— БАХ! БА-БАХ!

Филь крепко спал, когда тишину ночи разорвали страшные удары. Ему показалось, что он снова в Алексе, но уже второй «бах» никак не мог быть сосной, лопающейся на морозе.

Проснувшись и соскочив с постели, Филь выглянул в окно. Взрывы доносились со стороны Кейплигского замка. Они следовали через одинаковые промежутки времени с пугающей частотой, словно строй гигантских солдат маршировал там в ногу. Небо над Западной башней посветлело от языков пламени, взлетающих вверх с её крыши, и вдруг всё стихло.

Угол дома мешал разглядеть башню. Филь впрыгнул в штаны, выбежал из комнаты и полетел вверх по лестнице, выходившей на площадку, где был выход на балкон. Пока он бежал, стены дома дрогнули от грохота далекого обвала. На втором этаже Филь столкнулся с Габриэль, спешащей из своей комнаты.

— Что это? — крикнула она испуганно.

— Думаю, это в замке пытаются отбить чье-то нападение, — сказал Филь, торопливо пробираясь в кромешной темноте к балкону.

— Но ведь общей тревоги не было!

Сигналом общей тревоги в Кейплиге служило изобретенное Флавом устройство, рождавшее леденящие душу звуки, которое он назвал «Глас Сирены».

— А может, у них времени не было, — пробормотал Филь, сам не зная, что думать.

Перед ним открылся погруженный в ночную темноту город. Множественные пятна факелов двигались по направлению к замку. Подъемный мост и Восточная башня, хорошо видимые с балкона, тоже освещались факелами, но на месте недавно достроенной Западной зияла чернота.

— А где башня? — удивилась Габриэль, перевешиваясь через перила; грива неприбранных кудрявых волос перевесилась с ней.

— Филь, что там, тебе видно что-нибудь? — раздался глубокий встревоженный голос.

Госпожа Фе, в длинном халате, стояла позади них с подсвечником в руке. В отличие от дочери, прибежавшей сюда в расшитой цветочками ночной рубашке, из-под которой выглядывали голые коленки, г-жа Фе выглядела так, что могла бы принять гостей.

— Ничего не видно, — признался Филь. — Но я сейчас сбегаю всё разузнаю!

— Я с тобой, — воскликнула Габриэль, отпрянув от перил. — Я хочу повидать Руфину!

— В час ночи? — останавливая её, спросила г-жа Фе. — И прямо в таком виде?

Филь метнулся в свою комнату, нацепил рубаху и через минуту был у порога, надевая сандалии. Габриэль сбежала к нему по лестнице.

— Филь, ну подожди, пошли вместе! — взмолилась она. — Я же теперь всё равно не усну!

— А у тебя всё равно нет туда постоянного пропуска, — напомнил он, — и потом…

Он смерил её взглядом и, смеясь, произнес, закрывая дверь:

— Если ты когда-нибудь решишь появиться так в нашем дормитории, скажи мне, я продам билеты на это зрелище!

После памятного визита в Кейплигский замок, когда Филя туда не пустили и он вступил в драку со стражниками, господин Клемент счел разумней разрешить ему свободный доступ и внес его имя в книгу постоянных посетителей.

Ожидая увидеть перед собой важного вельможу, стражник удивился:

— Это ты, что ли, Филь Фе, шпингалет? Не верю!

— Зови эмпарота, — смело заявил Филь.

Стражник покачал головой:

— Эмпарота ему подавай! Где же я тебе его возьму? Ты видишь, что здесь делается!

Филь видел, поэтому и хотел под любым предлогом пройти в замок и поближе взглянуть на развалины, над которыми висело пыльное облако. Он сгорал от желания узнать, что разрушило башню. Землетрясения в городе не было, да и башня упала аккуратно, словно ссыпалась вниз под собственным весом, не потревожив крыло замка.

— Ну, а к кому хоть? — спросил его стражник.

— К господину Клементу, — сказал Филь. — Я уверен, что он не спит.

Стражник рассмеялся, пропуская его:

— Это точно, не спит! Ну, иди!

