Уже в день своего прибытия в Дивный Край Элиа узнал, что повсюду на этой удивительной земле находятся двери - тайные проходы в пространстве, с помощью которых чародеи могут быстро перемещаться из одного места в другое. Зная нужный пароль от одной двери, можно было через нее выйти в другую, находящуюся в другом городе, а то и в другой стране. Кроме чародейских дверей, существовали двери эльфов и гномов. Своими дверями пользовались гоблины и даже тролли. Секреты этих дверей - их местонахождение и открывающие их слова хранились в строжайшей тайне и тщательно оберегались от посторонних и непосвященных. По этому Элиа были знакомы лишь двери чародеев, да и то только те, о которых ему рассказали Гвендаль и Агенор. Однажды ему случилось пройти сквозь гномью дверь, открытую Ноком, но, выполняя данное Ноку обещание, о том, где находится эта дверь, Элиа сразу же забыл. Элиа с радостью сократил бы путь до Лоримера с помощью двери, но так случилось, что в эту небольшую страну, разделяющую на юго-западе Ильраан и Армаис, не вела ни одна дверь. Чародеи издавна не селились в Лоримере. Элиа слышал лишь про одну чародейку по имени Агата, которая жила в Ланоре, была хранительницей голубого колдовского камня и погибла, пытаясь защитить камень от Темной госпожи. Других чародеев в Лоримере никогда не было, поэтому не было и дверей. Возможно, малолюдцы, лоримерские жители, построили там какие-то свои двери. Но если они и сделали это, то никому об этом не сказали. Народ Лоримера всегда жил беспечно и весело, но очень обособленно. Малолюдцы, которых часто обидно называли "коротышками", росточком были едва ли с восьмилетних человеческих детей, и большой мир вокруг их пугал. Они предпочитали свой маленький зеленый и солнечный край, за пределами которого редко появлялись. Правда, пять лет назад, во время войны за колдовские камни малолюдцы прислали в помощь людям, эльфам и чародеям большую армию, состоявшую в основном из пеших воинов и лучников. Они храбро сражались в битве при городе Мирадоре и потеряли в ней множество бойцов. В благодарность за мужество и благородство лоримерцев царица распорядилась после победы воздвигнуть в их честь статую из бронзы. Лоримерский лучник в коротенькой курточке с капюшоном, высотою в три, а то и четыре малолюдских роста, целясь из лука в воображаемого врага, стоял на высоком постаменте из белого мрамора на перекрестке при въезде из Ильраана в Лоример. Малолюдцы этой статуей очень гордились. Время в их тихой мирной стране всегда тянулось медленно, жизнь не была богата событиями, поэтому война, закончившаяся пять лет назад, до сих пор обсуждалась бурно и с живейшим интересом. Статуя лучника была едва ли не главной реликвией лоримерского народа, малолюдцы по-своему ее украсили и дополнили. Они сшили лучнику настоящую курточку из зеленого сукна, а в глаза вставили цветные камешки. Мимо него-то на четвертый день после выезда из Ильрагарда случилось проезжать Элиа в сопровождении Ронфа. Вернее проходить.
- Зачем тебе лошадь? - удивился Ронф, когда Элиа въехал во двор царского дворца верхом на коне, - Ты что сам ходить не умеешь? Мне лошадь не нужна. Гоблины ходят быстрее всех на свете.
- Но как же ты поспеешь за мной, если пойдешь пешком? - возразил Элиа.
- Это твоя лошадь за мной не поспеет, - гордо ответил гоблин.
- Но ее надо взять, она повезет поклажу, - Элиа показал на свою торбу и на туго набитую кожаную сумку Ронфа, из которой торчало всевозможное оружие.
- Если она устанет, я не стану ее ждать, - заявил Ронф.
Элиа вздохнул и слез на землю. По собственному опыту он знал, если гоблин и хвастает, то лишь самую малость. Грозные жители гор были лучшими ходоками во всем Дивном Крае, превосходя даже гномов, таких же горцев. Тем не менее, упрямство спутника должно было замедлить их поездку и задержать в пути дольше, чем рассчитывал Элиа. Открылись двери галереи, опоясывающей нижний этаж дворца, и во двор вышли Агенор и царица, оба закутанные в меха. С ними был и Гвеанорк, как всегда в доспехах, обвешанный дорогими ожерельями.
- Мы готовы, - сказал Элиа, держа лошадь под уздцы.
- Сколько займет путешествие в Лоример? - спросил Гвеанорк, демонстрируя полное незнание гоблинами географии.
- Около трех, нет, пяти дней, - прикинул в уме Элиа, учитывая нежелание принца гоблинов путешествовать верхом.
- За четыре дойдем, - гордо заявил Ронф.
- Хорошо, - одобрил посол короля Фракнорка, - Шлите письма с каждой остановки. Я должен быть в курсе всего, что касается поисков Чародея и книги.
- Чародей вашу книгу не брал, - сердито и упрямо проговорил Элиа сквозь стиснутые зубы.
- Не будем ругаться на прощание, - примирительно проговорила царица, - А на письма не тратьте времени. Когда захотите дать знать о себе, то вот..., - она протянула Элиа стеклянный шар величиной с яблоко, - Работает просто. Надо лишь посмотреть в него и подумать о тех, с кем хочешь поговорить. Так что, думайте о нас иногда.
