Чтобы сесть в машину Петра, Кейт пришлось воспользоваться дверцей со стороны водителя и протиснуться мимо рычага переключения передач, поскольку пассажирская дверца была вогнута внутрь и не открывалась. Кейт не стала спрашивать, что произошло. И так ясно, что в этот день Петр ехал рассеянно как никогда.

Она опустила сумку на груду старых рекламных листовок на полу, поерзала на сиденье и нащупала под собой мобильник Петра. Подождав, пока он устроится за рулем, она протянула ему телефон и спросила:

— Ты набирал сообщение, ведя машину?

Петр молча забрал у нее телефон и сунул в правый карман шортов. Потом повернул ключ зажигания, и мотор взревел с мучительным скрежетом.

Не успели они выехать с парковки, как в боковое окно застучал доктор Баттиста. Петр опустил стекло и рявкнул:

— Чего?

— Завезу Белочку домой и сразу в лабораторию! — сообщил доктор Баттиста. — С полицией побеседую после того, как все осмотрю. Наверное, увидимся уже на приеме у Тельмы.

Петр коротко кивнул и резко сдал назад.

Мчась по скоростной магистрали Джонс-Фолз, Петр пересказывал жене случившуюся трагедию буквально по минутам.

— Стою и думаю: что я вижу? Сейчас зажмурюсь, и все будет как прежде. Но нет: открываю глаза — полки пусты. Надпись на стене словно кричит, такая громкая. В комнате очень-очень тихо. Все замерло. Ты же знаешь, мыши постоянно находятся в движении. Они шуршат и пищат, стоит кому-то войти — подбегают к передней стенке клетки, потому что человек ассоциируется у них с чем-то съедобным… Ни звука! Тишина. На голом полу кедровые опилки.

Окно Петр так и не поднял, врывающийся ветер трепал волосы Кейт и завязывал их узлами, однако она промолчала.

— Не верю своим глазам и иду в другую комнату. Будто мыши могли перенести себя сами. Говорю: ау, вы где? Хотя знаю, что они не ответят.

— На этой развилке сверни налево, — напомнила Кейт, потому что Петр ехал слишком быстро, того и гляди пропустил бы нужный поворот. В последнюю секунду он яростно вывернул руль, Кейт отбросило к дверце, и машина на полной скорости въехала на Норт-Чарлз-стрит. У ассистента доктора Баттисты явно не было проблем с движением в потоке машин.

— С самого начала не доверял я вашей Белочке, — выдал Петр. — До чего она легкомысленна! Как говорят в моей стране…

— Белочка этого не делала! — заверила его Кейт. — Ей бы смелости не хватило.

— Конечно, это она. Я так и сказал полиции.

— Что ты сделал?!

— Детектив записал ее имя в блокнот.

— Эх, Петр!

— Она знает код замка и ест только овощи! — выпалил Петр.

— Быть вегетарианцем вовсе не значит быть грабителем! — заявила Кейт. Загорелся желтый сигнал светофора, и она покрепче уперлась ногами в пол. — К тому же Белочка не вегетарианка, она просто так говорит.

Петр газанул и проскочил на желтый.

— Она вегетарианка! — стоял на своем Петр. — Она заставила тебя готовить мясное пюре без мяса.

— И таскает у меня сушеную говядину.

— Она крадет у тебя говядину?

— Каждые несколько дней мне приходится ее перепрятывать — сестра подъедает. Белочка такая же вегетарианка, как я! У подростков часто бывают заскоки. Петр, надо сказать полиции, что она ни при чем. Скажи, что ошибся.

— В любом случае, — мрачно проговорил он, — какая разница, кто это сделал? Мыши исчезли. Мы так о них заботились, а теперь они носятся по улицам Балтимора.

— Неужели ты думаешь, что защитники животных выпустили мышек посреди города? В здравом смысле им не откажешь. Мышей наверняка просто спрятали, и их антитела, или что там у них есть, в полной безопасности.

— Не спорь со мной!

Кейт закатила глаза; дальше они ехали молча.

Доктор Баттиста решил, что после церемонии Кейт станет носить обручальное кольцо своей матери, и она взяла его с собой в церковь. Однако во время клятвы о нем не было сказано ни слова (лишнее подтверждение того, что дядюшка Терон тоже перенервничал из-за всеобщего переполоха), поэтому она нагнулась, достала из сумки кошелек и вынула кольцо из отделения для мелочи. Обручальное кольцо было из желтого золота, кольцо невесты — из белого, но отец заверил ее, что это вполне приемлемо. Кейт надела его на палец и сунула кошелек обратно в сумку.

