– Эту сахарницу, – обратилась Линда к близняшкам, – подарила своей сестре ваша двоюродная прапрабабушка, Мёрси Рамсэй, когда та вышла за Исайю Фелсона в тысяча восемьсот девяносто девятом году.

Делия не могла представить, откуда сестра это знала. Хотя близняшек это, похоже, не впечатлило. Они были заняты восхищенным созерцанием Кэролла, который тряс сахарницу над миской с хлопьями. Была половина двенадцатого, а он только сейчас приступил к завтраку. Линда с близняшками позавтракали раньше, когда Элиза забросила их сюда по пути на работу. Сэм, наверное, сам себе что-нибудь приготовил, перед тем как удалиться в офис, а Сьюзи еще не проснулась. Это был один из таких дней, когда кто-то заканчивал есть и сразу начинал есть другой, и так продолжалось с утра до вечера. Сама Делия только перехватывала что-нибудь на ходу.

– Родители Мёрси Рамсэй сильно из-за нее переживали, потому что она не была замужем, – рассказывала Линда. – Она работала машинисткой в юридической конторе возле гавани.

Делия вглянула на нее.

Кэролл теперь мешал хлопья, а Мари-Клер принялась греть руки о сахарницу, которая, сказать по правде, не была особенно примечательной – в виде куска сыра, из потемневшего и поцарапанного стекла.

Тереза собирала указательным пальцем рассыпанные крупинки сахара и отправляла их в рот.

Линда продолжала:

– В каждом поколении в нашей семье всегда находилась девушка, которая не выходила замуж.

– В этом поколении это будет Тереза, – хихикнула Мари-Клер.

– А вот и нет, – сказала Тереза.

– А вот и да. Зазвонил телефон.

– Если это из школы, скажи, что я заболел, – попросил Кэролл.

– Кэролл Гринстед! Я не собираюсь тебя покрывать. – Делия согнала с колен кота и поднялась, чтобы взять трубку. – Алло?

– Делия? – Это был Ной. Делия отвернулась от остальных.

– Что случилось? – спросила она как можно тише.

– Я простудился.

– Ты в постели?

– Я на кушетке. Где ты? Почему ты до сих пор не вернулась?

– Ну, я пыталась вчера позвонить, но вас не было, – сказала Делия. – Кстати, откуда ты узнал мой номер?

– И вообще! Ты даже номер не оставила! Мне пришлось звонить Белль Флинт, а она ответила, что ты уехала к семье, поэтому я позвонил оператору и попросил разыскать номер Гринстедов, и первой в списке оказалась женщина, которая сказала: «А, ты звонишь моей невестке», и мне пришлось записывать. Но ты же обещала вернуться вчера!

– Или сегодня, – напомнила Делия. – Я, наверное, поеду на автобусе, может быть, сегодня вечером, я узнаю позже...

– Это риелтор? – крикнула Сьюзи сверху. Делия прикрыла трубку рукой:

– Нет, это не риелтор! Потом сказала Ною:

– Ты просто оставайся на кушетке. Я скоро буду дома. Пока!

Повесив трубку, она обернулась и увидела, что все на нее смотрят.

– Ну! – бодро начала она. – Так!

У них были такие лица, словно они поймали ее за каким-то преступлением.

Потом пришел Сэм в белом халате. У него начался обеденный перерыв, а они все еще завтракали. Линда сидела на его стуле и, похоже, не собиралась уступать.

– Если бы это хороший врач пришел... – ядовито сказала она.

Делия спросила:

– Сэм, что ты будешь...? – а затем остановилась. Это в самом деле была не ее проблема – предлагать ему обед.

Но муж, похоже, об этом не подумал, сел на то место, где обычно сидела Сьюзи, и сказал:

– Все что угодно. Суп.

Должно быть, он одним супом и питался, потому что это единственное, что хранилось в буфете, – обезжиренный безвкусный суп без соли, с танцующим сердечком на упаковке. Делия открыла банку грибов с соевым молоком и вылила содержимое на сковородку.

Теперь Сэм спрашивал Кэролла, почему тот не в школе. Отец выбрал неверный тон, настойчивый, будто буравящий мозг, который не мог вызвать у подростка ничего, кроме вспышек гнева, поэтому Кэролл горбился над своей миской с хлопьями. Делия заметила, что оба они, да и вообще все в комнате, стали обращать на нее меньше внимания, чем вчера, словно с нее сошел налет чужеродности.

Сэм сказал, что отдаленная вероятность свадьбы родственника не является оправданием прогулов.

– Ты-то что об этом знаешь? – спросил его Кэролл. – Бога ради, некоторые из моего класса пропускают занятия ради матча Ориолов.

– Попридержи язык, молодой человек, – сухо говорил Сэм.

Делия слегка помешивала суп. Ей представилось, что муж парит в воздухе как воздушный змей или знамя, которое меняет форму, когда изменяется направление ветра. С одной стороны, он был мягким, сдержанным и благодушным, с другой – резким и лишенным чувства юмора. Делия вдруг вспомнила, что в то утро, когда они впервые встретились, его лицо с правильными чертами показалось ей чересчур правильным, слишком самодовольным, и она заколебалась. Но потом отбросила это впечатление и навсегда о нем забыла – по крайней мере до этого момента.

– Пожалуйста, дядя Сэм? – заныли близняшки. – Можно ему остаться дома, хоть один разочек? Ради нас?

До того как муж успел ответить, в дверь позвонили. Все посмотрели друг на друга, а кот направился в подвал.

– Меня нет, – сказал Кэролл с набитым ртом. Наконец Делия уменьшила газ и пошла посмотреть, кто пришел.

Дрисколл Эйвери стоял на залитом солнцем крыльце перед дверью и насвистывал, глядя в сторону. Насвистывал! Господи. Делия открыла дверь и поздоровалась:

– Привет, Дрисколл.

– Привет, миссис Гринстед! – ответил он, входя. – Отличная погода.

Это на самом деле было так. Ночью подкралась осень, колючая и промозглая, и щеки Дрисколла покрылись румянцем. На нем была выходная одежда, хоть и был вторник.

– Проходи на кухню и позавтракай, – предложила она. – Или пообедай, как сам сочтешь нужным.

– Нет, спасибо. Мне просто нужно поговорить со Сьюзи одну минутку.

– Ну, думаю, она проснулась, но пока не спускалась, – сказала ему Делия.

– Ничего, если я поднимусь?

– О, я не знаю...

– Пожалуйста, миссис Гринстед. Думаю, теперь я понял. Я знаю, как упросить ее выйти за меня.

Делия скептически на него посмотрела, но молодой человек спросил:

– Ладно? – И, не дожидаясь разрешения, развернулся и затопал по лестнице.

Потребовалась уйма выдержки, чтобы не подслушать, что будет дальше. На кухне все уже ждали.

– Ну? – требовательно спросила Линда.

– Это был Дрисколл.

– Дрисколл! – хором воскликнули близняшки.

– Он пришел поговорить со Сьюзи.

Девочки отодвинули свои стулья подальше от стола. Линда велела:

– Сидите на месте.

– А нам нельзя просто...

– Они никогда ничего не решат, если вы будете шпионить и мешать.

Делия вернулась к плите. Она помешивала суп, пока тот не закипел, и перелила в тарелку – бледно-серую жидкость, которая напоминала грязную воду.

– Твой суп. – Она поставила тарелку перед Сэмом. От этой фразы ей почему-то стало смешно, и Делия тихонько хихикнула. Сэм резко на нее посмотрел.

– Спасибо, Делия, – произнес он с подчеркнутой вежливостью.

Близняшки доставали Линду расспросами о своих платьях подружек невесты. Можно ли им надеть их прямо сейчас? Прогладит ли Линда их венки, которые вчера помялись? Делия положила ложку возле тарелки Сэма, он снова поблагодарил.

– Иди собери свои книги, – сказал он Кэроллу– Пропустить половину дня лучше, чем не прийти вообще.

– Я просто жду, что скажет Дрисколл, – ответил Кэролл.

– Дрисколл тут ни при чем.

– При чем, если они снова решат жениться. И у меня все равно нет с собой книг. Они дома у Велмы. Так что...

Сэм начал прихлебывать суп с показной увлеченностью.

– Осенью я сам должен был записаться в школу, – обратился к отцу Кэролл. – Почему выходит так, что, как только я оказываюсь под твоей крышей, ты начинаешь обращаться со мной как с двухлетним?

– Потому что ты ведешь себя, как двухлетний, – сказал Сэм.

