«Одни говорят, что Мастер Фе не имел друзей своего возраста в Новом Свете. Другие – что у него было слишком много друзей. За давностью лет нет смысла спорить, кто тут прав. Одно совершенно точно - самым верным его другом стал тот, с которым он плечом к плечу навсегда вошел в историю Нового Света, его лучший учитель и вечный защитник, молодой кузнец замка Хальмстем. А началась их дружба в далеком 1342 году...»

Клариса Гекслани, «История Второй Империи, Комментарии»,

1-е издание, репринт, Хальмстемская библиотека

— Открывай!

Филь налег на рычаг выпуска пара. Раздался рев, чувствительно ударивший по ушам, и массивный молот со свистом упал по направляющим на наковальню. От его удара качнулась земля.

— Наконец-то заработало, как надо, — довольно сказал Ирений, подбросив в топку лопату угля.

— А тебе не кажется, что мы переборщили с весом? — сказал Филь. — От этой штуки Хальмстем может развалиться!

Кузнец усмехнулся в бороду:

— Хальмстем невозможно развалить. Он опирается на Хранилище, которое давно превратилось в монолит под действием Сотериса.

При упоминании искалечившей его жижи Филь покосился на замковый корпус. С момента переезда мальчика сюда из Катаоки прошло больше года, а он до сих пор обходил Хранилище стороной. За это время рука его стала значительно лучше, но всё еще выглядела как у утопленника и болела после работы. Руфина, которая вслед за Филем переехала в Хальмстем, каждый вечер мазала ее какой-то дрянью. Девушку следом за Филем послала г-жа Фе, однако Руфина сама была не против. «Я не могу оставить малыша одного на этих оглоедов!» — тут же засобиралась она. Под оглоедами она имела в виду Ирения с Флавом.

В Хальмстеме она быстро сделалась хозяйкой, командуя поварами с прислугой налево-направо. Ее не смущало, что ей, как и Филю, не идет жалование, и они находятся в замке на птичьих правах из милости Мастера, которому, казалось, нет никакого дела до того, что происходит в замке. Все дни он проводил или в своем кабинете, или на макушке купола Хранилища, разбираясь в установленном там механизме.

Флав утверждал, что это конструкция сердаров, и горел желанием узнать, для чего она. Он растащил ее по кусочкам, разложив их в тесном пространстве на куполе, и не разрешал никому подниматься туда, лишь присылая в кузню чертежи очередной требуемой ему железяки, отрывая кузнеца от главного занятия, а именно — изготовления парового молота.

Тысячу империалов, который получил Ирений от Филя, кузнец употребил своеобразно. Половину он отложил, на вторую же закупил множество различных кузнечных сплавов-вутцев из Старого Света. Филь подозревал, что сплавы ему доставили сердары, больно таинственно это произошло — в один день в подполе кузни было пусто, на другой день там стало густо. А на расспросы Филя кузнец добродушно, но твердо отказался отвечать.

Экзотичные сплавы Ирений собирал давно. Металл он варил нечасто и не очень удачно, потому предпочитал пользоваться зарекомендовавшими себя известными марками из персидских Голконды и Пуланта. Часть он пускал на изготовление оружия, вроде пресловутых наконечников, которые Филь уже научился делать, а остальное использовал в бесконечных экспериментах. У Ирения была мечта — узнать секрет серанда, сплава, из которого сердары ковали одноименные мечи. Один такой меч был у кузнеца, и он запрещал к нему даже прикасаться.

Отложенная часть денег тоже таяла — паровой молот жрал их, как не в себя. И только сегодня эта страшная конструкция впервые нормально заработала. Железа, пошедшего на нее, хватило бы на плотную ограду вокруг Хальмстема. Одно тело молота весило как десять хвостовых, а ведь хвостовой молот, самый большой в кузне, весил как два Филя. Звуки, исторгаемые молотом за работой, приводили в истерику охранных собак, а люди давно привыкли обходить место строительства стороной, благо, что Ирений поместил его в самом дальнем углу.