Добравшись до стройки возле кампуса университета Джонса Хопкинса, Петр резко свернул с Чарлз-стрит, не озаботившись включить поворотник, и едва не врезался в толпу молодежи с корзинками для пикника. Время приближалось к часу дня, и казалось, что весь мир собрался обедать — люди смеялись, окликали друзей, неторопливо шли по улицам. Петр выругался себе под нос и закрыл окно.

Перед домом миссис Мерфи он остановился, открыл дверцу и едва не хлопнул ею по ногам Кейт, которая пыталась выбраться из машины, перелезая через водительское место.

— Осторожней! — вскрикнула она.

Петр взял себя в руки и дождался, пока девушка выйдет. Он не произнес ни слова и в сердцах хлопнул дверью.

Молодожены безжалостно протопали по ковру бледно-розовых лепестков, устилавших тротуар, взбежали по трем ступеням и остановились на крыльце. Петр порылся в передних карманах. Затем похлопал себя по задним карманам. Потом чертыхнулся, нажал на звонок и принялся трезвонить.

Сперва на звонок никто не отреагировал. Наконец раздался скрип, на пороге появилась миссис Лью и спросила:

— Чего названиваешь? — Она была чуть ли не в той же одежде, что и в прошлый раз, и больше не улыбалась. Не удостоив Кейт взглядом, миссис Лью свирепо зыркнула на Петра. — Миссис Мерфи прилегла вздремнуть.

— Не нужна мне миссис Мерфи, мне надо попасть в дом! — проорал Петр.

— У тебя есть ключи!

— Я запер их в машине!

— Неужто опять?

— Хватит хамить! — завопил Петр и понесся мимо нее к лестнице.

— Простите, — сказала Кейт миссис Лью. — Мы не хотели вас побеспокоить. В понедельник я сделаю второй ключ, и это больше не повторится.

— Он сам хамит, — пожаловалась миссис Лью.

— У него выдался очень тяжелый день.

— У него их много, — проворчала миссис Лью, но посторонилась и пустила Кейт в дом. Потом спохватилась: — Вы поженились?

— Да.

— Поздравляю!

— Спасибо, — ответила Кейт, надеясь, что миссис Лью ей не сочувствует. Раньше она изображала искреннюю привязанность к Петру, теперь же выяснилось, что они друг друга терпеть не могут.

Петр успел подняться до второго лестничного пролета. Кейт его догнала, обошла и отправилась в предназначенную ей комнату, чтобы положить сумку. Позади нее муж воскликнул:

— Где мои запасные ключи?

Кейт замерла и обернулась. Он стоял на лестничной площадке и озирался по сторонам. Совершенно пусто — ни мебели, ни картин, ни даже крючка на стене — одним словом, последнее место, где следует искать ключи. Однако там он и топтался, растерянно оглядываясь.

Кейт проглотила первую пришедшую ей в голову реплику ("Откуда мне знать, где лежат твои запасные ключи?"). Поставив сумку на пол, она спросила:

— Где ты обычно их держишь?

— В ящике на кухне.

— Тогда там их и поищем, — предложила она.

Кейт разговаривала куда медленнее и спокойнее, чем обычно, чтобы не казаться сердитой. Она пошла на кухню и стала открывать расшатанные металлические ящики под стойкой: в одном лежали дешевые ножи, вилки и ложки, в другом кухонные принадлежности, в третьем полотенца. Кейт снова открыла второй ящик. Сама бы она не стала держать ключи там, но в случае с Петром это был наиболее вероятный вариант. Она порылась в лопаточках, отодвинула в сторону венчик, взбивалку для яиц… Петр стоял рядом, безвольно опустив руки; ждать от него помощи явно не следовало.

— Оп-ля! — наконец сказала Кейт и вытащила алюминиевое колечко с ключом от дома и от "фольксвагена".

Петр ахнул и бросился к ней, Кейт попятилась и спрятала ключи за спиной.

— Сперва позвони в полицию, — велела она, — и скажи, что ошибся насчет Белочки. Тогда получишь ключи.

— Чего?… Нет! Отдай ключи, Кэтрин! Я твой муж и говорю: отдай ключи!

