Свадьба была назначена на 20 ноября. Моне казалось, что у нее есть уйма времени осмыслить это событие и хоть как-то к нему подготовиться, но месяц пролетел незаметно. Платье она привезла с собой, зал в ресторане Сергей арендовал у друга, так что на долю новобрачных выпало не так уж много хлопот. Поскольку все приглашенные на их свадьбу были исключительно со стороны жениха, Мона почти не принимала участия в подготовке и только просила Сергея организовать все как можно скромнее.

– Я думал, каждая невеста мечтает о пышной свадьбе, – шутил он.

– У меня уже была одна пышная свадьба, – отмахивалась Мона. – Ты уж не обижайся, но после просмотра вашего свадебного видео мне вообще расхотелось отмечать это событие.

Сергей расхохотался. Реакция Моны на тот диск его изрядно повеселила: она рассказывала об увиденном, постоянно краснея, и с таким неподдельным ужасом, как будто речь шла не о невинной свадебной церемонии, а о какой-то порнокассете. Он настоял на том, чтобы пересмотреть видео вместе еще раз, и по ходу комментировал происходящее на экране.

– Скажи, а у вас не бывает свадеб без алкоголя? – робко осведомилась Мона. – Мне кажется, вся программа рассчитана на очень пьяных людей.

– Свадьба без алкоголя – это все равно что свадьба без невесты. Конечно, так не бывает.

– Но почему?

– Это часть нашей культуры, наших традиций. Ведь свадьба – это праздник! Всем должно быть весело. Кроме того, гости сидят в ресторане много часов. Что они, по-твоему, должны делать?

– Они только едят и пьют, едят и пьют, – с грустью констатировала Мона. – А потом идут танцевать и участвуют в неприличных конкурсах.

Сергей снова расхохотался.

– Да уж, интересные у тебя представления о свадьбе. Ну а как это было бы у вас в Египте?

– Я же тебе рассказывала. Невесту готовят, одевают, отвозят в салон. Там ей делают прическу и макияж. Потом фотостудия. Обряд в мечети. И дальше праздник, но только без алкоголя и конкурсов.

– Что, даже никто не танцует?

– Танцуют, но не так, как у вас. В основном дети и молодежь.

– Отдельно друг от друга?

– Да. Конечно, бывают и другие свадьбы. Понимаешь, все зависит от степени религиозности семьи…

– Это я уже понял. А если женятся христиане? У них же нет запрета на алкоголь.

– Наверное, – согласилась Мона. – Если честно, я не знаю. В Египте у меня не было друзей среди христиан, и я никогда не ходила к ним на свадьбы.

– А еще на ваших свадьбах не кормят, так?

– Так. У нас в деревне, например, отмечают прямо на улице и угощают только напитками. Правда, иногда гостей могут покормить… но никто не сидит за общими столами. Женщины едят отдельно, мужчины отдельно. Поели и вернулись праздновать на улицу.

– Обалдеть, – Сергей вновь расхохотался. – Даже представить не могу такую свадьбу.

– Бывает, что отмечают в кафе, – добавила Мона. – В городах. Тогда, наверное, это больше похоже на ваши свадьбы. Там могут быть накрыты столы, приглашен ведущий, подготовлены музыкальные номера…

– Нет, я бы хотел побывать именно на деревенской свадьбе, – продолжал веселиться Сергей. – Так сказать, для расширения кругозора. Чувствую, такую свадьбу я бы запомнил надолго.

– Тебя бы там тоже запомнили надолго, – улыбнулась Мона. – У нас не привыкли к иностранцам.

– Кто знает? Вдруг когда-нибудь твоя семья меня примет, мы поедем к ним в гости и нас даже пригласят на какую-нибудь свадьбу? Как думаешь?

Мона, опустив голову, пожала плечами и вдруг расплакалась.

– Прости меня, – испугался Сергей. – Прости, я ляпнул глупость. Ну же, не плачь. Ну дурак, дурак. Не надо было напоминать тебе о семье.

