Оставшиеся до приезда Сергея две недели тянулись бесконечно. Все дни слились в один огромный клубок, где краткие периоды сна нещадно прерывались громким и требовательным плачем Сальмы. От постоянного недосыпа Мона почти перестала различать времена суток и чувствовала себя, словно зомби: она автоматически передвигалась по квартире, совершая все необходимые действия, а в голове билась всего одна мысль: уложить дочку спать и хоть ненадолго прикорнуть рядом с нею. Иногда ее выручала Марьям – она забирала Сальму на прогулку, давая подруге возможность подремать. Мона была безмерно благодарна даже за эту краткую передышку; оказалось, что справиться с ребенком без помощи совсем не так просто, как ей представлялось раньше.
– Очень капризная у тебя дочка, – качала головой Марьям. – Наверное, ты много нервничала во время беременности. Говорят, когда беременная женщина нервничает, ребенок сильно страдает.
– Ситуация у меня была очень нервная, – призналась Мона.
– А когда прилетает твой муж?
– Уже через несколько дней, ин ша Аллах.
– Насовсем?
– Нет, что ты. Посмотрит на дочку, погостит и улетит обратно – работать.
– Вы что, так и будете жить в разных странах?
– Нет, это временно. Просто пока у него нет возможности забрать нас с собой. Но как только появится, мы будем жить вместе. – Моне очень хотелось верить, что так оно и случится.
Все это время ей было не до зеркала, но однажды, приглядевшись к себе, Мона просто ужаснулась. Красные от недосыпа глаза, впалые щеки и тоска во взгляде – еще никогда она не выглядела такой несчастной и жалкой.
«Что скажет Сергей, увидев меня эдаким страшилищем?» – подумала Мона и кинулась приводить себя в порядок. За несколько дней ей удалось чуть-чуть улучшить свой внешний вид.
– Получше. Но все равно бросается в глаза, что ты очень устала и недосыпаешь. И круги под глазами никуда не делись, – оценила Марьям ее старания.
– Я же не могу спать, когда Сальма плачет, – вздохнула Мона. – Придется как-то пережить этот период. Знаешь, только сейчас я поняла, как много свободного времени у меня было раньше. Даже не представляю, чем я занималась целый день без ребенка?
– Ты просто жила, – засмеялась Марьям. – Ничего, все пройдет. Мама говорит, первый год самый трудный.
– Боюсь, год в таком режиме я не продержусь. Остается надеяться, что Сальма быстро исправится.
– Такова наша женская доля – мужчинам этого не понять.
Мона надеялась получить хотя бы небольшую передышку с приездом Сергея, но когда долгожданная встреча состоялась, оказалось, что он боится лишний раз дотронуться до дочери и совершенно не готов подниматься к ней ночами. Мона, как и обещала, поехала встречать мужа в аэропорт; они неловко обнялись, стесняясь посторонних взглядов, сели в такси и скоро оказались в ее новой квартире. Она покормила Сергея обедом, а он распаковал подарки из Канады.
– Правда Сальма прелесть? – с гордой улыбкой спросила Мона.
– Ну, я мало что понимаю в младенцах. Она совсем кроха, ее даже на руки страшно взять.
– А ты не бойся. Это же наш ребенок!
– Да, конечно. Просто я, видишь ли, никогда не имел дела с новорожденными. А почему она так часто плачет?
– Доктор говорит, это колики. Я даю лекарства, но они почти не помогают.
– И что, с этим ничего нельзя сделать?
– Ничего. Только ждать, когда все само пройдет. Сергей, побудь немного с Сальмой, ладно? Я прилягу, а то опять всю ночь не спала. Прости, но я и правда валюсь с ног.
– Хм. Ну конечно, ложись.
– Если она проснется, покачай ее в кроватке или на руках.
– Ну… я не уверен, что у меня получится. Ладно, попробую.
Мона сразу провалилась в сон, но совсем скоро ее разбудил знакомый плач. Сергей сидел рядом с дочерью и лениво тряс кровать, глядя в экран своего смартфона. Увидев жену, он явно обрадовался.
