Терс выл, подняв морду к небу. Вой был скорбным, протяжным и горьким. Залаяли выведенные на утреннюю прогулку собаки. Прохожие останавливались, оглядываясь в ужасе. А полный невыносимой боли вой летел над домами, тревожа людские души, вытаскивая из их памяти самые страшные воспоминания.

Сашка был благодарен ему за этот вой. Вперив взгляд в точку, он стоял на коленях недалеко от Терса, раскачиваясь из стороны в сторону, не в силах преодолеть сковавший его паралич. Он ничего не видел и даже не почувствовал бы, как разверзается под ним бездна, но звук достигал его ушей. Только он держал сейчас Сашку на краю едва не поглотившего его безумия.

Терс плакал за него и за себя, а Сашка мысленно умолял его не останавливаться, потому что свирепый, не знающий пощады зверь, что почти его настиг, был еще рядом. Спасительный вой омывал душу, заживляя раны, нанесенные его когтями, но зверь еще пытался порвать путы, грызя узлы и ища выход, желая любой ценой выбраться и вернуть себе внезапно ускользнувшую добычу.

Боль утраты пронзила с новой силой, когда Терс наконец замолчал, и зверь разом приблизился с надеждой во взоре, но кроме нее в нем горела неутолимая жажда сеять смерть и разрушения, а потому Сашка безжалостно наложил последний узел. Может, и суждено ему потом раскаяться, но сейчас он не хотел оскорблять память той, кто отдал за него жизнь.

Пес поднялся на ноги, и они посмотрели друг другу в глаза. Сашка понял, что перед ним не совсем собака, потому что Терс не испытывал желания служить и не нуждался в этом. Возможно, сказалось воспитание матери, но вручать свою волю кому бы то ни было он не собирался. Он умел оставаться сам по себе, и сам добывал пищу, ему никто не нужен был для этого. Он был другом, и всё-таки он был только животным.

Что-то теплое ткнулось Сашке в шею, всхрапнуло над ухом, и он оглянулся. Сильный красивый жеребец стоял у него за спиной и нетерпеливо переступал копытами. Падение на нем не сказалось, разве что седло съехало на сторону да на брюхе красовался травяной след. Сашка подумал, что его придется отдать Маше, кому же еще. Лошадь не Терс, который гуляет сам по себе, за ней нужен уход.

Сашка встал, погладил коня по шее и хлопнул по крупу, давая понять, что в его услугах не нуждаются. Тот отошел к кустам шиповника и стал выискивать там что-то губами. И только сейчас, вернувшись к жизни, Сашка услышал горький плач.

Склонившись над мертвым Максом, слепо и безостановочно гладя его густую шерсть, поднимая время от времени ему голову и заглядывая в глаза, Коля бормотал, торопливо глотая слезы:

— Максик, вставай! Макс, ну ты что? Максик… Ну, пожалуйста! Вставай, Максик!

Почувствовав на себе взгляд, Коля обернулся и, скривившись, закричал яростно, наступая на Сашку и сжав кулаки:

— Это ты виноват! Твоя собака его убила, я видел!.. Тебя снимали в кино, Макс вырвался, она его убила! Я всё видел! Вот эта самая собака! — Коля ткнул пальцем в Терса, что стоял неподалеку. — Зачем ты привел ее, такую огромную? Уходи! Сам уходи и собаку свою забери!

Сашка не успел сообразить, что ответить. С побелевшими губами, сжав зубы, Коля бросился к нему и неистово замолотил кулаками по его груди.

— Уходи отсюда, я сказал! И никогда больше к нам не приходи! Никогда!

Кулаки у Коли оказались увесистыми, и Сашке пришлось напрячь мышцы, чтобы не было так больно, но он не стал ни защищаться, ни пятиться. Он посмотрел на Терса, и тот каким-то образом понял его, жутким привидением исчезнув из виду, только качнулась за ним трава. А Сашка повернулся и пошел знакомой дорогой к обрыву, потому что туда ему и следовало сейчас идти.

Он шел медленно, не торопясь. Легкий ветерок высушил мокрые от пота волосы и теперь они торчали у него над макушкой, жесткие от соли. Ярко-синие глаза потемнели, вокруг рта залегли жесткие складки. Он шел вперед, к своему будущему без матери, без друзей, держа высоко голову, точно силясь разглядеть что-то на поверхности поднимающегося над городом солнца, совершенно один, сжимая в руке символ всех своих бед.

