Ессентуки, июнь, 1993 год

В эту среду опоздал водитель. Ну и очередь у газетного киоска выстроилась – конца не видно: гудит, канючит, по стеклу монетками стучит – невтерпеж! А пересчитать? А накладные: сверить-подписать? А разложить товар: журналы-газеты-брошюры?!.

А у оконца та самая, с приветом. Ну на что ей, старой перечнице, глянцевые журналы? Руки без маникюра, макинтош «прощай, молодость!», а в кошельке зачастую пара мятых бумажек и вагон мелочи. Пенсионерка. Типичная. Одинокая…

Иди ты в библиотеку, коль делать нечего. Нет! Как на работу к киоску ходит, перебирает по полчаса, перебирает, ну и покупает, порой. А как купит, глядит вокруг как блаженная, улыбается. Будто миллион в лотерею выиграла. И имя-то у нее блаженное, будто из пыльного сундука вытряхнутое – Василиса!..

Тут за списанный журнальчик, в полцены, и то бы рука не поднялась деньги выбросить. А она – покупает! Понятно там, желтая пресса-серая бумага; плач красивых и богатых; кроссворды там, кулинарные спецвыпуски или брошюрки о здоровье… Берут люди, в тот же день сметают, даже пенсионеры. А эта – все глянцевые норовит: килограмм мяса! Или – полтора ананаса!

Вот и теперь – смотрит-выискивает, нос о стекло расплющила.

Пора открывать лавочку.

– Журналов сегодня нет, – шуганула киоскерша ту, странную.

– А вон, на веревочке…

– Все на витрине!

– Не все, – возразила тетка. – Там, – вновь прилипла она к стеклу, тыча пальцем куда-то вверх. – Вон, желтенький, где Монро.

– Старье. За прошлый месяц.

– Монро же?.. А то отсвечивает. Не вижу…

Очередь вновь загудела. Киоскерша резко выдохнула и, взобравшись на табуретку, стала «отстегивать» журнал.

Тетка глянула на обложку как на икону.

– 150! – злорадно припечатала киоскерша.

– Сколько?! – увяла тетка, но кошелек вытащила.

На блюдечко для мелочи она вытрясла содержимое кошелька и суетливо стала отчитывать мелкие купюры.

– Перебор! – счастливо вдруг зыркнула она из-под челки, и замусоленный червонец уплыл обратно в кошелек.

Очередь облегченно выдохнула, в окошко просунулась мужская рука с купюрой:

– «АиФ» и «Кавказскую Здравницу»!

Киоскерша о странной тетке тут же забыла. Но как бы она удивилась, если б могла проследить ее путь.

Практически с пустым кошельком Василиса обошла еще несколько газетных киосков. Журналы перебирала долго, елозя пальцем вдоль «содержания» и напоследок направила свои стопы к подземному переходу. Там, вдоль стены, прямо на цементном полу, едва прикрытом газетными листами, были разложены глянцевые журналы прошлых лет. Цены, разумеется, были выставлены символические. Но люди спешили мимо.

Замерев у потрепанного журнала, странная тетка присела на корточки и нежно погладила обложку, с которой ей вновь улыбалась Мэрилин Монро.

– За двадцатку отдам! – прямо в ухо гаркнул старичок с шалью на плечах.

Василиса качнула головой:

– У меня только десятка.

Неловко поднявшись, она медленно пошла прочь.

– Эй, дамочка! – ударило в спину.

Василиса обернулась.

– Бери за десятку! – голосом простуженной вороны прокаркал продавец и залихватски рубанул воздух. Шаль сломанным крылом провисла до пола.

– Спасибо, – встрепенулась Василиса. – Большое спасибо.

Это уже был пятый журнал на неделе с публикациями о блистательной Мэрилин. Значит… Значит – пора!

Последнее слово она невольно произнесла вслух. Взгляд ее ожил, стан распрямился. Уже иной походкой она летела прочь от темного, сырого перехода.

День обещал быть солнечным.