— А я твоя жена и говорю: нет.

У него был такой вид, будто он готов отнять их силой.

— Я скажу полиции, что, возможно, Белочка не вегетарианка. Пойдет?

— Скажи им, что мышей она не брала.

— Я скажу, что ты думаешь, что она мышей не брала.

Кейт поняла, что большего не добьется.

— Действуй!

Он достал из правого переднего кармана шортов мобильник, потом вынул из заднего кармана бумажник, из него — визитку.

— Детектив, ведущий мое дело, — горделиво пояснил Петр, показывая карточку. — Как произносится его имя?

Кейт всмотрелась в буквы.

— Макинрой.

Петр включил телефон, посмотрел на экран и принялся за кропотливый процесс набора номера. Раздался одиночный сигнал, затем записанный на автоответчик мужской голос.

— Наверное, отключил телефон, — заметила Кейт. — Оставь сообщение.

Петр опустил телефон и раскрыл рот от изумления.

— Неужели он его выключил? — воскликнул он.

— Да, поэтому сработал автоответчик. Оставь сообщение.

— Он велел звонить ему хоть днем, хоть ночью! Сказал, что это его личный номер.

— Петр, бога ради! — Кейт отобрала у него телефон и прижала к уху. — Детектив Макинрой, это Кейт Баттиста. Я звоню по просьбе Петра Щербакова, взлом в лаборатории. Он сказал вам, что подозревает мою сестру, потому что считал ее вегетарианкой, а это не так. Она ест мясо. Вдобавок весь вчерашний вечер она была дома, и если бы она выходила ночью, я обязательно бы услышала, так что можете вычеркнуть ее из списка подозреваемых. Спасибо. До свидания.

Она нажала отбой и отдала трубку Петру. Тот сунул телефон обратно в карман.

— Детектив сказал: "Вот моя визитка. Звоните в любое время, если появятся какие-то соображения". А теперь он не отвечает! Последняя соломинка, самая последняя… Это худший день в моей жизни!

И хотя Кейт знала, что она здесь ни при чем, она все равно оскорбилась и молча отдала ему ключи.

— Спасибо, — ответил Петр рассеянно, затем поправился: — Что ж, спасибо. — Непривычное в его исполнении "что ж" слегка смягчило тон высказывания. Петр провел рукой по лицу. Он выглядел напряженным и уставшим, даже немного старше своих лет. — Я тебе не говорил, однако три года, прожитые в этой стране, дались мне непросто. Годы одиночества. Годы растерянности. Все считают, что жизнь в Америке — подарок, вот только это не стопроцентный подарок. Слова обманчивы. Люди кажутся дружелюбными, обращаются к тебе по имени, все такие простые и непринужденные… А потом они выключают телефоны. Я не понимаю!

Петр и Кейт стояли друг к другу лицом так близко, что она видела даже светлые щетинки на его лице и коричневые пятнышки на голубой радужке.

— Возможно, дело в языке, — предположил он. — Хотя словарный запас у меня большой, овладеть языком в полной мере не выходит. В английском нельзя сказать "ты", даже если я говорю со своей женой. Есть только "вы", и мне приходится обращаться к тебе, будто ты чужая. У меня не получается выразить нашу близость словами. Я скучаю по своей родине, однако там я тоже буду скучать, только уже по Америке. Дома у меня больше нет — ни родных, ни работы, за три года меня забыли друзья. Возвращаться некуда. Приходится делать вид, что здесь мне хорошо. Притворяюсь, что все — как вы там говорите? — что все тип-топ.

Кейт вспомнила признание отца о том, какой долгий путь он прошел. Похоже, все мужчины придерживаются мнения, что свои горести нужно держать глубоко в себе, иначе стыд им и позор.

Кейт коснулась его плеча, но он и виду не подал, что заметил.

— Наверное, ты даже не позавтракал? — Больше ничего в голову не шло. — Сейчас я что-нибудь тебе приготовлю.

— Не хочу, — отказался Петр.

В церкви ей подумалось, что он решил жениться, несмотря ни на какие обстоятельства, потому, что… ну, она ему нравилась. Теперь он на нее даже не смотрел; будто ему все равно, стоит ли она рядом, положив руку ему плечо, или нет.

— Хочу одного: пусть наши мыши вернутся!

Кейт уронила руку.