– Ты не виноват. Я стала очень плаксивой: наверное, из-за беременности.

– Мона, я понимаю, как тебе тяжело. Поверь, прекрасно понимаю. Ты беременна, в чужой стране, наши обычаи кажутся тебе странными и даже дикими… Но что поделать, если мы такие? Я на все готов ради тебя, но не могу изменить свою страну и своих соотечественников. Ты понимаешь?

– Понимаю. Вы очень хорошие, просто сильно отличаетесь от египтян. Мне нужно время, чтобы привыкнуть.

– Я знаю. Ну, не плачь. Все будет хорошо.

– Я уже успокоилась. Просто странно от мысли, что никто из моих родных не будет присутствовать на этой свадьбе.

– Когда-нибудь они примут твой выбор, – уверенно сказал Сергей. – Может быть, это займет несколько лет, но рано или поздно вы помиритесь.

– Ин ша Аллах, – Мона возвела глаза к небу.

– Пока что ты бы могла подружиться с кем-то из украинок. Конечно, подруги не заменят тебе родственников. Но все же это лучше, чем ничего.

Мона вновь погрустнела.

– У меня не слишком получается дружить с вашими девушками. Понимаешь, жены и невесты твоих друзей – они совсем другие. Я чувствую, что меня рассматривают, как заморскую зверушку.

– Не преувеличивай.

– Но так и есть. И потом, далеко не все хорошо говорят по-английски. Единственный человек, который ко мне хорошо относится, – это Юля.

Сергей промолчал. Ему совсем не нравилось, что Мона подружилась с Юлей и та запросто приходит к ним домой просто поболтать с его невестой – в этом было что-то неправильное. С другой стороны, что он может сделать? Юля в хороших отношениях и с Тамарой Николаевной, и с Моной. Не в его власти запретить ей ходить к ним в дом. Да и, кроме того, имеет ли он право запрещать Моне общаться с единственной девушкой, с которой у нее сложились отношения? Пару секунд Сергей раздумывал, не рассказать ли жене о своем давнем студенческом романе с Юлей, но потом решил, что лучше промолчать.

«Дело прошлое, – рассудил Сергей. – Мало ли кто с кем встречался по молодости. Мона, конечно, расстроится, ну а что толку? Нет, ей лучше ничего не знать».

– Кстати, Юля ведь будет на нашей свадьбе? – спросила Мона.

– Не знаю. Если хочешь, пригласи ее. А может, мама уже пригласила.

– Мне было бы приятно, если бы она пришла. Кстати, Юля посоветовала мне хорошего визажиста, который может сделать макияж перед свадьбой. А еще она нашла какое-то место, где можно взять в аренду белый полушубок, – в одном платье я замерзну. В общем, Юля просто чудо. Не знаю, что бы я без нее делала.

– Ну тогда у нас просто нет выбора, – усмехнулся Сергей.

– В чем дело? Она тебе не нравится? – насторожилась Мона.

– Нет, почему же. Когда-то в детстве мы дружили, но в последние годы почти не общались. Просто у каждого своя жизнь.

– Да, так бывает. Но Юля единственный человек, который пытается меня поддержать, – я имею в виду, из девушек.

– Послушай, дорогая. Я ничего не имею против Юли. Но не замыкайся на одном человеке, – я уверен, что ты можешь найти себе еще подруг.

– Где? – поинтересовалась Мона. – Я же почти не выхожу на улицу.

– Все мои друзья придут на нашу свадьбу в сопровождении своих девушек или жен.

– Я же тебе объясняла, как эти девушки на меня смотрят.

– Не драматизируй. Возможно, ты кажешься им слегка… необычной. Да, необычной восточной девушкой. Но со временем они к тебе привыкнут.

