Вот уже неделю Кэрл не выходила на работу. Телефон постоянно звонил. Она была в глубокой депрессии. Мама Эмми отвечала на все звонки, благодарила за сочувствие.

В редакции, где она работала, стало как-то неуютно. Первое время ее отсутствие не было очень заметно, но постепенно, всем стало видно, что каждому чего-то не хватает. От этого становилось грустно. Кэрл была в редакции самой красивой и замечательной женщиной. Коллегам было приятно, встретившись утром, где-нибудь в коридоре, поздороваться с ней, переброситься парой слов, увидеть ее знаменитую улыбку. И пусть она никогда не будет вашей, но согласитесь, приятно мечтать о такой женщине. А ведь, мечта и надежда, практически, означают одно и то же. Одним словом, она была визитной карточкой редакции.

Даже соперницы притихли. Им тоже ее не хватало. На кого теперь сердиться и кого шепотом обсуждать?

Кэрл взяла со шкафа альбом и стала разглядывать фотографии. Она в школе, с подружками. Здесь, она с очаровательной Салли, в университете. А тут, Салли со своим приятелем. Кэрл заметила, какой он хороший. Салли и ее парень были афро-американцами. Это была очень красивая пара. Просто эталон красоты. Пышно-грудая и длинноногая Салли и ее парень Джонни, спортсмен, спринтер. Даже на фотографии было видно, как его мускулы переливались на солнце.

Кэрл грустно вздохнула, ей было жаль их. Она знала, как им хочется детей, но ничего пока не получается. Они просто обожают друг друга, но их родители переживают, бездетность может повлиять на будущие их отношения.

Кэрл задумалась. Практически в каждой семье есть проблемы. Ну, почему это так происходит? Не одно, так другое. Салли после работы обещала зайти к ней. Она сейчас единственная, с кем ей хочется общаться. После того, как ее брат, Рони, рассказал ей последнюю новость о Тони, что уже несколько лет он находится под программой защиты свидетеля. И только он сам может прийти к ней, если того пожелает. У нее совсем опустились руки.

Смотря на фотографии, она пыталась вспомнить образ Тони и сравнить его с кем-нибудь из похожих парней. Иногда она ясно видела его лицо, его робкий взгляд, темную шевелюру.

У него были черные блестящие волосы, зачесанные налево, по бокам на голове они почти скрывали уши, и только мочки выглядывали из-под них. Она улыбнулась, вспомнилось, как она хотела дотронуться до них пальчиком. Мочки были такими аккуратными, красивыми, розового цвета. Понятно было – Тони покраснел от волнения. У нее тогда появилось мимолетное желание, поцеловать их.

У него были лукавые выразительные глаза с длинными ресницами, почти прямой нос, едва заметно загибающийся к низу. Он не был маленьким, и большим его нельзя было назвать. Гладко выбритое, овальное лицо. Ей нравились такие лица. Но среди своих знакомых она не находила схожих.

На душе у нее стало невыносимо. Она пыталась понять себя, но не могла объяснить, почему этот парень запал в ее сердце. Разве мало у нее поклонников, что в нем такое, чего нет в других, почему она так страдает? Разумеется, Кэрл, позже разберется в своих переживаниях.

Там, в банке, Кэрл по-другому посмотрела на Тони, сделала свой выбор. Она свыклась с мыслью, что он принадлежит ей, и она ответственна за него. А когда Тони начал играть со смертью, она злилась на него и переживала. Он вел себя, как безрассудный капризный ребенок, и ее чувства к нему незаметно переросли в материнские. И, как всякая любящая мать, готовая на все, ради любимого создания, она не успокоится, пока не убедится, что с ним все в порядке, и ему ничего не угрожает. Его образ, вместе с любовью и ужасом, который она испытала, впитался в ее сознание и овладел им.

Кэрл услышала голоса в прихожей. Наконец приехала Салли. Она посмотрела на часы. Было восемь вечера. Ей стало немного неловко. Бедняжка, наверное, не успела зайти домой. Хорошо, что ее парень Джонни, сейчас на соревнованиях. Салли поднялась в ее комнату, они обнялись.

– Подружка, мне так жаль тебя, – сказала она, лаская рукой плечо Кэрл. – У меня есть для тебя хорошая новость, – сказав это, она замолчала. Мама Эмми все поняла. Она вошла в комнату с ней, и все это время молча любовалась подружками. Надо дать девочкам посекретничать.

– Я сейчас принесу ваши любимые пирожные.

Девушки рассмеялись. Салли обожала испеченные Эмми лакомства. Кэрл терпеливо ждала, стараясь скрыть свое волнение. Салли начала издалека:

– Кэрл, я знаю, что ты католичка и по воскресным дням посещаешь церковь. Тебя уважает пастор, и любят прихожане. И вообще, тебя и меня воспитали в набожности.

Кэрл внимательно, не отрывая глаз, слушала ее, стараясь понять, к чему это она.

– Салли, – прервала она ее, – говори напрямую, не тяни, не мучай меня.

– Кэрл, – неуверенным голосом сказала Салли, – нам с тобой нужно посетить ясновидящую.

От ее слов она заерзала в кресле, посмотрела виновато на стену, где висело распятие, и немного поколебавшись, спросила:

– Салли, ты во все это веришь? – ее красивые глаза прищурились.

Салли пожалела о своем предложении. Но на свое удивление, Кэрл сама спросила:

– Ты уже знаешь, где можно найти эту ясновидящую?

– Да, да, Кэрл, я знаю. Мои знакомые недавно пользовались ее услугами, и она им помогла.

Тут вошла мама Эмми, девочки оживились. Столько вкуснятины на подносе! Они были похожи на двух первоклашек. Эмми смеялась от удовольствия. Стали пить чай и угощаться. Кэрл предложила Салли переночевать у них дома, им хотелось посудачить. Салли позвонила своему парню и родителям и предупредила их, что сегодня будет ночевать у подруги. Всю ночь девочки хихикали и заговорчески шептались.