— Т-с-с, все уже спят. — Прошептал Дамблдор. — Молодцы. Горжусь. Тельняшки в стирку, неиспользованное зелье против тошноты завтра занесете к мадам Помфри. Молодцы. Прошли огонь, воду и медные трубы. Спокойной ночи. Ах да, кстати, завтра у нас по плану квиддич. А теперь спите, спите…

— Вот тебе и спите, — захлопал ресницами Гарри.

Утро. Двенадцатый день армейского режима.

Из дневника неизвестного шестикурсника:

«…Ели что-то блеклое, жалко размазанное по тарелке. Шматко гордо назвал это… эту… еду (не очень подходящее слово) пеловкой. Ну, или как-то так. Кстати, иногда вот это блеклое принимает желтоватый оттенок и тогда называется пшенкой.

Тайно пробрался на кухню. Предположение, что нам готовит Филч, не подтвердилось. Домовики варили нам пеловку и плакали. Особый приказ Дамблдора: „побольше реалистичности, товарищи!“. Вот так.

О! Там идет распродажа тушенки, потом допишу!..

…Эх, тушенка… Дорогая, зараза, но сытная. Купил пять банок. Пойду сейчас впарю две штуки пуффендуйцам. На вырученные деньги обычно можно купить еще три банки тушенки и сгущенку. Что это, объясню в конце дневника.

А сегодня утром Дамблдор был в ударе. На лимонную дольку, прилипшую к его бороде, было приковано столько вожделеющих взглядов, что некоторые опасались того, что голодные солдатики при любом удобном случае нападут на директора и оторвут ему бороду. Ее съедят тоже, на ней крошки. И пофиг на то, что он величайший там колдун. Когда хочешь есть, и не такой крендель выкинешь.

Я, кстати, всеобщему безумию не поддался. Под общую суматоху я стащил у первокурсника пачку печенья и какие-то странные конфеты. Не помню, как называются, „Козочка“ или „Овечка“… Все равно не вызывают особого доверия. Эх…»

Гостиная Гриффиндора.

Рон, сорвавшись с кровати с резким криком, стал наворачивать круги по комнате, что-то неразборчиво крича. Гарри с удивлением приподнял голову с подушки, но все, что он смог увидеть, это обилие рыжего цвета, которое утроило вихрь в комнате мальчиков седьмого курса.

— …Да я сейчас устрою ему тапкотерапию!!! — Рон, наконец, сумел проорать что-то разборчивое и попасть в тапком в Живоглота, очень, знаете ли, захотевшего в семь утра опробовать наточенные ногти на Роновом одеяле.

В этот миг настала полная тишина, которая, как и следовало ожидать, была нарушена гневным вскриком Гермионы, уже успевшей увидеть помятый вид домашнего любимца.

— Начинается утро в курятнике… — Пробормотал Гарри и натянул одеяло себе на голову.

— А профессор МакГонагалл, кстати, кому профессор, а кому и подполковник, сказала, что если я не уймусь, то спонсором Денниса Криви станет Подольский завод кляпов! О-о-о, какой кошмар!!! Ха-ха! Итак, что же нас? У нас утро! Наши морячки, которые так и не поскакали на зебрах, сколько я им не советовал, вчера поздно вечером или даже скорее ночером вернулись! Судя по их офигевшим лицам, они были слегка удивлены всем тем, что происходило с ними в течение дня! Э-м-м, да, профессор, я уже скукожил свою мысль обратно. Да-да. А, у нас же песни! Точно-точно, даже не надейтесь, что я забыл! Эх, утро же, поэтому начнем с чего-то легкого, но дальше у нас по списку будет идти музыка тяжелее, готовьтесь! Трепещите!!! Ха-ха-ха! Что значит, смеюсь без причины? Смех без причины — это, как известно, признак Риктусемпры, а у меня профессия такая! Песня! Ulysses от Franz Ferdinand. А кому не нравится, тот пускай переводится в Дурмстранг, бе-бе-бе!

Гостиная Слизерина.

— И как оно? — Спросил Блейз, который, как бы это странно не звучало, в восемь утра выглядел вполне отдохнувшим. Будто это не его вчера выворачивало наизнанку почти весь «заплыв».

— Да это не я же похудел на пару килограмм, — хмыкнул Драко, который не собирался проигнорировать болезненное состояние друга. Не в переживательных целях, естественно. В море юный Малфой чувствовал себя великолепно и все время хохотал, вспоминая, как называется тот смешной зеленый суп, которым их кормили, для того чтобы сравнить цвет супа с цветом лица Забини, которые, честно говоря, не очень отличались. У блондинистого слизеринца было хорошее ассоциативное мышление.

— Мне идет худоба, — фыркнул Блейз и уткнулся в ту же саму книгу, под руководством которой Драко недавно пытался сконструировать куклу Вуду.

