Царствованіе императора Александра I.

Императоръ Александръ I (1777-25) вступилъ въ 1801 г. на престолъ, будучи далекимъ отъ Церкви. Ничего поучительнаго не давала ему тогдашняя придворная жизнь. Росъ онъ во время вольнодумства, проникшаго уже съ Запада въ Россію. Александръ говорилъ: “Я былъ, какъ и всѣ мои современники, не набоженъ”. Въ 1818 г. онъ высказался такъ: “Императрица Екатерина была проницательная, умная, великая жена, но, что касается воспитанія сердца въ духѣ истиннаго благочестія, при петербургскомъ дворѣ было какъ почти вездѣ ...” Ключевскій такъ пишетъ о томъ, кому довѣрено было Екатериной II воспитаніе и образованіе вел. князей Александра и Константина: “Главнымъ наставникомъ, воспитателемъ политической мысли великихъ князей былъ избранъ полковникъ Лагарпъ, швейцарскій республиканецъ, восторженный, хотя и осторожный поклонникъ отвлеченныхъ идей французской просвѣтительной философіи, ходячая и очень говорливая либеральная книжка”. Лагарпа Ключевскій именуетъ атеистомъ.

Первые годы своего царствованія Александръ I окружилъ себя друзьями юныхъ лѣтъ, тоже отпрысковъ XVIII в., для которыхъ Церковь занимала мало мѣста въ ихъ тогдашней жизни. Таковыми были: гр. В. П. Кочубей, годами старше остальныхъ, въ молодые годы состоявшій заграницей на дипломатической службѣ, умный; гр. П. А. Строгановъ, воспитанный во Франціи, срочно, въ разгаръ революціи, вывезенный домой изъ Парижа, гдѣ воспитатель французъ водилъ его въ крайніе республиканскіе клубы; Н. Н. Новосильцевъ, воспитанный въ семьѣ Строгановыхъ, въ молодости воевалъ и былъ дипломатомъ, потомъ четыре года учившійся въ лондонскомъ университетѣ; чуждый и враждебный Россіи полякъ католикъ кн. Адамъ Чарторижскій. Этотъ кружокъ сподвижниковъ носилъ названіе негласнаго или интимнаго комитета.

Оберъ-прокуроромъ св. Сѵнода въ началѣ царствованія продолжалъ быть гр. Д. И. Хвостовъ, по прежнему проявлявшій мало почина въ дѣлахъ, которыми руководилъ митр. с.-петербургскій и новгородскій Амвросій (Подобѣдовъ). Когда стали вырисовываться преобразовательные планы новаго Государя, коснувшіяся бы и церковныхъ вопросовъ, почувствовалась необходимость имѣть болѣе энергичнаго и самостоятельнаго оберъ-прокурора. 31 дек. 1802 г. таковымъ былъ назначенъ А. А. Яковлевъ, до того числившійся въ коллегіи иностранныхъ дѣлъ. Какъ и кн. Шаховской онъ оставилъ свои воспоминанія, которыя дополняютъ данныя о немъ, имѣющіяся въ сѵнодальномъ архивѣ. Онъ прежде всего обратилъ вниманіе на недочеты въ веденіи сѵнодальнаго хозяйства, находившагося внѣ контроля оберъ-прокурора. Имѣя поддержку въ лицѣ Новосильцева, Яковлевъ получилъ согласіе государя на расширеніе его полномочій въ этой области. Стремился онъ къ большему подчиненію себѣ секретарей духовныхъ консисторій. Постепенно отношенія его съ митр. Амвросіемъ и другими членами Сѵнода ухудшались, что начало озабочивать имп. Александра. “Яковлевъ не совсѣмъ хорошъ...”, говорилъ онъ кн. Голицыну, “Духовенство совершенно имъ недовольно; жалобы на него непрестанныя, и мнѣ кажется, что онъ неспособенъ быть на мѣстѣ сѵнодальнаго оберъ-прокурора”. Яковлевъ, чувствуя непрочность своего положенія, просилъ объ увольненіи отъ занимаемой должности. 21 окт. 1803 г. послѣдовало назначеніе на его мѣсто кн. Александра Ник. Голицына, близкаго друга юности государя.

Новый оберъ-прокуроръ, казалось, совершенно не подходилъ къ занятой имъ должности. Типичный свѣтскій человѣкъ, онъ отражалъ на себѣ вольнодумство ХѴIII в. Профессоръ Благовидовъ ), ссылаясь на данныя, помѣщенныя въ журналѣ “Русская Старина”, приводитъ сказанное имъ: “Какой я оберъ-прокуроръ, вѣдь я ничему не вѣрю”. — “Развѣ вамъ неизвѣстно”, говорилъ Голицынъ государю, “что, принявъ назначаемую вами обязанность, я рѣшительно ставлю себя въ ложное отношеніе сперва къ вамъ, потомъ къ службѣ, да и къ самой публикѣ. Вамъ не безъизвѣстенъ образъ моихъ мыслей о религіи, и вотъ, служа здѣсь, я буду прямо уже стоять на перекоръ совѣсти и вопреки моимъ убѣжденіямъ”. Государь же такъ объяснилъ ему свои особыя соображенія: “Я бы очень желалъ, чтобы ты занялъ мѣсто оберъ-прокурора въ Сѵнодѣ;... мнѣ бы хотѣлось, чтобы преданный мнѣ и мой, такъ сказать, человѣкъ занималъ эту важную должность. Я никогда не допускалъ къ себѣ Яковлева, никогда съ нимъ вмѣстѣ не работалъ, а ты будешь имѣть дѣло непосредственно со мною, потому что вмѣстѣ съ тѣмъ я назначу тебя и моимъ статсъ-секретаремъ” ).

Кн. Голицынъ отнесся къ своимъ обязанностямъ съ большой добросовѣстностью и, въ сущности, проводилъ тѣ мѣропріятія, важность которыхъ опредѣлилась при его предшественникѣ. Но положеніе его было иное. Члены Сѵнода, самъ первоприсутствующій митр. Амвросій и епархіальные архіереи считались съ нимъ, учитывая его личную близость съ государемъ и непосредственные доклады ему. Отъ оберъ-прокурора все болѣе зависѣли награжденія и продвиженія іерарховъ, вызовы ихъ для присутcтвованія въ Сѵнодѣ.

Императоръ Александръ I вскорѣ убѣдился въ недостаточной подготовленности членовъ негласнаго комитета къ разрѣшенію крупныхъ государственныхъ вопросовъ. Ближайшимъ сподвижникомъ государя сталъ Михаилъ Мих. Сперанскій (1772-1839). Сынъ священника, онъ учился во Владимірской семинаріи, окончилъ главную семинарію при Александро-Невскомъ мон. въ Петербургѣ, остался тамъ учителемъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, онъ былъ личнымъ секретаремъ, а потомъ чиновникомъ канцеляріи кн. А. Б. Куракина, въ то время генералъ-прокурора. Сперанскій сталъ извѣстенъ имп. Александру, который назначилъ его статсъ-секретаремъ, все болѣе приближалъ къ себѣ, поручалъ ему разработку важныхъ законопроектовъ.

Въ концѣ 1807 г. государь выдвинулъ вопросъ о возвышеніи образованія и матеріальныхъ средствъ духовенства. По-видимому, Сперанскій, знавшій по своему прошлому, существующее положеніе, проявилъ починъ въ этомъ дѣлѣ. Голицынъ, вѣроятно подъ его вліяніемъ, подалъ 20 ноября докладъ государю о учрежденіи особаго Комитета для обсужденія этого вопроса людьми изъ среды духовенства и лицъ занимающихъ высшія государственныя должности. Членами Комитета были назначены: митр. Амвросій, епископъ Ѳеофилактъ, протопресвитеръ Краснопѣвковъ, оберъ-священникъ Державинъ, кн. Голицынъ и Сперанскій. Въ разработкѣ этого вопроса, наряду съ владыкой Амвросіемъ, принимали участіе видные іерархи, тогда члены Сѵнода. Таковыми были: епископъ Меѳодій (Смирновъ), извѣстный хорошимъ устройствомъ учебныхъ заведеній въ управлявшихся имъ епархіяхъ, возглавлявшій тогда тверскую; архіеп. астраханскій Анастасій (Братановскій), членъ россійской академіи, работавшій надъ этимъ вопросомъ еще до образованія комитета (ум. въ дек. 1806 г.); еп. калужскій, потомъ рязанскій, Ѳеофилактъ (Русановъ), однокурсникъ и другъ Сперанскаго, хорошо образованный и по общимъ наукамъ. Будучи съ 1807 г. членомъ Сѵнода, онъ вскорѣ сдѣлался вліятельнѣе митр. Амвросія. Ближайшимъ помощникомъ митрополита былъ тогда его викарій, еп. старорусскій Евгеній (Болховитиновъ), впослѣдствіи митрополитъ кіевскій и членъ россійской академіи. Онъ былъ воспитанникомъ московскихъ университета и академіи, изъ вдовыхъ священниковъ, префектъ петербургской академіи. Послѣдній разработалъ преимущественно учебную и административную части проекта объ усовершенствованіи духовнаго образованія. При разработкѣ экономической части владыка Анастасій выдвинулъ вопросъ о назначеніи содержанія для духовныхъ школъ изъ свѣчного дохода церквей. Въ іюлѣ 1808 г. Комитетъ выработалъ: 1) планъ новой организаціи всего духовнаго образованія и 2) планъ изысканія средствъ для созданія огромнаго капитала духовнаго вѣдомства.

Во главѣ всего духовно-учебнаго дѣла была въ томъ же году поставлена комиссія духовныхъ училищъ изъ высшихъ духовныхъ и частью и свѣтскихъ сановниковъ, засѣдавшихъ въ прежнемъ комитетѣ. Этимъ при Сѵнодѣ впервые создалось центральное учрежденіе, вѣдавшее духовнымъ образованіемъ въ государствѣ. Окружными органами комиссіи сдѣланы были духовныя академіи, для чего при нихъ были учреждены особыя конференціи, составленныя изъ мѣстныхъ ученыхъ и духовныхъ лицъ. Ближайшее попеченіе о школахъ по прежнему предоставлено было мѣстнымъ архіереямъ, но самимъ лично, безъ участія въ немъ консисторій.

Средства на содержаніе духовныхъ школъ должны были создаться безъ особаго отягощенія государства и народа. Въ основу капитала были положены: 1) экономическія суммы всѣхъ церквей (до 5.600.000), которыя назначено было помѣстить въ банкъ для приращенія; 2) ежегодный свѣчной доходъ церквей (до 3.000.000 р.), тоже назначенный къ помѣщенію въ банкѣ; 3) ежегодное пособіе отъ казны (1.300.000) въ теченіе только 6 лѣтъ. Предполагалось, что Сѵнодъ будетъ ежегодно имѣть на расходы 4 съ лишнимъ мил., которые со временемъ дойдутъ до 8 съ половиною мил. На послѣднюю сумму можно было бы полностью обезпечить содержаніе духовныхъ школъ и всѣхъ церковныхъ причтовъ (отъ 300 до 1000 р. на каждый). Но расчеты эти разстроились частично изъ за утаекъ нѣкоторыми приходами экономическихъ и свѣчныхъ суммъ, главнымъ же образомъ изъ за наступившей вскорѣ войны и вызванныхъ ею бѣдствій.

Сѵнодъ пожертвовалъ полтора мил. изъ своего капитала на военныя нужды. Архіереи и монастыри жертвовали, какъ и встарь. Вражеское нашествіе французовъ и подвластныхъ Наполеону пародовъ произвело въ рядѣ губерній и въ самой Москвѣ страшныя разрушенія. Послѣ войны 1812 г. приходилось возстанавливать множество храмовъ и монастырей и помогать разоренному духовенству. На удовлетвореніе этихъ нуждъ Сѵнодъ долженъ былъ отпустить изъ своихъ суммъ еще три съ половиною мил. Къ 1815 г., когда капиталъ долженъ былъ возрасти нормально до 24 мил., онъ едва составлялъ 15 мил. На проценты съ этого капитала съ трудомъ можно было бы содержать однѣ духовныя школы, почему онъ и получилъ назначеніе капитала учебнаго. Отъ выдачи изъ него окладовъ на причты пришлось отказаться.

Тяжкія бѣдствія, испытанныя Россіей во время Отечественной войны 1812 г., жертвы принесенныя народомъ во время войны за освобожденіе западной Европы отъ гнета Наполеона, порожденнаго “великой” революціей, заставили значительную часть русскаго общества отказаться отъ увлеченія всѣмъ французскимъ. Чувствовалось отталкиваніе многихъ отъ либеральныхъ движеній ХѴIII в. Зараза продолжала дѣйствовать только на часть молодого поколѣнія, попавшую въ сѣти масонскихъ ложъ. Народъ благодарилъ Господа Бога за спасеніе Родины и укрѣплялъ свое бытіе въ лонѣ Церкви. Но въ нѣкоторой части общества выявилось влеченіе къ протестантскому мистицизму, къ сектантству.

Императоръ Александръ I въ началѣ Отечественной войны захваченъ былъ стихійнымъ религіознымъ народнымъ подъемомъ въ древней Москвѣ. Потрясли его послѣдующія проявленія здороваго отечестволюбія. Онъ говорилъ: “Пожаръ Москвы просвѣтилъ мою душу и судъ Божій на ледяныхъ поляхъ наполнилъ мое сердце теплотой вѣры, какой я до сихъ поръ не чувствовалъ. Тогда я позналъ Бога, какъ открываетъ Его Св. Писаніе”. Но это не было еще истиннымъ обращеніемъ его къ Церкви. Откровеніе искалъ государь сначала у лже-учителей. Во время заграничнаго похода Александръ посѣщалъ въ Силезіи, въ Гернгутѣ, общины моравскихъ братьевъ, въ Баденѣ бесѣдовалъ съ Юнгъ-Штиллингомъ, въ 1814 г., будучи въ Англіи, выражалъ сочувствіе депутаціи Библейскаго общества, въ Германіи въ іюнѣ 1815 г. встрѣтился съ бар. Криденеръ (Крюденеръ), нѣкоторое время оказывавшей на царя большое вліяніе, утверждая его въ мистицизмѣ. Государь оказываетъ сильную поддержку Библейскому обществу, дѣятельность котораго, начавшись въ 1813 г., быстро развивалась. Кн. Голицынъ, по собственному влеченію или уловивъ настроеніе императора, все болѣе увлекался мистицизмомъ.

Произошли еще раньше измѣненія въ составѣ ближайшихъ сподвижниковъ митр. Амвросія. Въ 1808 г. еп. Евгеній назначенъ былъ епископомъ вологодскимъ. Главнымъ помощникомъ митрополита сталъ іеромонахъ Филаретъ (Дроздовъ). Родился онъ въ г. Коломнѣ, московской г.; отецъ и дѣдъ его были священниками; окончилъ Троицкую семинарію; оставленъ былъ въ ней преподавателемъ. На него обратилъ вниманіе митр. Платонъ, который склонилъ его въ 1808 г. къ принятію монашества. Въ томъ же году онъ былъ назначенъ профессоромъ преобразованной петербургской академіи и инспекторомъ ея. Митр. Амвросій сразу оцѣнилъ Филарета. Встрѣтился же онъ съ недоброжелательствомъ вліятельнаго тогда еп. Ѳеофилакта, не желавшаго допускать его къ работамъ въ комиссіи духовныхъ училищъ. Позднѣе Ѳеофилактъ обвинилъ его въ неправославныхъ сужденіяхъ, высказанныхъ въ одной изъ проповѣдей. Дѣло Филарета, тогда уже извѣстнаго своими проповѣдями въ столицѣ, дошло до государя. Кончилось оно Высочайшей наградою проповѣднику и возведеніемъ его, въ 1811 г., въ санъ архимандрита. Въ 1812 г. онъ былъ назначенъ ректоромъ академіи, ослабивъ вліяніе на дѣла ея Ѳеофилакта, что давно не нравилось митрополиту. Опала, постигшая Сперанскаго, высланнаго изъ Петербурга, отразилась на положеніи Ѳеофилакта. Онъ былъ освобожденъ отъ присутствія въ Сѵнодѣ, вернулся въ свою рязанскую епархію, а въ 1817 г. назначенъ экзархомъ Грузіи († 1820).

Имп. Петръ Великій, учреждая институтъ государственной прокуратуры, поставилъ сѵнодальнаго оберъ-прокурора въ положеніе, сходственное съ сенатскимъ генералъ-прокуроромъ. Имп. Екатерина усилила значеніе генералъ-прокурора. Со времени учрежденія въ 1802 г. имп. Александромъ I министерствъ и назначенія оберъ-прокуроромъ лица, пользовавшагося исключительнымъ его довѣріемъ, выдвинулся вопросъ о присвоеніи послѣднему званія министра. 19 ноября 1817 г. послѣдовалъ указъ: “Оберъ-прокурору св. Сѵнода и главноуправляющему духовными дѣлами иностранныхъ исповѣданій, тайному совѣтнику князю Голицыну быть министромъ духовныхъ дѣлъ и народнаго просвѣщенія”. 24 ноября оберъ-прокуроромъ былъ назначенъ кн. П. С. Мещерскій, поставленный въ прямое подчиненіе новому министру. Оберъ-прокуроръ сталъ представлять въ Сѵнодѣ не монарха, а Голицына. Въ вѣдомствѣ кн. Голицына Сѵнодъ занялъ совершенно такое же положеніе, какъ евангелическая консисторія, католическая коллегія, духовныя управленія армянъ, евреевъ и др. иновѣрцевъ.

Проф. Ѳ. Благовидовъ пишетъ, что “крайнее униженіе св. Сѵнода, явившееся результатомъ учрежденія министерства духовныхъ дѣлъ, — униженіе, оказавшееся, вслѣдствіе характера дѣятельности Голицына, далеко небезопаснымъ для интересовъ самого православія, не могло не вызывать сильнаго, хотя и затаеннаго недовольства произведенною реформою въ средѣ высшей церковной іерархіи”. Большое волненіе вызывало все усиливавшееся увлеченіе Голицына мистицизмомъ. Митр. Амвросій, съ тревогой наблюдавшій происходящее, высказался противъ Голицына, но успѣха не имѣлъ. Въ началѣ 1816 г. онъ, не безъ давленія, отказался отъ управленія петербургской епархіей, оставивъ себѣ только новгородскую. Владыка Амвросій скончался 21 мая 1818 г. въ Новгородѣ и погребенъ въ Софійскомъ соборѣ. Съ 1817 года ему данъ былъ викарій — еп. Филаретъ (Дроздовъ), еп. ревельскій.

Положеніе же обострялось все больше. Все, связанное съ инославіемъ, находило полную поддержку у Голицына, который прикрывалъ даже своимъ авторитетомъ хлыстовскія радѣнія, устраивавшіяся Татариновой. Не препятствовалъ онъ и распространенію скопческой литературы Кондратія Селиванова. Главные посты въ Библейскомъ обществѣ занимали масоны: А. Ѳ. Лабзинъ (директоръ) и В. М. Поповъ (секретарь). Голицынъ запрещалъ духовной цензурѣ пропускать печатныя произведенія противъ вредныхъ сочиненій.

Первымъ началъ открытую борьбу съ явнымъ зломъ архим. Иннокентій (Смирновъ). Сынъ дьячка, род. въ 1784 г., онъ окончилъ Троицкую лаврскую семинарію, былъ въ ней учителемъ и префектомъ, состоялъ игуменомъ Николо-Угрѣшскаго и московскаго Знаменскаго монастырей. Съ 1811 г. онъ пребывалъ въ Петербургѣ, сначала баккалавромъ церковной исторіи въ академіи, потомъ, въ санѣ архимандрита, инспекторомъ академіи. Въ 1814 г. удостоенъ исключительнаго въ то время отличія — степени доктора богословія. Состоя духовнымъ цензоромъ, онъ возмущался дѣятельностью Лабзина. Въ 1818 г. онъ пропустилъ къ напечатанію книгу Станевича, полную рѣзкихъ нападокъ на мистицизмъ. Голицынъ сильно возмутился. Книга была запрещена и отобрана; авторъ высланъ за границу. Уволить просто архим. Иннокентія было трудно. Число его сторонниковъ увеличивалось и среди нихъ были вліятельныя лица. Тогда Голицынъ въ 1819 г. провелъ поставленіе Иннокентія, страдавшаго туберкулезомъ, епископомъ въ Оренбургъ. Свѣтскимъ друзьямъ послѣдняго, учитывавшимъ неблагопріятныя климатическія условія этого города, удалось убѣдить государя, перемѣнить назначеніе на Пензу. Совершенно больнымъ пріѣхалъ туда владыка, что не помѣшало ему все недолгое время своего святительства провести въ службахъ и посѣщеніяхъ епархіи. Онъ скончался 10 окт. 1819 г. Мѣстно почитали его святымъ.

Въ то время митрополитомъ былъ владыка Михаилъ (Десницкій). Род. въ 1762 г., онъ воспитывался въ троицкой семинаріи и въ филологической семинаріи при “Дружескомъ ученомъ обществѣ” Новикова и Шварца. Будучи священникомъ въ Москвѣ, извѣстенъ былъ какъ отличный проповѣдникъ. Принявъ въ 1796 г. постриженіе, былъ архимандритомъ Юрьевскаго м., въ 1801 г. — викарнымъ епископомъ старорусскимъ, въ 1802, — черниговскимъ. Архіеп. Филаретъ, самъ позднѣе возглавлявшій послѣднюю каѳедру, пишетъ: “Какъ здѣсь, такъ и на паствѣ петербургской (съ 1818 г.), имѣвшіе въ немъ нужду, особенно несчастные, приходили къ нему въ назначенное время безъ доклада; въ обхожденіи былъ онъ простъ. Ненавидѣлъ духъ приказничества, особенно въ начальникахъ; тяжбы и ссоры между духовенствомъ любилъ прекращать увѣщаніями. Не разъ внушалъ консисторіи и благочиннымъ внесть сей порядокъ мира въ дѣло”. Въ 1814 г. петербургская конференція, пишетъ архіеп. Филаретъ, поднесла степень доктора богословія “Михаилу, архіепископу черниговскому, изданіемъ назидательныхъ поученій споспѣшествовавшему распространенію духовнаго просвѣщенія”. Голицынъ, выдвигая владыку Михаила въ митрополиты, имѣлъ, очевидно, неправильное о немъ представленіе. Нахожденіе послѣдняго въ юности въ учебномъ заведеніи Новикова и др., побуждало библейцевъ думать, что онъ не будетъ противодѣйствовать ихъ вредной дѣятельности. Но митр. Михаилъ, строго церковный, по прибытіи въ 1818 г. въ столицу, гдѣ переживалась еще исторія съ архим. Иннокентіемъ, убѣдился вблизи въ происходящей разрушительной работѣ. Владыка началъ посѣщать отдѣльные храмы и въ замѣчательныхъ проповѣдяхъ призывалъ стоять твердо за исконное Православіе. Въ 1821 г. митрополитъ открыто выступилъ противъ Голицына. Имп. Александръ I въ это время былъ на конгрессѣ по европейскимъ дѣламъ въ Лайбахѣ (Люблянѣ). “Государь”, писалъ святитель, обличая Голицына и прося спасти “отъ слѣпотствующаго министра” Церковь, — “когда до Васъ дойдетъ это писаніе, меня уже не будетъ на свѣтѣ. Ничего, кромѣ истины, не вѣщалъ я людямъ: наипаче же теперь, когда въ дѣяніяхъ своихъ готовлюсь отдать отчетъ Вышнему Судіи”. Онъ дѣйствительно умеръ черезъ двѣ недѣли послѣ отправки письма. Это событіе произвело огромное впечатлѣніе на государя и усилило враждебность здоровой части петербургскаго общества къ Голицыну. Столица полюбила праведнаго архипастыря. Противъ Голицына сталъ выступать любимецъ государя графъ А. А. Аракчеевъ.

Главную же борьбу съ Голицынымъ повелъ іеромонахъ Фотій (Спасскій). Сынъ дьячка въ новгородскомъ у., род. въ 1792 г., онъ окончилъ новгородскую семинарію и годъ учился въ петербургской академіи. Окончить ее онъ не могъ изъ за обострившейся грудной болѣзни. Будучи іеромонахомъ, Фотій законоучительство- валъ во 2-омъ кадетскомъ корпусѣ; былъ строгъ, произносилъ проповѣди аскетическаго содержанія. Митр. Серафимъ (Глаголевскій), преемникъ митр. Михаила, писалъ о немъ еп. Парѳенію Владимірскому (Черткову): “Онъ носитъ вериги, которыя тщательно скрываетъ отъ всѣхъ. Сверхъ сего можно сказать, что умерщвляетъ тѣло свое самымъ строгимъ постомъ и бдѣніемъ, безкорыстенъ, не человѣкоугодливъ. Но отнюдь не ханжа и не лицемѣръ. Разсудокъ имѣетъ здоровый, память твердую, премного читалъ св. Отцевъ и крѣпко ихъ держится, имѣетъ даръ слова отличный и говоритъ отъ сердца съ большимъ убѣжденіемъ, а иногда и строго и даже съ какою то властью, смотря по нуждѣ”. Оцѣненный такимъ исключительнымъ пастыремъ, какъ архим., потомъ еп. Иннокентій, передавшимъ ему своихъ духовныхъ чадъ, іером. Фотій открыто и дерзновенно сталъ выступать противъ т. н. “внутренней церкви”, шелъ напроломъ, не страшась Голицына. Н. И. Барсовъ, всесторонне изучавшій Фотія, говоритъ, что онъ не былъ ученымъ богословомъ, не получилъ хорошаго академическаго образованія, но твердо стоялъ на основахъ чисто православнаго ученія. Голицынъ, недовольный противодѣйствіемъ Фотія, провелъ назначеніе его настоятелемъ запущеннаго Деревяницкаго новгородскаго мон. Приведя скоро обитель въ образцовый порядокъ, онъ сдѣлалъ образцовымъ и Сковородскій мон., которымъ управлялъ, будучи уже архимандритомъ. Въ 1822 г. митр. Серафимъ назначилъ его архимандритомъ Юрьевскаго мон., каковымъ онъ и оставался до кончины. По описанію А. Н. Муравьева, келья его тамъ имѣла три шага въ длину и одинъ въ ширину съ тѣснымъ сѣдалищемъ на одномъ концѣ и углубленіемъ для иконъ на другомъ. Въ келліи этой онъ проводилъ всю Четыредесятницу, исключая богослуженій, и свободное отъ занятій время. Съ помощью огромныхъ средствъ графини Анни Алексѣевны Орловой-Чесменской, которую, какъ духовную дщерь свою, передалъ ему еп. Иннокентій, архим. Фотію удалось привести обитель въ цвѣтущее состояніе. По древнему назначенію настоятеля Юрьева мон., Фотій на тѣ же средства благоустроялъ и другія новгородскія обители. Гр. Орлова говорила своему близкому другу, что Фотій распоряжался для другихъ ея состояніемъ, но себѣ отказывалъ во всемъ; она хотѣла обезпечить его бѣдныхъ родныхъ, но и этого онъ ей не позволилъ.

Преемникомъ владыки Михаила сталъ митрополитъ московскій Серафимъ (Глаголевскій). Сынъ дьячка, род. въ 1763 г. онъ воспитывался въ славяно-греко-латинской академіи, былъ слушателемъ московскаго университета и семинаріи Новиковскаго “Дружескаго общества”. Послѣ постриженія онъ былъ преподавателемъ и префектомъ академіи, управлялъ нѣсколькими епархіями, проявляя отличныя административныя способности. Въ 1819 г. былъ митрополитомъ московскимъ. Въ началѣ дѣятельности Библейскаго общества, онъ принималъ въ ней большое участіе. Но, когда опредѣлилось его вредное Церкви направленіе, владыка Серафимъ вступилъ съ обществомъ въ борьбу. Онъ сблизился съ архим. Фотіемъ, часто вызывалъ его къ себѣ, въ 1822 г. помѣстилъ его въ Лаврѣ. Въ этомъ году Фотій былъ принятъ государемъ и произвелъ на него большое впечатлѣніе своей личностью и сказаннымъ объ опасностяхъ, грозящихъ Церкви. У государя и до этого возникали сомнѣнія въ правильности мистицизма. Еще въ 1818 г., въ разговорѣ съ графиней С. И. Соллогубъ, онъ восторгался простой и чистой вѣрою, говоря: “Одни лишь безпокойные умы находятъ отраду въ тонкостяхъ, которыя и сами не понимаютъ... Обязанности, налагаемыя на насъ, надо исполнять просто, быть только хорошими послѣдователями, не теряясь въ утонченныхъ изысканіяхъ, которыя намъ вовсе не предписаны”. Другимъ дѣятельнымъ противникомъ Голицына сталъ президентъ Россійской Академіи, адмиралъ Шишковъ, горячій противникъ перевода Библіи на “простонародное” нарѣчіе. Въ 1822 г. послѣдовалъ Высочайшій указъ о закрытіи масонскихъ и другихъ тайныхъ обществъ. Архим. Фотій въ 1824 г. усилилъ обличеніе Голицына. 23 апр. онъ писалъ послѣднему: “Умоляю тебя, Господа ради, останови ты книги, кои въ теченіе твоего министерства созданы противъ Церкви, власти царской, противъ всякой Святыни и въ коихъ возвѣщается революція”. 25 апр., на квартирѣ гр. Орловой, онъ предалъ анаѳемѣ, пришедшаго туда, Голицына. Митр. Серафимъ рѣшительно выступилъ передъ государемъ противъ министра. Когда императоръ послалъ къ нему гр. Аракчеева, уговаривая помириться съ Голицынымъ, то митрополитъ отвѣтилъ отказомъ и просилъ передать монарху, что готовъ оставить свою каѳедру.

Послѣдовалъ 15 мая 1824 г. Высочайшій указъ объ увольненіи Голицына, по его прошенію, отъ управленія министерствами духовныхъ дѣлъ и народнаго просвѣщенія, съ оставленіемъ “главноуправляющимъ надъ почтовымъ департаментомъ”. Главное управленіе дѣлами иностранныхъ исповѣданій было поручено новому министру народнаго просвѣщенія адмиралу А. С. Шишкову. Дѣламъ св. Сѵнода повелѣно было “имѣть то же теченіе, въ какомъ они находились до учрежденія министерства 24 окт. 1817 г.”. Оберъ-прокурору кн. Мещерскому оставлено было министерское право непосредственнаго сношенія съ Верховною властью. Личный составъ Сѵнода измѣнился. Члены его, сочувствовавшіе Голицыну, были уволены. Въ числѣ новыхъ былъ владыка Евгеній, тогда уже (съ 1822 г.) митр. кіевскій. Поколебалось положеніе владыки Филарета. Шишковъ настаивалъ на запрещеніи его катехизисовъ (полнаго и краткаго) на томъ основаніи, что въ нихъ не только тексты св. Писанія, но даже “молитвы Вѣрую и Отче нашъ и заповѣди” переведены были на “простонародное нарѣчіе”. Владыка Филаретъ горячо возражалъ, указывая на признаніе его катехизисовъ Сѵнодомъ. Но продажа и изданіе катихизисовъ были пріостановлены; новое изданіе ихъ — уже со славянскими текстами — послѣдовало въ слѣдующее царствованіе въ 1827 г.

Митрополитъ московскій Платонъ скончался въ ноябрѣ 1812 года. Онъ пережилъ страшныя испытанія Отечественной войны и начавшееся пораженіе Наполеона. Послѣднее онъ предвидѣлъ, что явствуетъ изъ его писемъ къ имп. Александру. Посылая ему, въ самомъ началѣ войны, образъ преп. Сергія Радонежскаго, устроенный изъ гробовой доски Святого и сопутствовавшій Петру I въ его походахъ, старецъ митрополитъ писалъ, что “кроткая вѣра, сія праща Россійскаго Давида, сразитъ внезапно главу крови жаждущей гордыни Наполеона”. Письмо же отъ 23 іюля заканчивалось такъ: “Государь, Вы, по духу христіанскаго благочестія, благословили нововооружаемыхъ героевъ принесенной Вамъ отъ меня иконой Чудотворца Сергія. Много можетъ молитва праведнаго споспѣшествуема. Покусится алчный врагъ прострѣть за Днѣпръ злобное оружіе, и этотъ фараонъ погрязнетъ здѣсь полчищемъ своимъ, яко въ Чермномъ морѣ. Онъ пришелъ къ берегамъ Двины и Днѣпра провести третью новую рѣку — страшно выговорить — рѣку крови человѣческой. О! Каждая капля крови воззоветъ отъ земли къ Небу. — Крови брата твоего взыщу отъ руки твоея. — Франція познаетъ о Богѣ-Господѣ отмщенія, а Россія возчувствуетъ, воспоетъ къ Нему: Авва Отче, Царю Небесный, Ты изведеши, яко свѣтъ, правду Монарха и судьбу Россіи, яко полудне”. Когда Наполеонъ занималъ Москву, митр. Платонъ жилъ въ созданномъ имъ вблизи Троицкой Лавры скитѣ Виѳаніи или въ Махрищскомъ мон. Получивъ извѣстіе объ оставленіи врагами Москвы, владыка заплакалъ и, перекрестясь, сказалъ: “Слава Богу, Москва свободна, и я теперь умру спокойно!”

Въ послѣдніе годы жизни митр. Платона ближайшимъ помощникомъ его былъ викарный епископъ Августинъ (Виноградскій), хиротонисанный въ 1804 г. во епископа Дмитровскаго, до этого бывшій ректоромъ московскихъ семинарій и академіи, настоятелемъ нѣсколькихъ монастырей въ московской епархіи. Владыка Платонъ передалъ ему постепенно бремя епархіальнаго управленія. Епископъ Августинъ возстанавливалъ храмы Москвы послѣ оскверненія и разграбленія ихъ вражескимъ войскомъ. По смерти митр. Платона онъ былъ назначенъ управляющимъ московской митрополіей съ саномъ архіепископа. Когда онъ скончлся въ 1819 г. митрополитомъ былъ назначенъ архіеп. тверской Серафимъ (Глаголевскій). Въ 1821 г. архіепископомъ московскимъ былъ назначенъ владыка Филаретъ (Дроздовъ), до этого занимавшій ярославскую каѳедру.

Императоръ Александръ I въ послѣдніе годы своего царствованія обрѣлъ истинную вѣру, сталъ смиреннымъ сыномъ Православной Церкви. Онъ любилъ бесѣды съ иноками-старцами. Большую радость доставило ему посѣщеніе Валаамской обители. Покидая 1 сентября 1825 г. навсегда столицу, онъ видѣлся въ это раннее утро въ Александро-Невской Лаврѣ съ почитаемымъ старцемъ Алексіемъ.

 

Царствованіе императора Николая I (1825-1855).

Глубоко вѣрующимъ и церковнымъ былъ императоръ Николай I, вступившій въ 1825 г. на престолъ, вслѣдствіе отказа отъ правъ на таковой старшаго брата, великаго князя Константина Павловича, морганатическая супруга котораго была полька католичка. Вѣрѣ Государя чужды были колебанія, исканія, умствованія; во всемъ онъ полагался на волю Божію. Въ подписанномъ имъ 30 апр. 1835 г. завѣщаніи своему наслѣднику, Цесаревичу Александру онъ писалъ: “Соблюдай строго все, что нашей Церковью предписывается”.

Императоръ Николай I съ большимъ уваженіемъ отнесся къ архіепископу московскому Филарету, который, согласно его волѣ, возведенъ былъ въ санъ митрополита въ день вѣнчанія государя на царство (1826 г.). До 1842 г. владыка Филаретъ постоянно лично дѣятельно участвовалъ въ дѣлахъ Сѵнода. Постоянными членами Сѵнода были, наряду съ первоприсутствующимъ митр. Серафимомъ, и кіевскіе митрополиты: Евгеній, послѣ же его кончины въ 1837 г., Филаретъ, одинъ изъ достойнѣйшихъ іерарховъ Русской Церкви.

Владыка Филаретъ (Амфитеатровъ), род. въ 1779 г., четвертый сынъ многосемейнаго священника Орловской епархіи, въ раннемъ дѣтствѣ почти “слѣпенькій”, росъ подъ неусыпнымъ уходомъ дѣдушки іерея, учившаго его грамотѣ и любви къ храму. Службу свою онъ началъ съ учительства въ родной сѣвской семинаріи, потомъ былъ ректоромъ нѣсколькихъ семинарій, сначала претерпѣвъ много тяжелаго отъ своихъ епархіальныхъ архіереевъ. Потомъ, будучи очень близокъ съ митр. Филаретомъ, когда онъ еще и не занималъ высокаго положенія, онъ былъ недолго инспекторомъ преобразованной петербургской академіи, гдѣ въ 1814 г. удостоенъ степени доктора богословія, затѣмъ ректоромъ московской академіи. Въ 1819 г. онъ былъ рукоположенъ епископомъ калужскимъ, потомъ святительствуя въ епархіяхъ рязанской, казанской, ярославской и кіевской. Владыка былъ истиннымъ подвижникомъ, непоколебимымъ въ православіи, строго державшимся консервативнаго направленія во всѣхъ церковныхъ дѣлахъ. Мудрый наставникъ, ревнитель святого подвижничества, монахолюбецъ, аскетъ, нищелюбецъ, онъ самъ такъ опредѣлялъ свой образъ дѣйствій: “Идти всегда прямымъ путемъ, это было моимъ постояннымъ правиломъ, и было хорошо. Часто случалось мнѣ, съ самыхъ первыхъ поръ службы, бывать въ большой тѣснотѣ обстоятельствъ, и сверху давятъ и со стороны тѣснятъ, а я все держался одного прямого пути и такъ разсуждалъ: какъ люди не хитрятъ и ни усиливаются, а Богъ всѣхъ перемудритъ и пересилитъ”.

Всѣхъ членовъ Сѵнода, по штатамъ 1819 г., было семь съ присутствующими по вызову изъ епархій. Оберъ-прокуроромъ первое время оставался кн. Мещерскій, которому государь подтвердилъ его право непосредственнаго доклада ему. Но иногда первоприсутствующій митр. Серафимъ испрашивалъ личные доклады.

Въ декабрѣ 1827 г., по дѣлу нѣкоего Повалошвейковскаго, касавшемуся расторженія его брака, государь согласился съ мнѣніемъ оберъ-прокурора, расходившимся съ рѣшеніемъ Сѵнода. Послѣ же личнаго доклада митр. Серафима, имп. Николай на донесеніи, послѣднимъ представленномъ, написалъ: “Если бъ въ запискѣ, мнѣ представленной, дѣло было столь же ясно изложено, какъ здѣсь: то я бы не остановился согласиться съ мнѣніемъ свят. Сѵнода; — впредь оберъ-прокурору быть осмотрительнѣе въ отправленіи своей должности; и когда бываетъ въ недоумѣніи, спрашивать моего разрѣшенія”. Въ 1828 г. митр. Серафимъ объявилъ Сѵноду Высочайшую волю о переводѣ пермскаго епископа Діонисія въ другую епархію и о назначеніи на мѣсто его “другого архіерея съ большею твердостью”. Необходимость для кн. Мещерскаго, по семейнымъ обстоятельствамъ, часто уклоняться отъ дѣлъ побудила государя назначить 2 апр. 1833 г. оберъ-прокуроромъ Степана Дмитр. Нечаева.

Нечаевъ былъ хорошо знакомъ съ церковными дѣлами, т. к. до этого пять лѣтъ работалъ въ канцеляріи оберъ-прокурора. Онъ, какъ и его предшественникъ, старался усилить власть оберъ-прокурора. Положилъ онъ основаніе установленію особаго контроля, подчиненнаго оберъ-прокурору, для проведенія строгой отчетности въ многочисленныхъ суммахъ, находившихся въ распоряженіи духовнаго вѣдомства. Намѣревался Нечаевъ дѣла уніатскія и раскольничьи сосредоточить въ оберъ-прокуратурѣ, но не получилъ на это согласія государя. Ставшее извѣстнымъ установленное имъ наблюденіе за епархіальными архіереями и все большее проявленіе властности, вооружило противъ него членовъ Сѵнода. Частыя его отлучки къ тяжко болѣвшей въ Крыму женѣ отражались на ходѣ дѣлъ. “Отъ имени высшаго церковнаго учрежденія”, пишетъ Благовидовъ, “былъ составленъ всеподаннѣйшій докладъ, гдѣ св. Сѵнодъ просилъ государя дать Нечаеву, какъ человѣку обширныхъ государственныхъ способностей, другое, болѣе высокое назначеніе, а оберъ-прокуроромъ назначить товарища министра народнаго просвѣщенія, графа Протасова, извѣстнаго своимъ усердіемъ къ православной церкви. Первенствующій сѵнодальный членъ, петербургскій митрополитъ Серафимъ, послѣ долгихъ колебаній, осмѣлился вручить составленный докладъ непосредственно самому государю. Николай Павловичъ, хотя и отнесся не совсѣмъ благосклонно къ неожиданной просьбѣ Сѵнода, но нашелъ возможнымъ удовлетворить ее и 25 іюня 1836 г. далъ на имя Сената Высочайшій указъ о назначеніи Нечаева въ пр. Сенатъ, съ пожалованіемъ въ тайные совѣтники и оставленіемъ членомъ комиссіи духовныхъ училищъ” ).

Графъ Николай Александровичъ Протасовъ состоялъ на военной службѣ до 1834 г., послѣ чего занималъ должности по министерству народнаго просвѣщенія, исправлялъ обязанности товарища министра и завѣдующаго бѣлорусскимъ округомъ. Незадолго до своего назначенія онъ исполнялъ временно обязанности государственной власти въ церковномъ управленіи. Какъ отмѣчаетъ Благовидовъ, назначеніе его встрѣчено было въ духовномъ мірѣ съ большою радостью и наилучшими ожиданіями; приводитъ онъ соотвѣтствующія выдержки изъ писемъ митрополита Филарета московскаго, архіеп. Антонія (Смирницкаго) воронежскаго, архіеп. Игнатія (Семенова) олонецкаго, и др. Вступивъ въ исполненіе своихъ обязанностей Протасовъ, сталъ въ отношеніи Сѵнода проводить политику Нечаева, но еще съ большей настойчивостью. Въ 1839 г. Протасовъ получилъ позволеніе поднести на Высочайшее утвержденіе составленные имъ проекты: 1) указа св. Сѵноду объ упраздненіи комиссіи духовныхъ училищъ, 2) положеніе о духовно-учебномъ управленіи при св. Сѵнодѣ, 3) положеніе о хозяйственномъ управленіи при св. Сѵнодѣ и 4) указа Сенату о соединеніи отдѣленія духовныхъ дѣлъ православнаго и греко-уніатскаго исповѣданій съ канцеляріей оберъ-прокурора. Благовидовъ пишетъ, что утвержденіе государемъ этихъ проектовъ упрочило за оберъ-прокуратурой преобладающее вліяніе на всю систему церковнаго управленія, создавъ для оберъ-прокурора положеніе фактическаго министра духовнаго вѣдомства.

Отдѣльные члены Сѵнода не всегда соглашались съ мнѣніемъ Протасова. Благовидовъ приводитъ такіе случаи. Митр. московскій Филаретъ сумѣлъ настоять на недопущеніи въ духовныхъ учрежденіяхъ учебнаго руководства герменевтики, составленнаго ректоромъ петербургской духовной академіи Аѳанасіемъ, соотвѣтственно взглядамъ Протасова. Духовникъ царскій прот. Музовскій не согласился въ 1839 г. съ, поддержаннымъ членами Сѵнода, предложеніемъ Протасова объ усиленіи ограниченій правъ священнослужителей, слагающихъ съ себя духовный санъ. Государь, признавая званіе священническое столь важнымъ, что “должно затруднять добровольное онаго сложеніе”, не согласился, сколь это ему “ни прискорбно”, съ мнѣніемъ Музовскаго.

“Еще милосердный Господь хранитъ православный русскій народъ отъ горькихъ слѣдствій свободомыслія”, писалъ Протасовъ въ секретной всеподданнѣйшей запискѣ отъ 14 ноября 1842 г.» “еще преданность отечественной вѣрѣ жива въ сердцахъ его; но тѣмъ заботливѣе должны быть блюстители вѣры и тѣмъ тщательнѣе должны извлекать всю пользу изъ уроковъ прошедшаго для охраненія началъ, на коихъ зиждется религіозное воспитаніе юношества, особенно духовнаго... Къ сожалѣнію, не можемъ скрывать отъ себя, что и у насъ начала сіи были нарушены”. Первымъ сѣятелемъ чуждыхъ понятій на нивѣ образованія духовнаго юношества Протасовъ считалъ Ѳеофана Прокоповича. Въ 1836 г. проведено было крупное преобразованіе воспитанія духовнаго юношества, о чемъ будетъ сказано въ особой главѣ, какъ и о дѣлѣ прот. Павскаго, по-видимому, вызвавшемъ неприсутствованіе въ Сѵнодѣ съ 1842 г. митрополитовъ московскаго и кіевскаго.

Ревностно относившійся къ своимъ обязанностямъ, властный Протасовъ не разъ расходился съ митр. Филаретомъ (Дроздовымъ). Но это не препятствовало послѣднему оставаться главнымъ средоточіемъ всей русской церковной жизни того времени. Протасовъ такъ говорилъ о митр. Филаретѣ: “Слушаются иногда дѣла, почти неразрѣшимыя, возникаютъ обстоятельства сомнительныя, поднимаются вопросы щекотливые... Мы думаемъ, думаемъ, — и ничего не придумаемъ. И вотъ я, пользуясь его правиломъ не отказываться ни отъ какого труда, соберу всѣ бумаги къ разрѣшенію задачи, запечатаю, напишу “въ собственныя руки”, и правъ. Святой отецъ все обсудитъ, обдѣлаетъ и скорехонько мнѣ возвратитъ” (Сумароковъ). Знаменскій пишетъ о владыкѣ Филаретѣ: “Съ 1850 годовъ его руководительно-административное значеніе проявлялось въ изумительно широкихъ размѣрахъ, которые не ограничивались предѣлами одного церковнаго вѣдомства, а захватывали чуть не всю русскую жизнь. При взглядѣ на многотомное изданіе его писемъ, мнѣній и отзывовъ по самымъ разнообразнымъ дѣламъ становится даже непонятнымъ, когда этотъ крѣпкій и многосторонній умъ успѣвалъ все это обдумать”.

Митр. Филаретъ кіевскій, въ послѣдніе годы царствованія имп. Николая I, не принималъ непосредственнаго участія въ дѣлахъ высшаго церковнаго управленія. Онъ устроялъ и далѣе свою обширную епархію, поддерживалъ, по прежнему, монашество. За десять лѣтъ до кончины онъ тайно принялъ схиму. Митр. петербургскій Серафимъ скончался въ 1843 г. Государь пожелалъ, неожиданно для всѣхъ, видѣть его замѣстителемъ тогдашняго архіепископа варшавскаго Антонія (Рафальскаго), сына священника Волынской епархіи, окончившаго только волынскую семинарію.

Извѣстенъ онъ былъ государю, по отзывамъ гражданскихъ властей, какъ ревностный пастырь, въ особенности проявившій себя когда, по его убѣжденіямъ, всѣ монахи Почаевскаго мон., возвращеннаго православнымъ, отреклись отъ уніи. Въ 1833 г. Антоній, въ санѣ архимандрита, назначенъ былъ намѣстникомъ сей обители. Въ 1834 г. онъ былъ поставленъ во епископа, тогда образованной, варшавской епархіи. Принимая его, послѣ хиротоніи, императоръ сказалъ ему: “Преосвященный, я слышалъ про васъ много похвалъ, и съ нетерпѣніемъ желалъ видѣть васъ, но вы превзошли всѣ похвалы и мои ожиданія”. Необыкновеннымъ благоразуміемъ и истинно-христіанской любовію владыка Антоній блестяще выполнилъ свое назначеніе въ католическомъ краѣ, гдѣ положеніе его было особенно сложно. Въ Петербургѣ онъ своею обходительностью и добротою расположилъ къ себѣ всѣхъ. Скончался онъ въ 1848 г. Государь сказалъ: “да, у меня митрополитъ будетъ, но Антонія уже не будетъ” (Прав. Бог. Эн.). Замѣстителемъ его былъ владыка Никаноръ (Клементьевскій), до этого епископъ ревельскій, калужскій, минскій, волынскій и архіепископъ варшавскій.

Графъ Протасовъ умеръ 15 янв. 1855 г. На докладѣ о семъ Карасевскаго, исполнявшаго обязанности оберъ-прокурора во время его кратковременной болѣзни, государь написалъ: “Искренно и душевно скорблю о потерѣ этого достойнаго и вѣрнаго слуги, котораго столь долго зналъ и уважалъ”. 18 февраля 1855 г. скончался императоръ Николай I. Архіепископъ рижскій Платонъ (Городецкій), впослѣдствіи митрополитъ кіевскій, говорилъ И. Палимпсестову, послѣ его кончины: “...Императоръ Николай Павловичъ всѣмъ сердцемъ былъ преданъ всему чистокровному русскому и въ особенности тому, что стоитъ во главѣ и въ основѣ Русскаго народа и царства — православной вѣрѣ. То былъ истинноправославный, глубоко вѣрующій Русскій Царь, и едва ли наша исторія можетъ указать подобнаго ему въ этомъ отношеніи. Припомните послѣдніе часы его жизни: такъ умирать можетъ истинный христіанинъ, истинный сынъ Православной Церкви”.

 

Царствованіе императора Александра II (1855-1881).

Въ первое десятилѣтіе царствованія императора Александра II (1855-81) продолжалъ занимать выдающееся мѣсто въ рядахъ іерархіи митрополитъ московскій Филаретъ. “Къ нему”, пишетъ Знаменскій, “какъ къ послѣдней инстанціи, для рѣшенія всякихъ недоумѣній обращались съ вопросами, и Св. Сѵнодъ, и разныя государственныя вѣдомства, и сама верховная власть. Въ тревожное время разнообразныхъ реформъ 1860-хъ годовъ осторожная и осмотрительная консервативность московскаго святителя спасала русскую жизнь отъ многихъ лишнихъ увлеченій преобразовательнаго движенія и оказала услуги, которыя еще трудно пока и оцѣнивать”. Владыкѣ поручено было царемъ составленіе манифеста 19 февраля 1861 г. объ освобожденіи крестьянъ отъ крѣпостной зависимости. 7 авг. 1867 г. церковная и государственно мыслящая Россія торжественно праздновала 50-лѣтіе его епископства. Въ рескриптѣ государя на его имя, въ числѣ прочаго, говорилось: “Высокія дарованія, замѣчательные ученые труды, неустанная дѣятельность на благо духовнаго образованія, строгое христіанское благочестіе открыли вамъ путь къ высшему іерархическому поприщу”. Константинопольскій патріархъ Григорій VII писалъ митрополиту: “Не одними русскими, но и всѣми, такъ сказать, повсюду сущими православными чтится всегда съ благоговѣніемъ ваше славное и достойное имя...” Поэтъ Ѳ. И. Тютчевъ былъ на торжествѣ, происходившемъ въ Троице-Сергіевой Лаврѣ. Въ письмѣ къ женѣ онъ такъ пишетъ о святителѣ: “...Мое мѣсто въ пріемномъ залѣ было въ двухъ шагахъ отъ кресла, стоя передъ которымъ провелъ онъ большую часть времени, принимая подносимые ему адресы и поздравленія. Маленькій, хрупкій, сведенный къ простѣйшему выраженію своего физическаго существа, но съ глазами полными жизни и ума, онъ непобѣдимой высшей силой господствовалъ надъ всѣмъ, что происходило вокругъ него ...” (“Рус. Арх.” 1899. т. III). 19 окт. 1867 г. митрополитъ Филаретъ скончался.

Въ январѣ 1868 г. московскимъ митрополитомъ былъ назначенъ архіепископъ камчатскій, курильскій и алеутскій Иннокентій (Поповъ-Веніаминовъ), извѣстный своей миссіонерской дѣятельностью, которую продолжалъ и въ Москвѣ. О ней будетъ сказано въ особой главѣ. Владыка заботился о благоустройствѣ духовно-учебныхъ заведеній. “Онъ привлекъ къ себѣ не только любовь духовенства, но и паствы, своей добротой, доступностью, простотой обращенія. Онъ явилъ въ себѣ образъ любвеобильнаго отца- пастыря” (“Прав. Бог. Энц.”). Замѣчательно его сочиненіе “Ука- заніе пути къ царству небесному”, написанное на русскомъ, славянскомъ и инородческихъ нарѣчіяхъ. Скончался владыка 31 марта 1879 г.

Въ 1879 г. московскую каѳедру возглавилъ владыка Макарій (Булгаковъ). Родившійся въ 1816 г., сынъ сельскаго священника Курской г., онъ былъ впослѣдствіи знаменитымъ богословомъ и историкомъ, членомъ академіи наукъ и почти всѣхъ русскихъ ученыхъ археологическихъ и историческихъ обществъ. Окончивъ кіевскую академію, имѣя тамъ выдающихся наставниковъ богослововъ Иннокентія (Борисова) и Димитрія (Муретова), будущихъ архіепископовъ херсонскихъ, онъ преподавалъ въ ней исторію церковную и гражданскую. Былъ онъ инспекторомъ и ректоромъ петербургской академіи, съ возведеніемъ въ 1851 г. въ санъ епископа. Занималъ онъ затѣмъ каѳедры тамбовскую, харьковскую и литовскую. Его главные труды: “Введеніе въ Богословіе”, “Догматическое богословіе”, “Исторія “Русской Церкви” въ тринадцати томахъ. “Къ научному и всякому умственному труду Макарій относился всегда съ особенною симпатіею и всѣмъ труженникамъ науки всегда оказывалъ самое энергическое моральное, а часто и матеріальное содѣйствіе, завершившееся пожертвованіемъ въ академію наукъ всѣхъ денегъ, вырученныхъ отъ продажи его сочиненій, въ количествѣ 120.000 руб., на преміи за лучшія ученыя и учебныя сочиненія... Въ 1869 г. имъ пожертвовано на преміи за лучшія сочиненія кіевской академіи 25000 р.” (“Энц. Сл.”). Митрополитъ Макарій скончался въ 1882 г.

Митрополитъ кіевскій Филаретъ (Амфитеатровъ) скончался въ 1857 г., имѣвъ радость, незадолго до кончины, принимать въ Лаврѣ императора Александра II и его благочестивую супругу императрицу Марію Александровну. Преемниками его были до 1860 г. владыка Исидоръ (Никольскій), затѣмъ владыка Арсеній (Москвинъ), до этого возглавлявшій каѳедры тамбовскую, подольскую и волынскую. Опытный администраторъ, онъ отличался большою любовью и заботливостью въ отношеніи монашества, много трудовъ положилъ на борьбу съ молоканами. Послѣ его кончины въ 1876 г. митрополитомъ былъ назначенъ архіепископъ тверской Филоѳей (Успенскій).

Послѣ кончины въ 1856 г. митрополита Никанора петербургскую каѳедру возглавилъ владыка Григорій (Постниковъ), ранѣе управлявшій епархіями калужской, рязанской, тверской и казанской (1784-1860). Окончивъ только что преобразованную петербургскую академію, онъ былъ потомъ ея ректоромъ. Ему обязаны своимъ возникновеніемъ три духовныхъ журнала: въ Петербургѣ “Христіанское чтеніе” и “Духовная бесѣда”, въ Казани “Православный Собесѣдникъ”. Казанская академія обязана ему развитіемъ своего миссіонерскаго отдѣленія. Въ Твери онъ часто посѣщалъ мѣста, населенныя раскольниками, ихъ скиты и часовни, и самъ вступалъ въ бесѣды и пренія съ заблуждающимися. Былъ онъ докторомъ богословія. С. Рункевичъ пишетъ, что владыка “отличался широкимъ образованіемъ, твердостью въ догматахъ и преданіяхъ, ревностью къ церковной службѣ и соблюденію церковнаго устава, проповѣдничествомъ, заботами о водвореніи мира и любви между пастырями и пасомыми ... строгимъ аскетизмомъ и тою прямотою характера, которая не допускала его быть причастнымъ какой-либо партіи. Онъ всегда былъ самъ по себѣ и не стѣснялся никому говорить правду открыто. Ни къ кому онъ никогда не примѣнялся, а между тѣмъ неуклонно шелъ по пути повышеній, потому что умственная и нравственая сила дѣлали то, что безъ него не могли обойтись. Въ бытность ректоромъ академіи и викаріемъ (епископомъ ревельскимъ) ему пришлось принимать участіе въ руководящихъ сферахъ тогдашнихъ религіозно-философскихъ петербургскихъ направленій — сначала мистицизма, а потомъ борьбы съ нимъ. Въ бытность митрополитомъ онъ вступалъ въ литературную полемику съ развивавшимся тогда про- тивовѣріемъ” (“Прав. Богосл. Энц.”). Архіепископъ Филаретъ въ своемъ “Обзорѣ рус. дух. лит.” приводитъ письмо владыки Григорія, писанное въ 1844 г.: “Связь съ Петербургомъ я разорвалъ еще съ 27 г.; никогда не чувствовалъ нужды въ возобновленіи ея и теперь конечно уже не возобновлю, потому что чѣмъ далѣе, тѣмъ живѣе чувствуется потребность связи съ вѣчною столицею ... Глубоко проникъ духъ міра всюду. Старая дисциплина крайне ослабѣваетъ. Мы придумываемъ всѣ мѣры укрѣпить ее: но духъ идущій со стороны сильнѣе насъ. Нѣтъ иного способа, какъ бороться неутомимо, пока есть силы и возможность. Да будетъ съ нами Богъ!” Митр. Григорій скончался въ 1860 г.

Замѣстителемъ его былъ владыка Исидоръ (Никольскій), перемѣщенный изъ Кіева. Петербургскую каѳедру онъ возглавлялъ 32 года. Сынъ діакона тульской епархіи, род. въ 1799 г., онъ окончилъ петербургскую академію, былъ ректоромъ орловской и московской семинарій; въ 1834 г. былъ рукоположенъ митр. Филаретомъ во еп. дмитровскаго, викарія московскаго. Былъ онъ затѣмъ епископомъ полоцкимъ, могилевскимъ, помогая митр. Іосифу (Сѣмашко). Съ 1844 г. владыка назначенъ былъ экзархомъ Грузіи и въ теченіе 14 лѣтъ устроялъ сію древнюю Церковь. Любимымъ предметомъ научныхъ занятій владыки было Св. Писаніе; принималъ онъ участіе въ переводѣ Библіи на русскій языкъ. “Самъ съ перваго года своей жизни сирота, митр. Исидоръ былъ внимателенъ къ бѣднымъ и щедръ на благотвореніе; человѣколюбіе и благотворительность составляютъ самое лучшее и видное украшеніе личнаго характера митр. Исидора. Особенно онъ много вложилъ заботъ въ Импер. Человѣколюбивое общество, главнымъ попечителемъ котораго онъ состоялъ 32 года” (“Прав. Бог. Энц.”).

Въ устройствѣ Св. Сѵнода послѣдовали перемѣны: учреждено при немъ въ 1867 г. контрольное отдѣленіе, учреждено въ томъ же году, вмѣсто духовно-учебнаго управленія, новое средоточіе для духовно-учебнаго вѣдомства — учебный комитетъ, въ родѣ прежней комиссіи духовныхъ училищъ, въ 1872 г. установлены для сѵнодальныхъ учрежденій новые штаты.

Послѣ смерти гр. Протасова обязанности оберъ-прокурора, въ теченіе года, исполнялъ его ближайшій помощникъ А. И. Карасевскій. Въ дальнѣйшемъ должность эту занимали: гр. А. П. Толстой (1856-62), ген. адъют. Ахматовъ (1862-65), гр. Д. А. Толстой (1865-80) и К. П. Побѣдоносцевъ въ самомъ концѣ царствованія императора Александра II.

Графъ Дмитрій Андреевичъ Толстой (1823-89) былъ виднымъ государственнымъ дѣятелемъ, службу свою началъ въ департаментѣ духовныхъ дѣлъ иностранныхъ исповѣданій, черезъ годъ послѣ занятія должности оберъ-прокурора, назначенъ былъ и министромъ народнаго просвѣщенія. Твердый администраторъ правыхъ убѣжденій, онъ провелъ значительное усиленіе преподаванія древнихъ языковъ въ гимназіяхъ. При немъ произведено было преобразованіе духовно-учебныхъ заведеній. Съ 1882 г. онъ состоялъ президентомъ академіи наукъ.

Число епархій увеличивалось. Въ первой половинѣ XIX в. особенно извѣстны были іерархи: Антоній (Смирницкій), архіеп. воронежскій, явившійся въ мірѣ живымъ напоминаніемъ о выполняемыхъ заповѣдяхъ Христовыхъ, называвшій себя “служкой святителя Митрофана”, мощи котораго при немъ и были прославлены († 1846 г.). Мелетій (Леонтовичъ), архіеп. харьковскій (съ 1835 года), нетлѣнно почивающій въ гробу († 1840). Евфимій (Бѣликовъ), еп. саратовскій († 1863). Михаилъ (Добровъ), еп. оренбургскій (правившій въ 1831-35 годы). Антоній (Амфитеатровъ), архіеп. казанскій, воспитанный своимъ праведнымъ дядей митр. Филаретомъ кіевскимъ († 1879). Іаковъ (Вечерковъ), архіепископъ нижегородскій († 1850). Въ 1827 г. затворникомъ на покоѣ въ Кирилло-Бѣлозерскомъ мон. преставился еп. пензенскій Амвросій (Орнатскій). Всѣ они отличались особой праведностью и глубоко почитались.

Херсонская и таврическая епархія возглавлялась съ 1848 г. выдающимся іерархомъ, архіеп. Иннокентіемъ (Борисовымъ), до этого правившимъ вологодской и харьковской епархіями. Род. въ 1800 г. сынъ священника орловской епархіи, онъ окончилъ первымъ кіевскую академію; рано развился въ немъ даръ проповѣдничества. Педагогическая дѣятельность его началась въ петербургской семинаріи; былъ онъ потомъ инспекторомъ и профессоромъ петербургской академіи, сумѣвши оживить своими статьями и проповѣдями журналъ “Христіанское чтеніе”. Преподавалъ онъ богословіе основное, догматическое, нравственное, пастырское, обличительное. Будучи докторомъ богословія, онъ назначенъ былъ ректоромъ родной кіевской академіи. “И здѣсь его геній сразу приподнялъ внутреннюю жизнь академіи. Въ ней началась небывалая умственная дѣятельность, и то десятилѣтіе, въ теченіе котораго во главѣ ея стоялъ Иннокентій, справедливо можетъ быть названо самымъ блестящимъ періодомъ ея исторіи... Повсюду оставилъ онъ по себѣ добрую славу мудраго администратора, неутомимаго проповѣдника и просвѣтителя. Особенно любилъ онъ вновь устраивать монастыри, строить и украшать церкви; много заботился объ улучшеніи матеріальнаго быта и подъемѣ образованія сельскаго духовенства. Много хорошаго сдѣлалъ онъ (въ Одессѣ) для славянъ и грековъ...” (“Прав. Бог. Эн.”). Онъ поддерживалъ оживленную переписку съ очень многими архіереями и былъ въ близкихъ отношеніяхъ съ современными ему четырьмя оберъ-прокурорами. Архипастырское мужество проявилъ владыка во время крымской кампаніи въ Одессѣ и въ Севастополѣ, который посѣтилъ во время его осады. Скончался архіеп. Иннокентій въ 1857 г.

Митрополитъ Гавріилъ (Банулеско-Бодони), сынъ молдавскаго дворянина (1746-1821), получившій богословское образованіе въ Греціи, преподававшій въ Яссахъ, съ 1789 г. связанный съ Россіей, бывшій членомъ Св. Сѵнода. Съ 1813 г. онъ правилъ новой кишиневской епархіей, устроилъ церковное управленіе во вновь пріобрѣтенной Бессарабіи.

 

Царствованіе императора Александра III (1881 - 1894).

Императоръ Александръ III, будучи глубоко религіознымъ, особенно ревновалъ о благѣ Церкви. Ближайшимъ его сподвижникомъ былъ оберъ-прокуроръ Св. Сѵнода К. П. Побѣдоносцевъ, въ молодые годы преподававшій ему законовѣдѣніе. Въ церковныхъ и государственныхъ вопросахъ они были единомышленны. Царствованіе благочестиваго Государя ознаменовано церковными преобразованіями, о чемъ будетъ упомянуто ниже.

Послѣ кончины въ 1882 г. митр. Макарія московскую каѳедру возглавилъ владыка Іоанникій (Рудневъ). Сынъ бѣднаго діакона тульской епархіи, род. въ 1826 г., онъ окончилъ кіевскую академію, принявъ передъ ея окончаніемъ постригъ, при чемъ воспріемникомъ его по монашеству былъ подвижникъ іеросхимонахъ Парѳеній. Во іеродіакона рукополагалъ его митр. Филаретъ. Первыя 15 лѣтъ своего служенія онъ посвятилъ педагогической дѣятельности, будучи въ теченіе этого времени ректоромъ кіевской и петербургской академій. Послѣднія 35 лѣтъ жизни Іоанникій служилъ Церкви въ должности архіерея въ пяти епархіяхъ. Въ отношеніи подчиненныхъ и учащихся онъ проявлялъ правду и милость, любовь къ истинѣ. Испытавъ нужду и лишенія въ юные годы, владыка проявлялъ горячее состраданіе къ бѣднымъ и вообще несчастнымъ. Будучи архіереемъ, въ Саратовѣ и Нижнемъ-Новгородѣ, онъ основалъ братство св. Креста для распространенія истинно-христіанскаго духовнаго просвѣщенія, преимущественно въ низшихъ классахъ населенія. Братство помогало архипастырю и въ обращеніи раскольниковъ. Будучи экзархомъ Грузіи (1877-82), владыка Іоанникій сумѣлъ водворить и поддерживать миръ въ разноплеменной и легко возбудимой паствѣ. Въ Москвѣ имъ основано было Кирилло-Меѳодіевское братство для распространенія православнаго образованія и просвѣщенія среди народа. Въ 1891 г. владыка Іоанникій переведенъ былъ въ Кіевъ. Съ 1891 г. по 1893 г. московской епархіей правилъ митр. Леонтій (Лебединскій), до этого архіепископъ варшавскій. Замѣстителемъ его былъ владыка Сергій (Ляпидевскій), ранѣе архіеп. херсонскій.

Послѣ кончины въ 1882 г. митр. Кіевскаго Филоѳея его преемникомъ былъ, по почину самого Государя, владыка Платонъ (Городецкій). Сынъ священника тверской епархіи, род. въ 1803 г., онъ окончилъ кіевскую академію, былъ преподавателемъ и инспекторомъ петербургской академіи, ректоромъ костромской семинаріи. Пробывъ викаріемъ литовской и псковской епархій, онъ занималъ потомъ каѳедры рижскую, донскую и херсонскую, всюду проявляя свои административныя способности. Въ Ригѣ онъ укрѣплялъ православіе, во Псковѣ дѣятельно боролся съ расколомъ. Въ Донской епархіи основывалъ единовѣрческіе приходы и обращалъ въ православіе калмыковъ; въ Кіевѣ боролся съ штундизмомъ. При немъ въ Матери городовъ русскихъ торжественно праздновалось 900-лѣтіе Крещенія Руси. Скончался митр. Платонъ въ 1891 г. Преемникомъ его былъ митрополитъ Іоанникій (Рудневъ).

Въ 1892 г. скончался митрополитъ с-петербургскій и ладожскій Исидоръ, состоявшій въ санѣ священномъ 67 лѣтъ, въ епископскомъ — 58, въ санѣ митрополита — 36 лѣтъ, служившій при четырехъ императорахъ. Докладывая государю о кончинѣ митр. Исидора, послѣдовавшей отъ случайнаго зараженія крови на рукѣ, оберъ-прокуроръ Побѣдоносцевъ, писалъ: “Трудно замѣнить этого старца. Онъ былъ ученъ, разуменъ, обладалъ громадною памятью и опытностью въ дѣлахъ. Взгляда былъ въ дѣлахъ широкаго, чѣмъ многимъ отличался отъ многихъ духовныхъ, и потребность данной минуты понималъ сразу своимъ практическимъ житейскимъ смысломъ; и такъ въ дѣлахъ сѵнодскихъ былъ онъ твердой опорой для разумныхъ распоряженій. Притомъ былъ невозмутимо спокоенъ, всегда веселъ и при добромъ сердцѣ и умѣ обладалъ свойствомъ всякой доброй русской натуры — юморомъ живымъ, но беззлобнымъ”. Послѣ него петербургскую каѳедру возглавилъ владыка Палладій (Раевъ), экзархъ Грузіи (1887-92), до этого архіепископъ казанскій. Въ занимавшихся имъ ранѣе тамбовской и рязанской епархіяхъ онъ основалъ миссіонерскія противораскольничьи общества. Въ Грузіи владыка реставрировалъ многіе памятники церковной старины.

Выдающимися іерархами во второй половинѣ XIX в. были: архіепископы херсонскіе Димитрій (Муретовъ), ум. въ 1883 г. и Никаноръ (Бровковичъ), ум. въ 1890 г.; Ѳеофанъ (Говоровъ) еп. Владимірскій, впослѣдствіи затворникъ Вышенскій, ум. въ 1894 г.; Арсеній (Иващенко), еп. кирилловскій, составившій “Лѣтопись церковныхъ событій и гражданскихъ, поясняющихъ церковныя событія отъ рожд. Христова до 1898 г.” (1830-1908); Арсеній (Брянцевъ), архіеп. харьковскій, до этого рижскій и казанскій; Димитрій (Самбикинъ), архіеп. казанскій, ранѣе тверской, составившій “Мѣсяцесловъ русскихъ святыхъ, всею русскою церковью или мѣстно чтимыхъ” (1839-1908); Ювеналій (Половцевъ), архіеп. литовскій, ранѣе еп. курскій (1826-1904); Михаилъ (Грибановскій) еп. таврическій, видный богословъ, рано скончавшійся (1898). Въ бытность его еще инспекторомъ петербургской академіи, Побѣдоносцевъ такъ опредѣлилъ его въ письмѣ къ имп. Александру III: “Это человѣкъ прекрасной души, яснаго взгляда, ученый, образованный, благочестивый”. Харьковскую епархію 19 лѣтъ возглавлялъ ревностный архіеп. Амвросій (Ключаревъ) извѣстный проповѣдникъ († 1901 г.). Николай (Касаткинъ), архіеп. японскій, съ 1860 г. миссіонерствовавшій въ Японіи, скончавшійся въ 1911 г.

Оберъ-прокуроромъ въ теченіе всего царствованія императора Александра III былъ Константинъ Петровичъ Побѣдоносцевъ (1827-1907). Дѣдъ его былъ священникомъ московской епархіи, отецъ профессоромъ московскаго университета. Образованіе онъ получилъ въ Императорскомъ Училищѣ Правовѣдѣнія, службу началъ въ Сенатѣ, былъ потомъ профессоромъ московскаго университета; его трудъ “Курсъ гражданскаго права” считается выдающимся; былъ онъ впослѣдствіи почетнымъ членомъ московскаго, петербургскаго, кіевскаго, казанскаго и юрьевскаго университетовъ и французской академіи; при назначеніи оберъ-прокуроромъ былъ уже сенаторомъ и членомъ Государственнаго Совѣта. Его “Московскій Сборникъ” ярко и отчетливо раскрываетъ ложь и вредъ современныхъ ему политическихъ и общественныхъ движеній , его проникновенные “Господскіе праздники” выявляютъ его глубокую религіозность. “Онъ имѣлъ и своихъ горячихъ сторонниковъ, и противниковъ. Но для церкви православной, которую онъ любилъ со всей силой своей богатой души, имъ сдѣлано было столько хорошаго, столько важнаго, что признаніе его великихъ заслугъ для нея можетъ быть утверждено и теперь. Въ этомъ отношеніи можно привести мнѣніе лица, совершенно безпристрастнаго и непартійнаго и, вмѣстѣ съ тѣмъ, пользующагося извѣстностью серьезнаго журналиста (Б. В. Глинскій): “Самъ вышедшій изъ духовной среды, не порвавшій съ нею ни внѣшней, ни внутренней связи, человѣкъ горячо вѣрующій и страстно и убѣжденно исповѣдующій православіе, человѣкъ обширнаго ума и громадной эрудиціи, лицо, приближенное ко Двору и имѣющее непосредственный доступъ къ Престолу и Царской Семьѣ ... онъ авторитетно и властно заявилъ и правительству и обществу: встаньте предъ православнымъ священникомъ, поклонитесь съ почтеніемъ и любовію передъ его саномъ и отнеситесь благоговѣйно къ той трудовой и полной сокровеннаго и высшаго значенія крестной ношѣ, которую онъ несетъ” (“Полный Прав. Бог. Энцикл. Сл.” т. II. Дополненія. 1913).

