Солнце уже поднялось над горизонтом и весело блестело на яркой листве. В воздухе было свежо, на траве газонов лежала роса. На тротуаре у подъезда стояла криво запаркованная машина тети Зины, тоже вся в каплях росы. Только участок капота над двигателем оставался сухой.

Придержав подъездную дверь, Сашка бросил:

— Вы обе ненормальные! Мы не продвинемся на сто метров, если их наберется хотя бы десяток.

Проходя мимо, тетя Зина небрежно похлопала его по плечу.

— Десяток как раз неплохо, — ответила мама. — Хуже, если их будет значительно больше.

Сашка недоверчиво посмотрел на нее и увидел, что она не шутит.

— Не волнуйся, Сашенька, — обернулась к нему на ходу тетя Зина, — мы дорогу прорубим, ты только рядом держись. А не судьба, так вместе ляжем.

Вдохнув поглубже утренний воздух, она засмеялась как ребенок, получивший вожделенную игрушку:

— Славный сегодня денек для смерти!

— Ада, не накликай беду! — остановила ее мама. Она бросила Сашке на ходу: — Не слушай ее, при определенной удаче драться не придется. Главное, не столкнуться с ними лоб в лоб, а от погони мы всегда убежим.

— Если добудем лошадей, — добавила тетя Зина. — С них придется начать, не забывай.

Навстречу им попалась молодая женщина с пятнистым догом на поводке. Увидев процессию, она подалась в испуге к газону, но потом улыбнулась и спросила вслед:

— Кино снимаете?

— Оно самое! — Тетя Зина приветливо обернулась к ней с арбалетом в руке. — Ждем только съемочную группу.

Сашка мрачно усмехнулся, поняв, что под съемочной группой она имела в виду бандитов Хавелока. Пусть даже регулярных солдат — тетя Зина объяснила, что и это возможно, после того что натворил Сашка с друзьями в прошлом году.

Всё равно Хавелок бандит. Если именно его поставят во главе тех, кого пошлют сюда, им несдобровать. Как и тете Зине, представлявшей теперь для Хавелока реальную угрозу. Оттого они обе заранее отвергли идею мирно сдаться, ни на йоту не сомневаясь, что тогда им недолго останется жить.

До рассказа тети Зины Сашку не требовалось убеждать в кровожадности Хавелока, а после него он окончательно уверился, что у того не всё в порядке с головой. Сашка только сомневался, что Хавелок предпримет попытку убить их на глазах кучи свидетелей — не один же он придет их арестовывать? Мама на это усмехнулась, а тетя Зина сказала, что, лично зная не один год Хавелока, она верит, что у него всё получится. Если ему дать шанс.

По словам тети Зины, задача им предстояла несложная. И она, и мать были уверены, что, едва Сотерис позволит, Хавелок будет здесь. Третью часть своих сил он наверняка оставит охранять Врата, а две трети отправятся к ним домой. То есть всё, что требуется — это дождаться, пока основная группа отойдет подальше, затем выскочить из укрытия, влететь во Врата и закрыть их за собой.

Даже если Хавелок додумается взять с собой еще одну раковину, у них будет время, пока он ее активирует — тетя Зина объяснила, что это не просто сделать. У сердаров это легко получается, от человека же требуются специальные усилия. За это время им надо успеть дать деру.

Задачу закрыть Врата тетя Зина взяла на себя, именно для этого ей был нужен арбалет. Раковину требовалось разрушить мечом или стрелой. А потом они вскакивают на лошадей, добыть которых из-под всадников — задача матери, и устремляются к столице.

Холодное оружие, как узнал Сашка, доставил в прошлом году Батон, когда после «болезни» тети Зины мать почувствовала, что пахнет горячим. Именно Батон сидел в дальней комнате в санатории, когда Сашка приезжал туда с Лилией. И именно он заметил тогда за окном странного ворона и переделал на всякий случай свой генератор.

Батон на самом деле был учителем физики и жил здесь долгое время. Всё, что ему хотелось в жизни — это учить детей. Но в процессе допуска его бы обязательно уличили, как и тетю Зину, стань она там психологом или психиатром, и тогда он перебрался сюда.

Три года назад в день, когда Сашка исчез из класса, Батон шел к своему кабинету. Он догадался, что произошло, а Пал Палычу срочно требовалось передать кому-то полномочия, и Батон волей-неволей занял его место.

Андрей был прав, всё началось именно с его, Андрея, появления в школе. Кто он такой, сердары знали, и кое-кто из них испугался последствий возможного его с Сашкой столкновения. Или столкновения с его дедом. Вот тогда в школе и появился Арпонис, хотя Арпонис в руках сердара есть прямое нарушение закона.