– Оказывается, подружиться не так-то просто, – покачала головой Мона. – Когда я оказываюсь в компании с вашими украинскими девушками, то всегда стараюсь наладить контакт. Разговариваю, пытаюсь шутить, задаю вопросы. Еще я оставляю им свой номер телефона, но мне никто так ни разу и не перезвонил.

– Ладно, – сдался Сергей. – Ты в Украине всего три недели. Наверное, я просто слишком многого хочу. Так что насчет этого… как его… визажиста?

– Ну, мне же нужно сделать макияж. Юля знает хорошего мастера, и она предложила привести его прямо к нам домой, а заодно поработать переводчиком. Здорово, правда?

– Что ж, прекрасно. Вообще-то я плохо разбираюсь в этих женских штучках, так что, может, и неплохо, что Юля взялась тебе помочь. Что еще потребуется к свадьбе?

– Наверное, туфли. Платье у меня уже есть.

– Может, туфли ты тоже сможешь выбрать вместе с Юлей? – осторожно поинтересовался Сергей. Перспектива несколько часов ходить по магазинам его совсем не радовала.

– Я у нее спрошу. Думаю, Юля не откажет.

– А прическа? Укладка? Или как там это у вас называется? Я надеюсь, хотя бы на свадьбе ты не будешь настаивать на том, чтобы надеть платок?

Мона вздохнула. Ее категорическое нежелание ходить с непокрытой головой давно стало у них камнем преткновения. Правда, в Украине было довольно прохладно, и на улице ее хиджаб смотрелся более или менее уместно. Но она отказывалась снимать его, даже когда входила в помещение, и Сергей ничего не мог с этим поделать. Кроме того, он не представлял, что Мона будет делать, оказавшись в Украине летом.

– Ладно, – сдалась она. – На свадьбу пусть будет прическа. Договоримся там же, в салоне.

– Слава богу, – вздохнул Сергей.

– Вообще-то в Египте много невест с непокрытой головой, – задумчиво протянула Мона. – На свадьбу это допускается, хотя мой отец всегда был против. Впрочем, папа ведь все равно не знает о свадьбе. А если и узнает, то на фоне всего остального отсутствие платка вряд ли его так уж шокирует.

– Свадьба будет очень приличной, – поспешил заверить ее Сергей. – Обещаю, никто не станет напиваться и плясать голым на столе. – Увидев, как вытянулось лицо Моны, он снова расхохотался. – Шучу, шучу. У меня вполне серьезные и респектабельные друзья. Тебе не о чем переживать.

Но Мона, конечно же, переживала. Порой ей даже казалось, что все это происходит не с ней, а с какой-то другой девушкой. Ночами она долго лежала без сна, пытаясь представить и свадьбу, и их дальнейшую семейную жизнь вдалеке от Египта. До переезда Мона считала себя вполне подготовленной к тому, что на Украине ее ждет много необычных и удивительных вещей, но на деле все оказалось совсем не так. Эта страна не переставала удивлять и даже шокировать: оставалось только гадать, когда она сможет привыкнуть к местным реалиям.

Последняя неделя перед торжеством была посвящена свадебным приготовлениям. Они долго выбирали кольца, потом осматривали зал и договаривались с флористами, официантами, ведущим и фотографом. Несмотря на то, что свадьба планировалась совсем скромная, дел оказалось немало, и Мона не успела моргнуть глазом, как наступило 20 ноября.

За всеми хлопотами ни Сергей, ни тем более Мона не следили за тем, что творилось вокруг них. Между тем Украина готовилась вступить в Евросоюз, и страсти вокруг этого события кипели и накалялись день ото дня. Политическая активность украинцев, казалось, достигла пика: люди обсуждали предстоящее подписание соглашения об ассоциации Украины и ЕС не только дома или на работе, но даже в общественных местах. Споры между сторонниками и противниками евроинтеграции не смолкали ни на минуту, порой переходя в крики и махание кулаками. Свекровь не пропускала ни одного выпуска новостей, но Мона с Сергеем были слишком заняты своими личными делами, чтобы следить за политикой.

