Закинув удочку, далее я старался избегать этой маленькой девушки. Я знал (или чувствовал), что она будет бегать по институту и искать меня глазами. На прогонах спектакля я всегда сидел в темноте и видел, как в перерывах Лолита рыщет взглядом по залу. Это забавляло меня и льстило самолюбию. Не нравилось мне только крепнущее чувство того, что я начинаю «на нее западать». Выдержав ровно две недели, как и обещал, я подошел к ней на улице после пар, подкрался сзади незаметно и прошептал:

– Стоит ли абсолютное счастье такой цены?

Лолита обернулась. В ее глазах сразу загорелся огонек.

– Эй, Бонапарт, где ты был все это время?

Я присоединился к девушке в ее шествии к метро.

– Никогда не называй меня так.

– Но ты сам так назвался, – удивилась Лолита.

– Так назвал меня отец. Это мое истинное имя, и не стоит путать меня с амбициозным корсиканцем. Ты так хитро ушла от ответа на мой вопрос?

– Сначала расскажи, где ты был. Я уже стала думать, что ты обманул меня и не учишься у нас: ни разу в институте тебя так и не увидела.

– А искала? – лукаво спросил я.

Лолита опустила глаза. Я зачитал несколько реплик ее сценического персонажа.

– Это чтоб у тебя не было сомнений в том, что я присутствую на занятиях. Теперь дело за тобой.

– А ты свободен? Может, посидим где-нибудь, я подробно расскажу.

У меня отвисла челюсть. Это скромница пригласила меня! Хотя, может, дело именно в ее наивности – она даже не понимала, что это не очень приемлемо в современном обществе.

– Ты так соскучилась? – засмеялся я. – Ну что ж, давай, прыгаем в метро.

В поезде я быстро усадил Лолиту на единственное свободное место, а сам прислонился к двери, вставив наушники. Я решил не давить на неокрепший мозг взглядами, якобы случайными прикосновениями и прочими банальными методами соблазнения, которые как раз только с такими домашними девочками и работают. Мне хотелось поиграть. Мы зашли в какой-то азиатский ресторан, где я взял отвратительный кофе и сделал заинтересованный вид. Лолита, как на исповеди, начала выкладывать мне все ощущения, которые вызвала в ней книга, а ощущения эти были, судя по всему, очень сильными.

Я, широко распахнув глаза, слушал, вставлял свои комментарии и всеми силами создавал образ человека заинтересованного, хотя, надо признаться, ее мысли откровенно обнажали ее инфантильность и отдавали детством. Неожиданно у меня зазвонил телефон – кому-то я был нужен по работе. Я извинился и взял трубку. Пока я называл наименования документов, номера договоров и приказов, очередь восхищенно смотреть настала у Лолиты.

А что? Перед ней сидел перспективный старшекурсник, уделяющий ей внимание, с виду успешный, ведущий какие-то деловые переговоры – представляю, какое впечатление это производило на неопытную девочку. Я завершил диалог, спрятал телефон и спросил:

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

Такого ответа я не ожидал. Да она еще совсем девочка! Придвинувшись поближе, я задал еще один вопрос:

– Расскажи-ка мне, Лолита, чем ты вообще занимаешься?

Вскоре мне пришлось пожалеть о своем вопросе. За полчаса я услышал о занятиях в музыкальной школе, театральных кружках, танцах (так вот откуда у нее такие хорошенькие бедра) и получил много другой, совсем не интересной информации. Или просто общение с Дианой совсем развратило меня, и я отвык нормально общаться с людьми? Чтобы хоть как-то опровергнуть эту теорию, я искренне старался вникать в рассказ Лолиты, продолжая всем своим видом показывать заинтересованность.

– А у тебя много друзей? – перебил внезапно я.

– Да, мы часто собираемся вместе с подружками.

Дальше я уже не слушал. У всех в этом мире были друзья. У всех, кроме меня. Я прожил девятнадцать с половиной лет в одиночестве, окруженный только своими фантазиями и любовью к женщинам. Я выбивался за рамки этого мира.