Филь первым делом направился к башне. Публики здесь не было, не то, что за мостом, где от поднятых с постелей зевак было уже не протолкнуться. Развалины, однако, окружали стражники и к самой башне никого не пускали.

— Отойди, — пробасил усыпанный пылью могучий бородач, держа в одной руке алебарду, в другой факел. — Приказ императора!

И тут Филь сообразил, кто это натворил. Но как? Среди камней виднелись толстостенные чугунные горшки, которые, он вспомнил, назывались «мортиры». Значит, они и стояли на крыше, стреляя вверх. Но как их можно было заставить палить через равные промежутки? Филь пригляделся и заметил обрывок обмазанной чем-то веревки. Он гыкнул от неожиданности: Флав использовал его с Яном и Томом идею!

Насмотревшись, Филь побежал к восточному крылу, где на входе сидел офицер, пропуская посетителей внутрь главного корпуса. Надо было торопиться: Флав сейчас наверняка шел к господину Клементу, чтобы заявить о своем достижении. Филь хотел послушать, о чем они станут говорить. Взлетев на третий этаж, он оказался в нужном ему коридоре, безлюдном и с дорогими коврами.

Здесь отчетливо чем-то пованивало. Подсвечники отсюда убрали, и свет теперь шел от синеватых языков пламени, бивших из медных трубок, вделанных в две наглухо запаянные железные бочки, стоявшие по концам коридора. Цвет пламени и запах вызвали в памяти Филя катастрофу со свинарником. Он восхитился идеей и с уважением подумал, что Флав, как ни крути, настоящий гений. Это ж сколько деньжищ он сэкономит на свечах, если утыкает весь замок бочками с дерьмом! Филь даже начал считать сколько, но он уже стоял перед нужной ему дверью.

Это был неурочный визит, и г-н Клемент возможно будет недоволен, только он сам назначил встречу на завтра, а «завтра» уже наступило. Пока Филь раздумывал стучать ему или так открыть, в коридоре, морща нос, показался г-н секретарь. Он выглядел изможденным.

— Что ты тут делаешь? — спросил он и, не дожидаясь ответа, отворил дверь перед Филем. — Заходи, коли пришел!

В кабинете, который и в дневном свете выглядел мрачно, из освещения горела одна бочка. Г-н секретарь с ненавистью скосился на неё и плюхнулся в кресло за большим столом. Филь уселся напротив по его молчаливому приглашению.

— Как я устал, — проговорил г-н Клемент, с силой потирая свой лоб длинными костлявыми пальцами. — Я устал впустую тратить свое время! — Он поднял на Филя печальные глаза. — Ты ведь тоже пришел тратить мое время? А знаешь, что с момента твоего появления в Новом Свете я истратил на тебя больше часов, чем на любого другого человека в Империи, исключая императора? Ты сидишь в кресле, в котором люди обычно сидят на самом краешке, и ты даже не подаешь больших надежд, ты просто чрезмерно деятельный, а потому я вынужден тратить на тебя время. Где вас только таких делают?

Он опять неприязненно скосился на сей раз на раздвижную стену между его и императорским кабинетом, и Филь догадался, что эта короткая речь имела отношение к Флаву.

— Посередине ночи! — обхватив себя за голову, простонал г-н Клемент. — Без обсуждения, без предупреждения, самолично выставив охрану, которую лишь чудом не поубивало, поставил на ноги весь город потому, что ему не нравилась эта башня и он хотел проверить одну идею… Ну, хоть жену с новорожденной дочерью хватило ума отправить в Хальмстем!

«Руфина в Хальмстеме!» — обрадовался Филь, которому всё равно надо было ехать туда, но при мысли о том, что кроме Лентолы, её муженька и строителей там никого нет, у него портилось настроение. А у Габриэль два оставшихся месяца лета уже были расписаны визитами по Кейплигским подружкам.

— Итак, зачем явился, рассказывай, — обратился г-н Клемент к Филю в своей обычной манере.

— Вы сами назначили мне встречу на завтра… то есть на сегодня.

— Ах да, — сказал г-н Клемент и кивнул на раздвижную стену. — Это не ко мне, это к нему. Он хотел поручить тебе что-то в Хальмстеме, кроме обычного наблюдения за строительством.

