Выйдя от Дэна, Джулиет почувствовала, что ноги ее словно летят над тротуаром. Как она вообще могла чувствовать с такой силой? – размышляла она. Ей надо было бы осудить себя за то, что она предала Сина, ее должно бы волновать, что, когда все это пройдет, кто-то будет здорово обижен. Но ее это не волновало, и вину она тоже не чувствовала – ну, может, немного, но это не имело значения. Вместо этого она парила, переполненная радостными предчувствиями, счастливая как никогда в жизни. Странно, что даже разговор с Рэйфом, который час назад казался таким мимолетным, стал важным для нее. Она вошла, по крайней мере ненадолго, в другое, новое измерение, где никого из людей не было, а существовали лишь она и Дэн.

Раздался автомобильный рожок, и Джулиет удивленно обернулась. По другой стороне улицы взбирался «метро», и, к своему удивлению, Джулиет узнала за рулем Катрин. Она помахала рукой, и Катрин опустила стекло.

– Эй, привет! Что ты делаешь в этой части города? Приехала посмотреть Говард Дэвис Парк? На твоем месте я не пропустила бы это. Поверни на следующем повороте налево, потом поезжай прямо и увидишь указатель автостоянки «Бель Визаж». Там всегда много свободных комнат.

– «Бель Визаж»? – Джулиет перешла дорогу и приблизилась к машине Катрин. – Это не один ли из наших отелей?

Катрин засмеялась.

– Нет, но кто знает, в чем разница? Если там больше четырехсот комнат, то кто узнает, остановилась ли ты там или нет?

Джулиет тоже рассмеялась.

– Какая ты коварная, тетя Катрин! Представляю, как разозлился бы Дэвид, если бы кто-нибудь так злоупотреблял нашей автостоянкой.

– Что ж, если ты так щепетильна, забудь на сегодня о Говард Дэвис Парке и давай поедем в город, выпьем чашечку чаю.

Джулиет больше всего на свете хотелось бы побыть одной, разобраться в своих новых чувствах, но у нее не хватило духу отвергнуть предложение Катрин. Она очень привязалась к своей тетушке.

– Звучит заманчиво. А куда ты предлагаешь поехать?

– Я знаю одно местечко. Ты его ни за что не найдешь, если не поедешь со мной, да и можешь заблудиться. Слушай-ка, бросай свою машину здесь, где попало, прыгай в мою, а потом я тебя привезу обратно.

Джулиет заколебалась. Не покажется ли странным Дэну, если он увидит ее машину возле своего дома спустя полчаса, как она вышла от него. Но Катрин уже открывала дверцу.

– Запрыгивай. Между нами, – мы перегородили дорогу. А если я допущу еще одно нарушение правил, то, боюсь, меня лишат прав.

Джулиет улыбнулась.

– Ты меня ограничиваешь!

Катрин улыбнулась в ответ, а азартный блеск в ее глазах был таким заразительным!

– Да, – зловеще сказала она, – я знаю!

«Медный чайник» оказался старомодной чайной с кружевными скатертями, карликовыми пальмами и трехъярусными тележками, нагруженными крошечными вкусными французскими пирожными.

– Ну, расскажи мне, как тебе нравится Джерси, – сказала Катрин, наливая чай в тонкие, ребристые фарфоровые чашечки. – Я знаю, твоя бабушка в восторге, что ты приехала. Она чувствует, что столько лет пропустила, не общаясь с тобой, и она, конечно же, права. – Она смотрела ей прямо в глаза, но в то же время как-то уклончиво. – Но, думаю, ты вряд ли решишь надолго здесь задержаться.

Джулиет слегка покраснела. Получалось так, что тетушка была способна читать ее тайные надежды и распознавать мечты, о которых она сама еще не ведала.

– Еще слишком рано думать в таком ключе, но на Джерси много привлекательного, – признала она.

– Ах!

Джулиет немного смущенно засмеялась.

– Я думаю, ты удивляешься, где я только что была. Ну, должна признаться, это был не Говард Дэвис Парк.

– Нет. – Рот Катрин забавно искривился. – Я почему-то так и подумала.

– Я встретила кое-кого. Помнишь, ты говорила мне об адвокате бабушки, Дэне Диффене, когда я в первый раз была у тебя? Ну, это его сын. Он писатель, вдовец…

– Дэн Диффен! Правда? О Джулиет! – вспыхнула Катрин, и ее круглое маленькое лицо порозовело под облачком седых кудряшек. – Думаю, мне не надо было бы говорить тебе, но когда-то мы с Дэном Диффеном… ну мы очень нравились друг другу.

