— Хорошего вторника, дети! — объявила миссис Дарлинг и снова попросила Кейт заглянуть к ней в кабинет.

На этот раз Кейт не смогла отлучиться во время тихого часа, поскольку миссис Чонси была на больничном. К тому же по вторникам она дежурила в группе продленного дня. Пришлось ей томиться в неведении до самой половины шестого.

Она понятия не имела, о чем хочет поговорить миссис Дарлинг. Впрочем, обычно так оно и случалось. Здешний этикет был непостижим. Или же лучше назвать это традициями, регламентом или еще как-нибудь… К примеру, в некоторых странах нельзя показывать подошву своей обуви… Где же она напортачила? Сколько Кейт ни думала, ей не удалось вспомнить, ведь времени со вчерашнего полудня до сегодняшнего утра прошло так мало. С родителями она старалась особо не общаться, а о том малюсеньком эпизоде с молнией на куртке Антуана миссис Дарлинг вряд ли слышала. "Дурацкая проклятущая современная… жизнь!" — пробормотала Кейт сквозь зубы. Она ругалась на жизнь, не на Антуана, и мальчик наверняка это понял. Вдобавок вряд ли он помчался бы к директрисе ябедничать.

Молния была двойная: можно расстегнуть снизу, а сверху она останется застегнутой. В итоге куртку пришлось снимать через голову. Кейт терпеть не могла такие молнии: нет, ну какова наглость, подобные штучки будто лучше тебя знают, что именно тебе нужно!

Как там выразилась миссис Дарлинг днем раньше? Она ведь не говорила "Еще одна жалоба, и вы уволены"? Вроде нет. В такие подробности она не вдавалась. Прозвучало нечто типа "не то узнаете", как взрослые любят стращать детей, хотя, по сути, в подобной формулировке ничего страшного нет.

Кажется, прозвучали слова "по тонкому льду".

Чем же она будет заниматься, если вылетит с работы? Тогда в жизни совсем ничего не останется, можно и с кровати не вставать по утрам.

Вчера, играя в "Покажи и расскажи", Хлоя Смит поведала о том, как на выходных побывала в контактном зоопарке. Сказала, что видела маленьких козлят, и Кейт воскликнула: "Везет же!" (К козочкам Кейт питала особую слабость.) И спросила девочку:

— Они резвились? Козочки всегда прыгают и резвятся, если у них хорошее настроение.

— Конечно, резвились! Еще чуть-чуть, и они порхали бы как бабочки, — серьезно ответила Хлоя.

Описание показалось Кейт настолько исчерпывающим и будничным, что она получила ни с чем не сравнимое удовольствие. Как странно: для того, чтобы по-настоящему оценить что-то, нужно едва его не лишиться.

Без двадцати шесть последняя мама забрала последнего ребенка (миссис Амхерст, вечно везде опаздывает), Кейт в последний раз делано улыбнулась, плотно сжав губы, чтобы не ляпнуть что-нибудь неподходящее, распрямила плечи, сделала глубокий вдох и направилась в кабинет директора.

Миссис Дарлинг поливала комнатные растения. Вероятно, она уже перепробовала все способы убить время. Кейт оставалось лишь надеяться, что ожидание ее не разозлило (как всегда бывало с самой Кейт), и начала с извинений:

— Простите ради бога! Я не виновата — миссис Амхерст опоздала!

Миссис Амхерст директрису не интересовала.

— Присаживайтесь, — велела она Кейт, расправляя юбку и устраиваясь в кресле.

Кейт села.

— Эмма Грей, — сказала миссис Дарлинг. Сегодня она явно не отличалась многословием.

Эмма Грей? Кейт судорожно перебирала варианты. Странно… С Эммой Грей никаких проблем не возникало.

— Эмма спросила у вас, кто в группе лучше всех рисует, — напомнила миссис Дарлинг, сверяясь с блокнотом. — И вы ответили: "Думаю, что Джейсон".

— Все так, — ответила Кейт.

