Скорость весьма полезна в тех случаях, когда тебя не ждут, тогда она даже называется молниеносностью и часто приносит относительно легкую победу. Это барду уже не грозило.

Кайса стоял, прижавшись спиной к дверям, которые в обычном своем состоянии давно бы слетели с петель. Сейчас же — держались. Кайса тоже держался. Потому как первым желанием было голыми руками придушить магов. Разведчик не поддался этому порыву и остался жив. Пока что.

— Они живы? — по-прежнему широко ухмыляясь, спросил разведчик.

— Разумеется, нет, — спокойно ответил Ройоль. Вирхен не шелохнулась. Она вообще только один раз взглянула на барда, вернее, куда-то сквозь него.

— И как вы собираетесь это объяснить… например, страже, которая скоро сюда вломится?

— Во-первых, не скоро…

— И да, Вирхен, — перебил Кайса. — Скажи мне, это и вправду нормально для чернокнижницы — убить собственного отца?

Девушка вздрогнула, как будто ей влепили пощечину, и повернулась к Элле-Миру. Ройоль напряженно следил за ней. Рана на его бедре перестала кровоточить — наверняка, успел как-то заколдовать. С трудом разлепив губы, Вирхен произнесла только:

— Это не я…

Ее глаза, казалось, сияли сквозь упавшие на глаза локоны. А в следующий миг девушка рассмеялась сухо и жестко. Ройоль загадочно улыбался. Потом едва заметно кивнул в сторону Риннолк.

— Не верю, — покачал головой Кайса. Ри, готовая спасать даже виновницу всех бед, не могла убить герцога — в этом бард был уверен.

— Моя вина, — глухо пробормотала Вирхен. — Она ничего не видела… А отец лишь хотел ей помочь.

Она отвернулась от тела Хальтена, и Кайса заметил, что платье на ее боку порвано, и ткань пропиталась кровью. Впрочем, она, как и Ройоль, похоже, не испытывала от раны больших неудобств.

В кулаке у Кайсы было зажато кольцо, и оно словно нагрелось. Проклятый призраком обещает духу свою жизнь, и тот обязательно приведет человека к смерти, если не выполнить условия "договора". "Как можно умереть дважды, Ри?" — подумал разведчик, надевая кольцо на мизинец, чтобы не уронить.

— То ли он тянет время, — со вздохом произнесла Вирхен, подходя к цнэргу, — то ли мы медлим.

Идея тянуть время как можно дольше Кайсе определенно нравилась, вот только лучше бы за это время придумать что-то более действенное…

— Проблема в том, — отозвался он, радуясь, что дверь не дает инстинктивно отступить назад, — что на меня, как на оборотня, мало что действует из ваших…

— Фокусов, — подсказал Ройоль. — Для людей, так часто попадающих в неприятности, вы с редким презрением относитесь к магии.

— Да сколько я уже таких магов, как ты, видал, — вздохнул Кайса. — Всегда одно и то же — очень умны и сильны, пока башку не сверну… Правда, ты еще и играл хорошо — наверное, действительно когда-то в страже служил…

Бард медленно вытащил из ножен кинжал.

— Доставай и второй, — посоветовал Ройоль заботливо. Разведчик криво ухмыльнулся.

— Может, тогда решим все честным поединком? — предложил он без особой надежды. Даже в честном поединке у него было маловато шансов победить. — Один на один, и можешь выбрать оружие… Дуэль!

— Легко, — развел руками цнэрг. — Я колдую, ты пытаешься протянуть пару мев, идет?

Отлично. Элле-Мир старался мыслить беспечально. У королевского разведчика целых два кинжала, а у врага престола всего лишь жалкий многолетний опыт владения боевой магией. Бард бросил тоскливый взгляд на стену за троном — на тяжелое копье со стягом. Он не любил подобное оружие, да и с кинжалами прилично освоился сравнительно недавно, но сейчас пригодилось бы что-то явно помощнее его "ножиков".

— А ты, Вирхен? — спросил бард, отступая, наконец, от двери. — Будешь просто смотреть?

Ройоль скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что ему не стоит ничего опасаться.