– Хорошо, что ты встала. Я не знаю, что с ней делать. – С этими словами он отошел от ребенка.
– Ее просто надо успокоить! – ответила Мона. – Хабиби, ну я же просила.
– Послушай, я обычный мужчина, а не бебиситтер. Может, ее надо покормить, или поменять памперс, или еще что-то.
– Она не голодная, я ее недавно покормила. А все остальное ты можешь сделать с тем же успехом, что и я.
– Но я не умею!
– Я тоже не умела! Это мой первый ребенок! Или ты думаешь, что все женщины рождаются с какими-то встроенными функциями по уходу за младенцами?
– Послушай, Мона, это не мужское дело. Мужчина работает, женщина рожает и потом занимается детьми. Мне кажется, что ты, выросшая в патриархальном обществе, должна это понимать.
– Я все понимаю. Но обычно у женщины есть мать, сестра, свекровь… кто-нибудь, кто может помочь. И потом, дети бывают разные. С Сальмой я уже почти месяц не сплю по ночам… – Мона почувствовала, как из глаз против воли капают слезы.
– Мне жаль, но что я могу сделать? Она скоро вырастет, и ты снова начнешь высыпаться. Мона, ради бога, на мне и так куча обязанностей! Ты хочешь повесить на меня еще и уход за ребенком? Я ведь все равно уезжаю через неделю!
– Да ничего я на тебя не вешаю, – ответила Мона. – Просто надеялась хотя бы на минимальную помощь. Очень сложно существовать в таком режиме, в котором я живу уже много-много дней. Да, ты мужчина, я не спорю… но ведь можно отнестись к любимому человеку с пониманием и постараться хоть что-то для него сделать, даже если это не твоя обязанность.
«К любимому – наверное, можно, только при чем здесь ты?» – чуть было не сорвалось с языка у Сергея, но он вовремя сдержался.
Мона взяла плачущую дочку на руки и вышла из комнаты, чтобы завершить этот спор. К вечеру они с мужем кое-как помирились, но осадок от этой ситуации остался.
«Я постоянно что-то должен, – думал Сергей. – Теперь, оказывается, еще и сидеть с ребенком. Прекрасно!»
«Неужели какие-то дурацкие принципы ему дороже, чем я? Неужели так сложно хотя бы час посидеть с родным ребенком, который к тому же живет в другой стране и которого ты так редко видишь?»
Так или иначе, каждый решил, что худой мир лучше доброй ссоры. Мона, хоть и считала мужа неправым, очень не хотела портить с ним отношения и твердо пообещала себе не допустить повторения этой ситуации. Сергей же надеялся продержаться эту неделю с наименьшими потерями и с чувством выполненного долга возвратиться в Канаду.
Не без помощи адвоката, но им удалось наконец зарегистрировать Сальму. Мона выдохнула с облегчением – с документами на руках ей было гораздо спокойнее. Оставшиеся дни они просто гуляли по городу. Как ни странно, Александрия Сергею понравилась – хотя бы в этом вкусы супругов совпали. Передвигаться с Сальмой оказалось проблематично, да и вечно усталая Мона не выдерживала долгих прогулок. Она по-прежнему все время была привязана к ребенку и не могла оставить дочку с отцом дольше чем на пять минут. Поскольку ночами Сальма сильно плакала, Сергей сразу взял подушку и отправился спать на диван в холле; Мона хотела запротестовать, но сдержалась.
«Это же не навсегда, – успокаивала она себя. – Что толку ночевать вместе, если к вечеру я все равно никакая от усталости, да и ночью Сергей никогда не встанет к ребенку…»
Неделя пролетела быстро, оставив у Моны горький привкус разочарования. Она так надеялась, что эта встреча все расставит по своим местам и не только вернет в их отношения былую легкость, но даже сделает чувства крепче: ведь теперь их трое! Еще она мечтала получить хоть небольшую передышку с Сальмой, – но все прошло совсем не так, как ей хотелось. Что касается Сергея, то он уезжал, едва скрывая облечение и радость, и попутно гадал, на сколько можно отложить следующий визит к жене.