Она шагнула к Элиа и обняла его, потом, не много подумав и посомневавшись, подала Ронфу руку. Молодой гоблин с неуклюжим поклоном пожал ее тонкую ладонь, украшенную золотыми перстнями, и на том все простились. Гномы привратники распахнули перед Элиа и Ронфом ворота. Они оба взяли лошадь за уздечку и вывели ее за стены дворца. Агенор дошел с ними до ворот.
- Я тоже не оставлю поисков, - пообещал он Элиа напоследок, - Прибегну к самой сильной магии и постараюсь отыскать следы Чародея.
- Скорее уж мы его отыщем безо всякой магии, - самоуверенно заявил Рофн.
"И почему вместо него я не еду в Лоример с Кадо?" - с грустью подумал Элиа. Путники вышли на мост, ведущий к Восточным воротам Ильрагарда. Им предстояло вернуться обратно в город и выйти через его Западные ворота. За ними начиналось юго-западное направление Главной дороги, которое должно было привести их сначала в Зеленодол, на юг Ильраана, а затем и в Лоример.
- Ну, давай рассказывай, - потребовал Ронф, как только они вышли на Главную дорогу.
Уже рассвело, но час был еще ранний, и дорога была пуста. Лишь изредка навстречу попадались повозки крестьян и ремесленников из окрестных деревень, едущих на ярмарку в столицу. Снег в полях искрился на солнце, идти было легко и весело.
- Рассказывай, - повторил Ронф, - Когда же вы собирались пожениться?
- Пожениться? С кем? - Элиа озадаченно захлопал глазами на гоблина.
- С царицей, конечно, - усмехнулся Ронф, - Речь ведь шла о свадьбе. Помню, старикан еще был недоволен.
- Во-первых, не старикан, а Верховный Чародей, - недовольно одернул его Элиа, - а, во-вторых, - он поглядел на гоблина с недоумением, - С чего ты взял, что мы хотим пожениться?
- Значит, она не за тебя хочет замуж? - Ронф окинул Элиа оценивающим взглядом и презрительно фыркнул, - И правильно. Ты ей не подходишь. Какой-то ты хлипкий.
- А ты очень наглый, - обиженно ответил Элиа и решил, что впредь будет разговаривать с гоблином только по необходимости.
Ронф тоже не горел желанием подружиться с человеком. Его не радовала обязанность сопровождать в поездке какого-то чародейского племянника. К тому же автора дурацких книжек, которых гоблины в принципе не читают. Так, дуясь друг на друга, переговариваясь лишь изредка, путники продвигались все дальше на юго-запад, и, как и обещал Ронф Гвеанорку, на четвертый день добрались до границы с Лоримером.
- Ну и уродец, - заметил Ронф, когда путники подошли к перекрестку, на котором стояла статуя лоримерского лучника, - И одет-то как по-дурацки! Что за башмаки?
На статуе были огромные ботинки с длинными загнутыми носами.
- Они там все такие? - Ронф неопределенно указал рукой вперед, имея ввиду Лоример, чьи земли начинались сразу за перекрестком, - И чего твоего Чародея понесло к этим болванам?
- Он с ними дружит, - ответил Элиа с вызовом.
- Хм! - насмешливо изрек Ронф, ничего больше не прибавил и принялся глазеть по сторонам.
Местность менялась на глазах. Если до этого на протяжении нескольких миль дорога извивалась между высокими лесистыми холмами и широкими заснеженными лугами Зеленодола, то проехав мимо пограничных столбов с изображением ильраанских золотых яблок и лоримерского венка из колосьев, путники попали на открытую равнину с дубовыми рощицами и небольшими возвышенностями со сглаженными очертаниями. Меж невысоких холмов виднелись заледенелые речушки, которые летом неспешно текли и изобиловали бродами и спокойными переправами. Сама природа, казалось, была приспособлена здесь для жизни низкорослого крошечного народца. Главная дорога закончилась, ее место занял тракт гораздо уже, огороженный каменными бордюрчиками и невысокими столбиками с круглыми фонарями. Изредка среди холмов виднелись игрушечные деревушки. Домики в них были добротные, но махонькие, сложенные из аккуратных серо-розовых кирпичиков, с шести- а то и восьмиугольными окошками и такими же дверями. Накрыты они были коническими крышами, похожими на остроконечные шляпы, и стояли в уютных палисадничках, окруженных низкими заборчиками из фигурно выпиленных штакетин. В палисадничках и на улицах деловито сновали деревенские жители - коротышки с кудрявыми головами, круглыми румяными щеками и курносыми носами. Одеты они были в простую домотканую одежду, а на ногах у них, как и предполагал Ронф были обуты большущие ботинки с загнутыми носами. Нога в этих башмаках казалась непомерно большой, а походка по-утиному неуклюжей. Но двигались малолюдцы на диво шустро и проворно, быстро перебирая короткими ножками и размахивая маленькими ручками. Вид у них был забавный и приветливый. Когда Элиа и Ронф проезжали через одну большую деревню, ее жители смотрели на чужаков с удивлением и любопытством, но все же дружелюбно улыбались.
- Я же говорил, они здесь все такие уродцы, - заметил Ронф, наглядевшись по сторонам.
Элиа ничего не ответил, только досадливо покачал головой. Выспросив в деревне дорогу, он узнал, что в Ланор они с Ронфом доберутся только к завтрашнему утру. Еще один день будет потерян, поэтому не следует останавливаться где-либо на ночлег. Лучше провести ночь в дороге, а отдохнуть потом, когда они разыщут в Ланоре Олто Твинклуса. Этот состоятельный малолюдец, как узнал Элиа из разговора с селянами, держал в городе большую гостиницу под названием "Волшебная шляпа".
