Грэд (планирует злодейство)

 - Меня бесят идиоты, которые ничего не знают об организации шестого порядка, а по твоей роже видно, что ты не знаешь, - припечатал новый начальник, едва я вошел в кабинет. - Я прав?

   - Да я вообще не представляю, что это за порядки, - прикидываться умным не имеет смысла, да я и не умею.

   - Это честно, по крайней мере. Тебя из-за этого прислали, так?

   - Ага. Патология.

   - Садись, провожу единственную лекцию, - начальник откинулся в кресле и прикурил. - Остальные будут на твоей совести, олух.

   Сесть я мечтал с того самого момента, как приехал: как был, прямо с места прошлой работы, с коробкой в руках и папкой с новым назначением. Чувствовал себя отвратительно усталым, где-то на границе между трупом и еще живым, дважды чуть не слетел с дороги и, кажется, поцарапал чью-то машину, когда парковался.

   Человек, которому мне предстояло подчиняться в рамках разумного, прикуривал сигарету. Широкоплечий, толстый, с зачесанными назад волосами, он походил на воздушный шар в пиджаке. И тем не менее, внушал уважение.

   - Мы - Шестая организация. Все просто, запомни! - он едва не попал мне в глаз пальцем. - Мы живем уже в организации, она называется "государство". Это - первый порядок. Второй порядок непосредственно с ним, государством, связан. Это министерства, в основном. И да, ты там не будешь работать, если не научишься всегда носить галстук. Дальше идут суды, идут отдельно - третий порядок. Потом уже предприятия, некоммерческие - четвертый порядок, коммерческие - пятый.

   - Впервые об этом слышу.

   Начальник на миг задумался, потом вновь махнул рукой, так, что едва не попал мне по лбу.

   - Естественно, - буркнул он. - Мы с Гартманом придумали это лично, пока решали, как выбираться из... - он хмыкнул и не договорил. - В общем, ты понял?

   - Но тогда мы должны быть пятой организацией, да? - я не понял ничего, кроме того, что недоумение, вероятно, будет довольно частой моей реакцией на начальство.

   - Сечешь. Но мы шестая. Почему? Предполагай, жду.

   - Вы всех достали?

   - Придурок. Я ведь уже сказал - наше название не значит ничего. Просто нужно было как-то регистрироваться. По сути! - он внезапно повысил голос. - Мы организовались в послевоенное время, как структура безопасности. Государственной, слышишь? - пепел от сигареты полетел куда-то на пол, этот человек смахнул со стола несколько карандашей. - Мой дед начинал министром! А затем, когда все устаканилось, мы стали никому не нужны, понимаешь? Для развитого государства мы стали слишком... - он фыркнул. Кажется, до меня долетели брызги слюней. - Мы слишком неподходящие! Есть официальное министерство безопасности, мы же так, для черной работы. Расформировывать уже бесполезно, слишком многие привыкли пользоваться нашими услугами. Предприятие сферы обслуживания, ха! Теперь мы зовемся так. Люди на побегушках, наемники. В этом есть юмор, видишь?

   И вновь я не был уверен, что понимаю его, но, проклятье, его манера говорить, с этой резкой жестикуляцией, меня завораживала.

   - Ну? Видишь? - он пощелкал пальцами у моего лица. - Мы не числимся коммерческим предприятием, вышестоящие отрицают нашу связь с вторым порядком... Так кто мы?

   - Никто, - даже не подумав, ответил я.

   - Молодец! - начальник криво ухмыльнулся. - Только появился, а уже начинаешь рассуждать. Мы - никто, и мы - база существования этого общества. Важными вопросами занимается министерство безопасности, мы же - всем остальным. От гангстерских разборок до прорывов с Севера... Что там, наверху, посчитают недостаточно серьезным для своих людей. Ну и, конечно, мы рассматриваем и дела обычных жителей, если такие появляются... в обход официальных сил, - улыбка стала шире. - Да без этих скрытных людишек с их грязными делами мы бы уже давно загнулись!

   - И... вам не кажется, что это немного... м-м... оскорбительно?

   Он рассмеялся каркающим, хриплым смехом человека, у которого насквозь прокурены легкие.

   - Придурок! Ты рухнул со второго порядка на шестой! Хуже - только тюрьма! И ты еще думаешь об оскорбительности?

   - Хм...

   - Эй. Это "хм" чтобы я больше не слышал, ясно? У тебя тут четко прописано, из-за чего тебя пнули со второго порядка, поэтому либо ты говоришь все сразу, либо учишься молчать.

   - Я просто задумался, почему меня не пнули еще ниже. Вообще, я ожидал тюрьмы.

   - Потому что здесь труднее. И, слушай, в тюрьме ты не видишь другого мира, и он не может на тебя плюнуть. А здесь - это все знают, - добро пожаловать на бал неудачников! - за одну затяжку он выкуривал ровно треть сигареты. - Говори.

   - Зато это свобода.

   - Вот! - он патетически взмахнул руками и кинул окурок в жестяную пепельницу. - Это были твои самые умные слова за весь разговор. Хоть и неправильные. Свободы никакой, ты пешка, впрочем, и второй порядок - пешки... Зато компания здесь подобралась на редкость удачная.

   По-прежнему его не понимая, я кивнул.

   - А ты знаешь, - он вновь щелкнул зажигалкой, - я рад новому сотруднику. Патологических врунов у нас навалом, а вот честного психопата еще не было. А теперь иди и разбирайся подробно со своим новым назначением, Цое введет тебя в курс дела. И еще, слушай, - я остановился уже у двери, обернулся. Начальник вздохнул и сделал неопределенный жест в мою сторону.

   - Ты так и не догадался спросить мое имя, таблички нигде нет, а в чтении нового назначения ты вряд ли ушел дальше строчки с адресом. Энтони Эш. Твое я знаю, заткнись. Что хочу сказать... Выбитые зубы - это твое дело, но вот эти замечательные кровавые пятна у тебя на рубашке смотрятся слегка неаккуратно, понимаешь? Приведи себя в порядок, слышишь?

   - Ага.

   Перед глазами плыло, голова болела. У меня несколько заторможенная реакция на боль. Организм, похоже, только сейчас вспомнил, что его обладателя здорово побили несколько часов назад. Стараясь прийти в чувство, я максимально бодрым шагом направился к столу. Когда я здесь объявился, в приемной никого не было, сейчас же за столом сидела женщина, которую внезапно стало трудно разглядеть. И на столе тоже кто-то сидел, тоже какая-то женщина. Я протер глаза, помогло ненадолго.

   - Кто из вас Цое?

   - Только посмотри на это, - вяло отозвалась та, что сидела на столе. - У нас новый сотрудник. Жесткая нехватка кадров, раз мы теперь выкапываем трупы.

   Отвечать не хотелось, к тому же где-то за стенами, которые были, к слову, потолще, чем на месте бывшей работы, раздалось хлопанье дверей.

   - Какая сволочь помяла мою тачку?! - и тут я понял, что влип. - Чья эта пижонская белая "крыса"?

   Пижонская белая "крыса" старой модели была моей. Дверь хлопнула еще раз - на этот раз ближе. Хозяин тачки был очень, очень зол.

   - Это моя "крыса", - сказал я. И грохнулся на пол.

   Уже через наплывающую темноту прорвался матерный возглас, злобное "У этого козла сотрясение!" и несколько отстраненное "Кто у нас главный по некромантии?.."

   Но умер я не тогда.

   ***

   Это была самая жуткая больница, которую я когда-либо видел. Серьезно, привыкнув к белоснежным коридорам, аккуратным кабинетам и сервису платной клиники и вдруг оказавшись в огромной комнате с обшарпанными стенами, сеткой трещин на побелке потолка и высоко расположенными, как будто мы находимся в полуподвале, окнами, я ожидал увидеть на соседней койке как минимум расчлененный труп. И старенького доктора, суровой ниткой пришивающего мертвецу руку под какой-нибудь старый хит.

   И тем не менее, это была больница, о чем говорили смутно знакомые (в клиниках я не лежал, только проходил ежегодные обязательные осмотры) аппараты и техника. Я вытянул из-под головы что-то белое и скомканное, осторожно сел и огляделся. Мой угол, с обычной койкой и тумбочкой без дверцы, отгорожен занавеской, но та не задернута, так что видно все прекрасно. Комната действительно большая, с очень высокими потолками.

   Я сполз на пол, прислушиваясь к собственным ощущениям, затем поднялся, сделал несколько шагов и снова огляделся. Вдоль стены четыре койки, абсолютно таких же, как и моя, и так же каждое больничное место отгорожено занавесками друг от друга и от устрашающего на вид зала: кафельный пол с решетками, темные потеки по углам, упомянутая больничная техника, в центре комнаты - несколько широких металлических столов... Вот туда, туда нужно примерещившегося мне доктора с ржавой иглой в руке!

   Голова кружилась, но осторожно дойти до столов, зачем-то вцепившись в ту белую тряпку с кровати, удалось. Я насчитал шесть шкафов и три видимых сейфа. В дальнем от дверей углу, очевидно, располагалось рабочее место - такие же точно столы, только заваленные бумагами, папками, каким-то мусором, там же два старых ноутбука, рядом полки, этажерка и разномастные стулья, на стене - белая доска. Я оперся на стол. Наверное, зря все-таки встал.

   Вторая дверь, с первого взгляда не замеченная мной, распахнулась, ударив стену. Наверняка "больница" под наблюдением. Вошли двое. Сначала мне показалось, что оба были в белых халатах, потом разглядел - халат был только на девушке, второй пришедший носил белый свитер.

   Мне нечего сказать. Я не знаю, как это описать, но с тех пор эти двое всегда ассоциировались у меня с духами смерти. Пафосно и довольно извращенно это, пожалуй, но мне можно - в голове в тот момент что-то взрывалось и угасало каждое мгновение. Просто надо было видеть, как они появились, оглушительно хлопая металлической дверью, как шли быстрым, широким шагом. Подсознательно я ожидал, что они на ходу достанут автоматы и разнесут здесь все к демонам.

   - Ты присядь, - быстро сказал парень. На вид он был немногим старше меня, я дал бы ему двадцать пять или двадцать шесть лет, а девушка выглядела еще моложе.

   - Макс, молчи! - восторженно, с нездорово блестящими глазами, воскликнула она. - Я хочу еще на это посмотреть!

   - На что? - подозрительно спросил я, отступая от нее на шаг. Парень в задумчивости провел рукой по светлым волосам, устало взглянул на девушку и уселся на стол.

   - Как ты себя чувствуешь? - не ответив, доктор подалась вперед, вглядываясь в мое лицо.

   - Не бойся, - посоветовал Макс. - Это всего лишь наш безумный врач, в прошлом - гробовщик.

