Глава 33

Второй день Никита не выходил из дома. Лета он ожидал с огромным нетерпением не только потому, что природа балует теплом, но и из-за того, что заканчивается учеба и наступает время отдыха. Он всегда сам сдавал все зачеты и экзамены, выполнял курсовые и контрольные работы, а сейчас ему пришлось платить преподавателям. Из-за прогулов и ночных развлечений он не успевал усвоить учебную программу, но невзирая ни на что нужно было окончить курс. Он не хотел ни расставаться с мечтой о собственном лечебном заведении, ни терять доверие родителей. Карманных денег ему не хватало, чтобы оплатить экзамены. Его опять выручил Ян, у которого всегда можно было занять нужную сумму.

За последний месяц долг Никиты заметно вырос. Ян уже не раз оплачивал баловство своего приятеля в ночном клубе, куда они зачастили в последнее время. И вчера Никита наконец решил, что надо идти на работу, потому что той суммы, которую выделял ему отец на карманные расходы, не хватит, чтобы рассчитаться с Яном и за полгода.

Никита давно перестал питаться в студенческой столовой, чтобы хоть как-то сэкономить, но развлечения отбирали намного бо`льшую сумму. Парень твердо решил на пару месяцев устроиться на работу. После недолгих размышлений он выбрал работу на строительстве, где подсобным рабочим оплачивали каждый выход. Но сначала надо было отдохнуть. Он заметно похудел, общее состояние ухудшилось, и чувствовалась сильная усталость. Никогда прежде Никита не жаловался на здоровье, а теперь частые головокружения, головные боли и тошнота выводили его из себя, он нервничал и плохо спал. Иногда он без причины обливался потом, будто его обдали кипятком, сердце ускоряло ритм, а пальцы мелко дрожали. Благо, что такие приступы продолжались недолго и уже через полчаса все прекращалось, паника отступала. Мать заметила изменения в Никите, но списала это на обычное переутомление.

– Ты выглядишь уставшим и измученным, – как-то сказала она сыну.

– Если бы ты знала, мама, сколько сейчас приходится учить! – ответил он.

– Ты устаешь на занятиях, сидишь допоздна в библиотеке, а потом по ночам еще пишешь книгу. Твой молодой организм не справляется с такими нагрузками. К тому же эта книга… Может, отложишь ее написание до каникул? – спросила она, обеспокоенная его здоровьем.

– Я справлюсь, но не писать не могу.

– Тогда возьми деньги и купи в аптеке хорошие витамины, они тебе не помешают.

Мать дала ему деньги, но в аптеку Никита не попал. В тот же день они с Яном отправились отдыхать в клуб…

Никита поковырял вилкой вермишель. Разогревать не хотелось, а холодная не лезла в горло. Сосиски он не стал отваривать, и упрямая пленка никак не хотела от них отставать, что страшно разозлило Никиту. Тогда он разрезал сосиску пополам и выел середину. Все было пресно и невкусно, как и этот, казалось бы, многообещающий, залитый ярким солнцем день. Никита запил еду водой из-под крана. Настроение было гнетущим настолько, что у него не хватило сил нажать на кнопку электрочайника.

Никита попробовал поспать, но сон не приходил. После нескольких часов насилия над собой он понял, что полноценно отдохнуть дома не получится, и отправился гулять по городу. Надеялся, что, потолкавшись в толпе, развеет тоску и обретет желание просто радоваться тому, что ты не только часть массы людей, а живая частица земной жизни, даже Вселенной. Но после часовой прогулки ничего не изменилось. Никита вернулся домой, по пути купив себе любимое мороженое, которое, как потом оказалось, тоже не принесло ему радости. Недовольный всем и вся, Никита то лежал на диване, то смотрел телевизор, то наблюдал из окна за суетой детворы в песочнице. Нужно было сделать перерыв в загулах, иначе он не сможет рассчитаться с Яном. Сегодня они еще раз хорошенько погуляют, чтобы снять депрессию, а потом он устроится на работу. Домой будет приходить уставшим настолько, что не хватит сил гулять всю ночь в клубе.

– Привет, братец! – весело сказал Ян, позвонив вечером. – Как настроение?

– Отвратительное, – признался Никита.

– Какие планы на вечер?

– Хочу оторваться по полной!

– Ха-ха-ха! – Ян так громко рассмеялся, что Никите пришлось отвести трубку от уха и подождать, пока тот насмеется. – Это по-нашему! Гулять – так гулять, а спать – так с королевой!

Клуб «Венера» встретил Никиту и Яна привычным грохотом музыки, разноцветными мерцающими огнями и полуобнаженными девушками-стриптизершами у шестов. Только здесь Никита мог испытать настоящее веселье! Здесь не надо было притворяться, можно быть самим собой и ощутить всю красоту жизни.

– Так ты говоришь, хочешь хорошенько погулять перед началом трудовой деятельности? – громко спросил Ян, пытаясь перекричать музыку.

– Хотелось бы!

– Может, «федора» попробуешь? – Ян наклонился к уху Никиты.

– Кого?

– Не кого, а что, – поправил его Ян. – Амфетамин. У нас его еще называют «феном», иногда – «СПИДОМ». Он втыкает еще круче.

Никита согласился, и вскоре они с Яном в туалете держали в руках по пакетику порошка.

– А почему он желтый? – поинтересовался Никита.

– Деревня! «Фен» бывает белым, но в нем может быть и сода, и штукатурка, и какой только гадости туда не добавляют! Так что смотри и запоминай: он должен быть желтоватого оттенка. А как принимать будешь?

– А как лучше? Носом?

– Можно, если не сильно печет. Так кайф наступает быстрее, но ужасно щиплет носоглотку! Я предпочитаю глотание. Так эффект наступит позже, зато часов шесть полного удовольствия. Выбирай сам.

Никита не раздумывая проглотил порошок.

– Ты заметил, что «фен» был сыроват? – спросил Никита, закурив сигарету.

– Настоящий «фен» должен быть влажным. Это свидетельствует о его качестве. Если хочешь нюхать, то для удобства можно немножко подсушить. Я тебе скажу, что у Сени не бывает плохого товара. Однажды мне удалось достать у него розовый «фен». Вот это вещь! Редкая и для настоящих гурманов, – сказал Ян тоном наставника. – Так, запиши сегодняшний должок.

– Ты думаешь, я забыл о долге?

– Не думаю, но напоминаю. Кстати, завтра мне очень нужны деньги.

– Ян! Мы же договорились, что за лето я с тобой полностью рассчитаюсь.

– А я и не прошу все вернуть, но хотя бы треть завтра мне подбрось. Хорошо?

– Хорошо, – вздохнул Никита.

Он еще не знал и не мог предположить, где завтра возьмет такую сумму. Не хотелось забивать голову проблемами преждевременно. Сегодня он решил погулять от души. Ему нужно расслабиться и не думать о плохом. И Никита веселился как мог. Он – свободен! Он – полон сил и неисчерпаемой энергии! И мир вокруг так прекрасен! Почему жизнь должна проходить мимо, если вокруг столько знакомых лиц, прекрасных девушек и волшебной музыки?!

Никита вывалил содержимое карманов. Вместе с мелочью ему хватило рассчитаться за проезд в такси.

– Подожди меня здесь, – сказал он Яну, развалившемуся на заднем сиденье и раскачивавшемуся в такт музыке, которая приятно лилась из динамиков машины, – я скоро!

Стараясь не разбудить родителей, Никита открыл дверь. На цыпочках прошел в конец коридора, где стояло старое трюмо. Он открыл верхний ящик и вытащил оттуда маленькую деревянную шкатулку. Там лежали мамины украшения. Никита отодвинул серебряные сережки с синими камешками и взял золотое обручальное кольцо. Все равно мать его не носит, пропажу заметит не скоро. До того времени, пока она сюда доберется, он купит ей новое, пошире и, возможно, с каким-нибудь драгоценным камнем. Ей даже будет приятно такое беспокойство сына, а сейчас он погасит часть долга.

Никита поставил шкатулку на место, спустился, передал кольцо Яну и, перепрыгивая через две ступеньки, быстро вернулся домой. Казалось, он весь был наполнен неисчерпаемой энергией.

«Вечный двигатель», – подумал Никита о себе и рассмеялся вслух. Но уже в следующую секунду прикрыл рот рукой: ему не хотелось, чтобы родители проснулись. Разве они поймут его? Целыми днями отдаваться работе и не замечать, как прекрасна жизнь?! Нет, он так не может! Это неправильно! Они видят только серые оттенки жизни, а она такая пестрая, разноцветная, яркая, наполненная положительными эмоциями, любовью, в конце концов!

Никита быстро ходил по комнате, не в состоянии остановиться. Руки двигались сами по себе, не находя применения. Он должен что-то делать! Не может же он лечь и спать, когда в душе вулкан чувств и энергии?! Писать! Нужно писать!

Никита сел за стол, раскрыл тетрадь и начал быстро записывать мысли, которые накатили теплой волной и сами просились на бумагу. Он писал, не задумываясь о правилах правописания, не замечая, как его стопы безостановочно двигаются в такт каждому движению ручки.

– Фух! – довольно выдохнул он, когда закончил работу. Глубокая ночь, а о сне даже не думалось. Хотелось с кем-нибудь пообщаться, но вокруг была тишина. «Надо маме почитать написанное! – пришла в голову спасительная мысль. – Она будет удивлена и рада тому, что у нее такой не просто умный, а талантливый сын!»

Никита пошел в спальню. В тусклом свете, прокравшемся из коридора в спальню, он увидел спящую мать.

– Мама, – тихо окликнул Никита.

– Что случилось? – Вероника подняла голову.

Никита жестом позвал ее за собой.

– Почему ты не спишь? – спросила Вероника, войдя в комнату сына.

Никита прикрыл за ней дверь, усадил в кресло.

– Мама, вот послушай, что я написал!

Он взял свою тетрадь, начал с ней ходить по комнате.

– Сначала о жизни, – заговорил он быстро, как будто боялся, что его не дослушают. – Ведь жизнь важнее смерти, хотя и этот вопрос остается спорным. Ведь не было бы смерти без жизни и, наоборот, нет жизни без смерти. Разве не так?

– Сынок, мне завтра рано вставать, а ты меня разбудил, чтобы подискутировать?

– Мама, ну не будь такой занудой! – Никита продолжал шагать туда-сюда. – Смотри на жизнь проще! Она прекрасна, невзирая ни на что!

– Да ты пьян! – сказала Вероника.

– Ма, ну ты и вправду зануда! – засмеялся Никита.

– Подойди ко мне, дыхни, – приказала Вероника.

Никита покорился. Он подошел к матери и нарочито долго дышал ей в лицо.

– Ну что? – язвительно спросил он. – Есть запах спиртного?

– Нет, но я тебя не узнаю, Никита.

Вероника была удивлена. Перед ней был ее сын, но какой-то другой. Она пыталась уловить то, что так изменило его, но не могла.

– Почему у тебя такие зрачки? – спросила она, профессионально глянув сыну в глаза.

– Какие? – Никита отошел в сторону.

– Покажи мне глаза.

Вероника подошла к сыну, но он повернулся к ней спиной, отошел к окну и оперся руками о подоконник.

– Вечная проблема: отцы и дети, – сказал он, не оборачиваясь. – Я разбудил тебя, потому что на меня нашло вдохновение. Я записал свои мысли, чтобы ты первой их услышала. И что за это получил? «Ты пьян!» А теперь, оказывается, у меня глаза не такие, зрачки, видите ли, не отвечают стандартам. Да мне начхать на все стандарты и эталоны! Я просто счастлив, но этого не хочет понять даже родная мать! Я преступник?

– Никита, прости, если… Мне показалось, что ты изменился, – тихо произнесла Вероника.

– Да! Я, мама, изменился! Но тебе меня не понять!

– Может, ты влюбился?

– Возможно, – сказал он, – все возможно…

 

Глава 34

Пошел четвертый месяц после встречи с Захарием. Сначала Вероника вздрагивала от каждого звонка, боясь, что он позвонит ей по телефону. Несколько раз готова была поделиться своими опасениями и тревогой с Кирой, но что-то останавливало. Со временем она начала успокаиваться. Скорее всего, Захарий не запомнил ее номер. Теперь можно забыть о той ночи, спрятать воспоминания глубоко в душе, там, куда никто не сможет заглянуть. В конце концов, у каждого есть свой скелет в шкафу.

Когда ее мобильный телефон отозвался мелодией из кинофильма «Цыган», Вероника не вздрогнула, как раньше. Звонили с незнакомого номера, но ей часто звонят пациенты по поводу инъекций и капельниц.

– Алло, – сказала она.

– Добрый день, Вероника, – услышала она голос и обомлела. Это был он, Захарий.

– Добрый день, – ответила она дрожащим голосом.

– Узнала?

– Да.

– Нам надо встретиться и поговорить.

Вероника хотела выключить телефон, но передумала. Сейчас Назара нет дома, но Захарий может позвонить в другой раз. Что тогда? Ей стало жарко от одной мысли, что может случиться, если трубку возьмет муж.

– Говори, я слушаю, – выдохнула она.

– Это не телефонный разговор. Скажи, куда мне подъехать, я приеду.

Веронику охватила паника. Нельзя допустить, чтобы Захарий узнал, где она живет. В одно мгновение бесчисленное множество мыслей пронеслось в ее голове. Она могла бы настоять, чтобы он ей больше никогда не звонил, но где гарантия, что он ее послушает? Надо встретиться и объяснить, что та близость была случайной. О ней следует забыть. У нее нормальная семья, и не надо мешать ей жить. Это все она скажет при встрече. Но где ее назначить? Не у своего же дома?

– Так куда мне подъехать? – переспросил Захарий.

– Я буду ждать в сквере. – Вероника назвала адрес. – Буду через полчаса, – добавила она и нажала красную кнопку.

Вероника села в серебристый «лексус». Все было как в тумане. Она могла бы поговорить с Захарием в скверике, но ее охватил панический страх, что их может увидеть кто-то из знакомых. Она сидела на заднем сиденье машины, словно пытаясь спрятаться за тонированным стеклом не только от знакомых, но и от самой себя. Была напугана и растеряна, когда Захарий припарковался и повел ее за собой. Они вошли в какое-то здание, миновали фойе, поднялись вверх по лестнице, устланной дорогой ковровой дорожкой. У Вероники было такое ощущение, будто она идет на эшафот, подчиняясь судьбе и не в силах что-то изменить. В голове шумело, в висках пульсировала кровь, когда она поняла, что оказалась в гостиничном номере, наверняка «люкс». Ей очень хотелось пить. Вероника присела на краешек широкой кровати, попросила:

– Дай мне воды.

– Может, фреш, виски или шампанское? – предложил Захарий.

– Дай воды, – повторила она, еле ворочая языком, прилипавшим к нёбу.

Захарий принес стакан воды, в котором плавал кусочек льда, молча протянул Веронике. Она залпом выпила, вернула ему стакан.

– Еще, – попросила она, почувствовав, как к ней медленно возвращается самообладание.

Второй стакан воды она выпила небольшими глотками. С последними каплями Вероника вылила на ладонь льдинку, приложила ее к горячему лбу. Ей показалось, лед зашипел, мгновенно растаяв на горячей коже. Захарий молча подал ей полотенце, нажал на пульт, и Вероника ощутила прохладную воздушную струю кондиционера.

– Так лучше? – спросил Захарий.

– Да, спасибо, – произнесла Вероника уже спокойно.

– Может, приляжешь?

– Ты хотел со мной поговорить, – сказала она. – Я – тоже.

– Я тебя внимательно слушаю. – Захарий улыбнулся и придвинул ближе к Веронике столик, на котором в трехъярусной вазе были мастерски уложены фрукты. Чувственная, неуверенная в себе и испуганная Вероника необыкновенно влекла его.

– Наша встреча была случайной.

– Согласен.

– Я о ней забыла и хочу, чтобы ты тоже забыл, – сказала она, не глядя на Захария.

– Забыть?

– Да! – прозвучало уверенно и настойчиво.

– Зачем? Опять скажешь: «У меня семья, муж, сын, квартира, машина»?

– Да.

– Ты хочешь убедить меня в том, что довольна своей жизнью?

– Да.

– Своей одеждой?

Вероника одернула на коленях платье, подогнула ноги, пытаясь спрятать босоножки, на которых ей только вчера пришили порванную пряжку.

– Моя одежда должна приносить удовольствие мне, а не другим, – неуверенно пробормотала она.

– Съешь персик, – сказал Захарий, сев с ней рядом.

Вероника надкусила персик. Он был сладким и прохладным. Сколько раз, проходя по базару сквозь строй из выложенных горкой всевозможных фруктов, она собиралась купить персики, но так и не решилась: жалко было тратить деньги. Она с таким удовольствием ела, что не обратила внимания на то, что Захарий придвинулся к ней поближе и положил руку на плечо.

– Вкусно? – спросил он.

– Очень! – кивнула Вероника. Она доела, и в руках осталась косточка. Вероника посмотрела на Захария, не зная, куда ее положить: на стол или в вазу. Захарий остановил взгляд на маленькой капельке сока. Он смотрел, не в состоянии оторвать взгляд от янтарной капельки на ярких без губной помады губах. Захарий прижал Веронику к себе и, едва коснувшись, снял губами замершую капельку. Ее губы были сладкими и мягкими. Он почувствовал, как вздрогнуло то ли от испуга, то ли от возбуждения ее тело. Ему захотелось прижать Веронику к себе и не отпускать. Не дав ей опомниться, Захарий начал страстно целовать губы, лицо, шею женщины…

От его прикосновений Веронику мгновенно накрыла теплая волна. Сначала она еще осознавала, что нужно оттолкнуть Захария, но искушение почувствовать еще хоть раз то, чего никогда не было с мужем, затмило трезвый ум. Он страстно покрывал ее поцелуями, а ей было стыдно, но так приятно. Она прикрыла глаза и всем телом потянулась к нему, забыв о приличиях. Ее охватила волна нежности и страстного желания слиться в одно целое. Вероника отбросила прочь свою сдержанность, отдавшись желанию опять почувствовать себя женщиной…

Захарий остановил автомобиль около того же скверика, где забрал Веронику.

– Когда мы сможем снова увидеться? – спросил он.

– Никогда, – ответила она тихо. Чувство вины за свой поступок опять охватило Веронику. Только теперь она осознала, что сделала ошибку, поддавшись искушению. – Я не хочу больше тебя видеть, – сказала она, не глядя на Захария. – Прошу тебя, не звони мне.

– Я не могу обещать то, чего не сделаю.

– Это моя просьба.

– Я могу сделать не все, но много чего. Пообещать не звонить тебе? Не могу. Прости.

– Я не буду с тобой видеться и отвечать на твои звонки, – сказала Вероника и вышла из машины, громко стукнув дверью.

Она шла, не оглядываясь. От навалившегося на нее чувства вины ей казалось, что все вокруг знают, чем она недавно занималась. Ей хотелось одного: прийти домой раньше мужа и принять душ, полностью смыв с себя запах чужого мужчины.

Проклиная себя за минутную слабость, Вероника миновала скверик и на углу дома увидела толпу людей. Там играла музыка, а входные двери на первом этаже были украшены разноцветными воздушными шариками. Девушка в фирменной одежде призывала посетить только что открывшийся новый магазин и приобрести товары со скидками и по акционной цене.

– Только сегодня вы можете купить два товара по цене одного! – звонко, голосом образцовой пионерки выкрикивала девушка. – И это еще не все! Второй товар по чеку вы можете приобрести со скидкой в пятьдесят процентов! Мы открылись! – торжественно провозгласила она и открыла перед покупателями двери.

Вероника вспомнила, что через две недели у Назара день рождения. Ежегодно они с мужем дарили друг другу что-либо нужное из парфюмерии. Чаще всего она покупала «Аrko» для бритья и после бритья. Недорого, и Назара это устраивало.

Вероника направилась сразу же в мужской отдел.

«Интересно выходит, – думала она, рассматривая полочки с красиво и со вкусом выставленной продукцией, – в мужском отделе одни женщины. Неужели нет самостоятельных мужчин?»

Невольно вспомнился запах, исходивший от Захария. Он отличался и тогда, и сейчас хорошим вкусом и аккуратностью. От него пахло так приятно, что туманилось в голове. И даже запах сигарет не был таким нестерпимым, как от…

– Вам помочь? – Перед ней возникла продавщица.

Девушка предлагала всевозможные принадлежности для бритья и после, но Вероника сразу определилась. Она купила два флакона туалетной воды «Isana men».

– Прекрасный выбор! – воскликнула продавщица. – Можете взять два вида с непревзойденными запахами! Есть «Black energy» и «Blue steel». Что желаете?

– И то, и другое, – ответила Вероника и за полцены купила еще станок для бритья. Она поспешно вышла, избавившись от назойливой продавщицы. В другой раз Вероника никогда бы не позволила такой роскоши, но сейчас, будто желая искупить свою вину перед мужем, она не думала о потраченных деньгах. Пусть внимание Назара будет приковано к подарку и он не будет смотреть на нее хотя бы до тех пор, пока она не выйдет из душа.

У Вероники подкашивались колени, когда она поднималась по ступенькам домой. К несчастью, Назар был уже дома. Она протянула ему пакет с подарками, не забыв сказать:

– Это тебе на день рождения. Прости, что купила заранее, так уж получилось.

Она юркнула в ванную, закрыла за собой дверь и только потом заметила, что забыла оставить сумочку и ключи в коридоре.

Целый вечер Назар ходил с загадочным выражением лица. Вероника была почти уверена, что он знает о ее измене. Было страшно и стыдно настолько, что она находилась на грани нервного срыва. Мурлыканье под нос какой-то неопределенной песенки, пристальные взгляды мужа, сверлившие ее, постукивание косточками пальцев по столу – все это к вечеру превратилось для Вероники в настоящую пытку. У нее разболелась голова, и она пошла спать раньше обычного.

– Ты так выглядишь сегодня… – двусмысленно произнес Назар.

– Как? – У Вероники замерло сердце.

– Словно ты что-то натворила.

– У меня просто болит голова.

