Борт яхты «Мираж». Гипотеза о смертях в новолуние. Детектив ни покое. Дворецкий Берт Норман и странные руки его хозяина. Появление мистера Копье из Горы.

— НИКОГДА НЕ СЛЫШАЛ, что вы, мистер Арчер, умеете ходить под парусом. — Сэм Френсис с сомнением покачал головой.

— Не тревожься, старина. Мистер Дэвис родом из Грилфуда и знает море не хуже тебя.

Старый лодочник оживился:

— Так вы, мистер, из Грилфуда? А я-то сам из Бэкленда, это рядом, шесть миль по побережью. На нашей шхуне было несколько ребят из вашего поселка. Да, славное было времечко, не то, что сейчас…

— Сэм, мы попробуем пройти немного под мотором, а потом поставим паруса. Как он, еще в порядке?

— Дело ваше, господа, только на этой керосинке далеко не уплывешь — горючего не хватит и на полтора часа. Так что, отшвартовывать?

— Давай, дружище, — паруса так паруса.

Сэм принялся отвязывать конец.

— Сейчас я вас оттолкну. — Он взялся за багор.

— Сэм, старина, а ты, случаем, не знаешь Берта Нормана из Грилфуда? — Арчер высунул голову из моторного отсека.

— Берти? Это я-то не знаю Берти? Да мы прошли с ним на «Красавице» не одну тысячу миль. И куда нас только не заносило — и мыс Горн огибали, а в Порбандаре, это в Индии, он спас меня от ножа одного пуэрториканца. Да, Берти — настоящий моряк, старой закалки. Яхта уже отделилась от пирса, Полоса воды стала расширяться, постепенно светлея. Арчер, прежде чем запустить двигатель крикнул:

— Сэм, а Норман — скрытный человек?

— Как сказать, мистер. — Сэм поскреб седую шевелюру. — В общем, Берт — настоящий моряк.

— И куда же мы плывем на вашем фрегате? — спросил профессор Арчера, стоящего за штурвалом. Берег неспешно удалялся.

— Да, собственно, никуда, мой капитан. Выйдем из гавани миль на десять, отойдем с судоходных путей и ляжем в дрейф. Там нас никто не услышит.

— А вы жуткий авантюрист, Томас! Утащили меня прямо с корта в море. Бедная миссис Липтон, она же сойдет с ума и подымет на ноги всю полицию города! Что о нас скажут в университете, вы подумали? Скандал… — На лице Дэвиса стала проступать тревога.

— Спокойствие, док, спокойствие. — Арчер закрепил штурвал и полез в карман куртки за сигаретами. — Да, я сознательно нарушил святой принцип festina lente и спешил как угорелый — нам нужно опередить возможные ходы противника и нанести упреждающий удар по его планам, а что таковые есть, я думаю, никто из нас не сомневается. Вы, док, не только оказались в море вместе с теннисной ракеткой, запасным веслом на случай шторма…

— Кончайте трепаться, Томас. — Профессор все еще сердился.

— Но мы действительно подзамели следы, да и кое-что разузнали. Джон Браун встречается с Норманом — вот это сюрприз! Выходит, он ваше дело по каким-то причинам не закрыл? А Сэм? Он сказал очень интересную, вещь.

— То, что Норман — настоящий моряк? Не знаю, способен ли кто-нибудь вообще сделать из этого выводы.

— Я, ваш покорный слуга. Море! Море и ветер! Впрочем, и штиль прекрасен, а следуя советам Беннета, мы укрепим наши истрепанные нервы. На морском воз-духе сердца обогатятся кислородом, а головы — знания-ми. Где еще можно провести спокойный анализ имеющихся в нашем распоряжении фактов?

— Но для всех я просто исчез, Том. О каком покое вы говорите?

— На этой посудине есть радиостанция, так что для человечества вы не потеряны, в холодильнике запас продуктов на дня три-четыре. Главное, что Сэм погрузил на борт четыре ящика пива. Теперь вам понятно, что значит настоящий моряк, дорогой Ватсон?

— От вас можно сойти с ума, это я понял давно.

— Ни в коем случае. Специально для шефа я купил большую бутылку «Шиваса» — обстоятельства не должны влиять на привычки и образ жизни джентльмена.

— За виски спасибо. Но, извините, на вас лично ничто не повлияет.

— Не скажите! Ваша сиделка, она просто очаровательна… Воплощенная женственность… — разглагольствовал Арчер.

— А вы стали чудовищно болтливы, — заметил профессор.

— Это пройдет, нервное… Я боюсь, очень боюсь одной штуки. Чуть не забыл — я приобрел на свое имя огромный револьвер и коробку патронов. Но я в этом слабо разбираюсь, это вы знаток.

— Мистер Пацифист, а как же та проклятая ночь в Хеллингтоне? Разве нам не помогло оружие? А теперь оно вам ни к чему!

— Что делать, каждому — свое, — уклончиво ответил Арчер, вынимая из своей необъятной сумки коробку с браунингом и протягивая ее доктору.

…Яхта замерла в море на плавучем якоре. Коллеги вытащили шезлонги и раскладной столик на палубу. Арчер принес стаканы, пакет с провиантом и пару упаковок пива. Расположившись в шезлонге, он вскрыл банку, с наслаждением сделал несколько глотков и закурил.

— Я чертовски устал за сегодняшний день… А завтра… Завтра мне опять предстоят небольшие хлопоты. — Пустая банка полетела за борт.

— Не стану спорить, Том. Вы очень многое сделали, пока я сражался с О'Нэйлом. Если бы вы с такой же энергией работали.

— Док, вы этого просто не замечаете. Когда я уйду в констебли, как вы мне и рекомендовали, то вы оцените мой скромный вклад в науку, уверяю вас.

— Как вы стали самоуверенны, Томас. — Профессор с сожалением покачал головой. — Две недели назад я бы никогда не поверил в ваше перевоплощение.

— Наверное, я бы тоже. Но за последние одиннадцать дней многое произошло, да и вас я узнал с другой стороны, слепец…

— Простите, но я вас не понимаю! — Дэвис вскинул брови.

— Печально, что вы это говорите… Жаль… — Арчер пристально изучал рубиновый конус сигареты. — Да… Но к делу — времени у нас в обрез. Итак, отец ваш стал догадываться о темной игре своей новой супруги и придумал всю эту штуку с завещанием для того, чтобы вы ни одного дня не провели вдвоем со старой дамой. И он оказался прав — иногда по ночам в замке происходят странные вещи. Кстати, вы помните, что я назвал вас статистом в этом мрачном деле.

— Помню, конечно. Что-нибудь новенькое?

— Да. Сейчас я на все сто уверен в своей правоте. Когда вы рассказывали мне о взаимоотношениях в семье, то упомянули, что мадам была весьма недовольна вашим поступлением в университет.

— Хм, не то слово. Она стала холодна как лед, словно сошла с рисунка Гольбейна.

— Имеете в виду «Образы смерти»? Своеобразное сравнение… Но все так и должно было быть — вы на-рушили ее планы. — Арчер открыл вторую банку пива.

— Планы моего убийства? — Профессор вытащил банку из упаковки, принялся машинально вращать ее между ладоней.

— Что-то здесь другое… Доктор, перестаньте нервничать и пейте пиво — оно из холодильника. Да… Элис не зря делала из вас новоявленного лорда Джона — она хотела приобщить вас к тайне, известной только ей. — Арчер замолчал, заговорил вновь: — Алогизм, он незримо присутствует в этой истории. Но ведь есть, черт возьми, ключик, который поворачивает все, буквально все, с головы на ноги.

— Где его искать, Томас?

— Не знаю. Знаю другое — нам надо суметь объяснить невероятное и сопоставить невозможное. Мне не дают покоя ее слава, что, дескать, будь у нее сын, то вы были бы на него похожи.

— Да, я слышал это не один раз.

— Вот! Не один раз, так? Но ведь говорят в подобных случаях иначе: «Хочу иметь сына, похожего на тебя».

— Довольно странно, вы правы. Получается, я должен быть похож на того, кого нет на этом свете.

— Это одна трактовка ее странного изречения. А если подойти по-другому — в чем-то она увидела в вас свой идеал мужчины, свой… — Арчер внезапно замолчал.

— Ну, Том, теперь вы хандрите? — Профессор в знак примирения попробовал пиво, похвалил: — Вы молодец — всегда охлаждаете до нужной кондиции. Впрочем, навык в этом деле у вас есть.

Арчер, казалось, не слушал, покачивая головой, слов-но отгоняя назойливую мысль.

— Пожалуй, я здорово устал за сегодня — в голову лезет полнейшая чушь… На чем я остановился?.. Да. Ваш отъезд из Хеллингтона нарушил все ее планы при-общения лорда Джона к некой тайне, и она унесла ее в могилу. Вы статист, доктор.

— Понимаю вас, — отозвался Дэвис.

— Да, статист. — Арчер глубоко затянулся. — Но сей-час вы очень мешаете.

— Скажите, наконец, кому! — Взгляд Дэвиса посуровел. — Что изменилось за эти семь лет, что?

— Отвечаю: тому, кто еще знает тайну Хеллингтона, той неведомой третьей стороне, столь не любящей свет.

— Опять эта дьявольщина! Неужели вы и вправду считаете, что я вас не понимаю? Вам нравится изображать из себя новоявленного оракула? «Столь не любит свет» тот, кого я могу опознать, и прошу перестать заигрывать со мною, как с дитем неразумным.

— Вы сами себя оскорбляете, думая обо мне столь плохо, доктор, — вздохнул Арчер. — А вот что измени-лось за последние семь лет — вы и сами догадываетесь, уверен.

— Эта… третья сторона подобралась к тайне вплотную?

— Конечно. Вскрылись какие-то новые обстоятельства, например не требующие отлагательства… Да мало ли что. Этот Берт Норман, он встречался с Брауном… И не случайно, видит Бог, Эдсоны поселились в его пансионе.

— Естественно. Мой отец сам порекомендовал им остановиться в «Веселом месяце». И я не вижу в этом ничего странного.

— Кто спорит? Но! — Арчер поднял вверх палец. — Через верного друга отца новые друзья Джима Дэвиса могли узнать очень и очень многое, ибо Норман не имел оснований не доверять им, тем более супруге своего друга. И я спрошу вас еще раз: вы уверены, что Норману можно доверять? Он вас не подводил?

— О да! Джим Дэвис не ошибался в людях.

— Кто спорит? — повторил Арчер. — Но один раз он все же ошибся.

— Эдсоны? Но он и их раскусил. Томас.

— Не сразу и, главное, не до конца. Нет, один раз он ошибся, и это как минимум… Как жаль, что мы не подъехали к дому Нормана! Но что делать. что делать… Все в наших силах. Итак, к верному Берти визит вы отложили. А что же я обнаружил на следующее утро у вас?

— Не говорите мне о ней, Том. Поверьте, я опять попаду к Хаббарду.