Спускаясь по тропинке к обгоревшим кустам по хлюпающей после ночного дождя земле, Сашка повторял, что наказала запомнить ему тетя Зина на случай, если они будут вынуждены разделиться: как добраться до ближайшей к замку стоянки транспорта, а оттуда до здания Имперского Суда и что следует делать после этого. В ее устах это звучало настолько просто, что Сашка почти поверил. Если бы не одно «но» — когда они вышли из квартиры, мать взяла его за плечи и повернула к себе.

— Санька, выслушай меня внимательно, — произнесла она с тревожной интонацией. — Никакой мести, если со мной что-нибудь случится. Хавелока его кара настигнет, но пусть это будешь не ты. Это очень плохая дорога — посмотри, куда она его привела. Он теперь считает, что миром правит страх, и потому мир для него — зло. Он поверил, что смерть сильней жизни, и мертвое для него стало сильней живого. Не повтори той же ошибки.

— Он не повторит! — засмеялась тетя Зина, спускаясь по лестнице. — У него не будет шанса, потому что я буду первая.

— Мы должны прекратить это, Аманда, — сказала мама ей вслед. — Кто-то должен это сделать!

— Не сомневайся, я это сделаю, — зловеще улыбнулась снизу тетя Зина. — В суде или один на один, но Лавизусу конец. Ты чего спал с лица? — спросила она Сашку, спускавшегося последним с фонарем наперевес. — Твоя мать права — не переживай за нас. Да и всё равно мы их всех положим, если эти дураки прежде сами не убегут. Не думаю, что за нами пошлют усиленный отряд. Как мне надоело скрывать, что я сердар! — воскликнула она, обнимая мимоходом мать. — Так хоть оторваться напоследок!

— Мне тоже надоело, честно говоря, — сказала мама спокойно.

— Ну вот и славно!

Они укрылись среди деревьев за кустами шиповника на краю большого поля, где Сашка с Андреем гоняли когда-то модель самолета и где состоялась их первая встреча с Джокером. Сашка не стал пересказывать Машины страхи и просто заявил, что уверен — именно здесь появится Хавелок. Это место довольно далеко от их дома, и есть возможность развернуть Врата так, что они окажутся прикрыты от их окон новостройкой. К тому же оттуда, где они стояли, просматривалась знакомая тропинка и дверь в их подъезд, пусть даже только верхняя ее часть.

Был в их позиции еще один плюс — солнце светило им в спину. Сашка не обратил на это внимания, зато обратила тетя Зина. Она стала шушукаться с мамой, он к ним не прислушивался.

Разглядывая знакомый пейзаж, Сашка старался вообще ни о чем не думать. Потому что единственными мыслями, лезущими ему сейчас в голову, были воспоминания о том дне три года назад, когда он познакомился с Машей и Андреем, а затем они вместе сидели на краю обрыва, что находился отсюда недалеко.

Он вспомнил, что второй раз они сидели там после ареста Батона, когда Сашка впервые увидел Врата, и вдруг он ощутил во всем теле неприятное покалывание, словно тысячи иголочек разом вонзаются в кожу.

— Дождались, — прошептала тетя Зина.

Метрах в сорока впереди воздух задрожал, как бывает при сильной жаре, а потом там будто разом раздвинулись гигантские шторы. Сквозь возникшие ниоткуда призрачные ворота размером не меньше футбольных перед Сашкой открылась знакомая перспектива.

Замок виден не был — Врата располагались слишком близко к нему, перегораживая собой полосу песка рядом с пещерой, в которой Сашка, Андрей и Маша прятались в прошлом году. Но знакомый подъемный мост был как на ладони, и от него к Вратам двигалась конница. Совсем не десять, а никак не меньше пятидесяти всадников, первые из которых уже ступили на поле.

В зловещей тишине, нарушаемой позвякиванием сбруи, половина из них расположилась по ту сторону, другая — по эту, образовав своего рода коридор, в конце которого блеснул лысый череп Хавелока.

На всадниках была форма имперских солдат, напоминающая форму канадских конных полицейских, сериал о которых Сашка смотрел зимой. От будничности, с которой они двигались, ему стало страшно. Это был не гипотетический страх, которого пыталась избежать Маша — этот страх приобрел зримые очертания противника, очень уверенного в себе.

— И что нам теперь делать? — потерянно спросил Сашка, взглянув по очереди сначала на маму, затем на застывшую в полной неподвижности тетю Зину.