Причина безумной, с точки зрения Филя, затеи пряталась в подполе кузни. Это была старая поковка, на которую два года назад упал лом, упущенный мальчиком. Поковка являлась куском метеорита, свалившегося здесь триста лет назад в районе Запретных Земель. А три года назад, оказавшись в тех местах, Ирений заинтересовался составом метеорита и притащил с собой кусок. Но ему так и не удалось выковать из него ничего путевого. Металл при нагревании не размягчался, а самый тяжелый молот от него пружинил. Вот Ирений и задумал сначала разогреть металл до лютой температуры, соорудив у себя в кузне необычных размеров мехи, а потом огромным молотом отковать его.

Когда семья Фе услышала, зачем Филь едет в Хальмстем, они не поверили своим ушам. То есть сначала они пооткрывали рты, когда он выложил перед ними сертификаты имперских серебряных рудников, куда по совету Ирения поместил деньги в золотом эквиваленте. Лентола так и ходила с открытым ротом до отъезда Филя, видимо не зная, как теперь к нему обращаться. Габриэль запрыгала от радости и повисла у мальчика на шее. Руфина засобиралась в Хальмстем. А Эша сказала: «Хе-хе, я что вам говорила после его побега? Наш братец еще станет Мастером Хальмстема! Он неугомонен, как Флав, но с полезным дополнением для нашего женского царства в виде обостренной деловой хватки…»

Катаоку было решено немедленно сдать в долгосрочную аренду и купить дом в Кейплиге. Девицы при этом столь возбудились, что Филь насторожился, чуя, что теряет контроль над деньгами, которые, как объяснил Ирений, по законам Империи принадлежат семье и один Филь не имеет права ими распоряжаться. Мальчик оттаял, когда г-жа Фе заверила его: «Не волнуйся, я прослежу, чтобы заработанное тобой не разлетелось по ветру!».

Дом был куплен и семья умотала туда. А недавно Филь получил известие, что Лентола вышла замуж за офицера императорской стражи. Г-жа Фе выслала подробный отчет о состоянии дел, из которого следовало, что ее хватка всё так же сильна, коли она сумела удержать девиц в столице от больших трат. И только мысль, что будет дальше, не давала Филю покоя. В отличие от Ирения, у которого на каждое действие был свой отдельный инструмент, Филь предпочитал универсальность, ибо терпеть не мог, когда инструменты валяются без дела. А тут без дела лежала целая куча золотых!

Филь засвистал марш, перекрывая отверстие выпуска пара. Кузнец на своем конце открыл паропровод, раздалось шипение, и молот заскользил вверх. Потом он послушно рухнул вниз, и снова дрогнула земля. Оба кузнеца удовлетворенно переглянулись: машина была готова. Филь подумал: «Жизнь — чертовски интересная штука, когда есть чем заняться, и никто не стоит над душой!».

— Всё, отдыхаем, — сказал кузнец, стравливая пар. — После обеда начнем.

— Тогда я — купаться, — сказал Филь. — Пока эта сатанинская погода снова не испортилась!

Стоял солнечный летний день, замок казался почти белым. Вот только на самом деле он был весь покрыт серыми разводами от непрекращающегося с весны дождя. За последние три месяца выпала всего дюжина ясных дней. Низкое небо неделями бороздило по головам, иногда совсем опускаясь на землю, и тогда Хальмстем погружался в туман.

Это скотство было связано с надвигающимся катаклизмом, который должен был произойти в последний день октября, когда звездное скопление Плеяд достигнет максимальной высоты точно в полночь. Случалось это каждые тринадцать лет, и каждый раз граница с родным миром демонов слабела. Хальмстем и прилегающие земли оказывались под их атакой. А в замок на подмогу прибывали всадники Почтовой гильдии, обслуживающие дорогу Кейплиг – Бассан, самую опасную дорогу Империи.