— На что ты надеешься, Кайса? — поморщилась девушка.

— Хочу красиво умереть, — разведчик искренне надеялся, что ему не померещилось, и Риннолк действительно пошевелилась. Вдвоем все было бы проще…

Да действительно, на что он надеется, на кинжалы?..

— Да, Ри, — громко сказал Кайса. — Благодаря тебе я, конечно, стал драться значительно лучше, но против колдунов… Вспомнить, что ли, как я твою сестру убил?

Удивилась и Вирхен, и Ройоль, оба повернулись к безжизненной наемнице, но немного поздновато — только Кайса заметил, как дернулась ее рука. "Умница. Умница, вспомни, разозлись. Разозлись так, чтобы вернуться", — Кайса разжал руки, кинжалы упали, а следом и сам бард опустился на пол. На все четыре лапы. Ни рычания, ни угрожающего топтания на месте — парой тяжелых, коротких прыжков Кайса достиг Ройоля… Тот замешкался лишь на пару мгновений, которых, конечно, не хватило — Элле-Мир затряс башкой, тщетно пытаясь освободиться от боли, сдавившей голову. Вирхен, прижав руку к груди, отступила на несколько шагов, пристально глядя на противников.

Ну уж нет, милая, так тебе прекрасно видно оба тела…

Кайса все же зарычал и ударил — не столько надеясь на результат, сколько желая заставить Ройоля отпрянуть. Хоть немного испугать! Подействовало — маг отшатнулся, вскидывая руку в простом жесте. Поднятая ладонь как символ защиты… Сколько раз Кайса уже видел этот жест!

Вирхен подбежала к цнэргу, вставая за его плечом. Помогает?..

— Ты смотри, — задумчиво пробормотал маг. — Ему больно, но он все равно идет.

— А что ему еще делать? — впервые за все время Вирхен казалась довольной. — А я все же думала, ипостась будет другой…

Юсс и Эдвин, Вирхен и Ройоль… Тех связывала любовь, этих — властолюбие. Кайса все-таки ошибся — здесь никто не будет друг за друга мстить и сходить с ума из-за гибели напарника.

Ри перевернулась и приподнялась на дрожащих руках, мутным взором обвела комнату, увидела перед собой спины Ройоля и Вирхен, медведя, медленно наступающего на колдунов… Громко сказано — наступающего… Он просто шел вперед, а маги смотрели с тихим любопытством, присущим, наверное, каждому из их братии, гадая — сколько протянет?.. Да и когтистые лапы разъезжались на паркете, так что и "наступление" выглядело не слишком угрожающим.

А еще — еще он рычал, чтобы они не могли различить шорох за спинами.

Ее глаза распахнулись широко, а рука нашарила обломок шпаги, Ройоль все же немного повернул голову, прислушиваясь, — и тогда Кайса рванул вперед из последних сил. Терпеть боль он умел, а колдовская защита… Да неужели он ради удара нападает? Иногда просто нужно время.

Ройоль убрался с линии, а вот Вирхен не успела. Кайса почти проскользнул вперед, врезаясь башкой в живот девушки, та упала и резво откатилась в сторону. Оборотень все-таки задел ее лапой, но не так сильно, как хотелось бы. Куда там делось преклонение перед неземной красотой и юношеский восторг?..

Медвежью тушу подбросило в воздух и отшвырнуло в сторону — к трону, Ройоль шипел что-то сквозь зубы, второе заклинание заставило Кайсу с силой удариться мордой в пол. Человеческий облик к нему вернулся против воли, и это было гораздо более болезненно, чем обычно, но этому разведчик даже немного обрадовался. Элле-Мир с трудом отполз за трон, Ройоль приближался широким твердым шагом, Вирхен напряженно вглядывалась в потолок и что-то беззвучно шептала, прижав ладонь к пораненному плечу, а Риннолк… а ее уже не было на месте. Пожалуй, верно, — она бы не сумела как следует драться, едва-едва придя в себя, но это настолько не вязалось с обычной ее смелостью… Да и куда она делась? Все это мелькнуло у барда в голове, пока он снимал со стены копье.