– Тетя Катрин! А ты – темная лошадка! Ну-ка, давай теперь ты рассказывай мне обо всем этом!

– О Джулиет, правда, особенно говорить не о чем. И я уже столько лет об этом не думала…

Она умолкла, вспомнив, как двадцать лет назад между нею и адвокатом Софии вспыхнула взаимная приязнь.

Она примчалась домой на Джерси, едва заслышав об аресте сестры, и практически ее первый звонок был в кон-юру Дэна. Она сквозь завесу времени представила его себе – изящно сложенного мужчину в золотых очках, сидевших на крючковатом носу. А волосы у него слегка поредели над обоими висками… В то утро он был немного не в себе, и не только от того, что ему пришлось оказаться в положении защитника Софии, которую он знал уже столько лет, но также потому, что Катрин проложила себе дорогу через его секретаря и застигла его врасплох. Но, несмотря на этот немного смущенный вид, он производил впечатление сильного, знающего человека, весьма привлекательного в глазах Катрин.

К удивлению всех родственников, Катрин так и не вышла замуж. Конечно, в юности у нее были дружки, одним из них был Джефф Макколей, с которым она познакомилась, когда он приехал на Джерси на похороны Пики. Когда она приехала в Лондон, то зашла к нему, как обещала тогда в саду «Ла Мэзон Бланш», и вскоре они стали очень часто встречаться. Но Джефф был слишком вольнолюбивым, чтобы осесть, а потом, подобно ему, ни один из молодых людей, с кем она позже знакомилась, не оказался для нее подходящим. Катрин не хотела ни с кем вступать в длительные отношения, оптимистично веря, что ее «Мистер Подходящий» ждет ее сразу же за следующим углом. Она нажала на карьеру, пока как-то раз, проснувшись, поняла, что все это ее вполне устраивало и она не собирается кому бы то ни было отдавать свою независимость. И вот тогда-то, когда она меньше всего ожидала снова влюбиться, она встретила Дэна.

Конечно, в ту первую встречу она не поняла, что может случиться. Она была слишком поглощена тем ужасом, в котором оказалась София, и думала, как бы поддержать ее. Понимание того, что Дэн был единственным, ради кого она могла оставить работу, свою лондонскую жизнь, свою так высоко ценимую независимость, пришло позже, она лелеяла это понимание во время неизбежных встреч. И в один прекрасный день оно разорвалось в ее сознании внезапно, как бомба.

Разумеется, Катрин знала Дэна, когда они были молодыми, но между ними пролегал огромный возрастной барьер – она все еще была ребенком, а он – молодым человеком. Но сейчас все замкнулось на какой-то несуществующей точке, они были просто мужчиной и женщиной, которые работали заодно и открыли для себя, что этот удобный для них союз духа и ума – основа для долгих, прочных отношений.

Беда была в том, что для них все оказалось слишком поздно. Может, Катрин и была свободна, но не Дэн. Он был женат, сыну его было одиннадцать лет, дочери девять. И хотя ненадолго Дэн почти уступил тому, что могло быть самой большой страстью его жизни, он слишком любил жену и детей, чтобы причинить им боль, а Катрин видела на примере своих учеников из Ист-Энда, к каким трагическим результатам приходили разбитые семьи, и поэтому совесть не позволяла ей бороться за Дэна. Пламя страсти вспыхнуло ярко, но коротко, на время осветило ее жизнь блеском, который она никогда в жизни не забудет. Но когда суд закончился, она вернулась назад, в Лондон, к своей прежней жизни. Долгое время ее терзало едва переносимое чувство потери – прикоснуться к такому счастью, а потом добровольно отступиться от него… Она была в депрессии, близкой к отчаянию. Но Катрин была из тех, кто умел выживать. Она отказалась потворствовать своей боли и вновь погрузилась в любимую работу. Постепенно боль стала утихать. Спустя годы Дэн Диффен стал сладостным и мучительным воспоминанием.