Въ жизни церковной царствованіе императора Александра III ознаменовано существенными мѣропріятіями. Положено твердое начало по обезпеченію всего духовенства жалованіемъ. Установлены новые оклады жалованія для войскового духовенства. Утвержденъ новый уставъ духовныхъ консисторій. Возвышены оклады педагогическому персоналу духовно-учебныхъ заведеній. Духовенство поставлено во главѣ дѣла народнаго образованія. Возстановлены многіе, прежде закрытые, приходы. Увеличилось число общинъ и монастырей. Оживилась дѣятельность духовенства созданіемъ братствъ и обществъ распространенія религіозно-нравственнаго просвѣщенія. Получило широкое развитіе дѣло издательства духовно-нравственныхъ книгъ для народа и открыто много духовно-народныхъ библіотекъ. Созывались съѣзды: епископовъ — въ Кіевѣ, Петербургѣ, Казани и Иркутскѣ; миссіонерскіе всероссійскіе въ Москвѣ и окружные. Въ Кіевѣ въ 1894 г. происходилъ съѣздъ преподавателей церковно-приходскихъ школъ. Заведены миссіонерскіе курсы и учреждены особыя каѳедры при семинаріяхъ по изученію раскола и сектантства. Учреждены новыя епархіи: екатеринбургская, владикавказская, финляндская и забайкальская, и четыре новыя семинаріи (“Прав. Бог. Энц.” т. I.).

 

Царствованіе Императора Николая II.

Императоръ Николай II (1894-1917) всецѣло воспринялъ міровоззрѣніе любимаго Отца, Царя Миротворца, преклонялся передъ покорностью Промыслу Божію Прадѣда, императора Николая I, въ историческомъ прошломъ любъ былъ ему Тишайшій Царь Алексѣй Михайловичъ. Свойственная этимъ монархамъ глубокая вѣра и преданность Церкви были въ полной мѣрѣ сродственны Государю, вступившему 21 окт. 1894 г. на престолъ въ 26-лѣтнемъ возрастѣ.

Владыка Антоній (Храповицкій), епископъ волынскій, вскорѣ почувствовалъ духовную красоту юнаго государя. Въ разгаръ разгоравшейся большой смуты, онъ 21 окт. 1905 г. произнесъ въ житомирскомъ соборѣ проповѣдь, въ которой выявилъ личность и свойства Императора Николая Александровича, подтверждая слово свое примѣрами. Обращаясь къ русскому народу, архипастырь взывалъ:.. . “Часто ли встрѣчалъ такую силу вѣры среди людей знатныхъ и богатыхъ и укажешь ли мнѣ во всей вселенной нѣчто подобное въ жизни царей, именующихъ себя христіанскими? Учись же у своего Царя вѣрѣ, умиленію и молитвѣ. Искреннее благочестіе остается неполнымъ, если не украшается любовью и состраданіемъ къ ближнимъ. И сію любовь нашъ Государь проявилъ въ первые же мѣсяцы по своемъ воцареніи, когда, по примѣру всероссійскаго праведника отца Іоанна Кронштадтскаго, началъ повсюду учреждать дома трудолюбія для бѣдныхъ, ибо именно въ этомъ нуждается городская бѣднота”. Въ осіяніи приснопамятнаго отца Іоанна прошла первая половина царствованія Государя. По преставленіи сего праведника 20 дек. 1908 г., по почину Государя, возвѣщенному въ тотъ же день въ рескриптѣ на имя митрополита петербургскаго и ладожскаго Антонія (Вадковскаго), установлено было особое ежегодное поминаніе дня его кончины.

Царствованіе императора Николая II ознаменовано прославленіемъ ряда святыхъ. Развивалась особливо церковная жизнь, Государю столь близкая, понятная и дорогая. Усиливалось миссіонерство. Понималось Имъ значеніе древности церковной и проявлялъ Онъ заботы о ней; цѣнилъ стародавнія иконопись, зодчество, пѣніе. Въ 1901 г. былъ Высочайше утвержденъ Комитетъ попечительства о русской иконописи, подъ предсѣдательствомъ гр. С. Д. Шереметева. Ревновалъ Государь о развитіи церковноприходскихъ школъ, въ чемъ ставило ему препоны либеральное большинство Государственной Думы. Государемъ былъ утвержденъ уставъ о пенсіяхъ и единовременныхъ пособіяхъ священнослужителямъ и псаломщикамъ.

Съ 1905 г. велась подготовительная работа по созыву Церковнаго Собора. По высочайшему повелѣнію образовано было въ январѣ 1906 года предсоборное присутствіе. Предсѣдателю такового, митрополиту петербургскому Антонію, Государь писалъ: “Съ глубокимъ вниманіемъ слѣжу Я за подготовительными работами къ предстоящему Помѣстному Собору Русской Православной Церкви. Да благословитъ Господь ваши труды къ обновленію нашей церковной жизни”. Присутствіе выработало рядъ важныхъ постановленій, которыя были представлены на благоусмотрѣніе Государя. Въ 1912 г. учреждено было предсоборное совѣщаніе для дальнѣйшей разработки этихъ вопросовъ. Наступившая въ 1914 г. война задержала созывъ Собора.

Въ 1913 году, когда праздновалось 300-лѣтіе Дома Романовыхъ, Государь, подчеркивая важность высшаго духовнаго образованія, наименовалъ Духовныя Академіи Императорскими. Государь даровалъ полную свободу исповѣданія старообрядцамъ. Поощрялъ Онъ всячески развитіе дѣятельности Императорскаго Палестинскаго общества, дававшаго возможность большому числу богомольцевъ изъ всей Россіи совершать дешево и удобно паломничества въ Святую Землю.

Въ 1898 г. скончался московскій митрополитъ Сергій. Въ Москву назначенъ былъ владыка Владиміръ (Богоявленскій), экзархъ Грузіи. Сынъ священника Тамбовской епархіи, род. въ 1847 году, онъ окончилъ Кіевскую Духовную Академію, преподавалъ въ родной тамбовской семинаріи; овдовѣвъ принялъ монашество; былъ настоятелемъ Троицкаго м. въ г. Козловѣ; въ 1888 г. былъ хиротонисанъ во епископа Старорусскаго, викарія новгородскаго, съ пребываніемъ въ Новгородѣ. Для пониманія дальнѣйшей архипастырской дѣятельности этого достойнѣйшаго іерарха, показательно начало его архипастырской дѣятельности, о которой сохранилось такое повѣствованіе: “Этотъ, нынѣ заглохшій, а въ древности столь шумный городъ, сдѣлался колыбелью славы молодого Владыки; епископство въ этомъ городѣ послужило для преосв. Владиміра прекрасной школой и подготовкой для самостоятельной дѣятельности въ самомъ недалекомъ будущемъ. Въ безусловной скромности, въ простотѣ и прямотѣ Владыка несъ бремя возложеннаго на него служенія. Здѣсь онъ проявилъ въ высшей степени оживленную и энергичную архипастырскую дѣятельность, а вмѣстѣ и особое умѣніе, тактъ въ общеніи со всѣми, соединенные съ любвеобильною отзывчивостью къ нуждамъ паствы и духовенства. — Въ особенности преосв. Владиміръ заботился о развитіи церковнаго учительства. Еще будучи приходскимъ священникомъ, онъ придавалъ большое значеніе церковной проповѣди, причемъ особенно обращалъ вниманіе на внѣбогослужебныя бесѣды, въ которыхъ усматривалъ вѣрное средство для духовно-нравственнаго просвѣщенія прихожанъ и добраго воздѣйствія на ихъ жизнь. И тогда уже показалъ себя выдающимся церковнымъ проповѣдникомъ ... Выступая на амвонѣ со словомъ проповѣди, онъ оживлялся до неузнаваемости: его тихій голосъ, простая, безыскуственная форма рѣчи не давала ничего любителю слога и громкихъ фразъ, но каждая проповѣдь являлась согрѣтою огнемъ глубокой сердечной искренности, такъ была назидательна, что производила изумительное впечатлѣніе, неотразимо увлекая слушателей ... Благолѣпіе, которымъ стало отличаться при немъ архіерейское служеніе, еще усиливало впечатлѣніе и привлекало къ Владыкѣ сердца, такъ что, когда настало время разстаться съ Новгородомъ, новгородцы проводили своего епископа со славой и искреннимъ, глубокимъ сожалѣніемъ” (Правосл. Богосл. Энцикл. т. III). Столь же плодотворную и неутомимую дѣятельность развивалъ онъ, будучи съ 1891 г. епископомъ самарскимъ и съ 1892 г. экзархомъ Грузіи. Въ Самарѣ онъ проявлялъ исключительную и самоотверженную дѣятельность во время народныхъ бѣдствій (голода, холеры). Введете имъ въ Грузіи проповѣдей способствовало сближенію неправославныхъ этого края съ православными. Развилъ онъ тамъ и церковно-строительное дѣло; имъ построено и возобновлено болѣе 100 храмовъ. Въ Москвѣ съ его именемъ связаны благолѣпныя богослуженія, сильныя поучительныя проповѣди, широкая просвѣтительная работа, борьба съ народнымъ бѣдствіемъ — пьянствомъ. Въ смутные годы начала XX вѣка митр. Владиміръ, вдохновленный примѣрами великихъ Святителей московскихъ, на протяженіи вѣковъ выступавшихъ противъ внутреннихъ враговъ государства, безбоязненно возсталъ противъ разрушителей Россіи. Проповѣдь, печатное слово, вразумленіе малыхъ сихъ, подпадавшихъ подъ вліяніе силъ зла — все это онъ использовалъ въ своемъ церковно-государственномъ дѣланіи. Владыка написалъ трудъ противъ соціализма, подписанный буквами М. В. Ближайшими его помощниками въ отечестволюбивой просвѣтительной дѣятельности были викарный епископъ Парѳеній (Левицкій), буд. архіепископъ тульскій; архимандритъ Троице-Сергіевой Лавры Никонъ (Рождественскій), буд. архіепископъ вологодскій; и молодой викарный епископъ Анастасій (Грибановскій) буд. архіепископъ кишиневскій и Глава Русской Зарубежной Церкви. Въ 1912 г. митр. Владиміръ возглавилъ с-петербургскую каѳедру. Митрополитомъ московскимъ былъ назначенъ архіепископъ томскій Макарій (Невскій), извѣстный своей замѣчательной миссіонерской дѣятельностью, именовавшійся “Апостоломъ Алтая”.

Послѣ кончины въ 1900 г. кіевскаго митрополита Іоанникія, замѣстителемъ его былъ владыка Ѳеогностъ (Лебедевъ), архіепископъ новгородскій, членъ Св. Сѵнода. Онъ особенное вниманіе посвящалъ развитію церковно-приходскихъ школъ. Послѣ его смерти въ 1903 г., кіевскую каѳедру возглавилъ владыка Флавіанъ (Городецкій), до этого архіепископъ харьковскій. Онъ не принадлежалъ къ духовному сословію, учился въ московскомъ университетѣ на юридическомъ факультетѣ; принявъ монашество, исполнялъ, до заболѣванія своего, трудныя послушанія. Съ 1873 по 1884 г.г. состоялъ членомъ Духовной Миссіи въ Пекинѣ, потомъ ея начальникомъ, основательно изучилъ китайскій языкъ. Перевелъ на китайскій языкъ составленное имъ “Объясненіе православнаго богослуженія”. Съ 1885 г. онъ былъ епископомъ люблинскимъ, архіепископомъ варшавскимъ, экзархомъ Грузіи и архіепископомъ харьковскимъ. Архіепископъ Антоній (Храповицкій), издавна связанный съ нимъ близкой дружбой, въ словѣ своемъ при его отпѣваніи 9 ноября 1915 г., подчеркнулъ его отеческую заботливость къ приходскому духовенству, къ воспитанникамъ духовныхъ школъ и нарочитое доброе отношеніе къ монахамъ. “Въ митр. Флавіанѣ эти смиренные труженники видѣли своего брата, своего родителя и заступника, своего добраго попечителя и отца, и притомъ не только въ ввѣрявшихся ему епархіяхъ, но и во всей русской Церкви”. На свои средства митр. Флавіанъ соорудилъ въ Кіево-Печерской Лаврѣ Благовѣщенскій храмъ, огромную библіотеку, больницу съ церковью. Въ 1915 г. кіевскую митрополію возглавилъ владыка Владиміръ (Богоявленскій), звѣрски убитый въ Кіевѣ въ январѣ 1918 г.

Митрополитъ с-петербургскій Палладій скончался въ 1898 г. Каѳедру возглавилъ владыка Антоній (Вадковскій), до этого первый архіепископъ финляндскій. Род. въ 1846 г. въ Тамбовской г., онъ окончилъ Казанскую духовную академію, былъ въ ней потомъ профессоромъ. Въ Казани онъ редактировалъ журналъ “Православный Собесѣдникъ”. Овдовѣвъ и потерявъ одновременно дѣтей, онъ принялъ постригъ. Въ 1885 г. арх. Антоній назначенъ былъ инспекторомъ петербургской Духовной академіи, черезъ два года ректоромъ ея и викарнымъ епископомъ выборгскимъ. Академія подъ его руководствомъ достигла большого развитія. Владыка работалъ научно и былъ утвержденъ въ степени доктора церковной исторіи. Поручены были ему переговоры съ англиканами. Въ 1897 г. онъ представительствовалъ отъ Русской Церкви на юбилейномъ торжествѣ англійской королевы Викторіи и имя его широко извѣстно было заграницей. Въ смутные годы онъ, въ отличіе отъ митрополитовъ Флавіана и Владиміра, примыкалъ къ болѣе либеральному теченію. Скончался митр. Антоній въ 1912 г. Замѣстителемъ его былъ митрополитъ Владиміръ (Богоявленскій), который въ 1915 г. переведенъ былъ въ Кіевъ, съ оставленіемъ его первоприсутствующимъ членомъ Св. Сѵнода. Замѣстителемъ его былъ экзархъ Грузіи Питиримъ (Окновъ), ок. кіевскую духовную академію, ректоръ петербургской семинаріи, съ 1894 г. епископъ новгородсѣверскій, затѣмъ тульскій, архіепископъ курскій, владикавказскій, самарскій, экзархъ съ 1914 г. Проявлялъ онъ заботливость въ отношеніи монастырей. Былъ сторонникомъ реформы церковнаго прихода на выборныхъ началахъ. Въ 1913 г. Намѣстникъ Кавказа гр. И. И. Воронцовъ-Дашковъ, выдвигая его въ числѣ кандидатовъ въ экзархи, писалъ: “Архіепископъ Питиримъ владикавказкій высоконравственный, очень заботливый къ своей паствѣ, любимъ и уважаемъ какъ осетинами, такъ и казаками”. Владыка помѣщалъ свои труды во многихъ духовныхъ журналахъ.

Другими видными іерархами въ это царствованіе были: Антоній (Храповицкій), докторъ богословія, род. въ 1863 г., дворянинъ новгородской губ., кончившій с-петербургскія гимназію и духовную академію, съ 1885 г. іеромонахъ. Былъ онъ инспекторомъ въ родной академіи, ректоромъ московской и казанской академій, въ 1908 г. по Высочайшему повелѣнію ревизовалъ кіевскую академію. Въ 1897 г. состоялась хиротонія его во епископа чебоксарскаго, викарія казанской епархіи; возглавлялъ онъ епархіи уфимскую, волынскую и харьковскую. Въ 1917 г. Всероссійскій Церковный Соборъ избралъ его первымъ кандидатомъ въ патріархи; весною 1918 г. онъ былъ избранъ митрополитомъ кіевскимъ и галицкимъ, съ ноября 1920 г. возглавлялъ Зарубежную Церковь. Скончался владыка Антоній въ 1936 г. С. Рункевичъ писалъ о немъ въ “Прав. Бог. Энц.” (1900): “Преосвященный Антоній давно пріобрѣлъ себѣ широкую извѣстность, какъ весьма усердный и ревностный распространитель духовнаго просвѣщенія и богословской науки въ народныхъ массахъ. Въ петербургской академіи онъ былъ душою кружка студентовъ-проповѣдниковъ, разносившихъ плоды науки по церквамъ во внѣбогослужебныхъ чтеніяхъ, общественнымъ и частнымъ заламъ, заводамъ, тюрьмамъ, ночлежнымъ домамъ; такіе же кружки онъ основалъ въ академіяхъ московской и казанской. Противникъ всякихъ административныхъ и учебныхъ строгостей и ограниченій, преосв. Антоній всегда стремился къ достиженію выполненія учащимися правилъ, уставовъ и программъ свободною волею. Провидѣнію угодно было провести его по всѣмъ почти академіямъ, и всюду онъ оставилъ послѣ себя замѣтный слѣдъ. Въ 1900 г. издано въ Казани полное собраніе сочиненія преосвященнаго”. Арсеній (Стадницкій) докторъ церковной исторіи, оконч. кіевскую дух. академію, инспекторъ и ректоръ московской академіи, въ 1899 г. возведенный въ санъ епископа волоколамскаго, викарія московскаго, возглавлявшій каѳедры псковскую и новгородскую, архіеп. съ 1910 г. Ученый археологъ, поборникъ строгой уставности, оберегатель церковной старины. Въ 1917 г. былъ избранъ вторымъ кандидатомъ въ патріархи. Николай (Зіоровъ), род. въ 1850 г. кончившій московскую академію; возглавляя епархію алеутскую и сѣверо-американскую проявилъ плодотворную дѣятельность, былъ затѣмъ епископомъ таврическимъ, тверскимъ и архіепископомъ варшавскимъ. Сергій (Страгородскій), род. въ 1867 г., оконч. с-петербургскую академію; въ епископскомъ санѣ съ 1901 г., архіепископъ финляндскій съ 1905 г. Ѳеофанъ (Быстровъ), ок. петербургскую академію, ректоръ ея; возглавлявшій каѳедры таврическую, астраханскую и полтавскую († 1940 г.). Анастасій (Грибановскій), род. въ 1873 г., оконч. московскую академію, былъ ректоромъ московской семинаріи, съ 1906 г. еп. можайскій, вик. московскій. Митр. Антоній, вспоминая въ 1935 г. его служеніе Церкви въ молодые годы, писалъ: “По окончаніи курса духовной Академіи преосвященный Анастасій проходилъ первые годы своего священнослуженія въ Москвѣ и скоро же сталъ любимцемъ всей паствы за свою строго аскетическую жизнь, которую проходилъ съ замѣчательнымъ смиреніемъ и терпѣніемъ”. Владыка Анастасій возглавлялъ епархіи холмскую и кишиневскую, послѣднюю въ санѣ архіепископа. На Всероссійскомъ Соборѣ онъ былъ избранъ членомъ Священнаго Сѵнода и Высшаго Церковнаго Совѣта; съ 1935 г. митрополитъ; съ 1936 г. глава Зарубежной Церкви. Ѳеодоръ (Поздѣевскій), окончившій московскую академію и съ 1909 г. еп. волоколамскій и ректоръ родной академіи.

Оберъ-прокуроромъ Св. Сѵнода оставался К. Е. Побѣдоносцевъ, продолжавшій неутомимо трудиться на пользу Церкви. Все болѣе чуждымъ былъ ему либерализмъ, захватывавшій все большіе круги русскаго общества. Когда въ октябрѣ 1905 г. установленъ былъ представительный образъ правленія, онъ оставилъ постъ, занимавшійся имъ въ теченіе 25 лѣтъ. Итогъ его дѣятельности подвелъ іерархъ тогда уже выдѣлявшійся, расходившійся съ нимъ въ вопросѣ о возстановленіи патріаршества и не принадлежавшій къ числу близкихъ къ нему лицъ. Епископъ волынскій и житомірскій Антоній (Храповицкій) въ длинномъ письмѣ, отправленномъ ему въ ноябрѣ 1905 г., писалъ: “...Я чтилъ въ Васъ христіанина, чтилъ патріота, чтилъ ученаго, чтилъ труженика. Я сознавалъ всегда, что просвѣщеніе народа въ единеніи съ церковью, начатое въ 1884 г. исключительно благодаря Вамъ и Вами усиленно поддерживавшееся до послѣдняго дня Вашей службы, есть дѣло великое, святое, вѣчное, тѣмъ болѣе возвышающее Вашу заслугу Церкви, престолу и отечеству, что въ этомъ дѣлѣ Вы были нравственно почти одинокимъ. Вы не были продолжателемъ административной рутины, какъ желаютъ представить Васъ жалкіе, бездарные критики. Напротивъ, Вы подымали цѣлину жизни и быта, брались за дѣла, нужныя Россіи, но до Васъ администраціи невѣдомыя... Первое—дѣло церковно-приходскихъ школъ Вы такимъ образомъ подняли и вынесли на своихъ плечахъ. Второе —приближеніе духовной школы къ духовнымъ нуждамъ народа, къ жизни Церкви—Вы старались выполнить, но здѣсь наткнулись на слишкомъ неодолимую двух-вѣковую косность самоувѣренной и схоластической сословной громады, и хотя не сдвинули ее съ мѣста, но значительно поколебали ее въ ея самоувѣренности, и успѣли внести въ нее нѣсколько сильныхъ оздоровляющихъ лучей церковнаго и народнаго духа. Вы подняли надъ грамотною Россіей свѣтъ Божественной Библіи, распространили слово Божіе по дешевой цѣнѣ на всѣхъ нарѣчіяхъ православныхъ племенъ Россіи и иныхъ отдаленныхъ странъ. Вы украсили изданія книгъ, святыхъ молитвъ и пѣснопѣній церковныхъ, и старались убѣдить духовенство и общество въ томъ, что послѣ-петровская эпоха не улучшила, а понизила и исковеркала наши напѣвы и богослуженія. Вы убѣдили лучшаго изъ покойныхъ царей нашихъ приказать строить православные храмы въ православномъ ихъ архитектурномъ благолѣпіи, а не въ безобразномъ видѣ еретическихъ капищъ. Вы оцѣнили высокія качества единовѣрческихъ общинъ, поддержали и ободрили поборниковъ этого единственно надежнаго моста отъ раскола къ Церкви. Вы умѣли цѣнить снѣдающую ревность о Богѣ подъ мужицкими зипунами, подъ бешметами учителей изъ крещеныхъ иновѣрцевъ. Вы отыскивали ревнителей вѣры и Церкви и не стыдились учиться у смиренныхъ труженниковъ провинціи — Рачинскаго и Ильминскаго, въ то время, когда Царь Россіи имѣлъ Васъ своимъ главнымъ совѣтникомъ, а Европа знала Васъ, какъ просвѣщеннѣйшаго профессора и общественнаго дѣятеля. Тѣ самые восьмидесятые годы прошедшаго столѣтія, столь ненавистные нынѣшнимъ ненавистнымъ для Россіи, либераламъ, но цѣнные въ глазахъ истинно русскаго патріота, какъ годы реформы нравовъ, тѣ восьмидесятые годы отрезвленія русскихъ умовъ и обращенія ихъ къ родной забытой старинѣ, имѣли въ лицѣ Вашемъ одного изъ главныхъ вдохновителей собиранія Руси — въ области убѣжденій и нравовъ — и несомнѣнно самаго главнаго — въ области преобразованій административныхъ, законодательныхъ ...”. Побѣдоносцевъ скончался 10 марта 1907 г.

Въ теченіе шести дальнѣйшихъ лѣтъ оберъ-прокурорами были: кн. А. Д. Оболенскій, кн. А. А. Ширинскій-Шихматовъ, одинъ изъ ближайшихъ сотрудниковъ Побѣдоносцева, управлявшій съ 1894 по 1903 г. московской сѵнодальной конторой, недолго бывшій товарищемъ оберъ-прокурора, П. П. Извольскій, С. М. Лукьяновъ. Съ 1911 по 1915 г. оберъ-прокуроромъ былъ, хорошо извѣстный духовенству, Владиміръ Карловичъ Саблеръ. Службу въ Сѵнодѣ онъ началъ съ 1881 г., занимая должность юрисконсульта, потомъ былъ управляющимъ канцеляріей. Съ 1892 г. по 1905 г. онъ состоялъ товарищемъ оберъ-прокурора. Антоній (Храповицкій), еп. волынскій, при оставленіи имъ послѣдней должности, писалъ ему: “...Своей горячей любовію къ Божественной службѣ Вы, можно сказать, поворотили исторію русскаго богослуженія, Вы удержали ее отъ стремительнаго удаленія отъ богопреданныхъ образцовъ къ западно-европейскимъ чувственнымъ эффектамъ, подъ Вашимъ вліяніемъ церковная служба духовныхъ школъ, монастырей и приходовъ вновь украсилась забытыми сокровищами молитвы, созданными богопросвѣщенными мужами или, вѣрнѣе, Святымъ Духомъ. Не всѣ духовныя лица цѣнятъ эти возвращенныя церквамъ стихиры, антифоны и осьмогласіе, но должны помнить, что, помимо прочаго, богослуженіе и въ наше время составляетъ девять десятыхъ созидающихъ силъ Церкви, а проповѣдь у насъ такъ скудна и школьное обученіе такъ формально, бѣдно и далеко отъ жизни, что едва-ли одна десятая воспитывающихъ силъ церкви выполняются этими отправленіями. Но и здѣсь дѣло не шло внѣ Вашего вліянія. Благодаря послѣднему наши семинаріи хоть нѣсколько прониклись началами духовнаго воспитанія и проповѣдничество стало предметомъ практическихъ упражненій учащихся. Говорить ли о миссіонерской проповѣди, о борьбѣ съ ересями и расколомъ, объ утвержденіи единовѣрія. Здѣсь все живое по всей Россіи и далеко заграницей носитъ печать Вашего вліянія и покровительства, и всѣ почти миссіонеры считаютъ Васъ своимъ личнымъ другомъ. Строеніе храмовъ Божіихъ, учрежденіе св. обителей, церковно народная школа — все это двигалось и, можно сказать, дышало Вами... Особенно трогательнымъ для меня въ частности являлось то чисто материнское участіе, съ которымъ Вы, никѣмъ не побуждаемый, вникали во всякое ходатайство крестьянъ по своимъ приходскимъ дѣламъ; можно было думать, что Вы сами прихожанинъ любого села далекаго Заволжья или Сибири, откуда приходили малограмотныя просьбы приходскихъ уполномоченныхъ. Одинъ маститый іерархъ говорилъ мнѣ, что хотя скопленіе дѣлъ и понуждаетъ всѣхъ насъ быть подчасъ чиновниками, но наименѣе чиновникомъ среди насъ являлись всегда Вы, незабвенный Владиміръ Карловичъ. Да, будучи по своему званію чиновникомъ Духовнаго Вѣдомства, Вы на самомъ дѣлѣ были прежде всего сыномъ Церкви и радѣтелемъ ея славы...” Будучи оберъ-прокуроромъ Саблеръ развивалъ ту же дѣятельность.

Послѣдними оберъ-прокурорами были: А. Д. Самаринъ, А. Н. Волжинъ и Н. П. Раевъ.

 

Епархіальное управленіе. Духовенство.

По офиціальнымъ даннымъ 1904 г. въ Россіи были 4 митрополіи, 1 экзархатъ и 62 епархіи. Карташевъ, указывая, что при Петрѣ Великомъ въ Россіи было 15 милліоновъ православныхъ, въ царствованіе же императора Николая II 115 мил., пишетъ: “Въ патріаршемъ періодѣ Россія имѣла 20 епархій съ двадцатью епископами. Кончила свой императорскій періодъ Русская Церковь при 64 епархіяхъ и приблизительно 40 викаріатствахъ, возглавляемая болѣе чѣмъ 100 епископами.”

Епархіальное управленіе состояло изъ епархіальнаго архіерея съ подчиненными ему вспомогательными лицами и учрежденіями, каковы: викарій, консисторія, благочинный съ благочинническимъ совѣтомъ, епархіальныя попечительства о бѣдныхъ духовнаго званія и депутаты ). Послѣднее названіе примѣнялось къ духовному лицу, вызываемому при слѣдствіи о лицахъ духовныхъ, къ лицамъ, избираемымъ въ качествѣ членовъ на училищные и общеепархіальные съѣзды духовенства и командируемымъ епархіальными начальствами для присутствованія въ засѣданіяхъ земствъ и городскихъ думъ, при разбирательствѣ гражданскихъ дѣлъ, связанныхъ съ церковными землями. Глава управленія — архіерей, по избраніи Св. Сѵнодомъ, утверждался Государемъ; въ предѣлахъ своей епархіи являлся совершенно самостоятельнымъ начальникомъ указанныхъ учрежденій и духовенства. Въ качествѣ хозяйственнаго учрежденія при немъ существовалъ архіерейскій домъ. Въ каждой почти епархіи издавались “Епархіальныя Вѣдомости”. Починъ въ созданіи этого органа принадлежалъ архіепископу херсонскому Иннокентію (Борисову). Въ Свят. Сѵнодѣ вопросъ этотъ проведенъ былъ епископомъ херсонскимъ Димитріемъ (Муретовымъ). Въ апрѣлѣ 1861 г. первыми вышли въ свѣтъ “Ярославскія Епархіальныя Вѣдомости” при архіеп. Нилѣ (Исаковичѣ). По даннымъ 1904 г., “Епархіальныя Вѣдомости” издавались во всѣхъ епархіяхъ, кромѣ финляндской и туркестанской. (“Прав. Богосл. Энц.”).

Въ 1816 г. изъ управленія оберъ-священника, стоявшаго съ 1800 г. во главѣ духовенства арміи я флота, выдѣлено было особое управленіе духовенствомъ гвардейскихъ полковъ подъ вѣдѣніемъ оберъ-священника главнаго штаба и гвардіи. Въ 1840 г. учреждена должность оберъ-священника въ отдѣльномъ кавказскомъ корпусѣ, съ подчиненіемъ оберъ-священнику арміи и флота. Все это управленіе было независимо отъ епархіальныхъ властей и подчинялось непосредственно Св. Сѵноду. Въ 1858 г. оберъ-священники были переименованы въ главныхъ священниковъ. Въ 1890 г. все управленіе военнымъ духовенствомъ объединено подъ вѣдомствомъ одного протопресвитера военнаго и морского духовенства и состоящаго при немъ духовнаго правленія.

Выше упоминалось о возникшемъ въ 1808 г. комитетѣ, одной изъ задачъ котораго было изыскать средства для созданія огромнаго капитала духовнаго вѣдомства, дававшаго бы возможность обезпечить содержаніе духовенства. Война 1812 г. нарушила всѣ эти предположенія. При императорѣ Николаѣ I усиленъ надѣлъ церквей землями. Для западныхъ епархій съ 1842 г. назначены были небольшіе, вспомогательные къ приходскимъ средствамъ, оклады, которые съ 1843 г. постепенно распространялись и на другія епархіи. Предоставленіе духовенству казеннаго жалованья значительно усилилось въ царствованіе императора Александра III.

Средствами содержанія бѣлаго духовенства служили: 1) казенное жалованье (заграничное духовенство, придворное, военное морское и часть приходскаго — по отчету за 1900 г. причты 24.660 церквей); 2) земельные надѣлы — отъ 33 до 99 десятинъ на причтъ, кромѣ усадебъ, каковыя земли не подлежали никакимъ налогамъ и могли быть отчуждаемы не иначе, какъ съ Высочайшаго соизволенія; 3) доброхотныя даянія, частью деньгами, а часто — въ сельскихъ приходахъ — хлѣбомъ и разными естественными продуктами. (“Прав. Богосл. Энц.”).

Послѣдній разборъ духовенства, касавшійся лишнихъ церковниковъ и дѣтей духовенства былъ произведенъ въ 1830-31 годахъ. “Наконецъ, указами 1827 и 1830 годовъ (о поступленіи въ военную и гражданскую службу) и статьями свода законовъ 1842 г. были точно опредѣлены права рожденія и воспитанія священно- и церковно-служительскихъ дѣтей”, пишетъ Знаменскій, “и для нихъ получилась возможность болѣе выгоднаго и почетнаго выхода изъ своего сословія съ правами нѣкоторой привиллегированности при избраніи службы или другого рода занятій, по самому происхожденію и безъ приписки къ податному состоянію. Окончательное расторженіе сословной замкнутости духовенства послѣдовало въ 1869 г.: 16 апрѣля опредѣлены были новые сокращенные штаты церквей, а указомъ 26 мая дѣти духовенства вовсе отчислены отъ состава духовенства, — священно-служительскія съ правами личнаго дворянства или потомственнаго почетнаго гражданства, церковно-служительскія съ правами личнаго почетнаго гражданства, послѣ чего духовное сословіе опредѣлялось только кругомъ лицъ, состоявшихъ на дѣйствительной церковной службѣ”.

 

Распространеніе вѣры.

Въ XIX в. продолжалось прежнее благожелательное отношеніе правительства къ инородцамъ. Штаты, введенные въ 1775 г. для ламъ, были подтверждены въ 1822; въ 1853 г. изданъ законъ о ламскомъ духовенствѣ. Въ качествѣ служителей религіи и муллы, и ламы получили свободу отъ податей, подобно православному духовенству. Несмотря однако на это, дѣло православной миссіи шло успѣшнѣе, чѣмъ прежде, благодаря большому развитію ея духовныхъ средствъ и ея лучшей организаціи. Кромѣ инородцевъ Поволжья и Сибири, дѣйствія ея простирались на нѣкоторыя новыя племена по мѣрѣ расширенія Россіи на востокъ. Къ числу важнѣйшихъ пріобрѣтеній русской Церкви надо отнести возсоединеніе съ нею уніатовъ и обращавшихся въ православіе протестантовъ Прибалтійскаго края (Знаменскій).

Миссіонерство въ Казанской епархіи и сосѣднихъ мѣстностяхъ.

Въ 1802 г. станки азіатской типографіи, съ конца ХVІІІ в. печатавшей на казенныя средства Коранъ, переведены были, по просьбѣ татаръ, изъ Петербурга въ Казань. Тамъ типографія стала ежегодно выпускать десятки тысячъ магометанскихъ книгъ. Казань сдѣлалась настоящимъ средоточіемъ мусульманскаго образованія въ Россіи. Въ итогѣ этого начались значительныя отпаденія крещеныхъ татаръ. Христіанской миссіи пришлось перемѣнить самое направленіе своей дѣятельности — вмѣсто обращенія новыхъ чадъ, ограничиться заботами объ удержаніи въ христіанствѣ пріобрѣтенныхъ прежде. Въ 1802 г. стали переводить на инородческіе языки краткіе катихизисы и главныя молитвы. Казанскій архіепископъ Амвросій (Протасовъ), правившій съ 1816 по 1826 гг., предлагалъ переводить и богослужебныя книги, но тогда мысль эта не встрѣтила сочувствія. При духовно-учебныхъ заведеніяхъ епархіи съ инородческимъ населеніемъ стали открывать классы мѣстныхъ языковъ. Но трудно было поправить подорванное дѣло. Въ 1827 г. происходили массовыя отпаденія крещеныхъ татаръ. Отпаденія и до этого происходили также среди черемисъ и чувашей, въ вятской г. среди вотяковъ, въ нижегородской — мордвы. Административныя мѣры, принимавшіяся властью, успѣха не имѣли. Въ 1830 г. въ Казанской епархіи вновь учреждены были особые миссіонеры. Въ 1847 г., по Высочайшему повелѣнію, предпринятъ былъ при казанской академіи переводъ на татарскій языкъ священныхъ и богослужебныхъ книгъ. Но всѣ эти мѣры мало приносили пользы. Обученіе татарскому языку въ семинаріяхъ и переводы на него оказывались не соотвѣтствующими своему назначенію, потому что для нихъ употреблялся не живой, разговорный татарскій языкъ, а книжный, понятный только образованнымъ людямъ среди татаръ. Послѣднее большое отпаденіе татаръ было въ 1866 г. Но къ этому времени для борьбы съ магометанской пропагандой разработанъ былъ новый планъ.

Еще въ 1854 г. при казанской академіи учреждены были спеціальныя миссіонерскія отдѣленія. Въ средѣ одного изъ нихъ, противомусульманскаго, выработана была система дѣйствій для укрѣпленія крещеныхъ татаръ въ христіанствѣ, состоявшая въ переводахъ христіанскихъ книгъ и обученія дѣтей этихъ татаръ въ школѣ при помощи не книжнаго, а живого, разговорнаго татарскаго языка. Починъ въ этомъ дѣлѣ принадлежитъ извѣстному оріенталисту Николаю Ивановичу Ильминскому (1822-1891). Сынъ пензенскаго протоіерея, онъ, по окончаніи курса казанской дух. академіи, оставленъ былъ при ней баккалавромъ и вскорѣ назначенъ членомъ комиссіи для провѣрки татарскаго перевода Новаго Завѣта. Позднѣе (1851-54 гг.), онъ былъ отправленъ въ Дамаскъ, Константинополь и Каиръ, гдѣ изучилъ языки арабскій, турецкій и персидскій. Турецкій и арабскій языки онъ преподавалъ въ противомусульманскомъ отдѣленіи казанской академіи; позднѣе преподавалъ восточные языки въ академіи и казанскомъ университетѣ. Въ 1872 г. онъ былъ назначенъ директоромъ казанской инородческой учительской семинаріи и всецѣло посвятилъ себя распространенію образованія среди инородцевъ. Имъ еще въ 1864 г. была создана съ другими лицами частная школа для крещеныхъ татарскихъ дѣтей. Переводческіе труды его начались въ 1861-62 гг. Школа была встрѣчена крещеными татарами съ довѣріемъ, быстро получила у нихъ извѣстность и сдѣлалась родоначальницей такихъ же школъ по крещено-татарскимъ селеніямъ не только казанской, но и другихъ епархій волжско-камскаго края. Когда количество новыхъ переводовъ достигло достаточной полноты, въ Казани на татарскомъ языкѣ открыто было православное богослуженіе, произведшее между крещеными татарами сильное христіанское движеніе, и скоро распространилось по татарскимъ селеніямъ. Къ тому же времени новая система инородческаго образованія, послѣ долгихъ обсужденій, была принята министерствомъ народнаго просвѣщенія и приложена ко всему инородческому образованію. Въ 1872 г. въ Казани была открыта особая инородческая учительская семинарія. Важной поддержкой новыхъ переводовъ и школъ сдѣлалось открытое въ 1867 г. въ Казани братство св. Гурія, принявшее на себя обязанность содѣйствовать утвержденію вѣры среди инородцевъ казанскаго края. Изъ новыхъ школъ вышло много дѣятелей христіанскаго просвѣщенія и достойныхъ служителей Церкви для инородцевъ изъ ихъ же единомышленниковъ. Съ 1869 г. при братствѣ учреждена была особая переводческая комиссія для распространенія христіанскихъ книгъ на мѣстныхъ языкахъ, а въ 1876 г. миссіонерское общество поручило ей переводы такихъ книгъ и на другія инородческія нарѣчія, не исключая даже отдаленнѣйшихъ окраинъ востока. Кромѣ Казани учительскія школы того же рода возникли: центральная чувашская въ Симбирскѣ, черемисская — въ Уфѣ, инородческая — въ Бирскѣ, уфимской губ. Магометанство, сильное своимъ религіознымъ убѣжденіемъ, весьма распространеннымъ образованіемъ и своей организаціей, и далѣе плохо поддавалось миссіонерскому вліянію, но ему затруднено было принятыми мѣрами массовое совращеніе крещеныхъ инородцевъ (Знаменскій).

Миссіонерство среди калмыковъ, киргизовъ и самоѣдовъ. Въ царствованіе имп. Александра I переведены были на калмыцкій языкъ Евангеліе отъ св. Матѳея и катихизисъ, но очень неудачно. При имп. Николаѣ I нѣсколько разъ подымался вопросъ объ учрежденіи особой калмыцкой миссіи, но изъ за старыхъ опасеній раздражить инородцевъ вопросъ этотъ бывалъ отклоняемъ. Средствами для ихъ обращенія были: слабое обученіе калмыцкому языку въ саратовской и астраханской семинаріяхъ будущихъ пастырей для селеній, близкихъ къ калмыцкимъ кочевьямъ, нѣкоторые калмыцкіе переводы преподавателей семинаріи, богослуженія, совершавшіяся для калмыковъ съ 1848 по 1859 г. въ походной церкви. Настоятелемъ ея въ это время состоялъ хорошій знатокъ калмыцкаго языка, В. Дилигентскій. Наконецъ помогала, заведенная послѣднимъ, школа для калмыцкихъ дѣтей въ Царицынѣ. Несмотря на всю недостаточность этой миссіонерской работы и сильное противодѣйствіе христіанству со стороны руководителей калмыковъ, обращеній бывало до ста въ годъ. Дѣятельность миссіи у калмыковъ была сосредоточена потомъ въ епархіяхъ астраханской, кавказской и отчасти въ донской.

Въ царствованіе имп. Александра I обращено было вниманіе на киргизовъ. Указомъ отъ 22 іюля 1822 г. было повелѣно: 1) послать миссію въ киргизскую степь, указавъ ей дѣйствовать только убѣжденіемъ; 2) въ томъ мѣстѣ, гдѣ обратятся къ св. вѣрѣ до 1000 человѣкъ, гражданское начальство должно построить церковь, духовное — назначить постояннаго священника; 3) послѣднее должно создать школу для обученія дѣтей Закону Божію и ариѳметикѣ; 4) не подвергать крестившихся никакимъ слѣдствіямъ за опущеніе поста и обрядовъ.

Крещеніе самоѣдовъ архангельской епархіи началось въ 1821 году при епископѣ Неофитѣ (Докучаевѣ-Платоновѣ), правившемъ съ 1821 по 1825 г., трудами священника Ѳеодора Истомина. Послѣ первыхъ успѣховъ его проповѣди, Сѵнодъ распорядился объ устройствѣ для самоѣдовъ особой миссіи изъ двухъ причтовъ съ двумя походными церквами подъ начальствомъ архим. Веніамина Смирнова. Дѣйствія этой миссіи начались въ 1825 г. изъ Мезени. Проповѣдь ея предлагалась на природномъ самоѣдскомъ языкѣ, на который миссіонеры перевели разныя молитвы, катихизисъ и Новый Завѣтъ, и имѣли большой успѣхъ. Къ 1830 г. крещеныхъ самоѣдовъ считалось болѣе 33 000 душъ. Для нихъ устроено было по тундрамъ сѣвера три церкви съ причтами на казенномъ жалованіи и три школы. Послѣ этого миссія была упразднена и дальнѣйшее утвержденіе христіанства въ краѣ предоставлено было приходскимъ причтамъ.

Миссіонерство въ Сибири. Алеутская миссія продолжала свою дѣятельность. Съ 1816 по 1820 г. появились новыя церкви на о. Ситхѣ, а также на Уналашкѣ и Атхѣ. При уналашкинской церкви началъ въ 1823 г. свою миссіонерскую дѣятельность, переведенный туда изъ Иркутска, священникъ Іоаннъ Веніаминовъ. Неудачны были попытки проповѣди со стороны Библейскаго общества, переводы котораго оказались слабыми, и со стороны британской миссіи, встрѣтившей противодѣйствіе ламъ и православнаго духовенства. Дѣятельность ея прекратилась въ 1841 г. Обѣ эти организаціи дѣйствовали въ Сибири; послѣдняя избрала мѣстомъ своимъ Забайкалье. Особенно оживилась миссіонерская дѣятельность въ Сибири съ созданіемъ новыхъ миссій въ царствованіе имп. Николая I.

Въ Западной Сибири первая правильно организованная миссія открыта была въ 1828 г. по почину тобольскаго архіепископа Евгенія (Казанцева), правившаго съ 1825 по 1831 г. Во главѣ миссіи былъ поставленъ архимандритъ Макарій (Глухаревъ), бывшій ректоръ костромской семинаріи, весьма вѣрующій и беззавѣтно преданный просвѣтительной работѣ. Мѣстомъ миссіи былъ избранъ Алтай, страна еще не початая христіанствомъ. Населенъ былъ Алтай татарами, калмыками и др. дикими инородцами, большею частью язычниками. Макарій явился туда въ 1830 г. и основался въ Улалѣ, но отсюда каждогодно дѣлалъ, не зная устали, разъѣзды по всей странѣ. Быстро ознакомившись съ алтайскимъ нарѣчіемъ татарскаго языка, онъ составилъ его словарь и много необходимыхъ для просвѣщенія инородцевъ переводовъ. Сердечный и любящій, онъ былъ для своихъ духовныхъ чадъ и учителемъ, и врачемъ и воспитателемъ дѣтей, и ходатаемъ предъ властями, и общимъ благодѣтелемъ. Окладъ миссіи былъ небольшой, но онъ сумѣлъ найти для нея богатыхъ жертвователей въ Тобольскѣ и Москвѣ, и всѣ денежныя средства свои, даже полагавшійся ему особый магистерскій (ученый) окладъ употреблялъ на вспомоществованіе новымъ христіанамъ. Въ 14 лѣтъ имъ пріобрѣтено было для Церкви 675 душъ, устроено три миссіонерскихъ стана съ 2 церквами и 1 часовней. Въ дѣлѣ миссіи Макарій болѣе всего разсчитывалъ на могущественное дѣйствіе православнаго богослуженія. Имъ устроены были также улалинское училище, женская благотворительная община, больница и созданы для новообращенныхъ нѣсколько осѣдлыхъ поселеній. Въ 1844 г., по совершенному разстройству здоровья, онъ удалился въ Болховскій мон. на покой, успѣвши дать устройствомъ своей миссіи прекрасный образецъ для другихъ миссій. Скончался арх. Макарій въ 1850 г. (Знаменскій).

Дѣло его было успѣшно продолжено его сотрудникомъ и преемникомъ, прот. Стефаномъ Ландышевымъ, окончившимъ нижегородскую семинарію, и послѣдующими начальниками миссіи, въ особенности архим. Владиміромъ (Петровымъ), однимъ изъ выдающихся русскихъ миссіонеровъ (1828-1897). Сынъ простого донского казака, онъ окончилъ кіевскую дух. академію, принявъ на четвертомъ курсѣ монашество. Былъ инспекторомъ иркутской и новой томской семинарій, а затѣмъ инспекторомъ петербургской академіи, гдѣ, въ санѣ архимандрита, читалъ лекціи по догматическому богословію. Въ это время онъ принималъ живое участіе въ учрежденіи въ Петербургѣ миссіонерскаго общества для содѣйствія миссіямъ алтайской и забайкальской. Въ 1865 г. архим. Владиміръ былъ назначенъ начальникомъ алтайской миссіи и строителемъ Благовѣщенскаго мон. въ алтайскихъ горахъ, учрежденнаго въ 1864 г. Кузнецкій и бійскій округа, въ которыхъ работала миссія, занимали пространство верстъ 1000 въ длину и отъ 300 до 700 въ ширину. Населенія было всего 40000, изъ нихъ двѣ трети кочевниковъ. “Здѣсь на Алтаѣ”, писалъ арх. Владиміръ, “съ трудомъ пробираясь, верхомъ на конѣ, ища заблудшихъ овецъ стада Божія, миссіонеръ въ теченіе цѣлыхъ сутокъ, и то не всегда, можетъ встрѣтить едва нѣсколько душъ, со своими одиночными юртами запрятавшихся то въ глубинѣ лѣсной, то на удаленномъ отъ проѣзжей тропы нагорномъ скатѣ.” Только окраины миссіи граничили съ русскимъ населеніемъ, да и то, большей частью, раскольничьимъ. Приходскія церкви находились въ большомъ отдаленіи. Вслѣдствіе этого на миссіонерѣ лежало попеченіе не только объ обращеніи язычниковъ, но и объ исполненіи обязанностей приходскаго священника для новообращенныхъ. Въ почти пустынной мѣстности, среди дикой природы, при полномъ бездорожьѣ, арх. Владиміръ верхомъ на конѣ объѣзжалъ инородческія кочевья и несъ язычникамъ проповѣдь о Христѣ. Онъ не щадилъ себя — мерзъ, тонулъ, голодалъ, нерѣдко питаясь при своихъ поѣздкахъ одними кореньями и травами. Миссіонерство его было глубоко-внутреннимъ, искреннимъ. За 18 лѣтъ служенія миссіи арх. Владиміръ открылъ болѣе 10 начальныхъ школъ, при чемъ число учениковъ упятерилось. Основалъ онъ въ Улалѣ центральное миссіонерское училище, съ обученіемъ иконописанію, переплетному мастерству и сельскому хозяйству. Переводилъ онъ и всячески содѣйствовалъ переводамъ на алтайскій языкъ церковныхъ и религіозно-нравственныхъ книгъ. При немъ построено 28 церквей и молитвенныхъ домовъ, устроены свѣчной заводъ и типографія, а также миссіонерская больница и аптека. Основалъ онъ 19 новокрещенскихъ селеній, въ которыхъ устанавливалась осѣдлая жизнь.

Въ 1880 г. арх. Владиміръ былъ хиротонисанъ въ епископа бійскаго, викарія томской епархіи, съ оставленіемъ начальникомъ миссіи. Онъ переселился въ Бійскъ. Въ 1883 г. онъ былъ назначенъ епископомъ томскимъ и тамъ продолжалъ свою просвѣтительную дѣятельность. Занимая потомъ каѳедры ставропольскую и нижегородскую, онъ въ 1897 г. скончался будучи архіепископомъ казанскимъ. Всюду онъ развивалъ большую работу. Въ Ставрополѣ имъ былъ организованъ миссіонерскій станъ среди калмыковъ и выстроены для новообращенныхъ храмъ, школы и избы для осѣдлаго житія. Въ Казани, развивая дѣятельность, существовавшихъ миссіонерскихъ учрежденій, онъ посѣщалъ инородческія селенія.

Къ 1895 г. алтайская миссія имѣла 14 становъ, до 47 церквей и молитвенныхъ домовъ, 2 монастыря, приходское попечительство и многія благотворительныя учрежденія. Около своихъ становъ миссія посадила на осѣдлое жительство болѣе 10000 кочевниковъ. Въ дальнѣйшемъ, огромную дѣятельность развилъ начальникъ миссіи архим. Макарій (Невскій), называвшійся “апостоломъ Алтая”, бывшій затѣмъ архіеп. томскимъ и митрополитомъ московскимъ. Побѣдоносцевъ, упоминая въ краткой запискѣ, составленной въ 1892 г. для Наслѣдника Цесаревича Николая Александровича, предпринимавшаго поѣздку въ Японію и Сибирь, объ еп. японскомъ Николаѣ и архим. Макаріи (Глухаревѣ), писалъ: “Нынѣшній Макарій (Невскій) — достойный ихъ послѣдователь. Прилагаю нѣсколько книжекъ — отчеты миссіи: — стоитъ Вашему Высочеству пробѣжать ихъ. Вы увидите, какъ идетъ это дѣло и какихъ требуетъ самоотверженныхъ трудовъ ...”.

Въ 1882 г. изъ Алтайской миссіи была выдѣлена новая миссія Киргизская, съ центромъ въ Семипалатинскѣ. Въ царствованіе имп. Николая I возникли также миссіи: Обдорская (1832), Кондинская (1844), Туруханская (1850), закрытая въ 1872 г. Въ царствованіе имп. Александра II возникли миссіи: Сургутская (1867), въ Минусинскомъ округѣ (1876), входившемъ въ южную часть Енисейской епархіи, Семирѣченская (1868), сосредоточенная около миссіонерскаго братства въ г. Вѣрномъ (съ 1871 г. миссія числилась въ Туркестанской епархіи).

Миссіи въ Восточной Сибири строились на началахъ, принятыхъ алтайской. Изъ архіереевъ, ревнителей міссіонерства, въ XIX в. извѣстны иркутскіе архіереи: Михаилъ (Бурдуковъ), правившій съ 1814 по 1830 и положившій начало Забайкальской миссіи для бурятъ. Членами ея были знатоки бурятскаго языка: священникъ Александръ Бобровниковъ и крещеный бурятъ Мих. Сперанскій. Нилъ (Исаковичъ), епископъ, потомъ архіепископъ (1799-1874), правившій иркутской епархіей съ 1838 по 1853 г., потомъ ярославской. При немъ крестилось до 20000 бурятъ и др. инородцевъ. Онъ былъ однимъ изъ первыхъ русскихъ изслѣдователей буддизма, переводилъ богослужебныя книги на монголо-бурятскій языкъ, въ чемъ ему помогалъ въ Иркутскѣ и въ Ярославлѣ прот. Николай Доржеевъ изъ бурятъ. Владыка Нилъ написалъ трудъ “О буддизмѣ”. Особенно много работалъ владыка Парѳеній (Поповъ), переведенный изъ Томской епархіи, въ которой принималъ большое участіе въ дѣлахъ алтайской миссіи. Правя иркутской епархіей съ 1860 по 1873 г., онъ первый открылъ въ ней правильно организованныя миссіи Иркутскую и Забайкальскую. Въ первой онъ устроилъ 11 становъ, для которыхъ нашелъ нужныхъ работниковъ частью въ Сибири, частью въ великорусскихъ монастыряхъ. Онъ и самъ много миссіонерствовалъ, лично разъѣзжая по бурятскимъ кочевьямъ съ проповѣдью. Инородцы любили его и считали за особенную честь принять крещеніе изъ его именно рукъ. При немъ крещено было до 8000 бурятъ. Съ 1867 г. онъ началъ вводить богослуженіе на бурятскомъ языкѣ во всѣхъ бурятскихъ приходахъ. Послѣ него во главѣ иркутской миссіи былъ поставленъ особый начальникъ-архимандритъ, а съ 1883 г. иркутскій викарій, еп. киренскій. Къ 1890 г. миссія имѣла уже 18 становъ, а обращенныхъ ею насчитывалось до 35000 душъ. Миссія имѣла 14 школъ и нѣсколько благотворительныхъ учрежденій и оказывала сильное вліяніе на гражданскій бытъ новообращенныхъ, испрашивая имъ земельные надѣлы и разселяя ихъ осѣдлыми селеніями.

На такихъ же началахъ и съ такими же пріемами дѣйствовала миссія Забайкальская, во главѣ которой съ самаго начала (1862) былъ поставленъ еп. селенгинскій Веніаминъ (Благонравовъ). Сынъ священника тамбовской епархіи, владыка Веніаминъ (1825-1892), окончилъ казанскую дух. академію и отличался способностями, любовью къ наукамъ и рѣдкимъ исполненіемъ долга. Все это выявилось и въ его послѣдующей жизни. Монашество онъ принялъ на послѣднемъ курсѣ академіи, которую окончилъ первымъ магистромъ и остался въ ней профессоромъ. Былъ онъ ректоромъ томской и костромской семинарій и въ 1862 г. хиротонисанъ во епископа селенгинекаго. Съ этого времени началась его благотворная миссіонерская дѣятельность въ восточной Сибири, доставившая ему высокое историческое значеніе Къ 1890 г. число становъ этой миссіи возрасло до 22 съ 25 школами. При Посольскомъ мон. открыто было центральное миссіонерское училище, мастерская иконописи, богадѣльня, аптека. Но обращеній въ Забайкальской области было меньше, вслѣдствіе особенной силы ламства и противодѣйствія христіанству бурятскихъ языческихъ начальниковъ. Наибольшее число обращеній падало не на бурятскій народъ, а на племена тунгузовъ, якутовъ и Карагазовъ. Миссія постоянно старалась о томъ, чтобы въ управленіе степныхъ думъ были вводимы и крестившіеся буряты и чтобы ограничена была сила ламъ, но не имѣла въ этомъ отношеніи успѣха. Владыка Веніаминъ въ 1868 г. былъ назначенъ епископомъ камчатскимъ, переведенъ въ 1873 г. въ Иркутскъ и скончался тамъ архіепископомъ въ 1892 г. Его отчеты о дѣятельности сибирскихъ миссій за время его архипастырства представляютъ драгоцѣнный историческій матеріалъ и обстоятельно знакомятъ съ вопросомъ о ламизмѣ, имъ и возбужденномъ. Отчеты эти, печатавшіеся въ “Иркутскихъ Епархіальныхъ Вѣдомостяхъ” и въ нѣкоторыхъ духовныхъ журналахъ, изданы въ 1883-86 гг. подъ названіемъ “Труды православныхъ миссій восточной Сибири”. Писалъ онъ и о буддизмѣ.

Въ Камчатскомъ краѣ въ 1840 г. была открыта особая епархія, первымъ епископомъ которой былъ назначенъ владыка Иннокентій (Поповъ-Веніаминовъ), выдающійся и исключительно самоотверженный миссіонеръ. Владыка Иннокентій (1797-1879), въ міру Іоаннъ, сынъ пономаря иркутской епархіи, окончилъ семинарію въ Иркутскѣ и былъ приходскимъ священникомъ въ этомъ городѣ. Въ 1823 г. онъ вызвался ѣхать священникомъ на о-въ Уналашку и съ этого времени началась его миссіонерская дѣятельность. Онъ обращалъ алеутовъ въ христіанство, пріучалъ ихъ къ плотничьему, столярному, слесарному и кузнечному ремесламъ, научилъ ихъ выдѣлкѣ кирпичей и каменной кладкѣ. Съ ихъ помощью онъ выстроилъ церковь. Изучивъ алеутскій языкъ, онъ распространилъ христіанство по всѣмъ Алеутскимъ островамъ.

Въ 1833 г. онъ былъ переведенъ въ Новоархангельскій портъ на о-въ Ситху. Н. Барсуковъ въ своей книгѣ “Иннокентій митрополитъ московскій и коломенскій” писалъ: “Обозрѣвъ 15-тилѣтнюю дѣятельность отца Іоанна Веніаминова, сперва на островѣ Уналашка, а потомъ на островѣ Ситхѣ, мы смѣло заключаемъ, что дѣятельность его тамъ отличалась тѣмъ же характеромъ, которымъ издревле украшалось служеніе русскихъ проповѣдниковъ Евангелія. Такъ, напр., разумная осторожность открыла ему доступъ къ грубымъ, но простымъ и добрымъ сердцамъ дикарей. Христіанскія истины были имъ сообщаемы сообразно съ ихъ умственною пріемлемостію, т. е., при полномъ свободномъ убѣжденіи ихъ, а не путемъ насилія. Онъ терпѣливо выжидалъ добровольнаго вызова креститься. Для дѣтей была устроена школа, которая была снабжена, какъ учебниками, такъ и книгами для чтенія, собственнаго его сочиненія и имъ самимъ переведенными на туземныя нарѣчія, и онъ былъ самъ ихъ учителемъ; наконецъ, кромѣ просвѣщенія свѣтомъ Евангелія, онъ обучалъ ихъ разнымъ мастерствамъ и, при повальной оспѣ, обучилъ Колошъ оспопрививанію; и такими путями сумѣлъ снискать и отъ упорныхъ дикарей полное сердечное расположеніе къ себѣ: они любили отца Веніаминова, по свидѣтельству его современниковъ, какъ отца, такъ какъ отецъ Веніаминовъ былъ по истинѣ благодѣтелемъ и отцомъ, и наставникомъ, покровителемъ спасаемыхъ имъ овецъ”.

Отецъ Іоаннъ, научившійся говорить на шести мѣстныхъ нарѣчіяхъ, переведшій Евангеліе св. ап. Матѳея, употребительныя молитвы и пѣснопѣнія, вытѣснявшія шаманскія народныя пѣсни, боровшійся съ пьянствомъ и полигаміей, часто жившій въ землянкахъ и питавшійся однимъ китовымъ жиромъ — понималъ, что ему нужны помощники. Съ этой цѣлью, съ благословенія архіеп. иркутскаго Нила, онъ предпринялъ путешествіе моремъ въ С.- Петербургъ. Длилось оно 7 мѣсяцевъ и 14 дней. Въ столицѣ радушно приняли въ 1839 г. о. Іоанна, зная его дѣятельность и, въ частности, научные лингвистическіе труды, признанные, въ своей цѣнности, и иностранцами. Впервые познакомился съ нимъ митр. московскій Филаретъ, говорившій послѣ этого: “Въ этомъ человѣкѣ что-то апостольское”. Съ тѣхъ поръ, на протяженіи четверти вѣка, длились ихъ близкія отношенія. Когда пришло извѣстіе о кончинѣ супруги только что возведеннаго въ протоіереи о. Іоанна, митр. Филаретъ настойчиво убѣждалъ послѣдняго принять монашество. Въ 1840 г. прот. Іоаннъ былъ постриженъ въ Троицкомъ подворьѣ митр. Филаретомъ, съ наименованіемъ его Иннокентіемъ. На слѣдующій день (30 ноября), въ который былъ утвержденъ имп. Николаемъ I проектъ о возстановленіи (послѣ 1799 г.) Камчатской епархіи, онъ былъ поставленъ архимандритомъ. Государь, принимая Иннокентія 1 дек., объявилъ ему о своемъ желаніи видѣть его во главѣ новой епархіи. 15 дек. онъ былъ хиротонисанъ во епископа Камчатскаго, Курильскаго и Алеутскаго.

Въ теченіе своего 27-лѣтняго епископства, владыка Иннокентій объѣздилъ всю восточную Сибирь. Миссіонерская дѣятельность его на камчатскомъ епископствѣ простиралась на огромное пространство Камчатскаго, Якутскаго и Амурскаго краевъ. Онъ дѣлалъ по нимъ ежегодные разъѣзды, доходившіе иной годъ (1856) до 8000 верстъ. Въ Якутской области, гдѣ христіанство было распространено между якутами, и тунгузами, онъ завелъ якутское богослуженіе, встрѣченное инородцами съ большой радостью. Одновременно съ этимъ — въ 1858 — было открыто якутское викаріатство, въ 1869 г. обратившееся въ самостоятельную Якутскую епархію. Трудами камчатскихъ и якутскихъ священниковъ христіанство понемногу проникло и въ Чукотскій край. Въ 1850 г. тамъ была открыта новая миссія для обращенія Чукчей, Ламутовъ, Юкагировъ и др. племенъ сѣвера. Въ 1855 г. Камчатская епархія увеличилась причисленіемъ къ ней мѣстностей по Амуру. Владыка Иннокентій сразу же предпринялъ туда миссіонерское путешествіе и положилъ основаніе Амурской миссіи.

Главными дѣятелями ея были священники Гавріилъ Веніаминовъ (сынъ преосвященнаго) и Иннокентій Громовъ. Послѣдній, сопровождавшій владыку въ его поѣздкѣ по Камчаткѣ, разсказывалъ, что для ѣзды на собакахъ имѣлись три экипажа: санка, нарта и повозочка, послѣдняя для лицъ привилегированныхъ. Въ ней, по его словамъ, “помѣщается только одинъ человѣкъ, притомъ такъ, что въ ней ни пошевелиться, ни поворотиться”. “Утромъ 24 января”, писалъ прот. Громовъ, “преосвященный Иннокентій выѣхалъ изъ Лѣснаго. Дорога на сѣверо-востокъ составляетъ, верстъ на 70, незамѣтный подъемъ, который оканчивается обрывомъ хребта. Подъѣхавъ, уже подъ вечеръ, къ обрыву, у котораго дна не видно и по которому надлежало спускаться въ темное ущелье, преосвященный сказалъ: “ну, теперь я вижу физіономію Камчатки! Какъ же тутъ быть?” — Извольте, ваше преосвященство, сказалъ я, шубу снять и надѣть куклянку (которая была у него въ запасѣ). Камчадальчики подвязали подъ торбаза (обувь) башлыки, — это въ родѣ подковокъ изъ желѣза съ шипами, — лотомъ обвели преосвященнаго ремнемъ и приготовились къ его спуску. — “А вы какъ спуститесь?” — спросилъ у меня преосвященный. — По ребячьи, отвѣчалъ я, на оленьей шкурѣ, которая на мнѣ, скачусь, какъ ребята катаются на масляницѣ; а чтобъ не обнесло, возьму въ руки оштолъ ), чтобы въ случаѣ быстраго разноса, упереться и отдохнуть, и черезъ двѣ минуты буду на днѣ ущелья. Такъ я и сдѣлалъ и снизу ущелья смотрѣлъ, какъ нѣсколько Камчадаловъ поддерживали концы ремня, которымъ обведенъ былъ преосвященный, а одинъ изъ нихъ вырубалъ предъ нимъ въ отвердѣвшемъ снѣгѣ ступню, гдѣ должна утверждаться нога. Такимъ образомъ и спустили преосвященнаго Иннокентія на дно ущелья... Въ этомъ, одномъ изъ глубочайшихъ ущелій Камчатки, какъ сейчасъ вижу епископа Иннокентія, въ темную зимнюю ночь, сидящаго въ одѣяніи изъ оленьихъ кожъ на камнѣ, освѣщаемаго заревомъ, отражающимся на вершинахъ горъ, окружающихъ пропасть, среди добродушныхъ дѣтей природы — Камчадаловъ, грызущихъ юколу ), и между не одною сотнею маленькихъ ѣздовыхъ животныхъ, свернувшихся въ клубки и крѣпко заснувшихъ отъ утомленія. Ни одному изъ русскихъ іерарховъ не доводилось еще вносить свое благословеніе въ подобные юдоли! Первому архіерею, Иннокентію Камчатскому, предоставлена въ наше время честь олицетворить на себѣ начертанную апостоломъ Павломъ картину многотрудной жизни подвижниковъ вѣры: Проидоша въ милотехъ, и въ козіихъ кожахъ, лишени, скорбяще, озлоблени, въ пустынехъ скитающеся и въ горахъ и въ вертепахъ и въ пропастехъ земныхъ”.

Въ 1857 г. владыка поселился въ г. Благовѣщенскѣ на р. Амурѣ, гдѣ установлена была его каѳедра; вскорѣ учредилъ онъ тамъ духовное училище. По присоединеніи въ 1860 г. Уссурійскаго края, для Амурской миссіи открылось широкое поприще дѣятельности въ просвѣщеніи христіанскихъ племенъ, принадлежавшихъ прежде Китаю. Это были Гиляки, Орочены, Гольды, Манджуры и др. Къ нимъ присоединялись и Корейцы, начавшіе переселяться въ Россійскіе предѣлы. Владыка Иннокентій устраивалъ миссіонерскіе станы, строилъ по Амурскому краю церкви и школы, выписывалъ черезъ китайскую миссію христіанскія книги на манчжурскомъ языкѣ, нѣсколько знакомомъ его амурской паствѣ, содѣйствовалъ составленію новыхъ переводовъ мѣстными переводчиками, особенно на гольдскомъ языкѣ. При главномъ и непосредственномъ участіи владыки Иннокентія переведено было св. Писаніе на языки алеутскій, курильскій и якутскій. Труды его въ вост. Сибири кончились въ 1868 г. съ назначеніемъ его митрополитомъ московскимъ. Но миссіонерская дѣятельность его еще болѣе расширились работой въ православномъ миссіонерскомъ обществѣ, предсѣдателемъ котораго онъ сталъ. Окончательное устройство Амурской миссіи съ раздѣленіемъ на станы, съ церквами и проч. принадлежало его преемнику владыкѣ Веніамину (Благонравову). Въ 1870 г. въ Благовѣщенскѣ устроена была уже полная семинарія.

Преосвященный Иннокентій не оставлялъ безъ вниманія и своей прежней алеутской паствы. Послѣ перенесенія камчатской каѳедры въ Благовѣщенскъ въ Новоархангельскѣ, гдѣ она была прежде, открыто было въ 1858 г. камчатское викаріатство. Въ 1867 г., послѣ продажи русскихъ американскихъ владѣній Соединеннымъ Штатамъ, викаріатство было упразднено. Но вскорѣ, въ 1870 г., по почину митр. Иннокентія, учреждена была самостоятельная епископская каѳедра Алеутская съ каѳедрой въ Санъ-Франциско. Ей были подчинены и новыя, и старыя православныя церкви въ Америкѣ, всего тогда числомъ 9.

Глубокое удовольствіе должно было доставить митр. Иннокентію сообщеніе, полученное въ 1871 г. изъ Вашингтона. Русскій посланникъ въ Соед. Штатахъ, Константинъ Катакази, писалъ ему 20 фев., что во время преній въ американскомъ конгрессѣ относительно административнаго преобразованія Аляскинской территоріи, (проданной Россіей въ 1867 г.), нѣсколько депутатовъ укоряли весьма основательно правительство за то, что оно ничего еще не сдѣлало для матеріальнаго и нравственнаго блага сего края. “Не такъ поступало”, — сказалъ одинъ изъ депутатовъ, “Русское правительство и русское духовенство: изъ дикарей они дѣлали христіанъ, изъ невѣждъ — образованныхъ; они строили церкви, основывали школы и до сихъ поръ еще лучи христіанскаго свѣта доходятъ до Аляски не изъ Вашингтона, а, къ стыду нашему, изъ С.-Петербурга и Москвы”.

Ученикомъ и сподвижникомъ владыки Иннокентія былъ владыка Діонисій (Хитровъ). Миссіонерское служеніе онъ началъ въ 1844 г. священникомъ походной церкви въ Якутской области, тотчасъ по окончаніи семинаріи. Съ этой церковью онъ совершилъ, въ теченіе 10 лѣтъ, трудное миссіонерское путешествіе въ 9130 верстъ по Верхнему, Среднему и Нижнему Колиму, для просвѣщенія свѣтомъ ученія Христова инородческихъ племенъ, обитающихъ на пространствѣ отъ р. Индигирки до Анадыри, при чемъ миссіонеру приходилось ѣздить въ страшные морозы на собакахъ и оленяхъ и ходить пѣшкомъ по глубокимъ снѣгамъ, горамъ и стремнинамъ, постоянно подвергая опасности жизнь свою. Особенно опасно было ѣздить во время свирѣпствующихъ на сѣверѣ Сибири снѣжныхъ бурановъ. Плодомъ этихъ странствованій было обращеніе ко Христу тысячъ инородцевъ. Въ то же время самоотверженный миссіонеръ дѣятельно изучалъ нравы, обычаи и разныя нарѣчія якутскихъ инородцевъ. Принявъ монашество, онъ былъ возведенъ въ 1867 г. въ санъ епископа якутскаго, викарія камчатской епархіи. По открытіи же въ Якутскѣ каѳедры, онъ возглавилъ ее. Будучи епископомъ, владыка Діонисій многократно предпринималъ миссіонерскія путешествія по своей необъятной епархіи. Въ 1883 г. онъ былъ перемѣщенъ въ Уфу, въ которой и скончался въ 1896 г. Памятникомъ его миссіонерскихъ трудовъ, наравнѣ съ многочисленными обращеніями, остались составленныя и изданныя имъ азбука и грамматика якутскаго языка, а также исполненные имъ переводы на тотъ же языкъ священныхъ, богослужебныхъ и духовно-нравственныхъ книгъ. Эти переводы были напечатаны, по благословенію Св. Сѵнода, въ московской сѵнодальной типографіи подъ наблюденіемъ самого еп. Діонисія, тогда еще не хиротонисаннаго (1857-1859).

Миссіонерство въ Китаѣ. Русская православная миссія въ Китаѣ существовала съ 1728 г. Въ 1805 г. для нея учреждены новые штаты и срокъ пребыванія ея членовъ въ Китаѣ съ 7 лѣтъ увеличенъ на 10 лѣтъ. Миссія заслужила уже довѣріе подозрительныхъ китайцевъ, убѣдившихся, что она ограничивается скромными предѣлами попеченія только о своей паствѣ и политикой не занимается. Въ 1805 г. начальникомъ миссіи былъ назначенъ архимандритъ Іакинфъ (Бичуринъ), окончившій казанскую семинарію. Пробывъ въ Пекинѣ болѣе 14 лѣтъ, онъ отлично изучилъ китайскій языкъ, страну, ея исторію, нравы и обычаи. За безпорядки и нѣкоторыя нежелательныя явленія въ образѣ жизни членовъ миссіи онъ былъ судимъ, лишенъ сана и сосланъ въ Валаамскій мон. Въ 1826 г. онъ былъ освобожденъ и состоялъ переводчикомъ министерства иностр. дѣлъ; умеръ въ 1853 г. Знаменитый синологъ, архим. Іакинфъ былъ членомъ-корреспондентомъ Академіи Наукъ и парижскаго Азіатскаго общества. Для ученія о вѣрѣ имѣютъ значеніе труды его: Китай, его жители, нравы, просвѣщеніе и Буддійская миѳологія.

По Айгунскому трактату 1858 г. китайское правительство дало миссіи полную свободу дѣйствій и обязалось не преслѣдовать своихъ подданныхъ за принятіе христіанства. Въ 1861 г. въ Китаѣ открыта была особая русская дипломатическая миссія, дѣла которой вела до тѣхъ поръ миссія духовная. Послѣдняя получила большую возможность сосредоточить свою дѣятельность въ нравственно-религіозной области. Съ этого времени усилились ея ученыя и переводческія занятія. Изъ среды ея членовъ стали выходить замѣчательные синологи. Въ переводческой дѣятельности она совершенно отрѣшилась отъ своей прежней зависимости отъ католическихъ переводовъ и стала производить самостоятельные переводы священныхъ и богослужебныхъ книгъ. Этимъ она служила Амурской и Японской миссіямъ. Оживилась проповѣдь на китайскомъ языкѣ и преподаваніе въ миссіонерской школѣ. Паства миссіи возрастала. Въ 1885 г. имѣлись двѣ церкви въ Пекинѣ и храмъ на югѣ Китая — въ Ханькоу. Былъ также храмъ въ деревнѣ Дунъ-Дунъань.

Въ послѣднія десятилѣтія XIX в. и первыя XX в. дѣятельными и просвѣщенными начальниками Миссіи были: архим. Флавіанъ (Городецкій), членъ ея съ 1873, рукоположенный въ 1885 г. епископомъ люблинскимъ, впосл. митр. кіевскій, и съ 1896 г. архим. Иннокентій (Фигуровскій), возведенный въ 1902 г. въ санъ епископа переяславскаго, каковой титулъ былъ присвоенъ Святителю Иннокентію, когда онъ отправлялся въ 1721 г. въ Пекинъ. Владыка Иннокентій скончался въ Пекинѣ, въ санѣ митрополита, въ тридцатыхъ годахъ нынѣшняго столѣтія.