Стяг оказался прибит гвоздями, чтобы смотрелся красивее, но в за два рывка ткань поддалась. Удары в дверь не прекращались, и странным образом совпадали с гулко стучащим сердцем и бьющейся в висках кровью.

— Предлагаешь мне самому на него наколоться? — поинтересовался Ройоль, немного обескураженный действиями барда.

Кайса приглашающее кивнул. Во рту у него скопилась кровь, зуб разведчик выплюнул, когда еще поднимался на ноги, нос болел, вообще все лицо ощущалось как один сплошной синяк, а чтобы не упасть с тяжелым копьем в руках пришлось опереться спиной на стену.

И куда все-таки сбежала Ри?!

— Рой! — кривясь от боли, Вирхен села на полу. — Куда исчезла девка?

Кайса усмехнулся с таким видом, как будто ему было что-то известно. Цнэрг склонил голову набок, сделал быстрое круговое движение запястьем — и древко копья вырвалось из рук барда и быстро ударило его в челюсть, второй удар пришелся по затылку. Хорошо действовали маги — с вещами заклинания всегда работают, а вот на оборотня-то неизвестно, что может подействовать, а что нет. Проклятое копье встало на острие, ощутимо кольнув между лопаток, но не пригвоздило барда к полу — оно держалось в воздухе. Раздирая одежду и кожу, Кайса попытался отползти в сторону и почувствовал, что копье спустилось ниже — возможно, буквально на ноготь, но этого хватило, чтоб в глазах потемнело от боли. Копье теперь упиралось прямо в плечо и не давало двинуться совсем.

Вирхен все прижимала ладонь к плечу, зашептывая рану, Ройоль, почти не глядя на девушку, стремительно прошагал мимо нее, его голос совпал с шелестом вытаскиваемого из ножен меча.

— Смотри…

Кайса посмотрел: из-под расшитой шторы предательски торчали носки сапог.

"Не может быть, — мысли разом обрели четкость и ясность. — Ри ведь никогда не была глупой".

— До чего же это… — Ройоль не договорил, с размаху всаживая меч в крепкую кожу.

И тогда Риннолк, обливавшаяся холодным потом на подоконнике, крепко вцепилась в штору и прыгнула на мага, всем весом потянув ткань за собой. Не зря ведь она сразу приметила хорошее место для укрытия, да и единственной ее надеждой в бою могла стать только внезапность! Засунутый за пояс обломок шпаги уколол бедро, колдун не удержался на ногах и упустил меч, на одном дыхании Риннолк выхватила свое искалеченное оружие, упираясь коленями в грудь противника, полоснула через ткань, по шее лезвием. И, неуверенная, что этого хватит, от души заехала рукоятью в висок мага.

Раздался короткий вопль. Риннолк вскинула голову. Ройоль умер или потерял сознание, а значит — Риннолк молодец, а все его заклинания рухнули в один момент. Копье тоже рухнуло — набок, разодрав недавний укол наконечником.

Но бежать смотреть, что там с напарником, когда рядом находится второй враждебно настроенный колдун — это, несомненно, верх чувствительности, но и глупости тоже.

Вирхен уже поднялась на ноги и подошла к вставшей Риннолк. Раненого плеча наследница, похоже, теперь не замечала.

— Убила, — отстраненно произнесла она. — Вроде бы убила, надо же… пожалуй, и к лучшему. Не стала бы я терпеть рядом убийцу отца…

С мрачной насмешкой она покосилась на уставшую, вымотанную наемницу.

До чего же отвратно быть противником мага! До чего жутко понимать, что стоящий напротив — сильнее в сотню раз, и дело не в том, что ты когда-то пренебрег парой тренировок! Наоборот, ты можешь быть лучшим в бою, но явится сильный колдун, встанет напротив и выразительно приподнимет бровь — мол, что, драться с вот этим вот? С этим тупоголовым воякой, у кого руки только и годятся, чтоб за меч хвататься? Ха, да что магам меч! И плевать, что ты великий рыцарь и этим мечом себе жизнь спасал и, что гораздо важнее, другим! Под темным взглядом сталь водою на землю стечет. До чего же мерзко все это осознавать…

— Ну что, — голосок был веселым и звонким, — будешь сражаться?