— Ничего полезного там нет, я уже смотрел, — сказал Драко, садясь рядом с другом и оглядывая гостиную в поисках съестного.

Блейз задумчиво потер подбородок. — Да нет, почему же… Вот эти старые обряды у мусульманских стран… И кстати, мне интересно, ведь принципиально-то одна конструкция, но у арабов получился кальян, а у русских самогонный аппарат… — Блейз замер, так и не договорив. Драко поперхнулся апельсином и ошарашено посмотрел на друга. В гостиной Слизерина воцарилась звенящая тишина.

— Сестры Патил! — Хором выдохнули слизеринцы и кинулись прочь из подземелий.

— Это шантаж! — Заявила Парвати.

— Очень наглый, кстати, — поддакнула Падма.

— «Шантаж» звучит как-то вульгарно, мне больше нравится «вымогательство», — улыбнулся Драко. Блейз за его спиной хмыкнул.

— И в географии у вас тоже очень странные представления, — продолжала Парвати, заправив прядь волос за ухо. — Наши родители сейчас в Индии, а вам… вам Египет нужен как минимум.

— Парвати, ты заговариваешь мне зубы, — Фыркнул Драко. — Нам нужно знать, ГДЕ можно приобрести…

— Это уже другой вопрос, — улыбнулась Падма. — Необходимо еще понять, какая же нам от этого выгода?

Драко и Блейз переглянулись.

Через восемь минут:

— До свидания, — промурлыкал Забини. — Падма, спасибо за арома-масла, у меня как раз таких не было.

Встретив удивленный взгляд Малфоя, Блейз пожал плечами:

— Что?! У каждого умного человека должна быть своя собственная тщательно лелеемая слабость к разного рода фигне.

Драко закатил глаза и выволок Блейза из комнаты сестер Патил. Заметив, что он весь пропах «таинственностью иланг-иланга, харизмой пачули и нежностью гелиотропа», Малфой чертыхнулся и подумал о том, что ему срочно требуется восстановить душевое равновесие. Мечтательный Блез, с любовью прижимающий к груди пузырьки с арома-маслами, здесь, скорее всего, помеха.

— А вы еще не знаете! Вы еще не знааааааете! Так я же вам расскажу, для чего же я тут, я ведь, можно сказать, вестник Всея Хогвартси! Глас! Хм… Ну да ладно, я же хотел вам рассказать новость! В Греции найдено дерево, чей возраст превышает три тысячи лет! Нет, ну вы представляете?! По свидетельству ученых, если бы дерево могло говорить, у него был бы рот, ха-ха-ха!!! Оооой, — искренний и громкий хохот Дениса Криви наполник коридоры древнего замка. — Ну что, дорогие мои лопухи, дадим жару?! Сейчас как устроим песню, эх! Группа очень веселая, называется Mindless Self Indulgence, а песня, песня тоже веселая! Называется Shut Me Up. Итак!

— Ой… Буду цензурить, буду… — Потирал Денис красное ухо, за которое его тянули.

Кабинет на пятом этаже. Занятия с шестым курсом.

— … И розовый шелк вот тут, — темноволосая девочка спрыгнула с парты и указала себе на талию.

Олег Николаевич Шматко был срочно вызван начальством, поэтому он приказал девушкам (это занятие было раздельным, ибо мужскую половину шестого курса забрал себе Снейп, непонятно на какие работы) потренироваться в одевании-снимании противогазов, хмыкнул себе под нос и ушел. Противогазы, естественно, никто не одевал, и дело перешло на обсуждение платьев-туфель-причесок. Через полтора года выпускной, надо готовиться заранее.

— А ты, Линда, думала уже что-то?

— Конечно! — Рыжеволосая Линда тряхнула кудряшками. — Мое платье нежно-салатовое, мы с маменькой подбирали под цвет моих глаз, — девушка обвела взглядом присутствующих, дабы все могли убедиться в ее зеленоглазости. — Портниха уже начала работу, а я пока выбираю себе украшения, думаю, что изумрудное ожерелье…

На лестнице послышались шаги.

— Девочки, идет! — Пискнула Миранда и шестнадцатилетние модницы мигом кинулись к своим противогазам. Кое-как натянув их и вытянувшись по стойке «смирно», девушки замерли. Взгляды были устремлены на открывающуюся дверь.

— Простите, что опоздал, профессор МакГонагалл, но мы сбивали попугая подушкой и случайно… — Первокурсник Когтеврана, потупив взгляд, шагнул в кабинет. Когда он осмелился посмотреть на «профессора МакГонагалл», но вместо нее увидел целую орду серых голов с длинными хоботами и блестящими глазами, нервы его не выдержали. Коротко вскрикнув, первокурсник упал в обморок.