— Это было бы очень плохо, — заметил Арчер.

— Самое ужасное — я сам ее повесил. Поверьте, мне никто не, подсказывал закрыть картиной сейф.

— Да, — сказал неопределенно Арчер. — И купил ее Джим Дэвис случайно и до знакомства с Эдсонами. Минимум за полгода, так? Но вот в чем штука: я знаком с вами лет шесть и видел картину раз сто, не меньше, н иначе как цветное пятно на стене, дань моде не воспринимал. Художник был явно последователем Кандинского, его занимала гармония цветовых сочетаний. И я теперь спрошу вас: чем же нас потрясла эта картина abstractio?

— Ответьте на этот вопрос сами, с меня хватит стрессов, — предложил Дэвис.

— Краски — краски тьмы и пламени. Но разве они столь редки в природе? Но вот в сочетании с названием полотна воспринимаешь ее, мягко говоря, по-другому, причем только п о с л е Хеллингтона. Не до, а после, понимаете? — Глаза у Томаса заблестели. — Ну, доктор! Уловили? Нет? — Арчер смирился. — Хорошо. Всему свое время. Самое скверное то, что картина подписана не по правилам.

— Как это? — не понял профессор.

— Я еще не встречал ни одной работы, — каким бы оригиналом ни был автор, — подписанной в левом углу. Прохладно… Переместимся в каюту, доктор?

…- Продолжу свой монолог, с вашего согласия. Что меня удивило в Хеллингтоне? Многое. Нельзя же всерьез утверждать, что со всем хозяйством управляется один лишь Норман! Он же ровесник вашего отца.

— Моложе на два года, Томас.

— Это несущественно. Таскаться в его возрасте за милю… Нет, это просто несерьезно, доктор. Вот и получается, что никто постоянно не следит за этим огромным замком, а между тем внутри все чисто прибрано, словно в ожидании путей. — Арчер бросил взгляд на Дэвиса. — Вы что-то хотите сказать, доктор?

— Не знаю… — Профессор натянуто улыбнулся. — Пожалуй, нет… Видимо, и я порядком устал — два дня, как выписался…

— Ну да, конечно. А письмо Шрайдера? Этот доку-мент-загадка наверняка связан со смертью Эдсон. И вот что в высшей степени удивительно — письмо, которое может быть тем ключом, о котором я упоминал, предоставляется мне без всяких помех для ознакомления! — Арчер задумался. — Впрочем, сей странный факт можно попробовать объяснить.

— Сейчас? — оживился профессор.

— Да. Знаете, я просто сражен — сам не знаю почему — немецкой летописью.

— Вот как? Не вижу в ней ничего примечательного — цветистая средневековая история.

— Возможно, не спорю. Но не исключен вариант, что нам ее еще предстоит прочитать.

— «Прочитать»? Это нечто новое. Я и не подозревал о своей неграмотности, спасибо за приятную информацию.

— Вот именно — информацию доктор. Какую информацию несет в себе этот кусок монастырской летописи? Что в нем скрыто? Нет, нам надо по-настоящему про-читать его, понять смысл описанного. Вы же еще семь лет назад перевели летопись, но, извините, не поняли, скользнули лишь по поверхности. Разве дело в случайных совпадениях вроде Эльза — Элис? Нет. Летопись, повторяю, — ключ.

— Ключи, как правило, не оставляют, — возразил профессор.

— Такие, как мы, — да. Но что мы знаем о третьей силе, доктор? Кстати, зря вы на меня обиделись — я отнюдь не считаю вас ребенком. Просто тот, кого мы называем третьей стороной, скрывается во мраке не из боязни опознания. Нет, он не любит свет совсем по другой причине.

— ХОРОШО, ЕСЛИ НЕ ХОТИТЕ СКАЗАТЬ МНЕ ВРАЗУМИТЕЛЬНО, почему убийца действует лишь в темноте, то объясните, как летопись мирно пролежала столько лет, будучи, как вы говорите, ключом к разгадке, — предложил Дэвис.

— В порядке гипотезы можно предположить, что летопись аббатства — лишь одна половинка ключа, а исчезнувшие записи Эдсон — другая. Тогда это объясняет упомянутые мною странности.

— Наличие одного и исчезновение другого документа? А что? Бесспорно, в этом есть смысл. Очень простое и логичное объяснение!

— Мне такое решение представляется не более чем гипотезой. — Арчер достал сигареты. — Она ничего не объясняет в отношении пепла.

— Какого пепла? — насторожился Дэвис. — Отличный вопрос, доктор! — Арчер выпустил струю дыма в открытый иллюминатор. — В том-то и суть — к а к о й пепел?

— Не уловил. Что вы имеете в виду?

— Что?.. Допустим, я говорю о пепле, оставшемся на столе библиотеки после смерти Элис. Можете меня просветить, откуда он взялся?

— Хм, попробую. Итак, она получает столь нужное ей письмо. Спешит в библиотеку, ибо в ее недрах хранится нечто, позволяющее расшифровать присланный от-рывок летописи и выяснить что-то окончательно. Пытается расшифровать раз, другой. Не получается — она в бешенстве сжигает свои наброски. Я-то ее характер прекрасно изучил.

— Начало версии неплохое, док. А вот в остальном не уверен. — Арчер выбросил сигарету в иллюминатор.

— В чем? — удивился профессор.

— Сейчас поймете. Вспомним, где еще фигурировал пепел, эти чертовы кучки? Итак, впервые в хеллингтонском деле его обнаруживают душеприказчики рейнского епископа сразу после его смерти, в феврале 1322-го, обнаруживают в каком-то деревянном ящике с замком. Факт интересный, но труднообъяснимый. Далее, семь лет назад он появляется в последнюю ночь Элис Эдсон на столе в библиотеке. Появление э т о г о пепла вы только что обосновали. Неделю назад его оставляем мы на том же самом месте. И наконец, вчера вы обнаруживаете серую кучку в своем личном сейфе, о котором не знал никто. Не много ли? И потом, я отнюдь не уверен, что это полный список. Теперь, что касается пепла семилетней давности. Конечно, характер Эдсон вы изучили досконально. Но! — Арчер сделал паузу. — Человек в бешенстве рвет бумагу в клочья, а не сжигает на собственном письменном столе. Сжигают компрометирующие бумаги, доктор. Но говорить о компромате в данном случае просто нелепо. Ваша мачеха жгла бумагу в страхе, доктор, в страхе!

— Чего же она испугалась? — Профессор облизнул ставшие вдруг сухими губы.

— Элис Эдсон жгла бумагу по той же причине, что и мы восемь дней назад. Она смертельно испугалась внезапно наступившей темноты.

— Но… Мы живы, а она…

— Она умерла. Умерла от страха. И не только от страха перед темнотой, нет, у нее, бесспорно, были в руках спички. Просто нечто во мраке напугало ее на-смерть. — Арчер закурил очередную сигарету. — Уже мертвую ее перенесли в постель.

— Мой Бог! Но кто стоит за всем этим?! — простонал Дэвис.

увидите сами, подошла ваша очередь.

— Скоро вы все увидите сами, подошла ваша очередь. Держите-ка сигарету, иной раз это помогает.

— ВАШ АССИСТЕНТ, МРАЧНЫЙ АСТРОЛОГ И НАВИГАТОР, что бы вы ни вы ни говорили, — предусмотрительный малый. Виски сняло напряжение?

— Кажется, да… Дайте мне еще сигарету, я должен что-то вспомнить…

— Может быть, не стоит. Избыток никотина, он, знаете ли…

— Стойте, Томас. Вспомнил! Но мы, как же н а ш пепел? А кто ломал в темноте патроны?! — выкрикнул Дэвис.

— Я налью вам еще немножко и дам сигарету. Да, мы извлекали порох и жгли бумагу, мы. Но наш пепел — наша с вами работа, доктор.

— Но она тоже зажгла огонь, и она… умерла. А мы живы!

— Живы. — Арчер порылся в сумке. — Вот. «Справочник Бултонского метеорологического общества». Это не совсем то, но у меня было мало времени на приготовления — вы очень быстро разделались с О'Нэйлом.

— Он играл вполсилы, я уже говорил, — сказал профессор.

— Говорили… А вот и газета, она семилетней давности. Так… ««Смерть в Хеллингтоне». Вчера 20 октября…» Ага. — Арчер полистал пухлый справочник. — Ну конечно. В ночь на двадцатое октября было новолуние.

— Не понимаю вас. Вы что, хотите сказать, что убивает луна?! Сумасшедший!

— Да нет же, доктор, нет. Вы позабыли начисто, что я вам говорил на обратном пути из Хеллингтона в ту страшную ночь.

— Бредовую гипотезу о влиянии луны на все штучки, происходящие там по ночам? Это вы имеете в виду?

— Считайте это бредом, если хотите, — предложил Арчер. — Но в ночь на — двадцатое октября луны не было — был полный мрак, а неделю назад взошел месяц. И Эдсон и мы жгли бумагу, — но вот результаты этой процедуры несколько отличны. В любом случае послезавтра ночью все должно кончиться, поверьте.

— Томас, ну зачем вы упорно тащите меня в это проклятое место? Боже, при чем тут лунный свет! — Дэвис заговорил торопливо: — Ты сказал, что наступит мой черед. Послушай меня, Томми, — это не человек. Никто еще из людей не управлял светом и тьмою… Это он, ты был прав тогда…

Арчер в третий раз отвинтил крышку бутылки, налил полный стакан.

— Док, однажды вы собирались стать алкоголиком. Чтобы этого не случилось, выпейте.

Дэвис залпом выпил предложенное Арчером виски, заговорил:

— Пока я жив, никто из людей и пальцем меня не коснется. Ясно? Пристрелю любого, как бешеную собаку!

— Ясно, так же как и то, что на теле Эдсон не обнаружили следов насилия. Или она «умерла в собственной постели», но с перерезанным горлом в придачу? Пойдемте-ка спать, доктор, — койки рядом, а завтра мне нужно ненадолго вас покинуть. Да, последний вопрос: кто-нибудь знал про сейф? О'Нэйл, например?

— Говард? Нет, наверное…

— Несколько туманный ответ, не находите?

— А что я могу сказать? Этот сейф я увидел в одном швейцарском каталоге. Мне в голову пришла идею сделать тайник, о существовании которого буду знать только я, понимаете?

Арчер кивнул.

— Только вы один владеете тайной, понимаю… Вы отправили миссис Липтон домой и лично вмонтировали сейф в стену. А зеркало? Оно не треснуло'?

— Зеркало? — изумленно переспросил Дэвис. — Да не заговариваетесь ли вы, милейший?

— Извините, я и впрямь… Продолжайте, доктор.

— Что, собственно, продолжать? Все работы по монтажу я проделал сам, как вы и сказали. А картина… О, как она меня мучает! Она висит на том же самом месте со дня покупки дома. Что, Арчер, возрадовались промыслам дьявола, да?