Риннолк вымученно улыбнулась, мигом перебрав в голове все свои опыты встреч с магами, и, не размениваясь на благородные жесты и манерные дуэльные приветствия, коротко ударила девушку в нос. И тут же — в ухо.

Она не рыцарь, и хвала небу. У рыцаря бы рука не поднялась на такую красоту, а она мерзкая наемница и до одури уставшая женщина, в конце концов. Пусть ведьма поколдует, не слыша собственного голоса… И дальше — уже традиционный удар рукоятью в висок.

Риннолк шумно выдохнула, а дверь в тронный зал распахнулась, впуская решительно настроенных стражников со статуей. Дева с виноградной гроздью, искусно выточенная из ценной породы дерева, раньше красовалась в коридоре, теперь же служила тараном.

Опустив руки, Риннолк стояла посреди тронного зала. Их было пятеро — она и еще четверо людей, не подающих признаков жизни. Стражников — самое меньшее, два десятка, и всех интересовал один из лежавших на полу, а лично Риннолк — совсем другой.

Но подбежать к Кайсе ей не дали.

— Что здесь произошло? — железная рука сдавила плечо. Девушка прекрасно понимала всю сложность своего положения, но доказывать что-то, спорить, объяснять… Тогда она была не способна на это.

— Касман, Инквиль Окхинг, Варди Ноорвен, Тильви, Литкай… Ульвейг Сташшер-Шехен, я полагаю, — перечислила она. — Это те люди, которые могут за меня поручиться. А теперь позвольте мне пройти.

— Пока вы не…

— Да магия здесь произошла! — раздалось знакомое рявканье. Уже через мгновение разъяренная Инквиль умудрилась легко сбросить руку доблестного стража с плеча другого стража, тоже доблестного, но вдобавок и отличившегося. — Или ты думаешь, это она лично двери держала, пока они друг друга убивали?!

— Его Светлость…

Риннолк перевела взгляд на Хальтена. Над ним склонились не только охранники, но и Касман, выглядевший вполне здоровым, и Тильви. Литкай, чья кожа по цвету почти слилась с волосами, стоял чуть поодаль, и его лицо не выражало ровным счетом ничего. Только, — показалось или нет? — по щекам текли слезы.

— Его убил Ройоль, — произнесла Риннолк, по неясной для себя причине обращаясь в первую очередь именно к пареньку. — Так сказала Вирхен… Это не я, — выдохнула девушка. — Это не я… Да пропустите же!

Ее не останавливали больше. Подбежав к барду, на которого вообще никто не обратил внимания после такой тяжелой новости, Риннолк бухнулась на колени, убрала в сторону копье и со второй попытки перевернула Кайсу на бок дрожащими руками, зажимая след от копья обрывком стяга.

Из сломанного носа натекло достаточно крови, но испугала Риннолк тонкая алая струйка, сочившаяся из уголка губ.

— Даже не думай подыхать! — прошипела она, нащупывая свободной рукой пульс. — Тебе еще… отвечать!

Кайса неуклюже перевернулся обратно на живот, не открывая глаз, выплюнул кровь.

— Вот, так лучше, — от нового вдоха у Риннолк закружилась голова.

— Зуб, — пробормотал Кайса. — Уже второй.

— Железные вставишь, — успокоила наемница и добавила гораздо тише: — Вот теперь-то… кажется, все действительно закончилось.

Кайса промолчал. Он-то понимал, то остался еще один вопрос.

— Как думаешь, мне можно встать?

— Пожалуй, — оценила Риннолк. На оборотнях вообще все заживало довольно быстро, и кровь из укола уже перестала идти. — Если очень надо… Хотя лучше лежи так.

