– Я боюсь, – шептала Мона, судорожно вцепившись в уздечку.

– Мадам, лошадь очень смирная. Мы просто проведем вас по кругу, медленным шагом, – терпеливо объяснял инструктор. – Но если вам страшно, можете слезть прямо сейчас.

Сергей смотрел на нее с лукавством и насмешкой. Несмотря на сильный испуг, Мона заметила, что на лошади он держится превосходно, как звезда Голливуда на съемках какого-нибудь исторического фильма.

«И как ему это удается?» – с досадой подумала Мона. Она с самого детства мечтала обучиться верховой езде и почему-то была уверена, что это дело совсем нехитрое. Однако теперь, с трудом взгромоздившись на спину гнедого жеребца, Мона с испугом убедилась, что находится довольно высоко, – гораздо выше, чем казалось с земли. Кроме того, сидеть в седле было неудобно и непривычно: того и гляди, потеряешь равновесие и упадешь вниз. У нее мелькнула малодушная мысль отказаться от поездки, но, призвав на помощь всю свою силу воли и поймав очередной насмешливый взгляд Сергея, она все же дала инструктору знак трогаться с места. Лошадь, неторопливо переминавшаяся с ноги на ногу, презрительно фыркнула и медленно тронулась в путь. Моне вдруг стало стыдно. Казалось, все трое – Сергей, инструктор и лошадь – осуждают ее за трусость.

– Быстрее, – скомандовала Мона, стараясь побороть дрожь в голосе. Лошадь чуть прибавила ходу. Сергей одобрительно улыбнулся.

– Ты ведь первый раз в седле? – уточнил он. Мона кивнула.

– Не надо лишнего геройства. Я понимаю, что тебе страшно. Не гони лошадей.

– Не гнать? – удивилась Мона. – Она же едва переставляет ноги.

– Это русская пословица, – пояснил Сергей. – Не торопись, вам надо привыкнуть друг к другу.

– Мне казалось, это просто, – призналась Мона. – В кино актеры так лихо вскакивают на лошадь и несутся вскачь. Думала, и я так смогу.

Сергей расхохотался.

– Я вырос на «Гардемаринах» и «Трех мушкетерах».

Мона непонимающе посмотрела на него.

– Известные русские фильмы, где герои постоянно скачут на лошадях, – пояснил Сергей.

– А в России тоже есть лошади?

Сергей расхохотался:

– Вообще-то я из Украины. Ну а лошади, конечно, есть. Или ты думала, что у нас по улицам гуляют одни медведи?

– Не нужно надо мной смеяться. Я и правда понятия не имею об этой твоей Украине. То есть я, конечно, кое-что прочла в Интернете… – Мона осеклась.

– Значит, интересуешься? – Сергей едва заметно улыбнулся. – Зачем в Интернете, я тебе сам все расскажу. Значит, так. У нас вечная зима, нет электричества, по улицам ходят медведи, и еще…

– Издеваешься?

– Ага. – Сергей ухмыльнулся. – Не против, если я на время оставлю тебя здесь?

– Ой, прости… Ты же, наверное, хочешь покататься?

– Я недолго. Только очень тебя прошу: не геройствуй и не отходи от инструктора. Поняла?

– Поняла, – кивнула она, и Сергей тут же пришпорил коня. Сердце Моны болезненно сжалось.

«Когда-нибудь он так же стремительно исчезнет из моей жизни, – с грустью подумала девушка. – И, возможно, даже не вспомнит обо мне, а если и вспомнит – то как о любопытном эпизодическом персонаже из прошлого. А вот я буду бережно хранить эти воспоминания всю свою оставшуюся жизнь, потому что точно знаю: такое больше никогда не повторится».

Через час она почувствовала себя намного увереннее. Тело болело от неудобной позы и постоянного напряжения мышц, но зато ей уже не было так страшно. Инструктор смотрел на Мону одобрительно и хвалил ее успехи, так что она решилась еще немного увеличить темп: лошадь трусила рысцой, а Мона победно улыбалась, ощущая себя настоящей амазонкой.

– Я смотрю, ты освоилась, – одобрительно кивнул Сергей. Мона смущенно отвела глаза. От ветра его темно-русые волосы растрепались, тело под майкой вспотело, но в таком виде он показался ей даже более привлекательным, чем в привычном деловом костюме. Устыдившись своих мыслей, которые грозили завести ее в совсем уж запретное русло, Мона покраснела и пробормотала что-то неразборчивое.

