— Я много видела лошадей, но такого, как ты, никогда. Ты прирожденный чемпион. Уверена, ты обязательно победил бы на предстоящих состязаниях и мы получили бы огромные деньги, — говорила Флоренс Дарлею, уткнувшись лбом ему в шею. Слезы закапали из ее глаз. Отчаяние разрывало грудь. Хотелось кричать, протестовать. За что судьба так распорядилась ею?
Стоявший до этого спокойно, Дарлей стал проявлять признаки нервозности. Флоренс подняла голову, утерла слезы и успокоительно погладила жеребца.
— Ничего, Дарлей, мы еще поборемся, обещаю тебе. А это всего лишь минутная слабость. Извини, мне просто не к кому пойти. — Флоренс вышла из стойла и услышала за спиной тихое ржание, словно жеребец пытался по-своему утешить ее. Обернувшись, она с улыбкой посмотрела на своего четвероногого любимца. — Спасибо, Дарлей. Обещаю, мы с тобой не расстанемся, что бы ни произошло в моей жизни.
Выйдя из конюшни, она посмотрела на окна коттеджа. Было еще рано, и вряд ли Джон дома. Он обещал вернуться к семи. Чем больше Флоренс размышляла над сделанным ею открытием, тем сильнее становились ее сомнения, что Джон Картерс, которого она полюбила, и богатый плейбой с фотографии одно и то же лицо. Не мог ее Джон так зло подшутить над ней. Вступив с ним в близость, она обнаружила в нем такое мальчишеское простодушие и доверчивость, что временами ощущала себя старше его. В дом идти не хотелось, пришлось бы все рассказать матери, а Флоренс не желала огорчать мать, пока отец болен. Ей и так досталось в жизни! — думала она. Разве есть у нее право своей строптивостью причинять матери новые страдания? Остается только один выход: зажать сердце в кулак, смирить гордость и выйти за Эрика Рэнделла, чтобы обеспечить своим родителям безбедное существование на старости лет. Плечи Флоренс поникли под грузом моральной ответственности за своих стариков. Опустив голову, она поднялась по ступеням небольшой лестницы в коттедж, прошла в кабинет Джона и села за письменный стол. Мозг ее лихорадочно искал возможный вариант наименее болезненного выхода из ситуации. Поэтому, когда зазвонил телефон, она вздрогнула.
— Слушаю, — еле слышно произнесла она, сняв трубку.
— Алло! Джонни? — услышала она приятный баритон.
— Его нет, — охрипшим от волнения голосом ответила Флоренс, — он еще не вернулся.
— Передайте ему, пожалуйста, что его предложение принято правлением банка. Скажите, что звонил Стивен Болдуин.
— Какой Стивен Болдуин?
— Джон знает, в Международном инвестиционном банке есть только один Стивен Болдуин. — Стивен был так переполнен гордостью за собственную удачу с предложением Джона, что совсем забыл об осторожности. — Простите, с кем я говорю? — спохватился он, но Флоренс уже положила трубку.
Значит, Джон Картерс не обанкротившийся мелкий предприниматель, а, напротив, процветающий финансист, владелец семейного капитала, совладелец могущественного банка в Лондоне. По непонятной ей пока прихоти его занесло на их ферму… Но зачем? Зачем он играл с нею в любовь? Чтобы потом в кругу своих клубных друзей похвастаться очередной победой над девушкой из народа? Легким романом с глупой провинциалочкой, которая оказалась на удивление отзывчивой? А сколько экзотики! Любовные объятия на сеновале, например…
Флоренс сорвалась с места и побежала в дом. Осторожно, чтобы не наткнуться на мать, она проникла в библиотеку, схватила журнал и бегом вернулась с ним в коттедж. Джон все еще не появился, хотя назначенный срок уже прошел. Положив журнал на письменный стол, чтобы он сразу бросился в глаза, Флоренс стала лихорадочно запихивать все его вещи в рюкзак, который обнаружила на вешалке в прихожей. В этот момент Джон стал для нее виной всех постигших ее несчастий. Кровь стучала в ее ушах, когда она рвала в клочья постельное белье, на котором еще прошлой ночью занималась любовью с этим, с этим… предателем! Злые слезы отчаяния и досады брызнули из ее глаз, когда под подушкой Джона она обнаружила свою порванную серебряную цепочку. Вдруг ослабев, она опустилась на матрас, уткнулась в обрывки простыни, которые держала в руках, и разрыдалась. Горе ее было так велико, что она ничего не видела и не слышала.
