Глава 1. Слово короля

Рейли:

Я, как всегда, открываю портал на самом верху одной из башен, в самой верхней галерее. За десять лет пол здесь расчерчен орнаментами тысячи переходов, но сегодня их не видно. С небес сыпется снег. Порывистый ветер несёт его в галереи, и он ложится мне под ноги, шипя на очертаниях рун.

Я делаю шаг. Мокрый серый камень старого замка. Самого мощного замка государства и нынешней резиденции короля. Ветер с силой рвёт мой плащ, обнажая кожаный доспех и символ смерти на моей груди. Символ мага смерти!

Деревянные ступени мерно скрипят под моими ногами. Челядь, заслышав этот звук, оглядывается в любопытстве и тут же стремится прочь. Моей магии страшатся и вельможи. Я вижу их замыслы. Вижу, когда они принимают решение «убить», и обычно не нежничаю.

Хотя сегодня мне не до этого. Меня распирают вопросы и даже некоторое негодование. Тени донесли мне о решении моего брата. Моего царствующего брата. Владыки этого дворца и всего Эганора.

Стража у королевских покоев мешкает лишь секунду и отступает. Сухой старик-церемониймейстер не по годам проворно проскакивает в двери передо мной, торопясь объявить:

— Ваше Величество, герцог Агорда!

Брат сидит за столом, окружённый несколькими советниками. Увидев меня, он ухмыляется и небрежно машет рукой собравшимся:

— Оставьте нас.

Советники и сами чувствуют напряжение. Старик Янос, знающий нас обоих с детства, сочувственно пожимает плечами и первым исчезает в дверном проёме. Проныра Казим, наоборот слишком молод и, видимо, настолько погружён в дела казны, что не видит дальше своего носа. Он низко кланяется и, приторно улыбаясь, торопится с поздравлениями:

— Ваша Светлость, мы все так счастливы, что вы, наконец, решились выбрать себе невесту. Уже восемь государств изъявили своё желание прислать для вас самых достойных девиц, самых что ни на есть благородных кровей. Вам будет из кого выбирать.

Мой брат теряет терпение:

— Вон я сказал!

Казначей спешно исчезает за дверью. Мы остаёмся одни. Брат снова облачается в непоколебимое королевское хладнокровие:

— Тебе следует больше уделять внимания этикету. Ты же понимаешь, что вот так врываться в покои короля — грубость, не позволительная для герцога.

— Мне свойственна солдатская прямолинейность! Тем более я слегка взволнован. Тени донесли, что ты объявил о своём решении меня женить.

Брат неспешно идёт к окнам, будто разглядывая там, за ними, неостановимо сыплющийся снег:

— Рейли, я много раз говорил тебе об этом. Я рассказывал тебе, что перед смертью отец взял с меня обещание, я поклялся до твоих двадцати пяти лет устроить для тебя достойный брак. И я не могу нарушить слово!

Он зол. Только зол по-королевски, мастерски скрывая свои чувства. Я отступаю. Наливаю полный бокал вина из выставленного на стол графина и залпом выпиваю его. Вино колючей морозью идёт по горлу, но не успокаивает, а лишь даёт несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями.

— И как ты себе это представляешь?! Ты велишь мне взять в жёны какую-нибудь девицу? Ах да, самых благородных кровей… И что я буду делать с этими благородными девицами восьми государств?!

— Ну, — брат, ухмыляясь, пожимает плечами. — Я велел пустить слух, что, чтобы снискать расположение моего брата, непобедимого и яростного герцога Агорда, девице под платьем стоит иметь член.

Он смеётся. А я теряю дар речи. Медленно представляю, как упомянутый слух ползёт по столице. Он небрежно отмахивается:

— Не беспокойся. Эта информация передаётся особенно тщательно и только правильным людям. Так что большинство невест будет именно девицами. Но полагаю, тебе всё же найдётся из кого выбрать. Янос укажет тебе тех, к кому стоит присмотреться.

Я до сих пор не могу произнести ни слова. Брат разводит руками:

— Королевское слово нерушимо, как сама власть короля. Посему всё будет и будет достойно. Я объявил турнир в твою честь. Твоё двадцатипятилетние уже скоро. Поэтому в день окончания турнира, мой брат, я ожидаю, что ты представишь мне и всему Эганору достойную тебя невесту. Такова моя воля!

Даниэль:

— Очаровательная Даниэль! — Король Эганора жмурится и, кажется, смотрит на меня плотоядно.

У меня предательски потеют ладони, и сердце колотится так, будто нахожусь я не в парадном зале дворца, а на помосте перед лицом палача. Я тщетно стараюсь взять себя в руки, успокоиться. Мне навязчиво мерещится, что ткань моего платья прозрачна, и владыка Эганора ведёт себя так именно потому, что без затруднений разглядывает под его покровами моё худое тело…

Платье непрозрачно. Оно струится многослойными дорогими тканями до самого пола, и вырез имеет только на спине, небольшой, открывая присутствующим мою тощую шею и лопатки. Просто я…. У меня нет привычки носить платья. Нет привычки вот так стоять перед королём соседнего государства, перед толпой разглядывающих меня придворных…

Мне было шесть, когда мой дядя, владыка Дарена, казнил моего отца и сослал нас: мою мать, меня и двух моих сестёр, далеко в горы, в самый, наверное, северный замок страны. Я знаю многих людей, которые любят тот край всей душой. Считают его своим домом. Но моё сердце за все двенадцать лет, проведённых в том замке, не открылось северу. В прошлом году мать старательно писала дяде, просила его вывести в свет хотя бы старшую из моих сестёр, позаботиться о её будущем. Но король остался непреклонен к её мольбам. И тут вдруг вызов в столицу. Нас всех. Мы въезжали в город ночью, в чёрной карете без гербов. Мать непрестанно молилась, думала, нас примут темницы подземелий. Но всё оказалось не так прискорбно: дяде понадобился этот… странный брак с правящей семьёй Эганора, и за это он готов был быть любезным и с моими сёстрами и даже обещать матери возможное скорое возвращение в свет.

Так что, без выбора. Вот я здесь: “очаровательная Даниэль, племянница короля Дарена”, в дорогом платье и с шиньоном на голове, превращающим мои и так не короткие волосы в сложную причёску.

Я старательно растягиваю губы в “милой улыбке”, юной леди не полагается говорить. За меня лопочет приземистый посол, который явно нервничает и потому ежеминутно утирает пот с блестящей лысины. А ещё иногда подаёт голос седая дуэнья. Она не сильно стара, но голос у неё под стать волосам, скрипучий и низкий. Я даже предполагаю, что дядя выбрал её именно из-за этого. Чтобы на её фоне мой собственный голос, если уж мне придётся заговорить, не так резал слух.

Владыка Эганора продолжает поедать меня глазами:

— Уверен, мой брат по достоинству оценит ваше очарование, юная леди.

Невесту королевство Эганор выбирает именно для родного брата монарха, герцога Агорда, стремительного завоевателя и мага смерти. Кровавого Рейли! Слава о его жестокости и маниакальной любви к особенно зрелищным расправам над теми, кто предположительно угрожает короне его венценосного брата, облетела весь мир. Смерть — очень редкая стихия в магии. И очень могущественная. Маги с таким даром всегда служат напрямую королям. Преданность такого мага способна, сама по себе, возвести на трон или сменить династию. Но владыке Эганора повезло особенно, этим даром судьба наделила не кого-нибудь, а его родного младшего брата, Рейли Эганорского, ныне герцога Агорда. И меня прислали в невесты этому человеку… зато мама вернётся в столицу, сёстры, наконец, попадут в свет и смогут найти себе приличную партию… получить шанс на жизнь, достойную их происхождения.

 

Глава 2. Право убедиться лично

Рейли:

Я стою в тенях, в верхней галерее тронного зала.

Мне так и не удалось принять хоть какое-то решение по поводу этой затеи с моей женитьбой. Да, я знаю: брат дал слово. Да, это была воля отца, и мне стоит уважать её… Но я не представляю, как это возможно! У меня не укладывается в голове! А уж идея брата и вовсе выглядит в моих глазах сумасшествием. Бред!

Но, плевав на моё мнение, внизу по мраморным плитам нескончаемой чередой уже двигается поток гостей. Каждая группа отдельно предстаёт перед королём. Герольд оглашает их имена и титулы. Среди этого потока есть с десяток особо знатных рыцарей из дальних земель, решивших проявить себя на турнире. Но больше всего девиц. Разных мастей и народов, пестрящих нарядами своих стран, то излишне обнажённых, то, наоборот, задрапированных так, что трудно рассмотреть даже лицо.

Брат с энтузиазмом приветствует рыцарей, а вот девицы его чаще разочаровывают. Очень мало действительно знатных домов сочли брак со мной удачной партией. Прибывшие девицы — седьмая вода на киселе или дочери поместных баронов, да вождей пустынных кочевников. А уж юношей среди них я и подавно не наблюдаю.

Я не слушаю речи короля, лишь слежу за его интонацией, больше сосредоточившись на толпе, читая её намеренья… но иногда всё-таки мой слух улавливает фразы:

— Уверен, мой брат найдёт вас очаровательной….

Король чем-то доволен. Он старается не показывать эмоции, пряча их под скучающим тоном и позой, а ещё демонстративной вежливостью. Но я слишком хорошо знаю своего брата. Он вдруг вопросительно оглядывается на старика Яноса. Тот молча утвердительно кивает. Брат ухмыляется и произносит громче обычного:

— Герцог Агорда? Брат? Спустись ко мне. Ручаюсь, здесь найдётся, на что посмотреть.

Я делаю шаг из теней. Заметившие меня придворные суетливо расступаются. В зале становится тише. Тревожнее. Праздность королевского приёма нарушена паутинкой страха. Мной!

— Мой король, вам известно, что я одинаково хорошо вижу всё, что происходит в этом зале из любой его точки.

Король разводит руками:

— И всё же, я чувствую себя неловко, приветствуя твоих потенциальных невест в одиночестве. Спускайся. А то меня начинают мучить сомнения, не придётся ли мне ещё и жениться вместо тебя.

Придворные смеются над шуткой своего повелителя. Я спускаюсь по лестнице, толпа передо мной спешно расступается, образуя излишне широкий коридор, даже для монарха.

Я лёгким поклоном приветствую брата, но он тут же переводит моё внимание на представленную ему девицу:

— Посмотри, мой брат, какой бриллиант прислал нам владыка Дарена. Родная племянница короля, очаровательная принцесса Даниэль.

Я разворачиваюсь к девице. Под моим взглядом посол, видимо, призванный вести дела от её имени, теряет дар речи и, тщетно пытаясь подобрать слова, теребит короткими толстыми пальцами мокрый платок. Принцесса же наоборот вскидывает голову, упрямо встречая мой взгляд. Гордячка! Хотя, что ещё можно ожидать от принцессы крови? Высокая, с тёмно-рыжими волосами, почти красными, уложенными в сложную причёску. С вызовом в глазах. В чертах есть что-то эльфийское. Тонкое, аристократическое. Видимо, королевский род Дарена, когда-то всё-таки вобрал в себя некоторую часть старшей крови. Дорогое платье пестрит красными оттенками в тон волосу. Яркая, как факел.

— Скорей рубин, Ваше величество. Хотя тут Вы, несомненно, более сведущи.

Даниэль:

Король обрывает фразу на полуслове, о чём-то задумавшись, а потом произносит громко, на весь зал:

— Герцог Агорда, брат, выйди ко мне.

Где-то справа на галерее торопливо расступаются придворные, и из теней выступает силуэт мага. Кажется, каждый шёпот вокруг становится тише, каждое движение осторожней. Только король продолжает небрежно шутить.

У брата короля мерный очень уверенный шаг, каждый звук которого как будто долетает до самого свода зала. А ещё холодный взгляд и ледяная полуулыбка.

— Брат, посмотри какой бриллиант.

Маг разворачивается к нам резко, и я забываю всё, что там «полагается благовоспитанной леди».

Я смотрю в глаза этому человеку и с каждой секундой всё больше верю слухам. Верю, что в их глубине смерть… Дьявол! Если король, казалось, поедал меня глазами, то взгляд герцога не выражает никакой заинтересованности. Ноль! И как, по предположениям дяди, мне полагается очаровывать этого человека?!

Выдохнуть, вырваться… успокоиться. Опустить глаза. Принцессе полагается проявлять сдержанность и терпение. Терпение… Долгие зимы севера лучше всего учат именно этому качеству. Подождать. Мило улыбнуться на очередную шутку короля. Осторожно поднять взгляд из-под ресниц, рассматривая «жениха».

Природа не одарила младшего из царствующего рода Эганора величественной статью. Классический квадратный подбородок, широкие плечи, завидный рост — всё это досталось лишь старшему из братьев. Кровавый Рейли невысок и сух. Хотя… книги твердят, что постоянные магические практики иссушают тело. И думаю, в этом магия смерти особенно немилостива к своим адептам, …тонкие не особо мужественные черты лица, плащ скрывает подробности фигуры, узкие ладони и тонкие пальцы, а взгляд…. острый, как лезвие. Если бы мне требовалось просить за свою жизнь у одного из братьев, мой выбор без сомнений бы пал на короля… взгляд мага не сулит пощады ни одной живой душе в мире.

Рейли:

После приёма брат настойчиво приглашает меня в свои покои. Он возбуждён и чрезвычайно доволен:

— Признаюсь, я надеялся на меньшее. Но! Ну, как тебе подарок из Дарена?! Причём, ты помысли, если это племянник… сын его старшего брата? Владыку Дарена кто-то крупно подставил! Или мать мальчишки сохранила некоторое влияние при дворе.

Я изумлённо отставляю кубок:

— Думаешь, эта Даниэль… юноша?

Брат смеётся:

— Предполагаю. Янос не смог найти доказательств. Владыка Дарена много лет назад сослал семью покойного брата на север и не оставил при дворе ни одной живой души, кто бы помнил что-то о детях. Но тебе стоит поверить моему чутью. В таких вещах я не ошибаюсь! Да и… имя — “Даниэль”. Это имя носил один из прапрадедов нынешнего владыки, правитель, сумевший изгнать из степей орды кочевников. Было бы странно давать это имя дочери.

Я пожимаю плечами. Военная история ближайших земель известна мне не хуже чем брату. Его готовили править, меня охранять его власть. Но всё же довод с именем не кажется мне достаточно убедительным.

— Покойный отец этой принцессы, кем бы она ни была, совершил в своей жизни немало глупостей. Например, погиб от руки младшего брата.

Король небрежно делает глоток вина:

— Согласен! В таком деле не должно быть сомнений. Проверь!

Я смотрю на него вопросительно. Он смеётся:

— Что? Если в складках платья невозможно понять, присутствует ли там что-то, кроме самих этих складок, жених такого положения, как ты, думаю, имеет право ощупать и лично убедиться, что там есть всё, что ему требуется, — ухмыльнувшись сам себе, он делает ещё один глоток. — В твоём случае щупать нужно между ног. Плоскогрудых девиц в мире существует удручающее множество. Это я знаю точно.

У меня нет слов. Король продолжает. Он подходит ближе, по-отечески обнимает меня за плечи:

— Но, Рейли, поверь моему чутью, это мальчик. Присмотрись. Вот, лично по моему мнению, он очень даже приятен глазу. Кроме того, из всех приехавших, это единственный вариант, достойный твоего положения и происхождения. Остальные юноши, о которых разузнал Янос, по крови не сильно далеки от свинопасов. А мой брат не может жениться на младшем сыне захудалого барона!

Теперь я старательно сдерживаюсь. Брат всё уже решил! Выбрал за меня! По-королевски — единолично! И он не просто собирается сдержать данное отцу слово, он собирается устроить для меня отнюдь не формальный брак, и да ещё обязательно с особой более чем благородного происхождения! Внутри меня бурлит негодование. Брат не замечает и смеётся:

— Ну же, Рейли, я в курсе, что ты новичок на этом поле, но оно ничуть не сложней, чем все те битвы, что ты с блеском прошёл, не испачкав плаща.

 

Глава 3. Торжество доблести

Даниэль:

Утренний слегка морозный ветер треплет флаги, осеннее солнце отблесками разбегается по латам и щитам. Гомон, смех, лязг оружия, гербы знаменитых рыцарей, флагштоки…

Мне ещё никогда не приходилось бывать на настоящем столичном рыцарском турнире. Вернее, возможно, в детские годы и приходилось, во времена, когда ещё был жив отец, но я мало что помню из того времени. Да и вряд ли тогда меня могло так завораживать всё это.

Я стою у края почётной ложи, с восторгом впитывая эту непередаваемую атмосферу доблести и силы.

— Даниэль, вам стоит вести себя сдержанней. Леди обязана блюсти честь своего дома и быть олицетворением его величия.

Я оборачиваюсь. Рядом со мной кутается в меховой плащ посол. Вот уж кто абсолютно чужой на этом празднике, несовместим с самим понятием рыцарства.

— Кагон, я просто смотрю. Разве турниры устраивают не для того, чтобы их смотрели?

— Сядьте и запахнитесь, наконец.

Он демонстрирует гримасой, насколько ему претит мой распахнутый плащ и непокрытая голова. Но для места, где прошли последние двенадцать лет моей жизни, погода сегодня восхитительная и достаточно тёплая для этого времени. Я смеюсь. Посол хмурится.

— Даниэль, прошу вас, сядьте.

Мне всё-таки приходится сесть на скамью. Дуэнья бросается укрывать меня. Зачем? Посол доволен и спешит отвлечь меня беседой.

— Даниэль, мы вчера с вами вполне удачно начали. Полагаю, сейчас очень важно не испортить первого впечатления. Вам удалось очаровать короля. Это — не мало

Я пожимаю плечами:

— Вроде изначально планировалось очаровывать герцога. Разве это не попадание абсолютно в иную цель?

— Ну, не всё сразу, юная леди. Кроме того, герцог очень близок со своим старшим братом и монархом. А значит, скорее всего, прислушается к его совету. Так что, благосклонность короля — это очень-очень на руку.

Он достаёт платок и снова утирает лоб. И я, глядя на это, снова задумываюсь, вспоминая о других своих сомнениях. Я искренне не понимаю, во что играю! Да, дядя объяснил мне цель моего визита сюда и… но был ли он откровенен со мной? Я понятия не имею, в каких отношениях последние годы находятся Дарен и Эганор. Я, вообще, мало знаю о тех вещах, которые не описаны в книгах двадцатилетней давности. Чего хотел добиться дядя, направив меня сюда? Именно меня? Именно с Кагоном, неуклюжим человеком, который постоянно волнуется настолько, что способен одновременно потеть и мёрзнуть?

Что я, вообще, знаю? Наверняка я знаю только то, что дядя совсем не питает ко мне нежных чувств, скорее наоборот. Если бы не семейная честь, родовые проклятия, заступничество маминой родни и прочие родственные узы, он бы давно убил меня собственными руками. Так что, может быть, эта поездка… просто попытка совершить столь желанное для него действо чужими руками? Например, руками кровавого Рейли. Что-то мне подсказывает, что если точно знать, как вызвать гнев мага, убить кого-то его руками совсем не трудно. Может, посол именно поэтому так трясётся?

Перед нами кланяется лакей:

— Миледи, господин посол, король приглашает вас присоединиться к нему в королевской ложе.

Лакей разворачивается. И посол победно улыбается, склоняясь к моему уху:

— Ну вот, видите, Даниэль, мы на верном пути!

В королевской ложе навстречу нам сразу выступает король. Его тоже не трогает холод. Меховой плащ лишь слегка наброшен на плечи, в тёмных волосах видны снежинки. Он улыбается и снова откровенно поедает меня глазами, так что мне всё-таки хочется запахнуться. А ещё он много шутит.

Герцога я замечаю не сразу. Он стоит за спиной короля, чуть в тени. Он мрачен и молчалив. Посол подталкивает меня в бок, требуя приветствовать и эту неприветливую особу, но я не успеваю. В ложе появляется ещё одна девица. Златокудрая и грудастая, княжна Альпирская. Король снова рассыпается в любезностях.

Я перевожу взгляд на герцога… вернее на то место, где он был мгновение назад. Там только тени.

Задуматься о пропаже мага нет времени. Над ристалищем разносится голос труб, и, гремя латами, в ложу короля поднимаются судьи турнира. Это грозные закалённые в боях рыцари. Все трое, они сильно не молоды. Все трое, как истинное олицетворение отваги и силы. И я смотрю на них в самых первых рядах, стоя прямо рядом с королем!

Судьи преклоняют колени и ритуально просят короля благословить турнир. Король так же очень красиво ритуально обещает своё благословение, если самые прекрасные и самые благородные дамы из здесь присутствующих благословят старшин отрядов, избранных для схватки. Он вдруг поворачивается ко мне:

— Принцесса Даниэль Даренская, готовы ли вы от чистого сердца дать своё благословение одному из благороднейших и доблестнейших рыцарей, что выбран старшим в сегодняшнем бою?

Я? Дуэнья рядом со мной шепчет на самой грани слышимости. “Ваше Величество, благородные судьи, для меня большая честь…” я начинаю повторять за ней и внутренне ликую. Я не просто увижу этот праздник смелости и мастерства, не просто смогу рассмотреть каждого доблестного рыцаря, воздевшего свой герб на щите! Вместе с судьями и королём я спускаюсь на ристалище и вручаю одному из старшин предстоящего меле ленту со своего рукава, а так же прошу его и воинов его отряда драться честно, бесстрашно и обязательно победить!

Второго из старшин благословляет княжна. Мы возвращаемся в королевскую ложу, и король собственноручно даёт старт бою… настоящему турнирному меле.

Я в восхищении. Всадники обоих отрядов сначала степенно расходятся в стороны, а потом, по сигналу герольдов, бросаются друг на друга, сшибаясь. Бой завораживает меня, кровь и ранения только больше распаляют, король смеётся, видя мой восторг, целует мои руки, шутит, но в какой-то момент замолкает.

Это происходит так резко, что я отрываю взгляд от завораживающего меня действа. Владыка Эганора быстро оглядывается по сторонам и стремительно мрачнеет.

— Сер Янос, вы не знаете, как давно нас покинул герцог Агорда?

Седой старик за его спиной разводит руками:

— Не могу знать, Ваше Величество. Но его очертания в этой ложе я последний раз видел ещё до начала ритуала благословления воинов.

Король снова устремляет взгляд на ристалище. Но оглянувшись на остальных присутствующих, вновь ухмыляется:

— Как любой мальчишка, мой брат любит хорошие драки!

Он некоторое время внимательно следит за схваткой. Я сижу совсем рядом и замечаю, как за эти минуты рука владыки то сжимается в кулак, то расслабляется усилием воли хозяина, и только лицо неизменно озаряет азарт и увлечённость сражением. Заметив мой взгляд, король вдруг подмигивает мне, а потом, смеясь над моей растерянностью, спрашивает в полголоса:

— Даниэль, как вы думаете, кто из славных мужей в этой свалке — герцог Агорда? Не смотрите на гербы, с него вполне станется надеть плащ сквайра какого-нибудь рыцаря. Лишь бы подраться!

Я возвращаю взгляд на ристалище. Как можно найти в этой бойне человека, если на нём нет герба? Как в этой мешанине, вообще, можно кого-то найти?! Король наклоняется и как-то очень интимно шепчет мне на ухо:

— Я подскажу: ищите окровавленный меч и абсолютно чистый плащ. Мой брат способен вспороть брюхо противнику, даже без оружия, и он любит это делать. Но он категорически не терпит грязи на одежде.

Этот тон окончательно сбивает меня с толку. Я рефлекторно оборачиваюсь. И оказываюсь перед королём глаза в глаза. Нет, сходства между братьями гораздо больше, чем мне казалось… Я вижу одновременно улыбку на устах короля и мрачную озабоченность в его глазах. Да… разница лишь в том, что старший из братьев более ловок держать лицо.

Голос подаёт сидящий по другую руку от меня Кагон:

— Справа, Ваше Величество. Серый конь, красное перо и гербовая накидка сквайра сера Венегана. Очень ловкий воин. За те минуты, что я наблюдаю, он убил двоих.

Я нахожу в свалке указанные приметы. Мелкий! Рядом с большинством рыцарей на ристалище крайне мелкий воин. Ловкий, юркий, как змея, молниеносный! Жалящий соперников одним ударом и насмерть… и серый плащ, кажется, несмотря на сутолоку битвы, абсолютно чист…

Седой старик за спиной короля произносит неслышно, видимо, исключительно для ушей своего владыки:

— Горцы побеждают. Рыцарей долины осталось лишь трое, и, кажется, сэр Слэус вот-вот падёт.

Огромный мощный рыцарь из последних сил отбивается от атаки рыцарей с зелёными перьями. Ещё минута, и он падает. Слуги спешат унести своего господина с поля. А противники разворачиваются к последнему оплоту красных: высокому рыцарю с жёлтыми рогами на шлеме и тому самому юркому сквайру. Причём рогатый, кажется, уже слегка ранен.

— Пусть трубят отбой. Остановить сражение! — в голосе короля злость и напряжение, но на лице всё та же ухмылка. — А то я рискую остаться ещё и без рыцарей гор!