Маленькая, невзрачная, проклятая раковина, попавшая к нему волей одного сердара, волей другого должна была вернуться в свою стихию. Она давно была ему не нужна, а теперь, когда у него не осталось ровным счетом ничего, не нужна была и подавно.

Он шел и спокойно думал, что ничего уже не боится, потому что не за что ему больше бояться, у него больше ничего не осталось. Кроме жизни, на многие годы вперед заполненной совершенным одиночеством. И приди сейчас к нему смерть, он встретил бы ее как желанного друга. Но он не верил, что судьба выкатит ему такой подарок, а самому выпрашивать его считал унизительным.

Когда-то он выплеснул свое отчаяние в пугающей грозе, но сегодня, три года спустя, после схватки с Джокером, после смерти Лилии, после гибели матери и тети Зины, после того, как от него отвернулись те, кого он, несмотря ни на что, считал своими друзьями, он научился себя контролировать. Гроза была, но она отшумела в его сердце, унося с собой боль, которую невозможно описать и потому нельзя выпускать наружу.

Его оставила мать, его оставили друзья, его оставил даже Джокер, что означало — его окончательно оставила и Лилия, и это оказалось слишком много для того Сашки, в душе которого жила вера в чудо, приведшая его когда-то на песчаный берег с корабельными соснами. Он пережил всё это, и его вера превратилась в пепел, но она возродилась знанием, что ничего нет ценнее жизни, а жизни под силу всё.

Даже смерть, он понял вдруг, ибо сердары умирают по своей воле. Коварством и предательством их можно завлечь в смертельную ловушку, но последний переход они делают сами, оставляя в дураках врага. И значит, Хавелоку не удалось их убить, они умерли сами, и от этой мысли Сашке стало чуточку легче.

Смерть неизбежна, надо научиться ее не бояться и больше об этом не беспокоиться. Она как орден за достойную службу, а от рук врага — так еще и нежданный подарок. Бежать от нее глупо, но еще глупее самому звать ее, резать в горе вены и травить себя ядом. Это значило глубоко ее оскорбить, лишив себя праздника взглянуть ей честно в глаза. Но почувствовать ее дружеское пожатие можно, осознал он внезапно.

А вокруг него играло красками лето. Ясное, теплое, зеленое, полное свежей и нежной листвы. Густой запах пригретой солнцем травы, омытой ночным дождем, висел над полем, по которому шел Сашка, не замечая, что раковина в его руке вдруг засветилась тускло, разгораясь с каждым его шагом к обрыву. Когда он услышал, что его кто-то зовет, она светилась уже в полную силу. От неожиданного окрика он выронил ее и обернулся.

Он шагнул к тем, кто только что звал его, не понимая, почему они потрясенно смотрят ему за спину, будто там находится что-то никогда ими невиданное, но знакомые иголочки уже щекотали ему кожу, и, повернув голову, он остолбенел.

Перед ним снова, как в тот день, девять лет назад, взмыли на башнях флаги, приветствуя его. Запели трубы, и вышла на мост конница. Три всадника покидали вставший на горе замок, а за ним от горизонта до горизонта раскинулось пронзительно синее море. Раковина стояла, покачиваясь, воткнувшись кончиком в землю, сама сохраняя равновесие, как детский волчок. Трава за обрезом Врат переходила в песчаный холм с дюнами, сбегающими к побережью. И оттуда, с берега, дул легкий бриз, неся с собой запах водорослей.

— Мы всё видели, — услышал Сашка хриплый Машин голос. — Мы с тобой.

— Прости, что задержались, — сказал Андрей. — Заметили поздно и были далеко. А чертова «дверь» не открывалась, пока были открыты Врата. Потом еще Маша ловила лошадей, не пешком же идти!

В шортах и футболке, Маша держала под уздцы двух лошадей, что растоптали солдата и убежали наверх к дому, когда Сашка включил генератор. На ее лице, покрытом красными пятнами, он заметил дорожки от слез. Рядом с Сашкиным жеребцом стоял Андрей, тоже в футболке, джинсах и с сумкой тети Зины на плече.

— Боюсь, я был вынужден устроить пожар в твоей квартире, — криво улыбнулся Андрей, заметив удивление Сашки при виде сумки. — Точнее, в ванной. Но тряпки оттуда выкинул, так что отделаешься кафелем и косметикой.

— Что в сумке? — спросил его Сашка.