– Не знаю, как у тебя, а у меня разыгрался дикий аппетит. Поехали обедать?

– Да, но… Уже очень поздно.

– Брось, мы здесь всего пару часов. Что ты сказала свекрови? – тихо спросил он.

– Что пойду с подружками по магазинам.

– Вот и отлично. Любая женщина, попадая в магазин, забывает обо всем на свете и совершенно теряет счет времени.

– Да, но… – слабо сопротивлялась Мона.

– Мы ненадолго. Быстро перекусим, и все.

Мона кивнула, презирая себя за уступчивость. Ну почему она ни в чем не может отказать этому мужчине?

Обед растянулся еще на полтора часа, так что домой Мона вернулась уже после магреба. Свекровь была дома, и Мона почувствовала приступ паники.

«Спокойствие, только спокойствие, – повторяла она про себя, стараясь взять себя в руки. Я была с подругами, подруги с работы, свекровь их не знает. Купила пару платков и тунику (на обратном пути Сергей завез ее в первый попавшийся на пути магазин одежды и купил ей несколько вещей для подтверждения легенды). Она ни о чем не догадается, главное – вести себя естественно». – Погрузившись в свои мысли, Мона не заметила, что свекровь уже стоит перед ней.

– Ас-салямуалейкум, хамати.

– Ну, здравствуй, Мона. – Свекровь смотрела на нее с недоверием. – Что-то ты поздно. Как прогулялась?

– Отлично. Да, действительно поздно. Зашла в торговый центр и забыла о времени. Тем более с подружками: одной нужно платье, другой юбку, третья сама не знает, что ей надо. Пока обошли все магазины, перемерили кучу вещей, пока выпили кофе… ну, вы меня понимаете. Время пролетело незаметно.

– Понимаю, понимаю. Когда ж еще ходить по магазинам, как не в молодости. Да, Мона?

– Конечно, хамати.

– Что купила?

– Вот. – Мона протянула ей пакет. Свекровь бегло посмотрела на вещи и, молча кивнув, ушла обратно в комнату. Мона перевела дух. Она вернулась домой расстроенная оттого, что Сергей не пригласил ее на завтра, но сейчас чувствовала облегчение. Нельзя забывать об осторожности. Вся эта конспирация изрядно потрепала ей нервы: врать Мона никогда не любила и не умела.

«Три недели. Через три недели приедет Ахмед, и я сразу поговорю с ним о разводе. Надо бы уже начать подыскивать себе отдельную квартиру», – подумала она, вновь прикидывая свои финансовые возможности. Ей удалось отложить немного денег из тех сумм, что Ахмед давал на хозяйство, плюс зарплата. На первое время должно хватить.

«Только бы дождаться мужа и не наделать глупостей», – мысленно взмолилась она.

Суббота тянулась медленно. Сергей не звонил и не писал, Мона сама просила его об этом, но сейчас почему-то чувствовала себя обиженной. Она постоянно норовила проверить телефон и испытывала странную смесь обиды и облегчения оттого, что Сергей не забыл об их договоренности.

«А вдруг он с другой?» – подумала она неожиданно, и на глаза навернулись слезы. Такому мужчине ничего не стоит найти себе подружку… Впрочем, разве у нее есть право требовать от него верности? Глупо даже произносить это слово – верность… Она ему не жена, не невеста и не любовница, о какой измене может идти речь? Сергей человек свободный, и он вправе проводить свое время с кем угодно, ей же остается довольствоваться редкими встречами и эпизодической перепиской.

Мона понимала, что мысли эти нелепые и глупые и лучше бы выбросить их из головы, но у нее не получалось. К тому же приходилось терпеть общество свекрови, что само по себе было сущей пыткой, – она с трудом поддерживала разговор на совершенно не интересующие ее темы и украдкой бросала взгляды на часы.

Наконец суббота подошла к концу. В воскресенье Мона проснулась рано, предвкушая первый на этой неделе разговор с Сергеем. Он обещал не беспокоить ее в субботу взамен на ее обещание пообедать с ним в воскресенье, и после некоторого сопротивления (впрочем, недолгого) она согласилась.

Его звонок раздался, как всегда, вовремя, – Мона быстро ответила, чувствуя новый прилив бодрости, как будто эти разговоры заряжали ее силой. Как хорошо, что закончились выходные!

