Глава 22

Воссоединение

Меньше года назад

Я иду по дому в Каталине и выхожу на заднее крыльцо. Солнце опускается за горизонт Тихого Океана, заставляя небо пылать. За огромными морскими милями, простирающимися за пределами моей собственности, я едва различаю туманные холмы Малибу. И при виде их грудь сдавливает от боли.

Она где-то там, так близко, что, кажется, будто я могу протянуть руку и коснуться ее. Но все же практически отчаиваюсь, что мне удастся вновь ощутить мягкость этой кожи.

Я широко расправляю крылья, которые впитывают последние лучи заходящего солнца. Подогнув колени, я взмываю в воздух. Как и каждый предыдущий вечер, я лечу к Калифорнийскому берегу, целясь на дом Калли. Мои попытки увидеть, насколько близко я могу подобраться, прежде чем магия остановит меня стали чем-то вроде ритуала.

Прошло уже семь лет. Калли больше не подросток. Теперь она может легально пить, играть в азартные игры, покупать сигареты. Я пропустил целую эпоху ее жизни, и эта потеря глубока. Сколько еще мне придется пропустить? Будет ли она сутулой и слабой к тому времени, как я смогу снова обнять ее? Я чувствую, как песок ее жизни сползает по песочным часам, приближая ее к смерти. Меня лихорадит, я в панике.

Я лечу дальше, наблюдая, как облака из бледно-оранжевых становятся в сладко-розовыми и пыльно-сиреневыми. В конце концов, они сливаются с темно-синим вечерним небом.

Приближаюсь к неуловимой границе, которая знаменует край моей досягаемости, я напрягаюсь. Малибу уже близко, и я могу различать здания, и то, в чем мне отказывают.

Я лечу дальше, ожидая момента, когда сила заставит остановиться. Я чувствую приближение границы за несколько секунд до нее и, как всегда, начинаю сопротивляться силе.

Только в этот раз что-то изменилось.

Она слабее и не так сильно сопротивляется, когда я ударяю по ней кулаком. Стена содрогается, словно рябь по озеру. Такого прежде не было.

Воодушевленный, я наношу очередной удар, но ничего не происходит

Ну же.

Собрав всю силу в кулак, я ударяю вновь. И этот удар походит на взрыв бомбы. Магия взрывается, ударяя меня прямо в грудь и отбрасывая назад. Падая, я чувствую, что семилетний долг Калли наконец-то погашен. Оплачен в полном объеме.

Выпрямляясь, я едва могу вдохнуть.

Я тру грудь, чувствуя, как последние остатки магии скользят обратно внутрь

Господи, все кончено. Ожидание закончилось.

Меньше года назад

С бешено колотящимся сердцем, я пролетаю остаток пути к пляжному домику Калли. Наконец-то я смогу ее увидеть, почувствовать, вдохнуть! Больше не будет других мужчин, не будет долгих одиноких ночей.

Я бесшумно приземляюсь на ее территории и складываю крылья, чувствуя что-то в воздухе и в костях… магию, извлеченную из ядра земли.

Тысячу раз я представлял, что вернусь к Калли, и каждую секунду полета сюда, мне казалась нереальной. Конечно, после всего этого ожидания, может быть подвох.

Я провожу пальцами по старинному терракотовому горшку, стоящему в патио, и из которого уже вываливается растение. Ее дом… ее вещи… Я могу дотронуться до них! Раньше магия мне этого не позволяла. До этого момента мне перепадали лишь обрывки информации. А для меня секреты — настоящая погибель.

Я впервые вижу квартиру Калли. Сейчас там темно и пусто. Во мне закипает кровь от осознания, что до встречи с Калли придется ждать еще дольше. Теперь, когда долг оплачен, у меня нет терпения. Я мог бы найти ее, но такое рвение ставит меня в невыгодное положение, а против меня и так многое, в частности — Калли винит меня в том, что я оставил ее семь лет назад.

Скользящая стеклянная дверь щелкает, когда отпирается замок, бесшумно открывается, и я вхожу внутрь. Аромат Калли доносится до носа, и я едва не падаю. Как я продержался так долго без него?

Я шаркаю ботинками по полу, на котором полно песка, среди которого вижу узнаваемую половину следа ноги.

Калли. Моя сирена. Не может держаться подальше от океана.

Тяжелой поступью я прохожу по гостиной, поднимаю пустую бутылку вина и читаю этикетку: «Эрмитаж». Я едва не присвистываю. Недурной вкус.

Я достаточно слышал о Калли и знаю, что она травит себя не только вином, но и виски… и делает это чаще необходимого, если моя информация верна, а это практически всегда так. Я ставлю бутылку обратно и иду на кухню, скольжу пальцами по потрескавшимся кафельным столешницам, блуждая взглядом по поблекшим шкафам и пошарпанным деревянным полам. Калли потратила кучу денег, покупая дом в Малибу, но, судя по всему, ни черта в нем не изменила.

Я перехожу к пробковой доске, висящей возле холодильника. На ней прикреплено несколько заметок, в основном только номера телефонов и записка, на которой нарисован улыбающийся член и подписана «Темпер».

Выйдя из кухни, я иду по коридору с голыми стенами, которые не украшены привычными для людей фотографиями — ни семейных, что неудивительно, ни с друзьями.

Почему?

С большим разочарованием я замечаю, что нет и безделушек, которые мы собрали со всего мира и которые когда-то стояли в её комнате в общежитии. Теперь вопрос: их нет, потому что Калли злится на меня, или потому что теперь равнодушна ко мне?

«Прошу, только не равнодушие».

Я могу справиться с чем угодно, но не с этим.

На стенах висят лишь какие-то акварели кораллов в рамках и вырезанная из дерева рыба… обычное дерьмо, которое покупают в магазинах.

