Гром средь ясного неба
Римма отложила в сторону вышивку — она так устала, что все перед глазами начало расплываться и мелкие крестики на ткани уже сливались в одно целое пестрое пятно. Работать на заказ не так уж и просто, как кажется. Блузку нужно вышить в срок, указанный заказчиком, и никого не волнует, что орнамент плывет перед глазами, ноет спина от сидения в одной позе, согнувшись. До прихода новогодних праздников остались считаные дни, а работы еще на пару дней. Римма засмотрелась в окно. Она знала, что нужно переключить зрение на отдаленные предметы и таким образом дать возможность глазам отдохнуть. С высоты третьего этажа она наблюдала за детворой, которая на детской площадке как-то вяло каталась на скрипучих каруселях и качелях. Снег так и не смог удержаться на земле, хотя выпадал несколько раз: шли дожди и он быстро сходил.
«Скорее всего, Новый год будет без снега, — думала женщина, рассматривая девчонку, которая почему-то стояла в сторонке и не решалась подойти к детворе. — Новенькая, что ли?» — мелькнула у Риммы мысль.
Наконец девочка набралась решимости и подошла к детям. Она что-то сказала, мальчик, который нехотя раскручивал карусель, притормозил ее, и все повернулись в сторону новенькой. Уже через пять минут девочка сидела на карусели вместе с другими детьми.
«Как быстро дети находят общий язык, — подумала Римма. — Взрослые учат жизни детей, но иногда им самим стоит поучиться у детей, например быстро заводить дружбу, уметь прощать обиды и вообще смотреть на этот мир проще, не усложняя его».
На столике отозвался любимой мелодией мобильник. Римма взглянула на светящееся табло телефона — звонила ее подруга Люба.
— Привет, Любаня! — ответила Римма на приветствие подруги.
— Ты уже сходила к врачу? — поинтересовалась Люба.
— Фу ты! Совсем забыла, что мне сегодня надо идти за результатами обследования!
— Ну ты даешь, подруга! Выходит, что я больше тебя волнуюсь! Тебе совсем наплевать на свое здоровье?
— Сейчас я себя нормально чувствую, — оправдывалась Римма. — Если бы что болело, то не забыла бы, а так…
— Ничего себе заявочки! — говорила Люба слишком эмоционально. — Два раза грохнуться в обморок, и это ты считаешь нормальным?! Да я на твоем месте бежала бы к врачам, спотыкаясь, а она сидит дома и совсем забыла, где сегодня должна быть! В общем так, ты сейчас немедленно откладываешь в сторону свою вышивку, собираешься, а я буду у тебя через десять минут! — сказала Люба тоном, не терпящим возражений.
— Зачем?
— Не тупи, Римка! Силком потяну тебя за руку в больницу.
— Да не надо, Любаня, — возразила Римма. — Я сама схожу.
— Сегодня?
— Да.
— Точно?
— Обещаю, — вздохнула Римма.
Женщина-эмоция, вулкан, взрывная женщина — так Римма называла про себя подругу. Они были полной противоположностью. Римма — спокойная, немного даже медлительная, а Люба как взрыв на планете: быстрая, легкая на подъем, эмоциональная, у нее за один день настроение может поменяться сто раз. Любаня была способна на решительные действия, часто принимала импульсивные решения, могла расплакаться из-за мелочи и спокойно пережить разрыв отношений с человеком, без которого, как она недавно уверяла, не может жить. Ее нельзя было назвать ветреной, и ее жизненная энергия придавала Римме сил, а Люба, в свою очередь, старалась быть спокойной и рассудительной, как Римма. Они познакомились давно, почти двадцать лет назад. Тогда у Любы был маленький Антон, у Риммы — первенец Женя и они встретились у дома, прогуливаясь с детскими колясками, разговорились. Оказалось, что Люба живет в доме напротив и что она училась в одном классе с Игорем, мужем Риммы. С тех пор они дружили, хотя по непонятным причинам Люба недолюбливала Игоря и не скрывала этого. Римма решила, что, возможно, она была тайно влюблена в ее Игоря в школьные годы и, не получив взаимности, затаила на него обиду.
Римма, вздохнув, взглянула на блузку и быстро оделась. Нужно сходить к врачу и узнать результаты своего обследования и анализов, а то Люба не отцепится. Римма никогда не жаловалась на здоровье, но несколько месяцев назад почувствовала общее недомогание, а потом умудрилась два раза потерять сознание прямо на улице. Пока Игорь не вернулся из командировки, Римма поддалась на уговоры подруги пройти обследование и пошла в больницу к своему знакомому врачу, бывшему однокласснику Валерке, который уже давно стал уважаемым и заслуженным врачом Валерием Павловичем.
Римма ехала в старом гремящем трамвае и думала о том, что только потеряла время, проходя дорогостоящее обследование, и вот теперь снова работа отложена в сторону часа на два — это точно. Скорее всего, у нее просто недомогание от авитаминоза и переутомление от того, что, выполняя заказы на дому, мало бывает на свежем воздухе. Она уже жалела о том, что так легко согласилась с подругой, и теперь придется работать по вечерам, когда глаза устают еще больше.
Римма заняла очередь под кабинетом доктора и, когда пришел ее черед, постучала в дверь.
— Можно? — спросила она, заглянув в кабинет.
— А! Римма? Проходи, — приветливо сказал Валерий.
— Здравствуй…те, Валерий Павлович! — произнесла женщина, заходя в кабинет. — Я проходила у вас обследование… — начала она.
— Знаю, знаю, — перебил ее доктор и пригласил сесть. «Надеюсь, что у меня все нормально», — подумала Римма, заметив, что доктор перестал улыбаться, надолго остановив свой взгляд на развернутой карточке пациентки.
У Риммы от волнения закружилась голова, зашумело, зазвенело в ушах, и она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы не потерять сознание прямо здесь, в присутствии врача. Смутное предчувствие надвигающейся беды парализовало ее сознание, и она дрогнувшим, упавшим голосом выдавила из себя:
— У меня… все нормально?
— Не совсем, Римма, — произнес Валерий. — Должен сказать, что тебе надо было обратиться к врачам раньше, гораздо раньше…
— Надеюсь, что… что-то не очень серьезное? — спросила она, чувствуя, что шум в голове усилился и запульсировало в висках.
То, что говорил ей доктор, Римма полностью не осознавала. Сознание воспринимало лишь отрывки его фраз:
— Онкология… Поздно обратилась… Опоздала с лечением… Саркома… Сделаем все возможное… Мы не боги…
— Я все поняла! — Римма резко поднялась, и ее шатнуло. Она устояла на ногах, схватила сумочку. — Спасибо… Мне пора!
— Женщина, куда вы?! — услышала она голос медсестры уже у двери.
— Римма, не делай глупостей! — Голос Валерия прозвучал как из-под воды.
Она побежала по коридору, словно спасаясь от внезапно нагрянувшей беды, в раздевалке схватила пальто, выскочила на улицу, вдохнула полную грудь свежего воздуха. Услышанное казалось ей страшным сном. Вот-вот она проснется в своей спальне и вздохнет с облегчением, поняв, что ей приснился кошмар. Римма поспешила уйти подальше от больничных корпусов, как от чего-то страшного, несущего беду, вышла на широкий проспект. Здесь были люди, отзывались звуками клаксонов автомобили, громыхали грузовые машины, пролетавшие по дороге.
— Бред! Этого не может быть! Не может быть — и точка! — шептали губы женщины, которая растерянно смотрела вокруг себя невидящими глазами. — Он ошибся! Не может быть!
Сколько времени и куда Римма шла, она не помнила. Когда осмотрелась вокруг, то поняла, что зашла довольно далеко от того места, где ей вынесли страшный приговор.
«Может быть, я перепугалась и не так все поняла? — размышляла она, направляясь к остановке трамвая. — Нет, я четко услышала: онкология, саркома».
Римма вспомнила разговоры всезнающих старушек у подъезда, которые говорили, что рак лечится, а саркома — нет. Она не знала, правда это или нет, но слово «саркома» пугало ее, приводило в ужас, а сознание не могло принять то, что это заболевание зацепило ее, никогда не жалующуюся на здоровье. Чем она болела? Только простудными заболеваниями, как и все. И вдруг такое!
— Нет, не может быть! — произнесла она вслух, заходя в салон трамвая.
— Вы что-то сказали? — спросил парень впереди нее.
— Нет… Да… Простите, — рассеянно пролепетала Римма.
Парень удивленно посмотрел на странную женщину и отошел в сторону. Римма вернулась домой, бросила пальто на тумбочку в коридоре, не заметив, как оно медленно сползло с нее, распласталось бесформенным пятном на полу. Женщина тяжело опустилась на диван и замерла. Ей нужно было успокоиться и понять, что же все-таки происходит. Откинув голову, она уставилась в потолок.
«Нужно сегодняшний день прокрутить с самого начала, — решила она. — Я позавтракала, помыла посуду и принялась за работу. Вышивала эти крестики до тех пор, пока они не начали сливаться в одно пятно. Потом я смотрела в окно, наблюдала за детворой. Далее — позвонила Люба, напомнила о визите к врачу. Я поехала. Там был Валера. Он сказал, что я слишком поздно обратилась к врачам и у меня саркома».
Она смотрела в потолок невидящими глазами, мысленно повторяя, словно мантру, много-много раз: «У меня саркома. У меня саркома».