Кейт подождала, однако ударной фразы не последовало. Миссис Дарлинг отложила блокнот, будто на этом и закончила. Сплела пальцы в замок и уставилась на Кейт с чувством выполненного долга.

— Все так и было, — развернула свою мысль Кейт.

— Мать Эммы очень расстроена, — поведала миссис Дарлинг. — Она считает, что из-за вас Эмма чувствует себя неполноценной.

— Да она и есть неполноценная! — воскликнула Кейт. — Рисовать Эмма Джи ни фига не умеет! Она спросила моего мнения, я его высказала.

— Кейт, — вздохнула миссис Дарлинг, — это настолько спорно, что я даже не знаю, с чего начать.

— А что не так-то? Я не понимаю.

— Вы могли бы ответить так: "Милая Эмма, рисование вовсе не спорт, соревноваться ни к чему. Зато у тебя такая богатая фантазия!" И добавить что-то вроде: "Все вы справляетесь превосходно".

Кейт попыталась представить, как она говорит детям такое. И не смогла.

— Честное слово, Эмма не придала этому значения! Она сказала: "Ну да, Джейсон" и пошла играть дальше.

— Очень даже придала и рассказала своей матери, — возразила миссис Дарлинг.

— Может, она сказала просто так, для поддержания беседы.

— Дети ничего не говорят просто так, Кейт.

Судя по опыту работы в детском саду, Кейт могла бы с ней поспорить, но не стала.

— Ну, вам виднее. К тому же дело было на прошлой неделе.

— К чему это вы?

Обычно в ответ на подобный вопрос Кейт пожимала плечами и отвечала: "Проехали". Однако на сей раз сдержалась. (Беда с героическим проявлением сдержанности — в том, что затраченных усилий, увы, никто не замечает.)

— Я к тому, что это было давно, — ответила Кейт. — Еще до случая с отцом Джамиши. До того, как я обещала исправиться. Конечно, я помню свое обещание и стараюсь изо всех сил. Веду себя очень дипломатично и тактично.

— Приятно слышать, — откликнулась миссис Дарлинг.

Вряд ли Кейт удалось ее убедить. Впрочем, увольнять Кейт она тоже не стала. Просто покачала головой и добавила, что на этом пока все.

* * *

Вернувшись домой, Кейт обнаружила на кухне беспорядок. Белочка жарила какую-то белую субстанцию на слишком сильном огне, и весь дом провонял китайским ресторанчиком — в воздухе мешались запахи подгоревшего масла и соевого соуса.

— Что это за ерунда? — возмутилась Кейт, убавляя газ.

Белочка отшатнулась.

— Вот только не надо на меня набрасываться! — воскликнула она, держа кулинарную лопатку как мухобойку. — Это тофу?

— Тофу?!

— Теперь я вегетарианка?

— Быть того не может, — вздохнула Кейт.

— Каждый час в нашей стране погибают шестьсот шестьдесят тысяч невинных животных!

— Откуда ты знаешь?

— Мне Эдвард сказал.

— Эдвард Минц?

— Он не ест тех, кого убивают. Поэтому со следующей недели перестань класть говядину в наше мясное пюре!

— Мясного пюре без мяса не бывает.

— Здоровее будем. Ты представляешь, какими токсинами мы набиваем свои желудки?

— Почему бы тебе просто не вступить в секту? — спросила Кейт.

— Так и знала, что ты меня не поймешь!

— Лучше накрой на стол, — утомленно вздохнула Кейт.

Открыв холодильник, она достала кастрюлю с мясным пюре. Белочка не всегда была такой. В вертихвостку она превратилась годам к двенадцати. Изменения сказались даже на прическе. Раньше она носила две аккуратные косички, теперь на голове красовалось облако золотистых вздыбленных кудряшек, сквозь которые проглядывало солнце, если смотреть под правильным углом. Рот чуть приоткрыт, невинные глазки слегка вытаращены, короткая юбочка подтянута едва не до ушей, чтобы сильнее обнажить бедра. Кейт полагала, что сестра строит из себя припевочку нарочно, хотя и не понимала, каким образом подобная инфантильность может привлекать мужчин. Тем не менее привлекала, да еще как. Белочка пользовалась бешеной популярностью. На людях она нарочито косолапила, кокетливо ставя ножку к ножке, и с притворной застенчивостью покусывала палец. Впрочем, дома на кухне она ходила нормально.