Во время обеда Сергей неожиданно сказал, что хочет преподнести небольшой подарок. Мона смутилась. Ей давно хотелось иметь что-то на память от него – просто какую-то вещь, необязательно дорогую, которая напоминала бы ей об этом мужчине. С другой стороны, невзирая на ее чувства и очевидную симпатию Сергея, формально их отношения были чисто дружескими. Он всегда платил за их обеды и совместные вылазки куда-нибудь, мог купить Моне какую-то мелочь. Но подарок…

Сергей заметил ее смущение.

– Это всего лишь абонемент в конную школу, – пояснил он.

– О-о-о, спасибо, – пробормотала Мона. Почему-то при слове «подарок» она сразу подумала об украшении. Все же в Египте мужчины обычно дарят женщинам золото, а не абонементы. – Но зачем он мне? Разве ты не будешь ходить туда вместе со мной?

– Буду, пока я здесь.

– А разве ты собираешься уезжать?

– Пока не знаю, – он пожал плечами. – Но скоро заканчивается финансовый год, и, возможно, через месяц-другой я получу назначение в новое место.

– Через месяц-другой? – От неожиданности Мона повысила голос, и официант посмотрел на нее с удивлением. – Я думала, позже. И куда тебя отправят?

– У нас это происходит довольно неожиданно. Знаешь, никогда не мог подумать, что окажусь в Каире.

– Тебе здесь не понравилось?

– Сначала не понравилось, а теперь – я даже не знаю. Но я точно буду скучать по тебе. А ты?

Мона почувствовала, что вот-вот расплачется.

– Ну-ну, перестань. Я же пока никуда не еду. Вдруг застряну здесь еще на год, а то и больше. В любом случае, как говорят у вас в Египте, на все воля Аллаха.

Мона печально улыбнулась.

– Так говорят не только в Египте, а во всем мусульманском мире. На все воля Аллаха, и нам не дано изменить предначертанное свыше, – произнесла она с грустью.

Настроение Моны вновь резко упало. Она не могла сосредоточиться на работе, а мысль о возвращении домой, к свекрови, вызывала резкий приступ головной боли. Ночью она долго лежала без сна, а затем открыла дневник и стала записывать туда все свои невеселые мысли.

На следующий день Сергей был занят, и они заранее договорились встретиться во вторник, как всегда, выбрав для совместного обеда новое место – это была одна из мер предосторожности, придуманных Сергеем. Казалось, он относился к их конспиративным встречам с большой долей юмора, но с какой-то преувеличенной серьезностью делал все возможное, чтобы об этих тайных обедах никто не узнал. Пару раз он даже предлагал Моне снять платок и вместо него надеть на голову светлый парик, – девушка прыснула со смеху, представив себя в таком виде.

На этот раз место встречи было выбрано заблаговременно – в понедельник Сергей отправил Моне сообщение с названием одного небольшого ресторана в десяти минутах езды от офиса.

Обед начался как обычно. Сергей был в хорошем настроении, шутил и старался отвлечь Мону от грустных мыслей. Но ей было не до веселья: с момента их последней встречи, когда Сергей сообщил о своем возможном отъезде, на душе скребли кошки, а сердце замирало от нехороших предчувствий. Мона механически ела и почти не реагировала на его подколы.

– Как думаешь, Египет ждет очередная революция? – спросил Сергей.

Мона пожала плечами. Она по-прежнему мало интересовалась политикой, но знала о начавшихся забастовках. Приближалась годовщина вступления в должность президента, и Тахрир снова забурлил: ходили упорные слухи, что Мурси не удастся сохранить пост и удержать власть в своих руках.

– Скоро рамадан, – может, все затихнет? Хотя египтяне вполне могут делать революцию и по ночам.

– А чего бы ты хотела?

– Я бы хотела, чтобы ты остался, – честно ответила Мона.

Сергей расхохотался.

– Я имею в виду, в политической плоскости.

– Все, что угодно, кроме новой революции. В начале 2011 года в Каире было очень страшно. А главное, что никаких особых изменений к лучшему с тех пор так и не видно. – И она снова замолчала, погрузившись в свои невеселые мысли.

Вскоре Сергей оставил попытки разговорить свою спутницу, и кофе они пили в молчании. Внезапно Мона почувствовала чей-то взгляд и резко обернулась. Сердце ее остановилось, а затем забилось в бешеном темпе, кровь резко прилила к щекам, а чашка с кофе, перевернувшаяся от неосторожного взмаха руки, залила ее светлые брюки. Все это заняло какие-то доли секунды; Сергей едва ли успел понять, что случилось. Но Мона уже знала, что в эти секунды ее жизнь круто и безвозвратно изменилась, – причем совсем не так, как ей того хотелось.

