1

Кэрл проснулась в девять утра. Обычно она встает в половине восьмого. Еще десять минут нежится в постели, затем спускается вниз, где за столом ее уже ждут любимые родители. Она подходит к отцу, целует в седую, белую как снег голову, обнимает мать и садится за стол. И так уже семь лет.

Этот ритуал начался после того, как женился ее старший брат Рони и уехал жить в дом матери Люси. С Люси они познакомились еще в школе. Она была самой красивой девушкой в классе. Рони недолго колебался при выборе жены, хотя выбрать было из кого, учитывая его успешную карьеру в американском футболе. Временами телефон накалялся от звонков поклонниц, но он всем отказывал, правда, успев провести с ними несколько бурных ночей. Но что самое удивительное – он мог так виртуозно завершить очередной роман, что несостоявшаяся невеста сокрушалась недолго. Он просто знакомил ее со своими друзьями. И многие, благодаря этим знакомствам, создали семьи.

Когда по праздникам собираются все вместе, он всегда в центре внимания, еще бы, в одном месте собрались все женщины, с которыми он провел не одну сладкую ночь. Наблюдая за ним, нетрудно было заметить, что все это ему льстит, радует. А самое коварное во всем этом было то, что благодарны ему были мужья этих девиц. Это оттого, что он, все время подчеркивал – ни с кем у него ничего не было, у него ко всем братские чувства. Все охотно верили или делали вид, что верят. Так было легче подавлять подкравшиеся сомнения. Люси об этом знала, после каждого праздника она целую неделю осыпала его упреками, тогда он жарко обнимал ее и тихо шептал ей на ушко, мурлыча как мартовский кот: «Дорогая, я должен был убедиться, что ты лучше всех». У них родился мальчик. Ребенок связал их еще сильнее, одним словом, прекрасная дружная семья.

Рони пошел по стопам отца, устроился в полицию, служит младшим офицером. Люси работает в том же участке инспектором. Она говорит, что ей нравится такая работа, но все родственники хорошо знают – так ей легче контролировать мужа.

Кэрл встала не открывая глаз, наугад протянула ноги и к своему удивлению сразу же попала в тапочки. После вчерашнего дня рождения у нее немного кружилась голова. Обычно она пьет немного, но вчера был юбилей, ей исполнилось тридцать лет. Было много гостей. Столько комплиментов ей еще не приходилось слышать. Она решила с утра убедиться в их справедливости, благо зеркала были вокруг нее. Сначала стала смотреть в зеркало, висящее слева, рядом с кроватью. На нее смотрела зеленоглазая шатенка. Волосы волнами спадали на плечи. Она с трудом проговорила своему отражению:

«Кэрл, тебе через час нужно быть на работе». Разумеется, она могла бы не выходить сегодня на работу, но ей нужно было забежать в банк. Два дня назад она потеряла кредитную карточку, и сегодня ей должны были выдать новую. Контора банка находилась недалеко от ее работы, и она решила после посещения банка все-таки отправиться на работу. В редакции, где она была ведущим журналистом, вся мужская часть коллектива старалась понравиться ей, особенно усердствовали холостые и разведенные, ее это развлекало, что не могло нравиться женской половине редакции, но никто не осмеливался критиковать ее открыто: у нее был хорошо подвешен язык. К тому же сын владельца газеты вот уже три года был в нее влюблен. Резкие, актуальные, острые репортажи сделали ее достаточно популярной. Ее не раз приглашали работать на телевидение, но она пока не соглашалась.

Кэрл подошла к большому зеркалу, обычно она доходит до него полностью проснувшейся, ее любимое занятие – разглядывать себя во весь рост. Она редко пользовалась косметикой. Нет необходимости. Ее красивое овальное лицо выглядело не выспавшимся, но прямой греческий носик, пухлые чувственные губы, острый подбородок, по-прежнему были восхитительны. Она улыбнулась себе белозубой улыбкой, слегка нахмурила длинные брови и пригрозила пальчиком: «Кэрл, так не улыбайся мужчинам». Ее очаровательная улыбка многих вводила в заблуждение. Каждый считал – эта магия специально для него.

В школе все подруги завидовали ей, первое время она стеснялась своей внешности, у нее были хорошо развитые формы и со временем мальчики стали на нее обращать внимание. Ей все это нравилось. Особенно старались трое неразлучных друзей, которых за неуспеваемость называли три балбеса. Они становились в школьном коридоре, на определенном расстоянии друг от друга, поджидая ее. И по очереди начинали кричать: «Кэрл, Кэрл! Тебе надо участвовать в конкурсе мисс-сиски!», «Кэрл, тебе надо выступать на конкурсе мисс-великолепные ножки!» И наконец, самый маленький из троих, Джонни, подытожил, приближаясь к ней, строгим директорским голосом. У этого коротышки был талант. Он мог подражать любому голосу. Лучше всего у него получалось с голосом директора школы, который еще по воскресным дням читал проповеди в церкви. «Кэрл! Что ты здесь делаешь? Почему ты сейчас в школе? Немедленно отправляйся на конкурс мисс-аппетитная попочка!»

После таких воплей восхищения, большая часть школьных девочек, ненавидела ее. Но видимо мальчиков это забавляло. Ей все удавалось легко, сначала учеба, потом университет, любимая работа. Вот только жениха достойного не может встретить. Все не то. Это потому, что большой выбор, легче выбирать из двух кандидатов, а когда их целая дюжина, тут не трудно и запутаться.

Приняв душ, Кэрл подошла к своему гардеробу, размышляя, что надеть сегодня. Взгляд остановился на красном костюме. «И надену я к нему черные туфли на высоком каблуке – ходить придется немного».

Костюм выглядел на ней, словно его специально подгоняли по ее точеной фигуре. Юбка плотно облегала соблазнительные бедра, еще больше подчеркивая их красоту. Пиджак, не сковывая движений, жадно обнимал талию, делая ее еще стройней. Лацканы с трудом скрывали пьянящий бюст. Ну все, успокоила она себя, пора спускаться к родителям, завтракать. А там – настойчивые вопросы отца и матери, настроение стало портиться. Старики сильно переживали, что она не спешит создавать семью, заводить детей. Впрочем, родители правы.

«Хватит, хватит! Кэрл, достаточно, – сказала она своему отражению. – Пусть будет так. Выхожу замуж, вот только за кого? Может за Микки? Он уже три года ухаживает за ней, но он такой зануда, другой бы уже давно отказался. Так нет. Этот все ходит, ходит. Лучше за молодого сенатора. Со временем, лет через тридцать, возможно, станешь первой леди, будешь жить в белом доме. А может за…» – и тут она задумалась.

Ей стал вспоминаться сон, приснившийся этой ночью: она обедает в кафе, напротив редакции, на нее уставился какой-то тип, и весь обед зачарованно смотрел на нее, потом встал из-за своего столика, подошел к ней, спросил извиняясь: «Мисс, не желаете ли, чтобы я по утрам помогал вам одеваться?» При этом глаза его хитро улыбались. Она хорошо помнит, это ее сильно возмутило, но она не успела ответить – проснулась.

Кэрл вышла из своей комнаты, прошла по просторному коридору, куда выходили двери еще пяти спален. На стенах висели фотографии семьи. Это было их с Рони любимым местом игр. В детстве они даже играли здесь в футбол. И часто за это им доставалось от матери, но редко ей удавалось кого-нибудь схватить за руку. Они мигом разбегались в разные стороны.

Теперь тут тихо. Рони живет со своей семьей. Мама Эмми иногда грустно замечает: «Как хорошо было, когда дети были маленькими, все жили вместе».

Проходя мимо фотографии Рони, Кэрл остановилась: «Привет, братик!» как будто он мог ее услышать. На нее смотрел парень крепкого телосложения, с боксерской прической. У него было доброе, круглое лицо, он был похож на маму. Рядом висела фотография молодой женщины. Это была Эмми в возрасте Кэрл. Ее взгляд был полон нежности, любви и беспокойства за близких. С годами Эмми не изменилась. Гости, часто останавливаясь возле фотографии отца, где он тридцатилетний, в полицейской форме, с удивлением замечали, насколько Кэрл похожа на отца, как будто брат с сестрой.

Глядя на семейные портреты, она чувствовала благодарность и нежность. Она прошептала: «Как я вас люблю».

Увидев ее, родители удивленно спросили: «Ты уходишь? Разве у тебя сегодня не выходной?»

Обняв их по очереди она сказала, что у нее срочное дело в банке и еще ненадолго зайдет в редакцию, а вернувшись скажет им важную новость. Старики удивленно переглянулись, мать с надеждой в голосе спросила: «Кэрл, неужели ты приняла предложение?..» – но она ее перебила: «Все расскажу, когда вернусь».

Она взяла сумочку и вышла. Родители были приятно взволнованы, они догадывались о ком и о чем идет речь, наконец, Кэрл сделала свой выбор и у нее будет семья. Это была их самая большая мечта.

***

Кэрл собиралась переходить улицу, все остановились, включился красный свет. Пешеходы стояли друг перед другом, и кто лениво, а кто с интересом, разглядывал друг друга через дорогу. Вдруг внимание Кэрл привлек мужчина, стоявший по ту сторону улицы, рядом с толпой, собирающихся переходить дорогу. И было не совсем понятно, то ли он со всеми собирается через дорогу, то ли ждет кого-то с другой стороны. Хотя их разделяло метров двадцать через дорогу, ей показалось, что он смотрит только на нее. И она стала более внимательно разглядывать его.

Это был брюнет, старше тридцати лет, среднего роста, одетый в коричневый пиджак на черную футболку. Его коричневые джинсы заканчивались на серых кроссовках. Тут включился зеленый свет и Кэрл, вместе со всеми стала переходить дорогу, тут же и с другой стороны, навстречу, двинулись пешеходы. Но брюнет стоял на месте и смотрел в ее сторону. По мере приближения, она все больше убеждалась, что он смотрит только на нее. Ее охватило любопытное волнение. Да, точно, он ее ждет, решила она, наверное, из-за той статьи про профессиональный бокс. И когда она почти поравнялась с ним, он перестал смотреть на нее, и она подумала: «Ну вот, а я-то думала…»

Воспользовавшись тем, что он смотрит в другую сторону, Кэрл решила повнимательней присмотреться к нему, но лица полностью видно не было, он повернулся к ней почти спиной и что-то разглядывал. Единственное, что она хорошо рассмотрела, он был ниже ее ростом. Хотя без ее каблуков было бы наоборот.

Когда она поравнялась с ним, он резко повернулся к ней, сделав шаг в ее сторону.

– Здравствуйте, мисс, я Вас жду. Нам нужно поговорить, – выдохнул он, было видно, что он волнуется. Кэрл сделала еще несколько шагов, не отрывая от него глаз, прежде чем остановилась. А он продолжал стоять на месте. И теперь их отделяло опять несколько метров.

Он стоял и смотрел на нее, но сейчас немного удивленно и не решался подойти, видимо решив, что она не хочет слушать его. Так они рассматривали друг друга несколько секунд. Кэрл, поняв, что он не собирается к ней подходить ни сейчас, ни потом, решила как-то разрядить обстановку, ну ни ей же к нему подходить. И она, не отводя взгляда от него, сделала несколько шагов левее, в сторону витрины магазина, улыбаясь, как бы всем видом показывая, что удобнее поговорить здесь. Это было у нее профессиональное, она хорошо знала, где на улице спокойнее брать интервью, не мешая прохожим.

Он тоже не переставал смотреть на нее, не двигаясь с места, но уже с любопытством. Она была растеряна и не знала, что ей делать дальше. «Наверное, этот кретин прилип к асфальту», – подумала она зло. И, уже отчаявшись, что он не подойдет к ней, она нервно переложила сумочку с левого плеча на правое, посмотрела на часы, всем видом крича, что у нее нет больше времени и никакие силы не удержат ее на месте, она уходит. Как он, вдруг сдвинулся с места, сделал один шаг, и стал медленно приближаться к ней.

Он шел медленно, слегка покачиваясь. Так подходят обычно люди, которые долгое время кого-то преследовали за долги и, наконец, искомый объект найден и загнан в угол. На лице его была усталая довольная улыбка. На прохожих он не обращал внимания, как будто их и не было, они его просто обходили.

Остановившись в метре от нее, он заговорил, опустив глаза:

– Мисс, я очень извиняюсь, что задерживаю Вас, но другого выхода у меня не было. Я неделю готовился к этому разговору. Может это и совсем неудобное место, – и тут он поднял глаза.

Кэрл охватило волнение. Она больше не слушала его. Глаза, глаза эти хитрые, смеющиеся глаза. Где она их видела? О Господи, Бог мой, сон в руку. Да это же тот тип из сна, мистика какая-то.

– Мисс, я хотел предложить Вам… – тут он сделал паузу.

– Что предложить? – перебила она его, – хотите сказать, что будете помогать мне по утрам одеваться?

Сказав это, она осеклась: «О Бог мой, зачем я это говорю ему?»

Хитрые глаза его сразу же округлились, рот остался открытым, видимо он не мог продолжить и ничего нового не приходило ему в голову. Опомнившись, он смущенно улыбнулся, глаза стали прежними, он тихим, но уверенным голосом сказал:

– Да, я буду.

И тут он опять сделал паузу, было ясно, что он подбирает слова и сейчас скажет совсем не то, что думает.

– Я буду всегда Вам во всем помогать!

После этого взгляд его стал подозрительным, как будто кто-то узнал о его самом сокровенном желании, которое он таил ото всех. И теперь он никак не мог понять, как об этом стало известно. Ее это развеселило. Волнение полностью прошло, и она изучающе его разглядывала.

– Мисс, я в этом городе один, совсем один, у меня никого нет, – и замолчал, как будто он слишком много сказал о себе.

– Ну и дальше? – снисходительным тоном спросила она, как бы помогая ему преодолеть робость, – Вы хотите устроиться к нам на работу, в редакцию?

– О нет, нет, не на работу, хотя работа мне тоже нужна, но сейчас я не об этом.

– О чем же? – игривым тоном допытывалась она.

– Мисс, сейчас я в таком возрасте, что мне пора жениться, создать семью, – выпалил он.

– Ну, а я при чем? – искренне удивляясь спросила Кэрл.

– Как при чем? – переспросил он и снова замолк, теперь видимо надолго.

Так молча они смотрели друг другу в глаза, никто не решался первым заговорить. Напряжение нарастало.

– Мисс, я был бы горд и счастлив, если бы такая девушка как Вы, обратила бы на меня внимание, на человека со скромной внешностью, – сказал он улыбаясь, было заметно, что эту речь он готовил заранее и просто сначала забыл от волнения, уж слишком плавно он это сказал.

– Так-так-так, – обескураженно произнесла Кэрл, – не хотите ли Вы сказать, молодой человек, что Вы предлагаете мне замужество?

– Да! Именно об этом я и говорю, – смело ответил он. Было видно, что самое трудное он сказал и теперь успокоился. И, скорее всего, ответ для него будет положительным.

– Погодите, погодите, – медленно проговорила Кэрл, – я Вас никогда не видела, мы вообще не знакомы. У нас даже общих знакомых нет! И Вы мне здесь, на улице делаете предложение? Вы, наверное, шутите, это розыгрыш, да? – Кэрл улыбнулась.

– Нет, это не розыгрыш, мисс. Во-первых, хочу заметить, – стал он ее поправлять, – не такие уж мы и незнакомые. Я каждый день обедаю в том же кафе, что и Вы, более того, я первым здороваюсь с Вами и Вы, улыбаясь, отвечаете мне. И я подумал, что интересую Вас.

Кэрл начала вспоминать, что в кафе постоянно какой-то незнакомец приветствует ее, она всегда отвечала на приветствие, но ни разу внимательно не рассматривала того человека. В кафе всегда было много посетителей, и она считала, что это просто один из постоянных вежливых клиентов. Ей все ясней вспоминалось, что незнакомец всегда садился напротив ее стола, заказывал себе кофе с пирожным, и медленно попивая кофе, оценивающе посматривал в ее сторону, и что ее удивляло – он почти никогда не дотрагивался до пирожного, только пил кофе.

– Послушайте, послушайте, молодой человек, – сказала она с тревогой, – там, в кафе я здороваюсь со всеми, кто приветствует меня, и если я улыбаюсь, это не значит, что у меня зародился какой-то интерес. Кому-то я просто улыбаюсь, понимаете? Просто, из вежливости, понимаете?

– Значит из вежливости? – спросил он наигранно удивленным тоном. – Из вежливости Вы дали мне надежду? Из вежливости Вы смотрели на меня? А теперь из вежливости ставите меня со всеми в один ряд, разъясняя мне, что так Вы обращаетесь со всеми, да?

Последние слова сильно обеспокоили Кэрл. Она решила, что это какой-то маньяк, который терпеть не может, когда его сравнивают с кем-то или не соглашаются с ним.

– Вы знаете, я не хотела Вас обидеть, – ласково улыбаясь, сказала она. – Даже наоборот, я очень польщена, что Вы обратили внимание на меня, хотя там достаточно других посетительниц, но…

Тут он ее прервал.

– Мисс, наверное Вы меня считаете идиотом, я сам вижу всю нелепость моего положения, но поверьте мне, я все не так представлял себе. Я долго готовился, я хотел объясниться по-другому, но все получилось так, как получилось, – с грустью сказал он.

– Хорошо, – сказала она. – Вы мне все сказали, мне все ясно, а теперь я должна идти, – сказав это, Кэрл решительно собралась уходить. Он немного отошел в сторону, давая ей пройти, и когда она сделала несколько шагов, окликнул ее.

– Мисс, Вы мне не ответили, так что, мне можно надеяться?

Кэрл остановилась, не оборачиваясь, слегка повернула голову к нему, и улыбаясь, покачала головой, что должно было означать: «К сожалению, жених не подходит» и пошла дальше. Смех распирал ее, ей хотелось громко рассмеяться, никто никогда ей так не объяснялся. Потом она даже немного пожалела его – уж слишком ответ для него был неожиданным, было видно, что он сильно переживает.

Кэрл почти дошла до банка, когда решила оглянуться и посмотреть на несостоявшегося жениха-бедолагу. Его на том месте, где она его оставила, не было. Учитывая, что он любит стоять на одном месте, она решила: «Раз его там нет, значит ушел, ну и хорошо». И вздохнула немного с грустью. Повернулась лицом к банку, чтобы войти в него и с кем-то столкнулась плечом.

– Ой, извините, – еле успела она выговорить. Каково же было ее удивление: перед ней стоял несостоявшийся жених. С уверенным видом он начал:

– Подождите, мисс, я понял, что не нравлюсь Вам, это все понятно. Но мне не нравится, что Вы думаете про меня, будто я ненормальный. Я бы не хотел расставаться на такой ноте, мне неприятно, я сильно переживаю, когда обо мне так думают.

– Что Вы, что Вы, я так не думаю, – ответила она, подумав при этом, «наверное, этот тип читает мысли». Ей стало жалко его и она спросила:

– Вы даже не назвали себя, как Вас зовут?

– Ах да, мисс, – обрадовался он вопросу, – я не успел сказать, меня зовут Тони.

Он сказал это с такой теплотой, с таким восхищением, словно ей должно было стать неудобно, что она не знала его. Она едва сдерживала хохот.

– А я Кэрл.

– Вас так зовут, да?

– Да, Тони, меня так зовут.

– Вы знаете, Кэрл, я часто думал, как могут звать такую девушку. Я этого и ожидал, по-другому и не могло быть. Вы не только сама по себе красива, но и имя у Вас красивое.

Но тут Кэрл посмотрела на него с таким укором, что Тони понял, дальше восхищаться не имеет смысла. Ее взгляд означал – если хочешь дальше общаться, то никаких задушевных тем она не потерпит.

– Тони, я сейчас зайду в банк, у меня там дела, потом мы можем посидеть в нашем кафе и поболтать, – сказала она.

После этих слов Тони полностью освоился, у него на душе стало радостно. Он посчитал, что судьба дает ему шанс, и он почти у цели.

– Нет, Кэрл, я зайду с Вами в банк, мне хочется просто быть рядом, мне так приятнее. Мы ведь никогда не были так близко друг к другу.

Но наткнувшись все на тот же взгляд Кэрл, он добавил:

– Кэрл, мне просто не нравится ждать, это расстраивает меня.

– Хорошо, Тони, если Вам так лучше, идем вместе, – произнесла она утомленно.

При входе в банк Тони вежливо пропустил Кэрл вперед, стараясь не мешать ее делам. Он отошел от нее и встал у афиши, где были описаны условия банковских услуг и стал бегло просматривать их. Со стороны можно было подумать, что его интересует какой-то кредит, но он просто смотрел на афишу, и ничего не видел. Его охватила тревожная радость, и он предвкушал приятную компанию Кэрл.

Устав смотреть на буклеты, Тони неторопливо стал разглядывать посетителей. Его взгляд привлек мужчина громадного роста, в длинном плаще. Он вошел вместе с ними, но почему-то остался стоять у входа. «Наверное, кого-то ждет с улицы», – подумал он и только хотел посмотреть в сторону Кэрл, она в это время, стоя у стойки, заполняла бланки, как в помещение банка вошли еще трое посетителей. Двое мужчин и одна девушка.

Они остановились рядом с громадным мужчиной. На всех были надеты одинаковые плащи серого цвета, только девушка была одета в черную куртку и синие джинсы. Они молча переглянулись, мужчина кивнул им головой.

Двое из вошедших встали лицом к входной двери, девушка осталась стоять с громадиной. И почти все одновременно выхватили из-под плащей короткие автоматы. Девушка выхватила пистолет. Громадина громким голосом заорал: «Это ограбление, всем оставаться на местах, всем поднять руки!»

Двое, стоявших у входа, сразу же бросились баррикадировать двери. Они подтащили столы, подперли ими входные двери. Девушка, не переставая целиться в охранника, вышедшего на шум из правой двери, произнесла: «Руки, руки за голову, если хочешь вечером ужинать с семьей».

Охранник медленно поднял руки, она осторожно подошла к нему, обходя его сзади, протянула левую руку к его кобуре, пытаясь обезоружить его, но пистолет никак не выходил из кобуры. Видимо, ей было неудобно доставать его левой рукой. Тогда она переложила свой пистолет из правой руки в левую, и освободившейся рукой, лихо вытащила его. Толкнув безоружного охранника стволом пистолета в спину, скомандовала: «Лицом на пол, быстро, руки за спину!»

Охранник выполнял все ее команды как зомби. Она ловко достала из кармана куртки наручники и быстро защелкнула их на его руках. За всем этим наблюдал Громадина, направив свой автомат в сторону охранника, давая понять ему, что в любой момент он может прийти на помощь своей сообщнице.

Один из сообщников, стоявший у двери, подошел к связанному охраннику, схватил его за плечи и потащил к двери, заставленной столами, скомандовал ему, чтобы он сел на стол перед дверью, предупредив его, что если начнется штурм банка, они его пристрелят первым, а потом, добавил, что если ему известны какие-то молитвы, пусть повторяет их, чтобы все закончилось благополучно для него. Затем он прошел к дальнему окошку банка, встал там, направив автомат в сторону кассиров.

У двери остались один налетчик и связанный охранник.

Громадина и девушка с пистолетом продвинулись немного ближе к центру и остановились между вторым и третьим окном. Они встали друг от друга на расстоянии пяти метров и повернулись спиной друг к другу. В такой позиции было удобно контролировать все помещение банка. Громадина хорошо видел всех кассиров. Налетчик, стоявший у последнего окна, а всего их было шесть, и все они располагались на одной линии, мог видеть всех посетителей и забаррикадированный вход в банк.

За всеми этими передвижениями молча наблюдали посетители, никто из них даже рук не поднял, скорее всего каждый думал, что смотрит кино у себя в квартире. Заметив это, один из налетчиков заорал: «Вы что, оглохли! Была команда поднять руки, или кого-то пристрелить, чтобы дошло?» Он тут же пустил автоматную очередь в потолок. Грохот стоял такой, что у всех посетителей заложило уши. На людей посыпалась штукатурка и осколки стекла от висящей люстры. Мгновенно над головами вырос лес рук.

Тони тоже медленно поднял руки. Это хорошо заметил Громадина и пристально уставился на него. Весь его взгляд говорил, что Тони слишком медленно выполнил команду. Видимо, поняв это, Тони, чтобы реабилитироваться, поднял руки еще выше, и от этого стал похож на гимнаста, висящего на кольцах. Его примеру последовали другие, решив, что руки лучше так держать, так правильней и безопасней.

Громадина одобрительно кивнул головой, окинув всех взглядом. Напряжение на миг спало. Прошло несколько минут, в помещении банка было тихо, как будто выходной день, когда в банке не бывает клиентов. Люди стояли молча с поднятыми руками, никто не осмеливался что-то спросить.

Налетчики вели себя странно для их профессии. Никто из них не взламывал замки на сейфах и не собирал деньги в мешки. И вообще, у них с собой не было никаких сумок. Они стали похожи на обычных клиентов и если бы не оружие в руках, ничего плохого о них нельзя было подумать. Тони виновато закашлял, предупреждая налетчиков, что собирается отнять у них немного времени:

– Джентльмены! – начал он доброжелательно. Его голос, на фоне всеобщего молчания, был похож на голос президента, баллотирующегося на третий срок, а налетчики и клиенты были аудиторией выборщиков. – Джентльмены, я думаю, вы теряете время, то, за чем вы пришли, – и тут он, не опуская рук, сделал шаг в сторону касс, кивая им головой, в каком направлении им надо идти, – находится там.

Кассирши нервно засуетились. Связанный охранник так посмотрел на Тони, что ему оставалось либо сделать пластическую операцию, либо бежать из страны.

Предложение Тони застало налетчиков врасплох, они не знали, что ему ответить. Молчание продолжалось, но тут Громадина встал с кресла, взял автомат в правую руку и не спеша пошел в его сторону. Дойдя до него, он остановился, несколько секунд пристально измерял Тони взглядом с ног до головы, потом медленно обошел вокруг него. Тони стоял на месте и не двигался. Громадина опять оказался перед лицом Тони, он был на голову выше него, и со стороны был похож на учителя физкультуры в шестом классе, а Тони со своими поднятыми руками, на ученика. И презрительным голосом заговорил:

– Слушай, макаронник, ты что, собираешься учить нас, как грабить банк?

– Нет, сэр, нет! Что Вы! Я просто хотел вам напомнить, у вас не так много времени, уже слышны полицейские сирены, они едут сюда. Вам надо будет позаботиться, как оторваться от них.

И тут Громадина поднял свою левую руку. Указательным пальцем левой руки, похожим на огромный нос снеговика, приложил его к губам Тони, отчего его рот стал похож на рот зайца. И откусывая слова, произнес:

– Еще одно слово, Бамбино, и ты сильно пожалеешь, что не родился глухонемым. Ты меня понял, макаронник? – сказав это, он убрал свой палец, давая возможность ответить Тони.

– Я не макаронник, сэр.

Не обращая внимания, Громадина пошел на свое место и сел.

Тем временем полицейские машины подъехали к банку. Специальный погрузчик увозил припаркованные машины. Оцепление из спецназа заблокировало все подъезды вокруг банка, готовился штурм. Скорее всего, одна из кассирш успела нажать на кнопку тревоги. Громадина подошел к краю окна, ему хорошо было видно, как ребята в черной униформе, с масками на лицах, вооруженные до зубов, спешно спрыгивали с бронемашин, занимая удобные позиции. Он знал, что они пришли за их душами. Он повернулся, не сходя с места, улыбаясь, показывая своим сообщникам большой палец, мол все под контролем, все идет по плану. Раздался звонок, кассирша, сидевшая рядом с телефоном, не решалась поднять трубку. Все догадывались, что означает этот звонок. Громадина неторопливо подошел к телефону, поднял трубку, включив громкую связь, очевидно для того, чтобы сообщники были в курсе переговоров. Из микрофона раздался командный голос полицейского:

– Вы окружены! Сопротивление бесполезно!

Но тут Громадина заорал в трубку:

– Сдавайтесь! Мы вам гарантируем жизнь! – передразнивая полицейских. – Все это мы уже слышали, – продолжал он. На другом конце провода замолчали. Положив автомат на стол, он взял трубку в правую руку. – А теперь, легавые, слушайте, предлагать буду я. Если через два часа к нам не будет доставлен наш парень, которого вы задержали на прошлой неделе, за якобы, какие-то наркотики, каждые пятнадцать минут мы будем расстреливать по одному заложнику.

Теперь всем сразу стало понятно, почему налетчики не трогали деньги. Людей охватил ужас. Это не грабители, это хуже – террористы. Далее он передал данные о задержанном. Заложники больше его не слышали, каждый думал о своем. Как получилось, что именно он оказался в банке, именно в этот день? Почему именно он?

Кэрл тоже подумала, почему она? Со злостью посмотрела на Тони – все из-за него: «Если бы он меня не задержал, я бы успела все оформить и уйти из банка». Потом она начала вспоминать, сколько минут они говорили с ним на улице, и получилось минут пять. Значит, еще десять минут пошло бы на оформление всех бланков, а они зашли, буквально следом. «Так, значит, в любом случае я была бы заперта здесь со всеми. Что же получается? Это Тони, из-за меня, здесь? О Господи, это все из-за меня, Тони, Тони, Господи, если бы не я, он бы никогда не зашел в этот банк, у него, наверное, и счета-то здесь нет». Ей стало стыдно, она стала искать оправдания: «Он сам виноват, я ему предложила подождать в кафе. Сам виноват, сам, – успокаивала она себя, – и вообще, что я переживаю из-за него, я его знать-то не знаю. Тоже мне жених нашелся, горе-жених», – подумала она, еще раз посмотрев в сторону Тони.

Налетчики заметно оживились. Было видно, что настроение у них улучшилось. Видимо, для них перейден очередной Рубикон. Требования выставлены, и они дожидаются ответа. Чего нельзя было сказать о заложниках. К их лицам не хватало только построенного эшафота, палачи были рядом. От долгого стояния с поднятыми руками все устали. Советы Тони, как ускорить ограбление банка, ни к чему не привели. Им не нужны деньги, им нужны, они, заложники. Каждый из них представляет ценность, ценность в пятнадцать минут. Каждые пятнадцать минут, кто-то должен уйти из жизни.

– Сэр, сэр, я извиняюсь, что отвлекаю Вас, – заговорил Тони, – у нас устали руки, если Вы не против, мы бы хотели их опустить.

Громадина встал, опять своей прежней походкой подошел к Тони, сверля его взглядом.

– И что тебе, Бамбино, все не так, что тебе здесь не нравится? – и сам же ответил, – руки устали, говоришь.

– Да, сэр, – устало ответил он.

– Знаешь, Бамбино, в чем твоя проблема, а? Ты, просто, не тот банк выбрал, тебе надо поменять банк на более надежный.

– Сэр, это не мой банк, мне здесь нечего делать, у меня здесь даже счета нет.

– Нет, говоришь? А что ты здесь делаешь?

– Я пришел со своей подругой, сэр, – с грустью сказал Тони, рассчитывая на снисходительность.

– И кто твоя подруга?

Только Тони собрался с гордостью показать на Кэрл, как Громадина заявил:

– Вот ее мы первую и расстреляем.

Тони чуть язык не проглотил. От мысли, что он мог выдать Кэрл, у него дрожь пошла по телу. Кэрл, поняв, что речь идет о ней, стала белой как простыня, ноги держали ее с трудом. Громадина, не сходя с места, повернулся туловищем к заложникам и стал высматривать, кто из женщин мог бы быть его невестой. Взгляд у него остановился на девушке в очках. Она была невысокого роста, очки хорошо подчеркивали ее большой нос, худые поднятые руки говорили сами за себя. Сказать, что она сидит на диете, значит, ничего не сказать. Она была плоской, как фанера. Только надетое платье выдавало, что это не парень.

Он протянул руку с автоматом в сторону девушки, показывая на нее:

– Эта, да, Бамбино, эта твоя невеста? Услышав эти слова, девушка резко подняла голову.

До этого она постоянно глядела себе под ноги и ни разу ни на кого не посмотрела за все это время, и не было понятно, как она поняла, что речь идет о ней. И так быстро затараторила, что сначала не было понятно, о чем она говорит:

– Я его не знаю, я его не знаю, я с ним незнакома, я никогда его не видела, я даже здесь в банке сегодня его не видела! – Сказав это, девушка быстро повернулась к колонне, всем видом показывая, что она скорей готова сойтись со столбом, чем быть невестой Тони.

Затем Громадина посмотрел на Кэрл и быстро перевел взгляд, ничего не спросив о ней, видимо решив, что Кэрл слишком хороша для него, да и ростом выше.

– Наверное, эта, – направил он свой автомат в сторону девушки, стоявшей рядом с Кэрл. Но та быстро опустила руки, обхватив рядом стоявшего мужчину за живот, так, что тот чуть не упал. Она же его и удержала.

– Я уже замужем три года, – с радостью отрапортовала она.

Рядом с ними стояла пожилая пара. Недалеко от них трое студентов. Громадина двинулся в сторону кассовых окон, чтобы там посмотреть невесту для Тони. Пока он сватал Тони, Кэрл внимательно смотрела на Тони. Она его видела по-новому. У нее появилось какое-то незнакомое чувство, как будто она его давно знает. Он казался ей таким благородным, таким мужественным, таким идеальным. Она уже любила его.

Ох, уж эти женщины, эти женщины… Тони на улице из кожи вон лез, чтобы понравиться ей, но у него ничего не получилось. Потребовалась попасть на какую-нибудь войну, рисковать жизнью и проявить себя. А ведь легче было, полностью, выслушать его на улице, там в любви не каждый день объясняются.

За кассой сидели шесть женщин. Пожилую афро-американку он сразу же исключил из предполагаемых невест для Тони. Осталось пять. Потом исключил еще двух женщин, уж очень они были полноватые, пожалел он Тони. А одна из оставшихся трех, вообще оказалась парнем, что его сильно обрадовало, потому что выбирать осталось из двух. Обе они были молоды и достаточно привлекательны. Он уставился на них, и время от времени переводил взгляд, то на одну, то на другую, а потом смотрел на Тони.

«Вот эта», – решил он, показывая на блондинку, полагая, что раз Тони жгучий брюнет, то ему должны нравиться блондинки. Бедная девушка потеряла дар речи, она даже возразить не могла.

– Вот она, вот, я так и знал. Мне ее не трудно было узнать, Бамбино, – сам себя хвалил он.

– Нет, сэр, нет! Мне не очень хочется огорчать Вас, и даже не то, что я не хочу соглашаться с Вашим вкусом, девушка даже очень привлекательная. Но это не она, – и тоном, полным решительности, отрезал, – я Вам этого никогда не скажу!

Речь его была краткой, но это означало, «можете меня прямо сейчас пристрелить, можете потом, но вы от меня ничего не узнаете».

– Нет, Бамбино, нет, – медленно, многозначительно замотал головой террорист, – ты нам скажешь, это не то, что ты думаешь, это не от любопытства. Нам совершенно безразличен твой вкус. Она нам нужна для того, чтобы, – и тут он замолчал, как будто боялся раскрыть свой план. Но потом сквозь зубы выцедил, – она пойдет с нами, ты останешься здесь и будешь делать то, что скажем мы, потом мы ее отпустим. Ее жизнь в твоих руках.

– Я вам уже ответил! Я помогать вам не буду.

Но слова Тони его не слишком беспокоили, видимо, у него в запасе было еще что-то. И он, довольный проделанной работой, пошел отдыхать на свое место. Тони терялся в догадках. Зачем он так сказал, зачем ему нужна именно его девушка, какую помощь он хочет получить, торгуясь с ним? Разве они не предусмотрели, как уходить из банка? Почему он хочет его привлечь к своему плану отступления? Что могло измениться в их планах, или они решили что-то добавить к нему? Он спрашивал себя, почему они не разрешают заложникам опустить руки? Чтобы те не напали на них? Нет, не этого они добиваются, тем более что никто из заложников больше не держит руки как раньше, на уровне плеч. Все устали, нет сил, скорее всего, они хотят морально убить, чтобы всем стало ясно, они – никто, их жизнь ничего не стоит и тогда их легче контролировать, так думал Тони.

Зазвонил телефон, главный террорист поднял трубку.

– С вами говорит комиссар полиции, через пятьдесят минут к вам будет доставлен ваш человек. Наши требования: никто из заложников не должен пострадать, в противном случае, мы уничтожим вас всех. – И после небольшой паузы добавил, – и вашего человека.

– Хорошо, хорошо, – ответил террорист, с еле скрываемой радостью. – Сержант, наш договор в силе, – почему-то понизив в должности комиссара.

– У нас еще есть к вам вопросы, – раздраженно сказал комиссар.

– Спрашивай, коп, спрашивай, – снисходительно разрешил террорист.

– Как вы собираетесь уходить? В ваших условиях ничего нет по этому вопросу.

– Хороший вопрос, комиссар, хороший, – ответил он, быстро восстановив его в прежней должности.

– За нами прилетит президентский вертолет, – издевательски произнес он, радуясь своему остроумию.

На это не последовало никакого ответа.

– Комиссар, комиссар, что-то со связью, наверное телефон не работает, – забеспокоился он.

Раздался железный голос комиссара:

– Я вас слышу, – спокойно сказал он, – говорите.

– Ну, а если без шуток, комиссар, будет так комиссар: когда наш человек войдет к нам, мы позвоним нашим людям, подъедет бронемашина, и мы спокойно должны сесть в нее, никто не должен препятствовать нам. К этому времени, вы должны убрать оцепление с северной стороны, и вообще, лучше уберите все оцепление. Также мы заберем с собой несколько заложников.

Резкий голос комиссара прервал его:

– У нас не было никаких переговоров по этому пункту. Мы не позволим вам увезти их с собой.

– Комиссар, комиссар, что за речи, о чем вы говорите? Да, это мы не обсуждали, но только потому, что это само собой разумеется. Вы что не знаете правил? – иронично продолжал он. – Вы никогда не смотрели фильмы с захватом заложников, никогда не читали книжек про это?

А потом уже тоном, не терпящим возражений, отрезал:

– Комиссар, вы хорошо знаете, и мы хорошо знаем, что произойдет, когда мы сядем в машину. Вы знаете, что будете нас преследовать, и мы знаем это. Нам нужны заложники всего на два часа, потом мы их отпустим. Эти два часа вы не должны нас вести. А потом, потом пусть будет то, что будет, – философски отметил он. – Пусть хорошие ребята ловят плохих.

– Нам нужно время, чтобы обсудить ваши новые условия.

– Обсуждайте, комиссар, у вас осталось только сорок минут. Если после этого времени рядом с нами не будет стоять наш человек, то первый заложник будет расстрелян.

– Ваш человек – убийца, – с возмущением напомнил ему комиссар.

– Это для вас он убийца, комиссар. Для нас он товарищ, наш исполнитель, наш брат, – и со злостью бросил трубку, со словами: «козел вонючий, таких надо гнать из полиции, только зря зарплату получают», а потом загадочно заметил: «Хотя пока такие идиоты работают в полиции, мы можем спокойно продавать наш товар».

Потом, посовещавшись с одним из сообщников, объявил – всем, у кого есть мобильные телефоны – сдать ему, отказавшиеся будут расстреляны. После таких аргументов убеждать заложников не было необходимости. Все, у кого были телефоны, выстроились в очередь, радуясь, что появилась возможность опустить руки, да и кому нужны эти аппараты сейчас, когда на кону жизнь. Ах, если бы они знали, чего будет стоить им это все впоследствии, если бы догадывались, то их радость перешла бы в сплошное уныние.

Громадина удобно расположился в своем кресле, даже отложил в сторону автомат и разминал ладони, каждая размером с лопату, показывая их всем, что он готов к приему. Первой подошла сдавать худощавая девушка в очках. Он взял у нее телефон, стал вертеть в руках, сетуя, почему такая старая модель. Затем долбанул телефоном о край стола. Хруст его хорошо услышали все. Затем, со словами утешения, что мол телефон был старый и его следовало поменять пять лет назад, отдал его обратно девушке. «Да, обязательно! – радостно согласилась девушка. – Спасибо за совет. Как только выйду на улицу сразу же куплю телефон последней модели», – заверила она. В ее словах звучал беспокоивший всех вопрос: с нами все будет в порядке? Но его доброжелательная улыбка от уха до уха, говорила, как будто, что безопасность заложников для него важней всего, и здесь он находится только ради этого.

Второй сдала свой телефон женщина, которая замужем уже три года. Ей тоже сломали телефон и вернули. Одной из последних подошла Кэрл. Она протянула ему свой телефон. Взяв его, он одобрительно хмыкнул, подняв свои густые брови максимально вверх, насколько смог. Наверное, он был поклонником этой фирмы. Пока он разглядывал телефон, Кэрл внимательно смотрела на его лицо. Она впервые так близко видела его. Издали она все время думала, кого он ей напоминает? Теперь она поняла. Эта толстая, жирная, обвисшая морда напоминала ей «Гоблина» из сказки. Он не стал ломать ее телефон, что, дескать, модель новая. Но вынул аккумулятор, переломил его, а телефон протянул Кэрл, рассчитывая показаться благородным перед красивой девушкой. Но она брезгливо отвернулась и спешно пошла, и встала на место, где стояла раньше. А «Гоблин» обескураженно повертев телефон в руках с видом: не хочешь? Как хочешь! Сунул его в карман.

Тони смотрел на все это и начал кое о чем догадываться. Снова зазвонил телефон. «Гоблин» поднял трубку. Голос комиссара просил еще один час, чтобы выполнить все условия. Немного поразмыслив, он дал согласие, предупредив, что это последний час и чтобы без сюрпризов, больше он не будет продлевать время. «Да, еще, – добавил он, – комиссар, запишите номер моего мобильного телефона и звоните только на него» – и передал номер. Затем, положив трубку, взял свой автомат за ствол и начал крушить им телефон. Так он сломал все телефоны, стоявшие у работников банка. После этого он махнул рукой сообщнику, стоявшему у дальнего окна и тот уверенно пошел к одной из находившихся рядом, закрытых дверей, которая, похоже, вела в подсобку, где уборщица хранит свой инвентарь. Достал из кармана ключи. Открыв, вошел в нее. Через некоторое время вышел и показал рукой, что все в порядке.

Тони все стало понятно, самые худшие его опасения начали сбываться, он уже понял извращенный замысел террористов. Они полностью переиграли полицейских. Никакая машина за ними не приедет. Как только они получат своего человека, они войдут в эту дверь и уйдут по подземным коммуникациям, забрав с собой заложника, то есть, его девушку, Кэрл. Вот почему, ему нужна была его подруга. И наверняка, даже оставят ему оружие, чтобы он, Тони держал после них на прицеле остальных заложников, не давая им возможности предупредить полицию. И он знал, почему именно его выбрал в свои сообщники террорист.

Из всех присутствующих заложников, лишь Тони мог справиться с оставшимися заложниками. Только надо было его заставить. Если откажется – девушка будет убита. Все это его злило, он даже был согласен с этой мордой, что комиссара надо уволить. Мог бы и планировку здания изучить. А может, все-таки полиция знает, и они их там ждут?

Нет, скорее всего нет. Иначе бы группа захвата через эту дверь уже была бы здесь. Террористы целенаправленно пришли в этот банк. Они готовились. Им были известны все подземные коммуникации, проходящие под банком. И возможно, они даже смогли через своих людей заменить чертежи подземных коммуникаций под банком, вокруг банка, находящиеся в архивах городской мэрии. Он не знал, догадались ли другие заложники об этом, разговаривать было нельзя под страхом смерти. Для Кэрл тоже стал ясен замысел террористов. Она смотрела на них и думала: «А этот «Гоблин» не такой простой».

Тем временем он уже подходил к Тони, остановился рядом с ним.

Издевательским тоном спросил:

– А ты, Бамбино, почему не сдаешь свой телефон?

– У меня его нет, – ответил он.

Немного подумав, «Гоблин», усмехаясь спросил, не то самого себя, не то Тони:

– Что, Бамбино, взять тебя за ноги и потрясти? Может, ты прячешь его?

Он просто унижал его. Его слова задели Тони. Видно было, как он сжал зубы, дрожь прошла по его телу. Переминаясь с ноги на ногу, не сходя с места, чтобы никто не заметил его волнения, он посмотрел украдкой в сторону Кэрл. Его сильно беспокоило, слышала ли она эти слова. Она заметила его взгляд и сделала вид, что занята своими мыслями и ничего не слышала. И вообще, ее ничего не интересует.

Обыскивая Тони, главарь заметил, что у него из внутреннего кармана торчит клок волос.

– Это что, Бамбино? – удивленно спросил он.

Тони, слегка опустив голову вниз, посмотрев в свой собственный карман, ответил:

– Это мой талисман.

– Да? – расплылся в широкой улыбке «Гоблин». Затем протянул руку, вытащил из кармана талисман и стал разглядывать его. Это были аккуратно, с любовью связанные посередине, толщиною в два пальца и длиною около тридцати сантиметров, жесткие волосы серебристого цвета. Обнюхивая их, главарь спросил:

– Это не борода ли самого черта?

– Да, сэр, почти.

После этих слов Тони, главарь с уважением посмотрел на него, как на родного. Задумчиво потряс талисман.

– Бамбино, пожалуй, я его заберу себе, – повернувшись, чтобы отойти на свое место, как Тони заявил.

– Сожалею, сэр, но мне самому это нужно.

Не глядя на него и отходя, «Гоблин» бросил ему:

– Тогда купи!

Дойдя до стола, он уселся на него как на стул и бережно стал укладывать талисман во внутренний грудной карман своего плаща. На несколько секунд воцарилась тишина. Все с любопытством наблюдали эту сцену. Кэрл с тревогой смотрела на Тони и шептала как молитву: «Не разговаривай с ним, молчи, молчи». Ей уже показалось, что он ее понял, как вдруг Тони, опустив руки, медленно пошел в сторону главаря. Террористы молча наблюдали за ним. Было видно, что они насторожены и готовы ко всему. Это было безумие с его стороны. Дойдя до него, он остановился. Главарь делал вид, что в упор не видит Тони.

Тишина стала зловещей. Все ожидали худшего. Тони, глядя исподлобья, медленно спросил:

– Сэр, зачем мне платить за то, что и так мне принадлежит? – И, аккуратно, правой рукой отодвинул лацкан плаща, левой рукой вытащил талисман из кармана главаря, доли секунды осмотрел его, как бы убеждаясь, цел ли он. Потом не менее бережно положил его к себе в карман. Затем, быстро повернувшись, вернулся на свое место и поднял руки.

Кэрл закрыла глаза, ожидая автоматной очереди. Но вместо этого, раздался гром хохота. Террористы покатывались со смеху, даже глупо улыбался главный бандит. В какой-то мере наглость Тони покорила их. В этом они нашли что-то близкое и родное.

Заложники пугливо улыбались. Только Кэрл была в ужасе.

Но вот парадокс: чем больше «Гоблин» измывался над Тони, тем больше этот парень ей нравился. Когда человек попадает в экстремальную ситуацию, многое ему видится по-другому. Оценки меняются, прожитая жизнь видится иначе. То, что раньше огорчало, кажется пустяком, а некоторые вещи, что радовали, становились пустыми, потерянным временем. Отношение всех мужчин к ней, доставлявшее ей столько удовольствия, только запутывали ее, чрезмерно переполняя ее жизнь, не давая выбрать себе подходящего парня. Отец ее предупреждал, мужчину надо выбирать не столько по внешности, сколько по поступкам. Вон, стоит парень, которому возможно, осталось жить немного времени, но никакая сила не заставила показать его на любимую девушку. Она уже знала, что будет делать, когда выйдет отсюда. Она сделала свой выбор, только бы все закончилось хорошо. Она приведет Тони к себе домой, прямо с порога объявит родителям, что ее желание сбылось. Она обзвонит всех подруг, откажет всем поклонникам, не извиняясь. От таких мыслей ей стало легче. Она смотрела на него и видела, что он очень даже симпатичный. А если бы он работал у них в редакции, то возможно, сама бы к нему подошла.

«Гоблин» продолжал допытываться:

– Так ты говоришь, твоя подружка здесь?

Тони молчал. Он просто перестал отвечать на его вопросы. «Гоблин» зашел с другой стороны.

– Почему Бамбино, ты так поздно женишься? Или это у тебя не в первый раз?

– Первый, – спокойно ответил он.

“Гоблин” не унимался:

– А что так? – иронизировал он. Видно было, что его болтовня достала Тони.

«Гоблин» стоял перед Тони, опустив свои ручищи, держа автомат в правой руке за рукоятку, палец на спусковом крючке. Потом скрестил руки, и стал похож на учителя, который ждет ответа на вопрос, снисходительно давая возможность ученику ответить с пятой попытки.

– И, все-таки, поведай нам Бамбино, почему так затянул с женитьбой?

– Сэр, все это время я себе детородный орган отращивал, – бодро ответил Тони, довольный, что наконец–то, он предоставил то, что от него так долго и назойливо требовали.

Воцарилось молчание, хотя и раньше было тихо, но сейчас была другая тишина. Замолчал человек, который считал себя хозяином положения и судеб людей. Он уже знал, что Тони его больше не боится, и жалел, что затронул эту тему. Молчание затягивалось, он не знал, как среагировать. Скорее он ожидал услышать много или ничего, но никак не такое. Ему нужно было достойно выходить из положения. Это его сильно заботило. Он повернулся к Тони спиной, сделал два шага с отвлеченным видом, как будто не слышал ответа Тони, но потом вдруг остановился, по его оживлению стало понятно – наконец, нашел что-то. Не поворачиваясь к Тони, только слегка повернув голову, небрежно спросил:

– Ну и что, отрастил?

Тишина стала еще тише. Все и все вокруг стало похожим на один большой слуховой аппарат. Всех интересовал только один вопрос, ответ Тони. Все стали равными. Каждый забыл свою роль. Бандиты стали похожи на самых обыкновенных людей. И казалось, что можно начинать жизнь с чистого листа. И не было и не будет никогда горя их жертвам, убитые ими люди никогда не будут убиты. Заложники уже были клиентами банка, которым сейчас объявят о выдаче беспроцентного кредита, а некоторым даже безвозвратного. И для этого только необходимо не пропустить свой порядковый номер при оглашении. Ничего в этой реакции нет странного. Так было, так будет. Человека можно долго держать в страхе, его можно лишить прав, отнять у него жизнь, но никто никогда не сможет искоренить у него любопытство. Такова жизнь и в этом заключается один из элементов значения сути жизни. Девушка в очках больше не стояла лицом к колонне. Женщина с трехлетним стажем замужества стала более чем внимательной. Одна из кассирш непроизвольно опустила руки себе на голову и стала поправлять прическу, и даже сообщница бандитов загадочно улыбалась. Все надеялись услышать только один ответ. Кэрл все это стало нравиться все меньше и меньше. Ее можно понять. Какой уважающей себя девушке понравится, что на ее парня с таким воображением будут смотреть такое количество женщин. И она обязательно с него спросит. Она уже считала его своей собственностью.

Однако, всех, заинтриговав, Тони продолжал скромно молчать.

– Ну же, не томи, порадуй нас, орган-то отрастил? – Гоблин продолжил издевательски допытываться.

Слегка утомленным, укоризненным голосом, означающим: я же вам говорил, я же обещал, зря вы себя изводили сомнениями, обратился Тони к «Гоблину»:

– Сэр, не переживайте, размер, вашим сестрам понравится.

Гром раздавшегося хохота был похож на канонаду. Смеялись все, даже сообщники улыбались, видимо, у них не было сестер и это их не трогало. Тони стал всеобщим любимцем. Не смеялся только один «Гоблин». Он зло посмотрел в сторону заложников, но радости их не было предела.

Когда людей унижают, превращают их в послушное стадо и у них уже нет воли противостоять, то любая невинная шутка, брошенная в сторону мучителей, наполняет их души гордостью и презрением к их врагам. Главный террорист был оскорблен, его унизили перед всеми, на глазах его подруги-сообщницы.

