А белый лебедь на пруду (стихотворения)

Танич Михаил

Всех наград Михаила Танича не перечислить: лауреат премии МВД России (1997), лауреат Юбилейного конкурса «Песня года», посвященного 25-летию этой передачи, лауреат почти всех фестивалей «Песня года», Национальной музыкальной премии «Овация» (1997); в 1998 году Михаил Танич награжден орденом Почета, в сентябре 2003 года ему было присвоено звание народного артиста России. Но главной, самой дорогой наградой для поэта во все времена является всенародная любовь и признание…

 

Расставляя запятые

Стихотворения

 

Я не люблю…

Я не люблю Заоблачных высот, Шумит в ушах И как-то Не летится, И первый класс, И лучший самолет — Не мой размер, Не босс я и не птица. И не люблю Подземных гаражей И прочих под землей Фортификаций, Я – житель Невысоких этажей, На уровне сирени И акаций. И даже белый парус, И шалаш — Мне тоже не по сердцу, Бедолаге, И вообще, Мой офис – карандаш И пачка Неисписанной бумаги.

 

На войну я ушел пионером…

На войну я ушел пионером И остался нечаянно цел, Но учиться приличным манерам Затруднительно, глядя в прицел. Так вот я и живу, неученый, Иногда чересчур грубоват, Иногда чересчур кипяченый, Ничего не попишешь – солдат.

 

Я говорю тебе «люблю»…

Я говорю тебе «Люблю», И я не лгу, Я мог бы и не говорить, Но не могу. Ты – маршал Сердца моего, Ты – мой Мюрат! Но я и сам — Наполеон, А не солдат, He забывай! И о присяге Не забудь, Пойми, мой свет: Наполеонов — Нас чуть-чуть, Да просто – нет!

 

Стихи выдумывать не надо…

Стихи выдумывать Не надо, Они приходят Вновь и вновь, Как поощренье, Как награда За верность им И за любовь. Слова особенного Склада, У них – свой звук И свой раскрас! Стихи выдумывать Не надо — Они выдумывают нас!

 

Сажусь к столу …

Сажусь к столу С уже готовым Стишком, Придуманным в рассвет, И не управиться Со словом, И под подушкой Ручки нет. Летят, летят они, Лихие, Слова из снов моих Цветных, Я расставляю запятые И останавливаю их.

 

Не самый лучший …

Не самый лучший! Не самая лучшая! Знак сожаленья, Можно отчаяться! Но самые-самые, Самые лучшие Нам не встречаются И вам не встречаются. А просто их нету, И так получается: Они потому-то нам И не встречаются, Что самые худшие От самых лучших, В общем-то, мало чем И отличаются!

 

Писать!.

Писать! Покуда мастера Евроремонта за стеною Не подошли еще с утра, Чтоб издеваться надо мною. Вот-вот моторы зашумят И завизжат электродрели, А как начнется этот ад, Бросайте струны, менестрели. Они задержатся небось — Святое право гегемона, А то ведь мат проходит сквозь Перегородки из бетона… Я что-то вам Хотел сказать, А вы потом бы это спели, Но вот! Но все! – Ебена мать! — Они пришли, Мы не успели.

 

Это был баскетбол!.

Это был баскетбол! Пол был жарким от ног, Все летали, Но так не летали! Он был легким, как пух, Он старался, как мог, Потому что она была в зале. И болела она, Незаметна в толпе, Ну чуть-чуть горячей, Чем соседи, Но я-то знаю ее, Я их видел в кафе, Заводящая, знаете, леди.

 

Полна загадок жизнь земли …

Полна загадок Жизнь земли, Недаром так ее колышет, А мы разведать не смогли — Какими гелиями дышит? Какой в ней внутренний мотор И поперечные потоки? Когда вселенский метеор Прикончит наши с вами сроки? Как предсказать На нюх, на звук Землетрясений обреченность? И достаются от наук Одни надбавки за ученость. Проникновенье в вещество И в космогонные порядки Есть ровным счетом ничего, А только – новые загадки.

 

Расскажите про войну …

Расскажите про войну, Говорят. Это как так про войну — Всё подряд? Если ж коротко — Была круговерть, Вперемежку — Где-то жизнь, Где-то смерть. Расскажите, говорят, Для ТиВи, Если можно, О войне и любви! Так любовь, Она и нынче со мной, И пришла она След в след за войной. А война, Как моя пушка в кустах, Вспоминается Лишь в общих чертах. А вообще, Как Юлий Цезарь чудил — Я пришел, Увидел И победил.

 

Однажды я проснулся стариком …

Однажды я проснулся стариком, Мне тыща лет исполнится в апреле, Я – в Грузии, Сижу с моим дружком, Известным стихотворцем Руставели. Однажды я проснулся стариком, Вино подносят слуги и закуски. – Скажи, Шота, Ты пишешь на каком? Вот именно, А лучше бы – по-русски! Однажды я проснулся стариком, В бассейне с Цинандали искупался, Тщеславия комический синдром — Все это – сон, И я не просыпался.

 

На проспекте Сахарова …

На проспекте Сахарова В городе Москве Разное-заразное Свербило в голове. Даже и Андропов, Он не мог представить, Мент, Что проспектом станет Водородный диссидент. И не где, а в сердце Пролетариев всех стран, Он впадет в Лубянку, Как Печора – в океан. Но не знал и Сахаров, Святая простота, Что есть проспект Андропова, Главного мента. Так и уживаются Обе эти две Улицы враждебные В городе Москве.

 

Я не тревожусь ни о ком …

Я не тревожусь ни о ком, Перевелись мои русалки, И мысль о смерти — Поплавком Передо мной, Как на рыбалке. Она солдату не нова, И мы ее не сочинили, И на войне Не раз, не два Друг друга мы похоронили. И этой мысли естество — За все, что дарено, расплата, До дня рожденья моего — По всем столбам далековато. И чтоб не думать мне о том, Что ждет За ближним поворотом, Тут надо быть Или шутом, Или родиться идиотом.

 

Баллада о морковке

«Начальник! Вышла с лагерем непруха, Не дай загнуться, выслушай спроста. Я родом с юга, Ухов, он же Ухо, Вторая ходка, строгая, Инта. Мороз под сорок, шахта да столовка, Так круто я еще не попадал, Все восемь лет – перловка да перловка, Я восемь лет морковки не видал». Начальник аж поежился неловко, Он видел все, седая голова, Его за темя тронула морковка, Он понимал какие-то слова. Того везли неделю или боле, В столыпинском, к сирени и к бахче, Он помер от чахотки, как на воле, На юге — В том же самом строгаче.

 

Откашлял в нетопленых клубах …

Откашлял В нетопленых клубах Мой лагерный Туберкулез, Зато я до самых окраин Стихи свои, Глупый, донес. Как вспомню, Становится стыдно, Неужто за этот Конверт? Ведь стоила вся подорожная — Одиннадцать рэ За концерт. Ну, может, лав стори какая-то В далекие дали звала? Так нет же, Одно честолюбие Морковкой дурило осла. Сейчас сочиню сочинение — И мед потечет по усам, Жена приготовит котлетки! Да нет, И котлетки – я сам.

 

Хорошо быть доктором наук …

Хорошо Быть доктором наук, Знать все не как мы, Не худо-бедно, Но задыхаться В паутине книжек, Как паук, — Ну их к черту, Это людям вредно. А мы надули мячик, Скинули пальто, И… Не беда, Что знаем маловато! Лично мне хотелось То и то, Но нет такой гармонии, Ребята!

 

Рассчитаться! За все рассчитаться …

Рассчитаться! За все рассчитаться! Потому что остаться В долгу — Это как со свободой расстаться И стоять, как товар На торгу. Жить взаймы, Одолжаясь, противно, Лучше сам я кому Одолжу! Может, думаю я Примитивно, Потому я и банк не держу.

 

Ломается все …

Ломается все, Не только часы, Не только Смесители в ванной. От белой до черной — Чуть-чуть полосы На нашей, На обетованной. Бессмертен один Бессмертный Кощей, И не на кого Обижаться — Нет вечных людей И вечных вещей, Но хочется Подзадержаться.

 

Моя жена не может без цветов …

Моя жена не может без цветов, И так уже сложилось И слежалось — Цветы у нас всегда, И я готов, Чтоб это бесконечно продолжалось. Мне нравится коротенькое: ах! Нет-нет, я не даю аристократа, Но чтоб увидеть блеск в ее глазах, Поверьте, это маленькая плата. И хризантемы делают весну, И розами украшенные вазы! Цветы похожи на мою жену И, как моя жена, Зеленоглазы.

 

Не знаю, кем я был …

Не знаю, кем я был? Что сделаешь, стареем, А сильный был, Как молодой Гиппопотам! Я не ходил с ней По картинным галереям, А по кустам, а по кустам, А – по кустам! Ее, я помню, Звали Лена, Или Зина, И шар земной Тогда стоял На трех кустах, Была любовь, И мы сливались Воедино В Азовском море, Без стыда, При всех друзьях. Я, как спортсмен, Всего добился С трех подходов, Всего, мне кажется, Добилась и она! От нас родившаяся, Как от пароходов, О берег шлепалась Азовская волна…

 

Не человек компьютерного века …

Не человек компьютерного века, Я кое-как поставлю си-ди-ром, Я что-то вроде недочеловека В сравнении с проворным школяром. В ученом смысле Голенький, как в бане, И полон своих троечных тревог, Он миросотвореньем на экране Руководит уверенно, как Бог. И щелкая своей послушной мышкой, Меняет он картинки — Хлоп-хлоп-хлоп! А я стою, никто перед мальчишкой, Компьютерного века остолоп. Какая подходящая эпоха Для щелкающих кнопками людей! Но только вот Что хорошо, что плохо, Компьютер сам не знает, Хоть убей.

 

Какой там «Шинник»!.

Какой там «Шинник»! Какой там «Терек»! Смотреть опасно Без валидола. Не надо сборов, Включайте телик — Играет «Челси» — Урок футбола!

 

Нас не спасти …

Нас не спасти От зависти и пьянства, Как будто грех Есть суть, а не каприз, Мол, римляне Не знали христианства, А знали бы — Так пили бы кумыс. Придумали Ворота мазать дегтем, Не помогло — Никто не виноват! Но Зигмунд Фрейд, Нечистоплотный доктор, Собрал на нас Неслабый компромат.

 

Песня моя любимая …

Песня моя любимая, В полете она – балласт, Вот захочу за облако, Она мне взлететь не даст. Сбросить ее без жалости — И шарик мой и взлетит, А так он на низком уровне Лишь облака коптит. А возвращусь на землю, Стану ее искать, Чтоб эту птичку певчую Надолго не отпускать. Все обыщу подлески — Где он, балласт ржаной, Песня моя любимая, Честный мой хлеб земной?

 

Я по жене погоду узнаю …

Я по жене Погоду узнаю Точнее, Чем по метеопрогнозу: Когда она рассержена — К дождю, Когда она обижена — К морозу. А если не разгневана жена, Как было В незапамятные годы, И всё у нас о’кей, То что тогда? Я думаю, Что нет такой погоды.

 

«Шестисотый» зарулил на парковку …

«Шестисотый» зарулил на парковку, А нас классная ведет в Третьяковку. А я – сегодняшний пацан, Восьмилетний, Все, что было, Все мне кажется сплетней. Ну, там Репин, Ге-ге-ге, Пиросмани, Далеко им, этим всем, до Масяни! Три охотника базарят по пьянке — Ну зачем они в нефтянке и в банке? Научите нас считать пети-мети, Остальное мы найдем в Интернете! Ох, и сильно постаралась наука, Сочиняя современного внука!

 

Затихли и мобильники …

Затихли и мобильники, И мать бы их ети, Звонков не раздается и По городской сети. И некому поплакаться, И некому поддать! Все-все — Как в лучшем из миров, Какая благодать!

 

Президент очков не носит …

Президент очков не носит, И походочка при нем, Сам простой и нас не просит Не по делу бить челом. Иногда среди сугробов Он мелькнет, как метеор, Но и сколько ж долбоёбов Рядом с ним съезжает с гор! Был всегда нормальным малым И проигрывал в дзюдо, А сейчас по всем каналам Он в эфире – от и до. То ли он министра дрючит, То ли водит самосвал, Всё он знает, всех он учит, Хоть чего-то бы не знал! И когда совсем отчаюсь, За бока беру я пульт И на спорт переключаюсь — И зачеркиваю культ. А и случай-то особый, И не в нем весь перебор — Это делают особы, По-простому – долбоёбы, Те, что с ним съезжают с гор.

 

Солнышко выше …

Солнышко выше, Пасхальные дни, В смысле гастролей Мы что-то в тени. Вдруг заелозил Мобильник, звоня, — Фирма «Салют» Приглашает меня. Платят прилично, Заводик блатной, Физики в штатском — НИИ номерной. С виду – как вроде Салон, а внутри — То, что сгубило Марию Кюри, — Альфа-лучи Или бета-лучи — Надо бы сделать Анализ мочи! Кучка артистов, Ну все так себе — Группы «На-На», «Экс-ББ» и «Любэ». Выступил. Чую – внизу Горячей, Видно, от этих Проклятых лучей. Бабки – в конвертике, Мамочка-мать! Интим, Как и пишется, Не предлагать.

 

Театр «Глобус»…

Театр «Глобус» Греческих трагедий Не понимал — Что за дурацкий хор? О нем лишь В толщине энциклопедий Шекспир прочел, Их автор и актер. Какой Эсхил? Какая Лисистрата? Да отроду Такому не бывать — Еще чего, Нашли дегенерата! — Чтоб женщины Решили не давать! Теперь Шекспир — Герой энциклопедий! В две тыщи Наступающем году — Возвышенный язык Его комедий, Зачем он мне? Нет-нет, я не пойду.

 

Комуто в кайфе выпало родиться …

Кому-то в кайфе Выпало родиться — Приморский юг Имеется в виду, Малага, Сан-Тропе, Неаполь, Ницца, А мы возникли здесь, На холоду. Мы – здешние. Мы – родом из России И чьей-то не завидуем Судьбе, Стихи про наши избы Ветровые Мы пишем в утешение Себе. И я, хоть что сулите — Мы – такие, — Как не сменяю Город на село, Так тверд В моем пристрастии к России — Не повезло Так уж не повезло!

 

Я был с семнадцати при деле …

Я был с семнадцати при деле — Я увлеченно воевал, И напрягался на пределе, И через край переливал. Потом, когда войны не стало, И мы приехали с войны — Мы были люди из металла И рядовые пацаны. Когда свалилась эта глыба, Подрастерялся я слегка, И воздух ртом ловил, как рыба На дне рыбацкого дубка. За напряженку голосую, Мне надо, чтобы я гудел! Когда вполсилы – я буксую, Мой средний уровень – предел!