— Всё, что было на полу. Сабля, портупеи, бриджи и сапоги. Только зачем сапоги, я не понял.

Сашка смотрел на них, они смотрели на него. Никто не обращал внимания на летящих к ним галопом всадников в форме охранников Хавелока. Чего те стоят, все трое знали с прошлого года.

— Тогда пошли, — безразлично сказал Сашка. — А тебе советую прыгать, — заметил он Андрею, вспомнив рассказ тети Зины. — Ты готов испытать прошлогодние ощущения с Арпонисом в Хранилище?

Андрей не раздумывал и секунды.

— Ради посещения этого замка я готов испытать даже агонию, — алчно улыбнулся он. — Но только после вас, чтобы было кому откачивать. И после лошадей.

Не очень охотно, лошади прошли через Врата без видимого для себя ущерба. Маша с Сашкой поежились от неприятного ощущения, будто иголочек стало куда больше и втыкаются они значительно глубже. Затем, закрыв глаза, прыгнул Андрей.

Он не сумел закричать, а лишь захрипел, когда судорога свела его тело, и покатился кубарем по песку. На губах его выступила кровь от прикушенного языка. Его жутко корчило и крючило, но продолжалось это недолго. Когда он открыл глаза, в них стояли слезы.

— Тво-ю м-ать, — произнес Андрей раздельно по слогам. Затем расплылся в блаженной улыбке, когда боль отступила. — Дьявольская сердарская разработка… Не-е, я обязательно займусь этой проблемой! Будет у меня свой собственный Открывающий Путь!

— Боюсь, ты точно демон, — со вздохом сказал Сашка, когда Андрей поднялся на ноги.

— Мальчики, эти паразиты уже близко, — предупредила их Маша. — Через полминуты будут здесь.

Она открыла валявшуюся на песке сумку и быстро перебрала ее содержимое. Потом вопросительно взглянула на Сашку.

— Держи, — сказал тот, протягивая ей один из своих мечей.

— Ворота закрой, зеваки набегут, — бросил Андрей, неуклюже взбираясь в седло с саблей в руке.

— Если б я знал, как, — буркнул Сашка. Он склонился над раковиной, из которой бил сноп призрачного света, и провел над ней ладонью. Свет не пропал, зато сам он подпрыгнул, будто схватился за ежа.

За спиной нарастал топот копыт, и Сашка зажмурился, стараясь поскорее разгадать загадку. И понял, что всё еще держит открытой дверь туда, где всех ждет только покой. Тогда он мысленно попрощался с хозяином того места, а когда снова открыл глаза, Врата закрылись.

Раковина погасла и лежала теперь перед ним набоку. Сашка сунул ее за пазуху, взлетел на коня и обнажил меч. После того как пришел в себя, он снова больше всего опасался нечаянно кого-нибудь зарубить, но десять минут назад получил хорошую подсказку и теперь чувствовал себя уверенней.

— Кто вы такие? — рявкнул один из подлетевших охранников.

В руке он держал развернутый хлыст, тот самый, конец которого умел превращаться в голову змеи. Двое других, завидев обнаженные мечи, достали свои.

— Смотри-ка, они и впрямь знают наш язык, — усмехнулся Андрей, поворачиваясь к Сашке. — А где «Добро пожаловать»? — спросил он.

В воздухе мелькнул хлыст, но до Андрея не долетел и упал на песок, срубленный саблей. Шипящую голову с обрубком хвоста прикончила ударом копыта его лошадь.

— Невежливые какие, — сказал Андрей нахмурясь. — Я эту гадость помню еще с прошлого года и очень не люблю, когда ею размахивают.

Охранники разделились, двое из них двинулись к Сашке с Машей. Третий, с неуловимо знакомым лицом, быстро и гортанно сказал им что-то. Все трое разом посерьезнели.

Андрей радостно воскликнул:

— Ага, забоялись! Узнали ваших прошлогодних гостей!

И тут они бросились. Но мечи звенели недолго. Маша по всем правилам фехтовального искусства встретила удар плоской стороной, отвела его и, пинком довернув свою лошадь на четверть оборота, по короткой дуге провела прямой укол точно в плечевую сумку. Охранник взвыл и, выронив меч, схватился за плечо.

Второй, что был с хлыстом, так широко размахнулся, что Сашка успел поднырнуть под удар. Клинок просвистел над его макушкой, но он не стал парировать, а лишь отклонился, пропуская его в миллиметре, потому что ему надо было закончить начатое движение, и когда он его закончил, ахиллесово сухожилие противника оказалось перерезано. Потом настала очередь локтевого, и схватка закончилась.