За день до свадьбы Сергей устраивал мальчишник, и последнюю холостяцкую ночь он провел на квартире у друга. Моне отмечать было не с кем, благо Юля нашла время забежать к ней на пару часов, и они мирно провели вечер на кухне в компании Тамары Николаевны. Мона изредка принимала участие в разговоре, не переставая удивляться традиции вести гостей на кухню и поить их слабо заваренным чаем в таком количестве, что, казалось, вскоре он должен брызнуть из ушей.

«Заварки им, что ли, жалко? – поражалась она. – И сахару тоже. Но главное – зачем пить по пять чашек?» В Египте тоже любили чай, вот только заваривали его совсем иначе.

Так или иначе, она была признательна Юле и даже свекрови за то, что они составили ей компанию; коротать этот вечер в одиночестве было бы совсем невыносимо. Поэтому Мона послушно пила предложенный напиток, заедая его вареньем из какого-то неизвестного ей фрукта, названия которого она никак не могла запомнить, и старательно улыбалась. Даже свекровь, казалось, смирилась с неизбежностью свадьбы; она не то чтобы слишком радовалась, но хотя бы реже поджимала губы и не слишком демонстрировала свое недовольство. Что касается Юли, та просто лучилась радостью и оптимизмом. Мону смущало, что иногда Тамара Николаевна и Юля начинали говорить между собой по-русски, но ей было неловко просить перевести ей каждое слово.

– Как ты переживешь завтрашнюю свадьбу, деточка? – интересовалась Тамара Николаевна.

– Вы за меня не переживайте. Перенесу прекрасно. Не сомневаюсь, что скоро ваш сын разведется и сыграет следующую свадьбу, – на этот раз со мной.

– Дай-то бог. А с этой что будет?

– Будет сидеть в своем Египте и воспитывать ребенка. Вы же видите, сюда она никак не вписывается.

– Да уж вижу. Только временами мне ее даже жалко становится. Ничего не понимает, всего боится. Я, честно говоря, представляла невесту сына совсем другой.

– Какая разница? Очевидно, что они не пара. Сергей то ли ослеп, то ли просто считает своим долгом жениться на этой девушке.

– И что ты планируешь делать?

– Для начала – просто дружить. Чем ближе к ней, тем ближе к Сергею, тем больше я знаю об их отношениях и тем больше шансов осуществить свой план.

– А у тебя есть план?

– Пока что он не оформился полностью, – признала Юля. – Но я на верном пути и не намерена отступать.

На следующее утро Мона проснулась ни свет ни заря и долго лежала с открытыми глазами, настраиваясь на предстоящее торжество. Спустя какое-то время она поймала себя на мысли, что думает о свадьбе не как о празднике, а как о некоем испытании, полном неожиданностей и подводных камней. Хотя Сергей расписал ей всю церемонию чуть ли не поминутно, от начала и до конца, она все равно боялась попасть в неловкую ситуацию и никак не могла побороть этот страх.

Поняв, что заснуть все равно не удастся, Мона привела себя в порядок и пошла на кухню варить себе кофе. Судя по тишине в квартире, свекровь еще спала: в такие моменты Мона могла чувствовать себя более или менее свободно. Она пыталась убедить саму себя, что Тамара Николаевна не сделает ей ничего плохого, но все-таки в присутствии свекрови не могла избавиться от скованности и неловкости.

«Вот выучу язык, и мы с Сергеем сможем жить отдельно», – в очередной раз пообещала себе Мона.

С чашкой и бутербродом Мона тихо вернулась в свою комнату. Теперь можно спокойно позавтракать; свекровь никогда сюда не зайдет. Она неторопливо пила кофе, пытаясь настроиться на грядущий день.