 

Глава 4. Сквайр сера Венегана

Рейли:

Во мне кипит ярость. Король выбрал за меня и двигается к своей цели. С самого утра, лишь явившись на турнир и поднявшись в королевскую ложу, он велит позвать принцессу Дарена и её сопровождающего. Не спрашивает! Просто грубо сводит.

Даже среди развивающихся флагов и нарядных одежд турнира, Даниэль Даренская ярка, как пламя. Но едва заметив на себе её взгляд, я отступаю в тени. Не хочу!

Я всё понимаю насчёт долга и фамильной чести… насчёт воли отца… но я хочу хотя бы иметь выбор!

Среди шатров мне под ноги попадается один из сквайров сера Венегана, и я забираю его гербовый плащ. Мне всё равно, в каком отряде драться. Меня одинаково не принимают и боятся, как бородатые горцы, так и приземистые жители долин. Мне просто нужна схватка. Возможность сбросить огонь, разъедающий грудь. Обиду. Невозможность возразить… сжечь эти чувства в угаре битвы!

И мне не нужно мошенничать, магия, сама по себе, когда-то давно явившись в мою жизнь, сделала мой удар точнее, взор ясней, руку твёрже. Кроме того, турнирный бой — это тоже танец смерти. Тоже желание, намерение убивать. Даже затупленный меч наносит немало ран, из которых многим мужам не удаётся выбраться. А смерть — это моя стихия. Я ощущаю кожей каждый её всплеск, каждое дуновение. Мои члены долгими тренировками научены двигаться меж этих дуновений, не задумываясь, не уделяя внимания и всё же не давая ни одному из них прикоснуться.

Отход. Трубы. Сшиб. Копья отброшены, и подняты мечи. Кровь на острие… хрипы… ругань… лязг стали… глухой булькающий звук клинка, погружающегося в живое тело… запах… солоноватый, с металлическим привкусом, тяжёлый, заполоняющий сознание… Запах крови! Холодный свет смерти от каждого. От мыслей, решений, попыток… всюду смерть!

На лицо попадают капли чьей-то крови. Я выдергиваю клинок из оседающего на землю противника и разворачиваюсь в поисках следующего. И только тут понимаю, что бой приостановлен. Герольды трубят отбой. Судьи лично спустились на ристалище, разводя соперников в стороны. Я поднимаю взгляд на королевскую ложу. Брат пристально смотрит именно на меня. Справа от него сидит блондинка из южанок, слева красноволосая Даниэль.

— Сэр, опустите меч.

Возле меня один из судей. Один из опытнейших рыцарей. Мне приходилось видеть его на ристалище ещё в юности. И он был хорош в тех битвах!

Герольды ещё раз трубят, ещё раз выкрикивают повеления короля:

— Бой окончен, благородные рыцари опустите мечи и откройте лица.

Судья рядом со мной чувствует моё нежелание заканчивать схватку и сжимает пальцы на эфесе своего меча:

— Сэр, опустите оружие и откройте лицо. Приказ короля!

Я отступаю. Подчиняюсь. Я всегда подчиняюсь брату. Он — мой король! В день, когда наш отец призвал меня в столицу и в ту же ночь умер, у меня остался только брат. И именно мой меч первым опустился перед ним, признавая его повелителем. Таково было моё личное решение. Мой выбор!

Как только я снимаю шлем, все вопросы ко мне прекращаются. Судья сам отступает в сторону. А я вкладываю меч в перевязь коня и снимаю гербовую накидку. Рыцарь долины, ещё минуту назад бившийся со мной рука об руку, тоже отходит в сторону. Король поднимается со своего места.

— Герцог Агорда, устраивая турнир в твою честь, я полагал, что ты будешь наблюдать его из ложи. Вместе со мной.

— Я ещё не настолько стар, чтобы пропускать драку, мой король. Да и видно отсюда не в пример лучше.

Брат смеётся. За ним смеются придворные, гости, белокурая девица и даже рыцари. Красноволосая принцесса просто разглядывает меня, как будто увидела в первый раз.

— Поднимайся ко мне, брат! Ты виновник этого праздника и обязан быть рядом со мной.

Я подчиняюсь и начинаю медленно подниматься по крутым ступеням наверх. Каждый следующий шаг даётся сложней. На меня смотрит брат, а ещё красноволосая Даниэль, и я не могу разобрать её взгляд. Что это? Страх, шок, восхищение?

В какой-то момент на самом краю зрения мелькает серое облако смерти. Я резко разворачиваюсь. Один из лакеев перед высокими ложами. Облако пульсирует, значит, он ещё сомневается. На самой грани. Причём, скорее всего, перед ним стоит выбор без выбора. Ему придётся решиться и убить. Кого? Мне всё равно! В Эганоре запрещено убивать. Я выставляю руку вперёд и сжимаю пальцы. Публика шарахается в сторону. Лакей падает на колени, из его ушей начинает сочиться кровь, кожа покрывается пятнами, ссыхается, а потом расходится кровавыми трещинами. Ропот, обмороки, молитвы в полголоса. Громкий приказ брата:

— Доставить выявленного изменника дознавателям.

Рядом с лакеем появляется стража, и я опускаю руку. Лакей падает ничком. Его подхватывают стражники и утаскивают прочь. На досках помоста остаётся грязный кровавый след.

Я преодолеваю последние ступени в королевскую ложу и разворачиваюсь к брату. Он хлопает меня по плечу:

— Что бы я без тебя делал, брат?! Присядь рядом со мной.

Мне уже легче. Магия смерти прошедшая через мою ладонь заморозила гнев. Я почти без злости, с усмешкой слушаю блондинку, восхищающуюся моим мастерством воина. Но она мне не интересна.

— А вам Даниэль понравилась схватка?

Красноволосая принцесса мгновение мешкает, будто возвращаясь из каких-то своих мыслей:

— Да… Это было восхитительно. Мне ещё не доводилось видеть столь грандиозных турнирных сражений. И, Ваша Светлость, вы были в нём просто поразительны.

К концу фразы она уже хорошо держит себя в руках. И слова идеально соответствуют тому, что должна говорить благородная леди. А мне была интересней растерянность, поэтому я иду на провокацию:

— Вы владеете мечом, Даниэль?

Повисает удивлённая пауза. Принцесса смотрит на меня растерянно. Посол хмурится. Только король подхватывает мою игру, с улыбкой кивая:

— Да, я тоже слышал, что север Дарена настолько жестокий край, что там даже юные леди обучаются владению оружием.

Я явственно вижу, как Даниэль панически подбирает приличествующий ответ. Неужели брат прав, и это действительно мальчик?

— Ваше Величество… герцог… север Дарена действительно жестокий край… Но… моим воспитанием полностью руководил мой дядя. А владыка Дарена следует нравам, больше принятым в столице, — она виновато улыбается. — Моя рука никогда не прикасалась к мечу. Ни к боевому, ни к ученическому.

Красноволосая принцесса на некоторое время поднимает на меня глаза. Большие, карие, эльфийские. Выразительные, без лжи… а потом как-то виновато отводит их в сторону.

Всё-таки девушка? А во мне только-только начала зарождаться уверенность, что за пышным платьем и этими полуэльфийскими чертами действительно спрятан юноша.

В ложе, наконец, появляются судьи турнира, всё готово для объявления результатов меле.

Король поздравляет победителей и объявляет об окончании первого дня турнира, а заодно широким жестом приглашает всех рыцарей, что в состоянии поднять чарку другую, во дворец.

Когда мы уже значительно отъезжаем от ристалища, он направляет коня параллельно моему:

— Ты хотел покрасоваться перед невестами? Не скажу, что план плох. Даниэль взирала на поле с восторгом ребёнка, а уж твоё явление, когда я остановил битву, и вовсе лишило красавицу рассудка. Зачем ты спросил её про мечи?

— По-моему, юноша такого происхождения должен был бы владеть мечом.

Король приподнимает бровь:

— Ты до сих пор не удостоверился, мальчик она или девочка? Брат?! Мне казалось, ты всеведущ. Твои тени шныряют по всем углам и докладывают тебе любое моё слово практически молниеносно. Неужели не просочилось ни одного шепотка?

Я отворачиваюсь:

— Я не спрашивал теней про даренскую принцессу.

— Так спроси!

Я поднимаю взгляд и смотрю в его глаза. Брат — единственный человек, кому удаётся выдерживать мой взгляд достаточно долго. Хотя порой мне кажется, что даже для него это не просто.

— Рейли, что-то не так? Тебя что-то смущает?

— Нет…

Я отвожу глаза. Что здесь может смущать?! Что, вообще, может смущать в сфере жизни, которая четверть века была для тебя закрыта?! Табу! Сфера обычная и доступная для любого самого распоследнего свинопаса.

— Ты посмотрел других юношей, вычисленных Яносом?

— Нет!

— Тебе стоит поторопиться. Двое из них уже сбежали, — брат смеётся. — Не вынесли твоего обаяния. Слабаки! Ещё один на сегодняшнем турнире уже щеголял в мужской одежде. На мой взгляд, смотреть там нечего, но вдруг ты найдёшь что-то по вкусу.

Я пускаю коня вперёд. Брат не пытается меня догнать, наоборот придерживает скакуна, чтобы поравняться с советником. Мой конь переходит в галоп.

Сбежали? Моё обаяние? Страх! Но насколько же нужно испугаться, чтобы проделать долгий путь до Эганора, предстать перед королём в женском образе, а потом всё-таки передумать и сбежать? Испугаться, просто увидев меня? И это учитывая, что вчера от моей руки публично не пал ни один изменник! Что же с ними будет, когда они доберутся до замка Агорда? Протянут ноги от страха, едва шагнув через переход?

Перед воротами дворца стража заранее расступается. Они могли не узнать меня издали, но не заметить несущий меня скелет лошади невозможно. Страх! Всюду, всегда, во всех окружающих глазах!

Даниэль:

На этот раз плащ не прячет детали. Тёмные волосы до плеч, как у короля, только растрёпаны и без очелья. Кожаный доспех с металлическими наплечниками да перчатки с короткими вставками — вот и все доспехи. Яростный, стремительный, неумолимый… Невысокий, но против своей природы опасный для любого гиганта. Лихой и резкий…

Меня всегда восхищали мастера мечники. Ребёнком меня часто находили на самой верхней, самой северной галерее замка, на самом ветру. Оттуда можно было наблюдать тренировки приставленной к нам стражи. Меня будоражило их искусство! Но никто из них не владел мечом так, как герцог Агорда. Тот бой, что вершился на моих глазах минуту назад…

По дороге в ложу Рейли поднимает глаза и, кажется, останавливает взгляд именно на мне, несколько минут всматриваясь в меня пристально. Потом вдруг резко разворачивается, выбросив в сторону руку, и толпа с криками бросается прочь. А шагах в десяти от него на полу корчится, истекая кровью, какой-то человек.

Рядом со мной раздаётся ворчание короля:

— Опять отравитель? Когда ж они угомонятся!

Я замираю. И с каким-то благоговейным ужасом смотрю на этого человека. Я не боюсь крови. Боюсь лжецов и властителей, упивающихся своим могуществом. Опасаюсь! Но в маге, кажется, нет ни того, ни другого. Он силён, решителен и жесток, но и ни на мгновение ни от кого не скрывает этих качеств. Прозрачен и кровав… И это вызывает восхищение. Настолько, что я уже почти не жалею о своём статусе невесты. Почти нахожу возможным… не столь омерзительным… подчиниться порокам этого человека. Меня всё равно не спросят. Леди полагается молчать.

Он поднимается в ложу. Княжна рассыпается в восхищениях его воинским мастерством. А маг поворачивается ко мне и произносит с какой-то ядовитой усмешкой:

— Даниэль, а вы владеете мечом?

Зачем так?! Зачем рушить моё восхищение? Упиваться! Никто никогда не подпускал меня к мастерам военного дела ближе, чем посмотреть с верхней галереи замка! Был строгий приказ дяди. Он объявил, что мне без надобности такие науки…

В разговор вступает король:

— Да, я тоже слышал, что север Дарена настолько жестокий край, что там даже юные леди обучаются владеть оружием.

Приличное оправдание вопросу? Или моему возможному ответу? Притом, что, полагаю, всем присутствующим хорошо известно: Дарен весь, и север в частности, крайне патриархален. Единственное, что женщина имеет право произнести вслух без одобрения отца или мужа, это молитва. Да и старые книги твердят, что в Эганоре очень похожие традиции.

— Ваше Величество, герцог… моя рука никогда не прикасалась к мечу.

В глазах мага скорее разочарование. И, кажется, ни капли злорадства.

Я пытаюсь осознать это, не замечая, как король объявляет об окончании первого дня турнира. Как княжна вручает дары рыцарям победившего отряда.

Король и маг первыми покидают ложу. Королю подводят коня. Великолепного вороного мерина. Конь мага подходит сам, и даже стража расступается перед ним более чем поспешно. Это даже не конь… скелет коня. Выбеленные кости и дорогое седло из красной кожи. Герцог вскакивает на него. Скелет гарцует и с каким-то особым азартом клацает зубами, пугая толпу.

 

Глава 5. Традиции севера

Даниэль:

В торжественном зале душно, сильно пахнет вином и жареным мясом. Дуэнья шипит на меня, требуя есть неспешно и обязательно маленькими кусочками. Я старательно игнорирую её замечания. Послу не до нас, он вслушивается в беседу короля с братом княжны, стараясь ухватить хоть слово.

Место мага пустует. Сам он, захватив приличных размеров кусок индюшки, прогуливается между столами, всматриваясь в гостей. В какой-то момент останавливается, отбирая кубок у одного из рыцарей, и выливает содержимое на пол.

— Мои извинения, сер Лемора, но король Эганора не давал своего согласия на ваше умерщвление. А в этом замке запрещено убивать без его позволения.

Гости на несколько мгновений впадают в оцепенение, оглядываются, а потом начинают поздравлять рыцаря и громко смеяться.

Герцог так и не возвращается за стол. Он останавливается, скрестив руки на груди, в отдалении от пирующих. Как раз неподалёку от него седая женщина неторопливо играет на лютне, а длинный худой мужчина рядом с ней держит флейту, дожидаясь своего часа.

Оторвавшись от разговора с братом княжны, король тоже переводит взгляд в ту сторону. А потом вдруг с хитрой ухмылкой поворачивается к нам:

— О, посол Кагон, развейте мои сомнения. Мне приходилось слышать, что север Дарена — настолько суровый край, что там леди может сама пригласить мужчину на танец.

Леди сама пригласить на танец? Продолжаем фантазировать? И какая связь тут с природой края? Но Кагон охотно подхватывает инициативу владыки:

— Ну, Ваше Величество, не совсем уж сама. Дарен не настолько варварский край. Но передать своё приглашение через отца или опекуна северная леди может. Это верно.

Король переводит взгляд на меня. Тот же самый, пожирающий меня целиком. Он произносит почти шёпотом:

— Принцесса, пригласите герцога Агорда танцевать. Он терпеть этого не может, но вам не откажет. — И уже громко: — Всем танцевать! Дайте нам подходящую музыку!

Он наклоняется к княжне. Говорит что-то, протягивает руку… Меня одёргивает посол тихим ворчанием:

— Даниэль, ну же, пойдёмте. Вы же слышали: нам с вами велено пригласить герцога танцевать.

Я поднимаюсь. Кланяюсь присутствующим. Иду вслед за послом. Музыканты заводят быструю танцевальную музыку. В центр зала выходят король с княжной и ещё несколько пар.

— Вы замечаете, Даниэль, король вам благоволит. Он практически благословляет ваш союз со своим братом. Осталось всего лишь завоевать симпатию самого герцога.

— То есть ровно то, что и предполагалось сделать с самого начала.

Посол фыркает. Мы подходим к магу. Кагон вновь натягивает на лицо улыбку:

— Герцог Агорда, по обычаям северного Дарена, принцесса Даниэль хотела бы пригласить вас на танец.

Маг поворачивается ко мне. Он совсем близко, буквально в шаге… мы одного роста… глаза в глаза. Они у него серые, с разбегающимися зелёными чёрточками. Если король, кажется, смотрит сквозь ткань платья, то его брат смотрит сквозь моё тело, прямо в меня, в душу, или ещё глубже…

Маг протягивает мне руку. Я в панике не сразу вспоминаю, как леди следует держать партнёра по танцу. В его глазах смешинка и интерес:

— Вы не боитесь меня?

Я не боюсь? Да я просто вне себя от страха!

— Боюсь Ваша Светлость, но меня учили, что отпрыски королевской крови не должны позволять страхам управлять их поступками.

Он, усмехнувшись, кивает. Танец разводит нас. Возле меня княжна и ещё какая-то черноволосая девица. Танец меняет нас партнёрами. Мою руку подхватывает король.

— Мягче, Даниэль, леди полагается лишь покорно следовать за рукой мужчины, — у меня перехватывает дыхание. А он смеётся, вращая меня и выдыхая куда-то в висок: — Вы непередаваемо восхитительны, принцесса.

Танец снова меняет партнёров. Моя рука в руке мага.

— А вот мой брат вас пугает.

Это не вопрос, а утверждение. Я пытаюсь взять себя в руки и улыбнуться.

— Это не страх, скорее смущение.

На лице мага снова усмешка, причём ядовитая:

— О да, Его Величество излишне падок до женщин. Могу предположить, что такое поведение смущает.

Мне не нравится его тон. Не знаю, на что там падок король, судя по брошенной его величеством фразе, пороки у них с братом общие. И я точно не хочу стать причиной раздора. Любой мужчина собственник и не терпит других на своей территории. Поэтому я пытаюсь сменить тему:

— У вас интересный конь.

Он смеётся. Танец кружит меня в его руках. Ни одного лишнего прикосновения, приближения.

— То есть мой конь вас тоже не пугает?

Моя тема явно приходится ему по душе, поэтому я продолжаю:

— Ну, я не могу назвать его милым или красивым. Я очень люблю лошадей, но всё же предпочитаю тех, что со шкурой, мясом, гривой и, вообще, живые.

Маг продолжает улыбаться:

— Живые лошади частенько впадают в панику от моей магии. Это крайне неудобно. А насчёт шкуры и мяса, на мёртвой лошади всё это отвратительно пахнет. Так что я предпочитаю голые кости.

Танец снова разводит нас. Мою руку подхватывает Кагон. Ладонь у него потная, и он снова нервничает:

— Улыбайтесь, Даниэль, улыбайтесь!

Рейли:

Перед началом пира, явно науськанный на меня королём, старик Янос очень настойчиво представляет мне «невест», заранее предупредив, кто из них, по его сведениям, мужчины. Король абсолютно прав — смотреть там не на что. Из шести юношей, осмелившихся приехать на турнир в качестве невест, остались лишь трое. Я само обаяние! Из смельчаков — один толстяк. В облаке розовых кружев он просто безразмерен. Второй — сухой уже не молодой барон. Оба смотрят на меня в страхе, и кажется, стоит мне в шутку клацнуть зубами, и их самообладание улетучится.

Я тяну Яноса прочь. Он не возражает:

— А с принцессой Даниэль вы вроде уже познакомились.

— Даниэль?

Старик многозначительно кивает, добавляя:

— Разве я хоть когда-нибудь приносил вам ложные сведения, Ваша Светлость?

Он ведёт меня дальше:

— Будет невежливым, если вы одарите своим вниманием лишь двух девушек. Так что, давайте, я представлю вам хотя бы самых знатных из остальных.

Княжна Альпирская очень старается мило улыбаться, но бледность и расширенные зрачки выдают её страх. Её брат мне нравится больше. Парень увлечён военным искусством, и вместо любования его сестрой мы обсуждаем предстоящие завтра бои на турнире. Дочка шаха прячется за толстым покровом тканей и опускает глаза. Виконтесса Сизарская на мои невинные вопросы лишь безмолвно открывает рот, не способная вымолвить ни слова. Я верх очарования!

Но при этом, как только король объявляет танцы, красноволосая Даниэль сама подходит ко мне, приглашая составить ей пару. Нет, я вижу подмигивание брата и понимаю, что это он повелел с приглашением. Вижу и неуверенность в глазах Даниэль, чувствую слегка дрожащую руку. Но всё же это не тот страх. Не такой!

— У вас любопытный конь.

На этом месте меня разбирает искреннее веселье. Моего коня побаивается даже король. При оживлении этого скелета, у меня не нашлось в запасе сущности лошади и, фактически, пришлось использовать человека. Конь получился умным и со своеобразным чувством юмора.

— Ну, я люблю лошадей, — она улыбается. Почти свободно. Почти забывая, что меня нужно бояться. Потом смешно морщит нос. — Но всё же предпочитаю тех, что со шкурой, гривой и вообще живых.

Брат оставляет празднество довольно рано, напоминая всем, что завтра нас ждёт второй день турнира: джостра, с участием самых известных рыцарей. Я ухожу вместе с ним.

По дороге он завязывает разговор:

— Ты познакомился с прибывшими невестами, мой брат?

— Да, Янос представил мне всех, кто, по его мнению, мог бы меня заинтересовать или достаточно знатного рода.

— И?

Я прохожу почти целый коридор, прежде чем отвечаю:

— Ты был прав. Там не на кого смотреть.

У своих покоев брат останавливается. Стража осталась у предыдущих дверей. Слуги суетятся в спальне.

— Рейли, я много думал… Я обещал отцу, что ты будешь женат. Но, в конце концов, я не обещал, что этот брак будет публичным. Так что, если ты вдруг выберешь какого-нибудь рыцаря или кого-нибудь из гостей праздника… да неважно кого, но выберешь… я одобрю любого. И придумаю, как вас поженить. Просто выбери!

Брат удаляется. А я ещё некоторое время стою возле его дверей. Выбрать? Мне нравятся некоторые рыцари и воины из армии королевства. Но исключительно как интересные соперники для схватки и спора. Княжич, с которым у меня сегодня был разговор, скорее всего, будет рад сразиться со мной, и нам обоим это доставит удовольствие. Возможно, даже после мы выпьем по кубку вина и станем приятелями. Возможно, на какой-нибудь войне будем драться, прикрывая друг другу спину… но открывать ему свои тайны я не решусь. Не хочу ни его, ни кого другого из этих мужчин пускать в свое логово, в замок Агорда. В свои секреты. Не настолько близко!

Иногда мне кажется, что брат приплачивает тем, кто распускает слухи о моих так называемых романах. Как минимум, раз в год весь замок только и говорит, что о моей новой интрижке с каким-нибудь пажом или конюхом, которого с тех пор никто не видел. Весь дворец уверен, что я убиваю своих любовников. И стираю в пепел!

Притом, что в действительности, глазами, они видели лишь однажды, лишь поцелуй. Один из моих сотников, Морад, молодой и могучий варвар, искренне уважавший мою силу, считал, что все мои проблемы с женщинами от того, что я не умею правильно целоваться. И учил. Так, что один из этих уроков видел весь двор.

Ну, ещё они видели мальчишку — лакея, испепелённого мной на пороге моих же покоев, тогда ещё во дворце. Дурак неделю всем рассказывал, как жаждет залезть в мою постель. В конце концов, решился и пробрался ко мне в комнату… идиот!

Я разворачиваюсь и направляюсь вон из королевского крыла. Выбрать… Если Даниэль — юноша в женском платье, то в некотором роде он уже готов к моим тайнам. Он же как-то решился приехать сюда в таком виде. А значит, посвятить его в них будет, как минимум… Если? Янос, действительно, ещё ни разу не ошибался, но именно сейчас меня терзают сомнения. А ещё… мне понравилось, что страх красноволосой принцессы не такой, как у всех. Да и не страх это, просто недоверие. Скованность перед незнакомым человеком.

Верхняя галерея одной из башен. Один шаг, и я дома… Ниже на стене шуршание и шёпот. Я приглядываюсь. У самой башни, бородатый стражник тискает дородную служанку с кухни. Она слегка шипит на него и гулко смеётся.

Я останавливаюсь. Мне страшно. И это будит настоящую злость. Гложет. Глупость, детская робость сделать шаг навстречу неизвестному… Я решаюсь. Ступаю в черноту возле стен. Призываю теней, оставленных мною в этом замке, и окунаюсь в их шёпот. Спрашиваю!

У принцессы Дарена лишь одна служанка — она же старая дуэнья. Никто из прислуги дворца в её комнату не допускается. Во всех разговорах и посол, и служанка зовут принцессу по имени или «юная леди». Посол позволяет себе входить в покои принцессы без сопровождения дуэньи. От королевских купален Даниэль отказалась.

Так нельзя! Сомнения убьют мою итак не особо великую решимость! Просто шаг навстречу…

 

Глава 6. Пожелать доброй ночи

Даниэль:

Почти сразу после первых танцев дуэнья требует, чтобы мы покинули пиршество:

— Мужчины уже пьяны, юной леди нечего делать в таком обществе.

Кагон ужасно вдохновлён моим танцем с герцогом и явной протекцией короля. В покоях, пока дуэнья разбирает мою причёску, он трёт потные ладони и с энтузиазмом рассуждает вслух, пытаясь заразить меня своим липким чувством.