— Нет уж, тогда помогай…

На ногах Кайса стоял вполне уверенно, что не могло не радовать, а вот малейшее движение рукой отдавалось болью в плече, и, тем не менее, бард стащил с мизинца кольцо. Решать, так уж разом все… Что делать, он решит потом — Риннолк не сможет его убить, но знать правду должна. А он что-нибудь придумает… Об этом не хотелось думать, и становилось страшно и заранее больно, но, самое меньшее, один выход у него есть — на самый крайний случай, если он не найдет другого способа обойти проклятье… Но до его смерти нужно рассказать все Ри — призраки уперты, замкнуты в кольцо обещания, как и проклятые ими, и договор между наемницей и ее мертвой сестрой не будет выполнен, пока Ри сама это не поймет и не услышит. Не зная о вине Кайсы, даже после его смерти она будет бесплодно искать убийц…

— Ри… — бард собрался с духом. Девушка внимательно смотрела на его руку — здоровую, ту, в которой было зажато кольцо. Кайса молча раскрыл ладонь.

Девушка только подняла на своего товарища взгляд, полный недоумения и стремительно нарастающей тревоги. Разведчик решительно протянул ей кольцо, но сказать ничего не успел — его перебили. Инквиль не умела говорить тихо, когда волновалась. И про вежливость тоже забывала.

— Идиоты! — в коротком вопле смешалась радость и раздражение. — Я же сказала, он живой!

Инквиль радостно вскочила на ноги, доверяя Его Светлость рукам стражи и подоспевшего лекаря.

— Живой? — выдохнул Литкай.

— Конечно, щенок! — зажмурилась от удовольствия девушка. — Правы Кайса и Ри — ни-че-го мы не знаем о чернокнижниках! — он повернулась к лекарю так быстро, что волосы хлестнули мальчишку по лицу. — Так, Его Светлость очень слаб, из него почти успели вытянуть все жизненные силы… Поправьте меня кто-нибудь, если я не права! — последняя фраза относилась явно к даремлским стражам. Кайса вновь сжал в кулаке кольцо и кивнул. Чернокнижники редко убивают быстро, а силы Вирхен и Ройолю явно были нужны. — Если так, — удовлетворенно продолжила командовать Инквиль, — то выздоравливать он будет… не знаю, медленно или быстро, но…

— Да это и не важно, — тихим спокойным голосом Касман умудрился заставить всех обратить внимание на себя. — Главное — наш герцог жив, — он взглянул на лекаря. — Вы знаете, что нужно делать.

Кто-то принес носилки, на которые переложили Его Светлость. Ройоля и Вирхен связали прямо здесь и унесли, как тюки, взвалив на плечи. Инквиль перестала сиять, только гордо улыбалась. Охотники, кроме сопровождавшего стражу Тильви, остались в тронном зале, словно понимая, что Кайсе и Ри необходимо немедленно о чем-то поговорить, но не желая оставлять их вдвоем.

Солнце осторожно трогало первыми, еще холодными лучами, пол в тронном зале, на ночь превратившимся в поле битвы.

— Сейчас здесь появится много людей, — наконец произнес Касман, подходя к разведчику и наемнице. — Слуги, чтобы убирать здесь все, любопытствующие придворные… Поговорите в другом месте, хорошо?

— Да, и объясни мне, Ри, — вдруг подала голос Инквиль. — Почему Его Светлость не очнулся до сих пор, а ты, появившись здесь раньше, все еще на ногах?

— Подозреваешь меня? — устало спросила Риннолк. Охотница замотала головой.

— Госпожа Окхинг, — тихо и уныло произнес Литкай, со вздохом складывая руки на груди, — оставьте наших гостей в покое. Я лично расспрошу их обо всем и передам Его Светлости.

Касман предательски улыбнулся, а Инквиль вспыхнула.

— Не слишком ли много ты на себя берешь? — недовольно поинтересовалась она. — И почему ты оставил господина советника?

— Потому что не смог остаться в стороне, — усмехнулся парень. — Беру на себя немного — всего лишь все обязанности его Светлости на время, необходимое для его полного выздоровления. Именем самого Хальтена Седьмого и покойной Эрики Эхствайген… Так вас устроит?

Инквиль побелела лицом и не решилась ничего сказать, понимая, кого она уже несколько раз за эту ночь успела назвать щенком.

