Множественное число здесь использовано не случайно. А одним из недавних увлечений немецкого дипломата стало художественное фото. Руководитель офиса ОБСЕ в Минске посол Ханс-Йохен Шмидт даже планирует в ближайшее время организовать проведение в Минске фотовыставки. Это станет логическим продолжением его другого хобби – живописи. А еще он коллекционирует… слонов. Естественно, не живых, а только маленькие статуэтки.

— Откуда такая экзотика?

— Когда мой дедушка посетил Китай, то подарил своей жене, то есть моей бабушке, сувенир в виде фигурки слона, сделанный из натурального бивня. Сегодня это уже невозможно. Слоник, который стоит на рабочем столе, сделан из натурального янтаря. Таких у меня три.

— А всего?

— 40. Из различных материалов и из разных стран.

— Слышал, что Вы коллекционируете еще и картины?

— Действительно, я очень люблю живопись (в частности, современное искусство). Сочувствую моей жене, которой недавно пришлось найти место для 150 картин в нашей новой берлинской квартире. К слову, я здесь, можно сказать, совсем недавно, а уже успел приобрести несколько работ белорусских художников.

— Если позволите, перейдем к традиционным для этого проекта вопросам. Откуда Вы родом?

— Я родился 15-го апреля 1947-го года в Восточной части Германии, недалеко от известного города Ваймер (по-нашему — Веймар – прим. автора) и еще более известного Лейпцига. Название моей малой родины – город Наумбург. Когда-то там размещался один из генштабов Группы Советских войск в Германии.

А еще раньше в том здании находился знаменитый на всю Германию апелляционный суд. В немецкой правовой системе они играют весьма важную роль. Уходу советских войск жители несказанно обрадовались – очень уж уродливо смотрелся в самом центре города генштабовский забор.

Наумбург известен еще тем, что там есть церковь, которая объединила в себе готику и стиль романтизма. А еще очень многие знают Веймарский регион как родину писателей Шиллера и Гёте.

Есть в Веймаре и еще одна «достопримечательность». В годы войны там располагался концентрационный лагерь Бухенвальд. Иногда его знают даже больше, чем сам город. Думаю, те, кто тогда жил рядом, догадывались, что там происходит что-то ужасное.

Одна из причин, по которой я решил пойти на дипломатическую службу, — это то, что работа в МИД позволяет постоянно менять места дислокации, а значит постигать что-то новое в различных областях (в международном праве, в экономике, в менеджменте офиса и т.д.). Изучать что-то новое, привыкать к новым культурам, языкам, к новой ситуации – это постоянный вызов. Такие перемены сохраняют нас молодыми.

Учебу начал еще в Восточной части Германии. Это позволило освоить азы русского языка. У нас были очень хорошие учителя.

Любопытным опытом для меня, в то время 10-летнего ученика, явилось получение награды «за блестящее знание истории» из рук главы политической молодежной организации («Свободная демократическая молодежь»), членом которой я стать категорически отказался, несмотря на отчаяние учителей и школьного руководства. В то время я не хотел связываться с политической деятельностью и предпочитал проводить свободное время в соответствии с моими интересами. Например, каждый день я рулил пассажирской лодкой.

Так получилось, что когда мне было 13 лет, родители решили покинуть мой родной город. Они посчитали – более хорошее образование я получу на Западе. Мы переехали в тогдашнюю столицу ФРГ Бонн.

— Из Восточной части в Западную. Так просто?

— Это было за полтора года до начала строительства «берлинской стены». Тогда получить разрешение на путешествия было более-менее нетрудно.

Сразу же пошел в гимназию. Потом поступил в Боннский университет. Изучал право. Там и краткосрочно в Гааге в Международном суде.

В Бонне я познакомился с первой женой. Она француженка. У нас два сына — Оливье и Эммануил, 33 и 31 год. Старший (Оливье) сейчас работает в Бангладеш.

— Дипломат?

— Нет. Хотя мы обсуждали эту тему. Я ему советовал пока не идти в МИД, потому что там сразу занять достаточно высокий пост и влиять на политику министерства, невозможно. Должностной иерархии он предпочел самостоятельность, так как достичь ее в какой-нибудь официальной структуре довольно сложно.

На мой взгляд, наш МИД вполне может использовать его в качестве посредника в различных конфликтах. Он изучал психологию, менеджмент, имеет практический опыт. Словом, все возможности для компетентной работы в этой области у сына есть.

Эммануил работает в сельском хозяйстве. Любит свою работу и добился там немалых успехов. По-моему, он принял правильное решение.

Когда я работал в Египте, сыновья были еще маленькими. Два года изучали арабский язык. Наверное, им там было очень интересно. Другая культура, религия.

После того, как я развелся с первой женой, их воспитанием занималась в основном она. Вторую жену зовут Кэрол. С моими сыновьями у нее тоже довольно хорошие отношения. Я по этому поводу шучу, что теперь у них есть возможность в некотором роде пользоваться помощью двух матерей.

Кэрол родом из Америки, поэтому моим сыновьям предоставилась возможность посетить США и кроме владения французским языком попрактиковаться еще и в английском. Этим особенно интересуется старший. Я ведь не зря сказал, что он мог бы быть неплохим дипломатом. Оливье достаточно хорошо говорит еще по-арабски, по-еврейски и лучше, чем я русский, знает фарси. Любую иностранную литературу предпочитает читать в оригинале.

С Кэрол, работавшей тогда в Бонне, мы познакомились на празднике, посвященном восстанию 13-го июня 1953-го года, которое произошло в Восточной части Германии. Я решил где-то немного расслабиться, она тоже. Встретились в студенческом клубе и начали разговор совершенно случайно. После этого я решил, что было бы неплохо встретиться еще раз. Это стало началом нашей дружбы. Живем вместе уже 21 год, а знаем друг друга 25.