— Даниэль, вы уже не ребёнок и, думаю, хорошо понимаете, что ваш дядя очень заинтересован, чтобы вы по возможности… не существовали на этом свете. Сейчас вы юны, да и положение в стране спокойное, поэтому он опасается проклятий вашей матери и её семьи. Но случись какая смута, вспомни кто-нибудь из его противников о вашем существовании, и он будет выбирать меньшее из зол. Этим меньшим, без вариантов, будет ваша смерть. А этим браком, браком с мужчиной, вы сразу же, во-первых, убираете себя из возможных претендентов на престол, во-вторых, обеспечиваете себе защиту. Достать кого-либо в замке Агорда, поверьте мне, очень непростая задача. По моим сведениям, вся стража и прислуга герцога — мертвецы. Ни одного живого человека! Только магия, бесконечно преданная хозяину! К тому же, если вы проявите немного ума, а я знаю, он у вас есть, и научитесь хорошенько ублажать Рейли… Поверьте, любой мужчина без минуты сомнении сразится за ту, что ласкова с ним в постели… А те, за кого сражается Рейли кровавый — неуязвимы!

Старуха с шумом опускает на стол гребень:

— Шёл бы ты уже отсюда, Кагон. Мужчине ночью задерживаться в покоях незамужней девицы — только срамные слухи распускать!

Кагон уходит. Дуэнья помогает мне снять платье и долго расчёсывает волосы.

— Не слушай этого старого непотребца, Даниэль. Рейли будет тебя любить. Разве можно не любить такое очарование?!

Конечно, любить. По-всякому и много раз!

Я отпускаю старуху. Почему-то сейчас она кажется мне именно старой. Настроение испорчено. Нет, у меня изначально не было никаких иллюзий по поводу этого брака. Я имею представление, что муж будет делать со мной в спальне. Просто… просто тогда это было где-то в неясном «потом», а в «сейчас» передо мной стояли плачущая мама и сёстры.

Теперь же всё поменялось. В «сейчас» всё ближе и ближе именно, как без иносказаний говорит Кагон, «ублажать мужчину»…

Причём, больше всего злит, что герцог мне, можно сказать, понравился. Языки, судачащие о нём, описывают его кровожадным убийцей, сумасшедшим зверем, жаждущим забрать чужие жизни. Но, на фоне людей, окружавших меня всю мою жизнь, мне он таким не показался. Начальник нашей стражи на севере был зверем. Мой дядя — кровожадный псих. А Рейли — лишь сильный маг и воин, который не боится убивать. Защитник власти своего брата. Погибель для своих врагов… Мне бы ни хотелось узнать его с другой стороны. Очень бы ни хотелось.

Уже уговаривая себя, что переживания ничего не исправят, нужно ложиться в постель и спать, я скольжу краем глаза по комнате и в страхе останавливаюсь. Из тени за балдахином на меня смотрят глаза. Там нет места, чтобы спрятаться человеку, но я чётко вижу глаза, живые, следящие за мной.

В следующий момент из теней выступает Рейли:

— Простите, Даниэль, я не хотел вас напугать.

Он всё в той же одежде: плащ поверх кожаного доспеха со скорпионом на груди. А вот я уже в одной нижней рубахе, правда, она почти до пола. Паника неумолимо подступает, перехватывая горло, но я отчаянно пытаюсь держать лицо:

— Мне казалось, что на время, что я нахожусь в гостях в этом замке, это мои личные покои.

Он отводит глаза. Кажется, смущённо поджимает губы:

— Да. Конечно… Я зашёл только пожелать вам доброй ночи.

Он делает шаг к постели и откидывает одеяло:

— Прошу вас.

У меня деревенеют ноги. Вот сейчас, кажется, и начнётся «ублажать мужчину». Но я делаю шаг, сажусь на постель. Что-то нужно говорить? Делать? Я не знаю. Да и не чувствую в себе способности делать хоть что-то. Я просто ложусь на спину и зажмуриваю глаза.

Сердце отсчитывает удары, но ничего не происходит. Через какое-то время, устав ждать, я открываю глаза. Рейли стоит всё там же. На губах его лёгкая ухмылка.

Кажется, он смеётся надо мной. Смеётся?! А ещё смотрит куда-то в район моего… паха. Я опускаю взгляд. Мягкая ткань рубашки полностью обрисовывает формы моего тела. Ничего не скрывая. Почему он смеётся?!

Маг делает шаг ко мне. Я снова замираю всем телом. Он садится на край ложа. Мне невыносимо хочется зажмуриться, но я заставляю себя смотреть на него, прямо в глаза. На его губах полузаметная улыбка. Уже не холодная, а хищная. Он кладёт свою руку на мою грудь. Сначала почти невесомо, потом более ощутимо. А потом начинает вести этой рукой вниз. Когда его ладонь опускается ниже пояса, я всё-таки не выдерживаю и закрываю глаза. Что, сразу вот так? Без единого слова? Не дожидаясь свадьбы?

Рука опускается ещё ниже, и пальцы слегка сжимают моё мужское достоинство. Маг тут же резко отдёргивает руку. Я распахиваю глаза. Честно говоря, я зол. А маг смотрит на меня немного странно. Что-то не так?! По его мнению, мне полагается испытывать возбуждение? Делать какие-то шаги в ответ? Простите, не получается! Ворвался тут, руками лапает! И вообще, разве благородным господам не положено сначала под венец, а уж потом в постель?!

Он замечает мою злость и снова веселится. Что в этом смешного?! Я судорожно пытаюсь заставить себя что-нибудь сказать. Что-нибудь гневное! Но не успеваю. Он наклоняется и легко, почти невесомо целует меня в губы. Целомудренным таким, я бы сказал, поцелуем:

— Даниэль, пообещайте, что не будете меня бояться.

Мой дар речи пропадает, так и не воскреснув. А Рейли укрывает меня одеялом и отступает прочь с лёгким безупречным поклоном:

— Спокойной ночи, принцесса.

Ещё один шаг, и он растворяется в тенях. Я напряжённо смотрю на то место, где он пропал. Но уже не вижу ничего, кроме каменной стены и края гобелена.

Страх постепенно перестаёт сковывать меня, уступая место откровенной панике. Меня трясёт. Какой сон?! Я сижу, закутавшись в одеяло, и пялюсь в темноту. Не бояться его?! Как?! Вылез из полоски сумрака в ладонь шириной. Облапал, не спросив. Чего хотел — не понятно!

Во что я играю?! Честное слово, когда дядя, приподняв меня за подбородок, со всем своим ядом в голосе заявил:

— Ты вырос, щенок, и я нашёл тебе применение. Старый владыка Эганора, умирая, велел своему младшему сыну, кровавому Рейли, жениться не позднее двадцати пяти лет. Этот срок уже заканчивается. Только Рейли — мужеложец и терпеть не может женщин. Настолько, что, говорят, даже готов нарушить волю отца, лишь бы не тащить одну из них в свой замок. Я хочу помочь соседям. Ты наденешь платье, станешь вести себя, как полагается принцессе, и поедешь в Эганор. Я хочу сделать Рейли одолжение, дать возможность публично исполнить волю отца, повести под венец девицу знатного рода и при этом не нарушить своих принципов.

Тогда я боялся, что всё сказанное дядей — ложь. Что, осознав подлог, поняв, что под красивым платьем не девушка, маг придёт в ярость и просто убьёт меня. Сейчас в моей голове бьётся мысль, что лучше бы он меня убил…

Было трудно не заметить, что удостоверившись в моей принадлежности к мужчинам, Рейли быстро сменил ледяной взгляд на заинтересованный… а значит, всё-таки «ублажать»… Меня бьёт дрожь.

В таком состоянии меня застаёт дуэнья:

— Деточка, что случилось? На тебе ж лица нет!?

Я почти готов расплакаться на руках старухи. Напугать он не хотел! Да я теперь без свечи, вообще, засыпать разучусь! На каждую тень, как на врага, таращиться буду! Пришёл, одеялком укрыть?!

— Герцог зашёл доброй ночи пожелать.

— Вот охальник!

Она обнимает меня, как ребёнка. Гладит по волосам худой костлявой рукой.

— Только доброй ночи пожелать?

Я, наконец, беру себя в руки. Отстраняюсь:

— Да. Вылез из теней в углу, пожелал доброй ночи и обратно ушёл. Просто, напугал до смерти!

Дуэнья смеётся. Я злюсь на неё, продолжая возмущаться:

— Весь замок только и говорит, что он чуть ли ни младенцами на завтрак закусывает, а тут такое явление!

Она снова гладит меня по волосам, убирает выбившиеся локоны за плечи.

— Не суди воина по его отношению к врагам, деточка. Ты не врагом к нему идёшь. Рейли — беспощадный зверь для тех, кто решит с ним драться, но ты — совсем другое дело. Подумай, по лесу бродит медведь — хозяин диких просторов, неслышно ступает барс — владыка снежных гор, в кустарниках недовольно рыщет сердитый кабан. Каждый из них дик и жесток для врага. Но также, у каждого есть логово, и те, для кого он ласков и заботлив.

Она подталкивает меня, укладывая, поправляет одеяло:

— Это великая женская мудрость, разглядеть в свирепом барсе ласкового кота, в грозном медведе — пушистого балагура. Разглядеть и полюбить. И тебе нужно научиться этой мудрости.

Она привстаёт:

— Я задую свечу. Думаю, все тени в этом замке подчиняются Рейли, и большие, и малые. Никто, кроме него, не может скрываться в них. Никто, без его ведома, не ходит в них. А бояться Рейли тебе нельзя. Спи, деточка.

Свеча гаснет, и старуха затворяет за собой дверь. Я смотрю в потолок, в темноту. Бояться Рейли нельзя. Великая женская мудрость — не бояться того, кто страшен для всех. Только я — не женщина!

Спать, Даниэль, спать! Закрыть глаза и выдохнуть. Все тени в этом замке подчиняются магу. А в его планы, скорее всего, не входит меня убивать. В его планы входит другое… рано или поздно мне предстоит оказаться в его постели. Но он, по крайней мере, кажется, не собирается брать меня силой. По крайне мере, пока… Ласкового кота? Маг похож… на скорпиона, изображение которого носит на доспехе. Кто-нибудь видел когда-нибудь ласкового скорпиона?! Или пушистого скорпиона?!

Рейли:

Да, передо мной, однозначно, мальчик. Тонкая рубаха прилежно обрисовывает худые, но широкие плечи, плоскую грудь. Вот он откладывает гребень и ловко заплетает волосы в косу через плечо, перевязав обычным кожаным шнурком. Да, теперь совсем без сомнений. Волосы не прячут черты лица. Острые, мальчишеские, с эльфийскими скулами и разрезом глаз.

Я не собираюсь выходить из теней. Мне, в принципе, уже хватает аргументов, чтобы поверить в утверждения брата и Яноса. Но мальчик вдруг останавливает взгляд именно на том месте, где я скрываюсь, и замирает. Мне приходится выйти на свет. Он поднимается:

— Мне казалось, что на время, что я в гостях в этом замке, это мои личные покои.

За показным хладнокровием явно прячутся другие чувства. И меня грызёт желание их разгадать, спровоцировать раскрыться:

— Я зашёл лишь пожелать вам доброй ночи. Прошу, прилягте.

В глазах растерянность, потом отчаянная решимость. Даниэль делает шаг. Кажется, ноги его не особо слушаются. Но «Королевские отпрыски не позволяют страхам управлять своими поступками»! Как я хорошо понимаю эту истину!

Он ложится на кровать, вытягивает руки вдоль тела и, кажется, лишь усилием воли не вцепившись в ткань рубахи, зажмуривает глаза. Мне нравится его самообладание. При всех слухах, которые про меня ходят по дворцу, мне встречались крепкие на вид мужи, которые лишь от одного моего явления в их покои впадали в панику. Падали на колени, молили о пощаде. Был один, который предпочёл выпрыгнуть в окно и свернуть шею, лишь бы не оставаться со мной наедине.

Даниэль вопросительно открывает один глаз и косится на меня. Моё бездействие его озадачивает. Я же просто рассматриваю его. С этого ракурса рубаха обрисовывает другие подробности, и я гадаю… это ткань так обняла мужское достоинство… или просто складки? Мальчик замечает мою улыбку и хмурится. Мой шаг навстречу его снова настораживает.

Я кладу ладонь на его грудь. Он неотрывно смотрит мне в глаза с вызовом. Я веду рукой вниз. В его взгляде отчаянье, и он зажмуривается, а моя ладонь натыкается на что-то совсем… мягкое… мне, конечно, доводилось трогать мужчин. Правда, не там… И не живых… Я отдёргиваю руку, скорее всего, с головой выдавая свою неопытность.

Даниэль резко открывает глаза. Сердится! Ещё немного, и молнии метать начнёт! На меня?! За прикосновения?! Я невольно улыбаюсь. Даже брат уже давно опасается по-настоящему открыто злиться на меня. Даже он, я вижу, сдерживается. Остальные, вообще, в страхе молчат рыбами!

Я наклоняюсь и целую мальчика в губы. Не так, как учил варвар. Так, у меня ещё не скоро получится. Просто искренне.

— Даниэль, пообещайте, что и впредь не будете меня бояться.

Я ухожу. Быстро. Пока эмоции не вырвались и не натворили ещё что-нибудь. Пока магия бурлит, но не покидает меня. Пока он всё-таки не испугался.

Замок Агорда встречает меня темнотой и тишиной. В любимой гостиной натоплено. Я комфортно чувствую себя в темноте, но холод и сырость не люблю. Неслышно ступая, лакей ставит передо мной ужин. Пахнет жареным мясом, но я даже не притрагиваюсь. Управляющий шелестит над ухом, показывая, что готов докладывать и слушать приказы.

— Гетхам, я, может, женюсь…

Тихий шипящий голос верного слуги:

— Ваша Светлость желает дать какие-то распоряжения по этому поводу?

Я откидываюсь в глубоком кресле:

— Не знаю… Приберите тут всё хорошенько, что ли… и свечи закупи. Придётся зажигать свечи… Да, и воронов из большого зала выгони.

— Совсем выгнать, милорд?

— Пока да… дьявол, нужно ещё, наверное, хвостатых куда-то спрятать. Завтра напомни, подумаю над барьерами.

Я ещё раз обвожу взглядом свою берлогу и уже с меньшей уверенностью думаю о женитьбе. Есть подозрения, что брат вручил мне Агорду, именно затем, чтобы всё это съехало из его дворца. Даже понимая, что лично ему, никто из моих слуг вреда не причинит, он сильно нервничал, пока они были рядом. Что уж говорить других людях. Хотя, Даниэлю понравился мой конь…

Я невольно улыбаюсь. Понимаю, что до сих пор чувствую на губах этот поцелуй… Все поцелуи, что были до этого, совсем не то. Раньше… мне всегда было известно, что далее ничего не будет! Что это не по-настоящему… А тут? Перед моими глазами стоит взгляд мальчишки, полный гнева. Такого прямодушного! Не сдерживаемого страхом! Губы… мне не хватает слов, чтобы описать то, что клокочет внутри меня. Ни обучение в «Поднебесном», ни десять лет жизни при дворе брата не дали мне этих слов. Кипение… жар, набирающий силу… Я не могу сидеть на месте. Я не хочу есть. Хочу движения, действия, определённости… и последнее самое болезненное. Так много сомнений!

— Гетхам, дай мне пять… нет, семь противников, сейчас во двор. Мне нужна драка!

 

Глава 7. Женская судьба

Даниэль:

Всю ночь меня терзают тревожные сны. И серое пасмурное утро ничуть не высветляет их мрачность. Как бы ни были скабрезны слова Кагона, он прав. Я не ребёнок, и я хорошо понимал, куда и зачем отправляюсь, ещё там, в зале приёмов у дяди. Мне нет места в Дарене! Мало того, моё существование мешает людям, которые мне дороги. Трём самым прекрасным женщинам. А без меня мои сёстры будут звёздами всех ближайших балов, самыми родовитыми невестами королевства. Мама вернётся в свет…

Дуэнья с усилием дёргает шнуровку платья, утягивая мою талию до женской. Потом выдохнув, долго завязывает ленты красивыми бантами, расправляет объёмные кружева. Заставляет меня повернуться, принимается шнуровать рукава. Женская одежда сложна и не предполагает ни свободы, ни хотя бы самостоятельности. Но внешне она красива. Примерно такова же женская судьба. Моих сестёр выдадут замуж по воле дяди. За мужчин, которые выгодны ему по военным или торговым делам. Надежда только на то, что кроме всего этого, этих мужчин тронет красота сестёр, и мужья будут любить их… Мою мать тоже так выдавали, но отец очень любил её.

Все мои платья красные. Яркие, как пятна крови или вина. Таков был приказ дяди. Он решил, что этот цвет подходит мне. Правда, под тугой шнуровкой даже дышать трудно… Сложные красивые платья, не предполагающие свободы. Брак, в котором я всего лишь объект чужих решений и политической торговли. И надежда только на то, что герцога тронет красота…

А какие ещё варианты? Начать воевать с дядей? Мне? Мальчишке, никогда не державшему в руках меч? Только этой весной догнавшему в росте самых приземистых из его воинов? Без сторонников… Когда в его руках мама и сёстры…

Дуэнья переходит к волосам и излишне резко дёргает локон, пытаясь расчесать. Я начинаю шипеть. Она не обращает внимания… даже мысль, что сегодня нас ждёт восхитительное зрелище, второй день турнира, не радует.

Кагон бледен больше обычного и, казалось бы, куда ещё, но умудряется ещё сильнее потеть:

— Я сегодня с вами не пойду. Перебрал, видимо, вчера.

Дуэнья хмурится:

— Отправишь девицу одну в толпу мужей, разгорячённых боем?

Посол огрызается:

— Не одну. Стражники с вами пойдут. Да и ты на что?! Кроме того, я уверен, что король пригласит Даниэль в свою ложу. Вы будете под его защитой.

Старуха ворчит ещё половину пути. Прикрикивает на стражников, чтобы не отдалялись от нас, даже на шаг. И молча вздыхает, поглядывая на меня.

Прямо на подходе к помостам к нам, действительно, бежит лакей, приглашая в королевскую ложу.

Короля ещё нет. На одном из монарших диванов тихонько сидит княжна. И сегодня она как-то бледней обычного и испуганней. У столов суетятся лакеи. Внизу у помоста о чём-то громко спорят брат княжны и Рейли. Спор азартный, но явно дружеский. Княжич хвастается оружием. Рейли с видом знатока взвешивает в руке его меч, делает несколько взмахов. Возле них топчется пара рыцарей с Алпирскими вымпелами.

Я подсаживаюсь к княжне. Некоторое время мы вместе наблюдаем за мужчинами. Потом она произносит шёпотом:

— Вы не боитесь его?

Я вопросительно кошу на неё взгляд, она испуганно кусает губы:

— Сегодня служанка, которая укладывала мне волосы, рассказала, что герцог убивает всех своих любовников. Всех до одного! Сразу после первой ночи… За десять лет, что его знают во дворце, ни одного в живых не оставил! Она, девочкой, даже видела раз, как слуги заметали пепел. Такой, в форме человека… Представляете, за пару мгновений… был человек, и всё, только кучка пепла… всех в пепел! Вам не страшно?

Я перевожу взгляд на мужчин. Рейли крутит в руках какой-то кинжал, играючи подкидывает его, разворачивается и ловит. Скорпион! Маленький юркий и очень опасный.

Я снова возвращаю взгляд к княжне. Видно, что ей по-настоящему страшно. Хотя, учитывая более чем заметную грудь, колышущуюся под платьем при каждом вздохе, внимания мага ей можно не опасаться. На несколько мгновений она позволяет себе прикрыть глаза, стараясь сдержать эмоции. Мне становится стыдно. Гадливая неловкость, что я поддался этой малодушной жалости к себе самому. Может, женский путь, действительно, заключается в том, чтобы разглядывать пушистых скорпионов, но мужской путь — это воля и забота о женщине. Даже если каждый шаг этого пути в крови — только так. Я здесь потому, что это нужно маме и сёстрам…

Я аккуратно сжимаю холодную ладошку девушки:

— Полагаю, жена всё-таки сильно отличается от любовников. Жену мужчина берёт, когда хочет наследника. А в этом случае убивать после первой ночи никак нельзя.

Она поднимает на меня глаза:

— Вы правы. Как минимум, до наследника…

Я продолжаю:

— И не одного. Моя мать родила пятерых детей, выжили лишь трое. У отца моего отца было две жены. Одна родила шестерых, но взрослым сумел стать лишь один. Вторая родила троих, и опять только один дожил до возраста мужчины. Даже если ваш первый ребёнок будет мальчиком, разве может муж быть уверенным, что этот малыш сумеет вырасти? Что в нежном возрасте его не заберёт болезнь или неосторожность? Нет, ни один мужчина не остановится на одном ребёнке.

Она робко улыбается:

— Да… наверное, вы правы, жена — это совсем другое… — у неё красивая улыбка. — Я люблю детей. А ещё знаете, мне очень нравится, что тут, на севере, мужчина не берёт вторую жену, если жива первая. Моя мама — третья жена отца, и две старшие жены очень её не любят.

Она снова смотрит на мужчин внизу. Теперь своим искусством в обращении с оружием хвастается её брат. Она тихонько добавляет:

— Может, он и не плохой… Конь только у него страшный. И кусается. Я видела!

Фраза про коня заставляет улыбаться и меня. Я вместе с ней смотрю, как княжич ловко управляется с кинжалом. Я бы тоже так хотел. Может, хотя бы муж не будет запрещать мне учиться владеть оружием? Его мне всё равно не превзойти. Ну, и это, если он не убьёт меня после первой ночи. От меня-то наследников не дождёшься, так что нет никакого резона изменять привычкам.

Наш тихий разговор прерывает король. Он входит в ложу громко, улыбающийся, разгорячённый скачкой, с этими своими пожирающими взглядами и двусмысленными комплиментами, которые сегодня, кажется, меня уже не трогают.

— Принцесса, утренняя заря меркнет рядом с вами. Вся яркость этого утра в вас.

Он смотрит мне прямо в глаза, улыбаясь с каким-то вероломным внутренним огнём, а потом слегка прижимает к своим губам тыльную сторону моей ладони, не отрывая взгляда.

Княжне тоже достаётся:

— Солнечная, зима боится приближаться в наш край под лучами вашего света!

Она смущается, благодарит и действительно улыбается очень солнечно.

Король переводит взгляд на мужчин возле помоста. Герцог и брат княжны сражаются на каких-то кривых мечах, периодически умудряясь ещё и кидать друг в друга мокрым снегом.

— Мальчишки! — потом он обводит взглядом ложу, хмурится: — Даниэль, а где посол Кагон?

Я приседаю в реверансе:

— Он приболел после выпитого вчера.

Король отмахивается:

— Слабак!

Всюду начинается движение. На ристалище выстраиваются рыцари со своими знамёнами. Гости спешно занимают свои скамьи. Герольды поднимают трубы.

Ещё утром мне казалось, что даже турнир не способен развеять мрачность моего настроя. Это не так. Энергия короля, голос труб, парад участников — всё это снова захватывает, закручивает, вдохновляет.

Герольды представляют каждого рыцаря, выкрикивая его имя и многочисленные подвиги. Каждый из них облачён в тяжёлые доспехи и вооружён огромным двуручным мечом. Многие выделяются значительным ростом и статью. Только мне думается, что любой из этих громил всё равно бы сильно опасался, случись ему драться с низкорослым скорпионом-Рейли. Полагаю, сейчас, увидев мага на трибуне рядом с королём, они вздыхают с облегчением.

Я кошу взгляд на Рейли и замечаю, что он как раз занимается тем, что рассматривает меня, причём ни от кого не скрываясь. И взгляд его и не плотоядный, как вчера в покоях, и не холодный, как обычно, а смешливый, мальчишеский.

Я отворачиваюсь. Я не знаю, как на это реагировать. Этот человек убьёт меня… скорее всего, убьёт! Но сейчас мне нравится его улыбка.

Джостра — захватывающее состязание. Один на один, глаза в глаза, на скаку, не сворачивая, в лоб! Барьер обляпан кровью, победители получают награды и поздравления, а ещё неизмеримое восхищение публики их доблестью и силой.

Женщины толпятся вокруг сера Анкена. Я стою немного в стороне и просто наблюдаю. Анкен ненамного старше меня да и ростом, и статью не особо крупнее. Но на ристалище он был яростен и бесстрашен, и это бесподобно. А я…

— Хотите тоже одарить сера Анкена какой-нибудь деталью своего туалета?

От неожиданности я подскакиваю. Герцог, видимо, довольный тем, что сумел подкрасться ко мне настолько незаметно, тихо смеётся. Пока я придумываю, что бы такое ему ответить, толпа вокруг нас спешно расступается. Дуэнья за моей спиной тихо ропщет:

— Батюшки, страшилище-то какое!

А рядом с Рейли встаёт его конь-скелет.

Я оглядываюсь. Вокруг, шагов на пятнадцать, ни души. Даже храбрый рыцарь Анкен предпочёл отойти в сторону. Конь поворачивает ко мне костяную морду. У него нет глаз, лишь в глазницах черепа будто лёгкий туман клубится. При этом скелет, кажется, рассматривает меня. Во мне же клокочет упрямство. На этом празднике смелости я не хочу выказывать трусости, даже прикрывшись платьем. Не буду! Я стойко переношу присутствие нежити прямо рядом со мной, в одном шаге… на расстоянии вытянутой руки:

— Ваша Светлость, а ваш конь кусается?