Я прохожу мимо гостевой ванны, потом еще одной комнаты, которая походит на комнату для гостей и кладовку одновременно. Освободив немного своей магии, я слушаю тени, которые сплетничают о доме и его владельце.

…Пьет ночью…

…Душ дальше по коридору сломан…

…Говорит во сне об утраченной любви…

…Несколько мужчин оставалось на ночь…

Меня опаляет ревность. И вот он я — мужчина, когда-то известный постельными приключениями с огромным количеством женщин Потустороннего мира, теперь страдает из-за того, как поменялась картина. Никто, кроме меня, больше не согреет постель Калли.

К слову о постели… Впереди показалась спальня Калли, и у меня тут же затрепетали крылья. Я захожу внутрь и упиваюсь видом. Везде видны отпечатки моря: от разрисованной в морском стиле стены, раковины, лежащей на столике до вазы с морским стеклом. Калли не может жить в море, поэтому принесла его в дом. Здесь даже пахнет морской солью и водорослями.

Я прохожу по комнате, скользя пальцами по корешкам романов, стоящих в побеленной книжной полке.

Лишь когда подхожу к одному из стульев в комнате, натыкаюсь на то, что этому месту не принадлежит. Я подбираю предмет одежды, перекинутый через спинку стула, и подношу его к носу. Я вдыхаю запах и морщусь, сжимая ткань в кулаке.

Собака. Точнее, оборотень.

Какая-то часть моей внутренней тьмы омрачает рвение.

Ее… любовник. Я совсем забыл.

Насколько я понял, она встречается с охотником за головами из Политии. Поначалу я в это не верил. Каллипсо Лиллис, женщина, которая до сих пор боится властей, сейчас встречается с один из представителей? Не стоит так удивляться. Сирены немного роковые и весьма часто попадают в беду благодаря проклятию, наложенному на их вид. И даже несмотря на то, что проклятие с тех пор снято, часть моей пары всегда будет привлекать неприятности.

Хотя технически, между мной и охотником за головами, я худший выбор.

Слабый поток магии, огонь и за несколько секунд рубашка превращается в пепел, а затем и этого не остается, так как магия съедает все следы.

Надеюсь, Илай наслаждался Калли, пока она была его. Теперь, когда наш долг погашен, я не собираюсь отпускать ее снова.

Меньше года назад

К появлению Калли, я чувствую себя, как дома — обыскал ее кухню, ухмыляясь, наткнувшись на тайник сладостей — от кого, черт возьми, она прячет конфеты? — и нахмурился, найдя тайник с початыми бутылками алкоголя. Алкоголь, я знаю, Калли прячет от себя и достает лишь, когда слаба или избита, чтобы сопротивляться. Набрав себе еды, я пролистал ее аккаунт на Netflix. Она до сих пор любит экранизацию книг, а еще смотрит не один комедийный сериал.

Теперь я растянулся на кровати и смотрю на Луну, которая возвышается над Тихим океаном. Ее вид пробуждает во мне старую тоску, одновременно ностальгию и притупленную боль. Может, это из-за того, что луна так близко к воде… и одновременно так далеко. Это напоминает мне о Никсосе и Файрионе, богах дня и ночи — несчастные влюбленные, которых разделили, но они вечно тянутся друг к другу. Но волнение от возвращения в жизнь Калли слишком пьянящее, чтобы грустить о луне. Я купаюсь в тенях, которые скользят в окнах, закрываю глаза и жду.

Наконец, я слышу, как скрипит входная дверь, затем звук мягких шагов. Моя пара слишком долго идет в спальню, где я лежу ее кровати. Приходится со всей силы концентрироваться, чтобы не дать крыльям раскрыться, а рвению не отнести меня к паре

Калли входит в комнату, ее тело отбрасывает тень.

Святые угодники

Это не по-настоящему. Эти темные волосы, волнами ниспадающие на спину, и это лицо, созданное разбивать мужские сердца и ломать волю. Я опускаю взгляд на ее тело, прикрытое лишь тоненьким бельем. Ее формы терзают меня.

На мгновение, я теряю контроль, и крылья рвутся наружу. Я подросток, а она недостижимая женщина. Какая ирония судьбы. Крылья раскрываются лишь на секунду, но движение привлекает внимание Калли. Я слышу, как она быстро вдыхает, а затем включает свет. Твою мать, ничто в мире не выглядит так прекрасно, как Калли в нижнем белье. Во тьме она казалась завораживающей, а при свете — оазис. Исчезли все следы подростка. Теперь Калли — существо с женственными изгибами и убийственно-красивым лицом.

«Пора продумывать план, Десмонд». Чтобы завоевать сердце пары, нужно нечто большее, чем просто страсть.

Калли потрясенно смотрит на меня, и в этом взгляде я замечаю проблеск неуверенной Калли-подростка.

Это моя девочка.

Я осматриваю ее.

— Вижу, с последней нашей встречи, ты сменила предпочтение в нижнем белье.

Стану позже об этом мечтать. Молчание затягивается. Кажется, Калли собирается с мыслями.

— Здравствуй, Десмонд Флинн, — наконец, говорит она, сознательно произнося мое полное имя. С тем же успехом она могла просто схватить меня за яйца. Я медленно растягиваю губы в улыбке. Дерзкая Калли.

— Я и не догадывался, что сегодня ты решила раскрыть свои грязные секреты, Каллипсо Лиллис.

Я опускаю взгляд на ее тело, просто не могу сдержаться.

«Взять. Заклеймить. Удержать».

Пройдя по спальне, она сдергивает халат с крючка на двери ванной.

— Что ты хочешь, Дес? — спрашивает она, затягивая пояс халата. В ее голосе одновременно слышится раздражение, скука и злость. Этому есть название — безразличие.

За долю секунды, мир вокруг начал рушиться.

Она изменилась.

Но потом я замечаю, как дрожат у нее руки, и становится легче.