Миссіонерство въ Японіи. Въ 1860 г. православіе проникло въ Японію. Основателемъ православной миссіи былъ іеромонахъ русскаго консульства въ Хакодате Николай (Касаткинъ). Онъ родился въ 1836 г., окончилъ петербургскую дух. академію. Съ самаго начала своей службы (1861) принялся онъ за усердное изученіе языка, вѣрованій и нравовъ японцевъ и за переводы священныхъ и богослужебныхъ книгъ на японскій языкъ. Первенцемъ его христіанской проповѣди былъ Павелъ Сваабе, бывшій жрецъ одной кумирни, по обращеніи въ христіанство сдѣлавшійся самымъ пламеннымъ и самоотверженнымъ проповѣдникомъ св. вѣры. Къ нему примкнули еще два имъ самимъ обращенныхъ японца, Яковъ Урано и Іоаннъ Сакай. Своей катехизаторской проповѣдью эти три первыхъ дѣятеля японской миссіи успѣли настолько подготовить въ Японіи почву для православія, что о. Николай въ 1869 г. испросилъ у Св. Сѵнода разрѣшеніе на открытіе тамъ миссіи. Начальникомъ миссіи былъ назначенъ онъ, съ возведеніемъ въ санъ архимандрита, съ іерархической зависимостью отъ камчатскаго архіерея. Въ 1871 г. въ Хакодате и Токіо (1872) заведены были миссіонерскія школы, давшія новыхъ проповѣдниковъ-катехизаторовъ. Православіе начало распространяться въ Японіи такъ успѣшно, что возбудило противъ себя гоненіе, отъ котораго особенно тяжело пришлось пострадать Сваабе. Къ счастью, это гоненіе скоро было остановлено по представленію русскаго консула. Въ 1875 г. камчатскимъ архіереемъ были посвящены первые священники изъ японцевъ — о.о. Павелъ Сваабе и Іоаннъ Сакай.

Въ 1880 г. архим. Николай прибылъ въ С.-Петербургъ. К. П. Побѣдоносцевъ, тогда еще не оберъ-прокуроръ, писалъ 6 января Наслѣднику Цесаревичу Александру Александровичу, совѣтуя повидать его: “... Онъ человѣкъ поистинѣ замѣчательный, всѣми уважаемый и пользуется популярностью въ Японіи, гдѣ живетъ уже около 20 лѣтъ, посвятивъ себя всецѣло дѣлу миссіи”. Въ этомъ году онъ былъ рукоположенъ епископомъ японскимъ. Побѣдоносцевъ же, составляя въ 1892 г. упомянутую выше записку для Наслѣдника Цесаревича Николая Александровича, писалъ о немъ: “Это поистинѣ апостолъ нашего времени, человѣкъ духомъ горящій, и зажигающій огни духовные въ сердцахъ...” Скончался владыка Николай 3 февр. 1912 г. Его очень почитали и японцы.

Въ 1895 г. японская Церковь насчитывала у себя 220 общинъ и свыше 22500 душъ христіанъ и обслуживалась 28 священнослужителями. Школа въ Токіо обратилась въ семинарію, которая въ 1882 г. сдѣлала первый выпускъ воспитанниковъ. Въ 1889 г. двое воспитанниковъ были отправлены для высшаго церковнаго образованія въ русскія дух. академіи. Имѣлись школы: катехизаторская , причетническая, женская и нѣсколько низшихъ училищъ. Миссія развила значительную переводную литературу и издавала три духовныхъ журнала. Богослуженіе въ японскихъ церквахъ совершалось на японскомъ языкѣ. Благодаря трогательнымъ призывамъ владыки Николая дѣлались пожертвованія на миссію и помощь ей, конечно, оказывалась со стороны Св. Сѵнода. Важнымъ событіемъ для миссіи было провозглашеніе въ Японіи въ 1889 г. полной свободы вѣры. (Знаменскій).

Возстановленіе православія на Кавказе. Вслѣдствіе все усиливавшейся пропаганды Ислама, правительство рѣшило въ 1814 году снова возстановить Осетинскую миссію, организовавъ ее на этотъ разъ въ болѣе обширныхъ размѣрахъ (до 24 лицъ) подъ управленіемъ телавскаго архіепископа Досиѳея и съ содержаніемъ отъ казны до 14700 р. въ годъ. Дѣйствія ея пошли довольно успѣшно, такъ что въ три года она обратила болѣе 6000 осетинъ. Въ 1816 г. правительство отпустило средства на строеніе и возобновленіе церквей. Особенно сильно оживилось миссіонерское дѣло, когда въ немъ въ 1817 г. принялъ участіе экзархъ Грузіи Ѳеофилактъ (Русановъ). Онъ обратилъ особое вниманіе на развитіе духовныхъ средствъ осетинской миссіи, на лучшее оглашеніе крещаемыхъ, на переводы богослужебныхъ книгъ и строеніе церквей. Число обращенныхъ изъ разныхъ племенъ при немъ дошло до 47000; церквей устроено до 40, для однихъ осетинъ — 29. Его преемникъ, экзархъ Іона (Василевскій), правившій съ 1821 по 1832 гг., продолжалъ его дѣло. Къ 1823 г. осетины обращены были почти всѣ. Число обращенныхъ изъ разныхъ племенъ дошло до 60900, образовавшихъ 67 приходовъ. Въ 1840 и 1850 годахъ число обращеній доходило до 1000 и 2000 въ годъ. Но въ то же время не дремала и пропаганда Ислама, особенно на востокѣ Кавказа, въ обѣихъ Кабардахъ и на Черноморскомъ берегу. Въ 1820 г. въ Дагестанѣ и Чечнѣ начало распространяться фанатическое ученіе, извѣстное позднѣе подъ названіемъ мюридизма, проповѣдовавшее безусловное повиновеніе имаму и газаватъ (религіозную войну противъ невѣрныхъ). Первымъ имамомъ былъ Кази-Мулла въ Дагестанѣ. Первоначальныя движенія фанатиковъ были подавлены, но только на время. Съ 1834 г. мюридизмъ успѣлъ объединить всю восточную группу кавказскихъ племенъ и повелъ длинную и упорную борьбу съ русскими. У фанатиковъ горцевъ появился крупный вождь, знаменитый имамъ Шамиль. Бъ 1857 г. Намѣстникъ Кавказа, кн. А. И. Барятинскій, началъ планомѣрное наступленіе противъ Шамиля въ горы Дагестана. Многіе горцы стали покидать Шамиля и населеніе нѣкоторыхъ ауловъ покорилось. Въ три года Барятинскому удалось покорить весь восточный Кавказъ. Самъ Шамиль, осажденный въ горномъ, считавшемся неприступнымъ, аулѣ Гунибъ, сдался въ 1859 г. въ плѣнъ и былъ увезенъ въ Россію, гдѣ въ Калугѣ и потомъ въ Кіевѣ былъ обставленъ хорошо. Умеръ онъ въ Мединѣ, куда позднѣе отпущенъ былъ совершить паломничество. Замиреніе западнаго Кавказа еще продолжалось. Войска кольцомъ охватывали области немирныхъ черкесовъ и вытѣсняли жителей изъ горъ на равнину и черноморскій берегъ. Черкесамъ предоставлялось или селиться въ указанныхъ мѣстахъ, или же уѣзжать въ Турцію. До 200 000 горцевъ выѣхало съ Кавказа, поселившись въ Турціи. Остальные покорились. Окончательно замиренъ былъ Кавказъ въ 1864 г.

Послѣ покоренія Кавказа началось подчиненіе его племенъ русской христіанской гражданственности. Съ этою цѣлью въ 1860 г. открыто было общество возстановленія христіанства на Кавказѣ, въ распоряженіе котораго отданы были всѣ суммы бывшей осетинской миссіи. Сначала оно имѣло свѣтскій характеръ и состояло подъ предсѣдательствомъ Намѣстника, но въ 1865 г. при немъ открытъ былъ духовный комитетъ подъ предсѣдательствомъ экзарха Грузіи. Въ 1885 г. по новому уставу общество было совсѣмъ ввѣрено экзарху и подчинено Св. Сѵноду. Задачей общества было: 1) возстановленіе, умноженіе и содержаніе православныхъ храмовъ, назначеніе къ нимъ и содержаніе причтовъ; 2) заведеніе школъ для образованія дѣтей горцевъ; 3) учрежденіе въ духовныхъ школахъ преподаванія горскихъ языковъ; 4) командированіе въ горы миссіонеровъ; 5) содѣйствіе переводамъ на горскіе языки св. Писанія и богослужебныхъ книгъ. Дѣйствія общества были весьма успѣшны. Къ 1870 г. на грузинскій и осетинскій языки было переведено все нужное для православнаго богослуженія. Для священническихъ мѣстъ общество приготовляло пансіонеровъ въ семинаріяхъ и даже въ академіяхъ. Въ 1880 г. общество имѣло 40 народныхъ школъ. Учительская семинарія была имъ открыта въ Тифлисѣ съ 1868 г. Несмотря на сильное противодѣйствіе муллъ, присылавшихся изъ Турціи, особенно во время войны съ Турціей (1876-77), успѣшно шло и дѣло обращенія горцевъ въ христіанство. Кромѣ православныхъ храмовъ, на Кавказѣ явились два монастыря — въ Пицундѣ и Ново-Аѳонскій недалеко отъ Сухума на берегу Чернаго моря. (Знаменскій).

Грузинская церковь. Въ 1783 г. грузинская — иверская — церковь поступила въ вѣдѣніе Св. Сѵнода и католикосъ ея Антоній 11, братъ послѣдняго грузинскаго царя Георгія, съ 1795 г. управлявшій также духовными дѣлами Имеретіи, Мингреліи и Гуріи, былъ членомъ Сѵнода. Въ 1801 г. Грузія вошла въ составъ Россійской имперіи, въ 1803 г. — Мингрелія, въ 1810 г. — Гурія-Абхазія, въ 1814 г. — Имеретія. Въ 1810 г. католикосъ Антоній отпросился на покой. Въ 1811 г. былъ Высочайше утвержденъ докладъ Сѵнода объ образованіи изъ 13 епархій двухъ: мцхетской-карталинской и алавердской-кахетинской; мцхетскому митрополиту присвоялось именованіе экзарха Св. Сѵнода. Въ 1814 году учреждена была въ Тифлисѣ подъ предсѣдательствомъ экзарха грузино-имеретинская сѵнодальная контора. Первымъ экзархомъ былъ назначенъ въ 1811 г. архіепископъ Варлаамъ (князь Эрнстовъ). Въ 1817 г. его замѣнилъ владыка Ѳеофилактъ (Русановъ), род. въ 1765 г., окончившій главную александро-невскую семинарію, по принятіи монашества законоучительствовавшій въ греческомъ кадетскомъ корпусѣ въ Петербургѣ, тогда уже выдѣлившійся въ качествѣ выдающагося “ученаго проповѣдника”; въ санѣ архимандрита онъ настоятельствовалъ въ Сергіевой пустыни и въ 1799 г. хиротонисанъ въ Гатчинѣ во епископа калужскаго. Митр. Платонъ о немъ отзывался: “человѣкъ молодой и не по сану отважный”. Онъ до конца дней своихъ отличался рѣшительностью, твердой волею и рѣдкой энергіей. Въ 1806 г. владыка Ѳеофилактъ вызванъ былъ къ присутствованію въ Сѵнодѣ, гдѣ принималъ дѣятельное участіе въ разработкѣ духовно-училищной реформы. Въ 1808 г. онъ назначенъ былъ членомъ Сѵнода и возведенъ во архіепископа, въ 1809 г. переведенъ въ Рязань, оставаясь въ столицѣ. Пользуясь довѣріемъ кн. Голицына и Сперанскаго, архіеп. Ѳеофилактъ имѣлъ большое значеніе въ духовныхъ кругахъ. Послѣ окончанія Отечественной войны онъ съ успѣхомъ возстановилъ церковное благоустройство въ разоренныхъ епархіяхъ. Въ 1814 г. онъ отпущенъ въ свою епархію, черезъ три года назначенъ экзархомъ. Снова проявлена была имъ кипучая дѣятельность, при чемъ ему приходилось бороться съ мѣстными условіями и традиціями. Въ 1818 г. по его представленію преобразовано была церковное устройство Грузіи. Вводились имъ русскіе церковные порядки, открыта семинарія въ Тифлисѣ и приходскія училища въ нѣсколькихъ городахъ. Въ 1819 г. онъ получилъ санъ митрополита. Реформы, имъ вводимыя, вызвали большое неудовольствіе. Владыка Ѳеофилактъ скончался 19 іюля 1820 г., при обозрѣніи епархіи, въ бодбійскомъ сигнахскомъ мон. Изъ преемниковъ его наиболѣе извѣстны: замѣстившій его мит. Іона (Васильевскій), владыки: Евгеній (Баженовъ или Бажановъ), митр. Исидоръ (Никольскій), Евсевій (Ильинскій). Экзархъ, управлявшій карталинской и кахетинской епархіей, имѣлъ викарныхъ епископовъ горійскаго и алавердскаго. Существовали еще епархіи экзархата имеретинская, гурійско-мингрельская и сухумская.

Православное миссіонерское общество. Въ 1865 г. всѣ русскія миссіи, дѣйствовавшія доселѣ разрозненно, получили удобное объединительное средоточіе во вновь открытомъ въ Петербургѣ миссіонерскомъ обществѣ. Оно состояло подъ Высочайшимъ покровительствомъ благочестивой супруги императора Александра II, имп. Маріи Александровны. По ея почину предсѣдателемъ общества сталъ митр. Иннокентій московскій. Въ 1869 г. утвержденъ былъ новый уставъ общества, по которому оно было подчинено Св. Сѵноду и ограничено въ своей дѣятельности содѣйствіемъ матеріальному благосостоянію отдѣльныхъ миссій безъ вмѣшательства въ управленіе ими въ другихъ отношеніяхъ, касающихся порядка церковнаго, учебнаго, административнаго и того, что поручено вѣдѣнію епархіальныхъ архіереевъ. Для ближайшаго мѣстнаго попеченія о миссіяхъ заведены были епархіальные комитеты общества подъ предсѣдательствомъ мѣстныхъ архіереевъ. Съ учрежденіемъ общества, благодаря его пособіямъ, оживили и расширили свою дѣятельность всѣ миссіи. (Знаменскій).

Миссіонерскіе съѣзды. Для разработки вопросовъ о проповѣди среди людей и народовъ, непросвѣщенныхъ свѣтомъ истинной христіанской вѣры или уклонившихся въ ереси и расколы, устраивались Всероссійскіе Миссіонерскіе съѣзды. Послѣдній — четвертый — съѣздъ состоялся въ іюлѣ 1908 г. въ Кіевѣ. Предсѣдателемъ его былъ митрополитъ кіевскій Флавіанъ, замѣстителемъ его и главнымъ руководителемъ работъ архіепископъ волынскій Антоній. Изъ видныхъ миссіонеровъ на немъ присутствовали прот. Іоаннъ Восторговъ и И. Е. Айвазовъ. Въ особой комиссіи заслушаны были доклады о противодѣйствіи магометанству и язычеству (ламаитамъ). Съѣздъ высказалъ пожеланіе о созывѣ по этимъ вопросамъ въ ближайшемъ будущемъ миссіонерскихъ съѣздовъ въ Казани для дѣятелей внѣшней миссіи Европейской Россіи и примыкающихъ къ Уралу сибирскихъ епархій и въ Иркутскѣ для дѣятелей миссіи внѣшней и внутренней въ Сибири, изъ Японіи и Кореи. Оба съѣзда состоялись лѣтомъ 1910 г.

 

Пропаганда іезуитовъ. Уніаты и ихъ возсоединеніе.

Въ царствованіе императора Александра I, іезуиты, пользуясь либеральнымъ направленіемъ первыхъ лѣтъ его правленія и широкою свободой вѣроисповѣданія, успѣли уловить въ свои сѣти не мало православныхъ людей, въ особенности изъ высшихъ классовъ. Ихъ школы и миссіи охватили всю западную Россію, распространились и по южной Россіи отъ Кіева до Симферополя и отъ Каменца-Подольска и Одессы до Моздока на Кавказѣ. Проникли они и въ нѣмецкія колоніи на Волгѣ, въ Астрахани и др. мѣста. Были они и въ Сибири, гдѣ находились нѣкоторые ссыльные поляки. Вообще они проникали всюду, гдѣ только были католики.

Графъ М. Д. Бутурлинъ въ своихъ “Запискахъ” писалъ: “Въ Запискахъ Державина читаемъ, что гр. Кочубей, въ бытность его (въ 1802 г.) министромъ внутреннихъ дѣлъ, предложилъ дозволить Іезуитамъ вводить Римско-католическое исповѣданіе и даже преклонять къ этому, чрезъ миссіонеровъ, магометанскіе и идолопоклонническіе народы въ Астраханской, Оренбургской и Сибирскихъ губерніяхъ. Министръ народнаго просвѣщенія, гр. Алексѣй Кирилловичъ Разумовскій, обратился съ просьбой къ де-Местру, чтобы онъ потрудился составить письменную программу для воспитанія Русскаго юношества ... Не забыть мнѣ никогда этого Римскаго духовнаго воинства, благодаря которому почти все мое семейство сдѣлалось какъ бы изгнанническимъ...” Бутурлинъ же писалъ: “Сила ордена Лойолы была тогда въ апогеѣ въ Петербургѣ, благодаря покровительству оказанному его членамъ двумя царствованіями. Думается мнѣ, что подготовка къ позднѣйшему переходу въ латинство моей матери и старшей сестры Маріи Дмитріевны начались именно въ эту зиму”. Въ ихъ домѣ бывалъ іезуитъ патеръ Журданъ. Въ большинствѣ семействъ высшаго общества наставниками дѣтей были французскіе аббаты. Въ Петербургѣ окатоличеванію способствовала принцесса Тарантъ. Она вѣроятно помогла отступничеству С. П. Свѣчиной, гр. Ростопчиной. Послѣ смерти Тарантъ послѣдовали совращенія кн. Гагариной (еще не замужней), сестеръ Головиныхъ, двухъ дочерей гр. Ростопчина, гр. Шуваловой, урожд. кн. Щербатовой и др. Тетка Бутурлина, гр. Марія Арт. Воронцова, говорила ему, что главной причиной ея перехода было то, что она недостаточно знала русскій языкъ, чтобы объясниться съ русскимъ своимъ духовникомъ. (“Рус. Арх.” 1896 г.).

Въ 1814 г. въ католичество былъ вовлеченъ молодой князь Голицинъ, племянникъ оберъ-прокурора. Юнаго ренегата поспѣшили отдать на увѣщаніе къ владыкѣ Филарету московскому. Плодомъ этихъ увѣщаній было сочиненіе послѣдняго: “Разговоры между испытующимъ и увѣреннымъ” (1815). Въ 1815 г. государь повелѣлъ изгнать іезуитовъ изъ обѣихъ столицъ. Когда и послѣ этого іезуиты продолжали свои интриги и пропаганду изъ Полоцка, послѣдовалъ въ 1820 г. Высочайшій указъ о совершенномъ изгнаніи ихъ изъ Россіи.

Успѣхи латинства вызвали противъ себя реакцію и со стороны стѣсненной имъ уніатской церкви. Въ части У (стр. 663) упоминалось о стремленіи уніатскаго епископа Ираклія Лисовскаго сблизить свою церковь съ православной. Въ 1803 г. онъ отправилъ въ Петербургъ прот. Іоанна Красовскаго съ сильными представленіями о крайне униженномъ и заброшенномъ состояніи своей паствы. Представленія эти произвели впечатлѣніе на имп. Александра I. Въ томъ же 1803 г. изданъ указъ, запрещавшій обращеніе уніатовъ въ католичество. Въ слѣдующемъ году въ число членовъ католической коллегіи указано было ввести одного уніатскаго епископа и трехъ уніатскихъ асессоровъ. Въ 1805 году сама коллегія была раздѣлена на два департамента — католическій и уніатскій. Предсѣдателемъ послѣдняго былъ назначенъ Лисовскій. Въ 1806 г. онъ былъ возведенъ въ санъ самостоятельнаго митрополита. Уніатская церковь такимъ образомъ почти совсѣмъ освободилась отъ давленія латинянъ. Самой важной заслугой митр. Лисовскаго было то, что онъ успѣлъ значительно подорвать вредную силу базиліанъ и поднять изъ униженія бѣлое духовенство, которое всегда было опорой народнаго и православнаго духа въ уніи. Митр. Ираклій заботился и объ образованіи духовенства, открывъ у себя въ Полоцкѣ духовную семинарію. Онъ скончался въ 1809 г.

Завѣтамъ его слѣдовали и управлявшіе послѣ него митрополіей луцкій епископъ Григорій Кохановичъ и (съ 1814 г.) полоцкій архіепископъ Іоаннъ Красовскій. Оба они были изъ бѣлаго духовенства и являлись сподвижниками митр. Ираклія. По интригамъ базиліанъ, Красовскій, завѣдуя дѣлами митрополіи, не получилъ митрополичьяго сана, былъ даже оклеветанъ предъ правительствомъ, лишенъ каѳедры и почти до самой смерти находился подъ судомъ. Умеръ онъ въ 1827 г. Митрополитомъ въ 1817 г. былъ поставленъ Іоасафатъ Булгакъ, еп. брестскій, католическаго направленія. Но торжество латинской партіи на этотъ разъ запоздало. Благодаря дѣятельности Лисовскаго и Красовскаго, въ средѣ бѣлаго духовенства успѣли воспитаться новые дѣятели, которые продолжали ихъ дѣло, несмотря на всѣ препятствія. Это были Іосифъ Сѣмашко, Василій Лужинскій и Антоній Зубко, главные дѣятели общаго возсоединенія ушатовъ. (Знаменскій).

Іосифъ (Сѣмашко), род. въ 1798 и ум. въ 1868 г., былъ сыномъ небогатаго дворянина, впослѣдствіи уніатскаго священника. Дѣтство онъ провелъ среди православныхъ. Воспитанный въ условіяхъ жизни простого малороссійскаго народа, онъ проникся особенностями его быта и увлекался мѣстными пѣснями, сказками и преданіями. Окончилъ онъ немировскую гимназію (въ Подольск. губ). Василій (Лужинскій), род. 1788-91 и ум. 1879 г., происходилъ изъ дворянъ Червонной Руси, учился въ бѣлорусской уніатской семинаріи и полоцкой іезуитской академіи. Антоній (Зубко) род. 1797 и ум. 1884 г., сынъ уніатскаго священника Витебской губ., учился въ полоцкой уніатской семинаріи и іезуитской академіи. Потомъ всѣ трое учились въ главной семинаріи при Виленскомъ университетѣ (богословскій факультетъ), протекторомъ котораго былъ князь Адамъ Чарторыжскій, не любившій іезуитовъ и католическій фанатизмъ. Онъ много способствовалъ развитію въ ученикахъ и наставникахъ семинаріи весьма либеральнаго отношенія къ злоупотребленіямъ римскаго духовенства. Сѣмашко, самый младшій изъ нихъ и болѣе всего проникнутый православными симпатіями, былъ наиболѣе талантливымъ и способнымъ къ практической дѣятельности. Въ 1821 г. онъ былъ посвященъ въ Луцкѣ въ священники и назначенъ былъ воспитателемъ семинаріи и асессоромъ членомъ луцкой дух. консисторіи. Въ слѣдующемъ году его, какъ знавшаго русскіе языкъ и законодательство, назначили присутствовать въ уніатскомъ департаментѣ римско-католической коллегіи въ С.-Петербургѣ. Въ послѣдней онъ явился смѣлымъ, настойчивымъ и непобѣдимымъ противникомъ ея католическихъ членовъ. “Зная всю закулисную сторону католическаго управленія уніатскою церковью и въ то же время ознакомившись въ Петербургѣ съ православною обрядностью и русской духовной литературой”, пишетъ Знаменскій, “Сѣмашко принялъ рѣшеніе выступить спасителемъ своей церкви и народа и отъ Рима и отъ Польши. Царствованіе императора Николая I, провозгласившаго незыблемыми основами Русскаго государства православіе, самодержавіе и народность, счастливо способствовало выполненію такого широкаго замысла пока еще невиднаго асессора католической коллегіи. Еще въ 1827 г. государь, уже проникавшій въ дѣйствительное положеніе дѣлъ уніатской церкви, воспретилъ принимать въ уніатское монашество чистыхъ латинянъ и указалъ усилить средства на образованіе уніатскаго бѣлаго духовенства. Въ томъ же году Сѣмашко представилъ для государя записку, въ которой, изложилъ исторію уніи и всѣ происки Рима къ ея облатыненію, указалъ и средства къ спасенію уніатскаго населенія отъ враговъ его народной вѣры: вмѣсто департамента католич. коллегіи, открыть для уніатскаго управленія особую уніатскую коллегію, вмѣсто 4-хъ оставить только двѣ уніатскихъ епархіи, — Бѣлорусскую и Литовскую, — улучшить содержаніе духовныхъ школъ и прекратить обученіе уніатской молодежи въ школахъ католическихъ, воспретить совращеніе уніатовъ въ латинство, сократить число базиліанскихъ монастырей и упорядочить ихъ администрацію”. Записка эта встрѣтила сочувствіе имп. Николая I, наградившаго Сѣмашко брилліантовымъ крестомъ. 22 апр. 1828 г. послѣдовалъ Высочайшій указъ объ учрежденіи отдѣльной уніатской коллегіи, поставившей уніатскую церковь въ независимое положеніе отъ католической администраціи. Членами ея были назначены Сѣмашко, Лужинскій и Зубко. Лужинскій былъ ректоромъ полоцкой уніатской академіи и докторомъ богословія. Антоній Зубко — профессоромъ полоцкой семинаріи, съ 1824 г. — священникомъ. Послѣдовало закрытіе нѣсколькихъ базиліанскихъ монастырей, подчиненіе всѣхъ епархіальной власти, основаніе уніатской семинаріи въ Жировицахъ и нѣсколькихъ духовныхъ училищъ. Въ 1829 г. Іосифъ Сѣмашко посвященъ былъ въ санъ епископа Мстиславскаго, помощника полоцкаго епископа, и назначенъ предсѣдателемъ бѣлорусской консисторіи, съ оставленіемъ членомъ коллегіи.

Дальнѣйшему развитію уніатскаго дѣла способствовало польское возстаніе 1830-31 гг., въ которомъ ксендзы и базиліане явились главными участниками. Рядъ большихъ базиліанскихъ монастырей былъ закрытъ, часть изъ нихъ передана православнымъ, въ томъ числѣ Почаевскій монастырь. Согласно съ прежней запиской владыки Іосифа, оставлены только двѣ епархіи — Литовская, епископомъ которой въ 1833 г. былъ назначенъ самъ Іосифъ, и Бѣлорусская, ввѣренная митр. Іоасафату Булгаку. Чрезъ нѣкоторое время для нихъ посвящены были викаріи: Антоній (Зубко) епископомъ брестскимъ въ помощь Іосифу (1833) и Василій (Лужинскій) оршанскимъ въ помощь Іоасафату (1834). Еп. Іосифъ разработалъ общій планъ возсоединенія уніатовъ, состоявшій въ томъ, чтобы, послѣ надлежащей предварительной подготовки, возсоединеніе единовременно было принято повсюду всѣмъ уніатскимъ духовенствомъ. Выполненіе этого плана велось, подъ его руководствомъ, со строгой постепенностью и въ полномъ секретѣ отъ католической партіи. Онъ былъ недоволенъ, когда мѣстные губернаторы и православный еп. Смарагдъ начали проявлять рвеніе въ этомъ вопросѣ. Имп. Николай I тоже считалъ, что вопросъ этотъ долженъ созрѣвать постепенно. Вслѣдствіе этого въ 1834 г. послѣдовало правительственное распоряженіе (секретное) дѣйствовать осторожно и неторопливо въ дѣлѣ присоединенія уніатовъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, уніатскимъ епископамъ было предписано усиленно очищать свою церковь отъ католическихъ обрядовъ. Въ 1835 году еп. Іосифъ былъ назначенъ членомъ секретнаго комитета, образованнаго въ 1834 г. въ Петербургѣ для направленія уніатскихъ дѣлъ и членомъ комиссіи духовныхъ училищъ, которой подчинялись всѣ уніатскія духовно-учебныя заведенія. Въ 1834 г. по всѣмъ уніатскимъ церквамъ были разосланы служебники московской печати. Въ началѣ 1837 г. завѣдываніе дѣлами уніатской церкви было передано изъ министерства внутреннихъ дѣлъ оберъ- прокурору Сѵнода. Начиная съ 1834 г. архіереи Іосифъ, Василій и Антоній совершали по своимъ епархіямъ неутомимые разъѣзды, стараясь лично устанавливать связь съ духовенствомъ и прививать имъ свои взгляды. Наибольшій успѣхъ чувствовался въ литовской епархіи. Въ Бѣлоруссіи приходилось считаться съ вліяніемъ митр. Іоасафата, продолжавшаго латинствовать.

Въ 1838 г. скончались митр. Іоасафатъ и, единомысленный съ нимъ, еп. пинскій Жарскій. Предсѣдателемъ уніатской коллегіи сталъ владыка Іосифъ. Еп. Василій получилъ Бѣлорусскую епархію покойнаго митрополита. Подготовка духовенства была закончена и оно выдало подписки на возсоединеніе, за исключеніемъ сотни священниковъ въ Бѣлорусской епархіи. 12 февраля 1839 г. соборъ уніатскихъ архіереевъ и высшаго духовенства, собравшійся въ недѣлю Православія въ Полоцкѣ, составилъ торжественный актъ о присоединеніи уніатской церкви къ православной и всеподданнѣйшее прошеніе о томъ государю съ приложеніемъ 1305 подписей духовныхъ лицъ. 25 марта имп. Николай I написалъ на этомъ прошеніи: “Благодарю Бога и принимаю”. За пастырями присоединилось къ Православію и все полуторамилліонное населеніе указанныхъ епархій. Радость возсоединенія выразилась торжественными богослуженіями бывшаго уніатскаго духовенства съ древнеправославными въ Витебскѣ, Оршѣ, Полоцкѣ, Вильнѣ. Въ память возсоединенія выбита была медаль съ надписью на одной сторонѣ: “Отторженные насиліемъ (1596) возсоединены любовію (1839)”, съ другой — подъ ликомъ Спасителя на убрусѣ: “Такова имамы Первосвященника”. Бывшіе уніатскіе архіереи получили православныя епархіи западнаго края: Іосифъ сталъ архіепископомъ литовскимъ, съ 1852 г. митрополитомъ. Василій — еп. полоцкимъ, съ 1841 г. — архіепископомъ и съ 1866 г. — членомъ Сѵнода. Антоній — еп. минскимъ и бобруйскимъ, съ 1841 г.— архіепископомъ. Въ 1848 г. владыка Антоній ушелъ на покой. Митр. Іосифъ писалъ о немъ, что въ дѣлѣ возсоединенія “никто не помогъ мнѣ столько, сколько онъ”. Самъ владыка Іосифъ переселился въ 1843 г. изъ Петербурга въ Жировицкій мон., исходатайствовалъ для литовской епархій второе — ковенское — викаріатство. Въ 1844 г. онъ переѣхалъ въ Вильну, переведя туда литовское епархіальное управленіе, вмѣстѣ съ семинаріей. Владыка Іосифъ старался вліять на усиленіе числа православныхъ въ западно-русскомъ чиновничествѣ, опасаясь новаго польскаго мятежа. Онъ открылъ свыше 200 церковно-приходскихъ и другихъ училищъ.

Владыка Іосифъ пользовался довѣріемъ и поддержкой императоровъ Николая I и Александра П. Въ 1852 г. владыка Іосифъ возведенъ былъ въ санъ митрополита. Съ началомъ безпорядковъ въ Вильнѣ онъ разсылалъ твердыя наставленія духовенству. До назначенія въ Вильну генералъ-губернаторомъ рѣшительнаго гр. М. Н. Муравьева положеніе его было опаснымъ. Митр. Іосифъ послѣ усмиреннаго польскаго мятежа 1863 г. оказалъ матеріальную поддержку пострадавшему отъ повстанцевъ православному духовенству, возстановилъ и вновь построилъ нѣсколько церквей. По назначеніи начальникомъ края ген. Потапова онъ скорбѣлъ изъ за непостоянства правительственныхъ распоряженій, но вѣрилъ, что посѣянныя имъ сѣмена не заглохнутъ, а принесутъ свой плодъ. Укрѣпленіе этой вѣры митр. Іосифъ могъ найти въ высокой оцѣнкѣ его трудовъ, сдѣланной въ послѣднемъ Высочайшемъ рескриптѣ отъ 27 марта 1866 г., которымъ сопровождалось пожалованіе ему посоха, осыпаннаго драгоцѣнными камнями. Владыка Іосифъ скончался 23 ноября 1868 г. (“Прав. Бог. Энц.”).

Послѣ возсоединенія уніатовъ Бѣлоруссіи и Литвы унія оставалась еще въ Привислинскомъ краѣ, въ уніатской Холмской епархіи. Правительство обратило на это вниманіе послѣ польскаго возстанія. Дѣло возсоединенія и здѣсь началось съ ослабленія силы базиліанъ и возстановленія православной обрядности. Главнымъ дѣятелемъ въ подготовкѣ возсоединенія выступилъ протоіерей Маркеллъ Поппель, назначенный, по удаленіи мѣстныхъ епископовъ, администраторомъ епархіи (1870). Въ 1874 г. имп. Александръ II выразилъ согласіе на возсоединеніе. Послѣ этого въ Сѣдлецкой губ. возсоединилось до 50000 уніатовъ. 18 февраля того же года въ Холмѣ состоялся соборъ духовенства съ Маркелломъ во главѣ и составленъ актъ о возсоединеніи всей Холмской епархіи. 11 мая — въ день свв. Меѳодія и Кирилла — послѣдовало самое торжество возсоединенія. Въ томъ же году Маркеллъ былъ посвященъ во епископа люблинскаго, викарія православной Варшавской епархіи, съ каѳедрой въ г. Холмѣ (занималъ ее до 1878). Укрѣпленію православія въ древней русской Холмщинѣ способствовало образованіе въ 1905 г. самостоятельной епархіи и въ 1912 г. холмской губерніи, въ которую вошли уѣзды люблинской и сѣдлецкой губерній съ преимущественно православнымъ населеніемъ. Унія осталась только въ отторженномъ отъ Россіи древнерусскомъ краѣ — Галиціи — которой, послѣ раздѣла Польши въ XVIII в. владѣла Австро-Венгрія.

Католицизмъ потерпѣлъ большой ущербъ возсоединеніемъ уніатовъ. Онъ продолжалъ свою пропаганду даже при такомъ твердомъ ревнителѣ православія и русской народности, какъ имп. Николай I. Произошло нѣсколько совращеній въ латинство бывшихъ уніатовъ и православныхъ въ западномъ краѣ и въ высшемъ русскомъ обществѣ. Нѣкоторые, отпавшіе отъ Православія, даже эмигрировали за границу (князья Гагаринъ и Голицынъ, Мартыновъ), сдѣлались тамъ іезуитами и старались вредить своей родной Церкви брошюрами въ пользу католичества, совращеніемъ русскихъ путешественниковъ и путешественницъ съ помощью основаннаго въ Парижѣ братства Кирилла и Меѳодія. (Знаменскій).

Возсоединеніе же уніатовъ продолжалось. Въ 1840-41 гг. въ Православіе, вмѣстѣ съ уніатами, обратилось 20000 католиковъ. Новое усиленіе обращенія католиковъ произошло послѣ польскаго возстанія 1863 г., во время котораго такъ ярко проявилась тѣсная связь католицизма съ бунтовщиками. Въ 1864 г. обратилось до 50000 католиковъ. Обращенія эти продолжались до 1870 годовъ. Еще болѣе стали они усиливаться съ 1870 г., послѣ Ватиканскаго собора, провозгласившаго догматъ о непогрѣшимости папъ, озадачившаго своими опредѣленіями многихъ исповѣдниковъ католичества. Въ Россіи увеличилось обращеніе въ Православіе чеховъ колонистовъ. Въ 1888-89 гг. въ Волынской епархіи присоединилось 6800 чеховъ. (Знаменскій.

Въ 1862 г. присоединенъ былъ въ Парижѣ, въ сущемъ санѣ, французъ, католическій аббатъ Рене-Франсуа Гетте (1816-75), получившій имя Владиміра. Онъ былъ авторомъ обширной исторіи и др. трудовъ; издавалъ до принятія православія журналъ “Observateur Catholique”, соединившійся потомъ съ первымъ въ Парижѣ русскимъ журналомъ “Union chretienne”.

Въ Соед. Шт. Сѣв. Америки, послѣ Ватиканскаго собора, совершилось обращеніе католическаго богослова, проф. Біеринга, потомъ правосл. священника въ Нью-Іоркѣ. Отдѣлившаяся отъ Рима старокатолическая церковь завязала съ православной Церковью живыя сношенія о своемъ съ нею соединеніи. Для разработки вопроса этого собирались конгрессы и конференціи старо-католическихъ и русскихъ богослововъ (въ Мюнхенѣ, Кельнѣ, Боннѣ, Утрехтѣ) частнымъ образомъ, безъ офиціальнаго въ нихъ участія самой Русской Церкви.

 

Православіе въ Прибалтійскомъ краѣ и въ Финляндіи. Сношенія съ иновѣрцами въ Англіи и въ Соед. Штатахъ Сѣв. Америки.

Основное населеніе Прибалтійскаго края, вошедшаго въ составъ Россійской имперіи въ XVIII в., составляли латыши и эсты. Они находились въ полной зависимости отъ мѣстныхъ землевладѣльцевъ германскаго происхожденія и, зависимыхъ отъ таковыхъ, лютеранскихъ пасторовъ. Православныхъ жителей, вмѣстѣ съ прищлыми русскими людьми, въ 1830 г. во всемъ Прибалтійскомъ краѣ было не болѣе 20000. Церквей было тоже мало.

Онѣ существовали, главнымъ образомъ, для войскъ, расположенныхъ въ краѣ. Первые начатки движенія въ пользу Православія опредѣлились съ открытіемъ въ 1836 г. въ Ригѣ псковскаго викаріатства. При первомъ же епископѣ Иринархѣ въ Лифляндіи и Эстляндіи между крестьянами начало развиваться значительное движеніе къ переходу изъ лютеранства въ Православіе. Въ скорбяхъ своихъ латыши и эсты, не находя удовлетворенія въ лютеранствѣ и чуждые пасторамъ, давно уже привыкли искать себѣ утѣшеніе внѣ лютеранства. Одни ходили на богомолье въ древній Псково-Печерскій мон. Другіе посѣщали католическій костелъ въ Шембергѣ. Нѣкоторые становились сектантами, которые распространились въ краѣ въ царствованіе имп. Александра I. Ближе всего имъ была “царская вѣра”, служители которой относились къ нимъ ласково и безкорыстно, отличаясь этимъ отъ пасторовъ. Въ 1841 г. къ владыкѣ Иринарху стали въ большомъ количествѣ прибывать крестьяне, желавшіе перейти въ Православіе. Къ сожалѣнію, среди нихъ были и такіе, которые полагали этимъ получить освобожденіе отъ гнета мѣстныхъ помѣщиковъ или переселиться въ другія мѣста. Религіозныя побужденія ими не руководили. Лютеранскіе круги, въ лицѣ нѣкоторыхъ помѣщиковъ и пасторовъ, сумѣли придать всему этому движенію политическій характеръ, изображая въ видѣ бунта. Еп. Иринархъ былъ удаленъ и началось слѣдствіе объ его дѣйствіяхъ. Онъ былъ оправданъ, какъ выявилась и правота прочаго православнаго духовенства. Обнаружилось и тяжелое положеніе крестьянства. Генералъ-губернаторъ бар. Паленъ всячески поддерживалъ интересы лютеранъ. Переходъ въ Православіе былъ дозволенъ крестьянамъ самимъ государемъ, но съ непремѣннымъ внушеніемъ, что они не получатъ за это никакихъ измѣненій въ своихъ договорныхъ отношеніяхъ съ помѣщиками, а освободятся лишь отъ повинностей и платежей въ пользу пасторовъ.

Преемникомъ владыки Иринарха сталъ выдающійся іерархъ еп. Филаретъ (Гумилевскій), — извѣстный богословъ и историкъ Церкви (1805-1866). Сынъ священника Шацкаго у., Тамбовской г., носившій фамилію Конобѣевскаго (по селу Конобѣеву), онъ за смиреніе и малорослость прозванъ былъ въ тамбовской семинаріи Гумилевскимъ. Окончивъ инокомъ московскую дух. академію, онъ былъ въ ней потомъ профессоромъ и ректоромъ, въ санѣ архимандрита. Въ 1841 г. онъ былъ поставленъ викарнымъ еп. рижскимъ. Въ 1845 г. повторилось движеніе мѣстнаго крестьянскаго движенія въ отношеніи перехода въ Православіе. Сразу же выявилось и противодѣйствіе помѣщиковъ и пасторовъ. Во главѣ администраціи оставался Паленъ. Православное духовенство дѣлало все, что могло для поддержанія движенія. Нужныя христіанскія книги переводились на латышскій и эстонскій языки. Знающіе ихъ вызывались къ занятію священническихъ мѣстъ. Усилено было катихизаторство, чѣмъ опровергались заявленія пасторовъ, что “попы” крестятъ, никого не научивъ своей вѣрѣ. Строго соблюдались требовавшіяся формальности — пріемъ въ православіе производился въ присутствіи властей-лютеранъ. Противодѣйствія со стороны лютеранъ продолжались и доходили до клеветы. Изображалось положеніе такъ, что, якобы, крестьяне бунтуютъ и, прикрываясь религіознымъ движеніемъ, запускаютъ свои обязательныя работы. Вызвали такіе нападки правительственное распоряженіе о пріостановкѣ обращеній въ Православіе на все время сельскихъ работъ, а также позднѣйшее распоряженіе (1845) объ обязательномъ 6-мѣсячномъ срокѣ между заявленіемъ о переходѣ и самимъ присоединеніемъ. Въ теченіе этого времени лютеране имѣли возможность оказывать давленіе на тѣхъ, кто находился въ той или иной зависимости отъ нихъ. Число обращеній за 1845 г. доходило до 14430, въ 1847 дошло до 55000, затѣмъ рѣзко упало и смѣнилось даже обратнымъ движеніемъ изъ Православія въ лютеранство. Это было торжествомъ для нѣмецко-лютеранской партіи.

Владыка Филаретъ, не смотря на всѣ препятствія и личныя непріятности, упорно работалъ и поставилъ дѣло на твердую почву. Онъ открылъ много новыхъ приходовъ, вызвалъ значительное число нужныхъ для священническихъ мѣстъ людей, первый опредѣлилъ образъ дѣйствій духовенства въ такой сложной и трудной обстановкѣ. Еп. Филарету удалось прилично устроить матеріальное положеніе духовенства и создать въ разныхъ мѣстахъ инородческія школы. Въ 1847 г. въ Ригѣ открыто было духовное училище, съ преподаваніемъ мѣстныхъ языковъ для воспитанія духовныхъ дѣятелей въ краѣ изъ русскихъ и инородцевъ. Владыка Филаретъ работалъ до полнаго истощенія силъ, порою не имѣя времени для вкушенія пищи и сна. Нѣмецкая партія всячески старалась избавиться отъ такого опаснаго для нея іерарха. Въ 1848 г. владыка Филаретъ былъ переведенъ въ Харьковъ, въ 1857 г. возведенъ во архіепископа. Съ 1859 г. онъ былъ перемѣщенъ въ Черниговъ, гдѣ и закончилъ свою столь полезную для Церкви и Россіи жизнь въ 1866 году.

На положеніе дѣлъ въ Прибалтійскомъ краѣ было обращено особенное вниманіе благодаря печатнымъ трудамъ Юрія Ѳеод. Самарина (1819-76), одного изъ основоположниковъ славянофильства. Принадлежа къ родовитой и богатой дворянской семьѣ, москвичъ, онъ окончилъ московскій университетъ. Сначала увлекался философіей Гегеля, затѣмъ же всецѣло принялъ богословскія православныя воззрѣнія извѣстнаго славянофила А. С. Хомякова. Написалъ замѣчательную диссертацію о Стефанѣ Яворскомъ и Ѳеофанѣ Прокоповичѣ. Въ 1847 г. онъ служилъ по министерству внутреннихъ дѣлъ въ Ригѣ, состоя при генералъ-губернаторѣ. Палена замѣнилъ Е. А. Головинъ, немногимъ отличавшійся отъ своего предшественника. Слухи о насильственномъ присоединеніи къ Православію эстовъ и латышей и о возбужденіи ихъ православнымъ духовенствомъ противъ помѣщиковъ побудили его написать въ 1849 г. “Письма изъ Риги”, въ которыхъ обсуждалось отношеніе къ Россіи прибалтійскихъ нѣмцевъ. Письма эти, распространявшіеся въ рукописи, вызвали неудовольствіе въ нѣкоторыхъ вліятельныхъ кругахъ. Какъ должностное лицо, онъ былъ привлеченъ по обвиненію въ разглашеніи служебныхъ тайнъ. Благодаря личному вмѣшательству имп. Николая I, имѣвшаго и личную бесѣду съ нимъ, дѣло ограничилось для него 10-дневнымъ арестомъ и переводомъ на службу въ Симбирскъ. Въ своихъ “Письмахъ”, Самаринъ указывалъ, что задачи Россіи заключаются въ поднятіи и укрѣпленіи расположенныхъ къ ней эстовъ и латышей. Этому вопросу посвященъ былъ частично и его трудъ “Окраины Россіи”, напечатанный впервые въ Берлинѣ (1868-76). Самаринымъ написанъ также замѣчательный полемическій трудъ противъ іезуитовъ: “Іезуиты и ихъ отношеніе къ Россіи”.

Преемникомъ владыки Филарета былъ извѣстный іерархъ второй пол. XIX вѣка, Платонъ (Городецкій), впослѣдствіи митрополитъ кіевскій и галицкій (1803-1891). Въ 1848 же году онъ былъ назначенъ епископомъ въ Ригу, являясь викаріемъ псковской епархіи. Съ 1850 г. онъ сталъ во главѣ самостоятельной рижской епархіи, получивъ позднѣе титулъ архіепископа. Владыка Платонъ дѣятельно заботился объ укрѣпленіи Православія въ краѣ. Благодаря его примирительному образу дѣйствій и просвѣтительной дѣятельности, православная церковь въ Прибалтійскомъ краѣ заняла подобающее ей мѣсто. Владыка Платонъ почти удвоилъ число церквей, обратилъ еще большее вниманіе на поднятіе благосостоянія духовенства. Рижское дух. училище было преобразовано въ семинарію, въ которую онъ прилагалъ старанія привлечь природныхъ эстовъ и латышей. За время его управленія паства увеличилась на 41000 человѣкъ. Въ 1867 г. архіеп. Платонъ возглавилъ Донскую епархію.

Новое большое движеніе эстовъ и латышей въ православіе появилось въ началѣ 80-хъ годовъ со вступленіемъ на престолъ имп. Александра 111, поддерживавшаго во всѣхъ западныхъ окраинахъ имперіи православныя и русскія начала. Измѣнилось и направленіе мѣстной администраціи. Среди ея своимъ твердыми церковными и русскими взглядами выдѣлялся эстляндскій губернаторъ, кн. С. В. Шаховской. Супруга его, дочь извѣстнаго сподвижника имп. Александра II, военнаго министра Милютина, основала въ Люхтицѣ, Эстляндской г., въ 1892 г. женскій мон., при которомъ были устроены школа, пріютъ, мастерскія иконописная, золотошвейная, швальня.

Съ 1883 по 1891 гг. число принявшихъ Православіе возросло свыше 20000. Со стороны нѣмцевъ поднялись жалобы на гоненіе протестантства, услышанныя и въ Европѣ. Въ 1886 г. на имя оберъ-прокурора Сѵнода пришло изъ Шафгаузена (Германія) письмо отъ президента и членовъ реформатскихъ сѵнодовъ съ просьбой прекратить преслѣдованія ихъ остзейскихъ собратій. На это письмо въ 1887 г. отвѣтилъ К. П. Побѣдоносцевъ. Въ отвѣтѣ его, ставшемъ широко извѣстнымъ, было ясно указано, что жалобами прибалтійскихъ лютеранъ руководятъ побужденія не религіозныя, а чисто мірскія — именно желаніе господства въ краѣ. Отмѣчалось то, что если Православіе и ведетъ тамъ борьбу съ протестантизмомъ, то не наступательную, а оборонительную.

Въ Ригѣ находились монастыри: мужской Алексѣевскій (съ 1896 г.) и женскій Сергіевъ Св. Троицкій (съ 1902 г.), начало которому было положено общиной, созданной сестрами Мансуровыми въ 1892 г. Послѣдней обители принадлежала Преображенская пустынь недалеко отъ Митавы. Въ Иллукстѣ былъ основанъ въ 1816 г. мужской мон., ставшій съ 1880 г. женскимъ. Къ нему приписанъ былъ Свято-Духовъ мон. въ Якобштадтѣ, основанный въ ХVІІ в. и упраздненный въ 1866 г. Въ немъ пребывала Якоб- штадтская чудотворная икона Богоматери.

Въ концѣ XIX в. правительствомъ обращено было вниманіе на неудовлетворительное положеніе православной Церкви въ Финляндіи. Въ этомъ великомъ княжествѣ, присоединенномъ къ Россіи въ 1809 г. послѣ удачной войны со Швеціей, провинціей которой являлась Финляндія, — православная Церковь всецѣло должна была подчиняться мѣстнымъ финляндскимъ властямъ и руководствоваться тамошними узаконеніями, созданными исключительно въ интересахъ лютеранства. Подчиненныя Сѵноду въ обще-церковныхъ дѣлахъ, православныя церковныя общины въ своихъ внутреннихъ дѣлахъ, въ довольствованіи духовенства, содержаніи церквей и попеченіи о церковныхъ имуществахъ, были вполнѣ подчинены мѣстнымъ губернаторамъ и финляндскому сенату — правительству лютеранскому, по общему закону этого края. Такимъ образомъ, православная Церковь въ Финляндіи была въ положеніи не господствующей, какъ въ остальныхъ частяхъ Имперіи. Выборгскіе викаріи — петербургской епархіи —, впервые назначенные въ 1856 г., проживая въ Петербургѣ и занятые ректорствомъ въ духовной академіи, рѣдко посѣщали свою епископію. Мѣстное православное духовное правленіе болѣе считалось съ гражданскимъ управленіемъ, для котораго православная Церковь была только терпимымъ вѣроисповѣданіемъ. Духовное правленіе было посредствующимъ органомъ между православными церквами и финляндскимъ свѣтскимъ начальствомъ. Улучшеніе наступило лишь со времени учрежденія въ 1892 г., въ царствованіе императора Александра III, самостоятельной финляндской каѳедры, съ поставленіемъ во главѣ ея опытнаго администратора, крупнаго церковнаго дѣятеля того времени архіепископа Антонія (Вадковскаго).

Владыка Антоній, род. въ 1846 г., былъ сыномъ священника Тамбовской г. Онъ окончилъ Казанскую дух. академію, гдѣ остался преподавателемъ церковнаго проповѣдничества. Овдовѣвъ и потерявъ дѣтей, онъ принялъ иночество. Былъ инспекторомъ казанской академіи и ректоромъ петербургской. Въ 1887 г. онъ былъ хиротонисанъ во епископа выборгскаго, а въ 1892 г. поставленъ архіепископомъ финляндскимъ. Въ качествѣ викарія, онъ былъ знакомъ съ тѣмъ въ какомъ трудномъ положеніи находились церковныя дѣла въ этой окраинѣ. Немногочисленное православное населеніе, разбросанное на большомъ пространствѣ среди сплоченнаго лютеранскаго міра, чувствовало свое полное сиротство и безсиліе и невольно поддавалось давившему его вліянію иновѣрцевъ. Церкви находились въ упадкѣ, церковное хозяйство въ разстройствѣ, просвѣтительная дѣятельность не существовала и паства жила какъ бы безъ пастыря, чѣмъ, конечно, пользовались иновѣрцы. Владыка Антоній своими частыми личными объѣздами обширнаго края сразу поднялъ въ немъ православно-русскій духъ. Повсюду началось церковное строительство, организовывались церковно-просвѣтительные союзы, закипѣла вообще церковная дѣятельность. Въ 1898 г. владыка Антоній поставленъ былъ митрополитомъ Петербургскимъ и Ладожскимъ, съ назначеніемъ въ 1900 г. первенствующимъ членомъ Сѵнода. Преемниками его были владыки: Николай, впосл. архіепископъ тверской; съ 1905 г. Сергій (Страгородскій). Большое значеніе для православнаго населенія Финляндіи имѣло нахожденіе въ тамошней епархіи знаменитыхъ обителей Валаамской Спасо-Преображенской и Коневской Рождественской.

Первыя сношенія англиканской церкви съ Россіей о соединеніи церквей относятся ко времени имп. Петра Великаго. Но тогда они окончились ничѣмъ. Въ 1830-хъ годахъ среди англиканской церкви возбудилось особенное вниманіе къ Православію въ обществѣ пюзеистовъ или англо-каѳоликовъ. Принадлежавшій къ нимъ, архидіаконъ Вильямъ Пальмеръ, вице-президентъ коллегіи св. Маріи Магдалины Оксфордскаго университета, рѣшилъ посвятить свою жизнь возсоединенію англиканской церкви съ православной. Въ 1842-1853 гг. онъ нарочито ѣздилъ въ Россію хлопотать о соединеніи церквей, предпринялъ поѣздку и на Востокъ. Онъ самъ пожелалъ принять Православіе. Отъ него было потребовано Сѵнодомъ отреченіе отъ ересей, содержащихся въ 39 пунктахъ англиканскаго вѣроисповѣданія. Пальмеръ не признавалъ ихъ еретическими и отказался выполнить условія. Не согласился онъ и съ условіями константинопольскаго патріарха. Огорченный безуспѣшностью своихъ стараній, онъ перешелъ въ католичество. Пальмеръ, скончавшійся въ 1879 г., собралъ и перевелъ на англійскій языкъ обширный матеріалъ о патр. Никонѣ, со своими соображеніями о значеніи его дѣятельности и послѣдствіяхъ его низложенія.

“Постепенно стали возрастать среди англиканъ интересъ и симпатіи къ православной церкви;” — пишетъ И. Соколовъ въ “Прав. Бог. Энц.”, “о ней стали отзываться, какъ о “святой, каѳолической, достопочтенной церкви”. Наконецъ, въ 60-хъ годахъ началось открытое движеніе къ соединенію съ ней. Поводомъ къ офиціальному обсужденію этого предмета послужило внѣшнее соприкосновеніе обѣихъ церквей на с.-западномъ побережьѣ американскаго материка. Въ 1862 г. на генеральной конвенціи сѣвероамериканской епископальной церкви былъ учрежденъ “греко-русскій комитетъ” для дружественныхъ сношеній съ греко-русской церковью по вопросу о взаимоотношеніяхъ между членами епископальной и православной церкви въ Сѣв. Америкѣ. Въ 1863 г. въ Англіи при кентерберійской конвокаціи также назначенъ былъ комитетъ по вопросу о сближеніи съ восточною церковью. Оба комитета вошли въ сношенія между собою и стали совмѣстно работать надъ вопросомъ о соединеніи церквей”. Въ одномъ направленіи съ ними дѣйствовала “Ассоціація восточной церкви” (“Eastem Church Association”), основанная въ 1863 г. Въ 1864 г. секретарь американскаго комитета пасторъ Юнгъ предпринялъ путешествіе на Востокъ и въ Россію. Онъ былъ принятъ въ Москвѣ митр. Филаретомъ и въ Петербургѣ митр. Исидоромъ, представленъ Сѵноду и всюду встрѣчалъ сочувствіе. Ближайшими посредниками въ дѣлѣ ознакомленія англиканъ съ православною церковью были настоятели русскихъ церквей въ Лондонѣ прот. Е. И. Поповъ и въ Парижѣ прот. I. В. Васильевъ, пріѣзжавшій въ Англію. Архіеп. кентерберійскій Кампбелль велъ по отдѣльнымъ вопросамъ переговоры съ константинопольскимъ патріархомъ Григоріемъ VI. Но конечно русская и константинопольская Церкви, сочувственно относясь къ переговорамъ, не допускали единенія безъ согласія въ догматахъ. По случаю торжества 900-лѣтія крещенія Руси въ 1888 г. архіеп. кентерберійскій Эдуардъ Бенсонъ прислалъ митрополиту кіевскому Платону привѣтствіе. Въ день погребенія императора Александра III, королева Викторія, въ качествѣ “верховнаго правителя” англиканской церкви, повелѣла отслужить во всѣхъ церквахъ поминальныя службы. Въ ея Виндзорскомъ дворцѣ, по ея распоряженію, были внесены въ служебникъ погребальныя пѣснопѣнія русскаго православнаго богослуженія. По желанію королевы, переведена на англійскій языкъ “Моя жизнь во Христѣ” о. Іоанна Кронштадтскаго. Въ 1896 г. на св. коронованіи императора Николая II присутствовалъ представитель англиканской церкви еп. питербороскій Крейтонъ. Въ 1897 г. на торжествѣ 60-лѣтняго юбилея королевы Викторіи присутствовалъ представитель русской Церкви архіепископъ финляндскій Антоній. (“Прав. Бог. Энцикл.). Владыка Антоній получилъ докторскія степени отъ Оксфордскаго и Кембриджскаго университетовъ.

Въ переговорахъ съ англиканами подымался вопросъ о сохраненіи ими своихъ обрядовъ. “Однимъ изъ важныхъ препятствій къ удовлетворительному рѣшенію вопроса о присоединеніи англиканъ и вообще протестантовъ”, пишетъ Знаменскій, “была открывшаяся тогда разность между Русской и Греческою церковію въ способѣ присоединенія этихъ иновѣрцевъ: Русская церковь присоединяла ихъ чрезъ одно мѵропомазаніе, а Греческая требовала повторенія надъ ними и таинства крещенія”. Происходили по временамъ частные случаи обращеній, изъ которыхъ произвело большое впечатлѣніе обращеніе въ 1861 г. англійскаго пастора Ричардсона, въ 1869 г. издателя “Православно-каѳолическаго Обозрѣнія”, доктора богословія Овербека. Они, въ особенности послѣдній, много потрудились въ пользу православной Церкви среди англиканъ. Съ 1870 г. особенно подвинулось впередъ знакомство съ православной Церковью американскаго общества, когда, перейдя изъ католичества, Николай Біерингъ, ставъ православнымъ священникомъ, открылъ въ своей церкви въ Нью-Іоркѣ православное богослуженіе на англійскомъ языкѣ и сталъ читать о Православіи лекціи.

 

Духовное просвѣщеніе.

Въ 1808 г. въ Россіи были четыре духовныхъ академіи: кіевская, московская, петербургская и казанская, 36 семинарій, до 115 низшихъ духовныхъ училищъ, съ числомъ учениковъ, простиравшимся до 28000 человѣкъ.

На основаніи комитетскаго проекта 1808 г., о которомъ упоминалось (стр. 726), всѣ духовныя школы въ первый разъ были объединены подъ управленіемъ Комиссіи дух. училищъ въ видѣ особаго духовно-учебнаго вѣдомства, являвшагося отдѣленіемъ Сѵнода. Непосредственный надзоръ за средними и низшими учебными заведеніями составлялъ обязанность академій. Вѣдомство раздѣлено на академическіе округи и получило общіе однообразные уставы. Академіи оставлены съ однимъ высшимъ образованіемъ для воспитанниковъ, уже окончившихъ семинарскій курсъ. Семинаріямъ — по одной на епархію — предоставлено среднее духовное образованіе. Низшія училища — уѣздныя (по 10 на епархію) и приходскія по благочиніямъ (по 30 на каждую епархію) должны были раздѣлить между собою трудъ низшаго образованія дѣтей. Число всѣхъ школъ на дѣлѣ не достигло до предположенныхъ цифръ. Низшихъ школъ открыто было всего до 300. Академій оставлено три, т. к. казанская была въ 1818 г. на время обращена въ преобразованную семинарію съ присоединеніемъ ея округа къ московскому. Она открыта была вновь въ 1842 г. Основныя предположенія 1808 г. были въ значительной мѣрѣ осуществлены. Въ 1814 г. были изданы ихъ уставы, написанные отчасти Сперанскимъ, главнымъ же образомъ владыкой Ѳеофилактомъ. По своему общему характеру, всѣ духовныя школы созданы были въ видѣ сословныхъ школъ смѣшаннаго типа, съ общеобразовательнымъ и спеціальнымъ курсами вмѣстѣ. Образованіе въ нихъ по прежнему сдѣлано обязательнымъ для дѣтей духовенства. Число учениковъ семинарій дошло въ царствованіе имп. Александра I до 46000. Курсъ низшихъ школъ имѣлъ общій элементарный характеръ, вслѣдствіе чего въ эти школы дозволялось принимать учениковъ и изъ другихъ сословій. Въ семинаріяхъ, составленныхъ изъ трехъ двухгодичныхъ отдѣленій, называвшихся по главнымъ своимъ предметамъ риторикой, философіей и богословіемъ, послѣднее отдѣленіе имѣло спеціальный духовный характеръ. Въ академіяхъ курсъ дѣлился на два двухгодичныхъ отдѣленія — общеобразовательное и спеціально-богословское. Студенты академій по окончаніи курса удостаивались степеней кандидата и магистра и особыхъ окладовъ по этимъ степенямъ, если они примутъ священный санъ. Въ 1814 г. комиссія дух. училищъ удостоила нѣсколько духовныхъ лицъ степени доктора богословія, тоже получавшихъ особые оклады. Магистры и доктора въ священномъ санѣ получали особые кресты. Съ 1820 г. на содержаніе всѣхъ духовныхъ школъ отпускалось 1 674 120 руб. Всѣ школы пришли послѣ этого въ замѣтное оживленіе; повсюду началась стройка и перестройка зданій, улучшилось содержаніе учителей и казеннокоштныхъ учениковъ. (Знаменскій).

Въ духовныхъ учебныхъ заведеніяхъ воспитаніе должно было вестись въ духѣ евангельскомъ. Часть предметовъ была яснѣе опредѣлена, чѣмъ прежде, другіе введены вновь. Таковыми новыми были: математика, ранѣе почти неизвѣстная, исторія всеобщая и церковная, преподававшаяся кое-гдѣ, языки — еврейскій, нѣмецкій и французскій, по временамъ звучавшіе въ академіяхъ и почти никогда въ семинаріяхъ. Греческому языку назначена была важность одинаковая съ латинскимъ, тогда какъ прежде вовсе не слыхали его въ училищахъ и рѣдко въ семинаріяхъ. Введена была герменевтика, которой въ семинаріяхъ не знали, хотя по мѣстамъ толковали св. Писаніе. Даже въ кіевской академіи только съ 1798 г. стали преподавать герменевтику и церковную исторію. Планъ образованія, начертанный Комитетомъ, могъ быть приведенъ въ исполненіе только постепенно. Академія новаго образованія сначала была открыта въ 1809 г. только въ Петербургѣ.

Въ томъ же году открыты были низшія заведенія по новому плану въ петербургскомъ округѣ. Способнымъ людямъ поручено было приготовить учебныя книги. Скоро появились “Библейская исторія” Филарета (Дроздова), превосходное руководство для академій, и “Церковная исторія” Иннокентія (Смирнова). Въ то же время разосланы были по семинаріямъ конспекты богословскихъ и философскихъ наукъ. Первый курсъ петербургской академіи кончился благополучно. Изъ числа воспитанниковъ его явились впослѣдствіи митрополитъ и 7 архіепископовъ. Изъ начальниковъ же — 3 митрополита, 2 архіепископа и 2 епископа. Въ 1814 г., когда окончился этотъ выпускъ, онъ могъ дать способныхъ наставниковъ для семинарій. Въ 1814 г. явилась возможность по новому плану открыть московскую академію въ Троицко-Сергіевой лаврѣ. Тогда же введено преобразованіе въ семинаріяхъ петербургскаго и московскаго округовъ. Дѣло все болѣе развивалось. Въ 1822 г. на основаніи опыта напечатаны были подробные проекты уставовъ для академій, семинарій и училищъ. В продолженіи 16 лѣтъ число учащихся возросло отъ 30000 до 46000, а число училищъ вдвое. Къ концу царствованія имп. Александра I уже и въ селахъ много было священниковъ, получившихъ полное семинарское образованіе, тогда какъ при имп. Екатеринѣ и въ городахъ бывали неученые священники.

Правительственные отпуски на содержаніе школъ повышались. Но все же положеніе въ семинаріяхъ было еще тяжелымъ. Дѣло въ томъ, что, вслѣдствіи бѣдности духовенства, училищныя начальства вынуждены были принимать на казенное содержаніе много бѣдныхъ учениковъ сверхъ штата. Вслѣдствіи этого приходилось сокращать то, что шло на содержаніе штатныхъ бурсаковъ. Приходилось изъ семинарскихъ окладовъ помогать низшимъ школамъ. Въ 1836 г. — въ царствованіе имп. Николая I — послѣдовала новая прибавка къ училищнымъ окладамъ. Въ томъ же году предприняты были самыя дѣятельныя мѣры кѣ совершенному преобразованію духовнаго юношества; по Высочайшему по- велѣнію, изданы въ свѣтъ коренные уставы Вселенской Церкви, какъ основаніе каноническаго права, не имѣвшаго мѣста въ программахъ духовно-учебныхъ заведеній прежняго времени; сдѣланы главными руководствами въ преподаваніи догматическаго богословія “Изложеніе православной вѣры”, написанное восточными патріархами, и “Православное исповѣданіе вѣры”, составленное Петромъ Могилой; въ академіяхъ и семинаріяхъ введено ученіе объ отцахъ Церкви и распространено на всѣ три отдѣленія преподаваніе спеціальныхъ богословскихъ наукъ; возобновлено изданіе книги Стефана Яворскаго “Камень вѣры” и, наконецъ, пространный катихизисъ московскаго митрополита Филарета, совершенно переработанный авторомъ, согласно съ строгими требованіями древняго православія, введенъ въ 1839 г. въ повсемѣстное употребленіе, въ качествѣ школьнаго руководства по Закону Божію. (Благовидовъ).

Въ 1840 г. введены были науки — патристика, пастырское и собесѣдовательное богословіе и, кромѣ того, знанія чисто практическаго характера — сельское хозяйство, съемка и черченіе плановъ, медицина и оспопрививаніе, иконописаніе. Богословскіе предметы перенесены были и въ общеобразовательные классы, философія признана была въ семинаріяхъ ненужной и изъ нея оставлены только логика и опытная психологія.

Въ шестидесятыхъ годахъ произведена была новая реформа, вызванная разными недочетами, въ особенности же тяжелымъ матеріальнымъ положеніемъ школъ въ которыхъ казеннокоштные ученики голодали, зданія оставались безъ ремонта, учителя же уходили въ другія вѣдомства. Новая реформа обсуждалась съ 1860 по 1866 гг. Наряду со спеціальными комиссіями, обсуждали ее епархіальные архіереи, ректоры, академическіе совѣты и даже печать. Правительство ассигновало казенное пособіе школамъ въ размѣрѣ полутора милліона руб. Въ маѣ 1867 г. духовно-учебное управленіе замѣнено было дух.-учебнымъ комитетомъ и утверждены новые семинарскій и училищный уставы, а въ 1869 г. академическій уставъ. Администрація дух.-учебной части получила новый видъ. Она была сосредоточена въ одномъ дух.-учебномъ комитетѣ. Академическіе округи были упразднены и академіи освобождены отъ несвойственныхъ имъ административныхъ заботъ. Во внутреннемъ управленіи дух. школъ проведено начало самоуправленія и начало выборное, касавшіяся всѣхъ должностныхъ лицъ, кромѣ ректоровъ академій. Такимъ образомъ во всѣхъ дѣлахъ заинтересованными оказались члены учебнаго и педагогическаго составовъ учебныхъ заведеній. Въ дѣлахъ семинарій и училищъ призвано было къ участію и мѣстное духовенство, выбиравшее своихъ представителей въ правленія учебныхъ заведеній. Учебная часть семинарій и училищъ была организована съ болѣе стройнымъ распредѣленіемъ предметовъ общеобразовательнаго и спеціальнаго курсовъ. Для сокращенія семинарскаго курса изъ него были выпущены даже библейская исторія, ученіе о богослужебныхъ книгахъ и патристика; обширнѣе было поставлено преподаваніе философіи. Нововведеніемъ и въ семинаріяхъ и въ академіяхъ было преподаваніе педагогики, при которомъ имѣлось въ виду ближайшее участіе духовенства въ дѣлѣ народнаго образованія. Самой благотворной стороной новой учебной реформы было возвышеніе духовно-училищныхъ окладовъ, прекратившее прежнее бѣдственное состояніе дух. школъ. Свѣчной сборъ въ 1870 г. былъ замѣненъ процентнымъ со всѣхъ церковныхъ доходовъ, по 10-21 процентовъ съ каждой церкви. Въ царствованіе имп. Александра III изданъ въ 1884 г. новый уставъ духовныхъ академій и семинарій. Профессорамъ и учителямъ возвышены оклады содержанія и пенсій, примѣнительно къ положенію министерства народнаго просвѣщенія.

Стали создаваться, школы для образованія дочерей духовенства. Начало этому положено было вѣдомствомъ Императрицы Маріи въ 1843 г., создавшимъ въ Царскомъ Селѣ такую школу. За нимъ стали открывать и другія школы въ рядѣ городовъ. Съ 1860 г., съ возбужденіемъ въ средѣ духовенства сословной самодѣятельности, по епархіямъ начали создавать епархіальныя женскія училища, содержавшіяся на средства епархіальнаго духовенства. Училища эти создались во всѣхъ епархіяхъ и имѣли очень большое значеніе.

 

Представители духовной науки и проповѣдничества.

Въ 1805 г. издана “Краткая Церковная Россійская исторія” митрополита московскаго Платона. До этого труда составители русской церковной исторіи, по отзыву проф. Н. Н. Глубоковскаго ), ограничивались лѣтописно-повѣствовательными сообщеніями, митрополитъ же Платонъ, по его словамъ “держится собственно лѣтописнаго распорядка,” но группируетъ свой матеріалъ болѣе систематично и, главное, вездѣ рисуется “любезнымъ и привлекательнымъ исторіи свойствомъ — истины и безпристрастія”, почему старательно примѣняетъ трезвый критицизмъ въ обсужденіи литературныхъ свѣдѣній и жизненныхъ явленій”. Въ 1807-16 г.г. напечатана была “Исторія Россійской іерархіи”, въ 6 частяхъ, составленная совмѣстно ректоромъ новгородской семинаріи Амвросіемъ (Орнатскимъ), будущимъ епископомъ пензенскимъ, и епископомъ вологодскимъ Евгеніемъ (Болховитиновымъ), будущимъ митрополитомъ кіевскимъ. Трудъ этотъ, изобилующій данными, далъ прочное основаніе послѣдующимъ трудамъ по русской церковной исторіи. Знаменскій пишетъ: “Евгеній до конца жизни занимался своими археологическими и историческими работами, посвящая свои труды преимущественно собиранію матеріаловъ, разработкѣ первоисточниковъ и всякаго рода каталогизаціи. Во всѣхъ епархіяхъ, гдѣ онъ служилъ — въ Новгородѣ, Вологдѣ, Псковѣ, Кіевѣ — владыка Евгеній вездѣ изучалъ мѣстные архивы, собиралъ свѣдѣнія объ іерархахъ, монастыряхъ, святыняхъ и составлялъ обо всемъ замѣтки, каталоги и цѣльныя изслѣдованія. Такъ явились его “Разговоры о древностяхъ Новгорода”, матеріалы для исторіи вологодской іерархіи, святыхъ и монастырей, статьи о пермскихъ древностяхъ, “Исторія княжества Псковскаго”, “Лѣтопись Изборска”, Описаніе Кіево-Софіевскаго собора и Кіево-Печерской Лавры и др. Много лѣтъ онъ работалъ надъ составленіемъ своихъ знаменитыхъ “Словарей русскихъ писателей” свѣтскихъ и духовныхъ. Онъ велъ обширную переписку и сношенія со всѣми почти русскими учеными и библіографами и съ извѣстнымъ тогдашнимъ меценатомъ русскихъ ученыхъ гр. Н. П. Румянцевымъ. Его замѣтками о Кормчей пользовался въ своемъ “Обозрѣніи Кормчей” баронъ Розенкампфъ. Въ числѣ обработанныхъ имъ древнихъ памятниковъ были граматы св. кн. Мстислава Юрьеву монастырю, Исторія кн. Курбскаго, Хожденіе Даніила и др. Ученыя общества, университеты, академія наукъ приглашали его въ число своихъ членовъ”. Проф. М. П. Погодинъ писалъ о немъ: “Вотъ былъ человѣкъ, который не могъ пробыть нигдѣ одного дня безъ того, чтобы не ознаменовать его трудами на пользу исторіи ... Замѣчу еще особенность въ его умѣ и характерѣ: необыкновенная положительность безъ примѣси малѣйшей идеальности. Это былъ какой то статистикъ исторіи. Онъ, кажется, не жалѣлъ, если гдѣ чего ему не доставало въ исторіи; для него это было какъ будто все равно. Что есть, — хорошо, а чего нѣтъ, — нечего о томъ и думать. Никакихъ заключеній, разсужденій”. “Но за-то”, пишетъ о немъ проф. Н. Н. Глубоковскій, “фактическая сторона у него всегда документальна и провѣрена тщательно, а всѣ ея части размѣщаются по объективнымъ рубрикамъ взаимной исторической связи, хотя бы внѣшней и нуждающейся во внутреннемъ освѣщеніи. Собранъ былъ богатый, обоснованный и упорядоченный матеріалъ, который вмѣстѣ съ другими церковно историческими запасами самъ собою просился въ рамки научной систематизаціи”.