— Нет, промыслы нечистого меня, мягко говоря, огорчают. И по мере своих скромных сил я пытаюсь им противостоять. Огорчает меня и другое — я очень легко обнаружил ваш тайник.

— Да, действительно. Как это произошло'?

— Очень просто — я подошел поправить картину. Она у вас всегда висит криво?

ОКОЛО ВОСЬМИ ЧАСОВ ВЕЧЕРА СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ Дэвиса вывел из состояния глубокой задумчивости нарастающий по силе звук, похожий на жужжание огромного шмеля. Профессор поспешно поднялся на палубу. К борту «Миража» приближалась оранжевого цвета лодка под мотором. Звук его неожиданно смолк на высокой ноте, лодка мягко ткнулась резиновым носом в борт яхты.

— Как ваши дела, Томас?

— Все в порядке, мой капитан. Помогите мне вылезти из этой груши!

Через пару минут Арчер, расположившийся в шезлонге на корме яхты, за обе щеки уплетал бутерброды, запивая их пивом.

— Пожалуй, всю необходимую информацию я уже собрал. И все равно, цельной картины случившегося пред-ставить пока не могу. А время не ждет… Сегодня-завтра надо основательно поработать этим. — Он постучал себя пальцем по лбу. — Славно же я попил пива, док! И прихватил с собой. — Томас показал на свою объемистую сумку. — Хочу и вас угостить.

— Далось же оно вам, право слово.

— На морском судне всегда должен быть запас пресной воды, мой капитан. Но не мог же я покупать воду! Меня бы приняли за ненормального.

— Пожалуй, вы правы. Том Арчер скупает минеральную! Завтра к вечеру все уже говорили бы о вашем таинственном двойнике. — Дэвис слегка улыбнулся.

— Сэндвичи превосходные, док. А какой аппетит я нагулял во время моей охоты! Как вы? Судя по вашему мирному виду, вы еще никого не подстрелили. Но револьвер хорош, правда? Такие большие увидишь только в вестернах.

— Мистер Охотник, эта штука называется пистолет, пора бы вам знать! — Профессор засунул обратно в ко-буру полуавтоматический браунинг.

— Какая разница? Главное, что он вам не потребовался. — Арчер помедлил. — Пока. Многое вспомнили, доктор?

— Практически ничего. Знаете, Том, я не спал про-шедшую ночь, и у меня растущее чувство страха перед наступающей.

— Ага. Оно вас гнетет и мешает вам сосредоточиться. Вот что… Мы можем до утра заняться анализом и сопоставлением имеющейся информации, а потом отсыпайтесь сколько хотите.

— Спасибо, Томас. Надеюсь, вы не думаете, что я…

— Не думаю, — перебил Арчер. — А вот я дикий трус… Плохо, что вы ничего не вспомнили. Слушайте, может, я сам буду задавать вопросы вам?

Дэвис согласно кивнул.

— Отлично. Возьмите пиво и скажите для начала, что вы вообще помните об этой комнате.

Профессор внимательно посмотрел на Арчера:

— Комната, вы сказали?.. Комната… Я и вчера вечером что-то пытался вспомнить… Что-то очень далекое… Нет, не помню. Вы сами хорошо запомнили библиотечную комнату, Том?

— Приятное впечатление. Хотя правильнее ее бы назвать залой, причем весьма необычной конфигурации, похожей на… кисть руки с парой дюжин пальцев-коридорчиков.

— Или на спрута со щупальцами, — предложил свой вариант Дэвис.

— Да, спрут… высасывающий безлунными ночами человеческие жизни. Впрочем, эти аллегории не для ваших нервов… Итак, что было необычного в библиотеке в то утро?

— Я уже все вам рассказал. Этот пепел на столе, торопливые каракули на немецком… Я вспомню их, будь я проклят!

— Не волнуйтесь так, доктор, прошу вас. Конечно, вспомните. И я постараюсь вам помочь… Это все?

— Спички на столе и… Да, все.

— Спички. Несколько сломанных и одна-две обгорелые, так?

— Понимаю вас, Томас. Штуки три она могла сломать о коробок — у нее тряслись от страха руки.

— Хм, вспомните, как я щелкал зажигалкой.

— Сейчас я отчетливо вижу эти спички, еще две обгорелые, одна почти полностью. Да, точно.

— Вот как? Она не была сломана?

— Кажется, нет. — Дэвис немного помедлил. — Нет, точно. Мне еще тогда в голову пришла дикая мысль, — а не играла ли она, словно ребенок, в спички.

— В спички? Играла в спички? — переспросил Арчер.

— Ну да. Это глупость, конечно… В общем, есть такая детская игра — кто больше сожжет спичек, причем целиком. Но по правилам, их нельзя переворачивать.

— Любопытная деталь. Вы поделились своими наблюдениями с полицией?

— Нет. Инспектор Крэгс закрыл ее дело в два дня. Знаете, я больше испугался собственных фантазий, Томас.

— Еще бы! Весьма странные забавы накануне смерти. Однако сколько вы вспомнили! Так мы скоро доберемся и до ее записей… Какие книги и как лежали на столе?

— Напомнить ли вам, что их на нем вообще не было?

— Их не было? Простите мою рассеянность, доктор. Но это просто феноменально.

— Что именно? — поинтересовался профессор.

— То, что я выпустил из виду столь важный момент. Это же все меняет. Ах я кретин!

— Рад за вашу взвешенную оценку собственных умственных способностей, Арчер.

— Спасибо, — рассеянно поблагодарил Томас. — Слушайте, а у этого Крэбса…

— Крэгса, инспектор Крэгс из шестого участка.

— Нет ли у инспектора Крэгса из шестого участка копий записей Эдсон, а?

— Нет, должен вас разочаровать. Никакого уголовного дела не возбуждалось, полиция присутствовала чисто формально.

— Ну да, конечно…. Откуда он мог знать про письмо Шрайдера, так?

— Так, Том. Прикиньте при этом расстояние от библиотеки до спальни. Да и каких только бумажек не валяется по залам замка…

— Не валяется, это верно. Вы сразу же убрали ее записи?

— Как только отбыла полиция. Ну конечно, предварительно просмотрев и ничего не поняв.

— Хм, с точки зрения психолога, вы говорите нелепицу — прячете записи, даже не попытавшись в них разобраться. Да, доктор, вы поступили вопреки науке, предпочтя житейский здравый смысл. Вот почему я вам верю. Да, а что за книгу обнаружили в ее спальне?

— Не совсем обычную. «Синтез философии» Спенсера.

— Может быть, от научной литературы легче заснуть, чем от детективов Кристи. Она читала подобное?

— Что она читала, я узнал только после ее смерти. При жизни она всегда выдерживала четкую дистанцию между собой и окружающими. Это даже не назовешь высокомерием.

— Я же говорил, что эта леди знала себе цену. — Арчер потер руки. — Переходим к главному, доктор.

— Я ничего не помню, Томас. Ни строчки. Мне явно не по себе, вот что.

— Все от переизбытка волнения, док. Хорошо. В записях упоминалось чье-нибудь имя или имена?

— Нет, пожалуй, нет. Хотя… Какое-то необычное имя было, да, точно.

— Чем необычное, доктор?

— Извините, не помню. Необычное — да.

— О чем она писала? — О природе? Или это был кулинарный рецепт?

— Нет, скорее она решала или, вернее, пыталась решить какую-то задачу. Задачу без математических символов. Помню, там были весьма странные словесные конструкции.

— Как у Кэрролла. Только в серьезном варианте, так?

— А знаете, вы, пожалуй, правы. Но мне надо еще подумать.

— Ладно. Не хотите пройти со мной в каюту? Есть новости. — Арчер встал и, не оборачиваясь, спустился по трапу.

— Располагайтесь, доктор, поудобнее и приготовьтесь к разного рода неожиданностям. — Арчер улыбнулся. — Я буду беспощаден.

— А я при случае постараюсь снять скальп с мистера Охотника, — в ответ улыбнулся Дэвис.

— Прекрасно. Вот список лиц, которые звонили в клинику Хаббарда и справлялись о вашем самочувствии. Только не спрашивайте, как я его достал. Мне пришлось пойти на крупную жертву.

— Во сколько это вам обошлось?

— О, деньги здесь ни при чем. Видите ли, док. — Томас помялся. — Я ведь вам уже говорил о вашей сиделке…

— Воплощенная женственность, слышал. Так в чем же дело? Не хотите ли вы, надеюсь, сказать…

— Хочу. Я сделал ей предложение. Она согласна. Очаровательное существо, не правда ли? Ее зовут Люси.

— Вы? — Дэвис оторопело посмотрел на ассистента. — Э, Том, кончайте.

— Я не шучу, доктор. Айрис извещена телеграммой.

Арчер еле увернулся от запущенного в его голову натренированной рукой пластикового стакана с виски.

— Ага! Скоро вы у меня сбросите оцепенение и страх, мистер Дэвис, он же охотник за черепами и отважный потомок викингов!

— Томас, я вас пристрелю! У меня в кобуре отличный браунинг.

— Правда, хороший? А все потому, что я сказал в ружейном магазине, для кого я его покупаю. Самый большой калибр! Уникальное оружие! — кричал Арчер.

— Давайте к делу, друг мой. — Дэвис наконец улыбнулся.

— А! У вас появились друзья? Это хорошо. Где моя картонка с пивом, вы не видели? Ага, вот она. — Арчер вскрыл банку. — А теперь к делу и прошу внимания, сэр. В течение первых четырех дней вы были полностью, а затем периодически без сознания — так называемое проблесковое сознание, как говорят медики. За это время о вас справлялись друзья и коллеги по университету. Вот эти лица: Говард О'Нэйл, Кейт Литлджон, Роберт Мюррей, Ральф Беннет, Линдон Дженкинсон, Дэвид Маккарен и неоднократно миссис Липтон.

— Простите, Арчер, но ни Беннет, ни тем более Маккарен не входят в число моих друзей. С Дэйвом Маккареном мы лишь раскланиваемся при встрече, он мне несимпатичен. С чего ему вдруг понадобилось на-водить обо мне справки?

— Мне не понравился этот звонок. Маккарен явно вас недолюбливает, завидует вашему положению — и вдруг проявляет заботу о вас. — Томас внимательно наблюдал за профессором.

— По профессии он историк и специализируется на становлении католицизма, хотя особых успехов на этом поприще не достиг, как говорят. Но он был дружен с покойным Шрайдером — вот что главное, Томас.

— Да, это небезынтересный факт. Элис знала Шрайдера, а тот — Маккарена. От Хеллингтона до Бултона куда меньше езды, чем до Мюнхена. Но я продолжу. Кроме вышеперечисленных господ вам звонили еще двое. Так, на третий день вашего пребывания в клинике звонила Элла Чалмерс.

— Это… это она — заокеанская подружка вашей жены?

— Она самая. От Айрис я знаю, что с год назад она устроилась на работу в секретариат фирмы «Харпвокс электроникс». Так она и оказалась в Америке.

