Плохо, брат, ты мадьяр знаешь!

Наверное, должно было пройти некоторое время, чтобы всё утряслось, идея такой книги (книг) окончательно оформилась, а главное — нашлись друзья, которые оказали огромную помощь в ее публикации и доставке к вам. Что ж, держите очередной печатный труд, который призван не затеряться среди современной литературы, современности же и посвященной. Оценка, как всегда, только за читателем.

В Севилье один из героев этой книги Макс Меркель не только славно потрудился, но и попозировал в местном наряде. Чистый тореадор! Из Васюкивки. В качестве первого, приветственного фото — очень даже сойдет!

Наверное, для начала важно и правильно заметить, насколько я люблю и уважаю своего соавтора, увы, ушедшего от нас еще в 2015-м Бориса Хуновича Талиновского — дядю Бобу, как его называли все друзья (читателей я причисляю к таковым). Именно так, в настоящем времени — ничего не изменилось, и меня всё время тянет перезвонить ему, обсудить новости и творческие планы, наорать, чтоб быстрее работал, съязвить — мол, уже старый, а всё еще демократ... Ну, он как раз старым не был и ушел донельзя преждевременно, оставив кучу неосуществленных планов; у нас вообще не принято заглядывать в паспорт, дяди же Бобы этот подход касался вдвойне и втройне. Патриархальная борода делала его старше на вид, но смеющиеся глаза скрыть было невозможно — они всегда его выдавали.

В общем, эта книга, которых в соавторстве с Б. Талиновским задумано как минимум три (если получится и пойдет, конечно, материалов и на больше хватит), в первую очередь является данью памяти и уже во вторую — коммерческим или там просветительским проектом (не показывайте эти строчки нашим спонсорам!). С основательной надеждой на то, что не перевелись еще интеллектуальные богатыри в земле нашей, сохранились люди, которые готовы не только почитать и прочитать, но еще и обсудить прочитанное, высказав замечания авторам.

Необходимый, на мой взгляд, вопрос. Почему в книге столько дополнений, и не только касаемо свежей информации или борьбы с анахронизмами, но и по тому, что удалось накопать второму автору, вплоть до отдельных материалов?

Во-первых, мы всегда работали с дядей Бобой так и только так — ругались, яростно спорили, но когда всплывал интересный фактец, ему в обязательном порядке находилось место на страницах.

Во-вторых, если бы он сам знал, что есть еще один, а то и два ценных источника, но мы их не переработали — не простил бы никогда! Такого, чтобы просто перекатали предыдущую публикацию, в этой книге нет и быть не может.

В-третьих, первый вариант текста в журнале «Футбол» наверняка читало много-много народу, и как раз такие люди будут активно приобретать книгу — верю! Полагаю, им будет интересно видеть, чем тексты отличаются — всё же за десяток лет немало произошло, и, несмотря на исторический характер материалов, кое-какие анахронизмы категорически нуждались в уборке. Есть такие странные штуки, как совесть (трудовая) и уважение (к читателю), и вот они не допускают «немодифицированных» публикаций. Конечно, при всех призывах в адрес «футболовских» ветеранов мы приветствуем новых читателей — тем более, здесь нет никакой политики (ну почти — без нее ж никак и никуда, все герои в той или иной степени были в политику вовлечены), только море весьма и весьма любопытной информации.

В-четвертых, новизна есть новизна — нельзя просто перепечатывать то, что уже публиковалось и достаточно активно выложено в «этих ваших интернетах». Иначе за что деньги плачены — не за одну же ностальгию!

В-пятых, можете не сомневаться — достаточное количество исправлений и дополнений сделаны по тексту без всяких намеков на это. Ищите.

В конце концов, и мне надобно показать свою работу. А то налепил фамилию на обложку, а где трудовой вклад? В кавычках-запятушечках? Шел бы ты... Впрочем, в самом деле, можете не слишком меня вспоминать. Тексты Талиновского отменны сами по себе.

Стоило ли вообще лезть в авторы или стоило обозвать себя как-то иначе? Без понятия. Признаться, и лень, и некогда думать об этом — вы сами разберетесь.

Почему именно такой выбор материалов для первого тома? Считайте это решение принятым исключительно под мою ответственность — двумя лучшими материалами дяди Бобы всегда считал «Араньчапат» и Круиффа, восхищался полнотой и логичностью рассказа о Гуттманне и Хаппеле, тем более у нас ничего подобного ранее не публиковалось; между тремя из этих четырех повестей прослеживается определенная логическая связь — австровенгерская, сюда же идут Вундертим, Меркель и четверка венгров. Есть и менее очевидная цепочка: Майзль — Раппан — Шебеш/Гуттманн — Хаппель/Меркель — Михелс/Круифф, то есть, по большому счету, тренерская история футбола. Не говоря уж о том, что Михелс и Хаппель так или иначе соперничали всю дорогу и продолжают сражаться после смерти — в книге об этом рассказано немало. Совсем чужим здесь выглядит Теле Сантана, но это только внешняя сторона — ведь Гуттманн изрядно поработал в Бразилии и оказал на тамошнюю «жога бонита» очень серьезное влияние. К тому же трагический уход великого бразильца — это как раз из нового для нас.

Безусловно, куда сильнее, выше, быстрее дядя Боба ассоциируется с германским футболом, и если будет второй тайм. тьфу, том, он как раз и вместит в себя полтора десятка звезд первой величины — Зеелер, Мюллер, Беккенбауэр, Нетцер, Магат — вкупе с Траутманном и знаменитым коррупционным скандалом 1971 года. Но я категорически против того, чтобы сводить творчество Талиновского к одной лишь ФРГ — в его планах были «жизнеописания» сборных Польши, Югославии и Чехословакии, история Кубка Митропы, Эрнст Виллимовски, которого уж никак не загонишь в одну страну! Он более-менее охотно брался за Аргентину и Бразилию, энергично начинал своеобразную летопись советского футбола и «Футбола». Большая часть всего этого осталась там — за кромкой.

И всё же он сделал немало. А главное — КАК сделал! Пожалуйста, помяните дядю Бобу — чтением его трудов, конечно. А вы о чем подумали? Понятно. Это тоже можно.

Итак, приступаем. Почему «Футбол по центру», потому что герои книги, как правило, очень активно задействовали фланги? Потому что не по центру, а по Центру — Европы, пресловутой МиттельЕвропе, которой посвящена большая часть материалов, статей и очерков (вспомнить бы еще, чем они различаются!). Ждем ваших замечаний и пожеланий — по содержанию, по оформлению, по величине буковок и т. д. Главное, конечно — стОит ли продолжать. Верю — стОит! А вы уж поддержИте.

Артем ФРАНКОВ

 

Когда футбол был «кружевным»

Эта картина, написанная австрийским художником Паулем Майсснером, находится сейчас в коллекции Венского музея. Называется она «Das Wunderteam». Именно так, «вундертимом», то есть «чудо-командой» называют до сих пор сборную Австрии начала 30-х годов прошлого века (см. цветную вкладку).

В истории футбола найдется немного сборных, о которых слагают легенды — хронологически первая из них как раз «вундертим». Она играла во времена, когда на футболках у игроков не было не только фамилий и рекламных надписей, но и номеров, когда мяч был на унцию легче, чем сейчас, а перед штрафной площадью еще не было полукруга...

Считается, что на картине изображены игроки «вундертима», выходящие 7 декабря 1932 года на поле лондонского стадиона «Стэмфорд Бридж» на встречу со сборной Англии. Правда, на полотне 16 игроков, а не 11, поскольку художнику захотелось запечатлеть всех футболистов, составлявших ядро команды в течение тех самых знаменитых полутора лет, принесших им незабываемую славу. Фигура на картине справа — немолодой мужчина в черном пальто, с «котелком» и тростью в одной руке и бумагами в другой — тренер сборной Хуго Майзль, создатель «вундертима» и важнейшее действующее лицо всего австрийского футбола первой трети 20-го века.

А началось все за несколько дней до игры против сборной Шотландии 16 мая 1931 года, от которой и ведется отсчет встреч «вундертима». Хуго Майзль, тренер или союзный капитан, как называлась его должность в OFB, Австрийском футбольном союзе, вошел в знаменитое венское «Рингкафе», сел за свой, всегда сохраняемый за ним столик, вынул из кармана лист бумаги и обратился к собравшимся журналистам: «Ладно, господа, читайте. Скоро вы увидите свой «шмирански-тим» (Schmieranski-team). Читайте». В таком составе сборная Австрии еще никогда не выходила на поле.

Менеджер, полиглот, фанат футбола

Если предложить пусть и сведущему любителю игры назвать фамилии известных и влиятельных деятелей мирового футбола межвоенной поры, то чаще всего вспомнят функционеров Жюля Риме и Анри Делоне или великих тренеров Герберта Чепмэна и Витторио Поццо. Хуго Майзля у нас, например, вспоминают гораздо реже, хотя в Европе его считают деятелем уровня Риме и Делоне, отцом Кубка Митропы (что-то вроде Лиги чемпионов конца 20-х — 30-х годов), а также тренером, равным Чепмэну и Поццо, с которыми Майзль дружил и у которых многое перенял.

В Вене, куда родители вместе с 12-летним Хуго переехали в 1893 году и где его позже называли немецко-еврейским богемцем (Майзль родом из Ма-лешова, что в Чехии), он и начал играть в футбол в «Венском клубе крикета и футбола». Параллельно он учился в торговом институте. Студент Майзль особенно отличался незаурядными организаторскими способностями, преуспевал также в изучении иностранных языков. Немецкий и чешский были для него родными с детства, к ним добавилось вскоре безукоризненное владение итальянским, французским, английским и испанским. Позже, уже в далеко не юном возрасте, Майзль изучил шведский, а также вполне сносно изъяснялся на венгерском и голландском.

Карл Зеста, игрок «вундертима», вспоминал о нем: «Куда б мы ни приезжали, он говорил на языке той страны. По-моему, он знал 24 языка. Или 25?».

Хуго Майзль был одним из организаторов OFB (Остеррайх Фусбальбунд, Австрийская федерация футбола), занимался в нем вопросами судейства и сам был хорошим судьей, проводил международные матчи и издал первый в Австрии упорядоченный сборник правил футбола.

Ближе к тренерским делам он оказался в 30-летнем возрасте, когда OFB назначил его ответственным за подготовку сборной Австрии к стокгольмской Олимпиаде 1912-го.

Майзль проверял собранных для подготовки к ОИ игроков в товарищеском матче, конечно же, с Венгрией. Венгры для австрийцев и, соответственно, австрийцы для венгров являются с давних пор «исконными» соперниками. К маю 1912-го года сборная Австрии провела 23 матча, внесенных в официальный послужной список, из них 18 со сборной Венгрии. Пять оставшихся — это две победы над немцами и три оглушительных поражения (1:6, 1:11 и 1:8) от разных вариантов гастролировавшей по Европе сборной Англии. То есть фактической силы своей команды Майзль не знал. Недовольный игрой своих футболистов и результатом майской встречи с венграми (1:1) Хуго, большой поклонник британского футбола, обратился после матча с вопросом-просьбой к судившему игру англичанину Хоукрофту, «не может ли тот порекомендовать кого-либо из известных ему английских специалистов для проведения подготовки сборной в оставшееся до ОИ время». Хоукрофт ответил, что знает об удачном опыте одного молодого англичанина по имени Джимми Хоган, который, работая со сборной Голландии, добился впечатляющих результатов.

Майзлю, человеку красноречивому, удалось убедить правление OFB раскошелиться и пригласить в Вену этого самого Хогана, который и стал первым настоящим тренером сборной Австрии.

На ОИ в Стокгольме австрийцы выступили вполне прилично, выиграв у немцев, норвежцев и итальянцев и проиграв голландцам и венграм. Чего стОит на международной арене австрийский футбол, наконец-то стало понятно.

Реализовать очередные грандиозные планы по выходу Австрии на первые роли в европейском футболе помешала война, на которой Майзль провел четыре года сначала в Сербии, а затем в Итальянских Альпах и был даже награжден за то, что «рискуя жизнью, спас 35 австрийских военнослужащих, выведя их из-под горной лавины».

Футбол по-венски

В конце 1918 года Вена из столицы Австро-Венгерской империи с населением в 53 млн. человек и территорией в 677 тыс. кв. км превратилась в столицу Австрийской республики, в которой (республике) проживало 6,5 млн. человек (1919) на территории около 84 тыс кв. км.

В самой Вене обитало в начале 20-х годов около двух миллионов человек, почти треть населения страны, причем к горожанам, проживавшим в столице до первой мировой войны, добавились и переселенцы из ставших самостоятельными бывших имперских территорий. Сюда и раньше приезжали жить и работать чехи, словаки, венгры, поляки, евреи, хорваты, украинцы. Теперь этот поток увеличивался.

Нельзя утверждать, что в стране, в полной мере ощутившей послевоенный экономический кризис, когда деньги обесценивались не по дням, а по часам, когда происходили частые столкновения между сторонниками различных политических партий, футбол стал объединяющей идеей. Нет, конечно.

Зато можно точно сказать, что интерес к игре возрос во много раз. Это происходило по всей Европе, футбол становился самым массовым народным зрелищем и самой массовой народной игрой. И в футбольных командах Вены играли выходцы из разных стран, воспитанники разных футбольных школ, создавая неповторимый, венский стиль.

О футболе стали много писать, о футболе разговаривала венская интеллигенция в знаменитых венских кафе — «каффехаузах». Ни в одном другом европейском городе (за исключением Лондона) не было тогда такого количества футболистов, такого количества болельщиков и такого количества людей, готовых дискутировать о футболе. Открытый в 1921-м году самый вместительный стадион страны «Хоэ Варте», домашняя арена клуба «Фёрст Виенна», рассчитанная на 55 000 зрителей, на международных матчах была переполнена. До сих пор летописцы недоумевают, глядя на строку «зрители» в технических данных одного из знаковых матчей в истории австрийского футбола, игры Австрия — Италия (0:0), состоявшейся 15 апреля 1923 года и вызвавшей небывалый ажиотаж не только по спортивным, но и по политическим соображениям — 85 000 зрителей. Есть, однако, и официальные данные — 70 400 посчитанных болельщиков, то есть проданных билетов плюс 16 000 (!) бесплатных пропусков. Поскольку все места на этой игре были стоячие, то поверить в такое можно, тем более что данные эти были приведены в «Спортивном листке» на следующий день после матча и там были подробно расписаны статьи доходов и расходов, связанных с первым «матчем столетия». Там же сообщается, что после сведения «дЕбета и крЕдита» прибыль OFB составила 120 миллионов крон.

Дальше, правда, газета сообщает, что в давке на стадионе лишь чудом удалось избежать смертельных случаев, и с гордостью относит это на счет «воспитанности болельщиков и соблюдения ими правил поведения при входе на стадион и выходе с него».

Посещаемость венской лиги была тоже достаточно неплохой — в среднем 15 — 20 тысяч человек на игре, что приносило клубам постоянный и стабильный доход. Хуго Майзль, будучи не только союзным капитаном, но и членом правления венской команды «Аматоры», впоследствии знаменитой «Аустрии», начал пробивать внедрение в австрийский футбол статуса «профессиональных» клубов.

Человек из «Карл-Маркс-хофа»

Вообще-то он хотел сделать весь европейский футбол профессиональным по английскому образцу. Поскольку Майзль был представителем OFB в ФИФА еще с 1907 года, то со всеми своими «международными идеями» выходил сразу на высший уровень. Он объяснял необходимость принятия профессионализма тем, что настоящих любителей не осталось, всем игрокам из-под полы доплачивают и переманивают из клуба в клуб деньгами. Такое положение дел он называл «грязным любительством» и неустанно разъяснял, что только узаконив материальные отношения между клубом и игроком, можно навести порядок в уже ставшем де-факто профессиональным по наличию оплаты, но любительским де-юре футболом.

Большинство ФИФА-шных деятелей, соглашаясь с ним в принципе (категорически против выступали только немцы) — «да, конечно, время уже другое», полагали, что «каждая национальная федерация вправе поступать, как считает нужным, только должна учитывать, что футболисты, ставшие профессионалами, не смогут принимать участие в ОИ», а других международных соревнований тогда еще не было.

Предвестие «вундертима». Австрия, которая обыграла Швейцарию 7:1. Слева направо: Гольд, Нич, Фишера, Реш, Кутти, Курц, Блум, Уридил, Кутан (Cuthan), Канхойзер, Кёк

Предвестие «вундертима». Сборная Австрии, которая 29 сентября 1926 года обыграла Германию 3:2. Стоят (слева направо): Зайдль, Святош, Кутан, Гансль, Визер, Хуго Майзль. Второй ряд «сидельцев»: Фухс, Баар, Нич. Первый ряд: Попович, Пакиста, Беер

Дома, в Австрии, авторитет Майзля был настолько высок, что ему удалось пробить идею создания венской профессиональной лиги, которая впервые открыла свой сезон в 1924 году. Для игроков был установлен потолок зарплаты в 300 шиллингов (шиллинги сменили обесценившиеся кроны после денежной реформы 1924 года), разрешались доплаты до 20 шиллингов за победу. Примерно в это же время и стали приходить в клубы, в том числе и в рабочий венский «Рапид», будущие игроки «вундертима». Футбол постепенно становился профессией, которой можно заработать на жизнь. Обосновывал необходимость профессионализма Майзль еще и тем, что «чистый любительский футбол имеет свой потолок результатов и качества, у любителя нет времени и возможностей расти, ведь надо как-то зарабатывать, чтобы кормиться».

Уже в 1925 году австрийская пресса отмечала: «Оказывается, у нас в Вене очень много хороших футболистов, а от желающих играть в профи-клубах просто отбоя нет. Нужно признать, что Майзль в своей настойчивости оказался прав».

...Интересно, что за неуемное желание сделать футбол профессиональным больше всех костерили буржуя Майзля австрийские социал-демократы, а вышедшую из «пролетарского» общества команду «Рапид» называли «сборищем предателей». По иронии судьбы, Майзль проживал в доме, который назывался «Карл-Маркс-хоф». Этот самый длинный в мире жилой дом (длина фасада 1100 м) был расположен в «красном» районе Вены...

Через год профессиональным стал футбол в Венгрии, затем в Чехословакии, Италии, Испании и т. д.

И тогда неугомонный Хуго реализовал свою следующую идею — международные соревнования для лучших клубов континента. Он договорился со своими коллегами из других стран о встрече в Праге в октябре 1926-го. Накануне матча Чехословакия — Италия по инициативе Майзля было принято решение о проведении турнира для лучших клубных команд Европы. Турнир назвали Кубком Митропы (Mitteleuropa — Центральная Европа), а принимали в нем участие клубы ведущих футбольных стран — Венгрии, Австрии, Чехословакии, Югославии, Италии, позже подключились швейцарцы. не было лишь немцев, у которых существовал строжайший запрет на игры с профессиональными командами. Кубок Митропы, как и другие кубки для клубных команд, прекратил свое существование с началом розыгрыша КЕЧ в середине 50-х. (На самом деле он разыгрывался вплоть 1992 года, но, конечно, и близко не имел прежнего, предвоенного значения. Участвовали в нем клубы, которым, что называется, нечем было заняться. — А. Ф.)

Третью свою «глобальную» идею Майзлю удалось воплотить частично. Предложение проводить розыгрыш первенства Европы для сборных натолкнулось на противодействие ФИФА, занятой организацией первенства мира. Сначала в ФИФА согласились с идеей проводить в четные олимпийские годы турнир по образцу чемпионата Южной Америки, однако затем идею отложили в долгий ящик, тем более что ЧМ-34 и ЧМ-38 должны были состояться в Европе.

Майзлю удалось одновременно с Кубком Митропы запустить только Интернациональный Кубок для сборных, в котором играли команды тех же «профессионализировавшихся» стран. Интернациональный Кубок именуют иногда еще Кубком Герё, но это название он получил только в 1954 году в честь внезапно скончавшегося президента OFB. В 1930-е годы этот турнир часто называли Кубком Швеглы по фамилии председателя оргкомитета министра иностранных дел Чехословакии Антонина швеглы. Кубком Майзля его не именовали никогда. А зря.

1932 год, вокзал Виктория в Лондоне. Глава Футбольной Ассоциации сэр Фредерик Уолл и менеджер сборной Австрии Хуго Майзль

Танцы на яйцах и Синделар

Сборная Австрии, как и команды большинства европейских стран, не участвовала в ЧМ-30. Зато клубы страны и сборная играли в новых международных турнирах, приобретая столь необходимый опыт. В конце 20-х — начале 30-х гг. венские футболисты провели немалое количество международных встреч.

Венские клубы дважды подряд победили в Кубке Митропы («Рапид» в 1930-м, «Виенна» в 1931-м). Сборная же Австрии заняла в первом розыгрыше Интернационального Кубка второе место вслед за итальянцами. Команда начала второй розыгрыш одним из четырех претендентов на победу (швейцарцев в расчет не принимали), а закончила его победителем под названием «вундертим».

В первых трех играх венцы (а в сборной были исключительно игроки венских клубов) набрали половину возможных очков, проиграв на выезде Италии (1:2), победив дома Чехословакию (2:1) и сыграв дома же с венграми вничью (0:0).

Последняя встреча состоялась 3 мая 1931 года. До начала легенды оставалось чуть менее двух недель...

В каждой из немалого количества венских газет обязательно присутствовал спортивный раздел, на 90% посвященный футболу. За десятилетие австрийского футбольного бума появилось немало журналистов, хорошо разбирающихся в игре, знавших клубную жизнь, знакомых с большинством игроков, среди которых у прессы были свои любимцы. Каждый из журналистов имел свое мнение о том, как должна играть сборная страны. Но, прежде всего, КТО должен в ней играть. Поэтому советы «союзному капитану» Хуго Майзлю в той или иной форме печатались регулярно, обсуждались все его ошибки, действительные и мнимые. Майзль, сам человек пишущий, публиковавший свои статьи во многих специализированных европейских изданиях, с журналистами регулярно полемизировал, благо просто поговорить с ним любая «акула пера» могла без особых препятствий.

Меньшую часть своего рабочего, посвященного футболу времени Майзль проводил на тренировках сборной, стоя у кромки поля в отлично сшитом костюме или в своем знаменитом пальто с тростью в руках, наблюдая за упражнениями с мячом или двусторонкой. Занятия проводили помощники, а он только смотрел и делал выводы.

Предвестие «вундертима». 6 мая 1928 года, Австрия — Венгрия — 5:5

БОльшую часть времени он проводил за столом. Один из них, письменный, находился в помещении OFB, где Хуго занимался организационными делами команды и откуда поддерживал почтовую и телефонную связь со своими коллегами из федераций других стран; другой — обычный — стоял в «Рингкафе». За ним Майзль попивал кофе, курил, рисовал на листочках какие-то схемы и линии и спорил или соглашался (крайне редко) с журналистами, завсегдатаями этого же заведения.

Предвестие «вундертима». 13 апреля 1930 года. Сборная Вены обыграла Швейцарию 3:0. В чем различие между сборными Австрии и Вены, просьба не спрашивать — тайна сия велика есть!

Той весной пресса регулярно долбила Майзля за то, что он не обращает внимания на ее, прессы, любимца, а также любимца публики центрфорварда венской «Аустрии» Матиаса Синделара по прозвищу Der Papierene — «бумажный». Эту кличку Синделар получил за свою хрупкость и щуплость.

Хуго Майзль был поклонником английского стиля игры, конкретно, команд своего друга Герберта Чепмэна. Элегантная, техничная, но без английской боевитости манера собственной команды ему не очень нравилась. Он хотел, чтоб его сборная доминировала на поле не только технически и комбинационно, но и физически, а голы были бы логическим следствием преимущества, а не результатом технических изысков играющих по настроению футболистов. Да и результаты встреч последних двух лет не радовали. Поэтому он и не видел Синделара на месте центрфорварда. Тут ему был нужен крепко стоящий на ногах «столб», смело идущий на защитников противника. Он привлекал раньше Синделара в сборную, но после разгромного поражения венцев со счетом 0:5 от сборной Южной Германии исключил его и другого ведущего нападающего Гшвайдля из команды. В поезде на обратном пути в Вену он назвал игру обоих технарей «балетной» и применил слово «Eiertanz» — «танец на яйцах», что в немецком языке означает лавирование и осторожничанье. На это Синделар ответил, что, по его мнению, «мы проиграли, шеф, из-за того, что как раз очень мало и неэффективно «кружевничали». Выражение «венские кружева» как обозначение стиля игры австрийцев уже входило в моду.

Предстоял товарищеский матч со сборной Шотландии. Для Майзля это была очень серьезная проверка, ведь «дунайский стиль», демонстрируемый австрийцами, основывался на шотландской манере с преобладанием низовых коротких передач. Дополняли его особенности игры, привнесенные выходцами из чешских («чешская уличка») и венгерских земель (игра через фланги с резкой сменой направления атаки). Так в венском футбольном «плавильном» котле и выработался стиль, названный «венскими кружевами»...

Критика в его адрес со стороны прессы была настолько сильна, что он решил составить сборную с учетом пожеланий журналистов и выпустить в центр нападения Синделара.

1931. Чудо начинается. Первый ряд (слева направо): Веселик, Хиден, Цеста, Райнер, Джимми Хоган. Второй ряд: Хуго Майзль, д-р Шварц, Фогль, Смистик, Цижек, Шидль, Шаль, Синделар, Галь, Науш

Вот тогда, войдя в «Рингкафе», он и произнес свою ставшую легендарной фразу про «Шмирански-тим». Шмирански — это венское прозвище тогдашних журналистов, вечно лезущих не в свое дело, что-то вроде нынешнего слова «папарацци».

От Шотландии до Швейцарии

16 мая на поле вышли: Руди Хиден (ВАК) — Роман Шрамзайс («Рапид»), Йозеф Блум («Фёрст Виенна [4]— в принципе, что «Виенна», что «Фёрст Виенна» — одно и то же, историческое название старейшего клуба Австрии (1894) — Erste Viennere Fussball Club. Он по сей день играет на вышеупомянутом и знаменитом стадионе «Хоэ Варте», расположенном в венском районе Дёблинг. Заметим также, что в те годы расцвета венского футбола рабочий «Рапид» располагался на стадионе «Пфаррвизе» в родном районе Хюттельдорф, уничтоженный нацистами в 1938 году еврейский «Акоах» и превратившийся ныне в хоккейно-теннисный WAC («Винер Атлетиклуб») — в Пратере, «Венская любительская команда» (WAS), в 1926 году ставшая «Аустрией» и неразрывно связанная с именем Синделара, а также с еврейской буржуазией на площади Обер-Сент-Файт, «Адмира» — в Флоридсдорфе, «Винер Шпортклуб» — в Дорнбахе... Футбольная жизнь Вены по богатству и разнообразию ничуть не уступала художественно-богемной и заставляла ставить столицу Австрии второй после Лондона! — А. Ф.
») — Георг Браун (ВАК), Йозеф Смистик («Рапид»), Карл Галь («Аустрия») — Карл Цишек («Ваккер»), Фридрих Гшвайдль («Виенна»), Матиас Синделар («Аустрия»), Антон Шаль («Адмира»), Адольф Фогль («Адмира»).

По сравнению с «нулевкой» двухнедельной давности против венгров произошло шесть замен.

Сборная Шотландии была абсолютно неизвестным соперником. В послужном списке «скоттов» набралось к маю 1931-го 153 встречи, из которых 149 были сыграны против соседей с островов — англичан, валлийцев и североирландцев (ирландцев). В четырех матчах на континенте, куда они впервые приехали лишь в 1929 году, шотландцы одержали три победы (Норвегия — 7:3, Голландия — 2:0, Франция — 2:0) и сыграли вничью с Германией — 1:1. Но команда, только-только победившая Англию (2:0), не могла быть слабой по определению. И хотя в составе на венскую встречу было семь дебютантов, в том числе вся линия нападения и вратарь, болельщиков и журналистов поразила прежде всего легкость, с которой венцы победили приезжих, ну и счет 5:0, как говорится, «внушает». Это поражение было самым крупным в истории сборной Шотландии аж до 1954-го, когда скотты на ЧМ попали 0:7 уругвайцам.

Но и у австрийцев были дебютанты: крайние нападающие, правый — Карл Цишек и левый — Адольф Фогль. Дебют был сверхудачным — Цишек забил два мяча, а Фогль — один. По мячу провели Шаль и Синделар.

Газеты на следующий день писали о выдающейся игре линии нападения, не забывая отметить еще с десяток (!) упущенных моментов.

Эту линию нападения и постарается выпускать Майзль в последующих матчах, экспериментируя с атакой только в крайних случаях, зато регулярно проверяя новых защитников и полузащитников.

Слово «вундертим» впервые появилось в немецкой прессе через десять дней, когда австрийцы в Берлине не оставили камня на камне от команды Отто Нерца — 6:0. За реваншем немцы приехали в Вену в сентябре. Матчем Австрия — Германия открывалась футбольная история знаменитого стадиона «Пратер», построенного к летней рабочей Олимпиаде 1931 года. С 1992 года он называется «Эрнст-Хаппель-штадион».

Реванш немцам не удался. Они проиграли 0:5. Восторгу прессы не было предела, причем не только австрийской, но и немецкой. «Берлинер цайтунг» написала: «Ну что, опять будем воспевать блестящую игру венцев и их главные достоинства — технику и игровое мышление? Будем... Австрия и Германия — это два разных футбольных мира. Наши ребята по сравнению с венцами больше легкоатлеты, чем футболисты. Концепция игры у наших, конечно, присутствует, но чего она стоит в сравнении с остроумными, богатыми игровыми идеями и обладающими великолепной техникой воспитанниками венской школы, мы уже успели убедиться в этом году дважды.»

Если в предыдущих трех поединках отличались в основном крайние и инсайды, то в матче открытия «Пратера» три мяча положил Синделар, единственный игрок «вундертима», вошедший в состав символической сборной, составленной к 100-летию OFB.

К его прозвищу «бумажный» (а также «Ноябрьская муха» — в неудачных матчах, складывалось впечатление, Синделар мог завалиться от дуновения ветра. — А. Ф.) футбольные коллеги относились иронически — мол, «не такой уж он был хилый».

Его друг и товарищ по команде Йозеф «Пепи» Штро позже говорил в интервью: «А-а, разговоры всё это. При росте 178 см в нем было 75 килограмм мышц и жил. Тоже мне щуплый! Манера игры — другое дело. Он не любил силовую борьбу, брал головой и техникой, но если нужно, мог очень прилично потолкаться.»

Другая легенда, Йозеф Бицан, объяснял это немного иначе: «При такой технике у Матиаса не было необходимости идти в силовую борьбу. Кроме того, он был достаточно гибок. Со стороны это могло выглядеть уклонением от навязываемой борьбы, но на самом деле было не так. Ну, манера такая. И он был очень щедр...»

Бицан имел в виду игровую щедрость Синделара. С его передач забивали и крайние нападающие, и инсайды. Как центрфорвард Синделар забил меньше, чем мог бы. Именно об этом и говорил в своих объяснениях с журналистами Хуго Майзль. Когда же с появлением слева «адмировской» связки Шаль — Фогль, а справа Цишека и Гшвайдля (кстати, конкурента Синделара на место центрфорварда) команда стала забивать гораздо больше, чем раньше, а соответственно, и побеждать, Майзль решил в передней линии ничего по возможности не менять.

Зенит «вундертима». Вена, 24 апреля 1932 года, воскресенье, 60 тысяч зрителей. Венгрия будет разбомблена 8:2 (Синделар, 3,13, 31, Шаль, 33, 50, 70, 73, Гшвайдль, 52 — Чех, 14, 44) при двух удалениях у гостей (Тольди, Лик). Стоят: Роман Шрамзайс, Вальтер Науш, Леопольд Хофманн, Карл Цижек, Матиас Синделар, Георг Браун, Антон Шаль, Адольф Фогль. Присели: Фридрих Гшвайдль, Рудольф Хиден, Йозеф Блум

Тут надо еще отметить одно человеческое качество Хуго, о котором упоминают его биографы: он был настойчивым, но не упрямым, то есть не был самодуром. И хотя всё время его пребывания у руля сборной отношения тренера Майзля и игрока Синделара были не самыми лучшими, но они уважали друг друга.

Другие футболисты, калибром таланта помельче, смотрели на Майзля вообще снизу вверх, уважая его не только за футбольные знания, но и за отсутствие мелочной придирчивости. Хоть и был тренер вспыльчив, но «втыкал» игроку обычно по делу. Один из дублеров Гшвайдля, Генрих Мюллер, вспоминал: «Я однажды на глазах Майзля заигрался на краю, начал рисковый дриблинг и, конечно, мяч потерял. По моей вине сорвалась красивейшая комбинация. И тут я вижу, что тренер в своем пальто и котелке, потрясая тростью, бежит ко мне и кричит: «Вы преступник!». Он ко всем игрокам всегда обращался на Вы. Я был готов сквозь землю провалиться...»

Схематично «вундертим» играл по стандартной системе «пять в линию» с некоторыми особенностями — центральный полузащитник еще окончательно не превратился в стоппера, но инсайды — правый и левый — уже играли в оттяжке, создавая в центре поля ту самую карусель и вязали свои «венские кружева».

Перед матчем с Англией в Лондоне 7 декабря 1932 года (3:4). Стоят (слева направо): тренер Джимми Хоган, Вальтер Науш, Георг Браун, Карл Галь, Адольф Фогль, Карл Цижек, Франц Веселик, Матиас Синделар, Карл Райнер, Йохан Мок. Присели: Руди Хиден, Петер Платцер, Антон Янда, Карл Зеста, Антон Шаль, Фридрих Гшвайдль, Йозеф Смистик

Проверка родоначальниками

«Вундертим» ограничивают временнЫми рамками. Обычно это звучит так: «В период с 16 мая 1931 года по 23 октября 1932-го сборная Австрии провела 12 игр, в которых одержала 10 побед, в том числе над Шотландией — 5:0 (д), Германией — 6:0 (г) и 5:0 (д), Венгрией — 8:2 (д) и 3:2 (г), Швейцарией — 2:0 (д), 8:1 (г, ИК) и 3:1 (д, ИК), Швецией - 4:3, Италией - 2:1 (д, ИК) и дважды сыграла вничью с Венгрией 2:2 (г, ИК) и Чехословакией 1:1 (г, ИК), забив 49 мячей и пропустив 13. Последний матч со сборной Швейцарии принес австрийцам Интернациональный Кубок (ИК)».

Но некоторые историки продлевают жизнь «вундертиму» до полуфинала ЧМ-1934, а главной игрой этой команды считают упомянутый в начале текста матч со сборной Англии в Лондоне в декабре 1932-го.

В австрийской прессе эту встречу задолго до ее начала именовали игрой «духа против силы», подразумевая различные стили игры команд. Пресса вовсю подогревала болельщицкие ожидания и отмечала массовый футбольный «психоз»: «Если вы увидите на улице двух оживленно разговаривающих мужчин, громко произносящих вслух цифры - это не биржевики, считающие деньги, нет, это люди, отсчитывающие время до начала матча с Англией. Если вы обратите внимание, какие страницы газет читают пассажиры в электричках, то заметите, что это не статьи о сенсационных преступлениях, а материалы к игре с Англией. Если вам в парикмахерской покажется, что цирюльник как-то резко приставляет к вашему горлу бритву, просто спросите: «Кто победит?», и угроза для вашей жизни сразу испарится, а после ответа «Мы, со счетом 3:1» вас аккуратно и качественно побреют».

Майзль готовился к этой встрече тщательно. Проверка Англией была для него очень важна. Он пригласил, как и много лет назад, старого друга, теперь уже уважаемого и известного тренера Джимми Хогана, помочь в подготовке команды к матчу с его земляками. Хоган согласился и провел со сборной несколько занятий.

Состав «вундертима» за полтора года претерпел изменения. Сменилась линия защиты. Справа в матче с англичанами играл Карл Райнер («Виенна»), а слева — Карл Зеста (ВАК). Слева в полузащите — Вальтер Науш («Аустрия»). Все трое — люди неоднократно проверенные.

То, что англичане к 30-й минуте вели 2:0 после ударов Сэма Крукса («Дерби») и Джимми Хэмпсона («Блэкпул»), историки объясняют неожиданными и нелепыми ошибками вратаря руди Хидена, оговариваясь, правда, что годом ранее в Лондоне на «Хайбери» великий Рикардо Самора в схожем стиле скушал семь штук и испанцы проиграли хозяевам 1:7.

Те же историки приводят и слова Майзля, сказанные им в перерыве встречи: «Хватит их бояться, ребята, играйте в свою игру». И вот игру сборной Австрии во втором тайме восторженно описывают уже английские газеты (австрийские — само собой), применяя множество хвалебных эпитетов и называя Смистика, Науша, Фогля и, конечно же, Синделара игроками мирового класса, такими, «которых нет и не было в Англии», игру «вундертима» — «гениальной и восхитительной», отмечают уникальный, ранее невиданный «комбинационный и скоростной» стиль.

Три мяча забили австрийцы во второй половине встречи, даже в ее конце (два — Цишек и Синделар), англичане — еще два (Уильям Хафтон из «Астон Виллы» и Хэмпсон — ох и левоватый же был состав для эпохи доминирования «Арсенала»...). Встреча закончилась победой хозяев 4:3, но как заметил журналист «Таймс», «хорошо, что отцы-основатели игры назначили длительность тайма в 45 минут, если бы было хотя бы 50, я не уверен, что встреча закончилась бы для нас даже ничьей.»

Игра «вундертима» произвела такое впечатление, что вскоре на стадионе была установлена мемориальная доска в память об этом матче.

Венцы слушали у себя радиорепортаж. Ажиотаж и нетерпение были таковы, что многие предприятия закрылись раньше, чтобы работники могли успеть к радиоточкам. Финансовая комиссия парламента отложила представление срочнейших поправок к бюджету и в полном составе отправилась в ближайшее кафе к радиоприемнику. По подсчетам «Нойе фрайе прессе» трансляцию матча слушало три четверти населения Вены.

И встречали своих любимцев на Западном вокзале через несколько дней более 200 000 болельщиков. Встречали как героев. Герои на обратном пути успели еще заехать в Брюссель и обыграть сборную Бельгии со счетом 6:1 (четыре мяча забил Шаль).

10 октября 1933 года, Нидерланды — Австрия — 0:1 (Бицан, 48). Слева направо: Карл Цеста, Петер Платцер, Антон Шаль, Вальтер Науш, Карл Цижек, Матиас Синделар, Франц Цисар (Cisar), Франц Вагнер, Йозеф Бицан, Йозеф Смистик, Франц Биндер, Хуго Майзль

Фаны имели теперь все основания считать свою команду фаворитом приближающегося чемпионата мира. Во-первых, англичан там быть не должно, «а если даже и будут!», во-вторых, всех остальных «мы уже неоднократно били». Сомнений в том, что «будем бить и дальше», у болельщиков не было... (Синделара английская пресса назвала «игроком на 20 000 фунтов», но «Арсенал» пошел дальше и якобы предложил за него сорок кусков. Чуть позже станет ясно, почему эта сделка была из разряда фантастических. — А. Ф.)

Дурная судьба Руди

Рудольф Хиден

Но на ЧМ-34 попали далеко не все «вундертимцы». Из 16 человек, составлявших ядро той команды, в Италию поехали и сыграли хотя бы один матч только шесть человек — Смистик, Цишек (провели 4 игры на ЧМ), Синделар, Зеста (по 3), Шалль (2) и Браун (1).

Причины отсутствия были разные — возраст, травмы, спад уровня игры. в конце концов, количество достойных конкурентов на место в основе было достаточно велико. На место правого инсайда, 33-летнего Гшвайдля, пришел, например, реактивный технарь и бомбардир, 20-летний Йозеф Бицан, будущая легенда австрийского и чехословацкого футбола, место справа в защите получил молодой Франц Цизар, на том же фланге полузащиты заиграл Франц Вагнер. Были и другие перемены — Майзль хотел прибавить команде скорости, и после ЧМ особой критики в его адрес по причине «взял не тех», не было.

Единственной серьезной потерей был вратарь Руди Хиден, которого в австрийской прессе вспоминают часто и так же часто называют лучшим голкипером в истории национального футбола. И это при наличии в гораздо уже более близкие к нашим времена такого вратаря, как Фридль Консилиа.

Руди Хиден не вошел в австрийский футбол высшего уровня, он в него ворвался. Когда его, 18-летнего, приглашал «Винер АК» (ВАК), вратарский стаж Хидена исчислялся уже двумя годами игры в основе команды из Граца. В истории австрийского футбола Хиден закрепился с первой игры за столичный клуб — он пропустил нелепый мяч. Левый защитник команды Карл

Зеста, острослов и «доставальщик», отреагировал тут же: «Такую плюху может получить только штириец» (Грац находится в Штирии, одной из австрийских земель). Словосочетание Steirertor («Штирийский гол») прижилось и до сих пор обозначает глупый, состоявшийся по вине вратаря гол.

А затем Хиден заиграл, да так, что Майзль уже через год пригласил его в сборную. Современники отмечали, что вратарь он был крепкий, очень жесткий, хорошо играл на выходах и, вылетая на мяч, бесстрашно врезался в самую гущу игроков по принципу «свой, не свой — на дороге не стой».

Но коньком Хидена были броски в нижние углы ворот. Реакция у него была отменная, и зрители с замиранием сердца наблюдали, как Руди в отчаянном прыжке вытягивает из угла, казалось бы, неберущийся мяч.

Он очень скоро стал любимцем публики, в особенности женской ее части, потому что Руди был красивым парнем и большим модником. В Австрии считают, что именно он ввел моду на черные вратарские свитеры. Он играл в черном свитере с большим белым воротником, а на голове у него всегда была белая кепка, изготовленная по самому последнему фасону. В цивильной жизни он одевался у лучших портных, любил походить по ресторанам с друзьями и девицами.

Сборная Австрии на ЧМ-34, где ни ей, ни кому бы то ни было ничего не светило. При желании окончанием времени «вундертима» можно считать именно выступление на итальянских стадионах, где победила грубая сила

Играл он эффектно. Журналист Герберт Бергер писал: «Когда высокий (1,82 м) Руди, вытягиваясь в струнку, нырял в углы за безнадежными мячами, то делал это всегда очень красиво. Он никогда не забывал о том, как выглядит со стороны. Хиден был типичным вратарем «для трибун», при этом Steirertor в его исполнении были скорее связаны с некоторым недостатком техники, чем следствием пижонства, тем более что по мере взросления такие голы стали очень редкими. Хиден был эффектен и в то же время надежен».

Последнюю игру за сборную Австрии Руди провел в феврале 1933-го против сборной Франции в Париже. «Вундертим» победил 4:0. 24-летний Хиден отстоял безупречно. Присутствовавший на игре президент парижского «Расинга» Жан-Бернар Леви тут же пригласил его в свою команду.

Тремя годами ранее Хиден отстоял «на ноль» в матче со сборной Англии в Вене и получил приглашение в лондонский «Арсенал» от самого Герберта Чепмэна. Шум поднялся невероятный — во-первых, «он будет занимать рабочее место для англичанина», во-вторых, «что ж у нас в колыбели футбола уже и вратарей нет?». Разрешение Хидену пробить не смогли, а спор между клубом и ассоциацией вылился в фактический запрет для иностранных профессионалов играть в Англии, то есть для любителей или проживших в стране не менее двух лет — пожалуйста. Решение это продержалось до 1978 года.

Во Франции таких законов не было, и Хиден за 80 000 франков отступных для клуба переехал в Париж. От местных любительниц футбола он тут же получил прозвище Beau — «красивый, красавчик». В сборную Австрии вызовов от Майзля больше не поступало, Хуго предпочитал опираться на футболистов, играющих в национальном первенстве, ведь они постоянно были на глазах.

Футбольная судьба Хидена сложилась счастливо — во Франции он был из лучших и даже сыграл за галльскую сборную в 1940 году (принял французское гражданство в 1938-м). В историю вошла встреча «Расинга» с лондонским «Арсеналом», когда даже самому Теду Дрейку не удалось пробить Хидена.

...Зато после карьеры всё пошло плохо. Хиден привык к роскошной жизни, а вот умом для ее обеспечения обзавестись ему было негде и некогда. Шикарный бар, открытый Хиденом, быстро прогорел. После войны, которую Хиден провел в французских колониальных частях, он работал тренером в Италии. На одной из тренировок Руди вдруг упал от сильнейшей боли в ноге. Больница, операция, во время которой задели нерв. А тут еще домик возле Траппани, купленный Хиденом, был разрушен землетрясением. Компенсация иностранному гражданину не полагалась, и больной Руди остался без дома. В конце концов, уже в 1967-м он вернулся в Австрию, подергался в плане отельного бизнеса, но снова потерял все деньги Он жил в предоставленной ему бесплатно старым другом и тренером Карлом гейером квартире и медленно умирал. Сначала ему ампутировали ногу, а пенсия по инвалидности ему не полагалась из-за сложностей с восстановлением австрийского гражданства.

Хиден умер совершено забытым в 1973-м и по распоряжению канцлера Австрии Бруно Крайски был похоронен за счет государства. Спустя много лет в его честь назвали улицу в Вене.

ЧМ-1934 иногда называют «первенством вратарей». Такого количества знаменитых вратарских фамилий не дал впоследствии ни один чемпионат. Что ни голкипер, то легенда: испанец Рикардо Самора, чех Франтишек Планичка, итальянец Джампьеро Комби, француз Алексис Тьепо. В этой компании вполне мог оказаться и Руди Хиден...

Арбитры для Муссолини

После отъезда Хидена в «Расинг» в ворота сборной встал Петер Платцер по кличке «Улыбнитесь, красавчик Петер!», вратарь спокойный и надежный. Претензий к Платцеру после ЧМ предъявлять было не за что.

О ЧМ-34 пишут, что он был самым политизированным чемпионатом мира, что итальянские власти и прежде всего Муссолини пытались обеспечить победу своей очень сильной сборной любыми средствами. Они старались ее, победу, гарантировать. Суть рассказов о судействе матчей с участием сборной Италии сводится к хлесткой фразе: «Некоторые судьи получали деньги от Муссолини». В истории чемпионатов мира в «черном списке» рефери фигурируют в числе прочих швейцарец Рене Мерсе и швед Иван Эклинд. Швейцарец судил переигровку четвертьфинала между Италией и Испанией (первый матч 1:1). Испанцы выступали в ослабленном составе — в первой встрече при попустительстве бельгийского судьи Барта было травмировано семеро игроков. на переигровку был назначен Мерсе. Его судейство было настолько односторонним в пользу итальянцев (снова было травмировано несколько испанцев, санкции в адрес хозяев-грубиянов не следовали, единственный мяч был забит с грубейшим нападением на вратаря и т. д.), что Швейцарская федерация дисквалифицировала Мерсе пожизненно.

Швед Иван Эклинд обслуживал полуфинал Италия — Австрия. Австрийцы в двух ранее проведенных на ЧМ матчах, показав вполне приличную и содержательную игру, победили французов (3:2) и венгров (2:1).

Раймундо Орси, игрок сборной Италии, в своей книге, вышедшей в 1978 году, вспоминал: «... Говорят, что судьи на этом ЧМ находились под сильнейшим давлением. А каково было слышать от функционеров, что если мы не станем чемпионами, то к нам применят санкции вплоть до ареста, а то и расстрела?! Никто не хотел на своей шкуре проверять, пугают просто или это правда (...)После игр с испанцами мы вздохнули с облегчением, но перед Австрией страх вернулся. Я не знаю, чем бы всё закончилось, если б судья Эклинд не оказался на нашей стороне». Итальянцы выиграли полуфинал со счетом 1:0 (Гуаита).

Хуго Майзль — Витторио Поццо: «Все средства хороши, творишь...»

Йозеф Бицан, участник того матча, рассказывал: «Когда мы выходили на поле, я внимательно посмотрел на некоторых из их игроков. Выражение лиц, глаза... Они выходили как на последний бой или на казнь... Потом мы кое-что узнали, а тогда. Судейство? Майзль говорил, что шведский судья. забыл фамилию, ходил на прием к Муссолини и его вместе с другими там очень хорошо угощали. Наверное. Во всяком случае, когда трое итальянцев затолкали Платцера вместе с мячом в ворота, рефери не свистнул, да и в других случаях вел себя странно. например, в одном из моментов судья головой отбил мяч после навеса на Цишека. Тот оставался один на один с Комби. Судья, а не защитник! И что тут будешь делать?»

Эклинд судил потом финал Италия — Чехословакия. У чехословацких футбольных историков к нему свой список претензий.

В матче с итальянцами был травмирован Синделар. Без него австрийцы, и так огорченные непопаданием в финал, проиграли встречу за третье место сборной Германии (2:3), но в этом поражении никто судей не обвинял.

Последнее дело Майзля

Отношение Майзля к Витторио Поццо, тренеру сборной Италии, не изменилось. Хуго отлично разбирался в политической ситуации середины 30-х, и прекрасно понимал, что не Поццо руководил закулисной частью чемпионата. Майзль по-прежнему считал Витторио своим другом, относился к нему с большим уважением и старался перенимать из итальянской «методо», созданной Поццо, элементы игры, подходящие по стилю и менталитету футболистам сборной Австрии. Собственно, и Витторио отзывался о Майзле всегда подчеркнуто уважительно.

За прошедшие после ЧМ-34 полтора года сборная Австрии больше проигрывала, чем выигрывала, не в последнюю очередь потому, что Майзль пытался хотя бы немного изменить стиль игры, сделать его более жестким, но постараться в то же время не потерять традиционные австрийские качества.

Как писал биограф Майзля Вольфганг Вайсграм, «Хуго Майзль, выражаясь военным языком, стремился победить не в сражении, но в войне», поэтому рассматривал неудачи 1935 года как необходимый промежуточный этап.

Больше других на ЧМ понравилась Майзлю сборная Испании. Она играла в футбол, похожий на австрийский, с акцентом на атаку, подбор исполнителей в команде был очень хорошим. Поэтому подготовку к следующему чемпионату мира Майзль решил начать с товарищеского матча в Испании, дабы заранее выявить слабые и сильные стороны своей команды.

И он снова позвал Джимми Хогана, чьи идеи разделял и поддерживал. Он следил также за работой своего старого знакомого Карла Раппана в Швейцарии. Хоган пророчил раппановской игре большое будущее, но перенимать этот способ действий не хотел, так же, как и W-M Чепмэна. Хоган настаивал на совершенствовании присущего австрийцам игрового стиля, с чем Майзль был полностью согласен.

Хоган появился в Вене в январе 1936-го и вместе с Майзлем снова приступил к работе со сборной. Такое раннее по меркам тех времен начало подготовки объяснялось еще и тем, что постоянно циркулировали какие-то слухи и предложения о переносе ЧМ на 1937 год, а Майзль как представитель Австрии в ФИФА лучше других знал ситуацию и решил подстраховаться.

Когда выяснилось, что вариант переноса даже не будет рассматриваться, он повез команду на Пиренеи, а Хогана попросил пока заняться олимпийской командой, любителями. Майзль знал, что олимпийцев Италии готовит Поццо, и решил сравнить резервы в боевой обстановке.

В Мадриде состоялось просто-таки голевое пиршество. Две команды, исповедующие атакующую игру, сотворили на двоих девять забитых мячей. Хозяева трижды вели по ходу встречи, гости — дважды. Однако победа осталась за австрийцами, которых местная пресса по привычке величала «вундертимом», хотя из той команды на поле вышло всего четверо — Зеста, Смистик, Цишек и Фогль. Фогля потеряли из-за травмы на 30-й минуте первого тайма при счете 2:1 в пользу испанцев. Вместо него вышел Франц Ханрайтер и забил в конце второй половины два решающих мяча. Австрия выиграла 5:4. Победили и в следующем матче турне — в Лиссабоне (3:2). В отсутствие Синделара впервые за два года вместе сыграли Йозеф Бицан и Франц Биндер — Бицан в качестве центрфорварда (при Синделаре он играл инсайда); Биндер, еще одна легенда европейского футбола, великолепный бомбардир «Рапида», выступил как левый инсайд. Майзля результат и качество игры ободрили, он решил, что сборная на правильном пути.

Олимпийская команда, составленная из классических любителей, дошла до финала ОИ-1936. Во время ее продвижения случился редкий казус. В четвертьфинале австрийцы играли со сборной Перу, они вели в счете 2:0 уже после первого тайма и тихонько докатывали встречу до победы, когда за 15 минут до конца встречи забили мяч в свои ворота. Тут же получил тяжелую травму защитник Адольф Лаудон, команда доигрывала вдесятером и пропустила еще один мяч. В дополнительное время перуанцы забили дважды и выиграли 4:2. Однако австрийская делегация подала протест, поскольку во время овертайма на поле «регулярно выбегали перуанские фаны, мешали проведению игры, а один из них даже напал на австрийского нападающего» (Какие перуанские фаны в 1936-м году в Берлине? И в каком количестве? Но факт, было...) Оргкомитет постановил матч переиграть, перуанцы отказались, им было засчитано поражение, и австрийцы вышли в полуфинал, где выиграли у Польши 3:1. В финале их уже ждали итальянцы, сыгравшие свой полуфинал днем ранее.

И австрийские любители проиграли 1:2 во вполне достойной игре. Проиграли ближайшему резерву национальной сборной Италии. Дело в том, что все игроки итальянской «олимпийки» уже числились в различных профессиональных клубах. Подписание официальных контрактов с ними было отложено на послеолимпийский месяц, поэтому они проходили как любители, не нарушая никаких правил. Через два года трое из них, «ювентини» Фони и Рава, а также «интеристи» Локателли играли в финальном матче ЧМ-38, того самого, к которому так старательно готовился Майзль. Его команда даже обыграла в матче за Интернациональный кубок в марте 1937-го команду Поццо, обыграла убедительно (2:0). Битва была нешуточная, уже в начале второго тайма был удален автор первого мяча в ворота итальянцев Камилло «Карл» Йерусалем. Сама игра была прервана на 75-й минуте из-за вспыхнувшей на поле свары, в которую тут же поспешили вмешаться венские фаны.

Но обыгрывали сборную Италии уже без Хуго.

17 февраля 1937 года к 11.30 для разговора с Майзлем был приглашен очередной юный талант австрийского футбола Рихард Фишер из «Виенны». Майзль спросил у него: «Герр Фишер, скажите, сколько вам лет? Мы уже третий год обращаемся в клуб, и нам отвечают — 17. Сколько же вам лет на самом деле?». Фишер: «Я засмеялся и собирался уже ответить, но герр Майзль вдруг пробормотал: «Извините» — и, схватившись за сердце, опустился на стул. Я выскочил из кабинета с криком: «Помогите кто-нибудь, герру Майзлю плохо!» В комнату вбежал секретарь, еще какие-то люди, мы уложили шефа на диван и вызвали врачей». Оказавшийся в помещении федерации президент «Аустрии» друг Майзля Эммануэль Шварц подошел к дивану: «Боюсь, что поздно, сердечный приступ».

В 15.20 в Цюрих, в ФИФА, ушла телеграмма: «Сегодня от паралича сердца скончался Хуго Майзль. Австрийский футбольный союз». Майзль страдал гипертонией, а тренерские и организационные дела вкупе с непомерным потреблением кофе и курением уменьшению кровяного давления и улучшению работы сердца не способствовали. Майзлю, как и Герберту Чепмену, скончавшемуся в 1934-м от пневмонии, было 55 лет.

Неудавшееся «объединение»

Оставшиеся матчи 1937 года сборная Австрии проводила под руководством Генриха Речуры. Среди этих игр была и победа в отборе на ЧМ-38 над сборной Латвии (2:1). Матч против команды Чехословакии в зачет Интернационального Кубка в конце октябре стал 192-м в списке. В нем на месте Синделара в центре нападения дебютировал 20-летний рихард Фишер. Он принял участие и в следующей, 193-й игре против сборной Венгрии. Через восемь лет, в августе 1945-го...

На 3 апреля 1938 года была запланирована товарищеская встреча между сборными Австрии и Германии в Вене. Игра состоялась. Только строки «03.04.1938. Австрия — Германия — 2:0» вы не найдете ни в одном списке встреч между этими командами, потому что с 12 марта Австрии как самостоятельного государства уже не существовало. Теперь эта территория называлась Остмарк и входила в состав германского рейха. 28 марта OFB телеграммой уведомил ФИФА, что австрийский футбольный союз отныне ликвидирован как самостоятельная единица и является региональным членом немецкого футбольного союза — DFB.

60 000 зрителей собрались на «объединительную», как ее назвали, встречу.

Сборная Австрии вышла на игру в следующем составе: Платцер («Адмира») — Шмаус («Виенна»), Зеста («Аустрия») — Вагнер («Рапид»), Мокк («Аустрия»), Скоумал («Рапид») — Ханеманн («Адмира»), Штро («Аустрия»), Синделар («Аустрия»), Биндер («Рапид»), Пессер («Рапид»).

Присутствовавшие на матче начальники разного калибра, как приехавшие из Берлина, так и местные, были уверены, что встреча будет носить мирный, «братский» характер и завершится вничью.

После нее австрийские игроки по замыслу DFB должны были влиться в сборную Германии. на этом настаивали рейхсминистр по делам спорта Ганс Чаммер унд Остен и ответственный за спорт в Остмарке штандартенфюрер СС Райнер, также находящиеся на трибуне. Первый тайм завершился со счетом 0:0, всё шло вроде бы по плану, но австрийцы имели огромное преимущество и, как казалось многим зрителям, Синделар демонстративно не забивал, неоднократно промахиваясь с позиций, откуда ранее он попадал в ворота «с закрытыми глазами».

В концов концов Матиас «не выдержал», на 62-й минуте замкнув прострел Пессера, переправил мяч в ворота и, празднуя забитый мяч, побежал к трибуне с начальством. Его верный товарищ Карл Зеста воспринял это как руководство к действию и вколотил через десять минут метров с сорока мяч со штрафного в девятку ворот соперника. 2:0. Публика ревела от восторга, а австрийцы, как по команде, стали докатывать игру до победы.

Приезжие руководители после игры кисло улыбались, но окончательно утвердились во мнении, что венцы в сборной Германии, готовящейся к ЧМ-38, лишними не будут.

Единственным, кто отказался от предложенной чести, был Матиас Синделар...

Непокорные чехи

Есть в немецком языке слово Ziegelboemen. Так называли во времена Австро-Венгерской империи переселенцев из Богемии и Моравии (Чехии). В большинстве своем это были каменщики, работавшие на венских стройках. Так назывался и профсоюз строительных рабочих, организованный в 1896 году. Селились чешские переселенцы компактно в районе Винерберг, который в свою очередь был частью бОльшего района — Фаворитен.

Там, в Фаворитен, на Квеллерштрассе, 101, и проживала семья каменщика Синделара — отец, мать, сын Матиас и три дочери. Матиас Синделар родился в Моравии, в Козлове, откуда семейство Синделаров-Шинделаржей и переехало в Вену. Без отца Матиас остался в 14-летнем возрасте — Ян погиб на итальянском фронте под Изонцо, и первые послевоенные месяцы семья перебивалась с хлеба на воду, заработков матери-прачки явно не хватало. Матиас пошел работать учеником слесаря, но продолжал каждую свободную минуту гонять мяч.

Футболиста Синделара открыл учитель физкультуры Карл Вайман. Он ходил по дворам, собирал пацанов и устраивал тренировки, Матиаса он сразу же пристроил в юношескую команду венской «Герты», располагавшейся в том же районе Фаворитен.

Тяжелую травму колена 19-летний талант, игравший уже в основе «Герты», получил в плавательном бассейне. Операцию ему делали доктор Эммануэль Шварц и знаменитый ортопед Ганс Шпитци, собравшие по кусочкам мениск правого колена. После этой операции Матиас сумел вернуться в футбол, его «фирменным» знаком стала повязка на колене и выработанная из-за опасения нового, уже возможно непоправимого повреждения, манера игры, в которой он с удивительной ловкостью избегал всяческих столкновений. Вот тогда его и прозвали «бумажным». Было еще прозвище, которым его наградили попозже — «Моцарт футбола».

«Герта», испытывавшая финансовые трудности, в 1924-м начала разваливаться, большинство футболистов перешло в команду Триеста, а Синделар, не желавший уезжать из Вены, перебрался в команду «Аматоры», ставшую вскоре знаменитой венской «Аустрией»...

Вернемся в 1938-й.

Новая власть сразу же принялась наводить свои порядки, в том числе и в футбольном хозяйстве. Профессиональный статус клубов был отменен, всех неарийцев вычищали из руководящего и играющего состава австрийских клубов. Самой «засоренной еврейскими элементами» оказалась венская «Аустрия». Клуб был переименован в «Остмарк», игрокам было запрещено общаться с неарийскими работниками и футболистами, помещение на время закрыли, а для тренировок выделили запасное поле. Командование в клубе принял на себя оказавшийся ярым нацистом СА-штурмбаннфюрер Герман Ханзельванг, бывший игрок команды любителей «Аустрии». Именно по его приказу и был переименован клуб. Правда, уже в июне, когда Ханзельванг отбыл на повышение в Берлин, команде вернули ее название «Аустрия», и как горько шутил историк «вундертима» Йохан Скочек, это было «единственное официально разрешенное в нацистские времена упоминание об Австрии».

Большинство игроков австрийской сборной было приглашено в сборную Германии. Синделар в личном разговоре с Зеппом Гербергером отказался даже приехать на сборы в Дуйсбург, ссылался на здоровье и возраст. Не помогли даже просьбы и уговоры разного ранга начальников. Синделар отказался наотрез. Гербергер в своих воспоминаниях не приводил подробностей их беседы с Матиасом, а только сожалел об отказе.

Карла Зесту (его настоящая фамилия Шестак, и он так же, как и «вундертимовцы» Синделар, Смистик, Цишек, а также молодая «звезда сборной и «Рапида» Йозеф Бицан, был выходцем из семьи австрийских чехов) Гербергер был готов взять в команду только вместе с Синделаром.

Дело в том, что Карл Зеста, левый защитник, вторая после Синделара звезда «Аустрии» и «вундертима», по кличке «Толстый» (при росте 1,65 м он весил 84 кг), был из тех, кого нельзя поставить по стойке «смирно». За словом он в карман не лез, имел обо всем и всех свое личное мнение и не забывал его высказывать, даже если не спрашивали. Он получил две гражданские специальности: выучился на кузнеца и окончил торговые курсы. Кроме того, Зеста прекрасно пел, имел музыкальное образование. Он выступал даже на различных венских подмостках, в том числе и в знаменитом варьете «Ляйхт» в Пратере. Его «Венские песни» транслировались по радио, а в Лондоне в 1932 году его пластинка стала «золотой». А еще он был борцом-любителем, и про его борцовские победы ходили всевозможные байки. Понятно, что популярность Зесты среди венской публики была очень велика.

Уважал он из футбольного руководства исключительно Хуго Майзля и Эммануэля Шварца, ставшего в 1932-м президентом «Аустрии».

Одни рассказывают, что когда Зесту вызвали на первый сбор в немецкую команду, он в ответ на показавшееся ему обидным замечание Г ербергера, ответил тому «Гётцевской» фразой (Гётц фон Берлихинген, персонаж из Гёте, посылает другого... ну, понятно, в общем, какому нашему выражению соответствует). Другие пишут, что не только Гербергера послал, но и рейхсминистра Чаммера, приехавшего поглядеть на смешанную команду. Так или иначе, Зесту со сборов отправили, а после отослали играть в одну из команд «люфтваффе» под Вену, где он и кантовался. Через три года он все-таки Г ербергеру понадобился и отыграл три матча за сборную Германии.

Матиас Синделар (слева) в матче сборных Праги и Вены. 1934 год

Из «коренных вундертимовцев» в сборной Германии играл только Ганс Мокк. Других игроков, членов австрийской сборной последующих призывов, в команде Гербергера на ЧМ-38 и позже было немало, только удачи такое комплектование команды немцам не принесло.

Трагедия Синделара

Матиас Синделар переживал в 1938-м нелегкое время. Он ходил на тренировки «Аустрии», но будущего для себя не видел. Вокруг исчезали старые знакомые — кто-то покидал страну, а кто-то пропадал неизвестно куда. Однажды он увидел на улице Шварца, и тот, чтоб не доставлять неприятностей Синделару, быстро постарался перейти на другую сторону улицы. Матиас бросился к нему через дорогу с возгласом: «Доктор, куда же вы, я хочу вас поприветствовать!»

Шварцу, отстраненному от руководства клубом во время «ариизации», удалось вскоре бежать из Остмарка.

Другу Синделара, «вундертимовцу» Вальтеру Наушу, предложили тренировать «Аустрию». Условием назначения был развод с неарийской женой. Науш подумал, собрал вещички и вместе семейством уехал в швейцарию.

Не нравилось Синделару, да и не только ему, что футболом теперь нельзя зарабатывать на жизнь. Многие ожидали, что и он уедет, тем более связей в Англии было предостаточно, но Матиас сумел удивить всех. Он на свои сбережения купил ободранное кафе в родном Фаворитене, дав за него настоящую цену — 20 000 рейхсмарок, хотя мог бы заплатить чисто символически, поскольку принадлежавшее его знакомому еврею Леопольду Симону Дриллу кафе тоже подлежало «ариизации». Заведение после ремонта стало приносить бОльший доход, чем при прежнем хозяине, поскольку «к Синделару» народ шел с удовольствием. Гестапо рапортовало, что среди посетителей кафе чуть не половина евреев, и ко всем хозяин относится одинаково вежливо.

К полудню 23 января 1939 года по городу молниеносно распространилась весть, что в доме № 3 на Аннагассе найден мертвым 36-летний Матиас Синделар. Там же в бессознательном состоянии находилась его недавняя знакомая Камилла Кастаньоли. Она умерла в больнице на следующий день, так и не придя в сознание.

Полиция сообщила, что произошло отравление угарным газом из-за неправильной эксплуатации дымохода. Однако определить, было это убийство, самоубийство или двойное самоубийство, полиция так и не смогла. Это так и осталось загадкой, хотя...

Из интервью Бицана (2001 год):

Вопрос: «Он ведь совершил самоубийство вместе со своей подругой?»

Ответ: «Не он. Она».

Тут можно только добавить, что «друг не прокурор, друг адвокат».

(Венцы до сих пор пересказывают самые дикие версии того, что тогда произошло: 1) Синделара убили уголовники за большие долги; 2) его смерть подстроило гестапо, потому что Синделар а) собирался бежать из страны; б) евреи уговаривали его помочь им с выездом; 3) и вообще Синделар был еврей (особо выдающаяся чушь, потому что Синделары были не просто чехи, но еще и католики); в всяком случае, официальное заключение не устраивало никого. Достаточно много сплетен и о том, что никаких 20 тысяч за кафе Матиас не давал — может, он и дал Дриллу больше положенной тому государственной компенсации, но в любом случае это было намного меньше реальной стоимости. Вот это проверить нереально, хотя многие всё же склоняются к версии, что Синделар воспользовался ситуацией.

Вообще, а чего всех так смущает окончание им карьеры? 35 лет, после тяжелой травмы и других повреждений. Смерть это, конечно, другое дело, принято считать, что большие люди не гибнут просто так, по бытовухе! — А. Ф.)

На похороны Синделара пришло 15 000 человек, и это опять-таки с горечью впоследствии назвали единственным антигерманским выступлением за всю историю аншлюса.

Со дня смерти Майзля до дня смерти Синделара прошло менее двух лет. Сколько же всего произошло за эти два года, а сколько еще произойдет... С игроками «вундертима» в частности.

Карл Галь, уехавший играть во французский «Мюлуз», вернется в 1939-м в «Аустрию», в конце 1942-го будет призван в вермахт и подорвется на мине на Восточном фронте.

Вальтер Науш возвратится в Австрию после войны, станет тренером. Под его руководством сборная Австрии, в которой будут играть легенды 50-х Ханаппи, Штояспаль, Хаппель, Земан, Оцвирк, займет третье место на ЧМ-54, самое высокое за всю историю австрийского футбола. Через три года, в 1957-м, он умрет от инфаркта, случившегося с ним в кафе сразу после поражения любимой «Аустрии» от «Кремсера». В 2001 году его назовут почетным капитаном сборной «Аустрии» всех времен.

Фридрих Гшвайдль закончит свою почти 30-летнюю футбольную карьеру в 47-летнем возрасте, поработает тренером в Швейцарии, а затем вернется к гражданской профессии бухгалтера. В честь Гшвайдля названа улица в его родном районе Вены Флоридсдорф.

То самое кафе «Матиас Синделар»... Мутная история. Как почти всё в то страшное время

Другие бывшие «вундертимовцы» после войны поработают разное время тренерами, но выдающихся успехов, за исключением Науша, никто из них не добьётся.

Последний из «вундертим», Адольф Фогль, умер в 1993 году в Швеции.

Да! В первой послевоенной игре против сборной Венгрии в Будапеште приняли участие 39-летний Карл Зеста и 35-летний Карл Цишек. Но это начало истории уже другой сборной Австрии.

 

Человек, который не любил проигрывать

Финальная часть ЧЕ-2008 прошла в двух странах — Австрии и Швейцарии. Представленный ниже текст рассказывает о человеке, олицетворяющем историю футбола в них обеих, о человеке, которого можно даже назвать австро-швейцарцем, об австрийце, которого в Швейцарии почитают гораздо больше, чем на его Родине — столице Австрии Вене.

Еще можно рассматривать эту статью как небольшой экскурс в эволюцию тактики футбола, а непосредственным поводом к ее написанию послужило следующее.

Английская «Таймс» опубликовала список пятидесяти лучших тренеров за всю историю мирового футбола. По ее, «Таймс», мнению. Сорок четыре из пятидесяти включенных в список — это тренеры, которые выиграли в своей карьере хоть один европейский или южноамериканский континентальный клубный турнир. Также здесь присутствуют наставники всех послевоенных чемпионов мира (список охватывает тренеров, работавших с 1945 года по нынешнее время, только этим можно объяснить отсутствие в нем, например, Герберта Чэпмена или Витторио Поццо) за исключением Хуана Лопеса, руководителя сборной Уругвая — победителя ЧМ-50.

Среди шести тренеров, не выигравших ни одного международного трофея такие люди, как Арсен Венгер, Альбер Баттё, Теле Сантана. Правомерность их включения список я, по крайней мере, оспаривать ни в коем случае не стану — это тренеры известные и заслуженные. Еще двое — англичане Джон Рейнор (41-й по счету, тренер сборной Швеции, вице-чемпиона мира 1958-го) и Джесс Карвер (49-й, чемпион Италии с «Ювентусом») — оказались здесь, думаю, лишь благодаря английскому происхождению списка. Итак, 44 + 5 = 49.

На 37-м месте в списке, между Луи ван Гаалом (36) и самим Зеппом Гербергером (38) стоит Карл Раппан, все тренерские заслуги которого, если судить исключительно по завоеванным титулам, заключаются в семи победах в чемпионате Швейцарии (1937, 1939, 1942, 1943, 1945, 1950, 1965) с тремя разными местными клубами и восьми швейцарских Кубках, выигранных с двумя из них.

«Это какие-то неправильные пчелы» (с)

Чемпионат мира 1938 года открывался на парижском «Парк де Пренс» 4 июня матчем между сборными Швейцарии и Германии. И тогда изумленная публика... Нет, внимательно поглядывать в сторону швейцарской команды пресса начала немного раньше — за две недели до ЧМ сборная Швейцарии обыграла на своем поле сборную Англии со счетом 2:1. Настоящую сборную Англии, составленную из профессионалов первого дивизиона, команду, в которой капитаном был Эдрис Хэпгуд, а на флангах нападения бегали, например, Стэнли Мэтьюз и Клифф Бастин. Единственный мяч в ворота швейцарцев удался Бастину лишь с пенальти. На встречу в Цюрих англичане приехали из Берлина, где в знаменитой предматчевыми обстоятельствами (родоначальники согласились вымахнуть «Хайль Гитлер!» Потом многие утверждали, что просили не включать их в состав. — А. Ф.) игре разгромили другого участника ЧМ, сборную Германии, со счетом 6:3.

Досье

Карл Раппан

Родился 26 сентября 1905 года в Вене. Умер 2 января 1996 года в Берне

Игрок  

— 1924/28 «Адмира-Ваккер» Вена

— 1928/29 «Аустрия» Вена

— 1929/30 «Рапид» Вена

— 1931/35 «Серветт» Женева

Тренер (клубы)

— 1931/35 «Серветт» Женева (играющий тренер)

— 1935/48 «Грассхоперс» Цюрих

— 1948/57 «Серветт» Женева

— 1958/59 «Цюрих»

— 1964/68 «Лозанна Спортс»

— 1970/71 «Рапид» Вена (технический директор)

(сборная):

— 1937/38, 1942/49, 1953/54,1960/63 Швейцария

Трофеи и достижения

Игрок

— Чемпион Австрии (с «Рапидом») 1929-30

— Чемпион Швейцарии (с «Серветтом») 1932-33 и 1933-34

Тренер

— Чемпион Швейцарии: (с «Грассхоппером») 1936-37, 1938-39, 1941-42, 1942-43, 1944-45; (с «Серветтом») 1949-50; (с «Лозанной спортс») 1964-65

— Обладатель Кубка Швейцарии: (с «Грассхоппером») 1936-37, 1937-38, 1939-40, 1940-41, 1941-42, 1942-43, 1945-46; (с «Серветтом») 1948-49

Из Цюриха сборная Англии поехала в Париж. Там она непринужденно победила команду Франции, хозяев приближающегося ЧМ — 4:2. 10 мячей в ворота немцев и французов воспринимались английской и европейской футбольной прессой как что-то само собой разумеющееся, а вот всего один гол, да и тот с пенальти, в ворота вечного континентального аутсайдера швейцарцев сочли обычным недоразумением из-за недооценки соперника.

Правда, центральный защитник англичан Альфред Янг недоуменно жаловался интервьюерам: «Как-то они неправильно играют. Мне за их центром нападения аж на ту половину поля бегать пришлось. А он шустрый такой парень. Они мяч перехватят, и он р-раз, уже у меня за спиной». Янг говорил об Фреди Биккеле, «фальшивом» центрфорварде, как его иногда называли журналисты, расписывая систему игры той сборной Швейцарии. Цюрихские спортивные обозреватели до сих пор считают, что именно тренер их национальной команды, Карл Раппан, и придумал такую позицию на поле для Биккеля, опередив на 15 лет «могучего мадьяра» Хидегкути и, соответственно, тренера Густава Шебеша.

Но Раппан придумал не столько «оттянутого» центрального нападающего, сколько целую систему, которая вошла в историю футбола и во все учебники тактики под названием «Schweizer Riegel» — швейцарский засов или задвижка (иногда неправильно говорят «швейцарский замок»). Часто эту систему называют французским словом Verrou (засов, запор). Но всем наверняка известно еще одно обозначение, итальянское — катеначчо (защелка).

Именно «швейцарский засов» и считается предшественником катеначчо, который с успехом внедрил и применил в миланском «Интере» Эленио Эррера, а перед ним — Нерео Рокко в «Триестине» и «Падове».

Но у истоков стоял Раппан.

Ригель это не только звезда

Родившийся в Вене Карл Раппан приехал в Швейцарию в 1931 году. Он уже был известным футболистом, поиграл в нескольких столичных клубах, в том числе в знаменитых «Адмире», «Аустрии» и «Рапиде». Он сыграл даже два раза за сборную Австрии рядом со ставшим легендой Матиасом Синделаром. Синделар был центрфорвардом, Раппан — правым инсайдом. Команду Хуго Майзля стали называть «вундертимом» позже, когда Карл Раппан был уже в Женеве, в «Серветте». Игроков класса и уровня Раппана в Швейцарии тогда не было, и 26-летний Карл, побыв полгода просто игроком, стал играющим тренером. Подался он в соседнюю страну вовремя. Там как раз ввели профессионализм в футболе и заработок игрока и тренера «Серветта» оказался повыше, чем заработок только игрока «Рапида».

Из истории «Серветта»: «В связи с введением профессионализма перед клубом встали серьезные финансовые проблемы. Попросту нужны были деньги для привлечения новых игроков взамен уходящих — увеличилась миграция футболистов как внутри Швейцарии, так и за ее пределы. А еще надо было рассчитываться по кредитам, взятым на постройку нового стадиона, открытого годом ранее. Старого президента Пауля Аддора сменил новый — Эдуард Фуллике. Он сделал шаг, ценность которого для швейцарского футбола смогли понять только по прошествии некоторого времени — пригласил в клуб австрийца Карла Раппана. Сначала его рассматривали только в качестве инсайда, могущего снабжать идеальными передачами нашего голеадора Паселло... Через год, в сезоне 1932/33 «Серветт» снова стал чемпионом».

Между австрийским и швейцарским этапами футбольной жизни Карла был год без футбола — он заканчивал учебу в торговой школе и выбирал между цивильной жизнью и спортивной. Вот тут подоспело предложение из Женевы, и Раппан стал одним из легионеров «Серветта».

Переводу футболиста из статуса игрока в статус играющего тренера способствовал и казус, произошедший в последний день 1931 года, в день Святого Сильвестра. В истории швейцарского футбола есть два случая (по крайней мере, мне известно два) нарушения командами лимита на иностранцев. В первом из них фигурирует Раппан. 31 декабря 1931 года в 1/8 финала Кубка страны женевцы победили «Лозанну» 2:1. Проигравшие подали протест, мол, «вместо разрешенных трех иностранцев на поле было пять». Тогда в Швейцарии кроме трех официальных легионеров разрешалось выпускать на поле иностранцев, проживших в стране не менее трех лет или обучающихся в местных учебных заведениях. Трое футболистов, австриец Такс, а также некие Родригес и Васильев (оба точно не швейцарцы), проходили как легионеры, а нападающие австрийцы Рир и Раппан — как студенты. Лозаннцы пошли на принцип и потребовали справки из университетов или колледжей. Справки «студенты» предъявить не смогли. В итоге — техническое поражение от федерации 0:3...

10 апреля 1927 года. Сборная Австрии перед победой над венграми (6:0). Второй ряд (слева направо): Хайнрих Лебензафт по прозвищу «Зафт», Карл Райнер, Карл Гайер, Карл Раппан, Йозеф Вайсс, Йозеф Блум, Карл Jiszda (Жисда), Йоханн Рихтер, Леопольд Хофманн

Так или иначе, но с 1932-го Раппан — уже играющий тренер женевцев. Вот здесь, в «Серветте», и начал он изобретать свой засов. Сам Карл перешел играть в защиту и руководил действиями товарищей по команде.

Суть системы «засова» описательно выглядит примерно так: схема игры менялась с принятых 2—3—5 или революционных 3—2—5 на фактические 4—3—3.

Крайние полузащитники становились крайними защитниками, поскольку им вменялась опека крайних нападающих соперника. В защите появлялись два центральных защитника, играющие не рядом, а один перед другим — то есть стоппер и чистильщик. Важнейшей фигурой становился (или оставался) центральный полузащитник. Он первым встречал вражескую атаку по центру (прообраз нынешнего опорника). Оборонительную центральную группу составляли четверо — стоппер, чистильщик, опорник и один из оттянутых инсайдов — правый или левый в зависимости от того, с какой стороны шла атака соперника. Вот его задачей был первый перехват паса на край. Если противник шел по центру, то его встречал опорник. Так изображал схему сам Раппан, подчеркивая зоны действия чистильщика и стоппера. Был и еще один вариант, здесь также оттянут один инсайд. В раппановских командах обычно левый -№ 10, а второй — № 8 — работает связующим звеном между полузащитой и нападением.

Но не надо думать, что три нападающих были освобождены от оборонительных функций. Центрфорвард работал «против» центра защиты/полу-защиты соперника, а крайние нападающие обязаны были теснить крайних полузащитников противника к бровке и перекрывать направления передач в центр. Если же враг пёр по краю, то его там встречали.

Раппан очень не любил проигрывать. А кто любит? Прагматик до мозга костей, он перефразировал знаменитый кубертеновский принцип «Главное — не победа, а участие» примерно так: «Зачем участвовать, если не стремиться к победе?». И вот для победы он готов был придумывать любые дозволенные правилами средства. ну не было в швейцарии футболистов, равных по классу австрийцам, итальянцам, венграм или чехословакам! Так что ж теперь, не играть? Раппан хотел обеспечить если не гарантированный выигрыш тренируемой им команды, то хотя бы максимально затруднить сопернику путь к ее воротам. Книг фон Неймана (см. эпиграф) о надежности систем он не читал — тогда еще они не появились — и исходил исключительно из существующих реалий: если уж его команде приходится в игре против соперника с индивидуально более сильными игроками больше обороняться, то делать она это должна грамотно и точно, а не мчаться как по сигналу «все назад!» и бездумно отбиваться. При этом Карл категорически отказывался считать свою систему исключительно оборонительной и вообще предпочитал обходиться без наукообразных формулировок: «Мне не нравится слово «система» применительно к футболу, нельзя описАть спорт закостенелыми формулами».

1934-35 г. Карл Раппан — игрок «Серветта»

«Серветт» Раппана, используя «ригель», дважды подряд стал чемпионом Швейцарии в 1933 и 1934 гг. Эти первенства проходили по разным схемам. Первое раппановское чемпионство было завоевано по старой — игры в региональных группах с финальной пулькой, а второе — в стартовавшей общенациональной лиге. И оба раза женевцы пропускали наименьшее количество мячей, а забивали — наибольшее. Справедливости ради надо сказать, что в чемпионате-1933/34 по результативности их догнал «Грассхоппер» (обе команды забили по 100 мячей).

Еще через год, в 1935-м, Раппана пригласили в «Грассхоппер». «Кузнечики» уже четыре года подряд не могли стать чемпионами, и руководство клуба это сильно раздражало. Годом ранее из команды ушел знаменитый венгр Дори Кюршнер. Он руководил «Грассхоппером» десять лет, завоевывал чемпионские звания и кубки. найти равноценную замену Кюршнеру сразу не удалось, но, в конце концов, президент клуба Герберт Хоффманн уговорил Раппана, тем более что в женевском клубе снова сменился президент, начались трудности с финансированием.

Сезон-1936/37 — триумф раппановского «Грассхоппера». Команда впервые в своей истории сделала дубль, выиграв и первенство, и Кубок. Всего в истории клуба семь дублей, три из которых на счету Раппана. Конечно, цюрихцы забили больше всех, пропустили меньше всех и оторвались от занявшего второго место «Янг Бойза» из Берна на семь очков. В Кубке в четвертьфинале был бит бывший клуб Раппана «Серветт» со счетом 7:3, а в финале — лозаннцы 10:0.

«При всем богатстве выбора другой альтернативы нет» (с)

И тогда Раппану предложили возглавить сборную. По совместительству, ведь впереди был ЧМ. Раппан согласился. Первой игрой возглавляемой Карлом национальной команды стала встреча в зачет Кубка Гере против Австрии в Вене. Проигрыш 3:4 только усугубил отрицательный баланс матчей швейцарцев с австрийцами на тот момент (+3=1—15), но все-таки это было не 1:8 или 1:7, а такие результаты в истории взаимоотношений соседей уже встречались.

Раппан, конечно же, сделал основой команды игроков «Грассхоппера». У тренера, принимающего сборную, вроде бы есть всегда широкий выбор. В лиге 12—14, а то и больше команд, в каждой из них 12—14 вратарей, 12 — 14 правых защитников и т. д. Но обычно вариантов гораздо меньше. Нельзя сказать, что Раппан должен был выбирать лучших из худших. В швейцарском чемпионате было несколько игроков, вполне могущих играть в лучших на тот момент клубах Европы. Один из них — Северино Минелли, швейцарец итальянского происхождения, долго был «на карандаше» у тренера сборной Италии Витторио Поццо. Еще в начале 30-х он начал уговаривать этого великолепного технаря и бойца выступать за «Скуадру Адзурру». Минелли отказывался, отговариваясь тем, что он швейцарец и за другую, нешвейцарскую, сборную играть не будет. универсал Северино поиграл на разных позициях, и в конце концов оказался тем самым чистильщиком... Вторым важным звеном засова или задвижки был Сильвио Вернати. Это был игрок попроще, но как все футболисты, отобранные Раппаном, исключительно вынослив и крепок. Вообще, весь оборонительный блок сборной Швейцарии первого раппановского призыва — это игроки «Грассхоппера», проверенные и подготовленные Карлом.

Раппан объяснял: «Швейцарские футболисты, даже самые лучшие, не превосходят других, а в массе своей просто слабее иностранцев в техническом отношении. Да и с игровой фантазией у них проблемы. Зато желания и упрямства у каждого из них хватит на несколько человек. Объединенные командным духом и железной дисциплиной, они за свою честь костьми лягут».

Раппан терпеливо и доходчиво объяснял задачу каждому игроку, устраивал длительные сборы и, когда его ребята победили англичан, Карл стал для них если не богом, то уж точно его заместителем по футболу.

В первом же матче ЧМ-38 жребий свел швейцарцев с командой таких же дисциплинированных бойцов — сборной Германии, усиленных, как тогда посчитали, игроками сборной Австрии, признанными умельцами умной футбольной игры. Но то, что посчитали плюсом команды Зеппа Гербергера, оказалось на самом деле минусом. Не удалось «шефу» бундестима за три месяца создать единую команду из разностилевых игроков, каждый из которых по отдельности — и австрийцы, и немцы — превосходил каждого отдельно взятого швейцарца за исключением разве что минелли да Андре Абегглена.

Андре Абегглен по прозвищу «Трелло» был младшим братом знаменитого Макса Абегглена, чье погоняло «Ксам» в сочетании с именем Макс дало название «Ксамакс» известному и у нас клубу из родного города братьев Невшателя. 36-летний «Ксам» в сборную Раппана не призывался, он сыграл свой последний, 68-й матч в «Нати», так называют свою национальную команду в Швейцарии, в мае 1937-го. Зато его 29-летний брат Андре, единственный легионер в сборной, был той самой оттянутой «десяткой». И он, второй, наряду с Минелли, игрок европейского уровня в команде, воспринимал уроки раппана как должное.

На матч со сборной Германии тренер определил следующий состав: Хубер, Минелли, Леманн, Шпрингер, Вернати, Лёрчер (все — «Грассхоппер»), Амадо, Валашек («Серветт»), Биккель («Грассхоппер), А, Абегглен («Сошо»), Г. Эби («Серветт»),

Эта игра состоялась на день раньше, чем остальные семь встреч одной восьмой финала ЧМ. Первоначально матч планировался в Страсбуре, но когда организаторы поняли, какое количество «шлахтен-буммлеров» приедет из Рейха на спорную эльзасскую территорию и какие эксцессы могут возникнуть, то, сославшись на малую вместимость стадиона, перенесли игру в Париж на «Парк де Пренс», а в Страсбур отправили играть бразильцев с поляками, и они выдали второй по результативности матч в истории ЧМ (6:5 в пользу Бразилии).

1938 год, Раппан на чемпионате мира во Франции

Матч немцев со швейцарцами во всей исторической футбольной литературе всегда обозначается только как «битва». И когда закончилось дополнительное время и «улеглась пыль», то счет был 1:1, а немцы заканчивали игру вдесятером (был удален Пессер). Дополнительный матч состоялся через пять дней на том же стадионе. У Раппана проблем не было. Его команда вышла на матч в том же составе, а Гербергеру пришлось по разным причинам половину игроков поменять. И поначалу у немцев получалось лучше. К 25-й минуте они вели 2:0 и хозяйничали на поле. Но, как бывает, «забыли» забить третий мяч. Зато свой первый в этой встрече за несколько минут до перерыва забили швейцарцы. Это сделал уже гражданин Швейцарии «Женя» Валашек (Ойген Валашек, сын чеха и швейцарскоподданной, родился в Москве в 1917 году и оказался в Женеве в раннем детстве. В упомянутой выше игре против Австрии он дебютировал в сборной, но был еще «лицом без гражданства»). Наверно, в перерыве Раппан что-то своим ребятам объяснил, потому что сначала Биккель счет сравнял, а затем в течение трех минут Андре Абегглен забил дважды. газеты позже написали, что это сработала раппановская защелка. Вернати при перехвате мяча выдвигался вперед, «выталкивая» Биккеля, тот уводил защитника, а быстрая «оттянутая десятка» Абегглен врывалась в пустую, забытую немецкими оборонцами зону. И так два раза подряд.

Против венгров, которые были на голову сильнее альпийцев, «ригель» не сработал — 0:2, но победа над Германией еще долго тешила самолюбие швейцарцев.

Резонанс от этой сенсационной победы был велик. Зепп Гербергер еле удержался на тренерском посту. Он оправдывался необходимостью в приказном порядке соблюдать пропорциональное представительство в сборной немецких и австрийских игроков — 6 + 5, отношением французских болельщиков, яростно, другого слова и не подберешь, поддерживавших сборную Швейцарии и метавших в его, Гербергера, футболистов, всё что попадалось под руку. На судейство — ни в первой игре, ни в повторной — он не жаловался.

А швейцарские газеты захлебывались от восторга, вспоминая историю, борьбу за независимость, Вильгельма Телля, «упрямый до невозможности» швейцарский характер и т. д. Как раз в 1938-м набрало силу движение «Духовной защиты страны» — попытка защититься от тоталитарных идеологий в сопредельных со Швейцарией Италии и Германии. Выходили фильмы, передачи на радио о необходимости оборонять демократию и тому подобное. Победа над командой из Рейха была как нельзя кстати.

Он был не Нати, а наци?

А Гербергер удержался еще и вот почему: тренер, которому было предложено возглавить сборную Германии, от предложения отказался. Звали тренера Карл Раппан...

Тут надо вернуться к 4 июня 1938 года. Перед игрой, как положено, команды выстроились лицом к главной трибуне, и футболисты сборной Германии приветствовали присутствующих действующим уже пять лет нацистским приветствием — выбрасыванием правой руки вперед. Тогда и полетели в них первые помидоры и яйца. Тогда же, до игры, публику изумило и другое — тренер швейцарцев Раппан точно также вскинул правую руку в нацистском приветствии.

Раппан, в отличие от Гербергера, был «наци» идейный. Он сразу же после «аншлюса» стал называть свою родину — Австрию — Остмарком и зарегистрировался как член НСДАП в германском посольстве. Да и всё его семейство числилось в различных нацистских организациях в Цюрихе — жена Эрнестина была активисткой в женских кружках, дочь Ильзе — в «Союзе немецких девушек», а сын Манфред двигался по ступеням Гитлерюгенда.

Позже, в конце войны и сразу после нее, когда проверялись все неблагонадежные, кантональная полиция Цюриха так и не нашла никаких документальных подтверждений пронацистской деятельности Раппана, кроме регулярных денежных пожертвований в специальный фонд, из которого финансировалась деятельность НСДАП. Его записали в «попутчики» и в 1946-м официальное расследование прекратили.

В его пользу сыграл и отказ сменить Гербергера. Предложение это он получил в Париже во время ЧМ-38 от высокопоставленного чиновника из рейха, курирующего спорт. «Вообще-то это было даже не предложение, скорее — ультиматум. Для многих швейцарцев я так и остался наци, — говорил позже Раппан, — а в Германии я стал врагом».

Пресса же после прекращения «дела Раппана» сделала вывод, что власти не собираются больше копаться «в сомнительном прошлом некоторых известных людей». Тренера продолжали покусывать, и он в 1948-м из Цюриха, газеты которого чаще и больше других напоминали о былом, снова перебрался в Женеву, в «Серветт».

Но Раппан был толковым тактиком не только на футбольном поле. За время жизни и работы в Швейцарии он обзавелся множеством полезных знакомств и связей, знал всех «нужных» людей, а руководство «Грассхоппера» вообще стояло за него стеной. Например, в 1938-м, когда правовой статус гражданина несуществующей уже Австрии официально был неясен, «кузнечики» с помощью шефа загранразведки страны Генриха Ротмунда добились быстрого продления для Раппана вида на жительство, чтоб он мог переподписать контракт с клубом и сборной.

В 1947-м по рекомендации Швейцарской футбольной федерации Раппан был назначен тренером континентальной сборной, проводившей выставочный матч со сборной Англии.

Собственно, в футбольных кругах авторитет Раппана всегда был очень высок, а мнение о нем как о человеке, которому швейцарский футбол обязан если не всем, то очень многим, бытует до сих пор.

Роковая ошибка Раппана

Футболисты разных поколений, разных сборных Швейцарии отзывались о тренере неизменно подчеркнуто уважительно. «Он — джентльмен, корректный руководитель, всегда соблюдающий дистанцию между собой и футболистом», — говорил центральный защитник Вилли Штеффен, важнейшая деталь раппановского «засова» 40-х годов, первый послевоенный швейцарский легионер в Англии, игрок «Челси». «Он всегда точно знал, чего хочет добиться от нас, объяснял и доказывал, что мы можем это сделать, и мы ему верили больше, чем самим себе». Это слова капитана сборной Швейцарии конца 50-х — начала 60-х и, конечно же, ключевого защитника Хайнца Шнайтера.

Третий приход Раппана в сборную состоялся в 1953-м. Руководство федерации собиралось использовать по максимуму преимущество своего поля, ведь ЧМ-54 должен был проходить в Швейцарии, следующий шанс добиться «чего-нибудь эдакого» мог представиться очень нескоро. Раппан, как обычно, взялся за дело основательно, потребовал организации нескольких сборов, на которых гонял своих подопечных до седьмого пота.

И на ЧМ-54 хозяева отличились. в группе они дважды обыграли итальянцев — 2:1 и 4:1! Три из шести мячей в этих играх забил центральный нападающий Зеппе Хюги. Хюги:

«Тренер всегда очень внимательно изучал соперников и на каждую встречу придумывал что-нибудь, исходя из его, соперника, манеры игры. И он предложил нашему центральному полузащитнику (опорнику из «засова». — Б. Т.) Эггиману играть ближе к нападению, а инсайду Фонлан-тену — ближе к обороне. Дриблинг у итальянцев гораздо лучше, чем у нас, ну мы и не мешали им возиться с мячом в центре, пока они мяч не потеряют сами или с нашей помощью. При перехвате все, кому положено, тут же резко стартовали вперед плюс Эггиман и Фонлантен, и нас в атаке уже было больше, чем их в защите. Пока они разбирались, что к чему, мне удалось забить. Они стали нервничать, ошибаться всё больше. Мы и выиграли».

Речь идет о втором матче. А в первом Эггимана не было, играл жесткий и неуступчивый защитник Флюкингер, которому запрещено было переходить центральную линию. Вот и выиграл Раппан первую встречу классическим своим «ригелем», а вторую — его модификацией. Итальянская «Туттоспорт» написала позже, что «силовая игра сборной Швейцарии проста и целеустремленна, без всяких загадок и фокусов, но мы почему-то проиграли ей дважды».

...Тренер внимательно изучал не только соперников. Он досконально знал возможности своих игроков. И не только возможности, но и где футболист бывает, когда и с кем. «Он всегда знал, что делал герр Штеффен в понедельник, во вторник и в среду. И что герр Штеффен делал и где был в четверг, пятницу или субботу, он тоже знал», — рассказывал незадолго до своей смерти в 2005-м тот же Вилли Штеффен. У Раппана была целая сеть осведомителей по всей стране, и сообщения от них приходили тренеру регулярно. А затем игрок получал письменное уведомление, что оштрафован за то-то и то-то, на столько или на столько. Иногда после поражений Раппан предлагал футболистам написать отчет, почему, по мнению каждого, команда проиграла. «Понимаете, — рассказывал Штеффен, — игрок ведь всегда знает, когда он проштрафился вне поля, знает, когда плохо сыграл. Наказания и штрафы мы воспринимали спокойно. Может быть, потому, что они всегда были по делу. Во всяком случае, необъективности по отношению к нам со стороны тренера я не припомню»...

26 июня швейцарцы проводили четвертьфинальный матч против сборной Австрии. Вальтер Лутц в своей «Саге мирового футбола» считает, что Раппан совершил в этой встрече самую серьезную ошибку в своей тренерской карьере.

Дело в том, что команда Раппана играла с итальянцами дополнительный внеплановый матч и перед игрой с Австрией имела на четыре дня отдыха меньше, чем соперник. Карл в этой игре решил пойти, по мнению Лутца, ва-банк и ошарашить соперника сразу. но эта июньская суббота оказалась самым жарким днем в то лето. 36 градусов в тени — многовато.

Швейцарцы, выполняя тренерскую задумку, рванули с места в карьер и к 17-й минуте вели уже со счетом 3:0! И это против австрийцев, одного из фаворитов чемпионата! В той сборной Австрии подобрались игроки техничные, отлично читающие игру. Не зря позже многие из них стали толковыми тренерами. Одно только имя Эрнста Хаппеля говорит о многом. А ведь там были еще Оцвирк, Ханаппи, Штояспаль. Раппан понимал, что в «стоячей» игре его ребятам ловить нечего, поэтому и рискнул. Но австрийцы, команда классом повыше швейцарцев, воспользовавшись вполне логичной передышкой, которую взяли хозяева после трех забитых мячей, пошли отыгрываться, и первый тайм закончился 5:4 в пользу земляков тренера. В перерыве выяснилось, что Роже Боке, чистильщик «нати», просто «плывет» от жары. Он спрашивал у товарищей, какой счет и перерыв это или матч закончен. И вот тут, по мнению Лутца, поскольку замены тогда не разрешались, нужно было отодвинуть назад кого-то из нападающих, «ведь все раппановцы умеют обороняться», а толку от Боке все равно, мол, никакого. Но тренер так не поступил. Эта встреча до сих пор остается в истории как самая результативная на ЧМ — австрийцы выиграли 7:5. В полуфинале они проиграли будущим чемпионам, немцам (1:6), которых тренировал тогда тот же Зепп Гербергер. Не довелось Раппану снова встретиться с «шефом», а после ЧМ-54 Карл Раппан сборную покинул. Результат, показанный сборной Швейцарии, воспринимали как безусловный успех и понимали, что без Раппана он был бы просто невозможен.

А у тренера был еще успех и финансовый. Перед ЧМ организаторы продали права на официальный фильм о турнире фирме «Меркурий» из Женевы, созданной аккурат перед чемпионатом. Финансовым директором этой фирмы был друг Раппана, президент «Серветта» Клемент Пиццалунга. «Меркурий» купил права за 50 000 франков и тут же перепродал их немецкой фирме в Мюнхен, но уже гораздо дороже. По свидетельству двух газет, Раппан имел в «Меркурии» долю и внакладе не остался.

Вообще, торговое образование Карлу очень пригодилось — его называют предтечей нынешних футбольных менеджеров. Даже, скорее, агентов. Он ведь занимался и трансферами игроков. Но не только ими. В Женеве он купил ресторан, на Вольфгангзее — отель.

Ему, Карлу Раппану, принадлежит идея проведения летнего кубка, чтобы букмекерские конторы, принимающие ставки на футбольные матчи, не простаивали. Вместе с функционером федерации Томменом он эту идею воплотил в жизнь, и кубок, известный под названием Кубка Интертото, розыгрыш которого начался в 1961 году, поначалу назывался Кубком Раппана.

Благодаря личным хорошим отношениям Раппана с Сантьяго Бернабеу «Серветт», лишь шестая команда Швейцарии по итогам сезона-1954/55 выступила в первом розыгрыше КЕЧ вместо тогдашнего чемпиона страны, клуба «Шо-де-Фон». Интересно, а если бы чемпионом был «Грассхоппер»?!

Неувядаемый

В 1961-м Раппан снова стал национальным героем. Годом ранее он в четвертый раз возглавил сборную страны, и 13 октября 1960-го команда одержала одну из самых значительных побед в своей истории — 6:2 над бронзовым призером ЧМ-58 сборной Франции. Пять мячей в этой игре забил Зеппе Хюги: «Мы были очень рады, что тренером снова стал Раппан (...) Он опять оказался прав, когда говорил нам, что 11 человек, играющих «один за всех, а все — за одного», обязательно победят команду из 11-ти индивидуалистов (...) Мы верили ему и доверяли ему. Вы можете представить себе, чтоб вся команда добровольно, подчеркиваю, добровольно, отказалась полностью от алкоголя и никотина?! Мы все-таки были люди молодые и не отказывали себе в некоторых радостях».

Швейцарцы сотворили самую громкую сенсацию отбора к ЧМ-62. Они победили в дополнительном матче в группе сборную Швеции, серебряного призера ЧМ-58.

В Чили у них шансов не было. Против хозяев, немцев и итальянцев. Вот когда снова встретились Гербергер и Раппан. Для каждого из них это был последний ЧМ.

Раппан был верен своему принципу: «Не нужно искать 11 лучших, нужно собирать единую команду». И он взял за океан тех, кто победил шведов, в том числе нескольких участников ЧМ-54. Шнайтер: «Он всегда полагался на проверенных людей и очень редко экспериментировал с составом. Те, на кого он рассчитывал, всегда готовы были за него «в огонь, и в воду».

Но подрастающее поколение было уже другим. Перед встречей с французами в ноябре 1963-го двое игроков выступили против тактической установки Раппана. Он предложил тогда строптивцам изложить свои соображения на бумаге, прочел, подумал и. согласился сыграть иначе. Матч закончился вничью 2:2, а через месяц Раппан написал заявление об отставке. Сборная под руководством итальянца Альфредо Фони вышла в финальную часть ЧМ-66. Следующий раз наступит только в 1994-м.

В 1970-м Раппан занял должность директора швейцарской федерации. «Я впервые смог наконец-то добраться до корней нашего футбола и кое-что подправить». Он добился снижения возраста самой младшей юношеской категории с 11-ти лет до 9-ти, по его настоянию открылись и функционируют футбольные курсы для школьных учителей, при нем занятия футболом были включены в школьную программу. Уменьшенные ворота 5х2 для занятий юношей называют до сих пор «ворота Раппана».

Когда в 1948-м Раппану дали швейцарское гражданство, цюрихская «Национальцайтунг» написала: «Эмигрантов, боровшихся против Гитлера и нашедших убежище в Швейцарии, теперь из страны высылают. Неужели для того, чтобы стать гражданином нашей страны, нужно быть членом НСДАП и отправлять своего сына в Гитлерюгенд?»

В некрологах, последовавших после смерти Раппана 31 декабря 1995-го, говорилось о человеке, для которого Швейцария стала второй родиной, о человеке, «больше всех сделавшем для швейцарского футбола и оставившем свой след в футболе мировом».

Он так ничего и не выиграл, кроме семи чемпионатов Швейцарии и восьми национальных кубков...

 

Aranycsapat

[5]

. Гордость и боль венгерского футбола

Последний мощный всплеск интереса к «великим венграм» случился больше трех лет назад. 12 января все информагентства передали: «В воскресенье, 11 января 2015 года, в больнице города Эстергом скончался последний из живущих участников «золотой команды» — правый защитник Енё Бузански». Страницы газет, уже далеко не впервые, но без надежды на продолжение, запестрели заголовками вроде «Вот теперь венгерский футбол окончательно мертв» и заполнились приличествующими траурному событию воспоминаниями с лейтмотивом «Знаете, каким он парнем был?!». Спустя три недели пришло новое, уже мало кем отмеченное сообщение: «Прощание с легендарным футболистом состоялось 30 января в соборе Святого Иштвана в Будапеште. Енё Бузански похоронен в алтаре собора рядом со своими товарищами по команде — Ференцем Пушкашем, Шандором Кочишем и Дьюлой Грошичем».

Команду, в которой выступал «самый знаменитый венгр», снова называли на разных языках: Golden Team, Zlota jedenastka, Goldene Mannschaft, Onze d'Or... И обязательно упоминали два матча — игру против сборной Англии в ноябре 1953-го, игру, «с которой начался современный футбол», и финальную встречу пятого чемпионата мира против сборной ФРГ, проигранную венграми 2:3 и названную «самой величайшей футбольной несправедливостью в истории». Между триумфом и трагедией прошло чуть более полугода.

25 ноября 1953 года на поле стадиона «Уэмбли» вышли (расстановка по классической в то время схеме W-M):

вратарь Дьюла Грошич (Gyula Grosics),

правый защитник Енё Бузански (Jeno Buzanski),

центральный — Дьюла Лорант (Gyula Lorant),

левый — й Лантош (Michaly Lantos),

правый полузащитник Йожеф Божик (Jozsef Bozsik),

левый — Йожеф Закариаш (Jozsef Zakarias),

правый крайний нападающий — Ласло Будаи (Laszlo Budai),

правый инсайд — Шандор Кочиш (Sandor Kocsis),

центральный нападающий — Нандор Хидегкути (Nandor Hidegkuti),

левый инсайд — Ференц Пушкаш (Ferenc Puskas),

левый крайний нападающий — Золтан Цибор (Zoltan Czibor).

За кромкой поля находился тренер команды Густав Шебеш (Gusztav Sebes).

«Настало время назначить даты...»

2 августа 1952 года по окончании финального матча футбольного турнира XV Олимпийских Игр в Хельсинки из ложи для почетных гостей вышел высокий седоволосый человек и направился в раздевалку команды-победительницы — сборной Венгрии. «Я поздравляю вас, мистер Шебеш, с великолепной победой. Настало время назначить даты встреч между сборной Англии и вашей прекрасной командой. Начнем в Лондоне?». Высоким мужчиной был 57-летний Стэнли Роуз, будущий президент ФИФА, а в то время секретарь Английской футбольной ассоциации.

Сборная Венгрии была не первой командой, удостоившейся приглашения на родину футбола. Англичане время от времени вызывали к себе различные сборные с континента, обыгрывали их (или изредка играли вничью), убеждались, что они самые лучшие и непобедимые, и ждали следующего случая, чтобы поставить на место очередного европейского выскочку.

Почти за 30 лет к августу 1952-го они провели на островах 19 игр со сборными из континентальной Европы, одержали 16 побед при трех ничьих (первой в Англии не проиграла в 1950 году очень сильная сборная Югославии — 2:2). Можно сюда же добавить еще две победы - над сборной ФИФА (3:0) и командой Аргентины (2:1). Итого — 18 выигрышей.

Венгры с 10.04.1949 (дебют Шебеша-тренера) на момент приглашения провели 25 матчей, одержав 20 побед, трижды сыграв вничью и потерпев 2 поражения, последнее из которых состоялось 14 мая 1950 года в Вене.

Ранее на уровне сборных венгры с англичанами встречались четырежды. Все матчи проходили в Будапеште и заканчивались неизбежной и неотвратимой победой гостей. Венгерский довоенный футбол не мог еще по-настоящему соперничать с родоначальниками игры, хотя считался одним из сильнейших на континенте.

Венгрия и Центропа

Главным соперником венгров, тем самым «заклятым другом», победить которого на футбольном поле всегда в радость, были австрийцы. Судьбы австрийского и венгерского футболов очень схожи. Еще бы! Ведь начинали они в одной стране под названием Австро-Венгрия. Федерации Австрии и Венгрии одни из старейших в мире, обе в числе основателей ФИФА, обмен игроками между командами этих стран был постоянным. После Первой мировой войны из австро-венгерской империи образовалось несколько независимых государств. Перекройка и установление границ привели к тому, что Венгрия, считавшая своей территорию примерно в 283 тысячи кв.км, получила 93 тысячи, то есть потеряла почти две трети своей территории. Соответственно и население внутри новых границ составляло 7,6 млн человек вместо 18 млн. Венгры постоянно жаловались, что за пределами страны оказались 3,5 млн этнических венгров. Они забывали, что ранее на землях, числящихся в империи за Венгрией, проживало более семи миллионов жителей невенгерского происхождения. Трианонский договор стал для Венгрии тем же, что для Германии версальский.

Предвестие «Араньчапат». 1939 год, Венгрия — Италия — 1:3

Какое все это имеет отношение к футболу? Самое непосредственное. Игроки, выросшие в австро-венгерском футболе, исповедовали один стиль игры, так называемый «дунайский стиль», основанный на коротком пасе, игре в основном низом, игре, в которой больше всего ценилась обводка и точность передач. Привнесли его в дунайские страны тренеры-шотландцы, работавшие в те времена в континентальной Европе. Именно этот стиль и подошел как нельзя лучше для венгров, для которых качество и красота игры были зачастую важнее окончательного результата. В отличие от немцев, коим больше пригодились уроки английских тренеров, футбол с акцентом на постоянную борьбу и жесткость. Команды, исповедующие «дунайский стиль», оказались в 20-е годы в разных странах, и их дальнейшее развитие пошло с учетом национальных особенностей. И постепенно заговорили о «венской школе кружев» и «венгерских технических трюках». Но в основе их игры были по-прежнему техника и комбинационность.

В организационном плане тогда также выделялись страны Центральной Европы. В 1924 году австрийцы первыми по предложению Хуго Май-зля организовали у себя экспериментальную профессиональную лигу. Через год футбол стал переходить на профессиональные рельсы в Венгрии, а еще через год — в Чехословакии. Появились международные соревнования, в которых принимали участие профессиональные команды: с подачи того же неугомонного Майзля с 1927 года начали разыгрывать Кубок Митропы (Центральной Европы), в котором играли по два лучших клуба от Австрии, Венгрии, Чехословакии и Югославии. Через три года к ним присоединились итальянцы. С 1927 года разыгрывался Кубок Гере для сборных команд. В нем участвовали сборные Италии, Венгрии, Австрии, Швейцарии и Чехословакии. Игры обоих кубков зачастую привлекали больше зрителей, чем матчи внутренних лиг.

Так постепенно формировалось европейское футбольное пространство со своей устанавливающейся иерархией. Венгрия занимала в ней одну из первых строчек. Сборная страны приняла участие в двух из трех довоенных чемпионатов мира.

В четвертьфинале ЧМ-34 жребий свел между собой команды Австрии и Венгрии. Австрийцы были тогда объективно сильнее. Игроки вундертима, поразившие в начале 30-х годов всю футбольную Европу, были в самом расцвете. Венгры сдаваться не собирались, и игра, от которой ожидали состязания прежде всего в технике и в изысканности передач, превратилась в настоящее побоище с дракой и удалением венгра Маркоша.

Теория заговора по-венгерски

Через четыре года сборная Венгрии была уже фаворитом чемпионата наряду с финалистами прошлого ЧМ Италией и Чехословакией. Австрийцев, которые могли бы составить конкуренцию упомянутым командам плюс понравившейся всем сборной Бразилии, на ЧМ-38 не было. Вернее, они были там представлены отдельными игроками в составе сборной Германии. Венгры добрались до финала, одержав победы в трех матчах: сначала они размялись на экзотической сборной Голландской Индии (теперь Индонезия) — 6:0, победили в четвертьфинале крепких швейцарцев 2:0 и в полуфинале шведов 5:1. На этом ЧМ у венгров была лучшая сборная за всю предыдущую историю. Она лидировала в неоконченном розыгрыше очередного Кубка Гере, а самый популярный венгерский клуб «Ференцварош» годом ранее стал обладателем Кубка Митропы, победив в финале «Лацио». В текущем розыгрыше 1938 года в 1/2 финала пал «Ювентус», так что опыт победы над итальянцами, пусть и на клубном уровне, у венгров имелся, хотя в соревнованиях сборных венгры не могли победить «адзурри» с 1925 года.

Не смогли они выиграть и в этот раз. Железная бригада Витторио Поццо победила со счетом 4:2. И если труднейшая победа итальянцев над сборной Чехословакии четырьмя годами ранее вызывала споры и подозрения, то сейчас всё было по делу. Итальянцы превзошли соперника по игре. Они были точнее, быстрее и жестче. Центр нападения итальянцев Сильвио Пиола забил дважды, центр нападения венгров знаменитый д-р Дьёрдь Шароши (Gyоrgy Sarosi) — один раз. У итальянцев еще два мяча забил левый крайний Джино Колаусси, у венгров разок отличился также левый крайний Пал Титкош (Pal Titkos).

Дьердь Шароши и Джузеппе Меацца перед финалом ЧМ-38 во Франции

Разочарование в Будапеште было огромным. Когда сборная вернулась домой, то была встречена на вокзале крайне враждебно настроенной толпой. В воздух неслись негодующие крики, оскорбления и угрозы. От нависшей физической расправы серебряных призеров уберегла полиция. Вот уж действительно — от любви до ненависти один шаг.

Поражение нужно было как-то объяснять. Признавать, что конкретная сборная Италии 19 июня 1938 года оказалась во всех компонентах игры, пусть и ненамного, но сильнее конкретной сборной Венгрии, не хотелось. И венгерская федерация свалила, конечно же, всю вину на тренера Кароя Дитца (Karoly Dietz). Его обвинили в «тактической ошибке», в том, что на финал он выставил трех игроков, не принимавших участие в предыдущих матчах ЧМ — Винце, Полгара и Сюча.