– … день рождения, – завершила какую-то свою реплику Лолита.

– А когда тебе исполняется восемнадцать?

– В январе.

Я кое-что прикинул и сказал:

– Совершеннолетие ты впервые встретишь без всех своих друзей.

– Почему? – удивилась девушка.

– Просто помяни мое слово.

Навязчивая идея уже влезла в мою больную голову. Я решил влюбить в себя это создание во что бы то ни стало, воспитав ее под себя, вылепив из неопытной и непорочной жертвы свою рабыню, смысл жизни которой будет только исполнение желаний своего хозяина. Не знаю, откуда в моем мозгу появились столь грязные амбиции – наверное, демоническое влияние Дианы проело червоточину в моей душе, или же я просто устал обожать…

С этого дня наша жизнь изменилась. Теперь я попадался Лолите на глаза везде, но что меня радовало еще больше – она старалась искать встречи со мной. Я начал играть в шаблонную подростковую любовь. Мы ходили в кино, гуляли в парках, кушали вместе – словом, делали то многое, что я мог совершать и с Дианой или Анжелой, но в том чистом, непорочном виде, в котором этого хотелось девочке в семнадцать лет. Втираясь в доверие Лолиты, выясняя детали ее жизни и мировоззрения, я понимал не только то, что эту девочку будет легко заманить в свою западню, но и то, что я к ней безудержно привязываюсь. А картина вырисовывалась следующая:

Лолита жила с родителями, единственный ребенок в семье, как следствие, избалованная вниманием. Она с детства пробовала реализовать себя в различных направлениях, пока не остановилась на актерском мастерстве. Кроме учебы, кино, книжек, да отдыха с родителями летом ничего больше в жизни не видала. Непорочная девочка, которая уже, наверное, считает меня своим мальчиком и мечтает о первом поцелуе. А я не спешил и не трогал ее, постепенно вливая в ее мозг порции испорченности, рассказывая истории о том, как люди обманывают и пользуются друг другом, а она каждый раз была готова чуть ли не расплакаться. В ее глазах я был источником черноты, разочарованным в мире странником, не желающим видеть свет рядом с собой. А она очень хотела этим светом стать.

Как-то в декабре я ждал ее возле метро. Была холодная, промозглая погода, Лолита сильно опаздывала. Чтобы занять себя, я рассматривал проходящих мимо девушек, кутающихся в свои курточки, шубы и полупальто. Я думал, как бы среагировала бедняжка, если бы увидела, что я общаюсь с какой-нибудь красивой дамой намного старше ее. Наверное, расплакалась бы и ушла, не поздоровавшись, потом обижалась бы, не брала трубку, чтобы в итоге поверить в любое самое глупое объяснение.

Ее не было очень долго. Я безумно замерз, замерз настолько, что уже не чувствовал пальцев и на руках, и на ногах, сотню раз пожалев о том, что не договорился встретиться где-нибудь в теплом месте и что не зарядил быстро севший на морозе телефон.

Она опоздала на пятьдесят минут. Я не стал слушать ее правдивые причины, ведь лукавить она еще не приучилась, а сходу начал атаку:

– Ты настолько сильно меня не любишь? – старался я говорить как можно мягче и без эмоций, дабы это не звучало, как истерика.

– Почему? – искренне сделала виноватые глаза Лолита.

– А если бы я здесь окоченел и упал? Ты понимаешь, что в этом городе люди настолько равнодушны, что никто не подошел бы, и я так бы и валялся, промерзая от холодного асфальта…, – кажется, в этот момент я мог бы получить награду за самую трагично исполненную мужскую роль.

– Ну что ты, как всегда, начинаешь нести свой пессимистичный бред?

– Да не бред это. Еще и ты прошла бы мимо, решив, что тебе не стоит взваливать на себя такие проблемы. А я уже рук не чувствую – все жду тебя.

Лолита сняла перчатки и взяла меня за ладони.

– Прости меня, – искренне попросила она прощения, – как я могу искупить свою вину?