Он молчал, раздумывал, искал ответ, никогда с ним так не говорили.

Один за другим, все замолчали. Он медленно раскачивался вперед-назад, не сходя с места. Казалось, вся его огромная туша рухнет в ту или другую сторону. Затем он замер, стоя спиной к Тони, с опущенными руками, сжимая до хруста костей правой рукой рукоятку автомата, опущенного стволом вниз и нервно подергивая пальцами левой руки. Он не спеша поднял голову вверх и уставился в потолок, как будто на нем был написан ответ. В такой позе он напоминал ракету, готовую к старту.

Затем, быстро развернувшись на сто восемьдесят градусов, отчего полы его плаща взметнулись как хвост кометы, нанес ногой профессиональный удар кикбоксера в область сердца Тони. Глухой стон, вырвавшийся из его груди, разнесся по помещению, разрывая сердца заложников. Их возмущению не было предела. Их ненависть нельзя было измерить. Все опустили руки и по их глазам было видно, что они больше не поднимут их, в угоду террористам. Тони с трудом попытался встать, он задыхался, изо рта капала кровь. Кэрл закрыла глаза, чтобы не видеть этого. Наблюдая сверху вниз за ним, «Гоблин» бросил ему:

– Бамбино, если в следующий раз у тебя появится желание полетать по банку, совсем необязательно свататься к моим сестрам, я тебе и так помогу.

Успокоившись, он пошел и сел на свое место. Наигранно удивляясь, он спросил: – А почему руки опустили?

Но никто не поднял рук. Его сообщники смотрели на него с укором. Им не нравилось все, что происходило из-за амбиций их товарища. В их планы не входило брать конкретного заложника, и чтобы кто-то из его родственников помогал им. Они, просто, должны были взять одного, любого с собой на время. И если бы их блокировали в тоннеле, они снова могли бы торговаться с полицией. А он, на свою голову, выбрал самого упертого заложника и пытается убедить его помогать им, на что он рассчитывает?

Тони с трудом поднялся. Оставалось мало времени. Вот-вот должны были привести сообщника, он хорошо понимал, что его просто не оставят в покое, надо что-то делать. И он решился. Кэрл уже не скрывала своего взгляда. Смотрела прямо на него, от бессилия она задыхалась вместе с ним. «Гоблин» вновь подошел к нему, ударил его ногой в живот. Тони упал, свернувшись. Он снова подошел к нему, толкнув ногой, перевернул его на спину, и равнодушно смотрел на него сверху.

У Тони перехватило дыхание, он судорожно открывал рот, чтобы выдохнуть. Лицо его стало красным, глаза слезились. Когда он начал приходить в себя, «Гоблин» поставил ногу ему на живот, придавливая его, и от этого тело Тони судорожно дергалось. Со словами: «Ты нам покажешь свою невесту, Бамбино, покажешь!», – он убрал ногу, давая ему возможность ответить. Но Тони только тяжело дышал и удивленно смотрел на него, как будто хотел запомнить. Пожилая пара со слезами подошла к ним:

– Оставьте его, оставьте! Мы можем пойти с вами.

Женщина афро-американка, работавшая за кассой, подошла, чтобы предложить – она согласна идти с ними. Трое студентов тоже вызвались идти добровольно.

“Гоблин” пришел в замешательство. Он не знал как себя вести дальше. Ему нужны были заложники, они у него есть. Добровольные заложники, с ними даже легче уходить, но он все равно ненавидел Тони, и было видно по нему, пока он его не убьет, не успокоится.

Увидев недовольный взгляд сообщников, он пошел на свое прежнее место. На лице его было написано, что этим еще не закончится, он займется с ним позже.

Пожилая пара помогла Тони встать. Сильный кашель разрывал ему грудь. Он пытался сдерживать его, прикрывая рукой рот. Ему было неприятно, что брызги крови пачкали одежду старикам. Он слегка дотронулся правой рукой до плеча пожилого мужчины и глазами показал, чтобы они отошли от него. Глубоко вздохнув, посмотрел в сторону заложников. Благодарил их грустной виноватой улыбкой, как бы извиняясь, что не в состоянии дать достойный отпор. Он быстро убрал свой взгляд с Кэрл, опасаясь, что террористы могут догадаться об их знакомстве.

Тони выпрямился, подняв голову, и прямо, с вызовом, смотрел на “Гоблина”. Всем стало ясно – малыш Тони собрался в свой последний бой. Пожилая женщина неистово молилась за него. Заложники смотрели на него зачарованно. Для них он стал похож на библейского героя – маленького Давида, вышедшего сражаться с Голиафом. А они были его войском.

“Гоблин”, поняв намерения Тони, встал с кресла, не отпуская автомат из рук, прислонился спиной к рядом стоящему столу, не то сев на него, не то стоя, стал ждать. Тони продолжал смотреть на него, как бы изучая, было видно, что он что-то рассчитывает, прикидывая расстояние между ними.

– Макаронник, нам больше не нужна твоя подруга, можешь прятать ее дальше. Но когда мы уйдем, я сделаю все, чтобы ты еще лет тридцать не смог жениться на ней.

Не обращая внимания на его последние слова, он спокойно спросил его:

– Почему Вы меня так называете?

– Ты похож на них.

– Почему Вам они не нравятся?

«Гоблин», после паузы:

– Я их не люблю.

– Но, а я их просто обожаю! Хорошие люди, – вызывающе произнес Тони и стал приближаться к нему.

Остановившись недалеко от него, он спросил:

– Где приветствуется предательство? Предательство своей подруги? У меня никого больше нет. Я один в этой стране и только эта девушка, с которой недавно познакомился. И Вы, сэр, хотите ее у меня отнять. Вы пришли сюда и незаконно удерживаете людей, только для того, чтобы спасти своего сообщника. Почему вы это делаете? Скорее, для того, чтобы он не считал, что вы его бросили. А от меня требуете мою подругу?

«Гоблин» просто заткнулся, логически поставленные вопросы Тони, сбивали его с толку, от этого он еще больше зверел. Заложники, затаив дыхание, слушали словесную дуэль.

Вот Тони уже рядом с ним, и смотрит на него с презрением. Всем видно, что силы неравны и понятно, что ему не выжить, но это презрение к смерти. Он стал похож на маленького волчонка, готовившегося к своему последнему прыжку, для того чтобы вцепиться зубами в горло «Гоблину».

– Оставьте! Оставьте его в покое, не трогайте! Это я его невеста! – надменно заявила Кэрл, обращаясь к “Гоблину”.

Все посмотрели в ее сторону. Восторженные взгляды заложников говорили, им нравится выбор Тони. Именно такую красивую девушку заслуживает он, и она его стоит.

Кривая улыбка перекосила лицо “Гоблина”. По нему было понятно, какие мысли посетили его безмозглую голову. Он никак не мог понять, как такая девушка, может любить Тони. Вот, почему он не мог ее вычислить.

Кэрл поймала быстрый испуганный взгляд Тони. Она его никогда не видела таким. Тони молниеносным движением вперед, правой рукой выхватил графин, стоявший на столе, рядом с “Гоблином” и резким размашистым взмахом, опустил ему на голову. Осколки разлетелись, как брызги воды. “Гоблин”, что-то булькнув, от удара качнулся вперед, направляя правой рукой, автомат к груди Тони, а левой, пытаясь удержаться за стол. Тони быстро, правой рукой, схватил ствол автомата, убрав его от себя, направил в сторону “Гоблина”, левой рукой, пытаясь вырвать рукоятку из его рук.

Раздалась длинная автоматная очередь. Было непонятно, кто из них нажал на спусковой крючок.

Дикий вопль, как недорезанной свиньи, пронесся по всему банку. Валяясь на полу, прикрыв двумя руками рану между ног, “Гоблин” корчился от боли. Автоматная очередь прошила у него все, что ниже живота.

Перехватив автомат и направив его в голову раненому, Тони скомандовал сообщникам террориста, бросать оружие. Они, оцепенев от неожиданности, смотрели на него, не зная, что им делать. Затем, опомнившись, направили на него оружие – если он убьет их сообщника, они его все равно достанут, их трое. Тони уже спокойно торговался с ними, объясняя, что ему все равно терять нечего, его все равно должны были убить, а вот теперь, у него есть возможность, пристрелить этого кабана, а если получится, и их самих.

Никто не хотел уступать.

Тони медленно повернул голову в сторону Кэрл, не убирая ствол с головы террориста, кивнул ей головой. Все поняли, что он прощается.

Он крикнул заложникам, чтобы все легли на пол. Никто из них не должен находиться на линии огня. Все беспрекословно выполнили его приказ.

Оставаясь стоять, он все еще держал ствол у виска террориста. Остальные трое, окружив его, решали, как им быть, чтобы не попасть под перекрестный огонь, когда все начнется. Они стояли вокруг Тони и могли бы сами пострадать от своих же. Вдруг девушка-сообщница спросила у раненого, что им делать?

Но тот молча смотрел на них мутными глазами, ничего не понимая, от боли. Немного подумав, она предложила сообщникам положить оружие, объясняя, в такой ситуации никто не выживет. А если кому повезет, то он все равно будет ранен и полиция их подберет, как подстреленных куропаток.

Один из сообщников, стоявший рядом с колонной, отверг ее предложение, видимо рассчитывая, что ему все же удастся укрыться за ней. Но она направила свой пистолет на него, намекая, что никакой выгоды он не получит от своего месторасположения, она его пристрелит сама. Еще некоторое время, проорав друг на друга, они все-таки решили сложить оружие. Первым положил тот, у колонны. За ним – второй, последней – девушка.

– А теперь, отойти от этого места подальше и лечь лицом на пол, – командовал Тони.

Сейчас он был хозяином положения. Он только собрался попросить помощи, а трое студентов уже сидели верхом на террористах, связывая их руки сзади, кожаными ремнями с их брюк. Тони крикнул Кэрл, чтобы она развязала охранника.

Она не поняла, что ей надо делать, никак не могла прийти в себя, все было похоже на сон. Не верилось, что можно свободно передвигаться.

Но поняв, что это не сон, она бегом понеслась к охраннику, упав по дороге, поскользнувшись, но боли она не почувствовала. Подбежав к охраннику, схватила его за руки и начала сдирать с него наручники. Он заорал от боли: «Ключи! Ключи! Ключами это открывается! Они у этой проститутки!»

Кэрл бросилась бежать к террористке и опять упала по дороге, слишком уж сильным было ее волнение. И вот, ключи у нее в руках, но обратно она уже шла осторожней, помня пройденный маршрут. Охраннику это показалось вечностью, он ее торопил.

А в это время, вооруженные студенты стояли рядом с Тони, готовые выполнить любой его приказ, у него уже была своя армия.

Освобожденный охранник, разминая кисти рук, подошел к связанным террористам, и каждого пнул ногой, а девушку, схватив за волосы, подергав некоторое время их, сказал ей все, что о ней думает. Он забрал один автомат у студента. Тот не хотел с ним расставаться, мотивируя, что это его трофей, он натерпелся, это его война. У второго студента Тони забрал пистолет, сказав, что им на троих и одного автомата хватит. Свой автомат, отнятый у террориста, он отдал женатому мужчине, оставив себе только пистолет. Некоторые заложники все еще лежали, от счастья у них не было сил встать, они плакали, не вставая. После такого стресса, такого напряжения нервов, все почувствовали слабость, хотелось спать. Люди ничего не предпринимали, привыкли, что ими командовали. Казалось, они не знали, что им делать с неожиданно свалившейся на их головы свободой.

Охранник с одним студентом стал разгребать баррикаду у двери, для того чтобы предупредить полицию: все закончено, они выходят. Но тут один из студентов предложил, что лучше позвонить полиции. Может так получиться, когда мы откроем двери, они примут нас за террористов или их сообщников, и тогда снайперы откроют огонь на поражение, такое уже случалось.

Все с ним согласились. Но ни один из телефонов не был исправен. Эта морда раскурочила их. Вспомнили, что у него самого был мобильный телефон, но и он оказался сломанным. Рану получил не только террорист. Очередь из автомата задела и телефон, находящийся у него в кармане.

Студенты решили попробовать отремонтировать один из телефонов, а двери пока не открывать, все равно оставалось двадцать минут до привоза сообщника, и полиция сама должна будет как-то связаться с ними, если не сможет дозвониться.

Кто-то из заложников, придя в себя, пытался закрыть свой счет в банке, забрать всю наличность и больше никогда не пользоваться услугами банка. Но его никто не обслуживал, его просто не слушали. Каждый был занят своими мыслями.

Тони стоял в стороне с опущенным пистолетом и выглядел очень усталым. Казалось, что он выпадет у него из рук. Он не смотрел на Кэрл. Теперь, когда все закончилось, он чувствовал себя опустошенным. Ему было стыдно, что у всех на глазах, а особенно, у девушки, которая ему нравится, его унижали, избивали. Он решил – как только выйдет из банка, постарается забыть ее. Он уже не хотел жениться на ней.

Тони относился к категории таких мужчин, которые, придумав в своем воображении образ любимой девушки, и всю свою жизнь, свое поведение подстраивают под них. Если даже они пока не встретили свою долгожданную и единственную, все равно происходящее с ними каждый день сравнивают, а могло ли это понравиться их девушкам, а достойно ли они вели себя. И если что-то не так, то для них это целая трагедия. Считают, что их мечта осквернена. Такие люди редко кому прощают обиды. А допущенные самими же ошибки, не прощают себе никогда.

Кэрл догадывалась, что может происходить сейчас у него в душе. Она подошла к нему сзади, не решаясь заговорить. Он молчал, давая понять, ему ничего не надо от нее, как будто бы она его обидела. Он был похож на насупленного ребенка, у которого что-то отняли. На нее нахлынули нежные чувства, она решила: «Я сделаю то, что мне очень хочется. Пусть будет, что будет».

Она подошла ближе, с каким-то волнением, как будто ждала этого момента так долго, нежно обняла его руками сзади. Она поцеловала его и прошептала ему: «Тони, Тони все кончено, ты их всех победил, посмотри, они валяются. А вон та, кастрированная свинья, больше не сможет убивать своих жертв. И все это сделал ты, Тони. Тони, я согласна выйти за тебя замуж, Тони!»

Кэрл почувствовала, как тело Тони дрожит. Он плакал, ему было обидно, что все произошло у нее на глазах. Он все не так хотел, он все себе не так представлял.

***

Прошло отпущенное время. Полиция себя никак не проявляла. Всех охватило нетерпение. Хотелось побыстрее уйти. Охранник решил подойти к окну, открыть его и предупредить всех на улице. Он положил свой пистолет, отобранный у террористки, обратно себе в кобуру, повесил на плечо автомат, стволом вперед и казалось, что он у него держится прижатый под мышкой, ремень автомата сливался цветом с рубашкой. Окно было глухое и не открывалось, можно было только сверху приоткрыть форточку. Он подставил себе стул, забравшись на него, приоткрыл форточку. Сзади к нему подошел студент, обхватил его руками, поддерживая, чтобы он не свалился.

На улице, в пятидесяти метрах от банка стояло полицейское оцепление. За ними, дальше – толпа зевак. Охранник стал различать знакомую фигуру среди полицейских. Это была его жена, Молли.

– Молли, Молли, у меня все хорошо! Я люблю тебя! Береги нашего малыша! У нас, у всех… – порывы ветра мешали слышать, – все хорошо! Все кончено!

Молли рыдала не то от счастья, не то от горя.

Полицейский понял, что все вышло из-под контроля. Он хорошо видел в бинокль ствол автомата, торчащий из-за окна и человека, стоявшего позади охранника. Приняв студента за одного из террористов, а слова охранника «все кончено», как закодированное послание, что многие убиты и он последний из живых, а его слова «я тебя люблю, береги нашего малыша», как прощальные, комиссар немедленно дал распоряжение готовиться к штурму.

Радостный охранник, спрыгнув со стула, стал готовиться к встрече со своей любимой женой. Стряхивая пыль с одежды насколько это возможно в их положении, он понимал, ему придется давать интервью, как полагается в таких случаях, покажут по телевидению, он уже речь для этого приготовил.

Все оживились, менялись адресами, давая слово друг другу, что этот день для всех стал днем рождения, и они будут собираться все вместе каждый год. Беда сплачивает, делает людей сентиментальными. Они начинают по другому ценить жизнь, относиться ко всему живому. Для них уже не бывает скучного времени, а сам факт жизни является неоценимым подарком, они любят крепче.

За дверью послышались шаги, Тони с охранником пошли открывать. Раздался сильный взрыв, и их обоих отбросило назад.

Когда рассеялся дым, то все увидели, что в дверном проеме, вместо двери стоял человек огромного роста, на голову выше самого «Гоблина». Он был одет во все черное, голова в герметичном шлемофоне, его бронежилет напоминал панцирь огромной черепахи. Автомат с лазерным прицелом был похож на оружие будущего тысячелетия. Огромные слоновые ноги были обуты в бронированные ботинки, каждая размером с чемодан. Тони, поняв, что это полицейский, кинулся к нему благодарить его за спасение, машинально подобрав пистолет, валявшийся рядом с ним, который он выронил при падении. Он хотел обнять его на радостях. Но тут его невежливо встретила нога в чемодане.

Удар был такой силы, что несчастное тело Тони отлетело на восемь метров, два метра по воздуху, остальные по полу. И только ударившись о стену, остановилось бездыханно. Все решили, что Тони помер.

Пожилая пара бросилась к нему со слезами. Старик стал проверять у него пульс, затем, досадно покачав головой, стал утешать свою жену. «Все кончено, все, он отмучился, теперь он в раю, ему хорошо». Это ее немного успокоило, но она попросила его, чтобы прямо сейчас, прежде, чем он начнет его отпевать, дал слово, что они заберут тело Тони с собой в Бразилию, и там похоронят. Ведь у него никого не было в этой стране. Она хочет до конца своих дней ухаживать за его могилой.

Охранник с пистолетом бросился к полицейскому объяснять, что Тони хороший, но получив дубинкой по голове, упал, как скошенный.

Кэрл, придя в себя, поняла, что происходит. Разогнавшись, как хищная птица, набросилась сверху на полицейского, пытаясь содрать с его головы шлем и заорать ему в ухо, что он все перепутал, и его не за этим ждали. Он легко стряхнул с себя Кэрл и она, как осенний лист, унесенный ветром, сверху упала на Тони.

«Ах, Тони, Тони, бедный Тони, тебе только этого не хватало, как будто всего было мало», – запричитала старая женщина, обняв своего старика.

Вбежавший новый полицейский открыл шквальный огонь поверх голов из автомата, а когда у него кончились патроны, вспомнил, что у него есть граната со слезоточивым газом, бросил ее в помещение банка. Вновь забежавшие полицейские продолжали стрелять в потолок, по стенам, выкрикивая команды, чтобы все сдавались.

Каждый новый полицейский считал своим долгом отстрелять весь выданный боекомплект. Они прибывали и прибывали, и все начиналось заново. Это было похоже на Олимпиаду, где главное не результат, а участие. Несколько пар рук схватили студента с автоматом, обескураженно озиравшегося, вырвали у него автомат из рук, чуть ли не с руками, а его самого выкинули в неоткрытое окно. Это был тот самый студент, который не хотел отдавать охраннику трофейный автомат, как раз в это время была его очередь носить его, у них на троих, был один автомат.

Женатый мужчина, догадавшийся, что их приняли за террористов, выбросил свой автомат, но это ему спасло только жизнь. Нога в чемодане настигла и его. Он исчез, его не стало… видно в тумане.

Дым, брошенной гранаты, заполнил все помещение. Люди кашляли, лежа на полу, посылая проклятия судьбе и тем, кто придумал банки.

Когда у полицейских кончились патроны, они по рации связались с комиссаром. Тот был сильно удивлен, что они потратили двухнедельный запас. И трагическим голосом извинялся перед ними, перед их семьями, что он, комиссар, чего-то не доглядел, не учел и послал своих парней на верную смерть.

Некоторые полицейские стали обниматься, как бы прощаясь, полагая, что это может быть последние мгновенья. Теперь с их жизнью может все случиться. У кого были мобильные телефоны, звонили родным, прощались. Один даже успел сделать завещание. Радостный голос комиссара появился в эфире.

– Парни, держитесь! Я вас прошу, берегите себя, через пятнадцать минут боеприпасы подвезут. К вам на помощь идут резервисты.

Это подбодрило спасателей. Слова комиссара хорошо услышали все заложники. От мысли, что еще придут их спасать, ужас охватил их. По иронии судьбы, при террористах они страдали, но тогда было легче, избивали одного Тони. Теперь – всех подряд и вдобавок, газами травят. Каждый из них сейчас готов золотом заплатить даже за мышиную нору, чтобы спрятаться в ней, не задумываясь, сможет ли он втиснуться в нее.

Дым постепенно покидал помещение, через выбитое студентом окно. Выйдя из укрытия полицейские заметили четырех связанных людей. Они бросились к ним со словами: «Вы спасены!» и стали развязывать их.

Развязанные террористы глазам своим не верили. Ни в одном хрустальном сне не могло им это предвидеться. Один из молодых полицейских опустился перед преступницей на одно колено, помогая ей одеть, снятый с себя шлем-противогаз, сделал ей предложение, объясняя, что всю жизнь мечтал кого-нибудь спасти и жениться на ней, поэтому и пошел работать в полицию. Очень просил не отказывать ему, если она не замужем. И тут же закашлялся, дым еще не весь выветрился.

Его примеру последовали остальные. Сняв с себя противогазы, отдали их развязанным людям. Их тоже не остановил отравленный воздух. Для них главное – спасти заложников. Для этого они здесь. Огромный полицейский склонился над «Гоблином» со словами:

– Сэр, мы Вас спасем, Вы должны жить, – и заботливо одел ему на голову снятый с себя шлемофон-противогаз. Вновь раздавшийся в эфире голос комиссара объявил, что все спасатели представлены к различным наградам. И рядом с ним, сейчас, собралось много красивых девушек, желающих познакомиться с ними после завершения операции.

Гордости и радости спасателей не было границ. Все ждали окончания, предвкушая теплые встречи. Но не тут-то было.

Когда все выяснится, комиссар уйдет в монастырь. Большой полицейский, вон тот, который склонился над «Гоблином», вместо того, чтобы пинками тащить его на электрический стул, он его лечит, расстегнув у него брюки, пытается руками там, что-то восстановить. А в это время малыш Тони умирает на руках у Кэрл. Узнав всю правду, этот полицейский не выдержит позора и уволится, и даже уедет из города. Связь с ним потеряется, говорят, что он покончил жизнь самоубийством. А вон тот, который бросил гранату со слезоточивым газом, от него уйдет жена и он, в конце концов, сопьется. Многих стрелявших уволят. Они пойдут продавать гамбургеры в Макдональдсе. Посетители, узнав об этом, перестанут их покупать. Им придется и оттуда уйти, и еще долго они не смогут устроиться на работу.

А теперь переведем дух. Мой дедушка, держа двумя пальцами спичку, показывая на нее, говорил: «Ею одной можно сжечь всю планету». Часто мы упускаем маленькие детали, которые приводят к большой трагедии. Вы помните, как все началось? Вы помните ошибку охранника – автомат в окне? Затем последовала ошибка комиссара. Ему послышалось, а он приказал. Потом досадная ошибка Тони. Зачем ему надо было с пистолетом в руках, нестись к полицейскому, проявлять ласку?

Следующая ошибка: никогда нельзя бросать гранату со слезоточивым газом в помещение, где есть заложники, если даже, с головы до задницы, натянут герметичный шлем. От этого только пострадают заложники.

А террористы? Террористы – люди подготовленные, они знают, на что идут. Еще одна ошибка: никогда не надо открывать огонь, если в вас никто не стреляет. А тем, кто любит пострелять, лучше это делать в тире.

Когда помещение банка полностью проветрилось, картина стала проясняться. Контратакующих полицию не было. Стены и потолки банка были похожи на учебное здание для подготовки антитеррористических групп. Люди валялись на полу, покрытые пятисантиметровым слоем штукатурки. Казалось, летом, внутри банка выпал снег. Никто не издавал ни единого звука, хотя от всего этого следовало бы стонать. Но заложники опасались, что узнав, что остались живые начнут стрелять и по ним. Лучше притвориться мертвыми.

Тем временем к полиции подоспело подкрепление. Был слышен гул танков, подъехавших к зданию банка и топот ног, спрыгивающих на землю. Осторожно, с опаской озираясь, в дверном проеме появились вновь прибывшие, полицейские. Удивленные и раздосадованные встретившей их обстановкой, они уставились на своих коллег, суетившихся над раненым. Было видно, что их услуги не нужны. Они, кажется, опоздали. Первых освобожденных заложников собирались выводить. Один из только что прибывших спасателей, не довольный своим безучастием, снял с головы свой герметичный шлем, он ему не пригодился.

– О, Господи! – вскрикнула Кэрл, так радостно у нее никогда не билось сердце. – Я знала, я знала, что этому абсурду, этому безумию, должен быть конец!

Полицейский без шлемофона был никто иной, как ее брат Рони.

– Рони, Рони, помоги нам!

– Кэрл, что ты здесь делаешь?

– Помоги, я тебе все объясню.

Рони подошел к сестре, все еще не веря своим глазам. Она сидела на полу, у себя на коленях держала за плечи какого-то парня с разбитой губой, собираясь встать с ним.

– Кэрл, кто это?

– Это мой парень.

Лицо этого человека показалось ему знакомым, но он не мог вспомнить его.

– А почему я его не знаю? – спросил он.

– Я тебе потом все объясню, – шепотом сказала Кэрл.

– Рони, слушай внимательно, – она схватила его рукой за воротник куртки, потянула к себе вниз.

– Вон те, двое в плащах, и есть террористы и тот, раненый, тоже. А вон та, сука сумасшедшая, которой объясняется полицейский, их сообщница. Не дай им уйти.

Прищурив глаза, он посмотрел в их сторону. Они вели себя нервозно, спешили покинуть помещение, почему-то выражая желание, забрать раненого с собой. Оценив ситуацию, Рони мгновенно все понял. Он связался с комиссаром по рации, передал, чтобы никого не выпускали из здания банка, кажется, кто-то хочет, не попрощавшись с ними, уйти. Сразу же была дана команда вновь оцепить здание банка. Поняв, что сейчас их разоблачат, террористы, оставив раненого сообщника, двинулись в сторону внутренней двери, пытаясь уйти через подземные коммуникации.

– Рони! – Кэрл теперь просто орала. – Задержи их! Там за дверью тоннель! Не дай им уйти!

Направив на них оружие, Рони ехидно спросил их:

– Куда вы собрались, господа, даже не поблагодарив нас? Поднимай руки!

– Это они, это они, – кричали со всех сторон люди, поднявшиеся с пола. С них сыпалась пыль, штукатурка. Они были все одинаковые. Камуфляж из пыли и грязи делал их похожими.

– Мы, мы, жертвы настоящие, а они – террористы! – кричали все.

Наконец–то ситуацию взяли под контроль. На террористов надели наручники и отвели в сторону. Молодой полицейский, узнав, кто была его пассия, кому он объяснялся в любви, сам был убит наповал, он просто остолбенел. Бывшие заложники покидали здание банка. Они медленно сходили по ступенькам, похожие на людей, вернувшихся живыми с поля боя.

Рони помог сестре вынести ее парня, тот с трудом передвигался, и по нему было видно, что он мало понимает, что с ним происходит.

Двое студентов отказывались покидать помещение банка, пока не найдут своего товарища, последний раз его видели с автоматом, караулившего террористов. Но им объяснили, что их товарища спасли первым и теперь его надо искать на улице, в радиусе тридцати метров.

Увидев выходящих заложников, толпа нетерпеливых журналистов, набросилась с вопросами. Никто не желал что-либо рассказывать, журналистам дали понять, что отсюда все идут прямо в суд и многих уже там ждут адвокаты.

Заинтересованные журналисты взяли в кольцо стоявшего рядом комиссара. Он выглядел раздавленным и потерянным, заикаясь, с волнением оправдывался. Приказ о штурме отдал потому что внутри банка раздалась автоматная очередь, и все решили, что убивают заложников. И этот охранник в окне, с автоматом запутал их. До последнего момента, они, со своей стороны, выполняли все договоренности с террористами. Словом, трагическое стечение обстоятельств.

Оставив Тони и Кэрл недалеко от банка, Рони вернулся назад. Свежий воздух хорошо помогал Тони. Он пришел в себя, пошатываясь, пошел, отдаляясь от Кэрл, как будто, они и незнакомы. Она в это время говорила что-то журналисту и не сразу заметила отсутствие Тони. Какие-то телевизионщики остановили его, им нужен был герой, чтобы показать его всем, сделать репортаж, но сразу же отпустили, видимо, вид Тони не располагал к этому.

Журналистом должен был быть прямой потомок великого Данте, но возможно, и ему не хватило бы слов описать: сейчас Тони был само «горе во плоти».

– Тони, Тони, подожди, я позвонила домой, сейчас мы с тобой поедем ко мне, – остановив его, поправляя пиджак и стряхивая с него пыль, назидательно говорила Кэрл. – Я тебя помою, накормлю и положу в свою кровать, тебе надо отдохнуть.

Тони замотал головой:

– Я не пойду с тобой.

– Почему?

– А ты, что не знаешь? – обиженно спросил он. – Я не удивлюсь, как только мы придем, туда прибегут твои друзья, соседи, какие-нибудь родственники и начнут бить меня. Сегодня не мой день.

Она невольно улыбнулась, жалостно, с любовью посмотрев на него.

– Ах, ты еще и смеешься надо мной?

– Нет, что ты, Тони, – опомнившись, Кэрл поняла, что действительно улыбается, и сделала трагическое лицо.

Это ему не понравилось еще больше, и он зашипел на нее:

– Теперь ты выглядишь так, как будто это тебя били, а не меня. И вообще, Кэрл, нам нужно расстаться.

– Почему, почему ты так говоришь? – удивленно возмутилась она.

Он посмотрел на нее: сказать или не сказать, и после паузы продолжил:

– Знаешь, мне мама всегда говорила: «Тони, лучше выбирать девушку, которая тебя сама выберет, и необязательно ее любить. Пусть она сама любит, и тогда она для тебя будет делать все, а это и есть рай на земле».

Затем с грустью добавил:

– А маму я не слушал. – Вздохнул. – В моей жизни было около ста женщин и всех выбирал я, искал единственную и получал одни разочарования. – Он задумчиво замолчал, как бы сожалея о бесцельно прожитых годах.

От услышанной Тониной статистики, Кэрл зашатало, ее чуть удар не хватил. Она все не могла понять, послышалось ей все это или нет.

Тони, с досадой махнул рукой, пошел, как убитый горем.

А Кэрл продолжала стоять, не моргая, смотрела в одну точку. Туда, где раньше стоял Тони, там была стена, казалось, она этого не замечает, продолжая слушать и глядя перед собой.

С трудом выйдя из оцепенения, она поняла, что он уходит. Кэрл побежала за ним, подпрыгивая и прихрамывая. Только сейчас она заметила, что у нее сломан каблук. Это случилось еще в банке, когда ее сбросил полицейский. Наверное, она не вся упала на Тони, каблуку не повезло.

– Стой Тони, стой! – схватив за грудки, она прижала его к стенке. – Ты, что хотел сказать, что я у тебя сто первая, да, Тони? – спросила она, подняв свою левую руку, выставив на ней указательный палец, не отпуская правой рукой пиджак. – Тони, скажи мне, – она с мольбою смотрела ему в глаза, переходя на шепот. – Сто первая, да? – при этом ее указательный палец настороженно замер перед его носом, для того чтобы закрыть ему губы, если он даст утвердительный ответ.

Тони, поняв, что Кэрл еще не готова к прозе жизни, решил хоть как-то ее успокоить.

– Успокойся, успокойся, Кэрл, я не пойму, что тебя так беспокоит? – глаза его стали хитрыми и он загадочно улыбался. Странно его было видеть таким, после посещения банка. – Кэрл, если подумать, сто первая, это почти, как первая. Ты первая, уже первая, разве не так, Кэрл?

– Но во второй сотне, Тони, и ты меня успокаиваешь этим? Ты издеваешься надо мной! Ты меня ставишь в один ряд со своими проститутками, да?

Лучше бы она последние слова не говорила. У Тони на лице было написано большое удовольствие. Она поняла, что он вспомнил, как она сама, ставила его в один ряд со всеми, когда он ей объяснялся.

– В общем так, дорогая, я тебе не подхожу. Мы объяснились, хотя я тебя не пытаю, сколько у тебя было женихов. Я ухожу. – Сказав все это, он сделал шаг и упал. Видимо, последнее объяснение утомило его.

Она с трудом подняла его, прислонив к стене, смотрела на него и думала: «Я себя не узнаю. Зачем мне этот кобель?»

Затем, поразмыслив еще, решила: «Ладно, отвезу его домой, помою, а там, видно будет. Все равно, родители ждут, не без жениха же приходить. Надо только такси поймать. И, в конце концов, все эти женщины у него были до меня», – продолжала она себя лечить. Тони стал похож на старый комод, без двух ножек, уберешь руку, он падает, постоянно надо чем-то подпирать.

«Куда пропали все такси? – думала она. – Когда нужно, тогда их нет». Рядом остановился черный джип. Из него вышли двое мужчин, показали ей удостоверение агентов ФБР и объяснив ей, что они должны забрать его, он им нужен. Она вцепилась в него:

– Я не отдам его вам.

Озадаченные ее поведением, они спросили:

– А кто он, Вам будет?

– Это мой жених, – сказала Кэрл, сама в это веря.

Слова Кэрл их очень удивили. Похоже, они хорошо знали Тони и были осведомлены о его личной жизни. Еще она обратила внимание, когда они подошли, их взгляды встретились с Тони, вроде поздоровались. Их каменные лица потеплели. Пожав плечами, агенты вежливо сказали:

– Мисс, мы сожалеем, но он пойдет с нами.

– Тогда и я пойду с вами, – собралась она в машину.

– Нет, мисс, ничего из этого не получится. Мы Вам все сказали. И еще, Вам нельзя находиться рядом с этим человеком, у Вас могут возникнуть большие проблемы.

– Он кто, злодей, маньяк? – спросила она.

– Нет, мисс, о чем Вы говорите? – виновато остановил ее один из агентов. – Все наоборот. Он даже больше, чем хороший парень. – И всем своим видом показывая, что больше они не намерены ей что-либо объяснять, посадили Тони в машину и увезли. Кэрл, еще долго стояла на одном месте и думала: «Да, кто он такой, этот Тони?»

***

Рони подвез Кэрл к дому:

– Ну все, Кэрл, приехали.

– Рони, я не хочу в таком виде появляться перед родителями. Сам понимаешь, их возраст… Позвони, предупреди.

– Да, разумеется, так будет лучше, – достав из куртки мобильный телефон, он набрал номер. – Здравствуйте мама… Как ваше здоровье?.. Отец дома?.. Нет, у меня все в порядке, ничего такого не случилось.

Кэрл поняла, что мама забеспокоилась.

– Мама, я привез Кэрл к дому, у нее небольшое недомогание, а так все хорошо. Бросили трубку, Кэрл, сейчас они выйдут, – тревожным голосом сказал Рони.

И действительно, парадная дверь стремительно распахнулась, мать с отцом, толкая друг друга, оказались на крыльце. Опустив дверное стекло, Кэрл наигранно улыбаясь, поздоровалась с родителями. Это их немного успокоило, но они, переминаясь с ноги на ногу, продолжали стоять на одном месте и тревожно смотреть в ее сторону.

Рони вышел из машины и открыл ей дверь.

Кэрл с трудом вылезла, держа в руках сумочку и туфли. Мать, увидев ее в таком состоянии, босиком на асфальте, в грязном, порванном костюме, с растрепанными волосами, схватилась за сердце, из ее груди вырвался стон. Ноги подкосились. Отец едва успел обхватить ее за талию. Кэрл этого боялась больше всего. Рони кинулся к матери.

– Мама, все хорошо, все в порядке, успокойся, могло быть хуже! – подхватив ее они втроем внесли ее в дом.

Немного успокоившись, мать пришла в себя. Отец не отходил от нее.

– Что произошло, Кэрл? – спросил он.

– Папа, все уже позади, Рони все объяснит. Больше всего, я сейчас хочу принять душ, – устало сказала она.

Поднявшись в ванную комнату, Кэрл сбросила одежду, успев разглядеть себя в зеркале. «Вот как я ужасно выглядела перед Тони», подумала она. Забралась в джакузи, села и направила струю теплой воды в лицо.

Мысли неслись, одна за одной. Все произошедшее казалось кошмарно. Она добавила горячей воды, как бы стараясь смыть страшные воспоминания.

Немного успокоившись, Кэрл вновь стала переживать случившееся. Она ясно видела картину этого утра. Как вышла из дома, в прекрасном настроении, как к ней подошел Тони, как он хотел удержать ее на улице, объясняясь в своих чувствах. Если бы она согласилась выслушать его там, а не потащила в банк, все это не произошло бы с ней. Она чувствовала себя виноватой: «Из-за меня, он мог погибнуть, я была с ним так невежлива», – Кэрл заплакала. «Я обязательно найду его, мне надо так много ему сказать».

Постепенно дом стал заполняться родственниками и друзьями. Новость быстро распространилась. Рони приходилось вновь и вновь пересказывать произошедшее. Кэрл закрылась в своей комнате с подругой Салли. Ей не хотелось обсуждать, произошедшее со всеми. Мама Эмми без устали курсировала из кухни в ее комнату, нося чай и разные лакомства. Кэрл вновь ощутила себя той маленькой девочкой, боявшейся даже на миг отойти от матери.

Слушая рассказ Кэрл, Салли молилась, вознося хвалу Господу, о чудесном спасении всех заложников. Она, как могла, успокаивала подружку. «Если Рони обещал найти этого Тони, то обязательно сделает. И потом, пусть этот парень подлечит свои раны, а чувства его к тебе, Кэрл, обязательно вернутся, если они были серьезными».

***

На следующий день, вечером после службы, Рони заехал к родителям, чтобы проведать Кэрл и заодно, рассказать о своих поисках. Отец открыл дверь.

Войдя в прихожую, Рони увидел сестру, сидящую у камина. И мать, поправляющую одеяло на ее коленях. Она была похожа на орлицу, готовую в любую минуту, помочь своему птенчику и защищать его. Было очень трогательно смотреть на эту картину.

Рони пошутил:

– Жаль, что это не со мной произошло.

Мать посмотрела на него с любовью и укором.

– Рони, ты знаешь, как я вас обоих люблю, – подошла и поцеловала его.

Он продолжал шутить:

– Знаю, знаю. Все равно, ты ее любишь чуточку больше.

Кэрл старалась не выдать своего любопытства и волнения, а он, как будто нарочно, и не собирался заговорить о Тони, испытывая ее терпение. Когда он съел третье подряд, испеченное мамой пирожное и выпил вторую чашечку чая, отец, видя беспокойные глаза дочери, сам спросил: «Что слышно об этом парне?»

Рони молча зевнул, видимо, ему доставляло удовольствие, томить Кэрл. И сказал совсем неожиданно:

– Слушай, Кэрл, по дороге я встретил Микки. Он переживает за тебя. Собирался зайти со мной, чтобы проведать тебя, но я ему посоветовал сделать это в следующий раз. Я правильно поступил? – спросив ее, он хитро посмотрел ей в глаза, ожидая похвалы.

Кэрл посмотрела на него зло, едва улыбнулась и буквально прошипела:

– Рони, я сейчас в тебя что-нибудь брошу. Давай, рассказывай то, что надо!

Тут Рони посерьезнел, посмотрел на нее строго, как полицейский на осужденную.

– Нет, это ты мне должна рассказать, где ты выкопала этого парня?

– А что такое? – ехидно улыбаясь, Кэрл покачала головой.

– А то, – продолжал он, – что там, в ФБР, когда я поинтересовался о нем, на меня посмотрели, как на дурака. Пытался объяснить им, что он жених моей сестры. И знаешь, куда они меня послали?

Кэрл испуганно спросила:

– Куда?

После небольшой паузы, как будто он хотел, чтобы она сама догадалась, Рони сказал:

– К тебе, Кэрл, к тебе.

– Ко мне? – она невинно удивилась.

Вид у нее был жалкий. Но тут на помощь пришел отец. Похлопав Рони по плечу, он успокоил его:

– Ничего страшного, сынок. Я-то думал тебя в другое место послали.

– Они заявили мне, – сухо продолжал Рони, – если он жених твоей сестры, она сама должна знать, где он живет и как его найти.

Видя плачевное состояние сестры, Рони подсел к ней, взял ее руку, нежно поцеловав, тихо сказал:

– Ты должна рассказать мне все, что ты о нем знаешь, – посмотрев на ее реакцию, добавил, – тогда и я скажу последнюю новость, сколько удалось о нем узнать.

Отец, старый полицейский, понял сразу, что Рони знает кое-что, но хочет поторговаться. Кэрл зарыдала. Мать набросилась на Рони с упреками, что мол, он не бережет сестру.

– Нет, мама, наоборот, это семейное дело. Мы все заинтересованы все выяснить.

Его доводы были очень убедительны. Отец предложил:

– Когда Кэрл успокоится и сама решит объяснить, тогда и выслушаем ее, а пока посмотрим новости, может покажут новую информацию об этом происшествии.

Обстановка в доме немного разрядилась. После рассказа Кэрл о той утренней встрече с Тони, все замолчали, никто не хотел говорить первым. Она ожидала, что ее высмеют. Ведь знакомство получилось трагикомическим. И решение, выйти за Тони замуж, она приняла под дулами автоматов террористов.

Однако к ее удивлению семья не только сочувствовала ей, но близко приняла переживания Тони. Было видно, что Тони запал им в душу.

Первым молчание нарушил Рони. Глядя в камин, на пламя огня, как будто пытаясь что-то вспомнить, он сказал:

– Знаешь Кэрл, когда я его увидел, он мне сразу понравился. У меня появилось такое ощущение, как будто я его давно знаю, – грустно улыбаясь, Рони продолжал, – мне кажется, что этот парень был твоей судьбой.

Отец тихо заметил:

– Я только что подумал об этом.

Мать старалась незаметно вытереть слезы. Кэрл вздохнула. У нее на сердце было тяжело, но одно успокаивало, ее все поняли.

 

2

Вот уже неделю Кэрл не выходила на работу. Телефон постоянно звонил. Она была в глубокой депрессии. Мама Эмми отвечала на все звонки, благодарила за сочувствие.

В редакции, где она работала, стало как-то неуютно. Первое время ее отсутствие не было очень заметно, но постепенно, всем стало видно, что каждому чего-то не хватает. От этого становилось грустно. Кэрл была в редакции самой красивой и замечательной женщиной. Коллегам было приятно, встретившись утром, где-нибудь в коридоре, поздороваться с ней, переброситься парой слов, увидеть ее знаменитую улыбку. И пусть она никогда не будет вашей, но согласитесь, приятно мечтать о такой женщине. А ведь, мечта и надежда, практически, означают одно и то же. Одним словом, она была визитной карточкой редакции.

Даже соперницы притихли. Им тоже ее не хватало. На кого теперь сердиться и кого шепотом обсуждать?

Кэрл взяла со шкафа альбом и стала разглядывать фотографии. Она в школе, с подружками. Здесь, она с очаровательной Салли, в университете. А тут, Салли со своим приятелем. Кэрл заметила, какой он хороший. Салли и ее парень были афро-американцами. Это была очень красивая пара. Просто эталон красоты. Пышно-грудая и длинноногая Салли и ее парень Джонни, спортсмен, спринтер. Даже на фотографии было видно, как его мускулы переливались на солнце.

Кэрл грустно вздохнула, ей было жаль их. Она знала, как им хочется детей, но ничего пока не получается. Они просто обожают друг друга, но их родители переживают, бездетность может повлиять на будущие их отношения.

Кэрл задумалась. Практически в каждой семье есть проблемы. Ну, почему это так происходит? Не одно, так другое. Салли после работы обещала зайти к ней. Она сейчас единственная, с кем ей хочется общаться. После того, как ее брат, Рони, рассказал ей последнюю новость о Тони, что уже несколько лет он находится под программой защиты свидетеля. И только он сам может прийти к ней, если того пожелает. У нее совсем опустились руки.

Смотря на фотографии, она пыталась вспомнить образ Тони и сравнить его с кем-нибудь из похожих парней. Иногда она ясно видела его лицо, его робкий взгляд, темную шевелюру.

У него были черные блестящие волосы, зачесанные налево, по бокам на голове они почти скрывали уши, и только мочки выглядывали из-под них. Она улыбнулась, вспомнилось, как она хотела дотронуться до них пальчиком. Мочки были такими аккуратными, красивыми, розового цвета. Понятно было – Тони покраснел от волнения. У нее тогда появилось мимолетное желание, поцеловать их.

У него были лукавые выразительные глаза с длинными ресницами, почти прямой нос, едва заметно загибающийся к низу. Он не был маленьким, и большим его нельзя было назвать. Гладко выбритое, овальное лицо. Ей нравились такие лица. Но среди своих знакомых она не находила схожих.

На душе у нее стало невыносимо. Она пыталась понять себя, но не могла объяснить, почему этот парень запал в ее сердце. Разве мало у нее поклонников, что в нем такое, чего нет в других, почему она так страдает? Разумеется, Кэрл, позже разберется в своих переживаниях.

Там, в банке, Кэрл по-другому посмотрела на Тони, сделала свой выбор. Она свыклась с мыслью, что он принадлежит ей, и она ответственна за него. А когда Тони начал играть со смертью, она злилась на него и переживала. Он вел себя, как безрассудный капризный ребенок, и ее чувства к нему незаметно переросли в материнские. И, как всякая любящая мать, готовая на все, ради любимого создания, она не успокоится, пока не убедится, что с ним все в порядке, и ему ничего не угрожает. Его образ, вместе с любовью и ужасом, который она испытала, впитался в ее сознание и овладел им.

Кэрл услышала голоса в прихожей. Наконец приехала Салли. Она посмотрела на часы. Было восемь вечера. Ей стало немного неловко. Бедняжка, наверное, не успела зайти домой. Хорошо, что ее парень Джонни, сейчас на соревнованиях. Салли поднялась в ее комнату, они обнялись.

– Подружка, мне так жаль тебя, – сказала она, лаская рукой плечо Кэрл. – У меня есть для тебя хорошая новость, – сказав это, она замолчала. Мама Эмми все поняла. Она вошла в комнату с ней, и все это время молча любовалась подружками. Надо дать девочкам посекретничать.

– Я сейчас принесу ваши любимые пирожные.

Девушки рассмеялись. Салли обожала испеченные Эмми лакомства. Кэрл терпеливо ждала, стараясь скрыть свое волнение. Салли начала издалека:

– Кэрл, я знаю, что ты католичка и по воскресным дням посещаешь церковь. Тебя уважает пастор, и любят прихожане. И вообще, тебя и меня воспитали в набожности.

Кэрл внимательно, не отрывая глаз, слушала ее, стараясь понять, к чему это она.

– Салли, – прервала она ее, – говори напрямую, не тяни, не мучай меня.

– Кэрл, – неуверенным голосом сказала Салли, – нам с тобой нужно посетить ясновидящую.

От ее слов она заерзала в кресле, посмотрела виновато на стену, где висело распятие, и немного поколебавшись, спросила:

– Салли, ты во все это веришь? – ее красивые глаза прищурились.

Салли пожалела о своем предложении. Но на свое удивление, Кэрл сама спросила:

– Ты уже знаешь, где можно найти эту ясновидящую?

– Да, да, Кэрл, я знаю. Мои знакомые недавно пользовались ее услугами, и она им помогла.

Тут вошла мама Эмми, девочки оживились. Столько вкуснятины на подносе! Они были похожи на двух первоклашек. Эмми смеялась от удовольствия. Стали пить чай и угощаться. Кэрл предложила Салли переночевать у них дома, им хотелось посудачить. Салли позвонила своему парню и родителям и предупредила их, что сегодня будет ночевать у подруги. Всю ночь девочки хихикали и заговорчески шептались.

 

3

Дверь открыла невысокая женщина в черном одеянии, латиноамериканской внешности. Ее полное, бледное лицо было наполовину покрыто белой вуалью. Большие черные глаза смотрели глубоко, и видели насквозь. Сразу же, с порога девушкам стало ясно, что они обратились по правильному адресу.

Она слегка кивнула на приветствие, молча повернулась, всем своим видом показывая, что нужно следовать за ней.

Первой вошла Салли, за ней, Кэрл, держа ее за руку. Дверь сама захлопнулась за ними. От этого резкого хлопка им стало не по себе. Они шли по узкому коридору, где на стенах, по обе стороны их сопровождали зажженные свечи. Салли шепнула на ухо Кэрл: «Как в кино». – «Я, как раз, сейчас об этом подумала». Их руки крепко сжались. Обоих охватило какое-то мистическое волнение.

Войдя в дверь, в конце коридора, они оказались в просторной комнате, где в центре стоял круглый стол, а на нем стеклянный шар. Два светящихся окна были глухо задернуты грубыми коричневыми гардинами. Стены, вокруг, были увешаны зеркалами. От неожиданности, девушкам показалось, что в комнате присутствуют еще люди. Наконец, с трудом узнав свои отражения, они немного успокоились. Большие темные очки и шелковые платки изменили их до неузнаваемости. Кажется, они немного перестарались.

Сев за стол, ясновидящая положила руки перед собой, Кэрл и Салли последовали за ней. Она предложила им снять очки и сосредоточиться. Все втроем взялись за руки. Встретившись глазами с Кэрл, ясновидящая медленно произнесла:

– Ты хочешь узнать о своем друге, кто он, откуда пришел, и где сейчас, – задыхаясь закончила она, как будто ей не хватало воздуха.

Кэрл сильно сжала руку Салли. Салли, с испугом в глазах и удивлением, покачала головой, давая понять, что она не при чем, она сама, здесь, в первый раз.

Совсем другим голосом ясновидящая предупредила Кэрл:

– Ты должна внимательно смотреть на шар, тебе это нужно, ты там многое увидишь и узнаешь о своем прошлом. Все, что тебе необходимо, ты запомнишь, а остальное сотрется из памяти. Я начинаю, я начинаю! – она стала странно покачиваться всем туловищем, держа их за руки.

Внезапно Кэрл почувствовала, что она проваливается. Появился шум, как если бы ладонями закрыть себе уши. Постепенно он стал похож на прибой. Она стремительно неслась вниз, по крутой горе, казалось, сейчас она разобьется о проносящиеся мимо скалы. Она попыталась остановиться, но кто-то невидимой рукой толкал ее вниз. Она побежала еще быстрей. Внизу вырастает глухая стена. «Вот, теперь все, все будет кончено», – пронеслась у нее мысль. Но в самый последний момент, какая-то сила, схватив ее, с большой скоростью подняла к облакам. Она летит, ей приятно и легко. Она ничего не боится, внизу расстилаются знакомые красивые места. Она пролетает над городами, некоторые из них исчезают, другие меняют свой облик. Как птица, плавно кружа, спускается на древний город. Кругом незнакомые ликующие лица. Она понимает, что находится в Колизее, в Древнем Риме. Ее внимание привлекает молодая девушка, одетая в красную тунику. «О, Боже! Это, же я!» Рядом с ней сидят вельможи, одетые в белое. Каким-то образом, все происходящее ей становится известным. Сегодня бой гладиаторов, последний бой и ее жених, Океанус, станет свободным. Они поженятся. Глашатай объявляет:

– Для утехи публики, будут драться четыре гладиатора, двое против двоих!

Он просит публику, по возможности, быть снисходительными к ним, жизнь бойцов в их руках. Присутствующие на трибунах радостно ревут.

Выходит первая пара, приветствует публику. Клянутся драться отважно, без жалости. В одном из них она узнает своего жениха, Океануса. Он поворачивается к ней, чтобы поприветствовать свою любимую. Увидев его лицо, Кэрл вздрагивает, она хочет кричать, но не может. Холодный страх овладевает всем телом. В гладиаторе Океанусе она узнает Тони.