– Когда ты приедешь? – спрашивала Мона, провожая мужа в аэропорт.
– Мы же сто раз уже об этом говорили. Летом мне придется съездить домой, повидать маму, ну и решить кое-какие вопросы в киевском офисе. А потом… ну, у меня останется еще неделя или две. Может, осенью?
– До осени еще целых полгода, – приуныла она.
– Зато мы успеем соскучиться, – покривил душой Сергей.
– Раньше точно никак?
– Хабиби, ну не начинай. Придется потерпеть. Здесь не Каир, ты в безопасности, занята ребенком… Вот увидишь, время пролетит быстро и незаметно.
– Вся моя жизнь – одно сплошное ожидание, – с горечью откликнулась Мона. – Я жду то одного, то другого… А так хочется просто жить…
– Не надо драматизировать. Тебе же не сто лет.
– Знаешь, иногда я чувствую себя гораздо старше своего реального возраста.
– Ну, вот мы и приехали, – радостно воскликнул Сергей, увидев знакомое здание аэропорта.
– Угу, – кивнула Мона, с трудом сдерживая слезы. Сальма, заснувшая по дороге, скривила ротик и требовательно зачмокала губами.
– Она проснулась? Лучше езжай домой, – торопливо сказал Сергей.
– Ладно, – согласилась Мона. – Счастливого пути. Напиши, как приземлишься.
– Конечно. Береги себя и дочку. Я побегу на регистрацию, а то опоздаю. – Он быстро чмокнул Сальму, приобнял жену и решительно вышел из машины. Мона проводила его взглядом, чувствуя, что не может сдержать слез.
«Почему все так сложно? – размышляла она по дороге домой. – Может, мама была права, говоря, что любовь рождается в браке, а у кого она возникла еще до свадьбы – легко может исчезнуть после начала совместной жизни? Тогда мне казалось, что это полная чушь, а теперь именно это и происходит с Сергеем. Раньше нам было так хорошо вместе, а теперь он совсем чужой… Даже общий ребенок не может нас сблизить»…
Мысли Сергея протекали в том же направлении, – куда же делась вся любовь и романтика? – но настроение его было куда более радостным. Он чувствовал себя почти свободным человеком, наконец сбросившим тяжелый опостылевший груз. Пройдя все этапы контроля и досмотра, он сразу направился в кафе в надежде взбодриться парой бокалов виски. Правда, алкоголя там не оказалось, но даже это не смогло испортить ему настроения.
«Потерплю, – решил Сергей. – Совсем скоро я окажусь в Канаде. Даже не верится: полная свобода на ближайшие полгода!»
Когда самолет взмыл в небо, Мона, глотая слезы, пыталась уложить ребенка. Она видела перед собой череду унылых дней, наполненных рутинными обязанностями, и бессонных ночей, которые ей придется провести с ребенком на руках. Как бы сильно Сергей ни старался скрыть свои чувства, она понимала, что муж совсем не стремится к воссоединению, и никак не могла с этим смириться. Все чаще и чаще вспоминала Мона слова Линды о том, что людям Востока и Запада слишком сложно понять друг друга, а тем более – ужиться вместе. В этот момент ей вдруг так сильно захотелось поговорить с кем-то, кто все о ней знает и перед кем не нужно притворяться… Забыв о конспирации, Мона схватила телефон и позвонила Линде. Они ни разу не разговаривали с момента побега Моны из Каира, – подруга не знала даже о рождении Сальмы.
– Алло? – Голос Линды звучал настороженно.
– Ты можешь разговаривать? – забыв поздороваться, прошептала Мона.
– О Аллах, это ты? Дорогая, я так волновалась!
– Ты можешь разговаривать? – повторила Мона.
– Да, не волнуйся. Карим в школе, дочка спит, муж на работе.
– Хорошо. Извини, мне и правда следовало позвонить тебе раньше. Но я так испугалась…
– Я тебя прекрасно понимаю, – успокоила ее Линда. – Как ты?
– Послушай, не сохраняй этот номер и сотри информацию о звонке, ладно?