В болельщицком сознании это преломилось таким образом: тренер поставил своих любимчи-ков-технарей вместо того, чтобы бороться со сборной Италии ее же оружием — жесткостью и твердостью. «Что, у нас нет крепких ребят, которые вломили бы Пиоле или Колаусси?» — говорили те же самые люди, которые восхищались на трибуне техническими трюками игроков и красивым считали мяч, забитый обязательно с каким-нибудь выпендрежем. Из книги в книги кочует описание гола, сотворенного знаменитым тогда на всю Европу нападающим клуба МТК Ласло Чехом (Laszlo Cseh), бухарем и гулякой, в одном из матчей венгерской лиги. Он обвел нескольких защитников соперника, затем вратаря, остановил мяч на линии ворот, упал на колени и носом затолкал мяч в сетку, вызвав на трибунах шквал восторгов.

Но тренер своей вины не признавал: «Я выставил на игру лучших из тех, кто у нас был. Неужели общественность не понимает, почему я принял такое решение?». Он не хотел говорить о том, что получил совет от людей из руководства делегации, какой состав команды должен быть в финальном матче. А Ференц Шаш (Ferenc Sas), правый крайний сборной, вообще говорил о заговоре против его команды: «Да всё было заранее договорено. Муссолини не мог допустить, чтобы итальянцы не стали чемпионами мира. Они должны были победить любой ценой. но никто же не мог нам запретить забивать голы. Поэтому и выпустили в финале такой состав, который был не в состоянии победить. А у тех ведь далеко не пацаны играли».

Вот и прозвучало слово «заговор». Как же нужна была тогда, в 1938-м, для самоутверждения маленькой Венгрии хотя бы спортивная победа! А если она не состоялась, то, значит, «мы не могли просто проиграть, победу у нас отобрали!» Пауль Лендваи (Paul Lendvai), венгерский литератор, писал — мол, в венгерском мироощущении уже несколько веков преобладает чувство, что «остальной мир постоянно предает нас». Ему вторит поэт и писатель Петер Эстерхази (Peter Esterhazy): «Нам привычнее вспоминать о проигранных битвах, чем о выигранных. Это идет с середины шестнадцатого века, с поражения в турецких войнах. Это въелось в нашу плоть и кровь». И с грустью цитирует последние строки гимна Венгрии: «Ведь страдая больше всех/Ад изведав сущий/Искупил мадьяр свой грех/Прошлый и грядущий».

ЧМ-38. Президент Французской Республики Альбер Лебрэн пожимает руку Палу Титкошу

И если не получилось повесить поражение на судью или грубиянов-соперников (то, что сделали чехи после ЧМ-34, и были во многом правы), то виноват, значит, враждебный окружающий мир, которому чем-то мешала венгерская победа. Вот он, этот мир, постарался, нашел предателей, и они сделали свое черное дело. А как же иначе, «ведь у нас самые лучшие футболисты, их везде ценят и любят».

Фриц Вальтер, капитан сборной ФРГ на ЧМ-54, обидчик следующего поколения венгерских футболистов, вспоминал: «Мне было 18 лет, когда я в 1938-м увидел сборную Венгрии. Это была выдающаяся команда с уже легендарной славой. А Дьёрдь Шароши — звезда мировой величины, футболист до мозга костей. Половину той сборной мечтал бы увидеть у себя любой тренер в мире».

Если же отвлечься от возможных политических причин поражения, то «следует признать», по мнению Роберта Жолта (Robert Zsolt), венгерского футбольного историка и журналиста, «что поражение было закономерным». Поццо продвинул тактически сборную Италии далеко вперед по отношению к другим странам. Венгрия держалась на вершине мирового футбола благодаря скорее индивидуальным качествам игроков, чем продуманной командной игре. В Венгрии, стране с романтичным отношением к спорту (во всяком случае, тогда), ценился прежде всего талант, а не работа. Талантливому спортсмену публика прощала все. Жолт: «Это были времена Арне Борга, когда, прогуляв в теплой компании всю ночь, он шел на следующий день в бассейн и устанавливал мировой рекорд». Упомянутый выше Ласло Чех был из той же породы.

Через год венгры пригласили сборную Италии в Будапешт и были биты дома — 1:3. Снова дубль сделал Пиола и один мяч в ворота венгров забил Колаусси. Версия заговора годичной давности как-то сама собой сошла на нет...

10 июля 1949 года. Венгрия — Польша — 8:2

Оборонительная тактика по-венгерски

После ЧМ-38, поостыв, журналисты и специалисты развернули в прессе дискуссию о тактике. Спор шел о необходимости перехода на тактическую схему W-M. Некоторые игроки, тот же Дьёрдь Шароши, были против. В конце концов, именно ему, центрфорварду, пришлось бы ощутить на себе переквалификацию центрального полузащитника в центрального защитника. Категорически против нововведений выступал журнал «Кепеш шпорт», зато еженедельник «Немзети шпорт» («Национальный спорт») был «за», и его главный редактор даже отправил в длительную командировку в Англию своего сотрудника, молодого журналиста Ласло Фелеки. Тот должен был обосноваться где-нибудь рядом с лондонским «Арсеналом», пионером новой тактики, и систематически передавать оттуда обзоры и корреспонденции. Фелеки вернулся из Англии с ворохом записей, фотографий и впечатлений и стал пропагандировать прогрессивный способ игры.

Пока венгры спорили о том, не потеряет ли привлекательность «красивый венгерский футбол» от перехода на оборонительную (!) систему игры, соперники даром времени не теряли, в чем сборная Венгрии довольно скоро убедилась. Их, соперников, мало интересовала красота игры, им нужна была победа.

Убедить общественное мнение и тренеров, что нужно что-то менять, мог только сильный противник и желательно на будапештском стадионе. После домашнего поражения от итальянцев следующий удар венграм на их поле нанесли немцы — 3:5 в мае 1942 года. Окончательно добили сторонников «старой доброй игры» шведы. Попутно они закрыли первую часть истории венгерской сборной. Матч Венгрия — Швеция, состоявшийся 7 ноября 1943 года в Будапеште, почтил своим присутствием правитель страны Миклош Хорти. На его глазах и влетела команда Венгрии «нейтралам» со счетом 2:7. Шок от этого поражения в футбольных кругах был таким, что федерация отменила пару запланированных на конец года матчей, а затем всем окончательно стало не до футбола...

Плоды мадьяризации

Двух друзей, Фери и Йожку, пришедших записываться в 1938-м в клуб своего района Кишпешт (Kispest), не волновали политические события и исторические параллели. Их не интересовали даже футбольные тактические системы. Они с ранних лет гоняли мяч (или его заменитель) на любых пригодных для игры в футбол полянах и были уже признанными заводилами в своем районе. Йожке было почти 13 лет, а Фери чуть больше 11-ти. Фери был мал ростом и довольно неуклюж, но у него имелось одно преимущество — его отец бегал раньше за команду Кишпешта. В клуб приняли обоих — Йожефа Божика и Ференца Пурчельда, вскоре ставшего Ференцом Пушкашем. Фамилию пришлось менять всему семейству. И не только Пурчельдам.

В венгерской истории есть несколько периодов мадьяризации, когда представителям невенгерских народов приходилось брать звучащие исключительно по-венгерски имена и фамилии, дабы не отличаться от остального населения.

Если написать игроков Aranycsapat под их настоящими фамилиями, то состав золотой команды будет выглядеть так: Грошич — Бузански, Липович, Ленденмайер — Божик, Закариаш — Беднарик, Кочиш, Кальтенбруннер, Пурчельд, Цибор; тренер — Шаренпек. И окажется, что в «лучшей команде всех времен» играли немцы по происхождению Ленденмайер и Пурчельд, славяне Липович и Беднарик и отпрыск обедневшей ветви дворянского австрийского рода Кальтенбруннер. В какой волне мадьяризации (довоенной или послевоенной) они или их родители взяли венгерские фамилии, точно не скажу. Так или иначе, но Липович стал Лорантом, Ленденмайер — Лантошем, Беднарик — Будаи, а Кальтенбруннер — Хидегкути. Почему именно такие фамилии? Да кто ж его знает, хотя Хидегкути это дословный перевод с немецкого Кальтенбруннера — холодный колодец. А какая замечательная фамилия получилась у Пурчельда — Puska по-венгерски ружье!

Но кем бы по происхождению ни были игроки Aranycsapat, по футбольной национальности все они были венграми. Большинство из них родились и выросли в Будапеште, кумирами их детства были лучшие венгерские футболисты, такие, как Дьердь Шароши или Дьюла Женгеллер (Gyula Zsengeller), исключительные технари и забивалы. Они с младых ногтей впитали, что венгерский футбол самый красивый и самый лучший, потому что видели, как сборная Венгрии или их любимые клубы бьют заезжих иностранцев, а если иногда, очень редко проигрывают им, «то это просто случайность...»

Беглецы удачливые и неудачливые

19 августа 1945 года сборная Венгрии после почти двухлетнего перерыва снова вышла на поле. Словно не было кошмарного последнего года войны, когда боевые действия разворачивались уже на венгерской земле, а не где-то на востоке, словно не прошло лишь полгода после штурма Будапешта.

Соперник был самый лучший, самый «любимый» — сборная Австрии. На радостях сыграли два матча подряд в течение двух дней. Сначала венгры выиграли 2:0, а на следующий день уже 5:2. Во втором матче, 20 августа, дебютировал в главной команде страны игрок клуба «Кишпешт» 18-летний Ференц Пушкаш по прозвищу «Эчи» (младший брат или братишка). Эту кличку он получил двумя годами ранее, когда впервые вышел в основе «Кишпешта». Он был самый молодой в команде и самого маленького роста. На 18-й минуте матча с австрийцами Пушкаш открыл счет с пенальти.

Еще раньше, 5 мая, возобновился чемпионат страны. Его разыгрывали 12 команд из столицы и ее окрестностей. Команды из других городов просто не имели возможности ездить — ни транспорта, ни дорог. Но раз можно играть в футбол, значит, скоро всё снова будет в порядке!

Однако не всё, далеко не всё было в порядке. Венгрия ведь опять воевала не на той стороне. Ее территория, увеличившаяся в 1939 — 40 гг. за счет части Румынии, Чехословакии и Югославии, снова сократилась до «трианонских» размеров. Да еще на страну наложили репараций около 300 млн долларов в пользу СССР, Югославии и Чехословакии. Для аграрной Венгрии это была просто неподъемная сумма.

В ноябре 1945 года в стране прошли свободные выборы. К удивлению и недоумению советских оккупационных властей, победили на них не коммунисты, а партия мелких хозяев. Почти три года потратила Москва вместе с возвращенными на родину венгерскими коммунистами, чтобы прибрать страну к рукам. А затем пошла национализация предприятий, банков, слияние политических партий, и в результате в 1948 году в Венгрии уже правил железной рукой «лучший ученик товарища Сталина» лидер Венгерской партии труда Матьяш Ракоци.

Изменение политической ситуации в стране отразилось и на футболе. Профессиональный футбол в Венгрии был, конечно же, упразднен. Клубы, по примеру СССР, передавались на довольствие министерствам, ведомствам и предприятиям. Сборная Венгрии по футболу не принимала участие в ОИ 1948 года, так как игроки по меркам ФИФА считались еще профессионалами. Как жить дальше, на что кушать и где играть — эти вопросы больше всего занимали венгерских футболистов. И многие, опытные и молодые, стали из страны уезжать. Сначала вполне легально. Но чем дальше, тем сложнее стало выехать.

Среди первой волны уехавших был и ветеран-легенда 32-летний Дьюла Женгеллер. Он обосновался в Италии и отыграл два сезона в «Роме». Именно в Италию, чаще всего транзитом через Чехословакию и Австрию, направлялось большинство венгерских игроков, они оседали в основном в командах второй и третьей итальянских лиг, но некоторые попадали и в клубы серии «А». В «Болонье» и «Бари» возникли целые венгерские колонии (к первым уехал Иштван Мике, ко вторым — сам Дьёрдь Шароши). Самого большого успеха в Италии из того поколения покинувших Венгрию добился Иштван Ньерш (Istvan Nyers). 21-летний нападающий, играя вместе с Женгеллером, успел на родине стать дважды чемпионом страны в составе доминировавшего тогда в Венгрии «Уйпешта» (Ujpest.). В сезоне-1945/46 команда стала чемпионом, выиграв все (!) 26 матчей первенства.

ОИ-52, 1 августа, окрестности Хельсинки. Это уже почти «Араньчапат» (справа налево): Кочиш, Геллер, Бёржеи, Грошич, Закариаш, Будаи, Хидегкути, Дальноки

(Неточность. Результат 26 из 26-ти относится только к первому этапу чемпионата, когда команды были разбиты на две группы. на втором этапе очки первого этапа были аннулированы и по пять лучших команд обеих групп составили финальную пульку на 18 туров. Там «Уйпешт» всё же потерял очки, уступив «Сентлёринцу» 0:1 и трижды сыграв вничью. Но в целом преимущество будапештского гранда оказалось поистине чудовищным — в 44-х турах форварды «Уйпешта» отличились 217 раз, а победа 9:0 была у них дежурным результатом отнюдь не только со слабаками в первой группе!!! Стоит ли удивляться, что Женгеллер отличился 51 раз, Суса — 45, а совсем молодой Ньерш - 17?! — А. Ф.)

Ньерш успел дважды сыграть за сборную Венгрии и забить два мяча. В 1948 году он уже был игроком основного состава миланского «Интера», куда более известным под именем Стефано. В первом же своем сезоне Стефано Ньерс (он же Этьен Ньерс — и он, и его младший брат Ференц, тоже известный нападающий, выступавший в «Лацио», родились во Франции в семье венгерских эмигрантов-шахтеров. — А. Ф.) стал лучшим бомбардиром серии «А» — 26 мячей. Всего в итальянской лиге он сыграл 182 матча, забил 133 мяча и дважды, в 1953 и 1954 гг., становился чемпионом. Что характерно, уже на сходе... Перед ЧМ-54 активно распространялись слухи, что Ньерс вернется в венгерский чемпионат и сборную, но «Интер» почему-то, хотя Иштван уже не был ему нужен, не отпустил форварда.

Уезжали из страны не только футболисты. На историческую родину вытесняли, например, немцев и поляков. «Страшно подумать, что наш Эчи мог. Нет, даже подумать об этом боюсь», — писал Петер Каша. Семейство Пурчельдов-Пушкашей никуда из Будапешта не двинулось. Но постепенно границы закрывались для всех, а для футболистов было в 1947 году издано отдельное распоряжение, запрещавшее игрокам первой и второй венгерских лиг переходить в клубы других стран. Звонки были серьезные: Пушкаш чесал в затылке, обдумывая фантастическое предложение туринского «Ювентуса» — 100 000 долларов в год, Дьюла Лорант уже сколотил группу из 14 человек, с которой собирался махнуть за кордон и гастролировать там, устраивая товарищеские матчи. Футболисты были ребята молодые, уверенные в своих силах, а война и бедное послевоенное существование приучили их жить сегодняшним днем. Молодой вратарь клуба МАТЕОС (MATEOSZ) Дьюла Грошич, дебютировавший в сборной в 1947-м, уехать не успел.

Уже в 1949-м один из его товарищей сообщил Дьюле, что вся команда решила свалить из страны, поскольку дома футболом на жизнь не заработаешь, зато на Западе... Ехать решили на пяти автомобилях. Грошич ждал машину в условленном месте, проторчал там почти час, но никто за ним не приехал. Подхватив чемоданы и ругая на чем свет стоит бестолковых разгильдяев, он поплелся домой. Там его уже ждали. Но не товарищи по клубу, а люди из венгерской службы госбезопасности — AVH. Оказалось, что они отлично знали обо всей подготовке к побегу и о желающих покинуть родину. Вот и решили быстренько их прибрать. Команда MATEOSZ вообще перестала существовать, а Грошич отделался годичной дисквалификацией. Через пять лет все будет гораздо хуже...

Справка.

Густав Шебеш (Шаренпек ).

Родился 21 июня 1906 г. в Будапеште — умер 30 января 1986 г. там же.

Играл за будапештский «Вашаш» (1920-24), «Олимпик» Бийянкур (Франция, 1925-26), МТК Будапешт (1927-29), МТК/Хунгария Будапешт (1929-40).

Чемпион Венгрии 1929, 1936, 1937.

Тренировал «Сентлёринц» (1940-41), ВИМКАСЕ (1942-43), «Манфред Вайсс» (1943-44), МТЕ Будафок (1945-1946), сборную Венгрии (1949-56), «Дожа Уйпешт» (1957-60).

Олимпийский чемпион 1952 г., финалист ЧМ-1954.

(Впрочем, никто из футболистов уже и не дергался. Для этого понадобились суровые и подзаконные меры.

Дело Грошича было далеко не единственным — в 49-м Дьюла Лорант, будущий столп «Араньчапат», организовал групповой побег; в его компанию вписались Йожеф Месарош и Карой Кери из «Ференцвароша», а также Бела Эгреши из «Уйпешта». Все они были арестованы AVH. И вот тут с наилучшей стороны проявил себя Густав Шебеш — благодаря его вмешательству всю четверку освободили и даже не наказали! Возможно, поэтому жаждущие свободы и западных зарплат — что, как известно, почти одно и то же — не переводились, и Ласло Кубала бежал вместе с семьей. Примерно наказать его не получилось — полуторагодичная дисквалификация от ФИФА помешала карьере игрока лишь в «Про Патрии», а вот «Барселона» сумела порешать.

Нужна была по-настоящему показательная порка, и в 1951 году под горячую руку властям попался наивный и влюбленный защитник бывшего «Уйпешта», а ныне «Дожи» Шандор Сюч — к слову, прекрасно осведомленный о провальной попытке своего товарища по команде Эгреши. За попытку незаконного пересечения венгро-австрийской границы он, задержанный с оружием офицер полиции, был расстрелян. Вот этого оказалось достаточно, чтобы вплоть до конца 56-го никто подобных попыток больше не предпринимал. Трагедии Сюча посвящен отдельный материал. — А. Ф.)

«Он сам был власть»

Сборная Венгрии, начиная с первых послевоенных игр против австрийцев, сыграла до 1949 года 22 матча. Игры были либо товарищескими, либо в рамках 9-го и 10-го розыгрышей Балканского кубка и 5-го розыгрыша Кубка Гере. Было одержано 16 побед при одной ничьей и пяти поражениях. Венгры стали победителями Балканского Кубка 1947 года, розыгрыш 1948-го так и остался незаконченным, а по набранным очкам лидировала сборная Венгрии. Руководил командой Тибор Галлович (Tibor Gallowics), но летом 1948-го Галловича отстранили, и четыре осенние игры сборная провела под руководством тренерского совета в составе Дьюлы Манди (Gyula Mandi), Густава Шебеша и Габора Компоти (Gabor Kompoti). Весной 1949-го Шебеш стал главным тренером, его старый друг и товарищ по МТК Дьюла манди остался при сборной в роли то ли администратора, то ли второго тренера, то ли просто помощника. (Неточность. Дьюла Манди пришел в сборную как сотренер — впрочем, всё равно решал Шебеш как замминистра спорта — лишь в 1950-м. А в конце 48-го одним из трио был некто Бела Мандик, в прошлом еще один игрок МТК, только совсем малоизвестный. Да-да, фамилия отличается только на одну букву. У Мандика даже дата рождения неизвестна! — А. Ф.)

Вот с этого момента, с назначения Шебеша главным тренером, и начинается история Aranycsapat.

Сына будапештского сапожника Густава Шаренпека, сменившего фамилию на Шебеш в конце 20-х, поляки считают евреем, а немцы — немцем, происходящим из придунайских швабов. Правы, наверно, немцы, ведь в ином случае с футболистом МТК Шебешем случилось бы то же самое, что и с президентом его клуба евреем Альфредом Брюллем.

В 18-летнем возрасте Густав уехал во Францию, где пару лет трудился рабочим на заводе «Рено» в Булонь-Бийянкуре. Помимо футбола он увлекся социалистическими идеями и вернулся в Будапешт убежденным коммунистом, что, однако, не мешало ему играть в считавшемся буржуазным клубе МТК.

Пьедестал почета ОИ-52

На фоне тогдашних клубных асов, таких, как правый защитник Дьюла Манди (31 матч за сборную Венгрии), нападающие Ференц Шаш или Пал Титкош, Шебеш не выделялся, но однажды правый полузащитник Г. Шебеш поучаствовал в товарищеском матче сборной страны — в январе 1934-го он сыграл против сборной германии.

Закончив карьеру игрока, Шебеш работал тренером в нескольких небольших клубах и, по воспоминаниям современников, уже тогда отличался от многих начитанностью, тренерской решительностью и смелостью в решении тактических задач. А может, они всё «вспоминали», исходя из последующих достижений Густава...

Новую власть Шебеш принял сразу. Это была его, социалистическая власть, которая «наряду с другими несомненными победами, должна помочь венгерскому футболу занять подобающее ему место в мире». в первые послевоенные годы, кроме тренерской деятельности, Шебеш был и секретарем парторганизации, и профсоюзным деятелем.

Июнь 1948-го — время окончательной победы коммунистов в борьбе за власть в Венгрии. Они подчинили компартии остатки других левых партий, назвались Венгерской партией труда и заканчивали расстановку на всех руководящих постах своих людей. Личная власть Матиаша Ракоци к этому времени стала в Венгрии практически абсолютной. Спортивные успехи для нее были одним из способов доказательства преимуществ социалистического строя. Всё что делалось в сфере спорта, проходило теперь под неусыпным наблюдением и по указаниям «Национального комитета по физкультуре и спорту», которое называли просто «министерством спорта». Федерации отдельных видов никакого голоса в серьезных вопросах не имели. Шандор Барч (Sandor Вагга): «Контролировалось всё. Если, например, какая-нибудь иностранная футбольная федерация посылала в наш адрес письмо, то оно к нам напрямую не попадало. Сначала его читали в «министерстве спорта», делали точный письменный перевод, докладывали в ЦК человеку, отвечающему за спорт, а потом передавали письмо нам с указанием, как отвечать».

Венгры — нация спортивная. На лондонской Олимпиаде 1948-го они по количеству медалей уступили лишь американцам, французам и шведам. 13 августа 1948-го за финальной игрой олимпийского турнира Швеция — Югославия наблюдали и два венгра — Густав Шебеш и Шандор Барч, свежеиспеченный президент Венгерский футбольной федерации, будущий вице-президент ФИФА. Они были уверены, что их команда смотрелась бы на ОИ не хуже скандинавов и югов.

Успехи боксеров и пловцов, гребцов и фехтовальщиков — это замечательно. Но стране нужны были больше всего футбольные достижения. И вот здесь совпали требование властями побед и чаяния болельщиков. Поэтому шаги, предпринимаемые властью для достижения футбольных успехов, болельщики в общем и целом понимали, хотя одобряли далеко не всё.

В то время в Венгрии работали как минимум два выдающихся тренера — Мартон Букови (Marton Bukovi) и Бела Гуттманн (Bela Guttmann). Гуттманн — это отдельная песня мирового футбола и легенда из величайших. В 1947-м возглавляемый Гуттманном «Уйпешт» сделал дубль — набрал 100% очков в первенстве и выиграл Кубок. Бела, решив, что в этом клубе он уже сделал всё что мог, перебрался в «Кишпешт», где играли Божик и Пушкаш. Но свободолюбивая душа Гуттманна после окончания сезона-1947/48 подсказала ему, что в Венгрии ему больше делать нечего. Он видел, как власть пригибала людей, и страну покинул.

Букови, очень серьезный теоретик и тактик футбола, возглавлял в ту пору МТК. Он первым начал экспериментировать в поисках места на поле для Нандора Хидегкути, игрока умного, не удовлетворявшегося традиционной ролью центрфорварда-столба. Кроме того, Хидегкути в отличие от многих звезд венгерского футбола и начинающих звездочек был человеком спокойного нрава. Для тренера он был «беспроблемным». Хидегкути сам придумал себе позицию на поле, он играл немного в оттяжке, и они с Букови постоянно обсуждали разные игровые варианты.

Шебеш работой Гуттманна и Букови живо интересовался, что-то подсказывал, о чем-то спорил, но по футбольным взглядам все трое были единомышленниками и друг друга уважали. Хотя у Шебеша не было ранее никаких тренерских успехов, репутация его как специалиста в футбольных кругах была очень высокой. Назначению Густава на пост тренера сборной никто не удивился. При прочих равных условиях у него было преимущество перед любым тренером в Венгрии — руководство, ведающее назначениями на ключевые посты, точно знало: он свой. А то, что при этом он классный знаток игры, так тем лучше!

Пост тренера футбольной сборной действительно был важен для власти. Сборная должна выигрывать. Чтобы подчеркнуть значимость новой должности Шебеша, его сделали заместителем министра в «министерстве спорта» и наделили широкими полномочиями. Выполняйте, товарищ Шебеш, свою часть пятилетней программы выведения венгерского футбола в мировые лидеры. Программы, в разработке которой и вы принимали участие. А партия, товарищ Шебеш, свою часть выполнит неукоснительно.

Перестройка

И партия, и правительство взялись за дело. 18 декабря 1949 года на скромном юбилейном заседании, посвященном 40-летию клуба «Кишпешт», собравшимся сообщили, что отныне клуба «Кишпешт» не существует. Он передается в подчинение министерству обороны и вместо «жалкого, какого-то провинциального, названия» (Кишпешт в переводе означает «Маленький Пешт»), будет теперь носить гордое имя «Гонвед» (буквально — защитник отечества).

В феврале 1950-го взялись за «Ференцварош». Отношение к этому клубу у властей было особое. Клуб и его болельщики считались не жалующими новую власть. Бытовало мнение, что у истоков клуба стояли венгерские немцы, да еще в 1944-м у «Фради» (так называют в Венгрии «Ференцварош») после «ариизации» руководства клуба его президентом стал тогдашний министр внутренних дел Андор Яросс, повешенный после войны как военный преступник. Вот и раздували власти отношение к «Ференцварошу» как к клубу «фашистскому», в отличие, например, от «Вашаша», с довоенных времен считавшегося клубом, за который болели люди левых взглядов. Все эти деления крайне условны, но распространившаяся тогда поговорка «Не всякий, кто болеет за «Ференцварош» — фашист, но каждый фашист болеет за «Фе-ренцварош», еще очень долго была популярна.

С «Фради» поступили жестко. Ну, понятное дело, переименовали и пере-подчинили. Клуб стал называться EDOSZ и представлял теперь «Национальное объединение работников пищевой промышленности». Через год его переименовали в «Кинижи» (Kinizsi) в честь богатыря Пала Кинижи, по легенде, разбившего турок примерно в 15-м веке. Но клуб понес очень серьезные кадровые потери. В добровольно-принудительном порядке из «Фради» перевели в «Гонвед» трех игроков национальной сборной — Ласло Будаи, Золтана Цибора и Шандора Кочиша. Чемпион страны 1949 года «Ференцварош» по инерции занял еще второе место в 1950-м, а затем надолго свалился в середину таблицы. Большинство болельщиков от команды не отвернулось и не переключилось на боление за других. Они остались верны своему клубу. Это была и своеобразная форма протеста. Как написал Петер Эстерхази: «Если ты болел за «Ференцварош», значит, ты уже был против политики власти».

7 августа 1952 года. Будапешт приветствует олимпийских чемпионов

Тут надо сказать и об одной знаковой фигуре «Ференцвароша» тех лет. В апреле 1946 года в сборной дебютировал 24-летний центрфорвард из клуба «Сентлёринц» Ференц Деак. Его результативность даже по меркам тех лет была выдающейся. В чемпионате-1945/46 он забил в 34 матчах 66 мячей — рекорд для всех европейских лиг, не побитый до сих пор. В следующем сезоне Деак наколотил за «Сентлёринц» 48 голов в 30 матчах. Летом 1947-го он перешел в «Ференцварош», где продолжил свои бомбардирские подвиги. 1948 — 41 гол (30 игр), 1949 — 59 мячей (30 игр), 1950 — 21 мяч (23 игры). В сборной Деак сыграл 20 матчей и забил 29 мячей. В 1949 году уже при Шебеше он участвовал во всех восьми матчах и отличился 12 раз. А потом — как отрезало. Деака в сборной больше не было. Шебеш стал пробовать в центре нападения Хидегкути, Палоташа (Palotas), Силади (Szilagyi). И тогда, и позже говорили разное: то ли травма, то ли переходить в «Гонвед» отказался наотрез, то ли что-то у него произошло с Шебешем. Разные были слухи. Но Деака всё равно вынудили уйти из клуба, решив таким образом задачу разгрома «Ференцвароша». Оказался он в «Доже», но забивать стал меньше. В сборную его перестали вызывать даже на сборы. (О судьбе Ференца Деака и причинах отстранения его от сборной — в отдельном материале на условную тему «Почему Хидегкути?» Здесь скажем кратко: нужно держать язык на привязи и воли рукам не давать. Деак во всем виноват сам... — А. Ф.)

Ну и нельзя не упомянуть об МТК, родном для тренера сборной клубе. В межсезонье 1949 года МТК стал «Текстилем». Помаялся он под этим названием недолго. В феврале 1951-го клуб передали той самой AVH (Allamvedelmi Hatosag), и он попал под официальную опеку госбезопасности. Конечно, его тут же переименовали. Теперь МТК, он же «Текстиль», стал называться «Баштя» (Bastya), то есть башня или бастион. Под этим названием клуб и выиграл чемпионат Венгрии 1951 года. Интересно, что когда он в следующем сезоне стал вторым, пропустив вперед «Гонвед», его переименовали в «Вёрёш Лобого» ^оіге Lobogo), что означает «Красное знамя», и он тут же стал чемпионом.

«Он сам был власть»-2

За нейтрализацией некоторых клубов стояли вполне определенные интересы. Шебеш давно планировал собрать ведущих игроков в один, максимум два клуба. «Преимущество в том, что футболисты сборной будут на занятиях постоянно отрабатывать тактические планы, а в играх первенства — их проверять. У них будет больше возможностей для совместных тренировок, а функционеры клуба смогут давать свои особые указания непосредственно тренеру, что будет способствовать не только подготовке сборной, но и учитывать интересы клуба». Так туманно объяснял Шебеш ситуацию со сбором лучших игроков в одну команду. Он процессу не препятствовал, одобрял, а история с Деаком свидетельствует скорее об активном участии. Густав Шебеш официально не возглавлял «Гонвед», но должность главного тренера в клубе оставалась вакантной. Исполняющим обязанности по-прежнему был Ференц Пушкаш, а тренером — Енё Кальмар (Лепо Kalmar), ставший официальным главным в 1952-м.

Пушкаш, кстати, был полностью на стороне Шебеша. В результате из одиннадцати игроков Aranycsapat семеро представляли «Гонвед» (Грошич, Пушкаш, Божик, Кочиш, Лорант, Цибор и Будаи), трое (Хидегкути, Лантош и Закариаш) — «Вёрёш Лобого». Один человек был не только не из этих клубов, но даже не из Будапешта. Енё Бузански продолжал играть за команду шахтерского клуба из Дорога, городка в 40 км от столицы.

Бузански: «Три месяца меня уговаривали перейти в «Гонвед». А мне и здесь было хорошо. В «Гонведе» давали 1800 форинтов в месяц, а в Дороге у меня было 2500. Кроме того, тут я был лучший и главный, а там стал бы одним из многих. Я пошел к директору шахты и попросил его, чтоб от меня отстали». С шахтерами в ЦК ссориться не хотели, и Бузански остался. Он дебютировал в сборной последним из Golden Team, в матче с болгарами в ноябре 1950-го. Ну а позже другой шахтерский клуб, из Татабаньи, выручит из большой беды Дьюлу Грошича.

Вся изюминка этой истории в том, что в составе, называющемся с 25 ноября 1953 года «золотой командой», сборная сыграла от первой до последней минуты всего один раз — в матче с Англией! Еще в ПЯТИ встречах этот набор игроков либо начинал матч, либо заканчивал. И ни разу этого состава не было в официальных матчах ни на ОИ-52, ни на ЧМ-54. Я имею в виду исключительно полевых игроков, так как в матче с Англией Шебеш за 10 минут до конца, уже при счете 6:3, поменял Грошича на запасного вратаря Шандора Геллера (Sandor Geller). Варианты же в поле заключались в выборе Будаи или Шандор, Палоташ или Хидегкути.

Впервые эти одиннадцать сыграли вместе 20 сентября 1952-го в Берне в товарняке против швейцарцев. Десять будущих «золотых» отыграли первый тайм, а на второй вместо Петера Палоташа (на самом деле Петра Полотецкого) вышел Хидегкути.

Густав Шебеш в пути. 1949 год

Так что, бачи Густи, премии не будет?

Грошич: «К перерыву счет был 2:2, и на вторую половину Шебеш выпустил Нандора вместо Палоташа. Он начал отходить назад, вытаскивать защитников на себя, раздавать передачи. Всё встало на свои места. Мы выиграли тогда 4:2. Именно во второй половине этой встречи и родилась Aranycsapat».

К этой игре относится и одна из самых известных баек о Пушкаше. Ее зафиксировал в своих воспоминаниях другой легендарный венгр тех лет, радиокомментатор Дьёрдь Сепеши (Gyоrgy Szepesi), немало сделавший со своей стороны для популяризации сборной Венгрии: «Шебеш перед матчем со швейцарцами предупредил игроков, что премии за эту встречу не будет, и сегодня они играют исключительно за честь венгерского футбола. К 15-й минуте венгры уже проигрывали 0:1. Пушкаш подбежал к боковой линии и спросил тренера: «Так что, бачи Густи, премии не будет?» — «Нет». Когда швейцарцы забили второй мяч, Эчи снова побежал к бачи Густи. «А как теперь?» — «Ладно, пробью деньги». И матч был выигран 4:2».

Далее Сепеши восхищенно писал: «Этим озорникам не было равных, они вытворяли на поле что хотели». Уже давно стала популярной фраза, приписываемая Пушкашу: «Nagi penz, nagy foci. Kis penz, kis foci» — «Большие деньги — большой футбол. Маленькие деньги — маленький футбол».

Но подобные штуки проходили обычно на клубном уровне во время «гон-ведовских» гастролей. Об этом речь пойдет дальше. В сборной при Шебеше он позволил себе такую выходку только раз. Пушкаш знал, что он незаменим, но другие-то незаменимыми не были!

Дело в том, что венгерский футбол в конце 40-х — начале 50-х годов располагал потрясающим поколением футболистов. И количественно, и качественно. Сравнивать с ним можно только футбол югославский. Но у югов не было такого набора игроков мирового класса. Вилли Майзль, австрийский журналист и футбольный историк, писал: «Ни одна сборная в мире не имела тогда столько футболистов мирового уровня. У венгров их было четыре — Пушкаш, Кочиш, Божик и Хидегкути. У других один, от силы два, а у них — четыре! При этом остальные игроки команды демонстрировали очень высокий класс».

Поэтому и мог автократ Шебеш пробовать одних, а если что-то его не устраивало, заменять их другими. На каждую позицию в его сборной было несколько претендентов. И не всегда на поле выходили лучшие по индивидуальным качествам игроки.

Шебеш руководил командой твердо. При этом ни один из игроков в последующих интервью или воспоминаниях не назвал Шебеша плохим тренером или жестоким руководителем. Игроки рассказывали о чем угодно, о зарплатах и отношениях с руководством клубов, в более либеральные времена стали поругивать власть, вспоминали, конечно же, и о сугубо футбольных моментах, но о Шебеше говорили: «Команду сделал он. Без его тактических задумок, без его тщательнейшей подготовки к каждой игре мы бы не продержались столько времени на вершине. Да и дисциплину при нем соблюдали».

Справка .

Карой Шандор , правый форвард МТК (1947-64, 380/185 в чемпионате Венгрии, 21/11 в еврокубках). За сборную 75/11, участник провального ЧМ-58 при Лайоше Бароти

Но если, по мнению Майзля, всё дело в наличии большего числа игроков мирового класса, то, может, заслуга тренера в данном случае минимальна?

Бузански: «Э, нет. Самое главное в создании команды — при наличии классных игроков с разными характерами поставить дело так, чтобы они работали исключительно на команду. Его заслуга в том, что он все эти характеры нашел, собрал и заставил их работать как часовой механизм. Он убедил нас, что мы лучше всех и просто не имеем права проигрывать. Ну и, конечно, третий кит, кроме класса и психологии — тактика. Систему, по которой мы играли в сборной, придумал и внедрил он».

Кирпичик к кирпичику, человечек к человечку

Первый матч под руководством Шебеша 10 апреля 1949-го венгры в рамках Кубка Гере проиграли в Праге сборной Чехословакии 2:5. Под оргвыводы после этого поражения попал вратарь Тураи (Turai), которого тренер вызвал взамен дисквалифицированного Грошича. Тураи больше в сборную не приглашали.

В следующей игре в ворота вернулся Геза Хенни (Geza Henni) из «Ференцвароша». Играли в Будапеште против австрийцев в зачет того же Кубка, выиграли 6:1, и в этом матче дебютировали сразу два крайних нападающих — Ласло Будаи и Золтан Цибор.

Семеро футболистов будущей Aranycsapat провели свои первые матчи за сборную до прихода Шебеша на пост главного. Будаи и Цибор стали, соответственно, восьмым и девятым. Через пару игр на левом краю обороны появился Лантош, а в конце 1950-го на правом — Бузански.

Костяк команды был сформирован раньше. Не подлежали сомнению места в сборной Божика, Кочиша, Пушкаша и Грошича. С защитой тоже всё было в порядке. Тренера вполне устраивали работоспособность и физические кондиции крайних оборонцев — Бузански и Лантоша, а центр закрыл физически сильный и жесткий Лорант. ну, в конце концов, их было кем заменить. Шебеш время от времени выпускал и других защитников, напоминая основным, что в спину им дышат.

25 ноября 1953 года. Ференц Пушкаш и Билли Райт выводят на поле «Уэмбли» сборные Венгрии и Англии. Сейчас начнется...

Важнейшим звеном оказался левый полузащитник Закариаш. Поскольку Божик, игравший в полузащите справа, работал в основном на созидание, то в помощь обороне был отряжен Закариаш. Позиция на поле, определенная тренером Закариашу, и стала первым изменением в привычной уже схеме W-M.

Выбор форвардов был очень велик. Шебеш старался отшлифовать атакующие действия до блеска. Интересно, что справа играл у него не самый лучший правый край в стране Ласло Будаи. Лучшим все безоговорочно признавали Кароя Шандора (Кагоіу Sandor) из МТК, игрока индивидуально сильного, с крепким характером, вполне могущего самостоятельно решать задачи на поле. Да и сам Шебеш считал Шандора более разносторонним игроком, нежели Будаи. Но правый крайний в варианте игры, подобранном под определенных исполнителей, и не должен был быть самостоятельной фигурой. Поэтому задача Будаи была определена четко и просто. «Твоя цель— голова Кочиша». Будаи и Кочиш играли вместе в «Гонведе» и понимали друг друга с полувзгляда, а то и не глядя. Известный тогда в Венгрии эстрадный конферансье Геза Хофи (Geza Ноfi) шутил с эстрады: «Как только Кочиш появляется в близости от ворот, как тут же ему в голову летит поданный Будаи мяч. «Спасибо», — кивает Кочиш. И мяч в сетке». Без Кочиша Будаи был не так хорош. Карой Шандор понадобился сборной по-настоящему гораздо позже, на ЧМ-58, когда уже ему пришлось вести за собой команду и изобретать что-то по ходу игры.

Слева играли Пушкаш и Цибор. Объяснять игровые задачи Пушкашу — это все равно, что учить рыбу плавать. В связи с отходом Закариаша назад надо играть практически в полузащите и начинать атаки из глубины? Да ради бога. Играть левее центра и чуть сзади, потому что сегодня у нас центрфорвард Палоташ? Да нет проблем. Изобразить с Божиком и Хидегкути, что у нас в этой игре три полузащитника, которые постоянно меняются местами? Это даже интересно.

При любом из этих вариантов игры слева бегал реактивный Цибор, самый выносливый из нападения Aranycsapat. Он гонял по полю вдоль и часто поперек, меняясь местами с Пушкашем. Выбор крайних нападающих был у Шебеша тоже неплох. Ведь тот же Палоташ начинал крайним. На правом краю мог сыграть и универсал Хидегкути. Были еще й Тот (Michaly Toth), Йожеф Тот II (Jozsef Toth) и совсем молодой Лайош Чордаш (Lajos Csordas). (й Тот — левый, Йожеф Тот — правый. О них, как и Палоташе — в отдельном материале. Был еще толковейший левый краек «Ференцвароша» Мате Феньвеши, но ему в 50-м было только 17 лет, блистать он станет чуть позже. За «Фради» Феньвеши отыграет 16 сезонов в 1953 — 68 гг., 345/84 в чемпионате, 37/11 в еврокубках. Легенда! За сборную — 76/8, так что время Шандора и Феньвеши действительно настало уже потом, после Шебеша. Для Шандора — поздновато. — А. Ф.)

Казалось бы, головная боль от обилия возможностей совсем другая, чем от недостатка оных. Но Шебешу просто нельзя было ошибаться, и он ухитрялся выигрывать, постоянно проверяя новых игроков в поисках лучшего варианта. После поражения от чехов венгры в следующий раз проиграли только через год австрийцам в Вене — 3:5. Хенни был отправлен в запас и окончательно уступил место в воротах Грошичу. 4 июня 1950 года в выездном матче против Польши (5:2) началась знаменитая четырехлетняя беспроигрышная серия сборной Венгрии.

До финала ОИ-1952 сборная Венгрии добралась без проблем. В финале ей предстояло встретиться с обидчиком сборной СССР командой Югославии. По политическим причинам проигрыш югам означал для Шебеша и его команды то же самое, что и для сборной Союза. Ведь все политические процессы в Венгрии в 1948 — 53 гг. шли под маркой борьбы с югославскими и прочими шпионами. Тренеру напомнил об этом глава партии матьяш ракоци. Он позвонил вечером в венгерское посольство в Будапеште, куда заранее был вызван Шебеш, и сказал: «Поражения в завтрашнем матче мы вам не простим. Проигрывать запрещаю».

Дьердь Сепеши, комментировавший на венгерском радио события Олимпиады: «Из бассейна, где наша Ева Шекели выиграла золото в плавании, я побежал на стадион. Первым, кого я увидел, был уже разминавшийся на поле Грошич. «Как сыграем, Дьюси?» — «А кто ж его знает? Но я точно не пропущу. Надеюсь, нападение забьет». Финал, самый трудный для них матч Олимпиады, венгры выиграли 2:0. У сборной Венгрии, игравшей в таком составе: Грошич, Бузански, Лорант, Лантош, Божик, Закариаш, Хидегкути, Кочиш, Палоташ, Пушкаш и Цибор, отличились во втором тайме Пушкаш и Цибор. (Обратите внимание, Хидегкути играл справа! — А. Ф.)

И тогда из ложи для почетных гостей вышел высокий седоволосый человек и направился в раздевалку команды-победительницы...

В большом деле не бывает мелочей

Между официальным приглашением и игрой в Лондоне прошло почти полтора года. Бюрократическая машина народной власти работала медленно. После получения письма из Английской футбольной ассоциации играть или не играть с англичанами обсуждалось на самом высоком уровне. Люди из Бюро ЦК, загипнотизированные непобедимостью англичан на острове, расспрашивали всех футбольных функционеров и тренеров, возможно ли обыграть хозяев на их поле. Шандор Барч успокаивал озабоченных партайгеноссе: «Поверьте, для нас победить сборную Англии вполовину легче, чем добраться до Лондона».

Решение принимал лично Ракоци. Он готов был разрешить сборной хоть десять матчей против Англии, если футбольное руководство даст ему гарантии победы. Ракоци вызвал к себе Шебеша, чтоб тот сказал ему, «выиграем или нет?». Густав, конечно же, твердую победу пообещать не мог, но вождя устроили обещания «не посрамить», «не уронить честь», «приложить все усилия», да и желание утереть нос родоначальникам футбола в «цитадели капитализма» взяло верх. «Вы можете рассчитывать на любую нашу поддержку, но за результат отвечаете лично вы, товарищ Шебеш. Надеюсь, вы меня правильно поняли?» — «Да, конечно, товарищ Ракоци».

Шебеш обычно очень тщательно готовился к любым играм сборной, но здесь нельзя было упустить ни одной мелочи. Когда стала известна дата встречи, Густав с помощником поехали в Лондон. Они измерили поле и ворота на «Уэмбли» с точностью до сантиметра, записали высоту травы и, главное, закупили несколько десятков мячей, которыми тогда играли в Англии.

Считается, что ниппельный надувной мяч, абсолютно гладкий, без шнуровки, изобрели в 1931 году аргентинцы Антонио Тоссолини, Хуан Вальбонези и Луис Поло. Эти мячи понравились всем. Принимать на голову мяч с жесткой шнуровкой было крайне неприятно. Во всяком случае, если на ЧМ-34 головой было забито всего два мяча, то на ЧМ-38, где уже использовались новые мячи, таковых было 17. После изобретения ниппеля какое-то время проблемой еще оставалась кожа, из которой делалась покрышка. мячи на мокрых полях впитывали воду, невзирая на специальную жировую смазку, и в течение игры становились тяжелее. Поэтому вес мяча с 1937 года был определен как «вес сухого мяча перед игрой» от 410 до 450 граммов.

В Англии в 40-х — 50-х годах использовались мячи двух типов: более дорогие «Tugitе», которые меньше впитывали воду, не разбухали и «не прилипали» к полю, и дешевые «Thomlinson T». Ими начинали играть примерно с марта и заканчивали в октябре. Эти мячи имели одну особенность: на твердых сухих полях вели себя как хотели, отскакивали не туда, куда предполагалось, и контролировать их было весьма сложно. Их опускали в воду на ночь перед игрой, они прибавляли в весе и не летали как воздушные шары.

Венгры закупили мячи обоих типов, привели поле тренировочной базы в Тате к «Уэмблевским» размерам и приступили к тренировкам. (Кстати, первой качественные ниппельные мячи в социалистических странах стала выпускать венгерская фирма «Ортекс»).

Шебеш съездил посмотреть матч сборной Англии против сборной ФИФА, посвященный 90-летию английского футбола. Венгерских игроков, в частности, Пушкаша и Божика, также приглашали принять участие в этой игре в составе команды ФИФА, но об этом не могло быть и речи, ведь там был Ладислао (Ласло) Кубала, футболист, из-за которого Венгерская федерация скандалила с международной, требуя его пожизненной дисквалификации и даже принудительного возвращения на родину. Кубала, успев сыграть по нескольку игр за сборные Венгрии и Чехословакии, убежал за «буржуазные рубежи» и, отбыв годичную дисквалификацию, играл к тому времени за «Барселону». Судьба Кубалу хранила. Его товарищ по СК «Братислава» Юлиус Шуберт очутился в «Торино», в котором вполне мог оказаться и Ладислао, если б не дисквалификация. (И Ференц Деак, если бы не отклонил приглашение туринцев. — А. Ф.) Шуберт погиб вместе с туринской командой в мае 1949 года в авиакатастрофе. На «Уэмбли» Кубала был лучшим на поле, и английские футболисты после встречи устроили живой коридор, через который после матча под аплодисменты соперников прошел Ладислао. Интересно, жалел ли Шебеш, что этого игрока нет в его команде? Да-а, если б в эту венгерскую сборную еще и Кубалу!..

Пушкаш как футболист мадридского «Реала» сыграет за сборную ФИФА на «уэмбли» ровно через 10 лет в матче по случаю 100-летия Английской футбольной ассоциации.

Венгры свою последнюю перед отъездом в Лондон встречу провели в Будапеште против шведов (2:2), открывая международную историю нового, только построенного «Непштадиона».

Справка.

Нандор Хидегкути (Кальтенбруннер).

Первый в мире центрфорвард, игравший «в оттяжке».

Родился 3 марта 1922 года в Будапеште — умер 14 февраля 2002 года там же.

Играл за «Электромош» (1942-45, 53/27), «Херминамезеи» (1945-46), МТК во всех вариантах названия (1947-58, 328/238).

Чемпион Венгрии — 1951, 1953, 1958, Кубок Венгрии — 1952,

Кубок Митропы — 1955.

Игрок года в Венгрии — 1953.

За сборную Венгрии — 69/39.

Чемпион ОИ-52, финалист ЧМ-54.

Тренировал МТК (1959-60, 1967-68), «Фиорентину» (1960-62), «Мантову» (1962-63), «Дьёр» (1963-65), «Татабанью» (1966), «Спартак» (Будапешт, 1968-71), «Сталь» (Ржешув, 1972), «Эгри Дожу» (1973), «Аль-Ахли» (Каир, Египет, 1973-80), «Аль-Ахли» (Дубай, ОАЭ, 1983-85).

Кубок кубков — 1961, чемпион Венгрии — 1963, полуфиналист КЕЧ — 1965. Чемпион Египта — 1975-77, 1979, 1980 [17] , Кубок Египта — 1978

Через три дня, вечером 18 ноября 1953 года, сборная Венгрии выехала в Англию. По дороге задержались на несколько дней в Париже, сыграли товарищеский тренировочный матч, вынеся с двузначным счетом команду завода «Рено», и за два дня до игры прибыли в Лондон.

Матч, который изменил футбол

Поляна на «Уэмбли» венграм не понравилась — тяжелая и сырая. Пушкаш с Шебешем что-то огорченно втолковывали хозяевам через переводчика, потом махнули рукой на это дело и даже не попросили о тренировке, чтоб не ухудшить газон. Гостям предоставили другую площадку. Хорошо хоть поиграли английскими мячами на домашних сборах. Англичане, знавшие каждый клочок поля своего главного стадиона «в лицо», занимались на «Стамфорд Бридж».

Итак...

АНГЛИЯ - ВЕНГРИЯ - 3:6

25.11.1953. Лондон. «Уэмбли». 105 000

Судья: Лео Хорн(Нидерланды)

Англия: Меррик — Рэмзи, Джонстон, Экерсли — Райт, Дикинсон — Мэтьюз, Тэйлор, Мортенсен, Сьюэлл, Робб

Тренер: Уолтер Уинтерботтом

Венгрия: Грошич (Геллер, 78) — Бузански, Лорант, Лантош — Закариаш, Божик — Будаи, Кочиш, Хидегкути, Пушкаш, Цибор

Тренер: Густав Шебеш

Голы: 0:1 — Хидегкути (1), 1:1 — Сьюэлл (13), 1:2 — Хидегкути (24), 1:3 — Пушкаш (24), 1:4 — Пушкаш (27), 2:4 — Мортенсен (38), 2:5 — Божик (50), 2:6 — Хидегкути (53), 3:6 — Рэмзи (57, пен)

Матч начался в 14.30 по местному времени. В 14.31 голландский судья Хорн снова указал на центр. Венгры забили мяч уже на 45-й секунде игры. Это Хидегкути, получив короткий пас от Пушкаша, начал движение к линии штрафной. От своего опекуна Джонстона он оторвался за три шага на пару метров. Но не потому, что был так быстр, а Джонстон — медлителен. Гарри просто не сообразил сразу, что делать, и этой секунды венгру было достаточно. Другой защитник рванулся в штрафную перекрывать путь к воротам, но Нандор, находясь правее полукруга, примерно с линии штрафной по диагонали ударил под правую от вратаря стойку ворот. Гил Меррик выгреб из сетки первый мяч.

Гарри Джонстон, центральный защитник из «Блэкпула», после игры оправдывался: «Хоть бы тренер сказал, что эти ребята играют не так, как все европейцы. Другие обычно, пока мяч в штрафную не затащат, по воротам не бьют. Да и этот Хидегкути какой-то центр неправильный. Столба я ловил бы без вопросов. А за ним пришлось гоняться по всему полю, даже на чужую половину забегать. Ну, предупредили бы...»

Хидегкути действительно для центрфорварда был относительно невысок — 1,79 м. Да и весу в нем было не так уж много — 73 кг. Силади и Пало-таш были повыше и потяжелее. Технаря и умницу Хидегкути Шебеш часто использовал в качестве правого крайнего, например, на Олимпиаде в Хельсинки. В центре играл Палоташ. Но поскольку тот в свое время тоже поиграл на правом краю, то они менялись местами с Нандором и в конце концов тренерский пасьянс окончательно сложился в том самом матче со швейцарцами, когда Хидегкути сыграл не вместе, а вместо Палоташа в центре нападения. Самый старший в Aranycsapat, Нандор в жизни был человек скромный, он никогда не доставлял хлопот ни тренеру, ни руководству. В 1956-м он не сомневался ни минуты и на Родину вернулся (о событиях 1956-го года дальше подробнее) в отличие от Пушкаша, Цибора и Кочиша. Ему, правда, уже было 34 и через два года, после своего второго ЧМ, он играть закончил. Как большинство его товарищей по сборной, Хидегкути стал тренером, но как отмечал Роберт Жолт, «ему повезло, что дома он не принял сразу сильную команду». Позже Нандор уехал в Италию тренировать «фиалок» и победил с ними в самом первом розыгрыше КОК. После возвращения на Родину он стал чемпионом с провинциальной командой из Дьёра — «Вашашем» (впоследствии Раба ЭТО) и добрался с ней до полуфинала КЕЧ. Но работать тренером в тогдашней Венгрии при постоянном вмешательстве руководителей предприятий и организаций, которым принадлежали футбольные команды, было крайне трудно. Начальство всегда лучше тренера знало, кто в команде нужен, а кто нет. Знало, кто должен играть, а кто сидеть на лавке. Начальство могло амнистировать наказанных тренером игроков.

Хидегкути: «Лучше всего было работать в «Фиорентине». Если я наказывал, например, футболиста за опоздание на тренировку, то сообщал в правление клуба, и игрока автоматически штрафовали на определенную сумму. У нас же через пару дней после штрафа игрок мог получить от нашего «социалистического мецената» премию, вдвое превышающую сумму штрафа». Хидегкути-футболист был безукоризненно дисциплинирован (большая редкость для Венгрии тех лет), и поэтому Хидегкути-тренер не понимал и не поощрял игроцкого разгильдяйства, что в быту, что на поле.

«Дома мне лучше всего работалось в Дьёре. Директору вагонозавода, за которым числился клуб, футбольная команда была «до лампочки». Он давал необходимый материальный минимум, никогда не указывал, кто должен играть, и был приятно удивлен, когда мы стали чемпионами. Правда, позже командой плотно заинтересовались в горкоме партии, но это были цветочки по сравнению с тем, с чем я столкнулся в МТК».

Хидегкути уехал в Египет тренировать столичный «Аль-Ахли», но в связи с арабо-израильской войной ему пришлось вернуться домой. Он спас от вылета клуб из Эгера, однако оставаться в нем не захотел. Причины, думаю, понятны — то же руководящее давление. Нандор стал директором винного погребка в Будапеште на улице Самуэли. Хидегкути никогда в жизни не курил, пил очень мало, и только вино, работать директором ему нравилось, но когда появилась возможность снова поехать в Каир, он не сомневался ни секунды. Потому что там он был тренером с большой буквы, пользовался уважением и с профессиональной стороны имел полную свободу. Вскоре «Аль-Ахли» стал самой дисциплинированной командой в Египте и многократным чемпионом. Наряду с Дьюлой Лорантом Хидегкути, пожалуй, второй из Aranycsapat, которому улыбнулся успех на тренерском поприще.

А после того лондонского матча тренеры многих команд говорили своим нападающим: «Играй, как Хидегкути». Ага...

Справка.

Йожеф Божик.

Родился 28 ноября 1925 г. в Будапеште — умер 31 мая 1978 г. там же. Прозвище: «Цуцу».

Играл за «Кишпешт» («Гонвед») с 1938 по 1962 год (477/33).

Чемпион Венгрии 1949/50, 1950, 1952, 1954, 1955.

Игрок года в Венгрии — 1952

За сборную 101/11 (1947-1962). Чемпион ОИ-52, финалист ЧМ-54.

Тренер: «Гонвед» (01.1966-09.1967), сб. Венгрии (1974)

...Пока англичане вникали в происходящее, венгры провели несколько проникающих атак, выводя последним пасом на удар либо Цибора, либо Кочиша, либо Пушкаша. Кочиш метров с трех бил, головой, конечно, но чуть-чуть промахнулся, мяч после удара Цибора разминулся с дальним углом сантиметров на двадцать. Это моменты, которые принято считать голевыми.

И передачи делал центр нападения Хидегкути. джонстон никак не мог сообразить, почему ему приходится вертеться всё больше возле центральной линии, а не перед своей штрафной площадкой или в ней. А Нандор вместо того, чтоб переть, как бык на ворота, передачами бросал в прорыв крайних нападающих и инсайдов. За спиной Джонстона зияла огромная дыра, которую некому было закрыть.

Венгры довольно быстро забили второй мяч, идеально показавший всю тактическую беспомощность английской защиты в начале игры.

В две передачи Хидегкути — Пушкаш — Хидегкути венгры прошли от центра поля к линии штрафной.

Когда Хидегкути выходил на удар, то два защитника оказались от него на расстоянии три-пять метров влево и вправо. Судья Хорн взятие ворот не засчитал, но у кого там было положение «вне игры», честно говоря, я так и не понимаю. Пересмотрел этот момент не единожды, но не увидел.

Хозяева вскоре счет сравняли. Настоящей английской атакой через центр, проходом Мортенсена, откидкой влево Сьюэллу и его завершающим ударом в дальний от Грошича угол.

А через несколько минут началось! Венгры с 20-й по 27-ю минуты забили трижды. Второму мячу предшествовали несколько фланговых проходов Будаи и Цибора, но либо на выходах грамотно играл Меррик, либо крайние нападающие венгров утыкались, соответственно, в Рэмзи и Эккерсли. Пару раз Цибору просто «не хватило» поля. И тут прошла невообразимая атака. Пушкаш дотащил мяч почти до вратарской площади Меррика. Его, конечно, тут же завалили, но Хорн со свистком медлил, и тогда Пушкаш, лежа, левой ногой выдал пас назад к 11-ти метровой отметке мимо четырех (!) английских оборонцев. ни один из них не смог мяч отбить, его подхватил Хидегкути и мощнейшим ударом с правой засадил под перекладину.

Через четыре минуты Пушкаш забил мяч, принесший ему долгую славу на Британских островах. Будаи по правому краю запустил Цибора. «Родной» опекун Золтана Альф Рэмзи рванулся к нему, но не успел, и Цибор выдал пас примерно на угол вратарской площадки (если смотреть из-за ворот — левый). В ноги находящемуся там Пушкашу бросился Райт. Ференц, разворачиваясь, движением правой ноги убрал мяч из-под стелющегося в подкате защитника, и с поворотом, левой ногой просто вбил мяч в ближний угол. (Билли Райта английские журналисты сравнили с пожарной машиной, которая мчала через весь город с дикой скоростью, но в итоге приехала не по тому адресу... — А. Ф.)

Штрафной за снос Цибора на 27-й минуте выполнял Божик с места правого инсайда. Резко и сильно подсеченный внешней стороной стопы мяч, неуловимым движением переправил в ворота Пушкаш. 1:4, а не прошло еще и получаса игры.

Бузански: «Мы всегда очень быстро начинали, старались сразу противника огорошить и забить побольше. Бывало, сделав солидный запас, начали иногда просто резвиться». Внимательный просмотр статистики мячей, забитых венграми, подтверждает слова Бузански — немало голов забивалось именно в первые минуты. Ошарашенный игрой с места в карьер соперник не успевал сразу выстраивать грамотную оборону, и венгры очень быстро реализовывали свою преимущество в классе и техническом мастерстве. И только однажды, в «самом трагическом матче в истории футбола», быстро добытый голевой перевес сыграет с ними злую шутку.

Спустя десять минут мощный Мортенсен, растолкав плечами Лоранта и Закариаша, сократил разрыв в счете. Первый тайм — 2:4. В перерыве болельщики на трибунах недоумевали — такого преимущества, голевого и игрового, в игре против хозяев никогда и никто не имел. Но отдавая должное блестящей игре гостей, они уповали на традиции, дух и, главное, на недюжинное мастерство своих.

Второй тайм начался с атак венгров. Божик от углового флажка прострелил в штрафную на Пушкаша, тот подбросил мяч на дальний угол вратарской, Кочиш нанес удар головой, мяч угодил в штангу, а затем был вынесен в поле защитниками. Божик за это время вернулся к линии штрафной и с лету, шведой, ахнул точно в дальнюю, правую от вратаря, девятку. Ни бросок Мер-рика, ни подпрыгивание стоящего в этом углу Рэмзи положения не спасли. 2:5. Шла 50-я минута игры...

Божика называли главной движущей силой команды. Еще много лет спустя после Aranycsapat болельщики и журналисты обсуждали, кто же был самой выдающейся личностью в ней. И очень многие голосовали за Божика. Отличный дриблер и руководитель атак «Гонведа» и сборной, «Божик сочетал в себе кондиции Лантоша со всеми умениями игрока экстра-класса» (Р. Жолт). Он умел бороться, умел защищаться и умел забивать. Божик мог выдать идеальный пас на 30 — 40 метров. У него был, по отзывам многих наблюдателей, «стабильно высокий уровень игры» в отличие от Пушкаша, который часто был просто блестящ, но иногда имел и плохие дни. Место Божика в сборной не подлежало сомнению. Игра команды, безусловно, зависела от наличия или отсутствия в ней Пушкаша, но в не меньшей, если не в большей степени, она зависела от присутствия на поле Божика, что и показали четвертьфинал и полуфинал ЧМ-54. Как модно теперь говорить, «ритм игре» задавал он.

Из выходца из многодетной семьи кишпештского рабочего Йожефа Божика правители Венгрии лепили образец — чего может добиться простой человек при народной власти. Йожеф был депутатом парламента, членом разных комитетов и комиссий, номинальным, конечно, а не действующим. Вместе с любимцем публики Пушкашем он часто выступал на всевозможных митингах и встречах с рабочим классом.

Божик первым из венгерских футболистов удостоился прощального матча в апреле 1962 года против Уругвая (1:1). Он отыграл весь матч и забил отличный мяч ударом издалека.

По завершении карьеры игрока Божик стал членом правления «Гонведа», закончил тренерские курсы, но принял «Гонвед» только в январе 1966-го, когда венгерский футбол был уже далеко не в лучшем моральном состоянии. Йожефа раздражал образ жизни еще ничего не сделавшего для игры нового поколения венгерских футболистов: «Ну что это такое? Два часа потренировались, а затем с девицами по кафе и винным погребам. Теперь любого, кто способен не промахнуться по неподвижно лежащему мячу, берут в команду на приличную зарплату. А если он может попасть по мячу с лету, так сразу квартиру дают!» Ленивое поколение так достало в 1961 году, например, тогдашнего тренера сборной вдумчивого и серьезного Лайоша Бароти (Lajos Baroti), что он подал в отставку и объяснил свое решение нежеланием тратить силы и время «на людей, демонстративно не соблюдающих спортивный режим». И это была элита венгерского футбола! Ну а что означает приведенная формулировка, думаю, знают все.

Божик решил держать игроков в клубе не менее восьми часов в день. Тренировка, затем обед, послеобеденный отдых и еще одна тренировка. Футболисты начали проявлять недовольство, стали ходить с жалобами к начальству и применили, в конце концов, старый испытанный способ — принялись «сливать» тренера. Конечно, Божик по тренерской неопытности слишком круто взялся за дело, но он просто не понимал, как люди, занимающиеся самым интересным в мире делом, игрой в футбол, могут так наплевательски к этому самому делу относиться! Двухразовые тренировки стали внедрять в Венгрии по-настоящему только в конце 70-х.

Божик с тренерской работы ушел, контракты с другими командами не заключал. Материально у него всё было в порядке — подполковничья пенсия и магазин модных трикотажных изделий, принадлежащий им с женой, позволяли вести вполне обеспеченную жизнь. Но без Игры.

Ему, человеку, безупречно отслужившему венгерскому футболу, предлагали написать книгу воспоминаний об Aranycsapat и положении дел в венгерском футбольном хозяйстве, ведь Божик часто выступал со статьями в «Кепеш спорт» и в футбольных кругах был в «авторитете». Он неизменно отказывался. В книге ведь пришлось бы замалчивать или принижать роль и значение Ференца Пушкаша, а подлости по отношению к другу детства Эчи друг Цуцу допустить не мог. Книга так и не была написана. Пушкаш после 25-летнего отсутствия приедет в Венгрию в 1981-м, через три года после смерти Божика.

Справка.

Йожеф Закариаш.

Родился 24 марта 1925 г. в Будапеште — умер 22 ноября 1971 г. в Будапеште.

Игрок: «Кабельяр» (1941-44), MATEOSZ (1946-50), МТК («Баштя», «Вёрёш Лобого» - 1951-56), «Эгьертертеш» (1957-58).

Чемпион Венгрии 1951, 1953.

В сборной 35/0 (1947-54). Чемпион ОИ-52, финалист ЧМ-54.

Тренер: «Сигентцентмиклош» (1959-60), сборная Гвинеи (1961-68), «Эрдерт Медош» (1968-71).

Страна призвала Божика в 1974-м. Сборная Венгрии не попала на ЧМ-74, второй раз подряд. Тогда, в решающем отборочном матче со шведами, в котором нужна была только победа, венгры вели 3:2, но позволили шведам сравнять счет из-за несоблюдения командной игровой дисциплины. Тренер Рудольф Илловски (Rudolf Illovszky) охрип, требуя от защитников Видаца (Vidats) и Ковача (Kovacs) оставаться сзади. Но куда там. А поскольку занятия физподготовкой у всех поколений венгерских футболистов были самыми нелюбимыми, то прибавить и забить еще венгры просто не смогли.

И тогда вспомнили о Божике. Йозеф сразу погнал из сборной всех заслуженных и заматеревших и взял на последний товарняк в Вену осенью 1974-го перед началом отбора на ЧЕ-76 молодых игроков. Матч он проиграл 0:1, получил вагон критики и вскоре слег с сердечным приступом.

Врачи порекомендовали тренерское дело оставить, иначе «ну вы ж понимаете?». Божик всё понимал. Эта игра так и осталась единственной в послужном списке Божика, тренера сборной Венгрии. но болезнь его не отпустила, и Йожеф Божик умер 31 мая 1978 года от инфаркта, за день до открытия Чм-78, куда венгры попали впервые за 12 лет.

В 2006 году (как раз когда писался этот материал. — А. Ф.) сборную Венгрии тренировал его сын, Петер Божик. Сыну великого отца можно было посочувствовать, ведь даже разгильдяйская, по мнению венгерских же историков и журналистов, команда конца 60-х и начала 70-х годов по сравнению с его коллективом кажется выдающейся. Команда же, в которой блистал его отец, — и вовсе недостижимым идеалом. (Божик-младший проработал со сборной меньше года. После трех поражений в четырех турах отбора на ЧЕ-2008 его сменил Петер Вархиди — любопытно, что тоже сын футболиста, Пала Вархиди (Винковича), проведшего в 1954 — 57 гг. 10 матчей за сборную, участника ЧМ-54, правда, на поле не выходившего, бронзового призера ОИ-60! Сейчас Вархиди возглавляет «Татабанью», Божик — «Комаром». — А. Ф.)

...Еще через три минуты Пушкаш подал мяч слева направо по диагонали в штрафную площадку, и выскочивший на передачу Хидегкути загнал мяч в ворота. Почти сразу же англичане один гол отыграли. Грошичу из-за секундной несогласованности с Бузанским пришлось валить в штрафной Мортенсена. Рэмзи реализовал пенальти. Счет 3:6, образовавшийся уже на 57-й минуте игры, так до конца и не изменился, хотя игровой бенефис венгров продолжался еще минут 20. Один только Хидегкути трижды бил по воротам с «убойных» позиций, но разозленный не на шутку Меррик вытягивал летящие в ворота мячи. Наносили удары и Пушкаш с Кочишем, и Будаи с Цибором, причем теперь им хотелось забить не просто, а позаковыристей. Одна комбинация, разыгранная в четыре передачи в одно касание с переводом мяча поперек поля дважды и последующим диагональным навесом на Кочиша, была просто изумительной. Жаль, мимо.

А что англичане? Они бились до конца. В последние 15 минут, а особенно после замены Грошича на Шандора Геллера, у ворот венгров возникло несколько очень опасных моментов. Вовсю пахала теперь уже защита во главе с Лорантом. Особенно нелегко пришлось левому защитнику Лантошу. Стэнли Мэтьюз, словно вспомнив, что он герой этого года (лучший футболист финала Кубка Англии-1953 «Блэкпул» — «Болтон», финала, вошедшего в историю как один из лучших именно благодаря игре Мэтьюза; «Блэкпул» горел 1:3, но потом Стэнли выдал пару сольных проходов по флангу, попал в голову Мортенсену, и счет стал 4:3), начал терзать левый край венгерской обороны по-настоящему. Но Лантоша страховал Закариаш, а при необходимости и Божик. Дьердь Сепеши с восторгом комментировал последние минуты: «... и снова Божик отбирает мяч. Он сегодня успевает всюду. Божик здесь, Божик там. Какая захватывающая игра!»

Финальный свисток зафиксировал счет 6:3 в пользу приезжих, а если вспомнить количество нереализованных моментов, то преимущество гостей оказывалось просто ошеломляющим. Стадион аплодировал венграм стоя. Английские футболисты пожимали соперникам руки, похлопывали по плечам, говорили «вери гуд», а затем, разгоряченные и раздосадованные неудачей, удалились. радостные венгры погарцевали еще немного по полю, пообнимались и ушли переодеваться.

На следующий день резвились уже английские газеты. Они не жалели хвалебных слов для сборной Венгрии, но кроме восхищенных «грейт» и «бьютифул», были и первые разборы причин неслыханного для хозяйской сборной поражения. Англичане не сваливали проигрыш на отсутствие нападающих Тома Финни и Ната Лофтхауза, а сосредоточились на игре венгров. В отчете «Гардиан» от 26 ноября уже было обращено внимание на непривычные позиции игроков на поле и прежде всего Хидегкути и Закариаша. Еще не прозвучали, правда, слова о «новой и прогрессивной тактической схеме», но то, с какой легкостью венгры прорывали оборонительные порядки англичан, заставляло по крайней мере задуматься. Восхищались и индивидуальной техникой большинства гостей, восторгались Божиком, Кочишем и, особенно, Пушкашем с Хидегкути.

Через несколько лет, на ЧМ-58, когда великолепные бразильцы станут чемпионами мира, вся пресса и специалисты обратят внимание на необычное построение их игры и зафиксируют его как 4—2—4 вместо принятых 3—2— 5. Бразильские же тренеры честно скажут, что переняли это построение у «Сан-Паулу», который полутора годами ранее начал тренировать уважаемый коуч из Европы Бела Гуттманн. Еще раньше они, бразильцы, увидели эту схему на ЧМ-54 у сборной Венгрии. Она очень подходила к стилю игры Валдира Перейры по прозвищу Диди, основного разыгрывающего бразильской сборной. «Только пришлось сделать еще кое-какие перестроения. Да что мы рассказываем. Вы что, сами не помните. Ну, Хидегкути, Закариаш... Вспомнили?»

23 мая 1954 года, Венгрия — Англия — 7:1. За реваншем, понимашь, приехали! Между прочим, основательно сломают Кочиша, что так или иначе скажется на игре «Золотой головы» в Швейцарии

Правый полузащитник Божик был гораздо больше ориентирован на атаку, чем на защиту. Особенность игры венгров, кроме действий Хидегкути, заключалась и в максимальном использовании плеймейкерских качеств Божика. Трату сил и умений Божика на выполнение защитных функций Шебеш считал непозволительной роскошью. вот тогда тренеру в полузащите слева и понадобился Эакариаш вместо вполне пригодных для дела и проверенных в сборной Нмре Ковача (Imre Kovacs) или Кароя Лаката (Karoly Lakat). важным было и то, что Эакариаш, работоспособный и безотказный левый полузащитник, играл в одной команде с Хидегкути и систему игры с блуждающим центрфорвардом знал отлично. Фактически Эакариаш стал четвертым защитником и свою черновую работу выполнял старательно и умело. Эакариаша считали самым незаметным игроком Aranycsapat.

Вне поля Йожеф был также человеком спокойным, но, по воспоминаниям Грошича, имел вполне твердые коммунистические убеждения: «Команду нашу можно было разделить на три группы. На тех, кто свое мнение по любому поводу не скрывал, а к месту или к не месту оглашал. Это, пожалуй, я и, конечно же, Цибор. Тот разевал рот чаще и громче всех и был просто любимцем всей оппозиции. Были такие, кто пользовался ртом исключительно для еды, просто помалкивал и взглядов своих не афишировал. Были и полностью согласные с линией партии. Например, Эакариаш. Всё что ни делалось он одобрял. Но на поле все политические разногласия уходили на второй план, за победу с одинаковым запалом бились и правоверные коммунисты, и несогласные».

Последний свой матч за сборную Венгрии Эакариаш сыграл в финале ЧМ-54. После него Шебеш пробовал на этом месте более молодых Антала Котаса (Antal Kotasz) и Ференца Сойку (Ferenc Szojka).

Венгерские футболисты на ЧМ-54

Закариаш поиграл еще несколько лет, стал тренером и уехал в Гвинею работать с местной сборной. Он вернулся оттуда тяжело больным и умер в 1971 году от рака легких. Самому незаметному и полезному было тогда всего 46 лет.

...Практически первым из англичан старую систему игры начнет ломать Альф Рэмзи. Сначала в «Ипсвиче», с которым он в качестве тренера за два года взлетит из третьей лиги в первую и сразу станет чемпионом. Ту же самую тактику, но в еще более перестроенном варианте (4 — 3 — 3), он использует в сборной Англии, где сменит Уолтера Уинтерботтома, руководившего сборной с 1949 года, в том числе и в матче с венграми.

Матч 25 ноября 1953 года стал для Рэмзи последним в футболке сборной Англии. Наверно, он очень хорошо запомнил, КАК его обыграли. Другие тренеры, и не только в Англии, на новые тактические рельсы стали переходить после ЧМ-58, впечатленные игрой сборной Бразилии. Как с грустью писал позже Роберт Жолт, «это венгерское футбольное поколение появилось слишком рано».

Зачем столько внимания уделяется этому матчу? А вы откройте любые, подчеркиваю, любые опросы разных лет о самых запоминающихся и важных играх! Среди встреч между сборными разных стран ноябрьская игра 1953 года всегда входит в первую тройку лучших игр, часто на первом месте. В списках обычно только официальные матчи финальных частей ЧМ и ЧЕ. Они там по праву, их значение подтверждено важностью и перипетиями борьбы. Англия — Венгрия — единственный товарищеский матч, попадающий с начала 70-х, когда массово начали баловаться подобными рейтингами, на самую вершину. И чем ближе к началу 21-го века, тем чаще подчеркивалось его значение как матча, «с которого начался современный футбол».

Стать символом играючи

Возвращение домой было просто триумфальным. Телевидение в Европе тогда еще не очень-то распространилось (первые более-менее стабильные международные трансляции пошли с ЧМ-54), а в Венгрии и подавно. Радиорепортаж об игре вел из Лондона Дьёрдь Сепеши. Уж он расстарался, описывая «подвиги наших ребят», тем более что было о чем рассказывать и, главное, кому. В Венгрии тогда, пожалуй, болельщиками было всё мужское население страны и даже часть женского. В игроках сборной мужчины видели самих себя, если б в свое время занялись по-настоящему футболом, а не другими менее интересными делами. Люди, как теперь говорят, идентифицировали себя с футболистами, благо все игроки жили среди своих болельщиков. Они не были отгорожены огромной разницей в доходах, заборами личных вилл, телохранителями, агентами и т. д. Они ходили в те же магазины, посещали те же кафе и рестораны и имели те же бытовые проблемы, что и остальные граждане.

...Петер Каса однажды назвал ту сборную «прослойкой и амортизатором» между властью и народом, а футбол — единственным лучом света в мрачной общественной атмосфере тогдашней Венгрии. Пал Лендваи: «Любой из нас, сидящих осенью 1953-го в камере следственного изолятора госбезопасности, мог назвать без запинки идеальный состав сборной, а также клубов, конкурирующих в чемпионате. Да что говорить — вся Венгрия гордилась той командой!» И пока Aranycsapat выигрывала, болельщики в прямом и переносном смысле носили ее на руках, а власти кое в чем содействовали и иногда закрывали глаза на некоторые «шалости» спортсменов.

Одно из самых загадочных фото ЧМ-54. Вроде как лежит уругваец Хохберг. Но кто над ним?!

Когда поезд подошел к венгерской границе, его встречал весь личный состав таможни и ближайшей погранзаставы. Всем хотелось пожать руки героям, прикоснуться к ним, а затем в разговоре с друзьями небрежно так ввернуть: «Мне тут Пушкаш рассказывал.».

Герои сидели в вагоне, а на перрон вышел только Ференц Пушкаш. Старший пограничник обратился к нему: «Что можете сообщить или предъявить?», имея в виду провоз барахла и валюты. Тогда Эчи поднял правую руку к виску, отдавая честь, и заорал на весь перрон: «Докладываю, мы выиграли в Лондоне 6:3!». Началось всеобщее ликование, начальник таможни махнул рукой, поезд тронулся, а Пушкаш на ходу вскочил в вагон, купе и проходы которого были забиты коробками с часами, нейлоновыми чулками, кофе и прочей диковинной для тогдашней Венгрии дребеденью.

Игроки точно знали, что после такой победы их никто не будет проверять. Это было их привилегией. Футболисты получали в клубах первой лиги зарплаты выше средних по стране, деньги немалые по тем временам, но вполне сравнимые с зарплатами рабочих высокой квалификации. До жалованья немногочисленных венгерских академиков зарплаты футболистов не дотягивали. Премиальные выдавались тогда нерегулярно, обязательно за чемпионство или выигрыш Кубка, а также, «когда удавалось из руководства выбить».

В «шахтерских» клубах «живыми» деньгами платили больше. Зато клубы столичные, вроде «Вашаша», МТК и, особенно, «Гонведа», часто гастролировали за кордоном. Суточные в валюте были мизерные, а оплата от иностранных устроителей игр шла прямиком в «министерство спорта».

Божик, вспоминая 1952-й: «Мы тогда не думали о квартирах и материальных условиях, хотя считались одной из лучших европейских команд. Наши матчи везде проходили при переполненных трибунах, но никакой выгоды мы от этого не получали. В то время никому не приходило в голову, что за игру в футбол можно потребовать квартиру. Когда мы выдали эту беспроигрышную серию, нас поздравляли, похлопывали по плечам, но не прибавили ни форинта и в течение трех лет наши зарплаты не отличались от зарплат клубов даже второй лиги. Правда, мы очень любили футбол...»

Они действительно очень любили играть в футбол. Тоской по игре пронизаны воспоминания и интервью всех игроков Aranycsapat. Они были по сути своей «игровиками» и готовы были гонять мяч с утра до вечера. Пушкаш и Кочиш в 50-е были известны тем, что могли выйти на улицу и несколько часов играть вдвоем против нескольких подростков в обычном дворе или на пляже. Об этом вспоминали многие очевидцы, и даже подросшие участники тех баталий.

Еще пару примеров. Однажды игроки никак не могли закончить «принципиальную» тренировочную игру. Стемнело, а на базе сборной электрического освещения не было. Тогда Пушкаш вышел на дорогу и остановил проезжавший грузовик. А какой водитель не остановится, если «голосует» сам Пушкаш? Матч доигрывали при свете фар.

Или: перед одним из международных матчей в Будапеште игроков собрали в гостинице. Утром футболисты решили побегать на лужайке перед отелем. Нужно было решить какой-то важный спор. Завелись быстро и стали играть всерьез. Лорант сломал палец на ноге, Божик получил такой удар по щиколотке, что пару часов не мог утихомирить боль и ступить на эту ногу. Когда Шебеш увидел всю эту нешуточную возню, то сказал всего лишь: «Меня не интересует, что вы делаете. Вечером игра и вы должны ее выиграть. Всё ясно?». Играли и Лорант, и Божик. И выиграли.

Они все очень не любили занятия по физподготовке. Зато готовы были играть часами напролет, жонглировать мячом, набивать головой, тренировать штрафные удары и подачи. И здоровья хватало отбегать важный матч, а иногда с дополнительным временем.

Что почем

Заграничные поездки и возможность привезти оттуда товар были дополнительным стимулом для игроков. Везли с запада и с востока. Везли для себя и для родственников, везли на продажу. Например, нейлоновые чулки, пара которых стоила в Италии или в Австрии копейки. В Венгрии они приносили пятнадцати — двадцатикратную прибыль. А сколько пар чулок можно впихнуть только в один чемодан? То-то. Везли часы и прочий малогабаритный товар. Валюту на покупки предоставляли венгерские эмигранты. Деньги в форинтах отдавали их родственникам в Венгрии. Из СССР везли кофе в зернах, который стоил в Венгрии тогда очень дорого. В общем, крутились ребята, вполне резонно полагая, что им-то можно сделать поблажку, ведь так, как прославляют родину они, не прославит ее никто.

И в окончание «меркантильной» темы. Продавались ли игры внутреннего чемпионата? Собственно, договорняки стали «бичом» венгерского футбола позже — в середине 60-х, начале 70-х в смутные футбольные времена. В том или ином виде вопрос договорных матчей, не обязательно за деньги, вставал во всех странах соцлагеря. Проблему эту чаще замалчивали, чем решали. В Венгрии ситуацию взорвала изданная в начале 70-х книга Антала Вега (Antal Veg), посвященная «упадку» местного футбола. Вопросом «бунды» — так по наименованию популярной карточной игры называли договорняки — занялись на самом верху, сменили часть руководства федерации, но изжить ее полностью, конечно, не удалось.

В Венгрии считают, что во времена Aranycsapat игры в чемпионате впрямую за деньги не продавались, «бунда» появилась лет через двадцать. Много разговоров было о решающем матче чемпионата 1948 года. Будапештский «Вашаш» провел все матчи и набрал 51 очко. Две команды — «Ференцварош» и «Чепель» — имели по 50 и должны были встретиться в последнем матче между собой. Победитель становился чемпионом, проигравший, соответственно, третьим. В случае ничьей по соотношению мячей (тогда принималось во внимание соотношение мячей, а не разность) чемпионом становился «Вашаш», исконный враг «Фради». Да и «чепельцам» тоже не друг.

Историю произошедшего рассказывал й Кишпетер (Mihaly Kispeter) из «Фради» лет эдак через двадцать пять после события.

Справка.

й Лантош (Ленденмайер).

Родился 28 сентября 1928 г. в Будапеште — умер 31 декабря 1989 г. там же.

Игрок: БВСК (1943-44), «Вашуташ» Будапешт (1945-47), в МТК (все названия) с 1948 по 1961 гг.

Чемпион Венгрии 1951, 1953, 1958.

За сборную Венгрии 52/5 (1949-1956).

Чемпион ОИ-52, вице-чемпион ЧМ-54.

Тренер: «Олимпиакос» Пирей (Греция) (1965-67), «Баньяш» Комло (1968-75), «Надьканижа» (1975-77), «Видеотон» Секешфехервар (1977-80), «Залаэгерсег» (1980-81)

Бились по-настоящему, забивали мячи, «отрывали» ноги, игра шла к никому не нужной ничьей, когда центрбек «Ференцвароша» Кишпетер сказал центрфорварду «Чепеля» ю Кестею (Mihaly Kesztely): «Слушай, тезка, чего уродуемся? Давай мы будем чемпионами, а премиальные располовиним». Тезка среагировал моментально: «Давай! Только чемпионами будем мы, ну а бабки распилим честно, само собой». Пока остальные бегали где-то в центре поля, эти два командных авторитета спорили и никак не могли договориться. Решили только, что надо быть полными кретинами, чтобы отдать чемпионство «Вашашу». «Они ж над нами смеяться будут». Счет в это время был 3:3, до конца игры оставалось минут пять. Соображать нужно было быстро. Сошлись на том, что надо бросить жребий, но в это время «чепельцы» забили четвертый мяч, да такой, что все фаны «Фради» позже были уверены — без помощи защитников их команды не обошлось. «Чепель» стал чемпионом, «Вашаш» — вторым, а «Ференцварош» — третьим. Но это была еще далеко не «бунда». Когда историю, рассказанную Кишпетером, журналисты изложили Кестели, тот ни подтверждать, ни опровергать ее не стал...

Преждевременные премиальные

...На Восточном вокзале Будапешта поезд встречала более чем стотысячная толпа народу. На привокзальной площади соорудили трибуну, и Пушкаш, перекрикивая в микрофон гудящий человеческий муравейник, рассказывал, как здорово они выступили, благодарил партию и правительство за неоценимую поддержку и обещал, что через полгода на ЧМ в Швейцарии команда окончательно вознесет престиж венгерского футбола на недосягаемую высоту.

Отборочные матчи к ЧМ венграм играть не пришлось. Единственный соперник по группе 7 — сборная Польши — после жеребьевки отбора от матчей отказалась «ввиду бесперспективности». Поляки проиграли венграм в послевоенное время все пять товарищеских игр с разгромными счетами: 2:6, 2:8, 2:5, 0:6, 1:5 и, относясь к сборной Венгрии с величайшим пиететом, понимали, что ловить им просто нечего.

Гжегош Александрович, польский журналист и футбольный функционер, был в начале 50-х судьей международной категории. Он вспоминал о том, что когда его назначили на матч Венгрия — Чехословакия, он был «вне себя от радости и в то же время в ужасе от свалившейся ответственности». Судить матч с участием сборной Венгрии, пусть даже товарняк, это признание! «Я боялся от волнения допустить какую-нибудь ошибку. Когда же после матча, который венгры выиграли 4:1, ко мне подошел Пушкаш, пожал руку и сказал: «Гут, рефери, гут», я был счастлив от того, что выдержал экзамен».

В мае 1954-го в Будапешт с ответным визитом пожаловала сборная Англии. Британцы готовились к ЧМ и параллельно отдавали долги. Они съездили в Белград, где проиграли 0:1 югам, а оттуда приехали в венгерскую столицу.

23 мая, за три недели до начала ЧМ, сборная Англии была уничтожена ребятами Шебеша со счетом 7:1. На поле у венгров вышли те же люди, что и в Лондоне, только вместо Будаи играл Йожеф Тот. У англичан было семь других футболистов, но результат всё равно оказался плачевным. К 20-й минуте они уже проигрывали 0:3, причем счет открыл левый защитник венгров й Лантош.

Гол Золтана Цибора (на втором плане вскинул руки) Уругваю. Лежит голкипер Роке Масполи, отчаянным взглядом сопровождает мяч защитник Хосе Сантамария, будущий испанец и легенда «Реала Мадрид»

Лантош, так же, как Закариаш, Будаи или Бузански, не был игроком выдающимся. Он был крепким выносливым левым защитником, выполнявшим свою задачу грамотно и старательно. Физически сильный Лантош брал своего крайка, и тому приходилось несладко. Он был не очень разворотлив и подвижен, но этот недостаток компенсировал умением быстро просчитывать ситуацию. То, что он умел — умел хорошо: отбирать мяч один в один, выходить на перехват передач, предназначавшихся его визави, мог поддержать атаку, мог подстраховать центрального защитника. Лантош старался играть без малейшего риска, и Шебеш за левый фланг своей обороны был спокоен.

Он и тренером потом стал таким же. Работал терпеливо, без саморекламы. Его команды были крепкими, как и их тренер, и отобрать у них очки было очень непросто.

...В течение полугода сборная Англии потерпела два самых сокрушительных поражения в своей истории от одной и той же команды. На следующий после игры день «Нью-кроникл» в траурной рамке под изображением кладбищенской урны напечатала на первой странице: «С невыразимой скорбью сообщаем, что вчера в Будапеште, оплакиваемый многочисленными друзьями и знакомыми, скончался английский футбол. Тело его будет кремировано, а урна с прахом захоронена на дне реки Дунай».

Восторг от майской игры венгров был еще больше, чем от ноябрьской. Витторио Поццо, тренер двукратных чемпионов мира, обидчик сборной Венгрии 1938-го, специально приехал на игру и после нее восхищенно резюмировал: «Я уже и не знаю, зачем проводить через месяц чемпионат мира в Швейцарии. Чемпион-то известен — неповторимая венгерская сборная».

На эту игру съехалось множество тренеров и журналистов, и их высказывания можно свести к одному: «Команды сильнее сборной Венгрии сейчас в мире нет, а поскольку ЧМ начинается всего через три недели, то ничто не может помешать ей стать чемпионом мира».

Довольные власти, купавшиеся в отраженной славе Aranycsapat, наконец-то расщедрились и отгрузили игрокам показательный мешок денег. О суммах, полученных сразу после будапештской победы, игроки говорили разное: Божик вспоминал о 100 тысячах форинтов, Грошич, Хидегкути и Пушкаш — о 80 000. Минимальная выплата была 50 тысяч. Огромные деньги! Примерно двухгодичная зарплата в клубах. Наконец-то родина оценила их четырехлетнюю беспроигрышную серию, их умение, славу и авторитет, который они своей игрой завоевывали для Венгрии. Эти суммы делали их по-настоящему богатыми людьми.

Но позже те же игроки сокрушались. Грошич: «Ах, как не вовремя дали нам эти деньги. Лучше б они подождали до конца ЧМ. Голодный футболист рубится злее сытого. Если б эту премию мы получили в ноябре, после лондонского триумфа, то мы бы уже прилично потратились, да и быстро привыкли б к богатой жизни, а к ЧМ снова «проголодались» бы».

Но вряд ли так уж сильно повлияли на игроков выплаченные перед самым чемпионатом деньги. Ведь в случае победы они получили бы еще. Хотя, конечно, расслабились маленько, но... «если б я тогда был такой умный, как моя жена потом».

Немецкие мифы, немецкие шпионы

Сборная Венгрии поселилась в городке Золотурн, неподалеку от Берна, в отеле «Цур Кроне». «Mighty magyars» — «могучие мадьяры» — сразу стали объектом пристального внимания пишущей и снимающей братии, прежде всего немецкой, ведь венгры и сборная ФРГ волей жребия очутились в одной группе. Немецкие журналисты потешали читателей рассказами о буднях венгерской команды, выдержанными в стиле традиционных представлений и клише. Ганс Бликкенсдёрфер писал, желая потрафить вкусам и чувствам своего родного обывателя: «Тренировки венгров — это просто какая-то забава. А едят и пьют они как цыганские бароны». Ну да, традиционное немецкое представление о венграх всегда начиналось с цыган, а затем шли веселая оперетка, гуляш и токайское вино.

Корреспондент «Боннер генеральанцайгер» развивал тему: «Воскресным утром я встретил игроков сборной Венгрии на улицах Берна. В своих красных пиджаках с золотой эмблемой федерации футбола Венгрии они сидели на террасе кафе, пили пиво, курили и отпускали веселые замечания вслед проходящим девушкам. Неужели они собираются выиграть ЧМ, покуривая и потягивая пивко? Это ведь не соответствует никаким представлениям о спортсменах!» Но не только пиво и курево поражало строгих немцев. «Они раздают интервью как короли. Майор Пушкаш на вопрос, какая погода желательна для футболистов Венгрии в финальном матче, отвечал: «А нам, мадьярам, всё равно. Если жарко, мадьяр вспоминает о степи, если сыро и мокро — о будапештских дождях».

По воротам бьет Фриц Вальтер, Енё Бузански не успевает помешать. На втором плане маячит Гельмут Ран

Но занимая болельщиков подобными историями и интервью, пресса подавала и высказывания серьезные футбольных специалистов. Гельмут Шён: «Кроме венгров здесь победить просто некому. Они показывают самую красивую и в то же время самую эффективную игру».

Справка.

Шандор Петер Кочиш.

Родился 21 сентября 1929 г. в Будапеште — умер 22 июля 1979 г. в Барселоне.

Прозвища: Коска, Араньфею («Золотая голова»).

Воспитанник «Ференцвароша».

Играл за клубы: «Кёбанья» (194546), «Ференцварош» (1946-50, 89/70), «Гонвед» (1950-56, 160/177), «Янг Феллоуз Ювентус» (Цюрих, 1957-58, 11/7), «Барселона» (1958-65, 75/42)

Игрок года в Венгрии — 1954

Чемпион Венгрии 1949, 1950, 1952, 1954, 1955.

Чемпион Испании 1959, 1960. Кубок Испании - 1959, 1963 Победитель Кубка ярмарок 1960, финалист КЕЧ-1961.

Победитель ОИ-52, вице-чемпион мира 1954 г.

Лучший бомбардир ЧМ-54 (11 голов).

За сборную Венгрии 68/75 (1948-56).

Тренер: «Эркулес» Аликанте (1972-74).

Бывший игрок сборной Германии Альберт Зинг уже давно жил и работал в Швейцарии. Он тренировал бернский «Янг Бойз», с которым незадолго до открытия ЧМ сборная Венгрии провела товарищеский подготовительный матч. Aranycsapat, не особо напрягаясь, выиграла 9:0. Однако поразило Зинга другое. Вечером, после ужина, игроки сборной Венгрии разложили на сдвинутых ресторанных столах листы бумаги и под руководством шебеша полтора часа (!) разбирали игру, рисуя схемы, споря, горячась и соглашаясь. Зинг: «Сидя за соседним столиком, я слушал незнакомый, не похожий ни на какой другой язык, смотрел на листки с нарисованными стрелками, волнистыми линиями и точками, и восхищался. Они подробнейшим образом раскладывали каждый эпизод игры с моими ребятами. Как же они готовятся к играм с серьезными соперниками, если так дотошно вспоминают и анализируют игру с противником, которого они на поле вообще не заметили?!» Так что пиво, девушки, веселые посиделки во время разрешенных вылазок в город и хвастливые интервью — это всё так, баловство. Шебеш, как всегда, готовился тщательно, и никаких шапко-закидательских настроений не было поначалу и в помине.

Альберт Зинг оказал тренеру сборной ФРГ Зеппу Гербергеру неоценимые услуги. Во-первых, именно Зинг подобрал для немецкой команды базу на берегу Тунского озера, опередив... венгерских квартирьеров. А во-вторых, Зинг получил от своего бывшего шефа, под руководством которого играл еще в довоенные времена, задание и выполнял его с немецкой педантичностью. Дьюла Лорант: «Каждый день в расположении нашей команды появлялся гербергеровский лазутчик. Он записывал всё, что мы делали, что ели и пили. Он фиксировал, как и когда мы тренируемся и когда ложимся спать».

Но руководство венгерской команды эти посещения заботили мало.

Кочиш не Кочиш, а восемь получишь

Первый матч венгры играли против сборной Южной Кореи. Корейская команда была немолодой — средний возраст более 30 лет. Из-за событий на Корейском полуострове она добиралась в Швейцарию кружным путем семь дней. Но не возраст или усталость были причиной сокрушительного поражения азиатов от мадьяр со счетом 0:9. Уровень мастерства этих двух команд был просто несопоставим. Об игровых моментах пресса на следующий день практически не упоминала, для порядка перечислив авторов мячей: Кочиш (3), Пушкаш и Палоташ (по 2), Цибор и Лантош. Зато описывали, как Бузански в порядке взаимопонимания между народами массировал корейцу сведенную судорогой ногу, и веселили читателей байкой о лопнувшей резинке трусов вратаря Грошича. Он пару минут стоял в воротах в плавках, пока кто-то из запасных не притащил другие трусы.

В другом матче группы «Б» немцы победили турок 7:0.

Регламент ЧМ-54 задумывали с таким расчетом, чтобы не было «ненужных» матчей. Поэтому в каждой группе методом обсуждения, а не с помощью цифровых показателей, заранее «определяли» две условно «сильные» команды и две условно «слабые». «Сильные» проводили два матча со «слабыми». Если после этого две команды гарантировали себе проход в четвертьфинал, то третий тур в группе не проводился. Если, например, только одна команда после двух игровых дней оказывалась недосягаемой, то претенденты на вторую путевку играли матч между собой. В группе «Б» в «сильные» записали венгров и турок, а в «слабые» — южнокорейцев и западных немцев. Так что во втором туре 20 июня в Базеле состоялся матч Венгрия — ФРГ, который мадьяры выиграли 8:3.

Позже вся немецкая пресса будет превозносить тренерский гений Зеппа Гербергера, который мудро поставил на эту встречу неосновной состав, разведал все слабые места венгерской сборной и потом, в финале, использовал полученные данные на полную катушку. Правда, сразу после 3:8 «Штуттгартер цайтунг» требовала повесить тренера на «найближчій сухій гілляці». Сам шеф сборной ФРГ сразу после победного финала, объясняя «акулам пера» причины выхода на поле в групповом матче пятерых запасных, говорил: «Элементарно, ребята. У венгров мы бы всё равно выиграть не могли, и в четвертьфинал нужно было проходить через третий матч с теми же турками. Да какое там предвидение?! Из группы надо было выйти, а там как получится... Вам хочется написать, что так было задумано? Ради бога, пишите что хотите, а как было, я вам рассказал. Давайте лучше поговорим о самом финале». В воспоминаниях Гербергера и капитана команды Фрица Вальтера нет и намека на то, что у немцев была на этом ЧМ какая-то долгосрочная стратегия: «Выход в четвертьфинал уже считался бы успехом, а каждый следующий шаг — подвигом». После ЧМ Гербергер произнесет свое знаменитое: «Чтобы стать чемпионом мира, вовсе не нужно быть сильнее всех на протяжении четырех лет...»

При выходе из раздевалок Пушкаш поприветствовал Вальтера на немецком, а остальные игроки на венгерском поздравили с днем рождения Юппа Позипаля, который был родом из Трансильвании и венгерским языком владел безукоризненно, также как немецким и румынским. Поблажек, правда, имениннику не обещали.

На трибунах базельского стадиона «Сент-Якоб» из 56 000 зрителей более тридцати тысяч были западногерманскими туристами. Венгерские болельщики сидели дома за «железным занавесом» и слушали радиорепортаж Дьердя Сепеши.

Пушкаш: «Можно было подумать, что мы играем в Г ермании, а не в Швейцарии».

На поле же было полное, нет, подавляющее преимущество сборной Венгрии. Фриц Вальтер: «Нас тыкали носом в каждую ошибку, как бестолковых щенят. Иногда мы были без мяча несколько минут». Счет стал 3:0 в пользу венгров уже к 20-й минуте (Кочиш дважды и Пушкаш).

Либрих против Пушкаша

Событие, повлиявшее на дальнейшие перипетии венгерского пути на ЧМ, произошло на 57-й минуте игры при счете 5:1. По команде Гербергера немцы немного перестроили оборону — вместо Юппа Позипаля Пушкаша взял под опеку Вернер Либрих. Через три минуты «самого знаменитого венгра» вынесли с поля на носилках, и Aгanycsapat до конца матча играла вдесятером.

После матча немецкая «Ди Вельт» писала: «Хамский поступок позволил себе грубиян Либрих. Без всякой необходимости он жестоко срубил Пушкаша. Он мстил Пушкашу только за то, что тот великий игрок и лучше него играет в футбол. Этого Либриха нельзя на пушечный выстрел больше подпускать к сборной, его действия принесли немецкому футболу вреда больше, чем десяток поражений!»

Бузански: «Либрих успел раза три завалить Пушкаша и на третий раз выбил его окончательно. Похоже, нарочно...»

Грошич: «Я не верю, что Либрих травмировал Пушкаша намеренно. Он дважды на Ференце фолил, но в третьем столкновении как раз вины Либриха не было. Они вместе высоко выпрыгнули и, приземляясь, оба упали. Пушкаш при падении и повредил голеностоп».

Либрих до самой своей смерти в 1995-м году во всех интервью утверждал: «Да не косил я его специально, столкнулись просто. Ну зачем, скажите на милость, было его рубить, если мы летели четыре мяча, а играть оставалось всего полчаса? Да ну, кто тогда думал о финале?!»

...После финального свистка Фриц Вальтер вместе с Либрихом, не заходя в свою раздевалку, пошли в венгерскую проведать Пушкаша. Тот сидел на скамейке, опираясь спиной на стену и положив опухшую ногу на табурет. Вальтер: «Я словами и жестами объяснил ему, что мы очень сожалеем о случившемся. Белый, как бумага, Вернер стоял рядом и кивал. Как капитан сборной я поздравил Ференца с блестящей игрой венгерской команды и пожелал скорейшего выздоровления. Пушкаш дал понять, что зла не держит, и согласен с тем, что вины Либриха нет».

В оставшиеся время венгры вдесятером, снизив темп, забили еще три мяча и дали возможность немцам провести два. Легкость, с которой команда, словно не заметив потери лучшего игрока, довела матч до оглушительной победы (это все-таки не с корейцами баловаться), подействовала ошеломляюще на тридцатитысячную толпу «шлахтенбуммлеров», среди которых сидел поощренный поездкой на матч ЧМ Уве Зеелер и во все глаза смотрел на Шандора Кочиша, забившего в ворота Квятковского четыре мяча.

Правый инсайд «Ференцвароша», а затем «Гонведа» и «Барселоны» Шандор Кочиш был универсальным игроком. Вернее, универсальным нападающим. Он мог с равным успехом сыграть и на краю, и в центре нападения. Пожалуй, он единственный из игроков Aranycsapat практически не принимал участия в оборонительных действиях на своей половине поля. Эта задача была поделена между Будаи, Бузански и отчасти Божиком. На чужой половине поля Кочиш первым вступал в борьбу с соперником, владеющим мячом, и в отборе себя не щадил. Но прежде всего Кочиш был нападающий и еще раз нападающий. Скоростной, с резким и сильным ударом с правой ноги, небольшого роста (177 см) он прославился умением играть головой. У Шандора был очень высокий прыжок с разбега и с места, и он перепрыгивал защитников, которые были выше его на голову. А выбор позиции! Безупречное чутье влекло его всегда в ту самую нужную единственную точку, из которой он наносил свой разящий удар.

Кочиш назабивал за свою карьеру множество мячей — 247 в 249-х матчах в Венгрии, 140 в 197-ми за «Барселону», трижды был лучшим бомбардиром чемпионата Венгрии — 1951, 1952, 1954, признавался лучшим венгерским футболистом 1954 года.

Кочишу всегда везло на играющих с ним рядом, а тем, в свою очередь, везло, что они играют вместе с Кочишем. Фантастическая пятерка нападения «Ференцвароша» конца 40-х (Будаи, Кочиш, Деак, Месарош, Цибор) практически в полном составе оказалась в «Гонведе», и Шандору Кочишу было где развернуться. Позже, в «Барселоне», он играл рядом с тем же Цибором, а еще с Кубалой, Суаресом и Эваристо. Но международных побед, кроме той единственной олимпийской, он так и не добыл. Разве можно считать достаточным утешением победу в Кубке ярмарок, если ты играл в финале ЧМ, где стал лучшим бомбардиром, и в финале КЕЧ?!

Кочиш на поле и вне его — это разные люди. Роберт Жолт: «Шандор Кочиш — типичный пример того, что врожденный игровой интеллект и интеллект жизненный это совершенно разные вещи. В сборной Венгрии было немало игроков, у которых тесты выявляли высокий уровень интеллекта, и тем не менее тренеры постоянно указывали им на ошибки. Кочиша к шибко интеллигентным и мудрым в жизни не отнесешь, зато высочайший игровой интеллект проявлялся во всех его действиях во время матча. Ему достаточно было доли секунды, чтоб охватить взглядом всё поле и принять решение, которое чаще всего оказывалось единственно верным. С Пушкашем вне стадиона они не разговаривали, но в игре демонстрировали удивительное взаимопонимание и настоящую футбольную щедрость, присущую лишь великим мастерам».

После невозвращения в Венгрию Кочиш через Швейцарию перебрался в «Барселону», где очень быстро стал любимцем местной публики. Не случайно в многочисленных опросах он всегда фигурирует в тройке лучших футболистов «Барсы» за всю ее историю. В 1965-м ему устроили прощальный матч, пригласив на игру «Гамбург», предоставили место в клубной структуре. Кочиш очень надеялся стать, в конце концов, тренером «Барселоны», но... Характер Кочиша, и до того не сахар, с годами портился, да и болезни сделали свое дело. Материально Шандор не бедствовал — у семьи Кочишей были в столице Каталонии свой магазин и ресторанчик «Золотая голова» (Tete d'Or), в которых заправляла жена, а Шандор ей помогал. Кочиш перенес несколько операций на ноге в связи с сужением сосудов и подозрением на лейкемию, а вскоре у него обнаружили рак желудка. За несколько дней до операции страдающий от невыносимой боли Шандор Кочиш выбросился из окна больничной палаты. Ему не исполнилось и пятидесяти лет.

В 2012 году останки Кочиша были торжественно перевезены на Родину и захоронены в будапештском соборе Святого Иштвана.

Драка с бразильцами, па-де-де с уругвайцами

На том ЧМ жеребьевка проводилась перед каждым следующим кругом, и в четвертьфинале венграм досталась в соперники сборная Бразилии. С южноамериканцами пришлось играть без травмированного Пушкаша. Матч с Бразилией все участники и очевидцы вспоминали как игру фантастического для тех времен темпа и такой же выходящей за все рамки грубости. Кто-то из журналистов назвал эту встречу «ураганным побоищем». Команды заканчивали встречу в неполных составах.

Венгры повели 2:0 уже на 8-й минуте (Хидегкути и Кочиш). Ошарашенные бразильцы вскоре пришли в себя, и началась захватывающая игра, иногда прерываемая вспышками грубости и стычками. Команды забили по голу с пенальти (Джалма Сантос и Лантош), а когда в середине второго тайма бразилец Жулиньо сократил разрыв до минимума, напряжение достигло апогея. Может быть, и с опозданием, но английский судья Эллис на 71-й минуте встречи все-таки выгнал с поля сцепившихся друг с другом Нилтона Сантоса и обычно корректного Божика, который в отсутствие Пушкаша вел за собой команду и влезал в самые горячие споры. Через восемь минут Эллис выпер с поля бразильца Умберто. Вдевятером южноамериканцы пытались что-то сделать, но натыкались на непроходимую защиту в лице безжалостных Лоранта, Лантоша и Бузански. Где мяч, где ноги, уже никто не обращал внимания. В конце прошла стремительная атака венгров, и Кочиш головой забил четвертый мяч.

Не на шутку разъяренные бразильцы начали драку сразу после финального свистка у кромки поля. Махаловка продолжилась в подтрибунных помещениях. Южноамериканцы потом пытались свалить вину на венгров, мол, те начали первые. Но какой смысл был победителю развязывать драку, рискуя получить нешуточные травмы, а то и увечья? Когда соперники оказались в коридоре, Лорант тут же разбил лампу, и в темноте с сопением и ругательствами на венгерском и португальском схватка продолжилась. И те, и другие выросли у себя на родине далеко не в аристократических семьях, так что были применены всяческие приемы нормальной уличной драки. Участвовали все. С удовольствием оттягивался не игравший Пушкаш. Ему удалось заехать прихваченным из венгерской раздевалки сифоном в голову бразильцу Пинейро и загнать того в раздевалку бразильскую. Шебеш, в свою очередь, не успел увернуться, когда таким же сифоном получал в лицо. Пришлось наложить на тренерские раны четыре шва.

Жребий продолжать издеваться. Судьбе было угодно, чтобы после второй команды предыдущего ЧМ венгры сыграли с действующим чемпионом мира — уругвайцами. Публика ожидала не менее жестокую схватку, но получила вместо нее красивейшую корректную игру. Шебеш сделал две замены по сравнению с четвертьфиналом. Вместо я и Йожефа Тотов вышли Будаи и Палоташ. Пушкаш по-прежнему не играл, хотя в бой рвался еще перед игрой с бразильцами.

Справка.

Енё Бузански.

Родился 4 мая 1925 г. в Домбоваре — умер 11 января 2015 г. в Эстергоме.

Играл за «Вашуташ» (Печ, 1946-47), «Дорог» (1947-60, 274/0).

За сборную Венгрии — 48/0. Чемпион ОИ-52, финалист ЧМ-54.

Тренировал «Дорог» (1961-65, 1968-69, 1971-78), «Вашаш» (Эстергом, 1965-68, 1969-70), «Фёспед Саллиток» (1970-71). Работал в Федерации футбола Венгрии

Победитель ОИ-52, вице-чемпион мира 1954 г.

Судья из Уэльса Марвин Гриффитс: «Мне никогда не доводилось реферировать на самом высоком уровне игру такой красоты. Я просто любовался действиями игроков обеих команд и восхищался их корректным отношением друг к другу». За пятнадцать минут до конца игры венгры вели 2:0 (Цибор, 12, Хидегкути, 47).

Но уругваец Хохберг успел дважды поразить ворота Грошича. В дополнительное время Кочиш забил еще два мяча (оба головой). Снова 4:2 в пользу венгров. Aranycsapat в финале ЧМ!

Параллельным курсом к финалу двигалась сборная ФРГ. Пока венгры выбивали из соревнования две лучшие южноамериканские команды, немцы победили в четвертьфинале югославов 2:0 и в полуфинале на том же базельском «Сент-Якобе» сборную Австрии 6:1.

Сил и эмоций в матчах с Бразилией и Уругваем было отдано очень много. Лишние полуфинальные полчаса привели к тому, что венгры опоздали на последний поезд на Золотурн и после внепланово перенесенного ужина добирались в гостиницу на такси. В результате команда отправилась спать примерно в три часа ночи. «По-настоящему отдохнуть нам так и не удалось», — рассказывал позже Енё Бузански.

Бузански наряду с Будаи, Лантошем и Закариашем был из тех, кто обязан выполнять всю черновую работу. Творить на поле было привилегией других, а на долю Енё выпало закрывать фланг, страховать зону уходящего вперед Божика и изредка самому ходить в атаку, путая карты оборонцев соперника. В этом случае он менялся местами с Будаи. Бузански, не обладавший физическими кондициями Лантоша, был быстр, цепок и хорошо играл в отборе один в один. Это обязательное умение защитников тех лет, когда не было коллективного отбора мяча, страховки на расстоянии не более двух метров во все стороны и прочих нынешних оборонительных штучек, которым обучают и которые шлифуют уже в юношеских командах. Бузански с 1950 года занял прочное место на правом краю обороны и Шебеша вполне устраивал. Он отыграл всю свою сознательную футбольную жизнь в шахтерском клубе из Дорога и никогда об этом не пожалел. Он тоже закончил тренерские курсы, но успехов не имел, дело это бросил и перешел на работу в шахтоуправление, где дослужился до должности начальника отдела.

Футбол он всю жизнь любил безмерно, играл за всевозможные ветеранские команды, был даже капитаном и менеджером таких команд, и на правах игрока Aranycsapat, тем более не связанного в послеигроцкой жизни с венгерским футбольным хозяйством, постоянно критиковал отечественных футболистов за отношение к делу. И тут неважно, идет речь о поколении 60-х и 70-х гг. или, скажем, 90-х. «Ребят талантливых не менее нашего в венгерском футболе всегда было немало. разница только в том, что для нас футбол был жизнью, а для них он — путь к безбедному существованию. Не потому нынешние молодые идут в футболисты, что не могут без мяча жить, а потому, что кто-то, разглядев талант, сразу хочет на нем нажиться. Игрок, свою денежку получив, решает, что он уже всё умеет и начинает деградировать».

Время от времени Енё пересматривал кинофильмы о двух победах над сборной Англии и играх ЧМ-54. В 60-е и 70-е, когда не было видео, он давал эти фильмы напрокат организаторам разных лекций и встреч. Брал немного, по 150 форинтов. Так, мелкий приработок...

Он умер последним из команды.

Предвидение Лоранта

Когда венгры узнали, что в финале им предстоит снова встретиться с немцами, то не то чтобы обрадовались, хотя... Трудно заставить себя серьезно отнестись к команде, которую десять дней назад просто размазали по полю! Какая разница, играли тогда все лучшие у соперника или нет. Он всё равно ниже классом, и если это нужно доказать еще раз — ради бога. Какое-то успокоение наступило, ведь пройти бразильцев и, особенно, уругвайцев дорогого стоило.

Справка.

Дьюла Лорант (Липович).

Родился 6 февраля 1923 г. в Кёсеге — умер 31 мая 1981 г. в Салониках (Греция)

Играл за «Кёсег» (1939-1941), «Сомбатхей» (1942-43), «Надьваради» (1943-46), «Арад» (1946-47), «Вашаш» Будапешт (1947-50), «Гонвед» (1950-56), «Спартак» Будапешт (1956), «Вашаш» Вац (1956-57).

Чемпион Румынии — 1947, Венгрии — 1943/44, 1952. 1954, 1955.

В сборной 37/0 (1948-1955). Чемпион ОИ-52, вице-чемпион мира 1954.

Тренировал в Венгрии «Гонвед» и «Дебрецен» (1962-63). С 1965-го по 1980 год (с перерывом) работал в ФРГ - «Кайзерслаутерн» (1965-67, 1969-1971), «Дуйсбург» (1967-68), «Кельн» (1971-72), «Киккерс» Оффенбах (1972-74), «Фрайбург» (1974), «Айнтрахт» Франкфурт-на-Майне (1976-77), «Бавария» (1977-78), «Шальке-04» (1978-79). С 1974 по 1976 и с 1980 тренировал ПАОК Салоники.

Чемпион Греции 1976 г.