Девушка приблизила свое лицо к моему, посмотрела мне прямо в глаза и неожиданно поцеловала, прижимая мои ладони к своей груди.

Я в шоке отпрянул. Во-первых, это не входило в мои планы, во-вторых, я не мог предвидеть в домашней девочке такую смелость. Но на этом ее представление не закончилось. Девушка, увидев, что я опешил, схватила меня за затылок и набросилась обратно на мои губы. Я не стал играть в недотрогу и дал девушке то, что она хотела. Когда мы закончили целоваться, в ее глазах сверкали огни радости, а я, равнодушно взяв ее за руку, сказал:

– Пойдем в кино.

Она шла рядом своими мелкими шажочками, опустив глаза и, наверное, сильно переживая по поводу только что случившегося, пытаясь найти причины моего странного поведения. Не стоило делать первый шаг? Или я все еще в обиде за опоздание? Бог весть что творилось в ее инфантильной головушке.

Мы сели в кинотеатре, как всегда, на последнем ряду, на диванчики. Людей было мало, я сразу прижал Лолиту к себе, чтобы хоть как-то успокоить ее нервы. Она укуталась в меня, как во что-то родное, а я чувствовал себя скотиной, играющей на ее первых зарождающихся чувствах. Лолита не смотрела фильм. Она рисовала узоры ноготками на моей груди с блуждающим взглядом и о чем-то усиленно думала. Я гладил ей волосы и смотрел кино, периодически наблюдая за состоянием девушки. Где-то в середине сеанса она приподнялась и опустила голову мне на плечо. Ее дыхание было горячим и частым – я быстро распознал знакомые симптомы. Как пела Земфира: «девочка созрела». Лолита хотела меня и хотела очень сильно. И куда деть столь новое для нее чувство, она не знала. Я сел поудобнее и, наконец-то, страстно, со всей отдачей поцеловал девушку. Чем закончился фильм, мне, к сожалению, узнать было уже не суждено.

– Ты голодна? – спросил я, когда мы вышли из кинотеатра.

– Да, – честно ответила Лолита.

– Поехали ко мне домой, я как раз только приготовил очень вкусный суп. Тем более, у меня не осталось денег на забегаловки, а отпускать я тебя никуда не хочу.

Впервые за два с небольшим месяца я привел Лолиту к себе домой. Квартира уже давно содержалась в нормальном состоянии, так что показать ее девушке мне было не стыдно. Я действительно покормил ее, причем не только супом, но и вторым, заварил свежий чай и поинтересовался, как она находит мою обитель. Скромняжка не сказала бы и одного отрицательного слова, даже если бы ей на самом деле что-то не понравилось, так что вопрос был бесполезным. Лолита допила чай, поставила кружку и посмотрела на меня преданным взглядом. Я ничего не предпринимал и так же глядел на нее в упор.

В конечном итоге моя сорвавшаяся с цепи малышка не выдержала и полезла ко мне с поцелуями. Я отвел ее в комнату и повалил на кровать. Бедная девочка вся задрожала от страха. Я ласкал ее очень долго, прежде, чем заметил, что боязнь исчезает, вытесняемая желанием. Только тогда я решил снять с нее кофту. Моему взору предстала небольшая, аккуратная грудь в простом бюстгальтере. Лолита вся вжалась, было видно, что она стесняется.

– Успокойся, – прошептал я ей на ухо, – все хорошо.

Я нежно покрыл все ее тело поцелуями, после чего снял лифчик. Девушка не сопротивлялась. Я знал, что приятно девушке, к тому же юной и чувствительной, совершенно незнакомой с этими ощущениями, поэтому мне удалось быстро расслабить Лолиту и заставить ее забыть о любых сомнениях. Вскоре она была передо мной совершенно голая. Миниатюрная и красивая, нетронутая Лолита лежала, готовая на все, согласная стать женщиной, а я смотрел на нее, одетый, и испытывал больший страх перед этим телом, чем она сама. До сих пор у меня были только женщины с опытом, уже кем-то до меня испорченные. Как вести себя с девственницей, я не знал, к тому же порочить девочку мне не хотелось, по крайней мере, так быстро. Лолита потянула руки к застежкам на моей одежде, но я отпрянул.