Кейт вынимала яблоки из вазы, и вдруг раздался голос отца.

— Предупрежу Кейт, что мы уже здесь, — сказал он кому-то и позвал: — Кейт!

— Что?

— Это мы!

Кейт бросила взгляд на Белочку, которая выкладывала тофу на тарелку.

— Что значит "мы"? — крикнула Кейт.

В проеме возник доктор Баттиста. Рядом маячил Петр Щербаков.

— Ой, Петр, — вздрогнула она.

— Првет! — поздоровался Петр. На нем была все та же серая толстовка, в руке он держал небольшой бумажный пакет.

— А вот и моя вторая дочь, Белочка, — объявил доктор Баттиста. — Зайка, познакомься с Пиотром.

— При-иивет! Как дела? — улыбнулась Белочка, показав ямочки на щеках.

— Уже два дня кашляю и чихаю, — ответил Петр. — Из носа тоже течет. Похоже, подхватил микроба.

— Ах вы, бедняга!

— Пиотр останется на ужин, — сообщил доктор Баттиста.

— Неужели? — откликнулась Кейт.

Она могла бы напомнить отцу, что, как правило, повара оповещают заранее, но в этом доме не было такого правила, ведь подобных ситуаций не возникало никогда. Сколько Кейт себя помнила, семейство Баттиста никого не приглашало на ужин. Белочка радостно воскликнула: "Классно!" (Как считала Белочка, чем больше народу, тем веселее.) Она мигом достала из посудомоечной машины чистую тарелку и столовые приборы. Тем временем Петр протянул Кейт бумажный пакет.

— Подарок хозяевам, — пояснил он. — Десерт.

Кейт взяла пакет и заглянула внутрь. Там лежали четыре плитки шоколада.

— Что ж, спасибо.

— Девяностопроцентный шоколад. Флавониды. Полифенолы.

— Пиотр — приверженец темного шоколада, — поведал доктор Баттиста.

— Ах, обожаю шоколад! — призналась Белочка. — Постоянно его ем и никак не могу наесться?

Белочка залопотала вовремя, потому что Кейт вовсе не была рада приходу гостя. Она взяла из вазы четвертое яблоко и вернулась в столовую, бросив на отца сердитый взгляд. Он улыбнулся и потер руки.

— Разбавим наш тесный семейный круг! — доверительно сообщил он.

— Пф-ф!

Кейт снова направилась на кухню. Белочка тем временем расспрашивала Петра, о чем он больше всего скучает, думая о родине. Глаза ее лучились восторгом, она заглядывала гостю в лицо, сжимая в руках тарелку и приборы, с готовностью кивала, будто мисс Хозяйка месяца.

— По соленым огурцам, — признался Петр.

— Они там просто потрясающие?

— Заканчивай накрывать на стол, — перебила Кейт. — Ужин давно готов.

— Как так? Погоди, — вмешался доктор Баттиста, — давайте сначала немного выпьем.

— Выпьем?!

— Пропустим по стаканчику, сидя в гостиной.

— Да! — обрадовалась Белочка. — Папочка, а мне можно? Малюсенький-премалюсенький глоточек вина?

— Конечно, нет! — воскликнула Кейт. — Твое умственное развитие и так оставляет желать лучшего.

Петр одобрительно ухнул.

— Ну, па-ап! Ты слышал, что она про меня сказала?

— Я не шучу! — отрезала Кейт. — Больше репетиторов мы не потянем. К тому же я умираю хочу есть. Отец, ты сегодня задержался как никогда.

— Ладно, ладно! — сдался доктор Баттиста. — Извини, Пиотр. Похоже, решать повару.

— Без проблем, — кивнул Петр.