На рукаве охранника выступило несколько капель крови, которые тут же запеклись. Испытывая невероятное облегчение от того, что у него получилось именно то, что хотел, Сашка сдал чуть назад, скрывая возникшую в руках дрожь.

Андрей, не мудрствуя лукаво, осуществил захват и вырвал клинок у своего, задев обухом сабли по уху коня, а потом дал шенкеля и с размаху впечатал кулак в нос противника. Всхлипнув, тот мешком свалился на землю.

Андрей в запале немедля врезал по шее другому, отправив его туда же. Последний из них не стал дожидаться, пока его сбросят, и соскочил сам, не ведая, что правая стопа ему уже не подвластна. Только завалившись набок, он додумался сдернуть сапог.

Увидев разрез, он выпалил в удивлении, уставясь с отвращением на Сашку:

— Ты сердар!

Двое других, успев прийти в себя, попятились. Сашка хмуро смотрел на них, припомнив слова тети Зины о том, как здесь относятся к сердарам.

Маша склонила голову набок, внимательно разглядывая рану.

— Как у тебя это получилось?

— Само вышло, — сумрачно произнес Сашка. — Как видишь, я не кровожаден.

Снимая с его спины свободные ножны, чтобы отдать Маше, Андрей скосился на раненого.

— Мне это будет сложно, я в последнем градусе бешенства. Но обещаю стараться!

Сашка взглянул на его кроссовки.

— Надень-ка сапоги, если подойдут. Кроссовки разлезутся через сутки от близости Сотериса.

— Вот как? — сказал Андрей. — А, теперь понятно, что случилось с нашей одеждой в прошлом году!

Он спрыгнул с коня и полез в сумку. Маша бросила взгляд на свои сандалии, в которых уже была здесь, и осталась сидеть. Сашка опять посмотрел на сбившихся в кучу охранников.

— Где Хавелок? — спросил он.

Охранник, с которым дралась Маша, отвернулся. Он нянчил свое плечо и, судя по всему, был не расположен разговаривать. Другой, с разбитым носом и пышными черными усами, лишь высокомерно осклабился в ответ. Только тот, кто пострадал от меча Сашки, ответил по зрелому размышлению:

— Он отправился в Анастáсию, в столицу.

Затягивая на себе портупею, Маша прищурилась.

— А почему он покинул замок? Александр остался на поле, он знал это и должен был вернуться. Что здесь произошло?

— Я не знаю, — ответил охранник. — Мы знаем только, что была бойня, но сами ее не видели. Нас оставили в замке, остальных забрали в засаду.

Лицо Сашки посерело.

— В засаде участвовали охранники замка? — тихо спросил он. — И платит им лично Хавелок?

Испуганно глядя, как меняется его лицо, охранник торопливо произнес:

— Да, Мастер нам платит из своего бюджета и в засаду он взял только охранников замка. Потом примчался Вайларк, и между ними что-то произошло. Я не уверен, но, кажется, он забрал с собой всех участников засады.

Андрей, уже в сапогах, переглянулся с Машей. Сашка некоторое время переваривал услышанное.

— Почему ты зовешь Хавелока Мастером? — спросил он еще тише.

— Потому что так положено обращаться ко всем членам Совета, — ответил охранник.

Сашка покачнулся в седле.

— Эй, эй! — бросил Андрей, придержав его лошадь, — Подумаешь, член Совета, делов-то… Башку мы ему всё равно откусим!

Не слушая его, Сашка прошептал:

— Мастер… Так вот оно что!

Маша пристально посмотрела него, на замок, затем на охранника. Андрей тоже задумался.

— А серебряный треугольник на груди это, наверное, отличительный знак? — спросил он.

Охранник кивнул. Андрей хмыкнул и сказал:

— Ладно, лошадей мы у вас забираем, чтобы не предупредили кого ненароком. Доковыляете, не маленькие. Думаю, вас учили взаимовыручке. А встретите Хавелока, передавайте привет от прошлогодних гостей.

Он повернулся к Маше.

— Поехали, навестим для начала замок! Помнится, там жила дочь его — может, она что знает. Следила за любимым папочкой из светелки своей, как он женщин убивает…

Когда они отъехали, он сказал Сашке:

— Судя по твоему виду, у тебя что-то вроде когнитивного диссонанса. Выкладывай!