Удивительное дело — никто из них, казалось, ничуть не испугался. От обеих женщин исходила та же, если не большая, уверенность, что и от солдат. Холодные бледно-голубые глаза одной и ярко-синие другой внимательно следили за перемещениями противника. А когда следом за Хавелоком на поле появились четыре огромные собаки, мама даже позволила себе улыбнуться.

— Ему не стать военным стратегом, — бросила она иронично.

Тетю Зину факт появления собак тоже почему-то обрадовал. Она сказала оживленно:

— Тогда с них начнем!

Она повернулась к Сашке.

— Но сначала ты пустишь в ход свою штуку, если уверен, что сможешь их дезориентировать. Далее твоя задача взобраться на лошадь и двигаться к Вратам, страшно размахивая мечом!

Ухватив поудобней генератор в потной ладони, Сашка кивнул. Он недоумевал, как она может сейчас шутить. Он, правда, догадывался, что тетя Зина прекрасно представляет серьезность ситуации, но почему они с матерью так спокойны? Они что, вообще ничего не боятся?

— Где твой Терс? — спросила тетя Зина, наблюдая, как пять солдат спешились. Следом спешился Хавелок.

— Скоро будет, — ответила мама. — Обернись, только не пугайся, — сказала она Сашке, провожая взглядом поднимающихся по знакомой тропинке солдат. Во главе их шел Хавелок. Редкие прохожие с интересом глядели на них.

Сашка обернулся и увидел черную тень, что пробиралась к ним от дерева к дереву как охотник, выслеживающий добычу. Когда тень приобрела знакомые очертания медвежьей морды, Сашка нервно спросил:

— Это и есть твой Терс? Где ты взяла такое чудовище?

Мама улыбнулась, положив ладонь на голову подползшей к ее ногам собаки.

— Он старый, оттого такой большой. Я спасла его от смерти и вызывала сюда время от времени, когда считала нужным. Он единственный, кто может это делать. Возможно оттого, что щенком его почти утопили в Сотерисе.

Сашка покосился на громадную голову с жуткими клыками. «Ага, вот и таинственный защитник из таинственного письма! Как же ты выжил после столкновения с Джокером?» Всплывшие в памяти события трехлетней давности натолкнули его на мысль, что он забыл кое-что рассказать, что может оказаться важным.

Тетя Зина сухо произнесла:

— Приготовились. Как только скроются в подъезде!

Сашка вскинул глаза на далекую дверь. В окнах их дома играло солнце, не давая ничего толком разглядеть, но головы Хавелока и солдат были где-то рядом с невидимой отсюда машиной.

Выпрямившись в кузове грузовика у новой многоэтажки, мужчина в спортивном костюме бросил выволакивать диван и с любопытством посмотрел вслед солдатам. Потом он перевел взгляд вниз, на поле с всадниками, и неистово забарабанил по крыше кабины, на подножке которой тотчас появился водитель. В любое другое время Сашка с удовольствием понаблюдал бы за потрясенным выражением на их лицах, но сейчас он только ждал, когда распахнется знакомая дверь, чувствуя себя так, словно воздух вокруг него наполнился невидимой клейкой патокой.

Тетя Зина вложила в арбалет стрелу, вынув ее из чехла на правом бедре. Мама вытянула из-за спины меч. Его лезвие оказалось в точности как у тех, что висели за спиной Сашки, — светло-серое, не дающее бликов. Понимая, что времени не остается, Сашка сбивчиво, торопясь и проглатывая слова, сказал:

— Мам, я совсем забыл, у человека на башне был меч. Когда мы об этом рассказали Батону, тот сильно растерялся. Поэтому я думаю, это важно.

— Какой меч? — тихо спросила мама, не сводя глаз с их дома. — Почему он растерялся?

Вспомнив слова Батона, Сашка протараторил:

— Потому что когда тот человек достал его, раздался звук, словно рушатся горы.

Мама переспросила:

— Что?

Голос ее странно изменился в конце, и тетя Зина бросила раздраженно:

— Очнись, ты теряешь концентрацию!

Мама медленно повернулась к Сашке. Дверь подъезда открылась и через секунду снова закрылась.

— Что ты сказал? — повторила она. Взгляд ее стал отсутствующим, подбородок мелко дрожал.

Сашка пролепетал растерянно:

— Да я просто вспомнил…

Тетя Зина прошипела яростно:

— Не мешай нам, Сашенька! Ты сам не знаешь, что творишь!

С лицом восковой белизны, мама спросила опять:

— Какой, говоришь, был звук? — Теперь ее голос звучал так, словно она вот-вот упадет в обморок.

