— Как поживаете, Пиотр? — спросила тетушка Тельма.

— М-мм! — попыталась прервать разговор Кейт.

Слишком поздно.

— Меня настигла страшная аллергия, однако теперь мне лучше, — ответил Петр. — Вероятно, всему виной тот пахучий древесный наполнитель, который раскладывают на газонах вокруг кустов.

— Мы называем его мульча, — сообщила тетушка Тельма. — Муль-ча. Помогает удерживать влагу жаркими летними месяцами. Впрочем, я сильно сомневаюсь, что на нее бывает аллергия.

Тетушка Тельма обожала всех поправлять. Петр улыбался ей в лицо так широко и уверенно, словно задался целью ее полюбить, и она растаяла. Возможно, вечер пройдет куда лучше, чем ожидала Кейт.

Они собрались в передней: Кейт и ее отец с Петром и тетя Тельма с мужем — дядей Барклаем. Тетушка Тельма была крошечной миловидной блондинкой слегка за шестьдесят, с короткой стрижкой и ярким макияжем. Она носила шелковый брючный костюм бежевого цвета и тонкий, как паутинка, пестрый шарфик, несколько раз обернутый вокруг шеи, причем концы свисали на спину. (Кейт нравилось думать, что тетя неизменно носит шарфы не просто так, а с неким умыслом — скрыть шрам от пластической операции или, на худой конец, следы вампирских клыков.) Дядя Барклай был статным седовласым красавцем в дорогом сером костюме. Он возглавлял влиятельную инвестиционную компанию и воспринимал доктора Баттиста с дочерьми как причудливый экспонат в провинциальном музее естествознания. Сейчас он элегантно маячил в дверном проеме, небрежно сунув руки в карманы и поглядывая на родственников со снисходительной улыбкой.

Остальные нарядились, кто как смог. Кейт надела джинсовую юбку с рубашкой в клетку. Петр был в джинсах (явно не американских — слишком низкая талия и расклешенные книзу штанины), зато сорочка белоснежная и отутюженная, на ногах коричневые полуботинки, а не обычные кеды. Даже доктор Баттиста постарался: надел свой единственный костюм (черный), белую сорочку и галстук-бабочку. Без любимого комбинезона он выглядел тощим и неуверенным.

— Это так волнительно! — начала тетя Тельма.

— Давайте пройдем в гостиную, — в унисон с ней воскликнула Кейт. Они частенько начинали говорить одновременно. — Дядя Терон уже здесь, — добавила Кейт, ведя гостей в комнату.

— Да неужели, — откликнулась тетушка Тельма. — Значит, он прибыл раньше времени, поскольку мы с Барклаем пришли минута в минуту.

Как и было оговорено, дядя Терон действительно прибыл гораздо раньше, чтобы обсудить церемонию. На это Кейт было возразить нечего.

Тетя Тельма проплыла вперед и вошла в гостиную с протянутыми руками, готовясь обнять Белочку, как раз вставшую с дивана.

— Белочка, моя дорогая! — воскликнула тетя Тельма. — Боже правый! Неужели ты не мерзнешь?

Стоял первый жаркий день года, и Белочка не смогла бы замерзнуть при всем желании. По-видимому, тетя Тельма беспокоилась о длине ее платья без рукавов, которое едва закрывало бедра, а на плечах завязывалось на два торчащих банта, смахивавших на ангельские крылышки. Да еще босоножки были без задников. Недопустимая вольность!

Среди многочисленных инструкций тетушки Тельмы, выданных племянницам за долгие годы, имелась и такая: не вздумайте надевать на светские мероприятия обувь с открытой пяткой. Важнее было только Правило Номер Один: ни в коем случае не красьте губы, садясь за стол. Все правила тети Тельмы навечно врезались в память Кейт, хотя у нее никогда не было обуви с открытой пяткой, да и помадой она никогда не пользовалась.

Впрочем, Белочка, похоже, не уловила в замечании тети никакого подтекста.

— Умираю от жары! — отмахнулась она и чмокнула в щечку сначала тетю, потом дядю. — Привет, дядя Барклай!

