Джерихо поднималась по лестнице, чувствуя, как ноет каждый дюйм ее тела. Она сощурилась от яркого солнечного света, падавшего через окно прямо ей в глаза. Может быть, она становится старой для этого занятия. Потом она вспомнила, как Херк пялился на нее, когда натягивал брюки и застегивал ремень. Она могла бы спорить, что он ни за что бы не ушел от нее, если б не знал, что уже больше часа бар находится без присмотра. Правда, в это время клиентов обычно почти нет.

Ее ухмылка исчезла, когда она вспомнила об этом сероглазом парне. Херк не научил ее тому, что умел тот сероглазый, он не заставил ее тело пылать от желания, как это было во время близости с тем парнем. Но то, что Херк дал ей вместо этого, было более значимо. Он смотрел на нее, словно она была золотой жилой, он дотрагивался до нее так, как прикасаются к хрупкому хрусталю.

Когда Херк вошел к ней в комнату, его сердце остановилось. Он никогда не видел ее обнаженной, а тем более в такой позе, в какой она лежала, и ее рука все еще была там, где оставил ее тот парень – у нее между ног. Однако непривычное чувство смущения, охватившее ее, было напрасным. Вместо того, чтобы с отвращением отвернуться, бармен стал быстро расстегивать рубашку.

– Позволь мне это сделать, крошка, – шептал он, глядя на нее жадными глазами.

Сейчас, вспоминая о тех минутах, Джерихо улыбалась. Она никогда не думала о Херке как о мужчине, которому могла бы отдаться. Но почему же? Ей ведь нравились крупные мужчины с такими бычьими огромными руками. Но у Херка не только его руки напоминали ей быка, но и еще кое-что.

Боже, Коралл не поверит ушам, когда Джерихо все расскажет ей. Она зевнула и взялась за ручку первой двери. Она лишь надеялась, что в этой комнате не Хлоя. Если бы она разбудила Хлою, та выцарапала бы ей глаза. Нельзя сказать, что они не дружили с Хлоей. Нет, у них были нормальные отношения, но Хлоя предпочитала всегда хорошо утром выспаться.

На ее стук ответа не последовало, но дверь медленно приоткрылась. Джерихо вошла в комнату. Сделав еще шаг, она увидела, что керосиновая лампа еще не погасла, но ее фитиль почти что уже весь прогорел. Что-то не похоже на Коралл, чтобы та столь легкомысленно оставила лампу зажженной.

– Коралл?

Мороз пробежал у него по коже, когда она увидела, что Коралл даже не пошевелилась. Девушка лежала на спине с подвернутой под себя ногой. В такой позе никто не спит. Джерихо сделала еще шаг. Угол простыни, лежавший на груди Коралл, был неподвижен. Глаза безжизненно смотрели в потолок. Джерихо опять остановилась, ее зубы начали нервно стучать.

– Коралл??! М… милая?

О, Боже! Она мысленно повторяла это слово, пока силой не заставила себя закричать.

– О, Боже, Боже! Кто-нибудь, помогите!

– Ну что, доктор?

Мужчина в очках посмотрел на ожидавшего решения шерифа. Он отошел от трупа девушки, снял очки, достал носовой платок и стал протирать стекла.

– Задушена, – вынес он свое заключение. Темные синяки на шее у покойной не оставляли ни малейшего сомнения в этом. У нее также была сломана шея, но доктор уверен, что она была уже мертва, прежде чем убийца сделал это.

Как-то однажды он уже бывал в этом притоне, когда одна из девиц пострадала от Грубого клиента. Еще раньше, другая девушка, случайно забеременев, пыталась сделать себе аборт. Несмотря на все усилия доктора, она умерла, что стало поучительным примером для других девиц этого заведения.

Сейчас впервые одну из девиц Херка убили. Доктор посмотрел на бармена. Видно было, что он сильно переживал из-за случившегося. Глаза его покраснели, а лицо стало серым.