– Ну конечно, я запомню номер и удалю его из списка. Не волнуйся, прошлого урока мне хватило на всю жизнь. Расскажи, как ты живешь? Я даже не спрашиваю, где…
– Все нормально. Я родила дочку.
– Мона, я так за тебя рада! Поздравляю! Все хорошо?
– Не знаю… – честно ответила она. – Так в целом вроде нормально. Жива, здорова, есть крыша над головой. Только Сальма ведет себя очень беспокойно.
– Это просто надо пережить, – сказала Линда. – Когда Карим был маленьким, я страшно не высыпалась.
– Ну вот… тяжеловато, но я справляюсь. Деваться все равно некуда. Главное, что с ребенком все в порядке.
– А почему такая грустная? Ты там не голодаешь? Может, прислать тебе денег?
– Спасибо, Линда, деньги есть.
– Сергей приезжал?
– Да. Вот только что уехал. Буквально пару часов назад проводила его в аэропорт. – Мона осеклась.
– Вы что, поссорились? – мягко спросила Линда.
– Не совсем. Понимаешь, у нас что-то совсем не клеится. Как будто раньше между нами была связь, а теперь ничего не осталось. Так, разговоры на общие темы.
– Рождение ребенка – тяжелый период для молодой семьи. Мне кажется, ты слишком близко принимаешь к сердцу. Так сложилось, что вы вынуждены жить далеко друг от друга, и потом, ты только родила, у тебя гормоны, нет времени, нет сил… Раньше вы могли сорваться в кафе, или на ипподром, или куда там вы еще ходили, а теперь ты полностью привязана к ребенку. В этом нет ничего трагичного, просто приходится пересмотреть приоритеты.
– Понимаешь, Линда, это все звучит очень правильно. Но положа руку на сердце, я не уверена, что дело в ребенке. Наши отношения разладились еще до родов. Я стараюсь сохранить семью, иду на уступки, но Сергей… мне кажется, семья для него – словно каторга. Я чувствую, что он не получает никакого удовольствия, находясь рядом со мной и Сальмой. И я совершенно не представляю, как мы до этого дошли и что теперь можно сделать.
– Но ведь он приехал, не бросил вас?
– Да, приехал. Привез денег. Посмотрел на дочку. Помог мне ее зарегистрировать. Погулял со мной по городу. Но все это как будто против воли.
– А ты пробовала поговорить?
– Пробовала, но это бесполезно. Сергей делает вид, что нет никакой проблемы и он вообще не понимает, о чем это я. А потом снова утыкается носом в свой телефон.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь. Не забывай, что после родов у тебя нарушен гормональный фон.
– Нет, Линда, гормоны здесь ни при чем. Помнишь, ты говорила мне о том, как трудно восточной женщине жить с западным мужчиной?
– О Аллах, ну ты и вспомнила! Мало ли что я тебе тогда наболтала? И потом, мы говорили гипотетически. А сейчас ты замужем, у тебя семья, ребенок…
– Но я не чувствую себя замужем.
– Мона, успокойся! Я понимаю, тебе тяжело одной справляться с новорожденной дочкой, ты расстроена из-за отъезда Сергея, но пожалуйста, перестань себя накручивать! У вас временные трудности. Все еще будет хорошо.
– Ин ша Аллах, – ответила Мона. – Спасибо за поддержку. Я что-то и впрямь расклеилась.
– Сядь, выпей чаю, расслабься. И ни в коем случае не думай о плохом! Самое главное – это твоя дочка! Остальное – мелочи жизни.
– Ладно, я попробую, – с сомнением протянула Мона. – Расскажи, что нового у вас? Ты что-то знаешь про моего отца?
– Эта тема у нас – до сих пор табу. Муж мне почти ничего не рассказывает. Но кажется, сейчас твой папа слегка успокоился.
– Наверное, он уже понял, что меня нет в Каире. Мизу сильно разозлился?
– Он и сейчас злится. Но ты не бери в голову, с мужем я сама разберусь. Главное, что у тебя все в порядке.
– Ой, Сальма плачет, – встрепенулась Мона. – Я потом тебя еще наберу.
– Хорошо. Беги к дочке и целуй ее от меня.