   - Заткнись, - поморщилась девушка и улыбнулась. Симпатичная она, невысокая, стройная, с выразительными серыми глазами, но... наверное, думала, что этот оскал выглядит дружелюбно. - Говорила же, и суток не пройдет, как этот придурок будет на ногах!

   - Сутки истекли час назад, ты должна мне сотню... - уныло отозвался Макс.

   - Вычти из тех, что ты мне так и не вернул!

   К тому времени я уже понял, насколько они разные, но образ двух духов смерти так и остался в голове.

   - Меня зовут Лин. Лин Дона, - врач смотрела на меня с обожанием, но отчего-то это не радовало. - Ну же, пройдись немного. Побегай. А лучше - подпрыгни!

   Я послушно подпрыгнул, присел пару раз. Тело слушалось, пусть и с трудом.

   - Это прекрасно, - хмуро произнес наблюдающий за всем этим Макс. Лин сейчас не была способна на членораздельную речь - облокотившись на стол, она с восторгом смотрела, как я разминаю руки и ноги. Впрочем, они не разминались толком - наверное, я слишком долго лежал, не двигаясь.

   - Но он не может оставаться в неведении. Ты уже придумала, что сказать?

   - А? Что?.. Ну, подожди, Макс...

   - Приказ Эша.

   - Макс...

   - И Лиоса.

   - В чем дело? - на мой вопрос поначалу не обратили внимания. Двое "духов смерти" буравили друг друга взглядами, обещавшими весьма суровую жизнь в загробном мире.

   - Ничего страшного, - Макс вздохнул, наконец-то повернувшись ко мне. - Ты умер. И должен это знать. Во избежание... непредвиденных ситуаций.

   Я смотрел на него с минуту, если не больше, еще отказываясь верить, но уже отмечая, что я не дышу, а мое сердце не бьется. И боли уже не было, и усталости. Я вспомнил, что мертв. Это тогда, на операционном столе, вот в этом же зале, под лампами, была и боль, и усталость. Теперь же - только память о них.

   "Мертв", - хотел повторить я, но язык уже не слушался. Я упал лицом в кафельные плитки пола, услышал хруст, но не почувствовал ничего.

   - Эй, скажи что-нибудь, - Макс перевернул меня на спину. Только сейчас в голубых глазах появилось что-то, похожее на тревогу.

   - Он не сможет, великий ты дипломат, - злобно отозвалась Лин, склоняясь надо мной и светя фонариком в глаз. - Реагирует. Наверное, по привычке. Но ведь это уже хорошо, да?.. И он слышит... - казалось, она успокаивает саму себя. - Потому что ему это очень, очень нужно... И раз была память, благодаря которой ты, Грэд, ходил, как при жизни, то... - она улыбнулась почти счастливо, - то заново двигаться мы тебя научим.

   Тогда я не был уверен, что хочу такой жизни.

   - Внутренние кровотечения, тяжелое сотрясение мозга, - говорила Лин, пока Макс укладывал на стол мое бесполезное тело. - Если бы ты поехал сразу после побоев... в хорошую клинику, то и тогда... даже команда хирургов вряд ли спасла бы тебя. Не одно, так другое доконало бы, понимаешь?

   До чего же страшно звучали ее слова. Она старалась не дать мне понять, что хоть малейший, но шанс на жизнь у меня был бы, обратись я в клинику незамедлительно.

   - Ты умирал, - она заглянула мне в глаза, но, видимо, ничего там не нашла. - И я... с одобрения начальства... решилась. Мне помогал Моэм... наш большой специалист по духам. Давая тебе умирать, я приводила в порядок твое тело... У тебя внутри сотня швов, - она усмехнулась. - Обстоятельных врагов ты себе нажил. А Моэм... держал твой дух в мертвом теле. Понимаешь? Дух, память, характер - все осталось здесь. Просто... тело мертво. Ты помнил, как двигаться... И рухнул, как только понял, что мертв. Но слышишь... И видишь... Моэм говорил, что так будет, потому что твой дух силен и, в общем-то, знает, что ему необходимо слышать и видеть. А теперь... попробуй... заставь себя пошевелиться или моргнуть.

   Я пытался. Но все те движения, которые раньше были самыми обычными, теперь стали чем-то непостижимым и загадочным. Я не мог понять, как сгибается рука. Помнил свое имя, но не помнил, как подняться на ноги.

   - Она лучший врач, - тихо сказал Макс. Я не мог его видеть, потому что глаза мои тоже не двигались и смотрели только точно перед собой. - И Моэм... Никто другой не смог бы...

   - Думаю, ему не слишком приятно это слышать, - покачала головой Лин. - Грэд... мертвое тело держит тебя неподвижным. Но... ты ведь и сам понимаешь, что жив.

   "Это не жизнь", - хотел сказать я.

   - Что? - Лин наклонилась так близко, что я услышал запах табака, исходивший от нее. Стоп! Я могу чувствовать запах?..

   И в тот же миг все померкло.

   - Вероятно, - медленно произнесла Лин. - Раз он что-то проговорил, у него отказали либо зрение, либо слух. Или все вместе. К сожалению, не могу проверить.

   Мне не верилось, что я вообще что-то умею. Теперь я только слышал звуки и запахи.

   - Ты не понимаешь этого и, возможно, даже не слышишь, но если все же... в общем, пальцы на твоей правой руке дергаются, - вдруг сказала Лин. - Я же говорю, ты все сможешь. И даже больше.

   Я чувствовал, что ненавижу ее. И понимал, что очень сильно хочу жить. Желание оторвать голову и ей, и этому ее помощнику Максу, и незнакомому Моэму, и начальству, позволившему этот эксперимент, то проигрывало желанию жить, уступая место благодарности, то вполне гармонично согласовывалось с ним и вплеталось в это мое новое, странное существование.

   Какое-то время зрение то возвращалось, то исчезало. То же происходило и с осязанием, и с обонянием, слух же сохранялся всегда. Когда-то давно, еще в школе, проводили тест, по которому выяснилось, что информацию на слух я воспринимаю лучше всего. Похоже, ничего не изменилось до сих пор. Каждый раз я старался как-то дать понять, что я все слышу - пошевелить пальцем, моргнуть, произнести что-нибудь. Иногда получалось, иногда нет, но на всякий случай Лин и Макс говорили почти без перерыва.

   И вскоре появился Моэм. Вот тогда я более или менее успокоился - по крайней мере, есть хоть кто-то, кто точно может сказать, что я чувствую, а что нет. Он слышал каждую мою мысль.

   "Наверное, это тяжело, - подумал я. - С телепатами неприятно общаться".

   "А тебе не все равно? - отозвался Моэм слегка удивленно. - Ты все равно говоришь только то, что думаешь. К тому же, я не телепат. Я... шаман. Говорю с духами и иногда управляю ими".

   Так я узнал, что я не просто дух. Привязан к телу, а значит - зомби. Живой труп. Пока что - совершенно бесполезный.

   "И твой дух может заставить твое тело двигаться, - сказал Моэм. - Все просто".

   "Ах да. Как же я сразу не понял".

   Зрение ко мне вернулось, и я имел честь лицезреть ухмылку духовидца. Она впечатляла, а вот сам шаман не очень: низкого роста, в очках с толстыми стеклами, темными, давно не мытыми волосами, зализанными так, чтобы прикрывать лысину. Мутные серые глаза смотрели с интересом.

   "Можешь управлять мной?" - спросил я.

   - Могу. Но ты должен научиться сам, - это Моэм сказал уже вслух, потому что рядом появилась хмурая Лин.

   - Нет, на крайний случай, нам всегда пригодится управляемый монстр, - пожала плечами девушка. - Я могу использовать стальные протезы или фрагменты тел чудовищ, получится прекрасная машина для убийства...

   Моэм не пытался остановить ее размышления, только продолжал ухмыляться.

   - За-а... - наконец прохрипел я. - За-а-ткнись.

   - Первое понятное слово, - потерла ладони Лин, ни капли не смутившись. - Не нравятся мои планы? Бывает...

   В процессе разговора она склонилась, чтобы отмечать любое сокращение мышц моего лица, и приблизилась достаточно, чтобы я мог дотянуться до нее рукой. Только вот дотягиваться до нее я не собирался - рука, не подчиняясь мне, наотмашь хлестнула девушку по щеке. Вернее, так бы случилось, не отшатнись Лин вовремя.

   Моэм подленько захихикал, Лин перехватила мою ладонь, свободной рукой оттолкнув духовидца шага на три от себя, и улыбнулась широко-широко.

   - Чувствуешь?!

   Я только успел подумать о том, какие душевные отношения установились между сотрудниками Шестой организации, и не сразу понял, о чем спрашивает врач.

   Я крепко вцепился в женскую руку, ощущая ее тепло и даже шрам на тыльной стороне ладони. Одновременно я мог слышать, видеть, осязать, обонять и...

   - Да-а...

   И говорить. Какое счастье...

   Тогда же началась учеба.

   Возились со мной Лин, периодически угрожавшая пришиванием новой конечности, и Моэм. Поначалу - упражнения на концентрацию внимания, развитие памяти и речи. Привычный голос сменял откровенно пугающие хрипы и сипы очень медленно, но через неделю я мог самостоятельно, складно, пусть и не слишком быстро объясниться. К тому времени Лин, Моэм и периодически появляющийся в госпитале Макс стали мне почти как родные. Остальных не допускали смотреть на реального зомби, правда, однажды я стал свидетелем того, как Лин вытаскивает пули и обрабатывает ранения на теле какого-то здоровяка - тот был то ли под наркозом, то ли просто без сознания, и меня не видел.

   К удивлению Лин, быстрее голоса ко мне вернулось умение печатать. По мне, так ничего необычного - в своей... до чего же странно это звучит сейчас, жизни, я большую часть рабочего дня проводил за ноутбуком или компьютером. Сначала Моэм усадил меня за стол, вложил в руку карандаш и подсунул лист бумаги. Рука послушалась, заодно стали приходить в нормальное состояние глаза, за долгие годы привыкшие следить за письмом, чуть позже выровнялась спина, появилась осанка. Сидя на табурете и постоянно думая, как бы с него не свалиться, я перепечатывал тексты, сверял таблицы, описывал события из своей жизни. Лин говорила - важно, чтобы эти события были наполнены действиями, и вот тут выходила незадача - последние пять лет, посвященные корпорации "Хестел и Винки", я практически просидел на одном месте.

   - Тут сказано, - как-то начал Моэм, выразительно помахивая папкой с моими личными данными, - тебя выперли, потому что ты "представлял угрозу репутации фирмы". А еще говорится про "необдуманные действия"... Значит, ты не просто так там штаны протирал, да?

   "Ничего особенного. Я только..."