За ними вышла вторая пара. Она тоже проходит круг почета по арене, приветствуя всех.

Трибуны ревут, в предвкушении крови. Когда гладиаторы проходят мимо нее, в одном из них, которого все называли Палумб, она узнает своего брата Рони.

Бой начинается. Кэрл закрывает руками глаза, но успевает заметить, что Тони сражается против напарника Палумба, а он бьется с его напарником. Идет жестокая схватка, все четверо окровавлены.

Первым падает окровавленный Палумб, он тяжело ранен. За ним, как подкошенный, рухнул напарник Тони. Бой продолжают двое гладиаторов. Трибуны недовольны. На их взгляд, зрелище слишком быстро заканчивается. Кэрл с трудом заставляет себя посмотреть на жестокое побоище. На арене остался один Тони. Он подходит к раненому Палумбу, ждет решения трибун.

Опьяненные кровью, разгоряченные боем, они требуют смерти Палумба. Тони колеблется. Он сам обращается к окружающим, просит о милосердии для раненого. Взамен он согласен провести еще несколько боев. Он отходит от раненого, хочет покинуть арену.

Она замечает, как один из вельмож, подзывает к себе телохранителя, дает ему указание. Кэрл понимает, что сейчас произойдет. Она кричит ему, но не слышит собственного голоса. Пронзенный в спину, насквозь копьем, Тони закрутился на месте. Его лицо искажено от боли. Он пытался левой рукой дотянуться до древка копья и вытащить его из спины, но все попытки безуспешны. Полностью обессиленный, падает на колени. Ему удается правой рукой сломать, выходящий из груди конец копья. Из последних сил, он поворачивается и смотрит в ее сторону, и падает лицом вниз. Кэрл показалось, что он успел ей улыбнуться. Как в тумане, теряя сознание, она видит в поле одинокую девушку, оплакивающую могилу своего жениха. Кэрл пытается приблизиться к ней, разделить ее боль. Вновь какая-то сила подхватывает ее, и она стремительно удаляется от самой себя, пролетая сквозь века.

Перед ее глазами вновь проплывают кровавые события. Она видит раненых и убитых воинов в рыцарских доспехах. Себя, оплакивающую знакомое лицо. Переносясь на многие годы вперед, видит современные войны. Европу сороковых годов, молодого раненого солдата, умирающего у нее на руках. Трагедия снова повторяется, у нее сердце сжимается от горя. Она кричит от боли. Салли испугана, она успокаивает Кэрл:

– Все, все, Кэрл, успокойся.

Медиум принесла ей воды.

Кэрл, тяжело дыша, рассматривала комнату, надеясь еще кого-то увидеть. Она закрыла лицо руками, пытаясь вспомнить все, и плакала. Ясновидящая посоветовала ей не скрывать свои чувства. Лучше расслабиться, тогда душе станет легче.

Когда она пришла в себя, медиум пояснила ей. В ее парне поселился дух воина. Затем, задумавшись, добавила: «Усталый дух. Много столетий он ищет тебя, а найдя, погибает у тебя на глазах. Эта ваша встреча, последняя. Больше вы никогда не встретитесь на Земле. Если тебе удастся его найти, у вас появится возможность разорвать замкнутый кровавый круг».

***

Вернувшись домой, Кэрл, обняла родителей, попросила не беспокоить ее и поднялась к себе. Ей хотелось остаться одной, осмыслить пережитое. Перед ее глазами вновь проплывали события. Временами казалось, что она сегодня вообще из дома не выходила, все это сон. Поджав ноги, сидя в кресле, Кэрл незаметно уснула. Мама Эмми накрыла ее одеялом. Материнское сердце болело. Она не знала, чем еще может помочь дочери. Во сне Кэрл плакала, называла незнакомые имена, о чем-то просила Тони. Отец несколько раз поднимался проведать ее. Проснувшись, увидев рядом с собой маму, она упрекнула ее.

– Я только вошла, Кэрл. Ты звала кого-то. Мы с отцом забеспокоились.

Она вдруг стала вспоминать увиденное. Как они с Тони выходят из банка, вот, к ним подходит пожилая супружеская пара. Мужчина передает ей свою визитку и просит передать ее Тони, когда тот полностью придет в себя. Она стала вспоминать слова пожилой женщины.

Обняв Тони, она пригласила его в Рио. Кэрл еще раз вспомнила, как, прежде чем сунуть визитку ему в карман, она успела пробежать глазами по ней. Ее тогда удивила фамилия владельца. «Как же его звали? Вспоминай, вспоминай! – напрягала мысли она. – Есть! Вспомнила! Анасис, Дино Анасис. Это очень знаменитая фамилия известного миллиардера. Наверное, однофамилец. Если бы не эта деталь, ей, возможно, не удалось бы вспомнить».

Постепенно успокоившись, она стала трезво рассуждать. Если за столько времени, он не появился, вероятно, он уехал к ним. Звонок телефона прервал ее мысли.

– Здравствуй, Кэрл. Это Рони. У меня есть для тебя новость. Этот парень выехал в одну из латиноамериканских стран.

– Спасибо, спасибо тебе, Рони, – резко прервала она его. – Ты сегодня зайдешь вечером? Вот тогда и поговорим.

Положив трубку, она еще некоторое время, молча, смотрела на нее. «Значит, я правильно догадалась». У нее на сердце стало легко. Он не приходил, потому что его просто нет в этом городе. Ее охватила уверенность, Тони обязательно вернется, иначе не может и быть, иначе, зачем все это – твердила она себе. Сейчас просто нужно спокойно ждать. Вернуть семье утраченное спокойствие.

***

Вечером, за ужином собралась вся семья. Желание Кэрл, выйти на работу, было встречено вздохом облегчения. За столом царило праздничное настроение. Семья вновь научилась улыбаться. Рони обратил внимание, что сестра смотрит на него, каким-то странным изучающим взглядом. Словно хочет сказать: «Я знаю о тебе то, что неизвестно тебе самому, но не решаюсь сказать». После ужина, провожая брата, она спросила его:

– Тебе удалось вспомнить, где ты раньше видел Тони?

– Нет, Кэрл, – озадаченно ответил Рони. – Я много раз думал об этом случае. Иногда кажется, что вот-вот вспомню, а потом, внезапно все исчезает из памяти. У меня даже голова разболелась. Я больше даже и думать не хочу об этом.

Сказав это, он осекся:

– Извини, Кэрл. Я не хотел обидеть твоего Тони.

– А ты веришь в реинкарнацию? – осторожно спросила она.

– Ах, вот ты о чем, – усмехнувшись, Рони поцеловал сестру. – Конечно, верю.

Его реакция была такова: «Если это тебе помогает, я готов тоже поверить, ты только с ума не сходи». Попрощавшись с родителями, Рони ушел.

 

4

Новость о возвращении Кэрл быстро распространилась по всей редакции. Коллеги вели себя так, как будто за эти дни ничего не произошло. Хорошо поработал штатный психолог. Никто ни о чем не спрашивал ее. Просто обычный рабочий день, хотя она с беспокойством ждала другого. Кэрл поняла, окружающие люди хотят сберечь ее чувства.

Просмотрев ряд репортажей, решила зайти в дирекцию, чтобы обсудить несколько тем. Шефом редакции был мистер Коллинз, седовласый мужчина, с внешностью добряка, в нем все располагало. К нему относились с большим уважением. От его чуткого взгляда ничего не могло ускользнуть. Он был всегда в курсе всех событий. Работников в редакцию нанимал сам, лично. Ценил в них трудолюбие и профессионализм. Его девизом было: мы должны быть на месте за пять минут до события. И тут же добавлял: репортажи не должны вредить обществу. Все давно догадывались, что он готовит Кэрл себе в преемники.

Встав с места, он радостно приветствовал ее. Обняв по-отцовски, он пригласил ее сесть. Кэрл была тронута его вниманием. Наполняя ее чашку кофе, он заботливо рассказал ей, как вся редакция переживала за нее, и все рады ее возвращению. Затем, быстро перевел разговор в рабочее русло, всей интонацией подчеркивая, сейчас у него мало времени, чтобы обсудить произошедшее с ней событие. Но они обязательно к этому вернутся. Ей было приятно, что даже на таком высоком уровне, люди относятся к ней с пониманием.

– Кэрл, я хочу предложить тебе съездить в командировку. Нам нужны репортажи о парламентских выборах, которые должны состояться через месяц в Бразилии.

От неожиданности, у нее сердце замерло. «Тони!» – пронеслось у нее в голове. Беседуя до этого, она забыла о нем, просто устала думать. И вот, опять все снова. Но ее встревожило не только это. Она смотрела на шефа и не могла понять, что происходит с ней. Воспоминания накатывали волнами. Его лицо. Она смотрела в него пристально. О, Господи! Это же лицо того вельможи, приговорившего в Колизее гладиатора – Тони к смерти.

На сердце было ужасно. Ее мысли стали отягощаться тревожными воспоминаниями. Она не могла сосредоточиться. Было видно, что ее руководитель в легком смятении, старается угодить, уловить ее желание. Поспешно встав, она поблагодарила его:

– Да, я обязательно съезжу, обязательно. Извините, если Вы не против, я хотела бы уйти.

– Да-да, конечно, – встал со своего места шеф. Проводив ее до двери, напомнил еще раз:

– Кэрл, последнее слово за тобой. Если решишь не ехать, поедет кто-нибудь другой.

– Нет-нет, ни в коем случае. Я обязательно съезжу.

На душе у нее было тяжело. Размышляя о превратностях судьбы, Кэрл шла по коридору. Тогда ей удалось слишком хорошо разглядеть лицо вельможи, приказавшего убить Тони. Оказалось, в этой жизни, они работают вместе. И по иронии, теперь он сам того не подозревая, дает ей возможность, еще раз встретиться с Тони. Она стала воспринимать это, как знамение судьбы. От этого у нее дух захватывало.

 

5

Вот уже больше недели Тони проживает в Рио. Устроившись в гостинице, недалеко от пляжа, целыми днями плавает, и почти каждый день играет в пляжный футбол. За короткое время он подружился с местными завсегдатаями. Ему нравилась местная публика. У него было всегда хорошее настроение.

К своему удивлению Тони обнаружил, что ничем не отличается от местных. Его кожа стала смуглой. В первый же день он обратил внимание, что хотя здесь почти такой же Вавилон, как и в Нью-Йорке, но тут большинство людей похожи на него, все брюнеты и брюнетки.

Весь гостиничный персонал обожал его. Он никогда не скупился на чаевые. Через несколько дней, когда все привыкли, к нему стали относиться, как к своему. Дело доходило до смешного. Каждый считал своим долгом, бесплатно подвезти его к морю и приглашал пообедать. Ему приходилось иногда придумывать причину, чтобы вежливо отказаться от приглашения. Ведь за столом, всегда кто-нибудь да спросит о нем, о его жизни. Он не собирался ни перед кем широко раскрывать душу, а врать или сочинять ему не хотелось.

Сдав ключи от гостиничной комнаты, он собрался к морю, к своим новым знакомым, чтобы вместе со всеми прожить еще один похожий день. Ему не было скучно, вокруг было много красивых девушек.

– Сеньор Тони, сеньор Тони, задержитесь. Нам надо поговорить.

– О чем, – с удивлением спросил Тони.

Перед ним стоял знакомый служащий гостиницы. Он его знал, это был самый вежливый из всех.

– Сеньор Тони, это в Ваших же интересах.

– Да, ну говорите, я слушаю.

– Сеньор Тони, – продолжал он с волнением, – я знаю, что Вы, американский шпион!

От удивления, Тони вытаращил на него глаза. Он стал озираться по сторонам, стараясь понять, а не программа ли это – скрытая камера? Но в радиусе ста метров не было ни машин, ни людей. Служащий воспринял его беспокойство, как поведение обреченного агента, понявшего всю бессмысленность дальнейшей конспирации. Придя в себя, Тони спросил:

– А почему Вы так решили?

– Сеньор Тони, об этом говорят все работники гостиницы. Но я хочу Вас предупредить: кто бы из них к Вам ни подходил, Вы не должны им доверять. Иначе, они Вас просто сдадут. Только я один могу с Вами сотрудничать. Мне не нужны деньги, я буду работать только из политических соображений.

Тони едва сдерживал смех.

– А что, все, действительно, думают так, и я уже провален?

– Да, сеньор Тони, Вас разоблачили на третий день.

– Хорошо, а что я здесь делаю?

– Этого пока не знает никто.

– И что мне делать теперь? Как быть? Может бросить все, срочно улететь? – иронизировал Тони.

– Нет, ни в коем случае. Вам необходимо перестать тратить большие деньги. А лучше выехать из гостиницы и поселиться в другом месте. Я могу помочь.

Поблагодарив его, немного помолчав, Тони добавил:

– Вообще-то, в последнее время, я заметил слежку и уже собирался выехать. А сейчас, чтобы не вызывать подозрений, я должен заняться обычными делами.

Сказав это, Тони повернулся, хихикая, пошел к морю.

– Разумеется, сеньор Тони! Я все понял. Вы знаете, где меня найти.

Четко, по-военному повернувшись, служащий побрел в гостиницу.

По пути к морю ему повстречались несколько знакомых пар. Улыбаясь, они вежливо поздоровались. Одна из девушек приложила щеку к его щеке. Здесь часто так здороваются. Вначале, он никак не мог привыкнуть к этому. Внезапно, его посетила мысль. «А что, если на пляже, все так думают? А улыбаются, лишь из вежливости». От этих мыслей у него стало портиться настроение. Его вдруг одолела подозрительность. Захотелось взять каждого встречного за руку и объясниться. А когда одна пара, о чем-то споря, прошла мимо, не поздоровавшись, вроде исчезнувшие сомнения вновь стали терзать его. Ему стало неприятно. «Надо же, чем больше я стараюсь быть неприметным, тем глубже я влипаю куда-то. А может, это паранойя?» – думал Тони.

Желание пойти пообщаться, внезапно улетучилось. Захотелось перебраться куда-нибудь подальше, чтобы рядом никого не было. И он побрел вдоль берега.

Собравшись с мыслями, постепенно стал успокаивать себя. Слишком много драматических событий в его жизни произошло, не хватало еще из-за такой чуши переживать. Чем дальше он отдалялся от излюбленного места, тем реже ему встречались знакомые лица. Купающихся становилось все меньше и меньше. Пройдя еще немного, он заметил на горизонте скалы. О, вот это здорово! Еще в детстве ему нравилось купаться на скалах. Правда, до них всегда далеко идти, но зато там море сразу глубокое и не надо идти по воде километр, чтобы окунуться с головой.

Настроение стало улучшаться. Но тут он увидел полицейский джип, несущийся в его сторону. «Вот только этого мне не хватало», – от таких мыслей он чуть не выпал в осадок.

Они пронеслись мимо, не обратив на него никакого внимания. Машина была переполнена какими-то орущими девицами. «Ну все, хватит, достаточно, – скомандовал себе Тони. – Так можно и свихнуться».

На ходу раздеваясь, он рванулся к морю. Проплыв несколько метров под водой, а он с детства любил это делать, налюбовавшись красивыми кораллами, он как дельфин, вынырнул с трехметровой глубины, оставив там все свои подозрения.

Выйдя на берег, он стал оглядывать местность вокруг. Это было красивое безлюдное место. Его удивляло, что здесь никого нет. Впереди, рядом с морем, виднелась ровная песчаная площадка. Посередине нее лежал огромный гладкий валун, приблизительно трехметровой высоты. Тони взобрался на него – сверху была прекрасная картина. Он чувствовал себя хозяином окрестностей. Сидя на валуне, усмехаясь, стал предаваться размышлениям. Надо будет, пока не выслали из страны, навестить сеньора Дино и донну Глорию.

***

Огромный, шикарный синего цвета двухэтажный автобус с большими футуристическими стеклами, похожий на морскую яхту, подкатил к берегу моря, резко остановившись у самого края. Казалось, еще немного и он поплывет.

Из плавно открывшейся двери стали выходить, одна за одной, красивые девушки. Похоже было, что всех суперкрасавиц, кто-то решил собрать в одном месте.

Выйдя из машины, водитель нажал на какую-то незаметную кнопочку с боку и вся правая сторона автобуса, там, где обычно хранится багаж, поднявшись до самых окон, трансформировалась в огромный яркий гардероб. Девушки разбрелись по берегу. Многие залезли в воду по колено, смеясь, стали брызгать друг на друга.

Последними вышли пожилая женщина и мужчина лет сорока. Им постоянно приходилось придерживать шляпы на голове. Легкий ветер норовил их унести в море. Немного поразмявшись, женщина взяв микрофон, объявила:

– Девушки, внимание всем, внимание! Я хочу всем напомнить, что приехали поработать, через два дня у нас дефиле. Мы должны успеть посмотреть все купальные костюмы. По завершении рабочего дня вам всем будет предоставлена возможность окунуться.

– Все-таки хорошая идея пришла нам в голову, потренироваться на берегу моря, чтобы девочки привыкли к обстановке. Ведь по условию, дефиле должно проходить на пляже. Я не ошибаюсь, госпожа Браун?

– Нет, Жи-Жи, идея хорошая, – женщина передала микрофон мужчине, попросив его подобрать соответствующую музыку.

Водитель принес им из автобуса складные шезлонги и столик.

Заметив на скале человека, одна из девушек радостно закричала от восторга.

– Робинзон! Робинзон!

Все тут же подхватили:

– Мы нашли Робинзона!

Кто-то высказал осторожное предположение: «Может он не живой? Это утопленник. Утопленник на скале? Что ему там делать?»

Подойдя поближе, они заметили, что мужчина лежит лицом вниз, положив голову на обе руки. Убедившись, что он дышит, все закричали от радости. Мадам Браун и Жи-Жи поспешили к ним, чтобы рассмотреть находку.

От поднятого радостного визга Тони проснулся, встав на ноги, он испуганно озирался по сторонам. Протирая пальцами глаза, он пытался понять, что происходит, не сон ли это? Внизу вся площадка была заполнена красивыми радостными лицами. Солнце клонилось к закату, и, ослепляя, не давало ему разобраться в происходящем. Прикрывшись правой ладонью от лучей, прищуриваясь, с трудом стал понимать.

Успокоившись, девушки стали любоваться им. Снизу он выглядел эффектно. Тони был очень мускулистым парнем, иногда его принимали за культуриста. И сейчас, стоя на огромном валуне, на берегу океана, под лучами заходящего солнца, он выглядел просто фантастически.

Заметив заигрывающие взгляды девушек, Жи-Жи высказал сомнение госпоже Браун: «А не папарацци ли это? Может из конкурирующей фирмы? Его надо прогнать». Взяв микрофон, он крикнул Тони, чтобы тот уходил, и не мешал им работать:

– Слезайте, слезайте, молодой человек. Вам здесь не место!

– Я знаю, что здесь вместе с вами, – зло подчеркнул Тони, обращаясь конкретно к нему, – мне не место.

И собрался спуститься. Девушки зааплодировали. Им понравился ответ. Тут вмешалась мадам Браун:

– Сеньор, оставайтесь на месте! – скомандовала неожиданно для всех, добавив медленным вежливым голосом, – мы Вас очень просим.

Жи-Жи был в недоумении:

– Что Вы задумали, мадам Браун?

– А ты, не обратил внимания, что у нас полностью отсутствуют зрители?

– Так мы этого и добивались, – возразил Жи-Жи, – поэтому и выбрали это место.

Она посмотрела на него с укором и пояснила свою мысль:

– Жи-Жи, немного публики не помешает, девочкам это пойдет на пользу. Так они лучше адаптируются к пляжному дефиле. Не морскому же воздуху им дефилировать.

Всем идея мадам Браун понравилась. Только Тони был оскорблен. Он не знал, как себя вести на глазах стольких красавиц. Какой-то индюк в шляпе, с женскими манерами, прогоняет его. А теперь поступило новое предложение: исполнять роль публики.

Поразмыслив, под хихикающие взгляды красавиц, что лучше – уйти или остаться, он махнул рукой, что мол, ему все равно, он остается. Потому что и без них собирался это сделать, а когда ему понадобится, он сам уйдет. Он уже достаточно взрослый, чтобы самому принимать решения. И буркнув себе под нос, что у них, у всех все перемешалось в голове – «каша, гвозди, макароны», и они сами не знают, чего хотят. И осторожно, медленно, почти, что в позе Родена, сел на камень, поджав рукой к себе левое колено, вытянув правую ногу.

Девушки поспешили к автобусу, стали разбирать гардероб, готовясь выходить на песчаный подиум. Из динамиков раздавалась красивая заводная музыка. Мадам Браун и Жи-Жи с микрофоном расположились на предусмотренных местах.

– Итак, девушки, внимание, всем внимание. Каждая из вас начинает двигаться от автобусного гардероба, проходя мимо валуна, и еще дальше, несколько метров вперед. Затем, поворачивается на сто восемьдесят градусов, возвращается, продолжая дефиле, к гардеробу, переодевается в новую модель и ждет своей очереди. Обращаю ваше внимание, у нас осталось чуть больше двух часов дневного света.

Закончив объявление, мадам Браун, придерживая шляпу рукой, посмотрела в сторону заходящего солнца.

– А искупаться? – загалдели девушки.

– Вот об этом я и говорю. Все зависит от вас самих. Успеете ли вы намочить ваши перышки.

Музыка, доносящаяся из машинных динамиков, делала свое дело. Еще бы, под такую мелодию даже покойник станет шевелить конечностями. Тони, тоже больше не мог оставаться равнодушным. Он уже стоял на ногах, покачиваясь всем телом, в ритме мелодии.

Первой пошла крашеная блондинка. На ней был надет розовый купальник, красиво и правильно облегающий ее тело. Проходя мимо Тони, она незаметно подмигнула ему, а возвращаясь назад не столько шла, сколько танцевала, а поравнявшись с ним, почти остановившись, послала ему снизу воздушный грациозный поцелуй.

За ней вышла жгучая брюнетка в красивом купальнике, завязанным на изящных бедрах полупрозрачной шалью синего цвета. Пример первой девушки ее заразил. Она также, проходя мимо Тони, очаровательно приветствовала его. Танцуя на валуне, Тони приветствовал красавиц. Он постоянно ощущал их симпатию. В знак благодарности прыгал и кричал за десятерых:

– Брависсимо! Эротиссимо!

– Видишь Жи-Жи, – аплодируя и улыбаясь заметила мадам Браун, не глядя на него, – как все оживились, никого не надо подгонять. Каждая куколка старается изо всех сил. А ты хотел его прогнать. Не сиди сиднем! Возьми фотоаппарат и фотографируй!

Жи-Жи ошарашено посмотрел на нее, воскликнул:

– Как мне это в голову не пришло? Слушаюсь мадам Браун.

– Тише, тише Жи-Жи, – сквозь зубы прошипела она. – Смотри, как бы он зарплату не попросил.

– Не переживайте, мадам Браун. Разве не видно, что он тупой. Ему и в голову это не придет. А эти кадры мы еще дорого продадим.

Девушки выходили вновь и вновь. Столько раздетых красавиц сразу Тони никогда не видел. На некоторых были такие одеяния, что их с трудом можно было назвать купальниками. Практически какие-то цветные ниточки. И это все для него одного.

О повороты судьбы! Помедленней, помедленней! Как бы наш герой не сошел с ума. Еще совсем недавно он ощущал себя верблюдом, которому указали его место. А теперь, танцуя на валуне, принимает парад супермоделей. И каждая старалась понравиться ему.

Мадам Браун объявила последний круг. И опять крашеная блондинка подала пример для подражания. Дефилируя мимо Тони, она элегантно сняла верхнюю часть купальника и бросила ему наверх. От неожиданности, он с трудом, но успел среагировать. И заслуженный трофей повис у него на плече. Все девочки с возгласами одобрения запрыгали на месте. Начало было положено. Все знали, что им делать. Проходя мимо него, уже никто не дефилировал, а просто двигались в эротическом танце. Вскоре Тони стал похож на рождественскую елку, весь увешанный яркими разноцветными купальниками.

Мадам Браун довольно улыбалась. Жи-Жи, фотографируя, возникал то там, то тут. Его скоростная камера работала, как зенитный пулемет. Все участники были в восторге. Такого веселого дефиле им никогда не приходилось проводить. В будущем, успех им обеспечен.

Водитель автобуса зачарованно, с белой завистью, смотрел на Тони. Счастье светилось в его глазах.

Немного остепенившись, девушки собрались вокруг автобусного холодильника, угощались минеральной водой. Одна из них бросила бутылочку с водой Тони. Ранее натренированный ловлей купальников, он легко поймал ее на лету. Все было кстати. От дикого восторга его давно начала мучить жажда, и лишь мысль, что такое счастье бывает раз в жизни, заставила его оставаться на месте.

Утолив жажду, девушки иронично улыбались, смотрелись в большое окно автобуса. Казалось, они любуются своим отражением.

Тони обратил внимание, что временами внутри машины мелькала какая-то тень, но он не придал этому никакого значения. Наверное, уборщица, подумал он. Только собрался спуститься с камня, как мадам Браун, громко попросила его задержаться еще на пять минут. Жи-Жи, услужливо подойдя к открытым дверям автобуса, певуче произнес:

– Элеонора, Элеонора, Эли, деточка, я знаю, ты утомлена всем этим балаганом. Но мадам Браун очень просит тебя продемонстрировать самые шикарные модели, – блаженно закрыв глаза, представляя себе, тихо воскликнул: – наше секретное оружие.

На пороге появилась девушка в белых шортах и белой футболке. Спустившись до последней ступени, она остановилась, как бы задумалась, имеет ли смысл сегодня, вообще, ступать на грешную землю.

Жи-Жи был готов превратиться в еще одну дополнительную ступеньку, лишь бы она соизволила спуститься. Он подал ей руку. Слегка коснувшись ее, она вышла. Качнув в сторону головой, поправляя черные, длинные, переливающиеся волосы, она успела высокомерно оглядеть всех. Девочки делали вид, что не видят ее, в упор. Было ясно, как божий день, насколько сильно они ее любят.

Жи-Жи демонстративно поцеловал себе руку в то место, которого она коснулась. Сверху Тони все было видно, он был удивлен ее странной красотой. Сказать, что красива, это ничего не сказать. Вокруг было много прекрасных фей, но эта была особенной. И, похоже, знала себе цену.

«Наверное, королевских кровей, – подумал Тони. – В ней было что-то извращенное. Все ее тело, сногсшибательная фигура, была создана для того, чтобы лишать покоя мужчин, а некоторых, впечатлительных, просто убивать на месте. К такой меньше, чем со ста миллионами и не подплывай». Сердце забилось чаще, счастье продолжается радовался наш герой. И опять будет только для него.

Заиграла совершенно другая романтическая музыка. Эли грациозно, эротично, слегка покачивая бедрами, сняла с себя шорты, осталась в белоснежных тоненьких трусиках, с кружевами. Затем, медленно возбуждающе, сняла с себя футболку. Ее белый бюстгальтер был только легким прикрытием более чем волнующей груди. Казалось, она не идет, а плывет, как красивая дорогая яхта миллиардера.

Тони, избалованный своими новыми поклонницами, приготовился получить новую порцию блаженства. Облизываясь, он ритмично двигался в танце. Но Эли прошла мимо, не обратив никакого внимания на него. Он стал успокаивать себя. «Ну, ничего, наверное, на обратном пути получу все полагающееся мне».

Возвращаясь, она вела себя так, как будто его нет. А обращать внимание на пустой валун, не такая дура как все. Переодевшись, она продолжала дефилировать. И вновь, все повторилось для Тони. На третий раз, поняв, что он не может растопить ее сердце и является для нее пустым местом, Тони перестал танцевать, всем видом показывая, что он исчерпал себя полностью и ему пора отдохнуть. А когда она возвращалась, еще вдобавок сладко зевнул.

О, что тут произошло! Девушки завизжали от восторга! Они вели себя так, будто Тони обеспечил их оргазмом одновременно всех.

Мадам Браун, незаметно усмехаясь, прикрывала улыбку ладонью. Жи-Жи, стремглав бросился к валуну, и, стоя снизу, глядя вверх на Тони, стал стыдить его:

– Ты дурно воспитан. Тебе надо изменить свое поведение.

Тони, устало глядя на него, руками показывая, что собирается снять с себя шорты, надув губы трубочкой и капризным тоном избалованной супермодели, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, сказал ему.

– Жи-Жи отпрыгни в сторону, минералка просится назад, я хочу опорожниться, как бы случайно не промокнуть тебе без зонтика.

Гром оваций сотряс каменистый берег океана. Фыркая, Жи-Жи, устроив истерику, добавил к своему нравоучению, что Тони надо и речь изменить. А он еще собрался пригласить его на работу.

– Уволен, уволен, ты. Чтобы ноги твоей не было у нас в студии, – и на всякий случай отбежал подальше, в сторону.

Мадам Браун и Жи-Жи утешали одиноко стоявшую Элеонор. Все девочки, раздевшись догола, с визгом кинулись к камню Тони. Сейчас они просто обожали его, каждая старалась первой дотянуться до него, они штурмовали валун со всех сторон сразу, вскарабкивались, словно на неприступную крепостную стену.

Тони метался на вершине с диким восторгом и неминуемой обреченностью. Он давно приметил, если девушка одна, она ведет себя скромно. Если их две, они начинают шушукаться, а три уже могут и наброситься. А тут их целая толпа. Ему так и не удалось их сосчитать.

Жи-Жи, быстро забыв, что Тони уже уволен, хотя и не был вообще принят, стал лихорадочно, со всех сторон, снимать высокоскоростной фотокамерой, успокаивая Элеонор словами: «Неприязнь неприязнью, а бизнес есть бизнес», – определенно кивая ей головой.

Когда девушки уже были уверены, что их жертва у них в руках, Тони, выбрав удобный момент, спрыгнув с камня, побежал к морю. Это только завело всех. С возгласами: – Все равно, не уйдешь! – Модели, спрыгнув на землю, взявшись за руки, цепочкой пошли на него, показывая хорошее знание военного дела.

Оценив, что дальнейшее сопротивление бесполезно, и только может привести к большей ярости охотниц, Тони подняв, первый попавшийся купальник, кем-то брошенный у края воды, стал махать им, как это принято при капитуляции. Лучше бы он этого не делал, проще было бы поднять руки и сдаться. Но бедняга, от переизбытка восторженных чувств, не обратил внимания – то, что он держал в руках, было красного цвета.

Все восприняли эту деталь, как личное. Достать его, для каждой стало делом чести! Лес рук пронес Тони, как перышко, по воздуху. Две девицы сняли с него шорты, как кожуру с банана. Клич победного восторга, заглушил музыку из динамиков. Положив на время свой живой трофей, и размахивая последними его одеждами, девушки вокруг него запрыгали в ритуальном победоносном танце амазонок. Жи-Жи успевал везде. Со стороны могло показаться, что он и управляет всем этим жертвоприношением.

Насытившись, они понесли его в воду и выпустили в море, как дельфина выбросившегося на берег. Сердце Тони, от счастья, которое бы испытали миллионы парней, готово было разорваться. Он оказался в волшебной сказке. Вокруг него плавали обнаженные русалки. Нырнув поглубже, он видел сразу всех. Находиться под водой так долго, ему раньше не хватало сил. Схватив очередную русалку за ноги, как акула, увлекал ее в свое подводное царство. И только поцелуй красотки, спасал ей жизнь.

Жи-Жи, неистово благодарил Бога, что случайно захватил с собой еще и подводный фотоаппарат, он был любителем подводного плавания.

Довольные и обессиленные от радости, на фоне огромного красного диска солнца, все поплыли к берегу. Выход на берег был похож на мистическую феерию.

Мадам Браун больше не могла скрывать своего восторга:

– Жи-Жи, это самый удачный день в нашем бизнесе. Наши кадры, будут демонстрироваться в лучших галереях мира.

С пасмурным настроением одинокой волчицы, скрестив руки на груди, Элеонора, стоя на берегу, наблюдала за происходящим. Девушки бросились к ней делиться своим пережитым счастьем. Одна даже пожалела ее: «Как жаль, что тебя не пригласили».

Кривая растерянная улыбка застыла на лице Элеоноры. Счастье ее коллег продолжалось на берегу. Пройдя медленно, как ледокол по едва замерзшему льду, сквозь подруг, она остановилась прямо перед Тони и взглядом удава уставилась на него, высовывая из опьяняющего рта, кончик языка, затрясла его в эротическом танце.

Загипнотизированный Тони, очарованно и бессильно следил за ней. Незаметно расстегнув свой бюстгальтер, издавая шипение, накинула ему на шею, завязав узел. Резко подтянув к себе, стала тереться своей грудью о его. Казалось, большими, как спелые черешни, сосками, хотела навечно на его груди выгравировать имя – Элеонора. Затем, схватив двумя руками его уши, стала душить его рот в страстном поцелуе. Под гром возгласов одобрения, одна из моделей стала считать: раз, два, три, четыре…

Подхватив, все стали считать хором. Оттопырив от неожиданности руки в разные стороны, Тони стал похож на самолет, теряющий высоту и терпящий бедствие. На счете сорок девять, он рухнул перед ней на колени, продолжая в таком положении еще некоторое время целовать, Элеонора легко оттолкнула его ногой. Изможденный, он упал, как подкошенный.

В этом и есть превосходство таких женщин. Она не стала долго переживать свое унижение. Не думала откладывать свою месть на потом. Найдя скорый подходящий момент, нанесла мгновенный стремительный укол. Поставив в этой игре, сразу всем мат, не позволив другим и часа посмаковать свое поражение.

Поверженный в честном бою, Тони лежал на берегу океана. Он полностью признал свое поражение. Жи-Жи, склонившись над ним, пытался нащупать пульс, затем демонстративно развел руками и произнес: «Мне трудно об этом говорить, но вы его потеряли». И развязав бюстгальтер Элеоноры на шее Тони, забрал с собой. Посмотрел на прощание поминальным взглядом на Тони и сказал: «Ты мне тоже нравился, красавчик».

Тони, слегка приоткрыв один глаз, роняя слова, посоветовал ему:

– Уйди Жи-Жи, пока тебя не убили и не съели, – бросив в него горсть песка, добавил, – или я, пинком, не отправил тебя в космос.

Убегая Жи-Жи, хихикая с Элеонорой, забежал в автобус. Девочки продолжали беситься в машине. Мадам Браун, с трудом удалось успокоить их. Они предложили подвезти Тони. Но он отказался, не захотел, под конец, смазать знакомство. Это было правильное решение. Девушки старались во всю, прощаясь, махали в окно руками.

Уже совсем стемнело, когда полицейская машина, подрезала дорогу Тони.

«Ну, что же, теперь и высылка из страны не страшна», подумал он и покорно протянул руки для наручников. Полицейский, смеясь, предложил его подвезти.

– Сеньор, вы слишком припозднились.

Загадочно улыбаясь, Тони сел в машину, сказав:

– Похоже, сегодня мой день, комиссар, – повысив полицейского в чине.

***

Вечером, шикарно поужинав и выпив вина, Тони поднялся к себе в номер. Его ждала горячая жрица любви, приглашенная предусмотрительным служащим. Он высоко оценил, какого ценного агента он приобрел. Очаровательная гостья всю ночь снимала с него стресс, полученный на пляже. Прекрасно прожитый день закончился страстной ночью.

Проснувшись поздно утром, Тони не слишком удивился, обнаружив себя одного в постели. Его новый соратник старался во всем создавать ему условия, необходимые для его соответствующей профессии.

Позвонив по телефону, он пригласил служащего подняться к нему. Не прошло и двух минут, тот уже стоял в номере, готовый выполнять любые его поручения.

Поздоровавшись с ним, Тони поблагодарил его за отеческую заботу и предложил премиальные за выполненное задание. Служащий наотрез отказался принять вознаграждение для себя. И лишь согласился передать деньги для девушки, еще раз напомнив, что он работает за идею. Затем, выпрямившись по-военному, поднял правую руку в сжатый кулак, выкрикнул: «Да здравствуют Соединенные Штаты Америки! Viva Кубинская революция!»

Тони, от удивлении, чуть не свалился с кровати.

– Как это так? – спросил он, надеясь, что это ему послышалось. Подойдя к агенту, он тепло обратился к нему:

– Мы так плодотворно с Вами сотрудничаем, а я даже не знаю, как Вас зовут.

– Кокито, сэр, Кокито.

– Кокито, – медленно произнес Тони, на всякий случай, опасаясь неправильно произнести имя. – Вам нравятся эти две страны одновременно?

– Да, сэр. Моя мечта, что бы они примирились.

– Значит, ты миротворец, пацифист, – улыбался Тони, хлопая его по плечу.

– Да, сэр. Так оно и есть.

Молча, изучая внимательным взглядом, он умело пытался отвести мысли о психическом состоянии своего приобретенного помощника. Еще немного понаблюдав, Тони окончательно определился. Все в полном порядке, никаких видимых отклонений нет. Просто парень все ноты перепутал.

– Кокито, а если я захочу встретиться для беседы с нашей очаровательной соратницей, как я смогу это сделать?

Кокито тут же протянул ему ее визитку. Прочитав ее, в руках служащего, Тони многозначительно сказал, что запомнил ее телефон. Сунув визитку, обратно к себе в карман, Кокито с плохо скрываемым восхищением, смотрел на своего командира.

– Я все понял, сэр. Я могу идти?

– Да, пожалуйста. И еще, лучше называйте меня сеньором.

– Да, сэр, то есть сеньор.

Оба, довольно улыбаясь, расстались.

Приняв душ, чисто выбрившись и позавтракав в гостиничном ресторане, Тони решил погулять по городу, а ближе к вечеру, наконец-то нанести визит вежливости донне Глории и сеньору Дино. Встретив на пути автосалон, решил зайти поинтересоваться новинками.

Салон был переполнен последними моделями авто-рынка. Его внимание привлек черно-зеленого цвета Nissan кабриолет. В зависимости от угла зрения, у него, переливаясь, менялся цвет. Расспросив о возможностях машины, тепло попрощался с продавцами, посеяв в них надежду.

Бесцельно прогуливаясь, он любовался городом, его архитектурой. Он поймал себя на мысли: когда некуда спешить, все увиденное смотрится по иному. Красочное становится еще ярче, мелкие детали не ускользают от внимания, впечатление более глубокое. Делая вид, что интересуется интерьером за огромной оконной витриной бутика, Тони любовался своим отражением. Дорогой летний пиджак и брюки песочного цвета, просторно и уютно сидели на нем. Черная футболка прекрасно гармонировала с костюмом. Коричневые замшевые туфли, на невысоком каблуке, придавали его внешности, еще более спортивный характер и были к тому же удобны для прогулок.

Понравившись самому себе, зайдя в магазин и увидев загадочно улыбающихся продавщиц, он понял, что не один любовался собой. Не растерявшись, он спросил:

– Я вам очень понравился?

Девушки радостно кивнули головой. Одна, быстро сообразив, посоветовала ему купить черные очки. Тогда ему, при желании, удастся убить любую женщину наповал, своей внешностью.

Забрав покупку, и узнав, как дойти до дома сеньора Дино, указанного на визитке, Тони покинул бутик в неотразимых черных очках. У него была привычка весело знакомиться и радостно расстаться. Одна из продавщиц, не удержавшись на прощание чмокнула его в щеку.

По их словам, дом сеньора Дино был недалеко. Пройдя еще один квартал, он свернул налево, как ему и советовали. Пройдя несколько метров вперед, он поравнялся с очень грузным мужчиной, сидевшим под деревом. Стула, как такового, не было видно, но предполагалось, что он есть.

«Не на свежем же воздухе он сидит», – размышлял Тони. Просто его могучие телеса свисали со всех сторон по бокам табуретки как шторы. Казалось, еще немного и она расколется под ним как орех. А он сам провалится в недра земли. Было ясно, что человек не страдает отсутствием аппетита.

Большая лысая голова с маленькими глазками и гладкими толстыми щеками и крошечным носом, прямо начиналась с плеч. Шеи вообще видно не было. Толстяк, добродушно улыбнувшись, взял пухлыми пальцами ручку и что-то отметил в своем блокноте. И очень писклявым голосом, не соответствующим своей внешности разъяснил, что он здесь работает статистом, подсчитывает количество пешеходов, от этого будет зависеть установят ли дополнительный светофор.

От неожиданности, Тони стал озираться по сторонам, надеясь увидеть кого-нибудь, и вместе удивиться голоску толстяка: нет, вы это слышали, вы это видели? Поверить не могу!.. Ущипните. Тут он заметил приближающуюся к ним женщину. Она была такой худенькой, миниатюрной, что небольшие пакеты в обеих ее руках смотрелись огромными и громоздкими.

Мужчина радостно воскликнул:

– А вот и моя любимая жена Инесс, принесла мне покушать.

От удивления, Тони не успел вовремя ответить на ее приветствие. Удивительные новости наваливались одна за другой. По его мнению, она могла являться ему кем угодно: соседкой, сестрой или, наконец, дочкой, но не женой. Внешне они были слишком не подходяще для совместной жизни. Ответив на приветствие Инесс, немного замешкавшись, он решил, заодно еще раз уточнить адрес у этих милых людей.

Поцеловав мужа в щеку, раскрыв походный столик, под его радостный взгляд, Инесс стала выкладывать принесенные продукты. Чего тут только не было. Достав со дна второго пакета, два больших мороженных, раскрыла одно и передала мужу. Высказав сожаление, что не ожидала встретить здесь еще кого-то, а то бы обязательно прихватила еще мороженного. Тони, неожиданно для себя, показал глазами, что вообще-то их два. Как будто прочитав его мысли, она виновато улыбаясь, заботливо оглядывая своего супруга, пояснила, что он любит одно съесть до обеда, второе после.

– Но вы можете угоститься пирожными.

Тони поспешно отказался.

– Благодарю Вас. Я уже пообедал.

Облизав мороженное, толстяк зажмурил глаза от удовольствия. От этого у него лицо стало плоским, как сковородка. Все слилось.

Тони протянул его жене визитку, попросил помочь найти знакомых. Прочитав имя знакомых, Инесс загадочно помолчав, заметила:

– Да, я знаю эту семью. У них еще есть дочь Карла. Такая, вся из себя, – сказав это, она указательным пальцем дотронулась до кончика своего носа, и подняв его над головой, покрутила им в воздухе.

Толстяк сделал жене замечание:

– Инесс, как ты можешь? Может сеньор их родственник.

– А что я такого сказала? – осекшись, догадываясь о чем-то, она чересчур радостно спросила, – а вы, тот самый жених, которого они ждут?

Тони не был готов к такому повороту. Он протянул руку, чтобы получить обратно визитку, но она медлила. Видимо хотела получить хоть какой-то ответ. Тут вмешался муж:

– Она у меня не вредная, просто немного любопытная, как и все женщины, – с любовью, глядя на свою кормилицу, оправдывался он.

Решив реабилитироваться, Инесс предложила свои услуги – проводить его до их дома. И еще раз, вежливо поблагодарив их, Тони ловко выхватил визитку из ее рук и, спешно уходя, попрощался.

«Это что же? Без меня, меня же и женили», – анализируя слова Инесс, он принял решение: надо срочно спасаться, пока еще не поздно.

«Пройду немного вперед, скроюсь с глаз супругов и поеду назад, в гостиницу».

Завернув за угол, твердо намереваясь выполнить задуманное, неожиданно для себя, оказался рядом с домом своих знакомых, адрес совпадал.

Его внимание привлекли две девушки, беседовавшие у калитки небольшого сада, перед домом. Любознательность оказалась сильнее страха быть насильно женатым. Он решил разглядеть, из спортивного интереса, будущую невесту поближе. Для этого надо было просто перейти дорогу. Потоптавшись на месте, он двинулся кратчайшим путем, прямо на девушек. Безусловно, они его заметили и по-своему догадывались, куда он направляется, но делали вид, что он не производит на них никакого впечатления.

Оказавшись прямо перед ними, сняв очки, поздоровался. Они едва ответили на приветствие, мимолетно оглядев его и с наигранным удивлением, посмотрели друг другу в глаза. Они реагировали примерно так:

– Ты его знаешь?

– Нет. А тебе он знаком?

– Тоже нет. А чего он уставился?

Показывая явное пренебрежение к незнакомцу, они продолжали свой разговор. Так как Тони стоял рядом, он не мог не слышать их захватывающую беседу. Они кому-то перемывали косточки. Он попытался догадаться, которая из них Карла, а может, ее нет среди них. Видно было, что девушки вернулись с пляжа, и не наговорившись, никак не могут расстаться.

Обе были в коротких юбках и белых майках, сандалии все еще были в песке. Выбрав из них самую симпатичную, он почему-то решил, что это и есть Карла, так ему захотелось и он встрял:

– Извините, девушки, что я мешаю вашей интеллектуальной беседе, но я должен пройти.

Девушки, будто сговорившись, в один голос ответили:

– Проходите, кто вас держит? И снова, полное безразличие.

– Я был бы вам признателен, если вы мне поможете.

Та, которую он выбрал Карлой, ехидно предложила ему:

– Может Вам носилки принести, или под ручку проводить?

– Нет, нет, – виноватым тоном отказался он. – Не надо так много усилий. Всего лишь отойдите на полметра от калитки, и я войду в нее.

От неожиданности девушки выполнили его просьбу. Когда он положил руку на ручку калитки, чтобы открыть ее, одна из них радостно воскликнула:

– Карла, это же к вам, наверное, тот самый Тони!

Внезапно, на его глазах, произошло перевоплощение. В их глазах он казался единственным мужчиной, оставшимся на Земле. Тони не ошибся в своем выборе. Действительно, Карлой оказалась она. Красивая белозубая улыбка, большие черные глаза, наполненные озорством, очаровательные ямочки на щеках. Все говорило о том, что она рада долгожданной встрече.

– Да, это я – Тони.

Убедившись, что не ошиблись, девушки улыбаясь и оценивая, глазами исследовали его. Сначала сняли пиджак, затем футболку… Тони показалось, что он остался в одних носках.

– Так я зайду?

– Конечно, конечно, – продолжая улыбаться, Карла открыла дверь, – родители будут рады.

Глаза у нее горели от счастья. Бета собралась было тоже войти, ее раздирало любопытство, но Карла незаметно махнула ей небрежно рукой, мол, попозже, потом все расскажу.

Пройдя немного по цветочной дорожке сада, Тони замедлил шаг и, повернувшись к Бете, попрощался с ней, помахав ей рукой. Бета была в восторге, с ней считались. Стоя рядом, Карла с гордостью смотрела на него, всем своим взглядом говоря, по-другому и не могло быть, их гость чуткий интеллигентный человек. Ему удалось смягчить мгновенную разлуку подружек.

Из громко распахнувшейся парадной двери дома, вышла донна Глория. На ней был домашний халат, она судорожно вытирала руки полотенцем. Было видно, что приятная новость застала ее врасплох. С трудом поместив кухонное полотенце в карман халата, быстро поправляя прическу, раскрывая объятия, она стремительно направилась к нему.

– Тони! Тони! Как я рада тебя видеть! Если бы ты знал, сколько раз ты нам снился.

Сильно прижав его к себе, донна Глория целовала его лицо, держа руками его голову, смотрела на него и похоже еще не совсем верила своим глазам. По-матерински прижимая к себе, снова и снова, гладила плечи и голову Тони. Не отпуская его правую руку из своих рук, она, посмотрев наверх, в сторону второго этажа, радостно позвала:

– Дино! Дино! Да куда же ты пропал! Выгляни, посмотри, кто к нам приехал!

Проснувшийся от радостных возгласов жены сеньор Дино, одетый в майку, появился в оконном проеме. Он пытался разобраться, что происходит. Спросонья никак не мог прийти в себя. Узнав, кто перед ним, открыв широко рот для радостного приветствия, он молчал, не веря до конца в происходящее. Наконец, окрикнув Тони:

– Тони! Дорогой!.. Я говорил вам, что он обязательно приедет, а вы мне не верили.

Высказавшись, он сделал движение телом, как будто собирался в спешке выйти в окно. Но затем, опомнившись, исчез в доме. Минуту спустя он уже сжимал Тони в объятиях. Старики по очереди повисали на нем и никак не могли успокоиться. Уж слишком приятным оказался сюрприз.

Пораженная Карла, стоя в стороне, как чужая, наблюдала за всем этим. Она слышала много рассказов об этом парне, но все равно, такого голливудского приема не ожидала от родителей. А когда, бережно взяв Тони за руки, они торжественно повели его в дом, она вообще растерялась, не знала как себя вести. Больше на нее никто не обращал внимания, ее охватило чувство ревности. Еще пять минут назад она была главной в доме, все крутилось вокруг нее. Сейчас она себя ощущала гадким утенком. Лишь у самой двери, Тони оглянувшись, спросил удивленно:

– А, Карла не пойдет с нами?

– Вот я об этом и думаю, – скрестив руки на груди, и сурово глядя на родителей произнесла Карла.

Поняв, что происходит в ее душе, отец, виновато улыбаясь сказал:

– Карла, дочка, ты знаешь, как мы тебя любим. Все, что мы делаем, мы для тебя стараемся, он же твой будущий…

Донна Глория одернула его за руку, не дав ему договорить.

Воспользовавшись замешательством, Тони высвободился из их объятий. Подойдя к Карле, льстиво попросил проводить его в дом, объясняя, что зайдет только после нее.

Все громко расхохотались. Бета зааплодировала громко, она и не собиралась уходить, как ей посоветовали, просто стоя за колонной ограды, наблюдала за всем этим.

***

Сидя за столом в просторном холле, Тони угощался чаем и вкусными пирожными, робко осматриваясь и отвечая на вопросы. Такого горячего приема он не ожидал. За последние пятнадцать лет, он впервые почувствовал себя, как в нормальной семье. Ему стало неловко, что он приехал не на второй день своего приезда, поэтому на вопросы сеньора Дино: «Когда приехал?», ответил неопределенно: «Недавно».

Карла, сидя между отцом и Тони, молчала. Она не знала о чем говорить, да и родители не давали вставить ей слово. Наконец, когда донна Глория пошла за очередным блюдом, она спросила:

– А где Вы остановились?

Услышав адрес, сеньор Дино искренне возмутился:

– Тони, тебя там кормят чем попало. Почему ты сразу не приехал к нам? У нас достаточно места.

Карла стыдливо отвела взгляд от Тони. Возвращаясь из кухни, донна Глория сходу вмешалась:

– Вот что, сынок, забери свои вещи и переезжай к нам.

– Мама! Хватит! Дайте человеку спокойно поесть, он только и делает, что отвечает на ваши вопросы.

Карла с укором посмотрела на мать. Отец, пряча улыбку, усмехнулся, представляя роль дочери за столом и каково ей присутствовать за такими разговорами. Устав от провокационных вопросов своих стариков, она решила взять инициативу в свои руки, дабы кто-нибудь из них, не предложил прямо сегодня, назначить дату свадьбы.

– А Вы надолго приехали в Бразилию?

Отпив очередной глоток, Тони объяснил, что хотел бы поселиться здесь навсегда. Это мечта его детства – жить в Рио. От этих слов лица родителей расплылись в благоговейной улыбке. Карла из-за деликатности своего положения, не знала что еще можно спросить, чтобы не вызвать домыслов.

Догадываясь обо всем, Тони решил помочь ей. Поблагодарил за ужин и прием, попросил разрешения уехать в гостиницу. Старики собрались снова его убеждать переехать к ним, но заметив взгляд дочери, предложили ей проводить его до транспорта, чтобы Тони не заблудился. А завтра, они его ждут к обеду.

Попрощавшись с донной Глорией и сеньором Дино, Тони с Карлой вышли из дома. Родители с радостью и надеждой смотрели им вслед. Мечта о счастье любимой дочери обретала реальные очертания.

– Карла, а я пришел к вам с противоположной стороны, – заметил Тони, стараясь как-то начать разговор. Они впервые остались наедине.

– Да, Тони, можно и этой дорогой идти, эта самая короткая.

