После относительных домашних неудач начала сезона Гуттманн сделал ставку на КЕЧ-61/62, полагая, что более короткий, но куда более престижный, чем национальное первенство, турнир принесет в случае повторный победы гораздо больше славы и, разумеется, материальной выгоды (за вторую победу в КЕЧ Гуттманну было обещано еще полмиллиона, а за выигрыш чемпионата плюс кубок всего лишь» триста пятьдесят тысяч.

Безусловно, это говорится и пишется задним числом. «Сделал-де ставку на КЕЧ». Это потом, когда придет успех, его будут объяснять мудростью тренера, который «правильно распределил силы и выбрал более перспективное направление». Потом. Когда всё будет окончено. А в феврале 1962-го ситуация выглядела иначе — можно проиграть всё! Во-первых, наверстать потерянное в осенней части чемпионата представлялось чем-то фантастическим (отрыв от второго места составлял пять очков и остался таким до конца), а во-вторых, предстоял выезд в Нюрнберг на четвертьфинал КЕЧ. Сообщения из Германии были неутешительные — вечерами до — 10ºС и снег.

Гуттманн оставил Эйсебио в Лиссабоне (он и в Вену его не брал) — нечего ему там делать по такой погоде. Синоптики, как обычно, обманули — в вечер матча было не десять, а пятнадцать градусов мороза и играть пришлось на твердом замерзшем поле. Нюрнбергские полулюбители, которым за победу была обещана премия в целых пятьдесят марок на лицо, старались использовать погодное преимущество на полную и победили 3:1.

Дома лиссабонцы ликвидировали разрыв в два мяча уже к пятой Минуте (Агуаш и Эйсебио), а затем забили еще четыре, выиграли 6:0 и вышли в полуфинал.

… Вояж в Нюрнберг запомнился Гуттманну не только перипетиями игры на непривычном морозе.

Буквально месяцем ранее, 11 января 1962 года, внезапно от инфаркта умер старый друг Белы Дьердь Орт. Он тоже работал в Португалии — тренировал «Порту». Смерть Орта потрясла Белу («боже, буквально пару дней назад виделись, а его уже нет…»), и он с полной ясностью осознал, что и ему самому уже катит за шестьдесят, сердце начинает пошаливать, да еще при такой нервной работе… В Нюрнберге Гуттманн обратился к немецким кардиологическим светилам и получил вполне ожидаемый совет: «Поме «ьшв волнений, поменьше нервной нагрузки, побольше покоя. Но отхотите от дела постепенно, не рвите резко — это крайне опасно…»

Еще одно обстоятельство поездки в Германию зацепило Белу и оставило неприятный осадок. В Нюрнберг Гуттманн взял с собой жену Марианну. Он хотел, чтоб она сопровождала его к врачам и просто чтоб была рядом.

В конце месяца бухгалтерия клуба вычла из его зарплаты половину стоимости номера в нюрнбергской гостинице («мы не обязаны оплачивать проживание вашей жены»). Эта мелочь показала истинную цену всем разговорам о «большой и дружной семье «бенфикистас».

Гуттманн не забыл об этом уколе и через много лет: «За три года моей работы в «Бенфике» супруга сопровождала меня в заграничных поездках дважды — в Вену и Нюрнберг, где я ходил по врачам. Я предупреждал заранее, что дорога и содержание Марианны за мой счет. Но эти крохоборы решили вычесть еще и стоимость половины номера, потому что я жил в нем не один, а вместе с женой»…