Едва путники миновали главные городские ворота, Литкай, отчаянно краснея, поведал, что он не должен был раскрываться так рано, и отпросился "по делам".
— А знаешь, — сказала Риннолк, когда окрыленный обещанием "не выдавать и очень натурально удивиться при случае" мальчишка уже убежал, — он ведь совсем не плох в своем деле, раз нам даже в голову не пришло заподозрить его в шпионстве.
— Из него вышел бы отличный актер, так нет же, в государственные дела подался, — притворно поворчал Кайса. — Признаться, меня больше интересует Его Светлость Хальтен Седьмой. Если он хотя бы вполовину такой, каким предстал в кошмарах Литкая…
— Паренек слишком впечатлителен, — пожала плечами наемница. — В любом случае, с сержантом Декке ему не сравниться, я уверена…
— Он будет тебе благодарен за сравнение с Великим Герцогом, — усмехнулся бард.
— А напишу-ка я в Шермель отсюда, — весело отозвалась Риннолк. — Что-то совсем забыла про своих… Заодно и сержанта порадую. А ты, кстати, не собираешься как-нибудь связаться с Его Величеством?
— Он сам меня найдет, если потребуется. Ри, ты понимаешь, что нам вскоре предстоит ежедневная, однообразная и утомительная работа? — Кайса начинал смотреть на новый город с неодобрением. — И это вместо того увлекательного пути, который мы прошагали! Причем, мы явились гораздо раньше, чем планировалось…
— Предлагаешь напиться? Инкогнито и до непотребного состояния? — в лоб спросила наемница.
— Отдавая дань совместному путешествию, — с готовностью кивнул разведчик. — К тому же, я давно не пел.
— А смысл в этом есть. Один хороший день вполне можно себе позволить…
Тем не менее, пить с утра — обычай не самый лучший. Для начала будущие охранники нашли постоялый двор подальше от центральной столичной площади, сняли пару комнат, в который раз пожалели об отсутствии эффе и решили пройтись по городу.
Совпадений в этом путешествии хватило бы на пару судеб. Конечно, врожденная везучесть не позволила бы барду с наемницей спокойно погулять по столице Думельза, но чтоб не дать даже отойти от таверны… Риннолк только спустилась с крыльца, как вдруг застыла истуканом, посмотрев на неспешно шагающего по улице мужчину. Разведчик отметил, что судя по форменному короткому плащу, то был человек из стражи. Наверное, после ночного караула идет куда-то по личным делам… Утро уже оживляло город, но свидетелем встречи оказался только Кайса, да женщина в доме напротив, поливавшая цветы на балконе.
Мужчина в свою очередь тоже остановился, удивленно вскинув бровь.
Сомнений у Кайсы не осталось — они явно были знакомы. И видимо, знакомство было не очень приятным, так как оба, промешкав мгновенье-другое, выхватили из ножен шпаги. Элле-Мир удивленно нахмурился, потянувшись за кинжалом: не самое замечательное начало дня в новом городе. Риннолк оглянулась на него, покачала головой и произнесла тем резким, холодным тоном, который Кайса уже успел забыть:
— Это не твое дело.
— Мое, если ты собираешься драться с городской стражей, — огрызнулся разведчик.
— И вправду не твое, — вмешался стражник, с наслаждением скидывая плащ и серый колет прямо на землю.
— Кайса, пожалуйста, — твердо сказала Риннолк и послала стражнику коварную улыбку, каких бард у нее еще не замечал.
Элле-Мир хмыкнул и, не убирая, впрочем, кинжала, шагнул в сторону. Если что, всегда сможет вмешаться… Риннолк манерно поклонилась и шагнула вперед, приветственно взмахивая шпагой. Ее противник повторил движения. В конце не слишком широкой улицы показалась карета.
— Там едут, — флегматично заметил бард. Никто не удостоил его вниманием — даже женщина с лейкой в руках, застывшая на балконе в окружении цветочных горшков. Балкон находился как раз над местом дуэли, и Кайса на месте женщины не любопытствовал бы, а давно уже скинул бы лейку кому-нибудь на голову — чтоб смотрели по сторонам, олухи.
— Эй!
Карета замедлила ход, возница натянул поводья, останавливая коней и ругаясь, а Риннолк и стражник начали бой. Хотя Кайса и был зол, он не смог сдержать возгласа восхищения. Нет, он знал, что Риннолк сражается замечательно, но… Бард никогда не видел ее боя с другим противником. Силы были примерно равны, а между тем, ни следа раздражения, ни особого напряжения в движениях девушки не просматривалось. В отличие от тренировок с самим бардом. Исчезла каменность, резкость, холодность — она не билась, она, как бы банально это не звучало для уха менестреля, танцевала. Глаза прикрыты, на губах легкая, едва уловимая улыбка. Что случилось? Кайса оторвал взгляд от Риннолк, перевел на ее противника — тот выглядел довольным, как если бы сейчас, например, сидел с кружкой горячего вина в уютном кресле, а не дрался на улице под ругань возницы.
