Взлет Гитлера к вершинам власти может служить примером того, как путем умелой манипуляции осуществлялись и развивались события, вся цепь которых была направлена на достижение поставленных целей. В этом смысле поджог Рейхстага 27 февраля 1933 года — блестящий образец политической деятельности Гитлера. Кто осуществил поджог — неизвестно и поныне, но нацисты сориентировались мгновенно, использовав инцидент в свою пользу. Заявив, что поджог — дело рук левых, стремящихся подорвать устои власти и стабильность в обществе, Гитлер убедил, президента Гинденбурга подписать пресловутый декрет «о защите народа и государства». Таким образом государство получило возможность «во имя общественной безопасности» по своему усмотрению использовать имеющуюся в его руках власть. Был немедленно ужесточен уголовный кодекс в части расширения сферы применения смертной казни.

Для противодействия угрожавшему Германии «кризису» Гитлер предложил серию программ, отметив, что главным их пунктом является централизация в руках правительства всей полноты государственной власти. В 1933 году появился «Акт о расширении прав и полномочий», которым на центральное правительство возлагалась полная ответственность за законотворческую деятельность. Отныне Гитлер получал неограниченные возможности по утверждению и введению в действие новых законов. Строго говоря, вся политика государства зависела теперь от его единоличного решения. Так из канцлера Гитлер превратился в диктатора. Гитлер выступил с обещанием, в котором говорил, что «правительство будет максимально использовать свою власть, поскольку необходимо принять некоторые жизненно важные меры». Однако очень скоро немцы увидели, как данные Гитлером заверения превращаются в пустые слова.

7 ноября 1938 года еврей Герцель Гриншпан, беженец из Германии, застрелил в Париже представителя немецкого правительства. Тут же в ночь на 8 ноября нацисты ответили на акцию Гриншпана резней, получившей впоследствии название «ночь разбитых стекол».

Толпы фашистов бросились громить синагоги и еврейские кварталы, убивая их обитателей. С того дня каждый, кто хоть как-то выражал антипатию нацистам, сразу же получал ярлык «еврейского прихвостня» и в соответствии с законами рейха считался уголовным преступником со всеми вытекающими отсюда малоприятными последствиями.