Рейли улыбается совсем по-хулигански:

— Ещё как! Но вас он не тронет, — маг хватает скелет за нижнюю челюсть, с силой поворачивая к себе. При этом конь, будто испугавшись, вжимает голову. — Ты меня понял, Тартар? Не тронешь!

Эта картина заражает своей бесшабашной дикостью и меня. Я протягиваю руку и кладу её на костяной нос лошади. Кость мокрая от снега и холодная. Конь стоит, замерев как каменный, не шелохнувшись.

Маг улыбается:

— Даниэль, а хотите покататься?

Я медлю лишь мгновение. Костяное животное не выглядит управляемым, но я так хочу не быть трусом именно здесь и сейчас, хотя бы в своих собственных глазах. Дуэнья, продолжая прятаться за мной, ропщет чуть громче.

— Куда ж леди в платье да в мужское седло?!

Рейли оглядывает мой наряд, потом вдруг хватает за руку:

— Пойдёмте! Тартар, к помосту, — мы подходим к ступеням помоста. Рейли подталкивает меня подниматься по ступеням. — Давайте. С помоста вы и в платье заберётесь, — а потом тише, наклонившись к самому уху: — И ничего не бойтесь. Я буду рядом!

Конь сам прилежно становится возле помоста и снова замирает без движения, пока я усаживаюсь в седло и расправляю широкие юбки. Рейли берёт его под уздцы. Толпа следит за нами очень внимательно. Маг подмигивает:

— К вечеру они будут рассказывать, что вы ведьма. И что они лично видели, как по ночам вы летаете на метле голой.

Я ещё раз оглядываю толпу. Действительно, в глубине большинства глаз ужас. Мне становится смешно, а ещё как-то отчаянно всё равно.

— Ваша Светлость, а если вы его отпустите, он меня скинет?

Рейли приподнимает бровь:

— А вы хорошо держитесь в седле?

— В поездках на лошадях меня не ограничивали.

Он перекидывает уздечку через голову коня, протягивая мне:

— Он не скинет. Он будет самой послушной лошадкой, какую вам только доводилось видеть. Да ведь, Тартар? Иначе я его на косточки разберу и вселю его сущность в ночную вазу!

От угрозы конь снова вжимает голову. Потом выпрямляется и начинает идти сам, тихим красивым шагом. Я пытаюсь его подогнать. Рейли негромко подсказывает:

— Он не чувствует тычков, принцесса, приказывайте словами. Он великолепно понимает речь.

Я пытаюсь:

— А ну пошёл быстрее. Ну, ты конь или телега?! Быстрей!

Мне удаётся пустить упрямое животное мелкой рысью. Рейли отстаёт. Конь всё чаще оглядывается на него. В конце концов, герцог громко командует:

— Езжайте к замку.

Конь послушно сворачивает к мосту во дворец. Я оглядываюсь. На месте, где стоял Рейли, лишь затухающее кольцо выжженных на земле рун.

Повинуясь моему голосу, скелет ускоряется. Лёгкой рысью проносится помосту в город, сворачивает на улицу. Люди спешно разбегаются в стороны, делая жесты-обереги от тёмной магии.

В какой-то момент я понимаю, что, в принципе, не знаю, куда ехать. Которая из улиц ведёт к дворцу? Только моё знание и не требуется. Конь несёт меня сам. Игнорирует мои попытки свернуть на площадь, проносится мимо, ныряет в переулок, а оттуда сразу на центральную улицу и на подъём к замку. Именно тут я обгоняю кортеж короля. Конь ещё ускоряется, ни на мгновение не сомневаясь, что ворота для него будут отворены заблаговременно. Ворота, действительно, спешно открывают. Стража отскакивает из-под самых копыт. Я влетаю во внутренний двор замка. И тут уже становится понятно, собственно, куда торопится это костяное животное. На ступенях нас ожидает улыбающийся Рейли.

Он спускается, ловит коня за узду. Подводит к ступеням, чтобы мне было сподручнее спускаться.

Во двор въезжает король:

— Даниэль, вы невероятно рисковы. Это дерзкое животное кусает даже меня.

На эту фразу конь поворачивает к королю свою костяную морду и громко клацает зубами.

Монарх смеётся:

— Вот видите?! Никакого уважения к власти. Одно слово — нежить! — улыбка вдруг спадает с его лица: — Что-то не так, брат?

Я тоже поворачиваюсь к магу. Ещё мгновение назад хитро улыбавшийся он смотрит на меня напряжённо внимательно. На лице ледяная маска. В глазах чернота. Потом рыком хватает меня за руку, стаскивает со ступеней, прижимает к стене. Мне чудом удаётся не запутаться в подоле платья.

Рейли крутит головой, кого-то высматривает на галереях, в окнах замка:

— Капитан, отправь людей проверить галереи!

Охрана короля тоже взволнованна, они вскидывают оружие, становятся кольцом. Несколько человек бегом взбираются на лестницы открытых галерей, на ступени. Король торопливо спешивается. И настойчиво повторяет вопрос:

— Рейли, да что не так?!

Маг останавливается. Несколько мгновений внимательно рассматривает короля, потом снова поворачивается ко мне. Смотрит пристально, будто пытаясь пронзить меня взглядом насквозь:

— Искры! Почти молнии смерти! Кто-то тщательно и скрупулёзно планирует убийство Даниэль. На тебе, мой брат, знаков нет. Видимо, заговорщикам помешала именно принцесса.

 

Глава 8. Красная всадница

Рейли:

Этот день с самого утра начинается каким-то непохожим ни на один другой. Во мне бурлит энергия. Холодное осеннее солнце распаляет. Старшины вчерашних рыцарей шарахаются, но уважительно кивают. Княжич, упрямец, спорит со мной по поводу качества Алпирских клинков. Мальчишка! Хотя… мне нравится, что он пытается подружиться.

Даниэль… Я снова вижу красное приторно-винное платье. Длинные волосы уложены во что-то вычурное, косицами-кольцами, с длинными замысловатыми ряснами из множества ярко-красных бусин на очелье. Всё это… меня раздражает эта игра в переодевание. Хотя, конечно, не Даниэль её придумал. Да и брат не для развлечения пошёл на эти игры. Это просто для меня нет другой возможности быть собой, как есть, без карнавальных масок.

Почти весь турнирный день я больше рассматриваю Даниэля, чем рыцарей на ристалище. Брат смеётся:

— Подсядь. Поговори.

Я долго не решаюсь. И только уже после окончания турнирного дня, когда брат уезжает, наконец, подхожу.

Даниель стоит в отдалении, рассматривая одного их молодых рыцарей гор. Все эти бои сильно захватывают его. Странно, что дома его даже не обучили владеть мечом.

— Хотите тоже подарить славному рыцарю деталь своего туалета?

Он разворачивается быстро, слегка испуганно. Но осознав, кого видит, просто поджимает губы. Я опять дивлюсь, что в глазах этой девушки-юноши нет страха. Да что там страха, даже особого пиетета перед превосходящей силой нет.

Люди вокруг нас начинают роптать и пятиться. Да я и так чувствую, что со спины подходит моё чудовище. Конский череп высовывается из-за плеча. Даниэль сильнее закусывает губы, в глазах упрямство, но ни шага в сторону. Старуха за его плечом уже совсем бела.

— Ваша Светлость, ваш конь кусается?

Как мне это нравится! Ради вас «принцесса», это будет самая смирная зверушка на свете!

— Хотите покататься, Даниэль?

Он хорошо держится верхом. Быстро понимает особенности седла и разницу в посадке.

— Скачите во дворец.

Я переношусь на крышу колокольни. Если в этот момент кто-то поднимется туда, мой переход оставит на его теле рваные раны. Никого нет. Зато отсюда, с высоты, хорошо видно, как восхитительная красная всадница пересекает мост, потом центральную улицу. Как шарахается толпа, уступая ей дорогу. Как летит из-под копыт грязный снег.

Именно тут, на колокольне, наблюдая с высоты, я понимаю, что, в сущности, всё уже решено. Брат прав. Янос всегда был прав. Отец любил меня и понимал, видимо, даже больше, чем мне всегда казалось. Даниэль будто создан для меня. В каждом жесте, в каждой чёрточке, в каждой капле своей отчаянной смелости! Остаётся только подобрать слова…

Я вижу, как всадница обгоняет кортеж короля, и переношусь дальше во двор замка:

— Открыть ворота!

Даниэль влетает на полном скаку. Коню явно нравится всадник. Эта костлявая скотина, вообще, хорошо чувствует мои эмоции и отношение к людям.

Я ловлю его под уздцы, подвожу к ступеням. Даниэль легко спрыгивает на землю, так что непредназначенные для такого юбки взлетают до самых бёдер. Во двор въезжает брат. Но я не смотрю на него. Мой взгляд в ужасе сосредотачивается на тонких почти прозрачных искрах, росчерками проскальзывающих над Даниэлем. Молнии смерти! Кто-то, вот именно сейчас принимает решение его убить. И это решение настолько сильно и продуманно, настолько бесповоротно, что даже кружится над головой жертвы!

Я сдёргиваю Даниэля со ступеней, подальше от открытых мест. Скольжу взглядом по галереям, выглядывая лучников. Начальник стражи быстро понимает мою обеспокоенность, и его люди бросаются обследовать опасные участки и защищать короля.

Нет. Убийцы сейчас здесь нет. Я смотрю внимательно на брата. Молний над ним нет. Хотя больше всего сейчас я боюсь увидеть над ним облако того самого человека, который задумал смерть. Кому мог понадобиться Даниэль? Почему именно сейчас? Какой-то фанатик в городе увидел ведьму? Или моё явное решение приблизить к себе именно принцессу Дарена, обойдя тем самым других кандидаток, нарушило чьи-то свадебные планы?

— Кто-то тщательно и скрупулёзно планирует убийство Даниэль, мой брат. Угроз для тебя я не вижу.

Король на мгновение задумывается. Его взгляд отражает злость. Убийца нарушает его планы, а брат очень не любит такого. Потом на лице снова появляется улыбка:

— Что ж, очаровательница, видимо, сегодня вы — моя гостья. Потому что самое безопасное место в этом королевстве, это место рядом со мной.

Он галантно протягивает Даниэлю руку. Я отхожу, позволяя юноше протянуть в ответ свою. Брат прав. Мне нужна свобода для поиска злоумышленника. И для Даниэля безопасней всего будет находиться в это время возле короля. Под неусыпным взором всей его стражи.

Я стою в тенях, внимательно всматриваясь в гостей в зале. Кто-то из них замыслил обокрасть меня… отобрать человека, которого я уже вижу своим.

Я легко раскрываю заговоры, когда противник — импульсивный дурак. Мои глаза всегда увидят яд, поднесённый в бокале, или кинжал, припрятанный под полой кафтана. Но когда в дело вступает умник… В нашем мире люди постоянно думают о смерти. Желают гибели сопернику, конкуренту, нелюбимому мужу. Конечно, такое желание не сравнится с густым облаком смерти вокруг того, кто не просто подумывает, а принял окончательное и бесповоротное решение об убийстве… С другой стороны, человек, в эмоциональном порыве заплативший бродяге из лиги теней, тоже не будет носить отчётливого облака. А профессиональный убийца или воин окутан подобным облаком всегда. Они всегда готовы убивать, это их профессия! Сознательный выбор, совершённый много лет назад и навсегда. Формы, рисунок, яркость — лишь нюансы этого облака, которые мне в такой толпе не рассмотреть.

Мы с братом не первый раз распутываем подобные заговоры. Хотя раньше злоумышленники обычно покушались на него. У нас есть отработанный метод.

Сейчас стража вытащит из закоулков дворца всех, до последнего поварёнка. Тех, кто не важен, выкинет за ворота или запрёт в камерах темницы. Благородных и старших слуг заставит прийти в зал и поклониться королю. Но, фактически, показаться на глаза мне. Потом ворота дворца будут перекрыты, пока не найдём ублюдка.

Из благородных, сидящих сейчас за столом, туманным облаком смерти светились пятеро. Два рыцаря. Но сейчас идёт турнир, и их боевой настрой и желание гибели соперникам понятно. Старик Янос. Преданность королю подразумевает не только чистую работу. Это облако с ним всегда. Княжич, он воин и, наверное, как младший сын не раз отбирал жизни по велению своего отца, единожды приняв для себя решение, быть послушным отцу в таких повелениях. И Казим… Такое состояние казначея объяснить сложнее всего. Да и облако его немного странное. Я присматриваюсь. Нет, на столь продуманное убийство не тянет.

Да и остальные тоже. Скрупулёзно продуманное намерение убить должно быть ярче. Может, кто-то из них лишь наниматель? Но тогда где исполнитель?

Стража толкает в зал очередного благородного. Он упирается. Кричит:

— Ваше Величество, прочтите моё письмо!

Брату подносят свиток. Он изучает его, усмехается и делает знак всё-таки ввести человека.

В зал вталкивают посла Дарена. Вокруг него яркое, сочное облако смерти. Решимость убивать! Убить точно и своими собственными руками! Без сомнений! Я не медлю ни минуты. Моя рука просто покидает тени, и посол падает на колени.

Король вскидывает ладонь:

— Брат мой, не убивай его!

Я полностью выхожу из теней. Король протягивает мне свиток:

«Ваше Величество, я не смею показываться вам на глаза, так как сердце моё разодрано в клочья величайшим предательством моей жизни. Женщина, которую я боготворил, холил и оберегал, покинула мой дом, сбежав с молодым любовником. Я узнал об этом сегодня рано утром из разговора со своим королём, владыкой Дарена. И с той минуты я ранен и не могу обуздать раздирающие меня желания отобрать жизнь у этой мерзавки и негодяя, который забрал её у меня.

Я знаю, Владыка, что во дворце Эганора нельзя появляться в таком состоянии души. Поэтому прошу позволить мне прийти в себя где-нибудь в одиночестве, возможно, взаперти.

Я даю слово, что не замышляю зла против вашей персоны, персон вашего двора и ваших гостей. Я несу волю своего короля, а он желает дружеских отношений с государством Эганор и, возможно, родственных связей. Но сейчас, лично мне требуется время, чтобы успокоить своё раненное сердце».

Я встаю в непосредственной близости к брату:

— И ты этому веришь?

Брат задумывается:

— У него есть оружие?

Я присматриваюсь внимательно. У посла нет даже меча, и ни один предмет при нём не несёт печати смерти. Этой печатью не светятся ни руки, ни монеты в кошельке. Чем бы он ни планировал убивать, при нём этого нет.

— Нет!

— Где-то в зале есть оружие, приготовленное для убийства?

Это я уже проверил:

— Нет!

Брат кивает:

— Отношения с Дареном очень важны для нас. Да и покушение вроде как планируется на принцессу Дарена, посол тут имеет обратный интерес. Я хочу, чтобы ты отпустил его.

Я обескуражено отступаю в сторону. Отпустить? Человека, в котором просто пульсирует смерть? Готовая бесповоротная решимость?! Сбежавшая любовница — какое удачное совпадение!

Король поднимается:

— Герцог Агорда, я приказываю вам отпустить посла Кагона!

Ещё несколько шагов в сторону. Над головой Даниэля всё так же пляшут искры, росчерки решимости. И их танец за последние часы, кажется, только усилился. Убийца ближе, или его замысел ближе к осуществлению. А я в тупике! Стража выволокла в зал даже горничных. Никто больше не светится таким ярким облаком.

— Рейли!

Я стискиваю зубы, потом кланяюсь королю. Он — мой владыка, и я подчиняюсь его воле.

— Как вам будет угодно, Ваше Величество!

Но и отдавать своего не собираюсь! Последний рывок сил из посла. Я отпускаю его, но подняться с пола он сможет далеко не сразу. Несколько шагов в сторону брата. Ещё один кивок, полуулыбка. Жёстко хватаю Даниэля за руку и выдёргиваю из-за стола. Резной стул с грохотом валится на пол. Ещё несколько шагов в сторону, меня не интересует, кому из зевак сейчас по отрывает ноги. Я крепко сжимаю Даниэля, и вокруг нас вспыхивает пламя кольца перехода.

 

Глава 9. Похищение

Даниэль:

Вообще, я, наверное, начинаю привыкать к состоянию, когда меня постоянно хотят убить. Мне с детства твердят со всех сторон, что меня хочет убить дядя. Мне уже поведали, что, скорее всего, меня убьёт Рейли, просто не сейчас, а после того, как заполучит в свою постель. Теперь ещё кто-то взялся так усердно планировать моё убийство, что маг видит надо мной символы смерти. Ну или говорит, что видит.

Думаю, именно из-за этой привычности, в этой ситуации я оказываюсь самым спокойным. Маг зол, запугивает стражу, слуги, и так шарахавшиеся от него, теперь буквально бегут по коридорам. Даже старые слуги! Охрана взвинчена и готова отражать нападения за любым поворотом коридора. Король напряжён, но усиленно старается этого не выдавать. Он крепко держит меня под руку и пытается изображать светскую беседу:

— Кажется, вам удалось завоевать сердце моего брата, Даниэль. Никогда не видел, чтобы Рейли позволял кому-то кататься на этом своём костяном монстре.

Я старательно эту беседу поддерживаю:

— Но это ведь хорошо, Ваше Величество? Я ведь здесь именно для этого?

Он, задумавшись, кивает:

— Несомненно. Но важно, чтобы сейчас брат не принял опасность слишком близко к этому самому сердцу и не распылил в пылу поиска врагов представителей какого-нибудь важного посольства.

Мы первыми входим в зал, где накрыты столы для сегодняшнего пира. Стража отодвигает всех придворных от короля и убирает стулья, позволяющие сесть рядом. Возле короля сегодня только один человек — я.

— После сегодняшнего пира, Даниэль, молва начнёт вас сватать ещё и мне, — на мой настороженный взгляд он смеётся. — О, вам нечего бояться. В круг леди, которых я предпочитаю, вы точно не попадаете. Тут мы с братом абсолютно расходимся, — он по-мальчишески подмигивает мне, только глаза остаются серьёзными. — Хотя смущать вас, признаюсь, очень забавно.

На губах владыки праздная улыбка, но жесты, глаза говорят совсем о другом. Эти самые глаза цепко следят за каждым входящим в зал. Стража пускает придворных и гостей по одному. Каждый приближается к королю, останавливается в нескольких шагах, кланяется, произносит приветствие и ещё несколько слов заверений в своей верности. Большинство придворных при этом сильно нервничают. Я вижу бледность на лицах, дрожащие руки, голоса, платки вытирающие пот.

В потоке проходят и слуги: повара, лакеи. Получив кивок короля, эти отходят к стене и замирают там.

Поток постепенно истощается. Гости рассаживаются за столы. Слуги всё так же толпятся у стены. В зал входит какой-то полный барон. Он улыбчиво кланяется владыке:

— Мой меч принадлежит только вам, мой король, — и направляется к столам. Более, кажется, никого нет. Я читаю в глазах владыки облегчение и удивление, потом он окидывает взглядом зал и снова хмурится. Из-за дверей слышатся голос Кагона:

— Ваше Величество, прочтите, молю!

Я вижу лицо посла. Он бледен и борется со стражником, толкающим его в зал. Борется так, как будто от этого зависит его жизнь. Королю подносят бумагу. Он пробегает по ней глазами и жестом велит ввести посла. Шаг… второй… и вот то, чего так боялся каждый входящий.

Прямо из стены появляется рука. Я узнаю рукав — это Рейли. Посол падает на колени. Кожа его начинает краснеть и сохнуть. Владыка в повелительном жесте вскидывает руку:

— Брат мой, не убивай его!

Рейли делает шаг из… стены. Тень возле неё так мала, что там не спрячется и кошка, не то что взрослый мужчина.

Король протягивает ему бумагу, одновременно уточняя:

— У него есть оружие или яд? Или они есть в зале?

Глаза мага абсолютно чёрные. Мне казалось, раньше они были светлей… Он зол, и это читается в каждом жесте. От него даже веет этой самой злостью… если такое, вообще, возможно. Я просто замираю, стараюсь быть незаметнее.

Король холоден и уверен:

— Я хочу, чтобы ты отпустил его, брат.

Глаза мага чернеют сильнее. Он делает шаг в сторону и, кажется, готов напасть на собственного брата… ещё мгновение. Рейли поднимает абсолютно чёрные глаза и в противовес взгляду произносит с ухмылкой:

— Как пожелаете, Ваше Величество, — потом делает пасс в сторону посла, и тот плашмя падает на пол без движения. Рейли кланяется брату, а потом молниеносно оказывается рядом со мной. Железная хватка на запястье, он выдёргивает меня из-за стола, теряя равновесие, я практически падаю на грудь магу, а вокруг нас вспыхивает пламя.

Когда оно постепенно спадает, ни короля, ни гостей в зале нет. Это, вообще, другой зал! Высокие стрельчатые окна, обгоревшие когда-то давно портьеры, пыль и множественные следы рун на полу. Огонь гаснет окончательно, и становится темно. В зале не горит ни одной свечи. Лишь слабый лунный свет проникает в окна…

— Даниэль?

Ладонь мага касается моей щеки.

До меня медленно доходит сразу несколько очевидных вещей: я в каком-то заброшенном месте, в темноте, прижат к груди мага настолько крепко, что в плечо впивается угол его наплечника, а ещё, кажется, мгновение назад он всё-таки убил посла Кагона. Последнего человека, кто хоть как-то оберегал мою неприкосновенность. Это бледное лицо до сих пор стоит у меня перед глазами… может, он этого и боялся? Понимал, как велика вероятность того, что в какой-то момент маг просто сочтёт его помехой?

Я пытаюсь отодвинуться:

— Вы убили его?

— Посла? — в голосе Рейли удивление. — Нет, конечно! Вы же слышали, что король пожелал сохранить эту жизнь. И это при том, что вокруг этого человека просто водоворот смерти! Нет. Конечно, он жив. Моя магия лишь слегка выпила его силы. Он просто сильно устал.

Рейли сам отступает:

— Гетхам, зажги факелы! — и даже разжимает свою железную хватку на моём запястье. — Приветствую вас в замке Агорда, Даниэль. Сюда не доберётся ни один убийца, — сзади вспыхивает огонь факела. Я оборачиваюсь. У дверей стоят два… скелета. Скелета-человека! Один из них возится с зажжённым факелом, вытаскивая его из держателя.

Я стараюсь взять себя в руки. Я в Агорде. В замке, где нет ни одного живого человека. В полной власти Рейли. А каков именно интерес Рейли ко мне, хорошо известно… Вся моя бравада как-то совсем растворяется. Приходят предательские мысли, что, может, я сам спровоцировал такой шаг со стороны герцога. Не надо было соглашаться на катание.

Скелеты зажигают каждый по два факела. Теперь вокруг нас достаточно света. Я могу видеть лицо Рейли. Глаза у него снова обычные: серые с зелёными крапинками. И в них видно волнение, а ещё он пытается улыбаться. Пушистый скорпион! Старуха, наверное, права, мне нельзя бояться Рейли… каким бы он ни был, нельзя! Просто бесполезно. Я пытаюсь принять непринуждённый вид:

— То есть, Ваша Светлость, вы меня украли?!

— Ну… — во взгляде мага смущение. — Мне просто нужно некоторое время, чтобы устранить опасность. Не откажите пока побыть моим гостем.

Как будто мой «отказ» кому-то в чём-то помешает! Рейли жестом приглашает меня проследовать из зала по коридору. Перед нами и после нас следуют скелеты, освещая пространство факелами.

В небольшом зале, куда меня приводят, горит камин. Это пламя освещает некоторую часть пространства. Рейли подводит меня к креслу, жестом предлагая присесть. Скелет спешно принимается зажигать свечи.

Здесь уже не чувствуется такого уж запустения. Тут тепло и вполне уютно. Рейли отступает с вежливым поклоном:

— Мне нужно вернуться, Даниэль. Будьте моим гостем. Если что-то нужно, просто произнесите ваше желание вслух. Мои слуги вас услышат и всё исполнят. И, главное, ничего не бойтесь.

Он резко разворачивается и спешно уходит. Перед ним дорогу никто не освещает, но я слышу быстрые шаги, удаляющиеся по коридору.

Я снова оглядываю зал. Ну и что мы имеем? Я один в замке Агорда. Со скелетами. Выглядят они, конечно, гадко, но особого страха во мне уже не вызывают. Топчутся, услужливо зажигают свечи в больших дорогих канделябрах. Судя по отсутствию наплывшего воска и присутствию пыли, зажигают эти самые свечи здесь не часто.

Становится светлее, я осматриваюсь и на одной детали невольно прыскаю смехом. Оба скелета обуты в мягкие домашние туфли. У них что, ноги мёрзнут? Или это парадная форма для прислуги?

Такое неожиданное веселье как-то разряжает обстановку. Я решаюсь встать и пройтись по залу и окружающим его комнатам. Убранство его, если присмотреться, когда-то блистало роскошью. Сейчас же та часть, что ближе к камину, более-менее прибрана, но ближе к лестнице лежит многолетняя пыль, да и заметная обветшалость портьер портит впечатление. Хотя здесь, в отличие от предыдущего зала, хотя бы ничего не жгли.