– А ты сегодня… – сказал Назар и сделал паузу. Вероника почувствовала, как каруселью закружилась под ней кровать. – Записала что-нибудь в тетрадь? – спросил он.

– Конечно, – выдохнула она.

– И что же? Можешь прочитать?

– «Величайшая обида, какую можно нанести честному человеку, – это заподозрить его в нечестности». Вильям Шекспир, – сказала она, словно ища для себя слова оправдания.

– Ты очень нервная, – заметил Назар, – тебе надо расслабиться. Никиты нет дома…

– Нет! – почти истерически, не сдерживаясь, воскликнула Вероника. – У меня критические дни!

– Это почему же? Насколько я знаю…

– Если ты все знаешь, то повесь над нашей кроватью график моих критических дней… и свой не забудь!

Назар был настолько ошарашен смелостью и нахальством жены, что застыл на месте с открытым ртом. Давно она не подавала голоса протеста, так давно, что он уже от этого отвык.

– Да, именно график выполнения супружеского долга. А то, не приведи Господи, собьешься с графика.

– И это говорит моя жена? Хамка! А еще называется интеллигенцией! – прошипел он. – Не зря говорят, что девушка может покинуть деревню, но деревня ее – никогда. Деревня!

У Вероники не было желания вступать в словесную перепалку.

– «Языкатая жена – это сущий ад». Менандр, – театрально произнес муж и вышел из спальни.

Вероника облегченно вздохнула.

 

Глава 35

Вечером Тимур вышел на прогулку. Был тихий, безветренный вечер. Он пришел на смену дневной жаре, принеся на улицы города прохладу и оживление. Скверы и детские площадки наполнились детскими голосами. В такие жаркие дни мамы редко выводят детей и только вечером позволяют себе прогулки. Влюбленные парочки не спеша бродили по улицам. Часто встречались группы молодых людей, торопившихся в многочисленные кафе, бары и кофейни, чтобы выпить бокальчик пива или просто приятно провести вечер в компании друзей.

Тимура ничто не радовало. Он был в таком подавленном состоянии, что даже шутки Дианы его не веселили. После трех месяцев, проведенных на больничной койке, он вернулся домой, окончательно осознав, что потерял работу. Если бы он был устроен официально, то ему оплачивали бы больничный лист до полного выздоровления. Но он пошел на работу, где не оформляли трудовой договор, зато платили больше. Разве он мог тогда допустить, что вскоре станет хромым и не сможет передвигаться без помощи костылей?

На старую работу он сам не пошел. Какой теперь из него плиточник? Ему никак нельзя было оставаться без работы, хотя Диана уговаривала, чтобы он побыл дома еще пару месяцев. Но после покупки квартиры пришлось оплатить ремонт и купить кондиционер. Стояла жуткая жара, а Диане нужно было по ночам хорошенько высыпаться, потому Тимур настоял на покупке этой необходимой техники. После этого у них почти не осталось сбережений. Конечно, поздней осенью и зимой у Дианы будет неплохой заработок. Ее выбрали лицом одной известной торговой марки во Франции и уже заключили с ней контракт. Она останется там на пару месяцев после показа новой коллекции зимней одежды, но до этого они должны на что-то жить. К тому же у Дианы с рождения был бледноватый цвет лица, а после аварии она и вовсе стала Белоснежкой. Ей требуется много фруктов и овощей, а на все нужны деньги.

Тимуру посчастливилось – он почти сразу устроился на работу. На автомойке его поставили выписывать чеки клиентам и открывать-закрывать ворота за машинами на территории предприятия. Конечно, оплата была минимальной, но лучше что-то, чем совсем ничего. Он с энтузиазмом приступил к выполнению своих обязанностей, однако через неделю понял, что надо уходить оттуда, причем как можно скорее. Ребята с мойки по вечерам иногда брали дорогие чужие автомобили, чтобы «покатать девушек». Тимуру нужно было пропускать машины через ворота, а он не хотел отвечать за последствия таких прогулок, поэтому написал заявление об увольнении.

Рабочие руки везде были нужны, но как только работодатели видели его на костылях, в приеме отказывали. После двух недель мытарств Тимур понял, что им нечем оплачивать его съемное жилье.

– Будем жить вместе, – сказала Диана.

Тимур недолго сопротивлялся – это был единственно правильный выход. Он перебрался в квартиру Дианы и поставил себе кушетку в коридоре. Диана возмущалась, кричала, что она в знак протеста перейдет спать на лоджию, но потом все уладилось. Сестра смирилась, а вот Тимура мучила совесть, что он не может купить Диане нормальную мебель и платить за свое жилье.

Несколько дней назад Тимура приняли сторожем на автостоянку. Работал он сутки, потом двое отдыхал, но зарабатывал меньше прожиточного минимума. Он видел, что Диана с каждым днем выглядит все хуже и хуже, и обвинял в этом только себя. Это он не может обеспечить ей нормальное питание и отдых. Ей бы сейчас поехать на море, позагорать, отоспаться, поесть вдоволь фруктов, но не за что. Иногда ему в голову приходили совсем безумные мысли.

Однажды он не мог заснуть до утра, разрабатывая план ограбления банка. Первые лучи утреннего солнца рассеяли его бредовые мысли, словно ночной туман. Ничего глупее ему до этого в голову не приходило. Ведь в случае провала он оставил бы Диану на произвол судьбы. Она одна не смогла бы выжить в этом жестоком мире. И хотя они ровесники, Диана смотрит на мир глазами наивного ребенка. Разве его сестренка способна постоять за себя? И кто о ней позаботится, если она вдруг заболеет? Ей некому будет и стакан воды подать. И Тимур часто ловил себя на мысли, что готов пойти на преступление ради благополучия сестры.

В один из вечеров он гулял по городу и случайно очутился у входа в ночной клуб, куда стекалась на гуляние молодежь. Он остановился, с завистью наблюдая, как парковались дорогие автомобили, как из них выходили молодые люди и шли в клуб. Подъехал блестящий ухоженный «лексус» серебристого цвета. Из него вышел уже немолодой мужчина в дорогом костюме и направился к дверям. Тимур заметил, что мужчина не поставил машину на сигнализацию. Высокий бритоголовый юнец услужливо открыл перед ним двери заведения. Они перебросились несколькими фразами, и мужчина вошел в помещение.

Незапертый «лексус» не давал Тимуру покоя. Почему мужчина так беззаботно оставил машину? Была это случайность или он так делает всегда? Тимур гнал от себя мысль о том, что такой автомобиль можно сдать на запчасти за неплохие деньги, если, конечно, удастся незаметно перегнать его за город и где-то на пару дней скрыть. Желание быстро исправить трудное материальное положение взяло верх. Все свободные вечера он проводил у ночного клуба. Тимур осмотрел все вокруг и нигде не заметил камер наблюдения. Это прибавило ему уверенности. А водитель «лексуса» постоянно оставлял свой автомобиль незапертым и надолго шел в клуб.

Тимура все еще терзали сомнения, когда в один из вечеров хозяин дорогого автомобиля в очередной раз оставил машину незапертой. Но вдруг на него накатила решимость. Тимур быстро, как только мог, подошел к машине, еще раз оглянулся. На его счастье, на обычно шумной улице никого не было. Двери легко отворились, и Тимур увидел ключи в замке зажигания. Все складывалось как нельзя лучше, если бы не костыли, которые зацепились за сиденье. Тимур замешкался. Он не заметил, как сзади подскочил бритоголовый парень и ловким опытным движением заломил ему назад руки.

– Сеня, тяни его ко мне, – скомандовал хозяин «лексуса», появившийся неизвестно откуда.

Тимур понял, что это крах. Крах не его жизни – о себе он не думал. Все его мысли были о Диане. Он не сопротивлялся, отдавшись на волю судьбы, которая сыграла с ним злую шутку…

 

Глава 36

В последнее время Веронике часто снилась маленькая Диана. Почти каждую ночь сон повторялся. Девочка прижимается к ней своим теплым маленьким тельцем, а Вероника угощает ее конфетами. Девочка ест одну, а вторую прячет в карман платьица.

– Это Тимурчику, – говорит малышка, а сама не отводит глаз от чемодана.

– Ешь, я и братику привезла, – улыбается Вероника.

– А что там? – Девочка указывает пальчиком на чемодан.

– Платье.

– Мне?! – восторженно восклицает Диана, и Вероника видит, как блестят радостью ее большие зеленые глаза.

Вероника открывает перед девочкой чемодан. Малышка начинает рыться в нем, потом быстро разбрасывать содержимое.

– Что ты делаешь? – спрашивает удивленная Вероника.

И вдруг девочка медленно поворачивает к ней голову, и Веронике становится страшно. В ее глазах одна злость.

– Где платье на выпускной вечер?! – говорит девочка страшным голосом старухи.

– Извини меня, так получилось, – оправдывается Вероника.

Девочка с ловкостью пантеры прыгает к Веронике, охватывает костлявыми пальцами Нелли Сергеевны ее шею и сжимает. Вероника хочет крикнуть, позвать на помощь, но сильные холодные пальцы сдавливают горло так, что нечем дышать…

Вероника после такого сна просыпалась в холодном поту и уже не могла заснуть до утра. Днем она искала глазами в толпе зеленоглазую девушку, похожую на Ульяну. Почему-то появилось ощущение, что она живет в этом же городе, причем совсем рядом. Образ Тимура в памяти Вероники отпечатался слабо. Она запомнила его крепким мальчиком, не по годам серьезным и совсем не похожим на сестру. Каким он стал теперь, Веронике представить было трудно. И чувство вины у нее было не перед ним, а перед зеленоглазой девочкой.

Веронику так измучили кошмарные сны и мысли о Диане, что она решила излить душу Кире. В последнее время Назар часто не ночевал дома, ссылаясь на то, что много заказов, приходится мотаться за фурнитурой для мебели, а также налаживать работу по области. Вероника чувствовала себя комфортнее, когда мужа не было дома.

– А тебе не кажется, что твой очкарик слишком часто ездит в командировки? – спросила Кира, когда Вероника позвала ее вечером к себе.

– Что ты хочешь сказать?

– Догадайся с трех раз, – улыбнулась Кира.

– Ты думаешь, он завел себе любовницу? – хмыкнула Вероника.

– Может быть, может быть, – протянула Кира как-то загадочно.

– Кто его, педанта, кроме меня, выдержит? – засмеялась Вероника.

– Это точно. Какая еще дура будет записывать умные фразы в тетрадь, а потом, как образцовая школьница, заучивать их наизусть? Это можешь выдержать только ты! А ты слышала, как он здоровается с соседями по подъезду?

– Не обращала внимания.

– Несет гордо свои очки на носу и так небрежно выдавливает из себя: «Пс-с-с!» – смеялась Кира, копируя Назара.

– Как?

– Пс-с-с! Это значит: «Доброго здоровья!»

Они смеялись от души, ведь были дома одни. Никита, как всегда, отправился гулять и вернется поздно, когда Вероника будет видеть третий сон.

– Почти не вижу Никиту, – в продолжение своих мыслей сказала Вероника.

– Молодость! Хочется погулять, пока не женат.

– Ну а ты как? Тоже гуляешь по ночам? – шутливо спросила Вероника.

– Иногда, – серьезно ответила Кира. – Бывает, сплю с отцом Натальи.

– Почему вы не вместе? – вырвалось у Вероники.

– Потому что для жизни мне нужен богатый, щедрый, красивый и умный! – перевела в шутку Кира. – А таких нет, а если и есть, то обязательно женатые.

Кира умолкла, и по ее лицу пробежала тень печали. Вероника уже пожалела, что коснулась болезненной для подруги темы, и рассказала о своих снах.

– Меньше думай – лучше спать будешь, кошмары не будут сниться, – посоветовала Кира.

– Легко тебе говорить, а я мучаюсь. Совсем покой потеряла.

– Ну где ты их теперь найдешь? Ты же ездила в их детдом, узнала, что они там не живут. Где их искать? Если бы тебе сказали, где они, то можно было бы выяснить адрес прописки через Дэна.

– Кстати, как там Дэн?

– Работает следователем. Позвонила бы сама и поинтересовалась, как он.

– Мне Назар запретил с ним общаться. Поздравляем друг друга эсэмэсками с Новым годом и все.

Вероника поняла, что Кира не поддерживает ее порыва найти детей, и больше не стала возвращаться к этой теме. О детях Ульяны она рассказала Нелли Сергеевне.

– Не обижайтесь, но я скажу то, что думаю, – заявила старушка.

– Я не имею права на вас обижаться, – ответила Вероника.

– Мне действительно жаль этих детей. Тяжело, когда убивают надежду.

– Вы считаете, что мне нужно их найти?

– Я бы на вашем месте нашла и попросила прощения. Не знаю, смогут ли они простить, но вы бы очистили свою душу. Уверена, вам стало бы легче. А так чувство вины с годами будет давить вас больше и больше. И не только из-за того, что обманули детей. Вы убили в них веру в человеческую доброту. К тому же вы дали слово их умирающей матери. Вот она видит вас оттуда, – старушка указала пальцем вверх, – и нет в ее душе покоя, изнемогает, несчастная.

– Но мне муж не даст денег на поездку. Он не всегда меня понимает.

– Я дам вам деньги. Откладывала себе на смерть, но она пусть подождет. Рядом с вами мне захотелось хоть немножко еще пожить. На тот свет все знают путь, но никто не вернулся оттуда, – вздохнула Нелли Сергеевна.

– Я не возьму у вас денег, – категорически заявила Вероника, – об этом не может быть и речи!

– Вы для меня столько сделали!

– Если вы считаете, что я вам помогаю из-за денег…

– Я много лет жила, не принося никому ни вреда, ни пользы. От какой-то травинки и то польза – буренка поест, молочком ребенка накормят… А от меня что? Я существовала, с головой погрузившись в свое горе, а могла бы помочь какой-нибудь маме-одиночке присмотреть за ребенком. Или можно было бы пойти в интернат и научить детей вышивать, например. Я ничего после себя не оставлю. Покину этот свет – никто и не вспомнит, что была вот такая Нелли Сергеевна.

– Ну что вы?! Я вас никогда не забуду!

– Вот и возьмите деньги. Зачем они мне? Пусть они пойдут на доброе дело.

Вероника взяла деньги, пообещав отработать, делая старушке уколы. Дома она поделилась своими планами с Назаром.

– У нас нет денег на твои дурацкие выходки, – сразу заявил он.

Веронике пришлось солгать, что она накопила нужную сумму.

– Будто своего сына нет, – сказал Назар, убедившись, что Веронику уже не остановить. – Тоже мне мать называется, – пробурчал он и закрылся в спальне.

 

Глава 37

– Простите, не знаю, что на меня нашло, нечистая сила подбила, – сказал Тимур, очутившись в кабинете владельца «лексуса». Его охватило отчаяние, когда он вспомнил о Диане. Надо быть полным идиотом, чтобы пойти на преступление, не взвесив все «за» и «против». Было мало надежды на милосердие мужчины в дорогих, начищенных до блеска ботинках, в костюме, явно сшитом на спецзаказ, и со швейцарскими часами с хронометром. Но надо попытаться, и Тимур продолжил: – Я не вор, а тут нашло какое-то затмение…

– Легких денег захотелось? – спросил мужчина. По его невозмутимому голосу трудно было догадаться, что он задумал. Он не кричал, не кипел от злости и не спешил вызывать милицию.

– Тяжелое материальное положение… Мысли о нем затуманили мне разум. Вы оставляли машину незапертой… и я поддался искушению, – путано пробормотал Тимур, искоса поглядев на застывшего, словно статуя в парке, бритоголового парня у дверей.

– А заработать деньги не пробовал? – с иронией в голосе поинтересовался мужчина.

– Меня сбила машина, вот теперь не принимают на нормально оплачиваемую работу.

– И что мне с тобой делать?

– Не знаю, но идти за решетку за глупость не хочется. Это была моя большая ошибка, которую я никогда не повторю.

– За все в этой жизни надо платить, и за ошибки тоже.

– Я заплачу! – оживился Тимур. – Сколько я должен?

– Чем заплатишь?

– Я заработаю! Обещаю вам.

– Где? Кто тебя такого, – мужчина кивнул в сторону, где под стеной стояли костыли, – примет на работу?

– Не знаю. – Тимур пожал плечами.

– Я возьму тебя к себе на работу, – сказал мужчина, внимательно посмотрев на Тимура. – Ты будешь прилично зарабатывать.

– А как же моя нога?

– Работа не пыльная, – продолжил он, – но есть одно «но». Ты должен уметь держать язык за зубами – это главное условие. Где ты работаешь, чем занимаешься и сколько зарабатываешь, никто не должен знать, даже твои близкие и друзья.

– Что я должен буду делать? – глухо спросил Тимур, предчувствуя недоброе.

– Продавать развлекательные порошки в моем клубе, – прямо сказал мужчина.

– Наркотики?!

– Или «да», или… – Мужчина скрестил четыре пальца, изобразив решетку. Он медленно поднес скрещенные пальцы к глазам и посмотрел сквозь них на Тимура.

Тимур понял, что у него нет выбора.

– Я согласен, – сказал он. – А что я должен буду продавать? Героин?

– И «травку», и «белый», и кокаин, и другую дрянь – у нас полный фарш. Кстати, как тебя звать?

– Тимур.

– А меня – Захарий Ефремович, а это – Сеня. У него весь товар, он тебя ознакомит с полным ассортиментом, названиями, которыми пользуются наши клиенты, расскажет, сколько стоит один «чек».

– Надо еще выписывать чеки? – удивился Тимур.

Захарий Ефремович рассмеялся, а на лице Сени появилось подобие улыбки.

– «Чек» на языке наркоманов означает «доза». Видно, сам не употребляешь, потому тебе нужна стажировка. Двух недель хватит?

– Но… Мне надо за что-то жить это время, – заметил Тимур.

Захарий Ефремович достал из портмоне пять сотен стодолларовых купюр, положил на стол.

– Это тебе подъемные. Считай, что они за умение держать язык за зубами. Стажировка тоже будет оплачена. Обо всем остальном тебе расскажет Сеня.

Тимур положил деньги в карман.

– Будешь молчать – дам хорошо заработать, а болтуны у нас лишаются не только языка. Ты меня понял? – спросил Захарий Ефремович, когда Тимур потянулся за костылями.

– Не мальчик. Я все понял, – сказал он и покинул кабинет вместе с Сеней.

Захарий Ефремович вышел на улицу, перепроверил сигнализацию машины. Он достал мобильный, набрал нужный номер.

– Приветствую тебя, Александр Иванович, – сказал он. – План сработал даже быстрее, чем я думал.

– Пристроил парня? Теперь ты спокоен?

– Да. Он сможет неплохо зарабатывать. К тому же на прошлой неделе пришлось одного «барыгу» сдать ментам. Хороший парень был, пять лет проработал, пусть теперь побудет немного в «отпуске».

– Не жаль было сдавать? – спросил Александр Иванович, хотя прекрасно знал, что сейчас ответит его друг.

– Издержки производства, – вздохнул Захарий Ефремович. – Без них никак. Ментам нужно повышать процент раскрытия преступлений. Должны же мы выручать друг друга?

– Тебя хотя бы не сдаст этот «барыга»?

– Да брось ты! Следователь – свой человек. Там все в порядке, – ответил Захарий Ефремович. Стало как-то неприятно, оттого что товарищ сказал не «нас», а «тебя».

– Ты уверен на все сто процентов?

– На сто процентов я не уверен даже в себе. – Захарий Ефремович попрощался и выключил телефон.

 

Глава 38

День не задался с самого утра. Все началось с того, что Диана проснулась от ужасного сна. Ей снилась тетя Вероника, которая убегала от нее, неся красное атласное вечернее платье. Диана пыталась угнаться за женщиной, чтобы отобрать платье, потому что на носу был выпускной вечер, но она убегала все дальше, дразня и смеясь над беспомощностью Дианы. В какое-то мгновение Диана сумела догнать тетю и уже почувствовала пальцами приятную шелковистость ткани, но женщина резко оттолкнула ее, и Диана полетела в темную пропасть. Она закричала от страха и проснулась, вся мокрая от пота.

В последнее время девушка часто просыпалась ночью от того, что была такая мокрая, словно на нее вылили ведро воды. Потом утром она чувствовала себя разбитой и уставшей, как будто не было сна и отдыха. Тимур заметил изменения в ее состоянии и всю вину за недомогание сестры брал на себя. Он обвинял себя в том, что не может хорошо заработать. Все аргументы Дианы о том, что временные трудности – это маленькие испытания и их нужно пережить с достоинством и дождаться осени, были напрасны. Тимур с детства отличался упрямством. Разве теперь он сможет измениться?

Диана сходила на занятие в тренажерный зал и почувствовала еще бо`льшую усталость. Но деваться некуда, она поехала на работу. Ее встретил Аркадий.

– Надо поговорить, – сказал он, пригласив в свой кабинет.

– Что еще? – спросила Диана с нехорошим предчувствием.

– Понимаешь, здесь такое дело. – Аркадий начал похаживать взад-вперед и дергать бородку.

– Не тяни. Говори как есть.

– Очень нужный и порядочный человек…

– Знаю я твоих порядочных, – перебила его Диана. – Мой ответ – нет!

– Ну чес-слово порядочный! Я его уже сто лет знаю. Он пользуется услугами наших девочек очень редко и, поверь мне, ни разу никого не обидел. Понимаешь, стареющий женатый мужчина, образцовый семьянин, при деньгах. Жена уже не возбуждает так, как в молодости, а ему хочется почувствовать себя мужчиной!

– Для этого есть проститутки.

– Конечно! Но он принципиально не желает пользоваться их услугами.

– Его проблемы. Послушай, Аркадий, мне нужно идти на тренировку, а я зря трачу время. Я же ясно сказала: нет. – И Диана развернулась, намереваясь уйти.

– Правда, я могу договориться с любой другой девочкой, старик не будет против.

– Почему же тогда ты вызывал сюда меня?

– Хотел хоть как-то помочь тебе. Я же знаю, сколько денег нужно на лечение, на восстановление сил и вообще на жизнь. Ведь тебе нужны деньги? Вот я и подумал… Диана, скажи мне честно, почему ты не хочешь за вечер заработать приличную сумму? Старик щедрый и не просит оставаться на ночь. Да что там ему нужно в таком-то возрасте?