«Это невозможно!» – беззвучно закричала она.

В паре шагов от нее стоял Ахмед.

Несколько секунд все хранили молчание. Увидев лицо Моны, Сергей сразу все понял. Ему подумалось, что происходящее напоминает то ли немую сцену из «Ревизора», то ли плохой анекдот о некстати вернувшемся из командировки муже, но он постарался прогнать лишние мысли и сосредоточиться на том, как спасти ситуацию, если это еще возможно. Хотя Сергей никогда не видел Ахмеда, он ничуть не сомневался, что стоящий перед ним мужчина и есть муж Моны. По выражению его лица было очевидно, что Ахмед едва сдерживается, чтобы не броситься на них с кулаками. Мона сидела ни жива ни мертва.

«Вот уж попали, – думал Сергей. – И что теперь будет? Как он вообще здесь оказался? Мона не говорила, что муж собирается приехать, – значит, он вернулся неожиданно, да еще и появился в том самом месте, где мы обедаем. Плохо, очень плохо. Это не может быть простым совпадением, – значит, свекровь Моны что-то узнала и сообщила сыну… Черт, что же делать?»

Сергей задумчиво смотрел на Ахмеда; ничто в его спокойном облике не выдавало тревожных мыслей. Ахмед, напротив, не скрывал своих эмоций; у него было лицо человека, который находится на грани и вот-вот начнет крушить все вокруг. Сергей с грустью подумал, что, по всей видимости, мордобоя не избежать. Он вновь перевел взгляд на Мону и почувствовал укол стыда. Бедная девочка, за что ей это? Зачем он настаивал на встречах? Но кто же мог знать, что все так получится?

Молчание затянулось. Воздух наэлектризовался от напряжения, но никто не двигался с места и не произносил ни слова. Мона, казалось, была на грани обморока; Сергей отчаянно размышлял, как вывести ее из-под удара; Ахмед сжимал кулаки. Наконец он выдохнул:

– Я жду тебя на улице. Немедленно, – и вышел вон.

Мона вздрогнула от звука его голоса и уронила голову на грудь. Сергей видел, что она с трудом сдерживает слезы.

– Я пойду с тобой, – тут же предложил он.

– Не надо, – возразила она. – Ты сделаешь только хуже.

– Послушай, мы поговорим по-мужски…

– Сергей, ради Аллаха! Оставайся здесь. Ты мне ничем не поможешь. Возвращайся в офис, прошу тебя.

– Но как же ты? Что с тобой будет? Я не могу просто взять и оставить тебя наедине с этим человеком.

– Если ты не оставишь меня с ним наедине, то разозлишь Ахмеда еще больше. Поверь. Все-таки я его жена. – Мона грустно усмехнулась. – Мне надо идти. И пожалуйста, не звони мне. Я сама постараюсь позвонить, когда будет возможность.

Она встала и, опустив голову, пошла к выходу. Сергей в сердцах стукнул кулаком по столу.

В машине Ахмед по-прежнему хранил молчание, но Мона видела, что внутри его все кипит. Она знала, что муж терпеть не может публичных сцен, и не сомневалась, что дома ее ждет очень неприятный разговор.

«Только бы он не поднимал шума, – мысленно молилась она. – Я ведь сама хотела развода. Только бы без скандала…»

Когда машина подъехала к дому, Моне вдруг захотелось убежать, но усилием воли она заставила себя выйти и подняться с Ахмедом в квартиру. Как только дверь захлопнулась за ними, муж резко и без предупреждения дал ей пощечину. Мона ахнула. Никогда, ни при каких обстоятельствах Ахмед не поднимал на нее руку.

– Шармута, – отчетливо произнес он. – Вот зачем тебе нужна была работа? Чтобы опозорить меня?

– Ахмед, пожалуйста…

– Заткнись! – заорал он. – Я не хочу больше слышать твой голос! Не хочу видеть тебя ни одной секунды! Дрянь! Проститутка! Ненавижу тебя! Мама была права – ты порченая! Нашла себе любовника, да?