Епископъ Амвросій (Орнатскій), уйдя въ 1825 г. на покой, выѣхалъ изъ Пензы въ нагольномъ тулупѣ и въ Кириллово-Бѣлоезерскомъ монастырѣ заключился въ тѣсной кельѣ. Здѣсь онъ питался только просфорой, которую приносили къ окну его. Въ глубокую полночь, при свѣтѣ луны, видѣли его издали стоящимъ на паперти на колѣняхъ съ воздѣтыми къ небу руками. Иначе онъ не видался ни съ кѣмъ. 27 дек. 1827 г. просфора, оказавшаяся на окнѣ кельи, дала знать, что святитель окончилъ свой земной путь.

Обработкой матеріала, оставленнаго митр. Евгеніемъ, занялся самоотверженный даровитый владыка Филаретъ (Гумилевскій) архіеп. черниговскій (1859-66), ранѣе харьковскій (1848-59). Онъ выпустилъ въ 1847-48гг. “Исторію русской Церкви”, въ пяти періодахъ, обнимающихъ годы съ 988 по 1826 г. Трудъ этотъ совмѣщаетъ массу свѣдѣній, не рѣдко добытыхъ собственными разысканіями и справками, отличается, по отзыву проф. Глубоковскаго, “безспорнымъ искусствомъ комбинированія по существеннымъ началамъ жизненныхъ явленій, почему послѣднія сразу становились ясными въ этой перспективѣ по своей подлинной исторической природѣ и не нуждались въ детальномъ разсмотрѣніи”. Архіеп. Филаретомъ составленъ былъ “Обзоръ русской духовной литературы” (862-1863), содержащій цѣнныя данныя.

Еще болѣе значительнымъ историческимъ трудомъ была “Исторія Русской Церкви” митр. московскаго Макарія (Булгакова), занимавшаго до этого каѳедры тамбовскую, харьковскую и литовскую. Трудъ этотъ заключаетъ XIII томовъ (послѣдній изданъ послѣ его смерти). Авторъ обогатилъ науку множествомъ всякихъ научныхъ сокровищъ высокаго значенія.

Извѣстны и другіе труды упомянутыхъ авторовъ. Архіеп. Филаретъ написалъ: Историческое ученіе объ отцахъ Церкви. Историческій обзоръ пѣснопѣвцевъ греческой Церкви. Русскіе святые въ 12 книжкахъ съ ученой обработкой ихъ житій. Святыя подвижницы восточной Церкви. Историко-статистическое описаніе харьковской и черниговской епархій. Объясненіе на посланіе къ Галатамъ. Ученіе евангелиста Іоанна о Словѣ. Система догматики.

Митр. Макаріемъ написано: Исторія кіевской академіи. Исторія русскаго раскола старообрядчества. Введеніе въ православное богословіе и полная система догматическаго богословія. О послѣднемъ трудѣ упомянуто будетъ ниже.

Большой и тщательно разработанный трудъ проф. E. Е. Голубинскаго “Исторія Русской Церкви”, обнимающая событія до митр. Макарія (1542-63) включительно. Всѣ историческія событія имъ до крайней тщательности провѣрены. Но критицизмъ захватываетъ его полностью и это отражается на всемъ его трудѣ. Глубоковскій, признавая значеніе его крупнаго труда и новаго освѣщенія имъ ряда вопросовъ, пишетъ: “Его критическій молотъ былъ не просто внушительно-тяжелый, но и неразборчиво-грубый, бившій на своемъ пути направо и налѣво все попадавшееся прямо на смерть за простую слабость, лишая ее самаго права на существованіе, всегда условное въ земной ограниченности. Вообще у него критическая сторона гораздо выше, чѣмъ конструктивная, къ которой онъ имѣлъ меньше и склонности и способности”. Умеръ онъ въ 1904 г.

Русскую богословско-историческую науку обогатилъ владыка Арсеній (Иващенко), еп. кирилловскій, викарій новгородской епархіи, до этого настоятель московскаго ставропигіальнаго Заиконоспасскаго м. Важнѣйшій его трудъ “Лѣтопись церковныхъ событій и гражданскихъ отъ Рождества Христова до 1898 года”. Димитрій (Самбикинъ), архіеп. Тверской (1839-1908), извѣстенъ выдающимися учеными трудами по русской церковной исторіи и археологіи; замѣчателенъ его “Мѣсяцесловъ русскихъ святыхъ, всею русскою церковію или мѣстно чтимыхъ”, — трудъ, не встрѣчаемый у предшественниковъ. Проф. П. Н. Жуковичъ, за свою работу объ его научно-литературной дѣятельности удостоенный степени доктора церк. исторіи, отмѣчалъ, что “Мѣсяцесловъ русскихъ святыхъ” есть своеобразный Мѣсяцесловъ, отразившій въ себѣ и религіозно-церковное міровоззрѣніе русскаго народа и другія стороны его жизни”. Извѣстенъ историческими трудами прот. Василій Жмакинъ, съ 1900 г. членъ учебнаго комитета при Св. Сѵнодѣ. Лучшій его трудъ магистерская диссертація: “Митрополитъ Даніилъ и его сочиненія”. Авторъ многихъ трудовъ В. 3. Завитневичъ, профессоръ кіевской академіи. Его докторская диссертація “Алексѣй Степановичъ Хомяковъ” (1902), по отзыву рецензента проф. Жуковича, “оставляетъ послѣ себя впечатлѣніе цѣлаго, обширнаго по размѣрамъ и объединеннаго одной мыслью, богословско-историческаго трактата”. Профессоръ И. А. Чистовичъ (1828-93) написалъ рядъ трудовъ, изъ которыхъ очень цѣненъ “Очеркъ исторіи западно-русской церкви”. Много трудовъ напечатано М. I. Кояловичемъ (1828-91), сыномъ священника Гродненской г., профессоромъ петербургской дух. академіи, въ особенности объ уніи и о всемъ касавшемся его родного края. Его “Лекціи по исторіи Западной Россіи”, напечатанныя въ 1864 г., имѣли еще три изданія. Въ 1871 г. вышло хорошее “Руководство къ русской церковной исторіи” проф. казанскаго университета П. В. Знаменскаго. Въ изданіяхъ начиная съ 1896 г. оно именуется “учебнымъ”. Карташевъ, отдавая должное Знаменскому, съ большой похвалой отзывается и о трудѣ проф. новороссійскаго унив. А. П. Доброклонскаго († 1937 г. въ Бѣлградѣ): “Руководство по исторіи русской церкви” (писалось 1884-93 г.г.).

Глубоковскій пишетъ: “Русская церковно-историческая литература чрезвычайно богата цѣнными работами монографическаго характера по всѣмъ отраслямъ и болѣе или менѣе важнымъ вопросамъ. Лишь приходское бѣлое духовенство, наряду съ государственнымъ вліяніемъ высшей іерархіи наиболѣе содѣйствовавшее проведенію христіанства въ глубину народной жизни на всемъ пространствѣ Россіи, изслѣдовано неполно и недостаточно, какъ это вѣрно касательно состоянія народа въ исторіи по его религіозно-церковной сторонѣ: — въ этомъ отношеніи открываются широкія перспективы и точнѣе обрисовываются благодарныя задачи, обѣщающія объективное научное разрѣшеніе. А о русскомъ православномъ приходѣ уже довольно и обработанныхъ трудовъ и систематизированныхъ матеріаловъ”.

Самостоятельную отрасль изученія русской Церкви составляетъ исторія раскола. Вопросъ о научной спеціализаціи этого вопроса выдвинутъ былъ въ началѣ 50-хъ годовъ XIX в., къ которому относится и открытіе соотвѣтствующихъ каѳедръ при Духовныхъ Академіяхъ. Задачи были полемическія, судя и по названію этой науки “исторія и обличеніе русскаго раскола”. По словамъ Глубоковскаго, “наиболѣе убѣдительно выразили этотъ принципіальный взглядъ митрополиты — Московскій Филаретъ (Дроздовъ) и С-Петербургскій Григорій (Постниковъ), а Макарій (Булгаковъ) научно развилъ и обосновалъ его въ отдѣльномъ историческомъ трудѣ”... Исходя изъ того положенія, что расколъ является уклоненіемъ отъ каѳолической истины, заслуживающимъ разоблаченія и исправленія, писалъ свои ученые труды московскій проф. Н. И. Субботинъ. Онъ издавалъ журналъ “Братское Слово”, гдѣ (1875-76, 1883-99 годы) было помѣщено также много важныхъ для исторіи раскола памятниковъ и всякихъ сообщеній. Ближайшимъ сотрудникомъ Субботина былъ умный, настойчивый и хорошо освѣдомленный по своему прежнему нахожденію въ расколѣ единовѣрческій архимандритъ Павелъ, по прозванію Прусскій. Къ теченію Субботина примыкалъ, вдохновляясь его принципами, казанскій профессоръ Н. И. Ивановскій. Въ другомъ видѣ изображался расколъ тѣми, которые видѣли въ немъ особую “народную вѣру” и усматривали въ немъ протестъ противъ современныхъ ему Церкви, государства и общества. Представителями такого теченія были казанскій проф. А. П. Щаповъ (начиная съ магистерской диссертаціи въ 1857 г.) и ученый историкъ проф. Н. И. Костомаровъ. Писали о расколѣ проф. московскаго университета Н. Ѳ. Каптеревъ въ историческомъ освѣщеніи, а такъ же напечатана была въ 1905 г. книга проф. E. Е. Голубинскаго “Къ нашей полемикѣ со старообрядцами”. Объ единовѣріи писали проф. Н. И. Петровъ, о. В. И. Жмакинъ, М. В. Семеновскій, проф. II. С. Смирновъ, о. М. П. Чельцовъ, о. С. И. Шлеевъ, потомъ единовѣрческій епископъ Охтенскій Симонъ и др. Труды послѣдняго Глубоковскій считаетъ написанными въ узкотенденціозномъ духѣ.

Печатались труды о православномъ востокѣ. Главнымъ трудомъ въ этой области является работа академика проф. E. Е. Голубинскаго о церквахъ Болгарской, Сербской и Румынской. Другіе труды: Проф. А. И. Александрова (еп. Анастасія) “Политическая и церковная жизнь славянства въ XIX в.” (Казань 1911); Архіеп. Филарета (Гумилевскаго) о “святыхъ южныхъ славянъ”; Проф. о. Т. И. Буткевича “Высшее управленіе въ православныхъ автокефальныхъ Церквахъ”. Отдѣльныя работы: о Болгаріи — проф. академика И. С. Пальмова, проф. Н. Л. Туницкаго и др., о Сербіи — прот. М. II. Чельцова и проф. И. С. Пальмова (его же о Черногоріи), о православныхъ въ Австро-Венгріи — В. П. Мордвинова, проф. Г. А. Воскресенскаго, о. Д. Н. Якшича, о Чехіи — обширныя сочиненія проф. Пальмова, о Румыніи — митр. новгородскаго Арсенія (Стадницкаго), проф. Ѳ. А. Курганова, В. В. Колокольцева, Н. В. Лашкова, о Молдавіи — митр. Арсенія.

По всеобщей церковной исторіи въ нач. XIX вѣка извѣстны труды архимандрита Меѳодія (Смирнова), возглавлявшаго потомъ рядъ каѳедръ (ум. 1815). Имъ написана была “Исторія первыхъ вѣковъ христіанства” и “О Флорентійскомъ соборѣ”. Ректоромъ петербургской семинаріи, архимандритомъ Иннокентіемъ (Смирновымъ), скончавшимся въ 1819 г. еп. пензенскимъ, выпущено было въ 1817 г. двухтомное “Начертаніе церковной исторіи съ библейскихъ временъ до XVIII столѣтія”, сдѣлавшееся на долгое время классической книгой для духовныхъ школъ. Прот. Іоаннъ Григоровичъ (ум. 1853), воспитывавшійся на счетъ гр. Румянцева въ петербургской академіи, авторъ трудовъ по русской исторіи, издалъ переписку папъ съ россійскими государями и др.

Церковную исторію выдвинулъ на самостоятельный высокій ученый пьедесталъ проф. и ректоръ московской Академіи, прот. А. В. Горскій. Онъ не любилъ, по скромности, самъ печататься, но воспиталъ цѣлую историческую школу, “распространившуюся” по словамъ проф. Глубоковскаго “по всему простору русскаго богословскаго поля”. Смѣнившій прот. Горскаго на академической каѳедрѣ, архим. Іоаннъ (Митропольскій) обработалъ исторію Вселенскихъ соборовъ. Другой близкій къ прот. Горскому, проф. А. II. Лебедевъ, скончавшійся въ 1908 г., прямой наслѣдникъ его традицій, отличавшійся рѣдкой трудоспособностью, къ концу жизни объединилъ важнѣйшую часть своихъ трудовъ въ “Собраніи церковно-историческихъ сочиненій”. Описывая исторію Вселенскихъ соборовъ, онъ съ “замѣчательною стройностью”, пишетъ Глубоковскій, “показалъ заправляющее воздѣйствіе на нихъ Александрійской и Антіохійской школъ, изъ которыхъ каждая выдвигала тогда партію защитниковъ своихъ частныхъ рѣшеній того или другого спорнаго вопроса”. Ученикомъ его, развивавшимъ его взгляды, былъ проф. А. А. Спасскій. Извѣстенъ историкъ проф. Ф. А. Терновскій. Крупнымъ авторитетомъ въ исторической наукѣ былъ проф. петроградской Духовной Академіи В. В. Болотовъ. Онъ, по словамъ Глубоковскаго, “поднялъ церковно-историческій научный идеалъ до чрезвычайности, непосильной для большинства, чтобы вездѣ говорить непремѣнно свое и въ готовомъ брать только достигнутое самимъ”. Скончался онъ 46 лѣтъ. Его “Лекціи по исторіи древней Церкви” были изданы посмертно подъ редакціей проф. А. И. Брилліантова.

Русское богословіе всегда удѣляло большое вниманіе Византіи. Извѣстны труды проф. Н. Ѳ. Каптерева, проф. И. И. Малышевскаго. Ученымъ изслѣдователемъ Востока вообще былъ еп. Порфирій (Успенскій) Чигиринскій (ум. 1885), бывшій также археологомъ. Подъ вліяніемъ проф. В. Г. Васильевскаго ученые интересовавшіеся Византіей принимали участіе въ “Византійскомъ Временникѣ”, издававшемся съ 1894 г. Академіей Наукъ. Университетскимъ профессорамъ Ю. А. Кулаковскому, академику Ѳ. П. Успенскому, С. П. Шестакову, А. А. Васильеву, доценту К. Н. Успенскому принадлежатъ цѣльные курсы по византологіи. Византологами были профессора: И. Е. Троицкій, В. В. Болотовъ, Н. А. Скабалоновичъ, И. И. Соколовъ, А. П. Лебедевъ, И. С. Пальмовъ.

Какъ на историковъ укажемъ еще на историка-генеалога Ювеналія (Воейкова), игумена Новоспасскаго (ум. 1807). Историкъ- археологъ Веніаминъ (Румовскій), еп. олонецкій, потомъ архіеп. архангельскій и нижегородскій (ум. 1811). Трудъ его “Новая скрижаль” архіеп. Филаретъ именуетъ знаменитымъ. Выдающимся церковнымъ археологомъ былъ владыка Савва (Тихомировъ), архіеп. тверской († 1896). Извѣстны работы проф. московскаго университета Н. И. Надеждина, скончавшагося въ 1856 г. Проф. кіевскихъ академіи и университета, прот. Софіевскаго собора, о. Іоанномъ Мих. Скворцовымъ написанъ рядъ историческихъ трудовъ (ум. 1863).

По догматическому богословію, раскрывающему принципіальныя основы и теоретическія формы православной вѣры, замѣчательны три крупныхъ систематическихъ труда. Первымъ по времени было обширное “Православно-догматическое богословіе” преосвященнаго Макарія (Булгакова), впослѣдствіи митрополита московскаго. “Это”, по отзыву Глубоковскаго, “— грандіозная попытка научной классификаціи накопившагося догматическаго матеріала, который она подвергаетъ строжайшему взаимному объединенію, принимая все пригодное и устраняя обветшавшее. Такъ подводился итогъ всему предшествующему развитію и создавалась фактическая возможность для дальнѣйшаго движенія по новымъ путямъ. Съ этой стороны историческая заслуга “Догматики” митр. Макарія несомнѣнна и громадна, не говоря уже о богатствѣ и разнообразіи цѣнныхъ данныхъ — особенно по библіологіи и церковно-отеческой литературѣ”. Но тотъ же Глубоковскій находитъ въ этомъ трудѣ много научной схоластичности.

Вторымъ трудомъ было “Православное догматическое богословіе” архіеп. черниговскаго Филарета (Гумилевскаго). Его трудъ, по опредѣленію Глубоковскаго, “представляетъ историческое разъясненіе и оправданіе догматовъ во всей ихъ системѣ, не чуждой у него призвуковъ схоластическаго схематизма, но болѣе жизненной даже во внѣшней конструкціи”. Третьимъ трудомъ — огромнымъ по размѣрамъ — является “Опытъ православнаго догматическаго богословія (съ историческимъ изложеніемъ догматовъ)” ректора Кіевской Духовной Академіи, епископа Каневскаго Сильвестра (Малеванскаго). Трудъ этотъ болѣе всего вызываетъ одобреніе Глубоковскаго, признающаго его плодотворность несомнѣнно научной и жизненной. “Посему современная русская догматика”, пишетъ Глубоковскій, “слѣдуетъ, — въ общемъ — завѣтамъ преосв. Сильвестра и не выдвигаетъ новой догматической системы, хотя имѣетъ для нея (положительныя и отрицательныя) опоры и въ твореніяхъ своихъ великихъ духовныхъ вождей, напр., у архіеп. Ѳеофана (Прокоповича), или у знаменитаго митрополита Московскаго Филарета (Дроздова)”. Руководство по догматикѣ писалъ архим. Антоній (Амфитеатровъ), впослѣдствіи архіеп. казанскій. Архіеп. Филаретъ отмѣчаетъ, что владыка Ириней (Фальковскій), не разъ упоминаемый, составилъ замѣчательную по ясности и отчетливости догматику. Указываетъ Глубоковскій на отдѣльныя догматическія сочиненія: архим. Сергія (Страгородскаго), впослѣдствіи митр. нижегородскаго, замѣстителя патріаршаго престола; митрополита кіевскаго Антонія (Храповицкаго); протопресвитера I. Л. Янышева и др.

Образцомъ обличительнаго богословія служитъ четырехтомное “Богословіе обличительное” ректора Казанской Духовной Академіи архим. Иннокентія (Новгородова). Проф. о. А. М. Иванцовымъ-Платоновымъ изданъ былъ трудъ “О западныхъ вѣроисповѣданіяхъ” и др. Высокія достоинства его научныхъ работъ признавались и за границей, напр. берлинскимъ профессоромъ А. Гарнакъ. Объ уніи писалъ проф. А. Л. Катанскій. Извѣстны труды проф. В. В. Болотова, о которомъ уже упоминалось выше. Архіеп. нижегородскій, ранѣе еп. астраханскій Хрисанфъ (Ретивцевъ), авторъ ряда богословскихъ трудовъ, писалъ о протестантствѣ. Въ “Трудахъ Кіевской Духовной Академіи” (1867-70 г.г.) печатались статьи проф. А. Ѳ. Гуляницкаго, въ иночествѣ Августина, впослѣдствіи еп. екатеринославскаго († 1892).

По академическому уставу 1912 г. выдѣлено было въ самостоятельный предметъ сектовѣдѣніе. Извѣстны труды профессоровъ прот. Т. И. Буткевича и С. Т. Голубева о русскихъ сектахъ. Проф. юрьевскаго университета К. К. Грассъ написалъ на нѣмецкомъ языкѣ обширное изслѣдованіе о хлыстахъ и скопцахъ. Въ Петербургѣ, подъ редакціей В. М. Скворцова, выходилъ съ 1896 г. журналъ “Миссіонерское Обозрѣніе”.

Догматика тѣсно связана съ нравственнымъ богословіемъ. Богатый матеріалъ собранъ былъ въ “Запискахъ” прот. П. Ѳ. Солярскаго, но система его, по отзыву Глубоковскаго, носитъ совершенно отвлеченный характеръ. Извѣстны труды о. I. Л. Янышева и проф. М. А. Олесницкаго. Огромнымъ трудомъ является сочиненіе проф. о. Н. С. Стеллецкаго, въ которомъ христіанское нравоученіе развивается и освѣщается съ точки зрѣнія закона Божія и нравственныхъ обязанностей. “Жить — любви учить” — озаглавливается “Очеркъ православнаго нравоученія” прот. о. Ст. И. Остроумова. Вдохновенны были писанія приснопамятнаго о. Іоанна Сергіева Кронштадтскаго. Всестороннее разсмотрѣніе аскетизма заключается въ капитальныхъ трудахъ профессоровъ П. П. Пономарева и С. М. Зарина. Развитію православной аскетики оказали величайшія услуги епископъ тамбовскій Ѳеофанъ (Говоровъ), затворникъ Вышенскій (ум. 1894) и епископъ ставропольскій (съ 1857 по 1861) Игнатій (Брянчаниновъ), ум. въ 1867 г.

Пастырское богословіе, еще не какъ отдѣльная наука, выявляется въ курсахъ архіепископа казанскаго Антонія (Амфитеатрова) и у епископа мелитопольскаго Кирилла (Наумова) проф. петербургской Дух. Академіи (ум. 1866). Извѣстенъ трудъ проф. о. С. А. Соллертинскаго о пастырствѣ Христа Спасителя, какъ основателя христіанскаго пастырства. Цѣлостныя построенія предлагаютъ сочиненія архим., впослѣдствіи епископа, Бориса (Плотникова) и митр. Антонія (Храповицкаго), который хорошо опредѣляетъ два пути пастырства: православный и латинскій. Трудъ его проникнутъ и аскетизмомъ. “Впрочемъ”, поясняетъ Глубоковскій, “связь “пастырскаго богословія” съ “аскетикой” была и офиціально узаконена реформированнымъ 29 іюля 1911 г. академическимъ уставомъ”. Богатѣйшій матеріалъ и одушевленно-выспренное освѣщеніе христіанскаго пастырства на основаніи исключительнаго по степени и разнообразію пастырскаго опыта содержатъ всѣ писанія о. Іоанна Кронштадтскаго, особенно “Моя жизнь во Христѣ”. (Глубоковскій). П. И. Нечаевъ, магистръ богословія (ум. 1906), составилъ “Практическое руководство для священнослужителей“, вышедшее въ 1912 г. одиннадцатымъ изданіемъ.

“Пастырь”, пишетъ Глубоковскій, “всегда мыслится православнымъ сознаніемъ въ качествѣ религіознаго учителя по образу Христову и — спеціально — посредствомъ проповѣдническаго церковнаго слова”. Такъ опредѣляется въ русскомъ богословіи гомилетика. Классическимъ трудомъ въ этой области служатъ “Чтенія о церковной словесности” проф. Я. К. Амфитеатрова, преподававшаго въ Кіевской Академіи (ум. 1848). Новая струя внесена была въ гомилетику, извѣстнымъ въ этой области авторитетомъ, проф. кіевской Академіи В. Ѳ. Пѣвницкимъ (ум. 1911), которому, по отзыву Глубоковскаго “гомилетическая наука обязана многочисленными и солидными вкладами теоретическаго и практическаго характера”. Извѣстны также труды: митр. Антонія (Вадковскаго), профессоровъ В. П. Виноградова, Н. К. Никольскаго, Н. И. Барсова. “Горячій глашатай идеи “живого слова” въ проповѣди “въ новѣйшее время” архіепископъ харьковскій Амвросій (Ключаревъ) (ум. 1901) былъ, по словамъ Глубоковскаго, “тонкимъ церковнымъ витіей со всѣми достоинствами ученаго и оратора”.

Въ области апологетики извѣстны труды проф. Н. П. Рождественскаго (ум. 1882) “Христіанская Апологетика“, проф. кіевскаго университета, прот. П. Я. Свѣтлова “Курсъ апологетическаго богословія” (1900 г.), профессоровъ о. Е. П. Аквилонова “Научно-богословское самооправданіе христіанства. Введеніе въ православно-христіанскую апологетику”. (“Странникъ” 1893- 94 г.г.) и о. М. К. Источникова.

Защита христіанства непосредственно соприкасается съ задачами философіи. “Послѣдняя”, пишетъ Глубоковскій, “въ русскихъ Духовныхъ Академіяхъ всегда была направлена къ раскрытію религіозно-богословскихъ областей знанія... И всѣ видные представители этой дисциплины (проф. В. Н. Карповъ в. Петроградѣ) неизмѣнно и успѣшно служили данной цѣли, отъ которой не уклонялись академическіе питомцы и на поприщѣ университетскаго преподаванія (напр., проф. П. Д. Юркевичъ въ Москвѣ). Достаточно указать хотя бы на знаменитаго Московскаго академическаго профессора протоіерея Ѳ. А. Голубинскаго, бывшаго не просто христіанскимъ философомъ, но именно и спеціально философомъ христіанства, въ теоретически-мистическомъ озареніи, когда раціональныя паренія проникали религіозныя влеченія вѣрующаго сердца и сами оживотворялись внутренними христіанскими созерцаніями... Славный преемникъ о. Ѳ. А. Голубинскаго — проф. В. Д. Кудрявцевъ-Платоновъ всю жизнь свою посвятилъ христіанской философіи “и въ своихъ многочисленныхъ трудахъ со всесторонней основательностью и законченностью развивалъ цѣлостную синкретическую систему христіански-теистическихъ воззрѣній”. Голубинскій умеръ въ 1854 г., Кудрявцевъ- Платоновъ въ 1891 г. Владыка Антоній (Храповицкій) очень цѣнилъ проф. С.-Петербургской Академіи А. Е. Свѣтилина (1842- 1887), преподававшаго во время его ученія логику, психологію и философію.

По толкованію Св. Писанія извѣстны труды еп. Меѳодія (Смирнова), о которомъ не разъ уже упоминалось, Иринея (Клементьевскаго), архіеп. псковскаго, одного изъ просвѣщеннѣйшихъ пастырей своего вѣка (ум. на покоѣ въ 1818 г.), Иннокентія (Смирнова) еп. пензенскаго, тоже упоминавшагося, Иринея (Фальковскаго), еп. Чигиринскаго (ум. 1823), обладавшаго необыкновенными дарованіями и разнообразными свѣдѣніями, митр. московскаго Филарета (Дроздова), Сергія (Тихомирова) архіеп. японскаго, проф. Н. Н. Глубоковскаго, скончавшагося въ 1937 г. въ Софіи, гдѣ онъ преподавалъ въ университетѣ (былъ проф. петроградскихъ Дух. Академіи и университета) и Михаила Лузина, еп. курскаго (ум. 1887).

По патрологіи извѣстны труды архіеп. Филарета (Гумилевскаго) “Историческое ученіе объ отцахъ Церкви”, проф. К. И. Скворцова, проф. Д. В. Гусева.

По церковному и каноническому праву писалъ Августинъ (Сахаровъ) еп. оренбургскій съ 1806 по 1819 г., скончавшійся въ 1841 г. на покоѣ. Іоанномъ (Соколовымъ) еп. смоленскимъ напечатанъ былъ въ 1851 г. “Опытъ курса церковнаго законовѣдѣнія”. Проф. московскаго университета А. С. Павловымъ написанъ “Курсъ церковнаго права”, изданный посмертно въ 1902 г. Извѣстны также труды профессоровъ о. М. И. Горчакова, о. В. Г. Пѣвцова, Н. А. Заозерскаго, Н. С. Суворова, М. Е. Красножена.

По литургикѣ основоположникомъ ея научнаго бытія Глубоковскій считаетъ проф. И. Д. Мансветова (ум. 1885). Извѣстны также труды проф. Н. Ѳ. Красносельцева, оставившаго по себѣ обильный и цѣнный научный вкладъ. Ученикъ послѣдняго, проф. А. А. Дмитріевскій, преподававшій въ кіевской Академіи, является, по отзыву Глубоковскаго, лучшимъ и наиболѣе компетентнымъ въ Россіи литургистомъ. Крупной величиной въ этой области, по его же мнѣнію, являлся проф. московской Академіи А. П. Голубцовъ, скончавшійся въ 1911 г.

По церковной археологіи извѣстны работы профессоровъ А. П. Голубцова и Н. Ѳ. Красносельцева. Крупнѣйшимъ авторитетомъ въ этой области былъ проф. Петроградской Дух. Академіи Н. В. Покровскій, являвшійся первымъ по времени работникомъ на этомъ научномъ поприщѣ (ум. 1917). “Н. В. Покровскій”, пишетъ Глубоковскій, “создалъ и утвердилъ церковно-археологическую науку на богословской почвѣ и несомнѣнно двинулъ ее впередъ касательно памятниковъ византійскихъ и особенно русскихъ”. Крупнѣйшее значеніе имѣютъ труды академика-профессора Н. П. Кондакова, скончавшагося въ эмиграціи. “Труды его”, пишетъ Глубоковскій, “посвященные особенно христіанской иконографіи и христіанскому искусству византійскому и древне-русскому, почти неисчислимы по количеству и многоцѣнны по непосредственной важности и по самому разнообразному научному воздѣйствію ... Церковно-археологическій анализъ у Н. П. Кондакова таковъ, что нити его простираются на Востокъ и Западъ, переплетаются въ Византіи съ древне-греческими и своеобразно перевиваются въ русскихъ развѣтвленіяхъ. Позднѣйшія работы фиксируются на иконографіи, которой этотъ ученый корифей существенно послужилъ и практически по заведенію раціонально поставленныхъ иконописныхъ школъ и организаціею (въ 1901 году) “Высочайше учрежденнаго Комитета попечительства о русской иконописи”, способствуя сему методическими разъясненіями и капитальными изданіями”. Въ этой работѣ участвовали проф. Ю. А. Кулаковскій, академикъ В. В. Латышевъ, проф. М. И. Ростовцевъ и др. Все это продолжатели великой культурно-научной работы Кондакова въ широкомъ его планѣ. Къ виднымъ археологамъ надлежитъ отнести еп. Чигиринскаго Порфирія (Успенскаго). Наряду съ митр. Евгеніемъ (Болховитиновымъ), много поработалъ надъ родной стариной митр. Арсеній (Стадницкій), съ 1910 г. возглавившій новгородскую епархію. Выше упоминались владыки Веніаминъ (Румовскій) и Савва (Тихомировъ).

Кромѣ перечисленныхъ выше лицъ духовныхъ и свѣтскихъ, надлежитъ упомянуть также о слѣдующихъ просвѣщенныхъ дѣятеляхъ. Анатолій (Мартыновскій) архіеп. могилевскій (ум. 1872), извѣстный своими проповѣдями и борьбой противъ католичества. Его книга “Объ отношеніяхъ Римской церкви къ другимъ церквамъ и ко всему роду человѣческому”. Проф, кіевскихъ Академіи и университета о. Іоаннъ Скворцовъ (ум. 1863) имѣлъ труды историческіе, философскіе; составилъ “Записки по церковному законовѣдѣнію”. Н. Н. Бантышъ-Каменскій, начальникъ московскаго государственнаго архива (ум. 1814), написавшій исторію уніи и опубликовавшій много матеріаловъ важныхъ для исторіи русской Церкви. Исключительно даровитымъ былъ проф. Н. И. Надеждинъ (ум. 1856), о коемъ кратко упоминалось. Съ 1836 г. занятія его были обращены къ исторіи и этнографіи. Ѳеоктистъ (Мочульскій) архіеп. бѣлгородскій (ум. 1818) писалъ по апологетикѣ и педагогіи.

“Филаретъ Московскій”, пишетъ Знаменскій, “болѣе полувѣка удерживалъ за собой первенство богословскаго и проповѣдническаго авторитета. Послѣ учебныхъ преобразованій, въ должности ректора академіи и члена комиссіи дух. училищъ, онъ былъ однимъ изъ главныхъ руководителей духовнаго образованія. Въ 1814 г. имъ была составлена подробная систематика или “Обозрѣніе богословскихъ наукъ”. Изъ академическихъ трудовъ его получили классическое значеніе его толкованіе на 67 псаломъ и “Записки на книгу Бытія” и “Начертаніе библейской исторіи”. Изъ послѣдующихъ его трудовъ извѣстны “Изложеніе разностей между восточной и западной церквами”, “Разговоры между испытующимъ и увѣреннымъ о православіи Греко-Россійской церкви”, “Бесѣды къ глаголемому старообрядцу“ и особенно его Катихизисы, на которыхъ воспитывались въ религіи всѣ молодыя поколѣнія русскихъ людей съ 20-хъ годовъ до послѣдняго времени. Его слова и рѣчи, по глубинѣ и силѣ своего богословскаго содержанія, по высокому истинно-церковному краснорѣчію, крѣпкой діалектикѣ, сжатому, но художественному языку, представляютъ, можно сказать, высшую степень развитія проповѣднаго слова, назначеннаго для образованнаго и нѣсколько мыслящаго общества, а его письма, мнѣнія и резолюціи, изданныя послѣ его смерти, — неистощимый запасъ мудрости и совѣтовъ не только для духовныхъ, но и для свѣтскихъ администраторовъ и разныхъ практическихъ дѣятелей.” “Пространный катихизисъ” былъ напечатанъ впервые славянскимъ шрифтомъ въ 1823 г., вскорѣ вышелъ “Краткій катихизисъ”. Въ 1824 г., по настоянію министра просвѣщенія Шишкова, печатаніе катихизисовъ было пріостановлено изъ за русскаго перевода текстовъ. По разсмотрѣніи ихъ Св. Сѵнодомъ, они были напечатаны церковнымъ шрифтомъ въ 1827 г., гражданскимъ въ 1828 г. Окончательно пересмотрѣнный катихизисъ былъ напечатанъ въ 1839 г. и съ тѣхъ поръ сохранялъ свой неизмѣнный видъ.

Виднымъ его современникомъ былъ знаменитый Иннокентій (Борисовъ), окончившій кіевскую академію магистромъ, скончавшійся въ 1857 г. архіеп. херсонскимъ. Кромѣ множества проповѣдей, послѣ него остались часть его лекцій по богословію въ кіевской академіи и нѣсколько историческихъ сочиненій. Огромное значеніе имѣли труды митр. Макарія (Булгакова) и архіеп. Филарета (Гумилевскаго), а также еп. Сильвестра (Малеванскаго). Въ позднѣйшее время крупными учеными были митр. Антоній (Храповицкій), митр. Сергій (Страгородскій). Стали выдвигаться на ученомъ поприщѣ б. ректоръ петроградской академіи, Ѳеофанъ (Быстровъ), архіепископъ полтавскій, скончавшійся въ 1940 году во Франціи и ректоръ московской академіи епископъ волоколамскій Ѳеодоръ (Поздѣевскій). О послѣднемъ владыка Антоній (Храповицкій) писалъ 13 ноября 1905 г. митр. кіевскому Флавіану: “Это звѣзда восходящая. Онъ можетъ повернуть жизнь академіи ...”

Знаменскій отмѣчаетъ еще труды прот. Іоакима Кочетова, написавшаго “Черты дѣятельнаго ученія вѣры” (1824); проф. И. Я. Вѣтринскаго, издавшаго (1829-44) шесть томовъ “Памятниковъ древней христіанской церкви”; прот. Іоанна Скворцова († 1863), автора “Записки по церковному законовѣдѣнію”; монголовѣда Нила (Исаковича), архіепископа иркутскаго, потомъ ярославскаго, автора труда “О будущемъ” († 1874); Алексія (Лаврова-Платонова), архіепископа литовскаго, извѣстнаго канониста († 1890), еще во время своего профессорства въ московской академіи оказавшаго “важныя услуги церкви разработкой вопроса о церковномъ судѣ въ противодѣйствіе въ 1870-хъ годахъ либеральной реформѣ этого суда”; протопресвитера московскаго Архангельскаго собора, Михаила Богословскаго, ранѣе законоучителя въ Императорскомъ Училищѣ Правовѣдѣнія, получившаго степень доктора богословія за составленную имъ “Священную Исторію” Ветхаго и Новаго Завѣта, одного изъ первоклассныхъ богослововъ канонистовъ, написавшаго “Курсъ общаго церковнаго права” († 1884).

Велико просвѣтительное значеніе твореній о. Іоанна Кронштадтскаго, епископовъ Игнатія (Брянчанинова) и Ѳеофана (Говорова), затворника Вышенскаго, давшихъ такъ много въ области аскетизма.

Архіеп. Филаретъ (Гумилевскій), въ своемъ “Обзорѣ русской духовной литературы” въ числѣ мірянъ упоминаетъ извѣстнаго славянофила Ивана Вас. Кирѣевскаго (ум. 1855), философа, такъ понимавшаго свою ученую дѣятельность: “мы возвратимъ права истинной религіи, изящное согласимъ съ нравственностью, возбудивъ любовь къ правдѣ, глупый либерализмъ замѣнимъ уваженіемъ законовъ и чистоту жизни возвысимъ надъ чистотой слога”. Онъ часто пользовался бесѣдами старца Филарета, схимника Новоспасскаго, и оптинскаго старца о. Макарія. Кирѣевскій принималъ участіе въ приготовленіи къ печати отеческихъ сочиненій, издававшихся Оптиной пустынью. Ему же принадлежитъ обработка житія архим. Паисія (Величковскаго), гдѣ столько воспоминаній о великихъ подвижникахъ. Архіеп. Филаретъ пишетъ, что поэтъ и философъ А. С. Хомяковъ “былъ твердымъ бойцомъ съ заблужденіями запада. Извѣстны два письма его, гдѣ онъ обличаетъ какъ папизмъ, такъ и реформацію, въ раціонализмѣ. Нельзя сказать, что эти письма безъ ошибокъ: но сочинитель вѣрно понялъ болѣзни запада.”

Въ числѣ мірянъ надо указать на Юрія Ѳеод. Самарина, упоминавшагося на стр. 789. Ранѣе его полемическаго труда “Іезуиты и ихъ отношеніе къ Россіи” (1865 г.) была извѣстна его замѣчательная диссертація о Стефанѣ Яворскомъ и Ѳеофанѣ Прокоповичѣ, которую онъ защищалъ въ 1844 г. въ московскомъ университетѣ. Въ ней ярко выявились его богословскія воззрѣнія. Часть ея была напечатана въ 1844 г.; полностью она вошла въ его “Сочиненія”, изданныя посмертно его братомъ.

Необходимо также отмѣтить просвѣтительную дѣятельность А. Н. Муравьева (1806-74), писателя, много способствовавшаго ознакомленію русскаго общества со святынями православной Церкви и русской въ частности. Извѣстно его “Путешествіе по Св. мѣстамъ” (1850) и описаніе историческихъ обителей и храмовъ Россіи. Сочиненія его были первыми на русскомъ языкѣ книгами духовнаго содержанія, получившими довольно широкое распространеніе въ средѣ высшаго русскаго общества. И. П. Барсуковъ издалъ въ 1883 г. книгу: “Иннокентій, митрополитъ московскій и коломенскій, по сочиненіямъ, письмамъ и разсказамъ современниковъ”. Это лучшая и полная біографія достойнѣйшаго іерарха и самоотверженнаго отечественнаго миссіонера.

Для знанія благочестивыхъ русскихъ людей, преисполненныхъ неослабѣвающимъ всю жизнь порывомъ ко Христу, замѣчательны два труда. Архим. Никодимъ (Кононовъ), съ 1910 г. епископъ Рыльскій, составилъ: “Жизнеописанія отечественныхъ подвижниковъ благочестія 18 и 19 вѣковъ” (изд. 1905-1912). Е. И. Погожевъ (Поселянинъ) написалъ “Русская Церковь и Русскіе подвижники 18-го вѣка” (1905) и “Русскіе подвижники 19-го вѣка” (изданіе 3-е 1910).

Приводимъ отзывъ Николая Никаноровича Глубоковскаго о различныхъ духовныхъ изданіяхъ: “Для полноты обзора русскаго богословія по его литературнымъ обнаруженіямъ”, пишетъ онъ, “мы должны отмѣтить, что имѣются уже солидные опыты объединенія достигнутыхъ имъ результатовъ, чему въ особенности служитъ издававшаяся (въ 1900-1911 г.г.) въ С-Петербургѣ (Петроградѣ) “Православная Богословская Энциклопедія”; пока она вышла въ двѣнадцати томахъ: первые пять (на слова “Алфа- Иѳика) подъ редакціею проф. А. П. Лопухина болѣе популярно и слѣдующіе семь (на слова “Іаванъ-Константинополь) подъ редакціей проф. Н. Н. Глубоковскаго въ самомъ широкомъ и высокомъ ученомъ масштабѣ. Необходимо въ заключеніе упомянуть еще о повременныхъ “духовныхъ” изданіяхъ, какихъ было въ Россіи весьма достаточно, не считая мѣстныхъ церковныхъ органовъ (выходившихъ обыкновенно въ каждой епархіи подъ названіемъ “Епархіальныхъ Вѣдомостей”). Наиболѣе солидными и вліятельными были четыре академическіе журналы: при Петроградской Духовной Академіи “Христіанское чтеніе” (съ 1821 года, а въ 1875-1913 годахъ вмѣстѣ съ еженедѣльнымъ журналомъ “Церковный Вѣстникъ”); при Московской — “Прибавленіе къ Твореніямъ св. Отцевъ” (1843-1864, 1871, 1872, 1880-1891 гг.), преобразованныя (съ 1892 года) въ “Богословскій Вѣстникъ”; при Кіевской (вмѣсто первоначально издававшагося при ней съ Пасхи 1837 года еженедѣльника “Воскресное Чтеніе”) — “Труды Кіевской Духовной Академіи” (съ 1860 года); при Казанской — “Православный Собесѣдникъ” (съ мая 1855 года); сюда же можно отнести издававшійся въ Харьковѣ при Духовной Семинаріи журналъ “Вѣра и Разумъ” (съ 1884 года). Мы почти не касались этой необъятной литературы, но содержаніе ея разнообразно и богато, какъ можно судить и потому, что, за отсутствіемъ въ Россіи. организованнаго богословскаго издательства, столь благотворно избавляющаго на Западѣ всѣхъ авторовъ отъ всякихъ хлопотъ по выпуску и распространенію книгъ, много капитальныхъ работъ (напр., даже богословскихъ диссертацій на ученыя степени магистра и доктора) первоначально печатались именно на Страницахъ духовныхъ журналовъ и потомъ выходили отдѣльными оттисками”.

Надлежитъ упомянуть еще “Православное Обозрѣніе”, издававшееся въ Москвѣ въ 1860-1891 годы, подъ редакціей свящ. Н. Сергіевскаго; характеръ его преимущественно публицистическій; онъ обсуждалъ проекты церковныхъ реформъ, нужды Церкви, явленія общественной жизни. Въ немъ печатались сочиненія А. М. Иванцова-Платонова. Хорошо было поставлено освѣдомленіе о церковной жизни на Западѣ и объ иностранной богословской литературѣ. Въ Москвѣ съ 1893 г. издавался миссіонерскимъ обществомъ “Православный Благовѣстникъ”, въ С-Петербургѣ съ 1881 г. — “Православный Палестинскій Сборникъ”. Изданіе предпринято было В. Н. Хитрово, съ 3-го выпуска оно перешло въ вѣдѣніе Палестинскаго общества. Въ С-Петербургѣ въ 1912-13 г.г. изданъ былъ издательствомъ П. П. Сойкина “Полный православный богословскій энциклопедическій словарь” (въ двухъ томахъ).

Важно отмѣтить весьма полезный, богатый многими данными, трудъ С. В. Булгакова “Настольная книга для священно-церковнослужителей (Сборникъ свѣдѣній, касающихся преимущественно практической дѣятельности отечественнаго духовенства) ”. Послѣднее — третье — изданіе, исправленное и дополненное, вышло въ 1913 г., имѣя 1773 стр. В. Косолаповымъ составленъ обстоятельный: “Мѣсяцесловъ Православной Каѳолической Церкви”.

Глубоковскимъ не отмѣчена огромная просвѣтительная дѣятельность Лавръ: Троицко-Сергіевой, въ особенности при участіи архим. Никона (Рождественскаго), впослѣдствіи архіеп. вологодскаго и Почаевской, при участіи архим. Виталія (Максименко), впослѣдствіи архіепископа сѣверо-американскаго, издававшихъ листки для народа. Проповѣди послѣдняго очень любимы были народомъ. Первымъ создателемъ новаго, народнаго рода проповѣди, былъ прот. Иродіонъ Путятинъ, совершавшій свое служеніе въ Рыбинскѣ Ярославской губ. Много печаталъ Пантелеймоновскій монастырь на Аѳонѣ.

Изъ изложеннаго видно, какого огромнаго развитія достигло духовное просвѣщеніе въ XIX и началѣ XX столѣтій. Нѣкоторыя издательства, напр., Тузова, въ большомъ количествѣ издавали духовную литературу. Многое печаталось въ сѵнодальныхъ типографіяхъ въ Петербургѣ и въ Москвѣ.

А. В. Карташевъ въ трудѣ своемъ: “Очерки по исторіи Русской Церкви” (т. II, стр. 318-9) пишетъ о духовномъ просвѣщеніи: “Въ свою раннюю пору Русская Церковь уже явила въ себѣ наличіе могучихъ силъ христіанскаго подвига и святости, но была еще во многомъ богословски младенствующей. Овладѣвъ за сѵнодальное время техникой и методикой научно-богословскаго знанія, она быстро стала самой высокой, самой сильной частью, можно сказать, даже гегемономъ всего Восточнаго Православія. И это потому, что она стала въ достаточной мѣрѣ научно оборудованной для состязанія и сотрудничества съ западными христіанскими церквами, до сихъ поръ смотрѣвшими на христіанскій Востокъ сверху внизъ, опираясь именно на свое научно культурное превосходство ... Наши православные собратья — греки, славяне, арабы (сирійскіе), ослѣпляемые блескомъ западной цивилизаціи, продолжаютъ еще учиться богословію у западныхъ иновѣрцевъ, преимущественно у протестантовъ. Но разцвѣтъ русскихъ богословскихъ школъ открылъ имъ глаза и на этотъ новый, здоровый, православный источникъ богословской науки. Все возраставшее количество восточныхъ проходило (на русскія стипендіи) черезъ русскія духовныя академіи. Это способствовало и новому живому сближенію православныхъ церквей, такъ несчастно раздѣленныхъ и своими политическими и національными судьбами”.

Извѣстными проповѣдниками были митрополитъ московскій Филаретъ (Дроздовъ); митрополиты петербургскіе Амвросій (Подобѣдовъ), Михаилъ (Десницкій) и Григорій (Постниковъ); экзархъ Грузіи Ѳеофилактъ (Русановъ); еп. пензенскій Иннокентій (Смирновъ); епископъ архангельскій Неофитъ (Докучаевъ-Платоновъ), въ Архангельскѣ именовавшійся “сѣвернымъ Златоустомъ” († 1825); Іаковъ (Вечерковъ), архіеп. нижегородскій († 1850). Слова и рѣчи его, по отзыву архіеп. Филарета, истиннопастырскія поученія, простыя и дѣльныя. Архіеп. могилевскій Анатолій (Мартыновскій), извѣстный своими проповѣдями и борьбой съ католичествомъ; Архіепископы херсонскіе Иннокентій (Борисовъ), ум. въ 1857 г., Димитрій (Муретовъ), ум. въ 1876 г. и Никаноръ (Бровковичъ), ум. въ 1890 г., извѣстный и своими сильными обличеніями вредныхъ сочиненій гр. Л. Н. Толстого; Епископъ смоленскій Іоаннъ (Соколовъ), ум. въ 1869 г. Въ позднѣйшее время извѣстны были проповѣдники: митрополитъ кіевскій Антоній (Храповицкій), архіепископъ кишиневскій Анастасій (Грибановскій), прот. Іоаннъ (Восторговъ), выдающійся миссіонеръ, умерщвленный большевиками въ 1918 г.

Знаменскій пишетъ, что владыка Іоаннъ (Соколовъ) “первый осмѣлился касаться вопросовъ общественной жизни съ церковной каѳедры и сдѣлался, можно сказать, основателемъ этого новаго рода церковной проповѣди за послѣднее время”. Примѣру его слѣдовали упомянутые послѣ него проповѣдники. Такія проповѣди произносилъ часто и приснопамятный прот. Іоаннъ Кронштадтскій.

 

Библейское общество. Переводъ Библіи на русскій языкъ.

Въ царствованіе имп. Александра I основано было 6 дек. 1812 г. библейское общество въ подражаніе такому же британскому ). Съ этой цѣлью въ Петербургъ прибыли англійскіе методисты Патерсонъ и Пинкертонъ. Ихъ планъ заключался въ распространеніи Библіи между всѣми народами Россіи на ихъ природныхъ языкахъ. На первыхъ порахъ они предложили князю Голицыну издавать и распространять библейскія книги только между живущими въ Россіи инородцами и иностранцами и лишь на ихъ языкахъ.

Государь и кн. Голицынъ отнеслись къ ихъ предложенію весьма сочувственно. Имп. Александръ самъ записался въ члены общества съ ежегоднымъ взносомъ въ 10000 р. и единовременнымъ въ 25000 р. Подписка по всей Россіи дала въ 1813 г. 160000 р. Голицынъ избранъ былъ президентомъ административнаго комитета общества. Вице-директорами и членами комитета стали видные представители административнаго міра. Съ 1814 г. въ комитетѣ, наименованномъ тогда Россійское Библейское Общество, начали принимать участіе православные іерархи. Въ числѣ вицедиректоровъ были митрополиты кіевскій Серапіонъ, петербургскій Амвросій, архіепископы черниговскій Михаилъ (Десницкій) и тверской Серафимъ (Глаголевскій), оба будущіе митрополиты петербургскіе и др. Въ числѣ директоровъ состоялъ архим. Филаретъ (Дроздовъ), послѣ поставленія своего во епископы ставшій вице-директоромъ. Вице-президентами были также католическій митрополитъ Сестренцевичъ-Богушь, уніатскій митрополитъ Іоасафатъ Булгакъ (съ 1818), армянскій архіеп. Іоаннесъ, высшія лица протестантской церкви. Въ провинціальные отдѣлы тоже записывались вліятельныя административныя и общественныя лица. Его отдѣленія и товарищества умножались съ каждымъ годомъ и своею сѣтью охватили всю имперію до отдаленнѣйшихъ ея угловъ. Его имущество, состоявшее въ деньгахъ, домахъ, книгахъ, типографскихъ принадлежностяхъ, лѣтъ черезъ десять простерлось до двухъ мил. руб., несмотря на громадные расходы, какіе оно щедрою рукою дѣлало на печатаніе и на даровую раздачу своихъ книгъ и брошюръ. Денежныя пожертвованія въ его пользу лились рѣкой. Общество содержало нужныхъ ему переводчиковъ и каждый годъ издавало новые переводы Библіи и частей ея на разныхъ языкахъ въ нѣсколькихъ типографіяхъ сразу (въ обѣихъ столицахъ, въ Казани, Вильнѣ, Астрахани и др. мѣстахъ). Въ 1825 г. общая цифра его изданій, болѣе чѣмъ на 40 языкахъ и нарѣчіяхъ, доходило до 876000 экземпляровъ (Знаменскій).

Въ концѣ 1815 г. имп. Александръ задалъ обществу задачу “доставить и Россіянамъ способъ читать слово Божіе на природномъ россійскомъ языкѣ”. Св. Сѵнодъ поручилъ комиссіи дух. училищъ выбрать въ петербургской духовной академіи людей, способныхъ къ этому важному труду, и возложить на нихъ этотъ переводъ. Переведенное должно было поступить въ Библейское общество на разсмотрѣніе членовъ его изъ духовныхъ лицъ, послѣ одобренія которыхъ переводы могли быть издаваемы отъ общества вмѣстѣ со славянскимъ текстомъ. Комиссія дух. училищъ въ мартѣ 1816 г. поручила переводъ ректору петербургской дух. академіи архим. Филарету съ прочими членами академіи. Таковыми переводчиками, кромѣ архим. Филарета (Дроздова), оказались профессора прот. Герасимъ Павскій, большой знатокъ еврейскаго языка, архим. Моисей и ректоръ петербургской семинаріи Поликарпъ. Въ Комитетѣ, особо образованномъ при Библейскомъ обществѣ, переводъ разсматривали, кромѣ духовныхъ лицъ, В. М. Поповъ и А. Ф. Лабзинъ, о которыхъ рѣчь будетъ ниже. Въ 1818 г. Четвероевангеліе было напечатано въ количествѣ 10000 экземпляровъ. О ходѣ дѣлъ президентъ общества докладывалъ государю, который самъ просматривалъ образцы для напечатанія и лично просматривалъ предисловіе къ русскому тексту. Появленіе перваго русскаго перевода встрѣтило сочувствіе у многихъ духовныхъ и свѣтскихъ лицъ. Къ 1819 г. переведены были Дѣянія, къ 1821 г. кончили весь Новый Завѣтъ, а въ 1822 г. Псалтирь. Всѣ эти переводы разошлись чрезвычайно быстро въ нѣсколькихъ изданіяхъ (Псалтирь въ одинъ годъ въ 12 изданіяхъ) и въ громадномъ числѣ экземпляровъ. Переводъ Ветхаго Завѣта затянулся. Въ видахъ ускоренія дѣла, переводъ Исхода порученъ былъ московской академіи, а Левита — академіи кіевской. Въ 1825 г. отпечатанъ былъ только первый томъ Ветхаго Завѣта (до кн. Руфь включительно), но и тотъ не былъ выпущенъ въ свѣтъ вслѣдствіе кончины имп. Александра I и скораго закрытія общества.

Интересъ, проявленный къ обществу государемъ, участіе въ комитетѣ высшихъ главъ разныхъ вѣдомствъ, придавало на мѣстахъ особое значеніе его распоряженіямъ. Къ нимъ относились съ особымъ усердіемъ, часто чрезмѣрнымъ. Нѣкоторые администраторы въ видахъ успѣха по службѣ старались содѣйствіемъ работѣ Библейскаго общества доказывать свои христіанскія убѣжденія, порою имъ чуждыя. Извѣстный Магницкій въ подчиненныхъ ему казанскихъ университетѣ и учебномъ округѣ, не пополняя библіотеки нужными книгами, тратилъ деньги на пріобрѣтеніе изданій общества и заставлялъ студентовъ имѣть ихъ. Попечитель харьковскаго округа устроилъ между студентами ввѣреннаго ему университета “сотоварищества”, похожія на розенкрейцерскіе союзы.

Таковая дѣятельность этого попечителя учебнаго округа, масона новиковской школы 3. Я. Карнѣева, указываетъ на ту связь, которую дѣятели Библейскаго общества имѣли съ масонски-мистическими кругами. Ученики старыхъ масоновъ — Новикова, Лопухина, Кошелева и др. — болѣе молодые масоны впали въ своеобразную аскетическую суровость, въ подозрительное недовѣріе къ новымъ движеніямъ въ литературѣ и обществѣ и проявляли полное легковѣріе къ тому, что казалось имъ выполненіемъ ихъ маго-кабалистическихъ теорій. “Высшимъ пунктомъ ихъ желаній” — пишетъ “Энциклопедическій словарь” (т. ІІІ-А) — “было стремленіе къ надзвѣзднымъ небесамъ, которыя такъ подробно описывались въ ихъ книгахъ. Мистическое истолкованіе Библіи уже издавна было предметомъ ихъ величайшаго любопытства. Возбужденная религіозность и разгоряченная фантазія находили слишкомъ мало пищи въ традиціонной церкви; ихъ не удовлетворяли обычныя формы благочестія; они искали внутренней церкви, стремились къ высшимъ религіознымъ состояніямъ, чудесамъ, видѣніямъ, сошествіямъ св. Духа... Для этихъ лицъ потребовалось высшее піэтическое возбужденіе, которое удовлетворяло бы ихъ экзальтаціи, и это возбужденіе доставлено было извѣстной сектой Татариновой, собранія которой представляли странныя религіозныя оргіи, напоминающія шамановъ, хлыстовъ и т. п. И наиболѣе ревностные друзья Татариновой и участники ея изувѣрныхъ вакханалій нашлись именно между членами Библейскаго общества. Главнѣйшіе изъ этихъ друзей были А. Ѳ. Лабзинъ и В. М. Поповъ, одинъ — директоръ, другой — секретарь Общества; бывалъ здѣсь и кн. Голицынъ, президентъ Библейскаго общества.”

Въ засѣданіяхъ комитета Библейскаго общества, отмѣчаетъ Знаменскій, говорились рѣчи о томъ, что общество сорветъ наконецъ съ Греческой церкви какія то “обветшавшіяся пелены”, откроетъ ея “заблужденія”, оживотворитъ истинную вѣру и т. п. Къ обществу льнуло все, что только искало “спасенія” внѣ канонической Церкви, и оно сдѣлалось средоточіемъ всевозможныхъ мистическихъ сектъ, вплоть до хлыстовства. Кромѣ библейскихъ книгъ, въ которыхъ при переводахъ допускались многія ошибки (напр. оказался до крайности плохимъ переводъ Евангелія на татарскій языкъ и пришлось впослѣдствіи предпринять совершенно новый переводъ внѣ общества), обществомъ издавались и распространялись еще разныя мистическія книги и брошюры, которыми наводнялись библіотеки, школы и всѣ углы Россіи, гдѣ замѣчалась наклонность къ чтенію. Особое рвеніе въ этомъ направленіи проводилъ непосредственный ученикъ масона Новикова, Лабзинъ. Онъ издалъ длинный рядъ своихъ мистическихъ сочиненій, и основалъ въ 1806 г. особый органъ печати “Сіонскій Вѣстникъ”. Журналъ былъ скоро запрещенъ, но Лабзинъ продолжалъ свое издательство въ томъ же духѣ. Съ открытіемъ общества, въ которомъ Лабзинъ игралъ главную роль, онъ, опираясь на расположеніе тогдашнее императора и Голицына къ мистицизму, смогъ еще больше развить свою дѣятельность. Въ 1817 г. ему было разрѣшено возобновить “Сіонскій Вѣстникъ”, который, вопреки общему правилу, отдавался на просмотръ свѣтскимъ цензорамъ.

Вся издаваемая обществомъ литература большею частью была переводная и происхожденія протестантско-мистическаго. Въ нихъ подвергалась нападенію церковь, называвшаяся внѣшней или наружной. Таковыми были произведенія Госснера, Эккартсгаузена, Штиллинга, Гіона и пр. Въ толкованіяхъ Гіона Св. Писанія, по свидѣтельству архіеп. Филарета, “худшее въ нихъ то, что почти ни за однимъ догматическимъ мѣстомъ Св. Писанія не оставлено въ нихъ принадлежащаго ему догматическаго смысла”. Тотъ же владыка Филаретъ (Гумилевскій), говоря о борьбѣ архим. Фотія съ мистиками пишетъ: “...ревность его къ истинѣ была чиста и подвиги его для истины — замѣчательны для исторіи. Прежде всего было имъ обращено вниманіе на Госснера и его сочиненіе: “Духъ жизни и ученія Христова”, СПБ. 1820 г. При посредствѣ людей, бывшихъ въ силѣ при дворѣ, дѣло приняло сильный ходъ. Сочинитель былъ выслалъ за границу. По разслѣдованіи нашли, что въ переводѣ анти-христіанской книги Госснера принималъ участіе директоръ департамента просвѣщенія В. М. Поповъ, — одна тетрадь перевода поправлена рукою его”. Поповъ прямой подчиненный кн. Голицына, какъ министра духовныхъ дѣлъ и народнаго просвѣщенія, былъ, какъ упоминалось уже, секретаремъ Библейскаго общества. Цѣлый рядъ дѣятелей этого общества имѣли мѣста въ вѣдомствѣ Голицына, занимая начальственное положеніе надъ духовенствомъ. Упоминалось раньше о борьбѣ съ мистиками архим. Иннокентія (Смирнова). Особенно онъ возмущался статьями “Сіонскаго Вѣстника”. По свидѣтельству архіеп. Филарета, въ этомъ журналѣ начало духовной жизни указывалось не въ благодати Христовой, а въ духѣ — богосозданномъ, отвергали нужду бороться со страстями, отвергали св. евхаристію, крещеніе, исповѣдь, все внѣшнее богослуженіе, вѣчность мукъ и пр. Архим. Иннокентій написалъ рѣзкое письмо князю Голицыну и совѣтовалъ ему “залечить раны, которыми онъ самъ уязвилъ церковь”. Голицынъ пожаловался митрополиту, который съ трудомъ уговорилъ архим. Иннокентія извиниться за рѣзкость. Слѣдующее столкновеніе было изъ за книги Станевича подъ заглавіемъ: “Бесѣда на гробѣ младенца о безсмертіи души”, о чемъ говорилось въ началѣ этого отдѣла. Указывалось также на отъѣздъ Иннокентія, уже какъ еп. пензенскаго, изъ Петербурга и на письмо митр. Михаила (Десницкаго) имп. Александру I, съ послѣдовавшей вскорѣ кончиной владыки. (Стр. 730-32).

Надо отмѣтить и то, что фанатическое изувѣрство мистиковъ, соединенное съ грубымъ невѣжествомъ, заставлявшимъ ихъ ополчаться противъ просвѣщенія, университетовъ (примѣромъ можетъ служить дѣятельность попечителя петербургскаго учебнаго округа Д. П. Рутча, одного изъ директоровъ Библейскаго общества) возбуждало противъ общества многихъ образованныхъ людей того времени.

Митр. Серафимъ (Глаголевскій) въ первые годы существованія Библ. общества былъ ревностнымъ поборникомъ библейскаго дѣла и принималъ даже дѣятельное участіе въ изданіи славянской Библіи и въ переводѣ Св. Писанія на русскій языкъ. Но, въ дальнѣйшемъ, онъ не могъ примириться съ дѣйствіями общества, которыя шли въ разрѣзъ интересамъ православной Церкви. На петербургскую каѳедру онъ вступилъ уже противникомъ общества и повелъ противъ него сильную борьбу. Имп. Александръ, въ концѣ концовъ, не лишая Голицына своего довѣрія, посовѣтовалъ ему отказаться отъ президентства въ Библ. обществѣ и отъ званія министра духовныхъ дѣлъ и народнаго просвѣщенія. Президентомъ общества 17 мая 1824 г. былъ назначенъ митр. Серафимъ. 11 дек. того же года митрополитъ писалъ государю, представляя о пагубномъ ученіи секты духоносцевъ, о вредѣ всеобщаго обращенія Библіи, о союзѣ Библ. общества съ мистическими лжеученіями и необходимости закрытія ихъ, о порчѣ, проникшей не только въ свѣтскія, но даже въ духовныя школы со времени введенія Библ. обществомъ въ Россіи ряда книгъ. 28 дек. митр. Серафимъ писалъ государю о невозможности совмѣщать въ одномъ лицѣ званіе первоприсутствующаго члена св. Сѵнода съ должностью президента Библ. общества. Но просьба его не была удовлетворена. Имп. Александръ все еще не отказывался окончательно отъ общества. Только архим. Фотію (Спасскому) удалось доказать государю какъ пагубна свобода, съ какою свѣтская цензура одобряетъ вредныя книги. 17 ноября 1824 г. государь повелѣлъ подтвердить, чтобы безъ духовной цензуры не были одобряемы книги о вѣрѣ. Тогда же приказано было государемъ, согласно отзыву митрополита, допустить къ печатанію книгу Станевича.

Относительно вопроса, поднятаго митр. Серафимомъ о вредѣ всеобщаго обращенія Библіи, интересно мнѣніе по этому поводу такого просвѣщеннаго іерарха, какъ архіеп. Филаретъ (Гумилевскій), касавшагося этого рода дѣятельности Библ. общества: “Православная церковь не запрещаетъ народу читать Библію, какъ дѣлаетъ папа. Но св. Евангеліе въ храмѣ православномъ стоитъ на престолѣ и служитъ предметомъ самаго глубокаго поклоненія. Апостолъ — хотя не пользуется благоговѣніемъ, одинаковымъ со св. Евангеліемъ, однако считается книгой священной и достойной благоговѣнія. Книги пророковъ, книги Моисея, книги Давида и Соломона — также книги св. храма. Между тѣмъ изъ распоряженій библейскаго общества выходило, что Библія и Новый Завѣтъ валялись въ кабакахъ, шинкахъ и другихъ подобныхъ мѣстахъ. Продажа и безденежная раздача ихъ вовсе не означала, что читали ихъ съ жаромъ. Народъ принималъ появленіе Библіи въ обиходной жизни его дикою странностью. Тѣ, которые узнавали, что библейское общество введено въ Россіи по настоянію англичанъ Патерсона и Гендерсона, уже тѣмъ однимъ отдалялись въ душѣ отъ дѣла Общества: тутъ что-то не ладно, говорили въ душѣ, — неправославные учатъ православныхъ. Чутье православнаго народа было противъ Общества” (“Обзоръ рус. дух. литературы”).

При имп. Николаѣ I, по настоянію митр. Серафима и Шишкова, общество было закрыто Высочайшимъ указомъ отъ 12 апрѣля 1826 г.

Въ дальнѣйшемъ распространеніи св. Писанія среди лицъ инославныхъ исповѣданій не встрѣчало препятствій. Этимъ объясняется открытіе въ 1831 г. Библ. общества спеціально для протестантовъ, которое подъ именемъ “Евангелическаго Библейскаго Общества въ Россіи” и существовало въ императорской Россіи. При своемъ учрежденіи это общество воспользовалось нѣкоторой частью изъ имущества закрытаго Библ. общества. Оно имѣло въ Россіи много отдѣленій. Съ появленіемъ русскаго перевода Библіи, изданнаго по благословенію св. Сѵнода, возникла возможность возрожденія Библ. общества для русскаго населенія. Въ 1869 г. учреждено было “Общество для распространенія Священнаго Писанія въ Россіи”. Но это общество, въ отличіе отъ Библ. общ., само ничего не переводило и не издавало, а содѣйствовало лишь распространенію книгъ, изданныхъ по благословенію св. Сѵнода. Часто снабженіе книгами священными производилось обществомъ черезъ сельскихъ священниковъ, являвшихся корреспондентами общества. Главнымъ же способомъ распространенія служило — книгоношество, столь привычное для народа съ давнихъ временъ. Отъ книгоноши общество требовало любовь къ дѣлу, честность, усердіе до самопожертвованія, благочестіе и знаніе св. Писанія, по крайней мѣрѣ настолько, чтобы сумѣть объяснить мало знающему, что содержится въ св. Писаніи. Общество предпочитало имѣть немного книгоношъ, но зато вполнѣ надежныхъ. Они должны были состоять членами общества и выдерживать продолжительное испытаніе. Обществу съ 1880 г. помогало ежегодными субсидіями американское Библ. Общество. Въ 1871 г. открылся “Отдѣлъ по распространенію духовно-нравственныхъ книгъ” при московскомъ Обществѣ любителей духовнаго просвѣщенія и состоявшій подъ покровительствомъ государыни императрицы. Большинство изданій, распространявшихся отдѣломъ, составляли мелкія брошюры (“Энц. Слов.”).

Съ закрытіемъ Библейскаго общества, остановленъ былъ выпускъ приготовленнаго перевода св. Писанія на русскій языкъ. Отпечатанныя первыя восемь книгъ Библіи не были пущены въ продажу. Оставался въ обращеніи только славяно-русскій Новый Завѣтъ. Высказывалось мнѣніе, что простонародный языкъ могъ бы только профанировать св. Писаніе. Когда въ 1826 г. митр. Филаретъ (Дроздовъ) поднялъ въ Сѵнодѣ вопросъ о продолженіи перевода св. Писанія, то митрополиты Серафимъ и Евгеній кіевскій высказались противъ этого предложенія. Но владыка Филаретъ отъ своей мысли не отказывался. Съ конца 1830 г. стали появляться частные опыты русскихъ переводовъ св. Писанія прямо съ еврейскаго языка. Первый опытъ принадлежалъ перу извѣстнаго алтайскаго миссіонера Макарія (Глухарева). Одновременно съ нимъ ту же работу производилъ прот. Г. П. Павский въ Петербургѣ. Послѣдній, будучи профессоромъ еврейскаго языка въ петербургской академіи, въ теченіе 20 лѣтъ перевелъ на лекціяхъ всѣ учительныя и пророческія книги, и кромѣ того на дому изготовилъ переводъ Пѣсни Пѣсней. Въ 1839-41 г.г. переводы эти, безъ вѣдома Павскаго, были литографированы студентами для своего употребленія въ количествѣ до 500 экземпляровъ, получивъ, однако, распространеніе далеко за предѣлами академіи, преимущественно въ средѣ духовенства. Противъ Павскаго возбуждено было слѣдствіе. Выяснилось, что переводъ былъ снабженъ разными поясненіями и примѣчаніями, въ которыхъ усмотрѣно было раціоналистическое направленіе. Были и ошибки въ переводѣ. Въ 1844 г. опредѣленіемъ Сѵнода указано изъять изъ употребленія всѣ экземпляры перевода. Самъ Павскій подвергся испытанію келейному въ чистотѣ своего православія и потерялъ должность законоучителя наслѣдника престола, цесаревича Александра Николаевича. Въ “Энцикл. Словарѣ” отмѣчается, что въ переводѣ Павскаго было много вульгарныхъ словъ и оборотовъ. Архим. Макарій переводилъ самъ, потомъ же исправлялъ свою работу по переводу Павскаго. Переводъ его отличался живыми оборотами рѣчи и языкомъ выразительнымъ и сильнымъ. О своихъ работахъ онъ писалъ въ 1834 г. митр. Филарету и представилъ въ 1840 г. свой трудъ Сѵноду. Онъ настаивалъ на изданіи полной русской Библіи. Его настойчивое желаніе не встрѣтило одобренія. На него наложена была молитвенная эпитимія. Но онъ не оставлялъ своихъ работъ и перевелъ частью на Алтаѣ, частью въ Волховскомъ мон. (Орловской г.), гдѣ онъ съ 1843 г. настоятельствовалъ, всѣ ветхозавѣтныя книги. Скончался онъ въ 1847 г.

По поводу дѣла Павскаго, оберъ-прокуроръ Протасовъ настаивалъ на приданіи славянскому тексту Библіи церковно-обязательнаго значенія. Ему удалось склонить къ своему мнѣнію митр. Серафима. Противъ перевода св. Писанія на русскій языкъ съ еврейскаго такъ же рѣшительно высказывался членъ Сѵнода, высоко почитаемый митр. кіевскій Филаретъ (Амфитеатровъ). Онъ стоялъ за исключительный авторитетъ текста LXX и за неизмѣнное сохраненіе славянскаго текста Библіи. Для удовлетворенія же потребности мірянъ владыка Филаретъ считалъ достаточнымъ издать его только съ нѣкоторыми пояснительными поправками, подновленіями и замѣтками на поляхъ, какъ въ Библіи, изданной въ царствованіе имп. Елисаветы Петровны. При господствѣ такихъ мнѣній, митр. Филаретъ московскій смогъ только ограничиться представленіемъ своего всесторонняго и осторожнаго мнѣнія подъ названіемъ “Записки о догматическомъ достоинствѣ и охранительномъ употребленіи греческаго LXX и славянскаго переводовъ св. Писанія”. (Знаменскій).