Зимы в Лоримере обычно мягкие. Легкий морозец едва заметен, пушистый снег смягчает холод. Иначе плохо бы пришлось двум путникам и их лошади ночью на дороге в Ланор. Пока шли в город, Элиа умудрился заболтать даже такого здравомыслящего парня, как Ронф. Он оправдал свою репутацию рассказчика и, видимо, будучи под впечатлением от всего окружающего, поведал Ронфу совершенно невероятную историю о моряке, который попал в страну, населенную крошечными человечками.
- Ничего себе ты выдумал! - подивился Ронф, когда рассказ подошел к концу, а вместе с ним закончилась и зимняя ночь.
- Не я, - возразил Элиа, - Этого человека звали Джонатан Свифт. Он уже умер.
- Не удивительно, - фыркнул Ронф, - Надо же такое повыдумать! Как можно затевать войну из-за того, с какого конца разбивать яйца - с тупого или с острого? Гоблины вообще не едят яйца. Мясо, непрожаренное, с кровью - вот пища для настоящего мужчины, для воина!
- Ты воин? - спросил Элиа, оглядев Ронфа с довольно странным выражением, которым иногда наполнялись его глаза.
- Конечно, - с гордостью ответил Ронф, взявшись за рукоять меча, висевшего на поясе, потом смущенно кашлянул и добавил не так воинственно, - Правда, я пока не участвовал ни в одной битве. Войны с троллями закончились лет двести назад, а на Вторую Мирадорскую битву меня не взяли. Отец решил, что я еще мал.
- Ты не многое потерял. Это было ужасно, - заметил Элиа, его взгляд затуманился и заскользил по заснеженным полям и холмам, окружавшим дорогу.
- То была великая битва! - с восхищением выдохнул Ронф, - Наши воины до сих пор вспоминают, как Южная Колдунья усыпила боевых драконов Темной госпожи, и как тролли порубили всех гномов короля Эладока. Жаль, я там не был.
- А я был, - тихо молвил Элиа, продолжая блуждать взглядом по окрестностям.
- Ты? Был? - воскликнул Рофн, не веря своим ушам, и во все глаза уставился на своего спутника.
- Это было ужасно, - повторил Элиа, - Я был на холме с эльфами из Разнолесья.
- Но там была самая мясорубка, - заметил Ронф, продолжая разглядывать Элиа с невольным уважением, - Там столько наших полегло!
- И наших тоже, - сказал Элиа еще тише.
Больше они не нашли, что сказать друг другу, и продолжили путь в молчании. Когда совсем рассвело, за поворотом дороги показался Ланор. Самый большой город в Лоримере стоял в низине и был хорошо виден издалека. Его стены, квадратные зубчатые башенки на них, домики под остроконечными крышами, покрытыми снегом, ровные улочки и аккуратные садики казались картинкой в детской книге. Окна в домах были многоугольные с желто-зелеными стеклами. Над крышей каждого дома вертелся флюгер, не похожий на другие. Целый лес кошек с котятами, рыбок, петухов, сов, дракончиков и ведьм на метле поднимался над городом, крутясь и гремя на ветру.
- Никогда я не видел такого, - сказал Элиа, глядя на город с улыбкой.
- Это потому, что нигде не живет столько сумасшедших, сколько здесь, - ответил Ронф и, прищурив глаза, вытянул руку вперед, - Вон, я вижу гостиницу. Это нормальный большой дом с высокой шатровой крышей и четырьмя трубами, из которых валит дым. Его видно издалека.
Петли на входной двери гостиницы "Волшебная шляпа" порядком расшатались оттого, что дверь то и дело открывали и закрывали. Открываясь наружу, дверь качалась и отходила далеко внутрь. Видимо, отбоя от постояльцев у господина Олто Твинклуса не было. Гостиница по заведенному в Дивном Крае обычаю была построена по общим меркам, рассчитанным на посетителей любого роста - от мала до велика. Скорее поставив лошадь в конюшню, намерзшиеся в дороге путники ввалились в общий зал "Волшебной шляпы". Внутри было тепло, пахло жареным картофелем. В глубине зала в камине пылал огонь, над широкой дубовой стойкой горели висящие в ряд масляные лампы. Длинные столы с лавками и колченогими стульями были полны народа. Постояльцев, не смотря на ранний час, было много, все они были малолюдцами, прибывшими в город по делам или на ярмарку. Множество кудрявых плотненьких человечков в коротких курточках или сюртучках, широких штанах и здоровенных остроносых ботинках живо пооборачивались в сторону двери и с любопытством начали глазеть на неведомо откуда явившихся чужаков, один из которых был человеком, а второй и вовсе принадлежал к непонятной породе.
- Долговязые приехали! - с искренним детским удивлением воскликнул какой-то деревенский парнишка, приехавший в город с папашей-мельником.
- Ты слышал? - возмутился Ронф, сжимая кулаки, - Этот малявка назвал меня долговязым!
- Мы здесь не за тем, чтобы драться, - строго напомнил ему Элиа и ответил на любопытные взгляды улыбкой и коротким поклоном.
Малолюдцы сразу же заулыбались и тоже закивали головами.
- Эй, мелкие, где хозяин? - спросил Ронф, тоже покивав головой.