   - Говори вслух! - потребовал шаман.

   - Я задержался на работе и случайно услышал телефонный разговор начальника...

   Моя обязательность и любопытство, его забывчивость и самоуверенность - и вот... Хестел говорил о встрече в клубе "Черепашьи бега" и "новых бойцах для леди". Я нашел этот клуб из чистого интереса и от безделья и выяснил, что в его помещении по выходным дням проводятся бои. Боевые искусства в Данатосе давно стали чем-то вроде культа, чьи приверженцы часто рассуждали о совершенстве старых клинков и тренированного человеческого тела. Официально проводились чемпионаты, а неофициально... Прошлые и будущие участники запросто зарабатывали подпольными боями. Понятно, почему провалилась идея делать ставки на проводимых каждые пять лет соревнованиях, - в подполье бизнес уже давно цвел пышным цветом и завсегдатаи клубов, подобных "Черепашьим бегам", как правило, уверенно могли предсказать исход турнира. Тот факт, что подполье даже не попытались прикрыть, указывал - среди посетителей, вероятно, полным полно влиятельных людей, в том числе, лордов и леди империи.

   В общем, Ян попросту заметил меня и понял, что неспроста обычный клерк шляется по таким местам. А когда он прямо спросил, почему я пришел в "Черепашьи бега", я, разумеется, не смог соврать.

   Моэма мой рассказ не удивил.

   - Так вот как ты мог подпортить репутацию Яна, - пробормотал он, почесав голову. Его волосы теперь неправильными сосульками торчали вокруг лысины. - Ну, теперь понятно, почему ты все-таки не в тюрьме и не в могиле, - он хмыкнул.

   - И почему? - спросил я.

   Шаман ухмылялся и не собирался отвечать. Я сделал попытку схватить его за шиворот, но промазал и заодно свалился все-таки с табурета.

   - Лин давно говорит о необходимости сильной мотивации, - глядя на меня сверху вниз (для низкорослого Моэма это, скорее всего, было в новинку) произнес духовидец. - Сделаем так: я создаю в твоем ноутбуке запароленный файл со всеми объяснениями. А пароль записываю в блокнот, - он пошарил в кармане мешковатых штанов и вместе с посыпавшимися крошками и мелким мусором вытянул оттуда ярко-зеленую записную книжку и демонстративно что-то в ней накалякал. - И прячу блокнот в... на рабочем месте нашей феи шприца и бензопилы. Крайняя левая полка, запомни. До нее тебе нужно пройти не меньше тридцати шагов от своей кровати.

   Я мысленно застонал - я и от койки до стола с ноутбуком добредал только с помощью доктора.

   - И да, - довольно добавил Моэм, - я перенесу твой ноут на тумбочку у постели, так что обратный путь будет подлиннее. Не бойся, все трудно лишь поначалу.

   Выполнив все обещанное, Моэм ушел, беззаботно насвистывая. Стало ясно, что помогать ожившему трупу, начиная с этого момента, никто не станет. После получаса бесполезных попыток мне удалось подняться на ноги, потом - удостовериться, что стою я твердо, никуда не заваливаюсь, и оторвать руки от стола. Первый шаг дался относительно легко, только вот что-то я сделал неправильно, потому что с силой ударился затылком об пол. Боли не почувствовал, конечно, но ведь швы могут разойтись... А, впрочем, Лин снова сошьет, ей не впервой. Я вообще подозревал, что добрый доктор удалила мне некоторые органы, возможно, даже все, сохранив в привычном состоянии только внешнюю оболочку... Коробила меня эта мысль лишь поначалу - зачем мертвецу сердце или, скажем, почки?

   Второй раз подняться не удалось, а час спустя объявились Макс и Лин. Последняя сначала ругала Моэма за то, что он оставил меня без присмотра, а потом спросила о причинах, и пришлось рассказывать. План духовидца психопатка в белом халате одобрила, что не мешало ей продолжать материться - разошлись два шва. Макс стоял в стороне, непривычно молчаливый.

   - Знаешь, это забавно, - поделилась Лин. - Болтать с пациентом, которому присобачиваешь на место внутренности!

   - Со мной такое тоже впервые... Так все мои органы все же на месте?

   - А ты что думал, я ими торгую? - усмехнулась Лин и слегка задумалась, когда я честно ответил "Да".

   - Когда они мне нужны, я связываюсь с знакомым в городском морге, - она почесала кончик носа, и я в который раз пожалел, что не у всех такая болезнь, как у меня. Я не понимал, серьезно она говорит или нет! Кстати, моя патология тоже осталась со мной, как, скажем так, главная привычка и неотъемлемая черта характера.

   - Органы тебе пригодятся, - со зловещей ухмылкой сообщила Лин, но объяснять ничего не стала.

   Раны зарастали благодаря все тому же "духу", который заставили остаться в теле. Здесь были свои проблемы - срасталось все во много раз медленнее, чем у живого человека, и я не понимал, когда получал новую травму (так, к примеру, я сломал нос, услышав хруст, но не почувствовав боли), но, по словам Лин, она не рассчитывала даже на такой результат.

   - Ты все-таки очень силен, - говорила она. - Духовно. Я думала, придется чуть ли не каждую неделю возиться с отмирающими тканями и бороться с разложением, но нет... Думаю, "сока лотоса" раз в месяц будет достаточно.

   У живых "сок лотоса" вызывал мгновенную регенерацию, мой же организм благодаря нему обновлялся внешне и внутренне. В общем, чтобы спокойно существовать месяц, денек-другой я должен быть консервой в ванне раствора. Живой я "сок лотоса" встречал только на рекламных стендах клиники, надо признать, а сейчас... Сейчас это - главная моя потребность, как говорит Лин. Другие присущие любому человеку желания вроде сна или еды, отсутствуют напрочь.

   По ночам Моэм и Лин оставляли меня смотреть с ноутбука разные фильмы и передачи - образовательные каналы, новости, записи спортивных состязаний и новинки кинематографа, все вперемешку. Часто я по привычке ложился на кровать, готовясь ко сну. Сна не хватало, я просто не знал, куда еще можно потратить такое количество времени. Но - это было раньше. Теперь же, когда я получил молчаливое одобрение Лин и задание А от Моэма, можно было плюнуть на осторожность. Пусть Лин зашивает, если согласна на такое "повышение мотивации".

   Усталости я не чувствовал, но от лени отучиться не мог. В какой-то момент словно вспоминал, как трудно перенести сутки безо всякого отдыха - и вот шаг уже казался невероятно сложным заданием. "Как я шагаю? Я же мертв!" - думал я и тут же падал. Впрочем, когда я твердил себе, что жив - двигаюсь же, и думаю, и чувствую! - я падал все равно. И часто не мог подняться снова. Привыкнуть к своему новому существованию, найти грань между полюсами жизни и смерти я не мог. Ведь, если поразмыслить, я никогда не думал, что между ними вообще может что-то находится.

   Да, думать я стал однозначно чаще и больше - часы лежания на полу после очередного "марш-броска" располагают, знаете ли. Я мало вспоминал о прошлом, даже тот последний эпизод с "Черепашьими бегами" интересовал меня исключительно как причина моего нынешнего существования. Обида... пожалуй, присутствовала. На Яна, чьей милостью я был избит мало не до смерти. На Лин я злиться уже не мог - думаю, рано или поздно она сотворила бы что-то подобное сама с собой, просто из любви к науке, а тут как нарочно подвернулся я...

   Ха, подвернулся! Да я являлся невероятно подходящей кандидатурой для смерти и последующего оживления! С девушкой разошелся прошлой весной, отец умер четыре года назад, мать вообще не знаю, а дедушка стар и без очков так точно не разглядит во мне никаких изменений. Говорить про смерть ему даже не собираюсь - он и так пережил своего сына, у меня нет права на правду. Только разговаривать нужно осторожно - с моей патологией это трудно, но за много лет я научился предугадывать, куда может завести разговор и избегать опасных тем. А в то, что дедуля однажды спросит напрямую "Внучок, а не сдох ли ты часом?!" верилось слабо.

   Еще я размышлял о Шестой организации - Энтони Эш был прав, я прочитал только адрес, да и тот уже забыл. На вопросы о месте моей новой работы Лин, Моэм и Макс пока что тоже отмалчивались. Но я-то помнил последние подслушанные слова Яна - пока что они соответствовали окружению.

   Каждое утро приходила Лин с Максом или Моэмом. Я вообще заметил, что врач практически никогда не появляется одна, о причинах не спрашивал, только догадывался. Меня поднимали, осматривали, ремонтировали, потом шли привычные и уже, как мне казалось, ненужные занятия с текстом и речью. Двигаться уже не помогали.

   И вот когда я добрался, наконец, до проклятой крайней левой полки, ранним утром, в состоянии эйфории от своих собственных способностей (за все тридцать два шага только раз споткнулся!), нашел там сложенный вдвое листок с паролем... развернул, прочел... Несколько шагов обратно я сделал, даже не задумавшись! И даже когда поскользнулся на какой-то обертке, вывалившейся из кармана заходившего вечером Моэма, я остался счастливым.

   - Спинорог, - проговорил я. - Спинорог... Интересно, что это?..

   Лин догадалась обо всем - очевидно, слишком непривычно было видеть, как мертвец неуклюже пытается встать с пола, но широко улыбается при этом.

   - Достал, значит.

   Я помахал в воздухе бумажкой, как только убедился, что твердо стою на ногах.

   - Прекрасно, - хмыкнула Лин. - И что же придумал тот очкарик?

   К слову, сама девушка очки носила большую часть времени.

   - Спинорога, - довольно отозвался я, медленно, но уверенно шагая к кровати. - Это что такое?

   - Тварюга одна, - Лин подошла к моей тумбочке, присела на краешек постели и задумчиво уставилась на экран ноутбука. Потом вздохнула и покачала головой. - Ну никакой фантазии у этого идиота... Ничего, сейчас придумаю.

   Признаюсь, голос мне отказал в тот момент.

   Я рванул к ноутбуку как мог быстро, но Лин уже успела ввести какую-то комбинацию из букв, цифр и символов. Успела даже перемахнуть через кровать и нагло улыбнуться.

   - Да ничего страшного! - рассмеялась она. - Подумаешь, еще недельку-другую походишь туда-сюда - и все узнаешь.

   - Ты...

   - Я, - с готовностью подтвердила Лин.

   Только сейчас я заметил, что Макс тоже присутствует в больничном отделении. Он произнес, не торопясь занимать ничью сторону:

   - Когда-нибудь доиграешься, Лин...

   - Что? - мгновенно окрысилась девушка. - Тут кто-то станет сомневаться в моем профессионализме?