Тетя Зина приглушенно рявкнула:

— Мина, соберись!

Терс заворчал, собаки на поле навострили уши. Онемев при виде слез, покатившихся по маминому лицу, Сашка не мог выговорить ни слова. Собаки поднялись на лапы и двинулись в их сторону.

Обернувшись к сестре на мгновение, тетя Зина закричала в ужасе:

— С ума сошла, ты не сделаешь со мной этого!

Несколько солдат перекинулись между собой фразами и направили к ним своих лошадей. Терс встал и попятился для прыжка.

Отшвырнув арбалет, тетя Зина со свистом обнажила свой меч.

— Ты убил нас всех, мальчик мой дорогой, — произнесла она плоско и безжизненно. А в следующую секунду она заорала:

— ДАВАЙ!

Сообразив, что последний вопль относится к нему же, Сашка вскинул генератор и с силой вдавил клавишу в рукоять. Собаки на бегу зарылись мордами в землю, покатившись через голову как только оглушающей силы рев разорвал тишину раннего утра.

Лошади споткнулись об их массивные тела и завалились на бок, придавив седоков. Остальные встали как вкопанные, изо всех сил упершись задними копытами. Но пугающий рев не собирался прекращаться, и тогда, с выкаченными от страха глазами, лягаясь и взбрыкивая, кусая в бешенстве друг друга, они повернули прочь.

Придерживая сверху корпус генератора, Сашка чувствовал, как тот стремительно разогревается. Рукоять, где размещались аккумуляторы, тоже нагрелась и оставалось только надеяться, что усилитель сгорит первым, не дав им взорваться. Не имея представления о диаграмме направленности, Сашка водил раструбом туда-сюда, стараясь, чтобы так или иначе досталось всем.

Адский звук рвал барабанные перепонки, не давая собакам поднять головы, заставив их свернуться в комочек, зажав уши лапами. Но лошади не могли сделать того же, и в поисках спасения они обезумели. Те, что оставались за Вратами, сбились в кучу и бросились прочь от замка, не обращая внимания на усилия всадников вернуть их обратно. А те, что были здесь, на поле, понеслись в разные стороны, не разбирая дороги.

Когда из генератора повалил дым, Сашка отбросил его подальше и некоторое время стоял, переводя дух. Руки его тряслись, а уши почти ничего не слышали, кроме ржания лошадей, доносившегося как сквозь вату.

Он оглядел поле битвы и почувствовал гордость за себя и за Батона — от отряда, что прибыл их арестовать, осталась половина, да и та была по локти занята взбесившимися лошадьми, часть из которых галопировала сейчас на обгоревшие накануне кусты; двое без седоков и с болтающимися поводьями.

А по тропинке вниз гигантскими скачками уже несся Хавелок, пятеро солдат держались позади. Скинувшие седоков лошади, напуганные запахом гари от кустов, взяли влево и, не видя ничего перед собой, помчались на людей.

Хавелок успел отскочить, как и четверо других, но один споткнулся, и его затоптали. Солдаты бросились подбирать неподвижно лежащее тело. Лошади же, преодолев подъем к дому, уже значительно спокойней пустились обычной рысью по асфальтовой дорожке, где редкие прохожие шарахались от них к бордюрам.

Вытаскивая один из своих мечей, чуть не оставшись при этом без уха, Сашка с удивлением заметил изменение в поведении собак. Придя в себя, две из них отбежали в сторону и уселись, будто зрители в театре. А две другие и присоединившийся к ним Терс кинулись к ближайшим лошадям.

Терс вцепился в поводья той, что была без всадника, и безжалостно потянул ее к выступившим из укрытия Сашке, маме и тете Зине. Еще с двух лошадей собаки сбили солдат, прыгнув на них сбоку.

Потерявшие седоков лошади неуверенно поскакали к деревьям, солдаты потрясенно смотрели им вслед. Затем, вскочив на ноги, они закричали, показывая на уже сидящих в седлах женщин:

— Сердары! Это сердары!

Тетя Зина произнесла сквозь зубы:

— Сообразительные какие, — Она бросила злой взгляд на Сашку. — Давай живей, чего копаешься?

Ругаясь вполголоса, Сашка взобрался на коня, кляня себя, что по примеру мамы с тетей Зиной достал меч до того, как сел на лошадь. Сунуть его обратно в ножны нечего было думать — может, в фильмах это смотрится эффектно, но в реальной жизни можно остаться без почки. Наверное, это должно быть в крови, думал Сашка, потому что только у них была такая дурацкая сбруя — у солдат ножны висели, как у всех нормальных людей, на поясе.

