— Дождь пошёл. Возьмите вот наденьте на головы. — Тёбо бросил с дерева целлофановые мешочки.

Эти мешочки, в которые упаковывают продукты в магазинах, очень бывают кстати в таких случаях.

— Эй, Очкарик! Младенец плачет.

— Сейчас отвяжу.

Под дубом все засуетились, натягивая на головы целлофановые мешочки. В это время сквозь шум дождя донеслись удары палки по сковородке.

— Отец Лягушонка и мама Очкарика! — прокричал Тёбо и проворно соскользнул с дерева.

Дождь припустил ещё сильнее.

— Каттян! Я домой сбегаю. — Фусако выскочила из пещеры — всё лицо в грязи, — помчалась домой. И будто вдогонку за ней хлестнул косой дождь.

Очкарик Мацу, нахлобучив целлофановый мешочек на голову, побежал отвязывать своего братца.

— Мама зовёт, значит, нянчиться с тобой я уже не буду. Красота, когда дождь идёт!

Малыш скосил глаза на брата. Тут на нос ему упала капля дождя, и он громко заплакал.

— Ну что ревёшь? Радоваться надо, мама молока даст. Ку-ку! Ку-ку!

Очкарик Мацу пытался развеселить малыша, но тот залился ещё громче. Заметив это, Дзюн смеётся.

— Да он тебя боится. На голове-то у тебя что? Он думает, ты оборотень.

Очкарик Мацу сорвал с головы целлофановый мешочек.

— Ладно, обойдёмся. Дождик тёплый. Мокнуть, так вместе, правда, братик?

Привязав малыша за спину, он быстро зашагал с горы.

— Ну и ливень! — сказал Каттян.

Странные фигурки с целлофановыми мешочками на головах дружно посмотрели на небо.

Крупные капли дождя, сверкая на солнце, шурша, скатывались по листве в густую траву.

Когда Фусако вернулась домой, отец попросил её сходить за продуктами. На этот раз нужно было купить приправу к рису.

Она собиралась раскрыть зонтик и выйти из дома, но взгляд её остановился на бутылке, стоящей на ящике.

Фусако держала в ней головастиков. Из шести головастиков в живых осталось только два. Каждый вечер Фусако меняла им наполовину воду, бросала в бутылку свежую траву. У этих двух, что сидели сейчас в бутылке, появились уже лапки, скоро отпадёт хвост, и они превратятся в маленьких лягушат.

Если каждый день заглядывать в бутылку, можно заметить, как из головастиков, похожих сначала на яйцеобразное мыло, постепенно развиваются лягушата. Когда у них появляются лапки, они начинают пожирать друг друга, и часть их погибает. Из шести головастиков, сидевших в бутылке, каждый день кто-нибудь умирал, поворачивался вверх брюшком. И вот теперь Фусако видела только двух. Они уже не плавают в воде, а сидят тихонько под листочком, высунув голову из воды, — ждут, когда у них отвалится хвост и они станут настоящими лягушками.

— Ишь как замутили воду! Вот вернусь, налью вам свеженькой водички и листочков подброшу, — говорит Лягушонок и, раскрыв зонтик, выходит из дома.

Проходя задворками, мимо колодца, Фусако увидела мать Очкарика Мацу. Она стирала бельё. Фусако хотела было пройти мимо, но толстая тётушка обернулась и спросила:

— За покупками, Фуса-тян?

Фусако молча кивнула.

— Чем это вы занимаетесь там, на горе? На днях Мацуо явился весь грязный и оборванный. Говорит, поскользнулся и упал. Сил никаких нет каждый день стирать его штаны. — Толстая тётушка вынула из лохани залатанные штаны Очкарика и потрясла ими в воздухе.

Колодец был общий. Наверху, под навесом, прилажен ворот, и, если потянуть за верёвку, он со скрипом вертится, поднимая по очереди две бадьи. Как-то Дабо предложил влезть в бадью и спуститься на дно колодца — посмотреть, что там делается. Ведь такого удивительного колодца не было нигде поблизости, только у них.

Да что там говорить! Не только колодца с воротом, но даже и колонки, которая стоит на кухне у Фусако, и то нигде уже не увидишь.