Изначально был похоронен в ФРГ, в Эрдингене, но в 2011 году прах перевезли в родной Кёсег

Бузански: «До чемпионата мы понятия не имели о немецкой команде. Венгерские газеты к нам не попадали, останавливались где-то в Хедьесхало-ме (пограничный пункт на границе с Австрией. — Б. Т.). Мы не знали, кто такие Фриц Вальтер или Ран. Может, у одного из них стеклянный глаз, а другой — одноногий. Да нам это и не было важно. После 8:3 — и вовсе.»

Грошич: «Всё, что мы знали о сборной ФРГ — это впечатления, вынесенные после базельской игры. Когда услышали, что играем с ними в финале, то даже обрадовались. И это не было недооценкой, ведь теперь мы знали, как против них играть.»

Полуфинал игрался 30 июня, в среду, поэтому в четверг команда получила полный выходной. В пятницу тоже, а в субботу провели легкую разминку. Настроение было отличным. Уже было известно, что после победы в финале им разрешат провести еще неделю в Швейцарии с женами. Жены приехали в Цюрих в субботу, но с мужьями должны были встретиться уже после финала. Это было неслыханно. Власти обычно старались не отпускать за границу и мужа, и жену одновременно, ведь те вполне могли назад и не вернуться.

Хотя дома оставались дети и родители, риск все-таки был. Но тут сказали: «Ладно, сделаем им такой подарок».

Венгерское посольство в субботу, за 24 часа до игры, разослало 150 приглашений различным официальным лицам: «Венгерская дипломатическая миссия имеет честь пригласить Вас на прием по случаю победного окончания чемпионата мира по футболу. Мы будем рады приветствовать Вас в качестве нашего гостя в понедельник, 5 июня». Позже сотрудник посольства, отвечавший за рассылку пригласительных билетов, оправдывался: «А что я, что я? Мне руководство делегации сказало, что можно отправлять, мол, точно выиграем».

Занимало тренеров лишь одно — сможет ли играть Пушкаш. Капитан и слышать не хотел о том, что его могут не выставить не игру. Когда врач команды д-р Крейс (Kreisz) дал «добро» на выход Эчи на поле, все вздохнули с облегчением.

И только Лорант, всегда и во всем сомневавшийся, ходил и бурчал: «Чего баклуши бьем? Не готовимся ведь совсем. В четверг ни хрена не делали, в пятницу тоже не тренировались. Три дня один вопрос решаем — будет играть Пушкаш или нет, как будто без него остальные тоже на поле не выйдут. Ох, чует мое сердце...»

Дьюла Лорант — самый старший из защитников сборной, самый физически сильный и самый авторитетный. Лорант уверенно командовал обороной и более молодым Лантошу и Бузански от него иногда крепко доставалось. Человек с твердым характером, Дьюла считался и самым толковым бизнесменом. Он скоро перестал возить кофе и чулки и переключился на иконы, на которых очень прилично заработал. По всем вопросам имел свое мнение, но соображал, когда, где и кому его можно высказывать, хотя любое начальство не жаловал, а из всех тренеров уважал только Шебеша: «Мужик!»

Золтан Цибор забивает второй мяч в финале после грубейшего ляпа обороны сборной ФРГ

Когда Дьюла сам стал тренером, то руководил своими подчиненными жестко и авторитарно. Игроки его не любили за требовательность, но, вздыхая, подчинялись и играли. Начальство его тоже не любило, поскольку Ло-рант не допускал ни малейшего вмешательства в его профессиональную деятельность. С поста тренера «Гонведа» он довольно быстро ушел со скандалом, вышвырнув из раздевалки какого-то партийного босса, пришедшего давать руководящие указания. Как было сформулировано в приказе об увольнении, «его поведение идет вразрез с общепринятым в социалистическом обществе». (По другой версии, никакого босса не было. Лорант сам всё поломал с самого начала — в раздевалке отказался пожать руку лидеру «Гонведа» Лайошу Тихи только потому, что тот протянул руку первым; отношения с игроками были подорваны с первой встречи... Впоследствии в «Баварии» Лорант жестко конфликтовал с Майером и Мюллером, которые и выдавили его из команды. Лучшими результатами Лоранта в ФРГ стали четвертые места с «Кёльном» и франкфуртским «Айнтрахтом». — А. Ф.)

Дьюлу позвали в дебреценскую команду второй лиги. Он отчаянно спорил по всем пунктам договора, торговался за каждый филлер, но выбил контракт на очень хороших условиях. Когда же местные руководители стали давать ему указания, что и как делать, он послал их подальше, плюнул на всё и при первой же возможности сбежал в ФРГ. Вот там его квалификацию оценили. Немцам с их представлениями о дисциплине Лорант не казался таким уж страшным. Хотя в бундеслиговом «рейтинге тренерской авторитарности» он был на втором месте вслед за Максом Меркелем. Его приглашали спасать команды, и он свое дело делал добротно. Однако чемпионом стал только в Греции с ПАОКом из Салоник. В Грецию его позвали снова в 1980-м, он принял пошатнувшийся за время его четырехлетнего отсутствия клуб, стал наводить порядок, но в самом конце сезона, в мае 1981-го, умер. Сердце.

Совсем другие немцы

Игроки, не участвующие в матче, занимали места на трибунах. Карой Шандор подошел к скамье, на которой сидели встревоженные жены игроков, и весело произнес: «Нечего беспокоиться, девушки! Мы их обыграем с закрытыми глазами!» Ласло Будаи отправился в комментаторскую кабину к Дьердю Сепеши. На стадионных часах было 16.43, когда на поле появились участники матча. Президент ФИФА Жюль Риме в сопровождении капитанов команд обходил выстроившихся игроков, пожимал каждому руку и произносил дежурные фразы.

Капитаны сборных, Фриц Вальтер и Пушкаш, обменялись вымпелами, команды разошлись по своим половинам поля, и судья дал стартовый свисток.

ФРГ — Венгрия — 3:2

04.07.1954. Берн. «Ванкдорф». 62 500

Судья: УильямЛинг(Англия)

ФРГ: Турек — Посипаль, Либрих, Кольмайер — Эккель, Май — Шефер, Ф.Вальтер, О.Вальтер, Морлок, Ран

Тренер: Зепп Гербергер

Венгрия: Грошич — Бузански, Лорант, Лантош — Закариаш, Божик — Цибор, Кочиш, Хидегкути, Пушкаш, М.Тот

Тренер: Густав Шебеш

Голы: 0:1 - Пушкаш (6), 0:2 - Цибор (8), 1:2 - Морлок (10), 2:2 - Ран (18), 2:3 - Ран (84)

Немцы начали резвее, подали угловой, затем Вальтер вывел на удар Мор-лока, но тот ударил выше ворот. Грошич выбил мяч в поле, и... Венгры короткими передачами катали мяч и рывками проверяли готовность немецкой защиты. Длилось все это минуты три, а потом.

Из репортажа Дьердя Сепеши по венгерскому радио: «... Мяч оказывается впереди у Кочиша. Ну, Шани, давай! Удар! Мяч отскакивает к Пушкашу. Пушкаш бьет. ГОООЛ! Замечательный гол! Левая нога нашего Эчи здорова! О, этот удар надо видеть. Первый удар Кочиша отбил, кажется, Кольмейер, и мяч лег точно ногу нашему вездесущему Пушкашу. Он ударил левой метров с десяти точно в левый нижний угол! А теперь, спокойно, ребята, играйте, как при 8:3.»

Фриц Вальтер: «Когда мы в пятницу разговаривали с уругвайцами, у них только Кочиш и был на языке. Как будто мы не знали, как он опасен. Он получил мяч, моментально рванулся вперед и, пробежав несколько метров, ударил. Эккель в прыжке успел выставить ногу, но мяч отлетел влево аккурат к Пушкашу. Тут мы и убедились, что у него с ногой всё в порядке. Ну, ничего, мир еще не перевернулся, только 0:1».

Мир сильно накренился через две минуты. Май, пытаясь снять мяч с ноги Хидегкути, промахнулся, его успел подстраховать Кольмейер, но вместо того, чтоб выносить мяч куда-нибудь, отбросил его в сторону вратаря Туре-ка. Слишком далеко от того. Вратарь успел дотянуться до мяча, но на мокром поле поскользнулся. Турек все-таки изменил направление движения мяча, и набегающий Кочиш тоже его не достал. Но чуть в отдалении уже бежал Цибор. Удар, 2:0 в пользу венгров на 8-й минуте матча.

Из репортажа Герберта Циммерманна по немецкому радио и ТВ: «... А теперь гол. Гол. Сначала нам повезло, что Кочиш не достал мяч. Кольмейер плохо отбросил Туреку, и Антон не смог зафиксировать мяч. И тут справа, как порыв ветра, налетел Цибор и сделал второй гол для венгров. неужели опять пролетаем?..»

Справка.

Золтан Цибор.

Родился 23 августа 1929 г. в Капошваре — умер 1 сентября 1997 г. в Комароме.

Играл за «Комаром» (1942-48), «Ференцварош» (1948-50), «Чепель» (1951-52), «Гонвед» (1953-56), «Рому» (1956), «Барселону» (1958-61), «Эспаньол» Барселона (1961-62), «Базель» (1962), «Аустрию» Вена (1962).

Чемпион Венгрии 1949, 1954, 1955.

Чемпион Испании 1959, 1960.

Кубок Испании — 1959.

Победитель Кубка ярмарок-1960.

Финалист КЕЧ-61.

За сборную Венгрии 43/17 (1949-56).

Чемпион ОИ-52, финалист ЧМ-54.

Золтан Цибор — левый крайний «Фради», «Чепеля» и «Гонведа». Наряду с Кочишем — самый молодой игрок Aranycsapat. Очень быстрый и подвижный. Цибор принимал самые неожиданные решения, казалось, он сам не знает, что сделает в следующую секунду.

Любил перемещаться по всей тттири-не поля, появляться там, где его не ждали защитники. Эту способность и особенность игры Цибора товарищи по команде знали и использовали на все 100%. Он чаще других добивал отскочившие мячи, мешал вратарю.

В подыгрыше он выглядел слабее остальных, но если задачу нужно было решать самому, то Цибор смело брал ответственность на себя.

В начале 50-х, во времена царствования «Гонведа», Цибор прославился своими гулянками и безбашенным поведением вне поля. С внешне не очень привлекательным Золтаном всегда были самые симпатичные девицы. Он гонял по городу на чешском автомобиле «Татраплан» и устраивал веселые ужины в многочисленных кабачках. Когда в конце 1956-го по городу поползли слухи, что игроки «Гонведа» не хотят возвращаться на родину, то сомнений не было только по поводу Цибора. Этот не вернется. И не вернулся. Несдержанный на язык Цибор никогда не скрывал своего отношения к венгерским властям, взахлеб говорил о прелестях западного образа жизни и очень любил деньги. Ему возвращаться уж точно было ни к чему, ведь светила как минимум полуторагодичная дисквалификация.

Талантливейший Цибор, один из лучших левых крайних в мире, и в «Барселоне» не отказался от попыток вести присущий ему образ жизни. Пока он хорошо играл, руководство клуба смотрело на это сквозь пальцы. Позже, когда Золтан потерял форму, его несколько раз предупредили, что профессионалы живут и готовятся иначе. Цибор перестал попадать в основу и из «Барсы» вынужден был уйти. Денег, накопленных за время карьеры, ему хватило, чтобы открыть в Барселоне ресторан под названием «Голубой Дунай» (Kek Duna) и отойти от футбольных дел.

...Прошло еще две минуты. Сборная ФРГ организовали атаку и...

Справка.

Ласло Будаи (Беднарик).

Родился 19 июля 1928 г. Будапешт — умер 2 июля 1983 г. там же.

Прозвище: «Рuроs» — «Горбатый». Играл за БРШК (1942-47), «Хюттлер Олай» (1947-48), «Ференцварош» (1948-50), «Гонвед» (1950-61).Чемпион Венгрии 1949, 1950, 1952, 1954, 1955.

В сборной: 39 игр, 10 мячей (1949-59).

Тренер: ЭТИ (1962-67), «Кошут» (1968-80).

Из репортажа Дьердя Сепеши по венгерскому радио: «... Немцы рвутся вперед, мяч у Рана, его удар блокирован. Что ж это такое? Гол? Гол. Ай-яй-яй (в записи репортажа это зафиксировано как Hui-bui-bui. — Б. Т.), на самом деле, гол, дорогие радиослушатели. Это Морлок забил. Похоже на то, что в этом матче будет много забитых мячей. Конечно, это ошибка защитников. Мяч от Рана пролетел между Бузански и Закариашем, Грошич зачем-то далеко вышел из ворот. ну а Морлок четко положил мяч в правый нижний угол. Да-а. 10-я минута, а счет уже 2:1. Ну что ж, вперед, только вперед. Дождь вроде бы ослабевает, хотя над горами собираются новые тучи. Надеюсь, что это не станет плохим предзнаменованием для нас.»

Разозленные венгры снова атакуют. Точными быстрыми передачами они разворачивают немецкую защиту то влево, то вправо. Наконец, на удар выведен Пушкаш. Либрих в прыжке выбивает мяч и срывает аплодисменты трибун. Пятиминутный натиск отбит, и немцы могут перевести дух. Морлок с позиции левого полусреднего бьет по воротам, но высокий Лорант головой переводит мяч за лицевую линию. Угловой слева подает Фриц Вальтер. В отличие от матча с австрийцами сегодня первый угловой подается на ближнюю штангу. Стоящий возле нее Бузански во избежание срезки мокрого скользкого мяча выбивает его снова на угловой.

Бузански: «Каждый год, 4 июля, меня начинает трясти, когда я вспоминаю, какого черта я выбил тогда мяч снова на угловой. Я мог ведь отбить в аут или в поле...»

Из репортажа Герберта Циммерманна по немецкому радио и ТВ: «Снова Фриц подает с угла поля. Мяч идет над штрафной. ГО-О-О-Л!! Да, да! Мяч опустился в штрафную, отлетел к Рану, и он метров с трех сразу стукнул! 2:2! Мы отыграли за десять минут два мяча у самих венгров! Сегодня не будет 3:8! Боже мой, что делается.»

Вальтер: «Грошич и Ганс Шефер выпрыгнули одновременно. Грошич — чтобы отбить мяч, а Ганси — побороться. Но мяч пошел немного выше, чем нужно. С позиции правого полусреднего подскочил Ран и с отскока сунул мяч между двумя стоящими на линии ворот защитниками. Мы сравняли счет!»

Грошич: «Когда я вышел на перехват, в меня сразу врезался Шефер. Я сигнализировал судье, но куда там».

Шефер (через 50 лет): «Я высоко выпрыгнул, расставив руки и, конечно, облокотился на Грошича. Судья должен был свистеть. А-а, чего уж теперь, по-всякому бывает. Вон, мы полуфинал у югов 2:0 выиграли, а должны были 0:5 влетать. Одних штанг наших ворот тогда три или четыре было, а они в начале игры сами себе забили. Не ищите в футболе логики».

Бузански: «Вряд ли всё решили эти первые двадцать минут. Времени-то впереди был вагон. Хотя когда через пять минут после 2:2 Шани Кочиш попал в штангу, потом защитник их с линии выносил, я подумал, «что ж это сегодня такое, у немцев три удара — два гола, а мы за первые полтайма раз десять по воротам стукнули».

Венгры продолжали давить до конца тайма, но что-то надломилось, появилась какая-то неуверенность и непонимание происходящего. «Мы же им 10 дней назад восемь мячей всунули, в чем же дело сегодня?!»

«Я просыпаюсь счастливый...»

В перерыве и в немецкой, и в венгерской раздевалках особых разговоров не было, только причины этого немногословия были разными.

Вальтер: «Шеф сказал, что мы и так уже прыгнули выше головы. Чем дольше будет держаться 2:2, тем больше шансов у нас победить, а «пока, ребята, терпеть, терпеть и упираться». Яволь, шеф, упремся».

Бузански: «Шебеш велел Цибору перейти на привычный левый край, а Тоту — на правый. Он считал, что быстрый, резкий Цибор задергает Кольмейера, да и медлительному Лантошу поможет, если нужно, против Рана. Ни хрена не получилось, что теперь говорить? Вообще, Тот был медленный, нужно было сразу Будаи ставить.»

Шебеш объяснял позже отсутствие на поле Будаи тем, что Ласло показался ему крайне вымотанным после полуфинала с уругвайцами. «Йозеф Тот был травмирован, Будаи истощен, вот я и поставил Цибора на правый край, а я Тота — на левый. Но всякая тактика верна ровно настолько, насколько ее удается реализовать, а мы проиграли...»

Из репортажа Дьердя Сепеши по венгерскому радио: «Сейчас перерыв, и я хочу спросить у Лаци Будаи и Йожки Тота: «Что дальше, ребята?». Будаи: «Я очень надеюсь, что мы сразу в начале второго тайма забьем пару мячей и выиграем». Тот: «Очень трудная игра, но я уверен, что в конце матча победа будет за нами. Сепеши: «Вы слышали, дорогие радиослушатели, наши ребята надеются, нет, они уверены в том, что мы сегодня победим. но очень трудная встреча, труднее, чем с бразильцами или уругвайцами. И еще этот дождь.»

Вальтер: «В начале второго тайма мы пережили пятнадцать тяжелейших минут. Венгры нас просто задавили. Перейти центральную линию поля было проблемой. А тут еще Цибор перебрался налево и начал гонять нашего Коли. Давление было очень сильным, но здорово стоял Турек. Он вытащил страшные удары сначала Пушкаша, потом Божика, трижды удачно сыграл на перехватах. Хорошо, хоть Карл Май Кочиша надежно прикрыл».

Время шло, а венгры никак не могли забить. Они стали спешить, суетиться, превосходство же в технике все-таки позволяло им создавать все новые и новые моменты. Но вдохновение посетило в этот день 35-летнего Антона Турека, и во втором тайме он ловил или отбивал всё, что летело в немецкие ворота. Ближе к середине тайма германцы игру выровняли, стали разбрасывать мяч по флангам, где бегали Ран и Шефер, но серьезных угроз так и не создали. Венгры колотили в защиту соперника как в стену, и еще раз зазвенела штанга, а потом Кольмейер выбил мяч с линии ворот. Растерянный Будаи, сидящий в комментаторской кабине, сказал Сепеши: «Мы проиграем. Я вижу, что наши устали, а немцы физически сильнее». Сепеши, прикрыв микрофон рукой, ответил: «Не теряем надежды, не теряем. Времени еще много».

На 84-й минуте случилось непоправимое. Фриц Вальтер закинул мяч на левый край шеферу. Бузански мяч перехватил, но вместо того, чтоб отбить его, затеял ненужную обводку, попал мячом в ногу шеферу, и тот рванулся вперед. Бузански: «Это не я был! Это Божик, Божик!» Немец подал мяч в штрафную, и четыре венгра, оцепенев, наблюдали, как «Босс» (прозвище Гельмута Рана) в падении левой ногой толкает отлетевший от чьей-то головы мяч, и тот катится в левый нижний угол, задевает стойку с внутренней стороны и пересекает линию ворот. грошич успел только зацепить мяч кончиками пальцев.

Дьюла Грошич встал в ворота клуба «Дорог» из второй венгерской лиги в 13 (!) лет. В сборную он попал из «Дорога», игравшего после войны уже в высшем классе. Когда же клуб из вышки вылетел, то Дьюла перешел в MATEOSZ, а после истории с неудачным побегом и отбытия дисквалификации оказался в «Гонведе». Быть вратарем в команде, игроки которой подпускают противника к своим воротам несколько раз за матч, дело не такое уж простое. Соперник может ударить за всю игру по твоим воротам раза три-четыре, а если пропустишь, то ты и будешь виноват. «Лучше всего мне игралось в Татаба-нье. Команда не из элиты, играла оборонительно, работы у меня было полно и можно было держать себя в состоянии постоянной готовности». Грошич, пожалуй, лучший венгерский вратарь всех времен. Он участвовал в трех чемпионатах мира и в октябре 1962-го в прощальной игре против австрийцев (2:0) уступил место в воротах сборной Анталу Сент и (Antal Szentmichalyi). Грошич дебютировал четвертым из игроков Aranycsapat после Пушкаша, Хи-дегкути и Божика и ушел последним. Как говорил Лев Яшин, «вратарь может играть долго, если режимит».

Осенью 1954-го произошла с Дьюлой следующая история. Грошич в раздевалке готовился к календарной игре против «Вашаша». Вошел тренер «Гонведа» Енё Кальмар и сказал: «Дьюла, ты сегодня не выходишь». «Это шутка, бачи Енё?». «Какие шутки, я получил указание, что тебе нельзя играть». «Почему?». «Не знаю».

Справка.

Дьюла Грошич.

Родился 4 февраля 1926 г. в Дороге — умер 13 июня 2014 г. в Будапеште.

Играл за «Дорог» (1939-1947), MATEOZ (1947-1950), «Гонвед» (1950-1955), «Баньяш» Татабанья (1957-1962).

Чемпион Венгрии 1950, 1951, 1952, 1954.

В сборной с 1947 по 1962 год провел 86 матчей. Чемпион ОИ-52, Финалист ЧМ-54.

Игрок года в Венгрии — 1949, 1950

После игры Грошичу сообщили, что теперь у него будет много свободного времени, так как от тренировок он тоже отстранен. Без объяснения причин. «Я ничего не понимал. Со мной никто не разговаривал, и я мог убираться на все четыре стороны.

Двери, которые я недавно с такой легкостью открывал, оказались для меня закрытыми». И только в начале января следующего года все выяснилось: Грошича как военнослужащего вызвали на допрос в министерство обороны. 13 высших чинов сидело за длинным столом, посредине — новый министр обороны Венгрии Иштван Бата (Istvan Bata): «Известно ли вам, за что вы арестованы?». «Нет, я не знал, что арестован». «Значит, я вам об этом сообщаю. За шпионаж и измену Родине. Добавлю, что очень многие из тех, против кого выдвигали подобные обвинения, были повешены».

Грошич: «В камере я пробыл несколько дней. навидался и наслушался всякого». Потом Грошича выпустили под домашний арест, отобрали загранпаспорт и запретили даже посещать матчи «Гонведа» в качестве зрителя. У дверей квартиры постоянно дежурили два человека из AVH. В конце концов, обвинение было конкретизировано. Раз он часто ездил за границу, то наверняка встречался там с враждебно настроенными эмигрантами и даже шпионами. Кто-то настучал о каких-то разговорах с американцами. Скорее всего, дело состряпали соглядатаи из AVH, всегда выезжавшие с командой за границу. Следствие тянулось почти год, пока его в декабре 1955-го вдруг не прекратили. Через два дня после закрытия дела Дьюлу Грошича вызвали к хорошо ему знакомому председателю союза венгерских спортобществ Дьюле Хеги (Gyula Hegyi): «С 1 января ты играешь за Татабанью». «Так я ж игрок «Гонведа». «Повторяю, с января ты игрок «Баньяса». «А что мне говорить, если спросят, почему я ушел из «Гонведа»?». «Ух, какой ты непонятливый. Отвечай, что это я, Дьюла Хеги, по указанию товарища Ракоци и по просьбе шахтеров, уговорил тебя поехать в Татабанью!»

Выяснилось, что руководство «Баньяса» послало целую шахтерскую делегацию в Будапешт к Ракоци с просьбой отправить бездействующего Грошича к ним в клуб. Рабочему классу главный венгр решил не отказывать, дело закрыли, и Грошич до конца карьеры так и играл за «Баньяс». Через год во время знаменитого турне «Гонведа»... Но об этом дальше.

Грошич по окончании карьеры поработал тренером в «Татабанье» и «Шалготарьяне», год вкалывал в Кувейте. Тренерское дело оказалось не для него. Когда он проникся окончательно, то бросил это занятие, не раздумывая. Стал начальником отдела в «Волантуристе», заместителем директора и, параллельно, президентом будапештского футбольного клуба «Волан». Были разговоры о том, что он станет генеральным секретарем федерации футбола Венгрии, с ним даже провело предварительную беседу высокое партийное начальство. Но однажды, развернув газету, он прочел, что на обещанную ему должность назначен Шандор Петри. Это окончательно отбило охоту становиться футбольным функционером. Он продолжал работать в «Волантури-сте», когда срочно нужны были деньги, организовывал встречи с болельщиками и всегда собирал полный зал. Рассказывал о своей карьере и, прежде всего об Aranycsapat. Не любил только вспоминать о решающем мяче, который забил ему Ран в 1954-м. «Мне часто снится, будто я не поскользнулся на мокрой траве, а нормально прыгнул и достал этот мяч. Я просыпаюсь счастливый и сразу вспоминаю всё...»

Вот этот гол Пушкаша и будет отменен из-за офсайда

Из репортажа Герберта Циммерманна по немецкому радио и ТВ: «Шефер подает с фланга. Чья-то голова. Мяч отбит! Чуть сзади Ран. Он должен бить! Ран бьёт. ГООООЛ! ГООООЛ! ГОООЛ! Это Шефер обыграл Божика, сделал передачу Рану, и тот левой забил! 3:2 в пользу Германии и еще целых пять минут до конца матча!!!»

Венгры бросаются на последний штурм, и Пушкаш забивает мяч, но судья на линии Гриффитс уже поднял флажок. Судья в поле Линг взятие ворот отменяет.

Из репортажа Дьердя Сепеши по венгерскому радио: «Божик посылает мяч вперед, Кочиш головой сбрасывает под удар Пушкашу. Удар! ГОООЛ! ГООЛ! .Офсайд? Офсайд. Гриффитс углядел офсайд. Дорогие радиослушатели, этот. Гриффитс увидел офсайд. Какая жалость!»

К сожалению, по кинокадрам нельзя точно сказать, было «вне игры» или нет. Венгры, конечно, считают, что не было. Немцы нехотя подтверждают, что, похоже, мяч был чистый.

Пушкаш, зло зыркнув на валлийца, возвращается назад. Немцы только отбиваются, Турек отражает сильный удар Хидегкути, а на последней минуте в штрафную сборной ФРГ врывается Цибор.

Вальтер: «Мяч лег точно на ногу Цибору, и он метров с семи ударил в ближний угол. у меня на секунду остановилось сердце. Но Тони мгновенно бросился по удару и кулаками выбил мяч к угловому флажку. Там его достал Кольмейер и запулил на левый край. И тут судья дал финальный свисток.»

Из репортажа Герберта Циммерманна по немецкому радио и ТВ: «Aus! Aus! Всё, всё! Германия — чемпион мира!»

Из репортажа Дьёрдя Сепеши по венгерскому радио: «Игра окончена. Западная Германия выиграла. Поверьте, дорогие радиослушатели, мне очень трудно это выговаривать. Но хочу добавить, что соперники играли честно и их победа вполне заслужена. Что произошло, то произошло. Мы проиграли этот матч. Четыре года мы были непобедимы и вот теперь проиграли. Но это ведь не трагедия, а? Это всего лишь поражение в футбольном матче.»

Венгры поздравили немцев с победой и глядели, как Фриц Вальтер получает из рук Жюля Римэ «Золотую богиню».

Бузански: «Вот тогда я заплакал. Я не мог заплакать, когда хоронил родителей, а тут заплакал...»

Пьер Фабер, корреспондент французской «Le Monde»: «На какую-то долю секунды все затихли. Мелодия гимна была похожа на «Дойчланд юбер аллес», а может, именно ее и запела двадцатитысячная немецкая толпа. Земля задрожала. Шел дождь. Шел дождь, и мне стало очень холодно.»

И снова заговор?

«Прежде всего хочу сказать, что судья — просто свинья!» — эти слова Густав Шебеш произнес в автобусе, который вез сборную Венгрии обратно в Золотурн, во время перепалки между игроками и тренером. Взаимные обвинения сыпались со всех сторон. Цибор наезжал на Пушкаша за то, что тот вышел на поле травмированным. «Что, лично хотел Кубок над головой поднять? Да мы без тебя скорее б выиграли!» Пушкаш вяло отругивался, говоря что-то об «этом немце Либрихе». Шебеш критиковал игроков за непроявление изобретательности и боевого духа, команда критиковала Шебеша за его тактические новации, которые «нечего проверять в финале ЧМ», все по очереди ругали дождливую погоду, ушлых немцев с их сменными шипами и водоотталкивающими бутсами и дружно материли английского судью, а особенно — валлийского «подсудка», не засчитавших «чистейший» гол Пушкаша. В общем, шла обычная для таких случаев свара. Когда все выдохлись, Лорант спросил: «Ну и что будет дальше?»

Через два дня игроков высадили из поезда неподалеку от границы и отвезли на базу в Тата. Возвращаться в Будапешт было рановато. Там народ бушевал вовсю. Сразу после окончания матча толпы недовольных вышли на улицы. Они переворачивали немногочисленные автомобили, кто-то запустил камнем в витрину магазина. демонстрации, приобретшие политический привкус, продолжались пару дней. Наиболее активных участников отловили и впаяли некоторым по 10—15 суток отсидки за хулиганство. Позже историки назовут это стихийное проявления протеста репетицией революции (или контрреволюции, как кому угодно) 1956 года. Люди считали себя обманутыми. Их единственная всеобщая гордость и любовь, футбольная сборная, проиграла финал ЧМ. Aranycsapat приучила народ к победам. Никто не хотел верить, что команда проиграла просто потому, что забила мячей меньше, чем противник. Ведь это ее, венгерской сборной, был лозунг, позже перенятый бразильцами: «Вы нам забьете сколько сможете, а мы вам сколько захотим!». Значит, кто-то постарался подгадить «нашим золотым головам и ногам». Первый гад, понятное дело, тренер. Сепеши: «Косвенно и я, конечно, виноват, что больше всего шишек досталось Шебешу. Когда я рассказывал в начале игры о расстановке на поле, то выразил удивление, что на левый край вышел й Тот, на правый — Цибор, а Будаи вообще нет на поле. Мы с Шебешем были очень дружны, а после финала наши отношения испортились».

Фриц Вальтер и Ференц Пушкаш. Вероятно, в тот момент казалось, что немцам эта победа нужнее. Вон сколько талантов в Венгрии каждый год появляется! Не сегодня, так завтра свое золото возьмете!

Ясно, что просто так на финал состав не тасуют. Продал, гад. И пошли разговоры, что богатенькие немцы предложили 200 «Мерседесов» (разве не рассекал по Золотурну Пушкаш на «мерсе»? То-то!) и 25 микроавтобусов «Фольксваген».

Вальтер: «Мы получили за победу по 2000 марок. Мы знали, что венграм их руководство обещало в 10 раз больше».

Бузански: «Вы представляете себе, что значит во времена Ракоци продать финальный матч ЧМ? Да нас по одному подозрению упрятали бы за решетку на всю жизнь!»

Во-вторых, немцы играли под допингом. Это ж ребенку ясно. Нажрались опиума и играли. Почему опиума? другого понятного для всех названия наркотика просто не было.

В-третьих, Гриффитс — скрытый германофил. Или Линг. Или оба вместе. Разве не Линг судил матч в группе, когда Либрих травмировал Эчи? Вот-вот.

Да, как выяснилось, в воду, которую наши пили в этом Золотурне, добавляли какую-то отраву. И так далее, и так далее, и так далее...

Замечательную историю пересказывал в своих воспоминаниях Сепеши. Она очень точно характеризует общественные ожидания и отношение венгров к своей команде. Почему-то казалось, что в случае победы переменится всё. Рассказывал ему эту байку журналист, сопровождавший труппу венгерского театра. «В понедельник, 5 июля, мы приехали в Секельудвархей, венгерскую деревню в той части Трансильвании, которая после войны отошла к Румынии. Увидев, что все жители одеты в черное, я спросил у одной старушки: «Бабушка, что случилось, кто умер?» «Никто не умер, — услышал я в ответ. — Всё гораздо хуже, гораздо. Мы вчера проиграли в футбол». «Вы интересуетесь футболом?». «Нет, я в жизни не видела даже, как в эту игру играют. Но если б мы выиграли, вся Трансильвания снова стала бы венгерской!»

На базу в Тата приехал лично Ракоци. За ужином он поздравил игроков с выигрышем серебряных медалей, поблагодарил за показанную хорошую игру, за то, что команда социалистической Венгрии получила международное признание, и под всеобщее молчание удалился. Ночью игроков отвезли в город на такси, Шебешу посоветовали пока что на улицу не выходить, «а то мало ли что случиться может», и на всякий случай поставили у дверей охрану.

Шебеш, ставший летом 1954-го «самым ненавидимым человеком в стране», во всех интервью и воспоминаниях всегда говорил и писал одно и то же. О том, что «он не мог не поставить капитана команды на игру». Здорового, по мнению врачей, и рвущегося в бой. «Какой тренер откажется от своего лучшего игрока?» Шебеш пенял на жребий, пославший венграм самых сильных соперников, в то время как немцы шли к финалу более легким путем. Он вспоминал даже фестиваль духовых оркестров, который, оказывается, ежегодно проходил в Золотурне в первые субботу и воскресенье июля. Музыканты дудели всю ночь напролет и мешали футболистам спать. А еще дождь, судья, травмы, из-за которых пришлось немного перекраивать состав. Вот и привела эта цепочка неблагоприятных факторов к поражению. «И всё равно я не понимаю, почему мы проиграли. Мы нанесли 25 ударов по воротам и забили два мяча. Немцы — восемь и забили три». Когда его спрашивали, видел ли он на ЧМ игроков, которые превосходили бы венгерских, он отвечал: «Только одного я, может быть, взял бы в команду. Немца Рана на правый край. Все лучшие ведь были у меня!»

Возвращение-2

Позиция властей была предельно ясна. Второе место — тоже хороший результат. Тренера и игроков никто трогать и не собирался, разве что ужесточили таможенный досмотр для выезжавших за границу футбольных команд. Всё, хватит. А то народ не понимает, почему теперь футболисты должны по-прежнему пользоваться этой негласной привилегией. Но кого-то надо и наказать. Наказали пишущую братию. Ведь это пресса и радио создали в обществе «атмосферу чрезмерных ожиданий», которые после поражения и вылились в стихийное проявление недовольства. Власть почистила редакцию основной спортивной газеты «Непшпорт». Уволили главреда Ласло Фелеки (помните молодого энтузиаста игры, отправленного перед войной в командировку в Англию?), еще парочку редакторов, строго предупредили персонал других газет и радио, как будто без руководящих указаний хвалили футболистов журналисты, находившиеся под неослабным контролем отдела пропаганды ЦК ВРП!

Был отменен банкет в будапештском ресторане «Гундель», а на «Непштадионе» так и остались пустыми 17 бетонных параллелепипедов высотой четыре метра каждый и сечением 2х2 метра — постаменты под фигуры несостоявшихся чемпионов мира.

Сборная Венгрии в почти чемпионатомировском составе в сентябре того же года при 93 тысячах зрителей разгромила в Будапеште сборную Румынии 5:1 и снова принялась побеждать. После финала ЧМ и до апреля 1956-го команда провела 18 матчей, выиграв 15 из них и трижды сыграв вничью (дважды со сборной СССР и с австрийцами), словно доказывая случайность поражения в финале ЧМ. Венгры забили в этих 18-ти играх 74 (!) мяча и пропустили 22.

В четырех играх первой половины 1956-го венгры трижды проиграли — туркам 1:3, чехам 2:4 дома и бельгийцам 4:5. Игра с Бельгией, четвертая по счету в сезоне, стала последней, проведенной под руководством Густава Шебеша. Команду принял Мартон Букови. Но впереди были испытания похлеще футбольных баталий. В начале октября в столице начались студенческие волнения, переросшие позже во вполне полноценный и серьезный бунт против коммунистической власти.

Восстание

22 октября 1956-го сборная вернулась из длительного турне по Европе. Команда играла в Белграде, Москве, Париже и Вене. Игроки находились на базе в Тата и готовились к домашнему товарняку со сборной Швеции. Из Будапешта поступали тревожные новости. Говорилось о демонстрациях и стычках с полицией. Что происходит на самом деле, никто не знал. Вскоре стало ясно, что никакие шведы играть в такой обстановке не будут. Шандор Барч сообщал в Тату: «Проблемы в министерстве спорта, решать, что делать, некому. Я звонил в ЦК, но в партии тоже хаос». Игроки вернулись в столицу 28-го числа. Борьба на улицах поутихла, но транспорт не ходил, и футболисты пешком пошли через Буду в Пешт на другой берег Дуная.

Би-би-си сообщила, что в перестрелке на улице погиб Ференц Пушкаш. Эчи на самом деле сидел дома и дожидался каких-нибудь новостей. Функционеры отреагировали панически. А что если действительно восставшие под горячую руку завалят кого-нибудь из футболистов? Работник федерации Миклош Гаспар (Miklos Gaspar) предложил: «Для безопасности игроков сборной предлагаю вывезти их в Австрию и чем быстрее, тем лучше». Пока в Венгрию входили советские танки, футболистов на автомобилях 31 октября и 1 ноября отправили через Хедьесхалом в Вену. В полном составе вывезли игроков «Гонведа» и «Вёрёш Лобого». В Вене они встретились с подрастающим поколением — юношеской сборной Венгрии.

Они сидели в гостинице и смотрели новости. Хидегкути: «Это было ужасно. У всех остались семьи и друзья. Телефонной связи с Будапештом не было до начала декабря». Поскольку непонятно было, когда удастся вернуться назад, стали задумываться о материальном. Эмиль Остеррайхер, менеджер сборной, будущий менеджер «Барселоны», предложил организовать турне, вплоть до поездки в Южную Америку. А пока что наряду с гастролями по Европе «Гонвед» должен был сыграть ответный матч КЕЧ против «Атлетика» из Бильбао. Первый поединок в Бильбао выиграли хозяева 3:2. Ответку пришлось провести в Брюсселе. На трибуне «Эйзеля» сидел Густав Шебеш и с грустью наблюдал за игрой: «Я смотрел на эти 3:3, означавшие вылет из розыгрыша, и у меня было полное впечатление, что они просто не хотят выигрывать. Ведь тогда накрывалось уже оговоренное турне в Южную Америку, пришлось бы играть дополнительный матч с басками. И я понимал, что уже никогда не соберутся вместе игроки «золотой команды».

Хотя на поле борьба шла нешуточная. Вратаря «Гонведа» Фараго (Farago) унесли на носилках, и в ворота встал Цибор. но как ехать в турне без вратаря? Остеррайхер нашел возможность позвонить Грошичу. Грошич: «Он сказал мне: «Будь послезавтра в восемь утра вместе с семьей и барахлом на улице Менети. Там будет ждать автобус. Сядете в него. Ничего не спрашивай и ничего не говори. В Вене вас встретят». Дьюла, имевший опыт подобного отъезда, согласился. Вечером он уже был в Вене. Через два дня Грошич вновь стоял в воротах своего «Гонведа».

Остеррайхер тем временем оговорил все условия. Команда на всем готовом, включая транспортные расходы, получала в виде премии 70 000 долларов. Эмиль позвонил в Будапешт и попросил разрешения на поездку. Ответ был твердый. «Вы должны сначала приехать домой, а потом уже отсюда выезжать на гастроли». То же самое говорил и Шебеш, приехавший в расположение команды. Грошич сказал ему: «Не шутите, бачи Густи, кто ж нас снова выпустит, если мы вернемся». Был разброд и в стане игроков: Будаи, Махош (Machos), Тёрёчик (Torocsik) и Тихи (Tichi) ехать не хотели. Зато к команде присоединились Шандор, Суса и Лантош из «Вёрёш Лобого».

Справка.

Ференц Пушкаш (Пурчельд).

Родился 2 апреля 1927 г. в Будапеште — умер 17 ноября 2006 г. там же.

Игрок: «Гонвед» (1943-56), «Реал» Мадрид (1958-1967).

Чемпион Венгрии 1949/50, 1950, 1952, 1954, 1955.

Чемпион Испании 1961-65. Кубок Испании — 1962.

Обладатель КЕЧ 1959, 1960, 1966.

Межконтинентальный Кубок — 1960.

За сборную Венгрии 83/84 (1945-56).

Игрок года в Венгрии — 1950

Чемпион ОИ-52, финалист ЧМ-54.

Тренер: «Эркулес» Аликанте (1967), «Ванкувер Ройялс», Канада (1968), «Алавес» Испания (1968-69), «Панатинаикос» Афины (1970-74), «Мурсия» Испания (1975), «Коло-коло» Чили (1975-76), сборная Саудовской Аравии (1976-77), АЕК Афины (1978-79), «Аль-Масри» Египет (1979-82), «Соль де Америка» Парагвай (1985-86), «Серро Портеньо» Парагвай (1986-89), «Саут Мельбурн» Австралия (1989-92), сборная Венгрии (1993).

Чемпион Греции — 1970, 1972. Финалист КЕЧ — 1971 (с «Панатинаикосом»). Чемпион Парагвая — 1986. Чемпион Австралии — 1991, Кубок Австралии — 1989 «Коло-Коло»

«Гонвед» добрался до Бразилии и после первого тайма матча с «Фламенго» на «Маракане» в присутствии 180 тысяч зрителей горел 1:5. Сказывались нервотрепка последних недель, перелет, смена климата и т. д. Устроители, понимая, что на следующие матчи народ может и не прийти, попросили «фламенговцев» попридержать пыл.

Матч закончился 6:4 в пользу хозяев, а дальше пошло как по нотам. Были победы, были поражения, но довольны остались все. Грошичу даже предложили годичный контракт, однако он не рискнул остаться.

Когда команда вернулась в Европу, в Вене их уже встречала делегация из венгрии во главе с новым министром спорта мартоном надем (Marton Nagy). Надь шутить не собирался: «Значит, так. Даю вам 48 часов. Кто в течение этого срока не вернется в Венгрию, будет исключен из списков клубов навсегда. Тем, кто вернется, будет определена дисквалификация». «Что это означает для меня?» — спросил Пушкаш. «18 месяцев», — был ответ.

Грошич: «Мы сидели в Вене и прикидывали что делать. Я, Эчи, Ко-чиш и Цибор. Божик вернулся раньше. Контракт с «Фламенго» был у меня в кармане, но я просто боялся его подписать. Я не знал об отношениях в западных профессиональных клубах, и еще я боялся, что не смогу потом вернуться в Венгрию. Остальные решили ехать в Испанию».

12 сентября 1952 года. Ференц Пушкаш никогда не обижал детишек, охотно раздавал им автографы и делился секретами мастерства. Пушкаш с молодыми гонведовцами

Грошич купил на заработанные деньги машину, погрузил семью и отправился в Будапешт. Все вернувшиеся получили небольшие (до полугода) дисквалификации, а некоторые (Тихи, Махош) вообще не были наказаны. Ци-бор, Пушкаш и Кочиш уехали в Афины, где дали показательную тренировку с продажей билетов. Собралось 25 000 человек.

Когда сборная вернулась с ЧМ-54 и возобновились игры чемпионата Венгрии, публика часто освистывала Пушкаша, и вместо подбадривающих и восхищенных криков с трибун доносилось: «Брюхатого с поля!». Многие требовали убрать его из сборной. Пушкаш понимал — это расплата за неоправдавшиеся надежды. Победу должен был принести прежде всего он, а вместо этого — обвинения в зазнайстве и пренебрежении интересами команды. И кого обвиняли? Его, многолетнего и бессменного капитана, который бился с начальством за каждую копейку для команды! Обидно. Пушкаш прекрасно знал, что он самый популярный человек в Венгрии, а тут такое. Во время одного из матчей после промаха и очередной порции свиста он сорвался, повернулся к свистящим трибунам и отвесил жест «от локтя». И вдруг услышал громовые аплодисменты. Его поняли. Болельщики сообразили, что всё, хватит. Кто-то из генералов, ответственных за «Гонвед», решил вызвать Пушкаша за неприличный жест «на ковер». Эчи пришел в цивильном, и когда начальник, повысив голос, стал его отчитывать за инцидент на поле, за гражданскую одежду, Пушкаш вспылил и выдал: «Товарищ генерал, вам известно, сколько в стране генералов? А Пушкашей?». И, не дожидаясь ответа, повернулся и вышел.

С ем Фаркашем (Michaly Farkasz), министром обороны и человеком из «ближнего круга» диктатора Ракоци, Пушкаш был на короткой ноге. Он мог, увидев министра в белой парадной форме, сказать ему, что тот похож на продавца мороженого. Однажды Фаркаш по случаю 50-й игры Пушкаша за сборную пригласил того на ужин. Эчи решил сделать министру подарок, притаранил с собой серебряную вазу и вручил ее Фаркашу: «Примите, старый друг, пригодится. В вашем положении ведь неизвестно, что день грядущий готовит». Это был двусмысленный намек на тогдашние трения в венгерской верхушке. Петер Эстерхази: «При таких отношениях Пушкаш мог сделать для команды очень много. И делал. Но с другой стороны... Ведь он разговаривал с ем Фаркашем, психопатом и тираном, отправлявшим людей на смерть». Пушкаш прекрасно всё понимал и все видел. Он был умен не только на поле и понимал значение команды для властей, понимал, что с футболистами носятся, только пока они нужны.

Когда он услышал от нового «министра спорта» о 18-месячной дисквалификации, то решил не возвращаться. ФИФА по требованию венгерской федерации отлучила его от футбола на те же полтора года, но Сантьяго Бернабеу, босс «Реала», готов был ждать. Он подписал с Эчи трехлетний контракт, дал 100 000 долларов за переход и тысячу долларов ежемесячно.

Потом контракт продлевали, а оклад увеличивали. Пушкаш, возобновив тренировки, пахал, как проклятый.

Он сбросил 18 кг и вскоре стал любимцем мадридской публики. В 1960 году вместе с Ди Стефано они сотворили лучший финал КЕЧ за всю его историю.

Пушкаш с дочкой. Воссоединение беглецов

Пушкаш всегда помнил, что он венгр. В обожавшем его Мадриде он не сменил имя. Охотно откликаясь на Панчо, он всегда подписывался Ferenc Puskas. Ни разу, ни в одном интервью он не сказал плохого слова о своей родине, которую очень любил и куда так боялся вернуться. Он ведь все-таки майор, получается, что дезертировал. Его уговорили приехать только в 1981 году. Перед товарищеским матчем сборных Венгрии и Англии должен был состояться матч ветеранов Aranycsapat с английскими ветеранами игр 1953 года. венгерские киношники хотели снять о них фильм. уже не было в живых Эакариаша и Кочиша, уже не было лучшего друга Цуцу, который в 1956-м специально задержался в вене, чтобы побыть с семейством друга Эчи, а может быть, и уговорить его вернуться. Божик получил тогда полгода дисквалификации. Английские ветераны приехать не смогли, и играли ветераны «золотой команды» против венгерских ветеранов помоложе. Старшие выиграли 3:0, и все три мяча забил Пушкаш. Потом на поле вышли действующие сборные Англии и венгрии, и хозяева безропотно уступили 0:3. 6 июня 1981 года 60 тысяч зрителей, убедившись, что молодым до старших как пешком до Луны, с финальным свистком разом поднялись и стали скандировать «Пуш-каш! Пуш-каш!».

Обыкновенная стена обыкновенного венгерского дома

В более поздние времена Эчи жил то в Нспании, то венгрии, залечивал свои болячки в Будапеште. из больницы он срывался на ежегодные встречи в будапештском ресторане с друзьями по Golden Team, круг которых становился всё реже.

Можно долго описывать его футбольные подвиги, перечислять огромное количество сыгранных матчей, забитых мячей и завоеванных титулов. все эти цифры и заслуги известны. Они занесены в энциклопедии, о них рассказано в книгах и статьях. Только все это уже не очень важно.

Потому что венгерский футбол, несмотря на локальный успех 2016 года и выход из группы на Евро, скорее мертв, чем жив. А уж если сравнить с временами «золотой команды!..

Послесловие

Венгрию, по свидетельству Шандора Барча, покинуло 12 000 официально зарегистрированных футболистов из команд всех уровней и всех возрастов. Даже если это число преувеличено в несколько раз, пусть в 10, отток всё равно огромен. Кроме троицы из Aranycsapаt на самом высоком уровне не заиграл ни один. Но в средних европейских командах выступали, немало и неплохо. Какой россыпью талантов надо было обладать этой небольшой центрально-европейской стране, чтоб еще минимум 20 лет играть важную роль в мировом футболе! Венгры следующего поколения тоже провели один матч, который вошел в анналы — они победили сборную Бразилии на ЧМ-66 со счетом 3:1. Тогда блистал уже последний знаменитый на весь мир венгерский футболист — Флориан Альберт (Florian Albert), единственный из венгерских игроков ставший обладателем «Золотого мяча» (1967 г.). Были у сборной и два полуфинала ЧЕ (1964, 1972), но приблизиться к результатам Aranycsapat, а главное, к уровню ее игры следующие поколения так и не смогли.

У Петера Эстерхази есть эссе «Грезы», то ли проза, то ли белый стих:

В 1986-м году сборная Венгрии последний раз играла в финальной части ЧМ. В том же году умер Густав Шебеш. Дьёрдь Сепеши: «Я был у него накануне кончины. Он изредка приходил в сознание и в один из таких проблесков вдруг прошептал мне: «Дьёрдь, ну почему же мы проиграли?!»

 

Покерист в компании Яда, Ангела и Пекарёнка

Уже доводилось рекламировать собственную работу, но грех не повторить общую идею материала, предлагаемого вашему вниманию. По различным причинам в сборной Венгрии в конце 40-х перестали играть как минимум ШЕСТЬ форвардов мирового уровня — Дьюла Женгеллер, Иштван Ньерш, Ференц Деак, Ласло Кубала, Ференц Суса и Дьюла Силади, но это ничуть не помешало ей стать одной из сильнейших команд в истории футбола. Сильнейших, но невезучих и даже трагических... впрочем, как и судьбы тех, ушедших.

Не могу удержаться и от много раз повторенного, личного и в какой-то степени выстраданного. Пожалуй, именно Венгрия являет собой наиболее чудовищный пример того, как в высшей степени успешно работающую структуру можно довести почти до нуля. По большому счету, «Араньчапат» — это старый, довоенный багаж венгерского футбола. После этого пришло еще одно поколение, более-менее богатое футбольными талантами, среди которых выделялся Флориан Альберт; поколение конца 70-х выглядело и по сути было достаточно средним — о нем уже совершенно нет поводов для разговора. Еще несколько лет спустя по венграм осталась одна ассоциация — а это те, кого мы вздули в 1986-м 6:0!

Что характерно, другие соцстраны через подобную катастрофу не проходили (не успели? Да нет, скорее после них не пошло.), поэтому проблема здесь не в социально-экономической формации. Венгрия же явила такой контраст, что и сейчас впору зарыдать, сравнивая былое, 80-е и современность.

Иштван Ньерш — забытая звезда, чей свет мы попытаемся до вас донести

Досье

Иштван Ньерш

Официально — без гражданства

Нападающий — левый край, левый инсайд, центрфорвард

Прозвища: «Гран Этьен» (великий Этьен), «Анфан террибль» (гадкое дитя), «Монсеньор»

Родился 25 марта 1924 года в Фремен-Мерлебак (Мозель, Лотарингия, Франция). Умер 9 марта 2005 года в Суботице (Сербия)

Клубная карьера

1938-41 Керулети (Будапешт)

1941-44 Сабадкаи ?

1944 Жуглои Ганц 10/3

1945 ЗАК Суботица ?

1 945 Кишпешт 3/0

1945/46 Уйпешт 17/17

1946 Виктория 3/1

1946/47 Стад Франсэ 35/21

1947/48 Стад Франсэ 27/13

1948/49 Интер 36/26

1949/50 Интер 36/30

1950/51 Интер 36/31

1951/52 Интер 29/23

1952/53 Интер 31/15

1953/54 Интер 14/8

1954 Серветт 0/0

1954/55 Рома 25/11

1955/56 Рома 29/9

1956/57 Сабадель ?

1957 Барселона

1957/58 Террасса ?

1958/59 Лекко 9/3

1959/60 Лекко 27/8

1960/61 Мардзотто

Вальданьо 11/2

Титулы и трофеи:

чемпион Венгрии - 1946, чемпион Италии - 1953, 54, Кубок Испании - 1957 За сборную Венгрии 2 матча, 2 гола

Зарыдать и всё же вспомнить. Или выучить.

С игроками намного проще — мы увидим, что в каждом случае были свои причины, пусть и кажущиеся нам порой надуманными; прежде всего «рыба ищет где глубже, а человек где лучше», лозунг, зачастую понимаемый как «он выбрал свободу».

Позвольте проиллюстрировать домашние бомбардирские подвиги венгерских форвардов 50-х, после чего для начала поведать о славной и в то же время поучительной борьбе Иштвана Ньерша. Великолепного игрока миланского «Интера», которого итальянская пресса в некрологах называла «Андреем Шевченко того времени». Почему? Узнаете. Об остальных — после переговорим.

Венгерская версия английского журнала Four-Four-Two. Материал об Иштване Ньерше был так и назван — «Без гражданства»

Ну и хватит, пожалуй. Переходим к персонажу, оригинальному и успешному, а потому в высшей степени любопытному, в то же время в нашей стране, в нашей исторической традиции не слишком раскрученному.

Венгерская атака, картина без масла

Бомбардиры чемпионата Венгрии-1945/46

Чемпион — «Уйпешт»

Ференц Деак — Сентлёринц 66

Дьюла Женгеллер — Уйпешт 51

Ференц Суса — Уйпешт 45

Дьюла Силади — Вашаш 44

Иштван Мике — Ференцварош 43

Ференц Пушкаш — Гонвед 35

й Вёрёш — Сегеди 35

Дьёрдь Шароши — Ференцварош 31

Иштван Шуберт — Кёбанья Боротшаг 31

й Кестели II — Чепель 30

Эде Моор — Жуглои Данувиа 30

А также только начинавшие карьеру:

Ласло Кубала — Ференцварош 27

Иштван Ньерш — Уйпешт 17

Нандор Хидегкути — Херминамезеи 16

Примечание. Я бы столь дикой результативности не удивлялся - так играли! Ставший чемпионом «Уйпешт» наколотил в 44-х матчах предварительного и основного этапов... 217 мячей,так что и Женгеллеру, и Силади было куда вставить пять копеек. Единственное поражение «Уйпешт» потерпел от «Сентлеринца» Деака (146 голов на команду) с нехарактерным счетом 0:1. Турнир стал своего рода организационным, распределившим команды по лигам. В дальнейшем Немзети Байнокшаг I, то бишь Национальный чемпионат в первом дивизионе, разыгрывался стандартно: 16 команд в два круга.

Шандор Кочиш, Золтан Цибор и Ласло Будаи еще были крайне молоды. Почему именно этот сезон? Последний, где все играли в одном турнире... Ньерш уедет первым. Впрочем, вот еще списочек.

Бомбардиры чемпионата Венгрии-1948/49

Чемпион — «Ференцварош»

Ференц Деак — Ференцварош 59

Ференц Пушкаш — Кишпешт 46

Ференц Суса — Уйпешт 37

Шандор Кочиш — Ференцварош 33

Дьюла Силади — Вашаш 28

Нандор Хидегкути — МТК 26

Дьюла Балла — Татабанья 19

Золтан Цибор — Ференцварош 18

й Кестели — Чепель 18

Примечание. Эти зачем? Так поближе к формированию «Араньчапат»!

Бомбардиры чемпионата Венгрии-1953

Чемпион — Вёрёш Лобого (МТК)

Ференц Пушкаш — Гонвед 27

Шандор Кочиш — Гонвед 24

Нандор Хидегкути — Вёрёш Лобого (МТК) 23

Лайош Чордаш — Вашаш 20

Карой Шандор — Вёрёш Лобого (МТК) 20

Бела Ловас — Чепель 18

Шандор Матраи — Кинижи 18

Петер Палоташ — Вёрёш Лобого (МТК) 18

Золтан Цибор — Гонвед 16

Дьюла Силади — Вашаш 15

Примечание. Иных уж нет, а те... Что касается «Кинижи», то это «Ференцварош» так обозвали.

К слову, но этой таблице неплохо видно, что в «Араньчапат» остались только лучшие: Кубала был невозможен, звезда Ньерша, пожалуй, начала закатываться, Деака - закатилась, Женгеллер просто был староват. Но мы же не будем сводить «Золотую команду» к одному лишь сезону-1953/54 с венчающим его швейцарским чемпионатом мира! Хотя.

Бомбардиры чемпионата Венгрии-1954

Чемпион — «Гонвед»

Шандор Кочиш — Гонвед 33

Ференц Пушкаш — Гонвед 21

Петер Палоташ — Вёрёш Лобого (МТК) 19

Нандор Хидегкути — Вёрёш Лобого (МТК) 18

Карой Шандор — Вёрёш Лобого (МТК) 18

Лайош Чордаш — Вашаш 16

Золтан Добо — Дьёшдьёр 16

Ференц Суса — Дожа 16

Ласло Фейеш — Сталинварош Вашаш [21] 14

Лайош Рожаволди — Сегеди Халадаш 13

Дьюла Силади — Вашаш 13

Как же тебя звать, парень?

Иштван Ньерш. Стефано Ньерс. А еще он Этьен Ньерс — ведь и сам наш герой, и его младший брат Ференц-Франсуа, тоже футболист и тоже нападающий, родились во французском Фремен-Мерлебаке (Мозель) в семье венгерских шахтеров-эмигрантов. На заработки отправились. Ньерс II, более-менее успешно выступавший за «Страсбург», «Лацио» (был даже матч, в котором забили оба Ньер-ша!), колумбийский «Хуниор Барранкилья» и «Сент-Этьен», в котором выиграл два своих титула (чемпион и обладатель Суперкубка Франции), не слишком нас интересует — при всем богатстве биографии он нигде слишком высоко не котировался, а вот старший братец...

В 14 лет Иштван вернулся домой. Первым его серьезным клубом стал «Сабадкаи», югославский клуб из Суботицы, игравший в венгерской лиге после того, как венгры в 41-м прихватили кусок соседней страны. После войны и очередного краха венгерских амбиций Ньерша в сербы не взяли, и он приехал в Будапешт — как ядовито отмечают венгры, «сбежав от жены, которая была старше него»; с ней мы еще встретимся в конце материала. Он очень недолго побыл в «Кишпеште», сыграв рядом с молодыми Пушкашем и Божиком, поиграл за «Уйпешт» (22/20, вместе с Женгеллером, Сусой, Иштваном Сухаи, Лайошем Варнаи), наконец, чехословацкую «Викторию» из Жижкова (3/1), которую использовал как трамплин для перемещения в Западную Европу и вполне французский «Стад Франсэ» (62/34).

Откуда взялась «Виктория»? Для начала позвольте процитировать документ: «В последнее время было немало жалоб руководству «уйпешта» на поведение левого крайнего национальной сборной. Дисциплинарный комитет клуба запретил Ньерсу в течение двух лет выступать за нас и посещать наш стадион. Ведущие игроки и болельщики одобрили этот вердикт».

Что же он такого вытворил? На следующий день «Непшпорт» не мог не спросить об этом боссов «Уйпешта». Ответ был официозен и уклончив: «Наша политика всегда была такова: лучше более дисциплинированный игрок с меньшим талантом, нежели великий спортивный талант, но недисциплинированный, неуправляемый, несмотря на многочисленные прозрачные предупреждения. Подробности дела не являются публичными. В любом случае, мы приняли это решение в интересах венгерского футбола».

Что это было? Загул, к которому Ньерс проявлял определенную склонность? Демонстрация собственной независимости? Нечто политическое — неприязни к Советской Армии Ньерс особо не скрывал («Больше всего я терпеть не мог пограничников!»)? Как бы то ни было, больше ни в сборной, ни за какие-либо венгерские клубы он не играл, а пересечения с венгерским футболом ограничились товарищеским матчем сборных Будапешта и Парижа (последняя отчаянная попытка тренера венгерской национальной команды Тибора Галловича вернуть Ньерса) и, много позже, товарищеским матчем против «Араньчапат» в составе швейцарского «Серветта» (1954).

Учитывая всё это плюс официальную дисквалификацию, схожую на «волчий билет», отъезд Ньерса читался без особого труда. Тем более он накладывался на материальные соображения — играть в Венгрии тогда было очень несладко.

Во Францию его позвал сам Эленио Эррера, тогда начинающий тренер: «Когда этот венгр получает мяч, игру невозможно смотреть — вся публика в едином порыве встает и не садится, пока он с мячом не расстанется!». Нам не раз доведется вспомнить «Синьора Н. Н.» по разным поводам, хотя с Ньершем они больше не пересекутся.

Спустя пару сезонов Эррера уже не слишком возражал, чтобы «этот венгр» после товарищеского поединка с «Интером» в «Интер» и съехал. Характер у Ньерша всегда был не слишком приятный, за словом в карман он не лез и с другим лидером «Стад де Франсэ» Ларби Бен-Бареком конфликтовал нередко.

И вот пришли «Интер» (1948 — 54, 182/133), «Рома» (1954 — 56, 54/20) и «Лекко» (серия «В», 1958 — 60, 36/11), попытка закрепиться в Испании, в частности, в «Барселоне», не удалась, хотя некоторые источники приписывают ему Кубок Испании 1957 года. Непонятно, на каком основании — ни одного официального матча за «Барсу» Ньерш не провел, в отличие от куда более молодых «странников 1956-го» Кочиша и Цибора. К слову, волна беглецов после подавления венгерского мятежа была уже второй — в конце 40-х из страны тоже особо не выпускали, а когда удавалось всё же сорваться с места, то беспощадно дисквалифицировали. Команда «Хунгария», колесившая по Европе в стареньком автобусе, самолично расписанном Ласло Кубалой, и за которую сыграло немало венгерских футболистов (в том числе и Ньерш-младший — собственно, с тем коллективом он и оказался в запрещенной тогда Колумбии), — отдельная история, к которой придется возвращаться снова и снова.

Конечно, выступления за «Интер» стали зенитом карьеры Ньерша, и грех не привести раскадровку по годам — забивал он от души!

Но как же больно было наблюдать метания великого форварда, не желавшего смириться с тем, что время его прошло...

Теперь мы конкретно так расширим область поиска информации и ее пересказа — нашим предметом изучения станет не только биография Ньерша, но и в какой-то степени вся серия «А». По ходу я намереваюсь показать: несмотря на то что могущество оборонительной системы «ка-теначчо» достигло зенита в период работы Эленио Эрреры в «Интере» (1960 — 67), опыт использования всяких «замков» и «болтов» наличествовал в Италии задолго до того как, в том числе у «нерадзурри».

Я пишу то Ньерш, то Ньерс — не обращайте внимания. И так, и так правильно.

Надгробное слово «Торино»

День 4 мая 1949 года — трагический и переломный для всего итальянского футбола. Поздним вечером самолет с бессменным чемпионом серии «А» командой «Торино», возвращавшийся из Лиссабона, разбился на холме Суперга. Выживших не было. Федерация футбола Италии немедленно провозгласила «Скуадру Гранату» очередным чемпионом страны — в четвертый раз подряд. В последних четырех турах «Торино» был представлен молодежной командой, выигравшей, к слову, все матчи с общим счетом 12:2. Последним официальным соперником «Иль Гранде Торино» были «Интер» с Ньершем в составе — 30 апреля в Милане достойные соперники сыграли 0:0, и, собственно, на том интрига иссякла, даже если когда-то она подавала признаки жизни.

Никто не знает, каким путем развивался бы футбол на Апеннинах, если б «Торино» не погиб. В первую очередь, мы можем предположить, что сборная Италии, чуть менее чем полностью состоявшая из игроков туринской команды, не пасла бы задних на ЧМ-50 в Бразилии... В любом случае, в мире нет и не было национального футбола, который мог бы перенести такой удар безболезненно. Однако! Пусть это прозвучит цинично, уход с арены клуба, бывшего на голову сильнее прочих (в Советском Союзе примерно такую же роль сыграло расформирование ЦДКА тремя годами позже), сделал намного более интересным чемпионат и в перспективе вполне мог сыграть позитивную роль. Ну да, ну да, слышал уже — профессиональный спорт вообще злая и жестокая штука! Я не говорю, что в общих интересах было завалить самолет с «Торино», я всего лишь очерчиваю обстановку в итальянском футболе на рубеже 40-50-х годов.

Трио для «Интера»

Странно, по именам итальянская часть серии «А» вроде бы выглядела неплохо: трио Лоренци — Амадеи — Армано в «Интере», классный форвард Бониперти в «Ювентусе», Карапеллезе в «Милане». На деле — никакого сравнения с полностью итальянскими «гранатовыми», оттого сборная и исчезла с небосклона надолго. В атаке ведущих клубов на самом деле царили легионеры — Ньерш-Ньерс в «Интере», датчанин Джон и Карл Хансены, а также Карл Праст в «Юве», шведы Нордаль, Грен и Лидхольм в «Милане».

Обратите внимание, что из числа грандов «Интер» выглядит самым итальянским. Но именно что выглядит! Легионером номер один не по хронологии, но по значимости принято признавать шведа Карла Леннарта «Накку» Скоглунда. «Накка», он же «Ангел из Накки», играл левого форварда, а то и смещался в центр, потому что был достаточно универсален. Он моложе своих «красно-черных» земляков и к героическим ОИ-48 отношения не имел, зато отменно сыграл на ЧМ-50, где обратил на себя внимание «Сан-Паулу». АИК, за который тогда выступал юный футболист, восторга не выказал и правильно сделал, спустя месяц загнав Скоглунда в «Интер» за впятеро большую сумму. «Интеристом» швед стал на долгие девять сезонов, перекрыв почти все 50-е — 1950-59, 241/55. Он еще и на домашнем Чм-58 сыграет, когда мозги у деятелей шведской федерации футбола несколько проветрятся и аллергия на профессионалов примет менее острые формы - Скоглунд и его правофланговый коллега Хамрин, а также неувядаемые Лидхольм и Грен станут лидерами шведской сборной, добравшейся до финала. «Накка» провел на мундиале все шесть матчей, забив в полуфинале сборной ФРГ.

Второй тоже был хорош и оригинален. В 1949-52 гг. голландец Фаас (правильно Серфаас) Вилкес по прозвищу «Роттердамская Мона Лиза» (за тонкую и непредсказуемую манеру дриблинга) забил за «нерадзурри» 47 мячей в 95-ти матчах. Он как-то остался в тени своих партнеров, к тому же чересчур увлекался обводками и тем раздражал. Впоследствии он будет очень неудачно, по причине травм, выступать в «Торино» и очень удачно — в «Валенсии» и на Родине, а его результат в слабенькой сборной страны впечатляет и по нынешним временам: 35 голов в 38-ми поединках. Фразу «Che fa, Faas?» — «В чем дело, Фаас?» до сих пор с улыбкой повторяют валенсийские инчас со стажем. Это означало, что на поле нидерландский художник был абсолютно непредсказуем!

Кумир Йохана Круиффа, на секундочку. Уже это более чем достаточная характеристика футбольных качеств Вилкеса.

Ну а третий — собственно Ньерш, который и послужит этаким Вергилием в дантовских кругах серии «А» того сложного и в то же время затягивающего периода.

Венгерский след у «нерадзурри»

Венгерский футбол исторически пользовался на Апеннинах очень серьезным уважением. Немало выходцев из этой страны оставили след и в хрониках миланского «Интера». Это, прежде всего:

— венгерский еврей Арпад Вайс, под руководством которого «Интер» выиграл первый чемпионат серии «А» в сезо-не-1929/30 — Вайс сгинул в газовой камере Освенцима;

— совсем обитальянившийся Джузеппе Виола, он же Йожеф Виолак из Комарома, тренировавший и «Ювентус» (1926 — 28), и «Интер» (1928 — 29), и «Милан» (1933 — 34, 1939 — 40), а также «Лацио», «Дженоа», «Болонью», «Аталанту», СПАЛ, «Ливорно», «Комо»;

— помогавший Вайсу Иштван Тот-Потя, тоже тренер-профессионал, опередивший время — благодаря ему в Венгрии и в Италии узнали, что такое предсезонная подготовка; он погиб за шесть дней до освобождения Будапешта — спасал евреев, которых готовились отправлять в лагеря смерти;

— еще два выходца из МТК (см. рассказ о тренерах сборной Венгрии 50-х) Дьюла Фельдманн и Ференц Мольнар.

Одним словом, появление венгерского форварда сенсацией в клубе явно не стало, тем более Стефано ньерс в дебютном матче с «Сампдорией» сделал хет-трик, вскоре в одном из лучших поединков в истории «Дерби делла Мадоннина» отличился дважды (4:4) и вообще стал лучшим бомбардиром серии «А», не дотащив «Интер» до первого места лишь из-за присутствия «Торино».

Впоследствии Ньерс исправно продолжал свое бомбардирское дело, но, как ни парадоксально, титулы пришли к «сине-черным», только когда Стефа-но в частности и команда в целом заметно снизили результативность.

Лучшее дерби в истории. Скептический взгляд

Впрочем, до этого еще далеко. Один из признанных отцов «катеначчо» Нерео Рокко только экспериментирует в скромных «Триестине» и «Тревизо», триумф его «Падовы» далеко впереди, а потому на итальянских футбольных полях буйствуют старомодные романтики. Оцените результативность ведущей тройки! Остальные забивали поменьше, но всё же наколотили в 380 матчах турнира 1265 голов — 3,34 за игру.

Символом этого сезона стало миланское дерби, которое уж точно считается лучшим в истории: «Интер» к 19-й минуте (!) уступал 1:4, но выиграл 6:5 (два мяча привычно на счету Ньерса), и все эти голы, представьте себе, уместились в начальные 65 минут игры! Словно потом кто-то пристыдил команды и тем их подкосил.

Интер — Милан — 6:5

6 ноября 1949. Милан. «Сан-Сиро». 60 000 Судья: Орландини (Рим)

«Интер»: Францози — Гуаита, Мильоли — Кампателли, Джованнини, Акилли — Амадеи, Вилкес, Лоренци, Фьорини, Ньерс I

«Милан»: Миланезе — Де Грегори, Фолья — Анновацци, Тоньон, Бономи — Бурини, Грен, Нордаль, Лидхольм, Кандиани

Голы: 0:1 Кандиани (1), 0:2 Кандиани (7), 1:2 Ньерс (10), 1:3 Нордаль (14), 1:4 Лидхольм (19), 2:4 Амадеи (39), 3:4 Ньерс (40, пен), 4:4 Амадеи (50), 5:4 Лоренци (58), 5:5 Анновацци (59), 6:5 Амадеи (65)

Ну что вам сказать... Оставим восторженные эпитеты. Фотографии — еще ничего, они создают впечатление живой борьбы, выглядящей вполне современно и завлекательно. Но есть доступный в сети минутный с небольшим ролик «Архивио Луче», который вмещает почти все голы. И вот тут я вынужден не рекомендовать вам просмотр, если не хотите разочароваться: откровенно клоунская игра голкиперов, торчащих на линии ворот, словно их там привязали, в то время как нападающие лупят с семи-восьми метров, а вылезающих оттуда исключительно, чтобы промазать по верховому мячу (гол Лидхольма); соответствующие действия защитников (например, когда недавний «интериста» Энрико Кандиани открывал счет); сильные удары отсутствуют как класс, соответственно всё летит только из пределов штрафной, порой с острейшего угла — но вратари всё равно ухитряются пропускать (второй гол Амадеи)... В общем, сейчас вы даже в матче 14-летних на первенство города такого не увидите! Лучше не трогайте легенду, берегите ее обаяние. Тем более, не устаю повторять, чтобы судить и оценивать происходившее черт-те когда, нужно представлять всю обстановку и, в частности, уровень развития футбола и представления болельщиков о нем. Лучше учтите, что Массимо Моратти (не путать с его папой Анджело) с восторгом и ностальгией вспоминает этот поединок всю свою жизнь. А ему тогда было всего-то четыре с половиной года.

Что касается хода поединка, то отметим, в первую очередь, дико провальный старт «Интера». Некоторым оправданием послужит травма Энцо Бе-арзота (да-да, будущего тренера чемпионов мира-82!) в предыдущем матче «нерадзурри» в Новаре — из-за нее Кампателли оттянулся в центр поля, а в атаке появился безвестный Фьорини. Настоящим подвигом стало то, насколько быстро команда пришла в себя, несмотря на явно более сильную игру «шведского» «Милана» (впрочем, полузащита «красно-черных» состояла из игроков сборной Анновацци и Тоньона, что тоже не стоит недооценивать). Не знаю, где там бродил Вилкес, но решали в поле совсем другие, в частности, Амедео Амадеи, который сам забил три, заработал пенальти, реализованный Ньерсом, и, кажется, ассистировал Лоренци. «Милан» не выключался из игры и сумел отыграться, что вовсе нонсенс после четырех подряд пропущенных мячей — Анновацци после удара Грена и сэйва Францози занес мяч в рамку, 5:5. Но тут же снова не лучшим образом сыграл голкипер «россо-нери» с характерной фамилией Миланезе, который стал антигероем вечера — Францози всё простили как победителю, тем более он выручил после выхода Грена к воротам уже при 6:5. На закуску Кандиани попал в перекладину, и... Всё кончилось. В момент финального свистка атаковал «Интер», и Амадеи, подхватив мяч, что есть мочи с руки запулил его на трибуны.

Опасный момент у ворот «Милана». Ньерш — слева

Великий (следую итальянскому эпитету) Джанни Брера: «Вертикальный футбол — 6, горизонтальный футбол — 5. «Милан» играл, «Интер» выиграл, но будем честны сами с собою — ничья выглядела бы справедливее». Интересно, что Брера имел в виду под вертикальным футболом — то, что и современные комментаторы (то есть продольные передачи), или же большую склонность «Милана» к игре на втором этаже?!

Как скорбно написал кто-то из менее известных журналистов, «а потом эти защитники научили нас совсем другому, более профессиональному футболу». К слову, как видно из таблицы, эта великая победа принесла «Интеру» лишь моральное утешение — второе дерби в сезоне уверенно выиграл «Милан» (3:1, и Ньерс впервые не забил «россо-нери»; «Милан» в итоге обошел «Интер» на 8 очков. Первенствовал же «Ювентус» с пятеркой форвардов Муччинелли — Мартино — Бониперти — Джон Хансен — Праст. По ходу, а именно 5 февраля 1950 «Юве» на родном «Комунале» в присутствии 50 тысяч тифози, открыв счет, проиграл «Милану» 1:7!!!

Простите уж, не удержусь — тем более после этого погрома преимущество «Ювентуса» над «Миланом» сократилось до жалкого очка.

«Ювентус»: Виола — Бертуччелли, Маненте — Мари, Пиччинини, Парола — Муччинелли, Мартино, Бониперти, Дж. Хансен, Праст

«Милан»: Л. Буффон — Беллони, Фолья — Анновацци, Тоньон, Бономи — Бурини, Грен, Нордаль, Лидхольм, Кандиани

Голы: Хансен (13, Праст) — Нордаль (15, 25, 49), Грен (23), Лидхольм (24), Бурини (70), Кандиани (84)

Удален Парола (41, фол на Нордале)

Как видите, «Милан» не слишком отличался от ноябрьского. Но главное — всё те же шведы на ходу и на бегу! Обратите внимание: все форварды гостей забили по голу, и только Нордаль — три. Впрочем, после удаления знаменитого «Синьора Ровескьята» («Господин Удар через себя») Карло Паролы, вопрос был только в том, сколько еще наколотят «россо-нери». Как написал один миланский журналист после матча, «Старая Синьора» — не более чем куча тряпья в горностаевой мантии».

Следующий матч, уже дома, «Милан» выиграл у «Про Патрии» с тем же счетом, были там 9:1 и 7:0... Однако же главный факт в том, что после катастрофы «Ювентус» выиграл 8 матчей подряд, в том числе у «Интера» на «Сан-Сиро», и чисто пришел к финишу первым. Характер!

«Милан» 44 года спустя, или «Яд» Лоренци

Следите, следите за циферками! Средняя результативность чуть упала — 1192 гола в 380 матчах, 3,14 в среднем. Но мы в первую очередь говорим о трио лидеров, которое меняется лишь ступеньками в турнирной таблице и реестре капоканноньери.

Касательно «Интера» стоит заметить, что «Наполи» дал очень хорошие деньги за Амадеи, и сердце президента Массерони не вынесло соблазна — миланская история «Пекарёнка из Фраскати», ставшего «Сердцем Рима», продолжалась лишь два года, и в Неаполе он воссоединился со старым партнером по «Роме», косовским албанцем Наимом Криезиу. Своеобразной заменой Амадеи стал «Накка» Скоглунд — фактически он сместил к центру Ньерса, но ребята могли и местами по необходимости поменяться.

К слову, «Дерби ди Милано» участники обменялись номинально гостевыми победами. В первом круге «Интер» победил 3:2 — вел 2:0 после голов Ньерса и Скоглунда, во втором тайме получил два от Нордаля, но на последних минутах вырвал победу. На ворота вывели Ньерса: удар — Буффон тянет, удар — Буффон тянет, и только с третьей попытки Скоглунд проводит третий мяч! Второе дерби сезона «Милан» выиграл 1:0, и на счету Ньерса осталось 6 голов в 6-ти «Мадоннинах».

Центрфорвардом «Интера» оставался, меняясь на инсайда с Ньерсом, «Яд» Бенито Лоренци. О нем говорили, что он родился в «сине-черной» футболке, вот и играл за «Интер» с 1948-го по 58-й год.

Вот это был персонаж, да-а! Во время войны добровольцем отправился в X флотилию MAS к знаменитым подводным пловцам Валерио Боргезе. Воевал реально, был ранен. На поле почитался редчайшим мерзавцем, во имя победы не останавливавшимся ни перед чем. Прихватить опекуна за яйца в борьбе за верховой мяч было его излюбленным трюком, но куда больше прославились «психологические этюды». «Как ты хороша, Маризетта», — обратился он однажды к Бониперти, и будущий президент «Юве» обзавелся прозвищем «Мариза», которое терпеть не мог всю оставшуюся за жизнь. Над судьями он издевался таким макаром — подбегал и ласково произносил: «Тебя, кажется, Мерло зовут?» И гаркал: «А ну свистни!» Говорят, от неожиданности свистели... Только с добродушным великаном Джоном Чарльзом Лоренци промахнулся. Он несколько раз подбегал к форварду «Ювентуса», выкрикивая: «Королева — шлюха! Королева — шлюха!» Наконец, Чарльз не выдержал и ответил: «Да мне положить — я валлиец!»

Однажды во Флоренции, было это в первом чемпионском сезоне, Ньерс упустил отменную возможность для гола. Лоренци как следует врезал ему по голове, и венгр в ярости покинул поле. Но вернулся, чтобы. забить победный мяч с передачи, конечно же, Лоренци.

Впрочем, самая знаменитая проделка Бенито датирована 57 годом. Во время очередного миланского дерби судья Ло Белло назначил в ворота «Интера» пенальти и отвлекся. Тем временем Лоренци сбегал к массажисту, забрал у него половинку лимона и сунул ее под мяч. Исполнявший пенальти «мила-ниста» «Тито» Куккьярони тоже прозевал пакость соперника, хотя с трибун ему орали «Лимон! Лимон!» Аргентинский легионер мало того что послал мяч гораздо выше цели, так еще и как следует навернулся. «Интер» выиграл 1:0, а Лоренци рванул с поля бегом, чтобы его не настигли разъяренные тифози...

Любопытно, что при этаком нраве он был истовым католиком, хваставшимся, что пропустил мессу лишь однажды в жизни — когда его занесло в глухую сицилийскую деревушку, где он не смог найти церковь. Исповедь о трюке с лимоном он вспоминал охотно: «Священник был болельщиком «Интера», поэтому долго смеялся». Кардинал-архиепископ Милана Карло Мартини, правда, предпочел более благочестивую фразу: «Его тело грешника отправилось в поле, а дух католика остался в раздевалке».

Ну и чтобы закрыть тему этого неординарного футболиста, скажем, что прозвищем «Велено» («Яд») его наградили отнюдь не журналисты, а собственная мама. Дескать, уж больно шустрый он был в детстве. Но главным поводом, скорее всего, послужила более чем странная шуточка малыша. Его дед на протяжении 77-ми лет трудился пекарем, но вот пришли фашисты, и маленький бизнес приказал долго жить. «Деда, деда! Это я им позвонил, представился Бенито и приказал прихлопнуть твою пекарню!»

Говорят, вне поля был душа-парень...

Между делом, Лоренци сумел еще и разложить «Ювентус» в предсезонье. Алленаторе «ювентини», ливерпулец Джесс Карвер, дал интервью англичанам, что он мечтает и даже требует от руководства продать весь «датский патруль» в составе двух Хансенов и Праста, а взамен купить форварда «Интера». Слова Карвера перевели на итальянский, и его сотрудничество с туринским клубом завершилось. Дьюла Шароши придет уже по ходу сезона и навести порядок не успеет.

Сезон в целом был отмечен новым наплывом легионеров — провал на ЧМ-50 в Бразилии доверия к итальянским футболистам отнюдь не повысил. «Интер» подписал Скоглунда, шведы появились в «Роме» и «Дженоа»... Как пример, скромнейшая во все времена «Аталанта»: за нее играли Бертиль Нор-даль (старший брат «миланского» Гун-нара), а также датчане Свенд Хансен и Лесли Сёренсен. То ли еще будет год спустя — «бергамаски» не пожалеют огромной по тем временам суммы в 31 миллион лир за шведского форварда Хассе Йепссона и. полностью с ним угадают! Игрок, успевший проявить себя за полгода в английском «Чарльтоне», наколотит за сезон 22 гола и будет с наваром перепродан в богатенький тогда «Наполи».

Номер 45 за 1953 год

Борьба за чемпионство была только мнимой. «Милан» очень мощно провел весну, обыграв и «Ювентус», и «Интер», став чемпионом впервые за 44 года и за два тура до финиша. Последние два тура «россо-нери» откровенно пробухали, и «Интер» подтянулся на дистанцию одного очка.

Возвращение «Юве»

Из своих 23-х мячей Ньерс два забил в дерби — 2:2, 1:2. По мячику положил. .А здесь мы снова впрягаемся в венгерскую тренерскую тему. «Ювентусом» руководил и с ходу взял скудетто не кто иной, как легендарный форвард сборной Венгрии Дьёрдь Шароши (62/42) - собственно, этот сезон и станет главным его достижением на тренерской ниве.

Миланские команды в то время предпочитали дуэты, различая в них алленаторе как собственно тренера и диретторе технико, который занимался более широким кругом вопросов, в частности, селекцией. В «Интере» должность «Д. Т.» на протяжении нескольких лет, невзирая на смену тренеров, занимал Джулио Каппелли, как раз и присмотревший Ньерса с Вилкесом. До поры до времени он работал с великим Альдо Оливьери, «волшебным котом», голкипером сборной Италии на триумфальном ЧМ-38. Затем Каппелли уступил место еще одной крайне любопытной личности — Карло Дэвисе, несмотря на фамилию, итальянце и «интеристе». Он был сыном реального англичанина — манчестерца Сэмюэла Ричарда Дэвиса, игравшего на рубеже веков за туринский (!) «Интер» и «Милан».

Сэм Дэвис, в общем-то, никакой не футболист, а текстильщик и спортсмен-любитель, перебрался в «Милан» по приглашению Герберта Килпи-на и стал одним из 50-ти отцов основателей «россо-нери». В 1902 году он завязал с карьерой нападающего и вообще игрой, но три года спустя весьма оригинально вернулся на поле. В матче «Милан» — «Кастеджо» он исполнял роль вратаря — именно исполнял, потому что поставил в рамку стул и просидел на нем весь матч, покуривая сигареты, в то время как его команда вела в счете 19:0. Под занавес встречи Дэвис поднялся со стула, решительно прошагал в атаку и забил 20-й мяч, став, таким образом, первым голкипером-бомбардиром итальянского футбола!

Не менее любопытный и в тоже время более успешный дуэт сложился в «Милане». Чемпионство 1951 года команде принесли не только голы Нордаля, но мудрые руководящие замечания венгерского наставника Лайоша Цайзлера, игравшего в Италии с 1927 года и, в общем-то, куда более гражданина мира, нежели Венгрии. В «Милан» он пришел в 1949 году. Тогда же появилось и шведское трио, приобретенное «диретторе технико» Антонио Бузини III, который в свое время был недурственным футболистом, блеснув в конце 20-х в «Падове» и «Болонье». То есть команда там была в широком смысле сыгранная и ее высокие места никого удивлять не должны.

Почему такой экскурс по тренерским персоналиям? Сейчас объясню. Дело в том, что «Интер» сделал ход даже не конем, а слоном...

Что-то у вас ФОНИт!

Эт-то еще что за результативность чемпиона — 1,35 гола за матч?! Эт-то что еще за бомбардиры пришли на смену тем, кто разменять три десятка голов не считал особо сложной задачей?! Всего на четыре тура меньше стало, парни!!!

И если бы всё сводилось к «Интеру», мы легко справились бы: к рулю команды встал Альфредо Фони, знаменитый защитник, олимпийский чемпион 1936 года и чемпион мира 1938-го, и занялся наведением порядка в том звене, которое знает лучше всего — «Интер» на 40 мячей меньше забил, на 25 меньше пропустил... Но ведь упала и результативность конкурентов!

Впрочем, давайте сначала разберемся с «нерадзурри». Фони жестко навел свои порядки: избавился от любимца публики Вилкеса, чья привольная манера игры категорически не устраивала тренера, заменив его 28-летним Бруно Маццей из «Леньяно» (что характерно, довелось ему в юности за «Милан» побегать); вопрос, вызвано ли было «сокращение» Вилкеса исключительно ужесточением лимита (два иностранца вместо трех на поле), уместен. Может, так оно и было.

Вторым кадровым усилением стал также полузащитник — Фульвио Нести был призван заменить в центре поля ветерана «Интера» Освальдо Фат-тори, выступавшего за «сине-черных» с 1947 года; тот сел на скамейку, проведя в чемпионате лишь 13 матчей против 29-ти у сменщика.

Впрочем, ничуть не менее важными оказались тактические новшества. Ивано Блазон вернулся на уже знакомую ему и ничуть не новую для итальянского футбола уже в те года позицию либеро — позицию, которая служит воплощением, духом, святая святых катеначчо! Однако при переходе в атаку он немедленно выдвигался в центр поля, превращаясь в полузащитника. Самой оригинальной была задача нападающего Джино Армано, который, как громко сказано в учебнике тактики, стал первым «ала торнанте» в истории итальянского футбола — возвращающимся крайком. То есть когда «Интер» атаковал, он располагался справа и всячески содействовал паре центрфорвардов Лоренци — Ньерс; как только команда теряла мяч, Армано сломя голову мчался в полузащиту, освобождая Блазона для отступления в оборону! Так 3-3-4 (Гецци — Джакомацци, Джованнини, кто-то, чаще других Падулацци — Мацца, Блазон, Нести — Армано, Лоренци, Ньерс, Скоглунд) моментально превращались в 4 — 3 — 3 (Гецци — Блазон — Джакомацци, Джованнини, кто-то — Мацца, Армано, Нести — Лорен-ци, Ньерс, Скоглунд).

Схема эта настолько озадачила конкурентов, что «Интер» выиграл чемпионат за три тура до его окончания и в последних матчах откровенно валял дурака, тем не менее, ограничившись лишь 24-мя пропущенными мячами.

Как пример — дерби. В первом круге «Милан» под руководством Тони Бузини, опрометчиво пообещавшего новую, «английскую» команду, довольно долго душил земляков, но когда в конце матча сломался и покинул поле Тоньон, Лоренци довольно быстро, на 85-й минуте, использовал перевес — 0:1. «Дома» у «Интера» и вовсе скучно скатали 0:0, что полностью устроило «нерадзурри», лидировавших с отрывом в 7 очков от «россо-нери».

«Милану» и «Ювентусу» дорого обошлись тренерские эксперименты. В Турине уволили Шароши, потом в срочном порядке вернули его посреди сезона, но было поздно. «Милан» же расстался с известным приверженцем атакующей тактики Цайзлером, заменив его на другого культового персонажа — Марио Сперони несколько раз работал в великом «Торино», в том числе выиграл чемпионат в 1948 году, после чего был переманен в «Лацио». Увы, в «Милане» он никакими подвигами не отметился. Не этим тренерам нужно было останавливать нашествие ничейной болезни и тактики «не пропустим — как минимум не проиграем». Тем более, не «диретторе технико» Бузини.

«Интер» — чемпион Италии после 13-летнего перерыва. Стоят (слева направо): Альфредо Фони (тренер), Джино Армано, Пьетро Броккини, Бруно Мацца, Бенито Лоренци, Карл Леннарт Скоглунд, Стефано Ньерс, Бартоломео Делла Каза (массажист). Присели: Маино Нери, Освальдо Фаттори, Аттилио Джованнини, Фульвио Нести. Совсем присели: Ивано Блазон, Лино Грава, Джорджо Гецци, Джованни Джакомацци, Бруно Падулацци

Дембельский аккорд Стефано Ньерса

Фони не собирался ничего менять — от добра добра не ищут, но на всякий случай пообещал более атакующую игру. В принципе он сдержал слово — «Интер» забил почти в полтора раза больше, сохранив в целом надежность обороны. Однако же начало сезона едва не превратилось в катастрофу: Ньерс потребовал повышения зарплаты, отказался тренироваться, и президент клуба Карло Массерони (на всякий случай — Анджело Моратти возглавит клуб только в 55-м) своей волей отстранил бомбардира от матчей.

Тем не менее, «Интер» с разыгравшимся Армано шел очень неплохо, уже с 5-го тура возглавив гонку. К 8-му туру вернулся Ньерс — аккурат к своему любимому дерби и тут же кинул «Милану» трешку, окончательно покорив «сине-черную» публику. Конечно, «россо-нери» не повезло — в первом тайме травмировались Дзагатти и Беральдо, в дальнейшем лишь обозначая свое присутствие на поле. Юхана Гуннара Грена и вовсе не было на поле — после финала престижного Латинского кубка, в котором «Милан» влетел «Реймсу» 0:3, фактически бывшего играющим тренером «Профессора» по экономическим причинам загнали в «Фиорентину»... Но всё равно хет-трик

Ньерса (на добивании Буффону после собственного удара, умная подправка в сетку и пенальти за снос Скоглунда) вызвал всеобщий экстаз. Теперь его даже болельщики «Милана» называли не просто «человек без нации венгерского происхождения» или вовсе «цыган», но обязательно добавляли — «великий». Ну а «Милан» сменил управляющий дуэт Морселли — Бузини на великого интернационального, в том числе и венгерского еврея Белу Гуттманна...

Увы, формально для Ньерса это был разовый всплеск, на счету венгерского канноньери окажется лишь 8 мячей, и в конце сезона клуб и Стефано предпочтут расстаться.

«Лишь»... Его ж и выпустили только 14 раз. В итоге среди мячей Ньерса гол «Ювентусу» (2:2; во втором круге «Интер» разгромит извечного соперника 6:0!), победный мяч «Наполи» и два гола, в том числе победный, «Триестине» в последнем туре, матче, который принес «интеристам» титул (4:2).

Закрывая тему «Дерби и Ньерс», скажем, что второе дерби вышло куда более успешным для «Милана». «Интеристи» нервничали, при полном попустительстве римского арбитра Орландини напропалую хамил всем Лоренци, а Скоглунд схлопотал удаление на 34-й минуте, врезав Беральдо — шведа уводили с поля всем руководством «Интера». Итог — 0:2, что, правда, не помешало окончательному триумфу.

Падение результативности и «Интера»

Перед следующим сезоном «Интер» потеряет двух ведущих игроков — Ньерса и защитника Джованнини. Решить проблему поиском за рубежом было невозможно — уязвленный до глубины души провальным матчем «Скуадры Адзурры» против венгров молодой госсекретарь Джулио Андреот-ти, в будущем неоднократный премьер-министр Италии, «закрыл границу», то есть запретил подписывать новых иностранцев (см. табл.). Это весьма сомнительное с точки зрения современных экспертов действие будет оспорено и не протянется слишком долго, потому говорить о его полезности как-то не слишком приходится. Факты таковы, что восхождения сборной придется ждать до мексиканского мундиаля 1970 года, а миланские клубы в 60-х на двоих возьмут четыре Кубка чемпионов, но отнюдь не без помощи Альтафини, Бенитеса, Сани, Жаира, Суареса...

Разрешенное количество иностранцев в итальянском футболе.

1946 — два плюс три «ориунди» — то есть натурализованных с итальянскими корнями.

1949 — только три иностранца, категория «ориунди» де-юре отменена, де-факто - осталась. Вместо «ориунди» введена так называемая «фуори квота» — тех, кто играет в Италии не менее пяти лет и может считаться итальянцем.

1952 — только два иностранца.

1953 — пять иностранцев, включая «фуори квота».

1953, 21 мая — знаменитое «вето Андреотти» — после домашнего поражения Италии от Венгрии 0:3 17 мая (и чего он так взбесился, тогда все венграм летели со страшной силой!). Вето означало полный запрет на подписание иностранцев, играть могли только «ориунди».

1955 — разрешен один иностранец. Под «ориунди» отныне понимаются только играющие за сборную Италии.

1957 — никаких новых подписаний иностранцев.

1958 — разрешены только «ориунди» моложе 25-ти лет и с как минимум 3-летним контрактом.

...

Май 2001 — все ограничения по иностранцам сняты.

Возможно, что-то удалось бы исправить благодаря более внимательной и затратной работе на итальянском рынке, но у президента массерони от двух скудетто в зобу дыханье сперло, и он принялся за переговоры о продаже клуба нефтяному магнату Анджело Моратти. В истории «Интера» наступала совсем другая эра, и венгерского влияния в ней не будет видно даже в электронный микроскоп.

К слову, в чемпионате 1954/55 «нерадзурри» займут только 7-е место, и Фони покинет команду.

Что произошло дальше с результативностью итальянского чемпионата? Она стала потихоньку возрастать, словно для этого и нужно-то было, что Фони уволить. В сезоне-1958/59 она достигнет локального пика в размере 897 голов в 306-ти матчах,

2,94 за игру, и тут же обрушится на отметку 2,59. Догадайтесь-ка, за счет чего? За счет капитального падения результативности матчей двух миланских клубов в числе прочего. До прихода Нерео Рокко в «Милан» оставалось два года, до назначения в «Интер» Эленио Эрреры — год. При втором серия «А» докатится до сезона-1963/64, когда «Интер» выиграет свой первый Кубок чемпионов, но в дополнительном матче уступит «Болонье» 0:2; средняя же результативность чемпионата составит 2,12 гола за игру! Чтобы годом позже, уже под двойной триумф «Интера», упасть до 2,09, а в последний сезон ЭлениоЭрреры в «Интере» остановиться в шаге от рекорда — 613 голов в 306-ти матчах (2,0 в среднем)... Вроде бы и ничего по нынешним временам, да? Как минимум тогда — ужасно. Легакальчо с перепугу примет решение о новом сокращении серии «А», теперь уже до 16-ти команд.

Простите, отвлекся, а мне еще нужно рассказать вам, что произошло с Ньершем после «Интера».

Запоздалая находка в Суботице

Ньерш наверняка покидал «Интер» с тяжелым сердцем — он не мог не понимать, что лучшие его годы позади, но гордость не позволяла остаться в клубе, где плевать хотели на его финансовые запросы, но и футбол внедряли такой отвратительный, что с души воротит. Сказался ли в разрыве характерец Ньерша и его несклонность соблюдать режим, в первую очередь, частые бдения за покерным столом? Обязательно. Но в какой мере — без понятия.

Ньерш: «Какие годы я пережил в Милане! Десятки, если не сотни раз болельщики на руках выносили меня с поля, разрывая на сувениры не только футболку, но и трусы. Такое не забывается, и я был счастлив. Об одном сожалению — забил маловато. Мог больше, гораздо больше. Меацца так и остался впереди». Ну, чтобы настичь Джузеппе Меаццу с его, по разным подсчетам, почти тремя сотнями мячей, Ньерсу нужно было поиграть в «Интере» еще лет восемь.

В Барселону его зазывал старый приятель Ласло Кубала. Были ли у Ньер-ша шансы подписать контракт, соответствовал ли его уровень требованиям тогдашней «Барсы»? Сказалось ли присутствие Эленио Эрреры? Вопросы, вопросы!

Закончив карьеру игрока в 1961-м, Иштван получил в Болонье тренерскую лицензию, но слабые попытки внедриться в новую, пусть и футбольную профессию пропали вотще и втуне. А тут тяжело заболела жена, и ей порекомендовали сменить климат. Ньерши отправились на родину супруги, город, где они повстречались, будучи молодыми. Вот тут, признаться, я не смог выяснить, где и как воссоединились любящие сердца. То ли жена настигла Иштва-на во время его блужданий по Европе, то ли они вспомнили друг о друге на старости лет и он приехал ее поддержать, да так и остался, потому что уже сам никому не был нужен.

Суботицу при всем уважении не отнесешь к центрам мировой цивилизации, и форвард надолго пропал из поля зрения.

Его обнаружили совершенно случайно только в начале 2000-х — в город по какой-то надобности завернула группа венгерских журналистов, и один из опытных корреспондентов вдруг узнал Ньерша. Старик обрадовался, с удовольствием рассказал на камеру о своей миланской жизни и многочисленных голах, о Скоглунде и Лоренци, о дружбе с семейством Моратти, всегда фанатевшим по «Интеру»... Даже засобирался в Будапешт, где можно было повстречаться с Пушкашем и другими старыми товарищами еще по чемпионату Венгрии, но в этот момент случился инсульт. Дальше произошла какая-то непонятка с итальянской пенсией Ньерша — то ли она перестала поступать из-за какой-то формальности, а вторая жена Иштвана (первая давно умерла, второй стала домработница по имени Джулия) не сумела оперативно, запросив «Интер», проблему решить, то ли вовсе деньги куда-то пропали и тем самым история приобрела откровенно дурной запах. Как бы то ни было, спустя три месяца Ньерш ушел из жизни, больше не приходя в сознание.

Ну и при чем же тут Андрей Шевченко к Иштвану Ньершу, спросит внимательный читатель? Связь самая что ни есть прямая: Шева — лучший в истории бомбардир миланского дерби (14 голов), второй — человек и стадион Джузеппе Меацца (12 за «Интер» и 1 за «Милан»), а венгр наколотил в 12-ти матчах 11 (столько же — Нордаль) и очень сожалел, что в предпоследней своей «Мадоннине» запорол несколько моментов!

 

«Бомба» — потому что вспыльчивый

[27]

Досье

Ференц Деак

Нападающий

Прозвища: «Бомба» и «Бамба»

Родился 16 января 1922 года в Будапеште. Умер 18 апреля 1998 года в Будапеште Начинал карьеру в «Сентлёринце» в низших дивизионах и поднявшись с командой с третьего уровня (1940-44)

Клубная карьера

1944 — Сентлёринц — 3 — 9

1944/45 — Сентлёринц — 10 — 5

1945 — Сентлёринц —

1945/46 — Сентлёринц — 34 [28] — 66

1946/47 — Сентлёринц — 30 — 48

1947/48 — Ференцварош — 30 — 41

1948/49 — Ференцварош — 30 — 59

1949/50 — Ференцварош — 23 — 21

1950 — Дожа [29] — 14 — 12

1951 — Дожа — 14 — 5

1952 — Дожа — 22 — 15

1953 — Дожа — 20 — 12

1954 — Дожа — 14 — 9

Итого 244/302, не считая 27/34 в более-менее точно подсчитанных товарняках за «Ференцварош». Учтены только матчи первого дивизиона, но после «Дожи» Деак еще больше трех лет выступал за команды второго дивизиона «Эдьертеш», «Спартак» («Шпартакуш»), «Шиофок» и снова «Эдьертеш», в которых ему приписывают еще пару сотен голов. Титулы и достижения: чемпион Венгрии - 1949, Игрок года в Венгрии - 1946, лучший бомбардир чемпионата Венгрии -1946, 1947, 1949

За сборную Венгрии - 20/29 в официальных матчах (1946-49), 33/66 в неофициальных (1943-49), сборную Будапешта - 3/4 (1946-47)

Много ли вы можете назвать европейских столиц — или просто столиц, где центральная площадь названа в честь футболиста (да еще и улица, ведущая к этой площади, и узловая станция метро под ней)? Мне вот как-то ни одной не припоминается... А в Будапеште есть и площадь, и улица, и станция Ференца Деака.Нет-нет, есть и стадионы имени Ференца Пушкаша (должен быть открыт в 2019-м), Йожефа Божи-ка (бывший «Кишпешт», играет «Гонвед»), Ласло Будаи (играет «Ракошпалотаи»), Нандора Хидегкути (открыт в 2016-м, МТК), Ференца Сусы (бывший «Медьерути», «Уйпешт»), Рудольфа Илловски («Вашаш», строится новый), и звезды сборной захоронены в самом соборе Святого Иштвана, но чтобы площадь?!

Ответ на этот вопрос, как выясняется, существует, но чтобы поддержать интригу, я приведу его только в конце статьи.

А может быть, мы всё слишком усложняем и проходим мимо очевидного ответа, в то время как сам Ференц Деак рассказал нам правду? Я имею в виду происхождение весьма оригинального прозвища «Бамба». Очевидно, что форвард с подобной манерой игры не мог вписаться в достаточно продвинутую тактику «Золотой команды», а захотел бы Деак измениться, прогнувшись под концепции Густава Шебеша? Вполне возможно, что восьми матчей 1949 года оказалось более чем достаточно, чтобы всё рассмотреть и сделать выводы! Не умножай сущности сверх необходимого, и все версии о травмах и негативном воздействии коммунистического режима могут оказаться излишними...

Будапештец

Ференц Деак был одним из лучших, а может быть, и лучшим нападающим в истории венгерского футбола. Во всяком случае, статистика, согласно которой Деак стабильно забивал гораздо более одного мяча за игру, подсказывает нам это. Он раскрылся в столичном «Сентлёринце», вместе с которым из третьего дивизиона поднялся в середину турнирной таблицы первого, попутно установив историческое достижение — 66 мячей в чемпионате-1945/46, непревзойденный ни одним европейцем результат. Потом был «Ференцва-рош», изрядно гонимая в те годы, но всё же куда более классная и по-прежнему остающаяся в числе сильнейших команда. Здесь Деаку пришлось несколько больше работать на команду, но его результативность по-прежнему поражала в хорошем смысле этого слова, а бомбардирское соперничество с Пушкашем служило украшением чемпионата.

Прозвище Деака

Ференц Деак: «Бамбой» меня прозвали в «Сентлёринце», так как по доброй своей привычке я торчал в центральном круге, на средней линии, словно мне нечем было заняться. Вот так стоял и наблюдал, но когда прилетал мяч, я взрывался и всегда стартовал к воротам быстро и неожиданно для соперника. Атаковать и забивать это самое прекрасное в футболе. Даже если это «бамба»...»

Разъяснение автора. Bamba, общеупотребительное прозвище великого форварда, в прямом переводе означает «придурковатый, тупой». Во многих источниках оно то ли по созвучию, то ли из-за невероятных бомбардирских качеств Деака (думаете, его не называли «Бомбардиром нации» задолго до Герда Мюллера? Еще как называли!), то ли именно из-за взрывной манеры его игры преобразовалось в «Бомбу». Согласитесь, звучит лучше, чем Тупой, не так ли? Вот и будем следовать этой версии.

Почему он не уехал или не сбежал?

Мы уже выяснили, что для венгерских футболистов в конце 40-х, когда страна выздоравливала после очередного военного разгрома, попутно меняя власть и общественно-экономическую формацию, главным вопросом было «Ехать или не ехать?» Предложения у Деака имелись. Так, во время внезапного палестинского турне земляков из МТК, его, приглашенного футболиста (говорят, многие были этим очень недовольны), активно зазывали в «Фенербахче», обещая «дом в Стамбуле, много женщин и машин». Деак не особо вдохновился, прекрасно осознавая уровень тогдашнего турецкого футбола. «Канарейки» не успокоились и продолжали бомбить «Бомбу» письмами, но те Ференцу попросту не передавали — потому что незачем.

Приглашение 1949 года было куда более конкретным и привлекательным. По одной версии, «Иль Гранде Торино» прислал открытый чек, куда можно было вписать любую сумму, по другой — 150 тысяч долларов, что тоже было очень и очень немало. Почему Деак отказался от приглашения из Италии, какие силы были задействованы, чтобы оставить его в Будапеште, давили ли на него вообще — история умалчивает, но следует признать, что Ференц принял правильное решение. Ведь он наверняка оказался бы на борту того рокового самолета, который в мае того же года врезался в базилику на холме Суперга, унеся жизни 31 игрока и работника «Торино»...

Итак, он не уехал. А в ноябре того же 49-го провел последний свой матч за сборную Венгрии, безвременно, всего-то в 27, завершив международную карьеру. На протяжении года, ставшего первым для великого тренера Густава Шебеша во главе сборной страны, Деак принял участие во всех восьми матчах, положив 11 (!) мячей. Вот только в первом, в апреле, сборная сгорела в Праге Чехословакии 2:5, а Ференц откровенно подвел команду, заработав красную карточку. Может быть, тренера впечатлила именно эта картинка?

Да врядли.

Деак забивает пражской «Славии» в легендарном поединке 1949 года, в котором «Фради» победили 8:3

Почему его больше не приглашали в сборную?

Назвать форварда законопослушным и скромным, конечно, язык не поворачивается, а потому эта причина не для него. Более того, свою неприязнь к новой власти Деак, скорый и на язык, и на руку, никогда особо не скрывал — звездный статус в этом плане только расслабляет. Шебеш, безусловно, собирал информацию (интересно, кто в той сборной Венгрии были стукачами? Нам бы с советской командой разобраться, м-да...) и мотал ее на ус — и международная карьера Деака, форварда, быть может, поталантливее Пушкаша, завершилась еще в 49-м. Результат «Бомбы» выглядел фантастически — 29 мячей в 20-ти матчах, такое соотношение, почти полтора мяча за игру, до сих пор остается рекордным. Но зайдите с другой стороны и представьте, сколько же он не доиграл!

По поводу отстранения Деака от будущей «Араньчапат» существуют разные версии — якобы Шебеш пытался переманить его в «Гонвед», но форвард отказался наотрез; говорят и о некоей травме. И всё же бытует предположение о том, что тренер предпочел иметь дело не с непокорной звездой, не особо вписывавшейся в любые рамки, но с игроками, которые безраздельно принимали власть и авторитет Шебеша, разделяя его видение футбола. В конце концов, почему убрали из национальной команды вполне успешного наставника и нашего коллегу-журналиста Тибора Галловича? Потому что он был чужой, а Шебеш — свой. Согласитесь, этого даже в наше время бывает вполне достаточно.

«Куссра!» по-венгерски означает «заткнись!»

Летом следующего, 50 года случилось и вовсе непоправимое, после чего ни о какой сборной Венгрии даже мечтать не приходилось. Летним вечером в Шиофоке в ресторане «Фогаш» Деак с друзьями по «Ференцваро-шу» закатили банкет. В хорошем подпитии форвард, несмотря на то, что со сцены играли мелодию из какого-то популярного мюзикла, затянул гимн «Фради» — песню, скажем так, не пользовавшуюся популярностью в некоторых кругах (см. материал Бориса Талиновского — «Ференцварош» считали профашистской командой, хотя и не решились прикрыть). Два офицера госбезопасности, выпивавшие неподалеку, подошли к Деаку и «вежливо» попросили: «Заткнись». Ференц замолчал и подозвал официанта: «Две водки». Гэбисты тянули паузу, видимо, полагая, что с ними решили распить мировую. Однако как только прибыл заказ, Деак выплеснул водку в лицо офицерам, после чего двумя поставленными ударами послал обоих в нокдаун.

Скандал пытались замять, но слухи о нем ширились, и в конце концов родилось «спортивное» решение. Деака вызвали к Шандору Чаки, главе пресс-службы МВД, параллельно управлявшему «Дожей»: «У тебя есть выбор: тюрьма или Уйпешт!» Разумеется, распространяться об обстоятельствах перехода Ференцу строго-настрого запретили. И болельщики «Фради» не простили кумиру предательства — это было всё равно что из «Спартака» перейти в «Динамо»...

Шебешу нужна была дисциплина

Стоит ли драку в ресторане считать главной причиной отсутствия Деака в сборной Венгрии? Нет, повторюсь: Густав Шебеш свой выбор сделал примерно годом раньше, окончательно прописав на позиции центрального нападающего Нандора Хидегкути, спокойного, как дверь, и уж точно не влезающего ни в какие разборки с душком. увы, как ни превозноси наставника великой команды, Деак перестал для него существовать отнюдь не по футбольным причинам — убежденный коммунист Шебеш верил, что он поступает верно. Собственно, Иштван Ньерш тоже попал в игнор не по игровым причинам, пусть даже в то время повсеместно было принято не работать с легионерами. Тем более, в странах победившего социализма с их маразматическим и в то же время маниакальным стремлением избежать открытого признания профессионального спорта.

Какой была бы «Араньчапат» с этими, вне всякого сомнения, незаурядными форвардами (например, Цибор — Пушкаш — Деак — Кочиш — Ньерш!), можно только гадать, тем более в 1952-м олимпийском году они оба пребывали, в общем-то, в расцвете сил.

Помянем!

И все-таки, как ни крути, Деак поломал себе карьеру сам. Заканчивал он и вовсе защитником, под молодецкий посвист болельщиков, которые слышали звон, но, как обычно, не знали, где он. Периодически Ференц вспыхивал и представал всё тем же «Бамбаболом», для которого не составляло никакой проблемы обыграть всю команду соперника.

Семью надо было кормить, и Деак скрепя сердце попросился на службу. Прошлое было основательно подзабыто, и в МВД к нему отнеслись весьма благожелательно — направили в полицейскую академию, после чего футболист превратился в телохранителя первых лиц государства от Яноша Кадара до я Корома.

Внезапно проявившийся диабет отправил Деака на пенсию примерно в 50 лет. МВД и тут проявил себя с лучшей стороны — Ференц занял вполне теплое местечко директора ведомственного санатория на Балатоне. Вот только наградами его обошли — вплоть до посткоммунистического времени, когда власть автоматически награждала чуть не каждого из явно или мнимо пострадавших. Дали орден «За заслуги», а там и премию «Венгерское наследие», правда, уже посмертно.

Могла ли его карьера, его жизнь сложиться иначе? Конечно, и, говорят, Деак прекрасно это осознавал, всячески демонстрируя отсутствие интереса к «Матчу века» на «Уэмбли» в 53-м. Но ведь могло быть и хуже — прими он предложение «Торино»...

Посочувствовать? Да поздно уже. Лучше произнести какую-то благоглупость о «Дорогах, которые мы выбираем». Для концовки материала о крайне неординарной личности это будет неплохо.

Вместо послесловия. Ну а что же у нас с Ференц Деак тер, то бишь площадью по-венгерски? Увы и ах, вынужден разочаровать: дело в том, что легендарный форвард — полный тезка известнейшего венгерского политика 19 века, который считается отцом превращения Австрийской империи в Австро-Венгерскую в 1867 году. Вот в его честь это всё и названо. Жаль! Хотя венграм уж как-нибудь виднее.

6 июня 1949 года. Только что «Ференцварош» выиграл у земляков из «Уйпешта» (то еще дерби!) Кубок «Непсавы» — 4:3. Стоят: тренер Йожеф Юхас, врач Антал Лика, Ференц Деак, Карой Кери, Ференц Рудаш, Карой Лакат, Ференц Сабо. Присели: Ласло Будаи II, Золтан Цибор, Йожеф Месарош, Геза Хенни, Шандор Кочиш. Отсутствует на фото Арпад Чанади, получивший травму во время матча

 

Любовь и смерть Шандора Сюча

Досье

Шандор Сюч

Защитник, иногда - полузащитник

Родился 23 ноября 1921 года в Солноке. Казнен 4 июня

1951 года в Будапеште.

Рост 180 см, вес 85 кг Клубная карьера

Сезон — Клуб — Матчи — Голы

1938/39 — Солнок — 5 — 0

1939/40 — Солнок — 18 — 0

1940/41 — Солнок — 26 — 1

1941/42 — Солнок — 29 — 3

1942/43 — Солнок — 29 — 3

1943/44 — Солнок — 22 — 2

1944 — Уйпешт — 1 — 0

1944/45 — Уйпешт — 11 — 1

1945 — Уйпешт — 21 — 3

1945/46 — Уйпешт — 32 — 12

1946/47 — Уйпешт — 28 — 1

1947/48 — Уйпешт — 23 — 2

1948/49 — Уйпешт — 26 — 3

1949/50 — Уйпешт — 24 — 4

1950 — Уйпешт [31] — 10 — 0

1951 — Уйпешт* — 1 — 0

Итого — 306 — 35

Удалялся с поля 4 раза Трофеи и достижения:

Чемпион Венгрии (3) — 1945-47, Кубок Венгрии — 1941. За сборную Венгрии — 19/0 (1941-48).