Сашка с тоской посмотрел на заваленное водорослями побережье.

— В башне сидит мой отец, — произнес он с трудом. — Вполне возможно, что он действительно преступник. А я — ссыльный.

Маша пискнула, зажав себе рот. На Андрея это, однако, не произвело впечатления.

— Откуда знаешь? — спросил он деловито. — Хотя да, темные глубины твоей родословной тебе так или иначе должны были сегодня объяснить. А кто из них сердар — мать или отец? Или оба?

— Мать, — выдавил из себя Сашка. — Отец человек.

Маша густо покраснела, разглядывая замок, к которому они приближались со стороны, противоположной той, куда убегали с Батоном. С той самой стороны, с какой он был изображен в книге Механика. И с той, откуда видел его Сашка девять лет назад. Над замком развевались знамена с гербом, что был на кружке тети Зины, в которой она заваривала свое «лекарство».

Вспомнив об этом, Сашка произнес с горьким смешком:

— А замок этот — моя наследственная собственность. Моя проклятая собственность, от которой я даже не могу избавиться.

Маша изумленно уставилась на него, но Андрей сказал лишь:

— Тогда понятно, откуда там тот гобелен. Ну, а сейчас я расскажу кое-что, чтоб ты не чувствовал себя одиноким, Маша уже знает. Ты никуда не торопишься?

Сашка покачал головой.

— Мне надо в столицу, в суд… Но это рядом — остановка транспорта отсюда в восьми километрах и потом еще полчаса езды.

— А я в курсе, — невозмутимо произнес Андрей. Сашка вскинул глаза, не веря ушам.

Андрей ухмыльнулся:

— Со вчерашнего вечера. Я ведь тоже своего рода ссыльный, только без собственности. Моя бабуля на самом деле отсюда, и моего отца она родила здесь. От Джокера, чтобы ему провалиться в тартарары со своей сделкой. В общем, слушай!

Десять минут спустя они достигли места, где подъемный мост упирался в стесанный вровень с землей выход скалы.

Через арку главных ворот виднелся обширный двор, заваленный каменными блоками и досками, но безлюдный, как оказалось, когда они спешились и зашли туда, опасаясь ехать верхом по не имевшему ограждений мосту. В высоких стенах по обеим сторонам двора висели металлические кольца, к которым они привязали лошадей.

Замок, казалось, вымер. Сашка подошел к подъемному вороту, которого раньше наяву не видел, провел ладонью по огромному колесу и, шагнув обратно на мост, поглядел на пустынный берег. И вдруг холод продрал его до костей, а губы сами собой затряслись.

Он рванулся бежать, не чуя ног, туда, где на истоптанном копытами песке виднелось огромное темное пятно и рядом множество поменьше. Это было место, где погибли его мать и тетка. Слушая Андрея, он не заметил его, а Андрей с Машей если и заметили, не захотели ему сказать. И когда Сашка добежал, стало ясно, почему.

Сам воздух здесь пропитался запахом обильно пролитой крови, которая не успела еще даже свернуться. Сашка потер песок между пальцами, бурый, почти не липкий, и тотчас стал озираться.

Он вычислил, где именно рухнули обезглавленные тетей Зиной тела и куда откатились их головы, и куда упала отсеченная ею у кого-то рука, а потом еще одно тело, разрубленное пополам, но нужное место найти не мог. Только увидев обширное пятно, словно старательно политое из пульверизатора, Сашка понял, что отыскал, подошел и опустился на колени. Зачерпнув в ладони песок, он ткнулся в него лицом, застыл на несколько долгих мгновений, затем поднял слепые глаза к небу.

И тогда пришла настоящая гроза. Она разразилась сразу, внезапно, словно дожидалась всё это время разрешения, а пока копила силы где-то за горизонтом. Низкие черные тучи заволокли небо, в них заворчал гром и, сопровождаемые пушечными ударами, в землю вонзились первые молнии. Тьма сожрала замок со скалой и подъемным мостом, и полосой песка перед ним, укрыв от взора лес, заметный теперь только в кратких вспышках огня, который безжалостно вспарывал воздух.

Лес в страхе топорщил ветви — так человек вытягивает руки, пытаясь защититься от падающей на него стены дома, а молнии безжалостно лупили в него, с треском разрывая стволы, рассыпая искры, поджигая траву и кустарник. Они лупили и в замок, огненными змеями сползая по стенам, сплавляя камень в стекло, в котором отражалось взметнувшееся над лесом пламя.

