Мама последний раз бросила на меня придирчивый и оценивающий взгляд.

– Кажется, ты выглядишь неплохо, – заключила она.

– Мама, ты можешь мне честно сказать: кажется, что я хорошо выгляжу, или на самом деле?

– Для меня ты всегда выглядишь лучше всех. Вон, зеркало перед тобой, иди и смотри сама, если мое слово для тебя ничего не значит, – сказала мама раздраженно и отвернулась.

Я не обратила внимания на ее тон и в который раз подошла к зеркалу. Новый брючный костюм бирюзового цвета очень шел к моим зеленым глазам и подчеркивал тонкую талию. Высокие каблуки черных туфель делали меня еще стройнее и выше. Волосы на висках мы с мамой немного подобрали и заплели в две тонкие косички, которые соединялись на затылке новой заколкой в тон костюму. С маленьких мочек ушей свисали длинные сережки с серебряными капельками, а легкий макияж сделал лицо более выразительным. Казалось бы, все идеально, но меня ожидало знакомство с мамой Юры, и я волновалась так, словно должна была участвовать в конкурсе красоты, и от победы в нем зависело мое будущее.

– Будь что будет! – заключила я и повернулась к маме: – Пожелай мне удачи.

– Иди уже, зануда, – улыбнулась мама.

Я подошла к двери, когда из кухни донесся ее голос:

– А тортик? Тортик забыла!

– Ну надо же! Какая я растяпа! Пришла бы в гости с пустыми руками. Здрасьте, я ваша Настя!

Забрав тщательно упакованный торт, я попрощалась с мамой и вышла на улицу, где у машины меня уже ожидал Юра.

– Ты… ты… – начал он, запинаясь, но овладел собой и сказал: – Ты выглядишь восхитительно!

– Сама знаю, – улыбнулась я и села в машину.

Мама Юры жила совсем недалеко от нас, всего за пару кварталов, в новой девятиэтажке, на шестом этаже, в просторной двухкомнатной квартире с хорошей мебелью и огромной лоджией, тянущейся вдоль двух комнат. Ксения Ивановна, так ее звали, была старше моей мамы лет на десять-пятнадцать, но выглядела хорошо. Она была ростом ниже моей мамы и полнее ее, но полнота не портила ее, а придавала женственности и мягкости. Волосы, коротко стриженные, покрашенные в каштановый цвет, были красиво уложены. Мягкие черты лица, синие глаза и добрая улыбка – все это вызывало доверие.

Мы пили чай, и я пыталась понять, похож ли Юра на свою мать. Но, как я ни присматривалась к ее лицу, так и не смогла обнаружить между ними ни малейшего сходства. «Наверное, Юра похож на своего отца», – решила я и перестала поглядывать на Ксению Ивановну с любопытством.

– Значит, ваша мама совсем недавно в городе? – спросила Ксения Ивановна.

– Да. Я забрала маму этим летом.

– Наверное, ей трудно сейчас без знакомых, без родственников, без подруг?

– Пока из знакомых у нее только наш сосед, – ответила я, подумав, что в селе из-за отчима она давно потеряла связь со своими подругами и была не менее одинока, чем сейчас.

– Надо было взять ее сегодня к нам. Юра, почему ты не подумал об этом?

– Потому, мама, что я еще и сам не знаком с мамой Павлинки, – ответил Юра, уплетая торт за обе щеки.

– Я не успела их еще познакомить, – сказала я, испытывая неловкость.

– Мама, не торопи события, – вмешался Юра. – Успею и я, и ты познакомиться с Алевтиной Викторовной.

– Алевтина. Красивое имя, – отметила Ксения Ивановна. – Кстати, у тебя тоже необычное и красивое имя, – сказала она мне.

– Спасибо. – Я вежливо улыбнулась. – Это имя мне выбрала мама.

– Ты с такой любовью произносишь слово «мама», что приятно слышать, – сказала Ксения Ивановна. – Наверное, у вас хорошие отношения.

– Конечно! Мама у меня замечательная.

– А отец?