— Да заткнись ты! — рявкнул, не выдержав, Кайса кучеру, а лейка сверху все-таки полетела — и совсем чуть-чуть промазала мимо его головы. Извозчик замолчал, злобно пыхтя, бард благодарно глянул вверх — на женщину с цветами, — и вернулся к наблюдению за поединком.
Какое там вмешаться — они вполне гармонично смотрелись вдвоем, нападая, блокируя, кружа, переглядываясь…
Вот тогда, когда кончик шпаги мелькнул у самого плеча едва уклонившейся Риннолк, бард понял — стражник и наемница были друзьями, давними друзьями. И если он думал, что его собственная дружба с Риннолк едва-едва зародилась, то он ошибался. Что там говорить, даже до сотой доли того чувства, которое только что открылось перед бардом, их отношения не дотягивали. Не восхищаться ими и их боем в тот момент было невозможно.
А сражение прекратилось так же внезапно, как началось. Оба синхронно отступили назад, кивнули друг другу, вложили шпаги в ножны и… шагнув вперед, крепко-крепко обнялись, улыбаясь уже открыто, широко, искренне. Риннолк приподнялась на цыпочках, прижимаясь лбом к плечу стражника, а тот быстро-быстро поцеловал ее в макушку и что-то тихо произнес.
И Кайса ясно понял, чего хочет, чего на самом деле хочет, до одури и до безумства. Хочет стать ее другом. Настоящим другом. А потому он, чтобы не мешать двум товарищам ненужным вниманием, перевел взгляд на женщину на балконе, та улыбнулась и подмигнула ему:
— Пограничье на встрече, что тут сказать… Эй ты, я за лейкой сейчас спущусь!
Кайса вспомнил про карету, подбежал, заставляя коней беспокойно вскидывать морды, к вознице и миролюбиво поинтересовался, не давая ему раскрыть рот и убирая кинжал в ножны:
— Обойдемся без взаимных оскорблений, уважаемый?
Возница не успел ничего сказать — из окошка кареты высунулась голова в белом кудрявом парике, а затем дверца открылась и показался весь человек. Лицо было странно знакомым, а улыбка рождала смутное желание убежать поскорее. Желание себя оправдало — Кайса узнал одного из думельзских послов. А дальше… Вирхен выскочила из кареты, сияя огромными глазами и едва сдерживаясь, чтоб не броситься барду на шею.
А бард молчал. Такого поворота он не ожидал.
— Я словно предчувствовал, что мы встретимся с вами еще раньше срока, — тонко улыбнулся господин посол.
"Так и думал, что веселого вечера не получится", — подумал Кайса, вымучивая ответную улыбку.
В дверях дома застыла та женщина с балкона, отчаянно решающая, стоит ли ей забирать свою любимую лейку сейчас или подождать, пока господа уберутся. Хлопанье двери вывело Кайсу из внезапной апатии.
— Господин Сташшер-Шехен… — Кайса поспешно поклонился. — Госпожа… Как видите, мы уже прибыли.
Риннолк с приятелем одинаково склонили головы.
— Мне говорили, что вас будет двое, — добродушно улыбнулся Ульвейг. — Однако не предупредили о привычке так быстро заводить знакомства среди солдат городского гарнизона…
— Это лишь…
— Знаю, моя дорогая, — Риннолк слегка перекосило от подобного обращения. — У нас часто бывают даремлские пограничники, — стражник картинно отдал честь. — Некоторые остаются в качестве наемной стражи… Так что подобные представления не такая уж и редкость. Итак… — мужчина нахмурился. — Полагаю, вы как раз направлялись к моему дому?
— Конечно, — соврал Кайса. — Пора обсудить дело?
— Несомненно. Только именно с этого дня мы с дочерью вынуждены покинуть собственный дом. Временно мы будем жить во дворце. А следовательно, и вы. Дорогая, прощайтесь со своим другом, нам нужно о многом поговорить до аудиенции.
"Все занятнее и занятнее", — решил про себя разведчик.
— Прошу в мою карету.
Вирхен, так и не проронившая ни слова, впорхнула в карету первой, Ульвейг пропустил вперед почему-то покрасневшую Риннолк, последним уселся бард.