Она тоже потрясена. Удача еще не отвернулась от меня. Как хищник, я набрасываюсь на эту уязвимость. Я материализуюсь позади нее и наклоняюсь к уху

— Требовательна, как всегда. — Я слабо улыбаюсь, когда она вскрикивает от удивления и поворачивается ко мне лицом. — Странная черта твоего характера, учитывая то, сколько ты мне должна.

Магия проникает в голос, обещая Калли все запретные вещи, которых жаждет ее ненасытная сирена.

«Я подарю тебе, сирена, каждый порок, ночь за ночью, пока ты моя».

Калли смотрит на меня бездонными глазами. Я успел позабыть чувство, которое вызывали эти глаза. Спустя семь лет их взгляд стал печальнее, с ноткой одиночества, но не потерял проницательность.

Калли верит, что я бросил ее. Я прочитал это в выражении ее лица. В это мгновение я подхожу слишком близко к втягиванию информации, и лишь столетия сдержанности не дают заговорить. Сказать Калли правду не значит купить ее любовь. Она годами обижалась на меня; пара коротких фраз не исправит этого. Мне придется снова заставить ее влюбиться

Я беру ее руку и задираю рукав халата. Браслет с рядами моих бусин, обвивает запястье Калли. И при виде него во мне просыпается первобытное удовольствие.

— Мой браслет всё так же хорошо смотрится на тебе, ангелочек.

Я могу просить ее, о чем угодно, она должна мне. Я мог бы попросить пожить со мной, выйти за меня замуж, переспать со мной, родить мне детей. Но этого недостаточно. Не совсем. Я хочу ее любви, чтобы мысли были обо мне, и страсть направлена лишь на меня… и я хочу всего этого добровольно. Без давления магии. На меньшее не согласен.

Но она этого не знает.

— Калли, ты много задолжала мне.

Ты моя, хотя, любовь моя, еще не подразумеваешь об этом.

Она встречается со мной взглядом, и я чувствую тяжесть от осознания. Часть Калли понимает, что это конец… но это только начало.

— Ты, наконец, пришел потребовать оплаты.

 

Глава 23

Пока Тьма не сгинет

Меньше года назад

Охотник за головами больше не представляет угрозы. Это очевидно в тот момент, когда он видит мои крылья и понимает, что это означает.

Калли думает обо всем этом, но уже должна догадаться. После инцидента с Илаем, она, с беспокойным выражением лица, заперлась в комнате. Меня едва не трясет от необходимости быть рядом. Прямо как в ночь танцев, я теряю контроль, и инстинкты фейри затемняют разум.

Наконец, дверь в комнату распахивается, и Калли выбегает в коридор.

— Это правда? — требует она.

Я смотрю на нее, все еще блуждая в своих мыслях.

— Что именно?

— На счёт крыльев? — заявляет она. — Правда, что ты демонстрируешь их другим, как знак не прикасаться ко мне? Что я принадлежу тебе?

Я замираю. Она подошла слишком близко к правде… и промахнулась, но боги, так близко подошла. У меня сильнее бьется сердце.

«Моя пара. Заклейми ее».

Магия выливается из меня, затемняя комнату. Столько лет самоотречения… Я почти раскрылся.

— Правда, — шокировано говорит она.

Я подхожу к Калли, от которой текут флюиды злости.

«Возьми ее».

— Сволочь, — выплёвывает она. — И когда же ты собирался сказать мне?

Если признаюсь, не дам ей снова ускользнуть. Готова ли она к этому? Одному дьяволу известно

Она тычет мне в грудь.

— Собирался?

Я смотрю на ее палец, и чувствую, как все добродушие испаряется под натиском ее вызова. Темная сторона подняла голову. Я улыбаюсь, подходя так, что касаюсь торсом ее груди.

— Уверена, что хочешь знать мои секреты, ангелочек? — спрашиваю я. — Они обойдутся тебе гораздо больше, чем бусины, опутавшие твоё запястье.

— Дес, я просто хочу услышать ответ.

Взять-заклеймить-удержать.

Я поднимаю прядь ее волос.

— Что я могу сказать? Фейри бывают очень ревнивыми и эгоистичными любовниками.

…Преуменьшение…

— Ты должен был сказать мне.

Когда именно? В Академии, когда она была слишком молода? Или когда мне, наконец, удалось вернуться к ней после семи лет разлуки? Потому что это бы отлично сняло то напряжение.

— А может, я горжусь своими крыльями, — говорю я. — И мне нравится, как ты и другие на них смотрите. Может, я испытываю то, что никогда прежде не переживал.

Я расправляю крылья, стараясь делать это медленно. Моя магия всепоглощающая, и если бы я сейчас отпустил ее, комнату затянул бы мрак, а в воздухе плескались бы все виды феромон, к которым сирена особенно восприимчива. А я хочу, чтобы Калли по собственной воле хотела быть со мной.

— Может, — продолжаю я, — не стал говорить, думая, что ты не ответишь взаимностью. Калли, я знаю, как нести смерть, как быть справедливым. Но не знаю, что делать с тобой. С нами. С этим.

Я так долго был безжалостным Торговцем и свирепым Королем Ночи, и я не знаю, как быть простым влюбленным. Боюсь, я все испорчу.

— С этим?

Она хочет, чтобы я разложил все по полочкам. У меня сердце бешено колотится. Я хочу раскрыть Калли каждый секрет, но ее реакция может меня уничтожить.

Я веду пальцем по ее ключице.

— Я был не полностью честен с тобой, — осторожно начинаю я. Не совсем шокирующее заявление. — Ты задала мне вопрос, — продолжаю я. — Почему сейчас? Меня не было семь лет, Калли. Так, почему я вернулся?

Она хмурится.

— Тебе понадобилась моя помощь, — отвечает она.

Она же может видеть сквозь это прикрытие.