Над морем возник пар, потому что бесчисленные молнии успели испарить тонны воды. Животные, которых еще не напугал лесной пожар, присоединились к тем, кто давно спасался по берегу, улепетывая прочь от этого страшного места. А потом на землю упал дождь.

Тяжелые струи ощутимо давили на плечи, и Сашка быстро сунул в карман рубашки слипшуюся в ладонях горстку песка. Он встал и, пригнув голову, понесся к замку, стремясь побыстрей спрятаться под навесом главного входа.

Чувствуя, как стекающая по голове и плечам вода стремительно подбирается к карману, он припустил еще быстрей и, не успев затормозить, впечатался с разгону в закрытые двери, у которых его с тревогой поджидали Андрей с Машей.

Сашка дернул на себя бронзовую ручку, но дверь не поддалась.

— Не трать силы, мы уже ломились туда, — сказал Андрей. — По-видимому, все ушли на фронт.

Маша тихо спросила, кивнув на дымящийся лес:

— Твоих рук дело? Помнится, Джокер упоминал про грозу.

Пока Сашка бежал, молнии сверкать перестали, и ливень сбил пламя. А поднявшийся ветер уже относил тучи к северу, где в туманной дымке синел едва видимый отсюда горный хребет. Дождь слабел на глазах и вместе с ним в голове Сашки слабел оглушительный набат, почти разорвавший ее на части пять минут назад.

Сашка прочистил горло и сипло произнес:

— Похоже, моих. Не спрашивай, как это получилось.

Маша слабо улыбнулась, давая понять, что не ждет объяснений. Андрей произнес с уважением:

— Силен! Меня почти разбил паралич, а лошади готовы были снести стены.

Сашка окинул взглядом двор с нервно переступавшими вдоль стен лошадьми, которых они привели и которых было ровно шесть.

— Откровенно говоря, я решил, что ты собрался закончить начатое с Машей в прошлом году, — ухмыльнулся Андрей.

Только тут Сашка обратил внимание на множество более светлых камней в кладке левой стены и мостовой двора. Несомненно, это были следы ремонта, о котором говорил Джокер. Сашка пожалел, что вызванное ими в прошлом году землетрясение не превратило замок в пыль, но затем его внимание вернулось к лошадям.

С некоторым сомнением он пробормотал:

— Кажется, я знаю, как нам попасть внутрь. А ну-ка пойдемте!

Он шагнул из-под навеса под совсем уже слабый дождик и обернулся. Андрей скептически поднял бровь. Маша сказала:

— Откуда знаешь, позволь спросить?

— Сначала надо проверить, — буркнул Сашка, хотя уверенность в догадке продолжала в нем нарастать.

Он махнул им рукой и стал спускаться по ступеням к правой стене, где почти не удивился, увидев перед собой довольно узкий проход, в конце которого виднелось открытое пространство, оказавшееся хозяйственным двором. Ни коз, ни кур здесь не было, зато имелись пустые лошадиные стойла, а напротив них широкая низкая дверь.

— Добро пожаловать в кухню замка, — сказал Сашка, когда дверь поддалась его усилиям и распахнулась створками наружу.

Маша выглядела, мягко говоря, удивленной. Подойдя к Сашке, Андрей изумленно бросил:

— Ты меня пугаешь. Привиделся вещий сон?

— Именно он, — ответил Сашка, довольный собой. Но сразу помрачнел, стоило ему снова повернуться в сторону двери.

В кухне отчетливо пахло свежемолотым кофе. Вдыхая его аромат, они глазели на хорошенькую русоволосую девушку с нежным румянцем на матовой коже, яркими губами и ладной тоненькой фигурой, что застыла в удивлении, держа в руках кружку, из которой поднимался пар.

Глаза у девушки были слегка припухшие, словно она недавно плакала или только что встала с постели. Это была дочь Хавелока Ферна, с которой они познакомились здесь в прошлом году.

Андрей первым нарушил молчание.

— Здравствуй… те, — осторожно произнес он.

Маша лишь сухо кивнула.

— Где твой отец? — сам собой вырвался у Сашки неизбежный вопрос.

Девушка не глядя поставила кружку на стол и поджала губы. Сашка видел, что она его вспомнила, как сразу вспомнила и Андрея с Машей. Последний раз они виделись в коридоре этого замка, когда с кинжалом у горла конвоировали Хавелока к его подземной тюрьме. Поэтому сейчас Ферна выглядела растерянной и слегка напуганной.