Кэролл рывком отодвинулся от стола. Его стул проскрежетал по полу, и он чуть не столкнулся с Дрисколлом, который в этот момент появился на пороге столовой.

– Всем привет, – начал Дрисколл.

– Дрисколл! – хором закричали близняшки. – Что она сказала? Она сказала «да»?

Им стоило догадаться, что нет. Дрисколл вернулся слишком скоро, к тому же по всему было видно, чтр вести плохи. Лицо парня стало печальным, с него сошел румянец, и губы были как-то плотнее сжаты. Он глубоко вздохнул, повернулся, и на мгновение показалось, что он уйдет, но он пошел в столовую за стулом. Притащил его на кухню, поставил рядом со стулом Кэролла и тяжело опустился.

– Она говорит, что мне нужно сделать это самому, – заговорил Дрисколл.

– Что сделать?

– Знаете, я всю ночь думал и думал. – Казалось, что он обращается к Делии, которая сидела на своем обычном месте в конце стола. – Я думал: «Чего же хочет Сьюзи?» И я понял – мне нужно все уладить с тем парнишкой, который звонил. Но единственный человек, который может знать, кто он такой, – это девочка, с которой он хотел поговорить, – Кортни. Поэтому сегодня утром я начал набирать все возможные комбинации вашего номера, чтобы найти эту Кортни.

– Боже милостивый, – охнула Линда.

– Ну, это оказалось проще, чем я думал. Оказалось, нужно только поменять две цифры местами. На десятый раз, что ли, я попал на маму Кортни, по крайней мере я думаю, что это была мама, и она мне сказала, что Кортни в школе.

– А-а, – хором сказали близняшки.

– Ну я и говорю: «Я должен был отдать ей конспекты по истории, поэтому, если вы не возражаете, я бы их вам занес после уроков, хорошо? Не могли бы вы еще раз продиктовать мне адрес?»

– Круто, – одобрил Кэролл.

Даже Сэм выглядел слегка заинтересованным. Он оторвался от супа и смотрел на Дрисколла, подняв брови.

– К счастью для меня, мама на это клюнула и сразу дала мне их адрес, это тут, рядом. – Он помедлил, как будто ему пришла в голову какая-то мысль. Затем спросил: – Кэролл, а ты не знаком с какой-нибудь Кортни?

– Я знаю шесть или семь девчонок с таким именем. – А какая-нибудь из них живет на Дипден-роуд?

– Насколько я знаю, нет.

– Ну, все равно, – вздохнул Дрисколл, – теперь мне остается только спросить, кто это ей мог звонить.

– А что если она не знает, кто это мог быть? – поинтересовалась Делия.

– Ну, у нее может быть хоть какая-нибудь догадка. Если он вокруг нее крутился, делал ей всякие там знаки внимания.

Сэм снова начал прихлебывать суп, покачав головой.

– Я пошел поговорить со Сьюзи. Попросил ее пойти со мной к Кортни, когда та вернется из школы. Вы же понимаете, что я не могу пойти один! Вдруг появляется какой-то странный парень и начинает задавать кучу вопросов. Только Сьюзи отказалась.

– Отказалась? – отозвалась Линда.

– Да. Послала меня обратно. Говорит, что мне придется справляться без нее. Она сказала, что, если я хочу, чтобы она меня простила, я сам должен ей привести этого мальчика.

«Если ты хочешь завоевать сердце принцессы», – подумала Делия, потому что у этого поручения был определенный сказочный оттенок. Ей было немного жаль Дрисколла, хотя он, похоже, вновь обрел хорошее расположение духа.

– Поэтому теперь дело за вами, миссис Гринстед, – сказал молодой человек почти бодро.

– За мной?!

– Не могли бы вы пойти со мной к Кортни, когда та вернется из школы?

– Но, Дрисколл, я...

– Я пойду! – завопила Тереза.

– Мы с Терезой пойдем, – вступила Мари-Клер. Казалось, что Дрисколл их не услышал. Он повернулся к Делии:

– Миссис Гринстед, вы не представляете, что я чувствую. У меня как будто камень на шее! Сперва думаешь, что это блажь, просто временная блажь, и начинаешь злиться, как черт, и думаешь, что если ты не обратишь на это внимания... но потом тебя начинает пробирать. Становится по-настоящему, можно сказать, грустно, но ты все еще бесишься, и к тому же это еще и надоедает, я имею в виду, настолько устаешь от этого, от того, что все повторяется снова и снова, устаешь даже от самого себя и думаешь: «Послушай, ты должен быть рад, что наконец-то от нее освободился. Она всегда тебя раздражала». А потом говоришь: «Если бы только она дала мне еще один шанс! Я хочу сказать, как так вышло, что все так плохо? Когда все это началось, а я даже не заметил?»

Сэм отложил ложку. Линда вдруг вздохнула. Делия смущенно заговорила:

– Ну, я... ну, почему бы мне действительно не пойти с тобой? Сомневаюсь, что смогу сильно помочь, но, разумеется, я постараюсь.

– О господи, спасибо, миссис Гринстед, – обрадовался Дрисколл.

– Хотя я не знаю, сработает ли это, – сказала ему Делия.

– Сработает. – Он поднялся. – Если занятия заканчиваются, скажем, в два сорок пять, в три часа, я заеду за вами в...

Делия имела в виду, что Сьюзи может отказаться выходить за него, даже если Дрисколл извинится. Но решила этого не говорить. Она даже не попрощалась, потому что, как раз когда он уходил, зазвонил телефон.

– Делия? – На этот раз это был Джоэл.

– Да. – Она оглянулась на свою семью. Все смотрели на нее – все, кроме Сэма, который, казалось, рассматривал стол.

– Где вы? – Вопрос был настолько нелогичным, что она не знала, как на него ответить.

«Где ты?» – спросил Сэм, когда она звонила ему несколько месяцев назад, и Делия подумала, хотел ли он тогда спросить о том же, о чем сейчас спрашивал Джоэл.

Затем Джоэл, как будто придя в себя, объяснил:

– Я вернулся домой, чтобы пообедать с Ноем, а он сказал, что вы до сих пор в Балтиморе. Я просто подумал, что мне стоит узнать, все ли в порядке.

– О да. Все хорошо, – пробормотала Делия.

Она хотела, чтобы остальные снова начали разговаривать, но они молчали.

– Но вы ведь собираетесь вернуться, правда? – спросил Джоэл. – Я хочу сказать, после всего? Потому что я увидел в шкафу... я не шпионил, просто заглянул к вам в шкаф, так сказать, и заметил, что вы забрали всю одежду.

– Правда? – удивилась она.

– Я подумал, что вы, может быть, навсегда уехали.

– О нет, просто здесь все займет больше времени, чем я предполагала. – Делия не знала, что и сказать.

Сэм поднялся и вышел из комнаты. Сверху Сьюзи закричала:

– Мам? Мам?

– Это – не риелтор! – ответила Делия. Джоэл не понял:

–Что?

– Извините, Джоэл, мне пора. Еще увидимся. – Она повесила трубку.

– Ну, разве ты не популярна, – торжественно провозгласила Линда.

Поднявшись наверх, Делия поняла, что действительно забрала все свои вещи. Ну, на самом деле не все. Если бы Джоэл посмотрел в ящиках бюро, он бы это понял. Но что до осенних нарядов, то она взяла почти все, словно собиралась на несколько дней. Делия представила, как Джоэл стоит перед шкафом, как морщит широкий лоб, глядя на пустые вешалки.

Потом она прошла по коридору к комнате Сэма. Здесь оставалось много ее вещей! Как странно: когда Делия думала, что надеть на свадьбу, то не вспомнила о своем старом гардеробе! Или, может быть, не было в этом ничего странного, там были одни рюши, да оборки, да дурацкие украшения и пастельные тона, которые подходят разве что медсестрам. Она отвернулась, подошла к бюро и обнаружила в верхнем ящике потрепанный голубой бант для волос, шпильки, скрепки, все было засыпано тальком. Солнцезащитные очки без одного стекла. Купон на покупку крема для рук за пятьдесят пять центов. Порванная фотография модели в черном прозрачном коротеньком платье. Делия не могла даже подумать о том, чтобы надеть такое, поэтому некоторое время смотрела на фотографию, пока не вспомнила, что ее внимание привлекла модель, а не платье. Эта девушка выглядела болезненно, и у нее была та же дерзкая стрижка, что у Розмари Блай-Брайс.

На лестнице послышались шаги, и она воровато закрыла ящик, как будто в чем-то провинилась, затем обернулась и увидела, что на пороге стоит Сэм.