«Неужели это случится сегодня? – в который раз спрашивала себя Мона. – Я все-таки дождалась, добилась своего!» Но что-то мешало ей почувствовать себя по-настоящему счастливой; в голову некстати полезли мысли об оставленной в Каире семье и о скором возвращении в Египет. Мона вдруг поняла, что больше всего на свете ей хотелось разделить свою радость с родными. Если бы она выходила замуж в Египте, то мама сейчас уже вовсю хлопотала бы на кухне, и вскоре ей в комнату на подносе принесли бы лепешки с фулем, сыр и яйца. В этот момент Мона почувствовала, как соскучилась по египетской еде. Казалось бы, какая мелочь? Никто не морит ее голодом, в холодильнике полно продуктов, да и ест она совсем немного. Весь предыдущий месяц Мона старалась кушать то, что готовит свекровь, или готовила сама, но именно сегодня ей вдруг безумно хотелось привычной египетской еды вместо этого наспех сделанного бутерброда… Желание оказалось настолько сильным, что Мона как будто даже почувствовала в воздухе запах фуля.

Вздохнув, она открыла глаза и сделала очередной глоток кофе. Никто в Украине не знает, что такое фуль; его здесь нельзя купить даже в виде консервов. Ладно, пусть к местным продуктам как-то можно приспособиться. Но как быть с чувством одиночества, которое упорно преследует ее, не желая отпускать? Сегодня, в день свадьбы, Мону должна окружать толпа родственниц и подруг, но вместо этого она сидит одна, будто мышь в норе. Хорошо, что Юля согласилась помочь, – без нее Мона не знала, как бы справилась.

Скрипнула дверь; значит, свекровь тоже встала. Мона со вздохом допила свой кофе, жалея, что не успела сходить на кухню за второй чашкой до пробуждения Тамары Николаевны. В очередной раз поймав себя на этих мыслях, она разозлилась.

«Нельзя воспринимать свекровь как врага. В конце концов, она не кусается». – Мона решительно встала и направилась на кухню.

– Доброе утро, – сказала она, робко улыбаясь. Русский язык давался ей с трудом, но кое-какие фразы она все-таки освоила.

– Доброе утро. – Тамара Николаевна тоже изобразила улыбку. – Ну что, сегодня свадьба?

– Да, – закивала головой Мона, – сегодня. Свадьба.

Первое время она еще пыталась общаться со свекровью по-английски, но вскоре поняла тщетность своих усилий, – кроме «Hello» и «Thank you» та все равно ничего не понимала. Даже Мона с ее слабыми познаниями русского языка и то могла сказать больше. Кроме того, девушка не оставляла попыток пополнить свой лексикон, хотя дело продвигалось куда медленнее, чем ей бы хотелось.

– Будешь кофе? – спросила свекровь.

– Да, – снова улыбнулась Мона. – Пожалуйста.

Налив полную чашку ароматного напитка, она с трудом подавила желание снова уйти в комнату и заставила себя остаться на кухне.

«Не могу же я вечно прятаться, – убеждала себя Мона. – Надо налаживать контакт. Ведь это мать Сергея, самый близкий и родной для него человек».

Несмотря на усилия Моны и относительно хорошее настроение свекрови, разговор не клеился. Тамара Николаевна пыталась спросить про самочувствие невестки, но та плохо ее понимала. Кофе допивали в молчании.

Ситуацию спас звонок в дверь.

– Это, наверное, за мной, – радостно сказала Мона и бросилась открывать.

Юля была уже при параде. За ее спиной маячили две девушки, – видимо, визажист и парикмахер. Глядя на подругу, Моне оставалось только гадать, во сколько та встала, чтобы успеть навести марафет. Юля надела черное платье, выгодно подчеркивающее фигуру; ее длинные светлые волосы были уложены в простую, но элегантную прическу, лицо умело накрашено, в руках – свадебный букет. На долю секунды Мона даже позавидовала тому, что западные девушки не стесняются носить такую одежду, – не скрывающую их тело, а подающую его в выгодном свете. Стоило признать, что Юля выглядит великолепно, – будь на ней не черное, а белое платье, можно было бы смело самой идти под венец.