Ему на мгновение показалось, что она от него хочет поскорее избавиться, и поэтому предложил ей вернуться, он сам дойдет до транспорта. Она наотрез отказалась. Взяв его под руку, перейдя дорогу, повела его по людной улице, по обе стороны которой стояли двухэтажные дома, практически пристроенные друг к другу.

Наслаждаясь прохладным вечером, жильцы высыпали на улицу. Дети катались на велосипедах, люди мирно беседовали. Здесь все были знакомы. Кто-то сверху крикнул:

– Карла, ну что, тебя можно поздравить? Дождалась?

Одна из девушек, стоявшая на балконе, махая рукой, крикнула, смеясь:

– Эй, красавчик, обрати на меня внимание, у тебя в сердце не найдется вакансии для меня?

Карла сильно сжала руку Тони. Она похоже не знала, как правильно реагировать и уже сожалела, что специально повела его по главной улице, чтобы показать всем, но немного не рассчитала последствий.

Улыбаясь, соседи приветствовали их. Кто-то сказал, что они красивая пара.

Действительно, когда парень немного выше своей девушки, или даже они одинакового роста, то они смотрятся по-особому. Возникает какая-то невидимая аура, объединяющая их, делающая одного дополнением другого, сплавляя в один гармоничный образ. При росте сто семьдесят два сантиметра, Тони был на два сантиметра выше Карлы. Ее красивая внешность и очень сексуальная фигура смотрелась как долгожданный заслуженный приз для ее обаятельного, спортивно сложенного парня.

Остановившись рядом с женщиной, одетой в черное платье, Карла тихо поздоровалась с ней:

– Как ты, Анита?

– Как видишь, – грустно улыбнулась она. – Завтра выезжаем.

Маленький мальчик, прислонившись к ее ногам, заплакал, сквозь слезы жалуясь, что не хочет уезжать, здесь его друзья. Стоявшая рядом старшая сестра, по-взрослому успокаивала его:

– Кики, не плачь, мама нам обещала, что будет привозить нас сюда, к друзьям.

Женщина, грустно вздохнув, обняла своих детей.

– Карла, я рада за тебя, – она обняла ее, вытирая рукой слезы.

Когда они отошли, Тони поинтересовался этой семьей. Она рассказала, что два года тому назад у нее пропал муж. И вот, только неделю назад, из полиции пришло известие, что тело его обнаружено.

– Третьего дня, как мы, его похоронили, вся улица плакала. У них пропала последняя надежда. У нее нет возможности оплатить оставшуюся часть стоимости дома.

– А что, хозяин не может подождать?

– Нет, Тони, – грустно сказала Карла. – Он и так два года ждал, пока искали мужа. По-моему, им необходимо было доплатить около десяти тысяч долларов. И за это время он с них никакой платы не брал. Его тоже можно понять. Ну вот, Тони, твой автобус подъезжает.

Расставание получилось печальным. Смотря ему в глаза, она c грустью спросила:

– Ты завтра придешь? Родители будут ждать.

– Да-да, конечно, если ты не против.

Улыбаясь, закрыв глаза, она покачала головой и от всей души сказала:

– Я не против.

Карла, вернувшись домой, не могла заснуть, хотя легла очень поздно. Весь вечер прошел в разговорах о впечатлениях, оставленных их гостем. Она снова и снова переспрашивала мать, как она выглядела за столом, как он смотрел на нее? Могла ли она понравиться?

Отец подтрунивал над ней.

– Дочка, навряд ли он сюда еще вернется, ты весь вечер промолчала. Он может подумать, что у тебя нет языка.

– Папа, ты опять за свое, – незлобно ответила она. – Все эти ваши намеки за столом могли меня сварить живьем.

Донна Глория, зная состояние дочери, предложила ей принять снотворное и лечь спать, а то завтра не удастся выглядеть еще лучше. Да, она и сама, сильно переживала за свою дочь, уж слишком партия хорошая. Тони нравился им всем.

***

Карла, с трудом проснувшись от настойчивого стука в дверь, посмотрела на часы. Было половина первого дня. «Надо же, я столько проспала». Вечерние волнения полностью исчезли, на сердце у нее было спокойно. Войдя в спальню, мать предупредила, что ее ждет Анита с детьми. Наверное, хочет попрощаться.

– Да, мама, я сейчас сразу спущусь, предупреди.

Переодевалась и думала о судьбе своей подруги, что теперь с ними будет? Она помолилась за них. К своему удивлению, внизу она встретила подругу в прекрасном настроении. Дети радостно ели мамино пирожное. Это ее немного успокоило: «Наверное, смирились», – подумала она. Это даже к лучшему.

Анита, обняв подругу, крепко прижала к себе, поблагодарив ее, заплакала. У донны Глории сердце сжималось от боли. Сеньор Дино поднялся на второй этаж. Ему было очень грустно от того, что он мало чем мог помочь.

– Карла, я так тебе благодарна! Если бы не ты, я не знаю, что бы с моими детьми случилось. Теперь, благодаря вам, у них появилось будущее.

Карла была в недоумении. Широко раскрыв от удивления глаза, она смотрела на мать, а та точно также на нее.

– Анита, о чем ты, подружка? Что я такого для тебя сделала?

Вытерев рукой слезы, Анита глубоко вздохнув, с благодарностью глядя ей в глаза, сказала:

– Вчера поздно вечером, к нам зашел твой парень и объясняя, что судьба моей семьи, его тронула, передал мне вот этот конверт. В нем оказались одиннадцать тысяч долларов. Затем, быстро повернулся и ушел. Я даже не успела, как следует, поблагодарить его. Сегодня в два часа дня, у нас с хозяином дома, встреча у нотариуса. Я ему передам всю сумму и дом станет нашей собственностью.

От неожиданной новости Карла не могла закрыть рот. Донна Глория, подойдя к образу Спасителя, молилась. Карла, придя в себя попыталась объяснить, что она тут не при чем. Ничего такого она не просила…

Тут ее прервал голос отца сверху:

– Карла, Глория! Что там творится на улице? Выгляньте!

Все дружно выбежав на улицу, остолбенели. Море соседей, с транспарантами, окружили их дом. Каких тут только лозунгов не было: «Карла – это наша мать Тереза», «Карла – святая при жизни», «Карлу – в президенты». Новость о поступке Тони мгновенно разнеслась по поселку.

На следующий день и даже на второй, Тони не навестил своих новых знакомых. А на третий день у него появилось чувство вины перед ними, он бы и рад был зайти к Карле, но не знал, как объяснить, что не сдержал обещание.

Эти два дня он старался гулять по не людным местам. Целыми часами ни с кем не разговаривал, но иногда и тишина угнетает. Временами, он считал себя счастливым. Казалось, все идет отлично.

Но трагедия семьи Аниты, плотно засела в его сознании. Не мог он смириться и со своим положением. Гнев охватывал его, когда он задумывался над своей жизнью. Казалось, судьба издевается над ним, притом, что он получил от нее все, что желал. Уехать в Соединенные Штаты Америки, заработать много денег, переехать жить в Бразилию. Но вместе с тем, судьба сразу же забрала у него остальное. У него теперь нет своей семьи, и нет пока возможности, вернуться к ней. Тони пытался себе объяснить, наверное, все происходящее с ним, называется законом компенсации. Получаешь одно, теряешь другое.

Утром, когда он пришел к берегу моря, на пляже почти никого не было. Его одинокая фигура у океана выглядела романтично. Сунув руки в карманы брюк, он смотрел на горизонт, как будто только океан мог вместить его переживания. Ветер с моря задувал под пиджак, и от этого его крепкая фигура смотрелась еще мощнее. Люди постепенно заполнявшие пляж, давно обратили внимание на одиноко стоящего парня. О причине одиночества, каждый рассуждал по своему: наверное, его бросила девушка, или от него ушла жена.

Расположившиеся невдалеке две пляжные русалки, таинственно перешептывались, решив нарушить его тягостное молчание. Но у них на пути встал Кокито. Он не позволил им подойти к его командиру. Обратив внимание, что шеф, вот уже два дня, ходит чем-то опечаленный, он незаметно всегда следовал за ним. Подойдя к Тони, он остановился в нескольких шагах от него. Кокито решил сегодня поинтересоваться, не нуждается ли сеньор в помощи.

Не глядя в его сторону, и не поворачивая головы, Тони как бы между прочим спросил:

– Кокито, ты мне столько помогаешь, а я для тебя еще ничего не сделал.

Его вопрос застал служащего врасплох. Он считал, что даже находясь рядом, всегда оставался незамеченным. Повернувшись, глядя на него в упор, Тони стал медленно обходить его вокруг, словно собирался куда-то загнать. Саркастически усмехаясь, он обратился к нему:

– Кокито, если ты и дальше хочешь работать на меня, то я должен выполнить хотя бы одно твое желание.

Лежавшие рядом на песке девушки насторожились, предвкушая стать свидетелями счастливой лотереи. Отдыхавшая невдалеке супружеская пара, пыталась дать Кокито какой-нибудь дельный совет. Окружающие тут же стали его болельщиками. Всем было понятно, что перед ними эксцентричный небедный человек, можно сказать, добрый джинн из кувшина. И просить надо что-то основательное и действительно необходимое.

Кокито недолго раздумывая, произнес:

– Сэр, я хочу, чтобы Вы стали прежним Тони!

Болельщики вокруг него разочарованно переглянулись. Не меньше их был раздосадован сам Тони:

– Тебе так мало надо, Кокито?

– Да, сэр, этого будет достаточно.

Немного подумав, Тони, улыбаясь, спросил его:

– А ты смог бы сегодня пригласить ко мне в номер доктора, я имею ввиду, ту девушку.

– Да, сэр, разумеется.

– А как, вообще, ее зовут?

– Эммануэль, сэр.

– Да! Надо же, – протяжно улыбаясь, искренне удивился Тони, и добавил, – Ей это имя очень подходит, – со знанием дела, он покачал головой и попросил.

– Пригласи ее, мой верный друг, – подойдя к служащему, он по-дружески обнял его.

***

Щедро отблагодарив Эммануэль через служащего гостиницы, Тони расстался с ней. Она отлично справилась с поставленной перед ней задачей. У него вновь стали появляться творческие мысли. Эта женщина нравилась ему. Ни лишних расспросов, ни придуманных ответов. Эта проведенная ночь была очень плодотворной для него. К тому же от Эммануэль он узнал кое-что о жизни Кокито. Это сняло некоторые вопросы и объяснило необычное поведение этого парня. Его предал друг детства, как он считает, уведя его жену. Эммануэль рассказала, как Кокито несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством. С трудом удалось вернуть ему веру в жизнь. Еще целый год он относился ко всем с подозрением, считал каждого потенциальным предателем. И лишь познакомившись с Тони, почему-то решил, что может быть бескорыстная мужская дружба.

Есть парень, который не станет ради юбки, отказываться от моральных принципов, поэтому он и потянулся к нему. Он просто устал от вражды, все это время обида сжигала его изнутри. А теперь для него становилось все на свои места. Тони стал примером в его жизни. Богатый и щедрый, сам красиво живущий и не мешающий другим. Ему доставляло удовольствие помогать такому человеку. Мнение простого служащего о нем польстило Тони, в некотором роде ему было неловко. Этому парню нужен был герой, и он подошел на эту роль.

Твердо решив, что вечером навестит Карлу, Тони решил приобрести для нее какую-нибудь безделушку, приятную для девушки ее возраста. Прохаживаясь по магазинам, не сразу понял, что уже дошел до их улицы. Поздно заметив Аниту, попытался перейти на другую сторону улицы, не хотел столкнуться с ней. Но она уже сама, тепло улыбаясь, направилась к нему.

– Сеньор Тони, я хочу еще раз выразить Вам благодарность, хотя право не знаю, какие слова сейчас уместно говорить. Вы дали нам такую большую сумму. – И тут она заплакала.

– Анита, я помог тебе, чтобы ты не плакала. А ты меня опять расстраиваешь.

– Все извините, сеньор, я больше не буду, – и сразу, улыбаясь, сказала, – Карла сейчас дома, я только от них.

– Анита, хорошо, что я тебя встретил, посоветуй, что мне купить для нее.

– Лучше всего цветы, – повернувшись к цветочному магазину, она предложила помочь ему.

– А какие цветы она любит?

– Я думаю, розы.

– Ты знаешь, мне тоже они нравятся, – обрадовался Тони. – Ими можно не только любоваться, но при желании сварить из них варенье.

Ее эта новость сильно поразила. Она об этом никогда не слышала.

Огромный букет цветов в его руках привлекал взгляды прохожих и соседей. Многие подходили к нему со словами благодарности за его поступок. Опять, сам того не желая, он стал центром внимания.

 

6

Донна Глория, немного успокоилась, встретив Бету на улице. От нее она узнала, что та видела Тони на пляже.

Она поспешила домой, передать новость Карле. Дочь впала в депрессию. Она не знала, что и думать. Он не появлялся два дня. Сейчас главное, что он жив и здоров.

С облегчением выслушав мать, Карла смотрела с надеждой на отца, ей хотелось узнать у него, что он думает об этом, но она не решалась спросить. Нарушив молчание, сеньор Дино сам начал разговор.

– Думаю, он не заходил эти дни, только из-за щедрой помощи семье Аниты. Я знаю таких людей, они не любят, когда их шумно благодарят. Они помогают людям, потому что им от этого становится легче. Но не все это правильно понимают. Многократно выраженная благодарность только мешает ему, ставит его в неудобное положение.

Глядя на дочь, сеньор Дино продолжил:

– Карла, этот парень очень одинок. Мы не знаем, что в его жизни произошло, он пытается забыть какую-то личную боль. Если ты сможешь помочь ему, то он станет твоим, по-другому тебе никак не удастся удержать его.

– Папа, но мы о нем ничего практически не знаем, а сам он не говорит.

– И ни в коем случае не надо спрашивать об этом у него, когда посчитает необходимым, сам все расскажет.

– Как это возможно, – возразила донна Глория. – Мы должны знать о нем, хотя бы немного. Могли бы помочь парню.

Встав с места, отец нервно прошелся по комнате.

– Я вас не пойму, что вы еще хотите знать? Главное, он очень хороший человек, мы в этом убедились дважды. Там, в Нью-Йорке, и здесь. Какие еще могут быть сомнения. Он один рисковал своей жизнью, остановил этих бандитов. Помог семье Аниты, хотя об этом его никто не просил.

– Послушать тебя, так он святой, – раздраженно прервала его Карла.

За последние два дня она сильно устала, терялась в догадках, почему он не заходит, хотя и обещал.

– Вот увидишь, сегодня он обязательно приедет… Ну, что я тебе говорил, – довольно улыбаясь, отойдя от окна, отец предложил ей посмотреть на улицу.

Карла от радости вскрикнула.

– Вот это да!

В сопровождении толпы соседей, с букетом роз Тони шел в направлении их дома. Похоже было, они шли к ним свататься.

– Карла быстро приводи себя в порядок, – сказала мать, с трудом оторвав ее от окна. – Я его задержу внизу, в гостиной.

Сдав его в руки сеньора Дино, соседи шумно разошлись.

Постепенно, за разговором ни о чем, волнения Тони перешли в уверенность. Сегодня, по крайней мере, никто не собирается задавать ему вопросы. Это его устраивало.

Спустившись вниз, Карла наигранно удивилась, вроде не ожидала его увидеть сегодня и сейчас собиралась пойти погулять с подружкой. Тони сразу же предложил ей ни в коем случае не отменять прогулку.

– Не надо на меня обращать внимание, Карла. Я хочу пообщаться с твоими родителями, потом и сам уйду.

Такого поворота она не могла предположить. Беспомощно озираясь, смотрела на отца. Сеньор Дино, стоя позади Тони, развел руками. Мол, я же тебя предупреждал, что с этим парнем надо быть поосторожней.

– Понимаешь ли, сынок, – тут вовремя поспела мать, – Карле, через неделю исполняется двадцать пять лет, они с Бетой хотели посмотреть кое-какие подарки. У нас такая традиция, она выбирает, а мы покупаем подарки. – Новость сильно обрадовала Тони и разрядила искусственно созданное Карлой напряжение. С благодарностью глядя на мать, обрадовавшись счастливому повороту, Карла с радостью заявила:

– Я могу и завтра прогуляться, сегодня вон как печет солнце.

– Сеньор Дино, – начал Тони, – я тут подумал, хорошо бы устроиться на работу, надоело шататься без дела. Потому решил попросить совета. У меня пока в этом городе, кроме вас, нет знакомых.

– Тони, тебе разве нужна работа, – удивилась донна Глория.

– Да, а то скучно ничего не делать, никуда не спешить. Если так и дальше пойдет, я превращусь в рыбу. Сколько же можно плавать?

– Правильно, – согласился сеньор Дино. – А что ты умеешь делать?

– Раньше я играл в футбол, а теперь на пенсии по травме. Даже не знаю, наверное, мог бы работать в охранной фирме, ведь это самое простое, – виновато улыбнулся Тони.

Обрадовавшись подсказке Тони, сеньор Дино стал расхваливать почетную миссию работников охраны, дескать, это самая древняя профессия, наряду с воровством и проституцией. Чем очень рассмешил Тони.

– Я даже знаю, куда тебя устрою. У меня есть знакомая фирма, где я раньше работал, – посмотрел он на жену, внимательно слушавшую его.

– Это ты куда парня хочешь устроить?

– Как куда, конечно же к сеньору Джулио.

– Но они же закрываются и сворачивают свой бизнес, и потом, зарплату платят с опозданием.

– Но в конце концов платят же, – оправдывался он. – Насчет закрытия – это через два года. А пока охраняемый объект работает, значит, и у них есть работа.

Повернувшись к дочери, отец заметил:

– Карле также, вовремя не платят, больше месяца не могут зарплату перевести на счет.

Зазвонил телефон. Поговорив по нему, Карла сказала, что звонила ее знакомая Анжела из банка, деньги не пришли и сегодня.

– Дочка, тебе надо уволиться с этой работы и переехать в Рио, – посоветовала мать.

– Тони, Карла работает в Сан-Паулу лаборантом-биологом в институте. В последнее время там плохо с финансированием. Мы ее давно уговариваем переехать к нам, но ей нравиться ее профессия.

– Мама, но ты же знаешь, мне нужно защитить диплом.

За разговором Тони заметил, что ему интересны планы семьи, и он становится их частью. Раскрепостившись за столом, Карла уже сама ухаживала за Тони, в доме воцарилась приятная семейная атмосфера. Ему это нравилось.

Попрощавшись с родителями Карлы, Тони вышел вместе с ней. Она вновь собралась проводить его. Но на удивление, они шли совершенно другой дорогой. Практически, никто из знакомых им не повстречался, хотя народу на улице было очень много, прохладный вечер способствовал этому.

Город ожил в неоновом свете. Тони понял, что Карла ведет его кругами, но ему это было не в тягость, с ней было очень легко. Они о многом говорили, но неудобных вопросов для него не было. Дочь хорошо усвоила уроки отца. Тони заметил, что он относится к ней совсем по-другому. При всей ее привлекательности, у него не появилось желания сразу затащить ее в постель. Возможно, подсознательно он понимал, кем она должна ему стать, а может, просто из уважения к ее родителям.

– А вот и автобус, Карла.

– Да, сегодня он быстро приехал, – с нескрываемым сожалением заметила она.

– Мы с твоим отцом договорились посетить сеньора Джулио, по поводу работы для меня.

– Тони, а ты бы не хотел работать в Сан-Паулу, мне там одной скучно будет. После дня рождения я должна буду уехать.

– Мне тоже будет скучно здесь, Карла, без тебя. Но я согласен с родителями, ты должна жить рядом с ними.

– Я понимаю, Тони, еще, неполных три месяца, и я вернусь навсегда, – сказала она грустно, понимая, что теперь это время будет тянуться как три года. – Но на выходные я буду приезжать.

К своему удивлению, без всяких полагающихся, в таких случаях предисловий, они уже практически договорились о своем будущем.

 

7

Сидя в баре, за столом с чашкой кофе, сеньор Дино, решил заочно ознакомить Тони с фирмой, в которой он возможно будет работать.

– Я хотел бы обратить твое внимание – членами правления являются три человека.

Это сеньор Джулио, сеньор Воли и сеньор Энтони. Они и есть хозяева. Работают вместе почти пятнадцать лет. Могу сказать, что это хорошие ребята. Но лучше тебе заранее узнать о них побольше. Джулио – этот парень очень набожный. Соблюдает все посты, христианские праздники, делает щедрые пожертвования. Словом, соблюдает все церковные предписания, не расстается с библией, она у него в машине, на работе и под подушкой. Хотя, должен заметить, он стал таким всего пять лет назад, а до этого было все в точности до наоборот. Отрицательные качества, если конечно, этому можно дать такую оценку: при обсуждении спорных вопросов, не столько говорит, сколько кричит, а иногда просто орет. Но тебя это не должно удивлять. Это добрейшей души человек. Выговорившись и доказав свою правоту, через пятнадцать минут, он опять становится прежним.

Сеньор Воли – этот человек очень интеллигентный с внешностью премьер-министра. Но у него есть одна странность. За все те годы, что я с ним работал, а это практически было с самого начала, он приезжает на работу к часу дня и уезжает через два-три часа. Много раз у них были стычки из-за этого, но он так ловко может все обосновать, что все кто делают ему замечания, потом сильно жалеют. Он оставляет их в простаках. Доказывает своим компаньонам, что не желает мешать им, а дает полный карт-бланш, хочет, чтобы они были самостоятельными.

На самом деле он не может просыпаться утром, как все нормальные люди, из-за того, что ложится спать в третьем часу ночи, посмотрев все телепередачи.

Наконец, сеньор Энтони. Этот самый загадочный. Меньше всех говорит, больше других знает. Каким-то образом, ему становится известно обо всем происходящем. Это при том, что на них работает шестьдесят человек. Охранники его называют тенью отца Гамлета: появляется неожиданно, и от него сильно достается нерадивым работникам.

В фирме вместе с ними работают две секретарши, Ирэн и Элен. Очень хорошие женщины. За то что им иногда удается прикрыть охранников, они купаются в шоколаде, но от этого их жизнь не становится слаще.

Грустно задумавшись, сеньор Дино продолжил:

– Эти девушки, так не похожи, но судьба у них одинакова. Обе воспитывают сыновей без мужей. Сам понимаешь, какое у них положение в семье. Я тебе вновь напоминаю, что по большому счету, коллектив дружный. Тебе будет работать с ними легко. Да и к тому же очень весело. Сам увидишь.

Завершив инструктаж, сеньор Дино связался по мобильному телефону с секретаршей, и предупредил, что зайдет через полчаса.

Позвонив в дверь фирмы, сеньор Дино сразу вошел вместе с Тони, не дожидаясь приглашения. Было понятно, что здесь он желанный гость. Первой Тони узнал по описанию Ирэн. Ее стол стоял у входа. Она сидела за ним с вытянутыми вперед руками и растопыренными пальцами, сушила лак на ногтях. Напротив нее, метрах в пяти, сидя на своем рабочем месте Элен докрашивала второй глаз. Увидев гостей, девушки радостно забеспокоились.

– Сеньор Дино, Вы так давно не заходили к нам, мы соскучились, – посетовала Ирэн, встала с места и неуклюже обняла старика, растопыренные пальцы мешали.

Вытащив из пакета плитку шоколада, он положил ей на вытянутую ладонь. Чтобы удержать ее, она удачно накрыла ее второй ладонью, обрадовавшись своей смекалке – лак на ногтях не пострадает. Она понесла подарок к столу и бережно опустила его.

Стоя позади, Тони видел, как тепло Элен приветствовала своего старого коллегу. Когда они дважды обнялись, он хорошо заметил разницу между крашеным и некрашеным глазом. Получив полагающуюся ей шоколадку, она грациозно пританцовывая, виляя будоражащими воображение, бедрами, пошла к своему рабочему месту, завершить начатое.

– Я вижу, у вас все по-прежнему, работа кипит, – улыбаясь заметил сеньор Дино.

– Сеньор Дино, какая тут работа, – не глядя в его сторону, Элен продолжала смотреть в зеркало, стараясь сделать оба глаза одинаковыми. – Давно нет работы, как Вы ушли на пенсию, так охранные объекты только сокращались. И этот – последний. – Карандашом для подводки глаз, она указала на свой рабочий стол.

– Через два года и это место закроется.

– А руководство, наверное, предпринимает шаги для будущего?

– Конечно, что-то делают, вот они и сейчас совещаются, – Ирэн наполнила чашку чаем, положив на поднос бутерброды, понесла к шефу.

Из открытой двери кабинета начальства доносился чей-то крик. Сеньор Дино спросил:

– Это Джулио по телефону говорит?

– Нет, он с Энтони беседует. А Воли нет в кабинете, еще рано. Он в такое время не приходит, сами знаете, – многозначительно усмехнулась Ирэн.

– Но мы слышали только один голос, – продолжал удивляться отец Карлы.

Закончив все свои дела, оставшись довольной проделанной работой, Элен поучительно напомнила ему:

– Наш сеньор Энтони всегда говорит тихо, – и переведя взгляд на Тони, продолжила, – он очень опасается, как бы лишняя информация, не стала достоянием гласности, конкуренты не дремлют.

Подняв правую руку, она в воздухе погрозила кому-то указательным пальцем, то ли всерьез, то ли иронизируя, подражая сеньору Энтони.

– Я их предупредила, сеньор Дино, когда входила к ним, через несколько минут Вас примут.

Войдя в кабинет к начальству, они поздоровались, как старые друзья. Пока все вспоминали старое доброе время, Тони, разглядывая стены офиса, понял, кто является кем, практически на всех фотографиях красовалось только одно лицо в окружении кардиналов, священников и монахов. И это был, разумеется, сеньор Джулио.

Вот он стоит перед епископом на коленях, здесь он истово молится, тут он исповедуется, а там – в обнимку с человеком похожим на Папу Римского. И еще вспомнил, похожие фотографии были меняющейся заставкой на всех компьютерах, стоящих на столах секретарш. Тогда он подумал, наверное, его так сильно любят все. Сеньор Энтони, сидя на диване, разглядывал какие-то схемы. Вежливо поздоровавшись, он предложил Тони присесть рядом. Когда наступила подходящая пауза, сеньор Джулио, взяв телефон в руки, демонстративно оглядев всех присутствующих, остановив свой взгляд на Тони, мол учись, молодое поколение, заговорил в трубку.

– Падре Сантьяго, я тут собираюсь пить чай, благословите.

Получив то, что хотел, положил трубку. Энтони, не глядя в его сторону, обратил внимание:

– Джулио, ты забыл попросить благословения по поводу бутербродов.

– Да, я помню, но они холодные. Я не собираюсь есть их такими, – и громко крикнул секретарше.

Испуганным девушкам, уносящим бутерброды, пришлось выслушать нотацию в свой адрес, как они все желают его смерти и стараются убить его такой едой. И привел в пример Энтони – тот никогда не ест и не пьет приготовленную их руками еду.

Тут вошел третий компаньон. Его Тони узнал сразу. Он даже выглядел лучше, чем описал сеньор Дино. Седые серебристого цвета волосы были аккуратно уложены. Красивая бородка, говорила о его холености и изысканности манер. Дорогой костюм с иголочки, смотрелся на нем, как на манекене, без изъянов.

Поздоровавшись со всеми за руку, в том числе с Тони, он опустился в свое удобное кресло. Осмотрев дюжину курительных трубок, покоящихся на специальной подставке на столе он выбрал одну из них, стал специальным ножичком усердно очищать и продувать ее.

Элен, не ожидая указаний, внесла на подносе, большой стакан чая.

– Вы сегодня все правильно заварили, как я просил? – забеспокоился Воли.

– Да, сеньор, – вежливо ответила секретарша.

Похоже, сеньор Энтони съязвил, спросив:

– Все шесть литров заварила правильно?

Она и ему дала вежливый утвердительный ответ.

Набив трубку новым табаком, не обращая никакого внимания на реплику, Воли поинтересовался:

– Ну что, сегодня перевели деньги?

– Нет, опять не перевели, – раздраженно глядя на него и многозначительно посмотрев на часы, ответил Джулио.

– Сеньор Дино, какими судьбами?

– Да вот, привел родственника, хочу устроить к вам на работу.

– Хорошая затея, – одобрительно качая головой, одновременно пуская дым, сеньор Воли стал перебирать прессу, обратив пристальное внимание на статьи о последних новинках автомобильного рынка.

Энтони предложил устроить Тони проверяющим за всеми сменами, то есть на бывшую должность сеньора Дино и закрепить за ним одну из патрульных машин.

Поддержав это предложение, сеньор Джулио поинтересовался мнением Воли.

– Я буду только рад. Мы хорошо помним, как у нас работал сеньор Дино, – одобрительно отозвался Воли.

Не вмешиваясь в разговор, Энтони внимательно следил за обоими.

Сеньор Дино рассказал Тони обо всех уязвимых местах маршрута на объекте.

Пуская клубы ароматного дыма, Воли спросил, глядя в потолок, любуясь, как рассеиваются кольца, пущенного им дыма.

– Я вот все думаю, когда-нибудь они нам вовремя заплатят?

– Здесь не надо думать, а надо просто работать, – съязвил Энтони.

– А мы разве не работаем? – удивился Воли.

– Мы-то работаем, – опять ехидно намекнул Энтони.

Воли сделал вид, что ничего не слышал, по крайней мере все продолжал смотреть мечтательно в одну и ту же точку на потолке.

Ирэн внесла подогретые бутерброды. Джулио, набрав номер, вновь все повторил.

– Падре, я хочу съесть бутерброд, благословите.

Воли, едва улыбнулся, переглянувшись с Энтони, показывая концом курительной трубки на телефон, ласково и тихо спросил:

– Ну что, благословил падре Сантьяго?

– Да-а, – довольно протянул Джулио.

Встав с места, Энтони предложил втроем с сеньором Дино и Тони, проехать по маршруту.

К вечеру, когда вернулся домой, Тони почти все знал об охраняемом объекте. Сеньор Дино передал ему весь свой опыт. Все очень устали, но были довольны. Тони понравилось новое место работы, было интересно, и как обещал отец Карлы, очень весело. Завтра был его первый рабочий день, и он, вняв совету донны Глории, остался ночевать у них. Немного прогулявшись вечером с Карлой, они вернулись домой, к ее сожалению и по настоянию отца. Рабочий день начинался с утра, Тони необходимо было отдохнуть.

 

8

Объезжая объект на машине с Энтони и двумя охранниками, Тони несказанно радовался. Наконец-то, он нашел занятие по душе. Хотя и небольшая оплата, но зато работа очень подходящая и интересная. Еще в детстве, одно из его желаний, было стать полицейским. А это была примерно такая же служба.

– Тони, давай оставим ребят одних патрулировать, а сами поднимемся наверх. Девочки приготовили тебе поесть и угостят вкусным кофе.

В офисе, в приемной у секретарш, уже действительно был накрыт стол. Они собирались обедать, но по их лицам было видно: что-то произошло. Ирэн доложила Энтони: Джулио сильно поругался с Воли и ушел злым с работы.

– А кто начал?

– Мы не знаем, поднялся крик, вопли, ну, как всегда бывает, – робко подсказала Элен.

– Я все понял. Вы покормите Тони, сейчас я сам разберусь.

Пройдя в кабинет, он оставил дверь открытой. Через большой стеклянный проем в стене, видно было, как Воли спокойно, как ни в чем не бывало, листал очередной номер журнала о дорогих автомобилях, и попивал свой чай без сахара.

– Что произошло, Воли?

– Ничего не произошло. Просто наш Джулио, сильно износился. И в последнее время, постоянно теряет контроль над собой. Вот представь себе такую картину.

Встав с кресла, раскинув руки и сделав удивленные глаза, он начал жаловаться:

– Самое смешное, Джулио с пеной на губах, орет на меня, предлагая мне успокоиться.

Хорошо представив знакомую картину, Энтони едва сдерживая смех, попытался сгладить конфликт.

– Воли, ты же знаешь, Джулио привык так разговаривать со всеми.

– А теперь, пусть отвыкает. Я не мальчишка, чтобы на меня кричать.

– Воли, но ты тоже хорош. Если бы ты помогал нам, в каких-то наших общих проблемах, и мне, и ему было бы легче. А так, он от бессилия срывается.

– Зря, конечно, сеньор Энтони сделал сразу замечание, потому что сеньор Воли не успел отойти от полученного стресса, – тихо забеспокоилась Элен.

Снова сев в свое удобное анатомическое кресло, Воли зло вытаращил глаза на Энтони.

– Слушай, Энтони, что ты вообще, из себя представляешь? Последнее время, ты себя стал вести так, как будто ты пуп земли.

Измерив Энтони взглядом с ног до головы и обратно, с пренебрежительной интонацией, подчеркнул:

– Пупочек такой, – явно намекая на его невысокий рост.

Девушки, со страхом переглядываясь, ждали самого худшего. Они помнили, за пятнадцать лет работы, Энтони два-три раза выходил из себя. И тогда крики Джулио казались полушепотом.

Схватившись двумя руками за живот, свалившись на диван, к всеобщему удивлению Энтони стал судорожно смеяться. С трудом придя в себя, задыхаясь от неожиданного веселья, он пафосно обратился к Воли:

– Ты знаешь, почему я плачу от смеха? – немного подождав, но так и не получив ответа от компаньона (тот настороженно смотрел на него, ожидая в свой адрес острого выпада), продолжил:

– Раз, ты меня сравнил с частью человеческого тела, то должен согласиться с тобой. Учитывая, чего мне в жизни удалось достичь, какие результаты на земле, а я имею в виду, мною выстроенный замок, если все это в масштабе сравнить со мной, то в действительности, на этом фоне я допускаю, что могу показаться пупочком. Вот таким маленьким! – он демонстративно сжав два кончика пальца, преподнес их к носу сеньора Воли. Отойдя от него на несколько шагов, он уже с серьезным видом рассуждал дальше.

– А когда сравниваю твои успехи, тобою построенную дачу, ту самую хижину, у моря, то, учитывая твои габариты, разумеется, в соответствии с масштабом, ты будешь смотреться гораздо больше. Я бы тебя сравнил с другой частью тела, – немного подумав, он соединил два указательных пальца вместе, затем развел их в разные стороны, оставив руки, приблизительно на расстоянии двадцати сантиметров. Посомневавшись, на пару сантиметров уменьшил расстояние. Виновато посмотрев в сторону своего товарища по бизнесу, словно извиняясь за возможно неточный размер, предположил:

– Это точно может знать твоя подруга. А в принципе, это уже не столь важно, – снисходительно махнув рукой, сел в свое кресло.

Девочки покатывались со смеху. Тони с трудом удерживал улыбку, ему тоже понравился ответ. Хотя он не знал обоих, но первым-то начал сеньор Воли.

Придя в себя от полученного укола, едва улыбаясь, Воли начал укорять его, используя свой коронный прием:

– Ну, ты еще расскажи, как я путешествовал по Европе, отдыхал в Париже, а ты один здесь работал.

Энтони среагировал сразу:

– Об этом спроси своих подружек.

Очередной раз сладко затянувшись сигаретой, Воли мечтательно смотрел в окно, наверное вспоминая яркие картины своих путешествий. Перепалка закончилась, так же неожиданно, как и началась.

– И вот так, почти каждый день, – вполголоса сказала Ирэн.

 

9

Чтобы отметить день рождения Карлы, на семейном совете решили продать отложенные доллары, хотя курс был не выгодным. К этому вынуждала задержка зарплаты дочери и небольшая пенсия родителей.

В это время Тони был на работе. Карла, взяв доллары у отца, на всякий случай решила позвонить в банк. Но телефон сам зазвонил.

– Привет, Карла, это Анжела. Я поздравляю тебя с днем рождения. У меня есть для тебя хорошие новости.

– Спасибо, подружка, – радостно прервала ее Карла. – Я все поняла, деньги перевели, посмотри, Анжела, какая сумма?

– Карла, компьютер показывает на твоем счету двадцать пять тысяч долларов.

Такая новость ее сильно расстроила. Это могло означать одно, какая-то ошибка, сбой в компьютере. Использование таких денег преследуется законом.

– Анжела, я сильно расстроена, мне должны были перевести из Сан-Паулу две тысячи пятьсот реалов. Теперь я не знаю, что делать.

– Подружка, тебе ничего не надо делать, просто приди и забери эти деньги. По крайней мере возьми небольшую часть.

– Но они же не мои.

– Так они на твое имя.

– Но, это явная ошибка, Анжела!

– Нет тут никакой ошибки. Слушай внимательно, читаю пояснение в платежном поручении: «Поздравляю с днем рождения. Ваш Тони».

Родители с беспокойством слушали диалог дочери, но до конца не все поняли. Мгновенно прервав разговор, она положила трубку. И с трудом придя в себя, от оцепенения, пробормотала:

– Папа, мама, он сошел с ума.

– Кто?

– Тони.

– Что он натворил на этот раз? – Схватившись за сердце донна Глория почти запричитала.

Отец, взяв дочь за руку, умолял ее прояснить, что произошло. С трудом выдохнув, она ответила скороговоркой:

– Он перевел на мой счет, в качестве подарка, двадцать пять тысяч долларов.

Лицо донны Глории засияло, будто она увидела в комнате ангела. Сеньор Дино, от удивления первое время никак не мог закрыть рот.

Первой заговорила мать:

– Дочка, вчера Тони просил у меня совета, в каком банке открыть ему счет, чтобы с его новой работы переводили зарплату. Я и передала ему все твои банковские документы, чтобы он сам разобрался. Ты сама понимаешь, я мало смыслю в таких делах, для меня привычнее стоять у плиты. А отца в это время дома не было.

Улыбаясь, сеньор Дино, восхищался: «Вот хитрец!»

– Папа, я не возьму эти деньги.

– Ну и дура, – отец ее редко так называл.

Карла не обиделась. Донна Глория, подсев к ней, стала убеждать:

– Карла, а ты не подумала, что твой отказ может его обидеть?

– Мама, но он нам никто.

– Правильно, пока никто, но скоро станет твоим мужем. И вместо того, чтобы оскорблять его своим отказом, поблагодари. Да, еще воспользуйся случаем, и поцелуй. Ты же сама мне жаловалась, что он ни разу не дотронулся до тебя. Значит, прояви инициативу сама.

Донна Глория вскрикнула от резкой боли в ноге. Это Карла ущипнула ее, показывая глазами на отца. Тот делал вид, что ничего не слышал и поглощен своими мыслями:

– Я вот как думаю. Карла, ты все же должна поменять наши доллары, а те пусть лежат на счету. Все-таки неудобно, вот так, сразу. Да, и смысла нет. И те и эти – все равно, они твои.

Идея отца всем понравилась. Встав с места, она решительно пошла к выходу, ей хотелось остаться одной, дать волю чувствам. Выйдя во двор и открыв калитку, Карла материлась так, как никогда. Выход на улицу подпирал новенький кабриолет. Мелькнула мысль: «Опять очередной любовник этой проститутки Лолы, припарковался не там, где положено».

Отец был удивлен скорым возвратом дочери.

– Карла, ты уже? Или что-то забыла?

– Папа, у нашей соседки напротив совсем нет совести. Сколько раз мы ее просили передать своим ухажерам, не подпирать наш выход своими машинами. Если эту черную машину через десять минут не уберут, то я ее раскурочу.

Выглянув в окно, сеньор Дино сказал:

– Ты имеешь в виду, вот эту зеленую?

– Нет, папа, она черная.

Подойдя к окну, она удивилась:

– Ой, она, действительно зеленая. Но мне от этого не легче, – возмущаясь, взяла трубку телефона и протянула отцу.

– Дино, я бы на твоем месте, сразу бы в полицию позвонила.

– Глория, потерпи, мы же все-таки, соседи.

Телефон Лолы не отвечал. Вдруг мать забеспокоилась:

– А откуда у тебя ее номер?

Отец, отмахиваясь от нее, продолжал звонить.

– Дино, я тебе задала вопрос.

Положив трубку, отец раздраженно напомнил ей, как она сама принесла ему этот номер, и просьбу донны Лолы, звонить ей на мобильный, если у ее дома появятся подозрительные люди.

– Да и вправду, вспомнила. Вот память… Но ты сильно не старайся. У нее недавно новый ухажер установил джакузи. И наверняка, они сейчас, там нежатся. Ей не до телефона, звони прямо в полицию.

Такая информация о соседке вывела сеньора Дино из себя. И через минуту, он уже разговаривал с полицейскими:

– Господин комиссар, эта машина мешает нам не только выйти из дома, но мы ее боимся, может, она заминирована. Господин комиссар, мы будем следовать вашим указаниям, сами не будем подходить к ней.

Поговорив с полицейским, отец, хитро мигнув Карле, потирал руки.

– Через пару минут, у нас на улице будет весь комиссариат.

И действительно, со двора донесся вой полицейских сирен. Выглянув в окно, Карла увидела пять или шесть машин. Они подъезжали и подъезжали. Вокруг них собирались соседи и зеваки.

– Давайте спустимся, – предложила донна Глория.

Всей семьей, стоя на крыльце дома, они с интересом наблюдали за происходящим. Полицейский со служебной собакой, внимательно осмотрев автомобиль, и не обнаружив ничего подозрительного, подозвал сеньора Дино. Подходя к ним, отец Карлы, вдруг обнаружил, что автомобиль стал черным. Он просто, переливался, в зависимости от освещения и угла зрения. Взяв лежащий на сидении водителя конверт, полицейский потряс его, там зазвенело. Осторожно открыв и прочитав, содержащуюся в нем записку, ухмыляясь, спросил:

– Кто, Карла?

– Это, я.

– Это наша дочь, – повернувшись к ней, отец посмотрел в ее сторону.

– Так вот, сеньор, этот автомобиль является подарком ко дню рождения сеньориты Карлы.

Рев восторженной толпы почти заглушил его последние слова. Но все поняли, в чем дело.

Карла, изумленно закрыв лицо ладонями, от неожиданности заплакала. Затем, вспорхнув птицей, скрылась в доме. Мать, беспокоясь за свое чадо, поспешно засеменила за ней. Сеньор Дино в растерянности смотрел по сторонам и твердил одно и то же: «Я сам, я сам, своими руками, вызвал на себя полицию».

Полностью разобравшись в чем тут дело, полицейский, то ли в шутку, то ли всерьез, предложил сеньору Дино проехать с ними, дескать, ему придется отвечать за ложный вызов. Отец Карлы покорно согласился. Соседи громко скандировали, прося милосердия у комиссара. Из толпы к полицейскому подошел солидный мужчина средних лет. Представившись работником автосалона, он объяснил, в чем дело и извинился.

– Господин комиссар, сюрприз немного вышел из-под контроля. Девушка, открыв дверь автомобиля, должна была сама взять конверт. Мы согласны оплатить полагающийся штраф.

К счастью, полицейский сам как человек, оказался любителем сюрпризов и проявил, к радости окружающих людей, снисходительность.

Забрав ключи от машины, сеньор Дино, чуть не убитый наповал двойной радостью, пошел домой.

– Дино, Карла заперлась у себя в комнате и не пускает меня, – пожаловалась мать.

Теперь они вдвоем стали уговаривать ее.

– Карла, дочка, ты уже взрослая, выходи. Тони просто хотел сделать тебе сюрприз. И потом, сама подумай, если бы он просто так предложил, ты бы отказалась от всего, – почти кричал отец.

После этих объяснений, через минуту, вытирая слезы и улыбаясь, Карла вышла из комнаты и обняла родителей.

– Дочка, он поставил тебя перед фактом, чтобы ты не смущалась роскошным подарком. Он не стал испытывать твои человеческие чувства.

– А чего это мы тут стоим, скоро Тони вернется с работы, – забеспокоилась донна Глория, – надо приготовиться.

– Должен вас огорчить, дорогие мои. Скорее всего, он сегодня не придет, – многозначительно сказал отец.

– Это почему?

– Ты так ничего не поняла. Этот парень не любит, когда его хвалят. Подарки очень дорогие. Он старается не ставить нас в неловкое положение. Тони дает нам время успокоиться. У него есть гордость, но нет гордыни. Вот этим он и отличается от многих людей.

И словно по заказу зазвонил телефон. Подняв трубку, отец выслушал поздравление от Элен, переданное Тони. Она извинялась за него: сегодня он не может зайти.

– Ну и что я вам говорил! – произнеся это, сеньор Дино высокомерно посмотрел на дочь и жену, и всю комнату, как будто она была переполнена публикой, и по-гамлетовский добавил, – я только не знаю, сколько лет отпущено мне Богом.

– А как мои подруги? Что я им скажу сегодня вечером? – заволновалась Карла.

– Дочка, твои подруги, здесь не самое главное! – еле сдерживая себя, стал объяснять ей отец. – Важно, чтобы жених твой чувствовал себя комфортно. Ты представь, сколько пар глаз будут сегодня вечером разглядывать его. Они придут не к тебе, а к нему, – подытожил отец. Мать, показывая полное согласие с отцом, подошла и встала за ним, добавив от себя:

– Карла, на твоем месте я вообще не показывала бы его подругам. Ты разве не можешь представить себе, как все может повернуться? – спросила она.

Карлу от таких последствий передернуло, ей стало холодно.

– Мама, как такое возможно?

– В этом мире, дочка, все возможно, – успокаивающе напомнила ей мать.

 

10

На третий день дежурства все работники фирмы уже считали Тони своим. С ним было легко работать, он все понимал с полуслова. Руководство нарадоваться не могло. Особенно привязался к нему Джулио. Он беспрестанно цитировал ему Библию, рассказывал о проповедях, о христианских ценностях, любви к ближнему.

Тони был искренне любознательным, очень многое ему удалось узнать от сеньора Джулио. К своему удивлению и большому сожалению он обнаружил, как мало знал обо всем.

– Джулио, ты ему лучше про трех мучеников расскажи, – посоветовал Энтони.

– Про каких?

– Ну про тех, которых львы отказывались кушать.

– А, вот ты о чем, – уважительно вспомнил Джулио. – Сейчас расскажу, – охотно согласился он.

Но Энтони развил мысль:

– Возможно, львы были, слишком сыты.

А сеньор Воли, глубоко затянувшись сигаретой, задумчиво предположил:

– А может, у львов был парадантоз.

Тони был в растерянности, он не знал как себя вести. Ему так хотелось рассмеяться. Но у всех вокруг были серьезные лица. И вообще, он ни разу не видел улыбающихся, ни сеньора Воли, ни сеньора Энтони. Потом Элен объяснит ему в чем дело.

Воли не улыбается из-за того, что традиционно его рабочий день начинался в первом часу пополудни с упреков коллег. А сеньор Энтони, принципиально не улыбается, опасаясь появления морщин. И надо отдать должное, в этом было что-то разумное. Все руководство выглядело достаточно моложаво. И только седые волосы несколько прибавляли им возраста, намекая на возможное наличие у них мудрости.

Поняв компаньонов, Джулио трагически улыбнувшись и глядя на них с осуждением, посоветовал Тони никогда не брать пример, вот с таких людей.

– Тони, я хочу тебя предупредить вот о чем, – сказал Воли, оторвав взгляд от журнала. – Спаситель подбрасывает проблемы больше тем, кого сильно любит.

– И правильно делает, – встав с места, сеньор Джулио приготовился к бою. – Чего же ты не договариваешь? – наступал он на Воли. Но Воли молчал.

– Тони, Он это делает для того, чтобы испытать нас и сделать сильнее, – с радостью растолковал Джулио, – и обратил внимание. – Эти двое – грешники! Не бери с них пример! Я тебе сегодня дам литературу почитать, о пагубности людского греха, – и велел Элен распечатать с сайта всю необходимую информацию.

– Сеньор Джулио, зачем это парню? – лениво спросила она, посмотрев на Энтони.

Но тот уже и сам собирался возмутиться.

– Тебе не кажется, что мы финансово стеснены, чтобы тратить бумагу и краску на это?

– Нет, – отрезал он. – Я заплачу из своего кармана.

– Ну да, конечно, мы хорошо знаем, как ты это делаешь, – недовольно обронил Воли.

Назревал конфликт. Тони не хотелось быть косвенно виновным.

– Сеньор Джулио, я забыл Вам сказать. В прошлое дежурство я обнаружил на третьем посту подозрительно шатающегося охранника, но от него не пахло алкоголем. Он назвался Харольдом.

Услышав это имя, Джулио тепло улыбнулся. Воли взялся объяснить, в чем дело.

– Это у него просто такая походка. Он очень высокий и худощавый, поэтому и кажется, что пьяный. Харольд бывший десантник.

Эта новость Тони сильно удивила.

– И это еще не все, – добавил Энтони. – Харольд вместе с Элен посещает танц-клуб, и по нашим сведениям, является ее партнером в аргентинском танго. Водит ее в ритме романтических мелодий.

Последняя новость окончательно поразила Тони. Он представил точеную фигуру Элен и долговязого, тощего Харольда, и ничего не мог понять, какая это может быть пара.

Но ход Тони удался. Все забыли о предмете спора. А когда Энтони предложил послать в командировку Тони, все с радостью поддержали. Да и сам он сильно обрадовался – представилась возможность увидеть новое место в Бразилии, да еще, с пользой для дела.

 

11

День начинался красиво. Было теплое ласковое солнечное утро. У Тони было радостно на душе. Сегодня Элен должна была сопровождать его в церковь. Там их встретит Джулио. Туда он отправился рано утром, прямо из дому. Это был заключительный день поста. Ирэн в последний момент тоже решила пойти с ними. Пришлось задержаться, пока она смоет с лица макияж. Косметика не приветствовалась падре Сантьяго, а Джулио был его сторонником. Секретарши были хорошо осведомлены о возможных последствиях.

Когда они выходили с объекта, им встретился Энтони.

– Вы куда? – поинтересовался он.

– Я веду Тони в церковь, там его ждет Джулио.

– Понятно… Ирэн, а ты?

– А я иду с Элен, чтобы ей не было скучно, – сообразив, что причина является необъективной, она быстро поправилась. – Энтони, я так давно не посещала падре. Джулио ругается, сам понимаешь, надо исповедаться.

– А новые графики уже раздали старшим патрульным?

– Уже все давно у всех есть, – успокоила его Ирэн.

– Получается, в офисе никого нет?

– Но, мы не надолго, Энтони. Проводим его и быстро вернемся.

– Знаю, как вы быстро умеете. Не вздумайте по дороге заходить в разные салоны!

– Какие салоны? Разве, у нас есть деньги? Когда в последний раз у нас была зарплата? – Ирэн пошла в атаку. – Уж и в церковь нельзя сходить помолиться, последней надежды лишаете!

– Хорошо, хорошо, идите, – сдался Энтони.

Держа руки за спиной, словно скованный упреками Ирэн в невидимые наручники, тяжело побрел в сторону офиса.

***

Войдя в церковь, Тони с девочками увидел Джулио, прощающегося с падре Сантьяго. Но заметив их, он сразу же опять вернулся к нему, поцеловал руку падре, вынул из бумажника какие-то деньги, передал ему пожертвования. От неожиданности священник спросил:

– Джулио, но ты же сегодня уже…

Но Джулио, прервав его, показал глазами на новых и старых прихожан.

Падре Сантьяго, вместе с ним, улыбаясь и благословляя, подошел к ним. Поздоровавшись с Тони, он начал упрекать девушек, дескать, забывают о главном долге. Тони ответил на приветствие, протянув руку для рукопожатия. Но Джулио, с ужасом в глазах, резко оттолкнул его руку и, схватив руку священника, стал целовать ее, показывая Тони, как следует правильно здороваться с ним. Тони не был готов к такому повороту, и поэтому, в смятении смотрел, то на Ирэн, то на Элен. Поняв его положение, Ирэн пришла ему на помощь:

– Джулио, ну что ты хочешь от парня? Он первый раз в церкви. Ему надо сначала немного привыкнуть.

Но тут сам Тони проявил инициативу, предложил вместо этого:

– А можно, падре Сантьяго, я Вас обниму по-братски?

– Разумеется, можно, сын мой.