– Аркаша, мне очень нужны деньги, – сказала Диана, произнеся с нажимом слово «очень». – Спасибо за твое «беспокойство» о моем материальном благополучии, но есть небольшая загвоздка: у меня женские проблемки после твоих знакомых. Гинеколог настоятельно рекомендовал полгода не жить половой жизнью. Так что забудь о своих клиентах минимум на ближайшие шесть месяцев. – И Диана улыбнулась своей легенде, выдуманной на ходу.

Неприятности Дианы имели продолжение, когда в конце рабочего дня она отправилась принимать душ. Она всегда занимала крайнюю кабинку, и эту ее привычку знали все. Диана пустила воду и пошла раздеваться. Вернувшись, она не заметила в клубах пара на полу битое стекло и порезала ногу. Из раны мгновенно хлынула кровь. Диана, хромая, схватила с вешалки свое полотенце и хотела обмотать ногу – и тут увидела на нем надпись черным фломастером: «Диана сука».

– Что смотрите?! – крикнула она девушкам из группы, молча наблюдавшим за ней. – Принесите мне бинт!

Напрасно Аркадий взывал к совести девушек. Он битый час хотел добиться признания, кто совершил эту мерзость. Сначала пригрозил:

– Если не сознаетесь, я вообще отменю показ во Франции. Будете сидеть здесь на копеечных заработках до весны.

Когда это не подействовало, он дал слово, что виновница не будет наказана в обмен на признание, но все молчали.

– Ну хорошо, – устало произнес Аркадий. Он перестал дергать бородку, достал платочек и вытер со лба пот. – Скажите мне… зачем? Зачем вам нужно было пакостить Диане? Если рассчитывали, что она не сможет поехать с группой и на ее месте будет кто-то другой, то это просто неумно. Времени на поправку у нее вполне достаточно. То, что она стала лицом известной торговой марки, – неопровержимый факт, контракт уже подписан. Тогда объясните мне, тупому созданию, зачем вы это сделали?

Аркадий задержал взгляд на каждой из девушек, но на их лицах было невозмутимое спокойствие.

– Я знаю ответ, – сказала Диана, и все посмотрели на нее. – Обычная человеческая зависть. Да-да. Только тот, кто это сделал, не подумал, что все мы в одной упряжке. От слаженности в нашей работе зависит успех всей группы. Если кто-то надеется, что история может повториться и я не смогу поехать, то я с уверенностью скажу: я поеду при любых обстоятельствах, даже если у меня останется одна нога. А завистники могут захлебнуться собственной желчью. Такое иногда случается.

– По норам, – махнув рукой, заключил Аркадий. Он вызвал такси и отправил Диану домой.

Здесь Диану ожидало приятное известие. Тимур сказал, что устроился на работу барменом в ночной ресторан.

– А как ты будешь подавать с костылями? – поинтересовалась Диана.

– Я сегодня пробовал ходить с одним – выходит. Думаю, что через неделю смогу передвигаться с помощью палочки. Пока что я на стажировке, а когда приступлю к работе, буду уже носиться, как лось по лесу. Да, чуть не забыл. Мне выдали аванс, – сказал Тимур и положил на стол деньги.

– Ничего себе! – обрадовалась Диана, пересчитав купюры. – И сколько же тебе придется его отрабатывать?!

– Недолго, – ответил Тимур, выдержав взгляд сестры. Ради ее благополучия он все вынесет. – Это элитный ресторан, там хорошо платят.

– Можно, я приду к тебе? Я никогда не была в приличном заведении!

– Нет! – вырвалось у него резко и даже грубо.

– Почему?

– По условиям контракта близкие родственники не имеют права посещать заведение.

– Но никто не узнает, что я твоя сестра.

– Диана, мне было очень трудно найти работу, потому я не хочу ее потерять из-за твоих капризов.

– Хорошо, – вздохнула она, – но ты мне должен кое-что пообещать.

– Что именно?

– Когда приеду из Франции, я приглашу тебя в самый шикарный ресторан города! Хорошо?

– Вот и договорились, – сказал он, выдавив улыбку. На душе скребли кошки. Диану так легко обмануть. Она доверчива и наивна как ребенок. Не хотелось ее обманывать, это подлость. Но ведь бывает святая ложь? Нельзя же ей сказать, что он неудачник-вор, а теперь еще и «барыга» по прозвищу Хромой?

 

Глава 39

Веронике открыл двери незнакомый молодой мужчина. От него она узнала, что Диана продала свою комнату в общежитии и уехала. Куда? Неизвестно. Они с братом жили уединенно, знакомств особенно не заводили, выехали тоже вместе. Если кто и может пролить свет, то, скорее всего, комендант.

Вероника обрадовалась, когда застала коменданта общежития в комнате вахтера. Она объяснила, что ей нужно встретиться с Дианой или Тимуром.

– Диана совсем недавно продала свою комнату, – объяснила комендант. Было заметно, что эта женщина, чем-то напоминающая Бабу-ягу из детских книжек, не очень настроена на беседу.

– Мне сказали, что она куда-то уехала, – продолжила Вероника, твердо решив, что не вернется домой, пока все не узнает. – Вы знаете куда?

– Диана мне не докладывала, – холодно ответила комендант.

– Возможно, кто-то знает?

– Я не собираю сплетни.

– А ее брат Тимур? Комната еще числится за ним?

– А кто вы такая, чтобы вести допрос? – В глазах Бабы-яги блеснули недовольные искры. – Вы из налоговой или из паспортного стола?

– Что вы!

– Тогда идите, женщина, откуда пришли, не мешайте мне работать!

– Я их тетя. Я много лет не видела своих племянников, – настойчиво продолжала Вероника, пытаясь достучаться до холодного, как ей показалось, сердца коменданта. – Мне очень нужно их увидеть или хотя бы узнать, где они живут.

– Здесь вы их не найдете, это я точно знаю. Ни Тимур, ни Диана в общежитии не живут.

– Я приехала издалека. У меня нет возможности часто приезжать. Скажите, Тимур здесь прописан?

Комендант осмотрела Веронику с головы до ног, словно оценивала товар в магазине. Вероника поняла этот взгляд по-своему. Она достала из кошелька первую попавшуюся купюру, сжала ее в ладони и сунула в кармашек кофточки коменданта. На лице Бабы-яги не отразилось ни удивления, ни возмущения, ни благодарности.

– Ну и что с того, что он здесь прописан? – соизволила она произнести после затяжной паузы.

– Он приезжает сюда?

– Нет. Место прописки с местом жительства может не совпадать – это не запрещено законом, а что не запрещено, то разрешено, – на одной ноте протянула Баба-яга.

– Дорогая, прошу вас… – начала Вероника, все еще не теряя надежды.

– Я вам не «дорогая», – оборвала ее комендант. – И я не знаю, где живет Тимур.

– Мне очень надо найти их. Понимаете, я давно потеряла след своих племянников.

– Я не частный детектив и не немецкая овчарка, чтобы взять след.

– Знаю, – вздохнула Вероника. – Только вы мне можете помочь, больше никто. На вас вся надежда.

– Я действительно не знаю, где они живут. И никто здесь не знает.

– Жаль, – сказала Вероника и уже собралась уходить, как ее осенило.

Она достала маленький блокнот с отрывными листочками и написала: «Позвоните мне», записав номер своего мобильного телефона.

– Вот, – протянула она записку женщине, – передайте, пожалуйста, Тимуру, когда он здесь появится. Можно и Диане, если вдруг…

– Хорошо, – ответила женщина. Записка исчезла в том же кармане серой вязаной кофты, – я передам, когда кто-то из них появится.

Вероника поблагодарила женщину и попрощалась с ней. Она не слышала, как комендант, выйдя из вахтерской, пробубнила себе под нос:

– Тетя, видите ли, нашлась! А где она была раньше? След она потеряла… Прописан ли здесь Тимур? Небось узнала, что у сирот жилье есть, вот и приперлась. Наверное, муж из дома выгнал, жить негде. Кукиш тебе, а не комнату Тимура!

Женщина, не глянув на записку, порвала ее на мелкие кусочки и выбросила в урну. Комнату Дианы купил ее племянник – это она нашла ему дешевое жилье, – а комнату Тимура купит ее крестница, когда он будет продавать. Вот это называется заботой, а не «визитом вежливости», тетушка.

Вероника так просто не сдалась. До самого вечера она сидела за углом дома. Когда начали возвращаться с работы жители общежития, она подходила к ним, надеясь узнать что-либо об отъезде Дианы и Тимура. Комендант сказала правду. Никто не знал, куда и зачем выехали Тимур и Диана, знали только, что Диана почему-то поспешно и дешево продала свое жилье, Тимур в этот раз с ней не переезжал. Это показалось странным, поскольку обычно брат всегда был рядом с сестрой. Еще Вероника узнала, что Диана и Тимур были очень замкнуты и не рассказывали о своих планах. Близких друзей у них не было – в свою личную жизнь они не впускали посторонних.

Подавленная, огорченная неудачной поездкой, уставшая и голодная, Вероника приехала на вокзал, но последний автобус ушел полчаса назад. Ей не оставалось ничего другого, как отправиться на железнодорожный вокзал. Она взяла билет и несколько часов ожидала поезда. Утром поехала не домой, а к Нелли Сергеевне.

– Ну что? – с порога спросила старушка, забыв поздороваться.

Результаты поездки красноречиво отразились на лице Вероники. Она выпила чаю с Нелли Сергеевной, рассказала о поездке.

– И опять я вернулась к исходной точке, – подвела итог Вероника. – Не знаю, правильно я действовала или нет, но мне и дальше придется жить в неведении и видеть кошмарные сны. Всю дорогу думала: все ли я сделала, чтобы их разыскать?

– Вы же записку с просьбой позвонить оставили?

– Да, оставила.

– Простите… – Нелли Сергеевна неловко теребила уголок халата, – я хотела спросить…

– Спрашивайте что угодно.

– Я не совсем поняла, почему вы не указали в записке, кто вы такая.

– Сначала хотела, но потом подумала, что они могут быть сильно обижены или совсем не помнят меня. Мало ли какая там женщина назвалась тетей Вероникой? Когда Тимур позвонит, я встречусь с ним и Дианой и все объясню. Не знаю, поймут ли они меня, простят ли, но мне надо высказаться, попросить прощения, облегчить душу. – Вероника помолчала, а потом добавила: – Я хочу рассказать им об их матери, Ульяне. Думаю, они ничего о ней не знают. Она была очень добрая, душевная и красивая. Интересно, Диана такая же красавица?..

 

Глава 40

До начала занятий в институте оставалось две недели, а Никита так и не устроился на работу. Каждое утро он говорил себе, что завтра обязательно пойдет работать. Наступал вечер, и его словно магнитом тянуло в ночной клуб. Он шел туда, и все проблемы и заботы оставались позади. Там было много друзей и подруг, много музыки и веселья. Когда экстази потерял свою магическую силу, Никита перешел на прием амфетамина. Конечно, бесплатно его никто не давал, постоянно требовались деньги. Чтобы рассчитаться с Яном, Никита после маминого обручального кольца продал свой фотоаппарат и видеокамеру. Хорошо, что родители заняты работой настолько, что не заметили пропажи. Затем из дома незаметно исчез новый столовый сервиз на двенадцать персон. Благо гости к ним не приходили уже сто лет, поэтому никому не пришло в голову проверить содержимое большой коробки, тихо-мирно стоявшей на платяном шкафу. Чтобы пропажа не обнаружилась во время уборки, Никита положил туда кирпич. Вес был тот же, коробка тщательно закрыта и связана веревкой. Как стояла, так и стоит на месте, стоит и молчит. И никому до нее нет дела.

Дальше – больше. Никита «сделал ноги» старинной иконе, которая досталась матери от предков. Эта икона покрывалась пылью в шкафу. Наверное, все о ней забыли, а вот Никите вырученная за нее сумма очень пригодилась – он был тогда совсем на мели. Конечно, будет неприятно, когда мать увидит, что икона исчезла. Истерики и слез не избежать. Но, в конце концов, не будет же она вечно держать на него зло из-за какой-то картинки на доске? А помолиться можно и в церкви.

Кое-что пришлось продать из личных вещей. До зимы еще далеко, потому в шкафу Никиты не осталось верхней зимней одежды. Его родители не поймут, им невозможно объяснить, что есть вещи, которые дороже всех тарелочек в цветочек или зимних курток. После приема «фена» весь мир наполняется яркими насыщенными красками, которых так мало в обыденной жизни. Словно попадаешь в другой, какой-то прекрасный мир. Музыка воспринимается по-иному, ее звуки становятся чище, она наполняет душу, проникает в каждую клеточку, растекается приятным изнеможением по телу. Время изменяет свое привычное течение. Оно как будто замедляет свой бег, и за короткий промежуток происходит намного больше. Это же так чудесно – почувствовать, как изменяется течение времени! В одно мгновение танцующие могут двигаться быстрее, потом, словно по мановению волшебной палочки, замедляют свои движения, а ты можешь ускорить свои.

Единственное, что иногда вызывало тревогу у Никиты, – это осознание того, что с каждым днем усиливалось желание все чаще и чаще чувствовать кайф от «фена». Он не хотел и не собирался попасть в зависимость от «федора», считая, что уменьшит частоту его употребления с началом учебного года. Тогда почти не останется столько свободного времени и можно будет ловить кайф только по выходным. Да и где брать деньги? Отец будет выделять ему определенную сумму на проезд, питание и карманные расходы, а еще надо купить к зиме новую куртку. А пока лето. У него есть еще две недели для полноценного отдыха.

С приближением вечера Никита оживился, словно проснулся после зимней спячки.

– Мама, папа! – крикнул он. – Я ухожу! Буду поздно!

– Может, пора уже бросать работу? – спросила мать из кухни. – Скоро начнутся занятия, а ты не отдохнул. На тебя уже страшно стало смотреть, кожа да кости остались.

Никита улыбнулся. Когда предки начали упрекать его за ночные похождения, он скромно опустил глаза и «признался», что работает официантом в ночном баре. Мать была растрогана до слез, отец одобрил его благородный порыв, а Никита подумал о том, какие доверчивые у него родители. Ладно мать, она выросла в деревне, ничего в жизни не видела, так как рано выскочила замуж, но отец?

– Мама, – сказал Никита, – вы работаете без отпусков, без выходных, а я должен сидеть сложа руки?

– Правильно, Никита, – вступился за него отец. – Хочешь жить нормально – нужно вкалывать день и ночь.

– Что я и делаю, – сказал Никита уже на выходе из квартиры.

Сердце радостно запрыгало в груди от предчувствия приятного вечера, когда Никита переступил порог «Венеры». Ян сегодня не придет, но не велика беда. У Никиты теперь много друзей. Он не знал, где они живут, учатся или работают. Все это было не важно. Главное, что они здесь и с ними весело. К тому же теперь не надо просить Яна принести ему «чек». Он познакомился с Тимуром, которого все называли Хромым из-за того, что тот сильно прихрамывал на одну ногу и ходил с палочкой. Никита обращался к нему по имени, ласково называя Тимурчиком.

– Тимурчик, салют! – поздоровался он с Хромым.

– Как дела? – поинтересовался тот.

– Все отлично! Мне как обычно, – сделал заказ Никита.

Тимур хорошо знал свое дело. Хромая, он нырнул куда-то в толпу, принес заказ, и Никита понял, что все сегодня будет отлично…

Вернувшись домой, Никита привычно достал свою тетрадь и сел писать.

– «Не я сам думаю, а мои мысли думают за меня», – прошептал он слова Ламартина.

И правда, ему не приходилось напрягаться. В моменты сильнейшего возбуждения он писал инстинктивно, едва успевая записывать размышления, которые накатывались на него лавиной. В таком безумном состоянии они сами вспыхивали, как искры в пылающей головешке. Его разнузданное воображение не сдерживалось здравым смыслом. Быстрая ассоциация идей, страстность и невероятное возбуждение – все это вызывало непреодолимую потребность изложить свои мысли на бумаге.

«Когда начинается новый день, никто не знает, чем он закончится, – начал быстро писать Никита. – Приход нового дня подобен новому рождению. Пессимист видит в нем только восход солнца, ожидая новых неприятностей. Оптимист словно заново рождается каждое утро. В его жизни каждый последующий день – это что-то новое, как свежий весенний ветер. Молодой Карась своим рыбьим умом не мог философствовать и определить, к какой категории он себя относит, но первые лучи солнца в ясный день принесли радость: у них с Карасихой из икринок родились дети. Они были совсем маленькими и беззащитными, как и все дети. Все мальки были здоровы и замечательно плавали, виляя маленькими хвостиками. На радостях папа Карась поцеловал своими большими губами маму Карасиху. Конечно же, день начался с радости, значит, и дальше ему посчастливится. Пока мама пересчитывала пополнение семейства, Карась решил подкрепиться. Он поплыл ближе к берегу, туда, где течением воды сносило тину, листья, мелкие коряги, а вместе с ними – еду. Напевая про себя какую-то веселую песенку, Карась быстро добрался до нужного места. На днях он нашел здесь много хлебных крошек и наелся так, что целый день провалялся в тине то на одном, то на другом боку. Сегодня ему посчастливилось больше. Он заметил крупного жирного червяка. Сейчас он его заглотнет и поплывет назад, к жене, пригласив ее сюда на завтрак. Где есть один червячок, должен быть и другой. Потом он научит детей искать себе пищу. Надо будет обязательно показать им это место! Карась, радостно вильнув хвостом, схватил червя и тут же почувствовал резкую боль не только в горле, но и во всем теле, словно в него вогнали острую иглу. Он резко дернулся назад, чтобы спрятаться в прохладном болоте и унять боль, но мгновенно взлетел вверх, вынырнув из воды. И тут он понял, что очутился на крючке. Карась собрал все силы и забился, затрепетал, извиваясь всем телом, но его цепко схватили человеческие руки. Они больно обожгли прохладное тело, будто к нему приложили раскаленный уголь. И тут Карась увидел перед собой улыбающееся лицо человека. Почему он так радуется его гибели? И какие у него страшные зубы! Если бы у Карася был голос, он бы призвал Человека смилостивиться над ним хотя бы в этот день, день рождения его детей, но он был рыбой, не имел голоса, поэтому только беспомощно открывал рот, задыхаясь от воздуха».

Никита писал быстро, не задумываясь, не перечитывая написанное.

«Человек довольно хихикнул, бросив его в пустое ведро. Карась шлепнулся, больно ударившись правым боком, потом, собрав силы, опять забился, пытаясь выпрыгнуть из ловушки, пока человек не отошел далеко от спасительной воды. Но, наверное, это был не его день. Человек, напевая песенку, поставил сковородку на огонь, положив Карася рядом на деревянную дощечку. Карась задыхался, хватал ртом воздух, пытаясь поймать хоть капельку воды. Человек ножом провел по его чешуе. Карась не знал, что боль бывает такой нестерпимой. Почему человек не убил его, а решил подвергнуть такой экзекуции?! Ведь люди всегда были умнее рыб – это Карась знал, но он не знал, что люди такие безжалостные и жестокие существа. Карась уже не хотел жить, он мечтал быстрее умереть, потому что даже его крика от нечеловеческой боли никто не слышал. Он не знал, что это только начало. Человек всадил нож ему в брюхо, и Карась вздохнул с облегчением: наконец пришла долгожданная смерть, когда не будет боли. Он дернулся уже рефлекторно, но смерть не пришла от разодранного брюха. Человек запустил в его плоть горячую ладонь, заживо вырвал все внутренности и выбросил их в ведро. Вместе с кишками туда шлепнулось его сердце, которое совсем недавно любило и этот мир, и воду, и свою жену, и маленьких деток. Карась думал о своих мальках, еще не успевших рассмотреть отца. Сейчас все закончится, и Карась утешал себя мыслью о том, что он может еще думать о детях. Человек бросил его все еще живое тело в миску с водой. Карасю не хотелось жить, все тело горело так, словно его осыпали углем, но вода, его родная стихия, остудила пылающее тело, освежила жабры, и он вздохнул. Возможно, это сон и человек смилостивился, снова подарив ему жизнь? Но человек был изобретательным. Человек придумал еще более изощренные пытки. Он макнул его измученное тело в муку, сразу забившую ему жабры, и положил в кипящее масло. Карась подпрыгнул, собрав последние силы, пытаясь избавиться от боли. Но масло было таким горячим, что он услышал запах своей жареной плоти. Последним, что промелькнуло в сознании Карася, была картина, где чистая и свежая вода, а в ней он, его жена и дети. Все вокруг затуманилось, поплыло, и Карась сделал последний вдох с облегчением, решив, что уже отмучился, но жизнь не спешила покидать его тело. Он почувствовал, как от боли полезли из орбит его глаза. Он бросил последний взгляд на человека, который придумал для него эти пытки. Карась подумал, что своей смертью он продлит жизнь своему палачу, но придет время, когда тело человека будет гореть в аду в кипящей смоле, а он будет кричать: “Почему?!”»

Никита закончил писать. Только теперь он заметил, что весь вспотел и пот капал прямо на листы тетради. Минуты экстаза прошли, и он уже не мог писать. Уставший, он лег на кровать, не раздевшись, – на это у него, как у героя рассказа, не осталось сил. Никита знал, что завтра он не будет перечитывать написанное, чтобы откорректировать или что-то изменить в тексте. Он также знал, что приход следующего дня не будет его радовать. Как всегда, начнется ужасная депрессия, во рту будет сушить, не захочется даже есть. Да и как есть, когда мир вокруг не мил, а еще тошнит и болит желудок?

 

Глава 41

Захарий Ефремович напомнил Веронике о себе внезапным звонком. Хорошо, что именно она пошла на вызов. Звонок ее так напугал, словно звонили по телефону с того света. Сердце тревожно затрепетало в груди, как у загнанного в ловушку зверя. Она осознавала, что сделала ошибку, за которую теперь расплачивается. В дальнейшем она будет осмотрительнее, потому что жить все время в напряжении и вздрагивать от каждого звонка становилось нестерпимо.