Иначе бы и не вышло, потому что кроме бутылки кьянти, оставшейся с Нового года, алкоголя в доме не было.

Кейт внесла кастрюлю в столовую и водрузила на подставку. Тем временем Белочка поставила тарелку и приборы Петра рядом с собой. Из-за кипы налоговых деклараций всем пришлось ютиться на одном конце стола.

— А как насчет людей, Пиотр? — спросила неугомонная Белочка, едва тот уселся. — Вы по кому-нибудь скучаете?

— Ни по кому, — ответил он.

— Совсем-совсем?

— Я вырос в детском доме.

— Вот дела! Первый раз общаюсь с детдомовцем!

— Ты забыла принести Петру воды, — напомнила Кейт, накладывая мясное пюре и передавая тарелки.

Белочка отодвинула было стул, но Петр ее остановил.

— Без проблем.

— Пиотр считает, что вода мешает действию ферментов, — пояснил доктор Баттиста.

— Чего? — не поняла Белочка.

— Пищеварительных ферментов.

— Особенно вода со льдом, — сказал Петр. — Замораживает ферменты прямо в протоках.

— Неужели вы ни разу об этом не слышали? — восхищенно спросил у дочерей доктор Баттиста.

Кейт пожалела, что отец сам не может жениться на Петре, если уж он так озабочен его статусом. Они будто созданы друг для друга.

По вторникам Кейт слегка разнообразила меню, подавая тортильи и острый соус, чтобы сделать из мясного пюре буррито. Однако Петр не стал заморачиваться. Он залил пюре лавиной соуса, вооружился ложкой и принялся за раскопки, внимательно кивая доктору Баттиста, который разглагольствовал о том, что женщины страдают от аутоиммунных заболеваний чаще мужчин. Кейт задумчиво ковырялась в тарелке, аппетита как не бывало. Сидевшая напротив нее Белочка тоже не испытывала особого желания есть тофу. Она аккуратно отделила кусочек с краю, положила в рот и принялась осторожно жевать передними зубами. Зелень — два бледных стебля сельдерея — так и осталась нетронутой. Вряд ли ее вегетарианство продлится дольше трех дней, решила Кейт.

Доктор Баттиста видел причину в том, что у женщин кожа тоньше, чем у мужчин. Вдруг он умолк и уставился на тарелку Белочки.

— Что это?! — воскликнул он.

— Тофу?

— Тофу!

— Я больше не ем мяса?

— Неужели это разумно? — спросил отец.

— Вздор! — заявил Петр.

— Я же тебе говорила! — сказала Кейт.

— Откуда она будет получать В12? — спросил Петр доктора Баттиста.

— Полагаю, из мюсли, что она ест на завтрак, — задумчиво протянул доктор Баттиста. — Разумеется, при условии, что продукт будет витаминизированный.

— Полный вздор, — повторил Петр. — Отказываться от пищи — это так по-американски! В других странах люди расширяют свой рацион, чтобы быть здоровее. Американцы делают наоборот.

— Как насчет консервированного тунца? По сути, его никто не убивает. В тунце есть В12?

Кейт так удивилась вопросу Белочки, что не сразу заметила реакцию отца. Он обхватил голову руками и принялся раскачиваться взад-вперед.

— Нет-нет-нет-нет-нет! — простонал он.

Все трое уставились на него с изумлением.

Он поднял голову и сказал:

— Ртуть!

— Ах да, — кивнул Петр.

— Мне плевать! — заявила Белочка. — Ни за что не стану есть бедных теляток, которые всю жизнь живут в клетке и не пасутся!

— Это уже совсем из другой оперы! — сказала Кейт. — Говядина и телятина — вещи разные. Я никогда не кладу телятину в мясное пюре!

— Телятина, говядина, милые пушистые ягнятки… Какая разница! Это ужасно! Скажите, Пиотр, — насела она на гостя, — как вы можете жить спокойно, мучая бедных мышек?

— Мышек?

— Ну, или кого вы там мучаете в своей лаборатории?