Обняв его, Тони ощутил какую-то силу. Ему стало легко.

Священник привел пример секретаршам, каким, в действительности, должен быть прихожанин, указывая на Джулио. Тот молча повернулся и со знанием дела пошел к алтарю. Встав на колени, он начал делать глубокие поклоны до пола, при этом, заодно, косясь, боковым зрением пытался наблюдать, замечают ли его набожность другие. Но не рассчитав очередной поклон, он ударился лбом о каменный пол церкви. Глухой удар пронесся по всему помещению. Все обратили внимание. Акустика была великолепной. Кто-то предположил, что со стены упал светильник. Такое уже было. Сеньор Джулио остался в позе – низкой точке поклона, головой вниз. Видно, он не мог прийти в себя. От сильного удара его трясло. Со стороны он стал похож на страуса, пытающегося спрятать голову в бетонном полу.

Из секретарш никто не осмеливался подойти к нему на помощь. Ситуация была очень пикантная. Они надеялись, он сам, набравшись сил, встанет на ноги.

Ирэн тихо прошептала:

– Заставь… молиться Богу…

Но ее резко одернула Элен:

– Молчи, дура, если услышит, прямо здесь же нас убьет, когда придет в себя, и отпевать далеко не надо будет уносить.

Но время проходило, а он оставался на прежнем месте, в таком же состоянии. Потеряв надежду на чудо, они бросились ему на помощь, но не успели подойти, как их шеф, сам поднялся с трудом, и пошатываясь, как нокаутированный боксер, побрел к выходу. Ирэн и Элен, на всякий случай, подхватили его под руки.

Падре Сантьяго, оставив очередного ждущего отпущения грехов прихожанина, спешно подошел к ним и еще раз благословил Джулио, с пожеланием быстрого выздоровления и возвращения обратно.

Девочки еле сдерживали смех. Тони озадаченно поплелся за ними, потом, вспомнив, вернулся попрощаться с падре Сантьяго.

– Все из-за вас. Пришли бы вовремя, этого не произошло бы. Всем известно, я молюсь по утрам не позавтракав, поэтому с голоду мне стало плохо. Слишком долго пришлось вас ждать. Вы, обе, будете наказаны.

Девочки покорно слушали. Никто из них не осмеливался назвать истинную причину почему он расшиб себе лоб. И только Ирэн, робко попыталась свалить все на Энтони.

– Джулио, это он нас задержал. Мы бы все вовремя сделали и тебе не пришлось бы падать в обморок.

По совету Элен, Тони сел за руль джипа Джулио. Тот попросил завезти его по одному адресу, якобы он должен сделать очередное пожертвование.

Когда девушки и Тони остались одни в машине, их как будто прорвало. Первой не выдержала Элен:

– Недавно, – сказала она, возмущаясь, – я у Джулио попросила аванс. Он мне отказал, сказав, что у них нет денег. Посоветовал «ноги вытягивать по размеру своего одеяла», то есть не тратиться на безделушки, и тогда денег будет хватать. Я все понимаю, не его вина, что нам не вовремя переводят деньги. Но, когда он при мне достал деньги, и поцеловав руку священнику, отдал ему, как пожертвование, я с трудом себя сдержала, как бы не высказать все накипевшее. Как будто, нельзя было это сделать не при мне.

– Элен, а ты не поняла, почему он так поступает? Ему нужна публика, – подсказала Ирэн, и продолжила. – Это еще что. Недавно, я слышала новость. Приходит Джулио в церковь, которая находится на окраине города и дает тамошнему пастору пожертвование. Так тот отказался взять деньги в руки. Ссылаясь, что только что причастился и не желает руками дотрагиваться до грязи, и посоветовал их опустить в жертвенный ящик. Так, что ты думаешь, Джулио, постояв над урной для пожертвований, немного поколебавшись, опустил туда намного меньше денег, чем собирался.

Расхохотавшись, Элен сказала:

– Хорошо, что не забрал всю урну с собой. Я бы так и поступила. Этот пастор тоже хорош. Не понимает, что надо было похвалить человека.

– Как славно было раньше, – вздохнула с грустью Ирэн. – Когда он не был таким набожным, какие мы праздники в офисе устраивали. А что теперь? Для того, чтобы съесть кусок мяса надо спрятаться под стол, иначе может забрать с тарелки и выбросить. Сам не ест и другим не позволяет.

– Раньше, даже Энтони улыбался. Редко, но улыбался, – согласилась Элен.

Тони было трудно представить сеньора Энтони смеющимся. «Наверное, тогда были другие времена», – решил он.

Не желая вмешиваться в разговор секретарш, но и молчать было неприлично, Тони предложил им денег в долг, но они отказались. Все равно, завтра зарплата. Тогда он спросил:

– Сеньор Энтони и Воли такие же набожные?

– Насчет Воли я точно не знаю, – ответила ему Элен. – Я видела его с женой, несколько раз в церкви, но они там помолившись, быстро уходят. А вот Энтони, принципиально, не ходит, говорит, что такие чрезмерно набожные прихожане, как Джулио, своим поведением могут отлучить от церкви кого угодно, нанося такой непоправимый урон религии, на какой ни телевидение, ни порнография не способны. А ведь, он раньше посещал церковь, еще до того, как у Джулио что-то повернулось в голове.

– А это правда, что ты танцуешь с Харольдом, Элен?

– Кто это тебе такое сказал, Тони? Хотя не надо, не говори, я и сама догадываюсь. – Элен пришла ему на помощь, чтобы не ставить Тони в неудобное положение.

Вернувшись в машину, Джулио сообщил всем:

– Только что, я пожертвовал большую сумму и меня сфотографировали вместе с епископом. Скоро картина будет висеть в Ватикане.

– Сеньор Джулио, почему сеньор Энтони говорит, будто я танцую с Харольдом? – улыбаясь, спросила Элен.

С трудом повернувшись к ней всем корпусом, Джулио удивленно спросил:

– А ты разве не знаешь, что у Энтони с головой не в порядке? Скоро конец света, а это мне сейчас подтвердил епископ, а Энтони замок себе построил. На его месте, я бы все продал, часть денег отдал бы приходам, а другую – раздал бы бедным.

Тони заметил в зеркале заднего вида, как девочки переглянулись.

– Если конец света и наступит, то для нас двоих, Элен и меня, – с иронией сказала Ирэн, и предрекла – Когда фирму закроют, куда мы пойдем работать? Кому мы нужны?

– Но я же вам объяснил, что не брошу вас на произвол судьбы. Обещал устроить в монастырь, значит устрою, не переживайте.

– Но мы не хотим в монастырь, мы хотим замуж, – почти крикнула Ирэн.

Дружба с женой Джулио давала ей привилегию иногда перечить ему.

– Я знаю, откуда ветер дует, и кто вам в голову вкладывает мирскую суету, – осуждающе, обратился ко всем Джулио. – Это все Энтони сбивает вас с истинного пути! А вот и он. Кажется, собирается уехать с работы.

Тот уже собрался садиться в свою машину.

– Энтони, ты почему задержал девочек? Из-за тебя они опоздали.

– Я их задержал, Джулио? – казалось, от возмущения, он сейчас лопнет. – Я говорил с ними всего-то две минуты, и за это время они умудрились меня запутать. Из-за своих графиков дежурств, меня сейчас остановил Макс и зарыдал у меня на груди. Он никак не может получить их.

Услышав такое, почти все заулыбались. Поняв, почему они смеются, он пытался исправить положение и воззвать к их совести:

– Я, конечно, могу дословно передать, какие слова он говорил в ваш адрес.

Но было поздно. Все уже представили двухметрового Макса, рыдающего на груди у Энтони, при его невысоком росте.

Больше других радовался Джулио. Сегодня его полку прибыло.

***

Открыв дверь дома, отец Карлы, тепло, по-отцовски, приветствовал Тони.

– Ты сильно балуешь Карлу, – пожурил он его. – Теперь она строит из себя принцессу, ни больше, ни меньше, – обескураженно предупредил сеньор Дино.

– Она и есть принцесса, и всегда была ею, – отпарировал Тони.

Карла с восторгом слушала отца. Как он легко разряжал обстановку, дав Тони великолепный словесный пас, ему ничего не оставалось, как забить гол в пустые ворота. Подойдя к Тони, Карла поцеловала его, поблагодарив за подарки, и назвала его принцем из мечты.

– Все мои подруги, Тони, в восторге! Бета, даже сказала, хорошо бы фильм снять про тебя.

Уроки отца дочь усвоила достаточно хорошо, Тони летал на седьмом небе, и никакой скованности. Донна Глория крикнула из гостиной:

– Идите быстрее к телевизору!

Диктор, улыбаясь рассказывал, о недавнем казусе с полицейскими. Как один влюбленный жених хотел сделать своей невесте сюрприз, подарив новенькую машину. А ее отец переполошил всю полицию. Но разобравшись во всем, комиссар решил никого не наказывать. Это подчеркивает его человеческие качества. Руководство города решило ходатайствовать о его повышении в должности, за умение наладить контакт с населением.

В комнате все ликовали. Карла и Тони прыгали от радости. Настоящий день рождения только начинался. Шампанское лилось рекой, вкусный пирог, испеченный донной Глорией, таял на глазах. Родители и Карла понимали, сейчас творится история семьи, в нее вливается новый человек. Счастье у них на пороге.

Тони радостно сообщил, что на работе у него все в порядке и скоро он уедет в командировку.

– Тони, я тоже через два дня уезжаю в Сан-Паулу, надо доработать.

– Но ты будешь приезжать на выходные?!

– Да, милый, конечно, – сказала Карла, вытирая салфеткой крем с его губ.

 

12

Пришло время, ехать в командировку. Энтони привез Тони на окраину города к своему другу Марчелло. Тот, сегодня со своей женой Ритой, собирался выехать на несколько дней в свой загородный дом, который находился в двухстах километрах от Рио. Марчелло любезно согласился подбросить Тони до деревни, где работники выделывали шкуры быков, благо это было по пути к их дому.

Энтони рассказал, что Марчелло их бывший работник. Сейчас он на пенсии. В общем, прекрасный человек со своими причудами. Три года назад он купил старый джип марки Ford и целый год безвылазно ковырялся в нем. Залудил все днище, крылья машины, заварил и подогнал все швы, поставил дополнительные прокладки, установил на бампере лебедку. Одним словом, космический корабль получился.

– Я тебя прошу, когда будешь садиться в машину, не хлопай дверьми. Он этого не любит. И постарайся ноги отряхнуть от пыли, дабы не испачкать салон, – смеясь, посоветовал Энтони.

Увидев, улыбающегося Энтони, Тони сам улыбнулся.

– Не переживайте, сеньор. Я все понимаю.

– И еще, Тони, проследи, чтобы выделанная партия шкур имела, как можно меньше царапин и порезов, от этого зависит, будем ли мы торговать с японцами. Материал предназначается на обивку автомобильных салонов и домашней мебели, сам понимаешь.

– Не переживайте, сеньор Энтони.

– Я и не сомневаюсь, Тони, – взяв его заботливо за руку, Энтони подвел его к Марчелло. – Вот он, наш новый работник. Познакомься и довези его, пожалуйста, в целости и сохранности.

– А я, по-другому, и не умею, – расхохотался Марчелло.

Это был невысокого роста круглолицый старик, с небольшим животиком. На его широких брюках были четко отутюжены стрелки, ровные, как железнодорожные пути. Футболка сияла такой белизной, что черные подтяжки, не только контрастировали, но и подчеркивали ее белоснежность.

К ним подошла полная женщина. Тони подумал: «Вот, кто за всем этим следит». Радостно поздоровавшись, она доложила по-военному своему мужу:

– Все припасы собраны, Марчелло, вода, еда, все необходимое, можем ехать.

– Спасибо, Рита. Вы стойте здесь, сейчас я выгоню машину из гаража.

Через минуту Тони увидел темно-синий переливающийся джип. Он выглядел как новенький. Стекла в машине были такими чистыми и прозрачными, что казалось их не было вовсе. Стоя рядом, они практически не слышали двигателя.

– Марчелло, почему резина на твоих колесах черней обычного? – удивился Энтони.

– Да, это он пивом их натирает, – просветила донна Рита. – Ухаживает за машиной, как за молодой женой.

– Ты бы лучше помолчала, – незлобно, сделал ей замечание муж. – Даже спокойно пройтись по гаражу не можешь. Обязательно что-нибудь сломаешь или опрокинешь. Вон, как поцарапала мне машину своим веником.

– Марчелло, это было полгода назад. Теперь, ты мне всю жизнь будешь напоминать.

– А чего ты хотела, царапина до сих пор.

Подойдя к заднему крылу, он уставился в нее.

Тони и Энтони, из любопытства, тоже стали разглядывать повреждение, но кроме своего отражения на крыле ничего не заметили.

– Где царапина? – Энтони пытался нащупать ее.

– Да вот же, вот!

– Но это же совсем не царапина, – вздохнул с облегчением Энтони, – тут немного краска отличается и все.

Жена подсказала:

– Он целый месяц полировал это место. Это был кошмар. Есть и пить отказывался.

Еще немного пошутив, решили ехать.

– Ты, Тони, садись на переднее сиденье, рядом с водителем, – предложил Марчелло.

Сев на сидение, высунув ноги на улицу, Тони, тщательно отряхнул кроссовки и попытался закрыть дверь, как можно нежнее. Но впустую. Дверь, почему-то сама открывалась назад, как на пружине.

– Ты посильней, посильней. Марчелло тут все щели законопатил и воздух, нагоняемый от двери, не позволяет закрыться ей.

– Хлопни сильней, – согласился с ней муж.

И с третьей попытки дверь закрылась. Помахав рукой Энтони, двинулись в путь. Через пять минут они уже ехали за городом. Если раньше, с трудом был слышен, работающий двигатель джипа, то в салоне, если не смотреть по сторонам, практически, невозможно было определить, стоят они на месте или едут. Хотя скорость на спидометре была больше ста километров в час. В машине было так тихо, что закладывало уши от тишины. Сеньор Марчелло предложил Тони немного приоткрыть окно, и сам у себя сделал то же самое, только тогда послышался шелест шин на гладком асфальте.

– Тони, вот так быстро мы будем ехать целый час. Потом начнется самое нудное – подъем в горы по серпантину.

– Понятно, сеньор Марчелло, – ответил он после паузы.

Окружающий пейзаж так заинтересовал его, что он как мальчик крутил головой, пытаясь ничего не упустить из виду. Ему все нравилось. От стерильной чистоты в салоне автомобиля, опрятности водителя до заботливой донны Риты. От всего этого исходила уверенность. С такой компанией можно доехать без проблем до края света. Радость охватила Тони и передалась супругам. Видя, как он сияет от восторга, они улыбались, им была приятна его компания. Тони попросил разрешения высунуть голову из окна. Водитель не сразу понял его просьбу.

– Сеньор Марчелло, я всю жизнь мечтал вот так высунуть голову, навстречу ветру.

– Конечно, конечно, давай, – обрадовался водитель, предвкушая, что сейчас исполняется желание человека.

Привстав с переднего сидения, Тони полностью высунул свой торс. Донна Рита на всякий случай рукой схватила его за брючный ремень. Он радовался, улюлюкал, махал руками, кричал, что он счастлив. Все проблемы позади, у него скоро будет новая семья.

Его озорство передалось водителю. Высунув голову в окно, он сигналил встречным машинам. Донне Рите с трудом удалось их успокоить.

– Если бы вы знали, как мне сейчас хорошо, – улыбаясь, Тони повернулся к ней.

Вчера он проводил Карлу в Сан-Паулу и легче пережить разлуку, когда и сам куда-то уезжаешь.

Впереди, на горизонте появились очертания гор.

– Марчелло, не забудь остановить у нашего любимого родника, чтобы мы пообедали.

Остановив машину в живописном месте, постелив скатерть у источника, они с большим аппетитом подкрепились вкусными припасами донны Риты. Напившись холодной воды из родника и набрав ее в приготовленную канистру, они двинулись дальше покорять подъем. Машина резво катила в гору. Уже через пятнадцать минут, посмотрев вниз, можно было увидеть змейку дороги сквозь густой лес на склонах горы. Чем выше поднимались, тем реже становился лес.

– Тони, вон та деревня, куда тебе нужно.

Впереди были видны очертания домов.

– Минут через двадцать будем на месте. Ты сойдешь у фермы, а мы поедем дальше, нам еще целый час добираться до нашего дома. Это в сорока километрах отсюда, хотя по прямой, минут десять, – предупредил сеньор Марчелло.

– Я тебе пирожков заверну, – захлопотала донна Рита.

Всем было грустно расставаться.

Дорога становилась все хуже и хуже, стала появляться колея. Неглубокая, она даже была полезна. Машина устойчиво держалась в ней. В метре, справа был обрыв. Но постепенно углубляясь, впереди на коротком отрезке, она была заполнена водой. Видимо, недавно здесь прошел дождь.

Включив пониженную передачу, Марчелло въехал в водную колею. Внедорожник, проехав немного, буксуя, почти остановился.

– Сеньор Марчелло, давайте я сейчас выйду, попробую подтолкнуть машину, – предложил Тони.

Собираясь открыть дверь, он заметил поверх дороги, на склоне горы, на корточках, укутанный в темный плащ-дождевик, сидело подобие человека. Ни рук, ни ног из-за плаща не было видно, выглядывала лишь голова, покрытая прямыми черными длинными волосами ниже плеч, узкое лошадиное лицо, без признаков растительности, испещренное морщинами и шрамами. У него был тонкий нос с горбинкой, опускающийся ниже верхней губы, его жующий рот наводил на мысль, что это все-таки не подделка в виде статуи из дерева, а живое существо.

В его фигуре было что-то зловещее. Он напоминал огромного грифа, со сложенными за спиной крыльями, готовый в любую минуту взмахнуть ими и полететь к своей жертве. Тони показал на него глазами.

– А, это, местный пастух, безобидный парень, – успокоил его Марчелло, крикнув тому, – эй, мачо, помоги толкнуть машину.

Медленно встав с места, он оказался высокого роста, ног из-под полов плаща не было видно, но руки у него были неестественно длинны, как у орангутанга. Его внешность показалась Тони знакомой. «Где я такое видел?» Потом, его как будто озарило: «Да, это же, Фредди Крюгер! Ни дать, ни взять, наверное, ожил».

Не дожидаясь помощи, Тони стал толкать машину, в надежде, что пастух сейчас подключится. Подпирая сзади машину, он крикнул:

– Газуйте, сеньор Марчелло!

Джип, немного двинувшись вперед, вновь откатился на прежнее место. Выйдя из-за машины, он обратил внимание, что пастух толкал машину спереди.

– Эй, парень, мы едем, вообще-то, в том направлении. Ее надо толкать с этой стороны, иди сюда, – сказав это, Тони опять подпер машину сзади.

Немного продвинувшись вперед, она почему-то начала раскачиваться с боку на бок. И вновь, к своему удивлению, Тони заметил неладное – теперь Фредди толкает машину в бок, раскачивая ее, из стороны в сторону.

– Эй, ты что делаешь? – обратился к нему с недоумением Тони.

– Сеньор, – хриплым голосом пробурчал он, – я умею толкать машину, только спереди или сбоку.

Услышав это, Тони решил, что Фредди глумиться над ним и стал лихорадочно осматривать вокруг себя, что бы найти такое, чтобы бросить в него.

Марчелло делал пальцем знаки, показывая Тони, вообще-то, у этого парня с головой не все в порядке, не обижайся.

Пройдя мимо пастуха, Тони, еле сдерживаясь, махнув ему рукой, с раздражением сказал ему, чтобы тот отошел от джипа. Почти вся одежда на нем была испачкана, и виновником всего этого, конечно же, он считал Фредди.

– Сеньор Марчелло, мы легко могли бы вытянуть машину ее же лебедкой, если бы длинны троса хватило до растущего впереди дерева.

– Я думаю, хватит, Тони. А если недостаточно длинны лебедки, тогда попробую, хотя бы немного вперед проехать.

Это был самый эффективный способ вытащить машину.

Лебедка медленно стала разматываться. Взяв конец троса, Тони потащил его к дереву, но ее длинны не хватило каких-то полметра. Разогнав джип, Марчелло подвинул машину на необходимое расстояние, позволяющее Тони зацепиться тросом за дерево.

– Эй, мачо, подопри заднее колесо машины, а то она скатывается назад, – попросил Марчелло пастуха.

Легко схватив плиту, толщиной в тридцать сантиметров, длинной больше полуметра, тот понес ее к машине, обойдя ее сзади, подпер заднее колесо со стороны обрыва. В тот же самый момент, Тони удалось зацепить трос за дерево и победно воскликнуть: «Есть, я это сделал!» Хорошее настроение начало возвращаться. Было видно, как сидя в салоне, супруги улыбаются.

– Сеньор Марчелло, начинайте потихоньку подтягивать трос и старайтесь, чтобы колеса из колеи не выходили.

Лебедка заработала. Трос, натянувшись, издал звук. Машину дернуло. Пройдя немного вперед, почему-то задний мост у нее стал выкарабкиваться из колеи в сторону обрыва, хотя передний прочно стоял в колее.

– Стойте, стойте, остановитесь! – крикнул Тони, – я должен посмотреть, что там происходит.

Обойдя машину сзади, осторожно подойдя со стороны обрыва, нагнувшись, он заглянул под нее и тут же оцепенел. Выбежав из-за машины, весь побледневший, широко открытыми глазами, наполненными ужасом, молча перекидывал свой взгляд с Марчелло, донны Риты на Фредди и обратно. Затем, поспешно вернувшись на прежнее место, опять заглянул под машину. Убедившись, что это совсем не галлюцинация, отбежав в сторону, вознеся руки к небу, заорал нечеловеческим голосом. Казалось, он старается докричаться до самого Господа. Эхо разнеслось по горам.

– Кто-нибудь, кто-нибудь!!! Объясните этому ослу, камень надо было положить за задним колесом, а не перед ним.

Услышав такое, супруги, одновременно, просто вылетели из салона. Обойдя автомобиль сзади, Марчелло сам все увидел. Не требовалось особо сильного воображения, чтобы представить последствия. Рванув с места, смешно размахивая руками, он пробрался в салон. Взяв оттуда ружье, с криком «убью», двинулся на Фредди. Впервые в жизни, Тони было приятно присутствовать при расстреле. Увидев серьезность намерения, пастух упал на землю, свернулся калачиком и пытаясь прикрыть руками свою голову, жалобно кричал.

– Сеньор, вы же видите, дурак я, больной. Я не умею. Не трогайте меня.

То ли вовремя поставленный диагноз самому себе, то ли мольбы донны Риты помогли. Но Марчелло, в последний момент, тяжело дыша, остановился. Втроем вцепившись в задний бампер джипа, Тони, сеньор Марчелло и Фредди, с трудом втянули его обратно, в колею.

– Сеньор Марчелло, посмотрите на это нагромождение камней рядом с дорогой. Может, не будем больше рисковать. Давайте попробуем замостить колею. Идея всем понравилась.

– Эй, Фредди, бери вон те камни, и один за одним раскладывай внутри колеи, по всей длине, где есть вода с грязью.

– Тони, ты знаешь, как его зовут? – удивился Марчелло.

– Нет, не знаю, но сейчас, это самое вежливое имя, которого он заслуживает, – сказав это, он с упреком посмотрел в сторону пастуха.

А дальше стало происходить самое невероятное. Тот, откликнувшись на это имя, бодро хватая камни, не шел, а летел над землей. По крайней мере, так казалось со стороны. Длинный плащ полностью скрывал ноги его до самой земли. Теперь он строго следовал инструкции.

Через полчаса, все двадцать метров разбитой и углубленной колесами дороги, были замощены. Теперь она могла очень долго служить людям.

– Тони, жители деревни будут благодарны нам за ремонт дороги.

– Не знаю, не знаю, – задумчиво ответил он. – Я полагаю, что эта куча камней была рукотворной. Кто-то собирал их для своих целей.

– Не переживай, Тони. Скорее для ремонта дороги их и собирали.

Намотав трос на лебедку, сели в машину. Они уже собрались ехать дальше, как вдруг со стороны водителя, подошел Фредди и протянул руку в окно. От неожиданности, Марчелло пожал ее.

– А, Фредди, ты такой вежливый, хочешь попрощаться с нами?

– Нет, сеньор. Пока рано, хочу, чтобы вы мне заплатили. Я ведь всю работу один сделал.

Никто в машине такого не ожидал. В принципе, Фредди был прав. Но если учитывать все возможные последствия, от его первой тупой помощи, то его следовало бы хорошенько отлупить.

– Ну, дай ему немного денег, Марчелло, дай бедолаге, у него никого нет.

Протянув пастуху сто реалов, Марчелло спросил:

– Тебя как зовут?

– Фредди, сеньор, – ответил тот, радостно забирая деньги.

Джип легко преодолел опасный участок дороги. Деревня была уже близко.

– Я был бы счастлив и больше не сердился, если бы это приключение было бы последним, – философски заметил Марчелло.

– Дай-то, бог, – согласилась донна Рита, тяжело вздохнув.

– Я, вот, что думаю, а не он ли всю дорогу разбил, для того, чтобы нажиться?

– Я только что об этом подумал, – с улыбкой вторил Тони сеньору Марчелло и добавил, – дурак-дураком, а деньги взял.

– Ну, вы, прямо скажете, из несчастного сделали акулу бизнеса, – стала защищать его донна Рита.

– Может, останемся на ночлег в деревне, и утром поедем к нашему дому? И Тони не будет скучно одному, – предложил Марчелло.

– Правильно, я согласна, – обрадовалась донна Рита. – Уже стемнело, переночуем здесь и заодно, я почищу одежду Тони.

– Да я всю грязь уже стряхнул с себя, – попытался отговориться Тони, но перспектива провести ночь в незнакомой деревне со своими друзьями обрадовала его.

– В самом центре деревни есть гостиница. Правда, там давно никто не служит, но двери, окна, деревянные кровати есть. И там любой припозднившийся путник может остановиться. Можно камин затопить, колодец рядом. Администрация деревни денег за это не берет… А вот и нужный нам дом, – сказал Марчелло, подъезжая к гостинице.

В свете фар было видно двухэтажное добротное каменное сооружение с верандой и жестяной крышей. К машине подошел пожилой мужчина в соломенной шляпе и предупредил: «Вода в доме есть, а за дрова необходимо немного денег заплатить».

Уже через пятнадцать минут в камине весело потрескивали дрова. Интересное приключение в приятной компании продолжалось. У всех было прекрасное настроение. Все трудности оказались позади. Тони переоделся в просторные запасные одежды сеньора Марчелло. Донна Рита, поставив греться еду на плиту, чистила испачканную одежду.

Во всем доме висела одна лампочка и та в общем квадратном коридоре. Ее тусклый свет с трудом освещал проемы дверей, выходящих в коридор комнат. Самих дверей не было, таким образом, свет понемногу освещал каждую из шести комнат, но это не мешало новым постояльцам. Уют света и тепла от камина заменял все удобства.

Когда стол был накрыт, внизу на лестнице, раздались чьи-то шаги. Взяв ружье, сеньор Марчелло пошел посмотреть.

– Да, это же Фредди! Чего тебе? – с удивлением поинтересовался он.

Ничего не говоря, Фредди, со знанием дела, прошел вглубь комнаты, где все расположились. Из бездонного кармана своего плаща деловито достал большую бутыль с водкой и поставил ее в центре стола. Это произвело впечатление, все радостно заулыбались. Чувствуя за собой вину, Фредди решил искупить ее.

Донна Рита, глазами показывая на его подарок и на него, всем своим видом говорила: «Я оказалась права, у него очень много хороших качеств».

Марчелло, откупорив бутылку, разлил водку и пригласил всех за стол. Ужин начался.

Тони с сеньором Марчелло сразу опустошили свои стаканы, приятное тепло понеслось по всему телу. Это было так кстати, вечером стало холодать. Донна Рита только пригубила и все время приглядывала за столом. За вкусным ужином не сразу обратили внимание, что Фредди не пьет и не ест.

– В чем дело, Фредди? – заботливо спросил сеньор Марчелло.

– Сеньор, эту бутылку водки, которую я принес, я вам ее продаю, – невозмутимо объяснил Фредди.

За столом воцарилась тишина, хотя все улыбались, но ситуация была деликатной. Первым пришел в себя Тони:

– Сколько тебе нужно заплатить, Фредди?

– Сто, сеньор.

– Хорошо, сейчас заплачу, – открыв бумажник, под пристальным взглядом Фредди, Тони вытащил сто реалов и протянул их Фредди.

– Сеньор, извините, Вы меня не поняли, я имел в виду сто долларов.

Марчелло издав вздох возмущения, раздраженно спросил:

– Сто долларов за бутылку водки? И где, мы тебе, сейчас, доллары возьмем?

– Сеньор, а где бы вы, сейчас, без меня водку нашли? А насчет долларов, Вы не переживайте, я уже заметил в кошельке сеньора Тони.

Донна Рита, прикрыв ладонью рот, виновато смотрела на мужа и Тони. Все ее теплые слова по поводу Фредди оказались пшиком.

Саркастически улыбнувшись, Тони протянул ему сто долларов. Немедленно забрав их, Фредди опустошил свой стакан водки и принялся за еду. Сеньор Марчелло, молча, исподлобья, наблюдал за ним. Стараясь разрядить атмосферу за столом, Тони стал шутить.

– Ну, что, Фредди, своим маленьким бизнесом занимаешься? Водкой торгуешь? Все нормально, сеньор Марчелло, Фредди все вовремя принес. За это, его еще поблагодарить надо, – сказав это, он вновь наполнил всем стаканы.

– Да, конечно, – поспешно согласился с ним Марчелло, с упреком глядя на супругу, напомнил. – Фредди, если бы не эта женщина, ты бы сейчас не торговал водкой, – произнеся это, Марчелло залпом опрокинул свой стакан.

– Я это знаю, сеньор, поэтому только ради донны Риты, продал водку так дешево. Ваше здоровье, донна Рита, – сказав тост, он разом влил в себя весь стакан водки.

Все расхохотались. Донна Рита, взяв в руки свою порцию водки, тоже выпила до дна, сказав, что в такой ситуации, она хочет стать как все, и понимать, что происходит за столом.

После третьего стакана, сеньор Марчелло и Тони, развеселившись, шутя, называли бизнес Фредди скорой помощью и очень полезной для общества.

Тот, в свою очередь заявил, что донна Рита, теперь для него является спасительницей, и он будет ей молиться каждый день. Она ему жизнь спасла. Это ее сильно тронуло, а Фредди получил еще одну поджаренную куриную ножку.

Закончив дружеское застолье, проводив Фредди, все собрались укладываться спать, когда зазвонил мобильный телефон Тони. Поприветствовав его и поинтересовавшись о его самочувствии, Элен сказала:

– Тони, тебе нужно возвращаться. Контракт не подписан и нет смысла закупать товар. Энтони просил передать тебе, что все командировочные ты получишь.

– Да, дело не в деньгах, Элен. Жаль, что так получается, я хотел помочь фирме. Скоро ваш бизнес закроется, чем вы будете заниматься?

– Тони, не переживай, у Энтони припрятано одно изобретение по навесным потолкам. Если внедрить его, то могут быть большие заработки.

Узнав о новости, сеньор Марчелло стал успокаивать Тони.

– Я видел его изобретение, это стоящая вещь.

– Получается, зря ты подверг себя трудностям, – расстроилась донна Рита.

– Я ни о чем не жалею, – теперь он стал ее успокаивать. – Наоборот, мне понравились наши приключения. Я встряхнулся, да и Фредди оказался славным парнем.

– Давайте спать, – предложил Марчелло. – А завтра утром, от администрации деревни отправится какой-нибудь попутный транспорт в Рио. Мы тебя проводим, а потом и сами поедем дальше.

Через час, встав со своей кушетки, Тони вышел на веранду. Ему не спалось. Его опять начали терзать старые воспоминания. С веранды ему была хорошо видна почти вся деревня, погрузившаяся в сон, при лунном свете. Собаки, как и полагается, устроили свою перекличку, но это жителям не мешало.

Небо над его головой было усеяно миллионами звезд. Ностальгические воспоминания волнами нахлынули на него. Когда-то в детстве, точно так же, стоя под звездным небом, на другом полушарии Земли, он мечтал каким-нибудь способом дотянуться до самой ближайшей звезды, и висеть на ней, пока Земля не сделает пол-оборота, и оказаться в Бразилии.

Сейчас ему хотелось повторить все наоборот. Вернуться к себе на Родину, к своей семье. Он так и не научился обходиться без нее, который раз себя спрашивал и не мог найти ответа, почему, если мечта сбывается, обязательно взамен нужно нести жертвы. Может, сеньор Джулио прав, когда говорит, что испытания даются для того, чтобы люди становились сильнее.

***

Утром, подъехав к зданию администрации деревни, они увидели автобус с наклеенным на окнах агитационным плакатом, где предлагалось голосовать за сеньора Барони, который выдвигался в парламент страны.

Сеньор Марчелло, договорившись со свитой кандидата, толпившейся вокруг автобуса, вернулся с радостной новостью к Тони.

– Этот автобус, через час после митинга, поедет в сторону Рио. Не доезжая семьдесят километров до города, они тебя высадят в соседнем поселке, где они тоже агитируют. Пересядешь на рейсовый автобус, курсирующий каждый час из поселка в Рио. А они поедут работать дальше, по соседним деревням, у них агитационное турне.

Музыка популярных народных исполнителей разносилась из динамиков агитационного автобуса, собирая жителей деревни. Тони, сеньор Марчелло и донна Рита, сидя в джипе, в десяти метрах от автобуса, с интересом наблюдали за происходящим. Тони предложил супругам уехать и оставить его одного дожидаться окончания митинга, но они отказались, твердо решив, сначала проводить его.

Через пятнадцать минут площадь перед зданием администрации была заполнена людьми. На трибуну поднялся симпатичный мужчина лет пятидесяти, выше среднего роста, с интеллигентными манерами. Поздоровавшись со всеми, он вдохновенно начал свою речь, давая обещания направо и налево. Трое всадников, подскакав к митингующим, привязав своих коней к ограде у здания, присоединились к толпе.

– Это семейство Санчес. Отец с сыновьями, – пояснил сеньор Марчелло.

– Те самые, пьяницы и драчуны? – поинтересовалась его супруга.

– Да, они самые, будь они трижды неладны, – с досадой проворчал Марчелло.

Все трое были одеты в брезентовые плащи, грязно-бежевого цвета, в одинаковых ковбойских шляпах, с небритыми лицами с черными усами до подбородков, похожими на руль от мотоцикла, они смотрелись, как близнецы. Со стороны трудно различить, кто кому является кем. Можно было лишь догадываться, сыновья держались вместе, ковыряясь палочками в зубах, очищая их от остатков пищи, они лениво осматривали окружающих, а их отец, подойдя к трибуне, внимательно слушал оратора. Кто-то из толпы крикнул:

– Вы все обещаете и забываете про нас на следующий день выборов.

– Я согласен с вами, – отреагировал Барони, – так было до меня. Я в курсе всего, что у вас происходит. Бывший, вами выбранный депутат, обещал вам построить дороги, пустить автобусы до Рио, и не сдержал слово. У меня все будет по-другому.

Тут ему один из помощников передал записку. Посмотрев в нее, Барони улыбнулся и радостно объявил:

– Вы еще не выбрали меня, а мои люди уже вчера замостили небольшой отрезок размытой дороги, ведущий в вашу деревню. Теперь к вам могут заезжать машины с продуктами, а не объезжать, как раньше.

От услышанного, братья Санчес оживились. Их отец, подойдя к трибуне поближе, стал подниматься по ней.

Сеньор Марчелло с женой и Тони ушам своим не могли поверить.

– Вот, мошенник, – возмущалась донна Рита.

– Я сейчас выйду, и все всем расскажу, – со злостью сказал Марчелло, открывая дверь автомобиля.

– Сеньор Марчелло, подождите, что это даст? Что изменит? На его место придет другой, а может и похуже его. Этот хоть, хорошо выглядит. И потом, они любезно согласились подвезти меня, – улыбаясь, оправдывал их Тони. – Пусть нами построенная дорога, будет платой, и потом ею будут пользоваться люди, а кто построил, это не так важно.

Согласившись, сеньор Марчелло стал рассуждать о продажности некоторых политиков. Подчиняясь своим личным потребностям, они достигают своей цели любой ценой, а после этого бросают людей на произвол судьбы, даже не заботясь о них, и не испытывают ни грусти, ни сожаления. Становятся похожими на некоторых животных, которые могут спокойно пастись рядом с трупом своих сородичей.

Тем временем, поднявшись на трибуну, и подойдя поближе к Барони, Санчес старший стал подозрительно разглядывать его. Приняв этот взгляд, за жест поддержки, Барони заботливо передал ему микрофон.

Постучав пальцем по микрофону, убедившись, что он в полном порядке, он начал:

– Сеньор, я правильно Вас понял, что ваши люди, забрав сложенные у обочины камни, замостили ими разбитую дорогу?

Барони вопросительно посмотрел на своих помощников, спросил:

– Серхио, так это было?

– Да, сеньор, как Вы и приказали, – не моргнув глазом, ответил помощник.

Взяв обратно микрофон в руки, Барони громко заявил:

– Мои приказы мои подчиненные выполняют немедленно, – и с гордостью передал микрофон обратно.

Люди зааплодировали. Вся свита кандидата восхищенно выкрикивала имя Барони. Толпа этот почин немедленно подхватила. Когда все немного успокоились, загадочно покачав головой, Санчес старший начал:

– Сельчане, вы меня знаете давно. Я со своими сыновьями два месяца, ползая по склонам горы, разбивая ногти на пальцах, выковыривал каждый камень из земли. Этот человек, – повернувшись и показав пальцем на Барони, – самый настоящий вор!

Все ахнули.

– Из этих камней, мы с сыновьями должны были достроить стену фермы, для того чтобы мои коровы и бычки не разбежались зимой.

Оглушенный обвинением Барони, схватив из его рук микрофон, собирался дать политическую оценку грязному выпаду конкурентов. Но не тут-то было. Удар Санчеса старшего, по его физиономии со всего размаху, на который тот был способен, выбросил Барони из трибуны прямо на толпу. Та, сгоряча, начала месить его. Две симпатичные скромные соратницы Барони, державшие плакаты с его портретами, не договариваясь, со всего размаху, опустили плакаты на голову Санчеса старшего. Тот, упав с трибуны, в точности проделал путь Барони «хождения в народ». Разгоряченная толпа принялась и за него.

Охрана Барони, в количестве восьми человек, кинулась с трибуны в толпу, на помощь своему шефу. И тут все началось: били друг друга без разбора.

Донна Рита молясь, благодарила Бога, что Марчелло не пошел искать правды, а послушался Тони. Его скромность обернулась для них большим благом, может, самым главным в их жизни. Вдруг Марчелло воскликнул:

– Нет, только не это!

Тони и донна Рита ужаснулись от увиденного. Преисполненный ярости, Фредди решительно двигался на толпу.

– Если сейчас он все расскажет, мы пропали, – запричитала донна Рита.

– Всем пристегнуть ремни, если этот болван объяснит, как на самом деле все было. Я рвану машину с места и только в Рио остановимся, – приказал Марчелло.

– А почему мы сейчас не можем уехать? – жалобно спросила его жена.

– Рита, ты думаешь, что предлагаешь? Наша машина не вертолет, а пока я не решаюсь проехать сквозь толпу.

Действительно, они были заперты сошедшей с ума толпой. Дрались все. И похоже, им это доставляло удовольствие. Фредди вонзился в дерущуюся толпу, как нож в масло. Размахивал длиннющими руками, как лопастями небольшой ветряной мельницы. Он наносил удары направо и налево, всем подряд. Досталось семейству Санчес и Барони со свитой. И непонятно было, на чьей он стороне. Похоже, этим он выражал свой протест.

Раздались несколько выстрелов, толпа замерла. Глава администрации, угрожая пистолетом, обещал пристрелить любого, кто продолжит драку и предложил мирно разрешить проблему. Все согласились. Видимо, сказывалась усталость. Санчес старший выдвинул свои условия:

– Пусть моей семье заплатят три тысячи реалов.

Толпа одобрительно зааплодировала. Видя такую поддержку, Барони дал команду своему помощнику Серхио отдать им эту сумму. Старший брат, получив деньги, передал их младшему. Тот начал внимательно пересчитывать их. Внезапно перед их носом возникла жадно протянутая рука Фредди.

– Чего тебе?! – испугавшись, от неожиданности рявкнул на него старший брат.

– Дайте мне тоже денег, дайте!

Старший брат, схватив его за шиворот, со словами: «С таким лицом нужно кустами ходить, а не людей пугать», – выпроводил его подальше от младшего брата с полученной компенсацией. Фредди не унимался, твердо решив еще раз получить денег за отремонтированную дорогу.

Донна Рита была возмущена до глубины души. В ее глазах Фредди деградировал. Она назвала его прохиндеем.

– Ты ведь уже получил один раз плату, – почти крикнула она.

Тони медленно сказал:

– С большой долей уверенности могу сказать, что этот парень плохо закончит.

Фредди не вдавался в подробности причин своих желаний получить денег за отремонтированную дорогу. Он скорее всего опасался, и правильно делал, потому что семейство Санчес и, вероятно, вся деревня и свита Барони могли бы предъявить ему свой счет. Просто теперь, Фредди без тени стесненья, решил обратиться к Санчесу старшему и пробить в нем чувство вины:

– Сеньор, ваши сыновья не желают со мной поделиться деньгами, а только грубо учат меня, где мне можно ходить.

Услышав такое, отец Санчес, взглядом ветеринара стал изучать с ног до головы Фредди. Затем, буркнув себе под нос:

– Если дурак, почему не поучить?

Повернулся и отошел от него, потеряв всякий интерес к нему. Не найдя сочувствия у отца, Фредди опять вернулся к братьям. Только зря он это сделал, лучше бы хоть немного объяснил, в чем дело, добавил бы логики. Наконец, младший Санчес, обратив на него внимание, спросил:

– Чего хочет этот идиот?

Старший брат, с ненавистью глядя на Фредди, и заботливо поправляя воротник плаща младшего брата, тихо сказал:

– Он хочет забрать нашу компенсацию.

Перестав пересчитывать деньги, тот сложил их вдвое, передал было их брату на временное хранение, но быстро передумал, и сунул их себе глубоко во внутренний карман. Похлопал по нему снаружи, дабы убедиться, не провалятся ли они куда-нибудь не туда. Молча обошел Фредди сзади, и дал ему такого пинка, что несчастный слетел со своего места, под радостные возгласы зевак.

Кое-как встав на ноги, Фредди двинулся на обидчика, не зная на что идет, но получив по носу от старшего брата кулаком, похожим на гирю, с разбитым лицом кубарем покатился прочь. Как будто недостаточно на нем было шрамов.

Тони обратил внимание, на прежнем месте, где Фредди предусмотрительно оставил свой посох и котомку, лежал только посох. Это могло означать одно. Кто-то в суматохе утянул его вещи, а если, там еще находились заработанные им деньги… Когда он узнает об этом, его ожидает новый удар, это убьет его. Тони стало жаль пастуха. Все-таки он сочувствовал ему.

Просто Фредди подвернулся шанс. Бедолага захотел еще раз извлечь выгоду. Это было так по-человечески, это было так понятно. Он по-своему искал свое место под солнцем. А за это его не только избили, но и потерял все, что имел. Собрав последние силы, показав братьям на прощание неприличный жест пальцем, Фредди пошатываясь побрел восвояси, искать свое добро.

 

13

Собрав все плакаты, которые еще можно было использовать, свита Барони вместе с ним погрузилась в автобус. Отъехав от деревни, остановились на привал у родника, заодно Барони решил провести разбор полетов.

Вначале посчитали убытки. К удивлению, потери были небольшими, не считая синяков под глазами и нескольких разбитых носов.

– Серхио, скажи мне пожалуйста, – начал Барони строго, – на кого ты работаешь?

– На Вас, сеньор, – ответил тот, в недоумении встав с места и преданно смотря на своего шефа.

По его посиневшему глазу и разбитому носу, было определенно трудно обвинять его в предательстве интересов Барони.

– Я говорю сейчас о той провокационной записке, которую ты сунул мне в руки, там, стоя на трибуне.

– Шеф, я Вам все объясню, – начал он, заикаясь, отпил воды, немного успокоившись, рассказал свою версию. – Вчера, мы с Карлосом на легковой машине, с трудом преодолев этот отрезок дороги, приехали к администрации деревни, договариваться о Вашем визите. Там же заговорили о плохих дорогах. Администрация наотрез отказалась срочно ремонтировать дорогу, предложив эту миссию взять на себя, если нам так нужно провести агитационную кампанию в их деревне. Поругавшись с ним, мы ушли. Это был полный провал. Мы теряли больше тысячи избирателей, потому что наш автобус никогда не смог бы преодолеть такое препятствие. И что Вы думаете, когда мы решили изменить маршрут и не посещать эти места, к своему удивлению, уже через час, на обратном пути, дорога была отремонтирована. Карлос сказал мне, что это небеса нам помогают, и Вы обязательно здесь получите то, чего заслуживаете. А раз это чудо свершилось из-за Вас, значит, дорогу построили мы, решил Карлос.

– Да сеньор, все так и было, как объяснил Серхио, – отрапортовав, Карлос продолжал ставить холодный компресс на разбитую губу.

Убедившись, что это не происки конкурентов, Барони успокоился, дав женщинам себя осмотреть. Вдруг, обратив внимание на Тони, он поинтересовался у него:

– А что Вы думаете?

От неожиданного вопроса Тони заволновался. Ему казалось, что он покрылся краской от стыда и сейчас его разоблачат. Как никак, он является одним из косвенных виновников произошедшей драки.

– Сеньор, я считаю, эти люди неблагодарные и невежественные. Ваша речь была прекрасной и захватывающей.

Такой лестный отзыв понравился всем. Барони самодовольно улыбался.

– Да, я знаю, на что иду. Допускаю, неблагодарная толпа может линчевать меня за мои добрые дела, но я ни перед чем не отступаю. Как не отступил перед смертью наш Спаситель, – сказав это, он гордо встал. Все его окружение зааплодировало. Окинув всех воинственным взглядом полководца, показывая рукой на горизонт, он заявил:

– Нас ждут большие победы, не будем расстраиваться из-за какого-то недоразумения, один проигранный бой не означает поражения в войне. Я верю вам и надеюсь на вас.

Последние слова вызвали шквал восторга.

– По Вашему акценту, я вижу, Вы недавно приехали в страну, – сказал Барони, по-дружески подсаживаясь к Тони.

– Да, сеньор, я всего-то месяц здесь. Раньше жил в Соединенных Штатах.

Эта новость сильно обрадовала его.

– А как у вас выборы проходят? Случаются эксцессы?

– Сколько угодно, сеньор. Могут и подстрелить кандидата, – успокоил его Тони.

Помощники, переглянувшись между собой, оценивающе кивали головой.

– Я же говорил Вам, нам еще повезло, – вставил Серхио.

– А что бы Вы нам посоветовали? Могли бы Вы нам чем-то помочь?

– Я, помочь? – удивленно переспросил Тони. – Да, я и так вам… – у него, чуть с языка не сорвалось полное признание своего участия в их предвыборной кампании.

– Я имел в виду, – пояснил Барони, – есть ли в ваших выборах какие-то различия, тонкости, которые можно было бы у нас использовать.

Вопрос для Тони стал понятен. Это польстило ему. Кандидат, на полном серьезе, советовался с ним. Конечно же, он не мог больше молчать, просто обязан был говорить. И заговорил.

– Сеньор, все ваши тезисы и предвыборные планы замечательны, но избиратели знают: построить дороги, пустить обслуживающий транспорт по ним – решение таких задач требует долгого времени и, возможно, не хватит отпущенного срока выбранному политику. Подсознательно понимая это, каждый из них, уже не верит Вам. Может быть, немного изменить тактику? – предложив такое, Тони повернулся к его помощникам. – Не отказываясь от грандиозных планов, начинать, по существу, с небольшого. Заезжая в очередной населенный пункт, заранее поинтересоваться, кому можно реально помочь. Вашими скромными возможностями можно починить ограду, помочь отремонтировать протекающую крышу, поучаствовать в заливке фундамента дома.

Виновато улыбаясь, он попросил:

– Я умоляю вас, только все строительные работы согласуйте с хозяевами. Еще необходимо, скорректировать ваши тезисы, привязать их к местности, близко к сердцу принять проблемы населения. Оно само пойдет за вами, увлекая за собой своих соседей, – закончив речь, Тони сам себе удивился.

Серхио взял ручку, внимательно слушая его, конспектировал все сказанное.

Барони, с упреком посмотрев на своих помощников, произнес:

– Господи, с кем мне приходится работать! – свалив утренний провал на своих подчиненных, он обратился к Тони с предложением поработать на него, заявив, – что еще бы два-три таких помощника и стал бы я президентом.

– Я очень благодарен, сеньор, за более, чем лестное предложение, но у меня, к сожалению, есть обязанности перед своей фирмой, поэтому вынужден отказаться.

Штатный фотограф все это время щелкал всех для истории.

Посадив Тони в рейсовый автобус, следовавший в Рио, Серхио передал ему визитку Барони и адрес штаб-квартиры, с предложением посетить их в Рио. И тоже присоединился к своим коллегам, уже вовсю развернувшим агитационную работу.

Барони воспринял буквально все рекомендации Тони. Вызвав дополнительных людей из города, он развернул масштабную помощь близлежащим девяти поселкам.

Кого только не было в его команде. Тут и врачи, и строители, и психологи. Местное население, вначале восприняло такую деятельность как учения спасательных служб, а когда начала ощущаться реальная помощь – отремонтировали водопровод, убрали мусор в некоторых захламленных дворах, люди в едином порыве стали молиться. Каждый человек желал дотронуться рукой до Барони, посмотреть на него и послушать. А старушка, добровольно взяв на себя труд, ходила по дворам, провозглашая, что Мессия, наконец-то, вернулся и начал сразу с их поселка. Нашлись люди, утверждавшие, что дотронувшись до Барони, они исцелились.

Сидя в полупустом автобусе, Тони с интересом наблюдал за местными красотами. Ему нравился пейзаж. На душе стало спокойней. Тони больше не мучили угрызения совести. Избирательная кампания продолжалась. И главный помощник Барони лично проводил его, извинившись за своего шефа, потому что тот сильно занят.

Рейсовый автобус часто останавливался, подбирая все новых пассажиров, и вскоре, сидячие места в салоне, полностью были заняты.

Уступив свое место пожилой пассажирке, Тони, встав, прошел к окну автобуса, ближе к заднему выходу. До города оставалось пятьдесят километров. На каждой новой остановке пассажиры входили и выходили и в переднюю, и в заднюю дверь автобуса. У некоторых на руках была домашняя живность: куры, гуси и даже живой молочный поросенок. В машине стало шумно. Две маленькие женщины живо делились впечатлениями, устроенным вчерашним скандалом одной из них своей сопернице:

– Я ее прямо предупреждала, если ты, старая калоша, не оставишь моего Чико в покое, я свою ногу засуну тебе в задницу, – говоря это, показывала, как двумя руками сзади хватает за волосы мнимую соперницу, подтягивает к себе для удобства и, согнув свою короткую ногу в колене, резко выпрямляет ее в воздухе, направляя прямо к нужной цели.

От неожиданности Тони, инстинктивно, резко повернулся спиной к окну. Успев подумать: «Наверное, это какое-нибудь средневековое наказание местного населения». Женщины, заметив его движение, смущенно улыбнулись. Глядя в окно, невольно он тоже стал улыбаться, представив эту картину, в исполнении маленькой женщины. Заметив для себя, что она левша, и сопернице придется очень трудно.