– Я же просила тебя больше не звонить, – сказала она вместо приветствия.

– Прости, что потревожил, – прозвучало для нее неожиданностью, – я не собирался вмешиваться в твою личную жизнь, но кое-что случилось.

– Что?

– Мне нужна твоя помощь, – сказал он.

– Моя?! И чем же я могу тебе помочь? – спросила Вероника, немного успокоившись.

– Я не могу объяснить по телефону – это долго и у меня осталось мало денег на счету. Сейчас телефон выключится, и я останусь один на один со своими проблемами.

– Захарий, я никак не смогу решить твои проблемы, – сказала она, – так что пока!

– Вероника, – попросил он, – подожди, не отключайся! Мне действительно очень плохо!

– Вызови «скорую», – посоветовала она. – У меня все равно нет транспорта.

– Я сейчас пришлю за тобой машину. Где ты сейчас находишься?

– Лучше сам приезжай в больницу, – посоветовала Вероника.

– Не знаю, помогут ли мне там. Мне нужен твой совет. Я никогда ни о чем не просил тебя, а теперь очень прошу. Не откажи в моей просьбе, и я обещаю, что больше тебя не потревожу.

Вероника задумалась. В его голосе звучали тревога и неуверенность. Может, действительно стоит приехать, чтобы раз и навсегда оборвать эту позорную связь?

– Говоришь, что больше меня не потревожишь? – переспросила.

– Даю слово.

– Никогда?

– Никогда!

– У меня остался еще один пациент.

– Назови адрес, где ты будешь, – сказал Захарий Ефремович.

…Вероника с нескрываемым волнением переступила порог дома Захария Ефремовича.

«Как ночь и день, зима и лето», – подумала она, сравнив свое убогое жилье с роскошью дома, в котором очутилась. Ей казалось, что она нищенка, которая не работает, а живет только тем, что Бог пошлет. Но она всю жизнь работает не покладая рук, пытаясь разглядеть свет в конце темного тоннеля, а он все отдаляется. Захарий Ефремович не мог не заметить, с какой восторженностью Вероника смотрит и на картины в роскошных багетах, и на богато облицованный камин с гордо замершими на нем бронзовыми статуэтками, и на дорогую итальянскую мебель из натурального дерева. Войдя в дом, она сняла у порога свои стоптанные черные дешевые босоножки и теперь выглядела немного бессмысленно среди этой роскоши.

Захарий Ефремович невольно вспомнил своих бывших женщин, которые жили в этих стенах. Они были дополнением к интерьеру, а Вероника – лишний элемент, случайно попавший сюда, но готовый исчезнуть в любое мгновение. Но Захарию Ефремовичу не хотелось, чтобы Вероника исчезала. В своей растерянности, в восторге от увиденного, она привлекала его еще больше. Он уже представил, как она входит в эту комнату на высоких каблуках, утонченная, красивая, ухоженная, с макияжем и новой прической. Такой он хочет ее видеть. И так будет, потому что Захарий Ефремович всегда добивается того, что наметил. Он не любит не доведенных до конца дел. Ему пришлось много чего переосмыслить и передумать. Итогом его размышлений было то, что в этом доме ему не хватает именно Вероники. Ее по-детски наивная улыбка должна осветить и согреть этот роскошный, но холодный дом. Не так просто заставить ее изменить привычное течение жизни. Вероника относилась к той категории людей, которые, надев однажды на себя хомут, привычно будут ходить в нем, так и не познав всех прелестей жизни. Для того чтобы заставить ее расстаться с прошлым, Захарий Ефремович придумал нехитрый план, для осуществления которого ему нужно было под любым предлогом выманить Веронику из дома, чтобы встретиться с ней именно здесь. Сделать это оказалось даже проще, чем он думал. Наивная! Она действительно поверила, что он, Захарий Ефремович, который может не все, но очень многое, нуждается в ее помощи. Ему нравилось видеть интерес в ее глазах, и он решил показать ей дом и усадьбу.

– Да-а-а, – протянула Вероника, – шикарно ты живешь!

– Пытаюсь жить не хуже, чем другие.

– Я тоже стараюсь, – сказала она с грустью в голосе, – но у врачей очень даже скромная зарплата.

– Работать можно двумя руками, а заработать одной головой. Впрочем, это я так, к слову. Значит, тебя не устраивает ни зарплата, ни твой быт?

– Наверное, – сказала она неопределенно.

– Это хорошо, что у тебя есть мужество посмотреть правде в глаза. Я встречал таких людей, которые едят хлеб с солью и говорят, что их все устраивает.

– Возможно, их запросы невелики.

– Нет, у них просто плохо с фантазией.

– Все познается в сравнении, – сказала Вероника. – Пока не видишь вот такой роскоши, кажется, что живешь нормально, не хуже и не лучше всех. Тяжело? А кому сейчас легко? Но, побывав в домике, подобном твоему, понимаешь, что родился серой мышкой, судьба которой – грызть сухарь, который господа уронили во время обеда. Так и проживешь в бедности, отказывая себе во всем, – произнесла она грустно. – Но каждому свое…

– Это все может стать твоим хоть сейчас.

– У тебя своя жизнь, у меня – своя. Я уже это говорила.

– Тебя не устраивает твоя жизнь? – Захарий Ефремович посмотрел ей прямо в глаза. – Измени ее, ты же не дерево.

– К сожалению, – Вероника улыбнулась, – поздно что-то менять. У меня есть семья…

– Слышал. Знаю, что есть семья, квартира, муж, сын. Но у тебя может быть намного больше. Знаешь, что я тебе скажу, Вероника? Если хочешь пить, то форма сосуда с водой не суть важна. Все в твоих руках. Ты можешь начать новую жизнь, в которой у тебя будет и семья, и дети, и богатство, – с жаром произнес Захарий Ефремович. – Не спеши сказать «нет». Подумай хорошенько, чтобы потом не жалеть.

– Я ни о чем не жалею. Я не вполне довольна своей жизнью, но у меня есть цель: я хочу добиться, чтобы мой сын жил не так, как живу сейчас я. Когда он встанет на ноги, будет легче. Того, что я зарабатываю, мне будет достаточно.

Она загадочно улыбнулась, заставив Захария Ефремовича строить всевозможные догадки. Он пытался понять, что у нее на уме, хотел получить ответ на вопрос, как можно добровольно идти по жизни в нищете, если выпадает шанс все в ней изменить к лучшему? Может, она хочет большего? Он и сам подумывал о новом современном доме. Камины, бассейны, бильярдная – это уже пережиток прошлого.

– Вероника! – Захарий тяжело дышал от волнения. – Я люблю тебя! – выпалил он, положив руки ей на плечи.

– Меня? – переспросила она. В ее голосе прозвучала легкая ирония. – Ты меня совсем не знаешь.

– Я полюбил тебя тогда, когда впервые встретил в деревне. Ты была такой красивой, милой девочкой. Просто я был молод и глуп. Кто из нас не совершал ошибок по молодости? Если есть такой, пусть бросит в меня камень. А потом, встретив тебя через много лет, я понял, что именно такую женщину искал все эти годы, – говорил он с жаром.

– Я сейчас помогаю одной одинокой пожилой женщине… – Голос Вероники звучал спокойно, словно она не слышала признания в любви. – Так вот, она сказала умную фразу: «Люди видят то, что хотят видеть». Я не тот человек, который тебе нужен, а ты – не моя судьба. Мы разные, как две противоположности, как два полюса, и у нас не может быть ничего общего.

– Но нам было хорошо, когда мы встречались?

– Не стоит путать секс и любовь. Это разные вещи, – сказала Вероника и хотела убрать его руки со своих плеч. Не надо обладать большим умом, чтобы догадаться, что Захарий искал встречи с ней, чтобы сделать предложение. – Мы поговорили обо всем, расставив точки над «і», теперь мне пора возвращаться.

Вероника чувствовала себя чужой, она не вписывалась в блеск роскоши этого большого дома. Ей очень хотелось вернуться домой и погрузиться в водоворот привычного вечера.

– Я хочу домой, – сказала она.

Захарий пропустил эти слова мимо ушей. Он наклонился и поцеловал ее нежно, как только мог.

– Не надо, прошу тебя, – прошептала Вероника, чувствуя на себе магическую силу его прикосновений.

– Последний раз, – прошептал он.

Вероника хотела оттолкнуть его, но его теплые нежные и трепетные пальцы уже умело изучали все изгибы ее тела. Она подумала, что это больше никогда не случится. Ведь он подтвердил:

– Да. В последний раз.

И пусть это подло, но у Вероники не хватило сил произнести решительное «нет». Она опять попала под чары его страстных поцелуев, и эта страсть сожгла все мысли, еще остававшиеся в ее голове.

Вероника была опьяняюще нежна. Ее трогательная стыдливость сменялась умелым соблазном. И это все пробуждало в нем такую страсть, которой он не испытывал уже очень долго.

– Сейчас я уйду, чтобы никогда не вернуться, – сказала Вероника, одевшись. Стыд жег ее изнутри, и она избегала встречаться с Захарием взглядом.

– Тебе не понравился этот дом? – Захарий схватил ее за руки. – Мы уедем отсюда и построим наш, новый. У нас с тобой будет большой дом со стеклянной крышей и посаженными внутри деревьями. Хочешь такой? – говорил он пылко, быстро и страстно. – А вокруг дома будет мини-Версаль или, еще лучше, нам сделают под заказ «дворик Джульетты». Да-да! Именно в таком дворике ты и наши дети будут чувствовать себя уютно, как в раю. А хочешь домашний креатив? Можно сделать пол-аквариум. Все, что ты захочешь! Можно даже сделать копию римского фонтана Треви. Или кинотеатр в санузле! Или интерьер в стиле ночного клуба с рекой-ручьем? Я могу все! У меня есть деньги! Много денег!

– Мне от тебя ничего не надо, – сказала Вероника, чеканя каждое слово. Она отодвинула Захария Ефремовича от себя и направилась к выходу.

Захарий Ефремович сел в кресло, откинулся назад.

– Говоришь, ничего не надо? – От его слов повеяло холодом.

– Ничего.

– Принимаешь меня за мальчишку? Наигралась, а теперь вспомнила, что пора идти домой?

Вероника обернулась, посмотрела на Захария. Уверенный в себе, он вальяжно развалился в кресле и смотрел на нее с презрительной улыбкой.

– Иди! Кому ты нужна? Оборванка!

Лицо Вероники вспыхнуло от ярости и унижения. Она словно хлестнула его презрительным взглядом.

– Я была о тебе лучшего мнения, – произнесла она. – Надеюсь, что мы уже все сказали друг другу и больше наши пути никогда не пересекутся.

– На твоем месте я не был бы таким категоричным. – Ответ прозвучал холодно, словно не было ни страсти, ни признания в любви, ни обещаний.

Вероника еще раз посмотрела на Захария, намереваясь что-то сказать, но сдержалась, увидев отстраненное выражение его лица. Она быстро выбежала на улицу, поймала первое попавшееся такси. Больше всего ей сейчас хотелось домой, в привычный для нее мир, который она не собиралась разрушать.

 

Глава 42

Начало учебного года для Никиты было как гром среди ясного неба. Конечно, он прекрасно знал, что придет время, когда надо будет приниматься за учебу, но лето пролетело так быстро, словно метеорит на небе. Встреча с одногруппниками, суматоха первых учебных дней, общее возбуждение – все это повлияло на него положительно. Его знакомые все до одного заметили, что он очень похудел за лето.

– Пришлось вкалывать как папа Карло, – отшутился Никита от их замечаний. Он и сам это заметил: на ремне пробил одну дырочку, а за ней и вторую. К тому же клубный жаргон стал таким привычным, что ему было трудно разговаривать с ребятами и девушками, которые хотя и сыпали шутками, но приличными и безвредными, без тех специфических слов, которые появились в его лексиконе.

Поразмыслив, Никита твердо решил, что пора прекращать и загулы, и свое баловство. Погулял, дуростью пострадал – и довольно. Его позитива хватило на несколько дней. Никита решил не гулять по ночам. Ближе к вечеру он заскочил в «Венеру», принял «фен» и уже намеревался вернуться домой, как ди-джей объявил выступление известных саксофониста и пианиста. Никита глянул на часы. У него было еще достаточно времени, чтобы послушать музыку и вовремя вернуться домой. Пока музыканты готовились к выступлению, Никита разыскал Тимура и купил еще один «чек». При желании его можно будет использовать дома и не бежать в клуб. Пакетик Никита спрятал в портмоне, в потайной отдел.

Первым на сцене появился пианист. Тонкие пальцы музыканта забегали по клавишам, наполняя пространство музыкой. Никита не любил пианино, но сейчас оно зазвучало по-новому. Никита сначала смотрел на одухотворенное лицо пианиста, потом прикрыл глаза и вслушался в волшебные звуки музыки. Казалось, музыка нежно гладила лицо, то убаюкивала, то обнимала, то падала на него золотыми россыпями, увлекая за собой в неизвестную даль. Никита открыл глаза, уже не понимая, откуда льется музыка: из самого воздуха или из-под пальцев пианиста. Он медленно вытянул руки вперед – музыка была настолько четкой, ясной, материальной, что ее хотелось пощупать. Он касался ее золотых струн, а она заставляла его плакать и страдать и в то же время наполняла все естество новой энергией и жизненной силой. И его слезы уже слились воедино со звуками музыки…

Если бы не сцена, разделяющая гостей заведения и музыкантов, Никита до конца, до последней клетки растворился бы в музыке. А затем зазвучали переливы саксофона. Его магические звуки журчали весенним ручьем, искрились в воздухе. Пульсирующая мелодия саксофона увлекла Никиту в танец. Это было зажигательное аргентинское танго. Никита любил потанцевать с друзьями, а сегодня здесь было много красивых девушек. И он стал двигаться в такт музыке, которая не могла оставить его безразличным. А все остальное уже не имело никакого значения…

Никите стало душно в многолюдном помещении, и он вышел на улицу подышать свежим воздухом. Решил немного пройтись, так как все еще чувствовал прилив энергии, которая бурлила в нем, не позволяя быть бездеятельным или хотя бы постоять на одном месте. Он прошел мимо магазина электроники, который сверкал огнями вывесок с рекламой, миновал несколько пятиэтажных домов, обратив внимание на то, что почти все окна были темными и только некоторые из них подмигивали отблесками работающих телевизоров. В доме на углу улицы на первом этаже находились сберегательная касса и ломбард. Никита решил дойти до перекрестка и вернуться в бар, но здесь до его слуха донесся женский крик. Сначала он подумал, что девушка валяет дурака, но потом услышал отчетливое: «Пустите меня!» За углом кто-то явно звал на помощь. Никита подбежал и увидел, как двое парней под хмельком нагло цеплялись к девушке. Она пыталась от них убежать, но те смеялись и дергали ее за одежду.

– Ну куда? Куда ты так спешишь? – Один из парней грубо схватил девушку за руку, привлек девушку к себе.

– Прошу вас, – начала умолять перепуганная девушка, – не трогайте меня! Мне надо домой!

– Мамочка отругает? – спросил второй и схватил девушку за руку, которую она только что высвободила. – Предлагаю по-хорошему развлечься с нами. Не пожалеешь!

– Качество гарантируем! – сказал третий, обняв девушку за талию.

Она собрала все свои силы, пытаясь вырваться, но наглецы прижали ее к стене дома. Никита понял, что нужно вмешаться. Он побежал к девушке.

– Слава богу, дорогая, ты здесь? – позвал он. – А я тебя везде ищу! Сейчас я позвоню твоим братьям, пусть подходят сюда, а то они со своими тренировками по боксу совсем мозги друг другу поотбивали.

Слова Никиты подействовали быстро. Парней как ветром сдуло, а перепуганная девушка прильнула к Никите и расплакалась, уткнувшись в его плечо. Она была высокая, а на каблуках и вовсе почти одного роста с Никитой. Он обнял незнакомку за плечи.

– Не надо, – сказал он, поглаживая ее худенькие плечи, – не надо плакать. Эти идиоты уже ушли.

– Я так испугалась, – всхлипнула девушка, – если бы не вы…

Она посмотрела на своего спасителя. У нее был такой чистый и ясный взгляд, что у Никиты от волнения голова пошла кругом. Он смотрел в ее зеленые глаза, не в состоянии оторвать взгляд. В них – бездонный океан, в котором можно утонуть и ни о чем не жалеть.

– Диана, – представилась девушка, и ее лицо осветилось улыбкой, такой же светлой и чистой, как ключевая вода.

– Никита, – произнес он, пытаясь справиться с душевным волнением, которое волной обдало его с головы до ног. Такое с ним было впервые. Он видел Диану лишь несколько минут, но уже готов был прыгнуть в геенну огненную, если бы она попросила.

Девушка тихонько отстранилась от Никиты.

– Спасибо вам, – сказала она, и Никита отметил про себя, что у девушки приятный голос.

– Не за что, – улыбнулся он. – И как такая красивая девушка решилась на прогулку по ночному городу?

– Понимаете, мой брат устроился на работу барменом, но не сказал, куда именно. Я по своей глупости решила за ним проследить. В какое-то мгновение он исчез с глаз, а я оказалась в незнакомом месте, ночью и одна. – Она виновато улыбнулась.

– Зачем вам надо было знать, где он работает?

– Он начал приносить домой большие деньги, – почти шепотом, как будто раскрывая тайну, сказала девушка. – Барменам столько не платят.

– Почему вы так решили? Им оставляют неплохие чаевые.

– Меня одолели сомнения. Показалось, что брат меня обманывает.

– Возможно, он родителям сказал правду?

– У нас их нет.

– Простите.

– Ничего. Еще раз спасибо. Мне пора.

– Больше не будете устраивать слежку за братом?

– Не буду! – Диана засмеялась. – Мне далеко до мисс Марпл!

– Если уж я спас вас от хулиганов, то просто обязан проводить домой, – сказал Никита и замер в ожидании ответа. Если она ему откажет, то может случиться так, что он ее больше никогда не увидит.

– Я далеко живу.

– Тогда я поймаю такси.

Диана согласилась. Никита поехал с ней. Прощаясь, они обменялись телефонами и договорились встретиться на выходных.

До самого утра Никита был в таком возбуждении, что не мог заснуть. Он то подхватывался с кровати и садился за стол писать, то резко отбрасывал ручку, выключал свет и опять ложился. Перед глазами стоял образ Дианы – прекрасной незнакомки, которая внесла в его душу что-то новое, непонятное и волнующее…

 

Глава 43

Веронике опять приснился кошмар. Во сне она пыталась догнать маленькую девочку с красивыми зелеными глазами, а та столкнула ее со скалы с силой взрослого человека. Вероника, падая, хотела крикнуть: «Прости меня!..» Но только она вдохнула воздух, как поняла, что тонет. Попробовала вынырнуть на поверхность, но ее накрыла большая волна, она почувствовала, что не хватает воздуха, и начала задыхаться. Вероника проснулась от этого кошмара. Она тяжело дышала, хватая ртом воздух, как рыба на суше. Сердце колотилось так, что кровь прилила к вискам, вызвав резкую головную боль. Она хотела тихонько встать, чтобы не потревожить мужа, но рядом никого не было. Вероника вспомнила, что Назар опять куда-то уехал. Он не ночевал дома уже вторую ночь. Возможно, Кира была права, когда намекнула на подозрительные поездки Назара. Раньше он выезжал из города два раза в месяц, а теперь пропадает по трое суток в неделю. Странно как-то.

Вероника нащупала ногами тапочки около кровати и, не включая света, прошла в кухню, чтобы выпить воды. И сон какой-то нехороший приснился. В душу закралось плохое предчувствие. Вероника тихонько подошла к двери комнаты сына. Прислушалась. Никита повернулся в постели, и у нее немного отлегло от сердца. Хорошо, что сын дома, а то все где-то слоняется по ночам, а потом пишет свою книжку. Она легла в постель, но страшный сон еще долго не давал ей заснуть…

Вероника спешила на работу. Как всегда, она должна была прийти за полчаса до начала приема пациентов. Это было ее правилом, которое она никогда не нарушала. Но после бессонной ночи женщина заснула под утро и чуть не проспала. Пробегая мимо почтовых ящиков на первом этаже, она заметила в своем что-то белое. Было мало времени, но внутренний голос подсказал ей, что надо вытащить конверт. Обычный почтовый конверт, если не считать того, что он не был подписан и не имел обратного адреса. Раскрывать его у Вероники не было времени. Она сунула конверт в сумочку, решив прочитать на работе.

Вероника глянула на часы – успела на работу вовремя. Медсестра будет ровно за пять минут до начала рабочего дня. Есть время прочитать письмо, хотя неизвестно, кому оно адресовано – ей, мужу или Никите. Вероника надела белый халат и только потом достала конверт. Распечатав его, увидела диск. Все это было очень странно. Возникло неприятное предчувствие, хотя пока невозможно было предположить, что на этом диске. Вероника включила компьютер, который недавно приобрела поликлиника. Женщина еще была на «вы» с компьютером, но просмотреть содержимое диска могла.

От увиденного на экране у нее похолодело внутри. Это была запись последней ее встречи с Захарием. Было хорошо видно, как они занимались любовью. Вероника почувствовала, как в ней поднимается волна гнева. Как он мог?! Зачем?! Она достала из компьютера диск, спрятала в рабочий стол, закрыв его на ключ. Было ясно, что письмо отправил Захарий. Даже не послал, а подбросил в почтовый ящик. Это было понятно из того, что на конверте не указан адрес. Но как он узнал, где она живет?

От мысли, что теперь Захарий знает ее местожительство, у Вероники закружилась голова, вокруг все закачалось. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, подошла к окну, открыла его настежь. Теплый осенний ветер ворвался в помещение, освежил ее пылающее лицо, вернув способность думать. Кому предназначался диск? Ей или мужу? А если бы диск попал в руки Назару?

Вероника нервно заходила по кабинету. Разные мысли роились в голове, сматываясь в клубок, который невозможно распутать. Зазвенел в сумочке мобильный. От его ненавязчивой мелодии Вероника невольно вздрогнула – она была на грани нервного срыва. Не глянув на табло, женщина механически нажала зеленую клавишу и подавленным, перепуганным голосом сказала:

– Да, я слушаю.