   - Истеричка, - уныло произнес я. - Недостаток профессионализма ты возмещаешь за счет рискованности и абсолютной беспринципности. Таково мое мнение.

   Лин спала с лица, но лишь на мгновение.

   - Ага-а, - вкрадчиво проговорила она. - А ответь-ка мне, пожалуйста, что ты все-таки думаешь о моих методах лечения? Они тебе не нравятся?

   - Очень не нравятся, - я присел на корточки и поднялся, покрутил головой. - Но... Я не заметил, как пробежал большую часть расстояния между нами! Мотивация сработала...

   - Продолжай, продолжай. Так кто я после этого?

   - Гений... Хоть и маньяк... немного. Я рад, что ты все-таки работаешь здесь, а не шляешься по улицам в поисках жертвы.

   - Тут у меня всегда под рукой необходимый материал, - обезоруживающе улыбнулась Лин, разводя руками. - Зачем нужны какие-то грязные улицы?

   Она подошла ближе и успокаивающе похлопала меня по плечу. Макс, скрестив руки на груди, наблюдал. Похоже, он не верил, что я ни за что не смогу нанести Лин вред. Телохранитель, точно...

   - Я запишу новый пароль вечером, перед самым уходом, - сказала девушка. - И положу на прежнее место... Только учти - если я приду, а ты еще не доберешься до ноута, все повторится. И мне ни капли тебя не жаль.

   В ее глазах загорелись фанатичные огоньки, на щеках проступил яркий румянец, даже руки задрожали. Стремительно повышая голос и все сильнее сжимая мое плечо, она продолжила:

   - Вернее, нет, мне жаль тебя, мертвое существо... Мне плевать на твою жизнь до того, как ты рухнул в приемной Эша, но мне жаль тебя сейчас. Жаль, потому что ты все-таки сдох!.. Не поехал в клинику со всеми своими травмами, а ломанулся сюда... Идиот! - рявкнула она и вдруг прошептала едва слышно:

   - Если ты пожелаешь, я растворю твое тело в кислоте... Если ты не сможешь... Растворю. Но сначала я проведу до конца этот опыт! Ты у меня еще тройное сальто делать будешь!

   С полминуты я смотрел в ее полыхающие безумием глаза, а потом произнес спокойно:

   - Псих.

   - Я сказала! - она оттолкнула меня, склонив голову и ухмыльнувшись только для себя - злобно и горько.

   - Я звоню Моэму, - тихо и ровно проговорил Макс. - Пусть он сегодня сидит с мертвяком.

   - Достану я твой пароль, успокойся, - добавил я. - Наверное, даже этой ночью.

   - Я спокойна, - она сказала эту банальную, раздражающую, лживую фразу так, что я поверил - ничего не произошло.

   И действительно, ночью - достал. И вернулся к ноуту легко, как живой. И открыл файл. И...

   Они издеваются надо мной. Они точно надо мной издеваются.

   Будучи уже знакомым с "терапией от доктора Лин и шамана", я был готов увидеть в файле что угодно: никаким боком не относящийся к делу фильм, загадку, заархивированную историю возникновения и существования Шестой организации, задачу на логику, философскую притчу и простую фразу "Утром приду - расскажу".

   Но вот этот набор букв и цифр, отличающийся от пароля только меньшим количеством символов? А+3 40K050 - и что?!

   Доковыляв обратно к рабочему месту Лин, я принялся методично перекапывать завалы хлама в поисках хоть какой-то подсказки. На доктора рука не поднимется, а вот мечты о сворачивании одной лысой башки очень повышали... мотивацию, будь она неладна.

   Итак, А+3 40К050 - расшифровать, Моэма - прибить. Планирование всегда настраивает на рабочий лад.

   Ключ к шифровке Лин наверняка оставила - ведь она не просто так задержалась сегодня, ковыряясь в документации, которую последний раз разбирали и сортировали, судя по единственной папке, четыре года назад. Если приверженцы старых боевых стилей Данатоса устраивали грандиозные соревнования каждые пять лет, выясняя, наконец, кто здесь мастер и где чей ученик, то Лин являлась адепткой схожего культа - и срок проводить масштабные раскопки на письменном столе еще не подошел. Так что я решил оставить на ее совести и списки лекарств, из которых узнал только два-три наименования, и запрос на оборудование для холодной сварки, и неоконченное письмо известному трансплантологу из Иргема, что начиналось словами "Старый ты козел", и схемы экспериментальных протезов из кости спинорога, и даже отчеты о проведении операций по внедрению головастиков-шпионов в слой подкожного жира некого "объекта".

   Я считал полки и предметы, просматривал нумерацию отчетов, искал кодовые маркировки на технике и, кажется, спустя час уже лучше самой Лин знал, что где валяется в этом бедламе, пока не расчистил рабочее место до столешницы. Под кипами бумаг и горами непонятного мне барахла обнаружился план эвакуации в раме. На листе, прилепленном к пластиковому уголку, значилось: "Повесить до сентября!"

   - И как этот человек скальпели внутри пациентов не забывает... - пробормотал я, без особых трудов отыскав молоток и гвозди на полке с зажимами, шприцами и бинтами.

   В кои-то веки доброе дело дало незамедлительный результат, а не надежду на светлое будущее! Над планом черным маркером было выведено "А-1", что и вселило в меня надежду, а стрелок, показывающих путь эвакуации, присутствовало аж две - синяя и красная. На полях небрежным росчерком обозначалось: красная линия - "пожар", синяя линия - "атака извне". Скромное "и пр." рядом с каждой надписью прямо-таки интриговало.

   Красная стрелка заканчивалась схематичной лесенкой и "А0", синяя - такой же лесенкой и "А-3". Рассудив, что цифры на плане - это, скорее всего, этажи, а мне, за неимением плюсов, стоит двигаться хотя бы в сторону нуля, то есть вверх (все же не зря, оказавшись здесь, я сразу подумал о полуподвале), я начал репетировать пожарную эвакуацию.

   План взял с собой, иначе заблудился бы, хотя специально для незнающих время от времени попадались намалеванные на стенах стрелки и бегущие человечки. Рассматривая план, я также заметил, что весь он расчерчен на неравные секторы, отмеченные цифрами. Конкретно на ярусе А-1 они располагались с 21 по 26 включительно, а сам госпиталь значился под номером 25. Под числом 26 гордо значился извилистый лабиринт коридоров, соединяющий комнаты, неизвестно для чего спланированный с такой изощренностью.

   Вместо ступеней наверх я обнаружил пандус и лифт, оно и понятно: где больница, там каталки, с которыми по лестнице бегать, может, и удобно, но только без пациента.

   Лифт так лифт. Изучить здание еще успею, а то скоро утро, явится Лин - и придется начинать все сначала. Хотя... сейчас я, по крайней мере, могу попытаться добежать до ноута быстрее - прошел весь путь, не запнувшись, не споткнувшись, и даже во все повороты удачно вписался.

   На стенке угрожающе заскрипевшей кабины нашлись привычные кнопки, ну а доехав до нужного мне "+3" я окончательно воспрянул духом. Даже задумал пробежаться ради интереса. Потренироваться, так сказать, если доктор все-таки найдет меня прежде, чем я увижу таинственное "К050". "40", я так понял, это сектор. Подтвердить догадку не получилось - новый план эвакуации я не заметил. Очень хотелось верить, что виной тому моя невнимательность, а не безалаберность сотрудников (так как куда уж безалаберной нашего сумасшедшего гения?).

   Впрочем, удалось сориентироваться и без плана. Все оказалось довольно просто - выйдя из лифта, я оказался в центре просторной круглой комнаты, от которой лучами расходились довольно длинные коридоры. Прогулявшись наугад, я обнаружил в конце лестницу, а также "расшифровал" последние цифры кода. Комнаты! Одинаковые пронумерованные двери шли только по правой стене, в выбранном мной коридоре - от двадцать пятой до тридцать шестой.

   Вне себя от радости я быстрехонько отыскал комнату (буква "К" в шифре!) с номером 050 и постучал. У меня были определенные подозрения насчет заготовленной подлянки, и по мере ожидания они только росли. Я уже стал прикидывать, что бы мне сделать, чтобы Моэм и Лин хоть злорадствовали не слишком долго, как дверь все-таки распахнулась. Раздалось громкое "Ого!" и не успел я опомниться, как меня одним рывком втащили в комнату.

   - Макс! - не поверил я. - Так вы здесь все живете? И Лин, и Моэм?

   - Чаще всего, - поморщился Макс. - Мы тут в любое время дня и ночи можем понадобиться.

   Я осмотрелся: небольшая комната, приемлемый бардак, приоткрыта дверь в санузел... Койка и тумбочка как в госпитале, низенький холодильник с прибитым над ним шкафчиком, пара кресел, шкаф, полки с одной-единственной книгой и всяким хламом, письменный стол со стулом, посеревший от времени паркет и огромная картина, видимо, возмещающая отсутствие окон. Мое жилище лишь немногим просторнее и уютнее.

   А Макс тем временем достал из холодильника объемистую кастрюлю, а из шкафчика - ложку и кусок хлеба. Я сам при жизни спросонья часто тянулся к холодильнику, независимо от времени суток, но вот человека, который хватает не котлету или там, соленый огурец, а, даже не включив свет, уверенно и привычно берется за тазик супа...

   - Лин опять явится проверять тебя в шесть утра, наверняка не успею забежать в столовку с этим фанатом науки, - объяснил Макс. - Чарли мне специально для таких случаев кастрюли выделяет...

   Понимаю. Лин может не только рано прийти, но и задержаться на всю ночь, ни разу не покинув госпиталь, просто раньше мне как-то в голову не приходило, отчего у Макса тогда бывает столь несчастный вид.

   - Я бы тебе предложил, - продолжил Макс, усевшись в кресло и водрузив кастрюлю на колени, - но у тебя там что-то гнить начнет.

   - Да, Лин предупреждала, - махнул рукой я, падая в другое кресло. Думаю, обивку не испортит вполне свежий, неразлагающийся труп в больничной пижаме. - Да мне, в общем-то, и не нужно. Так, иногда по привычке хочется сожрать чего-нибудь.

   - Ты, я смотрю, совсем освоился, - хохотнул Макс, уплетая холодный суп.

   - Лин говорила про кислоту, - пожал плечами я. - Знаешь, такая перспектива меня успокоила.

   Чистую правду сказал, как всегда. Моэм пока не слишком распространялся о способах умереть второй раз, но насколько я понял из его и Лин случайных фраз, собрать меня можно чуть ли не из кусочков. Исключение (думаю, все же одно из) кислота, к примеру, азотная, или какой-нибудь современный препарат на ее основе. И странным образом радовало, что, не выдержав подобного существования, я всегда могу попросить у Лин пару-тройку ведер едкой жидкости.