— Ну да, — ответил Кайса на удивленный взгляд Риннолк — она одна еще считала Вирхен наследницей. — Ульвейг раскрыл нам суть этого грандиозного обмана — заставить всех верить в существование наследника, но указать при этом на совершенно другого человека.

Наемница тихо ругнулась, испытывая огромное желание сесть прямо на пол. Скрывать ребенка в чужой семье — довольно находчиво, но скрывать его рядом с собой, выучить наравне с остальными Охотниками, верной герцогской гвардией, спокойно доверять важные дела… Литкай криво ухмылялся, немного виновато глядя на девушку.

— Так вот откуда те ваши странные переглядывания, — припомнила Риннолк. — Касман, ты тоже знал?.. Ну ты и…

— Был приказ молчать, — объяснил Охотник. — До последнего. А теперь давайте все же уйдем… Вам обоим нужен лекарь, я думаю.

— Нет, — мотнул головой Кайса. — Сначала лекарь, потом разговор, потом еще что-нибудь… Оставьте нас на одну кейду, не больше. Это очень важно.

— Давайте… Принесем благую весть о выжившем наследнике, — хмыкнул Литкай. — И приведем Ульвейга, чтоб доказал…

— И что это значит? — настороженно спросила Риннолк, когда Касман и присмиревшая Инквиль закрыли двери.

— Кольцо твоей сестры, — просто сказал Кайса. — Там, на ободке с внутренней стороны, есть гравировка.

Он ждал. Ждал, когда Риннолк быстро схватила украшение и поднесла к глазам, стараясь прочитать мелкую-мелкую надпись.

— Но… Откуда это? — она глотнула ртом воздух, будто стала задыхаться. — И почему… Лиотто ведь ненавидела опалы…

— Ничего не стоило поменять камень, — проговорил бард. — А откуда… Ри, я снял это кольцо с трупа.

Рука с кольцом сжалась в кулак так резко и с такой силой, что, казалось, послышался хруст. Девушка подняла на Кайсу стеклянный взгляд. Он только сейчас, в некотором оцепенении, отметил, что глаза у нее зеленые, очень темные.

— Я должен был…

Да зачем он это говорит? Неужели Риннолк сама не поймет?!

— Что должен? — эхом откликнулась девушка.

— Убить их, — собственный голос, казалось, доносился издалека — как в том сне, с озером. — Чернокнижников…

С глубоким вдохом девушка шагнула вперед и крепко обняла разведчика, а на выдохе не смогла сдержать слез. Ничего не понимая, терпя боль в плече, Кайса опасался даже шевельнуться, не то что обнять Ри в ответ.

— Ты сказал — чернокнижников, — прошептала Риннолк ему в плечо. — Их было двое, так?.. Ты… тогда… Когда я лежала без сил, что ты тогда произнес?

— Что я убил твою сестру, — медленно произнес бард.

— Дурак, — всхлипнула Риннолк, отрываясь от него. — Несчастный идиот.

Отступление 5, вместо эпилога

Каждый второй придворный мечтал расспросить Кайсу и Ри о произошедшем в замке, но королевская стража героически молчала, оставив двору сухой отчет и простор для фантазии. Они вообще старались никому лишний раз не показываться на глаза, разве что Ри иногда пропадала с шермельским приятелем, или Кайса и Ри — с Охотниками.

Даремлские гости вообще собирались покинуть приветливый Думельз едва ли не на следующий день после представления Литкая ко двору. Хальтен был слаб, но подтвердить права сына смог, раскрывая собственный заговор. Остановил же уход стражи не он, а наследник — Литкай вовремя напомнил об еще одном незавершенном деле. По сути, они легко могли бы оставить его, как есть, но сошлись во мнении, что этим подадут парню плохой пример, и на четыре дня засели в библиотеке.

Вот на кого было страшно смотреть, так это на Ульвейга. Его дочь посадили в тюрьму для магов, и здесь он ничего, просто-напросто ничего не мог сделать. Что случилось с Вирхен, когда она узнала о герцогском заговоре и своей роли в нем! Она планировала устроить своеобразный переворот — вполне законно прийти к власти, но при этом вернуть магию, и, более того, притащить с собой чернокнижника в качестве советника… в награду за помощь, так сказать… А оказалось, что никаких прав на престол она и не имела.