– Все произошло быстро, – сказал доктор. Херк посмотрел на него. Все не могло случиться так быстро. Ведь сначала Коралл испытала ужас, осознав, что она оказалась перед лицом смерти. И это была его вина. Осознание своей вины не отпускало Херка. Девушки всегда доверяли ему. Это Коралл он должен был предоставить ту комнату, что за баром. И, если бы он не ушел к Джерихо, как…

Дэниель Гастингс опустил руку на плечо Херка.

– Ты знаешь, кто это сделал? Херк угрюмо кивнул:

– Да!

– Тогда пойдем ко мне в контору. Мне нужно составить точное описание. – Дэниель, конечно, мог бы записать необходимую ему информацию прямо здесь, но он хотел поскорее увести отсюда Херка, из этой комнаты, где лежало неподвижное тело девушки.

Он повернулся и кивнул доктору. Доктор знает, что надо сделать, пока они будут отсутствовать. Дэниель подтолкнул Херка локтем, чтобы тот вышел первым. Трое девушек, прижавшись друг к другу, плакали в холле. Херк колебался, затем начал о чем-то говорить. Но, увидев, что Джерихо, словно обвиняя, посмотрела на него, он тут же замолчал и пошел к выходу.

– Эй! – крикнула ему Джерихо, но он даже не повернулся. – Херк, – позвала она опять.

Он остановился и обернулся, опасаясь того, что мог сейчас прочитать на ее лице. Джерихо заставила себя улыбнуться, но губы ее дрожали.

– Возвращайся быстрее, ладно? – Слезы уже блестели у нее на глазах, когда она добавила. – Мне страшно.

– Я долго не задержусь там, – пообещал он, немного расслабившись. Значит, Джерихо не винила его. Она все еще доверяла ему.

К тому моменту, когда у Дэниеля Гастингса было уже точное описание, он знал, что имеет дело с теми же бандитами, которые сделали Ханну Барнс вдовой. Это те двое, которых Джеб Уэллз поклялся найти. Теперь стало ясно, что Уэллз был прав, думая, что эти люди примутся искать миссис Барнс. По случайному стечению обстоятельств они прибыли в Шерман тогда, когда Уэллз и миссис Барнс уже, слава Богу, уехали отсюда.

Впервые шериф без колебания согласился с ним, что вдова Барнс приняла правильное решение, отклонив предложение о замужестве. Его преподобие Солтерс никогда бы не смог обеспечить ее безопасность, тем более противостоять таким типам, как Айк Нельсон и Леон Уилкинс. Дэниель боялся представить эту прелестную женщину со сломанной шеей. Он и думать не хотел, какие бы муки и ужас пришлось бы испытать ей, почувствовав то, что и Коралл. Он лишь надеялся, что Джеб Уэллз будет крайне внимателен и заметит, если кто-то станет преследовать их.

Дэниель вместе с Херком вышли на улицу. Не меньше чем две дюжины мужчин уже стояли перед зданием тюрьмы. У этих мужчин были угрюмые лица, строгий взгляд, и оружие их было наготове. Это были добровольцы, находившиеся в распоряжении шерифа. Их не пришлось созывать. Они сами были уже готовы и ждали дальнейших приказаний. Дэниеля это не удивляло. Шерифу уже несколько раз требовалась их помощь, и каждый раз они быстро собирались в ожидании его команды. Это ведь был их город, здесь жили их семьи, в этом состояла их жизнь. Среди них были фермеры и владельцы магазинов, но они прекрасно знали, как стрелять и как догонять бандитов, они знали, как защитить то, что принадлежало им.

Помощник шерифа переходил через улицу, где только что разговаривал с пожилым человеком, который тоже хотел бы помочь в поимке убийц, но был уже слишком стар. Дэниель кивнул старику головой, выражая свое понимание и сочувствие. Он подождал, пока его помощник встанет с ним рядом, и тогда он стал говорить громко, так, чтобы слышали все.