   - Долго над шифром думал? - спросил Макс.

   - Пока план эвакуации не нашел... Я все понял, кроме буквы "А" в начале. Вот что она означает?

   - Просто корпус. Еще Б имеется, но это на самой окраине.

   - Даже так... А почему именно твоя комната?

   - А, потому что Моэму лень объяснять, да и дрыхнуть он может хоть до обеда, - фыркнул Макс. - Ну и... знаком я с этими подпольными боями. И даже с Хестелом твоим... Скользкий тип, но дело свое выполняет на отлично.

   Макс рассказал все ровно, будто перед ним не сидел человек, в чьей смерти, пусть и частично, но виновен Ян. Впрочем, мне давно казалось, что со смертью обычные человеческие чувства во мне поутихли, если не заглохли совсем, и тогда я в этом убедился - слушал я тоже спокойно, не испытывая никаких ярких эмоций.

   Макс, как оказалось, принадлежал к тому самому культу бойцов Данатоса и даже участвовал в чемпионате три года назад, замкнув десятку лидеров рукопашного боя. После окончания соревнований он одно за другим получил несколько вызовов от разных бойцов, а чуть позже, отметившись в подполье чередой побед, был приглашен на обед лично Яном.

   - Хестел - человек леди Беаты, - сказал Макс. - Он занимается подбором людей для личной гвардии императора и элитного подразделения Крылатых, которыми леди управляет. И я туда чуть не попал.

   - А почему чуть? - поинтересовался я.

   - Из Лин боец... - Макс скривился. - Скажем так, средней паршивости. И это сейчас, а три года назад все было еще хуже. Она как раз появилась в организации, отказалась от должности у Крылатых, и сраженный наповал Эш кинулся искать ей телохранителя, отправил запрос к верхам - вот и сплавили меня сюда, пока ничего серьезного про второй порядок не узнал.

   - Не жалеешь?

   - Нет, - хмыкнул Макс. - Мне здесь нравится.

   Глядя на него, такого довольного, в обнимку с кастрюлей супа, я вполне верил его словам.

   Все прояснилось. Меня не пытались запугать или кинуть за решетку, заставив молчать про тайну Хестела, - бесполезно, все равно честно отвечу, если спросят. Вот и получил я новое назначение в организацию, тайно связанную с верхами, но при этом занимающуюся "всем остальным", как выразился Эш, тем, чем пренебрег "второй порядок". Вроде и в курсе дел власти и подполья, и далеко от верхов, и меньше вероятности, что попадусь в лапы не тем людям.

   А почему меня не убили... Ведь это было бы самым простым решением... Леди Беата, сестра императора, тесно связана с церковью, это знают все. Ее милосердие и религиозность должны были меня спасти, если бы не личная инициатива разозленного Яна, которого, верно, впервые за долгое время засекли, да еще так нелепо.

   Хотя есть и второй вариант, который нравился мне еще меньше: сюда меня сослали в надежде, или даже в уверенности моей скорой гибели. Почему-то я не сомневался, что текучка кадров на данном предприятии чрезвычайно быстра. И тогда со стороны доктора Лин было грандиозной подлостью поставить такой удачный опыт.

   Но Макс так не считал.

   - Должен признать, твоя смерть все облегчила, - и лишней тактичностью тоже не страдал. - В Шестерке все знают, что делают и на кого работают, и молчат, но появись ты, пришлось бы завалить тебя работой, чтобы не оставалось времени ни на друзей, ни на знакомых извне. Сам понимаешь, твоя болезнь... А сейчас так или иначе придется ограничить круг общения.

   - Понимаю... Мало кто нормально воспримет тот факт, что друг умер и стал зомби.

   Макс прожевал кусок хлеба, помолчал немного и с убийственной прямотой произнес:

   - Хотя у тебя и так нет друзей, видимо. Ты не пытался никому позвонить, успокоить, что с тобой все в порядке.

   - У меня есть дед, - признался я. - Из техники он держит только газовую плиту, так что я его просто навещу, как только Лин разрешит. Про работу он говорить не любит и спрашивать не будет - секрет останется секретом.

   Телохранитель оценивающе прошелся по мне взглядом и высказался:

   - Если сильно не приглядываться, может, и сойдешь за живого.

   - У деда зрение катастрофическое, и очки он тоже не приемлет. Человек принципа.

   Макс добродушно усмехнулся, ложка брякнула о стенку кастрюли, а я поднялся.

   - Уходишь? - Макс дотянулся до тумбочки и цапнул с нее мобильник. Посмотрел время. - Обратно в госпиталь?

   - А куда еще? - неуверенно спросил я. - Встречусь кому-нибудь по дороге - проблем будет...

   - Не будет, - хмыкнул боец и поднялся с легким вздохом. - Подожди немного, я сейчас... Все равно надо кастрюлю вернуть.

   Макс прихватил из шкафа какую-то одежду, скрылся в ванной на пару минут и вскоре уже зашнуровывал ботинки рядом с дверью.

   Экскурсия продолжилась, на этот раз - с гидом. На плюс втором уровне мы останавливаться не стали. "Ты еще успеешь возненавидеть этот этаж", - мрачно пообещал Макс. Собственно, отделы связи как с общественностью, так и с "вторым порядком" располагались именно там и там же предстояло мне работать. Кроме того, весь плюс второй уровень работал на создание репутации обычного предприятия сферы обслуживания, занимался соответствующей рекламой и всеми финансами. "Платят мало", - хмуро поделился Макс. Он, да и абсолютное большинство сотрудников, как я понял, представляли оперативный отдел, вольно курсирующий по всему зданию с непринужденностью бульдозера.

   Нулевой ярус, по словам телохранителя, существовал исключительно для приема посетителей, как из верхов, так и из низов: просторный холл, приемная, кабинет директора и множество кабинетов, пустующих до лучших времен.

   Нас же интересовал в первую очередь самый любимый уровень всех сотрудников Шестерки, плюс первый, который состоял всего из трех секторов: столовой, лично меня совершенно не интересующей в силу известных причин; библиотеки, которая, как выяснилось позже, являлась еще одним огромным рабочим кабинетом, и типичной комнаты отдыха, с мягкой мебелью и телевизорами. На последнюю я взглянул лишь мельком: Макс оставил кастрюлю у дверей еще закрытой столовой, объяснив, что "Чарли поймет, от кого", показал мне библиотеку (за одним из письменных столов кто-то спал), а вот в дверях последнего сектора у него запищал телефон. Кто-то позвонил и тут же сбросил вызов.

   - Лин, - бросил Макс, резко развернувшись. - Раз звонит, значит, через две минуты уже будет на месте.

   - Быстрая! - удивился я.

   - Полшестого утра! - мученически провыл Макс, бегом направляясь к лифту. - С твоим появлением она все больше съезжает с катушек!

   Пока кабина опускалась, телохранитель поведал, что Лин - единственный сотрудник, живущий на минус первом уровне, поближе к драгоценному госпиталю и "миленьким мертвячкам". Ее комната, пожалуй, одна из самых защищенных во всем здании, ну а лично у доктора с Максом существует договоренность - как только Лин просыпается, тут же звонит телохранителю, и тот мчится вниз. В первый раз Макс милостиво выделил девушке десять минут, и когда явился для сопровождения, в комнате ее уже не нашел.

   - Она не женщина, - с вполне объяснимой тоской вздохнул Макс, - а врач.

   - Слушай, а отчего вообще над ней такая опека? Я имею в виду, даже здесь, внутри здания.

   - Сюда пробирались дважды, - поморщился боец. - И оба раза покушались на нее. Эш подозревает людей Беаты - мол, великоват специалист для нашей дыры, а Лин, к тому же, не выбирала выражения, когда объясняла, почему не станет работать с Крылатыми. Лиос называет Эша идиотом.

   - Лиос? - переспросил я. - Гартман Лиос, это который...

   - Который второй наш начальник, - хмыкнул Макс, нетерпеливо притопнув, когда лифт, заскрежетав, остановился. - Еще увидишь его, но сначала...

   - Что сначала?

   - Курсы повышения квалификации от Моэма, - Макс прямо-таки по-волчьи оскалился. - Раз ты вспомнил, как двигаться.

   - Чего-о? - это я крикнул уже вдогонку.

   Оставалось только прихватить дожидавшийся меня, такой родной сердцу план эвакуации и броситься следом.

   Только пару недель спустя я узнал, что спокойным шагом в Шестой организации ходят крайне редко.

   Двадцать второй сектор, он же личные апартаменты Лин, отличался от стандартных комнат более высокими, как и на всем уровне, потолками и более обшарпанной дверью, а остальное мне увидеть не удалось - занесший руку Макс едва не стукнул по лбу врача вместо двери. Лин держала в руках кружку с кофе и без белого халата выглядела возмутительно непрезентабельной.

   - А ты рано! - вместо приветствия сказала девушка, захлопнув за собой дверь, и, заглянув телохранителю за плечо, широко улыбнулась:

   - И я понимаю, почему! Что, парни, хорошо пообщались?

   - И тебе доброго утра, - флегматично отозвался Макс. - Давай кружку, подержу.

   - Зачем? - удивилась Лин, поглядев на часы.

   - Вот за этим! - прорычал Макс, хватая кружку. Реакция у него была отменная, кофе пролилось совсем немного и все на его руку.

   - И вот так каждый раз... - бросил телохранитель в мою сторону. - Полшестого, Лин.

   - Тридцать три минуты, - виновато улыбнулась подопечная Макса, зашагав по коридору. - Я всегда считала, что мы спим слишком долго!.. Ты, Грэд, должен был оценить преимущества целых восьми часов свободного времени!

   - Оценил, - ответил я. - Вот как раз этой ночью... столько познавательного! План эвакуации изучил... Ты сама хоть помнишь, где он у тебя валялся?

   - Конечно, - с готовностью кивнула Лин, прибавив шагу. - Я там сверху отчеты положила, про головастиков-шпионов... Ты хоть оценил задумку? Мы с Максом полчаса выбирали между ними и кольчатыми червями-мозгоедами...

   Признаться, мне немного полегчало.

   - И выбрали наиболее интересный вариант, - задумчиво добавил Макс. - По крайней мере, еще не реализованный...

   Они безнадежны. Оба.

   Макс распахнул двери в госпиталь, Лин направилась к одному из шкафов. Умудрившись просунуть в рукав руку вместе с полупустой чашкой, девушка надела один из десятка белых халатов и водрузила на нос очки.

   - Итак, - она отхлебнула кофе и коротко вздохнула, - думаю, пришла пора открывать сейфы.

   - А что в них? - кажется, любая ее фраза стала вызывать у меня подозрения. Да еще и Макс так выразительно поморщился...