— Эх, Белочка-девочка, — горестно вздохнул доктор Баттиста.

— Мышей я вовсе не мучаю, — с достоинством ответил Петр. — В лаборатории твоего отца им отлично живется. Прекрасная кормежка, общение с себе подобными. У некоторых даже есть имена. Они живут куда лучше, чем дикие мыши.

— Не считая того, что вы втыкаете в них иголки, — сказала Белочка.

— Да, но…

— И мышки потом болеют!

— Нет, в данный момент уже не болеют. И это весьма показательно, потому что…

Зазвонил телефон, Белочка воскликнула:

— Я подойду!

Отодвинув стол, она помчалась на кухню, оставив Петра сидеть с раскрытым ртом.

— Алло? А-а, это ты! При-ииветик!

Когда звонили мальчики, Белочка начинала говорить с придыханием, в голосе появлялись игривые нотки. Как ни странно, отец это тоже заметил.

— Кто звонит? — Он развернулся в сторону кухни и прокричал: — Белочка! Кто звонит?

Та притворилась, что не слышит.

— А-ааах, — проворковала она. — А-ах, как мило! Как это мило с твоей стороны!

— С кем она разговаривает? — спросил доктор Баттиста у Кейт. Она пожала плечами. — Мало того, что весь ужин она отвечала на эсэмэски, теперь ей еще и звонят!

— А что сразу я? — возмутилась Кейт.

Лично она ни за что не позволила бы себе подобного тона, разговаривая по телефону. Надо же настолько себя не уважать!.. Кейт попыталась представить: ей звонит, скажем, Адам Барнс, и она говорит ему, что с его стороны очень мило… Бр-р! При одной мысли об этом ее передернуло.

— Ты поговорил с ней о мальчишке Минцев? — спросила она.

— Каком мальчишке?

— О ее репетиторе, отец.

— Ах да! Нет, не успел.

Кейт вздохнула и предложила Петру добавки.

Петр и доктор Баттиста принялись обсуждать пролиферацию лимфоидных клеток. Белочка закончила телефонный разговор и сидела между ними с надутым видом, разрезая свой тофу на микроскопические кусочки. (Она не привыкла, что ее игнорируют.) В конце ужина Кейт сходила на кухню за шоколадом, но тарелки убирать не стала, поэтому все побросали обертки от плиток прямо на остатки еды. Откусив конфету, Кейт поморщилась и решила, что девяносто процентов какао — процентов на тридцать многовато. Петр развеселился.

— В моей стране есть пословица, — сказал он. — Если лекарство не горькое, то и пользы от него никакой.

— Десерт едят не для пользы, — резко бросила Кейт.

— А на мой вкус — превосходно! — восхитился доктор Баттиста.

Вероятно, он и не подозревал, что уголки его рта кривятся вниз, как на рисунках хмурых рожиц в исполнении детишек из четвертой группы. Белочка тоже была не в восторге от шоколада, поэтому вскочила и сбегала на кухню за банкой меда.

— Не хочешь намазать сверху? — спросила она у Кейт.

Та отмахнулась и вместо этого взяла яблоко.

— Папочка? Попробуй с медом?

— Спасибо, Бельчонок! — обрадовался отец, макая шоколад в банку. — Медок от Белочки!

Кейт закатила глаза.

— Мед — одна из моих самых любимых биологически активных добавок к пище, — поведал отец Петру.

Белочка протянула банку гостю.

— Пиотр, будете?

— Нет, спасибо.

Отчего-то он не отрывал глаз от Кейт. У него была привычка смотреть из-под полуприкрытых век, благодаря чему у него был такой вид, будто он вот-вот придет к какому-то выводу.

Раздался громкий щелчок. Кейт вздрогнула и обернулась к отцу, весело махнувшему своим мобильником.

— Думаю, скоро я освою эту штуку!

— Перестань!

— Я просто так, руку хочу набить.

— И меня щелкни! — заныла Белочка. Она отложила недоеденную плитку и поспешно вытерла рот салфеткой. — Сфоткай и отправь мне на телефон.