Въ 1856 г. на коронацію имп. Александра 11 собрались въ Москву всѣ члены Сѵнода и другіе высшіе іерархи. Митр. Филаретъ воспользовался этимъ, чтобы расположить іерарховъ въ пользу завѣтнаго своего намѣренія. Благодаря его настойчивости, состоялось опредѣленіе св. Сѵнода, Высочайше утвержденное 5 мая 1858 г., о томъ, что “переводъ на русскій языкъ сначала книгъ Новаго Завѣта, а потомъ постепенно и друг. частей Свящ. Писанія необходимъ и полезенъ, но не для употребленія въ церквахъ, для которыхъ славянскій текстъ долженъ оставаться неприкосновеннымъ, а для одного лишь пособія къ разумѣнію Священнаго Писанія”. Указывалось, что “къ переводу сему, по особенной важности настоящаго дѣла, должно приступить со всевозможной осмотрительностью черезъ лицъ, испытанныхъ въ знаніи еврейскаго и греческаго языковъ, по избранію и утвержденію Св. Сѵнода”. Самый трудъ перевода распредѣленъ былъ между четырьмя академіями. Переводы разсматривались на дому членами Сѵнода. Послѣ этого переводъ былъ отсылаемъ въ Москву митр. Филарету и его замѣчанія вновь обсуждались въ Сѵнодѣ. Такимъ образомъ въ 1860 г. былъ изданъ русскій переводъ Четвероевангелія, а въ 1862 — Дѣяній и Посланій св. Апостоловъ съ Апокалипсисомъ. Въ 1860 г. духовныя академіи приглашены были къ переводу Ветхаго Завѣта съ еврейскаго подлинника. Первая отозвалась петербургская академія. Митр. петербургскій Григорій принялъ въ этомъ дѣлѣ большое участіе, что продолжалъ и его преемникъ (съ 1860 г.) митр. Исидоръ (Никольскій) (ум. 1892). Сѵнодальное изданіе, производившееся въ особомъ комитетѣ изъ профессоровъ петербургской академіи, разсматривалось конференціями и другихъ академій. Окончательный его пересмотръ принадлежалъ св. Сѵноду, особенно митр. Исидору и протопресвитеру В. Б. Бажанову. Въ 1868 г. вышла первая часть Ветхаго Завѣта, а къ 1875 г. закончено все изданіе. Въ 1876 г. появилась въ одномъ томѣ полная русская Библія. Существенное достоинство перевода Библіи, изданной по благословенію Св. Сѵнода, составляютъ вѣрность и точность, доходящія до буквальной передачи подлинника. Удержано въ немъ много старославянскихъ реченій. Благодаря дѣятельности миссіонеровъ Евангелія отдѣльныхъ евангелистовъ переведены были на языки нѣкоторыхъ инородцевъ.

 

Вліянія и явленія, чуждыя православію; противодѣйствія имъ.

Въ началѣ XIX в. проявились вредныя вліянія, проникшія съ Запада въ предшествующія десятилѣтія. Выявились они и въ семейной жизни. Въ обществѣ, главнымъ образомъ, въ болѣе образованномъ и свѣтскомъ, усилились разводы. Правительство вынуждено было принять противъ этого мѣры. Въ 1811 г. указано было въ производствѣ дѣлъ о разводахъ по обвиненію одного изъ супруговъ въ прелюбодѣяніи не ограничиваться однимъ только признаніемъ виновнаго, а брать въ соображеніе и прочія обстоятельства, ведущія къ раскрытію истины, между которыми главное мѣсто заняло показаніе подъ присягой очевидцевъ преступленія. До этого же — въ 1805 г. — окончательное рѣшеніе бракоразводныхъ дѣлъ предоставлено было, вмѣсто епархіальной власти, Св. Сѵноду. Въ 1819 г. вышло запрещеніе давать супругамъ акты для жительства врозь. Примѣчательно въ этомъ отношеніи письмо вдовы имп. Павла I, имп. Маріи Ѳеодоровны, сыну ея вел. кн. Константину Павловичу, которому она, въ теченіе 19 лѣтъ, отказывала въ своемъ согласіи на разводъ его съ супругой, вел. кн. Анной Ѳеодоровной. “При самомъ началѣ”, писала государыня, “приведу Вамъ на память пагубныя послѣдствія для общественныхъ нравовъ, также огорчительный для всей націи опасный соблазнъ, произойти отъ этого долженствующій, ибо по разрушеніи брака Вашего послѣдній крестьянинъ отдаленнѣйшей губерніи, не слыша болѣе имени Великой Княгини, при церковныхъ молитвахъ возглашеннымъ, извѣстится о разводѣ Вашемъ, съ почтеніемъ къ таинству брака и къ самой вѣрѣ поколеблется... Онъ предположитъ, что вѣра для Императорской Фамиліи менѣе священна, нежели для него, а такового довольно, чтобы отщепить сердце и умы подданныхъ отъ Государя и всего Царскаго Дома. Сколь ужасно вымолвить, что соблазнъ сей производится отъ Императорскаго брата, обязаннаго быть для подданныхъ образцомъ добродѣтели. Повѣрьте мнѣ, любезный Константинъ, единой прелестью неизмѣняющейся добродѣтели можемъ мы внушить народамъ сіе о нашемъ превосходствѣ увѣреніе, которое обще съ чувствомъ благоговѣйнаго почитанія утверждаетъ спокойствіе Имперіи. При малѣйшемъ же хотя въ одной чертѣ сей добродѣтели нарушеніи общее мнѣніе ниспровергается, почтеніе къ Государю и его роду погибаетъ”.

Получивъ разрѣшеніе Цесаревичъ вел. кн. Константинъ Павловичъ, въ 1820 г. вступилъ въ бракъ съ полькой католичкой, графиней Іоанной Грудзинской, получившей отъ имп. Александра I, какъ морганатическая (неравнородная) супруга, титулъ княгини Ловичъ, безъ именованія ея великой княгиней. Какъ извѣстно, вел. кн. Константинъ Павловичъ, бывшій законнымъ наслѣдникомъ престола, отъ такового отказался. Но существовавшая нѣкоторое время возможность того, что русской императрицей можетъ быть неправославная, побудила имп. Николая I, глубоко вѣрующаго и церковнаго, внести ясность въ юридическое положеніе членовъ Царственнаго Дома. Редакція статьи 142 Свода Законовъ 1832 года (185 изданіе 1906 г.) гласитъ: “Бракъ мужского лица Императорскаго Дома, могущаго имѣть право на наслѣдованіе престола, съ особой другой вѣры, совершается не иначе, какъ по воспріятію ею православнаго исповѣданія”.

Въ отношеніи разводовъ приходится установить, что со второй половины XIX в. въ обществѣ стали усиливаться разводы. Это усматривается изъ данныхъ, имѣющихся въ ежегодныхъ всеподданнѣйшихъ докладахъ оберъ-прокуроровъ Свят. Сѵнода. Увеличеніе ихъ съ шестидесятыхъ годовъ рѣзко повысилось къ началу XX вѣка. Изъ всеподданнѣйшаго отчета оберъ-прокурора Св. Сѵнода 1908 года видно, что въ 1907 г. расторгнуто было 2068 браковъ. Народная масса этимъ пагубнымъ явленіемъ не была затронута.

Объ общемъ вредѣ, проистекавшемъ отъ Запада, Знаменскій пишетъ: “Послѣ бѣдствій 1812 г. французоманія съ вольтерьянствомъ смѣнились въ обществѣ мистическими увлеченіями. Кумиръ Вольтера былъ свергнутъ съ пьедестала и на мѣсто его поставлены были бози иніи, — разные Бэмъ, Эккартсгаузенъ, Юнгъ, Штиллингъ, г-жа Гіонъ, Сведенборгъ, де-Туа, Сенъ-Мартенъ и др. Для руководства въ чисто-православной мистикѣ у православной церкви были готовыя и для всѣхъ доступныя книги Макарія египетскаго, Исаака Сирина, Іоанна Лѣствичника, Григорія Синаита, Сѵмеона Новаго, Нила Сорскаго, наконецъ недавно изданный (въ 1793 и 1811 гг.) сборникъ этого рода статей “Добротолюбіе”; но это были книги церковныя, поповскія, а интеллигентнымъ мистикамъ нуженъ былъ мистицизмъ заграничный, послѣдней европейской моды. Первыми дѣятелями мистическаго движенія нѣкоторое время продолжали оставаться масоны, — Лопухинъ, написавшій сочиненіе: “Нѣкоторыя черты внутренней церкви”, цѣнившееся наравнѣ съ сочиненіями упомянутыхъ западныхъ авторитетовъ мистицизма, и Лабзинъ, издававшій въ 1806 и 1817-1818 гг. мистическій журналъ “Сіонскій Вѣстникъ”. Потомъ въ 1813 г. все мистическое движеніе сосредоточилось въ библейскомъ обществѣ, при содѣйствіи котораго русская литература наводнилась цѣлой массой мистическихъ книгъ и брошюръ, обязательно рассылавшихся по всѣмъ учебнымъ заведеніямъ, приходамъ, монастырямъ, книжнымъ лавкамъ и проч. Мистицизмъ еще высокомѣрнѣе относился къ православной церкви, чѣмъ масонство. Проповѣдуя непосредственное общеніе человѣка съ Богомъ, универсальную, исключительно-сердечную, субъективную религію безъ догматовъ и церкви, основанную на непосредственныхъ озареніяхъ отъ Духа Божія и вѣщаніяхъ внутренняго Слова въ духѣ человѣка, онъ отвергалъ все внѣшнее въ религіи, іерархію, таинства, обряды, даже обязательное ученіе внѣшняго, единственнаго истиннаго откровенія и признавалъ одну “внутреннюю” церковь, не знающую никакихъ догматовъ, кромѣ догмата о возрожденіи и соединеніи человѣка съ Богомъ, никакихъ раздѣленій между своими членами и между разными вѣроисповѣданіями, кромѣ раздѣленія ветхаго человѣка отъ новаго, существовавшую, по ученію мистицизма, отъ начала міра доселѣ во всѣ времена и во всѣхъ религіяхъ, мистеріяхъ и философскихъ ученіяхъ. Мистицизмъ въ лицѣ сильныхъ библейскихъ дѣятелей покровительствовалъ всевозможнымъ сектамъ и являвшимся изъ Европы учителямъ. Русскіе мистики совершали умную молитву съ пріѣзжавшими въ Россію квакерами, окружали каѳедры пріѣзжихъ проповѣдниковъ Линдля и Госнера, слушали мистическую пророчицу, остзейскую баронессу Криднеръ, восторгались ученіемъ духоборцевъ, братались и съ хлыстами, распѣвая ихъ пѣсни и отплясывая на радѣніяхъ въ странномъ обществѣ нѣкоей г-жи Татариновой. Мистическое увлеченіе сдѣлалось какой-то повальной болѣзнью русскаго общества, отражалось и въ литературѣ, и въ искусствѣ, проникло въ учебныя заведенія, въ университеты, гдѣ своей враждой къ “лжеименному разуму” едва не убило первыхъ зародышей русской науки, отразилось даже въ духовной литературѣ, наприм. въ статьяхъ Христіанскаго Чтенія 1821-1823 гг. Въ нѣкоторыхъ салонахъ Москвы и Петербурга, у кн. С. Мещерской, извѣстной изданіемъ множества мистическихъ брошюръ, кн. А. Голицыной и др., приверженцы мистицизма открыли собранія для “умной” молитвы и слушанія разныхъ экзальтированныхъ проповѣдниковъ. Большинство этого люда вовсе не понимало мистицизма, сумасшествовало изъ одного подражанія и отъ нечего дѣлать, но это нисколько не мѣшало ему питать самое гордое презрѣніе къ “внѣшней церкви” и относиться съ грубымъ фанатизмомъ ко всѣмъ несогласнымъ и особенно къ своимъ обличителямъ. Во время двойного министерства Голицына за противодѣйствіе мистицизму былъ лишенъ должности нѣкто Смирновъ, переводчикъ медицинской академіи, обратившійся къ государю съ просьбой о дозволеніи печатать опроверженія на мистическія книги. Въ 1818 г. духовный цензоръ, ректоръ петербургской семинаріи Иннокентій возсталъ противъ Сіонскаго Вѣстника и добился таки его прекращенія, затѣмъ пропустилъ въ печать противомистическое сочиненіе нѣкоего Станевича — “Бесѣда на гробѣ младенца”; министръ страшно разсердился на него за такую дерзость и сдѣлалъ комиссіи дух. училищъ грубый выговоръ за то, что цензоръ пропустилъ книгу, наполненную “защищеніемъ наружной церкви противъ внутренней, и противную началамъ, руководствующимъ наше христіанское правительство”. Какъ упоминалось на стр. 730, Станевичъ былъ высланъ заграницу.

Вліяніе мистиковъ было ослаблено устраненіемъ кн. Голицына и угасаніемъ библейскаго общества. Въ 1822 г. были закрыты масонскія ложи. По настоящему же вредныя движенія надолго прекратились въ 1825 г. со вступленіемъ на престолъ имп. Николая I, глубоко вѣрующаго и церковнаго, чуждаго ложному мистицизму. По его повелѣнію, мистическія книги отбирались изъ всѣхъ библіотекъ. Для разсмотрѣнія ихъ былъ учрежденъ при петербургской академіи особый комитетъ, работы котораго кончились изъятіемъ болѣе противныхъ православію книгъ изъ обращенія.

“Царствованіе Николая I съ начала до конца”, пишетъ Знаменскій, “отличалось строго православнымъ направленіемъ и строгой цензурой, старавшейся предотвращать всякую открытую проповѣдь неправославныхъ ученій. Но ученія подобнаго рода все- таки продолжали распространяться въ обществѣ путями прикровенными. Въ концѣ 1830-хъ годовъ и въ 1840-хъ гг. представители науки и литературы, а за ними и образованное общество увлекались пресловутой философіей Гегеля. Въ 1850-хъ и въ 1860 гг., съ ослабленіемъ цензурныхъ строгостей, огромное вліяніе въ обществѣ и въ средѣ учащейся молодежи получили ученія Конта и позитивистовъ, Фейербаха и крайнихъ матеріалистовъ, затѣмъ ученія соціалистовъ и коммунистовъ.”

Замѣчательно то, что участники бунта противъ имп. Николая I, т. н. декабристы, будучи сосланными въ Сибирь, имѣли тамъ большія библіотеки, въ которыхъ находились и многія заграничныя изданія, запрещенныя въ Россіи. При усилившейся къ серединѣ XIX в. идейной порчѣ русскаго общества показателенъ грубый и противоцерковный выпадъ противъ Н. В. Гоголя извѣстнаго критика В. Г. Бѣлинскаго, кумира тогдашняго общества. Гоголь, глубоко религіозный и церковный, напечаталъ въ 1847 г. “Выбранныя мѣста изъ переписки съ друзьями”. Бѣлинскій, возмущаясь тѣмъ, что Гоголь, въ этомъ сочиненіи опирается въ консервативныхъ разсужденіяхъ на Церковь, писалъ: “... Церковь же явилась іерархіей, стало быть поборницей неравенства, льстецомъ власти, врагомъ и гонительницей братства между людьми — чѣмъ продолжаетъ быть и до сихъ поръ”. “Но смыслъ Христова слова”, продолжалъ Бѣлинскій, “открытъ философскимъ движеніемъ прошлаго вѣка. И вотъ почему какой-нибудь Вольтеръ, орудіемъ насмѣшки погасившій въ Европѣ костры фанатизма и невѣжества, конечно, болѣе сынъ Христа, плоть отъ плоти его и кость отъ костей его, нежели всѣ ваши попы, архіереи, митрополиты и патріархи восточные и западные. Неужели вы этого не знаете? А вѣдь это теперь не новость для всякаго гимназиста ...”.

Эта порча духовная, захватывавшая все больше круги русской интеллигенціи, заставила еще въ 1866 г. епископа Іоанна (Соколова) выборгскаго, впосл. смоленскаго воскликнуть: “Не кажется ли вамъ, не можетъ ли придти мысль всякому строгому наблюдателю, если посмотрѣть вокругъ себя серьезно, что жизнь наша какъ будто сдвинулась съ вѣковыхъ религіозныхъ и нравственныхъ основаній и, въ разладѣ съ народной вѣрою и совѣстью, съ отечественною любовью и правдою, при нашей внутренней несостоятельности, идетъ бурно не вѣсть куда безъ разумныхъ убѣжденій и сознательно вѣрныхъ стремленій? Народъ! Помни Бога”.

Столь же рѣшительно указывалъ на грядущую страшную опасность отъ такого помутнѣнія сознанія интеллигенціи и уклоненія ея отъ церковныхъ путей мудрѣйшій и проникновенный владыка Ѳеофанъ тамбовскій, затворникъ вышенскій († 1894). “Знаете ли какія у меня безотрадныя мысли? И не безъ основанія. Встрѣчаю людей, числящихся православными, кои по духу вольтеріане, натуралисты, лютеране и всякаго рода вольнодумцы. Они прошли всѣ науки въ нашихъ высшихъ заведеніяхъ. И не глупы и не злы, но относительно къ вѣрѣ и къ Церкви никуда негожи. Отцы ихъ и матери были благочестивы; порча вошла въ періодъ образованія внѣ родительскаго дома. Память о дѣтствѣ и духѣ родителей еще держитъ ихъ въ нѣкоторыхъ предѣлахъ. Каковы будутъ ихъ собственныя дѣти? И что тѣхъ будетъ держать въ должныхъ предѣлахъ?” “Какихъ-какихъ у насъ не ходитъ ученій и въ школахъ, и въ обществѣ, и въ литературѣ”, горестно взывалъ онъ въ другой разъ. “Поднялось”, писалъ онъ, “скрытое гоненіе на христіанство, которое стало прорываться и явно, какъ недавно въ Парижѣ. Что тамъ можно сдѣлать въ маломъ объемѣ, того надобно ожидать со временемъ въ большихъ размѣрахъ ... Спаси насъ, Господи”. “Господь много знаменій показалъ въ Капернаумѣ и Хоразинѣ; между тѣмъ, число увѣровавшихъ не соотвѣтствовало силѣ знаменій. Потому-то Онъ строго и обличилъ эти города, и присудилъ, что въ день суда отраднѣе будетъ Тиру и Сидону, Содому и Гоморрѣ, нежели городамъ тѣмъ. По этому образцу надо намъ судить и о себѣ. Сколько знаменій показалъ Господь надъ Россіей, избавляя ее отъ враговъ сильнѣйшихъ, и покоряя ей народы. Сколько даровалъ ей постоянныхъ сокровищницъ, источающихъ непрестанныя знаменія, — въ св. мощахъ и чудотворныхъ иконахъ, разсѣянныхъ по всей Россіи. И, однакожъ, во дни наши россіяне начинаютъ уклоняться отъ вѣры: одна часть совсѣмъ и всесторонне падаетъ въ невѣріе, другая отпадаетъ въ протестантство, третья тайкомъ сплетаетъ свои вѣрованія, въ которыхъ думаетъ совмѣстить и спиритизмъ и геологическія бредни съ Божественнымъ откровеніемъ. Зло растетъ: зловѣріе и невѣріе поднимаютъ голову; вѣра и Православіе слабѣютъ. Ужели же мы не образумимся? И будетъ, наконецъ, то же и у насъ, что, напримѣръ, у французовъ и другихъ... А, если это будетъ, что, думаете, будетъ намъ за то въ день судный, послѣ такихъ Божіихъ къ намъ милостей? Господи, спаси и помилуй Русь православную отъ праведнаго Твоего и належащаго прещенія”. “Западомъ и наказалъ и накажетъ насъ Господь”, грозно предрекалъ еп. Ѳеофанъ, “а намъ въ толкъ не берется. Завязли въ грязи западной по уши, и все хорошо. Есть очи, но не видимъ; есть уши, но не слышимъ, и сердцемъ не разумѣемъ. Господи, помилуй насъ. Посли свѣтъ Твой и истину Твою”. “Другая злая вещь у насъ, наша литература, западнымъ духомъ наполненная, и ту очищаетъ Господь тоже ударами съ Запада. Но все неймется”.

Вспоминая ту французоманію, которая существовала до Отечественной войны 1812 г., еп. Ѳеофанъ, въ поученіи своемъ въ день Рождества Христова, когда праздновалось и “избавленіе Россіи отъ нашествія галловъ и съ ними двадесяти языковъ”, назидательно говоритъ: “Насъ увлекаетъ просвѣщенная Европа. Да, тамъ впервые возстановлены изгнанныя было изъ міра мерзости языческія; оттуда уже перешли онѣ и переходятъ къ намъ. Вдохнувъ въ себя этотъ адскій угаръ, мы кружимся, какъ помѣшанные, сами себя не помня. Но припомнимъ двѣнадцатый годъ: за чѣмъ это приходили къ намъ французы? Богъ послалъ ихъ истребить то зло, которое мы у нихъ же переняли. Покаялась тогда Россія, и Богъ помиловалъ ее...” “А теперь”, предрекалъ святитель, “кажется, началъ уже забываться тотъ урокъ. Если опомнимся, конечно, ничего не будетъ; а если не опомнимся, кто вѣсть, можетъ опять пошлетъ на насъ Господь такихъ же учителей нашихъ, чтобы привели насъ въ чувство и поставили на путь исправленія. Таковъ законъ правды Божіей: тѣмъ врачевать отъ грѣха, чѣмъ кто увлекается къ нему. Это не пустыя слова, но дѣло, утверждаемое голосомъ Церкви. Вѣдайте, православные, что Богъ поругаемъ не бываетъ”. “Если у насъ все пойдетъ такимъ путемъ, то что дивнаго, если и между нами повторится конецъ осмнадцатаго вѣка со всѣми его ужасами? Ибо отъ подобныхъ причинъ подобныя бываютъ слѣдствія”. “Воды потопнаго нечестія устремляются на насъ” и все это потому, что “нынѣ начинаетъ господственно водворяться среди насъ духъ міра, тотъ духъ, который побѣжденъ Господомъ Іисусомъ Христомъ и долженъ быть побѣждаемъ силою Его и чрезъ насъ”.

Рѣшительно обличалъ архіеп. Никаноръ (Бровковичъ) херсонскій лжеученія гр. Л. Н. Толстого. Обличительными, наставительными и пророческими были слова великаго праведника, приснопамятнаго о. Іоанна Кронштадтскаго, пережившаго въ смутные годы начала XX в. первыя проявленія въ государственной и общественной жизни зла, насаждавшагося въ обществѣ десятилѣтіями. На порогѣ этого новаго вѣка еп. Антоній (Храповицкій) говорилъ, что русское общество покидало “спасительный корабль вѣры”. Лишалось тогда, по его словамъ, разумнаго смысла “государственное существованіе, основанное на народномъ себялюбіи и чуждое религіозной идеѣ”. “Это уже не народъ”, писалъ владыка Антоній въ 1899 г. въ Казанскомъ журналѣ “Дѣятель” — “но гніющій трупъ, который гніеніе свое принимаетъ за жизнь, а живутъ на немъ и въ немъ лишъ кроты, черви и поганыя насѣкомыя, радующіяся тому, что тѣло умерло и гніетъ, ибо въ живомъ тѣлѣ не было бы удовлетворенія ихъ жадности, не было бы для нихъ жизни”.

Народныя массы крѣпче и чище сохраняли вѣрность религіознымъ преданіямъ и быту отцовъ и дѣдовъ. Но и въ XIX в. приходилось бороться съ остатками суевѣрій, державшихся въ отдѣльныхъ мѣстахъ. Противъ этого ратовали, главнымъ образомъ, церковные проповѣдники. Изъ обличителей суевѣрій особенно извѣстенъ владыка Амвросій (Подобѣдовъ), долгое время правившій казанской епархіей, затѣмъ митрополитъ новгородскій и петербургскій (1799-1818). На этомъ же поприщѣ работали здоровая народная литература и школа. Просвѣтительныя мѣры съ каждымъ годомъ ширились и суевѣрія изживались все больше.

 

Богомольцы и паломники. Императорское Палестинское общество.

Попытки лѣвыхъ интеллигентовъ, соприкасавшихся съ 60-хъ годовъ XIX в. съ народомъ, отравлять его ядомъ безвѣрія и бунтарства имѣли мало успѣха. Вѣрующій народъ въ основѣ своей крѣпко держался Церкви. 13 августа 1861 г. въ Задонскъ на прославленіе святителя Тихона Задонскаго собралось 300000 богомольцевъ. И ежегодно приходили богомольцы въ августовскіе дни въ Воронежъ, гдѣ 7-го праздновалась память свят. Митрофана и 13 свят. Тихона. Великъ былъ притокъ вѣрующихъ лѣтомъ 1903 г. при прославленіи преп. Серафима Саровскаго. Вѣрующій людъ въ 1909 г. стекался во множествѣ на пути перенесенія мощей преп. княжны Евфросиніи изъ Кіева въ Полоцкъ. Въ послѣдній разъ передъ революціей велико было церковно-народное торжество въ іюнѣ 1916 г. при прославленіи мощей свят. Іоанна Тобольскаго.

Древній русскій Кіевъ въ дни празднованія Лаврой престольнаго праздника Успенія полонъ былъ десятками тысячъ богомольцевъ, стекавшихся отовсюду въ Матерь городовъ русскихъ. То же въ престольные дни происходило въ Св. Троицко-Сергіевой Лаврѣ, Дивѣевѣ, Саровѣ, на Валаамѣ, въ Соловецкой обители, въ Почаевѣ и въ другихъ многочисленныхъ монастыряхъ.

Приходилъ народъ и небольшая часть т. наз. интеллигенціи къ старцамъ въ Оптину пустынь, въ Геѳсиманскій скитъ Троицкой Лавры къ старцу Варнавѣ, въ Голосѣевскую пустынь Кіево-Печерской Лавры къ старцу Алексію и къ другимъ старцамъ, которыхъ въ разныхъ частяхъ Россіи знали вѣрующіе люди. Со всей необъятной Руси тянулись духовныя нити въ Кронштадтъ къ отцу Іоанну Сергіеву. Сотни тысячъ народа благоговѣйно встрѣчали его при поѣздкахъ по Россіи. Все усиливалось паломничество въ Святую Землю, на Аѳонъ. Французскій писатель Лоти писалъ, что онъ только тогда понялъ, что представляетъ собою истинная вѣра, когда онъ увидѣлъ русскихъ паломниковъ, молившихся въ Іерусалимѣ.

А. В. Елисѣевъ, побывавшій съ паломниками въ Святой Землѣ около 80 лѣтъ назадъ, пишетъ въ своей книгѣ: “Я уже говорилъ не разъ, что maximum скопленія не только русскихъ, но и вообще паломниковъ бываетъ къ празднику Пасхи; весь Іерусалимъ тогда представляется настоящимъ городомъ паломниковъ. На всѣхъ улицахъ слышится русская рѣчь, вездѣ виднѣются русскія лица, русскіе костюмы; продавцы различной снѣди и objets de piete, погонщики ословъ, даже нищіе — всѣ стараются въ это время мараковать по русски. “Подай ради Христа, Богъ съ тобой, Христосъ Воскресе!” кричатъ прокаженные, уроды, слѣпцы и другіе просящіе милостыни; замѣчателенъ тотъ фактъ, что ни на какомъ другомъ иностранномъ языкѣ не просятъ нищіе, какъ только по русски, — это чрезвычайно характеризуетъ наше паломничество. Нѣтъ передъ Пасхою ни одного такого уголка въ Іерусалимѣ или его окрестностяхъ, гдѣ нельзя было бы встрѣтить русскаго мужичка или бабы...” (“Съ русскими паломниками на Святой Землѣ весною 1884 года”. С-Петербургъ 1885 г.).

Въ тѣ уже годы число паломниковъ, которымъ русское правительство облегчало путешествіе и пребываніе въ Святой Землѣ, Елисѣевъ исчисляетъ въ 4000, предвидя все большее увеличеніе таковыхъ. На Св. Пасху 1899 г. въ Іерусалимѣ было 5882 русскихъ паломника.

Россія, ставъ великой православной имперіей, продолжала свои заботы о Святой Землѣ. Въ ней, наряду съ притѣсненіями турокъ, надвинулась опасность со стороны инославныхъ. Протестанты начали насаждать тамъ школы, больницы, пріюты, стараясь этимъ способомъ отвратить бѣдныхъ арабовъ отъ православія. Воспрянули съ еще большей силой опытные миссіонеры католики. Насажденъ былъ тамъ “восточный обрядъ”. Для отступниковъ отъ своей вѣры устраивались католиками училища, страннопріимные дома, школы, пріюты для дѣтей. Вслѣдствіе всего этого государи наши признали необходимымъ имѣть въ помощь православію свои учрежденія. Прежде всего учреждено было русское консульство.

Въ сороковыхъ годахъ XIX в. усилилась дѣятельность инославныхъ. Въ 1841 г. Пруссія учредила въ Іерусалимѣ протестантскую каѳедру. Римскій папа возстановилъ іерусалимскій патріархатъ, существовавшій во время крестовыхъ походовъ. Въ 1842 г. англикане учредили епископскую каѳедру. Въ 1847 г. учреждена была Русская Миссія. Начальникомъ ея былъ назначенъ большой знатокъ Востока архим. Порфирій (Успенскій), поставленный въ зависимость отъ министерства иностранныхъ дѣлъ. При участіи архим. Порфирія, патріархіей была устроена арабская типографія для печатанія богослужебныхъ книгъ и были открыты патріархомъ Кирилломъ II эллинско-арабское училище и духовная семинарія Св. Креста, называвшаяся Крестной. Миссія укрѣпляла бодрость тамошнихъ православныхъ, научала ихъ вѣрѣ и благочестію, находила надежныхъ учителей. Дѣятельность первой Миссіи прервалась Восточной войной 1854-56 гг., возникшей изъ-за стараній императора Николая I отстоять права православныхъ въ Святой Землѣ.

Послѣ Парижскаго мира въ 1856 г. возстановлена была Духовная Миссія, начальникомъ которой былъ знаменитый архим. Антонинъ (Капустинъ). Возобновилось паломничество. Въ 1872 г. Палестину посѣтилъ братъ имп. Александра II вел. кн. Николай Николаевичъ, въ 1881 г. — вел. князья Сергѣй и Павелъ Александровичи. Послѣдствіемъ послѣдней поѣздки явилось основаніе волей имп. Александра III Православнаго Палестинскаго Общества, замѣнившаго Палестинскій Комитетъ, существовавшій съ 1858 г. Предсѣдателемъ общества сталъ вел. кн. Сергѣй Александровичъ. Въ 1889 г. обществу присвоено именованіе Императорскаго. Въ 1888 г. на Елеонской горѣ освященъ былъ, въ память покойной благочестивой имп. Маріи Александровны, храмъ во имя Св. Равноапостольной Маріи. Въ 1896 г. въ Іерусалимѣ въ Русскомъ домѣ, сооруженномъ въ 1891 г. “на раскопкахъ” — порогѣ древнихъ іудейскихъ воротъ, черезъ которыя шествовалъ Спаситель на Голгоѳу —, освященъ былъ, въ память имп. Александра III, храмъ во имя Св. вел. кн. Александра Невскаго.

Въ послѣднія десятилѣтія до революціи Императорское Палестинское Общество развивало большую дѣятельность. Непосредственно или черезъ епархіальныхъ архіереевъ поступали въ Общество со всей Россіи пожертвованія большія и малыя, въ числѣ ихъ и копѣйки бѣднаго люда, ревновавшаго о Святой Землѣ. Сѵнодъ благословилъ особый сборъ на сей предметъ, производившійся во всѣхъ церквахъ имперіи въ Недѣлю Ваій (Цвѣтную).

Благодаря притоку средствъ Общество имѣло возможность устроить удобный и дешевый проѣздъ паломниковъ въ Святую Землю. Тамъ оно обставляло ихъ пребываніе необходимымъ. Сооружено было большое страннопріимное подворье съ Александро- Невскимъ храмомъ. Въ созданныхъ въ Іерусалимѣ и другихъ мѣстахъ врачебныхъ заведеніяхъ оказывалась широко помощь паломникамъ и мѣстному населенію. По отчету Общества за 1901/2 г. въ одной Іерусалимской больницѣ насчитывалось 10733 больничныхъ дня, а въ пяти амбулаторіяхъ была подана врачебная помощь въ 110000 случаевъ, съ отпускомъ лекарствъ безплатно. Для паломниковъ устраивались назидательныя чтенія и они снабжались соотвѣтственными книжками.

Духовной Миссіей и Палестинскимъ Обществомъ сдѣлано было много для утвержденія въ вѣрѣ и благочестіи мѣстнаго православнаго населенія и огражденія его отъ вовлеченія въ сѣти католиковъ и протестантовъ. Имѣлись мужская и женская учительскія семинаріи. Согласно отчету Общества за 1903/4 г., имѣлось въ Палестинѣ и Сиріи 87 школъ при 10225 учащихся и 417 лицахъ учебно-воспитательнаго состава.

 

Состояніе религіознаго образованія народа.

Въ царствованіе имп. Александра I правительство усилило заботы о просвѣщеніи народа. Въ 1803 г. въ указѣ “о введеніи наукъ въ Россіи” выявилось это приглашеніемъ духовенства къ содѣйствію сему благому начинанію. То же проводилось и въ указѣ имп. Николая I въ 1836 г. объ открытіи народныхъ школъ при церквахъ и монастыряхъ. Духовенство съ сочувствіемъ откликнулось на призывъ государей и стало заводить приходскія школы на свой собственный счетъ. Это обстоятельство и большое количество открываемыхъ такимъ образомъ школъ спутало понятія гордившихся своимъ просвѣщеніемъ людей, которые привычно свысока толковали о невѣжествѣ, обскурантизмѣ и своекорыстіи “поповъ”. Надо отмѣтить, что главное развитіе школы получили въ селеніяхъ удѣльныхъ (принадлежавшихъ Императорскому Дому) и казенныхъ крестьянъ. Въ селеніяхъ же помѣщичьихъ имъ часто чинились препятствія; учителями въ нихъ были только члены мѣстныхъ приходскихъ причтовъ (Знаменскій).

Послѣ освобожденія въ 1861 г. имп. Александромъ II крестьянъ отъ крѣпостной зависимости, вопросъ о народномъ образованіи пріобрѣлъ особенное значеніе. Среди духовенства поднялось необычайное просвѣтительное движете. Церковно-приходскія школы открывались по епархіямъ цѣлыми сотнями каждый годъ. Духовенство жертвовало на нихъ и временемъ и своими жилищами. Въ тѣсныхъ иногда помѣщеніяхъ оно собирало дѣтей за неимѣніемъ сначала особыхъ помѣщеній для школъ. Расходовало оно и средства на покупку учебныхъ принадлежностей и на др. школьные расходы. Съ 1859 до 1865 г. открыто было свыше 21400 новыхъ приходскихъ школъ исключительно однимъ духовенствомъ. Интеллигентные круги въ 1860 г. тоже возревновали о просвѣщеніи народа и стали открывать по городамъ воскресныя школы. Но вскорѣ обнаружилось, что въ нихъ велась вредная работа по распространенію разрушительныхъ идей. Въ 1865 г. правительство вынуждено было закрыть эти школы. Въ 1867 г. воскресныя школы стали открываться вновь, но не радикально настроенными свѣтскими кругами, а духовенствомъ при церквахъ и духовныхъ семинаріяхъ (Знаменскій).

“Самоотверженная просвѣтительная дѣятельность духовенства не нашла однако сочувствія въ странной русской “интеллигенціи” 1860-хъ годовъ. Печать заподозрила самое существованіе этихъ десятковъ тысячъ неожиданно возникшихъ школъ и горячо затолковала и о невѣжествѣ духовенства, и объ отсталости его методовъ обученія, и объ узкости самой программы этого обученія (т. е. православно-религіозной) и проч. Въ министерствѣ же народнаго просвѣщенія поднялся вопросъ о подчиненіи всѣхъ народныхъ школъ министерскому вѣдомству. Въ 1862 г. состоялось Высочайшее повелѣніе: приходскія школы оставить въ вѣдомствѣ духовенства, а министерству вѣдать школы, какія оно откроетъ само; но такое рѣшеніе вопроса министерство не удовлетворило. Открывая свои школы, оно старалось войти въ трудъ духовенства, присоединяя и его школы къ своимъ. Въ этомъ помогали ему и его денежныя средства, изъ которыхъ оно помогало только тѣмъ приходскимъ школамъ, которыя присоединялись къ министерскимъ, и его чиновники, начиная съ попечителей округовъ, и мировые посредники, — все люди новыхъ убѣжденій, которые нерѣдко прямо запрещали сельскимъ обществамъ составлять приговоры объ открытіи новыхъ приходскихъ школъ и собирать на нихъ деньги. Въ 1864 г. противъ школъ духовенства встали вновь открытыя земства, мечтавшія объ устройствѣ народныхъ школъ по европейскимъ образцамъ, съ новымъ не религіознымъ, а “культурнымъ” направленіемъ, съ новыми методами и новыми учителями, для приготовленія которыхъ предполагалось завести особыя учительскія семинаріи и институты. Высказывая всяческое недовольство школьною дѣятельностью духовенства, въ трудъ его стали входить и земства; приходскія школы одна за другой были присоединяемы къ числу земскихъ, часто по желанію даже самого духовенства, которое видѣло въ этомъ единственный способъ доставить имъ хоть какую нибудь матеріальную поддержку. Число подвѣдомственныхъ духовенству школъ начало поэтому весьма быстро сокращаться; въ началѣ 1880-хъ г. ихъ осталось до 4000 съ небольшимъ. Въ 1864 г. для объединенія просвѣтительной дѣятельности всѣхъ народныхъ школъ учреждены губернскіе и уѣздные училищные совѣты изъ представителей вѣдомствъ и земствъ подъ предсѣдательствомъ архіереевъ, но церковно-приходскія школы не получили поддержки и отъ этихъ совѣтовъ, такъ какъ число разныхъ руководителей народнаго образованія, не сочувствовавшихъ дѣятельности духовенства, оказалось въ нихъ преобладающимъ. Не нашли онѣ такой поддержки и среди большинства вновь назначенныхъ чиновниковъ министерства, инспекторовъ (съ 1869 г.) и директоровъ (съ 1874 г.) народныхъ школъ. Все это не могло не отозваться дурно на усердіи къ школьному дѣлу и самого духовенства. Въ министерскихъ и земскихъ школахъ оно очутилось въ зависимости отъ свѣтскихъ лицъ, предпочитавшихъ ему своихъ свѣтскихъ учителей, въ обидномъ пренебреженіи и безъ помощи. Многія земства не желали оплачивать даже законоучительскій трудъ священниковъ, ставя этотъ трудъ въ число обязанностей самого пастырскаго званія, другія назначали за него поурочную плату и притомъ подъ контролемъ свѣтскихъ учителей школъ, третьи опредѣляли вознагражденіе въ формѣ только наградъ лучшимъ законоучителямъ, — всѣ вообще съ своей культурной точки зрѣнія считали нужнымъ до минимума сокращать уроки по Закону Божію на томъ основаніи, что это предметъ спеціальный и что крестьянскія дѣти готовятся не во дьячки. Не мудрено, что духовенство не только перестало открывать новыя школы, но стало уклоняться даже отъ законоучительства въ свѣтскихъ школахъ. Съ 1871 г. Св. Сѵнодъ вынужденъ былъ дозволить замѣщеніе законоучительскихъ вакансій свѣтскими лицами. Наконецъ, въ 1874 г. и сами архіереи были отстранены отъ предсѣдательства въ училищныхъ совѣтахъ; на мѣсто ихъ предсѣдателями стали назначаться предводители дворянства; духовенству же въ губернскихъ и уѣздныхъ училищныхъ совѣтахъ предоставлено имѣть только по одному депутату.”

“Духовное вѣдомство употребляло съ своей стороны разнообразныя мѣры къ удержанію за собой вліянія на народное образованіе, но при указанныхъ обстоятельствахъ всѣ эти мѣры оказывались безуспѣшными. Сюда относятся: многочисленныя распоряженія преосвященныхъ о томъ, чтобы духовенство не переставало заводить приходскихъ школъ и не бросало законоучительства въ свѣтскихъ школахъ, введеніе въ курсъ семинарій педагогики и учрежденіе при нихъ образцовыхъ школъ, учрежденіе при церквахъ псаломщиковъ изъ кончившихъ курсъ семинаристовъ, съ порученіемъ имъ преподаванія въ приходскихъ школахъ. Живая связь между церковью и народной школой видимо слабѣла ” (Знаменскій).

Нѣкоторое улучшеніе имѣло мѣсто, когда должности министра народнаго просвѣщенія и оберъ-прокурора Сѵнода были совмѣщены въ лицѣ праваго графа Д. А. Толстого, проводившаго единую политику въ отношеніи народныхъ школъ.

Крупная перемѣна къ лучшему наступила въ царствованіе имп. Александра III, подлинно церковнаго государя. Понято было имъ значеніе религіозныхъ основъ въ дѣлѣ народнаго образованія. Съ 1882 г. начинается возрожденіе церковно-приходскихъ школъ. Въ этомъ году послѣдовало Высочайшее повелѣніе о перечисленіи въ смѣту Сѵнода изъ смѣты министерства народнаго просвѣщенія 55500 руб. на устройство и содержаніе духовенствомъ школъ для народнаго образованія. Въ 1884 г. были изданы правила о церковно-приходскихъ школахъ, которыя по новому наладили дѣло народнаго образованія въ религіозномъ духѣ. Приходскія школы и школы грамотности были отданы въ полное вѣдѣніе духовенства. Для управленія ими учреждены епархіальные и училищные совѣты, а при Сѵнодѣ — съ 1885 г. — училищный совѣтъ. Предсѣдатель послѣдняго назначался Сѵнодомъ. Въ составъ совѣта входили 9 постоянныхъ членовъ, наблюдатель школъ и его помощникъ. Епархіальные совѣты составлялись такимъ же порядкомъ, имѣя только въ составѣ членовъ также члена отъ министерства народнаго просвѣщенія. Въ уѣздныхъ отдѣленіяхъ училищныхъ совѣтовъ составъ членовъ пополнялся мѣстными благочинными, инспекторомъ народныхъ училищъ и земскими начальниками или чиновниками по крестьянскимъ дѣламъ. Епархіальнымъ архіереямъ предоставлялось право приглашать по одному члену отъ земскаго уѣзднаго собранія и городского общества. Школы вѣдомства Сѵнода раздѣлялись на два разряда: церковно-приходскія и грамоты. Первыя были съ двухлѣтнимъ, или четырехлѣтнимъ курсомъ. Обучали въ нихъ священники или утверждаемые епархіальнымъ архіереемъ учителя или учительницы, преимущественно изъ кончившихъ духовныя учебныя заведенія. Общее наблюденіе принадлежало священнику. Въ школахъ грамоты преподавался Законъ Божій, церковное пѣніе съ голоса, чтеніе церковно-славянское и русское, письмо и начальное счисленіе. Въ приходскихъ школахъ программа была шире, преподавалась начальная ариѳметика, а въ четырехлѣтнихъ свѣдѣнія изъ церковной и отечественной исторіи. Число школъ быстро увеличивалось.

Объ одномъ изъ дѣятелей церковно-приходскихъ школъ К. П. Побѣдоносцевъ писалъ 10 марта 1880 г. Наслѣднику Цесаревичу Александру Александровичу: “Впечатлѣнія петербургскія крайне тяжелы и безотрадны. Жить въ такую смутную пору и видѣть на каждомъ шагу людей безъ прямой дѣятельности, безъ ясной мысли, и твердаго рѣшенія, занятыхъ маленькими интересами своего я, погруженныхъ въ интриги своего честолюбія, алчущихъ денегъ и наслажденія и праздно-болтающихъ, — просто надрываетъ душу. Добрыя впечатлѣнія приходятъ лишь изнутри Россіи, откуда-нибудь изъ деревни, изъ глуши. Тамъ еще цѣлъ родникъ, отъ котораго дышитъ еще свѣжестью, а отсюда наше спасеніе. Тамъ есть люди съ русскою душой, дѣлающіе доброе дѣло съ вѣрою и надеждою. Не угодно ли, Ваше Величество, я покажу Вамъ одного такого человѣка. Все-таки отрадно хоть одного такого увидѣть. На досугѣ извольте прочесть прилагаемыя письма. Если Вы сочувственно примете ихъ, то не пожалѣете, что читали. Это письма пріятеля моего Сергѣя Рачинскаго, добраго и честнаго человѣка. Онъ былъ профессоромъ ботаники въ московскомъ университетѣ, но когда ему надоѣли тамъ распри и интриги между профессорами, онъ оставилъ службу и поселился въ своей деревнѣ, въ самой глуши Бѣльскаго у., Смоленской губ., вдали отъ всѣхъ желѣзныхъ дорогъ. Живетъ онъ тамъ безвыѣздно вотъ уже 10 лѣтъ и посвятилъ всего себя сельскимъ школамъ, которыми занимался съ утра до ночи — въ какомъ духѣ, изволите увидѣть изъ писемъ. Онъ подлинно сталъ благодѣтелемъ цѣлой мѣстности, и Богъ послалъ людей — изъ священниковъ и помѣщиковъ, которые съ нимъ работаютъ. Отрадно читать его письма, — отъ нихъ вѣетъ новымъ и здоровымъ, ободряющимъ духомъ. Тутъ не болтовня, а дѣло и истинное чувство. Въ письмахъ отмѣчены карандашомъ страницы, на которыя стоитъ обратить Ваше вниманіе” ).

Согласно всеподданнѣйшему отчету оберъ-прокурора Свят. Сѵнода къ 1908 г. церковно-приходскихъ школъ имѣлось — 26097 съ 1401886 учащимися, школъ грамоты — 13650 съ 436001 учащимися. На содержаніе церковныхъ школъ въ 1907 г. было израсходовано: казенныхъ поступленій по смѣтѣ Сѵнода—10065509 руб. и мѣстныхъ поступленій 6667897 руб. При такихъ отпускахъ явилась наконецъ возможность придать церковно-приходскому образованію должную стройную организацію.

 

Секты.

Въ царствованіе имп. Александра I, во время мистическихъ увлеченій, секта хлыстовъ дѣйствовала свободно. Къ ней примкнуло довольно много лицъ даже изъ образованныхъ круговъ, составившихъ цѣлый “корабль” около Екатерины Татариновой ур. Буксгевденъ. Послѣ смерти мужа, она, поселясь въ Петербургѣ, завязала связи съ хлыстами и скопцами, бывала на ихъ радѣніяхъ. Ея сектантская дѣятельность началась съ 1817 г. Она увѣряла, что почувствовала даръ пророчества, перейдя въ православіе изъ лютеранства. Главную роль въ ея сектѣ игралъ музыкантъ кадетскаго корпуса Никита Ѳеодоровъ — “Никитушка”. Какъ упоминалось, на ея радѣніяхъ бывали главные дѣятели Библейскаго общества, включая кн. А. Н. Голицына. Собранія происходили въ ея квартирѣ въ Михайловскомъ дворцѣ. Потомъ она образовала вродѣ хлыстовской колоніи около Московской заставы, гдѣ радѣнія ея продолжались 12 лѣтъ. Въ царствованіе имп. Николая I положенъ былъ конецъ ея дѣятельности. Въ 1837 г. колонія была закрыта. Секретный раскольничій комитетъ, разсматривавшій это дѣло, высказалъ мнѣніе о необходимости прекратить существованіе этого вреднаго общества. Комитетъ полагалъ главныхъ сектантовъ разослать по монастырямъ, а остальныхъ отдать подъ надзоръ полиціи. Имп. Николай I утвердилъ это рѣшеніе. Татаринова была послана подъ строгій надзоръ въ Кашинскій Срѣтенскій женскій мон., гдѣ пробыла 10 лѣтъ. Въ 1847 г., когда она письменно обязалась оказывать повиновеніе православной Церкви и не участвовать въ неблагословенныхъ Церковью обществахъ, она была освобождена. Умерла она въ 1856 г. въ Москвѣ.

Основатель секты скопцовъ, Кондратій Селивановъ, въ царствованіе имп. Александра I, былъ выпущенъ изъ сумасшедшаго дома и совершенно спокойно жилъ въ Петербургѣ. Время съ 1801 года скопцы называли “счастливымъ временемъ”, “золотымъ вѣкомъ”. Къ скопчеству примкнуло нѣсколько лицъ изъ образованнаго общества. Въ 1819 г. было дознано, что оно стало проникать въ армію. Тогда противъ него приняты были строгія мѣры. Селивановъ подвергся увѣщанію и въ 1820 г. сосланъ въ суздальскій Спасо-Евѳиміевъ мон. Но скопчество не прекращалось. Къ 1832 г. едва ли можно было найти губернію, гдѣ не существовали бы скопцы. До самой смерти (въ 1832) Селиванова въ монастырь стекались скопцы, увозившіе, какъ святыни, волосы учителя своего, остатки хлѣба, отъ него полученнаго и пр. Въ 1832 г. имп. Николай I приказалъ принять строгія мѣры противъ этой изувѣрной секты. Она была признана самой опасной; грозило преслѣдованіе за самую принадлежность къ ней. Скопцы переселялись въ Турцію и Румынію.

Въ 1801 г., съ воцареніемъ имп. Александра I, возвращено было на родину множество духоборовъ, сосланныхъ въ Сибирь. Вожакомъ ихъ продолжалъ быть, упоминавшійся ранѣе (стр. 700) отставной капралъ гвардіи Савелій Капустинъ. “Капустинъ былъ высокаго роста, мужественнаго сложенія; его осанка была величественна, походка и взглядъ невольно внушали уваженіе; онъ владѣлъ краснорѣчіемъ, умомъ и особенно замѣчательною памятью, такъ что зналъ наизусть всю Библію и помнилъ все, что когда-либо читалъ. По своей натурѣ и по своему положенію въ средѣ духоборцевъ Капустинъ имѣлъ сходство съ извѣстнымъ Іоанномъ Лейденскимъ, анабаптистскимъ королемъ въ Мюнстерѣ. При выходѣ Капустина народъ падалъ на колѣни, кланялся ему и воздавалъ божескія почести.” (“Прав. Бог. Энц.”). Онъ организовалъ бытъ духоборческой общины. Умеръ въ 1820 г. При немъ состоялось переселеніе духоборцевъ на т. н. “Молочныя воды” — незаселенная мѣстность мелитопольскаго у. таврической губ. Туда духоборы были выселяемы съ 1820 г., чтобы пресѣчь пропаганду и освободить отъ совмѣстнаго жительства съ православными, враждебно къ нимъ относившимся. При этомъ имъ давалась на подъемъ ссуда изъ казны, льгота отъ податей на 5 лѣтъ и земельный надѣлъ по 15 десятинъ на душу. Вслѣдствіе такого благожелательнаго къ нимъ отношенія секта духоборцевъ распространилась еще шире, чѣмъ въ XVIII в. Въ царствованіе имп. Николая I секта объявлена была вредной; усилена строгость взысканій за ея распространеніе. Переселеніе на Молочныя воды, гдѣ насчитывалось уже въ 1808 г. девять деревень, было прекращено. Взамѣнъ этого духоборовъ стали выселять на пограничную линію за Кавказъ; въ 1839 г. туда же перевели ихъ и изъ Молочныхъ водъ. Въ Закавказье ими управлялъ Петръ Калмыковъ, потомъ его жена Лукерья. Позднѣе изъ духоборчества выдѣлилась партія т. н. “постниковъ”, во главѣ съ Петромъ Веригинымъ, усвоившихъ нѣкоторыя воззрѣнія гр. Льва Толстого. Въ 1898 г. послѣдніе переселились въ Канаду. Сибирскихъ духоборцевъ тоже переселяли подальше отъ православныхъ. Позднѣе духоборцы выселились въ Соед. Штаты Сѣверной Америки.

Въ 1835 г. у молоканъ (см. стр. 701-2) появилось ученіе о близкомъ наступленіи царства Христова въ Новомъ Іерусалимѣ гдѣ-то близъ Арарата, заимствованное изъ проникшей къ молоканамъ книги Юнга Штиллинга “Побѣдная пѣснь”. Такъ какъ по ученію Штиллинга до этого должны прійти Илія и Энохъ, то въ 1833 г. мелитопольскій молоканинъ Терентій Бѣловзоровъ провозгласилъ себя Иліею и объявилъ, что въ извѣстный день вознесется на небо. Когда этого, естественно, не случилось сами молокане отдали его въ руки полиціи. Другой “пророкъ” убѣждалъ ихъ переселяться на Кавказъ, гдѣ начнется тысячелѣтнее царство. Появлялись и другія подобныя лица.

Всѣ перечисленныя секты не мало пользовались для своихъ ученій разными мистико-протестантскими ученіями, издавна бродившими на югѣ Россіи, гдѣ было много иновѣрныхъ колонистовъ съ запада. Во второй половинѣ XIX столѣтія по всей Малороссіи быстро стала распространяться новая секта штундистовъ (штунде — часъ). Среди православныхъ новое вредное теченіе возникло впервые въ деревнѣ Основа, одесскаго у. и первымъ пропагандистомъ былъ тамъ крестьянинъ Онищенко. Гораздо большее значеніе имѣла дѣятельность его ученика, крестьянина Михаила Ратушнаго. По признанію послѣдняго, онъ усвоилъ свои воззрѣнія отъ нѣмцевъ, вѣроятно, сектантовъ назарянъ колоніи Рорбахъ, находящейся въ 12 вер. отъ его села. Секта, разрастаясь, офиціально была обнаружена къ концу 1870 г. въ рядѣ мѣстечекъ Херсонской губ. Въ это же время она уже существовала два года въ Таращанскомъ у. Кіевской губ. Въ семидесятыхъ и восьмидесятыхъ годахъ штундизмъ распространился по всему югу Россіи, заходя на сѣверѣ въ Орловскую губ. Позднѣе онъ появился въ губерніяхъ Калужской, Нижегородской, Оренбургской, Пензенской, Самарской, Саратовской, Тамбовской, Рязанской, Смоленской и въ самой Москвѣ. Штундисты отрицаютъ таинства, обряды, посты, православную іерархію, имѣя, вмѣстѣ съ тѣмъ, своихъ пресвитеровъ, учителей и служителей. Источникомъ богопознанія они единственно считаютъ Св. Писаніе Ветхаго и Новаго завѣта, предоставляя каждому толковать его по своему усмотрѣнію. Пропаганда штундистовъ, все усиливавшаяся, заставила правительство въ 1894 г. объявить секту болѣе вредной, съ запрещеніемъ участникамъ ея общественныхъ молитвенныхъ собраній. Противъ нихъ велась большая миссіонерская работа, устраивались особыя собранія, въ которыхъ изобличались ихъ лжеученія.

Въ Россію проникли также баптисты — протестантская секта, образовавшаяся въ Англіи въ 1633 г., въ Сѣв. Америкѣ въ 1639 г. До середины XVIII в. — созданія “Проповѣдническаго союза” — баптизмъ развивался слабо. Союзъ этотъ поставилъ себѣ задачей распространеніе христіанства вообще безъ догматовъ и обрядовъ. Новый баптизмъ привлекъ къ себѣ крупныя средства, распространился и въ Азіи — Китаѣ, Японіи, Индіи. Въ 1814 г. въ Соед. Штатахъ образованъ былъ “Баптистскій Союзъ”. Въ концѣ XIX в. послѣдній содержалъ 35000 миссіонеровъ. Въ Германіи средоточіемъ его былъ г. Гамбургъ, откуда онъ проникъ въ Россію. Баптисты подготовили въ Россіи почву іудействующей сектѣ адвентистовъ седьмого дня. Проникла она изъ Соед. Штатовъ въ 80-хъ годахъ XIX в. и укрѣпилась въ нѣмецкихъ колоніяхъ таврической губ. Въ 1901 г. въ Россіи было 137 общинъ съ 13 проповѣдниками. (Священникъ Александръ Колесниковъ. “Курсъ сравнительнаго богословія”. 1957. Джорданвилль.)

Были также въ Россіи ирвингіане (секта создалась въ тридцатыхъ годахъ XIX в. въ Лондонѣ по имени пресвитеріанскаго проповѣдника Эдуарда Ирвинга), меннониты (протестантская секта, основанная католическимъ священникомъ Симономъ Меннономъ, преобразовавшимъ секту анабаптистовъ) и др. небольшія секты мѣстнаго происхожденія. Въ 1874-75 гг. явилась еще секта пашковцевъ, во главѣ которой сталъ полковникъ В. А. Пашковъ, представитель богатой дворянской семьи. Онъ проповѣдывалъ протестантско-мистическое ученіе нѣкоего англійскаго лорда Редстока, проповѣдника, бывшаго въ Петербургѣ въ 1874 г. Къ ней примкнули нѣкоторые представители высшаго общества. Секта эта успѣха не имѣла, какъ и противоцерковныя идеи гр. Л. Н. Толстого.

Въ іюлѣ 1908 г. на Всероссійскомъ Миссіонерскомъ Съѣздѣ въ Кіевѣ было установлено, что изъ всѣхъ многочисленныхъ сектъ, обуревающихъ русскую Церковь, самой воинственною, сильною своей организаціей и духомъ прозелитизма можно считать секту штундистовъ, которая со времени объявленія 17 апр. 1905 г. вѣроисповѣдной свободы съ поразительной быстротой, подъ видомъ баптизма и евангельскаго христіанства стала распространяться по всему государству. Все такъ называемое “евангельское движеніе” въ Россіи объединилось въ 1907 г. на конференціи въ С-Петербургѣ въ одинъ “Всероссійскій Евангельскій Союзъ”, а во главѣ другого движенія штундизма, слившагося съ пашковцами, стоялъ “Евангельскій союзъ”. Наряду съ этимъ усилилась и дѣятельность секты адвентистовъ. Обсуждалъ съѣздъ и вопросъ о борьбѣ съ атеизмомъ и съ соціализмомъ, какъ съ міровоззрѣніемъ глубоко атеистическимъ и матеріалистическимъ. Съ докладами по этимъ вопросамъ выступалъ прот. I. Восторговъ и епархіальный миссіонеръ И. Г. Айвазовъ. Постановленія, доклады и резолюціи съѣзда были напечатаны въ сѵнодальномъ журналѣ “Церковныя Вѣдомости”. Съ Великаго поста 1909 г. при Сѵнодѣ возобновились занятія учрежденнаго въ февралѣ 1908 г. особаго совѣщанія по вопросамъ внутренней и внѣшней миссіи. На обсужденіе этого совѣщанія переданы были и постановленія Кіевскаго Миссіонерскаго съѣзда. Опредѣленіемъ Сѵнода отъ 4-6 іюня 1909 г. рѣшено было, по представленію архіеп. Антонія (Храповицкаго), ввести съ начала 1909-10 учебнаго года въ курсъ преподаваемаго въ семинаріяхъ нравственнаго богословія особый отдѣлъ разбора и опроверженія соціализма, предложивъ въ руководство временно, до составленія по сему предмету программы, выработанныя владыкой Антоніемъ и миссіонеромъ Айвазовымъ программу и объяснительную къ ней записку, напечатавъ въ сѵнодальной типографіи въ потребномъ количествѣ. Вопросъ о борьбѣ съ сектантствомъ обсуждался въ іюлѣ 1910 г. на Сибирскомъ Обще-Миссіонерскомъ съѣздѣ въ Иркутскѣ. (Епископъ Никонъ (Рклицкій). “Жизнеописаніе Блаженнѣйшаго Антонія, митрополита Кіевскаго и Галицкаго.” Томъ III. Нью-Іоркъ. 1957).

 

Старообрядчество и единовѣріе.

Въ царствованіе имп. Александра I старообрядцы стали выступать смѣлѣе. Московскія ихъ общины — Рогожское и Преображенское кладбища — достигли въ это время цвѣтущаго состоянія. Около нихъ возникли цѣлыя улицы, кварталы, фабрики и др. промышленныя предпріятія, всѣ наполненныя раскольниками и бѣглыми. Рогожское кладбище поставляло отъ себя бѣглое священство на всю Россію. Въ дѣйствіяхъ правительства къ раскольникамъ замѣчались все время колебанія. Въ 1803 г. въ оффиціальныхъ бумагахъ снова появилось слово раскольникъ, которое старообрядцы считали для себя обиднымъ. Въ 1812 г. имъ запрещалось строить часовни на кладбищахъ. Въ 1820 г. надзору полиціи поручены были лишь безпоповцы (ѳедосѣевцы), между которыми обнаружены были случаи разврата и дѣтоубійства; ихъ снова не велѣно было выбирать на общественныя должности. Наряду же съ этимъ, въ 1822 г. государь дозволилъ поповцамъ открыто держатъ бѣглыхъ поповъ и содержать часовни и церкви, не строя только новыхъ. Въ 1825 г. по дѣламъ раскольничьимъ былъ учрежденъ секретный комитетъ изъ митрополитовъ Серафима и Евгенія, Аракчеева, управлявшаго тогда мин. внутр. дѣлъ, и министра народн. просвѣщенія Шишкова.

При имп. Николаѣ I Комитетъ министровъ предписалъ 9 янв. 1826 г. губернаторамъ не преслѣдовать раскольниковъ за совершеніе требъ по ихъ обрядамъ, а смотрѣть только за тѣмъ, чтобы они не совращали въ расколъ. Это распоряженіе секретно подтверждалось нѣсколько разъ, съ оговоркой, чтобы раскольники о немъ не знали. Когда въ 1844 г. псковскій губернаторъ сталъ запрещать требы и раскольники обратились съ просьбой о разрѣшеніи, то 5 янв. 1845 г. состоялось Высочайшее повелѣніе поставить губернатору это на видъ, раскольникамъ же объявить, что законъ дозволяетъ открыто совершать требы только лицамъ духовнаго званія, — по церковнымъ правиламъ на то уполномоченнымъ.

Въ 1885 г. раскольники были раздѣлены на секты менѣе и особенно вредныя. Въ 1842 г. министерство внутреннихъ дѣлъ запросило Сѵнодъ какія секты признаются духовнымъ начальствомъ особенно противными ученію Церкви. Оберъ-прокуроръ гр. Протасовъ увѣдомилъ, что вреднѣйшими сектами являются: 1) іудействующіе, совершенно отпадающіе отъ христіанства; 2) молокане, секта разрушительная, какъ и 3) духоборцы; 4) хлыстовщина и 5) скопцы, обѣ богохульныя; 6) тѣ безпоповщинскія секты, которыя отвергаютъ бракъ и молитву за царя: онѣ пишутъ и произносятъ жестокія хулы на церковь и таинства и всякую власть нынѣшняго времени почитаютъ антихристовою. Секты вредныя — тѣ изъ безпоповщины, которые принимаютъ бракъ и не отказываются молиться за царя. По симъ чертамъ могли бы считаться менѣе вредными. Но онѣ рѣшительно вредны, потому что отвергаютъ священство и таинство евхаристіи и, кромѣ сказаннаго, все заимствуютъ отъ худшихъ отраслей безпоповщины. Секта менѣе вредная — поповщина. Это не ересь, а расколъ. Болѣе церковнаго сохраняетъ и болѣе надежды представляетъ къ обращенію.

Дѣлами о раскольникахъ вѣдали особые секретные комитеты какъ въ центрѣ, такъ и въ губерніяхъ. Рядомъ мѣръ старообрядцы вновь лишены были правъ на общественныя должности; право на запись въ купеческія гильдіи было стѣснено. Общества ихъ были признаны незаконными. Крещеніе и браки признавались лишь по совершеніи ихъ въ православныхъ церквахъ. Запрещено было строить и чинить ихъ молитвенныя зданія. Публичное оказательство раскола и его пропаганда были воспрещены безусловно. Большинство этихъ распоряженій послѣдовало еще до отзыва Сѵнода въ 1842 г., но при наличіи секретныхъ комитетовъ, начавшихъ дѣйствовать: центральный въ Москвѣ съ 1831 г., мѣстные — съ 1838 г. Еще болѣе строгія мѣры послѣдовали съ начала 1850-хъ годовъ. Въ 1853 г. былъ учрежденъ особый секретный комитетъ для завѣдыванія дѣлами о раскольникахъ. Еще до этого былъ отмѣненъ законъ имп. Александра I о бѣглыхъ попахъ. Побѣгъ православнаго священника признанъ былъ преступленіемъ. Раскольничьи монахи считались простыми простолюдинами.

Имп. Александръ II, по вступленіи въ 1855 г. на престолъ, отмѣнилъ секретный комитетъ, но общія распоряженія о раскольникахъ остались въ силѣ. Но, при тогдашнемъ либеральномъ направленіи правительства, самое примѣненіе этихъ распоряженій проводилось мягче. Въ это царствованіе былъ изданъ законъ о бракахъ раскольниковъ (19 апр. 1874). Браки ихъ записывались въ особыя метрическія книги, которыя велись полиціей и волостными правленіями.

На третій годъ царствованія имп. Александра III — 3 мая 1883 г. — изданъ былъ законъ, главнѣйшія постановленія котораго заключались въ слѣдующемъ. Паспорты всѣмъ раскольникамъ, за исключеніемъ скопцовъ, выдавались на общемъ основаніи. Имъ дозволялось вести торговлю и заниматься промыслами. Съ разрѣшенія министра внутр. дѣлъ имъ разрѣшалось занимать общественныя должности, съ небольшими ограниченіями. Позволялось творить общественную молитву, исполнять требы, совершать богослуженія. Распечатываніе молитвенныхъ домовъ допускалось съ разрѣшенія министра внутрен. дѣлъ и оберъ-прокурора, но безъ торжественности. Духовнымъ лицамъ разрѣшалось совершать требы, но они не признавались въ этомъ званіи. Они преслѣдовались за распространеніе раскола. Запрещалось публичное выявленіе раскола.

Полная свобода вѣроисповѣданій, въ томъ числѣ и старообрядчества, дана была въ царствованіе имп. Николая II, указомъ 17 апр. 1905 г., пріуроченнымъ къ празднику Св. Пасхи.

Православное духовенство вело полемику съ раскольниками. Въ царствованіе имп. Николая I на этомъ поприщѣ извѣстны олонецкій архіеп. Аркадій (Ѳеодоровъ), правившій съ 1851 по 1869 гг., митр. московскій Филаретъ (Дроздовъ), авторъ “Бесѣдъ къ глаголемому старообрядцу”. Объ обрядовыхъ вопросахъ писали: архіеп. воронежскій Игнатій (Семеновъ), правившій съ 1847 по 1850 г. и митр. петербургскій Григорій (Постниковъ). Въ царствованіе имп. Николая I особенное значеніе придавалось миссіонерской работѣ, но она имѣла мало успѣха. Въ царствованіе имп. Александра II стали заводить школы для приготовленія миссіонеровъ изъ крестьянской среды. Съ миссіонерской же цѣлью стали учреждаться братства. Наиболѣе успѣшно работало братство св. Петра въ Москвѣ. Къ этому времени относятся полемическіе труды профессоровъ духовныхъ академій: петербургской — Нильскаго, казанской — Ивановскаго, московской — Голубинскаго, а также преосвященныхъ Никанора (Бровковича), архіеп. херсонскаго и митр. Макарія (Булгакова). Миссіонерская работа усилилась. Съ 1884 г. ученіе о расколѣ введено въ число обязательныхъ предметовъ въ дух. семинаріяхъ. Для объединенія миссіонерской дѣятельности стали съ 1885 г. собираться миссіонерскіе съѣзды.

Изъ событій во внутренней жизни раскола замѣчательно возникновеніе у поповцевъ, такъ называемой, Австрійской іерархіи. Послѣ отмѣны прежняго дозволенія старообрядцамъ держать бѣглыхъ поповъ, съѣздъ ихъ въ Москвѣ въ 1832 г. порѣшилъ непремѣнно добыть себѣ особаго архіерея и собралъ на сей предметъ богатыя средства. Послѣ многихъ странствованій ходоки поповцевъ нашли въ 1846 г. нужнаго имъ архіерея. Это былъ лишенный каѳедры боснійскій митрополитъ Амвросій, жившій въ большой нуждѣ въ Константинополѣ. Онъ согласился перейти къ раскольникамъ за 500 червонцевъ годового оклада. Каѳедрой для него былъ назначенъ раскольническій монастырь въ Бѣлой Криницѣ (въ австрійской Буковинѣ). Его заставили торжественно отречься отъ “никоновскихъ ересей”, послѣ чего поставили епископомъ. Онъ митрополитствовалъ недолго. Въ 1848 г. австрійское правительство, по представленію русскаго правительства, выслало его изъ Бѣлой Криницы и заточило въ г. Цилль, гдѣ онъ умеръ въ 1863 г., присоединясь передъ смертью къ православной Церкви. Но раскольничья іерархія была упрочена. Онъ успѣлъ рукоположить двухъ архіереевъ — Кирилла и Аркадія Лысаго. Кириллъ рукоположилъ потомъ Онуфрія и Софронія и самъ былъ поставленъ ими въ митрополита на мѣсто Амвросія. Аркадій съ Онуфріемъ рукоположили Алипія и Аркадія Шапошникова. Всѣ эти архіереи получили себѣ въ турецкихъ и русскихъ владѣніяхъ епархіи и ставили священниковъ и діаконовъ. Въ Россіи сначала были двѣ епархіи — Симбирская и Владимірская или Московская. На первую въ 1849 г. былъ поставленъ Софроній Жировъ, на вторую въ 1853 г. — Антоній Шутовъ. Потомъ, въ теченіе приблизительно 12 лѣтъ, открытъ былъ десятокъ русскихъ епархій съ многочисленными паствами. Учрежденіе австрійской іерархіи, какъ и слѣдовало ожидать, повело къ новому расколу среди самого старообрядчества. Поповщина раздѣлилась на пріемлющихъ и непріемлющихъ эту іерархію (Знаменскій).

Въ поповщинѣ постепенно стало одерживать верхъ примирительное теченіе. Образовалась партія, преимущественно изъ московской старообрядческой интеллигенціи, которая, исходя изъ пріема старообрядцами бѣглыхъ поповъ, доказывала, что и въ господствующей Церкви существуютъ остатки истиннаго Православія. Выразителемъ этого взгляда явился старообрядецъ Иларіонъ Егоровъ Ксеновъ. Онъ составилъ надѣлавшее въ 1862 г. много шуму “Окружное посланіе”, въ которомъ доказывалась близость поповщины къ господствующей Церкви. По этому поводу возникла горячая полемика. Большинство старообрядцевъ оказалось на сторонѣ окружного посланія. По нѣкоторымъ подсчетамъ въ концѣ XIX в. изъ 19, существовавшихъ въ Россіи старообрядческихъ каѳедръ, только три были заняты его противниками.

Безпоповщина, по прежнему, занимала непримиримую позицію. Основное ея положеніе — полный разрывъ съ православными и пріемъ присоединяющихся къ нимъ не иначе, какъ перекрещивая таковыхъ.

Главной формой примиренія православной Церкви съ старообрядцами оставалось единовѣріе, о коемъ упоминалось выше (стр. 714-715). Шириться оно начало въ царствованіе имп. Николая I. Введено оно было въ 1828 и 1836 гг. на Иргизѣ, въ 1849 г. на Керженцѣ, въ 1847-48 въ Стародубьѣ. Въ 1851 г. единовѣріе имѣло 179 церквей. Къ сожалѣнію, какъ отмѣчаетъ П. Смирновъ въ “Прав. Бог. Энцикл.”, бывали неискреннія присоединенія. Такъ въ послѣдніе дни 1854 г., когда въ Москвѣ, при дѣйствіи закона о торговлѣ раскольниковъ только на временномъ правѣ, наступилъ послѣдній срокъ внесенія капиталовъ на новый годъ, раскольники изъ купцовъ толпами приходили записываться въ единовѣріе. Когда же обстоятельства измѣнились, то большая половина ушла опять въ расколъ. На Иргизѣ выяснилось, что только малая часть иргизскихъ иноковъ приняла единовѣріе.

Единовѣрческими стали нѣсколько монастырей. Вновь учреждены были монастыри мужской Воскресенскій въ оренбургской епархіи (1849), женскій на Всесвятскомъ кладбищѣ въ Москвѣ (1862). Покровскій черниговскій мон., “въ виду важности его значенія среди раскольниковъ”, былъ возведенъ (1848) въ число штатныхъ обителей перваго класса, съ содержаніемъ отъ казны. Особенно важно было для единовѣрія учрежденіе московскаго Никольскаго мужского мон.

Выдѣлился единовѣрческій священникъ Тимоѳей Верховскій, сынъ священника костромской епархіи. Отца его поповцы одно время сманила въ Стародубье. Въ 1822 г. Тимоѳей сталъ единовѣрческимъ священникомъ и въ 1828 г. получилъ приходъ въ Петербургѣ, сдѣлавшись извѣстнымъ гр. Протасову и, черезъ него, государю, по желанію котораго былъ назначенъ въ Стародубье. Тамъ, въ посадѣ Добрянкѣ, по повелѣнію государя, строилась единовѣрческая церковь. Потомъ онъ былъ протоіереемъ Николаевской церкви въ Петербургѣ. Сынъ его, Іоаннъ, учился въ пермской семинаріи и на него обратилъ вниманіе владыка Аркадій, будущій архіеп. олонецкій, знатокъ раскола. Былъ Іоаннъ потомъ священникомъ въ одной изъ единовѣрческихъ церквей въ столицѣ. Черезъ нѣкоторое время началъ онъ критиковать “платоновское единовѣріе”, выдвигая на его мѣсто “соединенство святое и безъ упрека древне-православное”, которое имѣло бы іерархію, поставленную православными архіереями, но свою собственную церковную іерархію, возглавленную митрополитомъ или патріархомъ. Митр. Филаретъ въ 1864 г. разъяснилъ московскимъ единовѣрцамъ пагубность этого проекта. Свящ. Верховскій послѣ этого началъ печатать свои статьи о нуждахъ единовѣрія въ “Гражданинѣ” и др. журналахъ. Въ 1885 г. онъ тайно оставилъ свой приходъ и ушелъ къ раскольникамъ, но чинопріятію ихъ себя не подвергнулъ. Онъ былъ исключенъ Св. Сѵнодомъ изъ священнаго сана. Передъ смертью онъ изъявилъ раскаяніе, вернулся въ Россію и былъ погребенъ по чиноположенію единовѣрческой церкви. (“Прав. Бог. Энцикл.”).