 

Кашляет земля …

Кашляет земля. Температура В месте кашля Солнечной сродни! Плавится в бетоне Арматура, Десять тысяч градусов — В тени. Эта нефтяная эпопея, Вечное движение колес! Дышит, Задыхаясь и потея, Кашляет земля. Туберкулез.

 

Не могу причинить …

Не могу причинить Ничего вам хорошего — Дни так быстро Бегут на закат! Ощущаю себя Старым фруктом Из прошлого, В лучшем случае — Это цукат. А весь город увешан Моими плакатами, Я опять затеваю игру! Напишите мне, Кто не объелся цукатами: Дабл-ю. Дабл-ю. Танич. РУ

 

Он мне когдато за трояк …

Он мне когда-то За трояк Перекрывал стояк И ставил кран, И был немножко пьян, И был для несантехников, Для нас, Неуважаем, Как рабочий класс. Все тот же дом, Все тот же кран, Все тот же ЖЭК, Но в нем теперь Он – первый человек. Я понимаю, Как я был не прав Насчет его Первостатейных прав! Сижу, пишу, А кран течет, течет — Кому – почет? Сантехнику – почет.

 

Мы прокатились по Европе …

Мы прокатились по Европе — Женева – Линц – Брюссель – Париж! Но с автобана, на галопе, Чего там есть, не разглядишь. Из европейских впечатлений Одно осталось на лету — Что два десятка поколений Слепили эту красоту. А так, по частностям, достало, С учетом автоскоростей, — Девицы красного квартала, Музей «Д’Орсе» среди путей. И тот, со стейками, подвальчик, И неприличный экспонат — Брюссельский писающий мальчик, Урологический плакат.

 

Этот миг я запомнил …

Этот миг я запомнил, А может быть, акт, Вечно новый И ветхозаветный, Потому что есть Он и Она — Это факт — Не бывает любви Безответной. И когда ты не против Была и не за, Но уже в состоянье улета, Я сказал, как Адам, Опустивши глаза: «Что – не знаю, Но надо же Делать с ним Что-то?»

 

Стишок

Я помню – шла вторая книжка, И в ней такой один стишок, Как я, остриженный парнишка, Попал в армейский пищеблок. Как на картошке бородавки Ножом, как скульптор, обирал — Чтоб на положенной добавке Я чьей-то пайки не украл. Сказал редактор, не краснея: – Давайте снимем ваш хорей — Здесь психология еврея, Ну, надо вам, что вы – еврей? Прошло сто лет, Я так и прожил, Куска чужого не украв, Но вдруг подумаю: а все же, Быть может, был редактор прав? Теперь-то я живу нескромно, Но по инерции скорей Картошку чищу экономно, Как скульптор, да, И как еврей.

 

Как привяжется размер …

Как привяжется размер, Хошь – не хочешь, Как трамвай, бежишь, А с рельс Не соскочишь. Он и сам себе слова Выбирает, А закончатся слова — Умирает. И когда ты все сказал В полной мере, Он и точку Ставит сам, В том размере.

 

Анкеты

В анкетах просят Указать, Да мать их так, Отца и мать, И не был ли ваш дед кулак, И не был ли ваш дед Эсер? — Так это было в СССР. Но СССР сказал «адью!», Укоротив мою семью, А весь анкетный детектив Нисколько не укоротив. Вопрос – ответ, Ответ – вопрос, Такой вот, в сущности, Допрос! Они хотят всё это знать, Не полагаясь на склероз. Чиновник вычислит хитро Здесь, на бумажном рандеву, Какую станцию метро Я в Копенгагене взорву. Но, к удивлению анкет, Метро там не было И нет.

 

Комуто охота ходить по плацу …

Кому-то охота Ходить на плацу, Кому-то военная Форма к лицу. Погоны, шевроны, И на ордена Наш шанс повышается, Если война. Пока кто-то ходит, — И зря! – в институт, Вокруг гарнизона Невесты растут. Ну могут заслать, Посадив на броню, Куда-то в Читу, А и вовсе в Чечню. А кто хочет в штатском Дожить до седин, Ну глупые люди — Конец-то один!

 

Для европейских не гожусь вояжей …

Для европейских Не гожусь вояжей, Не понимаю даже — Бестолков, Как плещется вода У каннских пляжей, Не зная иностранных языков. Могу принять «направо» За «налево», Но был же этот случай Без конца — Мне ручкой помахала Королева В воротах Букингемского дворца. Я даже и не понял — Кто я, где я, Когда, весь в черном шлеме И сукне, Мне полисмен Не надавал по шее, Не накричал, А улыбнулся мне. Наверно бы, Увлекшийся картиной, О небывалом случае таком Поэму создал Некто с паспортиной, А я лишь к слову вспомнил, Со смешком.

 

Сервелат из подсобки!.

Сервелат из подсобки! Советская власть. Но тебе не дано В ту подсобку попасть. Даже и не мечтай, Если ты не из свит, — Гинеколог стоит, Стоматолог стоит! А теперь – сервелат, Пармалат, карбонад — Все бери – не хочу, Это ж просто разврат! Но возникло в пространстве Развратных витрин Вещество несоветское — Холестерин! Карбонада – полно, Сервелата – полно, И промежду колбас — Медицинское «но»! Вот теперь и ответь — А была ли спроста И советская власть, И витрин пустота? На засыпку вопрос Сам себе задаю, И ответа пока На него не даю.

 

Возможно, явь …

Возможно, явь? Возможно, бред? Ушла и слова не сказала! Вот спицы, шерсть — Она вязала, Но все же где Мой пистолет? Ушла – к кому? Какая блядь! Я нервно бегаю по дому — А может, все же не к другому, А просто вышла погулять? Да, крыша сдвинулась, Хорош! В каком я веке — В этом? В оном? Но по мобильным телефонам И секундантов не найдешь. Наверно, я сошел с ума! На Черной речке — Там не ели, А все – дома, дома, дома И нету места для дуэли!

 

Всё выдумали там …

Всё выдумали там — «Би-Лайн» и ноутбуки, А через десять лет И нас возьмет азарт, И все мы переймем, Все спиздим по науке — От сотовых сетей До пластиковых карт. А уж когда и мы В какой возникнем теме, От страха затрясет Бетонный Уолл-стрит, И ушлый наш пацан На школьном ай-би-эме Нью-йорский «Сити-банк» Немножко разорит. Хорошее у них, Оно и нам не вредно, За ними мы – трусцой, Не надо обгонять, И много-много лет Они живут безбедно — Пора бы нам у них И это перенять.

 

Черновики

Лежу, не сплю, А лень проснуться, И как-то враз, Не опосля, И не успеешь потянуться, Приходит первая мысля. И в темноте слова летают, Их белоснежная пурга На чистом месте наметает Свои сугробы и снега. Ни вариантов, Ни тетрадок, И ямб, Как милиционер, Наводит в хаосе порядок, Мой генетический размер. Но вот слова угомонились, Неподходящее – ушло! Черновики не сохранились, Мои сугробы – набело.

 

Опять она в беспамятстве кричала …

Опять она в беспамятстве Кричала Свои неугомонные слова, А я молчал, И это означало — Она больна, Она всегда права. И стало тихо После урагана, Как было, И она не поняла, Что общего у нас — На дне стакана, А сам стакан — На краешке стола.

 

Телевиденье нас пудрит …

Телевиденье Нас пудрит Телепудрами И раскрашивает С помощью теней, Им не главное, Чтоб были мы премудрыми, Им картинка В телевизоре главней. А гример Колдует кистью И тампоном, И таким меня увидит Белый свет, И смотрюсь, бывает, я Ален Делоном, А по сути разговора — Пустоцвет.

 

Не другие причины …

Не другие причины, Не размеры грудей — Западают мужчины На блядей, на блядей. Ах, какое богатство, В ком есть это чуть-чуть, Неприкрытое блядство — Не притворство, а суть. Это хищное женство Нараспах, напоказ, Обещают блаженство Не в раю, а сейчас. И не вечного ради, А взглянул – и в шалаш! И да здравствуют бляди — Вечный двигатель наш.

 

Ах, Австрия …

Ах, Австрия, Родина венских сосисок И венского вальса На все времена! И носит на фраке Достоинств список, Как орден, Великая эта страна. Ах, Австрия! Австрия, Время застолий. И струдель по-венски, И шницель неплох! И Моцарт, И Штраус, И песни Тироля, Но плохо, что Гитлер И Захер-Мазох!

 

Дом собирался …

Дом собирался Как бы на авось, Какой в нем чепухи Не накопилось! История сама Не поскупилась — Все, что прилипло, То и прижилось. И я, владелец Этого позора, А вообще — Творения венец, Гляжу поверх Бессмысленного сора, Вытягивая шею, Как птенец.

 

Официальные визиты …

Официальные визиты, Глава страны летит с женой, И тут главнее список свиты, А не какой у нас портной. Но хоть в команде ей не светит Ни первой быть и ни второй, «Ассошиэйтед пресс» отметит И украшенья, и покрой. Такая нотная эпоха, Решит программа новостей, Не Лора Буш одета плохо — Одеты плохо Ю-Эс-Эй.

 

Мы все (почти!) в Москве нечаянны …

Мы все (почти!) В Москве нечаянны, Никто (почти!) Не зван Москвой, И я въезжал в нее с окраины — Троллейбус пятьдесят восьмой. Речной вокзал, И давка адская, Никто в Москве меня не знал, И улица Зеленоградская, А дальше – свалка и канал. А я сидел вполне раскованно, Сидел и складывал слова, А щас в троллейбусе рискованно — Со мной знакома вся Москва. Сейчас в Москве Преуспевающей Того, неузнанного, нет, А этот, В центре проживающий, Он старше стал На сорок лет.

 

Щипач

«Сладкий миг, Когда ваш кошелек Переходит в надежные руки, То ли пухлый, А то ли пустой! Обучился я этой науке, Только глупый считает — Простой. Дело в данной конкретной Минуте, Это – вспышка, И я – виртуоз! Не на всяком трамвайном Маршруте Мой конкретный проходит Гипноз. На Зацепе сажусь по привычке, И уже ваш лопатник – ничей! Пальцы – что? Ну не больше отмычки, Скрипачи, у них пальцы ловчей. Для меня вы — Как бык на корриде. Мое дело, пока толкотня, Чтоб вы видели всё В лучшем виде И не видели только меня. Я ни в чьей не нуждаюсь защите, И в ментовке когда, В тупике, Я же чистый – ищите, ищите! — Кошелек ваш давно на Щипке! И гуляет во мне, трали-вали, Этот вечный трамвайный сквозняк! То, что делают в «Лесоповале», Не похоже на мой проходняк».

 

Я не поеду в Эмираты …

Я не поеду в Эмираты, В их шестизвездное житье, Они – не сваты мне, не браты, Там все на свете не мое. Я не поеду в Эмираты, Не соблазнюсь на кураже На их дешевые караты И на красавиц в парандже. Я не поеду в Эмираты, Поскольку чтобы в два конца — Моей не очень-то зарплаты Хватает только до Ельца.

 

Не помню даже …

Не помню даже — Это он или она, Гармошка концертино Запомнилась одна. Он был учитель музыки (А может быть, она), «Веселые ребята» — Вот в какие времена! Гармошка итальянская, И класс за ней поет «Легко на сердце» — Этот марш До сердца достает. А он под пенье на доске Рисует нотный стан И пишет ноты Те, что знать Я не хочу, болван. А на плацу идет футбол, И музыка, она — Не бог весть что, И вообще Футболу не равна. Ах, если б знала музыка, Она бы и ни дня Не потерпела при себе Неверного меня!

 

Все-то праздники …

Все-то праздники Свои, а и чужие — Их же было И без Кристмаса Полно! Как зависла над стаканами Россия, Так и лупим Новогоднее вино. Разлетелись на тусовки, На рыбалки — Рождество, и Новый год, И Старый год, Нарядили мишурою Елки-палки, Тут и скоро Клара Цеткин подойдет! Две недели Беспробудного веселья, Сам я тоже Над стаканом зависал! И с отвычки, Неуверенно, с похмелья, Еле-еле вот Бурчалку написал.

 

Туктуктук!.

Тук-тук-тук! — У соседа стучат Топором, Этот стук Раздается железно И мешает водить По бумаге пером, Но соседу-то Это полезно. Тук-тук-тук!— У соседа стучат Топором, На Крещенье— И то не гуляют, Но три тысячи Туков — И выстроен дом, И уже новоселье Справляют. А я все же пером По бумаге вожу, Иногда и случается Завязь, Но реально от этого, Честно скажу, — В лучшем случае Чья-нибудь Зависть.

 

Не делайте вид…

Не делайте вид, Что Марининой нет, Не делайте вид, Что Устиновой нет! Устинова есть, И Маринина есть, А Бунина Редко кто хочет прочесть. Маринины есть, Потому что нужны Всему населению Нашей страны. А кто станет спорить, Что наша страна Довольно порядочно Населена? Вот станет на место Планетная ось, Так мы и к Толстому Вернемся небось.

 

Мы над Доном ходили парами …

Мы над Доном Ходили парами, Были девочки В белых платьицах, И не знали, Что станем старыми, Что жизнь покатится И закатится. Но мы – ростовские, Незакатные, И мелькают В моих развалинах Эти платьица Аттестатные, Все в оборочках Накрахмаленных.

 

Телеграмм поздравительных …

Телеграмм поздравительных Не дочитан пасьянс, На аншлаге закончился Мой последний сеанс. Завяжу с честолюбием, Научусь отдыхать, Надоело собачиться, Надоело пахать. Стопка чистой бумаги Полежит на столе, Я не вижу читателей, И не вижу издателей, И не вижу ровесников — Их нет на земле. Ну а если не выдержу В небе вашего «бис!», Ненадолго, как радуга, Выйду из-за кулис.

 

Книжек больше не читаю …

Книжек больше не читаю, Потерялся интерес, Но заместо физзарядки Я читаю «Спорт-экспресс»! А и пишут, Ну поэты! Что там эти ста сортов Наши все Агаты Кристи В ихних книжках Про ментов! И стишок, Прошу, поверьте, А не духом и не сном — Не газетная реклама В промежутке подписном.