– Отчим? Я увезла маму от него. Он… он ужасный человек. Если бы я не забрала ее оттуда, он мог бы ее убить.

– Боже мой! – всплеснула руками Ксения Ивановна. – И носит же земля таких уродов! Мой бывший муж, отец Юры, никогда меня даже пальцем не тронул. Просто не сложилась совместная жизнь, вот и разошлись. Мы даже не скандалили, не бросали друг другу упреки – все решилось тихо и мирно.

– Мама, ну что ты начинаешь ворошить прошлое? Лучше покажи Павлинке свой новый цветок, – сказал Юра, отодвигая пустую чашку.

Когда мы подъехали к подъезду нашего дома, я предложила ему:

– Может, зайдешь к нам? Я познакомлю тебя с мамой, а то как-то неудобно получается.

– Павлинка, я бы с удовольствием, но знаешь, как у нас в народе говорят: «Незваный гость хуже татарина». Может, она уже отдыхает, а тут я… К тому же я не могу прийти в гости с пустыми руками.

– Уговорил, – сдалась я. – Тогда когда?

– Мне надо по работе уехать на несколько дней. Как только вернусь, сразу же приглашай меня в гости.

– А твоя поездка… Это не опасно?

– Нисколечко, – улыбнулся он.

– Через две недели у мамы день рождения. Думаю, было бы неплохо пригласить Ксению Ивановну, пусть они познакомятся. Или это будет неудобно?

– Все будет нормально, лисенок. – Юра потянул уголки глаз к вискам, заставив меня улыбнуться.

– Я буду ждать тебя.

– А я буду скучать по тебе, лисенок.

Юра поцеловал меня, и я побежала по ступенькам вверх. Дома я была приятно удивлена, застав маму перед зеркалом с пинцетом для бровей в руке.

– Надо брови привести в порядок, – с виноватым видом сказала мама, словно ее застали за неприличным занятием, – а то совсем заросли. С такими бровями я похожа на Леонида Ильича.

– Получается?

– Не совсем. Я уже забыла, как это делается. Когда-то было не больно, а сейчас… Ты мне купишь краску для бровей?

– Без проблем. Завтра же покрашу тебе брови и ресницы.

– Ресницы не надо. Я привыкла пользоваться брасматиком.

– Маникюр пойдем делать?

– Не-а. Я сама. Не хватало еще на это тратить деньги.

– Мама, Юра хочет познакомиться с тобой, – сказала я, снимая костюм.

– Так приводи его к нам! В чем же дело? Я давно горю желанием увидеть твоего принца.

– Он уедет на несколько дней. Как только вернется, я его приглашу.

– Вот и замечательно! Ты лучше расскажи, как прошла встреча.

– Все нормально, мама. Ксения Ивановна – хорошая женщина, но ты у меня – самая лучшая, самая красивая!

– Нашла красавицу!

– Она хочет с тобой познакомиться.

– Да?!

– Я думаю, что надо бы ее пригласить на твой день рождения.

– А почему бы и нет? Я уже, кстати, пригласила Степана Ивановича.

– А не для него ли ты хочешь выглядеть еще лучше? – засмеялась я.

На щеках у мамы появился румянец, и она замахнулась на меня полотенцем.

– Ах ты, бесстыжая рыжая бестия! Ты на что это намекаешь?

– Молчу, молчу, молчу! – и я закрыла рот рукой.

Я решила пойти спать. Мне почему-то не спалось, и я думала, как это здорово, что у мамы постепенно появляется интерес к жизни. Но также от меня не могло укрыться и то, что она никогда не расстается с мобильником, а утром подхватывается и проверяет, не пришло ли сообщение, не пропустила ли звонок. Я знала: она ждала звонка от отчима. А также я знала, что мама его не дождется. Из разговора с тетей Дашей мне стало известно, что отчим долго не горевал, вскоре после нашего отъезда он сошелся с вдовой из соседнего села. Она была инвалидом – в автомобильной аварии потеряла одну руку, но у нее были две маленькие дочери…

Я познакомила Юру со своей мамой, и он был удивлен тем, что она такая молодая и мы с ней так похожи. Маме Юра очень понравился, но я в этом и не сомневалась. Меня больше беспокоило, поладят ли они с Ксенией Ивановной.