Местные жители ни сколько не обиделись на такое обращение, и некоторые из них, отвечая на вопрос молодого гоблина, указали на стойку. Она была такой высоты, чтобы за ней могли сидеть и люди тоже. По другую ее сторону находилась приступочка, на которую взбирался хозяин гостиницы, чтобы его было видно. Но сейчас приступка была пуста. Элиа подошел к стойке и перегнулся через нее.
- Эй, есть кто? - позвал он, заглядывая за стойку в поисках хозяина, и сразу же встретился взглядом с парой круглых карих глаз, глядевших на него снизу вверх.
Невидимый за высокой стойкой между шкафом с винными бутылками и пузатым пивным бочонком стоял пожилой малолюдец с седой кудрявой головой, одетый в черный суконный костюм и яркий жилет из полосатого атласа. Жилет едва сходился на упитанном животике, из его кармана свисала цепочка от золотых часов. Остроносые башмаки на малолюдце были из ярко-красного сафьяна с блестящими золотыми пряжками. Они были старательно начищены, а пряжки просто слепили глаза. Видно было, что своими башмаками почтенный господин очень гордится.
- Здравствуйте, сударь, - повиснув на стойке, сказал Элиа, - Гвендаль...
- Какой Гвендаль? - тут же взвизгнул седовласый обладатель сафьяновых башмаков, атласного жилета и внушительного пузика, - Всем подавай Гвендаля! Нет его тут, и вообще я его знать не знаю, а если знаю, то не скажу!
- То есть как? - пролепетал Элиа, совершенно растерявшись от такого приема, - Вы разве не Олто Твинклус? Гвендаль просил забрать его вещи. Он мой дядя.
- Правда? - спросил господин в сафьяновых башмаках, недоверчиво сощурив карие глаза.
- Да. Меня зовут Элиа, я из Ильрагарда, - кивнул юноша, продолжая свисать со стойки прямо над головой хозяина гостиницы.
- Ради бога извините, - малолюдец вздохнул с облегчением, прижав ладошку к животу, - Тут что-то происходит последнее время - страху не оберешься! Пару дней назад сюда уже приезжали и спрашивали про Гвендаля. Странные какие-то были, не понравились мне совсем. Я им, конечно, ничего не сказал. Но вы - другое дело. Сразу видно, славный молодой человек.
- Спасибо, - вежливо поблагодарил Элиа.
Малолюдец взобрался на приступку, его голова, плечи, грудь и частично круглый животик показались над стойкой.
- Я не представился. Олто Твинклус, хозяин этого почтенного заведения, - малолюдец протянул Элиа маленькую ладонь, - Гвендаль предупредил, что вы приедете за его вещами, так что я вас, между прочим, давно ожидаю. Будьте как дома, господин Элиа.
- Благодарю, - Элиа пожал протянутую руку очень осторожно, словно боясь ее раздавить, и кивнул головой в сторону гоблина, поджидавшего рядом, - А это Ронф.
- То же родственник Гвендаля? - удивился Олто Твинклус, сощурив глаза на гоблина.
- Нет, он просто со мной, - ответил Элиа, - Дядя написал мне письмо. В нем он не сказал точно, какие именно вещи надо забрать. Я надеюсь, что вы знаете.
- Конечно, конечно, - закивал хозяин "Волшебной шляпы", - Вещи господина Чародея хранятся у меня в самой бережной неприкосновенности. Милости прошу за мной, господа.
Он распахнул дверцу в стойке и жестом пригласил Элиа и Ронфа пройти во внутренние комнаты гостиницы.
Гостиная в доме Твинклуса была малолюдских размеров. Уютная квадратная комнатка со стенами, обтянутыми цветастой тканью, со множеством мягких креслиц и диванчиков была жарко натоплена в морозный зимний день. Огонь весело плясал на поленьях в камине. На каминной полке не было свободного места от всевозможных безделушек и статуэточек. Круглый стол под белой скатертью только что накрыли к утреннему чаю, который малолюдцы пьют в восемь утра перед тем, как в десять утра позавтракать. На нем блестели чистотой чашки и блюдца из фарфорового сервиза, сверкали серебряные ложки, ароматно пахли булочки с корицей и мягкие рогалики из слоеного теста. Вокруг большого пузатого чайника были выставлены вазочки с пятью сортами варенья.
- Прошу за стол, господа, - Олто Твинклус гостеприимно подвинул гостям два резных стульчика, на которых с гораздо большим удобством разместились бы пятилетние ребятишки, - Жена, жена! Подай еще два прибора - у нас гости!
Сам Олто сел за стол напротив Элиа. Если для него это был обычный обеденный стол, то для Элиа и Ронфа - скорее низенький чайный столик. Когда они сели, их колени оказались вровень со столешницей. Но других столов и стульев у малолюдцев не было, и с этими неудобствами приходилось мириться. В гостиную тем временем вошла пухленькая дама в бежевом домашнем капоте и белом переднике. Ее волнистые волосы, тронутые сединой, были свернуты в "ракушку" на затылке. На ногах у малолюдки тоже были остроносые башмаки. Они были чуть меньше, чем у Олто, но все равно выглядели несоразмерно большими. Дама несла на подносе дополнительные чашки, блюдца и ложки.
- Моя супруга Гортензия, - представил ее Олто и указал на дверь, - А это весь мой выводок: Фиалка, Кувшинка и Незабудка.