– Он мне вовсе не любовник…

– Еще скажи, что вы случайно встретились и решили пообедать! Думаешь, я ничего не знаю? Что это такое? – Он швырнул в лицо Моне ее дневник, который она утром оставила под матрасом. Миниатюрный замочек был варварски взломан. Она отчаянно размышляла – что ему еще известно? В дневнике были довольно подробно описаны ее чувства к Сергею. С другой стороны, если муж прочел это, то, по крайней мере, должен знать, что чувства это платонические. Однако Ахмед появился в ресторане… Он знал, что она будет там в это время. Адреса ресторана в дневнике нет; Сергей скидывал его ей на телефон, но телефон заблокирован…

– Хотела меня одурачить? – продолжал бесноваться Ахмед. – Вот почему ты так не любила маму: она с первого дня насквозь видела всю твою мерзкую лживую душонку!

– Свекровь прочла сообщения в моем телефоне, – полувопросительно сказала Мона.

– Да, и теперь я знаю все! Я вернулся первым же рейсом, чтобы выгнать тебя из дома! Ты больше не останешься здесь ни одного дня!

– Послушай, я понимаю твои чувства, и мне жаль, что так вышло, поверь, очень жаль, – скороговоркой заговорила Мона. – Честное слово, я сама хотела просить тебя о разводе.

– Да ну? Зачем же? Это так удобно: муж работает в Эмиратах и не мешает тебе строить личную жизнь. Если бы не мама, ты бы чувствовала себя вполне комфортно.

– Ты ошибаешься, я…

Ахмед, не слушая жену, ворвался в спальню и швырнул большой чемодан Моны ей под ноги.

– У тебя есть пять минут, чтобы собрать свои вещи. И пожалуйста, закрой свой рот. Я больше не хочу слышать ни одного слова. Скажи спасибо, что я не убил тебя прямо здесь, на этом самом месте.

Дрожащими руками Мона принялась кое-как запихивать одежду в чемодан. Слезы застилали ей глаза; она плохо соображала, что делает. Позор! Какой позор! Ахмед вернет ее отцу и, конечно, не будет молчать о том, что случилось. А это значит, что пойдут слухи…

Ахмед зашел в спальню и молча застегнул ее чемодан, давая понять, что время вышло. Большая часть вещей осталась в шкафу, но ни его, ни ее это не волновало.

Мона кое-как вытерла слезы и спустилась к машине. Ахмед уже завел мотор и рванул с места, едва она села. Поездка заняла почти два часа; несколько раз Мона пыталась завести разговор, но останавливалась, понимая, что это бесполезно. Муж все еще был в бешенстве, и через его крепко сжатые зубы периодически вырывались невнятные ругательства. Мона сгорбилась на заднем сиденье, пытаясь не думать о том, что будет дальше. Несколько раз у нее звонил телефон; только теперь она вспомнила, что так и не вернулась в офис после обеда. С опаской взглянув на мужа, она все-таки нашла в себе силы снять трубку и пробормотать какие-то объяснения.

Когда машина подъехала к дому, Ахмед молча подхватил полупустой чемодан и рывком открыл дверь. Жена на негнущихся ногах поплелась за ним. Первой им навстречу вышла мать. Увидев выражение лиц дочери и зятя, она всплеснула руками и молча прислонилась к стене. Вскоре в холле появился отец.

– Я возвращаю вашу дочь, – четко произнес Ахмед и, повернувшись к жене, добавил: – Талака. Талака. Талака.

Мона на секунду закрыла глаза. Все, он произнес это трижды, значит, теперь она разведена. Надо же, как быстро. Потребуется еще оформить документы о разводе, но Мона не сомневалась, что и это не займет много времени.

Мать схватилась за сердце.

– Ахмед, мы можем поговорить? Что у вас случилось? – спросил отец.

– Мона изменила мне. Я видел ее с другим мужчиной.

– Но… Это невозможно! Ахмед, Мона… Мона? Такого просто не может быть! – заплакала мать.

– Я больше не хочу об этом говорить. На сегодня с меня достаточно унижений. – Ахмед, не оборачиваясь, вышел за дверь. Мона стояла, не смея поднять глаза.

– Это правда? – тихо спросил отец.

– То, что я ему изменила, – нет. То, что он видел меня с другим мужчиной, – да.