Но достоинства она не теряла. Она молча разглядывала их, заметив саблю, что висела на поясе Андрея, и рукояти мечей за спинами Сашки с Машей, явно выгадывая время, соображая, что сказать, чтобы защитить своего отца. Тут взгляд ее снова метнулся к Сашке.

— Вот теперь я тебя узнала, — неприязненно произнесла она, не сводя с него карих глаз. — Ты…

— Я ссыльный и сын преступника, не трудись, — оборвал он ее. — Лучше скажи, где твой отец?

Ферна больше не раздумывала.

— Он с самого утра уехал по делам, — выпалила она. — Я не знаю, куда.

Андрей с готовностью покивал и произнес голосом компьютерной справочной:

— Нам известны его дела. К примеру, не более часа назад он убил его мать, — Андрей хлопнул Сашку по плечу, — и тетку. После того, как попил свежего кофе, как я понимаю. — Он показал на пустую кружку, что стояла на столе рядом с той, из которой пила Ферна.

Глаза девушки стали злые, лицо пошло пятнами.

— Ты лжешь! — крикнула она, шагая к нему. — Вы сами его чуть не убили в прошлом году! А потом еще покалечили уйму людей, и отцу пришлось платить за их лечение!

Маша хотела что-то ответить, но Андрей опередил.

— Обрати внимание, мы его не убили, — проговорил он невозмутимо. — Почему же он начинает свое утро с убийства? Это у него так принято? — спросил Андрей.

— Неправда! — топнула ногой Ферна. — Папа не мог, он хороший, добрый человек! Он птиц разводит!

Тут Сашка не выдержал. Нырнув рукой в карман рубашки, он выбросил вперед ладонь, на которой лежал побуревший от крови песок.

— А ЭТО ЧТО, ПТИЧИЙ ПОМЕТ? — шагнув вперед, прорычал он в такой ярости, что Ферна попятилась от него к противоположной стене.

Она с ужасом уставилась на его ладонь, которая затряслась, песок посыпался на пол, и Сашка был вынужден убрать его обратно в карман. Развернувшись, он шагнул назад, натолкнувшись по дороге на взгляд Маши.

Она качнулась и прошептала сердито:

— Дьявол тебя побери, не смотри на меня так, я потом спать не смогу! Вот что, девушка, — сказала она миролюбиво, обращаясь к Ферне, — что бы вы про своего отца ни думали, но именно он устроил сегодня западню на мать Александра и ее сестру, чему мы все трое свидетели. Заключительной части свидетели, по меньшей мере.

Маша повернулась к Сашке.

— Я не думаю, что нам стоит дальше терять здесь время. Поехали-ка куда ты там хотел!

Сашка, которого трясом трясло от злости, выскочил во двор. Но Андрей не тронулся с места.

— Подождите, подождите, — сказал он. — О каких птичках идет речь? Уж не о воронах ли? Тех самых, что на наших глазах стерли с лица земли одного человека и чуть не проделали то же самое с Сашкой. Здесь, в подземелье этого самого замка.

Ферна хотела опять возразить, но побелела и замерла, глядя перед собой, перебирая в уме какие-то факты. Ребята терпеливо ждали.

— Я не знаю, этого не может быть, — прошептала она. — Он, правда, стал последнее время нервным, особенно когда увидел, что я делаю с собаками. Но я так мало знаю! А приезжаю сюда только на каникулы.

— А что ты делала с собаками? — спросила ее Маша.

Ферна пожала плечами:

— Ну, я вроде как дрессировала их, они же очень послушные.

Услышав ее слова, Сашка бросился обратно в кухню. Схватив девушку за плечи, он стал яростно трясти ее, приговаривая:

— Как он на это среагировал? Он взбесился, да? Отвечай, он взбесился?!

Ферна терпеливо ждала, пока Сашка перестанет ее трясти, затем подняла на него растерянный взгляд.

— А ты откуда знаешь? — спросила она чуть слышно, словно это было ее секретом.

— Потому что этим ты выдала себя, — ответил Сашка отворачиваясь. — Твоя мать была сердаром, а он понятия об этом не имел.

Он потер ладонями лицо и повернулся к дверям.

— Прошу любить и жаловать, — он театрально повел рукой в сторону Ферны. — Это моя двоюродная сестра.

Андрей присвистнул заливисто и с новым интересом уставился на девушку, которая, судя по ее виду, пыталась одновременно осознать две новости, когда одной было достаточно, чтобы свалить с ног.