Раз в пятьдесят два года, каждый четвертый катаклизм был сильнее прочих. В такой год Яд-Аль-Джауза на плече Ориона сияла особенно сильно, и в окрестностях Хальмстема разгоралась битва. Хотя даже в такие дни помещения замка были безопаснее любого другого уголка Империи, ибо только здесь держали целую свору особых собак, которых демоны боялись больше, чем Арпониса. Г-жа Фе, зная это, попросила Филя добыть у Флава разрешение укрыть в замке Эшу и Габриэль. Флав поморщился, но согласился.

Мастер Хальмстема активно готовился к обороне. В те редкие дни, когда он покидал купол, он приносил с собой то одно, то другое новшество. Рев труб Страшного Суда, устроенный Филем два года назад, натолкнул его на мысль сделать и поставить на Дозорной башне устройство, названное им «Глас Сирены». Оно должно было использоваться в особо опасных случаях. А периметр крепостной стены был теперь утыкан петардами, которые должны были разгонять туман. Филь понятия не имел, что они такое и как ими можно разогнать туман. Но они были важные, потому что Мастер лично ездил за ними в свой дом в Унсете, прихватив с собой зачем-то Руфину.

Двумя другими новшествами Филь собирался воспользоваться, чтобы покупаться в море. Для начала мальчик остановился перед щитом, приколоченным к стене у моста, и переставил тонкую деревянную табличку, вырезанную буквой «Т» с выжженым на перекладине именем, из отделения «В замке» в отделение «Вне замка». Эта придумка, названная Флавом «система Т», была призвана облегчить пересчет и поиски пропавших в случае внезапного нападения на замок. Каждый обитатель Хальмстема имел такую табличку и строго следовал выданной инструкции, ибо в некоторых вопросах перечить Мастеру было себе дороже. Филь разок проигнорировал перестановку таблички и Флав собственноручно выпорол его.

Другим новшеством явился спуск к берегу бухты. Теперь любой желающий вместо того, чтобы идти в обход замковой скалы, мог взобраться на восточную Мостовую башню и с помощью так называемого «уса» оказаться на пляже. «Ус» представлял собой шест, закрепленный одним концом на крыше башни, другим нависающим над берегом. Флав приделал на конец шеста блок и пропустил в него перегорский трос с противовесом на конце.

Противовес в данный момент лежал на берегу — перед Филем болтался свободный конец с завязанной петлей. Сунув за пазуху пару увесистых камней, сложенных в кучу на крыше, Филь ухватился за петлю и шагнул в пропасть. Камни придали скорость, ветер засвистел в ушах.

— Я-я-о-о! — завопил Филь, глядя, как стремительно приближается к нему линия прибоя.

Коснувшись сандалиями песка у врытого в берег старого якоря, Филь, не мешкая, зацепил петлю троса за ржавую лапу. Не сделай он этого, его потащило бы обратно — противовес был тяжелее, чем нужно. Избавившись от камней и сбросив с себя одежду, мальчик с разбегу нырнул в море.

Отплыв довольно далеко, он растянулся на спине, разглядывая замок с необычного угла. Затем понырял, доставая до дна. Но скоро ему всё это наскучило. Так уже случалось — начиная привычную забаву с большим удовольствием, Филь в последнее время начинал быстро скучать в одиночестве. Он поймал себя на мысли, что считает дни до приезда Эши с Габриэль.

Почувствовав, что замерз, Филь повернул к берегу, но тут расслышал сверху удар тревожного колокола. На полосе песка перед замком развернулись Врата. Филь бросил плыть, желая лучше разглядеть, кто оттуда появится, ведь это был не обыкновенный человек, если умел зажигать Врата. Филь разбил лоб о раковину в попытке разгадать ее секрет, но она даже слабо не засветилась ни разу. И никто во всем Хальмстеме не мог помочь советом, включая Флава, единственного, кто умел здесь открывать Врата. На расспросы мальчика он пожал плечами, сказав, что понятия не имеет, как это у него выходит. Оставалось ждать в гости Эшу или Лентолу, хотя ничего необыкновенного в них Филь не находил.