Элиа посмотрел в глубину комнаты и увидел, что из-за приоткрытой двери на него и Ронфа с любопытством смотрят три маленькие пухленькие девушки с кудрявыми золотистыми волосами и румяными щечками. Малолюдки были свежими улыбчивыми и нарядными. Их платья украшала затейливая вышивка, в волосы были вплетены заколки в виде цветов или птичек, а большие малолюдские ботинки имели высокие острые каблучки. "Модницы, - подумал Элиа про себя, - Какие крохотные! Каждая из них ростом мне до пояса." Девушки выглядывали из-за двери и оживленно перешептывались. Ронф показал им язык и скорчил страшную рожу. Но Фиалка, Кувшинка и Незабудка отнюдь не испугались. Они прыснули со смеху и юркнули обратно за дверь.
- Хватит толпиться в коридоре, - ворчливо прикрикнул на них Олто Твинклус, собственноручно разливая чай, - Выходите и поздоровайтесь с гостями. Гортензия, дети, это господин Элиа из Ильрагарда, племянник Чародея. А господин Ронф его друг.
- Племянник Чародея? - госпожа Твинклус одарила Элиа приветливой улыбкой и подвинула ближе к нему сахарницу.
- Племянник Чародея! - дочери Твинклуса гурьбой ввалились в гостиную и тут же окружили стол, - Племянник Гвендаля!
- Не галдите, усаживайтесь, - строго одернула их мать, рассадила всех по стульям и пододвинула чашки на блюдечках, - Мы всегда рады друзьям нашего дорогого Чародея, - ласково взглянув на Элиа и Ронфа, добавила она затем.
- Вы, я гляжу, его очень любите? - с иронией заметил Ронф и, невоспитанно сопя, шумно прихлебнул чай.
- Налейте в блюдечко, вам будет удобнее, - заботливо предложила Гортензия, - Конечно, мы любим Гвендаля. Правда, Твинклус?
- Да, дорогая, - кивнул хозяин дома, - Малолюдцы никогда не забудут всего, что он сделал для нас. Чародеям обычно нет никакого дела до нас, малышей. Но Гвендаль совсем не такой. Он совершенно особенный чародей.
- Что же такого он сделал? - поинтересовался Ронф, держа в каждой руке по рогалику и откусывая поочередно от обоих.
- Он совершил для нас множество подвигов и чудес, - с благоговейным уважением вымолвил Олто, подув на чай в своем блюдце, - Всего не перечислишь. Но малолюдцы особенно благодарны ему за то, что он починил мост через Глубокую речку. Мост был разводным, под ним проплывали лодки с грузами в Северное озеро. Он вдруг просел вниз и не захотел больше раздвигаться в стороны. Проехать по мосту тоже было невозможно, приходилось пользоваться переправой. А это так опасно! Наши мастера не могли справиться с починкой моста, нужен был волшебник, чтобы его починить. В прежние времена мы столько раз просили госпожу Агату сделать это. Но сначала у нее времени не было на такие пустяки, а потом из-за козней Темной госпожи не стало и самой Агаты. Так бы мы и остались без моста, если бы не Гвендаль. Он посмотрел на мост, подвигал бровями, и мост поднялся и заработал, как новенький!
Гортензия, Фиалка, Кувшинка и Незабудка, внимательно слушавшие рассказ господина Твинклуса, при этих словах восторженно захлопали в ладоши, словно разводной мост заработал прямо сейчас на их глазах.
- Да, он такой. Гвендаль еще и не то может, - с гордостью за дядю кивнул Элиа.
- А что, эта Глубокая речка и в самом деле такая глубокая? - спросил Ронф, выслушав малолюдца с насмешливой улыбкой.
- Ужас какая глубокая! - воскликнул Твинклус, прижав ладошки к животу, - В некоторых местах мне по шейку. А уж в паводок-то как разливается, страшно смотреть!
- Понятно, - хмыкнул Ронф и потянулся за булкой.
Незабудка тут же любезно пододвинула ему плетенку, в которой лежали булочки. Ронф опять показал девушке язык и полязгал зубами, но Незабудка только тихонько захихикала, уткнувшись в плечо своей сестре Кувшинке. Дверь в коридор заскрипела, и в комнату заглянула крохотная девочка в бело-розовом платьице с рюшами и оборочками. Ее золотистую кудрявую голову украшали многочисленные розовые бантики, огромные голубые глаза сияли на хорошеньком личике, на румяных щеках видны были маленькие ямочки. Вместо башмаков на девочке были домашние шлепанцы, но тоже очень большие и с загнутыми носами. Она вошла и остановилась, держась за ручку двери обеими руками. Даже малолюдская гостиная казалась большой для такой крохи.
- А это моя самая большая благодарность Гвендалю, - счастливо улыбнулся Олто Твинклус, - Моя младшенькая - Бегония. В позапрошлом году ее укусила змея на лужайке в саду. Она бы умерла, если б не Чародей. Ваш дядя вылечил мою крошку. Иди, детка, поздоровайся с гостями.
Девочка и ростом и наружностью походила на фарфоровую куклу. Она бесстрашно подошла к незнакомцам и во все глаза с любопытством воззрилась на Ронфа, на его кольчугу, косички на голове и драгоценные камни в ушах.
- Она настоящая? - Ронф потрогал пальцем пухлую щечку девочки, - Ух, ты! Живая.
- Конечно, живая, - возмутился Элиа и посадил малышку к себе на колени; девочка немедленно занялась изучением пуговиц на его жилете, - Мы очень благодарны вам за теплый прием, господин Твинклус, и за добрые слова о Гвендале. Но нам нужно опять трогаться в путь. Не могли бы вы теперь отдать нам вещи, о которых писал Чародей?