– О! – начала она, а он заговорил:

– Я просто... Оба замолчали.

– Я думала, ты осматриваешь пациентов, – сказала она.

– Нет, я на сегодня закончил.

Муж засунул руки в карманы брюк. Должна ли она уйти? Но он закрывал проход, получилось бы неловко.

– Я сейчас работаю в основном по утрам. У меня теперь не так много пациентов. Похоже, что большинство из них умерли от старости. Миссис Харпер, миссис Аллингем.

– Миссис Аллингем умерла?

– С ней случился удар.

– О господи, мне будет ее не хватать.

Со стороны Сэма было очень мило не напоминать, что последний раз она видела миссис Аллингем шестнадцать месяцев назад.

Его постель была застелена, но, как и большинство мужчин, он не понимал идеи подтыкания покрывала под подушки. Делия решила это исправить, просто для того, чтобы занять себя. Она перевернула покрывало и взбила подушки.

Я думаю, ты считаешь, что я уничтожил практику твоего отца, – сказал Сэм.

Что?

– Из-за меня осталась лишь тень его былой славы, разве ты так не думаешь?

– В том, что люди умирают от старости, нет твоей вины, – удивилась Делия.

– Зато в том, что не появляются новые, есть, – сказал он. – Мне, очевидно, не хватает заботливости в обхождении, которая была у твоего отца. Я говорю людям, что у них старое доброе несварение желудка, и не называю это диспепсией. Я никогда не умел баловать пациентов и льстить им.

Делия почувствовала обычное подступающее раздражение. «Я думаю, слово „диспепсия» с трудом можно назвать лестным, – могла бы возразить она. – И я не понимаю, почему каждый раз, когда ты вспоминаешь о моем отце, нужно говорить о нем таким горьким, колючим тоном». Делия подошла к другому краю кровати.

Но затем Сэм спросил:

– Что у тебя с лодыжкой?

– С лодыжкой?

– Похоже, ты слегка прихрамываешь.

– А, это пару месяцев назад случилось. Сейчас уже почти зажило.

– Присядь на минутку.

Она пристроилась на край кровати, а он подошел, встал на колени и снял ее туфлю. Его пальцы прикасались к ступне уверенно, внимательно, и он сразу же обнаружил место растяжения.

Самым мягким голосом она сказала ему:

– Твои пациенты никогда не возражали, что я знала об их проблемах. Они называли тебя святым.

– Больше не называют. – Он смотрел в окно, пока его пальцы исследовали ушиб, будто он ожидал что-то от нее услышать, а не разглядеть хорошенько. – Миссис Максвелл позвонила однажды, жалуясь на желудок, а я ей сказал: «Если я стану об этом думать, миссис Максвелл, то смогу и у себя найти несколько симптомов. У меня болят глаза, голова и колено». Что ее, разумеется, обидело. Похоже, я утратил терпимость. Или, может, у меня ее никогда и не было. Может, я недостаточно великодушен. Во мне мало, так сказать, веселости.

Само слово в применении к Сэму заставило Делию улыбнуться, но муж ничего не заметил.

– Так больно? А так? – спросил он.

– Немного.

Делия думала о том, как Джоэл так же держал ее ногу. Но оглядываясь назад, понимала, что его прикосновение было таким чужим, таким отстраненным, почти нереальным.

– Наверное, поэтому я на тебе и женился, – говорил Сэм. Она, что, что-то пропустила? – Ты была очень веселой, когда мы впервые встретились. Или более легкой в общении. Теперь я понимаю, что выбрал тебя совершенно не за то, за что нужно было выбирать.

Она слегка отстранилась.

– Ты сидела на кушетке, рядом со своими сестрами. Элиза молилась на морские водоросли и перечисляла токсичные дозы витаминов, Линда без конца вставляла французские словечки. А ты была такой робкой и милой, и скромной, и улыбалась, глядя на свой стакан с шерри. У тебя как будто не было острых углов. Я мог бы с тобой справиться, подумал я, и никогда не переставал себя спрашивать, почему я так подумал. – Он отпустил ее ногу и присел на корточки. – Встань, пожалуйста.

Делия встала.

– Думаю, что у тебя небольшой отек. – Он прищурил глаза. – Похоже, что ты порвала сухожилие. А они очень долго срастаются. Как это вышло?

Скромно и без острых углов, подумала Делия, но промолчала. Муж все равно продолжал развивать свою мысль.

– Когда ты ушла, – говорил он, – полицейские сперва относились к нам с симпатией. Но когда стало понятно, что ты ушла по доброй воле, я заметил, что они стали сомневаться. Ну, их нельзя за это винить. Я и сам гадал. Когда Элиза вернулась, повидав тебя, я спрашивал: «Это из-за меня? Я имею к этому какое-то отношение?» Может быть, я не так выразился по поводу твоего друга. Или слишком много ныл по поводу солнечного удара, или ты не могла больше видеть, что у меня седые волосы на груди. Или дело в ангине, я знаю, что вся эта возня с ангиной сделалась невыносимой.

– Что? – изумилась Делия. – Ну, это-то совершенно неверно!

– Нет-нет, я правда перегнул палку. Я проверял пульс каждые две минуты. Это все из-за того, что я думал, что меня хватит удар, как моего отца. – Он поднялся, аккуратно отряхнув колени, хотя они вовсе не были в пыли. – Но Элиза сказала, что это совершенно ни при чем. Она объяснила, что у тебя стресс, хотя я до сих пор не совсем понимаю, что она имела в виду.

И я не совсем понимаю, о каком стрессе ты говоришь. Делия теперь пожалела, что порвала то письмо. Может быть, его тон был менее холодным, чем ей тогда показалось? Она вспомнила его зачеркивания и то, как Сэм забывал запятые, как будто главным было не останавливаться до последнего предложения. Которое потом зачеркнул с такой тщательностью, что вообще невозможно было прочесть.

Телефон на прикроватной тумбочке зазвонил, но ни один из них не снял трубку, и он смолк.

– Дело в том, – сказал он, – что, когда начинаешь спрашивать себя, было ли это не так, было ли то не эдак, понимаешь, что все было не так. Что ты всю свою чертову жизнь все делал не так. Но теперь, когда я приближаюсь к концу, мне кажется, что все происходит слишком быстро. И я уже не могу остановиться и все изменить. Я как будто несусь к краю.

– Мам? – позвала Сьюзи.

– Это как шоу Джеки Глисона по телевизору, – продолжал Сэм. – То, которое начинается с картинки, где камера делает быстрый наезд на гавань по направлению к линии горизонта. Это в Майами? В Манхэттене? Такое долгое скольжение над блестящей водой: я именно так представляю себе смерть. Без тормозов! Без коробки передач! Без возможности повернуть!

– Мам, к телефону!

Делия не сводила глаз с лица Сэма, но тот сказал:

– Тебе лучше взять трубку. Она все равно не шевельнулась.

– Тебя к телефону, Делия.

Через мгновение она сняла трубку.

– Алло?

– Делия?

– А, Ной.

Сэм опустил плечи и повернулся к окну.

– Ты что, еще не выехала? – требовательно заговорил Ной.

– Нет, – ответила она, глядя на Сэма. Он прижимался лбом к стеклу, глядя во двор. – Я до вечера не буду знать, какие у меня планы.

– Но вечер уже наступил, и мне одиноко!

Болезнь, похоже, снова сделала Ноя ребенком с открытым лицом, таким, каким он был, когда они познакомились.

– Обо мне некому позаботиться! Дедушка приезжал, но не остался, и у меня закончились капли от кашля.

– Ну, там есть еще одна коробка... твой дедушка? Приезжал в Бэй-Бороу?

– Ага, и пробыл здесь одну секунду.

– Чего он хотел?

– Он просто проезжал мимо. Я сказал ему, что заболел, но ему все равно. Папа утверждает, что у меня даже нет озноба, а мама не сможет приехать, пока работу не закончит, и еще телевизор сломался.

– Тогда почитай книгу, – посоветовала Делия. – Я скоро буду дома. Либо сегодня вечером, либо завтра, передай это своему отцу, слышишь?

Когда она прощалась, мальчик принялся театрально подвывать.

– Извини, – обратилась она к Сэму– Это просто... Однако муж буркнул:

– Ну, очевидно, у тебя есть свои дела, – и направился к двери.

– Сэм? – позвала она. – Это просто маленький мальчик, о котором я забочусь.

– Я так и понял. – Он поджал губы.

– Он простудился.