— Что еще за «Харпвокс»? При чем тут арфы?

— Видимо, ни при чем. Звонок носил частный характер. На телефонной станции установлено, что номер абонента соответствует номеру городской квартиры Эллы Чалмерс в Луисбурге.

— Томас, я не знаю никакой такой Чалмерс! Я ее и в глаза не видел. Что ей-то от меня надо? — заволновался профессор.

— А может, это была другая особа, доктор? — Арчер пристально посмотрел на собеседника.

— Я вас не понимаю! — воскликнул Дэвис.

— В вашей жизни были женщины, док. И есть одна, которую вы очень боитесь.

— Не знаю, о чем вы, — хрипло ответил профессор.

— Будем считать, что я ошибся. И последний звонок. На четвертый день поступления вам звонил господин Шрайдер из Мюнхена. Это, конечно, тоже ошибка — неправильно набрали номер, не-так ли?

Профессор, что-то мучительно соображая, уставился на Арчера, затем с криком: «Ну уж нет, довольно» — схватил со столика ручку, бумагу, что-то нацарапал на ней и сунул листок под нос ассистенту:

— Гляди, Умник.

Арчер взглянул на лист. Там были написаны в два ряда числа:

1 2 3 4 5 6 7

5 4 3 2 1

— Непонятно? Я шесть дней пролежал в клинике и вышел на седьмой. Первые четыре дня выпали из моего сознания, это чистая правда. На седьмой день я при вас звонил Шрайдеру, и его вдова сказала, что пять дней назад его похоронили! — Профессор вытащил сигарету из пачки Арчера, нервно закурил. — Я что, созваниваюсь с покойниками? Да я сам был без сознания!

— Доктор, разве я вас в чем-нибудь обвиняю? Разве вы виноваты в этом звонке? Петля затягивается все туже, нам не время ссориться, — сказал Арчер мягко.

— Ах вот как, не время? К чему тогда ваши намеки и двусмысленные взгляды? Или вы считаете, что я этого не замечаю?

— Нет, не считаю. Но поймите и меня — я хочу не только вывести вас из состояния страха и пассивности, но и заставить думать — слишком многое поставлено на карту. Вы же за целый день не вспомнили ни строчки из записей Эдсон. Должны же вы понимать, как это важно! У вас в голове ключ к расшифровке рукописи, а значит, и всего остального, всех нелепиц, а…

— Я вас понял Том, — сказал профессор и добавил с беспомощной улыбкой: — Не давите на меня, иначе я никогда не вспомню, хорошо?

— Извините и послушайте, что я делал утром…

КРАСНЫЙ «ОСТИН» ПРИТОРМОЗИЛ У СЕРОГО ТРЕХЭТАЖНОГО ДОМА викторианской постройки, стоящего в конце Брикстон-роуд, одной из самых тихих улиц западной части города. Втиснувшись между голубым «хиллменом» и темно-серым «ауди», Арчер покинул автомобиль и поднялся на площадку второго этажа. У двери с небольшой табличкой «Дж. Браун. Частный сыск» он задумался на минуту, тряхнул головой и решительно нажал на медную кнопку звонка.

Дверь никто не открывал и он уже собрался уходить, как вдруг защелкали многочисленные запоры и на пороге возник пожилой лысоватый человек невыразительной наружности.

— Мистер Браун? Мне дали ваш адрес в агентстве.

— Кто вы? Разве вам не сказали, что я десять лет как на пенсии? — Человек обшарил глазами Арчера с головы до ног.

— Сказали. Я к вам по другому вопросу. Дело в том, что я работаю ассистентом у доктора Дэвиса…

— Мистер Арчер, полагаю?

— Да. Откуда вы меня знаете? — удивился Томас.

— Входите. — Человек пропустил Томаса в квартиру, промолчав.

В небольшом кабинете, все стены которого закрывали шкафы, целиком заставленные книгами, Арчер опустился в предложенное хозяином видавшее виды кожаное кресло.

— Вы — ассистент? — Человечек внимательно смотрел на Томаса.

— Не только. Я друг мистера Дэвиса и принимаю участие в его проблемах.

— Курите. — Браун переставил пепельницу ближе к Арчеру, стал сворачивать сигарету.

— Благодарю, мистер Браун. Знаете; я не думал, что моя скромная персона заслуживает такого внимания.

— Чтобы установить, курите вы или нет, особого внимания не нужно. Указательный и средний пальцы вашей правой руки говорят сами за себя.

— Да, действительно… — Томас посмотрел на свои прокуренные пальцы. — А вы профессионал!

— Я пенсионер, — возразил Браун, закуривая.

— Не думал, что вы живете столь скромно.

— Каждый живет по средствам, мистер Арчер.

— Да, конечно, деньги расходуются на разные цели, например на книги.

— Возможно. — Браун пристально посмотрел на Арчера. — Я вас слушаю.

— Пять дней назад вы встречались с Бертом Норманом. — Томас решил играть в открытую.

— Впервые слышу это имя. — Браун аккуратно сбросил пепел.

— А в сорок восьмом к вам приходил Рудольф Нойман.

— Шутите! Почти сорок лет назад! У меня неважная память, мистер…

— Арчер. Семь лет назад во время известного скандала вы продали ориентировку на Ноймана профессору.

— Не спорю… Но он так просил! Хотя у меня и кончился, патент, ему удалось уговорить продать ее — его заинтересовали, фотографии. А я ею очень дорожил.

— Я вас понял. Вам нравится в Хеллингтоне, мистер Браун?

— Не знаю о чем вы. Я страшный домосед, мистер…

— Арчер. Ho замок там красивый, согласитесь.

— По мне — все замки на один вкус. В моем возрасте нужно сидеть дома и читать книги. Вот в них действительно скрыто много тайн. — Браун глубоко затянулся. — И главное — ответов на них… Библиотека — вот мое увлечение.

— Я так и думал. Старинные фолианты стоят дорого, мистер Браун?

— Рукописные — да. Но у меня нет средств на их приобретение — я не владею замками. К сожалению, интересующие меня книги мне не по карману. Во всяком случае, пока.

— Понятно. Я могу позвонить от вас?

Браун чуть заметно кивнул и молча пододвинул аппарат к Арчеру.

— Миссис Липтон?.. Да, это я… Нет, успокойтесь, все в порядке, он сейчас рыбачит на море… Да, очередная причуда… Доктор просил узнать, не звонили ли ему из университета… Только Беннет?.. Да, миссис Липтон, шеф завтра уезжает в Хеллингтон и там заночует… Не знаю, говорит, что вспомнил что-то важное….Нет, почему, никаких тайн… Конечно, так и говорите. Да, непременно. Всего доброго. — Арчер аккуратно положил трубку.

Открывая запоры на двери, Браун сказал:

— А я вас ждал.

— Меня? — еще раз удивился Томас.

— Для чего же я намекнул Дэвису про сорок восьмой год? Но он ничего не понял, вы оказались проницательнее его. Да, если надумаете ехать туда сегодня, передайте привет Норману.

— Непременно.

— У вас есть оружие?

— Браунинг 0,38. Но я его оставил дома.

— Спрячьте его пока подальше, поймете потом. Там любят тишину. — Браун засмеялся неприятным кашлем. — А вот хороший фонарь вам может присниться.

— Спасибо за информацию, мистер Браун.

— Я вам ничего не говорил, — отрезал тот.

— Да, конечно, я у вас и не был.

— Именно. Поаккуратней на дорогах, мистер Томас Арчер.

…МАШИНА МИНОВАЛА АЛЛЕЮ ВЯЗОВ и остановилась неподалеку от парадного входа. К массивной двери, через которую Арчер дважды попадал внутрь здания, вела лестница с широкими ступенями. Томас закурил и не спеша поднялся по ним, подергал за бронзовую ручку. Дверь оказалась плотно закрытой на замок.

«А мой звонок заставил вас пошевелиться», — удовлетворенно хмыкнул он и сел в машину.

«Откуда Браун знает меня? Похоже, настучала эта сонная тетеря — Джейк, хозяин пивной «У Робина»», — подумал он, выводя «остин» на шоссе.

Через полторы мили Томас увидел съезд, свернул на него и по узкой дорожке подъехал к небольшому домику из желтовато-белого камня, крытого красной черепицей. На шум подъезжающей машины на крыльцо вышел седой широкоплечий человек с открытым лицом, чем-то неуловимо похожий на лодочника Сэма Френсиса. Взгляд его был приветлив и в то же время насторожен.

— Здравствуйте, мистер Норман!

— Здорово, сынок. Кто ты и с чем пожаловал к старику?

— Я — Том Арчер, работаю ассистентом у доктора Дэвиса.

— А, помощник молодого Дэвиса! Что стоишь — за-ходи в дом, сынок. — Норман посторонился, пропуская Томаса в просто, но опрятно обставленную и чисто при-бранную гостиную. — Садись к столу, Том, отдохни с дороги. Не случилось ли чего у Джона?

— Нет, с ним все в порядке. — Арчер присел на стул у покрытого клеенкой в красно-синюю клетку стола, посредине которого стояла оловянная пепельница в виде черепа, коробка с трубочным табаком и песочные часы.

— Возвращался я из Чартера в Бултон, вот и решил заскочить к вам.

— С чего вдруг? — Норман принялся неспешно на-бивать пенковую трубку.

— Да вот вспомнил, что у вас можно попробовать настоящего эля. — Томас широко улыбнулся. — Очень я до него охоч, даром что тощий. А ту бурду, что в банках продают, разве можно назвать пивом?

— Хм, голова у тебя на месте, сынок. Бывал ли ты в Грилфуде? Там эль варят что надо.

— Как не бывал, коли у меня вся родня живет в Бэкленде, — ответил Томас, вспомнив слова лодочника Сэма Френсиса.

— В Бэкленде? Так ты, парень, из наших? Это другое дело. Сейчас… — Норман подошел к холодильнику и вытащил из него огромную бутыль. — Вот она, милашка. Возьми-ка, Том, кружку, да побольше!

— Отличное пиво, мистер Норман. — Арчер по-простецки вытер ладонью губы. — Слыхал я, что к вам в Грилфуд какой-то лорд за ним наезжал. Да нет, вряд ли — лордам все привозят на дом и подают прямо в постель. Это наши кумушки приврали, знаю их.

— Нет, Том, все верно. Содержал я там одно время пансион, вот и угощал клиентов элем.

— И лордов? — еще раз поддел Томас.

— А кто ж, по-твоему, был сэр Роберт Эдсон? — начал кипятиться Норман.

— Владелец замка? Неужели он? — восхищенно спросил Арчер.

— Да, сам сэр Роберт, сынок! Хороший был человек — тихий, скромный. И вел себя запросто с нашим братом, не то что дочка его. Видать, мир так устроен — хорошие люди долго не живут. Помер он аккурат перед женитьбой Джима на этой… — Норман замолчал.