— Почему?! Почему именно у меня?! — закричала Римма, словно проснувшись от страшного сна. — Почему именно я?! Ну почему?!
Она упала на диван лицом вниз и долго плакала навзрыд, все еще не до конца воспринимая страшную новость. Женщина билась в истерике, заламывала руки, до боли вцепившись в диванную подушку, не слыша голоса мобильного телефона. Римма потеряла счет времени, а когда слезы иссякли, наступило полное отупение. Она ходила из комнаты в комнату, бесцельно, не осознавая, где она и кто она, затем зашла на кухню, открыла кран, набрала чашку воды, залпом выпила, потом другую, третью… Ее стошнило, и она вырвала. Римма умылась холодной водой, устало опустилась на стул.
— Это конец, — выдохнула она. — Мне только сорок лет, и я умру.
Страх снова сковал все ее тело, и она замерла в одной позе. Без устали трезвонил телефон, но Римма не хотела никого слышать.
«Мне надо побыть одной», — подумала она и отключила мобильник.
До самого утра женщина, убитая горем, не сомкнула глаз. Когда забрезжил рассвет, она чувствовала себя полностью разбитой и опустошенной. Ей казалось, что по всему телу расползаются страшные метастазы в виде щупалец кальмара. Римма чувствовала их на физическом уровне. Вот они шевелятся внутри нее, добираются до горла, сдавливают, начинают душить, ей уже нечем дышать… Римма подбежала к окну, распахнула его, жадно ловя ртом свежий прохладный воздух. Стало немного легче дышать. Она закрыла окно, заварила себе кофе. Горячий, крепкий и сладкий напиток с каждым глотком возвращал ее в реальность. Отставив чашку в сторону, Римма поняла, что ей надо с кем-то поговорить, иначе она сойдет с ума. Женщина долго искала мобильник. Он упал на пол со столика и там лежал отключенный. Римма включила его, было двадцать два пропущенных звонка от Любы.
— Приходи ко мне, — незнакомым хриплым голосом произнесла она в трубку и, не дожидаясь ответа подруги, нажала красную кнопку.
***
Люба зашла в квартиру, в коридоре бросила на тумбочку шубку, сапожки — в угол, сумочку и какие-то газеты — на стол в комнате. В этом была вся ее подруга. Она уделяла внимание только главному, упуская из виду второстепенное. Сейчас для нее было важно узнать, что с Риммой, а где разбросаны ее вещи — это просто мелочь. Люба плюхнулась на диван, попросила пить. Римма принесла ей чашку с водой, и подруга залпом ее выпила.
— Фух! — выдохнула она. — Наконец-то добралась! Только вышла из офиса купить свежие газетки, а тут ты звонишь. Взяла газетки с объявлениями, может, попадется путевая работа… Римма, да что с тобой?! На тебе лица нет! Ты была в больнице? И зачем отключила телефон? — посыпались вопросы.
Римма с нетерпением ждала, когда подруга умолкнет, а дождавшись, поняла, что даже ей тяжело сознаться в случившемся. Она села рядом на диван, поджала ноги и обхватила их руками.
— Я была у врача, — тихо произнесла Римма. — У меня онкология.
— Что-о-о?! — выпучила глаза подруга.
— Ты не ослышалась. У меня рак.
— Какой рак? Что ты несешь? Я в стране Непонимания. Этого не может быть… Это, наверное, ошибка, врачебная ошибка. Такое часто бывает, — встревоженно говорила Люба.
— Хотелось бы, чтобы диагноз оказался ошибкой. — Римма грустно улыбнулась уголками губ. — Мне хотелось бы оказаться в стране Ошибок, как ты часто говоришь, но, увы, я в стране Страшной Реальности.
— Погоди пороть горячку! Начнем сначала. Ты поехала в клинику.
— Да.
— К своему однокласснику… Как там его?
— Валерий Павлович.
— И что тебе сказал этот твой Валерий Павлович?
— Что я поздно обратилась и у меня саркома.
— Так, — протянула Люба и почесала переносицу. — Сейчас я в стране Раздумий.
Люба встала и начала ходить по комнате, словно меряя шагами ее длину и ширину.
— Не маячь перед глазами, — несколько нервно произнесла Римма.
Люба остановилась и посмотрела на подругу. Римма сидела в той же позе, обхватив колени и уставившись в одну точку на ковре.
— Это тебе сказал твой одноклассник? — спросила она еще раз.
— Да! Да! Да! И какая разница, кто он мне?!
— Он мог ошибиться! Ты об этом не подумала? У тебя есть номер его мобильника? — возбужденно произнесла Люба. — Конечно же есть! Где твой телефон? Ага, вот он! Бери и звони ему!
— Чтобы еще раз услышать, что у меня саркома? Нет уж, извольте! Сама с ним говори! — сказала Римма и набрала номер Валерия. — Можешь говорить? — спросила она. — Моя лучшая подруга хочет у тебя что-то спросить. — И она протянула Любе мобильный телефон.
— Добрый день, Валерий Павлович! Это Люба, подруга Риммы, — затарахтела та в трубку. — Скажите, пожалуйста, не может ли быть в диагнозе ошибки?.. Может быть, стоит еще раз пройти обследование?.. А если в другой клинике?.. Это точно?.. Я вас поняла, спасибо. До свидания.
— Убедилась? — грустно произнесла Римма.
— Он просит тебя прийти на прием. Говорит, что ты сбежала.
— Что он еще сказал? Может быть ошибка?
— Так врачи тебе и признают свою ошибку!
— Люба, говори правду, не юли, — попросила Римма.
— Говорит, что ошибки быть не может. При желании можешь пройти обследование в другой клинике, выкинув на ветер кучу денег, — это не мои, его слова, — уже грустно добавила Люба. — Собирайся, сейчас поедем.
— Куда еще?!
— Туда же! Онкология — это только диагноз, но не приговор! Сейчас такие заболевания лечатся, и очень даже успешно, а то распустила сопли… Чего сидим? Кого ждем? Одеваемся, вызываем такси, и вперед! Надеюсь, ты своим еще не сообщила?
— Нет, конечно. Ты была первой, кого я «обрадовала». Такси быстро доставило их к зданию клиники. Люба подбадривала подругу, и у Риммы появилась надежда.
— Сама зайдешь или вдвоем? — спросила Люба у кабинета врача.
— Я сама, — ответила Римма и решительно перешагнула порог.
— Римма, куда ты сбежала? Не дослушала до конца и умчалась. — Валерий улыбнулся, предложил присесть. — Как ребенок, честное слово!
— Я испугалась. Одно слово «саркома» привело меня в ужас, — созналась Римма. — Немного пришла в себя и поняла, что нам нужно продолжить беседу. Первое. Ты мне должен отвечать честно, ничего не утаивая.
— Римма, ну я же врач, а не женатый любовник на свидании с замужней женщиной. Спрашивай, что тебя интересует.
— Ошибка может быть? Возможно, мне стоит дообсле-доваться или пройти обследование в другой клинике? Я понимаю, что каждый кулик свое болото хвалит, и все-таки?
— Пройти повторное обследование в другом месте, конечно же, можно, и ты имеешь на это право, но я тебе гарантирую, что результат будет тот же, — сказал он, внимательно глядя на женщину. — Мой совет: не трать деньги понапрасну, они тебе еще пригодятся.
— Зачем?
— На лечение.
— Ты же сам сказал, что я обратилась поздно, — напомнила ему Римма.
— Да, слишком поздно, — подтвердил врач, — но нужно лечиться.
— Есть гарантия на излечение? — Римма с надеждой посмотрела прямо ему в глаза.
Валерий Павлович отвел взгляд в сторону, остановил его на больничной карточке, зачем-то стал листать ее. Сколько раз ему ставили такие вопросы! И как невыносимо трудно говорить в таких случаях правду. Как-то он подслушал разговор больных, которые говорили, что врачи привыкли к смертям и относятся к ним спокойно и безразлично, но это была неправда. Каждый человек имеет одну жизнь, и когда понимаешь, что ему уже нельзя помочь, становится жутко, а сказать о том, что он обречен, — ужасно. Сейчас был такой случай. Он должен сообщить эту новость Римме, красивой, рыжеволосой, еще цветущей женщине, которая быстро превратится в высохшую живую мумию и от боли не будет хотеть жить, так что смерть станет для нее избавлением от мук. Разве можно к этому привыкнуть? Ему нужно жить с тем, что на его глазах уходят из жизни не только старики, но и молодые, которые безумно хотят жить. И ради того, чтобы спасать тех, у кого еще есть надежда, он здесь.
Римма ждала ответа. Затянувшаяся пауза не предвещала ничего хорошего, и женщина замерла в ожидании.
— Может, мне нужна химиотерапия или операция? — осторожно спросила она. — Я согласна на все.
— Римма, я уже говорил, что ты обратилась к врачам слишком поздно, — медленно произнес он.
Конечно же он должен будет сказать ей это, но он оттягивал время, словно какие-то минуты могли спасти эту красивую женщину от смерти, а его — от пытки это произнести.
— Поздно оперировать… или что-то еще делать, — произнес Валерий тихо, но четко выговаривая каждое слово.
Римма окаменела. Она сидела напротив него с широко открытыми от ужаса глазами. Он знал, что сюда она шла за надеждой, а он ее добивает своими словами.