— Вот бы вором оказалась Белочка, — продолжил он. — Тогда она рассказала бы, где мыши.

— Поверь, Петр, Белочка этого не делала. Она способна только подражать! Чуточку влюбилась в Эдварда Минца, и когда он сказал, что вегетарианец… — Кейт умолкла. Петр на нее все еще не смотрел и, наверное, не слушал. — Ох! Это Эдвард!

Петр бросил на нее быстрый взгляд.

— Эдвард знает, где находится лаборатория. Он побывал там с Белочкой, когда она отвозила отцу ланч. Наверное, стоял рядом и видел, как она набирает код.

Неожиданно Петр подбросил ключи, поймал и поспешил вон из кухни.

— Петр? — позвала Кейт. Пока она дошла до лестничной площадки, он уже успел преодолеть половину пролета. — Куда ты собрался? — крикнула она, перегнувшись через перила. — Лучше сначала перекуси, потом позвони детективу. Ты что задумал? С тобой можно?

В ответ донеслось шлепанье резиновых вьетнамок по ступенькам.

Надо было бежать за ним и ехать на своей машине. Вероятно, Кейт остановили оскорбленные чувства. После венчания Петр вел себя совершенно невозможным образом, будто, став ее мужем, он вправе обращаться с ней как угодно. Он даже не заметил, что Кейт помогла с дурацкими ключами и предложила ему поесть.

Кейт развернулась и пошла в гостиную, встала у окна и посмотрела на улицу. "Фольксваген" уже отъезжал от тротуара.

* * *

В кино женщины всегда умудряются готовить на скорую руку изысканные блюда из остатков еды, обнаруженной в холодильнике. Однако Кейт понятия не имела, как это можно сделать из продуктов из холодильника Петра: майонез, несколько банок пива, яйца и бледные стебли сельдерея. Плюс смятая упаковка из "Макдоналдса", которую страшно открывать.

В вазе для фруктов на стойке пригорюнился покрытый коричневыми пятнами банан. "Бананы — чудо-еда", — говорил Петр, что явно не согласовывалось с его увлечением едой из "Макдоналдса" и "KFC". Заглянув в шкафчик над стойкой, Кейт обнаружила несколько рядов всевозможных баночек и коробочек — тщательно вымытых и отложенных на черный день. Будто он решил заняться консервацией.

Похоже, единственным вариантом был омлет, но не нашлось масла. Разве можно сделать омлет без масла? Кейт решила не рисковать. Тогда пусть будут фаршированные яйца. По крайней мере, есть майонез. Кейт положила четыре яйца в погнутую кастрюльку, которую нашла в ящике под духовкой, залила водой и поставила вариться.

Она надеялась, что Петр не натворит глупостей. Ему следовало просто позвонить в полицию. Впрочем, может быть, туда он и направился — решил заглянуть в участок лично, или поехал в лабораторию к ее отцу, чтобы разведать обстановку.

Кейт вернулась в гостиную и зачем-то снова посмотрела в окно.

Петр перенес свой письменный стол в гостиную, и теперь она не выглядела такой необжитой, как раньше. На крышке стола громоздились вещи, которые лежали в кабинете — макулатурная почта, стопки книг, свернутые удлинители плюс компьютерная техника. Она взяла настенный календарь, чтобы проверить, отмечен ли на нем день свадьбы, но тот был открыт на феврале, и никаких тебе пометок. Кейт положила его обратно на стол.

Она вернулась на лестничную площадку за сумочкой и отнесла ее к себе в комнату. Покрывало с леопардовым принтом исчезло, на кровати остался только грязный голый матрац в сине-белую полоску. На полу валялась подушка без наволочки. Неужели не мог постелить чистое белье, чтобы гостье было поуютней? И хотя портплед висел в шкафу, а коробка с подарками от коллег стояла на комоде, Кейт поняла, что она никогда тут не обживется.

В комнате пахло, как на чердаке. Кейт подошла к окну, подергала за ручку, но открыть так и не смогла. Вздохнув, она вернулась на кухню. Интересно, яйца сварились? По виду никак не скажешь. Дома она пользовалась специальным устройством, которое меняло цвет (оно осталось еще со времен миссис Ларкин). Пусть поварятся еще. Кейт положила немного майонеза в пластмассовую миску, потрясла над нею солонку и перечницу, которые нашла на столе. Потом провела инвентаризацию, заглянув в полупустые шкафчики под стойкой. После ланча она достанет кухонные принадлежности, подаренные коллегами. При мысли об этом Кейт ободрилась. Идея! Она поняла, куда поставит свои новые зеленые чашки.