— Не очень-то вы ее любили, верно?

— Куда верней. Да и кто ее любил? Нет, кроме Джима, никто, а вот ненавидели многие… Прости Господи, что я такое о покойнице говорю.

— Мистер Норман…

— Зови меня просто Берт, сынок.

— Берт, Сэм Френсис говорит, что вы настоящий моряк.

— А ты и Сэма знаешь? — Норман совсем подобрел. — Да, Том, поплавал я на многих судах и в разных широтах. Видишь пепельницу? — Он ткнул чубуком трубки в череп. — Это мне ребята подарили — переплавили пули из обоймы одного придурка, который очень хотел пострелять, и почему-то в меня. У моря и моряков свои законы… Но не мне судить, какой я был моряк. Вот Сэм, мы с ним ходили вместе на «Красавице» не один год, — моряк что надо, хоть и любит пропустить лишний стаканчик. Но годы идут, и, если тебя не забрало море, приходится выбираться на сушу. Бросил якорь я вначале в Грилфуде, а потом перебрался сюда, в Хеллингтон. Хорошо здесь, тихо. Редко кто и навещает. Да по мне и не надо — вся жизнь прошла на людях, можно и отдохнуть.

«И все-таки навещают. Интересно бы знать — кто?»

— Завидую вам. А не тяжело справляться с хозяйством? Такой огромный замок!

— Так после смерти хозяйки молодой Дэвис уехал отсюда. Разок в месяц я убираюсь. Да там, знаешь ли, чисто, так, пыль смахнешь, да и назад.

— Страшновато там одному, Берт?

— Еще как! А сколько народу-то померло — Джим, хозяйка, три ее дочки. И все в стенах замка. Вся прислуга разбежалась. Я тебе так скажу, Том. — Норман понизил голос. — Нечисто там, видит Бог, нечисто! Но я обещал Джиму приглядывать за домом, а Норманы свое слово держат. Да и пансион тот, «Веселый месяц», я уже давно продал — как умер в нем сэр Роберт, так конкуренты всех клиентов отвадили. Выпьешь еще?

— Ага, спасибо… А для чего вы разводите огонь, Берт?

— Шут его знает. Ты что, видел поляну?

— Да. Как будто дом сгорел. — Арчер отхлебнул из кружки.

— Еще бы! Эти брикеты, они так горят, что только держись.

— Можно посмотреть? — Томас вопросительно поглядел на Нормана.

— Вообще-то хозяин велел помалкивать. Да я гляжу, ты и так все знаешь, Том. Ладно, пойдем.

Норман и Арчер покинули дом, миновали по тропке густые заросли терновника и вышли на обширную поляну. Посредине ее темнело кострище футов семи в диаметре. Норман подошел к какому-то тюку, лежащему поодаль. Стащив с него серую плотную ткань, он показал на горку желтых брусков размером с полкирпича.

— Вот они. Ну и горят, что там твой бензин! Положишь пяток, а кажется, стог сена подожгли.

— Ну, с ними ясно. А чем вы тушите огонь, Берт? Норман показал на серую ткань:

— Так вот этой кошмой. Накинул — и все дела, будто спичку задул. Не поймешь, из чего она — с виду как парусина, а не горит.

— Это все вам Джим Дэвис дал, я так слышал, — пустил пробный шар Арчер.

— Джим? — удивился Норман. — Нет, с чего ты взял? Хотя и верно, когда замок восстанавливали, то пригоняли с его заводов грузовик с какой-то химией — мусор жечь, пни выжигать. Элис, она ни одной соринки не терпела. Может, это те самые хреновины и есть… Кто знает? Тут, брат, такое строительство было! Почитай, кроме того крыла, где их библиотека, все из руин поднимали. А нашел я их в подвале замка. — Норман взмахнул рукою с трубкой в направлении зубчатых башенок, торчащих вдалеке за темной массой деревьев.

— Ну, Берт, так прямо и нашли? — Томас недоверчиво посмотрел на Нормана.

— Конечно, нашел. А что мне было искать? Хозяин сам сказал, где лежит кошма с этими кирпичами, он-то знает замок как свои пять… — Норман внезапно замолчал, озабоченно поскреб подбородок.

— Пальцев, Берт? — подсказал Томас, понимая интуитивно, что дело в другом.

— Да, Том, хотел сказать «пальцев». А у него…

— Что, у него их целых шесть? — выдавил улыбку Арчер.

— Нет… Шесть, это бывает, видел я такого уродца в Индии. А у него… руки не руки, протезы не протезы. Страх поглядеть! Но замок он знает хорошо, факт. Ну, я забрал всю его химию и приволок сюда. Давненько это было…

— Лет двенадцать назад, не меньше, — подхватил Томас и, видя, что Норман не возражает, увел разговор в сторону: — Интересная штуковина. — Он повертел в руках желтый брусок. — Столько лет пролежала на воздухе!

«А Дэвис, пожалуй, был прав — эта игрушка не что иное, как брикетированный напалм. И сделан он на химическом заводе. Итак, «Нозерн си ойл»».

— Джим сам все делал на совесть и других заставлял — у него бракованной продукции не было, — отозвался Норман, подтверждая мысли Томаса. — Хотя, с другой стороны, разве бренди становится хуже, отстоявшись лишний десяток лет в бочке из доброго дуба?

— Верно — по себе знаю, что нет, сколько ни пробовал доказать обратное Сэму Френсису.

Норман усмехнулся, и Томас ступил на тонкий лед.

— Значит, как в окнах свет погаснет, так вы и накрываете костер, Берт?

— Да нет, минут примерно через семь. Видел у меня песочные часы? Вот по ним и гашу. Ну а зажигаю я эти штуки по звонку хозяина.

— Точно, и звонил он вам в последний раз восемь дней назад.

— Ага, — согласился Норман. — Впрочем, нет, Том, постой… Последний раз я зажигал эти брикеты дней шесть назад, не больше…

— Дней шесть? — растерялся Томас, и тут его молнией озарила догадка: — Ну конечно, восемь дней назад был серый «шевроле». Что ни говори, лихо он придумал с машинами…

— Ума ему не занимать. Здорово он разбирается в этой…

— Психологии?

— В ней самой. Ну ты б удумал такое — отгонять машину не в темный сарай, а к огню? На него и бабочки летят! Ан нет — и «мерседес» упрятал. Да, не человек, а сущий дьявол во плоти. — Норман, сплюнув, перекрестился.

— Это точно, Берт, клянусь честью. Значит, шесть дней назад был «мерседес» с немецкими номерами?

— А вот насчет номеров тебе ничего не скажу, сынок. Был без очков — терпеть не могу их, ну и что разглядел в темноте? А было время, когда капитан частенько посылал меня марсовым. Хотя, постой, номера и вправду были необычные, да и машина немецкая. Но разве мало в Англии «мерседесов»?

— Хватает, была бы монета. Да, Берт, а хозяин-то кто?

— Как кто? — Норман удивленно посмотрел на Арчера. — Хозяин Хеллингтона, сынок.

— А, ну да, пиво у вас хмельное — всю память от-шибает. Вот, чуть не забыл — вам привет от Джона Брауна.

— От Брауна? Скажи ему, что дело, конечно, стоящее, да только двум господам не служат, а уж такие простаки, как я, — тем более. Этот, что машины отгоняет, я его видел, хотя я и должен сидеть дома — приказ Хозяина.

— Ну и что? — равнодушно спросил Томас.

— А то, сынок, что видел я на своем веку немало плохого, да вот такого и врагу не пожелаю.

— Привидение? — улыбнулся Томас.

— Нет, привидения из замка не выходят. А этот… Видел его спину, да и то мельком. Но мне и этого хватит на всю жизнь — он весь порос волосами длиною с уши спаниеля, даже ноги у самых ступней!

— Ну и дела у вас здесь, — покачал головой Арчер. — А говорите: «Хорошо, тихо».

— Так разве шумно? Или я не прав, Том, а?

— Пожалуй, вы во многом правы, — задумчиво произнес Арчер.

…Миновав первую бензоколонку на пути из Хеллингтона в Бултон, Арчер затормозил, крепко выругавшись. Он закурил и глубоко задумался — на лоб его легли тяжелые морщины. Пробормотав: «Ага!», он выбросил сигарету и, не разворачиваясь, вернулся на полном газу к заправочной станции.

— Что-то случилось, сэр? — вежливо осведомился служащий, приземистый светловолосый крепыш неопределенного возраста.

— Да. Мне нужно срочно позвонить — тяжело заболел мой знакомый. Я могу это сделать от вас?

— Конечно. Проходите в эту дверь, там телефон.

— Спасибо. Заправьте пока мою машину, хорошо?

Арчер оказался в небольшой комнатушке один на один с телефоном. Возблагодарив мысленно судьбу за это, он подсел к аппарату, секунду помедлил и решительно набрал помер.

— Мистер Браун?

— Да. С кем я говорю

— Это Томас Ар…

— Откуда вы звоните? — перебил Браун. — Из дома?

— Нет, с заправочной станции, я оказался на ней случайно, меня никто не слышит.

— Хорошо. Слушаю вас.

— Я только что вернулся из… — Арчер замялся.

— Понял. Плохие новости?

— Наш общий знакомый наговорил мне такую чушь, что даже журнал «Спиритизм и хиромантия» не рискнет брать у него интервью.

— Чушь — этот ваш журнал, поняли? Он ничего мне не передавал?

— Передавал. Он, хотя и считает ваше предложение, стоящим, двум господам служить не намерен.

— Идиот! — коротко бросил Браун. — Так… Через сколько минут вы можете быть на Кинг-Оук?

— Минут через двадцать — Арчер вытащил пачку сигарет из кармана куртки, но, вспомнив, где находится, засунул ее обратно в карман.

— Через двадцать пять минут вы должны быть в известном вам месте. Я найду вас сам. — Браун повесил трубку.

…Поразмыслив, что прятаться в тень в данной ситуации просто глупо, Арчер направился к самому видному месту «Робина» — к стойке. Не успел он расположиться, как к нему подошел хозяин, такой же сонный, как и вчера.

— Мистер Арчер, подойдите к телефону, вас спрашивает какая-то женщина, — сообщил он вялым голосом. Арчер взял трубку.

— Мистер Арчер? Это Браун.

Томас, устав удивляться, спокойно сказал:

— Я вас слушаю, Браун.

— Что вы выведали у Нормана? Говорите.

— Про брикеты и Хозяина вы знаете?

— Знаю, Арчер. Есть что-нибудь свежее?

— Да. Шесть дней назад там побывал «мерседес» видимо, с немецкими номерами.

— Ясно. Пораскиньте мозгами, кто бы-мог пригласит историка в Англию, а точнее, в Бултон. Да, вам надо постараться овладеть ситуацией… Вот что. Скажите. Джейку, чтобы он отдал вам мой конверт. Дайте ему при этом два пенса, ясно? — иначе вы ничего от него не получите. Да, когда прочитаете, не думайте, что я выписываю ваш журнал или состою в тайной секте ума-лишенных.