В день своего рождения мама надела новое зеленое облегающее платье длиной до колен и стала похожа на девочку. Мы ей соорудили красивую прическу, а четкие линии подкрашенных бровей сделали ее лицо моложе, глаза – выразительнее.

С раннего утра она была занята приготовлением мясного рулета, и мне пришлось готовить все остальное. К вечеру у меня было чувство, что у нас будет не скромный ужин, а настоящий банкет.

Первым пришел наш сосед Степан Иванович. Вернее, сначала в двери появился огромный букет ромашек, а потом он сам.

– Алевтина Викторовна, разрешите поздравить вас с днем рождения, – торжественно произнес он, протягивая маме цветы.

Сосед был в строгом темно-сером костюме, свежей рубашке и при галстуке, его туфли были начищены до блеска. Лицо его сияло.

– Степан Иванович! – Восхищенная мама всплеснула руками и залилась румянцем. – Откуда вы знаете, что я люблю ромашки? Я вам об этом не говорила.

– Такой тонкой, как у вас, душе, очень близка природа, все естественное. Следовательно, вам чужды искусственно созданные цветы. Вы пребываете в необычайной гармонии с природой – я это чувствую, – вдохновенно начал сосед явно длинную поздравительную речь, а я, увидев, что мамино лицо словно светится изнутри, подумала: «Как же давно ей не говорили таких слов и не дарили цветы! И как мало надо женщине для счастья».

Едва мы успели усадить соседа за стол после его долгих поздравлений, пришли Юра и Ксения Ивановна. Она была в длинном темно-бордовом вечернем платье, вся обвешана дорогими украшениями, и мама в своем скромном и довольно коротком платье явно чувствовала себя неловко и стала одергивать подол.

Ксения Ивановна подарила ей золотые сережки в виде маленьких листиков, и маме, не привыкшей к таким дорогим подаркам, стало еще более неловко. Но рядом был Юра, мой Юра, который всегда мог найти выход из затруднительного положения. Он шутил, смешил всех и подливал вино в бокал развеселившегося соседа. Когда Степан Иванович откланялся и ушел, мы с Юрой оставили наших мам одних. Мы включили телевизор и уселись перед ним на диване. Нам был слышен разговор в соседней комнате.

– Вот оставили мы с дочерью ему дом и все, что в нем было, а сами живем в съемной квартире, – рассказывала мама. – Но ничего, мне здесь нравится. И город красивый, и людей много – не скучно. В окно можно смотреть, как в телевизор.

– Наверное, нелегко было вот так сорваться с места, все оставив?

– Решиться было тяжело. Но теперь я понимаю, что это был единственный выход. Пусть попробует, как оно одному жить. Может, за ум возьмется и пролечится.

– Возможно, голубушка, возможно. А Павлинка знает своего родного отца?

– Нет. Мы с ее отцом расстались в день ее рождения.

– А отец видел дочь?

– Только в роддоме, – вздохнула мама.

– И больше не видел? До сих пор?

– До сих пор. Да его и нет здесь. Он где-то на Севере.

– Ну и что? Неужели не болит отцовское сердце? Мы с мужем тоже в разводе, и он также живет на Севере. Но он больше общается с сыном, чем я, хотя и на расстоянии. Никогда, никогда он не забывал о сыне, помогал ему, да еще как!

– Не все отцы одинаковые, – снова вздохнула мама.

– И не говорите! Отец отцу рознь. Один заботится о своих детях, а другой… другой уехал и забыл. Да бог с ним! Вы не отчаивайтесь, главное, что у вас такая замечательная дочь.

– Да уж, дочь у меня хорошая.

Я делала вид, что смотрю телевизор, но прислушивалась к разговору. И хотя казалось, что беседа двух женщин текла мирно и доброжелательно, внутреннее чутье мне подсказывало, что наши мамы будут хорошими знакомыми, приятельницами, но никогда не станут близкими подругами. Просто они были очень разные.