«Иначе нельзя, — пытался он себя оправдать, — она должна знать правду».
— Римма, но это еще не конец. Ты можешь лечь к нам в отделение, мы будем поддерживать твой организм, помогать ему…
— Продлить мою жизнь? — спросила она дрогнувшим голосом.
— Да! Именно так, но ты будешь жить!
— На сколько продлить?
— Этого никто не знает, кроме Всевышнего, — ушел он от прямого ответа.
— Тогда, Валера, скажи мне прямо, сколько мне осталось? Без этой поддержки организма?
Она поставила прямой и самый тяжелый вопрос. Он должен сейчас дать на него ответ. В такие минуты Валерий Павлович ненавидел себя за то, что решил стать врачом. Когда шел учиться в медицинский, то были радужные мечты о спасении больных, однако реальность оказалась гораздо страшнее — он должен не только лечить, но и сообщать страшные вести.
— Я не могу точно сказать, — сказал он.
— Тогда скажи «от» и «до», — попросила Римма.
Женщина была настроена решительно, и он обязан быть с ней честным. Валерий поинтересовался, не сможет ли к нему прийти ее муж, но Римма была против этого, она сама хотела знать всю правду.
— От двух до трех, — сказал он.
— Лет?
— Месяцев, Римма, месяцев! Но если ты будешь у нас, то еще прибавится время! — сказал врач.
Он не мог дальше мучить себя и ее и сказал все сразу. Валерий Павлович не выдержал ее взгляда, в котором застыл ужас, встал, подошел к окну и уставился в него.
— Сколько еще… прибавится? — нарушила молчание женщина.
— Возможно, еще несколько месяцев, — ответил он и повернулся к Римме: — Поверь, в такой ситуации это много! Даже один месяц — это целых тридцать дней!
— Спасибо. Я поняла, — обреченно произнесла она. — Мне надо подумать… Я пойду?
— Подожди, я выпишу тебе рецепты на лекарства, расскажу, как принимать, — сказал он.
Валерий Павлович быстро сел за стол и размашистым почерком начал заполнять бланки рецептов. Она выслушала молча, тихо произнесла «спасибо» и вышла из кабинета. Он подошел к окну и снова уставился в одну точку.
— Ну что там? — К Римме бросилась подруга, но, увидев ее расширенные от отчаяния глаза, молча последовала за ней к выходу.
Люба вызвала такси, и по дороге домой Римма вкратце все ей рассказала.
— Что ты сейчас будешь делать? Позвонишь мужу? Детям? — спросила она Римму.
— Мне надо подумать.
— Я возьму отгулы и буду рядом с тобой!
— Мне надо побыть одной. Не обижайся!
— Надеюсь, что ты примешь правильное решение и будешь лечиться.
— Я подумаю, — повторила Римма.
Римма вышла у своего дома, зашла в квартиру. Ей нужно было принять решение, как и когда сообщить страшную новость родным. Из головы улетучились все мысли, кроме вердикта врача. Она поняла, что нужно себя чем-то занять, иначе от них не избавиться.
«Я скоро… Меня не станет, а в шкафах не идеальный порядок!» — стукнуло ей в голову.
Римма бросилась к плательным шкафам так, словно у нее осталось несколько часов жизни, и принялась быстро перебирать содержимое, перекладывать вещи с полки на полку, складывать их по-новому, зачем-то нюхала их, не пахнут ли потом, несла в стирку — и так полка за полкой. Затем она остановилась, устало присела на диван.
«Зачем я это делаю? Неужели мне будет не все равно, в каком состоянии будет шкаф после меня и что на это скажет тот, кто его откроет?» — подумала она.
Римма села на диван, поджала ноги, обхватила колени руками — ее любимая поза. Так было удобно сидеть и думать. На носу новогодние праздники, когда все соберутся вместе. Дочь Влада и сын Женя учатся в этом же городе на архитекторов, но добираться далеко, и они предпочли жить в студенческом общежитии, где веселее и меньше родительского контроля. Дочери восемнадцать лет, сын на год старше, но детей отправили в школу вместе, и учатся они на одном факультете. Муж Игорь — дальнобойщик. Он в командировке, но на праздник вернется домой. Все они в предвкушении праздника, когда можно побыть несколько дней вместе.
«Я не могу испортить им праздничное настроение, — думала Римма. — Если уж рассказывать, то после праздника. Так будет лучше для всех. Да и я смогу почувствовать праздник, один из последних. Или вообще последний?»
Снова тоска и отчаяние сжали Римму тисками со всех сторон. Она поднялась, убрала со столика газеты с объявлениями, которые забыла подруга. Послонявшись бесцельно по комнате, Римма снова уселась на диван, приняв любимую позу. В голове — мысли о прожитых годах. Детство прошло в деревне. Когда ей было семь лет, родился брат Андрей. Однажды весной — Андрюше тогда было пять лет — они всей семьей отдыхали у реки, варили полевую кашу. Римма с братом и другими детьми бегала с мячом по берегу, веселилась, как вся ребятня. Никто не заметил, как брат упал в реку. Римма увидела его в воде, позвала на помощь взрослых. Мужчины вытащили уже бездыханное тело. Она и раньше чувствовала недостаток родительской любви, а после гибели Андрюши ее почти не замечали. Родители кормили, одевали ее, она не была чем-то обделена материально, но и не знала, что такое материнская ласка. Тогда у нее появилось чувство вины за гибель брата и ей все время казалось, что мать с отцом считают, что именно она недосмотрела Андрюшку, хотя они ее никогда в этом не упрекали. Со временем родители начали все чаще выпивать, забывая о дочери. Благо Римма к тому времени могла сама о себе позаботиться, она стирала свои и их вещи, готовила на всех и давно смирилась с тем, что ее не любят и просто терпят. Римма была уже замужем, когда родители, напившись в очередной раз до чертиков, поставили на газовую плиту чайник и уснули. Водой залило конфорки, и они угорели.
***
— Я взяла пару дней отгулов, потом два дня выходных, так что можем побыть вдвоем, — сказала Люба Римме. — И не говори, что тебе хочется побыть одной. Что такое одиночество, я очень хорошо знаю. Моего балбеса интересуют больше девочки, чем мама, и это нормально. С мужьями у меня несостыковки. На счету один законный муж, который объелся груш много лет назад, а остальные мужчины… Они как эпизоды в фильме: то появляются, то исчезают в неизвестном направлении. И почти все время я в одиночестве, которое убивает.
— У тебе еще все впереди, — с грустью сказала Римма.
— Не ной! Знаешь, какое у меня настроение? Хочется сделать что-то безумное и, может быть, даже глупое! Может, сообразим что-то эдакое? — весело спросила Люба.
— Например?
— Вот что тебе хотелось бы, но до этого ты не решалась сделать?
Римма задумалась. Она много чего не делала в жизни из того, что хотелось. Хотела работать на «скорой», ездить по вызовам, но муж был против. Он помог ей устроиться в регистратуру поликлиники, и у нее была спокойная, непыльная, но ужасно скучная работа. Наверное, так и продолжалось бы, но Игорь подзаработал денег, когда стал дальнобойщиком и начал ездить за рубеж. Они обменяли однокомнатную квартиру на трехкомнатную с доплатой, сделали ремонт, и он настоял, чтобы она уволилась и занималась детьми. Римме хотелось общения с людьми, она пыталась устроиться туда, куда ей подсказывало сердце, но Игорь ей запретил работать на «скорой». Дети пошли учиться, и Римме иногда хотелось вечером с мужем погулять по улицам, сходить в кафе или ресторан, но Игорь хотел побыть дома, и она соглашалась. Она боялась сделать что-то такое, чтобы не попасть на злой язык бабушкам у подъезда, хотя иногда было огромное желание заткнуть им рот и послать их подальше. Ей хотелось носить короткие юбки и шорты, но она так и не решилась выйти в такой одежде из подъезда. Римма думала о том, что все время под кого-то подстраивалась, а в это время проходила ее молодость.
— Я давно хочу отрезать длинные волосы, — наконец произнесла Римма.
— Так в чем дело?! — Люба резко повернулась и чуть не перевернула журнальный столик. — У тебя шикарные пышные волнистые рыжие волосы! Если их укоротить, то будет такой причесон, что все молодые девчонки обзавидуются! Идем в парикмахерскую?
— А если Игорю не понравится? Ему нравятся длинные волосы.
— Главное, что тебе нравится, а не Игорю. Какая разница, что ему нравится?! — недовольно сморщила нос Люба.
— И почему ты его так не любишь? — улыбнулась Римма.
— А за что его любить? Так мы идем или как?
— Сделаем стрижку, и давай куда-то сходим, — предложила Римма.
— Вот это правильно! Гулять так гулять! Идем в кабак! Римма прошлась по комнате, подошла к окну, обдумывая предложение подруги.
«Может быть, Люба права? — подумала она. — Сколько можно смотреть в это окно, рассматривая одну и ту же картину? В этом дворе меняются только декорации времен года. Из года в год одно и то же. И так прошла вся жизнь, скучно и пресно. А ведь и правда хочется иногда сделать что-то безумное, выходящее за рамки приличия».
— А ты знаешь, я согласна!
— Вот и чудненько! — воодушевилась Люба. — Сейчас мы придадим твоему бледному лицу немного яркости. Доставай косметику!