– Прежде, чем мы направимся искать их следы, мы обыщем все здесь, в городе: каждое здание, каждый переулок, – он запнулся, а затем добавил, – в поисках этих двоих. – Шериф не хотел настраивать людей так, чтобы они хватали каждого, кто вызовет у них сомнение.

Кое-кто был удивлен тем, что они не направляются тотчас за город. Двое мужчин удовлетворенно кивнули головой, но никто не выступил против решения шерифа.

Дэниель взглянул на своего помощника.

– Возьми половину людей и начните с другого конца города, – тихо сказал он ему.

Помощник подошел к середине шеренги и разделил мужчин на две группы. А Дэниель зашагал на окраину города, где находился ресторан Дженни. За ним последовала группа ополченцев.

Очень скоро он уже стоял напротив ресторана. В его соображении опять возник образ мертвой проститутки, он мучительно думал о том, Что любая женщина, занимающаяся подобным ремеслом, подвергает себя такому же риску. Даже то, что Дженни Район была очень осмотрительной в выборе посетителей, не означало, что она не может допустить подобной ошибки. Только потому, что он любил Дженни, он не хотел бы, чтобы когда-нибудь подобное случилось с ней.

Его прошиб холодный пот. Он посмотрел на мужчину, стоявшего рядом с ним.

– Начнем, Мэт. – Окружив его, добровольцы входили в магазины, лавки и дома.

Когда открылась парадная дверь, Дженни спускалась по лестнице. Она удивилась, увидев Дэниеля, вошедшего без стука. Он знал, что так рано она не открывает. Она с тревогой смотрела то на него, то на человека, следовавшего за ним.

– В чем дело, шериф? – она поплотнее укуталась шалью.

Дэниель представил себе, что мог бы увидеть в ней убийца. Гладкая кожа, нежные глаза, голубая шелковая материя облегала ее грудь и тонкую талию. Он почувствовал, как в нем рождается томительное желание, и поспешно заговорил довольно суровым голосом.

– Одна из… девочек Херка сегодня ночью была убита. Мы собираемся обыскать ваш дом.

Дженни слегка покраснела.

– Вы думаете, я прячу убийцу?

Дэниель почувствовал обиду в ее голосе. Проклятье! Он постарался смягчить свой тон.

– Мы делаем это вынужденно. Просто перед тем, как мы покинем город, чтобы продолжить поиски убийц в окрестностях, я должен убедиться, что город – в безопасности.

Дженни еще больше покраснела. Как могла она так думать о Дэниеле? Конечно же, Дэниель никогда бы не подумал, что она может укрывать убийцу. Она отошла в сторону, позволив им подняться по лестнице. Чувствуя, что у нее подкашиваются ноги, Дженни присела на один из стульев, стоявших у маленького столика. Ее трясло не от страха. Она чувствовала себя в Шермане в полной безопасности. Но могла ли она излечиться от тех опасных эмоций, что охватывали ее всякий раз, когда она видела Дэниеля Гастингса. Таких чувств она никогда не испытывала прежде. Она лишь надеялась, что сможет научиться их сдерживать, чтобы не позволить им окончательно разрушить ее жизнь. Но было ли это возможно, вот в чем вопрос?

Наверху она слышала шаги Дэниеля по коридору. А что, если бы она каждый день слышала эти звуки, зная, что Дэниель Гастингс принадлежит ей? О, Боже! Она затаила дыхание, когда поняла, что он остановился в ее комнате, где бывало так много мужчин.

Дэниель оглядел комнату Дженни, стараясь ничего не упустить. Полированный пол, коврики с косичками, все в комнате было выдержано в нежных тонах, никаких рюшек или оборок. Ее ночная рубашка была брошена там, где она переодевалась. Дэниель едва удержался, чтобы не поднять ее. Он почти явно ощутил, как шелковая ткань рубашки скользит по ее телу.

Какой же ты сукин сын, подумал про себя Дэниель и вышел из комнаты. Пройдя по коридору, он стал спускаться вниз. Там ждали его Мэт и Дженни.