В славнейшие времена венгерского футбола, которыми, безусловно, следует считать начало 50-х годов XX века, в стране существовала одна большая проблема — как не дать игрокам разбежаться. Способ «сделать страну более привлекательной для жизни» не проходил хотя бы как слишком долгоиграющий, к тому же вряд ли рассматривался правящей кликой Матьяша Ракоци, типичного диктатора. Оставалась грубая сила, что и было реализовано. Дьюла Грошич с целой командой, Дьюла Лорант, Йозеф Месарош, Карой Кери, Бела Эгреши вчетвером в конце 40-х попадали в различные неприятности — проще говоря, арестовывались, однако это не останавливало других — в частности, Ласло Кубалу, который бежал с семьей в спецгрузовике, переодевшись в советскую военную форму. И тогда власть, дождавшись очередного повода, сделала очень сильный ход... В 1951 году за попытку побега на Запад был расстрелян защитник столичной «Дожи» Шандор Сюч. Нагнанного страха оказалось достаточно, чтобы вплоть до конца 1956-го никто подобных попыток больше не предпринимал.

Такова общая канва происшедшего, и если не пользоваться венгерскими источниками, то можно было бы вполне ограничиться написанным. К сожалению или к счастью, вашему автору довелось копнуть немного глубже и выяснить, что жутковатая история Сюча отнюдь не сводится к тривиальному «побежал — поймали». Это повесть то ли о большой любви, то ли о чем-то похуже, а скорее всего — и том, и другом, как часто случается в жизни.

«Уйпешт» образца 1947года. Судя по блику, явно музейное фото — стекло всегда дает такой след при использовании вспышки... Верхний ряд (слева направо): й Дикер, Шандор БалогII, Бела Такач, Иштван Тамаш, Лайош Лаборц, Шандор Сюч, Шандор Берзи. Посередине: Бела Эгреши, Имре Сарди. Внизу: Рудольф Патколо, Дьёрдь Тот, Карой Хорват, й Надьмароши, Йозеф Над

Роковая встреча

Летом 1948 года 20-летняя певица ртом и танцовщица всем остальным Эржебет Ковач вместе с мужем-пианистом Ласло Борошем отправилась в турне по берегу озера Балатон.

Однажды Борош, завзятый футбольный болельщик, узнал, что по соседству тренируется первая команда «Уйпешта», и загорелся идеей устроить встречу с футболистами. Сказано — сделано. Так и познакомились Эржи Ковач с 27-летним Шандором Сючем, опытным и звездным футболистом, защитником национальной сборной. Грянула пресловутая любовь с первого взгляда. Два дня спустя Эржи съехала от мужа на съемную квартиру, и там почти каждый день стал бывать Сюч.

Роман вышел скандальным, его обсуждали вдоль, поперек и снизу вверх — ведь Сюч тоже не был свободен, его ждали дома жена и двое маленьких детей. шандора, вскоре ставшего офицером полиции, как все игроки и тренеры переданного в МВД и превратившегося из «Уйпешта» в «Дожу» клуба, склоняли как могли.

Для начала перестали приглашать в сборную, у Густава Шебеша с этим было строго. Не помогло. Принялись песочить по служебной линии.

Сюча вызвал к себе Шандор Чаки, руководитель «Дожи», параллельно возглавлявший полицейскую службу по связям с общественностью:

«Твое поведение недопустимо. Оно бросает тень не только на клуб, но и на всё министерство. Прекрати с ней встречаться или сядешь».

Для Сюча это прозвучало как последний звонок. Он решил всё и всех бросить и бежать с любимой на Запад. Эржи поддержала — еще бы! Зря я, что ль, сменяла пианиста на футболиста...

Казалось бы, всё по шаблону — лубофф, романтика, это сладкое слово «свобода», плачьте от умиления. Однако классическому подходу «двое против тоталитарной системы» мешает откровенное блядство всего этого — как с деть-ми-то быть, малышами твоими, а, Шандор? Ведь ты, ослепленный страстью, фактически оставлял семью в заложниках очень нерадостного режима Матья-ша Ракоци, на растерзание ВМ и AVH. Да плевать на твои чувства — жену тебе, чай, не госбезопасность подсунула!

Впрочем, свобода имеет дивную привычку отбрасывать семейные отношения как нечто устарелое, смешное и ненужное. Ответственность со свободой в ее широком понимании для таких «креативных персонажей» никак не сочетается.

Неудачливые беглецы

Ковач вспоминала: «Шани придумал единственный выход — уехать из страны. Он сказал, что ему передавали приглашение от «Милана», и добавил, что знает человека, который поможет с переходом границы. Стоило это полфунта золота авансом и пять тысяч долларов, когда мы окажемся на той стороне. На предварительной встрече этот тип показался мне каким-то мутным, но я не решилась возразить. Так мы ступили на роковую дорожку. Были, были поводы для подозрений, но мы были наивными и всё это отметали! Перед границей наш «помощник» попросил Шани достать пистолет, который он ему дал, и снять с предохранителя — якобы для безопасности. Через несколько минут из окопов выскочили вооруженные солдаты».

Когда вся дурь наружу. 1947 год. Стоят (слева направо): Рудольф Патколо, Бела Эгреши (герой еще одной «побег-истории»), Иштван Тамаш. Шандор Сюч располагается внизу

Их арестовали в деревне Надятилайон в ночь с 5 на 6 марта 1951 года. Понятно, что «проводник» и «контрабандист» Йожеф Ковач был агентом и провокатором AVH. Вот только в материалах дела, в том числе отчетах этого типа, содержится несколько иная информация: пистолет был ничем иным, как табельным оружием самого Шандора Сюча, золота дали 700 граммов, а после надлежало выложить целых 15 тысяч долларов. Ковач развел Сюча, показав ему кучу писем из Аргентины в Италию, а также поддельное послание от игравшего за «Рому» Дьюлы Женгеллера, бывшего партнера Сюча по «Уйпешту» — мол, ты только доберись до Граца, а там я примчусь тебя встретить... Сюч в ответ костерил коммунистический режим, который позволяет ему зарабатывать от силы 2500 — 3000 форинтов, в то время как на Западе он имел бы минимум 10 штук баксов в месяц (о куда более вкусных предложениях Деаку 150 тысяч долларов в год от «Торино» и 100 тысяч Пушкашу от «Ювентуса» в венгерских футбольных кругах ходили легенды) и смог бы помогать материально брошенной семье.

В условия сделки с Ковачем входила доставка не только влюбленной пары, но и еще двух человек, которыми, по словам Сюча, должны были стать его товарищ по «Доже», легендарный бомбардир Ференц Деак и директор кожевенного завода Шандор Мадьяри. Почему именно они и насколько реальны были намерения пребывавшего в серьезной опале и под присмотром властей Деака, история умалчивает, но в итоге эти двое обернулись электриком Йожефом Фиалатом и косметологом Эрикой Энгель — бежать пытались действительно вчетвером.

В довершение набора глупостей Шандор догадался попрощаться с командой еще 4 марта — мол, не поминайте лихом, а я вас точно не забуду. Об этом сразу несколько игроков тут же стуканули куда следует. Да уж, любовь совершенно не способствует работе мозгов.

Побег изначально планировался именно на 4-е, но Ковачу приказали изобразить задержку, чтобы лучше подготовить операцию по задержанию, и он навешал Сючу на уши, что сломался автомобиль, купленный специально для дела. Откровенно издевательская ирония заключается в том, что Ковач якобы повел квартет беглецов через границу, но на деле Надятилайон находится в 60 километрах от кордона! «Боже, какими мы были наивными, как же мы молоды были тогда.»

Что гражданским тюремный срок, то полицейскому смерть

Всю моментально расколовшуюся и подписавшую признания четверку судил по ускоренной закрытой процедуре Будапештский военный трибунал. Им назначили адвокатов, но пообщаться с ними подсудимые не могли. Шандор успел лишь сказать Эрзи пару слов в зале суда: «Ничего мне не будет — я футболист сборной и всего-то и хотел уехать за границу».

Иного мнения придерживались судьи. Сославшись в обвинительном заключении на никогда не публиковавшийся закон об особой ответственности работников силовых структур (фигурировал указ № 26 от 1950 года, но под таким номером числится положение о Венгерском национальном банке!), Трибунал осудил несчастного на смертную казнь. Было это 19 мая. Апелляцию столь же быстро отклонили, и то, во что до последнего не верил Сюч, свершилось — 4 июня приговор привели в исполнение. Звезды сборной Венгрии Ференц Пушкаш, Золтан Цибор и Ференц Суса добились приема у министра обороны я Фаркаша, просили за Сюча, тот обещал пособить, но — поздно.

Эржи («Меня раздели догола, отобрали часы и кольца, всюду заглядывали... Это было так страшно и унизительно!») как гражданское лицо, виновное всего в лишь попытке пересечь границу, получила четыре года тюрьмы. Вышла через три, в 54-м, и уже через год ее диск стал «платиновым» — разлетелся тиражом в два с половиной миллиона. Она стала одной из популярнейших венгерских певиц, неоднократно гастролировала за границей, собирала огромные толпы народу на концерты под открытым небом, еще пару раз сходила замуж, в 79 лет записала свой последний альбом «Мосолёгва бучузом» («Я ухожу с улыбкой») и действительно покинула этот мир спустя шесть лет, в 2014-м, в ореоле всеобщего уважения и с орденом «За заслуги».

Интересно, как часто она вспоминала Сюча. Нет, не для интервью, а сердцем.

Вспомнить всё

В 1989 году, после падения власти коммунистов, о судьбе Сюча вспомнили, пошли статьи в газетах. Казненного реабилитировали и даже присвоили ему очередное звание по линии МВД. Прочитав, что покойный Шандор стал лейтенант-оберстом, то бишь подполковником, я лично удивился — значит, тогда ему в «Доже» сразу дали майора? Щедро!

В 2006-м Бела Соболиц снял документальный фильм «Почему?! История трагической любви», в честь Сюча в будапештском районе Уйпешт назвали школу, а на клубном стадионе «Ференц Суса» — трибуну, на которой обычно размещаются фанаты хозяев. Помнят.

До 1989 года место захоронения Сюча считалось государственной тайной. Только в 93-м на нем появилась надгробная плита, которую впоследствии сменил вот этот памятник

Однако знаете, чья судьба меня волнует больше всего? Детей Сюча. Которых во имя великой своей любви бросил на произвол судьбы отец... Вы можете сколько угодно обвинять меня в цинизме, но от цитаты из «Место встречи изменить нельзя» никуда не деться, она здесь удивительно к месту: «Ему надо было просто со своими женщинами вовремя разбираться и пистолеты не разбрасывать где попало. Ясно? Так что наказаний без вины не бывает». Золотые слова, бессмертные. Можно еще про «талоны на усиленное питание» вспомнить и поспорить насчет неадекватности приговора. В конце концов, Сюч должен был понимать, на что идет и чем рискует. Ах, его записали в полицию, но не объяснили, к чему это обязывает, он считал погоны пустой формальностью, приложением к повышенному окладу денежного содержания? Простите, повторюсь — думать нужно головой, а не другим местом. А скорым на выводы и вердикты — помнить, что судить 30-е, 40-е, 50-е, да какие угодно годы можно только с четким понимаем обстановки, в которой тогда жили и трудились. Но не с высоты либеральных ценностей начала XXI века.

Не нашел, да, признаться, и не слишком искал: как дети, повзрослев, расценили поступок отца? И вот их оценка при всей жестокости приговора должна быть ключевой. Только они вправе судить — что за человек был Шандор Сюч!

Футболист-то он был классный, вне всякого сомнения.

 

Тот и Тот, и не Тот

Досье

Йожеф Тот (Joszef Toth)

Нападающий, правый край (ёббселшо — венг.)

Прозвище: «Божи»

Родился 16 мая 1929 года в Мершевате. Умер 9 октября 2017 года в Будапеште.

Рост 173 см

Выступал за «Чепель» (1948-61, 296/78). Чемпион Венгрии (1959)

За сборную Венгрии 12 матчей, 5 голов (1953-57). Участник ЧМ-54

(2 матча, с ФРГ 8:3 и Бразилией 4:2, 1 гол немцам)

Тренировал «Капошвари Ракоши» (1964-67), «Папаи Текстилес» (1967-70)

Спортсмен года в Венгрии (1955). Почетный гражданин Будапешта (2014). В родной деревне Мершеват стадион, конечно же, назван в его честь

Боюсь, если б не залез на сайт Венгерского музея спорта в процессе переработки венгерских материалов же, мог и не заметить, что ушел из жизни еще один участник «Араньчапат» — «Золотой команды», великой сборной Венгрии 1950 — 56 гг. Речь о Йо-жефе Тоте, которого обычно писали Тот II по причине наличия в сборной я Тота из «Дожи».

Йожеф Тот забивает один из семи мячей в ворота сборной Англии. Будапешт, 1954 год

У нас чапельники [36] гораздо лучше знают...

Как и великий бомбардир Ференц Суса (его именем сейчас зовется стадион «Уйпешта»), как и великолепный левый краёк й Тот (тот же клуб!), Йожеф Тот всю жизнь хранил верность одной команде — «Чепелю», отвергнув настоятельные предложения «Гонведа» и МТК. «Чепель» — совершенно неизвестный у нас клуб, чьи достижения остались в прошлом, хоть он и представлял столицу (Чепель — 21-й район Будапешта). Победа в чемпионате Венгрии-1959 стала четвертой и последней его наградой такого рода, с тех пор выше четвертого места в чемпионате-1982/83 он не поднимался. В конце сезона-2001/02 футбольная секция «Чепеля» и вовсе была упразднена, но возродилась в виде «Керулети» да так и играет нынче по низам.

Тот (и) «Араньчапат»

Пожалуй, главное, что нужно рассказать о выдающемся форварде Йожефе Тоте — то, что он, по идее, является полноправным участником «Золотой команды» — «Араньчапат». Нет, «по классике», если считать «золотыми» тех, кто надрал задницу Англии на «Уэмбли» в ноябре 53-го — 6:3 — и без малейшего преувеличения потряс футбольный мир, Тот в состав не проходит, там числится Ласло Будаи из «Гонведа». Но на самом деле именно позиция крайнего нападающего, самая переменчивая в команде Густава Шебе-ша, вызывала и вызывает вопросы. Остальные четыре позиции в атаке видятся весьма стабильными: Цибор, Пушкаш, Хидегкути, Кочиш (справа налево) — но с той существенной оговоркой, что Цибор равноуспешно играл на обоих краях в зависимости от того, кого из «подменышей» включали в пятерку. Почему Будаи, мы уже сказали, но не добавили, что на его счету явно наибольшее среди претендентов число матчей за сборную — 39/10. Почему Тот I, он же Тот-старший, он же й Тот (при нем Цибор играл справа, Тот — слева) — на том же достославном, но приснопамятном ЧМ-54 поучаствовал и в «Бернской битве» (увенчанном массовой дракой четвертьфинале с бразильцами), и в «Бернском чуде» (финал против ФРГ, где для венгров случилось чудо со знаком минус); правда, он слаб по общей статистике — 6/1. Но есть свои аргументы и у Йожефа Тота — в виде не менее легендарного матча 1954 года Венгрия — Англия — 7:1, где Тот забил один из мячей, а также какого-никакого активного участия опять-таки в мундиале. К слову, против Бразилии, когда не было подбитого немцами Пушкаша, на поле вышли оба Тота, а в полуфинале, опять-таки без Пушкаша, по краям играли Будаи и злосчастный Палоташ. Будаи разочаровал Густава Шебеша в матче с уругвайцами (4:2), и не исключено, что тренер поставил бы на финал Йожефа Тота, но тот был основательно травмирован бразильцами и вообще непонятно как дохромал ту встречу.

Йожеф Тот против бразильского голкипера Кастильо на ЧМ-54

Я бы подытожил так: лучше видеть всю картину в целом и не замыкаться на ком-то одном, а отмечать всех выдающихся спортсменов.

Бедный Петер

Извините за отступление, но повод железный. Петер Палоташ (Петер По-телецки), форвард будапештского МТК, который тогда как только ни называли — еще один претендент на звание «золотого» игрока. До осени 52-го играл в сборной Венгрии центрфорварда и очень неплохо, забив 4 мяча на триумфальных ОИ-52 — Хидегкути тогда бегал справа, Цибор слева. Но затем Шебеш перевел Хидегкути в центр, и Палоташ превратился в игрока на подмене, такого же, как Будаи (кстати, он тоже II) и два Тота, но всё же наколотившего изрядно — 24/18.

Блестящий бомбардир Палотаи очень рано, в 30 лет, вынужденно закончил карьеру из-за проблем с сердцем, поработал в текстильной промышленности (чтобы было понятно: «Ференцварош» — «Спартак», «Гонвед»/«Кишпешт» — ЦСКА, «Дожа»/«Уйпешт» — «Динамо», МТК/«Вёрёш Лобого» — наверное, «Торпедо», только вместо автозавода — текстильщики) и вскоре умер от сердечного же приступа. Ему было всего-то 37 ... 17 мая прошлого, 2017 года исполнилось 50 лет со дня смерти Петера — вот на сколько пережил Палотаи его ровесник Йожеф Тот.

Заключение

Почему он провел последний матч за сборную в 57-м, почему его не взяли на ЧМ-58 в Швецию — ветеран был на пике формы и как раз заходил со своим «Чепелем» на чемпионство? Кто знает.

В 12-ти матчах при Тоте II Венгрия одержала 9 побед (7 — с крупным счетом!) с разницей мячей 50—10!!! Исключениями стали ничьи в товарняках с Болгарией (1953) и Швецией (1956), а также какое-то несуразное поражение от турок (1:3, 1956); впрочем, именно тогда команда принялась сливаться, из-за чего Шебеш посреди года и был заменен на Мартона Букови. А в октябре прогремело Восстание...

 

Последний гигант

Досье

Флориан Альберт

Родился 15 сентября 1941 года в Херцегсанто. Умер 31 октября 2011 года в Будапеште. Рост 186 см, боевой вес 76 кг

Клубная карьера

1958/59 — Ференцварош — 15 — 6

1959/60 — Ференцварош — 26 — 28

1960/61 — Ференцварош — 26 — 21

1961/62 — Ференцварош — 22 — 17

1962/63 — Ференцварош — 21 — 11

1963 — Ференцварош — 12 — 11

1964 — Ференцварош — 16 — 19

1965 — Ференцварош — 24 — 27

1966 — Ференцварош — 25 — 24

1967 — Ференцварош — 27 — 28

1968 — Ференцварош — 27 — 19

1969 — Ференцварош — 13 — 11

1970 — Ференцварош — 8 — 4

1970/71 — Ференцварош — 24 — 7

1971/72 — Ференцварош — 30 — 15

1972/73 — Ференцварош — 26 — 6

1973/74 — Ференцварош — 9 — 2

Всего в первенстве Венгрии — 351 матч, 256 голов

В Кубке Венгрии — 24 матча, 21 гол

В еврокубках — 58 матчей, 35 голов

За сборную Венгрии провел 75 игр, забил 31 мяч.

Трофеи и достижения

Чемпион Венгрии (4) - 1963, 1964, 1967, 1968

Кубок Венгрии - 1972

Кубок Европы 1964 года — бронзовый призер

Кубок Ярмарок 1965 года

Финалист Кубка Ярмарок 1968 года

«Золотой мяч» 1967 года

Игрок года в Венгрии — 1966, 1967

Лучший бомбардир ЧМ-62 (4 гола)

6 ноября 2011 года совпали два события — похороны великого Флориана Альберта и календарная игра его «Ференцвароша» против «Пакши». Оба напрямую транслировало венгерское ТВ. Перед матчем освещение вырубили, и стадион имени Альберта погрузился во тьму, а болельщики зажгли принесенные с собой свечи. Игроки «Фради» вышли на поле в специальной траурной черной форме. На трибуне появился баннер «Бог да пребудет с тобой, Император». Такой же вывесили болельщики дружащего с «Ференцварошем» венского «Рапида» на игре против «Рида». Спустя пять дней Альберта поминали на стадионе «Ференц Пушкаш», где сборная Венгрии в товарищеском матче принимала Лихтенштейн. Зрителям прокрутили пятиминутный ролик — нарезку моментов из игроцкой карьеры последнего великого футболиста страны.

Человеку и стадиону

...Еще недавно в Будапеште историю венгерского футбола можно было изучать по названиям стадионов. Главный, бывший «Народный», на котором проводила свои матчи сборная, прозывался в честь Ференца Пушкаша — но он снесен, а какое спонсорское название примет открывающийся в 2019 году новый стадион, пока неизвестно. Обещают сохранить имя Пушкаша, но. Аналогичная история со стадионом клуба «Вашаш» — имени Рудольфа Ил-ловски, известного тренера. Старый «Илловски» снесен, а новый должен быть открыт в 2018-м. «Уйпешт» увековечил память Ференца Сусы, МТК — Нандора Хидегкути, а «Гонвед» — Йожефа Божика. Все «именные» стадионы, за исключением «Вашаша», названы в честь игроков великой «Араньча-пат». Есть ведь еще стадион имени Ласло Будаи II в том же Будапеште (здесь играют «Ракошпалотаи» и ФК «Фемина»), есть — имени Енё Бузански в Дороге.

Ныне не существующий стадион «Ференцвароша» в Народном парке (будете добираться из аэропорта «Ференц Лист» в центр города, особенно если на метро — не промахнетесь мимо этого дивного места) был назван в честь Флориана Альберта, футболиста, который отдал этому клубу 15 только игровых сезонов, футболиста, который не играл за «золотую команду», потому что возрастом не вышел. Но обожали его и любили не меньше, нежели Пушкаша. Ференц, покинув Венгрию, стал для своих болел недоступен на долгие годы, а болельщицкая душа жаждет кумира рядом. Чтоб в каждый игровой день можно было прийти на стадион и насладиться его игрой.

*

Таковым очень скоро стал для венгров Флориан Альберт.

Хидегкути мог быть спокоен

Венгерский хорват по матери, сын кузнеца из крошечного городка Хер-цегсанто, что на границе с Сербией, переехал в Будапешт вместе с отцом и братьями в 1950 году. Флориан, с самого раннего возраста увлекавшийся футболом, записался в детскую секцию «Ференцвароша» и не расставался с клубом до конца своих дней.

Альберт, как и всякий венгерский пацан, мечтал играть в нападении («Я хотел быть похожим на Хидегкути»), но тренеры упорно ставили его в защиту. Он из кожи вон лез, доказывал, что прирожденный нападающий. И доказал. А навыки защитника пригодились ему впоследствии — он знал весь нехитрый набор приемов тогдашних венгерских оборонцев.

Он, выделявшийся среди своих сверстников талантом и умением, всегда выступал за команды старших возрастов, играя «по детям, юношам и юниорам», был капитаном. Альберт, по воспоминаниям современников, уже тогда отличался неуемной жаждой борьбы даже в безнадежных игровых ситуациях, боролся до конца, потому что «ты не проиграл, пока не раздастся судейский свисток».

Взлет Флориана Альберта начался в 1958-м. Он дебютировал в «Ференцва-роше» в неполные 17 лет, а спустя год после отличного выступления на юношеском турнире УЕФА в Болгарии, где он стал лучшим бомбардиром, последовало приглашение от Лайоша Баро-ти в первую сборную венгрии на игру против шведов. Альберт прописался в ней надолго. Нандор Хидегкути, закончивший карьеру в 1958-м, мог быть спокоен — место центрфорварда сборной перешло в надежные руки и ноги.

Статуя Флориана Альберта перед входом на «Групама Арену»

Он отличился уже в третьем матче за главную команду страны. Альберт сделал хет-трик в матче против команды Югославии, одной из сильнейших в Европе в то время. Он забил и Владимиру Беаре, и сменившему его второму вратарю континента Милутину Шошкичу.

А потом, еще через год, венгры взяли реванш у немцев за поражение в 1954-м, самое знаменитое «поражение века». Они громили «манншафт» по ходу игры 4:1, и молодой Альберт, отметившийся мячом в ворота Тилков-ски, ни в чем не уступал прославленным Карою Шандору и Лайошу Тихи.

Как он играл. Как он играл!

В той Венгрии, где царил культ нападающих, болельщики могли до небес вознести форварда за несколько удачных игр, а потом долго удивляться и огорчаться, что у временного кумира куда-то все подевалось. Огорчались, забывали и переключались на других — венгерский футбол исправно поставлял новых звездочек и звезд. Но даже на фоне постоянного избытка предложения качественных нападающих Альберт выделялся своим умением, а, главное, стабильностью классной игры. Им гораздо чаще восхищались, чем, ну, не без этого, ругали. Да и ошибки-то его больше были от сложности замысла, чем от неудачливости исполнения...

Он не отличался габаритами — средний рост, средний вес. Альберт не таранил оборону. Он предпочитал получать мяч в ноги в условиях относительной свободы в пространстве и некоторого запаса во времени, чтоб защитника рядом не было. Если ему это удавалось, то — трепещи, оборона. Отличный дриблинг, неожиданные финты. Ложными замахами, которые венгерские историки называют «вилянием», он доводил беков до исступления. И когда выведенный из себя защитник, поддавшись на обман, делал неосторожное движение, Альберта рядом уже не было. Он просачивался, скользил мимо защитников, а затем следовал разящий удар, неважно, с какой ноги. Головой он тоже играл здорово — за счет высокого прыжка и выбора позиции. Светлая голова.

Если против него играли персонально и плотно грамотные неподдающиеся центрбеки, то он уходил вглубь и раздавал мячи на края, а затем, усыпив бдительность защищающихся, неожиданно врывался в штрафную и — только успевай, вратарь! Если нет — вынимай.

Развенчавшие бразильцев

Он, 20-летний, поехал на ЧМ-62 в Чили в статусе важнейшего игрока основы. И не подкачал. В первой же встрече против англичан он забил решающий мяч (венгры выиграли 2:1), накрутив троих защитников. Следующий матч, с болгарами, пока те решали, кому его держать, он начал с дубля к 6-й минуте, а в итоге забил три мяча (венгры выиграли 6:1). В третьей игре он не участвовал, а в четвертьфинале во встрече против сильной своей организацией игры сборной Чехословакии поделать ничего не смог. Нет, не так. Альберт при счете 0:0 забил мяч, но его не засчитали из-за крайне спорного офсайда. Венгрия проиграла 0:1 и закончила выступление на ЧМ.

Альберт на ЧМ-62 с четырьмя мячами вместе нашим Валентином Ивановым, бразильцами Вава и Гарринчей, югославом Ерковичем и чилийцем Леонелем Санчесом стал лучшим бомбардиром турнира. Приз по жребию ушел Гарринче, а звание лучшего голеадора разделили на всех. Времена менялись. Всего четыре года назад на ЧМ-58 было голевое пиршество, рекорд Фонтэна в 13 мячей не побит до сих пор, а уже в 1962-м каждое взятие ворот давалось с неимоверным трудом, защита выходила на первый план, и четыре гола в трех играх были не таким уж плохим показателем.

Венгерская сборная середины 60-х выдала на ЧМ-66 матч, прогремевший на весь мир. Матч, который помнят до сих пор. На стадии группового турнира венгры после поражения от португальцев разнесли в пух и прах действующих чемпионов мира — сборную Бразилии. Это победа, можно сказать, — последний пик венгерского футбола. Счет 3:1 в пользу венгров совершенно не отражает происходящего — могло быть и 5:2, и 7:3.

Альберт (2000): «Нас неимоверно колотило перед игрой. Мы считали, что незаслуженно проиграли Португалии, только из-за их жесткой игры, постоянно переходящей в грубость. Мы были великолепно готовы и тут такое... Бразильцам не повезло, они попали нам под горячую руку... Да, не играл Пеле, но, уверяю вас, мы обыграли бы их и с Пеле...»

Янош Коош (известный венгерский эстрадный певец): «Боже, я до сих пор помню скандирование англичан на «Гудисоне». Он прошел тогда троих, или даже четверых бразильцев своим «вилянием», почти не отклоняясь от прямой траектории. Фантастика! И отдал пас Бене, а тот забил. Ей-богу, это «Альберт, Альберт» до сих пор стоит у меня в ушах...»

Болельщику «Эвертона» приписывают еще более смачную фразу: «В этот вечер мы все влюбились в Альберта. Я проникся его игрой настолько, что если бы, придя домой, обнаружил Альберта в постели моей жены, то помчал бы на кухню — приготовить ему кофе!»

...После ЧМ-66 Альберта иногда называли «венгерский Пеле». Его приглашали играть в Бразилию, в «Фламенго». Альберт отказался.

Но еще больше не повезло венграм в четвертьфинале со сборной СССР. И повезло сборной Союза. Повезло, что у нас в воротах стоял великолепный Лев Яшин, а у них неуверенный Йожеф Геллеи, что все атакующие потуги венгров разбивались о нашу защиту, что удачно сыграл Шестернев против Альберта, что временами венгров подводила горячность и торопливость.

Флориан Альберт бьет по воротам сборной Швеции. 1959 год, «Непшта-дион», венгры выиграли 3:2

Награды

Судьба, отправившая эту блестящую команду домой, лично с Флорианом Альбертом обошлась милостиво. Не сразу, правда, а спустя год. В декабре 1967-го она преподнесла ему королевский подарок. 12 декабря у Флориана и его жены актрисы Ирен Борсони вдогонку дочери родился сын, которого назвали Флорианом-младшим*. В этот же день «Франс футбол» объявил, что Флориан-старший признан лучшим футболистом Европы.

Присуждение «Золотого мяча» причисляет игрока к лику «бессмертных». Альберт — единственный венгерский футболист, удостоившийся этой награды. Любовь, которой «Флори» (прозвище Альберта) пользовался у болельщиков, перешла в обожание — «Признали!»

...Нет, его и раньше носили на руках. Янош Коош, который был свидетелем на свадьбе Флориана, вспоминал, что в день бракосочетания в ноябре 1963-го «пришлось остановить трамвайное и автомобильное движение, потому что в соборе венчался Альберт».

Теперь, кроме ласкового «Флори» к нему приклеилось новое прозвище — «Сzasar» — цезарь, император, кайзер. Другой Кайзер, Беккенбауэр, с извинениями, что не может поздравить лично, прислал Альберту именную футболку на шестидесятилетие, которое праздновали на стадионе «Ферен-цвароша» в 2001 году.

Прислал в знак уважения. Ведь не только его, но и Бобби Чарльтона, Эйсебио, двух шотландцев Джонстона и Геммилла из «Селтика», ставшего об* — в будущем весьма среднего класса, как и весь венгерский футбол, полузащитник/нападающий.

Ладателем КЕЧ-67, а также Беста и Герда Мюллера опередил с приличным отрывом от второго места (28 очков) Флориан Альберт, набрав 68 очков из 120 возможных.

А стадиону в Будапеште присвоили его имя в 2007-м в честь 40-летия победы в референдуме «Франс футбола»...

Травма, которая оборвала эпоху

Сборная Венгрии вполне могла попасть и на ЧМ-70. Но 15 июня 1969 года в Копенгагене во время отборочного матча со сборной Дании, еще в первом тайме, в течение двух минут сломались два форварда венгров. Сначала Антал Дунаи II, а спустя 120 секунд — Флориан Альберт. Вратарь датчан, в борьбе с которым пострадало колено «Императора», был ни при чем — так сложилась ситуация. Венгры проиграли 2:3 и в итоге пропустили на ЧМ сборную Чехословакии.

Альберт после тяжелой травмы вернулся. Но пик игры был пройден. Он честно дослужил в «Ференцвароше», с которым одержал единственную европейскую победу: выиграл финал Кубка Ярмарок, предшественника КУЕФА, в 1965-м. Тогда по пути были выбиты, на секундочку, «Спартак» (Брно) (2:0 д, 0:1 г), «Винер Шпортклуб» (0:1 г, 2:1 д, 2:0 д), «Рома» (2:1 г, 1:0 д), «Атлетик» (Бильбао) (1:0 д, 1:2 г, 3:0 н), «Манчестер Юнайтед» (2:3 г, 1:0 д, 2:1 д), а в финале в Турине был не слишком сенсационно по тем временам бит «Ювентус» — 1:0 («Ювентини» по причине загрузки в серии «А» вышли на венгров без двух сильнейших игроков, Сальвадоре и Сивори, к тому же выглядели уставшими). Спустя три года «Фради», выбив «Арджеш» (Питешти), «Сарагосу», «Ливерпуль», тот же «Атлетик» и «Болонью», в финале с суммарным счетом 0:1 уступил «Лидсу» (0:1 г, 0:0 д).

Альберт сумел возвратиться в сборную и сыграл с ней в 1972-м на ЧЕ, в последний раз, когда сборная Венгрии проходила в финальную часть ЧЕ. Флори попал в состав в последний момент вместо заболевшего Фазекаша — у него даже был необычный номер, 24.

Рудольф Илловски понял, что без Альберта не обойтись, в полуфинальной встрече со сборной СССр и выпустил его на поле в середине второго тайма. За пять минут до конца Альберт, прорвавшийся к воротам, был сбит. Судья поставил пенальти, вот он шанс, подаренный Флори! Но Замбо, нам на радость, пробил коряво, и Рудаков парировал мяч.

Он ушел в 1974-м, не застав погром, который киевское «Динамо» учинило его «Ференварошу» в финале Кубка кубков, поработал некоторое время комментатором на радио, недолго побыл тренером в родной команде, а затем уехал в Ливию, тренировать клуб «Аль-Ахли» из Бенгази. В 1982-м он вернулся и с тех пор работал на должностях в «Ференцвароше», оставался почетным президентом клуба.

31 октября 2011 года Флориан Альберт, которому едва перевалило за семьдесят, скончался. Несколько дней назад ему сделали операцию на сердце, и то ли операция оказалась неудачной, то ли просто выработался ресурс. Сердце человека, который честно служил венгерскому футболу, остановилось.

Альберт (2000): «... Я помню игры, после которых никого не хотелось видеть, когда готов был сам себя разорвать, разбить зеркало, чтоб не видеть своего отражения. Я помню игры, после которых хотелось прыгать до небес от радости, когда казалось, что достиг совершенства (...) Но я точно знаю, что не остался в долгу у болельщиков, для которых играл.».

Они ушли, гиганты игры, прославившие венгерский футбол. На плечи к ним никому из следующих поколений взобраться не удалось.

Эпилог

В 2013 году стадион, который носил имя Альберта, был снесен — расчеты показали, что очередная реконструкция старенького «Уллои ути», выстроенного еще в 1911-м, невыгодна. Спустя год на его месте возникла современная мультиспортивная арена, носящая имя спонсора — «Групама». Чувства такта у фирмачей хватило только на роскошную статую Альберта у центрального входа в спорткомплекс — «шпорткёзпонт» по-венгерски.

 

Скиталец

Этот список достаточно известен, и мы в «Футболе» не раз использовали его в работе. Он ничем не хуже и не лучше других составляемых время от времени перечней самых титулованных и заслуженных в своем деле. Речь идет о рейтинге «Лучших тренеров послевоенного периода (1945 — 2007), опубликованном в лондонской «Таймс» осенью 2007 года. Он составлен англичанами, и вполне логично, что немалую часть из упомянутых в нем тренеров составляют подданные Ее Величества.

Если бы этот рейтинг изготовили, например, журналисты «Экип» или «Гуэрин спортиво», «Дон Баллона» или «Киккера», они наверняка включили бы туда нескольких своих соотечественников вместо такого же количества британцев, да еще поменяли бы некоторых персонажей местами, кого-то приподняв, а кого-то сдвинув. Но не думаю, что изменения были бы значительными и, тем более, вряд ли они коснулись бы верхней части списка.

Конечно, этот перечень — отражение вкусов и пристрастий тех, кто его составлял. Но в хорошем вкусе этим людям не откажешь. Каждый из включенных в него персонажей, как говорится, «внес свой вклад в развитие мирового футбола», кто победами, кто идеями, а подавляющее большинство и идеями, и победами.

Безусловно, каждый из упомянутых в этом списке великих тренеров заслуживает подробного и серьезного рассказа. И «Футбол» по мере возможностей рассказывает.

Первая десятка состоит из следующих фамилий (в порядке «назначенных» мест): Ринус Михелс, Матт Басби, Эрнст Хаппель, Алекс Фергюсон, Билл Шенкли, Боб Пейсли, Брайан Клаф, Бела Гуттманн, Мигель Муньос, Арсен Венгер.

О причинах включения в десятку Белы Гуттманна в пояснении к списку сказано: «Этот тренер открыл для мира гениального Эйсебио и вместе с ним дважды подряд выигрывал Кубок чемпионов в начале 60-х». Два Кубка чемпионов подряд, взятых в начале 1960-х годов лиссабонской «Бенфикой», ведомой Гуттманном, — аргумент весомый еще и потому, что португальцы прервали тогда гегемонию мадридского «Реала», пять раз подряд побеждавшего в КЕЧ.

Но мне кажется, что вряд ли поставили бы его так высоко только за эти две победы. Бела Гуттманн — фигура легендарная, а в чем-то даже загадочная. О нем пишут и вспоминают как о личности, повлиявшей на развитие Игры, а выигрыш ценных международных трофеев — это бонус, награда человеку, не изменившему своим принципам...

Три даты рождения

В биографии Белы Гуттманна много неизвестного и непроясненного. На некоторые вопросы, касающиеся его жизненного пути, он не ответил даже своему хорошему знакомому Енё Чакнадю, автору первой книги о Гуттман-не, вышедшей еще в 1964-м при жизни Белы, в годы его максимальной славы. Что ж говорить тогда о людях, пытавшихся писать о нем после его смерти, когда надежда получить ответ на поставленный вопрос исчезла окончательно!

Дата его смерти известна точно — 28 августа 1981 года. С датой рождения не так всё просто. В разных материалах о нем фигурируют три различных варианта: 27 января 1899, 13 марта 1900 и 26 января 1905. Вы можете встретить эти даты как в сетевых, так и печатных материалах.

1905-й — это вряд ли. Каким бы талантливым игроком ни был в юности Гуттманн, вряд ли 16-летний паренек стал бы основным игроком бессменного чемпиона Венгрии на ключевой позиции центрального полузащитника. Откуда 1900-й — не знаю (венгры приводят именно эту дату — 13 марта 1900-го, русская Вики следует венгерской традиции. — А. Ф.). На надгробном камне, установленном на могиле Гуттманна, слева от «тире между двумя датами» значится — 27.01.1899. Так что скоро исполнится 120 лет со дня рождения человека, о котором культуролог, социолог и футбольный болельщик Детлеф Клаусен написал: «Бела Гуттманн — это история мирового футбола в одной жизни»...

Досье

Бела Гуттманн

Родился 27 января 1899 года в Будапеште.

Умер 28 августа 1981 года в Вене

Игрок

1919/22 МТК Будапешт

1922/26 «Акоах» Вена

1926 «Бруклин Уондерерз» (США)

1926/29 «Нью-Йорк Джайнтс» (США)

1929/30 «Нью-Йорк Акоах» (США)

1930 «Нью-Йорк Соккер Клаб» (США)

1931/32 «Акоах Олл-Старз» (США)

За сборную Венгрии провел 4 игры, забил 1 мяч Тренер

1932/33 «Акоах» Вена (играющий тренер)

1933/34 СК «Энсхеде» (Голландия)

1938/39 «Уйпешт» (Венгрия)

1945 «Вашаш» Будапешт

1946 «Чинезул» Тимишоара (Румыния)

1947 «Уйпешт» (Венгрия)

1947/48 «Кишпешт» Будапешт

1949/50 «Падова»(Италия)

1950/52 «Триестина»(Италия)

1952 «Апоэль» Никосия (Кипр)

1953 «Кильмес» (Аргентина)

1953/55 «Милан»

1955/56 «Виченца»(Италия)

1957/58 «Сан-Паулу»(Бразилия)

1958/59 «Порту»

1959/62 «Бенфика» Лиссабон

1962 «Пеньяроль» Монтевидео

1964 сборная Австрии

1965/66 «Бенфика» Лиссабон

1966/67 «Серветт» Женева (Швейцария)

1967 «Панатинаикос» Афины (Греция)

1973 «Аустрия» Вена

1973/74 «Порту»

Успехи и достижения

Игрок:

Чемпион Венгрии (2): 1920/21, 1921/22; чемпион Австрии -1924/25; обладатель открытого Кубка США - 1929

Тренер:

Победитель КЕЧ с «Бенфикой» (2): 1960/61, 1961/62 Обладатель Кубка Митропы с «Уйпештом»: 1939 Чемпион Венгрии (2) с «Уйпештом»: 1938/39, 1946/47 Победитель чемпионата Сан-Паулу: 1957 Чемпион Португалии (3): с «Порту» - 1958/59, с «Бенфикой» -1959/60, 1960/61

Обладатель Кубка Португалии с «Бенфикой»: 1962

Он родился в Будапеште в еврейской семье. Не ортодоксальной, а светской. Его родители, Эстер и Абрахам Гуттманны, были дипломированными учителями танцев. Бела семейную традицию продолжил и к 18-м годам обзавелся соответствующим дипломом, что впоследствии ему пригодилось.

Но настоящей его страстью был спорт. То, что было принято называть английскими видами — теннис и, прежде всего, футбол, на котором Бела и сосредоточился. Наверно, он играл неплохо, если после двух лет в молодежке клуба «Тёреквеш» был принят в МТК, в клуб, который был бесспорным лидером венгерского футбола конца 10-х — начала 20-х годов прошлого столетия.

Тут неясно, сам он пошел проситься в мТК или его заметили и отличили, но факт есть факт. Вместо того чтоб играть уже за основу «Тёреквеша», Гуттманн перешел в МТК и еще год провел во втором составе клуба.

Школа Джимми Хогана

Может быть, тут все дело в человеке, который тренировал тогда МТК.

Вообще, это имя — Джимми Хоган — встречается практически во всех текстах по истории футбола Центральной Европы: от фундаментальных подробных исследований до небольших заметок. Иногда складывается впечатление, что если бы он не прививал в командах, где работал, определенный стиль игры, так называемый «шотландский», то процветал бы в Австрии, Венгрии и бОльшей части Г ермании английский «кик энд ран»! Наверняка доля истины в таком утверждении имеется, не зря же в английской прессе после побед Араньчапат в 1953 и 1954 годах над сборной Англии Хогана то ли в шутку, то ли всерьез называли «предателем»: «Научил, мол, на нашу голову».

Во всяком случае, Густав Шебеш, создатель и тренер «золотой команды», отзывался о Хогане подчеркнуто уважительно: «Он передал нам все свои знания о футболе, а он о футболе знал всё». Именно Хоган написал уже в середине 50-х предисловие к изданному на английском языке футбольному учебнику Мартона Букови и Енё Чакнади «Learn to Play the Hungarian Way». И начиналось предисловие словами: «Современный венгерский футбольный стиль построен на способе игры старой шотландской школы». Джимми Хоган, ирландец, родившийся и проживший часть своей жизни в Ланкашире, имел полное право написать эти слова, ведь большинство венгерских тренеров играли и самым естественным образом учились у него, в том числе шебеш и Дори Кюршнер. В Австрии Хоган дважды с перерывом в пятнадцать лет тренировал венскую «Аустрию». У него, Хогана, многому научился Хуго Майзль, отец «вундертима». И, чтоб «добить» читателя окончательно, сообщу, что в «Дрезднер СК» в начале 30-х годов под руководством Джимми начинал свою футбольную карьеру талантливый футболист, а затем тренер сборной ФРГ Гельмут Шён.

Вот у него, у Хогана, и провел два года в подчинении молодой Бела Гутт-манн. Дьёрдь Орт, также известный игрок МТК и сборной Венгрии тех лет, один из немногих, с кем дружил Гуттманн всю жизнь, говорил о Беле как о «самом интеллигентном ученике Хогана».

Так что по качеству последователей с Хоганом мало кто из тренеров может потягаться...

(Ох и коллектив в том МТК подобрался — стоит ли удивляться, что команда семь раз подряд, в 1919—1925 гг., выиграла чемпионат страны! Достаточно упомянуть выступавшего за МТК 20 лет Дьюлу Манди (Юлиуса Манделя), который впоследствии будет номинальным тренером Араньчапат при замминистра Ше-беше — с ним Гуттманну довелось поиграть вместе, равно как и с легендарным форвардом Имре Шлоссером-Лакатошем, наколотившем за «Ференцварош» и МТК больше четырех сотен мячей. А вот Густав Шебеш, Енё Кальмар, Ференц Шаш и Франц Платко (великий голкипер, тренировал «Барселону» в 1955 — 56 гг.) подтянутся попозже. Манди, Шаш — евреи, с остальными сложнее. В частности, Пушкаш, когда гостил в Киеве в 99-м, на прямой вопрос о Шебеше засмеялся и ответил: «Нет-нет, он, как и я, из дунайских швабов». — А. Ф.)

Обстановочка (с)

Гуттманн в течение трех сезонов, проведенных в МТК, дважды стал чемпионом страны, а летом 1922-го, как и некоторые другие венгерские футболисты, переехал в Вену.

Причиной этого исхода стал скандал, связанный с так называемым «ложным любительством». Если позднее, в эпоху развитого профессионального футбола начали бороться с «черными кассами» — доплатами футболистам сверх положенного по договору и уходом таким образом от налогов, — то тогда шла речь о самом факте оплаты игры в футбол.

...До Первой мировой войны такой проблемы в континентальной Европе не было, зато сразу после, когда футбол стал единственной отдушиной для большинства людей и стадионы даже перестали вмещать всех желающих посмотреть игру, эта проблема возникла. Кроме того, после войны повсеместно, как грибы после дождя, стали появляться футбольные клубы и шли в них далеко не аристократы; подавляющее большинство тогдашней футбольной молодежи — это люди из низших и частично средних слоев общества. И трибуны стадионов стали заполняться людьми из тех же слоев. Кроме того, подросли те мальчишки, для которых футбол был игрой их детства и без которого они уже не представляли свою жизнь — то ли в качестве футболиста, то ли болельщика. А за ними уже были на подходе другие — те, для которых футбол существовал всегда. Собственно, это означает, что футбол стал народной игрой. Из забавы он превращался в общественный феномен. И в футболе появились деньги.

Игрок сборной Венгрии Бела Гуттманн II, он же Бела Гардош

Деньги эти были у меценатов, которые подкармливали клубы.

Также у клубов стал расти и другой источник доходов — деньги, вырученные от продажи билетов. Пусть небольшие поначалу, но цифры выручки постепенно увеличивались.

Хозяева и руководители клубов сделали вполне логичный вывод — если на производстве поощряют хорошего работника премиями, если нужного человека привлечь в свою фирму или на свою фабрику можно прежде всего деньгами, то почему то же самое не должно работать в футболе?! Ведь конкурент не дремлет! И потом, даже во дворе и в уличных баталиях футболисты прежде всего бьются за победу, что ж говорить тогда о командах, оспаривающих первенство страны — о сливках футбольного общества. Разумеется, всё изложенное в этом абзаце — упрощенный подход к сложившейся в начале двадцатых годов ситуации, но суть, думаю, понятна — игра начала приносить кое-какой доход, и часть этого дохода неизбежно должна была попасть в руки тем, кто ПРОИЗВОДИЛ игру. А вот это-то и было запрещено спортивными законами...

Погорели на «левых» деньгах игроки «Кишпешта», клуба, звезд с неба не хватавшего и постоянно боровшегося за выживание. В других клубах, в том числе и в «вечном чемпионе» МТК, такое тоже практиковалось, и Гуттманн получал эти «бабки» наравне с другими игроками. Наверно, ему это не очень нравилось (не деньги, а способ оплаты), если через много лет он, по свидетельству Чакнадя, говорил о «лжелюбительстве» с раздражением: «Почему деньги за работу нельзя получать открыто? на нас ходили смотреть десятки тысяч людей и платили за это свои кровные. Значит, наш труд нужен. А получить заработанное легально, по ведомости, было нельзя.»

С таким же видом «любительства» Гуттманн столкнулся и в первые «венские» годы. И он решил параллельно врастать в «цивильное» общество. На Визингерштрассе он на пару с товарищем снял помещение, в котором открыл танцевальную школу. Наследственность плюс диплом. И к нему потянулись.

«Давайте, господа евреи!»

Большинство футболистов, перебравшихся в Вену после будапештского скандала, рассредоточились по уже знаковым местным клубам: «Аустрия» (до 1926 года «Аматоры»), «Ферст Виенна», «Рапид».

Гуттманн же и еще пятеро футболистов-евреев подались в венскую «Ако-ах», представляющую местную еврейскую общину. Этот клуб, созданный еще до первой мировой войны еврейскими студентами, которых из-за происхождения не принимали в традиционные спортивно-гимнастические объединения, тихо и мирно существовал, внося свою посильную лепту в спортивную жизнь столицы Австро-Венгрии.

Война взбудоражила Европу и способствовала перемещению, как вынужденному, так и добровольному, огромных людских масс. В Вену приезжали на жительство беженцы из стран, ставших самостоятельными после распада империи. Численно увеличилось чешское и венгерское население столицы Австрии, но больше всего — еврейское. В основном это была галицийская местечковая голытьба, немалую часть которой составляла молодежь. Клуб «Ако-ах» получил в их лице существенную людскую поддержку, а его футбольная секция, участвовавшая в первенстве страны, неистовых болельщиков.

В Австрии традиционным «еврейским» клубом всегда считалась «Аустрия». За нее болели местные, живущие в Вене уже несколько поколений, ассимилированные евреи. «Акоах» в начале 20-х с приходом в него Гуттман-на и других будапештцев, представлял собой третью силу, включившуюся в привычный спор «Аустрии» и «Рапида».

Карл Гейер, футболист «Аустрии», характеризовал ситуации, возникавшие на трибунах во время игры между «Аустрией» и «Акоах», как трагикомические: «За основу «Аустрии» тогда играло шесть христиан и пять евреев (...) Травля игроков на играх с «Акоах» была просто фантастической. Трибуны делились на две части — наши традиционные венские болелы и горластая толпа фанов «Акоах». Друг друга они, кроме как «грязными жидами», не обзывали. Мы все на поле только диву давались, как так можно. Ну, болельщик, он такой. До драк между ними, правда, дело не доходило, поорут, и всё.»

Примерно к тому же времени относится и другая байка на национальную тему: о речевке, которую скандировали болельщики и которая вошла в историю австрийского футбола.

«Акоах» встречался с командой, стоящей на вылет — «Бригиттенауэр» АК. Болельщики другой команды, «Форвертс», также претендующей на понижение в классе, пришли на стадион поддержать игроков «Акоах», для которой результат этой встречи не был важен — она находилась в середине таблицы и при любом исходе даже не сдвигалась с места.

Вот на этом матче и прозвучал впервые клич, которым потом часто подбадривали «Акоах». Вместо привычных оскорблений «по национальности» над стадионом от болел «третьей стороны» неслось: «Hoppauf, Herr Jud, Hoppauf» («Давайте, господа евреи, давайте!»)...

«Даже не однофамилец» (с)

В 1924 году в Австрии, первой стране на континенте, была создана профессиональная футбольная лига. Пробил это начинание Хуго Майзль, авторитетнейшая фигура не только австрийского, но и всего европейского футбола. Он считал, что футболисту «пора выходить из подполья», но не нужно выдумывать велосипед. В Англии, на родине футбола, уже давно созданы профессиональные клубы, и от этого игра, по мнению Майзля, только выиграла. Хуго полагал, что человек, получающий за свою работу деньги, будет относиться к своему любимому делу ответственнее, чем футболист, играющий в свое удовольствие. При этом совсем не обязательно должны исчезнуть такие понятия, как, скажем, фэйр плей, ведь они зависят от воспитания, личных качеств и общественной морали больше, нежели от того, платят игроку или нет. А в том, что уровень игрока профессионального, то есть занимающегося исключительно футболом как делом, легально приносящим средства на жизнь, будет выше любительского, он не сомневался. У Майзля было немало противников, которые заранее оплакивали судьбу Игры в Австрии, если подобное предложение будет принято. Положение, при котором игрок шесть дней работает, а в воскресенье играет в футбол, вполне устраивало: «Играем же, зачем менять, а от денег всё зло».

...Тут сразу на память приходит сцена из замечательной комедии «Берегись автомобиля», когда режиссер народного театра (артист Евгений Евстигнеев) иронически вещает: «Разумеется, человек, проведший день у станка, гораздо лучше вечером сыграет роль в театре, чем профессиональный актер.»

Гуттманн и большинство футболистов венских клубов были с Майзлем солидарны. Они считали, что нужно просто легализовать существующее положение, иначе неизбежны постоянные скандалы, наподобие будапештского. Отказников в первой профессиональной венской лиге из 11-ти команд, стартовавшей 21 сентября 1924 года, не наблюдалось. Опасения были другие — найдется ли нужное количество игроков, которым стОит платить.

До того, как стать профессионалом, гуттманн успел выступить на Олимпийских Играх. Позвала его родина в лице венгерской федерации футбола. В послужном списке Гуттманна числится четыре официальных матча за сборную Венгрии. Иногда указывают шесть. Но две тренировочные игры против сборной Саара и одного из вариантов германской команды в длинный перечень матчей не входят.

...Разыскивая подтверждение участия Белы Гуттманна в Олимпийских Играх, обратил внимание на два любопытных факта: иногда он проходит как Гуттманн II, иногда как Бела Гардош. С Гардошем всё понятно — следуя политике «мадьяризации» регента Венгрии адмирала Хорти, спортсменам давали венгерские фамилии и под ними заявляли на соревнования. А вот Гуттманн-второй? Логично было поискать, кто же в истории венгерского футбола Гуттманн-первый.

Неожиданно выяснилось, что легенда венгерского спорта, двукратный чемпион самой первой Олимпиады 1896 года по плаванию (100 и 1200 м вольным стилем) Альфред Хайош на самом деле Арнольд Гуттманн. Спортсменом он был, видимо, разносторонним, поскольку за ним числится участие в первом в истории международном матче между футбольными сборными, сыгранном в октябре 1902 года. Тогда венгры проиграли австрийцам в Вене 0:5.

«Однофамилец» Белы Гардоша Альфред Хайош тоже участвовал в парижской Олимпиаде 1924-го в архитектурном конкурсе. Начиная с самой первой Олимпиады, вплоть до Игр в Лондоне в 1948-м, наряду со спортивными соревнованиями проводились конкурсы по изобразительному искусству, архитектуре, литературе. Рассматривались произведения на спортивную тематику. Победителям вручали олимпийские медали. Такие же, как и спортсменам.

Альфред Хайош, выучившийся на архитектора, представил проект стадиона, за что получил серебряную медаль. Собственно, это можно считать победой, поскольку во всех «неспортивных» категориях золото досталось французам.

«Игроки «Акоаха» в новых цветах. Фото «Иллюстриртен Шпортблатт». Слева направо: Айзенхофер, Хойзлер, Немеш, Гуттманн, Грюнвальд

Бела Гуттманн на ОИ-24 вместе с футбольной сборной Венгрии не выиграл ничего. Мало того, можно сказать, что венгры на той Олимпиаде опозорились. Победив в первом круге сборную Польши (5:0), они в одной восьмой финала со счетом 0:3 проиграли команде Египта.

О своем участии в ОИ-24 Гуттманн вспоминать не любил, только костерил на все лады венгерское футбольное начальство: «... Для участия в играх ребята брали отпуска, причем заранее, нужно ведь было готовиться. Никаких компенсаций, само собой, никто не получил. Ну, это ладно. Мы хотели играть на Олимпиаде (...) Но все делалось, как обычно, через. На семнадцать игроков было восемнадцать дармоедов из федерации. Для них поездка в Париж была приключением, они там гуляли. Нас же поселили на Монмартре в какую-то шумную непрезентабельную гостиницу с отвратительной кормежкой. Потом выяснилось, что эти красавцы на нас еще и экономили, потому и харч был крайне скудный и невкусный. Я за неделю потерял семь килограммов. В таких условиях нужно было еще и играть.» (В знак протеста Гуттманн ловил крыс и прибивал их на дверях комнат, где жили «официальные лица». Представляете картинку? — А. Ф.)

После ОИ Гуттманн от дальнейших выступлений за сборную Венгрии отказался. Больше всего его удручал непрофессионализм венгерских футбольных функционеров, ни один из которых не выдерживал сравнения с кумиром Гуттманна, человеком, с которого он старался брать пример — Хуго Майзлем: «Это же человек-оркестр: он и финансист, и организатор, и тренер, и судья. Всякое дело, за которое берется, выполняет лучше других.»

Десять миллионов зарплаты

Первую профессиональную лигу в первый год ее существования выиграла «Акоах». Как писал тогда обозреватель Карл-Хайнц Швинд, «стиль этих ребят — какая-то смесь австрийской и венгерской футбольной культуры. Главная звезда команды — центральный полузащитник Бела Гуттманн, который отлично чувствует себя в окружении товарищей по МТК. Он играет на ключевой позиции, организовывает игру и задает темп».

Действительно, в той системе игры, которую называли «шотландской пирамидой» — 2 — 3 — 5, центр полузащиты был ключевым звеном. Нападающие тогда играли в линию, а «вне игры» определялось не по двум игрокам, включая вратаря, а по трем. И от центрального полузащитника зависело если не всё, то очень многое. Во время атаки противника он должен был противодействовать центрфорварду. При перехвате мяча остальные обычно искали его, центрхава, чаще всего атака начиналась именно через него. Защитнику тогда достаточно было быть сильным физически, нападающему — быстрым (крайнему), желательно техничным и устойчивым (любому), с хорошим ударом и таранными способностями (центральному). Центрхав должен был сочетать все эти качества плюс обладать хорошим видением поля и пониманием игры.

Швинд: «Гуттманн отвечает всем этим требованиям. Деньги, которые ему платят, не выброшены на ветер».

Гуттманн стал одним из двух самых высокооплачиваемых игроков лиги. Он и перешедший в «Аустрию» Шафер получали до десяти миллионов крон в месяц (на самом деле, это деньги сравнительно небольшие. Инфляция, а затем и гиперинфляция привели к замене кроны на шиллинг в 1925-м году. Отрубили, соответственно, несколько нулей). Средняя зарплата в австрийской лиге была примерно равна зарплате квалифицированного рабочего. На эти деньги можно было нормально жить.

Другой стороной получения профессионального статуса было, как ни парадоксально, некоторое отчуждение от клуба. Игрок становился наемным работником — ценным работником, важным и нужным, но человеком, работающим по контракту. Отношения между ним и клубом переводились в экономическую плоскость. но, подчеркну еще раз, футболистам такое положение нравилось. Главное было в том, что игрок мог зарабатывать себе на жизнь, занимаясь любимым делом.

По пути австрийцев через год пошли в Чехословакии, затем в Венгрии (многие венгры тогда возвратились на родину), затем в Италии, Испании и т. д.

Как Кафка хотел закрыть футбол

Но Белу Гуттманна это уже не очень-то занимало. Он был далеко — в США, куда «Акоах» пригласили на гастроли. Клуб был знаменит. Например, тем, что стал первой континентальной командой, победившей англичан. В 1923-м во время турне по Англии «Акоах» разгромил тогдашнего обладателя Кубка страны лондонский «Вест Хэм» со счетом 5:0. Писатель Франц Кафка, почитатель футбола, после этой победы 3 октября записал в дневнике: «После такого матча нужно «закрывать» футбол. Ничего лучше уже быть не может!»

Возможно, Кафка был прав в отношении тогдашней игры. Футбол, как тогда писали, превращался в «игру стоячую». Всё чаще атакующие футболисты попадали в офсайд, защита совершенствовалась. В некоторых матчах количество свистков из-за положения «вне игры» достигало сорока, а то и пятидесяти. Устраивать «искусственный» офсайд без опасения «провалиться» тогда было достаточно легко, ведь за спиной у делающего нужный шаг вперед защитника оставался не только вратарь, но и еще один бек. Даже если судья «прощелкал» «вне игры», предотвратить взятие ворот вдвоем все-таки полегче, чем в одиночку. Правило «офсайда» заводило игру в тупик. Слава футбольному Богу, у тогдашних реформаторов хватало ума и сообразительности не отменять само правило или проводить на поле постоянную «линию офсайда» (такие предложения звучат на протяжении многих десятилетий), а оставить ее подвижной, сохранив уникальность футбола. Но одно революционное изменение было сделано: «Не по трем игрокам, а по двум!»

Новая формулировка вызвала к жизни появление новых тактических схем, футбол попросту перешел в новое качество. Не сразу, понятное дело, а постепенно. Изменилась тогда же и суть работы тренера — до этого он был либо учителем, обучающим желающих, либо менеджером, организующим скорее не тренировочный процесс, а всё, что вокруг него. Уникумам вроде Чепмена, Хогана, Гэрбатта, Гирулатиса или Таунли теперь было где развернуться.

Вслед за поговоркой «Джентльменам судьи не нужны» канула в Лету и другая: «Джентльменам тренеры не нужны». Фигура тренера как создателя игры, изобретателя новых тактических ходов выходила на первый план. Работы хватило на несколько поколений. Одним из таких тренеров, повлиявших на тактику футбола, стал Бела Гуттманн, но тогда, во второй половине 20-х, он не задумывался еще о тренерском будущем...

Как пережить крах и стать футбольнее

Турне по США, совершенное «Акоах» в 1926-м, было не первой гастролью. Кроме заезда на Британские острова, венцы побывали в Египте и Палестине. Визит за океан стоит в этом ряду особняком.

Сейчас трудно в это поверить, но в конце 20-х годов прошлого века в США заинтересовались футболом, тем, что американцы называют «сокке-ром». Эмигранты, которые из-за войны и послевоенной разрухи в Европе в большом количестве обосновались в США, хотели лицезреть игру, к которой привыкли, а не местный вариант регби, по ошибке, как они полагали, названный за океаном футболом. «Вы просто настоящего футбола не видели!»

Гастролями «Акоах» в Нью-Йорке занималась уроженка Будапешта Анна Ледерер, будущий советник президента Франклина Рузвельта. К апрелю 1926-го были утрясены все формальности и подписаны договоры. По дороге в Штаты венцы грохнули в товарняке в городе Париже лидера местного чемпионата «Ред Стар» со счетом 10:4 и отправились на пароходе в Нью-Йорк.

То ли рекламная кампания, то ли естественное любопытство местного населения к диковинке плюс «знающие» бывшие европейцы собрали на бейсбольном стадионе «Поло Граундс» внушительную аудиторию: на первый матч «Акоах» пришло 25 тысяч зрителей, на второй — сорок пять тысяч. Встречались «Акоах» и команда с пышным названием «Нью-Йорк Олл Старз». (Этот рекорд посещаемости футбольного, пардон, соккерного матча, был побит только в 1977-м году на игре «Космоса» с Пеле, Беккенбауэром и Кинальей против «Форт Лодердейл» с Гердом Мюллером).

Так вот встречу с этими самыми «Олл Старз» гастролеры проиграли 0:3 (предыдущий матч у «Бруклин Уондерерз» выиграли 3:1), но их репутацию это поражение не подорвало. Гус Маннинг, один из основателей мюнхенской «Баварии», а впоследствии президент Федерации футбола США (он уехал в Штаты еще до Первой мировой) вспоминал: «От игры венцев все получили огромное удовольствие. Они владели мячом, по-моему, 85 минут из 90. Их техничной комбинационной игрой мы просто наслаждались...» Так важно время владения мячом для победы или нет? Понятно — это товарняк и демонстрация футбольного искусства, но все-таки? Древний вопрос, на который до сих пор нет точного ответа!

За Нью-Йорком последовали Сент-Луис, Чикаго и Филадельфия. Всюду были зрители и всюду был, что немаловажно, хороший сбор и доход для клуба.

Играющий тренер венского «Акоаха»

Игра Белы Гуттманна произвела впечатление. Ему первому из всей команды был предложен выгодный контракт. Морис Хойзлер, товарищ по команде и начинающий журналист, сообщал в венскую прессу: «Гуттманн провел против New York Giants потрясающий матч. Руководство ньюйоркцев сразу же после встречи уговорило Белу подписать с ними договор. Он вступает в силу 1 сентября. Гуттманн получит пятьсот долларов подъемных и зарплату в 350 долларов ежемесячно. Ему разрешено также иметь другую работу.».

Бела вернулся с командой домой, доиграл чемпионат, затем проехался в турне по Польше и Латвии и отправился в Америку.

Кальман Конрад, другая легенда венгерского и австрийского футбола, которого за остроумие, язвительность и образность выражений прозвали «футбольным Бернардом Шоу», обосновался в США раньше и писал заметки для венского журнала «Профессионал». О Гуттманне он сообщал, что «живется нашему Беле в нью-Йорке неплохо, кроме игры в футбол он зарабатывает себе на жизнь тем, что устраивает танцевальные вечера для портовых рабочих» или что «он купил себе самый большой и никелированный бар в Нью-Йорке»...

То, что ему удалось неплохо вложить деньги — доход от школы танцев, которую Гуттманн открыл в Нью-Йорке, — Бела не отрицал. То, что он быстро «поднялся» на удачных биржевых операциях — тоже. Но у судьбы, наверное, были свои виды на Гуттманна — чисто футбольные, а не предпринимательские. В 1929 году во время краха нью-йоркской биржи, с которого начался мировой финансовый кризис, Бела прогорел, потерял более пятидесяти тысяч долларов (немалые по тем временам деньги!) и оказался на мели.

Об этом времени — пике и падении — Гуттманн рассказывал молодым футболистам «Бенфики» в начале 1960-х. В педагогических целях или просто вспоминал?

Гуттманн: «В свое время в Нью-Йорке я был молод, элегантен и самоуверен — пока у меня водились деньги. Было это в конце 20-х. Люди, знакомые и незнакомые, так и роились вокруг. Они громко хохотали над моими посредственными шутками; женщины восхищались моим неповторимым «венским» шармом, а мужчины были поражены моими «гениальными» финансовыми комбинациями! В общем, ребята, со всех сторон я был звездой и баловнем судьбы.

А потом грянула «черная пятница» 1928-го (скорее всего Гуттманн имеет в виду 25 октября 1929-го, день начала биржевой лихорадки, за которой шел «черный вторник» — 29 октября — день, когда фондовая биржа окончательно рухнула и из окон посыпались разорившиеся маклеры. — Б. Т.), и я остался голым и босым. Всю свою наличность, 55 тысяч долларов, я вложил в. неважно во что, важно, что всё испарилось (...) «Ах, вы бедный неудачник», — говорили мне бывшие знакомые при встрече. Мои комплименты вызывали у дам теперь не восхищение, а лишь вежливую досадливую улыбку; мои лучшие шутки никого не смешили: их просто пропускали мимо ушей.

Времени для меня у людей больше не находилось, хотя раньше они с удовольствием болтали со мной часами на любые темы. Я оказался «побитой собакой» или «паршивой овцой» — называйте, как угодно — и без единого друга! Успех эфемерен, молодые люди, поймите это (...) Но у меня остался футбол.»

Это время — поворотный пункт в жизни Гуттманна. Впредь футбол будет для него не вспомогательным средством для достижения успеха, а оружием в борьбе за выживание. Футбол, в который он умеет играть гораздо лучше многих, и который понимает благодаря великим учителям и собственному таланту как мало кто другой, станет для него делом жизни.

Он пробыл в Америке еще три года. Футбольная лига, столь успешно начавшийся проект, была похоронена тем же кризисом. Но образовались другие объединения, помельче и победнее. Бела играл во вновь образованных командах в новых непонятных турнирах. Всего за свою заокеанскую карьеру он провел 193 официальных матча и множество неофициальных во время всяческих показательных поездок по Южной Америке, Мексике и странам Карибского бассейна. Он стал также советником американских футбольных боссов, его чутью на игроков и пониманию игры они доверяли безоговорочно. Он завязал множество полезных связей и знакомств на американском (включая латиноамериканский) футбольном рынке. В нью-йоркской «Ако-ах», гастролировавшей по Бразилии и Аргентине, он был и игроком, и тренером, и менеджером, и руководителем делегации.

И везде он наблюдал, как устроена футбольная жизнь. И впитывал.

Вряд ли в Вене, куда Гуттманн вернулся в 1932-м, был человек с таким футбольным опытом.

Нидерландский период

Но футбольный опыт — дело такое: было бы с кем и когда его применить. Венский «Акоах» был уже совсем другой командой, нежели семь лет назад — он регулярно обретался в нижней части чемпионата и погоды на австрийском футбольном пространстве не делал.

Бела год поработал в своем прежнем клубе играющим тренером (по некоторым источникам — два года), удержал его в главной лиге, а затем, по предложению и протекции важнейшего человека в истории австрийского футбола, Хуго Майзля, отправился в Голландию тренировать местный СК «Энсхеде», будущую составную часть нынешнего «Твенте».

Сколько он там провел? Тут опять самые разноречивые сведения. В досье Гуттманна указан один сезон — 1933/34. Но все даты, связанные с его довоенной деятельностью, особенно после возвращения из Штатов, достаточно условны. К тому же возникает вопрос, что он делал, чем занимался во время длительных перерывов между работами.

Более достоверным представляется другое. Что, вернувшись в Австрию, он работал с «Акоах» вплоть до весны 1935-го, а летом возглавил энсхедцев и тренировал их до зимы 1937-го, то есть полтора года. В сезоне-1935/36 СК «Энсхеде» после 8-летнего перерыва вышел в финальную пульку чемпионата Голландии и занял в итоге 3-е место.

Зимой 1937-го Майзль позвал Белу домой. Наверно, имел на него какие-то виды. Но в феврале 1937-го великий реформатор умер от сердечного приступа, и Гуттманн оказался без возможной работы в качестве помощника Майзля в сборной Австрии.

По старому знакомству Бела иногда помогал советами новому тренеру Хайнцу Ретшури, вечному второму при Майзле, но сборная Австрии, квалифицировавшаяся на ЧМ-1938, так на нем и не сыграла.

«Аншлюс» (присоединение Австрии к гитлеровскому «рейху») вынудило классического неарийца Гуттманна покинуть Вену и перебраться в родной Будапешт, где он принял под свое начало местный клуб «Уйпешт».

Первый тренерский титул. И сразу же — второй!

«Уйпешт», одного из лидеров венгерского футбола тех лет, в предыдущем сезоне тренировал старый товарищ Гуттманна Ласло Штернберг. В свое время этот неплохой футболист (19 матчей за сборную Венгрии) по наводке Белы тоже съездил в Америку и поиграл за нью-йоркских «гигантов» и нью-йоркскую же «Акоах». Для Штернберга Гуттманн был непререкаемым авторитетом. Допускаю, что приписываемые ему слова, якобы сказанные руководству клуба, действительно имели место: «Вернулся Бела, лучшего тренера вам не сыскать, он этих обыграет обязательно...».

...Эти — «Ференцварош» и «Хунгария» (с 1927-го под таким гордым названием выступал родной для Гуттманна МТК). Вместе с «Уйпештом» они составляли обычную тройку призеров венгерского чемпионата 30-х годов. Начиная с 1927-го, когда в тройку последний раз вошел будапештский «Ва-шаш», до 1941-го только один раз «в призы» попал «посторонний» клуб (в 1934/35 третье место занял СК «Бочкаи» из Дебрецена). А так звание чемпиона разыгрывали между собой три упомянутых мэтра, причем в 1930 — 35 гг. «Уйпешт» выиграл четыре чемпионата из шести. Однако к приходу Гуттманна, то есть к лету 1938-го, «Уйпешт» уже три сезона кряду не мог занять первое место — то «Хунгарию» вперед пропустит (1936), то «Ференцварош» (1938), то обоих вместе (1937).

Так было дело или нет, но Гуттманн возглавил «Уйпешт» и с ходу выиграл всё что можно. Клуб, за который выступали вторые призеры только закончившегося в Италии чемпионата мира Дьёрдь Сюч, Енё Винце, Иштван Балог I, Антал Салаи и главная звезда предвоенного венгерского футбола Дьюла Женгеллер, стал чемпионом Венгрии в сезоне-1938/39, забив 107 мячей в 26 матчах (в среднем более четырех за игру) и пропустив 26 (ровно один за матч). Но по личным, так сказать, встречам, и «Ференцварошу» и «Хунга-рии» «Уйпешт» проиграл. Именно на матчи с главными конкурентами пришлись два поражения, которые команда Гуттманна потерпела в том сезоне (оба дома — 1:3 от «Ференцвароша» и 1:6 от «Хунгарии»; на выезде сыграл вничью, соответственно, 3:3 и 1:1), и половина всех пропущенных мячей.

Иногда можно встретить сообщение, что «Уйпешт» сделал в том сезоне дубль, выиграв и Кубок страны. Но в Венгрии с 1935-го по 1940-й Кубок не разыгрывался. «Дубль» на самом деле заключался в другом.

Тогда главным соревнованием для клубных команд в Европе был инициированный в 20-е годы тем же Хуго Майзлем Кубок Митропы, турнир, ставший прообразом кубка чемпионов или даже Лиги чемпионов, поскольку играл в нем не только победитель национального первенства, но и второй призер. Ну нет ничего нового, всё уже было когда-то придумано и реализовано!

В финале последнего предвоенного розыгрыша 1938/39, проходившего уже без участия австрийцев, и встретились две будапештские команды, «Уйпешт» и «Ференцварош». Финал, как и другие раунды турнира, состоял из двух игр, и «Уйпешт» сумел победить конкурента на его поле 4:1 (Д. Шароши, 73 — Женгеллер, 9, 74, Геза Кочиш, 10, 53), а затем у себя отстоять очень непростую ничью 2:2 (Адам, 54, Балог, 82 — Кисей, 15, пен, 29).

«Уйпешт» (в обоих финальных матчах 23 и 30 июля): Сиклаи — Футо, Фе-кете — Салаи, Сюч, Балог — Адам, Винце [41]— да-да, тот самый Винце, что в 65-м подсидит в «Нюрнберге» автора биографии Гуттманна и своего тезку Енё Чакна-дя! — А. Ф.
, Женгеллер, Каллаи, Г. Кочиш

Заметим, что Женгеллер стал лучшим бомбардиром и Кубка Митропы (10 мячей), и чемпионата страны (56 мячей в 26-ти матчах!).

Очень важной для будущей судьбы тренера Гуттманна оказалась победа в четвертьфинале по сумме двух игр над миланской «Амброзианой» (так назывался в 30-е годы «Интернационале») в составе которой числились чемпионы мира Уго Локателли, Джузеппе Меацца, Джованни Феррари и Пьетро Феррарис.

Тренера Гуттманна итальянцы запомнили. И без того высокую репутацию венгерских тренеров, которые в предвоенные годы работали на Апеннинах, в том числе и в Милане (Арпад Вайс, Дьюла Фельдман, Иштван Тот) подтвердил человек следующего тренерского поколения...

«Где тебя носи-и-ло?!» (с)

О том, где был и что делал Бела Гуттманн во время Второй мировой войны, известно очень мало. Я бы даже сказал, что точно не известно на самом деле ничего. Он так и не рассказал ни Чакнадю, ни другим интервьюерам об этих шести годах своей жизни. Поэтому и предположения высказывались самые разные.

Людвиг Тегельбеккер, один из биографов Гуттманна, считает, что Бела провел эти годы в Бразилии. Не в Латинской Америке вообще, а именно в Бразилии! И аргументирует свое мнение следующими соображениями.

Когда Гуттманн в 1945-м после освобождения объявился в Будапеште, он мог изъясняться по-португальски. До своего «исчезновения» он этого языка не знал, а владел «только» венгерским, немецким, английским и испанским. Это подтверждали те, кто был знаком с Гуттманном до войны и встречал его в Венгрии сразу после нее.

Подкрепляет свою гипотезу Тегельбеккер еще и тем, что в Бразилии с 1937-го работал Изидор «Дори» Кюршнер, хороший знакомый Гуттманна по МТК, человек, сотрудничавший с Джимми Хоганом и разделявший его игровые идеи. Кюршнер был старше Гуттманна, получил известность на континенте, как тренер, в 20-е и 30-е годы, когда работал с цюрихским «Грассхопером» и трижды приводил его к чемпионскому званию (1927, 1928 и 1931). Политическая ситуация в Европе 30-х годов Кюршнеру не нравилась, и он подался за океан. С марта 1937-го «Дори» возглавил «Фламенго», центрфорвард которого Леонидас следующим летом поразил весь футбольный мир на ЧМ-38 в Италии. Ассистентом Кюршнера в клубе был Флавио Коста, знаменитый в прошлом футболист, будущий тренер «Фламенго» и сборной Бразилии на ЧМ-50.

Считается, что Кюршнер первым внедрил на бразильской земле прогрессивную на то время тактическую модель W-M. Во всяком случае бразильцы этого не отрицают, соглашаются в принципе, что до этого гоняли мяч как бог на душу положит, а Флавио Коста отзывался о Дори «Крушнере» (так легче, наверно, было выговаривать фамилию) как об учителе и старшем друге.

Вот к нему, как считает Тегельбеккер, вполне мог отправиться Гуттманн, а поскольку 55-летний Кюршнер, имевший проблемы с сердцем, в 1940 году (дата неточна — возможно, позже), не выдержав жаркого влажного климата, умер, то и гуттманн, мол, оказался не у дел.

Документальных подтверждений пребывания Белы в годы войны за океаном, пусть хотя бы разового упоминания мелким шрифтом в какой-либо бразильской газете, исследователи жизни гуттманна не нашли.

По другой версии, в которой сомневается Тегельбеккер, Гуттманн оставался в Венгрии вплоть до 1944-го года, когда страну оккупировала германская армия.

Венгры «своих» евреев ограничили в правах и всячески притесняли, но массово до прихода немцев не уничтожали. Вывоз венгерских евреев в концлагеря для «окончательного решения» начался лишь в 1944-м. Под эту кампанию попал и брат Белы Гуттманна, умерший в лагере в начале 1945 года.

Так что даже Енё Чакнадь в 1964-м вынужден был ограничиться лаконичной фразой: «Во время войны на долю Гуттманна выпали такие же испытания, как и миллионов других европейских современников. Не больше и не меньше. Он остался жив». Другие биографы тем более ничего не накопали.

Или всё-таки Венгрия с поимкой и побегом?!

Дяди Бобы уже целую вечность нет с нами, и за это время кое-что переменилось и дополнилось. Другой вопрос, как к этому относиться...

Вы легко найдете историю о том, как Гуттманн якобы скрывался на чердаке у своего родственника-нееврея, был пойман и отправлен в трудовой лагерь, но бежал в декабре 44-го с группой заключенных, в которую также входил Эрнест «Эгри» Эрбштейн, прошлый-будущий тренер Il Grande Torino, с которым выиграл несколько скудетто и в мае 1949-го погиб в авиакатастрофе на холме Суперга. Гуттманн сумел освободиться накануне отправки в Освенцим, где погибли его отец и сестра.

Эта версия принадлежит одному из биографов Гуттманна Дэвиду Болхо-веру, в 2017 году выпустившему книгу «Великое возвращение: от геноцида к футбольной славе», и автор настаивает — ему удалось заполнить военный пробел в биографии Гуттманна! В принципе, мнение Болховера нас ни к чему не обязывает, но привести его считаю необходимым. Книгой этой не располагаю, но по рецензии журнала «When Saturday Comes» рискну предположить, что автор делает большой упор на национальность Гуттманна, и в такой ситуации было бы нелогично, если б герой вдруг разминулся с Холокостом: «Каждая глава предваряется виньеткой, почти неизменно мрачной, из истории еврейского народа»; «этот плач по утраченному миру, по яркой еврейской Европе, которая больше не существует». В таких случаях футбольная сторона натуры, как правило, уходит на второй план.

На самом деле, непонятно, почему Гуттманн столь старательно избегал разговоров на тему, «где он был с восьми до одиннадцати». Быть может, эти страницы его биографии носят не слишком приглядный характер? Или тренер не хотел вспоминать ужас, которого натерпелся вволю?..

Из интересного: известный журналист и писатель Джонатан Уилсон охарактеризовал Гуттманна как последнего «кафешного тренера» — мол, Бела не мог жить без венских кафе, оттого и вернулся в столицу Австрии, проведя свои последние годы за столиком кафе «Европа» на Кернтнерштрассе. Болховер же, приведя эту характеристику, делает акцент на «Странствующем еврее», классическим примером которого считает Гуттманна — дескать, он только в «Бенфике» задержался на третий сезон, и сам назвал это время «адом»! Спасибо, хоть 4 —2 —4 у Белы не отобрали, хотя и Болховер, и Уилсон сходятся на том, что это «вопрос не столько тактики, сколько стиля». Болховер еще и Чакнадя, первого биографа Гуттманна, походя пнул — мол, тот почти исключил из своей книги тему еврейства...

Осталось заметить, что Болховер — ни разу не спортивный журналист и не историк-архивист, он написал несколько книг по менеджменту, в том числе спортивному, которому он отдает предпочтение перед классическим корпоративным (за счет большей прозрачности спорта).

Автор понятия «живые мертвецы» (немотивированные сотрудники, ау!), критик понятия «талант», когда этот термин используется для необоснованного повышения финансового вознаграждения.

Справедливости ради заметим, что двумя годами ранее также в Англии (а где ж еще, не в Венгрии же или Италии!) вышла книга Доминика Блисса «Триумф и трагедия забытого футбольного пионера», посвященная Эрнё Эрбштейну. Там в подробностях рассказывается, как Эрбштейн, сумевший отпроситься из трудового лагеря, потому что служил давным-давно срочную под командованием одного из офицеров (тот узнал его), спрятал свою семью, использовав ватиканские связи, и как сам в компании Гуттманна и еще троих парней выпрыгнул в окно поезда, уже готового отправиться в Освенцим (в разгар окончательного вопроса из Венгрии в лагеря смерти отправляли по 12 тысяч евреев в день...). Эрбштейн в итоге укрылся в шведском посольстве при посредничестве Рауля Валленберга, а что и как произошло с Гуттманном — неизвестно. «Я жив! Вот так вот.»

В общем, я написал, а вы читайте дальше и оценивайте — кем всё-таки был Гуттманн, евреем, космополитом, Агасфером, бродячим фокусником или просто великим футбольным тренером. — А. Ф.

Война с колбасниками

Первой командой, в которой Гуттманн начал работать в родном Будапеште сразу после окончания войны, был «Вашаш», из которого Бела очень скоро ушел из-за разногласий с руководством. Это был мужественный шаг.

Надо представить себе послевоенную обстановку в Будапеште. Скажем, продовольственную. Харчи, то есть определенное количество муки и жиров, выдавались строго по карточкам. на черном рынке можно было, конечно, приобрести всё что угодно, но по заоблачным, разумеется, ценам. В Венгрии, как и во всей Европе, свирепствовала инфляция.

«Вашашем» в 1945-м (напомню, что местные коммунисты в Венгрии еще не пришли к власти и политическую и хозяйственную ситуацию можно было охарактеризовать фразой «неразбериха под присмотром оккупационных войск») руководили люди, производящие продукты питания и торгующие ими. Гуттманну по контракту пообещали платить половину зарплаты натурой, то есть картошкой, мукой, сахаром, даже мясом. При этом люди из клуба гарантировали, что ни в коем случае не будут вмешиваться в тренерские дела. но функционеры народ такой, который хочет руководить всем и вся.

Особенно доставали Белу два члена правления, владельцы колбасного цеха. Им обязательно за день до игры нужно было знать хотя бы состав команды. Зачем — они не говорили. Надо, и всё!

Бела регулярно посылал их подальше. Он был тверд в убеждении, что тренер не имеет права разрешать садиться себе на голову ни игрокам, ни начальству.

.Гуттманн, как считают его биографы, был одним из тех, кто настойчиво продвигал престиж тренерской профессии и считал, что если дал слабину хоть раз, пиши пропало.

После победы в Кубке Митропы популярной стала фраза-девиз, которой на протяжении тренерской карьеры руководствовался Гуттманн; ему приписывают следующее изречение: «Kuscht der Star, kuscht die Mannschaft». Красиво перевести с немецкого это можно как «укротишь звезду, укротишь команду». В данном случае «кушт» происходит от команды из арсенала дрессировщиков собак: «куш» — «лежать».

Функционерам «куш» не скажешь, поэтому Гуттманн всегда старался выстроить точные официальные отношения и установить дистанцию, разграничив полномочия и компетенцию. Если давление и условия становились нестерпимыми, он доказывал свою правоту «ногами». Впоследствии даже выработал теорию, что больше двух лет на одном месте работать нельзя...

Так вот эти два «колбасника», возмущенные неуступчивостью тренера («Кто тут, в натуре, главный?»), через знакомых журналистов стали запускать в прессу разные неприятные «утки». Гуттманн высказал этим ребятам всё, что о них думает, после чего из команды ушел, лишившись, само собой, куска хлеба. В прямом смысле. Он и позже неоднократно доказывал, что независимость и самоуважение для него гораздо важнее, чем материальные условия. Бела любил повторять: «Я не марионетка.»

Румынский период

Долго без работы он не оставался — уехал в Румынию. В данном случае мы снова сталкиваемся с неопределенностью в датах и названиях. В большинстве источников указывается, что Бела принял под свое начало тимишоарский клуб «Чинезул». Это клуб трансильванских венгров, названный в честь героя Пала Кинижи (по-румынски Павел Чинезул). Но тут, мне кажется, прав другой биограф Гуттманна, Детлеф Клаусен — так что проглядывайте досье с учетом написанного в очерке. Клаусен сообщает, что Бела тренировал команду «Чиоканул» («Молот») из Бухареста, послевоенную реинкарнацию еврейского клуба «Маккаби». Проработал там Гуттманн чуть более года и уехал от хорошей зарплаты (местный текстильный магнат Кауфман, президент и владелец «Чиоканула» платил ему якобы фантастические по тем временам 700 долларов в месяц) по двум причинам:

— во-первых, ему предложили вернуться в Будапешт, в «Уйпешт», с которым у Гуттманна были связаны самые лучшие воспоминания;

— во-вторых, «Чиоканул» висел на волоске и вскоре был прихлопнут новой властью. Сначала его слили с другим бухарестским клубом, а на базе уже объединенной команды в 1948-м основали «Динамо» Бухарест.

Но главным, конечно, был призыв из Будапешта. Тогдашний футбольный Бухарест по сравнению с футбольным Будапештом — это глухая провинция в сравнении с метрополией. Поэтому желание Гуттманна вернуться к настоящей футбольной жизни в румынской столице поняли и не препятствовали.

Наоборот, вслед ему летели исключительно благодарственные речи, несмотря на частые конфликты тренера с клубным начальством: «До того, как Гут-тманн появился у нас, игроки «Чиоканула» знали о футболе только то, что в него играют круглым мячом. Бела сделал из наших игроков команду, с которой считаются, на которую ходят...»

Поколение великих

Он принял «Уйпешт», в котором играли девять (!) футболистов сборной Венгрии первых послевоенных лет, в том числе неувядающий Дьюла Женгеллер и Ференц Суса. Чтобы стать чемпионом с таким набором мастеров, нужно было «всего лишь» поставить игру и добавить дисциплины — игровой и тактической, что Гуттманну удалось вполне, и «Уйпешт» стал чемпионом.

Первую послевоенную пятилетку историки футбола считают временем «венгерской тактической революции», когда будущая Араньчапат явила футбольному миру разнообразные улучшенные варианты W-M, в том числе игру с оттянутым центрфорвардом (Хидегкутти), а в отдельных матчах, как они считают, четко придерживалась системы 4 — 2 — 4, которую после ЧМ-58 назовут «бразильской», забыв от восторга перед увиденным настоящих создателей модели.

Здесь возникает «вечный» футбольный вопрос: человек для тактики или тактика для человека? Блестящее поколение венгерских игроцких дарований позволяло неординарно мыслящим тренерам придумывать различные варианты игры и воплощать их на поле. То есть придумана ли была сначала тренерами новая схема или игроки интуитивно играли так, как им удобнее и полезнее для команды, а потом наставники зафиксировали и развили увиденное? Это вопрос из разряда «что было раньше — курица или яйцо».

Венгерскому футболу повезло, а может, было предначертано, что вместе с новой генерацией игроков в нем работали одновременно и соперничали между собой три великих тренера: Густав Шебеш, Бела Гуттманн и Мартон Букови.

Гуттманн и Букови возглавляли клубы — «Уйпешт» и МТК «Хунгарию» соответственно, а Шебеш постепенно, к 1949-му году сосредоточил в своих руках управление всем венгерским футболом.

Шебеш, блестящий организатор и правоверный коммунист, начиная с 1949-го, продвигал в сборной игровые идеи, уже осуществленные на поле Гуттманном и Букови.

Мартон Букови с 1947-го по 1956 гг. возглавлял МТК (как бы клуб ни переименовывали в то время — «Текстиль», «Баштя», «Вёрёш Лобого», — все называли его по-прежнему МТК), помогал Шебешу в сборной и сам возглавил ее в 1956-м после ухода Густава с должности, то есть прошел «под Шебешем» и рядом с Шебешем бОльшую часть пути, когда венгерский футбол был великим.

Гуттманн же по причине независимости характера и «нелюбви к давлению» Венгрию покинул еще в 1949-м, оставив своим друзьям (с Шебешем его связывало 30-летнее знакомство) возможность самостоятельно разрабатывать золотую жилу венгерского футбола.

Даже к чемпионам есть дурацкие претензии

Сначала он ушел из «Уйпешта» на победном пИке. Собственно, всё произошло из-за очередного столкновения с клубным начальством. Тут можно даже с большой долей вероятности и точностью до плюс-минус нескольких дней называть дату — начало мая 1947-го.

«Уйпештцы» в составе сборной должны были уезжать в Италию на товарищеский матч. Напомню, что Италия и Венгрия — это две лучшие в мире сборные по итогам последнего предвоенного ЧМ, так что их встрече придавалось немалое значение.

Гуттманн хотел поговорить с отъезжающими, отпустил по домам остальных, но тут вмешался один из функционеров, проникший без разрешения тренера в раздевалку. Он требовал провести внеочередную тренировку. Гуттманн прервал речь вошедшего в начальственный раж руководителя: «Возможно, на клубном совете ваше слово весит больше других, но здесь моя территория, так что закройте рот и покиньте помещение». Функционер не унимался.

Гуттманн: «Если вы, уважаемый, так уверены в своих знаниях, пожалуйста, занимайте мое место и руководите командой. Я не буду стоять на пути нового венгерского тренерского гения». И вышел. И ушел.

Он поступил в соответствии с выработанным правилом: «Если хоть раз прогнешься перед начальством или игроками, то потеряешь уважение и у начальства, и у игроков. А главное, потеряешь самоуважение (...) Профессия тренера сродни профессии дрессировщика — он может уверенно делать свое дело до тех пор, пока дрессируемые не заметят страх в его глазах.»

(Тот «Уйпешт»: Д. Тот — Ш. Балог, Лаборц — Кирадь, Ш. Сюч, Хорват — Эгреши, Суса, Варнаи, Женгеллер, Патколо

Гуттманну наследовал не кто иной, как уже многократно упомянутый нами Енё Винце, в свое время игравший под началом Белы в том же «Уйпеште». Легендарный правый крайний, выступавший за столичную команду в 1934 — 44 гг., 136/67, непременный игрок сборной Венгрии 30-х — 25/8, участник ЧМ-34 и 38. — А. Ф.)

Тренера, выведшего «Уйпешт» в чемпионы, тут же «подобрал» другой столичный клуб — «Кишпешт». Среди прочих игроков «Кишпешта» Гуттманну «достались» и два молодых футболиста, друзья «не разлей вода» с детства Йо-жеф Божик и Ференц Пушкаш. Эти два молодца только начинали свой путь в большом футболе и уже заставили специалистов и журналистов говорить о них в восхищенных тонах. Экспансивные болельщики же Пушкаша просто боготворили. В сезоне-1947/48 (гуттманновском), например, из 82-х мячей, забитых командой в чемпионате, на его долю пришлось 50!

...Йожеф Божик в свою очередь был мотором команды. Умного, техничного и работящего Йожефа, будущего капитана Араньчапат, Бела ставил очень высоко. Не то чтобы выше Пушкаша — разные амплуа, разные задачи. Но через много лет, когда гуттманновская «Бенфика» в блестящем стиле обыграет в финале КЕЧ мадридский «Реал» с Пушкашем и Ди Стефано, Гуттманн скажет: «Пушкаш велик по-прежнему. Но я не уверен, что мы победили бы сегодня, если б у него за спиной, как раньше, играл Божик.»

Именно Пушкаш способствовал очередному досрочному уходу тренера гуттманна с очередного же места работы.

Пушкаш-сын и Пушкаш-папа

По легенде, дело происходило в городе Дьёре, куда один из лидеров текущего чемпионата «Кишпешт» прибыл на очередной календарный матч. гуттманн держал в уме следующую игру с конкурентом за призовое место, поэтому настоятельно предложил игрокам «исключить варианты травм и, особенно, удалений».

Поединок шел сложно и складывался явно не в пользу гостей. Физически сильный, но не очень поворотливый полузащитник «Кишпешта» Патьи раз за разом проигрывал мяч своему оппоненту, а тот, как назло, был в ударе и забил в ворота приезжих два мяча уже в первом тайме.

Во второй половине этот дьёрец сумел отличиться в третий раз. Патьи не стерпел такого издевательства и при следующей «встрече» грубо снес противника. Судья ограничился устным внушением. гуттманн, понимая, что Патьи «подвис» на удаление и через минуту-другую будет наверняка изгнан с поля, решил просто снять его с игры.

Патьи колебался, выполнять команду тренера или нет. Он подошел к Пушкашу (уже авторитет, однако!), посовещался с ним и остался на поле.

С этого момента Гуттманн в «Кишпеште» больше не работал. Он поднялся на трибуну, досмотрел матч, сразу по окончании, не заходя в раздевалку, поехал на вокзал и поездом вернулся в Будапешт.

Дома Бела написал письмо в правление клуба: «... Пушкаш своим поступком уничтожил мой авторитет. В связи с этим не считаю для себя возможным продолжать работу с командой.»

В этой истории есть один изъян. Если исходить из воспоминаний знакомых Гуттманна о его характере и чувстве собственного достоинства, то легенда эта вполне психологически достоверна.

Нестыковка только в факте. У команды из Дьёра «Уйпешт» выиграл в том сезоне оба матча (2:1 дома и 4:0 в гостях). Но точно известно, что Гуттманн письмо об отставке написал, после чего был обвинен в «предательстве» и неправомерном поступке, за что и получил месячную дисквалификацию. Преемником Белы в клубе стал... отец Ференца Пушкаша. История увольнения получила неприятный поворот, запахло обыкновенной интригой, но в общественном мнении виновником происшедшего остался «самолюбивый» тренер, а не народный футбольный герой.

(Ференц Пушкаш-Пурчельд-старший пребывает в настолько густой тени своего великого сына, что о нем, как правило, никто и не вспоминает. А он тоже поигрывал на вполне приличном уровне, был защитником того же «Кишпешта» и даже съездил со сборной Венгрии на ЧМ-34. Став тренером еще в 1937-м, он выпестовал не только своего сына — назвав его Миклошем Ковачем и тем сумев заиграть его против более старших ребят, но и Божика. Сменив Гуттманна, Пушкаш-старший вскоре выиграл два чемпионских титула подряд — 1949/50 и осень-1950, правда, уже во главе «Гонведа», как клуб стал называться после перехода под крыло министерства обороны.

Вот, удалось найти фотографии двух Ференцей Пушкашей, отца и сына... Отец сыграл выдающуюся роль в становлении не только великого сына, но и другой легенды сборной Венгрии и мирового футбола — Йожефа Божика. Пушкаш-старший ушел из жизни всего лишь в 49 лет. Густав Шебеш не отпустил сына на похороны — сборной предстояла «чрезвычайно важная» игра в Польше. Эх, не спросили мы об этом младшего в 99-м, когда он в Киеве был... Отец играл за «Кишпешт» как аматор, а в конце 30-х решил получить тренерскую лицензию. Тут-то ему и намекнули веско, что хорошо бы обзавестись «полноценной» венгерской фамилией. Так и появились на свет Пушкаши... Любопытно, что тестя Пушкаша, отца его жены Евы, тоже звали Ференц — вот такая привычка к этому имени царила в семействе!

Вскоре, в 52-м, Пушкаш-старший покинул этот мир — ему было всего-то 49 лет, и 25 из них от посвятил «Кишпешту». — А. Ф.)

Надо отдать должное Пушкашу. Он сам публично реабилитировал Гуттманна.

В конце 1948-го сборная Венгрии играла в Софии с болгарами в рамках Балканского Кубка. Пушкаша в этой встрече нещадно избивали защитники, а судья все эти нарушения пропускал. В конце концов Ференц не выдержал и в течение минуты рассчитался сразу с двумя обидчиками. Венгерские функционеры обвинили нападающего в невыдержанности и подрыве авторитета в глазах болельщиков братской социалистической страны (с лета 1948-го в Венгрии уже вовсю командовали коммунисты). Поднялась даже кампания в прессе, и Пушкашу пришлось оправдываться. В покаянной речи он вспомнил и происшествие, приведшее к отставке Гуттманна. Ференц признал, что поступил тогда безответственно, тренер отреагировал единственно возможным образом, а посему вины на Гуттмане никакой нет.

Бела это публичное признание Пушкаша оценил и никогда не произносил о Ференце-человеке ни одного худого слова...

Побег или отъезд

Можно ли говорить, что Гуттманн бежал от новой коммунистической власти? Безусловно, большая доля правды в таком утверждении имеется. Гут-тманн, человек с немалым уже жизненным опытом, не терпящий никакого давления, к происходящему в стране резкому и быстрому укреплению сталинских ставленников на всех командных постах, не мог не относиться с опаской. Вмешательство государства в спорт, а значит неминуемое возрастание этого самого давления, по сравнению с которым причуды клубных функционеров покажутся детским лепетом, его не устраивало.

В течение 1946—1947 гг. Венгрию покинуло немало футболистов. Дьюла Женгеллер обосновался в Италии, в «Роме», клубе, из которого Гуттманну поступило предложение. Бела как раз сидел без работы и на запрос ответил согласием. Граница социалистической Венгрии, однако, уже была на замке. Ему пришлось пустить в ход все свои связи и знакомства, чтобы добиться легального выезда. «Страну процветающей футбольной коррупции», как называл Гуттманн Венгрию, он покинул в 1949-м. Как раз в это время его старинный друг Густав Шебеш стал «министром футбола» и тренером сборной. «Может, останешься, мы с тобой ведь.» — «Нет».

Смена президентов — смена взглядов

В Италию, тогдашнюю финансовую Мекку европейского футбола — здесь платили гораздо больше, чем в других странах — Гуттманн ехал с надеждой, что теперь-то он займется исключительно футболом и будет руководить лучшими командами. Репутация у Белы в тренерском мире была стабильно высокой: в Италии его помнили и знали, а венгерские тренеры на Апеннинах были в почете. Среди этих тренеров было немало знакомых Гуттманна.

Скажем, «Милан» только-только принял Лайош Цейзлер, тоже бывший МТК-шник, последние семь лет работавший в Швеции, в «Норчепинге», и отштамповавший с этой командой пять чемпионств. Цейзлер привез с собой в «Милан» Нильса Лидхольма и Гуннара Нордаля. Тем же летом миланцы подписали и Гуннара Грена (Грен вырос в «Гетеборге» при другом венгерском тренере, Йожефе Наде), перетащив таким образом в Италию знаменитую тройку нападения сборной Швеции Гре-Но-Ли, чемпиона ОИ-48.

Соперником Гуттманна мог бы стать и другой его старый знакомец — вышеупомянутый «Эгри» Эрбштейн, тоже будапештец и товарищ по «Бруклин Уондерерз» конца 20-х годов. Но «Эгри», один из тренеров знаменитого «Торино», погиб в майской авиакатастрофе вместе с командой.

Венгерское влияние прослеживается и в истории «Интера» (время «Амброзианы») — более десятилетия (1926— 1936) им руководили Арпад Вайс, Йожеф Виолак, Иштван Тот и Дьюла Фельдман. Енё Карой и тот же Виолак успели поработать и в «Ювентусе». Да и в «Лацио» отметились Ференц Мольнар и Геза Керекеш.

Можно проверить историю любого другого итальянского клуба, и у каждого в до-, а то и в послевоенной биографии будет присутствовать «венгерский след».

Да зачем искать по другим клубам! В той же «Роме» за время ее выступлений в серии «А» Гуттманн должен был стать шестым по счету венгром у руля команды. Последнего, Имре Сенкеи, уволили в 1948-м, он теперь возглавлял «Брешию». Но в 1949-м сменился президент римского клуба — вместо Пьетро Бальдассаре им стал политик Пьер Карло Рестаньо. Можно сказать, что «приглашал один, а принимал другой».

Руководство «Ромы» «изобразило» неподдельное удивление, когда выяснилось, что у приехавшего из Венгрии тренера нет итальянской тренерской лицензии. Рестаньо посочувствовал Гуттманну и назначил на пост тренера любимца римской публики Фульвио Бернардини, доселе никакого опыта, кроме игроцкого, не имеющего.

«Рома» тех лет — аутсайдер итальянского футбола. Чудом избежав вылета в сезоне-1949/50, она выпала в серию «В» в следующем году. Иным ли был бы результат при Гуттманне, остается только гадать.

Урок итальянского

Летом 1949-го в серии «А» стартовало 20 команд. В 12-ти из них были итальянские тренеры. В восьми — иностранцы: англичанин Джесс Карвер («Ювентус»), валлиец Дэвид Астли («Дженоа»), чех Честмир Выцпалек («Палермо»), австриец Тони Каргнелли («Болонья») и четыре венгра — Лайош Цейзлер («Милан»), Дьёрдь Шароши («Бари»), Пал Салаи («Про Патриа») и... Бела Гуттманн, которого после «странной» римской истории тут же пригласили в «Падову». Отсутствие итальянской лицензии падуанцев не смутило, они предложили Гуттманну очень хитрый контракт без подъемных, предусматривающий наряду с зарплатой лишь премии за отбор очков у грандов местного футбола — миланских и туринских клубов, а также у «Лацио».

Бела пал жертвой недоверия к приезжим из Венгрии. Не к их квалификации, нет. Дело в том, что годом ранее «Падова» приглашала к себе знаменитого Шароши, бомбардира из «Ференцвароша». Он получил подъемные, но венгерская федерация так и не дала Шароши разрешения играть в Италии. Дьёрдь пошел тренировать «Бари», а денежки вернуть падуанцам «забыл», считая, что его вины в сложившейся ситуации нет. Поэтому и выкатила «Падова» такой контракт Гуттманну.

Беле ничего не оставалось, как согласиться на предложенные условия, других источников дохода у него в Италии не было, да и быть не могло. В Венгрию он твердо решил не возвращаться. Гуттманн попал в своеобразную ловушку — уйдя от социалистического госдавления, он очутился в итальянской «профессиональной чащобе», где предстояло выживать по чужим законам. И он их принял. Президент «Падовы», сахарозаводчик Валентино Цезарин, и правление клуба считали, видимо, что ничем не рискуют, выдвигая своеобразную систему премиальных.

После 13-го тура провинциальная «Падова», только второй сезон по возвращении проводившая в серии «А», взобралась на второе место. Впереди был лишь «Ювентус», позади оба миланских клуба и «Лацио». Газету с таблицей в качестве своеобразной реликвии Гуттманн сохранял еще очень долго. (Первое поражение «Падова» потерпела только в 10-м туре от «Фиоренти-ны», после чего выиграла еще три матча подряд, в том числе 8:0 в Венеции! Падение началось в 14-м туре поражением от «Ювентуса». — А. Ф.)

Бела, который поставил команде осмысленную игру, стал популярен и в городе, и в клубе. Но не у всех. Часть клубных деятелей желала вернуть предшественника Гуттманна — Пьетро Серантони, чемпиона мира 1938 года. Причина была проста и материальна. Клуб выделил Серантони приличную сумму на покупку бензоколонки, получить обратно не мог, «так пусть теперь отрабатывает, тренируя команду вместо этого венгра», тем более что необходимость платить премиальные Гуттманну просматривалась всё явственнее — ведь «Падова» отобрала в первом круге у грандов пять очков из десяти! «Рому» «Падова» уделала дважды — 1:0 и 4:1, но это «личное», так как за «волчицу» надбавка не предусматривалась.

Кроме того, внутри команды начал мутить воду один югославский игрок, которого Гуттманн посадил в запас. Кто? В сезоне-1949/50 в «Падове» числился бывший вратарь загребского «Динамо» Звонко Монсидер. Возможно, именно он «герой» этой истории. Во всяком случае, он сыграл за «Падову» в описываемом сезоне всего семь матчей. Были ли еще тогда «балканцы» в команде, докопаться не удалось... (Не было. Только итальянцы, швейцарец Филипп Фухс и аргентинец Хосе Освальдо Курти. — А. Ф.) Это юг обвинил Гуттманна в элементарном вымогательстве, то есть постановке в основной состав за деньги.

Бела, по воспоминаниям его футбольных друзей и знакомых, подобное никогда не практиковал, а «руководствовался лишь игровыми качествами и текущей формой футболистов». Кроме того, он ввел достаточно жесткие тренировки, что нравилось далеко не всем. Так было или нет, но механизм склоки был запущен, утечка информации о положении дел в клубе произошла и пресса взялась за «страниери» Гуттманна.

А команда, как и положено в подобной ситуации, посыпалась. Поражения следовали одно за другим и, когда «Падова» после проигрыша лидеру «Ювентусу» 0:4 опустилась на 15-е место, Гуттманн был уволен. Конечно, никаких премиальных он не получил, репутация его была подмочена да еще итальянская федерация решила его на пару месяцев дисквалифицировать.

Бела подал в суд, проиграл его, но решил не сдаваться и апеллировать к вышестоящим инстанциям. «Он не сразу понял, что в Италии быть только футбольным специалистом мало, надо еще знать местную специфику, хорошо в ней ориентироваться и мгновенно реагировать на постоянные раздражители. В разговоре со мной Бела примерно так и выразился: «Я еще не знал тогда Италии», — писал Енё Чакнадь. — Иначе он вряд ли согласился бы на предложение из Триеста».

«Тристе» значит грустный, скорбный

Летом 1950-го «Триестину» покинул «алленаторе» Нерео Рокко, местный уроженец, поигравший в городском клубе и начавший в нем свою тренерскую карьеру. Его команда благодаря «катеначчо» рокко, итальянскому варианту швейцарского «замка» Карла Раппана, дважды подряд (1948/49 и 1949/50) занимала высокое 8-е место в серии «А». Почему Рокко решил сменить обстановку и уйти из фактически созданного им середняка высшей итальянской лиги в команду серии «В» «Тревизо», история умалчивает.

К сентябрю «страсти по Гуттманну и «Падове» поутихли, триестцы пообещали Беле поддержать морально и даже материально его поиск истины в суде. «Я, собственно, потому и согласился. Руководители «Триестины» произвели приятное впечатление, с ними можно было разговаривать, мне показалось, что мы нашли общий язык. Кроме того, в споре с «Падовой» они были на моей стороне и обещали поддержку. Турнирная задача была поставлена одна-единственная — не вылететь из серии «А». За это даже была предусмотрена премия в контракте».

Что характерно, именно этот пункт Гуттманну не очень нравился. Не премия, а то, что перед командой не ставят высоких задач. Клуб не вылетел, и при продлении контракта сам Бела предложил заменить пункт о премии за «невылет» на поощрение за попадание в первую шестерку, о чем в тогдашней «Триестине» даже и мечтать не могли. При этом Бела требовал усиления личного состава, с которым можно было бы решать такую задачу. В этом ему было отказано.

За два сезона Белы в Триесте гуттманновская команда занимала 15-е и 17-е места, то есть не вылетала, но и никакой конкуренции не только грандам, но и середнякам составить не смогла. (В 51-м спаслась в последнем туре, в 52-м — играла плей-офф... Кстати, присмотритесь к тренерам на старте сезона-1951/52 — три англичанина, Денис Невилл в «Аталанте», Эдмунд Кроуфорд в «Болонье» и Франк Соо в «Падове», все улетучатся очень быстро, венгров вроде бы и мало, Гуттманн да Цейзлер в «Милане», зато по ходу сезона назначат еще троих — Дьюла Лелович в «Болонье», Дьёрдь Шароши в «Ювентусе» и Роберт Винклер в «Комо». — А. Ф.) В сентябре 1952-го Белу уволили, причем с «анекдотичной» формулировкой, составленной в благодарственной форме с выражением сожаления: «Тренер Гуттманн сумел за время пребывания привнести свежие идеи (после Рокко гуттманновская игра выглядела сверхатакующей! — Б. Т.) и поставить игру. Мы спокойны за будущее команды (!). Теперь нам нужен более везучий, нежели Бела, тренер». (По моим сведениям, Гуттманн уступил должность Марко Пераццоло в ноябре 52-го во вполне благополучном положении. Конечно, итальянцы могут ошибаться, но вряд ли — это всё же исторические хроники клуба, они не могут промахнуться по столь значительной фигуре... Кстати, будущее «Триестины» Бела действительно обеспечил — она вылетит только в 1957 году! — А. Ф.)

Яснее выразиться было нельзя. Гуттманн так и не стал своим, удобным. Он остался специалистом, которого терпят только в случае успеха. Успеха не было. Служащий сделал свое дело — служащего можно уволить.

Допустимо здесь и другое предположение. Летом 1952-го сборная Венгрии стала победителем футбольного турнира Олимпиады в Хельсинки. Бела Гуттманн был тогда неофициальным советником тренера Араньчапат Густава Шебеша. Возможно, по возвращении в Италию он попытался объяснить триестцам, что надо работать иначе, чем раньше, что и привело к досрочному расторжению контракта. Но это на уровне домыслов и слухов, коих о жизни Гуттманна ходит множество.

Что до финансовых обязательств, то руководство «Триестины», в отличие от падуанского начальства, повело себя вполне прилично. Все предусмотренные выплаты были сделаны.

Некто Реккарди

Бела, решив, что Италии для него достаточно, сорвался с места и отправился в Аргентину, где потренировал «Кильмес», а затем приехал на Кипр и принял местный «Апоэль» из Никосии. Вот тут-то, осенью 1953-го, его и застала телеграмма из Милана. Белу Гуттманна приглашали на переговоры «на предмет работы тренером в клубе «Милан».

Возможно, мысль пригласить Белу окончательно созрела у президента Умберто Трабаттони после поражения в восьмом туре от злейшего врага и соседа «Интера» со счетом 0:3 — это когда все три мяча в ворота миланцев забил венгр Иштван Ньерш. Ну, это скорее шутка.

.Факт же состоял в том, после победы в чемпионате-1950/51 под предводительством Лайоша Цейзлера «Милан» два сезона подряд оказывался в тени «Ювентуса» и «Интера». Уже не было в команде Цейзлера — он ушел после проигранного «Юве» скудетто-52, не было Грена, по возрасту и травмам подыскавшего себе команду попроще (хм, «Фиорентину»!), но состав был по-прежнему сильный, вполне способный бороться за чемпионство. Главное же состояло в том, что, впервые ощутив сладость победы в серии «А», «миланцы» уже не желали довольствоваться вторыми и третьими местами, а жаждали новых побед.

После поражения от «Интера» «Милан» отстал от лидера на целых пять очков всего за восемь туров и занимал шестое место. Надо было что-то предпринимать, и тут вспомнили о Гуттманне. Несмотря на победу в следующем туре над «Дженоа», тренер Арриго Морселли был отправлен в отставку, а его место занял приехавший с Кипра Бела.

«Я не очень-то рвался обратно в Италию. Предыдущий опыт подсказывал — не возвращайся. Но это «Милан»! Это возможность поработать с отличными футболистами Нордалем, Лидхольмом, Буффоном, это возможность побеждать. Как можно было отказаться?! И я поехал...»

Обстановка в команде после неудач начала сезона была, разумеется, далека от идеальной.

«Нервничать, — объяснил Гуттманн игрокам, — это привилегия руководства, а мы должны тренироваться и играть». Уважение игроков, прежде всего звезд, новый тренер завоевал тем, что принимал участие в тренировках. Он, 55-летний, участвовал вместе с ними в двусторонках в любую погоду, успевая подсказывать и пояснять нюансы избранной им тактики.

На любой каверзный вопрос от прошедших огонь и воду «профи» он быстро находил ответ. Кроме того, он сразу решил показать, «кто в доме хозяин».

...В легенде о Гуттманне упоминается, будто он, не желая находиться между двух огней — начальством и командой, спровоцировал конфликт с дорогим аргентинским приобретением по имени Реккарди, который рвался в основу, бузил, скандалил, жаловался в правление, но, услышав от тренера «не нравится — свободен», быстро притих.

Гуттманн якобы объяснил руководителям, что 19 звезд в команде — многовато, поскольку на поле выходят только 11 человек и, ему, тренеру, решать, кто будут эти одиннадцать. Остальные, значит, на примере этого аргентинца просекли, что лучше не возникать, и тоже успокоились.