Разговор с Линдой слегка успокоил Мону. В глубине души она понимала, что ее проблемы с Сергеем нельзя объяснить расстоянием, гормонами или временными трудностями после рождения первенца. Но сейчас Мона видела, что не готова к серьезному разговору с мужем, – она чувствовала себя слишком уставшей, слишком жалкой и неуверенной.
«Пусть пройдет немного времени, – решила Мона. – Я не сдамся так просто. Сальма и Сергей – это все, что есть у меня в этом мире. Я буду бороться и заставлю мужа вспомнить о тех временах, когда мы были счастливы вместе. И со временем он заберет нас с Сальмой к себе. Все будет хорошо. Скоро дочка подрастет, я приду в себя и буду готова вернуть Сергея»…
Сергей
Через три месяца после возвращения в Канаду Сергей взял еще неделю отпуска, чтобы съездить в Киев. Напевая себе под нос, он паковал сумку, предвкушая свидание с родиной и тяжелый разговор с матерью. Тамара Николаевна в последние месяцы стала просто невыносима: количество жалоб на здоровье и одиночество зашло за все разумные пределы. Сергей сдерживался изо всех сил, стараясь не накричать на мать и хоть как-то ее успокоить.
– Одежду я купила, – жалобным голосом рассказывала Тамара Николаевна. – Для похорон. В шкафу на верхней полке лежит.
– Мама, ради бога! Какие похороны? С чего ты умирать-то собралась?
– Болею я, сынок. Каждый день все хуже.
– И что говорят врачи?
– Да что наши врачи скажут? Таблетки пропишут и отправят восвояси…
– Потому что у тебя нет никаких серьезных заболеваний. И никаких поводов думать о смерти. Просто перестань себя накручивать.
– А зачем жить? Совсем одна в этом мире, единственный сын и тот на другом конце света. Просыпаюсь и сразу плачу…
– Мам, ну сколько можно, каждый день одно и то же. Ты же понимаешь, что в Киеве для меня сейчас нет хорошей работы. Что я должен: вернуться и каждый день сидеть рядом с тобой? А жить мы на что будем – на твою пенсию?
– У тебя одни деньги на уме. Ну конечно, надо зарабатывать на свою египтянку…
– Мам, перестань. Да, мне надо обеспечивать Мону, ребенка, тебя… И потом, я уже несколько лет не живу в Киеве; ты никогда не сходила с ума по этому поводу.
– Тогда другое дело.
– А в чем разница?
– В жене твоей, – нехотя призналась Тамара Николаевна. – В том, что теперь ты ради нее стараешься…
– Мам, не говори глупостей. Нельзя же до такой степени ревновать… Я бы все равно уехал в Канаду, понимаешь? Мона тут ни при чем!
– Сейчас ты ей деньги зарабатываешь, – стояла она на своем. – К ней ты ездил, а ко мне нет.
– Я ездил смотреть на своего ребенка. На твою внучку, между прочим.
– Не нужна мне внучка от египтянки.
– Я даже не знаю, что на это ответить, – развел руками Сергей. – Нужна или не нужна, но это моя дочь, и у меня есть обязанности перед ней… А не только перед тобой. Давай закончим этот разговор: мы и так зашли слишком далеко.
Мысли о встрече с матерью не доставляли Сергею особой радости, но, как и в случае с Моной, он считал себя обязанным ее навестить. И только надежда увидеть Юлю как-то примиряла его с предстоящей поездкой.
В Украине было жарко и по-прежнему неспокойно. Сергей ехал по знакомым улицам уже незнакомой страны, и ему казалось, что за прошедшие полгода здесь все слишком изменилось. Исчез дух того Киева, в котором он вырос, – теперь это был послереволюционный город, в котором поселились недовольство и страх. Власть не устраивала значительную часть населения и не могла обеспечить безопасности. Люди стали озлобленными и недоверчивыми – при встрече они будто пытались просканировать тебя по шкале «свой – чужой». Сергею вдруг стало грустно: даже египтяне казались куда более приветливыми и доброжелательными, чем соотечественники.