Разведчик и наемница отказались присутствовать при сообщении Вирхен этой новости, но, по словам сопровождавшей Его Светлость Инквиль, девушка тронулась умом. Довольно жуткий итог для так и не придуманной песни о прекрасной юной деве.

И вот, когда Кайса и Риннолк, наконец, нашли, что искали, можно было отправляться домой.

Покидали дворец, на удивление многим, не рано утром, а вечером и, миновав городские ворота, свернули с дороги, огибающей Вейгскую пустошь.

Место сожженной деревни не внушало страха — Кайса и Риннолк развели костер и уселись рядом, дожидаясь ночи. Только Репей, быстрехонько съевший припасенный для него овес, опасался покидать хозяйку, а потому уныло бродил шагах в десяти от путников.

— Киндарель, — в который раз повторил бард. — И все-таки тебе страшно не идет это имя.

— Так меня давно называет только отец, — пожала плечами Риннолк. — И сестра звала… и то не всегда. Все остальные предпочитают прозвище. В том числе и я.

Девушка в последние дни все меньше напоминала себя, какой ее привык видеть Кайса. Призрак сестры оставил ее, насчет ограниченности Белых гостей Элле-Мир был прав — дух успокоился только тогда, когда Риннолк узнала о смерти Эдвина и Юсс, а не в день их действительной смерти.

Риннолк сняла медальон, который по-прежнему носила на руке, и повертела его в руках.

— Надо же… Медальон и это кольцо она всегда носила, но вот тогда про медальон забыла… Потом в письме говорила — ничего страшного, я скоро вернусь…

Это было еще одной странностью — девушка стала рассказывать о себе, легко и спокойно отвечать на вопросы. "Я как будто знакомлюсь с тобой заново, — посмеивался бард. — Надеюсь, снова драться нам не придется?.."

Сейчас ему уже и самому не верилось, что когда-то он считал Лиотто сменившей имя чернокнижницей. Риннолк тогда, услышав полностью его версию, даже возмутилась — мол, да как такое вообще в голову прийти могло? Чтоб ее сестра, шермельская ведьма — и вот так взять и предать все идеалы Пограничья?..

— Кольца, конечно, не оказалось, когда…

Элле-Мир поспешил сменить тему.

— Так я правильно понял — в медальоне прядь волос вашего отца? Или матери?

Риннолк в недоумении уставилась на разведчика.

— Ты что, так и не понял?! — ахнула она. — Ты?.. Ничего себе, — она подтянула колени к подбородку и принялась раскачивать медальон, как маятник, откровенно любуясь замешательством Кайсы. — Разведчик, тайный офицер… Оборотень, в конце концов! Хоть бы понюхал его, что ли…

— Он был у меня в руках всего раз, — заметил разведчик. — И я посчитал, что обнюхивание будет выглядеть несколько невежливо.

Риннолк хмыкнула и перекинула медальон через костер. Кайса поймал его, поднес к носу… Помолчал.

— Ри, — вздохнул он, с укором глядя на девушку. — "Самый близкий" после сестры, да?

— Вот-вот, — рассмеялась та. — Я бы, может, тоже завела себе такую штуку, но хранить пряди магов… Мало ли что, по волосам можно и проклясть — я опасалась за сестру. А она как-то зачаровывала свой, чуть ли не каждый день, чтоб мне через прядь ничего не сделали… Говорила — "заодно тренируюсь в исполнении заклинания"…

Риннолк была счастлива. Кайса смотрел на нее с меву или две, заставив покраснеть, потом усмехнулся и искренне признался:

— Я сейчас так за тебя рад.

— Я тоже, — серьезно сказала наемница, прижимая к щеке ладонь, и поинтересовалась:

— Что будешь делать, как вернешься?

— То же, что и раньше, — хмыкнул разведчик. — Хотя, может, навещу мать и сестер… А ты?