В коридоре послышался развеселый свист, хлопнула дверь, потом другая. Г-н Клемент привстал с кресла и прислушался.

— О, явился… Сиди здесь! — приказал он и выскользнул в раздвижную дверь.

Филь немедленно приложил ухо к оставшейся тонкой щелочке. Знакомый возбужденный голос императора проговорил:

— Клемент, вы проиграли, с вас золотой! Я обещал, что смогу в одиночку развалить Западную, и я её развалил. Я говорил, что эта башня построена как попало, не лучше моста, который рухнул под солдатами де Хавелока. Как она тряслась, Клемент, когда отстреляли все мортиры, вы бы только видели!

— Мы слышали, — раздался удрученный голос господина секретаря. — Скажите, сир, а почему это надо было устраивать глубокой ночью?

— Так я лишь к полуночи закончил обвязывать всё запальным шнуром! Кому еще я могу доверить такую работу? Вот отыщете мне в Алексе пару талантов, я пристрою их к делу!

С заметной неприязнью г-н секретарь ответил:

— Один из них, сир, дожидается вас в моем кабинете, ваш… э-э… родственник.

— Какой родственник, у меня нет никаких родственников, — удивился Флав. — А, подождите, это тот, на чьи деньги мы строим Хальмстем? Тогда зовите его сюда!

— Тот самый, которому в 14 лет приспичило жениться в Алексе.

Уши Филя запылали огнем. Он догадался, что слухи о его весенней лихорадке дошли до г-на секретаря. «Старый хрыч! Совсем не так всё было!» — едва не закричал он.

Флав задумчиво произнес:

— Ну так он или дурак, или, что вероятнее, только что вступил в пору юношества. Вы же не собираетесь наказывать его за это?

— Сир, таких, как он, у нас полная Алекса, — угрюмо заметил г-н секретарь. — Однажды они там все переженятся или поубивают друг друга, но результат один: их родные явятся сюда и выставят нас вон. И будут правы.

— Клемент, этот год завершился благополучно, и в остальные будет так же!

— Сир, не в этом, так в следующем, не в следующем, так на третий год. Когда им всем исполнится по шестнадцать, в Алексе разразится ад, поверьте моему слову. Эту силу не дано обуздать никому, и вы не найдете другую школу в обоих мирах, где рискуют играть с ней.

Флав бросил сердито:

— Клемент, почему вам надо всё время каркать? Дайте мне закончить эксперимент, потом судите!

— Я не могу запретить вам, сир, но учтите, что последствия этого эксперимента падут на вас одного.

— Клемент, я сделал всё, что возможно! У меня в Падуе не было такого плотного расписания, как у них, плюс я вынудил их передвигаться исключительно бегом, чтобы везде успевать. Они неизбежно должны выматываться к концу дня, какие еще меры я могу предпринять?

— Разделите их, сир, и нужда в этих мерах отпадет.

— Клемент, у меня нет для вас второй Алексы, — отрезал Флав. — Зовите сюда этого жениха, я сейчас буду вынимать из него душу!

Переполненный мыслями Филь ступил в залу с мозаичным паркетом, где было три высоких настежь открытых окна, за которыми стояла ночь. Залу освещала та же бочка, только с тремя трубками, изогнутыми трезубцем.

Посередине залы у огромного стола, усыпанного бумагами, закрутив ногу за ногу и сцепив руки за спиной, стоял император. Будь у него не столь угрюмый вид, Филь бы улыбнулся: низенький, полный, круглолицый Флав был весь грязный, усыпанный пылью от сапог до темных кудрявых волос, сильно тронутых сединой.

— Иди сюда! — зловеще проговорил он и, вытянув руку, на которой не хватало двух фаланг безымянного пальца, постучал указательным пальцем по лбу заробевшего Филя. — Запомни, дубина! Станешь еще брачеваться в Алексе, я изыму тебя оттуда и пошлю в место, куда даже твой сундук откажется следовать за тобой, не то что жена. У тебя есть время осмыслить это до того, пока тебе не исполнится шестнадцать. А то я махом мобилизую тебя на службу империи! Клемент, у меня же есть такое право? — поинтересовался он у стоявшего поодаль г-на секретаря.