— Терон! — торжественно провозгласила тетушка Тельма, будто даруя высочайшую милость.

Дядя Терон поднялся со стула и глядел на нее, сложив в замок на уровне паха пухлые, поросшие светлыми волосками руки. Они с тетей Тельмой были близнецами, что и объясняло созвучие имен, но тетя Тельма появилась на свет первой, о чем не уставала повторять, и потому вела себя властно, в то время как дядя Терон вел себя весьма скромно, никогда не состоял в браке и вряд ли имел мало-мальски серьезный жизненный опыт. С его лица не сходило удивление, будто он с трудом пытался постичь причины даже самых обычных людских поступков; в желтой мирской рубашке с короткими рукавами он выглядел особенно беззащитным.

— Мы выдаем замуж Кейт! — воскликнула тетушка Тельма. — Терон, разве это не волнительно?

— Еще как, — кивнул он с встревоженным видом.

— А ты у нас темная лошадка! — обратилась она к Кейт, усаживаясь. Тем временем Петр подтащил кресло-качалку поближе к тете Тельме, продолжая преданно глядеть ей в лицо сияющими глазами. — Мы даже не знали, что у тебя есть поклонник. Боялись, что Белочка прогуляется к алтарю раньше сестры.

— Белочка? — воскликнул стоявший у камина доктор Баттиста. — Ей всего пятнадцать!

— Садись, отец, — сказала Кейт. — Тетя Тельма, что вам предложить? Дядя Терон пьет имбирный эль.

Она упомянула лимонад, потому что отец, как выяснилось, купил только одну бутылку вина (зря Кейт ему это поручила); оставалось лишь надеяться, что до обеда вина никто не попросит. Но тетя Тельма ответила:

— Мне белого вина, — и повернулась к Петру, с затаенным дыханием ожидавшего бесценных перлов, готовых сорваться с ее губ. — Ну, расскажите же нам, как?…

— Есть только красное, — перебила Кейт.

— Что ж, пусть будет красное. Пиотр, как?…

— Дядя Барклай? — спросила Кейт.

— Красное пойдет.

— Как вы с Кейт познакомились? — наконец договорила тетушка Тельма.

Петр с готовностью ответил:

— Она пришла в лабораторию к доктору Баттиста. Я ничего не ждал. Думал: живет дома, бойфренда нет… И тут появилась она! Высокая. Волосы как у итальянской кинозвезды.

Кейт поспешно вышла.

Когда она вернулась с вином, Петр восторгался ее личностными качествами. Тетя Тельма улыбалась и кивала.

— Она похожа на девушек с моей родины, — говорил он. — Честная. Говорит то, что думает.

— Да уж! — пробормотала тетушка Тельма.

— На самом деле сердце у нее доброе. И чуткое.

— Ну, Кейт! — одобрительно воскликнула тетушка.

— Заботится о людях, — продолжил Петр. — Ухаживает за детьми.

— Конечно. Кстати, ты собираешься заниматься этим и дальше? — спросила она у Кейт.

— Чем? — не поняла Кейт.

— Выйдя замуж, ты останешься работать в детском саду?

— Ох, — Кейт думала, что тетя Тельма спрашивает, долго ли она собирается разыгрывать спектакль. — Да, конечно.

— Это совсем не обязательно, я вполне смогу обеспечить семью, — заявил Петр и сделал широкий жест, едва не смахнув свой бокал. (К сожалению, он тоже попросил вина). — Если захочет, то уволится. Или вернется в колледж! Пусть идет учиться в университет Хопкинса! Я заплачу. Теперь я за нее отвечаю.

— Что?! — возмутилась Кейт. — Незачем тебе за меня отвечать! Я и сама прекрасно справляюсь.

Тетушка Тельма поцокала языком. Петр лишь улыбнулся присутствующим, будто приглашая их разделить веселье.

— Хорошая девочка, — неожиданно выдал дядя Барклай.

— Ну, когда у вас пойдут дети, то и спорить будет не о чем, — подытожила тетушка Тельма. — Луис, что за вино мы пьем?