– Я хочу полюбоваться тобой, – нашел я первую пришедшую на ум причину.

Еще полчаса мы целовались, и я нежно гладил юное тело. Лолита так хотела меня, так была преисполнена желания и доверия, что меня это даже пугало.

– Ты, наверное, замерзла, – как-то задумчиво сказал я и стал одевать девушку. Лолита с растерянным взглядом нехотя натягивала на себя одежду и ждала в моих глазах хоть какого-то логичного объяснения. Не мог же я ей сказануть что-то вроде того, что у меня месячные или голова болит.

– Пойдем, я проведу тебя домой.

Обнимая девушку всю дорогу, я довез ее до места жительства и поцеловал в лоб.

– Скоро увидимся, – сказал я и ушел.

С моей шеи словно упал камень – я ее не тронул. Я знал, что весь вечер Лолита проведет в слезах.

И что мне оставалось делать в этой ситуации? Только звонить и «ездить по ушам». Молодая, несмышленая, наивная девчушка была готова отдать мне свои душу и тело, а я отказался. Это чревато чуть ли не душевной травмой в зависимости от того, что она себе там накрутит.

Лолита сидела в углу своей комнаты с большой мягкой игрушкой в руках и лила слезы. Она пыталась найти изъяны в себе и своем поведении, в теле, быть может. Временами ей приходилось чувствовать себя потаскухой и жалеть о том, что она сама предприняла попытку отдаться мне.

«Это был знак! Я не должна доверяться ему!»

Лолита собирала всю свою злобу в кулачки, потом разжимала их и отдавалась чувству влюбленности к своему герою, ко мне, в котором она еще не решалась себе сознаться. И тогда гнев отступал, а в голове возникали тысячи «почему».

«Я маленькая для него… Да, точно, я маленькая. Конечно, он может иметь красивых, зрелых женщин, зачем ему такая, как я? У меня нет такого тела, опыта, я ничего не умею.

Хотя нет… Он знал об этом, что раньше ему не мешало. Может, во мне какие-то изъяны? Или я слишком рано захотела всего, и его это оттолкнуло? И Наполеон теперь считает меня шлюхой! Да нет, как я могу быть такой. Может, он просто потерял ко мне интерес?

Точно! Я не предпринимала резких действий! Ему нравятся активные женщины! Но ведь я тянула к нему руки… В чем же дело?»

Слезы, самобичевание, истерика. Такая картина рисовалась в моей голове, пока я ехал домой. На самом деле я понятия не имел, что происходит с Лолитой.

«Все хорошо, маленькая», – отправил я ей sms, и мне стало немного легче.

Часть выходных я провел на работе, остальное время – за работой. Моя девочка осталась наедине со своими домыслами. Я даже не звонил ей, хотя прекрасно понимал, что после произошедшего это очень нужно было сделать. В понедельник я увидел Лолиту на прогоне спектакля. В пятницу должна была быть генеральная репетиция, а в субботу премьера. Пока я двигал ползунки на микшере, мне пришла в голову идея. Душевное состояние Лолиты оставляло желать лучшего, поэтому в таком настрое качество ее игры должно быть другим. Лучшим или худшим – покажет премьера. В общем, итак играя постоянно на чувствах девушки, я решил провести еще один эксперимент с ее эмоциями.

Всю неделю мы не пересекались. Я грамотно скрывался, а то, что Лолита из-за смятения не будет искать меня сама, я знал. Это было странное одностороннее общение. Я видел свою девушку, а она меня нет, наблюдал, как ее глаза мечутся на сцене в поисках меня, а сам спокойно сидел в темноте за оборудованием.

Пятница. Генеральная репетиция. Все по-настоящему, как на премьере. Я сижу за микшером и, раскрыв рот, восхищаюсь эмоциональностью игры Лолиты. Она так искренне произносит слова любви своему партнеру, что я даже местами ей верю.