— Ложь, которая стала правдой, — говорю я.

«Сложи кусочки вместе, Калли. Все они перед тобой».

Но она этого не делает, не может. Я целовал ее и ласкал между бедер, почти перевез ее в свой дом, но она не видит причину. Потому что даже спустя семь лет, чувствует себя одиночкой, недостойной любви.

Я нежно касаюсь ее щеки.

— Калли.

Неужели она не видит, что ставит меня на колени? Утром, вечером и ночью, она рядом, в каждом ударе моего сердца. Ее сладкий голос поет в венах, взывая ко мне из разных миров. Она вся моя, а я весь ее. Навеки. Я расправляю крылья, кончики которых едва не касаются стен гостиной. Боги, как хорошо, наконец, расправить их. Слишком долго сдерживался.

— Фейри не показывают крылья своим нареченным.

Я кладу руку ей на затылок, медленно лаская голову, продолжая удивляться, что я рядом с ней, что, наконец, могу к ней прикасаться. Не только она считает, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Они показывают их своим вторым половинкам.

Она замирает.

Семь лет боли, семь лет просыпаться с непроходимой болью. Может быть, сегодня я смогу, наконец, покончить с ней раз и навсегда.

— Ты лжёшь, — недоверчиво шепчет она.

Мне знакомо это чувство. Сложно поверить, потому что есть страх обмана, который может сломить. И так и будет. Калли никогда не будет прежней. Я испытал это на себе.

— Нет, ангелочек, не лгу.

Она изучает меня.

— Так, ты говоришь?..

— Что влюблён в тебя? С тех с самых пор, когда ты ещё была упрямым и невероятно храбрым подростком? Что ты моя вторая половинка, а я твоя? Боги спасите меня, да, именно это я и говорю.

Калли немного отходит с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом, после чего кладет руку на сердце. Она должна почувствовать правильность. Как вода в реке бежит вниз по течению, как ночь следует за днем, а солнце встает на востоке и садится на западе — мы созданы быть вместе.

Она смотрит прямо на меня.

— Но ты ушел.

— Ушёл, — соглашаюсь я. — Но никогда не хотел держаться вдали от тебя.

— Тогда почему держался?

В ее глазах я вижу ту же затравленность, что и при первой встрече, только теперь виной тому не ее отчим, а я. Я провожу рукой по волосам, чувствуя себя худшей в мире второй половинкой.

— Ты была чертовски юной, — объясняю я. «Никогда не хотел делать тебе больно». — И над тобой издевались. А моё сердце выбрало тебя. Я почувствовал это в первую же ночь, но не хотел верить, пока чувство не выросло и его стало трудно игнорировать.

Как объяснить нашу связь? Которая противоречит логике наших миров и нашей магии. Как будто кто-то залил сущность Калли в бутылку, а я ее опорожнил. Она кипит у меня под кожей. Узнавание настолько первобытное, такое чистое, что не хватит слов описать его. Оно бросает вызов чувствам… бросает вызов даже магии.

— Я не мог держаться от тебя подальше и сопротивляться не мог, но не хотел давить, — продолжаю я. — Особенно сразу после того, как ты избавилась от человека, который брал и брал. Не хотел, заставлять тебя думать, что мужчины все такие. — Калли смотрит на меня и начинает плакать. Я чувствую, как мои секреты сами раскрываются, и ждал этого. Но вот не ожидал, что они так повлияют на Калли. Я утираю ей слезы. Давно надо было открыться. — Так что я позволил тебе играть в собственную игру, покупать одно одолжение за другим, до тех пор, пока больше не смог принимать их, — говорю я. — Нет, моя пара мне ничего не должна. — Когда долги начали казаться неправильными? Я не могу вспомнить дату, только ощущение, как стыд сжигает меня изнутри. — Но у моей магии — поясняю я, — собственный разум… как у твоей сирены, я не всегда могу её контролировать. Магия решила, чем больше ты мне должна, тем дольше я смогу гарантировать, что ты будешь в моей жизни. Конечно, эта стратегия резко оборвалась в тот момент, когда ты произнесла последнее желание. — Тогда все мои коварные планы рухнули. Моя сила саботировала меня. — Твоё последнее желание, — продолжаю я, — было не по силам для нас. Ты хотела меня, я влюбился в тебя и это неправильно. Я знал, что неправильно. Не тогда, когда тебе шестнадцать. Но я могу быть терпеливым. Ради моей маленькой сирены, ради второй половинки, я мог быть терпеливым. — Я уже столетия ждал ее. И если ей так нужно, я готов ждать еще столетия. Теоретически. Так я говорил себе каждый раз, когда подбирался слишком близко, и приходилось сбегать. Я держал дистанцию в ее интересах, и мне хватило сил выдержать эту сладкую агонию.

Все это гребаная ложь. Я не так силен. После бала, если мне удалось бы уйти до того, как Калли произнесла желание, я бы не появлялся неделю, может две. Сомневаюсь, что смог бы продержаться месяц. Моя магия, как оказалось, намного сильнее моей воли.

— Но то желание… — говорю я, вспоминая роковой вечер, — я стал узником его.

— Какое желание? — спрашивает она, выглядя потерянной.

«То, которое не давало приблизиться к тебе». Но она не знала.

— Твоё последнее желание, — произношу я. — В ночь танцев: «От пламени к пеплу, от восхода до заката, до конца дней нашей жизни, будь всегда моим, Десмонд Флинн».

Эти слова были выжжены у меня в голове. Калли, возможно, никогда не узнает, сколько одиноких ночей я бормотал их себе под нос. Или что рисовал в воображении выражение ее лица, когда она произносила их, в попытках понять, чего же от меня хотели. Все для того, чтобы удержать Калли рядом.

Она краснеет.

— Ты этого не исполнил.

Я немного склоняю голову.　

— Ты уверена?