Кейт выключила горелку, отнесла кастрюльку к раковине и лила холодную воду, пока яйца не остыли. Начав чистить первое, она обнаружила, что оно вполне сварилось, зато, как часто бывает, скорлупа крошилась на мельчайшие кусочки и отлипать не желала. В результате яйцо вдвое уменьшилось в размерах, покрылось выщерблинами и выглядело крайне неаппетитно. Пальцы Кейт кровоточили. Она чертыхнулась, сполоснула яйцо под струей воды и задумчиво осмотрела.

Все ясно, придется делать салат.

Правильное решение, учитывая, что остальные три яйца после очистки выглядели не лучше. Не найдя доску, Кейт порезала их прямо на стойке тупым ножом и добавила сельдерей. Большую часть стеблей пришлось обрезать и выкинуть в мусорное ведро под раковиной, остальные побеги тоже были так себе.

Кейт вспомнила про салатницу, подаренную коллегами, и пошла за ней. Внутри миски лежал ловец снов. Кейт вынула его, подняла повыше и примерила на середину комнаты, размышляя, где бы его прикрепить. В идеале он должен свисать с потолка над кроватью, но сделать это трудно, к тому же кто знает, есть ли у Петра молоток и гвозди. Она посмотрела на окно. На нем были пожелтевшие бумажные жалюзи, но раньше наверняка висели и шторы, раз уж над окном крепился регулируемый металлический карниз на кронштейнах. Кейт отложила ловца снов в сторону и придвинула пуфик, стоявший возле кресла в углу, затем разулась, встала на пуфик и привязала ловца снов к карнизу.

Интересно, Петр видел такие штуки? Вещица оригинальная. Он сложит руки на груди, склонит голову набок и будет долго на нее смотреть. Петр любит разглядывать всякие затейливые штуки. И на нее он смотрел так же пристально, по крайней мере, до сегодняшнего дня. Хотя Кейт к вниманию не привыкла, нельзя сказать, что оно было ей неприятно.

Она спрыгнула с пуфика, оттащила его обратно к креслу и обулась.

Возможно ли, чтобы полиция попросила его поехать в дом Эдварда и присутствовать при аресте?

Почти половина третьего. Так называемый свадебный банкет назначен на пять часов. Стало быть, времени предостаточно, однако, с другой стороны, тетушка Тельма живет у черта на рогах, а Петру перед отъездом надо принять душ и переодеться. Кейт прекрасно знала, как часто ученые забывают смотреть на часы.

Возможно, ему придется заполнить свидетельство или дать письменные показания — как там это называется?

Кейт распаковала оставшиеся подарки и нашла для них место на кухне. Вещи из чемоданов убрала в ящики комода. Сначала навалила их как попало, потом от нечего делать разложила аккуратными стопками. Вынула из сумки щетку для волос и гребень, отправила их на комод; зубную щетку отнесла в ванную. Ставить ее в стаканчик рядом с щеткой Петра ей показалось неуместным, поэтому она сходила на кухню за креманкой, сунула в нее щетку и убрала на подоконник. Аптечного шкафчика в ванной не было — только узкая деревянная полочка над раковиной. Там лежали бритвенные принадлежности, расческа и тюбик зубной пасты. Можно ли ей пользоваться его пастой, или следовало принести из дома свою? Кстати, как они будут делить расходы на хозяйство?

Хозяйственные вопросы они практически не обсуждали.

Рядом с душевой кабиной висело полотенце, которым явно пользовались, на хромированной рейке — мочалка, на рейке рядом с унитазом — другое полотенце и мочалка, совершенно новые. Наверное, для Кейт. При виде такой заботы она почти простила ему голый матрац в спальне.