Возле лестницы стена вырезана старинным барельефом. Только света от зажжённых свечей не хватает, чтобы его рассмотреть. Я уверенно машу скелету с канделябром:

— Мне нужно сюда больше света.

Скелет сначала, кажется, не слышит меня. Ну то есть совсем, абсолютно не реагирует. Как глухой. Но через некоторое время вдруг сам отрывается от увлекательного занятия зажигания свечей и шустренько так бежит ко мне прямо с канделябром. Видимо, до него просто медленно доходит. Очень медленно!

Скелет подбегает и замирает с канделябром в руках. Жутко же он выглядит! Белые человеческие кости, а в глазницах, как и у лошади, только какой-то желтоватый туман. Ни глаз, ни осмысленности. Бррр! Я возвращаюсь к барельефу. Да. Великолепная работа, явно знаменитого мастера: горы, воины, павшие враги — всё, как настоящее.

Я двигаюсь вдоль барельефа, потом поднимаюсь по лестнице, изучая обстановку. Когда-то это был красивый замок. Скелет при моём движении опять сначала стоит, замерев, как будто не заметил. Потом вдруг бежит догонять.

Осмелев окончательно, я начинаю заглядывать в покои, двери которых выходят в коридор.

Это, явно, библиотека. Высокие шкафы с книгами и свитками: магия, война, оружие. Глубокое кресло и несколько томов, разложенных вокруг него, видимо, так, как были брошены Рейли. И никаких следов свечей!

В следующие покои, скорее всего, никто не входил много лет. Здесь всюду пыль и обветшалость. Но костяной лакей никак не препятствует мне осматривать их.

А вот у следующих дверей он замирает, преграждая мне путь. Решив для себя, что тут что-то связанное с магией, и входить просто опасно, я двигаюсь дальше, распахивая очередные резные двери.

…первое, что выхватывает свет, это крупный символ плодородия на балдахине широкого алькова. Собственно, вот на этом и надо было бы остановиться, но скелет услужливо освещает мне покои целиком.

Это просторная опочивальня. За высокими окнами сейчас темно. И основной объект, притягивающий мой взгляд — это альков. Огромное спальное ложе, украшенное свадебными лентами и оберегами. Чёрт! На некоторое время я замираю, ошарашенный такой находкой. Нет… конечно, Рейли, в любом случае, должен к концу турнира выбрать невесту. Ну, то есть, я полагаю, завтра он торжественно назовёт имя избранницы. Потом ещё приготовления к свадьбе… Я надеялся, что у меня есть ещё хотя бы дня три, а то и неделя. Зачем всё это приготовлено сейчас?! Или, раз я уже здесь, не отвертеться?

Решительно выдохнув, я разворачиваюсь и выхожу прочь из этих покоев. Не знаю, что там Рейли себе придумал, но я категорически против до свадьбы! Ага, так он меня и будет слушать! Но всё равно! Он притащил меня сюда, чтобы спасти— так вот пусть и спасает, а не в альков…

Я решительно спускаюсь по лестнице обратно к камину. Пусть даже не надеется!

На последней ступеньке, уже собираясь ступить на гранитный пол зала, я опускаю глаза и, ругаясь, отскакиваю в сторону. Прямо у ступеней топчется большой чёрный скорпион! Блестящее тело, большие клешни, тонкие лапки, хвост с ядовитым жалом, и всё это прямо тут, и размером с приличную крысу! Чёрт! Чудовище поворачивается в мою сторону, и я в мгновение ока, преодолев расстояние, забираюсь с ногами в кресло.

— Избавьте меня от этой штуки!

До скелета опять доходит не сразу. Но потом он спешно бросается к скорпиону, аккуратно поднимает того за хвост и бережно так выносит за порог зала, где спокойно опускает на пол. Беги, мол! Я оглядываюсь по сторонам, уже морально готовый увидеть тут всех страшилищ, какие только бывают в мире.

На первый взгляд в зале больше ничего опасного нет. В камине потрескивают поленья. Пламя свечей колышется на сквозняке. За окном таращатся на меня через стекло штук пять крупных птиц… воронов… сидят себе и просто смотрят в зал. Чёрт!

Я выдыхаю. Спускаюсь на пол и сажусь уже в пристойной позе. Правда, буквально через минуту скелет у камина вылавливает из вязанки дров ещё одного маленького скорпиона. И я, решив, что гордость не стоит риска встречи с ядовитой тварью, забираюсь в кресло с ногами. Как ребёнок.

Птицы за окном продолжают на меня пялиться. Из-за портьеры выползает очередная ядовито-хвостатая тварь и, полностью игнорируя моё присутствие, быстрой перебежкой перебирается за другую портьеру. Я подбираю подол платья и стараюсь принять гордый независимый вид в своей весьма детской позе. Хорошо, что меня никто не видит сейчас… да и что, я птиц испугался?! Ну а скорпионы… на севере, в замке жили крысы, тоже не особо милые зверюшки.

В какой-то момент я вспоминаю обращение Рейли к слуге: «Гетхам». Интересно, которого из двух скелетов так зовут?

— Гетхам!

Ни один из костяшек не двигается с места.

— Гетхам, подойди ко мне!

Один скелет стоит неподвижно у дверей, второй сидит у камина, периодически подкидывая дрова. Даже головы не повернули! Кхм? И тут мой взгляд замечает… бесформенное пятно на полу… тень! Она сама по себе ползёт по каменной поверхности! Все свечи на местах и не двигаются. Скелеты тоже почти неподвижны. Вокруг ничего не летает. А эта штука просто ползёт… ко мне!

— Стоять!

Пятно останавливается! Сразу!

— А ну-ка, брысь! Не приближайся ко мне!

Пятно послушно отползает в сторону камина и застывает где-то возле скелета. Чёрт! Что ж тут всё-то не как у людей?! Нежить, скорпионы, птицы пялятся, да ещё и эта непонятная штука ползает. Хотя, конечно… все, можно сказать, послушные.

Я отворачиваюсь:

— Поесть мне чего-нибудь принесите. И вина. Надеюсь, в этом замке хоть еда человеческая.

Еду мне приносят действительно самую обычную. Птицу, зажаренную до хрустящей корочки, пирожки и вино. Последнее совсем лёгкое, так что напиться не грозит.

Я сижу и грызу мясо. Невольно наслаждаюсь, что никто не ограничивает меня, какими кусками и как его есть. Из-под стола выползает очередной скорпион. Я бросаю ему косточку. Тварь шустро хватает упавшее и утаскивает под стол. Я невольно улыбаюсь.

Ползучая тень, направляясь к дверям, обходит меня стороной за три шага. Птицы продолжают молча пялиться.

Я наелся, набоялся и теперь зеваю от скуки. Но жесты скелетов: «пожалуйте в спальню», упорно игнорирую. Нетушки! До свадьбы я туда не пойду! Не дождётесь! Собственно, я и ноги на пол спускать опасаюсь. Ещё несколько минут назад очередная ядовито-хвостатая тварь шумно возилась под столом. Может, она, конечно, уже ушла. А вдруг нет?!

Так что я решаю просто ненадолго опустить голову на стол и на этом засыпаю.

Мне снится кошмар. В нём Рейли с глазами чернее чёрного толкает меня на ту самую кровать с оберегами. И в штанах у него явно так выпирает восставшее мужское естество. Причём таких размеров, которыми однозначно можно гордиться. Если, конечно, ты сам такие имеешь, а не тебя ими…

Я пытаюсь сопротивляться. Подняться с этой кровати, отодвинуть его руки… но у меня ничего не получается.

А маг с тем самым плотоядным взглядом, которым смотрел на меня в моих покоях, начинает задирать мои юбки. На мне пышное кроваво красное платье, из моих бальных. Юбки на нём многослойные. И Рейли задирает один слой, потом следующий, и ещё, и ещё… а юбки всё не заканчиваются и не заканчиваются… проснувшись, я ещё несколько минут смотрю перед собой, пытаясь успокоиться.

За окном утро. Камин догорел. Свечи потушены. На улице падает лёгкий снежок, прямо на головы воронам, всё так же таращащимся из-за стекла.

 

Глава 10. Расходные книги

Рейли:

Во мне кипит раздражение. Мною уже обследованы каждые покои этого дворца. Каждый коридор, каждый сарай, каждая конюшня. Убраны или выброшены за стену все хоть немного подозрительные личности. Но при этом в моё последнее возвращение в Агорду над головой спящего Даниэля продолжали биться молнии смерти.

Подозреваемых, можно сказать, не осталось. А единственное настоящее облако убийцы я вижу над послом Кагоном. Но, во-первых, ни один предмет в замке действительно не светится, как оружие, а задумать убийство и не выбрать оружие невозможно. Во-вторых, последний час посол абсолютно пьян и терзает сера Тумена рассказами о своей неверной девке. Страдает он, кажется, очень искренне. То воет на плече рыцаря, как любит её. То с огнём в глазах рассказывает, как сорвёт со стены в своём главном зале меч предка и убьёт мерзавку.

Король поднимается из-за стола:

— Третий день турнира начнётся завтра с рассветом, как и ранее. Я желаю всем доброй ночи, и пусть победит сильнейший и благороднейший.

Он покидает зал. Молча идёт к своим покоям. И только у самых дверей останавливается:

— Рейли, ты здесь?

Я выхожу из тени. Он смотрит на меня хмуро и очень серьёзно:

— Много убил?

— Двоих. Ты даже не знал их имён. Не заметишь.

Взгляд короля осуждающий:

— Нашёл убийцу?

Я отрицательно мотаю головой. Он поджимает губы:

— До сих пор думаешь на посла?

Я с сомнением пожимаю плечами:

— По моим наблюдениям страдает он очень натурально. Да и оружия нет. Не знаю.

— Что будешь делать?

— Хочу расспросить Казима.

У брата в глазах удивление:

— Казначея? С ним-то что не так?!

— Из того, что я вижу, он как-то причастен к чьей-то смерти. Может, заплатил за чью-то голову.

Брат входит в покои, громко окликая лакея:

— Быстро приведи ко мне казначея Казима.

Потом усаживается, расправляет полы камзола и вновь обращается ко мне, не сразу подбирая слова:

— Брат мой… ты на глазах полсотни свидетелей ощупал и утащил в неизвестном направлении незамужнюю молодую девицу из очень высокого сословия… После такого даже мне пришлось бы жениться.

Он смотрит на меня внимательно. Я пожимаю плечами:

— Значит, женюсь.

В его глазах остаётся вопрос:

— Женишься?

Я задумываюсь и понимаю, что для меня, как-то так получается, уже не существует этого вопроса. Не могу сказать, когда это произошло, может, в момент моего наблюдения с башни за красной всадницей… но Даниэль для меня уже однозначно «мой». Его даже Агорда не испугала! Гетхам доложил, что гость осмотрел замок, поужинал и уснул. Я не знаю, что из этого получится… Да и уверенности, что что-то получится, особой нет. Но выбор уже, однозначно, сделан:

— Женюсь.

Казим входит в покои короля, опасливо озираясь, а увидев меня, ещё и сильно бледнеет. Но дело берёт в свои руки брат:

— Расскажи мне, любезный, чью это жизнь ты заказал не так давно мастерам умерщвления?

Казначей боязливо оглядывается и валится на колени:

— Помилуйте Ваше Величество. Я пекусь только о благе государства! Только в попытках защитить секреты Вашего Величества.

— Не юли! Рассказывай!

— Писарь у меня был. Молодой да смышлёный. Служил недолго, но старание большое прилагал. Я был им доволен. А тут вдруг он пропал. Я смекнул, что дело не чисто, и стал проверять все хранилища, не умыкнул ли чего. И нашёл! Этот плут забрался в расходные архивы. Не мыслю, что ценного там можно найти. Может, перепутал что… А может, ему кто денег посулил за какие бумаги, не знаю уж зачем. В архивах этих только книги расходные лежат, ещё за годы правления вашего батюшки. Но замок на двери непростой был, да и исчез шельмец сразу… — он обречённо выдохнул. — Ну и я дал две монеты одному оборванцу из лиги теней, чтобы нашёл его. Если притащит живым обещал ещё монету дать… Только о государстве пекусь, Ваше Величество! Тайны стерегу! Даже такие… вдруг оно что.

Какие ценные тайны можно найти в расходных книгах? Там же записано только когда, какая сумма, за что и кому была уплачена.

Я обошёл казначея по кругу:

— Что-то из бумаг украдено?

— Ваша Светлость, я же только днём обнаружил, что замок сломан. Но как углядел, сразу служку посадил перепроверить всё. Проверяет он ещё… Там же ценного то ничего и не было. Только расходные книги. У кого дворец свечи покупал, сколько брал, да какую сумму уплатил. Почём плачено зеленщику, мяснику, молочнику. Тайн-то больших нет… Я и беспокоить потому не стал, Его Величество… Но я всё проверю. Всё выясню!

Казначея брат отпускает.

— Надеюсь, Казима ты не станешь трогать? Он верен мне. И порой даже перестраховывается. Что можно узнать из расходных книг?!

Я тоже задаюсь этим вопросом. Но ведь кто-то не поленился взломать замок!

Брат ещё несколько минут обдумывает ситуацию с казначейскими бумагами, потом возвращается к вопросам свадьбы:

— Когда ты намерен венчаться?

Я задумываюсь:

— Убийца до сих пор где-то во дворце…

— Но долго прятать Даниэль у себя в замке ты тоже не можешь. Это и так уже почти скандал международного уровня.

Он прав.

— Тогда… чем неожиданней будет назначено венчание, тем больше вероятности, что убийца наделает ошибок и выдаст себя… Завтра. Рано утром. И пусть никто не знает об этом заранее.

Брат скептически морщится:

— Как минимум, придётся предупредить жреца, служанку, что должна приготовить для принцессы платье, и посла, который представляет здесь волю её дяди и должен подготовить бумаги. Остальных значимых особ можно пригласить и ранним утром. Объявлю, что магия вдруг повелела тебе избрать именно это время для венчания. Магии простят!

Я смотрю брату в глаза:

— Я не подпущу посла Кагона близко!

Брат некоторое время молчит. Потом вздыхает:

— Хорошо. Только не кричи об этом. Давай, я предложу Даниэль себя в качестве провожатого к алтарю. Окажу честь! Главное, пусть она согласится.

Я киваю:

— И я привезу свою охрану!

Брат отмахивается:

— Привози. Полагаю, после того, как дворец обсудит твоё сегодняшнее самоуправство, и так половина гостей сочтёт рискованным являться в храм. А поставишь парочку своих костяшек у дверей, и вторая половина решит пропустить церемонию. Проще будет ловить убийцу.

Я на пару часов задерживаюсь во дворце. Инструктирую охрану. Проверяю ещё несколько углов в поисках убийцы. Запугиваю жреца, вдруг решившего, что мои воины не могут входить в его храм. Заранее расставляю некоторые барьеры в храме. И уже потом, с сердцем полным опасений, возвращаюсь в Агорду.

Уже ранее утро. За окном летят большие пушистые снежинки. Даниэль крутится перед зеркалом, пытаясь привести в порядок помятую во время сна причёску. Красные волосы упорствуют и топорщатся во все стороны.

— Ты! — он указывает пальцем на скелета. — Подними зеркало повыше. Хватит. Замри!

О, он уже научился общаться с моими слугами. Сложных приказов они не понимают.

Гетхам пристраивается за моим плечом:

— Доброе утро, Ваша Светлость. Прикажете подать завтрак?

Я улыбаюсь:

— Да. И поплотнее, день предстоит насыщенный. Даниэль составит мне компанию.

Услышав мой голос, юноша резко разворачивается.

Даниэль:

Утро навевает на меня ещё одну мысль. Я вроде как прибыл в Эганор в качестве незамужней благородной леди. Но сегодня встречаю рассвет в замке абсолютно постороннего мужчины. И о том, что Рейли здесь ночью вообще не было, знаю только я. Для всех остальных… остальные будут в полной уверенности, что ночь моя проходила в той самой кровати, с непосредственным участием герцога.

В паре шагов от меня, быстро перебирая лапками, пробегает куда-то очередной скорпион. Ну и гадкие же они! Потягиваясь, расправляю плечи. На лицо падает локон из причёски. Да, вид у меня после сна на столе, наверное, тот ещё.

— Ты, — тыкаю пальцем в скелета у камина. — Мне нужно зеркало.

Костяной слуга остаётся на месте. К нему спешно подползает пятно. Сейчас, при дневном свете, его легко не заметить, но я уже знаю, куда смотреть. Скелет вскакивает и, мягко бухая туфлями, убегает. Пятно ползёт ко второму скелету, и тот спешно исчезает за первым. Через некоторое время они возвращаются, волоча вдвоём большое зеркало в богатой раме. Я указываю на место возле окна:

— Тащите сюда. Тут светлей, — на этот раз костлявые лакеи понимают меня без подсказок. — Стоп. Замереть!

Кажется, я начинаю понимать суть — это очень глупые слуги. Им нужны очень простые приказы. А умное тут, видимо, только пятно! Из-за стекла на меня молча пялятся вороны.

Я разворачиваюсь к зеркалу. М-да. А выгляжу я так, будто без всяких «если» ночь провёл именно ПОД герцогом… как в том сне, задрав подол. Мятый, локоны в разные стороны… Рыча сам на себя, я пытаюсь привести всё это хоть в какой-то порядок. Ничего не получается. Пытаюсь взять себя в руки, вытаскиваю все шпильки, отбрасываю шиньон. Ну и что такого женского я способен сделать из своих волос сам?

— …Да, любезный. И посытней накрой. Даниэль составит мне компанию.

Я резко разворачиваюсь. В дверном проёме стоит Рейли. Всё в том же облачении и с лёгкой улыбкой на губах.

— Доброе утро, Даниэль. Вы ведь согласитесь позавтракать со мной?

Я стараюсь сохранить спокойствие. Приглаживаю волосы. Изображаю улыбку. Рейли подходит ближе. Совсем близко. Заводит руку за мою спину… кладёт ладонь на мой зад… и снимает оттуда маленького скорпиона. Улыбается шире и сажает тварь на свой плащ:

— Вам понравились мои питомцы, Даниэль?

Скорпион шустро взбирается повороту плаща, обнюхивает шею Рейли, залезает на плечо и уходит куда-то на спину. Я смотрю на всё это с некоторым шоком:

— …они не ядовиты? Да?

Рейли широко улыбается:

— Ядовиты, но только если вы жук или мышь. Для человека их укус болезненный, но не опасный. Мне специально привезли этот вид из Аравии. Моя магия притягивает любых скорпионов. А эти, за счёт крупных размеров, с успехом пожирают соплеменников других видов. Очень упрощают мне жизнь.

Мелкий скорпион высовывает клешни на втором плече мага, и тот подставляет ему ладонь, чем тварь тут же пользуется, влезая на неё целиком.

Я снова пытаюсь взять себя в руки. Хотя стоять вот так перед Рейли, один на один… в сознании сразу всплывает картинка из моего сна. На лицо снова падает локон. Я пытаюсь убрать его.

— Вы можете просто заплести мужскую косу. Я доставлю вас во дворец в отдельные покои. И пока служанка не придаст вам подобающий вид, вас никто не увидит.

Улыбка пропадает с его лица. Он отводит глаза. Я вижу слегка закушенные губы и, кажется, смущение:

— Даниэль, вы согласитесь стать моим супругом?

Он всё-таки поднимает взгляд. Серый, с зелёными росчерками. Не думаю, что мой ответ может что-то изменить… Полагаю, дядя и владыка Эганора уже обо всём договорились. И дата венчания в любом случае назначена. Но мне приятно, что меня хотя бы просто спросили. А ещё более приятно, что в этом вопросе мага нет слова «женой», очень бы не хотелось, чтобы он видел во мне девушку… «супругом» — приятно, что он всё-таки воспринимает меня мужчиной. Пусть и испытывает к этим мужчинам совсем неправильные желания.

— Конечно, Ваша Светлость. Это большая честь.

Он удовлетворённо кивает:

— Замечательно! Церемония венчания через полтора часа. У нас есть время позавтракать, и я отдам вас в руки служанки, наряжаться.

Он подхватывает меня под руку и ведёт к столу. Тут скелеты уже спешно накрывают завтрак… Полтора часа?! То есть жрец уже с полуночи возносит хвалы богам… горничные крахмалят господам праздничные наряды со вчерашнего вечера, и только меня изволили оповестить только что?!.. а ещё… через полтора часа я буду официально принадлежать Рейли….

Скелет опускает на стол большое блюдо с маленькими тушками жареных перепелов. Рейли, не особо церемонясь, подхватывает одну из них руками. Крепко сжимает тонкими пальцами, зубами впиваясь в мясо. Потом, о чём-то вспомнив, обращается в пространство:

— Гетхам, одень мне дюжину скелетов посмышлёней. Я возьму с собой охрану. И сам тоже пойдёшь.

Я замечаю, как ползающее пятно спешно выскальзывает за дверь:

— Гетхам — это пятно?

Рейли смотрит на меня удивлённо, но потом, подумав, кивает:

— Тень. Он мой мажордом. Очень умный.

Я тоже беру тушку перепела. Честно говоря, тени и скелеты Агорды сейчас последнее, что меня волнует. Я даже на важно шебуршащую лапками под стол особо крупную хвостатую тварь, не особо обращаю внимание… Через несколько часов я буду принадлежать Рейли. Поэтому и брачное ложе подготовлено…

 

Глава 11. Богатая невеста

Даниэль:

Дуэнья ворчит и, то тихо молится себе под нос, то начинает будто уговаривать меня:

— Зато Рейли тебя никому в обиду не даст. Ни владыка Дарена, ни любой другой под этим солнцем не сможет причинить тебе вреда. Он тут вчера весь дворец перерыл. Служку жуликоватого иссушил, да ещё хахаля одной служанки, тот точно человеком нехорошим был. В замок мышь не пробежит! Ни то, что к тебе с ножом или ядом кто подберётся. Да ещё и эти… — она машет на скелетов, сегодня составляющих мою охрану. Хотя узнать в них воинов Рейли можно, разве что по изображениям его любимых зверюшек на плащах. В остальном, они одеты, как профессиональные бойцы, и эта одежда скрывает кости практически целиком. Только пустые глазницы с туманом чуть-чуть видны в глубине капюшонов. Старуха опасливо косится. Потом отворачивается. — Да они любого, у кого хоть немного разумения осталось, одним своим видом отпугнут, не то что мечами.

Она с силой дёргает шнурки, пытаясь утянуть мою талию до девичьей. Платье огромное. Юбка пышными волнами белого кружева простирается во все стороны. Плечи и грудь тоже упрятаны кружевом, и ещё дожидается своего часа кружевная фата. Да что там, на мне сейчас даже бельё в кружевах! Конечно… сегодня-то Рейли до него наконец доберётся…. и не только до него.

— Кагон-то с первого дня, как сюда приехали, всё вынюхивает. Везде свой нос суёт, везде вопросы задаёт да подарочки дарит. Да ничего, деточка, всё уже, немного осталось. Не по зубам ему Рейли будет.

Я не слушаю старуху. Вернее слушаю, но как-то отстранённо. Я до сих пор телом помню прикосновения мага во время перехода. Он просто подошёл со спины и крепко стиснул меня… как своё…

А сейчас из зеркала на меня смотрит богатая невеста. И этот образ в моей голове как-то не совмещается со мной… но ещё немного… и в настоящем храме, настоящий жрец, самого высокого в Эганоре сана, назовёт меня женой мужчины… пока смерть не разлучит нас…

Это…

Сейчас я как-то не верю, что Рейли убьёт меня. Всё, что я видел от него, за это время… Эти хитрые улыбки, катание на скелете лошади, скорпион на плече, маг не выглядит безумным маньяком, готовым на утро убить молодую жену.

Может, раньше он убивал, опасаясь сплетен? Может, раньше его любовники были простолюдинами, или ещё хуже — шлюхами, и он знал, что они начнут судачить о ночи с ним? Всё-таки, думаю, он понимает, что такое его влечение — большой грех. Сильные люди не любят, когда об их пороках болтают. А челядь в замке очень любит молоть языком без толку. Ну, и… в конце концов, они не были венчаны с ним в храме. А я вроде как с благословения богов… Нет. Не думаю, что он станет меня убивать. А вот постель…

Мне вспоминается тот плотоядный взгляд, когда Рейли гладил меня через одну лишь тонкую ткань ночной рубахи… а вот постель с ним, думаю, мне предстоит познать в полной мере.

Старуха всё продолжает говорить:

— …а для тебя и хорошо, что он такой опасный. Для тебя могущество мужа — это возможность выжить. Ну вот, — она отступает. — Деточка моя, всё готово к главному дню твоей жизни.

Невеста в зеркале утопает в белом кружеве, бледна, и только красные волосы контрастируют со всей этой снежностью. Я смотрю на это отражение, замерев… Застыв… Завороженный зрелищем. Не то чтобы я когда-то думал, что у меня будет свадьба. Что мне позволят жениться. Нет, уже к более-менее сознательному возрасту я понимал, что, по крайне мере, при жизни дяди, он этого не допустит. И я точно не предполагал, что сам буду вот такой настоящей невестой.