Вскоре в автобусе не осталось и стоячих мест, но пассажиры каким-то образом протискивались. Водитель терпеливо ждал. Один из сидящих пассажиров, пожилой мужчина, на весь салон объявил всем о готовности водителей автобусов продать свою душу за несколько реалов. Сразу же другой пассажир, сидящий невдалеке от него, немного привстав с места, выразил глубокую тревогу. Если с такой скоростью они будут двигаться и дальше, то он поспеет к себе домой к мытью посуды. Сказав все это, он вновь сел.

Кто-то стал жаловаться и ругаться, что он проехал две лишние остановки, и никак не может сойти. Теперь придется доехать со всеми до города, и затем, возвращаться обратно. Большинство пассажиров стало громко роптать. Водитель сердито крикнул в салон, что он выехал, для того, чтобы работать, и автобус – не такси.

Сидящий на переднем сидении священнослужитель, стал призывать всех к терпению и любви к ближнему. Это немного успокоило всех пассажиров.

– Падре, я не то что против, но вот так, тесно прижавшись, я не готов любить никого, даже мисс мира, просто не получится, – пояснил мужчина средних лет.

Тони старался с библейским спокойствием переносить временные неудобства, как советовал сеньор Джулио. Но с трудом повернув шею, и поняв, кто его мокро и скользко чмокнул в правую щеку, он пришел в негодование.

Его руки были так прижаты толпой таких же как он пассажиров, что казалось, на нем одеты сразу две смирительные рубашки. А теперь молочный поросенок стал лизать и левую щеку. Все лицо и нос страшно чесались. Не имея возможности дотронуться рукой до лица, он в ярости укусил поросенка за ухо, пообещав съесть его сырым, если тот не оставит его в покое.

Как будто поняв человеческий язык, тот с визгом рванулся в сторону, прокладывая себе по головам пассажиров путь к свободе, пока не провалился вниз, в какую-то узкую щель. Хозяйка безуспешно пыталась вернуть его себе, взбесив вокруг себя всех пассажиров. Вовремя встав со своего сидячего места, и не имея возможности отойти от него, падре начал проповедовать, снова призывая к терпению. Многие с завистью смотрели на временно освободившееся место. Тони подумал, вот бы каким-нибудь образом выпрыгнуть из толпы и упасть на него сверху, но быстро от этой затеи отказался, вспомнив барона Мюнхгаузена, у того хоть руки были свободны. Его так подперли, что никакие старанья не помогут.

Зажатая нога сильно болела. Он попробовал немного поджать ее под себя, в это время несчастные пассажиры сомкнулись еще плотней, и зажатый со всех сторон, Тони повис в воздухе.

Ох, какое блаженство он испытал. Как это раньше ему в голову не пришло так поступить, удивляясь и наслаждаясь, думал Тони. Он вспомнил слова сеньора Джулио: «Тем грешникам, у которых в жизни было много женщин, на том свете, черти будут заставлять их целоваться со старыми страшными старухами, отвратительными существами». Похоже, пророчество начало исполняться. Если в автобусе его лобызал молочный поросенок, то, что его ожидает в будущем. От этих мыслей ему стало не по себе. Но вслушиваясь в слова священника об отпущении грехов, он ощутил надежду. Его мысли прервал голос водителя автобуса, объявившего последнюю остановку. И после этого он будет гнать до самого города.

Новым пассажиром должен был стать толстяк маленького роста с круглым лицом и двумя котомками в руках. Безуспешно пытаясь протиснуться, в, с трудом открытую заднюю дверь, он крикнул пассажирам:

– Эй, серединка, сморщься! Чтобы я вошел!

Кто-то из пассажиров умудрился запустить в него недоеденный огурец. Вытирая размазанную голову, он попытался понять, что это было. Рассердившись, закричал:

– Ну что, пол-автобуса нужно вынести, сейчас вынесу!!! – и угрожающе, положил на землю свои вещи.

Серединка автобуса с надеждой посмотрела в его сторону, что он исполнит угрозу. Но он обойдя автобус, подошел к окну водителя и удивительно мирным тоном пожаловался:

– Кики, ты же знаешь меня, я без особо важной причины, не выезжаю из села. Сегодня у меня жена рожает в Рио, а твои пассажиры не пускают меня вовнутрь.

Водитель с пониманием, оправдываясь, сказал:

– Пепи, ты же сам видишь, в машине нет места.

– Но я бы смог втиснуться и поместиться, если ты меня немного подтолкнешь.

Кто-то внутри истерическим голосом заорал:

– Тут давно нет места! Семечку негде упасть!!!

Водитель предложил:

– Затолкать тебя без трактора я не смогу. Если хочешь, залезай наверх, но ближе к городу нужно будет сойти.

Толстяк, достаточно юрко забрался на крышу автобуса. Было видно, что не впервые ему приходилось добираться таким вот образом.

На конечной остановке водитель, выйдя из своей кабины, выковырял двух пассажиров, сделав небольшую брешь, и к несчастным путешественникам начало приходить избавление. Выходя из автобуса, пассажиры моментально расходились в разные стороны, не обращая внимания, что двигаются в ненужном для них направлении. Сейчас для них главное – как можно дальше отойти от бывших соседей, о любви к ближнему никто не думал.

Тони шел, пошатываясь, по мостовой, ощущая необычную приятность твердой земли. Мимо него проходили пешеходы, прогуливавшиеся по вечернему городу. Их спокойные размеренные голоса казались ангельским песнопением и действовали на него успокаивающе. Некоторые из них шептались, с интересом оглядывались на него. «Наверное, я выгляжу помято», – подумал он.

Мимо него проехали сразу два полупустых автобуса, вызвав в нем гнев. Его стало вновь все раздражать, особенно расположенные на высоком столбе электронные часы. Когда он хотел узнать время, они показывали градусы и наоборот. Эту деталь Тони давно заметил, хотя промежуток между ними был всего несколько секунд, но этого было достаточно, чтобы рассердить его. Кто-то из прохожих, показывая на него, сказал:

– Да, это тот самый парень, которого показывали сегодня.

Не поняв, что тот имел ввиду, он осмотрел себя у большой зеркальной витрины. Не найдя в своей внешности ничего подозрительного и успокоившись, он решил зайти в бар, находящийся недалеко от дома Карлы. Сеньор Дино давно ему рекомендовал это заведение. Там кормили очень вкусной национальной едой, а хозяином был приятель Дино, сеньор Завен, эмигрант во втором поколении.

Ему не хотелось идти домой. Карлы все равно не было, и родители ее не ждут его так быстро. Зачем причинять им неудобства неожиданным приездом.

Не прошло и минуты, как к его уличному столику подошел высокий пожилой мужчина, его волосы и усы были белого цвета. У некоторых людей седые волосы переходят в белый цвет. Это придает им необыкновенное обаяние. Пристально глядя на него, большими добрыми глазами, старик поинтересовался:

– Сеньор, Вас не Тони, зовут?

– Да, так и есть. А Вы, как я понимаю, сеньор Завен?

Хозяин бара был приятно удивлен, что посетитель знает его имя.

– Вам, наверное, про меня рассказал отец Карлы, сеньор Дино? – спросил Тони.

– Нет, сеньор. Я узнал о Вас из других источников, но мне приятно, что Вы родственник сеньора Дино, это мой старый друг.

Теперь Тони сгорал от любопытства. Он вспомнил, как сегодня, многие люди обращали на него внимание. Пригласив Тони зайти внутрь бара, сеньор Завен подвел его к телевизору.

Повторяли новости о предвыборной кампании, показывали лидеров гонки по предварительным опросам населения. Впереди, с хорошим отрывом шел Барони. Тони, не сразу узнал себя в его окружении. Так странно было видеть себя, занимающимся политикой, среди серьезных людей. Ему часто приходилось видеть себя по телевизору, но это были записанные футбольные матчи, моменты забитых голов. А здесь было совершенно другое. Диктор объявил его имя и добавил, «благодаря, вот этому господину, выписанному командой Барони из Соединенных Штатов, кандидату удалось вырваться вперед. Похоже, Барони заручился поддержкой администрации президента, и та выслала ему в помощь своего человека. А это может означать огромные инвестиции, если победит сеньор Барони».

Тони ушам своим не верил. Посетители из-за соседних столиков, увидев его, радостно подсели к столу Тони. Кому не хватало места – двигали свои столы поближе, и началось застолье.

Было много съедено и выпито. Вначале угощали Тони, а затем он – всех подряд. Люди интересовались его мнением. Вопросы были неожиданными: от того – какой лучше мобильный телефон выбрать, до сроков конца света. Один малец даже спросил, является ли он миллионером, дескать, он всю жизнь мечтал поужинать с таким. Чтобы не расстраивать его Тони признался:

– Да, мое состояние больше десяти миллионов долларов.

Каждый посетитель желал дотронуться до него. Происходил массовый радостный психоз. Перед ними сидела мечта каждого. Избавление от такой славы произошло, к счастью, так неожиданно, как и все в его жизни.

Он несколько раз протер салфеткой свои пьяные глаза, но миража не могло быть. Из подъехавшего такси вышли Эммануэль и Кокито, и направились прямо к нему. «Похоже, у этого парня везде свои люди», – успел подумать он.

***

Проснувшись утром, в чужой широкой постели, в незнакомой комнате, Тони позвал живых людей на помощь, в надежде, что таковые найдутся рядом. Он с трудом вспоминал все произошедшее с ним за последние сутки: комфортное путешествие с сеньором Марчелло и донной Ритой, не очень комфортное незапланированное возвращение из командировки в общественном транспорте, до нелепых, для него, политических выборов. События в его жизни разворачивались так стремительно, что ему иногда казалось, какой-то сценарист с воспаленным воображением заранее расписал его судьбу. И теперь ему приходится участвовать в событиях, влияющих на жизнь многих людей. Это его обеспокоило: как бы им не навредить.

Наконец, из соседней комнаты послышались шаги. Как он был приятно удивлен, увидев перед собой, прекрасную Эммануэль, в прозрачном шелковом халатике. Быстренько набросив на себя простынь, пытаясь скрыть свою радость, он испуганно спросил:

– Эммануэль, ты со мной сегодня ночью что-то сделала?

– На что ты намекаешь, Тони? – таинственно улыбаясь, спросила она.

Делая ужасные глаза, он спросил:

– Ты, мною овладела?

– А что такое?

– Видишь ли, Эммануэль, – начал он издалека, – у меня появилась девушка, и мы скоро, наверное, поженимся.

– И что это может означать? – почти пропев, она присела к нему на кровать.

Прозрачный халатик был на ее голом теле, как издевательство. Безуспешно пытаясь отвести взгляд от прекрасного создания природы, он робко, поучительно предупредил: «Это грех, Эммануэль».

– Хорошо, тогда я пошла, – улыбаясь улыбкой охотницы, она собралась встать с кровати.

– Хотя, я и не знаю, – начал рассуждать Тони, – увеличивает ли количество грехов старый грех. Надо бы позвонить сеньору Джулио.

Видя его страдания, Эммануэль решила помочь бедняге, немного подтолкнуть его.

– Тони, послушай, какой же это новый грех? Это все старое и отвечать придется, как за один.

– Видишь ли, Эммануэль, возможно, на том свете меня будут заставлять жить с безобразными старушками.

– Не переживай, Тони. Кокито меня для тебя и туда доставит, – сказав это, она сбросила свою бесполезную «вуаль».

– Ну, раз так… – не успел он договорить, как их совместный полет с крутыми виражами начался.

 

14

Карла никак не могла дозвониться до дома, никто не подходил к телефону. Она сильно нервничала. Странные новости о ее женихе стали доходить до нее.

Наконец-то…

– Мама, что там у вас происходит?

Услышав тревожный голос дочери, мать, пытаясь успокоить ее, сказала:

– Карла, у нас все хорошо.

– А что с Тони? Что это за история с выборами?

– Я сама пока не знаю.

– А где он сейчас? Я никак не могу дозвониться до него. По его телефону отвечает какая-то старуха, с руганью и проклятиями в его адрес, называя его живодером и убийцей. От такой новости, я чуть в обморок не упала. С третьей попытки эта женщина мне объяснила, что Тони, якобы убил ее свинью в автобусе, и так увлекся, что выронил свой мобильный телефон. Мама, я с ней договорилась, сегодня вечером она зайдет к вам. Разберись поконкретней, дай ей денег за животное, если это так, конечно, как она говорит, и забери телефон.

– Карла, что за глупость ты повторяешь? Тони – убийца? О чем ты, дочка? – возмущению донны Глории не было предела. – Недавно позвонил сеньор Завен, друг отца, и рассказал, как твой жених гостил у него в баре всю ночь. И его все принимали, как посла мира. Он там всех угощал, и все посетители бара за его счет умудрились выпить недельный запас алкоголя. Кто-то даже денег в долг у него взял. Он предупредил папу, чтобы тот попросил его быть поосторожнее. Среди нормальных людей могут и бандиты оказаться. И в тот вечер, как говорит сеньор Завен, за ним заехал его старый приятель, какой-то Кокито, и увез его в гостиницу, где он раньше останавливался. Отец два часа назад поехал за ним туда.

– Мама, я тебя прошу, когда папа его привезет, никуда не отпускайте, пусть сидит дома. Все, целую, я скоро приеду.

Положив трубку, донна Глория озабоченно проворчала:

– Сидела бы дома и смотрела за своим женихом. А так, что я могу поделать? Не привязывать же его к ножке кровати?

 

15

Прошло больше недели, как Тони вернулся из командировки. На работе ему предложили отдохнуть некоторое время, из-за того, что график выхода патрульных смен составили с учетом его отсутствия, и поэтому очень трудно будет все переделать. Люди предупреждены, и согласно полученным рабочим дням, спланировали свои личные дела. И ему ничего не оставалось, как вернуться к своему прошлому времяпрепровождению. Он целыми днями плескался в море, играл на пляже в футбол и каждый вечер сидел в баре сеньора Завена. Они подружились, им нравилось коротать время, беседуя на родном языке, ведь предки хозяина бара были из тех же мест, что и Тони. В его кармане мобильный телефон стал плаксиво издавать сигналы, это означало, что батарея опять села. Каждый день он звонил Карле, и должен был отчитываться, где был и кого навещал, и во что был одет. Ему даже нравилось это.

За пятнадцать лет ветреной свободы, он устал, появилась потребность от кого-то зависеть и вызывать искреннее беспокойство, как у всех нормальных людей, имеющих семьи. Из-за ежедневного отчета, одной зарядки батареи не хватало. Но скоро вернется Карла, и жизнь пойдет еще веселей.

Сеньор Завен запретил своим работникам отпускать Тони больше двух бокалов вина, и брать плату больше, чем за одну порцию ужина.

Тони не обижался на него, он понимал, в чем дело. У некоторых посетителей вошло в привычку угощаться за его счет. Не то, что ему было жалко денег, их у него, для одного человека, было более, чем достаточно. Но кому понравится, когда некоторые относятся к тебе потребительски. Несколько постоянных посетителей взяли у него денег в долг, но не это его тревожило, а, как бы его, Тони, доброту не приняли за простоту.

К его столу подсел высокий лысеющий мужчина, в черном дорогом костюме. Его белая рубашка была подчеркнуто опоясана на шее, правильно висящим черным галстуком.

Черные широкие очки скрывали цвет глаз, да и возраст тоже. Как только, тот улыбнувшись, поздоровался с ним, Тони понял, кто сидит перед ним. Его предупреждали и сеньор Завен, и сеньор Дино. Хотя такая встреча не должна была его сильно удивить, но внутренне, он был в недоумении. Как вообще, кому-то в голову пришло, подойти к нему. Он забыл учесть одно. Не только обычные люди, но и бандиты видели одну фасадную часть его жизни. Если бы они копнули поглубже, или была бы возможность увидеть над его головой на широком экране все пережитые Тони жестокости, когда человеческая жизнь была дешевле стакана воды, то они сто раз бы подумали, прежде чем подходить.

– Отдыхаете, сеньор?

– Нет, думаю, – загадочно ответил Тони.

– О чем, если не секрет? Может, я смогу помочь Вам?

– Может быть, я очень надеюсь, – и пристально посмотрев на него, задал ему вопрос. – Можно ли, зайдя к тигру в клетку, заняться с ним любовью?

Услышав такое, посланник снял свои очки, и, тупо улыбаясь, смотрел на него, не зная, что ответить, но подумав, спросил у Тони:

– А что Вы сами думаете по этому поводу?

– Я вот все думаю, в принципе, можно, – кивнул медленно головой Тони и саркастически улыбаясь, продолжил, – любовью с тигром заняться можно, но какое удовольствие при этом процессе получишь… – недвусмысленно намекнул он.

Хозяин бара внимательно наблюдал за обоими.

– Чем вы занимаетесь? – дружески улыбаясь, поинтересовался мужчина.

– Раньше играл в футбол, а сейчас нет.

– А что вы еще умеете делать?

– Да так, почти ничего, разве что, еще стрелять в людей? – сам себя спросил Тони, ответив ему.

Он смотрел на незнакомого мужчину взглядом сытого хищника, у которого временно набит желудок. Удовлетворив свое любопытство, незнакомец понимающе постучал пальцами по столу, встав, пожелал хорошего отдыха, и чтобы у Тони не было осечек, попрощавшись, ушел. Сев в машину, бандит уверенно доложил:

– Я все разузнал, Босс, можем ехать.

– Да, и чего тебе удалось разузнать? – степенно спросил тот, не глядя на него.

– Это киллер! Здесь он в отпуске, набирается творческих сил, думает о душе, пропивает заработанное и угощает. Но вскоре ему снова выходить на промысел, думать о хлебе насущном. Я думаю, он работает на какое-то правительство.

Услышав такую интерпретацию, пассажиры Мерседеса с пониманием, одобрительно, кивали головой. Босс, опустив стекло, снял темные очки, желая лучше, при дневном свете разглядеть Тони, и проронил:

– Этот малый мне нравится. Вам есть чему у него поучиться. Не знаю, за что я вас кормлю, – грустно сказал он, ткнув указательным пальцем, как стволом, в водителя, приказал, – поехали!

 

16

Самолет из Нью-Йорка приземлился в Рио с часовым опозданием. Весь полет Кэрл провела в тягостных раздумьях. Хотя ее провожали родные и друзья, и проводы оказались веселыми. Но, оставшись наедине с вопросами, которые она должна была разрешить, почувствовала грусть. Ее мало беспокоила предвыборная кампания, которую ей предстояло освещать. Их было достаточно в ее практике. Сейчас тревожило другое, ради чего она сюда прилетела: Тони. Где его искать? Возможно, это будет сделать не так трудно, через супружескую пару, она запомнила их фамилию. А что будет дальше? Как он себя поведет? Нужна ли она ему сейчас? Ведь прошло столько времени, а он ни разу не дал о себе знать.

Спустившись с трапа, вдохнув романтический воздух тропиков, она вдруг ощутила себя легко, и все проблемы показались разрешимыми. Купив себе мороженое, она прогуливалась, ожидая получения багажа.

Перед ней на стеклянной стене висел огромный плакат, с почти обнаженным парнем, и в таком же состоянии, дюжина красоток, которые протягивали свои руки к бой-френду, пытались своими ладонями прикрыть его наготу. И им это почти удалось.

Надпись на плакате звала всех посетить пляжную студию, обещала помощь красоток: «Они вас не оставят в беде». Призыв ей показался удачным и двусмысленным.

Подойдя еще ближе, Кэрл ахнула, ужас и гнев охватили ее. Ошибки не могло быть, она узнала его. На плакате был ее голый Тони, выставленный на всеобщее обозрение, с такими же нагими девочками. У нее подкосились ноги, один из служащих аэропорта, обратив на нее внимание, предложил ей помощь.

Не глядя в его сторону, она загробным голосом спросила:

– Это, давно здесь?

– Что, давно здесь? – переспросил служащий.

– Вот это, давно здесь висит? – уже скандальным голосом, показывая на плакат остатком мороженого, повторила она.

– Уже дней десять, мисс.

Кэрл как будто прорвало:

– А я, дура, переживаю из-за него, не сплю ночами, где только не искала его. А он, кобель Тони, прохлаждается здесь.

Служащий с сочувствием поинтересовался у нее:

– Это Ваш жених, наверное?

– Был таким, – сказав это, она с силой швырнула недоеденное мороженое прямо в плакат. Оно угодило, как раз, в неприкрытую интимную часть Тони, сделав его портрет вполне пристойным для обозрения публики любого возраста, вызвав шквал аплодисментов, рядом стоящих пассажиров.

Отойдя в сторону, немного остыв, она начала смеяться. Теперь Тони выглядел комично, уж больно бросок получился метким. И каждый мог себе представить, как бедняга отморозит себе одно место.

Совсем успокоившись, Кэрл стала трезво рассуждать. «Собственно говоря, что нового я узнала? Он мне и сам рассказывал, что у него сто подружек, а я сто первая. Наверное, эти – немногие из них». А когда ее осенило, что через эту картину можно разыскать студию, и самого Тони, ей стало и совсем весело:

– Да, это же знамение! Теперь я его точно найду!

Она подошла поближе к плакату, невдалеке молодая девушка продавала буклеты из такой же серии. Подойдя к ней, с трудом заставив себя полистать их, она не могла скрыть удивления. Вот, Тони парит в воздухе над волной, и каким-то чудесным образом, опираясь своим детородным органом в гребень волны, держится на ней.

«Это сколько же дублей надо было сделать, – злилась она. – А вот, стая бесстыдниц, висят на нем, как присосавшиеся пиявки». У нее не хватило сил смотреть дальше. Отойдя в сторону, Кэрл подумала: «Может это фотомонтаж, а он ни о чем не догадывается, уж больно фантастически выглядят фотографии».

Немного подумав, стремительно вернувшись, она скупила все оставшиеся буклеты. Прочитав адрес студии, Кэрл начала рвать их в клочья. Откуда-то взявшиеся две пожилые монахини, стали в четыре руки помогать ей. Закончив терзать картинки, одна из них, подойдя к продавщице, спросила, не боится ли та греха, распространяя «это»? Девушка виновато оправдываясь, пыталась объяснить, монахине, что она продает, стараясь при этом не заглядывать в содержание.

Приехав в престижный отель, рядом с пляжем, Кэрл решила оставить вещи в номере, и дойти пешком до студии. Она располагалась в нескольких минутах ходьбы от гостиницы. Консьерж предложил ей подождать пару часов и бронь с номера с видом на море будет снята. И тогда, она может заселиться, если пожелает. Это ее полностью устраивало. Оставив вещи внизу, она вышла из отеля.

Кэрл была в прекрасном настроении. Море, улыбающиеся лица отдыхающих, да, все прохожие вокруг нее были с добрыми лицами. Быстро найдя адрес, вошла в дверь студии, вход и вывеска на ней говорили сами за себя. Тут полно красоток, улыбающихся и ненавидящих друг друга, как и бывает в таких заведениях.

В помещении было достаточно прохладно и немноголюдно. Кондиционеры работали на полную мощь.

Встав из-за своего рабочего столика, к ней подошел мужчина с женскими манерами, разодетый во все пестрое. Узнав, что она американская журналистка, он, не то обрадовался, не то разочарованно сказал ей, что он принял ее за супермодель, навестившую их студию. Затем представился: «Жи-жи, помощник, мадам Браун».

– К сожалению, ее сейчас в студии нет. Она работает вместе с моделями на пляже. Но, к счастью, в студии сейчас находится одна супермодель, и с ней можно договориться об интервью.

Предложив ей присесть в удобное кресло, угостив холодными напитками, Жи-жи быстро удалился.

– Элеонора, Элеонора, деточка! Твой звездный час наступает. Там, в холле сидит журналистка из Нью-Йорка, мы можем попросить ее, чтобы она написала о тебе.

– Вот, будет здорово! – восхищенно смотря на Жи-Жи, она представила, как девочки, одна за другой, по очереди, будут умирать от зависти.

– Жи-Жи, милый, скажи, что я сейчас к ней выйду.

Потом, передумав, предложила:

– Нет, лучше пусть она поднимется ко мне через десять минут.

– Элеонора, деточка, сейчас не время… – но резко замолчав, Жи-Жи сам сообразил, как лучше поступить.

Потолкавшись между вторым и первым этажом десять минут, он спустился к Кэрл, и сразу же попросил ее следовать за ним.

В уютно обставленной комнате Кэрл бросился в глаза глянцевый плакат, где поверженный Тони лежит у ног Элеоноры. Не подав и малейших признаков раздражения, она уже была готова к таким сюрпризам, немного запоздала с ответом на приветствие Элеоноры. Заметив, что журналистка пристально вглядывается в фотографию, она хвастливо заявила:

– Это я на пляже.

– Я поняла, прекрасный миг, – похвалила ее Кэрл. – А, кто у вас такой фотограф?

– Это я, это я! – будто из-под паркета вылез Жи-Жи.

– Вы просто маг.

– Вы знаете, у нас много такого рода фотографий, и мы скоро собираемся открыть фотовыставку в вашем городе.

Кэрл слегка поперхнулась апельсиновым соком, от перспективы увидеть своего будущего жениха, «выставленного» в таком виде, для родственников и друзей. Откашлявшись, она предложила:

– Лучше везите их сразу во Францию.

От такого предложения Жи-Жи чуть не сгорел от радости. Его красочный костюм стал выглядеть еще аляпистей.

– Прекрасный совет, а теперь, я вас оставлю вдвоем, – и Жи-Жи, сильно вдохновленный, наконец-то ушел.

Задав несколько обычных вопросов Элеоноре, она спросила у нее:

– У вас и мужчины моделями работают? – показывая авторучкой на Тони.

– У нас работают несколько мужчин, но это обслуживающий персонал. Есть один мужчина, который занимается с моделями, так и тот, Жи-Жи, – двусмысленно улыбаясь, напомнила она. – Который, только что ушел.

Кэрл от этого стало легче, она, по-прежнему, смотрела на лежащего Тони.

– А что касается, вот этого парня, – стала пояснять Элеонора, – это случайный прохожий. Мы его нашли спящим на берегу моря. Между собой мы называем его Робинзоном. Никто не знает, откуда он взялся, и где сейчас. Но, он нам сильно помог. Мадам Браун называет его ангелом – посланником небесным.

– Так, он, наверное, профессиональный стриптизер?

– Мы не знаем. Наверное, он даже не догадывается, что его снимали. Давайте поговорим о другом, – предложила Элеонора.

– Нет, – возразила, улыбаясь Кэрл, – мне не безразличны позы этого парня. Вначале уладим его дела, а потом, поговорим о другом, – медленно сказав все это, Кэрл уставилась взглядом прокурора на Элеонору.

Та, позвонив Жи-Жи, пригласила его к себе. Узнав, что интересует Кэрл, он любезно спросил:

– Зачем Вам этот невоспитанный тип?

– Просто, этот тип, к вашему сведению, мой жених, а когда он узнает об этих картинах, вы разоритесь.

От такого известия, Жи-Жи, казалось, умер. Он просто перестал дышать. Элеонора готова была выбежать из своей комнаты. Спохватившись, она с раздражением спросила:

– Так Вы нас обманули! Вы не журналистка, а обманутая жена!

– Нет, дорогуша, я самая что ни есть настоящая журналистка, вот мое удостоверение и моя аккредитация.

Жи-Жи, голосом приговоренного, произнес:

– Мы погибли, он нас утопит своим иском, и всю студию заодно.

Заметив их реакцию, и обрадовавшись, что Тони здесь ни при чем, и влип, как всегда, по своей душевной простоте, она потребовала убрать в городе все плакаты и уничтожить все носители и негативы. В таком случае, можно будет говорить о недоразумении. Быстро попрощавшись, встала и ушла.

– Да что, эта нахалка представляет из себя, – набросилась на ее следы с кулаками Элеонора, после того, как они остались вдвоем в комнате с Жи-Жи.

– Умоляю тебя, Эли, не губи. Я знаю, тебе все равно, твои поклонники не оставят тебя на улице. Ты подумай о нас, что со всеми будет, они разорят нас в суде, – закончив умолять, он быстро подошел к стене и содрал плакат.

– Хорошо, Жи-Жи, положи картину в мой шкаф, я не стану спорить с ней, – таинственно улыбнувшись, она сказала, – этот бой-френд мне тоже нравится, я ей объявляю войну.

Жи-Жи, с надеждой и восхищением посмотрел на свою любимицу. Он хорошо знал, Элеонора слов на ветер не бросает.

– Найди мне его, Жи-Жи!

***

Когда она подошла к отелю, эйфория от радости, что Тони не по своей воле позировал на пляже, перешла в беспокойство. Одно дело она уже сделала. Если у Жи-Жи есть разум, он прекратит тиражировать эти безобразия. Но вот, где искать своего простоватого жениха, для которого не составляет большого труда влипнуть в непристойное дело, по-прежнему было неясно.

Служащий, взяв ее вещи, вежливо пригласил подняться в только что освободившийся номер. Это были двухкомнатные апартаменты. Окна лоджии выходили на океан. В просторной ванной комнате стояла футуристического вида джакузи. Заметив, лежащий рядом с зеркалом, футляр для мужского бритья, Кэрл обратила внимание служащего отеля.

– Ой, это сеньор Тони забыл, он только выехал отсюда, забрав свои вещи.

У Кэрл сердце замерло. Стараясь сдерживать волнение, она спросила:

– Он постоянно здесь жил?

– В последнее время, нет. Номер был забронирован за ним, он его оплачивал, но вчера администрация убедила его снять бронь. Зачем ему лишние затраты?

– Как тебя зовут? – улыбаясь своей улыбкой, применив секретное оружие, она предложила служащему присесть.

– Меня зовут Кокито, – ответил он, не сходя со своего места.

– Кокито, этот Тони выглядит не так, как мой один хороший знакомый? – и описала его работнику отеля.

– Похоже, так, мисс.

– Мы говорим об одном и том же человеке, – Кэрл сияла, она уже не могла скрывать свое волнение.

– Кокито, а ты знаешь, как его найти?

Кокито, как старый разведчик, заподозрив неладное, сказал:

– Нет, мисс, не знаю.

Она понимала, что служащий врет.

– Послушайте, – с мольбой в голосе она обратилась к нему, – мы с ним расстались при трагических событиях. Почему Вы не желаете помочь мне? Как Вы думаете, какой вред я могу ему нанести?

– Не знаю, мисс, не знаю, – колеблясь, сказал Кокито.

Когда она была в полном отчаянии, к ее удивлению, служащий сказал:

– Хорошо, мисс. Сегодня вечером, после дежурства, я Вас отвезу к нему, но если Вы нанесете ему какой-либо ущерб, я за себя не отвечаю, – сурово заключил он.

– Кокито, о чем ты? Я нанесу ущерб Тони? Возьми, посмотри мое удостоверение и аккредитацию. Я могу и денег тебе дать.

Осмотрев документы, служащий, облегченно вздохнув, вежливо улыбаясь, заметил:

– В этом Вы похожи на сеньора Тони. Мне не нужны Ваши деньги. Он тоже любит за все платить. Я Вам помогу, до вечера.

Оставшись одна в номере, она с трудом приходила в себя. У нее дух захватывало оттого, как быстро развивались события. Не прошло и четырех часов, как она прилетела в Рио, а уже удалось найти иголку в стоге сена. Прохаживаясь по комнатам, улыбаясь, она представляла, как Тони здесь жил. Романтично посмотрев на стену, она прикоснулась к ней рукой. Присев, осторожно, на широкую металлическую кровать, погладив своей прелестной рукой постель, она тихо с любовью произнесла: «Тони здесь спал».

Бедняжка Кэрл, если бы ты знала, что эти стены могут рассказать! Если бы эта кровать была бы не железной, она бы не выдержала все, что на ней происходило, ты никогда не стала бы расслабляться. Но, как многим известно, незнание часто помогает счастью.

***

Прошло больше часа, как Жи-Жи отправился в бар, куда обычно заходит Тони, чтобы передать ему приглашение от Элеоноры. А она сама все это время, припарковав свой красный Феррари невдалеке, нетерпеливо ждала его. Прохожие с интересом разглядывали диковинную машину, а еще больше, саму хозяйку. Феррари-кабриолет смотрелся эффектно, а водитель внутри него, выглядел восхитительно.

Люди, проходя мимо, ради приличия, недолго задерживали свои взгляды на Элеоноре. Но, отойдя немного, оборачивались, останавливались и пристально всматривались в нее.

Эта незнакомая обворожительная девушка, сидя в своей машине, действовала магически на пешеходов. Сам водитель и ее автомобиль дополняли друг друга. Хотя, если бы сейчас людям предложить разглядывать фантастическую машину без водителя, они бы вряд ли стали это делать, тратя свое время. Без нее Феррари выглядел бы сиротливо, это при том, что машина уникальная. И не каждый человек может встретить такую на улице. Просто, люди, увидев сразу и девушку, и автомобиль, воспринимают это как мгновенное счастье, и такой образ, навсегда остается в их воображении.

Устав от этих взглядов, Эли стала разглядывать себя в зеркале водителя в салоне, направив его в свою сторону. Она знала себе цену, взгляды прохожих ее уже не так радовали.

Вокруг нее крутились политики, известные спортсмены, и просто богатые люди. Она была желанным гостем в любой компании и на каждом банкете. Ее всюду приглашали. Но, будучи сиротой, выросшей в приюте, и хорошо усвоившей методы борьбы за место под солнцем, она понимала, что все это временно, еще десять-пятнадцать лет и все.

У нее были деньги, дом, поклонники. Спокойно могла бы выйти замуж за богатого, но все эти перспективы не очень ее окрыляли. Она почему-то чувствовала себя одинокой. Чем больше присматривалась к состоятельным ухажерам, тем менее привлекательными они становились для ее души. Сидя в машине, она себя спрашивала, что она здесь делает? Да кто этот босяк с пляжа, чтобы его еще ждать? Что происходит с ней? Она стала раздражаться.

«Куда пропал этот Жи-Жи?», – разглядывая себя в зеркале, в который раз подправляя помаду на губах, она возмущалась. «Если через пять минут, этот придурок Жи-Жи, не вернется, я уеду, – решила она. – Пусть сам добирается, как хочет».

Но прошло и пять минут, и десять, она все еще оставалась на прежнем месте. Задумываясь над своим поступком, почему она приехала сюда, все больше и больше разочаровывалась в себе. Догадываясь и понимая, боясь себе признаться, что этот нищий Тони с пляжа запал ей в душу, а ведь, она еще в юности, столкнувшись с непониманием и неуважением со стороны мужчин, поклялась никогда, ни в кого не влюбляться. Пусть они ее любят.

Но этот парень тронул ее, она в нем увидела что-то такое, чего не встречала у других. Он ее притягивал. В нем была какая-то загадка. Она интуитивно понимала, он что-то ищет в жизни. И в этом они с ним похожи. «Может, поэтому, – думала она. – А, может, из-за того, что попробовал пренебречь мною тогда, на пляже? И теперь это у меня каприз? Но, потом, он валялся у моих ног, так в чем дело, Эли? – спрашивала она себя. – Зачем тебе он? Да, мало ли, таких симпатичных и бедных парней без гроша в кармане, целыми днями слоняющихся по пляжу…»

Задавая самой себе вопросы, и отвечая на них, подсказала себе: «Да, ладно, пусть будет, на всякий случай. А то все богатые, и богатые, с ними скучно. Денег у меня и так достаточно. Этот парень без гроша за душой, если я его приближу к себе, он будет на меня молиться похлещи, чем Жи-Жи. А что, могу за него и замуж выйти». Представив себе, как Тони, счастливо сходящий с ума, от того, что она его выбрала, прислуживая ей и лаская, исполняет все ее желания. «Он будет мне слугой и мужем».

Это ее возбуждало. Но тут стали подкрадываться сомнения: а если откажется?

Вместе с тревогой в ее сердце начали пробуждаться чувства к нему, которых она сильно опасалась, быть порабощенной ими. Это стало ее злить и раздражать. Она уже поняла: если Жи-Жи так задерживается, значит, неспроста. Он бы никогда не стал отнимать столько времени, зная ее характер, и чем это может для него закончиться.

Когда Жи-Жи вернулся, у него горели глаза. По нему было видно, что ему удалось добыть что-то необыкновенное. Уставшая Эли сидела на водительском кресле и, подперев рукой голову, нервно, пальцами правой руки отбивала дробь на руле своего автомобиля, словно играла на пианино.

– Знаю! Знаю! – воскликнул Жи-Жи, предвосхищая ее обоснованные упреки. – Моя королева устала, но я не с пустыми руками вернулся. У меня есть новости, Эли, ты не поверишь!

Она утомленно посмотрела на него, всем видом показывая: ее больше ничего не интересует. И вообще, это недоразумение, она здесь случайно.

Увидев все это, Жи-Жи решил немедленно выложить все:

– Элеонора, дорогая, оказалось, что этот кретин богат, достаточно богат, – говоря это, он с сожалением, утвердительно кивал головой. Как будто лучше бы Тони оказался бомжем. Возмущаясь, продолжил:

– Я получил информацию из трех независимых источников. И это не все. Позвонил в банк нашим людям, мне там подтвердили. На сегодняшний день у него около двадцати миллионов долларов. Представляешь, моя королева? – задав риторический вопрос, он уставился на нее испытывающим взглядом, с любопытством, ожидая ее реакции.

Молча, не выронив ни одного слова, Элеонора завела двигатель своего Феррари и плавно тронулась с места. Автомобиль, издавая звериный рык укрощенного хищника, прокладывал себе путь сквозь джунгли пешеходов, игнорируя правила уличного движения. Люди с почтением расступались, давая проехать «инопланетному кораблю». Когда, наконец, Феррари выехал на трассу, Элеонора прибавила скорости, через две секунды на спидометре уже было сто. Молчание продолжалось. Жи-Жи начал беспокоиться, но не решался заговорить первым.

Наконец, Эли, издав какое-то шипение, начала сквозь зубы ругаться:

– Ничтожество, дрянь, урод обманул меня. Ты помнишь, Жи-Жи, как он хотел меня унизить?

– Он тебя еще осмелился обмануть? – с ужасом в голосе спросил Жи-Жи. – Эли, королева моя, когда это он успел? А где тогда был я?

– Рядом, рядом со мной, ты был, – она бросила на него укоризненный взгляд.

Жи-Жи, ничего не понимая, но полностью доверяя своей любимице, готов был выброситься из машины из-за того, что не смог предостеречь ее от этого жулика Тони. Но суицид был отложен: больно уж хотелось узнать, при каких обстоятельствах это произошло, да еще так, что он ничего не учуял. Но тут, к его счастью, она сама решила истолковать обман Тони.

– Этот дегенерат притворился нищим. Я-то думала, что у него за душой нет ничего, кроме трусов по колено, в которых мы его подобрали на берегу… В действительности оказалось, он полностью экипирован. И еще имеет наглость не звонить мне, продолжает не замечать меня. Унижает! Да, что он о себе думает? Это он ждет, чтобы я за ним бегала?!

Узнав, в чем дело Жи-Жи немного успокоился, сообразив, что виноват он не так много, все ведь тогда приняли Тони за обычного парня, а на лбу ничего не было написано. Придя полностью в себя, Жи-Жи решил пристроиться к ругани своей королевы и поносить Тони:

– Тогда он мне сразу не понравился, он самый настоящий, дегенерат, – начав говорить, он тут же заткнулся, приплюснутый к лобовому стеклу, от резкого торможения Феррари, у него чуть было внутренности не вылезли наружу. Несчастный не успел пристегнуть ремень безопасности. Отлипнув от лобового стекла машины, он испуганно посмотрел на Элеонору.

Задетая его словами, она медленно произнесла:

– Слушай, Жи-Жи, если еще раз оскорбишь моего жениха, ты просто вылетишь с работы и это в лучшем случае. Заруби у себя на носу: «То, что можно говорить Юпитеру, не позволено быку».

Прочитав жесткое нравоучение, она рванула с места. Для Жи-Жи повторилось все снова. Только теперь, он был прижат к спинке сидения. Он хорошо понимал, без этой женщины, он никто и ничто, потому как в действительности был ее жалкой тенью, но все-таки тенью супермодели. Это из-за нее с ним общаются политики, элита и вообще, сильные мира сего. Весь авторитет, который он приобрел в обществе, это благодаря тому, что все приглашения, и аудиенции к ней шли только через него. А она сама его выбрала на эту работу, а значит, может и мгновенно уволить.

Феррари мчался по загородной трассе, на спидометре уже было более двухсот километров в час, а автомобиль продолжал набирать скорость:

– Моя королева, – начал Жи-Жи робко. – Я не то, чтобы против твоих планов, но ведь у тебя уже есть Тавинье. Он тоже богат, ты собираешься ему отказать?

Снисходительно глянув на него, она таинственно улыбнулась и промолвила:

– Жи-Жи, я обоих приберу к рукам, у меня будет и тот, и другой. Вам, мужчинам, можно же такое, – сказав это, она еще раз посмотрела на него и, представив себе что-то, расхохоталась и прибавила скорости.

Веселье передалось и Жи-Жи. Он встал с места в полный рост, держась одной рукой за раму лобового стекла, улюлюкая встречному ветру и проносящимся мимо машинам, показывал им левой рукой знак победы Victoria. Ему понравилось предложение его королевы. Он смотрел на ее развевающиеся волосы на встречном ветру и наслаждался. Сейчас, на такой скорости она выглядела демонически красивой.

Было бы наивно полагать, что Всевышний наделил ее такой внешностью и темпераментом для того, чтобы она сделала какого-нибудь мужчину счастливым. Скорее наоборот – для необходимости разрушить несколько семей, и разорить дюжину ухажеров. Стать, в конце концов, для всех окружающих горьким примером и назиданием, как нельзя поступать, и слепо влюблено, начинать думать чем угодно, но только не головой. А ведь, из всех частей тела, только голова предназначена для принятия решений, а не что-то другое…

 

17

Узнав, что Карла приехала, Тони засиял от счастья. Ее родители были рады его поведению. Наливая ему чай к пирожному, донна Глория, улыбаясь, носилась вокруг него:

– Тони, она сейчас принимает душ, немного подожди, она просто хочет выглядеть для тебя, как можно лучше. А пока, поешь.

– Куда еще лучше, донна Глория?

– Сынок, но ты же знаешь, девушки в этом возрасте полны сомнений. А если еще такой жених ее ждет… – хитро подмигнув, она развела руками. – Сам виноват, избаловал ее подарками. Вот она теперь и сидит часами у зеркала.

Мать Карлы знала, что говорить. Она знала: кашу маслом не испортишь.

Наконец-то появилась Карла. В красном облегающем платье она выглядела суперсексуально. Загадочная улыбка и глаза, полные желания. Подойдя к Тони, она его обняла, слегка укусив в правую мочку уха, успев шепнуть:

– Я так соскучилась, Тони.

– Я тоже, Карла. Я хочу кое-что показать тебе, мы можем подняться ко мне наверх?

– Конечно, Тони, но мама дома, – Карла жалобно посмотрела в сторону матери.

Та не могла слышать их разговора, но почему-то поняла дочь.

– Я ухожу на рынок, фруктов купить, а отец вернется через час. Так что, Карла, поухаживай за Тони сама, – и взяв с собой все необходимое, вышла из дома.

Так быстро мать никогда не выходила из дома. Карла восхищалась своей матерью. Закрыла за ней дверь, она немного нервничала, прикусив губу, задержалась у зеркала. Тони был уже наверху. Ну, что же, девочка, твой час настал. Сейчас это случится.

Тяжело вздыхая, она стала медленно подниматься по лестнице. Ее слегка трясло.

Войдя в комнату Тони, она не чувствовала ног под собой. Взбудораженный Тони, подойдя к ней, слегка обняв ее за плечи, повел ее к своей кровати, успокаивая, предложил ей присесть.

– Я сейчас, – сказал он, отойдя от нее.

Карла закрыла глаза, ее улыбающиеся страстные губы были готовы к поцелуям.

– Вот, возьми, Карла. Смотри, что у меня есть.

– Что это? – продолжая улыбаться, она бегло листала кипу подшитых бумаг с напечатанным текстом. – Тони, это ты мне написал?

– Если бы я мог такое написать, – с восторгом и сожалением сказал он.

– Наверное, это какой-то поэт-романтик.

– Не знаю, может быть. Я спрошу у сеньора Джулио, это он мне дал. Читай! – с нетерпением попросил он ее.

Она прочитала заглавие, и от изумления у нее расширились зрачки. Она перечитала снова. «Жизнь грешников после их смерти в аду! Все грешники после смерти попадают в чистилище. Демоны их сопровождают повсюду, заставляя прелюбодействовать, жить супружеской жизнью с отвратительными безобразными чудовищами».

Перестав читать, Карла удивленно спросила:

– Тони, тебе это нужно?

– Да, да, Карла, это всем нужно, читай дальше, там самое интересное.

«После этого черви и гниды ползают по ним. Заползая в рот, ноздри, глаза».

Отбросив напечатанный текст в сторону, она стала брезгливо трясти руками.

– Тони, зачем тебе это? Фи, фи, – наморщив носик, она без устали повторяла это.

– Карла, я хочу постричься в монахи.

– Что? – ее чуть удар не хватил.

– Я собираюсь жить уединенно, в келье, чтобы предаваться размышлениям.

– Да? – протяжно переспросила она, успокоившись.

Карла уже смотрела на него глазами охотницы, как на дичь, будущее которой зависит от нее.

– И когда ты это решил?

– После того, как пообщался с сеньором Джулио.

Встав с места, подойдя к кипе бумаг, лежащих на столе, она двумя пальцами взяла за край напечатанного текста. Небрежно тряся его и подозрительно улыбаясь, с разочарованием в голосе, медленно спросила:

– Тони, ты… меня… позвал для этого?

– Да, Карла, я с нетерпением ждал, когда ты вернешься из Сан-Паулу.

– Ты, Тони не шутишь? – она уже не улыбалась.

– Какие тут могут быть шутки.

Подойдя к зеркалу, стоя к нему спиной, она стала пальцем поправлять помаду на губах:

– Тони, я сегодня приглашена на вечер к своей подруге, ты не хочешь пойти со мной?

– Нет, наверное, – с сожалением сказал он, – я там никого не знаю.

Нагнувшись над зеркальным столом, пытаясь лучше что-то разглядеть на лице, она провокационно выставила свою задницу, плотно обтянутую узким красным платьем. От этого, она стала похожа по контурам, на большое сердце.

– Дело в том, Тони, что туда придет один известный футболист. Видимо, я ему нравлюсь. Я бы не желала давать ему какие-то надежды.

– Я тебя понимаю, Карла, – легко согласился Тони. – И его тоже можно понять, ты всем нравишься и мне тоже.

От этих слов ее бросило в жар. «Хорошо, что я начала этот разговор», – подумала она. Но тут Тони продолжил:

– У меня тоже доброе сердце.

После небольшой паузы, Карла с трудом переваривая сказанное Тони, повернулась к нему всем корпусом:

– Тони, это такой комплимент?

– Это действительно, так, – глаза его при этом смеялись. – Ты просто прекрасна, Карла.

– А чего ты будешь делать без меня, Тони?

– Пойду в бар.

– Хорошо, тогда на обратном пути я тебя заберу, – обрадовано сказала она.

Карла помнила советы матери: не показывать часто Тони, до поры до времени, своим подружкам.

– Тони, только я тебя прошу, не надо тратиться на спиртное, угощая всех. Разумеется, это твои деньги, но все-таки подумай, многие стали злоупотреблять твоей добротой.

– Спасибо, Карла, я обратил на это внимание, – сказал он, улыбаясь.

***

Когда донна Глория вернулась домой, Тони уже не было, он ушел в бар, коротать время. Всю дорогу домой, она была охвачена тревожной радостью. Встретившись с Карлой в гостином зале, обняв дочь, она с надеждой спросила:

– Ну как, у вас все хорошо?

– Нет, мама, ничего хорошего, – отойдя от матери в сторону, скрестив грозно руки на груди, она обиженно надула губы, как будто родители были в чем-то виноваты.

– Наш Тони сошел с ума.

– Как это, дочка? – мать устало присела на край дивана.

– Куда папа устроил его работать, где он выкопал эту фирму, во главе с сеньором Джулио? Тони сказал мне, – тут ее голос задрожал, обняв мать, она зарыдала, – он сказал, что по примеру сеньора Джулио, подумывает, не уйти ли в монастырь?

Донна Глория, облегченно вздохнув, засмеялась:

– Если дело только в этом, Карла, ты можешь быть спокойна, – вытирая салфеткой слезы дочери, она ее утешала. – И нам он это говорил, но послушай, что ему нравится в этой деятельности. Он восхищенно рассказывал, как все советуются с падре Сантьяго, целуют ему руку, да еще денег дают. Тони думает, мол, он сам, смог бы так служить, при его жизненном опыте. Дочка, он на это смотрит, как на профессию.

Карла рассмеялась.

– Вот, так-то, теперь лучше, – успокоившись донна Глория смотрела с горячей любовью на свою красавицу дочь.

– Это все рассказы сеньора Джулио, любит он все приукрасить. А Тони, я думаю, он просто шутит.

– Мама, он говорил на полном серьезе.

– А ты смотрела ему в глаза?

– А в чем дело?

– Был у нас один родственник, когда он серьезно шутил, его глаза выдавали. Поэтому все не столько слушали его, сколько следили, не смеются ли у него глаза.

Карла расхохоталась:

– Вот, хитрец, как я сразу не поняла, он такой же. Представляешь, мама, когда я ему рассказала, что нравлюсь Карлиньо, он мне сделал комплимент, оказывается, я ему тоже нравлюсь, но только потому, что у него доброе сердце.

– Дочка, а как ты хотела, – донна Глория нахмурив брови, напомнила ей, – Карла, отец тебя предупреждал, будь с этим парнем осторожна, его трудно обидеть даже пулеметом, но можно смертельно ранить одним словом. Знаешь, дочка, чтобы ты не наделала глупостей, я тебе лучше, расскажу все, хотя, в начале я не хотела торопить события. Сеньор Завен рассказал отцу, как Тони делился своими планами. В конце года, он собирается жениться на тебе, если ты дашь свое согласие. И это еще не все. Он собирается вложить большую сумму в новый бизнес с сеньором Энтони. Тот изобрел какие-то потолки, папа видел, дело стоящее. Но до этого, он должен уладить дела в Нью-Йорке, и переехать навсегда в Бразилию.

Узнав новость, Карла, задрав носик, встала в стойку. Кокетничая, она сказала:

– Ну, я еще подумаю, с ответом.

Донна Глория, с трудом сдерживаясь, чтобы не схватить дочь за волосы:

– Ты опять за свое, Карла!

– Мама, мама, я же шучу. Тони же шутит!

 

18

Придя в прекрасном настроении на день рождения подруги, со временем она ощутила какое-то интуитивное чувство тревоги. Хотя поводов к беспокойству не было, и всем на вечеринке было весело, ее несколько раз поздравляли с хорошей партией. Одна подруга плоско пошутила:

– Кто рыщет, тот всегда найдет!

Устав от мрачных мыслей, Карла решила уйти пораньше. Подъезжая на своем переливающемся кабриолете к бару, она издали заметила веселившихся там людей, многие танцевали прямо на улице. Она с трудом нашла Тони, тот сидел внутри бара с виновником торжества, у которого родилась двойня и оба мальчики. На столе было полно пустых бутылок из-под алкоголя. Благо, сегодня хозяина бара не было на месте. Заметив ее, Тони испугался своего вида. Он старался казаться трезвым.

– Привет, Карла! А я о тебе только подумал.

Скрывая злость, с трудом улыбаясь, она ответила:

– Поэтому я заехала, милый. Пошли домой, уже поздно.

Собутыльники попытались уговорить ее, но наткнувшись на ее взгляд, помогли Тони выйти из-за стола. Стараясь держаться ровно, Тони пошатываясь, шел впереди нее, толпа, расступаясь аплодировала ему. Карла смотрела на всех с лютой ненавистью. Когда они отъехали, Тони стал извиняться:

– Карла, я не знаю, как все получилось, у человека праздник.

– Но, ты, же мне обещал.

Он не знал как, ей ответить, сгорая от стыда, оправдывался:

– Я не знаю, почему так получается. Правильно говорят мудрецы: дурак и его деньги не долго остаются вместе.