— Итак, — вновь сказал Ульвейг, качнув париком. Белая пудра посыпалась на плечи. Сидящая рядом Риннолк с трудом сдержала чихание. — Теперь можно поговорить без лишних свидетелей.
Господин Сташшер-Шехен раскрыл причину своего отъезда во дворец, и она была непосредственно связана с прибытием стражи для Вирхен. Он сам, Ульвейг, кроме всего прочего, был преданным советником короля и достаточно близким его другом. С недавних пор он решил всюду таскать с собой дочь, ему не давали покоя подозрительные события — как оказалось, квирр в Даремле оказался лишь последней каплей. За последние полгода на Вирхен было совершено несколько покушений — в основном, неведомые враги пытались ее отравить, а пару раз и застрелить. Конечно, отец беспокоился — он понятия не имел, кому могла помешать его дочь. Сама Вирхен пожимала плечами и качала головой, реагируя на его недоуменные возгласы. Кайсе это показалось слишком неубедительным — не может быть, чтобы у нее тоже не было никаких предположений насчет своих врагов. У красивых, богатых и простодушных всегда есть недоброжелатели…
— Вы уже вернули мне ее однажды, — тихо сказал Ульвейг под конец. — Я понимаю, что ваше присутствие здесь — лишь жест доброй воли со стороны Его Величества Батина Второго, но… мне бы хотелось, чтобы эти покушения прекратились. Самое меньшее.
Ульвейг повернулся к наемнице и вопросительно приподнял бровь.
— Вы можете не просить, а приказывать, — не зная, как реагировать, отозвалась Риннолк. — Мы здесь по решению Его Величества и полностью в вашем распоряжении.
Господин Сташшер-Шехен мягко улыбнулся, кивая.
— Это приятно, но я лишь хотел узнать ваше имя.
— Риннолк из Шермеля. Простите мою невежливость.
Она явно чувствовала себя лучше Кайсы. Тот буквально не знал, куда себя деть. Мало того, что карета, которые он на дух не переносит, так еще и едет к герцогскому дворцу… И Вирхен. Она рядом… Смотреть ей в глаза бард не решался, а ведь придется, и не раз — надо узнавать, кто может желать ей смерти.
— Надо думать, что сегодня мы увидим Его Светлость? — спросила меж тем Риннолк.
— Скорее всего. Вам придется бывать на королевских приемах…
— Неужели и там может что-то произойти? — не выдержал Элле-Мир.
— Это пожелание Великого Герцога, — слегка нахмурился Ульвейг, но тут же расцвел. — Ах да, господин Элле-Мир, вы поразили всех на том приеме в Кадме, я смею надеяться, что вы еще порадуете нас своими песнями?
— Да, — встрепенулась Вирхен. — Нам бы очень хотелось послушать!
— Конечно, — ответил Кайса и понял, что день и вечер испорчены окончательно и бесповоротно.
Его Светлость Хальтен Седьмой принял своего верного, как выяснилось, советника довольно быстро и, что самое важное, без лишних свидетелей. Господин Сташшер-Шехен с дочерью и стража — всем довелось увидеть, как Великий Герцог нервно расхаживает по тронному залу и делает догадки относительно покушений на Вирхен, что-то отчаянно скрывая. О последнем Кайса догадался самостоятельно — сказывался опыт общения с различными людьми.
Великий Герцог совершенно не производил впечатления того жуткого персонажа, каким предстал в кошмаре Литкая. Вел он себя достаточно просто для правителя, но при этом разнился с Батином Вторым как день и ночь. Более жесткий и резкий, холодный — неудивительно, что Ри смотрела на него с каким-то тихим восхищенным интересом.
— Боюсь, все сложнее, чем нам кажется, — Хальтен бросил эту фразу будто бы мимоходом, но внимание барда она привлекла больше всего остального.
— Что ж, уважаемые гости, — с коротким вздохом сказал Великий Герцог напоследок. — Рад был видеть вас и, если у вас еще есть какие-то вопросы, вы можете их задать. Думаю, следующую подобную встречу будет сложно устроить.
— Мы в курсе дела, Ваша Светлость, — ответил Кайса. — Это главное.
Великий Герцог коротко кивнул и добавил:
— Ульвейг… Расскажете нашим временным подданным, кому можно верить…
Сташшер-Шехен поклонился со всем почтением, стража тоже, Вирхен присела в реверансе.
Кайса подумал, что за свою недлинную жизнь ему посчастливилось служить двум монархам сразу, не предавая никого. Это было огромной удачей.
А Риннолк уже целиком сосредоточилась на предстоящем расследовании.