«Хорошо, что я отсюда уехал, – мелькнуло у него в голове. – Раньше меня грело чувство возвращения на родину, а теперь и оно пропало».
Мать вовсе не выглядела смертельно больной, какой она хотела показаться в телефонных разговорах. Тамара Николаевна накормила Сергея своим фирменным борщом и продолжила бесконечный список жалоб.
– Мам, ну не могу я сейчас вернуться в Киев. Какой смысл постоянно обсуждать одно и то же? Хочешь, найму тебе сиделку?
– Не нужна мне сиделка, – отмахнулась Тамара Николаевна.
– Почему? Будет приходить, мерить тебе давление, или что там еще нужно. Уколы может делать… Ну посидите с ней, чаю попьете, поболтаете… Кстати, Юля к тебе заходит?
– Заходит, заходит. Хорошая девочка. Ты бы к ней присмотрелся.
– Вообще-то я женатый человек, – покраснел Сергей.
– Можно подумать, мужчин это когда-то останавливало. Твой отец бросил меня, когда тебе и двух лет не исполнилось, – ушел к другой женщине.
Сергей вздохнул. Про отца мать говорила крайне редко, но уж если начинала эту тему, ее было не остановить. Вот и сейчас в глазах Тамары Николаевны он заметил нехороший огонек…
– Мужскую природу ничем не исправить, – продолжала она. – Да и женщины давно потеряли стыд и совесть.
– Интересно ты рассуждаешь, – возмутился Сергей. – То есть женщина, которая влезла в чужую семью, по-твоему, потеряла стыд и совесть?
– А разве нет? Шалава, она и есть шалава.
– Тогда почему ты так толкаешь меня к Юле?
– Это другой случай, – поджала губы мать.
– Неужели? Я женатый человек, у меня есть дочь…
– Твой брак с самого начала был ошибкой. Вы с Моной совершенно не подходите друг другу.
– Очень удобное объяснение. Может, та женщина, к которой ушел отец, тоже считала, что ваш брак был ошибкой?
– Как ты разговариваешь с матерью?!
– Просто у тебя двойные стандарты. Давай закончим этот разговор.
– Сынок, я ведь переживаю. У меня, кроме тебя, никого нет на этом свете. Думаешь, приятно видеть, как ты губишь свою жизнь с этой египтянкой?
– Ничего я не гублю. Не надо преувеличивать.
– Но признайся, разве ты счастлив? Разве о такой семейной жизни ты мечтал?
– Мам, если у меня в семье и есть проблемы, я решу их сам.
– Да уж вижу, как ты решаешь. Жениться она тебя заставила, потом ребенком привязала. Теперь ты пашешь с утра до ночи, чтобы их обеспечить. А насчет Юли… ты ведь и сам к ней тянешься. Неужели, думаешь, я не вижу?
– Мам, я не хочу продолжать этот разговор.
– Ну, как знаешь. Только мать твоя еще не совсем сдурела на старости лет: глаза-уши имеются, да и соображаю кое-что.
– Мама!!!
– Ну хорошо, хорошо. Поступай как знаешь.
В этот же день он позвонил Юле, и они договорились увидеться в одном из кафе. Девушка показалась ему еще более привлекательной, чем в их последнюю встречу. Она вошла летящей походкой, в развевающемся летнем сарафане, и ослепительно улыбнулась Сергею.
– Ты просто видение, – улыбнулся он.
– Спасибо. Я тоже соскучилась. Даже взяла отпуск на эти дни, чтобы нам ничто не мешало…
– Вот это сюрприз! Я польщен.
– Но ты выглядишь совсем замученным. Как твои дела?
– Все нормально, – махнул рукой Сергей. – Вот только знаешь, мне впервые в жизни не нравится в Киеве…
– Да, в Украине сейчас вообще невесело. Завидую, что у тебя есть возможность жить в Торонто.
Они еще немного поговорили, перескакивая с политики нового украинского президента на ситуацию в Донбассе. Сергей рассказал про работу в канадском офисе; Юля слушала затаив дыхание, но при этом оба ощущали некоторую неловкость и какое-то время избегали главной темы. Спустя примерно час нейтральные темы иссякли и в воздухе повисла затянувшаяся пауза.