Джон, окончательно не решивший, рассказать ли Флоренс всю правду о том, почему он оказался на их ферме, сидел в это время в своей машине на стоянке. Наконец он пришел к мысли, что любая ложь, которая останется между ними, может в дальнейшем явиться причиной их семейных раздоров. Пусть узнает обо мне всю правду, решил он. Если она меня любит, то в конце концов простит за невинный в общем-то обман. С легкой открытой душой он вошел в коттедж. Флоренс он не увидел, но на его письменном столе лежал номер за прошлый месяц журнала «Коневодство», раскрытый на странице, где была помещена фотография их семейства, хотя статья была посвящена в основном успехам Джорджа Картера в выведении породистых лошадей. Кажется, автор статьи не очень-то лестно отзывался в ней о нем. Повеса или плейбой, что-то в этом роде, вспомнил Джон. Значит, Флоренс уже знает. Он огляделся и только тут заметил, что в комнате царит беспорядок, часть бумаг с письменного стола оказалась на полу, а некоторых вещей не хватало. Сердце его неприятно заныло.
— Фло! — негромко произнес он, глядя на вход в свой спальный закуток и инстинктивно почувствовав ее присутствие.
— Слушаю вас, мистер Картер, — ледяным тоном отозвалась Флоренс и вышла к нему. Глаза ее были сухими, но краснота опухших век свидетельствовала о том, какой ценой далось ей ледяное спокойствие.
— Я сам хотел тебе рассказать о… — начал он, но Флоренс не дала ему договорить.
— О том, как шутят богатые?
— Это не было шуткой, я заключил пари…
— Ах пари! — с глубоким сарказмом воскликнула Флоренс.
— Да, я поспорил с мужем своей сестры, Джейсоном, — начал Джон, — что смогу в течение месяца сам зарабатывать себе на жизнь…
— А не со Стивеном Болдуином? — невинным голосом спросила она.
— Откуда ты знаешь о Стивене Болдуине? — растерянно спросил Джон, лихорадочно вспоминая, упоминалось ли имя его друга в опубликованной статье.
— Он звонил тебе сегодня и просил передать, что твое предложение принято правлением банка. Так что у тебя все в порядке. Пари ты почти выиграл. Я заплачу тебе за месяц твоей работы на ферме после моего замужества.
— Какого замужества? — тупо спросил Джон.
— Я выхожу за Эрика Рэнделла, — с неестественно широкой улыбкой сообщила ему Флоренс.
— Ты не можешь стать его женой! Во-первых, ты его не любишь, во-вторых, ему нужна не столько ты, сколько ваша ферма с ее обширными пастбищами. Земля ему ваша нужна, понимаешь? Он обманывает вас! — почти выкрикнул Джон.
— Кто бы говорил об обмане! — воскликнула Флоренс, гнев и презрение душили ее.
— Послушай, Флоренс, мой обман никому вреда не причинил. Мне нужен был только один месяц, чтобы доказать, что я сам по себе чего-то стою. Ты не представляешь, какую скучную жизнь я вел в Лондоне. Мне хотелось приключений, трудностей…
— Бедняжка, замученный обеспеченной жизнью, — презрительно сказала она. Волна гнева захлестывала ее. — Ему захотелось приключений. Я знаю, какие приключения тебя привлекают больше всего!
— Фло, ты не хочешь понять меня сейчас, потому что ты разгневана. Нет-нет, ты права, что сердишься на меня. Мне надо было раньше тебе все рассказать. Но мне хотелось, чтобы ты полюбила меня не за положение или богатство, а такого, какой я есть. Хотя я не раз пытался признаться тебе, но…
— Но жаль было лишать себя приятного развлечения с такой покладистой девушкой, как я, не правда ли?
Джон невольно засмеялся.
— Тебе меньше всего подходит такая характеристика, как «покладистая девушка».
Флоренс готова была наброситься на него с кулаками.
— Заткнись! И не смей больше надо мной смеяться.
— Я не думал смеяться над тобой. Поверь, я очень дорожу тобой и хочу позаботиться о тебе…
— Позаботься лучше о себе! А обо мне забудь!