Двери покоев распахиваются, впуская короля. Рядом с ним скользит Гетхам, и скелеты покорно расступаются:

— Даниэль, вы ослепительны. Солнце меркнет в смущении перед вашей красотой. И я бы хотел просить вас оказать честь и позволить именно мне отвести вас к алтарю.

Я поднимаю глаза. А почему это меня поведёт владыка Эганора? Или Рейли всё-таки вчера ранил Кагона сильнее, чем сказал.

Король подходит ближе и говорит довольно тихо:

— Даниэль, прошу вас, соглашайтесь. Рейли просто не подпустит к вам никого другого. А я очень хочу избежать международных скандалов. Поэтому давайте просто сделаем вид, что я излишне очарован вашей красотой и предложил вести вас хотя бы до алтаря. А вам польстило моё предложение, и вы его приняли.

Рейли никого не подпустит ко мне? Даже вопреки желанию короля? У меня уже не первый раз возникает мысль, кто на самом деле по-настоящему управляет Эганором?

— Мне действительно очень льстит ваше предложение, Ваше Величество. Просто в смущении я не в силах вымолвить правильные слова.

Король улыбается и говорит, кажется, вполне серьёзно:

— Вы ещё и умны, принцесса. Это очень хорошее качество. Мой брат крайне горяч, но благороден, и он без сомнения оценит ваш ум.

За порогом слышен зов слуги:

— Ваше Величество, принцесса, все готовы. Можно начинать.

Звуки органа заполняют всё пространство вокруг, забираются в душу, обволакивают тело. Король берёт меня под руку, мы выходим из покоев и двигаемся по широкому коридору в зал храма. По усыпанной зёрнами дорожке. Люди вокруг ропщут, потому что со всех сторон нас окружает эскорт скелетов. А впереди и позади ещё и следует королевская стража.

На Рейли чуть другой плащ: ещё черней, и скорпион вышит золотом. В остальном, его облачение ни капли не изменилось. Взгляд сосредоточенный, но, встречая мой, он даже слегка улыбается. Я тоже улыбаюсь в ответ. Нет, он не убьёт меня.

Король кладёт мою ладонь в руку Рейли, и маг произносит шёпотом:

— А теперь, мой брат, молю вас, пройдите в свою ложу.

Лишь минутное замешательство короля выдаёт его удивление. Потом он кивает и с улыбкой направляется к ложе. Он садится в приготовленное кресло и лишь после этого даёт знак жрецу:

— Начинайте.

Скелеты, окружавшие нас единой стеной, опускаются на одно колено. Теперь всё почти так, как и должно было бы быть. Зал храма полон высокопоставленных гостей. Жрец высочайшего сана взывает к небесам. И моя ладонь в руках мужчины, который через несколько минут будет объявлен моим мужем перед богами.

Я замираю. Просто слушаю речитатив жреца и будто качаюсь на волнах. И оттого рывок Рейли становится ещё более неожиданным. Что не так?! Жрец ведёт обряд по канону. В его руках чаша для омовения: богато украшенный жбан с тяжёлой крышкой. Зачем Рейли сбросил меня с помоста, практически спрятав за своей спиной?

Рейли:

Даниэлю, вообще, не идут платья. Особенно такие, огромные, с множеством кружев. А уж белый цвет его рыже-красному образу просто чужероден. Но они идут с братом ко мне через храм в кольце моей стражи…

Я знаю, где-то в толпе гостей убийца. Вор, вознамерившийся обокрасть меня! Хитрец, который так искусно спрятал свои намеренья, что я не вижу его. И сегодня он сделает свой ход. Обязательно. Ведь после церемонии я могу тут же забрать Даниэля в Агорду, и его будет не достать. Значит, только на церемонии.

Брат кладёт ладонь Даниэля в мою руку, и я прошу его отойти за спины охраны и расставленные мною щиты. Я не смогу оберегать сразу двоих. Брат не должен оказаться в эпицентре драки!

Король удаляется в ложу, и жрец начинает обряд.

Я не вслушиваюсь в его речь. Моё внимание на людях в зале, на предметах, на знаках смерти. Но при всём этом оружие убийства становится для меня неожиданностью. Жрец снимает крышку с ритуальной чаши омовения, и с поверхности воды соскальзывает магия — огненный змей. Нематериальный. Покрывающийся аурой смерти, только когда его маленькие глазки фиксируют Даниэля. Скрывающий своего создателя.

 

Глава 12. Белым пеплом

Рейли:

Щиты со стороны алтаря мной не продуманы. Поэтому я выставляю барьер перед чудовищем на скорую руку и откидываю Даниэля за спину. Командую скелетам подняться и сомкнуть кольцо. И почти тут же активирую заготовленный переход, отправляя юношу за спины охраны брата. Убийца и змей до сих пор считают, что Даниэль за спинами скелетов. А у меня развязаны руки для схватки. Осталось понять с кем.

Змей бросается в бой. Натыкается на мой барьер. Злится. Наливается силой ещё больше. Значит, мой противник — не слабый маг. Огненный! Сражаться оружием бесполезно. Да и нет во мне такой магии, чтобы драться с огнём. И сдерживать бесконечно я его тоже не смогу. Значит, нужно устранить причину. Мага!

Я снова запираю змея барьером и быстро скольжу взглядом по залу. Среди гостей паника. Разряженная публика с воплями бежит вон из храма. Казим на четвереньках уползает под лавками. Посол Кагон в страхе забился в угол за колоннами. Рыцарь Анкен быстро и решительно вытаскивает на улицу пожилую даму, которую он сопровождал на торжество. Княжич прикрывает сестру, но по дороге к выходу метким неожиданным ударом в висок погружает в глубокий обморок одного из иноземных магов. Правильно, нужно обезвредить создателя.

Змей вырывается из моих барьеров и устремляется к кольцу скелетов. Они обучено отвечают на атаку, не разрывая кольца. Я снова ставлю барьеры и снова ищу. Кто? Кто это делает? Кто питает эту огненную тварь?

Моя магия вытягивает силы из ещё одного мага, и он оседает без сознания. Ещё один, осознав ситуацию, уходит в водяной переход. Последнего настигает княжич, но он, подхватываемый потоками воздуха, сбегает через окно. Больше, официально, ни одного мага в зале нет. Но змей продолжает набирать силы и снова сносит мои барьер.

На этот раз, чтобы запереть его, мне требуется приложить немало усилий. И это значит, что ещё немного, и даже если я остановлю приток сил к змею, я не смогу его удержать. Тогда эту тварь остановит только смерть источника.

Я вижу, как Янос, как всегда с непроницаемым лицом, что-то советует брату, и тот поднимается, чтобы уйти. Дьявол! Я проигрываю на собственной территории в заранее известном нападении! Где этот мерзавец?! Что за человек может скрывать столь немалые магические способности? И как этот ублюдок сумел скрыть ауру смерти? Стоп…

Я резко поворачиваюсь к той самой колонне, за которой прячется посол Дарена. Иностранец высокого положения может скрывать магические способности. Политическая карьера вместо магической?! Вполне возможно. Посол на службе короля Дарена для особых поручений! И я вижу его ауру! А то, что он сейчас кукожится в углу в страхе, как будто молясь всем богам, это просто игра. Хорошая актёрская игра бывалого интригана!

Змей разрывает мой последний барьер. Почти в тот же момент я выбрасываю ладонь и мгновенно до суха выпиваю все жизненные силы из корчащегося в углу посла. Все, до последней капли! Возможно, я ошибаюсь, но на сомнения нет времени. Посол успевает лишь вскинуться и осыпается на пол уже чистым белым пеплом. Змей тут же тает в воздухе, выпадая на головы не успевших сбежать гостей дождём искр.

Я обвожу взглядом зал. Княжич тушит рукав рубахи. Брат замер у двери заднего выхода. На стенах, скамьях, осколках разбитого окна крупный иней и догорающие искры змея. Я произношу шёпотом:

— Гетхам, возврат!

Скелеты замирают в ровном кольце, внутри которого сейчас вспыхивает обратный переход, возвращая Даниэля и тем самым заметая следы моих уловок. Скелеты опускаются на одно колено, снова являя миру «невесту». И я невольно улыбаюсь, над головой юноши больше нет молний смерти. Удар попал в яблочко! Только в его глазах ужас почему-то.

Даниэль:

Корсет и юбки ужасно мешают движению. От резкого толчка Рейли я лечу на пол. Но не падаю. Меня подхватывают скелеты. Быстро поднимают, оттесняют в сторону, окружают плотной стеной. Невероятно, но все они выше меня на голову или даже больше. Они набрасывают на мои плечи один из своих плащей, так что капюшон закрывает глаза. Под ногами вспыхивает огонь. И я уже в другом месте. За моей спиной каменная стена, а от происходящего в зале меня отгораживают два скелета. Я слышу крики гостей. Вижу вверху под потолком огненного дракона, растущего просто с невероятной скоростью. Его хвост проносится то в одну, то в другую сторону и с каждым таким взмахом становится на пядь толще.

Я пытаюсь выглянуть и хоть как-то подсмотреть, что происходит. Но скелеты сдвигаются в ту же сторону, не давая мне возможности что-то увидеть. В конце концов, я приседаю и подглядываю в щель между полами их плащей.

Я в ложе короля. Передо мной, прямо за моими костяными охранниками, стоит личная охрана короля и высокое кресло владыки Эганора. А ещё ложу прикрывает невидимый барьер, о который бьются искры, то и дело слетающие с хвоста дракона во все стороны.

В зале храма хаос. Гости бегут во все двери прочь. Падают, толкают друг друга. Кто-то лежит на полу, то ли мертвый, то ли без чувств. Горят какие-то свитки возле алтаря. А посередине всего этого, на помосте, Рейли… Сейчас я бы ни за что не поверил, что герцог живой человек. Его глаза — чёрные провалы, кожа белая, как снег, и черты будто подчёркнуты густыми тенями. Бледные тонкие пальцы плетут магические пассы, и дракон спотыкается об эту магию, рычит, вырывается, бьётся огненным хвостом о стены, своды, лавки, пытается наброситься на скелетов и вновь отбрасывается магией. В зале заметно холодает. Я вижу, как от моего дыхания идёт пар. А ещё под потолком и у стен зала будто пухнут тени. Они нависают чёрной паутиной, и свет, проникающий в окна, словно отступает.

Дракон в очередной раз вырывается. Сносит хвостом лавки в первых рядах. Я слышу голос седого советника:

— Ваше Величество, кажется, уже стоит удалиться и подождать вестей в более безопасном месте.

Король поднимается. На его плечах меховой плащ. Он делает пару шагов в сторону выхода, потом ещё раз с надеждой оглядывается на брата. Дракон невероятно огромен, и, кажется, барьеры Рейли поддаются его напору. Король идёт к выходу. Мои костяные охранники разворачиваются одновременно, как по команде, и снова хватают меня под руки. Мы двигаемся за королём. Вдруг резкий отчаянный вскрик в зале. Настолько пронзительный, что слышен даже в этом шуме. Я изворачиваюсь посмотреть и застаю картину, не поддающуюся описанию: бледный Кагон в изгибе невероятной боли… миг, и он опадает на пол храма мелким белым пеплом.

В зале вдруг повисает тишина. Я поднимаю голову и вижу, как очертания огненного дракона рассыпаются несчётным количеством искр. Рейли победил?

Меня опять хватают под руки. Тащат. Снова вспыхивает переход. Вокруг скелеты. С меня сдёргивают плащ. Миг, и они снова падают на одно колено, выставляя меня напоказ.

Рейли смотрит на меня внимательно и улыбается. Это жутко. Вблизи эта его мертвецкая бледность просто ужасающа… чёрные провалы глазниц, будто совсем без глаз… белые губы. Он снимает с себя плащ и набрасывает мне на плечи. Да, в зале очень холодно. Иней покрывает алтарь и резьбу на стенах. Только я не чувствую холода. Я вижу нечеловечески бледное лицо… а ещё пепел на полу, напоминающий человеческую фигуру …

Король возвращается в свою ложу:

— Значит, всё-таки посол Кагон предал своего владыку?! Коварно замыслил убить вверенную ему племянницу и поссорить нас со своим повелителем? Прискорбно! Мне казалось, король Дарена тщательней выбирает своих людей. Что ж. У злодея не было шансов! Мой брат — величайший маг, и все, кто когда-либо позволяли себе в этом усомниться, давно покинули мир живых. Браво, Рейли!

Маг кланяется королю. Его кожа постепенно приобретает человеческие оттенки. Чёрные тени сходят, возвращая обычные черты.

— Ваше Величество, прошу обратить внимание, в этой битве, княжич Всеслав Альпирский очень помог мне в вычислении колдуна. Без него сражение бы затянулось.

Брат княжны разводит руками. Он в копоти, и один из его богатых рукавов прожжён.

— Повелитель, я испытываю глубокое душевное неприятие к мерзавцам, нападающим на девиц, шествующих под венец. Так что у меня просто не было выбора.

Король смеётся. Его смех подхватывают гости и Рейли. Цвет кожи мага уже обычный, может быть, лишь немного бледный. Только глаза пока чёрные.

Король повелительно машет рукой:

— Что ж, храм уцелел, а значит, мы можем продолжить церемонию. Велю всем вернуться на свои места.

Рейли берёт меня за руку. Его ладонь ледяная.

Жрец до смерти напуган, и церемония получается быстрой и скомканной. Кажется, мгновение, и вот уже наши руки оплетает брачная тесьма:

— Что соединено богами, то люди не в силах разъединить!

Король что-то говорит… Рейли выводит меня из храма… нас осыпают зёрнами и монетами… они застревают в волосах.

 

Глава 13. Красные ленты

Даниэль:

— Ой, деточка, платье-то всё обожжено! Платье-то сменить надо!

Я не сразу понимаю, что это дуэнья привычно ропщет за моим плечом. Но её, видимо, слышит Рейли. И вот я уже в отдельных покоях, куда принесены сундуки с моими платьями. У дверей застыли скелеты. Рейли, поклонившись, выходит за дверь, и в пространстве вокруг остаётся только ворчание старухи.

— Весь подол выжгли злодеи! Такую красоту попортили! А где ж теперь достойный наряд найти?! Не оборванка ведь какая! Герцогиня! Да в день собственной свадьбы!

Я оборачиваюсь на неё. Она, не глядя на меня, перебирает платья. Достаёт каждое из сундука, придирчиво рассматривает и, хмурясь, бросает грудой на стол. А там с каждым броском растёт куча нарядов разных оттенков красного.

— Такое платье было! Чтоб ему пусто было этому Кагону! Чтоб его в аду эти его драконы покусали!

Под её суетное, такое обыденное ворчание, я начинаю приходить в себя. Оглядываю своё платье. Сбоку край подола на локоть будто слизан огнём. Я горел? Или это огненный переход обрезал?

— Стервец окаянный! И ведь понял, что опоздал. Всё, улетела уже пташечка! Так нет, не отступил, биться полез, ирод! И поделом ему!

— Ты знаешь… — я не узнаю собственный голос. — Знаешь, зачем Кагон хотел меня убить? За что? — голос непроизвольно переходит на крик. — Это ведь дядя приказал?! Почему? Я же всё делал, как он велел! Я здесь, в платье… венчание это… Почему?!

Старуха, наконец, поворачивается ко мне. Под её взглядом я замолкаю. А она вдруг многозначительно усмехается:

— Обыграла твоя матушка владыку Дарена! Женщины слабы в стремительных битвах, но в тех, что тянутся годами, могут статься опасными противниками. Кагон, как приехал, всё ходил, вынюхивал тут да, видно, вынюхал, злыдень. Только поздно уже! У Рейли тебя ни ему, ни кому другому не отобрать!

От этих её слов, да ещё такой, не свойственной ей, усмешки паники во мне только прибавляется:

— В чём мать обыграла? Что такое Кагон вынюхал? Говори!

Старуха смотрит на меня внимательно. Оглядывается на скелетов, что замерли у дверей. Потом подходит и деловито заглядывает за портьеры и ширму. Возвращается и произносит заговорческим шёпотом:

— Рейли, на самом деле, женщина. Девица, — она усмехается. — Твоя матушка много лет назад разгадала эту тайну и тщательно сплела дорожки так, чтоб твой венценосный дядя пребывал в иных мнениях, и чтоб, когда придёт срок, счёл хорошим способом избавиться от тебя, послав сюда в невесты Рейли.

— Женщина?

Перед моими глазами встаёт картина, которую мои собственные глаза не больше часа назад наблюдали в храме: огненный дракон и могучий маг смерти, разгневанный нападением. Воин, отбросивший меня за спину и ринувшийся в бой… А потом ещё одна картинка: меле турнира, лихой и смертоносный сквайр… малорослый, но уверенный, сильный мечник — мужчина!

— А как мама разгадала, что Рейли… женщина?

Старуха довольно улыбается:

— Покойная королева Эганора, мать Рейли, была варханкой. И хотя она отреклась от своих богов, когда шла под венец с тогдашним владыкой этих земель, но некоторые традиции всё же чтила. Когда твои отец и мать венчались, в столицу приезжало много почётных гостей. Были там и владыка Эганора с супругой. И носила тогда королева Эганора в волосах красные ленты, что по варханским обычаем значит, что не более луны назад именовала она дочь. Варханки, вообще, более чтят дочерей и в возрасте шести зим именуют их перед ликами богов. Только дочерей! Потом прошло много лет. У королевы Эганора было девять детей, но мор и войны уносили их одного за другим. Она и сама ушла в первые годы мора. И в год, когда пришёл час смерти и её мужа, оставался у него один лишь сын. Но на смертном одре объявил владыка, что много лет назад отдал младенца, родное дитя, в обучение магам в поднебесном храме. И что теперь этот сын вернётся и станет опорой своему старшему брату. И приехал Рейли. Это имя дали ему наставники в храме. В Поднебесном заведено давать молодым магам новые имена и не упоминать прошлого. Но только был Рейли тогда слишком молод для магических званий. И лишь четыре года назад явились в Эганор три мага из Поднебесного и вручили ему символ мастера. Так как именно в этот день исполнилось ему, наконец, по их разумению совершеннолетие — двадцать один год. Тогда твоя мать и посчитала, что видела ленты в волосах королевы ровнёхонько пятнадцать лет назад, и именно поздней осенью. А значит, что бы ни писали метрики тех времён, именно Рейли было тогда шесть зим, и именно ей перед ликами варханских богов мать давала имя.

Я смотрю на старуху в полном недоумении. Моя мать сочла могучего, пусть и худого и низкорослого, мужа девицей лишь потому, что много лет назад королева повязала в волосы какие-то ленты?! У них обоих глаза есть?! Насколько нужно быть слепым, чтобы посчитать этого стремительного невероятно сильного мужчину женщиной?!.. из-за каких-то там лент?!

Старуха возвращается к сундуку с платьями. Груда с красными тряпками увеличивается, пока она вдруг не замирает удовлетворённо улыбаясь. В этой улыбке мне мнится что-то безумное. В её руках то самое красное бальное платье из моего сна… платье с множеством юбок.

Я пытаюсь взять себя в руки, но ничего не получается. Не так. Не сейчас!

Во мне до сих пор бьётся страх, порождённый огненным драконом под сводами храма и мертвецки бледным лицом мага. Я абсолютно уверен, что мать ошиблась с этими своими выводами по поводу Рейли. Она же никогда не видела его в лицо. Вот увидела бы хоть раз и сразу бы поняла, что ошибается. Не знаю, почему тогда королева завязывала эти ленты. Может, их ещё по какому поводу завязывают. А может, те маги просчитались с датой совершеннолетия Рейли или просто не торопились, пришли, когда им удобно было. Но любой, кто имеет глаза, просто взглянув на герцога Агорда, поймёт: ЭТО — НЕ ЖЕНЩИНА! Я знаю, как выглядят женщины, как они ведут себя, двигаются, говорят. Я всю жизнь жил с мамой и двумя сёстрами, в окружении практически исключительно женской прислуги… А старуха, видимо, уже слаба на голову стала, раз этого не видит.

Вот сейчас она оглядывает меня с каким-то нездоровым блеском в глазах, крутит в руках это так вгоняющее меня в ужас красное платье, а потом вдруг достаёт ножницы и начинает споро что-то там резать. Честно, я не расстроюсь, если она всё это платье на клочки порежет!

От красного платья отделяется многослойная нижняя юбка и вот, буквально через час, я стою перед зеркалом в новом наряде.

— Давно я деточка сама за иголку не садилась. Но получилось достойно. Никто не скажет, что платье не достаточно богато для герцогини и принцессы крови.

Из зеркала на меня снова смотрит богатая невеста. Только нижние широкие юбки белого платья заменены на красные, и на плечах, и волосах к белому кружеву добавлена полоса красного. А подол, где пострадала верхняя белая юбка, подогнут складками почти до середины и заколот большой красной розой. Богатое платье. И целая буря паники внутри меня при каждом взгляде на эти красные юбки.

Дуэнья снова улыбается. Поправляет последние детали на платье. Потом поднимает глаза и замечает моё смятение:

— Ну, деточка. Всё уже хорошо. Рейли не даст тебя в обиду. К вечеру уедешь в Агорду и будешь жить в безопасности. Сёстрам твоим матушка тоже уже женихов присмотрела достаточно могущественных. До весны устроит обе свадьбы, и уйдут они под защиту нового дома. Всё будет хорошо.

Объяснять ей что-то не имеет смысла. Да и что я скажу? Что она безумна в том, что увидела женщину в мужчине? Что замок Агорда — пугающее место, с ползающими по полу скорпионами, тенями и прочей бесовщиной? Что именно эти юбки я видел в ночном кошмаре и теперь никак не могу успокоиться?

— Благослови меня. Дай мне напутствие! Мудрость какую-нибудь…

Она берёт меня за руку, гладит по ладони.

— Да, какое ж напутствие я могу тебе дать. Ты — не тот молодец, что въезжает во двор избранницы на боевом коне, а Рейли — не та девица, что смиренно ждёт под окном.

— Дай, какое знаешь! Ты мне говорила про сильного зверя в лесу. Что нужно увидеть его ласковым, пушистым… и это вся женская мудрость?

Старуха поджимает губы, крепче обнимает мои ладони:

— Не вся. Нужно увидеть в свирепом звере ласкового, чтобы полюбить. Но ещё важно, когда смотришь на ласкового зверя, помнить о свирепом, чтобы уважать!

В этот момент из теней у стены выскальзывает пятно-Гетхам, и через мгновение скелеты отворяют двери, впуская Рейли и короля.

 

Глава 14. Сумасшедшая старуха

Рейли:

Брат мерит шагами комнату. Доходит до стены, разворачивается и идёт обратно.

— Итак, мы распылили посла Дарена. Публично! Ещё и при дипломатической публике… при чужих неподвластных нам подданных. И эти самые свидетели скажут, что посол Кагон ни на кого не нападал. Он был напуган и пытался спрятаться, но его настигла магия… — король старается не смотреть на меня. — Что будем делать? Кроме меня здесь сейчас ещё оба его советника и начальник стражи. Плюс невероятно полный вечно запыхавшийся глава дипломатической службы, который задумчиво поправляет манжеты:

— Мы объявили, что посол предал своего господина. Хорошо бы нам чем-то подкрепить это обвинение. Чем-то, от чего владыке Дарена захочется отойти подальше. Чтобы ему захотелось самому признать, что его вассал действовал не по его воле.

Старик Янос согласно кивает:

— Нужно что-то грязное и порочное. Лучше даже богохульное.

Я сижу в углу и молчу. Даже не слушаю особо. Не люблю политику. Мне нравятся прямые методы: сталь, кровь и пепел. Хотя, конечно, я понимаю желание брата избежать войны. Война всегда разоряет государство. Даже когда она праведная и справедливая.

— Рейли!

Я отвлекаюсь от своих мыслей:

— Да, Ваше Величество. Прости, я задумался.

Брат сначала хмурится на меня, потом усмехается:

— Я спросил, уверен ли ты, что угроза миновала? И можем ли мы надеяться, что больше сегодня дипломатических трупов не будет?

К концу фразы он уже совсем улыбается. Я пожимаю плечами:

— Опасность для принцессы… герцогини Агорда… миновала, — на этих словах я снова спотыкаюсь, и брат откровенно смеётся глядя на меня. — Опасных знаков больше нет. По крайне мере, пока.

Брат хлопает меня по плечу:

— Это замечательно! — потом уже менее напряжённый обращается к советникам. — Что ж, сделайте мне доказательства, что этот человек не стоил того, чтобы называться его господином. Пусть это будет по-настоящему отвратительно!

Все неспешно покидают покои короля. Лишь старик Янос задерживается, подбирая оброненные бумаги. Когда мы остаёмся только втроём, король сам обращается к нему:

— У тебя есть ещё какие-то новости, друг мой?

Советник откладывает бумаги:

— Да, Владыка. И эти новости тревожны. Человек из братства теней, которого нанял Казим, нашёл беглого писаря и привёл его во дворец живым. Этот вороватый юнец перечислил мне, какие именно книги вынес из хранилища, и описал человека, которому их отдал. Тот человек — маг воздуха, что предлагает услуги разговора через дали. Его дом находится возле базарной площади. Я уже послал к нему людей, но боюсь, после событий в храме он спешно бежал. Потому что именно к этому магу вчера утром ходил посол Кагон, чтобы поговорить со своим владыкой.