– И тебе нужно возвращаться «домой» к нему. Сэм говорил тем холодным, непроницаемым и твердым тоном, от которого она всегда съеживалась, но Делия заставила себя спокойно сказать:

– Ну, уж так вышло, что я там живу.

– Я, может быть, не совершенен, Делия, но я по крайней мере не обманываю себя, – произнес Сэм.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я не пытаюсь повернуть время вспять. – Он подбирал слова. – И не бросаю своих детей, как только с ними становится трудно, и не начинаю подыскивать себе вместо них нового маленького ребенка, с которым легко.

Делия уставилась на него.

– Ох уж эти твои умозрительные теории! – вспылила она. – Да что ты об этом знаешь? Может, с ним вовсе не легко? Может, с ним так же сложно?

– В этом случае ты всегда можешь бросить и его.

– Я его не бросала! – закричала она. – Я просто приехала к Сьюзи на свадьбу и потом уеду обратно, причем, заметь, я не слишком тороплюсь. И я не собиралась его бросать!

Сэм бесстрастно ее разглядывал.

– А разве я говорил, что собиралась? – сухо проговорил он. И, пока Делия подыскивала слова, вышел из комнаты.

Одним из недостатков Делии было то, что когда она злилась, то делалась плаксивой и от этого злилась еще больше. Поэтому она гремела на кухне тарелками, пока мыла их, и старалась справиться со слезами, а Линда старалась ее успокоить.

– Ну, ну, – говорила она. – Мы тебя любим, Ди. Твои родственники тебя любят. Осторожно, это последняя бабушкина супница. Мы за тебя постоим.

– Я в порядке, – нетерпеливо бросила Делия, вытирая глаза ладонью. Она намочила губку. Та пахла какой-то гнилью, как будто ее оставили в комоде, не высушив.

– Тебе нельзя идти у него на поводу, – сказала Линда. – Нужно дать отпор! Пусть он собирает вещи. Это – наш дом, а не Сэма. Это ты должна здесь жить.

Делия рассмеялась:

– Правда? На какие деньги? Если бы не Сэм, мы бы давно потеряли этот дом. Кто, по-твоему, платит налог на недвижимость? И коммунальные платежи, и расходы на ремонт?

– Ну, если выкорчевывание всех кустов – это ремонт... – фыркнула Линда. – Я называю это дурью! И ты знала, что он собирается покрасить ставни в красный цвет?

– Красный?

– Да, в красный, так он сказал. Хотя Элиза говорит, что он в последнее время не спешит с воплощением своих планов. Но ты только подумай об этом! С красными ставнями дом будет выглядеть как старик с крашеными волосами. И заметь, что он начал это делать после сердечного приступа.

– После того, как у него начались боли в груди, – механически поправила Делия.

Вошла Сьюзи в джинсах и пуловере Кэролла.

– Когда обед? – спросила она Делию.

– Обед! Ну...

– Золотоискатель, вот он кто, – заявила Линда. – Он положил на тебя глаз, как только папа его нанял.

– Кто? – поинтересовалась Сьюзи.

– Сэм Гринстед, кто же еще? Он решил жениться на твоей маме еще до того, как увидел ее.

– Правда?

– Ой, Линда, – возразила Делия. – Если быть честной, то я тоже собиралась выйти за него. Я сидела за столом и только и ждала, что кто-нибудь придет и спасет меня.

– От чего спасет? – опешила Сьюзи. Делия не ответила.

– Посмотри на нашу бабушку, – сказала она Линде. – Она вышла за Исайю, только чтобы избежать ТБ. Это как если бы честный сын плотника женился на принцессе ради ее королевства!

– Какой ТБ? – Сьюзи выглядела совсем огорошенной. – Какой плотник? О чем вы говорите?

Линда подошла к Сьюзи и деловито, уверенно обняла ее за плечи, отчего Делия почувствовала себя брошенной:

– Если бы у твоей мамы была бы хотя бы половина твоего здравого смысла, она выгнала бы Сэма, нашла бы нормальную работу и переехала назад в Балтимор.

– У меня уже есть работа, —отрезала Делия. – У меня своя жизнь.

И ей показалось, что Бэй-Бороу проплыл мимо, как крохотный, призрачный, голубой мыльный пузырь. Он был так далеко, что Делия подумала, не выдумала ли она его вообще.

– Я вот на что надеюсь, – говорил Делии Дрисколл, – что, когда Кортни услышит, что ей кто-то звонил, она тут же поймет, что это тот парень, которому она дала свой телефон. Я хочу сказать, он же звонил вам три раза. Значит, взял номер не из телефонного справочника, а неправильно записал. Как вы думаете?

– Ну, такое возможно.

На самом деле Делия считала, что это очень вероятно, но у нее не было сил сказать ему это, потому что последние сорок пять минут они ждали на холоде. Время от времени Делия бросала тоскливый взгляд в сторону белого блочного дома Кортни, но они уже звонили в дверь, и никто не открыл.

– Дрисколл, – сказала она, – а ты не думал, что у Кортни могут быть спортивные занятия после школы? Я хочу сказать, что Сьюзи иногда приходила из школы затемно.

– Значит, мы будем тут стоять, пока не стемнеет, – ответил молодой человек.

Мимо проходили другие учащиеся – мальчики из школы Гилмана в рубашках и галстуках, девочки-подростки в форме цвета морской волны из «Брин Мора» и в голубой форме из Общественной школы Роланд-Парка.

– Нам надо было сделать плакат, – пошутила Делия, – как когда встречают кого-то в аэропорту.

Дрисколл нахмурился.

– А ты не мог взять Пирс вместо меня? – спросила Делия.

– Кто такая Пирс?

– Господи боже, твоя сестра!

– Вы хотите сказать, Спенс?

– Спенс. Извини. – Она рассмеялась. Молодой человек еще больше нахмурился:

– Спенс на работе. К тому же вряд ли она поехала бы. Она считает, что мне не стоит жениться.

– Правда?!

– Ну а почему вас это так удивляет? – спросил он. – Вы – не единственная, кто против.

– Я говорила, что я против?

– Вы ведете себя так, как будто против. Еле плететесь, жалеете, что я не взял с собой кого-то другого.

– Мне просто холодно, вот и все, – поежилась Делия.

– К вашему сведению, вся моя семья считает, что мне лучше жить одному.

Делия почувствовала, как будто ее ударили ножом в спину. «Ну, спасибо!»

– О, Сьюзи им нравится, – продолжал Дрисколл. – Но знаете... Моя мама всегда спрашивает, зачем нужно связываться с этими Гринстедами.

– А что у Гринстедов не так?

– Ну... – Он проводил глазами группу школьниц. – Вы должны признать, что вы все... все делаете иначе. Ни с кем не общаетесь, ни в чем не принимаете участия, живете сами по себе, а потом еще делаете вид, что это в порядке вещей. Вы изображаете, что все в порядке, вы очень закрытые и ровные и притворяетесь, что все лучше, чем есть на самом деле, вы избегаете объяснений.

Делия перевела дух. Парень мог бы назвать гораздо более серьезные недостатки, хотя сама она и не смогла бы сказать, какие именно.

– Ну, это мне кажется хорошими качествами, а не плохими, – покачала она головой.

– Вот видите! – воскликнул Дрисколл. – Как раз об этом я и говорю!

– Кто бы говорил! – съязвила Делия. – Я это слышу от человека, чью свадьбу отменили, а он на нее все равно явился. Разве это не означает притворяться, что все лучше, чем есть на самом деле?

– По крайней мере я не притворялся, что я всего лишь гость, – сказал ей Дрисколл. – Я не приехал в последнюю минуту, как будто невеста была мне просто знакомой.

– Я бы приехала раньше! Но меня никто не пригласил!

– Вот видите! – Он ухмыльнулся.

– Что ты хочешь этим сказать?

К тротуару подъехала машина с затемненными стеклами. Из нее вышла девочка со стопкой книг. «Спасибо!» – сказала она водителю, машина просигналила и отъехала.

Девочка медлила у прохода. Делия почему-то так и думала, что Кортни – блондинка. Она была высокой, стройной, с золотистой кожей. Ее одежда выглядела очаровательно небрежной – блейзер сшит на заказ, но гольфы сминались гармошкой.

– Да? – спросила она.

– Меня зовут Дрисколл Эйвери, – сказал Дрисколл. – И я думаю, что пару дней назад я ответил на телефонный звонок, который предназначался тебе.

Кортни склонила голову. Ее короткие волосы, подстриженные «под пажа», красиво легли на одну сторону.