 

Элла

Луиз, Рэй Чарльз — Какой иконостас! — Красавчик Дюк, Божественная Элла! Америка умела слушать джаз, Играть и петь — Поверьте, что умела. Наверно, были дети и мужья, А не было – вполне земное дело, Но рядом с Эллой Кто мы – вы и я, Когда она — Ну, одним словом, — Элла! Она – переворот, и приворот, Увидела, пришла и победила, И никогда не пела Мимо нот — Порядок нот Сама и утвердила. Явилась — И осталась на земле Истоком джаза и его итогом, Мария Магдалина И Пеле, Мисс Музыка, Назначенная Богом.

 

Нам плохо, если холодно …

Нам плохо, если холодно, И плохо, если жарко, Нам плохо, если голодно, И плохо от приварка. Зимою – плохо в гололед, И мы живем скользя! Но плохо жить, Как наш народ, Не значит, что нельзя.

 

Как мне ездилось тогда …

Как мне ездилось Тогда на трамвае! И заботами Тогда не грузили, И Москва была Совсем не такая, Иномарок не япо — Навозили. Как мне ездилось Тогда на трамвае! Газировка – три копейки — Все лето, И трава была На Трубной живая, Представляете, Зеленого цвета. Как мне ездилось Тогда на трамвае! Всюду люди Целовались по скверам. И жена моя Была молодая, Да и сам я был Тогда пионером.

 

Тур откутюр …

Тур от-кутюр Давал парад В стране, Где пьют денатурат, А нам – до лампочки, Ведь мы – не парижане! Прет-а-порте — Вот мой портрет, До от-кутюр Мне дела нет, И я ношу простые джинсы От Армани. Тут подсказали мне мои, Что джинсы есть из Вереи И из других Сугубо русских регионов, И у кого, мол, ни спроси — Мол, носят брюки на Руси, А джинсы – это для вообще Ален Делонов.

 

Откуда взялся этот чертов вирус …

Откуда взялся Этот чертов вирус Гонконгского Раскрученного гриппа, Скосившего меня Своей косой? Возможно, что чихнула Итальянка, Когда мы в Рим Летели бизнес-классом? Но я и бизнес-классом не летаю, И вообще три года не летал! А если он забрался бы на север И смёл бы Нефтяные все качалки, И в мире Встали все автомобили! И Филя не купил бы Примадонне Лазоревого цвета «бентли», да? И та бы Не явилась на тусовку, Чтоб с Галкиным Людей попрезирать. Но это же — Чудовищное дело! Гонконг за это Должен отвечать!

 

Куплю Троянского коня …

И, как положено герою, Простых троянцев заманя, Такой нехитрый, Въеду в Трою. Я заплачу втридорога, Как вообще и существую, И я пошел на Беговую, В конюшню эту, на бега. Ну, сразу конюхи ко мне: – Да ради Бога! Да любого — Хоть вон того, хоть вороного, Договоримся о цене. Я должен был Их огорошить — Они не поняли меня! Ведь я ищу не просто лошадь — Ищу Троянского коня.

 

Я ждал, чего не надо мне …

Я ждал, Чего не надо мне От вac, Что было бы Всей жизни Перекрас, А я, Как будьготовский Пионер, Живу, Не нарушая Интерьер. Закладки в книжках, Тапочки в углу — Зачем такому Новую метлу? И хорошо, И ангел улетел, И вышло все, Как я того хотел.

 

Кто дал тебе такое право …

Кто дал тебе Такое право — Мне путь Указывать перстом? Что делать, Сам я знаю здраво, И что – сейчас, И что – потом! Кто сделал так, Что ты – судья Моих поступков И задумок, Ну кто он, Этот недоумок? Ах, недоумок этот — Я!

 

Папы папствуют долго …

Папы папствуют долго, Оставаясь в тени, Чувство высшего долга Продлевает их дни. Ватиканского дома Ритуал нарочит, Но отсюда по миру Голос Бога звучит. Но земное невечно, И кончается плоть, И усопшего папу Призывает Господь. И весь мир христианский Здесь, у гроба, ревет, Даже Древнего Рима Некрещеный народ. Я, по собственной воле Представляя Москву, Иноверец как будто, А и тоже реву.

 

Ни протекции, ни профессии …

Ни протекции, ни профессии, А две дочери и жена, Заявился в Москву за песнями, А Москва никому не должна. Поначалу и не заметили, А никто и не звал меня, Но аукнул, и мне ответили, Сумму прописью отслюня. К небожителям не приблизился, Не обиделся на Москву, Но не прогнулся и не унизился, Так вот рядышком и живу. Что положено – то получено, И хотя и не суперстар, Прогибаюсь в одном лишь случае — Залезая в свой «ягуар».

 

Клипы, клипы…

Клипы, клипы, Клипы, клипы! Драки, выстрелы и кровь! Сиськи-письки, Стоны, всхлипы — Безразмерная любовь. Черт ли в съемках Этих смелых! Потому как весь расклад — Для девиц Половозрелых И обкуренных ребят. А кому все эти попки Откровенно режут глаз, Есть еще другие кнопки — Есть трансляция из Думы (Тугоухи, тугодумы!) — Пресловутый «Думский час». Ничего-то нет для нас!

 

Где не было снега …

Где не было снега — Сугробы до крыш, Взялись за лопаты Мадрид и Париж. А вместо морозов, Где снег был всегда, Пороги домов Затопила вода. Залиты дождями Зимой Лужники, А в Африке дети Играют в снежки. Им, детям, любая Беда – не беда, Но наша планета Пошла не туда. И липкий по мне Расползается страх — Ведь я не умею Ходить на руках.

 

Пока идет по первому «Бригада»…

Пока идет по первому «Бригада», И кто-то смотрит Эту лабуду, Канал шестой: Тольяттинская «Лада» Лоб в лоб дерется На московском льду. Играют уголовников Актеры, Смените кнопку — Это же мура! Играют хоккеисты, А не воры, Самих себя — Вот это да – игра!

 

От юбилея до юбилея …

От юбилея До юбилея Живу я скромно, Других жалея. От круглой даты До новой даты Солю томаты, Перчу салаты, А если часом Без круглой даты Пойду куда-то, Она: куда ты? И понимаю — Не виноваты, Они такие, А мы – женаты! Они такие, Вот так, ребяты, А не пойти ли Мне в депутаты?

 

Мы семейные люди …

Мы семейные люди Со стажем, Но, бывает, о личном своем Мы друг другу чего-то Не скажем, А где надо — И вовсе соврем. Я не делаю в доме Дебошей И не лезу в пузырь С чепухой! Я – хороший? Конечно, хороший И на десять процентов Плохой. И вот это другое, Плохое, В тайниках оставляю своих, Потому что нас – двое, Нас – двое, И не делится все на двоих. Иногда нам довольно Утайки, А когда попадаем впросак, Сочиняем нелепые байки. А без этого – как? А – никак.

 

Фонари

Сюда мы ездили годами, Не любопытствуя, ей-ей, Вдруг очутиться в Амстердаме, В квартале красных фонарей. В подвальных барах – дринк и пицца, А наверху, в любом окне, Вам продают совокупиться, Договорившись о цене. Прочь, прочь отсюдова скорей! Здесь с циклом о Прекрасной Даме Блок неуместен в Амстердаме, В квартале красных фонарей.

 

День рождения …

День рождения, День рождения — Это в общем-то Заблуждение! И не столько нам Лет вообще, Если ложка Стоит в борще, Ну а если Не устоит, Был бы, знаете, Аппетит!

 

А ни росточка и ни всхода …

А ни росточка и ни всхода, И ямб давно не ворожит! Стихов неясная природа Добру и злу не подлежит. Потом кошачьими шагами Чуть слышно рифма забредет, И закружит слова кругами, И совершит переворот. Там чудеса, Там леший бродит, Русалки девственность блюдут! Стихи приходят И уходят, Ты – ни при чем, Авось придут.

 

А там, далекодалеко …

А там, Далеко-далеко, Птица кричит козодой, Змей бубновый летает, Бумажный! И крапива ноги жжет, И я – молодой, А не этот, Скучный и важный. И дорожки туда Заросли лебедой, Небо синее Заволокло хмарой, А на старых фотографиях Я такой молодой, А на новых — До чего же старый.

 

День прибавляется в Москве!.

День прибавляется в Москве! И с елки, С веток и с макушки, Еще не убраны игрушки, А зданий черные верхушки Видней на утренней канве. От Сахалина до Москвы, И за окном, И кругосветно День прибавляется заметно, А жизнь – увы! Увы, увы!

 

Мойка, 12

Ах этот дом, Магнит моей души! Меня сюда пригнало, Как этапом! Сажусь к столу, Велю себе: пиши, Макай перо В чернильницу с арапом. Обиды нет, И сам я – из повес, Но как-то так Все подошло к пределу. Должно, Сейчас волнуется Дантес, Убью его! А ежли не по делу? За окнами — Холодный зимний свет, Мистерия Закончится к обеду, Нет ревности И ненависти – нет, Но честь велит — Я еду. Еду. Еду.

 

Еще я не пришел …

Еще я не пришел, Но я приду! Нет ничего на свете Приворотней, Чем очутиться снова, Как в бреду, У Пушкина На Мойке, В подворотне. Сарай каретный, Дворня, беготня, И встали под оглоблю Вороные! Ждем барина, И все мы – крепостные, Карамзина считая и меня. Вот-вот карету выкатят за ним, И заскрипят полозья По сугробам, И тронемся и мы с Карамзиным В Тригорское, За Пушкиным, За гробом.

 

Как просто все …

Как просто все, А и непросто, А как бы даже и хитро: Футбол. Бессонница. Непруха. Луна. Сокольники. Метро. Когда-то здесь Гуськом стояли На дутых шинах лихачи, Потом – с протянутой рукою — На постаментах — Ильичи. Потом – с нехитрым провиантом Нас провожал военкомат В один конец, Но возвращались Мы с Божьей помощью назад. И закружились, закружились — Ученье, девочки, дела! Как просто все, А и непросто — Глядишь — А жизнь-то и прошла.

 

А мы с ним вроде как дружили …

А мы с ним вроде как Дружили, Сперва беседой Увлеклись, По переулкам покружили, На что-то денег одолжили И незаметно разошлись. И все случилось очень просто, Меня по прихоти ветров С ним свел какой-то Перекресток Сказать друг другу: «Будь здоров!» И в суете забот и улиц Мы и сошлись, и разминулись, И оказалось как-то вдруг, Что в сочиненьях Дней летящих Так много слов Ненастоящих, Таких, как это слово — «Друг».

 

Я ничего от вас не скрою …

Я ничего от вас не скрою, Не много в памяти храня, Военной тайны не открою — Все это лично про меня. На всем пути моем былинном Одной из первых тайн войны Была бутылка с керосином, А танкам было хоть бы хны! Еще – сто грамм, Глоток отваги, Ну, за вождя, За отчий дом! Мы скоро, верные присяге, И эту тайну унесем.

 

Проснешься, а давленье – двести …

Проснешься, А давленье – двести И в голове – вчерашний смог, И провалиться мне на месте, Что ты не в шутку занемог. А ты и градусник поставил, Поскольку шкура горяча, И дядя самых честных правил Явился в образе врача. Чему и радоваться нам бы, Но вспоминаешь, черт возьми, Что жил создатель этих ямбов Всего до тридцати семи!

 

Новолуния, новогодия …

Новолуния, новогодия — Это лично мои угодия! И когда еще я был юн, И когда мне, ох, столько лет — Сколько справил я новых лун, Сколько встретил я новых лет! И весною сады в цвету — Это лично мои сады, Журавлиный клин на лету — Вместе с небом – мой, до звезды. Вот такой я, иже еси, Император всея Руси.

 

Что писание, что чтенье …

Что писание, Что чтенье — Одинаковое зло! Среди всех, Куда ни шло, Есть два-три стихотворенья, Вызывающих волненье, Остальное же число — Это словоговоренье, А другие сочиненья — В лучшем случае — Уменье. То есть Просто ремесло!

 

Ну, все соберутся …

Ну, все соберутся, Когда припечет, Стоять при свечах — Небесспорный почет, Ну, скажут дежурные, В общем, слова: Мол, память, мол, Будет, мол, вечно жива, И тот, кто мне сроду Руки не пожал, Признает прилюдно, Что, мол, задолжал! Профком или, кажется, Как там, Литфонд, Напомнит про песни, Напомнит про фронт. Звонки из других городов Зазвонят, Присев на минутку, Друзья сочинят Заметку В «Вечернюю типа Москву»… Кончайте! Я, может, еще поживу.

 

Кастинг

Я шел на кастинг. Нужен был поэт, И к офису народу подвалило! Я понимал, Что шансов, в общем, нет, Да и жена по-тихому пилила. Я стал в хвосте, И не было понта, Шел дождик, Было слякотное лето, Вода стекала под ноги с зонта Промокшего до ниточки поэта. И счастлив был, В троллейбус пересев, Что дотерпел До встречи с режиссером, И, несмотря на конченый отсев, Он мне сказал: «Я вас беру Дублером!..» Глядят мои портреты со стены, И лет прошло, И дождиков немало! Я, кажется, прошел У всей страны, А вся страна На кастинге стояла.

 

Дети родятся красивыми …

Дети родятся красивыми У некрасивых отцов, Этих и тех изменяется Соотношение! Лишь потому, Что в конце-то концов Есть еще женщины — Нашей земли украшение. И мужики, Для которых важней Красоты Сила и власть, — Хорошо, что не ленятся, Ищут красавиц И дарят невестам цветы, Ищут красавиц И все на красавицах женятся.

 

Своя у каждого звезда …

Своя у каждого звезда, Но все завязаны со всеми, И кто-то водит поезда, И кто-то врет в программе «Время». Ментам ответственность дана Стоять до головокруженья Там, где поставила страна, — В аду дорожного движенья. Полет поэтов и орлов — Совсем-совсем иные сферы! Руководить движеньем слов Не могут милиционеры. Но разблюдовка такова, И в ней поэтам нету места, Слова, они и есть слова, А на дворе – эпоха жеста!

 

Да, наше времечко сурово …

Да, наше времечко сурово, Стрельба идет еще пока, И я хочу замолвить слово В защиту органов ЧК. Да, миллион они убили, А может, два, Да кто считал? Но все же были, Были, были — И кто от гриппа Отлетал.

 

Декабрь зачеркнули …

Декабрь зачеркнули, Январь зачеркнули, Осталось полдела — Февраль зачеркнуть, Мы в марте бы лыжи В кладовку вернули И солнцу велели В окно заглянуть. Да здравствует лето И свист свиристелей! Зима – это слишком Для южных людей! Меняю двенадцать Февральских метелей На ровно двенадцать Июльских дождей!