– А ты почему не готова? – удивленно спросила Юля. – Не можешь надеть платье? Нужна помощь?

– Здравствуйте, – смущенно пролепетала Мона. – Проходите. Уже пора одеваться?

– Давно пора, если не хочешь опоздать в ЗАГС.

Юля решительно вошла внутрь, поздоровалась с Тамарой Николаевной и представила своих помощниц, Таню и Свету. Девушки быстро подхватили Мону под руки и отвели ее в комнату. Не успела она оглянуться, как оказалась в платье, и Таня принялась колдовать над ее прической, а Света – делать маникюр. Юля сидела рядом и комментировала все происходящее. Мона смущенно улыбалась и старалась не двигаться, чтобы не мешать мастерам.

Когда закончили с ногтями, пришло время наносить макияж. Невеста сидела зажмурившись и не могла оценить результата, пока Света не закончила колдовать над ее лицом и не разрешила открыть глаза. Откровенно говоря, Моне не слишком понравились ни прическа, ни макияж, – она предпочла бы что-то более простое и элегантное, но Юля вместе с помощницами уверили невесту, что это последний писк моды и смотрится просто шикарно. Так или иначе, времени что-то переделывать уже не было, так что ей оставалось довольствоваться их заверениями.

К этому времени подъехала машина; Мона знала, что Сергей за ней не приедет и они встретятся только около ЗАГСа. Невеста ехала в дворец бракосочетаний в сопровождении свекрови и своей единственной подруги, безуспешно пытаясь справиться с волнением. Ей все еще слабо верилось, что все это происходит на самом деле. Тамара Николаевна всю дорогу молчала, зато Юля тараторила без умолку. Когда машина подъехала к ЗАГСу, оказалось, что Сергея еще нет, – это вызвало у невесты новый приступ паники.

«А если он передумал?» – с ужасом подумала Мона.

К счастью, жених появился уже через пару минут. Их окружила толпа гостей, – впрочем, по сравнению с остальными брачующимися приглашенных действительно оказалось не так много. В основном это были уже знакомые Моне друзья Сергея со своими спутницами, хотя несколько лиц она видела впервые. Все с интересом разглядывали невесту и наперебой поздравляли молодых; фотограф щелкал камерой. Мона чувствовала, как земля плывет у нее под ногами.

Наконец их пригласили зайти внутрь. Они поднялись по широкой лестнице на второй этаж, в комнату для жениха и невесты. Моне хотелось остаться наедине с Сергеем, но фотограф вошел следом и попросил принять нужную позу для свадебного снимка. Натянуто улыбаясь, она послушно следовала всем рекомендациям, пока их не позвали в зал торжественной регистрации.

Сама церемония запомнилась Моне не слишком хорошо. Звучала музыка (она уже знала, что это называется марш Мендельсона), и какая-то женщина говорила слова, смысла которых невеста не понимала. Атмосфера была праздничной и очень торжественной. В конце, когда у нее спросили согласия, Мона сказала «да» и поставила свою подпись в том месте, которое ей указали. Она долго колебалась, но в итоге согласилась взять фамилию мужа. Новая фамилия казалась Моне символом новой жизни, – и потом, раз уж здесь так принято, не стоит нарушать традиции. Молодые обменялись кольцами, и все гости стали поочередно подходить к ним, чтобы поздравить новоявленных супругов. Моне подарили столько букетов, что она растерялась, не зная, как передвигаться с такой большой охапкой цветов в руках. Затем все спустились вниз, где уже дожидалась своей очереди следующая пара новобрачных. На улице Сергей легко подхватил Мону на руки, и фотограф вновь защелкал объективом. После серии фотографий у дверей ЗАГСа они отправились кататься по городу, а затем приехали в ресторан. Гостей и впрямь оказалось немного – несколько друзей со своими вторыми половинами, несколько дальних родственников и кое-кто из коллег. Несмотря на это, Мона чувствовала себя не в своей тарелке: двое гостей, поздравляя молодых, позволили себе приобнять невесту и даже поцеловать ее в щеку. Не в силах избежать подобных ситуаций, Мона смущалась и краснела, надеясь лишь на то, что никому, кроме мужа, не придет в голову мысль пригласить ее на танец.