Было уже три часа. Кейт достала из сумки мобильник и проверила, нет ли пропущенных вызовов. Никто не звонил. Внезапно она поняла, что проголодалась, пошла на кухню и положила немного яичного салата на белую тарелку с обитыми краями. Взяла вилку и кусок бумажного полотенца, потому что салфеток не нашла, и присела за стол. Посмотрев на свой ланч, она обнаружила на желтке ярко-красное пятно — ее собственная кровь! Потом еще пятно, и еще. По правде говоря, с салатом Кейт явно погорячилась, вдобавок выглядел он довольно неряшливо. Она встала и выбросила содержимое тарелки в мусорное ведро, туда же вытряхнула салат из миски и замаскировала все бумажным полотенцем. Посудомоечной машины у Петра не было, пришлось споласкивать посуду под краном, вытирать и убирать на место. Улики уничтожены.

Жизнь в студенческом общежитии была куда веселее. Взглянув на свою левую руку, Кейт поняла, что желтое и белое золото плохо сочетаются. И о чем она думала, доверившись отцу в вопросах стиля? Кстати, глупо носить кольца тому, у кого ногти короткие и неухоженные, да еще в садовой земле.

Она достала из холодильника пиво, открыла, сделала несколько больших глотков и вернулась на лестничную площадку. С банкой в руках побрела к комнате Петра. Дверь закрыта, но какого черта?! Кейт повернула ручку и вошла.

Меблировка скудная, как и во всей квартире, и очень чисто. Стоявшая посреди комнаты гладильная доска с утюгом выглядит крайне неуместно. На ней — выглаженная белоснежная рубашка, при виде которой Кейт умилилась не меньше, чем обнаружив в ванной чистое полотенце.

Двуспальная кровать у окна была застелена красным атласным одеялом с золотой бахромой по краям, как в дешевом мотеле, в изголовье прикручена лампа для чтения. На тумбочке стоял пузырек с аспирином и фотография Кейт в позолоченной рамке. Неужели? Кейт взяла ее в руки. На снимке Кейт и Петр, только его почти не разглядеть, потому что ее стул гораздо выше. Лицо удивленное, лоб пошел некрасивыми морщинами, виднеющаяся из-под замшевой куртки футболка выпачкана грязью. Так себе фотография. Единственное, что отличает ее от других, чуть более удачных, — это их самая первая фотография, сделанная в день знакомства.

Кейт задумалась, затем поставила фотографию обратно на тумбочку.

На комоде лежала пыльная салфетка, выполненная в технике ришелье, вероятно, скромный вклад миссис Лью, и блюдце с монетами и английской булавкой. И все. Зеркало в раме из орехового дерева над ним было таким старым, что Кейт будто смотрела на себя сквозь вуаль — лицо бледное, черные волосы потускнели до седины. Она сделала еще глоток пива и открыла ящик.

Кейт суеверно полагала, что люди, сующие нос в чужие дела, непременно бывают наказаны неприятными находками, однако в ящиках Петра она обнаружила лишь мизерное количество одежды, причем аккуратно сложенной. Две толстовки, которые Кейт видела на нем раз десять, две рубашки-поло с коротким рукавом, несколько пар носков, свернутых по два (все белые спортивные, кроме одной пары темно-синих, явно на выход), несколько пар белых трикотажных трусов, как у маленьких мальчиков в четвертой группе, и несколько маек тонкого трикотажа, судя по необычному фасону, явно не американских. Ни пижамы, ни мелких принадлежностей, ни безделушек. Похоже, повседневная жизнь ее мужа трогательно проста. Проста и… правильна, вот подходящее слово.

В шкафу Кейт обнаружила костюм, который Петр, очевидно, собирался надеть на свадьбу (блестящий темно-синий), две пары джинсов, одни из них с ремнем. Через штангу для вешалок перекинут лиловый галстук с желтыми зигзагами, внизу коричневые ботинки и кеды.

Кейт отхлебнула еще пива и вышла из комнаты. В кухне она допила остатки и сунула банку в бумажный пакет, куда Петр складывал перерабатываемые отходы. Достала из холодильника новую банку и вернулась в свою спальню.

Из портпледа Кейт вынула платье, которое собиралась надеть на вечеринку у тетушки Тельмы. Оно единственное годилось для подобных событий — из красного хлопка, с глубоким круглым декольте. Она повесила его на дверцу шкафа и отошла подальше, придирчиво рассматривая. Не пройтись ли по нему утюгом?… Она задумчиво отхлебнула пива и решила не заморачиваться.

Стены спальни были такими же голыми, как и в остальной квартире. До чего же уныло выглядит комната без картин! Некоторое время Кейт мечтала о том, как бы все украсить и что можно повесить. Взять вещи из своей старой комнаты? Впрочем, им сто лет в обед — выгоревшие плакаты рок-групп, которые она давно не слушает, фотографии школьной баскетбольной команды. Надо поискать что-нибудь другое. Начать все заново.