— Нужно бы узнать, кто уже занимался этим делом и что узнал, — сказала она, когда новоиспеченные подданные герцогства Думельз возвращались на постоялый двор за Репеем и вещами, снова в карете, но уже одни. — Хочется побыстрее со всем разобраться…
— Так рвешься обратно в Даремл?
— Меня пугает перспектива жить во дворце и постоянно присутствовать на различных приемах. Тебе повезло, что ты не знаешь всех этих церемоний…
— А ты откуда знаешь? Даремл, Думельз… что там еще? Анрет? Ри, ты иногда забываешь, что умеешь так складно врать.
— Не раздражай меня раньше времени, ладно? — попросила Риннолк. — И так настроение что-то падает.
Кайса пожал плечами и помолчал немного.
— Ну а как тебе Его Светлость? — поинтересовался он уже вполне миролюбиво.
— Свои тайны… — задумчиво протянула девушка. — Это понятно, в общем-то… Еще он очень нервничает. Надо бы узнать о нем побольше… И о Вирхен, конечно, но тут я полагаюсь на тебя.
— С чего вдруг?
— Предлагаешь мне с ней поговорить? — Риннолк не стала напоминать, как девчушка смотрела на барда, и Кайса был ей за это благодарен. — Только вспомни — я ее чуть не убила. Пусть и невольно.
— Хорошо… Тогда ты берешь на себя господина Ульвейга. И расспрашиваешь о Великом Герцоге.
— Это будет честно, — согласилась Риннолк.
Хозяева постоялого двора с недоумением и страхом смотрели на карету с герцогскими гербами — две стилизованные волчьи морды скалились с дверцы. Эти волки успели надоесть уже после пары ойтов пребывания во дворце. Стражникам дали времени ровно до вечера, чтобы привести себя в порядок, выделив комнаты рядом с покоями Вирхен. Почти все крыло занимали комнаты придворных дам и дев, Ри и Кайса и так чувствовали, что за ними следят через дверные щели — так тут еще и гербы Думельза со всех сторон, сияют золотистыми глазами. На каждом подсвечнике, на каждой шторе, в любом узоре…
Немного порадовала Риннолк, мрачно заметившая, что с таким расположением комнат — справа от Вирхен поселился бард, слева она сама, — при малейшей опасности или подозрительных звуках ответственная стража должна непременно сталкиваться лбами в дверях спальни дочери Ульвейга.
Дальше было хуже. Элле-Мир помылся, переоделся, и вот когда он зашнуровывал правый сапог, его взгляд упал на предмет мебели, который он сначала принял за пуф. Оказалось, просто маленький табурет с водруженной на него пухлой стопкой чего-то яркого и пышного.
Спустя меву, в недошнурованном правом сапоге и совершенно расхлябанном левом, Кайса уже стоял у двери Риннолк.
— Эй, к тебе можно? — мысленно наплевав на всех подсматривающих, если таковые имелись, Кайса постучал.
— Д-да, — раздалось сдавленное согласие.
— Посмотри, — стараясь быть спокойным, Кайса вошел и… застыл.
Риннолк сидела на краю деревянной ванны с остывающей водой, босая, в штанах и не заправленной рубашке, и задумчиво разглядывала что-то длинное, воздушное, больше всего напоминающее рваные летние шторы.
— Похоже, это юбка, — вынесла вердикт девушка в ответ на немой вопрос барда. — Определенно, юбка.
— А ты не носишь? — брякнул Элле-Мир.
— Конечно, ношу, — с достоинством ответила Ри. — Я прикидываю, куда можно спрятать шпагу. А у тебя что?
— Вот! — Кайса кинул на кровать то одеяние, что обнаружил у себя. — Сначала думал прийти поискать сочувствия, — признался он. — Сейчас, в принципе, могу предложить поменяться. Разницы почти не будет. У нас так одеваются шуты.
— Даремлские шуты часто высмеивают думельзскую моду… — заметила Риннолк, отложив штору и уставившись на шелковые паруса, которые вроде бы являлись штанами.
— Слушай, а вроде бы господин Сташшер-Шехен выглядел вполне прилично? И сейчас, и тогда, в Кадме. Ну, по сравнению с этим…
— Сегодня он был в "дорожном костюме", еще извинился передо мной за столь недостойный вид…
— А как же…
— А Великие Герцоги всегда одевают положенные мантии… Может, попросить форму здешних стражников?
Кайса пожал плечами и наугад открыл дверцу шкафа. Закрыл. Открыл снова.
— Нижние юбки, — в голосе Риннолк послышалось явное опасение.