 

Друзья, которых нет…

Друзья, которых нет, Чей век под Богом прожит, Чей в книжке записной Остался просто знак, Друзья, которых нет, Нас больше не тревожат, Но это же не так, Но это же не так! Дела оборвались, И общих нет занятий, И праздники – без них, И всё по мелочам! Но вечное тепло От их рукопожатий В ладонях запеклось И греет по ночам. Конечно, сорок дней — И души отлетают, И больше нам в кафе За столик не присесть! Но мы без них – не мы, И нам их не хватает! Друзья, которых нет, Друзья – которых – есть!

 

О, спорт!.

О, спорт! Эта гонка машин К Дакару! Какая скорость! Какая тоска! Через взлохмаченную Сахару С желудками, Полными песка! Сумистов, Гольфистов И копьеметателей, Барабанщиков Шариком О теннисный стол — Что их роднит, Этих всех старателей? А не умеют Играть в футбол!

 

Москва проснулась …

Москва проснулась Или вся объята сном? Какой-то шум Уже родился за окном И по чуть-чуть В недальний грохот Перерос — Дома в разборочку Повез панелевоз. А крановщик со стропалем — Еще со сна, Пусть им хорошее Приснится с бодуна! Москва проснулась, Завелась И повезла Что напечатала для нас И напекла. Вставайте, люди, Принимайтесь за дела, Москва проснулась! Да она и не спала!

 

Оступился и плюхнулся …

Оступился и плюхнулся Со ступеньки, Хорошо хоть не со скалы! А ведь были и мы Здоровеньки, Здоровеньки булы. Что тут скажешь? Пора падений — Неприятная, Видит Бог! Вереница несовпадений Между тем, Что хотел и смог. И немножко смешно И жалко — Все-то прожито, А не часть! И одно остается — Палка, Палка – в смысле, Чтоб не упасть.

 

Их учат летать …

Их учат летать, Этих девочек В классах балетных, Девчушки получше Ленивы, Считают: тщета! А простеньких, Сереньких мышек, Другим незаметных, Учить их легко — И зовет их, как птиц, Высота! И кто-то взлетает За облако Дивертисмента, Ну как Мэрилин В час ее торжества, Им снится во сне — По ним сходят с ума Президенты, А после… Но это уже Вариант номер два.

 

Вена

Теперь они — Все в бронзе, И народ, Завидев их, В душе поклоны бьет. Бетховен. Моцарт. Штраус. Боже мой, И по сей день Вращают шар земной. И никаких долгов, Страстей, измен, Одна осталась Музыка взамен. А бронза — Чтоб напоминать Халдеям О тех, От чьей мы музыки Балдеем.

 

В ОМОН берут плечистых мужиков …

В ОМОН берут плечистых мужиков! Таких, как я, Еще во время оно Опричники, прапращуры ОМОНа, Держали, не жалеючи оков. Таким, как я, Правитель обещал, Что буду жить, Но чтоб сидел бы тупо И в камере ему за миску супа Похвальные бы песни посвящал. Но песен, Восхваляющих закон, Вы у меня подобных не найдете, Как нет и песен о перевороте — А ну как этот сменится ОМОН?

 

Биатлон

На подъеме — В груди свинец, На подъеме Никто не летает! А компьютер Считает, считает, Но пока еще Наш – молодец! Поворот и еще поворот! На стрельбе — Это что же такое? — Наш спроворил Два промаха стоя, И немец Фишер Уходит вперед. Вот и финиш, Ну, немец хорош! А на свитере — Лейбл «Тойота», Но разве это Волнует кого-то? А за бабки – спасибо, Чего ж!

 

Не знаю сам …

Не знаю сам И вам не расскажу, Ну как? Сижу. Пишу. Опять сижу. Как будто я — Муж курицы – петух, Пасу слова, Как будто я – пастух, Я объяснить вам это Не дорос И я перехожу на несерьез! Не объясню Ни мысленно, Ни вслух, Когда вдруг вспыхнул я И как потух! Как будто я — Муж курицы – петух.

 

Если я бы да пел по нотам бы …

Если я бы Да пел по нотам бы Акмеистов ли, Футуристов, Надо мной бы Стоял – подсказывал Сам глухой-то судебный пристав. Дирижерской бы Тыкал палочкой — Мол, не так ты поешь, Чудак! А чего соловью подсказывать? Он поет, Сам не зная как.

 

В Египте был такой Насер …

В Египте был такой Насер, Герой СССР. Потом его убили, Но убили и того, Который укокошил И Насера самого. Теперь там главный – Мубарак, Пока еще живой, Он тоже политически Рискует головой. И я все это знаю — Как Герасим и Муму, И что это добавило К незнанью моему?

 

Жили да поживали …

Жили да поживали, Но во все времена Мы всегда воевали, Ну, такая страна! Дать по морде спешили, Чтоб не врезали нам, Потому что большие И нам все по деньгам. Побеждает, кто тратит! Но окстились теперь И решили, что хватит И побед, и потерь.

 

Ни на кого нельзя переложить ……

Ни на кого Нельзя переложить, Когда с косою В двери постучится! Не дай нам Бог Друг друга пережить, Но у судьбы Ни дня не одолжить, И это обязательно случится.

 

Президент не принимает…

Президент не принимает, Мэр – совсем тушите свет! Нет приема У главкома, У любого управдома, У ларька металлолома! Вообще — Приема нет. И для всех, Не для альбома, Этот как бы не секрет, Эта как бы аксиома — Что в стране, Где нет приема, Там народа Тоже нет.

 

Мы все спешим …

Мы все спешим, С портфелями, с зонтами, На службу, на бега, На край земли! Куда, к чему Торопимся мы с вами? К любви, к любви, Куда бы мы ни шли! И не тужим, У опыта во власти, Что дождь давно прошел, Закрыть бы зонт! И что любовь от нас, По большей части, Отодвигается, Как синий горизонт.

 

Кабинет

Хочу вам описать Свой кабинет — Четыре метра На четыре с лишком, Да, маленький — Простора мыслям нет, Под стать моим же Дюжинным мыслишкам. А дальше рифмовать перестаю, Продолжу описанье: Телевизор, Он больше для жены — Она полдня Глядит программу «Фейшн». Пускай-пускай, А я смотрю футбол, Он очень плох, Когда не из Милана, Но мне и в этом виде Интересен. Ну, с тыщу книг — Поэты, словари, Конечно, Пушкин, Гоголь, Достоевский! Жена приносит письма Иногда, Немного их, И все они раскрыты! Ей любопытно — Нет ли там микроба? А вдруг возникла Некая особа, И может быть, Не просто, а – зазноба! Во – сразу сколько Рифм нагородил. Хотел вам описать Свой кабинет, И снова возвратился Восвояси, И вышло так, Что кабинета нет, А есть жена Не в лучшей ипостаси.

 

Сегодня иду на футбол!.

Сегодня иду на футбол! В двенадцать откроется касса, Потом нас обыщет контроль — Как долго до этого часа! Сегодня иду на футбол, Счастливое пересеченье! Какие там, к черту, дела — Они не имеют значенья. Сегодня иду на футбол, Газон размечает бригада, И скошенной пахнет травой До двадцать четвертого ряда. Сегодня иду на футбол, Там сходятся все интересы! Обнявшись, ребята мои Привстанут – присядут для прессы. Сегодня иду на футбол, И нету во мне осознанья, Что даже совсем молодым Я так не спешил на свиданья.

 

В казино Монте-Карло …

В казино Монте-Карло Я выиграл четыреста франков! Это очень немного, Я ставил в рулетку на цвет, Получил свои бабки И ушел победителем — Кончилась пьянка! А других победителей Этого княжества нет.

 

Не знаю, где и что берется …

Не знаю, Где и что берется, Когда поэта припечет! Потом читатель разберется, Когда он это все прочтет. А и прочтет-то он едва ли, Меня из виду упустив — На книжном глянцевом развале — Один кромешный детектив. И я уверенность теряю, Садясь при паркере за стол, Как будто сам с собой играю В настольный комнатный футбол.

 

Автомобиль моей души …

Автомобиль моей души Неугомонной Едет на зеленый, На зеленый, на зеленый! То вверх, то вниз, То виадук, то эстакада, Горит зеленый свет, И скоро – автострада. А вслед за ней С неразделенною любовью — Мое почти что мне родное Подмосковье. А дальше – вовсе глухомань И звук гармоник! И невдомек, Что столько лет Все ехал я на красный свет — Ведь я дальто — Ведь я дальто — Дальтоник.

 

Все нехорошее случается в субботу …

Все нехорошее Случается в субботу — Вода и свет Исчезнут в выходной, А в понедельник Выйдет на работу Рабочий класс, Сердитый и хмельной. И молотки и гайки Пораскинет, На опохмел Ударит по пивку И нехотя, Но все у нас починит, И побежит вода по стояку. И я, ленивый, Мыслью не доеду — Нормально Все ломается в дому, Ну почему в субботу, А не в среду? Я этого – убейте — Не пойму.

 

Таблетки мало помогают …

Таблетки мало помогают — Атенолол и тромбоасс, Но без таблеток – доктор знает — Давно бы мой бы пробил час. Таблетки мало помогают, Но чуть не триста раз в году Меня куда-то приглашают, А пригласят – и я иду. Таблетки мало помогают, А и без них я – никуда! Да, эта птичка не летает, Но не беременеет. Да.

 

Иду, а косточки трещат …

Иду, А косточки трещат — Расходится скелет, Но на молоденьких девчат И загляжусь нет-нет. И как-то станет Веселей На улице Москвы, И животворный Этот клей Мне склеивает швы.

 

Никогда не пил, чтоб чересчур …

Никогда не пил, Чтоб чересчур, Не давал бутылке Своеволья, Отменил я даже перекур, Но остался винтиком застолья. Бегаю в ближайший магазин, И с гостями дружбы не теряю, Сочиняю тосты, как грузин, И давленье утром измеряю. Продолжаю, старый солдафон, Состязанье печени и водки, Любопытный этот марафон Обещает новые находки.

 

Жонглер жонглирует шарами …

Жонглер жонглирует шарами Без права шарик уронить. Поэт играет со словами, Пытаясь их угомонить. Стихи – большая процедура, Не прихоть легкого пера, Но, может, вся литература — Такая, в общем-то, игра? Играем, Но игра игрою, А надо и придумать Трою!

 

Деньги, конечно, – не цель …

Деньги, конечно, — Не цель, а средство Выдюжить наше Толкай-тяни, И лишь полученные В наследство Освобождают От толкотни. Ну а поскольку И предки нищи, И умирают В формате «ню», Жизнь превращается В толкотню С перерывом На толковище.

 

Мало сил физических и прочих …

Мало сил Физических и прочих, Выдохся с годами, Поделом! Потому что я — Не из рабочих, А из воссидящих за столом. Значит, Если искренне махали Мы серпом и молотом Сплеча, Силы прибавляются, Чем дале? Как-то нелогично получа.

 

Издательства меняют адреса …

Издательства меняют адреса! Слепили пару книжек В два присеста, Срубили бабки и — Ветер в паруса — Уплыли с ненасиженного места. И не с кого По фишке получать, Возник и прогорел Протуберанец, Да и у книжек, Принятых в печать, Всего и есть — Один продажный глянец. Не хочется советского На бис, Я к опытам таким Нелюбопытен, Но тот же отвратительный «Совпис» Был адресом Надежнее, чем «Сытин».

 

Весь модный, как жулик в законе …

Весь модный, Как жулик в законе, В созвучном моей седине Хожу — Это фирмы «Миссони» И «Прадо» позволили мне. Спасибо, «Миссони» и «Прадо», И «Дольче-Габбана» слегка! Кудрявая, Что ж ты не рада Веселому пенью гудка?

 

Какое дело ей, что он женат …

Какое дело ей, Что он женат, Что у него проблемы И что дети? Она понравилась ему, И он богат, И это – шанс ее На белом свете. Какое дело ей, Что до нее Он был, по слухам, Первым ловеласом? И даже если это — Не вранье, Она своим воспользуется Часом. Какое дело ей, Что красота Такие сочиняет пантомимы? Вы не судите девочку спроста, И как в писании — Да не судимы!

 

И нечего лезть на рожон …

И нечего лезть на рожон, Себя и других беспокоя, Мужчины гуляют от жен, — Такое проклятье мужское! И раз уж от века веков Нам это Господь дозволяет, То надо прощать мужиков И баб, если вдруг загуляют. Да будет воистину так — Живем с позволения Бога, А церковь придумала брак, И выдумка эта убога. Случалось, бывало и нам В пути поравняться со всеми, Гарем сочинил не Ислам, Ислам сочинили в гареме. И нечего лезть на рожон, Не будем к мужчинам жестоки! Мужчины гуляют от жен, И солнце встает на востоке.

 

Скоро будем ходить с бутылочкой …

Скоро будем ходить С бутылочкой, Освежаясь глоток за глотком, А не то незаметно, С ухмылочкой, Задохнемся в аду городском. Могут путь Перепутать светила, Может высохнуть Русло Москвы, И вода будет стоить Нехило — Ну раз в десять дороже халвы. А пока мы не чувствуем Бренности, С кислородом уже нелады, И пока мы не знаем О ценности Нашей, в общем, Бесплатной воды.

 

Мы к нашим любимым приходим не сами …

Мы к нашим любимым Приходим не сами, А с нами приходят цветы! Цветы нынче вовсе Не пахнут цветами, Прибавив еще красоты. И розы – все в красном — Стоят по корзинам, Лиловый левкой – как левкой, И пахнут цветочным Живым магазином, Есть запах еще и такой. Гербер – охапки и роз – батареи, Тюльпанов голландской крови! Им далековато До оранжереи, А ближе всего – до любви.

 

Неуютные комнаты переговоров …

Неуютные комнаты Переговоров, В кресла въевшийся Дым сигарет, За дверьми — Суета коридоров, Это раньше звалось — Худсовет. И тогда мы сидели, Балдея, И тогда мы несли Лабуду, И хоть речь как бы шла О какой-то идее, Прибыль (личная!) Тоже имелась в виду.

 

С нами вместе родятся и хвори …

С нами вместе Родятся и хвори — Кариез, диатез, Энурез! Дифтериты, ветрянки и кори, И вообще — Покраснез – посинез. Но занятия нет Бесполезней, И никчемней занятия нет, Чем читать этот список Болезней, Провожающих нас На тот свет. Но одно удивленье, Не более — На войне, Где вот-вот нас убьет, Все болезни уходят В подполье И берут себе самоотвод. И я спал На замерзшем болоте, И отложенный мой ишиас, Заработанный где-то В пехоте, Возвращается Только сейчас.