За полчаса Римма собралась. Люба слегка поколдовала над макияжем, Римма надела короткое платье. Она его давно купила, черненькое и маленькое, которое должно быть у каждой девушки. Трикотаж подчеркнул все прелести ее изящной фигуры, и Римма почувствовала себя в нем совсем молоденькой. Черные колготки, сапоги на каблуке, полушубок — все это она давно не надевала, берегла непонятно зачем, а теперь достала и почувствовала себя уверенно. Две старушки у подъезда замолчали, когда увидели свою соседку в необычном наряде, и провели женщину пытливыми взглядами.
— Вырядилась! — тихо сказала одна из них вслед Римме.
— Никак на гульки! Муж-то в командировке! — добавила вторая.
Римма улыбнулась. Сейчас ей было все равно, что скажут о ней эти старые сплетницы, даже хотелось подразнить их. Все самое дорогое у нее уже было на грани потери, значит, можно прожить остаток своей жизни как хочется. А ей безумно хотелось повеселиться, потанцевать и даже напиться.
— Не жалко? — спросила парикмахер, взглянув на распущенные волосы клиентки. — Шикарные!
Волосы у Риммы рассыпались по плечам и спине золотистыми волнами, густые, пушистые, без единого седого волоска.
— Абсолютно! — уверенно ответила женщина.
— Это ваша мама или отец передали по наследству такую красоту? — поинтересовалась парикмахер, накрывая накидкой плечи Риммы.
— У обоих были черные волосы.
— Соседская! — хмыкнула Люба.
Римма гордилась своими волосами, но последнее время у нее появилось настойчивое желание их подрезать. Когда-то в молодости ей завидовали все подруги, потом — любовался муж. Со временем Игорь перестал их замечать, и комплименты остались в прошлом. Такие длинные и густые волосы требовали особого внимания и ухода, и Римма ухаживала за ними, покупая дорогие шампуни, делая маски, а потом для удобства просто стягивала резинкой в пучок на затылке и ходила с хвостом. По телевизору в рекламных роликах и фильмах все чаще мелькали рыжеволосые девушки не с длинными волосами, а до плеч, и Римме безумно хотелось хотя бы немножко быть похожей на них. К тому же природа наградила ее светло-матовым оттенком кожи, избавив ее лицо от часто портивших внешность темных веснушек. Только несколько малозаметных веснушек на щеках возле носа указывали на то, что такой цвет волос у нее от природы. Однажды Римма сказала мужу, что хочет укоротить волосы, на что последовало категорическое: «Не смей!» Она не стала перечить мужу, все еще надеясь, что он, как и раньше, во время близости будет пропускать пряди ее волос сквозь пальцы и говорить о том, что никогда ни у кого не видел такой красоты. Надежды Риммы оказались пустыми мечтаниями — Игорь перестал обращать внимание на ее волосы, хотя и запретил подрезать.
— Не хотите продать волосы? — спросила парикмахер, любуясь пучком волос в своих руках, который светился рыжинкой на солнце.
— Нет, я заберу с собой, — ответила Римма.
— Они дорого стоят! — заметила девушка.
«Куда заберу? На тот свет?» — мелькнула у Риммы мысль, но она отогнала ее, решив оставить свои волосы на память дочери, которая не унаследовала от матери такую красоту.
Девушка закончила колдовать над головой Риммы, сняла накидку с ее плеч, стряхнула, еще раз ладонью подпушила волосы клиентки и торжественно произнесла:
— Вот теперь все!
Римма взглянула в зеркало и довольно улыбнулась. На нее смотрело помолодевшее на несколько лет лицо. Красивая линия вскинутых вверх бровей, пухлые губы, которым помада придала особую яркость, широко открытые глаза зеленоватого оттенка, обрамленные густыми черными ресницами, над которыми поработала подруга. А волосы! Они пышной рыжей волнистой копной красиво легли вокруг слегка удлиненного лица. Римма поблагодарила девушку, положила свой рыжий хвост, стянутый черной резинкой, в пакет и спрятала в сумочку.
— Ты просто восхитительна! — сказала ей Люба. — Мне бы такую внешность, все мужики валялись бы у моих ног! А вот твой бугай этого не ценит!
— Ты снова об Игоре? И чем он тебе так насолил? — незло спросила Римма.
— Скажешь, ценит и любит? — хмыкнула подруга.
В ресторане было многолюдно, несмотря на то, что было три часа пополудни. Подруги заняли свободный столик, сделали заказ. Вино выбирала Люба, которая заявила, что всякое пойло пить не намерена, и остановилась на дорогом белом сухом вине.
— Не волнуйся, я сама все оплачу, отправимся в страну Удовольствия, — сказала она Римме, заметив, как округлились глаза подруги, когда она увидела в меню цену бутылки.
— Ты сошла с ума! — воскликнула Римма.
— Сегодня — безумный день! Можем мы хоть раз в жизни позволить себе то, что хочется? — засмеялась Люба. — Загуляем на полную катушку!
Они заказывали что хотелось, впервые не глядя на цены, пили вино, шутили, громко смеялись и дурачились. К вечеру зал был полностью забит посетителями, играла живая музыка, мужчины приглашали подруг танцевать, и они не отказывались. У Риммы от алкоголя слегка кружилась голова, приятно шумело в ушах, и от этого хотелось еще больше веселья. Она видела, что нравится мужчинам, и это ощущение, давно забытое, сейчас снова всплыло и льстило ей. Каждая женщина должна чувствовать, что нравится мужчинам, только тогда она может оценить свою силу и власть над ними. Сейчас был такой вечер, и Римма, танцуя, без стеснения изящно клала руки на плечи незнакомым мужчинам, ловила на себе их восхищенные взгляды, улыбалась, даже заигрывала. Кто-то из ее поклонников давал крупные купюры музыкантам, заказывая песню для «самой красивой незнакомки», и женщины бросали в ее сторону косые взгляды. И даже их недовольство веселило Римму, которая, казалось, в один вечер решила наверстать все упущенное за жизнь. Ей было легко, просто и весело. Римме хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Ноги гудели от непривычки долго ходить на каблуках, Люба начала намекать, что уже глубокая ночь, но Римма продолжала веселиться. Только под утро, когда один из настойчивых ухажеров стал навязчиво предлагать интим, Римма сказала Любе:
— Нам пора смываться, иначе он меня изнасилует прямо здесь или под столом.
Подруги поймали такси и поехали к Римме домой.
— Я счастлива! — Римма упала на диван. — Как я тебе благодарна за этот вечер! Веришь, мне было так хорошо!
Люба уложила Римму на диван, укрыла ее пледом.
«Какая же она красивая и молодая! — подумала Люба. — Почему жизнь такая несправедливая?»
***
Люба пришла к подруге с целой стопкой газет.
— И что бы это значило? — спросила Римма удивленно.
— Народная медицина! — торжественно произнесла Люба. — За ней будущее! Сейчас мы найдем для тебя народного целителя.
— Ты хоть сама веришь в то, что говоришь?
— Кто верит, тому помогает, — заявила женщина и разложила на столике газеты.
Римма молча наблюдала, как Люба трезвонила по всем номерам, записывала адреса, отмечала нужные номера телефонов, уточняла расценки целителей.
— Итак, я все узнала! — сказала Люба, отложив в сторону последнюю газету. — Тебе могут помочь три человека — это мне подсказало чутье. Они готовы взяться за лечение, но стоит это недешево.
Выслушав подругу, Римма ответила, что за такую оплату можно наобещать что угодно и что она не верит в народную медицину.
— Я могу согласиться с тем, что отваром трав можно лечить простуду или кашель, но онкологию… Люба, я, конечно, тебе благодарна за беспокойство, но твои труды напрасны, — сказала Римма.
Люба недоуменно посмотрела на подругу.
— Странная ты, — произнесла она с обидой в голосе. — Ты хочешь избавиться от болячки? Если так, то надо все пробовать!
— Это их «пробование» стоит бешеных денег, а кто даст гарантию, что я не сделаю себе еще хуже?
— Тогда иди в отделение и лечись! Не тяни время.
— После праздников. Хочу провести их вместе с семьей, — сказала Римма. — Кстати, не забудь свои газеты с объявлениями, — напомнила она.
— Я пойду, а ты подумай о моем предложении еще раз. — Люба ткнула пальцем в стопку газет.
Она ушла, забыв забрать газеты с объявлениями. Римма закрыла за подругой дверь, положила сверху газет те, что остались когда-то, взяла одну, развернула. На глаза попались объявления из рубрики «Познакомлюсь», и Римма, чтобы не зацикливаться на своих грустных мыслях, начала их просматривать. «Мужчина 25 лет с хорошим образованием и манерами, чистоплотный за большую оплату ищет женщину старше себя, можно несвободную, с опытом для временных встреч, без обязательств, которая научит премудростям жизни, любви и общения с девушками», — прочла она.
«Интересно, что он имел в виду? — подумала Римма. — Мажор, родившийся с золотой ложкой во рту, ищет женщину, которая научит его премудростям секса? Кажется, так нужно читать это объявление между строк».