Румянец исчезает, словно кто-то окатил Калли ледяной водой.

— Ты… ты исполнил?

— Да.

Я бы все отдал, чтобы не было этих семи лет. Как бы изменилась тогда наша жизнь. Я должен надеяться, что моя магия знала то, что не ведомо мне, что этот путь — самый верный.

Калли переводит взгляд на браслет.

— Но бусины так и не появились…

— Они бы не появились, так как ты уже расплачивалась. Мы оба. — Будь проклята моя магия за это.

Калли медленно поднимает взгляд к моим глазам.

— Что ты имеешь в виду?

— Для услуги, которую ты запросила, требуется крутая плата, — поясняю я. — Думаешь, моя магия позволила бы вот так легко купить себе пару? Такое одолжение требует хлебнуть немало страданий и долгих лет ожидания, а если быть точным — семь долгих лет. — Семь долгих лет, которые, к счастью, закончились. — Каждый день после твоего последнего желания, я отчаянно пытался приблизиться к тебе. — Абсолютная агония невозможности. — И каждый раз меня отталкивала собственная магия, которая повернулась против меня самого.

Калли начинает дрожать, и я вижу, как все горе исчезает из ее глаз, и в них появляется та невинная девушка, которой Калли была. Хотя, вероятно, «невинность» не то слово. Больше похоже на «надежду».

— Но однажды, — продолжаю я, — магия ослабла. Как и тысячу раз до этого, я попытался подойти к тебе, и магия меня не остановила. Наконец, после долгих семи лет, я смог вернуться к любимой, моей второй половинке. К милой сирене, которая полюбила мою тьму, мои сделки и мою компанию, в то время когда я был никем и ничем, просто Десмондом Флинном. Женщине, которая взяла судьбу в свои руки и произнесла тот древний обет, объявляя себя моей.

Она поняла. Все по-настоящему. Мы — реальность. Все те вечера, когда она провожала меня взглядом, были иллюзией. Потому что, правда в том, что я искал ее в разных мирах, искал веками. Я обнимал ее тысячу раз во снах и тысячу раз умирал, просыпаясь. Мое сердце, моя душа. Моя королева.

— Калли, я люблю тебя, — признаюсь я. — Полюбил с первой встречи. И буду любить до тех пор, пока не погаснет последняя звезда на небе. Буду любить тебя, пока тьма не сгинет.

— Ты любишь меня, — говорит она, пробуя слова на вкус.

— Я люблю тебя, Каллипсо Лиллис. — «Люблю, люблю, люблю тебя». Наконец-то между нами появилась эта прекрасная, жестокая правда. Я хочу окунуться в эту правду и никогда не возвращаться. Мое сладкое искупление.

Несколько секунд Калли просто смотрит на меня и просто дышит. А потом улыбается.

Боги! Кому нужно солнце, когда она так улыбается? Она может заставить грусть забыть о своем существовании.

— И ты… хочешь быть со мной?

Она так и не может поверить. Я притягиваю Калли к себе, глядя в эти огромные, полные надежды глаза.

— Калли, возможно это станет излишней откровенностью, но у меня такое чувство, что ты этого хочешь…

Ее улыбка становится шире.

— Да.

Поэтому я рассказываю ей обо всей правде, которая до болезненного очевидна. Потому что я сентиментальный ублюдок, а она моя пара.

— Я хочу просыпаться с тобой каждое утро, ангелочек, и я хочу жениться на тебе, затем завести с тобой много-много детишек. Если конечно ты согласишься.

Я так сильно хочу этого будущего, и безумно жажду, чтобы она тоже этого хотела.

«Прошу, Калли, пожелай этого. Пожалуйста, хоти меня».

Она молчит, и одна мучительная секунда сменяется другой.

— Я буду твоей, если ты будешь моим, — наконец, говорит она.

Я чувствую, что от улыбки у меня может треснуть лицо, а крылья распахиваются на всю ширину.

«Взять. Заклеймить. Удержать».

Ничто в мире не может быть лучше этого. Вот что значит быть любимым. Как Вселенная, формирующаяся из хаоса. Чувство легче воздуха и головокружительнее магии. Это все.

— Я всегда буду твоим, ангелочек. — Даже если ей не нужна моя хитрая задница. Я всегда был ее. Я кладу ладони ей на щеки. В моем мире существует древняя клятва, которую шептали друг другу возлюбленные с начала времен. Семь лет эти слова снедали меня, и я, наконец, произношу их, смотря Калли в глаза. — Горы могут вырасти и разрушиться, и солнце может увядать, и море затопит землю и поглотит небо. Но ты всегда будешь моей. И звёзды могут падать с небес, и ночь укроет землю, но пока тьма не умрёт, я всегда буду твоим.

 

Глава 24

Король Когтей и Лап

Меньше года назад

Когда я просыпаюсь следующим утром, Калли исчезает — вот только сирены не исчезают. Они очаровательны и соблазнительны, но никогда не исчезают, особенно те, кто магически обязан жить под моей крышей. После вчерашней ночи, могла ли она сбежать, как я бежал от нее? От этой мысли кошки на душе скребут.

«Она любит тебя, придурок, и не стала бы убегать».

Я прохожу по дому в Каталине, но Калли нигде нет. Я проверяю входную дверь. Та заперта изнутри. У нее есть ключ, но в данный момент он лежит на столике у входа.

Задняя дверь?

Открыта. По телу прошла волна облегчения. Конечно, Калли пришла сюда, чтобы побыть ближе к воде.

Но когда выхожу на улицу, Калли нигде не видно. Меня охватывает беспокойство. Я иду к столику, на котором стоит полная кружка кофе. Я ее поднимаю. Холодная.

Очередной пункт, вопящий, что что-то не так

Если бы Калли могла, заправилась бы утром кофеином и ни за что не оставила кофе не выпитым. Мое беспокойство усугубляется, сжимая в тиски сердце.