За полминуты, прошедшие с момента выключения генератора, Сашка не успел отделаться от первоначального впечатления, что всё происходящее — это какое-то театральное представление. Просто сначала была спокойная часть с неторопливыми диалогами, затем она по воле режиссера перешла в фазу замешательства, которую весьма недурно изобразили многочисленные статисты, а теперь надо было ждать кульминации, после которой действие заканчивалось, и оставалось пожать друг другу руки. Помахав на прощание зрителям.

Два обстоятельства мешали в это поверить. Отчаянный возглас тети Зины, причин которого Сашка не понимал, и полный ненависти крик солдат. Чем бы ни были вызваны слезы матери, которая за всю его жизнь ни разу не плакала, спрашивать времени не было. Да и не дала бы она ответ — мать сидела с отрешенным лицом, словно отгородилась от всего мира. Куда важнее было то, что с тети Зины схлынула ее спокойная уверенность, и на смену ей пришла обычная ярость загнанного в угол опасного хищника. А этого было явно мало для того, что они задумали.

Солдаты же своим криком выдали такой ужас, смятение и растерянность, что сыграть это было не под силу никакому актеру. Здоровые парни, судя по всему хорошо тренированные, на секунду превратились в маленьких мальчиков, воочию увидевших свой самый страшный детский кошмар. Но солдаты остались солдатами, потому что продолжалось это всего секунду, а затем они выхватили свои мечи.

Тетя Зина издала пронзительный крик, напоминавший скорее плач:

— Потеха пошла-а!

Она грубо пришпорила своего коня. Мама сделала то же самое, Сашка последовал ее примеру. Втроем они поскакали к Вратам, с Сашкой чуть позади.

Откуда-то сбоку вылетели три собаки, шерсть на них стояла дыбом. Опередив лошадей, они сбили солдат, что стояли на пути, и понеслись дальше, в самую гущу только было пришедшей в себя маленькой армии.

А над полем уже катился крик Хавелока, похожий на рев раненого быка:

— Блокировать Врата! Все к Вратам!!

Плоской стороной мечей мама с тетей Зиной приложились к крупам лошадей. Оставив свой клинок болтаться на темляке, Сашка старался держаться к ним как можно ближе. Дополнительно подгонять доставшегося ему крупного жеребца не требовалось.

Врата быстро приближались, и так же быстро росло перед ними количество всадников, торопившихся занять место в строю, сначала в один, потом в два ряда. Все как один ощетинились горящими на солнце клинками, и непонятно было, как можно преодолеть эту силу. Но тут до вставшего на пути заслона добежали собаки.

Черные тени нырнули под брюхо коням и, оскалив клыки, принялись впиваться ими во всё, что ни попадя, особо не разбираясь, где человеческие ноги, где лошадиные. Лошади стали лягаться и вставать на дыбы, но собаки продолжали неистовствовать, мечась между рядами. Их грозный рык смешался с оглушительным ржанием и криками людей, и наконец строй распался. За мгновение до того, как путь очистился, за спинами всадников мелькнула лысина Хавелока.

С трудом избежав направленного ему в грудь меча, Сашка проскакал там, где только что были Врата, и, развернув коня, остановился в недоумении. Они находились на том же поле, отнюдь не у замка. Поймав торжествующий взгляд Хавелока, Сашка догадался, что тот успел закрыть Врата. Тогда мама с тетей Зиной, зацепив поводья за луку седла, достали из ножен по второму мечу.

Терс закрутился рядом с Сашкой волчком, защищая его левую сторону — махать одновременно двумя мечами и управлять конем Сашка думать не смел. Остальные собаки не могли ничем помочь — сразу после исчезновения Врат их зарубили. Театральное представление кончилось, перейдя в жестокий бой с наседавшим противником.

После первых резких и абсолютно неожиданных маневров своего жеребца, позволивших избежать смерти в самом начале, когда Сашка еще не осознал, что предстоит, он понял, чего так испугалась тетя Зина. Мать могла в какой-то степени управлять не только собаками, но и лошадьми.

Как это проделал Батон в течение той сумасшедшей скачки, когда лошадь под Сашкой с Андреем повторяла его маневры, ни разу не споткнувшись даже там, где сами они давно бы покалечились. А значит, всё должно было пойти совсем по-другому, не расскажи Сашка о мужике на башне.

Мать потеряла концентрацию, как выразилась тетя Зина, и едва совладала с двумя чужими собаками, когда поначалу ее ничуть не смутили все четыре. То есть, придержи Сашка язык, она сама могла очистить им путь. Но случилось то, что случилось, и теперь оставалось только драться за свою жизнь так, как Сашке еще не приходилось.