Звук пощечины прозвучал словно выстрел. Мону обожгла горячая волна обиды и боли. В глубине души она понимала, что реакция Ахмеда была вполне предсказуемой – ни один египтянин не снес бы такого унижения. Кроме того, Ахмед, несмотря на их трехлетнее супружество, оставался для нее чужим, но отец… Отец, который ребенком качал ее на коленях, называя своей любимицей…

– Иди в свою комнату и не смей выходить оттуда, – отчеканил он.

Мона стрелой промчалась в свою прежнюю спальню, которую делила с Сумайей, и впервые за весь этот долгий и полный унижений день дала волю слезам. Она оплакивала свою неудавшуюся жизнь, несчастливый брак и туманное будущее. Ну почему все так случилось? Почему они с Ахмедом не могли развестись по-хорошему?

– Что же ты наделала, дочка, – шептала мать, гладя ее по голове, – что же ты наделала? Такой скандал! Соседи все видели…

– Плевать мне на ваших соседей, – огрызнулась Мона.

– Что ты такое говоришь! А о своей сестре ты подумала? Сумайя помолвлена, и жених из очень религиозной семьи. Что, если он решит разорвать помолвку? О, Аллах! Да и твоя собственная судьба… Если бы вы развелись без скандала, у тебя был бы шанс выйти замуж повторно. Но Ахмед приехал из Дубаи раньше срока и сразу вернул тебя, да еще на глазах у всей улицы… Я не знаю, как смотреть в глаза людям. Да поможет нам Аллах…

– Что, соседки уже сплетничают?

– А ты как думала? Уже несколько человек заходили; все спрашивают, что случилось. Толком никто ничего не знает, но слухи уже пошли. Дочка, что случилось? Что это за мужчина, о котором говорил Ахмед?

– Между нами ничего не было, мы просто обедали вместе. Он иностранец, работает в соседнем офисе. Ох, мама… Все так сложно. Я сама хотела просить Ахмеда дать мне развод, но вмешалась свекровь. Если бы не она, мы бы развелись тихо и мирно. В любом случае, наш брак не удался. Ты не представляешь, как я несчастна.

– Бедная моя девочка! Я видела, как тебе непросто… Но ты совершила огромную ошибку. Знаешь, общественная мораль очень строга по отношению к женщине. Если бы Ахмед был замечен в чем-то подобном, это было бы скверно, но не так уж трагично. Но когда на неблаговидном поступке поймали женщину, пощады не жди. – Мать покачала головой. – Что же нам делать?

Вскоре к ним присоединилась Сумайя, и они втроем еще долго обсуждали случившееся. Отец и братья в комнату не входили.

– Мне лучше лечь спать, – решила Мона. – Ничего нового мы не придумаем, а завтра на работу. Сегодня я и так прогуляла полдня из-за Ахмеда. Еще надо подумать, как добраться отсюда до офиса, – это же безумно далеко.

– Какая работа? – Мать изумленно подняла глаза. – Забудь, дочка. Отец запретил выходить из комнаты.

– Что???

– Да, и я не советую его злить.

– Но я взрослая!

– Ахмед вернул тебя в наш дом, и теперь отец вновь отвечает за тебя и твое поведение. Ты же знаешь, что таковы наши обычаи. А после того, что случилось, отец никогда не позволит тебе работать.

– Но… это невозможно! Я что, должна сидеть здесь, как в тюрьме, до конца жизни?

– Аллах милостив. Со временем отец смягчится.

– Со временем? И сколько же мне ждать?

– Наберись терпения, дочка. Торопиться тебе уже некуда.

– Но работа… я с таким трудом устроилась. А деньги?

– Отец тебя прокормит.

– Мама, ты ничего не понимаешь!

– Нет, это ты не понимаешь! Мона, хватит! Ты сейчас не в том положении, чтобы ставить условия. Посиди в комнате, пока отец не отойдет, – потом подумаем, что делать дальше.

Мона горестно вздохнула. Только теперь картинка будущего в ее голове обрела полную ясность. Отказаться от работы. Отказаться от Сергея. Отказаться от карьеры. Отказаться от личного счастья. Провести остаток дней в доме родителей. Нет, это уж слишком!

– Мона, потерпи немного, – тихо прошептала Сумайя. – Я знаю, что тебе тяжело.

– Да я готова сорваться и бежать отсюда куда глаза глядят!

– Не наломай дров. Если сбежишь из дома, обратной дороги не будет.

Мона отчаянно размышляла. Что делать? Надо сообщить начальнику, что завтра на работе ее не будет, – раз. Связаться с Линдой – два. Позвонить Сергею – три.