— Я пока не знаю, как это делается, — признался отец, но фото сделал. — Пиотр, на предыдущем снимке Белочка тебя загораживала. Сядь рядом с Кейт, и я вас сфотографирую вместе.

Петр с готовностью пересел, однако Кейт возмутилась:

— Отец, что на тебя нашло? Телефон целый год провалялся — и вдруг такой ажиотаж.

— Пора начать жить в современном мире! — воскликнул он и поднес к глазам телефон, будто старый фотоаппарат "Кодак". Кейт отодвинула стул и поднялась, чтобы не попасть в кадр. Снова раздался щелчок, отец опустил мобильник и принялся просматривать снимки.

— Я помогу с посудой, — заявил Петр и встал.

— Не утруждайтесь, посудой займется Белочка.

— Почему бы сегодня вам с Пиотром ее не заменить? — предложил доктор Баттиста. — У Белочки наверняка не сделано домашнее задание.

— Вовсе нет, — возразила Белочка.

Белочке вообще почти никогда и ничего не задавали на дом.

— Ладно, тогда поговорим о твоем репетиторе по математике, — сказал доктор Баттиста.

— Что с ним не так?

— По испанскому, отец, — напомнила Кейт.

— Нам нужно поговорить о твоем репетиторе по испанскому. Пошли, — сказал он, подымаясь.

— Понятия не имею, зачем о нем говорить, — проворчала Белочка, идя за отцом.

Петр собирал тарелки в стопку.

— Послушайте, мне помощь вовсе не нужна, — сказала Кейт. — Спасибо, конечно.

— Вы говорите так из-за того, что я иностранец, но я-то знаю, что посуду в Америке моют мужчины.

— Только не в этом доме. У нас тут ее никто не моет. Мы просто складываем посуду в специальную машинку и включаем, как она заполнится. В следующий раз, садясь за еду, берем сколько нужно, потом снова включаем.

Петр задумался.

— Значит, некоторые тарелки моются по два раза, даже если с них никто не ел.

— Да хоть по десять! Суть вы уловили верно.

— А иногда вы едите с грязных тарелок.

— Если только кто оближет до блеска, — рассмеялась она. — Это система такая. Папа придумал.

— Вот как, — отозвался Петр. — Система, значит.

Он повернул кран и принялся споласкивать тарелки. Такого папина система не предполагала; в соответствии с его инструкциями грязные тарелки следовало снова загрузить в машинку. Вдобавок, и без второго пробега они становились практически стерильными. Судя по его лицу, Петр вовсе не был в восторге, и Кейт возражать перестала. Даже несмотря на то что он включил горячую воду, хотя отец сошел бы с ума — столько вреда для окружающей среды.

— У вас нет домработницы? — спросил Петр.

— Увы, — ответила Кейт, убирая мясное пюре обратно в холодильник. — Вот и приходится пользоваться папиной системой.

— Ваша мать испустила дух.

— Умерла, — поправила Кейт. — Да.

— Скорблю о вашей утрате, — отчетливо проговорил Петр, будто повторяя заученные наизусть слова.

— Не стоит, — махнула рукой Кейт. — Я ее особо не знала.

— Почему?

— После моего рождения с ней случилась депрессия. — Кейт вернулась в столовую, вытерла со стола и снова пришла на кухню. — Посмотрела на меня и впала в отчаяние.

Кейт рассмеялась. Петр промолчал. Ой, он же вырос в детском доме!

— Похоже, вы не знали своей матери, — сказала она.

— Совсем не знал. — Он сложил тарелки в посудомоечную машинку, хотя они выглядели вполне чистыми. — Меня кинули.

— Вы имеете в виду, подкинули?

— Да, прямо на крыльцо приюта. В ящике из-под консервированных персиков. Записка гласила: "Два дня от роду".

Когда Петр дискутировал с отцом Кейт на научные темы, его английский был вполне сносным, однако в быту он говорил довольно коряво и отрывисто. С артиклями у него совсем беда! Ей не понять его трудностей, потому что в родном языке Петра артиклей нет и в помине.