– Вот что, дорогой, отдай мне все свои кредитные банковские карточки, – потребовала она жестко, как законная жена, ведя левой рукой машину и выставив правую руку перед его носом, в ожидании их.

Он беспрекословно подчинился.

– Теперь, ты будешь получать ровно столько, сколько необходимо для одного человека, чтобы посидеть вечером в баре.

Ему понравилось ее поведение, он уважал женщин с характером, да, и устал от вольной жизни.

– А вот и родители, ждут нас в саду.

– Карла, я умоляю тебя, поехали. Я не хочу, чтобы меня видели в таком состоянии.

– Поздно, Тони, они уже подходят к калитке.

От волнения, ему стало еще хуже. Голова кружилась, в глазах стало все двоиться. Выпито было много и всякого разного. Усадив его на скамейку в саду с родителями, Карла ушла в дом за водой. Тони становилось все хуже и хуже. Собрав последние силы, он попросил родителей отойти от него, боясь, что его начнет мутить.

– Сынок, ты не стесняйся нас, мы не чужие тебе. Подойди вот к этому кусту и выплюни все. Затем прополощи рот.

Луч света от фар автомобиля, подъехавшего к дому, осветил их силуэты. Карла вытерла мокрым полотенцем лицо Тони, он беспомощно висел на родителях. Из машины вышла девушка. Она была одета в синий деловой костюм. Когда она подошла поближе, свет уличного фонаря полностью ее освещал.

Мать Карлы обреченно вскрикнула:

– Это она, это она, дочка!

– Кто, она? – повернувшись, Карла пристально всматривалась в лицо незнакомки.

Тяжело вздохнув, отец сказал:

– Это женщина из банка, та самая, из-за нее начались проблемы Тони… Все – таки она нашла его, – сказал он с грустным удивлением.

Их разделяла декоративная ограда. Подойдя поближе, Карла вызывающе посмотрела на Кэрл. Уставившись, как две волчицы, они оценивали друг друга.

– Зачем Вы приехали? – первой нарушила нервное молчание Карла.

– Я хочу поговорить с Тони.

– Из-за Вас, его чуть не убили.

– Но не убили же, – парировала Кэрл, она начала выходить из себя.

Тони, едва придя в сознание, пробормотал:

– А я Вас знаю, где-то мы встречались.

– Тони, это я, Кэрл, – подойдя поближе, она, протянула руку через невысокую ограду, попыталась дотронуться до него.

Тони, тараща глаза, бормотал дальше:

– Эта девушка из моего сна, я знаю Вас.

Карла со злостью, схватив его за руку, потащила домой. Родители, оставшись наедине с Кэрл, чувствовали себя неловко. Когда-то трагедия их породнила, а теперь у них нет возможности, по известной причине, пригласить ее к себе домой.

– Извините, мисс, – заговорил сеньор Дино.

– Сеньор, я понимаю ваше положение, но я Вас прошу, передайте ему, пусть позвонит по этому телефону, или заедет по этому адресу, он его знает, – сказав это, она молча положила визитку на каменную ограду у калитки.

Возвращаясь в автомобиле с Кокито в отель, Кэрл всю дорогу молчала. Она была очень опечалена.

– Кокито, а мы могли бы сейчас, не заезжать в отель, а задержаться у моря?

– Разумеется, мисс, я и сам хотел Вам предложить, – он видел ее состояние, когда они подъезжали к дому. Она была в восторге от предстоящей встречи, а сейчас так расстроена. Ему в какой-то момент показалось, что она плакала, сидя на заднем сидении. Но он не стал ее беспокоить.

Походив по ночному берегу моря минут пятнадцать, она вернулась к машине, но водителя в ней не было. Он сидел невдалеке, на небольшом гладком камне.

– Мисс, – позвал он ее, – когда мне грустно, я прихожу сюда, сажусь на этот камень. Возможно, он здесь лежит тысячу лет, а может и больше. Все это время борясь с ветром и морем, он постепенно изменялся. Острые углы стали покатыми и обтекаемыми, и шероховатость исчезла, нет уже прежних царапин, поверхность стала гладкой. Камень победил и ветер, и воду, и время. Он стал выглядеть намного лучше. Я спрашиваю себя, почему так получилось? Может оттого, что ему некуда было отступать, оставалось только бороться.

Кэрл понравилась его притча, она была благодарна ему, он старался помочь. Когда Кэрл подошла к нему, она уже не плакала, но глаза у нее все еще были мокрыми: – Кокито, знаешь, почему мне так обидно? Я так ждала этой встречи, много раз себе представляла, как это будет. Но по иронии судьбы, – тут ее голос задрожал, – я встретила его в таком же беспомощном состоянии, в каком мы расстались, и тогда он с трудом держался на ногах.

Кокито стал защищать Тони.

– Он поправится, у него это в первый раз.

– Я сейчас не об этом, – грустно и тихо сказала она.

Кэрл рассказала о происшествие в банке. По мере того, как он слушал, его взгляд мрачнел, было заметно, что он пришел в негодование.

– Какие-то нелюди избивали моего командира, глумились над безоружными людьми. Значит, всех их взяли потом?

– Да, и все благодаря Тони.

Кокито уже улыбался, финал понравился ему, особенно, как его командир поступил с главарем.

– Ну, а дальше, ты знаешь, мы расстались, – вздохнув, сказала Кэрл.

– Вот что, мисс, не переживайте, вы обязательно будете вместе.

Кэрл стало легко. Ей был необходим человек, который мог выслушать ее.

 

19

Карла была в ярости. Уложив Тони спать, она вернулась к родителям.

– Кто-нибудь может мне объяснить, как эта женщина нашла наш дом?

– Мы не знаем, мы не при чем, – в один голос заявили отец с матерью. – Потише, Карла, Тони может услышать.

– Он сейчас лежит без памяти, – она стала переносить свой гнев на него. – Вечно он влезает не в свои дела. Там, в банке поднял переполох, его всего-то попросили показать женщину, с которой он пришел. Ее бы все равно потом отпустили.

Отец, внимательно слушая дочь, согласился с ней:

– Да, да, конечно, Карла, ты права. Надо было ее выдать и срочно лететь в Бразилию, жениться на тебе, – съязвил он.

– Папа! – в отчаянии крикнула она, – ты на чьей стороне???!!!

– На твоей, дочка, на твоей. Но только я хочу, чтобы ты помнила, если бы этот парень не вмешался, и не его упрямство, эти нелюди гуляли бы на свободе, творя новые злодеяния. И потом, тебе опасность грозит не столько от этой девушки, сколько от других женщин.

– Почему ты так думаешь?

– Тони живет в Рио больше месяца, и ни разу не заговорил о ней, хотя мать несколько раз заводила с ним беседу. А то, что он переехал в Рио навсегда, тебе это о чем-то говорит?

Карла задумалась.

– И что, папа, ты собираешься передать Тони ее визитку?

– Нет, Карла, это сделаешь ты.

Ее возмущению не было предела.

– Ты советуешь, чтобы я их сама свела?!

– Нет, Карла, я советую тебе не висеть у него на шее жерновом, а стать для него пристанью, тихой гаванью.

– Слушай отца, дочка, слушай, – поддержала донна Глория.

Сеньор Дино, подойдя к дочери, спросил:

– Ты, серьезно рассчитываешь, если скроешь от него появление этой девушки, она вот так сама уйдет? Только себе хуже сделаешь. Тебе не ее надо опасаться, а глупостей, которые ты собираешься сделать. И своим поведением, ты его под ручку подведешь к мысли о своей доступности. При выборе жены мужчине это меньше всего нравится. Посмотри, сколько мошенниц вокруг, не успеешь оглянуться, как он будет обручен и обвенчан, в один день. Только в соседнем городе не знают, что он богат и щедр не в меру, – сказав с досадой все это, отец замолчал.

– И что мне теперь делать?

– Не знаю, Карла. Ты должна влюбить его в себя. Подумай, как это сделать. Мне вчера из бара нашего знакомого передали, что его ищет некий Жи-Жи для подписания контракта, а с ним была супермодель, ее узнали посетители. Вот кого ты должна остерегаться.

– Мне не нужны его деньги, – со злостью сказала она.

– Тогда, тем более, ты должна быть сдержанней в своих чувствах.

Карла, подойдя к окну, делала вид, что заинтересовалась чем-то на улице. Ее плечи вздрагивали, она тихо плакала. Рассказы родителей об их прекрасной исторической родине и детские грезы о маленьком принце, который приедет за ней, сыграли с ней грустную шутку. Мечта постепенно превратилась в идею-фикс, хотя вокруг нее крутилось много достойных парней. И Тони, внешне, по сравнению с ними, мог показаться более чем скромным. Она выбрала его, и не из-за денег. Он отличался от других. Какая-то тайна окутывала его прошлое. Он в обычных делах был необычным. Именно такой образ очаровывал ее. И теперь, когда он сам явился, как она и предполагала, Карла стала той самой маленькой девочкой, у которой сейчас забирают мечту.

Мать обняла ее, пытаясь успокоить:

– Дочка, не надо так сильно переживать.

Ее глаза были наполнены слезами, дрожащим голосом, она негромко спросила:

– Ты думаешь, он выберет ее?

– Он выберет ту, которая предначертана ему судьбой, – уверенно заявила донна Глория и добавила, – тебе надо помнить, как мы с отцом встретились с ним. В тот день мы не должны были там оказаться, но неведомая сила направила нас туда. Мы все выжили. И Тони оказался там случайно – так ему кажется. Но в судьбе ничего случайного не бывает. Он выполнил свою миссию, и сам приехал к нам. А у тех негодяев, единственным прибежищем стала тюрьма.

Карла облегченно вздохнула, слова матери вселили в нее надежду.

 

20

Проснувшись, Тони чувствовал себя отвратительно, а настроение было еще хуже того. Он уже был одет, когда Карла, постучавшись в дверь, вошла в его комнату.

– Тони, родители ждут нас к завтраку.

– Я сейчас спущусь, – он старался не смотреть ей в глаза.

– Тони, вчера твоя знакомая приходила, Кэрл из Нью-Йорка. Она просила передать тебе свою визитку, – протянув ему ее, она следила за его реакцией.

– Значит, вчера это она была, – стараясь скрыть свое удивление, он попросил положить визитку на стол. – А зачем, я ей нужен, она ничего не сказала?

– Нет, дорогой. Ты сегодня посетишь ее?

– Не знаю, Карла, может, вообще никогда не пойду к ней, – ответил он, стараясь по-прежнему, не смотреть ей в глаза.

– На твоем месте, Тони, я бы позвонила ей. Она может решить, что мы скрываем от тебя что-то. Может у нее какое-то дело к тебе.

– Я не знаю, Карла, зачем она приехала сюда, я ее в Бразилию не приглашал, – уже уверенно глядя ей в глаза, ответил Тони.

Карла выбрала правильную тактику. Совет отца пришелся кстати. Теперь он сам вынужден был все объяснить и держать ее в курсе всех событий. Ей стало легче на душе, да и ему тоже. Она была так благодарна отцу.

За завтраком все еще раз спокойно вспомнили события в банке, благодарили Бога, что для заложников все завершилось благополучно, и радовались, что бандитов схватили.

Сеньор Дино предложил пригласить Кэрл в гости к ним домой. Предложение понравилось Тони. Было видно, он не знал, как быть в такой ситуации, и чувствовал себя неловко перед родителями Карлы. Сеньор Дино хорошо знал свое дело. Он помог Тони ответить не только на все терзавшие его вопросы. Теперь Тони сам был озадачен, зачем она вмешивается в размеренную жизнь их семьи.

 

21

По дороге в отель Тони обратил внимание, что никакой робости от встречи с Кэрл он не испытывал. Объяснение было одно, когда появилась возможность поменять беспокойные чувства, заменить на спокойные отношения, он выбрал второе. Тем более, что она была к нему невнимательна, не дала спокойно высказаться.

И не только эти воспоминания угнетали его. Еще это унижение в банке, на ее глазах. Выслушай она тогда его на улице, полностью, они бы не оказались там. А раз сейчас дела обстоят таким образом, он шел к ней на встречу совершенно спокойно, как к обычному человеку, и никаких сомнений. Однажды его даже посетила мысль: «А не отказаться ли вообще от встречи?» Но, подумав, что Кэрл может заподозрить семью Карлы, решил от встречи не отказываться. «В конце концов, не убудет от меня», – подумал он. Да и приятно идти на встречу с безразличием к той девушке, к которой раньше, от одной мысли «надо сделать первый шаг, чтобы приблизиться к ней», у него дрожали коленки и замирало сердце.

Настроение от таких размышлений у Тони стало прекрасным, и вскоре, совсем забыв, к кому идет, он стал по дороге любоваться прекрасным днем и городом.

Его внимание привлек красный кабриолет «Феррари», припаркованный к тротуару, он остановился рядом с фантастической машиной. Эта техника была похожа на свирепого укрощенного зверя. Руль был повернут до конца вправо, и от этого переднее колесо стало похожим на высунутый широкий язык, присевшего отдохнуть гепарда, а четырехсотсильный мотор готов был умчать своего хозяина, куда ему заблагорассудится, с такой скоростью, что возможно безвозвратно.

Услышав, как кто-то крикнул «Робинзон!», а это имя вызывало у него определенные ассоциации, он оглянулся, и был приятно удивлен. Прямо к нему спешила Элеонора. Но шла она как-то странно, оглядываясь, как будто желала кого-то опередить. Но тут из-за поворота, примыкающего к тротуару, появился стройный высокий парень в белом костюме. Он что-то интенсивно обсуждал по мобильному телефону. Тони с Элеонорой успели только поздороваться, когда мужчина в белом костюме, закончив говорить, подошел к ним. Элеонора была этим раздосадована, но старалась не подавать вида.

– Дорогой Тавинье, познакомься! Это тот самый Робинзон, о котором я тебе рассказывала.

Поздоровавшись за руку с Тони, Тавинье разглядывал его, оценивая как потенциального соперника. Взвесив, все «за» и «против», он успокоился, совершенно не учитывая непредсказуемую логику капризной красавицы.

– Тебя ищет мадам Браун, – улыбаясь, Элеонора протянула ему свою визитку. – Позвони! – попросила она его, едва моргнув глазом.

Сообразив в чем дело, Тони назвал свое настоящее имя.

– У тебя такое сексуальное имя, – обрадовалась Элеонора.

Было непонятно, шутит она или не может что-то сказать.

– Робинзон должно быть еще сексуальней, – предположил Тони, улыбаясь.

– Я не знаю, это надо спросить у наших девушек, – сказав так, она с любовью посмотрела на своего парня. – Ну все, Тони, нам пора ехать, а ты обязательно позвони.

Грациозно сев за руль Феррари, она со своим парнем рванула с места, оставив на асфальте следы шин своей машины.

Тони было приятно, что он запомнился Элеоноре. «Да, именно такой автомобиль и подходит ей, она сейчас в своей стихии», – думал он, улыбаясь, совсем забыв Кэрл.

В какой-то момент он не помнил куда шел.

У входа в отель его поджидал Кокито. Поздоровавшись с ним как со старым приятелем, Тони поинтересовался о его жизни.

– Сеньор, сейчас Кэрл, вместе с другими аккредитованными журналистами в вестибюле, получает разъяснения о предстоящих дебатах между кандидатами. Не все будут на месте, с некоторыми наладят телемосты, многие кандидаты не пожелали покинуть своих избирателей.

Тони сразу заметил Кэрл среди журналистов, толпящихся вокруг администратора отеля. Кэрл была одета в красный костюм, как в прошлый раз при их первом знакомстве, и хотя она стояла к нему спиной, это не помешало узнать ее. Эти переливающиеся пышные волосы, волнами скатывающиеся на плечи, могли послужить рекламой всяких шампуней и бальзамов.

Тони стоял и смотрел на нее, думая, что ему делать дальше. Внезапно Кэрл повернулась к нему лицом, как будто почувствовала на себе его пристальный взгляд.

Встретившись с ним глазами, она улыбаясь, поздоровалась с ним, показывая рукой, что сейчас подойдет к нему. Выражение ее лица было такое, словно они разминулись двадцать минут назад. На Тони нахлынуло странное душевное состояние уставшего путника, который наконец-то дошел до конечной цели в жизни, найдя убежище, и ему больше некуда идти и не к кому спешить. Он не мог понять, что происходит с ним. Все те мысли, с которыми он шел на встречу, стали быстро отдаляться. Тони не без удивления для себя заметил – ему не хочется отходить от нее, к кому-то идти и давать какие-то объяснения. Он был в полном смятении. Подсознательно он понимал, что предстоит трудный разговор с Карлой.

Отойдя от своих коллег, Кэрл пошла в его сторону.

– Здравствуй, Тони!

Он молча смотрел на нее.

– Тони, я слышала, ты занимаешься предвыборной кампанией одного из кандидатов?

Но он, как будто не слышал ее, и был увлечен какими-то воспоминаниями.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросила Кэрл.

– Да, вот, думаю, мы с тобой всего один раз встречались, а у меня такое ощущение, как будто мы знакомы очень давно. Возможно, мы были знакомы в прошлой жизни.

У Кэрл сердце сжалось от его слов. Улыбаясь своей коронной улыбкой, она загадочно спросила:

– Тони, ты веришь в прошлую жизнь?

– Нет, Кэрл, конечно, нет, но так обычно говорят, когда что-то кажется знакомым. Скорее всего, эти странные воспоминания связаны с тем происшествием в банке. Общая трагедия объединяет людей.

– Тони, через пять минут начнутся дебаты. Ты мог бы меня подождать?

– Разумеется, а что касается твоего вопроса, Кэрл, я не занимаюсь политикой, но люди мне все равно не верят и теперь их не переубедить. Ты же знаешь, как легко я могу влипнуть в какое-нибудь недоразумение, большой специалист по таким вещам, – виновато улыбаясь, оправдывался перед ней.

Поцеловав его в щеку, она вернулась к своим коллегам, взяв с него слово, что он объяснит подробнее, в чем дело.

Кэрл со своими коллегами пошла в конференц-зал при отеле, Тони и Кокито расположились в баре вестибюля, откуда можно было наблюдать за дебатами на большом мониторе, расположенном на первом этаже отеля.

Вначале пошла реклама, затем показали дюжину соревнующихся кандидатов. Когда появился Барони, Тони почти закричал как мальчишка от радости:

– Это он, это он, я болею за него!

Радостное возбуждение передалось и Кокито, у того сегодня был выходной. Купив несколько бутылок пива, он подсел к Тони, и стал болеть за его кандидата.

– Сеньор, Вы его знаете? Он – хороший человек?

– Наверное, Кокито, разве стали бы показывать, если был бы плохим.

Кокито пожал плечами:

– Ну, что ж, давайте сначала выберем, а потом будет видно, какой он.

Предвыборная речь Барони была захватывающей:

– Я выставляю свою кандидатуру, потому что все наше общество становится все более безнравственным. Меня это беспокоит. В то же время, моя программа строится на ценностях свободы и демократии. Некоторые мои конкуренты дают невыполнимые обещания, затем предлагают потуже затянуть пояса, но денег от этого не прибавляется. Расхождение с правдой в политике и стремление на этом заработать – это прямой путь к коррупции.

Я предлагаю: нам нужно не только задуматься о дне завтрашнем, но и найти возможность оказать посильную помощь населению сегодня.

Помня о стратегических рубежах, нельзя отмахиваться от назревших проблем избирателей, их можно решить более скромными средствами.

И тут же пошла заставка – Барони со своими людьми буквально повсюду: собирают урожай на деревьях, ремонтируют крыши крестьянских домов, оказывают населению безвозмездную помощь. Ремонтируются дороги, убираются улицы. Бывшие наркоманы стройными рядами, подхватив инициативу Барони, вливались в его ряды. По всей стране прошла лихорадка Баронимании. Бесплатная помощь соседям, уборка дворов, помощь больным детям и старикам.

Сам Барони, работал в одном из живописных мест, ремонтировал разбитую дорогу. На минуту остановившись, оперся устало на кирку, извинялся перед журналистами, что не имеет возможность общаться с ними в живую, считая немаловажным находиться среди избирателей.

Когда дали слово его оппоненту, тот завелся как соловей, не уставая нахваливать свою программу, обещая совершить чудо, если его изберут. Сделав небольшую паузу, он продолжил:

– Долг подсказывает мне, что необходимо обратить ваше внимание… Маловероятно, что кандидат Барони использует только свои ресурсы. Если кто-то собирается поверить в это, то ему придется рискнуть. Нам доподлинно известно, что соседнее сильное государство, снарядило своего эмиссара для его кампании и взамен, будет от него требовать лоббирования своих интересов.

И сразу же показали ролик с Тони.

Тони часто приходилось слышать о грязной политике, но, вот так, на себе он испытал это впервые.

У оппонента Барони все аргументы кончились, остались одни эмоции, и он просто заявил, что его конкурент – популист и вообще, мошенник, и его близко нельзя подпускать к власти. Он, дескать, использует власть как удобную возможность устроить кормушку для себя, своих родственников и друзей. Мол, до избирательной кампании, они с Барони были приятелями, и он хорошо знает его.

Кэрл поняла, заявив такое, он поставил крест на своей избирательной кампании, по крайней мере, до следующего раза. Современный избиратель не прощает огульных выпадов в адрес того или иного кандидата. Каждый считает себя демократом и ревнителем чистой кампании, воспринимая оскорбление как личное. В результате кандидату, выбравшему такую тактику, она выходит боком.

Пришло время реагировать Барони. Тяжело дыша, он тащил на плече огромный валун. Опустив его на землю, не убирая с него рук, как будто опасался, что кто-то унесет его у него, едва отдышавшись, он начал:

– Если озаботиться пониманием происходящих процессов в обществе, сосредоточиться на решении проблем людей, принести, хоть какую-нибудь пользу, то у нормального человека не возникнет желания, заниматься грязной политикой.

Я снимаю свою кандидатуру. И остаюсь здесь, с населением, и буду дальше им помогать. Единственное, что я хочу попросить своего оппонента – это не забывать о своих предвыборных обещаниях!

После такого пафосного обращения, что тут началось! Сразу же вокруг Барони появились старики с лопатами и дети. Они окружили его плотным кольцом и были готовы защищать его до конца. Одна старая женщина, прижавшись головой к его груди, зарыдала. Кто-то пригрозил, если он снимет свою кандидатуру, этот избиратель совершит акт самосожжения. Обняв по очереди, всех своих рядом стоящих избирателей, Барони обратился к ним:

– Каждый человек имеет право любить, питаться и жить в красивом месте, в этом и есть человеческое счастье. Я остаюсь с вами, мои добрые избиратели, и ради вас стану бороться дальше, чтобы вы всегда были сыты и при этом буду вкладывать в помощь и свое доброе настроение. И никакой грязной политики! Чтобы вам всегда было приятно, и каждый из Вас мог гордиться мной!

Это был сильный ход Барони. Этим он забил последний ржавый гвоздь в крышку гроба предвыборной кампании оппонента.

– И что вы на это скажете, сеньор? – Кокито ждал от Тони оценки словам Барони.

Тони, осмысливая услышанное, ответил ему философски:

– Если привлечь внимание к тому, что он не искренен и врет, то врет он правильно! Полезный результат для общества лучше, чем искренность самого искреннего человека в своих благих намерениях, ведущих к известному результату…

Кокито с гордостью и уважением смотрел на своего командира, он ему казался таким мудрым.

Все присутствовавшие в зале, «похоронили» незадачливого конкурента и дали первенство Барони, решив, что дело сделано, но не тут-то было. Тот вытащил из рукава последний козырь:

– Я еще раз хочу вам напомнить, на чьи деньги Барони ведет предвыборную кампанию, и это еще не все. В последнюю неделю, в помощь к его эмиссару приехала вот эта прекрасная журналистка, – и конкурент сурово посмотрел на Кэрл.

Все вокруг ахнули. Профессию Кэрл, он назвал таким тоном, что это прозвучало как сообщница. Подойдя к ней, спросил:

– Или вы будете утверждать, что не знакомы с этим человеком? А может, он Ваш жених?

От неожиданности Кэрл выронила:

– Да, это мой парень.

Телекамеры показали ее крупным планом. Придя в себя от замешательства и возмутительной наглости будущего политика, Кэрл заявила ему, что она никому не мешала и не вмешивалась в кампанию. Задавала обычные вопросы, как и все присутствующие. Кэрл была подавлена, но каково было ее удивление, когда выключили камеры. Он подошел к ней и извинился, поцеловав ей руку, сказал, что Барони не лучше него, а может и хуже.

 

22

Кэрл шла к морю одна. Кокито объяснил ей, что Тони будет ее ждать там. Его фигуру она заметила издали, она понимала, Тони старается выбрать безлюдное место. Сейчас, им ни к чему распространять слухи и разные домыслы. Когда она приблизилась к нему, ее охватило волнение. Там в отеле, ей было легче говорить с ним:

– Тони, ты не сердишься на меня?

– Почему я должен сердиться?

– Я сама не знаю, как случилось, неожиданно для себя всем сказала, что ты мой парень.

Он молча смотрел на нее. Видно думал, как реагировать. Кэрл тогда показали крупным планом, и наверное, ее слова услышали в семье Карлы, соседи и подруги. Если ему было необходимо уйти от Карлы, то делать это надо было не прилюдно, стараясь сберечь их чувства.

– Кэрл, ты лучше объясни, как тебе удалось найти меня?

– По твоей фотографии.

– А как она к тебе попала?

– Я ее увидела в аэропорту.

– И что она там делала? Как моя фотография могла оказаться в аэропорту?

– Там их было, Тони, очень много, – в ее голосе появились нотки раздражения и ревности.

Кэрл напомнила ему, какой вначале был повод, и как они туда попали.

Тони был удивлен, но ему понравилась реакция Кэрл.

– Знаешь, Кэрл, мне этот Жи-Жи, еще там, на берегу не понравился. Я очень сожалею, что не утопил его в море.

– Наверное, у тебя, Тони, времени на это не было, ты был так занят. – Кэрл начала заводиться.

Тони, как мог, старался скрыть удовольствие.

– Я думаю ты, Тони, должен подать на них в суд.

– Зачем, Кэрл? Ты сама сказала, что уже все убрали, и ты проверила.

– А моральный ущерб? Ты бы мог получить за это кругленькую сумму.

– Деньги! Кэрл, ты имеешь в виду деньги. Зачем они мне?!

Она была не готова к такому повороту, было видно, вопрос, почему-то больно задевает его. Лицо его стало бледным, он задыхался от накатывающегося гнева. В его душе все забурлило. Он опять замолчал и подозрительно смотрел на нее. Как бы хотел спросить, разве не знаешь, какую злую шутку сыграло со мной желание заработать много денег.

– Давай присядем, Кэрл. Я тебе хочу рассказать одну историю, – сев на удобный камень, рукой предложил, если желает, и она может себе место выбрать поудобней.

Кэрл оставалась на месте и не пожелала устраиваться на камне.

Он медленно начал рассказывать свою историю, напрягаясь и стараясь вспомнить все в деталях.

– Представь себе мальчика десяти лет, который с раннего детства хочет стать богатым. Он подговаривает таких же, как он, десять мальчишек, убежать в Америку за золотом. Он хорошо знает, там оно есть, в книге прочитал. В самый последний момент, восемь будущих миллионеров отказываются бежать из родительского дома. И лишь один его друг соглашается уехать с ним.

Набив карманы сухарями, мы с большим трудом доехали до городского аэропорта. Перелезли через ограду, выбрав самый ближний самолет, стоявший на приколе, забрались в него. Мы с другом сели на задние кресла и стали ждать. На передних креслах, сидя спал летчик. Мой товарищ все время спрашивал, когда мы улетим. Я его успокаивал, как мог. Тут вошла уборщица с тряпкой и веником. Проснувшийся летчик, моргая, с трудом приходя в себя, спросил у нее, она сегодня пришла с сыновьями работать? А та, в свою очередь, подумала, что мы его дети.

Разобравшись, в чем дело, она поинтересовалась, как мы сюда попали. Мы попытались объяснить ей, что летим в Америку за золотом. «Ах, вот оно в чем дело, – высказав радостное удивление, как нам показалось, она тут же схватила свой веник, и со словами, – в Америку, за золотом, а с Америки – на вонючем венике», огрела нас по одному месту.

Кэрл с трудом сдерживала свой смех. Она представила лицо маленького разочарованного Тони, которого выпроводили таким негостеприимным образом. Чтобы скрыть свой смех, прикрывая рукой рот, Кэрл спросила:

– А что, Тони, этот самолет действительно летел в Америку?

– Да, куда там, – он саркастически улыбнулся. – Тогда нам казалось, любой, пролетавший над головой самолет, летит туда. Это потом, когда мы повзрослели, поняли, тот самолет мог летать в радиусе пятисот километров. А нам требовался с дальностью полета до восьми тысяч километров. Но желание у меня так и не пропало. Я его перенес из детства в юность. Мечта о богатстве звала и манила меня, подогревая в душе надежду – когда-нибудь я окажусь в Америке. Как тебе известно, Кэрл, оно сбылось. И мне удалось заработать достаточно.

Но тут в голосе его зазвучала досада:

– И стал я счастливее от этого? Нет! Что я имею сегодня? Ничего!

Качая головой, он продолжал говорить, как будто жаловался на судьбу:

– Слушай, Кэрл, все мои мечты сбылись, но почему это не радует? Наверное, из-за того, что пришлось заплатить большую цену. Теперь у меня нет семьи, но есть деньги, их может быть больше, меньше, но они всегда есть, а вот семьи нет. А это означает, что по большому счету, нет ничего.

Тони устало смотрел в море. Кэрл догадалась, о самом главном он умалчивает. Она боялась, что он решит не рассказывать дальше. Сев на камень, напротив него, она осторожно спросила:

– Как так могло случиться, Тони?

– Ты, правда, хочешь знать? Тогда слушай!

Видимо он и сам собирался рассказать то, что его давно мучило. И пришло время с кем-то поделиться.

– Я родился на обратной стороне Земли. Эта страна называлась государство Советов, ее еще называли Красной. Если посмотреть на Земной глобус, она расположена, как раз, под нами, – сказав это, как новое открытие, он молча посмотрел себе под ноги, словно хотел увидеть вход в нее. – Когда пришло мое время, меня забрали в армию. Затем, направили в Афганистан. Больше года я там воевал. Кто-то стрелял в меня, и мне приходилось в кого-то стрелять, чтобы выжить и защитить своих друзей. Когда до конца службы осталось три дня, нас бросили на захват одного мирного каравана.

Я этот день, как сейчас помню. – Тяжело вздохнув, он продолжил, – у начальства была информация, что в караване есть американский разведчик. Во что бы то ни стало, нужно задержать его. Из военной ставки приехало много генералов, это означало одно – дело было очень серьезным.

Мы застали караван недалеко от пакистанской границы. Люди, мирно разбив шатры, отдыхали, кто-то поил верблюдов. Когда мы объяснили, что должны будем обыскать и осмотреть их груз, они беспрепятственно позволили нам это сделать, попросив нас, уважать их обычаи в отношении женщин. Мы это хорошо знали. Разбившись на группы, мы начали осматривать. Но ничего подозрительного не нашли. Там не было ни одного человека с европейской внешностью, или вообще, кого-нибудь, кто мог подходить под описание агента.

В конце операции меня приставили к местной женщине-полицейскому, которая сотрудничала с нами, осмотреть всех взрослых женщин и девушек, одетых с головы до ног в паранджу. Работа шла быстро. Они снимали для нее черную вуаль с лица, и этого было достаточно. Но тут она замешкалась возле одной высокой женщины. Заметив это, я подошел к ним.

Лучше бы, Кэрл, я этого не делал. С этого момента начались мои проблемы. Каково же было мое удивление, когда я потребовал показать лицо и человек в женской парандже поздоровался со мной мужским голосом, назвав меня по имени. Он попросил меня, не сдавать его. Он лишь врач. Я его сразу узнал. Это действительно был работник Красного Креста, сотрудничавшего с ООН. Много раз мы встречались в Кабуле, и он не раз оказывал медицинскую помощь нашим солдатам, когда оказывался недалеко от боевых событий. Но в основном, он помогал местному населению. Я сделал вид, что ничего не заметил и не услышал. Ведь так могло и быть, и женщина–полицейский была готова не замечать его, не подойди я к ним.

Мы их отпустили, а сами вернулись на базу. Настроение было приподнятое, оставалось около сорока часов до конца моей службы. И тогда, прощай война и неприветливые горы! – он замолчал.

После этих слов на его лице появилась улыбка, полная надежды.

– Но через два дня меня арестовали. Ко мне в камеру зашел знакомый офицер. Он объяснил, что я влип в очень плохую историю, и последствия могут быть самые печальные для меня. Он мне посоветовал бежать в Пакистан, где у самой границы располагался штаб Красного Креста. Я сразу же отказался, не мог поверить, все произошедшее казалось мне недоразумением. Но мой друг напомнил мне, из-за меня, много людей лишится высоких званий. И скорее всего, если я попадусь под горячую руку, меня расстреляют. А это я уже видел. У нас были такие случаи. На войне, как на войне. Необходимо выполнять приказы. Иначе никогда не победишь, и сам погибнешь, и друзей погубишь. Он оставил мне трофейный нож.

Этот офицер был обязан мне своей жизнью. Однажды я вытащил его раненого с поля боя, и по иронии судьбы, первым ему помощь оказал тот самый врач, из-за которого меня арестовали.

– Тони, неужели, за это могли расстрелять? – ее голос дрожал от возмущения. – Мы же союзники с Советами.

– Это сейчас, союзники, после одиннадцатого сентября: «Башен близнецов», а тогда – злейшие враги. Да и страны сейчас такой уже нет.

Кэрл пожалела, что перебила его своим вопросом, но он уж очень сильно вызывал в ней негодование. Она робким взглядом попросила его продолжить рассказ.

– Поздно ночью я через крышу выбрался из камеры. Да и камерой это можно с натяжкой назвать. Это всего лишь было глинобитное сооружение с трухлявым потолком.

Я иногда шел, иногда бежал, все дальше и дальше от своих, к пакистанской границе. К утру был уже достаточно далеко. Несколько раз я намеревался вернуться, все происходящее мне казалось страшным сном. Но не было больше сил двигаться, солнце стояло высоко, хотелось сильно пить и голод начал мутить. Я стал думать, что предпочтительней: умереть от жажды и голода, или быть расстрелянным своими, как предатель? Все обдумав, выбрал первое. Так, по крайней мере, не будет суда. И родственникам сообщат, что я пропал без вести.

От сильной жары у меня все плыло в глазах. Необходимо пройти еще километров сорок по горам, из которых тридцать были самыми опасными – обстреливались с двух сторон. Когда стал понимать, что самое большее, смогу пройти еще десять километров, а дальше все равно, один конец, без пищи и воды, я остановился и сел в тени скалы, стал ждать, не хотелось мучить себя бесполезно.

Сквозь пелену пота, разъедающего глаза, я заметил невдалеке стадо пасущихся горных козлов. Не было и речи бежать за ними. У меня просто не хватало сил, да и вообще, человек не сможет догнать в горах таких животных. Это их стихия. Но я, все-таки решился. Собрав последние силы, я пошел на них. Все стадо разбежалось, только два животных, отойдя немного в сторону, остановились. Внимательно следили за мной. Когда я подошел поближе, то обнаружил на их месте, где они раньше стояли, живой комочек. Он шевелился, это был их детеныш – маленький козленок. Я понял, в чем дело, они боролись между страхом, быть убитыми мною, и любовью к своему ребенку, поэтому не убегали. Взяв козленка на руки, стал разговаривать с ним, пытался объяснить ему, чтобы выжить должен убить его.

Он был такой славный, ничего не понимал, а только облизывал мое лицо, лицо своего палача. Я видел свое отражение в его глазах, – Тони опять замолчал, ему трудно было это рассказывать.

В глазах у Кэрл все перемешалось, сострадание и ужас.

Немного помолчав, он продолжил:

– Когда я заносил нож над детенышем животного, его отец с большими грозными рогами, метался вокруг меня. Его тело дрожало в бессильной ярости. Казалось, он с ума сходил. На его глазах, человек убивал его детеныша. Но в самый последний момент, мать козленка осторожно подошла ко мне. Я понял, что она хочет обменять свою жизнь на жизнь своего детеныша. Когда я отпустил козленка на землю, тот сразу же потянулся к вымени матери, но она его осторожно отбросила своими рогами, подойдя ко мне ближе, подставив свой бок. Я был шокирован и не мог поверить своим глазам. Это животное давало мне, человеку, понять: не причиняй зло моему ребенку, я тебе помогу.

Кэрл, если бы ты знала с каким наслаждением я пил ее молоко. Она терпеливо ждала и даже отгоняла своего детеныша. Теперь, у нее я был вместо него. Когда я напился, ко мне стали возвращаться силы, молоко такого животного очень калорийное и полезное. У меня появился шанс. Отпустив их и поблагодарив как людей, собрался в дорогу. Только отец козленка стоял в стороне, иногда продолжая вставать на дыбы и бодая камни. Видимо, он ревновал, уж слишком близко я подошел к его супруге.

Тони и Кэрл одновременно засмеялись. Она смотрела на него с любовью и светилась счастьем оттого, что ему удалось сохранить детенышу жизнь.

– Когда стал уходить, я упрекнул отца семейства: «Ну, что, козел, хватит злиться, я отпускаю в целости твою семью, забирай их».

Повернулся и пошел. Я был полон сил. Мне было стыдно, все спрашивал себя, почему этот мир так устроен, чтобы выжить, мне необходимо было кого-то убить.

Внезапно, теряя сознание от страшного удара в спину, покатился вниз. В голове пронеслось: «Снайпер, работал снайпер, все-таки, кто-то достал меня». От раненых товарищей я знал, ранение в туловище сравнимо с ударом по нему бревном. Лежа на спине больше не чувствовал боли, мне стало легко, все проблемы улетучились.

Вот какая бывает смерть на самом деле, думал я. Зря боялся. Я смотрел и видел на небе множество звезд. Меня это так поражало. Значит, и на том свете есть такие же звезды и луна. Потом над моим лицом наклонилось бородатое чудовище. Я так испугался, значит, я все же попал в чистилище, черт рогатый будет глумиться надо мной. На всякий случай, я закрыл глаза, чтобы казаться ему мертвее мертвого. Может тогда он решит оставить меня в покое. А сам, лихорадочно перебирал в памяти, за что же меня сразу в ад, без положенного суда. Но чудовище стало меня лизать противным мокрым языком, ковыряясь своей длинной бородой в моем носу. Не выдержав, я чихнул, сделав для себя, еще одно открытие. И на том свете люди чихают, это немного утешало, подумал, может позволят начать там новую жизнь, без глупостей и всяких войн.

Неожиданно для себя я услышал рядом какой-то шум и блеяние, раскрыв широко глаза, увидел еще несколько чертей. Один из них, самый маленький, показался мне очень знакомым и близким. Свет луны, пробившись сквозь тучи, рассмешил меня так, что я мог лопнуть со смеху. Все стало для меня на свои места.

Разобравшись, что меня боднул разгневанный козел, я понял, что теперь своей бородой он трет мне лицо. Продолжая притворяться погибшим, я незаметно выхватил нож, висевший у меня на ноге, схватил козла за бороду, и быстро отрезал ее под самым подбородком. Тот от неожиданности, взметнулся вверх. Его возмущению не было предела. Он скакал и прыгал на задних ногах, мотая головой, ища свою бороду. Но она уже была у меня в руке. Посоветовав ему, унять свою страсть, я вспомнил анекдот.

Я его назвал козлом, и за это пришлось ответить! Он меня боднул, а я ему отрезал бороду! Теперь мы квиты. Как говорится, соблюден статус-кво, а борода у него еще вырастет.

Кэрл, схватившись за живот, хохотала. С трудом, придя в себя, спросила:

– Тони, так вот откуда эта борода у тебя. Вот почему, в банке, ты так отстаивал ее.

– Да, Кэрл, теперь это мой талисман, – он гордо вытащил из нагрудного кармана пиджака знаменитую серебристую прядь волос, которая стала началом конца бандитов, взявших заложников в банке.

За ночь, мне удалось пройти еще десять километров по горам. Оставшиеся тридцать, были самыми трудными и опасными. Необходимо было спуститься со склона горы, по которой я шел, и бежать по относительно ровной долине, шириною в два километра. По ее краям вновь вырастали цепью горы, протягиваясь по всей ее длине.

Мне было известно, что горы контролируют враждующие группировки. Иногда, они объединялись и стреляли в наши войска. А временами враждовали между собой. Каждая группировка старалась взять под контроль караванные тропы на этой равнине. Если они не могли договориться между собой, то несчастных путников на этой трассе расстреливали с окрестных гор, с двух сторон. Не было и речи идти по горам, в надежде с кем-нибудь договориться.

Оставался только один путь. Хотя уже начало светать, я решил немного отдохнуть, набраться сил и бежать. Конечно, можно было дождаться темноты, но тогда, у меня появлялся еще один враг, голод и жажда. Медлить было безрассудством. Отдохнуть и через два часа бежать, тогда был шанс, а ждать еще шестнадцать часов, это означало, с большой вероятностью, упасть без сил, и хищные звери будут довольны.

Лежа на спине, продолжал смотреть на звезды, в надежде, что какая-нибудь из них закатиться, и я успею загадать желание. Но они упрямо висели, каждая на своем месте, и только тускнели, рассветало. Стали появляться четкие очертания равнины. Она была похожа на огромный бильярдный стол, по краям которой затаились игроки, ожидая своей очереди, открыть огонь по всему, что двигается, без их согласия.

То, что видел, насколько мог различить на равнине, действовало на меня удручающе. Вокруг виднелись сгоревшие остовы машин и белые кости верблюдов, возможно, и людей. Падальщики, проснувшись, плавно кружились в небе над всей территорией, чего-то ожидая, как будто кто-то заранее их осведомил. Подумав, что это будет не увеселительная прогулка, я вновь посмотрел в небо, но там было все по-прежнему.

Мне все еще казалось, что происходящее – это сон, и меня не касается. Стал вслушиваться в небо, надеясь, что прилетят вертолеты и заберут меня. Появилось отчаяние. Собравшись с силами, я крикнул в сердцах: «Господи, почему это произошло именно со мной?!» Эхо разнеслось по горам, и я не сразу обратил внимание на раздавшийся голос: «Тони, нельзя все время жить в обмане». Я переспросил: «Кто это?» Но услышал, то же самое. Мы с ним общались мысленно.

И перед моими глазами пронеслась моя жизнь. Стало понятно, в чем меня обвиняют. Мне стало обидно, злость охватила мою душу. Я сказал, что ни о чем не жалею. Хотел помочь своей матери. Если бы представилась возможность, я снова все повторил бы. Продолжая спорить с голосом, без страха спрашивал, разве было бы лучше ему, если на моем месте стоял бы мой брат.

Кэрл была изумлена, есть еще такое, что предстоит узнать:

– Тони, о каком брате ты говоришь?

– Тебе интересно? – он горько усмехнулся.

Казалось, Кэрл, затаив дыхание, уже не дышит.

– О чем ты, Тони?

– Что бы ты сказала, если бы увидела еще одного такого Тони?

– У тебя есть брат-близнец?

– Есть, но не близнец. Он моложе меня на два года, и мы так похожи, что только родители могут нас отличить. Когда я отслужил положенный срок, сразу же отправился служить мой брат Артур. Когда он прослужил полгода, пришло письмо. Его отправляют в Афганистан.

Мать была в ужасе. Мы с ней приехали в воинскую часть, проводить его. Если бы ты знала, как наша мама плакала. Она говорила, что больше не увидит его, сердце ее чувствует. Хотя он и похож на меня, но характер у него очень мягкий. Увидев, как мама переживает, я предложил заменить брата. Всего-то надо было переодеться, кроме нас никто и никогда не догадается. Вначале брат отказывался, но я убедил всех. Переодевшись, я забрал его оружие. Но теперь, мама с братом стали плакать из-за меня.

Тони замолчал, было видно, что он вновь все вспомнив, переживает. Кэрл смотрела на него, зрачки у нее расширились. Все им сказанное четко проплывало перед ее глазами, она стала свидетелем драмы, разыгравшейся в этой семье. Матери пришлось выбирать между сыновьями. Эта сцена поразила ее в самое сердце.

– Через неделю, патрулируя, мы попали в засаду. Из тридцати человек выжили трое. Я и двое солдат. Было еще много боев, но я ни разу не был ранен, это при том, что вокруг меня, было много потерь.

Судьба благосклонно относилась ко мне. И оставалось всего три дня до конца службы, каких-то, семьдесят два часа, Кэрл. Но голос мне напомнил: «За все надо отвечать». Я все пытался объяснить, нет никакой разницы между мной и братом. Разве кому-то стало бы легче, если бы его ранили, или хуже того, убили. Я напомнил ему, что старался противника только ранить, и надеюсь, что никого не убил. Всегда стрелял в правое плечо. И мне доставалось за это. Слишком много одинаково раненых было с той стороны. Но все было тщетно, я был не согласен с ним, а он со мной. Меня это обижало, страх пропал, я стал циничным, появилась какая-то апатия. Рассвет просыпался, вся низменность стала заливаться солнечным светом. Развязка была близка.

Приготовившись бежать живой мишенью, захотелось в последний раз посмотреть назад, откуда я ушел, оставив свое прошлое. Когда я повернулся, то увидел позади себя странные тени. «Наверное, такие же камни», – подумал я. Но вдруг стал четко различать в них погибших сослуживцев. На их лицах светилось умиротворение. Меня привлек один из них, с ним я повздорил до начала боя, потом он погиб. Мы так и не успели помириться. Мне очень хотелось знать, он по-прежнему обижается? Словно прочитав мои мысли, он вышел из строя, улыбаясь, показывал мне рукой в ту сторону, куда я должен бежать. Мои погибшие сослуживцы до конца были со мной и верили мне. Значит, я не предал никого.

Это придало мне силы. Постепенно, набирая скорость, я бежал все быстрее и быстрее, осознавая, что так долго человек не сможет бежать, и скоро силы покинут меня. Услышал слова: «Тони, Тони не отчаивайся, Тони, борись!»

Посмотрев направо, увидел рядом с собой летящего ангела. Мне стало тревожно. Подумал: «Показалось, все». Решив, если и слева от меня будет ангел, значит, так оно и есть. Заставив себя посмотреть налево, увидел как два ангела в белом одеянии сияли ярче солнца, не ослепляя меня. Меня охватило тихое ликование. Они, улыбаясь, указывали мне дорогу и поднимали мой дух. Я радостно ощущал их великолепное присутствие.

Побежал не то что быстрее, а просто полетел, я не чувствовал под собой земли. Иногда, каким-то образом, мне удавалось видеть себя бегущего, сверху, с высоты птичьего полета. Все не мог вспомнить, где я видел такую картину. Только потом, позже, вспомнил. Этот бег у меня ассоциировался с гоночной машиной, мчащейся по бездорожью, оставляющей за собой шлейф пыли.

Перейдя границу, я достаточно легко обнаружил лагерь Красного Креста. К своему удивлению, там я встретил того самого врача, из-за которого так повернулась моя судьба. Он был рад нашей встрече, называл меня своим спасителем.

Кэрл, у меня тогда к нему было двойственное отношение. Я спас его, но сам оказался на чужбине, и потерял все, что имел. Он мне помог с переездом в Соединенные Штаты. Некоторое время жил у его родственников.

Решил попробовать вернуться к одной старой своей мечте. До службы в армии, я играл в футбол. Теперь представилась возможность реализовать ее. Полгода ушло на восстановление потерянной спортивной формы. А потом, у меня пошла игра, и даже, весьма успешно. Заработал больше десяти миллионов долларов, и почти столько же на купленных ими акциях.

На себя я тратил очень мало: не было семьи и постоянного дома. Полгода назад из-за полученной травмы, пришлось уйти с работы. Сейчас я на пенсии и получаю ежемесячную страховку.

Теперь, ты сама видишь, все, что хотел в детстве, я получил, но потерял семью. Все для меня стало бессмысленным. – Встав с места, он стал нервно ходить по берегу, вокруг нее. – Кэрл, когда я вижу семьи у людей, окружающих меня, я радуюсь за них.

Он стал улыбаться. Это была первая добрая улыбка, после грустных воспоминаний. Ему пришлось снова все пережить. Он с восторгом объяснял ей, как понимает понятие семьи.

– Эти годы дали мне время на размышления. Я стараюсь радоваться простым вещам, по мере возможности помогаю людям.

Слушая его, она понимала, что в течение долгого времени у него изменялись жизненные приоритеты. Он не раздражается по пустякам, в нем пробудилась духовность. И это все объясняло ей, почему Тони не считает для себя приемлемым, судиться со студией, которая так нагло использовала его.

– Семья, Кэрл, это источник прочности человека, она дает ему чувство покоя, и уюта. Когда в тот день я подошел к тебе, я был полон надежды и сомнений, но ты не захотела меня слушать на улице, и мы оказались в этом проклятом банке.

Кэрл, увидев, что Тони вновь становится злым, напомнила ему:

– Тони, все, что ни делается, делается к лучшему. Если бы ты не оказался там, бандиты бы ушли.

– Лучше бы, Кэрл, меня там не было, меня это совсем не радует.

– А как же люди, Тони?

Было видно, что вопрос застиг его врасплох. Борясь с угрызениями совести, он начал оправдываться:

– Ну, я бы позвонил в полицию.

Он стал таким забавным, в стремлении выкрутиться. Кэрл, улыбаясь, смотрела на него с любовью.

– Теперь, Кэрл, ты узнала обо мне все, – сказал он, устало, глядя на часы.

– Да, Тони, я о тебе знаю очень много, – ответила она двусмысленно.

Стало темнеть, пора было возвращаться. Обоих охватило волнение. Они думали об одном и том же. Как поступать дальше. К кому и куда ему идти, после этого разговора. Она хорошо понимала, что следует помнить врожденный характер таких людей, готовых в трудный момент, без колебаний прийти на помощь близким, даже если это трагически изменит их судьбу. Люди с таким характером очень ответственны.

Тони сейчас думал о Карле, о ее родителях. Он понимал, что они смотрят на часы, и выглядывают в окно. Его телефон не зазвонил ни разу. Это означает, что напряжение в их семье только нарастает. Догадывалась об этом и Кэрл. Она заметила, что он переживает. Но она не собиралась кому-то делать подарки.

– Тони, я сама хочу поговорить с Карлой, ты не против?

– А зачем тебе это? – он обрадовался. Тони с удовольствием уступил бы возможность, кому-нибудь другому объясняться с семьей Карлы.

– Надо расставить все точки, – сказала она, решительно взяв его под руку.

Он подчинился, как маленький мальчик своей матери, которая лучше знает дорогу домой. Ведя его под руку в гостиницу, она не могла налюбоваться им. Ветер взлохматил его волосы, он стал похож на пушистого мягкого медвежонка.

Ей так хотелось обнять его, но она не решалась, хотя момент был очень подходящий. Они шли в сумерках по берегу.

Когда появились первые фонари, она взглянула на него еще раз, и решила про себя: «Все, хватит, терпеть это невозможно». Она обняла его, крепко прижала к себе. Тони трясло. Пройдя еще несколько метров, Кэрл вновь его обняла, как будто не могла насытиться. Так поступают матери, когда их маленькое чадо заблудилось, и вот, через несколько часов поисков, оно вновь рядом. Они оба рассмеялись.

Кокито, радостно встретив их в вестибюле отеля, заботливо предупредил:

– Столик на двоих в ресторане отеля заказан, ужин на столе.

Тони радостно воскликнул:

– Кокито, верный товарищ мой! Ты умеешь читать мысли.

Кокито был польщен – перед красивой женщиной и перед персоналом с ним разговаривал как с равным, один из щедрых и уважаемых всеми посетитель. Он не получал за это денег, сам так захотел. Но это была его победа, он поверил людям, они к нему относились с уважением.