– Слушаешь или смотришь? – услышала она и обомлела. Ей звонил Захарий.

– …

– Почему молчим? – прозвучало с иронией. – Пришла на работу за полчаса, включила компьютер, просмотрела диск с порнографией и не получила удовольствия?

– Зачем? – выдавила она из себя.

– Я не услышал ответа, – насмешливо произнес Захарий. – Фильм понравился? Я старался.

– Зачем ты это сделал? – обреченно спросила она.

– Вот видишь, как много я о тебе знаю. Номер рабочего кабинета назвать? Или квартиры? Или адрес фирмы твоего Назара? Нет-нет! Я вот о чем подумал. Отправлю я такой же фильм на мебельную фирму! Думаю, что там тоже его посмотрят с превеликим удовольствием! – сказал Захарий и засмеялся.

Вероника мужественно выдержала этот издевательский смех. Когда в трубке стихло, она спросила:

– Зачем тебе это надо? Ты можешь мне объяснить?

– Ты же умная женщина! Догадайся сама.

– Захарий, поиздевался и хватит, – пытаясь сохранить спокойствие, сказала Вероника. – Надеюсь, ты получил удовольствие, прислав мне это видео. Давай забудем о том, что было. У тебя своя жизнь, у меня – своя. Я сделала ошибку, спала с тобой, но ты же сам сказал, что все люди допускают ошибки. Да, я тоже не безгрешна. Тебе удалось заставить меня волноваться. Я наказана. Думаю, достаточно?

– Боже упаси! Я не собирался тебя наказывать! – прозвучало слишком уж наигранно.

– Тогда что тебе от меня нужно?! – вскрикнула Вероника.

– Объясняю для тупоголовых, – сказал он цинично и грубо, – Захарий Ефремович любит, чтобы все вокруг жили по его правилам. Ты не исключение.

– Не понимаю, – дрожащим от волнения голосом произнесла Вероника.

– Теперь ты у меня на крючке. Я могу в любой момент разрушить твою семью, отослав диск по одному адресу.

– Ты не посмеешь этого сделать.

– Еще как посмею! Ты меня плохо знаешь. А могу и не отправлять видео твоему мужу, если только… – Он сделал паузу.

– Если что?

– Если ты придешь ко мне еще раз.

– Зачем я тебе?

– Я так хочу, – Захарий сделал ударение на слове «я», – и так будет.

– Это… Это же шантаж! – чуть не плача, пробормотала Вероника.

– Называй как хочешь. Жди моего звонка! – бросил Захарий и, не дав Веронике опомниться, выключил телефон.

После работы Вероника едва добрела домой. Она чувствовала себя уставшей, униженной и растоптанной. Как она могла вляпаться в такую историю? И что теперь делать? Мысли хаотически мелькали в голове, но ни одна из них не могла дать ответ на вопрос, что же делать. Веронике не хотелось признаваться в своем грехе никому, даже Кире, но в такой ситуации придется. Возможно, подруга сумеет трезво проанализировать ситуацию и подсказать выход? Вероника набрала номер Киры. После долгих протяжных гудков Кира наконец ответила.

– Привет! Ты уже дома? – спросила Вероника.

– Еще нет. А что?

– Хотела с тобой поговорить.

– Извини, Вероника, не сегодня.

– Будешь поздно? Ничего, я могу зайти и поздно вечером.

– Ты меня не поняла, – сказала Кира. – Я сегодня не буду ночевать дома.

– А Наталья как же?

– Она несколько дней поживет у моей подруги. Так нужно. Понимаешь?

– Не совсем, – отозвалась Вероника. Ее воспаленный мозг отказывался что-либо понимать или анализировать.

– У меня свидание, – почти шепотом произнесла Кира в трубку.

– Свидание на несколько дней? Ты не одна?

– Да, Вероника, я не одна.

– А мне не говорила, что кого-то нашла, – упрекнула Вероника.

– Я и не искала. Этого человека я уже давно знаю.

– Познакомишь?

– Когда-нибудь, – как-то растерянно сказала Кира, – не сейчас. Возможно, придет время, и я тебе все расскажу.

– У тебя от меня секреты? – обиженно спросила Вероника.

– Есть вещи, которыми не хотелось бы делиться даже с любимой подругой. Не знаю, поймешь ли ты меня? Бывает же такое…

– Бывает, – вздохнула Вероника.

Она набрала номер Назара, чтобы узнать, когда он будет дома. Его телефон был выключен. Вероника заглянула в холодильник. Там одиноко стояла маленькая кастрюлька с супом. Никите хватит поужинать, если захочет. Сил готовить у нее уже не осталось. Вероника легла спать, но сон не приходил. Она со страхом ожидала возвращения домой мужа. А что, если Захарий отправил ему диск? Или оставил еще один в почтовом ящике, а Назар его найдет?

Вероника забылась в тревожном сне под утро, когда утренняя мгла уже начала рассеиваться, а Назара все не было…

 

Глава 44

Такого душевного дискомфорта Никита давно не испытывал. Из головы не выходила красавица Диана. Он никогда не жаловался на недостаток внимания со стороны слабого пола, но даже не представлял, что какая-то девчонка заполнит все его мысли. Никита не мог сидеть на занятиях, то впадая в депрессию, то страдая от сильного возбуждения. Ему приходилось часто уходить с пар, чтобы побыть в одиночестве. Несколько раз он рвался позвонить Диане. Он набирал номер ее телефона, но настолько боялся услышать: «Не звони мне больше», что сразу же его отключал. Он ждал от нее звонка днем, а ночью боялся заснуть, чтобы не пропустить долгожданный вызов.

Уже несколько дней Никита не посещал «Венеру». Впрочем, ему нельзя было там появляться, потому что в кармане гулял ветер, а он еще не рассчитался с Яном. Сегодняшний вечер переполнил чашу терпения. Никита созвонился с Яном и встретился с ним в клубе.

– Прошу тебя, в последний раз, – сказал Никита, уговаривая приятеля купить ему в долг «фен».

– Брат, извини, но больше не могу, – сказал тот и пошел к двум девушкам, которые кокетливо подмигнули взволнованному Никите.

Никита решил поговорить с Тимуром.

– Мне надо в долг, – сказал он без предисловий. – Очень надо.

– Я в долг не даю, – ответил Тимур. – Товар чужой.

– Это первый и последний раз.

– Я же сказал ясно: нет, – прозвучало как удар.

– Пожалуйста! – клянчил Никита. – Мне очень плохо!

– У меня на груди нет таблички «Касса взаимопомощи», – сказал Тимур и похромал по своим делам.

Никита знал, что выход есть всегда, только надо его найти. Он вышел на улицу, и его сразу осенило. Он нанял такси на последние деньги и поехал домой. Вскоре вернулся в клуб и отдал Яну свой ноутбук.

– Я хочу оторваться по полной и все забыть, – сказал он, передавая пакет Яну.

– Вечно ты тянешь какой-то хлам. – Ян недовольно скривился.

– Он почти новый!

– Хорошо, – вздохнул Ян, – поверю тебе на слово. На что только не пойдешь ради дружбы! Я здесь познакомился с двумя хорошенькими девчонками. У одной из них свободная квартира. Ты с нами?

Никита на миг задумался. Он не хотел потерять Диану, но она еще не стала его девушкой, а тут такая возможность! Хотелось получить удовольствие сполна, в нормальной обстановке, а не прячась где-то за углом.

– Конечно, с вами! – сказал он уже веселее.

В квартире было не убрано и неуютно, везде валялись вперемешку с одеждой использованные пластиковые стаканчики, грязные салфетки и пивные бутылки. Но это не имело значения. Из включенного телевизора звучала музыка, а она так трогала душу! Никита сгреб одежду с кресла и развалился в нем, вытянув ноги. Ян шутил с девушками довольно долго. Никита уже начал нервничать – его «чек» был у приятеля в кармане.

– Ян, ты совсем забыл обо мне, – напомнил Никита.

– Ты почему такой кислый? – спросил Ян, и девушки глуповато хихикнули.

– Иди к нам, будет весело! – позвала одна из них, кокетливо прикусив нижнюю губу.

Никита посмотрел на нее с брезгливостью. Если бы она знала, с какой неземной девушкой его свел случай!

– Потом, – сказал он.

– Говоришь, что хочешь оторваться по полной? – спросил Ян, подойдя к Никите.

– И как можно быстрее! – нервно ответил Никита.

Ян достал шприц.

– Можно «фен» разбавить, и тогда «приход» поймаешь за несколько секунд. Тебе понадобится «скрипка», – сказал Ян, крутя в руках шприц.

– Давай уже! – нетерпеливо рявкнул Никита, освобождая руку выше локтя.

Никита не чувствовал страха, когда в его вену впилась игла. В голове была одна мысль: «Скорее бы»! И Ян его не обманул. Почти мгновенно его обдало мощной волной эйфории. Наступило безразличие к девушкам в комнате, к грязи, к Яну, к тому, что происходит вокруг, и даже ко всему миру. Все негативные эмоции куда-то испарились, исчезли, оставив только ощущение комфорта и приятных духовных волнений. И неописуемое удовольствие, в котором не осталось места для плохого. Он почувствовал себя частью огромного света, в котором царит лишь любовь.

– Вот это кайф! – то ли сказал, то ли подумал Никита и в неземном блаженстве прикрыл глаза, чтобы отдаться эйфории до конца…

У Никиты теперь был небольшой кредит средств за ноутбук, и назавтра ему захотелось повторить вчерашний вечер. Целый день он находился в депрессии, не хотел ни есть, ни спать. Слишком короткими оказались минуты удовольствия. Все прошло настолько быстро, что он не успел как следует насладиться. Он побывал в другом мире, где нет никакого негатива, где полностью отсутствуют плохие мысли, где ничего не тревожит и ни о чем не надо думать. Возвращение в этот пустой мир, где вечно нервная, забитая и чем-то перепуганная мать в заштопанной одежде, отец, который, кроме работы, еды и сна, ничего вокруг не замечает, нудные преподаватели в институте и пожелтевшие от старости обои, было подобно возвращению из рая в ад. И пусть он был в раю совсем недолго, но он там был! А что здесь? Время до свидания с Дианой тянется нестерпимо долго. Часы замерли, не желая их встречи. Глупое время! Оно не знает, что его можно изменить, и сделать это не для кого-то, а для себя.

Никита не пошел на занятия. Он был дома, но до его прогула никому не было дела. Он не нужен ни матери, ни отцу. Никите казалось, что если бы он исчез, то вряд ли родители заметили бы его отсутствие. Интересно, на какой день они поняли бы, что единственного сына нет рядом? А разве сейчас они его замечают? Они только могут проверить присутствие его физического тела в спальне ночью. Тоскливо, грустно, досадно. И когда уже наступит вечер?..

И был вечер, точь-в-точь такой, как и предыдущий. И опять было на душе спокойно и комфортно.

 

Глава 45

Вероника тряслась в громыхающем трамвае, набитом пассажирами. Ей удалось присесть у окна на одной из остановок. Рядом сел полный, похожий на большую тыкву мужчина. Своим тяжелым телом он прижал Веронику, но ей от этого стало даже удобнее. Хотелось сжаться до размера микрочастицы и раствориться среди людей. От обиды и унижения ее душили слезы. Захарий добился своего, заставив Веронику приехать к нему домой. Напрасными были слезы и мольбы отпустить ее на все четыре стороны и забыть о ней. Он был настойчив, нагл и груб. Вероника пыталась показать, что не чувствует к нему никакого сексуального влечения, но он делал вид, что не замечает этого. Сейчас она чувствовала себя изнасилованной. Или девушкой, которая решила стать проституткой и провела свой первый рабочий день. Стыдно, унизительно и мерзко.

Вероника не знала, как ей жить дальше. Неужели придется всегда дрожать от страха, ожидая очередной подлости от Захария? Обиднее всего было то, что ей даже винить некого. Она сама совершила ошибку, за которую придется расплачиваться. У каждой ошибки есть своя мера, своя цена. Какова же цена ее ошибки?

Веронике так и не удалось поговорить с Кирой по душам. Подруги не было дома четыре дня, а когда она зашла к Веронике, то вся светилась от счастья.

– Ты можешь мне рассказать, какого ты принца встретила, что так сияешь? – спросила ее Вероника.

– Смогу, но не сейчас, – ответила Кира. – Не обижайся, но есть вещи, о которых лучше не рассказывать.

– Не понимаю, – сказала Вероника.

– Потом. Ты все узнаешь потом.

– Он женат?

– Не совсем… – Кира отвела взгляд в сторону. – Ты лучше расскажи о себе. Что там у тебя случилось?

– Просто было грустно, – объяснила Вероника, – не с кем было поговорить.

– А твой очкарик? Где он был?

– Ездил куда-то на четыре дня.

– На четыре?! За четыре дня можно совершить путешествие по всей стране! Не показалось ли тебе странным его отсутствие?

– Не знаю, – вздохнула Вероника, – ничего не знаю.

Вероника так и не решилась на откровенный разговор с подругой, все еще надеясь в глубине души, что Захарий больше не позвонит ей. А когда он опять потребовал встречи, Вероника позвонила Кире, готовая выложить все начистоту и попросить совета, но Кира опять куда-то исчезла на два дня. Подруга только сказала, что они сняли квартиру для встреч. Вероника не проявила настойчивости в своей просьбе о помощи, а теперь пожалела об этом. Возможно, Кира что-то посоветовала бы?

…Нелли Сергеевна выглядела хуже, чем обычно.

– Что случилось? – спросила Вероника, выкладывая закупленные продукты.

– Не знаю, – виновато ответила старушка. – Ночью началась рвота. Меня и сейчас тошнит.

Вероника осмотрела Нелли Сергеевну, измерила давление, проверила пульс, обстоятельно все расспросила.

– Придется перейти на более строгую диету, – сказала она. – Вот увидите, завтра будет уже лучше. А сейчас я вам прописываю постельный режим!

Вероника помогла женщине искупаться, переодела ее, уложила в кровать. Она быстро приготовила овощной супчик, налила в тарелку.

– Я не хочу есть! – запротестовала Нелли Сергеевна. – Меня тошнит.

– Совсем немножко, – уговаривала ее Вероника, как ребенка, – хотя бы половину.

Ей с трудом удалось заставить Нелли Сергеевну съесть несколько ложек супа. Было заметно, что старушке действительно ничего не лезло в рот.

– Я сейчас сделаю влажную уборку, – сказала Вероника, вылив остатки супа из тарелки в унитаз.

– Не надо ничего делать, – возразила Нелли Сергеевна. – Если у вас есть немного времени, посидите со мной.

– Есть. – Вероника подумала, что ей не хочется возвращаться домой. Она села на кровать, поправила одеяло.

– Последние дни я почувствовала себя хуже, – призналась старушка. – Мне не хотелось вам об этом говорить. Я почти перестала спать. По ночам, да и днем тоже, я много думала о вас. Вероника, вы так много для меня сделали! Я не встречала такой доброй души, как у вас.

– Ну что вы, Нелли Сергеевна! Вокруг много хороших людей, вы просто их не замечали, зациклившись на своем горе.

– Возможно. Я проанализировала прожитую мною жизнь. Знаете, раньше я не могла ни о чем думать, кроме как о дочке. Встреча с вами изменила все в моей жизни. Сейчас я очень жалею, что не встретила вас раньше.

– Не говорите так, – попросила Вероника. – Вы меня пугаете.

– Жаль, что моя душа сгорела слишком рано. Можно увидеть, как на пожаре пылает огнем дом, а у меня душа сгорела дотла. А как она сгорала, никому не дано было увидеть, – тихо произнесла Нелли Сергеевна.

– Но теперь вы не одиноки, у вас есть я, – улыбнулась Вероника.

– Спасибо, что скрасили мое одиночество. Я долго думала, как мне вас отблагодарить за все, что вы для меня сделали, – сказала старушка. Она сунула руку под подушку и достала оттуда маленький пакетик. – Это золотые сережки, которые я покупала Ларисе. У нее было две пары сережек: в одних я ее похоронила, а вторую решила подарить вам в память обо мне.

– Ну что вы?! Я не возьму!

– Брезгуете из-за того, что их носила моя дочка? – спросила старушка. Ее губы задрожали, в глазах заблестели слезы.

– Спасибо вам, – сказала Вероника, поцеловав Нелли Сергеевну в щеку. – Просто это очень дорогой подарок.

– Носите на здоровье, – улыбнулась старушка уголками губ. – Я часто думала о том, что моя Лариса была бы сейчас ненамного младше вас. Я представляла ее похожей на вас. Вы мне как родная дочка.

– Искренне благодарю вас, – повторила Вероника. Спазмы сжали горло – она вспомнила свою маму.

– Только сейчас я поняла, что жизнь прошла мимо, и в этом я виновата сама. Знаете, Вероника, когда идет дождь, одни люди просто мокнут под ним, а другие гуляют и танцуют. Это не мои слова, где-то читала или слышала – не важно. Я поняла, что после смерти Ларисочки я не жила, а просто мокла, прокисала под дождем, не задумываясь, что жизнь продолжается, что она одна… и такая короткая. Я не заметила, как промчались восемнадцать лет. Вы можете себе представить – восемнадцать лет как один день!

Вероника ничего не ответила. Она видела, что женщине очень важно выговориться, излить кому-то душу, чтобы стало хоть немного легче.

– Наверное, я была последней в очереди за счастьем, когда его раздавали. Мне достался кусочек длиной в шестнадцать лет. Раньше мне казалось, что моя скорбь оправданна, ведь я потеряла самое дорогое – своего ребенка. Не приведи боже матери пережить своих детей! Это самое страшное, что может быть в жизни. Это трудно даже представить, а пережить…

Женщина умолкла. Веронике хотелось утешить ее, но она не нашла нужных слов.

– Что я вынесла из этой жизни? Какой сделала вывод? – продолжила Нелли Сергеевна. – Только после встречи с вами я поняла, как маялась душа моей дочки, когда она видела сверху все мои страдания. Ее душе было бы спокойнее, если бы я вернулась к нормальной жизни, не умоляла бы Бога послать мне неизлечимую болезнь, а приютила бы девочку из детдома. Но я не сделала этого и теперь жалею. Я прожила пустые восемнадцать лет, но теперь не хочу уйти, не сделав хотя бы одно полезное дело. Знаете, что я решила?

– Скажете – буду знать.

– Я хочу оставить вам в наследство свою квартиру.

– Рано еще об этом говорить. Завтра я пришлю к вам лаборанта, она сделает анализы, потом я приглашу к вам хорошего специалиста.

– Я прошу вас отложить это на послезавтра, а завтра мы с вами пойдем к нотариусу.

– Вы себя плохо чувствуете, – сказала Вероника.

– Именно поэтому мы должны поспешить.

Вероника не стала говорить Назару о подарке Нелли Сергеевны. Муж может понять неправильно, увидев золотые сережки. Дождавшись, когда Назар уйдет в спальню, Вероника достала свою шкатулку, где хранила украшения. Она подумала, что одни сережки подарила ей мама на выпускной вечер, а вторые – Нелли Сергеевна, ставшая ей близкой в последнее время. Открыв шкатулку, Вероника не увидела там своего обручального кольца. Она вынула все содержимое, решив, что кольцо могло выпасть из шкатулки. Перерыв все, Вероника так и не нашла его. Она дождалась Никиту, который вернулся домой около одиннадцати часов вечера.

– «Ты жива еще, моя старушка»? – продекламировал он, застав мать в кухне. – «Жив и я. Привет тебе, привет».

– Где мое обручальное кольцо? – спросила Вероника, поставив на стол открытую шкатулку.

– Обручальное кольцо?

– У нас завелась крыса?

– Ну зачем так грубо? – развязно произнес Никита. – Стоит ли поднимать шум из-за какого-то кольца? Кстати, я его не брал! Мои руки чисты! – Он покрутил ладонями перед ее лицом.

– Тогда пойди и разбуди отца, спроси, зачем ему понадобилось мое обручальное кольцо. К слову, где твой ноутбук?

– В ремонте, – солгал Никита, не колеблясь ни секунды. Раньше он никогда не лгал, а теперь оказалось, что говорить неправду очень просто. Тебе не надо выкручиваться, ища оправдания своим поступкам. Когда врешь, больше верят. – Ноутбук сломался, а за ремонт заплатить нечем. Пришлось взять в долг твое кольцо. Но ты не переживай, мама, я обязательно тебе его верну.

– Вернешь? – спросила Вероника с иронией в голосе.

– Не верну это, так куплю другое. Обещаю!

– Почему ты не попросил у отца денег на ремонт?

– Он и так дает мне на питание, оплачивает учебу и те-де и те-пе.

– Ладно, – вздохнула Вероника. – Иди спать, завтра поговорим.

– Ма, а ты можешь пока не говорить об обручальном кольце отцу? – спросил Никита у двери.

– Сколько это «пока»?

– Пока я не куплю тебе новое.

– Я подумаю, – сказала Вероника.

– Спасибо. – Никита послал матери воздушный поцелуй.

«Даже не спросила, как мои дела в институте, хочу ли я есть», – подумал он с обидой и повернул ключ в замке своей комнаты.

 

Глава 46

Назначенное свидание с Дианой не состоялось. Когда Никита позвонил, чтобы договориться о встрече, девушка сказала, что приболела и ей надо отлежаться дома. Никита набрался смелости и попробовал набиться в гости, чтобы навестить ее, но Диана ему отказала. Через пять дней она позвонила, сообщив, что уже вышла на работу, но встретиться с Никитой пока не может, поскольку очень занята.

– У тебя есть выходные? – спросил он.

– Пока дней шесть придется работать допоздна, а потом я тебе сама позвоню, – сказала Диана.