Жители многоэтажных домов называют их дома «старыми бараками у храма». Действительно, дома, которые числятся теперь под № 300, стоят тут с незапамятных времён. Они ещё до войны здесь были, и во время бомбёжки уцелели. Они и вправду ветхие, но не такие уж «старые бараки», в которых нельзя жить. К тому же отцы Лягушонка, Каттяна, Очкарика и других ребят — все родились здесь и дружат с детства.

Но вокруг всё меняется. Говорят, в будущем году и их дома снесут.

Дождь, словно озлясь, сильно хлестал Лягушонка по ногам и спине. Прикроешься зонтиком с одной стороны, а он с другого бока забежит и оттуда хлестнёт. Кеды уже хлюпают от воды, джинсы промокли до колен.

«Отец велел купить каракатицу и редьку. Сбегаю-ка я в магазин самообслуживания, — решает Фусако. — «Пончиков», наверное, нет: вряд ли они в такой дождь играют во дворе».

Фусако выбрала этот путь ещё и потому, что надеялась увидеть Тайхо. «Пончики» где-то прячут его, а где — непонятно.

И Фусако представила себе: она бежит между домов, а навстречу ей ковыляет Тайхо. Опустив нос к земле, он ищет что бы поесть. «Тайхо! Тайхо!» — позовёт она его, и щенок бросится к ней.

«А может быть, Тайхо уже забыл обо мне? Может, поднимет голову, посмотрит на меня удивлённо и убежит? Нет, не мог он забыть меня. Я обязательно увижу Тайхо», — думает Фусако.

— Перестаньте, вам говорят! Почему вы мешаете девочкам? А ещё мужчины!

— А что вы прыгаете через верёвочку прямо посредине зала? Идите в угол и прыгайте там.

— Это вы идите! Нашли где баловаться! Мы первые захватили это место.

— Примите и нас прыгать.

— Не будете плутовать, примем.

В зале играет много ребят, и хотя на улице льёт дождь, здесь весело и шумно.

«Мальчишки, а прыгают через верёвочку с девчонками. И всё же хорошо им! Есть где собраться в дождливую погоду», — думает Фусако, стоя на камне под окном зала.

Возвращаясь с покупками, она услышала весёлые голоса, доносящиеся из дома, и решила заглянуть в окно.

«Ага, сам Таро прыгать взялся. Ха-ха! И подпрыгнуть-то не может. Толстый очень. Шлёпнулся и смеётся… Однако куда они запрятали Тайхо?» — думает Лягушонок.

«Пончики» так тщательно прятали щенка, что ребята никак не могли найти его, хотя искали по вечерам, незаметно пробравшись во двор.

В этот момент с чёрного хода в зал вошёл мальчишка по прозвищу Красная Майка. Он вёл на верёвочке Тайхо!

— Тайхо! Тайхо! — закричала Фусако. Забыв об осторожности, она встала во весь рост у окна.

— А, Лягушонок!

Мальчишки, игравшие в зале, разом повернулись к окну. И девчонки тоже.

Все уставились на Фусако.

Девчонки даже рты раскрыли от изумления.

Лягушонок мгновенно залилась краской, стала пунцовой, как варёный осьминог. Соскочив с камня, она бросилась наутёк.

— Тайхо! Это был Тайхо! — шептала она, оглядываясь, не бегут ли за ней «пончики», но никто следом не бежал. — Ну что это я припустила так, ведь никто за мной не гонится…

Лягушонок остановилась и неприязненно посмотрела на многоэтажные дома. «Пончики», растворив окно и высунувшись из него, красные от натуги, выкрикивали что-то обидное.

— Там был Тайхо! И он посмотрел на меня, когда я позвала его. Помнит, значит, ещё! — шептала Лягушонок, позабыв даже раскрыть зонт.

Когда Лягушонок вернулась на Гору-за-храмом, из пещеры доносилась весёлая песня:

— Эй, ребята! Я видела Тайхо! — закричала она радостно.

И вдруг песня в пещере оборвалась.

Лягушонок помолчала минутку, затем направилась к пещере. Не случилось ли чего с ребятами?