— Достаточно будет выпустить Срочное Требование, сир, — подтвердил тот, недобро осклабясь.

— Ну, ты слышал, — сказал император и уже добродушным тоном осведомился у Филя: — Как там поживает Железная книга?

Чуть не забыв, что с этим вельможей нужно держать ухо востро, Филь мигнул:

— Какая Железная книга?

Император удовлетворенно похлопал его по плечу:

— Вот так и говори! А теперь скажи, когда ты едешь в Хальмстем?

— Э-э, — протянул Филь, пытаясь угадать намерения Флава. — Завтра?

— Сегодня. Я не хочу, чтобы этот замок еще раз упал кому-нибудь на голову, поэтому блоки там скрепляют раствором по моему рецепту. Сегодня туда отправится очередная партия с ингредиентами, поедешь с ней, изучишь технологию и будешь контролировать толщину растворного шва, чтобы никто не вздумал экономить, а то архитектор жалуется, что у него нет времени. И чтобы был здесь в шесть утра, ни минутой позже!

Филь в ответ истово закивал.

— Молодец, — похвалил его император и ухмыльнулся. — Передавай привет Мастеру де Хавелоку. Этот служака научит тебя любить Алексу!

* * *

Так вот в чем причина нашей бесконечной беготни по Алексе, думал Филь, возвращаясь домой, лавируя в темноте между прибывающими к замку зеваками и стараясь, чтобы на него самого не капнуло с факелов. А он-то, дурачина, считал, что это от плохого знания Флавом бывшей тюрьмы! Поверил на слово, остолоп, что нельзя было по-другому!

Филь покрутил план Алексы в голове и усмехнулся, поняв, что их обвели вокруг пальца: стоит поменять местами мужской дормиторий с профессорским жильем, как расстояния укорачивались вдвое, и бежать бы пришлось только до лекционной Роланда. Да, вовремя он подоспел сегодня к кабинету Клемента. Как много интересного он узнал!

Алекса сильно раздражает господина секретаря, судя по его сегодняшним репликам. На памяти Филя это был первый раз, когда Клемент перечил Флаву с таким упорством. Если Клемент одержит верх, Флав закроет Алексу и тогда…

Филь покрылся холодным потом: этого нельзя допустить! Это ведь самое интересное место в Империи! И что теперь делать? Что скажут на это Хозеки, к которым он обещал заехать в конце лета?

«Ну, это еще посмотрим, рассказывать им всё или нет», — подумал Филь, а пока он твердо решил покончить с собственными глупостями и больше не обращать внимания на девиц, даже если они станут петь под его окном серенады. Эту последнюю мысль он додумал, уже входя в дом.

— Что ты там видел и почему так долго? — спросила его госпожа Фе, поднимаясь из кресла в столовой и снимая со стола подсвечник с двумя свечами.

— Флав уставил мортирами всю крышу Западной башни, выпалил из них по очереди, и она упала, — ответил Филь. — Только я не понимаю почему.

— Флав? — г-жа Фе грустно усмехнулась. — Мало оказалось ему Хальмстема. Жестокий ребенок… А задержался ты почему?

— Флаву приспичило послать меня в Хальмстем, и он давал мне инструкции, я уезжаю сегодня в шесть утра.

Г-жа Фе немедленно заверила:

— Я прикажу перетряхнуть твой сундук и сложить туда чистое. А сейчас ты что собираешься делать?

— Пойду посплю, — сказал Филь, направляясь к своей комнате.

— Тебя там дожидается Габриэль, — сказала г-жа Фе. — Но постой, не беги! Тебе придется общаться с новым Мастером Хальмстема, и я хочу дать тебе совет.

Филь остановился. Г-жа Фе проговорила со значением:

— Прежде всего, не бойся его, он давно простил тебе твой укус. Благодаря ему он был переведен в префекты, а потом, когда Лерер отказался от Хальмстема, шагнул в Мастеры. Я не уверена, что он достоин этой должности, особенно когда услышала от Лентолы, что Клемент прочит ему место в Совете, но как бы то ни было… Тиаго не переносит фамильярности, но еще больше не любит недосказанностей, поэтому лучше сразу выкладывай, что тебе нужно. А если станешь делать это вежливо, вам ничего не будет стоить договориться. Усвоил?