Когда она услышала, что жена Дэна умерла, ей пришло в голову, а что если она, выйдя на пенсию и вернувшись на Джерси, сможет завершить то, что они вроде бы начали, но, по иронии судьбы, Дэн сам умер, пока она последний год дорабатывала в Лондоне. Катрин переживала – очень переживала, – узнав об этом, но она была слишком рассудительна, чтобы долго плакать о том, что могло бы быть. Очевидно, этому не суждено было случиться. Катрин отодвинула Дэна в дальние уголки памяти и успокоилась.

Сейчас, однако, все это потоком обрушилось на нее, стародавнее волнение снова забилось где-то в глубине ее души. Она смотрела на свою внучатую племянницу и видела, как воплощается в ней ее полузабытая мечта.

– Как тесен мир! Джулиет, – тихо сказала она, – как же тебе довелось познакомиться с ним?

– Ну… – Джулиет замялась. – Ты помнишь, я говорила тебе, что хотела бы узнать правду о бабушке и дяде Луи? Я подумала, что если поговорю с ее адвокатом, он восстановит мне всю картину. Я посмотрела его адрес в телефонной книге и поехала к нему.

– Но, дорогая моя, Дэна нет в живых уже больше года!

– Я этого не знала. Ты не сказала, что он умер. Поэтому я спросила Дэна Диффена – и встретила молодого человека, который оказался его сыном, и тоже по имени Дэн. Это могло бы быть так неудобно. Так и было… ну а потом, все вышло так хорошо.

– Понимаю, – улыбнулась Катрин. – Значит, ты прекратила задавать вопросы в связи с влюбленностью.

– Не совсем. По крайней мере, не в первое время. Дэн тоже был заинтересован. Как и ты, он сказал, что почти уверен, что его отец верил в невиновность бабушки, и, между нами, Дэн подумал, что мы сможем добраться до истины.

Катрин покачала головой.

– О Джулиет, я надеялась, у тебя хватит ума оставить все как есть. Я предупреждала тебя.

– Я знаю, что ты предупреждала. И должна признаться, я начинаю думать, что ты была права. Я задала несколько вопросов о Луи Полю и буквально разворошила осиное гнездо. Я подумала, что Вив хватит удар – так она была разгневана.

– Ничего удивительного. Она ненавидела Луи. Он тайно вредил Полю, делал его несостоятельным.

– А разве Поль в компании не был главнее Луи?

– По опыту – да, но в смысле того, как вершить делами, – нет. Бернар давно выкупил долю его наследства, тогда же, когда купил и мою. Я потратила то, что получила, на милую маленькую квартирку и машину, а остальное вложила так, что это даст мне приемлемый доход до конца моих дней. Боюсь, что Поль поступил не так мудро.

– Но ведь твоя доля должна была стоить намного больше, чем все это? – слегка потрясенная, спросила Джулиет.

Катрин печально улыбнулась.

– В те дни – нет. О, я была бы богатой женщиной, если бы не распродала тогда кое-что, как я сделала, это правда, но и Бернар – если бы не работал так упорно, его бизнес бы не разросся и отели Лэнглуа не стали бы тем, чем они являются сегодня. Но я не выношу зависти. У меня есть все, что мне нужно для жизни, и не знаю, нужно ли мне еще что-нибудь – ведь богатство не принесло Софии счастья. Но Поль и Вив другие. Вив привыкла к деньгам – в свое время ее родители были по-настоящему богаты, пока ее отец не потерял все свое состояние на биржевом рынке. Так что это была высшая ирония – она вышла замуж за Поля, который в своем роде тоже оказался игроком.

– Поль? – эхом отозвалась Джулиет, вспоминая расходную книгу, которую она обнаружила на чердаке в Ла Гранже.

– О моя дорогая, да. В свои лучшие дни Поль играл на все, что только двигалось. Его деньги, которые Бернар передал ему, чтобы выкупить его долю, именно так и ушли – на самом деле я думаю, что он уже глубоко увяз в долгах, и поэтому его не пришлось слишком долго убеждать продать свою долю. Я уверена, что все было именно так – в конце концов он продолжал работать на компанию. Для меня все было по-другому – я жила в Лондоне и не слишком была в этом заинтересована. Ну, вернемся к Полю. Он всегда был игроком, а в последние годы, боюсь, его поощрял Луи. Они проводили очень много времени в компании друг друга – когда Луи бывал на Джерси, а иногда они вместе улетали на свои разгульные уик-энды. Но это компанейство не принесло Полю ничего хорошего, когда дело дошло до бизнеса. Луи верховодил и умел извлекать из этого максимальную пользу.