Король скрестил пальцы, как обычно делает, когда пытается не показать нервозность:

— И что это были за книги?

Янос вздохнул:

— Месяцы, за которые выбраны книги, схожи в одном, в каждый из них хоронили одного из членов вашей семьи.

Брат встрепенулся:

— Ты думаешь… По этим записям можно что-то понять?

— Не знаю пока, Ваше Величество. У меня нет примера такой книги, с таким событием. Действия посла говорят, что он смог прочесть… но возможно, то была лишь его интуиция. Я разберусь и доложу всё точно.

Возле меня появляется Гетхам:

— Ваша Светлость, герцогиня закончила смену наряда.

Я поднимаюсь и направляюсь вон из покоев брата. Он останавливает меня:

— Рейли!

Я кланяюсь:

— К моему большому сожалению, Ваше Величество, я бесполезен в вопросах политических интриг. Но если пожелаете кого-нибудь убить, просто пришлите мне его имя. А сейчас, если позволите, мне нужно забрать мою жену.

Как чужеродно звучит это слово на языке. Хотя, можно сказать, осознания самого факта заключённого час назад брака у меня пока нет. Рано. Осознавать буду, если из этого что-то выйдет… Даже думать не хочу, что буду делать, если ничего не получится!

Король задумывается лишь на мгновение:

— Что ж… Янос, я надеюсь на тебя. Рейли, я составлю тебе компанию.

Когда мы идём по коридору, он снова начинает говорить:

— Я настаиваю, чтобы вы с Даниэль сейчас посетили со мной турнир. Нам нужны свидетели, что мы не пленили иностранную принцессу, а достойно выдали её замуж, и она счастлива и довольна своей долей. Послушаете поздравления, поздравите победителя. К вечеру я уже распорядился насчёт пира.

Я согласно киваю:

— Как пожелаешь.

Он смотрит на меня с сомнением.

— Даниэль вроде восхищал турнир. Ты тоже любишь драки…

— Я уже сказал: "как тебе будет угодно", мой брат. Сейчас опасности нет, и пока это так, я готов оставаться во дворце. Турнир, пир — как пожелаешь.

Даниэль:

Рейли осматривает меня, и в глазах появляется обеспокоенность. Взгляд мечется по комнате в поисках врага, потом возвращается ко мне с вопросом:

— Всё в порядке, Даниэль?

Я смотрю на мага, и перед моими глазами до сих пор стоит та его бледность, чёрные тени, скрывающие глаза и ледяные руки. Так что я — не в порядке. Да и какой порядок?! Я смотрю на Рейли, внимательно вглядываюсь в каждый жест, каждую чёрточку, только больше убеждаюсь, — дуэнья сумасшедшая, а мама ошиблась. Вот сейчас он похож на хищного зверя, готового растерзать того, кто посмел нарушить его границы. Просто взглянул на меня и тут же бросился разыскивать то, что меня напугало. Это женщина?

— Да, Ваша Светлость. Просто это нападение в храме… мне требуется время, чтобы прийти в себя.

Он улыбается. Мягко, понимающе. Берёт меня за руку и прижимает тыльную сторону моей ладони к своей щеке.

— Ничего не бойтесь. Я рядом. Сейчас мы с вами посетим турнир, где в нашу честь сразятся рыцари. А потом нас ждёт пир.

Он смотрит мне в глаза, прямо, не прячась и даже, кажется, умиляясь моему смущению. Это женщина?

Мы спускаемся во внутренний двор замка. Рейли выходит первым, оглядывается и лишь после этого выпускает меня. Хулиганским свистом подзывает своего коня. Помогает мне взобраться, а потом запрыгивает сзади, плотно прижимаясь ко мне всем телом и обнимая одной рукой так, что его ладонь ложится в складки юбки ниже талии.

— Откиньтесь мне на левое плечо, Даниэль, мы поедем быстро.

Это женщина?

Крепкие объятия, дыхание возле щеки, лёгкое прикосновение губ к мочке уха. Женщина? Даже если бы у меня были сомнения — это мужчина! Причём мужчина не скрывающий своего желания затащить меня в постель!

На этот раз турнир не захватывает меня. На ристалище сходятся в джостре великолепные рыцари, а я… не могу выбросить из головы слова дуэньи, такие уверенные… Сумасшедшая старуха! Не могу забыть Рейли в его бледном виде с глазами, утопающими в тенях. Не могу забыть пепел, в форме человека на полу храма.

Нет, я давно уже не думаю, что Рейли меня убьёт. Я чувствую, как маг сжимает мою руку. Вижу, как он незаметно шарит по округе взглядом, в поисках опасности. Нет. Он меня защищает. Даже заботится. И пока я ему нужен, думаю, не отступит… Не кончится ли это после первой ночи? Нет, я искренне верю, что его интерес ко мне продлится дольше.

Рядом с нами в ложе сидят княжна с братом. Рейли благодарен княжичу за помощь в сражении в храме. Они то хлопают друг друга по плечу, то обнимают друг друга, то меряются оружием. Рейли весел, дерзок, у него широкие жесты и громкий голос. Я перевожу взгляд на княжну. Она тоже слушает разговор и даже иногда что-то говорит. Но она сидит, как будто стараясь быть меньше, говорит тише, руками не машет. Она женщина! В ней с рождения заложено быть вот такой. Мне пришлось три дня тренироваться перед зеркалом, чтобы манерами походить на девушку. А в Рейли этого нет, ну просто ни капли! Разве дуэнья не видит всего этого?

Финал турнира. Сер Литэр, могучий бородатый рыцарь с гор, сшибает на землю последнего из своих врагов. Мы с Рейли спускаемся поздравить победителя.

Как и все сегодня, Литэр всячески расхваливает мою красоту, поздравляет со свадьбой и дарит цветы, спешно принесённые слугой. А когда я надеваю на него ленту победителя, ловит мою руку и хулигански чмокает пальцы, при этом косясь на Рейли. Маг не возражает. Он стоит в шаге от меня, возложив руку на эфес меча, скорее для удобства, чем для сражения, и с улыбкой наблюдает.

Литер, поняв, что ему ничего не будет за проявленную дерзость, не отпускает мою руку и с блеском в глазах продолжает свои восхищения и поздравления в мой адрес. Кажется, он может делать это бесконечно.

И вдруг в какой-то момент Рейли взрыкнув дёргается, вскидывает ладони, мимо меня будто проносится ледяной ветер. Через мгновение и Литэр отпускает мою руку и хватается за меч. А ещё через одно в шаге от меня с хрустом и каким-то морозным треском, будто врезаясь в воздух одна за другой, в пепел рассыпаются четыре стрелы.

Толпа кричит. Стражники, расталкивая зевак, спешно бегут к какому-то фургону у границы ристалища. Рейли поворачивается ко мне. Глаза у него немного черны, но совсем чуть-чуть.

— Вы не пострадали? Всё хорошо?

Он протягивает мне руку. Я с каким-то даже облегчением кладу в его ладонь свою. Нет, он меня не убьёт. И никому другому не даст! Он сильнейший и благороднейший муж. И надо быть по-настоящему сумасшедшей, чтобы посчитать его девицей!

Рейли:

Платье Даниэля снова красное. Вернее, верх у него белый, а снизу, как кровавая рана, волнами выступают алые юбки. А ещё в его глазах страх. И я лелею надежду, что это страх не передо мной, а перед теми, кто охотится на его жизнь.

— Ничего не бойтесь!

Стража уже получила мой приказ удвоить посты на ристалище и поставить своих людей на все высокие здания столицы, откуда бы мог орудовать лучник. Все охранники, прибывшие с послом, уже в темнице, а старухе дуэнье, хотя я и не вижу в ней опасности, приказано не покидать эти покои. Только интуиция показывает, что такой человек, как Кагон, который умудрялся скрывать немалые магические способности да ещё и выкрасть государственные бумаги, вполне мог привезти людей и тайно. Хотя… сейчас, вроде бы успокоившись после сражения в храме, я замечаю за собой нечто… меня переполняют силы. Нет, во мне и раньше чаще всего было много сил. Но сейчас я держу Даниэля за руку, кручу на языке слова «жена», «супруг» и понимаю, что сверну горы! Пройду через любые барьеры, вытащу злыдня из любой щели, сверну шею любому, кто попробует у меня отобрать… его!

Добираться до ристалища переходом я не решаюсь. Юбки на Даниэле опять слишком объёмные, и как-то они уж слишком легко обгорают. Но и отпускать его одного верхом опасно. Поэтому я запрыгиваю в седло вместе с ним, крепко обнимаю его со спины, одновременно прикрывая собой. Берусь за узду одной рукой. Впрочем, и это не обязательно, мой транспорт сам хорошо знает, куда ехать, и в понуканиях не нуждается. Так что, я наслаждаюсь нашей близостью… близостью, которая вполне может стать для меня не запретной… его волосы пахнут цветочным мылом… такой очень лёгкий, еле заметный запах. И это всё будит во мне что-то хулиганское, будоражит… я твержу себе, что надо сдерживаться, но всё же слегка касаюсь губами его уха… Чёрт! Как это всё пьянит!

Каждый из рыцарей, выходящих сегодня на ристалище, восхищается красотой мой «жены» и посвящает ей свою победу. Даниэля заваливают цветами. Он краснеет, улыбается. Это невероятно веселит. Но в его глазах ещё и плещется страх. И это меня злит!

Вокруг королевской ложи пылает магический барьер. Впрочем, виден он только магам. Но в конце состязания мы с Даниэлем спускаемся на ристалище поздравить победителя. Страже дан приказ о боевой готовности. Бугай Литэр целует Даниэлю руки и виртуозно сыплет комплиментами. Я наблюдаю за этим в полглаза, больше внимания отдавая происходящему вокруг. Итак, это последний шанс напасть. На пир пустят лишь избранных, каждого из которых я осмотрю на ауру смерти. Ну же! Сделай эту глупость мой обезглавленный враг!

Я почти пропускаю момент. Подлец выходит не на стену и не на колокольню, он пускает стрелу с фургона, что стоит вблизи ристалища. Я лишь в последний миг замечаю его силуэт в полыхающем смертельном облаке. С рыком бросаю магию наперерез, невероятным усилием распыляя на ветру пущенные стрелы, а потом более простым вынимая силы и лишая сознания тех, кто укрылся в фургоне. Дальше стража разберётся сама! Я протягиваю Даниэлю ладонь:

— Всё хорошо?

Он кладёт руку в мою ладонь, и, кажется, в глазах, наконец, растворяется страх. И во мне просто кипит сила от этого взгляда.

Мы возвращаемся в ложу. Король произносит помпезную речь, выражая своё восхищение доблестью всех рыцарей, учувствовавших в турнире. И приглашает господ на пир в честь моей свадьбы. Примерно в этот момент глава стражи докладывает, что стрелок взят. А так же арестованы все иностранцы, что обнаружились поблизости. Я киваю, но больше думаю о мужчине, которого держу за руку. Только о нём!

Пир разогревает кровь ещё пуще. Я почти не пью вина, но пьянею, кажется, и без него. Особенно когда традиция требует целовать молодую жену: под дружные крики гостей касаться губами его губ… сначала осторожно, выжидая его реакцию, потом когда он прикрывает глаза, срываясь, увлекаясь. С трудом отстраняясь… Это оказывается так захватывающе…

Брат пытается меня отвлечь. Велит гостям произносить поздравления. В результате я избиваю одного из баронов. Без магии и без оружия, голыми руками, в кровь…

Король поднимается с улыбкой полной безмятежности и достоинства:

— Полагаю, нам стоит проводить молодых в опочивальню!

Гости одобрительно приветствуют это предложение. Я беру «жену» за руку, он немного испуганно замирает, но тут же берёт себя в руки и следует за мной на середину зала.

— Подберите юбки, Даниэль. А то часть их опять останется в огне.

Он собирает красные волны юбок. Поднимает на меня взгляд и тут же отводит в сторону, поджимая губы.

Вокруг нас вспыхивает огонь перехода в Агорду.

 

Глава 15. Поцеловать жену

Даниэль:

Как можно было усмотреть женщину в этом человеке?

Во дворец мы снова возвращаемся верхом. Рейли крепко обнимает меня сзади, смеясь, рассказывает мне на ухо истории о сэре Литэре:

— …Этот гигант уже несколько раз побеждал в королевских турнирах. Причём влечёт его в этих победах не награда, а внимание дам. Ни одной юбки при дворе не пропустил. Так что бойтесь, Даниэль.

На пир опять всех гостей впускают по одному. Я сижу возле короля. А Рейли где-то в тенях осматривает гостей.

Княжич с сестрой занимают почётное место прямо подле нас. Княжна стискивает мои руки своими маленькими, замёрзшими на осеннем ветру, ладошками:

— Поздравляю Вас, Даниэль. И желаю вам много-много детей.

Я сжимаю её ладошки в ответ. Даже думать не хочу, что там меня сегодня ждёт. Может, это наивность, но я верю, что убивать меня Рейли не станет. А в остальном… ну тут он в своём праве. Наверное, переживу как-нибудь. Как будто у меня выбор есть?!

Свадебное пиршество идёт по всем правилам. Гости поздравляют нас и подносят подарки. Рейли смеётся и шутит. Потом один старый герцог первым просит, чтобы молодой муж поцеловал жену. Рейли хитро усмехается. Поворачивается ко мне. Как-то очень осторожно касается пальцами моей щеки, а потом так же несмело целует в губы.

Старик деланно возмущается:

— Да так ли жену целуют?

Рейли внимательно смотрит мне в глаза. А я что? Я же понимаю, что это свадьба, и тут положено целоваться. Никуда не денешься. Ладно хоть, мне особую прыть в этом деле проявлять не требуется. Бывают же особо скромные девицы?! Я зажмуриваю глаза и подставляю губы. И он накрывает их, смело, жадно, напористо. Кладёт одну руку мне на затылок, не давая отстраниться. Но после сам отступает, смотрит внимательно в глаза, целует пальцы… Так выпукло и наглядно показывает, что возьмёт с меня всё, что захочет… неотвратимо, но нежно.

Вслед за старым герцогом и другие гости начинают требовать поцелуев. И мы целуемся и целуемся. Глаза у Рейли шалые. Мне всё мерещится, что вот ещё один такой поцелуй, и остановиться он не сможет, завалит меня прямо тут и повторит мой сон с этими самыми дьявольскими юбками…

Гости едят и пьют, мне же кусок в горло не лезет. Маг, видя моё состояние, дважды выводит меня танцевать, но и танцы не помогают забыться. Рейли, при всей своей одержимости, поглядывает на меня обеспокоенно. А, в конце концов, взбрыкивает на пьяную, но, в общем-то, невинную скабрезность какого-то обрюзгшего барона:

— Принцесса-то какая недотрога. То и ясно, мать-то её из того рода Дарена, что земли возле Великого леса держит. Они там в каждом поколении с эльфами перемешаны. Ледышки! Не понятно, как сами до сих пор этими их ушами не обзавелись…

Маг молча поднимается из-за стола. Подходит к барону. За грудки вытаскивает его в центр зала, где быстро расступаются танцующие, и начинает с остервенением молча избивать. И этого человека могли посчитать женщиной?

Я с надеждой оборачиваюсь на короля. Он бесстрастно делает глоток вина:

— Не стоит вмешиваться. Когда Рейли хочет подраться, ему лучше не мешать. Да и барон действительно повёл себя негоже. Разве так можно говорить о невестке короля? — он усмехается. — Мой вам совет по поводу драк, Даниэль: никогда не выходите против моего брата. Не перечьте и не встревайте, когда он ищет драки. В пылу схватки — он зверь, не знающий пощады. Будьте умней: сдавайтесь до начала боя, и победа всегда будет за вами.

Когда Рейли отбрасывает избитого барона, король поднимается со своего места:

— А не пора ли нам проводить молодых в опочивальню?!

Гости, слегка примолкшие во время драки, радостно подхватывают эту мысль. Рейли подходит к нам. Протягивает мне руку. На костяшках его пальцев следы крови.

— Подберите юбки Даниэль, нас ждёт Агорда.

Рейли:

Уже знакомый мне зал с обгоревшими портьерами, коридор, гостиная. В последней, правда, за моё отсутствие слегка навели хоть какой-то порядок. И свечи зажгли заранее.

Рейли отступает. Если не видеть кровь на его костяшках, то я бы трактовал такое поведение сейчас, как замешательство. Даже смущение.

Он натянуто улыбается:

— Боюсь проявить грубость, Даниэль, но вам чертовски не идут платья. Впрочем, как любая женская одежда.

Я замираю, не сразу осознавая сказанное. Мне, вообще, очень сложно соображать, внутри меня всё замерло, как перед казнью. Платья? Женская одежда? Я мельком оглядываю себя… ненавистные алые юбки:

— Готов с вами согласиться. Если возможно, я бы с радостью переоделся в мужское.

Рейли кивает, и я вижу, как пятно-Гетхам быстро удаляется, видимо, чтобы найти для меня подходящее облачение. Мои вещи, скорее всего, ещё не привезли.

Рейли наливает два кубка вина. Протягивает один мне. Я делаю небольшой глоток. Он внимательно рассматривает меня и некоторое время молчит. Это нервирует. Я уже даже согласен, что лучше бы он просто набросился на меня с порога.

— Даниэль, вы ведь сами не сможете развязать шнуровки на этом платье?

Шнуровки? А? Я оглядываюсь на местную костлявую прислугу и тоже понимаю, что со шнуровкой этого платья, они, скорее всего, не справятся. Рейли, хмыкнув, отставляет уже пустой кубок:

— У меня в замке есть две живые служанки. Повариха и белошвейка. Если хотите, я могу велеть позвать одну из них, чтобы она помогла вам.

Я представляю, что здесь сейчас в этом зале появится ещё какой-то чужой человек. Какая-то женщина, которая увидит, как я меняю женское платье на мужское… Просто увидит меня здесь сейчас перед Рейли… в этот момент… Нет! Пусть лучше только безмолвные скелеты и тени — перед ними не стыдно хотя бы.

— Ваша Светлость, а вы могли бы помочь мне сами?

Пусть уже набросится. Сделает что-то. Ожидание изматывает.

В зал, мягко шлёпая туфлями, вбегает скелет с ворохом одежды. Он на мгновение замирает, а потом отворяет передо мной широкие двери в смежные покои.

Рейли проходит со мной. Некоторое время он задумчиво смотрит на шнуровку моего платья, будто изучая, с какой стороны лучше подобраться. Потом просто достаёт кинжал и перерезает ленты. Я даже пикнуть не успеваю. Он отступает:

— Надеюсь, дальше вы справитесь сами

И покидает покои, затворяя за собой двери. Восхитительно! А развязать? Даже раздеть меня не хочет?!

Я с трудом выпутываюсь из платья. С невероятным облегчением сбрасываю алые юбки прямо на пол. И даже уже, кажется, от одного этого чувствую себя уверенней. Из принесённого вороха одежды мне подходят узкие серые штаны и просторная шёлковая рубаха с ворохом молочных кружев на рукавах. Я кручусь перед отражением в окне, оттягивая момент своего явления к мужу… звучит-то как похабно…

Я всё же возвращаюсь в зал. Рейли сидит в кресле и цедит очередной кубок вина. Напиться собирается?

Он окидывает меня взглядом:

— Так вам гораздо лучше…

И дальше прилипает к вину. Как это понимать?

— Ваша Светлость…

Мне очень хочется сказать, что стоит умерить пыл в спиртном, но я вовремя себя останавливаю, просто увидев в очередной раз кровь на его костяшках и вспомнив, с кем разговариваю. Рейли вопросительно смотрит на меня, потом переводит взгляд на свой кубок и отставляет его.

— Поможете мне снять доспех?

Он поднимается, скидывает плащ. Доспех у него какой-то хитрый, с множеством мелких заклёпок. Да и не то чтобы я умел снимать хотя бы обычные доспехи.

— Прошу прощения. Боюсь, я не умею.

Рейли усмехается:

— Что ж, тогда я избавлюсь от него привычным способом. Отойдите к окну.

Он отходит к входу в зал. Резко выбросив пальцы в какой-то странной фигуре, рисует вокруг себя полукруг полоской мрака. Потом садится на пол и ритмично постукивает пальцами.

Спустя несколько мгновений в зал наползают скорпионы. Большие и маленькие. Видимо-невидимо. Они, как послушные твари, бегут к Рейли. Залезают на его одежду, и я слышу один за другим щелчки заклёпок. Зрелище, надо сказать, не для слабонервных. Кишащая масса скорпионов, покрывающих мага по самую шею.

Я, отступая, плотней прижимаюсь к окну. Он усмехается. Потом медленно снимает один металлический наплечник, второй… переднюю половину кожаного доспеха, заднюю… Скорпионы послушно покидают зал. Я смотрю, как последние из них, шустро стуча лапками, бегут прочь, и только потом перевожу взгляд на Рейли. Он поднимается. И я кое-что понимаю… Сейчас, глядя на него в одной только примятой доспехом нижней рубахе, я понимаю, что как бы это ни было невероятно, но дуэнья была права… Рейли — женщина.

В этом нет никаких сомнений. Без наплечников у него… неё довольно покатые плечи… Без доспеха ив этой рубахе, хорошо видна небольшая грудь, тонкая талия, не особо широкие, но всё равно явно женские бёдра… Если не поднимать глаза… Потому что выражение лица мага… магини… чёрт, как назвать мага-женщину? Никогда не слышал, чтобы женщины владели какой-либо магией, кроме целительской. По крайне мере, не делали в ней карьеру… По её выражению лица можно сказать, что вот сейчас она меня убьёт! Испепелит!

Я пытаюсь улыбнуться. Рейли усмехается и опускает глаза:

— Даниэль, пойдёмте купаться. В подвалах этого замка восхитительные горячие источники.

Он… она бодро отворяет тайную дверь и машет, призывая идти следом. В узком коридоре темно. Потом неожиданно пол срывается в крутые ступени. Я едва удерживаюсь на ногах, схватившись за стену. Рейли подхватывает меня под локоть, обнимает одной рукой за талию:

— Прости. Вылетело из головы, что тебе нужен свет. Тут недалеко. Сейчас поворот… ещё пара ступенек… тут низко… ещё винтовая лестница…

Его… её дыхание возле моего лица. Смешливый шёпот, и под конец снова прикосновение губ к моему уху. Как тогда на лошади… Только теперь я знаю, что ко мне прикасается женщина. Очень странная, но венчанная со мной перед богами.

— Пришли, — здесь жарко, влажно и абсолютно темно. — Стой тут. Я зажгу какие-нибудь свечи.

Во мраке вспыхивает язычок синего пламени. Маленький. Он скачет на кончиках пальцев Рейли. Он… она неторопливо поджигает несколько оплывших свечей, которые постепенно едва выхватывают из полумрака купальни.

 

Глава 16. Тайна

Рейли:

Мы переносимся в Агорду, и где-то на этом месте смелость меня покидает. Причём дело не в близости, которая вроде как маячит на горизонте. Хотя эта сторона меня тоже немного нервирует. Но больше волнует тайна. Тайна, в которую мне нужно посвятить Даниэля, и которую я не знаю, как он воспримет. Страшно представить, что мне придётся сделать, если он отреагирует неправильно. Дело в том, что… у меня тело женщины. Так получилось. И у меня есть опыт поражений на этом поле.

Тогда, в мои шестнадцать, тот поцелуй с варваром сильно обеспокоил брата. Он метался по залу туда-сюда, говорил тихо и отрывисто:

— Что ты делаешь, Рейли? Мы только-только получили присягу большей части земель. Только-только построили какую-то стабильность. Почти закончили войну… Рейли… я же понимаю. Только дорожка эта очень скользкая. Пара поцелуев вскружит тебе голову, и уже покажется, что ты хочешь быть женщиной! Армия не будет подчиняться женщине! Герцог Васна, барон Дилет, вождь северных Алий — эти наши сторонники, очень сильные сторонники, поддерживают именно тебя. Моего брата, принца, непобедимого воина, который в случае чего является единственным наследником трона. Рейли не играй с этим! Мы всё потеряем!

Моего варвара брат тогда сослал служить на дальнюю заставу, а про поцелуй пустил толки, что я мужеложец. Но мне ещё казалось, что он преувеличивает. Тогда ещё казалось. Немного погодя, через полгода, мне приспичило снова ступить на эту тропу и уже раскрыть тайну о «формах своего тела» другому лихому кудрявому сотнику. Он был ветром! Свободным вихрем с клинками наголо! Лёгким, сильным… Меня всё восхищало в нём. Всё заставляло замирать от восторга… И мне пришлось его убить. Пришлось стереть его в пепел, когда на моё признание он отступил, скривил лицо в презрении и двинулся прочь. Никто не видел этого пепла.

Это было очень больно. Война — часть моей сущности, но и это тело так же моё по праву от рождения. Жить в гармонии с одним, отринув второе? Выбирать, какую часть себя предать? Но и не признать правоту брата уже было нельзя. А значит, нужно было всё-таки выбрать. Жить без свободы, без драк, без воины я не могу. Не умею! Не хочу! Ветры смерти — моё дыхание… А без поцелуев прошла большая часть моей жизни… перебьюсь уж как-нибудь.