— Чего? — смутился доктор Баттиста.

— Вино восхитительное!.. Скажи-ка, Пиотр, твои родственники приедут на свадьбу?

— Нет, — ответил Петр.

— Может, одноклассники? Коллеги? Друзья?

— В институте у меня был друг, но он живет в Калифорнии.

— А! Вы близки? — спросила тетя Тельма.

— Он в Калифорнии.

— Ну, то есть… Ты мог бы пригласить его на свадьбу?

— Нет-нет, это ни к чему. Свадьба займет пять минут.

— Вряд ли вы уложитесь так быстро…

— Прислушайся к его словам, Тельма, — сказал дядя Терон. — Они выбрали урезанный вариант.

— Все как я люблю, — одобрил дядя Барклай. — Коротко и мило.

— Ш-ш, Барклай! — прицыкнула тетя Тельма. — Ты что, серьезно? Такое событие бывает лишь раз в жизни! Поверить не могу, что нас с тобой не приглашают!

Повисло неловкое молчание. Наконец великосветское воспитание взяло верх, и тетя Тельма снова заговорила.

— Скажи нам, Кейт, что ты наденешь? — спросил она. — Я с удовольствием похожу с тобой по магазинам.

— Не беспокойся, тетя, у меня все есть.

— К сожалению, тебе не втиснуться в свадебное платье твоей бедной матери…

Хоть бы раз она отозвалась о ее матери, не используя слово "бедная"! Похоже, отец Кейт подумал то же самое и перебил тетю:

— Не пора ли ужинать?

— Да, отец, — поддержала его Кейт.

Дядя Терон тем временем принялся расспрашивать Петра, можно ли ему в его стране исповедовать веру.

— Зачем это мне? — искренне удивился Петр.

Кейт покинула комнату с радостью.

Мужчины приготовили ужин заранее — тушеный цыпленок с гарниром из тертой мексиканской репы под розовым перечным соусом, поскольку кленовый сироп не оправдал возложенных на него надежд. Кейт оставалось лишь поставить блюдо на стол и разложить салат. Расхаживая между кухней и столовой, она слышала доносящиеся из гостиной обрывки разговоров. Дядя Терон упомянул беседу со вступающими в брак, и она напряглась, а Петр сказал, что путается в терминологии, и тетушка Тельма радостно подскочила и принялась толковать ему премудрости английского языка. Кейт так и не поняла, сменил он тему разговора намеренно или случайно.

Иногда Петр ее изрядно удивлял. Похоже, зря она решила, что он не улавливает нюансов — он прекрасно в них разбирался. И его акцент стал не так заметен. Или она просто привыкла? Теперь он начинал свои предложения со слов "ну" и "пожалуй". И открыл, к своему вящему восторгу, английские идиомы — к примеру, выражение "забегать вперед", которое последние несколько дней он вставлял где ни попадя. ("Я думал, что вечерние новости уже идут, но потом понял, что я… — глубокомысленная пауза и торжествующий финальный аккорд: — забегаю вперед!"). Время от времени выражения, которыми он сыпал, казались Кейт до боли знакомыми. "Ничего себе!", сказал он, потом "О господи!" и раз или два "Относительно нормально". Будто случайно увидела в зеркале свое отражение.

Тем не менее все в нем выдавало иностранца — и более прямая осанка, и чуть семенящая походка. И комплименты он изрекал совсем уж неприкрытые — как кошка с шумом бросает у ног хозяйки дохлую мышь. "Тут и дураку понятно: тебе от меня что-то нужно", — говорила она, а он смотрел на нее в замешательстве. Слушая, как Петр вещает о скрытом вреде воды со льдом, Кейт стеснялась его — и мучилась от жалости и раздражения.

Раздался перестук высоких каблуков.

— Кейт? Тебе помочь? — громко и фальшиво-заботливо спросила тетушка Тельма, потом проскользнула на кухню, обняла Кейт за талию и прошептала, обдавая ее запахом вина: — Он милашка!

Очевидно, Кейт слишком к нему придиралась.