– Понятно. – Джулиет была очень благодарна, что ей не пришлось, как обычно, расспрашивать. Не было сомнений, что карточные долги, о которых она узнала, и положение в компании, в которое поставил Поля Луи, должны бы в первую очередь подвести Поля под подозрение, размышляла Джулиет.

– А ты когда-нибудь встречала человека по имени Фрэнк де Валь? – спросила она.

Катрин казалась по-настоящему озадаченной.

– Фрэнк де Валь. Мне знакомо это имя. Ну, это, кажется, старый джерсиец, так что я должна его знать. Фрэнк де Валь. А кто он?

– Он был сенатором в парламенте острова.

– В государственном?

– Да. – Джулиет понизила голос. – Я думаю, он может быть замешан в смерти Луи.

– Сенатор? О нет, я так не думаю.

– Почему нет?

– Дорогая моя, скажу тебе, что ты не знаешь сенаторов и всех этих служителей правосудия Они все такие надутые, упрямые. И конечно же, они могут замучить до смерти, – добавила она. В глазах ее вспыхнул недобрый огонек.

Джулиет отодвинула от себя чашку и облокотилась локтями на стол.

– Этого шантажировал Луи.

– Шантажировал? А ты уверена? Боже мой, все это как в мелодраме.

– Но это было бы великолепным мотивом, чтобы желать смерти Луи, разве нет?

– О дорогая моя! – Катрин покачала головой. – Я бы хотела, чтобы ты приняла мой совет и оставила все эти глупости. Я думаю, ты не понимаешь, сколько вреда можешь причинить.

– Тем, что стараюсь доказать невиновность бабушки?

– Нет, тем, что ворошишь целую кучу дел, которые лучше было бы оставить в покое. Я не знаю, как заставить тебя понять, но вполне уверена, что твои родители сказали бы тебе то же самое, если бы были здесь.

– Думаю, да. Не забывай, они никогда не рассказывали мне о том, что случилось.

– Нет, и у них, наверное, были на это причины. Подумай об этом, Джулиет.

Джулиет безотчетно вздрогнула. В чем же, черт возьми, дело? Почему каждый старается держать это дело в секрете, даже когда она предлагала совершенно новую теорию, которая не имела бы неприятных последствий для семьи? Тогда лишь один Луи предстал бы в дурном свете, а это теперь уже не имело бы значения.

– Сейчас для тебя это все внове, Джулиет, – продолжала Катрин. – Но, пожалуйста, запомни: для нас это уже не внове. Мы хотим забыть, что случилось. И, думаю, для тебя будет лучше, если ты сделаешь то же самое. – Голос ее звучал резче, чем когда-либо слышала Джулиет, это был голос учительницы, которая держала в узде класс непослушных семилеток. – Я очень рада, что ты познакомилась с сыном Дэна Диффена. И я буду еще более счастлива, если узнаю, что ты полюбишь его. Но не позволяй ему вести тебя по этой тропе, пожалуйста.

Джулиет озадаченно сморщила нос.

– Он никуда не ведет меня.

– Тогда все в порядке. А теперь, – произнесла Катрин, со своим чудесным даром менять тему, – может, попросим еще этих вкусных пирожных? Или ты считаешь, что мне настало время следить за фигурой?

Дэн отстучал последнее предложение на клавиатуре компьютера, проверил его на экране и откинулся на стуле, потирая глаза. Он слишком долго работал и даже не делал перерыва на обед. Сейчас он проголодался, глаза его болели, но он считал, что дело того стоило. На завтра у него была назначена встреча с судьей Джоном Джерменом, и он хотел хорошо к ней подготовиться. Он знал, что его отец и судья были добрыми друзьями, несмотря на то, что в зале суда оказывались по разные стороны. Для него было жизненно важно соотнести все эти разрозненные кусочки информации, которые он собрал таким образом, чтобы можно было решить, как наилучшим образом подойти к судье. И теперь простая распечатка даст ему основные отправные точки, сформулированные в сжатом списке, и сможет дать его мозгам толчок в обнаружении новых связей, которые могли до этого от него ускользнуть.