— К отцу, — не задумываясь, ответила Риннолк. — В Шермеле всегда найдутся дела.

Оба понимали, что осталось последнее совместное дело — а потом Кайса двинется в столицу, а Риннолк в Шермель. От короля девушке уже ничего не требовалось, и она справедливо полагала, что Его Величество простит ей отсутствие и спокойно примет доклад одного Кайсы. Еще утром они решили, что удобнее всего будет разойтись сразу после Вейгтег-Киргои, от которого в разные стороны расходятся два торговых тракта. Так оба достигнут нужных городов быстрее всего. Утром же они договорились написать друг другу письма по прибытию — никто не собирался просто так прекращать общение. Слишком уж долго и трудно они шли к дружбе.

Наступившее молчание опасно затянулось, и оба путника даже обрадовались, когда знакомый, на диво самостоятельный туман стал подкрадываться к костру. Кайса подождал, пока марево не подберется ближе и тихо, почти ласково произнес:

— Здравствуй, Эндха…

И тут же, на звук имени, на испуганный вскрик, последовавший за ним, явился старик с отрубленной головой, взглянул на барда сверху вниз.

— Как? — гаркнула голова. — Как ты ее назвал?

— Эндха, — повторил Кайса и широко улыбнулся. — Всего четыре дня в дворцовой библиотеке и…

— А мое? Мое имя? — с надеждой спросил мертвый колдун.

— Огерн, — произнесла Риннолк просто.

Маг рассмеялся искренне, радостно, на глазах выступили слезы, а темный туман дрожал, поднимаясь выше и выше, пока не заволок небо, похожий на тучи, и не исчез совсем.

— Теперь мои желания не значат ничего, — проговорил Огерн, удобнее перехватывая собственную голову. — Но я хочу, чтоб вы были счастливы.

— Мы и так…

Огерн не дал барду договорить, махнув свободной рукой.

— Для совершенно счастливых вы слишком грустно улыбаетесь, — поморщился он, закрывая глаза и растворяясь в воздухе. Его прощание было уже почти неразличимо.

Конец

Цнэрги — одна из народностей Даремла, не имеющая определенной территории, но свято хранящая свои традиции. Во многих городах Даремла имеются их общины. Отличить цнэргов можно по особой многослойной одежде в традиционных узорах и светлым волосам, которые и у мужчин, и у женщин принято отращивать хотя бы до плеч.

Система такова: в ойте двадцать две кейды, в кейде двадцать две мевы. Одна мева — примерно двенадцать земных секунд. Соответственно, кейда примерно равна 4, 4 земным минутам, ойт — примерно 97 земных минут. В сутках 16 ойтов.

В описываемом мире шестнадцать месяцев в году, по двадцать два дня в каждом. Названия даны по созвездиям, царящим в определенное время года на небосклоне. Так, зимние месяцы — Башни, Костров, Охотника, Волчьей Стаи; весенние — Белого гостя, Чаши, Кошек, Двух Роз; летние: Белки, Хороводов, Шута, Ножей; осенние: Лисицы, Врагов, Короны, Старца. В году два основных праздника, — середины зимы и середины лета, — отмечаемых в конце месяца Костров и в конце месяца Хороводов соответственно.

Квирры — злые духи, имеющие пакостную привычку вселяться в человека. Сами по себе не очень сильны, обычный амулет легко от них защищает, да и к человеку с сильной волей они не полезут. Обычно их жертвами становятся люди слабые или болеющие.

Эквиска — водный дух, то же, что и келпи. Является то в виде человека, то черной лошади, стоит ее коснуться — уносит под воду.

Акконоры — еще одна народность Даремла. Многие остались в истории как опасные наемные убийцы или искуснейшие из лекарей, остальные — в анекдотах, как существа с довольно-таки своеобразными шутками.

Помимо Терновникового Короля в даремлских сказках существуют и другие ключевые мифические персонажи, такие как Ивовая дева, или Грабовый старичок. Терновник, Ива и Граб до сих пор являются священными деревьями.

Граница владения — к самым крупным городам приписываются определенные земли, за которые несет ответственность Наместник, докладывающийся лично королю.