Она отложила газету в сторону, по привычке поджала под себя ноги, обхватила колени руками и погрузилась в воспоминания. Алексей — ее первая и последняя в жизни любовь. Она была в седьмом классе, он — на год старше, когда Римма по уши влюбилась в высокого худощавого парня. Они общались, но Алексей воспринимал рыжую девчонку как своего друга. Как же больно было ей слышать, когда парень рассказывал Римме о своих подружках, о том, с кем встречался и где. Она безумно хотела быть на их месте и терпеливо ждала своего часа. И таки дождалась! Тем летом Римма окончила школу и готовилась к учебе в медучилище, когда Алексей пошел провожать ее после дискотеки в сельском клубе. Ей казалось, что звезды светили ярче и стояла полная тишина лишь для того, чтобы он ее впервые поцеловал. Римма была безумно счастлива, когда они начали встречаться. Казалось, что наступило время, когда недолюбленная родителями девушка стала предметом обожания такого красивого парня, к тому же ей предстояло уехать из родительского дома в город, где ее ждала интересная самостоятельная жизнь.
— Мы снимем квартиру и будем жить вместе, — пообещал ей Алексей.
Она была уверена, что заслужила, выстрадала такой жизненный поворот к лучшему, и была на седьмом небе от счастья. И только иногда закрадывались сомнения: девчонки поговаривали, что Алексей — настоящий бабник и подолгу ни с кем не встречается. Она была уверена, что у них все по-настоящему и надолго, поэтому не сопротивлялась, когда в начале сентября Алексей пригласил ее домой в отсутствие родителей, включил музыку, погасил свет и понес ее на руках в спальню. Эту ночь она помнит до сих пор. Она была незабываема! Казалось, что Алексей подарил ей всю свою нежность и любовь, и Римма отдалась ему без остатка. Она вспомнила свои тревоги на следующее утро, когда осознала, что случилось, и ее охватил страх, что теперь парень бросит ее, а еще хуже, если она забеременела. Но все обошлось, и они продолжали встречаться. В октябре Алексея призвали на службу в армию, и он попросил дождаться его. Римма ждала. Он пришел в отпуск через полгода. Они встретились, и ей показалось, что он охладел к ней. Алексей предложил сходить на вечеринку к своей бывшей однокласснице Зине, и Римма согласилась. Там он словно забыл о ее существовании. Не нужно было большого ума, чтобы понять, что Зина тоже ждала его и что у них отношения. Римма чувствовала себя лишней, когда он обнимал Зину у нее на глазах, а потом и вовсе удалился с ней в другую комнату. Заглянув туда, она увидела, как они страстно целуются. Она ушла домой тихо, не попрощавшись, и в той шумной компании никто не заметил ее ухода, так же как и Алексей. Обида жгла ее изнутри, хотя Римма продолжала его любить. Той весной она познакомилась с Игорем. Он был нежным, внимательным и вскоре предложил ей руку и сердце. Римма сказала, что ей надо несколько дней подумать. На выходные она поехала к родителям в деревню и зашла к соседке Тосе, однокласснице Алексея. Римма не особо дружила с ней, но знала, что она общается с Алексеем. От нее Римма узнала, что Зина встречается с Алексеем и вроде бы они собираются пожениться после его службы в армии.
— Зинке родители покупают в райцентре дом в качестве свадебного подарка, — сказала ей Тося. — Лешка своего не упустит! Даже если Зину не любит, то женится ради выгоды. А там, смотри, ее папаша не из бедных, машину подгонит зятю! Ну а ты как, Римма? Не собираешься замуж? Не нашла себе городского с квартиркой?
— Нашла, — ответила Римма. — С однокомнатной, собираюсь за него замуж.
— По любви или из-за жилья?
— По любви, — ответила Римма, зная, что Тося передаст их разговор Алексею.
Так было принято решение. Она сказала, что по любви, хотя до сих пор Римма не могла даже себе ответить, было это решение принято назло Лешке или в надежде, что со временем она полюбит своего мужа. Она и вправду пыталась полюбить Игоря, но шли годы, а из головы не выходил Алексей. От Тоси она узнала, что парень вскоре женился, но не на Зине, а на еще более перспективной девушке — дочери начальника милиции одного из областных центров.
— Лешка после армии пошел в патрульную милицию, — рассказала Римме Тося. — Как-то был на дежурстве и на вокзале познакомился с будущей женой.
— Ты ее видела? Она красивая? — спросила Римма.
— Ты что! Молодая, а уже толстая! Низенькая такая, лицо круглое, как блин, в общем, хоть картину пиши «Брак по расчету». Но живут неплохо — отец жены обо всем побеспокоился!
Римма стала хорошей женой, и даже сейчас, прокручивая в памяти свою жизнь, она отметила, что ее совесть перед мужем чиста. В их квартире всегда было чисто убрано, она хорошо готовила, стала заботливой матерью двоим детям. Любила ли она мужа? Он не был ей противен, и она была благодарна ему за детей и заботу, но все эти годы оставалось одно «но». Она не смогла забыть свою первую любовь. Пока были живы ее родители, она приезжала к ним в село и раз в году заходила к Тосе, чтобы якобы невзначай узнать о судьбе Алексея. Со слов соседки Римма знала, что у него две дочери, он работает в милиции и периодически получает повышения. Римма понимала, что надо бы поставить в их отношениях жирную точку раз и навсегда, но Алексей приходил к ней во снах. Он был в ее памяти всегда, когда она занималась с мужем любовью. Как только руки мужа касались ее тела в постели, она закрывала глаза и представляла его, Алексея. Это было как наказание или наваждение, и даже время не в силах было стереть эти воспоминания. После смерти родителей Римма стала реже приезжать в родное село. Один раз в году она бывала там, чтобы привести в порядок могилы родителей и проведать бабушку Полю. Эта женщина жила по соседству и всегда хорошо относилась к Римме. Когда погиб брат Андрей и Римма стала чувствовать себя ненужной родителям, бабушка Поля часто приглашала ее к себе, баловала чем-то вкусненьким, утешала, обнимала, что никогда не делала мать. Став взрослой, Римма не забывала старушку и всегда ее навещала, не забыв купить для нее подарок. Также она заходила и к Тосе, чтобы узнать о жизни своей первой любви. Почему-то всегда получалось так, что Римма приезжала в тот момент, когда Алексея не было в селе, хотя он тоже раз в году навещал своих родителей.
— Он приезжает, заходит ко мне и всегда спрашивает о тебе, а ты — о нем, — сказала Тося года два назад. — Вы бы уже встретились один раз и поговорили!
Римма не знала, хочет ли она встретиться с Алексеем. Она мечтала о встрече, но мысль о ней пугала ее. Иногда ей казалось, что если она увидит Алексея, то сердце не выдержит — его разорвет на части. Ей было страшно, что, встретившись со старой любовью, она потеряет голову и бросит Игоря. Они так и не встретились, но Римма точно знала: приедет муж и в постели она снова будет представлять, что рядом с ней не он, а Алексей.
***
Люба помогла подруге с приготовлениями к празднику. — Завтра наконец-то все съедутся! — сказала Римма, поставив в холодильник последнюю полную кастрюлю. — Спасибо тебе, Любаня! Без тебя не управилась бы.
— Да не за что! — улыбнулась женщина. — Ты мне лучше скажи, когда ты своим сообщишь о болезни?
— Ну, не под елочку же им такой «сюрприз» положить? Сразу после праздника, — пообещала Римма.
— И в больницу тоже?
— Конечно! Кто знает, сколько мне на веку праздников осталось? — грустно произнесла Римма.
— Начинается! Ты говоришь как старая бабка! — нарочито весело сказала Люба.
— Ты не права, стать старухой мне не придется, и в этом мое преимущество.
— Как это все ужасно! — дрогнувшим голосом произнесла Люба. — Я до сих пор не верю!
Она обняла Римму за плечи, наклонила голову к ее голове.
— И не говори! — согласилась Римма. — Люба, я вот думаю о том, что этот мир был до меня, есть и будет после. Люди рождаются для того, чтобы побывать гостями в нем и через некий промежуток времени уйти. Зачем мы тогда живем? Суетимся, работаем, растим детей, занимаемся любовью, спим, едим — и все это ради чего? Чтобы когда-то стать кормом для червей? Выходит, что жизнь — это испытание нас на прочность?
— Ты говоришь страшные вещи, — задумчиво произнесла Люба и прижалась к подруге.
— Я говорю то, о чем мы стараемся не думать, но все прекрасно понимаем, что мы рождены для того, чтобы умереть. Мы не говорим об этом, боимся пускать такие мысли в голову, чтобы они не материализовались, а в это время проходит наша жизнь, часики отсчитывают обратный ход, начиная от дня нашего рождения.
— Часы приближают нас к смерти? Я никогда не думала об этом.
— Все так, не ты одна. Давай не произносить это страшное слово, — попросила Римма. — Мне казалось, что я уже имею право говорить все, о чем думаю, и не бояться, но это слово… Оно такое ужасное, как и сама жизнь.
— Говорят, что надо радоваться жизни.
— Это для самообмана, чтобы не думать о своей кончине.
— Почему? Почему жизнь такая жестокая? — У Любы из глаз покатились слезы.
Она пыталась сдержать себя, но было поздно. Мысли подруги навеяли грусть и отчаяние, и Люба расплакалась, уткнувшись Римме в плечо. Она ощутила, как содрогнулось тело Риммы, когда она попыталась подавить в себе рыдания, которые толчками вырывались наружу. Римма обняла подругу и сама неутешительно расплакалась.