— Я люблю тебя! — в отчаянии выкрикнул Джон.
— Я тебе не верю, — с горечью произнесла Флоренс. — Человек, единожды солгавший, способен лгать и впредь.
— Фло, позволь мне спокойно все объяснить. — Джон попытался приблизиться к ней, но она отступила. — Хорошо, давай сделаем вид, что мы только что познакомились, и начнем все сначала.
— Не смей приближаться ко мне. Ты всю жизнь, вероятно, будешь играть чужие роли и притворяться. Я так не умею. Лучше всего тебе уехать. — Флоренс зашла в его спальный закуток и вынесла оттуда рюкзак с вещами. — Убирайся! — Она бросила рюкзак к его ногам.
Джон понял, что в таком состоянии Флоренс не примет ни один его довод в свое оправдание.
— Я сделаю все, чтобы ты не вышла замуж за Рэнделла, — пообещал он ей. — У меня есть такая возможность.
— Ничего, одиночество меня не страшит, — заверила его Флоренс.
— Я люблю тебя, Флоренс, — повторил Джон тихо и направился к выходу.
— Не надо бросаться словами, смысла которых, я уверена, ты до конца не понимаешь, — усталым голосом произнесла Флоренс, идя следом за ним.
Джон вышел на крыльцо и обернулся к ней.
— Еще не все кончено, Фло.
— Все кончено, Джон. Я больше не хочу тебя видеть, — отрезала Флоренс и закрыла за ним дверь.
Джон медленно спустился по ступенькам и остановился в растерянности. Если бы мне удалось обнять и поцеловать ее, думал он, возможно, она не была бы со мной так сурова. Вспомнив о Дарлее, он направился в конюшню. Попрощавшись с жеребцом, он вышел на дорогу, ведущую к дому усадьбы, потом остановился и повернул к стоянке. Объясняться сейчас с родителями Флоренс он был просто не в состоянии. Забросив рюкзак на сиденье пикапа, он кинул последний взгляд на ферму. Какие грандиозные планы по ее переустройству возникали в его голове, когда он возвращался сегодня вечером из города. Неужели им не суждено осуществиться? Нет, не может он отказаться от дела, которое стало за этот месяц его личным делом. Пока он мало что вложил сюда, но теперь он знает точно, что нужно сделать. Джордж наверняка одобрит его планы. Только вот с чего начать? Ничего, у него еще есть время.
— Мистер Картер, вам лучше сейчас уехать, — послышалось за спиной Джона.
Он обернулся и оказался лицом к лицу с Бернардом Десмондом. Старик положил ему на плечо руку.
— Слишком много напастей за один день обрушилось на плечи нашей несгибаемой юной леди. Арестован счет в банке, отец тяжело заболел, а тут еще ваш обман раскрылся. Ей нужно время, чтобы прийти в себя и спокойно во всем разобраться.
— Что с мистером Моранисом?
— Тяжелый грипп, сердце прихватило, но сейчас ему вроде стало лучше. Температура спала. Кристина не отходит от него, поэтому я съездил за лекарствами.
— Мистер Десмонд, скажите, вы с самого начала знали, кто я на самом деле?
— Нет, но догадывался. Потом увидел статью в журнале, позвонил Джорджу и заставил его признаться.
— Но вы молчали и не выдавали меня. Почему?
— Не хотел вам мешать, Джон. Можно мне вас так называть?
— Конечно. Я еще вернусь, обещаю. Вас не затруднит объяснить все Дэвиду и Кристине Моранис? Передайте им мое глубокое уважение.
— Не беспокойтесь, Джон, я все сделаю как надо. И с Флоренс поговорю.
— Спасибо вам, мистер Десмонд, — сказал Джон, сел за руль и включил двигатель. — Думаю, скоро увидимся.
Десмонд засмеялся.
— Надеюсь. Такой женщине, как Флоренс, требуется крепкая мужская рука.
— Прости, Джонни, это я во всем виноват, — говорил Стивен, взволнованно расхаживая по кабинету Картера-младшего. — Если бы я не был так упоен собой, после того как убедил правление принять твое предложение, я вел бы себя осторожнее.
Джон просматривал документы, подготовленные Болдуином, и слушал его невнимательно.
— Перестань себя казнить, Стив. Сколько раз тебе повторять, что Флоренс узнала правду обо мне из статьи в журнале.
— Ты звонил ей?