   - Ну а что делать? Моэму пора начинать уроки, а без видения это не возможно.

   - Какого "видения"? - требовательней спросил я.

   - Да обычного, - пожала плечами Лин. - Дневного. Ночного.

   - Так я вроде все вижу.

   Врач поставила кружку на стол, подошла к самому высокому, примерно с нее саму, встроенному в стену сейфу, вбила код и потянула на себя тяжелую дверцу. Макс, успевший дозвониться и крикнуть в трубку: "Срочно в госпиталь!", кинулся помогать так рьяно, как будто минимум одно покушение из двух производилось из сейфа.

   Нечто высокое, прямоугольное и плоское, скрытое тряпкой расцветки больничных занавесок, было поставлено к стене.

   - Ты себя не видел, - успокаивающе, как ребенку, причем, слабоумному, сказала Лин, стягивая занавеску.

   И продолжила:

   - Мы все зеркала убрали, на всех уровнях... Вдруг ты бы туда забрел... Единственное, чего боялись - что ты свое отражение на экране ноутбука увидишь. Но...

   - Но ты упорно ничего не замечал, - я узнал недовольный голос Моэма и медленно перевел на него взгляд. - И это отлично!

   - О... Отлично? - выдавил я.

   - Это прекрасно! - горячо заверила меня Лин. - Значит, твое сознание самостоятельно защищает тебя от стресса!

   - А вы, значит, решили поспорить с моим сознанием?

   - У нас не так много времени, чтобы ждать, - кивнула доктор, абсолютно уверенная в собственной правоте. - К тому же, шоковая терапия уже давала удивительные результаты.

   - И за тобой смотрят специалисты, - напомнил Моэм от дверей.

   Понимая, что не могу с ними спорить, я вновь посмотрел на свое отражение. Лин тихонько отошла в сторону, села на стул и стала наблюдать за мной оттуда, Макс встал рядом с ней, Моэм сделал вид, что разбирает бумаги на столе.

   Если бы я дышал, мне не хватило бы воздуха. Да, я видел раньше свои руки с кожей бледной, сухой, пористой и словно бы резиновой на ощупь, знал, что часть волос сбрили во время операции на черепе, понимал, что не могу выглядеть нормально, но... все это не складывалось в целую картину. Должно быть, и вправду какая-то психологическая защита...

   Так как есть, от чего защищаться. Я расстегнул рубашку, разглядывая тело, - картина дополнилась внушительными шрамами, рассекающими вдоль живот и грудную клетку. Хотя демоны с ней, с кожей и шрамами, плевать, - в конце концов, под одеждой не видно. Все равно, что переднего нижнего зуба нет - широко улыбаться я вряд ли стану... Но вот что творилось на голове... Четыре металлические скобы держали на месте часть черепа, у виска, куда, я помню, приходился удар Байши.

   - Мне надо было стравить внутричерепное давление, - безошибочно угадав, когда стоит начать объяснения, произнесла Лин. - Очень быстро, ведь с тобой еще работы на десятерых было... Вот и вырезала шайбу. Заодно и гематому убрала. А-а... А почему скобы - так у тебя эта шайба вывалилась бы. У человека за год череп гарантированно в норму бы пришел, а тебе лет пять понадобится... И потом снимем железки!

   До чего у нее все просто - вскрыла, поковырялась, поставила обратно, гвоздями прибила, полюбовалась...

   - Я урод.

   - Ты уникален! - возмутилась Лин.

   - Одно другого не исключает!

   Я повернулся к единственному человеку, на чьем лице читалось хоть какое-то сочувствие.

   - Макс, ты говорил, я сойду за живого...

   - И сойдешь, - не растерялся телохранитель. - Ну, бледный и бледный, может, ты болеешь. На голову... шапку. Или там, кепку.

   - А вообще, - доверительно заметил Моэм, - становится модным вживлять в тело стальные пластины и прочее...

   - А ты откуда знаешь? - изогнула бровь Лин. Духовидец недовольно нахмурился и не ответил.

   - Я серьезно... Тебе просто так кажется по первости, а на самом деле - не слишком и страшно. Особенно в темноте, - продолжил Макс.

   - Особенно с плохим зрением, - хмуро поддакнул я, а Лин тем временем подошла ближе, поднялась на носки и кое-как пригладила мои взлохмаченные, грязные волосы.

   - Если вот так причесать, влево, - прикинула она, - то частично скобы закрыты. А можно полностью волосы сбрить и...

   - Не продолжай, - попросил я, представив синюшный череп со следами операции. Я отвернулся от зеркала и прикрыл глаза, успокаиваясь. Чего это я? Меня при жизни внешность не волновала, так с чего должна беспокоить после смерти? Девушек мне уже точно не соблазнять... Эта мысль отозвалась чем-то, похожим на боль, но не серьезнее, что еще раз подтвердило - эмоциональность снизилась за ненадобностью.

   В моем нынешнем положении есть плюсы, в конце концов, даже во внешнем виде - например, я могу пробраться к Хестелу в дом, ночью, в полнолуние, подойти к кровати, резко отдернуть одеяло и жутким голосом провыть... что? Ну, хотя бы "Приве-е-ет!" Наверняка эффект меня порадует.

   Второй раз смотреть на свое отражение было уже легче. Я это я. Все еще, несмотря ни на что. Ничем не примечательное лицо, синие дедовы глаза, прямой нос, песочного цвета волосы... "плешь" со скобами... если зачесать, то и вправду, верхние железки будут незаметны.

   - Ну, как ты? - поинтересовался Макс.

   - Я? Ты знаешь, как опасно задавать мне этот вопрос?

   - А ты ответь коротко.

   - Тогда - сойдет. Я никогда раньше не был мертвым, потому не знаю, что здесь значит "хорошее самочувствие", а что "плохое". Но... вроде бы все не так уж паршиво.

   - Наконец-то, - буркнул Моэм. - Тогда переодевайся в форму и за мной.

   - Форму? - не понял я. Лин кроме докторского халата носила джинсы и клетчатую рубашку явно на размер больше, чем нужно, Макс - тоже джинсы и темную водолазку. Обувь - старые кеды и ботинки на шнуровке, - также мало вписывалась в понятие "форменной".

   - Он шутит, - фыркнул Макс, роясь в прикроватной тумбочке. - Он больше всех возмущался, когда ее ввели. Постоянно ходил унылый и злобный.

   Моэм ухмылялся, скромно глядя под ноги.

   - А потом что, форму отменили?

   - Не, - телохранитель вытащил на кровать пластиковый пакет, - просто проверяющая комиссия уехала.

   В пакете нашелся мой же деловой костюм, при виде которого меня обуяла странная тоска.

   - А так как в собственной одежде тебе будет неудобно, - с видом уличного фокусника сказал Макс, - то специально для тебя...

   - Лови! - крикнула Лин. Мне в затылок прилетел второй пакет.

   - С какого трупа сняли? - поинтересовался я, вытаскивая на свет серые джинсы.

   - Это мое, - хмыкнул Макс. - Еще два дня назад притащил.

   Немного смутившись и сердечно поблагодарив телохранителя, я в две минуты сменил больничную пижаму на джинсы и водолазку. Лин, поймав мой взгляд, отвернулась с хмыканьем: "Да я внутренности твои видела, чего уж..." Боец был лишь немногим крупнее меня, так что проблем не возникло. Я натянул старые, стоптанные кеды Макса (видимо, он с детства не привык развязывать единожды завязанные шнурки, ну а я и после смерти не изменился) и кинулся за Моэмом. Тот не собирался меня дожидаться и покинул больничное отделения, когда я только начала переодеваться.

   - Как бежит, как бежит! - восхитилась Лин мне в спину.

   Заметив, что зомби его догоняет, Моэм ускорил шаг, и мы оказались у лифта уже через полминуты. Ночью мне казалось, что я шел гораздо дольше.

   - Даже хорошо, что Лин поднимается так рано, - сказал духовидец, когда створки лифта разъехались. - Обычно на минус второй уровень по утрам спускается много народа.

   - Мне же все равно придется когда-нибудь знакомиться с сотрудниками, - недовольно заметил я.

   - Конечно, - кивнул Моэм. - И познакомишься. На плюс второй хоть сейчас топай, туда наши только за зарплатой ходят. Или вон, к технарям дуй, они с Лин соседи. Только их ты не впечатлишь, скажем так, - шаман хмыкнул. - Все оперативники у нас ребята видные, каждый в чем-то да преуспел, ну а ты пока, увы, ничем не выделяешься... Ну, кроме смерти и самого удачливого подопытного Лин.

   - У вас у всех здесь такое странное чувство юмора? - возмутился я. - Что значит "самый удачливый"?

   - Да ты что, мы серьезная организация! - ответно возмутился Моэм, показушно одернув воротник не слишком свежей рубашки, желтой, в оранжевых разводах. Второй вопрос шаман проигнорировал, улыбаясь во все зубы.

   - И... - наверное, мыслительные процессы у меня тоже замедлились. - Моэм, при чем тут оперативники? Какой из меня оперативник?!

   - Слушай, ну не будь идиотом! - лифт приехал, Моэм вытолкал меня из кабины. Вне госпиталя, вотчины Лин, он стал раскованней и смелее. - Ты и при жизни отличался такой редкой сообразительностью?

   Я задумался. Не чувствую боли, да. Лин провела несколько экспериментов - бить табуреткой по голове остереглась из-за швов, а вот молотком постучала по разным зонам тела. Я чувствовал удары, но при этом никаких болевых ощущений. Таким же образом у меня сложились отношения с холодом и теплом, здесь эксперимент был только один, в память о нем остался маленький ожог на тыльной стороне ладони - даже во время соприкосновения кожи с пламенем зажигалки я ощущал только тепло.

   - Если мне оторвут ногу, попрыгаю на одной без особых проблем, - высказался я. - Но разве это так уж...

   - Это - только начало. Идем. Мы в складах, если интересно.

   - Про склады - не интересно. А вот что насчет "начала"?

   - У обычного человека, - сказал Моэм, по пути роясь в карманах, - только одна жизнь. У тебя, - видишь, как все вышло, - получились две, - он остановился у ничем не приметной двери и вставил ключ в замочную скважину. - Ну а я...

   Дверь открылась со скрипом.

   - ...попробую увеличить их количество. Заходи. Комната для медитаций.

   По мне, так это больше напоминало психушку для особо буйных - и пол, и стены, и даже потолок обиты войлоком, окна нет, только вентиляционное отверстие вверху. Даже забытая кем-то тряпка на полу вполне может оказаться смирительной рубашкой, оставшейся от прошлого пациента.

   - Присаживайся, чувствуй себя как дома, - улыбнулся Моэм. - Тебе здесь еще сидеть и сидеть.