Я подпитываю магией тени, которые кроются здесь и должны знать, что случилось. Несколько секунд спустя тени возвращаются и… молчат, хотя очень любят поболтать. Они молчали лишь тогда…

Боги всемогущие.

Нет. Невозможно. Она смертная, и у Похитителя Душ специфический вкус. Он не пришел бы сюда и не забрал Калли. Но если… если забрал, то виноват я, ибо поручил ей это дело, не предполагая, что она привлечет внимание монстра, на которого я охотился.

«Стоило догадаться, Десмонд. Монстры всегда замечают то, что тебе дорого».

Через секунду я исчезаю в тени.

«Нужно ее отыскать». Я вновь и вновь повторяю эти слова.

Весь день и всю ночь я рыскаю по мирам, ища Калли. Земля, Потусторонний мир, она может быть где угодно. Задача была бы проще, установи мы нашу связь до конца, но поскольку мы не можем, ведь Калли — человек, а я — фейри, это невозможно. И я не могу отыскать Калли по связи. И приходится по старинке собирать долги за информацию. Я взываю к теням как моего, так и ее мира, ища хоть какую-то крупицу. Но тьма молчит, и мне хочется крушить все подряд. Хотя тени ничего не говорят, я, сосредоточившись, замечаю, что они дрожат от страха. И эту нервирующую реакцию я получал каждый раз, когда пытался что-то узнать о Похитителе Душ.

Я миллион раз задумывался, что может напугать ночь. Теперь же получил ответ, но так поглощен паникой, что не зацикливаюсь на нем.

Калли у Похитителя Душ. Тьма, вероятно, сказала бы так же.

В голове всплывают образы женщин-воинов, запертых в стеклянных гробах. До сих пор я чувствовал искру печали за них — печали и ужаса — потому что они не мои близкие, семья или друзья. Сейчас же обдумываю самые страшные теории, почему они спят… и откуда у них дети.

Ярость давит страх. Прежде чем такое произойдет с Калли, я переверну Потусторонний мир вверх тормашками.

Меньше года назад

Проходят несколько дней, но долги и шепот теней ни к чему не приводят. Я несусь по дворцу, пробираясь в подземелье, где чувствую себя как дома. Там сажусь на табурет и, сложив пальцы домиком, постукиваю ими по губам.

«Забудь о том, что ты знаешь о Похитителе Душ, Десмонд, что необычного произошло с Калли?»

Монстры любят оставлять визитки. Я должен понять.

Разорванный матрас, сон, который, очевидно, был не просто сном. А потом видения, которые показывали ей дети… видения клеток и существа с рогами. Лишь это у меня в наличии. И этого должно хватить.

Я начну с рогатого существа. В Потустороннем мире много рогатых существ, но лишь у одного есть отличия — Карнон Калифус, Повелитель зверей, Король Дикое Сердце, Король Фауны… и в последнее время, Безумный король. У него хватит сил и безумия, чтобы подойти к описанию.

Черт, я серьезно предполагаю, что за исчезновениями стоит Король Фауны?

Помешанные на луне способны на многое. Вопрос, способен ли Карнон на то, что творит Похититель Душ? Наверняка, будь Карнон виновен, кто-то из его подданных заметил бы что-то ужасное и сказал.

Нельзя игнорировать вероятность. Это лучшая зацепка, которая у меня есть. Ради безопасности Калли, придется ждать худшее от Карнона. Но если ошибаюсь… я не просто не приближусь к нахождению Калли, но и начну войну. Такое случается, когда нападаешь на королей.

«Если хочешь, воюй, но найди Калли!»

Быстро, как ночь, я покидаю подземелья Сомнии и направляюсь в Царство Фауны. Будучи Королем конкурирующего королевства, я обязан объявить о своем присутствии на территории собрата-правителя, но не удосуживаюсь. Если я прав, и Карнон стоит за всем этим, солдаты заодно с ним. Никто не в состоянии самостоятельно скрыть такую тайну.

Сплетясь воедино с ночным небом, я — бестелесным созданием, разумной тьмой — несусь над Царством Фауны. Тени здесь всегда молчат. И я впервые ощущаю старую магию. Могущественную магию. О такой силе не писали в книгах. Возможно, дело не в том, что тени не хотят делиться секретами, а в том, что не могут. Если Карнон владеет такой магией, то я его сильно недооценил.

Прежде чем направиться в Капитолий Фауны, обыскиваю все, что могу на наличие следов Калли, но ничего нет. Я так и думал.

Есть вероятность, что ее тут нет, но, быть может, она заперта в защищенной чарами части дворца, куда я войти не могу. Во всех королевствах есть карманы пространства, заколдованные против меня и других правителей и защищающие тайны королей и королев.

Я растворяюсь в темноте за пределами замка Карнона и задерживаюсь там. Все почти болезненно нормально. Стражи обходят периметр, знать Фауны приходит и уходит. Пару представителей я провожаю до домов, ожидая, что кто-то совершит ошибку, но ничего не происходит.

«Ты ошибся, Десмонд. Ее здесь нет».

Калли, поверженная насилию, о котором я не могу думать, может находиться в другом королевстве… даже в другом мире.

Я уже решаю улететь прочь, когда — настолько слабый, что я едва его не пропускаю — порыв странной магии проносится сквозь тьму. Он принуждает меня стать осязаемым. Уже физическое тело я опускаю на ветвь дерева, стоящего с подветренной стороны дворца. Я вновь ощутил этот порыв, на этот раз, сконцентрированный на сердце, потрясенно вдыхаю и прижимаю руку к груди.

Боги, я чувствую ее. Чувствую свою пару!

Сущность Калли — это песня, которую, как я думаю, сирены поют путникам. Только сейчас песня резонирует во мне, зовя к сирене.