— У него чудесная золотистая кожа, уголки глаз приподняты… И чудо какие волнистые светлые волосы! — воскликнула тетя. — Должно быть, у него в предках были тартары, как думаешь?

— Понятия не имею.

— Или надо говорить татары?

— Тетя Тельма, я правда не знаю.

* * *

За ужином тетушка Тельма предложила взять на себя организацию приема.

— Какого приема? — спросила Кейт, но отец уставился на нее строгим взглядом, в котором читалось: отсутствие вечеринки покажется иммиграционной службе подозрительным.

"Признаю, что свадьба была подлинной, — доложит своему начальству черно-белый детектив, — потому что семья невесты устроила кутеж". Кейт воображала, что сотрудники иммиграционной службы частенько используют в речи словечки из сороковых годов прошлого века.

— Не дать друзьям и родным разделить твое счастье — крайне эгоистично, — вещала тетя Тельма. — Как насчет Ричарда с женой?

Ричард был единственным сыном тети Тельмы и дяди Барклая. Крайне самонадеянный тип с идеально уложенными волосами, который работал лоббистом в Вашингтоне и имел привычку выпрямляться, втягивать воздух через нос и горделиво выдавать свое бесценное мнение. Счастье Кейт было ему до лампочки.

— Полагаю, не приглашать нас на церемонию — твое право, — сказала тетушка Тельма. — Меня это не радует, но ведь и свадьба-то не моя. И все же мы хотим непременно принять участие в событии.

Смахивало на шантаж. Если ее не пригласить на чертову вечеринку, тетушка Тельма вполне способна пикетировать церковь с плакатом. Кейт посмотрела на Петра, по-прежнему сидевшего с широкой, полной надежд улыбкой. Перевела взгляд на дядю Терона, который явно поддерживал ее отца и одобрительно кивал.

— Что ж, — наконец сдалась она. — Я подумаю.

— Как здорово! Очень, очень удачно вышло — ведь я только что сделала ремонт в гостиной! — обрадовалась тетушка Тельма. — Тебе понравится новая обивка — великолепный полосатый атлас, который обошелся в кругленькую сумму, однако он того стоит! И еще я перекомпоновала сидячие места, так что человек сорок вполне устроим. Ну, в крайнем случае, пятьдесят.

— Пятьдесят?! — воскликнула Кейт. Именно поэтому она не хотела приглашать тетю на свадьбу: та была натурой увлекающейся. — Я столько народу и не знаю.

— Что ты, конечно, знаешь! Школьные друзья, соседи, коллеги по работе…

— Не-а.

— Тогда сколько?

Кейт поразмыслила.

— Восемь? — предположила она.

— Кейт, в "Школе для самых маленьких" гораздо больше восьми сотрудников.

— Не люблю толпу, — сказала Кейт. — Мне не нравится общаться на вечеринках с малознакомыми людьми.

— Уф! — вздохнула тетя Тельма и задумалась. — Как насчет маленького-малюсенького ужина с рассадкой?

— Насколько он будет маленьким-малюсеньким? — с опаской спросила Кейт.

— За столом помещается всего четырнадцать человек, так что гостей много не будет.

Четырнадцать тоже звучало внушительно, хотя куда лучше, чем пятьдесят.

— Ну… — протянула Кейт.

— Давайте посчитаем! — вмешался доктор Баттиста. — Будешь ты и Пиотр, я и Белочка, Тельма и Барклай и Терон, Ричард с женой и, возможно, наши соседи, Сид и Роуз Гордон, которые были к нам так добры после смерти твоей матери. И еще… как там ее зовут?

— Ты о ком?

— Твоя лучшая школьная подруга, как там ее зовут?

— А, Эллис. Она замужем, — сказала Кейт.

— Отлично. Пусть приходит с мужем.

— Так ведь я ее столько лет не видела!

— Ах да, я помню Эллис, вежливая девочка, — кивнула тетушка Тельма. — Итак, сколько у нас получилось? — Она принялась считать, загибая пальцы. — Девять, десять…

— Нам ведь не обязательно заполнить все четырнадцать мест, — возразила Кейт.