При каждом его шаге, Дженни вздрагивала. Его поступь была тяжелой. Когда он уже почти спустился, она подняла голову и улыбнулась, спросив:

– Ничего?

Ее робкая улыбка снова отозвалась в нем желанием.

– Нет, ничего. – Мэт смотрел на нею с любопытством. – Пойдем, у нас впереди длинный день.

Дженни проводила их к выходу.

– Шериф? Он обернулся.

– Будьте осторожны. Дэниель ничего не ответил.

– Я тоже буду осторожен, миссис Район, – ухмыльнулся Мэт, совсем не обидевшись на то, что она обратилась только лишь к шерифу. Все в городе знали, что миссис Район так же влюблена в шерифа Гастингса, как и он в нее, а они не знали ничего.

Она улыбнулась.

– Пожалуйста, сделайте милость.

Вспоминая слова Дженни, Дэниель покидал город. Позже он старался не думать о них, сосредоточившись на поиске убийц.

– Видать, хитрые сволочи.

Дэниель вытер пот со лба и лишь потом ответил ехавшему рядом с ним помощнику:

– Да, эти сволочи такие же хитрые, как койоты. – Затем добавил. – И совершенно никчемные людишки.

Отъехав от города к западу, Дэниель и его добровольцы вскоре остановились. Они шли по следам, которые сразу же отыскали, но сейчас следы потерялись. Дэниель даже не был уверен, что они принадлежали убийцам, но других вообще не было.

– Что-то непохоже, что мы их сегодня найдем, – упорствовал помощник шерифа.

Дэниель понимал, на что тот намекал. Солнце уже опустилось за горизонт. Люди устали и хотели возвратиться домой. Они были убеждены, что убийцы ушли далеко, и шериф понимал, что большинство думало о погибшей как о всего лишь проститутке, а поэтому стоило ли так волноваться из-за ее смерти. Возможно, лишь из-за Дженни Дэниель не мог рассуждать так же. Но он все понимал.

– Согласен, наверное, мы их уже не найдем, – кивнул наконец-то шериф. До наступления темноты они вряд ли опять нападут на след. И вряд ли утром они вообще их найдут. Судя по облакам, которые собирались все быстрее и быстрее, погода не предвещала ничего хорошего.

Расстроившись и в последний раз оглядевшись, он обратился к сопровождавшим его людям:

– Ну хорошо. Возвращаемся в город. Здесь мы лишь теряем время.

Никто и не стал бы оспаривать решения Дэниеля. Каждый ополченец уважал его и доверял. По дороге в Шерман Дэниель чувствовал возраставшую обеспокоенность, его мучили сомнения: что, если они плохо искали в городе? Все могло быть, и эти ублюдки-убийцы околачиваются рядом и выжидают удобный момент, чтобы опять убить кого-нибудь. Оставив жителей без какой-либо защиты, Дэниель увел из города всех трудоспособных мужчин. Он схватился за горло, подумав, как бы быстрее домчаться до города. Даже сейчас эти двое могли находиться в ресторане Дженни, наслаждаясь ее кухней и думая, как бы убить хозяйку ресторана, ведь именно так они поступили с бедной Коралл. Они вполне могли сейчас развлекать Дженни, расположить ее к себе так, что она могла бы им довериться.

Мысли о Дженни не давали ему покоя, раздирали его на части, так что кровь застывала у него в жилах. Он знал, если он не успокоится, он сойдет с ума. Черт побери, может быть, он действительно уже свихнулся.

Вскоре они ворвались в город. Внутри Дэниеля все сжалось от тревоги. Он даже не остановился у тюрьмы, а помчался сразу же на другой конец города.

Подъехав к ресторану, он какое-то время сидел, глядя на свет, горевший в окнах нижнего этажа, так гостеприимно манящий посетителей. Да, думал Дэниель, спрыгивая с лошади, на гостеприимный огонек могут слететься и убийцы, ублюдки, приезжавшие в город. Он знал, что во многом он сейчас несправедлив. Но растущее внутри него гневное чувство подпитывалось страхом за жизнь Дженни. Как смеет она подвергать свою жизнь такой опасности?!