Секунду спустя я понимаю, что не должен чувствовать Калли, потому что наши магии несовместимы. Но слабая нить между нами гудит, передавая боль и огромное страдание.

Мир вокруг темнеет.

Я с прищуром смотрю на замок, где теперь смутно чувствую Калли. Через мгновение я расправляю крылья и взмываю в небо, следуя по слабой связи. Тьма движется со мной, бросаясь по краям территории дворца и гася огни. Я двигаюсь к невидимому барьеру, который закрывает вход во дворец фауны. Хотя я не вижу его, чувствую, как чары идеальным куполом накрывают королевскую территорию.

Должен добраться до Калли.

Я бью кулаками по барьеру, не дающему войти внутрь. Бум! Бум! Бум! Эхо моих ударов пульсирует в ночи. Солдаты фауны уже скоро отреагируют на это. Сопоставив сгущающуюся тьму и эхо ударов, они поймут, что кто-то пытается прорваться в их замок. Но я скрыт самой тьмой и меня не увидят. Я продолжаю бить барьер, вкладывая в удары нарастающую силу. И с каждым ударом чувствую, как чары поддаются. Бум! Бум! Бум!

Я должен добраться до нее.

Бум! Бум!

Первобытная необходимость сводит с ума.

Я все отчетливее слышу зов Калли, и каждая его нота пропитана усиливающимся страхом. Я вкладываю в удары всю имеющуюся силу, едва сознавая, что сбил костяшки пальцев и кровь течет по барьеру на землю.

Наконец, стражи оказываются там, где я пытаюсь пройти. Они бегут ко мне, размахивая оружием, с обратной стороны барьера. Дерьмовая новость в том, что ничто не может пройти через чары с моей стороны, а вот с их — с легкостью. Солдаты натягивают тетиву и запускают одну, две, три, четыре стрелы в меня. Стрел все больше, и скоро в ночи становится слышен лишь их свист. Я скрежещу, когда одна стрела попадает в плечо, а другая в бок. Еще больше солдат целятся в меня.

Я не останавливаюсь, потому что чувствую, как купол слабеет. Я вновь и вновь бью его. Наконец, с треском волшебная рябь проходит по барьеру, и он распадается.

Я внутри! И чуть не заревел от дикого триумфа.

Я рассеиваюсь в темноте, когда шквал стрел летит в меня. Те, что были в моем теле, свободно падают на землю. В облике тени сложно сосредоточиться на связи с Калли, сейчас наша магия несовместима больше, чем прежде. Но я близко, и легко чувствую ее сущность. У дверей тронного зала я материализуюсь. Очередной барьер. Ублюдок знал, что я приду за своей парой.

Изнутри доносятся крики Калли, которые рвут меня изнутри на части. Никогда не переносил такой агонии! Это дело рук Карнона.

Тьма сгущается, стирая любой намек на свет.

Я становлюсь спокойным. Этот навык отточен веками практики. Уходит все — моя любовь, ненависть, сны, страх, оставляя меня невозмутимым.

Собрав всю магию, я швыряю ее в двойные двери.

Бум!

Они дрожат, но выдерживают.

Еще раз.

Бум!

Я слышу скрежет металла и скрип дерева, когда двери прогибаются.

Еще.

Бум!

Воздух идет рябью.

Еще.

Бум!

С пронзительным скрипом заклинание разлетается, двери распахиваются, деревянная рама ломается, металлические крепления со скрежетом отрываются от стены и с громким звуком, похожим на гром, падают на пол. Внутри тронного зала — сцена из кошмара: пожухлые лозы тянутся по стенам и потолку, обвивая трон из костей. Пол устлан засохшими листьями. Посреди всего этого упадка с безумным и остервенелым взглядом стоит Карнон, а у его ног…

Я не сразу воспринимаю вид скрюченного тела. Это вялое, кровавое существо не может быть человеком. А затем слышу нашу связь и чувствую аромат.

Моя пара.

Моя Калли.

Мне приходится командовать ногам, держать меня, но остановить мучительный рев не в состоянии.

Нет.

Моя тьма закрывает Калли в защитном коконе.

— Вот ты, наконец, и добрался до своей пары, — говорит Карнон. — Много времени же у тебя это заняло.

Через мгновение я опускаюсь на колени рядом с Калли. Ее сердцебиение слабое, нитевидное. Я задыхаюсь. Что бы Калли не пришлось вынести тут, она едва это пережила. Я протягиваю к ней дрожащую руку. Так много крови, что страшно прикасаться к Калли. Но затем я замечаю перья, сотни окровавленных, цвета ночи перьев на паре крыльев, растущих из спины моей пары. Я касаюсь их, чтобы понять, настоящие ли они. Мокрые перья слабо содрогаются от прикосновений.

Тени замка окружают меня. Я кормлю их магией.

…Мы все видели…

…Ужасное, ужасное зрелище…

…Крылья выросли у нее из спины…

…Король Фауны виноват…

В этот момент во мне начинает проспаться ярость.

— Прости меня, ангелочек, — шепчу я надломленным голосом. — Он заплатит.

— Скажи, теперь тебе нравится твоя возлюбленная? — спрашивает Король Фауны. — Она стала лучше, нет?

Я медленно убираю руки от Калли и поднимаю взгляд на безумного, рогатого короля. А затем встаю.

— Ты ведь в курсе, что нарушаешь самый священный закон гостеприимства и собираешься, напасть на короля в его собственном замке, — насмешливо заявляет Карнон, отступая. Я иду на него с темнотой по пятам. Долгие годы я жил воспоминаниями о матери, которую сломил и убил другой король, а я не смог это остановить. — Никогда бы не подумал, что придёшь за рабом, — продолжает Карнон. — Но слабость притягивает слабость…

Я не смог спасти мать, как не смог предотвратить ужас пары… Но я отлично мщу. Моя магия растет и растет…

«Разорвать, убить», — вопят инстинкты.