— Одиннадцать, двенадцать… — Тетушка Тельма притворилась, будто не слышит. — Тринадцать. Боже мой! Тринадцать человек за столом — несчастливое число!

— Давайте добавим миссис Ларкин, — предложил доктор Баттиста.

— Миссис Ларкин умерла, — напомнила Кейт.

— Вот как.

— Кто такая миссис Ларкин? — спросила тетушка Тельма.

— Женщина, которая присматривала за моими девочками, — ответил доктор Баттиста.

— Ах, да. Она умерла?

— Давайте пригласим Эдварда! — влезла Белочка.

— К чему приглашать на семейное торжество репетитора по испанскому? — саркастично поинтересовалась Кейт.

Белочка едва не залезла под стол.

— Луис, — вспомнила тетушка Тельма, — твоя сестра еще жива?

— Да, но она живет в Массачусетсе, — ответил доктор Баттиста.

— Есть же у тебя какая-нибудь любимая коллега в "Школе для самых маленьких"? — спросила она у Кейт. — Или закадычный друг?

Кейт представила Адама Барнса, мрачно глядящего на нее поверх уэджвудского фарфора тетушки Тельмы.

— Ни одного, — пробормотала она.

Повисла пауза. Все смотрели на Кейт укоризненно — даже дядя Терон, даже Петр.

— Что не так с числом тринадцать? — воскликнула она. — Неужели вы настолько суеверны? Я вообще не хочу никаких гостей! Понятия не имею, почему согласилась! Думала, у нас будет скромная церемония без всяких излишеств — отец, Белочка, Петр и я. А теперь все вышло из-под контроля! Понятия не имею, как так получилось!

— Тише, тише, милая! — проговорила тетя Тельма. Она потянулась через стол и похлопала по салфетке рядом с племянницей — дальше ей было не достать. — Тринадцать человек за столом — нормально. Я просто пыталась соблюсти условности, вот и все. Мы нисколько не суеверны. Не забивай себе голову. Мы обо всем позаботимся. Скажи ей, Пиотр!

Сидевший рядом с Кейт Петр склонился к ней и обнял за плечи.

— Не волнуйся, моя Катя! — сказал он, дыша на нее перечным соусом.

— Как мило! — проворковала тетушка Тельма.

Кейт отодвинулась и схватила стакан с водой.

— Просто не люблю лишней суеты, — пояснила она и отпила воды.

— Конечно, не любишь, — ласково сказала тетя Тельма. — Никакой суеты и не будет, вот увидишь. Луис, где там твое вино? Налей ей бокал.

— Боюсь, вино закончилось.

— Все дело в стрессе. Невеста всегда волнуется перед свадьбой. Ну, Кейт, я хочу задать тебе еще один маленький вопросик и заткнусь: вы же не собираетесь уезжать сразу в день свадьбы?

— Уезжать? — не поняла Кейт.

— Я про медовый месяц!

— Нет.

Она не стала объяснять, что никакого медового месяца не предвидится.

— Чудесно! — обрадовалась тетушка Тельма. — Я полагаю большой ошибкой пускаться в долгое путешествие сразу после церемонии. Значит, наш маленький раут устроим вечером. Так гораздо лучше! Приступим пораньше, потому что день предстоит насыщенный. В пять или в половину шестого, начнем с напитков. Вот так. На этом, собственно, все. Давайте сменим тему. Цыпленок недурен. Неужели вы, мужчины, сами его приготовили? Впечатляет. Белочка, ты что-то хочешь сказать?

— Я вегетарианка? — воскликнула Белочка.

— Ну, конечно, милая. Ричард тоже через это прошел.

— Разве?…

— Спасибо, тетя Тельма! — горячо сказала Кейт.

На этот раз она была ей действительно благодарна. Как ни странно, невозмутимость тети подействовала на нее успокаивающе.

* * *

Дело было вовсе не в обычном волнении перед свадьбой.

Вопрос стоял иначе: почему это все вообще происходит? Почему никто не против? Неужели ее никто не остановит?