Кейт бросила полотенце в корзину для грязного белья. (Отец признавал лишь полотенца из стопроцентного хлопка, которые следовало стирать с отбеливателем после каждого использования. На поролоновые губки он смотрел почти со священным ужасом.)

— Ну, вот мы и закончили, — сказала Кейт. — Благодарю за помощь. Думаю, отец ждет вас в гостиной.

Петр смотрел на нее выжидающе, но Кейт прислонилась к раковине и скрестила руки на груди. Наконец он отвернулся и вышел, а Кейт отправилась в столовую заканчивать налоговую декларацию.

* * *

— По-моему, все прошло отлично! — сказал отец.

Он проводил гостя и вернулся в гостиную. Кейт сложила числа в колонке, подняла взгляд и спросила:

— С Белочкой поговорил?

— С Белочкой…

— Вы говорили про Эдварда Минца?

— Да.

— И что она сказала?

— О чем?

Кейт вздохнула.

— Пожалуйста, сосредоточься. Ты спросил, почему она не обратилась в агентство? Узнал, сколько денег берет Эдвард?

— Не берет он никаких денег.

— Очень плохо!

— Почему?

— Договоренность должна строиться на профессиональной основе. Иначе как мы уволим репетитора в случае его профнепригодности?

— Не хочешь ли ты выйти замуж за Пиотра? — спросил отец.

— Что?!

Кейт откинулась на спинку стула и изумленно раскрыла рот, держа калькулятор в одной руке, а шариковую ручку — в другой. Смысл вопроса дошел до нее, будто удар в солнечное сплетение.

Отец терпеливо дожидался ответа, сунув кулаки в карманы комбинезона.

— Надеюсь, ты пошутил!

— Кейт, подумай как следует, — сказал он. — Не стоит принимать скоропалительных решений.

— Ты предлагаешь мне выйти замуж за человека, которого я совершенно не знаю, лишь бы твой лаборант остался при тебе?!

— Он не обычный лаборант, это же сам Пиотр Чербаков! К тому же вы немного знакомы. Я лично могу за него поручиться!

— Так вот чем ты занимался последние несколько дней! — сообразила Кейт. До чего унизительно слышать, как твой голос дрожит. Только бы отец не заметил. — Ты пытался нас свести, а я даже не поняла! Мне и в голову не пришло, что родной отец задумает такое.

— Кейт, ты слишком остро реагируешь. Рано или поздно тебе придется выйти замуж. А Пиотр — человек исключительный, невероятно талантливый. Если он покинет мой проект, это будет невосполнимая утрата для всего человечества! И мне он нравится. Отличный парень! Уверен, познакомившись с ним поближе, ты скажешь то же самое.

— Белочке ты никогда бы подобного не предложил, — горько бросила Кейт. — Она же твоя любимая девочка-конфетка!

— Ну, Белочка еще в школе учится, — напомнил отец.

— Так пускай бросит школу! Все равно толку от ее учебы ноль!

— Кейт, не будь жестокой! — Он немного подумал. — К тому же за Белочкой и так увивается целая толпа молодых людей.

— А за мной, значит, нет?

Спорить отец не стал. Он посмотрел на Кейт с надеждой, напряженно сжав губы, и половинки его усов сошлись в щеточку.

Если сохранять невозмутимое выражение лица, не моргать и не разговаривать, то слезы могут и не брызнуть. Поэтому Кейт промолчала. Она медленно поднялась, стараясь ничего не задеть, положила калькулятор, повернулась и вышла из столовой с гордо задранным подбородком.

— Кэтрин! — окликнул отец.

Она вылетела в коридор, подбежала к лестнице и помчалась наверх. Слезы лились в три ручья и катились по щекам. Миновав площадку, она обогнула стойку перил и с размаху врезалась в Белочку, которая спускалась вниз.

— Что с тобой? — удивилась сестра.

Кейт швырнула ей в лицо шариковую ручку, ворвалась в свою комнату и захлопнула дверь.