Филь кивнул и заторопился дальше. Уже столько времени прошло, как они впервые увидели друг друга, а он всё еще ежился под её взглядом и терпеть не мог долго находиться в её обществе.

— И вот еще что, — г-жа Фе опять остановила его, — те империалы, что недавно передал Ирений… Могу я их использовать? Я снаряжаю партию на поиски Эши.

Хальмстемский кузнец не сошелся характером с новым Мастером, и тот разорвал с ним контракт. Ничуть не огорченный этим Ирений, не возвращаясь домой в Бассан, отправился в Унсет и там по совету Филя стал помогать за комиссию владельцам судов вычислять заявленную стоимость груза, чтобы не платить большой налог. Двенадцать империалов были половиной его барышей за последние четыре месяца.

Никаких планов на эти деньги у Филя не было, и он ответил:

— Ага, конечно!

Было ясно, что г-жа Фе связалась с отцом Эши, и всё подсчитала. А больше никто бы не согласился на эту сумасшедшую затею. В Империи одни сердары могли непринужденно шастать через Врата в Старый Свет и обратно — у обычных людей зажечь эту штуку получалось с трудом, а чаще не получалось, как у Филя, который как ни бился, ничего не добился.

Габриэль спала на его постели, свернувшись калачиком и подложив ладони под щеку. Едва он вошел, она села, потянулась, зевнула и спросила, не открывая глаз:

— Ну, чего там было?

— Это был Флав, — ответил Филь.

От усталости у него закрывались глаза. Габриэль, наоборот, распахнула свои и уставилась на него в удивлении.

— Флав, опять? Ему что, мало Хальмстема?

— Твоя матушка говорит то же самое, — пробормотал Филь и рукой показал, чтобы сестра убиралась.

Упав в освободившуюся постель, он заснул, не беспокоясь, что проспит: зная время отъезда, г-жа Фе разбудит его когда надо.

* * *

Со дня Большого Катаклизма дорога между Хальмстемом и Кейплигом оставалась безопасной — видать, встряска Флавом Сотериса основательно напугала демонов. Филь беззаботно продрых всю дорогу и открыл глаза только в виду замка. Когда перед ним развернулась синяя гладь моря, его сердце подпрыгнуло в груди и он скатился с обозных мешков на дорогу, решив, что в набитом солдатами Хальмстеме с его сундуком ничего не случится.

Замок за год прибавил в размерах, успев обзавестись крепостной стеной и двумя башнями, выстроенными на месте прежних Дозорной и восточной Мостовой. Еще две торчали незаконченными обрубками, полускрытые облаком строительной пыли.

От полосы песка перед замковым мостом не осталось следа, как и от подступающего к нему леса: деревья там были спилены под корень, а сухая земля вытоптана до блеска. Пять срубов, сколоченных в прошлом году, заметно осели. Кора на них почернела. Везде, куда ни глянь, на берегу возвышались бастионы обтесанных каменных глыб.

Солнце катилось к закату. Лавируя в тени между глыбами, Филь поспешил к левому склону горы, стараясь не угодить никому под ноги в стоявшей вокруг толкотне. Глыбы, одну за другой, втаскивали по мосту лошади. Временный бревенчатый мост выглядел сильно изношенным.

Добравшись до свободного места на берегу, Филь сбросил рубаху и штаны с сандалиями на песок и сиганул в воду, сознавая всей душой, насколько он успел соскучиться по морю. После тягомотной тряски на мешках его тело просило работы, и он дунул к далекому мысу. Там он растянулся на спине, разглядывая замок.

Андреа Триссино, архитектор нового Хальмстема, не подкачал — приобретение семьи Фе выглядело солидно. Главный корпус был почти закончен, пряча в себе уцелевшее от землетрясения Хранилище. Обзорная площадка, на которой Филь четыре года назад провел столько дней в размышлениях, тоже была готова вместе с привычным глазу ограждением. А значит, скорее всего, была готова и та часть помещений, где когда-то располагалась комнатушка Филя. Она его более чем устраивала, и он надеялся, что там его и поселят.