– Звонил какой-то парень, он ошибся номером – начал объяснять Дрисколл, – и теперь моя невеста злится на меня, потому что я был, наверное, несколько... м-м-м... груб. Поэтому я должен тебя спросить, не знаешь ли ты, кто это мог звонить.

Кортни посмотрела на Делию.

– Я мама его невесты. – При слове «невеста» Делии представлялась какая-то старая шляпа, а вовсе не Сьюзи. Затем Делия почувствовала, что у нее тупое выражение лица, глаза широко раскрыты, как у того, кто врет. И сказала: – Клянусь, Дрисколл говорит правду. Звонил какой-то мальчик, спрашивал Кортни, а Дрисколл сказал, что ты не хочешь с ним разговаривать.

– Ты так сказал? – обратилась она к Дрисколлу. Улыбка исчезла с ее лица. – А если это был кто-то, кого я мечтаю услышать?

– Кого, например? – спросил Дрисколл. – Я хочу сказать, есть такой человек?

– Майкл Гартер.

– Ты давала ему свой номер?

– Нет, но он есть в телефонной книге.

– Думаешь, это он тебе звонил?

– Ну, может быть. Он мог. Да, точно! – Казалось, что эта мысль ей приятна. – Через пару недель будут танцы, – обратилась она к Делии.

Делия сказала:

– Но ты ведь не давала ему свой номер.

– Ну, нет.

– А мы думали, что это мог быть кто-то, кому ты его говорила.

– Нет, но ведь будет большой бал. А Майкла Гартера я знаю. Он – почти самый сильный мальчик в своей школе.

– Но... – начала Делия, однако Дрисколл тут же подхватился:

– Ну, отлично! Нам пора!

– Но ты кому-нибудь давала номер? – договорила Делия.

– О господи, парни всегда хотят узнать мой номер. Понимаете? И я его даю, но просто из вежливости. Я на самом деле никогда не стала бы с ними встречаться.

– А ты дала бы им неправильный номер? – настаивала Делия.

– Ну конечно, если они меня совершенно не интересуют.

– Скажем, ты бы просто поменяла местами пару цифр.

– Могла.

– А ты в последнее время такого не делала?

– Ну, может быть, я дала неправильный номер этому парню из Христианского Братства.

– А как его зовут?

– Но я думаю, что скорее всего это был Майкл Гартер, – сказала Кортни.

– Все-таки как зовут этого мальчика из Христианского Братства?

– Пол Кейтс. Но он придурок. Вы бы поняли, почему я так говорю, если бы видели его.

– Я готов поставить что угодно, что это был Майкл Гартер, – успокаивающе проговорил Дрисколл.

Кортни посмотрела на него с признательностью.

– Ну, так или иначе, – вздохнула Делия, – скажи Дрисколлу все, что ты о них знаешь, чтобы он мог узнать, кто это был.

– Я могла бы пойти с вами, – сказала Кортни, – и показать вам, где Майкл Гартер играет в футбол.

Даже тот, у кого половина мозга удалена, сперва подумал бы о Поле Кейтсе. Надеясь убедить в этом Дрисколла, Делия скосила глаза в его сторону.

– А? – начал он и потом спросил: – А Пол Кейтс... м-мм... тоже играет в футбол?

– Вы серьезно? – Кортни округлила глаза. – Пол Кейтс? Играет в футбол?

Делия решила уйти и повесила сумку себе на плечо.

– Хорошей охоты, – пожелала она Дрисколлу.

– Что, разве вы не пойдете с нами?

– Лучше вы сами.

Парень открыл рот, чтобы возразить, но Кортни уже сказала:

– Было приятно с вами познакомиться! Делия помахала им рукой и ушла.

Она рада была побыть наедине с собой. «Неужели семейная жизнь всегда такая суматошная? Как я с ума не сошла от всего этого?» Но потом вспомнила, что, по мнению Сэма, как раз это с ней и произошло.

Проходя по Роланд-авеню, Делия миновала туристическое агентство, банк «Меркантайл», супермаркет «Эдди». Она старалась не смотреть на других прохожих на случай, если они могли оказаться знакомыми. Что если ее спросят, где она пропадала столько месяцев и что собирается делать дальше? И что если (эта мысль тоже пришла в голову) она встретила бы Эдриана Блай-Брайса?

Забавно было то, что Делия уже не могла представить, как Эдриан выглядит, сколько ни пыталась.

– Делия, – прошептала Линда, встречая ее у парадной двери, – тебя ждут.

– Правда? – Делия почувствовала, что краснеет, но Линда добавила:

– Пожилой джентльмен. По имени Нат. Ты его знаешь?

– А. – Делия прошла за Линдой на кухню через столовую.

Нат сидел за столом со Сьюзи и близняшками, но поднялся, когда женщины вошли.

– А вот и она! – сказал он.

За пределами Сениор-Сити он выглядел старше. Его волосы были настолько белыми, что почти светились, и мужчина тяжело опирался на трость. Должно быть, сегодня его одолевали приступы ревматизма. Делия воскликнула:

– Нат? Что случилось?

– О, все в порядке. Привет, моя дорогая. – Старик вежливо поцеловал ее в щеку, от его бороды было щекотно. – Я просто тут ездил по округе. И подумал, что могу тебя подбросить назад.

– Ездили по Балтимору?

– Ну да, туда-сюда.

Это было странно, но Делия не стала об этом говорить.

– Очень мило с вашей стороны, но я пока не знаю, когда уеду – Она оглянулась на Сьюзи, которая смотрела на нее поверх кофейной кружки. – Дрисколл по-прежнему старается уладить вопрос с телефонным звонком, – сообщила она дочери.

Близняшки ущипнули друг дружку. Нат сказал:

– О, а я все об этом уже знаю. Твоя сестра ввела меня в курс дела. Ну и как оно продвигается? Вам уже удалось найти этого несчастного?

– Ну, нам удалось несколько сузить круг поисков, – ответила Делия. – Нат, дома что-то не так?

– Не так? Почему ты меня об этом спрашиваешь? – удивился старик. – Что, теперь человек не может поехать покататься на машине?

Линда поставила перед ним кружку с кофе, и он опустился обратно на стул.

– Спасибо, моя дорогая. – Он отставил трость в сторону. Та стояла на четырех маленьких подпорках, как будто была самостоятельным разумным существом.

– Сливок? – спросила его Линда. – Сахару?

– Нет, спасибо, просто черный кофе. – Он обратился к Делии: – Ты никогда не говорила, что у тебя есть сестра. И такая очаровательная дочь! И две божественные племянницы!

В его энтузиазме было что-то лихорадочное, но, похоже, кроме нее никто этого не замечал.

– У нее не только дочь есть, – сказала Мари-Клер. – У нее еще два мальчика.

– Два мальчика! – восхищенно произнес Нат. – И где она их прячет?

– Ну, Кэролл прячется наверху, потому что поссорился с отцом. А Рамсэй живет со своей прилипчивой подружкой, мы даже адреса их не знаем.

Нат бросил вопросительный взгляд в сторону Делии.

– Да, – ответила она рассмеявшись. – Боюсь, вам придется извинить нас. Здесь никто ни с кем не разговаривает.

– Похоже, что со мной разговаривают, – резонно заметил Нат.

– О, разговаривают, но... – Делия сдалась и пошла налить себе немного кофе.

Нат снова принялся расспрашивать близняшек:

– А вы все живете в этом большом доме? Все, кроме Рамсэя и его прилипчивой подружки?

– О нет, здесь никто из нас не живет! Только дядя Сэм.

– Дядя Сэм! Это – государственная собственность?

Близняшки расхохотались, Тереза сказала:

– Глупый! Дядя Сэм – это муж тети Делии. Делия почувствовала на себе взгляд Ната, но не обернулась, а девочки перешли к обсуждению Элизы.

– Она сжигает в маленьких котелках растения, – объясняла Нату Мари-Клер. – У нее есть бутылка, на которой написано «Долготерпение», и она из нее нюхает, когда ей все надоедает.

– Интересно, где можно такую взять, – задумчиво произнес Нат.

Делия подошла к ящику со столовыми приборами, чтобы взять чайную ложку, и увидела, что над ним уже склонилась, поджидая ее и скрестив обутые в кроссовки ноги, Сьюзи. Ее беззаботный вид ни на секунду не обманул Делию.

Так, – начала дочь, – похоже, Дрисколлу удалось встретиться с Кортни.

Да.

– И вы узнали, кто этот мальчик.

– Ну, Кортни предложила пару вариантов.

– Так, значит, Дрисколл, наверное, пошел поговорить с ними.