— Ну дела, — сказала Маша, качая головой.

С тем же интересом, что и Андрей, она переводила взгляд с Сашки на Ферну. Собравшись с мыслями, Ферна сказала, ломая пальцы:

— Хорошо, допустим, я сердар… Да, я могу в это поверить… Но при чем здесь отец? — удивленно спросила она. И тут окончательное понимание мелькнуло у нее в глазах, а следом за ним пришел ужас.

— Ой, ты же сын Минодоры! — воскликнула она, хватая Сашку за рукав. — А кто еще погиб, Диаманда? Мамочка моя, какой кошмар… — Она спрятала лицо в ладонях, но ненадолго. — Я правда ничего не знаю, меня разбудила гроза! — лихорадочно проговорила она. — Знаю только, что он всю ночь к чему-то готовился, а сегодня в замке не оказалось ни одного охранника. Я вообще тут одна, потому что сегодня у кухни выходной. Если вы его встретите, пожалуйста, не убивайте его, он просто несчастный человек, пусть будет суд!

В ожидании ответа она глядела на них широко распахнутыми глазами, в которых была тревога, одна только тревога, и ничего, кроме тревоги за своего отца. Совсем как год назад, она умоляюще прижала руки к груди, прошептав:

— Пожалуйста…

Не зная что ответить, Маша с Сашкой молчали. Андрей нехотя произнес:

— Ладно! Мы в суде ему голову откусим, имеем право. Как выяснилось, я гражданин этой Империи. Или подданный, черт их разберет.

Сашка поморщился от неприятного ощущения, появившегося у него в животе.

— Давайте отсюда уйдем, меня от этого замка уже тошнит!

Они шагнули во двор, Маша на ходу обернулась.

— Трое из охранников скоро вернутся, тебе лучше держать перевязочные средства под рукой, — сказала она Ферне, которая выглядела совершенно больной.

— Тогда я пойду их встречу…

В глубине замка со стороны Хранилища послышался яростный лай собак. Ферна удивленно оглянулась, но возвращаться не стала.

Лошади во дворе нервно переступали на месте, то и дело дергая повод. Слышалось встревоженное ржанье. По мосту поднимались побежденные охранники, таща на себе третьего, который мог ступать только на одну ногу. А за их спинами, застыв в ожидании на полосе песка, возвышалась высокая черная фигура. Увидев ее, Маша споткнулась.

Андрей протянул, замедлив шаги:

— Дедуля…

Держась у него за спиной, Маша бросила едко:

— Защитничек.

— Кто это? — направляясь к охранникам, спросила Ферна. — Вы его знаете?

— А как же, — усмехнулся Андрей. — Мы его старые знакомые, один из нас его как-то даже убил.

Сашка произнес без выражения:

— Это Джокер.

Ферна застыла испуганно посередине двора. Махнув охранникам, чтобы шли в обход на кухню, она произнесла изумленно:

— Но ведь он страшно сильный! Он самый сильный демон, как вам это удалось?

— Когда-нибудь мы всё тебе расскажем, — сказал Андрей, не отрывая взгляд от знакомого силуэта.

Ферна прошептала, также не спуская глаз с Джокера:

— Не ходите туда! Я спущу собак, пусть убирается…

— Не надо, — остановил ее Сашка. — На данном этапе у нас с ним чисто деловые отношения. Ну что, пошли? — бросил он друзьям. — Узнаем, что ему нужно.

— У человека всегда есть выбор, — кивая, пробормотал Андрей. — Правда, он лежит подчас недалеко от кладбища. Что этот черт на сей раз приготовил?

— Наверное, хочет заключить еще одну сделку, — мрачно предположила Маша, которая совсем не торопилась шагнуть на мост.

Сашка с Андреем стали спускаться. Помедлив, Маша пошла за ними.

— А может, он узнал, что произошло, и решил предложить помощь? — сказал Сашка с сомнением.

— Ага, — пробормотала Маша ему в спину. — Дельфины всех тонущих толкают к берегу, просто те, кого толкали от берега, уже никому об этом не расскажут.

Они остановились в нескольких шагах от поджидавшего их демона. Тяжелый взгляд обежал всех троих и уперся в Сашку.

— Я видел разную погоду, хорошую и плохую. Но подобной не видал давно, — с расстановкой произнес Джокер. — Добро пожаловать в Империю, господа.