 

Как мы оказались на чьемто месте …

Как мы оказались На чьем-то месте, Явились на сцену, В нее влюблены, Новые люди И новые песни — Нормальная смена Зимы и весны. Все – к перемене, Все – к перемене, Нам время с книжечкой Сидеть в тепле И думать, не как Удержаться на сцене, А как удержаться Вообще на земле.

 

Мало кальция …

Мало кальция — Кости ломкие, Мало фосфора — Тугодум. Жизнь – занятие Трудоемкое, Ешьте рыбу! — Реклама. ГУМ.

 

Пятилистник

Я рос в дыму сирени В приморском городке, На каждой детской фотке Сирень держу в руке. Я прятался в прохладе Сиреневых кустов, И голова дурела От запаха цветов. И я глотал на счастье Чуть горьковатый сок, Завидев пятипалый Сиреневый цветок. И если что-то счастьем Зовется на земле, Махровые сирени Считайте в том числе.

 

Обходятся без меня …

Обходятся без меня И тысячу раз на дню Поют, заголив пупки, Бессовестную х… Зато у них свой пароль, По-нынешнему – ПИН-код, Не очень понятный мне, Но я же – не идиот. Догадываюсь, в чем суть, И я не настолько глуп — Тут дело все в том, что мне Стал неинтересен пуп.

 

Мне это дело нравилось …

Мне это дело нравилось, И я его любил, А здесь же секса не было, Хотя он все же был. А в Швеции, а в Дании, Там трах стоял клубком, Но между мной и Данией Стоял еще партком! Но все же в Копенгагене Бывали мы давно И видели безбашенное Голое кино. Теперь, когда есть видео, Я понял – это спорт, И женщины грудастые — Совсем не первый сорт. Монашки – не монашки, И ковбои – тоже не! И стало жаль мне долларов, Потраченных в кине.

 

Любовь – это что?…

Любовь – это что? Это зов гениталий И переплетенье Отдельных деталей До их совпаденья И несовпаденья, А если любовь — Это просто виденье? И Данту явилась Его Беатриче С большого похмелья, Из чистого кича, И он вдохновился По полной программе! А как же другие, А как же мы с вами? Любовь – это, может, Не то и не это? И честно сказать — Я не знаю ответа.

 

Стало много вождей …

Стало много вождей — Как дождей, Как цунами И как ураганов! Жириновский, Рогозин, Грызлов И наследник тирана — Зюганов. Кто – с харизмой, А кто – эрудит, А у смертных — Простые заботы — Не дай Бог, Кто-то перевождит И направит на нас Пулеметы.

 

Нас мало на земле …

Нас мало на земле, Фронтовиков, Моих живых погодков И подранков, Солдат Противотанковых полков, Глаза в глаза глядевших В дула танков. А это страшно Аж до срамоты — Они идут, стальные, И стреляют, Но ведь и сам ты – пушка, А не ты, И пятиться Война не позволяет. А кто мы были? Просто пацаны Из нервных клеток, А не из металла! Большая энергетика войны По одному Нас все-таки достала.

 

При рожденье меня не крестили …

При рожденье Меня не крестили, Взяли предки такую вину, Но мне ангелы Грех мой простили И живым провели Сквозь войну. А потом Я с неверьем простился На излете Оставшихся сил И в солидные годы Крестился — Так Архангел велел Михаил. Я заутреней Не посещаю, Но всегда, если что сочиню, Я хорошее все Посвящаю Именному Михайлову дню.

 

Золотое сердце

Песни

 

Футбол!

А мы на стадионе — Не массовка, А все мы – знатоки и мастера! Футбол – необходимая тусовка, Футбол — Непобедимая игра! И каждый школьник знает, Географию уча: Земля имеет форму Футбольного мяча! Приходим из бассейна Или с корта, Врубаем ди-ви-ди И рок-н-ролл, И любим все другие Виды спорта, Потом, Когда закончится футбол. Футбол, От неудачника до гранда, Во все, что есть и будут времена, Он больше, чем Отдельная команда, И больше, чем Отдельная страна! И каждый школьник знает, Географию уча: Земля имеет форму Футбольного мяча!

 

Золотое сердце

Есть люди, которые Жизнь положили На то, чтоб мы с вами Счастливее жили! Примером нас учат Любить и дружить, И нам рядом с ними Счастливее жить. Золотое сердце, Сердце золотое, Бьется, как другие, Нет ему покоя! Бьется, отличаясь, Может быть, от них Тем, что это сердце Бьется для других! И глядя на лучших, Мы с вами, мы с вами, Добрее и выше Становимся сами! И там, где мы можем Учиться у них, Становится больше Сердец золотых! Золотое сердце, Сердце золотое, Бьется, как другие, Нет ему покоя! Бьется, отличаясь, Может быть, от них Тем, что это сердце Бьется для других!

 

Джульетта

Джульетта, девочка, Пришла твоя пора Тропинкой тайной Пробираться со двора. Он бросил камешек, Он ждет, все решено! Кто это спятил, Что любить запрещено? Ах, Джульетта, ах, Джульетта, Сколько сказано про это! Как увижу – платье белое мелькнет, Я машу рукой прощально — Это кончится печально, Но любовь, Она и нас переживет! Джульетта, девочка, Любви не запугать! Не первый раз нам На свиданья убегать! Беги, пока Луна за тучей и темно! Какая глупость, Что любить запрещено! Джульетта, девочка, Другого счастья нет! Они забыли про свои Пятнадцать лет! Калитка заперта на ключ, А мы – в окно! Беги, красавица, Любить разрешено! Ах, Джульетта, ах, Джульетта, Сколько сказано про это! Как увижу – платье белое мелькнет, Я машу рукой прощально — Это кончится печально, Но любовь, Она и нас переживет!

 

Воробьи

У нас с тобой Обыкновенная семья — Никто другого не главней — Ни ты, ни я! Но знают даже На карнизе воробьи, Что все же ты, Что все же ты — Глава семьи. Пусть будет все по-твоему, Все фокусы твои! Но так, чтобы над нами Не смеялись воробьи! Пусть будет все по-твоему, А я и уступлю, И это будет означать, Что я тебя люблю! От бесконечности веков До наших дней Идет разборка — Кто же все-таки главней? И ошибаются Все-все, до одного, Кому не ясно, Что любовь — Главней всего! Пусть будет все по-твоему, Все фокусы твои, Но так, чтобы над нами Не смеялись воробьи! Пусть будет все по-твоему, А я и уступлю, И это будет означать, Что я тебя люблю!

 

Чуть-чуть

Не одуматься, Не покаяться, А ведь как начинался путь! Расставания начинаются С незамеченного чуть-чуть. Забудь! Того, что было, Не вернуть! Мы оба к этому пришли — Два человека на земле, Не совпадающих чуть-чуть. Забудь! Лучше загодя Не загадывать, И в чужой душе не читать! Научились мы Только складывать, А приходится вычитать. Что не тянется — Не растянется, Непослушное временам, Кто-то с кем-то Опять расстанется, А сегодня случилось нам. Забудь! Того, что было, Не вернуть! Мы оба к этому пришли— Два человека на земле, Не совпадающих чуть-чуть. Забудь!

 

Гитарка

У меня в руках Гитара не дрожала, Без нее пока Хватало мне огня, Потому что три аккорда — Это мало, А четыре не выходит у меня. А на севере нежарко — Комариные края! Ах, гитара, ты, гитарка, Ах ты, девочка моя! Без потери нет подарка, Нету правды без вранья! Ах, гитара ты, гитарка, Ах ты, девочка моя! Я куплю Самоучитель шестиструнный, Но на людях Струны рвать не поспешу, И однажды заиграю Ночью лунной, А чего не доиграю — Допляшу! А на севере нежарко — Комариные края! Ах, гитара ты, гитарка, Ах ты, девочка моя! Без потери нет подарка, Нету правды без вранья! Ах, гитара ты, гитарка, Ах ты, девочка моя!

 

Два велосипеда

Было два велосипеда И осиновый лесок! По закону Архимеда Милый жил наискосок. Он – в седло, И я – в седло, И наши все тропинки, А встречалися мы с ним, Ах, посерединке! Ничего я не умела, Не умела ничего, Для двоих тогда я пела — Для себя и для него. Эти два велосипеда Развели не нас одних! По закону Архимеда Мы разъехались на них. А обратно поверни-ка, Лишь осталось два следа! Ах ты, ягода-черника, Мои юные года! Он – в седло, И я в седло, И наши все тропинки, А встречалися мы с ним, Ах, посерединке!

 

Шарлиз Терон

Маленькие девочки В штате Оклахома Или на Пречистенке — Это все равно! Девочкам, как правило, Не сидится дома, Девочкам, как правило, Хочется в кино. Шарлиз Терон, Девчонка из ЮАР, Еще вчера О ней не знал пиар! А кто завидует, Что в звезды не зовут, Узнайте в справочном бюро Дорогу в Голливуд! Девочкам, как правило, Хочется влюбиться, Чтобы муж бы встретился И детей полно! Но всем трем желаниям Даже не сравниться С тем, как сильно хочется Девочкам в кино! Девочки, как правило, Делают прически, И глядит из зеркала Столько женских чар! Ну и повезло же ей, Этой эскимоске, Или как их там зовут, Белых из ЮАР? Шарлиз Терон, Девчонка из ЮАР, Еще вчера О ней не знал пиар! А кто завидует, Что в звезды не зовут, Узнайте в справочном бюро Дорогу в Голливуд!

 

Депрессия

Опять он что-то мне сказал, И снова я грущу! И я ему не знаю что, Но точно не прощу! И крыша у меня поехала, Уж как я с ним не билась! Не лучше ли нам было Ударить по рукам? Депрессия – невыгодно! Депрессия – не бизнес! Пройдусь-ка я с утра По бутикам! И как-то, снова заскучав, Взглянула в зеркала — Да я ж ничуть, Ну вот ничуть Не хуже, чем была! А вдруг я что-то в бутиках Куплю за полцены? И на свою депрессию Взгляну со стороны! И крыша у меня поехала, Уж как я с ним не билась! Не лучше ли нам было Ударить по рукам? Депрессия – невыгодно, Депрессия – не бизнес! Пройдусь-ка я с утра По бутикам!

 

Накрашу губы ярче

Когда люблю, Как будто прибавляюсь, И все могу легко — Как дважды два! И я совсем, Совсем не утомляюсь, Когда во мне Любовь моя жива! А если я устану — Накрашу губы ярче, Накрашу – и забуду Про эту ерунду! Накрашу губы ярче, Накрашу губы ярче, Накрашу — И я снова на ходу! И даже если На каком-то слове Подумаю, Что ты ко мне остыл, Я, кроме Как у нашей же Любови, Ни у кого Не занимаю сил! А если я устану — Накрашу губы ярче, Накрашу и забуду Про эту ерунду! Накрашу губы ярче, Накрашу губы ярче, Накрашу — И я снова на ходу.

 

Два дня

Два дня, два дня, Два долгих дня Опять ты прожил Без меня. Два дня с тобой Была она, А я опять была одна. Ну суббота — Все понятно, Воскресенье — Выходной, Подари мне Понедельник, Понедельник, Понедельник, Ты же был Два дня с женой! Два дня, два дня Прожить опять Без права Даже ревновать, А у тебя — Твоя семья И я, бесправная твоя. Два дня, два дня, И в этих днях — Наш узелок О трех концах! И сколько будет этих дней Не нам решать — Ни мне, ни ей. Ну суббота — Все понятно, Воскресенье — Выходной, Подари мне Понедельник, Понедельник, Понедельник, Ты же был Два дня с женой!

 

А ты мне сделай хорошо!

Не обидел, а так, С опозданием встретил, Не успел, потому что дела, Или даже всего В суете не заметил, Как на солнышко туча нашла. А ты мне сделай, Ты мне сделай хорошо, Хочу хорошего, Его такая малость! Наверно, это не бывает, Чтобы только хорошо, Но я плохого выше крыши Навидалась. И опять побегут Календарные числа, Понедельники и четверги! Без любви и вообще Безо всякого смысла, Будем жить, отдавая долги. Грусть бывает одна, А любовь – это двое, И две темные тени легли — Может быть, мы сейчас Переходим с тобою Это минное поле любви. А ты мне сделай, Ты мне сделай хорошо, Хочу хорошего, Его такая малость! Наверно, это не бывает, Чтобы только хорошо, Но я плохого выше крыши Навидалась.

 

Сыграй-сыграй…

В облаках пересудов летала, Говорила себе: ну и пусть! И когда ты брал в руки гитару, Прогоняла тревогу и грусть. Сыграй-сыграй, Сыграй ту песню, На те же струны Пальцы брось, О том, когда мы Были вместе, О том, зачем Мы нынче врозь. Уходила печаль без остатка, Как уходит огонь от воды! И бывало мне больно и сладко Под гитарные эти лады. Я гнала нехорошие мысли, Что гитара лукавит, звеня, И не знала сомненья, в том смысле, Что ты снова полюбишь меня. Сыграй-сыграй, Сыграй ту песню, На те же струны Пальцы брось, О том, когда мы Были вместе, О том, зачем Мы нынче врозь.

 

Все та же я!

Я у зеркала чуть-чуть Задержусь, Покрасивше причешусь — Наряжусь, Чуть прибавлю Где – румян, где – теней, Чтобы ты меня любил Посильней. Я в зеркало гляжусь Не для себя, Все та же я, Что ты когда-то встретил! Я в зеркало гляжусь Не для себя, А чтобы ты опять Меня заметил! Не сердись, Что мы могли опоздать, Красота, ее всегда Негде взять! А в награду Что-то вроде того — Мол, она-то у него — Ничего. Ну постой, не торопись, Погоди, Погоди – я раскручу бигуди! Я старалась, Знают все, но не ты, Ради этой, для тебя, Красоты. Я в зеркало гляжусь Не для себя, Все та же я, Что ты когда-то встретил! Я в зеркало гляжусь Не для себя, А чтобы ты опять Меня заметил!

 

Запятые

Все хорошо, все хорошо, И вдруг сомненье входит! Конечно, этого не ждешь, Но это происходит! И главное – вместе Остаться, остаться, Остаться, Когда тебя черт на ушко Надоумит расстаться! И пусть от ошибки Любовь нас хранит, господа! А черта пошлите, Вы знаете сами куда! Наверно, есть секрет любви, Да нет к нему отмычек, И жизнь никак не проживешь Без всяких закавычек. Пусть ждут нас свадьбы Всех цветов, Включая золотые! Не ставьте точек никогда, А ставьте – запятые! И главное – вместе Остаться, остаться, Остаться, Когда тебя черт на ушко Надоумит расстаться! И пусть от ошибки Любовь нас хранит, господа! А черта пошлите, Вы знаете сами куда!