— Предлагаю вернуться к работе в МИД.

— В 1977-ом году состоялась моя первая командировка в Египет. В нашей дипмиссии я курировал сначала культуру, а потом экономику. Затем было возвращение в Бонн, где активно начал заниматься строительством Европейского Союза, разработкой внешней политики ЕС.

После была работа в Конго, США. Об одном событии хочу рассказать подробней. Это открытие 9-гоноября 1989-го года выставки берлинского искусства в Атланте. Буквально накануне объединения. Это было то, о чем я мечтал, но во что не верил.

В мае того же года, кстати, во время прощальной речи (лекции о немецкой истории после Второй Мировой войны в немецком культурном центре города Киншаса) на вопрос одного журналиста о том, доживу ли я до объединения Германии, я дал отрицательный ответ.

Объединение Германии воспринималось как дар истории, за который мы должны быть благодарны американцам и русским. Кто в Германии в момент падения стены верил, что советские войска будут выведены в течение трех лет, в точном соответствии с планом и соглашениями, разработанными сторонами?

Падение Берлинской стены в 1989-м году и распад Советского Союза в 1991-м ознаменовали начало новой эры для «цельной и свободной Европы». Для меня, немецкого дипломата, эти события явили собой определенный вызов, поскольку в ежедневной работе я постоянно сталкивался с последствиями пакта Риббентроппа-Молотова, систематического преследования евреев, которые играли, между тем, ключевую роль в культурной и общественной жизни в тех странах и местах, в которых я работал последние 12 лет (в Санкт-Петербурге, Киеве, Минске).

Таким образом, родилось отчетливое желание внести свой скромный вклад в преодоление частично существующего водораздела между Западной и Восточной Европой, а также в сближение Востока и Запада на благо всей Европы и ее жителей.

И вновь возвращение в МИД, где я занялся договорами, которые мы заключили с бывшим странами СНГ. Очень интересно и далеко непросто. Понадобились серьезные усилия, чтобы уговорить Россию включить в такой договор пункт о развитии демократии и соблюдении прав человека. Если одна из сторон его нарушает, это дает возможность другому партнеру временно приостановить действие этого документа. Для России принять такое обязательство было сложно. К слову, с Украиной договориться было гораздо проще.

Такие переговоры состоялись и с Беларусью. В середине 90-х годов удалось достичь принципиальной договоренности, но потом политическая ситуация изменилась. Ничего подписано не было. Наоборот, даже пришлось приостановить техническую помощь.

После Бонна с 1996-го года по 2000-й работал в Санкт-Петербурге, затем в Киеве, вновь вернулся в Германию и только в феврале этого года приехал сюда.

Подчеркну: избрание на должность заместителя Генерального консула в Санкт-Петербурге – это была реализация мечты работать в Восточной Европе. Вначале в России, затем в Украине, а сейчас и в Минске. Эта работа дает возможность улучшать мой русский, знакомиться с различными культурами, традициями, произведениями искусства в различных частях бывшего Советского Союза, наблюдать за развитием Восточной Европы, а также за попытками создавать новые государства и национальные образования. Все это особенно интересно наблюдать немцу, такому, как я.

На вакантное место руководителя офиса ОБСЕ претендовали сразу несколько человек. В Вене проводили настоящий конкурс. Впервые за многие годы мне пришлось вновь сдавать экзамен. Выиграл, но новый пост получил не сразу. Предварительно ваше правительство захотело со мной познакомиться. Как известно, с немцами у них связаны различные воспоминания….

Можно сказать, что уже существует как бы традиция: офис ОБСЕ здесь возглавляют уроженцы Германии.

Когда я сюда приехал, ситуация в политическом смысле немного осложнилась. США сняли часть санкций, и оппозиция была не совсем довольна нашим подходом. Это стало своеобразным вызовом, на который я сразу же был обязан отвечать. Думаю, нашей командой мы успешно справились со всем.

Честью и удовольствием является работа в такой организации, как ОБСЕ, где разрешение конфликтов и диалог записаны в генетическом коде. Я хорошо помню «Хельсинкский процесс», утверждение Заключительного Акта в Хельсинки и создание Конференции по Безопасности и Сотрудничеству в Европе, что явилось важным многосторонним форумом для диалога между Востоком и Западом.

Повторюсь, что работа в такой организации, как ОБСЕ, является очень ценной. Эта организация стремится отвечать новым и сложным вызовам безопасности в 21-м веке (на Балканах, Кавказе, в Средней Азии). Задачи, стоящие перед ней, очень обширны – от борьбы с изменением климата до борьбы с терроризмом, что еще раз подтверждает: сотрудничество в рамках ОБСЕ является сегодня востребованным как никогда.

— Кроме увлечений, с которых мы начали разговор, есть еще и другие?

— К сожалению, почти все время приходится уделять работе. Люблю литературу, музыку. Хотя и не играю на каком-либо инструменте. Раньше ненавидел оперу, но потом в корне изменил свое отношение.

Это произошло благодаря хорошей подруге, которая убедила, что опера — дело стоящее. В Германии есть хорошие оперные сцены. Например, в Гамбурге. В некотором смысле это консервативный город, поэтому несколько неожиданно, что именно туда пригласили австралийского режиссера, которая кардинально изменила весь репертуар. И убедила в этом публику.

Очень интересно в Санкт-Петербурге было работать с Мариинским театром.

К слову, в различных мидовских структурах работал около 30-ти лет и только сейчас перешел в ОБСЕ. Это первый случай, когда я работаю как дипломат вне немецкого министерства иностранных дел.

30.10.09