— Зато есть, где спрятать шпагу, — философски отозвался Кайса. — А вот это я знаю! — почти радостно воскликнул он, указывая на корсет. — В Кадме как-то гостил Арканский король со свитой, и там у всех дам…
Судя по глазам Риннолк, в Шермеле подобные вещи были не в ходу.
— В общем, я знаю, как это развязывать и снимать… — продолжил бард. — Трудновато, но могу помочь и одеть…
— Я знаю, что это, — сказала девушка тоном "еще слово — и сама на тебя надену". — Ты представил, как в этом драться в случае чего?.. Во всем… этом!
— Нет, — честно ответил Кайса. Ему несколько полегчало. — Наверное, очень неудобно.
— Кайса, ты здесь бард, — решительно сказала Риннолк. — Иди, намекни служанкам или к кому там можно обратиться…
— Чтоб пришли тебе помочь?
— Чтоб принесли что-то попроще! И забери эти свои… мешки!
Благо, служанку удалось найти почти сразу же. Еще больше повезло в том, что получилось никого не встретить за то короткое время, пока Кайса ее искал. Ну, разве что стражников, но эти больше походили на статуи. Служанка понимающе покивала и обещала что-нибудь придумать. Одобрение ее бард заслужил, подарив золотую цепочку "на удачу". Обрадованная служанка предложила пойти вместе в гардеробные комнаты и найти что-то подходящее, но Кайса, представив, сколько пересудов может вызвать его появление, заверил, что целиком доверяется вкусу такой очаровательной девушки. И не прогадал — ей удалось достать даремлскую одежду, вполне подходящую для монаршего приема.
Да и вернулся он вовремя — Риннолк, похоже, как раз собиралась постирать колет в воде, оставшейся после купания…
Когда эпопея с одеждой закончилась, осталось совсем немного времени до ужина, на котором Вирхен, а следовательно, и ее стража, должна была присутствовать. Как это будет выглядеть, Кайса не представлял. Стоять за стулом? Подавать салфетку? Бард искренне надеялся, что достаточно будет сопроводить девушку до дверей. Вроде бы речь шла только о королевских приемах…
Разобрав немногочисленные вещи, бард вновь зашел за Риннолк.
— Ну и что теперь? — хмуро спросила наемница. — Нам забирать Вирхен и вести? Как преступницу в тюрьму, да?
Черная ткань платья оттеняла белизну кожи так, что Кайса вполне мог бы принять ее за аристократку, если бы не обрезанные волосы, отсутствие украшений и старый пояс со шпагой и кинжалом.
— Не знаю, — раздраженно отозвался разведчик. — Я тут бард, ты говорила, а вот ты — знаток церемоний.
— Ах да, — поморщилась девушка. — Смотри. Для начала — постучать.
Двери открыла знакомая еще с Кадме сухопарая дуэнья.
— Значит, вы и есть стража? — спросила она вместо приветствия. — Ваше лицо кажется мне знакомым…
— Быть такого не может, — уверенно соврала Риннолк.
— Ну что ж… Вам надлежит сопровождать нас… — дама качнула седой головой. — Мое имя Инквиль, можете звать меня так…
Риннолк открыла рот, чтобы представиться, ее прервали небрежным жестом.
— Мне ни к чему знать имена стражников.
— Тогда можем мы узнать, в чем заключается наша служба в этот вечер? Стоит ли нам присутствовать на ужине? — несколько прохладно поинтересовалась Ри.
— Ни в коем случае! — ахнула Инквиль. — Господин Сташшер-Шехен предупредил меня только о приемах, а первый бал будет лишь через пять дней! От вас требуется только сопроводить нас… Мы будем скоро, а вы ждите здесь.
— Как будто есть выбор, — сказала Риннолк захлопнувшейся двери и повернулась к Кайсе. — Я думала, будет хуже. Во дворце Вирхен всегда под защитой этой… дамы. Я вручу ей свой кинжал, и мы вообще можем не беспокоиться.
— Я иногда не понимаю, шутишь ты или нет, — покачал головой бард. — Но общий смысл до меня дошел. Пять относительно спокойных дней, чтобы начать… хм, расследование?
— Видимо, — Риннолк пожала плечами. — Ну… Иргейт-Хаттак поприветствовал нас очень даже живенько…
С этим нельзя было не согласиться.
— По-моему, все ясно, — продолжила наемница. — Мы здесь не для того, чтобы таскаться за Вирхен хвостом, а для устранения угрозы. Меня только интересует, почему мы, а не слуги Хальтена?
Вопрос был сложным. Бард почувствовал себя пешкой, причем в игре настолько опасной, что Великий Герцог решил поберечь своих людей. А вот Батин Второй своих — спокойно отдал.