— О нет, так я не думаю, — ответил Арчер. — Но вы знаете, что наговорил мне Норман? Там, в Хеллингтоне, по его словам, появляется какое-то волосатое существо.

— Знаю. — Браун, коротко рассмеялся. — Хиппи с головы до ног. И еще у кое-кого весьма странные руки. Думайте, Арчер, анализируйте и сопоставляйте. Желаю удачи.

…- Джейк, слушай, разменяй купюру так, чтобы осталось два пенса, и отдай мне конверт. — Арчер про-тянул хозяину «Робина» бумажный фунт.

— Можете оставить мне ее целиком, я вас понял. Держите. — Он протянул Арчеру плотно заклеенный конверт из черной бумаги. — Выпьете что-нибудь? Джин с тоником?

— Валяй, Джейк. — Арчер надорвал край конверта и вытащил оттуда листок бумаги, на котором ровным бисерным почерком было написано:

Mr. Spear

From Mountain

Noli tangere

— Так… — пробормотал он. — Весьма занятно… Джейк, скажи, Браун всегда заклеивает послания в черные конверты?

— Нет, мистер Арчер, этот — первый. Ваш джин, пожалуйста.

— Так я и думал, — удовлетворенно сказал Томас. — Позвоню-ка я еще одной даме, не возражаешь?

Джейк равнодушно пожал плечами.

— Слушай, а почему ты назвал свое заведение «У Робина»? Переименуй его, скажем, так: «Спящий красавец». Клиенты валом повалят, обещаю.

— Хм, а когда же я буду спать? — хитро прищурился Джейк,

— Мудро, — восхищенно согласился Томас и направился к нише с телефоном. — Мистера Маккарена, пожалуйста.

— Я слушаю. Это вы, Грэг?

— Нет, это не Грэг, это Арчер, — ответил Томас, в котором жизнерадостный голос историка, вызвал неосознанное раздражение.

— Здравствуйте, Том. Что-то стряслось? Судя по вашему тону, вы звоните не из праздного любопытства?

— Напротив, Дэйв, напротив. Хочу поболтать с вами об одном немецком историографе.

— Второго дня вы уже спрашивали меня о нем. Все, что знал, я вам в порядке любезности сообщил.

— Ага. На его похороны вы летали самолетом'?

— Да, конечно. Но я вас не понимаю…

— И я не понимаю, с чего это ему взбрело в голову приехать в Бултон на собственной машине.

— В Бултон?!

— Да, есть такой город, слышали? Расскажите мне, Маккарен, кто из вас троих заманил Шрайдера в известный вам замок, хорошо?

— Вы пьяны, Арчер. — В трубке раздались короткие гудки.

— ВОТ ТАК Я И ОХОТИЛСЯ, док, — завершил свой рассказ Томас, опустив некоторые подробности, в частности содержание черного конверта, полученного от Брауна.

— Мда… — промычал профессор. — Волосатые люди, люди со странными руками, Хозяин Хеллингтона. Слушайте, Том, Норман просто сошел с ума в одиночестве, вот и все.

— А горящие брикеты? Огромное кострище? Их я видел своими глазами, — возразил Томас.

— Он сошел с ума, вот и занимается там пиротехникой, — убежденно сказал Дэвис.

— Хватит успокаивать самого себя, доктор. Не слишком ли связаны костры этого сумасшедшего с тем, что происходит в библиотеке?

— Но тогда… Нет! Хозяин Хеллингтона — вы вдумайтесь! Необъяснимая мистика, — запротестовал Дэвис. — Но если Норман не сумасшедший… Мой Бог, и я доверял ему, как своему отцу!

— Я же говорил, что Норман — настоящий моряк, — изрек Томас, закурив.

— Слушайте, Арчер, долго вы еще будете повторять Этот рефрен? — вспылил профессор.

— Успокойтесь, доктор. Нам обоим надо поберечь нервы до завтра. — Томас посмотрел на стрелки своего «корума». — Час ночи. Завтра уже наступило.

— Слушайте, вы уже, побывали в Хеллингтоне. Не-ужели вам мало того, что наговорил Норман? Зачем вы упорно продолжаете и меня заталкивать в это дикое место, где водится черт знает что, где пугают до смерти! Объясните же толком, наконец.

— Док, как я устал! Вы немилосердны, право. А не последовать ли мне примеру Брауна и не выставить ли вам счет по завершении этого дела?

— По завершении? Томас, если вы как-то сможете остановить это безумие, требуйте от меня что хотите.

— Э, док, да вы и шутки принимаете всерьез! Плохи же наши дела… Да, — оживился Арчер, — а вы знаете, это хеллингтонское дело — весьма любопытное. Нет ни одного трупа, правда, хватает покойников, но все они тихо почивают в могилах. Не слышно выстрелов, наоборот, нам пришлось буквально разламывать патроны. Я не общаюсь с преступного вида детинами, а мирно, хм, беседую с семидесятилетними стариками. Но в целом, предчувствие надвигающейся беды буквально висит в воздухе.

— Предчувствие беды? Когда в библиотеке погас свет, то вас, если не ошибаюсь, охватила настоящая паника, — возразил профессор.

— Все так, не спорю. Но и там, с точки зрения полицейского, ничего не произошло — погас свет да за-скрипела дверь, например от сквозняка. И все сводится лишь к угону вашей машины. Но и она оказалась на месте! А найди ее полицейские на расстоянии мили, на поляне Нормана, смогли бы они обвинить старика в подобной глупости? Да вы бы первый встали горой на его защиту! Ох, доктор, поверьте, тут тонкая игра изощреннейшего ума.

— Да, Томас, очень тонкая, — согласился профессор.

— Вот! Убили Шрайдера? А вы попробуйте это до-казать нашей или немецкой полиции. Нет, вы не найдете ни одного инспектора, который бы решился возбудить уголовное дело — а по какому, собственно говоря, факту? Предусмотрено все. Точнее, почти все, — поправил сам себя Арчер. — А вот наш друг, бывший сыщик Джон Браун, хеллингтонским делом занимается вплотную. И раскопал он, в отличие от любителя тайн Джона Дэвиса, очень много. А как он осторожен! Что это — профессиональное или у Хозяина достаточно слуг? — Арчер за-молчал.

— Я повторяю: вы знаете гораздо больше меня и что-то утаиваете, не забыв, однако, сообщить, что по-дошел мой черед отправиться к праотцам. А Шрайдер? Вы же сами считаете, что его убили в Хеллингтоне. Что у него было — действительно приступ ишемии или его сердце тоже разорвалось от ужаса? И как после смерти он умудрился умереть второй раз в Мюнхене, в кругу семьи? Нет, друг мой, в такой ситуации я никуда не поеду, — твердо сказал профессор.

Арчер кивнул.

— Бертран Норман. Поговорим немного о нем и его покровителе?

— Какая разница? — Профессор потянулся за сигаретой. — Можно начать с чего угодно — черной папки, пепла в сейфе… Слушайте, но как они открыли два сейфа, а? Нет, Арчер, это болото хаоса поглощает последние жалкие остатки моего разума.

— И все-таки Норман. — Томас улыбнулся. — А то мы потратим все оставшееся время на философские дебаты относительно яйца и курицы. Итак, пункт первый — Берт Норман. Сэм Френсис был прав: Норман — настоящий моряк. Сильный, цельный, волевой. Его простота — кажущаяся. И он очень суеверен, как любой моряк. Думаю, тот, кого мы назвали третьей стороной, он же Хозяин Хеллингтона, успешно эксплуатирует эту черту его характера. Норман выполняет приказы Хозяина, не очень-то задумываясь, какая бездна за этим стоит. Какой же замок без чудес и привидений? А если оно есть, приказывает тебе, надо выполнять его волю.

— Без чудес? А эти загадочные существа? Слушайте, Том, не занимается ли этот его Хозяин вивисекцией? Выращивает мутантов? — Профессора передернуло от собственных слов.

— Не думаю. По словам Нормана, и у самого Хозяина руки, внушающие страх. Что, он тоже жертва преступных экспериментов? Нет, это не так, далеко не так…

— Может быть… Но разве можно верить в привидение, которое звонит тебе по телефону? Вы можете пред-ставить себе тень отца Гамлета, листающую телефонный справочник?

— Согласен, и полностью. Норман вряд ли общается с привидением, он сам сказал про него — «дьявол во плоти». И вот еще что — он так же предан Хозяину, как в свое время и вашему отцу, он и сейчас держит данное ему слово. Интересное обстоятельство… А как он боится замка! Весьма вероятно, что он не только видел свет в окнах библиотеки семь лет назад.

— Я выколочу из него правду, Арчер! Он должен сказать ее сыну своего лучшего друга.

— Нет, доктор. Сыну он не скажет ни слова. Джиму Дэвису — другое дело. Он абсолютно ничего не знает про истинное происхождение Эдсонов. Тот старый проходимец для него — истинный лорд, сэр Роберт, тесть Джима, да еще свой парень. Нет, вам он ничего не скажет… Для нас сейчас важнее другое — как и для чего организовал эти фейерверки его покровитель? — Томас замолчал и принялся играть зажигалкой.

— Однако дочь «своего парня» он помог отправить на тот свет… — рассеянно заметил профессор.

— Не спорю… Что?! Простите, я испугал вас… Как же я упустил это из виду, идиот! — Арчер зашагал по каюте, яростно дымя сигаретой. — И эти руки — протезы его Хозяина… Он же плохо видит, а очки носить не любит. Неужели так просто?

— Я вас не понимаю, — перебил словоизлияния Арчера профессор. — Что, человек с плохим зрением путает кисти рук с протезами и этого пугается? Интересная версия. А как красиво вы ее обосновали! — добавил он с сарказмом.

— Ну конечно, вот почему некто знает замок, как свои пять… щупалец. Да, лучше не скажешь, — до-вольно заключил Томас. — И щупальца его тянутся в библиотеку, обитель спрута, как вы сказали. Отлично, доктор, вы и не представляете, как помогли мне своим замечанием.

— По-моему, я помог вам окончательно свихнуться. Щупальца! Бог мой, я один на один с безумцем!

— Нет, доктор, вы ошибаетесь. Скажу больше — я знаю, почему ваша картина висела криво.

— Это я понял и без вас. Я бы подоспел ее поправить и…

— Заглянули бы в сейф. Верно. Но это уже следствие в а ш е г о действия, понимаете? А то, что кар-тину слегка повернули, дабы привлечь ваше внимание, — следствие отличного знания не только тайн вашего жилища, но и вас самого, док. И это объясняет мне, почему у второго, волосатого, космы закрывали даже ступни ног.

— В вашем безумии есть какой-то метод, — задумчиво произнес Дэвис, невольно повторив слова своего великого соотечественника.