Дэн включил принтер и откинулся на спинку стула, вытянув руки над головой. Он чувствовал себя хорошо и был вполне доволен собой. Расследование по делу Лэнглуа продвигалось. Интуиция, которая в свое время делала его хорошим полицейским, сейчас гарантировала его журналистский успех и подсказывала ему, что дело стронулось с места и теперь надо немного подождать, чтобы оно раскрылось до конца. На личном фронте все тоже было многообещающим. Еще вчера он рассматривал Джулиет как потерянную для себя навсегда, ну а сейчас, похоже, все «системы» заработали вновь, и это придавало ему воодушевление и подъем, которые ему уже давно не доводилось испытывать.

Принтер, щелкнув, остановился. Дэн вытащил страницу, слез с вращающегося стула и отправился на поиски пива. Без батареи банок холодильник выглядел удручающе пустым; попозже, если захочется есть, ему придется выйти за пиццей или чем-нибудь из китайской кухни, но пока его вполне бы устроило пиво.

Он дернул за кольцо и бросился на диван, положив ноги на низенький столик. Потом начал пить прямо из бутылки, изучая одновременно распечатку.

УБИЙСТВО ЛУИ ЛЭНГЛУА

Возможные подозреваемые

Семья:

братья Робин и Дэвид Лэнглуа;

Свояченица Молли Лэнглуа;

Дядя Поль Картре;

Тетя Катрин Картре (предположительно в то время отсутствовала на Джерси);

Мать София Лэнглуа (возможно, она говорила правду!)

Другие:

Рэйф Пирсон (имеет алиби, но имел мотивы);

Фрэнк де Валь (под угрозой репутация – очень сильный мотив);

Любовницы Луи (требуется тщательное расследование. Луи был известным женолюбом).

Дэн снова поднял банку, задумчиво потягивая пиво. Женщины в жизни Луи – вот, пожалуй, единственная сфера, которую не затронула «Джерси пост». В конце концов, это была официальная газета, а не бульварная скандальная газетенка. Но там была помещена одна фотография: группа на какой-то презентации или еще где-то, на которой был запечатлен Луи – красивый, ухоженный, в вечернем костюме, под руку с молодой леди. Качество газетной бумаги не позволяло Дэну точно идентифицировать эту женщину, хотя ему показалось смутно знакомым ее хорошенькое лицо и вьющиеся волосы. Над этим ему еще предстояло поработать. Приятель-фотограф, тоже бывший полицейский, обещал увеличить фотографию, хотя вряд ли она от этого станет отчетливее. Кроме того, Дэну удалось уговорить одну девушку из «Джерси пост» порыться в архиве и, возможно, найти оригинал фото. А в это время он поупражняет свое воображение – как может выглядеть эта молодая леди двадцать лет спустя, если при этом предположить, что она все еще на Джерси. Но, правда, ведь сейчас она может быть где угодно.

Вдруг резко заверещал телефон, чуть ли не испугав Дэна. Он положил на стол распечатку и потянулся к трубке.

– Дэн Диффен.

– Мистер Диффен. Меня зовут Катрин Картре. Вы меня не знаете, но я когда-то была приятельницей вашего отца. И, по-моему, вы знаете мою племянницу Джулиет Лэнглуа.

– Да.

– Фактически, вы встречаетесь с ней.

– Встречаюсь, да, но…

– Это может выглядеть как ужасная наглость, но вам… она нравится?

Дэн в недоумении покачал головой.

– Мисс Картре, не понимаю, какое вам до этого дело.

– Да, я понимаю. Я понимаю, что все выглядит нехорошо, но я вижу, что она очень увлечена вами, и я надеялась… Я хочу сказать, хотя у меня и плохо получается, что я очень беспокоюсь о ней и очень надеюсь, что вы можете мне помочь.

– Помочь вам? Но каким образом?

– О дорогой, это ужасно трудно. Я больше чем уверена, что вы сейчас думаете, что я – сующая в чужие дела нос старушенция. Но это не так, обещаю вам – по крайней мере это не то, что вы думаете. Мистер Диффен – Дэн, это правда очень важно. Мне надо поговорить с вами.

Мурашки от предчувствия пробежали по затылку Дэна. Он подцепил ногой стул и сел.

– Очень хорошо, мисс Картре, выкладывайте. Я весь внимание.

Когда она закончила, Дэн почти бессознательно смял пивную банку, которую держал в руках. Он положил трубку, вернулся к компьютерной распечатке и написал на ней шариковой ручкой массу неразборчивых каракулей и что-то четко подчеркнул на этом листке. Потом подошел к бару и налил себе виски. Пиво – это было прекрасно, но в этот момент он чувствовал, что ему надо что-то покрепче.