Внезапно Кейт ощутила усталость. Возможно, виновато пиво или проведенная без сна ночь накануне свадьбы. Ей захотелось немного вздремнуть. Будь постель застелена, она бы прилегла. Увы. Кейт села в кресло, скинула туфли и положила ноги на пуфик. Щебет птиц доносился даже через закрытое окно. Постепенно веки налились тяжестью. Кейт поставила банку на пол и уснула.

* * *

На лестнице раздались шаги: топ-топ-топ.

— Првет! — Шаги уже на площадке. — Где ты? — позвал Петр. В проеме появился огромный куст пиона, за ним маячил Петр. — А! Отдыхаешь.

Лицо его закрывал куст, торчавший из зеленого горшочка для рассады, на веточках виднелись бутоны. Похоже, пион белый. Кейт выпрямилась. Хмель не прошел. Зря она выпила днем.

— Что случилось?

— Почему ты не легла на кровать? — спросил Петр, не ответив на вопрос. Потом он хлопнул себя по лбу, едва не выронив куст пиона. — Белье! Я же купил новый комплект и решил постирать, чтобы смыть токсичные химикаты, которые используют производители. Забыл его в сушилке миссис Мерфи!

Это было до смешного трогательно. Кейт нащупала туфли и обулась.

— Ты рассказал полиции? — спросила она.

— Что рассказывать-то? — выпалил Петр, поставил куст пиона на пол и оттряхнул руки. — А, кстати, — небрежно добавил он, — мыши снова на месте.

— На месте?…

— После того как ты сказала, что это сделал Эдди, я задумался. Да. Похоже на то. Сел в машину, поехал к нему и забарабанил в дверь. "Где мои мыши?" — спрашиваю я. "Какие мыши?" — удивляется парень. Притворяется, я понял сразу. "Только не говори, что ты выпустил их на улицу!" — прошу я. "На улицу!" — повторяет он. "Надеюсь, они остались в клетке, — говорю я. — Только не говори, что ты выпустил их к обычным домовым мышам". Он надувает губы и смотрит на меня исподлобья. "Они у меня в комнате, в полной безопасности", — говорит Эдди. Его мать на меня орет, я не обращаю внимания. "Сейчас вызову полицию!" — кричит она, я бегу наверх и нахожу его комнату. Мыши в клетках, стоят на самом верху.

— Ничего себе! — вырвалось у Кейт.

— Потому я и задержался. Заставил Эдди перенести мышей обратно в лабораторию. Твой отец был там. Он меня обнял и буквально прослезился! Потом Эдди арестовали, но твой отец решил не… как это называется? Не выдвигать обвинения.

— Неужели? — удивилась Кейт. — Почему?

Петр пожал плечами.

— Долго рассказывать. Мы решили так после прихода детектива. На этот раз он ответил на мой звонок! Хороший человек. Просто отличный! А куст от миссис Лью.

— Что? — не поняла Кейт. У нее было такое чувство, будто ей завязали глаза и раскружили.

— Просила тебе передать. Подарок на свадьбу. Посадишь на заднем дворе.

— Как она сейчас? — спросила Кейт.

— В каком смысле?

— Она на тебя разозлилась.

— А, она всегда говорит гадости, стоит мне забыть ключи, — беззаботно махнул рукой Петр. Он подошел к окну и открыл его играючи. — Ах! До чего прекрасно на улице! Мы не опаздываем?

— Ты о чем?

— Разве прием начинается не в пять?

Кейт посмотрела на часы. Пять двадцать.

— О боже! — вскрикнула она и вскочила.

— Пошли! Поедем быстро. Позвонишь тете по дороге.

— Мне нужно переодеться. И тебе тоже!

— Поедем как есть, семья поймет.

Кейт развела руки в стороны: во сне платье измялось, на подоле пятно майонеза.

— Дай мне полсекунды, ладно? — попросила она. — Не могу я ехать в таком платье.

— Красивое платье, — заметил он.

Она посмотрела на себя и опустила руки.

— Ладно, красивое так красивое, пусть будет по-твоему.

Петр был уже на площадке и несся к лестнице, так что Кейт пришлось догонять его вприпрыжку.