Никита не был уверен в том, что девушка говорит правду. Возможно, это вежливый отказ? Но она могла просто попросить, чтобы он не звонил, и на этом бы все закончилось, так и не начавшись. Он не находил себе места, и только «фен», словно по взмаху волшебной палочки, рассеивал все его тревоги и сомнения. С жидкостью в его вену вливались и надежда, и покой, и само счастье. Правда, пришлось отдать Яну отцовскую видеокамеру. А зачем она им? Давно, когда Никита был ребенком, они ездили на море и отец снимал на камеру счастливое семейство. С тех пор много воды утекло, камера устарела и пылилась в коробке на шкафу. О ней забыли и не вспоминали, поэтому пропажа будет замечена не скоро. Вряд ли они поедут отдыхать всей семьей в ближайшее время. Ян, как обычно, поворчал, что Никита притащил хлам, но камеру забрал.

Отец давал Никите деньги, но это были такие ничтожные суммы! Как-то Никита намекнул, что цены резко подскочили и для того, чтобы нормально пообедать, требуется в два раза больше.

– Найди место, где можно поесть дешевле, – посоветовал отец. – Ты же студент, а студент должен уметь найти выход из любой ситуации, – добавил он и сумму на питание не увеличил.

И Никита нашел выход. Он начал выносить из дома книги из семейной библиотеки. Они стоили копейки, но их было немало на его книжной полке. Копейка к копейке – и уже «чек» обеспечен. А когда позвонила Диана, Никита не на шутку разволновался. Идти на первое свидание с пустым кошельком? Нет, это невозможно! Нужно что-то придумать. Никита попросил денег у отца, приехав к нему на работу.

– Я недавно выдал тебе приличную сумму, – сказал отец, – нельзя же быть таким транжирой.

– Папа, я познакомился с хорошей девушкой, – объяснил Никита. – Завтра я иду на свидание, а у меня нет денег, чтобы пригласить ее в приличный ресторан.

– В ресторан? – Отец презрительно фыркнул. – В наше время…

– Папа, ваше время миновало. Сейчас другие ценности и обычаи. Только не говори мне, что вы не спали с мамой до дня свадьбы, – заявил Никита, но отец его перебил.

– Возьми на мороженое, – он протянул деньги, – хватит на двоих.

Никита деньги не взял. Это была явная насмешка, а Никита имел гордость, да и чувство собственного достоинства ему было не чуждо. Он засунул руки в карманы, усмехнулся и ушел, оставив отца стоять с протянутой рукой. Никита проходил через столярный цех, где рабочие о чем-то горячо спорили. На стопке аккуратно сложенных ДСП лежал мобильный телефон.

«Не из дешевых», – отметил про себя Никита. Одно ловкое движение – и телефон незаметно перекочевал в карман Никиты, который с невозмутимым спокойствием покинул территорию производства. «Пусть теперь отец посуетится, разыскивая пропажу», – подумал Никита и довольно улыбнулся.

Вскоре он обменял телефон на вполне приличную сумму денег. Никита подумал, что существует огромное количество легких способов заработать деньги и только лохи могут работать на производстве полгода, чтобы купить такой телефон и оставить его без присмотра.

Никита договорился встретиться с Дианой вечером на набережной около летнего кафе. Он так волновался, как будто шел на первое в жизни свидание. Он пришел в условленное место заранее и беспокойно ходил по аллейкам. Стояли последние теплые осенние дни, и люди торопились ими насладиться. По набережной не спеша прогуливались мамы с детьми, пары влюбленных, на скамьях отдыхали люди преклонных лет. Но мысли Никиты были не среди этих людей, он обеспокоенно оглядывался, пытаясь угадать, с какой стороны появится Диана.

– Привет! – услышал он знакомый голос сзади.

Он обернулся, и сердце забилось в груди, словно пойманная птичка. Перед ним была Диана! Прекрасная, улыбающаяся, в кроссовках, джинсах и коротенькой кожаной курточке. Волосы она собрала в узел высоко на затылке, отчего тонкая шея казалась еще длиннее.

– А я… – растерянно пробормотал Никита, – я… ожидал тебя.

– Пойдем? – сказала она, продолжая улыбаться, а Никита стоял, не в силах оторвать взгляд от ее светящейся улыбки.

Он хотел предложить провести вечер в одном из дорогих ресторанов, но побоялся, что Диане не понравится такая идея. Он ругал себя, что пришел на свидание без цветов, и думал, что нет на свете подарка, достойного такой девушки.

– Так и будем стоять? – спросила Диана.

– Пойдем. Куда бы ты хотела? – Он наконец справился с волнением.

– Такой тихий и теплый вечер! – воскликнула Диана. – Давай погуляем по набережной.

С ней было легко, просто и весело. Никита почувствовал это уже через несколько минут общения с Дианой. Он рассказал девушке, что живет с родителями и учится в медицинском институте.

– А я – модель, – сообщила Диана.

– Правда?! Никогда не приходилось общаться с моделью! – восхищенно произнес Никита. – И ты занимаешься этим профессионально?

Диана похвасталась, что ее выбрали лицом известной французской марки и что уже подписан контракт на работу во Франции, где она пробудет несколько месяцев. Никита был в восторге. Действительно, французы не прогадали, остановив свой выбор на Диане. Такая красота не могла остаться незамеченной. У Дианы была не только необычная внешность, которая привлекает внимание и притягивает сердца. Она была высокой, стройной, с длинной тонкой шеей, спину держала ровно, а легкая поступь, изящные руки и красивые волосы гармонично дополняли ее естественную красоту.

– А что вы делаете между показами? – спросил Никита.

– А ты как думаешь?

– Мне кажется, что достаточно научиться красиво ходить по подиуму, а остальное все за тебя сделают стилисты, модельеры и кто там еще?

Диана рассмеялась.

– Я что-то сказал не так? – улыбнулся Никита. – Научилась ходить от бедра – и вперед.

– Хочешь, я расскажу, как нас учили ходить по подиуму? – спросила Диана. Она забралась на ограничительный бордюр, который тянулся вдоль аллеи над спуском к реке. Диана шла по нему, держась за руку Никиты.

– Сначала надо было представить, будто ко мне привязаны две веревочки, – начала Диана. – Одна из них привязана к макушке и тянет вверх, другая – к груди и тянет вперед. Представил?

– К макушке? Да. А вот чтобы тянула грудь вперед, как-то не очень, – рассмеялся Никита.

– Прости, я об этом не подумала, – сказала Диана, улыбнувшись, и пояснила: – Веревочка от макушки тянет вверх. От этого позвоночник расправляется, вытягивается, появляется талия, но в то же время ты не должна задирать нос – веревочка тянет за макушку и подбородок направлен вниз.

Диана, не останавливаясь, продемонстрировала осанку. Никита смотрел на нее снизу вверх и думал, что эту девушку можно фотографировать в любом ракурсе, она настолько фотогенична, что отовсюду хорошо выглядит.

– И вот здесь надо научиться быть расслабленной, – продолжала Диана. – Несмотря на то что веревочки по-прежнему тянут, дыхание должно быть глубоким и ровным. Знаешь, с чем надо было научиться себя сравнивать? Никогда не догадаешься!

– Не знаю.

– С плащиком на вешалке! – Диана засмеялась. – Именно так! Я с трудом представляла себя одеждой на вешалке, но пришлось! А когда вторая веревочка тянула за грудь, нужно было оставить плечи на месте. А затем со спокойной грацией пантеры и достоинством королевы идти вперед! Походка от бедра, плечи сами двигаются в ритм ходьбе, руки расслаблены, но не болтаются, как плети. В какое-то мгновение чувствуешь, что не идешь по подиуму, а танцуешь, а тело – в замешательстве и удивлении. Еще бы! Всю жизнь оно двигалось по определенной траектории, потом оказалось, что можно двигаться по-новому, совсем иначе, так, чтобы другие им восторгались. И вот тогда приходит полное, я бы сказала, чистое состояние свободы.

Никита слушал рассказ Дианы о классическом дефиле, о тонкостях ходьбы на высоких каблуках, о правильной постановке стопы и готов был вслушиваться в нотки ее голоса бесконечно. Ему хотелось идти рядом с Дианой вот так, держа ее за руку, всю остальную жизнь. Он готов был полететь за ней в космическое пространство, если бы она попросила. Ради нее он мог нырнуть в глубину моря или, взлетев птицей, очутиться на вершине самой высокой горы. В ней было столько очарования, что он не мог оторвать от нее взгляд.

– Ты меня вовсе не слушаешь! – Диана спрыгнула с бордюра.

Она была совсем близко. Никита чувствовал аромат ее дорогих духов, и от близости, от ее тонкого сладковатого запаха у него шумело в голове. Он обнял Диану и коснулся губами ее губ. Они были теплые, влажные и такие желанные…

Никита провожал Диану домой. Они долго и страстно целовались под большим кленом, не желая расставаться. Им обоим не хотелось, чтобы заканчивалась эта ночь, но Диане надо было успеть хоть немножко поспать до работы. Они договорились о встрече на следующий вечер в то же время и на том же месте. Никита подождал, пока в ее окне загорелся свет, потом вышел на дорогу и, поймав такси, назвал свой адрес. На полпути он принял решение заскочить в «Венеру». А затем, поднимаясь по лестнице домой, Никита думал, что надо менять весь уклад своей жизни. Диана внесла в его существование свежую струю, и в его новой жизни не должно быть «фена», но… но сегодня он примет привычную дозу, а потом…

Никита заперся в своей комнате и достал шприц с мутной жидкостью желтоватого цвета. Завтра утром он выбросит пустой шприц в окно, а теперь должен испытать полный кайф. Вскоре Никиту накрыла и потянула за собой теплая волна эйфории…

 

Глава 47

Нелли Сергеевне с каждым днем становилось все хуже. Она категорически заявила, что отказывается сдавать анализы, пока Вероника не оформит все документы. Юрист посоветовал оформить договор пожизненного содержания, поэтому Веронике пришлось найти время, чтобы выстоять длинную очередь в бюро технической инвентаризации. Несчастная, измученная болезнью Нелли Сергеевна держалась мужественно, ожидая своей очереди. Пока Вероника стояла в толпе, старушка сидела на скамье, прислонившись к стене. Неизвестно, как ей удавалось сдерживать почти не прекращавшуюся тошноту, и только потом, когда женщины вышли из помещения, ее вырвало. На следующий день Нелли Сергеевна совсем отказалась принимать пищу.

– Я не только есть, смотреть на еду не хочу, – призналась женщина, – лишь пить хочется постоянно.

– Попейте минералки, – предложила Вероника.

Нелли Сергеевна сделала пару глотков, и ее сразу же стошнило.

По требованию Вероники старушка наконец согласилась сдать анализы.

– Мне нельзя сейчас умереть, – сказала она, – не будет мне покоя на том свете, если я не успею переоформить на вас квартиру.

Вероника пригласила знакомого врача-онколога, чтобы тот осмотрел больную. Когда он пошел вымыть руки, Вероника подала ему чистое полотенце и с немым вопросом остановила на нем взгляд.

– Кто она тебе? – спросил врач.

– Просто знакомая.

– Родственники у нее есть?

– Кроме меня, у нее никого нет, – сказала Вероника.

– Значит, квартира достанется тебе?

– Оформляем документы.

– Поспеши, времени осталось мало, – посоветовал врач.

Вероника закружилась как белка в колесе. Приходилось бегать по инстанциям, собирать кучу справок, управляться на работе, по два раза в день посещать Нелли Сергеевну, а вечером допоздна готовить еду. На уборку и стирку времени не оставалось. Как-то Вероника хотела собрать вместе своих мужчин на кухне за ужином и рассказать все о Нелли Сергеевне. Вероника надеялась, что они поймут ее и часть домашних дел взвалят на свои плечи, но Назар с утра до вечера то пропадал на работе, то вообще уезжал на несколько дней. Никиту она видела не чаще, чем мужа. Когда она утром выходила из дома, сын еще спал, когда поздно вечером ложилась спать, сын еще не возвращался. И никак не удавалось поймать момент, когда сын, муж и она были бы дома вместе.

Вероника забыла уже, когда в последний раз виделась с Кирой, когда они устраивали «девичьи посиделки». Несколько раз у Вероники была возможность выкроить немного времени, чтобы пообщаться с подругой, но именно в те дни ее не было дома. В результате Вероника решила пока никому не рассказывать о Нелли Сергеевне и документах на квартиру. Сейчас ей надо было собрать все силы, чтобы не оставить старушку одну и выдержать столь безумный ритм жизни.

Вероника поднималась домой по лестнице, едва переставляя отяжелевшие ноги. Конечно, ей не нужно было бы оставлять Нелли Сергеевну одну на ночь. У старушки продолжались рвоты, потому пришлось купить ей пластмассовое ведерко с крышкой и поставить его около кровати.

– Вот и хорошо, – сказала Нелли Сергеевна, пытаясь улыбнуться, – а то пока встану, пока добегу до туалета…

– Может, мне все-таки остаться у вас на ночь? – спросила Вероника, положив полотенце на кровать, рядом с подушкой.

– Ну что вы! Зачем? – замахала руками старушка. – У вас семья, работа, своих дел полно. И чем вы мне поможете, если останетесь? Теперь мне не надо будет подниматься с кровати, рядом ведерко, вода, полотенечко. Что мне еще надо?

Вероника сделала Нелли Сергеевне противорвотный укол и дала пилюлю снотворного, зная, что на несколько часов ей станет легче и старушка сможет хоть немножко поспать. Она придвинула ближе к кровати табурет, на котором стоял телефон.

– Если вам станет хуже, звоните мне в любое время. Договорились? – сказала Вероника.

– Хорошо, – кивнула Нелли Сергеевна.

Назар был уже дома, когда пришла Вероника. Она устало бросила сумку на тумбочку, сняла обувь. Туфли были на низких каблуках, но все равно к вечеру казались тяжелыми кандалами. Вероника так устала, что уже не хотела есть, хотя за день съела у Нелли Сергеевны всего несколько ложек картофельного пюре и выпила чаю. Ужасно хотелось принять душ и спать, спать, спать.

– Дорогая, я уже два часа как дома, а тебя все нет, – сказал Назар, оторвавшись от телевизора, по которому транслировали футбольный матч.

– Много было работы, – ответила она.

– Ты не очень хорошо выглядишь, – заметил Назар.

– Я очень устала.

– Не надо было выбирать такую профессию. Теперь каждый из нас идет в своей упряжке. Ты думаешь, я не устаю?

– Извини, но я сейчас не в состоянии что-то думать, – отмахнулась Вероника. Она прошла в спальню, взяла там свой халатик.

– Ты куда? – остановил ее Назар.

– Мыться и спать.

– Но я голоден!

– В холодильнике есть борщ, котлеты и макароны, подогрей и поужинай, – сказала Вероника. – У меня не осталось сил, чтобы…

– Нет, дорогая! – крикнул Назар, дернув ее за руку. – Ты – моя жена, а быть ею не так просто! В твои обязанности входит накормить мужа и постирать ему белье.

Вероника вся сжалась. В глазах Назара было столько злости, что она испугалась. Женщина поняла, что он готов ударить ее, если она не подаст ему этот проклятый борщ. Она молча потащила тяжелые ноги на кухню, подогрела еду, поставила на стол.

– А хлеб? – спросил Назар, садясь за стол. Вероника молча нарезала хлеб, подала ему. – Быть хорошей женой – это целая наука, я бы сказал, искусство, – говорил Назар, прихлебывая борщ. – Мне кажется, ты забыла все, чему я тебя научил.

– Я могу принять душ?

– Если жена не умеет выслушать до конца мужа, то грош ей цена, – продолжал Назар, отправляя в рот очередную ложку борща. – Можешь идти, но сначала сделай одолжение: брось в стиральную машину мою одежду – у меня уже нет ни одной чистой рубашки.

Молча проглотив обиду, Вероника принялась перебирать грязное белье. Она всегда проверяла карманы брюк и рубашек перед стиркой. У Назара обычно ничего в карманах не было, а вот Никита мог забыть там и пачки с презервативами, и носовые платки, и монетки. Вероника взяла в руки рубашку Назара и заметила на ней красные разводы. Присмотревшись, она поняла, что это отпечатки ярко-красной губной помады. Ее бросило в жар. Неужели Кира была права и у Назара есть любовница?

– Что это? – спросила Вероника, тряхнув рубашкой перед носом мужа.

– Это? Моя рубашка.

– Вот это что?! – Закипая от гнева, Вероника ткнула пальцем в красные разводы.

– Не понимаю, о чем ты? – невозмутимо переспросил Назар, вытирая полотенцем тонкие губы.

– Откуда здесь следы губной помады?

– Не знаю.

– Не держи меня за идиотку! Женщина прижималась к твоей груди и испачкала рубашку. У тебя кто-то есть?

– Не говори глупостей!

– Тогда объясни мне, такой дуре, кто тебя испачкал?

– Да любой мог! В маршрутке, в троллейбусе, где угодно могла прикоснуться женщина и оставить отпечаток. Вероника, не устраивай мне истерику! Иди, занимайся своим делом! – нервно произнес Назар.

– Но я…

– Вон! – закричал Назар, указывая пальцем на дверь. – Пошла вон!

Вероника выбежала из кухни и закрылась в ванной. Там она пустила воду и расплакалась. Она долго плакала, дав волю слезам. На душе так много накопилось! Она держалась изо всех сил, держалась до последнего, не имея никакой опоры и помощи, и только сейчас почувствовала ужасную усталость, не только физическую, но и моральную.

– Не могу! – тихо шептала она, думая о том, что невозможно жить в таком напряжении. – Не могу больше! – подвывала она, вспоминая Нелли Сергеевну, которая таяла, угасала на ее глазах, а Вероника не могла ничего изменить. – Не могу и не хочу! – плакала Вероника, поняв, что от ее семьи осталась лишь призрачная оболочка. Она жила среди родных людей – и в то же время была такой одинокой!

 

Глава 48

В последнее время Диана жила, погрузившись в новый неизведанный сказочный мир любви, в котором были они с Никитой. День для нее тянулся бесконечно долго, а вечера`, проведенные с Никитой, пролетали мгновенно. Влюбленные любили блуждать по набережной, наблюдая, как на тихую гладь воды опускаются листочки и колышутся на ней маленькими челноками. Они ждали, когда на темное небо выплывет круглая желтая луна, от деревьев упадут на землю молчаливые тени, а через реку протянется мерцающая лунная дорожка.

– Тебе хотелось бы пройтись по этой дорожке? – спросила Диана Никиту.

– С тобой?

– Конечно, со мной!

– Хотелось бы. Но мы не сможем.

– Говорят, что можно все, если только очень захотеть, – мечтательно произнесла Диана и доверчиво склонила голову на плечо Никиты.

– Тогда мы пойдем по этой дорожке с помощью мысли.

– Мечты, – поправила его Диана.

И они путешествовали по лунной дорожке в вымышленных ими мирах. Диана впервые почувствовала непреодолимое влечение к юноше, который понимал ее с полуслова. С ним можно было мечтать, фантазировать, что-то обсуждать и просто быть собой. В отличие от других ребят, Никита не спешил затянуть Диану в постель, и это ее радовало. По мнению Дианы, быстро возникающая интимная связь не оставляет шансов понять друг друга глубже, не дает возможности разобраться в человеке, перечеркивает все возвышенное и даже опошляет отношения. С Никитой все было иначе. Он тонко чувствовал ее настроение, угадывал желания, иногда даже читал мысли.

Диана наслаждалась каждым мгновением, проведенным рядом с Никитой. Она упивалась его объятиями, нежностью и заботой. Она вслушивалась в каждое, даже мимолетное прикосновение знакомых и нежных рук, и их тепло действовало на нее успокоительно. Она могла часами наблюдать за его движениями, выражением лица при разговоре, вслушиваться в нотки голоса и дрожать от одного взгляда на него. Иногда Диане казалось, будто все, что с ней происходит, нереально, это просто счастливый сон. Но приходил вечер, и она опять спешила на свидание, и опять в груди сжималось сердце от одной мысли, что Никита не придет…

– Привет, мое солнышко! – говорил Никита при встрече, и Диана сразу попадала в его объятия. Она прижималась к нему всем телом, будто ища защиты от большого мира, и была в такое мгновение похожа на маленького беспомощного ребенка. Никита нежно прижимал ее к себе. В Диане сочетались пьянящая женственность и застенчивость девочки-подростка. В ее чистые, как дождевая вода, глаза он мог смотреть вечно. В них таился неведомый мир, который притягивал, пленял, не давал сил отвести взгляд. Ее глаза одновременно могли и смеяться, и грустить, и умолять.

– Добрый вечер, любимый, – тихо сказала Диана, чувствуя, как в ее тело проникает его тепло, согревает и успокаивает.

– Сегодня мы не пойдем блуждать по лунной дорожке на реке, – сказал Никита.

– Я уже заметила, – сказала Диана с грустью в голосе, – еще днем небо затянуло тучами. Похоже, вот-вот хлынет дождь.

– Пойдем в кофейню?

– Не хочу.

– А в кино?

– Нет.

– Почему?

– Люди украдут наше счастье.

– Мое солнышко, разве можно украсть счастье?

– Можно. Зависть его проглотит. Не хочу быть на виду у завистливых людей.

– Сейчас пойдет дождь, ты намокнешь и можешь простудиться.

– Мне нельзя болеть, – тихо произнесла Диана. – Пойдем ко мне домой.

– А твой брат?

– Он на работе и вернется не скоро.

Никита и Диана сидели на диване перед включенным телевизором. Диана предложила Никите чай, но он отказался. Никите не хотелось терять драгоценное время, попивая чай. Он хотел обнимать Диану, целовать ее мягкие губы, касаться бархатистой кожи лица. Он коснулся трепетными пальцами ее шеи, провел ниже, почувствовав небольшие, но твердые бугорки груди.

– Я люблю тебя, люблю больше всего на свете, больше жизни, – горячо прошептал он, покрывая поцелуями тело девушки.

Диана обвила его шею руками, чувствуя, как слабеет под властью любимых рук и губ. Она блаженно закрыла глаза и тихонько застонала от охватившего ее желания.

– И я тебя люблю, – прошептала она, отвечая на поцелуи. Диана почувствовала, как его руки заскользили по ноге под халатик, и прикрыла глаза. Ее хотелось забыть обо всем на свете и погрузиться в мир страсти, но вдруг она поняла, что это может быть их последняя встреча.