В списочном составе «Милана» того времени человека по имени или фамилии Реккарди я не нашел. Зато имелся аргентинский вратарь Риккардо Торос. Возможно, речь идет именно о нем. Он был дублером Буффона и сыграл за «Милан» всего две встречи. Одно из его участий оказалось роковым для Гуттманна...

Чемпионский состав «Милана» сезона-1954/55

Но, может быть, под «Реккарди» подразумевался другой аргентинец — натурализованный нападающий Эдуардо Риканьи, со скандалом покинувший «Ювентус» и летом 1954-го приобретенный «Миланом». (Куда вероятнее. Риккардо Торос ни разу не аргентинец, а итальянец из Фриули, вратарь, пришедший из команды с дивным названием «Фанфулла», а после «Милана» игравший в «Фиорентине», СПАЛе и «Триестине». И тоже летний новичок 54-го. Риканьи, к слову, толком в «Милане» себя не проявил, как и Торос, хотя играл намного дольше — полтора года — и больше. — А. Ф.)

Кризис лучше встречать на первом месте!

Бела руководил «Миланом» в 44-х официальных встречах, проведенных клубом в серии «А». 25 из них пришлись на сезон-1953/54, когда миланский клуб после прихода Гуттманна пытался настичь ушедших в небольшой отрыв лидеров — «Ювентус» и «Интер». Сделать это не удалось, «Милан» финишировал третьим, а отрыв от чемпиона увеличился до семи очков.

В 1954-м в клубе сменилось руководство. Президента Умберто Трабаттони по прозвищу «одно скудетто за 44 года», десять лет возглавлявшего клуб и которому было уже под семьдесят, сменил 40-летний Андреа Риццоли, человек, уже крепко стоящий на ногах в издательском и медиабизнесе.

Риццоли выделил деньги на приобретение новых игроков. Главным трансфером стал приход в «Милан» знаменитого уругвайского бомбардира Хосе Альберто Скьяффино по кличке «Пепе». Было у него еще одно прозвище — «Эль Мараканзиньо». Четырьмя годами ранее Скьяффино со товарищи сотворили самую громкую сенсацию в истории мирового футбола — в решающем матче ЧМ-50 обыграли на «Маракане» сборную Бразилии.

Теперь, через четыре года, ведомую Скьяффино сборную уругвая на ЧМ-54 сумела остановить только Араньчапат Густава Шебеша.

Другой уругваец Этторе (Эктор) Пуричелли, бывший игрок «Болоньи» и «Милана», с лета 1953-го работал в «Милане» помощником сначала у Морселли, а затем у Гуттманна. Своего бывшего земляка Скьяффино, легенду «Пеньяроля» и сборной уругвая, он привез в клуб прямо с швейцарского ЧМ-54, использовав для «укатывания» все свои связи на старой родине.

Скьяффино должен был стать в «Милане» полноценной заменой ушедшему Грену, без которого немолодые нордаль и Лидхольм потеряли часть своей ударной силы — Лидхольм вообще играл уже в полузащите, а с Нордалем впереди бегали в новом сезоне Фриньяни и свежеприобретенный Риканьи.

Уругвайца подписали за 50 миллионов лир, деньги немалые по тем временам, но и не предельные, потому что за молодого Чезаре Мальдини из бывшей гуттманновской «Триестины» «миланцы» выложили 58 миллионов.

Мальдини появился в «Триестине» еще при Гуттманне, но для игры в основе был еще слишком молод и дебютировал уже после ухода Белы из клуба. Теперь он окреп, повзрослел и поразил всех спецов не по годам зрелой игрой.

Приобретения Скьяффино и Мальдини оказались на редкость удачными. И для конкретного сезона, и для всей «миланской» истории в целом. В принципе, и Риканьи шесть своих мячей забил.

«Милан» стартовал очень мощно, показав в первых семи турах стопроцентный результат — семь побед при разности мячей 21—4. На достаточно короткой дистанции он оторвался от преследователей — «Интера» и «Фио-рентины» — на четыре очка. В двух следующих матчах, как раз с конкурентами, он взял еще три, сыграв вничью с «Интером» (1:1) и победив флорентийцев на выезде (2:0).

Максимального отрыва по ходу сезона — шесть очков — гуттманновский «Милан» достигал после десятого тура.

В 14-м туре, первом в новом, 1955 году, «Милан» обыграл на выезде очередного конкурента, пытавшегося вырваться из стаи преследователей туринский «Ювентус», на его поле со счетом 4:3. Теперь «миланцы» опережали ближайших преследователей, сразу четырех — «Ювентус», «Болонью», «Рому» и «Торино», на пять очков, имея еще и игру в запасе.

...Это было в гуттмановском стиле. Бела был из тренеров-атакеров, приверженцев наступательного футбола. Он не раз подчеркивал в интервью, что победа, скажем, 5:4 для него интереснее и ценнее, чем 1:0 при глухой защите. И кто знает точно, откуда пошло выражение «вы забьете нам сколько сможете, а мы вам сколько захотим»? Не это ли было девизом «Великих венгров» начала 50-х?!

«Нервничать должно руководство, а мы — играть»

Через месяц снова было 4:3, точнее, 3:4. «Милан» проиграл «Триестине» в гостях, причем Чезаре Мальдини отличился дважды в течение одной минуты, забив сначала в ворота противника, а затем в свои.

Спустя неделю, 13 февраля, после первого домашнего поражения в сезоне от «Сампдории» со счетом 1:3 (матч 19-го тура) Бела Гуттманн был уволен. «Милан» после этой встречи по-прежнему шел на первом месте, но опережал «Болонью» лишь на одно очко...

Запоздавшая медаль

Что же произошло, что послужило причиной для досрочной отправки тренера из клуба?

Действительно, в чисто турниром плане «Милан» после победы над «Юве» притормозил. В шести играх было набрано пять очков — одна победа, три ничьи при двух поражениях.

Последовательность же была следующая: три ничьи подряд, победа над безнадежным аутсайдером «Про Патриа» и два, уже в феврале, поражения кряду.

Среди этих шести матчей был и перенесенный матч 12-го тура против «Удинезе» (2:2). В этой встрече не играл травмированный Лидхольм, но и без него всё шло более-менее. «Милан» вел в счете сначала 1:0, затем 2:0, но тут разбушевался Скьяффино, которого регулярно и методично сбивали с ног. уругвайца взбесила не столько грубость соперников, к ней он, технарь из технарей, давно был приучен, сколько бездействие судьи встречи Коральо, не обращавшего внимания на действия гостей. Скьяффино был изгнан арбитром с поля после того, как пошел выяснять у того на повышенных тонах — «какого лешего не свистишь и долго ли это будет продолжаться?»

Дальше было еще хуже. гости спасли безнадежно проигранную встречу, забив в течение четырех минут два мяча в ворота Буффона. Второй — на последней минуте.

Скьяффино дисквалифицировали на пять матчей. Вот после этой встречи и состоялась победа над «Про Патрией», стоившая травмы Риканьи. На матч в Триесте «Милан» выходил уже без Скьяффино, Лидхольма и Риканьи.

А вот 13 февраля «миланцы» дома проиграли «Сампдории» Лайоша Цейзлера (!) и с Лидхольмом, и с Риканьи, но без вратаря Буффона. Это единственная встреча в сезоне, когда в воротах «Милана» стоял Риккардо Торос. Причину, по которой не играл Буффон (в следующем матче он снова встал в ворота), за давностью лет определить уже не представляется возможным.

Может, был травмирован, а может, тренеру не понравилось «качество» пропущенных в матче с «Триестиной» мячей, и он решил дать передохнуть бессменному стражу ворот — при Гуттманне это был единственный случай, когда команда, забив три мяча, проиграла матч.

Увольнение Гуттманна состоялось в тот же день, и вечером он дал короткую пресс-конференцию, закончив ее словами: «Меня, тренера лидера чемпионата уволили, хотя я не уголовный преступник и не гомосексуалист. Прощайте».

Эта фраза требует некоторых пояснений. К моменту увольнения уже примерно пару недель в газетах шла антигуттмановская кампания. Восторженные статьи начала сезона сменились критическими, что, в общем, было логично, поскольку команда стала терять очки. Создавал ли этот критический фон сам президент Риццоли, еще не медиамагнат, но очень влиятельная фигура в издательском бизнесе? Вполне возможно.

Гуттманн ведь своего поведения не изменил — для него что «Падова», что «Милан» было одинаково. В том смысле, что он постоянно отстаивал свою самостоятельность и не терпел вмешательства. Допускаю, что в какой-то момент Риццоли показалось, что к победам клуба Гуттманн имеет «косвенное» отношение. Нет Скьяффино — нет побед даже над середняками. Значит, с ведущими игроками любой победит, а без них и Гуттманн выше головы не прыгнет. И Риццоли, молодой преуспевающий бизнесмен, запросто мог прийти к выводу: зачем терпеть тренера, который руководствуется лишь своим пониманием игры, не обращает внимания, а иногда и просто конфликтует с советчиками и доброхотами, коих в каждом клубе, тем более итальянском, вполне хватает?! И при этом не побеждает. У Риццоли и его сторонников были развязаны руки — не они приглашали в клуб Гуттманна, следовательно, не они «виноваты» в январско-февральских неудачах «Милана»...

...Кроме того, в это время шло расследование дорожно-транспортного происшествия с участием Гуттманна, в котором погибло два человека. Позже состоялся суд, но Гуттманн осужден не был. О ДТП и совершенно уже диких обвинениях в гомосексуализме (для Италии середины 50-х это просто уничтожение репутации любого известного человека) упоминает журналист Стефано Оливари, ссылаясь на публикации того времени. У других исследователей гуттмановской биографии я ничего подобного не нашел.

(У Болховера об этом есть — не о голубых, но о криминале. Более того, если следовать его хронологии, то единственная причина увольнения Гутт-манна как раз и заключается в том, что, по большому счету, была серьезная вероятность тренировать «Милан» из тюрьмы! Якобы Гуттманн гонял на автомобиле без прав и на огромной скорости сбил насмерть «молодого итальянца» — однако Белу отмазали, и в тюрьму он не сел. Болховер ссылается на рассказ находившегося в той машине на пассажирском месте ее хозяина — Дежё Шолти, еще одного венгерского беженца, переквалифицировавшегося в итальянского рефери... Увольнение и скорейший отъезд Гуттманна из Италии имели целью спасение тренера от неизбежной кары. Подчеркиваю, это версия. Тем более, Шолти, которого Болховер почему-то записал в рефери, на самом деле был известным футбольным махинатором, правой рукой директора многих клубов серии «А» Итало Аллоди. Именно Шолти выполнял грязную работу, подкупая арбитров сначала для «Интера», затем для «Ювентуса» и нарвался на пожизненную дисквалификацию от УЕФА в 1973м, когда решили, что лучше будет всё списать на пешку-шестерку. — А. Ф.)

В любом случае, именно отсюда происходит последняя фраза гуттман-новского интервью. С тех пор по настоянию Белы в контракте обязательно прописывался пункт о невозможности увольнения тренера, если команда лидирует в чемпионате.

На место Гуттманна заступил человек, «который привез нам Скьяффино» — Эктор Пуричелли. Он и привел «Милан» к чемпионству, не меняя ни систему игры, поставленную предшественником, ни игроков. Те, кто были основными при Гуттманне, остались таковыми и при Пуричелли.

Через пять дней после увольнения, 18 февраля, Гуттманн получил прощальное благодарственное письмо от игроков, начинающееся словами «Дорогой Мистер!» и подписанное всеми без исключения футболистами, включая легионеров.

Со своей командой Гуттманн встретился еще раз на праздновании «ску-детто». Но пригласили его на банкет не руководители клуба, а футболисты... будапештского «Гонведа». Именно с «Гонведом», неофициально лучшей командой Европы, пожелали «миланцы» провести товарищеский матч в ознаменовании своей победы в чемпионате.

Игроки «Милана» о будущем присутствии Гуттманна на банкете знали и подготовились. После вступительной речи одного из членов правления клуба, в которой тот ни словом ни обмолвился о Гуттманне, встал Гуннар Нор-даль, капитан и лучший бомбардир закончившегося сезона. Вежливо поблагодарив руководство за помощь на протяжении всего сезона, он отодвинул стул и направился к Гуттманну. Нордаль вручил тренеру памятную золотую медаль с гравировкой: «Бела Гуттманн, тренер АК «Милан», чемпион Ита-лии-1954/55».

По взмаху руки Пушкаша все футболисты встали и зааплодировали.

Мятеж, турне, революция

Сезон-1955/56 Бела пережил в Виченце. Дебютанту серии «А» требовался тренер, который гарантированно удержит клуб от вылета в первом сезоне в высшем классе. Гуттманн удержал. Как говорят, «вы будете смеяться», но Бела покинул «Ланеросси» по обычной для него причине — поссорился с вице-президентом, который непременно хотел присутствовать в раздевалке во время установки на игру.

...Детлеф Клаусен (биограф Гуттманна): «Всю свою жизнь Бела сознательно или интуитивно посвятил поднятию престижа тренерской профессии. Воспитанный Хуго Майзлем в духе «футбольного джентльменства», когда люди, участвующие в Игре, равны и уважительно относятся друг к другу, Бела так и не смог принять ни условий главенства социалистического государства, как случилось в Венгрии, ни отношения итальянских футбольных боссов. Среди них не оказалось «джентльменов», хотя на людях и в прессе они пытались предстать таковыми. Для них игроки были материалом, а тренеры обычными служащими, одинаковыми — одного уволил, другого позвал. А результат — как повезет. (...) Глубинная суть конфликтов заключалась в том, что Гуттманн пытался выстроить профессионально-деловые отношения с руководством клубов и одновременно перевести на новый уровень отношения тренер — игрок и тренер — команда. Он считал, что тренер — это прежде всего специалист, эксперт в своем деле и уважать его должны за знания, умения и «жизненную опытность». Ну а боссы старались руководить клубом, как магазином или предприятием, влезать во всё, даже в ту область, в которой являлись дилетантами. Мы же хозяева.»

Ференц Пушкаш позвал своего старого тренера на помощь поздней осенью 1956-го. Игроков «Гонведа» во время венгерских событий 1956-го вывезли в Вену, дабы обезопасить от возможных случайностей — мало ли что может произойти в Будапеште, где стреляют и воюют. Когда можно вернуться домой, не знали ни руководители клуба, ни сами игроки.

Эмил Остеррайхер, менеджер команды, с помощью Белы Гуттманна, договорился о турне по Бразилии за очень неплохие деньги. «Гонведу», основе великой Араньчапат, были тогда рады везде.

Густав Шебеш, тренер сборной, считал, что ради этого турне «гонведовцы» намеренно даже не стали проходить в следующий круг КЕЧ-56/57. Они проиграли «Атлетику» из Бильбао в гостях (2:3), а в ответном матче, проводившемся в Брюсселе из-за невозможности встретиться в Будапеште, сыграли вничью 3:3. Шебеш присутствовал на этом матче, всё видел, да и игроков своих знал, как облупленных...

Так вот Пушкаш перед турне предложил, чтоб их тренером во время бразильской поездки был именно Бела Гуттманн. Позже, в книге «Пушкаш о Пушкаше», Ференц вспоминал: «Старый тренер Бела Гуттманн жил тогда в Вене, а мы там оказались перед поездкой в Бразилию. Он в конце 40-х работал в «Кишпеште», мы его хорошо знали. Потом он уехал, трудился в Израиле и Португалии, а также в Австрии. (Возможно, к 1995-му, когда вышла книга, у Пушкаша в голове уже перепутались, даты, страны и названия, что не удивительно при его-то насыщенной событиями жизни. В Израиле Гуттманн никогда не работал — Б. Т.)

Бела был опытным и много знающим тренером. Я предложил ребятам позвать его в качестве тренера. Возражений не последовало, а он, к нашему удовлетворению, согласился».

Показательное турне удалось и в спортивном, и в финансовом плане. Главное, что стадионы, на которых выступали гости, были забиты под завязку.

«Гонведовцы» вернулись в Европу, а Гуттманн остался в Бразилии. Ему предложили возглавить «Сан-Паулу». Произошло это в январе 1957-го. До чемпионата мира в Швеции, на котором сборная Бразилии потрясет тактические основы Игры и предъявит миру новую систему 4 — 2 — 4, оставалось полтора года.

Двухразовые тренировки? Бразильцам? Ну и ну!

«Венгерской революцией» бразильская спортивная пресса, в отличие от политической, называла не будапештские события осени 1956-го, а показательное турне «Гонведа» по стране. Пиетет перед приезжими был высок, их стиль и качество игры не могли не понравиться Торсиде. Проигрыш сборной Венгрии в финале ЧМ-54 немцам сравнивали с собственной оглушительной неудачей в 1950-м и проникались к мадьярам сочувствием. Жуткая послематчевая драка между венграми и бразильцами в четвертьфинале Чм-54 была не то чтобы забыта, но воспринималась теперь совершенно иначе. Погорячились ребята просто, всё «от чувств», как это знакомо и понятно, поэтому зла на них в Бразилии не держали, хотя почти все участники битвы с венгерской стороны приехали в Рио и Сан-Паулу.

Тренера, который привез «Гонвед», ангажировал клуб «Сан-Паулу». Гуттманн был человеком известным, представлял великолепный и атакующий венгерский футбол, а также говорил по-португальски, что было крайне важно. Сам Бела понимал, что «гонведовцы» по возвращении в Европу либо разойдутся по разным клубам, либо покаются и вернутся в Венгрию. А что будет делать он? Предложение паулистов оказалось как нельзя кстати.

И началась «революция» в одном отдельно взятом бразильском клубе. Сначала новый тренер поразил местное футбольное сообщество проведением двух тренировок в день, что было принципиально ново для Бразилии. Двухчасовое занятие утром и такое же по продолжительности после обеда. Тренировки эти были раздельными — утренняя с защитниками, вечерняя с нападающими. Но! Ни защитники, ни нападающие во время занятий с «другими» не бездельничали, а тренировались под присмотром помощников. Были и другие организационные нововведения — индивидуальные занятия, специальные тактические и т. д. вроде бы и местные тренеры тоже делали всё это, но с меньшей интенсивностью и, безусловно, менее дисциплинированно.

Бела демонстрировал упражнения лично, что всегда производит впечатление на игроков, проводил разъяснительную работу о преимуществах комбинационной игры и подчинении ей индивидуальных действий. Даже для вратарей, «последних» людей в тогдашнем бразильском футболе, были организованы специальные двухчасовые тренировки.

Кроме того, пресса отмечала, что иностранец проводит отдельные занятия по «ликвидации страха игроков перед ударами по воротам». Владению мячом и дриблингу бразильских игроков учить не надо было, а преодолеть боязнь перед неточным ударом требовалось обязательно, поскольку из-за нее футболисты часто заигрывались, излишне финтили и пытались чуть ли не внести мяч в ворота. Публика «прощала» им потерю мяча на пятом или шестом защитнике, но посвистывала, если нападающий колотил мимо. Правильный, так называемый «поставленный» удар Гуттманн, прославившийся в свое время и ударами по воротам, тоже показывал лично. Вообще, отработка ударов по воротам всегда была очень важной «фишкой» Гуттманна. Он вполне резонно полагал, что без точного завершающего удара вся предыдущая работа пойдет насмарку. Недаром игроков знаменитой гуттманновской «Бенфики» начала 60-х отмечали за умение прицельно колотить по воротам из любых положений. О том, в каких красочных выражениях и какими словами объяснял Бела важность этого компонента игры футболистам сборной Австрии в 1964-м, будет рассказано дальше...

Ну и бытовая дисциплина. Тренер запретил карточные игры на деньги в тренировочном лагере, а главное, заставлял и заставил всех не позже 23.00 ложиться спать. Это было неслыханное посягательство на «священное право бразильского футболиста на ночную жизнь», которая после одиннадцати вечера только разгоралась.

«Вы хотите стать чемпионами? Тогда делайте, что вам велят!» — отвечал Гуттманн на жалобы и скулеж.

«Сан-Паулу» по настоянию Белы пригласил из «Бангу» Зизиньо, прославленного полузащитника/нападающего. Зизиньо, сыгравшему за сборную Бразилии более пяти десятков матчей, было уже 35, но он охотно вписался в гуттманновские построения. Он стал местным Хидегкути — оттянутым центром нападения. «Сан-Паулу» играл фактически по схеме 4 — 2 — 4, что было вскоре подмечено и живо обсуждалось в прессе.

Наверное, сработали все нововведения вместе — и тренировочные, и тактические, и трансферные. «Сан-Паулу» в 1957-м стал чемпионом штата Сан-Паулу — в следующий раз это удалось клубу только через тринадцать лет, в 1970-м!

Покинул «Сан-Паулу» и Бразилию Гуттманн по причинам, несколько отличным от «итальянских». Отношения с клубными боссами здесь были проще и понятнее, но, учитывая характер Гуттманна, также далеки от идеальных. А пресса была еще круче апеннинской. «Даже если ты побеждаешь, ты все равно под давлением, причем постоянным. Тебя рассматривают под микроскопом и замечают все «условные прыщики». Не дай бог, если на твоей репутации вскочит фурункул. Думаю, что Дори Кюршнер в свое время получил инфаркт не из-за особенностей местного тропического климата. Мне кажется, его доконала обстановка и «медиаклимат».

Работу в Бразилии под постоянным прессом Бела называл «тропическим танцем на вулкане».

Но вполне возможно, что Гуттманн продолжил бы работу в «Сан-Паулу», если б не надеялся получить место тренера сборной Австрии. Продолжить карьеру на родине, да еще со сборной — это представлялось ему высшим пилотажем. И Бела отправился в Европу.

А нам плевать, у нас 4-2-4!

Какое же отношение имеет Гуттманн к новой тактической схеме игры, предъявленной бразильцами на ЧМ-58? Если верить разнообразным свидетельствам современников и некоторым фактам — прямое.

Понятно, что европейская пресса и европейские специалисты в те годы за сборной Бразилии и бразильским футболом в целом пристально не следили. Готовый продукт они увидели летом 1958-го в Швеции. Наблюдать за игрой южноамериканцев на ЧМ они имели возможность на протяжении шести матчей, новую тактическую схему обнаружили уже в первом из них, отслеживали дальше и рассказывали всему миру о новшестве, которое придумал тренер сборной Бразилии Висенте Феола по прозвищу «Эль Гордо» — «Толстяк».

...Назначению Феолы предшествовали следующие события. Весной 1957-го в течение марта-апреля в столице Перу Лиме проходил 19-й чемпионат Южной Америки. Турнир проводился по круговой системе, и сборная Бразилии заняла в нем второе место, проиграв в решающем матче аргентинцам 0:3. Хозяева, перуанцы, которых, к слову, тренировал старый друг Гуттманна по МТК и по жизни венгр Дьёрдь Орт, уступили бразильцам второе место только по разности мячей, проиграв им, правда, очную встречу 0:1. Тот же Освальдо Брандао, который руководил бразильцами на ЧЮА, командовал сборной и в отборочных играх к ЧМ-58 против сборной Перу. Первая игра состоялась в Лиме уже через десять дней после окончания ЧЮА. Команды сыграли вничью 1:1, а еще через десять дней при 120-тысячной «Маракане» хозяева победили 1:0 и оформились на ЧМ-58.

Брандао тогда сборную покинул (не суть важно почему), и в оставшихся до конца года товарняках ее возглавляли по очереди Сильвио Пирильо (у него дебютировал Пеле) и Педрильо. С сентября 1957-го до мая 1958-го «селесао» не собиралась ни разу и официального тренера не имела.

Весной готовить команду к ЧМ-58 и руководить ею на мундиале был назначен Висенте Феола, человек в бразильском футбольном мире известный прежде всего как настоящий «паулиста». Он родился в Сан-Паулу, он играл за «Сан-Паулу» и он неоднократно тренировал «Сан-Паулу». Последний раз (до назначения в сборную) — в 1956 году. Именно его и сменил Бела Гуттманн. Фе-ола остался в клубе, присутствовал на тренировках, неоднократно с Гуттманном беседовал, его тактические идеи и принципы игры полностью разделял.

Схема с четырьмя защитниками и четырьмя нападающими была Феолой принята и поддержана, что он сразу показал, приняв под свое начало сборную Бразилии. До ЧМ-58 она сыграла шесть товарищеских матчей в течение месяца, и в первом же из них, 4 мая, дебютировал Марио Загало. Он и Диди — ключевые игроки феоловского 4 — 2 — 4. И скажите теперь, что Гуттманн здесь ни при чем!

Собственно, бразильские источники так и пишут, что «Феола развил гуттманновские «сан-паулистские» идеи, растущие из принципов игры Араньча-пат конца 40-х — начала 50-х».

Берите венгров — не подведут!

Гуттманн начал переговоры с австрийским футбольным союзом (OFB), еще находясь в Бразилии. Вроде бы всё шло к соглашению, но когда Бела после ЧМ-58 приехал в Вену, выяснилось, что его не очень-то ждали. По выражению Гуттманна, «подход к делу и компетентность руководителей OFB оставались на уровне 30-х годов». Да и функционерам не очень-то понравились планы Белы по организационной перестройке. Они мямлили, уходили от ответов на прямо поставленные вопросы и давали понять, что им «и так всё нормально»: на ЧМ стабильно попадаем, значит, ничего менять не нужно. (После ЧМ-58 следующий раз сборная Австрии играла на «мире» только 20 лет спустя). В общем, тянули зачем-то время «по дуге». Как я понимаю, их не устраивали финансовые запросы Гуттманна, который хотел получить нормальный контракт и готов был его безукоризненно отработать. Австрийские историки признают, что OFB тогда к четким профессиональным отношениям готов не был: «К ним пришел ученик и последователь Майзля, тренер с мировым именем, успехами и связями в футбольном мире, как ни у кого другого. Главное, с идеями и уже неоднократно доказанным умением воплотить их в жизнь. И вышло так, что он тогда не понадобился...».

Получилось, что Бела пролетел «мимо всех стульев». Уже наступила осень, во всех европейских клубах наличествовали тренеры, и Гуттманн остался без дела. Но ненадолго.

На крайнем западе Европы в городе Порту президент одноименного местного клуба Пауло Помбо, раздраженный неудачным стартом команды в начавшемся чемпионате — отставание от лидера, «Бенфики», в пять очков уже после восьми туров — искал замену тренеру Отто Бумбелю.

«Порту», лидер португальского футбола конца 30-х (две чемпионства подряд в созданной в 1939-м общепортугальской лиге), в следующем двадцатилетии отпраздновал триумф лишь однажды — в 1956-м сделал дубль. Подвиг этот он совершил под руководством бразильского тренера Доривала Ноппеля по прозвищу «Устрич». Устрич — человек взрывного холерического темперамента, конфликтовал со всеми: с функционерами, игроками, прессой. Зато дал результат. В начале последовавшего за дублем сезона он после очередного конфликта уехал в Бразилию. Потом его снова приглашали, он возвратился, чтобы после стычки с ведущим футболистом «Порту» Эрнани опять послать всех подальше. Из клуба он последний раз свалил в марте 1958-го.

Командой руководил с этого времени Отто Бумбель — по одним, сведениям истинный бразилец, по другим — бразилец с венгерскими корнями. Людям из правления, убедившимся в 1956-м, что их команде вполне по силам конкурировать со столичными «Бенфикой» и «Спортингом», хотелось повторения недавнего успеха, тем более что в двух предыдущих сезонах «Порту» становился вторым, уступив в 1958-м чемпионство лишь по разности мячей. А тут такое начало нового чемпионата!

И в отличие от функционеров OFB руководители «Порту» готовы были достойно платить достойному тренеру. Выбор их пал на Гуттманна. Сыграли здесь свою роль репутация и известность Белы, знание им португальского языка, а также уважение португальцев к венгерской футбольной школе. О ней в стране знали не понаслышке, ведь в Португалии еще с 20-х работало немало тренеров с берегов Дуная, в том числе и в «Порту» — Липпо Херцка, Янош Бири, й Шишка (два довоенных чемпионства), Йожеф Сабо.

Гуттманн, кроме вполне приличной суммы контракта, заключенного до конца сезона, предложил включить в соглашение пункт об отдельной премии за победу в чемпионате. Португальцы радостно согласились. Неужели сможет? Смог.

Без всякого клубного фанатизма!

Бела приехал в Португалию 1 ноября 1958-го, принял команду и в двух играх набрал одно очко из четырех возможных. Матчи, правда, были непростые. Нулевка с «Бенфикой», вечным конкурентом, и выездное поражение 0:1 от «Белененсеша», команды, регулярно портившей немало крови лидерам.

Главным для Белы было то, что в двух играх команда не забила ни одного мяча. Это никуда не годилось! Существенным было и неприемлемо малое количество ударов по воротам.

После этих игр на лавку (пусть ненадолго, в воспитательных целях) сели два идола местных болел — бразилец Освальдо Силва и правый полузащитник Педроту, игрок сборной.

Игру «на публику» с финтами и понтами Бела не признавал. Ему пришлось и в «Порту» проводить с атакерами занятия на тему «отдал пас — побежал дальше — получил мяч — ударил». Ударил — обязательно! «Нападающий, который за матч не пробьет по воротам минимум пять-шесть раз — не нападающий. Пока я в команде, форвард, не бьющий по воротам, будет сидеть на лавке. Но швырять мяч в сторону ворот для «отмазки» тоже не годится». И пошла отработка ударов из разных положений. Конечно, и Силва, и Педроту были вскоре возвращены в основу и вместе с Антонио Тейшейрой принялись забивать. А «Порту» попер в гору...

Перед последним туром чемпионата Португалии-1958/59 сложилось такое положение. У «Порту» и «Бенфики» было поровну очков, а по разности мячей «Порту» опережал столичных — +56 против +52. «Бенфика» сумела выиграть с разницей в шесть мячей (три с пенальти), но «драконы» тоже были не лыком шиты и добились нужного результата в самом конце игры (обе команды играли с записными аутсайдерами). В итоге «Порту» при равенстве очков опередил «Бенфику» на один мяч.

Дубль сделать не удалось. Финал Кубка был проигран той же «Бенфике» со счетом 0:1. Гуттманн объяснял это тем, что «у лиссабонцев просто-напросто больше умелых игроков». С ним в общем-то была согласна и пресса, и руководство «Бенфики», понявшее слова Гуттманна как намек на вполне возможное сотрудничество.

Гуттманн вместе с женой Марианной отбыл отдохнуть в Вену и вернулся в Португалию уже в качестве тренера. «Бенфики». Боссы «Порту» сочли себя обиженными, но пенять они могли исключительно на себя. Они опоздали. Пока в Порту раздумывали, предлагать ли Беле новый, с увеличенной суммой контракт, лиссабонцы это сделали. Возможно, функционеров из столицы портвейна сбили с толку действия Португальской федерации футбола, которая повела с Гуттманном переговоры о работе в сборной.

С тех пор Гуттманн, тренер «Бенфики», во время приездов с командой на матчи с «драконами», всегда находился под усиленной полицейской охраной. В Порту его считали предателем.

Любопытны высказывания Белы, объясняющие его отношение к теме «предательства». «Я специалист международного уровня без всякого клубного фанатизма (...) Я продаю свое умение определенному клубу на ограниченный срок. Если я буду, пусть даже не фанатично, привязан к какой-нибудь команде, я не смогу в полную силу работать с другой. Вариант, когда тренер всю свою деятельность проводит в одном клубе, крайне редок, просто фантастичен. Его в конце концов, могут выкинуть из любимой команды, и что тогда? Бросать работу совсем? В «Порту» я сделал всё что мог и оставляю его совершенно спокойно, как отец, который вывел сына в люди и может за него не беспокоиться. Команда на ходу, футболисты в хорошей форме — они стали чемпионами и примут участие в КЕЧ. В чем претензии?»

...Примечательные совпадения бывают в жизни. На тренерский пост в «Порту» после Гуттманна заступил Этторе Пуричелли, тот самый уругваец Эктор, сменивший Белу в разгар чемпионского сезона в «Милане». Результат в данном случае был иной. «Порту» в сезоне-1959/60 занял лишь четвертое место.

Тренер сборной Португалии, сам оплачивающий свою работу

«Бенфика» Гуттманна обладала отличной линией нападения: передний эшелон команды составляли Аугушту (справа), Агуаш (в центре), Кавем (слева). Их поддерживали инсайды Сантана (правый) и Колуна (левый). Когда команда перестраивалась, то Колуна помогал полузащитникам Нето и Кружу. Сзади были крайние защитники Жоао и Анжело, а в центре обороны — Жермано. Эта команда не знала своей настоящей силы и ощутить ее могла только на европейской арене. Ведь дома сезон-1960/61 «Бенфика» выиграла, что называется, на одном дыхании. За 26 матчей национального первенства «орлы» набрали 46 очков из 52-х возможных (при двух очках за победу!). Они выиграли все 13 домашних матчей, а на выезде проиграли лишь дважды («Порту» и «Гимараэшу») и дважды сыграли вничью. Команда забила 92 мяча, то есть результативность была больше 3,5 мячей за игру! Занявший второе место в турнире и второе по забитым мячам «Спортинг» имел на своем счету на 31 гол меньше...

Можно сказать, что Гуттманн оказался в Португалии вовремя. Португальскому футболу, всю свою историю варившемуся в собственном домашнем котле, тренер-международник пришелся как нельзя кстати.

До прихода Гуттманна ни португальские клубы, ни сборная страны никакой роли в международном футболе не играли. Но конец 50-х — время организационной перестройки местного футбола. В 1954-м португальская лига стала профессиональной, что способствовало постепенному подъему общего уровня команд. В них стали вливать больше финансов. В лиге играли обычно свои, местные, много было выходцев из колоний, Анголы и Мозамбика, а также бразильцев, которые ехали в Португалию с удовольствием — тот же язык, схожая ментальность и, что особенно важно, схожие подходы к игре.

Тренер уровня Гуттманна мог помочь вывести местный футбол на международную арену, причем не только руководимый им клуб, но и сборную. В федерации это поняли и действительно повели с Белой переговоры о сотрудничестве.

Фамилию Гуттманн в списке тренеров сборной Португалии вы не найдете. В перечне наставников сборной указано: декабрь 1957 — май 1960 — Жозе Мария Антунеш. Но с осени 1959-го по май 1960 его консультантом, помощником или, как сейчас говорят, котрайнером, был тренер «Бенфики» Гуттманн. Помогал он Антунешу в порядке личного одолжения и для поддержания хороших отношений с президентом федерации Майа Лурейру. Помогал на общественных началах. Безвозмездно, то есть даром.

В апреле 1960-го он неожиданно для функционеров от этой почетной обязанности отказался. дело было в том, что федерация наложила на Гуттман-на денежный штраф в размере примерно 400 евро в пересчете на нынешние западные деньги за споры и демонстративное несогласие с судьей во время матча сборной страны. Гуттманн, узнав о начете, прислал футбольному начальству письмо следующего содержания: «Я, конечно, не прирожденный идеалист. Но при этом был готов помогать сборной на голом энтузиазме. И помогал. В меру своих сил я вел команду к международному признанию, не требуя за это материального вознаграждения. напоминаю вам, что я профессиональный тренер, и если вы, кроме работы, требуете от меня еще и денежных выплат, то благодарю за честь, но обходитесь дальше своими силами».

Сборная Португалии в мае благополучно проиграла четвертьфинал первого Кубка Европы югославам (2:1 дома и 1:5 в гостях) и выбыла из турнира. Вряд ли причиной стало отсутствие Гуттманна — слаба еще была команда. Ну а Антунеша после этих игр отправили в отставку.

«Пишите двести!»

Осенью «Бенфике» предстояло выступить уже в шестом по счету розыгрыше КЕЧ. Результаты пяти предыдущих турниров только подтверждали, что португальский клубный футбол — типичный европейский аутсайдер. Каждый местный чемпион внес в это убеждение свою весомую лепту. За пять розыгрышей четырежды чемпион Португалии вылетал после первого круга. Неважно, как этот чемпион именовался — «Спортинг» ли, Бенфика» или «Порту». Только один раз «Спортингу» удалось пройти во вторую стадию, где он был бит льежским «Стандардом».

Поэтому вступала «Бенфика» в турнир-1960/61 без особых, тем более декларируемых на всю Европу притязаний. Но команду Гуттманн уже слепил классную — молодую, атакующую и, как все его команды, тактически грамотную. Пора было проверить ее силу на международной арене.

...Из легенды о Беле Гуттманне следует, что переподписывая контракт с «Бенфикой» летом 1960-го, тренер предложил отдельно включить в договор сумму вознаграждения за завоевание КЕЧ. Например, 150 000 эскудо (чуть больше пяти тысяч долларов) — немалые деньги по тем времена. «Да ради Бога», — услышал он в ответ, — хоть двести». — «Очень хорошо, пишите двести». И написали. Разве мог тогда подумать президент «Бенфики» Маурисио де Бриту, что премию придется выплатить.

Шотландский «Хартс оф Мидлошен» был пройден без проблем (2:1 и 3:0), а во втором туре жребий подкинул «Бенфике» венгерскую «Дожу Уйпешт». Тот самый гуттманновский клуб, с которым Бела выиграл в свое время Кубок Митропы! Теперь в его названии прибавилось имя предводителя крестьянского восстания Дьёрдя Дожи, а сам клуб числился по милицейскому ведомству и одно время даже назывался «Динамо».

Для Гуттманна пикантность, так сказать, ситуации заключалась в том, что на исторической родине власти отрастили на него немалый зуб. Перебежчиков 1956-го, включая великих «гонведовцев», оставшихся на Западе, в свое время по настоянию венгерской федерации ФИФА дисквалифицировала на разные сроки. А кто их возил по миру? Правильно, Гуттманн, фигура для социалистической власти мутная и неприятная. С 1956-го у Белы был австрийский паспорт. До этого только какое-то странное итальянское удостоверение, с которым он из Италии мог въезжать только в Австрию и Швейцарию (может, и по этой причине он задержался в Италии на целых восемь лет).

Теперь, получается, он тренировал клуб из страны, с которой у всех без исключения государств соцлагеря были крайне напряженные отношения, поскольку в Португалии правил «реакционный фашистский режим диктатора Салазара». Взятое в кавычки — традиционная характеристика в советской печати властей Португалии до апреля 1974 года.

Вот и посоветовал президент Бриту своему тренеру в Венгрию не ездить — «можешь и не вернуться», тем более что в первой встрече дома была одержана победа со счетом 6:2. Гуттманн в Будапешт не поехал, его команда проиграла 1:2 и прошла в следующий круг.

Со следующим соперником, датским «Орхусом», никаких осложнений не было (3:1 и 4:1). Обстановка на поле и вне его была вполне дружеская и корректная, поскольку датчан тренировал Геза Тольди, с которым Бела был знаком еще с 30-х годов. «Бенфика» даже задержалась в Дании на пару дней и проводила с ютландцами совместные тренировки.

В полуфинале лиссабонцам достался венский «Рапид», соперник послабее, нежели составившие другую пару «Гамбург» и «Барселона». Но с австрийцами у португальцев были свои счеты. Поражение сборной 1:9 в отборе к ЧМ-54 требовало отмщения хотя бы на клубном уровне. Лиссабонцы победили 3:0.

По приезде в Вену Бела дал интервью, в котором среди прочего сказал, что хорошо знаком с «рапидовским клубным фанатизмом» и надеется, что его, Гуттманна, ребята выдержат знаменитую пятнадцатиминутку с честью.

Тренер имел в виду легендарную привычку фанов. Ровно за пятнадцать минут до конца игры, невзирая на счет, на трибунах, как по команде, усиливалось и без того постоянное скандирование, топанье и хлопанье. Шум шел по нарастающей и нестойких угрожающие рев и стук донимали до «дрожи в коленках».

В этот раз болелы «Рапида» себя превзошли. К обычным методам трибунного давления добавились оскорбительные транспаранты, лозунги и выкрики в адрес чернокожих игроков «Бенфики».

Игра была грубой, изобиловала стыками, и под конец, при счете 1:1, народу показалось, что судья не дал очевидный, разумеется, пенальти в ворота «Бенфики». На поле полетели камни и другие тяжелые предметы. Арбитр встречу за три минуты до конца прервал, толпа ломанулась на поле, а футболисты еле успели свалить в раздевалку.

Болельщики стали дебоширить вовсю и чуть не разнесли стадион вдребезги. Снова досталось португальским фанам, их первый раз отдубасили еще днем в городе, игроки же во главе с Гуттманном отсиживались в раздевалке аж до полуночи, пока под полицейским эскортом не добрались до гостиницы. Лиссабонцы были несколько озадачены таким поведением местных фанов. «Мы думали, что только у нас такие горячие, нетерпимые и заводные болельщики, сеньор Гуттманн...» — «Это Вена, ребята, и это отношение к футболу в Вене. В обычной жизни они вполне нормальные люди.»

В гостинице Гуттманн говорил репортерам: «На месте судьи я дал бы пенальти в наши ворота, «Рапид» бы выиграл 2:1, болельщики были бы удовлетворены. Протест на несправедливый пенальти «Бенфика» точно не стала бы подавать».

Дежа-вю, везение, умение? Или венгров — по старой памяти?!

Словесную атаку на будущего соперника по финалу — «Барселону» — Бела начал еще после жеребьевки полуфиналов. Он сообщил, что жребием доволен, поскольку считает самым опасным соперником из оставшихся в КЕЧ «Гамбург».

«Я просто очень мало о нем знаю. Зато с «барселонцами» Кубалой, Цибором и Кочишем знаком с давних пор, еще с венгерских времен, а играть против хорошо знакомых людей легче.»

Финал КЕЧ-61 был проведен в Берне на «Ванкдорфе» 31 мая 1961 года. Абсолютным фаворитом матча считалась «Барселона», которая убрала с пути к финалу мадридский «Реал», бессменного обладателя КЕЧ.

Собственно, Бела победить каталонцев не обещал, он только делал всё, чтоб его команда подошла к игре в наилучшем состоянии, и не упускал в подготовке ни одной мелочи. По совету своего старинного приятеля Зеппа Гербергера (Гуттманн и Гербергер были знакомы с 1922-го, с игроцких времен Белы в «Акоах» и Зеппа в «Мангейме») Гуттманн разместил команду в Шпице — там, где готовилась сборная ФРГ в 1954-м. Он ограждал свою «бенфиковскую» молодежь от малейших влияний из внешнего мира — прессы, болельщиков, жен и подруг. «Барселонцы» же, как и «великие венгры» семь лет назад, заселились в козырный отель в центре города.

Какое-то дежа-вю для барселонских венгров в этом матче имело место — опять Берн и опять поражение 2:3, при том что Кочиш открыл счет в матче, а Цибор, как и семь лет назад, забил второй гол. Между этими первым и последним голами матча были три мяча, проведенные лиссабонцами в ворота «Барселоны» — два качественных, игровых и один, вызвавший немало споров.

«Бенфика» на 30-й минуте отквитала забитый Кочишем мяч (Агуаш), а еще через две минуты после навеса мяч от головы защитника «Барсы» полетел точно в девятку собственных ворот. Вратарь Рамальетс до мяча дотянулся, тот ударился о штангу, упал вниз, отскочил от поля, стукнулся в противоположную штангу и... в это время швейцарский судья Готфрид Динст уверенно, без колебаний показал на центр — мяч ударился о землю за линией ворот (Через пять лет Динст засчитает похожий мяч в финале ЧМ-66!) При счете 3:1 в пользу «Бенфики» барселонцы имели немало возможностей для сокращения разрыва, и одна из них повторяла ситуацию с голом, засчитанным Динстом. Удар Кубалы из-за штрафной — мяч бьется в одну штангу, отскакивает к другой и уже от нее попадает в руки вратаря «Бенфики» Коста Перейры. А потом был мяч Цибора, удары мимо с нескольких метров и блестящая игра кипера «Бенфики».

...После финального свистка Цибор и Кочиш, словно не веря в произошедшее, молча смотрели на табло несчастливого стадиона, а затем, обнявшись и утешая друга, поплелись в раздевалку.

Тогда же, сразу после игры, случился сердечный приступ у президента «Бенфики» Де Бриту. Бывает такое и на радостях, не только с горя.

Гуттманн на прямые требования признать, что «Бенфике» просто повезло (одних попаданий в штанги и перекладину ворот португальцев было четыре штуки!), соглашался, но тут же принимался обосновывать победу своей команды: «Я не отрицаю — нам сегодня немного повезло, но уверяю вас, без толики счастья успех на таком уровне невозможен. И никакое счастье нас бы не выручило, если бы после первого пропущенного мяча и двух попаданий в стойки наших ворот мои ребята не нашли бы сил переломить ход встречи».

Руководители «Барселоны» предложили «Бенфике» матч-реванш на «Камп Ноу», чтобы доказать случайность поражения в финале. Гуттманн посоветовал оправившемуся от болезни Де Бриту вызов принять, но деньжат под это дело выбить из разъяренных каталонцев по максимуму: «Они сейчас согласятся на любые расходы, а кто победит, мы еще посмотрим».

Через три месяца в Барселоне на переполненном стадионе (110 тысяч официально проданных билетов) команды сыграли 1:1.

Гуттманн считал победу в КЕЧ-61 вполне закономерной и логичной. Его репутации «профессора футбольных дел» не хватало только выигрыша европейского турнира, а факт, что именно его команда, пусть и не в очном споре, но прервала гегемонию «Реала», только добавляло уважения: «Бенфика! О-о! Гуттманн! О-о-о!»

В Португалии же считали, что ему помогает и провидение. Ведь его команде везет, а значит, футбольный бог на его стороне, и Гуттманн, зная об этом, наверно, поэтому всегда уверен в себе и своих парнях, поэтому ему не страшен любой соперник... Сам Бела потом говорил: «Когда я вспоминаю линию нападения «Барселоны» мая 1961-го, меня до сих пор пробирает дрожь: Кубала, Кочиш, Эваристо, Луис Суарес, Цибор»...

Появление Эйсебио

Сразу же после победы в КЕЧ Гуттманн потребовал от руководства «Бенфики» улучшения финансовой составляющей контракта, как зарплаты — до 500 000 в год (примерно 50 000 долларов), так и премиальных за победу в чемпионате и Кубке Португалии, а также за повторный выигрыш КЕЧ. Его «Бенфика» по-прежнему была молодой и «голодной», к тому же в личный состав влился 18-летний Эйсебио.

В одной из легенд о появлении Эйсебио в «Бенфике» говорится, что тренер Гуттманн во время утреннего бритья в парикмахерской услышал то ли от цирюльника, то ли от сидящего в соседнем кресле своего старого знакомого, участника ЧМ-50 и ЧМ-54 бразильца Карлоса Бауэра, рассказ о феноменальном чернокожем пацане из Лоренсу-Маркиша. И тут же, мол, потребовал привезти его в Лиссабон, в стан «красных».

Эйсебио появился в столице метрополии под рождество 1960-го, но выступать за клуб начал только с лета 1961-го. Причина — тяжба между «Бенфикой» и лиссабонским «Спортингом», кому должен принадлежать игрок.

«Эти полгода без официального футбола пошли мне только на пользу. Я спокойно осваивался и многому научился. Всем, что я знаю о тактике и способах ведения игры, я обязан нашему тренеру Беле Гуттманну. Он очень много возился со мной и относился, как к родному сыну — помогал, советовал, берёг и, если нужно, отчитывал», — примерно так всегда отзывался о Гуттманне Эйсебио.

Конечно, Бела видел, какой алмаз попал ему в руки. Он, тренер, довел этот алмаз до «стадии бриллианта»: «И Агуаш, и Колуна, и Аугушто были безусловно хороши, но Эйсебио... Просто нет слов...»

Он предъявил миру новую звезду летом 1961-го в Париже во время коммерческого турнира четырех команд с участием «Сантоса», за который выступал 20-летний «король футбола» Пеле. 18-летний Эйсебио вышел на второй тайм против бразильцев при счете 0:4. Игра завершилась 3:6, и все три мяча «Бенфики» были на счету новичка.

Напоминание: все мы смертны

Чемпионат Португалии-1961/62 начался с несчастья — тяжелую травму получил столп обороны «Бенфики» Центрбек Жермано. Это была очень серьезная потеря. А еще, «как положено», игроки «Бенфики» слегка задрали носы после европейской победы, то есть «зазвездились». Кто-то получил предложение из-за границы, кто-то просто посчитал, что достиг всего, и «дисциплина, — говорил Гуттманн, — куда-то испарилась». Тренеру пришлось приводить игроков в чувство штрафами и устными внушениями. Любимой страшилкой Гуттманна было предсказание нерадивым, что «если не образумитесь, разгильдяи, то через год будете на рыбзаводе сардины в консервные банки запихивать. Хотя вряд ли вам доверят такое серьезное и высокоинтеллектуальное дело. Максимум — чешую выметать...»

...И это тоже. Эйсебио, Гуттманн и Марио Колуна с Кубком чемпионов

После выезда на матч первого круга КЕЧ-61/62 против «Аустрии» в Вену замеченных в час ночи на Кернтнерштрассе «бенфикистас» пришлось оштрафовать на месячную зарплату.

Бела рвал и метал: «Без жертв в профессиональном футболе успеха не будет! Без железной дисциплины не только войны не выиграть, но и одного сражения! И если не будете соблюдать дисциплину, то вам одна дорога — на сардинную фабрику!» Провинившиеся каялись, бормотали извинения, клялись, что «никогда больше» и «шеф, вы ж нас знаете, носом землю рыть будем.».

...Вообще, все звезды «Бенфики» того времени отзывались о Гуттманне крайне уважительно («. а еще он учил нас правильно воспринимать успехи.»), а некоторые, в том числе Эйсебио, Колуна, Аугушту даже с оттенком какого мистического поклонения («. от него исходила непоколебимая уверенность; и он видел каждого насквозь.»).

После относительных домашних неудач начала сезона Гуттманн сделал ставку на КЕЧ-61/62, полагая, что более короткий, но куда более престижный, чем национальное первенство, турнир, принесет в случае повторной победы гораздо больше славы и, разумеется, материальной выгоды. За вторую победу в КЕЧ Гуттманну было обещано еще полмиллиона, а за выигрыш чемпионата плюс кубок «всего лишь» 350 тысяч.

Безусловно, это говорится и пишется задним числом. «Сделал-де ставку на КЕЧ». Это потом, когда придет успех, его будут объяснять мудростью тренера, который «правильно распределил силы и выбрал более перспективное направление». Потом, когда всё будет окончено. А в феврале 1962-го ситуация выглядела иначе — можно проиграть всё. Во-первых, наверстать потерянное в осенней части чемпионата представлялось чем-то фантастическим (отрыв от второго места составлял пять очков и остался таким до конца), а во-вторых, предстоял выезд в Нюрнберг на четвертьфинал КЕЧ. Сообщения из Германии были неутешительные — вечерами до —10 °С и снег.

Гуттманн оставил Эйсебио в Лиссабоне (он и в Вену его не брал) — нечего ему там делать по такой погоде. Синоптики, как обычно, обманули — в вечер матча было не десять, а пятнадцать градусов мороза и играть пришлось на твердом замерзшем поле. Нюрнбергские полулюбители, которым за победу была обещана премия в целых пятьдесят марок на лицо, старались использовать погодное преимущество на полную и победили 3:1.

Дома лиссабонцы ликвидировали разрыв в два мяча уже к пятой минуте (Агуаш и Эйсебио), а затем забили еще четыре, выиграли 6:0 и вышли в полуфинал.

...Вояж в Нюрнберг запомнился Гуттманну не только перипетиями игры на непривычном морозе.

Буквально месяцем ранее, 11 января 1962 года, внезапно от инфаркта умер старый друг Белы Дьёрдь Орт. Он тоже работал в Португалии — тренировал «Порту». Смерть Орта потрясла Белу («боже, буквально пару дней назад виделись, а его уже нет»), и он с полной ясностью осознал, что ему самому уже катит за шестьдесят, сердце начинает пошаливать, да еще при такой нервной работе. В Нюрнберге Гуттманн обратился к немецким кардиологическим светилам и получил вполне ожидаемый совет: «Поменьше волнений, поменьше нервной нагрузки, побольше покоя. Но отходите от дела постепенно, не рвите резко — это крайне опасно.»

Еще одно обстоятельство поездки в Германию зацепило Белу и оставило неприятный осадок. В Нюрнберг Гуттманн взял с собой жену Марианну — он хотел, чтоб она сопровождала его к врачам и просто, чтоб была рядом. В конце месяца бухгалтерия клуба вычла из его зарплаты половину стоимости номера в нюрнбергской гостинице («мы не обязаны оплачивать проживание вашей жены»). Эта мелочь показала истинную цену всем разговорам о «большой и дружной семье «бенфикистас».

Гуттманн не забыл об этом уколе и через много лет: «За три года моей работы в «Бенфике» супруга сопровождала меня в заграничных поездках дважды — в Вену и Нюрнберг, где я ходил по врачам. Я предупреждал заранее, что дорога и содержание марианны за мой счет. Но эти крохоборы решили вычесть еще и стоимость половины номера, потому что я жил в нем не один, а вместе с женой».

Выше некуда!

В полуфинале КЕЧ-61/62 «Бенфика» попала на «Тоттенхэм Хотспёр», блестящую команду Дэнни Бланчфлауэра и недавно вернувшегося из Милана Джимми Гривса. Тренер лондонцев Билл Николсон успел посетить Лиссабон и Мадрид и поприсутствовать на ответных четвертьфинальных матчах «Бенфики» и «Реала», поскольку «Тоттенхэм» провел свои встречи раньше. Николсон был впечатлен увиденным, расточал в интервью комплименты и «красным», и «сливочным», а также сообщал, что предпочел бы в качестве соперника по полуфиналу четвертую команду — льежский «Стандард».

Гуттманн после жеребьевки съездил в Англию и посетил два матча с участием «шпор». Когда журналисты стали его допрашивать, Бела сообщил, что «Тоттенхэм» играет в настоящий английский футбол, доведенный до высочайшего уровня, но он, Гуттманн, хорошо разглядел все сильные и слабые стороны будущего соперника и уверен, что исход зависит «исключительно от противостояния характеров, а по игровым показателям «Бенфика» получше». Он брал бремя фаворита матчей на свои плечи, подбадривал своих и словесно атаковал противника. «Я осведомлен обо всех лондонских уловках, я знаю, что они обязательно обильно польют поле водой, чтоб нивелировать наше преимущество в технике. Польют в любом случае, даже под дождем». Узнав, что на ответный матч назначен судья из Дании, Бела говорил: «Конечно, это плюс для любящих силовую борьбу англичан, для их атакующих танков Маккея и Бобби Смита. Характер и стойкость наших игроков будут определяющими в ответной игре».

Характер и вправду понадобился лиссабонцам в Лондоне (дома «Бенфика» победила 3:1). Чтоб не нервировать игроков перед матчем, Гуттманн отказался от разминки. Лишних двадцать минут на глазах у враждебно настроенных, расположенных рядом с полем трибун — это напрасная трата нервной энергии: «Ребята, разминаться сегодня не будем. Поляну они уже полили на год вперед. Да и дождь идет, чего зря мокнуть...»

В начале второго тайма Бланчфлауэр вывел «Тоттенхэм» вперед, сделав счет 2:1. «Бенфика» покачнулась, но не рухнула. Несмотря на постоянные атаки хозяев, третий мяч так и не состоялся.

Легендарная «Бенфика»-1962

Эйсебио впоследствии говорил, что впервые оказался тогда под таким сильным игровым и болельщицким прессом: «Позже всякое бывало, но ту лондонскую давиловку я никогда не забуду».

Гуттманн был доволен. У его команды по-прежнему есть игра и, главное, имеются крепкие нервы. До вершины тренерской карьеры оставался один матч — финал КЕЧ против мадридского «Реала» в Амстердаме. Победа в этом финале вознесла бы Гуттманна и его команду на небывалую высоту. Вылет «Реала» из предыдущего розыгрыша списывали на внутрииспанские разборки, ведь мадридцы были выбиты «Барселоной»; эру «Реала» в европейских кубках законченной никто не считал. Победить великую команду в личном противостоянии — что может быть почетнее! Ну а для португальского клуба обыграть испанский — просто праздник.

Финал 1962 года был последним, перед которым исполнялись государственные гимны стран-участниц. Журналисты обратили внимание (сразу или придумали потом?), что португальцы слушали мелодию спокойно, а Жермано улыбался во весь рот. Лица же мадридцев были напряженными и даже хмурыми.

К 24-й минуте Жермано уже впору было плакать. 35-летний Пушкаш расправлялся с ним, как с мальчишкой. Ференц забил два мяча, а отвечающий за него Жермано ничего не мог поделать; он даже проигрывал Пушкашу в скорости и поворотливости. Испанский венгр забил два похожих мяча метров с пятнадцати-шестнадцати: сначала с передачи Ди Стефано, а затем с подачи Дель Соля.

Эйсебио: «Испанцы играли с таким выражением на лицах, что казалось для них победа в этой встрече — вопрос жизни».

«Бенфика» отыгралась довольно быстро — к 35-й минуте счет стал 2:2 (Агуаш и Кавем). И тут снова началось. Пушкаш забивает в третий раз, а за оставшееся до перерыва время мадридцы могли забить еще дважды.

Эйсебио: «Мы были уверены, что в перерыве получим взбучку от Гутт-манна. Но наоборот! Он только подбадривал нас, говорил, что мы уже победили, что «Реал» сейчас остановится, у его возрастных игроков иссякнут силы. Бела сумел успокоить даже растерянного Жермано, который не знал, куда деться от стыда. Тактическое замечание было только одно: Кавем должен играть вплотную с Ди Стефано, чтоб тот не мог сделать ни одной передачи. И тогда им конец!»

Гуттманн: «Ребята в первом тайме даже перевыполнили план. Я рассчитывал, что мы сможем выиграть матч, если проиграем в первой половине не больше двух мячей (каково, а? — Б. Т.), а проиграли всего один»...

В начале второго тайма Колуна сравнял счет, а затем начался бенефис Эйсебио. Он забил «всего лишь» дважды — с пенальти и с игры, но что он вытворял!

Эту игру называют еще «матчем дальних ударов» или «ночью длинных мячей»: гол Кавема — единственный в этой встрече, забитый из вратарской площади. Все остальные, за исключением пенальти, разумеется, были забиты ударами со средней и дальней дистанции.

...Был в этой встрече уже при 5:3 в пользу «Бенфики» любопытный эпизод, когда судья Лео Хорн расценил падение Ди Стефано в штрафной площади лиссабонцев как нырок и пенальти не поставил. Это судейское действие (или бездействие) голландца Хорна Пушкаш потом сваливал на Гуттманна: «Этот Лео Хорн не засчитал наш чистейший мяч на «Уэмбли» (Пушкаш имеет в виду знаменитую венгерскую победу 6:3 осенью 1953 года. — Б. Т.), а вчера не поставил два верных пенальти в ворота «Бенфики». Услужил своему старому другу Беле Гуттманну!»

К слову, за незасчитанный мяч в матче Англия — Венгрия Хорн в свое время извинился и ошибку признал, что говорит о его порядочности. Что до дружбы с Гуттманном, то Хорн и Гуттманн поддерживали дружеские отношения еще с энсхедских времен — вот уж действительно Бела знал всех и вся! Четверть века, однако. Обвинения Пушкаша Хорн даже комментировать не стал.

После матча Эйсебио подошел к Пушкашу и предложил обменяться футболками. На этого паренька Ференц зла не держал и согласился. Журналисты усмотрели в этом обмене символический смысл — одна эпоха заканчивается и начинается новая.

«Бенфика», победившая подряд испанских грандов — «Барселону» и «Реал» — претендовала, казалось, на роль нового лидера в европейском в футболе. И в следующем году лиссабонцы снова играли в финале КЕЧ, но под руководством другого тренера — Фернандо Риеры.

«Бенфика» предпринимает роковой шаг

На возможность ухода по окончании сезона Гуттманн намекнул еще на пресс-конференции перед второй игрой с «Тоттенхэмом». Да что там намекнул! Сказал открытым текстом, что продолжение работы в «Бенфике» зависит от результата КЕЧ — в случае невыигрыша уйдет однозначно, а если победят, то, может быть, останется. На новых условиях, которые он поставит новым людям.

Дело в том, что еще в начале марта клуб получил нового президента. Вместо Маурисио Де Бриту у руля встал Фезас Витал (неприятная шпилька с оплатой гостиницы хронологически состоялась уже при Витале), который посчитал нужным сразу проявить «твердость».

Когда Гуттманн после чествования игроков «Бенфики» на приеме у главы государства высказался в духе, что «трудновато будет теперь руководить четырнадцатью «коммендатори» (кавалерами госнаград. — Б. Т.)», да и он, Бела, подзадержался в клубе дольше обычного, руководство «красных» отреагировало быстро. Сообщили, что выдвинутые тренером Гуттманном новые материальные условия неприемлемы (цифры не оглашались) и на всякий случай предварительно договорились с чилийцем Фернандо Риерой.

Гуттманн посчитал себя оскорбленным и обиженным. Он ведь еще не обсуждал с правлением изменение условий контракта, но полагал, что они должны быть пересмотрены в сторону увеличения содержания. И разве он этого не заслужил?

Бела во всеуслышание объявил об уходе и в сердцах при свидетелях произнес свое знаменитое проклятие: «Отныне сто лет не видать «Бенфике» победы в КЕЧ!»

Очередь на подписание Гуттманна выстроилась сразу же. Используя «географическое положение», первыми в тот же день прибежали гонцы из лиссабонского «Спортинга». Они сулили Беле все материальные блага мира (как в песне Высоцкого: «... будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин.»): неслыханную по тем временам зарплату, новый дом, роскошную тачку с персональным водителем... Гуттманн отказался. Он не мог представить себе, как будет выводить на поле чужую команду против своей, им же созданной. «Нет, ребята, ни за какие деньги». Оказалось, что понятие «семья «бенфикистас» гораздо ближе заезжему тренеру-профессионалу, чем некоторым членам этой самой семьи. А заманчиво было, приняв «Спортинг», утереть нос «красным» на домашней португальской арене. Но «профессОре» мелочным не был.

Гуттманн уехал в Уругвай и ненадолго возглавил «Пеньяроль». Бела отправился за океан выигрывать другой международный трофей — Кубок Либертадорес (КЮАЧ) с перспективой сразиться с «Бенфикой» в матчах за Межконтинентальный Кубок.

В финале КЮАЧ «Пеньяролю» противостоял «Сантос» без травмированного Пеле. Уругвайцы, проиграв бразильцам в Монтевидео, сумели выиграть в Сан-Паулу. К третьей, решающей, встрече подоспел Пеле, и «Пеньяроль» был бит со счетом 3:0. Арбитром игры на нейтральном поле в Буэнос-Айресе был специально приглашенный из Европы Лео Хорн, но уругвайские «гуттманновцы» никаких преференций не получили.

Бела вернулся в Вену и решил маленько отдохнуть. Тогда и состоялись его разговоры с Енё Чакнадем, вылившиеся в книгу «Бела Гуттманн стори». Он много чего порассказал о взаимоотношениях в различных клубах и о клубных руководителях. Кстати, лучшими функционерами Гуттманн считал правление «Пеньяроля»: «За свою 25-летнюю тренерскую карьеру я только один раз встретил безукоризненно порядочную и профессиональную клубную верхушку. В Монтевидео, в «Пеньяроле». Мне было очень жаль, что я не смог принести трофей этим людям.»

Одних поцелуев мало!

Пребывание Гуттманна в Вене не осталось незамеченным. Бывший игрок «Аустрии», хороший знакомый Белы Йозеф Вальтер, осенью 1963-го был назначен тренером сборной Австрии. Вальтер попросил Гуттманна помочь ему. Вообще-то, Вальтер, энтузиаст и модернизатор, хотел поначалу сосватать Белу в «Аустрию», но тот отказался. Помочь старому приятелю в сборной, находящейся в глубоком игровом кризисе — другое дело. Гуттманн решил работать бесплатно, дабы не испытывать никакой зависимости от OFB (Австрийского футбольного союза). Все организационные вопросы, включая стратегические — реформирование структуры местного футбола, — решал Вальтер, а Бела занимался исключительно футбольным делом — подбором и тренировкой игроков. Сборная Австрии-64 под руководством Вальтера и Гуттманна провела пять матчей, проиграв всего один — уругвайцам, зато победила венгров, югославов и сборную СССР. Пресса комментировала результаты скептически и поругивала тренерский дуэт за невыразительную игру.

Гуттманн объяснял, что игроки сформированы в клубах, в сборной тренер может лишь ставить тактику, отрабатывать взаимопонимание и мотивировать футболистов: «Они же не бьют по воротам. Нельзя только водиться и заниматься дриблингом, плести уже отжившие свое «кружева». Они должны быстро думать, принимать решения и бить по воротам. Бить, бить и еще раз бить!»

...Необходимость завершать каждую атаку ударом по воротам Бела объяснял игрокам образно: «Вы же молодые люди. Представьте себе, что своих жен или подруг вы только целуете и гладите. И всё. А вы должны всегда завершать процесс «решающим действием» — раз, другой, снова — а не довольствоваться поцелуями. Вот тогда вы будете по-настоящему довольны. И не только вы. Понятно?».

В конце года OFB предложила Гуттманну пятилетний контракт в сборной, но Бела его отверг, поскольку союз не гарантировал проведение реформ, предложенных Вальтером.

Он приехал на Рождество 1964-го в Лиссабон — «Бенфика» задумалась о возвращении Белы. Но обида еще не прошла. Это все поняли, когда Гуттманн выставил свои требования: 100 000 долларов за сезон, оплачиваемый отпуск в Австралии, дом в определенном районе, авто с прикрепленным водилой и т. д. Журналистам Бела говорил: «Это я рвач?! В 1959-м, когда я пришел в клуб, «Бенфика» с игры получала прибыль в две с половиной тысячи долларов. Благодаря моей работе и успехам команды теперь с матча снимается тридцать тысяч. Я сделал «Бенфику» всемирно известной, но они об этом забыли.». Не договорились.

Средства для повторного приглашения «профессоре» нашлись летом 1965-го после поражения «красных» в финале КЕЧ от «Интера». На огорчение и досаду от обидно проигранного финала наложилось и напоминание в прессе о пророческом «проклятии». Вроде бы все понимали абсурдность «причины» проигрыша, но многие суеверно замечали: «А вдруг прав? Это ж Гуттманн, он слов на ветер не бросает. Определенно что-то есть...» Поэтому возвращение Белы болелы восприняли с энтузиазмом. Но Гуттманн возвращался в другую команду — много пережившую, уже не голодную и уставшую, но, по мнению тренера, способную бороться за победу в КЕЧ. Его интересовал только этот турнир.

Гуттманн и сборная Австрии

Весной 1966-го в четвертьфинале КЕЧ жребий свел португальцев с «Манчестер Юнайтед». После поражения в первой игре на выезде 2:3 шансы на проход оставались вполне приличными. Но на предыгровой пресс-конференции 9 марта Гуттманн ошеломил всех, произнеся: «Нынешняя «Бенфика» — команда богатых и усталых людей, у которых нет уже никакой мотивации».

Перед игрой главред «Франс Футбола» Макс Юрбини вручил Эйсебио «Золотой мяч» за 1965 год, но это был единственный светлый момент в тот вечер. На поле хозяйничали гости и их восходящая звезда 19-летний Джордж Бест. «Орлы» пролетели дома со счетом 1:5.

Создатель «культа тренера»

Гуттманн доработал до конца сезона, но фактически командой управлял уже не он, а Фернандо Кабриту, назначенный правлением в помощь Беле. Летом Гуттманн покинул Лиссабон.

Все его дальнейшие тренерские остановки успеха ни ему, ни руководимым им командам не принесли. Последней «станцией» в 1973-м стал «Порту», из которого Гуттманну пришлось уйти из-за трагического случая.

На 13-й минуте в матче 13-го тура чемпионата Португалии «Порту» — «Витория» (Сетубал) футболист «Порту» Павао потерял сознание и упал на газон. Он умер в больнице через несколько часов. Причина — кровоизлияние в мозг. Кто-то выдвинул версию, что внезапную смерть спровоцировали «пилюли Гуттманна», неизвестный допинг, о применении которого в Португалии ходили легенды еще с «бенфиковских» времен. никто никогда не видел этих «пилюль», футболисты клялись, что Бела, кроме коньяка в кофе, да и то в редчайших случаях, никакого стимулирующего им не давал. Горой за своего «второго отца» встал Эйсебио и другие воспитанники Белы, но пресса не унималась, и Гуттманн, у которого и без этих сплетен и слухов были перебои с сердцем, предпочел по согласию с правлением «Порту» из команды уйти.

Он опять вернулся в Вену, прожил еще восемь лет и умер 28 августа 1981 года.

...Пять раз «Бенфика» играла в финале КЕЧ после «проклятия Гуттманна» и пять раз проигрывала. Последний — в 1990-м. Тогда финал проходил в Вене, и Эйсебио, работавший в клубе, сразу по приезде помчался на могилу Белы, расположенную на еврейском участке первого городского кладбища. Стоя у надгробного памятника, он умолял о снятии заклятия. В тот же день на кладбище приехали фаны «Бенфики», взяли с собой на стадион горсть земли с могилы тренера и тоже просили его душу не препятствовать победе наследников гуттманновских «орлов»...

Еще в 1964 году венский футбольный журналист Мартин Майер писал о Гуттманне: «Он добился чего хотел. Своей непреклонностью и несгибаемостью он поднял престиж тренерской профессии на должную высоту. Он модифицировал тактику игры, не изменяя своему девизу «Атака и еще раз атака». Но его время прошло. Теперь футболом правит «катеначчо» оборонцев — Рокко и Эрреры. А жаль.»

Майер с полным основанием мог так рассуждать в 1964-м. До появления Круиффа и «тотального футбола» нужно было ждать почти десять лет.

Гуттманн в беседе с тем же Майером изъяснялся не так высокопарно: «Я не обольщаюсь своими успехами и понимаю, что когда-то всему приходит конец. Я вовремя прекратил выступления, как игрок, я всегда вовремя уходил из клубов и вовремя отойду от тренерских дел.»

В январе 2007-го английская «Гардиан», рассматривая перспективы Жозе Моуриньо в «Челси», вспомнила о Гуттманне, назвав его создателем «культа менеджера». Газета предупреждала хозяев «Челси», что характер у Моу-риньо такой же твердый, как у Гуттманна, и ему, сеу Жозе, как и Беле, уверенности в себе не занимать. Статья заканчивалась словами: «Если в «Челси» хотят удержать гения, то пусть внимательно почитают историю жизни Белы Гуттманна, историю «Бенфики» и сделают выводы.» В сентябре 2007 года Моуриньо был уволен после ничьей с «Русенборгом» в Лиге чемпионов. Снова придет и снова будет уволен.

Вместо эпилога

Вдова Гуттманна Марианна умерла в 1995-м, а через шесть лет на аукционах для коллекционеров стали всплывать личные вещи, документы, фотографии и письма великого скитальца.

Базельский Новый театр выпустил спектакль под названием «ТгаитВаП 4 — 2 — 4» — «Мяч мечты 4 — 2 — 4. Музыкальное ревю в двух таймах». В либретто сказано: «Футбол показан здесь через полную приключений судьбу великого тренера Белы Гуттманна.». В этом спектакле, кроме Гуттманна «присутстсвуют» и Пушкаш, и Эйсебио, и Софи Лорен.

Георг Дарваш, автор, режиссер и исполнитель роли Гуттманна: «Я вспоминаю Вену 1956-го, себя маленьким мальчиком, держащимся за отцовскую руку, и дядю Белу, который вот прямо сейчас познакомит меня с Пушкашем, Кочишем, Цибором, и я войду в волшебный мир Игры...»

В мир, в котором Гуттманн прожил всю жизнь.

 

«В работе я пруссак, в остальном - венец!»

Досье

Макс Меркель

Родился 7 декабря 1918 года в Вене.

Умер 28 ноября 2006 года в Путцбрунне под Мюнхеном.

Клубная карьера

1936/37 — Рапид Вена — 1 —

1937/38 -1941/42 — Винер Шпортклуб

1942/43-1944/45 — ЛШФ Маркерсдорф

1945/46 — Виенна

1946/47 — Рапид Вена — 11 — 1

1947/48 — Рапид Вена — 9 — 1

1948/49 — Рапид Вена — 16 — 1

1949/50 — Рапид Вена — 24 — 1

1950/51 — Рапид Вена — 24 — 1

1951/52 — Рапид Вена — 24 — 2

1952/53 — Рапид Вена — 25 —

1953/54 — Рапид Вена — 12 —

Тренер

1954-55 — ХБСДен Хааг

01.04.1955-30.08.1956 — Сборная Голландии

1956-58 — Рапид Вена

1958-60 — Боруссия Дортмунд

1961 – декабрь 1966 — ТШФ Мюнхен-1860

январь 1967 - март 1969 — Нюрнберг

1969-71 — Севилья

1971-73 — Атлетико Мадрид

1974 - март 1975 — ТШФ Мюнхен-1860 (2 лига)

1975 - март 1976 — Шальке-04 Гельзенкирхен

1976-77 — Аугсбург (2.Бундеслига)

1977-78 — Австрийский футбольный союз (технический советник)

ноябрь 1981-82 — Карлсруэ

апрель 1983 — Цюрих

Титулы и достижения

Игрок — чемпион Австрии («Рапид» — 1948, 1951, 1952, 1954);

Тренер — чемпион Австрии («Рапид» — 1957), чемпион ФРГ («Мюнхен-1860» — 1966, «Нюрнберг» — 1968), обладатель Кубка ФРГ («Мюнхен-1860» — 1964), чемпион Испании («Атлетико» — 1973), обладатель Копа дель Рей («Атлетико» — 1972), финалист КОК-1965

Во всех спортивных и не только изданиях 29 ноября 2006 года появились сообщения о смерти Меркеля. Разнообразием они не отличались, поскольку все перепечатывали сообщение агентства ДПА: «Большой Дзампано мертв. Тренер-легенда Макс меркель умер во вторник вечером после продолжительной болезни в своем доме в Путцбрунне близ Мюнхена».

И тогда о человеке, которого во время тренерской деятельности называли одновременно «живодером», «пугалом для игроков», «дрессировщиком», «Большим дзампано» и «майстермахером», а после того как он стал колумнистом в «Бильд» — «морщинистым циником», заговорили иначе! Теперь в его высказываниях кроме «циничности» и «бесстыдства» нашли мягкий юмор и голую, неприкрашенную правду.

Дальнейший текст — это только попытка обозначить некоторые вехи в длинной жизни легендарного тренера и неординарного человека.

Люфтваффе и «Рапид»

А по жизни этот хам и деспот был чрезвычайно нежным и любящим мужем и отцом. Жена Марион и дочка Макси подтвердят!

Макс Меркель, сын прусского офицера и австриячки, родился в Вене в декабре 1918 года. В 15 лет он пришел в венский «Рапид», чтобы стать великим центром нападения. Это начало 30-х годов и австрийский футбол с его «вундертимом» гремит в Европе, футболистов в Вене любят и уважают. И, главное, за игры им платят деньги, ведь футбол в Австрии уже профессиональный. Высокого и крепкого Меркеля ставят в центр... защиты/по-лузащиты. При тогдашней схеме игры австрийских клубов — что-то среднее между «пять в линию» и «W-М» — главная задача игрока на этой позиции — держать центрфорварда соперника. Дисциплина у Макса в крови. раз тренер сказал, значит, так надо.

В сезоне-1937/38 Макс впервые выходит в основе «Рапида». Команда проигрывает 0:3 «Ваккеру», и Меркель оказывается в запасе. Тем более что возвращается в строй Иоганн Хофштеттер, которого и подменял молодой Меркель. Макс уходит в команду-конкурент — «Винер Шпортклуб».

Австрия в это время уже стала частью нацистской Германии под названием Остмарк, и многие футболисты примеряют футболки сборной «Тысячелетнего рейха». В конце августа 1939 года наступает и его черед. В группе из восьмерых австрийцев Макс участвует в матче сборной Германии против Словакии (0:2). Больше Зепп Гербергер ни одного из них, за исключением знаменитого Франца Биндера, в сборную не позовет.

В 1942 году Меркель перебирается, точнее, его призывают в команду ЛШФ «Маркерсдорф ан дер Пилах» (Маркерсдорф-Хайндорф). ЛШФ расшифровывается как люфтваффешпортферайн. в нескольких германских и, соответственно, австрийских городах существовали команды, числящиеся за люфтваффе — военно-воздушными силами. в них собирали игроков, нужных рейху на будущее, а по мере необходимости выдергивали нерадивых и отправляли на фронт.

Кроме Меркеля, там проходили службу и другие известные австрийские и немецкие футболисты — Карл Зеста, Карл Дур-шпект, Лукас Ауредник, Адольф Хубер, Пауль Цилински и Вальтер Дзур. На этой авиабазе возле Санкт-Пельтена, где рядом с аэродромом находилось футбольное поле, и докантовался Меркель до конца войны.

С 1946 года 28-летний Макс снова в «Рапиде». Казалось, лучшие футбольные годы позади, но именно теперь и начинается новый расцвет Меркеля-игрока. Бесстрашный и безжалостный боец становится любимцем публики и получает у болельщиков «Рапида» кличку «главный жандарм страны». Добавить тут нечего. Погоняла этого достаточно, чтобы читатель представил себе, каким игроком был Макс Меркель!

Рядом с ним начинает свою карьеру другой защитник — Эрнст Хаппель, будущий гений тренерского дела. Восемь послевоенных сезонов в «Рапиде» приносят Меркелю четыре чемпионских титула. В состав сборной Австрии к ЧМ-54 Меркель не проходит (хотя разок за сборную своей Родины он сыграл в 1952-м). В 36 лет в конце 1953-го он выступает последний раз за «Рапид» в товарищеском матче с бразильским «Бангу» и забивает свой последний мяч — головой, снеся в прыжке двух перепуганных бразильцев.

К этому времени он уже дипломированный инженер-машиностроитель, но футбол перевешивает. В 1954-м Меркель уезжает в Голландию и принимает клуб «Ден Хааг», а с 1 апреля 1955-го — сборную Голландии. В его тренерском активе победа над чемпионом мира, сборной ФРГ, на ее поле в Дюссельдорфе 2:1. Последним матчем для Меркеля, тренера сборной, стал отборочный матч с австрийцами в Вене в мае 1956-го, проигранный 2:3 и фактически поставивший голландцев вне ЧМ-58.

Меркель возвращается в Вену, становится тренером «Рапида» и уже через год празднует первое тренерское чемпионство.

Хаппель тоже потренирует три года «Рапид», а потом начнет в 1962 году в Голландии с «Ден Хааг» и сотворит в конце 60-х блестящий «Фейеноорд». Хаппеля Меркель будет шутя называть «Бетховеном». И не только из-за внешнего сходства в пожилом возрасте...

Дзампано и Феллини

Макс Меркель — непревзойденный защитник венского «Рапида». Вернее, превзойденный — но только Эрнстом Хаппелем!

В 1958-м начинается германский период тренера Макса Меркеля. Его приглашает дортмундская «Боруссия», два сезона подряд, в 1955/56 и 1956/57, побеждавшая в сложном, многоступенчатом чемпионате ФРГ. Сезон-1957/58 для дортмундцев сложился неудачно (они не попали даже в финальные игры), последовала смена тренера. Три сезона провел Макс в Дортмунде и, наконец, весной 1961-го добрался до общегерманского финала, в котором благополучно проиграл 0:3 «Нюрнбергу».

Интересно, что следующее и последнее девятое чемпионство в своей истории «Нюрнберг» позже завоюет под руководством Меркеля. Об этом поражении говорили, что слишком долго команда вместе с тренером отмечала долгожданный выход в финал, а не готовила тактические варианты на главную игру сезона. Сам Меркель алконавтом вовсе не был. Он в меру потреблял свои любимые австрийские виноградные вина и никогда не имел пресловутых «проблем с алкоголем». Игрокам же не запрещал приложиться иногда к пиву или вину, но за нарушение дисциплины штрафовал нещадно. Макс относился к этому, как Удо Латтек, который считал, что футболист, нарушивший режим накануне игры, будет из кожи вон лезть, чтоб искупить свою вину. Одно из знаменитых высказываний Меркеля: «Однажды я устроил в команде двусторонку между «пьяницами» и трезвенниками. «Пьяницы» выиграли 7:1. Ладно, сказал я им, бухайте дальше».

Главное — не поворачиваться спиной к львам. К зрителям — запросто!

Меркель уже в начале работы в ФРГ приобрел репутацию человека, на язык невоздержанного, немного хвастливого, за что и получил кличку «Дзампано». Дзампано — имя главного героя фильма «Дорога» великого кинорежиссера Федерико Феллини. Дзампано действительно большой — цирковой силач! А по жизни — грубая скотина, противопоставлявшаяся кроткой и нежной Джельсомине в исполнении Джульетты Мазины. Некоторое внешнее сходство Меркеля и актера Энтони Куинна, исполнявшего главную роль в фильме, безаппеляционность высказываний и еще кое-какие особенности поведения, о которых сейчас пойдет речь, привели к приклеиванию ярлыка. Сейчас «Большим Дзампано» называют главного «формулиста» Берни Экклстоуна и произносят кличку скорее уважительно, подразумевая человека, держащего в своих руках управление большим и серьезным предприятием. Кстати, слово «папарацци», ставшее нарицательным — это фамилия наглого фотографа из другого феллиниевского фильма «Сладкая жизнь»...

А-ап! И тигры у ног моих сели...

Летом 1961-го Меркеля позвал в Мюнхен Адальберт Ветцель, президент клуба «Мюнхен-1860». Ветцель выдал Меркелю карт-бланш на приглашение новых игроков и избавление от ненужных. Слава Меркеля как человека бескомпромиссного и жесткого, выбивающего из руководства финансы по максимуму, а из игроков — максимальную отдачу, начала формироваться именно тогда. Но именно эти несколько лет работы Макса в «Мюнхене-1860» останутся до сих пор лучшими в истории «львов».

Энтони Куинн в роли Большого Дзампано (Федерико Феллини, «Дорога», 1954). Наверное, что-то общее у непрерывно издевавшегося над героиней Джульетты Мазины гада с Меркелем было...

После знаменитого высказывания тренера: «... Я ощущаю себя укротителем хищников, который стоит на манеже и щелкает кнутом. Стоит повернуться к зверям спиной, и они тут же вопьются зубами тебе в ногу или в руку! С футболистами также постоянно нужна плетка. Ну, а если всё нормально, то они получают пряник в виде премии.», пресса, обыгрывая наименование мюнхенцев «львы», снабдила Меркеля кличкой «дрессировщик» или «укротитель». А он, уже уйдя из «Мюнхена-1860», иронически ответит приведенным здесь фото и сумеет обзавестись новым, еще более показательным прозвищем.

Другим важнейшим, если не самым важным способом стимулирования футболистов Макс считал деньги. «За деньги все сильны!» Не знаю, помнил ли Меркель знаменитую сцену из «Трех мушкетеров», когда герои обсуждают, кого из лакеев им послать в Англию, чтобы предупредить герцога Бэкингема о готовящемся покушении. Они перечисляют достоинства слуг до тех пор, пока кто-то из них не говорит: «Мы не то обсуждаем, господа. А кто из наших слуг больше всего любит деньги?» Так вот Меркель-тренер, похоже, руководствовался подобным подходом. Он штрафовал беспощадно за нарушения дисциплины, как игровой, так и бытовой, но он же выбивал из руководства максимально возможные премии и доплаты.

В тогдашнем немецком футболе тренеров-деспотов или фельдфебелей было предостаточно. Дисциплина для немца, тем более тогдашнего, — вещь сама собой разумеющаяся. Игроков раздражали не столько даже требование порядка и изнурительные тренировки, сколько постоянное полупрезрительное подначивание, мелкие придирки, а больше всего — беспощадная критика во всеуслышание. Пресса, радио и телевидение с удовольствием печатали и передавали высказывания тренера мюнхенцев. Но пока команда идет вверх, игроки терпят — ведь когда есть победы, есть и премии. Кроме того, каждый из мюнхенцев того состава признавал, что как тренер Меркель был «из лучших». Если б не его характер...

Макс Меркель — тренер «Нюрнберга» (1967). Рядом с ним — вратарь Ролли Вабра (12 сезонов в «Нюрнберге»)

В сезоне-1962/63 «шестидесятники» победили в региональной лиге, что автоматически выводило их в создающуюся бундеслигу с профессиональным статусом, узаконенными зарплатами, премиями и доплатами. (И не пустили, кстати, туда «Баварию», о чем было подробно рассказано в соответствующем выпуске «Великих клубов».) Меркель стал самым высокооплачиваемым тренером бундеслиги.

Он получал 10 тысяч марок в месяц, а к концу своей мюнхенской карьеры — 17 тысяч.

В 1964 году «Мюнхен-1860» второй раз в своей истории (первый — в 1942 году) выиграл Кубок страны. Финал 13 июня проводился в Штутгарте. Фаворитом считался соперник — франкфуртский «Айнтрахт». Меркель привез команду в Штутгарт за четыре дня до матча. Тот июнь был очень жаркий. Макс решил, что обычных тренировок недостаточно и ровно в 12 часов дня выводил игроков при 36-градусной жаре на дополнительную беговую подготовку на один час! «Обещаю, в день игры этой пробежки не будет». После победы со счетом 2:0 Меркель говорил: «Может, теперь критики изменят свое мнение о моих методах. Иначе нельзя. Кнут и пряник. Только так».

«Нюрнберг» — чемпион ФРГ 1968 года

В следующем сезоне «львы», выбросив за борт «Люксембург», «Порту», «Легию» и «Торино», добрались до единственного в своей истории финала европейского турнира — финала КОК. Но проиграли его лондонскому «Вест Хэму». А еще через год «Мюнхен-1860» выиграл бундеслигу. Это был триумф Меркеля. Теперь он «майстермахер»!

Авторитет его был очень высок. Но тут «Дзампано» совершил ошибку — «повернулся спиной к хищнику». Летом 1966-го Меркель пригласил в команду вратаря сборной Вольфганга Фариана. Основной вратарь клуба, любимец публики югослав Петар Раденкович, гордо именуемый немецкой прессой «первым легионером-звездой», был усажен на лавку после ошибок в матче открытия сезона. А ведь еще год назад сам Меркель после блестящей игры Петара в полуфинале КОК против «Торино» сравнивал его с Саморой и Яшиным, да и в чемпионском звании велика заслуга Раденковича! Обиженный Петар сколотил заговорщиков, благо недовольных всегда хватает, и в декабре 1966-го команда восстала. Меркель вынужден был уйти, а о Раденковиче отозвался: «Ну, вратарь же, что с него возьмешь».

А потом эту фотку увидели специалисты из фирмы «Энерджайзер», и на свет появился знаменитый кролик...

Команда по накатанному заняла второе место в сезоне и... всё. Клуб покатился вниз, и в 1970-м один из основателей бундеслиги вылетел в низший класс. С тех пор «шестидесятники» изредка забегают в первую бундеслигу, побарахтаются и — обратно во вторую.

За время нахождения Меркеля в Мюнхене он выжал Ветцеля почти досуха. Долг клуба, составлявший в начале 60-х 600 000 марок, вырос до четырех миллионов. Финансовую рану залечивали долго.

Меркель: «Все игроки одинаковы. Они встречают меня настороженно, а провожают с радостью».

Петар Раденкович 29 ноября 2006 года: «Начало и середина 60-х — лучшее время нашего клуба. Но у нас, игроков, были не самые хорошие отношения с тренером — он никогда ни с кем не считался». Почти что реплика Груздева из «Место встречи изменить нельзя»: «Плохой человек твой Жеглов. Для него люди — мусор!»

Нюрнбергское чудо

В январе 1967-го Макс Меркель принял шедший на 14-м месте «Нюрнберг». От зоны вылета команду отделяло одно очко. Сезон закончили на 10-м месте, а летом Меркель выгнал из команды 11 человек. Кое-кого прикупили, к первой команде добавили несколько молодых, по требованию тренера подняли оставшимся зарплату. Меркель объяснил, что теперь тренироваться команда будет немного чаще и интенсивнее, огласил систему штрафов и поощрений и добавил: «Я сделал чемпионом Мюнхен. Вы не хуже».

На зимний перерыв-1967/68 «Нюрнберг» ушел в ранге лидера и чемпионство не уступил. Фердинанд Венауэр (игрок чемпионского состава): «Конечно, по подбору игроков мы были далеко не самой лучшей командой. Но Меркель сумел внушить, что мы сможем выиграть лигу. О-о, он как никто умел настроить людей!» Крайний нападающий Георг Фолькерт (игрок чемпионского состава): «Я избегал тогда контактной игры. Так он на тренировках ставил меня против нашей «железной ноги» Фрица Поппа. Тот по указанию тренера навинчивал 16-миллиметровые алюминиевые шипы, а я обувал кеды с чуть утолщенной подошвой. И так ежедневно. С тех пор я никого не боюсь!» Меркель: «Я им сказал что всё будет нормально, просто каждый должен играть за себя и за другого, ведь на замене только молодежь. Ну и деньги, конечно — они никогда столько не зарабатывали, как под моим руководством. У них каждый день был как рождественский праздник, вот и бегали, словно газели!»

И теперь, летом 1968-го, о Максе только уважительно: «Майстермахер». Тогда же вышла книга Меркеля с красноречивым названием «Кнут и пряник».

Перед следующим сезоном тренер отправил из команды 14 человек, в том числе главных «виновников» сенсационной победы: лучшего бомбардира бундеслиги Франца Брунгса и Карла-Хайнца Фешеля (в «Герту»), австрийца Густава Штарека (в «Баварию») и Хильперта, ушел и Хорст Бланкенбург.

За Брунгса, забившего в чемпионском сезоне 25 мячей, выручили 200 000 марок, а на упреки Меркель отвечал: «Если в КЕЧ нам попадется «Милан», то с Брунгсом или без него нам всё равно ничего не светит». Он пригласил молодых и перспективных Кюпперса, Зачика, Нюссинга, талантливейшего Эриха Беера. Макс хотел выиграть бундеслигу второй раз подряд, что пока не удавалось никому. «Я сделаю из сельского хора филармоническую капеллу!» Тренер повез команду в горы. Там, на высоте 2000 метров над уровнем моря, игроки по два часа в день под руководством бывшего лыжника бегали кроссы по пересеченной местности. После двухнедельной пытки команда вернулась в Нюрнберг и в первом же матче наступившего сезона проиграла дома аахенской «Алемании» 1:4. Игроки жаловались на забитость мышц и усталость.

Команда и дальше валилась. Тренер саркастически говорил об игроках: «Разленились, перестали бегать и тренироваться как год назад. Чуть меньше внимания, и они уже лодырничают. Бьешься, работаешь, зарплаты им увеличиваешь, а что толку? Против меня играют!» Он определил главного «виноватого», югослава Чебинаца, и выгнал его из команды: «Лучше б югославы поставляли нам сливовицу, чем футболистов». Позже Чебинац вспоминал: «Герр Меркель называл меня идиотом, симулянтом и погонщиком ослов». В команде начался ропот, и Меркель вернул Чебинаца. Но было поздно, слово «вылет» уже витало в воздухе. Команду из молодых и опытных объединить в одно целое не удалось. В середине марта «Нюрнберг» был на последнем месте с отставанием в три очка от спасительного 16-го.

Меркель и Нетцер

24 марта клуб предложил Меркелю сократить срок действия контракта, подписанного до 30.06.1972 (!) до 30 июня этого, 1969-го, года и покинуть команду сейчас. Макс, отдавая себе отчет в том, кто в действительности главный виновник, согласился. Клуб под руководством Куно Клётцера выпал в низшую лигу (единственный случай за всю историю бундеслиги — после чемпионства сразу вылет!), запутался в долгах и, так же, как и «Мюнхен-1860», с тех пор не очухался. Вот тогда кто-то сказал о Меркеле: «Он оставляет после себя выжженную землю».

Безоблачное небо и короткие свечки

Летом Макс отправился в Испанию. Его пригласила «Севилья», только что вернувшаяся в Примеру после годичного отсутствия. И немецкий тренер не подкачал. Команда с ходу заняла третье место, опередив и «Барселону», и мадридский «Реал». Дальше пошло хуже — седьмое место, и Меркель перебрался в мадридский «Атлетико». В сезоне-1972/73 «Атлетико» стал чемпионом. Вообще, Меркель никогда не скрывал, что в Испанию он поехал за длинной песетой. «Там меня всё устраивало. Я-то думал, что в Германии можно хорошо заработать, но по сравнению с Испанией это жалкие гроши! Так что не из-за обид я уехал. Чисто деньги».

Обидой, о которой вспоминал тренер, был штраф в 10 000 марок, наложенный на него ДФБ. Еще в 1967-м после очередного высказывания, на этот раз в адрес команды из Кёльна («Лучшее в «Кёльне» — это их талисман, козел. Да и тот пованивает...»), его решили оштрафовать. О функционерах из ДФБ Макс отзывался следующим образом: «Что с них взять! Они даже не знают, что внутри мяча воздух, и думают, что он прыгает, потому что внутри сидит лягушка.»

В Испании же Меркель выдавал поначалу безобидные изречения, вроде: «Тут всегда только три причины поражения — либо слишком ветрено, либо слишком жарко, либо свечка, поставленная в храме, оказалась слишком короткой». Но когда, выиграв чемпионский титул и расслабившись, Макс ляпнул: «Испания была бы прекрасной страной, если б здесь не жило столько испанцев...», местные возмутились и контракт расторгли. Правда, «догадались» пригласить ему на смену фигуру не менее одиозную — скандалиста из Аргентины Хуана Карлоса «Тото» Лоренсо...

На вечном пути в «Баварию»

...

И Меркель вернулся в Германию. Он возглавил барахтавшийся во второй лиге «Мюнхен-1860». Натурально, Макс сразу же стал самым высокооплачиваемым тренером во втором дивизионе (45 000 марок в месяц), но вытащить команду в первую бундеслигу не удалось, и он досрочно, весной, покинул Мюнхен. Затем поработал в «Шальке» с годовым окладом в 360 000 марок (самый высокооплачиваемый тренер в истории клуба в XX веке!), но здесь ему помешали «хвосты» знаменитого дела о договорняках начала 70-х. Жена кого-то из игроков что-то ляпнула, газеты ухватились, и снова начался раскручиваться маховик расследования. Семерых футболистов таскали на допросы, в общем, игра отошла на второй план. Резво начавший «Шальке» притормозил, начальству было не до финансовых стимулов, и Меркель снова отбыл. Позже он немного поработал с командой второй лиги из Аугсбурга.

Кроме длинной песеты Меркель добыл с «Атлетико» пару-тройку весьма симпатичных кубков

Единственный клуб, который он действительно хотел тренировать — мюнхенская «Бавария», так под его начало и не попал. В 1975-м, когда «баварцы» прозябали в середине турнирной таблицы, президент Ной-деккер пригрозил своим: «Не выиграете КЕЧ — придет Меркель!» Макс тут же отозвался: «Jа, jа. Плётка уже лежит рядом». Тогда Беккенбауэр и компания отделались легким испугом. Через три года всё было серьезнее. Пришлось Брайтнеру и Майеру устраивать революцию и свергать Нойдеккера, лишь бы не допустить прихода Меркеля! (Правда, заплатить Меркелю за два года уже подписанного контракта пришлось. Представляете — весьма приличная сумма, а ты даже одной тренировки не провел! Вот что значит репутация... — Ред.)

Меркель в это время работал техническим советником в Австрийском футбольном союзе. Может, и была у него тайная мысль возглавить сборную Австрии на предстоящем в Аргентине ЧМ-78, но не сложилось. Макс ударился в литературное творчество и наваял вторую книгу о своей тренерской жизни. Книга получилась скандальной не только из-за того, чтО в ней было написано, но и потому, что «Бильд» без разрешения издателя (зато с ведома Меркеля!) печатал целые куски из нее как отдельные статьи. Касались эти статьи австрийских футбольных деятелей и игроков. «Бильд» поднял тираж, Меркель получил гонорар и более четверти века проработал в «Бильд» колумнистом, а суды и тяжбы только увеличили популярность «крамольника» Макса.

Еще одну попытку поработать тренером Меркель предпринял в конце 1982-го — спас от вылета «Карлсруэ». В апреле 1983-го он побыл месяц в «Цюрихе», но ушел оттуда очень быстро. «С их пониманием дела им подошел бы лучше кто-нибудь из Африки».

От еще одной возможности, посерьезнее, Меркель отказался сам. Вспоминает Гюнтер Нетцер: «... Когда выяснилось, что я не могу пригласить в «Гамбург» Хаппеля, я стал выбирать между Меркелем и Зебецем. Я думал, что Макс сможет наладить дисциплину и привить футболистам должное отношение к игре. Макс шел под номером один. но ему не хватило мужества согласиться, и тогда пришлось приложить много усилий, чтобы взять Зебеца. Другие тренеры меня не интересовали».

Макс и Уве. Меркель и Зеелер

В устах Нетцера («другие меня не интересовали») это похвала. Тренерскую квалификацию Меркеля все специалисты всегда оценивали очень высоко. да и платить огромные деньги только за слова и намерения никто б не стал. Кстати, тот же Нетцер сразу оценил Меркеля и как колумниста и считал его и в этом деле профи высочайшего уровня. Так что с начала 80-х и до последних дней выступал «морщинистый циник» на страницах «Бильд» со своими заметками и поучал, доставал, высмеивал. Меркель в составе «бильдовской» команды участвовал в снятии тренера сборной ФРГ Юппа Дёрваля. Он был среди тех, кто сказал тогда Беккенбауэру: «Теперь ты, Франц!» О тренере же Беккенбауэре «Дзампано» отзывался так: «Когда говорит Кайзер, ангелы откладывают свои арфы и молча слушают».

Меркель нарушает режим с Беккенбауэром. «Кайзер» Франц и его команда дважды отделались легким испугом

Высказывания Меркеля всегда были точны, злы, образны, а для многих обидны. Но к нему прислушивались, его цитировали и... не любили, ведь макс выделялся даже среди языкатых и не стеснявшихся в выражениях тренеров, журналистов и функционеров. в последние годы он реже выступал в одиночку, чаще в форме диалогов с Марио Баслером (Во всяком случае, Марио очень старался!). Макс проводил всё больше времени в доме в Путцбрунне, который купил еще в середине 70-х на «испанские» заработки. Читатели привыкли к его постоянному брюзжанию, едким замечаниям. Он казался вечным, и для многих стало неожиданностью, что Меркель умер. некоторые другие, считавшие, что колонку Меркеля, так же, как и публиковавшиеся ранее ежегодные предсезонные прогнозы, пишет от его имени кто-то другой, были удивлены: «Разве он не умер давным-давно?!»

Теперь «Дзампано» больше нет. Умер человек, который об игре в футбол сказал однажды: «В футболе — как в любви. То, что напоказ, ничего не стОит. Игра должна быть в душе.»

Нетцер: «Макс Меркель умел оживить футбол. Он был человеком с большим чувством юмора, огромными футбольными знаниями. Тип тренера-чу-дака со специфическим неповторимым языком».

Баслер: «Его выражения и критические замечания вошли в легенду. Скорее всего, мне придется заменить его в «Бильд». Это будет крайне непросто, ведь Макс был личностью выдающейся».

Брайтнер: «Он поднял колумнистское дело на очень большую высоту. Занять его нишу будет ох как непросто, если не невозможно. Он был профи во всем».

 

«Я смертельно болен испанцами»

В ходе работы с оригинальным очерком, посвященным памяти выдающегося тренера, удалось найти еще кое-что - в частности, по испанскому периоду его карьеры, а также об общении с советскими СМИ. Как не поделиться и этими материалами! — А.Ф.

По итогам темпорады-1968/69 «Севилья» обеспечила себе возвращение в Примеру и совершенно не собиралась обратно. Президент клуба Хосе Рамон Сиснерос Паласиос решил поработать с физической формой команды. В Испании в этом плане ловить было нечего, так что посмотрели в сторону Германии. Ее школа не то чтобы гремела, но была в большом авторитете.

Билеты на финал как пропуск в чудный мир

Подсказал секретарь клуба Анхель Диас Гомес — дескать, есть тут один, долго работал в Германии, даже играл в футбол за какой-то «Коппенграфе», стал тренером, а потом вернулся домой — он точно должен знать. Сиснерос захотел видеть Негрильо, и тот, заядлый «севильиста», конечно, примчался в офис на улице Сан-Мигель. В ответ на прямой вопрос Хосе Мария назвал Меркеля и в подтверждение выкатил досье — мол, смотрите, сделал чемпионом откровенно серый «Нюрнберг», а за счет чего? Только физика!

— Ну ладно, — подытожил Сиснерос. — Ты знаешь немецкий, напиши ему. Так и узнаем, не хочет ли он потренировать нашу «Севилью».

Негрильо пожал плечами и, сомневаясь в исходе мероприятия, отправил письмо-приглашение. К его удивлению, довольно быстро пришел ответ — Меркель планировал провести отпуск с женой неподалеку, на Мальорке, и просил достать пару билетов на финал Кубка чемпионов «Милан» — «Аякс», проходивший на «Сантьяго Бернабеу». С этим проблем не возникло, и пока опытные подопечные Нерео рокко вдребезги разносили юных аяксидов Ринуса Михелса, стороны вполне понравились друг другу. Меркель хотел вернуться на остров и дозагорать, но Сиснерос вцепился в него мертвой хваткой и уволок домой в Севилью. Уже состоявшийся тренер даже присутствовал на матче последнего тура Сегунды «Севилья» — «Месталья» — изучал обстановку.

Стоит заметить, что Меркель пришел не на «живое место» — тренер «Севильи» Хуанито Арса уже имел устное соглашение с «Сельтой». Тут в другом была проблема — тренерский штаб пришлось формировать по новой, и Меркель начал точно так же, как спустя пару десятков лет поступит в «Порту» Бобби Робсон: «Хочу, чтобы моим помощником был вот этот парень... как его... Ну тот, что переводил!»

Негрильо немедленно бросил работу, тем более, в клубе платили больше и стал правой рукой тренера-легионера. Впоследствии он сознается, что в разговорах многие вещи не то чтобы искажал. Скажем так, смягчал, потому что нельзя было иначе: «Однажды Меркель принял дома журналиста, и переводчицей выступила его жена — она прекрасно владела испанским, потому что преподавала. Она, конечно, дословно передавала то, что и говорил ее муж — под хлеб и вино, под хлеб и вино. Хунта директива и лично Сиснерос, прочитав то интервью, пришли в ужас. Так что отношения Меркеля с руководством клуба почти никогда не были безоблачными, независимо от результатов».

Прозвище за новым энтренадором «севильянос» закрепилось моментально. Газета «АВС» раздобыла фотографию двухлетней давности — тот самый знаменитый портрет Меркеля, где он, облаченный в леопардовую шкуру, с кнутом в руке на цирковой арене укрощает нечто, и с тех пор обозреватель «АВС» Хосе Антонио Бласкес иначе как «Мистер ЛАтиго» (Мистер Кнут) Меркеля не называл. Ярлык отлично приклеился.

«Негрильо, пусть они работают!»

Недельный цикл в испанских клубах того времени выглядел так. Понедельник — выходной, вторник — ванна и массаж, среда — пробежка где-нибудь в сельской местности и занятия в тренажерном зале, четверг — двусторонка с молодежной командой, пятница — гандбол или баскетбол, концентрация перед выездом, суббота — прогулка, возможно, поход в кино. В этот привольный распорядок вихрем ворвался Макс Меркель с медицинболами, веревками, щитами и прочими достижениями тренерской мысли!

«Негрильо, когда обычно тренируются ваши футболисты? — С десяти до двенадцати. — А сколько работают каменщики? — С утра до обеда, затем после сиесты и иногда дополнительный час... — Так какого черта эти лодырничают? Чтобы кормиться футболом, нужно жить им!»

Меркель заставлял игроков носиться по лестнице вверх-вниз, иногда нагружая мешками с песком. Августовский распорядок «Севильи» был таков: понедельник — три тренировки, со вторника по пятницу — две, суббота — одна с утра. Фотографии из клуба взывали к состраданию, но Меркель не знал жалости — он же «Мистер Кнут», а не человек: «На тренировках нужно страдать, чтобы потом наслаждаться, играя!»

Негрильо: «Я вставал в семь утра, поднимал футболистов и бежал с ними кросс через сосновый лес. После возвращения был плотный и вкусный завтрак — Макс Меркель тщательно следил за питанием футболистов, и дон Сиснерос явно не излучал довольства, подписывая счета по таким дополнительным расходам».

Незадолго до матча первого тура «Севилья» — «Атлетико» Меркель запустил еще одно, совершенно обыкновенное нынче, но тогда выглядевшее дико новшество: разминка-разогрев за полчаса до игры, начинаем в раздевалке, потом на поле. Увы, успеха это не имело, и «Атлетико» победил 1:0. Игроки убедились, что их наставник совсем не знает испанского футбола, и на матч следующего тура в Валенсии договаривались между собой, как нужно играть. Привезли выигрыш 1:0!

Хосе Мария Негрильо. Такое впечатление, что Меркель заказал для своего помощника и друга (Негрильо стал первым испанцем, узнавшим о смерти «Кнута», жена Меркеля сразу позвонила ему) уменьшенные копии всех совместно завоеванных трофеев!

Безусловно, физически «Севилья» стала очень сильной. Некоторым это очень понравилось. Например, правый край Энрике Лора вспоминал так: «Я стал настолько силен, что меня пригласили в сборную. Да я тогда чувствовал, что всё могу, даже летать!» Куда сложнее приходилось южноамериканцам, прибывшим оттуда, где тренируются еще меньше — сначала им было смешно, затем они стали плакать. Аргентинец Пасос, уругваец Бергара, парагваец Бэби Акоста косили и волынили где только можно. С Акостой, фаворитом и любимцем публики, Меркелю еще удалось кое-как наладить контакт (свои 13 мячей Акоста в чемпионате забил), с двумя другими отношения так и остались крайне тяжелыми. С диспетчером команды Элоем Матуте «Мистер Кнут» изначально обращался более уважительно.

Негрильо: «Есть один факт, который валит всех ненавистников Меркеля наповал. За два сезона его работы в «Севилье» у нас не было ни одного растяжения или надрыва мышцы!»

К тому же, как ни крути, методика Меркеля дала результат: едва зашедшая в Примеру «Севилья» на своем поле больше не проигрывала, позволив себе лишь три ничьи, набрала в 30-ти турах 35 очков и стала третьей, изрядно отстав от «Атлетико» (42 очка) и «Атлетика» (41), но сумев опередить дивную троицу в составе «Барселоны», «Валенсии» и «Реала». Все четверо набрали равное количество очков, но «Севилья» из шести матчей с конкурентами выиграла пять, уступив лишь на «Камп Ноу»!

Ну и чтоб совсем уж продемонстрировать знание предмета, хе-хе, приведем боевой состав «Севильи» в сезоне-1969/70:

Родри — Костас, Тоньянес, Сантос Бедойя — Ита, Бергара (Бланкито), Берруэсо, Чакон — Лора, Акоста, Элой

«Севилья» невольно возвращает Меркеля в Испанию

Увы, даже внешняя идиллия продолжалась недолго. Чемпионат-1970/71 «Севилья» закончила лишь седьмой, не добравшись до желанного места в только что учрежденном на смену Кубку Ярмарок Кубке УЕФА. Отношения с игроками обострились окончательно — Меркель, как известно, в выражениях не стеснялся, но истинная причина разрыва отношений в ином. Приезжий тренер наконец-то добрался до Сан-Хосе, где базировалась молодежная команда клуба — «Севилья Атлетико». Увидев ублюдочное здание, в котором юные футболисты спали по семь человек в крохотных комнатушках, Меркель не выдержал и публично назвал такие условия позорными: «Игроки «Севильи» должны жить хорошо!» (И мысленно: «Как же с них потом спрашивать, если не дать нормальные условия?!») Президент Сиснерос обиделся или сделал вид, что обиделся, и не стал вести разговор о продлении контракта.

Меркель руководит тренировкой на стадионе «Висенте Кальдерон»

Меркель вернулся в Германию, где его никто не ждал, и затаился. Тем временем мадридский «Атлетико» неудачно стартовал и в ноябре после домашнего поражения от «Севильи» (!) 0:2 уволил своего тренера Марсело Доминго. Президент «матрасников» Висенте Кальдерон обратился к Меркелю, тот согласился. Первым требованием «Кнута» было позвать в клуб Негрильо, которого Макс снова хотел видеть своим помощником. Тот уже успел подписать контракт с фарм-клубом «Гранады» «Рекреативо», и Кальдерон вынужден был заплатить за него компенсацию. Президент гранадцев Канди потирал руки — классно я их надул!

Однако столичный клуб о потраченных деньгах вряд ли пожалел. В чемпионате Меркель поднял команду на 4-е место, по ходу прибив в дерби чемпиона — «Реал» — с симпатичным счетом 4:1, а чтобы музей «Атлетико» не отдыхал, выиграл Кубок Испании. В финале на «Сантьяго Бернабеу» (!) «кольчонерос» переиграли фаворита, вторую команду страны «Валенсию» со счетом 2:1.

Увы или не увы, но за всем этим, как обычно, стояли очень и очень непростые отношения тренера с игроками. Как и в Севилье, здесь тоже отыскались поклонники физподготовки, например, Аделардо: «Он дал огромный толчок моей карьере. Но это правда, что другие не смирились». Голкипер Пачеко: «Устроил он нам испытаньице в Каса дель Кампо... Мы как сумасшедшие неслись по холмам во главе с тренером по физо, чтобы успеть к автобусу, который должен был доставить нас обратно. Но когда примчались, автобуса там не было — уехал по указанию тренера! А нам передали, что теперь следует бежать обратно в мансанарес. мы возмутились, одни ловили попутные машины, другие, не торопясь, пошли пешком». Конечно, было много шуму.

Игроки «Атлетико» были знаменитостями, и всё происходившее в команде мигом разносилось на всю страну. Луис Арагонес, Уфарте, Гарате... Все эти звезды как простые смертные скакали по лестницам и таскали медицинболы, при каждом удобном случае употребляя смачное испанское словцо «тортурадор» — мучитель. Патлатый бразилец Бесерра нарвался на требование Меркеля постричься покороче. Не стал — его поймали и побрили наголо. Всесильный вице-президент клуба Сантос Кампано как-то зашел в раздевалку после матча. Меркель: «Я не понял, вы что, педик? И вам нравится разглядывать голых мужиков?!»

Дадим отпор мучителям!

А команда играла... Аделардо: «По прошествии времени я много переоценил и могу сказать вам: за 17 лет моей игроцкой карьеры я не встречал команды лучше, чем «Атлетико» при Меркеле! Как профессионал, он был велик, но при этом чрезвычайно прямолинейный и очень тяжелый...

Зато — результат. Вспоминаю матч в Хихоне, когда мы за 15 минут до конца матча горели «Спортингу», за который играли Кини, Вальдес и Чуррука, 0:2. Закончилось 3:2 в нашу пользу. Благодаря методам Меркеля, как же не признать».

Гарате, который в 1969 — 71 гг. выигрывал Пичичи и, казалось, всё повидал, тоже оценил работу Меркеля. Но потом: «Это был настоящий революционер, только благодаря его методам мы выиграли Кубок и Ла Лигу! Болельщики это оценили, несмотря на то что Меркель знал по-испански максимум несколько слов — или делал вид, что знал так мало. Это был строгий, очень немецкий тренер, который и говорил по-немецки, а также, по-андалусийски. Хосе Мария Негрильо выступал переводчиком. Боже, как тренер гонял нас по лестницам! Но эта работа и вправду окупилась».

Цитатник Меркеля

Его надо показывать в Инсбрукском университете - ведь человека с меньшим объемом мозга просто не существует! (О вратаре сборной Австрии Фриделе Консилиа)

У него никогда не заболит голова, потому что он не использует ее, чтобы думать. Если это игрок для сборной, то я солист для «Метрополитен-опера». (О Рюдигере Абрамчике, форварде сборной ФРГ) Когда на «Вестфаленштадион» наносят разметку, то рядом стоят 20 человек и дают советы. (О фанах дортмундской «Боруссии»)

Нерлингер с расстояния 100 метров может убить мячом корову. (О Кристиане Нерлингере)

Из Дании можно импортировать только яйца и масло, но не футболистов.