Единовѣрцы нѣсколько разъ обращались въ Св. Сѵнодъ, прося о пересмотрѣ, исправленіи и дополненіи правилъ 1800 г., считая, что таковыми единовѣріе поставлено въ слишкомъ “тѣсныя рамки”. — “Св. Сѵнодъ, насколько это было согласно съ достоинствомъ церкви”, пишетъ П. Смирновъ въ “Прав. Бог. Энц.”, “отвѣчало правильнымъ понятіемъ о православіи и единовѣріи и могло способствовать успѣхамъ послѣдняго, всегда охотно внималъ “нуждамъ” единовѣрцевъ”. Смирновъ признаетъ особенно важными въ этомъ отношеніи Высочайше утвержденное опредѣленіе Св. Сѵнода 1881 г., “изъясненіе” его 4 марта 1886 г. и указаніе 1888 г.

Освященіе Николаевской единовѣрческой церкви на Преображенскомъ кладбищѣ состоялось 3 апр. 1854 г. Богослуженіе совершалъ митр. Филаретъ. Употребленъ былъ антиминсъ, освященный при патр. Филаретѣ, древніе напрестольные сосуды. Святитель былъ облаченъ въ древній саккосъ митр. Макарія, осѣнялъ народъ древнимъ крестомъ съ мощами — вкладъ царя Михаила Ѳеодоровича. Сослужили митрополиту священники единовѣрческихъ церквей. На донесеніи митрополита имп. Николай I написалъ: “Слава Богу!” На Преображенскомъ кладбищѣ открыты были и другія церкви, а въ 1866 г. все мужское отдѣленіе кладбища было обращено въ единовѣрческій монастырь. Въ 1854 г. единовѣріе проникло и на Рогожское кладбище, гдѣ во главѣ движенія стоялъ значительный прихожанинъ В. Сапѣлкинъ.

23 іюня 1865 г., по благословенію митр. Филарета, преосвященнымъ Леонидомъ (Краснопѣвковымъ), еп. дмитровскимъ, викаріемъ московскимъ, совершено было въ Москвѣ въ Троицкой единовѣрческой церкви присоединеніе къ единовѣрію членовъ раскольничьей бѣлокриницкой іерархіи — Онуфрія, еп. браиловскаго, намѣстника бѣлокриницкой митрополіи, Пафнутія, еп. коломенскаго, Іоасафа, іеромонаха Бѣлокриницкаго мон. и другихъ. Событіе это произвело сильное впечатлѣніе на поповцевъ. Вскорѣ присоединились еще два епископа и нѣсколько другихъ духовныхъ лицъ.

Наиболѣе же крупнымъ событіемъ былъ переходъ въ единовѣріе виднаго безпоповца инока Павла, именуемаго Прусскимъ по мѣсту его дѣятельности. Родился онъ въ 1821 г. въ Сызрани; былъ послѣдователемъ ѳедосѣевства. Внимательное изученіе раскола мало-по-малу убѣдило его въ неистинности такового. Особенно останавливалъ его вниманіе вопросъ о Церкви. Онъ понялъ ея значеніе и то, что истинной является только грекороссійская Церковь. Такія мысли онъ сталъ распространять между старообрядцами еще ранѣе своего открытаго присоединенія къ Церкви. Въ разныхъ мѣстахъ, куда наѣзжалъ, онъ вступалъ въ собесѣдованія съ извѣстными начетчиками, которые не могли опровергнуть его доказательствъ. Болѣе дальновидные старообрядцы предсказывали, что сей инокъ уйдетъ въ “великороссійскую церковь”. Но все же впечатлѣніе отъ перехода его въ 1868 г. въ единовѣріе было въ кругахъ безпоповцевъ огромно. “Если бы”, признавались они, “это во снѣ приснилось, и тогда напугало бы. Пускай бы кто любилъ роскошно жить, и сладкую пищу ѣсть, и хорошо наряжаться, и случилось бы съ ними такое событіе, — это было бы не диво. Но развѣ отецъ Павелъ такой человѣкъ? Какъ же и отчего случилось съ нимъ такое событіе?” Для безпоповцевъ отрывъ о. Павла былъ большимъ ударомъ, для истинной же Церкви его присоединеніе къ единовѣрію явилось большимъ пріобрѣтеніемъ. “Павелъ былъ самоучка, зналъ великолѣпно древне-русскую и свято-отеческую литературу, писалъ легко, просто и доказательно опровергалъ всѣ пункты ученія раскола. Онъ написалъ много сочиненій, большая часть которыхъ вышла нѣсколькими изданіями, сдѣланными Св. Сѵнодомъ”. (“Полный Прав. Бог. Энц. Сл.”).

27 октября 1900 г. единовѣріе праздновало столѣтіе своего существованія. Въ торжествѣ принимали участіе высшіе іерархи православной Церкви. Въ Петербургѣ богослуженіе совершено было митр. Антоніемъ въ Николаевскомъ единовѣрческомъ храмѣ, въ Москвѣ — митр. Владиміромъ въ Троицкомъ единовѣрческомъ храмѣ. Отъ лица Сѵнода въ этотъ день было издано особое посланіе “чадамъ православной грекороссійской каѳолической и апостольской церкви, содержащимъ глаголемые старые обряды”.

21 іюля 1649 г. состоялось обрѣтеніе мощей княгини Анны Кашинской, супруги св. вел. кн. Михаила Тверского, замученнаго въ Ордѣ въ 1319 г. 12 іюня 1650 г. мощи святой были перенесены, въ присутствіи царя Алексѣя Михайловича, въ кашинскій Вознесенскій соборъ. По почину патріарха Іоакима Соборы 1677 и 1678 гг. постановили “празднества ей не творити”. Главнымъ основаніемъ такого рѣшенія было то, что правая рука ея “въ завитіи погнулася, а длань и персты прямо, а не благословляющіе”. Въ 1908 г. на Миссіонерскомъ съѣздѣ въ Кіевѣ, о которомъ упоминалось выше, обсуждался поднятый отсутствовавшимъ архіеп. тверскимъ Алексіемъ (Опоцкимъ) вопросъ о возстановленіи церковнаго прославленія вел. кн. Анны. Предложеніе это горячо поддержалъ архіеп. волынскій Антоній. Съѣздъ, придавая сему прославленію большое миссіонерское значеніе, ибо оно отвратитъ отъ православныхъ укоризны со стороны старообрядцевъ въ томъ, что въ Православной Церкви не прославляются святые, имѣющіе двуперстное сложеніе для крестнаго знаменія, присоединился къ означенному ходатайству, раздѣляемому собравшимися въ Кіевѣ архипастырями. Въ 1909 г. празднованіе св. Анны Кашинской было возстановлено. Торжество происходило лѣтомъ въ г. Кашинѣ въ православномъ Успенскомъ соборѣ по единовѣрческому чину. Литургія служилась по архіерейскому чиновнику XV и XVI вѣковъ. Велико было торжество 5 сент. въ С-Петербургѣ при встрѣчѣ въ единовѣрческомъ Никольскомъ храмѣ на Николаевской ул. иконы св. Анны съ частицей ея мощей. Богослуженіе совершалъ викарный епископъ гдовскій Кириллъ (Смирновъ), завѣдовавшій единовѣрческими храмами петербургской епархіи, позднѣе архіеп. тамбовскій. Вскорѣ послѣ этого единовѣрцы возбудили ходатайство о созывѣ въ Москвѣ ихъ всероссійскаго съѣзда. Св. Сѵнодъ разрѣшилъ созывъ въ Москвѣ только мѣстнаго съѣзда. Митр. Владиміръ по просьбѣ участниковъ съѣзда, назначилъ предсѣдателемъ его епископа серпуховскаго Анастасія (Грибановскаго), особенно почитавшагося единовѣрцами. Въ 1912 г. Св. Сѵнодъ, по докладу своего члена, архіеп. волынскаго Антонія, разрѣшилъ созывъ перваго Всероссійскаго единовѣрческаго съѣзда въ С-Петербургѣ. Съѣздъ продолжался съ 22 по 29 января, подъ предсѣдательствомъ архіеп. Антонія. 31 янв. депутація съѣзда, во главѣ съ архіеп. Антоніемъ, представлялась Императору Николаю Александровичу. Владыка поднесъ Государю икону благовѣрной кн. Анны и произнесъ слово. Единовѣрческій священникъ Сѵмеонъ Шлеевъ поднесъ Царю и Наслѣднику Цесаревичу Алексѣю Николаевичу подручники — коврики, которые единовѣрцы употребляютъ на молитвѣ при земныхъ поклонахъ ).

 

Прославленіе святыхъ. Новые праздники. Храмы. Иконопись.

Въ царствованіе имп. Александра I послѣдовало 9 февр. 1805 года торжественное открытіе мощей Святителя Иннокентія, перваго епископа Иркутскаго, преставившагося 27 ноября 1731 г. Празднованіе ему было установлено 26 ноября, т. к. 27 ноября празднуется память иконы Знаменія Божіей Матери. 7 іюня 1840 г. Высочайше разрѣшено включить въ число табельныхъ дней для Иркутска 26 ноября; 24 октября 1902 г. Высочайше соизволено установленіе въ Иркутскѣ 9 февр. наряду съ церковнымъ и гражданскаго праздника. Въ царствованіе имп. Николая I 6 авг. 1832 г. торжественно открыты были мощи Святителя Митрофана, перваго епископа Воронежскаго, преставившагося 23 ноября 1703 г. Память его празднуется 23 ноября и 7 августа (перенесено на этотъ день по случаю праздника Преображенія Господня). Черезъ сорокъ дней послѣ прославленія Святителя имп. Николай Павловичъ прибылъ въ Воронежъ для поклоненія мощамъ новоявленнаго Угодника Божія. Въ 1826 г., по Высочайшему повеленію , открыты для поклоненія мощи Мучч. литовскихъ Антонія, Іоанна и Евстафія, принявшихъ мученическій вѣнецъ въ 1347 г., прославленныя свят. митр. Алексіемъ въ 1364 г., почивавшія въ Св. Духовскомъ Виленскомъ мон. и празднуемыя 14 апрѣля. Въ 1851 г. митр. Іосифомъ Сѣмашко освящена была церковь во имя свв. мучениковъ на мѣстѣ пещеры, въ которой пребывали ихъ мощи. Въ царствованіе имп. Александра II состоялось 13 авг. 1861 г. открытіе мощей, причтеннаго тогда къ лику святыхъ, Святителя Тихона, епископа Воронежскаго, Задонскаго чудотворца, преставившагося 13 авг. 1783 г. Въ 1866 г. установлено было празднованіе памяти Свв. угодникамъ Волынскимъ, которое совершалось 2 мая въ воспоминаніе чудеснаго спасенія имп. Александра II въ Парижѣ, когда въ него стрѣлялъ полякъ Березовскій. Послѣ кончины царя празднованіе въ 1881 г. было перенесено на 10 окт., — день возвращенія Православію Почаевской Лавры въ 1831 г. Въ 1875 г. Святитель митрополитъ Филиппъ былъ присоединенъ къ Святителямъ Петру, Алексію и Іонѣ, праздновавшимся въ Москвѣ 5 октября. Вмѣстѣ съ тѣмъ было предписано въ этотъ день праздновать память четырехъ Святителей не только въ Москвѣ, но и повсюду.

Въ царствованіе имп. Николая II состоялись прославленія: въ 1896 г. — 9 сент. Святителя Ѳеодосія Углицкаго, архіепископа Черниговскаго († 1696); въ 1897 г. — 8 янв. Свмуч. Исидора, пресвитера Юрьевскаго и иже съ нимъ 8 янв. 1472 г. латинянами въ рѣкѣ Омовжѣ утопленныхъ; въ 1903 г. — 19 іюля Преп. Серафима Саровскаго († 1833 г.); въ 1911 г. — 4 сент. Святителя Іоасафа, епископа Бѣлгородскаго († 1754 г.); въ 1913 г. — 12 мая Святителя Ермогена, патріарха Московскаго и всея Россіи († 1612 г.); въ 1914 г. — 28 іюля Святителя Питирима, епископа Тамбовскаго († 1698 г.); въ 1916 г. — 10 іюня Святителя Іоанна, митрополита Тобольскаго († 1715 г.). Въ 1909 г. — состоялось торжественное перенесеніе изъ Кіево-Печерской Лавры въ Полоцкъ мощей Преп. Евфросиніи, княжны Полоцкой († 1173 г.) и 12 іюня возстановленіе празднованія Св. княгини Анны Кашинской († 1337 г.). Въ началѣ XX в., при епископѣ волынскомъ Антоніи, было установлено празднованіе Преп. Іова и 6 мая.

Имп. Николай, способствовавшій прославленію Пр. Серафима и Святителя Іоанна Тобольскаго, присутствовалъ съ Царской Семьей въ Саровѣ на торжествѣ прославленія Угодника Божія. Вскорѣ послѣ открытія мощей Свят. Іоасафа Бѣлгородскаго Царь прибылъ поклониться его св. мощамъ. Въ 1911 г. Государь посѣтилъ Черниговъ для поклоненія мощамъ Свят. Ѳеодосія.

Послѣ Отечественной войны 1812 г. было установлено совершать 25 декабря, послѣ литургіи, благодарственное моленіе въ воспоминаніе избавленія Церкви и Державы Россійскія отъ нашествія Галловъ и съ ними двадесяти языки.

Въ XIX вѣкѣ столицы украсились величественными храмами. Въ день памяти пр. Исаакія Далматскаго игумена, преставившагося въ 383 г., родился 30 мая 1672 г. основатель новой столицы, имп. Петръ I Великій. Впервые Исаакіевскій соборъ былъ заложенъ въ 1768 г. и постройка его начата была по плану архитектора итальянца Ринальди. Работы прервались съ кончиной въ 1796 г. имп. Екатерины II Великой. Перемѣны въ планы вносились императорами Павломъ I и Александромъ I. Послѣднимъ въ 1817 г. утвержденъ былъ планъ перестройки храма, составленный французомъ Монфераномъ, измѣненный потомъ имп. Николаемъ I. Соборъ былъ оконченъ въ 1858 г. въ царствованіе имп. Александра II. Соборъ представлялъ собою форму креста; высота, со крестомъ 42 сажени. Снаружи и внутри храмъ облицованъ дорогими сортами финляндскаго и итальянскаго мрамора. Фронтоны на 4 портикахъ поддерживаютъ 48 монолитныхъ гранитныхъ колоннъ, высотой въ 56 футовъ и вѣсомъ до 7000 пудовъ. Въ соборѣ два придѣла — св. вел. кн. Александра Невскаго и великом. Екатерины.

Какъ отмѣчалось выше (стр. 719), имп. Павелъ въ ноябрѣ 1800 г. задумалъ сооруженіе въ С-Петербургѣ Казанскаго собора, главное руководство чѣмъ возможно было на гр. А. С. Строганова. Послѣдній поручилъ эту крупную и отвѣтственную работу своему любимцу, выдвинутому имъ А. Н. Воронихину (1760-1814), на котораго, его крѣпостного въ одномъ изъ пермскихъ имѣній, онъ обратилъ вниманіе еще въ юные годы; 17-лѣтнимъ онъ былъ отправленъ имъ въ Москву обучаться живописи. Тамъ имъ заинтересовались свѣтила тогдашней архитектуры Баженовъ и Казаковъ. Воронихинъ расширилъ свои знанія въ Петербургѣ. Строгановъ послалъ его потомъ со своимъ сыномъ “въ полуденныя страны” Россіи и въ “чужіе края”. Оттуда вернулся онъ образованнымъ и знающимъ архитекторомъ, былъ впослѣдствіи профессоромъ архитектуры въ Академіи Художествъ.

27 авг. 1801 г. имп. Александромъ I былъ положенъ первый камень при закладкѣ храма; 15 сент. 1811 г., въ присутствіи государя, состоялось освященіе величественнаго собора. “Это сооруженіе”, пишетъ Игорь Грабарь, “грандіозное по замыслу и великолѣпное по исполненію, является однимъ изъ самыхъ замѣчательныхъ и самыхъ оригинальныхъ въ Европѣ. Принято считать, что Казанскій соборъ есть ничто иное, какъ неудачный сколокъ съ собора св. Петра въ Римѣ. Это мнѣніе существуетъ издавна ... Конечно Казанскій соборъ не есть копія со св. Петра. Не говоря уже о томъ, что стиль другой, планъ самого собора, какъ и колоннады совершенно иной. Колоннада Бернини представляетъ изъ себя случайное дополненіе къ собору, съ фасадомъ иного совершенно характера. Здѣсь же колоннада и соборъ составляютъ одно неразрывное цѣлое, органически связанное: — это одно тѣло... Въ настоящее время соборъ имѣетъ 56 гранитныхъ колоннъ съ бронзовыми капителями внутри и 144 изъ пудожскаго камня снаружи, и тѣ и другія коринѳскаго ордера: внутри гладкія, снаружи — съ капелюрами... Внутри соборъ представляетъ собою два перекрещивающихся корабля, образуемыхъ двумя рядами парныхъ колоннъ, перекрытыхъ коробковыми сводами, которые пышно украшены богатыми кессонами. Простота и серьезность композиціи, строгая выисканность пропорцій придаютъ храму торжественный видъ. Въ общемъ композиція собора — строгая, но не сухая классика Екатерининскихъ временъ. Оставаясь серьезнымъ и торжественнымъ, Воронихинъ умѣетъ внести какое то нѣжное очарованіе, какую то поэзію и теплоту. Его соборъ не только поражаетъ, но и привлекаетъ, соединяя силу съ нѣжностью...” (Исторія Русскаго искусства. Исторія Архитектуры. т. III). Иконостасъ сдѣланъ въ 1834 г. К. Тономъ. Онъ весь былъ покрытъ серебромъ и представляетъ “усердное приношеніе Донскаго войска”. Донскіе казаки отбили 40 пудовъ серебра у французовъ, заключавшагося большею частью въ церковной утвари, награбленной непріятелемъ изъ русскихъ храмовъ. Серебро это было препровождено кн. М. И. Голенищевымъ-Кутузовымъ владыкѣ Амвросію, митр. новгородскому и С.-Петербургскому, при письмѣ отъ 23 дек. 1812 г. для Казанскаго собора. Изъ прежней церкви въ главномъ иконостасѣ стояли два образа: чудотворный Казанской Божіей Матери и Спасителя.

Къ тому времени относятся сооруженіе А. Д. Захаровымъ (1761-1811), талантливымъ творцомъ С-Петербургскаго адмиралтейства, Андреевскаго собора въ Кронштадтѣ (1806-11, освященъ въ 1817 г.), А. Н. Мельниковымъ единовѣрческой Никольской церкви на Николаевской ул. въ С-Петербургѣ (1820-27). и В. В. Стасовымъ (1769-1848) въ С-Петербургѣ Преображенскаго собора (1826-28) и Троицкаго собора въ Измайловскомъ полку (1827-38).

Имп. Александръ I, при вторженіи полчищъ Наполеона въ Россію, далъ обѣтъ воздвигнуть въ Москвѣ храмъ во имя Христа Спасителя. Указъ о сооруженіи храма послѣдовалъ въ Вильнѣ 25 дек. 1812 г., когда государемъ было получено донесеніе объ оставленіи Русскихъ предѣловъ послѣдними частями разбитой французской арміи. Принося благодареніе Господу за спасеніе отчизны, царь желалъ и увѣковѣчить въ памяти потомства эту достопамятную тяжелую войну. Изъ всѣхъ конкурсныхъ проектовъ государемъ утвержденъ былъ планъ архитектора-художника масона А. Л. Витберга, полный мистическихъ сѵмволовъ. Но выяснилось, что песчаный грунтъ Воробьевыхъ горъ, гдѣ предполагалось построеніе храма, не выдержитъ давленія громадной постройки. Возведеніе ея пріостановилось. Имп. Николаю I, конечно, идейно чуждъ былъ планъ Витберга. Онъ велѣлъ представить ему планъ болѣе исполнимый. Храмъ, по образцу византійскихъ храмовъ, отличаясь величиной, правильностью, легкостью и красотой своихъ частей, былъ бы лучшимъ памятникомъ Отечественной войны. 10 апр. 1832 г. имъ былъ утвержденъ проектъ архитектора К. А. Тона. Императоръ выбралъ и мѣсто на берегу р. Москвы, гдѣ находился Алексѣевскій женскій монастырь, перенесенный въ Красное село, близъ Сокольничьей рощи. 10 сент. 1839 г., въ присутствіи государя, совершена была закладка храма. Черезъ 20 лѣтъ храмъ былъ готовъ во внѣ. Въ 1860 г. началась работа по росписи и украшенію внутренности храма. 26 мая 1883 г., въ присутствіи имп. Александра III, совершено было освященіе храма.

Основаніе его представляетъ равноконечный крестъ, въ углахъ котораго находятся четыре выступа (порталы). Высота до оконечности креста — 48½ саженей. Вмѣстѣ съ крыльцами храмъ занималъ пространство въ 1500 кв. саж., внутренность его 876½ саж. Вмѣщалъ онъ 10000 молящихся. Внутренность храма дѣлилась на три части: коридоръ, хоры и собственно храмъ. Коридоръ , шириной въ 6 арш., предназначенъ былъ, по образцу древне-русскихъ храмовъ, для крестныхъ ходовъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, онъ служилъ самымъ нагляднымъ памятникомъ событій Отечественной войны. Тамъ на мраморныхъ доскахъ помѣщены Высочайшіе манифесты, связанные съ войной, и описаны событія войны. При этомъ надъ описаніемъ сраженій находилась икона святого того дня. Верхнюю часть коридора составляли хоры съ двумя придѣлами во имя св. Николая и св. вел. кн. Александра Невскаго. Главный иконостасъ храма представлялъ собою восьмигранную часовню, сдѣланную изъ бѣлаго мрамора, съ орнаментами и инкрустаціей изъ различныхъ породъ мрамора, увѣнчанную бронзовымъ вызолоченнымъ шатромъ, кверху суживающимся, и состоящую изъ четырехъ ярусовъ, предназначенныхъ для помѣщенія иконъ. При исполненіи иконописи въ храмѣ, имп. Николай выразилъ желаніе, чтобы она напоминала о всѣхъ милостяхъ Господнихъ, ниспосланныхъ, по молитвамъ праведниковъ, на Русское царство въ теченіе девяти вѣковъ. Храмъ увѣнчанъ 5 главами, изъ которыхъ средняя была значительно болѣе прочихъ. Этотъ замѣчательный соборъ былъ разрушенъ большевиками. Матеріалъ его они обратили для устройства городской подземной дороги въ Москвѣ.

Въ Кіевѣ возстановлена была древняя Десятинная церковь во имя Рождества Божіей Матери, разрушенная татарами въ 1240 году. Остался одинъ юго-западный уголъ, къ которому въ 1635 г. митр. Петръ Могила пристроилъ стѣны и поставилъ въ храмъ древній образъ Свят. Николая, отчего церковь съ тѣхъ поръ и получила въ народѣ именованіе Десятиннаго Николая. Черезъ сто лѣтъ храмъ, пришедшій въ ветхость, былъ возобновленъ старицей Флоровскаго мон. Нектаріей, въ міру кн. Наталіей Борисовной Долгорукой, ранѣе упоминавшейся (стр. 635). Затѣмъ и сія церковь обратилась въ развалины. При митр. Евгеніи на этомъ мѣстѣ производились раскопки, которыми особенно занялся археологъ-любитель, отставной гвардіи поручикъ Александръ Анненковъ. Онъ обязался на семъ мѣстѣ выстроить храмъ во имя св. кн. Владиміра и свят. Николая. Черезъ 14 лѣтъ митр. Филаретъ 19 іюля 1842 г. освятилъ новый храмъ. Изъ древностей прежняго храма въ немъ сохранилась икона свят. Николая, привезенная, по преданію, Крестителемъ Руси изъ Корсуни и икона Божіей Матери, спасенная изъ церкви при разграбленіи ея татарами.

Въ 1896 г. въ Кіевѣ освященъ былъ, долго строившійся, Владимірскій соборъ, богатый произведеніями современныхъ художниковъ, но далекій отъ древней русской иконописи. Въ 1891 г. освященъ былъ соборъ Владимірскій въ Херсонесѣ на мѣстѣ крещенія Равноапостольнаго князя. Также сооружены были соборы: въ 1877 г. въ Варшавѣ, позднѣе тамъ же—Александро-Невскій, разрушенный поляками, въ Вяткѣ — постройки Витберга, въ Орлѣ (1794-1841), въ Ригѣ (1877-1891), Самарѣ, Томскѣ и многіе др. Возстановленъ былъ соборъ въ Вильнѣ.

Значительныя вспоможенія на дѣло возстановленія и строенія церквей были отпускаемы правительствомъ и Сѵнодомъ послѣ нашествія французовъ въ 1812 г. Затѣмъ по возсоединеніи уніи правительство щедро помогало храмамъ Западнаго края, пришедшимъ въ самое жалкое состояніе. Крупныя суммы отпускались правительствомъ особенно въ 1860-хъ гг. на возстановленіе въ Западномъ краѣ церквей и на построеніе новыхъ. Благодаря патріотическому одушевленію русскаго общества, въ связи съ польскимъ возстаніемъ, возмутившимъ всю Россію, храмы эти въ изобиліи снабжались денежными и вещевыми пожертвованіями. Такое же усиленное движеніе въ отношеніи созданія храмовъ возникло въ 1840-хъ гг. въ Остзейскомъ краѣ. Усилилось оно еще больше въ царствованія императоровъ Александра III и Николая II. Вмѣстѣ съ разными обществами и частными лицами, трогательное и назидательное участіе въ этомъ христіанскомъ подвигѣ принимали Государи и члены Царствующаго Дома. Въ 1859 г. въ Петербургѣ организовалось особое “Общество вспоможенія бѣднѣйшимъ церквамъ и монастырямъ” подъ покровительствомъ императрицы Маріи Александровны, супруги имп. Александра II.

Съ 1864 г. важное участіе въ устроеніи благосостоянія церквей получили возникавшія въ разныхъ мѣстахъ церковно-приходскія попечительства, которыя, вмѣстѣ съ многочисленными церковными братствами, вездѣ способствовали подъему и оживленію приходской жизни во всѣхъ ея проявленіяхъ. Храмы, иконы, часовни сооружались въ память проявленія милости Божіей къ отечеству. Такими событіями были освобожденіе крестьянъ въ 1861 г., спасенія отъ покушеній на жизнь имп. Александра II, чудесное спасеніе имп. Александра III и его Семьи во время страшнаго крушенія царскаго поѣзда 17 окт. 1888 г. около ст. Борки Харьковской губ. Въ самихъ Боркахъ былъ въ 90-хъ годахъ сооруженъ храмъ во имя Христа Спасителя преславнаго Преображенія; у мѣста же крушенія Спасовъ Святогорскій скитъ. 31 іюля 1911 г. освященъ былъ въ Петербургѣ “Храмъ Спаса на крови”, созданный въ память моряковъ, погибшихъ въ войну съ Японіей въ 1904-05 годахъ. Первымъ настоятелемъ его былъ о. Михаилъ Прудниковъ, ранѣе капитанъ 1 ранга.

Все болѣе созидались домовыя церкви въ учебныхъ заведеніяхъ, благотворительныхъ учрежденіяхъ, тюрьмахъ.

Въ царствованіе имп. Николая I для постройки церквей въ С-Петербургѣ былъ выработанъ, особо цѣнимымъ государемъ, академикомъ архитекторомъ К. А. Тономъ (1794-1881), однообразный стиль, получившій названіе “тоновскаго”. Образцами такового могли служить церкви Благовѣщенская Л. Гв. Коннаго и Введенская Л. Гв. Семеновскаго полковъ, уничтоженныя коммунистическою властью.

Авторъ отзыва о Тонѣ въ “Энцикл. Словарѣ” Брокгауза и Ефрона, указывая на недостатки его произведеній, пишетъ: “При всемъ томъ, Тону принадлежитъ та заслуга, что онъ первый отвернулся отъ слѣпого подражанія западно-европ. образцамъ и указалъ русскимъ архитекторамъ на богатый источникъ вдохновенія, кроющійся въ памятникахъ ихъ родной страны”.

Въ послѣднія десятилѣтія XIX в. возродились храмы “шатроваго” вида. Таковыми были въ С-Петербургѣ храмъ Воскресенія на крови, сооруженный на мѣстѣ, гдѣ 1 марта 1881 г. имп. Александръ II былъ смертельно раненъ бомбой, брошенной злодѣемъ, и Троицкій храмъ “Общества распространенія религіозно-нравственнаго просвѣщенія въ духѣ православной церкви”. (Свящ. Н. Р. Антоновъ. “Храмъ Божій и церковныя службы”. СПБ. 1912).

Архіепископъ Антоній (Храповицкій) придавалъ большое значеніе церковному зодчеству. Онъ писалъ, что въ немъ начали возвращаться къ церковному стилю со времени царствованія имп. Александра III. “Посмотрите на Петербургскіе храмы, выстроенные за послѣдніе тридцать лѣтъ: вы найдете здѣсь и стиль эпохи Алексѣя Михайловича — поднятую центральную часть церкви съ пятью главками, и стиль, особенно излюбленный въ XVI и началѣ XVII в. — пять толстыхъ куполовъ на прямоугольномъ ящикѣ съ тремя апсидами и подражаніе геніальному храму Василія Блаженнаго и стиль Нарышкинскій; таковы церкви: 1) Покрова на Боровой, Скорбящей на Стеклянномъ заводѣ, Троицы на Стремянной, 2) Ново-Аѳонское подворье, 3) Воскресеніе на крови и отчасти Андреевское подворье на Пескахъ, 4) новая церковь на Смоленскомъ кладбищѣ. У насъ на Волыни въ г. Овручѣ возстановленъ изъ развалинъ, но еще не отдѣланъ, храмъ XII в. св. Василія Великаго, въ точномъ подобіи своей первоначальной постройки; затѣмъ строится въ Почаевской Лаврѣ теплый Троицкій (начала XV в.), но вчетверо обширнѣе своего оригинала” (Полн. Собр. сочиненій. т. III). Послѣдній храмъ — подражаніе Троицкому собору Троицко-Сергіевой лавры.

Храмъ во имя Свят. Василія Великаго былъ освященъ архіеп. Антоніемъ 3 сент. 1911 г. въ присутствіи имп. Николая II, прибывшаго въ Овручъ изъ Кіева. Троицкій соборъ въ Почаевской лаврѣ былъ освященъ архіеп. Антоніемъ 9 янв. 1912 г. въ присутствіи представителя Государя, кіевскаго, подольскаго и Волынскаго ген.-губернатора ген.-ад. Ѳ. Ѳ. Трепова. Сооруженъ онъ по проекту академика Щусьева.

Архіеп. Антоній, въ словѣ своемъ къ имп. Николаю II передъ освященіемъ собора въ Овручѣ, проникновенно говоря о древнемъ русскомъ искусствѣ, подчеркнулъ слѣдующее: “Къ сожалѣнію, только въ послѣдніе годы русской жизни лучшіе представители искусства обратились къ воспроизведенію въ немъ благоговѣйно умиленныхъ пріемовъ древне-русскаго зодчества и живописи. И это новое дѣло своимъ распространеніемъ обязано Твоему, Государь, державному участію, точнѣе — Твоему благословенному начинанію ...

Наиболѣе яркое выявленіе сего начинанія представляетъ Ѳеодоровскій Государевъ Соборъ въ Царскомъ Селѣ, воздвигнутый волею Царя. Сначала сооруженъ былъ въ 1909 г. временный храмъ во имя пр. Серафима Саровскаго для Собственныхъ Его Величества конвоя и Своднаго пѣхотнаго полка, образованнаго въ 1881 г. Для украшенія внутренности церкви иконами и утварью велѣно было обратиться къ образцамъ русскаго благолѣпія XVII в. Исполнителемъ сего заданія былъ архитекторъ В. А. Покровскій. Весьма многимъ храмъ обязанъ своимъ внутреннимъ устройствомъ знатоку и любителю русской старины, члену Государственнаго Совѣта, князю Алексѣю Александровичу Ширинскому-Шихматову, быв. оберъ-прокурору Свят. Сѵнода.

Одновременно съ временной церковью шло сооруженіе и постояннаго храма во имя Ѳеодоровской иконы Божіей Матери, передъ которой въ Костромѣ юный Михаилъ Романовъ изъявилъ 14 марта 1613 г. согласіе на царствованіе. Для постройки собора было выбрано государемъ мѣсто на полянѣ, прилегающей къ парку, вблизи Александровскаго дворца. Строитель собора В. А. Покровскій (первоначальные чертежи дѣлалъ проф. А. Н. Померанцевъ) взялъ за ближайшій образецъ его московскій Благовѣщенскій соборъ, сооруженный въ концѣ XV в., позднѣе бывшій домовой церковью первыхъ царей изъ Дома Романовыхъ. Ихъ Императорскія Величества, предоставивъ крупныя средства на построеніе храма, съ исключительнымъ интересомъ слѣдили все время за производившимися работами. Соборъ былъ освященъ 20 авг. 1912 г. Онъ имѣлъ придѣлъ во имя свят. Алексія митрополита московскаго и нижній храмъ во имя преп. Серафима. Послѣдній создался изъ перенесенной временной церкви. Сей храмъ освященъ былъ 27 ноября 1912 г. Надъ устройствомъ и оборудованіемъ нижняго — пещернаго — храма особенно потрудился помощникъ строителя собора, архитекторъ В. Н. Максимовъ, работавшій подъ ближайшимъ руководствомъ кн. А. А. Ширинскаго-Шихматова. Въ верхнемъ храмѣ иконы и утварь были новыя, изготовленныя по древнимъ подлинникамъ, пещерный же храмъ заключалъ въ себѣ собраніе подлинныхъ святыхъ предметовъ старины.

Приводимъ слѣдующія строки изъ высокохудожественной книги “Ѳеодоровскій Государевъ Соборъ”, напечатанной “съ соизволенія Его Императорскаго Величества Государя Императора Николая Александровича”: “Въ пещерномъ храмѣ всюду напоминаніе о Преподобномъ. Здѣсь ковчегъ съ частицами его мощей, переданныхъ архіепископомъ Серафимомъ, который, освящая пещерный храмъ, принесъ ему въ жертву это драгоцѣнное свое сокровище ). На престолѣ храма дарохранительница, изображающая сѣнь надъ ракою съ мощами Серафима — это жертва Саровской обители. Съ лѣвой стороны отъ входа сіяетъ дивный ликъ Угодника Божія — работа и приношеніе иконописца Гурьянова; справа икона Божіей Матери “Умиленіе”, снимокъ съ чудотворной иконы, которая находилась въ келліи у Преподобнаго; рядомъ икона “Знаменія” Божіей Матери Понетаевской — святыня Серафимо-Понетаевскаго женскаго монастыря, также живущаго духовною благодатію Саровскаго старца. Моленная Ея Величества тоже живо напоминаетъ Преподобнаго. Здѣсь въ углубленіи сѣверной стѣны образъ Серафима во время молитвы на камнѣ и икона “Знаменія” Божіей Матери Понетаевской, предъ которою онъ почилъ; частицы дерева отъ келліи Преподобнаго, сосудъ съ водою изъ его колодца, масло отъ лампады, изображеніе Святого, кормящаго медвѣдя, сдѣланное на доскѣ отъ келліи Святаго, и другія изображенія изъ житія Саровскаго старца. И въ общемъ убранствѣ пещернаго храма есть черта, близко связывающая его съ обликомъ Святаго, памяти котораго посвященъ его престолъ. Преподобный Серафимъ, будучи многоцѣннымъ сосудомъ Божіей благодати и сіяя великими добродѣтелями, хранилъ образъ глубокаго смиренія; и въ семъ храмѣ рѣдчайшія иконы и драгоцѣнныя ткани соединены въ общую картину простоты и скромности. Только знающій человѣкъ можетъ видѣть цѣнность собраннаго, а, во внѣшности его нѣтъ ничего, что бросалось бы въ глаза, пора жало бы взоръ. Храмъ этотъ не подавляетъ величіемъ, не ослѣпляетъ блескомъ, онъ умиляетъ и располагаетъ къ тихой молитвѣ ...”.

Усердіемъ кн. А. А. Ширинскаго-Шихматова, состоявшаго товарищемъ предсѣдателя Императорскаго Палестинскаго Общества, воздвигнутъ былъ, незадолго до революціи, въ древнемъ русскомъ стилѣ Николо-Александровскій храмъ общества въ Петроградѣ (на Пескахъ) и строилась въ томъ же стилѣ Николаевская церковь въ Бари (Италія), со страннопріимнымъ домомъ. По Высочайшему повелѣнію на кн. Ширинскаго-Шихматова было возложено руководство ремонтомъ и реставраціонными работами въ московскомъ Успенскомъ соборѣ.

Въ XIX и XX вв. въ европейскихъ государствахъ сооружены были слѣдующіе русскіе храмы: въ Веймарѣ (1804), Римѣ (съ 1823), Потсдамѣ (1829), Аѳинахъ (1855), Висбаденѣ (1855), Ниццѣ (1859), Парижѣ (1861), Карлсруэ (1865), Женевѣ (1866), По (1867), Прагѣ (1874), Дрезденѣ (1874), Брюсселѣ (1876), Веве (1878), на шипкинскихъ высотахъ въ Болгаріи (1879), Баденъ-Баденѣ (1882), Копенгагенѣ (1883), Франценсбаденѣ (1889), Тегелѣ-Берлинѣ (1892), Ментонѣ (1892), Біаррицѣ (1892), Каннахъ (1894), Штутгартѣ (1895), Карлсбадѣ (1897), Меранѣ (1897), Вѣнѣ (1899), Гамбургѣ (1899), Дармштадтѣ (1899), Софіи (въ нач. XX в.), Гамбургѣ (1901), Киссингенѣ (1901), Герберсдорфѣ въ Силезіи (1901), Флоренціи (1902-03), Маріенбадѣ (1902), Бадъ Наугеймѣ (1905), Бухарестѣ (1909), Ниццѣ, во имя свят. Николая и св. муч. Александры (1912), Лейпцигѣ во имя святителя Алексія въ память русскихъ воиновъ, погибшихъ въ 1813 г. въ лейпцигской битвѣ народовъ (1913).

Согласно всеподданнѣйшему отчету оберъ-прокурора Свят. Сѵнода, къ 1908 г. въ Россіи имѣлось: церквей 51413, въ томъ числѣ 735 соборныхъ, 1765 монастырскихъ, 38588 приходскихъ и ружныхъ, 2173 домовыхъ и при учебныхъ заведеніяхъ, 415 единовѣрческихъ, 5280 приписныхъ и упраздненныхъ и 2457 кладбищенскихъ.

Кустарный иконописный промыселъ издавна существовалъ въ Владиміро-Суздальской области, достигши особаго развитія въ ХѴІ-ХѴІІ вв. Въ теченіе XVIII в. иконописное ремесло сокращается и сосредоточивается въ трехъ большихъ селахъ Вязниковскаго у. Владимірской губ.: Палехѣ, Мстерѣ и Холуѣ. Съ начала XIX в. иконописаніе тамъ оживаетъ. Интересно, что имъ заинтересовался Гете, въ связи съ чѣмъ произведены были обслѣдованія Н. М. Карамзинымъ и Владимірскимъ губернаторомъ Супоневымъ. Къ нему въ Веймаръ посланы были двѣ иконы палехскихъ письменъ работы выдающихся палехскихъ мастеровъ — братьевъ Андрея и Ивана Каурцевыхъ и двѣ холуйскихъ мастеровъ безъ обозначенія именъ.

Въ Холуѣ къ началу XIX в. иконописцевъ было до семисотъ человѣкъ; въ 1899 г. изъ 3500 жителей села иконописнымъ промысломъ занято было 452 чел. Сильно развито было тамъ раздѣленіе труда: одни мастера — “грунтовщики” — только подготовляли доски, другіе — “личники” — писали только лики святыхъ, третьи прорисовывали одѣяніе; отдѣльные мастера или мастерицы “убирали” иконы украшеніями изъ фольги и т. д. Благодаря дешевизнѣ и посредству офень милліоны дешевыхъ иконъ расходились по всей Россіи. Высшій уровень холуйскаго мастерства равнялся примѣрно среднему уровню мастерства въ сосѣднемъ Палехѣ. Свойствомъ холуйской манеры письма было усиленіе многоцвѣтности нѣсколько примитивнаго и лубочнаго характера, а также реалистическихъ тенденцій.

Въ Мстерѣ къ концу XIX в. занято было иконописаніемъ 1300 чел. Тамъ иконописный стиль создавался вкусами и потребностями старообрядцевъ. Послѣдніе были и иконопиецами-старинщи- ками, хорошо подноблявшими старыя иконы и писавшими новыя подъ старый стиль. Иконы отличались живописностью, тонко чувствовался колоритъ. Стиль Мстеры отличается также плоскостностью и ея производными — узорочностью и ковровостью.

Въ Палехѣ изъ 1431 жит. писаніемъ иконъ въ 1894 г. занимались 250 мужчинъ и 120 подростковъ. Ежегодно въ то время дѣлалось до 10000 иконъ, цѣною отъ одного рубля до 100 и дороже. Палехскій стиль отличался сдержанностью и объединенностью колорита общимъ тономъ, характерною удлиненностью фигуръ, сложной обработкой плавями лицъ, особой “раздѣлкой колерами” одеждъ, наконецъ, сложностью композиціи. Въ концѣ XVIII в. особенно хороши были иконы “акаѳистовъ” Спасителю, Божіей Матери, свят. Николаю. Написанная въ 1813 г. икона “Суббота всѣхъ святыхъ” выявляетъ новый стиль. Икона очень сложная, безъ центральной фигуры, объединяющей все впечатлѣніе, главная композиція организована строго симметрически. Усилилась связь со строгановскимъ ювелирнымъ письмомъ. Колоритъ еще свѣтлѣе и нѣжнѣе. Икона подписана палехскимъ мастеромъ Василіемъ Ивановичемъ Хохловымъ. Въ началѣ XIX в. въ Палехѣ знаменита была хохловская мастерская. Вообще же до половины XIX в. подписанныя иконы очень рѣдки. Палехъ замѣчателенъ фресками своего главнаго Крестовоздвиженскаго храма, выполненными въ 1807 г. А. В. Бакушинскій ) пишетъ: “Эти фрески — явленіе замѣчательное. Онѣ — послѣдняя великая свѣтопись завершающая циклъ развитія древнерусской религіозной живописной традиціи... Фрески Палеха — яркій и единственный по своей цѣльности и высокому качеству образецъ живописнаго фундаментальнаго стиля, въ которомъ сохранилась полная преемственность его отъ формы древне-русской традиціи и вмѣстѣ съ тѣмъ появилась органическая связь съ формами новаго русскаго искусства конца XVIII и начала XIX вѣка — формами классически-ампир- ными”. Стѣнопись возобновлена была съ 1902 по 1907 г. стараніями мѣстнаго иконописца Николая Мих. Софонова. Работали лучшіе мастера по стѣнописи во главѣ съ И. М. Бакановымъ. Во второй половинѣ XIX в. иконописное дѣло всего Владимірскаго района, по отзыву Бакушинскаго, переживало стилистическое вырожденіе, утрачивая свою своеобразность. Тамошніе иконописцы все болѣе принимали манеру иконописной петербургской мастерской М. С. Пѣшехонова, на которую многіе изъ нихъ работали. Тамъ же мастерство превращалось въ ремесло. Съ 80-хъ годовъ большое значеніе начало пріобрѣтать предпріятіе Софоновыхъ — палеховцевъ, но имѣвшихъ лавку въ Петербургѣ. Софоновскіе мастера реставрировали фрески въ новгородскомъ Софіевскомъ соборѣ (1898-99 гг.), въ Владимірскомъ Успенскомъ соборѣ, въ костромскомъ Ипатіевскомъ мон. (1911-12 гг.).

Знаменскій пишетъ: “Въ 1858 г. въ Академіи художествъ положено было учредить для образованія иконописцевъ особый классъ. Около того же времени у насъ началъ вырабатываться особый стиль иконописи по византійскимъ и древнерусскимъ образцамъ съ пріемами живописи и отличающійся большею правильностью рисунка и колорита.”

Императоръ Николай II цѣнилъ иконы древняго письма. Государь и имп. Александра Ѳеодоровна дарили другъ другу древнія иконы, пріобрѣтеніе которыхъ обычно поручали большому знатоку церковнаго искусства кн. А. А. Ширинскому-Шихматову. Послѣдній, состоя съ 1894 по 1903 г. прокуроромъ московской сѵнодальной конторы, собиралъ по всей Россіи старыя иконы древняго письма и лично ихъ сортировалъ. Все, имѣвшее научную и художественную цѣнность и хорошо сохранившееся, онъ отдавалъ въ патріаршую ризницу, въ библіотеки патріаршую и сѵнодальнаго училища, или же размѣщалъ въ витринахъ вдоль стѣнъ Мѵроваренной Палаты. Все обветшавшее отдавалось въ починку, реставрировалось и посылалось бѣднымъ церквамъ.

Въ 1901 г. былъ Высочайше учрежденъ Комитетъ попечительства о русской иконописи, подъ предсѣдательствомъ гр. С. Д. Шереметева. Цѣлью его было изысканіе мѣръ къ обезпеченію развитія русской иконописи; сохраненіе въ ней плодотворнаго вліянія художественныхъ образцовъ русской старины и византійской древности; содѣйствіе иконописи въ достиженіи ею художественнаго совершенства. Комитету предоставлялось право открывать иконописныя школы, содѣйствовать устройству при школахъ и внѣ ихъ артелей иконописцевъ; издавать руководства для иконописцевъ; открывать иконныя лавки, организовывать выставки, устраивать музеи и т. д. (“Прав. Бог. Энц.”).

Въ 1905 г. Комитетомъ изданъ былъ первый томъ “Лицевого Иконописнаго Подлинника”, содержащаго въ себѣ иконографію Спасителя; въ 1909 г. приступлено было къ изданію второго тома, долженствовавшаго состоять изъ снимковъ наиболѣе чтимыхъ чудотворныхъ и древнихъ иконъ Богоматери, въ предѣлахъ Россіи, а равно и на православномъ Востокѣ. Работа эта была поручена извѣстному русскому археологу Н. П. Кондакову, академику, доктору теоріи и исторіи искусствъ. Комитетомъ изданы были и два тома “Иконописнаго Сборника”. По ходатайству Комитета Св. Сѵнодъ образовалъ въ 1908 г., подъ предсѣдательствомъ епископа орловскаго Серафима (Чичагова), комиссію по изысканію мѣръ для улучшенія иконописанія. Въ вѣдѣніи Комитета состояли учебныя иконописныя мастерскія въ Мстерѣ, Холуѣ, Палехѣ и въ слободѣ Борпсовкѣ, Курской губ. Комитетъ съ 1903 г. началъ борьбу съ машиннымъ производствомъ иконъ, все болѣе расширявшимся. Въ большомъ количествѣ печатались иконы литографіей Фесенко въ Одессѣ. Въ Москвѣ фирма Жако и Бонакеръ стала изготовлять печатныя иконы на жести и бумагѣ. Тяжело отразилось печатное дѣло на иконописцахъ Владимірской губ. Н. П. Кондаковъ представилъ Комитету докладную записку, характеризуя растущее засиліе машины въ производствѣ иконъ. Въ 1909 г. о томъ же писалъ гр. С. Д. Шереметеву художникъ В. М. Васнецовъ. Выступленія Комитета, встрѣтивъ возраженія со стороны министерства финансовъ и въ 1905 г. оберъ-прокурора Свят. Сѵнода кн. А. Д. Оболенскаго, успѣха не имѣли.

Въ 1913 г. въ Москвѣ на Варваркѣ въ т. н. Дѣловомъ Дворѣ устроена была выставка древнихъ иконъ, пріуроченная къ 300- лѣтію Дома Романовыхъ. Одинъ изъ крупнѣйшихъ знатоковъ иконописи, П. П. Муратовъ, писалъ: “Казалось, этотъ интересъ достигъ своего “апогея” весной 1914 года. Вѣдь не было никакихъ сомнѣній, что при религіозности Государя и Государыни и при большомъ ихъ вниманіи къ русской старинѣ, особенно пробужденномъ юбилейнымъ 1913-мъ годомъ, древняя русская религіозная живопись заинтересуетъ ихъ и найдетъ въ нихъ своихъ покровителей. Отчасти это и случилось, и для украшенія Ѳеодоровскаго собора въ Царскомъ Селѣ уже было пріобрѣтено нѣсколько превосходныхъ древнихъ иконъ, которыя могли бы составить гордость и московскаго собирателя”. (“Возрожденіе”, 9 фев. 1933 г.).

С. С. Ольденбургъ пишетъ: “Организованная въ 1913 г. въ Москвѣ Романовская церковно-археологическая выставка, устроенная въ Чудовомъ монастырѣ, и выставка древне-русскаго искусства Императорскаго Археологическаго Института дали возможность широкимъ русскимъ кругамъ познакомиться съ русскимъ искусствомъ ХІѴ-ХѴІІ вѣковъ, которое такъ цѣнилъ Государь. Художественное значеніе русской иконописи впервые получило должную оцѣнку. “Эти выставки (отмѣчалъ кадетскій “Ежегодникъ Рѣчи”) — самое крупное событіе въ русской художественной жизни за послѣдніе годы”. (“Царствованіе Императора Николая II”, т. II. Мюнхенъ 1949 г.).

 

Церковное пѣніе.

Въ первыя десятилѣтія XIX в. выдающееся значеніе пріобрѣлъ уроженецъ г. Глухова, Дмитрій Степановичъ Бортнянскій (1752-1825), о которомъ, до назначенія его въ 1796 г. директоромъ Придворной Пѣвческой Капеллы, упоминалось въ пятой части (стр. 719) ). Занимая эту должность онъ главное вниманіе обратилъ на ту распущенность, которая установилась въ церквахъ. Нерѣдко исполнялись въ нихъ произведенія невѣжественныхъ композиторовъ, носившія названія, напр., херувимскихъ, въ самомъ же дѣлѣ рядомъ съ мелодіями умилительнаго распѣва, выводившими разные веселые напѣвы. Въ церковное пѣніе вводились аріи изъ итальянскихъ оперъ. И хорошія произведенія писались неудобно для голосовъ. Все это побудило Сѵнодъ, по представленію Бортнянскаго, постановить: 1) пѣть въ церквахъ партесное пѣніе только по печатнымъ нотамъ; 2) печатать партесныя сочиненія Бортнянскаго ), а также другихъ извѣстныхъ сочинителей, но только съ одобренія Бортнянскаго. Послѣдній обратилъ вниманіе на мелодію. По его просьбѣ были напечатаны распѣвы, написанные крюками ). Онъ сдѣлалъ попытку разработать древніе напѣвы церковнаго пѣснопѣнія, но труды его не достигли полнаго успѣха. Подъ вліяніемъ духа времени, Бортнянскіій, желая придать стариннымъ русскимъ мелодіямъ вполнѣ опредѣленную ритмическую стройность, иногда видоизмѣнялъ эти мелодіи, удаляясь отъ истиннаго духа. Изъ старинной церковной мелодіи, служившей ему какъ бы канвою, онъ создавалъ нерѣдко почти новую мелодію. Чувствовалось вліяніе на него итальянской школы. Но, конечно, Бортнянскій сдѣлалъ много для церковнаго пѣнія.

Велико значеніе протоіерея Петра Ивановича Турчанинова (1779-1856), одного изъ самыхъ видныхъ духовныхъ композиторовъ. Дворянинъ Кіевской губ., онъ былъ полковымъ пѣвчимъ, потомъ учился у Сарти и Веделя, руководилъ хорами въ Кіевѣ и въ Сѣвскѣ. Въ 1803 г. онъ принялъ санъ священника, а въ 1809 г. былъ вызванъ въ Петербургъ и назначенъ регентомъ митрополичьяго хора. Позже онъ былъ учителемъ пѣнія въ школѣ Придворной Пѣвческой Капеллы; участвовалъ въ разныхъ комиссіяхъ по разработкѣ и изданію духовныхъ музыкальныхъ сочиненій. Панихидное пѣніе, употребляемое повсемѣстно, написано почти все о. Турчаниновымъ. Духовно-музыкальныя сочиненія его строгаго чистаго стиля, пѣвучія и задушевныя, сдѣлались достояніемъ всего православнаго міра и считаются образцами духовной музыки. Всѣ сдѣланныя имъ переложенія, при сохраненіи основной мелодіи, въ гармоническомъ отношеніи отличаются величественностью и простотою. Самыя выдающіяся переложенія прот. Турчанинова — “Тебе одѣющагося”, “Да молчитъ всякая плоть”, ирмосы великаго четверга и великой субботы.

Извѣстный знатокъ русской духовной музыки, Иванъ Алексѣевичъ Гарднеръ, нынѣ профессоръ мюнхенскаго университета по курсу русскаго литургическаго пѣнія, пишетъ въ брюссельскомъ журналѣ “Русскіе Перезвоны” (іюль 1962 г.): “Въ началѣ ХІХ-го вѣка мы имѣемъ совершенно иную картину русскаго церковнаго пѣнія, чѣмъ то было въ XVII вѣкѣ. Столповое пѣніе осталось только у дьячковъ (не считая старообрядцевъ, свято хранившихъ древнее пѣніе во всей его полнотѣ), да въ Московскомъ Успенскомъ Соборѣ, гдѣ въ уставѣ еще остались слѣды соборно-каѳедральнаго (“Великой Церкви”) богослуженія. Партесное пѣніе польскаго образца продолжало еще жить, но стремительно уступало мѣсто итальянскому стилю. Все же, пѣснопѣнія кантоваго склада оставались прочно на клиросѣ особенно въ монастыряхъ. Демественное и путное пѣніе окончательно забылись и наряду съ знаменнымъ распѣвомъ (въ квадратномъ изложеніи) получилъ право гражданства кіевскій и греческій воспѣвъ, понемногу вытѣсняя знаменный воспѣвъ, какъ болѣе удобные для пѣнія въ два (параллельными терціями), или въ три и даже четыре голоса. Мѣсто, принадлежавшее прежде демественному пѣнію, заняли эффектныя произведенія въ итальянскомъ стилѣ, въ которыхъ подчасъ невозможно провести границу между церковнымъ и свѣтскимъ.

“Крупнѣйшій духовный композиторъ той эпохи, Д. С. Бортнянскій, ученикъ Галуппи, своимъ творчествомъ съ одной стороны принадлежитъ къ итальянцамъ, съ другой же стороны далъ новое направленіе русскому церковному и именно хоровому пѣнію. Это новое направленіе сказывается въ нѣкоторыхъ его великопостныхъ пѣснопѣніяхъ, тѣсно примыкающихъ къ кантовому стилю, и въ большей согласованности музыки съ текстомъ, чѣмъ это наблюдается у его предшественниковъ, не говоря объ итальянцахъ. Бортнянскій сознавалъ величайшую цѣнность русскихъ древнихъ распѣвовъ и ихъ значеніе для развитія національной духовной музыки, а также понималъ, что точно передаютъ характеръ этихъ напѣвовъ только свойственныя имъ безлинейныя нотаціи. Поэтому онъ подалъ проектъ о необходимости напечатанія нашихъ распѣвовъ — знаменнаго и, вѣроятно, путнаго и демества, въ подлинной безлинейной нотаціи, что, по его словамъ, должно послужить “развитію контрапункта отечественнаго”. Къ сожалѣнію, линейная нотація и “партесное” (теперь стали его больше называть “нотное”) пѣніе слишкомъ укоренилось въ практикѣ церковныхъ пѣвцовъ и проектъ этотъ не былъ осуществленъ.

“Въ качествѣ Директора Придворной Пѣвческой Капеллы, Бортнянскій получилъ право цензурировать духовно-музыкальныя произведенія, предназначавшіяся для исполненія за богослуженіемъ. Ни одно новое произведеніе не должно было исполняться безъ предварительнаго одобренія Бортнянскаго. Однако, указъ былъ составленъ такъ, что можно было понять его двояко: или что право это дается только Бортнянскому лично, или же, что оно дается всѣмъ послѣдующимъ директорамъ Капеллы. Такъ, преемники Бортнянскаго по директорству и поняли этотъ указъ. Въ то время подобная строгая мѣра была необходима. Въ разныхъ мѣстахъ, въ частныхъ хорахъ, появились доморощенные, невѣжественные композиторы, которые стали сочинять музыку для богослужебныхъ текстовъ, и не стѣснялись при этомъ просто подтекстовывать аріи изъ итальянскихъ и французскихъ оперъ.

“Бортнянскій извѣстенъ больше всего какъ авторъ многочисленныхъ концертовъ, которымъ онъ далъ стройную трехчастную форму, беря какъ текстъ отдѣльные стихи изъ псалмовъ. Концерты заняли въ богослуженіи мѣсто причастныхъ стиховъ, вытѣснивъ собою уставный причастный стихъ, сведшійся къ короткому речитативу вмѣсто того, какъ прежде, пѣться широкой, развитой (путевой) мелодіей. До такой степени вытѣснилъ уставный причастный стихъ концертъ, что эту часть литургіи многіе стали попросту называть “концертомъ”, и лишь на рубежѣ нашего столѣтія стало понемногу входить въ обычай названіе “запри- частнаго” для тѣхъ пѣснопѣній, которыя было принято пѣть для заполненія времени во время причащенія священнослужителей въ алтарѣ. Въ своихъ переложеніяхъ древнихъ напѣвовъ Бортнянскій очень свободно распоряжался обиходной мелодіей, измѣняя ее иногда до неузнаваемости.

“Второй послѣ Бортнянскаго директоръ Капеллы А. Ѳ. Львовъ (1799-1870), авторъ гимна “Боже, Царя храни”, большой другъ и поклонникъ Рихарда Вагнера, явился проводникомъ нѣмецкаго вліянія на русское церковное пѣніе. Ему принадлежитъ заслуга (довольно спорнаго, впрочемъ, свойства) изданія полнаго круга богослужебныхъ пѣснопѣній по придворному напѣву, для смѣшаннаго хора. Придворный напѣвъ образовался въ Придворной Капеллѣ изъ кіевскаго, греческаго распѣвовъ, и обрывковъ знаменнаго распѣва, въ сильно сокращенномъ, приноровленномъ для короткихъ службъ въ придворныхъ церквахъ, видѣ. Эти работу выполнилъ Львовъ не одинъ, онъ только редактировалъ работу, которую по его порученію выполнили его сотрудники — Воротниковъ, Турчаниновъ, Ломакинъ и другіе. Въ придворномъ распѣвѣ, кромѣ того, что мелодіи сильно сокращены, многія пѣснопѣнія, которыя положено пѣть на извѣстный гласъ, изложены читкомъ на одной нотѣ, многія голосовыя мелодіи измѣнены, чтобы получить возможность гармонизировать ихъ въ обычномъ мажорѣ или минорѣ (вмѣсто свойственныхъ имъ ладовъ), нѣкоторыя пѣснопѣнія, для простоты изложены въ другомъ гласѣ, чѣмъ предписывается уставомъ, и т. д. Съ точки зрѣнія музыкальной “обиходъ” Львова безупреченъ, съ точки же зрѣнія стиля русскаго церковнаго пѣнія — не выдерживаетъ критики. Онъ отнимаетъ у русскаго церковнаго пѣнія послѣднее, что еще оставалось послѣ натиска польской, итальянской и — послѣ Львова — нѣмецкой музыки.

“Какъ директоръ Придворной Капеллы, получившій надзоръ надъ церковнымъ пѣніемъ всей Россіи, Львовъ старался принудительными мѣрами (лишеніе регентскаго диплома и т. п.) ввести свой обиходъ въ обязательное употребленіе во всей Россіи, не взирая на мѣстные обычаи и вѣками укоренившіеся напѣвы. Въ защиту послѣднихъ выступилъ тогда всесильный Митрополитъ Московскій Филаретъ, рѣшительно высказавшійся противъ введенія придворнаго пѣнія въ своей епархіи и тѣмъ спасшій древнюю московскую традицію. Тѣ>мъ не менѣе, чрезъ регентовъ, получившихъ образованіе въ Придворной Капеллѣ и разошедшихся по всей Россіи, придворный обиходъ Львова весьма быстро получилъ распространеніе и вытѣснилъ мѣстные напѣвы даже въ дьячковской практикѣ. Въ 70-хъ годахъ прошлаго столѣтія этотъ обиходъ былъ перередактированъ (не въ лучшую съ стилистической точки зрѣнія сторону) преемникомъ Львова (съ 1861 г.) по директорству, Н. Бахметевымъ (1807-1891) и извѣстенъ больше подъ именемъ “бахметевскаго обихода”. Отсутствіе научнаго интереса къ церковному пѣнію, которое разсматривалось теперь лишь съ чисто музыкальной точки зрѣнія, отсутствіе знаній въ этой области даже у отвѣтственныхъ за церковное пѣніе лицъ, не давали возможности достаточно критически отнестись къ “обиходу” Львова-Бахметева, а авторитетъ Капеллы и пѣнія “при Высочайшемъ Дворѣ употребляемаго” гарантировало, въ глазахъ только музыкально образованныхъ регентовъ “доброкачественность” обихода...

“Все же древнимъ напѣвамъ надлежало возродиться въ новой, имъ подходящей многоголосной одеждѣ. Начало этому положилъ протоіерей П. Турчаниновъ, дѣятельность котораго выпадаетъ на послѣдніе годы жизни Бортнянскаго († 1825) и на большую часть директорства Львова. Переложенія знаменнаго и кіевскаго распѣва, сдѣланныя Турчаниновымъ, до сихъ поръ не сходятъ съ клироса. Малороссъ, какъ и Бортнянскій, Турчаниновъ въ своихъ переложеніяхъ слѣдуетъ тому методу, который употребляли дьячки при пѣніи на нѣсколько голосовъ, и который такъ характеренъ для кантовъ: параллельное сопровожденіе основной мелодіи терціями. Основную древнюю мелодію, большей частью согласно съ квадратнонотными сѵнодальными изданіями, Турчаниновъ все же иногда упрощаетъ мѣстами. Но простота и благозвучность его голосоведенія, выборъ гармоническихъ сочетаній для даннаго мѣста текста дѣлаютъ его переложенія классическими. Можно сказать, что онъ положилъ начало возвращенія къ древнимъ русскимъ мелодіямъ послѣ безудержнаго увлеченія иноземными стилями. Однако, нужно замѣтить, что всѣ эти стили перерабатывались въ русской пѣвческой практикѣ и такъ усвоились, что считаются теперь характернымъ русскимъ стилемъ. Крайности, напримѣръ — эксцеллентированіе, разрывъ словъ, излишняя напыщенная бравурность, плагіатъ изъ оперныхъ арій, и т. д. были отброшены или отпали сами собой и осталось то, что было пріемлемо для благоговѣйнаго молящагося слушателя, и что соотвѣтствовало и смыслу текста, и характеру богослуженія.

“Композиторская дѣятельность для церкви, отчасти благодаря строгой (стилистически, правда, слишкомъ односторонней) цензурѣ Капеллы, отчасти же благодаря общему повышенію музыкальной культурности въ русскомъ обществѣ во второй половинѣ прошлаго вѣка, входитъ въ опредѣленную колею. Духовно-музыкальныя сочиненія второй половины прошлаго столѣтія отличаются отъ произведеній композиторовъ итальянской школы, главнымъ образомъ, спокойной мелодіей, преобладаніемъ гармоническаго элемента надъ мелодическимъ, отсутствіемъ дешевыхъ эффектовъ, стремленіемъ согласовать текстъ съ музыкой и подчинить его симметрическому ритму. Протестантскій хоралъ, съ его плавнымъ движеніемъ мелодіи, безупречной гармоніей, оказалъ на творчество композиторовъ этой эпохи весьма сильное вліяніе, но преобразовался подъ вліяніемъ русскаго музыкальнаго генія и литургическихъ требованій православной церкви. Въ результатѣ получился тотъ русскій церковно-пѣвческій стиль, который характеризуетъ произведенія прежде всего Львова — главнаго проводника нѣмецкаго вліянія на русскій хоровой клиросъ, и его современниковъ и послѣдователей: Ломакина, Воротникова, Лирина, отчасти Львовскаго, Соколова, прот. Виноградова и др. — вплоть до, уже принадлежащаго нашему столѣтію († 1924) Архангельскаго и нынѣ благоденствующаго въ США Рудикова. Это направленіе, исходившее отъ Придворной Пѣвческой Капеллы, можно охарактеризовать какъ петербургскую школу духовныхъ композиторовъ.

“Вторая половина прошлаго столѣтія знаменательна еще тѣмъ, что въ это время пробудился интересъ къ изученію церковнаго пѣнія не только съ практической стороны, какъ отдѣла общей музыки, но и со стороны теоретической и археологической. Еще въ началѣ прошлаго столѣтія появились ученыя статьи о церковномъ пѣніи митрополита Евгенія (Болховитинова). Однако, авторъ, не обладая съ одной стороны достаточными музыкально-теоретическими знаніями, съ другой же стороны, недостаточно критически относившійся къ обрабатываемому имъ матеріалу, высказалъ много положеній, которыя оказались впослѣдствіи ошибочными. Около середины XIX вѣка появились статьи о древнемъ церковномъ пѣніи Сахарова, Ундольскаго, Безсонова, князя В. Одоевскаго и, наконецъ, В. Стасова. По иниціативѣ кн. Одоевскаго въ Московской Консерваторіи была учреждена каѳедра исторіи русскаго церковнаго пѣнія, занять которую былъ приглашенъ протоіерей Д. В. Разумовскій.

“Въ 1869 г. прот. Разумовскій выпустилъ первую часть своего капитальнаго труда “Церковное пѣніе въ Россіи”. Послѣдователями Разумовскаго явились — С. Смоленскій, А. Преображенскій, и крупнѣйшій археологъ и палеографъ церковнаго пѣнія — прот. Металловъ, занявшій послѣ смерти Разумовскаго его мѣсто въ Консерваторіи. Изслѣдованіе Металлова о богослужебномъ пѣніи русской церкви въ періодъ домонгольскій является первымъ дѣйствительно научнымъ трудомъ въ этой области; за этотъ трудъ прот. Металловъ получилъ отъ Московской Духовной Академіи ученую степень магистра. Работы ученыхъ были посвящены не только общему обзору исторіи церковнаго пѣнія. Онѣ были направлены также и на изслѣдованіе знаменной нотаціи (совершенно забытой къ этому времени) и формъ нашихъ основныхъ церковныхъ роспѣвовъ. Въ послѣдней области нужно отмѣтить труды протоіерея I. Вознесенскаго.

“Вмѣстѣ съ развитіемъ хода изслѣдованій археологіи нашего пѣнія, пробудился интересъ къ древнимъ напѣвамъ и у нѣкоторыхъ композиторовъ. Правда, композиторы петербургской школы не отказывались отъ обработки нашихъ древнихъ мелодій для хора. Но они обращали свое вниманіе, главнымъ образомъ, на тѣ распѣвы, которые легче всего поддавались гармонизаціи по правиламъ и въ стилѣ ученія о гармоніи по западнымъ, главнымъ образомъ, нѣмецкимъ учебникамъ. Протестантскій хоралъ для нихъ оставался исходной гармонической схемой для переложеній древнихъ мелодій. Поэтому они обрабатывали, главнымъ образомъ, мелодіи греческаго и кіевскаго распѣва, какъ напѣвы съ наименѣе выраженной ладовой основой, и потому легко втискиваемые въ мажорно-минорную схему, и гораздо легче поддающіеся гармонизаціи, нежели мелодіи знаменнаго распѣва съ ихъ явно выраженной ладовой основой и совершенно своеобразной, прихотливой ритмикой. Для нихъ еще не было найдено имъ свойственнаго способа облеченія древней мелодіи въ многоголосную одежду.

“Кромѣ того, среди русскихъ дѣятелей по церковному пѣнію возникло тогда, отчасти подъ вліяніемъ археологическихъ изысканій, направившихся въ ложную сторону, увлеченіе теоріей, что русское церковное пѣніе, и въ частности знаменный распѣвъ, основано всецѣло на теоріи древне-эллинскихъ ладовъ, и что церковное пѣніе должно быть весьма простымъ. Исходя изъ этого, въ 70-хъ гг. прошлаго столѣтія Н. Потуловъ положилъ на четыре голоса для мужского хора весь кругъ пѣснопѣній, изложенный въ квадратной нотѣ, причемъ, въ основу своей гармонизаціи онъ положилъ строгій стиль протестантскаго хорала, т. е. примѣнивъ почти къ каждой нотѣ мелодіи основное трезвучіе или, въ крайнемъ случаѣ, секстаккордъ преимущественно I, IV, V, и изрѣдка VІ и II ступеней, не допуская никакихъ диссонирующихъ сочетаній. Въ такой обработкѣ мелодіи знаменнаго распѣва, весьма подвижного по своей природѣ, потеряли свой характеръ; гармонія получилась теоретически безупречно правильная, но настолько тяжеловѣсная и скучная, что обработка Потулова не получила распространенія, какъ не получили распространенія сдѣланныя въ томъ же духѣ и на тѣхъ же принципахъ переложенія знаменнаго распѣва, сдѣланныя Д. Соловьевымъ, В. Бирюковымъ и нѣкоторыми другими. Мало того, такія обработки, скрывавшія совершенно мелодическое богатство и ладовый характеръ мелодій знаменнаго распѣва, какъ бы отпугнули отъ нихъ слушателей, и регентовъ, вслѣдствіе чего на клиросѣ почти полъ столѣтія держался прочно съ одной стороны обиходъ Бахметева, съ другой стороны — композиціи въ духѣ петербургской школы, по стилю и фактурѣ весьма напоминающія такъ называемый “лидертафель- стиль” нѣмецкихъ хоровыхъ ферейновъ (содружествъ) того времени. Даже редакторы церковно-пѣвческаго сборника, изданнаго на рубежѣ нашего столѣтія Святѣйшимъ Сѵнодомъ, не могли отдѣлаться отъ обаянія этого чуждаго стиля, а также отъ гармонизаторскихъ пріемовъ петербургской школы, равнявшейся не на основы народнаго русскаго природнаго многоголосія, а на композиторскіе пріемы нѣмецкой и чешской пѣсни. Распространенію и укорененію этого псевдо-русскаго церковнаго стиля способствовало также и одностороннее (только музыкальное) образованіе регентовъ высшаго разряда, при слишкомъ поверхностномъ музыкальномъ образованіи главной массы провинціальныхъ приходскихъ регентовъ, большей частью не имѣвшихъ для оцѣнки поемыхъ произведеній никакого иного критерія, кромѣ своего личнаго вкуса, воспитаннаго на композиціяхъ, производящихъ на невзыскательнаго слушателя впечатлѣніе или ложнаго паѳоса, или слащавой чувствительности, принимаемой за “молитвенность”, но не имѣющихъ никакихъ ни музыкальныхъ, ни литургическихъ достоинствъ.

“Рѣзкій поворотъ въ сторону возстановленія древнихъ распѣвовъ , и именно знаменнаго по преимуществу, произошелъ къ самому концу прошлаго столѣтія и имъ мы обязаны выдающемуся, но до сихъ поръ еще не всѣми по достоинству оцѣненному композитору А. Д. Кастальскому (1864-1926), ставшему во главѣ московской школы духовныхъ композиторовъ. Выдающійся знатокъ русской народной пѣсни, авторъ двухъ научныхъ трудовъ по русскому народному многоголосію, знатокъ древнихъ нотацій, Кастальскій примѣнилъ совершенно новый способъ обработки знаменныхъ мелодій, въ основѣ котораго лежитъ не нѣмецкій протестантскій хоралъ, а система подголосковъ, которыми сопровождаетъ неумудренный музыкальной наукой и нотной грамотой деревенскій пѣвецъ основную мелодію своей ноты. Одновременно съ Кастальскимъ, или даже нѣсколько ранѣе, петербургскій композиторъ Н. А. Компанейскій тоже обратился къ такому методу обработки знаменнаго распѣва. Однако, Компанейскій все же оріентировался въ извѣстной степени на западную теорію музыки, и потому его обработки уступаютъ въ оригинальности и подлинности стиля обработкамъ Кастальскаго, хотя онѣ и представляютъ собой гигантскій шагъ впередъ, по сравненію съ прежде дѣлавшимися переложеніями.