— Есть метод, уверяю вас! Одна из нитей начинает вытягиваться в безупречно стройную линию. Переходим ко второму пункту?

— Переходим, — смирился профессор и вдруг добавил невпопад: — Да, кстати, Норман очень боится морского змея, впрочем, как и все моряки. Может, он сослепу принял слишком гибкие пальцы, скажем, как у пианиста…

— За подобие щупалец, — закончил Арчер. — Не стройте версию на основе сказанных безумцем слов, доктор. Оставьте щупальца в покое. Итак, пункт второй?

Профессор согласно кивнул.

— Так вот, случайностей в хеллингтонском деле предостаточно, вы абсолютно правы. Они буквально нанизываются одна на другую. Но вот звонки в клинику… Короче, случайных звонков не было, разве что звонок Дэвида Маккарена? — Арчер вопросительно посмотрел на шефа.

— Он мне не нравится, Том. Маккарен знал Шрайдера и вряд ли неправильно набрал номер. — Профессор на-хмурился. — Вспомните о звонке братьев, которым не нужна фамилия, и о судьбе мюнхенского историка. Как он мог звонить мертвый, вернее, кто звонил за него и зачем? Испугать? Нет, я не ребенок…

— Резюмирую: цель нам пока не ясна. Так?

— Да, цель этих нелепых звонков — «Шрайдера», Маккарена и… братьев с сестрой.

— А звонок Эллы Чалмерс вы можете объяснить? Это уже четвертый непонятный звонок, но я хочу раз-рушить волшебное число и сообщить вам, что умудрился созвониться с адвокатом Баркли и имел с ним довольно продолжительную беседу.

— Томас, ну какое же отношение имеет адвокат моего покойного отца к заокеанской подружке миссис Арчер? А может быть, Айрис — Хозяйка Хеллингтона? — улыбнулся профессор.

— Только в случае развода со мною и последующего бракосочетания с ним. Я продолжаю. Вы как-то сказали мне, что ваш отец был не только честный, но и весьма крутой и жесткий человек. Баркли согласился с этим. До того, как Джим Дэвис стал заправлять «Нозерном», он являлся совладельцем крупного торгового дома «Дэвис и Хапигейм», так?

— Да, но я не понимаю…

— Простите. Вполне естественно, что Джим Дэвис мог скупать акции другой фирмы и впоследствии выйти из доли. Но действительно, дела торгового дома шли хорошо. Зачем же внезапно бросать отлично поставленное дело? Ваш отец был прежде всего бизнесмен. И вдруг он, сугубо деловой человек, отказывается от доходного предприятия. Баркли аргументировал это тем, что торговый дом — одно дело, а нефтяной гигант — другое. Сия банальность известна каждому — деньги делают деньги. Акции «Нозерна» Джим Дэвис начал приобретать после 1948 года. Согласитесь, интересный момент. Я спросил Баркли, как шли дела компании в пятидесятом году. Помните, я говорил вам, что слышал о намечающемся банкротстве «Нозерна»? Один биржевой маклер, сейчас он на покое, сказал как-то, что только чудо спасло компанию от краха — фирма вложила в сорок седьмом кучу денег в разработку новых методов бурения и стала вылетать в трубу. А Ричард Баркли отверг все это. Явное противоречие! Я не поленился еще раз проверить, падали ли акции «Нозерна» на бирже. И что же вы думаете? Основательно падали, падали так, что к 1951 году компанию спасло лишь крупное вложение капитала со стороны. Это были деньги вашего отца, доктор. Он вышел из торгового дома со всем капиталом и купил столько акций «Нозерна», что смог предотвратить катастрофу. Очень рискованный шаг, очень!

— Мой отец любил рисковать, Томас. Вы не знали его.

— Не знал. Но взгляните на все другими глазами: бизнесмен, настоящий бизнесмен, бросает хорошо поставленное дело и идет на рискованную авантюру. Должны же были существовать на то веские причины? А все ли было благополучно в самом торговом доме?

— Ерунда. Про честность отца ходили легенды.

— Вот именно, в том-то и дело. Будь ваш отец нечист на руку, все было бы шито-крыто. Но когда честный человек узнает от невзрачных мистеров Браунов о темных делишках своего партнера — это другое дело.

— Вам сказал об этом Браун? — резко спросил профессор.

— Нет. На эту тему он не сообщил мне ни слова.

— В таком случае я назову это слишком смелым предположением даже для человека с вашей фантазией, Арчер.

— Назовите. Но суть этой фантазии такова: в 1948 году Джон Браун ищет и находит бумаги, компрометирующие человека, одно из имен которого звучало так — Рудольф Нойман. Под какими еще именами он жил, не знаю. Жан Лефевр или граф Ди Белькампо — это для нас не важно. Важно другое — Браун, безрезультатно прождав его около года, несет ориентировку Джиму Дэвису.

— Моему отцу? Зачем?

— Сорвать с него денежки, док. По всей видимости, карточный шулер и мошенник Нойман и добропорядочный совладелец торгового дома Хапигейм — одно и то же лицо. Да, профессор, да. Недаром Браун семь лет назад сразу же пришел к вам, сыну Джима Дэвиса, бывшего компаньона Хапигейма. Не верите? Тогда скажите, где сейчас Эдгар Хапигейм?

— Наверное, он покинул острова, — неуверенно ответил профессор. — Я его не знал.

— Наверняка вы правы. Заметьте, что и в торговом доме Хапигейм брал на себя функции коммивояжера, разъезжал по Европе и частенько наведывался в Германию.

— В Кельне был небольшой филиал дома, ничего необычного, — возразил Дэвис.

— Именно, ничего необычного, док. Эдгар Хапигейм превосходно владел немецким, часто бывал в этой стране, знал ее обычаи. Эльза, секретарша кельнского филиала, стала его любовницей. Ну, а добыть паспорт на имя Ноймана — дело средств и техники. Представляю, какую бомбу приволок Браун вашему отцу: его сотоварищ — преступник! Наверняка, ваш отец со свойственной ему прямотой и жесткостью выкладывает Хапигейму все, что он думает о его двойной жизни. И естественно, порывает с ним. Так компаньон вашего отца бесследно исчезает, а у Джима Дэвиса появляется смертельный. враг. Да, кстати, Хапигейм исчезает сразу для двух человек — и для Эльзы тоже. Вы еще спрашивали меня, для чего Эльза устроила ему автокатастрофу. Нет, это сам Хапигейм решил «умереть». И Эльза остается безутешной вдовой со своим папочкой и тремя дочурками. Для нее Хапигейм, простите, Нойман, действительно погибает в аварии где-то в Штатах. Большие скорости, Счастливчики Лючано за рулями «линкольнов»… Страшное дело, не то что наши тихие замки. Думаю, «неопровержимые» доказательства и материалы о «смерти» Хапигейма-Ноймана состряпал наш верный друг Джон Браун. Хм, неплохо же он поработал с вашим семейством… Нет, сэр, внешность — штука весьма обманчивая, и скоро вы убедитесь в этом.

— Вы так уверенно говорите, что создается впечатление вашей полной осведомленности в этом деле. Не понимаю, зачем вообще нужно ехать в Хеллингтон, — заметил профессор.

— Нет, доктор, до полной осведомленности очень и очень далеко. — Арчер закурил сигарету, поставил воду на плитку. — Сварю кофе, просто глаза слипаются. Но я разделяю вашу боязнь — чего стоит, например, Хозяин Нормана с руками-протезами. Однако в данном случае должен вас огорчить — у него абсолютно нормальные руки, ничем не отличающиеся от наших с вами. Впрочем, в одном они действительно отличаются, хотя и незримо, — это руки убийцы.

— позвольте, а что же видел Норман? — запротестовал Дэвис.

— Бедный старик, мне его жаль, угодил к дьяволу прямо в объятия. Да он и сам понимает это — «дьявол во плоти» его крепко повязал… Мерзавец! А видел он то, что видел, — разъяснил Арчер.

— Прекрасное объяснение. Почему вы скрываете ваши открытия от меня, не скажете?

— В силу особенностей вашего характера, доктор, поверьте. Вы поломаете всю мою игру, а это будет обидно. Слушайте, неужели вы не видите, что мне чуждо желание упиваться превосходством своего ума! — вспылил Томас.

— Успокойтесь, мистер Холмс, и продолжайте. А я в качестве статиста буду вас подстраховывать, благо оружие у меня есть.

— Благодарю вас, доктор. Так вот. В 1936 году Хапигейм, гастролирующий под именем Рудольфа Ноймана, немецкого аристократа, раздевает донага н а с т о я щ е г о сэра Роберта, владельца фамильных развалин. Думаю, сэр Роберт был действительно азартный игрок.

— Нет, Том, Эльза говорила так про своего папочку, не путайте.

— Берите кофе, док. Да, я и не спорю, но зачем ей было отходить от реальности? Чем больше она говорила правды про настоящих Эдсонов, тем большей леди она сама себя чувствовала. Уверен, что генеалогию их рода она знала досконально.

— Превосходно, Томас. Знания в этой области у нее были огромные — читала на память баллады о короле Артуре и Граале, прекрасно знала средневековую поэзию, помнила вердикты всех королей с незапамятных времен.

— Интересное увлечение… В общем, сэр Роберт был азартен и наверняка попытался отыграться, поставив на кон последнее.

— Да, и что же именно?

— Свой громкий титул и Хеллингтон, точнее, его ос-танки. Но для такого практичного человека, как Хапигейм, это ничего не значило, его интересовало одно — деньги.

— Эдгар Хапигейм — преступник? — Профессор в со-мнении покачал головой. — Он же — какой-то Нойман, разыскиваемый «Интерполом»? Трудно поверить… Он не был беден, зачем ему все это: подлог, карты, обман…

— Именно! Карты, а точнее, азарт игрока. Он играл не только на бирке…

— Молчите, Томас? Сами не верите в собственные фантазии? Слушайте, в самом деле, почему вы решили, что все обстояло именно так, а не иначе? Почему нельзя предположить что все-таки Эльза убрала Ноймана?

— Предположить можно, не спорю. Но я считаю, что изложил вам истинное положение вещей. Вы забыли про звонок в клинику Эллы Чалмерс. А разве в нашем деле он мог быть случайным? Элла с вами не знакома, это раз. Но она знает, что вы находитесь в клинике, и интересуется состоянием вашего здоровья, это два и три. Что же ей нужно от вас, а? — Арчер сквозь дым посмотрел на шефа.

— Спросите свою супругу.