— Почему я должна покинуть этот мир так рано? — сквозь слезы говорила Римма. — Мне очень страшно! Я не хочу умирать!
— Я с тобой, мы что-нибудь придумаем, — отвечала ей Люба, хотя сама не знала, как утешить подругу. — Мы обязательно что-нибудь придумаем!
— Не бросай меня, Любонька, — всхлипывая, просила Римма.
— Я с тобой!
Они долго плакали, сетуя на несправедливость и жестокость этого мира, пока все слезы не были выплаканы.
— Если хочешь, то можем повторить поход в кабак, — сказала Люба, вытирая красное лицо после умывания.
— Не хочется. Оторвались один раз по полной, и хватит. Особого удовольствия я не получила.
— Чего еще тебе хочется?
— Так спрашивают о последнем желании человека на этой земле. — Римма попробовала улыбнуться, но улыбка вышла кривой и грустной. — Хочется в одночасье многого и ничего. — Женщина пожала плечами.
— Определяйся!
— Я подумаю.
Люба рассчитывала остаться у нее на ночь, но Римма сказала, что хочет побыть одна.
— Выгоняешь подругу? — пошутила Люба, одеваясь в коридоре.
— Нет. Буду обдумывать свое очередное желание.
— Особо не капризничай! — улыбнулась ей Люба на прощанье.
В квартире стало так тихо, что было слышно тиканье настенных часов. Римма подумала, что никогда раньше не задумывалась о том, что невинный часовой механизм с циферблатом на стене ведет людям обратный счет времени и каждое его тик-так — это еще один шаг в небытие.
«Надо думать о чем-то хорошем», — решила она и закрыла дверь, чтобы не слышать тиканье.
Римма приняла свою любимую позу на диване и задумалась о том, чего ей хочется сейчас больше всего. Конечно же, ей хотелось проснуться и понять, что ее болезнь — это просто страшный сон, но она не спала. Значит, надо отпустить мысли о неизбежном и подумать о своих желаниях. И снова она вспомнила Алексея.
«Неужели мы с ним так и не встретимся? Если быть откровенной, то очень хочется его увидеть, — думала она. — Только увидеть? Нет, я хочу испытать еще хотя бы один раз то, что было между нами в молодости, и снова ощутить себя желанной, возбужденной, страстной, такой, какой я никогда не была с мужем».
От одних таких мыслей ее бросило в жар. Римма ни разу не изменяла мужу, не допускала об этом даже мысли, но сейчас все было иначе.
«Кому нужна будет моя верность, если меня скоро не станет? — подумала она. — Если Алексей спрашивает обо мне у Тоси, значит, у него остались ко мне чувства?»
Римме безумно захотелось увидеть его. Ее уже не терзали сомнения, стоит ли это делать, она твердо решила после праздников поехать в село, узнать адрес Алексея и встретиться с ним.
«Скажу Игорю, что поеду на кладбище к родителям, проведаю бабушку Полю и узнаю адрес Алексея, — размышляла Римма. — Или все-таки сначала позвонить ему? Вдруг он не захочет меня видеть?»
Подумав, что у нее будет несколько дней для размышлений, Римма переключилась на уборку спальни.
***
Влада, Женя, Игорь и Люба со своим сыном Антоном сидели за праздничным столом. Такое случалось нечасто, когда они собирались вместе. Были подарки друг другу, шампанское на столе, елочка в углу комнаты, и царили веселье и радость.
Римма смотрела на них и думала, что до этого не ценила такие минуты, не задумывалась о том, что когда-то они могут закончиться для нее. Все поздравляли друг друга, перекрикивая певцов на экране телевизора, пели караоке, шутили, танцевали, резались в «дурака», и Римма забыла на время о своем диагнозе. И только под утро, когда все немного устали и решили подремать, Люба вопросительно взглянула на подругу.
— Утром, — шепнула ей Римма.
Люба с Антоном вернулись к себе домой, сославшись на то, что утром хотят хорошенько выспаться и побыть дома вдвоем. Римма знала, что предстоит тяжелый разговор с родными. Она не знала, с чего начать, но морально уже подготовила себя к нему. Завтракать сели за стол почти к полудню. Римма смотрела на развеселившихся детей с жалостью: она должна сказать это и прервать веселье.
— Почему наша мамулечка загрустила? — Влада подошла к ней и обняла за плечи.
— Я не грущу. — Римма натянуто улыбнулась. — Тебе, доченька, показалось.
— Нет, нет! Я все вижу!
Римма была уже готова к серьезному разговору, когда дочь пошепталась с братом и Женя сказал:
— Мама, папа! У нас для вас сюрприз!
— Только не говорите, что нашли свою половинку и готовы соединить сердца! — улыбнулся Игорь. — Сразу скажу: рано!
— Не угадал! — засмеялась Влада. — Мама, твоя очередь!
— Не знаю, — пожала плечами Римма.
— Мы с братом едем в Арабские Эмираты! — торжественно изрекла светящаяся радостью Влада.
— Куда? — Игорь недоуменно хлопал глазами.
— В Дубаи! — уточнила Влада. — Мы стали победителями на конкурсе молодых архитекторов на лучший проект!
— Молодцы! — воскликнул Игорь.
— Мои хорошие, поздравляю! Я горжусь вами! — сказала, улыбнувшись, Римма. «Придется разговор отложить. Не портить же детям настроение перед поездкой, если это ничего не изменит», — подумала она и спросила: — Когда едете? Надолго?
Брат с сестрой переглянулись.
— Колитесь уже, заговорщики! — весело потребовал Игорь. — Денег просить будете? Найдем!
— Дело в том, что наша группа едет в горы на десять дней, а потом мы сразу улетим за границу, — сообщила Влада.
— Когда будет эта ваша поездка в горы? — поинтересовалась Римма. — Надеюсь, после Рождества?
— Мама, папа, не обижайтесь, но завтра мы должны уехать от вас. Днем — сборы, ночью — на поезд, — пояснила Влада, посмотрев по очереди на мать и отца.
— Вот тебе и Рождество! — вздохнула Римма. — Я рассчитывала, что хоть несколько дней побудете дома. В одном городе живем, а видимся редко.
— Римма, не зуди! — вступился за детей Игорь. — Радоваться надо, а ты… Они же молодые, пусть свет увидят! Что им с нами дома делать? Смотреть телевизор?
— Сколько времени мы вас не увидим? — спросила Римма.
— Всего лишь два месяца! Это же такая малость, мама! — воскликнула дочь. — К тому же мы будем с тобой общаться по скайпу! Каждую субботу — обещаю!
— Один раз в неделю?
— Ну да! По субботам в девять часов вечера будем выходить на связь — или я, или Женя.
— Римма, дети выросли, пора это понять! — сказал Игорь. — Кстати, я тоже на днях вынужден оставить тебя одну.
— Снова командировка?
— Да.
— Надолго?
— Минимум полтора месяца. У тебя будет масса времени отдохнуть от нас всех! — весело произнес Игорь.
— Я не устала, а соскучилась по вас. Теперь все праздники буду одна дома? — Римма осмотрела каждого из присутствующих, словно те уезжали навсегда.
— Мама, ну что ты такая?! — Влада сделала огорченное выражение лица. — Мы же ненадолго!
— Я вас поняла, — улыбнулась женщина. «Да, придется неприятный разговор отложить. Наверное, так будет лучше», — с облегчением отметила она про себя.
Римма с Игорем проводили детей и теперь возвращались домой. Она думала о том, что может больше не увидеть сына и дочь, и от таких мыслей становилось жутко.
— Да не переживай ты так, — сказал ей Игорь. — Не маленькие уже! Справятся без нас.
— Знаю, — кивнула она в знак согласия.
— А вот волосы напрасно обрезала, — сказал он. — С длинными тебе было лучше.
— А Владе понравилось, — безразлично отозвалась она. Игорь сказал, что зайдет в магазин купить пива на вечер, а Римма вспомнила, что отдала Владе свой шампунь, и пошла за покупкой. В отделе она призадумалась. Римма всегда покупала шампунь в большой емкости — так было выгоднее по цене и ей хватало на несколько месяцев. Она подумала, что вряд ли ей понадобится много шампуня, а после нее Влада наверняка не будет им пользоваться. Римма купила небольшой флакон и вышла на улицу. Домой можно было добраться на маршрутке, но она решила пройтись одну остановку.
Стояла, как отметила про себя Римма, комфортная погода. Было около пяти градусов мороза и тихо. Можно было не прятать лицо от обжигающего ветра и не кутаться от лавины падающего с неба снега, а просто наслаждаться зимой.
«Моей последней зимой на этой земле», — невольно мелькнула в голове мысль.
Навстречу ей шел мужчина. Поравнявшись, он бросил взгляд на женщину, слегка улыбнулся. Римма не была знакома с ним, случалось так, что они иногда встречались, когда она ходила в магазин или шла на остановку. Она подумала о том, что люди вот так часто случайно пересекаются, встречаясь по дороге. Запоминаются лица, иногда люди улыбаются друг другу, но чаще просто на миг останавливают взгляд, как они сейчас, отмечая про себя, что уже не раз виделись. Все в жизни идет своим чередом, и люди не замечают, как делают все механически, и этот порядок, к которому они привыкли, делает их похожими на роботов, мешает замечать вокруг себя красоту. А ведь есть на что посмотреть! Сонные деревья на обочине тротуара устали от человеческой суеты и дремлют. Наверное, им надоели вечно спешащие куда-то люди, машины и вся эта суета жизни, которая для каждого человека неизменно когда-то заканчивается…
***
За два дня, пока Игорь был дома, Римма успела закончить работу над вышивкой. Заказчица осталась довольна и принесла еще и платье, чтобы Римма сделала ей на нем вышивку.