 

Ушел…

Ушел любимый, Ушел к другой, Как непривычно Мне быть одной! Но повторяю Себе самой: Пройдет и это, Как снег весной! Ушел любимый — Это не вопрос, Тем более Не новая проблема! Вы помните пословицу Про бабу и про воз? Зеркально Перевернутая тема! Ушел любимый. Ушел к другой, И я надеюсь — Придет другой, Какой – не знаю, Пускай не тот, Но я готова, Что он уйдет. Ушел любимый — Это не вопрос, Тем более Не новая проблема! Вы помните пословицу Про бабу и про воз? Зеркально Перевернутая тема!

 

Полюблю и разлюблю!

Уходила – приходила, Один след и два следа, И бывало – до слез Люди огорчали! Я давно поняла — Нет любви навсегда, И тем более нет Навсегда – печали. Не весна и не зима, Не весна и не зима, А солнечные зайчики — Повсюду! Полюблю и разлюблю — Все я сделаю сама, Все я сделаю сама, А брошеной – не буду! Уходила – приходила, И бывало нелегко, На него, на него Затаю обиду! Только спрячу ее Далеко-далеко, А ему, а ему Не подам и виду! Уходила – приходила, Вот и снова я одна! Может, встречу любовь Где-нибудь в июне? А о том, что прошло, Я жалеть не должна, Потому что любовь Где-то накануне! Не весна и не зима, Не весна и не зима, А солнечные зайчики — Повсюду! Полюблю и разлюблю — Все я сделаю сама, Все я сделаю сама, А брошеной – не буду!

 

Фотки

Они войну Забыли все давно, Военные, надевшие награды, И только в историческом кино С оркестрами выходят на парады. Будем ездить на Канары, А в Берлин на самоходках Уже ездили когда-то Молодые-молодые Наши дедушки в медалях, Пожелтевшие на фотках! По чьей вине? А ни по чьей вине, Подсевшие на игры в Интернете, Они и не слыхали о войне, Веселые детсадовские дети. Совсем-совсем Другие времена Из наших дней войну отодвигают, И даже слово бывшее «война» — Неясно что и даже не пугает. Будем ездить на Канары, А в Берлин на самоходках Уже ездили когда-то Молодые-молодые Наши дедушки в медалях, Пожелтевшие на фотках!

 

Женщина для всех

Не ревнуй меня к успеху, Не ревнуй! Все – неправда, Мы на сцене озоруем! Мой успех – он как Воздушный поцелуй, А к воздушным поцелуям Не ревнуют. Порадуйся, Я верила в успех, И он пришел, И я об этом знала! Я – женщина для всех, Я – женщина для всех, Но без тебя Мне всех на свете Будет мало! Вот я вышла, Новой песенкой звеня, Кто-то в зале Мне тихонько подпевает, Кто-то влегкую Влюбляется в меня, Ну а кто-то Даже взглядом раздевает. А в гримерке Обними и зацелуй, С перебором Не скупись на комплименты, Не ревнуй меня к успеху, Не ревнуй — Это наши – на двоих — Аплодисменты! Порадуйся, Я верила в успех, И он пришел, И я об этом знала! Я – женщина для всех, Я – женщина для всех, Но без тебя Мне всех на свете Будет мало!

 

Приходи на вокзал!

Где мы только не встречались! Было сладко мне Назначать тебе свиданья Чуть не на Луне! Где-то в парке, где-то в марте, Где-то у воды, На Таганке, на Полянке Есть твои следы. Приходи на вокзал Провожать поезда, Приходи на вокзал На любой! И не будем вообще Уезжать никуда, А весь мир будет рядом С тобой! Я куплю цветов побольше, Вот такой букет! И откроют светофоры Нам зеленый свет! Вот и скрылся первый скорый В снежной синеве! Хорошо, что я с тобою Остаюсь в Москве! Приходи на вокзал Провожать поезда, Приходи на вокзал На любой! И не будем вообще Уезжать никуда, А весь мир будет рядом С тобой!

 

Первый шаг

Первый шаг! Как труден первый шаг! Вот и я задумалась, Решая — Вдруг я что-то Сделаю не так И второму шагу Помешаю. Ах, мне бы удачи немного Сегодня, и даже сейчас! И я уповаю на Бога И очень надеюсь на вас! Первый шаг! Живу между людьми И хочу у каждого учиться! Сколько ты отдашь Своей любви, Столько же Тебе и возвратится. Первый шаг! Лечу над суетой, Не спешу И старшим не перечу, И своей жар-птице золотой Распахну ладони, Если встречу. Ах, мне бы удачи немного Сегодня, и даже сейчас! И я уповаю на Бога И очень надеюсь на вас!

 

Ты еще пожалеешь!

Считала, что мы оба все поймем, Что это просто — Все начать сначала, Но без тебя Не мил мне этот дом, В котором как-то вдруг Тебя не стало. Ты любить не умеешь, Ты любить не умеешь, Мне такого не надо, Я тебя отпущу! Но ты еще пожалеешь, Ты еще пожалеешь, Ты еще пожалеешь, Только я не прощу! Нет, мы с тобою вовсе не враги, Но дом – не дом, Где друга не находишь, И слышу я теперь твои шаги, Когда ты не приходишь, А уходишь. Ты любить не умеешь, Ты любить не умеешь, Мне такого не надо, Я тебя отпущу! Но ты еще пожалеешь, Ты еще пожалеешь, Ты еще пожалеешь, Только я не прощу!

 

«Верну любимого!»

Когда он ушел В непогоду и слякоть, Я день этот помню От сих и до сих, И не было сил, Чтобы даже заплакать, Никто и не ждал Вариантов других. «Верну любимого!», «Верну любимого!» — Газетные обманщики Не спят. Но я-то знаю, Я-то знаю, я-то знаю — Любовь вообще Не возвращается назад! Кого он теперь Без меня согревает? И кто в этом – я Или он виноват? Я знаю – не сразу Любовь созревает, И также не вдруг Созревает разлад. И так нам и этак Судьба ворожила, Ушел – и ушел, Я назад не ждала! И скоро другая Любовь закружила, Другая любовь И другие дела. «Верну любимого!», «Верну любимого!» — Газетные обманщики Не спят. Но я-то знаю, Я-то знаю, я-то знаю — Любовь вообще Не возвращается назад!

 

Эхо

Иду Москвой, По переулкам и мостам, Любуюсь домиком в модерне И высоткой. А вслед за мной Шагает эхо по пятам Твоей такой Знакомой мне походкой. Я долго-долго Этого ждала, И это выше Всякого успеха, Чтобы у каждой Женщины была Любовь, Неотделимая, как эхо! Иду Москвой, Прекрасной в час ночной, И открываю дверь Какого-нибудь бара. И в ту же дверь, Неслышное, за мной Заходит следом Эхо с тротуара. Иду Москвой, Знакомой напролет, И в баре так уютно И красиво… Я что-то пью И ожидаю счет, А эхо мне: «Заплачено. Спасибо». Я долго-долго Этого ждала, И это выше Всякого успеха, Чтобы у каждой Женщины была Любовь, Неотделимая, как эхо!

 

Бэк-вокалистка

Когда тебе Всего каких-то Восемнадцать, Какое счастье На эстраде Показаться! Плясать в подпевках И отвешивать поклоны Не где-то там, А за спиной У примадонны! Чудное имя — Бэк-вокалистка! Кто я такая? Просто — Девочка из списка, Мои – все сплетни И все разборки, И «Отвернитесь!» — В мужской гримерке! А примадонна, В прибамбасах вся И в славе, Но без меня Не тянет На второй октаве! Я это вижу все, Как с птичьего полета! Мне неохота Подпевать — Мне петь охота! Чудное имя — Бэк-вокалистка, На заднем плане Просто — Девочка-хористка! Но я мечтаю, Как у всех Поедут крыши, Когда Москва меня Увидит на афише.

 

С чем поздравить тебя?

С чем поздравить тебя, Не чего-то там в честь? С тем, что встретилась мне Ты такая, как есть. С чем поздравить тебя? С тем, что праздник для нас Вместе прожитый день, Вместе прожитый час. Хочу тебя Поздравить, дорогая, Будь счастлива Вдвоем и на миру! Будь счастлива со мною, Засыпая, А также просыпаясь поутру. С чем поздравить тебя? Пусть опять и опять Нам друг друга с тобой Будет, с чем поздравлять. С чем поздравить тебя, Не чего-то там в честь, А что встретилась мне Ты такая, как есть. Хочу тебя Поздравить, дорогая, Будь счастлива Вдвоем и на миру! Будь счастлива со мною, Засыпая, А также просыпаясь поутру.

 

Только песня!

Других манили Разные дела, А я, с тех пор Как с прыгалкой Скакала, Я только петь Хотела и могла И ничего другого Не искала. И только песня Во мне звучала, И только песня Меня звала! И слава Богу, Свою дорогу, Свою дорогу Я, кажется, нашла! Еще мне надо Многое успеть, Чего на свете, Может, не бывало, И надо петь Не просто, чтобы петь, А чтобы песня Душу доставала! И только песня Во мне звучала, И только песня Меня звала! И слава Богу, Свою дорогу, Свою дорогу Я, кажется, нашла!

 

«Лесоповал»

12-й альбом

 

Вот вы просите петь блатату…

Вот вы просите петь блатату, И волнует вас этот рассказ Про людей, заступивших черту, То есть, может быть, песни про нас. А вокруг все одно к одному — Беспредел, суета, нелады! Перепало и мне самому Где-то близко пройти от беды. Вот вы просите петь блатату, Воля ваша, я это могу! Все мы песню и музыку ту Любим слушать в домашнем кругу. Мы из лагеря ждали письма, Передачи носили чуть свет, И кого не коснулась тюрьма — Очень мало, а может, и нет. Вот вы просите петь блатату, А нам хочется, чтобы беда Обходила бы нас за версту, А любовь приходила всегда. А вокруг все одно к одному — Беспредел, и неправда, и кровь! Ладно, я вам спою про тюрьму, А вообще я люблю про любовь!

 

Винторез

Как пять лет я сна не видел, Как пять лет был не жених, Как пять лет я ненавидел Всех охранников моих. Вот сидит он, злой, как отчим, Русский парень, не чечен, Крепко держит между прочим Винторез промеж колен. Винторез, винторез, А ему – со мною в лес! Одинаково противно— С винторезом или без! Я пять лет был за ментовкой, Нехороший человек, И не знал, что тот, с винтовкой, Он – как я – такой же зэк! А как утром просыпаться Да на холод выходить, Мне еще чувырлы снятся, А ему – меня будить! Винторез, винторез, А ему – со мною в лес! Одинаково противно — С винторезом или без!

 

На повороте

Ах, с какой мы скоростью летим, И притормозить нам неохота, Словно бы по дурику хотим Да к едрене-фене с поворота! На повороте Сбросьте скорость, Господа! А не готовым К этой перемене — Пишите письма нам К едрене-фене — Они туда доходят иногда! Разве не ко мне весь этот зов? Это ж я не чувствую подлянки, Это ж я лечу без тормозов, Разбиваясь вдребезги и в склянки. А друзья, они свое: «Налей!» Хоть бы ты меня у них украла И спасла меня от костылей И от Склифосовского централа. На повороте Сбросьте скорость, Господа! А не готовым К этой перемене — Пишите письма нам К едрене-фене — Они туда доходят иногда!

 

Тушенка

Мы, помню, строили бетонку, И как-то раз на Колыму Пригнали, ё-моё, тушенку! Уря-уря, ура-ура! А хлеба нет, А жизни нет! А что тушить? Тушите свет! Не знай, какого Бога ради Какой-то писарь молодой И на каком армейском складе Ошибся, видно, под балдой? А чудеса на зоне редки, Но был же, был же по зиме Рогатый бык на этикетке У нас в гостях на Колыме! А писарь тот, снимите шляпу, И вы и я, и вы и я, Он уже ехал по этапу А к нам, в Колымские края. А хлеба нет, А жизни нет! А что тушить? Тушите свет!

 

Молодость

Не про то, Что виноватый или нет, А про то, как было мне Шестнадцать лет, А про то, как на рыбалке За ухой Да связался Я с компанией плохой. А продаю – за что купил, А я и денег не копил, А просто жил я С вами вместе, С вами вместе! А продаю – за что купил, А сам себя я утопил, А сам себя я утопил На мелком месте. Не про то, Как я кричал, Что я – не я, Как хотела пожалеть меня судья, А про то, как дворовая ребятня Расступилась и подставила меня. Не про то, Чтобы на следствии молчать, А что надо за поступки Отвечать, А когда оно неясно самому — Получается Герасим и Муму! А продаю – за что купил, А я и денег не копил, А просто жил я С вами вместе, С вами вместе! А продаю – за что купил, А сам себя я утопил, А сам себя я утопил На мелком месте.

 

Мелюзга

Ну щипнул я кошелек, Ну извините ради Бога, Просто он как бы висел На переломе, кошелек! А вы семь лет не пожалели, Отстегнули – это много, Мою всю молодость Прикончил этот срок. Выклевывают очи Ворон ворону, А в драке за большую деньгу, А сыскари глядят Не в тую сторону, И воронки по трюмам Возят мелюзгу! Ну вот я вышел на простор, Пустой, как странник, На третий день ну не сдержался — Вмазал в репу одному! Так он же сам на мой кулак И напросился, тот ботаник, А вы опять меня за жабры и в тюрьму. Вы подумайте, ну как бы Моему потрафить горю, Ну хорошо, ну я немножечко С законом не на ты! Ну вот я выйду – и по новой Я чего-нито спроворю, И ну в Бутырку Помирать от духоты! Выклевывают очи Ворон ворону, А в драке за большую деньгу, А сыскари глядят Не в тую сторону, И воронки по трюмам Возят мелюзгу!

 

Я говорил «люблю» кому-то

Это так, Это так в самом деле, Я куда-то все шел не туда! Что-то было, но не было цели До того, как я встретил тебя. Прости, Я ошибался круто, Когда тебя еще не знал, Я говорил «люблю» кому-то, Давай считать, Что я им врал! Это так, Это так в самом деле, Я тебя среди всех выбирал, А не то бы семь дней на неделе Все бы врал я, и врал бы, и врал! Это так, Это так в самом деле, Я рисую тебя на стекле! Если б знали мы всё и умели, Скучно было бы жить на земле. Прости, Я ошибался круто, Когда тебя еще не знал, Я говорил «люблю» кому-то, Давай считать, Что я им врал!