Он вспомнил, что хоть он на каникулах, но здесь он подневольный имперский служака, и заторопился обратно доложить о прибытии Мастеру. Невзирая на уверения госпожи Фе, Филь испытывал нехорошие чувства от предстоящего знакомства с этим господином.

Над восточной Мостовой торчал шест, закрепленный одним концом на крыше башни, а другим нависая над берегом. Это было устройство скоростного спуска, придуманное Флавом и названное им «ус». К шесту, утяжеленному противовесом, через блок был прикреплен легкий и прочный перегорский трос, и, будь его другой конец с петлей зацеплен за врытый на берегу якорь, Филь махом очутился бы сейчас в замке. Но надежда на подъем оставалась: на крыше башни, розовой от закатного солнца, кто-то как раз собирался спуститься на пляж.

Филь успел натянуть одежду, когда с башни с тросом в руках шагнул сухой поджарый юноша лет двадцати с черными волосами до плеч. Он впечатался ногами в песок и сразу захлестнул петлю троса за якорь, чтобы «ус» не утащил его наверх.

Андреа Триссино — это был он — выглядел рассерженным и одновременно утомленным. Без приветствия, будто они расстались вчера, он напустился на Филя.

— Я тебя умоляю, образумь свою старшую сестру, она вымотала из меня всю душу! Это она заставляет нарушать бюджет. Я не имею права ослушаться, потому что мне приказывает её муж Мастер, а вашему императору все равно. Ты владелец, иди разбирайся, пока они не отделали все полы замка мрамором ибо «керамическая плитка — это не столь элегантно»!

Андреа жестикулировал как рыночный пантомим, его черные глаза пылали гневом. Филь воскликнул в ужасе:

— Она что, дура?!

Он отбросил идею, что Лентола не понимает, что творит: превышение бюджета грозило вмешательством Флава и давало тому шанс оспорить купчую. Значит, Флав уже понял, что с купчей Филь его надул. Но почему Лентола играет ему на руку, это ведь и её собственность? Живо сунув ноги в сандалии, Филь показал на якорь.

— Можно?

Андреа махнул рукой:

— Да пожалуйста, меня он всё равно не поднимет!

— Противовес надо регулировать, — пробурчал Филь, который в прошлый раз решал эту проблему тем, что брал с собой за пазуху несколько больших камней.

Неотрегулированный «ус» вздернул его с такой силой, что Филь, вместо подъема на крышу, перепорхнул воробышком через башню, едва не разбив колени о кладку ограждения, и был вынужден отпустить руки раньше времени, приземлившись на землю с другой стороны до того, как его с размаху приложило бы о стену. Зато он успел увидеть всё, что было построено: выходившую к морю часть главного корпуса, примыкавшие в ней казармы и конюшни с кузней неподалеку. Остальная часть пространства за крепостной стеной оказалась завалена строительным мусором, а на месте обширного сада красовалась сконструированная Ирением подъемная машина и готовые к укладке каменные глыбы. Там же стояли чаны для замеса раствора.

Незаконченный главный корпус глядел огрызком на временный мост. Обычно спрятанные в глубине помещений двери Хранилища охраняли четыре солдата. У их ног лежали два больших черных пса, не обращавших внимания на сновавших мимо людей, которых тут была масса. Замок продолжал строиться вокруг солдат с собаками.

Филь с удовлетворением заметил, что летит на голову своей названой старшей сестре, и скривился от боли в отбитых ногах, сожалея, что промахнулся. Лентола, как всегда, выглядела безупречно одетой белокурой дылдой, проглотившей корабельную мачту. В режущем глаза лимонно-желтом платье она с важностью раздавала указания, куда нести груз с прибывшего во двор обоза.

«На ловца и зверь бежит», — подумал Филь, поднимаясь, и оглушительно чихнул от висевшей в воздухе пыли. Затем спросил, не откладывая дело в долгий ящик:

— Лентола, с каких пор ты поглупела в денежных делах?

Надменное, совсем не испуганное красивое лицо оборотилось к нему. Филь вспомнил, что уже прыгал один раз ей на голову, но она и тогда ухом не повела. Видать детство, проведенное в армейских обозах, сделало её непугливой.