С тех пор любовь стала в моей жизни табу. Заведомо ненастоящей.

А сейчас… я снова у той же черты. Передо мной мужчина, другой, но от него тоже кружится голова… И снова нужно как-то признаться. Снова раскрыть тайну и посмотреть в глаза человеку, который может отвернуться.

Я медлю. Кручу в голове слова и никак не могу найти нужных. Не знаю, как подойти. Потом:

— Вам чертовски не идёт женская одежда.

— Я бы с удовольствием переоделся.

Не могу заставить себя даже развязать шнурки на этом его платье. Боюсь сорваться. Наговорить не то и не так. Залпом выпиваю полный кубок вина, наливаю второй.

Вид Даниэля в мужском облачении даёт мне идею, как обойтись без слов:

— Поможете снять доспех?

Хвостатые расстёгивают заклёпки, я поднимаюсь… вот он решающий момент. Я смотрю ему в глаза. А там изумление, ступор, шок. Он не отступает, потому что ему просто некуда отступать, за его спиной окно. Не бежит, потому что нет возможности сбежать! Мы в Агорде. Отсюда не так-то просто уйти. Но и презрения в его глазах нет… вроде. Правда, и ничего другого нет! Он с усилием пытается улыбнуться.

Надо выдохнуть. Расслабиться. Дать ему время привыкнуть. Не убежал уже молодец.

— А пойдёмте купаться.

В конце концов, я ведь же даже понимаю, почему все они бегут. Я не похожу на женщину. В смысле, похожу телом, но повадками, характером, решениями, стремлениями — нет. Я знаю это. Давно. Но так вышло.

Мне было два года, когда мать однажды обнаружила, что в покоях её самых младших детей все няньки мертвы, а на полу кишат скорпионы. Мальчику было чуть больше года, и он к моменту её прихода уже хрипел, задыхаясь, на его ручках были следы укусов. А девочка сидела и смеялась, таская тварей за хвосты, и её глаза сияли чернотой. Это была я. В тот день, уже в полдень, во дворец явился старец, маг смерти из Поднебесного, и забрал меня с собой. Именно там, высоко в горах, среди воронов, теней, мёртвых слуг и скорпионов прошло моё детство. И нельзя сказать, что это было плохое детство. Поднебесный — восхитительное место! Просто это совсем другой мир, вне мира людей, вне правил.

Первое время мать приезжала ко мне по нескольку раз в год. Я помню, она обнимала меня, расчёсывала мне волосы и завязывала ленты. А ещё всегда вздыхала, что я похожа на мальчишку. Я спрашивала её, чем именно похожа, но она не могла объяснить понятно. Что значит: «девочки так не делают»? Я делаю, и я девочка. Наставники тоже не могли объяснить. Большинство их них давно были тенями. И даже те, что ещё носили живые тела, говорили лишь, что мужчины и женщины отличаются формой тела и способностью рожать детей. Но если форма тела у меня женская, как я могу походить на мальчика?

Когда мне было восемь, матери не стало. Вместо неё приехал Янос. Привёз подарки, письма… но уже не обнимал, не завязывал мне ленточки. Просто рассказывал о моём отце, братьях, сёстрах, об Эганоре.

А когда мне было тринадцать, однажды вместе с ним приехал самый старший из моих братьев. Наследник Эганора. Это был уже взрослый, хотя и совсем молодой, мужчина: высокий, сильный, смелый, с задорным смехом. И он тоже шутил, что я похожа на мальчишку. Но его это нисколько не печалило. Он говорил, что женщины глупы, трусливы, всё время пищат и краснеют. Я не такая, а значит, какая из меня женщина?! А ещё именно он рассказал мне тогда, что, когда я выучусь и вернусь в Эганор, мне придётся выдавать себя за мужчину. Так решил отец.

— Женщины не бывают воинами. Не ходят в военные походы. Не защищают корону. Женщины сидят в замках своих мужей и рожают детей. Разве ты хочешь сидеть взаперти в замке?

Мы тогда валялись с ним на лугу, выше в горы от Поднебесного. Отдыхали после лихой скачки. Мой первый конь-скелет дразнил его лошадь. Хочу ли я сидеть взаперти в замке? Нет, конечно!

— Отец всё подготовил для твоего возвращения. В тот день… в день, когда в тебе проснулась эта магия… в той комнате был ещё один ребёнок. Так вот, во всех метриках исправлено, что старшим был именно сын, и именно он уехал учиться к магам Поднебесного. А на могильной плите, что прикрывает прах того нашего с тобой брата, написано девчачье имя. Так что, даже самые глубокие архивы королевства гласят, что ты пацан, братец.

Больше он не приезжал. На следующий год в Эганоре был небывалый град, он побил все посевы. Сначала начался голод, а потом из дома в дом пошла болезнь. Страшная. Она забирала целые деревни. Не щадила ни господ, ни челядь. За два лета большая королевская семья почти целиком легла в могилы. Из всех моих братьев и сестёр выжил только один, четвёртый по старшинству, всего на три года старше меня.

А когда мне было пятнадцать, в Поднебесный снова примчался Янос. Явился сообщить, что мой отец при смерти, и умолять наставников отпустить меня в Эганор раньше срока, чтобы помочь моему брату удержаться на троне.

Тогда, в той скачке наперегонки со смертью, по мороси и слякоти меня мучали сомнения. Мне казалось, что одежда, привезённая для меня Яносом, смотрится на мне вычурно и не к месту, и что, взглянув мне в глаза, люди сразу поймут, что я девочка.

Оказалось всё наоборот. Мы въехали в столицу Эганора поздно вечером, а уже к утру душа отца отлетела к предкам. Вокруг кишели заговоры. Несколько клик готовились порвать королевство на части. Мне было не до того, чтобы думать о том, как я выгляжу и на кого похожа. А уже через три дня ни одна душа во дворце не сомневалась, что я — парень. Кровавый мальчишка!

Притворяться не пришлось. Я люблю драки. Люблю хорошее оружие. Люблю смелых отчаянных соперников. Люблю скачки, когда живые лошади падают от изнеможения, и только мертвецы продолжают гнать врага. Не терплю лжецов и скользких типов. Если сомневаюсь — бью. А когда прихожу в ярость — отнимаю жизнь. И все эти качества в глазах других людей почему-то делали меня именно мужчиной. Не женщиной.

Честно, тогда в пятнадцать-шестнадцать меня это смущало. Мне казалось неправильным, что моё естество, мои привычки и черты характера, как есть, так сильно не совпадают с формами моего тела. Как вышло, что я, сама по себе, какая получилась, выросла настолько неправильно?

Я пыталась понять. Люди говорили: женщины трусливы, подчас глупы, всегда выжидают и много думают о нарядах. И тут же мне встречались умные женщины, смелые и решительные, но скрывающие эти качества. Говорили, что мужчины любят драки и походы. И я тут же натыкалась на какого-нибудь труса или любителя сидеть в своей норе, который усиленно храбрился на людях.

В результате, годам к двадцати я пришла к выводу, что все эти рамки «мужчина — женщина» выдуманные. Люди, они абсолютно разные. Они рождаются «как вышло», «как легли кости». Но есть такая глобальная ложь, миф, на который все усиленно равняются с самого детства. Обтёсывают себя под эти правила, под принятый образец мужского и женского, притворяются. Надевают личину, насколько это возможно. А я не обтёсывалась. Я настоящая, как есть. Какая уродилась.

Вот только, увидав это, «уродилась» в купе с женским телом, мужчины пугаются и спешат сделать ноги…

Я делаю несколько шагов по ступеням вниз, и, лишь услышав позади шум и шипение Даниэля, отвлекаюсь от своих невесёлых мыслей и обнаруживаю, наконец, что в коридоре, по которому мы идём в купальни, для него чересчур темно. Я, не думая, подхватываю его под локоть, потом, усмехнувшись, обнимаю за талию. Это приятно. Прикосновения. Объятия. Без оправданий. Просто потому, что хочу обнять. И это тоже мужская черта обнимать, потому что хочется. Жадно!

Думаю, последние годы мне больше не хватало даже не поцелуев, а именно прикосновений. Возможности вот так вот стиснуть кого-нибудь, вдохнуть запах, шептать в ухо, касаться этого самого уха губами… это распаляет. Особенно, когда на очередной лестнице он сильнее сжимает мою руку… Такое неосознанное доверие… Высвобождающее. Заставляющее отбросить все сомнения — какая к чёрту разница!

 

Глава 17. Чернота её глаз

Даниэль:

В зале жарко, где-то рядом плещется вода. Скудный огонёк свечи выхватывает лишь основные линии интерьера: лавки, купальни. Неизвестно откуда, вышедший скелет движется по залу, зажигая ещё свечи.

Рейли подходит ближе, становится прямо передо мной лицом к лицу. Очень осторожно, одними подушечками пальцев проводит по моей щеке, потом по губам. Потом опускает обе руки на плечи. С каким-то наслаждением в глазах проводит ладонями по плечам.

Меня разрывают двойственные чувства. С одной стороны, жесты у неё сейчас очень мужские, собственнические. Вот ещё за зад меня схватить, и картина будет полной. Да и эта хищная улыбка и вот так вот облизанные губы… с другой стороны, я же уже понял, что передо мной женщина. Законная жена… Моя жена…

Она отступает:

— Жарко! Давай-ка опробуем воду.

Она садится на лавку, ловко стягивает с себя сапоги, потом одним, тоже мужским, движением через голову избавляется от рубахи и начинает распускать шнуровку на штанах. Я смотрю на её нагую спину, худые плечи, пару тонких шрамов на лопатке, маленькую девичью грудь… Она поднимает на меня бровь:

— Ты изволишь купаться одетым?

Я, спохватившись, начинаю тоже раздеваться. К тому моменту, когда дохожу до портков, Рейли, уже абсолютно нагая, ступает в воду. В зале к этому моменту достаточно света, и я вижу её хорошо. Жилистая, но всё равно очень тонкая фигурка. Такие хрупкие на вид плечи, узкие ладони, тонкие длинные пальцы… Я знаю, она сильная. Весь Эганор и множество земель вокруг трясутся только от одного её имени… И она же моя жена… перед богами…

Я снимаю с себя бельё и тоже ступаю в купальню. Ступни обнимает горячая вода. Я на несколько мгновений замираю, привыкая. Смотрю, как Рейли нежится в тепле, откинувшись на ступени купальни. Я сажусь рядом. Беру её за руку. Она поднимает голову, улыбается:

— Волшебное место. Уже за него одно можно было смело распылять прошлого владельца этих земель, — она хулигански усмехается. Потом перехватывает в ответ мою руку. Подносит к своему лицу. Прижимает мою ладонь к своей щеке. Смеясь, поднимается, садится напротив, какое-то время притихнув, смотрит в глаза, а после целует в губы. Сначала легонько, едва касаясь. Потом снова усмехается и повторяет смелее. А потом вдруг вспоминает, как целовала перед гостями на пиру… Жадно! Ненасытно! Разворачивается, прижимает меня к каменным ступеням.

Я понимаю, мне надо уже взять себя в руки и начать действовать, как полагается мужчине… мужу. Хоть немного. Тем более о том, как ублажить в постели женщину, мне, в принципе, известно. Девицы, желающие просветить в этом тонком вопросе хоть и опального, но всё же принца, нашлись и на севере. Просто надо уже сосредоточиться на том, что передо мной женщина, и не обращать внимания на всё остальное.

Я кладу руку ей на талию. Она прерывает поцелуй, окидывает меня взглядом и, усмехнувшись, возвращается к прерванному. К моей груди прижимается её грудь… Маленькая, но мягкая… девичья грудь. Абсолютно точно.

Я заставляю себя отвлечься от всего постороннего. Я голый, в купальне, с женщиной…. Всё остальное сейчас не имеет значения. Ну, по крайне мере, не должно иметь.

Сейчас нужно отвечать на поцелуи, обнимать, гладить. Вообще, вести себя как мужчина… хотя это сложно. Женщина мне досталась очень самостоятельная и явно любящая целоваться. Она сидит у меня на бёдрах. И моё тело, даже вопреки всем сегодняшним переживаниям, от этого сильно оживляется. Рейли увлечённо гладит меня ладонями по плечам и беспрестанно целуется… А ещё урчит.

Нет, мне попадались женщины, в которых были некоторые кошачьи повадки. Но эта ещё и сильная, и на мою попытку повернуться с рыком дикой львицы возвращает меня обратно.

Ладно… Я глажу её по спине, бёдрам. Выворачиваюсь, наконец, из-под её поцелуев, меняя их направление, перемещаясь на её ключицы, шею. Она сначала фыркает, потом, кажется, соглашается. Я спускаюсь с поцелуями ниже. Добираюсь до верха её груди, ниже мешает вода. Кроме того, я вдруг обнаруживаю, что женщина в моих руках замерла. Что-то не так?

Я поднимаю глаза. Как странно видеть острый взгляд Рейли у своей женщины… Она смотрит с любопытством:

— Продолжай, — потом абсолютно не по-женски усмехается. — На самом деле я очень-очень теоретически знаю, что там должно следовать дальше, хм… после поцелуев.

В смысле, очень теоретически? Она дальше поцелуев никогда не заходила? А все те любовники? Никто не доживал? Или ни у кого смелости не хватило?

Я снова целую её, потом пытаюсь улыбнуться:

— В воде тепло, но неудобно.

Она приподнимает бровь, поднимается, протягивает мне руку. Мы выходим из купальни. Скелет протягивает нам полотнища вытереть воду. Она набрасывает одно мне на плечи, заворачивает меня, крепко обнимает, и вокруг вспыхивает огонь перехода.

Вспыхивает и гаснет. Остаётся лишь тусклый свет пары свечей, в котором после столь яркой вспышки ничего не видно. Ну… кроме отблеска на амулете плодородия, над альковом.

Это те самые покои. Рейли, смеясь, толкает меня на ложе, у неё это получается как-то очень ловко. Нависает надо мной… разворачивает полотно, проводит ладошкой по моей груди, потом по бедру, потом немного смущённо возвращается пальчиками по возбуждённому члену… как в том сне… только это уже не пугает.

Я тоже распускаю руки, притягиваю её к себе. Возвращаюсь с поцелуями к груди. Очень соблазнительная, кстати, грудь… ровно с ладошку… с плотной красной ягодкой посередине… так сладко перекатывающейся по языку.

Я роняю свою женщину на спину. Возвращаюсь к тонкой шее, скулам, ушкам…

Вожделение захлёстывает. Я уже на пределе. Слишком много всего и сразу. Молодое тело требует своё. Мягко развожу её колени, пристраиваюсь между них, чувствую под собой горячее тело. Поворачиваюсь, смягчить проникновение поцелуем, и понимаю, что в затуманенных глазах женщины подо мной сплошная чернота… едва контур зрачка угадывается…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌ Меня от этого взгляда как ледяной водой окатывает. Почему-то сразу вспоминается то предупреждение короля по поводу драк: «В пылу схватки он — зверь! Сдавайтесь до начала боя». Только мы не дерёмся вроде… А ещё княжна: «Герцог убивает всех своих любовников… Всех в пепел!». И я уже видел, что именно вот с таким взглядом он… она реально превращает человека в пепел… за мгновение. А если у неё опыта нет, ей ведь будет больно. Женщинам обычно бывает больно в первый раз… одно неловкое движение… и в пепел?!

— М? — Рейли фокусирует на мне взгляд. Ей явно не нравится моя задержка. Она жмурится, но жирный чёрный контур вокруг её глаз виден, даже когда они закрыты.

И что мне делать? Чтобы заполнить паузу, я возвращаюсь к поцелуям. За ласки меня, думаю, не убьют. Да! За поцелуи не убивают. Поцелуи, это точно не больно.

Рейли выгибается, трётся об меня… Я опускаюсь ниже, целую её в живот, а потом развожу её бёдра, чтобы припасть губами к тому самому месту, куда ворваться обычным способом не решаюсь. Никаких ограничений в ласке, до исступления…

Любовное терзание захватывает нас почти до рассвета.

Я лежу на спине, молча уставившись под полог, где медленно крутится на нитке символ плодородия. Рейли умиротворённо спит у меня на плече. Я всё-таки вошёл в неё. Но когда она потребовала этого сама. Вошёл и ощутил, что ни один мужчина до меня этого не делал. На простынях, наверное, капли крови остались… Но к тому моменту боли она не почувствовала. И убить меня даже не пыталась. Наоборот… и уснула, кажется, абсолютно счастливой, ласково прильнув к моему боку… А когда спит, она — самая обычная женщина. И теней возле глаз нет, и улыбается. Заметно, конечно, немного, что руки сильные, плечи не рыхлые и гладкие, как обычно у благородных леди, а худые, жилистые с контуром мышц … но, с другой стороны, у прачки, что жила в замке на севере, и по мужественней плечи были, а Рейли, если прямо поставить, просто худенькая. И вообще, за морем, говорят, есть женщины-воительницы. Может, Эганор когда-то роднился с теми землями?

Я тихонько поправляю её волосы, убирая их за ухо. Вообще, думаю, я к ней привыкну. Если подумать, она хорошая. За все дни нашего знакомства она не сделала мне ничего дурного. Наоборот, очень дружелюбной была, улыбчивой, оберегала меня. Да и мы вроде поладили… Не знаю, за что она испепелила всех тех людей. Любовников у неё не было, теперь я это знаю точно. Может… может, они преследовали её? Добивались её внимания, будучи не по нраву? Без свадьбы? Да и просто были недостойны принцессы? Наговорили на девчонку!

За окном слышится лёгкий стук. Я поворачиваю голову и улыбаюсь. В утреннем сумраке на карнизе хорошо просматриваются молчаливые силуэты воронов. И к этим я привыкну. Ну, сидят. Подумаешь. А скорпионы, вообще, не ядовитые! А пятно — шустрый и смышлёный слуга. Необычно, конечно… но другая страна — другие нравы, чего-то такого следовало ожидать. Усмехнувшись сам себе, я поправляю одеяло и, невесомо обняв Рейли, засыпаю.

 

Эпилог

Рейли:

Я снова открываю портал на самом верху одной из башен, в самой верхней галерее. Небеса сегодня чистые и ясные. Порывистый ветер подхватывает мокрые пересыпанные снегом листья и тащит их вдоль галереи. Мощный, гладкий камень старого замка. Резиденция брата. Ветер со всей своей наглостью треплет мой плащ, обнажая кожаный доспех и символ смерти на груди. Мой символ мага смерти!

Сегодня у меня замечательное настроение. Какая-то лёгкость. Немного необычные тянущие ощущения в паху… Вообще, мне вроде приходилось слышать, что это слегка болезненное действо для девицы. Ну, по крайне мере, в первый раз. Хотя, может, у меня просто по-солдатски высокий болевой порог. Или моё мнение сложилось из болтовни дворцовых девок, чьи кавалеры увальни-стражники, и мечом-то в ножны с трудом попадающие.

Когда я уходила Даниэль ещё спал. В розовом рассвете утра разбросав по подушкам красные волосы. Волшебный, в каждой своей чёрточке. Восхитительный! Мой!

Брата я нахожу в кабинете. Он сосредоточен над бумагами, но, увидев меня, улыбается:

— Всё хорошо?

Я киваю. Подхожу, пытаюсь заглянуть в его бумаги, но он закрывает их и откладывает в сторону:

— Не стоит сегодня этим заниматься. Подождёт! Дарен прислал нового посла, но я объявил, что занят и приму его только на следующей неделе. У меня семейный праздник!

Он поднимается из-за стола:

— И кстати, я пока пустил слух, что ты привычно испепелил молодую жену на рассвете. Проследи, чтобы хотя бы пару месяцев этому не нашлось опровержений.

Мы вместе спускаемся в малую столовую. Здесь суетятся слуги, накрывая королевский завтрак. В соседних покоях бегают и громко смеются дети брата. Наследник упорно пытается догнать свою сестру. Но учитывая, что мальчик ещё совсем мал, он с трудом взбирается по крутым ступеням. Принцесса же старше его почти на три года. Она, легко подобрав широкие юбки атласного платьица, смеясь, убегает от него снова и снова.

— Кстати, Янос разобрался, что именно Кагон нашёл в расходных книгах. Ткань на платья! На погребальную церемонию всем детям шили платья. Девочкам белые шёлковые. Мальчикам из парчи гербовых цветов. Парчу мы закупаем в местной золотошвейной мастерской, а лёгкий снежно-белый шёлк у купца с востока. И то, и другое — дорогие ткани, и их покупку обязательно вносили в книги.

Я оглядываюсь на брата:

— И что теперь?

Он пожимает плечами:

— Ничего. Доказательством такая покупка быть не может. Мало ли какие запасы нашлись в королевской кладовой, и во что решили одеть принца, отправляя к магам, — он подмигивает мне. — В крайнем случае, уступим Дарену что-нибудь в торговых делах. Большего они не получат.

Нас, наконец, замечают дети. Девочка с хохотом сворачивает в нашу сторону. За ней упорно несётся малыш, а следом за ними нянька. Принцесса останавливается перед нами, приседая в реверансе:

— Доброе утро, Ваше Величество. Доброе утро, Ваша Светлость.

Малыш же безо всяких поклонов подбегает и цепляется за одежду отца. Брат подхватывает его на руки.

Потом оглядывается на меня:

— Тебе, конечно, стоит приглядывать, чтобы меня тут не потравили или ещё как-нибудь не изжили с этого света, но, в остальном, до конца недели у тебя медовый месяц. Занимайся своей семьёй, брат.

Они идут к столу. Девочка что-то рассказывает отцу. Малыш просто сидит на руках, прижавшись, и улыбается. В широкие окна столовой светит не по-осеннему яркое солнце, искрясь на свисающих с крыш сосульках. Медовый месяц? Это невольно вызывает улыбку. Я киваю брату и создаю переход домой.

Даниэль:

К тому времени, когда я просыпаюсь, Рейли в постели уже нет. В окна ярко светит солнце. У дверей неподвижно застыл скелет с приготовленным для меня костюмом. Явно привезли мои вещи.

Я одеваюсь, выхожу в зал. При дневном свете он не выглядит таким уж мрачным и чужим. Мимо по полу пробегает крупный скорпион. Я молча обхожу его стороной. Подхожу к окну. Потом отворяю двери и выхожу на широкий балкон.

Уличная свежесть врывается в зал, мгновенно пробирая прохладой. Хотя на дворе явно оттепель. Снегопад прекратился, и неожиданно яркое солнце пригрело, устроив грязь. Во внутреннем дворе скелет мерно и сосредоточенно колет дрова. Чуть дальше у ворот ещё двое костяных слуг неподвижно застыли с мечами в руках. Эдакая мирная будничная картина почти обычного замка. Вот мимо моего балкона ещё один скелет везёт визгливо поскрипывающую тачку с камнями. А вот ещё один подходит ко мне, кланяется и накидывает на мои плечи меховой плащ. Я улыбаюсь:

— Спасибо, Гетхам.

На балюстраду балкона садится пара воронов и начинает стеснительно так подвигаться ближе и ближе каждый раз, когда я отворачиваюсь. Слышится стук в ворота. Скелеты отворяют калитку, и появляется немолодая приземистая живая служанка, а за ней пара скелетов с большими корзинами с продуктами. Она замечает меня и широко улыбается:

— Доброе утро, герцогиня. С прибытием вас в Агорду. — Герцогиня? Я вроде в мужском платье, да и волосы убраны в косу по-военному. Наверное, она по старости плохо видит. — Я Марфа, я служу тут на кухне. Хотите что-нибудь особенное на завтрак?

Пока я задумываюсь, что ответить, и нужно ли, вообще, поправлять старую служанку с обращением, да и собственно, а как ко мне правильно обращаться, она замечает кого-то сзади меня:

— Доброе утро, господин. Я купила клубнику для блинчиков, как вы любите.

Сзади меня обнимают чьи-то руки. Чей-то нос утыкается в кромку волос. Служанка спешно удаляется в замок. Скелеты тащат за ней корзины. Моего уха касаются губы, а потом слышится шёпот Рейли:

— Как спалось?

Я разворачиваюсь. Она снова в доспехах, в привычном мужском облачении. Хотя, гладя на неё сейчас, я удивляюсь, как мог раньше не замечать явные женские черты. Тонкая кисть, пальцы, переносица, шея…

— Спасибо. Спалось хорошо.

В её взгляде есть что-то хищное, игривое. Но сейчас это меня не пугает, скорее, я считаю это неким флиртом и лишь слегка смущаюсь от её столь явно выраженного в глазах желания. Чтобы как-то сменить тему, я обращаю внимание на воронов:

— А что с этими птицами? Почему они сидят тут всюду и смотрят в окна.

Рейли усмехается. Подхватывает мою руку, трётся об неё щекой и тянет за собой обратно в зал.

— Они просто на жалость давят. Хотят, чтобы их обратно пустили жить в зал переходов. Скоро зима, холодно на улице будет.

В её глазах смешинки. От накрытого стола вкусно пахнет едой. В камине потрескивает огонь. В окна светит яркое осеннее солнце… Я привыкну! Я уже почти привык к этому месту, и оно уже почти мне нравится, как и его хозяйка.

КОНЕЦ