 

Стоп!

Была придумана сперва Для пропитания охота, Потом придумали дуэль Два благородных идиота. Потом придумали дуэль Два благородных идиота. А щас – повальная стрельба, А про дуэли позабыли, И через черное стекло Им все равно, кого убили. И через черное стекло Им все равно, кого убили. Я предлагаю сделать стоп И, если можно, помириться, А то ведь нам еще чуть-чуть — И будет не договориться. А то ведь нам еще чуть-чуть — И будет не договориться. Я предлагаю сдать стволы, Патроны, бомбы, карабины, А хоть кому, но не ментам — Там будет много писанины. А хоть кому, но не ментам — Там будет много писанины. А всем любителям стрельбы Давайте им дадим по шапке И будем вместе пировать На сэкономленные бабки. И будем вместе пировать На сэкономленные бабки!

 

Ночная жизнь

Я все проставил, Сколько – не считал, Не смог, не смог Опомниться, играя! И черт меня смущать Не перестал, И час еще До первого трамвая. А раз на раз — А ты сдавай! — А не приходится, Летят картинки На зеленое сукно! Ночная жизнь — А ты сдавай! — С дневной не сходится, Трамвай не ходит Даже рядом с казино! Я все проставил, Господи, прости Мне эту страсть Проигрывать со свистом! Уже рассвет, Но ты не спи, не спи, А то не рассчитаемся С таксистом! А раз на раз — А ты сдавай! — А не приходится, Летят картинки На зеленое сукно! Ночная жизнь — А ты сдавай! — С дневной не сходится, Трамвай не ходит Даже рядом с казино!

 

«Заключенных прошу не писать…»

Я газетки люблю разбросать, Полистать объявленья и фотки! «Заключенных прошу не писать», Ну зачем же так грубо, красотки?! Ах, тетенька, тетечка, тетя, Ну надо же соображать, Когда объявленья даете, Зачем же людей обижать? Видно, не с кем попеть-поплясать, Вот и кличет, и мы ее слышим! «Заключенных прошу не писать», Ну не хочет, а мы и не пишем! Чем заблудшие души спасать, И ваще это будет не скоро, «Заключенных прошу не писать», Может, ищет она прокурора? После будете локти кусать, Но меня ваша доля колышет! «Заключенных прошу не писать». Пусть вам кто-нибудь все же напишет! Ах, тетенька, тетечка, тетя, Ну надо же соображать, Когда объявленья даете, Зачем же людей обижать?

 

Четвертый размер

А что нам снится, мужики, В колонии мужской? А как побольше закосить А у жлобов, у поваров, Картошечки с треской. А кто покруче, снится им В колонии мужской, Как в «шестисотом» за рулем Они весь день на красный свет Гоняют по Тверской. А в общем, мужикам — И мне, и вам, и вам — Красивая мерещится химера! Вы пожелайте нам Во сне побольше дам, Желательно четвертого размера! А что нам снится, мужики, В колонии мужской? А чтобы доктор прописал, Как беспросветным фитилям Филонить день-деньской. А кто покруче, снятся им — И это не к деньгам — Неутомимые ряды По Ленинградскому шоссе Вполне свободных дам. А в общем, мужикам — И мне, и вам, и вам — Красивая мерещится химера! Вы пожелайте нам Во сне побольше дам, Желательно четвертого размера!

 

Елена

Как в зале суда Ты сидела в сторонке, Платок поправляя рукой, Такая красивая, Как на иконке, Я точно не знаю какой. А я был не прав, Я кого-то обидел, И скоро назначат мне срок! И был полный зал, Но других я не видел, А только твой серый платок. Елена, Елена, Елена! Конвой передернул затвор, И жизни моей перемена Уткнулась в колючий забор. В своем уголке Ты отдельно сидела, Не очень-то нам повезло! Любовь для меня — Незнакомое дело, И письма писать западло. Что было – спасибо, Что будет – прощаю, А как рассчитаюсь с тайгой, Смогу не смогу, А сейчас обещаю, Что я не пойду до другой. Елена, Елена, Елена! Конвой передернул затвор, И в жизни моей перемена Уткнулась в колючий забор.

 

Зона оцепления

Послевоенное село, Одно бабье да брешут лайки, Два мужика – один кривой, Другой играл на балалайке. А вся округа – лагеря И лесосплав идет по Каме! И мужики-то – будь здоров! Но как связаться с мужиками? И кто ей первой подсказал, Что есть нехитрая дорога, Что оцепленье – в семь утра, А в полседьмого – ради Бога! Любовь была – аж дым стоял, И весь развод скрывала хвоя! Природа-мать свое брала Без позволения конвоя. А может, был какой-то план Ах, в нашей зоне оцепленья По древесине, а еще — И по прибавке населенья! Послевоенное село, Одно бабье да брешут лайки! Два мужика, один кривой, Другой играл на балалайке.

 

Песни нашего дома

Шлягеры разных лет

 

Провинциалка

Вот сошла она с перрона, С Казанского, Замелькало пальтецо в толчее, Вида, в общем-то, Почти партизанского, Сшито в городе ее, в ателье. Провинциалка, провинциалка! А эскалатор бежит, А эскалатор не ждет! Ступай смелее, провинциалка, Сначала страшно, потом пройдет. Настоялась на ветру Да на дождике, В ГУМе, в ЦУМе — Там же все нарасхват! На Арбате, говорят, Есть художники, Только где его искать, Тот Арбат? До вокзала далеко, Как до полюса, Ох и длинная Москва В первый раз! И везет ее метро Снова к поезду, Хорошо, что есть часок Про запас! Провинциалка, провинциалка! А эскалатор бежит, А эскалатор не ждет! Ступай смелее, провинциалка, Сначала страшно, потом пройдет.

 

Прости

Сколько раз говорила себе: ухожу! Не могу, не хочу, надоело! Вот скажу тебе все, Вот возьму и скажу! И не смела, не смела, не смела. Прости меня За все, что было, Прости за все, о чем забыл! Прости – что я тебя любила, А я прощу – что не любил! Я порою бываю сама не своя И о том, что живу, забываю, И привычная держит меня колея, Мне с нее не сойти, как трамваю. Но всему, но всему наступает пора! Извини меня, если обижу: Я тебе благодарна за наше вчера, Только нашего завтра – не вижу. Прости меня За все, что было, Прости за все, о чем забыл! Прости – что я тебя любила, А я прощу – что не любил!

 

До свиданья!

Нет, я тебя сама не удержала, И никакой причины не ищу! И ту, что между нами пробежала, Без ревности забуду и прощу. До свиданья, Все было – как было! До свиданья! Все было вчера! До свиданья, Я все позабыла И любовь Прогнала со двора. Как много там осталось дорогого, Где было мне всего семнадцать лет! Любовь, она свое сказала слово, Не будем ей махать рукою вслед. Увидишь мое имя на афише И вспомнишь, как я плакала любя! И скажешь мне, что я ждала услышать! Но кто-то скажет это до тебя! До свиданья, Все было – как было! До свиданья! Все было вчера! До свиданья, Я все позабыла И любовь Прогнала со двора.

 

А ты – не летчик!

Большие расстоянья — Большому кораблю! И очень я гордилась, Что летчика люблю! А ты не в небе родины И не на ястребке, А по Лубянской площади Летал на воронке! А ты – не летчик! А я была так рада Любить героя Из летного отряда! Но по осанке Не видно, кто с Лубянки, А я во сне с тобой летала, А ты – не летчик! А ты ходил в реглане В жару и в холода, Но даже парашюта Не видел никогда. Ну на фига мне, граждане, Такой аэроклуб? Частично – друг мой ситцевый, А в целом – душегуб! Большие расстоянья — Большому кораблю! И долго я считала, Что летчика люблю. Я снова одинокая, Но лучше – никого, Чем эти истребители Народа своего! А ты – не летчик! А я была так рада Любить героя Из летного отряда! Но по осанке Не видно, кто с Лубянки, А я во сне с тобой летала, А ты – не летчик!

 

Погода в доме

Какой прогноз У нас сегодня, милый? С чем ты опять Проснулся не в ладу? Скажи мне просто, Господи помилуй, Какую блажь Имеешь ты в виду? Главней всего — Погода в доме, А все другое – суета! Есть я и ты, А все, что кроме, Легко уладить С помощью зонта! Какой прогноз — Дожди или туманно? Не ждет ли нас Нечаянно беда? Тебя, Как извержение вулкана, Я предсказать Не в силах никогда! Какой прогноз? Покуда небо звездно, Чего нам ждать — Весны или зимы? Скажи мне все, А если будет поздно, То виноваты будем Только мы! Главней всего — Погода в доме, А все другое – суета! Есть я и ты, А все, что кроме, Легко уладить С помощью зонта!

 

Узелки

Полюбила парня И не угадала — Вовсе не такого Я во сне видала! Я его слепила Из того, что было, А потом что было, То и полюбила. Узелок завяжется, Узелок развяжется, А любовь она и есть Только то, что кажется. Все у нас связалось В узелки тугие, У него – проблемы, У меня – другие. Я его слепила Из того, что было, А потом что было, То и полюбила. Это лишь минутка, Как слеза, упала, Я же не сказала, Что любовь пропала. Я его слепила Из того, что было, А потом что было, То и полюбила. Узелок завяжется, Узелок развяжется, А любовь она и есть Только то, что кажется.

 

В ресторане

Мы отложим в сторонку дела, И давай с тобой напропалую Окунемся – была не была — В ресторанную жизнь удалую! Ты меня пригласи в ресторан, Я надену все лучшее сразу, И веселые песни цыган Для меня прозвучат по заказу. А в ресторане, а в ресторане, А там гитары, А там цыгане! И что душа захочет — Выбирай! И где-то здесь Начинается рай! Я вас всех приглашаю к столу, Чтобы мы хорошо посидели! Я – принцесса на этом балу, И еще петухи не запели! Утром снова начнутся дела, Утром снова начнется, что было! Но о том, что принцессой была, Я хочу, чтобы я не забыла! А в ресторане, а в ресторане, А там гитары, А там цыгане! И что душа захочет — Выбирай! И где-то здесь Начинается рай!

 

Семейный альбом

Ах, чего только не было с нами — Первый шаг, первый класс, первый вальс! Все, чего не расскажешь словами, Фотографии скажут про нас. Сколько всякого мы позабыли, Сколько снова забудем потом! Чтобы вспомнить, какими мы были, Заведите семейный альбом! Годы быстрые катятся с горки И вернуть их наверх не дано! Позади у нас – как в поговорке, Было много мостов сожжено. Все нам дорого – каждая малость, Каждый миг в отдаленье любом! Чтобы все это не потерялось, Сохраните семейный альбом! И летят, за страницей страница, Наших дней верстовые столбы, И в домашнем альбоме хранится Фотокопия нашей судьбы. С кем-то вдруг нас она разлучала, С кем-то встречу дарила мельком! Чтобы жизнь повторилась сначала, Загляните в семейный альбом!

 

Подорожник

Там, где стежка проторенная Зарастает лебедой, Есть трава заговоренная, Подорожник молодой. Подорожник-трава! На душе – тревога, Может, вовсе у нас Не было любви? От тебя до меня — Долгая дорога, От меня до тебя — Только позови! Подорожник-трава! Мне бы догадаться — Может, вовсе у нас Не было любви? От тебя до меня — Ждать и не дождаться, От меня до тебя — Только позови! Пыль дорожная уляжется, Отлетит, как не была, Оглянусь – и мне покажется, Это я с тобой прошла. Позову – и мне аукнется Сорок трав, и среди них — Та одна трава-заступница От печалей от моих. Подорожник-трава! На душе – тревога, Может, вовсе у нас Не было любви? От тебя до меня — Долгая дорога, От меня до тебя — Только позови! Подорожник-трава! Мне бы догадаться — Может, вовсе у нас Не было любви? От тебя до меня — Ждать и не дождаться, От меня до тебя — Только позови!

 

Кони в яблоках

Это было в самом деле, Было в жизни, но в чужой — Кони в яблоках летели, Не касаясь мостовой. По-над крышами квартала, Где кончалась суета, Там мечта моя летала, В серых яблоках мечта! Кони в яблоках, Кони серые, Как мечта моя, Кони смелые! Скачут-цокают Да по времени, А я маленький, Ниже стремени. Отзвенели карусельно Бубенцы в ночной тени, Там, где яблоки отдельно, Там, где лошади одни. И давно по травостою, По степи мечты моей Все гоню я к водопою Серых, в яблоках, коней. Кони в яблоках, Кони серые, Как мечта моя, Кони смелые! Скачут-цокают Да по времени, А я маленький, Ниже стремени.

 

Не забывай!

Если любовь не сбудется, Ты поступай, как хочется, Но никому на свете Грусти не выдавай! Новая встреча – лучшее Средство от одиночества, Но и о том, что было, Помни – не забывай. Мечта сбывается И не сбывается, Любовь приходит к нам Порой не та! Но все хорошее Не забывается, А все хорошее И есть мечта! Пусть о любви нечаянной Кто-то сказать осмелится, Если поверишь в это, Сердца не закрывай! В сердце необитаемом Снова любовь поселится, Но и о том, что было, Помни – не забывай! Мечта сбывается И не сбывается, Любовь приходит к нам Порой не та! Но все хорошее Не забывается, А все хорошее И есть мечта!

 

Аты-баты, шли солдаты…

Аты-баты, шли солдаты С песней на парад, Может, сто, а может, даже Двести лет назад. Левой-правой, гренадеры, Выше кивера! Короче – ситуация Достаточно стара. И стояли барышни у обочин, Им солдаты нравились очень-очень! И в каком столетии ни живи — Никуда не денешься от любви! Аты-баты, шли солдаты, Знамя над полком, В неком царстве-государстве, Все равно в каком. Выделялись гренадеры Писаной красы, По-модному, на шомполе, Закручены усы. Аты-баты, шли солдаты, И от пап и мам С ними барышни делили Тайны пополам! И косились гренадеры В сторону едва — На шляпках от волнения Дрожали кружева! И стояли барышни у обочин, Им солдаты нравились очень-очень! И в каком столетии ни живи — Никуда не денешься от любви!