- Значит, не задержитесь погостить? - вздохнул Олто, - Жаль. Мы тут всегда рады гостям, - он встал, деловито засунув руки в жилетные карманы, - Так, жена, дети, несите все, что оставил Чародей, и не забудьте подарки.
- Подарки? - удивился Элиа.
- Конечно, - довольно закивал Олто, - Не можем же мы отпустить Гвендаля без подарков. Это все так, пустячки, чтобы выразить нашу благодарность. Если вам что понравится, можете взять себе.
- Вот спасибо, папаша, - обрадовался Ронф, - Страсть как люблю всякое барахло задарма!
Малолюдец ничуть не обиделся на такие слова гостя, из чего Элиа заключил, что Олто полностью согласен с Ронфом. Твинклус, его жена и дочери засуетились, собирая пожитки Чародея и приготовленные для него подарки. Они хоть и хранились в бережной неприкосновенности, как выразился Олто, но судя по всему, далеко не в порядке и аккуратности. Пока семейство Твинклусов бегало туда-сюда, занимаясь поисками и сборами, Бегония успела задремать у Элиа на руках, а Ронф выпил весь чай, который остался в чайнике и съел все булочки с корицей. Через пол часа все, наконец, было готово, и перед Элиа с Ронфом стояли три туго набитых мешка, один плетеный ивовый саквояжик и две корзины.
- Вот, - изрек Олто, вытирая платочком вспотевший лоб.
- Я же говорил, нам понадобится моя лошадь, - заметил Элиа, окинув взглядом кучу клади.
- И это все его? - воскликнул Ронф.
- Только саквояж, - объяснил малолюдец, - Остальное - подарки.
Ронф тут же кинулся к саквояжу и, не смущаясь присутствием Олто, его жены и дочерей, обыскал его.
- Нет книги, - с досадой проворчал он, кое-как запихнув вещи на место, и закрыл крышку.
- Конечно, нет, - торжествующе ответил Элиа и поклонился хозяину с хозяйкой, - Спасибо за все, нам пора.
- Погодите, мы забыли самое главное, - спохватился Твинклус, - Мой личный подарок за спасение дочери.
- Надеюсь, не очень большой? - встревожился Ронф, покосившись на уже скопившуюся гору подарков.
- Вовсе нет, небольшой сувенир, - успокоил его Олто, - Я пока дал его Бегонии поиграть. Ты не потеряла, детка?
- Нет, - пискнула девочка, пошарила в нагрудном кармашке своего бело-розового платья и вынула какой-то блестящий предмет, занявший всю ее ладошку, - Вот, дядя Элиа.
Она протянула Элиа большую булавку для галстука. Булавка была очень тяжелой. Она была сделана из золота, у нее была золотая головка в виде ромба с фигурно вырезанными краями. Посередине ромба сверкал неграненый, гладко отполированный овальный изумруд.
- Ух ты, какая цацка! - восхитился Ронф и потянулся было к булавке, но Бегония вдруг хлопнула его по руке.
- Это Элиа, - возразила она и приколола булавку к воротнику его куртки.
- Очень красиво, но Гвендаль ведь не носит галстуков, - заметил Элиа.
- Ему она очень понравилась, - довольно заулыбался Олто, - Он просил вас поберечь эту булавку и никогда с ней не расставаться, пока не передадите ее ему в собственные руки. Носите там, куда приколола малышка.
- Ладно, - согласился Элиа.
Одна золотая булавка его не утянет, подумал юноша, а на одежде она будет в большей сохранности, чем в сумке. Может ведь выпасть через дырку в донышке.
Туман скрывал берега, стелился по воде, клубился в воздухе. Последние лучи заката пронизывали его насквозь, превращаясь то ли в золотые нити, то ли в прозрачные струны волшебной арфы. Звуки стихали в тумане, казалось, что к ночи мир постепенно, но неуклонно погружается в густое белое молоко. Когда ладья с Кадо и путешественниками причалила к берегу Туманного острова, их уже ждал ужин, накрытый в круглой комнате со множеством стеклянных дверей. Самой Южной Колдуньи нигде не было, но ее голос, опять звучавший и издалека, и совсем рядом, предложил гостям отужинать и быть как дома. Юн этому несказанно обрадовался и даже не стал задавать голосу вопросов о причине, по которой их пригласили на Нолаву. Нок, изрядно проголодавшийся после длинной поездки по Полуночному лесу, последовал примеру Восточного Колдуна. И только Орн выглядел притихшим и задумчивым. С самой первой минуты прибытия в Нумар он чувствовал смутное беспокойство, от которого ему кусок в горло не лез. Немного поковыряв вилкой отварную баранину, демон потихоньку вышел из-за стола и из комнаты. Внутренние двери круглой комнаты вели в длинный коридор, кончавшийся выходом на веранду. Она опоясывала дом по кругу, со стороны сада была деревянной, в части дома, прилегающей к берегу озера - каменной. Орн вышел на веранду, уже залитую лунным светом. Она нависала прямо над водой. Перила ограждения покрывала причудливая каменная резьба, крышу над верандой поддерживали круглые колонны, увитые сухими стеблями плюща, в каменных вазонах на перилах краснели сухие зимние верески. Орн прошел по мозаичному каменному полу, осыпанному сухими листьями, и подошел к перилам в том месте, где в ограждении была проделана калитка. Калитка вела к лесенке, нижние ступени которой были залиты водой. Озерная вода плескалась о гранит, покрытый трещинами времени, и уходила в туман. В туман уходил и весь пейзаж, окружавший Нолаву. Очертания гор, леса на восточном берегу были размыты белой дымкой. Облокотившись на перила, Орн задумчиво всматривался в эту дымку. В ней мелькнул темный силуэт, и рядом с верандой из тумана выплыла ладья, украшенная деревянной головой лебедя. На корме сидели двое гребцов-древунов, на носу стояла женщина. Она была полностью закутана в широкий белый плащ, а лицо ее скрывал капюшон. Не смотря на это, вид ее не внушал страха, а только благоговейное волнение. Вся фигура женщины, скрытая складками плаща, была подсвечена лунными лучами. Орн понял, что перед ним хозяйка Туманного острова.