– Он работает над этим, – ответила Делия. Затем потянулась к ящику, и Сьюзи мгновенно оказалась на другой его стороне.

– Похоже, что ты была бы не прочь пойти с ним, – сказала девушка.

– Но ты же видишь, что я здесь, – отрезала Делия. Она думала, что Сьюзи волнуется из-за Дрисколла, и в этом случае им, разумеется, следовало пожениться. Какой легковерной надо быть, чтобы принять их разрыв всерьез! И какой же мудрой, и взрослой, и практичной была Сьюзи по сравнению с ней! Делия одарила ее светящейся улыбкой. Сьюзи недоверчиво разглядывала мать.

Часто говорят об удивительной способности матерей с полувзгляда понимать, о чем думают их дети, но это ничто в сравнении с тем, как дети умеют читать мысли матерей.

Близняшки описывали свои платья подружек невесты: «С большими бантами... пышными рукавами... Точно такого же цвета, что и зубная паста с фтором».

– Они, должно быть, ошеломляющие, – сообщил им Нат – И когда вы собираетесь их надеть?

– Может быть, сегодня вечером, – сказала Мари-Клер, а Сьюзи, склонившись над ее плечом, поправила:

– Завтра.

Все посмотрели на нее. Девушка невозмутимо встретилась взглядом с Делией.

– Я хочу сказать, если Дрисколл приведет ко мне этого мальчика.

– Но он, может быть, сделает это через несколько минут! – повернулась к ней Линда. – Если он поторопится, вы можете пожениться уже сегодня вечером!

– Да, но доктор Сомс занят до десяти часов утра завтра.

– Это он тебе сказал? – спросила Делия. – Ты с ним говорила? А когда?

– О... м-м... недавно.

– Но если у нас билеты на завтрашний полуденный рейс, – прикидывала Линда, – а до аэропорта, еще ехать, посмотрим...

Нат взглянул на Делию:

– Похоже, ты со мной сегодня не поедешь.

Старик говорил довольно бодро, но Делию не покидало чувство, что что-то его беспокоило. Она взглянула на остальных, занятых обсуждением своих планов, и спросила:

– Нат, что вас сюда привело? На самом деле?

– Ничего, я тебе уже сказал!

– Вы просто ехали два часа безо всякой на то причины?

–На самом деле, два с половиной, – возразил он. – На мосту была небольшая пробка.

Делия изучающе смотрела на мужчину.

– Как малыш? – спросила она.

– Прекрасно.

– А Бинки?

– Здорова как бык.

– Она знает, что вы в Балтиморе?

– Я звонил ей несколько минут назад. Твоя сестра разрешила мне воспользоваться телефоном.

– Я слышала, Ной простудился, – произнесла Делия, все еще подозрительно.

– Ерунда, – заверил ее Нат. – Я заезжал к нему сегодня утром. Он играл в «Тетрис». Я бы не сказал, что он на смертном одре.

– Да, когда я с ним разговаривала, мне он тоже не показался больным, – сказала Делия. – Может, ему просто нужен выходной?

– Да, – сказал Нат. – Время от времени нам всем нужен выходной.

Что-то стукнуло о заднюю дверь, а затем вошел Сэм с двумя пакетами продуктов. Из одного из них торчала длинная палка французского багета.

– Я нашел имбирь, – обратился он к Линде, – но шалот у них закончился.

– Ну, не бери в голову, мы и с зеленым луком справимся, – ответила та, взяв пакеты. – Как ты на это смотришь, Делия?

– Смотрю на что?

– Ты сможешь приготовить свое китайское блюдо, используя зеленый лук?

– А я только его обычно и кладу, – сказала она. – Но...

– О, хорошо. Потому что нас будет много, и я подумала, что ты могла бы приготовить свое... О, Сэм, ты ведь еще не знаком с Натом. Нат Моффат, это Сэм Гринстед. Я очень надеюсь, что вы собираетесь остаться на ужин, Нат. Китайским блюдом Делии можно накормить целую армию, уж поверьте мне.

– Я с удовольствием останусь на ужин, – к удивлению Делии согласился мужчина.

Когда их с Сэмом представляли друг другу, старик поднялся со своего места и теперь стоял, держась за спинку стула. У Сэма, который, должно быть, совершенно не представлял, откуда взялся Нат, когда они пожимали друг другу руки, было приятное, слегка отрешенное выражение лица.

– Приятно познакомиться, – произнес он.

– И мне приятно с вами познакомиться, – сказал Нат. А потом добавил, бросив в сторону Делии озорной взгляд. – Я так много о вас слышал.

Сэм, разумеется, растерялся. Он только вежливо улыбнулся и спросил Линду:

– Я успею позвонить до ужина?

– Спроси Делию, она же повар. Сэм повернулся к Делии:

– Я обещал мистеру Ноулсу узнать, как у него дела.

– У тебя полно времени. – Они разговаривали, не встречаясь взглядами, как герои пьесы, чьи слова предназначены для публики, а не друг для друга.

Делии не нужно было объяснять, кто именно звонил Кортни. Она знала, что это был Пол Кейтс, как только увидела его – милое наивное лицо, шапка рыжих кудрей. Джинсы были ему маловаты, у кроссовок слишком тонкие подошвы, отчего они казались детскими, а такие домашние вязаные шерстяные свитера носили разве что мальчики в начальной школе. Подросток проследовал за Дрисколлом к Сьюзи, которая, сидя на стуле, колола грецкие орехи для китайского блюда Делии. За ними к тому же шла Кортни. Она встала рядом с Дрисколлом и Полом, чуть позади, засунув руки в карманы блейзера и разглядывая Сьюзи с неприкрытым любопытством. Сьюзи, которая повернулась в их сторону, когда они вошли, теперь смотрела только на Дрисколла.

– Сьюзи, – начал Дрисколл, – это Пол Кейтс– Потом повернулся к Полу и сказал: – Пол, я бы хотел извиниться. Когда ты сюда случайно позвонил однажды вечером, я заставил тебя думать, что ты дозвонился до дома Кортни, но я был миллион раз не прав.

– Ничего. – Пол просиял. Дрисколл снова посмотрел на Сьюзи:

– А теперь ты выйдешь за меня? Сьюзи ответила:

– Думаю, да.

Одна из близняшек закричала:

– Ни фига себе!

– А другая добавила:

– Поцелуй его! Поцелуй его, Сьюзи!

Сьюзи тихонько поцеловала Дрисколла в уголок губ. Затем сказала Полу:

– Хорошо, что ты все понимаешь.

– О, я совсем не расстроен! – Он бросил в сторону Кортни сияющий взгляд из-под длинных ресниц. Кортни лишь холодно его оглядела и повернулась к Сьюзи.

– И, Кортни, хорошо, что ты тоже пришла, – обратилась к ней Сьюзи.

– Без проблем. Я встречалась с твоим братом Кэроллом на вечеринке прошлой весной.

– О, правда?

– Моя подруга пригласила его на день рождения, я об этом вспомнила, когда твой жених сказал, как тебя зовут.

Пол больше не выглядел счастливым, поэтому Делия решила вмешаться:

– Вы двое сможете остаться на ужин? У нас будет китайское блюдо, которого хватит на всех.

– Ну, я могла бы, – согласилась Кортни. А Пол сказал:

– Мне надо только позвонить маме.

– Телефон вон там, – показала Делия и, пока провожала его к телефону, поддерживала под локоть, как будто стараясь защитить. Какими жестокими и резкими – почти дикими – наверное, казались мальчикам молодые девушки! Она как-то не подумала, что сама когда-то была такой же.

– Я предлагаю тост, – заговорил Нат, поднимая кружку с кофе. – За молодую пару!

Дрисколл вежливо поблагодарил, разумеется, совершенно не представляя, кто этот старик, но возвращаясь в свое обычное веселое настроение. «Алло, ма?» – послышался голос Пола, в этот момент в столовой появился Кэролл, и тут через заднюю дверь вошла Элиза, так что их обоих посвятили в последние события. Оказалось, что Элиза даже не слышала про то, какое было у Дрисколла волшебное задание. Она повторяла: «Кто? Кого он привел?» – изумленно поднимая брови. Кортни тем временем проскользнула к Кэроллу и спросила: «Кэролл Гринстед? Не знаю, помнишь ли ты меня...» – а близняшки принялись настаивать, что в этот раз на свадьбу им можно будет накрасить губы.