Как только Дэниель распахнул незапертую дверь, еще оставаясь за порогом, он прислушался и понял, что угрозы не было. Тогда, полностью убедившись, что в доме все в порядке, он решил войти внутрь, пытаясь определить, где же Дженни.

Она как раз выходила из кухни с корзинкой только что испеченных сдобных лепешек. Дэниель чувствовал, как вкусно запахло этими теплыми лепешками.

Увидев его, она остановилась. Он снял шляпу и еще раз осмотрелся вокруг. В ресторане было несколько посетителей. Все мужчины. Все незнакомые ему люди. Они оторвались от еды и уставились на него. Дэниель сердито нахмурил брови, и четверо мужчин опять уткнулись в свои тарелки.

По виду Дэниеля Дженни поняла, что удача не сопутствовала ему. Чувствовалось, что он изнурен безрезультатными поисками. Но было и нечто еще. Большее. Пройдя через зал, Дженни остановилась перед ним, совершенно забыв о том, что голодные посетители ждали своих горячих лепешек.

– Садитесь, – сказала она тихо, понимая, что вопросы сейчас ни к чему. – Я принесу тарелку.

Но, прежде чем она повернулась, Дэниель схватил ее за руку. Дженни смутилась.

– Пускай эти люди исчезнут отсюда.

– Мои посетители? – Она удивленно заморгала глазами. – Но я не могу этого сделать, Дэниель. Они еще не закончили есть.

– Зато я могу.

Дженни насторожилась, она не знала, что происходит с Дэниелем, но видела, что он чем-то крайне обеспокоен.

– Не надо, – попросила она.

Одно лишь слово… но Дэниель все понял. Если бы он сделал то, что собирался, все полетело бы к черту. Он оглядел зал. Посетители были заняты едой. Его напряжение несколько поубавилось, и он отпустил её руку. Боже, он не мог более терпеть. Эта женщина сводила его с ума!

– Ну, хорошо, – сказал он, – но я останусь. Дженни не скрывала своей растерянности. Ей и в голову не приходило, что он может сейчас уйти.

– Ну, вот и прекрасно, – проговорила она так, как будто они мирно беседовали, – сейчас я принесу тарелку.

Дэниель удобно расположился на стуле, все тело его ныло от усталости, а ему надо было сейчас отдохнуть.

Когда Дженни вернулась с чистой тарелкой и приборами, его изможденный вид потряс ее.

– Дэниель. – Она нежно дотронулась до его плеча.

Прикосновение ее руки словно ошпарило Дэниеля.

– Не прикасайтесь ко мне, – сказал он, поднимая на нее глаза.

Дженни тут же, словно наткнувшись на что-то острое, отдернула руку.

– Да-да, конечно, – быстро проговорила она, – я… я сейчас принесу вам еду.

– Нет. – Дэниель хотел как-то сгладить свои резкие слова, но мысль о том, что четыре пары глаз наблюдают за ними, пригвоздила его к месту. – Принесите только кофе.

Несмотря на задетое самолюбие, Дженни решила принести то, что считала нужным. Ему надо было хорошо поесть. Она положила на одну тарелку свиные отбивные, а на другую – морковь, тушенную с капустой. Вернувшись в зал, она поставила перед ним тарелки, выжидая, пока он посмотрит на нее.

– Ешьте. – Это прозвучало, как приказ, который нельзя не выполнить. – А позже я принесу кофе.

Она старалась как-то убить время, меняя тарелки, наливая кофе другим посетителям, но все время она чувствовала, что он рядом, он здесь. Она ощущала, как он ест, как пьет. Дэниель наблюдал за ней. И этот его неотрывный взгляд она ощущала сильнее всего. Ей казалось, что он смотрит на нее как-то сурово, и это даже немного смешило ее. По крайней мере, она утешала себя тем, что ее отменные блюда как-то смягчат его недовольство. Он все еще выглядел решительно, а она была озабочена тем, что же так волновало его, о чем он все не решался сказать ей.