Он находился в середине круга, по периметру которого, двигаясь вполоборота к наседавшим солдатам, скакали мама с тетей Зиной. Мечи в их руках мелькали так быстро, что догадаться в каждый конкретный момент, где они находятся, было невозможно. Из всех троих никто пока не был ранен, чего нельзя было сказать о солдатах.

По лицу Сашки градом катил пот. Он только защищался, не думая ни на кого нападать. Сердце с такой силой колотилось в груди, что он почти не слышал топота копыт, и даже хрип коней и звон клинков доносились до него как сквозь вату. Но он успел поймать себя на мысли, что, переживи они этот день, он больше не сможет называть свою тетю тетей Зиной. Амандой куда ни шло — это имя значительно лучше подходило к оскалившейся фурии, бесновавшейся рядом.

Она хохотала и ругалась одновременно, с непостижимой легкостью парируя удары, словно занималась этим всю жизнь. Рассыпая оскорбления, которым позавидовал бы любой сапожник, она то и дело наносила раны, на первый взгляд казавшиеся мелкими, но так или иначе выключавшими ее противников. Управляя конем одним корпусом, с двумя мечами в руках, она напоминала скорее обезумевшую валькирию, но никак не тетю Зину, которую знал Сашка.

Мать дралась спокойней, будто выполняла необходимую работу, с лицом, по-прежнему отрешенным, но той же эффективностью, стараясь поскореё свалить проникших в круг. Сашка не смотрел, что было с ними дальше, — боялся упасть с коня. Но не оценить искусство фехтования он не мог. Со спортивным фехтованием их стиль не имел ничего общего, в нем использовались только режущие удары, и каждый одновременно являлся частью защиты.

Два десятка солдат, на вид вполне здоровых, уже корчились на земле, когда державшийся в стороне от схватки Хавелок заорал, выехав вперед и задрав руки:

— Стойте, стойте! Прекратите! Сложить оружие!!

Сумасшедшая карусель остановилась. Смерив мать с Сашкой тяжелым взглядом, Хавелок перевел его на тетю Зину.

— Я вижу, нам придется договариваться мирно, — хрипло выдохнул он. — У меня приказ обеспечить ваше присутствие на суде. Готовы ли вы по собственной воле проследовать за мной?

Тяжело дыша, сестры кивнули. Сашка, который тоже дышал как паровоз, смотрел на знакомую костистую фигуру, испытывая весьма противоречивые чувства. Одно было точно — прошедший год плохо отразился на Хавелоке, прибавив ему морщин на лбу и углубив складки вокруг рта.

Пятеро или шестеро уцелевших солдат с облегчением опустили мечи, не спуская, однако, глаз со своих противников. Только дождавшись утвердительного жеста, они убрали оружие в ножны.

С другого боку на поясном ремне у каждого висела пустая кобура, и Сашка сильно порадовался за свойства Сотериса — столкнись они с этими ребятами, вооруженными обычным оружием, у них не было бы шансов.

Лошади стояли неспокойно, всхрапывая и загребая копытами. Резко пахло потом. Его черные пятна украшали грудь, спины и подмышки всех, кроме Хавелока.

Тетя Зина с мамой опустили мечи, но в ножны убрали только один из них. Свой Сашка положил поперек седла, потирая натруженное плечо, хотя сильнее всего ему хотелось упасть в траву и больше не шевелиться. Тело его ломала тупая боль, в рот словно насыпали песку.

Мать на мгновение повернулась к нему.

— Ты цел?

Он быстро ощупал себя, заглянул в появившийся ниоткуда разрез на рубашке, похолодел на секунду от запоздалого страха и сказал:

— Вроде да…

Тонкие губы Хавелока растянулись в усмешке.

— Твой сынок счастливчик, так что беспокойся лучше о тех, кто больше не встанет. Чтобы сберечь их жизни, я прекратил эту мясорубку.

Тетя Зина рванулась вперед, но мать успела схватить ее за поясной ремень.

— Негодяй! — рявкнула тетя Зина. — Ты говоришь это после того, что сделал со мной?

Она резко подала коня, и на сей раз мать ее не удержала. В руке тети Зины как по волшебству оказался второй меч. В мгновение ока она преодолела расстояние, отделявшее ее от Хавелока, и вплотную приставила острие к его горлу. Другим мечом она махнула в сторону солдата, попытавшегося встать на ее пути, угодив ему по пальцам. Его вопль слился с яростной командой:

— Мечи в ножны! Я же сказал, хватит!