«А что, если она со злости отдастся кому-нибудь? Первому попавшемуся. Лолита хороша собой, на такую девочку много желающих», – мелькнуло у меня в голове под слова девушки о том, что она умрет, если сценический герой не обнимет ее.

«Мало ли, что может прийти в голову неокрепшему девичьему разуму», – продолжали демоны в моей голове.

Я стукнул по микшеру и случайно полностью убрал голос у «возлюбленного» Лолиты. На сцене ничего не заметили и продолжали играть, как ни в чем ни бывало, а вот режиссер с бумажками в руках злобно глянул на меня и покрутил пальцем у виска. Я только позлорадствовал, что тот не мог в темноте знать наверняка, смотрел ли я на него и увидел ли его «пантомиму». Назло режиссеру я подольше подержал сцену без подзвучки и только потом отключил кнопку «mute». Балуясь с микшером, я невольно вспомнил Кристину, и у меня что-то защемило в душе. Да черт возьми, когда же эта девушка вылезет из моей головы! Вот же передо мной красавица-девственница, уже почти прирученная, так почему же я ночами продолжаю думать о химере из детства?

Я встряхнул головой, чтобы отвлечься и взбодриться. Лолита тем временем уже ушла со сцены, оставив за собой шлейф продолжительного взгляда в сторону окна рубки звукорежиссеров.

В тот вечер я работал и поздно пришел домой. Быстро поев и приняв душ, я завалился спать, чтобы с утра поехать в банк. Около полуночи я получил сообщение на телефон:

«Надеюсь, хоть что-то покажет мне, что тебе небезразлично мое завтрашнее нахождение на сцене».

Сначала я расплылся в довольной улыбке. Но потом, вчитавшись в текст, я не на шутку перепугался. Дело попахивало угрозой самоубийства. Я вспомнил себя в том же возрасте и уже не мог уснуть.

Да что такого я сделал! Раздел и не стал спать с ней! Должна радоваться, что нашелся дурачок, который еще думает о женской чести, а не классический «герой», который ради красного словца говорит: «Дорогая, я понимаю, как много это для тебя значит…», – а сам уже не может дождаться, чтобы скорее достать из штанов инструмент для пробивания женственности в невинных телах.

Плевать! Я зашвырнул телефон подальше и повернулся на другой бок.

Из банка я поехал сразу в институт. В пустом зале суетились только техники: ответственные за звук, осветители и оформители. Даже режиссер, мерзкий урод с пятого курса, трясущийся над этой своей дипломной работой, еще не притащил свое обрюзгшее тело. Я сел за свой звуковой трон, и мы за сорок минут провели саундчек. Все было схвачено и точно, как в аптеке. Я гордился собой: ничего даже не пришлось регулировать, если только самую малость. Вскоре начал сползаться актерский состав. До премьеры оставалось полчаса, а Лолиты все не было. Режиссер носился в панике, размахивая руками, в поисках замены, теребя в руках мобильный и требуя ото всех срочно вызвонить «эту малолетку». Кто-то подошел к пятикурснику и что-то шепнул ему на ухо.

– Эй, Мрия, – крикнул мне режиссер, – это вроде как твоя девушка, не будешь ли так любезен сообщить, где она?

Я нажал на кнопку, включил свой микрофон чуть ли не на максимум и прогремел на весь зал:

– Не имею к ней никакого отношения!

В этот момент Лолита и зашла…

Нет, так только в кино бывает. Время поджимало, нам нужно было впускать людей, а девушки все не было. Я взял телефон и написал ей:

«Послушай, девочка моя, мне вообще плевать, кто будет в этой роли на сцене – ты или какая-нибудь потаскуха с любого курса. Этот спектакль – часть моих студенческих обязанностей, благо я сижу далеко не в партере!»

Первый звонок вывел меня из транса. Никакой истории с опозданием не было и в помине, она пришла еще за час, вся такая красивая в гриме, гордая и, по всей видимости, очень злая. То, что нужно. Жаль, что я не отправил ей вчера sms такого содержания, тогда бы я получил разъяренного женственного демона, и, может быть, благодаря мне это было бы ее лучшее исполнение роли. После третьего звонка актовый зал был забит, как в настоящем театре. Просто аншлаг! Родители, студенты, преподаватели (естественно, в первых рядах).