   Я не спорил. По довольному лицу духовидца было видно - он просто разрывается между тем, чтобы немедленно выложить мне свою великую идею, и таинственным молчанием. Я не стал подсказывать ему решение.

   Свет здесь тоже не включался - вместо него Моэм положил на пол включенный карманный фонарик.

   - Видишь ли, - стараясь казаться деловым, начал шаман. - Ты очень верно выразился - потеря одной ноги не станет для тебя большой проблемой. Скажу даже больше - голова для тебя тоже не слишком важна. Но, во-первых, при виде нежити первая и нормальная реакция - отрубить ей голову. Инстинкт самосохранения и все такое, - Моэм пожал плечами и добавил:

   - Если нет возможности убежать, конечно... А во-вторых, на голове находятся различные важные органы, без которых люди, увы, чаще всего беспомощны.

   - Голову надо беречь, я понял.

   - Как ты мог что-то понять, если я еще ничего не рассказал? - усмехнулся Моэм. - Ты функционируешь за счет духа, который все еще находится внутри твоего тела. Голову желательно беречь, это так, но в случае чего достаточно и какой-нибудь другой части тела, чтобы восстановить тебя, со всеми особенностями характера... Просто чем больше будет потерянных... хм, фрагментов, тем чаще Лин придется связываться с моргом и тем больше вероятность, что дедушка тебя не узнает при новой встрече. Понимаешь меня?

   - Пытаюсь, - признался я. - Но... как это возможно? Я действительно могу умереть только в кислоте?

   - Не совсем, - уклончиво ответил Моэм. - Кислота - это то, в чем ты умрешь обязательно. Дай-ка мне руку.

   Я протянул, ладонью вверх, ожидая каких-нибудь фокусов и фраз вроде "сейчас наши души воспарят в звездные вершины".

   Но нет. В Шестой организации даже духовидцы привыкли к быстрым и грубым решениям.

   Тряпка на полу оказалась не смирительной рубашкой, и Моэм не просто так сел рядом с ней. Узкое лезвие блеснуло в свете фонарика, ткань полетела в сторону, и кисть моей руки, обрубленная чуть выше сустава, шлепнулась на пол.

   Моэм осторожно отложил короткий изогнутый меч, с некоторой брезгливостью поднял ее и демонстративно покрутил в воздухе, держа за указательный палец. В детстве я так же поднимал за хвост и вертел мертвых крыс.

   Меня охватила ярость - я и не подозревал, что способен на такие вспышки. Да плевать, что я сдох, это - моя рука! Я хотел ударить Моэма, но... не мог. Не получалось пошевелиться. Я даже испугался на секунду, что вернулся к первоначальному состоянию, но вовремя вспомнил, с кем имею дело.

   - Не можешь двигаться, - гадостно ухмыльнулся шаман. - И правильно. Шоковая терапия, как доктор прописал, - мне даже интересно стало, а знают ли в Шестой организации об иных методах лечения. Шаману все происходящее определенно нравилось.

   - Лин не позволила отрубать тебе сразу голову, - как ни в чем не бывало, продолжил он, - это изрядно затруднило бы эксперимент, да и сшивать ей потом было бы слишком сложно... Так что в качестве учебного пособия, - он небрежно отшвырнул кисть в сторону, взбесив меня еще больше, - вон тот кусок мяса.

   Мне казалось, она летит и падает очень, очень долго, и я не мог оторвать взгляд. Часть моего тела. Часть меня. Забавно, как все стало материально после смерти.

   - И что? - медленно спросил я. - Мне принести ее обратно? В зубах, как пес?

   - Какая фантазия, - поморщился Моэм. - Что ты чувствуешь?.. Не ухмыляйся и понимай все буквально. Что ты чувствуешь на месте отрубленной руки?

   Крови не было совсем. Пожалуй, только если провести пальцем по ране, останется несколько капель.

   - Пусто, - просто сказал я.

   - Во-о-от, - довольно отозвался Моэм. - Знаешь, как я управляю тобой? Во мне сейчас тоже чего-то не хватает. Сознание делится на части, и одна из них находится в чужом, мертвом теле. Считается, что это дар - так расшвыриваться собой. Мало у кого получается... из живых. С тобой все должно быть гораздо легче, в конце концов, из твоего тела мы сделали всего лишь ловушку, клетку для духа.

   - И?

   - Делись. Делись на части и доставай свою проклятую конечность.

   - Это все?

   - Именно. Я могу ждать сколько угодно долго.

   Я представлял, что моя изуродованная рука становится щупальцем и дотягивается до кисти. Я хотел ее вернуть. Концентрировал внимание на недостающем фрагменте "клетки", а Моэм тихо смеялся, глядя, как неловко при этом дергается культя.

   - Идиот, - внимательные злые глаза за поблескивающими стеклами очков просверливали насквозь. - Твое тело беспомощно, так зачем ты пытаешься двигать им?

   - Само, - глухо ответил я. - Я не понимаю, как...

   - Казалось, ты смирился с мыслью, что умер, - эта фраза показалась мне страшной, но лишь на миг. - Но - нет. Выходит, нет. А значит, не сможешь использовать ни одно из преимуществ своего нового существования. Отрубить тебе руки, ноги, и оставить в запертой комнате - что будешь делать? Звать на помощь, смотреть, вот как сейчас, на части своего тела - до тех пор, пока даже кости не превратятся в труху? Прекрасная вторая смерть!

   - А ты... разве ты не можешь контролировать... и кисть? Одновременно? - спросил я.

   - Нет, - улыбнулся Моэм. - Это ведь просто плоть.

   - Я вспоминаю... - тихо пробормотал я, глядя ему в глаза и стараясь не показать виду, что отрубленная кисть поскребла ногтем обивку пола. - Нас учили, еще в школе, что всем на свете правит любовь. И доброта спасает жизни.

   Теперь пустота ощущалась сильнее, забытое чувство падения вверх - такое бывает за миг до сна. Я смотрел шаману в глаза, зная - Моэм слишком горд и самолюбив, чтобы отвести взгляд, - и в то же время видел не его глаза, а ползущую кисть. Пальцы сгибались, подтягивая ладонь и запястье, медленно и неуклюже - так же я начинал ходить.

   - К чему ты это? - хихикнул Моэм. - Школьная программа не изменилась со времени моего выпуска.

   Кисть застыла на краю светового пятна. Сначала согнулся и выпрямился указательный палец, потом средний, безымянный... Я продолжил говорить, потому что шаман задал вопрос.

   - Я удивляюсь, - произнес я. - Почему тогда моей движущей силой является...

   - Злость? - осведомился Моэм.

   - Злость, - кивнул я. Словно запущенный из рогатки камень, кисть преодолела расстояние в метр и вцепилась Моэму в глотку. Он потерял контроль, и я бросился вперед, повалив шамана на пол. Упершись обрубком ему в грудь, ногой отшвырнул подальше клинок и заворожено смотрел на свои руки - целую и разрубленную. Меня восхищало и пугало виденное. Правая рука существовала... фрагментами! И с каждым из них я чувствовал связь.

   - А вот теперь, - прохрипел Моэм, - я могу управлять и твоей кистью.

   - Давай, - прошипел я, наклоняясь и сдавливая его шею сильнее. - Теперь ты - пробуй.

   Трудно сконцентрироваться, когда умираешь.

   Он хрипел. Руки скребли по полу. Глаза сначала распахнулись широко-широко, а затем стали закатываться, веки дрожали.

   - Пробуй, - повторил я.

   И вдруг очнулся. Разжал пальцы, сел в стороне. Моэм вдохнул прерывисто, с сипом, переворачиваясь на живот. Кисть взобралась на колено проворно, как паук, оттуда - по груди на плечо. Я посмотрел на нее. С детства любил больших пауков. Дед сейчас держит четверых, раньше было штук десять. Я всегда с ними играл. То есть, они-то просто ползали по мне, но было весело.

   - Моэм, - позвал я. - Возвращайся.

   - Уже, - подал голос шаман. - Сволочь...

   - Добился, чего хотел? - равнодушно спросил я, снимая кисть с плеча целой рукой, как когда-то возился с пауками. Жаль, не мог погладить ее, держа на ладони.

   - В целом, - шаман потрогал шею, будто проверяя, осталась ли она на месте. - Признавайся, убить хотел?

   - Нет, - подумав, ответил я. - В какой-то момент хотелось проверить, дотянусь ли до пола большим и указательным пальцем, а об убийстве не думал...

   Я полагал, на этом первый урок закончится, но Моэм и не думал прекращать занятие.

   - Знаешь, в чем опасность для тебя, - вновь начал объяснять он, словно ничего не случилось. - При всех этих фокусах с ползающими конечностями...

   - И прыгающими, - не без гордости добавил я.

   - Да хоть бегающими, - хмыкнул Моэм. - Чтобы убить человека, достаточно его сильно повредить. Ну, с тобой, конечно, надо будет постараться, но все равно - дух без оболочки исчезнет, улетит... Не отвлекайся!

   В данный момент я пытался пододвинуть к себе меч, толкая его пальцами свободно гуляющей по полу кисти.

   - Важно не только уметь разделить ту силу, что живет в тебе, но и в нужный момент собрать в определенном месте. Вот почему тебя можно будет восстановить по одному фрагменту, - Моэм склонил голову на бок и перешел к примерам:

   - Скажем, когда тебя станет разрывать на куски...

   - А такое будет?

   - Понятия не имею, - признался шаман. - Гипотетически, возможно все. Ты попросту не сможешь понять, чем управлять, чтобы сохраниться. Ну а разделиться на тысячи частей одновременно - это никому не под силу. И тогда... - он постучал себя пальцем по лбу. - И тогда нужно будет быстро прикинуть, в какую часть тела лучше всего запихнуть все то, что ты привык считать собой. Понимаешь?

   - С трудом.

   - Делай обратное тому, что ты только что вытворил с кистью, - взмахнул руками Моэм. - Откажись от большей части собственного тела, обрежь всякую связь! Ты можешь жить в одной руке... да что там, в мизинце руки! А все остальное изрежут на куски, сожгут, растворят - но ты останешься живым!

   - Да и зачем такая жизнь? - поразился я.

   - Когда-то ты точно так же думал о своей нынешней жизни, признайся! - рявкнул Моэм, но мигом успокоился. - Все может пригодиться.

   Чувствуя себя виноватым за то нападение, я не стал больше спорить. Вернуть способность управлять собой оказалось гораздо легче, чем отказаться от нее. Моэм начал демонстративно зевать и предлагать мне снова разозлиться - "вдруг опять сработает".

   - Объяснил бы понятнее! - не выдержал я. - Что делать, по пунктам!