Прохазке лучше сниматься в рекламе средств для мытья головы, а Кранклю — рекламировать часы с будильником. Как зазвенит — пора забивать мяч. Остальное время он ведь спит на поле! (О Герберте Прохазке и Гансе Кранкле)

Иногда не поймешь, кто стоит в воротах — Бодо или его жена Бланка. Вроде играет, как Бодо, а ловит мяч, как Бланка... (О Бодо Илльгнере)

Рюссманн смог бы успешно продавать лед эскимосам. (О менеджере Рольфе Рюссмане)

Да я лучше посмотрел бы, как моя жена пылесосит. И то интереснее! (О матче 1997 года «Ганза» — «Вольфсбург»)

У них в поражении не виноваты только угловые флажки! (О дортмундской «Боруссии»)

Он бежит так, будто у него в трусах два пакета памперсов. (О Франке Нойбарте)

От смеха маэстро подпрыгивают даже макароны на вилке. (О Джованни Трапаттони)

Ему в штрафную площадь нужно давать с собой план местности. (О Вальтере Юнгхансе)

Бежит, как раненый кенгуру. (О Вольфганге Функеле)

Каждого, кто в Бельгии или Голландии стоит у обочины дороги с мячом, он привез в Гельзенкирхен. (О тренере Хубе Стевенсе)

Трапаттони уже говорит по-немецки лучше, чем Аугенталер во время еды.

Марадона с расстояния в 50 метров может мячом набрать номер телефона.

Кристоф Даум питается почти исключительно макаронами — в них дырочки и можно говорить во время еды.

Этот паренек такой чувствительный, что может подхватить насморк, стоя вблизи вращающихся дверей. (Об Анди Мёллере)

У любого трамвая больше фанов, чем у юрдингенского «Байера»!

Лучше 10 минут наблюдать за Марадоной на автомойке, чем 90 — за Пфлюглером на поле. (Эту же фразу после матча сборных Франции и Германии Меркель повторил применительно к Зидану и Баллаку)

Удо Латтек сдал кровь на анализ. Результат: чистый алкоголь с вкраплением красных кровяных телец.

Интеллигентнее Бруно только его же зуб мудрости! (О Бруно Лаббадиа)

Лучшее, что есть в Гельзенкирхене — автобан на Мюнхен. «Бавария» купила себе дорогущий стояночный счетчик! (О Марио Баслере. С которым Меркелю предстояло сотрудничать в «Бильде»)

Меркель: «Мораль? Нет морали! Если она вам так нужна, пойдите в «Корте Инглес», поднимитесь на второй этаж и купите себе чего-нибудь морального!» Говорят, эта фраза по сей день активно используется испанскими тренерами, чтобы встряхнуть игроков.

В 1973-м «матрасники» опередили на два очка «Барселону» и взяли первое место. На торжественном и многолюдном праздничном ужине во Дворце Конгрессов Висенте Кальдерон объявил о продлении контракта с Меркелем. Сотни гостей стоя аплодировали этому известию, и только 25 человек остались на своих местах, мрачно уткнувшись в тарелки — это были игроки «Атлетико».

На следующий день к президенту клуба заявилась делегация игроков с просьбой убрать от них мучителя. Кальдерон разволновался — но как же так, я только что подписал все бумаги!

Разрубить узел проблем помог язык Меркеля. Это в наши дни все даже рот рукой прикрывают, чтобы никто не прочитал ваши слова по губам, а уж откровенные интервью. Тогда к этому относились попроще и попадали во всякие ловушки. Вот и Макс Меркель весело и откровенно пообщался дома с корреспондентом «Бильд». На следующий день газета вышла с огромным заголовком на первой полосе: «Я смертельно болен испанцами!» Ну и внутри хорошо добавил — о лени, необязательности, «маньянистости», капризности игроков, отсутствии организации в клубе, о дурацких национальных традициях... «Бильд» продала пять миллионов экземпляров, а Кальдерон потребовал официальных извинений или опровержения. Меркель вяло ответил, что газетчики всё выдумали, что он ничего такого не говорил — ну, вы знаете. Тем не менее, никаких опровержений давать не стал — ну не подумал просто мужик, что его слова долетят до Испании! Кальдерон разорвал контракт.

Кто у кого берет интервью — Меркель у Хенесса, Хенесс у Меркеля или кто-то у них обоих?

Меркель, конечно, обратился в суд, требуя 3,3 млн. песет, но проиграл — подозреваю, в суде тоже заседали испанцы, и они считали себя глубоко оскорбленными. Со второй попытки тренер добился компенсации в 646 тыс. песет, и на том испанская часть его биографии завершилась.

Заметим, что «Севилья» еще в 72-м закончила 16-й и снова вылетела. Вспоминаем: «После себя он оставляет выжженную землю.» Вот только «Атлетико», который в 74-м играл в одном из самых драматичных финалов Кубка чемпионов, это не коснулось!

«Ну не называйте его немцем!»

Осталось рассказать, что из предшественника Моуриньо собственно Моуриньо не вышло — Негрильо работал исключительно во второстепенных испанских клубах: «Бургосе» (помощник Хуанито), «Тенерифе», «Кордобе», «Понтеведре», «Хересе». Последним его клубом стала «Кория» в сезо-не-1999/2000, единственном, который она провела в Сегунде-В, в смысле, так высоко. Сейчас Хосе Мария Негрильо Штенгль, которому уже чуток за восемьдесят, живет в Севилье неподалеку от Элоя Матуте и других ветеранов «Севильи», в меру сил и здоровья участвуя в делах клубной организации ветеранов. Именно что Штенгль — так он числится в «Вьехас Глориас», то есть по ветеранам. И частенько повторяет: «Ну не называйте же Меркеля немцем! Он австриец, повторяю снова и снова — австриец. Хотя сам Меркель всегда говорил: «Я австриец в Вене и испанец в Севилье». Алаверды заглавию основного материала. Тоже подход, конечно. Хотя спорный.

Меркель и еврокубки

Одной из удивительных черт Меркеля-тренера было то, что его команда лишь однажды успешно выступила в Европе — «Мюнхен-1860» в 1965-м добрался до финала Кубка кубков и проиграл на битком забитом «Уэмбли» «Вест Хэму» Гринвуда, Мура, Питерса и Хёрста 0:2. А вот остальные его заходы... В Кубке чемпионов — особенно, хотя, несмотря на все поражения, история тут богатая.

Начинал Меркель, понятно, с «Рапидом», который на заре Кубка чемпионов был постоянным его обитателем. В 1956 году выдалось обильное и в то же время скандальное противостояние с великим и ужасным мадридским «Реалом»: 2:4 в Мадриде, но 3:1 в Вене с хет-триком либеро Эрнста Хаппеля, причем королевский клуб благодаря Ди Стефано еле отскочил с 0:3, которые меняли историю еврокубков напрочь! Переигровка должна была состояться на нейтральной территории, но руководство «Реала» элементарно подкупило хозяев «Рапида», и те согласились играть в Мадриде. Перед 90-тысячной толпой австрийцы снова потерялись и уступили 0:2.

Годом позже не менее драматичное противостояние «хюттельдорферы» устроили с «Миланом». 1:4 в Италии не сулили никаких перспектив, но в Вене «Рапид» снова было не остановить — незадолго до финального свистка Герхард Ханаппи установил счет 5:2. Нейтральным полем выступил Цюрих, и здесь австрийцам ужасно не повезло — с 13-й минуты им пришлось играть в меньшинстве, потому что тяжелую травму получил Ламберт Ленцингер. Отсюда и результат — 2:4, несмотря на очередной гол Хаппеля.

Дважды вылетал в первом же круге — 1:0, 1:3 с «Реалом» в 66-м, 1:1, 0:4 с «Аяксом» в 68-м (то-то он на финал потом так стремился!), с «Атлетико» его достижениями пользовался уже Тото Лоренсо.

С «Севильей» в 70-м Меркель в первом же раунде Кубка Ярмарок засадил турецкому «Эскишехирспору» — 1:0, 1:3, что вообще ни в какие ворота!

Отдельной строки заслуживает выступление «Атлетико» в Кубке куб-ков-1972/73. Пройдя «Бастию», «кольчонерос» в 1/8 финала нарвались на московский «Спартак» и уступили в удивительно драматичном противостоянии — 3:4 в Мадриде под дождем (Арагонес, 77, пен, Овехеро, 83, Бесерра, 90 — Редин, 43, 87, Пискарев, 56, Булгаков, 75, при 1:3 Папаев не забил пенальти), 2:1 в Москве (Сальседо, 12, 55 — Хусаинов, 59)! В четвертьфинале «Спартак» в не менее упорной борьбе проиграет будущему обладателю трофея «Милану» — 0:1 (в Сочи, весна же!), 1:1...

Макс Меркель: «Ja, ja. Плётка лежит рядом!»

Впрочем, давайте-ка просто процитируем нашего предка — еженедельник «Футбол-Хоккей»:

Незадолго до начала мадридского матча в раздевалку «Спартака» зашел Макс Меркель.

— Вы меня не помните? — обратился он к Симоняну и Исаеву. — А ведь я играл против вас в пятьдесят третьем году, в Москве в составе венского «Рапида».

— Против меня играл Хаппель, — уточнил Симонян. — Прекрасный был футболист. Но мне все же удалось забить «Рапиду» гол...

— Верно. А я играл против Парамонова, и он забил нам два гола, — продолжал без улыбки Меркель. — Вообще мне со «Спартаком» всегда не везло.

Что верно, то верно. Венский «Рапид», в составе которого выступал нынешний тренер «Атлетико», потерпел поражение с разгромным счетом 0:4. Два года назад «Спартак» участвовал в турнире на стадионе испанского города Уэльва и победил 3:1 команду «Севилья», а с ней тогда работал тот же Меркель. И. видимо, он не мог предполагать, что 25 октября 1972 года, то есть в тот день, когда он пришел поздороваться с Симоняном и Исаевым, «Атлетико» сравнительно недавно принятый им под начало, тоже уступит победу «Спартаку». Напротив, он публично предрекал, что его команда выиграет как минимум 2:0.

Такой же счет (разумеется, в пользу «Атлетико») он безапелляционно назвал и по приезде в Москву теперь. Симонян, узнав о прогнозе Меркеля, заметил, что это «неплохая примета».

Макс Меркель квалифицируется в Европе как узкий практик, что он не только не скрывает, но, наоборот, подчеркнуто прокламирует. Накануне первого матча на Кубок кубков с корсиканской командой «Бастиа», весьма средней по классу, он откровенно говорил журналистам, что будет делать ставку на ничью с тем, чтобы у себя дома добыть два очка. Эту программу-минимум «Атлетико» удалось осуществить, правда, ценой немалых усилий (0:0 в Аяччо и всего 2:1 в Мадриде).

Но тогда испанцы были в первом матче гостями. Ныне же ситуация получилась иной: «Атлетико» предстояло отыгрываться, и не как-нибудь, а быть впереди по крайней мере на два мяча. Впрочем, Макс Меркель (внешне во всяком случае) не терял оптимизма.

— Хотя этот стадион для меня несчастливый, — сказал он, имея в виду давний проигрыш «Рапида» «Спартаку», — мы победим 2:0.

Эти его слова передал мне Руперто Сагасти (испанец, в прошлом форвард «Спартака». — А. Ф. ). Не исключаю, что Меркель произнес их в убеждении, что Сагасти в свою очередь сообщит это спартаковскому руководству, нанеся «от имени Меркеля» своего рода психологический удар. Реакция Симоня-на читателю уже известна.

Положение обязывало «Атлетико» играть только на выигрыш. Если «Спартак» ставил перед собой задачу первым забить гол, то такую же точно задачу ставил перед своими футболистами Меркель (благо, погода смилостивилась над испанцами, 8 ноября значительно потеплело).

Меркель, безусловно, был гораздо ближе к осуществлению своей цели, чем Симонян. «Атлетико» и вел 2:0, и играл в первом тайме лучше, острее москвичей. И в том, что испанцы все-таки не справились с заданием, не столько их вина, сколько заслуга спартаковцев, сумевших во втором тайме преобразиться, переломить себя прежде всего чисто психологически.

Австрийский тренер после игры сказал, что его установка на матч была выполнена не полностью, но в общем он удовлетворен игрой команды. «Нам ни в коем случае нельзя было проигрывать в Мадриде. Но что случилось, то случилось, этого теперь не поправишь».

О «Спартаке» он отозвался как о перспективной команде, Бывает, к сожалению, заметил он, что молодежь останавливается на полпути, но если со спартаковской это не произойдет, то команду ожидает хорошее будущее. Меркель выразил надежду, что «Атлетико» еще будет встречаться с советскими футболистами, с достойными и интересными противниками.

Почему не приехал Уфарте? Он слишком избалован публикой, играет больше для зрителей, чем для команды. Я не взял Уфарте в Москву для его же пользы. Пойдет ли ему это впрок? Хотел бы надеяться.

Аделардо неважно себя чувствовал, и единственно в этом причина, что он не приехал. Бесерру я не поставил сознательно. В Мадриде он забил «Спартаку» гол, но вообще не любит появляться в штрафной площади, избегает риска, единоборства. Мне такие игроки не по душе... (Иприческа у него отвратительная! — А. Ф. )

 

«День без футбола — потерянный день...»

Досье

Хаппель Эрнст Франц Герман

Родился 25 ноября 1925 года в Вене. Умер 14 ноября 1992 года в Инсбруке

Игрок

1942–54 — Рапид Вена — 177 — 8

1954–56 — Рэсинг — Париж — 42 — 9

1956–59 — Рапид Вена — 63 — 17

Всего 282 34

За сборную Австрии провел 51 матч, забил пять мячей.

Тренер

1959–62 — Рапид Вена (спортивный директор)

1962–69 — АДО Гаага (Голландия)

1969–73 — Фейеноорд Роттердам (Голландия)

1973–74 — Севилья (Испания)

1974–78 — Брюгге (Бельгия)

1978 — сборная Голландии

1978 — Харельбек (Бельгия)

1979–81 — Стандард Льеж (Бельгия)

1981–87 — Гамбург (ФРГ)

1987–91 — Сваровски-Тироль Инсбрук (Австрия)

1992 — сборная Австрии

Чемпион Австрии (6): «Рапид» — 1946, 1948, 1951, 1952, 1954, 1957. Обладатель Кубка Австрии — 1946. 3-е место на ЧМ-54

Тренер

Чемпион Австрии (3): «Рапид» — 1960, «Сваровски-Тироль» — 1989, 1990.

Кубок Австрии (1): «Сваровски-Тироль» — 1989.

Чемпион Голландии (2): «Фейеноорд» — 1969,1971.

Кубок Голландии (2): АДО — 1968, «Фейеноорд» — 1969.

Чемпион Бельгии (3): «Брюгге» —1976-78.

Кубок Бельгии (2): «Брюгге» — 1977, «Стандард» — 1981.

Чемпион ФРГ (2): «Гамбург» — 1982, 1983.

Кубок ФРГ (1): «Гамбург» — 1987.

Обладатель КЕЧ (2): «Фейеноорд» — 1970, «Гамбург» — 1983.

Межконтинентальный Кубок (1): «Фейеноорд» —1970.

Вице-чемпион мира: сборная Голландии — 1978

На очередном ток-шоу в 2005 году Кайзеру задали вопрос: «Скажите, герр Беккенбауэр, а кто из тренеров прошлого мог бы руководить современными командами и добиваться с ними успехов?» Беккенбауэр, не задумываясь, ответил: «Хаппель, конечно... Еще кто? Сейчас, секундочку, надо подумать.»

«А почему именно Хаппель?». И тогда Франц, снисходительно улыбнувшись, добавил: «Потому что он лучший тренер в мире».

В списке лучших тренеров за всю послевоенную историю футбола по версии английской газеты «Таймс», опубликованном в сентябре 2007-го, австриец Эрнст Хаппель занимает третью строчку после голландца Рину-са Михелса и шотландца Мэтта Басби. Вслед за ним идет тренерская икона английской Премьер-лиги — другой шотландец Алекс Фергюсон, затем — Билл Шенкли, Боб Пейсли, Брайан Клаф. С правильностью определения места в списке лучших любого из вышеупомянутых тренеров можно поспорить. Также, впрочем, как и по остальным сорока трем.

Но где бы и кто бы ни составлял подобный перечень, в нем точно присутствовал бы на самых верхних строчках Эрнст Хаппель. Тренер, среди разнообразных прозвищ которого имелось и прозвище «волшебник», потому что всегда команды, им возглавляемые, прибавляли в игре и результатах, игроки, им руководимые, «вдруг» оказывались хорошими, а иногда и отличными. Потому что после его ухода клубы, иногда сразу, а иногда проведя по инерции один-другой неплохой сезон, обязательно ухудшали и игру, и результаты.

Хаппель (1990): «Нет и не может быть самого лучшего тренера. Есть тренеры плохие и хорошие. Сейчас я б определил их соотношение как 4:1. Плохих раза в четыре больше...»

В клубах, которые тренировал Хаппель, знают точно, кто является лучшим. В 100-летней сборной «Фейеноорда» командой «руководит» Хаппель. В истории «Брюгге» период его правления назван «лучшим». В «Гамбурге» до сих пор каждого нового наставника «меряют» по Хаппелю и, если находят сходство, пусть только внешнее или в манере поведения, тут же отмечают: «О! Как же он похож на Эрнста!»

Футболисты, игравшие под его руководством, признают, что «лучшего тренера в их карьере не было». Это говорят и те, на кого он делал ставку, и даже те, от кого он решительно избавлялся. В последнем случае они самокритичны, как, например, Дитер Шатцшнайдер: «Я вел себя, как последний идиот».

Хаппель числится еще в одной «сборной столетия», на этот раз в качестве игрока. Он занимает место центрального защитника венского «Рапида», команды, в которой он появился в 13-летнем возрасте.

Такая футбольная Вена

Футбол был тогда у венской детворы в почете. Примеров для подражания у ребят имелось множество. Знаменитая венская школа гремела на всю Европу, 30-е годы — время австрийского футбольного бума, и желающие играть в прославленных командах попросту кишели. Тренерам детских и юношеских групп было из кого выбирать.

Хаппели проживали в районе Хюттельдорф. Родители Эрнста были вечно заняты своими делами, его воспитанием занималась бабушка, благо жила неподалеку — в Брайтензее. Осенью 1938-го 13-летний Эрнст решил, что пора определяться со своим будущим и пошел записываться в «Рапид».

Хаппель: «Почему не «Аустрия» или «Ваккер»? Просто недалеко. Вот и всё».

Альфред Кёрнер, партнер Хаппеля по «Рапиду» и сборной Австрии: «Из сотни пацанов, пришедших записываться в клуб осенью 1938-го, взяли пятерых — меня с братом, Эрни и еще двоих. Их имен я уже не помню, они потом куда-то пропали...»

Хаппель (1986): «В те годы в Австрии можно было сформировать три равноценные сборные страны. Было у кого учиться. Мы не пропускали ни одной игры, а потом во дворе пытались повторять трюки Синделара или Гшвайдля. Не обязательно с футбольным мячом — устраивала и консервная банка или теннисный мячик. Когда я пришел на просмотр в «Рапид», то бил уже с обеих ног одинаково сильно и точно, я готов был возиться с мячом сутками. И не только я один — мы все были такими. А сейчас? У детей занятия с тренером 5 раз по 15 минут. И четыре 15-минутных отрезка они бегают. А мяч? Дайте детям мяч и покажите, что с ним делать.»

(Ох, сколько современных тренеров и даже не тренеров отмечают этот парадокс — тренируем детей гораздо меньше, а результаты хотим получать не хуже. Откуда?!?! — А. Ф.)

Хаппель дебютировал в первой команде в 17 лет. Тогда, в 1942-м, многих «рапидовцев» призвали в армию. Говорили, что в отместку за победы над «Шальке». Поэтому в основу клуба попало несколько 16—17-летних ребят. Черед Эрнста служить в вермахте пришел в конце 1944-го. Повоевать он не успел, быстро попал в плен, и уже в конце 1945-го был отпущен из лагеря для военнопленных домой.

(Легендарная победа «Рапида» над «Шальке» была одержана в день начала Великой Отечественной войны — 22 июня 1941 года — в присутствии более 100 тысяч зрителей на берлинском «Олимпиаштадионе». К 60-й минуте гельзенкирхенцы вели 3:0, а гости усилиями Франца Биндера не забили пенальти. Однако затем последовали знаменитые «минуты «Рапида», и четыре мяча влетели в ворота германской команды. Хет-трик — два удара со штрафных и один с пенальти на счету того же Биндера, а капитан «Шальке» Эрнст Ку-цорра отказался принимать медаль за второе место. Справедливости ради заметим, что байка — поражение «Шальке» было необходимо для укрепления единства немецкого народа — тоже гуляет по всяким информационным просторам, но ее никто не воспринимает всерьез.

Также в активе «Рапида» «Чаммерпокаль», то бишь Кубок Германии 1938 года, сразу после «аншлюса». По пути к трофею венцы победили «Вальд-хоф» из Мангейма, «Нюрнберг» и «Франкфурт».

Эрнст Хаппель в эти героические годы был еще мал и участия в тех матчах не принимал. — А. Ф.)

Хаппель-игрок против Хаппеля-тренера

Макс Меркель, другой знаменитый тренер, игравший до и после войны за «Рапид», вспоминал о первом послевоенном появлении Хаппеля в клубе:

«Я играл правого защитника. И вот однажды наш тренер Леопольд Нич перед занятием сообщил мне, что сегодня в паре со мной будет играть «великолепный» левый защитник. Нич изучал английский язык и гордо сказал: splendid.

Подошел высокий парень с сигаретой в зубах. Руки он держал в карманах брюк, под мышкой у него были бутсы. Мы поздоровались. Голос у него скрипел как... ну, редька на терке... И мы стали играть вместе».

27 сентября 1953 года, отбор чемпионата мира, Австрия — Португалия — 9:1. Только игроки: Оцвирк, Земан, Динст, Роберт Кёрнер, Роберт, Хаппель, Т. Вагнер, Пробст, Альфред Кёрнер, Штольц, Ханаппи, Голобиц

Футболист Меркель и тренер Меркель — люди, так сказать, одинаковые — жесткий защитник и жесткий тренер.

Меркель: «Я всегда придерживался принципа — лежащий противник неопасен, играл я жестко, старался как можно корректнее, но всякое бывало... Этот парень играл совершенно иначе. Он избегал единоборств и длинных затяжных рывков, зато с мячом он был виртуозом и выделывал что хотел. В общем, Паганини со скрипкой. Мяч он мог остановить даже. м-м-м... задом. Нападающий злился, терял внимание и уже вслед Эрнсту кричал традиционное «Arschloch» (в данном случае — засранец. — Б. Т.) Тот всегда отвечал: «Спасибо». Он был создан для футбола — 0-образные ноги, широкий лоб, которым удобно принимать мяч. Широко расставленные глаза — он видел, наверное, поле, как через широкоугольный объектив вправо и влево. На мяч он не смотрел никогда, мяч он чувствовал».

В этом меркелевском пассаже есть всё — и восхищение, и зависть, и язвительность. Меркель, шесть лет игравший бок о бок с Хаппелем, ревностно относился к последующим тренерским успехам своего более молодого товарища, поэтому его свидетельство, пожалуй, ценнее, чем избыточные похвалы, коими награждали в своих воспоминаниях другие партнеры Эрнста, журналисты и восторженные почитатели и почитательницы его футбольного таланта.

Оценка Меркелем футбольных качеств Хаппеля отличается от общепринятых только в одном — большинство специалистов и биографов, подтверждая безукоризненную техническую оснащенность Эрнста и выдающееся вИдение поля, говорят о нем как о довольно жестком защитнике, не гнушавшемся и сыграть грубо. Хотя, возможно, «полицейскому» Меркелю все беки, позволявшие нападающему находиться в вертикальном, а не горизонтальном положении, казались неженками и слюнтяями.

Либеро?!

Хаппель очень скоро стал играть центрального защитника/полузащит-ника. Австрийские клубы переходили на систему W-M, и тренер Пессер сдвинул Эрнста с левого фланга в центр на ключевую для обороны позицию, причем использовал его скорее в качестве либеро (!) за умение владеть мячом, точный длинный пас и отличное вИдение поля. Так, по крайней мере, пишут историки «Рапида», настаивая на том, что после бразильского турне 1949 года, подсмотрев систему игры бразильцев, «Хаппель по согласованию с Пессером стал играть на позиции, которую иначе, как либеро, и не назвать». Добавляют также, что именно Эрнст Хаппель еще в бытность свою игроком стал регулярно использовать искусственный офсайд. Он, безукоризненно ориентирующийся на поле, мгновенно оценивающий постоянно меняющуюся ситуацию, считал, что гораздо проще сделать шаг-другой вперед и оставить нападающего за спиной, чем гоняться за ним в попытках отнять мяч и рисковать получить гол в свои ворота. По мнению Матиаса Мар-шика, австрийского журналиста, это происходило из натуры Хаппе-ля и откровенной нелюбви к беговой работе, часто бесполезной.

Хаппель — игрок венского «Рапида»

Тот «Рапид» был силен своей центральной осью — вратарь Земан, центральный защитник Хаппель, полузащитник Леопольд Генхардт, центрфорвард Роберт Динст.

Да еще справа и слева от Динста — братья Кёрнеры. Все перечисленные были и игроками сборной Австрии начала 50-х.

Эрнст дебютировал в ней в сентябре 1947-го в матче против самого «любимого» противника — сборной венгрии, начинавшей восхождение к славе Aranycsapat. Выпало ему играть против здоровенного и высокого центра нападения Ференца Сусы. Эту дуэль Хаппель проиграл — Суса забил трижды. Но товарищи Хаппеля провели четыре мяча, и австрийцы победили 4:3. Эрнст не оправдывался: «Да вы посчитайте, сколько раз я его опередил!»

С той встречи он стал игроком основы сборной и оставался им вплоть до окончания ЧМ-54.

Он очень не любил тренироваться

Таким образом, Хаппель-игрок быстро взобрался на вершину австрийского футбола и чувствовал себя там вполне комфортно еще и потому, что был настоящим любимцем публики. на защитника Хаппеля ходили смотреть специально, ожидая от него невероятного технического трюка или удивительного длинного разрезающего паса. А штрафные и пенальти! Он специализировался на них в клубе и почти все (!) свои мячи забил со штрафных ударов.

Одно из своих прозвищ «Вёдмаста» (от венского произношения Weltmeister — чемпион мира) он получил в 1953-м после победы его «Рапида» в Брюгге над лондонским «Арсеналом» со счетом 6:1. Матч был благотворительным, весь сбор шел в пользу пострадавших от страшного наводнения 1953 года, затопившего треть Голландии и часть Бельгии. В этой встрече он продемонстрировал весь набор своих умений и был признан лучшим игроком.

И он очень не любил тренироваться.

Меркель: «Когда я стал тренером «Рапида», он меня доводил до ручки. Он появлялся на тренировке последним, а уходил первым. Мне, можно сказать, не повезло. Я был старше его на шесть лет, мы играли вместе, но как тренер я обязан был требовать с него так же, как и с остальных. Когда я намеревался провести тяжелую тренировку, то из-за Эрнста мне приходилось ее смягчать. И всё равно он искал любой повод, чтоб побыстрее сбежать в раздевалку — то у него трескалась обувь или вдруг начинало ныть колено, то першило в горле так, что он не мог дышать, а то вдруг он хватался за живот... Лучше б его отдали в «Реал».»

...Ну а как должен был реагировать тренер, когда его бывший партнер, пусть и один на один, говорит вроде бы в шутку: «Макс, как тебе это удается?» — «Что именно?» — «Принимать исключительно неправильные решения, а?».

Мадридский «Реал» заинтересовался Хаппелем в 1951-м. Тогда действовало распоряжение OFB о запрете игрокам, не достигшим 28-ми лет, уезжать за границу, и Хаппель остался в «Рапиде».

Меркель: «Когда я, отработав два сезона в клубе, покидал «Рапид», то пожелал Эрнсту: «Если ты когда-нибудь станешь тренером, пусть тебе попадется такой же гад, как ты сам.» Подчеркну еще раз, игрок он был блестящий, не зря его болельщики величали «богом футбола», но вне поля Ашил, как мы его тогда называли, был разгильдяем и кутилой. Я уверен, что игрок Хаппель у тренера Хаппеля не продержался бы и недели. Вот так бывает.»

Пить водку с тигром

Действительно, Хаппель вел далеко не аскетический образ жизни. Альфред Кёрнер формулировал мягче, чем Меркель: «Эрни был игроком мирового класса, но довольно легкомысленным человеком».

Куролесил он обычно с вратарем «Рапида» Вальтером Земаном.

Земана в Австрии считают вторым голкипером в истории после Руди Хидена.

Вальтер пришел в «Рапид» 18-летним в 1945 году. Он быстро выбился в первые номера сначала в клубе, а затем и в сборной. После игры с шотландцами в декабре 1950-го, когда Земан отстоял на ноль и австрийцы победили за счет одного-единственного мяча, он получил кличку «Тигр Глазго».

Хаппель называл его «богемцем», поскольку Земан происходил из венских чехов, и иронически относился к славе своего друга (также, кстати, как и к своей собственной), «приземляя» его и подначивая, дабы тот не слишком заносился. Зато охотно поддерживал делом его девиз «После полуночи тигры пьют только шампанское!», дополняя своим: «Игра игрой, а водка водкой». Под этими лозунгами начинался послеигровой вечерний обход всевозможных кафе и винных погребков.

Со своим учеником и ключевым игроком Хаппелем тренер «Рапида» Пессер отработал и внедрил в команде тактику, которую он изыскал во время пребывания в Южной Америке

Кличку Ашил (Aschyl) Хаппель получил за внешнее сходство с турецким актером, сыгравшим главную роль в каком-то фильме, с успехом прошедшем по экранам столицы Австрии. Это сходство — волнистые волосы, большие карие глаза — добавило Хаппелю популярности и среди женского населения, так что Эрнст довольно быстро заслужил еще и репутацию ловеласа.

Карл Кобан, один из многочисленных биографов Хаппеля, писал: «Он пользовался огромным успехом у женщин — высокий, красивый, а главное, щедрый. Он немного остепенился после женитьбы на Элизабет Коглер в 1952-м и рождения сына Эрнста, но верным мужем его назвать, конечно, нельзя».

Из песни слов не выкинешь, и к букету стандартных пороков Хаппе-ля нужно добавить еще курение и страсть к азартным играм. Курил Эрнст лет с 15-ти и не расставался с этой привычкой как во время игроцкой, так и тренерской карьеры. Всю жизнь он смолил крепкие бельгийские сигареты «Бельга». По несколько сигарет подряд он выкуривал обычно во время игры в карты — Хаппель был большим любителем традиционного «ската», но поигрывал и в покер. Однако, по воспоминаниям современников, он всегда точно знал, когда нужно остановиться, особенно если на следующий день предстоял футбольный матч.

Справедливости ради надо сказать, что во всех этих увлечениях — карты, женщины, алкоголь — он был не одинок и в первом послевоенном поколении австрийских футболистов (да только ли австрийских?!) белой вороной точно не слыл.

Болельщики требовали хорошей игры и побед, а всё остальное — личное дело игроков. Хаппель обычно фанов не подводил, поэтому и остались в воспоминаниях о лучшем австрийском тренере столетия разные истории и анекдоты, сдобренные восхищенной иронией, легкой грустью и сочувствием.

Четыре удара Хаппеля

Например, такая. Однажды, подогревшись в кафе спиртным, Атттил поспорил с сотрапезниками, что забьет три раза подряд мяч из вратарской площади в противоположные ворота через всё поле, да не голкиперским способом «с рук», а с земли. Спор был нешуточным на немалую по тем временам сумму в десять тысяч шиллингов. Доказывать предстояло немедленно. Вся компания поехала на стадион. Хаппель установил мяч на углу вратарской площадки, разбежался и... остановился. «В какой угол?» — добил он вопросом спорившего с ним знакомого. Тот от удивления открыл рот и не нашел что ответить. «Тогда я выберу сам». Атттил положил подряд два мяча в разные нижние углы противоположных ворот, а третий пустил по центру. Да, немаловажная деталь: всё это он проделал не в бутсах, а в обычных туфлях.

В те годы обладание таким пепелацем было сродни владением «Мазерати» сейчас

Подобных историй о Хаппе-ле-мастере имеется немало. И в каждой из них подчеркивается своеобразный юмор и обаяние Хаппеля, вЕнца по рождению, духу и способу жизни. Как заметил тот же Карл Кобан, «того, что мы называем Wiener Schmae — венский шарм — у него было предостаточно, а некоторых черт нашего характера даже с избытком. И он всегда был ироничен по отношению к другим, да и к себе, пожалуй, тоже.»

Другая байка — чисто футбольная. Перед ЧМ-54, на который сборная Австрии ехала в ранге одного из фаворитов, проводилась тренировочная встреча команды против сборной одной из низших лиг. на инсбрукском стадионе собралось около 15 тысяч зрителей. Им не понравилось, что тренер Эдди Фрювирт выставил на игру второй состав, да и тот демонстрирует явное нежелание играть. Болельщики стали освистывать сборную, на поле полетели мелкие камни и бутылки. В перерыве встречи тренер выпустил на поле нескольких футболистов основы, в том числе Земана и Хаппеля. «Сборники» забегали и вскоре добились огромного преимущества. Теперь местные были недовольны избиением своих и неодобрительно гудели. При счете 14:0 Хаппель, стоя спиной к своим воротам, вдруг резко развернулся и метров с 25-ти точно загнал мяч в девятку ворот Земана. Народ взревел от восторга. Эрнст подбежал к Вальтеру: «Спишь, богемец?! Какой ты, к чертям собачьим, «тигр Глазго». Ты обычный Arschloch из Хюттельдорфа!»

Меркель: «Да, это правда. Было такое. За подобную выходку в сборной германии его бы расстреляли перед строем или, если б повезло, просто выгнали бы из команды...»

Партнерам Хаппель объяснил, что проверял бдительность Земана, а журналистам сказал, что «мяч с ноги слетел, вот длинный пас вперед на ход и не получился.»

От «утеса» до «продажного»

В истории австрийского футбола ЧМ-54 остался чемпионатом «жаркой битвы в Лозанне», когда в четвертьфинале сборная Австрии, проигрывая к 20-й минуте 0:3, сумела победить хозяев, швейцарцев, со счетом 7:5.

В этот день, 26 июня, стояла небывалая для этих мест жара — до сорока градусов. Тогда вратарь австрийцев Курт Шмид еще в середине первого тайма получил солнечный удар и с трудом передвигался в воротах. дошло до того, что массажист команды Ульрих встал за воротами Шмида и подсказывал ему, куда перемещаться.

Хаппель говорил о ЧМ-54 как об «огромном личном разочаровании». Больше это касалось следующего за игрой со сборной Швейцарии матча — полуфинала против сборной ФРГ. Но и в игре с хозяевами он был не из лучших. Три мяча в ворота Шмида забил прямой оппонент Хаппеля — центрфорвард Хюги. И тут против фактов не попрешь.

Австрийская пресса бросалась из крайности в крайность. радиорепортаж Хериберта майзеля о четвертьфинале начинался возгласами ужаса и непонимания происходящего, а заканчивался словами о героях, сумевших в труднейших погодных условиях «устоять, затем переломить и победить». Фамилия Хаппель упоминалась обязательно в сочетании со словами «утес, скала, столп обороны и т. д.»

Зато после полуфинала никаких других слов, кроме вариаций на тему «невероятный позор», не было.

Дело в том, что именно австрийцы были фаворитами игры со сборной ФРГ. Вся легенда, весь миф о великой немецкой команде рождался тогда по ходу чемпионата и позже закрепился в головах любителей футбола. Сами же немцы считали выход в полуфинал величайшим успехом и точно знали, что за поражение в игре с австрийцами их, по большому счету, ругать не будут. Просто сборная Австрии считалась командой более классной, а количество игроков европейского уровня в ее составе было, по мнению специалистов, ДО чемпионата бОльшим, чем в сборной ФРГ. Однако немцы выиграли со счетом 6:1!

Эрнст Хаппель в знаменитом матче против Швейцарии (7:5) на ЧМ-54. Это поединок и поныне остается самым результативным в истории финальной части мундиалей

Австрийская защита в групповом турнире не пропустила ни одного мяча. Пять мячей в матче со Швейцарией были списаны на погоду и состояние вратаря Шмида, который от последствий солнечного удара к полуфиналу окончательно так и не оправился.

В ворота встал «тигр Глазго» Вальтер Земан. Он-то и пропустил шесть мячей.

В поражение, в такое поражение от «этих» немцев невозможно было поверить, и пресса изощрялась в поисках причин. Спорили о том, «всех ли игроков сборной Австрии подкупили богатые немецкие концерны или только некоторых, например, Земана и Хаппеля, чтоб пропускали, Ханаппи, Оцвирка и Пробста, чтоб не забивали. «Кто знал до ЧМ всех этих Вальтеров, Шеферов и Морлоков, а наши асы гремели по всей Европе...». Но все газеты, придумывая коммерческие или даже политические причины проигрыша, были единодушны в том, что провалили игру прежде всего двое — вратарь Земан и центральный защитник «утес» Хаппель. Эта пара «привезла» пять из шести мячей.

Журналисты, понимающие в игре, писали об отсутствии игровой дисциплины, разбирали моменты встречи, указывая на несогласованность действий и очевидные промахи. Другие требовали «головы» тренера, а также Земана и Хаппеля. Католический «Народный листок», намекая на образ жизни Ашила, грозил ему «десятью годами чистилища, усугубленными отсутствием ежедневных десяти порций шнапса.» Изгалялись как могли.

Зато великодушный капитан чемпионов мира Фриц Вальтер, описывая забитые немцами мячи в ворота Земана, прибегал к выражениям вроде «великолепный Хаппель вынужден был срубить Морлока». Или: «Тонко чувствующему игру Эрнсту приходилось просто разрываться, решая, кого держать — обязательного Морлока или часто смещающегося ближе к нему Шефера. Я не хотел бы оказаться на его месте...»

Хаппель: «Мы с «богемцем» молча сидели в раздевалке и только изредка поглядывали друг на друга. О чем говорить? Так паскудно на душе у меня никогда еще не было.»

В матче за 3-е место, выигранном австрийцами у предыдущих чемпионов мира уругвайцев со счетом 3:1, ни Земан, ни Хаппель участия не принимали — в ворота встал очухавшийся Шмид, а вместо Эрнста играл Колльманн.

На венском вокзале встречающие призеров чемпионата болельщики на руках вынесли на привокзальную площадь героя Шмида. Земан и Хаппель тихонько свалили из поезда, не доехав до города. Их тоже собирались встретить, но иначе.

Следующий вызов в сборную он получил только через три года.

Сдавал ли «Рапид» игру «Реалу»?

Отношение к Эрнсту изменилось. Его положение можно сравнить с тем, в котором оказался после того же ЧМ Ференц Пушкаш в Венгрии. Его обзывали, освистывали и т. д. Он сыграл два матча в начавшемся чемпионате страны, а затем принял очередное предложение из-за границы от парижского «Рэсинга» и уехал во Францию.

Хаппель: «Рэсинг» был набором отличных индивидуалистов. И никакой командной игры. Да и публика какая-то даже чересчур нейтральная и спокойная по сравнению с нашей. Все остальное мне понравилось. Я познакомился, например, с Джиной Лоллобриджидой и с другими знаменитостями. Париж — город не для футболистов, здесь слишком много других возможностей и соблазнов.»

Хаппель отсутствовал два года. Он возвратился в успокоившуюся Вену и занял привычное место в центре защиты «Рапида».

Эрнст вернул любовь болельщиков уже в осенних встречах «Рапида» с мадридским «Реалом» в розыгрыше КЕЧ-1956/57. Мадридскую встречу выиграли «реаловцы» 4:2. После первого тайма ответного матча в Вене счет был 3:0 в пользу «Рапида». Все три мяча забил центральный защитник Эрнст Хаппель — один с пенальти и два со штрафных. Еще один раз мяч после его дальнего удара угодил в штангу. Во втором тайме Ди Стефано забил свой гол. 3:1.

Предстоял третий матч. «Реал» давил на УЕФА, требовал проведения игры в Мадриде. Согласие «Рапида» было куплено за 60 процентов дохода от сбора за продажу билетов на мадридском стадионе. Но только ли согласие с местом встречи?

Йозеф Хубер, шеф спортивной редакции венской «Курир», а в то время начинающий репортер, вспоминал: «Я часто встречал Хаппеля в кафе «Егер» на Вестбаннштрассе. Это было «рапидовское» кафе, которое посещали и журналисты «Курир». Хаппель сказал мне после возвращения из Мадрида, что третий матч был продан («Реал» забил два «сухих» мяча к 20-й минуте. Игра так и закончилась 2:0. - Б. Т.). Разве я мог тогда написать об этом? А он не любил больше вспоминать об этих играх...»

Сказал он такое сгоряча или действительно что-то знал, осталось неизвестным. неопределенные слухи еще циркулировали некоторое время, да так и утихли.

Хубер: «Меня нельзя назвать другом Вёдмасты. У него вообще не было друзей среди журналистов. Он всегда держал людей на дистанции. Позже — игроков, которых тренировал и функционеров клубов. А в особенности — журналистов. Он пренебрежительно называл их министрантами — церковными служками, причетниками. Решающей в этом отношении к прессе была, наверное, травля после чемпионата мира, которую ему устроили в газетах».

Игра с «Реалом» — последняя в ряду легендарных игр Эрнста Хаппе-ля-футболиста. Он закончил свою карьеру игрока 11 апреля 1959 года в матче чемпионата против «Винер шпортклуб». Ему шел 34-й год.

Гражданская специальность у Хаппеля наличествовала. Он был дипломированным специалистом по изготовлению кожаных изделий. Но любимым его изделием был кожаный мяч. Он не представлял себе дальнейшую жизнь без футбола, и он в футболе остался.

Ван Ханегем, Хаппель и Мулейн — время тренировки! 1970 год

Тренер без диплома

Можно сказать, что вся футбольная карьера Хаппеля, включая ее игроц-кую и тренерские составляющие, по-своему уникальна. Одаренный и выдающийся для своего времени игрок, принимавший на поле решения, зачастую неожиданные не только для соперников, но и для партнеров, человек в жизни «несколько легкомысленный» (А. Кёрнер), вырос в тренера, ставившего на первое место дисциплину, физические кондиции, а затем уже тактику и технику.

Кроме того, Хаппель так и не получил никакого специального образования. Он не заканчивал ни тренерских курсов, которые либо на постоянной, либо на временной основе функционировали при каждой футбольной федерации в тех странах, где он работал. у него не было диплома даже учителя физкультуры, подтверждающего минимум знаний, необходимых для работы в сфере спорта! Он не сомневался, что достигнет успехов на тренерском поприще без «этих бумажек», а если не достигнет, то не из-за их, дипломов и лицензий, отсутствия, а вследствие неблагоприятного стечения обстоятельств или небольшого выбора игроков, с которыми можно решать мало-мальски серьезные задачи. То есть, прежде всего, по причинам внешним, не зависящим от него лично или зависящим в очень малой степени.

И этот тренер к окончанию своей карьеры был самым преуспевающим тренером в мире с наибольшим количеством выигранных титулов. Титулы были добыты с командами четырех стран, а в Кубке европейских чемпионов достижение великого австрийца гораздо позже, уже в эпоху Лиги чемпионов, повторили только Жозе Моуриньо, Юпп Хейнкес и Карло Анчелотти, тоже выигравшие КЕЧ не просто с двумя разными клубами, но с клубами из разных стран (Оттмар Хитцфельд побеждал дважды с клубами одной страны).

Если бы в раздел «Успехи и достижения» добавляли выходы в финал национальных или международных турниров, то и здесь он наверняка был бы единственным и неповторимым. По числу матчей, проведенных в европейских кубках его командами, Эрнст тоже был к 1992 году рекордсменом — 117 с шестью клубами из четырех стран. В этом списке, кроме двух победных финалов КЕЧ, есть и три финала проигранных — два в КУЕФА и один в КЕЧ. Начиная с сезона-1968/69, когда команда под руководством Хаппеля впервые стартовала в ЕК, и заканчивая сезоном-1991/92, последним его сезоном, клубы, руководимые Вёдмастой, отсутствовали на международной арене только три раза.

Венский старт

В мае 1959-го, спустя три недели после последнего матча за клуб в чемпионате Австрии Хаппель уже работал руководителем футбольной секции «Рапида», что по нынешнему штатному расписанию соответствует должности спортивного директора. Тогда в клубе произошла смена нескольких должностных лиц. Тренером стал старый товарищ, старший из братьев Кёрне-ров — Роберт, «секционсляйтер» Циммерманн удачно ушел на повышение, а Хаппель занял его место.

Чемпионство «Рапида» 1960 года вносят в послужной список Хаппеля, оговариваясь, что он был тогда спортдиректором, а не тренером. Роберт Кёрнер соглашался разделить с Эрнстом этот первый успех: «Конечно, мы с ним советовались, и, признаюсь, он умел отговорить меня от приглашения некоторых игроков, мог и неожиданно посоветовать футболиста, прошедшего мимо меня. у Эрнста был фантастический глаз. Он умел не только оценить возможности того или иного игрока, так сказать, вообще, но еще и применительно к тому, заиграет тот или иной футболист именно у него. За «своих» он хватался, а от «чужих», пусть и выглядящих на данный момент лучше, отказывался. Его кадровые решения зачастую были неожиданны, но он выигрывал, значит, был прав. Со временем ему стало тесно в «Рапиде»...»

Хаппель проработал в родном клубе три года. Своей задачей он считал превращение «Рапида» в профессиональный клуб. У него были свои представления о постановке работы в профессиональном клубе, но он, по отзыву биографа Матиаса Маршика, опередил время: «Австрийский футбол еще не созрел для предлагаемых Хаппелем перемен». Правда, первого иностранного футболиста в австрийскую послевоенную лигу привлек именно Хаппель. Югославский нападающий Бранко Миланович появился в «Рапиде» в 1960-м благодаря настойчивости Эрнста.

«Уфенинь» означает упражнение

В 1962-м Хаппель покинул родину на целых 26 лет. Ему предложили попробовать свои силы в Голландии, в гаагском клубе со странным названием ADO. Эта аббревиатура расшифровывалась как Allen Door Oefening, что-то вроде «Всё через практику» или «Всё через занятия». Командочка даже по голландским меркам тех лет была не из сильных — скорее, середняк, иногда аутсайдер.

Макс Меркель: «Поначалу он пошел в ADO, команду, с представителями которой ни один достигший хоть какого-то успеха тренер даже разговаривать не стал бы. Типичный любительский клуб. Я его тоже тренировал один сезон в середине 50-х в начале своей тренерской карьеры. Работа для начинающих, а он задержался в нем почти на семь лет...»

Официально голландский футбол перешел на профессиональные рельсы еще в 1957-м, когда была создана Эредивизия. Однако это были скорее намерения, чем целенаправленные последовательные действия. Источником дохода для большинства футболистов ADO была работа, не связанная с футболом, хотя контракты с клубом были подписаны всеми. Игра была больше удовольствием, душевной склонностью и давала ощутимый заработок лишь нескольким игрокам основы.

«Фейеноорд» — обладатель Межконтинентального кубка-1970

Легенда о емкости из-под пива, с попадания в которую начинал свою работу в каждом новом клубе Хаппель, родилась в Гааге.

Первое занятие в команде начиналось под проливным дождем, и футболисты особого энтузиазма не выказывали. Тогда якобы и пришла в голову новому тренера эта идея. Он установил пустую пивную посуду на скрещение перекладины и штанги, поставил мяч на линию штрафной, ударил и сбил предмет на землю. Тогда впервые и прозвучало его знаменитое: «Nachmachen» — «Повторить!» Поощрением за удачный удар должен был стать досрочный уход в раздевалку. Тренировка длилась более часа, и в ней участвовали все игроки.

Можно сказать, что главным результатом работы Хаппеля в ADO стало его признание как тренера на голландском уровне. Команда прежде всего заиграла стабильно. ADO был чемпионом страны в 1957-м. После этой победы команда рухнула и постоянно занимала «надцатые» места в чемпионате Голландии. Хаппель принял ее на 15-м, самом низком с момента возвращения клуба в высший дивизион в 1927 году. После двух десятых мест в сезо-не-1964/65 ADO взобрался на третье место и до ухода Эрнста ниже четвертого не опускался. Тягаться с «Аяксом» и «Фейеноордом» ему еще было не под силу. Но! За время работы Хаппеля клуб четырежды (!) выходил в финал голландского Кубка. Три выхода, в 1963, 1964 и 1966 гг., закончились поражениями, соответственно, от «Виллема II», геленской «Фортуны-54» и роттердамской «Спарты», зато в июне 1968-го в финале был побежден руководимый Михелсом и ведомый Круиффом «Аякс» — 2:1.

Из игроков гаагцев того времени ни один звездой европейского уровня так и не стал, хотя свои легенды там, конечно же, имеются — Тео Тиммер-манс, например, или Аад Мансфелд. Зато футболистов ADO времен Хаппе-ля с удовольствием приглашали в другие клубы, некоторые дебютировали в сборной.

Хотя есть одно известное на весь футбольный мир имя — Дик Адвокаат. Будущий тренер ПСВ, питерского «Зенита», «Фенербахче», сборной Нидерландов и др. начинал свой путь у Эрнста Хаппеля. Он с благодарностью вспоминал в интервью 1999 года об австрийском тренере и, сравнивая его с преемником в гаагском клубе, знаменитым чехом Вацлавом Ежеком, отдавал предпочтение Хаппелю. Правда, что конкретно почерпнул он у Эрнста, Адвокаат не уточнял.

Михелс против Хаппеля, или Генерал против Маршала

В ADO Хаппель заложил основу своей тренерской репутации. О нем говорили как о тренере жестком, требовательном, с «нюхом» на игроков. Особо отмечалось его умение «выжать» из средних даже по голландским меркам футболистов максимум.

Конечно же, Хаппель хотел поработать в более именитом клубе. В одном из интервью, еще в 1966 году он выразил удивление, «почему «Фейеноорд» с таким подбором игроков не входит в число лучших команд Европы». Был это пробный шар или просто тренер продемонстрировал свою «готовность к переменам» и намекал на то, что уже «перерос» уровень скромного гаагского клуба? Во всяком случае, прошло более двух лет, прежде чем Хаппель оказался в Роттердаме.

Тот сезон-1968/69 ознаменовался для ADO дебютом в еврокубках, но после вылета во втором круге КОК от «Кёльна» отношения Вёдмасты с руководством обострились, и стало ясно, что он дорабатывает последний сезон. Виновником и катализатором конфликта считается Ринус Лооф, ветеран клуба, сыгравший за гаагскую команду за 20 лет более 750 матчей (1933— 1953) и приведший ее к чемпионству в качестве тренера в 1957-м. Лооф работал у Хаппеля ассистентом, и первыми дали трещину именно их взаимоотношения. Кто-то должен был уйти.

В «Фейе» Хаппеля позвал легендарный менеджер клуба Гус Брокс. Ему нравился стиль работы австрийца, а поставленная тренером ADO игра убедила Брокса в том, что Эрнста «надо брать». Хаппель стал тренером «Фей-еноорда» в мае 1969-го, сменив на этом посту Бена Петерса. Роттердамцам, завоевавшим с Петерсом звание чемпионов страны, предстояло стартовать в очередном розыгрыше КЕЧ.

До сих пор в голландской футбольной прессе, а с появлением Интернета и на футбольных сайтах, кипят дискуссии, кто «круче» — Михелс или Хаппель. Согласившись с тем, что совпадение этих двух выдающихся тренеров во времени на голландском футбольном пространстве есть безусловная удача местного футбола, сторонники каждого из великих начинают собирать доводы в пользу своего любимца. На неубиваемый, казалось бы, аргумент об авторстве «тотального футбола» фаны Михелса и «Аякса» получают ответ: «Чего стоил бы ваш Михелс и ваш «Аякс» без Круиффа и Неескенса? Чем отличался футбол хаппелевского «Фейеноорда» в смысле «тотальности» от футбола, демонстрируемого «Аяксом»? Тот же коллективный отбор, та же, с некоторыми нюансами, взаимозаменяемость игроков на поле, постоянный прессинг плюс отработанный до автоматизма искусственный офсайд. Чем не ваш хваленый «тотальный»? Вся разница, мол, только в том, что Михелс еще и много говорил, а молчаливый Хаппель работал и на авторство в мировом масштабе не претендовал...»

Эрнст Хаппель и его бывшие подопечные, два Вима... Ван Ханегем и Янсен прекрасно понимают, что они прощаются с легендарным тренером и давно уже не держат на него зла

Голландский певец, актер и сценарист Джерард Кокс, «по совместительству» яростный фан «Фейеноорда», вел колонку в клубном журнале. Он и собрал воедино все аргументы, доказывающие, по его мнению, что Хаппель должен быть поставлен на более высокую ступень в тренерской иерархии, нежели Михелс.

Он считает, что Ринус всеми своими успехами обязан Круиффу и счастливому стечению обстоятельств — появлению одновременно целой группы выдающихся игроков: «У него в «Аяксе» были Круифф, Неескенс, Сварт, Джерри Мюрен, Кейзер, а первым нашим клубом, выигравшим КЕЧ, стал хаппелевский «Фейеноорд». На ЧМ-74 у Михелса была сильнейшая в мире команда — лучшие аяксовцы плюс лучшие роттердамцы. И он ухитрился проиграть финал этим... немцам. Круифф был в том матче плох? Ну, так я об этом и говорю. От Йохана, от Йохана зависело у Михелса всё!

У Хаппеля через четыре года не было ни Круиффа, ни ван Ханегема, а он победил блестящую сборную Италии и вышел в финал, где Голландия была гораздо ближе к победе, чем четырьмя годами ранее. На другом конце мира, при неистовой хозяйской публике. Ох, ренсенбринк, эх, ренсенбринк.

То, что всё у Михелса зависело от Круиффа, доказал сам Йохан, когда в 37 лет хлопнул в «Аяксе» дверью и пошел на сезон в «Фейеноорд». И что же? Мы выиграли и чемпионат, и Кубок. разве это не доказательство?

Михелс выиграл ЧЕ-88? Согласен. Но только благодаря новому футбольному поколению — Гуллиту, ван Бастену, Райкарду, Куману.

Хаппель же доказал свою состоятельность и в других странах. А Михелс? Он ушел в 1971-м в «Барселону» и пока через два года там не появился Круифф, так ничего и не выиграл. «Аякс» же за эти два года, возглавляемый Штефаном Ковачем, взял еще два КЕЧ. Ковач не проявил себя ни до «Аякса», ни после...

И если вы, господа, называете Михелса «генералом», то Хаппель — настоящий маршал!»

Этот монолог страстного поклонника «Фейеноорда» можно оценивать как угодно. Факты, приводимые им, действительно таковы. Интерпретация? Фаны «Аякса» могут представить контраргументы, буде таковые найдутся.

Можно еще сравнить очные встречи команд, возглавляемых обоими тренерами.

Четыре игры «Фейе» Хаппеля против «Аякса» Михелса принесли роттердамцам две победы и две ничьи, причем выездная победа во втором круге сезона-1970/71 со счетом 3:1 означала фактически и победу в чемпионате.

Их пути снова пересеклись в чемпионате ФРГ в начале 80-х. Из шести встреч, проведенных за три «совместных» сезона между хаппелевским «Гамбургом» и михелсовским «Кельном», три завершились победой «Гамбурга» (одна из них, в Кельне, со счетом 4:1) и еще три — вничью. В еврокубках им довелось встретиться лишь однажды. С михелсовской «Барселоной» команды Хаппеля жребий не сводил, зато «Кельну» льежский «Стандард» в четвертьфинале КУЕФА-1980/81 проиграл по сумме двух встреч (0:0 и 2:3). Это единственная очная победа Михелса над Хаппелем...

Вот он и встретил «такого же гада, как сам»!

Герард Мейер, физиотерапевт и массажист «Фейноорда», проработал в клубе 45 лет с 1959 года. О первом появлении Хаппеля на «Де Кёйп» (2002): «Нет, я не помню, устанавливал ли он на перекладине знаменитую банку. Но помню очень хорошо, что после тренировки он зашел ко мне, и мы обстоятельно поговорили. Он долго расспрашивал меня о каждом игроке, интересовался мелочами, затем поблагодарил и сообщил, что тренироваться команда будет не так, как раньше, а более интенсивно, и «на первых порах, доктор, у вас прибавится работы. Но я в вашу работу вмешиваться не буду. Надеюсь, вы не будете вмешиваться в мою». О Хаппеле у меня остались наилучшие воспоминания, он не требовал никогда каких-то особых действий по быстрейшему восстановлению травмированных, он доверял моей службе. Только спрашивал: «Когда я смогу рассчитывать на такого-то?», и если ответ его огорчал, он на своей чудовищной смеси немецкого, английского и голландского говорил: «Ладно, что-нибудь придумаю...». Игроки его приняли поначалу настороженно, это понятно, но когда поняли, что тренера интересует только их отношение к делу, сразу успокоились.».

Но не все было так гладко, как рассказывал Мейер.

Пожелание Меркеля встретить такого же «гада, как ты сам» исполнилось в «Фейеноорде». В роли неуправляемого выступил Вим ван Ханегем, игрок яркий, одаренный, дирижер атак роттердамского клуба. Поначалу он, как и Хаппель в свое время у Меркеля, с неодобрением отнесся к усложнившимся тренировкам, прежде всего к увеличению беговой составляющей. Он вмешивался и в тактические вопросы, пытаясь объяснить тренеру, что именно неправильно тот делает. Прав был Кёрнер, у Эрнста имелся «фантастический глаз». Игровые возможности и характер ван Ханегема он оценил сразу — этот игрок пригодился бы для его амбициозных планов. Значит, нужно его либо приводить в чувство, либо сразу же продавать в другую команду, чтобы не мутил воду. Уже через пару недель после возобновления предсезонных тренировок Хаппель обратился к руководству с предложением отправить ван Ханегема подальше: «Он слишком медленный, будет тормозить команду.», а на его место приобрести австрийца Франца Хазиля, игрока также толкового, но с более покладистым характером. Эрнст рассчитал всё правильно. Как он и предполагал, за ван Ханегема, купленного лишь год назад, функционеры вступились. Особенно усердствовал ветеран «Фейеноор-да», ответственный за кадры Герард Керкум. Он был категорически против ухода Вима и появления Франца. Доведя спор до нужной точки кипения, Хаппель «согласился» на компромисс — и ван Ханегем остается, и Хазиль будет приобретен.

«Вы действительно хотели избавиться от Вима?» — спрашивали его потом журналисты. Хаппель от ответа уходил: «Неважно, какая теперь разница.»

Ван Ханегем был парень в обращении заводной и горячий. Тем более тренер — немец. «Австриец? Пусть австриец, всё равно». Вим, у которого отец и два брата погибли в войну, мог сказать Хаппелю: «Что вы нас тут гоняете, как в вашем гитлерюгенде?» Его больше других лидеров, более спокойных Ринуса Израэля и Вима Янсена, раздражала пунктуальность тренера и требование неукоснительного соблюдения дисциплины.

Ван Ханегем: «Он в этом смысле относился ко всем одинаково. Однажды наш менеджер опоздал на отправление автобуса на одну минуту. Только помахал рукой вслед. Мы кричали Хаппелю, сидящему на переднем сидении, но он только приказал водителю ехать, даже не обернулся. Он ввел систему штрафов за нарушение дисциплины. Я влетал часто и, как мне казалось, несправедливо. Как-то после неплохо проведенной мной игры он подошел и напомнил, что с меня сотня за опоздание. Вся моя радость куда-то улетучилась. Я отдал ему купюру, он положил ее в карман. Затем, выдержав паузу, вынул из бумажника две сотни и протянул мне: «Чтоб жена не ругала и, вообще, заслужил». В дверях обернулся: «Отметь в канцелярии штраф и премию».

Шеф производил впечатление и своим внешним видом — он излучал уверенность в собственных силах и какую-то несокрушимую правоту. Говорил тренер очень мало и очень мало объяснял. Поначалу понять эту смесь нескольких языков было просто невозможно, а возразить или переспросить немыслимо. мы с ребятами непонимающе переглядывались, и тогда он, проворчав что-то, принимался рисовать на доске... Со временем мы научились его понимать.»

Беккенбауэр вспоминал, что в первые дни пребывания Хаппеля в «Гамбурге» кто-то из молодых с удивлением сказал, что «оказывается, австрийский язык совсем не похож на немецкий». Беккенбауэр: «Я объяснил ему, что это не австрийский, это хаппелевский...»

Ван Ханегем: «Это был удивительный человек. Он умел внушить каждому, что тот не хуже, а лучше других, пусть более знаменитых и заслуженных, что если мы будем тренироваться и играть так, как он требует, то победим всех. И он выигрывал со всеми клубами, которые тренировал. Как у него это получалось? Если б я знал. А тогда мы уже осенью грохнули «Милан».»

Гад не гад, но отношения сложные

Осенью 1969-го во втором круге КЕЧ «Фейеноорду» в соперники достался «Милан», победитель предыдущего розыгрыша. В майском финале итальянцы не оставили камня на камне от михелсовского «Аякса», победив его 4:1.

Ван Ханегем: «Ох, как я кипятился, когда он сказал, что я буду играть против Лодетти, а Янсен против Риверы. У меня скорость пониже, чем у Янсена, и мне казалось, что лучше мне играть с Риверой, чем с быстрым Лодетти.

Но сыграли мы, конечно, как он велел, и всё получилось. В перерыве второй встречи он сказал мне: «Можешь по ситуации переключаться еще и на Со-рмани, ты готов на «отлично». Он видел всё и, определив только одному ему заметную слабость на правом фланге, предложил мне запускать мяч мимо Сормани справа — тот не успеет повернуться. Так и вышло. Мы рвали их в основном оттуда».

В первом матче роттердамцы проиграли 0:1. Итальянцы объясняли столь мизерное преимущество усталостью после игр за Межконтинентальный Кубок. Но во второй встрече «Фейеноорд» взял неоспоримый реванш. Хаппе-левцы были быстрее и точнее всю игру. Столь нужный второй мяч забил при счете 1:0 за семь минут до конца ван Ханегем.

Хаппель вел себя на скамье достаточно спокойно. Он не вскакивал ежеминутно, не размахивал руками и не кричал. Иногда он свистел игрокам, но не более. Так потом свистел Отто Рехагель. И во время финала КЕЧ-1969/70 против «Селтика» Эрнст вел себя как обычно. Только когда за четыре минуты до конца дополнительного времени Киндвалл принял пролетевший через полполя мяч и забил решающий гол, тренер вскочил и даже запрыгал. Эта радость запечатлена на пленку — Хаппель вскакивает, зачем-то выхватывает из кармана расческу, проводит ею пару раз по волосам, кладет в карман и подпрыгивает от радости.

Ван Ханегем: «Была у него еще одна важная черта — он никогда не интересовался, как мы проводим время вне тренировок и игр. Ты должен явиться вовремя на занятия, отпахать как положено и будь здоров, делай что хочешь. Он всегда отделял дело от личной жизни игроков. Нет, отцом родным он игрокам не был, но мелочной опекой и придирками тоже не доставал. А тренера лучше него я в жизни не встречал. Гений, одно слово...»

Макс Меркель: «Для него игроки — шахматные фигуры, которые он передвигал по футбольной доске».

В 1978-м перед ЧМ ван Ханегем был потрясен отказом Хаппеля взять его в Аргентину. Он участвовал в телепередаче, посвященной предстоящему отъезду на сборной, обсуждалось тогда и его отсутствие в заявке. Без Круиффа и без него? Не может быть. По свидетельствам журналистов, в глазах железного Вима блестели слезы. Он надеялся до последнего, но в Аргентину так и не поехал.

В мае 1992-го уже смертельно больной Хаппель привез на товарищеский матч со сборной Голландии в Ситтард сборную Австрии. Писали, что все бывшие «фейеноордовцы» приехали на встречу со своим бывшим тренером. Наверное, так и было. На помещенной рядом фотографии он снят с двумя из «гвардейцев», Вимом Янсеном (справа) и Вимом ван Ханегемом (в центре).

В музее «Фейеноорда» в лекционном зале под портретом Хаппеля на специальной полочке лежит старая общая тетрадь — один из знаменитых «конспектов» тренера. Его, конспект, среди прочих раритетов демонстрируют посетителям. Те внимают рассказам лектора и разглядывают экспонаты. На одну из встреч пригласили и ван Ханегема. Он слушал рассказ о тренере, о своих с ним сложных взаимоотношениях и кивая, подтверждал сказанное...

«Отставить разговоры, вперед и...» (с)

Голландский футбольный обозреватель Вут Фиссер, демонстрируя объективность, сравнивал Михелса и Хаппеля по одиннадцати пунктам-критериям их профессиональной и личной жизни. Он нашел в их методах работы гораздо больше сходства, чем различий, подчеркивая, что совершенно разные по характеру, выросшие в разных жизненных обстоятельствах люди предъявили миру очень похожий футбол, заложив основу нынешних принципов игры.

Только пришли они к этому разными путями. Фиссер подчеркивает наличие у михелса специального образования, отмечает его системный подход к решению задач и утверждает, что михелс больше, чем Хаппель, уделял внимания подрастающему поколению.

Хаппель, по Фиссеру, полагался исключительно на свой опыт и интуицию и работал больше с игроками готовыми.

Однако «объективный» Фиссер так же, как и болельщик Кокс, отмечает, что Михелс был «привязан» к отдельным игрокам и для его успехов обязательным было присутствие Круиффа или Гуллита с ван Бастеном, звезд мирового класса, в то время как Хаппель работал с теми футболистами, которые имелись в наличии или были приглашены по его просьбе. И, что ни говори, при всех их футбольных достоинствах не дотягивает ван Ханегем до Круиффа, Магат до Гуллита, а Вандерэйкен до ван Бастена...

О тренерских принципах и методах Хаппеля постфактум написано немало. Его девизом или, как утверждают футбольные историки, «рецептом успеха» был принцип «Прессинг и атака». Когда Хаппель начал воплощать свои идеи на практике, «тотального» футбола как системы игры и соответствующих методов подготовки просто не существовало.

ВЕнец по духу и взглядам на футбол «оборонщиком» не мог быть по определению. Не самый быстрый футболист, его даже называли «стоячим либе-ро», Хаппель в футболе с его постоянно возрастающими скоростями в основу своего «Хаппель-стиля» поставил физическую подготовку игроков, поскольку необходимым условием для прессинга (некоторые австрийские историки — Маршик, Ирмбергер — утверждают, что слово «прессинг» применительно к футболу первым произнес именно Хаппель) являются оптимальные физические кондиции. Достаточным — игровая дисциплина и коллективный маневр, дабы беготня не превратилась в бессмысленную.

При такой изматывающей системе игры «тренер другом футболисту не становится», поскольку необходимой «физики» нужно было добиваться соответствующими тренировочными нагрузками. Но Хаппель всегда мог предъявить своим игрокам результат — победы и звания, и те видели, чего можно достичь, выполняя все требования тренера.

Хаппель, приходя в новую команду, обязательно перетряхивал состав. Он мог поставить в основу вечных запасных и усадить на лавку, а то и выгнать звезд. В определении «своих» игроков он руководствовался прежде всего свойствами их характеров, готовностью выкладываться до конца. Своим «феноменальным глазом» он определял, кого из игроков еще можно отшлифовать, а кто при любых стараниях так и не будет прогрессировать. Футболист, который «хмур был и зол, но шел...» обязательно получал у Хаппеля шанс.

Параллельно с достижением оптимальных кондиций Хаппель начинал работать над тактикой.

Нетцер: «Лучшего тактика, чем Хаппель, я в жизни не встречал».

Ван Ханегем: «Он научил нас тому, о чем другие тренеры не имели ни малейшего представления, а те, кто имел, не знали, как воплотить свои знания на практике. Я с разными тренерами работал и уверен в том, что говорю.»

Хаппель не ставил игрокам технику: «Повысить свой технический уровень в 18-летнем возрасте уже невозможно. Что есть, то и останется. А отработать и закрепить имеющиеся технические навыки на постоянно высоких скоростях да с применением тактических действий можно и нужно». Хаппель придумывал сам или модернизировал уже известные командные и групповые упражнения. Обязательной на тренировках у него была игра на шесть ворот, требующая мгновенного принятия решений. Или он устраивал, например, тренировочные игры, в которых обязаны были забивать только защитники, что требовало от игроков немалых физических усилий.

Утверждают, что Хаппель применял бОльшее количество упражнений, нежели другие тренеры, и упражнения эти были разнообразнее и целенаправленнее.

Лидеров команды он муштровал особенно, добиваясь более полного раскрытия потенциала. «После того, ребята, как вы сделаете возможное, попробуйте сделать невозможное. Те, у кого «футбол в голове», просто должны это делать». От лидеров он требовал прежде всего умения «читать игру» и всегда иметь несколько вариантов начала и продолжения атаки.

Основное место в его тактических концепциях отводилось полузащите — атака и оборона подчинялись ей. Персональную опеку в чистом виде хап-пелевские команды не использовали, в обороне играли «зону». Для тренера важнее было «осознанием игроком личной ответственности за порученную ему часть пространства».

Прессингом и исполнением искусственного офсайда команды Хаппеля владели в совершенстве.

«В идеале игрок противника должен быть в положении «вне игры», как только вступит на нашу половину поля». Или «Мяч нужно отбирать сразу, на месте потери». Это из Хаппеля.

И дисциплина — это подразумевалось. «Без дисциплины нет игры». Что характерно, дисциплину во всем, что касалось его собственных действий, тренер соблюдал неукоснительно.

Нетцер: «Он никогда не опаздывал, никогда не болел и покидал тренировочное поле последним».

Некоторые тренировочные занятия как Михелса, так и Хаппеля описаны в беллетризованной форме. Учебниками в полном смысле слова эти книги назвать нельзя, но достаточно подробное представление о тренерских взглядах составить можно. Правда, есть тут одна тонкость. На обложке книги Teambuilding («Построение команды») обозначено авторство Михелса. А книга Das grosse Happel Handbuch: Training, Taktik, Tricks («Большой справочник Хаппеля: тренировка, тактика, трюки») написана журналистом Хайнцем Прюллером. Однако готовилась она при жизни Вёдмасты и наверняка была им проверена. Так что по крайней мере часть его «конспектов» доступна любому тренеру, начинающему и именитому. Но может быть, чтоб тренировать по-хаппелевски и добиваться таких же успехов, нужен сам Эрнст Хаппель...

...У него было еще любимое выражение, своеобразный девиз: «Kein Geloel! Spielen!», что можно перевести как «Отставить разговоры! Играть!». Под «разговорами» подразумевались и любые дрязги, сплетни, бессмысленные переливания из пустого в порожнее. «Игра. Игра решает всё!»...

Эту его фразу почему-то чаще других вспоминают голландцы из «Фейе-ноорда», клуба, который Хаппель покинул летом 1973-го.

После вылета роттердамцев от белградского ОФК во втором круге КУЕФА-1972/73 благодаря правилу выездного гола, руководство было, мягко говоря, раздосадовано и раздражено. В таких случаях вспоминают скорее о промахах, нежели об удачах, и ставят каждое лыко в строку. Хаппеля стали упрекать в том, что он ориентируется на постоянный круг игроков, мало доверяет «нашей замечательной молодежи» и т. д. Все эти трения закончились тем, что по обоюдному согласию контракт продлевать не стали.

В прощальном слове Эрнст сказал: «Мы вместе пережили многое, но пришла пора расстаться. С приходом побед уходит дисциплина. Да, мы стали друзьями, вместе страдали и плакали, смеялись и побеждали, но такое не может длиться долго...»

Когда работал Хаппель, в «Брюгге» не брюзжали

Единственной командой, с которой Хаппель ничего не добился, остается «Севилья». Она барахталась тогда в Сегунде и задачей австрийского тренера стало возвращение севильцев в Примеру. Хаппель проработал всего полгода и подал в отставку (или был уволен, тут есть разные мнения). Об этом периоде своей деятельности он вспоминал только, что «там было очень жарко» и «переводчик не понимал меня так же, как и игроки».

Эрнст принял предложение возглавить бельгийский «Брюгге». Работа Хаппеля в Бельгии только подтвердила распространенное уже у голландских соседей мнение о «чудотворце» Эрнсте. «Брюгге» в 1973-м стал чемпионом страны во второй раз за всю историю местных первенств. Когда же в наступившем сезоне команда под руководством тренера Яапа де Вита начала откровенно валиться, клубные функционеры срочно озаботились поисками нового тренера. Им повезло. В «Брюгге» доигрывал голландец Хенк Ховарт, который начинал у Хаппеля еще в ADO. «Уважаемые, о чем вы думаете? Вытаскивайте Эрнста из Испании». И Ховарт, знавший хаппелевскую систему подготовки изнутри, убедил начальство пригласить Вёдмасту: «Он и игру поставит, и порядок вмиг наведет». Конечно, часть проблемы «Брюгге» была в том, что, как принято говорить, «команда долго отмечала завоеванное чемпионство». С другой стороны, лихо обойденные на энтузиазме в прошлом сезоне «Ан-дерлехт» и льежский «Стандард» начали отвоевывать потерянные позиции и лихим, кавалерийским наскоком опередить их становилось проблематичным.

Начальство, конечно, знало о достижениях Хаппеля, и в особой агитации нужды не было. Люди из «Брюгге» подъехали к Эрнсту в очень удобный момент. Он готов был порвать с испанцами, что в конце концов и произошло. 21 января 1974 года Хаппель возглавил «Брюгге». Спустя буквально три недели поступило предложение от голландской федерации футбола (К^УВ) принять под свое начало сборную страны с Круиффом, Неескен-сом и остальными, поразившими через полгода весь футбольный мир. Но была одна закавыка. Федерация хотела объединить в руководстве Михелса и Хаппеля, то есть вытащить Ринуса из Испании, так сказать, для «аяксов-цев», а Эрнста из Бельгии — для «фейеноордовцев», надеясь таким образом погасить возникшие в стане сборной волнения игроков. Хаппель отказался.

Сборная Нидерландов на ЧМ-1978 в Аргентине

Эрнст проработал в «Брюгге» четыре сезона. За это время он трижды становился чемпионом Бельгии, оставляя позади гораздо лучше укомплектованные «Андерлехт» и «Стандард» — основу очень сильной в то время сборной Бельгии. Один раз команда сделала дубль. Через год после ухода Хаппеля «Брюгге» еще раз стал чемпионом страны, и на этом эпоху «великого «Брюгге» можно было считать законченной.

Главной проверкой команды стали европейские турниры. До сих пор два еврокубковых финала хаппелевской команды — вершина достижений «Брюгге». Оба раза в финалах бельгийцы проигрывали безжалостной ливерпульской машине, но обратите внимание, кого они проходили на пути к этим финалам!

КУЕФА-1975/76 — «Лион», «Ипсвич», «Рома», «Милан», «Гамбург». В финале, состоящем из двух матчей, они проиграли сначала на «Энфилде» 2:3 (решающий мяч при 2:2 с пенальти забил не кто иной, как Кевин Киган), а дома сыграли 1:1.

КЕЧ-1977/78 — «Куопио», «Панатинаикос», «Атлетико» Мадрид, «Ювентус». И снова «Ливерпуль» в финале — 0:1, причем матч этот игрался в Лондоне на «Уэмбли». На сей раз решающий мяч провел заменивший Кигана Кенни Далглиш.

Был еще и четвертьфинал КЕЧ-1976/77, в котором бельгийцы проиграли мёнхенгладбахской «Боруссии». Той самой, настоящей!

Фамилии игроков того «Брюгге» известны в основном лишь его, клуба, почитателям: ветераны Ламбертс, Девриндт, Ле Февр, Фолдерс, Кригер (австрийский защитник, приглашенный Хаппелем и выполнявший поначалу еще и функции переводчика), Бастьен, молодые — вратарь Йенсен, Вандерэйкен, Де Куббер, Ферхееке.

Здесь нет фамилий знаменитых бельгийцев того времени, блиставших в сборной. Тео, Прюдомм, Геретс, ван дер Эльст, Ферхейн, Броос и другие играли в Брюсселе или Льеже. Лишь Вандерэйкен худо-бедно известен за пределами страны по выступлениям за сборную.

Чистота опыта почти лабораторная. Всеми успехами тех лет «Брюгге» обязан Хаппелю. Собственно, в клубе так и считают, называя этот 4-летний период самым успешным в истории.

Оранжевое проклятие и неумение продавать себя

Возможно, Хаппель работал бы в «Брюгге» и дальше, но в конце 1977-го к нему снова обратилась ККУВ — Вёдмасте опять предлагали возглавить сборную Голландии, теперь уже на предстоящем ЧМ-78. Предложение это поступило перед решающим отборочным матчем против... бельгийцев. Бельгийская федерация возмутилась, согласившийся в принципе Хаппель (а кто ж откажется от гонорара в 300 000 дойчмарок за полгода?!) подождал до весны и принялся готовить «оранжевых» к ЧМ. Сборная поехала на чемпионат без отказавшегося от участия Круиффа и без отставленного лично Хаппелем ван Ханегема.

После ЧМ-78 было много споров о том, какая сборная Голландии сильнее — образца 1974-го или 1978-го: свежая, жаждавшая успеха команда Михелса или наученная горьким опытом ЧМ-74 и ЧЕ-76 команда Хаппеля.

Ведь результат был одинаков — выход в финал и поражение от хозяев чемпионата. И в том, и в другом случае финальный матч проходил при враждебно настроенных трибунах и при «горловой» обязанности хозяев победить. Но в конкретном финальном матче голландцы, по-моему, были ближе к победе в 1978-м. В основное время этого финала решающим могло оказаться психологические преимущество голландцев после того, как наннинга за семь минут до конца основного времени сравнял счет. Все решил миллиметровый промах Ренсенбринка на последней секунде матча — мяч после его удара попал в стойку. Миллиметр туда, а мог быть миллиметр сюда...

После игры в раздевалке Хаппель благодарил футболистов. Никогда не обсуждавший судейство, он сказал футболистам: «Ребята, вы сделали больше возможного. Признаю! Интересно, как поступил бы судья, если б мяч попал в ворота, а не штангу? Продлил бы встречу минут на десять, а?»

На обязательный банкет Хаппель не пошел. По политическим мотивам игроки сборной отказались пожимать руки на вручении наград генералу Ви-деле, но на прием, устроенный организаторами, все-таки явились. Хаппель был человеком аполитичным, но факт есть факт — и сюда он не прибыл, а настойчивым устроителям ответил: «Вам что, справку от врача предъявить о плохом состоянии здоровья? Устроит?»

Эрнст Хаппель и Ян Зварткруис, главный тренер сборной Нидерландов до и после, на ЧМ-78 помогал Хаппелю

Он всегда держал дистанцию между собой и окружающим миром. Самодостаточному selfmademan'у Хаппелю протокольные обязанности и соблюдение этикета были не нужны. Он всячески старался избегать подобных мероприятий, считая их необязательной показухой. Ему ничего не было нужно от них, и время, потраченное на общение с политиками, на хождение по банкетам, на «завязывание полезных знакомств» он считал потерянным. Лучше потратить его, время, на чтение специальной футбольной литературы, за новинками он следил внимательно, или просто почитать хорошую книгу... Кто-то из друзей Эрнста вспоминал, как в книжном магазине Хаппель, обращаясь к продавцу, попросил «метр книг в красной обложке и метр книг в желтой», а затем в ответ на уточняющий вопрос назвал конкретные произведения в количестве не менее десяти. «У него была неделя отпуска.»

Фразу, произнесенную Эрнстом на чествовании сборной Голландии в королевском дворце по возвращении из Аргентины, смакуют все биографы Хаппеля. Королева Юлиана запаздывала, и Хаппель сказал тогда ее внучке: «Малышка, когда уже появится твоя бабушка? Или она думает, что у меня сегодня других дел нет, а свидание только с ней?»

«Он считал, что Вселенная вращается вокруг него. Или должна вращаться, — писал Хайнц Прюллер. — Во всяком случае, от футбольной Вселенной он считал себя вправе это требовать». У Хаппеля было и еще одно прозвище — Нарцисс.

Ян Зварткруис, тренер, выведший сборную Голландии в финальную часть ЧМ-78 и ставший при Хаппеле вторым, попытался оспорить успех команды на ЧМ. Вернее, не сам успех, а заслуги Вёдмасты. В вышедшей в июне 2008 года книге он утверждает, что после трех матчей в группе ККУВ настаивала на передаче руководства от Хаппеля ему, Зварткруису. И Хаппель якобы не возражал.

После презентации книги немедленно отозвался сын австрийского тренера Эрнст Хаппель-младший: «Где этот Зварткруис был раньше? При жизни отца никто не подвергал сомнению авторство успеха, а теперь, пожалуйста, получите.»

...Тут надо бы отметить еще один нюанс. Несмотря на рекордные и уникальные достижения, Хаппель, как бы это точнее написать, не очень «раскручен» прессой. Возможно, из-за неприязни к журналистам. Хаппель мог настойчиво и дисциплинированно работать, футболисты — прибавлять в мастерстве, команды — побеждать, но для СМИ и общественности важнее зачастую не стабильный успех, а «продажа» этого успеха. Можно сказать, что «продажа» есть его, успеха, составная часть. В нынешние времена это стало, пожалуй, не только составной, а зачастую основной частью.

Вот этим делом, «выстраиванием имиджа», он не занимался никогда. С прессой Хаппель был во враждебных отношениях. Нет, большие развернутые интервью он иногда давал, но пресс-конференции. «Это наказание какое-то...» Почему он должен отвечать этим наглым, ничего не понимающим в деле его жизни юным и не очень, щелкоперам? Отвечать на мимоходом заданные, кажущиеся им, журналистам, каверзными вопросы? Отвечать на мелочные придирки по конкретным персоналиям? Они сами не дают себе труда подумать, а лезут с критикой и, неслыханная наглость, с советами. Просто чудовищная некомпетентность».

Вот примерно таким было отношение к людям из СМИ у «раздраженного» Хаппеля.

«Спокойный» Хаппель сидел обычно за столом рядом с ведущим, попивал кофе с коньяком, прикуривал одну сигарету от другой и отделывался короткими, часто резкими фразами. Когда репортерам нечего было написать по сути, они подшучивали над его произношением и словообразованием, называли его речь kauderwelsch — непонятной, бессмысленной, исковерканной. Они заполняли страницы домыслами и создали таки ему имидж — недовольного старого ворчуна.

Долгий путь в «Гамбург»

«Развод» с «Брюгге» состоялся 20 ноября. Трещина в отношениях с клубным руководством появилась еще зимой, когда Хаппель согласился на предложение голландской федерации возглавить сборную на ЧМ. При этом начальство не могло предъявить тренеру никаких конкретных претензий. Хаппель всегда скрупулезно выполнял условия подписанных контрактов. Этого же он требовал и от игроков и от руководства, считая неукоснительное следование договору одним из обязательных проявлений профессионализма.

В первом круге КЕЧ-1978/79 «Брюгге» проиграл чемпиону Польши краковской «Висле» (2:1 и 1:3). Впрочем, не только финалист прошедшего розыгрыша сенсационно выбыл из турнира, компанию ему составили и победитель КЕЧ-1978/78 «Ливерпуль», и всегдашний фаворит «Ювентус», игроки которого составляли костяк сборной Италии на ЧМ-78.

Ни Боб Пейсли, коуч ливерпульцев, ни Джованни Трапаттони, алленаторе туринцев, не пострадали, а вот Хаппелю пришлось уйти. Отставка произошла в разгар первого круга, и Эрнст остался без работы. Предложений у него и в Бельгии было достаточно — «Андерлехт», льежский «Стандард», но они уже подразумевали начало следующего сезона. Чтоб совсем уж не отходить от футбольных дел даже на полгода Хаппель согласился консультировать, а затем и тренировать клуб второго бельгийского дивизиона «Харельбеке». Далеко ехать не нужно было — городок Харельбеке расположен в той же части страны, что и Брюгге — в Западной Фландрии. В материальном плане работа в Харельбеке приносила немного, но дело не в деньгах, а в самом факте занятости.

Тогда, зимой-1978/79, к Вёдмасте впервые обратился новый менеджер «Гамбурга» Гюнтер Нетцер. Он считал систему игры, применяемую командами Эрнста, передовой. По крайней мере, в Германии так тогда не играл никто — зонная оборона, постоянный прессинг.

Гюнтер Нетцер: «Не то что не играли — боюсь, даже не слышали... Но Хаппель был тренер дорогой. Гениальный, без преувеличения, специалист, о других, например, экономических сторонах футбольного хозяйства, не имел ни малейшего представления. Или делал вид, что не имеет. Он запросил триста тысяч за сезон. Слова «брутто» или «нетто» произносил только я, пытаясь объяснить ему немецкую систему налогообложения. Чтобы платить ему требуемую сумму «чистыми», нужно было положить вдвое большее жалованье «грязными». Его это не интересовало».

Феликс Магат с Кубком чемпионов. В его руках, как капитана «Гамбурга», мы его видеть хотели, мягко говоря, не очень, у нас была лучшая кандидатура в лице Владимира Бессонова. А вот спустя много лет как тренера «Динамо» очень даже желали. Увы, увы... Грёзы остались грёзами...

Нетцер добился необходимых ассигнований, но на пути Хаппеля в «Гамбург» оказалось другое препятствие — отсутствие тренерской лицензии.

Стену в DFB Гюнтеру прошибить не удалось, план приглашения Эрнста пришлось отложить до поры до времени.

Летом Хаппель согласился возглавить льежский «Стандард», брюссельцы из «Андерхлета» в связи с некоторыми внутренними неувязками опоздали на две недели, а когда спохватились, было поздно.

Эрнст проработал в клубе два года. Единственный трофей, который завоевал «Стандард» за это время — Кубок Бельгии 1981-го. Но выходил «Стандард» в финал Кубка кубков-1981/82 (единственный финал ЕК в истории «Стандарда») уже под руководством Раймонда Гуталса.

Гуталс не зря носил прозвище «Мудрый». Систему хаппелевской игры он менять не стал.

Болельщики со стажем, думаю, помнят полуфинал КОК-1981/82

«Динамо» Тбилиси — «Стандард», проигранный тбилиссцами дважды по 0:1, когда в первой встрече количество офсайдов, в которые попадали грузинские игроки, только в первом тайме было больше десяти! К подобной игре «Динамо» так и не смогло приспособиться...

«Шлифовщик человеков»

А Хаппель все-таки ушел в «Гамбург». Нетцеру удалось пробить ОРБ-шную стену. Годом ранее в «Кельне» появился Ринус Михелс. У Михелса немецкой тренерской лицензии тоже не было, и под предлогом «ну этому же разрешили» Гюнтер уговорил функционеров дать разрешение и для Хаппеля.

Повторно приглашать Вёдмасту он приехал в Кёльн на ответный матч «Стан-дарда» против «Кельна» в КУЕФА-1980/81. Тот самый, единственный проигранный Хаппелем Михелсу со счетом 2:3 (первая встреча закончилась 0:0).

...Кстати, гости вели 2:1, и судья поставил в ворота «Стандарда» пенальти, который сами «кельнцы» назвали «откровенно левым». После встречи Михелс (уважаю!) сказал, что «сегодня проиграла команда, которая была лучше».

Нетцер и Хаппель договорились быстро, ведь «согласие есть продукт при полном непротивлении сторон», а обе стороны были заинтересованы в сотрудничестве.

...Забавная история произошла через пару дней. Два репортера из «Шпигеля», узнав об удачной «вербовке», помчались в Бельгию, дабы быть первыми немецкими репортерами, сумевшими взять интервью у будущего тренера «Гамбурга». Эти два бойца газетного фронта накрыли в ресторане поляну, полагая, что за столом Хаппель будет разговорчивее. Посидели они втроем замечательно, но никакого интервью, понятное дело, не получилось.

Возвратившись в Гамбург, ребята доложили президенту клуба Вольфгангу Кляйну, что приглашенная знаменитость «врагом алкоголя не является, а скорее наоборот». Кляйн заколебался — «от одного поддавальщика избавились, так нА тебе, следующий...» — и поинтересовался у Нетцера, так ли уж хорош Хаппель на самом деле? «Он еще лучше, чем о нем говорят!» — моментально ответил менеджер. Интересно, как поступил бы Кляйн, если б знал, что в свое время с Хаппелем произошла история, очень похожая на зебецевскую. За вождение авто в нетрезвом состоянии Эрнсту даже пришлось посидеть в Австрии под замком. Он, работавший тогда в «Фейеноорде», приехал на родину, гульнул на радостях с друзьями, а потом сел за руль и попал в аварию. Благо обошлось без жертв. Судья приговорил тогда Хаппеля к неделе отсидки с отсрочкой исполнения наказания. То есть Эрнсту разрешили вернуться в Голландию, доработать до конца сезона и обязали летом приехать и отбыть срок. Хаппель решение суда выполнил.

«Гамбург» тренировал тогда Александр Ристич. Югослав Ристич пришел в HSV вместе с Бранко Зебецем в 1978-м. Он был у Зебеца ассистентом еще в брауншвейгском «Айнтрахте», остался ассистентом и в «Гамбурге». В конце 1980-го Зебеца из клуба были вынуждены уволить. Тренер попал в автоаварию, причем виновником был он сам, да еще выяснилось, что за рулем он был «трохи подшофе». До конца сезона-1980/81 гамбуржцами руководил Ристич.

Александр Ристич (2006): «Конечно, каждый второй тренер мечтает «по-рулить». Но я иллюзий не питал, понимая, что к новому сезону подпишут кого-то известного. Когда Нетцер сказал, что приезжает Хаппель, я даже обрадовался. Поучиться у Эрнста — да это же мечта любого молодого тренера! Мы встречали Хаппеля вместе с Нетцером в дюссельдорфском аэропорту, и, знакомя нас, Гюнтер назвал меня «помощником». Хаппель же всегда говорил мне и обо мне: «Мы ОБА тренеры». Я был доволен и горд.

Он не вел себя, как шеф, по крайней мере, со мной. Он относился ко мне по-отцовски, и даже Нетцер говорил, что такого влияния на главного тренера, как у меня, нет ни у кого в клубе. Он был мной доволен, поскольку получил команду на ходу, вот и доверял. Конечно, он начал кое-что переделывать, внедрять свое, но постепенно. Игроки, наслышанные о его характере и его манере работать, готовились к изнурительным занятиям и возможной конфронтации. Тренировки действительно были тяжелыми, но интересными — было много новых упражнений, особенно тактического свойства, а настороженность прошла быстро — Хаппель был справедлив. Футболисты это очень хорошо чувствуют».

Нетцер ставил Хаппеля выше всех действующих тогда тренеров, даже выше своего учителя Хеннеса Вайсвайлера. «Это люди из разных тренерских лиг. Хаппель не только гениальный тренер, но и грандиозный тактик». По воспоминаниям Нетцера, австриец был не только «тактиком игры», но и «тактиком человеческих отношений». Нетцер называл его «шлифовщиком человеков».

Гюнтер Нетцер: «В отличие от Зебеца он не смотрел на игроков сверху вниз. Бранко, безусловно, выдающийся тренер, но в отношениях... Например, он отправлял игроков наматывать круги в высоком темпе, а сам подбрасывал камешки. Футболисты знали, что как только горсть камешков закончится, прекратится и беговая пытка. Таково условие. Представьте себе их разочарование, когда, заметив пустые руки тренера и уже предвкушая отдых, они видят, как он нагибается, набирает полную горсть и снова начинает подбрасывать. Эрнст ничего подобного себе никогда не позволял».

Хаппель пришел в «Гамбург», находившийся на верхних ступенях немецкого футбола, в команду, за три последних сезона становившуюся один раз чемпионом (1979) и дважды вице-чемпионом страны (1980, 1981), команду-финалистку КЕЧ-1980. «Гамбург» был хорошо укомплектован (Кальтц, Хрубеш, Магат), и от нового наставника требовались только победы.

Три следующих сезона принесли HSV два титула победителя бундеслиги и один «вице», а также два подряд выхода в финалы европейских турниров.

Феликс Магат и Эрнст Хаппель, два тренера. Они не только внешне похожи — попробуйте у Маната в команде прожить день без футбола!

Манфред Кальтц и Эрнст Хаппель

Первый из них, двухматчевый финал КУЕФА против «Гётеборга», «Гамбург» сенсационно проиграл. На выезде 0:1, дома — 0:3!

Интересно рассуждала немецкая пресса в промежутке между этими встречами, то есть после вполне приемлемого для двухматчевых противостояний минимального гостевого поражения. Приводили даже фразы, сказанные лидерами «Гамбурга» после первой игры: «Мы и не настраивались на победу в Гётеборге» (Магат) и «Теперь в Гамбурге увидят настоящий финал» (Кальтц).

Эти высказывания должны были подкрепить основную мысль: «Немецкие команды не стремятся побеждать в первой игре, если она происходит на выезде, поскольку в этом случае дома на ответную не удастся заполнить стадион зрителями даже наполовину». В качестве примера приводили мюнхенскую «Баварию», на домашний матч которой после гостевой победы (1:0) над другой шведской командой «Эстер» из Векшё пришло всего пять тысяч болельщиков.

Путь «Гамбурга» к финалу КУЕФА-1981/82 вполне вписывался в рамки столь неожиданного объяснения. Трижды, не считая финала, команда, проводя первую встречу на чужом поле, проигрывала с разницей в один мяч, а затем дома при заполненных под завязку, горланящих всю игру трибунах «Фолькспаркштадиона», расправлялась с соперником и проходила в следующий круг: «Бордо» — 1:2, 2:0, «Абердин» — 2:3, 3:1, «Раднички» Ниш — 1:2, 5:1.

Действительно, объяснить поражение от «Гётеборга», кроме как туманными финансово-тактическими соображениями, никак не получалось. За неделю до встречи со шведами «Гамбург» на выезде в Мюнхене фактически отцепил «Баварию» от борьбы за звание чемпиона, проигрывая на «Олимпиаштадионе» по ходу матча со счетом 1:3. Матч этот числится в списке 100 лучших игр немецких команд под номером 27.

Журналисты допытывались у одного из гамбургских героев начала 80-х о том, как вел себя Хаппель во время игры с «Баварией» и в перерыве. Кроме того, он хотели узнать, не лучше ли было бы играть от обороны, на ничью, позволяющую сохранить уже имеющийся трехочковый отрыв от мюнхенцев, а «вы поперли с самого начала вперед, не было ли глупо»...

Джимми Хартвиг [47]— Уильям Георг «Джимми» Хартвиг, сын американского солдата и жительницы Оффенбаха-на-Майне — уникальный персонаж, достойный отдельной статьи, но чтоб ее обязательно написалдядя Боба. Отменно поигралв «Мюнхене-1860» и «Гамбурге», он закончил игроцкую карьеру в 1988 году, мирно получил лицензию и принялся тренировать. Как вдруг страшный диагноз — рак. Что делает Джимми? Борется с раком, основывает футбольную школу и пишет первую свою автобиографическую книгу: «Я хотел сделать так много. Мое детство, моя карьера, моя болезнь» (1994). Конечно, вылечивается. Вся неуемная энергия Хартвига переключается на телевидение, где он активно ведет различные шоу, а впоследствии — на театр, он заделался профессиональным актером! В 2010 году выпускает вторую автобиографию «Мои победы, мои кризисы, моя жизнь», а параллельно ставит автобиографическую пьесу «Легенда на диване» с собой в главной роли. Сыграл футболиста-неудачника Уве в пьесе Альберта Остермайера «Игра без мяча», очень благожелательно принятой публикой — Уве это не Зеелер, а сборный образ тех футболистов, кто не смог найти себя в послеигроцкой жизни, к примеру, герой Хартвига планирует грабить банк. В нынешнем сезоне Джимми планирует открыть музыкальный театр в Аугсбурге. Живет с тремя детьми возле Мюнхена. Работает в куче социальных фондов, входит в соответствующую комиссию Немецкого футбольного союза. Красавец! — А. Ф.
(«мотор» «Гамбурга», весельчак и, по определению вратаря Ули Штайна — «клоун», интервью 1998 г.): «Атака — фирменный почерк Хаппеля. Назвать его глупым — это оскорбление Величества. Понимаете, он игровик и атакёр по натуре. Для него серенькие 0:0, а не дай бог вдруг 0:1 — как плевок в лицо. И большинство из нас были тогда такими же. Я, например. Для меня лучше было пролететь со звоном, чем уступить в бесцветной игре. А вел он себя во время матча, как обычно, внешне спокойно. После первого тайма мы проигрывали 1:2 и в перерыве узнали о себе правду. Самой мягкой фразой было: «Вы что, сукины дети, своими ногами хотите весь сезон загубить?» Ну и еще по мелочи. Стоп, ребята, а вы что, в запале между собой на литературном хохдойч разговариваете? Да и ругал он нас по делу. Да не за то, что два пропустили, а за то, что забили всего один! А в середине второго тайма мы получили третий. Ну и сами забили потом три. Последний — Хрубеш головой на 90-й минуте. Он-то головой бил сильнее, чем некоторые ногой.

С Хаппелем у меня были хорошие отношения. Не дружеские, нет, у него не могло быть дружеских отношений с футболистами. Футбольного труда я не боялся, с головой дружил, а к таким игрокам он относился с приязнью. Я сейчас, когда в Вене бываю, обязательно иду к нему на могилу, разговариваю с ним.»

...Однако в ответном матче финала КУЕФА «Гамбург» сгорел дома 0:3. Команда, которая в бундеслиге за сезон провела 95 мячей, не забивавшая только в одной игре (0:0 дома с леверкузенским «Байером») и накануне второй встречи с «Гетеборгом» разорвавшая бременский «Вердер» 5:0, в двух играх с чемпионом Швеции не сумела забить не разу. Логичного объяснения этому не находилось. На послематчевой пресс-конференции Хаппель обескураженно вздыхал, сетовал на усталость основного состава в чемпионской гонке и хвалил блестящую игру обороны гостей, не давшей его ребятам ни одного реального шанса. Тренер «Гётеборга», неизвестный еще широким футбольным кругам Свен-Ёран Эрикссон просто сиял от счастья и подробно рассказывал о том, как команда готовилась, на что надеялась и как всё здорово получилось... Со звоном.

Мастер ухода от слежки

Следующий еврокубковый финал состоялся для «Гамбурга» через год. Это был финал КЕЧ, в котором хаппелевскому «Гамбургу» противостоял трапаттониевский «Ювентус».

Путь к этому финалу начинался в первом круге в Берлине. Поездка в столицу ГДР вошла в историю «Гамбурга» не столько благодаря спортивной составляющей противостояния (сыграли 1:1), сколько политической. Начало 80-х годов — пик всевластия в ГДР руководителя Штази Эриха Мильке. За гостями с Запада, а особенно из Западной Германии следили постоянно и внимательно. В рассекреченных и попавших в прессу донесениях агентов о пребывании гамбуржцев в Восточном Берлине скрупулезно перечислены передвижения всех игроков команды и сопровождающих лиц после каждого выхода из гостиницы. Особое внимание уделялось Беккенбауэру — каждый его шаг расписан буквально по минутам. Что характерно, слежка велась, по-видимому, людьми опытными и грамотными в своем деле, и игрокам, а также функционерам «Гамбурга» они не докучали. Кроме безопасности и поведения приезжих их больше интересовали собственные граждане, вступавшие или пытавшиеся вступить в контакт с «гамбуржцами», взять автограф или просто поговорить. Что до общей атмосферы и организации дела, то Вольфганг Кляйн, президент HSV, в свое время выступавший на Олимпийских Играх в составе Объединенной германской команды и хорошо знавший ГДР и ГДР-овцев, говорил: «Организовано там всё всегда четко и точно, но чувствуется постоянное напряжение». Юргену Милевски, автору мяча в ворота динамовцев, в Берлине понравилось: «Не было никакого ощущения враждебности, в Италии или Голландии воздух на стадионе просто пропитан ненавистью к нам, а здесь спокойно. Правда, игрокам «Динамо» не разрешили обменяться с нами футболками, и им пришлось сразу покинуть поле».

Весь этот абзац о слежке и «атмосфере» написан мною на самом деле только для того, чтоб указать, что единственным человеком, который ушел от наблюдения Штази, был наставник команды. Это отражено в донесении агента: «14.09.1982. Тренер HSV Эрнст Хаппель в 14.58 сел в такси и отбыл в неизвестном направлении. Проследить путь и установить цель поездки не удалось. Хаппель вернулся в гостиницу через два часа». Вот такая история...

Встреча с Папой Римским на пляже

В том розыгрыше КЕЧ Хаппель впервые встретился с командой из Советского Союза. После победы во втором круге над чемпионом Греции «Олимпиакосом» (1:0 дома и 4:0 на выезде) жребий свел «Гамбург» с киевским «Динамо». Первый матч игрался в Тбилиси и был выигран немцами со счетом 3:0. Мне лично эта встреча запомнилась дебютом Заварова, вполне приличным первым таймом в исполнении «Динамо» (забивать надо было, а не колотить мимо!) и хет-триком нападающего гостей Ларса Баструпа из-под защитника Сорокалета. В гамбургской встрече хозяева играли сами и давали играть киевлянам, которые, определив Бессонова в нападение, победили 2:1.

Перед финалом в Афинах безоговорочным фаворитом выглядел «Ювентус». На вопрос, каким образом он собирается переиграть туринцев, Хаппель отвечал «уклончиво»: «Все мои команды всегда проходили итальянские клубы». Действительно, «Фейеноорд» обыгрывал «Милан» — 0:1, 2:0 (КЕЧ-1969/70), «Стандард» - «Наполи» - 2:1, 1:1 (КУЕФА-1979/80), а «Брюгге» вообще побеждал итальянцев трижды — «Рому» 1:0, 1:0 и «Милан» 2:0, 1:2 в КУЕФА-1975/76, а также «Ювентус» в КЕЧ-1977/78 — 0:1, 2:0. Позже, в 1984/85 «Гамбург» уступит дорогу миланскому «Интеру» за счет мяча, пропущенного на своем поле (2:1 и 0:1) в КУЕФА-1984/85.

Конечно, приведенная статистика впечатляла (интересно, кто из тренеров еще может похвастаться такими результатами в играх против итальянцев?), но если «она, статистика, единственное, на что рассчитывает Хаппель, то дела ганзейцев плохи», — иронизировала «Бильд».

После финала прошло уже более четверти века. Все игроки «Гамбурга» с тех пор во всех интервью уверяют, что их тренер был уверен в победе над «Ювентусом» и свою спокойную уверенность передал и футболистам. Вспоминают, впрочем, что накануне встречи Хаппель был необычайно для себя разговорчив и даже — невероятно, но факт! — устроил что-то вроде совещания с ведущими игроками и якобы внимательно выслушивал их мнения о предстоящем финале.

Дитмар Якобс (передний защитник): «Было такое. Я и запомнил-то это только потому, что Хаппель решил обсудить положение не только с Хрубе-шем, которого уважал и ценил больше других, но и с другими...»

Гюнтер Нетцер: «Хаппель никогда не «доставал» игроков, как Зебец, но никогда не прислушивался к их мнению, и хотя изредка советовался с ними, всегда поступал по-своему».

Хорст Хрубеш: «Собрал он нас, значит, меня, Манни Кальтца, Магата, Якобса и предложил погулять вместе на площадке для гольфа при гостинице. Он хотел, по его словам, обсудить общую тактику на финал и решить конкретные вопросы. Кто, например, будет играть против Платини? насчет общей тактики мы поостереглись высказываться, а вот по Платини были единодушны: конечно, Юрген Гро, он любого в землю мог втоптать, причем аккуратно, без увечий и особых нарушений. Шеф нас слушал внимательно, кивал. В общем, уже перед самой игрой Хаппель сообщил, что против Платини сыграет Вольфганг Рольф. Позже Эрнст говорил мне, что и не собирался поступать так, как мы советуем: «Всё логичное может предусмотреть и соперник».

Немцы приехали на игру слишком рано — опасались афинских пробок и, уже получив последние наставления, слонялись в подтрибунных помещениях, иногда выходя на воздух и разглядывая заполнившую стадион публику. Добрую половину болельщиков составляли итальянцы — в Афины приехало сорок тысяч фанов «Ювентуса»!

Хольгер Херонимус (защитник): «... И тут подъехали туринцы. Мы в своих тренировочных штанах смотрелись на их фоне, как команда пивзавода. Они вышли из автобуса в костюмах с иголочки, при галстуках, одних чемпионов мира шесть человек — Кабрини, Джентиле, Росси, Дзофф, Тарделли, Ширеа. Да еще Платини с Бонеком! Шеф посмотрел на них, а перед самым выходом на поле сказал: «Ребята, они думают, что уже у нас выиграли. Их жены сидят в ложе в вечерних платьях и ожидают мужей, чтоб сразу после завершения небольшой формальности ехать на банкет». Я хорошо запомнил, что мы атаковали больше, да и в защите выглядели неплохо. Итальянцы попали в офсайд раз двенадцать. Или пятнадцать...»

Юрген Гро: «Хаппель перед игрой? О-о! Лично я не верил своим глазам и ушам. Мы выходили на поле, итальянские трибуны заходились свистом, а шеф рассказывал нам какой-то анекдот! Ей-богу. Конечно, он хотел нас отвлечь, снять напряжение. Ему это удалось. Хаппель, рассказывающий анекдот перед матчем — это просто неслыханно. Я и запомнил».

Немцам удался быстрый гол. Уже на восьмой минуте Магат, получив мяч слева от Гро, продвинулся вперед до линии штрафной и, следуя правилу «некому отдать и не знаешь, что делать, бей по воротам», ударил точно в угол под перекладину. Выдвинувшийся из ворот Дзофф мяч достать не смог.

Феликс Магат: «Вины Дзоффа в этом голе нет. Удар получился, что надо!»

Голевых моментов в этой не изобилующей захватывающими комбинациями встрече было больше у ворот Дзоффа. Рольф вскоре после первого мяча забил и второй, но румынский судья Райня не засчитал его из-за офсайда.

Вольфганг Рольф: «Трапаттони после игры признал, что мяч был честным. Жаль, не засчитали. Гол в финале, да еще Дзоффу! Обидно».

Имели моменты Хрубеш и Баструп. Однажды Бонек вынес мяч с линии ворот после удара Кальтца. «Ювентус» создал один очень хороший шанс для взятия ворот: Платини вышел один на один с вратарем Ули Штайном. Тот бросился в ноги французу, оба упали. Платини был уверен, что Штайн его сбил, однако Райня свистка не дал. Больше серьезных угроз воротам «Гамбурга» не было, игра была тактической, стороны исходили из возникшего уже в начале встречи преимущества немцев в счете. И за 80 минут только один шанс. Туринцам даже нечего было обсуждать, кроме выхода Платини.

Хаппель просто переиграл Трапаттони.

После матча все отмечали и очень хорошую игру Баструпа. По заданию тренера быстрый «двуногий» датчанин должен был утаскивать своего опекуна Джентиле с привычного правого края на противоположный. В освободившуюся зону должны были врываться Вемайер, Магат, Милевски — по ситуации.

Ларс свою задачу выполнил. Джентиле гонялся за ним с края на край, освобождались зоны, и Брио с Тарделли приходилось их страховать. Но игра против Джентиле — не сахар. Да еще против Джентиле, проигрывающего единоборство. Уже в середине второго тайма Баструпа пришлось заменить. Итальянец так хряснул шустрого Ларса локтем в челюсть, что врачи констатировали перелом. На поле вышел не менее быстрый и техничный Томас фон Хеезен и продолжил начатое Баструпом дело.

После игры Баструпу не повезло еще раз. Его, Гро, а также «ювентини» Бонека и Джентиле определили для сдачи допинг-теста. Они часа два сидели, пили фанту и пиво, чтобы набрать жидкость для анализа.

Нетцер: «Хорошо, что я остался с ребятами. Мне пришлось сидеть между Ларсом и Джентиле. Маленький Баструп всё пытался дотянуться до итальянца и хоть как-то ответить ему за игровой эпизод. Я его сдерживал, а Клаудио, вне поля парень абсолютно нормальный и даже добродушный, вяло и огорченно бурчал по-итальянски. На банкет мы, конечно, опоздали».

Ули Штайн: «После игры мне больше всего запомнилось не награждение, не гулянка с шампанским, а танцующий Хаппель. Он сделал круг почета вместе с нами, а в конце сообразил набор каких-то немыслимых танцевальных движений. Я аж оторопел. Это было такой неожиданностью... ну как встретить на городском пляже Папу Римского в плавках.»

Пора уже задать вопрос — кого вам всё это до боли напоминает?

Отношение Хаппеля к игрокам после совместных побед не изменилось. Он по-прежнему, как и раньше, лупил штрафы с провинившихся, был жёсток и требователен. Однажды он встряхнул и Ули Штайна. На предсезонных сборах в Испании заматеревший Ули тренировался без всякой охоты, иногда в открытую манкируя заданиями. Хаппель прервал одну из тренировок возгласом: «Штайн, исчезни! Нетцер, купи ему билет на самолет и пусть проваливает ко всем чертям!». Штайн ушел с поля и до вечера где-то прятался. Наконец, набравшись храбрости, он постучался в номер к Хаппелю: «Шеф, я пришел извиниться». И неожиданно легко был прощен: «Ладно, сгоняй вниз, принеси кофе, поговорим.»

Нетцер: «Конечно, он был человеком настроения. Но он не наказывал футболистов ни за что, просто так, для профилактики. У него даже присказка была «Людей надо воспитывать». С некоторыми он возился, по-моему, даже дольше, чем нужно. С Вуттке, например, или Шатцшнайдером. Да, это были таланты. Шатцшнайдер пришел на место Хрубеша, и задатки у него были гораздо лучше, чем у Хорста. Но характер! Эти два разгильдяя, Вуттке и Шатцшнайдер, выпили у Эрнста немало крови. Я уже был готов погнать их, а он всё думал, что сумеет их подтянуть. Но в конце сезона, несмотря на то, что Шатцшнайдер забил 15 мячей, Хаппель решил с ним расстаться».

Дитер Шатцшнайдер (2007): «Я был полным непроходимым кретином. Мне посчастливилось (это я теперь понимаю, много других тренеров повидал) попасть к лучшему в мире тренеру, а я думал, что ухватил бога за бороду. Как же, пригласили на место Хрубеша, а вел я себя, как последний Arschloch! Конечно, у Хаппеля был непростой характер. Человек без характера не смог бы выиграть столько, сколько он. Ладно, что вспоминать, сам виноват».

Отношение Хаппеля к прессе с годами немного изменилось, из состояния конфронтации они перешли, так сказать, к «вооруженному» нейтралитету.

Хаппель: «Я не старый ворчун и не старый грубиян. Я становлюсь таким, когда вижу репортера».

Большие интервью с Хаппелем раза три за все время пребывания Эрнста в Германии появились в «Шпигеле», все-таки редакция расположена в Гамбурге, и те из репортеров, кому удалось побеседовать с Эрнстом долго и обстоятельно, гордо глядели сверху вниз на своих менее удачливых коллег. Нетцер вспоминал, как однажды его старый знакомый журналист Ульферт Шрёдер попросил устроить ему интервью с Хаппелем. Нетцер: «Ульферт был уверен, что сможет продержаться больше десяти минут и не будет послан подальше. Зная и того, и другого, я оценивал ситуацию скептически-реально — не более пяти. Я представил их друг другу, уехал по делам и вернулся часа через три. Я нашел их обоих в той же комнате, где оставил. Хаппель говорил, а Шрёдер, который обычно не мог вытерпеть больше двух минут, чтоб не перебить собеседника, слушал с открытым ртом. Эрнст говорил, жестикулировал, даже смеялся. Да, да, смеялся! Как Ульферту удалось достучаться до него? Он потом вышел и растерянно сказал мне: «Черт, а я-то уже лет двадцать как уверен, что хорошо разбираюсь в футболе...»\

Вполне допускаю, что и биографы Хаппеля, и вспоминающие о нем футбольные люди немного сгущают краски, делая упор на некоторую чудаковатость и «причуды гения». Но это, на мой взгляд, неизбежно, когда речь идет о человеке неординарном, подтвердившем свою выдающуюся квалификацию делом.

Эрнст проработал в «Гамбурге» шесть лет. Этот период для клуба — самый успешный в истории. Самые рьяные почитатели, вспоминая о тех временах, расшифровывают аббревиатуру HSV — Хамбургер Шпортферайн — как Хаппель Шпортферайн и, как выразился местный журналист Карстен Герман, «тень Хаппеля по-прежнему витает над городом». В феврале 2007-го клуб возглавил голландец Хуб Стевенс, 13-й по счету тренер после Хаппеля. Последив за ним какое-то время, «Бильд» написала: «Что-то от Эрнста в нем есть — Стевенс так же ненавидит ношение галстука, так же ворчлив и углублен в себя и так же, как великий Grantler (ворчун), редко смеется».

Сходства в результатах обнаружено не было. Ни для кого. Независимо от национальности и гражданства...

Умирать — домой

Хаппель покинул «Гамбург» в 1987-м, тогда он выиграл Кубок страны, последний серьезный приз в истории клуба. Но уехал не в Италию, в «Наполи», куда его звали, а в Австрию.

В победном 1983-м, давая интервью «Шпигелю», Хаппель, отвечая на вопрос, долго ли он собирается работать вне родины, ответил, что «как получится, но умирать я поеду домой».

В 1987-м у Хаппеля диагностировали рак. И он поехал домой.