— Извините, но я уже не принимаю заказы, — сказала ей Римма.
— Я вам хорошо заплачу! И даже не будем оговаривать сроки!
Она отказалась, подумав о том, что теперь заработок не имеет для нее такого значения, как раньше.
Римма снова осталась дома одна. Она решила ничего не говорить мужу.
«Спустя два месяца все снова соберутся вместе, тогда и поговорю», — думала она.
Как только Игорь уехал, ей сразу же позвонила подруга.
— Ну что? Сказала им? — спросила Люба.
Римма ответила, что пока нет. Подруга поинтересовалась, чем она будет заниматься в ближайшие дни.
— Пока не знаю, — ответила ей Римма.
— Зато я знаю! Тебе надо за это время пролечиться! — по-деловому заявила Люба. — Значит, так. Сегодня понедельник, а в понедельник и корабли в море не уходят, поэтому я отвезу тебя в больницу завтра! Никакой страны Сомнений!
— Я еще в стране Размышлений, — в тон ей ответила Римма.
— Побудь там до завтра!
Римма все еще сомневалась, идти ей на лечение или не стоит, но в том, что ее потянуло в родное село на могилы родителей, сомнений не было. Она сама не знала, почему именно сейчас ей захотелось побывать на кладбище.
«Наверное, мне так легче будет принять неизбежное, — думала она, трясясь в неуютной маршрутке, — ведь мы скоро встретимся».
Снега было немного. После недавней оттепели он слежался, осел и потемнел. Центральная дорожка сельского кладбища была кем-то расчищена, и вскоре Римма поняла почему: чернел свежий холмик могилы, уставленный венками с траурными ленточками.
«Как все это ужасно!» — подумала она и отвела взгляд от недавнего захоронения.
В голову лезли грустные мысли о том, что вскоре и ей знакомые и родные купят такие же венки с искусственными цветами, сделают на них трогательные надписи, поплачут у гроба и уйдут, оставив ее одну в темноте и мерзлой земле. Римма содрогнулась от таких мыслей, пытаясь отогнать их от себя.
«Права была Люба, когда советовала делать то, что хотелось, а я все не решалась, или не доходили руки», — подумала она, подходя к могилам родителей.
Один широкий памятник на двоих, одна могила и два еще моложавых лица. Римма положила на могильную плиту гвоздики, засмотрелась на облики родителей, которые жили вместе и умерли в один день. Были ли они счастливы? Она никогда об этом не думала раньше. Только сейчас мелькнула мысль о том, что жить вместе — это еще не значит быть счастливыми. У них долго не было детей, и, возможно, они ссорились между собой из-за этого. А может, отец хотел уйти от мамы? Она не знала и уже никогда не узнает, разве что при встрече сможет их спросить. Родители любили брата, а она ревновала, как и все дети, только не все родители это замечают. Лишь сейчас Римма осознала, как им было больно, когда Андрюшка утонул. Может быть, из-за боли утраты они перестали любить ее? Она обижалась на родителей и сейчас попросила за это прощения. Брат был похоронен дальше. Когда умерли родители, то возле него было только одно место. Соседи советовали поставить гроб на гроб, чтобы все они были вместе, но Римма приняла другое решение.
— Не обижайтесь на меня, — сказала она перед уходом, — все равно вы сейчас вместе, если, конечно, там есть жизнь.
Она посмотрела вверх. Над ней было чистое синее небо. Оно не казалось бездонным, каким бывает весной, но и тучек на нем не было ни одной. Римма прошла узкой протоптанной дорожкой к могиле брата. Он по-детски задиристо смотрел с портрета на граните. Таким мальчиком с непослушным вихром на голове он остался навсегда.
— Прости, малыш, что не уберегла тебя, — тихо сказала Римма. — Пойми, я ведь тоже тогда была ребенком. — Отдыхай, солнышко, и до встречи!
Она положила цветы, предварительно смахнув рукой снег с плиты, и пошла назад. Римма посмотрела на часы — до следующего рейса автобуса оставалось полтора часа. Она решила зайти к Тосе, если та будет дома. Ей повезло — у соседки была открыта калитка, и Римма зашла во двор. Тося шла из сарая с пустым ведром в руках. Она пригласила Римму в дом и угостила кофе.
— Бери печенье! — говорила она, подвигая Римме вазу. — Сама не пеку, некогда, хозяйство забирает все свободное время. А ты на кладбище приезжала?
— Да. Потянуло проведать родных.
Римма с Тосей поговорили о новостях в селе, в основном о том, кто недавно женился, родился или умер.
— Тося, Алексей случайно к тебе не заходил? — словно невзначай спросила Римма и отхлебнула чай.
— Он уже около года здесь не появляется, — сказала Тося, хитро улыбнувшись. — Развелся он с женой, живет один.
— Да?! — непроизвольно вырвалось у Риммы. — Почему? Не знаешь?
— Не хочу сплетни распускать. Знаю, что из-за развода поссорился с родителями и теперь не приезжает.
— Интересно, что у них могло произойти? Столько лет вместе жили, а теперь…
— Браки по расчету ничем хорошим заканчиваться не могут! Согласна?
— Да, конечно, — рассеянно произнесла Римма.
У нее слегка закружилась голова, и она стала рыться в сумочке, вспомнив, что забыла утром принять таблетки.
— Что ты там ищешь?
— Таблетки. Черт! Я их дома забыла!
— У меня целая аптека! Что болит? Голова? Сейчас найду что-нибудь!
— Спасибо, не надо. Как-нибудь обойдусь. Кстати, у тебя есть номер телефона Алексея?
— Телефона нет, а адрес свой при последней нашей встрече он мне оставил. Говорит, мол, заезжай в гости, если будешь в нашем городе, — сказала Тося. — А на кой мне его адрес? Я никуда не езжу, а если бы и захотела, то свиньи в сарае не отпустят!
Тося дала ей отрывной листик из блокнота, и Римма с безразличным видом бросила его в сумочку.
— Мне пора, — сказала она, — скоро мой автобус.
Римма всегда заходила к бабушке Поле, но сейчас у нее не было гостинцев для нее, да и таблетки остались дома.
«Придется еще раз приехать, — решила она. — Чуть позже».
На остановке Римма открыла сумочку и положила листок с адресом Алексея в кошелек.
***
Римму мучила совесть, что забыла купить что-то бабе Поле и не навестила ее.
«Почему так бывает, что мы чаще всего обделяем своим вниманием тех, кто был к нам добр? — размышляла она дома, слоняясь без дела из угла в угол. — Эта женщина не дала очерстветь моему детскому сердцу, когда казалось, что я одна в этом мире и никому не нужна. Именно она каждый раз давала мне знать, что есть и любовь, и ласка, и добро, а я… Я просто неблагодарная! Разве она моих подарков ждала? Она рада была моему присутствию, пусть даже короткому, и я не имела права обойти ее дом стороной. Наверное, ей станет больно, когда кто-то из селян донесет, что я приезжала в село и не зашла к ней».
Римма тут же находила себе оправдание: она не взяла с собой таблетки, которые поддерживали ее организм, и это стало причиной не проведать женщину.
«Как странно устроен человек, — думала она, присев на любимый диванчик и приняв удобную позу. — Всегда ищем себе оправдание, словно пытаемся обмануть самих себя. Люди и так живут под разными масками: одна — для работы, другая — для домашних, третья — для любимого человека. Каждый раз приходится прятаться под определенной маской. Даже перед своей совестью мы надеваем удобную для нас маску. Почему так? И где же наше истинное лицо?»
Римма решила, что нужно обязательно исправить свою ошибку и надо сделать это в ближайшее время. Еще одна мысль не давала ей покоя — она думала об Алексее. Он разведен, значит — свободен. Сколько же ночей она провела в постели с мужем, а мыслями — с ним! Женщина пыталась отбросить все имеющиеся у нее маски, чтобы разобраться, чего она хочет. Люба сказала, что можно сейчас дать себе возможность пойти или поехать туда, куда хотелось давно, или сделать то, до чего не доходили руки. На большие и перспективные планы у Риммы уже не оставалось времени, а вот как уйти, не увидев Алексея?
«Я, как и все люди, даже сейчас сама перед собой не могу снять с себя маску обмана, — вздохнула Римма. — Я ведь не просто хочу увидеть его, я хочу быть с ним. Разве не о том, чтобы снова познать его как мужчину, я всегда мечтала? Разве, лежа рядом с мужем в одной постели, не представляла, что со мной Алексей? Мы так мало были вместе, но тогда все было по-другому. Безумная страсть, всепоглощающая любовь, желание раствориться друг в друге без остатка — это было тогда, в далекой юности. С Игорем такого не было никогда».
Римма никогда не изменяла мужу, хотя при желании могла бы, и не раз. Она не могла сказать, что ее муж плохой в постели и не удовлетворял ее, но почему-то всегда между ними была ее первая любовь.
«Этому надо положить конец, — решила Римма. — Я должна увидеть его!»