Когда гости принялись кричать «горько!», невеста стала совсем пунцовой, но деваться было некуда: пришлось встать и поцеловаться. В душе она то проклинала все эти непонятные традиции и обычаи, то молилась о том, чтобы поскорее ко всему привыкнуть.

Свадьба шла своим чередом: гости вставали, говорили тосты, дарили конверты с деньгами, выпивали, закусывали, выходили покурить и потанцевать; никто не затеивал драк и не падал лицом в салат. Заранее проинструктированный Сергеем ведущий убрал из программы все неприличные конкурсы, оставив лишь невинные забавы вроде сбора денег на первенца. С точки зрения любого украинца, свадьба была совершенно приличной, прямо-таки образцово-показательной, но Мона не могла избавиться от ощущения, что она принимает участие в чем-то запретном. Конечно, по сравнению с тем злополучным диском (при одном воспоминании об этом видео Мону бросало в дрожь) ничего особо криминального тут не происходило, однако некоторые моменты все равно ее поражали.

«Зачем на столах столько еды и спиртного? – недоумевала невеста. – Такое ощущение, что люди специально пришли сюда, чтобы наесться на неделю вперед. Но Аллах с ней, с едой. В конце концов, если у них в Украине принято кормить гостей до упаду – это их дело. Но алкоголь? Как можно столько выпить? Конечно, у христиан спиртное не запрещено; даже в Каире можно найти и питейные заведения, и магазины… Но разве можно столько выпить за один раз? Неужели им потом не будет плохо?» Воспитанная в строгой мусульманской семье, Мона мало что знала об алкоголе; однако даже ей было известно, что под воздействием спиртного люди быстро пьянеют. Но гости, похоже, об этом и не догадывались; первое время они лихо опрокидывали в себя рюмку за рюмкой и бокал за бокалом, как будто там была простая вода. Мона с ужасом ждала последствий этой кошмарной пьянки, но не заметила ничего фатального, за исключением веселости и развязности, проявившихся через несколько часов. Для себя она сделала вывод, что украинцы – совсем другая порода людей, не только с точки зрения разности культуры и традиций, но даже чисто физиологически.

«А танцы? – продолжала недоумевать Мона. – Как можно, чтобы мужчина и женщина танцевали вместе, при том что они не являются супругами? Как муж может позволить жене танцевать с другим? Неужели он совсем не ревнует?»

Так или иначе, свадьба подходила к своему логическому завершению. Официанты выкатили огромный торт, слишком большой для такого количества гостей, и принялись разносить горячие напитки. Мона бросила букет (против этой традиции она ничуть не возражала), который поймала какая-то неизвестная ей девушка. Вскоре Сергей шепнул, что можно собираться домой. Гости, похоже, и не думали расходиться, зато молодым устроили торжественные проводы: их снова поздравляли, обнимали, целовали и желали всего наилучшего. Мона чувствовала неимоверное облегчение оттого, что смогла пройти через испытание украинской свадьбой.

– Какие у нас планы на завтра? – спросила она в лимузине, который вез молодоженов домой.

– Отсыпаться. Я ужасно устал, а ты?

– Я тоже. Но хочу еще отметить нашу свадьбу.

– Еще? Разве тебе не хватило?

– Хочу отметить ее только с тобой, вдвоем.

– Желание жены для меня закон, – рассмеялся Сергей. – Но только после того, как я вволю высплюсь.

– Завтра будет прекрасный день, – сказала Мона, прижимаясь к нему щекой. – Первый день нашей новой жизни.

Они не могли знать, что следующий день войдет в историю и перевернет жизни миллионов людей в Украине. Наступало 21 ноября – день начала Евромайдана.