– Нет! – воскликнула Диана, как будто очнувшись от наваждения, затмившего разум, и придержала его руку.

– Я тебя обидел? – спросил Никита.

– Что ты! – воскликнула она и поцеловала его в губы. – Ты хороший, ты самый лучший, самый любимый! Но… Я сейчас лечусь у гинеколога. Врач запретил мне жить половой жизнью несколько месяцев, – сказала Диана.

В комнате был полумрак, и Никита не заметил, как ее лицо покраснело, а на щеках вспыхнул предательский румянец.

– Что-то серьезное?

– Да нет, обычные женские проблемы, – улыбнулась Диана. – Вовремя не обратилась к врачу, теперь придется долго лечиться. Хочешь сок? У меня есть холодненький томатный сок!

– С солью?

– Да! Уже несу!

Они не успели допить сок, когда кто-то открыл входную дверь. Никита удивленно посмотрел на Диану.

– Это мой брат! – сказала она и подхватилась с места.

Диана встретила Тимура в коридоре.

– Привет! Ты почему так рано?

– Что-то подскочило давление, – ответил он, отряхивая мокрую курточку. – Представляешь, я чуть не потерял сознание – так закружилась голова. Думал, что опозорюсь на рабочем месте.

– А сейчас как ты? Уже лучше? Может, врача вызвать? – засыпала его вопросами перепуганная Диана.

– Мне сразу вызвали «скорую», – объяснил Тимур. – Приехали, сделали укол, начальство отправило домой отлеживаться. А у тебя как дела?

– А я не одна, – сказала Диана и загадочно улыбнулась.

– Не с тем ли молодым человеком, от которого ты так светишься в последнее время? – тихонько спросил Тимур.

– А с кем же еще?!

– Настало время посмотреть на него. Познакомишь нас?

– Конечно! Идем. – И Диана потащила Тимура за собой. – Знакомьтесь: это мой брат, а это – мой Никита.

Никита остолбенел, увидев перед собой Тимура. На мгновение он растерялся, утратил дар речи, но Тимур, сделав вид, что не знает его, протянул руку гостю.

– Тимур, – сказал он.

– Н… Никита, – запнувшись, ответил юноша и слабо пожал ему руку.

Диана не заметила растерянности своего друга, она помчалась в кухню и зазвенела тарелками, накрывая на стол.

– Идите все к столу! – Диана схватила ребят за руки и потянула за собой. – Я уже давно хотела вас познакомить, но не было удобного случая, и вот появился собственной персоной господин Случай, – весело щебетала она. – Садитесь, вместе поужинаем. Хотите по пять капель?

– Никита не пьет, – сказал Тимур, – он…

– Откуда ты знаешь, что он не пьет?

– Ясновидящий я, – недовольно буркнул Тимур.

– Почему вы такие пресные? Тимур, ты не хочешь поближе познакомиться с моим другом? – Диана села между ними, придвинула тарелки.

– Никита, – обратился к нему Тимур, принявшись за еду. Он прожевал и, не поднимая глаз, спросил: – Расскажи, чем ты занимаешься?

– Я учусь в медицинском институте, будущий медик, – ответил Никита. Его голос звучал глухо и подавленно, но, окрыленная счастьем от близости двух родных людей, Диана ничего не заметила.

– А по вечерам чем любишь заниматься?

– Летом работал.

– Где и кем?

– Тимур, ну что ты устроил допрос, как в милиции! – упрекнула Диана.

– Наверное, я пойду. – Никита поднялся из-за стола.

– А ужин? – растерялась Диана.

– Спасибо, я не голоден, – вежливо отказался Никита. – Приятно было познакомиться, Тимур.

– Мне тоже было очень приятно.

– Никита, я тебя провожу. – Диана поспешила за ним.

– Я сам провожу, там дождь. – Тимур пошел одеваться.

– Зонтики возьмите, – сказала Диана. Она видела, что Тимур чем-то недоволен, но решила, что такое с ним бывает, когда ему нездоровится.

– Не сахарные, не раскиснем. – С этими словами Тимур вышел из квартиры следом за Никитой.

Они остановились в подъезде на первом этаже. Тимур закурил, а Никита вспомнил, что сигареты забыл на тумбочке в квартире Дианы. Хотелось курить, но он не решился попросить сигарету у Тимура, а стоял молча, ожидая неприятного разговора.

– Оставь в покое мою сестру, – холодно произнес Тимур, затянувшись дымом.

– Не могу, – тихо ответил Никита.

– Почему?

– Я люблю ее. Правда, очень люблю.

– Она тебе не пара. Диана – это ангел! Она доверчива как ребенок, наивна и бесхитростна. А ты кто? Она знает, кто ты?

– …

– Ты – наркоман!

– Знаю, – ответил Никита глухо и отчужденно. – Это пьяницы никогда не признаются даже себе в том, что они алкоголики. Я отдаю себе отчет. Я знаю, что я наркоман, но я завяжу с этим.

Тимур усмехнулся.

– Ты где-нибудь видел бывшего наркомана? Наркоман – это не диагноз, с которым можно пойти к врачу, пройти курс лечения какое-то время и, как ты говоришь, завязать. В душе ты все равно останешься наркозависимым. Ты будешь жить с одной мыслью: «Когда и где можно уколоться?» Ты это осознаешь?!

– А ты веришь, что любовь к Диане может изменить не только все в моей жизни, но и в сознании? – спросил Никита.

– Ответь на мой вопрос, и мне не придется отвечать на твой. – Тимур выбросил окурок на улицу. – За то время, что ты встречаешься с моей сестрой, ты что-нибудь сделал, чтобы измениться? Молчишь? Нечего сказать. Ты принимаешь героин, а он тебя легко не отпустит. Ты – слабак, а «герыч», как вы его называете, ищет таких слизняков, как ты.

– А ты? Если такой правильный, то зачем его продаешь?

– Каждый имеет право выбора. А наркотики своего рода чистилище, они выбирают отбросов общества и уничтожают их. Ты – подонок, а Диана – ангел. Не смей портить ее жизнь!

– Ты не имеешь права распоряжаться ее жизнью!

– Но и ломать ее никому не позволю! – твердо заявил Тимур.

– И что ты сделаешь? – Никита усмехнулся.

– Я ей расскажу о тебе все, что знаю.

– Я – тоже, – сказал Никита. Он поднял воротник курточки и вышел в дождь. На пороге остановился и уточнил: – Расскажу ей о тебе, я тоже много знаю того, чего не знает Диана.

– Тварь! – бросил ему вслед Тимур. – Плохо ты меня знаешь, – бормотал он, поднимаясь по ступенькам.

– Почему ты был так неприветлив с Никитой? – спросила его Диана. – Я тебя не узнаю`.

– Ты ничего за ним не замечала? – поинтересовался Тимур. Он прошел в кухню, взял ложку в руку, но есть уже перехотелось.

– А что я должна была заметить? Нам с Никитой хорошо, мы любим друг друга. Почему ты не рад за меня?

– Это не тот человек, который тебе нужен.

– Я это уже слышала от тебя раньше. Тимурчик, – Диана села рядом, обняла его за плечи. – Я знаю, ты желаешь мне только добра. Но ты не замечаешь, что я уже не маленькая девочка. Я – взрослая женщина и имею право быть с тем, кто мне нравится. Ты просто ревнуешь меня! Нельзя же так! Он тебе не понравился?

– Я чувствую, что Никита не тот человек, который может сделать тебя счастливой!

– Ну, знаешь!.. – обиженно произнесла Диана и ушла в свою комнату.

Она долго не могла заснуть. Девушка понимала, что ее счастье кратковременно, что скоро все это закончится, но сейчас она наслаждалась счастливыми мгновениями, которые подарила ей судьба. Но разве расскажешь об этом брату?

 

Глава 49

Вероника видела, что Нелли Сергеевне становится все хуже. Женщина уже не могла ничего есть, она блевала не только от взгляда на еду, но и от одного упоминания. Оставить ее в таком состоянии одну Вероника не могла. Она взяла отпуск на неделю, сказав Назару, что едет на курсы повышения квалификации, и перебралась к Нелли Сергеевне.

– Зачем вы? – спросила старушка, увидев, что Вероника расположилась на раскладушке. – Я бы сама как-нибудь.

– Как я вас оставлю, если вы до туалета сами не можете дойти?

– А как же ваши мужчины?

– Обойдутся без меня, – улыбнулась Вероника.

– А когда будут готовы документы?

– Через четыре дня. Тогда к нам придет нотариус, я уже договорилась.

– Значит, мне надо протянуть еще четыре дня, – сказала Нелли Сергеевна.

– Ну что вы такое говорите?! Сейчас я вам поставлю капельницу, потом сделаем укольчики, вам станет лучше. А летом мы с вами сдерем все обои, поклеим новые, поставим пластиковые окна, чтобы зимой не дуло, на пол положим линолеум, – весело тараторила Вероника, чтобы подбодрить женщину. – Вы же сами говорили, что хотели сделать ремонт.

– Хотелось бы… – Старушка слабо улыбнулась.

– А как потеплеет, мы с вами возьмем такси, накупим мяса и поедем на реку жарить шашлык…

Вероника едва успела подставить ведро. При одном упоминании о мясе Нелли Сергеевну стошнило и у нее фонтаном полилась изо рта вонючая жидкость.

– И что это у меня? – виновато пробормотала старушка. – Понос какой-то изо рта…

– Все наладится, моя вы хорошая, – сказала Вероника, вытирая полотенцем губы женщины.

– Вероника, вы мне как дочка, – тихо произнесла женщина.

– А вы мне как мама, – отозвалась Вероника, поправляя сбившиеся набок волосы женщины.

– Правда?

– Конечно, – подтвердила Вероника и поцеловала запавшую щеку старушки. На глаза Нелли Сергеевны навернулись слезы. – Не надо, – попросила Вероника и вытерла ее мокрые щеки.

– Не буду. – Нелли Сергеевна попыталась улыбнуться. – Мне надо продержаться еще четыре дня. Казалось бы, так мало, лишь четыре дня и четыре ночи, а мне каждый час кажется вечностью. Восемнадцать лет пролетели мимо меня, а теперь хоть минуты, хоть секунды считай, а время не замедляется. Я сейчас белой завистью завидую людям, которые и в луже видят звезды. Для одних лужа – это грязь, а другие любуются звездами. Одни всю жизнь разбивают грядки и сажают помидоры и лук, а другие не только делают клумбы, высаживают на них цветы, но и успевают их понюхать. К чему это я? Чуть не забыла! Память уже начинает туманиться. Я хотела, чтобы вы, Вероника, не повторили мою ошибку.

– Что я должна сделать?

– Пообещать мне одну вещь.

– Какую?

– Что бы ни случилось в жизни, как бы ни было трудно, надо найти в себе силы жить дальше. Не просто существовать, а жить полноценной жизнью, чтобы не мокнуть под дождем…

– …а научиться под ним танцевать! – закончила Вероника.

– Не топтаться в грязи, а видеть в луже звезды.

– И вдыхать аромат цветов, – улыбнулась Вероника.

– И это тоже! Обещаете?

– Обещаю!

– Смотрите, обещание, которое дают умирающим, обязательно надо выполнять! – Нелли Сергеевна погрозила пальцем.

– Это я знаю, – вздохнула Вероника, вспомнив Ульяну.

…Вероника закрыла дверь за нотариусом.

– Теперь вам надо сдать документы в бюро технической инвентаризации на регистрацию? – спросила Нелли Сергеевна.

– Да.

– Сегодня там приемный день, идите туда.

– Ничего страшного, – отмахнулась Вероника, – будут еще приемные дни.

– Идите сейчас, – повторила старушка тихо, но настойчиво, – я хочу быть уверена, что документы сданы.

Вероника не стала спорить. Она дала старушке воды, чтобы та прополоскала рот, – Нелли Сергеевна уже не могла даже пить, но очень страдала от жажды, – потом смочила ее губы соком лимона.

– Я быстро, – сказала Вероника. – Одна нога там, другая – здесь!

Вероника вернулась, когда на улице смеркалось. В БТИ было много людей, и о том, чтобы пройти вне очереди, не могло быть и речи. Вероника сначала хотела вернуться, но подумала, что Нелли Сергеевна очень огорчится. Пришлось выстоять до конца. Ей посчастливилось. Она была последней, кого обслужили в окошке.

– Я уже пришла! – крикнула Вероника с порога.

Нелли Сергеевна дрожащими руками держала перед собой ведро. Вероника подхватила его, помогла женщине, у которой изо рта потоком лилась коричневая жидкость с примесью крови. Нелли Сергеевна откинулась на подушку, тихо спросила:

– Успели?

– Конечно. А вы здесь без меня безобразничаете?

– Слава богу, что успели, – выдохнула женщина.

– Я вам сделаю противорвотный укол, вам станет легче, – говорила Вероника, делая инъекцию. Подумав, она уколола женщине анальгин с димедролом. – Сейчас вы заснете, а утром проснетесь и будете как огурчик.

Нелли Сергеевна попросила воды, чтобы прополоскать рот, и быстро заснула. Вероника не спешила отходить от кровати больной. Через час старушка проснулась и позвала:

– Вероника.

– Я здесь. – Вероника взяла Нелли Сергеевну за руку. Рука была холодной.

– Спасибо вам… за… все… Ларисочка… – едва слышно проговорила старушка, и ее взгляд остановился на потолке.

– Нет, нет, нет! Не надо, прошу вас! – Вероника побежала к аптечке. Она пыталась что-то там найти, хотя не знала, что ищет. Впервые она растерялась и была на грани паники. Она подошла к женщине и увидела, как последние слабые судороги пробежали по телу. Вероника не сдержалась. По ее лицу потекли безудержные слезы, горло сдавили спазмы. Она проверила пульс Нелли Сергеевны, дрожащими руками закрыла ей глаза, но они опять раскрылись. «Не хочет покидать этот мир», – подумала Вероника. Она опять прикрыла ей глаза, на мгновение задержав на веках пальцы, и только потом вышла в кухню и дала волю слезам…

Когда Нелли Сергеевну отвезли в морг на вскрытие, Вероника позвонила Кире, но у нее был выключен мобильный. Она открыла шкаф, где лежали деньги Нелли Сергеевны «на смерть», нашла ее узелок с приготовленной одеждой.

Вероника попросила произвести женщине вскрытие утром, чтобы в тот же день ее похоронить. Делала так, как ее просила старушка. Она похоронила ее рядом с дочкой Ларисой и не привозила гроб с покойной к дому. Нелли Сергеевна не хотела, чтобы с ней прощались соседи, которые при жизни ее не замечали…

Вероника сидела в своей квартире на кухне в полной темноте. Она безумно устала в день похорон, но спать не хотелось. Назара дома не было. Она собиралась ему позвонить, но передумала. За время ее отсутствия муж ни разу не позвонил, не поинтересовался, как ее дела. В душе Вероники образовалась пустота, как будто она потеряла близкого человека. Было одиноко и грустно, очень грустно и очень одиноко. И куда делась Кира? Обросла какими-то тайнами, не появляется, не звонит… Впрочем, когда они могли увидеться, если Вероника бывала дома только ночью?

– Ма? Ты что здесь делаешь? – спросил Никита, включив свет в кухне.

Вероника от неожиданности вздрогнула, опустила веки от света, больно ударившего в глаза.

– Я не слышала, как ты вошел, – сказала она и отвернулась к окну. Ей не хотелось, чтобы сын видел ее опухшие, покрасневшие от слез глаза.

– А кто умер? – спросил он, увидев на голове матери черный траурный платок.

– Старушка, которую я лечила.

– Ты по всем больным, которые умирают, носишь траур? – спросил Никита, приблизившись. Он посмотрел на документы, лежавшие на столе. Заметил договор пожизненного содержания, оформленный на имя матери.

– Не смей так говорить! – вспыхнула Вероника и обернулась.

Никита успел отойти от документов.

– А ты не кричи на меня! – нервно сказал он. – Никто не виноват, что ты плохой врач и у тебя на участке умирают больные!

– И как ты… – Вероника вскипела.

– Да вот так. – Никита стукнул дверью и повернул ключ в замке своей комнаты.

 

Глава 50

Никита, вернувшись со свидания с Дианой, закрылся у себя. Разговор с Тимуром не давал ему покоя. Он и сам прекрасно сознавал, что нужно завязывать с наркотиками, но для этого требовалось определенное настроение. А ему постоянно что-то мешало. Сегодня он решил попробовать не колоть «слона» – так знакомые ребята называли героин. Никита решил, что надо отвлечься и писать книгу, но в голову ничего не приходило. Он до умопомрачения напрягал память, однако, кроме головной боли, ничего не ощущал. Странно, но ни одна дельная мысль не посещала его, как будто он никогда и не испытывал творческого вдохновения. Никита попытался сделать хотя бы наброски, но на бумаге появлялись только отдельные слова: «Диана», «слон», «фен», «чек»…

Обуреваемый злостью, он изорвал лист бумаги в мелкие клочки, рассыпав их по комнате, словно снежинки. Не может быть! Ведь он писал с таким вдохновением и мысли сами лились на бумагу! А теперь он на уровне приматов? Хотя бы пару слов написать, а потом все пойдет как по маслу. Нет, ничего не получается! В голове, как в деревянной бочке, гудит пустота.

Злой на себя и на весь мир, Никита нервно закурил. Раньше он не позволял себе курить в комнате, да и мать ругалась, а теперь ей все равно. Ей ближе и роднее какая-то чужая старуха, которая спокойненько отжила свой век и отдала Богу душу. А что творится в душе собственного сына, матери не важно. Нарядилась в черный платок и шмыгает носом. Еще и договор о пожизненном содержании успела вырвать у старушки, но не призналась. А почему? Хочет деньжат подзаработать, чтобы никто не узнал? Хорошо, пусть продает старухино жилье, пусть. Только вот не надо родного сына обделять! Придется с ним делиться.

Никита раздавил в пепельнице окурок, как противную букашку, и достал шприц. Утром, как всегда, он выбросит его в окно, а потом будет наблюдать, как дворник тетя Люся, убирая под окнами, проворчит: «Надоели эти наркоманы». Но это будет завтра, а сегодня нужно расслабиться и почувствовать себя самым счастливым человеком…

Утром Никиту охватила депрессия. Было четкое осознание того, что он катится по наклонной, набирая бешеную скорость, и уже невозможно остановиться. Он думал о Диане, об этом неземном цветке, рядом с которым казался себе колючим чертополохом, способным уничтожить прекрасное растение. Никита обвинял в своей беде всех подряд: мать, которая ничего вокруг себя не видит; отца, полностью переключившегося на зарабатывание денег; Яна, который предложил ему расслабиться, и Тимура, продающего разную дрянь. Они были одинаково отвратительны, как и его институт, преподаватели и даже дворник тетя Люся.

Нужно было идти на занятия, но не было ни сил, ни желания. Никита перебрал в памяти всех друзей и знакомых, пытаясь понять, кого бы он хотел сейчас увидеть. Странно, но таковых не оказалось. Можно поговорить с Яном, он наверняка посоветует, как жить дальше.

– А ты не в институте? – удивился Ян, когда ему позвонил Никита.

– Прогуливаю, – сказал Никита. – А ты чем сейчас занят?

– Если тебе нечем заняться, выходи во двор, – предложил Ян. – Я тут собрался посетить в больнице одного товарища.

– Я на мели, у меня нет денег, не идти же с пустыми руками.

– Да брось ты! Ему уже ничего не надо! – сказал Ян.

…Ян дал Никите знак остановиться. Перед палатой, куда они собирались зайти, разговаривали врач и видный мужчина в дорогом пиджаке, светлой рубашке и галстуке в мелкую клеточку.

– Это отец моего товарища, – прошептал Ян и отвернулся.

– Ну и что? – также шепотом спросил Никита.

– Вася из наших, – сказал Ян, – не хочу, чтобы Васькин предок узнал меня и начал уму-разуму учить.

Никита с пониманием кивнул. До слуха доносились обрывки фраз.

Врач: Перикардит – это серьезно… Перевели сегодня из реанимации…

Мужчина: Можно без медицинских терминов? У меня два высших образования, но к медицине не имею никакого отношения.

Врач: Пневмония… Плеврит… В легких и сердце собралась жидкость… Пошло отравление всего организма.

Мужчина: Прошу вас, умоляю, сделайте для моего сына все возможное! Он у меня один. Жена не выдержит, если…

Врач: Вы понимаете, что ваш сын безнадежен?

Мужчина: У меня есть деньги, много денег! Я могу вам хорошо заплатить!

Врач: Об этом не может быть и речи!

Мужчина: Возможно, вам нужно купить какое-то оборудование?.. Не хватает…

Врач: Дефибриллятор… Оборудование устарело, ломается, все выходит из строя в самый неподходящий момент… Финансирование…

Мужчина: Я вам обещаю, что куплю дефибриллятор в любом случае…

Врач: У него почти нет шансов… Парень практически ничего не ест, не спит… Облегчить судьбу больного… Круглосуточный индивидуальный пост… Повышенное внимание…

Мужчина: Я вам очень благодарен… Спасибо.

Врач: Упустили сына… Хорошо. Спасибо… До свидания.

– Пора! – скомандовал Ян, когда мужчины разошлись в разные стороны.

В одноместной палате лежал молодой парень. Никита дернулся, подумав, что видит покойника, но потом заметил, как ходуном ходит грудная клетка больного.

– Привет, Вася! – весело сказал Ян.

Никита стоял посреди палаты, шокированный увиденным. Парень был худой настолько, что его руки, лежавшие вдоль тела поверх одеяла, напоминали кости скелета, обтянутые бледной истончившейся кожей. Голова казалась большой, оттого что скулы выпирали, а щеки запали. Если бы не раскрытые безразличные глаза и тонкий заостренный нос, можно было подумать, что на подушке лежит человеческий череп.

– Здорово, Ян, – тихо отозвался Вася.

В его огромных глазах, выделявшихся на худом лице, не появилось даже искорки радости. Он посмотрел на Яна и Никиту безразличным, почти угасшим взглядом, в котором читалась обреченность. Ян что-то рассказывал, пытаясь выглядеть веселым и вести непринужденную беседу, но было заметно, что присутствие посетителей только угнетает больного.