Римма так резко поднялась с постели, что перед глазами все поплыло и она едва не упала. Она удержалась на ногах и медленно пошла в коридор, где висела ее сумочка. Она проверила содержимое кошелька — адрес Алексея, частичка ее прошлого, был на месте. Было еще утро, поэтому можно было прямо сейчас поехать из дому, чтобы увидеть его.
Ее всю охватило страшное волнение и приятное возбуждение. Неужели она сможет снова смотреть в его глаза? Что увидит в них? Раскаяние? Просьбу о прощении? Безразличие или… прежнюю любовь? Римма подошла к плательному шкафу-купе, начала перебирать нижнее белье. Новых красивых ажурных импортных трусиков было немало, лифчиков — чуть поменьше, но штук пять из них она вообще никогда не надевала. Достав самые красивые из них, она пошла в душ.
До мегаполиса, где жил Алексей, было час езды на «Интерсити».
«Этот час пути разделял нас двадцать лет, — думала она, глядя, как за окном мелькают стройные тополя. — Почему я откладывала эту поездку на такое долгое время? Можно ведь было встретиться гораздо раньше, чтобы поставить все точки над і. Все равно я бы не ушла от мужа, а он — от жены, но мне стало бы легче».
Когда Римма подошла к девятиэтажке и нашла нужный подъезд, ее начали терзать сомнения. Она не знала, что скажет, когда увидит его. Она боялась, что Алексей выставит ее за дверь и тогда все двадцать лет ее мечты окажутся иллюзией.
«Будет больно, но не больнее, чем узнать свой страшный диагноз», — подумала она и подошла к входной двери.
Ей пришлось ждать минут двадцать, пока какой-то мужчина вышел из подъезда и она смогла войти. Римма поднялась на третий этаж пешком. Она не любила лифты и боялась их. Когда-то она застряла в лифте, будучи беременной дочерью, и в темноте просидела там два часа. Когда подросла Влада, она тоже стала бояться лифтов.
Потоптавшись в нерешительности перед дверью с номером «двенадцать», Римма нажала пальцем кнопку звонка. Дверь была добротная, дорогая, и она подумала, что вот так часто определяют, с каким достатком живут люди за входной дверью.
«Наверное, он не бедствует», — решила она, вслушиваясь. В квартире раздался мужской голос. Было плохо слышно, и она не определила, чей он и Алексей ли за дверью.
«Что я здесь делаю? — мелькнула мысль, когда до нее донеслись какие-то звуки. — Может, развернуться и убежать, пока не поздно?»
Ее бросило в жар, когда наконец щелкнул замок. Но назад дороги не было — дверь распахнулась, и она увидела его. В одних шортах, с оголенным торсом и взлохмаченной после сна головой на нее недоуменно смотрел Алексей. Римма в своем воображении давно уже не представляла его юным мальчиком, напротив, ее сознание старило его с прошедшими годами, но Алексей выглядел совсем не так, каким она его видела в своих мечтах. Похоже, он долго спал, и его лицо и глаза все еще были припухшими.
— Ты?! — Он удивленно захлопал глазами. — Римка?
— Как видишь. — Она растерянно улыбнулась.
— Ты… это… Ты зачем здесь?
— Я… Я к тебе.
Он на минуту засомневался, потом кивнул:
— Заходи, если приехала.
Она переступила порог трехкомнатной квартиры. Похоже, жильцы в ней не бедствовали, это она сразу отметила про себя. Алексей предложил ей раздеться и провел на кухню.
— Ты тут сделай нам чай, а я в ванную умыться, — сказал он.
Римма включила электрочайник, открыла холодильник, нашла продукты для бутербродов. Когда мужчина вернулся из ванной, на столе уже был готов легкий завтрак.
— Ты взяла чужое, — улыбнувшись, сказал он. — В холодильнике не мое, ну да ладно, не обеднеют!
Римма не поняла, о чем он, да и сейчас ей это было не важно. Перед ней был он! Тот, чье невидимое присутствие она ощущала много лет. Сейчас он был рядом, реальный до боли.
— Как ты жил… все эти годы? — с волнением спросила она.
— А ты?
— Отвечай, Алеша! — попросила она, улыбнувшись.
— Я? Да нормально я жил, Римма! Не лучше, чем все, но и не хуже. Две дочки нажил, работал. Что еще?
— Ты помнил меня? — спросила она прямо.
Римма смотрела в его глаза и не могла в них ничего прочесть.
— Тебя? Я все и всех помню, — улыбнулся он. — Ну да кто старое помянет, тому глаз вон. Так ведь говорят?
— Ты о чем? — растерянно спросила она.
Алексей достал бутылку водки и две рюмки, дунул в них, поставил на стол.
— Давай, Римма, выпьем за нашу встречу! — предложил он. — Надо бы поговорить, а на сухое горло слова не идут.
Он налил по полной рюмке.
— Я не буду, — сказала Римма.
— А я буду! — неприятно хихикнул мужчина и залпом выпил. Он поморщился, потянулся за бутербродом, зачем-то нюхнул хлеб и только потом стал его неспешно жевать. — Римма, ты не подумай, что я там какой-то алкаш или что-то в этом роде, — говорил он с полным ртом. — Это моя жена считает, что я — пьяница. Ты же так не думаешь?
— А ты… Ты разве не разведен?
— Да, я в разводе! Теперь я, видите ли, ее папочке противен! А квартиру отдельную мне купить слабо? Живем не по-людски: каждый в своей комнате, жена — в одной, я — в другой, а в третьей спят дочери, когда с учебы домой приезжают. Я их всех столько лет кормил, а теперь и холодильник поделили — каждому по полочке! Ну не дурдом, Римма?
Она молчала. Ее сказочный мир с любимым человеком в нем рушился у нее на глазах. Римма понимала, что сама в этом виновата. Никто другой, а именно она выдумала эту сказку, чтобы жить в ней, и теперь с болью в сердце сидела напротив своего «принца», наблюдая, как рушатся последние кирпичики ее прекрасного замка. Ей стало больно и стыдно.
«Может, я поспешила с выводами?» — пронеслась в ее голове спасительная мысль.
Римма молча слушала его и смотрела, как он наливал рюмку за рюмкой, опрокидывал ее содержимое в себя, закусывал, громко причмокивая, и как изо рта вываливались мелкие крошки при разговоре.
— Ты не думай, я уже последнюю, — сказал Алексей, покрутив в руках бутылку. Он с сожалением вздохнул, когда отметил, что в ней осталось водки меньше половины. — Ты в нашем селе давно была?
— Я? Нет, на днях.
— Что там обо мне говорят?
— Откуда мне знать?
— Знаешь! — хихикнул он. — Небось, уже наплели тебе, что я пропойца, что всю хату матери обоссал, когда пьяным там валялся? Сказали ведь, что мать меня за это выпроводила сюда? Так вот, Римма, скажу тебе правду: не верь никому! Выпивал? Было после развода, не отрицаю! Может быть, даже больше, чем положено, а вот чтобы обоссать постель… Было-то один раз, когда перебрал, а пошло-поехало по селу!
Римме хотелось убежать, чтобы не видеть его больше, не слышать, но она продолжала надеяться, что чудо вот-вот произойдет и он, пусть даже такой, скажет, что любил ее все эти годы и помнил.
Алексей, пошатываясь, поднялся, подошел к ней сзади, положил руки на плечо. У Риммы замерло сердце в ожидании.
— Римка, а я ведь тебя любил, — сказал он.
— Любил? — произнесла она тихим голосом.
— Конечно!
— Я… Я тоже.
— Давай вспомним старое, — сказал он, — пойдем в мою спальню, пока жена не вернулась.
Сколько же лет она ждала момента, чтобы еще раз заняться с ним любовью! И это желание в один миг рухнуло в пропасть, разбилось на мелкие осколки. Она нервно рассмеялась.
— Римма, ну пожалуйста! — заговорил он с жаром. — Прошу тебя! У меня давно не было женщины! Я хочу тебя. Ты это понимаешь?
Римма молча поднялась, легонько отстранила его от себя, посмотрела ему прямо в глаза.
— Забудь, что я тебе сказала, — произнесла она четко. — Все эти годы я любила другого человека.
— А как же я? — Он глупо хлопал глазами.
— Тот, настоящий, ты остался в прошлом. Мне пора! Извини, что побеспокоила.
— Куда же ты?! — спросил он, увидев, что женщина направилась к выходу.
— Мне надо идти, а то жена может домой вернуться.
— Бывшая.
— Да, бывшая, — сказала она и оделась.
— Римка! — услышала она позади себя и громко хлопнула дверью.
Стыд и обида нестерпимо жгли ее изнутри, и Римма побежала прочь от этого дома, где были разбиты вдребезги ее надежды и мечты.
«Дура! Какая же я глупая! — думала она, присев на скамейку отдышаться. — Вот я сказочница! Андерсен отдыхает!»
Подал голос мобильник — звонила Люба. — Ты где? Я зашла к тебе, а дома никого.
— Не сидеть же мне дома, жалея себя, — сказала ей Римма, — так можно утонуть в слезах. Анализирую прожитую жизнь и делаю выводы.
— И какой вывод ты сделала?
— Нельзя жить в мире иллюзий, — ответила Римма и вздохнула с облегчением — прошлое уже не цеплялось за плечи.