Делия отнесла разделочную доску туда, где было поменьше людей, и начала резать имбирь. Для китайского блюда нужно нарезать одиннадцать разных ингредиентов, причем кусочки должны быть не больше спичечной головки, а затем их нужно быстро по очереди поджарить. Пока что Делия нарезала только четыре из них. Хотя она была рада, что нашла себе занятие. Делия работала ножом ритмично, ни о чем не думая, а вокруг нее шумел океан разговоров. Тик-тик, – стучал нож по разделочной доске. Тик-тик, – она отбросила все мысли и ссыпала горку имбиря в миску.

Когда все расселись, оказалось, что обеденный стол занимает почти всю столовую. («Эта скатерь досталась от вашей бабушки, – сказала близняшкам Линда. – А пятно получилось из-за того, что ваша тетя Делия поставила туда миску с карри. Ей было все равно, она была любимицей вашего дедушки, она с такими вещами обращается, как будто они из магазина Вулворта».) Вокруг стола разместилось двенадцать стульев, по пять с каждой стороны и по одному во главе и в конце стола. Поступило предложение пригласить Элеонору, но Сьюзи не захотела, чтобы перед свадьбой за столом было тринадцать человек, а когда они позвонили Рамсэю, никто не ответил.

– Кортни, сядь, пожалуйста, посередине, – попросила Делия. – Пол, ты сядешь рядом с Кортни.

Но Кортни, очевидно, хотела сидеть с Кэроллом, поэтому Пол оказался между близняшками, и они были в восторге. Остальные остались стоять, продолжая обсуждать то, о чем начали говорить еще в гостиной, – о больной руке мистера Ноулса.

– Разве папа не говорил всегда то же самое! – воскликнула Элиза. – Он говорил, что хотел бы иметь справочник по болям. По тем симптомам, с которыми к нему обращаются люди, например «у меня в желудке как будто булькают пузырьки пепси-колы» или «моя спина ноет и как будто спорит со мной»!

– Дрисколл, ты сядешь с Линдой, – распорядилась Делия, но молодой человек был увлечен беседой, не сводя глаз с Элизы, и подтянул к себе стул рядом со Сьюзи. Делия сдалась.

– О, просто присаживайтесь, – предложила она Нату, и старик остался, где сидел, как раз там, где она и планировала его посадить, – справа от себя.

– Возьмите риса, – она протянула ему миску и крикнула остальным: – Все остывает!

Затем Делия велела:

– Пол, возьми себе, пожалуйста, риса и передай его дальше. Эй, все! Садитесь!

Все сели как по команде. Казалось, что они растеряли запал, и возникла пауза, во время которой Пол с громким стуком уронил на стол ложку. Подросток смущенно улыбнулся и поднял ее. Нат спросил:

– Кто-нибудь из вас видел фотографии Сэведжа? Взрослые повернули к нему вежливые внимательные лица.

– Жил в девятнадцатом веке, – объяснил он. – Работал на влажной эмали, насколько я представляю. Это мне напомнило фотографию, которую он снял в конце жизни. Там показан накрытый к рождественскому ужину стол. За столом сидит сам Сэведж в окружении пустых стульев, ждет свою семью. Там перед каждой тарелкой лежат серебряные столовые приборы, даже перед детским высоким стульчиком, все готово. И когда я смотрю на это фото, я не могу избавиться от мысли, что вот так оно лучше всего, и потом все только покатится под гору. Приедут сыновья и дочери и начнут ссориться из-за ерунды, и шикать на детей из-за того, как те ведут себя за столом, и вспоминать обиды, которые им пришлось терпеть в течение пятнадцати прошедших лет, и какой-нибудь малыш обязательно начнет капризничать, отчего у всех только прибавится головной боли – Нат произнес это, и его голос дрогнул. – Только в этот момент, когда щелкнул затвор объектива, ничего этого еще не произошло, и стол выглядит, как праздничный стол из чьей-то мечты, и старый Сэведж сидит такой счастливый и такой, как бы это сказать, такой...

Старик больше не контролировал свой голос, поэтому он закрыл глаза дрожащей рукой и склонился над столом.

– Это так неожиданно! – прошептал он своей тарелке, пока Делия растерянно похлопывала его по руке. – Простите меня! Извините!

Все притихли. Потом Нат выпрямился, пожав плечами.

– Ха! Думаю, у меня послеродовая депрессия. – Он вытер глаза салфеткой.

– У Ната – малыш, которому три недели, – объяснила остальным Делия. – Нат, вы бы не хотели...

– Ребенок? – воскликнула Линда, не веря своим ушам.

Сэм сказал:

– Линда, я думал, Нат – это твой друг.

– Нет, мой, – возразила Делия. – Он живет на Восточном побережье, и у него совсем недавно родился сын, чудесный мальчик, если бы вы только его видели.

– Самое большое безрассудство, которое я когда-либо в жизни совершал, – хрипло проговорил Нат. – О чем я только думал? О, не то чтобы я это планировал, но... почему я все не бросил? Думаю, я верил, что это – мой шанс наконец стать хорошим отцом. Наверное, именно так, иначе почему я решил, что это будет девочка? Видите ли, все мои остальные дети – девочки. Я, должно быть, думал, что могу заново все это пережить и на этот раз все сделать правильно. Но я такой же вспыльчивый с Джеймсом, каким был с девочками. Такой же резкий, такой же нетерпимый. Почему он не может засыпать по режиму, почему он плачет когда попало... о, самое лучшее, что я мог бы сделать для этого ребенка, – это отправиться на четвертый этаж.

– Четвертый этаж? О, Нат! Даже не думайте об этом– Делия старалась говорить как можно мягче, поглаживая его по руке еще сильнее.

Она должна была понять еще на его свадьбе, что для такого восторженного человека все закончится слезами, как для перевозбужденного ребенка, которому разрешили допоздна не ложиться спать.

– Да. Ну, – сказал Сэм, прочищая горло, – сейчас более пожилые родители встречаются гораздо чаще. Да как раз на прошлой неделе я читал, где же это я читал...

– Важно помнить, что в этом твое предназначение, – звонко сказала Элиза. Все это время она старалась усесться к Сэму как можно ближе, и теперь, для того чтобы увидеть лицо Ната, не обращая внимания на ряд вежливо бесстрастных лиц, ей нужно было наклониться вперед. – Я верю, что мы призваны пережить определенные события. А затем в конце жизни...

– В «Медицинском журнале Новой Англии»! – торжественно сообщил Сэм.

Нат спросил Делию:

– Я не мог бы где-нибудь прилечь?

– Да, разумеется. – Она отодвинула свой стул и протянула старику его трость. – Прошу нас извинить, – обратилась она к остальным.

Все смущенно закивали. Провожая Ната в коридор, Делия почти что ощущала спиной красноречивые взгляды, которыми они обменивались.

– Нужно будет подняться по лестнице, – предупредила она. – Справитесь?

– О да, если ты поможешь. Прости меня, Делия. Я не знаю, что на меня нашло.

– Вы просто устали, – сказала Делия. – Надеюсь, вы не собираетесь сегодня ехать домой?

– Нет, думаю, мне не стоит. – При каждом шаге трость звякала о ступеньку, как будто встряхивали стакан с игральными костями. Его локоть, обтянутый твидовым рукавом, казался высохшим узелком.

– Я собираюсь постелить вам постель, – проговорила Делия, когда они добрались до второго этажа, – а потом стоит позвонить Бинки и сказать, что вы остаетесь ночевать.

– Хорошо, – смиренно согласился старик. Делия придержала дверь, он проковылял в комнату и опустился в застеленное покрывалом кресло.

– Это была комната моего отца. – Делия подошла к шкафу в коридоре и вернулась со стопкой белья. – Возле кровати все еще стоит телефон, видите? Еще с тех времен, когда у него была медицинская практика.

Даже когда он перестал навещать пациентов, когда звонили Сэму, он мог поднять трубку в любой момент и высказать свое мнение. Он просто ненавидел оставаться не у дел, понимаете?

Делия бесцельно болтала, склоняясь над кроватью, расправляя простыню и подтыкая одеяла. Нат молча следил за ней. Старик, наверное, даже не слушал, потому что, когда она вышла в комнату Сэма, чтобы одолжить пижаму, а потом вернулась, он сидел, уставившись на синие с черным оконные рамы.

– На самом деле, – заговорила она, положив пижаму на бюро, – даже не могу вам сказать, насколько часто я вот так стелила ему постель, как сегодня, пока папа сидел там, где сейчас сидите вы. Даже после того, как мы стали пользоваться автоматической сушилкой для белья, он продолжал настаивать, чтобы простыни сушили на веревке. Он сидел в этом кресле и...

– Это – путешествие во времени, – вдруг произнес Нат.