– Как дочка? – осторожно спросила Юля.
– Нормально, – вздохнул Сергей. – Мона каждый день высылает по несколько фото. Так что я, можно сказать, наблюдаю за тем, как она растет.
– Все-таки фото – это не то же самое, что видеть ребенка вживую.
– Ну да… Понимаешь, мы, видимо, устроены как-то иначе. Для меня это просто младенец. Я знаю, что она моя дочь и все такое… но пока не очень получается привыкнуть к этой мысли и правильно реагировать, что ли.
– Ясно, – кивнула Юля. – Это нормально для мужчин. Вы больше ориентированы на то, чтобы «забить мамонта», а не на то, чтобы умиляться крошечному ребенку в колыбели.
– Ну вот… А Мона, похоже, обижается.
– Не обращай внимания. Она ведь тогда только родила.
– Юль, а давай не будем больше об этом говорить? Вот честное слово, настроение портится.
– Как хочешь, – легко согласилась Юля. – Но ведь эту ситуацию нужно как-то разруливать. Мона вряд ли будет вечно ждать тебя в Каире.
– Она сейчас в Александрии. Ну да, сути дела это не меняет. Просто пока я не готов предпринимать какие-то решительные действия. Пусть пройдет время.
Юля мило улыбнулась и предложила Сергею прогуляться. Прогулка закончилась в ее квартире – на этот раз он не заставил долго себя упрашивать и просто остался на ночь. Собственно, все последующие ночи в Киеве он тоже провел у Юли, здесь ему было легко и комфортно. Они обходили молчанием неудобные темы и просто наслаждались обществом друг друга. Сергей был счастлив; Юля тоже казалась довольной и беззаботной, но в глубине ее души скребли кошки. Положение временной любовницы – совсем не то, к чему она стремилась, но Юля понимала, что сейчас еще слишком рано качать права и настаивать на разводе Сергея и Моны. Она с юности умела скрывать свои эмоции и пока не собиралась выходить из образа милой, любящей и ни на что претендующей женщины.
«Значит, к решительным действиям он не готов, – хмуро размышляла Юля. – Замечательно. А я разменяла четвертый десяток, и годы не повернуть вспять. Так и жить, довольствуясь редкими встречами? Ну уж нет! Придется как-то простимулировать Сергея…»
Поразмыслив, Юля прибегла к древнему как мир способу: перестала пить противозачаточные таблетки в надежде забеременеть. Ни родителей, ни Тамару Николаевну она о своих планах не предупредила – Юля была уверена в себе и в своих силах.
«У Моны ребенок, и поэтому Сергей не может ее бросить? Что ж, у меня тоже появится ребенок, и ему придется сделать выбор. Прятать голову в песок больше не получится».
Юля не сомневалась, что выбор будет в ее пользу, – Сергей явно не был счастлив в браке.
«Мужики… почему они такие слабовольные? Есть жена, есть любовница, его все устраивает, – так зачем что-то менять? Вот и Сергей так рассуждает… только у меня совсем другие планы. Я хочу быть его женой, и я ею стану! Но тут надо действовать тонко, ни в коем случае не передавить… А главное – он не должен заподозрить, что я забеременела специально».
Приняв решение, Юля воспряла духом. Мысли, что любовник может просто отказаться от случайного ребенка, у нее не возникало – она слишком хорошо знала Сергея и понимала, что если не любовь к ней, то хотя бы чувство долга не позволит ему бросить беременную женщину.
«И потом, я столько времени готовила его к мысли, что стану идеальной женой, сейчас ему просто некуда деваться».
Всю неделю Юля была обольстительна и восхитительна, а Сергей сам себе казался влюбленным подростком. Время пролетело, словно мгновение. Сергей всерьез жалел, что смог выкроить для поездки на родину всего семь дней и не имеет возможности продлить удовольствие еще хотя бы ненадолго.
– Ну, спасибо за все. Благодаря тебе этот визит в Киев стал для меня незабываемым. Я буду скучать, – сказал он напоследок.