— Хотя я наслаждался её стонами…

«Разорвать. Уничтожить».

Карнон разочаровано рычит, а затем нетерпеливо бросает в меня магию. Его призрачные когти разорвали одежду и порезали плоть.

— Нет, — слабо стонет Калли.

Теплая кровь капает из ран, а я ничего не чувствую.

«Разорви. Убей».

Сила вибрирует в венах. Перед глазами встает образ безжизненной матери, а затем я вижу ослабленную, окровавленную Калли. В груди змеей скручивается ярость, затем через каждую пору моего тела проникает в воздух, превращая свет во тьму и наводняя тени. В глазах Карнона я замечаю вспышку страха, когда он продолжает отступать.

Да, меня даже монстры боятся. Каждая моя жертва в итоге приходит к страху. Не потому что я безразличный или наслаждаюсь кровопусканием, а потому что понимают единственную истину, стоящую за моим существованием… Меня создали убивать.

Комната темнеет, пока не остается лишь мрак и пустота, из которой появились мои предки.

— Думаешь, я не вижу в темноте? — спрашивает Король Фауны.

Я улыбаюсь, и пустота улыбается со мной.

— Я и есть тьма.

Сила вырывается на свободу, пробегая по залу и уничтожая все на своем пути. Она испаряет Короля Фауны и стены дворца, взрывает мебель, разбивает окна, срывает крыши… по всей территории дворца. Любой фей фауны, пойманный в паутину тьмы, лопается как перезрелый фрукт, а тьма их поедает. Магия натыкается на другую защиту, и стирает заклинание, позволяя теням ворваться внутрь. Тогда я и нахожу тюрьму под дворцом, и сотни, заключенных в ней, женщин. Тьма делает свое дело — разрывает одного тюремного охранника за другим.

За считанные секунды все заканчивается.

Я склоняю голову, когда сила возвращается ко мне. Выжили только Калли и пленницы, все остальные же превратились в магию и пыль. Я поднимаю голову и нахожу взглядом окровавленную пару.

— Короля Фауны больше нет.

 

Глава 25

Будущее сейчас

Наши дни

Час поздний, но здесь, в Царстве Ночи, это не имеет значения. Небо такое же темное, как и всегда, и звезды мерцают так же ярко. Я лежу в своих королевских покоях, рядом моя возлюбленная.

Я пристально смотрю на Калли, ее темные волосы разметены по подушке, глаза закрыты, а губы приоткрыты во сне. Она тихо вздыхает. Почти невыносимо, что кто-то другой так важен для тебя. Я думаю, разбудить Калли, скользнуть в ее тело и почувствовать, как она меня сжимает. Я прослеживаю пальцем раковину ее уха. Никогда еще я не был так благодарен за то, что моя наречённая в безопасности в моей постели.

…Неправда…

…Ты всегда благодаришь чертову ночь, когда она у тебя в постели…

Я кривлю губы, но потом усмешка превращается в страшный оскал.

Почти потерял ее.

Даже сейчас я могу отчетливо вспомнить ее взгляд в Священном дубовом лесу Королевы Флоры, ее сущность ускользала все дальше и дальше от меня, пока из ножевого ранения, нанесенного Похитителем Душ, хлестала кровь. Нескольких ужасных секунд я боролся с вероятностью, что моя пара умрет. Если бы я не напоил ее сиреневым вином…

Даже сейчас я слабо содрогаюсь. Невыносимо. А если подумать, сколько веков мне осталось жить. Невозможно представить, как можно провести их в одиночестве.

Я касаюсь ее нижней губы, заставляя Калли ворчать во сне.

Теперь мне не придется жить одному. Я забрал ее, заклеймил и теперь могу оставить себе. Она вкусила сиреневое вино, эликсир дал ей вечную жизнь и совместил две несовместимые магии. Нить, связывающая нас, тянет мои чувства даже сейчас, и сквозь нее я слышу темные, манящие ноты силы Калли и зов сирены.

Заслышав шум на балконе, я вскакиваю, надеваю рубашку со штанами и направляюсь к дверям, расправляя на ходу крылья, которые не так давно сломал мой отец — нежить. Они исцелились, но память — нет.

Я выхожу на балкон, который совершенно безлюден, как и должно быть, и прислоняюсь к перилам.

Галлеагар Никс, Король Теней, все еще там. Каким дураком я был тогда, раз не задумался, почему тело не подвластно ни одному элементу. Я был так переполнен ненавистью к нему, что позволил затуманить разум. И теперь только начинаю расплачиваться.

Я стою снаружи несколько минут, осматривая бледные здания окружающие замок. Неестественное молчание обрушивается на Сомнию. У меня волосы на затылке становятся дыбом.

…Он… Здесь…

Я оборачиваюсь, тени вздымаются, когда я возвращаюсь внутрь.

«Кто?»

…….

Я шагаю в спальню, и вижу его. Над Калли нависает тень и тянется рукой погладить ее волосы.

«Убить». — Возникает в голове инстинктивная мысль.

Моя тьма высвобождается, проносится по комнате, оборачиваясь тенью. Я ожидаю, что магия поглотит существо, как и все магическое, но нет. Тени… не могут.

Тень хмыкает тонко и пусто, звук доносится, словно, из ниоткуда, а затем исчезает.

Лишь мгновение у меня есть на осознание произошедшего, а затем тихая ночь перестает быть тихой. Тишину разрывают тысячи криков, исходящих из недр замка и сотрясающих землю. Прежде чем тени успевают подтвердить, я уже знаю, что слышу.

Спящие женщины проснулись.

КОНЕЦ КНИГИ!

Данная электронная книга предназначена только для личного пользования. Любое копирование, выкладка на других ресурсах или передача книги третьим лицам — запрещены. Пожалуйста, после прочтения удалите книгу с вашего носителя.