Во вторник снова была очередь Кейт дежурить в группе продленного дня. Проводив последнего ребенка до машины последнего родителя, она вернулась в группу, и вдруг все воспитатели и их помощники выскочили и закричали: "Сюрприз! Сюрприз!" Пока Кейт отсутствовала, они вылезли из всех укромных мест и накрыли стол скатертью, расставили бумажные стаканчики и тарелки, закуски и напитки, а на столик для "Лего" положили кружевной зонтик, в который насыпали кучу завернутых в красивую бумагу подарков. Адам перебирал струны гитары, миссис Дарлинг торжественно стояла возле чаши с пуншем. "Ты знала? Ты догадалась?" — спрашивали они растерянную Кейт, а она отвечала: "Ни сном, ни духом", что было совершеннейшей правдой. Они вручали ей подарки, сопровождая их многословными объяснениями: эти чашки заказали как синие, а прислали зеленые, миска для салата вполне выдержит мытье в посудомоечной машине, набор ножей можно на что-нибудь обменять, если у нее уже такой есть. Кейт посадили на почетное место — в кресло миссис Чонси — и угощали бело-розовыми кексами и домашними брауни. Адам спел "Мост над бурной рекой", мисс Фэйруэзер захотелось взглянуть на фотографию Петра. (Кейт продемонстрировала им фото, сделанное в ресторане. Коллегам жених показался симпатичным). Джорджина предложила пригласить его в четвертую группу на "Покажи и расскажи", но Кейт заверила коллег, что он слишком занят в лаборатории и не может терять время зря. Она боялась, что он устроит настоящий цирк. Миссис Бауэр посоветовала ей с самого начала объяснить мужу, что нельзя разбрасывать свои носки где ни попадя.

Теперь они смотрели на нее совсем другими глазами. У нее появился статус. Она обрела вес. Им сразу стало интересно все, что она скажет.

Раньше Кейт этого не понимала и не принимала, однако теперь, вопреки прежней логике, помимо возмущения, чувствовала и радость. И в то же время считала себя обманщицей.

Скажется ли брак на ее испытательном сроке? С тех пор как Кейт объявила о свадьбе, ее ни разу не вызвали в кабинет директора.

Адам подарил ловца снов. Сказал, что колечко сделано из ивового прута. Он обернул его полосками замши, прицепил бусинки, как на амулете, который смастерил для будущего ребенка Джорджины, а перышки приладил такие же, как на подарке Софи.

— Через это отверстие в центре, — принялся он объяснять Кейт, — пройдут хорошие сны, паутина по краям задержит кошмары.

— Адам, какая прелесть! — сказала Кейт.

Он снова вложил ловца ей в руки. Вид у него был печальный, или она себя обманывала?

— Кейт, я хочу, чтобы в твоей жизни было только хорошее!

— Спасибо, Адам, — ответила она. — Для меня это очень важно.

По прогнозу обещали дождь, и Кейт приехала на работу на машине. Мчась домой с грохочущими на заднем сиденье чашками и горшками вперемешку с отцовскими вещами, она шлепнула ладонью по рулю.

— Адам, какая прелесть! — передразнила Кейт сама себя высоким, жеманным голоском. — Для меня это так важно, Адам!

Она сжала пальцы в кулак и стукнула себя по лбу.

* * *

Тетушка Тельма спросила, планирует ли она стать Кейт Чербаков (коверкая фамилию Петра вслед за доктором Баттиста).

— Разумеется, нет, — отрезала Кейт. Даже если бы она планировала выйти замуж по-настоящему, идея взять фамилию мужа ей претила.

— Нет-нет-нет! — воскликнул, к ее облегчению, Петр и неожиданно добавил: — Ее фамилия будет Щербакова. Кончается на "а", потому что она девушка.

— Женщина, — поправила Кейт.

— Потому что она женщина.

— Я останусь Баттиста!

Возможно, в связи с этим дядя Терон заметил:

— В гостиной я говорил Пиотру, что перед обрядом я провожу специальные беседы со вступающими в брак.