В Вене есть кафе «Риттер». Это кафе, расположенное на Отакрингер-штрассе, Хаппель посещал на протяжении десятилетий. Во время его отсутствия за ним сохранялось место — за первым справа от входа столиком. «За этим столиком мы выпивали и играли в карты, — рассказывал партнер Хаппеля по игре в «черную кошку» и «скат» Курт Бауэр. — Играли вчетвером — он, я, инженер Фреди, Франц-плиточник. Когда Ашил или кто-то другой из ребят отсутствовал, находилась замена. Но когда он приезжал, место для него сразу освобождали. Он заказывал Г'Шпритцен (белое газированное вино. — Б. Т.), дымил постоянно своей «Бельгой», и мы играли часами. По каким бы казино и игорным домам он ни ходил за границей, а мы знали об этом, Ашил всегда возвращался сюда».

На сайте кафе «Риттер» подчеркивается, что «это кафе Эрнста Хаппеля». Он при жизни стал достопримечательностью родного города.

...В гамбургском рыбном ресторане у порта и «У мясной биржи», что в Санкт-Паули, тоже вспоминают Хаппеля. «Здесь они часто с Нетцером и президентом Кляйном играли в карты, пили и ели. Беккенбауэр тоже иногда с ними сюда заходил»...

Но Хаппель не был бы Хаппелем, если б не выбил для себя максимальный контракт. Столько денег, сколько предложила ему фирма «Сваровски», ни «Рапид», ни «Аустрия» дать не смогли. «Фирмачи» выкупили лицензию у инсбрукского «Ваккера», назвали клуб «Сваровски Тироль» и возжелали самого лучшего тренера и лучших игроков.

Было, кстати, у Вёдмасты и просто фантастическое предложение из Ирака — тренировать сборную за 52 миллиона австрийских шиллингов в течение двух лет. Хаппель поехал, побыл в Багдаде два дня и вернулся в Вену. «Это мне неинтересно».

Альфред Хёртнагль, будущий спортдиректор «Ваккера», венского «Рапида», «Гройтер Фюрта» и «Рот-Вайсса» (Эрфурт), в 1987-м был 20-летним игроком инсбрукцев, кандидатом в основу: «Мы, конечно, слуху о его приезде в Инсбрук не поверили, думали, что очередная газетная утка. но он приехал и на следующий после приезда день собрал всех на первую тренировку.

Эрнст не делил команду на ветеранов и молодых, для него все были равны, и, конечно, для нас, дублеров это стало огромной мотивацией. Занимались все одинаково. Старики стонали, кряхтели, многие не выдержали, попросили об уходе. Пришли другие, завербованные по личной рекомендации Хаппеля. Я тренировался, как проклятый, а в основу не попадал. Подойти спросить, не уйти ли и мне, стеснялся. Однажды приехал Беккенбауэр, тут мы вообще обалдели. Потом выяснилось, что он хотел привлечь Хаппеля в советники для сборной ФРГ, но шеф тогда ответил ему: «Уверен, справишься сам». Он был тогда в хорошем настроении, и я подошел узнать о моих перспективах. Эрнст посмотрел и сказал только: «Оставайся, шанс будет». Я остался и получил шанс...»

Когда прозвучал финальный свисток

После того как сборная Австрии провалила отбор к ЧМ-92, начав его с поражения от дебютанта соревнований, сборной Фарер, тренер Альфред Ридль был уволен, и OFB предложил возглавить сборную Эрнсту Хаппелю. Он был уже очень серьезно болен, ежедневно заниматься с клубом ему становилось всё тяжелее, а режим подготовки сборной был полегче, и Вёдмаста согласился. Поблажек себе он не давал, участвовал во всех сборах, лично отбирал игроков и сам проводил каждую тренировку.

Дитмар Константини (помощник Хаппеля в сборной Австрии): «Сначала нам пришлось подтягивать физподготовку остальных к подготовке его тирольцев — Вацингера, Хёртнагля, Баура. Да, его ребята и в сборной выделялись. Кроме того, он старался привить всем неуступчивость в борьбе и стремление вперед. Помню, играли мы отбор с Израилем, и вдруг наш защитник Артнер кричит мне: «Диди, нас придавили. Скажи тренеру, что надо садиться в оборону или еще защитника выпустить». Хаппель ответил: «Пусть не мандражирует, наши нападающие плохо прессингуют на чужой половине». И выпустил нападающего...»

Матч этот игрался в самом конце октября 1992 года. В ноябре, 18-го, предстояла еще товарищеская встреча со сборной Германии в Нюрнберге. За десять дней до матча Хаппель снова оказался в больнице, а 14 ноября умер. На месте Эрнста на тренерской скамье сборной во время матча с немцами были цветы. Поверх цветов лежала его знаменитая бейсболка.

Дитмар Константини: «Меня словно подбросило в кровати около шести утра. Мне приснилось, что Эрнст мертв. Я вскочил, быстро оделся и помчался на машине из Вены в Тироль в больницу. Я застал Эрнста с неизменной сигаретой во рту. Он очень похудел, потерял за те четыре дня, что мы не виделись, пять кило. Мы поговорили, и я поехал на стадион, ведь 14 ноября — суббота, день очередного тура. После игры я позвонил в больницу. Мне сказали, что он умер в 17.18. Мистика какая-то. Как раз в эту минуту прозвучал финальный свисток.

В день похорон чиновник из федерации спросил, пойдем мы в церковь или будем тренироваться. Я ответил: «Тренироваться». Он как-то странно взглянул на меня. За это решение меня потом многие ругали. Да разве я мог поступить иначе?! Я представил себе, как мы всей сборной приходим на похоронную службу, а Эрнст вдруг открывает глаза и возмущенно говорит: «Что вам здесь нужно? Ну-ка марш на тренировку!»

Диди Константини тоже усвоил на всю жизнь, что «день без футбола — потерянный день».

«День без футбола — потерянный день...»

 

Увидеть Круиффа...

Честно говоря, мы не ожидали такого подарка — наше телевидение собралось показывать почти все матчи чемпионата мира 1974 года, чемпионата, в финальной части которого не было сборной СССР. И показало, за исключением трех игр наших обидчиков чилийцев. Вспомнить, показывали ли поединки с участием сборных Гаити и Заира, ей-богу, не смогу. Да это и не важно. Важно было то, что мы наконец, пусть и по ТВ, увидели своими глазами Круиффа. Это была единственная звезда тогдашнего мирового футбола, о которой мы только читали. Мы знали о его «Золотых мячах», о победах его «Аякса» в КЕЧ, и как же было приятно убедиться, что все хвалебные строки об этом голландце — правда.

Правда — да не вся. Это был тот редчайший случай, когда увиденное оказалось гораздо выше опИсанного, лучше и интереснее домысливаемого. Мы просто увидели другой футбол. Вершину прошлого качества олицетворяла сборная Бразилии и Пеле. Казалось, играть лучше, чем чемпионы мира 1970-го, невозможно. Выяснилось, что это не так.

Досье

Хендрик Йоханнес «Йохан» Круифф (Кройф, Крёйф, Кряйф)

Родился 25 апреля 1947 года в Амстердаме. Умер 24 марта 2016 года в Барселоне. Рост 180 см, боевой вес 68 кг

Клубная карьера

Сезон — Клуб — Ч — К — ЕК

1964/65 — Аякс — 10/4 — —

1965/66 — Аякс — 19/16 — 4/9 —

1966/67 — Аякс — 30/33 — 5/5 — 6/3

1967/68 — Аякс — 33/25 — 5/6 — 3/2

1968/69 — Аякс — 29/24 — 3/3 — 10/6

1969/70 — Аякс — 33/23 — 5/6 — 8/4

1970/71 — Аякс — 25/21 — 6/5 — 6/1

1971/72 — Аякс — 32/25 — 4/3 — 9/5

1972/73 — Аякс — 26/16 — — 6/3 [48]

1973/74 — Аякс — 2/3 — —

1973/74 — Барселона — 26/16 — 12/8 —

1974/75 — Барселона — 30/7 — 12/7 — 8/0

1975/76 — Барселона — 29/6 — 10/3 — 9/2

1976/77 — Барселона — 30/14 — 9/6 — 7/5

1977/78 — Барселона — 28/5 — 7/1 — 10/5

1979 — Лос-Анжелес — Ацтекс — 27/14

1980 — Вашингтон Дипломатс — 27/10

1980/81 — Леванте — 10/2 —

1980/81 — Вашингтон Дипломатс — 5/2

1981/82 — Аякс — 15/7 — 1/0

1982/83 — Аякс — 21/7 — 7/2 — 2/0

1983/84 — Фейеноорд — 33/11 — 7/1 — 4/1

Итого — 705/394 — 520/290 — 97/67 — 88/37

За сборную Нидерландов 48 матчей, забил 33 мяча (1966–77), за сборную Каталонии — 2/0 (1973–76, неофициально)

Тренер

1986–1988 Аякс

1988–1996 Барселона

2009–2013 сборная Каталонии

Трофеи и достижения

Игрок

Чемпион Нидерландов с «Аяксом» — 8 (1966–68, 1970, 1972, 1973, 1982, 1983), с «Фейеноордом» — 1984

Обладатель Кубка Нидерландов с «Аяксом» — 5 (1967, 1970–73), с «Фейеноордом» — 1984

Чемпион Испании — 1974

Обладатель Кубка Испании — 1978

С Аяксом побеждал в КЕЧ — 3 (1971–1973)

Межконтинентальном Кубке — 1972

Суперкубке УЕФА — 1973

Вице-чемпион мира 1974 года

Третий призер Евро 1976 года

Трехкратный обладатель «Золотого мяча» — 1971, 1973, 1974

Лучший футболист Европы 20‑го века по версии IFFHS

Тренер

Обладатель Кубка Нидерландов — 2 (1986, 1987)

Чемпион Испании — 4 (1991–94)

Обладатель Кубка Испании — 1990

Обладатель КОК‑1987 с «Аяксом»

Победитель КЕЧ‑1992 с «Барселоной»

Обладатель КОК‑1989 с «Барселоной»

Победитель Суперкубка‑1992 с «Барселоной»

Потом выступление сборной Голландии на ЧМ-74 назовут «футбольной революцией», а ее игру — «тотальным футболом». Тренер сборной Голландии Ринус Михелс возглавит список лучших тренеров всех времен и народов, а лидер той сборной Йохан Круифф станет лучшим футболистом Европы ХХ века. При всей условности подобных рейтингов и списков эти две фамилии не вызывают никакого протеста, может быть, потому, что с тех пор везде с большим или меньшим успехом пытаются играть в «тотальный футбол» и больше никаких революций в игре не происходит. Образец был предъявлен тогда на весь мир, и множество специалистов и журналистов сразу попытались закрепить на бумаге свои впечатления и выводы, газеты пестрели схемами с пояснениями, примечаниями и комментариями. Тотальный футбол выдвигал перспективы игры на многие годы вперед. Очень точно и емко сформулировал тогда Лев Иванович Филатов: «Пеле показал, каким может быть игрок, Круифф — какой может быть игра».

Но ведь такой футбол не мог появиться вдруг, на пустом месте (для нас тогда это выглядело именно так — мог). Во времени и пространстве должны были совпасть люди, способные носящуюся в воздухе идею сформулировать и воплотить. Предложу начать отсчет с 22 января 1965 года, когда президент футбольного клуба «Аякс» из голландского города Амстердама Яап ван Прааг пригласил на должность тренера команды Мари-нуса (Ринуса) Михелса. Двумя месяцами ранее в основе дебютировал 17-летний нападающий Йохан Круифф, паренек дерзкий, упрямый и своевольный, зато беззаветно влюбленный в футбол и считающий его своим жизненным предназначением, а также единственной возможностью и средством покончить с беспросветной бетондорпской нищетой...

«Я терял отца дважды...» (с)

В 1973 году в Голландии вышел документальный фильм под названием «Номер 14. Йохан Круифф». Добрая четверть ленты посвящена не футбольным подвигам самого известного тогда в мире голландца, а разговорам с соседями и родственниками. Йохан показывает тележурналистам места, где он родился и вырос. Вся экскурсия вертится вокруг центральной точки — дома № 92 на Твинбоувстраат, куда семья Круиффов, состоящая из отца Мануса (Германуса Корнелиса), матери Нел (Петронеллы Бернарды) и сына Хен-ни переехала сразу после окончания войны. Младший сын — Йохан (Йопи) Круифф — родился уже в Бетондорпе. Полное имя Хендрикус Йоханнес он получил в честь деда — отца матери.

Новое жилище семьи располагалось неподалеку от стадиона «Де Меер», вотчины «Аякса». Чтобы попасть на стадион, нужно было пройти примерно 300 метров.

Футбол для бетондорпских пацанов был главной забавой и главной радостью.

Площадка, на которой гонял мяч Йохан, к моменту съемок фильма сохранилась, только она была уже ограждена сеткой, и мяч после неточных ударов не летел в окна близлежащих домов. Покрытие у нее оставалось всё то же — то есть никакого, твердая, с мелкими камушками, земля.

Круифф (из интервью 1994 г.): «В том, что нынешние дети начинают в футбольных школах играть сразу на хороших травяных полях, есть и свои минусы. Мы играли на любых, так сказать, «плоскостях». В основном земля с гравием или просто на булыжных мостовых. Падать было больно, очень больно. И вольно или невольно ты начинаешь шлифовать технику. Ты должен прорываться, протискиваться — игроков много, а места мало — перепрыгивать через подставленные ноги. Дворовая закалка — величайшая вещь. Ну а бойцом вообще можно стать только на улице...».

Он знал, что говорил, поскольку был тощ и хил, но уделывал на площадке более рослых, крепких и старших ребят, за что неоднократно от них же и получал. Хенни, старший брат, тоже был не особо крепок.

Хенни Круифф: «... И вот тогда начиналось состязание на скорость. Нет, не на поле. Надо было просто убежать, дав, правда, сначала сдачи...»

1965 год. Юный Йохан только рвется в основу «Аякса»

...Интересно, что когда журналисты свели вместе для беседы старших братьев Круиффа и Беккенбауэра — Хенни и Вальтера, их воспоминания не очень-то различались по сути.

Основная разница была лишь в месте действия, а вот остальное и основное — отношение их младших, ставших звездами, к футболу и отношение их сверстников к Йохану и Францу почти одинаково...

Папа Манус подарил ему первую футболку «Аякса», когда Йопи было всего три года. дистанцию в триста метров до стадиона Йохан «преодолевал» еще семь лет.

В аудиорассказе о Круиффе, предназначенном для юных любителей футбола, появление малолетнего Йохана в клубе описывается как в былине. Якобы стоял у окна клубного офиса тренер Вик Бекингэм и наблюдал за пришедшими на просмотр двумястами (!) мальчишками.

199 были отправлены домой, и только одному, самому младшему и чахлому, предложили остаться и прийти на следующую тренировку детской команды. Это и был Йопи Круифф. Во всяком случае, по достижении 10-летнего возраста, в апреле 1957-го, Йохан получил официальное уведомление из «Аякса» о том, что принят в члены клуба и «зачислен в младшую детскую команду». Конечно же, в ней он оказался самым младшим по возрасту — в основном, в этой команде были 11-летние ребята, а то и 12-летние — и самым хилым. Прозвища вроде «хиляк» или «дохляк» сопровождали его все детские и юношеские годы.

Но если поддразнивание еще можно было стерпеть или двинуть в нос обидчику, когда особенно доставали, то к постоянным предупреждениям от врачей клуба, что у мальчика проблемы с сердцем и «возможно, ему не удастся из-за слабого здоровья играть в футбол на национальном соревновательном уровне», Йопи прислушиваться не хотел. Такой вердикт вынесли врачи, когда 14-летнего Йохана переводили в команду 16-летних. Впоследствии армейская медкомиссия признала его негодным к военной службе. Такие же точно неурядицы с сердечной деятельностью были и у старшего брата Хенни, пытавшегося, как и младший, закрепиться в клубных командах «Аякса». Но Хенни был обделен талантом Йохана, и как человек практичный (собственно непрактичный голландец — большая редкость), решил с футбольной деятельностью закончить.

Предрасположенность к сердечным болезням у братьев Круиффов наследственная. Их папа Манус умер в 45 лет, летом 1958-го, от сердечной недостаточности. Пока отец, неудачливый торговец овощами, был жив, семья еще кое-как перебивалась — жили голодно, но терпимо. После смерти Мануса матери пришлось из-за долгов отказаться от аренды магазинчика, да и справляться в одиночку со всеми торговыми делами ей было просто не под силу. Не в состоянии она была оплачивать и квартирку в бетондорпском доме. Осиротевшее семейство Круиффов переселилось... на стадион.

Еще при жизни мужа Нел Круифф-Драйер стала подрабатывать либо в столовой «Аякса», либо прачкой. Теперь к этой нелегкой работе добавилась уборка раздевалок и прочих стадионных помещений.

Комнату при стадионе Круиффы получили благодаря содействию игрока основного состава «Аякса» и опекуна маленького Йохана Сьяка Сварта, а также работника стадиона Хенка Ангела.

Хенк Ангел пришел в «Аякс» еще в 1945 году, был в клубе ответственным за всю хозяйственную работу, и Йохан помогал ему в бесконечных текущих делах. «Мы вместе убирали снег, обновляли разметку поля, расставляли флажки и вешали сетки на ворота. По воскресеньям я водружал флаги над трибунами. Я впервые появился на стадионе в шестилетнем возрасте. Хенк стал моим другом и вторым отцом». В 60-е Хенк Ангел стал для Йопи вторым отцом и формально — мать Нел вышла за Хенка замуж. Йохан всегда называл его «дядя Хенк», но когда, уже в конце 70-х, тот умер, Круифф в одном из интервью произнес: «Я терял отца дважды.»

Между Вилкесом и Ди Стефано

Английский спортивный писатель Дэвид Виннер назвал Круиффа «нервным гением голландского футбола», отмечая его обостренную и мгновенную реакцию на происходящее на футбольном поле. Но у этой «чуткости» была и оборотная сторона — иногда поведение Йохана было непредсказуемо, и зачастую обычный на футбольном поле спор мог закончиться рукоприкладством. Пока Круифф играл в детских командах, такие его действия вызывали либо сочувствие со стороны друзей, либо недоумение со стороны соперников. Однако та же самая непредсказуемость поведения могла в серьезных играх пойти во вред команде, и все тренеры пытались отучить Йохана от привычки моментально отвечать на провокационные и обидные реплики или толчки и тычки, применяемые с единственной целью вывести из себя лучшего игрока, который с легкостью накручивает по пять-шесть футболистов. Поэтому кличка «псих» (и такая была у Круиффа!) постепенно отходила в воспоминания о детских и школьных годах Йохана. Следующие прозвища были гораздо благозвучнее, подчеркивая игровые достоинства и даже футбольное мессианство — в Испании, например, его позже величали и «Спасителем», и «Всемогущим».

В нынешние времена, когда судьи спровоцированного наказывают так же, как и провокатора, а иногда и жестче, предупреждений и даже удалений у Круиффа было бы немало. Всё это шло из детства, из необходимости отстаивать себя в дворовых баталиях с ребятами покрупнее и посильнее, но не обладающими и десятой долей футбольных достоинств Йохана.

Он сам тоже пай-мальчиком не был и приемами, по крайней мере, словесного воздействия на соперников овладел безукоризненно. Благо способности к языкам у него были отличные, и доставать противника еще на трех языках, кроме голландского, он научился виртуозно. Иногда срабатывало, иногда — нет.

Йохан Круифф дебютировал в сборной Нидерландов 7 сентября 1966 года в отборочном матче Евро против Венгрии (2:2). Стоят (слева направо): Флинкефлойгель, Израэл, Питерс, Граафланд, Мюллер, Фельдхун, Шрейверс. Присели: Пейс, Сварт, Круифф, Нунинга, Кейзер. Впрочем, на самом деле раньше, 9 февраля того же года, Круифф сыграл за «Оранье» в неофициальном матче против «Страсбурга» — Йохан отгрузил трешку, и Нидерланды победили 7:0

О самой крупной подобной «неудаче», произошедшей в финале ЧМ-74, я расскажу немного ниже...

Но во всем, что касается самой игры, юное дарование вызывало у всех за ним наблюдавших исключительное восхищение. Тренеры в «Аяксе» переводили Йохана из команды следующих возрастов с опережением, то есть он всегда играл с ребятами старшего возраста. Круифф позже шутил: «Как только я постоянно в каждой тренировочной двусторонке стабильно проходил, скажем, по шесть игроков условного соперника, меня отправляли «на повышение». Там поначалу удавалось гонять двоих-троих, потом больше, ну и так далее.»

Можно сказать, что в каждой стране тогда имелся «свой» Стэнли Мэтьюз. Это было высшей похвалой для быстрого и техничного, обычно флангового игрока. Наличествовал такой Мэтьюз и в Голландии — Фаас Вилкес, лучший дриблер страны 50-х и наряду с Абе Ленстрой самый известный и почитаемый в Нидерландах игрок. Вот Вилкес и стал первым кумиром для Йохана. Когда же Круифф увидел по ТВ величайший финал КЕЧ — «Реал» — «Айнтрахт» 1960 года, то на всю оставшуюся жизнь «влюбился» в Альфредо Ди Стефано. Ди Стефано — единственный в мире футболист, сравнение с которым Йохану льстило. Когда уже в середине 70-х он играл в Испании и увидел в газете цветистую фразу о том, «что с появлением Круиффа лига обрела игрока, равного божественному Альфредо», Йохан был доволен.

А в детских играх он по-прежнему «был Фаасом Вилкесом», ведь сказать: «Смотрите, пацаны, я умею, как Ди Стефано» — было для него святотатством.

Из интервью Круиффа (1997): «Счастлив в полном смысле этого слова я был в возрасте между двенадцатью и семнадцатью. Это было время полного ничем не замутненного счастья, время мечтаний и радости». — «Но как раз ваши мечты сбылись». — «Да. В том-то и дело — они сбылись, но по пути что-то пропало».

Божественный презент

Когда в январе 1965-го в «Аякс» пришел Ринус Михелс, Йохан уже мог называть себя игроком основного состава. Он дебютировал еще при Вике Бекингэме 15 ноября 1964 года в выездном матче в Гронингене против местного ГВАВа. Матч этот «Аякс» проиграл 1:3. При счете 0:3 единственный мяч забил дебютант Круифф. Существует красивая байка о том, что в раздевалке после игры дерзкий юнец напихал ветеранам за плохую игру и неожиданно был поддержан Свартом и Питом Кейзером, игроками известными и авторитетными.

Сезон-1964/65 «Аякс» плохо начал, плохо продолжал и плохо закончил — 13-е место по сей день остается худшим результатом в истории клуба. Зато именно осенью 1964-го начались перемены. К руководству «Аяксом» пришел опытный и удачливый бизнесмен Яап ван Прааг, который и пригласил в команду в качестве тренера никому доселе неизвестного специалиста Ринуса Михелса. Второе пребывание у руля «Аякса» Бекингэма едва не окончилось катастрофой в виде вылета, и Михелсу довелось в прямом смысле спасать ее. Спас.

Михелс не был чужим для клуба человеком. Ринус — коренной «аяксовец», игравший за первую команду с 18-летнего возраста. Он провел 13 сезонов центральным нападающим, был высоким, крепким тараном. Забивал Михелс немало, на его счету были и хет-трики, и дубли, и даже одно каре. Футбольные современники и товарищи Михелса вспоминали о нем, как о человеке колоритном, любителе музыки и пения — Ринус хорошо играл на фортепиано, у него был мощный баритон, и он часто пел на клубных праздниках. И все до единого отмечали его любовь к деньгам, подчеркивая, правда, что это следствие тяжелого, крайне бедного детства и голодного отрочества военных лет. Михелс был первым голландским футболистом, который стал брать с журналистов деньги за интервью. Знаменитый тренер Макс Меркель, тяга которого к деньгам была не меньшей, чем у Михелса, известный циник от футбола, тренировавший в середине 50-х сборную Голландии, отмечал: «Голландцы — очень прижимистые люди. Но в то же время очень трудолюбивые и всегда готовые заработать лишний десяток-другой гульденов. В футбол, правда, они играют слабо». Меркель разминулся с футболистом Михелсом — тот сыграл за сборную свои пять матчей за год до появления в ней Макса. Однако Меркель шутку, посвященную скупости Михелса: «Ребята, кто-нибудь видел, какого цвета бумажник у Ринуса?» — знал и при встрече иногда напоминал.

1967 год. Круифф в матче с «Фейеноордом». Роттердамский клуб всю дорогу стремился приобрести Йохана, но воплотится эта мечта тогда, когда уже никто и не чаял

Так же, как и Круифф, Михелс вырос рядом со стадионом, только не «аяксовским», а «Олимпийским». Но это всё равно тот же район — Ватер-граафсмеер, частью которого был и Бетондорп. Но судьба в лице друга отца Михелса Йопа Колера, хорошо знакомого с руководителями «Аякса», распорядилась так, что Ринус стал играть за бело-красных, а не за базирующихся на «Олимпийском» бело-синих — амстердамский ДВС. По окончании футбольной карьеры Михелс, о котором уважительно отзывались: «Гляди, он опять с книгами» — выучился на физиотерапевта и преподавателя гимнастики, работал учителем в школе, получил футбольную тренерскую лицензию и стал тренировать любительскую команду Ватерграафсмеера.

Футбольная Голландия того времени — глухая европейская провинция. Это и клубы, ничего из себя не представляющие на международной арене, и сборная уровнем чуть повыше Люксембурга и соперничающая в основном со своими соседями из Бельгии. Ни успехов, ни реноме. Но вот «футбольный бог обратил наконец-то свое внимание на отвоеванный у моря нашим трудолюбивым народом клочок земли и решил, что новый футбольный гений должен быть из Голландии. Он послал нам Круиффа. А чтоб наверняка — отправил в «Аякс» Михелса», — писал то ли в шутку, то ли всерьез спортивный журналист Нико Схеепмакер.

во всяком случае, решение ван Праага пригласить Михелса на пост главного тренера было неожиданным для многих. Ринус представил президенту пятилетнюю программу вывода клуба на европейскую арену, и президента бизнесовое чутье не подвело. Михелс стал первым местным тренером на так называемом «полном контракте». Ван Прааг положил ему зарплату в 2000 гульденов — большие по тем временам деньги. Только двое футболистов «Аякса» также получили тогда «полные контракты игроков», редкость для тех времен в голландском полулюбительском футболе. Это были Пит Кейзер и Йохан Круифф, слух об удивительном даровании которого уже будоражил всю местную футбольную общину. Тем самым ван Прааг положил конец поползновениям роттердамского «Фейеноорда». Его люди хотели умыкнуть Йохана прямо со сборов голландской молодежки в Цейсте — центре подготовки всех сборных команд страны.

(Любопытно, что зарплата Круиффа по первому его профессиональному контракту составила 15 000 гульденов — тоже весьма недурственно, особенно для стадионного жильца!

Михелс поначалу считал Круиффа слишком слабым для первой команды, но тренера подтолкнула в правильную сторону жизнь: 24 октября 1965 года в матче с земляками из ДВС сломался «аяксид» Клас Нунинга. Круифф вышел, забил два мяча. Михелс хмыкнул и выпустил его в основе — «Аякс» выиграл; всего при Йохане, играющем с первых минут, команда не знала поражений 16 матчей подряд. 15 мая 1966-го «Аякс» обыграл «Твенте» 2:0 и за два тура до конца оформил чемпионство. Команда Михелса стала еще и самой результативной — 79 голов. В следующем чемпионате «Аякс» забьет 122 мяча, установив сразу два рекорда — никто и никогда не забивал в чемпионате Нидерландов больше, никто и никогда не добивался такой сумасшедшей разницы мячей — +88. А Круифф борьбу за доверие тренера сменит на звание Игрока года... — А. Ф.)

«Но продуман распорядок действий...» (с)

И Михелс принялся за дело. Пит Кейзер: «Сразу после прихода Ринуса начало меняться всё — и состав, и, главное, количество и содержание занятий. Иногда доходило до четырех тренировок в день. На первом месте у него стояла дисциплина. в наших глазах и в наших разговорах он очень быстро прошел путь от «сержанта» до «генерала». Его указания не мог оспаривать ни один игрок, потому что «выход из клуба всегда открыт».

Круиффу доставалось больше всех. «Я не позволю тебе растранжирить талант!» — приговаривал Михелс, штрафуя Йохана за курение, ночные бдения за карточным столом, походы на дискотеки. «Мне понадобилось несколько лет, чтобы понять принцип начальника, который всегда прав по первому пункту, а по второму — смотри пункт первый. Но Михелс был не просто прав, он был справедлив. И самое главное, что мы эту справедливость понимали. Ринус был такой же, как мы, только старше».

Круифф с юных лет был желанным гостем в самых разных телепередачах

С благословения ван Праага Ринус ездил по стране и просматривал мало-мальски подходящий молодняк. Он просеивал массу «породы» в поисках «золота». Возможно, от этого и пошла легенда о просмотрах сотен потенциальных новичков, из которых были выбраны единицы. При нем начинала работу знаменитая «аяксовская» школа с символичным названием «Де Тукомст» — «Будущее».

Круифф записывает сингл с чрезвычайно оригинальным текстом Петера Кулевейна «О-хо-хох, опять я облажался», что, конечно, способствует его, сингла, популярности. Герой сначала наблюдает, как двоюродный брат впервые проигрывает боксерский поединок, затем надирается с ним в пабе и провожает домой, где на него наезжает разъяренная жена кузена. В Барселоне Круифф тоже запишет нечто на фирме «Полидор»

Михелсу, как считает большинство футбольных историков, удалось создать оригинальную смесь из игроков, обладающих латиноамериканской техникой и остроумием, атлетическими качествами британцев и тактическими способностями центральноевропейцев. в основу же была положена дисциплина и «генетически заложенное в наших людях стремление к свободе».

Михелс: «Понимаете, бОльших индивидуалистов, чем голландцы, надо еще поискать. мы не немцы и не англичане. Пахать на себя и для себя голландец готов до изнеможения. Мне же оставалось только внушить им, что они в команде и «команда — это ты, а ты — это команда». И что все материальные блага и плоды славы каждый из них может получить только вместе с командой. Конечно, оставались еще вопросы тактики, дисциплины, но они вторичны по сравнению с командным духом. Вы думаете, я лукавлю?..». «Вот тут Михелс засмеялся», — написал интервьюер из Германии Лудгер Шульце. «А какое место занимал Круифф в ваших планах?»

Михелс: «Центральное. Круифф умел всё. Тренировки ему нужны были лишь для поддержки тонуса. Раз в неделю мы посвящали день пробежкам по лесу. Беговые занятия он очень не любил и всегда старался «сэкономить». Я не мог этого позволить. Он уже был лидером команды, а лидер должен быть образцом. И однажды я назначил специальную тренировку в лесу только для него. За десять, за пять, за три минуты до обусловленного времени он так и не появился. Ровно в восемь он вдруг вышел из-за толстенного ствола в пяти метрах от меня. Конечно, я не собирался его гонять, я хотел один на один объяснить ему поведение лидера».

До сих пор спорят, состоялся бы Круифф без Михелса и стал бы Михелс великим тренером без Круиффа. Ведь обладая более ограниченным, что ли, кадровым потенциалом, «Фейеноорд» Эрнста Хаппеля стал первым среди голландских клубов, победившим в КЕЧ! Возможно, вопрос кадрового потенциала спорный, но ведь в михелсовском «Аяксе» оказались и заиграли Йохан Неескенс, Ари Хаан, Рууд Крол, Джерри Мюрен, ван Дейк и Нико Райндерс. Или просто, как выразился впоследствии Крол, «так совпало, что в нашем поколении оказалось много ребят, способных воспринять и воплотить Ринусову идею «тотального футбола», суть которого состояла в постоянном движении и ограничении «жизненного пространства» для противника».

Слово «пространство» применительно к футболу стали гораздо чаще употреблять в статьях и описаниях игр как раз тогда, в конце 60-х — начале 70-х. Именно на отношении к «пространству» и базировался, по мнению многих, уникальный для тех времен метод игры голландцев. Выводили это отношение из голландского национального характера — мол, люди, отвоевывавшие страну у моря по клочкам, бережнее относятся к завоеванному. И если уж они загоняют соперника на его территорию, то, потеряв мяч, сразу вступают борьбу за него, дабы не отдать захваченную территорию. Заговорили о «геометрии» голландского футбола, о «чувстве пространства» и, главное, о том, что рационально построенная игра может быть захватывающе красивой и интересной. Девиз тотального футбола — «сузить пространство для маневра противника» — показался на редкость удачным, смена игроками позиций на поле — восхитительным решением мгновенно возникающих игровых проблем и альтернативой жестким индивидуальным обязанностям.

1968 год. Бракосочетание Данни Костер и Йохана Круиффа

Рууд Крол говорил своими словами: «Ну, если я пропилил по краю метров 60, а мяч мы посеяли, так пока я буду гнать по своему флангу 60 метров назад, грамотный противник нам такое устроит! Поэтому и была постоянная подстраховка на небольших расстояниях — мы уменьшали глубину возможной атаки».

Обретение «правильного» номера

Такую игру с постоянным движением, сменой мест и коллективной подстраховкой михелсовцы отрабатывали постоянно, а все нити этой игры держал в своих руках Круифф. Михелс: «В этом образе действий он был, как рыба в воде. Он получил свободу и знал, как ей распорядиться. А годам к 23-м он был уже готовым тренером на поле».

Право на свободу игры нужно было завоевать. За манеру появляться в чужих зонах и желобках его постоянно шпыняли партнеры по командам всех возрастов. Тренеры пробовали его на всех позициях, кроме разве что вратарской и центрального защитника. А он, подхватив мяч в «своей» точке поля, шел в атаку на чужие ворота.

В результате Йохан в первой команде поначалу играл в нападении и считался центрфорвардом. Играл он под 9-м номером, как положено. Свой знаменитый 14-й он получил гораздо позже, уже в 70 году, а конкретно 30 октября, перед матчем против ПСВ. Круифф выпал из основы еще перед началом сезона-1970/71 вследствие неприятной травмы паха, долго лечился и только в конце первого круга был готов играть. Под 9-м номером на поле всё это время действовал Джерри Мюрен. Он принялся искать более привычную футболку с седьмым номером, но его в корзине с бельем не оказалось. Йохан махнул рукой и наугад вытащил из корзины запасную футболку с № 14. Он вернулся, он дорвался, что называется, до игры и выдал потрясающий, по мнению очевидцев, матч. «Аякс» победил, а на следующий день «Де Телеграаф» написала: «Свою игру он нашел сразу по возвращении на поле. Теперь ему осталось найти свой номер. Другой, а не 14-й, под которым он играл вчера». Йохан, однако, суеверно посчитал этот номер своим и укрепился в убеждении, когда через месяц наколотил шесть мячей в ворота АЗ-67 (итоговый счет 8:1). Впрочем, в этом усмотрели и своего рода шпильку в адрес федерации футбола. Похоже, именно после этого «инцидента» она вынуждена была ввести постоянные номера!

Свежеиспеченный капитан «Аякса» Круифф и капитан «Реала» Соко обмениваются вымпелами и рукопожатием перед матчем на «Чамартине» в апреле 1973 года. Это был полуфинал Кубка чемпионов. На «Олимпийском» «Аякс» выиграл 2:1, в Мадриде добавил вторую победу — 1:0, и «Реал» активно включился в борьбу за 14-го номера победителей

(Что касается «гекса-трика», то Круифф повторил достижение Дирка Ламмерса и Пьера Керкхоффса, а всех их в 2007 году побьет форвард «Херенвена» Афонсо Алвеш, отгрузив семь штук «Хераклесу». — А. Ф.)

Обретение главного прозвища

Пятилетний план Михелса «аяксовцы» выполнили досрочно. После шестилетнего перерыва «Аякс» стал чемпионом в сезоне-1965/66. Круифф играл за клуб до ухода в «Барселону» восемь полных сезонов, начиная с 1965/66. За эти восемь лет «Аякс» становился чемпионом шесть раз. И выступления на международной арене производили впечатление. Четыре финала КЕЧ, из которых три победных. Два финала и одна победа — с Михелсом. Еще два финала и две победы — без него. Так что кто в ком больше нуждался — вопрос, не имеющий четкого ответа. Наверно, в разное время по-разному. Поначалу, пожалуй, Круифф — в Михелсе. Позднее - Михелс в Круиффе. Но то, что их совместная деятельность вдохнула в футбол новое качество — тут уж никаких сомнений нет.

На игру команды обратили внимание после знаменитой «победы в тумане» над «Ливерпулем» осенью 1966-го в розыгрыше КЕЧ-1966/67 со счетом 5:1. За «Аяксом» и конкретно за Йоханом стала внимательно следить сначала английская, а затем и остальная европейская пресса. Хвалебный отзыв во французской «Экип» — это знак качества в то время. Всё чаще повторялось «Аякс», Михелс... И постоянные разговоры о Круиффе как о главной движущей силе команды, ее мозге. В пользу этого соображения приводили и время владения мячом. Обычно игрок в течение матча в среднем владеет мячом две-три минуты. Дольше всех мяч держится у полузащитников — иногда до трех-четырех минут чистого времени. Это очень высокий показатель, свидетельствующий как о методе игры команды, так и о важности для этой игры конкретного футболиста. У Круиффа в некоторых играх показатель «чистого» владения доходил до семи минут. А что же делали в это время остальные?

Вольфганг Оверат, выдающийся «шпильмахер» сборной ФРГ тех лет и знающий о «шпильмахерстве» всё, игрой Йохана восхищался: «Товарищи никогда не искали Круиффа специально. Он просто всегда оказывался в самом удобном для получения мяча месте. А когда он его получал — это что-то. На долю секунды замирали все партнеры, а потом начинали двигаться по взмаху его руки, они повиновались движению пальца! И каждый знал, куда бежать. Но мяч получал тот, кто был, по мнению Йохана, в наилучшей позиции. И он почти не ошибался, вернее, у него бывали крайне редкие ошибки исполнения, ошибок замысла — не было. Поверьте мне, я знаю, что говорю. Если его не устраивало расположение партнеров на поле, он начинал возиться с мячом, финтить, идти вперед самостоятельно. Иногда такие трюки откалывал, только чтоб дать время партнерам выйти в нужную точку».

Круифф: «Я никогда специально не отрабатывал никаких технических трюков. Мой девиз — игра без выкрутасов. Но чтобы играть в футбол без всяких завитушек, ты должен обладать идеальной техникой. Ведущее к успеху простое решение сложнее всего воплотить на практике...»

Оверат, сам великолепный умелец, отмечал еще одно игровое качество Круиффа, редкое, которым сам Вольфганг в такой же степени выработать не смог, мгновенный старт, мгновенный разворот в любую сторону и, особенно, мгновенное торможение: «У него не было «тормозного» пути, а при его скоростных качествах (Круифф пробегал 30 метров менее чем за четыре секунды. — Б. Т.) он отрывался от любого опекуна моментально и уходил.».

Да, уходил, если не получал по ногам. Постоянные попытки защитников сбить Йохана с ног выработали у Круиффа особую «летящую» манеру бега. Прекрасно координированный, он успевал в последнее мгновение перескочить, обогнуть, уйти от столкновения. Очередное прозвище напрашивалось само собой, и он очень скоро стал «Летучим Голландцем». Точнее, конечно, было бы «летящим».

Автограф в обмен на бутылку

В национальной команде Голландии он был предъявлен миру в 19-летнем возрасте. Всё нападение сборной в домашнем отборочном матче ЧЕ-68 против венгров состояло из «аяксовцев» Сварта, Кейзера, Бенни Мюллера и Круиффа. В игре, закончившейся со счетом 2:2, Йохан открыл счет своим голам за сборную — при счете 1:0 в пользу хозяев забил второй мяч.

В сборную его вызывали и раньше. Однако врач главной команды отказался давать добро на участие Йохана в игре со швейцарией осенью 1965-го из-за тревожной кардиограммы. Круиффа врачебные «придирки» всегда раздражали. Он возил с собой в качестве талисмана и единственного лекарственного средства бутылочку валерьянки и считал, что этого вполне достаточно для успокоения нервов и лечения сердца. С клубным врачом доктором ролинком у него отношения тоже были напряженные, поскольку тот еще и не разрешал Йохану выходить на поле с мелкими травмами. в молодом возрасте часто, а иногда и в зрелом футбольном Круифф играл с незалеченными повреждениями. добровольно, без просьб тренеров! Позже Круифф отзывался о ролинке как об очень хорошем спортивном враче, просто не всегда до конца понимающем специфику футбольного дела: «мне казалось тогда, что доктор перестраховывается. А наблюдать за тем, как проигрывают в мое отсутствие, было сущей пыткой. Я ведь не сразу научился относиться к происходящему философски».

Вот и побежал юный Йохан выяснять у рефери во втором своем матче за сборную, почему тот не зафиксировал нарушение в штрафной площади соперника, когда его, Йохана, прорыв прервали, схватив за футболку. Нн-цидент произошел за 15 минут до конца товарищеского матча со сборной Чехословакии при счете 1:2. Судьей был опытнейший и уважаемый Руди Глёкнер из ГДР. Через четыре года он будет реферировать финал ЧМ-70 Бразилия — Италия. В квалификации Глёкнера сомнений обычно не было.

Покажем дочку, жену и «Золотой мяч»!

Круифф, ударивший своего обидчика по лицу, был отправлен судьей с поля. Тогда Йохан стал выяснять причины «судейской слепоты». Он экспрессивно размахивал руками, толкал рефери и даже якобы ударил его пониже спины.

Удаление это было первым в истории сборной Голландии. Наказали Йохана сурово — отлучили от сборной на год. Срок дисквалификации, правда, пришлось сокращать. И не за примерное поведение, а по необходимости. Сборная без Круиффа результата не давала. С Круиффом, однако, она его тоже не давала. Команда не пробилась ни в финальную часть ЧЕ-68 и 72, ни в финальную часть ЧМ-70. И это на фоне феноменальных успехов «Аякса» в КЕЧ, доминировании клуба в розыгрышах начала 70-х.

В списках «Франс футбола» среди кандидатов на получение «Золотого мяча» Круифф появился в 1967-м. Свои призы лучшему игроку Европы он получил в 1971-м и 1973-м исключительно благодаря клубным заслугам, поскольку в нечетные годы главным испытанием являются континентальные турниры. Зато своим третьим мячом он обязан блестящей игре на ЧМ-74, куда сборная Голландии могла и не попасть. За минуту до конца решающего матча отбора к ЧМ-74 Голландия — Бельгия при счете 0:0, устраивающем голландцев, бельгиец Поль ван Химст забил мяч в ворота Пита Шрейверса. Однако советский судья Павел Казаков этот мяч не засчитал, и на ЧМ поехали голландцы, впервые с 1938-го года.

...Ровно через год, осенью 74-го, уже после ЧМ, в Роттердаме состоялась товарищеская игра вице-чемпионов мира сборной Голландии со сборной Италии. Хозяева победили 3:1, Йохан в этой встрече отличился дважды и пребывал после игры в отличном настроении, чем сразу же воспользовалась пресса, как пишущая, так и снимающая. Когда же он собрался было присоединиться к своим знакомым, ожидавшим его в стадионном кафетерии, к нему подошел Карел Акеман, функционер Федерации. «Пойдем, Йохан, тебя уже час ждет судья матча». — «Да ну его...». «Ты что забыл, кто это? Это ведь тот русский, который год назад не засчитал мяч Поля. У него к тебе просьба и подарок». — «Это меняет дело!». Казаков вместе с судьями на линии терпеливо ожидал Круиффа, чтобы взять у Йохана автограф. Подарок был стандартным — бутылка экспортной «Столичной»...

Но лучше взять деньгами

Я не зря выше упомянул о настроении. Йохан прессу не очень-то жаловал. Началось всё с круиффовской женитьбы. В невесты он выбрал себе не кого-нибудь, а победительницу конкурса «Мисс Голландия-67», дочь известного и богатого ювелира Корнелиуса Йоханнеса Костера Данни (или она его выбрала среди своих поклонников, тут еще как посмотреть). Молодые люди познакомились 13 июня 1967 года на свадьбе другого «аяксида» — Пита Кейзера.

Кор Костер поначалу их браку противился. Знакомый его дочери внешне ничем не отличался от тысяч таких же «новых молодых» — длинноволосый, в джинсах и цветастой рубашке, он олицетворял для Костера тип «наглого бунтаря», ни во что не ставившего традиционные общественные ценности. Наверняка из этих, как их... битники, хиппи? Неважно. Из тех, в общем, у которых ни дела, ни денег, а только гонор. Позже выяснилось, что парень, оказывается, знаменитый футболист, еще и лучший в стране. Да и дочка упрямилась — выйду, мол, замуж только за него. Костер познакомился с кандидатом в зятья, узнал сумму контракта Йохана с «Аяксом», хмыкнул: «15 штук? Эх, объегорили тебя, парень», взял с Круиффа обещание согласовывать все финансовые дела с ним, Костером, и дал согласие на брак. Церемония состоялась 2 декабря 1968 года и увенчалась впоследствии тремя детьми — дочерьми Шанталь (родилась 16 ноября 1970 года) и Сусилой (27 января 1972 года), а также сыном Жорди (9 февраля 1974 года, и об этой дате — отдельный рассказ ниже).

(Фактически Костер стал первым в мире футбольным агентом, и это означало революцию в мире футбола — сколько же футболистов в те годы просто подмахивали контракты, которые подсовывали им администраторы клубов! Опытный бизнесмен, Костер мигом прочувствовал — народ валом валит на «Де Меер» смотреть не только и не столько команду, его будущий зять сам по себе весьма привлекает людей. И вскоре «Аякс» прочувствовал на себе железную хватку Костера. В июне 1969 клуб прикупил в «Твенте» нападающего Дика ван Дейка, за которого отдал целых 750 тысяч гульденов. Костер примчался в клуб: «Что-то? Ваш новичок будет получать больше главной звезды, лидера клуба? На такое мы никогда не пойдем!» И зарплата Круиффа выросла до 50 000 гульденов — столько же пообещали и ван Дейку, который с пользой проведет в «Аяксе» три сезона, взяв два Кубка чемпионов.

Зарплаты футболистов уже рванули в заоблачные выси, но до поры до времени сохраняли пристойные размеры. Тем не менее, Кор Костер пообещал себе, что сделает зятя миллионером, и сдержал слово. Можно сказать, что он помог стать миллионерами далеко не только Круиффу — в общем, сыграл роль этакого Швана при Беккенбауэре, только родного.

На родине Костера частенько обвиняли в том, что он в годы Второй мировой войны служил в СС. Уже после его смерти в 2008-м наконец-то провели расследование и выяснили — не в СС, но служил. В Латвию его на какие-то работы направляли. — А. Ф.)

Теперь Круифф стал лакомым куском не только для спортивной прессы, но и для светских и желтых изданий. И ладно, если б они описывали только роскошную свадьбу первого футболиста страны с первой красавицей, кортеж на улицах города и наряд невесты. Это тоже было. Но их стал интересовать чуть ли не каждый день жизни блестящей пары. Такое повышенное внимание Йохану надоело очень скоро.

Говорят, что именно Костер посоветовал Круиффу брать деньги за интервью. Сомневаюсь. У Йохана был пример Михелса, так что изобретать ничего не нужно было.

Он действительно брал деньги с интервьюеров, вернее, с изданий, которые они представляли. Но избирательно. С нескольких голландских газет и журналов, регулярно пишущих о спорте, он платы не требовал. С ТВ — обязательно. По максимуму он пытался содрать со всяких женских журналов и желтых газетенок. Почему? Да потому что разговаривать с ними не имел ни желания, ни времени. С иностранными корреспондентами было по-разному. Рышард Ольшевский так описывает свою попытку взять интервью у Круиффа после победного для голландцев финала КЕЧ-73 «Аякс» — «Ювентус»: «Я попросил его после обычной пресс-конференции сказать два слова для польской прессы. в ответ услышал, что он не дает бесплатных интервью. Я спросил: «У вас так плохо с деньгами?». — «Нет, просто не люблю журналистов. Если выиграли, их не устраивает качество игры, если проиграли — еще и результат. Сейчас я буду давать интервью голландскому ТВ — они хорошо платят, можете встать рядом и всё записать». Он отвернулся и закурил...»

Вот и писали о нем по-разному, хорошо об игроке и далеко не так уважительно о человеке, хотя любую ситуацию можно представить с разных точек зрения. Например, склоку, затеянную игроками «Аякса» и поддержанную (редчайший случай!) роттердамцами и эйндховенцами перед поездкой на ЧМ-74. Речь в споре игроков сборной с федерацией шла, конечно же, о премиальных. Круифф, уже год как игравший в «Барселоне», из Испании поддерживал отказников, угрожавших бойкотировать ЧМ, если им не увеличат размер премиальных. Федерация поднатужилась и нашла сумму, удовлетворившую обе стороны. Заодно ангажировала на несколько месяцев в сборную на должность «консультанта с диктаторскими полномочиями» Ринуса Михелса вместо Франтишека Фадронка, под руководством которого и выиграли голландцы отборочную группу. Пресса же этот конфликт, начавшийся с невыплаты премиальных за выход на ЧМ и только позже переросший в требование гарантий высокой оплаты за выступления на самом ЧМ, преподносила как рвачество со стороны игроков и больше всего обвиняла в этих настроениях находящегося вдали от родины Йохана.

Первая минута финального поединка ЧМ-74 Нидерланды — ФРГ. Круифф с висящим на нем Берти Фогтсом (слева) врывается в штрафную и вот-вот будет снесен Ули Хёнессом (справа)

Гульки делу не помеха

Сборная Голландии влюбила в себя на ЧМ весь мир. Ее игру по достоинству оценили не только собственные болельщики, «нейтралы» и специалисты. Даже фаны других команд, соперников голландцев, отмечали удивительную, доселе невиданную команду. Новый «тотальный футбол» требовал подтверждения и весомого успеха на уровне сборных. на клубном уровне этот метод игры уже зарекомендовал себя как удачный и дающий плоды в виде побед в главных турнирах. И на ЧМ голландцы удивляли и радовали. Они выиграли в группе у болгар и уругвайцев и сыграли вничью со шведами (единственный матч, в котором они не забили хотя бы мяч), вышли в полуфинальную группу, показав великолепнейшую игру, победили аргентинцев и немцев из ГДР. Предстоял решающий матч за выход в финал с бразильцами.

Накануне игры с действующими чемпионами мира произошла неприятная история. Собственно, неприятной и скандальной она стала, потому что попала в прессу.

Гвидо Фрик, журналист «Штутгартер нахрихтен», проживал в том же отеле «Краутхойзер», где квартировала сборная Голландии: «Часа в два ночи я проснулся от звуков музыки, доносившихся из гостиничного бара через открытые окна. Сын хозяина гостиницы был моим другом, и я спустился вниз, чтобы выпить с ним по стаканчику. В заполненном баре я с удивлением увидел Круиффа, танцевавшего с какой-то рыжей девицей под музыку «Би Джиз». В общем, Фрик гудел в баре и гостиничном бассейне с Круиффом, Ренсенбринком, Шрейверсом, Штриком и девушками до семи утра. А накануне игры с Бразилией эта история появилась в «Бильд». Когда Йохан узнал, что общительный весельчак, составивший им компанию в ту ночь, и есть тот самый журналист, который красочно расписал их гулянку в журнале, то пришел в ярость. Оттаскивали его от Фрика втроем: те же Шрейверс, Ренсенбринк и помогавший им Неескенс.

Неескенс: «Не знаю почему, но он принял эту историю очень близко к сердцу. Мы квартировали с ним в одном номере, и на следующую ночь я проснулся от сигаретного дыма. Йохан не спал, он стоял у окна и курил. Может, думал о предстоящем объяснении с Данни...»

...А бразильцев голландцы обыграли вчистую, не дав им ни единого шанса. Круифф был на поле лучшим, невзирая на настоящую охоту, которую устроили на него два «кудесника мяча» — Луис Перейра и Зе Мария. Перед всем миром предстала беспомощная, играющая от безысходности грубо сборная Бразилии.

Михелс устроил фигурантам дела разнос, больше за то, что так глупо подставились, чем за факт разгула. На людях он метал громы и молнии в адрес местных провокаторов и повторял любимое: «Футбол — это война».

Поражение, которое навсегда

А потом был финал. Поражение от сборной ФРГ пытались объяснить тогда, объясняют до сих пор.

«Мы обыграли тогда всех южноамериканцев, включая Бразилию, прошли всех попавшихся по дороге европейцев. И против немцев мы выходили не играть, а воевать». Так настраивал команду Михелс. «У большинства наших игроков были исторические и семейные счеты с немцами, — рассказывал позже близкий к команде журналист. — И у Михелса, едва пережившего голод 1944-го, и у Крола, отец которого прятал своих друзей-евреев, пострадал за это, но остался жив. Наверно, и у Круиффа, ведь папа Манус одно время помогал подпольщикам. Я уж не говорю о ван Ханегеме, его история всем известна... (См. главу об Эрнсте Хаппеле.) И вся команда играла здорово, только Круифф был не похож сам на себя. Может быть, быстрый наш гол тому виной, и ребята решили, что дело сделано — они настраивались на бой, а тут сразу забили.»

«Гербергер вбил в головы всем футбольным поколениям немцев — игра длится девяносто минут и ни секундой меньше», — писал австрийский футбольный историк Харальд Ирмбергер. «А теперь, - продолжает Ирмбергер, — сравните этот подход с высказыванием Круиффа: «В каждой встрече есть три минуты, разделенные на секунды, которые только и идут в счет. в эти три минуты и решается, выиграл ты или проиграл...»

На персональном сайте Круиффа присутствует обширная анкета. в графе «самый нелюбимый защитник» написано — Берти Фогтс. Берти опекал Йохана в финальной игре ЧМ. Накануне игры с Фогтсом проводил «репетицию» Гюнтер Нетцер. Он изображал Круиффа, а Фогтс пытался ему противодействовать. Нетцер заключил по окончании тренировки: «Берти, ты великолепен. Ты сумел меня закрыть, а значит, закроешь и Йохана. Он ведь послабее меня, ты ж знаешь...»

Круифф в легендарном матче на «Бернабеу». Февраль 1974 года

Выше я упоминал о привычке Круиффа постоянно разговаривать на поле. Он разговаривал и с защитниками соперника, пытаясь вывести их из себя. Фогтса он начал доставать вскоре после того, как счет стал 1:1. Круифф, улучив момент, стал бить по больному месту «терьера»: «Ах ты, бедный, несчастный, маленький Берти!». Напоминание о маленьком росте было для Фогтса хуже любого самого грязного ругательства, и Круифф это знал. «Даже если вы станете чемпионами, ты все равно останешься маленьким». Фогтс на провокации не поддавался и только изредка шипел сквозь зубы: «Вздор». Добродушный здоровило Шварценбек, слышавший все тирады Круиффа, предупредил: «Йохан, оставь его в покое, нарвешься, мало не покажется.». А Круифф продолжал рассказывать не отходившему от него ни на шаг Фогтсу: «Вот Франц велИк, велИк во всем, а ты так и останешься бедным маленьким Берти.». И только раз, не выдержав, Фогтс сказал голландцу что-то вроде «Йохан, закрой хлебало». Эту байку, поведанную Шварценбеком, Фогтс подтверждал. Правда, в изложении Берти это звучало иначе: «Он всю игру осыпАл меня оскорблениями». Вывести из себя Фогтса, отвлечь его или спровоцировать на откровенную грубость Круиффу так и не удалось. Скорее, наоборот, зудение Йохана только добавило злости и сил Фогтсу.

Вообще, тот финал Йохан вспоминать не любит. Вернее, не любит о нем пространно рассказывать и в разговорах с малознакомыми отделывался общей фразой: «Мы проиграли из-за разницы в менталитетах.»

В беседе с ван Дорпом, журналистом и хорошим товарищем, он брал бОльшую долю вины на себя: «Я должен был в этой встрече быть незаметным, мной надо было пожертвовать. Такую тактику я предложил сам. Мы применили ее незадолго до ЧМ в товарищеском матче с «Баварией», которую обыграли 5:0». — «Но Михелс тогда ведь не был уже тренером «Аякса». И он согласился с такой тактикой?» — «Конечно, он сам напомнил об этой встрече. Тем более, что Рейсберген и Ренсенбринк играли с травмами, их пришлось позже заменить. У меня тогда не получилось взаимодействие с Ари Ханом, нашим последним защитником. И Ари «сидел» глубже, чем обычно, и я. Я чувствовал себя вымотанным, усталым. Г осподи, судьба звания чемпиона мира зависит от нескольких недобеганий и немного неточных забросов. Два лишних метра — цена поражения или победы. Но даже той игры хватило бы, что победить кого угодно. Кроме этих.»

Из книги Круиффа «Мне нравится футбол»: «Мы, голландцы, слишком рано чувствуем себя удовлетворенными, порой довольствуемся малым. А тут такое историческое событие — выход в финал чемпионата мира, чего ранее никогда не случалось в истории нашего футбола. Пожалуй, мы уже свыклись с дифирамбами в наш адрес по этому поводу и слишком рано почувствовали себя счастливыми. Однако мне кажется, что если бы нашим соперником по финалу стала сборная другой страны, Голландия выиграла бы мундиаль. Увы, сборная Германии — это та команда, которая забивает победный мяч тогда, когда от нее этого уже никто не ждет. И обычно последний матч, в котором она побеждает, — это ее лучший матч из числа сыгранных на том или ином чемпионате мира. Но у всего есть свои отрицательные и положительные стороны. Если бы в 1974 году мы стали чемпионами мира, вряд ли бы сейчас так часто вспоминали и тот матч, и тот великолепный футбол, который тогда демонстрировала сборная Голландии. Поражения также могут входить в историю со знаком «плюс», особенно если футбол в твоем исполнении «доставляет болельщикам наслаждение. В этом смысле нечто похожее произошло в финале Кубка УЕФА, в котором «Алавес» проиграл «Ливерпулю» (4:5 в дополнительное время. — А. Ф.). «Алавес» потерпел поражение, но мы навсегда запомним тот матч, и в первую очередь из-за того, как испанские футболисты играли и боролись. Это лишний раз подтверждает, что красивый футбол остается в памяти болельщиков независимо от цифр на табло».

«Барселона» или «Реал»? Они схватились и здесь...

«Барселона» заинтересовалась Круиффом еще в 1970-м. Каталонцев тренировал тогда вик Бекингэм, знавший Йохана с детских лет. но понадобилось еще три года, чтобы сразу после снятия запрета на иностранцев законтрактовать голландца. Круифф, уже наигравшийся в «Аяксе» и выигравший с ним все возможные клубные и международные трофеи, не просто не прочь был уехать в Нспанию, а можно сказать, рвался туда. К мотивации спортивной прибавлялась мотивация материальная. максимум денежного довольствия, которое мог предложить ему «Аякс», Йохан с помощью непреклонного в финансовых вопросах Костера уже добился. и при пе-реподписании контракта с клубом в 1969-м выжал из ван Праага все возможное.

Вообще, Круифф высоко оценивал деятельность своего тестя в переговорах с клубом и федерацией: «мой контракт с «Аяксом» создал тогда своеобразный прецедент. дело не в сумме, а в пунктах, касающихся различных форм обеспечения игрока на случай травм, наличие разнообразных отчислений и защиты футболиста от произвольных действий руководителей. Потом такой контракт стал типовым. Так что за укрепление своего статуса наши игроки должны благодарить нас с Костером».

Костер и вел переговоры с испанцами. Одновременно с «реалом» и «Барселоной». Он торговался за каждый гульден так, как умеет лишь голландец. Предлагали что мадридцы, что барселонцы примерно одинаковую сумму («Барселона» немного больше.) «реаловцы» в конце концов плюнули на это дело и подписали нетцера. Приобретать за огромные деньги еще одного плеймейкера, пусть даже самого Круиффа, они не захотели.

(Изложение этой истории довелось как-то прочитать в «Эль Конфиденсьяль». впервые президент «реала» Сантьяго Бернабеу закинул удочку во время визита мадридской делегации в Амстердам на первый матч полуфинала КЕЧ в апреле 1973 года. дон Сантьяго случайно пересекся с тестем Круиффа Кором Костером в лифте отеля. Вышли они на одном этаже, и испанец не преминул вопросить: «Мне бы очень хотелось подписать вашего зятя — он необыкновенный футболист!» Костер отделался ничего не значащим: «Дон Сантьяго, вопрос перехода Йохана в клуб, который вы возглавляете — исключительная прерогатива «Аякса», который обладает всеми правами на игрока».

Во время ответного визита в столицу Испании Костер совершил прогулку по базе «Реала» «Сьюдад Депортива». Его сопровождал директор клуба по международным отношениям Хосе Луис Лопес Серрано, который и услышал странную фразу: «Жаль, что дон Сантьяго не хочет подписать лучшего игрока в мире — поверьте, моя отеческая любовь к нему тут ни при чем. А вот несколько клубов, в том числе «Барселона», не прекращают названивать в «Аякс», чтобы заключить контракт...»

Что же за этим стояло, что произошло за две недели между полуфинальными матчами «Реала» и «Аякса» (1:2, 0:1)? Чуть позже Бернабеу признался: «Я мог подписать Круиффа за 30 миллионов песет, но я не собирался платить ему 12 000 долларов за сезон — сумму, на которую согласилась «Барселона». Может быть, я и сглупил, пожалев 180 миллионов. Виноват, конечно. Но что сказали бы мои партнеры? Что я трачу миллионы, которых у нас нет! Еще в 1967 году Мигель Муньос прислал мне записку, в которой предлагал подписать Круиффа. Мол, всего лишь 20 лет, станет великим и всё такое. Короче, это замечательно, что «Барселона» его подписала. Круифф, который придаст блеск нашему футболу в пользу каталонского клуба».

Здесь стоит заметить, что сумма 12 000 долларов за сезон (темпораду) действительно прописана, но выглядит бредовой — при всем уважении к доллару песета котировалась не настолько низко. В 1973-м курс был примерно 60 песет за доллар, и поверить, что Круифф готов был играть за 720 тысяч песет в сезон, я не могу; в качестве месячного оклада — так-сяк! Трансферная сумма в полмиллиона баксов также выглядит заниженной, для своего времени переход Круиффа, напомню, был рекордным. Но при чем здесь 180 миллионов (3 миллиона долларов)? За вычетом тридцатки, это 150 миллионов песет — возможно, речь шла о трехлетнем контракте с зарплатой 50 миллионов песет в год? Или о двухлетнем с окладом денежного содержания в размере 75 млн песет, то есть около 1,2 млн дол?! Можно только догадываться, тем более речь идет о несостоявшейся сделке.

«Добавим блеску каталонскому клубу.» Вряд ли дон Сантьяго готов был повторить эти слова 17 февраля 1974 года, когда «блеск» «Барселоны» оказался нестерпимым для игроков «Реала» — 0:5 на родном стадионе. Круифф не стал топтаться по поверженному сопернику, ограничившись уважительным замечанием, что они обыграли великую команду. — А. Ф.)

Йохан интуитивно склонялся все-таки в пользу «Барселоны»: «Я готов играть в Испании, если местная Федерация футбола отменит запрет на подписание иностранцев. Но последнее слово, в любом случае, за «Аяксом». У «Реала» отличная команда, фактически сборная мира, и поэтому мне не очень хотелось бы туда». Ему и его жене Данни Барселона нравилась куда больше, чем Мадрид. К тому же «Барсу» уже два года как возглавлял Михелс, и это было еще одним аргументом в пользу Барселоны. Голландская федерация соглашалась на переход со скрипом — не были выдержаны сроки, Йохан успел даже сыграть в двух матчах начавшегося сезона за «Аякс» (12 и 19 августа; выиграли, к слову, с общим счетом 10:1). И только после отмены эмбарго на иностранцев в Испании и официальных гарантий «Барселоны» отпускать Круиффа на все матчи сборной, ультиматума самого Круиффа и в свете осознания, что лидеру сборной нужна игровая практика, в К№УВ подписали переход. Йохан с удовольствием уезжал от местных дрязг, от круи-ффоненавистников, коих в голландской футбольной тусовке и прессе было предостаточно.

Лучший испанский гол Круиффа — мадридскому «Атлетико», в прыжке, победный

(Сумма трансфера составила 6 миллионов гульденов — по тогдашнему курсу, около двух миллионов долларов. Три миллиона достались «Аяксу», три — самому Круиффу. Это достаточно общепризнанные суммы, трансферный рекорд для 1973 года. По нынешним временам — смешно, и много лет спустя Франц Беккенбауэр заметит: «100 миллионов за Роналдо? Тогда Круифф в наши дни стоил бы миллиарды!»

Для сравнения приведу, сколько Круифф имел по предыдущему контракту с «Аяксом» — надо сказать, довольно необычному. Плотно представлявший интересы Йохана тестюшка, пугая «Фейеноордом» и «Барселоной», в 1971 году выбил из амстердамского клуба 7-летний контракт с годовым окладом в 95 000 гульденов плюс полторы тысячи за победу. Подразумевалось, что в 78 году, по истечении контракта, Круифф завершит карьеру игрока, и на этот случай Кор Костер пробил зятю государственную пенсию в 60 000 гульденов в год с 31 года до 65-ти!

«Барселона» в сезоне-1974/75. Стоят (слева направо): Садурни, Костас, Неескенс, Де ла Крус, Мариньо, Мигели. Присели: Рексач, Хуан Карлос, Круифф, Асенси, Марсьяль

Стоит также заметить, что отношения Круиффа с товарищами по команде были далеко не безоблачными — тут и тяжелый характер, тут и элементарная зависть. В 1972 году капитанскую повязку передали от Пита Кейзера Круиффу, но Кейзер не оставил надежд вернуть ее, и на сборах в 1973-м состоялось тайное голосование, в котором Кит победил с перевесом в три голоса. Круиффа подобное недоверие шокировало — он не мог понять, что делает неправильно, но четко расценил происшедшее как вотум недоверия. Разумеется, это мощно подтолкнуло Йохана на выход из «Аякса», и, вернувшись в свой гостиничный номер, он сразу позвонил тестю: «Звоните в «Барселону» прямо сейчас, отсюда я ухожу!». — А. Ф.)

Победа родилась кесаревым сечением

Йохан попрощался с «Аяксом» в конце августа, вскоре после того как Федерация футбола Испании, как и ожидалось ранее, разрешила переходы иностранцев. Однако свой первый матч за «Барселону» Круифф провел 5 сентября 1973 года еще до окончания всех формальностей в виде разрешения KNVB, поэтому играть он мог только в товарищеских встречах. Вот и грохнули «Серкль Брюгге» 6:0. Тогда внимание к выставочным поединкам было таким, что «Барса» ухитрилась отбить все деньги, потраченные на трансфер, еще до официального дебюта Круиффа!

К тому же он вошел в «официальную игру» сразу, благо футбольных секретов для него не было и быть не могло. Это случилось в воскресенье, 28 октября, в 8-м туре Примеры, домашнем матче с «Гранадой». К этому моменту «Барселона» тащилась по турнирной дороге, как перегруженная колымага, лишь две победы (вторая в 7-м туре), две ничьи и три поражения, безнадежное 14-е место (а было и 17-е!)... Круифф с ходу забил два мяча, еще парочку добавили Хесус Де ла Крус и перуанец Уго Соттил, и «Барса» вынесла соперника 4:0. Болельщики сразу окрестили новичка El Salvador — спаситель. А после знаменитой гостевой победы 5:0 в феврале 1974-го над «Реалом» он стал «всемогущим».

(При Круиффе каталонская команда не проигрывала в 24-х турах, одержав в них 18 побед, и довольно неожиданно обнаружила себя на первом месте. За пять туров до конца (!) «Барса» после огромного перерыва стала чемпионом и чуть расслабилась, проиграв еще дважды, тем не менее «привезла» «Атлетико» 8 очков; 8-е место «Реала» с 50-ю процентами набранных очков только повысило градус веселья в столице Каталонии; вклад Круиффа составил 16 мячей, больше среди каталонцев забил только Марсьяль — 18. Но сколько же взятий ворот Круифф организовал! Кроме того, один из его голов, в ворота «Атлетико» (2:1), потряс всех — Йохан замкнул подачу на дальнюю штангу в роскошном полете ударом пяткой правой ноги! Ибрахимович? Не знаю, не слышал. Во всяком случае, тогда.

Не понимаю, почему, однако доселе мне никогда не доводилось встречать совершенно дивную подробность биографии Круиффа, связанную со знаменитым матчем против «Реала». Нет, дело не в том, что он якобы свел в могилу одновременно Сантьяго Бернабеу и Франсиско Франко, тем более громил «сливочных» не только Круифф, на счету которого один мяч и два участия в голевых атаках, но вся команда. Оригинальность сюжета в другом: в это время Данни Круифф-Костер была беременна третьим ребенком, и по подсчетам врачей роды должны были прийтись как раз на 17 февраля 1974 года - то есть на выездное «Эль Класико»! Уж не знаю, кто такое выдумал и присоветовал, кому принадлежала инициатива — Данни, Йохану, им обоим, но роды решили ускорить, и 9 февраля в Амстердаме «Круиффовне» сделали кесарево сечение. Так на свет появился мальчик, названный запрещенным в Испании именем Жорди — в честь святого Георгия, небесного покровителя Каталонии.

КАК ЖЕ ЕГО НАЗЫВАТЬ?

Спор о том, как произносится фамилия героя этого рассказа, идет уже много лет. У нас его стали сразу называть Круиффом, затем в 80-е переименовали в Кройффа. Англичане и немцы произносят эту фамилию, в основном, как Кройфф или Крёйфф. Звукосочетание, издаваемое носителями голландского языка, воспроизвести кириллицей не так-то просто — слышится и «о», и «ё», и даже «я».

Но это звук. А на бумаге голландские журналисты сразу стали писать его фамилию неправильно - начинали с De Kruyff. Всего в прессе было использовано четыре (!) варианта: De Kruyff, Kruijff, Cruyff и Cruijff.

Нико Схеепмакер, голландский спортивный журналист и большой поклонник таланта Круиффа, провел целое исследование в архивах, дабы разобраться, как же все-таки правильно писать фамилию Йохана, поскольку самого Круиффа поставил в тупик следующий факт: папа Манус всегда подписывался как Cruyff, а мама Нел, в девичестве Драйер, на бумаге всегда ставила подпись — Cruijff-Draaijer. В телефонных книгах разных лет выпуска Схеепмакер обнаружил разные варианты написания. Тогда он добрался до «исходника»: в Амстердамском регистре нашлась запись о том, что 25 апреля 1947 года родился Cruijff, Hendrik Johannes. Наверное, оформлять рождение сына ходила мать.

За голландскими рубежами писали и продолжают писать Cruyff. Так принято было и в английском, и в немецком, и в испанском языках. Различие из теоретической плоскости перешло в практическую - Йохану пришлось регистрировать две торговые марки: в Голландии как Cruijff, за границей, в Испании — Cruyff.

(В принципе, аналогичная история произошла с названием «Feyenoord», которое изначально писалось «Feijenoord», но было в 70-х европеизировано - дескать, иностранцы очень тяжело воспринимают это голландское буквосочетание «ij», просто не могут понять, о чем и к чему оно, а клубу нужно наращивать популярность именно за границей. Так что я бы остановился на том, что разницы между Cruijff и Cruyff нет совершенно никакой, во всяком случае на произношении она точно не сказывается. А вот остальное, прежде всего, произношение, которое, как правило, и служит основой написания что в русском, что в украинском языке... Так и повелось у нас, что отец Йохан Круифф, а сын — Жорди Кройф. — А. Ф. )

Сам Круифф считает, что «ошибку утвердили англичане, они набирали на печатных машинах привычное для них «y» вместо непонятного «ij», а дальше так и пошлО. С «неудобством» такого варианта я столкнулся в Испании при регистрации торговой марки. Пришлось проделывать эту процедуру дважды — для дома и для заграницы».

Зато никто и никогда не ставил под сомнение качество его игры и высочайший класс — ни в Голландии, ни за ее пределами. И мы любим и помним выдающегося игрока и тренера. Пусть проблема с правильным написанием и произношением его фамилии будет, как говорится, единственной проблемой в его жизни.

Интересно, насколько это вдохновило Круиффа на погром «Реала»?! Моральную же сторону вопроса — ты либо детьми обзаводись, либо в футбол играй, если это вступает в противоречие — я предоставляю оценить вам, дорогие читатели, вплоть до «это какая-то клиника». Насколько я понимаю, проблема заключалась в том, что Данни находилась дома, в Нидерландах, и готовилась рожать там и только там, Круифф же кровь из носу намеревался при этом присутствовать, вот они и «обезопасили» себя. — А. Ф.)

Круиффа вместе с «Барсой» сделали даже символом сопротивления франкистскому режиму, хотя он никогда не выступал с протестными эскападами, как Брайтнер, и не был «политплейбоем», как Нетцер.

«Я человек аполитичный, в мире и живут по-разному, и в футбол играют по-разному. В футболе я разбираюсь гораздо лучше, чем в политике, но это не значит, что я заведомо соглашаюсь с той или другой политической системой».

Произнесена эта фраза была на каталанском, а не на испанском. Этого было достаточно, чтоб стать любимцем не только «кулес», но и обычных граждан. Хотя разве наличествуют в Барселоне жители, не переживающие за свой футбольный символ?

Ситуация обожания была для него в новинку. Дома за его язык и высокомерное с точки зрения многих поведение он был постоянно под прицелом прессы. Здесь же, особенно после завоевания «Барсой» чемпионского титула в первый же круиффовский сезон после 14-ти лет надежд всё, что ни делал или говорил Йохан, воспринималось, как само собой разумеющееся. «Сальвадор не может ошибаться».

Круифф же подмечал разницу между болельщицким отношением к команде и игрокам в Голландии и Испании. Местное отношение было ему больше по душе.

«Самое большое впечатление на меня произвела не фантастическая поддержка трибун, не почти религиозное почитание своих или размах празднования чемпионства. Нет. Я был тронут до глубины души, когда болельщики говорили нам не «поздравляю тебя с победой», а «спасибо за то, что ты сделал для нас». Хенк, ты понял разницу? Не для себя — для них!»

Пятилетний барселонский игровой опыт Круиффа лишь подтвердил его высочайшие футбольные качества. С призами и победами здесь было посложнее, чем в Голландии. К званию чемпиона 1974-го Йохан добавил лишь победу в Кубке страны 1978-го. Однако причины такого «трофейного» неблагополучия нужно искать не в личности Круиффа (приглашали, чтоб всё выигрывать, а побед мало!), а в отношениях в клубе в частности и в испанском футболе в целом.

(На мой взгляд, для полноты картины необходимо подчеркнуть влиятельность Круиффа в «Барселоне» одним конкретным и более чем достаточным примером. В 75-м «Барселона» финишировала второй, но с 13-очковым отставанием от «Реала», и Ринус Михелс отправился в «Аякс», а «Барсу» вместо него возглавил прославившийся работой с гладбахской «Боруссией» Хеннес вайсвайлер. При всех своих достоинствах он никогда не умел работать с настоящими звездами, и даже в «Боруссии» постоянно цапался с Гюнтером Нетцером. С Круиффом он тоже моментально вошел в «контры» и однажды не взял его на гостевой матч с «Севильей». Тысячи фанатов «Барселоны», прибывших на игру, устроили акцию протеста — для них вопрос выбора, Круифф или Вайсвайлер, не стоял, и дни немца в Каталонии были сочтены. Тем более, «Барса» снова стала второй после «Реала»... Другой вопрос, что при вернувшемся михелсе лучше не стало, но тренеров Круифф снимал на раз-два, что было, то было. — А. Ф.)

Вам хочется баек? Их есть у меня!

На Йохана смотрели снизу вверх и фаны, и молодые игроки, для многих из которых он стал кумиром.

Аргентинец Хорхе Вальдано, будущий чемпион мира 1986-го и замечательный рассказчик, вспоминал о первой встрече с Круиффом и об уроке, который он запомнил на всю оставшуюся жизнь:

«Я, двадцатилетний, выступал тогда в Испании за «Алавес». Мы играли на Кубок с «Барселоной». Первый матч закончился 0:0, предстоял ответный. Я оказался на одном поле вместе с Круиффом. Только тогда, на поле, я понял, кто такой Круифф. Его влияние распространялось на всех — на партнеров, на соперников, на судью в поле и судей на линии, на стойки ворот и угловые флаги. Мне показалось, что он влияет даже на продавцов Кока-колы на трибунах. И он делал противоположное тому, что от него ожидали — он начинал дриблинг, когда напрашивался пас, он пасовал вместо очевидного движения, он смотрел вправо, а уходил влево. Он был на поле лучшим либеро, лучшим полузащитником и лучшим нападающим. А приглядывать за ним в этом матче должен был я. Боже, за два тайма игры против него я понял в футболе больше, чем за все прошедшие годы!

Кажется, в середине второго тайма после столкновения и обоюдного падения он спросил меня: «Как тебя зовут?». «Хорхе», — ответил я и поспешно добавил: «Вальдано. Неужто он меня отметил?!» — «А сколько тебе лет?» — «Двадцать один». Дальнейшее прозвучало, как звук пощечины. «В 21 год, Хорхе, ты должен обращаться к Круиффу на «вы». Держись!». Через несколько минут, врываясь в нашу штрафную, он затормозил так, как только он это умел. Я с лету налетел на него, пенальти, 1:0 в пользу «Барсы» и 2:0 в пользу Круиффа...»

Другой молодой игрок, француз, вспоминал свою первую встречу с кумиром: «Я подошел к нему и, заикаясь, попытался произнести какие-то слова восхищения и даже попросить автограф. Он посмотрел сквозь меня, прикурил сигарету и. ушел». Через много лет второй в истории футбола трехкратный обладатель «Золотого мяча» Мишель Платини напомнил Йохану эту встречу. Тот пожал плечами: «Не помню. А ты что тогда, обиделся?»

Популярность Йохана во всем мире приобрела в середине 70-х невиданные размеры, особенно после проигранного финала ЧМ. Голландские журналисты, возвращаясь из дальних странствий, иногда даже благодарили Йохана: «Стоило в каком-нибудь баре или кафе сказать, что ты голландец, то обязательно находился болельщик, который со словами «О, Круифф!» тут же выставлял бесплатную выпивку».

Гюнтер Нетцер со свойственным ему юмором излагал замечательную историю: «В 1977-м вместе с Марио Видмером, корреспондентом швейцарского «Блика», я прилетел в Нью-Йорк для участия в прощальном матче Пеле. Мы вышли из гостиницы в поисках такси для поездки на стадион. Свободных машин не было. Вдруг с противоположного тротуара послышалось: «Нетцер, эй, Нетцер, сюда!». Я гордо приосанился и подошел к авто, в котором сидели два здоровенных негра. Тот из них, кто был за рулем, знал, оказывается, что сегодня матч в честь Пеле, и пообещал отвезти нас на стадион. Мы сели в машину и поехали. Вскоре нам с Марио стало не по себе. Прошло уже более получаса, а стадиона, до которого, как нас уверяли, минут пятнадцать неспешной езды, всё не было. «Успеем, — успокаивал водитель, — вот только заедем в одно местечко». Наконец машина остановилась у бара, мы вошли внутрь и оторопели. в почему-то мгновенно наступившей тишине на нас уставились десятки широко открытых глаз. И тут я понял, почему. В зале не было ни одного белого. Марио выдохнул: «Гюнтер, вот это мы попали...».

15 сентября 1979 года. Круифф и его тесть Кор Костер на трибуне

Наш водитель провел нас через все кафе к чулану и, открыв дверь торжествующе крикнул внутрь: «Я привел его!» Стоявший посреди комнатенки негр отошел в сторону, и я увидел на стене огромный, в Европе еще такие не попадались, постер. Круиффа!

У хозяина помещения нашелся и мой, куда меньшего размера, портрет. Я расписался на нем, пообещал, что если встречу Йохана, обязательно попрошу его заехать к ребятам и оставить автограф. Через семь минут мы были на стадионе, но еще долго не могли прийти в себя.»

Почему он не поехал на ЧМ-78

Слава Круиффа и сборной-74 носила несколько драматический оттенок, ведь финал ЧМ был проигран.

Однако повторить попытку и со второго захода завоевать звание чемпиона мира он отказывался. Объявил он об этом почти за два года до ЧМ-78, после неудачного для голландцев ЧЕ-76 в Югославии. В отборе же к ЧМ Круифф участие принимал и сыграл в четырех из шести матчей, включая решающую на тот момент встречу с теми же бельгийцами. Критики в адрес его действий на поле после этих игр было больше, чем раньше, как будто журналисты, уверенные в том, что на ЧМ он всё равно не поедет, торопились выплеснуть всё свое недовольство. А может, надеялись, что, задев самолюбие Йохана, они заставят его изменить решение.

Может быть, поэтому и писАли еще, что он «подкаблучник», что это жена возражает против его поездки — ревнует и не хочет повторения скандала четырехлетней давности.

«Я отказался по целому ряду причин. Важных было две. Семейная — я не хотел покидать жену и детей на целых полтора месяца. Это решение принимал я сам, Данни здесь ни при чем. Она готова была подчиниться любому моему решению, ведь мне предлагали за казенный счет официально свозить ее в Аргентину, единственную из жен игроков. Меня особенно умилило — за счет федерации! Они думали, что я выбиваю из них деньги на проезд и содержание жены. Смешно.

Вторая — футбольно-общественная. Я находился в состоянии постоянного стресса, подогреваемого не очень хорошими отзывами о моей игре. даже после того, как мы выиграли у англичан на «Уэмбли»: «Подумаешь, товарищеский матч!» Или после победы над Бельгией: «Мы же их должны обыгрывать на одной ноге». А если б мы проиграли или сыграли вничью, то чтоб они говорили. Это не стрессовая ситуация? Хуже ситуации не придумать. И начинаешь задумываться, как тебя будут уничтожать, если в Аргентине что-либо пойдет не так... Они и сейчас (интервью 77-го года. - Б. Т.) врут постоянно, будто я и ряд игроков отказались играть под руководством Георга Кесслера. Но мне никто не звонил и меня никто ни о чем не спрашивал, а я уже заранее плох...»

1978 год. Йохан Круифф при счете 0:8

Последнюю попытку вернуть Йохана в сборную предпринял Эрнст Хаппель, которого пригласила к руководству голландская федерация. Но Круифф твердо и вежливо отказал и ему, тренеру, которого уважал не меньше, чем Михелса. Хаппель: «Я понял резоны. Оценивать не буду. Очень жаль...»

Прощальный «подарок» от «Баварии»

Возвращали его не только в сборную. Яап ван Прааг пытался заполучить Круиффа в «Аякс» дважды: в 1976-м, когда заканчивался первый контракт Йохана с «Барселоной», и в 1978-м. Оба раза неудачно. В первом случае Круифф, перебрав не очень конкретные предложения «Ювентуса», «Аякса» и даже «АЗ-67», предпочел продлить соглашение с каталонцами, а во втором — закончить выступления вообще. Для начала он простился с каталонской публикой — 27 мая 1978 года «Барселона» обыграла «Аякс» 3:1.

В ноябре 1978-го был организован уже «домашний» прощальный матч Йохана Круиффа, кронпринца голландского футбола.

Сначала организаторы предполагали провести прощальный матч «Аякс» — «Барселона», что было вполне логично, поскольку Йохан на протяжении карьеры играл только в этих двух клубах. Но подобное предложение энтузиазма у каталонской стороны не вызвало. Начались уточнения даты, места проведения, барселонцев не всё устраивало, «наконец, мы ведь уже сыграли!». И тогда Джек ван Зантен, бывший работник федерации и организатор разных международных турниров на голландской территории, а также бизнес-партнер Круиффа, предложил «Баварию» — все-таки главный конкурент «Аякса» в 70-х на международной арене. А то, что оба клуба переживают нелегкие времена, неважно. Народ всё равно придет и на Круиффа, и на «Баварию». Его пытались отговорить, мол, «может, лучше англичан», но идея понравилась и другим организаторам — Кору Костеру и журналисту Кеесу ван Нивенхузену.

Матч, состоявшийся 7 ноября на Олимпийском стадионе в присутствии 60 000 зрителей, транслировали и по ТВ. Общая охваченная трансляцией аудитория составила около ста миллионов зрителей. На трибуне были все бывшие тренеры Йохана и из «Аякса» — ван дер Веен, Бекингэм, Спарджон, Михелс, Ковач, и из сборной — Фадронк, Кесслер, Кнобель, Зварткруис. Состоялась торжественная часть с вручением подарков, в общем, всё как положено. Тем большим было удивление зрителей, когда гости вынесли хозяев в этой встрече в одну калитку — 8:0.

1980 год. Круифф, «Вашингтон дипломатс»

Заварили всё Брайтнер и Мюллер. Мартин Йол, впоследствии известный тренер, а тогда резервист «Баварии»: «Пауль начал кипятиться сразу по приезде. Нас никто не встретил в аэропорту, гостиница была зарезервирована какая-то захудалая, мы долго до нее добирались. Плюс отвратительная кормежка. И Пауль решил, что всё это сделано специально — мол, вас тут не ждали и вы просто замещаете «Барселону».

Когда мы вышли на разминку перед игрой, то нас встретили скандированием «нацистские свиньи». Перед выходом на поле Брайтнер и Румменигге обратились ко всем: «Играем на полную, как в финале». Честно говоря, даже меня, голландца, такая встреча немного покоробила. А остальным, конечно, было еще неприятнее. Пока «аяксовцы», настроенные на товарищеский матч, врубились, что происходит, мы уже забили трижды. Ну и довели до 8:0. Мюллер тогда забил, по-моему, четыре мяча. Его предупреждать не надо было — он всегда играл только с одной целью забить побольше, невзирая на статус матча. А остальные завелись, да...»

После восьмого мяча, забитого Румменигге, Круифф уступил место на поле Рэю Кларку. Это было самое крупное поражение в карьере «Летучего Голландца». Потом Зепп Майер подошел к Круиффу: «Извини, Йохан, так получилось.» Просили «баварцы» прощения даже спустя без малого три десятка лет, но толку?! (Была у «Баварии» и другая причина играть с полной выкладкой: «Аякс» Круиффа дважды жестоко отодрал мюнхенцев в начале 70-х — 5:0 в Мюнхене в августе 72-го и 4:0 в Амстердаме в марте 73-го, в четвертьфинале Кубка чемпионов. Такие вещи немцы, как правило, не забывают и не прощают. — А. Ф.)

Неизвестно, насколько исправили настроение золотые часы от президента «Аякса» Тони Хармсена и... цветной телевизор. На трибунах заржали, но потом выяснилось, что подарок «для дома и семьи» заказала практичная супруга Круиффа Данни.

Совместный банкет решили не проводить.

Так проводили Круиффа из большого футбола его старые «заклятые» друзья. «Обидно было, конечно, но меня уже занимало другое».

Тогда, осенью 1978-го, он был уверен, что больше никогда не выйдет на поле в футболке «Аякса». Он собирался поиграть немного в Штатах, подзаработать еще денег и тогда уж точно закончить карьеру игрока.

Но он вернулся.

Как Базилевич разорил Круиффа

(У дяди Бобы пробел в биографии Круиффа между «Барселоной» и «Барселоной», к сожалению, так и остался незаполненным. Что ж, кое-что в этом плане могу сделать и я. — А. Ф.)

На самом деле, Круифф заканчивал с футболом надежно и окончательно, но некоторые обстоятельства оказались сильнее. Как тут не вспомнить биографию Пеле! Суть в том, что Йохан, видимо, возомнив о себе слишком много, решил как можно энергичнее заняться бизнесом и для этого выбрал нового партнера — своего приятеля Мишеля Базилевича. Тесть предупреждал Йохана ни в коем случае не иметь дела с этим персонажем, но Круифф отмахнулся — правда, вежливо, портить с Кором Костером отношения он не собирался, и это было разумно. Единственное, что было разумно.

Круифф и Базилевич зарегистрировали фирму  СВ‑International (С – Cruijff, B – Basilevitsj, привожу голландское написание) и открыли роскошный офис на Пасе-де-Грасия в Барселоне. Круифф собирался заниматься многим — экспорт вина, овощей, цемента, торговлей недвижимостью, свиноводством, представлением интересов кинокомпании «Уорнер Бразерс»... Скажите, у вас тоже этот внушительный и разнообразный список вызвал сомнения? То-то и оно. Всё это было крайне далеко от действительности и быстро привело к фиаско. Судя по всему, Базилевич умело оперировал документацией и счетами, ввиду чего все деньги испарились, и Круифф остался не просто ни с чем, а даже меньше — с долгами на шесть миллионов гульденов.

Тут-то и пришлось возвращаться в футбол — срочно нужны были деньги. Круифф обратил свой благосклонный взор в сторону плодородных тогда США, в частности, на «Нью-Йорк Космос», который собирал у себя звезд и, разумеется, не мог пройти мимо фигуры такой величины. Тем более, в 1977 году Круифф уже играл за «Космос» в благотворительном матче. Однако Стив Росс, хозяин «Космоса» и «Уорнер Бразерс» (ага!), предложил Круиффу трехлетний контракт на 4 млн. дол, что не устроило Йохана. Причин тому называют две — дескать, он не хотел возвращаться в футбол более чем на год, но главное, отнюдь не стремился столь активно участвовать в коммерческой деятельности клуба, как это, проделывал, к примеру, Пеле. Речь о бесконечных поединках ради заработка, турне по всем континентам и пр. впрочем, есть и другая версия — дескать, звездный игрок «Космоса» итальянец Джорджо Киналья увидел в Круиффе конкурента и поставил вопрос ребром: «Я или он». При такой постановке стоило бы, конечно, ответить: «Конечно, он», но кто знает, как там всё было у Росса заведено!

В общем, с «Космосом» не сложилось, и тогда на авансцене появился другой клуб — «Лос-Анджелес Ацтекс», название которого выдает близкие отношения если не с Мексикой, то с мексиканцами. «Благословен калифорнийский край, да воздадутся в мире мир и рай...», и Круифф подписал годичный контракт на 750 тыс дол. Дополнительным стимулом стало то, что тренировал «Ацтеков», пересиживая период между «Барселоной» и «Кёльном», не кто иной как Ринус Михелс — так «Генерал» второй раз повлиял на выбор Круиффа, если не считать, что без него Йохан, быть может, гораздо раньше расстался бы с «Аяксом».

В многочисленных интервью Круифф категорически опровергал, что его стремление играть в США носит чисто материальный характер — дескать, в Европе он мог бы заработать гораздо больше (где?!), здесь он повел своего рода миссионерскую деятельность: пропагандировал в Штатах настоящий футбол с тем, чтобы туземцы отбросили всё прочее и обратились к этому красивейшему виду спорта. В Нидерландах Круиффу не поверили, в Штатах — так-сяк, во всяком случае, отметили, что Йохан способен добираться до студии несколько часов, даже если ему дадут всего десять минут эфирного времени.

Из ангелов в дипломаты. Человек, два раза!

Прямо с самолета Круифф, девять месяцев не игравший в футбол, свалился на матч 23 мая 1979 года — «Лос-Анджелес Ацтекс» призваны были сразиться с «Рочестер Лансерз». В первые десять минут Круифф положил парочку, во втором тайме отдал голевую передачу — 3:0 в пользу его нового клуба. Гений. Нет, точно гений!

В «Городе ангелов» Михелс создал настоящую голландскую колонию — помимо Круиффа, согласились считаться «Ацтеками» Томас Ронген (играл по любителям за «Амстердам»), Лео ван Веен (экс-«Утрехт»), Хуб Сметс (экс-«Маастрихт» и АЗ-67) и Вим Суурбир (экс-«Аякс», «Шальке», «Метц», сборная Нидерландов — короче, он-то в представлениях не нуждается!). Прибытие Круиффа означало тактическую перемену: Михелс дал задание остальным игрокам играть на Йохана, «а там, где его нет, можете просто ходить». В итоге Круифф был признан MVP, то бишь самым ценным игроком лиги (NASL), а его гол в ворота «Вашингтон Дипломатс» — Голом года.

«Фейеноорд» — АЗ-67 - 5:2. Круифф перепрыгивает ноги голкипера соперника Трейтеля

Тем не менее, к 1980 году всё закончилось. Версия № 1 гласит, что хозяева клуба хотели видеть у себя побольше мексиканцев, версия № 2 — больше не могли платить Круиффу такие деньги. В принципе, одно другому не мешает.

Круиффу в США понравилось, и он решил поиграть там еще — следующей его остановкой стал клуб на противоположном краю Штатов «Вашингтон Дипломатс», где Йохан встретил товарища по сборной Вима Янсена. Дебютный матч Круиффа 29 марта 1980 года против «Тампа-Бэй Роудис» закончился поражением 2:3 в серии шут-аутов (футбольных буллитов). Ну да, в США были свои правила — за матч можно было получить до девяти очков, ничья исключалась как класс... Кстати, Круифф частенько не забивал шут-ауты, и это, видимо, настолько его впечатлило, что он всю оставшуюся жизнь не слишком настойчиво предлагал внедрить их повсюду вместо постылых серий 11-метровых. В целом, сезон в Вашингтоне выдался намного менее удачным, чем в Лос-Анджелесе — «Дипломаты» вылетели уже в первом раунде плей-офф; вдобавок Круифф постоянно страдал от мелких травм, которые, скорее всего, вызывались искусственными газонами. Впрочем, сработал и личностный фактор — Круифф напрочь рассорился с тренером Гордоном Брэдли, к тому же его возмущало, что в отличие от «Ацтеков» «Дипломаты» плевать хотели на его советы, подсказки и указания. По воспоминаниям Йохана, «Вашингтон» играл в тупой силовой футбол, напоминая, скорее, третий дивизион Англии, а не Североамериканскую лигу соккера.

Круифф вернулся в Нидерланды и тренировался с «Аяксом» — играть ему, видите ли, было запрещено загадочным указом К№УВ, Королевской федерации футбола: по ее мнению, задействование игроков, прибывших из США, «могло привести к искажению конкуренции». Выход нашелся — 24 ноября Круифф был назначен техническим советником тренера «Аякса» Лео Беен-хаккера — к этому моменту команда опустилась в эре на 8-е место, потерпев три поражения подряд и попутно вылетев из Кубка чемпионов от «Баварии» с общим счетом 3:6 (первый поединок в гостях — 1:5!). 30 ноября Круифф произвел сенсацию — по ходу матча с «Твенте», когда «Аякс» горел дома 1:3, он спустился с трибуны, подвинул недоумевающего Беенхаккера и уселся на место главного тренера. «Аякс» провел четыре мяча и выиграл 5:3!!!

Также на скамейке уже восседал Вим Янсен, который приехал помочь команде по просьбе Круиффа. На январь 81-го указ Федерации насчет «американцев» уже не распространялся, Янсен заиграл и просто замечательно вписался в команду. В итоге «Аякс» поднялся и финишировал вторым в 12-ти очках от АЗ-67 — догнать эту команду, проводившую лучший сезон в своей истории (чемпионство, Кубок Нидерландов и финал КУЕФА), нечего было и думать. Кстати, в финале Кубка страны АЗ грохнул не кого-нибудь, а именно «Аякс» — 3:1. Впрочем, Круиффа в этот момент в клубе уже не было.

В придачу к работе в «Аяксе» Круифф провел четыре товарищеских матча за клуб второго дивизиона «ДС-79» (нынешний «Дордрехт») — президент клуба Нико Де Врис хотел привлечь внимание к своим спортивным брендам Admiral и Pony. Вместе с Круиффом в этих матчах против «Челси», «Шарлеруа», «Маастрихта» и «Аякса» бегал Ренсенбринк.

...В начале 1981 года Круифф вдруг торжественно объявил, что хотел бы вернуться в сборную, а потому ему нужна регулярная игровая практика. Интерес проявили четыре клуба. Первым был «Арсенал», но его интересовал сезон-1981/82, то есть полгода провисали, и это Йохана не устроило (примерно в это же время лондонцы вплотную заинтересовались молодым Гуллитом, но внезапно включили заднюю, почему-то разочаровавшись в игроке). Пришло предложение от некоего немецкого клуба, но тут Круифф просто возмутился — не хочу я в Германию, и всё тут! Воспоминания тяжелые. В фавориты гонки вышел «Лестер», и тренер Уоллес уже объявил английским журналистам, что формальности вот-вот будут улажены. но в этот момент испанский «Леванте» выдвинул очень выгодное в финансовом плане предложение, и Круиффа вдруг озарило: «Да за этот клуб играл кумир моей юности Фаас Вилкес!»

Деньги на столь громкий трансфер выделил «Леванте» его болельщик Луис Родригес. В этот момент валенсийская команда шла во главе Сегунды, но публика упорно игнорировала ее матчи, предпочитая главную команду города — «Валенсию». Делегация «Леванте» встретилась с Круиффом и Ко-стером в роттердамском отеле. Переговоры вел тесть, и он выбил следующие условия: контракт до 30 июня 1981 года в обмен на 10 миллионов песет — на тот момент 250 000 гульденов. Впрочем, «Леванте» всё равно не потянул эту сумму, и в итоге Круифф получил около шести миллионов песет.

1982 год. На тренировку «Аякса» забрели японские туристы-фанаты. Круифф не глядя, но вежливо раздает им автографы

1 марта 1981 года Йохан вышел против «Паленсии» в очередном туре второго испанского дивизиона. Увы, ничего хорошего — кроме некоторой суммы денег — это не принесло ни игроку, ни клубу, в который он столь опрометчиво и странно (особенно если смотреть с высоты 21 века) согласился перейти. В руководстве «Леванте» царил бардак — как позже охарактеризует сам Круифф, там в первую очередь думали о деньгах и только в последнюю очередь о футболе. Клубную базу продали. Результатов не было — клуб из лидеров завалился на девятое место, после чего стало совсем плохо, и игроки «Леванте» устроили сидячую забастовку в раздевалке, требуя вернуть им долги по зарплате. Круифф же постоянно маялся всякими повреждениями и играл откровенно хреново, забив лишь два гола в 10-ти матчах.

Понятно, что Йохан посматривал на сторону и еще до окончания контракта с «Леванте», 18 июня, заключил новое соглашение с «Вашингтонскими дипломатами», где, конечно, уже всё переменилось. Его возвращение на поля США состоялось 1 июля — «Дипломатс» влетели «Сан-Диего Соккерс» 2:3. Как началось, так и продолжилось — за время пребывания в составе столичного клуба Круифф провел лишь пять матчей, снова забив два мяча. Причем виноват в этом был сам Йохан — в июне он успел сыграть в так называемом «Мундиалито», то есть «Чемпионатике мира». Выход в майке «Милана» в игре против «Фейеноорда» добавил в семейный бюджет Круиффов 20 тысяч долларов.

Что же делать дальше? В США сильно пахло крахом всей футбольной структуры (что вскоре и произойдет), а потому оставаться там особо смысла не было. И в декабре 1981 года Круифф снова вернулся в «Аякс».

На такое был способен только Круифф. Человек, три раза!

Легко написать — на самом деле, всё это складывалось на порядок сложнее. Круифф был слишком горд, чтобы попроситься в родной клуб, руководство же «Аякса» то ли не догадывалось, что Йохан имеет «встречное желание» и не хотело нарваться на унизительный отказ, то ли сомневалось насчет полезности ветерана, уже побывавшего на тренерской скамейке. Тут важную роль сыграл толковый посредник — Джек ван Гелдер, работавший пиар-менеджером в фирме Cruyff Sports. Когда Рольф Лизер, друг Михелса, позвонил ван гелдеру с предложением выступить посредником между Круиффом и «Аяксом», Джек хлопнул себя по лбу и произнес: «А я чем хуже?!», уточнил мнение своего босса и позвонил президенту «Аякса» Хармсену. Тот согласился немедленно, но совет директоров клуба отнюдь не имел единого мнения насчет Круиффа. Хармсен и поддержавший его ван Эйден оказались в меньшинстве перед Вестриком, Неефьесом и казначеем Бартельсом. Определяющей должна была стать позиция последнего: «Во-первых, большой риск. Во-вторых, к гадалке не ходить — Круифф запросит много, и у нас опять возникнут проблемы с деньгами».

И тут ван Гелдер, красавец, придумал и воплотил в жизнь совершенно роскошную интригу. Хармсен сообщил ему, что судьба контракта с Круиффом будет решена голосованием совета директоров, и расписал ему расклад. Ван Г елдер тут же перезвонил Неефьесу и сказал ему: «Уважаемый, вы же ЕДИНСТВЕННЫЙ выступаете против возвращения в клуб легенды «Аякса»!» Неефьес вздохнул: «В самом деле, такой груз ответственности... Нет-нет, в одиночку я такое не потяну! Моя совесть не позволит!» И на следующий день Неефьес однозначно выступил за подписание соглашения с Круиффом. Совет директоров, опешив, единогласно выступил за контракт!!!

А контракт получился хитрым. В нем имелось любопытное дополнительное условие — если посещаемость домашних матчей «Аякса» превысит 11 000, половина дохода с превышения этого числа будет идти Круиффу. Совет директоров прекрасно знал, что посмотреть любимую команду больше восьми тысяч не приходило, более того, «Аякс» идет лишь третьим после ПСВ и АЗ, а потому особых оснований для притока зрителей только из-за 34-летнего Круиффа, не видел. Да, в команде было немало талантливой молодежи — Вим Кифт, Франк Райкаард, Сонни Силой, Жеральд Ваненбург, Йеспер Ольсен и т. д., но они, что называется, еще не оперились.

Сыграла ставка Круиффа. Уже на дебютный его матч 6 декабря 1981-го против «Хаарлема» пришло более 12-ти тысяч — «Де Меер» познал давно забытую радость аншлага и пожалел, что не вмещает больше, тысячи поклонников «Аякса» остались за трибунами. Более того, скепсис по поводу формы Круиффа развеялся уже на 21-й минуте, когда он проскочил между двумя защитниками и издевательски изящно перебросил голкипера — 1:0. Амстердамцы выиграли этот матч 4:1 и до конца чемпионата больше не потерпели ни одного поражения, финишировав первыми с пятиочковым отрывом, забив 117 мячей — на 36 (!) больше, чем ПСВ, ставший вторым и в турнирной таблице, и по этому показателю. Пропустил «Аякс» тоже на уровне, 42 гола — всего на 4 мяча больше, чем самые непробиваемые ПСВ и «Утрехт» — и выдал невероятную разницу мячей +75.

...Почти год спустя после триумфального возвращения, 5 декабря 1982 года, Круифф снова потряс футбольный мир в матче против «Хелмонд Спорта». «Аякс» заработал пенальти, и Круифф взял мяч в руки, направившись к «точке». Что это? Доселе Круифф никогда не исполнял 11-метровые в матчах за «Аякс» (к слову, тем ценнее его бомбардирские достижения)! Дальнейшее поразило публику намного сильнее: Круифф не ударил, а толкнул мяч вперед, «под» набегающего Ольсена. Вратарь Версфельд метнулся навстречу датчанину, а Йеспер спокойно покатил мяч обратно Круиффу, перед которым оставались только пустые ворота. Обалдевшие соперники протестовали, но судья, к счастью, понял, что аяксовцы не нарушили никаких правил. Новость об оригинальном исполнении пенальти разлетелась по миру, но вскоре выяснилось, что прецедент уже был и создали его игроки. «Фейеноорда». 4 мая 1944 года (!) Бас Паауве и Жерард Куппен исполнили этот трюк в роттердамском дерби против «Спарты».

«Аякс» снова триумфально завершил сезон-1982/83, как говорится, сложив золотые чемпионские медали в Кубок нидерландов.

Увы и ах, снова гладко было лишь на бумаге. К концу сезона Круифф рассорился с президентом Хармсеном — тот объявил, что Йохан уже слишком стар, а потому на прежних условиях, полтора миллиона гульденов в год, контракт с ним продлевать не будут. Разъяренный Йохан попросил Кора Костера связаться не с кем-то, а с одним из двух злейших врагов «Аякса» — «Фейено-ордом». В Роттердаме выпали в осадок, но быстро пришли в себя и вступили в переговоры, которые затянулись на несколько месяцев. В итоге сошлись на тех же полутора миллионах, для чего роттердамцам довелось изрядно поскрести по сусекам. Впрочем, одно только унижение соперника стоило этих денег!

10 мая Круифф объявил, что заканчивает карьеру игрока. Но после победного финала Кубка как бы передумал и остался — но в другом клубе.

Поначалу болельщики «Фейеноорда» пытались освистывать новичка, но вдохновенная игра Круиффа моментально пресекла даже вялые попытки сопротивления. С «Аяксом» обменялись яростными домашними победами — 4:1, 2:8 (!), но в целом приход Йохана вкупе с отменной игрой Рууда Гуллита, Андре Хукстры и Питера Хоутмана сыграл свою судьбоносную роль, и «золотой дубль» сменил владельца. В чемпионате «Фейе» опередил ПСВ на 5, «Аякс» — на 6 очков, в Кубке «Аякс» был выбит в 1/8-й в сумасшедшем противостоянии 2:2, 2:1 (переигровка, дополнительное время), в финале была бита «Фортуна» из Ситтарда. Помимо этого, Круиффу достался пятый в карьере титул Игрока года в Нидерландах. Теперь уже точно можно было уходить, и 13 мая 1984 года в матче против «Зволле» за 11 минут до финального свистка судья Северейн выгнал Йохана с поля символической красной карточкой — его заменил молодой Марио Беен.

24-каратное золото, реальное и символическое

На самом деле, свой последний в карьере поединок Круифф-игрок провел позже, через девять месяцев. В Саудовской Аравии проводили прощальный поединок сразу двух игроков сборной, и поскольку Круифф был лучшим футболистом, которого когда-либо видел король Фахд, его Величество поставил задачу: «Хочу». «Фейеноорд» получил предложение, от которого нельзя было отказаться — сумма с шестью нулями, не в гульденах, а спереди отнюдь не единичка. Растренированный Круифф выглядел довольно слабо, но матч, как и следовало, превратился в его бенефис. Он дважды забил, когда в первом тайме играл за Саудовскую Аравию, а вернувшись после перерыва в состав «Фейе», добавил гол и голевую передачу. Ко всеобщему ликованию игра закончилась со счетом 2:2, и Йохану на прощание вручили столовый сервиз из 24-каратного золота.

1984 год. Прощание с «Фейеноордом» и игроцким прошлым на «Де Кёйпе»

10 заповедей Круиффа из книги «Мне нравится футбол»

1. Удовольствие от футбола должны получать и зрители, и сами футболисты. Футбол - это прежде всего зрелище; в противном случае это уже не футбол.

2. Игрок прежде всего должен думать о технике и о том, как ее улучшить.

3. Мы всегда должны быть готовы учиться у других.

4. Никогда и ни в чем нельзя терять надежду. Особенно в футболе.

5. Главное в спорте и жизни - уважение к партнерам по команде, болельщикам, судьям.

6. Мы должны понимать, что остальные люди могут порой ошибаться, и помогать им так же, как они бы помогли нам в случае, если бы мы допустили ошибку.

7. В футболе и в жизни нужно уметь работать в команде и усвоить истину, что в одиночку выиграть матч невозможно.

8. В футболе необходима стопроцентная отдача.

9. Футболист несет огромную общественную ответственность. Он является примером для многих людей и всегда должен помнить об этом.

10. Футбол - это отличная школа для того, чтобы сформироваться как личность и достичь зрелости.

К сожалению, к этому «моральному кодексу строителя футбола» следует добавить «никаких видеоповторов» (Круифф был против нововведения, считая, что матчи будут бесконечными и вообще подобное применимо разве что в таких искусственных, «лабораторных» видах спорта, как американский футбол) и «шут-ауты вместо пенальти» (Круифф предлагал заменить удары с «точки» футбольными буллитами — собственно, об этом нынче вещает и технический директор ФИФА Марко ван Бастен, его ученик; что делать, если вратарь во время шут-аута сбивает соперника и так раз за разом...). Впрочем, это всего лишь еще одно подтверждение непреложной истины — как бы мы ни уважали советующего, это ничуть не отменяет права на сомнение и критического отношения к тому, о чем он вещает. — А. Ф.

Сборная мира по версии Круиффа

Яшин — Карлос Альберто, Беккенбауэр, Крол — Гвардьола, Ди Стефано — Гарринча, Бобби Чарльтон, Кейзер — Марадона — Пеле

Так говорил Круифф

— В Испании все 22 игрока, ступая на поле, непременно осеняют себя крестным знамением. Если бы это работало, все матчи заканчивались бы вничью.

— Всякий тренер говорит о движении, о том, что нужно много бегать. Я говорю, не нужно бегать так много. В футбол нужно играть, включая мозги. Вы должны оказаться в правильном месте в правильный момент, не слишком рано, не слишком поздно.

— В моих командах вратарь - первый игрок атаки, нападающий - первый защитник.

— Каждый недостаток имеет свое преимущество.

— Если вы не можете выиграть, позаботьтесь не проиграть.

— Качество без результата — бессмыслица. Результат без качества скучен.

— Победа — важная штука, но настоящий дар — победить в своем стиле, чтобы люди копировали вас и обожали вас.

 

Йохан Круифф — «Сальвадор» и человек

Жозепа Гвардьолу, тренера команды, выигравшей в футболе всё, и явно намеревающегося это повторить, правда, уже в очень другом месте, не без оснований называют учеником и последователем Круиффа, человека, воплотившего в жизнь «барселонскую мечту». После ухода Круиффа из каталонского клуба в 1996-м руководство долго искало ему стОящую замену. Характерно, что в посткруиффовские времена «Барсу», за исключением сезона Бобби Робсона и полугода Радомира Антича, долгое время возглавляли либо голландцы, либо местные уроженцы. Был такой местный «каталонский» период, но тот «закончился» слишком быстро, и начались новые метания... Сейчас вот опять вроде бы порядок — пусть не с каталонцем, а баском и не своим воспитанником, но хотя бы бывшим игроком «Барселоны», причем круиффовской — Эрнесто Вальверде Техедором. Вот только кто знает, чем оно закончится?!

О Круиффе-тренере Гвардьола говорил: «Он учил нас вроде бы простым вещам, тысяче футбольных мелочей — как «вскрыть» пространство, куда нужно смотреть, когда все остальные уставились на мяч. Он учил нас учиться и лепил индивидуальности. Он учил нас всему...»

Гвардьола оказался хорошим учеником. Круифф: «У него, кроме желания совершенствоваться, было то, без чего не бывает классного игрока, а тем более тренера — мозг, характер и правильное понимание футбола».

Когда 18-летний Гвардьола впервые появился на сборах первой команды, то услышал от Йохана: «Ты бегал сегодня медленнее, чем моя бабушка. Но ты остаешься. Силу наберешь, а голова у тебя есть — это самое главное».

Говорят, что чуть ли решающим фактором при назначении Гвардьолы на пост тренера «Барсы» был совет Круиффа, данный им президенту Лапорте: «Что вы мечетесь в поисках имени. Доверьте команду Хосепу — он уже созрел».

К рекомендациям Круиффа в Барселоне относятся с вниманием и уважением. Его «дримтим» начала 90-х — образец для подражания, каталонский эталон. В Барселоне благодарят Бога за то, что в трудное время он послал им «Эль Сальвадора» — «спасителя»...

А вы любите оперу?

В конце 1987 года журнал «Уорлд Соккер» признал Йохана Круиффа лучшим тренером года в мире. Его «Аякс», в котором играло четыре будущих чемпиона Европы — Райкаард, ван Бастен, Арнольд Мюрен и Ян Воутерс — выиграл Кубок Кубков, показав крайне привлекательную игру. Тренерский стаж Круиффа на тот момент исчислялся двумя с половиной годами. Формальный стаж — полугодом. У Йохана не было тренерской лицензии, он, словно по примеру Хаппеля, никогда не учился ни на каких тренерских курсах (интересно, чему Круиффа можно было научить?!), но как говорил его футбольный отец Ринус Михелс, «... к 23-м годам он был уже готовым тренером на поле».

Так что два Кубка Голландии и первый за 14 лет европейский трофей «Аякса» завоевывала команда, которой руководил «технический директор». Ситуация выглядела довольно нелепо, и летом 1987-го К№УВ (Королевская федерация футбола Нидерландов) в порядке исключения выдала Йохану тренерский диплом. С формулировкой «за заслуги».

Круифф после традиционного повешения бутс на гвоздь некоторое время побыл техническим советником — не новая для него должность! — в «Роде», но не проникся и стал присматриваться к «Фейеноорду». Однако всех опередил «Аякс», который уволил Аада де Моса и сделал предложение Йохану. Клубный совет директоров отдал предпочтение Круиффу перед тремя другими кандидатами — Томиславом Ивичем, Ринусом Израэлом и бывшим партнером Йохана по «Лос-Анджелес Ацтекс» Лео ван Вееном. Трюк с должностью технического директора, на которой Круиффу вручалась ответственность за все команды «Аякса», был оформлен 6 июня 1985 года.