— Не стоит. Я и так вспомнил, что Элла работает секретарем у какой-то шишки из «Харпвокс электроникс». Название этой компании показалось мне где-то слышанным ранее, что-то смутно напоминало. И вдруг меня осенило: «Хапигейм»! Эдгар Хапигейм! Скорее всего он из тщеславия оставил кусочек прежнего имени в названии своей новой фирмы. Тогда звонок Чалмерс легко объясним — Элла просто выполняла поручение своего шефа. Сын его заклятого врага попал в бессознательном состоянии в клинику, и ему небезынтересно знать, насколько это серьезно. Не собирается ли он оспаривать ваши акции «Нозерна»? Увидим, доктор. Для нас сейчас важнее два других момента. Первое: по не-известному нам каналу он полностью осведомлен обо всем происходящем в Бултоне и его окрестностях. Кто и, главное, п о ч е м у поставляет ему информацию? И второе: еще в 1936 году Хапигейм узнал нечто интересное про Хеллингтон от сэра Роберта. Это нечто наверняка связано с рукописью, а костры Нормана — с этим нечто.

— Выходит, Хозяин Борта — Нойман?

— Я этого не говорил, более того, именно в этом я и сомневаюсь. Хапигейм — бизнесмен и мошенник — словом, настоящий практичный человек. Скорее он рассказал услышанное от сэра Роберта своей подружке Эльзе, а вот она всерьез увлеклась преданием рода Эдсонов. Я уже давно сделал вывод, что эта особа была весьма склонна к мистицизму.

— Как и Берт Норман?

— Не совсем, она предпочитала видеть себя одним из главных действующих лиц, а не слепо выполнять приказы и шарахаться от бигфута.

— И о нем вы мне ничего не скажете?

— Увы, доктор, — таковы правила игры. И как это он перебрался из Тибета прямиком в ваше поместье? Наверное, Хозяин перевез его в багажном отделении самолета компании «Бритиш эйрлайнз», напоив до мертвецкого состояния сладким ромом. Сейчас наш Сноуи кушает овсянку и прилежно учится водить автомобили разных марок. Может быть, это объяснение вас устроит?

— Вы — садист, Томас Арчер. Садист и покровитель нечистой силы.

— А в отношении этой самой силы и замка Норман очень близок к истине, — серьезно сказал Томас. — Это и будет третьим пунктом, особо важным. Прошу меня поправлять и не щадить критических стрел.

— С удовольствием, Том. Хороший кофе. — Профессор поставил чашку.

— Разве я когда-нибудь предлагал плохое своему шефу. Нет, доктор, не спешите говорить «нет» моему плану посещения замка. Так вот, начнем с его библиотеки, а точнее, с одного обстоятельства. Мы установили, что Элис Эдсон погибла в новолуние, а нас спас взошедший месяц. Это так, безусловно. Что-то ad exemplum, улавливаете? Хорошо, мы еще вернемся к этому. Но вот спичка, та полностью обгорелая спичка, которую нашли на столе после ее смерти… Старая дама увидела нечто такое, что от страха даже не почувствовала боли! А мы? Мы были буквально ослеплены пороховой вспышкой и не видели ничего несколько секунд.

— Хотите сказать…

— Подождите, док. К библиотеке ведет достаточно длинный коридор, заканчивающийся одной-единствен-ной дверью, дверью в саму библиотеку. С другой стороны коридора — арка, соединяющая его с предпоследним маршем лестницы. Так? Когда я открывал дверь, то никакого скрипа петель мы не слышали — их, на-оборот, словно смазали. А вот в наступившем мраке раздался воистину душераздирающий скрежет! Первое, на что мы посмотрели, обретя зрение вновь, это на дверь и увидели ее закрытой. Замечу, что я имею привычку всегда закрывать за собою двери. Так я поступил и входя в библиотеку.

— А вы правы, черт возьми!

— Далее, можно ли сравнить крохотное пламя горящей спички со вспышкой пороха из тридцати винтовочных патронов? Нет, конечно. Что же из этого следует? Эдсон увидела нечто разорвавшее ее сердце от ужаса, и наверняка это нечто могли видеть и мы, находясь внутри залы.

— Мы?! — подпрыгнул от изумления профессор.

— Да, мы. Могли, но не видели — вспышка нас ос-лепила. Я делаю важный вывод: нечто, пугающее людей до смерти, появляется в закрытой ими же библиотеке, а не проникает снаружи через коридор.

— Вы думаете, есть и второй вход в залу?

— Возможно. — Арчер пожал плечами. — Коридорчики со стеллажами кончаются тупиком — книжным шкафом. Можете ли вы поручиться, что за ним не скрыта потайная лестница?

Профессор, казалось, не слышал собеседника, пристально глядя на барометр, прикрепленный к переборке.

— Не буду вам мешать и пойду на палубу прочистить свои бедные легкие, — сказал Арчер с обидой.

— Извините ради Бога, Томас. Прошу, продолжайте.

— Теперь эти фейерверки, которые разводит по ночам Берт Норман. Какой в них смысл? Вы сами отвергли версию о сигнале.

— А я не поторопился, Томас? — задумчиво произнес профессор.

— Это новое направление! — воскликнул Арчер. — Здесь есть теперь о чем подумать.

— Вернемся к вашему варианту, — предложил профессор.

— Да… Вы помните, где мы были в момент пожара? Естественно, у окон и на дверь не смотрели.

— У окон мы были недолго, а потом сразу же пере-брались к столу добывать порох, Том.

— Но мы, извините, и живы! — возразил Арчер. — Этот факел должен был нас отвлечь от того, что про-исходит внутри темной комнаты. Представьте: человек завороженно глядит на пламя, его мысли отвлечены этим зрелищем, и вдруг — дикий скрежет петель. Потрясающий эффект! Взгляд в сторону двери — и смерть, смерть от ужаса. А книги? Они оказались нетронутыми. Зачем же тогда Эдсон пришла в библиотеку? Не за своей же смертью? Да она просто не успела ими воспользоваться, как капкан захлопнулся. Дьявольская выдумка. Неведомая третья сила переиграла вашу ведьму! Да, летопись — несомненно ключ, она пришла с ней работать, что-то выяснить окончательно, а ее остановили на самом краю. За «каракули», которые Эдсон жгла в ужасе, было за-плачено множеством жизней, в том числе и ее.

— Не слишком ли много мистики, Томас?

— Не думаю. Больше другого — слепого повторения случившегося с нею и с нами. Разница во времени целых семь лет.

— Да, действительно, почему-то все совершается ad exemplum. Э нет, друг мой, что-то у вас не так. Если бы она не касалась книг, то ее записей просто бы не было!

— А вы правы, док, дурья моя голова! Мы же оставили книги на столе.

— Именно. И как вы вообще мыслите ее смерть? Что это за нечто, сваливающее наповал от ужаса? Светящийся скелет, голография какого-то чудовища, имитация при-видения, лохматый приятель Нормана, газ, поражающий психику? А может, луч смерти из «Войны миров»? И все так сложно…

— Сложно… — согласился Арчер и дернулся как в судороге. — Сложно. Конечно, в этом-то все и дело! Нет, доктор, скелеты и газ ни при чем. Вот вы, чего вы больше всего боитесь?

— Побеседовав с вами, начинаешь бояться всего. В настоящий момент…

— Посещения собственного поместья. А так? Считай-те, что этих двух недель просто не было. Можете ответить?

— Не знаю… Нет, не знаю.

— А я знаю, док. Это воистину страшно.

— Что? При чем тут она?! — закричал Дэвис.

— Послушайте, я ничего не говорил, — стал протестовать Томас.

— Говорили, Арчер, говорили. И постоянно намекаете мне на это. Да, я боюсь, боюсь не каких-то там сиделок и секретарш, а ту, чьи кости уже семь лет как гниют в земле. Вам, наверное, это просто смешно.

— Представьте себе, нет, — возразил Томас спокойным голосом. — И с того самого момента, когда вы заявили, что Элис по-немецки звучит как Эльза. Мне это показалось, мягко говоря, странным — искать связь между средневековой девчонкой и вашей мачехой. Сейчас же, конечно, нет. — Он вытащил из своей необъятной сумки красочно оформленную книгу. — Помните этот бельгийский справочник? Я хотел установить, где и как вы познакомились с Эдсонами. Сдается мне, это важное звено в цепи.

— Мы познакомились с ними в Сен-Дьере, но такого городка в этой книге нет, — затравленно сказал профессор.

— Как и в подобной ей любой другой, — согласился Томас. — Да, никакого Сен-Дьера вы в них не найдете. Однако приберегу ваши нервы и скажу, что в бреду вы повторяли одни и те же слова.

— Вы их мне уже называли, — возразил профессор.

— Не все, док. Были и другие. — Томас вытащил магнитофон, но остановился на полпути.

— Стоит ли его включать, док? Я хорошо помню запись и назову их, ладно?

— Нет уж, Арчер. Послушаем вашу игрушку вместе. Томас пожал плечами, поставил магнитофон на столик и нажал на клавишу.

…- Ну и что теперь, доктор? — «Черная Эльза», «Отец, забери меня». Что значит, Том? — Дэвис встревоженно посмотрел на ассистента.

— Многое. В этом справочнике, — Томас постучал по нему пальцем, — городка Сен-Дьер нет.

— Черт возьми, вы говорите мне это в десятый раз! — вскипел профессор.

— Но вот местечко Сен-Адер… — продолжал Арчер.

— Сен-Адер? — подвинулся вперед профессор. — Угу, Сен-Адер. В общем, сей справочник любезно сообщает, что вы можете прекрасно отдохнуть и познакомиться с интересными людьми, если соблаговолите остановиться в жемчужине Сен-Адера, пансионе «Черная Эльза». Не там ли вы познакомились с весьма любопытными людьми, господами Эдсонами?

— Я этого не помню, — ответил профессор и нерешительно добавил: — Хотя что-то назойливо вертится в моей голове.

— А! Не зря я говорил вам о подсознании. Именно там, в «Черной Эльзе», вас чем-то здорово напугала эта Эдсон. Не могла ли она рассказать вам, тогда еще ребенку, страшную историю, вроде той, что в летописи? Вот откуда вас преследует мысль…

— Что моя мачеха — средневековая ведьма? — под-хватил Дэвис. — Какое-то странное ощущение… Как будто вы говорите только половину правды.

— Не понял. — Арчер насторожился. — Что вы имеете в виду?

— Не настолько я впечатлителен, чтобы всю жизнь ходить под воздействием одного рассказа, каким бы страшным он ни был.

— Как сказать! — возразил Томас. — Воспоминания детства — самые яркие. Порой они оставляют просто неизгладимый след в душе.

— Об этом знают и домохозяйки. — Профессор отрицательно покачал головой. — Нет, ощущение надвигающейся беды приступами охватывает меня именно в последние годы. Я все время пытаюсь что-то вспомнить, что-то важное и… не могу.

— И это заметно, доктор. Эти приступы страха… Как давно они у вас? После ее смерти?

— Нет… — Профессор подумал. — Нет, скорее толь-ко обострились. А так, последние лет двенадцать. Я пробовал транквилизаторы, но они мне мало чем помогли.

— Доктор, повторяю: тяжек ваш грех, видит Бог. Одно утешение примиряет меня с вами, я надеюсь, — ваше неведение. Но оно не снимает вины. — Томас вздохнул и замолчал.