— Отличная идея! — воскликнула тетушка Тельма, будто впервые об этом услышала.

— Не нужна нам никакая беседа, — заявила Кейт.

— Подобные вопросы, вроде смены фамилии и прочее… — начал дядя Терон.

— Не беспокойтесь, — поспешно перебил его Петр. — Это не столь важно. Какая разница, какой марки консервированные персики?

— Прошу прощения?

— Сами разберемся, — громко объявила Кейт. — Кому добавки?

Цыпленок удался, однако розовый перечный соус имел странный вкус. Кейт захотелось поскорее остаться одной и полакомиться сушеной говядиной.

— Не знаю, упоминала ли об этом Кейт, — сказала тетя Тельма Петру, — но я занимаюсь дизайном интерьеров.

— Вот как!

Кейт показалось, что Петр даже не представляет, что такое дизайн интерьеров.

— Вы будете жить в доме или в квартире? — спросила тетушка.

— Думаю, вы назвали бы это квартирой, — ответил Петр. — Хотя находится она в доме. В доме одной вдовы, миссис Мерфи. Я занимаю верхний этаж.

— После свадьбы он переедет к нам, — заявил доктор Баттиста.

Тетушка Тельма нахмурилась. Петр тоже насупился. Белочка воскликнула:

— К нам?!

— Нет, — сказал Петр. — Я занимаю весь верхний этаж дома миссис Мерфи без уплаты аренды, потому что переношу миссис Мерфи с инвалидной коляски в машину и меняю лампочки. До лаборатории доктора Баттиста оттуда рукой подать, и в каждое окно видно деревья. Весной там как в птичьем гнезде! Гостиная, кухня, две спальни, ванная. Столовой нет, зато есть обеденный стол.

— Замечательно, — одобрила тетушка Тельма.

— Однако после свадьбы он будет жить у нас, — настаивал доктор Баттиста.

— В моем распоряжении весь задний двор, потому что миссис Мерфи туда на инвалидном кресле не добраться. Он огромный и солнечный. Я выращиваю огурцы и редис. Кейт тоже сможет там что-нибудь выращивать. — Он повернулся к Кейт. — Хочешь посадить овощи? Или только цветы?

— Здорово! — обрадовалась она. — Конечно, я хочу посадить овощи! По крайней мере попытаюсь. У меня никогда не было огорода.

— Мы ведь все обсудили! — напомнил доктор Баттиста.

— Обсудили, и я сказал "нет", — объявил Петр.

Вид у тетушки Тельмы стал радостный.

— Луис, посмотри правде в глаза! — воскликнула она. — Твоя маленькая дочка выросла!

— Я понимаю, но предполагалось, что они с Петром будут жить у нас.

— Мне об этом никто не сказал! — встряла Белочка. — Я думала, они будут жить у Пиотра! И комната Кейт достанется мне. Там у окна чудный диванчик!

— Так будет гораздо удобнее, — объяснял ей отец. — Вдвоем с тобой мы просто потеряемся в нашем огромном доме.

— Как насчет "Куда ты пойдешь, туда и я пойду"? — напомнила Белочка.

Дядюшка Терон откашлялся.

— Вообще-то слова Руфи были обращены к свекрови. Однако никто об этом не вспоминает.

— К свекрови?!

— Весь верхний этаж, — твердил Петр доктору Баттиста. — Во второй спальне сейчас кабинет, из него я и сделаю спальню для Кейт.

Тетушка Тельма встрепенулась. Ее муж усмехнулся и сказал:

— Сильно сомневаюсь, что Кейт понадобится отдельная спальня.

Тетушка напряженно следила за Петром, будто охотничья собака за перепелом, он же тем временем играл в гляделки с доктором Баттиста.

Возможно, там будет как в студенческом общежитии при колледже. Кейт оно очень нравилось. Ей жилось свободно, мальчики были не кавалерами, а добрыми приятелями. Интересно, Петр любит шахматы? По вечерам они могли бы играть в шахматы.