- Здравствуй, госпожа, - сказал Орн с поклоном и удивился тому, насколько взволнованно прозвучал собственный голос.
Лица женщины было не видно, но ему казалось, что взгляд, устремленный на него из-под капюшона, пронизывает насквозь.
- Здравствуй, дорогой гость, - голос Южной Колдуньи вблизи прозвучал низко, но благозвучно, - Ты не ужинаешь с остальными?
- Благодарю тебя, - Орн пожал плечами со смущенной улыбкой, - Нет аппетита.
- Тогда, может, прокатишься со мной, Эзельгер? - вопрос Колдуньи прозвучал шутливо, но в нем был скрытый смысл, не ускользнувший от демона.
Орн согласно кивнул. Ладья причалила к лестнице, и Колдунья протянула Орну руку. Орн вошел в ладью, даже не качнувшись, показав тем, что умеет удерживать равновесие, как опытный воин. Дотронуться до руки Колдуньи он не решился.
- Сядь там, - мягко, но властно распорядилась чародейка, указав на скамью на носу ладьи.
Сама она заняла место на корме, и ладья отчалила от берега. Весла в суковатых ручищах древунов двигались совсем беззвучно, неслышно увлекая ладью все дальше и дальше в туман. Вскоре она отошла далеко от берега. Колдунья хранила молчание, Орн тоже молчал, не отрывая от чародейки глаз. Лица ее по-прежнему не было видно, но демон чувствовал, что Колдунья тоже испытующе смотрит на него. Наконец, ладья вышла на самую середину озера и остановилась.
- Ты приехал издалека, Эзельгер? - спросила тут Колдунья.
- Да, можно и так сказать, - опустив глаза, согласился Орн.
- И не жалеешь, что вернулся? - молвила чародейка.
Ее голос стал таким же испытующим, как ее взгляд.
- Нет, не жалею, - твердо ответил Орн, - Я давно это решил и рад, что смог, наконец, исполнить свое решение.
Колдунья кивнула головой, выслушав его ответ.
- Ты, верно, хочешь знать, почему ты здесь? - спросила она, - Я видела тебя в шаре несколько дней тому назад. Признаюсь, что беспокоилась из-за твоего появления. Поэтому и должна была тебя увидеть. Теперь, увидев тебя, поглядев тебе в глаза, я поняла, что беспокойство было напрасным.
Орн по-прежнему сидел, опустив взгляд. Недосказанность, витавшая в воздухе, тяготила его.
- Вы ведь знаете, кто я? - набравшись смелости, спросил он, наконец.
Колдунья кивнула.
- Но больше никто не должен этого знать, - сказала она, - И так слишком многим известно о тебе. Они не выдадут, но для всех остальных твое возвращение должно остаться тайной. Я еще не знаю почему. Но я предчувствую впереди перемены, ожидающие нас. И ты часть их. Обещай, что до срока ты себя ничем не выдашь.
- Я постараюсь, госпожа, - проговорил Орн, пожав плечами, - Хотя мне и не нравится все это. Вёльва из Очарованного леса сказала мне, что я могу открыться только тому, кто спит. Я не знаю, что это значит.
- Узнаешь, когда придет время, - ответила Колдунья, и в звуке ее голоса Орн угадал улыбку, - А пока ты должен постараться остаться не узнанным. Твоя внешность изменилась, и имя стало другим. Но есть вещи, которые могут выдать своих хозяев. Я говорю о твоем мече. Ты не можешь больше носить его с собой.
- Мой меч? - с удивлением повторил Орн и машинально взялся за рукоять возле пояса.
- С ним пора расстаться, - кивнула Колдунья.
- Но это меч моих предков, - возразил Орн, - Он принадлежал моему деду Одельгару, потом моей матери. Долгое время он хранился у Умадана, пока Темная госпожа не вернула его мне. Как же я могу расстаться с ним?
- Ты отказался от жизни, которую вели твои соплеменники, - ответила Колдунья, - Меч тянет тебя назад, он принадлежит прошлому, а тебя ждет будущее. Если конечно ты не захочешь вернуться.
- Нет, - Орн покачал головой, - Никогда.
- Тогда отдай Черную Молнию, - Колдунья поднялась на ноги и протянула руку вперед.
- Но, - Орн тоже невольно встал со своего места, чувствуя, что в горле растет тугой ком, - Госпожа, я не могу.
- Ты должен, - тихо возразила Колдунья, - Тебя ждет еще много испытаний. Это только первое из них.
И она замерла, молча ожидая. Орн посмотрел на ее протянутую ладонь, потом перевел взгляд на свой меч, висевший на поясе. Он достал меч из ножен и поднял обеими руками, любуясь им. Серебряную крестовину покрывали черненые руны старинных заклятий, сулящие удачу в бою. Клинок был гладким, как стекло и темным, как вода в Зеркальном озере. Лунный луч заплясал по поверхности вороненой стали синими искрами. По клинку извивалась змея с наконечником копья на хвосте. Орн увидел отражение своего растерянного лица и опустил меч.