   - По пунктам ты, Грэд, работал там, у Яна. А здесь, увы, даже для меня ты - темная комната без дверей и окон. Я никогда не умирал, а потому не знаю, как нужно действовать.

   - Тогда почему уверен в моих способностях?

   - Ну, я же все-таки шаман, - фыркнул Моэм. - Мой дух в полете и все такое. Просто для тела существует больше угроз...

   - Только не говори, что жалеешь, - я покачал головой. - Если что - тоже умирай, будем вместе учиться.

   Моэм не нашел, что ответить.

   Понимая, что в этом упражнении от меня придется долго ждать результатов, шаман перешел к медитациям. Под его шепот я представлял... Ох, что я только не представлял! В голову лезли ненужные мысли, просыпались страхи, накатывало уныние, я не мог сосредоточиться на его словах, вместо этого рисовал картины будущего и вспоминал прошлое. От всего этого становилось жутко, не было никакой надежды, да и надеяться, по сути, стало не на что. Просто не было совсем ничего. Меня не было.

   - Я хочу выйти отсюда, - сказал я.

   - Занятие не прекратится, пока ты не научишься, - железным голосом произнес Моэм.

   И в общем, можно было подняться и просто уйти. Можно было вывести Моэма из себя - мол, мне все равно, сколько здесь сидеть, даже под его контролем, а вот он вряд ли продержится долго без еды и воды. Но мне просто все надоело, я не хотел видеть шамана, но понимал - чем быстрее выполню все его требования, тем быстрее он от меня отвяжется.

   Я вновь закрыл глаза, стараясь расслабиться и выкинуть из головы все посторонние мысли. Я закрыл глаза... и они исчезли. Такое действие, как моргание, стало не просто сложным - нереальным. Я осторожно потянулся вперед, под ногами и руками - мягкий пол, только вот рук... или ног... вроде бы больше, чем я привык. И по два колена... или локтя... на всех конечностях, кроме одной.

   - В тебе все-таки больше человеческого, чем ты думаешь, - задумчиво протянул Моэм. - Разозлился - стал управлять рукой. Надоели занятия - сразу проявил чудеса сообразительности, чтобы их избежать... Только все же для начала выбрал бы голову, она с глазами обычно, а ты ведь через них привык смотреть?

   "Но ведь не должен, - подумал я. - Там все нервы мертвы, так что глаза, в общем-то, не нужны... Именно, что привык".

   Смотреть на мир с мизерной высоты - это слегка одуряет. Чувствуешь себя полным ничтожеством и в то же время все вокруг интересно. Я даже себя как следует разглядеть не мог. Да и двигаться на пяти пальцах было непривычно.

   - Теперь вернись.

   Ага. А как?.. Вместо этого я взобрался, чувствуя себя скалолазом, на лежащее тело, побродил по груди, рассмотрел лицо - вблизи, едва освещенное, оно выглядело еще более жутко, чем недавно в зеркале. От всего происходящего начинала бить дрожь. Просто трясло, хотелось истерически заржать. Наверное, это желание и стало ключевым, толкнуло меня к возвращению.

   - Ну как? - с интересом спросил Моэм, когда я моргнул. - Как ощущения?

   - Забавно, - улыбнулся я. - Очень...

   Кисть пошевелилась, подчиняясь не то чтобы приказу или мысли, а какому-то рефлексу, сигналу. Шевельнулась, подползла к обрубку.

   - А можно... мне не сразу станут ее пришивать?

   Моэм смотрел на меня с полминуты.

   - Ну ты и... - он не договорил, засмеялся. - Да как хочешь, дело твое!.. Но зачем?

   - Напоминает о пауках, - ответил я. - Чего ржешь-то?

   - Просто странно, какие интересы появляются у людей после смерти...

   Где пауки, там дед, которого я давно не видел. Он - лучший человек из всех, кого я знаю.

   О нем я думал уже наверху, на самой крыше. Это Моэм отвел, утверждая, что там - лучшее место для отдыха, да и вообще "открывается прекрасный вид". А скорее, просто считал, что мне еще рано показываться на люди. Хотя несколько человек мы встретили в лифте и на лестнице - разве что любопытство мелькнуло на их лицах при виде моей покалеченной башки и страшной рожи. С Моэмом никто не заговорил, вероятно, его здесь не слишком любили.

   Он оставил меня на крыше. Я даже слегка удивился - а вдруг кто-то тоже решит подняться?

   Здание организации - это огромная коробка, южной стороной смотрящая на трассы, а северной стремящаяся к центру города. Плоская крыша прогрета солнцем, а по периметру огорожена забором, как сады на окраинах Кааса. Каас... мой родной город. Ничего не видел кроме него, да и то разбирался не очень хорошо. Слишком большой, слишком разный, он не переставал удивлять, только осознал я это поздновато, когда удивление, да и прочие эмоции, порядочно притупились.

   Высокие дома в Каасе строят по окраинам, ставят их, как сторожей, перемежая парками, поэтому с крыши Шестерки видно довольно много всего. Людей, например. Спешащих и не очень, тоже разных. Медпункты и училища. Школы и бары. Даже кладбище, втиснутое в объятья города после того, как в последнюю войну, сотню с лишним лет назад, прошлые захоронения были разграблены врагами. Вымпелы спортивных школ и многолучевые звезды церквей. Библиотеки и оружейные... Что бы сегодня почитать и куда я дел свой пистолет? - этой фразой можно охарактеризовать большинство населения столицы. Рассеянные добрые люди-оборотни - многие с легкостью декламируют любимые стихи и делают ставки в подпольных боях, числятся вольными слушателями в университетах и регулярно посещают тиры. Поразительно низкий уровень преступности, и "все мы под защитой церкви" - этим словам веришь, когда видишь на поясе Его Высокопреосвященства кобуру с револьвером. Религия, которая скорее защита, и военные подразделения, которые скорее культ. Например, Крылатые - элита под покровительством лордов и леди, входящих в совет правления. Например, Шестая организация - уборщики мусора под предводительством Эша и Лиоса, осколки прошлой системы безопасности.

   И я такой же, как большинство. Разве что боями не интересуюсь, стрельба всегда привлекала больше. Такой же, только мертвый - мелочи. Возможно, сейчас пора менять приоритеты... Если они уже не изменились - а я не заметил этого.

   В голову продолжала лезть всякая ерунда. Волосы трепал ветер. Надо либо сбрить их, либо вымыть. Интересно, а будут расти?.. Говорят, ногти могут расти и после смерти, а волосы? Я поскреб щеку - щетины нет. Процесс тоже замедлен, как и заживление ран? Странно, меня до сих пор не слишком увлекали новые способности, а такие бытовые вопросы интересуют, как и прежде.

   Я свесился через перила почти наполовину. Когда-то боялся высоты, сейчас могу прыгнуть вниз и выжить. Необычное состояние правой руки ничуть не трогало, кисть цепко ухватилась за поручень, а обрубок безвольно висел вдоль тела. Просто герой, только в очень извращенном образе.

   Наверняка Моэм привел меня сюда не просто так. Наверняка все это - вид, воспоминания, мысли, - должны пробудить меня для чего-то нового, как-то повлиять. Я не хотел возвращаться.

   Тревога нарастала постепенно. Зачем из меня сделали зомби? Из чистой любви к науке? Лин я, может, и поверю, Моэму и одобрившему идею Эшу - вряд ли.

   - То есть вместо того, чтобы наслаждаться прекрасным зрелищем, ты раздумывал, для чего я тебя сюда затащил? - поразился Моэм, когда вернулся и услышал от меня обо всем этом. - Ну ты и дурак... Я все понимаю, мы с Лин доставили тебе много неприятностей, но... я думал, здесь всем становится легче.

   - Тогда странно, что обошлось без толпы.

   - Да ладно, - Моэм поморщился и с некоторым опасением приблизился к перилам. - Твое состояние - нормальное. Там, - он неопределенно пожал плечами, - все было четко и понятно, порядок и стройные ряды, а тут бардак, и сам ты стал непонятно кем. Но мы ж здесь не звери и не маньяки... Хотя некоторые умело притворяются, - он с еще большей опаской глянул вниз и тут же отошел. - И живем мы неплохо. Да, ты не станешь с гордостью рассказывать о своей работе, но зато здесь - семья...

   - Слушай, хватит, - попросил я. - Я ж ничего против не имею. Мне нужна работа, я привык. С чего тебя вдруг на эти сопли потянуло? Еще какой-то урок, да?

   На мгновение мне показалось, что Моэм шокирован. Но потом он ухмыльнулся вполне знакомо и кивнул.

   - Ну вот, совсем вырос! Философия нема, - он одернул рубашку и поправил очки. - Постоял, подумал, все решил - и к делу. На первые три пункта пять секунд, на дело - все оставшееся время.

   Я так и не понял, почему только ради этих слов он оставлял меня здесь, на крыше. Новое правило я бы выучил и так.

   - Так что, опыт завершен? - спросил я.

   - А что тебе говорила Лин по этому поводу?

   - Что... что я еще тройное сальто делать буду.

   - Будешь, - снова кивнул Моэм. - А если при жизни умел, то будешь делать четверное или какое там еще бывает. Но вообще-то... - он передернул плечами, как мне показалось, не от холода. - Пожалуй, эксперимент закончен. Основам ты научился.

   - Быстро...

   - Мы рассчитывали на срок от двух недель до двух месяцев, - поделился шаман. - И уложились без проблем. Ты молодец.

   Мне было приятно слышать похвалу.

   - Вы тоже. Наверное.

   Духовидец одобрительно хмыкнул.

   - Так... - он перешел на деловой тон. - Что тебя больше интересует, наш быт или работа?

   - Работа. С бытом сам разберусь.

   Ухмылка Моэма стала шире, хотя казалось, куда уж там.

   - Он мне нравится, - голос раздался за левым плечом, внезапно, но я не вздрогнул. Даже не повернулся. Спросил просто:

   - Моэм, кто это?

   И тут случилось немыслимое - Моэм гордо вздернул подбородок и щелкнул каблуками, вмиг вытянувшись по струнке.

   - Глава Шестой организации, Гартман Лиос!

   Позже я стал узнавать Лиоса по шагу - четкому, громкому, стремительному, - но раньше того убедился, что начальник умеет подкрадываться абсолютно неслышно.

   Я обернулся. Лиос оказался полной противоположностью Эша - высокий, сухопарый мужчина с залегшими на лбу морщинами и сединой в коротких каштановых волосах. Кисть забралась по рукаву на плечо, а он только усмехнулся. Пальцами отрубленной руки я сжал ткань водолазки и повторил движение Моэма.

   - Грэд Маррей, направленный руководителем "Хестел и Винки" Яном Хестелом.

   - Да... - он смотрел на меня, но говорил с Моэмом. - Этот - готов к работе.