— Всему виной одна старая песня, — сказал дядя Терон. — Помните, как пел Гай Сингер? Куда ты пойде-ешь… — начал он напевать хорошо поставленным, немного дрожащим тенором.

— Белочка слишком мала, чтобы оставаться без присмотра! — объявил доктор Баттиста Петру. — Ты лучше всех знаешь, как много времени я провожу в лаборатории.

Предоставленная сама себе, Белочка в мгновение ока наведет полон дом мальчиков-подростков… У Кейт буквально защемило в груди, когда она представила, как от нее уплывает огромный, залитый солнечным светом сад. Но Петр сказал:

— Наймите кого-нибудь.

И правда! Кейт приободрилась.

— С этим трудно поспорить, Луис, — заметила тетушка Тельма. — Ага! Нашла коса на камень!

— Но… погодите! — запротестовал доктор Баттиста. — Я планировал все не так! Тут у нас выходит совсем другой расклад.

Тетя Тельма повернулась к Кейт и сказала:

— Я буду рада дать вам двоим бесплатную консультацию, смело обращайтесь. Если речь идет о старом профессорском доме, то наверняка в нем есть немалый потенциал!

— О да, еще бы! — восторженно воскликнула Кейт, боясь, как бы никто не заподозрил, что она там ни разу не бывала.

* * *

На десерт подали магазинное мороженое, потому что и у Петра, и у доктора Баттиста идеи иссякли. Они с надеждой посмотрели на Кейт, и она сказала: "Подумаю, что можно сделать". В конце ужина она сходила на кухню, достала из морозилки коробку сливочного мороженого с орехами пекан. Пока она расставляла мисочки в ряд, двери гостиной распахнулись, и появился Петр. Он подошел к ней и толкнул локтем в бок.

— Перестань! — велела она.

— Кажется, все идет хорошо! — прошептал он ей на ухо. — Думаю, я им понравился!

Широким жестом Петр обхватил ее за талию, притянул к себе и поцеловал в щеку. Сперва Кейт не противилась — его рука лежала так уверенно, и от него так приятно пахло свежим сеном… Потом вскрикнула и отшатнулась.

— Петр! — строго сказала она, глядя ему в лицо. — Вспомни, о чем мы договаривались!

— Да-да, — ответил он, попятился и поднял руки. — Да, никто ни по кому с ума не сходит. Можно, я помогу отнести миски?

— Вперед, — кивнула Кейт.

Он взял в руки две порции мороженого и, пятясь, вышел через створчатые двери.

Петр действительно понравился родственникам. За десертом дядюшка Барклай расспрашивал про хеджевые фонды в его стране, дядя Терон интересовался, есть ли у них мороженое, а тетя Тельма подалась вперед и предложила называть ее "тетушка Тельма". (Он тут же урезал ее имя до "тетушка Тел", в его произношении "тетушка Фел".) После обсуждения вопросов с жильем доктор Баттиста погрузился в мрачное молчание, зато трое гостей вели себя очень оживленно.

Что ж, ничего удивительного. Они счастливы избавиться от Кейт. Она всегда была для них сущим наказанием — трудный ребенок, угрюмый подросток, нерадивая студентка. Что с ней было делать? Зато теперь ответ нашелся: выдать ее замуж! Не церемонясь.

Когда дядя Терон напомнил ей, что нужно получить разрешение на брак, Кейт язвительно заметила:

— Отец с Петром уже об этом позаботились. И еще он велел мне заполнить документы для иммиграционной службы. — И она бросила на них вызывающий взгляд.

Дядя и тетя должны были подскочить от удивления и принять информацию к сведению, однако дядюшка Терон лишь кивнул, и беседа продолжилась. Они предпочли сделать вид, что ничего не поняли.

"Погодите! — хотелось ей крикнуть. — Неужели вы считаете, что большего я не стою?! Так нельзя! Я заслуживаю настоящей любви и человека, который будет любить меня такой, какая я есть, для которого я стану сокровищем! И он будет дарить мне цветы, стихи собственного сочинения и ловушки снов…"

Вслух Кейт не сказала ничего, лишь помешала мороженое ложечкой.