“Изъ композиторовъ свѣтской музыки, съ міровымъ именемъ, Чайковскій еще раньше обратился къ древнимъ распѣвамъ. Въ то время какъ его “Литургія” была сочинена имъ свободно, но въ духѣ господствовавшаго тогда церковно-музыкальнаго стиля, въ своей “Всенощной” Чайковскій даетъ уже обработки древнихъ распѣвовъ, преимущественно кіевскаго и греческаго. Но опять таки, онъ или обрабатываетъ строго эти мелодіи на основаніи господствующаго западнаго ученія о гармоніи (Кастальскій иногда отступаетъ отъ него), или же даетъ волю своему, воспитанному на свѣтской музыкѣ, музыкальному чувству. Въ сущности, Чайковскій далъ мастерскія произведенія, однако не указалъ новыхъ путей. Этимъ и объясняется то, что онъ сравнительно мало удѣлилъ вниманія знаменному распѣву. “Литургія” Чайковскаго получила особое значеніе для русскихъ духовныхъ композиторовъ: она сломила монополію цензуры духовно-музыкальныхъ произведеній, которую со временъ Бортнянскаго имѣла Придворная Капелла. Крупнѣйшее въ Россіи нотное издательство П. Юргенсона, въ Москвѣ, издало написанную Чайковскимъ “Литургію”, не испросивъ предварительно разрѣшенія на то Придворной Капеллы, директоромъ которой былъ тогда Бахметевъ, удовольствовавшись только разрѣшеніемъ духовной цензуры. Капелла возбудила противъ издательства Юргенсона судебный процессъ за нарушеніе права цензурировать духовно-музыкальныя изданія. Однако процессъ былъ Капеллой проигранъ: судъ выяснилъ, что по смыслу указа о подобной цензурѣ, право это было дано въ свое время только Бортнянскому и не переходило ни на Капеллу, ни на послѣдующихъ директоровъ, а потому одной духовной цензуры было вполнѣ достаточно для законнаго опубликованія “Литургіи” Чайковскаго и ея исполненія за богослуженіемъ. Тѣмъ не менѣе Бахметевъ запретилъ исполненіе этой “Литургіи”. Часть регентовъ, находившихся подъ обаяніемъ Капеллы и ея распоряженій, послѣдовала этому распоряженію; часть же, ссылаясь на разрѣшеніе духовной цензуры, запрещеніе не принимала во вниманіе.

“Судебное рѣшеніе по вопросу о цензурѣ духовно-музыкальныхъ произведеній имѣло громадное принципіальное значеніе. Какъ духовные композиторы, такъ и регенты освобождались имъ отъ надобности слѣдовать и строго придерживаться стилистически крайне односторонняго стиля Капеллы и бахметевскаго обихода. Юргенсонъ широко открылъ двери своего издательства духовнымъ композиторамъ и тѣмъ далъ возможность опубликовать свои произведенія, написанныя не въ романтическомъ итальяно-нѣмецкомъ стилѣ, который исключительно культивировался въ Капеллѣ, согласно не русскому пѣвческому преданію и особенностямъ русскаго музыкальнаго генія, а согласно требованіямъ личнаго вкуса особъ Императорской Фамиліи. Несмотря на это, многіе композиторы продолжали еще представлять на цензуру Капеллы свои произведенія; одобреніе Капеллы успокаивало совѣсть очень многихъ регентовъ.”

Церковнаго пѣнія коснулись въ частной перепискѣ извѣстный епископъ Одесскій и Херсонскій Никаноръ (Бровковичъ) и К. П. Побѣдоносцевъ. Владыка, скорбя о томъ, какъ совершаются богослуженія въ одесскомъ каѳедральномъ соборѣ, въ числѣ прочаго, писалъ 12 марта 1884 г.: “Прокимны всѣ поютъ на одной нотѣ. Старые, многосодержательные напѣвы на гласъ забыты. Вообще эти обиходы Придворной Капеллы дѣйствуютъ на всероссійское древнее пѣніе гибельно ... Свѣдущій, но легкомысленный до дерзости регентъ нанесъ мнѣ нѣсколько даже оскорбленій, выѣзжая на утрированной итальянщинѣ, противъ которой я возсталъ...”. Побѣдоносцевъ, отвѣчая ему 16 марта, писалъ, что и въ Петербургѣ въ церквахъ о стихирахъ “и думать забыли, да пѣвческіе хоры не умѣютъ и пѣть ихъ.” — “Много бѣдъ”, продолжалъ онъ, “намъ надѣлали ученые, легкомысленные священники, въ академіяхъ отвыкшіе отъ красоты церковной и отъ богослуженія. Великое дѣло — пѣніе. Необходимо выводить безобразіе пѣвческихъ хоровъ и сводить пѣніе къ обиходу. Привычка пѣть все на одинъ гласъ ужасная, и разведена придворнымъ пѣніемъ. Регента вашего приструните; эту язву выводить надо. Надѣюсь выслать вскорѣ изъ Сѵнода строгій указъ о пѣніи...” “Отрѣзокъ времени, примѣрно отъ 1885 г. до 1918 г.”, пишетъ извѣстный регентъ П. А. Александровъ, окончившій въ 1912 г. по первому разряду Московское Сѵнодальное Училище, “можно назвать послѣднимъ этапомъ извилистаго пути русскаго церковнаго пѣнія; этотъ этапъ характеренъ сильнымъ развитіемъ художественной церковной музыки, становленіемъ ея на свой собственный національный путь. Для своего роста и положительныхъ сдвиговъ, какъ въ области пѣснотворчества, такъ и въ области исполнительскаго мастерства, духовная музыка получила рядъ новыхъ импульсовъ. Прежде всего большую роль въ общемъ подъемѣ интереса къ церковному пѣнію у правящихъ церковныхъ круговъ, у церковной общественности, у крупныхъ музыкантовъ и въ высшихъ сферахъ сыграли два спеціальныхъ духовно-музыкальныхъ учебныхъ заведенія — Придворно-пѣвческая капелла въ Петербургѣ и Сѵнодальное училище въ Москвѣ. Въ 1883 г. директоромъ Придворной Капеллы былъ назначенъ графъ С. Д. Шереметевъ; онъ привлекаетъ въ качествѣ управляющаго Капеллой М. А. Балакирева, а послѣдній приглашаетъ своимъ помощникомъ Н. А. Римскаго-Корсакова. Ощутительные результаты отъ руководства Капеллой двумя знаменитыми композиторами и выдающимися педагогами не замедлили сказаться. Регентскій классъ былъ поставленъ на серьезныя профессіональныя рельсы. Пѣснотворчество ближайшихъ сотрудниковъ Н. А. Римскаго-Корсакова и М. А. Балакирева стало ближе по духу русскому стилю. Учителя пѣнія и талантливые регенты — Смирновъ, Азѣевъ, Копыловъ — исполнительское мастерство придворнаго хора довели до высокаго уровня; онъ по праву считался первымъ образцовымъ хоромъ въ Россіи и заслужилъ отличную оцѣнку слушавшихъ его крупныхъ западныхъ музыкантовъ.

“Въ Московскомъ Сѵнодальномъ училищѣ еще лучше сложились обстоятельства. По счастливой случайности въ стѣнахъ училища оказались три виднѣйшихъ дѣятеля въ сферѣ духовной музыки. Образовался, такъ сказать, “историческій” тріумвиратъ: С. В. Смоленскій — директоръ училища, В. С. Орловъ — талантливѣйшій регентъ хора и А. Д. Кастальскій — исключительной силы духовный композиторъ. Къ этому еще надо прибавить удачное назначеніе въ 1894 году на должность прокурора Московской Сѵнодальной конторы князя А. А. Ширинскаго-Шихматова, который одновременно сталъ Управляющимъ Сѵнодальнымъ училищемъ и главнымъ начальникомъ Сѵнодальнаго хора. Какъ глубоко русскій человѣкъ, князь хорошо понималъ, что задачи Сѵнодальнаго училища и его хора не исчерпываются только обслуживаніемъ большого Успенскаго собора въ Москвѣ. Онъ считалъ, что это учрежденіе должно давать надлежащій тонъ повсемѣстно въ Россіи, пропагандируя національныя начала въ церковномъ пѣніи и борясь съ иноземнымъ итало-нѣмецкимъ духомъ.” (“Церковная музыка въ Россіи въ концѣ XIX и въ первой четверти XX вѣка”. — “Православная Жизнь”. 1962 г. №№ 8-10).

Подтверждаетъ сказанное И. А. Гарднеръ. Отмѣчая значеніе въ этомъ вопросѣ царствованій императоровъ Александра III и Николая II, онъ пишетъ: “Въ прежнія царствованія царило нѣмецкое вліяніе, выработавшее тотъ, съ одной стороны мертвящій стиль обиходовъ Львова-Бахметева, съ другой стороны — “молитвенную” (но отнюдь не благоговѣйную) нѣмецкую лирику, которая стала искренне считаться “истинно-русскимъ церковнымъ пѣніемъ”. Крутой поворотъ къ національному наступилъ въ царствованіе Александра III. Директоръ капеллы Бахметевъ (заморозившій русское церковное пѣніе въ школѣ Львова) былъ замѣненъ Балакиревымъ, который вмѣстѣ съ Римскимъ-Корсаковымъ расширилъ рамки духовно-музыкальной цензуры Капеллы въ смыслѣ одобренія опытовъ примѣненія новой композиторской техники къ церковному пѣнію. Только въ атмосферѣ покровительства русскому искусству со стороны Царя-Миротворца возможно было возникновеніе и расцвѣтъ московской школы. Прекращеніе преслѣдованія старообрядцевъ въ царствованіе императора Николая II расширило возможность изученія древняго русскаго церковнаго пѣнія и его памятниковъ — крюковыхъ рукописей, ставшихъ теперь доступными болѣе широкому кругу ученыхъ. Самъ покойный Государь предпочиталъ традицію Капеллы, особенно любилъ Бортнянскаго, Львова, но не препятствовалъ и развитію направленія московской школы сѵнодальнаго хора, исполненіе котораго онъ цѣнилъ очень высоко. Прот. В. М. Металловъ приводитъ слова Государя, сказанныя имъ послѣ одного духовнаго концерта въ Москвѣ въ Высочайшемъ присутствіи. Государь изволилъ сказать, что хоръ достигъ самой высшей степени совершенства, дальше которой трудно себѣ представить, что можно пойти” (Металловъ: “Сѵнодальное Училище въ его прошломъ и настоящемъ”).

Директоръ Московскаго Сѵнодальнаго Училища, Степанъ Васильевичъ Смоленскій, юристъ по образованію, посвятилъ себя въ молодые годы педагогической дѣятельности. Потомъ онъ увлекся изученіемъ старинныхъ распѣвовъ церковнаго пѣнія. Побудило его къ этому знакомство съ старообрядцами и разборъ рукописей библіотеки Соловецкаго мон., находившейся въ библіотекѣ Казанской Дух. Академіи.

“Эта археологически-научная работа, въ поискахъ замѣчательныхъ памятниковъ церковнаго пѣнія сѣдой старины”, пишетъ П. А. Александровъ, “поглотила С. В. Смоленскаго. При дружной поддержкѣ такихъ выдающихся личностей, какъ проф. исторіи церковнаго пѣнія прот. Д. В. Разумовскій, свящ. Н. И. Ильинскій и С. А. Рачинскій, онъ изъ скромнаго учителя семинаріи выросъ въ выдающагося русскаго ученаго и педагога. Его неоднократно приглашали въ Петербургъ для участія въ комиссіяхъ, созывавшихся Св. Сѵнодомъ и Министерствомъ Народнаго Просвѣщенія. Съ его мнѣніемъ считался оберъ-прокуроръ Св. Сѵнода К. П. Побѣдоносцевъ. Въ 1888 г. С. В. Смоленскій напечаталъ свой замѣчательный трудъ: “Азбука знаменнаго пѣнія” (Извѣщеніе о согласнѣйшихъ помѣтахъ) старца Александра Мезенца. Старецъ Александръ Мезенецъ былъ предсѣдателемъ Комиссіи, возникшей послѣ Московскаго собора въ 1667 г. для исправленія текста богослужебныхъ книгъ. С. В. Смоленскій тщательно провѣрилъ текстъ “Пѣвчей азбуки” и заново отредактировалъ его. “Этотъ трудъ (по отзыву изслѣдователя церковнаго пѣнія протоіерея В. М. Металлова) расширилъ кругъ существовавшихъ познаній въ области крюковъ и углубилъ взглядъ изслѣдователя въ самую сущность крюковой системы нотописанія”.

“Ставъ директоромъ Московскаго Сѵнодальнаго училища и одновременно занявъ каѳедру исторіи церковнаго пѣнія въ Московской консерваторіи, С. В. Смоленскій съ неустанной энергіей и упорствомъ принялся за проведеніе въ жизнь своихъ завѣтныхъ и давно обдуманныхъ плановъ. Его созидательная работа въ Сѵнодальномъ училищѣ дала серьезные результаты. Церковный хоръ, подъ талантливымъ управленіемъ В. С. Орлова, о которомъ еще будетъ рѣчь впереди, сталъ первокласснымъ художественнымъ ансамблемъ. Само училище изъ заурядной пѣвческой школы превратилось въ серьезный музыкально-педагогическій институтъ, съ 9-ти класснымъ курсомъ и приготовительнымъ классомъ. Объемъ программъ по ряду дисциплинъ сравнялся съ консерваторскимъ. Подборъ преподавателей былъ серьезный. Въ числѣ педагоговъ были: В. В. Калинниковъ, М. М. Ипполитовъ-Ивановъ, Н. Д. Кашкинъ, А. Д. Кастальскій, В. С. Орловъ, А. А. Эрарскій и др. Энергія и трудолюбіе Смоленскаго особенно сказались въ устройствѣ при училищѣ богатѣйшей библіотеки церковныхъ рукописей; онъ собиралъ ее въ теченіе ряда лѣтъ на свой личный страхъ и рискъ, не имѣя на это оффиціальнаго порученія и не получая никакихъ на то субсидій. Цѣнные памятники музыкальной старины приходилось разыскивать не только въ Москвѣ, но и въ различныхъ провинціальныхъ монастыряхъ, молельняхъ и даже за границей. “Вообразите”, писалъ онъ, “что я досталъ изъ Ярославля не болѣе какъ 12-хорную (48-голосную) обѣдню и къ ней 2 концерта конца XVII или начала XVIII вѣка. Вотъ каковы были русскіе-то!” Много преуспѣлъ С. В. Смоленскій въ дѣлѣ привлеченія къ духовно-музыкальному творчеству не только своихъ ближайшихъ помощниковъ (А. Д. Кастальскій, П. Г. Чесноковъ), но и другихъ видныхъ музыкантовъ, какъ напримѣръ, А. Н. Корещенко, М. М. Ипполитова-Иванова, Ильинскаго, А. Т. Гречанинова. Смоленскому же принадлежитъ мысль объ устройствѣ превосходныхъ по замыслу и исполненію историческихъ концертовъ Сѵнодальнаго хора въ 1895 году.”

Василій Сергѣевичъ Орловъ, сынъ дьячка, мальчикомъ былъ принятъ въ сѵнодальный хоръ, окончилъ духовное училище для малолѣтнихъ пѣвчихъ и московскую консерваторію, будучи въ ней ученикомъ П. И. Чайковскаго. По рекомендаціи директора консерваторіи Н. Г. Рубинштейна, онъ былъ въ Москвѣ регентомъ хора изъ рабочихъ типографіи А. И. Мамонтова, съ каковымъ съ успѣхомъ исполнилъ въ 1880 г. впервые только-что написанную литургію Чайковскаго. По рекомендательному письму послѣдняго К. П. Побѣдоносцеву и прокурору Сѵнодальной Конторы А. Н. Шишкову, Орловъ былъ назначенъ въ 1886 г. регентомъ сѵнодальнаго хора. “Послѣдній”, пишетъ Александровъ, “до Орлова страдалъ особеннымъ сантиментально-драматическимъ стилемъ исполненія церковныхъ композицій. Этотъ стиль держался во всѣхъ хорахъ до конца XIX вѣка и поддерживался такимъ авторитетнымъ учрежденіемъ, какъ Придворная Пѣвческая Капелла. Орловъ былъ достаточно подготовленъ къ тому, чтобы обновить и, главное, облагородить стиль исполненія. Ломку Орловъ доводилъ осторожно и при поддержкѣ такихъ свѣдущихъ лицъ, какъ П. И. Чайковскій и С. И. Танѣевъ. При настойчивой, неутомимой работѣ Орлова Сѵнодальный хоръ достигъ высокой степени совершенства исполненія въ смыслѣ безупречной интонаціи и выдержанности стиля... Его ученикъ, теперь профессоръ Московской консерваторіи В. П. Степановъ, такъ говоритъ о В. С. Орловѣ: “Мягкій въ жизни онъ дѣлался стальнымъ на эстрадѣ. Въ моментъ творческаго вдохновенія онъ положительно преображался и стоялъ передъ хоромъ весь — власть, сила, огонь. Дирижеръ-вождь”.

Въ 1899 г. хоръ, подъ управленіемъ Орлова, выступалъ въ славившейся своей музыкальностью Вѣнѣ. П. А. Александровъ пишетъ: “За недѣлю до выступленія хора въ той же Вѣнѣ состоялся концертъ хора въ 120 человѣкъ съ первоклассными солистами въ сопровожденіи оркестра и органа подъ управленіемъ прославленнаго итальянскаго композитора церковной музыки Лоренцо Перози. “Успѣхъ этого концерта”, писалъ Н. Д. Камкинъ, “не только не повредилъ успѣху Московскаго хора, но даже способствовалъ ему, возбудивъ желаніе сравнить исполненіе итальянцевъ и русскихъ. Аудиторія слушателей состояла изъ представителей родовой и финансовой аристократіи, католической знати Вѣны и выдающихся музыкантовъ. Отборные голоса Сѵнодальнаго хора звучали превосходно и съ первыхъ аккордовъ можно было почувствовать, что ему не опасно сравненіе. Въ обширную программу входили произведенія Бортнянскаго, Львова, Турчанинова и сочиненія А. Т. Гречанинова, А. Д. Кастальскаго, написанныя въ національно-самобытномъ стилѣ. Они-то и обратили на себя вниманіе иностранцевъ. Успѣхъ исполненія достигъ своего апогея послѣ виртуознаго, въ смыслѣ динамическихъ оттѣнковъ исполненія 40-ка кратнаго “Господи помилуй” Львовскаго, возбудившаго восторгъ, доходившій до энтузіазма”. А музыкальные критики Вѣны писали: “Ансамбль хора, отъ первыхъ сопрано до низкихъ, глубокихъ, какъ пропасть, настоящихъ русскихъ богатырей-басовъ, такъ хорошъ, что кажется, будто слушаешь великолѣпный, замѣчательно чисто настроенный, органъ”. “У насъ нѣтъ ничего равнаго этому Сѵнодальному хору, — писала другая газета, — и полезно было бы задуматься, отчего же у насъ этого нѣтъ, и какъ бы создать нѣчто такое же”. Этотъ концертъ просто утвердилъ репутацію хора, какъ лучшаго и образцоваго хора въ Россіи.”

Въ 1901 г. Орловъ былъ назначенъ директоромъ училища, вмѣсто Смоленскаго, поставленнаго во главѣ Придворной Пѣвческой Капеллы. Имъ завершено было преобразованіе училища въ высшую школу церковнаго пѣнія, чему весьма содѣйствовалъ прокуроръ сѵнодальной конторы Ф. П. Степановъ. Объединенные хоры Москвы (въ 500, 600, 1000 участниковъ) предоставляли Орлову дирижировать ихъ концертами. Скончался онъ въ 1908 г., въ 51-лѣтнемъ возрастѣ.

Регентомъ сѵнодальнаго хора съ 1901 г. былъ Александръ Дмитріевичъ Кастальскій (1856-1926), окончившій московскую консерваторію, съ 1887 г. преподаватель сѵнодальнаго училища, и помощникъ регента. “Кастальскимъ издано 44 №№ духовно-музыкальныхъ сочиненій, которыя при своемъ появленіи обратили на себя вниманіе всѣхъ, интересующихся судьбами русской церковной музыки, — удачнымъ разрѣшеніемъ трудной задачи соединять въ одномъ музыкальномъ произведеніи съ одной стороны характерную мелодію древнихъ церковныхъ напѣвовъ, съ другой — требуемую современною техникой художественную обработку ихъ”. (А. Преображенскій, кандидатъ богословія, библіотекарь Придворной Пѣвческой Капеллы. “Прав. Бог. Энц.” 1908 г.).

“Твѳрчество А. Д. Кастальскаго”, пишетъ Александровъ, “полностью служило созданію національной музыки въ церкви. Его многоголосіе народно и полно удивительно тонкаго голосоведенія. Онъ наглядно показалъ глубокую разницу между двумя системами — западно-европейской и россійской народной системой многоголосія. Въ сочиненіяхъ А. Д. Кастальскаго это многоголосіе засверкало яркой самобытностью и художественной цѣнностью, что сразу было отмѣчено нашей отечественной музыкальной критикой (прот. Лисицынъ, Н. Д. Кашкинъ, Сабанеев, С. Н. Кругликовъ, Ю. Сосновскій) и музыкальными авторитетами Запада. Рядъ композицій Кастальскаго, какъ-то: икосъ “Самъ единъ еси безсмертный”, “Свѣте тихій” № 1, №2, особенно №3, “Нынѣ от- пущаеши” демественнаго напѣва, “Милость мира” знаменнаго и сербскаго распѣвовъ, “Достойно” царя Ѳеодора, “Достойно” сербское, — остались по своему стилю и художественнымъ достоинствамъ непревзойденными. Разсказываютъ, что С. В. Рахманиновъ, работая надъ “Всенощной” въ 40 случаяхъ обращался за совѣтомъ къ Кастальскому и 28 его замѣчаній принялъ во вниманіе. Сѵнодальное училище и его хоръ, благодаря упорной и настойчивой работѣ С. В. Смоленскаго, В. С. Орлова и А. Д. Кастальскаго воскресили старинный знаменный распѣвъ, свободный отъ итальянскихъ и другихъ западныхъ вліяній, сообщили церковному пѣнію свойственный ему стиль и оцѣнили по достоинству музыкальныя сокровища оставленныя намъ въ древне-русскихъ распѣвахъ. Слѣдуетъ упомянуть о Наблюдательномъ Совѣтѣ при Сѵнодальномъ училищѣ. Въ его компетенцію входило проведеніе экзаменовъ для экстерновъ, просмотръ и утвержденіе репертуара для Сѵнодальнаго хора, просмотръ новыхъ сочиненій духовной музыки и обсужденіе учебныхъ дѣлъ училища. Это былъ авторитетнѣйшій органъ, о чемъ говоритъ его составъ. Въ разное время въ немъ засѣдали, наряду съ администраціей Сѵнодальнаго училища, такія лица, какъ П. И. Чайковскій, С. И. Танѣевъ, В. И. Сафоновъ, А. С. Аренскій, М. И. Иполитовъ-Ивановъ, Вик. Калинниковъ, С. В. Василенко и другіе.”

Въ Придворной Пѣвческой Капеллѣ и послѣ улучшеній, произведенныхъ М. А. Балакиревымъ, продолжалась, по отзыву И. А. Гарднера, традиція Львова — хоръ понимался, какъ одинъ инструментъ, мелодія подчинялась гармоніи. С. В. Смоленскій, который, по словамъ П. А. Александрова, пытался произвести рѣшительный поворотъ въ сторону развитія національныхъ распѣвовъ, не нашелъ сочувствія и черезъ два года покинулъ постъ директора. До него во главѣ Капеллы были гр. С. Д. Шереметевъ (съ 1883 г.), имѣвшй свою собственную капеллу, пѣвшую въ его домовой церкви, и его братъ гр. А. Д. Шереметевъ. С. В. Смоленскаго замѣнили композиторы Н. С. Кленовскій и С. Ф. Соловьевъ, извѣстный музыкальный критикъ.

Наряду съ упоминавшимися выше композиторами, И. А. Гарднеръ указываетъ на Фатоева, Азѣева, Аллеманова, П. Г. Чеснокова, А. Никольскаго. Отмѣчаетъ онъ “Всенощную” С. В. Рахманинова, въ которой послѣднимъ данъ “геніальный синтезъ церковной канонической мелодіи съ общей музыкой”. По его словамъ, глубокіе церковные корни имѣетъ А. Т. Гречаниновъ. Но онъ держится за предписанія общей музыкальной науки, что мѣшаетъ ему въ исканіи своихъ, новыхъ путей.

“Ростки собственнаго монастырскаго творчества, болѣе близкаго по духу къ національно-самобытному стилю, безъ присутствія иноземнаго духа”, пишетъ П. А. Александровъ, “стали проявляться ярко и вылились въ самостоятельные распѣвы Кіево-Печерской Лавры, Почаевской, Валаамскаго и Старо-Симоновскаго монастырей”.

Въ 1910-1917 годы сѵнодальный хоръ, подъ управленіемъ Н. М. Данилина, достигъ, по отзыву П. А. Александрова, совершенства временъ В. С. Орлова. Выступленія хора въ Италіи, Австріи, Германіи и въ Варшавѣ имѣли огромный успѣхъ. “Въ началѣ XX в.”, пишетъ Александровъ, “количество церковныхъ хоровъ, отличавшихся высокимъ качествомъ исполненія болѣе возросло . Лучшими изъ нихъ въ Москвѣ были хоръ Ф. А. Иванова, хоръ Васильева, Чудовскій хоръ, хоръ Храма Спасителя, хоръ талантливаго регента-самородка И. И. Юхова. Въ Петербургѣ большой извѣстностью пользовался хоръ, руководимый А. А. Архангельскимъ. Отличительной чертой этого хора являлось участіе въ немъ женскихъ голосовъ. Церковно-пѣвческая практика длительное время признавала только мальчиковъ для исполненія сопрановой и альтовой партій. Хоръ Архангельскаго отличался гибкостью въ темпѣ, динамикѣ и продуманной нюансировкой ... Славился хоръ Александро-Невской лавры подъ управленіемъ регента самородка Тернова, хороши были хоры Исаакіевскаго собора, Казанскаго собора, Почтамтскій хоръ. Въ Кіевѣ — хоры Калишевскаго, Надеждина, Кошица, въ Нижнемъ-Новгородѣ — хоръ Рукавишникова, въ Пензѣ — Касторскаго. Всѣ архіерейскіе хоры по епархіямъ также отличались стройностью исполненія и хорошимъ подборомъ голосовъ.”

Владыкой Амвросіемъ (Ключаревымъ), въ бытность его епископомъ дмитровскимъ, викаріемъ московской епархіи (1877-82), основано было “Общество любителей церковнаго пѣнія”. Послѣднимъ въ концѣ XIX в. изданъ былъ квадратною нотою московскій обычный напѣвъ. Владыка Амвросій возглавилъ съ 1882 г. харьковскую епархію.

Исключительно потрудился знатокъ и любитель церковнаго пѣнія архіеп. новгородскій Арсеній (Стадницкій), впослѣдствіи митрополитъ. Имъ въ 1911 и 1913 годахъ созваны были въ Новгородѣ съѣзды учителей пѣнія духовно-учебныхъ заведеній епархіи. Итогомъ работъ съѣзда было напечатаніе, подъ руководствомъ владыки Арсенія, “Спутникъ псаломщика. Пѣснопѣнія годичнаго круга богослуженій съ требоисправленіями”, выдержавшаго три изданія ). Большимъ знатокомъ церковнаго пѣнія былъ въ началѣ XX в. владыка Гавріилъ (Ченуръ), викарій кишиневской епархіи (съ 1910 г.), съ 1919 епископъ челябинскій, скончавшійся въ Югославіи въ 1933 г.

Главу о церковномъ пѣніи закончимъ выдержкой изъ слова, обращеннаго архіеп. Арсеніемъ къ участникамъ перваго новгородскаго съѣзда: “Вы, конечно, знаете, почему такъ нужно дорожить нашимъ древнимъ церковнымъ пѣніемъ. Оно есть выраженіе духа нашего народа, воспитавшагося и возросшаго подъ вліяніемъ Церкви, которая была пѣстуномъ его, чадолюбивою матерью. Но если Церковь оказывала религіозно-нравственное вліяніе на народъ, то и народъ вносилъ многое отъ своего природнаго богатства и дарованія въ нѣдра Православной Церкви, въ видѣ мелодій, въ которыхъ отражаются глубина и сила его религіознаго чувства и вообще его душевныя качества. Эти мелодіи, то возвышенно-простыя, строгія и важныя, то нѣжныя, трогательныя и умилительныя, народъ, какъ лучшее достояніе свое, отъ чистаго сердца отдаетъ своей матери — Церкви. Вотъ почему эти родные звуки дороги ему какъ передуманные, пережитые, перечувствованные имъ. О многомъ они говорятъ русскому человѣку: и о быломъ, и о настоящемъ, и объ ожидаемомъ въ будущемъ; будятъ въ немъ лучшіе, благороднѣйшіе порывы, святыя чувства любви к вѣрѣ, Царю-Отцу и родному Отечеству. Вотъ почему нужно дорожить этими родными мелодіями, какъ памятниками религіозно-народнаго пѣсеннаго творчества. Къ сожалѣнію, мы не дорожимъ имъ. Отсюда истинное церковное пѣніе забывается, измышляется новое, чуждое духу нашего народа. Забота о сохраненіи и возстановленіи древняго церковнаго пѣнія является одною изъ главныхъ заботъ тѣхъ, кому дороги интересы Церкви и народа...”

 

Церковное управленіе до возстановленія патріаршества.

Къ началу XX столѣтія при Св. Сѵнодѣ существовали слѣдующія, подчиненныя ему учрежденія: 1) Сѵнодальныя Конторы Московская и Грузино-Имеретинская. Первая управляла ставропигіальными монастырями, за исключеніемъ Соловецкаго, Успенскимъ соборомъ въ Москвѣ и московскимъ сѵнодальнымъ домомъ съ его церковною библіотекой и ризницей; она же снабжала епархіи св. Мѵромъ. Въ 1892 г. при ней учреждено было Училище церковнаго пѣнія. Вторая — управляла церковными дѣлами въ Закавказскомъ краѣ и завѣдывала тамъ церковными имуществами; представляла Св. Сѵноду кандидатовъ на архіерейскія каѳедры. Предсѣдателемъ первой конторы былъ митрополитъ московскій, второй — экзархъ Грузіи. Членами первой — одинъ или два настоятеля московскихъ ставропигіальныхъ монастырей, второй — четверо настоятелей и протоіереевъ. При обѣихъ конторахъ состояли прокуроры. 2) Канцелярія. 3) Хозяйственное управленіе (съ 1839 г.). 4) Контроль. 5) Духовно-Учебный Комитетъ (съ 1867 г.). 6) Училищный Совѣтъ (съ 1885 г.). Всѣ эти вспомогательныя учрежденія находились въ вѣдѣніи Оберъ-Прокурора. Въ 1865 г. учреждена была должность Товарища Оберъ-Прокурора. Избраніе архіереевъ принадлежало Св. Сѵноду, который выбиралъ трехъ кандидатовъ. Государь утверждалъ одного изъ нихъ. Прежняго раздѣленія епархій на классы съ 1867 г. не существовало. Архіереи считались равными, исключая митрополитовъ Кіевскаго и Галицкаго, Московскаго и Коломенскаго, С.-Петербургскаго и Ладожскаго и Экзарха Грузіи, архіепископа Карталинскаго и Кахетинскаго. Въ нѣкоторыхъ епархіяхъ устанавливались викаріатства. Получивъ титулъ епископа одного изъ уѣздныхъ городовъ епархіи, викаріи не обладали правомъ на самостоятельное управленіе въ этомъ уѣздѣ (обыкновенно имъ давалось право поставлять въ уѣздѣ причетниковъ и смѣщать ихъ). (Заслуженный профессоръ прот. В. Г. Пѣвцовъ “Лекціи по церковному праву”. СПБ. 1914).

Изъ учрежденій подчиненныхъ епархіальному архіерею (стр. 758) — консисторіи, дѣйствовавшія согласно уставу 1841 года, получили въ 1883 г. новый уставъ. Согласно таковому, “духовная консисторія есть присутственное мѣсто, черезъ которое, подъ непосредственнымъ начальствомъ епархіальнаго архіерея, производится управленіе и духовный судъ въ помѣстномъ предѣлѣ православной россійской церкви, именуемомъ епархіей”. При образованіи консисторій членами ихъ могли быть только монашествующіе, позднѣе получили доступъ и представители бѣлаго духовенства. Консисторіи находились въ вѣдѣніи Сѵнода. Дѣлилась консисторія на присутствіе и канцелярію. Число членовъ присутствія опредѣлялось штатами. Начальникъ канцеляріи назначался и увольнялся Сѵнодомъ.

У спѣшному усовершенствованію епархіальной администраціи долгое время мѣшало крайне бѣдное обезпеченіе ея органовъ матеріальными средствами. Нищенскіе оклады ея штатныхъ служащихъ, начиная съ отвѣтственныхъ за ходъ работы секретарей консисторій, и существованіе ряда должностей, остававшихся совсѣмъ безъ вознагражденія, неизбѣжно вызывало взяточничество и разные поборы. Зло это стало ослабѣвать съ конца шестидесятыхъ годовъ, когда были увеличены консисторскіе оклады. Тогдашнее царствованіе имп. Александра II, даровавшаго широкія права самоуправленія всѣмъ сословіямъ, отразилось и на духовенствѣ.

Важное значеніе въ епархіальной жизни получили съѣзды духовенства — епархіальные и окружные — для совѣщанія по сословнымъ и епархіальнымъ дѣламъ, оказывавшіе благотворное вліяніе на всѣ отрасли этой жизни, особенно въ отношеніи изысканія матеріальныхъ средствъ.

По Высочайше утвержденному положенію 12 іюня 1890 г. протопресвитеръ военнаго и морского духовенства (стр. 759) канонически зависитъ отъ епархіальной власти, какъ, равнымъ образомъ, и духовенство придворное, управляемое особымъ протопресвитеромъ, состоящимъ и духовникомъ Ихъ Величествъ. Причты заграничныхъ церквей, получая содержаніе отъ министерства иностранныхъ дѣлъ, управлялись С.-Петербургскимъ епархіальнымъ начальствомъ, кромѣ іерусалимской, пекинской, японской и др. миссій, состоявшихъ въ непосредственномъ вѣдѣніи Сѵнода.

Выше (стр. 759) отмѣчалось улучшеніе матеріальнаго положенія духовенства. Къ концу царствованія имп. Николая I получали казенное жалованіе 55163 священно-церковно служителя, при 13214 церквахъ въ 32 епархіяхъ.

Съ 1860 г. вопросъ объ обезпеченіи духовенства подвергся особенно тщательному обсужденію и въ правительственныхъ сферахъ, и въ литературѣ, и среди самого духовенства. Въ 1862 г. образовано было особое присутствіе по дѣламъ духовенства изъ членовъ Сѵнода, оберъ-прокурора, министровъ внутреннихъ дѣлъ и государственныхъ имуществъ и др. лицъ (дѣйствовало до 1885 года). Въ 1863 г. открылись въ губерніяхъ особыя присутствія изъ представителей мѣстной администраціи, духовенства и общества, подъ предсѣдательствомъ архіереевъ. Въ томъ же году уже намѣтился основной планъ послѣдующихъ работъ — расчетъ строился не столько на правительственныя, сколько на общественныя и, въ частности, на приходскія средства. Имѣлось въ виду вызвать самодѣятельность приходскихъ обществъ. Послѣднее проявилось въ созданіи по приходамъ съ 1864 г. приходскихъ попечительствъ, возстановленіи и открытіи при церквахъ братствъ, въ пожертвованіяхъ на причты, въ назначеніи имъ (напр. въ Таврической г.) годового приходского жалованія, въ разныхъ въ пользу ихъ постановленіяхъ земствъ и пр. Духовенство, съ своей стороны, предпринимало разныя мѣры самопомощи, изыскивая средства для образованія своихъ дѣтей, заводя свѣчные заводы (епархіальные), учреждая эмеритальныя кассы. Правительственныя мѣропріятія состояли въ новыхъ нормальныхъ штатахъ для соборныхъ и приходскихъ причтовъ и возвышеніи имъ окладовъ жалованія (съ 1864 г.), особенно въ западномъ и прибалтійскомъ краѣ, въ распоряженіяхъ объ отводѣ имъ земель, постройкѣ домовъ, отпускѣ лѣса, возвышеніи пенсіонныхъ окладовъ и т. д. (Знаменскій).

Въ церковной жизни, какъ уже отмѣчалось, ознаменовано существенными мѣропріятіями царствованіе императора Александра III Миротворца. Положено, на этотъ разъ, уже твердое основаніе обезпеченію всего духовенства жалованіемъ. На докладѣ объ этомъ оберъ-прокурора Побѣдоносцева, государь высказалъ желаніе возстановить порядокъ, начатый въ 1842 г., но подвергавшійся потомъ измѣненіямъ. 28 окт. 1892 г. было Высочайше утверждено мнѣніе Государственнаго Совѣта объ отпускѣ въ 1893 г. на обезпеченіе духовенства жалованіемъ 250000 руб. и въ каждый послѣдующій годъ вновь по такой же суммѣ къ отпуску предшествовавшаго года до назначенія всѣмъ безъ исключенія причтамъ жалованія. 24 дек. 1892 г. имп. Александръ III писалъ Побѣдоносцеву: “Давно это была моя мечта, мое глубокое убѣжденіе, что необходимо придти на помощь и обезпечить сельское духовенство, и теперь, слава Богу, мнѣ это наконецъ удалось. Дѣдъ мой Николай Павловичъ началъ это дѣло въ сороковыхъ годахъ, а я его только продолжаю”. Значительно улучшено было положеніе военнаго духовенства. Въ 1887 г. упорядочено назначеніе пенсій военному духовенству. Въ 1883 г. утвержденъ новый уставъ духовныхъ консисторій. Въ 1884 г. изданъ новый уставъ духовныхъ академій и семинарій. Профессорамъ и учителямъ увеличено содержаніе, примѣнительно къ вѣдомству народнаго просвѣщенія.

По всеподданнѣйшему отчету оберъ-прокурора Св. Сѵнода за 1900 г. число протоіереевъ доходило до — 2230, священниковъ — 43784, діаконовъ — 14945, причетниковъ — 43857. По тому же отчету, кромѣ заграничнаго, придворнаго и военно-морского духовенства, причты 24660 церквей получали казенное содержаніе. Средствомъ содержанія были и земельные надѣлы — отъ 33 до 99 десятинъ на причтъ, кромѣ усадебъ, каковыя земли никакимъ налогамъ не подлежали и могли быть отчуждаемы только съ Высочайшаго соизволенія.

 

Монастыри. Подвижники.

Императоръ Александръ I, какъ и его отецъ, относился къ монашеству благосклонно, въ особенности въ послѣдніе годы своего царствованія, когда онъ посѣщалъ монастыри и схимниковъ. Особенно извѣстно посѣщеніе имп. Александромъ Валаамской обители въ августѣ 1819 г. Государь рѣдко отказывалъ монастырямъ въ просьбѣ о пособіяхъ. Многія обители успѣли при немъ поправиться послѣ разгрома ихъ во второй половинѣ XVIII в. и обстроиться почти заново. Весьма важное значеніе для матеріальнаго обезпеченія монастырей имѣло дозволеніе имъ — въ 1805 и 1810 годахъ — пріобрѣтать съ Высочайшаго разрѣшенія въ собственность незаселенныя земли.

Въ царствованіе имп. Николая I положеніе монастырей еще улучшилось. Въ 1835 и 1838 гг. обителямъ на содержаніе ихъ положено было отвести земельные и лѣсные участки отъ 50 до 150 десятинъ изъ казенныхъ земель и дачъ. Вслѣдствіе этихъ отводовъ, а также покупокъ и пожертвованій многіе монастыри успѣли обзавестись довольно значительными земельными владѣніями. Въ 1842 г. графиня Анна Орлова, почитательница архим. Фотія, пожертвовала по 5000 р. на 340 монастырей. Кромѣ того она особо обогащала монастыри Юрьевскій, Соловецкій и Почаевскій. Были и другіе крупные благотворители. Съ 1859 г., какъ указывалось, помогало монастырямъ особое общество.

Въ 1802 г. былъ возстановленъ по просьбѣ вологодскихъ гражданъ древній Спасо-Каменный мон., закрытый въ 1775 г. послѣ сильнаго пожара. Въ 1803 г. въ Черниговской епархіи открытъ Максаковскій мон., упраздненный въ 1788 г.; онъ переданъ былъ единовѣрцамъ. Какъ упоминалось (стр. 623) возстановлены были и другія обители.

Въ 1828 г. былъ возстановленъ Успенскій Дивногорскій мон. въ Воронежской епархіи, закрытый въ 1786 г. Въ 1844 г. былъ возстановленъ, по просьбѣ благочестивой Т. Б. Потемкиной, Успенскій Святогорскій мон. въ Харьковской епархіи, основанный въ XV в. и упраздненный въ 1787 г. Въ 1850 г. возстановлена была древняя Нило-Сорская пустынь въ новгородской епархіи, едва не закрытая въ 1786 г. и остававшася приписной къ кирилла-Бѣлоезерскому мон. Въ 1884 г. былъ возстановленъ древній Межигорскій мон., обращенный въ 1894 г. въ женскій.

Имп. Николай I въ 1833 г. вызвалъ къ себѣ игумена Игнатія, пользовавшагося его покровительствомъ во время обученія въ Николаевскомъ инженерномъ училищѣ. “Ты мнѣ нравиться, какъ и прежде” сказалъ онъ ему “ты у меня въ долгу за воспитаніе, которое я тебѣ далъ, и за мою любовь къ тебѣ; ты не хотѣлъ служить мнѣ тамъ, гдѣ я предполагалъ тебя поставить, а избралъ путь по своему произволу; уплати же мнѣ на немъ долгъ твой. Я тебѣ даю Сергіеву пустынь, хочу, чтобы ты жилъ въ ней и сдѣлалъ изъ нея монастырь, который въ глазахъ столицы былъ бы образцомъ монастырей”. Пустынь была основана въ 1734 г. въ 17 верстахъ отъ Петербурга. Въ ней находилась чудотворная икона преп. Сергія Радонежскаго.

Дворянинъ вологодской губ., Димитрій Брянчаниновъ, род. въ 1807 г.; онъ, по окончаніи училища, три года прослужилъ офицеромъ и по болѣзни вышелъ въ отставку. Съ дѣтства глубоко религіозный, онъ давно стремился къ иночеству. Первыми мѣстами его подвиговъ были Алекеандро-Свирскій мон., Площанская и Оптина пустыни. Въ 1831 г. Димитрій принялъ постригъ съ именемъ Игнатія и рукоположенъ въ іеромонахи. Въ 1832 г. онъ былъ назначенъ строителемъ Пелыпемскаго Лопотова мон. въ вологодской епархіи, гдѣ, за возобновленіе и благоустройство его, возведенъ вскорѣ въ санъ игумена. Государь не ошибся въ своемъ выборѣ. Архим. Игнатій, управляя почти 24 года Сергіевой пустынью, много потрудился для устройства обители, возведенной потомъ въ первоклассную. Имъ воздвигнуты три храма и нѣсколько строеній. По его же почину, по обѣимъ сторонамъ строившагося при немъ Троицкаго собора, на такъ называемомъ поясѣ, изображены всѣ святые, прославленные Россійскою Церковью, начиная съ княгини Ольги и кончая святителями Иннокентіемъ, Митрофаномъ и Тихономъ. Съ 1838 г. архим. Игнатій состоялъ благочиннымъ всѣхъ монастырей С.-Петербургской епархіи. Въ 1857 г. онъ былъ хиротонисанъ во епископа кавказскаго и черноморскаго. Съ большимъ вниманіемъ относился епископъ Игнатій къ духовенству и особенно къ нравственному воспитанію духовнаго юношества въ училищѣ и семинаріи. Въ 1861 г. онъ, по разстроенному здоровью, уволенъ на покой и до кончины своей въ 1867 г. жилъ въ Николо- Бабаевскомъ мон., Костромской епархіи.

“Краса русскаго православнаго иночества, онъ былъ дѣятельнымъ учителемъ монаховъ не только въ своихъ аскетически-богословскихъ сочиненіяхъ”, пишетъ К. Здравомысловъ, “но и во всей жизни своей представлялъ дивную картину самоотверженія, борьбы человѣка со страстями, скорбями, болѣзнями, картину жизни строго иноческой, аскетической. Живя на покоѣ, преосвященный Игнатій, занимался составленіемъ аскетическихъ сочиненій, пересмотромъ и приготовленіемъ къ печати статей, писанныхъ имъ въ разное время. Сочиненія его: “Аскетическіе опыты”, “Аскетическая проповѣдь”, “Приношеніе современному монашеству — правила наружнаго поведенія для новоначальныхъ иноковъ и совѣты относительно иноческаго душевнаго дѣланія”, “Отечникъ”, “Слово о смерти” и др. выдержали нѣсколько изданій” (“Прав. Бог. Энц.”).

Преемникомъ еп. Игнатія въ Сергіевой пустыни былъ архим. Игнатій. Онъ родился въ 1811 г. въ деревнѣ Шишкинѣ, ярославской губ., служилъ у купцовъ въ С-Петербургѣ. Встрѣча съ архим. Игнатіемъ побудила Ивана Малышева уйти въ 1833 г. въ его обитель. Архим. Игнатій, обнаруживъ у него выдающійся художественный талантъ, отправилъ юнаго послушника учиться живописи въ Академіи Художествъ. Впослѣдствіи имъ былъ расписанъ почти весь иконостасъ и написаны другіе образа въ монастырскомъ Троицкомъ соборѣ, сооруженіе котораго происходило подъ его непосредственнымъ наблюденіемъ. Въ 1858 г. онъ былъ посвященъ въ архимандриты и назначенъ настоятелемъ пустыни. Въ 1859 г. состоялось освященіе собора. Былъ онъ нѣкоторое время благочиннымъ монастырей петербургской епархіи. Архим. Игнатій пользовался исключительнымъ уваженіемъ и расположеніемъ имп. Александра III, императрицъ Александры Ѳеодоровны и Маріи Александровны. Помощниками въ духовномъ окормленіи братіи были родные его братья, отцы Платонъ и Макарій. Архим. Игнатій велъ подвижническую жизнь, обладалъ даромъ прозорливости; духовно близокъ былъ съ о. Іоанномъ Кронштадтскимъ, напутствовавшимъ его при переходѣ въ 1898 г. въ вѣчность. При разсмотрѣніи проектовъ построенія храма Воскресенія на крови въ Петербургѣ былъ одобренъ Академіей и утвержденъ имп. Александромъ III проектъ архим. Игнатія.

Современникомъ владыки Игнатія былъ епископъ Ѳеофанъ, изъ своего позднѣйшаго затвора въ Вышенской обители поддерживавшій тысячи людей въ ихъ духовной жизни, обличавшій пороки и предвѣщавшій опасности, грозящія Россіи. Сынъ сельскаго священника Орловской епархіи. Георгій Говоровъ, родился въ 1815 г. Обучался онъ въ кіевской академіи, принявъ постригъ еще до окончанія курса. Окончивъ курсъ магистромъ, онъ послѣдовательно былъ исп. должность ректора кіево-софійскихъ дух. училищъ, ректоромъ новгородской семинаріи, профессоромъ и помощникомъ инспектора петербургской академіи. Былъ онъ затѣмъ членомъ духовной миссіи въ Іерусалимѣ, ректоромъ олонецкой семинаріи, настоятелемъ посольской церкви въ Константинополѣ, ректоромъ петербургской академіи, съ порученіемъ наблюдать за преподаваніемъ Закона Божія въ свѣтскихъ учебныхъ заведеніяхъ столицы. Въ 1859 г. архим. Ѳеофанъ былъ поставленъ епископомъ тамбовскимъ, въ 1863 г. переведенъ во Владиміръ. Владыка много ѣздилъ по епархіи, всѣмъ сердцемъ жилъ съ пасомыми, былъ замѣчательнымъ проповѣдникомъ. Съ дѣтства его болѣе всего привлекалъ Святитель Тихонъ, примѣръ котораго и побудилъ его оставить епархію и стать духовнымъ кормильцемъ всего русскаго народа. Въ 1866 г. онъ удалился въ Успенскую Вышенскую пустынь, тамбовской епархіи. Съ 1872 г. до самой кончины его въ 1894 г. онъ пребывалъ въ полномъ затворѣ.

“Въ свободное отъ молитвы время святитель-подвижникъ предавался богомыслію, и плодомъ его вдохновенныхъ созерцаній явились его духовно-литературные труды... Все, что писалъ Вышенскій затворникъ, извлечено было изъ пережитаго имъ духовнаго подвига и запечатлѣно самобытною свѣжестію и глубокой жизненностію. Полныя духовно-благодатнаго помазанія, писанія святителя Ѳеофана не только побуждаютъ христіанина грѣшника къ покаянію, исправленію и благодатному обновленію жизни во Христѣ, но и ведутъ къ дѣйствительному примиренію съ Богомъ, съ людьми и съ своею совѣстію, указывая самыя надежныя, Богомъ дарованныя, средства къ достиженію всего этого. Считая необходимымъ на ряду съ духовнымъ занятіемъ имѣть “какое-либо нехлопотливое рукодѣлье”, святитель Ѳеофанъ въ короткіе промежутки между молитвой и умственными трудами занимался иконописью, рѣзьбой по дереву, токарнымъ, столярнымъ и переплетнымъ мастерствами. Иногда онъ лѣтомъ, въ ясную погоду по вечерамъ, любилъ производить наблюденія надъ небесными свѣтилами посредствомъ телескопа. Глубоко сострадая неимущимъ, Святитель Ѳеофанъ всю свою архіерейскую пенсію разсылалъ вдовамъ, сиротамъ, и прочимъ нуждающимся (оставляя себѣ лишь небольшую часть для покупки любимыхъ книгъ); особенно много благотвореній дѣлалось имъ предъ праздниками Рождества Христова и Пасхи. Еще обширнѣе были его дѣла милости духовной, состоявшей въ его громадной перепискѣ, которой онъ посвящалъ немало времени. Ежедневно со всѣхъ концовъ Россіи поступали къ нему, иногда сразу въ количествѣ нѣсколькихъ десятковъ, письма съ выраженіемъ духовныхъ и тѣлесныхъ скорбей, и ни одно изъ нихъ не оставлялось имъ безъ отвѣта. Изъ тиши своего затвора, всегда зорко слѣдя за всѣми явленіями церковной и общественной жизни, онъ горячо вооружался по поводу уклоненій ея отъ истиннаго пути, а въ своихъ письмахъ ревностно изобличалъ заблужденія современныхъ ему пашковцевъ, ирвингіанъ и толстовцевъ, побуждая и другихъ противопоставлять имъ “духовное воинство”. Всего въ настоящее время имѣется въ печати десять книгъ собранія писемъ святителя Ѳеофана, представляющихъ истинное духовное сокровище. Вообще въ лицѣ святителя Ѳеофана, посвятившаго всю свою жизнь на служеніе спасенію ближнихъ, мы имѣемъ, какъ писалъ о немъ Высокопреосвященный Никандръ, архіеп. Виленскій ) общаго христіанскаго учителя при его безмолвіи, общественнаго дѣятеля — въ затворѣ, церковнаго проповѣдника, всюду слышимаго, хотя и не являвшагося въ послѣднее время на церковной каѳедрѣ; миссіонера — обличителя сектантскихъ заблужденій, хотя и не вступавшаго на поприще открытой миссіонерской дѣятельности; яркаго свѣтильника ученія Христова для народа православнаго, хотя и укрывшагося отъ взоровъ народныхъ; никакого почти достатка матеріальнаго не имѣвшаго, но всѣхъ богатившаго и богатящаго духовнымъ достояніемъ ученія своего; не искавшаго временной земной славы, но прославленнаго теперь и людьми, и наукою, и цѣлыми учрежденіями. И русскій православный народъ глубоко почитаетъ память святителя- затворника, молясь объ упокоеніи его души и возжигая свѣчи у его гробницы съ молитвенными прошеніями къ нему о помощи въ своихъ нуждахъ”. (С. В. Булгаковъ. Настольная книга для священно-церковно-служителей. Изд. III. Кіевъ. 1913).

Въ царствованіе имп. Александра II, при освобожденіи въ 1861 г. крестьянъ отъ крѣпостной зависимости, монастырямъ, въ замѣнъ прежней казенной прислуги, было ассигновано до 168200 руб. на наемъ таковой. Постепенно увеличивались штатныя суммы на содержаніе обителей; къ 1890 г. онѣ возросли до 425.000 р.

Въ 1876 г. братство аѳонскаго Пантелеймонова (Руссика) мон. задумало устроить обитель на Кавказѣ на мѣстѣ погребенія Ап. Симона Кананита и послало туда иноковъ, которымъ удалось для этого получить въ даръ монастырю 427 десятинъ земли въ Абхазіи, въ 25 в. отъ Сухума, на берегу Чернаго моря. Въ 1876 г. для руководства работами былъ посланъ іером. Іеронъ (Васильевъ). Крестьянинъ костромской губ., род. ок. 1830 г., образованія домашняго, онъ съ 1862 г. былъ послушникомъ Пантелеймонова мон. Надѣленный отъ природы большими способностями, сильнымъ умомъ, неутомимою энергіей и великими силами души, будучи инокомъ-подвижникомъ, о. Іеронъ выработалъ изъ себя опытнаго архитектора и художника-инженера. Онъ рѣшительно занялся постройкой зданій. Вспыхнувшая вскорѣ война съ Турціей повлекла разграбленіе и сожженіе устроеннаго имъ. По окончаніи войны иг. Іеронъ вскорѣ возстановилъ монастырь. Въ 1879 году освящена была новая церковь. Въ 1889 г. онъ поставленъ былъ архимандритомъ. Имъ возстановленъ древній храмъ во имя св. Ап. Симона Кананита. Архим. Іеронъ создалъ большое монастырское хозяйство — фруктовые сады, виноградники, водопроводъ, электрическое освѣщеніе и пр.

Въ XIX в. штатныхъ монастырей (съ опредѣленнымъ содержаніемъ отъ казны) учреждалось немного, но общее число ихъ сильно возросло. Имѣло въ этомъ отношеніи значеніе присоединеніе Грузіи и Бессарабіи и обращеніе уніатскихъ монастырей — въ православные. Всего болѣе содѣйствовало увеличенію монастырей учрежденіе т. н. женскихъ общинъ. Послѣднія начали создаваться съ изданія штатовъ 1764 г. и состояли изъ сестеръ, исполнявшихъ монастырскія правила, но безъ постриженія, въ родѣ послушницъ и бѣлицъ. Въ эту страшную эпоху для монастырей многія послушницы и бѣлицы остались на произволъ судьбы, послѣ закрытія невошедшихъ въ штаты женскихъ обителей и перевода ихъ монахинь въ штатные монастыри. Онѣ оставались жить на прежнихъ мѣстахъ или селились при церквахъ, содержались милостынею отъ окрестныхъ жителей. Послѣднимъ онѣ служили уходомъ за больными, обученіемъ дѣтей и пр. Постепенно въ разныхъ мѣстахъ стали возникать и другія общины съ цѣлью давать пріютъ женщинамъ, посвящающимъ себя Богу безъ постриженія, для служенія ближнимъ при общинныхъ больницахъ, пріютахъ, училищахъ и пр. Многія общины потомъ сдѣлались настоящими женскими монастырями. Изъ 127 общинъ, возникшихъ до 1890 г., до 78 преобразованы въ общежительныя обители. Число ихъ потомъ все возрастало. Нѣкоторыя изъ нихъ, образовавшіяся въ раскольничьихъ мѣстностяхъ или среди инородцевъ и иновѣрцевъ Западнаго края, имѣли особенно важное значеніе, бывъ благотворными источниками просвѣтительнаго и нравственнаго вліянія на обширные округи. Таковымъ былъ напр., извѣстный Богородицкій Лѣснинскій мон., основанный въ 1889 г. изъ существовавшей съ 1884 г. женской общины. Находился онъ въ посадѣ Лѣсно въ 12 в. отъ г. Янова и состоялъ сначала въ Холмско-Варшавской епархіи, а затѣмъ самостоятельной Холмской. Община создалась для огражденія мѣстнаго православнаго населенія отъ латино-польской пропаганды. При монастырѣ имѣлась школа съ большимъ интернатомъ для дѣтей, въ которомъ ихъ обучали разнымъ прикладнымъ знаніямъ. Настоятельницей монастыря состояла матушка Екатерина (гр. Ефимовская) ).

Въ 1881 г. право открытія новыхъ обителей и общинъ предоставлено было Свят. Сѵноду, безъ испрашиванія на то Высочайшаго разрѣшенія, если при этомъ не встрѣчалось надобности въ назначеніи казенныхъ средствъ. Въ 1893 г. К. П. Побѣдоносцевъ испросилъ Высочайшее повелѣніе о предоставленіи оберъ- прокурору права увеличивать, сверхъ существующихъ штатовъ, число монашествующихъ въ такихъ монастыряхъ, гдѣ на это имѣлись мѣстныя монастырскія средства.

Всѣхъ монастырей, пустыней, скитовъ и женскихъ общинъ (не считая немногочисленныхъ приписныхъ монастырей, въ которыхъ жили нѣсколько монаховъ для отправленія богослуженій) существовало къ 1 іюля 1896 г. 789 (въ число это входили 15 единовѣрческихъ), изъ нихъ 495 мужскихъ, въ томъ числѣ лавры: Успенская Кіевская, Троицкая Сергіева Московская, Александро- Невская Петербургская и Успенская Почаевская, 64 архіерейскихъ дома, 7 ставропигіальныхъ. За всю исторію Россіи наибольшее число монастырей основано въ XIX столѣтіи — 241. Ранѣе болѣе всего основано было въ XVII столѣтіи — 145. (Энцикл. Словарь. Монашество).

Ставропигіальные монастыри, состоявшіе въ непосредственномъ вѣдомствѣ Св. Сѵнода: Новоспасскій, Симоновъ, Донской и Заиконоспасскій въ Москвѣ, Вознесенскій (Новый Іерусалимъ), Спасояковлевскій въ Ростовѣ и Соловецкій.

По даннымъ всеподданнѣйшаго доклада оберъ-прокурора Св. Сѵнода къ началу 1908 г. состояло: въ мужскихъ монастыряхъ — 9317 монашествующихъ и 8266 послушниковъ, въ женскихъ монастыряхъ и общинахъ — 12625 монашествующихъ и 40275 бѣлицъ. (С. В. Булгаковъ. 1913).

Какъ и конецъ XVIII в. (стр. 627-34), начало XIX в. было временемъ возрожденія и нравственнаго подъема русскаго монашества. Всходили добрыя сѣмена, посѣянныя архим. Паисіемъ (Величковскимъ). Проявлялось все больше то, что порождено было монахолюбивой дѣятельностью митрополитовъ новгородскаго и петербургскаго Гавріила и московскаго Платона. Въ 1802 г. скончался игуменъ Ѳеодосій (Масловъ), ученикъ Паисіевъ, управлявшій съ 1779 г. древней (начало XV в.) Молченской Софроніевой Рождеcтво-Богородицкой Печерской пустынью въ курской еп. Имъ введенъ былъ въ ней уставъ по чиноположенію св. Аѳона. Въ Саровѣ закончилъ въ 1809 г. свою подвижническую жизнь игуменъ валаамскій Назарій (Кондратьевъ), вернувшійся за пять лѣтъ до преставленія въ родную обитель. Подъ его руководствомъ въ тамбовской и нижегородской губерніяхъ образовался рядъ женскихъ обителей. Послѣ него осталось “Старческое наставленіе” для монашествующихъ.

Извѣстными учениками Паисіевыми были: старецъ Адріанъ, вызванный митр. Гавріиломъ изъ Брынскихъ лѣсовъ для настоятельствованія въ Коневецкомъ мон. († 1812 г.); Клеопа, строитель Введенской Островской пуст. владимірской еп.; схимонахъ Аѳанасій (Захаровъ) б. гусарскій ротмистръ, въ пустыняхъ Успенской Флорищевой Владимірской еп. и Богородицкой Площанской орловской еп. († 1823 г.); схимонахъ Ѳеодоръ, помогавшій нѣкогда Паисію въ его переводахъ въ Нямецкой обители, прожившій около 20 лѣтъ въ молдавскихъ монастыряхъ, въ Россіи же жившій въ разныхъ монастыряхъ и вездѣ претерпѣвавшій гоненія за то, что принималъ другихъ монаховъ “на откровеніе помысловъ”, т. е. за старчество, которое еще неизвѣстно было даже на Валаамѣ († 1822 г. въ Свирской обители); строитель Іоанно-Предтеченcкой Бѣлобережской пуст. орловской еп. Василій, умершій въ 1831 г. въ Площанской пуст.; архим. Ѳеофанъ (Соколовъ), управлявшій 36 лѣтъ древнимъ Кирилловымъ Новоозерскимъ мон., скончавшійся въ 1832 г. благочиннымъ нѣсколькихъ монастырей. Онъ особенно заботился о Горицкой обители, во главѣ которой была благочестивая и опытная игуменія Маврикія. Всѣ они заботились исполнять завѣты своего великаго учителя, кто же изъ нихъ стоялъ во главѣ обителей, вводить въ оныхъ духовное подвижничество архим. Паисія.

Духовною дочерью архим. Ѳеофана была будущая игуменія Ѳеофанія (Готовцева), урожденная Щулепникова, дворянка костромской губ. (1787-1866). Воспитанница Екатерининскаго института въ С-Петербургѣ, любимица имп. Маріи Ѳеодоровны, она потеряла мужа, выступившаго въ 1809 г. въ походъ черезъ шесть недѣль послѣ брака и вскорѣ убитаго въ сраженіи со шведами. Духовную поддержку оказалъ ей о. Ѳеофанъ. Въ 1818 г. она приняла постригъ въ Горицкомъ мон., гдѣ проходила послушанія подъ руководствомъ игуменіи Маврикіи. Примѣру ея послѣдовали сестра и три родственницы. Съ 1845 г. мать Ѳеофанія была назначена игуменіей возстановленной имп. Николаемъ I обители, основанной имп. Елисаветой въ столицѣ и обращенной имп. Екатериной въ общество благородныхъ дѣвицъ (Смольный монастырь). Выбрана она была митр. Антоніемъ, который хорошо зналъ ее. Въ 1849 г., по волѣ государя, началось сооруженіе въ С-Петербургѣ Воскресенскаго Новодѣвичьяго мон. Имп. Николай I говорилъ иг. Ѳеофаніи: “Я самъ буду вашимъ архитекторомъ”. Къ 1861 г. монастырь былъ сооруженъ; черезъ пять лѣтъ иг. Ѳеофанія скончалась.

Крѣпко держалось въ Валаамскомъ мон. истинное монашество, укрѣпленное игуменомъ Назаріемъ. Особымъ благочестіемъ выдѣлились въ XIX столѣтіи строитель Іоанафанъ, строитель и благоустроитель обители, игуменъ Дамаскинъ († 1881 г.), схимонахъ Іоаннъ (1810-94), рясофорный монахъ Ѳеодоръ († 1838), монахъ Веніаминъ и схимонахъ Агапій, скончавшійся въ 1905 г. Недалеко отъ Коневскаго скита, съ церковью во имя иконы Ко- невской Божіей Матери, находилась пустынька иг. Дамаскина. Она была мѣстомъ обитанія подвижника; въ ней находились четыре маленькія кельи, въ одной изъ которыхъ стоялъ деревянный некрашенный гробъ, въ которомъ строгій пустынножитель, для памяти смертной, полагалъ на краткія отдохновенія многотрудное тѣло свое (С. В. Булгаковъ).

Инокъ валаамскій Германъ прославилъ себя подвижническимъ житіемъ и миссіонерствомъ. Происходя изъ серпуховскихъ купцовъ, онъ 16 лѣтъ вступилъ въ Сергіеву пустынь (подъ Петербургомъ); черезъ пять лѣтъ, получивъ чудесное исцѣленіе отъ Пресвятой Богородицы, перешелъ на Валаамъ. Тамъ онъ привязался душой къ иг. Назарію, благословившему его жить въ глухомъ лѣсу, дозволивъ по праздникамъ пѣть на клиросѣ. Онъ былъ выбранъ мудрымъ игуменомъ въ числѣ нѣсколькихъ иноковъ, отправленныхъ въ 1793 г. митр. Гавріиломъ на Аляску (см. стр. 648). Болѣе сорока лѣтъ подвизался онъ близъ о-ва Кадьяка на небольшомъ и живописномъ островѣ Еловомъ, названномъ имъ “Новымъ Валаамомъ”. Сурова была его жизнь. “Онъ таскалъ для топлива большія деревья, которыя могли-бы снести только четверо, воздѣлывалъ огородъ, принося для удобренія его въ громадномъ коробѣ морскую капусту; на зиму дѣлалъ запасы грибовъ и соли, добывая ее изъ морской воды. Все добытое онъ употреблялъ на пищу, одежду и книги для своихъ воспитанниковъ-сиротъ”, пишетъ Е. Поселянинъ. Скудно было его питаніе. Постель состояла изъ узкой доски съ изголовьемъ изъ кирпичей; одѣяла не было. Тѣло свое, изнуренное бдѣніемъ, сокрушалъ онъ 15-фунтовыми веригами, найденными послѣ его преставленія въ 1837 г., на 81 году жизни. Алеуты часто приходили къ нему. Онъ помогалъ имъ, разбиралъ ихъ непріятности, мирилъ. Особенное самоотверженіе проявилъ онъ во время повальной язвы въ тѣхъ мѣстахъ. Для просвѣщенія алеутовъ о. Германъ устроилъ жилище для сиротъ и училъ ихъ Закону Божію и церковному пѣнію. Увлекательны были бесѣды, которыя онъ велъ послѣ богослуженій. При жизни и послѣ кончины онъ проявилъ себя чудесами. (“Русскіе подвижники XIX вѣка”.)

Справедливо наименованіе монахолюбцемъ благочестиваго митрополита кіевскаго Филарета (Амфитеатрова). Столь многимъ обязана ему Оптина пустынь, въ бытность его епископомъ калужскимъ (1819-25). Въ Кіевѣ, въ теченіе 30 лѣтъ, онъ чувствовалъ себя, какъ въ родной стихіи, среди братіи Печерской Лавры, Выдубецкаго мон., Голосѣевской и Китаевской пустынь. Древняя обитель достигла при немъ высшей степени благоустройства. Митрополитъ самъ сталъ въ ряды иноковъ, какъ простой, только старшій, братъ, называя себя “непотребнымъ служкой Пресвятой Владычицы и св. Первоначальниковъ обители сія”. Другомъ его и духовнымъ отцомъ былъ лаврскій духовникъ іеросхимонахъ Парѳеній (1790-1855), котораго онъ немногимъ пережилъ. Парѳеній, въ міру Петръ Краснопѣвцевъ, сынъ причетника тульской еп., еще въ юношескіе годы имѣлъ необыкновенныя видѣнія. Не кончивъ семинарію онъ ушелъ въ Лавру, гдѣ первыми наставниками его были намѣстникъ Антоній (Смирницкій), будущій праведный архіепископъ воронежскій, прозорливые старцы Вассіанъ слѣпецъ и Михаилъ схимникъ. Парѳеній всецѣло преданъ былъ молитвѣ, “которая”, по словамъ Е. Поселянина, “вросла въ сердце и дѣйствовала даже во снѣ”. Необыкновенно было его усердіе къ Матери Божіей. Величайшей отрадой Парѳенія было ежедневное служеніе литургіи въ домовой церкви митрополита. Весну и лѣто онъ проводилъ съ владыкой Филаретомъ въ Голосѣевской пустыни. Тамъ, въ чащѣ лѣса, была его келья. Многочисленны были посѣтители, искавшіе его наставленій. Былъ онь наставникомъ отрока, исцѣленнаго митр. Филаретомъ отъ нѣмоты, оставшагося въ Лаврѣ, будущаго старца Алексѣя Голосѣевскаго, преставившагося передъ самой революціей, предсказывавшаго въ январѣ 1917 года, что въ Россіи будутъ закрываться монастыри и храмы. Составитель жизнеописанія митр. Филарета писалъ: “Велика была любовь святителя къ старцу, но безпредѣльна и преданность старца святителю; и этотъ духовный союзъ, только на время прерванный смертью Парѳенія, составлялъ для обоихъ утѣшеніе въ ихъ подвижническомъ странствіи въ житіи семъ. Душа архипастыря, утомлявшаяся нерѣдко многотрудными занятіями своего сана, отдыхала въ бесѣдѣ просвѣщеннаго духомъ, но младенствующаго понятіями о всемъ земномъ, старца; а душа старца съ безусловнымъ довѣріемъ опиралась о мудрость архипастыря”. Преставился Парѳеній въ день Благовѣщенія, совпадавшій въ 1855 г. со Страстной пятницей. Владыка Филаретъ на своихъ рукахъ выносилъ его гробъ и схоронилъ его въ Голосѣевской пустыни въ храмѣ Пресвятой Дѣвы во имя Ея Живоноснаго Источника. Современникомъ старца Парѳенія былъ іеросхимонахъ Ѳеофилъ (Горенковскій), сынъ священника кіевской епархіи (1788-1853). Страшно было его дѣтство. Возненавидѣвшая ребенка Ѳому мать нѣсколько разъ пыталась его утопить. Мальчика сначала воспитывали сердобольные люди; потомъ онъ былъ отданъ дядѣ, иноку Братскаго мон. въ Кіевѣ; тамъ учился въ академической школѣ, не кончивъ ее сталъ послушникомъ. Будучи іеромонахомъ, онъ постриженъ былъ въ 1834 г. въ схиму и принялъ на себя подвигъ юродства. Проживалъ онъ въ Голосѣевской и Китаевской пустыняхъ ); больше въ послѣдней, гдѣ, предвидя время своей кончины, преставился 28 окт., въ день памяти великомуч. Параскевы, имъ особенно чтимой.

Монахолюбіе митр. Филарета отразилось и на кіевской академіи, которая никогда еще не выпускала изъ своихъ стѣнъ столько монаховъ, какъ при немъ. Въ это же время въ академію поступали и иностранцы православные, иногда оставляя для этого парижскій и германскіе университеты. Большинство изъ нихъ были уроженцы балканскихъ странъ. Среди нихъ прославились въ будущемъ митр. сербскій Михаилъ, а также видные молдавскіе митрополиты Веніаминъ и Филаретъ (Попеску-Скибанъ).

Митр. Филаретъ преподалъ братству Лавры пространныя наставленія. Онъ внимательно слѣдилъ за монашескою жизнью и отдавалъ распоряженія о послушаніяхъ и по другимъ предметамъ; требовалъ онъ сохраненія во всей полнотѣ и точности древняго лаврскаго благоговѣйнаго пѣнія. Особые чинъ священнодѣйствія въ Лаврѣ и пѣніе произвели въ 1816 г. такое огромное впечатлѣніе на имп. Александра I, присутствовавшаго на литургіи, совершавшейся митр. Серапіономъ (Александровскимъ), что онъ заповѣдалъ сохранять на вѣки чинъ и пѣніе. Митр. Филаретъ въ своихъ наставленіяхъ строго запрещалъ клирошанамъ разговоры, безчинныя взиранія назадъ и по сторонамъ, запрещалъ допускать на клиросы пѣть кого бы то ни было, кромѣ клирошанъ и канонарховъ.

Въ XIX столѣтіи особенное значеніе пріобрѣли Оптина пустынь, Саровскій и Дивѣевскій монастыри. Оптина Введенская пустынь расположена на лѣвомъ берегу р. Жиздры въ огромномъ сосновомъ лѣсу, въ 4-хъ верстахъ отъ г. Козельска, калужской губ. Основаніе ея относятъ къ ХVІ в. Преданіе приписываетъ названіе обители легендарному предводителю разбойниковъ Оптѣ, потомъ раскаявшемуся и сдѣлавшемуся отшельникомъ. Вѣрнѣе же предположеніе, высказанное E. В., составителемъ книги: “Историческое описаніе Козельской Оптиной пустыни и Предтечева скита (калужской губерніи). 1902.” Онъ полагаетъ, что монастырь сначала былъ общимъ для старцевъ и старицъ, имѣвшихъ свои половины, и управлялся однимъ духовнымъ лицомъ, что раньше допускалось. Московскимъ соборомъ 1499 г. общіе монастыри были запрещены. По академическому словарю церковнославянскаго и русскаго языка (1847 г.), слово “обтъ” употребляется въ творительномъ падежѣ, обозначая цѣлое количество. Къ этому добавимъ свидѣтельство Даля, что слова обтъ, оптъ обозначаютъ общій.

Извѣстно, что царь Михаилъ Ѳеодоровичъ пожертвовалъ землю , ладанъ и свѣчи обители, разоренной въ смутное время XVII вѣка и возстановленной въ 1629 г. Упразднена она была въ 1724 г., возстановлена въ 1726 г. До конца XVIII в. обитель существовала скудно, главнымъ образомъ, милостынями отдѣльныхъ благотворителей; настоятелями ея были престарѣлые монахи. Рѣшительный поворотъ въ судьбѣ обители произошелъ благодаря владыкѣ Платону (Левшину), митр. московскому и калужскому. Онъ посѣтилъ монастырь, нашелъ его мѣстоположеніе очень удобнымъ для пустынножительства, на подобіе Пѣсношскаго мон. Онъ вызвалъ въ Москву настоятеля послѣдняго, архим. Макарія, состоявшаго въ перепискѣ съ архим. Паисіемъ (Величковскимъ). Владыка просилъ его дать изъ своего монастыря способнаго и вполнѣ благонадежнаго инока. Макарій, съ обычной простотой, отвѣтилъ: “да у меня нѣтъ такихъ, владыко святый; а вотъ развѣ дать тебѣ огородника Авраамія?” При личномъ свиданіи, послѣдній понравился митрополиту и, вопреки своему желанію, былъ посланъ устроять обитель, которую нашелъ въ очень запущенномъ состояніи, имѣвшей трехъ монаховъ глубокой старости. Архим. Макарій убѣдилъ нѣсколькихъ иноковъ Пѣсношскаго мон. перейти въ Оптину. Руководствуясь завѣтами старца Паисія, онъ наставлялъ о. Авраамія, который очень много сдѣлалъ для обители. Много заботъ въ отношеніи ея проявлялъ первый епископъ самостоятельной калужской епархіи, владыка Ѳеофилактъ (Русановъ), правившій съ 1799 по 1809 г.г. Много потрудившійся, построившій два храма, иг. Авраамій скончался въ 1817 г.