Все прошло на ура, но это мелочь. Главное то, что Лолиту просто завалили цветами – невиданный успех для первокурсницы. После такого ею точно должна была заинтересоваться пара-тройка известных приглашенных режиссеров, и я тут же подумал, что мне надо будет срочно уберечь девочку от звездной болезни. Беда, если первый же успех вскружит ей голову. Я сказал своим помощникам, чтобы убирали все сами, оставив нетронутым мое личное оборудование, мотивировав все тем, что у меня срочные семейные дела, и убежал. Заскочив в фастфуд, перекусив и примерно рассчитав время, я поехал домой к Лолите и стал ждать ее у подъезда. Машина родителей стояла здесь, значит, они уже вернулись. Лолита должна была быть еще на праздничном застолье в честь успеха премьеры.

Оказалось, что время я рассчитал никчемно. Почти полтора часа я стоял на холоде, проклиная все на свете. Когда я уже порывался бросить все и уйти куда-нибудь греться, в свете фонарей нарисовался знакомый силуэт. Не узнать мою черную куртку Аляску было невозможно, и я заметил, что Лолита даже замедлила шаг. Тем временем я докуривал уже седьмую сигарету. С кучей цветов в руках девушка приближалась ко мне и металась в колебаниях: пройти мимо или заметить меня.

– Ну, давай, героиня дня, сделай еще вид, что меня тут нет.

– Я и не собиралась, – ответила девушка и приблизилась ко мне на расстояние шага, – ты здесь, а вот ни одного цветочка от тебя тут нет.

– Я написал тебе сообщение.

– «Ты умница!» Спасибо, родной, за столь щедрую похвалу после моего первого спектакля в институте!

Я выбил резким движением все цветы из рук девушки и прижал ее к себе. Она вся тряслась от испуга, скрестив руки на груди.

– Эй, звезда, ты забываешься. Не собираешься ли ты пытаться «качать права»?

Лолита посмотрела мне в глаза, уткнулась головой в мою грудь и расплакалась.

– Где ты все это время был? – кричала она сквозь всхлипы. – Я тебя искала, искала, а ты молчал и как будто прятался.

– Не могу объяснить. Но все это время я думал о тебе. Поехали ко мне домой, успокоишься и всем поделишься.

Я набрал на домофоне номер квартиры Лолиты. Ответила ее мама.

– Здравствуйте. Это Наполеон. Я перехватил Вашу дочь и заберу ее на пару часов обсудить наш совместный успех? Верну лично в целости и сохранности.

– Вы хоть зайдите, – услышал я хриплый голос.

– Раньше уйдем, раньше вернемся.

– Ну хорошо, хорошо, ловлю тебя на слове.

Вскоре мы уже вламывались в дверь моей квартиры. Стоило Лолите снять верхнюю одежду, я тут же накинулся на нее с поцелуями, потом поднял на руки и отнес к себе на кровать. В этот раз я очень быстро раздел девушку. Повозившись с ней некоторое время, я аккуратно опустил ладонь на ее промежность и через полчаса мне удалось увидеть обкусанные губы и извивающуюся грациозную талию. Благодарная Лолита снова потянула руки к моей одежде, но я опять отстранился.

– Всему свое время, – прошептал я и накрыл девушку одеялом, а сам улегся рядом.

Мы поболтали немного, пока я гладил ей голову, потом Лолита оделась и я отвез ее домой. Посидев немного с родителями, я вскоре засобирался домой. Пожав перед выходом руку ее отцу, я подумал о том, что он со мной сделал бы, если б знал, что полтора часа назад эта же рука была в паху у его дочери. Подумав, какая я, все-таки, бесчувственная скотина, я вышел из квартиры на мороз.

Идя по аллее меж фонарей, ярко освещающих декабрьский снегопад, я остановился, возвел глаза к небу и тихо сказал:

– Диана, как жалко, что ты сейчас меня не видишь…