— Да, но она не желает со мной разговаривать. — Джон провел рукой по волосам. — А знаешь, она права в своем гневе. Я должен был рассказать ей правду о себе в наш первый вечер, который мы провели вместе. Но я только в последнюю нашу встречу понял, насколько она дорога мне.
— Послушай, Джонни, а ты не обманываешь себя? Желание во что бы то ни стало жениться на этой строптивой девушке, вероятнее всего, объясняется твоим характером. Ты ведь не привык, чтобы тебе отказывали. Ты игрок по натуре и не любишь проигрывать. Ты сам о себе это говорил.
Джон задумчиво смотрел на друга.
— Нет, Стив, здесь другое. Там, на ферме, я почувствовал себя на месте. Мне сложно тебе это объяснить, но впервые я понял, что спасение фермы Моранисов мое личное дело. Если хочешь — мое жизненное призвание. Возможно, тут сыграла роль моя любовь к лошадям, возникшая еще в детстве. Возможно, это влияние Джорджа. А возможно, именно Флоренс заразила меня любовью к той земле, за которую она жизнь готова отдать, лишь бы с ней не расставаться. Не знаю. Но хочу туда вернуться, потому что ее любовь к земле и моя любовь к ней помогли мне обрести себя.
Стивен внимательно смотрел на Джона, вдруг осознав, насколько изменился его друг. Он словно повзрослел лет на десять. В человеке, сидящем перед ним за письменным столом, не осталось ничего от прежнего повесы, избалованного легкой беззаботной жизнью. Пожалуй, только озорная улыбка, изредка мелькавшая на его смуглом лице, напоминала о прежнем легкомысленном Джонни.
— Где я должен расписаться? — спросил у него Джон, дочитав лежавшие перед ним бумаги, по которым Дэвид Моранис освобождался от всех предыдущих долгов перед банком и получал новую ссуду.
Только Стивен Болдуин знал, что его друг вкладывает в ферму Моранисов свои деньги. Ему хотелось спросить, не пожалеет ли Джон о своем поступке, если Флоренс Моранис откажется стать его женой, но воздержался, чтобы не навлечь на себя его гнев.
— Вот здесь, здесь и здесь, — показал он.
— Я знаю, о чем ты хочешь спросить, Стив. Что будет с моими деньгами, если Флоренс откажет мне? Уверяю тебя, я о них не пожалею. Если бы ты узнал эту женщину, ты меня понял бы. Я счастлив, что помогаю ей спасти ферму. Она этого заслуживает. А без дела я не останусь. Джордж давно ждет, когда я приму у него бразды правления на конном заводе. Напрямую он об этом не говорил, но я сам догадался.
— Когда ты поедешь к ней? — спросил Стивен.
— Я поеду вначале к Джорджу, а потом мы вместе с ним отправимся на призовые состязания в Дерби, которые состоятся в конце августа. Если хочешь, поедем с нами.
Стивен сложил подписанные Джоном бумаги и убрал их в свою папку.
— Ты меня так заинтриговал, что я горю нетерпением увидеть не только твою избранницу, но и Дарлея, с которым ты возился целый месяц.
— Ты представляешь, сколько всего нас связывало с Флоренс, а я не имел об этом никакого представления! Детство мы провели с ней почти в одних и тех же местах, купались в одной и той же реке, оба влюблены в лошадей. И даже ее любимый жеребец оказался родом с конного завода моего родного дяди!
— Давай выпьем по такому случаю, — предложил Стивен, открыл бар и взял оттуда бутылку виски. — Не каждый день банкиры совершают столь благородные поступки.
— У Джорджа ты сможешь попробовать такие напитки, которые не попробуешь больше нигде, — сказал Джон.
— Звучит заманчиво, — смеясь ответил Стивен. — Пью за твою скорую свадьбу с Флоренс, — сказал он, приподнимая свой стакан.
Флоренс запретила себе думать о Джоне Картере. Робкая надежда, что со временем ей удастся его забыть, придавала ей сил. А сил ей понадобилось немало, чтобы справиться с тем грузом неотложной работы на ферме, который лег на ее плечи после отъезда Джона в первую неделю, пока отец был болен. Помимо этого она предпринимала отчаянные попытки оттянуть момент окончательного разорения фермы. Не поставив родителей в известность, она сняла со своего счета в банке деньги, доставшиеся ей когда-то в наследство от бабушки. Конечно, изменить ситуацию в целом они не могли, но на эти деньги Флоренс наняла еще двух конюхов и опытного тренера, неизвестно каким ветром занесенного в их края. Работа на ферме пошла полным ходом.