Вздохнув, она протянула руку к телефону. Раньше Мона никогда не брала отгулов и теперь надеялась, что ей пойдут навстречу. Написав СМС начальнику, она задумалась, кому звонить сначала – Сергею или Линде?

Сергей взял трубку сразу.

– Ты где?

– В доме отца. Ахмед со мной развелся.

– Как развелся?

– Вот так. Взял и развелся.

– Но прошло всего несколько часов с того момента, как он нас увидел. Невозможно развестись за это время.

– Разве ты не знаешь, что по шариату мужчине достаточно трижды произнести: «Ты мне не жена»?

– Я что-то слышал, но… думал, это какой-то устаревший обычай.

– Нет, все так и есть. Ахмед дал мне развод. Теперь ему надо оформить бумаги, но это тоже быстро… думаю, он справится в течение дня.

– То есть ты – свободная женщина? Послушай, но ведь ты сама хотела развода. Может, все не так плохо?

– Хотела, но не при таких обстоятельствах. Впрочем, это уже не важно.

– Мона, я должен тебе сказать… Прости меня. Я не думал, что так выйдет. Я… я правда не хотел… хотя должен был все предусмотреть. Я втянул тебя во все это, а сейчас ничем не могу тебе помочь.

– Перестань. Я виновата – не могла скрывать своих чувств, не стирала все сообщения на Вайбере. Никогда не думала, что свекровь сумеет влезть в мой телефон.

– А она смогла?

– Судя по всему, да. Ахмед не посвящал меня в подробности, а сама я, как ты понимаешь, не спрашивала. Но судя по тому, что свекровь знала, где и когда мы с тобой встречаемся, она подсмотрела или подобрала пароль к моему телефону. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения.

– И что ты будешь делать?

– Пока не знаю. Мама сказала, что завтра отец собирается поговорить с Ахмедом. Конечно, этот разговор ничего не изменит, но я все же надеюсь на лучшее. Пока что я сижу в комнате и не могу даже выйти на улицу.

– Ты шутишь?

– Нет, я абсолютно серьезно.

– Заперта? В комнате? Боже, что за дикость! Ты же взрослый человек.

– Я в доме отца и не могу пойти против его воли.

– А ты не можешь сбежать?

– Наверное, могу. Но мама не советует мне злить отца еще больше, и я с ней согласна. Надеюсь, что папа смягчится, и тогда мы сможем решить все миром.

– А если ты уйдешь из дома?

– Тогда придется уходить навсегда. Я не хочу сейчас об этом думать. У меня есть немного времени – начальник дал пару дней в счет отпуска, потом выходные, но в начале следующей недели я должна быть в офисе, и к этому моменту мне нужно как-то все уладить.

– Я понял. Мона, если тебе понадобится помощь… Любая помощь: финансовая, психологическая, – можешь на меня рассчитывать. Я просто не могу позволить тебе оставаться там как в темнице.

– Спасибо. Я тебе позвоню. Только, пожалуйста, не звони сам – вдруг в этот момент в комнате будет кто-то из моих родных. Я сотру все твои сообщения и даже твой номер – все равно помню его наизусть.

– Хорошо, я понял.

Линда сняла трубку не сразу. По ее заспанному голосу Мона поняла, что разбудила подругу.

– Карим заболел, мы несколько дней почти не спали, – пояснила Линда. – У тебя что-то случилось?

– Да. Прости, что я не вовремя. Надеюсь, с Каримом все в порядке.

– Слава Аллаху, ему уже лучше. Приезжай к нам завтра.

– Я не могу приехать, Линда. Отец запретил мне выходить из комнаты.

– Отец? Ты что, у родителей? А Ахмед?

– Ахмед увидел меня с Сергеем и сразу дал мне развод. – Мона вкратце описала ситуацию.

– Кошмар, – прокомментировала Линда. – Надо же, как все неудачно сложилось. Как думаешь, Ахмед не оттает?

– Издеваешься? Он не оттает, да я и сама к нему не вернусь. Единственное, чего я хотела, – это обойтись без скандала.

– И что ты теперь будешь делать?

– Я не знаю, Линда. Не знаю. Пожалуйста, приезжай ко мне завтра, если сможешь.

– Конечно, приеду. Держись, не раскисай; мы обязательно что-нибудь придумаем. А сейчас ложись спать. Может, утром ситуация покажется тебе не такой ужасной.

– Это вряд ли, – вздохнула Мона.