 

Зеркало

Иногда о любви забываю, Но про все забываю любя! Без тебя не живу, не бываю, Даже если живу без тебя. Гляжусь в тебя, как в зеркало, До головокружения, И вижу в нем любовь мою И думаю о ней! Давай не видеть мелкого В зеркальном отраженье! Любовь бывает долгою, А жизнь еще длинней. В дальней дали мне слышится-снится Голос твой: долети, доплыви! И с любовью ничто не сравнится, Даже звезды не выше любви! И когда я с тобою прощаюсь И ладонь твою глажу любя, Ты не верь – это я возвращаюсь, Я иду от тебя до тебя. Гляжусь в тебя, как в зеркало, До головокружения, И вижу в нем любовь мою, И думаю о ней! Давай не видеть мелкого В зеркальном отраженье! Любовь бывает долгою, А жизнь еще длинней.

 

Текстильный город

Подмосковный городок, Липы желтые – в рядок, Подпевает электричке Ткацкой фабрики гудок. Городок наш – ничего, Населенье таково: Незамужние ткачихи Составляют большинство. В общежитии девчат Фотокарточки висят, Дремлют ленты на гитарах, И будильники стучат. А в хороший вечерок Заглянул на огонек В нашу комнату девичью Бывший флотский паренек. Вышло так оно само — Написал он мне письмо, И девчонки к новоселью Подарили нам трюмо. Мы на фабрику вдвоем Утром рядышком идем. То ли, может, он со мною, То ли, может, я при нем. Фотографии висят, И будильники стучат, Но одной гитарой меньше Стало в комнате девчат. Ходят девочки в кино, Знают девочки одно — Уносить свои гитары Им придется все равно!

 

Как хорошо быть генералом!

Мечтаем, каждый – о своем, Но объявляется подъем, Когда казарме снятся сны. Капрал командует: вперед! А сам, конечно, отстает И на войне, и без войны. Молитвы знаем назубок, Но больше верим в котелок, В котором булькает крупа! Девчонки с нас не сводят глаз, Сегодня – с нас, а завтра – с вас, Любовь, она слепа! Как хорошо быть генералом, Как хорошо быть генералом! Лучшей работы Я вам, сеньоры, не назову! Стану я точно генералом, Буду я точно генералом, Если капрала, если капрала Переживу! В субботу нас под барабан Выводят строем в кегельбан, А впереди капрал идет! Но все равно, но все равно Всегда распахнуто окно, В котором нас улыбка ждет. Мы четко знаем всех невест И в гарнизоне, и окрест, А также барышень и вдов! Но лично я для рандеву Ищу веселую вдову Семнадцати годов! Пехота топчется в пыли, Капрал орет: рубай-коли! А мы хотим рубать компот! Капрал, голубчик, не ори, Ты отпусти меня к Мари, Пока еще девчонка ждет. А впрочем, черт тебя дери, Не отпускай меня к Мари, И через восемьдесят лет Тебе, капрал, за долгий труд Штаны с лампасами сошьют, А может быть, и нет! Как хорошо быть генералом, Как хорошо быть генералом! Лучшей работы Я вам, сеньоры, не назову! Стану я точно генералом, Буду я точно генералом, Если капрала, если капрала Переживу!

 

Черное и белое

Кто ошибется, Кто – угадает? Разное счастье Нам выпадает. Часто простое Кажется вздорным, Черное – белым, Белое – черным. Мы выбираем, Нас выбирают, Как это часто Не совпадает! Я за тобою Следую тенью, Я привыкаю К несовпаденью. Я привыкаю, Я тебе рада, Ты не узнаешь Да и не надо. Ты не узнаешь И не поможешь, Что не сложилось, Вместе не сложишь. Счастье – такая Трудная штука: То дальнозорко, То близоруко. Часто простое Кажется вздорным, Черное – белым, Белое – черным.

 

Любовь – кольцо

Нагадал мне попугай Счастье по билетику. Я три года берегу Эту арифметику. Любовь – кольцо, А у кольца Начала нет И нет конца! Любовь – кольцо. Ты поплавай по реке, Песня безответная, Про зеленые глаза И про разноцветные. От себя не убегай — Никуда не денешься! Что же ты, моя печаль, Пополам не делишься? Любовь – кольцо, А у кольца Начала нет И нет конца! Любовь – кольцо!

 

Проводы любви

Полчаса – до рейса, Полчаса – до рейса, Мы почти у взлетной полосы! И бегут быстрее Всех часов на свете Эти электронные часы. Вот и все, что было, Вот и все, что было, Ты как хочешь это назови! Для кого-то просто Летная погода, А ведь это – проводы любви. И того, что было, И того, что было, Нам с тобою снова не связать! Жаль, что мы друг другу Так и не успели Что-то очень важное сказать. По аэродрому, По аэродрому Лайнер пробежал, как по судьбе, И осталась в небе Светлая полоска, Чистая, как память о тебе. Вот и все, что было, Вот и все, что было, Ты как хочешь это назови! Для кого-то просто Летная погода, А ведь это – проводы любви.

 

На дальней станции сойду

На дальней станции сойду — Трава – по пояс, И хорошо, с былым наедине, Бродить в полях, Ничем, ничем не беспокоясь, По васильковой Синей тишине. На дальней станции сойду — Запахнет медом, Живой воды попью у «журавля». Тут – все мое, И мы, и мы отсюда родом — И васильки, И я, и тополя. На дальней станции сойду, Необходимой, С высокой ветки В детство загляну. Ты мне опять позволь, Позволь, мой край родимый, Быть посвященным В эту тишину. На дальней станции сойду Трава – по пояс, Зайду в траву, Как в море, босиком, И без меня обратный Скорый-скорый поезд Растает где-то В шуме городском.

 

Сахалин

Ну что тебе сказать про Сахалин? На острове – нормальная погода. Прибой меня, как воблу, просолил, И я живу у самого восхода. А почта с пересадками Летит с материка До самой дальней гавани Союза, Где я бросаю камешки С крутого бережка Далекого пролива Лаперуза. В краю, где спорят волны и ветра, Живут немногословные мужчины, И острова, как будто сейнера, В Россию возвращаются с путины. Над Сахалином низко облакам, Но я встаю над сопкой спозаранку, Показываю солнце рыбакам И шлю его к тебе, на Якиманку. А почта с пересадками Летит с материка До самой дальней гавани Союза, Где я бросаю камешки С крутого бережка Далекого пролива Лаперуза.

 

Комарово

На недельку, до второго, Я уеду в Комарово Поглядеть отвыкшим глазом На балтийскую волну. И на море буду разом Кораблем и водолазом — Сам себя найду в пучине, Если часом затону. На недельку, до второго, Я уеду в Комарово Поглядеть отвыкшим глазом На балтийскую волну! На недельку, до второго, Я уеду в Комарово, Где качается на дюнах Шереметьевский баркас! И у вас в карельских скалах На общественных началах, Если только захотите, Будет личный водолаз! На недельку, до второго, Я уеду в Комарово На воскресной электричке К вам, на краешек земли! Водолазы ищут клады, Только кладов мне не надо — Я за то, чтоб в синем море Не тонули корабли! На недельку, до второго, Я уеду в Комарово Поглядеть отвыкшим глазом На балтийскую волну!

 

Черный кот

Жил да был черный кот за углом, И кота ненавидел весь дом! Только песня совсем не о том, Как не ладили люди с котом. Говорят – не повезет, Если черный кот дорогу перейдет! А пока – наоборот: Только черному коту и не везет! Целый день на дворе суета— Прогоняют с дороги кота! Только песня совсем не о том, Как охотился двор за котом. Даже с кошкой своей за версту Приходилось встречаться коту! Только песня совсем не о том, Как мурлыкала кошка с котом. Черный кот от усов до хвоста Был черней, чем сама чернота! Да и песенка, в общем, о том — Как обидно быть черным котом! Говорят – не повезет, Если черный кот дорогу перейдет! А пока – наоборот: Только черному коту и не везет!

 

Страдания

Я ходил по белу свету, Знался с умными людьми! Счастье есть – и счастья нету, Есть любовь – и нет любви! Уж я к ней и так, и этак, Со словами и без слов! Обломал немало веток, Наломал немало дров! Вроде гляну – все в порядке, А выходит ерунда! Уместились на трехрядке Все страданья в три ряда! Все бы ты, гармошка, пела, Переборами звеня, А кому какое дело — Что на сердце у меня! Ни хозяйки, ни усадьбы, До чего же не везет! У людей – сплошные свадьбы, У меня – сплошной развод! Уж я к ней и так, и этак, Со словами и без слов! Обломал немало веток, Наломал немало дров!

 

Идет солдат по городу

У солдата – выходной! Пуговицы – в ряд, Ярче солнечного дня Золотом горят! Часовые на посту, В городе – весна! Проводи нас до ворот, Товарищ старшина! Идет солдат по городу, По незнакомой улице, И от улыбок девичьих Вся улица светла! Не обижайтесь, девушки, Но для солдата – главное, Чтобы его далекая Любимая ждала! А солдат попьет кваску, Купит эскимо, Никуда не торопясь, Выйдет из кино! Карусель его помчит, Музыкой звеня, И в запасе у него Останется полдня! Где любимая живет, Липы шелестят, И по улице идет Не ее солдат! Но другие – ни к чему Все до одного, Если только верно ждешь Солдата своего! Идет солдат по городу, По незнакомой улице, И от улыбок девичьих Вся улица светла! Не обижайтесь, девушки, Но для солдата – главное, Чтобы его далекая Любимая ждала!

 

Песня о дружбе

Мальчишеское братство неразменно На тысячу житейских мелочей! И всякое бывает, Но дружба неизменно С годами горячей и горячей. Уходит бригантина от причала. Мои друзья пришли на Торжество, И над водой, Как песня, прозвучало: Один за всех, И все за одного! Погрузим в теплоход попутный ветер И наш непобедимый интерес — По карте и без карты Найти на белом свете Хоть несколько неназванных чудес! Расставим в рефератах запятые, Мальчишество свое переживем И, что бы ни случилось, На свадьбы золотые Друг друга, будет время, позовем! Уходит бригантина от причала. Мои друзья пришли на Торжество, И над водой, Как песня, прозвучало: Один за всех, И все за одного!

 

Я куплю тебе дом…

Я куплю тебе дом У пруда, в Подмосковье, И тебя приведу В этот собственный дом! Заведу голубей, И с тобой, и с любовью Мы посадим сирень под окном. А белый лебедь на пруду Качает павшую звезду, На том пруду, Куда тебя я приведу. А пока ни кола, Ни двора и ни сада, Чтобы мог я за ручку тебя Привести! Угадаем с тобой — Самому мне не надо — Наши пять номеров из шести. Мало шансов у нас, Но мужик-барабанщик, Что кидает шары, Управляя лотом, Мне сказал номера, Если он не обманщик, На которые нам выпадет дом. А белый лебедь на пруду Качает павшую звезду, На том пруду, Куда тебя я приведу.

 

Голос поэта

…На Великую войну Михаил Танич ушел, считай, мальчишкой. И, как сам пишет: «…остался нечаянно цел». В другом своем стихотворении он вспоминает:

Я был с семнадцати при деле, Я увлеченно воевал, И напрягался на пределе, И через край переливал.

У него немало таких строк-воспо-минаний. Именно строк, а цельных произведений про те памятные годы у поэта совсем мало. Да и они представляются мне какими-то «невоенными». Тревожные, пронизанные болью и – редко – ненавистью или спокойным бесстрашием. Но без фейерверка сигнальных ракет и без другого киношного антуража сражений. Главное там иное – то, что звучит в таком, например, признании Михаила Танича:

Потом, когда войны не стало, И мы приехали с войны, Мы были люди из металла И рядовые пацаны.

Эти слова – словно бы ключ к последующим годам его жизни, к тому, что пришлось пережить, и перечувствовать, и выразить будущему поэту: простота и сложность, сдержанность и горячая искренность – они всегда были и остаются рядом в его творчестве.

Существовала такая статья в Уголовном кодексе Российской Федерации – 58-я, снабженная, в частности, десятым пунктом: антисоветская пропаганда и агитация. Ее и «пришили» студенту – будущему архитектору, парню, за плечами которого были фронт, госпитали, Берлин, встреча на Эльбе, отразившиеся как в зеркале в его многих орденах и медалях, среди которых меня, мальчишку военных лет, до сей поры больше всего потрясает и тревожно волнует орден Славы. Это была высшая несправедливость по отношению к солдату, который написал о себе:

…учиться приличным манерам Затруднительно, глядя в прицел. Так вот и живу неученый, Иногда чересчур грубоват, Иногда чересчур кипяченый, Ничего не попишешь – солдат.

«Благодарность» страны выразилась в шестилетнем сроке на лесоповале, а затем и справкой, не разрешавшей проживать солдату Великой войны в тридцати девяти городах страны. И каким же надо обладать характером, какой любовью к своей земле, способностью прощать и верить, если под пером Михаила Танича со временем родились такие мудрые – улыбчивые и грустноватые – слова:

Мы – здешние. Мы – родом из России, И чьей-то не завидуем Судьбе, Стихи про наши избы Ветровые Мы пишем в утешение Себе. И я, хоть что сулите — Мы – такие, — Как не сменяю Город на село, Так тверд В моем пристрастии к России — Не повезло Так уж не повезло!

Эта книга Михаила Танича шестнадцатая или семнадцатая, я уж и не припомню. Михаил Исаевич из тех редких поэтов, которые, пройдя огонь, воды и медные трубы, ищут новые испытания.

Танич экзаменует себя все тем же, что применял последние полвека: он пишет стихи. Талант его не убывает, просто в разные времена жизни поэта заостряются одни грани, вспыхивают с новой силой другие… Что неизменно, так это мудрость, невычурность, своеобразие его гражданской лирики, в которой смысл и детали одинаково понятны, важны и трогательны как для снобов, так и для широчайшего круга «простых» любителей поэзии. Стоит прочитать этот сборник, и каждый найдет свое, с удивлением поразится новому, порадуется уже известному, ощутит душевное тепло.

Михаил Танич – поэт всенародно признанный. Его стихи живут в книгах. Слившись воедино с музыкой, они звучат в концертных залах, сопровождают кинофильмы и театральные действа, притягивают нас к телевизионным экранам. Они давным-давно стали «песнями нашего дома». Они – на старых, допотопных кассетах и самых продвинутых CD. А главное, они в нашей памяти, в наших сердцах, они по отдельности для каждого и для всех вместе. Я не стану занимать время читателя перечислением или цитированием произведений, вошедших в эту книгу (для этого существует «Содержание»). Мудрый Голос поэта по-прежнему звучит молодо, проникновенно, с присущей только ему, Таничу, интонацией. Так пусть дольше века длится Михайлов день.

М. Каминский

Содержание