- Что угодно, только не это, - дрогнувшим голосом проговорил он.
Колдунья ничего не ответила. Она все так же стояла, протягивая к мечу руку. Орн медлил.
- Довольно колебаний, - видя его нерешительность, сказала, наконец Колдунья, - Черная молния больше не твоя. Освободись от нее и дай ей освободиться от тебя.
В свете луны меч выглядел таким родным и знакомым, как никогда. Его рукоять лежала в ладони так, словно всегда в ней находилась. Орн чувствовал, что глаза начинает пощипывать.
- Если это так необходимо, заберите его у меня, возьмите меч, - прошептал он.
- Не могу, - возразила Колдунья, - Сделай это сам. Только одно усилие. Протяни руку, и все кончится.
Орн набрал полную грудь воздуха. Ему показалось, что он собирается прыгнуть в холодную воду озера. Выдохнув весь воздух, он сделал быстрый шаг вперед, вложил рукоять меча в ладонь Южной Колдуньи и так же быстро отступил назад. Лодка качнулась, но Колдунья устояла на ногах. Она держала меч обеими руками, глядя в зеркальную гладь его клинка. Орн с тяжелым сердцем наблюдал за ней.
- Ты поступил правильно, Эзельгер, - молвила Колдунья, - Ваши пути расходятся. У тебя будет другой меч, а у Черной Молнии другой хозяин. Но это будет еще не скоро, а пока меч должен очиститься. Воды Зеркального озера омоют его.
С этими словами она подняла меч над головой и выбросила его из лодки. Прочертив в воздухе дугу, меч сверкнул в тумане, как настоящая молния, и исчез в темной озерной глубине. Орн тихо болезненно вскрикнул и быстро отвернулся. Какое-то время он стоял в лодке, смаргивая с глаз слезы, потом почувствовал на плече руку Южной Колдуньи.
- Полно, не печалься, - ласково проговорила чародейка, подойдя к нему сзади совсем близко, - Время залечит эту боль, и все будет иначе. А пока советую вернуться на остров в мой дом и отправиться спать. Воздух Нолавы несет успокоение.
Орн обернулся к Колдунье. Она откинула капюшон, и демон увидел светлую ласковую улыбку на молодом лице. А глаза ее казались лунными бликами на поверхности спокойной воды. Орн почувствовал, что не может не улыбнуться в ответ.
Сквозь туманы в окна заглядывали звезды. Пятна лунного света лежали на заснеженных садовых дорожках, рядом с верандой бурлил на камнях горячий ручей. Когда Колдунья вошла в свою лабораторию, на каминной полке горели свечи, распространяя мягкий желтоватый свет. Кадо сидел в кресле, служившем тайной дверью, забравшись в него с ногами.
- Твои друзья уже спят, - заметила Колдунья, - Ну а ты что?
- Однажды я поехал в горы поохотиться, но через полчаса после того, как отъехал от озера, снова выехал на берег, - вместо ответа сказал Кадо, - И так всякий раз, когда я хочу куда-то отправиться. Я не хочу возвращаться, но все время возвращаюсь. Я знаю, это ты делаешь. Я что пленник здесь, сестра?
- Что ты, конечно, нет! - горячо возразила чародейка, уселась за стол напротив кресла Кадо и вздохнула, - Пятнадцать лет я тебя искала. Ты так недолго пробыл здесь со мной и снова стремишься уехать. Я понимаю, кругом огромный мир, и он зовет тебя. Я знаю, что ты будешь возвращаться, всегда возвращаться домой. Но мне нелегко расстаться с тобой Я боюсь больше тебя не увидеть. Очень боюсь.
- Боишься? - во взгляде Кадо, обращенном на сестру вспыхнула нежная жалость, - Я думал, Колдунам не ведомы человеческие слабости.
- Ты - моя единственная слабость, - вновь вздохнула Колдунья, и ласковая печальная улыбка озарила ее лицо, - В этом и моя радость, и моя беда, - она протянула руку и машинально перевернула песочные часы, стоявшие на столе, - Ты отправишься завтра. Думаю, ты не опоздаешь и встретишься с Элиа, когда он будет в этом нуждаться. В Лоример не ведут ни одни двери, я открою для тебя коридор. С моей стороны глупо было тебя задерживать, - Колдунья бросила взгляд на часы, песок в которых струился из одной колбы в другую, - Время пришло.
Она встала и подошла к окну, глядя на притихший зимний сад. Кадо наблюдал за ней глазами, полными печали.
- Я не хочу оставлять тебя, но я чувствую, что должен, - виновато проговорил он.
- Да, ты должен, - со спокойной улыбкой проговорила Колдунья, подошла к нему и, обняв, склонила его голову к себе на плечо.
Потом она вынула из рукава и подала Кадо белый батистовый платок.
- У меня есть, - удивился Кадо.
- Такого нет, - рассмеялась Колдунья тихим лукавым смехом, - В дороге, особенно с таким попутчиком, как Элиа, всякое может случиться. В случае опасности брось платок на землю.
Она поцеловала Кадо в лоб и вышла из комнаты. Огоньки свечей на камине вздрогнули, когда дверь за ней закрылась. Кадо печально опустил голову и спрятал платок в нагрудный карман куртки.