– Ну да, думаю, да, в каком-то смысле. Но он, очевидно, разговаривал сам с собой.

– Просто безумная, непродуманная попытка повернуть время вспять, – сказал он, как будто она возражала, – и пережить все заново. К несчастью, отвечать за последствия придется Бинки. Бедная Бинки!

– С Бинки все будет в порядке, – твердо возразила Делия. – Вот. Дверь справа – это ванная. Новые зубные щетки лежат на полке. Я могу вам еще что-нибудь принести?

– Нет, спасибо.

– Может, поднос с едой? Вы к ужину не притронулись.

– Нет.

– Ну, не стесняйтесь звать меня, если понадоблюсь. – Она наклонилась, чтобы прикоснуться губами к его лбу, так же, как всегда каждый вечер делала со своим отцом.

Делия пошла спать следом и легла в половине десятого, хотя глаза у нее слипались уже во время ужина. «Я пас», – сказала она остальным. Они все еще сидели там, даже Кортни, хотя Пола его мама забрала некоторое время назад. «Кажется, что с сегодняшнего утра прошла целая вечность», – вздохнула Делия, а затем поплелась в комнату Элизы. Она была уставшей настолько, что приходилось волочить за собой ноги, как ведра с цементом.

Однако, оказавшись в постели, заснуть не смогла. Она лежала, уставившись в потолок, лениво поглаживая теплый бок кота, устроившегося возле ее бедра. Внизу Сэм как обычно препирался с Линдой. Играл концерт Моцарта. Элиза спросила: «Почему он этого не сделает, я тебя спрашиваю?» – «Кто не сделает? – подумала Делия. – Чего не сделает?»

Должно быть, она уже спала, но это был тонкий, неверный сон, такой, будто она частично следила за тем, что происходит, поэтому, когда снова проснулась, совсем не удивилась, что в доме темно и голоса внизу стихли. Делия села и повернула наручные часы, чтобы циферблат было легче рассмотреть в свете, падавшем от окна. Насколько она могла понять, было одиннадцать часов или пять минут двенадцатого. Скорее, пять минут двенадцатого, судя по тишине.

Делия взбила подушку и, зевнув, прислонилась к ней спиной. К уголкам глаз уже подступили слезы скуки. Похоже, эта будет одна из тех ночей, что длятся как будто неделями.

Посмотрим: если свадьба начнется завтра в десять, церемония завершится в одиннадцать. Ну, чтобы подстраховаться, скажем, к полудню. Если Рамсэй ее подвезет, она будет на автобусной станции в половину первого. Или если Сэм ее подвезет. Сэм, в конце концов, сам это предложил.

Делия представила, как будет сидеть на пассажирском сиденье, а Сэм за рулем. Как двое крохотных человечков в игрушечной машинке. Куколка-муж, куколка-жена, бок о бок. Уставившись на дорогу, не глядя друг на друга, да и зачем им это, если они и так давно перестали нуждаться во внешних проявлениях чувств. Больше не стоило надеяться на восхищенные взгляды, не приходилось ждать беспрестанного обожания. Нечего было показать, кроме самих себя: простых, честных, домашних, чей внутренний мир сейчас стал гораздо богаче.

Так где она остановилась? Автобусная станция. Успеть на автобус в час или около того, оказаться в Сэли-сбери к...

Оказалось, что Делия плачет не от скуки. Она вытирала слезы рукавом ночной рубашки, но те продолжали литься.

Она аккуратно откинула одеяло, помня о коте, выскользнула из постели и босиком подошла к двери. Коридор освещался только светом, лившимся из верхнего окна. Ей приходилось искать дорогу к комнате Сэма на ощупь.

К счастью, его дверь была не заперта. Делия вошла. Ни один звук ее не выдал, но она почему-то все равно знала, что муж не спит. Разумеется, знала, после всех этих лет, и могла это понять по тому, что воздух в комнате был такой, как будто он лежал, затаив дыхание. Делия осторожно ступала сперва по холодным половицам, затем по колючему ковру, потом снова по холодным половицам, она ходила этой дорогой с тех пор, как научилась ходить вообще. Затем присела на ту сторону кровати, которая раньше была ее. Сэм лежал на спине – она начала различать в полутьме его белое лицо. Делия прошептала:

– Сэм?

– Да? – откликнулся он.

– Помнишь то письмо, которое ты написал мне в Бэй-Бороу?

– Да.

– Что за строчку ты вычеркнул? Сэм заворочался под одеялом.

– О. Я слишком много строчек вычеркнул. Письмо было сумбурным.

– Я имею в виду самую последнюю строчку. Ту, которую ты зачеркнул так тщательно, что ее совсем невозможно было прочесть.

Он сперва не ответил. Потом произнес:

– Я забыл.

У Делии появилось импульсивное желание встать и уйти, но она заставила себя остаться. Она сидела неподвижно, ждала и ждала.

– Думаю, – заговорил наконец муж, – что, может быть, там было просто... ну, что-то вроде того, о чем раньше думал Дрисколл. О том, есть ли что-нибудь... ну ты понимаешь. Что поможет вернуть тебя.

Она сказала:

– О, Сэм. Тебе только нужно было спросить.

Потом он повернулся к ней, Делия проскользнула под одеяло, и Сэм притянул ее к себе. Хотя на самом деле он так и не спросил. По крайней мере не напрямую.

Они уже давно спали, когда зазвонил телефон, и Делия проснулась не сразу. Так поздно мог звонить, наверное, только пациент. Но у Сэма даже не изменился ритм дыхания, поэтому она дотянулась до телефона из-под его руки.

– Алло? – сказала она.

Миссис Гринстед?

Да.

– Это Джо Брайт. – Голос был таким же бодрым, как его имя, совершенно не сонным в такой беспробудный час. Делия взглянула на будильник: час двадцать три.

– М-м... – замялась она.

– Риелтор, – напомнил он. – Вы мне звонили? Вы и ваша дочь? Вы оставили целый букет сообщений.

– А! Да! – Она все еще собиралась с мыслями. – М-м...

– Я бы никогда не позвонил так поздно, если бы вы не сказали, что это – вопрос жизни и смерти, миссис Гринстед, а я только сейчас вернулся из загородной поездки. Мать моей жены умерла, такой тяжелый момент...

– О, мне жаль это слышать. – Делия выпрямилась. – М-м, мистер Брайт, я звонила, потому что... Моя дочь хотела узнать, можно ли ей забивать в стену гвозди?

В ответ была тишина.

– Просто на случай, если они захотят повесить картины или, скажем, зеркало... – сказала Делия, увиливая.

– Гвозди, – произнес мистер Брайт.

– Верно. Она хотела узнать, можно ли ей будет забивать гвозди.

– Ну, – задумался мистер Брайт. – Я думаю, разумеется, можно. Только если они заштукатурят отверстия, когда будут съезжать.

– О, они заштукатурят! – пообещала Делия. – Я обещаю. Спасибо, мистер Брайт. Спокойной ночи.

Тот снова замолчал, а потом сказал:

– Спокойной ночи.

Делия положила трубку и снова улеглась. Она решила, что Сэм по-прежнему спит, но потом услышала, что он тихонько присвистнул от удивления. Делия улыбнулась. Издалека донесся гудок поезда. В доме послышался скрип половицы, а затем хриплый кашель из комнаты, где спал Нат.

«Это путешествие во времени», – сказал Нат. Делия вспомнила, как пыталась вечером вызвать в памяти лицо Эдриана. Затем начала думать о том, что он напоминал ей кавалера, который был у нее в студенческие годы, и только сейчас осознала, что все это время у нее в голове был образ Сэма, а не того кавалера. Молодого Сэма, серьезного и полного надежд, такого, каким он был, когда впервые появился на пороге ее дома.

Все это было путешествием во времени – все эти прошедшие полтора года. Хотя в отличие от Ната ее путешествие удалось. А как еще можно было сказать о путешествии, которое закончилось там же, где началось, и она была дома с Сэмом, и собиралась остаться здесь навсегда? Как еще можно сказать об этом странствии, когда люди, которых она покинула, как будто все равно прошли весь путь вместе с ней?

Теперь она видела ту июньскую сцену на пляже иначе. Она видела, что трое ее детей всматриваются в линию горизонта, туда, где заканчивается океан, и в них напряженное спокойствие первооткрывателей, которые ждут своего часа, чтобы отправиться в путь. А Делия, прикрывая глаза от солнца ладонью, пытается понять, почему они уходят.

Куда они идут без нее.

Как попрощаться с ними.