– Я тоже, – ответила Юля. – Даже не спрашиваю, когда увидимся в следующий раз, чтобы не расстраиваться. Извини, в аэропорт не поеду – не люблю долгих прощаний. Да и странно это будет выглядеть – ты, твоя мама и я.
– Почему странно? – не понял Сергей.
– Ну, я же тебе, по сути, никто.
– Не говори так. Ты для меня очень близкий человек.
– Я знаю, но речь о другом. У тебя есть мать, есть жена, есть ребенок. А я кто? Просто любовница женатого мужчины.
– Юль, ну не надо.
– Я вовсе не хочу тебя обидеть. Уж если кто и должен обижаться, то точно не ты. Просто констатирую факт: если отбросить эмоции, то мы любовники, а ты к тому же еще и женат. В общем, я буду чувствовать себя глупо.
– Юль, ну что за ханжество? Ты – моя любимая женщина. Мона – да, жена по бумагам, но она живет на другом континенте. Ты ведь знаешь нашу ситуацию…
– Да, я все знаю и все понимаю. И вообще, ноу проблем, как говорят у вас в Канаде. – Она отвернулась.
– Мне казалось, ты как-то проще к этому относишься.
– Да я стараюсь, Сереж. Стараюсь изо всех сил. Видишь, мы даже не говорим о Моне или Сальме, поскольку ты этого не хочешь. Просто иногда как накатит что-то… и становится немного обидно. Иногда даже не немного, а очень-очень обидно.
– Я тебе обещаю, что решу этот вопрос. Не прямо сейчас… но решу.
«Ты решишь его быстрее, чем предполагаешь, – хмуро подумала Юля. – Даже не сомневайся».
Она уже сама жалела, что затеяла преждевременный разговор и испортила их прощание после этой чудесной недели. Впервые Юля не сдержалась и дала выход эмоциям, которые до этого тщательно контролировала.
«Рано, пока что слишком рано… Надо засунуть обиду куда подальше и ждать подходящего момента».
Через неделю она узнала, что забеременеть сразу не получилось, и это стало для Юли серьезным ударом. Какое-то время она даже обдумывала вариант с ложной беременностью и последующим выкидышем, но потом решила не рисковать.
«Если Сергей однажды поймает меня на лжи, то сразу перестанет доверять. Нет, тут нужно немного терпения и настойчивости».
Тогда она привела в исполнение план Б и через месяц купила билеты в Канаду. Сергей был огорошен, когда узнал, что Юля прилетит к нему буквально на днях.
– Никогда не бывала в Торонто. А говорят, там красиво. Вот, решила проверить, – мило проворковала она по телефону. – А если честно, то просто соскучилась. У меня все равно остались две недели отпуска, и я не знаю, куда податься. Так почему бы не провести эти дни вместе?
– Ты просто чудо, – восхитился Сергей. – Давно не слышал таких прекрасных новостей. Обещаю, что устрою тебе потрясающую экскурсионную программу.
– Ловлю на слове.
Две недели пролетели словно миг. Сергей был абсолютно счастлив, хотя в этот раз увидел в Юле что-то новое… какое-то застывшее в глазах ожидание. Но она была по-прежнему прелестна и беззаботна, ничего не просила и послушно избегала неудобных тем; Сергей решил, что это ему показалось, и расслабился. Прощание вышло слезным: оба хотели продлить совместный отпуск, в идеале – навсегда. Сергей почти перестал разговаривать с Моной, отделываясь краткими сообщениями и очень нервно реагировал на вопросы об их будущем. Он не мог даже назвать дату следующей поездки в Александрию: ехать в Египет совершенно не хотелось, и даже мысли о жене казались ему оскорбляющими Юлю. Каким-то парадоксальным образом Сергей чувствовал вину перед любовницей за жену, а не наоборот.
Что касается Юли, в этот раз она добилась своей цели – спустя две недели после возвращения в Киев тест на беременность показал две полоски.
«Ну, теперь он от меня точно никуда не денется, – торжествовала она, держа в руках пропуск в новую жизнь. – Прости, Мона, но в этой битве каждый сам за себя».