На песок из свечения Врат ступили двое мужчин, одетые в ничем не выделяющиеся рубахи и штаны, заправленные в запыленные сапоги. На поясе у них висело по два Арпониса, по одному с каждого боку. Мечей, висевших в ножнах, закрепленных в портупее на спине, тоже было по два. Сообразив, кто это такие, Филь чуть не ушел с головой под воду от испуга: так в Империи одевались только сердары.

Переборов страх, мальчик дунул к берегу, сгорая от желания рассмотреть мужчин поближе. В конце концов, какими бы разбойниками они не были, еще не было случая, чтобы сердары подняли руку на ребенка, хотя взрослому лучше обходить их стороной.

Следом за сердарами из Врат показался длинный разноцветный шарабан, влекомый усталой лошадью. За ним другой, затем третий. Всего их оказалось пятнадцать, вытянувшихся в длинную линию. Первый сердар ушел вперед. Второй дождался прохода каравана и выдернул раковину из песка. Врата закрылись.

Филь выбрался из воды и поспешил к ближайшему шарабану. Тот оказался забит детьми не старше пяти лет. Возницами были цыгане — Филь с раннего детства научился их отличать. А на песке у моста уже стоял Флав в белой парадной официальной форме с пергаментом в руке и пером за ухом. Рядом с ним вытянулся солдат с чернильницей.

Выслушав сердара, Мастер кивнул, вписал что-то в пергамент, скатал его и отдал. Караван потянулся в сторону Бассана. Ничего не понимая, Филь вглядывался в проплывающие мимо него детские лица. Они были такие грустные, что он почувствовал необходимость сделать что-нибудь, чтобы их развеселить.

Мальчик бросился к берегу, напялил на себя в спешке одежду и сдернул веревочную петлю с якоря. Взлетая вверх, как птица, он успел заметить устремленные на него потрясенные взгляды и услышать громкий заливистый смех.

В кухне, поедая обед, он спросил у очередной поварихи, которые теперь менялись каждый месяц:

— Квета, а что за дети прибыли к нам сегодня? Их что, выкрали цыгане и привезли сюда?

— А что остается делать, Империи не хватает людей, — ответила повариха. — А вообще никаких разговоров, ты мал еще об этом рассуждать!

Филь помрачнел. Заметив это, худощавая повариха взъерошила мальчику волосы.

— Ты что, подумал, что их привезли в рабство? Вот глупый! У Детской Службы несколько школ, их воспитают и выпустят вольными гражданами, делай что хочешь. Считай, вся имперская канцелярия с армией из них и состоит!

У Филя отлегло от сердца. В кухне, кроме них, не было ни души — с воцарением Флава в замке персонал урезали втрое. Большая и Малая гостиные стояли закрытые и запущенные. Сам Мастер ел, где придется, а точнее, где его поймает Руфина с подносом еды, потому что тот, увлекшись делом, терял ощущение времени. Зато в кухне теперь всегда оставалось что-нибудь вкусненькое.

— Квета, — сказал Филь, — а можно мне того пирога?

Он показал на накрытый салфеткой поднос на лавке у печи, разобрав под салфеткой что-то стоящее внимания. Квета расцвела. Она налила Филю кружку можжевелового кваса и вручила кусок золотистого пирога с пахучими яблоками внутри.

— Ой, как хорошо! Ешь, а то я уже не знала, что с этим делать. Мастер второй день игнорирует мои кушанья, а до этого неделю питался только по ночам. И вы там за кузней то и дело жахаете из своей машины так, что у меня посуда подпрыгивает. Я нанялась в сумасшедший дом! — закончила она жалобно.

Филь впился зубами во вкуснейший пирог.

— Квета, — проговорил он с набитым ртом, — сегодня мы опять будем жахать. Но мы готовы перестать жахать, как только ты принесешь нам квасу с остатками этого пирога!

Пусть не одному Флаву, подумал он, будет такое счастье, когда ты занят интересным делом, а за тобой стоят с куском достойной еды в руках.