Но Хавелока не послушались — в грудь тети Зины уперлись сразу два клинка. Не обращая на них внимания, глядя прямо в холодные прозрачные глаза, она прошипела:

— Я умру, но ты умрешь первым!

Собрав под собой коня, Сашка бросил тревожный взгляд на мать. Она отрицательно повела головой. Тетя Зина произнесла в тихом бешенстве:

— Проверь и убедись, что ни одной смертельной раны у твоих людей нет.

Хавелок скосился на солдат, что оказывали друг другу первую помощь. Лицо у него стало такое, будто он не мог поверить в то, что увидел. Тетя Зина внимательно следила за ним.

— Что, пёс, не врут легенды о нашем искусстве? — сухо рассмеялась она. — Перерезанные сухожилия и отрезанные пальцы вылечат, через месяц солдаты будут в строю. А сколько лет жизни ты отнял у меня, собачье отродье?

Меч ощутимо вдавился в шею Хавелока, глаза его испуганно забегали. Если были у него сомнения, что тетя Зина знает о заражении ее паразитом, сейчас они должны были растаять как дым. Какое-то неуловимое мгновение Сашке казалось, что она его всё-таки убьет, но тут, стараясь не выдать своего страха, Хавелок прохрипел:

— Ты запятнаешь себя позором, если сделаешь это. Я безоружный.

Тетя Зина быстро оглядела его и нехотя попятила коня.

— Какой ты предусмотрительный, Лавизус… Что ж, я подожду, когда ты будешь при оружии!

Хавелок облегченно улыбнулся и потер шею ладонью.

— После суда у тебя не будет права иметь при себе оружие. — Он издевательски поклонился. — Госпожа сердар.

— После суда у тебя не будет должности! — бросила ему тетя Зина.

Хавелок пожал плечами, спрыгнул с коня и достал из седельной сумки раковину, очень похожую на Сашкину.

— Время покажет. — Он улыбнулся еще шире, хотя шире было уже некуда. — Сегодня удачный день, мне удалось обнаружить трех законспирированных сердаров. Думаю, Совет будет доволен!

Хавелок пристально посмотрел на мать, чьи губы были плотно сжаты, а глаза потемнели настолько, что стали почти черными.

— Да, думаю, будет доволен… А пока позвольте мне заново открыть Врата и эвакуировать своих людей, иначе кто же их будет здесь лечить?

Размашисто жестикулируя, он раздал отрывистые команды, затем обернулся. На лице его появилась задумчивость.

— А может, свою используете? — спросил он. В глазах его что-то мелькнуло. — Это будет куда быстрее.

Сашка, у которого раковина болталась за пазухой, взглянул на мать, но та бровью не повела.

— Не ленись, Лавизус, — сказала тетя Зина проникновенно. — Ты знаешь, как это делается. У тебя всё для этого есть.

В выцветших глазах Хавелока снова что-то мелькнуло. Жутковатая улыбка исчезла, губы сжались в прямую линию. Одарив тетю Зину взглядом, от которого у Сашки екнуло в груди, он широко зашагал по полю.

Какое-то время все трое молчали, наблюдая за тем, как во вновь появившихся Вратах скрываются остатки разбитой армии. Некоторые, после того как их усадили в седло, ехали сами, некоторые хромали, а некоторых несли. Но все были живы, чему Сашка несказанно обрадовался.

При виде этой картины его посетила неожиданная мысль — безжалостность сердаров к демонам вполне уравновешивалась великодушием к людям. Потому как только великодушием он мог объяснить, что ни один солдат не потерял сегодня жизнь. Даже тяжелых ран ни на одном Сашка не заметил. А ведь без них уменье надежно вывести человека из строя требует специальных усилий.

После сегодняшнего дня Сашка стал несколько лучше понимать отношение людей к сердарам. За физические способности им завидуют или боятся, за отношение к демонам ими брезгуют или ненавидят, а за великодушие их презирают или просто не любят. Получается, нет у сердаров друзей, кроме самих сердаров, и потому так отчаянно скрывают они свое истинное лицо.

Тетя Зина одобрительно посмотрела на него.

— Неплохо, Сашенька, — сказала она насмешливо. — Можешь кое-что, я не ожидала. Когда-то говорили, что с сердаром можно совладать лишь предательством и коварством, знаешь? — Она повернулась к матери. — Я подберу арбалет, мало ли!

Тетя Зина поскакала к месту, где они прятались пять минут назад, и, только она отъехала, мама спросила Сашку:

— Что за сделку ты заключил с Джокером?

Сашка задумался, как бы точнее выразиться, но тетя Зина уже возвращалась, потому он ответил просто:

— Джокер предложил защиту от Хавелока, я ее принял.