Больше всех выражала недовольство Ассоциация нидерландских тренеров, поскольку считала нарушенными права своих подопечных и членов. В самом деле, указывали они, в клубе присутствовало три дипломированных тренера — Шпиц Кон, Кор ван дер Харт и Тони Слот Брюинс (о последнем — ниже), и сперва предполагалось, что один из них и займет пусть номинальную, но все-таки должность главного тренера. Однако Круифф категорически возражал против такого расклада, не желая делиться властью даже с призраками. Королевская федерация открыла расследование, и в конце концов было заключено нечто вроде молчаливого соглашения — ребята, считайте мою работу в клубе учебой на диплом! Самое характерное, что Виму ван Ханегему, работавшему на тех же правах в «Фейеноорде», было в таком отказано.

С первых дней Круифф занялся новаторством, меняя не только тренировки, но и многое другое. Так, он пригласил на работу оперного певца, чтобы тот научил футболистов правильно дышать. Молодые футболисты постоянно играли у него не на своих позициях. «Нападающий должен понять, как думает защитник», — приговаривал Круифф. Пересматривались контракты — Йохан был последовательным сторонником маленького базового оклада и высоких бонусов.

Что касается тактики, то Круифф создал так называемую «Систему «Аякса», сердцевиной которой была центральная ось со свободным защитником (Франк Райкаард) и центральным нападающим (Марко ван Бастен). Система предусматривала обязательное расположение крайних защитников и крайних нападающих как можно ближе к боковым линиям поля. Игра должна была вестись по всей ширине и длине; каждый миллиметр должен был быть использован. Одним из доказательств «широкой и длинной» игры служили следы мела от разметки на бутсах игроков.

Два центральных полузащитника — сравнимы с нынешними опорниками (обычно Арнольд Мюрен и Райкаард, также Воутерс) — работали «контролерами» системы. в их обязанности входило безошибочное выполнение тактического задания по «утюжке» поля плюс исправление ошибок партнеров.

Далее располагался атакующий полузащитник и, как уже было сказано, два вингера. Завершали картину «второй форвард», зачастую менявшийся позициями с атакующим хавом, и центрфорвард/ бомбардир, роль которого играл догадайтесь кто? Конечно же, ван Бастен. В общем-то, 3 — 5 — 2, но с необходимостью всяческих пояснений. например, опорный запросто превращался в либеро и наоборот, что было неизбежно при наличии таких ребят, как Куман и Райкаард.

Вратарь также не имел права прохлаждаться — он обязан был играть по ситуации и как можно дальше от ворот, чтобы создать перевес «в пол-игрока»: «Команда, в которой голкипер привязан к линии ворот, наоборот, лишается половины игрока, поскольку тогда ближе к собственной рамке должен играть один из двух центральных»...

Так вот, 3 января 1988 года на первой после наступления Нового Года тренировке, Круифф сообщил собравшимся на занятия футболистам, что принял решение покинуть клуб. Нельзя сказать, что все игроки поголовно были расстроены или наоборот — рады. Но то, что известие стало неожиданностью как для сторонников, так и для недоброжелателей тренера — факт, хотя отставка могла произойти в любой момент.

Здесь нет противоречия. Йохан всегда отличался достаточно тяжелым характером, и если что-то было не по нему, начинались споры, конфликты, приводившие в конце концов к разрыву отношений между конфликтующими — тренером и игроком/игроками, тренером и клубом.

Круифф всегда и во всех футбольных делах считал себя правым. В том, что касалось игры и всех ее компонентов, никто превосходство Йохана сомнению не подвергал. Марко ван Бастен считал футбольную правоту своего наставника чем-то само собой разумеющимся: «В 20 лет он умел делать на поле всё. И в столь юном возрасте он уже проявлял серьезный интерес к тактическим проблемам и построению тренировочного процесса. Сейчас он видит любую футбольную ситуацию с предельной ясностью, и, конечно, он единолично решает, как нужно играть».

Бывший «аяксовец» 80-х Джонни Босман формулировал проще: «Круифф думал, что все знает и всегда прав. И самое, блин, странное, что так оно и было на самом деле...»

Но руководители клуба с правотой Йохана соглашались не всегда. Тон Хармсен, тогдашний президент «Аякса», критиковал тренера за приверженность к исключительно наступательному стилю, считая, что «нельзя постоянно использовать лишь одну тактическую систему». Возможно, он не стал бы так говорить, если б «Аякс» выиграл чемпионат страны. Кубки — хорошо, но в первенстве Голландии побеждали другие. Круифф принял чемпионский «Аякс» летом 1985-го и проиграл два первенства кряду ПСВ (Эйндховен). Он перестраивал команду, скандалил с руководством из-за продажи нужных ему игроков и «вообще вмешивался во всё». Требуя, в частности, права покупать и продавать игроков без согласования с советом директоров — права, которого он так и не добился. «Ты и так слишком много мусора набрал», — ласково ответили ему в клубе и, в общем-то, не без оснований: на смену Ку-ману и Ваненбургу, которые еще в 86-м отправились в ПСВ, ван Бастену и Силою, проданным в 87-м в зарубежные клубы, были приобретены не только общеизвестные Ян Воутерс и Данни Блинд, не только Арнольд Схолтен и Хенри Мейер, но и шотландец Алистер Дик, ирландец Фрэнк Стэплтон, финн Петри Тиайнен, датчанин Ян Соренсен и швед Петер Ларссон. Вопрос «ну и какой вклад они внесли в историю «Аякса»?» уместен как никакой другой. Или «кто все эти люди?!»

1980 год. Только что Круифф спустился с трибуны и уселся рядом с главным тренером «Аякса» Лео Беенхаккером

Как выразился журналист и друг Круиффа Хенк ван Дорп, «ему не нравилось отношение президента к тренеру по принципу «отец-сын», он хотел ясности и разделения сфер ответственности, причем «раздевалку» он считал и считает гораздо более важной и ценной для дела, нежели клубный офис». Считал и требовал, чтобы только так и было.

Ох уже это руководство!

Тон Хармсен тоже был ошеломлен заявлением Круиффа об отставке. Как раз президент сделал всё, чтоб удержать тренера, но президент — это далеко не всё правление, людям из которого самостоятельность Круиффа пришлась не по вкусу. Но, подчеркну, невзирая на отставание от ПСВ после первого круга на восемь очков, Йохана никто не увольнял — он ушел сам. Возможно, он хотел упредить события и, глядя на кампанию по его дискредитации в прессе — статьи против себя он считал инспирированными некоторыми работниками клуба, предпочел уйти, не дожидаясь окончания сезона.

Хотя поступки Круиффа можно было расценивать иначе. И вопрос «почему он влезает во все дела — трансферы, премии, финансовая политика», был вполне правомерен.

Круифф: «Они правы, я действительно совал свой нос во все дела, но мои обязанности и права не были четко очерчены. Перед «Гамбургом» (имеется в виду матч одной восьмой финала КОК-1987/88 в октябре 1987-го. — Б. Т.) мне было обещано, что в новом двухгодичном контракте компетенция будет прописана «от и до», точно и ясно, вместо этого появились статьи в газетах с какими-то туманными упреками и кучей домыслов (...) Функционеры обвиняли меня в том, что я плохой коммерсант, попрекали ошибками 10-летней давности. Они не учли только, что в течение этих десяти лет мне часто приходилось заниматься финансовыми делами, в которых я теперь неплохо разбираюсь (...) А эти «гении бизнеса» продали ван Бастена за 1,7 миллиона. Ван Бастена! Да с моей подачи теперь у каждого, даже молодого игрока, стоит в контракте сумма отступных гораздо выше. Может, я ничего не понимаю в финансах, но это дело я сделал.»

Круифф за словом или за ответом в карман никогда не лез. И на каждый пункт «обвинения» у него обычно имелся аргументированный ответ. Но в подобных спорах обе стороны всегда отстаивают свою точку зрения. У Круиффа имелись свои сторонники в прессе — газета «Де Телеграф» (в ней Йохан был колумнистом), у «обвинителей» — свои — «Альгемейн Дагблад» и «Хет Пароль». Можно сказать, что СМИ руководствовались еще и собственными резонами, время от времени меняя позицию или хотя бы тональность. Но благодаря им ситуация в клубе стала известна в подробностях, и обе стороны тлеющего конфликта могли изложить свою точку зрения, например, на контракт братьев Де Буров с производителями футбольной амуниции или на уход Сонни Силоя.

Ну а история с Франком Райкаардом, отлученным Круиффом от клуба, стала тогда вообще притчей во языцех.

1981. Круифф возвращается в «Аякс», первая попытка. Слева — президент Хармсен, справа — казначей Бартельс

(Там вообще приключилось нечто несуразное. В марте 86-го Рууд Гуллит капнул своему другу, недовольному зарплатой, что ПСВ очень даже заинтересован в услугах Райкаарда. Клуб из Эйндховена и вправду оказался настолько заинтересован, что подписал с Франком любопытнейший аванс-контракт — тот должен был перейти в ПСВ в течение четырех ближайших лет. За это Райкаард получил стереосистему в подарок и 30 тысяч гульденов в кредит.

Но тут зачесался «Аякс», и в феврале 87-го Франк продлил контракт с амстердамцами на два года. За отказ от своих прав ПСВ получил скромную компенсацию в 1,5 млн (почти трансферная стоимость ван Бастена!), которая выросла до 2,5 млн в силу последующих событий. Понятно, что казначей эйндховенцев назвал это лучшим трансфером в истории клуба!

Разумеется, Круифф был в курсе всех событий и тихо копил злость, чтобы однажды сорвать ее на Райкаарде. Франк вылетел с тренировки и из клуба! Он подписал контракт с лиссабонским «Спортингом», но уже после закрытия португальского трансферного рынка, ввиду чего «Львы» отправили голландца в аренду в «Сарагосу». Оттуда будущую легенду выкупал уже «Милан» Берлускони и Сакки...

Знаете, с таким «профессиональным» руководством клуба я бы на месте Круиффа тоже с ума сошел! — А. Ф.)

Круифф во время этих споров только утвердился во мнении, что «к сожалению, большинство футбольных руководителей думает о том, как отбить свои вложения, вместо того чтобы получить отдачу от своих приобретений. Это все-таки разные вещи.»

Каталонское воспоминание о Круиффе. Светлый облик

С 4 января 1988 года Йохан стал безработным. Скорый интерес проявили к нему «Милан» и «Пари Сен-Жермен», клубы, принадлежащие Сильвио Берлускони и Бернару Тапи. И если ПСЖ только обозначил свое намерение подписать Йохана, то «Милан» ближе к весне начал «домогаться» Круиффа всё настойчивее. Логика была понятна — Гуллит и ван Бастен с лета 1987-го уже находились в «Милане»; договоренность по Райкаарду была почти на мази, и Круифф для этого голландского трио был бы как нельзя кстати. О серьезности намерений Берлускони свидетельствовало то, что Кор Костер, тесть Круиффа, съездил на денек в Милан для предварительного разговора.

Арриго Сакки от преждевременного увольнения спасло не такое уж сильное желание Круиффа перебираться в Италию, поскольку на него уже вышла «Барселона». А «Барса» для Йохана — совершенно другое дело. Это клуб не менее родной, чем «Аякс».

(Нидерландская пресса отправляла Круиффа то в «Утрехт», который якобы намеревались захватить Роберт Максвелл и «Филипс», то в «Херенвен», но... — А. Ф.)

В Барселоне и «Барселоне», команде-неудачнице 80-х (одно поражение от «Стяуа» в финале КЕЧ-86 чего стОит!), возможный приход Круиффа в качестве тренера воспринимали с энтузиазмом. С присутствием Йохана-игрока было связано первое после четырнадцатилетнего перерыва чемпионство 1974 года. В течение последующих 14-ти лет мадридский «Реал» успел победить в чемпионате семь раз и замахнуться на восьмую победу. В начале 80-х по два раза подряд торжествовали клубы из страны басков — «Реал Сосье-дад» и «Атлетик» из Бильбао, а «Барселона» сумела завоевать только одно чемпионство — в 1985-м. Для гордых каталонцев этого было слишком мало.

За те же 14 лет «Барсу» возглавляли 11 тренеров, среди которых были люди с мировыми именами — Ринус Михелс, Хеннес Вайсвайлер, Удо Лат-тек, Эленио Эррера, Сесар Луис Менотти. Терри Венейблса, приведшего «Барселону» к единственному за это время чемпионскому званию и к финалу КЕЧ, сменил Луис Арагонес. Место «Мудреца из Орталесы», при котором команда впервые с 1965 года опустилась на неслыханно низкую позицию в таблице — шестую, — и должен был занять новый наставник. Это было ясно, ясно, ясно. Но кто?

Тренировка в «Аяксе». Слева, кажется, Райкаард

В клубной верхушке «Барселоны» происходили свои внутренние игры и плелись интриги — через год предстояли выборы нового президента, и к этим выборам нужно было тщательно подготовиться. Приглашение нового тренера, который сможет вывести клуб в безоговорочные лидеры испанского футбола (а этого хотелось всем без исключения) — один из важнейших, если не самый важный пункт предвыборной программы каждого кандидата. Их круг еще определен не был, но очки в постоянной борьбе за власть старался набрать каждый.

Предложение завербовать Круиффа выдвинул вице-президент «Барселоны» Рикардо Угуэт, представитель клубной оппозиции, поддерживаемый националистической партией Каталонии (СШ — СонуегдепФа i Шю), имеющей приличный медиа-ресурс. Угуэт видел в президенте «Барсы» Жозепе Луисе Нуньесе главного виновника клубных неудач («он уже десять лет у руля, а результатов кот наплакал») и называл его «предателем каталонского дела».

Выступающий от имени оппозиции Угуэт требовал приглашения именно Круиффа еще и потому, что Йохан оставил по себе в Барселоне добрую память не только как игрок, но и как человек, сочувствующий этому самому «каталонскому делу». Иностранец Круифф в 70-е всячески демонстрировал понимание местных реалий. Он даже постарался худо-бедно выучить каталанский язык, находившийся в годы правления Франко под запретом, и пытался иногда отвечать на нем журналистам. Он назвал своего сына Жорди на каталанский манер в честь святого Георга, покровителя Каталонии. Все болельщики «Барселоны», а значит все жители города и окрестностей, знали о том, какие препятствия чинили бюрократы Йохану, когда он захотел своего сына, рожденного в Амстердаме, зарегистрировать в Барселоне как Жорди. Но он своего добился. С этого момента Круифф в глазах местного населения стал непогрешимым и всемогущим. Функционер, вернувший его в город и клуб, мог заранее считать себя победителем президентских выборов.

Такое впечатление, что Круифф аплодирует, а Гвардьола плачет... У Йохана не только заплачешь — зарыдаешь!

...В Барселоне продолжали очень хорошо помнить знаменитые 0:5 в игре 17 февраля 1974 года «Реал» — «Барселона». Известный писатель Мануэль Васкес Монтальбан, воспевал эту незабываемую, сенсационную победу ведомой Круиффом команды: «1:0 — для Барселоны, 2:0 — для Каталонии, 3:0 — для святого Жорди, 4:0 — за демократию, 5:0 — против Мадрида».

Угуэт, инициировавший проект «Возвращение», сам и повел первые переговоры с Круиффом. К началу апреля всё было утрясено в принципе, и ушлый (не зря он продержался 22 года на «горячем» посту президента «Барсы») Нуньес тут же процесс возглавил. В какой-то мере этому способствовал и сам Йохан, желавший вести предметный разговор исключительно с первым лицом клуба. Он, Круифф, согласился, конечно же, быть «спасителем», но проводить спасательную операцию на общественных началах не собирался ни в коем случае. Он выторговал неплохие материальные условия (через полсезона он уже начал объяснять, что «надо бы прибавить»), подписав контракт пока что на год (до выборов) и оговорив главное для себя — полное невмешательство функционеров в игровые вопросы («ключ от раздевалки изготовлен в одном экземпляре и находится у меня»), а также исключительное право на приобретение и продажу игроков («любой футболист придет в команду или уйдет из нее только по желанию тренера, а не клубного офиса»).

Строительного магната Нуньеса такой подход для начала полностью устраивал. Если у Круиффа получится, то приписать заслугу себе («я его пригласил, я.») проще простого, если нет, то и это объяснить несложно («я впервые в жизни дал слабину и пошел на поводу у ничего не смыслящих людей. В первый и в последний раз!») К тому же Нуньес отлично понимал, что кредит доверия «кулес» к Круиффу гораздо протяженнее во времени, нежели у всех предыдущих тренеров вместе взятых, и он, Йохан, должен хорошо «постараться», чтоб этот кредит быстро растранжирить.

Мелочь. При приглашении Круиффа возникла одна закавыка. Два испанских банка, узнав о результативных переговорах клуба с голландцем, объявили в прессе, что они накладывают эмбарго на эту сделку, поскольку Круифф в бытность игроком задолжал им денежки и до сих пор не расплатился. Тут Нуньес подсуетился сразу и показал, кто в доме хозяин: «Не вопрос. Я разберусь и всё решу». Пока Нуньес разруливал ситуацию, Йохан получил финансово заманчивое предложение из Англии. Газетный магнат Роберт Максвелл предложил ему пост технического директора в «Дерби Каунти». Странно. И что, не в «Утрехте»?!

Рождение штаба

Круифф приехал в Барселону в мае 1988-го и привез с собой только одного помощника — Тони Брюинса Слота, который ассистировал Йохану в «Аяксе». Слот — личность «широко известная в узких кругах» футбольных аналитиков. Дипломированный тренер Слот работал в «Аяксе» с 1985-го ассистентом у Аада де Моса, затем у Круиффа, а впоследствии с Куманом в «Аяксе», «Бенфике», ПСВ и «Валенсии».

Круифф: «Тони силен в тех вещах, в которых я слаб. Он абсолютно точно может описАть любого футболиста и его действия. В «Барселоне», где у меня был свой кабинет, сидел Тони и занимался бумагами и видеопленками. Он блестящий кабинетный аналитик. Еще с конца марта, когда в принципе стало понятно, что я пойду в «Барсу», Тони пересмотрел триста видеокассет! У меня хватило бы терпения максимум на две. От силы три. Если, допустим, я нуждался в правом полузащитнике, Тони предлагал мне три или четыре кандидатуры. У него замечательный глаз — ему достаточно нескольких секунд, чтобы определить, «наш» это человек или нет. Он просматривал многих, а потом советовал мне нескольких. Я не хочу сказать, что понимаю в игроках меньше, чем Тони, и мне требуется больше времени, чтоб разобраться в игровых качествах футболиста, чем ему, нет. Я просто более нетерпеливый человек».

...Круифф не был бы Круиффом, «нервным гением», если б в одном кратком монологе, похвалив своего помощника, не сообщил тут же, что он, Йохан, всё равно «лучше всех».

Хорхе Вальдано, чемпион мира 1986 года, футбольный поэт, философ и поклонник Круиффа: «Круифф — поборник футбола как Игры, человек с непоколебимой уверенностью в себе и своих силах, которые в поведении иногда выливаются в капризы, дерзости и провокации. Он известен всему футбольному, и не только, миру. Он защищен своей гениальностью, уверен в непреходящей популярности и часто использует их в качестве оружия против остального мира. Нет, он не «стреляет на поражение», просто всегда старается доказать свое превосходство. «Эй, журналисты, функционеры, игроки: я — Йохан Круифф!» — словно говорит он и смотрит при этом, разумеется, сверху вниз».

Кроме Тони Слота в помощниках у Круиффа остался Карлес Рексач, ровесник Йохана и истинный «барселонец», пришедший в клуб еще в 1967-м и отыгравший в нем 14 сезонов — до Круиффа, вместе с Круиффом и после Круиффа. Рексач ходил в «вечных» ассистентах при предыдущих тренерах, и голландские журналисты относились к нему несколько пренебрежительно, называя его в разговорах со своим знаменитым земляком «прислугой за всё».

Круифф пресекал подобное отношение: «Он знает в клубе всех и вся, начиная от уборщика и заканчивая президентом. Он знает, что на душе и за душой у каждого игрока, и помогает мне во многих ситуациях не довести дело до конфликта. Мы хорошо знаем друг друга, и у нас схожие взгляды (...) Он был очень хорошим футболистом, поверьте мне, и мог бы стать хорошим тренером. Но он предпочитает быть ассистентом. Пока что.»

Вот с этими людьми, Слотом и Рексачем, затеял Йохан кадровую революцию в «Барселоне». Он на полную катушку использовал карт-бланш, выданный ему президентом Нуньесом. Тот предпочел внешне дистанцироваться от «мини-переворота» («мы знали, что Круифф крут в кадровом вопросе, ему строить новую команду, пусть поступает так, как считает нужным»). Действия нового тренера тоже играли на руку Нуньесу в имиджевом и предвыборном плане: «Вы хотели Круиффа — теперь не жалуйтесь! Ах, он позволил уйти из команды Шустеру?! Что поделаешь, его, тренера, право.»

Круифф или Нуньес? Расчистка

Из сравнения списочного состава «Барселоны», заканчивавшего се-зон-1987/88, с перечнем игроков, выступавших за клуб в первый круиффов-ский год-1988/89, следует, что «Эль Сальвадор» начал «спасать» клуб решительно.

В 1987/88 «Барселона» провела во всех турнирах, в которых принимала участие (Лига, Кубок страны, Кубок УЕФА), 55 матчей. Прибавим к ним 11 товарищеских игр. Итого — 66. В них выступило 37 человек.

В следующем сезоне-1988/89 количество игроков, принявших участие в 78-ми (!) матчах, включая 23 товарищеских, уменьшилось до 31. Если отбросить тех, кто сыграл менее десяти, то в первом случае таковых будет 20, а во втором — 26. Другая картина, верно?

Так вот, из двадцати человек «основы» и «подосновы» 1988-го из команды были удалены 11 (!). К ним, безусловно, нужно прибавить Найима (8 игр) и Марка Хьюза (7). В результате мы получим «тринадцать уволенных», о которых всегда вспоминают, описывая преобразования «первого года Круиффа». Среди них были очень важные для «Барсы» люди: Урбано, Виктор, Хулио Альберто, Мораталья, Херардо и другие. В число ненужных попал и Бернд Шустер, отпахавший в «Барселоне» восемь сезонов!

(Следует заметить, что действия Круиффа по расчистке полностью поддерживались нуньесом, а кое-где и инициировались президентом. некоторые испанские обозреватели считают, что добрый десяток игроков вылетел из «Барселоны», потому что вздумал бастовать из-за задержки по зарплате. — А. Ф.)

Конечно, можно считать, что шустер принял выгодное в финансовом отношении предложение от мадридского «Реала» и потому ушел. Но не всё так однозначно. Если бы Круифф захотел, то деньги для удержания «Белого ангела» в «Барсе» наверняка бы нашлись. Йохан намеревался строить свою команду, и если даже такой футболист, как шустер, не вписывался в его планы, то он не препятствовал уходу.

О Круиффе есть любопытное рассуждение-объяснение, в котором он говорит о тончайшей разнице между плеймейкером и связующим игроком. И среди других приводит в пример Шустера: «Ваненбург, Шустер, Янкович — игроки, которые отвечают за соединение команды в единое игровое целое, за связь между линиями (...) Поначалу, когда Шустер пришел в «Реал», он практиковал слишком длинные передачи. Он забрасывал мяч метров на сорок, и остальные к мячу не успевали. Тогда ему пришлось отходить глубже назад и давать передачи оттуда — игроки передней линии должны были уже преодолевать не сорок метров, а двадцать-двадцать пять. Теперь они почти всегда успевали к мячу. Но это не плеймейкер, даже если он кажется таковым подавляющему большинству. Еще раз: игрок такого плана соединяет команду воедино и не имеет права терять мяч, отдавая неточные передачи.

Плеймейкер же имеет право рисковать, идти в обыгрыш, имеет право потерять мяч. Теперь понятно?..»

Вполне возможно, что у Круиффа и у Шустера имелось свое вИдение дальнейшей игры команды. И во избежание будущих трений Йохан согласился на уход Бернда.

Еще один момент. Круифф часто подчеркивал веру испанских и прежде всего, каталонских, футболистов в своего наставника: «Они молча тебя выслушивают, переспрашивают, если что-то не поняли, никогда не вступают в спор и стараются сделать так, как ты им объяснил. Голландец далеко не всегда дослушает до конца, будет нетерпеливо кивать, а чаще всего не даст даже рта раскрыть, а заговорит сам: «Да, да, шеф. Но я...»

Шустер, разумеется, не голландец, а немец, то есть человек по определению дисциплинированный и исполнительный. Но и среди немцев имеются исключения — об упрямстве Шустера ходило много легенд. «Белый ангел» ведь тоже был футбольным гением.

«Если меня назовут идиотом — пишите!»

Упомянув 13 уволенных, обязательно пишут об 11-ти прибывших. На самом деле из 31-го использованного в сезоне-1988/89 игрока было 15 дебютантов. 11 получится в том случае, если ограничиться футболистами, сыгравшими не менее 15-ти матчей. Среди же игроков, проведших более 35-ти игр за сезон, новичков будет восемь! Фактически Круифф с ходу запустил в первенство страны новую команду. В основу, и надолго, попали Чики Бе-гиристайн, Хулио Салинас, Эйсебио, Лопес Рекарте, Солер, Серна, Бакеро, Алоизио. Здесь только один иностранец — бразилец Алоизио. Все остальные — уроженцы различных испанских земель. Выпускников барселонской кантеры, Ла-Масии, в этой восьмерке нет.

...Любопытный штрих. Круифф среди прочих оставил в команде двух ветеранов — 35-летнего Мигели (символ команды — футболист, отыгравший наибольшее число матчей за «Барсу» — 548) и 32-летнего Алесанко (капитана). Они были нужны на тренировках, на скамье и на поле.

Круифф (объясняя роль ветерана-лидера): «...В «Барселоне» есть Алесанко. Пусть он играет не так часто, но он — вожак. Если Алесанко встает и говорит «пошли», встают все и идут, не рассуждая. Надеюсь, смысл понятен».

Пресса за количеством и качеством отпущенных из «Барселоны» и пришедших им на смену следила очень внимательно и начала поругивать Круиффа уже во время претемпорадных матчей, в которых «Барса» результатами не блистала. За уход Шустера Йохана пинали в СМИ отдельно, шумно и постоянно, безотносительно к результатам товарищеских матчей. Логика гения простым смертным непонятна. гений, в том числе и футбольный, мыслит совершенно иначе. А в СМИ, испанских или любых других, футбольных гениев быть не может. Тоже по определению.

В канун чемпионата Йохан держал речь перед журналистами, которые каждый день рыскали вокруг первой команды. Он поставил их перед выбором: «... Или мы работаем вместе или швыряемся камнями друг в друга с разных сторон баррикады. Обычно тренеры стараются дистанцироваться от прессы, работать за закрытыми дверями и раз в неделю устраивают пресс-конференции. Это не в моем стиле, у меня не так уж много тайн.

Свой первый Кубок чемпионов «Барселона» завоевала в совершенно неродной оранжевой форме. Для адекватного празднования футболисты тут же надели фирменные сине-гранатовые футболки

Господа! Я вас понимаю, эфир и газеты нуждаются в ежедневном наполнении. Я уважаю вашу работу и готов разговаривать с вами хоть каждый день. От вас требуется только одно: абсолютно точно передавать слова — мои и игроков. Большие кричащие статьи с извращением сказанного нами или придуманного и вложенного в «наши уста» неприемлемы, только правда. Иначе мне придется проверять, говорил игрок журналисту именно так или нет. Придется прослушивать пленки с записью, разбираться, кто прав — футболист или репортер. Не желаю этого делать». — «А если игрок назовет вас идиотом или скажет что-нибудь покрепче, должны мы об этом писать?» — «Почему нет? Я ведь прошу не писать неправду, и всё. Если репортер точно передал слова игрока, то он честно выполнил свою работу, и проблема не в прессе, а в моих взаимоотношениях с этим игроком. Пока что у меня нет оснований пенять на вас. надеюсь, так будет и впредь».

Тогда, перед первым своим «барселонским» сезоном, Йохан намеревался наладить отношения с прессой. Силу печатного, а также теле-и радиослова он хорошо знал и пытался не обострять.

А потом начался чемпионат.

Как Круифф сам себя оштрафовал

Обновленная «Барселона» стартовала резво, захватила лидерство, но была вынуждена уступить первую строчку «Реалу» после проигрыша ему в Мадриде 2:3. Собственно, весь чемпионат каталонцы держались в первой тройке, даже в двойке, преследуя мадридцев. После провала предыдущего года такое выступление можно было расценивать как признак выздоровления команды. О преобразуемой, но еще не преобразованной Круиффом «Барселоне» местная пресса писала в достаточно благожелательном тоне, не упуская, однако, возможности покритиковать тренера.

Например, то, что Йохан посоветовался с футболистами, когда начинать тренировки, и прислушался к их мнению — это хорошо и правильно. Ценит игроков, значит, доверяет.

Круифф: «Я предложил ребятам самим выбрать время начала утренней тренировки. Как решите, мол, так и будет. Остановились на десяти часах утра, а примерно с ноября по февраль — на половине одиннадцатого (уже светло, даже ярко, я б сказал). Я преследовал еще одну цель: сами выбрали, так не опаздывайте. И накладывал на провинившихся штраф. Это, знаете ли, дисциплинирует».

Однажды сам тренер опоздал на занятие, причем по уважительной причине — давал интервью местным СМИ. Круифф объявил, что штрафует сам себя, и обещание выполнил. После этого случая ни один футболист не искал оправданий собственной недисциплинированности и молча соглашался с наложенным взысканием.

Пресса одобряла также, вернее, внимательно и с удовольствием следила за выполнением устной договоренности о невмешательстве функционеров в командные дела, цитировала раздраженные отклики некоторых клубных деятелей («да что он возомнил о себе, чересчур много на себя берет!») и приводила слова Круиффа: «Мне пришлось снова и снова объяснять, что слово «раздевалка» обозначает место, где футболисты переодеваются и готовятся к игре. Находиться там с ними может только тренер с помощниками, врач, ну еще массажист. Вы хотите поговорить с ребятами и со мной? Для этого существует бюро в клубе. Вы хотите, чтоб мы придерживались дисциплины и договоренностей? Выполняйте их также неукоснительно сами».

Когда Йохан появился в клубе, «в нем царили ненависть и зависть» каждого к каждому и всех игроков вместе к начальству. Так интерпретировал ситуацию сам Круифф, а Тони Слот характеризовал положение дипломатичнее: «Имелись некоторые межличностные конфликты, а также споры между футболистами и правлением. нам удалось постепенно большинство из них сгладить».

...Речь идет, по-видимому, о коллективном письме игроков в адрес правления клуба с требованием (предложением) сместить это самое правление путем переизбрания. Представителем от команды в разговорах с начальством выступал капитан Алесанко. Он защищал футболистов, отстаивая их точку зрения и понимая, что первой после прихода нового тренера может полететь его «голова». По принципу, «в плохой вести виноват гонец, ее принесший». Но Круифф капитана не тронул. Наоборот, он оценил характер и риск.

Кубок чемпионов впервые в Барселоне. Йохан Круифф и Христо Стоичков, со второго плана выглядывает Микаэль Лаудруп!

Круифф: «Он не мог тогда устраниться и сделал то, что обязан был сделать капитан. Я не говорю, правы были игроки или нет (...) Так что у меня и мысли не было применять к Алесанко какие-то санкции. Я решил оставить его капитаном, потому что он — вожак (...) Когда я принял команду, оставалась пара игроков, которые продолжали «словесно» бастовать и выдвигать претензии. Пришлось объяснить им, что в раздевалке высказывается тренер, а не игроки. Для них это было чем-то новым и неожиданным. Но постепенно мы нашли общий язык. Они ведь на самом деле хотели играть в футбол, а для меня это самое важное».

Чемпионство не дается, кубки — длинной чередой

На положительный имидж тренера Круиффа в болельщицкой среде и в прессе работали также его постоянные высказывания о необходимости привлекать в команду как можно больше местных игроков. В конце января 1989-го перед открывающим второй круг матчем с барселонским же «Эспаньолом» он подверг критике действия президентов обоих каталонских клубов, обвинив их в «возведении препятствий на пути местных талантливых ребят».

«Зачем вы это говорите?» — «Я просто называю причину, почему в каталонской команде каталонцев днем с огнем не найти. Нет-нет, господа, не пишите только, что Круифф решил внести свой вклад в избирательную кампанию. Я всего лишь комментирую объявление Нуньеса «о вливании в команду новых приобретений» еще до выборов. Есть люди, которыми интересуется тренер, которые по его, тренера, мнению нужны команде, и есть приобретения «политические». А выборы президента меня не интересуют — это не мои проблемы».

.Люди, которых хотел бы видеть в своей команде тренер Круифф весной 1989-го — это два голландца, Рональд Куман и Марко ван Бастен, игроки, воспитанные Круиффом и умевшие воплотить на поле его идеи. С Куманом всё было, в принципе, решено, и летом Рональд перебрался в «Барселону», а переход ван Бастена так и остался несбыточной мечтой Йохана.

«Конечно, это было бы здорово! По всем показателям, игровым и ментальным, ван Бастен — человек для «Барселоны». Он похож в этом смысле на меня. Но он играет в «Милане» и забрать его оттуда невозможно. В конце концов, «Милан» ведь один из трех клубов, которые я согласился бы тренировать (в конце 1988-го, когда Круифф уже полгода как работал в «Барселоне», Кор Костер снова ездил в Милан поговорить «о том, о сем» с Сильвио Берлускони. — Б. Т.). Я могу работать только в тех командах, которые хотят играть в футбол. В таких, как «Аякс», «Барселона» и, пожалуй, «Милан»...

Йохан Германович и Жорди Иоханович в «Барселоне»

Уточню, что все вышеприведенные высказывания относятся к первому сезону Круиффа в «Барселоне». Общий тон прессы был тогда скорее выжидательно-доброжелательным, чем критическим. В конце концов, человек только принял команду, действует, как считает нужным, и некоторый прогресс в результатах наблюдается: клуб борется с «Реалом» за первую строку в турнирной таблице и, пусть и с некоторыми трудностями в виде послематчевых пенальти в играх с познаньским «Лехом», движется по сетке КОК, который в результате и был завоеван. Правда, для «Барселоны» КОК не был в новинку, до круиффовской победы «Барса» брала его дважды — в 1979-м и 1982 гг. Но факт уверенного возвращения на международную арену был приятен сам по себе и вдохновлял на новые подвиги.

Но в газетах нужно о чем-то писать каждый день. И то ли просочились в печать слухи о вояже Костера в «Милан», то ли возникли сами по себе. В общем, появились статьи о том, что голландец хочет или даже требует резкого увеличения жалованья. Мол, еще ничего не выиграл (пересуды пошли в начале 1989-го), а уже настаивает на подъеме зарплаты.

Круифф: «Так я никогда и не скрывал, что хочу зарабатывать больше, но то, что пишут во всех газетах — обыкновенное враньё. Например, что я требую со следующего сезона восемь миллионов гульденов в год (в переводе на тогдашний доллар это примерно четыре миллиона, а на будущий евро — три с половиной. — Б. Т.). Фантастика! И сумма, и будто бы я о ней говорю именно сейчас. Дай Бог, чтоб я получил хотя бы половину, а разговор о возможном, подчеркиваю, возможном увеличении состоится с новым или старым-новым президентом только лишь после выборов. И я считаю, что имею право на увеличение зарплаты. В прошлом сезоне до моего прихода здесь правили нужда и уныние, а теперь — ликование и уверенность. Думаю, что и я приложил к этому руку. Ну взгляните же на трибуны «Камп Ноу»! Сейчас на домашние игры приходят 80 — 90 тысяч зрителей, как в лучшие времена. А в прошлом сезоне? 30 тысяч за счастье. А так 20, максимум 25. Разве неправда, что год назад болельщики возвращали абонементы? То-то. Так что у меня крепкие позиции. Но я не считаю, что сразу должен этим воспользоваться. Я сообщил президенту и правлению, что работой и климатом в клубе удовлетворен и на следующий сезон прошу только проиндексировать оклад на сумму официальной инфляции — 4,5 процента. Мой тесть, узнав, что я продлеваю контракт на тех же условиях, сказал, что если бы он действовал от моего имени, то «ему стыдно было бы за такую небольшую сумму, потому что если ты знаешь, что они могут отсчитать тебе, допустим, четыре миллиона, то эти четыре миллиона ты обязан получить. Не меньше».

Продленный контракт Круиффа заканчивался летом 1991-го. И для Йохана, желавшего продолжать работу в «Барселоне», это было удачей, поскольку летом 1990-го, после двух лет работы, ситуация выглядела несколько иначе, чем представлялось его работодателям в 1988-м и начале 1989-го.

Звание чемпиона выиграно не было. Схожесть результатов «Барсы» двухлетнего круиффовского пребывания с результатами его предыдущего клуба — «Аякса» — была просто поразительной. Два года подряд «Барселона» пропускала вперед мадридский «Реал» так же, как «Аякс» — ПСВ. Были выиграны Кубок страны и Кубок кубков, но не было главного, того, на что надеялась вся Каталония — звания чемпиона и, соответственно, участия в КЕЧ, соревновании, которое «Барса», в отличие от КОК и КУЕФА (КЯ), ни разу не выигрывала.

Пресса уже сменила тон на скептический, отмечая, правда, что у «Барсы» появилась, наконец, «кое-какая игра, но хотелось бы и результата». На добывание этого результата СМИ отводили Круиффу один сезон, полагая, что на более долгий срок у правления клуба и лично у Нуньеса терпения не хватит. Барселонская «Эль Мундо Депортиво» отзывалась о положении в команде сдержанно-озабоченно, зато мадридская «Эль Паис» резвилась вовсю, описывая «удручающее моральное состояние футболистов, стремящихся любой ценой покинуть клуб». И подводила итог: «Круифф на пороге отставки».

Стремящихся любой ценой покинуть клуб?! О чем это?

Гениальная универсальность как раритет

Масла в пока еще не очень сильный огонь антикруиффовских настроений подлила летняя история с уходом из «Барселоны» сначала Луиса Мильи, а затем ведущего полузащитника клуба, игрока сборной Роберто.

Полузащитник Луис Милья, «кантеранос» «Барселоны», появился в основе уже при Круиффе. Он подавал большие надежды и даже привлекался в сборную Испании, за которую сыграл три встречи, будучи футболистом круиффовской «Барсы». Летом 1990-го Милье было 24 года, и он мог считать себя вполне состоявшимся игроком с хорошим, даже безоблачным футбольным будущим, игроком, необходимым «Барселоне», которая удовлетворит его возросшие финансовые аппетиты.

Однако Милья выкупил свой контракт у клуба за почти два с половиной миллиона долларов и вскоре очутился в мадридском «Реале». Президент «Реала» Мендоса, представляя новичка, говорил об отличном приобретении и значительном ослаблении конкурента.

Злорадство недоброжелателей Круиффа, можно сказать, достигло пика, когда по возвращении с предсезонных сборов, которые по требованию Йохана регулярно проходили в Голландии, полузащитник Роберто проделал тот же трюк с выкупом собственного договора, а после собрал пресс-конференцию и сообщил журналистам, что он в полном отчаянии от действий тренера, что совершенно не понимает происходящего и предпочитает покинуть клуб.

«Сеньор Круифф, почему вы отпустили Милью?» — «Он хотел слишком много денег».

Сам Йохан об уходе Мильи рассказывал следующее (январь 1991): «Я всегда за то, чтоб люди зарабатывали по максимуму, но я не могу допустить ухудшения отношений между футболистами. Лучше обходиться без исключений. Ни один испанский футболист не зарабатывал в свой первый год в основе столько, сколько он. Игрок его уровня в первый сезон обычно имеет 120—125 тысяч долларов, Милья получал вдвое больше. В «Барсе» поощрительная система оплаты. По ней игроку каждый год повышают жалованье, если он хорошо играет. Так мы «стравливаем пар из котла». Милья подписался на три года, год прошел, и ему должны были автоматически приподнять зарплату. Но тут пришел один из функционеров и сказал мне: «Мы ему не будем повышать, два оставшихся сезона он проведет на зарплате первого года, а потом может уходить на все четыре стороны». Я ответил, что тогда он проведет эти два года на лавке запасных, потому что я не намерен формировать и воспитывать футболиста, который наверняка уйдет. Разговор происходил еще за пару матчей до конца прошлого чемпионата. Больше Милья у меня на поле не вышел. Если б я поступил иначе, то получил бы проблемы с остальными пятнадцатью. Я не люблю исключений. Ни в какую сторону».

Так Круифф виноват в уходе Мильи? Клубные функционеры? Сам игрок?

«Сеньор Круифф, почему вы отпустили Роберто?» — «Он получил возможность зарабатывать больше. Гораздо больше, чем у нас. В его контракте была прописана сумма, за которую он мог уйти в любое время. Это случаи разного порядка».

И Роберто, и Милья аргументировали свой уход не столько «финансовым непониманием», сколько невозможностью работать с Круиффом.

И еще одна пространная цитата.

Хуан Сальвадор (испанский журналист, февраль 1991): «Луис Милья, один из одареннейших полузащитников страны, попросил Круиффа продлить ему контракт до 1992 года (?! — Б. Т.) Голландец отказался. Тогда Милья неожиданно выкупил остаток контракта и отправился в «Реал». Его примеру последовал знаменитый полузащитник Роберто, удравший от Круиффа в «Валенсию». Алоизио, которого Круифф перестал замечать, отправился в «Порту», а Вальверде (нынешний главный тренер «Барсы»! Особого рояля он в команде не играл — за два сезона 22/8. — А. Ф.) — в Бильбао. Роберто при Круиффе переиграл едва ли не на всех позициях, кроме вратарской. Вообще в стиле Круиффа бесконечно передвигать игроков, пробуя их на самых неожиданных и непривычных для них местах. И не считаться с их мнением.

Вся тренерская карьера Круиффа отмечена бесконечными распрями с теми, кто принадлежит к клану звезд. Когда Роберто, Милья и другие покинули «Барселону», Круифф на их отъезд откликнулся уничижительно: «Мы расчищаем лес, убирая мертвые деревья». В этой едкой реплике Круифф оказался не совсем прав, поскольку в новых клубах беглецы преуспевают...»

Действительно, Милья отыграл немало сезонов в «Реале», правда, в сборную страны больше не привлекался. Роберто, вернувшийся в «Валенсию», из которой переходил в «Барселону», успокоился и выглядел в ней вполне достойно.

Что до постоянных перестановок и проб. Да, временами непонимание действий тренера было просто тотальным. Ну на фига, спрашивается, «переводить на фланг Линекера и убеждаться в том, что на краю он беспомощен?»

Мне кажется, что проверка игроков на других позициях шла от гениальности самого Круиффа. Он сам мог сыграть в любой точке поля лучше любого узкого специалиста и вполне мог предположить, что и другие в разной степени наделены подобными универсальными качествами. но каждый раз он убеждался в том, что универсальная гениальность или гениальная универсальность присуща единицам, и тогда переставал требовать выхода игроков за рамки возможностей. но внутри этих рамок, уже точно зная, на что тот или иной футболист способен, требовал от него полной отдачи.

Куман, Лаудруп, Стоичков

Говоря о том, что «такой-то хочет много денег» или «такому-то здесь не могут платить столько, сколько он получит в другой команде», Круифф ни в коей мере не собирался экономить клубные деньги. Совершенно. Он намеревался распорядиться ими наилучшим, по его мнению, образом.

Два лета подряд «Барселона» устанавливала текущие трансферные рекорды.

В 1989-м в команду пришел вымечтанный Круиффом Рональд Куман. О, он очень хотел заполучить в «Барсу» соотечественника, за которым выстроились в очередь ведущие европейские клубы.

Атакующие способности Рональда, сумасшедшей силы удар, умение дать качественную длинную, даже длиннющую передачу полностью соответствовали требованиям Йохана. И пусть оборонительные умения Кумана были не такими уж выдающимися, но для концепции круиффовской игры их было достаточно. И тренер постоянно донимал руководство разговорами о необходимости Кумана для его «Барселоны». Рональд подписал контракт с каталонским клубом только с третьего захода. Предыдущие два вояжа закончились ничем, и «согласие как продукт полного непротивления сторон» было достигнуто с большим трудом посредством увеличения суммы отступных для ПСВ и зарплаты для Кумана. Трансфер Рональда опустошил клубную кассу на рекордные почти полтора миллиарда песет. Точнее, согласно AS — 1 432 000 000, что равнялось примерно девяти миллионам долларов. По другим источникам, за Кумана было заплачено не более пяти миллионов.

Микаэль Лаудруп — технарь, умница и «человек с хорошим характером» — обошелся «Барсе» гораздо дешевле, в двести миллионов испанских денег. И Куман, и Лаудруп по игровым и человеческим меркам отлично подходили для игровой концепции Йохана.

Летом 1990 года в софийском ЦСКА (в то время ЦФКА «Средец») был приобретен нападающий этого клуба и сборной Болгарии, обладатель «Золотой бутсы» Христо Стоичков. Его Круифф хорошо рассмотрел во время матчей полуфинала КОК-1988/89 КОК. «Барселона» тогда прошла болгар, победив в обоих матчах (4:2 и 2:1), а Стоичков отметился в воротах «Барсы» трижды. Переход Стоичкова обошелся еще в 4 с половиной миллиона долларов, что стало трансферным рекордом межсезонья-1990.

Но как команда заиграет с новым нападающим? Будет ли прок от него?

Отдачи от Кумана и Лаудрупа в первый год их присутствия «Барселона» не получила. Отдачи в виде чемпионского звания. Мало того, «Барса» в последнем туре даже уступила второе место «Валенсии». Нетерпение и недовольство возрастало. И в руководстве (Нуньеса очень раздражало, что реаловский президент Мендоса за пять лет своего правления выиграл пять чемпионских титулов, а он, Нуньес, за срок почти втрое больший — всего один), и среди части болельщиков. Хенк ван Дорп, приехавший в гости к Круиффу в то лето, вспоминал, что в одном из кафе группа посетителей мужского пола, узнав, что приезжий голландец, посоветовала ему, когда будет возвращаться, «забрать с собой на родину вашего Круиффа и вашего Кумана»...

В общем, все предпосылки к тому, что сезон-1990/91 станет для Йохана последним, имелись.

Кредит доверия тренеру и нехилую сумму в кассу дали верные «Барсе» фаны — сосиос клуба выкупили 108 тысяч абонементов. Выкупили бы, наверное, и все сто двадцать, но по правилам десять процентов мест должны были идти в свободную продажу.

Кто пытался отобрать у Круиффа всё

Статья Хуана Сальвадора, из которой я привел выше пару абзацев, была напечатана в еженедельнике «Футбол». Испанец одновременно представлял читателям «Реал» и «Барсу», которым по жребию выпало играть с двумя советскими клубами — «Спартаком» и киевским «Динамо». В части, посвященной «Барселоне», после слов «... все беглецы преуспевают» следовало: «И вот, казалось бы, всё перепутав, Круифф вдруг добился того, о чем горячие поклонники каталонского клуба и мечтать не могли. Сразу со старта «Барса» ушла вперед, оторвавшись от «Реала»...»

Да, конечно, мадридцы в том сезоне выглядели не лучшим образом, но в начале осени они были еще более-менее и от «Барселоны», захватившей лидерство (шесть побед в шести стартовых турах), отставали на пару с «Севильей» всего на три очка. Потом «Реал» стал спотыкаться всё чаще, и вслед за «Барсой» к последнему туру первого круга, в котором каталонцы принимали на своем поле королевский клуб, выстроились уже другие команды: мадридский «Атлетико», «Осасуна», «Логроньес» и «Севилья». Реал шел шестым с отставанием в восемь очков.

Но «Реал», да еще на своем поле, отпускать было просто нельзя. Традиционное противостояние усугублялось поражением, имевшим место в первой встрече за Суперкубок страны 5 декабря в Барселоне, когда «Реал» победил 1:0 — через неделю в Мадриде «сливочные» взгрели «гранатовых» 4:1 и взяли приз. В той, барселонской встрече с поля был удален новый идол «кулес» Христо Стоичков за то, что стукнул ногой судью Аспитарте. Болгарин был дисквалифицирован на пять месяцев, затем срок скостили до двух. Это общеизвестно. Менее известно, что в этой встрече был удален и тренер «Барсы» Круифф. Очень любопытно объяснение удаления Йоханом: «Я выставил на эту встречу двух совсем молодых защитников (имеются в виду, возможно, Алекс и Эррера. — Б. Т.). Одному был поручен Бутрагеньо, другому — Уго Санчес. Очень сложное задание. Поэтому я пошел перед игрой в раздевалку к судьям и сообщил, что у меня дебютируют два пацана, одному только-только семнадцать исполнилось. И ежели их рвение перейдет границы, скажите Субисаррете или Алесанко, они их приструнят и успокоят, ведь ребята наверняка будут нервничать. И тут уже на 5-й минуте «желтую» получает Суби, а еще через пять минут один из молодых, причем непонятно за что. То есть судья отнесся к вполне нормальной просьбе без понимания. Ну и когда во время какого-то штрафного он находился недалеко от меня, я высказал ему всё, что о нем думаю. Он меня и удалил...»

Проигрыш «Реалу» дома, да еще «несправедливый» — дополнительный стимул для «блаугранас» и их тренера. Еще один личный стимул для Круиффа: «Реал» в том сезоне тренировал Альфредо Ди Стефано — кумир Йохана с детских лет. Единственный футбольный образец для него.

Эту встречу выиграл Круифф. «Барса» победила 2:1 без дисквалифицированного Стоичкова, без травмированного и надолго выбывшего Кумана. Феррер, один из важнейших игроков Круиффа, только восстановился и вышел на поле на замену в конце встречи.

По итогам первого круга «Барселона» шла на первом месте, опережая «Атлетико» на четыре, а вечного конкурента — на десять очков.

После игры с «Реалом» Круифф выбыл из строя на пару месяцев — микроинфаркт. Затем врачи провели операцию по коронарному шунтированию.

Причиной случившегося все доктора в один голос называли постоянный стресс и непрерывное курение. Йохан, у которого с детства были наследственные проблемы с сердцем, выкуривал, как пишут, до восьмидесяти сигарет в день, четыре пачки (честно говоря, мне, курильщику со стажем, трудно в это поверить, уж очень много. — Б. Т.; правильно, другие источники приводят более реальную цифру — 20 сигарет, то есть пачка. — А. Ф.), что ставит его в один ряд с другими выдающимися тренерами, не выпускавшими изо рта сигарету — Хаппелем и Менотти. Но Йохан с этой пагубной привычкой, в отличие от австрийца и аргентинца, расстался. «Я просто испугался, и этого было достаточно». Когда Круифф вернулся на скамью, то «снимал» текущее напряжение не куревом, а посасывая «чупа-чупс» — барселонское изобретение. Говорят, что ему даже платили за рекламу.

Выкуривал минимум 20 сигарет в день. А потом как отрезало — «испугался!»

...Круифф, бросивший курить, участвовал и в социальной рекламе. На одном из плакатов, выпущенных каталонским правительством во время антитабачной кампании, был изображен довольный, отдыхающий Круифф. Подпись под картинкой гласила: «В моей жизни было две страсти — футбол и курение. Футбол дал мне всё. Табак пытался всё отнять».

В отсутствие Круиффа «Барсой» руководил Карлес Рексач. Он ничего не испортил и не улучшил — «Барселона» уверенно и досрочно завоевала чемпионское звание.

Вот ту «Барселону» и стали называть «дримтимом». Прежде всего, за игру, которую она демонстрировала, ведь «кто владеет мячом, тот владеет и зрителем».

Так просто владение или владение-владение?!

Немножко не так. Не просто владеет мячом, перекатывая его, например, поперек поля и сохраняя, скажем, добытое ранее минимальное преимущество или, как принято говорить, «выманивая противника на свою половину» для проведения стремительной контратаки. Иногда подобные, часто необходимые действия вызывают нетерпеливый свист даже у сторонников владеющей мячом команды. Им кажется, что перекатка мяча вызвана исключительно интересами обороны («пока мяч у нас — нам не забьют»), то есть чрезмерным уважением, а то и страхом перед противником; что такое «осторожное» владение мячом превратилось в самоцель, а не вызвано игровыми обстоятельствами. И тогда зритель приветствует любой заброс мяча вперед, пусть плохо подготовленный и в большинстве случаев неудачный, лишь бы команда продемонстрировала атакующие намерения.

Для круиффовской «Барселоны» (а разве для гвардьоловской не так же?) необходимость постоянного владения мячом проистекала из взглядов тренера на игру — атака прежде всего. А атаку, регулярную нацеленность на ворота противника может лучше всего обеспечить постоянное владение мячом, помноженное на безукоризненную технику каждого игрока, что дает так называемую «красивую атакующую игру».

...Ди Стефано однажды сказал: «Раньше команды нападали и защищались. Сейчас защищаются и защищаются». Потому и была так привлекательна «Барса» начала 90-х, что «атаковала и атаковала».

Эмилио Бутрагеньо, человек из стана вечного соперника «Барсы» — мадридского «Реала», назвал «Барселону» в сезоне-91/92 «самой атакующей командой в мире». В устах «ястреба» эта фраза прозвучала комплиментом высшей марки...

Для «Барселоны» самым коротким путем к воротам противника был совсем не обязательно прямой путь.

Ее терпеливая работа по преодолению оборонительных линий соперника основывалась на постоянной совместной игре (всегда близко к игроку с мячом находился другой, которому можно было сделать передачу), на подвижности, перемещениях и наличии нескольких вариантов дальнейших действий (отдал и тут же открылся, а остальные тоже на месте не стоЯт), на скорости игроков и скорости мяча, на ширине игры (фланги всегда были сильны!). И на точности и элегантности. Я бы даже сказал, на изысканности игры.

Такая «Барселона», будучи в ударе, подавляла соперника и завораживала публику. Когда такая «Барселона» владела мячом, тогда-то она и «владела зрителем».

Хуже обстояло дело, когда «лучшей атакующей команде мира» приходилось защищаться, поскольку, постоянно владея мячом, она вынуждена была жертвовать пространством. Эта несбалансированность иногда оказывалась решающей. Если в играх с относительно слабыми и не очень умелыми соперниками пренебрежение обороной далеко не всегда оборачивалось голом в ворота «гранатовых», то в матчах с сильными командами — очень даже. Скажем, в лучшем, «безупречном» сезоне первого из четырех подряд чемпионств Круиффа (1990/91) «Барселона» пропустила от следующего за ней десятка команд Примеры 27 мячей (всего за сезон 33), «Реал» — 18 (всего — 37). В других чемпионатах, например, «Марсель» — 15, а «Милан» — 10. (Разумеется, сравниваю каталонцев с лучшими командами того времени).

Под «жертвой пространства» я подразумеваю следующее: «Барселона» атаковала и качеством, и количеством, стараясь обязательно завершить атаку ударом по воротам. В случае же потери мяча (неважно по какой причине — ошибке ли замысла (редко), ошибки ли исполнения (чаще) из-за грамотного противодействия соперника, противник, преодолев первую линию барселонской обороны, получал впереди свободную территорию, перекрытую по ширине максимум четырьмя (редко), а в основном тремя игроками. Вот эти-то дыры в большинстве случаев и приводили к пропущенным мячам. Не потому что плохи были оборонцы, просто невозможно втроем закрыть 68 метров ширины поля, да еще если сзади нет чистильщика (Куман поначалу исполнял эту роль, затем, бывало, играл перед Алесанко, затем перед Нада-лем, часто в паре с первым, а затем и вторым, а перед ними играл Амор — были разные варианты).

«Барса» при Круиффе играла так не только в чемпионские годы, но и тогда, когда проигрывала первенство «Реалу». Только в 1990/91 сложилась, наконец, мозаика — требуемую игру осуществляли собранные Круиффом люди, не только технари, но и характеры.

«Барса»-1990/91 «укатывала» соперника, уничтожала его. Для такой игры нужно было выкладываться на все сто. Если же команда играла на 75 — 80 процентов необходимого, то горела. И неоднократно.

Комбинационная игра «изо всех сил», подкрепленная отличной техникой исполнителей, не могла не нравиться. Думаю, именно в начале 90-х резко увеличилось количественно племя поклонников «Барселоны». И кто скажет, что Круифф здесь ни при чем?!

Раз везение, два везение, но когда-то же и умение!

Пиком той команды была победа в КЕЧ-92, первом, еще неофициальном розыгрыше Лиги чемпионов. Так распорядилась судьба, что соперником «Барсы» в финале стала генуэзская «Сампдория». Та самая, которую каталонцы победили тремя годами ранее в финале Кубка кубков. Победили они и на этот раз в более равной, чем предыдущая встреча, игре с обоюдными шансами. Выигрыш в финале КЕЧ-92 принес удар Кумана со штрафного за восемь минут до окончания дополнительного времени.

Но до чего всё бывает зыбко, на каком волоске висит и от каких мелочей зависит, окажешься ты наверху или сорвешься, применительно к «Барсе» красноречиво свидетельствует как раз сезон-1991/92.

Групповому турниру КЕЧ (помните, киевское «Динамо» оказалось тогда в одной группе с «Барселоной») предшествовали два стандартных круга на вылет. Во втором из них каталонцы встретились с чемпионом ФРГ «Кайзерслаутерном». В домашней встрече, растранжирив кучу моментов, «барсики» победили 2:0. В ответной игре они «сумели» проиграть только 1:3 и прошли дальше лишь за счет выездного гола.

...Я сам не очень люблю разговоры о фарте, но концовки трех подряд чемпионатов Испании — 1991/92, 1992/93 и 1993/94 — заставляют, по крайней мере задуматься о существовании «футбольного бога» или о наличии у Всевышнего зама по футболу. Если рассматривать чудо как «суперпозицию маловероятных событий», то что говорить, когда эти события происходят три года подряд? Может, и состоялись они, эти невероятные финиши, именно потому, что у руля «Барсы» находился «Эль Сальвадор» и в качестве личного одолжения ему за верность игре и сотворила судьба эти чудеса? Воспринимайте как шутку, как капитуляцию автора перед необъяснимым. Не перед необъясненным — объяснения не устраивают. Перед необъяснимым...

Финал КЕЧ состоялся в Лондоне 20 мая. До окончания Примеры-92 оставалось три тура. «Блаугранас», отстававшие от мадридского «Реала» на два очка (по ходу чемпионата было отставание и побольше — после 14-го тура восемь очков!), прошли концовку безукоризненно, выиграв все встречи с общим счетом 12:0. Но для победы в чемпионате этого было недостаточно — требовалась осечка конкурента. Мадридцы могли позволить себе потерять в оставшихся трех турах одно очко. Они его потеряли сразу, сделав ничью с «Осасуной» («Барса» в этом же туре 24 мая вынесла в гостях «Вальядолид» 6:0). Затем «Реал» победил дома «Валенсию» и поехал на Канары в гости к «Тенерифе». К исходу получаса игры гости вели 2:0, причем из-за травмы основного голкипера «Тенерифе» с 25-й минуты ворота защищал его дублер. Но дальше мячи влетали только в сетку «Реала». Три. Один еще в первом тайме, а два других в течение минуты за четверть часа до окончания матча.

Тогда барселонская «Эль Мундо Депортиво» шутила, что Круифф уволил за один сезон двух тренеров «Реала» — сначала после интервью Бутрагеньо (знаю, что «после» не значит «вследствие») в отставку был отправлен Радомир Антич, несмотря на то, что в это время «сливочные» опережали «гранатовых» на три очка, а летом, по следам «канарского провала», и Лео Беенхаккер, в срочном порядке заместивший Антича. Напомню, что как раз при Беенхак-кере в конце 80-х «Реал» доминировал в Испании, трижды выиграв звание чемпиона 1987—1989 и Кубок-1989. В каждой шутке есть только доля шутки.

Как армейцы заставили «Барсу» концентрацию потерять

Неизбежен ли был спад после такой ура-концовки? Не знаю. Вероятен? Да. Но обязателен ли? Не берусь судить.

Во всяком случае, судьба лишила «Барсу» своей благосклонности в Лиге чемпионов-1992/93. В том же втором круге отбора перед групповым турниром каталонцы, сыграв вничью в Москве с отчаянно ослабленным, совершенно молодежным ЦСКА (1:1), проиграли ему дома 2:3, ведя по ходу игры 2:0. Разумеется, пошли разговоры об утрате мотивации, концентрации и вине тренера, не сумевшего обеспечить первое и второе.

Круифф в интервью, датированном декабрем 1992-го, этой темы коснулся (не конкретно проигрыша ЦСКА, а «концентрации» и «вины») довольно своеобразно. Он соглашался с тем, что «осенняя» «Барселона» выступала нестабильно (против результатов не попрешь), но продолжал отстаивать свою концепцию атакующей игры:

«Конечно, вылет из ЛЧ есть следствие того, как мы играли в первые месяцы сезона. Фантастические полчаса или тайм. Играли так, как выразился один журналист: «ужасно хороший футбол». А затем следовала чрезмерная потеря концентрации...»

...Когда мне попалось на глаза это интервью, я был очень рад: узнаю, наконец, что означает эта пресловутая «потеря концентрации», на которую так часто ссылаются тренеры, объясняя причины поражений.

В изложении Круиффа: «Потеря концентрации означает: ты недостаточно времени владеешь мячом, что вынуждает тебя показать свои слабости. У каждого игрока есть сильные стороны. Для наших футболистов — прежде всего постоянный контакт с мячом, владение им. Если ты часто играешь со слабыми командами и теряешь мяч, должен бежать и мяч отбирать. К тому же если ведешь в счете 1:0, 2:0, 3:0, ты не пробежишь лишний метр или прибежишь слишком поздно и не забьешь четвертый мяч. Это, так сказать, «обычный феномен».

Круифф: «Виноват ли в этом тренер? Так могут говорить только люди, мало понимающие в футболе.»

Журналист соглашался с тем, что ничего не понимает в футболе, но требовал ответа на вопрос: «Так виноват тренер в потере концентрации?!», ведь так считают «не только профаны, но и специалисты».

Круифф: «Значит, они тоже на самом деле не так уж хорошо соображают. Я ведь не сваливаю вину на футболистов, я говорю о человеческих слабостях. Тех самых, влияния которых может избежать лишь очень сильная команда, играющая против очень сильной команды. Против посредственных команд они, слабости, неизбежно проявляются».

Такой подход вполне согласуется с высказанным выше предположением, что «Барса», не выкладывающаяся полностью, была очень даже уязвима.

С президентом лучше не встречаться

В этом же интервью для голландского ТВ Круифф коснулся своих взаимоотношений с президентом Нуньесом. Вылет из ЛЧ лишил «Барселону» возможных 15 миллионов долларов (неполученная прибыль), и пресса регулярно подчеркивала окончательный и неизбежный «крах отношений» между президентом и тренером. Контракт Круиффа, продленный во время начала взлета команды зимой 1990/91, был рассчитан до конца сезона-1992/93.

Сообщения о своей «войне» с Нуньесом Йохан назвал «трудностями перевода» и «поиском сенсаций». Дальше очень любопытно:

«Разговариваете ли вы постоянно с президентом?» — «Мы видимся только во время матчей». — «Я не об этом. Видитесь ли вы и разговариваете ли регулярно с президентом?» — «Нет». — «Ну, хоть какой-то контакт есть? И как часто?» — «Очень редко». — «Были ли вы когда-нибудь у него дома?» — «Нет». — «Ну хоть обедали или ужинали с ним?» — «Только на общих мероприятиях в присутствии других лиц — функционеров, игроков. Отдельно — никогда». — «Как это понимать. Это же ненормально, что вы не разговариваете с президентом?!»

Вот на этот вопрос-восклицание Фриц Баренд получил развернутый ответ. Круифф: «Я не считаю такое положение ненормальным. Я всегда стремлюсь сохранить свою свободу. В «Барселоне» я уже четыре с половиной года. Если я в первый год своего пребывания здесь не обедал с президентом, почему я должен начать это делать в последний год? Вы придираетесь к мелочам, делаете проблему из ничего. У нас нормальные рабочие отношения. Если по каким-то причинам они испортятся, это будет уже другая история...»

«Но ведь президент, говоря о потерянных миллионах, фактически указывает пальцем на вас!» — «Есть и другая сторона медали. В прошлом сезоне клуб получил миллионы благодаря команде и мне. Я же не перевожу спор в такую плоскость».

Была еще одна причина настойчиво «колоть» Круиффа на тему взаимоотношений с начальством. Как раз в это время шел очередной спор между игроками и руководством на рутинную тему — о премиальных.

Круифф: «Я всегда поддерживаю ту сторону, которая, по моему мнению, права. Два года назад правота была на стороне правления. Сейчас, считаю, правы игроки. Как долго я еще в таком случае продержусь в клубе? Понятия не имею. А тренировать вообще я собираюсь до тех пор, пока мне это дело не надоест. Это зависит от множества вещей, не только футбольных. Прежде всего от состояния здоровья и семейных дел (...) Вы удивились, когда я сказал, что главным событием уходящего года была для меня свадьба дочери, а не выигрыш КЕЧ. Допускаю, что немного утрировал, но уж точно не солгал.»

...Не знаю, был ли Круифф искренен, говоря об иерархии событий 1992-го по важности, но вполне допускаю, что в разговорах с земляками, да еще со старыми знакомыми, Йохан позволял больше, чем в интервью для испанской прессы. От относительно благодушных отношений между тренером и местной прессой уже мало что осталось. Всё чаще проводились закрытые тренировки, а общение со СМИ свелось к обязательным еженедельным пресс-конференциям. Сотрудничество было исключительно деловым. Так сказать, «ничего личного», работа. При этом «затюкивать» себя Круифф не позволял; он часто появлялся на каталанском канале 1У-3 и излагал свою точку зрения на те или иные события футбольной жизни. Он всегда мог объяснить, почему поступил так, а не иначе, и к нему прислушивались...

Гений действия против гения противодействия

Декабрьское интервью 1992-го Круифф давал в достаточно комфортных условиях. После осенней невнятицы «Барселона» снова выбралась на первую строчку в турнирной таблице, сравнявшись с «Депортиво» и имея игру в запасе. Пропущенный из-за встречи за межконтинентальный Кубок матч с «Овьедо» был сыгран в марте и завершился победой «Барсы».

Ситуация в чемпионате отличалась от прошлогодней — на этот раз «Реал» и «Депортиво» гнались за «Барселоной» весь второй круг, то незначительно отставая от нее, то догоняя, но никоим образом не опережая. До 35-го тура. В нем мадридцы потеряли одно очко, играя, как и в прошлом году с «Осасуной». «Блаугранас» в этот день и вовсе проиграли «Сельте» (2:3). За три тура до конца «сливочные» снова, как и годом ранее, опережали «Барселону». Правда, на одно очко, а не на два. Вариация, однако. В двух последующих турах и «Реал», и «Барса» своих соперников победили.

Тот, кто составлял календарь, знал свое дело. Очередной канарский финиш «Реала» был запрограммирован заранее. По мере приближения последнего тура пресса всё чаще и громче напоминала о прошлогоднем фиаско. «Тенерифские грабли» разрастались до огромных размеров, и не наступить на них мадридцам оказалось не под силу. Для островитян же имелось различие в мотивации. Год назад им ничего не было нужно (задачу обезопасить себя от переходных матчей «Тенерифе» решил за тур до окончания и на радостях порезвился в матче с «Реалом»), зато теперь они впервые за свою недолгую историю выступлений в Примере имели шанс выйти в Кубок УЕФА. И шанс этот не упустили, победив 2:0. Еще одна деталь: тренером того «Тенерифе» был Хорхе Вальдано, принявший команду в 1991-м. До этого Вальдано тренировал юношей мадридского «Реала». И вот этот человек, переживший с «Реалом» взлет конца 80-х как игрок, работавший после окончания карьеры в клубной системе как тренер, дважды подкладывал с «Тенерифе» большую свинью своим бывшим и будущим одноклубникам. Одновременно помогая человеку, на которого очень долго смотрел снизу вверх — Круиффу. Вот уж действительно, пути футбольные неисповедимы! Особенно если учесть, что потом Вальдано возглавит «Реал»...

(Красиво рассказано — не зря ведь среди прозвищ Вальдано числятся такие, как «Вальдакратес», «Вальданагорас», «Эль Поэта», «Эль Философо»... Вот только элементарной проверки на фактаж не выдерживает. Вопрос, с какого боку центральный нападающий (по-испански е1 delantero шгриіепф, что в лобовом переводе дает «тупой форвард») Вальдано вдруг занялся опекой Круиффа, оставим — мало ли, спишем на тактические извращения. Куда интереснее вопрос другой — а когда состоялся этот кубковый поединок? Вальдано играл за втородивизионный «Алавес» в 1975 — 78 гг., пересечься с «Барселоной» они действительно могли только в Кубке страны. И пересеклись — в феврале 1978 года, проведя даже не один, а два матча, как положено в турнире: дома «Алавес» выиграл 1:0, в гостях же уступил будущему обладателю Кубка 0:2 и вылетел. Вальдано в этот момент было уже никак не 20, но 22 года. Вот что память человеческая с мемуарами вытворяет!

Если вы спросите, каким образом столь знаменитый в будущем игрок в 19 лет попал в скромнейшую баскскую команду из Сегунды, — не отвечу, просто не знаю. Могу лишь предположить, что выдающуюся роль сыграл авторитет тогдашнего тренера «Алавеса», великого «реалиста» Хосе Сарраги. Вот что закончил Вальдано карьеру в 87-м явно преждевременно, и близко не сказав последнего слова, подтверждаю — всё дело в гепатите «С» и последствиях. — А. Ф.)

Еще через год народ уже просто нервно смеялся. На этот раз над «Депортиво» из Ла-Коруньи. «Депор» единолично возглавил турнирную таблицу после 14-го тура. Затем он отдал первую строчку только один раз — по окончании чемпионата. В последнем туре «Барса», отстававшая от лидера на одно очко, разгромила «Севилью» 5:2. «Депор» дома сыграл вничью с «Валенсией» 0:0 и при равенстве очков с «блаугранас» уступил им первое место по личным встречам. Вершиной лакорунского «нефарта» был не реализованный игроком «Депортиво» Джукичем пенальти за минуту до окончания матча с «Валенсией».

И надо же было такому случиться, что футбольный бог посчитал свою задачу выполненной и сразу по окончании примеры-94 от «Барсы» отвернулся!

Два свежеиспеченных чемпиона Италии и Испании встретились 18 мая в Афинах в финале ЛЧ-1993/94. В том году в связи с ЧМ в С ША чемпионаты заканчивались раньше обычного; «Барса» сыграла свой последний матч 14 мая, а «Милан» вообще гулял с первого числа... Фаворитом финала барселонцы считались в том числе и по причине дисквалификации двух центральных защитников «россонери» — Барези и Костакурты. Предполагалось, что атака «Барселоны» просто разорвет несыгранный центр обороны миланцев.

Но в этом удивительном матче команда «гения атаки» наткнулась на команду «гения противодействия», и «Барса» была бита ее же оружием. В прямом смысле. «Блаугранас» лишили мяча. «Барселона» не имела возможности в этой встрече владеть мячом так, как она привыкла — ни по времени, ни по качеству, ни по удобству. Тактически вышколенные, не уступающие сопернику в технике «миланцы» сделали с командой Круиффа то, что в своих лучших матчах делала с противником «Барселона» — 4:0.

Безоговорочное, без проблесков надежды поражение нужно было как-то объяснять. Круифф и сразу после игры отмалчивался, отделавшись банальной фразой про «не наш день», слегка попенял игрокам и, пожалуй, всё. А что говорить после того, как тебя втоптали в газон? За него, тренера, об этом проигрыше говорили другие — пресса, функционеры.

Разбирая чисто игровые причины, сходились на том, что Йохан совершил ошибку, не поставив в основу Микаэля Лаудрупа, игрока, у которого мяч в ногах обычно держался дольше, чем у других. Может, этих «лаудруповских» секунд и не хватило, чтоб вести привычную игру.

Круифф, позднее, через много месяцев, подробно говорил о невключении Лаудрупа в стартовый состав афинского матча. Он вынужден был возвращаться к этой теме еще и потому, что датчанин в межсезонье покинул команду и ушел в «Реал». Повторялась история с Берндом Шустером. И за Лаудрупа, да еще в сочетании с провалом в финале и очередным невыразительным первым кругом чемпионата (1994/95) СМИ опять пинали Йохана беспощадно, зло и регулярно. К «теме Лаудрупа» добавлялась и «тема Субисарреты», ведь тренер позволил и вратарю покинуть «Барсу» и уйти в «Валенсию»: «... А еще обменял Гойкоэчеа на Эскурсу; да он своими руками разваливает то, что строил с таким трудом!»

Круифф (февраль 1995): «... В прошлом сезоне у нас тоже была не очень хорошая первая часть, мы даже, если не ошибаюсь, набрали тогда очков меньше, чем сейчас (на одно очко меньше. — Б. Т.). Лаудруп был в то время игроком основного состава. Во второй части мы взяли 28 очков из 30-ти возможных. Лаудруп тогда был уже четвертым иностранцем — он стал запасным. Куман и Ромарио были основными игроками, следовательно, между собой конкурировали Стоичков и Лаудруп. Я не хочу сейчас плохо говорить о Лаудрупе. Он был и остается очень хорошим игроком. Это же я вытащил его из Италии, где он, по его собственному признанию, не прогрессировал, а сидел на лавке в «Милане». Или «Ювентусе». Неважно. К концу сезона Лаудруп был, повторяю, четвертым иностранцем, и я не ломал голову перед финалом, кто должен играть — датчанин или болгарин.»

.В то время и в чемпионате Испании, и в европейских турнирах команды имели право выставлять на матч не более трех «чужих». Держи на контракте сколько хочешь, если финансы позволяют. Но на игру — не более трех одновременно. Мне, откровенно говоря, это правило нравится. Сохранись оно до сих пор, мы сравнивали бы национальные лиги, а не лиги, напичканные различными вариантами сборных мира. Ну, это я брюзжу по-стариковски.

Круифф (февраль 1995, продолжение): «. И пусть кто-нибудь аргументированно докажет мне, что останься Лаудруп, наши сегодняшние результаты были бы лучше. Беспредметный разговор. Повторяю еще раз: я считаю Лау-друпа очень хорошим футболистом (.) Я хочу побеждать всегда, и я никогда не отпущу из команды игрока, если он лучший (.) Ах, Стоичков в этом сезоне забивает меньше, чем в прошлом, вот что! И потому, вы считаете, что рядом нет Лаудрупа. А вы знаете, сколько голевых передач получил Христо в прошлом сезоне от Лаудрупа? Ноль. Ни одной! И, конечно, по-вашему, его надо было удержать.»

Сам Микаэль Лаудруп свое расставание с «Барселоной» (тоже не сразу) прокомментировал следующим образом: «Я просто не мог больше терпеть Круиффа.»

...Из всех бесчисленных интервью Круиффа я делаю следующий (наверняка небесспорный) вывод: Круифф вел, так сказать, постоянную «войну». Всю свою карьеру — и как игрок, и как тренер. Он воевал с функционерами, с тренерами, с судьями, с союзами и организациями (споры Круиффа с голландской федерацией футбола — это захватывающая эпопея!). Но Круифф никогда не воевал с игроками. Ни будучи игроком, ни став тренером. Он требовал от футболистов только одного — Игры. Тогда он прощал любые выходки, любую критику в свой адрес. По Круиффу, право на спор и критику тренера футболист терял, перестав стопроцентно реализовывать то, что в нем было заложено и воспитано. Конечно, причины ухудшения игры могли быть разными, и Йохан это учитывал...

Круифф (1995), с точки зрения тренера: «... У каждого свой взгляд на вещи. У каждого разные цели. Цель профессионального футболиста проста: он хочет играть в хороший футбол, получать удовлетворение и вознаграждение. И побеждать. Ничего больше. У тренера ситуация иная. Он не выходит на поле, он стоит рядом с полем, и при этом должен возглавлять и вести. Самое важное — для чего он это делает. Для себя или не только для себя, а еще и в интересах игры?.. Очень мало тренеров, которые продвигают футбол вперед. Тренеров, ломающих игроков, гораздо больше, чем тренеров, которые что-то дают футболистам, учат и развивают их. Тренеры ли эти люди?

Функционеры еще дальше от футбола. У них совершенно другой подход к делу и часто, если не всегда, ошибочный. Ведь они становятся во главе по причинам, не связанным с футболом, а вследствие социального статуса. Да взгляните, в Испании большинство президентов клубов — строительные магнаты (...) Это не имеет ничего общего ни со спортом, ни с футболом. Отсюда и постоянные споры, непонимание и т.д...»

Да, конечно, рассуждения вроде простые, банальные, лежащие на поверхности. Но здесь важно исповедуешь ли ты, что проповедуешь. Круифф от своих взглядов не отступался и действовал сообразно с ними.

Почему вылетел Стоичков

История ухода Стоичкова из «Барселоны» тоже показательна именно в этом плане. Христо, человек, не отягощенный, в отличие от Лаудрупа, образованием и воспитанием, «быковал» регулярно и резал направо и налево то, что считал «правдой-маткой». Не зря же одним из прозвищ Стоичкова было «Неистовый бык». Во всех смыслах! «Кулес» любили его за игру, голы и прямоту. Тот же Лаудруп, перейдя в «Реал», перестал для них существовать («Предатель!»), а Христо, даже покинув «Барсу», продолжал осыпать «сливочных» ругательствами. Характерец, в общем, еще тот.

Но Стоичков до ЧМ-94 и после него — разные игроки. То, что прощалось Круиффом раньше, когда болгарин играл, нельзя было терпеть, когда он стал, по мнению Круиффа, отбывать номер. Точка зрения Христо на тренерское ремесло вообще и круиффовские умения в частности была проста: «Если команда побеждает, значит, благодаря Круиффу. Если проигрывает — у него виноваты игроки. Он никак не может или не хочет понять, что тренер настолько хорош, насколько хороши его футболисты».

...У самого Стоичкова тренерское дело, как известно, не пошлО, да и, пожалуй, не для него оно...

Круифф (август 1995), комментируя фразу о том, что «позволив Стоичко-ву уйти, вы сами окончательно похоронили великую команду»: «Я исхожу из того, что когда всё хорошо, ответственен тренер. Когда всё плохо — тоже тренер.

Стоичков — уже перевернутая страница. Но я всё-таки отвечу на вопрос, могли ли мы продолжать сотрудничество с ним. Проанализируем три аспекта — личностный, спортивный и экономический.

По личностному критерию. У Стоичкова были очень плохие отношения с третью, если не с половиной команды. Точнее: либо плохие, либо никаких. Я не говорю о себе. Он потерял уважение к клубу, к товарищам, к функционерам. Да, и к тренеру, что выразилось в последнем инциденте (речь идет о тренировке, с которой Круифф отправил Стоичкова подальше уже через десять минут после начала. — Б. Т.).

По спортивному. Он собирался «отомстить» мне на поле хорошей игрой, доказать что-то. Замечательно! Я приветствую такую спортивную месть! Но во второй половине сезона (1994/95. — Б. Т.) Христо забил только три мяча. С такой результативностью он не имел права играть. Ведь ни травм, ни болезней... Я не могу поверить, что два года назад он умел играть в футбол, а теперь вдруг разучился. Невозможно. Откуда же это? От кондиций, от менталитета. Он стал играть на 50 процентов своих возможностей. И что я должен был делать?

Теперь по финансовой части. Если бы мы его не продали, то за три последующих года должны были бы платить ему примерно три миллиона долларов в год. Я считаю такую сумму чрезмерной для игрока, потерявшего былые кондиции и, главное, не стремящегося их восстановить, для игрока, переставшего играть в футбол.»

«Легионеры» должны быть на голову сильнее местных — Круифф тоже так считает

Хочу отметить еще одну особенность работы Круиффа — опору на местные кадры. Возражение, что тогда, мол, по правилам нельзя было иметь на поле больше трех иностранцев, и поэтому тренеры вынуждены были собирать в команду местных, принимается, но не полностью. Круифф считал, что при любой квоте на «гастарбайтеров» основу должны составлять обязательно свои.

Круифф: «Во всем мире фаны хотят видеть в команде людей своего менталитета — прежде всего игроков из собственной страны. Если тренеру предстоит выбирать между футболистами одинакового качества — иностранцем или местным уроженцем, он обязан предпочесть местного. Иностранец должен быть на голову сильнее, чтоб застолбить за собой место в команде. Да и своего фаны не будут так гнобить, если у того плохо пойдут дела...»

За восемь лет пребывания Круиффа у руля «Барсы» через команду прошло двадцать девять «кантеранос», не просто земляков, а воспитанников барселонской школы, причем все они попадали при нем в состав, будучи безвестными и подающими надежды, а некоторые из них становились при Йохане и оставались после его ухода символами команды, связывающими «Барсу» с родной почвой.

...Когда в клуб пришел ван Гаал и начал голландскую кадровую революцию, Круифф съязвил: «Восемь голландцев в раздевалке «Барселоны» — это мина замедленного действия, когда-нибудь да рванет. Мне кажется, что фаны «Аякса» связаны с нынешней командой гораздо теснее, чем сосиос». Он даже затеял со своим земляком перепалку в прессе, которую назвали «войной тюльпанов». Справедливости ради скажу, что «Барсу» ван Гаала в Каталонии вспоминают вполне уважительно. (Первую «Барсу» ван Гаала. А уж как ее вспоминают в Киеве!.. — А. Ф.)

Пеп Гвардьола во главе «Барсы» в этом смысле являл собой идеальный пример в этом смысле. Он ведь не просто пацан, фанатевший за «Барсу», выросший рядом со стадионом и в 12-летнем возрасте попавший в футбольную школу «блаугранас». Гвардьола — поклонник каталонской поэзии, почитатель местного «протестного» барда Луиса Льяха. Он не просто свой. Он истинный каталонец. Круифф часто выделял Пепа: «Выдерните Гвардьолу из «Барсы», и она потеряет стержень».

И Йохан, не колеблясь, посоветовал нынешнему руководству клуба утвердить Гвардьолу тренером.

Отношения Круиффа с введенными им в основу воспитанниками «канте-ры» или приглашенными из других команд игроками, в большинстве своем басками, тоже не были безоблачными. Случалось всякое, но вслед уволенному Йохану они не плевали.

Хосе Мария Бакеро, пришедший в «Барсу» по предложению Круиффа еще в 1988-м из «реал Сосьедада», часто споривший с ним, но отыгравший при нем все восемь лет плюс год при Бобби робсоне (Бакеро отчислил ван гаал летом 1997-го): «Его влияние было гораздо более положительным, чем отрицательным. Он поставил себя на вершину командной иерархии и был прав. «Барса» нуждалась в человеке, готовом взять на себя ответственность, в человеке, который передаст команде свой характер и свой опыт. в первые годы давление с его стороны было очень сильным, не все выдерживали. но как играли!»

Еще одно препятствие на пути посредственности...

в 1995-м и 1996-м успехов не было. Независимость Йохана, его уверенность в собственной правоте, ранее подтверждаемая победами и трофеями, всё больше раздражала руководителей клуба, среди которых было немало противников Круиффа. Перебранка в прессе между президентом нуньесом и Круиффом стала обычным явлением. Тогда же нуньес перечеркнул список желаемых приобретений, поданный Круиффом (из иностранных фамилий там фигурировали райан Гиггз, робби Фаулер, Стив макманаман). нуньес обвинил тренера в расточительстве.

Круифф отреагировал: «Когда я пришел в клуб, то единолично отвечал за кадры и тренировки. Теперь в мои дела вмешался президент. нуньес ведет переговоры за моей спиной и со мной не консультируется. Похоже, тренер клубу уже не нужен».

18 мая 1996 года (за два тура до окончания чемпионата «Барселона» шла третьей и шансов на чемпионство не имела) СМИ сообщили, что вице-президент Жоан Гаспарт встретился с Бобби робсоном, который и сменит Йохана на посту тренера. в тот же день в раздевалке произошел словесный «обмен ударами» между Круиффом и Гаспартом, после которого тренер был «освобожден от своих обязанностей». В оставшихся матчах командой должен был руководить Карлес рексач.

На следующий день предстояла домашняя встреча с «Сельтой» из Виго. Сын Йохана, Жорди, игрок основного состава, возмущенный такой несправедливостью по отношению к отцу, отказывался выходить на поле. Йохан и рексач уговорили его с условием, что заменят его за пять минут до конца, если он согласен таким образом выразить свой протест.

В матче против «Сельты», который «Барселона» поначалу проигрывала 0:2, но затем победила, забив три мяча, Жорди был из лучших. И когда рексач за три минуты до окончания встречи заменил его, стадион проводил Круиффа-младшего овацией. Хотя, вполне возможно, вставание публики и аплодисменты адресованы были не Жорди, а его отцу, встречавшему сына не у скамейки запасных, как обычно, а где-то неподалеку...

Так закончилось время Круиффа. Время, ознаменованное кучей призов и удвоением клубного бюджета.

«Барса» Круиффа выиграла 11 трофеев - 1 ЛЧ, 1 КОК, 4 чемпионата страны, 1 Кубок Испании, 1 Суперкубок Европы и 3 Суперкубка Испании.

Бюджет клуба при Круиффе вырос с 3,8 миллиарда песет до 8,6 млрд испанских денег — более чем в два раза. Да, он немало тратил — в год прихода, например, на закупку игроков ушло почти 60 процентов бюджета (2,2 млрд). Затем расходы неуклонно снижались, но возрастали доходы от продажи билетов, спонсорских вливаний и т. д. Круифф сделал «Барсу» привлекательной экономически, поскольку команда, на которую ходят, команда, увеличившая число своих поклонников по всему миру в несколько раз (фан-клубы росли в начале 90-х, как грибы после дождя), не может не быть желанной для держащих нос по ветру финансистов.

Ну а о том, что его «Барса» осталась в памяти «дримтимом», надеюсь, напоминать не нужно.

Хорхе Вальдано, сожалея (1997): «Жизнь движется дальше. Круифф ушел, и одним препятствием на пути торжествующей посредственности стало меньше».

Скучный эпилог

А что же было дальше? В те двадцать лет, что судьба отвела Круиффу на остаток жизни? К тренерской профессии Йохан Германович так и не вернулся — врачи не позволяли, да и тяга со временем, похоже, стала угасать. Руководство неофициальной сборной Каталонии — то таке. Хотя дебют 22 декабря 2009 года удался на славу — 4:2 с Аргентиной!

Круифф немножко занимался бизнесом, продвигая свою амуницию марки Cruyff Classics; активно играл в гольф, к которому давно приохотился и, по собственному признанию, проходил за игру до 20 км; регулярно пописывал колонки в газеты, «Де Телеграф» в Нидерландах и «Эль Периодико» в Каталонии; очень сильно влиял на события в «Барселоне» — да теми же колонками и всякими интервью, посредством которых доводил до народов свое мнение.

Для начала он помог Жоану Лапорте выиграть президентские выборы — хитрый каталонец нашел подход к Круиффу и уговорил его стать своим неофициальным советником; а где Круифф, там победа, и Лапорта, в принципе, это подтвердил. Общепризнана роль Круиффа в назначении Гвардьо-лы — ведь Лапорта к тому моменту уже готов был вступить в переговоры с Моуриньо, и переговоры эти, учитывая пожелания португальца, наверняка увенчались бы успехом. Однако Йохан Германович поставил на своем, и будущее доказало его правоту, а Моуриньо так и не простил старика — облом был очень жестоким, бывший помощник Бобби робсона и Луи ван Гаала в «Барсе» явно переживает упущенную возможность до сих пор.

Побывал Круифф и почетным президентом «Барселоны», но недолго — в марте 2010-го назначили/избрали, в июле 2011-го новый руководитель «Барсы» Сандро Росель его оттуда сбросил.

В 2008 году активно писали о четвертом возвращении Круиффа в «Аякс» — на этот раз в качестве вполне официального технического директора, но «стороны не пришли к соглашению по ключевым позициям». А вот три года спустя договориться удалось, и в феврале Круифф прибыл из Барселоны в Амстердам, став советником клуба и предложив программу его перестройки. Однако вскоре всё пошло наперекосяк, Круиффа отставили, назначив ему на смену Луи ван Гаала; попытка пойти в суд, параллельно подбивая на бунт болельщиков и ветеранов, ничего не дала, и 10 апреля 2012 года Йохан Германович в очередной раз оборвал связи с родным клубом.

Круифф категорически не принял появление рекламы на футболках «Барселоны», отписав, что «мы были уникальным клубом, но продали эту уникальность за шесть процентов бюджета». Признаться, считали его более практичным человеком — при всей любви к красоте футбола. Несколько месяцев Круифф провел на экзотической должности технического советника мексиканского клуба «Чивас» из Гвадалахары, но особых следов его деятельности там не замечено, несмотря на трехлетний контракт и громадье планов. Это было последнее его рабочее место.

В 2016 году Круифф, о борьбе которого с раком было давно известно, проиграл свой последний матч, ставкой в котором была жизнь. И украсились трибуны стадионов по всему миру полотнищами с числом 14...

 

Униженная мечта

Досье

ТелЕ Сантана да Силва

Прозвища: «Местре» — «Учитель», «Фио де Эсперанса» — «Нить надежды»

Родился 26 июля 1931 года в Итабирито (штат Минас-Жераис).

Умер 21 апреля 2006 года в Белу-Оризонте (тот же штат, только столица)

Начинал в родном «Итабиренсе», также выступал за «Америку де Сан-Жоао Дель-Рей». В 1950 году перешел в «Флуминенсе». Играл в нападении справа – крайка или инсайда. Боевые габариты – 176 см, 61 кг

После «Флуминенсе» (1950–62, 556/165, третий бомбардир в истории) поиграл немного за «Гуарани», «Мадурейру» и «Васку». Забивая за них в ворота «Флу», рыдал… Повесил бутсы на гвоздь в 1965 году.

До национальной сборной Бразилии не «дослужился».

При наличии «крайков» типа Жулиньо или Гарринчи это действительно было нереально. Зато многократно защищал честь сборной кариок, то бишь штата Рио.

Трофеи и достижения: чемпион штата Рио-де-Жанейро — 1951, 59 (10 голов по ходу турнира), обладатель Кубка Рио — 1952, победитель Торнео Рио-Сан-Паулу — 1957, 1960

Куда больше прославился как тренер. Работал с «Флуминенсе» (1967–70, начинал с молодежными командами, в 69‑м принял главную), «Атлетико Минейро» (1970–76, 1987–88), «Гремио» (1977–79), «Палмейрас» (1979–82, 89, 97), сборная Бразилии (1982, 1986), «Аль-Ахли» и сборная Саудовской Аравии (1983–85), «Фламенго» (1989), «Сан-Паулу» (1990–96) Трофеи и достижения: Копа Гуанабара — 1969, 89, чемпионат штата Рио-де-Жанейро — 1969, чемпионат штата Минас-Жераис — 1970, 88, чемпионат Бразилии — 1971, 91, чемпионат штата Рио-Гранде-ду-Сул — 1977, чемпионат Саудовской Аравии — 1983, Кубок Персидского залива — 1983, 85, Кубок Гуанабара — 1989, чемпионат штата Сан-Паулу — 1991, 92, Кубок Либертадорес — 1992, 93 (должны были третий подряд в 94‑м брать, но проиграли по пенальти «Велес Сарсфилду»), Суперкубок Либертадорес — 1993, Межконтинентальный кубок — 1992 (обыграли «Барселону» 2:1), 93 («Милан» — 3:2), Рекопа — 1993, 94, Кубок Конмебол — 1994, Кубок бразильских клубов – чемпионов мира – 1995. А также: Кубок Барселоны — 1991, 92, Рамон Карранса Трофи — 1992 (в финале грохнули «Барсу» 4:1), Тереса Эррера Трофи — 1992 (а тут обули «Реал» 4:0!), турнир Сантьяго де Чили — 1993, турнир Святого Якова Компостельского — 1993, Торнео Халиско — 1993, Кубок Лос-Анджелеса – 1993, Кубок Сан-Лоренсо де Альмагро — 1994, Торнео Реи Дада — 1995

Единственный тренер, который выигрывал чемпионаты четырех главных штатов Бразилии – Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро, Минас-Жераис, Рио-Гранде-ду-Сул

Единственный тренер, который в течение одного года выиграл четыре международных титула – 1993 (Кубок Либертадорес, Рекопа Сул-Американа (Суперкубок Южной Америки), Суперкопа Либертадорес, Межконтинентальный кубок)

Лучший тренер Южной Америки 1992 года.

Вряд ли когда-нибудь вернутся времена бразильского тренера Теле Сантаны. Почему? Судите сами: он категорически запрещал своим игрокам тактические фолы, дабы не портить зрителям удовольствие от игры...

Теле и Зезе

«Сам я никогда не был звездой, но играл все 90 минут матча», — вспоминал Теле Сантана о своих футбольных годах в «Флуминенсе». Став тренером, того же требовал от своих питомцев. Именно играть, а не отбывать номер, а еще усиленно тренироваться: «Если бы у нас оказалось одиннадцать звезд, подобных Пеле, это было бы прекрасно, но все они обязательно трудились бы и на тренировках, и в игре!»

В самом деле, таких игроков в бразильском футболе было довольно много — Сантана-игрок остался легендой в памяти болельщиков «Флуминенсе», но не других клубов. В 1950 году талантливого 18-летнего хлопца пригласил в «Флуминенсе» «Профессор» Зезе Морейра. Сантана проявил себя отменно, выиграв с молодежной командой чемпионат штата Рио. Морейра оценил и в феврале 51-го подписал с форвардом первый профессиональный контракт. Сантана снова отблагодарил, забив два мяча в финальном поединке уже взрослого чемпионата штата — грозный тогда «Бангу» во главе с кумиром Пеле Зизиньо был бит 2:0, а Теле обзавелся первым, но далеко не последним своим титулом.

Впоследствии опытнейший тренер и смутно мечтающий о чем-то таком в будущем футболист станут друзьями. Теле многое почерпнет у Зезе. Возможно, он сумеет перенять даже его неудачливость в главных поединках.

Сантана, играя преимущественно на правом краю, слыл большим универсалом, проделывал в середине поля огромный объем работы, не забывая оставаться по-бразильски техничным. Почти всю игровую карьеру провел в одном клубе — «Флуминенсе», где заслужил почетное прозвище «Фио де Эсперанса» — «Нить надежды» (по названию популярного тогда фильма).

(В игроцкие дни его поначалу называли «Фьяпо» — за худосочность, а также «Тарзан с «Ларанжейрас» («Ларанжейрас» — стадион «Флуминенсе»), в принципе, по той же причине. И тогда менеджер «Флу» Бенисио Феррейра подбросил знаменитому журналисту Марио Фильо идею конкурса «Придумай прозвище Теле Сантане и выиграй 5 тысяч крузейро». Пришло более четырех тысяч писем. В финал вышли «Эль Тодос» (вездесущий, похоже на то), «Биг Бен» (без комментариев) и пафосный слоган «Фио де Эсперанса». Вполне в бразильском стиле. Он и победил, разумеется. — А. Ф.)

Теле Сантана — правый краек «Флуминенсе»

Считается, что Сантана, точнее, его игра ничуть не меньше Загало (левого нападающего/полузащитника) способствовала внедрению в бразильский футбол передовых схем 4 — 2 — 4 и 4 — 3 — 3.

В самом начале тренерской карьеры Сантана открыто выступил против жестких тактических схем, считая, что они подавляют естественную созидательность высокотехничных бразильских футболистов. Он всегда делал ставку на традиционно лучшее качество бразильцев — индивидуальное мастерство. С другой стороны, он был крайне требователен к игровой дисциплине и самоотдаче футболистов. Бывало, что после выигранного матча Теле до упаду гонял своих игроков, если видел, что те не отдали все силы.

«Футбол без удара по воротам — диверсия, а не искусство!» — не уставал напоминать он.

Он никогда не стеснялся своих воззрений, на мнение прессы ему было наплевать. Интервью давал энергично, безапелляционным тоном. На футболистов орал всю тренировку, особенно выходя из себя после неточных ударов по воротам. Судей терпеть не мог. Молодых игроков, которые вместо дома сначала покупали крутые тачки, чуть не силой заставлял продавать машины и все-таки вкладываться в недвижимость. Хотя это всё же, наверное, попозже...

Первое несчастье

Сборная Бразилии долго приходила в себя после расставания с Пеле. Команда 1974 года была скучна и невыразительна, оттого ее буквально растоптали голландцы. Марио Загало, некогда игравший с Пеле за «селесао», уступил пост трейнадора трикампеонов партнеру Пеле и по сборной, и по клубу — Клаудио Коутиньо. Формально сборная при нем поднялась — 3-е место на чемпионате мира в Аргентине, причем выход хозяев из группы второго этапа, где они опередили бразильцев по разнице мячей, вздрючив 6:0 Перу, вонял — хоть святых выноси. Однако избалованная публика требовала зрелища и простить тактические изыски оборонительной направленности могла лишь при одном условии — победа!

Тут-то в сборную и пришел Теле Сантана — несмотря на молодой возраст, уже весьма и весьма маститый тренер. Помимо победы в чемпионате штата Рио с родным «Флуминенсе», он добился куда громкого успеха — выиграл с довольно скромным «Атлетико Минейро» первый в истории официальный чемпионат Бразилии. Первый! В тяжелейшей борьбе с «Ботафого» и, по иронии судьбы, «Сан-Паулу», с которым Сантане суждено добиться наибольших успехов. вспомнить кого-то из того состава не представляется возможным. Разве что форварда Дарио, прославившегося тем, что его мечтал в 70-м запихнуть в национальную сборную диктатор Бразилии Гаррастазу Медичи, а Жоан Салданья категорически отказался это делать и потерял работу!

Дальнейшая работа в «АМ» и «Гремио», также особыми возможностями не хваставшими, лишь повысила авторитет тренера по имени Теле.

Когда в начале 1980-го Сантана пришел в национальную сборную, он, как за десяток с лишним лет до него Салданья, сумел за короткий срок изменить лицо команды и доказать, что в Бразилии не перевелись классные футболисты. Нужно лишь вселить в них уверенность и использовать, как надо. Конечно, в его распоряжении уже не было игрока уровня Пеле, но в целом он создал прекрасную команду с высочайшим техническим мастерством. в его «селесао» собрались искусные исполнители, стиль игры которых позволял полностью выражать свои идеи.

Именно при Сантане в стане «желто-синих» началась эра Сократеса. Тренер не только сделал его центральной фигурой команды, дирижером, но и капитаном. наставник чувствовал, что этот парень, несмотря на наплевательское отношение к режиму, способен стать настоящим вожаком, и не ошибся. Тренерская интуиция вообще редко подводила Сантану. Зико, Сократес, Фалькао, Тониньо Серезо, Жуниор, Эдер, Мюллер, Раи, Кафу, Ро-жерио Сени... Список можно продолжить. Сократес называл Сантану своим вторым отцом и был не одинок в этом.

На ЧМ-82 перед памятным матчем с итальянцами, когда только что разгромившая аргентинцев бразильская сборная уже виделась многим состоявшимся чемпионом, Сантана привселюдно заявил: «Мы готовы столкнуться с любой защитной тактикой. И ответим как обычно — пойдем вперед и забьем». Это не было бахвальством — это наилучшим образом характеризовало тренерскую концепцию этого специалиста. И пошли, и забили... Недостаточно, правда. Нашла в тот день коса на камень.

А ведь бразильцев вполне устраивала ничья! Наверное, любая другая команда постаралась бы сыграть на удержание нужного счета. Но не в стиле Сантаны убивать игру, тянуть время, заставлять футболистов выбивать куда попало мяч, лишь бы избежать гола. «Лучше уж проиграть, чем видеть и творить такое!» Префиро пердер о жого — так по-португальски.

В итоге сборная Бразилии, дважды сравнивавшая счет, но всё же проигравшая 2:3 команде Росси и Дзоффа, осталась вне квартета сильнейших. Вернувшись на родину, Сантана произнес: «На чемпионате мира куда важнее не успех, а демонстрация лучшей игры. Ведь мундиаль — это спектакль!» И продолжил: «Любое поражение отвратительно — вас обвинят, как бы вы ни играли, каковы бы ни были обстоятельства. Так что уж лучше атаковать — тогда вам будет не так тошно!»

Второе несчастье

Впервые в истории бразильского футбола после того, как главная команда страны даже не вышла в полуфинал мундиаля, вердикт Бразильской футбольной конфедерации оказался благожелателен: нет смысла отправлять в отставку тренера только потому, что проигран один матч на чемпионате мира. При Сантане сборная провела 35 матчей, уступив лишь в трех. Игра «селесао» того образца была признана лучшей на протяжении последнего десятилетия, люди предпочитали вспоминать победы над СССР, Шотландией и Аргентиной, а не тот злосчастный эпизод с Италией. Однако, несмотря на всеобщую поддержку, к которой присоединились даже чиновники, Сантана решил покинуть сборную: «Тот, кто проигрывает, должен уйти. Продолжать неудачнику у нас в Бразилии невозможно.»

(А знаете, в чем больше всего обвиняли бывшего правого крайка Сантану? Нет, вовсе не в напрасном доверии голкиперу Валдиру Пересу, между прочим, легенде «Сан-Паулу». Вы не поверите — в отсутствии правого крайка! Целые кампании проводили во главе с. комиком Жо Соарешем: «Бота понта, Теле!» Много лет спустя Сантана наконец огрызнется: «Тогда меня по-настоящему достали. Неужели непонятно, что если бы у меня был под рукой Гарринча, он сыграл бы?!» — А. Ф.)

Сантана вернулся к «селесао» после небезуспешного вояжа в Саудовскую Аравию через три с половиной года. (Точнее, его звали и раньше, но «Аль-Ах-ли» не отпускал, а в 85-м отпустил лишь частично — «поработаешь на отборочных матчах и возвращайся». Окончательно Сантана вернулся в сборную лишь 17 января 1986-го, и это было достаточно спорным решением — тогда ставили на Рубенса Минелли. — А. Ф.)

Возможно, Теле сделал ошибку, полностью доверившись тем же игрокам, но в то же время разругавшись с Ренато Гаушу и Леандро. Кто знает.

(Вы не поверите, но Гаушу — тоже правый краек, из «Гремио». Он опоздал на сбор, и Сантана его беспощадно отчислил, а центральный защитник Леандро демонстративно покинул сборную в знак солидарности с другом. Что ж это за проблемы у Теле с правым флангом возникали, просто мистика какая-то... — А. Ф.)

Снова команда Сантаны была великолепна — принято считать так. Но нельзя забывать весьма существенные подробности. Как в победе над СССР в 82-м велика роль испанского арбитра Ламы Кастильо, так в 86-м валили испанцев, которых к тому же подкосила неведомая кишечная инфекция. Ми-чел забил чистейший мяч (мяч от перекладины отразился за линию ворот), но австралийский судья Бэмбридж не соизволил этого заметить, зато закрыл глаза на то, что Сократес забивал решающий мяч из офсайда. Дальше было намного веселее, и мы помним суперголы Жосимара, но снова «селесао» чудовищно не повезло. Она нарвалась в четвертьфинале на французов, тоже пребывавших на пике. А тут еще и опытнейший Зико подвел — не забил пенальти при счете 1:1 во втором тайме! Серия пенальти сложилась в пользу соперника. Бразилия проиграла, будучи непобежденой.

На этот раз Теле ушел сразу. не стал отговариваться победами и тем, что снова его неудачей закончился не рядовой матч, а один из лучших в истории футбола. Совесть его была чиста, но он проиграл.

Оле-оле-оле — Теле лучше, чем Пеле!

«Футбол в Бразилии умирает. Формулы чемпионатов штатов и страны откровенно неинтересны публике. А в самой игре престиж уже давно важнее техники! Если я увижу красивую игру в пеладу на улице, обязательно остановлюсь посмотреть — это полезнее и приятнее, чем нудный матч чемпионата страны». В этом весь он.

Казалось, что пережить подобное унижение дважды выше человеческих сил и тренер Сантана умер. Куда там! Спустя несколько лет он достиг зенита своего могущества.

В 1990 году Теле Сантану пригласили к себе «Триколор» из Сан-Паулу — славный клуб, переживавший один из гнуснейших периодов в своей истории, когда мастерство игроков словно куда-то подевалось, а гениальный Раи сидел в глухом запасе. Чемпионат штата, традиционно разыгрываемый в начале года, был провален. Сантана экономно переселился на клубную базу, где пуще глаза берег гнезда керо-керо (птичка-невеличка, у нас именуемая кайенской пигалицей), вернул Раи на поле и вдобавок провернул классную трансферную кампанию. Антонио Карлос, Эливелтон, Кафу, Леонардо — все они стали лидерами новой команды.

Сборная Бразилии перед матчем последнего тура первого группового турнира ЧМ-1982 с Новой Зеландией (23.06.82, Севилья «Санчес Писхуан»). Стоят: Валдир Перес, Леандро, Оскар, Фалькао, Луизиньо, Жуниор. Присели: ?, Сократес, Тониньо Серезо, Сержиньо, Зико, Эдер

Работа выдающегося тренера дала результат практически сразу: сначала команда добралась до финала чемпионата страны, уступив там землякам из «Коринтианса», а затем... Вслед за победой в чемпионате штата «Сан-Паулу» стал лучшим в стране, а там началось доминирование на континенте и даже в мире, где перед командой Сантаны пали «Дримтим» Йохана Круиффа (2:1) и казавшийся непобедимым «Милан» Фабио Капелло (3:2).

«Сан-Паулу» (4—2—2—2): Зетти — Кафу, Валбер, Роналдо, Андре — Дорива, Диньо — Тониньо Серезо, Леонардо — Палинья (Жуниньо, 64), Мюллер

Теле был в шаге от выдающегося достижения, покорявшегося доселе только аргентинцам — третьей подряд победы в Кубке Либертадорес, но «Сан-Паулу» неожиданно уступил в финале скромному «Велес Сарсфилду», который тренировал довольно известный футболист, но еще мало кому ведомый тренер Карлос Бьянки... Наверное, против такой команды снова нужно было сыграть расчетливее, в чем-то подстроиться под соперника. Сантана не сумел. А может, ему не хватило младшего брата Сократеса, то есть Раи — лидер «Сан-Паулу» отправился завоевывать Европу годом ранее.

Затянувшееся прощание

Проблемы со здоровьем, как и у многих профессиональных тренеров, начались с инсульта (церебральная ишемия) в 1996 году. Резко ухудшилась подвижность, общее самочувствие. Сантана рвался на работу и впадал в депрессию, обвиняя родных, что они не пускают его заниматься главным делом жизни.

В начале 97-го произошла отвратительная история, когда лучшие чувства верующих в чудеса людей, но главное — мечта беспомощного старика стали разменной монетой в игрищах тех, кого Игорь Фесуненко в своих книгах о бразильском футболе именовал «картолами». «Палмейрас», подталкиваемый своим спонсором — концерном «Пармалат», торжественно решил объявить Теле Сантану главным тренером.

Косме Римоли, «Жорнал да Тарде» (статья написана в 2017 году к 20-летию этих событий):

«В тот день я приехал на базу «Палмейраса», надеясь встретить Теле Сантану, которого я знал. Тренера убежденного, твердого, безжалостного, умного, готового к любому спору и схватке.

Я не брал у него интервью более двух лет.

Это была печальная, ужасная сцена. Даже сейчас, спустя 20 лет с лишком, она словно стоит у меня перед глазами.

Теле с трудом передвигался, трясся. Каждый шаг давался ему с трудом, ступал он неуверенно. Казалось, что с момента нашей встречи он состарился как минимум на полтора десятка лет. Он выглядел намного старше, чем на свои реальные 65. Марсио Араужо его поддерживал. Они медленно побрели к игрокам. Все, начиная с Кафу, приветствовали Сантану с огромными уважением и любовью. И очевидная озабоченность появилась в их глазах...

Самый печальный день в карьере Теле Сантаны. Когда он, больной, пытался возглавить «Палмейрас».

Пришло время интервью. Теле Сантана едва мог говорить. Слова звучали настолько медленно, что все испытывали неловкость. Инициативу взял на себя Марсио Араужо. Он сказал, что будет главным тренером, а Сантана при нем — техническим координатором, советником.

Теле больше ничего не говорил, только попрощался и ушел. Видно было, каких усилий ему стоит казаться более-менее нормальным... Невыносимо щемило сердце.

...Я не ограничился увиденным. Я звонил врачам в Сан-Паулу. Я разговаривал с неврологами. Все они грустно подтвердили: состояние Сантаны будет только ухудшаться. Ни о какой работе не может идти и речи, несмотря на проявленный руководством «Палмейраса» оптимизм насчет его выздоровления. Мы стали посетителями театра абсурда.

«Оставьте этот пессимизм. Ваш текст идет вразрез с тем, что хотят прочитать болельщики «Палмейраса», — услышал я от главного редактора. — «Ты хочешь, чтобы я солгал? Он не вернется, понимаешь, не вернется! Он болен, очень болен! Всё это клубная интрига вокруг имени — на смену Вандер-лею Лушембургу должен прийти не менее известный тренер, они попросту использовали Сантану, зная о его состоянии.»

Редактор была недовольна. Никто не любит плохие новости.

Абсурдная ситуация в «Палмейрасе» растянулась на месяцы.

Я позвонил Рене, сыну Теле. Он сказал, что отец настаивает — он будет работать, предложение «Палмейраса» стало для него огромной мотивацией.

Но была реальность. И она убила мечту Теле. Он обижался, считал, что «Палмейрас» недостаточно верил в его выздоровление, что клубу не хватило терпения.

С Марсио Араужо «Палмс» проиграли чемпионат штата. И семья Сантаны осознала, что тень этой неудачи так или иначе легла на Теле Сантану, который на самом деле ничем не руководил и ни на что не влиял. 3 апреля Рене после нескольких попыток сумел встретиться с президентом Контур-си и представителем «Пармалата» Бруноро и донести до них медицинский диагноз — отцу становилось лишь хуже, ему нельзя было работать. Никакого футбола.

Я не нашел в себе сил поиздеваться над редактором. Она была опустошена, я был опустошен. Я ненавидел собственную правоту.

Я осознал, насколько Теле Сантана любил футбол. Думаю, он осознавал, что без Игры вскоре умрет. Он уходил постепенно — почти перестал разговаривать, не мог ходить, передвигаясь в коляске... Моменты просветления сознания становились всё реже. И так до самой смерти девять лет спустя.

Я думаю о страданиях Сантаны и признаю мужество Муриси Рамальо, который ушел на пенсию, как только его предупредили об опасности дальнейшей работы. Я не хотел запомнить Теле таким! Я предпочел бы прежний облик слегка неуклюжего, требовательного, трудолюбивого и компетентного тренера.

Эта скорбная «презентация» в «Палмейрасе» по-прежнему меня мучит.

Порыв воли, который никто не заметил. Все старались не замечать, обманывать и обманываться.

Но это было невозможно.

Великий Теле Сантана не заслужил того ужасного театра».

Окончательно доконал Сантану сахарный диабет. В конце 2003-го Сантане по причине сужения кровеносных сосудов пришлось ампутировать левую ногу. Сантана: «Теперь я ручной лев... А ведь я не могу без футбола. Он — моя жизнь. Я настоящий фанатик.»

Несмотря на старания врачей и тщательный уход, самочувствие продолжало ухудшаться. Кишечная инфекция, госпитализация, легочная инфекция, кома, смерть.

Остались вдова Ивонете, сын Рене (тоже тренер), дочь Сандра и четверо внуков — Камила, Диого, Мариана и Бруно.

А мы вспоминаем его как лучшего бразильского тренера. И, конечно же, как последнего романтика футбола — но без малейшего ерничанья.

 

Фото

Пауль Майсснер, «Вундертим» (1948). Это самая известная работа австрийского художника, родившегося и всю жизнь проработавшего в Вене. На определенном этапе он отошел от реализма и принялся создавать абстрактные полотна: «Я отношусь к поколению художников, которое увидело настоящее лицо человека и больше не хочет его изображать!» Не Хиросима, не Голгофа — нет, мы помним и знаем только его коллективный портрет команды, выходящей на бой против сборной Англии...

«Классическая» «Араньчапат» 1953 года, разгромившая англичан. Присели: й Лантош, Ференц Пушкаш, Дьюла Грошич. Стоят (слева направо): Дьюла Лорант, Енё Бузански, Намдор Хидегкути, Шамдор Кочиш, Йожеф Закариаш, Золтан Цибор, Йожеф Божик, Ласло Будаи

Ференц Пушкаш в Париже, ноябрь 53-го. Сборная Венгрии заканчивает подготовку к «Матчу столетия»

Ференц Пушкаш и Фриц Вальтер перед финалом ЧМ-54. Австро-Венгрия передает эстафету Германии?

Флориан Альберт — последняя звезда венгерского футбола

Молодой Йохан Круифф

Сборная Голландии перед чемпионатом мира 1974 года в Германии