Когда последний посетитель поблагодарил ее, расплатился и вышел, Дженни повернулась к Дэниелю. Он давно уже поел, отодвинул от себя чашку, но все равно продолжал наблюдать за ней.

Вздохнув, распрямив плечи, она набралась смелости, подошла и стала напротив него.

– В чем дело, Дэниель?

– Какую церковь вы посещаете – баптистскую или методистскую? – прозвучал неожиданный вопрос.

Дженни уставилась на Дэниеля, как на сумасшедшего. Ей уже казалось, что так оно и есть.

– Церковь?

– Да, вы баптистка или методистка?

Он никогда не видел ее ни в одной из церквей. Правда, он и сам не часто бывал там. Обычно, посещение церкви считалось им одной из служебных обязанностей, он поочередно ходил на службу то в одну, то в другую.

– Но какое это имеет значение? – Дженни никогда не слышала, чтобы Дэниель совал нос в чужие дела.

– Ну, вам бы, наверное, захотелось, чтобы вас венчал священник вашего вероисповедания.

– Венчал? – Дженни чуть не поперхнулась. Что он такое говорит? – Но я не собираюсь замуж!

– Сегодня ночью вы выйдете замуж… за меня, – пояснил он, поднимаясь и надевая шляпу.

– За вас?! – воскликнула она, не веря своим ушам. – Но вам противно даже то, что я прикасаюсь к вам!

Она отвернулась. Ей так хотелось расплакаться. Дэниель нежно взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

– Если бы я позволил тебе прикоснуться ко мне, Дженни, то тогда мне пришлось бы уложить тебя прямо здесь, на стол, и стащить с тебя юбку. – Он улыбнулся, а затем добавил: – Не думаю, что тебе этого хотелось бы.

Дженни поднесла руку к горлу. Дэниель, оказывается, хотел жениться на ней! Но горькая правда, от которой никуда не скрыться, пронзила ее сердце.

– Я не могу выйти за тебя замуж, Дэниель.

– К черту все, ты можешь! И ты станешь моей женой. – В его голосе не было и тени сомнения. Весь день он думал только об этом, он все решил. Она не могла себя защитить в этой жизни, а Он мог.

– Ты не понимаешь, – нехотя проговорила она, ей очень не хотелось ничего объяснять. Она лишь хотела, чтобы он ушел и оставил ее наедине с ее страданиями, с которыми она знала, как справиться.

– Я все пойму, – спокойно ответил Дэниель. Он бы все отдал за то, чтобы избавить ее от этого отвратительного прошлого, но он подозревал, что она слишком честна и не может сделать вид, что не делала ничего плохого.

Дженни обратила к нему заплаканное лицо. Неужели он все знает? Неужели он мог знать и продолжать любить ее?

– Это мой город, Дженни. Я знаю все, что происходит здесь. Кто приезжает, кто уезжает, знаю, кто остается и на сколько, – говорил он, вытирая слезинку с ее щеки. – Я хочу жениться на тебе, дорогая, и ты не можешь отказать мне.

Она опять разрыдалась и почувствовала, как он притянул ее к себе на грудь. Уткнувшись в него лицом, она сквозь слезы говорила:

– Как же т… ты м…можешь х…хотеть меня? Дэниель крепко обнял ее.

– Я не просто хочу тебя, милая, – ты мне нужна. Я люблю тебя.

Она была почти в истерике и не могла сдерживаться больше. Дэниель решил, что одни слова не смогут убедить ее. Со всей нежностью, на которую только был способен, он взял в руки ее лицо и поцеловал ее. Ее кожа, сначала такая холодная, медленно согревалась от его прикосновений.

Когда она ответила на его поцелуй, Дэниель понял, что победил.