Никита не мог отвести от пациента глаз. Было ясно, что все земные желания уже покинули его. Парень осознавал, что скоро умрет, что смерть стоит у его изголовья, но это его не пугало. Он так измучился, что потерял интерес к жизни и страх перед смертью. Пришел момент безразличия, когда исчезает любопытство ко всему и уже нет даже желания спастись.

– Твой отец сделает все, чтобы тебя вытянуть, – заверял Ян Васю.

– Да, – прошептал парень. Его грудная клетка, из которой выпирали ребра, вздымалась вверх, потом западала, больному было трудно дышать, он задыхался, и ему было безразлично, что говорит Ян.

– Мы еще с тобой таких девчат себе найдем! – сказал Ян на прощание.

Вася молча кивнул. Они не успели дойти до двери, как парень закрыл глаза.

Никита и Ян долго шли молча, не в состоянии прийти в себя от увиденного. Друзья остановились в небольшом скверике, нашли под большим деревом деревянную лавку, которая лишь немного просохла после недавних дождей, молча сели, закурили.

– Да-а-а, – задумчиво протянул Ян, – можно считать, что Васёк «отбросил хвостик».

– Что сделал? – спросил Никита, не в полной мере владевший жаргоном наркоманов.

– «Жмурик» он, хоть еще и жив.

– И давно он?..

– Лет пять, не больше, – вздохнул Ян. – Но он плотно «присел на слона», как и ты.

– Значит, мне осталось года четыре? – спросил Никита.

– Кому как повезет. Все мы, кто «сидит на игле», «жмурики».

– Я не думал об этом.

– Не ври хоть самому себе. Ты же будущий врач. Кому, как не тебе, знать, что у нас короткий век. Вопрос в том, сколько кому отведено и как это случится. Вот Ваське не позавидуешь… Лучше бы «золотая игла», чем так мучиться. – Ян вздохнул. – У Васьки отец какая-то шишка в городе, бабок там немерено, а вот спасти сына…

– А ты с кем живешь? – спросил Никита, подумав, что почти ничего не знает о Яне.

– С матерью. Отец ушел от нас давно, когда мне лет восемь было.

– Работаешь? Учишься?

– Для кого как. Для матери учусь в институте, хотя на самом деле давно забросил учебу.

– А деньги у тебя откуда?

– Отец дает. Он как бы пытается искупить свою вину деньгами. Дает на учебу, а я их прожигаю в клубе, трачу на девиц, часть отдаю матери.

– Так же, как и я, всем лжешь.

– Когда мы «на игле», то становимся увертливыми, лживыми, бессовестными. Иногда сам себе удивляюсь: как так можно выдумывать на ходу?

– И главное, совесть не мучит, – прибавил Никита. – Я тоже стал другим.

– О какой совести может идти речь, когда ложишься и просыпаешься с мыслью о порошке, о «скрипке», о кайфе. Я слышал от «героиновых» ребят, что у них бывает непреодолимое желание почувствовать внутривенный укол, как они говорят, «веревки чешутся».

– Я не хочу как Васька… – сказал Никита.

– И что ты можешь изменить?

– Хочу начать новую жизнь.

– Новая жизнь? – Ян иронично улыбнулся. – Я уже пытался ее начать.

– Ну и что?

– Не выдержал ломки. Оказывается, я слабак.

– Я обязан выдержать, – твердо произнес Никита, вспомнив Васю.

– Ломка, братец, – это кайф совершенно наоборот. Можешь себе представить?

– Не могу, но выдержу.

– Хочешь «переломиться насухую»? – спросил Ян.

– Как это?

– Сам думаешь справиться?

– Конечно! Не хватало мне еще в больнице валяться! Сам начал, сам и закончу, – заявил Никита.

– Я тоже так думал, несколько раз пережил ломку, а потом плюнул на все, поняв, что все равно скоро сдохну.

– Никто не знает, сколько ему отмерено.

– Я знаю одно, что… заражен гепатитом…

– У тебя гепатит?! – Никита подхватился с места.

– Да. Ну и что?

– А то, что ты давал мне свой шприц!

– Я давал? Нет, братец, это ты у меня из рук его вырвал, когда не было сил терпеть.

– Почему ты меня не предупредил? Ничего не сказал?! – возмущался Никита.

– Не ищи виноватых вокруг себя, лучше в себе покопайся, да как можно глубже, – сказал Ян, собираясь уйти.

– Но ты же мог…

– Анализы тебе каждый раз предъявлять?! Да пошел ты… – Он махнул рукой.

Сделав несколько шагов, Ян остановился. Он повернул голову и бросил:

– Мы все равно скоро сдохнем. Какая разница, от чего?

Никита пошел в противоположную сторону. Он долго бесцельно бродил по улицам города. На душе было тоскливо, а в голове сплошной липкий клубок мыслей…

 

Глава 51

Наступил долгожданный выходной, когда Веронике не нужно было никуда спешить. Ей даже не верилось, что можно не срываться с кровати и бежать, бежать, бежать… Проснувшись, женщина глянула на электронные часы. На световом табло был седьмой час утра. Вот так всегда! Когда нужно спешить на работу, ужасно хочется спать, а когда приходит желанный выходной, оказывается, что ты просыпаешься в это же время, полностью отдохнув. Веронике было приятно думать о том, что завтра не будет похоже на вчера и позавчера, когда ей казалось, будто она живет в фильме «День сурка», где дни повторялись один в один.

Назар еще спал, когда Вероника поднялась с кровати и тихонько прошла в кухню. Пока закипал чайник, женщина исследовала содержимое холодильника.

– Не густо, – сделала она вывод.

У нее остались деньги после похорон Нелли Сергеевны. Вероника оставила их в ее квартире, решив весной заменить временный деревянный крест на могиле старушки на гранитный памятник. Из той суммы Вероника взяла немного, чтобы купить себе новые зимние сапоги. Сегодня ее мужчины будут дома, и Веронике захотелось побаловать их чем-нибудь вкусненьким. Она вспомнила, что давно не запекала курицу в духовке. Вероника не стала пить чай. Она быстро собралась и пошла в магазин.

Возвращаясь домой с тяжелыми сумками, она думала о том, оценят ли домашние патриотизм домохозяйки. Вероника решила, что сегодня хороший повод рассказать своим мужчинам и о Нелли Сергеевне, и о наследстве, которое ей досталось. Все будет как раньше. В квартире она уберет все до пылинки, на кухне будут витать приятные запахи, и они всем семейством сядут за стол, в центре которого на большой плоской тарелке будет лежать румяная курица с золотистыми боками. Как раньше, Вероника украсит ее укропом и петрушкой. Когда Никита был маленьким, он в первую очередь съедал петрушку, щипая зелень, как цыпленок. Накормив своих мужчин, Вероника похвастается тем, что у нее есть квартира, которую можно продать. Возможно, Назар подсчитает их накопления, и ей уже не придется работать на полторы ставки.

Окрыленная мечтами, напевая под нос нехитрую мелодию, Вероника вошла в квартиру. Никита уже проснулся. Это было заметно по включенному телевизору. Вероника поспешила в кухню, чтобы побыстрее отправить курицу в духовку. Справившись с пернатой, Вероника поставила кастрюлю с картофелем. Она сделает пюре, а к нему подаст салат, который, чтобы не морочить голову, купила в супермаркете. Пока все готовилось, Вероника решила убрать в комнате сына. Сегодня ей не хотелось начинать день с упреков Никите. За обеденным столом она мягко намекнет ему, что, мол, не надо наглеть и в своей комнате можно и самому хоть иногда убирать.

Вероника потянула пылесос в комнату Никиты.

– Привет, сынок! – весело сказала она.

– У нас будут гости? – спросил Никита, сладко, во весь рот зевнув.

– Почему ты так решил?

– Мне кажется, что у нас не было уборки уже полгода.

– Гостей не будет.

– Тогда по какому случаю праздник?

– Не болтай! Теперь так будет всегда. Спросишь почему? Отвечу за столом, когда будем есть жареную курицу. Кстати, где твой ноутбук?

– Я же тебе говорил, что в ремонте.

– Так долго? Сказки будешь рассказывать своим детям, а мне нужна правда, – заявила Вероника, протирая пыль на книжных полках.

– Мама, иногда лучше не знать правды, – ответил Никита.

– Так где же ноутбук? – повторила свой вопрос Вероника, не придав значения реплике сына.

– Я дал его одному другу на некоторое время. Помнишь, со мной учился Ян? Потом его родители разменяли квартиру… Впрочем, вряд ли ты его помнишь. Так вот, Яну нужно делать дипломную работу, без Интернета ему не обойтись, а его компьютер каждую минуту «зависает». Вот я и дал ему свой ноутбук, – солгал Никита, удивляясь своей смекалке. Быстро и правдоподобно!

– У тебя на полках так мало книг, – заметила Вероника. – Где же остальные?

– Там же, у Яна. Он не может заснуть, не прочитав книгу. Представляешь?!

Вероника добралась до шкафа Никиты. Сейчас откроет его…

– Ма, я сам закончу уборку, – поспешил заверить ее Никита.

– Вот и хорошо! Тогда поменяй постельное белье, я хочу сегодня постирать, – сказала Вероника.

– Доброе утро, – обратилась Вероника к мужу, который уже проснулся и ходил по комнате, разминая плечи.

– Действительно, утро доброе, – отозвался Назар. – Неужели в этом доме запахло чем-то вкусным? – Он по-собачьи повел носом. – Или мне показалось? О! Да моя жена с тряпкой в руках?! Невероятно!

Веронике стало неприятно от такого ироничного тона. Она почувствовала, что все ее благие намерения – просто глупая затея.

– «Цинизм – это добровольная слепота». Стивен Колберт, – процитировала она и начала сгребать простыню с кровати.

– У меня будет свежая рубашка, – продолжал Назар. – Будет что надеть в понедельник. Даже смогу взять чистое белье в командировку. Невероятно!

– Невероятно то, что ты не ночуешь дома, уезжаешь на несколько дней и отключаешь телефон.

– Чтобы можно было хорошо выспаться!

– Врешь. Дома ты его никогда на ночь не выключаешь.

– Как сказал Юзеф Булатович, – Назар сделал почтенное лицо, – «Мужчины столько бы не врали, если бы жены столько не спрашивали».

Вероника промолчала, не желая окончательно испортить так хорошо начавшийся день. Она собрала одежду Назара и пошла в ванную. По привычке проверила карманы брюк мужа. В одном из них обнаружила пачку презервативов. Дрожащими от волнения руками она открыла коробочку. Одного презерватива не было. Ей стало жарко. Вероника принимала противозачаточные таблетки, потому они не пользовались презервативами. Значит, Назар ей изменяет. И не ездит он в командировку, а ночует у любовницы.

– Назар! – позвала она его и не узнала своего голоса, он был чужим и хриплым.

– Что еще? – спросил он, заглянув в ванную.

– Что это? – спросила Вероника, держа перед собой упаковку.

– Если не ошибаюсь, это пачка презервативов, – невозмутимо ответил Назар.

Его наглое спокойствие вывело Веронику из себя.

– Это, – она подняла руку с презервативами, – я нашла в кармане твоих брюк. В них ты ездил в так называемую командировку.

– Это… Мне могли подбросить… Да-да, именно подбросить, на работе. Знаешь, у нас есть такие шутники! Специально сделали, вот негодяи!

– Так верни им это назад! – гневно бросила Вероника, сунув в руку Назара презервативы.

Она поспешила на кухню проверить, как там курица. Вероника не знала, верить мужу или нет. Слишком много было причин, чтобы ему не доверять. И в то же время она не могла быть уверенной в его измене. Возможно, Назар действительно не бывает дома, работая день и ночь, чтобы обеспечить лучшее будущее для их сына? Не надо поддаваться внезапно нахлынувшим эмоциям. Нужно умыться холодной водой и остыть.

Вероника пошла в ванную, но там уже закрылся Назар. Его телефон, лежавший на тумбочке в коридоре, сообщил о полученной эсэмэске. Вероника никогда не просматривала телефон мужа. Она считала, что это то же самое, что подсматривать в чужую спальню, но сегодня табу нарушила. Она сняла телефон с блокировки и прочитала сообщение: «Милый, любимый, я так скучаю по тебе! Почему ты молчишь?» От прочитанного у Вероники закружилась голова. Возможно, кто-то ошибся номером? Следом за первым пришло второе сообщение. «Назар, не мучай меня! Ты обещал, что утром расскажешь ей о нас», – прочитала Вероника. Не осталось ни сомнений, ни надежды. Послания, безусловно, были адресованы ее мужу. Вероника стояла, застыв в одной позе с телефоном в руках. Она чувствовала себя так, будто ей плюнули даже не в лицо, а в самую душу. Следующее сообщение прилетело следом за другим. «Скажи своей мямле, что ты меня любишь, иначе я сама ей позвоню!» – прочитала Вероника.

Из ванной вышел Назар.

– Держи, – Вероника подала ему телефон, – можешь позвонить ей и сказать, что я все знаю, – сказала она почти спокойно.

– Кому «ей»? О чем ты?

– Только не нужно истерик, упреков, я даже не хочу слушать твои оправдания. Их просто нет.

– Ты не имеешь права… – начал Назар, повышая тон, но Вероника остановила его жестом.

– Ты свободен, – сказала она. – Мне надоело жить под колпаком.

– Что?! – Назар подпрыгнул от возмущения.

– Колпак, говорю, слишком велик, на глаза наполз, весь мир закрыл перед моими глазами. А тут прочитала эсэмэски от твоей пассии и глаза открылись.

– Ты… Ты… – Назар забегал, подыскивая нужные слова. – Ты вульгарная, невоспитанная. Просто невежа! Я учил тебя всю жизнь, заставлял познавать мудрость великих, цитировать, чтобы ты следовала их учениям…

– Мне надоело жить не своей жизнью, а по словам (пусть простят меня великие!) других. Забери эту тетрадь! – Вероника быстро достала из сумочки потертую общую тетрадь, бросила Назару под ноги. – Отдашь еще одной дуре, пусть теперь она учит!

– Ты совершаешь ошибку! – Он погрозил ей пальцем.

– Да, я совершила ошибку, и не одну, но, как сказал… впрочем, не важно кто: «Моим ошибкам есть оправдание: я живу впервые». Но самая большая моя ошибка – это ты!

– Хорошо, я уйду, – сказал Назар, отдышавшись, – можешь оставаться в квартире. Но учти, машину я забираю. Также оставляю себе все наши накопления.

– Себе? – спросил Никита, который стоял в дверях и все слышал. – Папа, это деньги для открытия моей клиники.

– Мне нужно начинать новую жизнь с нуля, – почти спокойно произнес Назар. – Не уйду же я с пустыми руками?

– Но мы вместе их зарабатывали, – напомнила Вероника.

– Ты зарабатывала? – Назар громко и нагло рассмеялся ей в лицо. – Да твоих денег едва хватало на питание!

Его смех остановила звонкая пощечина, которую ему влепила Вероника.

– Вот теперь вы точно не получите от меня ни копейки! – закричал Назар.

– Да пошли вы оба к черту! – крикнул Никита. Он схватил курточку и выбежал из дома.

– Я вернусь за своими вещами, – сказал Назар и выскочил следом за сыном.

На некоторое время Вероника оцепенела, пытаясь осознать, что случилось. Все произошло так быстро и неожиданно, что не укладывалось в голове. Вот тебе и семейный завтрак! Вероника выключила духовку. Ей нужно было с кем-то поговорить, чтобы не сойти с ума. Она не стала звонить Кире, а сразу пошла к ней.

Странно, но Кира была дома. Подруга расцеловала Веронику в обе щеки.

– Наконец мы встретились, – весело щебетала Кира, приглашая Веронику войти. – Еще часок, и ты бы меня не застала дома. Интересные все-таки эти мужчины! Звонит и говорит мне: «Я заеду за тобой через десять минут»! Разве непонятно, что сегодня выходной, я поспала, только что проснулась и даже не успела почистить зубы. Неужели они думают, что мы родились с макияжем, прической и бритыми ногами? – Кира засмеялась.

– Ты куда-то спешишь? – спросила Вероника.

– Скажу честно: мы собрались снять квартиру и попробовать пожить вместе.

– Кто «мы»?

– Я и мой любимый мужчина. Впрочем, я сама пытаюсь сейчас понять, кто он мне, любимый или так себе, просто увлечение.

– Поздравляю, – тихо, без эмоций произнесла Вероника.

– А у тебя что случилось? – спросила Кира, только теперь обратив внимание на отчужденность подруги.

Вероника рассказала, как нашла в кармане мужа презервативы, потом прочитала адресованные ему сообщения.

– А потом он ушел, стукнув дверью, – закончила Вероника свой рассказ. – Мне показалось, что он готов был уйти, что это не было случайностью, – прибавила она.

– А я тебе что говорила?! – возбужденно произнесла Кира. – Какие командировки? И как ты могла ничего не почувствовать? Обычно женщины измену за километр чуют.

– Ты просто ничего не знаешь, – вздохнула Вероника. – Я так устала, что света белого не видела.

– Может, перебесится и вернется? – Кира присела рядом, обняла подругу за плечи.

– Не вернется. Если бы даже вернулся, то я со временем простить смогла бы, но забыть? Никогда! Кира, если бы ты знала, как мне больно! Больно и унизительно.

– От чего больно? Что ты хорошего видела рядом с ним?

– Он был моим мужем, у меня была семья, я спешила по вечерам домой…

– Чтобы наготовить им поесть, обстирать их и убрать за ними грязные носки? В этом был смысл жизни в семье? У тебя осталась семья, только неполная, есть сын, который еще не встал на ноги.

– Назар сказал, что все наши общие накопления для открытия клиники оставляет себе, – сквозь слезы произнесла Вероника.

– Он совсем с головой не дружит?! – возмутилась Кира. – Не плачь, не надо, сейчас я отменю свидание, мы с тобой сядем, успокоимся и хорошенько все обдумаем. Надо уметь видеть позитив даже в самых неприятных событиях. И мы сейчас будем делать выводы из того, что случилось. Хорошо?

– Ага, – кивнула Вероника, вытирая слезы. – Спасибо тебе! Что бы я без тебя делала? Мне так много надо тебе рассказать…

– Иди в ванную, умойся, – велела Кира, легонько подталкивая подругу.

Вероника несколько раз набирала из крана воду в ладони и прикладывала их к горячим щекам. Потом долго умывалась, пока лицо перестало пылать. Она протянула руку, чтобы взять полотенце, и замерла. На стеклянной полочке стоял флакончик с точно такой же туалетной водой, которую она купила Назару. «Blak energy», – прочитала Вероника название. Рядом с ней в стаканчике стоял одноразовый станок, он был тоже таким, каким пользовался Назар. Здесь же была синяя зубная щетка «Oral-B» с пупырышками для чистки языка. Именно такого цвета всегда покупал ее муж.

Веронику бросило в жар от такого открытия. Какой же надо было быть слепой дурой, чтобы не связать в один узел тайные приключения Киры и «командировки» Назара! Даже в последний раз они отсутствовали в одни и те же дни! И намеки на то, что у Назара есть любовница, тоже исходили от Киры. Теперь они договорились снять квартиру для проверки своих чувств. Предательница! Как так можно? Отложить встречу, чтобы насладиться болью подруги? Смотреть и радоваться, что так ловко увела чужого мужа? А если туалетная вода, станки и зубная щетка – просто совпадение? Не слишком ли много совпадений?

У Вероники кружилась голова от подозрений, которые шквалом обрушились на нее. Нет, не следует делать поспешных выводов. Так можно потерять подругу, которой она доверяла с детства. Нужно успокоиться и трезво во всем разобраться, чтобы не допустить ошибки, о которой потом придется жалеть.

Вероника сделала несколько глубоких вдохов, посчитала мысленно до десяти. Ответ на волнующий вопрос не появился. Вероника выскочила из ванной, промчалась мимо Киры, бросив на ходу: «Я сейчас вернусь».

Вероника забежала в ванную своей квартиры. На полке, где стояли принадлежности Назара для бритья, она увидела туалетную воду «Blue steel». Она начала переставлять все тюбики и флакончики, но «Black energy» нигде не было. Сомнений не оставалось. Назар не мог так быстро использовать один флакон туалетной воды. Он оставил один дома, а второй отнес к Кире. Не закрывая квартиры, Вероника побежала наверх.

– Ты… Ты… Как ты могла?! – крикнула она с порога. Вероника задыхалась от возмущения.

– Что случилось? – спросила Кира. Она растерянно хлопала глазами, ничего не понимая.

– Ты еще спрашиваешь? Я тебя считала своей сестрой, а ты… Ты спала с моим мужем! Вы вдвоем смеялись над моей беззащитностью и доверчивостью. Это так подло! – выпалила Вероника на одном дыхании.

– Что ты несешь? Я – с твоим мужем? Я бы себе никогда не позволила! Вероника, ты сама не понимаешь, что говоришь.

– Нет, вот теперь я все понимаю! Слава богу, что хоть сейчас у меня открылись глаза!

– Почему ты решила, что я сплю с твоим мужем? Это же просто смешно!

Вероника рассказала ей все и о зубной щетке, и о станках для бритья, и о туалетной воде.

– Так вон оно что! – улыбнулась Кира. – Это же просто совпадение. Успокойся, глупенькая, я тебе сейчас все объясню.

– А вот этого не надо! – истерически заорала Вероника. – Я тебе не верю! Я не хочу тебя видеть! Никогда, запомни, никогда я не буду с тобой общаться! И не потому, что мне нужен Назар, а потому, что именно ты оказалась такой подлой!

– Выслушай меня! – закричала уже Кира.

– Пусть теперь Назар тебя слушает! – крикнула Вероника уже у двери. – Можете надо мной смеяться сколько угодно, мне все равно!

Вероника изо всех сил стукнула дверью. Она ненавидела Назара, подлую подругу и себя за то, что была такой слепой и глупой. Обида выплеснулась из нее потоком рыданий. Вероника упала на кровать, засунула голову под подушку и долго безутешно плакала…