— И тебе «здравствуй», дорогой братец, — усмехнулась она, разглядывая его с откровенным интересом, — добро пожаловать в Хальмстем! Я смотрю, ты подрос, возмужал… а манеры остались те же, и ты всё так же рискуешь своей головой. Что до денег, я не имела дела с финансами со времен Катаоки, к чему твой вопрос?

Её спокойствие еще больше растревожило Филя. Наступая на неё, он воскликнул:

— Лентола, ты тратишь деньги, которые принадлежат семье! Ты подводишь нас под топор своими мраморными полами, чем тебе не угодили обычные?

Она невозмутимо поинтересовалась:

— Андреа нажаловаться успел? Да, я просила его поменять кое-что, но это встанет не дороже семи тысяч аспров.

Филь попятился от того, с какой легкостью Лентола раскидывается тысячами, и окончательно запаниковал. Он служил вестником и знал, что те получают в год пять империалов и это, видимо, была самая нижняя ступень на имперской службе. Мастер стоял выше, допустим, на шесть ступеней, и пусть его доход удваивался с каждым разом, он не мог получать больше трехсот империалов в год или три тысячи аспров. И даже в это Филь слабо верил, помня, как вызверился Клемент за разбитое зеркало, стоившее в полтора раза меньше. Именно его костлявую руку Филь чуял за хальмстемскими мраморными полами.

— Построить замок целиком стоит сто двадцать тысяч, нам нужно предъявить его готовый, и тогда эта громадина упадет с наших плеч, и Флаву останется только купчая, под которую не подкопаться! — закричал он, всё еще надеясь достучаться до сестры. — А где мы возьмем дополнительные семь тысяч? Значит, придется что-то не строить! Ты сама-то примешь от белошвейки платье с не пришитым подолом?

Лентола отвернулась от него, возобновив раздачу указаний грузчикам, крутившимся вокруг.

— Замок можно прекрасно продать, — откликнулась она не сразу.

Филь схватился за голову.

— Кому? — воскликнул он в отчаянии. — Это не частное строение, а имперская собственность и юридический казус, который Флав слепил, желая получить замок бесплатно! За сколько, ты думаешь, Империя согласится его выкупить в отсутствие других покупателей?

— Госпожа, а эти мешки куда? — перебил его бригадир рабочих, кряжистый мужик, тыкая заскорузлым пальцем в лист бумаги. — Они для какого-то укладочного раствора.

— Несите всё к подъемной машине, — быстро проговорил Филь, ткнув рукой в нужном направлении. — Там стоят чаны, сложите у них! Лентола, ты хочешь…

— А ты, отрок, кто такой? — опять перебил его бригадир.

— Хозяин! — рыкнул Филь на него, полуобернувшись, и отрывисто продолжил под сделавшимся потрясенным взглядом старшей сестры. — Ты хочешь помочь карьере своего мужа, но ты не в Старом Свете, Лентола, здесь Семейное Уложение ставит кровных родственников на первое место, а ты им сейчас ставишь подножку. Всё, что заработает твой муж, вернется в его семью, если вы разойдетесь, во что легко поверить, зная, сколько у твоей матери было мужей! И куда ты пойдешь тогда?

Лентола спала с лица, потом, сузив глаза, сказала хорошо знакомым Филю высокомерным тоном:

— Дорогой братец, мне до смерти надоело возиться с тобой, законченным хамом, еще тогда, когда ты всё лето досаждал нам здесь четыре года назад. Даже Алекса не научила тебя манерам. Ты какой был несносный, таким остался!

Филь на это рассмеялся:

— Но только благодаря мне, дорогая сестрица, ты сегодня снова живешь здесь, а не пасешь гусей в Катаоке!

Лентола вспыхнула и, печатая шаг, направилась прочь. «Поговорили», — удрученно подумал Филь, глядя в её прямую, как доска, спину.

С другой стороны двора к нему шагал русоволосый, с плотно сжатым ртом, бывший тесерарий замка Кейплиг, а ныне Мастер Хальмстема в компании с чудовищно располневшей Руфиной.