После легкого ужина, который состоял из дорогих французских вин, вновь между ними воцарилось волнение. Кэрл начала злиться, ей, наверное, всю жизнь придется вести его. «А может, он девственник?», – подумала она, но вспомнила фотографии Жи-Жи, и настроение стало портиться. Тогда, в чем дело? Она знала ответ, хотя вино мешало трезво мыслить. Так поступают мужчины, любящие своих женщин, опасаясь показаться в первый день решительно наглым в своих желаниях. Но она-то знала, что это у них не первый день.

– Тони, ты знаешь, что я остановилась в твоем бывшем номере?

– Да?

– Представляешь, какое совпадение!

Он оживился:

– Кэрл, по утрам в окно можно видеть рассвет. Это захватывающе.

– Ты забыл свои вещи в номере. Если хочешь, проводи меня и заодно, загляни в комнату, может, еще чего найдешь.

Обрадовавшись неожиданному предложению, он лихо встал и пошел. Кэрл, пораженно провожая его глазами, ничего не оставалось, как самой встать из-за стола, и поплестись за ним. «Терпи, Кэрл, терпи», – повторяла она себе.

Когда они вошли в номер, Тони стал ходить по нему со знанием дела.

– А где мои вещи? – спросил он, подчеркивая, что зашел лишь за этим.

– Тони, подожди, не спеши, – попросила его Кэрл, пытаясь посмотреть ему в глаза. Но он убирал их в сторону, отворачивая лицо. Ей показалось, что он покраснел.

– Тони, послушай меня, – держа его романтично за руку, она пыталась вразумить его. – Когда я поселилась в этом номере и узнала, что ты здесь жил, меня охватило волнение. Я смотрела на эти стены, на это кресло, на эту широкую кровать и представляла себе, как ты здесь жил, отдыхал.

Тони насторожился, он посмотрел на кровать, в сторону ванной комнаты, и с ужасом представил, выходящую из нее целительницу Эммануэль. Похоже, у них это помещение вызывало противоположные ассоциации.

Виновато вздохнув, Тони сказал:

– Я не нашел своих вещей, наверное, служащие забрали. Так, я пойду, уже поздно.

Кэрл готова была врезать ему:

– Ну что ж, если тебя здесь больше ничего не задерживает, можешь идти.

– Хорошо, – опустив голову, покачиваясь из стороны в сторону, он пошел.

Но не тут-то было. Схватив его за лацкан пиджака, она неторопливо подтянула его к кровати, легко толкнув. Тони, споткнувшись о край кровати, рухнул на нее, подняв руки, он капитулировал.

– Вот, так-то лучше, – произнесла Кэрл, глядя на него свысока. – Конечно, ты можешь спать и в одежде, но если хочешь, прими душ.

Все самое интересное для них только начиналось. Давайте, не будем в первую ночь, подглядывать за ними, не станем мешать им, тем более, что эти двое шли к своей встрече, более двух тысяч лет.

***

Первой проснулась Кэрл. Укутавшись по плечи в цветную простыню, она с нежностью смотрела на своего спящего Тони. Ей верилось и не верилось, что они вместе. Почувствовав на себе взгляд влюбленной женщины, Тони проснулся.

– Привет, Кэрл. Все нормально? Ты хорошо спала.

– А как ты думаешь?

Тони, сладко зевнув, начал подозрительно пристраиваться к ней.

– Кэрл, это самое… я хочу тебя поцеловать.

– Пожалуйста, Тони, – закрыв глаза, она подставила ему щеку.

Но он почему-то замер:

– Это не совсем так.

– А в чем дело? – Кэрл, игриво посмотрела на него.

– Я хочу сюда поцеловать тебя, – он, смущаясь по-детски, смотрел на ее грудь.

– Ах, вот оно в чем дело, ну давай, давай, – она улыбаясь, скинула простыню со своих плеч.

Тони, уютно пристроившись, прильнул к ее груди. Неожиданно, у нее зазвенел мобильный телефон. Стараясь не мешать ему, осторожно взяла трубку. Услышав голос подружки, радостно шепотом поздоровалась.

– Салли, у меня все в порядке, мы вместе. Что мы делаем? – она таинственно переспросила подругу. – В настоящий момент, – ее голос стал пьянеть, и она улыбаясь, медленно произнесла, – подружка, ты не поверишь, я его сейчас, кормлю грудью, – обессилев, бросила телефон.

Спустившись вместе, в прекрасном настроении, Кэрл и Тони позавтракали в ресторане. Сомнения и волнения, тяготившие их вчера, полностью улетучились. Они вели себя, как муж с женой. Договорившись, пока Кэрл проведет беседу с Карлой, он посетит штаб-квартиру Барони, тот сегодня будет работать у себя, и Тони представит ему новых работников для будущей администрации. Своих бывших сослуживцев из охранной фирмы.

Накануне, он договорился с Энтони, ему его предложение очень понравилось. Они по-прежнему решили развивать потолочный бизнес, но на это пойдет достаточно времени. Сеньор Энтони сказал, что работа в администрации Барони, позволит работникам их фирмы стабильно получать вовремя зарплату и спокойно развивать новый бизнес.

Найдя нужную улицу, и пройдя по ней несколько метров, Тони услышал музыку из дома Барони. Она доносилась из мощных колонок. Сопутствовала праздничному настроению. Красиво одетые незнакомые люди, парами, а кто и по одному, в карнавальных костюмах шли в одном направлении.

Некоторые из них, приветствовали дружелюбно друг друга, хотя вряд ли они были раньше знакомы. Но их объединяла одна идея. И это была предвыборная программа Барони.

Этот человек своими добрыми намерениями взбудоражил большую часть общества, люди поверили ему, видя положительные изменения, происходящие там, где команда Барони проносилась как смерч. Это был натиск доброты, помощи и любви к ближнему. Наконец-то рядовые избиратели воочию убедились, как работают христианские заповеди, записанные в Библии. И с большой долей вероятности можно было надеяться, что Барони не упустит инициативу, привыкнет не только к своим красивым речам, но и делам.

По большому счету, порой легче выполнить обещанное, чем придумать отговорку, объяснить, почему не получилось. Правду ведь всегда легче говорить. Нет необходимости, все время быть в напряжении, контролировать речь и прятаться за словами.

Войдя в настежь открытую широкую дверь, Тони приятно удивился. Надо же, как развернулся Барони, на него работает настоящий вождь. У входа стоял высокий мужчина, в красивых индейских нарядах, с перьями на голове. Но внимательно присмотревшись к нему, Тони ахнул. «Матерь Божья, да это же Фредди!» Он дружески улыбаясь, подошел к нему и поздоровался. Фредди никак не реагировал. Уже решив, что тот не узнает его, Тони повернулся и собрался отойти, как Фредди заявил:

– Они обобрали меня, все мои сбережения лежали там. Я потерял то малое, что имел. Да и Господь от меня отвернулся. Больше не любит меня.

Тони оторопел от неожиданности, придя в себя, он с трудом сдерживал улыбку, ему очень хотелось рассмеяться.

– Фредди, Господь не забыл тебя, – философски обратился к нему Тони. – Просто, твое поведение, Его не радует. Если ты это усвоишь, то тебе будет достаточно легко пережить боль расставания со своими деньгами, – и поучительно похлопал Фредди по плечу, – жадность, Фредди, жадность, тебя обокрала твоя жадность!

Тот вновь стал делать вид, что они не знакомы. Это Тони не обидело. У него не было времени на это. Он не переставал изумляться гениальности Барони.

Недалеко стояли трое одинаковых мужчин в белых костюмах и соломенных шляпах. Это было семейство Санчес, во главе с отцом. Сегодня они выглядели цивилизованней. Братья, играя на гитаре, хриплыми пропитыми голосами пели в унисон, развлекая публику.

В этом было, что-то символичное и простонародное. Барони демонстрировал лучший пример школы дипломатии. Всех, кто раньше мешал ему, так или иначе становился на пути, он убирал оригинальным способом, загружая их работой в своей команде. И похоже, это приносило плоды.

А народ прибывал и прибывал. Тони, заметив своих добрых знакомых, донну Риту и сеньора Марчелло, подошел к ним, обнял их. Они были очень рады встрече.

– Донна Рита! – хитрым шепотом предупредил ее Тони, – здесь ваш любимец.

Сеньор Марчелло, шутливо засучив рукава, грозно спросил:

– Кто это?!

Узнав, что это Фредди, быстро подошел к нему, уставился, разглядывая его наряды. Потом спросил с серьезным видом:

– Фредди, я счастлив тебя видеть, но счастье не будет полным, если ты мне не продашь бутылку водки втридорога за американскую валюту. – Но тут же Марчелло получил такой урок на всю жизнь, который никогда не забудет. Фредди, моментально вытащив из своих нарядов бутылку водки, протянул ему, предложив:

– Вот, пожалуйста, купите!

Донна Рита, с укором смотрела на мужа. Оказалось, к изумлению всех, свой бизнес Фредди носил всегда с собой. Увидев Энтони и сеньора Джулио, Тони пошел к ним. Пока он с ними говорил, подошли Элен и Ирэн.

– А где сеньор Воли?

– Как всегда, – ответил Джулио.

А Энтони добавил:

– Мероприятие началось слишком рано, надо было начать после обеда, тогда сеньор Воли успел бы, как раз.

Вдруг толпа неожиданно заревела в восторге. Появился сам Барони. Он шел, высоко подняв голову, успевая со всеми перекинуться взглядом, поздороваться.

Остановился рядом с Тони, демонстративно приветствуя его. Познакомившись с Энтони и Джулио, сделал комплимент Ирэн и Элен:

– Друзья моего друга – мои друзья, и я буду счастлив работать рядом с вами. Я на вас очень надеюсь!

Толпа разразилась овацией. Агитация избирателей началась, хотя правильней будет заметить, что у Барони она никогда и не заканчивалась.

 

23

Кэрл, заказав для уверенности рюмку коньяка, ждала Карлу. Та сразу согласилась прийти к ней на встречу. Кэрл понимала ее состояние, неизвестность утомляла, выкручивая все нервы.

Она знала, что Карла легко согласиться на встречу. Ну, а как дальше она себя поведет, ей было неизвестно, и это, в последние минуты, волновало. Она, перед Тони храбрилась, что все уладит, сама объяснит. Но это было бравадой. Она боялась встречи не физически, а морально. Как объяснить девушке, что хочешь отрезать по живому, то, что она считает своим. «В конце концов, это ее проблема, и я могла бы вообще не приходить на встречу», – успокаивала она себя. Да и алкоголь начал помогать.

Холодно поздоровавшись, Карла присела за столик.

– Карла, тебе что-нибудь заказать? Ты будешь пить?

Та отказалась, слегка покачав головой, и не проронив ни слова. На ней были темные очки. Кэрл догадывалась, что она скрывает круги под глазами, конечно, бессонная ночь, по-человечески ее было жаль. «Такое только врагу пожелаешь», – думала Кэрл…

По большому счету, она не испытывала к ней ненависти, она даже ее не знала. Это была девушка, волею судьбы оказавшаяся на пути ее парня.

– Карла, я прошу тебя выслушать меня и не перебивать. Я тебя очень хорошо понимаю.

Карла, криво усмехнувшись, дала понять, что она и так молчит, и особо не имеет желания с ней говорить. Кэрл это разозлило, но она начала спокойно рассказывать все. Свою историю, историю Тони. По мере того, как время шло, и Карла узнавала все больше и больше, ее лицо становилось мучительно внимательным. А, выслушав все, она разрыдалась. Сняв очки, Карла больше не скрывала свои глаза. За последние сутки, она много пережила и теперь, приняв свое поражение, расслабившись, перестала плыть против своих чувств.

Еще целый час они беседовали как две подружки. Расставание было очень теплым, они обнялись, как две сестры.

Кэрл возвращалась в отель в приподнятом настроении. У нее как будто с души упал тяжелый камень. Она помнила старую истину. Трудно будет построить счастье на чужом горе.

Карла вернулась домой в хорошем настроении. Родителей это приятно удивило. Они ожидали худшего. «Значит, не все потеряно», – решила мать.

– Карла, расскажи, где Тони? Не мучай нас, и где эта женщина?

– Мама, Тони с этой женщиной… – при этом ее голос дрогнул. Родители все поняли.

– Дочка, значит, мы больше его никогда не увидим? Он не зайдет к нам?

После небольшой паузы, Карла с нежной любовью глядя на родителей, улыбаясь, сказала:

– Мама, вы еще не раз увидите его и, возможно, поселите здесь.

– Как это дочка, о чем ты говоришь? – забеспокоился отец.

Карла спокойно пересказала всю историю Тони и добавила, что Тони извиняется перед их семьей и просит ее руки для своего брата, поэтому, он так ни разу до нее не дотронулся.

Донна Глория тихо плакала, ее растрогала история семьи Тони. Сеньор Дино встал и вышел в сад, он не хотел, чтобы близкие видели его слезы.

***

Сидя в номере Кэрл, Тони задавал одни и те же вопросы, она терпеливо отвечала, не уставая успокаивать его.

– Скажи, Кэрл, Карла не сердиться на меня? А как ее родители, ты думаешь, они меня поймут?

– Успокойся, Тони, успокойся, – Кэрл говорила с ним, как со своим маленьким сыном. – Карла уже взрослая девушка, а ее родители – достаточно умудренные жизненным опытом, чтобы строить какие-то иллюзии в отношении тебя. За них я всегда была спокойна. А вот, насчет Карлы, сейчас могу признаться, очень переживала. Тони, я даже выпила немного коньяка для храбрости, – признавшись ему в этом, она виновато улыбнулась.

Тони рассмеялся ее находчивости. По его лицу было видно, – ему доставляло удовольствие, что его красивая девушка, переживала из-за него, а значит, дорожит им.

– Кэрл, я бы никогда не подумал, что ты будешь волноваться, потому что ты так уверенно заявила, что все уладишь. Хорошо, что я не догадывался о твоем страхе, а то бы сам переживал, ожидая тебя.

При этом, глаза его хитро прищурились. Кэрл поняла, что он сухим вышел из воды, и теперь подтрунивает над ней.

– Ну тебя, Тони, оказывается, ты у меня, неблагодарный! Я могла бы тебя послать к ней на встречу, и посмотрела бы на твое лицо и хитрые глаза, – иронизируя, она улыбнулась, – а так, удобно спрятался за моей спиной, я сделала за тебя всю работу. Ты меня полчаса пытаешь своими вопросами, и ни разу меня не поцеловал за это время.

Кэрл обиженно надула щеки. Тони расцвел, сегодня был его день. Только он собрался рассыпаться в благодарностях, перестать дурачиться от радости, как зазвонил телефон. Кэрл взяла трубку. По ее радостному лицу он понял, что все в порядке.

– Тони, это Карла звонит. Она передает тебе привет, и приглашает от имени своих родителей нас с тобой завтра в гости, на ужин. Мы обязательно зайдем к вам, Карла, спасибо.

Тони не возражал, он с большой охотой подчинялся всем решениям Кэрл. Теперь она за него решала все. Это его устраивало. Он просто устал от самостоятельной жизни.

– Ну, что я тебе говорила, Тони? Все в порядке! Сеньор Дино и донна Глория тебя любят по-прежнему.

Напомнив об этом, Кэрл улыбнулась ему своей коронной улыбкой, закрыв глаза, в ожидании полагающегося ей приза. Тони с трудом сдерживал себя. Ему захотелось наброситься на нее.

Он по-новому, смотрел на эту красивую женщину, полную желаний. И его больше ничего не угнетало. Этот звонок поставил все на свои места. Больше между ним и Кэрл никого не было.

– Кэрл, дорогая, можно попросить тебя об одном одолжении?

– Да, Тони, – удивленно согласилась Кэрл, ожидая очередного подвоха с его стороны.

– Кэрл, переоденься, пожалуйста, в свой красный костюм.

– Зачем тебе это, Тони?

Он, заговорчески посмотрел на нее. Кэрл задумалась на секунду, а когда все поняла, ее охватило радостное волнение.

– Сейчас, Тони, сейчас!

Доставая из гардероба красный костюм, не отрывая от Тони глаз, она улыбалась, предвкушая долгожданное.

– Кэрл, понимаешь, сегодня случай особенный. Ты не сердишься?

– Нет, Тони, не сержусь. Не случай особенный, а ты у меня особенный, – она уже смотрела на него со страстным желанием.

Перед Тони стояла та самая, недоступная, Кэрл во всем своем великолепии. Подойдя поближе к ней, тяжело вздохнув, обратился к ней:

– Мисс, я давно наблюдаю за Вами. Я одинок, совсем одинок. Вам жених не нужен?

Кэрл готова была съесть его взглядом, ей понравилась его оригинальность.

– Я так понимаю, Вы ко мне сватаетесь?

– Да, мисс, сватаюсь, – покорно согласился он, робко опустив глаза.

– Хорошо, я все поняла. Давайте, сначала, зайдем в банк, у меня там дела, а потом поболтаем, – теперь она хитро улыбалась.

Тони передернуло от ее предложения.

– Нет, нет, мисс! Я Вас лучше здесь подожду.

Обнявшись, они вместе хохотали. Тони не успел оглянуться, как вновь при помощи Кэрл, споткнулся о край кровати и рухнул на постель. Включив возбуждающую музыку, она начала медленно раздеваться в танце. Он заворожено смотрел на нее, все это было только для него.

Как она была хороша, ему не верилось, что все это происходит с ним. Порой ему казалось, что он смотрит эротический фильм.

Кэрл, сексуально танцуя, показала ему, как будто держит в руках два револьвера. Страстным взглядом, показывая на дверь, мигнула ему, давая понять, времени не так много, и сюда могут ворваться разбойники. Тони игру понял, он молнией разделся. Она легла сверху на него и начала целовать его мочку уха, от возбуждения его трясло.

Сев на него, Кэрл двигалась в ритме танца, она полностью раскрепостилась. Он и она стали единым целым, угадывая желания друг друга. Когда его возбуждение дошло до апогея, и он был готов взорваться как вулкан, разбрасывая лаву энергии, она прижала свою грудь к его губам. Ей показалось, что началось землетрясение. Тони извивался под ней, как дельфин, выброшенный на берег моря сильным штормом. Стены гостиничной комнаты содрогнулись от одновременного стона удовольствия.

Обессилев, Кэрл, положив голову на грудь Тони, тихо лежала. Ему захотелось убрать волосы с ее лица, чтобы увидеть ее глаза. Но она мягким движением руки, остановила его. Он понял, она стеснялась своей неуемной раскрепощенности. Взяв ее руку, Тони стал ее целовать.

– Кэрл, ты не позволишь мне встать?

После долгой паузы, она, как спросонья, пробубнила:

– Зачем, Тони, мне так хорошо, сейчас.

– Надо, Кэрл, надо.

Подняв голову с его груди, Кэрл надув губы, обиженным голосом пожаловалась ему:

– Тони, я не могу, едва закончив, так быстренько убежать трусцой.

– Я сейчас, любимая, быстро.

Когда он вернулся, она лежала молча, отвернувшись, без всяких признаков жизни.

– Дорогая, вот посмотри, примерь, – протянув к ее плечу свою руку, он разжал ладонь.

То, что увидела Кэрл, с трудом приоткрыв глаза, наполнило ее радостным вздохом счастья. На нее смотрело обручальное кольцо с огромным бриллиантом. И это предназначалось ей. Ее жених, как всегда оригинальный, был в своем стиле. Она начала привыкать к нему. Этот парень после прекрасного, предоставлял великолепное.

– Тони, любимый, это же мой размер. Как ты узнал? – Кэрл светилась от счастья. – Сладенький ты мой, это же целое состояние. Зачем, нужно было делать такой дорогой подарок?

– Любимая, деньги для того и существуют, чтобы их тратить на единственную.

Она смотрела на него по-новому, ей никогда не приходило в голову оценить его щедрость. Теперь, как-то все получилось неожиданно. Она глядела на него с восхищением в глазах. Ко всем его достоинствам прибавилось еще одно, немаловажное, а может, в глазах женщины, самое главное – щедрость.

Кэрл продолжала смотреть на него с любовью, ее взгляд был полон превосходства, словно тысячи женщин могли видеть это. А этот парень принадлежал ей одной.

Не выдержав ее взгляда, Тони отвернулся.

– Сладенький, а ты у меня не только храбрый, но и очень добрый.

– Я, храбрый? – Тони рассмеялся. – С чего ты взяла, Кэрл?

– А там, в банке, ты один, начал разбираться с бандитами.

– А-а-а, вот ты о чем, – после небольшой паузы, он добавил, – любимая, я просто знал, что у меня все получится.

– Но тебя могли убить, Тони, – с горечью воскликнула Кэрл.

– Не переживай, дорогая, много лет назад, когда я попал в смертельную ловушку, вместе с моими сослуживцами, у меня было видение. Мои предки предупреждали меня, сколько я буду жить. И действительно, я выжил в том страшном бою. А так как предначертанный срок еще не подошел, то в банке мне ничего не угрожало, – усмехнулся он.

Кэрл оживилась. Она сгорала от любопытства.

– Сладенький, о каком сроке ты говоришь? Сколько еще осталось? – она с тревогой смотрела ему в глаза, вспоминая все ужасы, преследовавшие его.

– Успокойся, любимая. Я проживу больше семидесяти лет.

Вздохнув с облегчением, она тихо спросила:

– А мне, сколько отпущено? Что будет со мной, Тони?

Он посмотрел на нее с любовью:

– Ну, что же тебе, любимая, еще рассказать про райские кущи? В некоторых вопросах лучше находиться в счастливом неведении, в этом длинном марафоне воплощений божественных планов в реальность жизни.

Она смотрела на него с гордостью, он казался в ее глазах, таким умным. В нем она открывала для себя все новое и новое. Это при том, что ей по долгу службы приходилось общаться со многими известными людьми, общественными деятелями.

– Сладенький, у тебя все мечты сбылись? – Кэрл романтично смотрела на него, пальчиком поглаживая его мочку уха.

– Нет, любимая, есть еще два желания.

– Какие? – она с любовью прижалась к нему.

– Кэрл, я мечтаю о том, чтобы купить себе дорогой костюм, прийти домой, надеть его и найти в его внутреннем кармане сто долларов, это мечта моего детства.

Кэрл, с трудом удалось скрыть свой смех и разочарование. Она стала привыкать к его чудачествам.

– А второе желание? – она нетерпеливо дергала его за мочку уха.

– А вот второе, может сейчас сбыться.

Кэрл насторожилась.

– Всю жизнь я мечтал с разбега нырнуть в широкую кровать. Мама мне это запрещала.

– И что, тебе не удалось за все это время сделать? – она подозрительно посмотрела на него.

– Нет, Кэрл, мне необходимо сделать это при близких мне свидетелях, и чтобы за это меня не ругали.

– Так, за чем дело стало? Вперед, Тони!

Подвинувшись на край широкой кровати, она улыбаясь, укуталась в простыню. Он с детским озорством встал с постели, отойдя, приготовился к разбегу. Кэрл смотрела на него улыбаясь, и удивлялась себе. Если бы раньше кто-нибудь ей сказал, что будущий ее жених будет таким, она бы ни за что не поверила. Многих родственников и знакомых интересовало, каким он должен быть, чтобы соответствовать ей. Сейчас она хорошо знала ответ. Вот таким, большим ребенком.

Разбежавшись, Тони плюхнулся на матрац, и не успел отпружинить, как Кэрл оказалась на нем. И качка на волнах любви началась с новой силой.

 

24

Как только, самолет приземлился на родине Тони, Кэрл с Карлой позвонили и доложили о благополучном перелете через океан.

Проводы в аэропорту Рио были очень теплыми и трогательными. На семейном совете в доме Карлы, где присутствовали Кэрл вместе с Тони, решили, что Тони ни в коем случае не должен лететь вместе с ними. На этом настаивала Кэрл, приведя веские доводы, она убедила Тони.

Хотя прошло много лет, но обвинения в дезертирстве и предательстве еще не сняты с него. Она звонила в Нью-Йорк, консультировалась с адвокатами. Те, в свою очередь, связались с посольством.

Им объяснили – есть большая вероятность того, что Тони могут арестовать как только он появится на Родине, прямо в аэропорту. Никто не отменял старый приговор.

Учитывая новые отношения, сложившиеся между державами, пересмотреть это обвинение будет нетрудно. Всего лишь дело времени, сначала должны поработать юристы. И к тому же, по иронии судьбы, человек, из-за которого обвиняют Тони, в настоящий момент работает с дипломатической миссией на Родине Тони.

Адвокаты, ознакомившись с его делом, были возмущены и тронуты его судьбой. И сами предложили свою безвозмездную помощь. История Тони каким-то образом дошла до одного известного сценариста из Голливуда. Они связались с Кэрл и предложили снять фильм о его жизни, но Тони категорически отказался. Ссылаясь, что он предпочитает жить по основному закону социализма. Вначале, Кэрл никак не могла понять его, и в чем этот закон заключается? Она пыталась вспомнить, чему их учили в университете, на кафедре социологии. Но, безуспешно.

Когда Тони объяснил ей, что главный закон социализма в представлении некоторых людей – «не высовывайся», она долго смеялась.

Обняв его, как будто хочет укрыть его от всех, Кэрл выразила сомнение, что удастся это сделать. Иначе им вдвоем придется уйти в монастырь.

***

Пересев в другой самолет, при содействии работников американского посольства, они прилетели в город, где жили родители Тони с его братом. Он был на юге страны, и в какой-то мере напомнил Карле ее Родину. Такое же теплое море и очень много похожих людей.

Когда они связались с Тони, он не мог скрыть волнение. Кэрл пыталась его успокоить, мол, они все объяснят деликатно. И только севший аккумулятор в телефоне прервал бесконечные опасения Тони.

Такси подвезло их к нужному месту. Выйдя из машины, они оказались на улице, по обе стороны которой бесконечной вереницей, прижавшись друг к другу, располагались двух – и одноэтажные дома. Карла не переставала удивляться схожести жизненного быта по другую сторону океана. Она ощущала себя на удивление легко, чего нельзя было сказать о Кэрл. Но как только они позвонили в домофон, расположенный на стойке калитки, их обеих охватило волнение.

Услышав знакомый щелчок электронного замка, Кэрл открыла калитку небольшого сада перед домом родителей Тони, пропустив вперед Карлу. Закрыв за собой дверь, она посмотрела на часы в надежде, что родственники Тони будут дома. Было два часа дня по местному времени.

Осматривая лужайку с аккуратно подстриженной травой, любуясь красивыми разноцветными кустами роз, посаженными по всему саду, они с нетерпением ждали кого-нибудь, из хозяев дома.

Карла, чтобы скрыть волнение, вспомнила:

– Кэрл, теперь я знаю, почему Тони любит розы. Он мне даже объяснял, что его мама делает из цветов варенье.

Кэрл внимательно смотрела на нее, слушала, но не слышала. У нее сильно билось сердце. Это дом Тони! Здесь прошло его детство. Заметила через ограду соседский дворик, где играл маленький мальчик в коротких штанишках. Представила себе и улыбнулась, как такой же маленький Тони играл здесь, мечтая о путешествиях в дальние страны, о несметных богатствах.

Наконец, из открывшейся двери дома вышла на крыльцо пожилая седая женщина невысокого роста. У нее были добрые грустные глаза. Она с удивлением внимательно разглядывала двух молодых женщин, предполагая, что те заблудились. Вместо того, чтобы зайти к соседям, забрели к ним.

Девушки сразу узнали в женщине по чертам ее лица, что это мать Тони, очень много схожего было у них. Переглянувшись, они улыбнулись. Женщина тоже улыбнулась в ответ. Кэрл первой поздоровалась с ней по-английски. Мать Тони не сразу поняла ее. Тогда поздоровалась Карла, после этого она среагировала, ответив на английском.

Ее взгляд стал тревожным и испуганным, сердце матери предчувствовало долгожданную новость. Повернувшись, она крикнула в открытую дверь своему младшему сыну Артуру, чтобы он вышел на помощь.

Через несколько секунд тот появился за ее спиной, в шортах и майке. Выйдя на зов матери, он увидел во дворе двух шикарных иностранок, почему-то глазеющих на него, и покатывающихся со смеху.

Он на достаточно хорошем английском поинтересовался, что их так веселит, и чем он может быть полезен. Кэрл и Карла никак не могли успокоиться. Еще бы! Перед ними стояла копия Тони. В них проснулось девичье любопытство, забывшись, они шушукались. Им казалось, каким-то образом Тони опередил их, прилетев сюда на сверхзвуковом лайнере, и теперь притворяется, не узнавая их. Первой собралась с духом Кэрл:

– Здравствуйте, мы приехали от Тони, с ним все в порядке, – выпалила она, в надежде не дать и доли секунды матери на страшные предположения.

Мать, услышав имя старшего сына, едва не упала в обморок от радости. Кинулась обнимать стоящего рядом младшего сына. Она целовала его, руками ласкала лицо Артура, повторяя имя старшего сына. Девушки понимали, почему мать так поступает. Обнимая младшенького, она считала, что дает свое материнское тепло старшему сыну Тони. Ведь это одно и то же лицо. Сходство было поразительным. Даже учитывая, что Тони их предупреждал заранее об этом, приятному удивлению не было предела.

Когда девушки вошли в дом, они обратили внимание на идеальную чистоту внутри. С фотографии, висевшей на стене, на них, улыбаясь, смотрели братья и при желании, их трудно было различить, это был бы веселый экзамен.

Пригласив девушек присесть на диван, мать Тони сама опустилась в кресло, стоявшее напротив дивана. Она, как-то странно придерживала левой рукой правую. Когда девушки заметили ее травмированную руку, мама Тони, виновато извинилась за свою беспомощность, что не сможет ухаживать за дорогими гостями. Но это за нее сделает Артур.

– Я вчера нечаянно опрокинула графин с верхней полки шкафа, тот, в свою очередь, упал на посуду, стоявшую на нижней полке, и все это полетело со стеклянного серванта на пол. Конечно же, все разбилось вдребезги. Мне еще повезло, что так легко отделалась, могло быть хуже.

Объяснив это, она внимательно осмотрела шрам на ладони. Это был порез длинною три сантиметра.

– Я специально сняла бинты, чтобы рана быстрее зажила, скоро все пройдет. Одно хорошо, – радостно заявила она, – все разбилось, кроме двух чашек. Позолоченной чашки Тони и темно-синей чашки младшего сына. Сегодня вечером мы должны были выйти покупать новую посуду. Надо успеть до приезда их отца, – она игриво показала глазами на фотографию братьев. – Он должен вернуться через три дня. Сейчас он гостит у своей сестры в другом городе.

Тут из кухни появился Артур, неся на подносе две чашки кофе, это были знаменитые чашки братьев. Положив поднос на стоявший перед девушками столик, он на мгновение задумался, кому из них какую чашку предложить. Удобней было синюю отдать Кэрл, потому что, она стояла ближе к ней. Но он уже было протянув ее, в последний момент передумал, и обойдя столик кругом, поставил чашку перед Карлой. А Кэрл, какое-то время сидела с протянутой рукой. Извинившись, он быстро передал ей золотую чашку. Девушки переглянулись.

Мать, желая сгладить неуклюжие ухаживания сына за гостями, пошутила:

– Эй, парень, да ты, никак, себе невесту выбираешь?

Все рассмеялись.

– Дай-то Бог! – Мать, глубоко вздохнув, пожаловалась: – Мы с мужем никак не можем женить его, а ведь сколько хороших девушек вокруг. Но ему все не то. Придумал себе красивую сказку, что за ним приедет прекрасная принцесса из заморских стран, и теперь сидит и ждет под маминым крылом, – сказав это, она с укором посмотрела на сына, но заодно, ласково погладила его по голове.

Сидящий рядом Артур, с головы до пят покрылся краской.

– Ну, ты, мама, прямо скажешь, я так говорил, когда был маленьким.

– Да, конечно, – согласилась она, но затем, добродушно съязвив, заметила, – однако ж, до сих пор не женился, – при этом глаза у нее хитро прищурились.

Кэрл обратила на это внимание: «Так вот, на кого Тони похож». Ей стало еще веселей, она полностью освоилась, чего нельзя было сказать о Карле. Та, держа чашку Артура в своих руках, вместо того, чтобы угощаться ароматным кофе, скромно потупив глаза, как положено невесте, не знала, куда себя деть. Хотя она и приехала за этим, но такого стремительного развития событий, никто не ожидал. Лицо Карлы стало одинакового цвета с Артуром.

Они оба были похожи на два фонаря. Им верилось и не верилось, что возможно, сейчас решается их судьба. А когда мать заявила, что младший сын закончил биологический институт, и сейчас занимается научными исследованиями, у Карлы дух захватило, да и у Кэрл, тоже. Она, в свою очередь рассказала о профессии Карлы, она тоже биолог.

После такой новости, Артур сидел тихо и смирно, потупив взгляд, иногда искоса поглядывая на Карлу. Было понятно его душевное состояние. Парень до конца не мог поверить в свое счастье. Требовалось срочно ущипнуть его, но никто не приходил на помощь. Тогда, не найдя ничего подходящего, он с трудом пробормотал, что отправляется на кухню, заваривать новый кофе, чем придал Карле больше уверенности. Она поняла, что он полностью покорен ею, и если она пожелает, то может прямо сейчас, взять его за руку, и везти в аэропорт, в шортах и майке.

Карла торжествовала. Еще бы, парень с лицом Тони, был покорен. И хотя это не сам Тони, а лишь его младший брат, все равно эта победа наполняла ее душу ликованием. И ее даже посетила мысль: «А не отыграться ли на младшем брате, помучив его немножко, за то, как Тони обращался с ней». У нее все же, еще оставалась девичья обида за то, что он пренебрег ею, выбрав Кэрл.

Но она быстро прогнала эти мысли, вспомнив, что от добра добра не ищут. Да и искушать судьбу было бы преступно глупо, и вообще, Артур ни в чем перед ней не виноват. Этот парень терпеливо ждал свою принцессу, и не надо его испытывать. Это не Тони, которого нужно постоянно прятать от подруг, переживать, о чем он думает, как поступит в той или иной жизненной ситуации, когда вокруг него крутятся полуголые красотки.

А вот его брат – совсем другое дело. За этим не надо будет пристально смотреть, он будет полностью принадлежать ей. Она уже знает, что выйдя за него, она не только приобретет мужа с внешностью Тони, но и примерного «сыночка», который будет послушным мальчиком. А то, что Тони будет принадлежать не ей, сейчас ее радовало. «Что она потеряла?» – спрашивала себя. – «Да, ничего, только выиграла», – слышала она свой внутренний голос и как бы голос матери. От таких рассуждений ее охватило радостное чувство.

Кэрл догадывалась, о чем сейчас думает ее будущая родственница и бывшая соперница. И это ее немного раздражало. Она не могла себе объяснить, в чем дело, почему ее охватило чувство ревности. Скорее всего, из-за того, что брат Тони, как две капли воды похож на него самого и вскоре будет принадлежать другой женщине. А скажите, кому приятно видеть в объятиях бывшей соперницы мужчину, похожего на ее парня? Конечно же, ее можно понять, по-женски. Такие женщины не только не привыкли проигрывать, их не очень устраивает и боевая ничья. Но взвесив все, она успокоила себя, решив, когда они с Тони поженятся, она не будет ходить в гости к Карле.

Отложив свое внутреннее возмущение Кэрл улыбнулась матери Тони своей коронной улыбкой, заявила:

– А я – невеста Тони.

Мать ахнула от радостного удивления. Вознеся руки в молитве, благодарила Всевышнего, что тот послал такую прекрасную женщину ее любимому сыну. Он, дескать, всегда заслуживал такую девушку. Теперь торжествовала Кэрл, она не отказала себе в удовольствии, улыбаясь, посмотреть Карле в глаза. Та ответила натянутой улыбкой, мол, чему ты радуешься, красотка, у нас всего лишь, ничья. И вообще, своего Тони тебе лучше привязать к ноге, а иначе не сможешь спокойно…

Тут в комнату вошел Артур с кофейником, аромат от которого пронесся в воздухе. Когда объяснила ему мать, что у них сейчас в гостях невеста Тони он был сильно удивлен, и даже побледнел. Когда он разливал кофе по чашкам, у него дрожали руки. Невооруженным взглядом было заметно, что его терзает один вопрос: которая из них?

Мать быстро пришла на помощь сыну:

– Вот она, наша невестка, – глазами показывая ему на Кэрл, она сама с восхищением смотрела на нее, представляя рядом с ней своего старшего сына.

Разобравшись во всем, кто кому и кем является, Артур засиял, его лицо выглядело так, как будто он сейчас вытянул счастливый билет на несколько миллионов. Он с уважением смотрел на Кэрл, а когда переводил свой взгляд на Карлу, его голос и поведение становились робкими. Интуитивно понимая, что эта девушка должна стать его подругой, он панически боялся, что Карла может по каким-то причинам отказать ему.

Догадываясь обо всем, Карла была на седьмом небе. Закинув ногу на ногу, отчего ее короткая юбка стала еще короче, она взяла синюю чашку с кофе, грациозно отпила из нее, и восхитилась умением Артура заваривать такой напиток.

Немедленно подхватив лестные эпитеты Карлы, мать завелась, расхваливая младшего сына, какой он хороший, и как любая женщина, которая выйдет за него замуж, будет счастлива с ним. Не выдержав таких оценок, Артур, смущаясь вышел из комнаты, предупредив, что идет за фруктами для гостей. Карла хорошо понимала его душевное состояние, она сама, оказавшись в таком же положении, когда ее родители, пытаясь выдать единственную дочь, расхваливали ее перед Тони. История повторилась с точностью, наоборот. Ей стало смешно. Это был ее день, ее победа!

Кэрл рассказала о приключениях Тони, о его делах, и о том, что человек, из-за которого объявили приговор Тони, сейчас работает у них в стране в совместной американской фирме, и может спокойно разъезжать по всем городам. Возмущению его матери не было предела. В ее чувствах объединились боль и гнев матери. Она с обидой в голосе говорила так, как будто обращалась ко всей общественности.

– Все вокруг давно объединились и побратались, а мой сын до сих пор должен скрываться, не имея возможности вернуться домой, к своей семье, потому что может быть задержан по приговору пятнадцатилетней давности. Видите ли, никто не знает, как отменить его, – с горькой иронией сказала она.

Кэрл, как могла, стала успокаивать ее, вот сейчас делом ее сына занимаются лучшие адвокаты, и по их словам, этот приговор будет пересмотрен и отменен, они уже консультировались с соответствующими органами. Теперь весь вопрос во времени, необходимо пройти соответствующие инстанции.

Эта новость сильно обрадовала и успокоила мать Тони. Вмешавшись в разговор, Артур стал оправдывать своего брата:

– Никакой он не предатель, и тем более, не дезертир. Просто его угораздило оказаться в ненужном месте, в ненужное время и принять опасное решение в своей жизни, пытаясь спасти простого человека, как он тогда считал. Он много раз нам звонил и рассказывал, как все произошло. Сейчас стало полегче, а ведь раньше мы не имели возможности даже поговорить с ним по телефону.

Когда мы узнали, что он переехал в Бразилию, очень обрадовались, зная, о его мечте. И хотя сбылось и первое его желание – уехать в Америку – это нас не так радовало, потому что все было омрачено абсурдными обвинениями в его адрес. Хорошо еще соседи не отвернулись от нас.

– Никто не вправе обвинять моего сына, он вырос у них на глазах, и никогда никому не делал плохого, – заявила мать Тони, как бы отвечая на опасения младшего сына. – Он несколько раз делал крупные денежные переводы, не только нам, но и родственникам и нуждающимся соседям, – выговорившись, мать замолчала.

Девушки понимали, как была обижена и оскорблена семья Тони. Артур рассказал, как несколько раз они подавали прошения в правительство. Как им на это объясняли, что прежде всего, Тони сам должен вернуться, после этого, при нем и начнут пересмотр дела, но никаких гарантий, что он все это время будет находиться на свободе, никто не мог дать. Потому что дело уникальное, и даже опытные юристы не могут так просто разобраться.

– А один, высокопоставленный чиновник рассказал мне, что когда начали изучать дело моего брата, через пять минут все схватились за голову. Потому что, если даже его амнистировать за дезертирство, то сразу же появляется другая статья – подвох, и мошенничество, и подробно разъяснил мне. Воюющая армия – это не дворовая футбольная команда, где игроков можно заменять по своему усмотрению. Когда старший брат подменил младшего, тем самым, они оба нарушили закон. И теперь должен будет отвечать не только Тони, но и Артур, и их мать. Все это называется сговором.

Чиновник недвусмысленно намекнул, лучше вообще этот вопрос не поднимать. Мол, мы со своей подменой, так запутали всех, что от этого у них голова кругом идет. Это при том, что вся комиссия к нашей семье была настроена благосклонно. Ни в их практике, ни в истории армии такого случая не припоминают.

И мы уже смирились с этим, нам легче уехать к нему, чем ему вернуться к нам, так будет надежнее. Я даже на прошлой неделе открыл себе визу в Бразилию, и через несколько дней сам собирался вылететь к нему, а потом и родителей перевезти.

Мать, слушая младшего сына, одобрительно кивала. Она готова лететь в любую страну, где находится ее ребенок. Лишь бы ему ничто не угрожало.

Карла была приятно удивлена, что у Артура есть возможность в любую минуту вылететь в Бразилию.

Забеспокоившись, что обед еще не приготовлен, мать поспешно встала и пошла в кухню, оставив младшего сына развлекать их, но девушки сами предложили свою помощь. Тогда мать предложила Артуру и Карле сходить в универмаг для покупки новой посуды. Они с радостью согласились.

Оставшись наедине с Кэрл, мама Тони не уставала нахваливать старшего сына. Кэрл это не мешало, просто она еще и еще раз слышала, что ей удалось сделать правильный выбор в своей жизни. Она много нового узнала о своем парне. Какие блюда он любит, какие напитки он предпочитает.

– Доченька, давай сегодня приготовим любимое блюдо Тони, рис с поджаркой на яичнице. Если ты научишься его готовить, Тони будет тебя любить все сильнее и сильнее, – глаза матери светились от счастья.

Кэрл забеспокоилась:

– А если мне не удастся правильно приготовить это блюдо? – задав вопрос матери, она стала похожа на молоденькую школьницу, не справившуюся с домашним заданием.

Заметив огорчение будущей невестки, мама Тони, улыбаясь, заявила:

– В этом случае, он будет готовить для тебя это блюдо, и тогда тебе придется любить его все сильнее и сильнее: до безумства! – и они обе расхохотались.

Им удалось найти общий язык, а это не мало, для родственных отношений.

Тем временем Артур и Карла шли по улице и уже подходили к универмагу. Карлу не покидало теплое ощущение, как будто она находится на своей улице в Рио. Ей встречались люди с приятными лицами, правда, не такими загорелыми, но их и ее соседей объединяло одно, общие «жизненные проблемы». И здесь, и там они ничем не отличаются, суть одна. Любовь к ближнему и выживание. Это ее полностью раскрепостило. У нее даже появилась мысль, если бы сейчас ей повстречалось знакомое лицо, она бы не удивилась. Но когда они вошли в просторный универмаг, она себя с трудом удержала, чтобы не ахнуть. Прямо к ним на встречу шла женщина лет тридцати. Ее лицо было ей хорошо знакомо. Она поздоровалась с Артуром на непонятном Карле языке. Артур представил ей Карлу и предупредил, что она говорит на английском языке, назвав имя женщины.

– Карла, это Лола, познакомьтесь.

Карла едва сдерживала эмоции. «Надо же, какое совпадение, эта женщина не только похожа на их соседку Лолу, но даже имена у них одинаковые».

Лола, как будто обрадовалась такому знакомству. Перейдя на английский, она стала укорять Артура, почему он не позвонил, и не предупредил ее, что его мама поранилась. Она могла бы прийти и помочь по хозяйству, и ухаживать за матерью и Артуром, «как раньше это было», – уточнила она улыбаясь, глядя в глаза Карле.

Лола умудрилась в одном, предоставленном ей монологе, красочно описать все их тесные отношения с Артуром. Хотя Карла была не готова к такому повороту, но у нее был хороший опыт общения с Тони, и связанные с ним душевные проблемы, и она не собиралась просто так уступать младшего брата.

Утомленно глядя на Артура, который готов был сквозь землю провалиться от откровенности Лолы, спросила у него:

– Скажи мне пожалуйста, мой дорогой, почему так получается, как только женщину называют Лола, они все становятся похожими и навязчивыми?

У Лолы от удивления глаза округлились, она не ожидала такого отпора. Воспользовавшись ее замешательством, Артур, быстро попрощавшись с ней, взял Карлу бережно и нежно за руку и повел к прилавку выбирать посуду.

Возвращаясь с покупками домой, почти всю обратную дорогу Артур с Карлой промолчали, но их молчание было разным. У него это было как у приговоренного к высшей мере наказания, которому с минуты на минуту, огласят время казни. У нее, наоборот, зная о его переживаниях, она наслаждалась своим превосходством.

Теперь судьба этого парня полностью зависела от нее, и она решила немного на нем отыграться. Тем более, что теперь он заслуживал. Сам виноват, зачем он повел ее туда, где можно было встретить его бывшую подружку Лолу, примерно так она рассуждала. А по большому счету, она даже рада этой встрече. Теперь он обязан будет все ей рассказать и покаяться. Но, заметив, что парню становится все хуже и хуже, и его может парализовать от горя, она, немного поколебавшись, взяла его под руку, и обиженным голосом сказала:

– Артур, конечно, мне эта девица не понравилась, но я понимаю тебя. А ты должен понять меня, если это в будущем повторится, я не стану терпеть. Ты со мной должен быть полностью откровенен. Потом, когда приедем в Бразилию, ты мне все объяснишь. Как жил все это время. И не вздумай утаить что-нибудь, – выставив свои ультимативные требования, она посмотрела на него строгим прокурорским взглядом.

Артур еле держался на ногах, поняв, что приговор отменяется, он стал приходить в себя, и пересохшими губами с трудом прошептал, что он полностью согласен с ее ультиматумом. И нежно поцеловал ей руку. Это ее рассмешило. Глядя в его покорные глаза, она радовалась. Раньше и представить себе не могла, что парень с внешностью Тони, будет трепетать перед нею в ожидании ее решения. И пусть это не Тони, но все равно, приятно.

Это был ее триумф. Награда за все переживания. Она уже знала, этот парень будет ей верен, и она будет им командовать. Это приятно щекотало ее самолюбие.

Приняв решение, больше не мучить своего будущего жениха, а то мало ли чего, еще заболеет, а он ей необходим здоровым, Карла взяла его под руку, и они пошли. Метров через десять она спросила:

– Артур, а где наши покупки?

С удивлением обнаружив, что у него в руках ничего нет, он обернулся, и как-то отвлеченно ответил:

– Карла, покупки остались вон там, где мы стояли.

– И что, теперь мне делать, Артур? Может, ты хочешь, чтобы я сбегала за ними?

Придя, окончательно в себя от полученного стресса, и опасаясь, что его замедленную реакцию Карла примет за неуважение к себе, он рванул с места и уже через семь секунд вместе с покупками стоял рядом.

– Да, лучше этого парня не испытывать, а то сойдет с ума от переживаний. Лучше будет для нее относиться к нему бережнее. Это не Тони, огнеупорный, который в огне не горит, и в воде не тонет, – подумала она.

Когда они вернулись домой, их уже у порога встретил ароматный запах любимого блюда Тони. Артур объяснил Карле значение этого аромата.

– А что ты у нас любишь кушать? – заботливо поинтересовалась Карла у своего будущего жениха.

– Да все то же самое, что любит старший брат, – бодро ответил он.

Ответ ей понравился. Она еще раз убедилась, что ничего не проиграла, братья одинаковые. Возможно, даже выиграла, этот поспокойнее и управляемее, окончательно определилась она в своем выборе.

После вкусного обеда, мать предложила позвонить отцу. Старик был сильно взволнован новостью, обрадовался и очень сожалел, что не может быть дома со всеми. Даже через три дня не получится вернуться – у него заболела сестра. Она была уже в возрасте и необходимо его присутствие рядом с ней. Это известие огорчило всех. Тогда мать сама предложила больше никого не ждать. Кэрл, Карле и Артуру вылететь как можно быстрее в Бразилию к Тони. А затем они с отцом приедут по приглашению. Всем это предложение понравилось.

И уже через сутки в огромном красавце-Боинге они летели над океаном. Артур устроился у иллюминатора, немного полюбовавшись Атлантическим океаном, заснул. Видимо, сказался полученный за последние дни стресс вперемежку со счастьем.

Кэрл с Карлой, сидя рядом, весело ворковали обо всем и ни о чем, как две закадычные подружки. Они больше не испытывали ненависти друг к другу. Зачем теперь это им, если все поровну поделили между собой. Когда Кэрл, мимолетно затронула тему Элеоноры, Карла с наигранным пренебрежением сказала:

– Дорогая подружка, вот по ком сердце у меня не болит.

В отношении Элеоноры они обе были солидарны. Но напрасно они успокоились, не рано ли? Когда эта красавица узнает, что у Тони есть брат, такой же, как он, и никто из них не достанется ей, она придет в ярость. А там, кто его знает?..

***

Думаю, будет очень увлекательно узнать, как сложится жизнь наших героев. Мне приятно думать, что все у них будет хорошо. Но если дать волю воображению, и попытаться заглянуть в будущее, то можно догадаться – теоретически проблемы еще могут быть. Ведь скоро к братьям переедут жить родители, а как там сложатся их отношения с невестками, особенно у матери, учитывая, что столько лет она не видела своего любимого сына?

Да, еще надо помнить о прекрасной Элеоноре, у нее хватит фантазий в отношении Тони, а в принципе, значит, и его младшего брата. Поэтому и Жи-Жи вряд ли будет дремать. Этот человек готов разбиться в лепешку, лишь бы удовлетворить прихоть своей госпожи.

Но обо всем этом мы узнаем потом, когда мне вновь удастся навестить наших героев в Бразилии. Как говорили древние, «все течет, все изменяется». А сейчас, когда пришло время с ними расставаться, хотелось, чтобы оглядываясь назад и оценивая судьбы героев, обратить Ваше внимание на интересные и полезные жизненные примеры.

Имея четкие цели, будьте готовы к тому, что когда Ваши мечты вырвутся на волю, и начнут сбываться, то Вы обнаружите – в реальности некоторые из них будут отличаться от мира Ваших грез. Когда столкнетесь с проблемами, о которых сегодня не подозреваете, потому что не получится предусмотреть все, не отчаивайтесь. Не забывайте, в мире нет человека, которого страдания обошли бы стороной.

Если вдруг Вас покинет вера в собственные силы, вспомните любимую притчу Тони.

У одного человека мул провалился в глубокую яму. Увидев, как несчастное животное мучается в предсмертных судорогах, он позвал на помощь соседей. Они решили помочь мулу, приблизиться к смерти и стали закапывать его, чтобы скорее прекратить невыносимые страдания животного. Когда первая горсть земли посыпалась на голову мула, он с трудом открыл глаза и понял – смерть пришла за ним. Но ему сильно хотелось жить, и мул решил сопротивляться до конца. Каждый раз, когда очередная горсть земли сыпалась ему на голову, чтобы убить его, он, мотая головой из стороны в сторону, стряхивал с себя землю, и опираясь на нее делал шаг наверх. И в конце концов, собравшись с силами, сделав последнее усилие, выбрался из ямы на волю, весь в крови и грязи, но живой.

Обратите внимание, мул не стал мириться со своей участью, и боролся за себя. И та земля, которая должна была нести ему смерть, наоборот, помогла ему выжить и обрести свободу.

Когда Вы в чем-то разочаровываетесь, или Вас обманывают, это очень плохо. Но хуже, когда, успокаивая, сами себя обманываете. Смотрите трудности в глаза, постарайтесь все оценить и взвесить. Не отступайте, пока в Вас теплится жизнь.

Да, хранит Вас Господь!