— На каких условиях? — спросила мама.

— Безусловную, — сказал Сашка.

— Странная сделка, — успела пробормотать мама до того, как тетя Зина вручила Сашке арбалет.

— Держи, будешь страх наводить по дороге! А меч я вложу тебе в ножны, вряд ли он еще понадобится.

С арбалетом в руке Сашка чувствовал себя нисколько не удобнее, чем с мечом, однако тетя Зина показала специальный крюк на седле, куда Сашка прицепил арбалет после нескольких попыток. А выпрямившись, опять напоролся на холодные белесые глаза.

— Все ушли вперед, очередь за вами, — произнес светским тоном Хавелок и протянул руку к Вратам. — Я буду ждать вас там… один, — добавил он и осклабился.

Сашка насторожился. Ему не понравилась эта гримаса. Точно такую он видел в прошлом году в замке, когда этот «гостеприимный хозяин» заверял Андрея с Машей, что Сашка быстро вернется, ведя его в свою тюрьму.

Когда Хавелок отдалился, Сашка произнес тревожно:

— Он что-то задумал, зуб даю!

— Вот как? — скептически хмыкнула тетя Зина. — Скорее всего те ребята, что давно ускакали вперед, поджидают неподалеку. Ну ничего!

— Подожди, — остановила ее мама. — Те солдаты не остановятся до самой Границы, на них меня хватило. Здесь что-то другое… — Мама бросила на Сашку беспокойный взгляд и снова повернулась к Вратам. — Он не зря закрывал их, у него есть запасной план.

— Так что будем делать? — спросил ее Сашка. От того, что мать подтвердила его предчувствия, ему стало не по себе. Он потянулся к мечу.

— Вы долго там собрались стоять? — крикнул Хавелок и сделал приглашающий жест.

Мама опустила задранную Сашкину руку.

— Мы сейчас проверим, ты жди здесь!

Сашка решительно сказал:

— Нет! Я не останусь.

Мама поморщилась.

— Санька, некогда спорить, время уходит, скоро тут будет уйма народу! Жди здесь, Терс останется с тобой, через минуту мы всё будем знать. Пожалуйста, не спорь!

Она потянулась к нему и взъерошила ему волосы.

— Мама! — укоризненно бросил Сашка, но она уже скакала вперед с тетей Зиной.

Терс заскулил, потом зарычал. Сашка обернулся — пес стоял мордой к Вратам, вздыбив шерсть и оскалив клыки. Вдруг он пулей метнулся туда, и тогда Сашка разом всё понял. Он отчаянно, сколько было сил закричал:

— НАЗАД!

Но его крик уже ничего не мог изменить. Сашка слишком сильно затянул повод, и жеребец сделал свечку, прежде чем перейти в галоп, когда пущенные стрелы тех, кто прятался за обрезом Врат, настигли цель.

Наконечник одной рассек артерию на шее матери, и кровь ударила из нее фонтаном. Теперь ей осталось всего сорок секунд жизни, он знал это, но она успела оглянуться и, бросив мечи, изобразила руками натянутый лук, давая понять, что следует делать. Вторая стрела вошла ей в грудь.

Тетя Зина не стала бросать мечи и больше никого не щадила. С мстительным удовлетворением Сашка увидел, как три головы покатились по песку и следом в него упала чья-то рука. Тетя Зина еще умудрилась рассечь одного из нападавших почти пополам, однако ее смерть тоже была недалеко. Две стрелы торчали у нее из спины, три из груди, одна из которых точно посередине.

В бегущего впереди Терса вцепилась чья-то шальная овчарка, и он был вынужден на ходу изогнуться, чтобы покончить с ней ударом клыков, промахнувшись мимо Врат. Сашка несся за ним молча, хотя крик рвал ему грудь, но нельзя было кричать, это отняло бы драгоценное время, поэтому он просто скакал следом, понимая, что всё пропало.

А у овчарки со свернутой шеей уже стоял рыжий мальчишка, прямо на пути здоровенного жеребца, и, натягивая поводья, чтобы повалить коня, Сашка зарычал от отчаяния, понимая, что не простит себе, если налетит на него, потому что мальчишка этот был Машин брат. Бросив стремена и оттолкнувшись от огромной черной спины, он рванул с седла арбалет и, упав на бок, охнул от боли в переломанных весной ребрах, но заставил себя забыть о ней, прицелился в совсем уже близкую раковину и спустил курок.

За мгновение до того, как раковина разлетелась на осколки, небо над замком закрыла черная тень.