Владыка Филаретъ (Амфитеатровъ), свое епископское служеніе началъ въ калужской епархіи. Со старчествомъ онъ ознакомился въ бытность свою инспекторомъ и ректоромъ Орловско-Сѣвской семинаріи. Будучи одновременно настоятелемъ Брянскаго Свѣнскаго мон., онъ установилъ духовную связь съ проживавшими въ сосѣднемъ Челнскомъ мон. схимонахомъ Ѳеодоромъ, ученикомъ Паисіевымъ и настоятелемъ сей обители о. Леонидомъ (Наголкинымъ), духовнымъ сыномъ Ѳеодора. Епископъ Филаретъ, при первомъ обзорѣ епархіи, нашелъ мѣсторасположеніе Опти- ной пустыни весьма удобнымъ для уединенной монашеской жизни и рѣшилъ ввести тамъ болѣе благоустроенное общежитіе со скитомъ для иноковъ-аскетовъ, способныхъ къ созерцательной жизни. Взоръ его обратился на извѣстныхъ по духовнымъ подвигамъ старцевъ: Досиѳея, Варнаву, Никиту, Іакова, Василиска, Зосиму, Адріана, Аѳанасія и, присоединившихся къ нимъ въ 1811 г., Моисея и Антонія, проживавшихъ въ Рославльскихъ лѣсахъ смоленской губ., на землѣ помѣщика Броневскаго. Еп. Филарета освѣдомилъ о нихъ оптинскій схимонахъ Вассіанъ. Лично владыка познакомился съ о. Моисеемъ, представленнымъ ему настоятелемъ Оптиной пуст. иг. Даніиломъ. 15 дек. 1820 г. еп. Филаретъ предложилъ начальнику Рославльскихъ старцевъ, Аѳанасію, переселить часть ихъ въ Оптину пустынь “для безмолвнаго и отшельническаго житія, по примѣру св. отцевъ пустынножителей”. Владыка дозволилъ имъ выбрать тамъ подходящее для себя мѣсто. Дружина первыхъ Рославльскихъ отшельниковъ, подъ водительствомъ о. Моисея, 6 іюня 1821 г. прибыла въ Оптину пуст. и водворена была на монастырской пасѣкѣ. Старцы Аѳанасій и Досиѳей остались на своихъ мѣстахъ. Для пустыни и скита введенъ былъ еп. Филаретомъ уставъ Коневскаго мон.

Архимандритъ Моисей (Путиловъ), род. въ 1782 г., сынъ серпуховскаго купца, началъ свою службу въ Москвѣ у откупщика. Съ дѣтства онъ и его два младшихъ брата отличались религіозною настроенностью. Находились они подъ духовнымъ вліяніемъ старцевъ московскаго Новоспасскаго мон. Филарета и Александра. Большое вліяніе на юношей имѣла также и старица московскаго Іоанновскаго мон., монахиня Досиѳея (по общему мнѣнію княжна Тараканова), направившая ихъ къ симъ старцамъ. Моисей (тогда Тимоѳей) и братъ его Антоній (тогда Александръ) поселились въ Рославльскихъ лѣсахъ. Братъ Іона ушелъ въ Саровъ, гдѣ впослѣдствіи былъ настоятелемъ. Подъ руководствомъ старцевъ, вышедшихъ изъ обители Паисія, они опытнымъ путемъ учились “умному дѣланію”, т. е. внутреннему вниманію, искусству разбираться въ своихъ помыслахъ, бороться со своими страстями, и преодолѣвать ихъ непрестанною Іисусовою молитвою. Въ свободное отъ занятій время Моисей читалъ и переписывалъ святоотеческія книги. Онъ былъ первымъ устроителемъ скита. Въ 1825 г. иг. Даніила перевели настоятелемъ въ Добринскій мон., рязанской епархіи. 12 сент. 1826 г. новый владыка Григорій (Постниковъ) утвердилъ о. Моисея въ управленіи и настоятельствѣ пустынью. Тридцать шесть лѣтъ стоялъ онъ во главѣ пустыни и скончался въ 1862 г. Годы эти были временемъ наибольшаго ея развитія, какъ въ духовномъ, такъ и въ хозяйственномъ отношеніи. Желаніе владыки Филарета объ установленіи въ пустыни благоустроеннаго общежитія съ высшими аскетическими подвигами вполнѣ осуществилось. Понесъ архим. Моисей на себѣ и всю тягость заботъ объ обезпеченіи братства пустыни и скита жизненными потребностями. Въ душеспасительномъ дѣланіи его помощниками были привлеченные имъ въ обитель старцы: сперва — Леонидъ, потомъ — Макарій. Ближайшимъ же его сотрудникомъ въ послѣдніе годы былъ братъ, игуменъ Антоній, поселившійся въ пустыни и скончавшійся черезъ три года послѣ него. Прот. С. Четвериковъ ) писалъ: “Если о. Моисею преимущественно былъ присущъ даръ мудрости, то о. Антонію было болѣе свойственно нѣжное, любящее сердце, о чемъ свидѣтельствуютъ и его записки, и его письма, напечатанныя послѣ его смерти”.

Преемникъ о. Моисея, архим. Исаакій (Антимоновъ), сынъ богатаго курскаго купца, съ дѣтства, подъ вліяніемъ дѣда, былъ вѣрующимъ. Глубокое религіозное чувство жило въ немъ и влекло его въ иной міръ. Выѣхавъ однажды на ярмарку, онъ, будучи 38-лѣтнимъ, свернулъ въ пути въ Оптину пустынь. Послѣ бесѣды съ старцемъ Леонидомъ, который, не зная его, назвалъ по имени, онъ навсегда остался въ обители. Въ скиту Исаакій прожилъ 16 лѣтъ. Прот. С. Четвериковъ пишетъ о немъ: “Это былъ удивительный человѣкъ, олицетвореніе простоты, естественности, скромности и глубокой молитвенной собранности. Онъ не могъ безъ слезъ совершать литургію. Его преданность и послушаніе старцу было всецѣлымъ”. Отсутствіе школьнаго образованія онъ восполнилъ внутреннимъ духовнымъ опытомъ жизни и чтеніемъ святоотеческихъ книгъ, преимущественно Аввы Дороѳея и Іоанна Лѣствичника. Приходя на церковныя службы по первому удару колокола, онъ требовалъ того же отъ братіи. Продолжалъ онъ хозяйственное устроеніе обители. Скончался архим. Исаакій въ 1894 г., 85 лѣтъ отъ роду.

Первымъ, установившимъ особенности подвижничества Оптиной пуст., былъ іеросхимонахъ Леонидъ (Наголкинъ), въ схимѣ Левъ, ученикъ учениковъ Паисіевыхъ. Въ мірѣ Левъ, онъ род. въ 1768 г., былъ мѣщаниномъ г. Карачева, орловской губ.; въ молодости занимался торговлей. Въ 1797 г. онъ ушелъ въ Оптину пуст. и, проживъ тамъ два года, перешелъ въ Бѣлобережскую пуст., гдѣ сблизился со своимъ землякомъ Ѳеодоромъ, ученикомъ Паисія. Братія избрала Леонида настоятелемъ. Таковымъ онъ пробылъ недолго и поселился въ сосѣднемъ лѣсу, въ уединенной келліи, вмѣстѣ съ единодушными старцами Ѳеодоромъ и Клеопой. Потомъ онѣ подвизался въ Валаамскомъ и Александро-Свирскомъ монастыряхъ. По смерти въ 1822 г. Ѳеодора, онъ перешелъ въ Челнскій мон. орловской еп., а затѣмъ въ Оптину пустынь. Поселившись въ 1829 г. въ скиту Оптиной пустыни, о. Леонидъ сдѣлался средоточіемъ духовной жизни обители, ея первымъ старцемъ. Онъ отличался необычайной живостью и яркостью внутренней жизни, но старался прикрывать свои дарованія нѣкоторымъ видомъ юродства. Въ немъ не было ничего напускного, заученнаго, формальнаго. Народъ любилъ его и тѣснился къ нему. Епархіальное начальство относилось къ нему недоброжелательно, налагало на него разныя ограниченія, запретило даже носить схимническое одѣяніе. Но защитниками его являлись игуменъ Моисей и оба митрополита Филарета. Старецъ Левъ скончался въ 1841 г., 72 лѣтъ отъ роду.

Извѣстны ученицы старца Льва, благодаря которымъ обычай руководства старцами перешелъ въ началѣ сороковыхъ годовъ въ Крестовоздвиженскій Бѣлевскій женскій мон. Тульской еп. Ученицами его тамъ были: Павлина — настоятельница, Магдалина — казначея и Анфія.

За семь лѣтъ до кончины старца Леонида въ скитъ прибылъ іеромонахъ Макарій (Ивановъ). Дворянинъ орловской г., онъ родился въ 1788 г.; обучался въ приходскомъ училищѣ, дополнивъ свое образованіе въ семействѣ своихъ родныхъ Предѣльскихъ; занимался потомъ хозяйствомъ. Въ 1810 г. онъ, по склонности къ монашеской жизни, удалился въ Площанскую пуст., гдѣ подвизался десять лѣтъ подъ руководствомъ старца Аѳанасія (Захарова), по смерти котораго установилъ переписку съ старцемъ Леонидомъ. Въ 1817 г. онъ былъ рукоположенъ въ іеромонаха. По прибытіи въ скитъ, онъ сдѣлался ближайшимъ помощникомъ старца Леонида. Прот. С. Четвериковъ пишетъ: “Семь лѣтъ продолжалась совмѣстная жизнь и дѣятельность старцевъ Леонида и Макарія. Тѣсная духовная дружба связывала ихъ. Нерѣдко они Даже писали общія письма своимъ духовнымъ дѣтямъ за своею общею подписью. Между тѣмъ они были совершенно не похожи другъ на друга ни по внѣшности, ни по характеру. Отецъ Левъ, изъ купцовъ, крупный и представительный, былъ прямъ, грубоватъ и рѣзокъ и отличался не столько начитанностью въ духовныхъ писаніяхъ, сколько духовно-практическою мудростью. Отецъ Макарій, изъ дворянъ, былъ слабаго сложенія, некрасивъ, съ неправильностью въ устройствѣ глазъ и въ рѣчи, обладалъ мягкимъ и кроткимъ характеромъ, эстетическими наклонностями, въ молодости даже игралъ на скрипкѣ, зналъ и любилъ церковное пѣніе, любилъ цвѣты, былъ очень начитанъ въ церковной литературѣ, имѣлъ склонность къ ученымъ, кабинетнымъ занятіямъ. Оба старца какъ бы дополняли другъ друга. Со смертью о. Леонида (Льва) бремя старчества легло всецѣло на одного о. Макарія и онъ несъ это бремя въ теченіе 19 лѣтъ до самой своей кончины, послѣдовавшей 7 сент. 1860 г. При немъ дѣятельность Оптинскаго старчества получила новое направленіе. Отецъ Леонидъ являлся по преимуществу руководителемъ душъ, прибѣгавшихъ къ нему за помощью, и цѣлителемъ ихъ немощей и болѣзней. Онъ имѣлъ дѣло большею частью съ иноками и крестьянами. При о. Макаріи впервые началось сближеніе съ Оптиной пустынью представителей русской науки и литературы. Произошло это, главнымъ образомъ, на почвѣ издательства Оптиной пустынью рукописей старца Паисія Величковскаго, хранившихся въ скитской библіотекѣ и занесенныхъ туда въ разное время разными лицами.” Починъ въ этомъ дѣлѣ проявили супруги Иванъ Васильевичъ и Наталія Петровна Кирѣевскіе, жившіе въ своемъ имѣніи Долбино, Бѣльскаго уѣзда, въ 40 в. отъ пустыни. Они были духовными дѣтьми старца Новоспасскаго м. Филарета, отъ котораго много слышали о старцѣ Паисіи и его твореніяхъ. Они сблизились съ отцами Моисеемъ и особенно съ Макаріемъ, бывавшимъ и въ ихъ имѣніи. У нихъ трехъ и возникла мысль напечатать драгоцѣнныя, въ духовно-подвижническомъ отношеніи, писанія. На это они получили благословеніе митр. Филарета (Дроздова). Старецъ Макарій написалъ первыя страницы предисловія къ изданію. Въ дѣлѣ издательства принимали участіе профессора Московскаго университета Ст. Петр. Шевыревъ и Московской духовной академіи прот. Ѳеодоръ Голубинскій, который былъ и цензоромъ изданія. Во всѣхъ затруднительныхъ случаяхъ обращались за указаніями къ митр. Филарету, который даже вызывалъ къ себѣ старца Макарія. Въ январѣ 1847 г. была напечатана первая книга: “Житіе и писанія Молдавскаго старца Паисія Величковскаго”. Потомъ послѣдовало изданіе переводовъ старца Паисія святоотеческихъ книгъ. Издательская дѣятельность о. Макарія съ Кирѣевскими продолжалась до самой кончины Ивана Вас., послѣдовавшей въ 1856 г. Въ пятидесятыхъ годахъ близкое участіе въ издательской дѣятельности о. Макарія принималъ Тертій Ив. Филипповъ, впослѣдствіи государственный контролеръ. Въ эти же годы посѣтилъ Оптину пустынь и старца Макарія Н. В. Гоголь.

Около о. Макарія составилась группа помощниковъ, обладавшихъ богословскимъ и высшимъ образованіемъ, въ которую входили: о. Амвросій (Гренковъ), впосл. старецъ Оптинскій; о. Леонидъ (Кавелинъ), впосл. намѣстникъ Троице-Сергіевой Лавры; о. Климентъ (Зедергольмъ), магистръ филологіи Московскаго университета; о. Ювеналій (Половцевъ), впослѣдствіи епископъ курскій (съ 1893 г.) и архіеп. литовскій и др. Послѣ кончины о. Макарія, заботами Н. П. Кирѣевской, были напечатаны его письма къ монашествующимъ въ 4 т. и къ мірскимъ особамъ въ I томѣ, заключающія въ себѣ драгоцѣнные уроки христіанской жизни, основанные на писаніяхъ отцовъ-подвижниковъ и собственномъ огромномъ опытѣ, чуткости и проницательности смиреннаго и любящаго сердца, изложенныя съ удивительной простотой, напоминающею творенія этого рода св. Тихона Задонскаго.

Съ 1853 г. о. Макарій посвятилъ себя старчеству, сложивъ обязанности скитоначальника и братскаго духовника и передавъ эти обязанности старшему іеромонаху Пафнутію. Только нѣкоторыхъ монахинь и мірскихъ особъ продолжалъ онъ еще принимать къ себѣ на исповѣдь до конца жизни, уступая усиленнымъ желаніямъ ихъ и просьбамъ. Когда нѣкоторые изъ духовныхъ дочерей его спрашивали, къ кому благословитъ онъ обращаться послѣ его кончины, онъ однимъ указывалъ на о. Амвросія, другимъ на своего іеромонаха Иларіона. Первый долго болѣлъ и сначала объ его духовныхъ дарованіяхъ знали немногія постороннія лица. Посѣтители же о. Макарія, встрѣчая постоянно, около 20 лѣтъ, келейникомъ при немъ о. Иларіона, по большей части, стали, по кончинѣ о. Макарія, относиться къ о. Иларіону, какъ къ старцу. (“Историческое описаніе Козельской Оптиной пустыни и Предтечева скита”.)

О позднѣйшемъ скитоначальникѣ іеромонахѣ Иларіонѣ извѣстно, какъ о вѣрномъ и опытномъ въ духовной жизни ученикѣ старца Макарія. По кончинѣ послѣдняго онъ былъ духовнымъ отцомъ Кирѣевской и былъ ею очень почитаемъ. Когда въ 1874 г. о. Иларіонъ скончался, начальникомъ скита сталъ молодой еще іеромонахъ Анатолій (Зерцаловъ), учившійся въ калужской духовной семинаріи, ученикъ старцевъ Макарія и Амвросія. Онъ — по словамъ прот. Четверикова — говорилъ о себѣ, что двадцать лѣтъ молилъ Бога дать ему простоту, и, наконецъ, вымолилъ ее. “Его”, пишетъ о. Четвериковъ, “считаютъ опытнымъ дѣлателемъ Іисусовой молитвы. Когда впослѣдствіи старцемъ Амвросіемъ была устроена Казанская Шамординская женская община, о. Анатолій сталъ ближайшимъ помощникомъ старца въ дѣлѣ устроенія этой обители и въ духовномъ руководительствѣ сестеръ. Имѣются въ печати его письма къ монахинямъ, проникнутыя особеннымъ, восторженнымъ, какимъ-то “пасхальнымъ” одушевленіемъ, и въ этихъ письмахъ онъ постоянно напоминаетъ о необходимости неустанной внутренней Іисусовой молитвы и указываетъ, какъ можно научиться и преуспѣть въ этой молитвѣ. Будучи весьма скромнымъ, онъ обладалъ чувствомъ высокаго личнаго достоинства и во всякомъ обществѣ умѣлъ быть одинаково общительнымъ, занимательнымъ и учительнымъ. Шамординскія сестры сохранили о немъ самое свѣтлое воспоминаніе, какъ о своемъ мудромъ и любвеобильномъ старцѣ. Со старцемъ Амвросіемъ у него всегда были самыя искреннія и близкія сыновнія духовныя отношенія.” Отецъ Анатолій скончался въ январѣ 1894 г.

Старецъ іеросхимонахъ Амвросій (Гренковъ) былъ сыномъ причетника тамбовской епархіи; род. въ 1812 г. Онъ окончилъ духовную семинарію, былъ преподавателемъ Липецкаго духовнаго училища. Давъ еще въ семинаріи, во время опасной болѣзни, обѣтъ постричься въ монахи, онъ не сразу выполнилъ его. Посѣтилъ онъ подвижника Иларіона Троекуровскаго и выслушалъ отъ старца указаніе: “Иди въ Оптину пустынь — и будешь опытенъ. Можно бы пойти и въ Саровъ, но тамъ уже нѣтъ такихъ опытныхъ старцевъ, какъ прежде” (преп. Серафимъ преставился незадолго передъ этимъ). Онъ такъ и поступилъ въ 1840 г. Старецъ Леонидъ съ любовью принялъ его подъ свое ближайшее руководство и, умирая, передалъ Амвросія о. Макарію, сказавъ при этомъ: “Передаю его тебѣ изъ полы въ полу. Ужъ больно онъ ютится къ намъ, старцамъ”. Отецъ Амвросій помогалъ о. Макарію въ его издательской дѣятельности, продолжая заниматься этимъ и послѣ его кончины. Но вообще то у него не было склонности къ книжнымъ и кабинетнымъ занятіямъ. “Его душа”, пишетъ прот. Четвериковъ “искала живого, личнаго общенія съ людьми, и онъ скоро сталъ пріобрѣтать славу опытнаго наставника и руководителя въ дѣлахъ не только духовной, но и практической жизни. Онъ обладалъ необыкновенно живымъ, острымъ, наблюдательнымъ и проницательнымъ умомъ, просвѣтленнымъ и углубленнымъ постоянною сосредоточенною молитвою, вниманіемъ къ себѣ и знаніемъ подвижнической литературы. По благодати Божіей его проницательность переходила въ прозорливость. Онъ глубоко проникалъ въ душу своего собесѣдника и читалъ въ ней, какъ въ раскрытой книгѣ, не нуждаясь въ его признаніяхъ. Легкимъ, никому незамѣтнымъ намекомъ, онъ указывалъ людямъ ихъ слабости и заставлялъ ихъ серьезно подумать о нихъ”.

Е. Поселянинъ въ брошюрѣ: “Дѣтская вѣра и Оптинскій старецъ Амвросій” (Петерб. 1901 г.), пишетъ: “Меня покорила его святость, которую я чувствовалъ, не разбирая въ чемъ она, и та непостижимая бездна любви, которая, какъ слѣдствіе его святыни, была въ немъ. Я теперь сталъ понимать, что назначеніе старцевъ благословлять и одобрять жизнь и посылаемыя Богомъ радости, учить людей жить счастливо и помогать имъ нести выпадающія на ихъ доли тягости, въ чемъ бы онѣ ни состояли”.

Къ о. Амвросію прибѣгали за совѣтами и помощью православные и иновѣрцы, простые люди и ученые. Въ числѣ его ближайшихъ пасомыхъ состоялъ іером. Климентъ (Зедергольмъ), въ мірѣ Константинъ, бывшій реформатъ, окончившій историко- филологическій факультетъ Московскаго университета, принявшій въ 1853 г. въ скиту православіе, служившій нѣкоторое время въ Св. Сѵнодѣ, съ 1862 г. поступившій въ скитъ. Онъ помогалъ болѣзненному о. Амвросію въ обширной перепискѣ съ духовными чадами и принималъ дѣятельное участіе въ изданіяхъ Оптиной пустыни. Превосходное знаніе имъ древнихъ и новыхъ языковъ дѣлало его незамѣнимымъ сотрудникомъ по переводамъ святоотеческихъ трудовъ. Извѣстны и его самостоятельные труды.

Скончался онъ въ 1878 г. Духовнымъ сыномъ о. Амвросія былъ извѣстный писатель и философъ, бывшій русскій консулъ въ Турціи, знатокъ православнаго Востока, Константинъ Ник. Леонтьевъ (1831-91). Онъ поселился въ 1887 г. въ Оптиной пустыни, въ которой бывалъ и ранѣе. Черезъ четыре года Леонтьевъ принялъ тамъ тайный постригъ, съ именемъ Климента, и, по указанію о. Амвросія, переѣхалъ въ Черниговскій скитъ Троице-Сергіевой Лавры. Скончался онъ въ Сергіевомъ посадѣ. Имѣется его брошюра: “Православный нѣмецъ Климентъ Зедергольмъ” (1880). Въ 1878 г. пріѣзжали къ о. Амвросію Ѳ. М. Достоевскій и философъ В. С. Соловьевъ. Три раза былъ у него гр. Л. Н. Толстой. Послѣ послѣдняго его посѣщенія въ 1890 г., о. Амвросій сказалъ про него: “Гордъ очень”.

С. В. Булгаковъ въ своей “Настольной книгѣ” пишетъ о старцѣ Амвросіи: “Толпы народа со всей Россіи, изо дня въ день и съ утра до вечера, осаждали его пустынную келлію, ища его благословенія, помощи, утѣшенія, совѣта и разрѣшенія сомнѣній, а за народомъ пошли къ нему великіе и ученые міра сего. Старецъ встрѣчалъ и провожалъ всѣхъ съ отеческою любовію и лаской, и всякій, приходившій къ нему, выносилъ отъ него неизгладимое впечатлѣніе. Обладая даромъ прозорливости и исцѣленія, онъ весьма многихъ отпускалъ съ умиротворенною душою, съ облегченнымъ сердцемъ и съ зачатками лучшей жизни, и въ его келліи, подъ его вліяніемъ, произошло не одно духовное возрожденіе. Его совѣты и наставленія отличались необычайною жизненностію, его прозорливость поражала всѣхъ своею широтою и глубиною, теплота его любви ко всѣмъ притекающимъ къ нему, была неистощима. Несмотря на слабость своего здоровья, онъ до послѣднихъ минутъ своей жизни никому не отказывалъ въ совѣтѣ, наставленіи и помощи. Стекавшіяся къ нему отъ его почитателей значительныя пожертвованія онъ обыкновенно дѣлилъ на три части, употребляя одну часть на нужды скита и на поминъ жертвователей, малую часть на лампадное масло и восковыя свѣчи, самую же большую на бѣдныхъ. Въ послѣдніе годы своей жизни онъ много также жертвовалъ на женскую Казанскую общину въ Шамординѣ. Подобно другимъ русскимъ подвижникамъ послѣдняго времени, старецъ Амвросій признавалъ великую нужду въ женскихъ обителяхъ и старался объ ихъ умноженіи, склоняя преданныхъ ему состоятельныхъ людей къ устроенію женскихъ общинъ (обращенныхъ впослѣдствіи въ монастыри) и способствуя самъ этому. Его заботами была устроена община въ г. Кромахъ, Орловской еп.; много силъ положено имъ на устройство Гусевской общины въ Саратовской еп.; по его благословенію возникли Козелыцанская община въ Полтавской еп. и Пятницкая община въ Воронежской еп. Но главное его твореніе, его кровное и любимое дѣтище была Шамординская община”.

Въ 1884 г. о. Амвросій основалъ въ Шамординѣ, въ усадьбѣ, пожертвованной его духовной дочерью, орловской помѣщицей Ключаревой, въ иночествѣ Амвросіей († 1881 г.), Казанскую женскую общину, съ 1901 г. наименованную Казанской Амвросіевской пустынью. Обитель расположена въ 12 вер. отъ Оптиной пуст. Начальницей обители старецъ выбралъ свою духовную дочь, богатую и родовитую помѣщицу Софію Мих. Астафьеву, урожд. Болотову, скончавшуюся схимонахиней Софіей. Прот. С. Четвериковъ пишетъ: “Имя старца Амвросія привлекло въ обитель сестеръ со всѣхъ концовъ Россіи, изъ всѣхъ классовъ общества. Пришли сюда и молодыя курсистки, искавшія и находившія у старца указаніе смысла жизни; пришли богатыя и знатныя помѣщицы, вкладывавшія свои матеріальныя средства на созиданіе обители. Были здѣсь и любительницы благочестія изъ купеческаго званія, принимавшія иногда тайный постригъ еще до поступленія своего въ монастырь. И особенно много было простыхъ крестьянокъ. Всѣ онѣ составили одну тѣсную семью, объединенную безграничною любовью къ собравшему ихъ старцу, который со своей стороны любилъ ихъ также искреннею отеческою любовью. Съ особенною любовью принималъ онъ въ свою обитель всѣхъ обездоленныхъ, несчастныхъ, безпріютныхъ: “Такихъ-то, говорилъ онъ, намъ и нужно”. “Внимательно слѣдилъ старецъ за благоговѣйнымъ и уставнымъ выполненіемъ церковныхъ службъ. По благословенію о. Амвросія сестры, во всѣхъ своихъ монастырскихъ нуждахъ, старались сами себя обслуживать. Заботился старецъ и о томъ, чтобы въ его обители процвѣтали не только молитва и трудъ, но и дѣла милосердія и помощи нуждающимся. Въ Шамординѣ былъ открытъ дѣтскій пріютъ, была устроена богадѣльня для неспособныхъ къ труду старухъ, не только монахинь, но и мірскихъ, открыта школа для приходящихъ крестьянскихъ дѣтей. Неутомимыми и постоянными помощниками старца въ Шамординѣ были скитоначальникъ о. Анатолій, іеромонахъ о. Іосифъ, буд. преемникъ старца, о. Венедиктъ, буд. замѣститель о. Анатолія, о. Піоръ, буд. духовникъ обители и др. братья изъ Оптиной пустыни. Усердной исполнительницей воли старца была первая настоятельница обители, схимонахиня Софія, память которой чтится, какъ истинной праведницы. Преемницей ея была слѣпая игуменія Евфросинія, послѣ нея мать Екатерина, а затѣмъ игуменія Валентина, при которой большевики произвели разгромъ монастыря. Она происходила изъ купеческаго званія. Еще до поступленія въ монастырь, куда она не могла сразу прійти по семейнымъ обстоятельствамъ, она приняла тайный постригъ. Въ Шамординѣ и скончался старецъ Амвросій 10 окт. 1891 г. Погребенъ онъ былъ въ Оптиной пустыни.

Послѣ кончины о. Амвросія старчество сперва распредѣлилось между двумя его ближайшими учениками и помощниками — скитоначальникомъ о. Анатоліемъ и іером. о. Іосифомъ. По смерти же въ янв. 1894 г. о. Анатолія, главнымъ старцемъ сталъ о. Іосифъ. Онъ жилъ въ кельѣ о. Амвросія, и, своею кротостью, смиреніемъ и преданностью памяти своего наставника, пріобрѣлъ общую любовь. Про него о. Амвросій говорилъ своимъ духовнымъ чадамъ: “Я поилъ васъ виномъ съ водой, а Іосифъ будетъ поить васъ цѣльнымъ виномъ”. Преемникомъ о. Анатолія по старчеству былъ для многихъ его преемникъ по должности скитоначальника, о. Венедиктъ. Онъ былъ воспитанникомъ смоленской духовной семинаріи и нѣкоторое время священникомъ въ своей родной епархіи. Отличаясь благоговѣйной жизнью, онъ, овдовѣвъ, пришелъ въ Оптину пустынь, гдѣ исполнялъ обязанности письмо- водителя при о. Амвросіи. Подъ руководствомъ отцовъ Амвросія и Анатолія онъ пріобрѣлъ духовную опытность. Окончилъ онъ свою жизнь, въ санѣ архимандрита, настоятелемъ Боровскаго Пафнутіева монастыря.

Другимъ ученикомъ скитоначальника о. Анатолія былъ іеромонахъ о. Нектарій, опытный дѣлатель умной Іисусовой молитвы. Онъ поступилъ въ скитъ еще мальчикомъ, и большую часть своей жизни, провелъ въ глубокомъ уединеніи, подъ руководствомъ о. Анатолія. По кончинѣ о. Іосифа, скончавшагося въ 1911 г., о. Нектарій, съ благословенія настоятеля пустыни, поселился въ кельѣ о. Амвросія и сталъ принимать посѣтителей. Скончался о. Нектарій въ 1926 г.

Среди бывшихъ учениковъ о. Амвросія особенно выдѣлился іеромонахъ о. Анатолій младшій, который, послѣ смерти о. Іосифа, сталъ главнымъ старцемъ Оптиной пустыни. “О. Анатолій”, пишетъ прот. Четвериковъ, “и по своему внѣшнему согбенному виду, и по своей манерѣ выходить къ народу въ черной полумантіи, и по своему стремительному, радостно-любовному и смиренному обращенію съ людьми, напоминалъ преп. Серафима Саровскаго”. Скончался онъ, повидимому, въ 1922 г.

Привлекала многихъ богомольцевъ Глинская Рождество- Богородицкая пустынь, въ курской еп., находившаяся въ 40 в. отъ г. Путивля. Основана она была въ 1557 г. на р. Обестѣ, на мѣстѣ явленія въ “глинскомъ урочищѣ” (въ немъ горшечники добывали глину) иконы Рождества Богородицы, на одной изъ сосенъ, изъ подъ которой истекалъ источникъ чистой воды. Здѣсь въ сооруженной часовнѣ поставлена была икона, перенесенная въ соборъ, заложенный въ 1770 г. Обитель прославилась своими духоносными мужами при возобновителѣ ея, игуменѣ Филаретѣ (1773-1841), видѣвшемъ у себя въ пустыни душу преп. Серафима, уносящуюся 2 янв. 1833 г. въ селенія райскія. Извѣстны составленные Филаретомъ четыре устава для женскихъ монастырей разныхъ епархій. Уставъ, введенный имъ въ пустыни, привлекъ въ нее иноковъ, стремившихся къ аскетической жизни. Извѣстны монахъ Досиѳей († 1874), лицезрѣвшій въ алтарѣ Божію Матерь; о. Лаврентій, предвидѣвшій свою кончину въ 1881 г.; келейникъ о. Филарета о. Евѳимій, тѣло котораго благоухало послѣ кончины его въ 1866 г.; инокъ Евгеній († 1894); замѣчательный подвижникъ схимонахъ Архиппъ († 1896). Въ четверти версты отъ пустыни находился Ближній скитъ, гдѣ, около храма свв. Іоакима и Анны, подъ скромной чугунной плитой покоился іеросхимонахъ Макарій, 36 лѣтъ подвизавшійся въ пустыни и преставившійся на 63-мъ году жизни въ 1864 г.

Въ Саровской обители продолжалъ сіять старецъ Серафимъ, о которомъ писалось въ части пятой (стр. 628). Когда онъ подвизался въ т. н. “Дальней пустынькѣ” въ глухомъ лѣсу, въ 1804 г. на него напали, съ цѣлью ограбленія, три крестьянина, нанеся ему тяжкія поврежденія. Связаннымъ бросили они его въ сѣняхъ келліи, которую перевернули вверхъ дномъ въ поискахъ денегъ. Нашли же разбойники только икону и немного картофеля. Съ трудомъ добрался потомъ старецъ до обители. Никто не надѣялся, что онъ выживетъ, но исцѣленіе послѣдовало отъ, посѣтившей его въ тонкомъ снѣ, Божіей Матери. Преступниками оказались окрестные крестьяне. Благостный старецъ настоялъ на ненаказаніи ихъ, заявляя, что въ противномъ случаѣ покинетъ обитель. На всю жизнь о. Серафимъ остался согбеннымъ; ходилъ опираясь на топорикъ, мотыку или палку. По выздоровленіи, онъ снова удалился въ свою пустыньку. Тамъ посѣтилъ старца незадолго до своей кончины настоятель обители, о. Исаія, очень его почитавшій. Когда о. Исаія ушелъ на покой, то братія выбрала настоятелемъ о. Серафима, но не получила его согласія. Новый настоятель о. Нифонтъ, достойнѣйшій инокъ, очень любилъ старца. Послѣ смерти въ 1807 г. о. Исаіи, старецъ принялъ на себя подвигъ молчальничества, который продолжалъ и вернувшись въ 1810 г. въ монастырь. “Въ 1815 г. Господь, по новому явленію о. Серафиму Пречистой Матери Своей”, пишетъ архим. Серафимъ (Чичаговъ) , “повелѣлъ ему не скрывать своего свѣтильника подъ спудомъ и, отворивъ двери затвора, быть доступнымъ и видимымъ для каждаго. Поставя себѣ въ примѣръ великаго Иларіона, онъ сталъ принимать всѣхъ безъ исключенія, бесѣдуя и поучая спасенію”. 25 ноября 1825 г. Матерь Божія, явившись въ сопровожденіи святителей Климента, папы римскаго, и Петра Александрійскаго, память коихъ празднуется въ сей день, разрѣшила о. Серафиму выйти изъ затвора и посѣщать обитель. Съ этого года началось попеченіе его о Дивѣевской женской общинѣ. Многочисленны были проявленія старцемъ прозорливости и исцѣленій больныхъ по его молитвамъ. Переписывался онъ съ благочестивымъ архіепископомъ воронежскимъ Антоніемъ. Почиталъ о. Серафимъ духовника Саровской обители іером. Иларіона, ученика игумена Назарія, о которомъ не разъ упоминалось. Старецъ Серафимъ направлялъ къ нему приходившихъ дивѣевскихъ послушницъ для исповѣди и постриженія имъ ихъ въ рясофоръ. Посѣщалъ о. Серафима его давнишній духовный сынъ, старецъ Тимонъ, подвизавшійся въ Надѣевской пуст., костромской еп., и устроявшій ее. Извѣстно одно изъ наставленій, данныхъ имъ ему: “Сѣй, отецъ Тимонъ, сѣй, всюду сѣй данную тебѣ пшеницу. Сѣй на благой землѣ, сѣй и на пескѣ, сѣй на камени, сѣй при пути, сѣй и въ терніи: все гдѣ-нибудь да прозябнетъ и возрастетъ, и плодъ принесетъ, хотя и не скоро. И данный тебѣ талантъ не скрывай въ землѣ, да не истязанъ будеши отъ своего господина; но отдавай его торжникамъ: пусть куплю дѣлаютъ ...”. Близкими старцу Серафиму духовными людьми были, исцѣленные имъ Михаилъ Вас. Мантуровъ и Николай Александровичъ Мотовиловъ. Послѣдній опубликовалъ потомъ многое изъ сказаннаго ему святымъ старцемъ. Время кончины его, какъ видно изъ ряда словъ и дѣйствій старца, было вѣдомо ему. Преставленіе его 2 января 1833 г. узнано было инокомъ, сосѣдомъ старца по келліи, вышедшимъ къ ранней литургіи. Онъ почувствовалъ сильный запахъ дыма, какъ оказалось отъ тлѣвшихъ вещей и книгъ. Старецъ Серафимъ найденъ былъ скончавшимся на колѣняхъ, со сложенными крестообразно руками, передъ образомъ Божіей Матери Умиленія.

Съ именемъ преп. Серафима неразрывно связана дальнѣйшая судьба Дивѣевской обители, о которой упоминалось выше (стр. 625-6). Съ 1815 г. старецъ началъ посылать туда сестеръ и поручилъ М. В. Мантурову купить въ с. Дивѣевѣ землю; позднѣе же научилъ его какъ надо размѣрить поле. Въ 1826 г. на этомъ мѣстѣ сооружена была мельница, питательница Дивѣевскихъ “сиротъ” — сестеръ. Въ 1825 г. о. Серафимъ рѣшаетъ создать вблизи старой обители свою собственную, въ которую принимаетъ однѣхъ дѣвицъ, почему она и называлась “Дѣвичьею”. Архим. Серафимъ пишетъ: “До сихъ поръ духовно работая надъ собою, онъ только готовился выйти на поле общественнаго служенія. Теперь настало такое время, съ котораго о. Серафимъ, ставши въ духовной жизни выше множества христіанъ и чувствуя подкрѣпленіе со стороны благодати Божіей, посвятилъ себя подвигу вѣры и душеспасительнаго назиданія и руководства ближнихъ...

Онъ могъ, по заповѣди матушки Александры, обратить все свое вниманіе на устройство Дивѣевской обители, обѣтованной Божіей Матерью”. Мѣсто для новой обители ему указала Сама Богородица, Которая обошла предѣлы будущаго монастыря Своими стопами. Здѣсь преп. Серафимъ велѣлъ вырыть “канавку”. Въ 1827 г. создалась “Мельничная” община, въ 1829 г. въ ней выстроенъ былъ каменный храмъ во имя Рождества Христова. Въ 1842 г. общины соединены были въ одну, съ наименованіемъ Серафимо-Дивѣевской. Въ 1861 г. община возведена въ Серафимо-Дивѣевскій Троицкій монастырь. Въ соборномъ храмѣ во имя Живоначальныя Троицы, оконченномъ сооруженіемъ въ 1875 г., пребывала драгоцѣнная святыня — икона Божіей Матери “Умиленія”, передъ которой молился и скончался святой старецъ. Въ обители имѣлось многое, связанное съ его памятью. Въ деревянномъ домикѣ, какъ бы въ футлярѣ, находилась ближняя пустынька преп. Серафима. Къ началу XX столѣтія въ монастырѣ было болѣе 950 сестеръ. Обитель имѣла пять храмовъ, богадѣльню, больницу, училище для дѣвочекъ, двѣ гостиницы и много различныхъ мастерскихъ, мельницу, угодія.

Въ Дивѣевской обители подвизалась блаженная старица, Христа ради юродивая, Пелагея Ивановна (Серебренникова), которой преп. Серафимъ, при первой встрѣчѣ съ ней, заповѣдалъ поселиться въ семъ святомъ мѣстѣ. “Иди, матушка, иди немедленно въ мою обитель”, сказалъ ей старецъ, “побереги моихъ сиротъ-то, и будешь свѣтъ міру и многія тобою спасутся”. Она прибыла въ обитель въ 1837 г. и преставилась въ 1884 г. По указанію Пелагеи Ивановны, послѣ ея кончины, поселилась въ Дивѣевѣ, приходившая туда иногда и ранѣе, юродивая Прасковья Ивановна, крестьянка тамбовской губ., называвшаяся Паша Саровская, какъ спасавшаяся почти 30 лѣтъ, въ вырытой ей пещерѣ, въ трудно проходимомъ тогда Саровскомъ лѣсу. Архим. Серафимъ, отмѣчая, что она бывала то чрезмѣрно строгой, сердитой, грозной, то ласковой и доброй, то горько-горько грустной, пишетъ: “Дѣтскіе добрые, свѣтлые, глубокіе и ясные глаза ея поражаютъ настолько, что исчезаетъ всякое сомнѣніе въ ея чистотѣ, праведности и высокомъ подвигѣ. Они свидѣтельствуютъ, что всѣ эти странности ея, иносказательный разговоръ, строгіе выговоры и выходки — лишь наружная оболочка, преднамѣренно скрывающая величайшее смиреніе, кротость, любовь и состраданіе”. Во время открытія мощей преп. Серафима, ее посѣтила имп. Александра Ѳеодоровна.

Въ 1812 г. въ г. Мещовскѣ, калужской губ., скончался юродивый Андрей, родившійся въ 1744 г. въ благочестивой деревенской семьѣ. Придя въ возрастъ, онъ много молился, особенно ночью. Поселившись въ городѣ, Андрей ходилъ почти голымъ съ топорикомъ; одежду и все ему даваемое раздавалъ нищимъ. Одаренъ былъ онъ даромъ прозорливости. Погребенъ онъ былъ въ выбранномъ имъ мѣстѣ въ Георгіевскомъ Мещовскомъ мон., гдѣ чтимъ былъ панихидами надъ его гробомъ. Въ Ростовѣ почитался іером. Амфилохій (1748-1824), долгое число лѣтъ, стоявшій у раки Свят. Димитрія. Онъ былъ духовникомъ въ Спасо-Яковлевскомъ Дмитріевомъ мон. Совѣты и наставленія о. Амфилохій предлагалъ тономъ скорѣе друга, чѣмъ наставника, отличаясь большой проницательностью. Митрополитъ С.-Петербургскій Серафимъ писалъ о немъ настоятелю обители: “Сіе свѣтило, столько лѣтъ озарявшее святую обитель вашу и окрестные грады и веси, склоняется уже къ западу. А посему я долгомъ своимъ считаю молить купно съ вами Отца небеснаго, дабы Онъ долѣе и долѣе продлилъ тихое сіянье его къ сердечной радости сыновъ Церкви и къ нашему утѣшенію”. Погребенъ о. Амфилохій въ притворѣ соборнаго храма. Впослѣдствіи рядомъ съ нимъ былъ погребенъ его племянникъ, архим. Иннокентій, тоже прославившійся строгою жизнью. Въ Старо-Ладожскомъ Успенскомъ мон., петербургской еп., извѣстна была игуменья старица Евпраксія. Происходя изъ купеческаго званія, она съ дѣтства имѣла склонность къ иноческой жизни. Десять лѣтъ она провела въ монастыряхъ г. Арзамаса, нижегородской еп.; постриженіе приняла въ 1777 г. въ Старо- Ладожскомъ мон., гдѣ черезъ два года, была поставлена игуменьей. Повышенъ былъ ею нравственный уровень обители; предметомъ особыхъ заботъ ея было церковное благолѣпіе. Управленіе монастыремъ лишило ее прежняго безмолвія; для уединенной молитвы она во всѣ времена года уходила въ глубину густого лѣса. Когда состоялось увольненіе иг. Евпраксіи, по старости, на покой, она перешла въ тѣсную келью, въ которой и скончалась въ 1828 г., проживъ 91 годъ.

Богородицкій мон. въ г. Задонскѣ, воронежской еп., въ которомъ съ 1769 г. подвизался, ушедшій на покой, Святитель Тихонъ, тамъ и преставившійся въ 1783 г., былъ средоточіемъ подвижниковъ. Дворянинъ вологодской губ. Георгій Машуринъ съ дѣтства любилъ уединеніе и чтеніе священныхъ книгъ. Такимъ остался онъ и будучи корнетомъ Казанскаго драгунскаго полка. Въ 1818 г., имѣя 29 лѣтъ, Георгій поступилъ послушникомъ въ Задонскую обитель. Черезъ годъ послѣ вступленія въ монастырь, онъ затворился въ самой худшей, тѣсной кельѣ. Позднѣе, не оставляя затвора, Георгій началъ принимать приходившихъ къ нему за наставленіями, проявляя большую прозорливость. Намѣревался онъ перейти въ другой монастырь, т. к. письма и посѣтители развлекали его. Въ это время прибылъ къ нему странникъ изъ Сарова, сказавъ отъ имени старца Серафима, котораго онъ не освѣдомлялъ о своемъ предположеніи: “Стыдно, столько лѣтъ сидѣвши въ затворѣ, побѣждаться такими вражескими помыслами, чтобы оставить свое мѣсто. Никуда не ходи. Пресвятая Богородица велитъ тебѣ здѣсь оставаться”. Георгій былъ тайно постриженъ въ монашество съ именемъ Стратоника. Преставился онъ въ 1836 г. Въ г. Ельцѣ, орловской губ., въ семьѣ дьячка, родилась въ 1769 г. Матрона Наумовна Попова, рано осиротѣвшая. Съ юныхъ лѣтъ она стремилась поступить въ монастырь, но старица Меланія, жившая въ затворѣ въ Знаменскомъ мон., направила ее въ Задонскъ, заповѣдавъ принимать тамъ странниковъ и питать сиротъ. Матрона, въ началѣ сама во всемъ нуждаясь, начала въ Задонскѣ помогать другимъ. Доброе дѣло встрѣчено было нѣкоторыми сочувственно, ей стали жертвовать, что давало ей возможность все больше помогать бѣднымъ. Богомольцы именовали ее “матушка кормилица”. Удалось ей позднѣе обзавестись домомъ, который полонъ былъ бѣдными, убогими, больными. Въ 1844 г. приняла она тайный постригъ съ именемъ Маріи. Вела она подвижническую жизнь; духовность ея и опытность развили въ ней прозорливость. Скончалась она въ 1851 г. Домъ свой отдала она передъ смертью монастырю, завѣщавъ и другой домъ и землю для устройства тамъ общины сестеръ милосердія. Въ 1869 г. тѣло ея перенесено было въ создавшуюся общину и погребено въ Скорбященской церкви. Въ Задонскѣ подвизался юродивый Антоній Алексѣевичъ, родившійся въ семьѣ крѣпостныхъ въ бѣдномъ селеніи задонскаго у. Пользовался онъ большимъ почитаніемъ многочисленныхъ богомольцевъ, стекавшихся въ монастырь. Былъ Антоній прозорливцемъ, обладалъ даромъ исцѣленія. Юродство проявилось въ немъ въ семилѣтнемъ возрастѣ; почилъ онъ въ 1851 г. на 120-мъ году. Въ Задонскѣ жила Евфимія Григорьевна Попова, родившаяся въ тамбовской губ. въ набожной семьѣ однодворца. Съ четырнадцатаго года жизни она проводила ночное время въ молитвѣ на церковной паперти, посѣщала всѣ церковныя службы, держала строгій постъ. Въ зрѣломъ возрастѣ она ушла въ затворъ, поселившись въ небольшой хижинѣ около сельской церкви. Черезъ нѣсколько лѣтъ Евфимія приняла на себя подвигъ юродства Христа ради, проявляя даръ прозорливости. Въ Задонскѣ, въ которомъ она поселилась въ 1808 г., уважавшія ее лица выстроили ей домъ, въ которомъ создалась женская община, посвятившая себя страннопріимству. Евфимія была въ ней старицей. Она обращалась за совѣтами къ Иларіону Троекуровскому, сама же наставляла будущаго затворника Георгія. Чтилъ ее юродивый Антоній Алексѣевичъ. Она скончалась въ 1860 г., имѣвъ извѣщеніе о близкой смерти. Прожила она 110 лѣтъ. Тѣло ея погребено было, при огромномъ стеченіи народа, въ часовнѣ Задонскаго Богородице-Тихонова Тюнинскаго женскаго мон. (въ 1 в. отъ Задонска), рядомъ съ затворникомъ Георгіемъ, въ ряду другихъ Задонскихъ подвижниковъ.

Въ Задонскѣ жилъ нѣкоторое время Іоаннъ затворникъ Сезеновскій (1791-1839), сынъ крѣпостного бѣднаго помѣщика тамбовской губ. Было что-то жалостное въ его дѣтскомъ лепетѣ; съ десяти лѣтъ онъ сталъ искать уединенія. Много тяжелаго, безропотно имъ переносимаго, пришлось ему пережить въ молодые годы. Онъ въ Кіевѣ, Воронежѣ, Задонскѣ прибѣгалъ къ совѣтамъ выдающихся по духовности лицъ, потомъ сталъ юродствовать. Въ 1817 г. князь Несвицкій далъ ему землю и лѣсъ для постройки келліи въ своемъ селѣ Сезеновѣ. Тамъ и пребывалъ Іоаннъ въ затворѣ, нося тяжелыя вериги. Стекались къ нему толпы народа. Съ приходившими онъ бесѣдовалъ черезъ запертую дверь привѣтливо и убѣдительно, проявляя прозорливость. Много говорилъ онъ о будущемъ монастырѣ въ Сезеновѣ. Вокругъ него селились вдовы и дѣвы, которыя должны были стать, по его желанію, первымъ звеномъ обители. Погребенъ Іоаннъ въ храмѣ воздвигнутомъ на мѣстѣ его келліи. Въ 1840 г. община была утверждена, въ 1853 г. возведена въ Іоанно-Казанскій мон., тамбовской еп. Старецъ о. Исаія, въ схимѣ Игнатій (1780-1852), былъ сыномъ набожнаго крестьянина новгородской губ. Съ 18 лѣтъ почувствовалъ онъ влеченіе всего себя отдать Богу. Поселился онъ въ своемъ же саду въ уединенной келліи; ходилъ на богомолье въ Кіевъ и въ Соловки; жилъ съ братомъ отшельникомъ въ дремучихъ лѣсахъ псковской губ.; уходилъ на Аѳонъ, гдѣ принялъ монашество съ именемъ Исаіи. По возвращеніи на родину онъ поступилъ въ затерявшуюся среди густыхъ лѣсовъ Задне-Никифоровскую пустынь олонецкой епархіи, гдѣ почивали мощи преп. Никифора и Геннадія Важеозерскихъ. Установилъ онъ въ пустыни общежитіе, со всѣми иноками исполнялъ монастырскія послушанія. Поучалъ Исаія всѣхъ любви и смиренію. Сталъ онъ извѣстенъ въ С-Петербургѣ; былъ вызванъ туда оберъ-прокуроромъ Св. Сѵнода; бесѣдовали съ нимъ многія высокопоставленныя лица, которыхъ онъ поражалъ смиреннымъ и доброжелательнымъ простосердечіемъ. Возобновленная имъ обитель въ 1846 г. сдѣлана была самостоятельной (до этого была приписана къ Александро-Свирскому мон.); въ 1909 г. переименована въ Важеозерско-Никифорово-Геннадіевскую. Въ 1849 г. онъ принялъ схиму съ именемъ Игнатія; задолго зналъ о времени своей кончины. Подвижнической была жизнь Иларіона (Фокина), затворника Троекуровскаго (1774-1853), крестьянина рязанской губ. Съ ранняго дѣтства онъ полюбилъ церковь и въ своей религіозности былъ утвержденъ дѣдомъ, съ которымъ ходилъ на поклоненіе къ святымъ мѣстамъ въ Кіевъ, къ Троицѣ. На 20-мъ году, оставивъ жену, онъ тайно удалился въ лѣсное уединеніе, гдѣ принялъ на себя самые тяжкіе аскетическіе подвиги. Затѣмъ, послѣ многихъ испытаній и странствованій, принявъ тайно постригъ, онъ въ 1824 г. поселился въ келліи, построенной для него благочестивымъ помѣщикомъ И. И. Раевскимъ въ своемъ тамбовскомъ имѣніи Троекурово. Здѣсь Иларіонъ, въ теченіе 29 лѣтъ, обладая великими дарами, принималъ во множествѣ стекавшійся къ нему народъ. Имъ данъ былъ совѣтъ А. М. Гренкову, будущему старцу Амвросію, идти въ Оптину пустынь. Имъ создана была въ Троекуровѣ женская община, чего желалъ и посѣщавшій его преосвященный тамбовскій Арсеній, буд. митрополитъ кіевскій. Въ 1857 году Троекуровская община была утверждена духовною властью, въ 1871 г. переименована въ Дмитріевскій жен. мон. Надъ могилой старца Иларіона выстроенъ былъ въ 1893 г. новый храмъ.

Въ Смоленскѣ и Москвѣ пользовался почитаніемъ сынъ священника Иванъ Яковлевичъ Корейшъ, окончившій Духовную Академію, учительствовавшій, позднѣе же принявшій на себя подвигъ юродства. По злобѣ вліятельнаго лица онъ былъ помѣщенъ въ московскую Преображенскую больницу для умалишенныхъ. Тамъ три года его держали въ одиночномъ подвальномъ помѣщеніи, прикованнымъ къ углу. Освобожденный новымъ старшимъ врачемъ, онъ помѣщенъ былъ послѣднимъ въ простую комнату, въ которой, тѣсня себя во всемъ, прожилъ сорокъ лѣтъ. Имѣлъ онъ высокіе духовные дары, былъ прозорливцемъ, исцѣлялъ больныхъ. Скончался Корейшъ въ 1861 г.

Пятьдесятъ лѣтъ подвизался въ реконскихъ лѣсахъ въ тихвинскомъ у., новгородской губ. схимонахъ Амфилохій (Шапошниковъ), возстановитель древней Реконской пустыни. Е. Поселянинъ пишетъ о немъ: “Смиряя тѣло свое, старецъ надѣвалъ на голову желѣзный обручъ, или въ горечи сознанія грѣховности своей привѣшивалъ къ шеѣ большой камень, носилъ желѣзныя вериги или проволочную рубашку, а въ руки часто бралъ желѣзный посохъ ... Онъ питался гнилыми корками хлѣба или овсянымъ толокномъ, смѣшаннымъ съ золою или пескомъ, древесной корой, мхомъ и кореньями.” Вѣрующіе добирались до его мѣнявшихся убѣжищъ по жердямъ, положеннымъ на топкой почвѣ, иногда идя по поясъ въ водѣ. Когда, отстаивая права пустыни на лѣсную дачу, онъ присужденъ былъ къ ссылкѣ въ Сибирь, спасло его заступничество Т. Б. Потемкиной и оберъ-прокурора гр. Протасова, доложившаго о немъ имп. Николаю I. Почиталъ Амфилохія митр. Филаретъ московскій. Скончался схимонахъ Амфилохій въ 1865 г., на 125-мъ году жизни.

Въ Сибири извѣстенъ былъ своею подвижнической жизнью старецъ Даніилъ (Деліе) Ачинскій (1784-1843) Съ 1807 г. по 1822 г. онъ былъ на военной службѣ, участвовалъ въ Бородинскомъ сраженіи, былъ въ Парижѣ. Много тяжелаго пришлось ему претерпѣть, когда созрѣло у него желаніе предаться уединенію и молитвѣ. За оставленіе военной службы былъ онъ сосланъ въ Сибирь, гдѣ исполнялъ тяжелыя работы. По полученіи свободы, Даніилъ поселился въ г. Ачинскѣ, послѣдніе же годы жизни провелъ въ деревнѣ Зерцалы, вблизи Ачинска. Тамъ келлія его была въ размѣръ гроба; ограничивалъ онъ себя во всемъ. Народъ шелъ къ нему за благословеніемъ. Духовною силою, любовью и умиленіемъ были исполнены бесѣды Даніила. Мѣстные архіереи очень почитали Даніила и бывали у него. Скончался онъ въ женскомъ мон. въ Енисейскѣ, въ которомъ провелъ послѣдніе три мѣсяца жизни. Въ Томскѣ почиталась юродивая Домна Карповна (Слѣпченко). Она помогала, какъ выражалась, “слѣпенькимъ” — прохожимъ и проѣзжимъ, любила животныхъ. Была большой молитвенницей. Почиталъ ее владыка Порфирій (Соколовскій), еп. томскій (1860-64).

Свѣтильниками вѣры были пастыри: священникъ Іоаннъ (Борисовичъ) и протоіерей Матѳей (Константиновичъ), извѣстный подъ именемъ Ржевскаго. Первый изъ нихъ родился около 1750 г. въ семьѣ воронежскаго священника и священствовалъ въ г. Ельцѣ, орловской губ. Сохранились наставленія, данныя юному іерею Святителемъ Тихономъ Задонскимъ. Ежедневно совершалъ о. Іоаннъ литургіи и акаѳисты, особенно заботился о благочиніи въ храмѣ, былъ крайнѣ воздержанъ въ пищѣ и щедрымъ милостивцемъ. Посѣщалъ онъ, главнымъ образомъ, прихожанъ, замѣченныхъ имъ въ дурномъ поведеніи и нерѣдко склонялъ къ покаянію. Былъ онъ прозорливцемъ. Скончался о. Іоаннъ въ 1824 г. Прот. Матѳей (1791-1857) былъ настоятелемъ каѳедральнаго собора въ г. Ржевѣ, тверской губ. Сынъ діакона тверской еп., онъ съ юныхъ лѣтъ прилежалъ къ церкви; любимымъ его чтеніемъ были творенія Свв. Василія Великаго и Іоанна Златоуста. Былъ онъ строгимъ постникомъ, проявлялъ великую ревность о храмѣ, совершая ежедневно литургію. Былъ онъ удивительнымъ проповѣдникомъ, сіялъ милосердіемъ. Въ пасомыхъ искалъ добрыя качества и избѣгалъ осужденія, обращалъ раскольниковъ. Почитала его Т. Б. Потемкина. Вызванный въ Петербургъ для совѣщанія о воздѣйствіи на раскольниковъ, онъ сталъ извѣстенъ въ столицѣ по строгости жизни и мудрости. Подъ большимъ его вліяніемъ былъ Н. В. Гоголь, написавшій въ 1845 г. замѣчательное “Размышленіе о божественной литургіи”. Почитался какъ прозорливецъ въ Угличѣ священникъ Петръ (Томаницкій), жившій съ 1782 г. по 1866 г.

Приведены выше краткія свѣдѣнія лишь о нѣкоторыхъ подвижникахъ, упомянутыхъ въ трудѣ Е. Поселянина “Русскіе подвижники 19 вѣка”. Данныя о благочестивыхъ русскихъ людяхъ, преисполненныхъ неослабѣвающимъ всю жизнь порывомъ ко Христу, можно почерпнуть и въ замѣчательныхъ “Жизнеописаніяхъ отечественныхъ подвижниковъ благочестія 18 и 19 вѣковъ”, составленныхъ владыкой Никодимомъ (Кононовымъ), епископомъ Рыльскимъ, викаріемъ курской епархіи. А. В. Карташевъ въ сочиненіи своемъ “Очерки по исторіи Русской Церкви”, пишетъ, что “частные опыты собиранія свѣдѣній (напр. Е. Поселянина) и данныя церковныхъ журналовъ выявляютъ болѣе ста новыхъ кандидатовъ для канонизаціи”.

Подвижничество, такъ ярко и множественно проявившее себя съ конца XVIII в., и происходившее съ того же времени, по словамъ Карташева, “широкое разлитіе по лицу земли русской монашества и монастырей” побудило его, виднаго либерала, помѣстить, въ своемъ трудѣ, выше упомянутомъ, слѣдующія справедливыя строки: “Словомъ, по всѣмъ внѣшнимъ и внутреннимъ признакамъ, слѣдуетъ дать отставку устарѣвшей односторонне-пессимистической оцѣнкѣ сѵнодальнаго періода и увидѣть въ немъ высшее, исторически восходящее выявленіе духовныхъ силъ и достиженій русской церкви” (томъ II, стр. 320).

Ярко выявлены эти духовныя силы у всероссійскаго батюшки, протоіерея отца Іоанна Сергіева Кронштадтскаго (1829-1908), великаго свѣточа Православія, сіявшаго еще въ началѣ нынѣшняго вѣка.

“Въ отцѣ Іоаннѣ”, пишетъ прот. Сергій Четвериковъ ), “особенно поразительна цѣльность и жизненность его пастырскаго служенія. Онъ не выдѣляется ученостью, не является суровымъ подвижникомъ-аскетомъ, но онъ весь горитъ духомъ пламенной ревности и самоотверженной любви къ Богу, дѣйственной, сострадательной любви ко всѣмъ труждающимся и обремененнымъ людямъ, въ служеніи которымъ онъ не знаетъ ни отдыха ни утомленія... Какъ воспитался въ немъ этотъ пастырскій духъ? И если онъ былъ свойственъ ему по природѣ, то какъ онъ могъ въ себѣ сохранить, углубить, довести до высокой степени напряженія, не охладить и не растерять его въ житейской, суетливой повседневности и дѣловитости, какъ это нерѣдко бываетъ съ другими пастырями?

“На всѣ эти вопросы онъ самъ даетъ отвѣтъ, ясный и опредѣленный въ своей знаменитой книгѣ “Моя жизнь во Христѣ” и въ другихъ своихъ писаніяхъ, бесѣдахъ и книгахъ. Изъ этой его исповѣди, мы узнаемъ, что уже съ самаго ранняго дѣтства онъ не жилъ обычными житейскими интересами, но всею душой уходилъ въ міръ небесныхъ созерцаній, и этому очень содѣйствовала окружавшая его обстановка. Родившись въ бѣдномъ селѣ Архангельской епархіи, въ семьѣ бѣднаго псаломщика, хилымъ и болѣзненнымъ мальчикомъ, онъ впервые въ своей деревенской убогой церкви позналъ красоту православія и всею душой полюбилъ эту красоту. Онъ горячо отдавался молитвѣ и уже въ это время удостоился небесныхъ явленій. “Когда ему было 6 лѣтъ”, разсказываетъ его жизнеописатель, “онъ однажды увидѣлъ въ комнатѣ ангела, блиставшаго небеснымъ свѣтомъ, и очень смутился, но ангелъ сказалъ ему, что онъ его Ангелъ-Хранитель, соблюдающій, охраняющій и спасающій его отъ всякой опасности”.

“Идя въ школу, мальчикъ никогда не проходилъ мимо своей приходской церкви, не остановившись передъ нею для молитвы. Онъ сопровождалъ своего отца въ церковь и знакомился тамъ съ содержаніемъ богослужебныхъ книгъ и на всю жизнь полюбилъ чтеніе этихъ книгъ. Впослѣдствіи онъ не разъ говорилъ, что все свое духовное содержаніе онъ почерпнулъ изъ этихъ книгъ. Это его признаніе имѣетъ чрезвычайно важное значеніе: на богослужебныхъ книгахъ воспитывалось его православное, пастырское самосознаніе.

“Въ своемъ дневникѣ онъ пишетъ: “Если вы хотите видѣть во всемъ небесномъ свѣтѣ образъ православія нашей Церкви, прочитайте весь кругъ нашихъ богослужебныхъ книгъ, и вы увидите, какое это чудное учрежденіе на землѣ, не человѣческое, а божественное. Въ какомъ сіяніи, въ какомъ величіи, въ какой божественной красотѣ, представляются тутъ (въ этой книгѣ) благостные образы Іисуса Христа, Его Пречистой Матери, Святыхъ Ангеловъ и всѣхъ Святыхъ! Въ какомъ свѣтѣ изображено все бѣдствіе, все растлѣніе погибающаго въ грѣхахъ человѣчества, вся немощь и грѣховность наша, а съ другой стороны — вся вѣра, упованіе, подвиги, и любовь къ Богу и ближнимъ всѣхъ святыхъ, ихъ совершенства, при помощи благодати Божіей, подаваемой Церковью, пріобрѣтенныя ими; ихъ спасеніе, ихъ побѣды надъ міромъ и діаволомъ, ихъ дѣйственныя молитвы за насъ” (Мысли о Церкви, стр. 180).

“Когда вы входите въ храмъ, вы входите въ иной міръ: время исчезаетъ, и начинается вѣчность”.

“Въ годичномъ кругѣ богослуженія изображена вся исторія, вся судьба прошедшая, вся жизнь нашей Церкви православной, все ея ученіе и нравоученіе, всѣ догматы, всѣ житія, всѣ подвиги, всѣ страданія какъ Самого Господа Іисуса Христа, Божіей Матери, такъ и всѣхъ апостоловъ, пророковъ, мучениковъ, преподобныхъ, безсребренниковъ и праведныхъ; своимъ богослуженіемъ она поучаетъ всѣхъ христіанъ молитвѣ, славословію и благодаренію Бога; сама молится за всѣхъ, всѣхъ утѣшаетъ, располагаетъ къ покаянію во грѣхахъ, къ умиленію, къ исправленію, къ добродѣтельной жизни, требуетъ плодовъ покаянія, напоминаетъ о смерти, о Страшномъ Судѣ, изображая грозное судилище Господа надъ всѣмъ міромъ; представляетъ наше страшное грѣховное растлѣніе, отъ котораго невозможно избавиться безъ Спасителя, безъ врачества вѣры, безъ Таинствъ, безъ поста, безъ подвиговъ умерщвленія плоти, безъ милостыни”.

“Богослуженіе научаетъ, утѣшаетъ, и питаетъ, и врачуетъ и укрѣпляетъ души; оно возвышаетъ и радуетъ безъ числа духъ христіанина. Это — небесное сокровище на землѣ, данное намъ милосерднымъ Господомъ и Искупителемъ нашимъ; это — сокровищница всѣхъ благъ, всѣхъ даровъ Св. Духа, сокровищница всѣхъ силъ къ животу и благочестію, всѣхъ добродѣтелей — въ лицахъ, въ примѣрахъ, достойныхъ подражанія” (Мысли о Церкви, стр. 230).

“Сѣменемъ и корнемъ этихъ позднѣйшихъ размышленій о. Іоанна были несомнѣнно впечатлѣнія, полученныя имъ въ родномъ деревенскомъ храмѣ.

“Въ духовномъ училищѣ о. Іоаннъ учился на первыхъ порахъ плохо. У него была слабая память. Этотъ свой недостатокъ онъ преодолѣлъ усиліемъ вѣры и горячей молитвы. Онъ самъ объ этомъ разсказывалъ такъ: “Ночью я любилъ вставать на молитву. Всѣ спятъ. Тихо. Не страшно молиться. И я молился чаще всего о томъ, чтобы Богъ далъ мнѣ свѣтъ разума, на утѣшеніе родителямъ. И вотъ, какъ сейчасъ помню, однажды, былъ уже вечеръ, всѣ улеглись спать. Не спалось только мнѣ. Я по-прежнему не могъ ничего уразумѣть изъ пройденнаго, по-прежнему плохо читалъ, не понималъ и не запоминалъ ничего изъ разсказаннаго. Такая тоска на меня напала. Я упалъ на колѣни и сталъ горячо молиться.

“Не знаю, долго ли я пробылъ въ такомъ положеніи, но вдругъ точно завѣса спала съ глазъ; какъ будто раскрылся умъ въ головѣ, и мнѣ ясно представился учитель того дня, его урокъ, и я вспомнилъ, о чемъ и что онъ говорилъ. И легко, радостно такъ стало на душѣ. Никогда не спалъ я такъ спокойно, какъ въ ту ночь. Чуть свѣтало, я вскочилъ съ постели, схватилъ книги и — о, счастіе! — читаю гораздо легче, понимаю все, а то, что прочиталъ, не только все понялъ, но хоть сейчасъ и разсказать могу. Въ классѣ мнѣ сидѣлось уже не такъ какъ раньше, все понимаю, все остается въ памяти. Далъ учитель задачу по ариѳметикѣ — рѣшилъ, учитель похвалилъ даже. Словомъ, въ короткое время я подвинулся настолько, что пересталъ уже быть послѣднимъ ученикомъ. Чѣмъ дальше, тѣмъ лучше и лучше успѣвалъ, и въ концѣ курса однимъ изъ первыхъ былъ переведенъ въ семинарію”.

“Я привожу эти случаи изъ его дѣтства, чтобы отмѣтить, что уже тогда въ немъ обнаружился обликъ будущаго о. Іоанна съ его горячей вѣрой и пламенной молитвой, съ его молитвенной настойчивостью, которыми онъ преодолѣваетъ человѣческія немощи.”

“Когда о. Іоаннъ, въ 26-лѣтнемъ возрастѣ”, продолжаетъ на дальнѣйшихъ страницахъ о. Сергій, “сдѣлался священникомъ, онъ съ перваго же дня своего священства, твердо и опредѣленно намѣтилъ линію своего пастырскаго служенія — всецѣлой, самоотверженной вѣрности Богу, и такого-же самоотверженнаго служенія людямъ, нуждающимся въ его пастырской помощи.

“Къ прежнимъ средствамъ своего духовнаго укрѣпленія, теперь у него прибавилось еще одно, самое могущественное: ежедневное служеніе Божественной Литургіи и соединенное съ этимъ ежедневное Причащеніе Св. Христовыхъ Таинъ. Это новое благодатное средство сдѣлалось отнынѣ для о. Іоанна основаніемъ и корнемъ его духовной и пастырской жизни, источникомъ его духовной силы, бодрости и крѣпости, его животворной духовной пищею, его пастырской опорою.

“Съ этихъ поръ онъ уже окончательно не принадлежалъ себѣ. Въ его жизни начался пастырскій подвигъ, требовавшій чрезвычайной рѣшимости и осуществимый только при томъ всецѣломъ преданіи себя Богу, какое было свойственно о. Іоанну.”

“... Въ то время, какъ началась пастырская дѣятельность о. Іоанна, Кронштадтъ былъ мѣстомъ административной высылки изъ столицы всякаго рода бродягъ, непомнящихъ родства и т. п. людей. Люди эти ютились на окраинахъ города въ землянкахъ и лачугахъ, шатались по улицамъ, попрошайничали, пьянствовали.

“О. Іоаннъ принялъ ихъ подъ свое покровительство, заботился о нихъ, раздавалъ милостыню. Кромѣ такой голытьбы въ Кронштадтѣ было много чернорабочаго люда, работавшаго въ порту. Мужья — пьянствовали, жены съ дѣтьми жили въ безпросвѣтной нуждѣ, въ голодѣ и холодѣ. Среди этого безпросвѣтнаго мрака, какъ яркій лучъ Божій, явился молодой, вновь назначенный священникъ Кронштадтскаго Андреевскаго собора, о. Іоаннъ Сергіевъ. Онъ сталъ посѣщать эти лачуги и землянки, утѣшалъ матерей, ласкалъ дѣтей, дѣлился съ бѣдными своими собственными средствами, и иногда возвращался домой даже безъ сапогъ, отдавъ ихъ неимущимъ.

“Съ теченіемъ времени, о. Іоаннъ увидѣлъ, что одной безсистемной помощи бѣднымъ и раздачи денегъ нищимъ — недостаточно. И тогда по его иниціативѣ, при помощи благотворителей, возникло въ Кронштадтѣ учрежденіе Трудовой Помощи — такъ называемый “Домъ Трудолюбія” и при немъ “Ночлежный Домъ”.

“Но эта матеріальная забота о бѣднякахъ и безработныхъ Кронштадта была только началомъ, первой ступенью въ дѣлѣ помощи о. Іоанна ближнимъ. Главная его помощь людямъ заключалась не въ матеріальныхъ пособіяхъ, а въ молитвенной помощи страждущимъ и болящимъ. Этотъ послѣдній видъ пастырскаго служенія о. Іоанна и прославилъ его и сдѣлалъ имя его извѣстнымъ по всей Россіи и обратилъ его во всероссійскаго пастыря, молитвенника.

“На этомъ именно пути и излились черезъ о. Іоанна многократныя милости Божіи людямъ скорбящимъ и страждущимъ отъ тѣлесныхъ и душевныхъ недуговъ.”

“Это былъ великій подвижникъ Божій во всей своей жизни”, пишетъ архим. Димитрій (Вознесенскій), впослѣдствіи епископъ Хайларскій ), “но подвижникъ — въ мірѣ; это была праведная и чистая въ Богѣ душа, но вся проникнутая идеальнымъ Христовымъ пастырствомъ, вся вылившаяся въ форму дѣятельной, до конца самоотверженной, любви, безраздѣльнаго на весь міръ — открытаго служенія ближнему, особенно всѣмъ изнемогающимъ подъ тѣмъ или инымъ давящимъ бременемъ жизни. Это былъ подлинно — отецъ духовный, всякому къ нему приходившему, становившійся сердечно близкимъ, болѣе, чѣмъ роднымъ; который всему многомилліонному народу русскому могъ сказать, какъ апостолъ Павелъ Коринѳянамъ: “сердце наше открыто къ вамъ, соотечественники, и вамъ въ насъ не тѣсно” (2 Кор. VI, 11-12).” “Пламенной вѣрой своей, которая подлинно могла двигать горами, огненной молитвенностью, уподобившей его древнимъ отцамъ-молитвенникамъ и подвижникамъ, поразительной прозорливостью, безчисленными чудотвореніями, исцѣленіями неизлѣчимыхъ больныхъ, чудесной помощью и явленіями на разстояніи о. Іоаннъ на себѣ самомъ неопровержимо доказалъ и показалъ, что и въ нашъ мнимо-просвѣщенный вѣкъ все прогрессирующаго отступленія отъ вѣры возможно появленіе святыхъ, возможны чудеса. Ни у кого изъ близко знавшихъ о. Іоанна и испытавшихъ на себѣ силу его пламенной вѣры, силу его огненной молитвы, нѣтъ никакихъ сомнѣній въ его святости, хотя формально онъ до сихъ поръ еще не причисленъ нашей Церковью къ лику святыхъ”, — пишетъ владыка Аверкій (Таушевъ) епископъ Сиракузско-Троицкій ), съ архипастырскаго благословенія котораго начатъ былъ сей трудъ, по милости Божіей, нынѣ законченный.

13/26 августа 1962 г.

День памяти Святителя Тихона,

епископа Воронежскаго, Задонскаго

и всея Россіи чудотворца.