Целыми днями несгибаемая леди, как назвал ее Бернард Десмонд, моталась по усадьбе, чтобы держать все под контролем. А вечерами утыкалась в финансовую документацию, пытаясь разобраться в запутанных делах фермы. Ей удалось разыскать в кабинете отца и ту папку с финансовой перепиской, которую он так тщательно охранял от посторонних глаз. К концу недели она поняла, с помощью каких непорядочных действий отцу Эрика Рэнделла удавалось обманывать ее отца, который полностью доверял своему соседу, считая его будущим родственником. Впрочем, поведение самого Эрика в делах тоже нельзя было назвать порядочным. Он оказался достойным преемником своего отца. Так что если у Флоренс и оставались какие-то иллюзии насчет его чувств к ней, то теперь она окончательно от них избавилась. Милый юноша, в которого она влюбилась еще совсем девчонкой, превратился в расчетливого бессовестного дельца. Гнев Флоренс был так велик, что она готова была драться до последнего вздоха, но не идти ни на какие компромиссы с этой семейкой. Она так уставала за день, что, едва добравшись до постели, мгновенно засыпала. Спала она так крепко, что за несколько часов полностью восстанавливала силы.
Через какое-то время Флоренс рискнула позвонить в банк и поговорить с его владельцем, старым другом их семьи, мистером Уэскером. От него она узнала, что банк перекуплен Международным инвестиционным банком и стал его филиалом в графстве Дербишир. Флоренс похолодела, на помощь Уэскера рассчитывать нечего. Теперь там заправляет, вероятно, Джон Картер со своими братьями, а от них не жди пощады.
— Но я согласился на их великодушное предложение остаться на должности управляющего, — продолжил Уэскер. — И могу обрадовать вас, мисс Моранис, что правление банка приняло решение выдать вам долгосрочный кредит, который погашает остаток вашего долга банку, после чего остается весьма солидная сумма на реконструкцию фермы. Как только мистер Моранис поправится, жду его к себе для оформления документов. Рад был вас слышать, мисс Моранис, и желаю вам успеха!
Вдохновленная первой удачей, Флоренс решила сделать вид, что ей неизвестно о новых правилах, и отправить по почте в комитет по проведению призовых состязаний в Дерби заявку на участие Дарлея. Надежды никакой нет, но чем черт не шутит, решила она. Каково же было ее удивление, когда через два дня она получила извещение, что Дарлей допущен к участию в конных состязаниях под номером тринадцать.
В тот же день ее ждала еще одна радостная новость: отцу наконец разрешили встать с постели. И, хотя Дэвид Моранис был еще очень слаб после перенесенного гриппа, он настоял на том, чтобы за ужином семья собралась в полном составе. Вот тогда Флоренс и рассказала отцу и о том, что происходит на ферме, и о новом банковском кредите, и о предстоящем участии Дарлея в конных призовых состязаниях.
— Вот увидишь, что я была права! — весело поддразнила отца Флоренс. — Дарлей станет чемпионом и принесет нам кучу денег.
Увидев, как посветлели и помолодели лица ее родителей, Флоренс опустила глаза в тарелку, чтобы скрыть слезы радости за них. Теперь их спокойной старости в родном доме, на родной земле ничто не угрожает. Она позаботится об этом!
— Ты у меня молодец, дочка, — охрипшим от волнения голосом произнес Дэвид. — Я горжусь тобой и признаю, что был не прав в отношении Дарлея.
— Только, пожалуйста, не забывай поесть за трудами по ферме, — вступила в разговор мать, чтобы снять пафос семейной сцены. — За последнее время ты осунулась. Как известно, об успехах в делах судят не только по результатам, но и по внешнему виду служащих. Раз ты теперь у нас исполняешь обязанности управляющего, то позаботься о себе. — Кристина с нежной улыбкой смотрела на дочь. Теперь она могла бы сказать, что впервые после того, как их сыновья покинули родной дом, в душе ее воцарился покой. Все было бы хорошо, если бы не тоска, притаившаяся в глубине больших зеленых глаз дочери.