Лесли наслаждалась. Она молча наблюдала за страданиями дочери Макамлейда, когда Гавин радушно принимал своих новых гостей. Ни на миг она не поверила пространным объяснениям Беатрис, что она сделала остановку во время поездки в Дамфрис, даже не подозревая, что этот замок принадлежит сэру Гавину, пока не увидела его знамени над крепостным валом. Нет, размышляла про себя Лесли, эта блондинка охотилась за ее сыном. Неважно. Если она не подойдет, Лесли убьет ее. А если подойдет… Ну, так будет намного лучше. Риа Макамлейд будет корчиться от боли, глядя па эту пару. Девица могла одурачить их всех, но она не одурачит Лесли из Аирдсгайнна. Она обожает Гавина, стремится стать его женой и хозяйкой его дома. Лесли не допустит этого! Она не станет его женой. Риа Макамлейд потеряет Галлхиел после смерти своего отца и никогда не обретет его вновь из-за безрассудной страсти Гавина.

Только в одном ее сын разочаровывал ее. Он был влюблен в эту девушку. Лесли не была уверена, осознавал ли он это, но она не сомневалась в его любви. Когда для мести понадобится сила и хладнокровие, она боялась, что он может действовать нерешительно, боясь причинить боль Риа. Но кровь и слезы прошлого должны быть отомщены. И темноволосая девчонка не сможет изменить этого.

Лесли улыбнулась про себя, смотря, как леди Беатрис склонилась к Гавину.

— Каковы новости при дворе? — зазвенел смех Беатрис, когда она повторила его вопрос. — Так самое свежее и самое волнующее событие связано с вами, сэр. Спасение вами дочери графа из лап английского сумасшедшего.

Гавин удивленно приподнял бровь. Сумасшедший? Его губы скривились, когда он вспомнил импозантную внешность графа.

— Да об этом почти нечего рассказывать.

Приподняв свой подбородок так, что стала хорошо видна ее красивая шея, Беатрис игриво взглянула на него.

— Мне, по правде говоря, и не очень хотелось бы говорить об этом.

Гавин немного подвинулся, устремив свой взгляд на Риа, которая смотрела на них обоих с убийственным блеском в глазах. Может, это и не такая уж хорошая идея заигрывать с этой блондинкой в надежде вызвать ревность у Риа Макамлейд. Он считал ее нежной девушкой, но сейчас в ее лице не было ничего нежного.

Это ставило перед ним еще одну трудность, которая казалась ему самой ужасной из всех. Беатрис, без сомнения, будет ожидать от него возобновления их любовной связи, да и он бы не отказался от женщины. Он воздерживался здесь, в Чарене, потому что не хотел, чтобы росли незаконнорожденные дети. Но его чувства были полны чистой красотой Риа, и он боялся не найти удовольствия с Беатрис.

Но кроме этого, была и еще одна сторона дела. Если он не будет поддерживать интереса Беатрис и ее доверия, то он не выведает от нее никаких секретов, необходимых короне. А он должен сделать это и потому, что Олбани и Джеймс ожидали этого от него, и потому, что чувствовал себя обязанным им. Они оказались великодушными, и он завладел Чареном и привез туда Риа только благодаря их великодушию. Да, он должен поддерживать интерес у Беатрис, для того чтобы получить от нее информацию. Он хотел представить Джеймсу V имена врагов из его окружения.

— Как долго вы собираетесь оставаться с нами? — вежливо спросил он, его мысли все еще продолжали работать в прежнем направлении. Куда же он может поместить ее, так чтобы обезопасить себя от ее притязаний, не вызвав у нее при этом ярости или подозрений?

— День или два, возможно, немного больше. — Беатрис потупила черные ресницы, а затем быстро подняла их, демонстрируя потрясающую красоту своих глаз.

В первый раз с момента вежливого приветствия и взаимного представления заговорила Кирен:

— Вы должны извинить нас, моя леди, мы очень рады видеть вас и постараемся удобно разместить вас, но обстановка и мебель в Чарене еще довольно грубы. Моя комната достаточно просторная, и мы вполне разместимся в ней вдвоем.

Гавин вздохнул с облегчением. Вот здесь был ответ на его дилемму, предложенный к месту. С неожиданным подозрением он заглянул в глаза Кирен и не удивился, заметив в них улыбку и полное понимание. Он сразу же понял, что она пришла ему на помощь, но предпочел не углубляться сейчас, откуда она узнала, что ему была необходима помощь.

Беатрис выглядела явно недовольной.

— Моя горничная должна находиться со мной, — резко сказала она. Но ее голос смягчился, когда она заметила, как Гавин нахмурился. — По правде говоря, она больше моя компаньонка.

Риа взглянула в дальний конец зала, где расположилось окружение Беатрис. Лисса лукаво улыбнулась ей, и она отвернулась. Теперь она была полностью готова вернуться в Галлхиел.

— Это будет легко устроить. — Кирен не позволит разрушить ее план. — Найдется комната и для вашей… компаньонки.

Риа почувствовала какое-то нездоровое удовлетворение от недовольного вида Беатрис. По крайней мере, для нее будет не очень легко найти способ оказаться в объятиях Гавина. Риа не знала, почему Кирен решила вмешаться, но она была благодарна ей. Как только она уедет отсюда, Гавин и Беатрис могут делать все что им угодно, и она больше не будет думать об этом. Так она решила для себя.

Немного спустя Кирен пошла проводить Беатрис и Лиссу к лестнице, попросив свою дочь разместить двух служанок на тюфяках в зале и направив Салека проверить, как разместились охранники.

Гавин вернулся назад, предложив свою руку Риа. У него едва не сорвались с языка ругательства от подозрительного взгляда, которым она окинула его, прежде чем принять предложенную ей руку.

— Она скоро уедет отсюда.

— И я тоже, — спокойно напомнила Риа.

Его челюсти сжались от этих слов. Она не покинет Чарен, пока он не уедет вместе с ней как лорд Галлхиел.

— Девушка, — умоляюще произнес он, — не отдаляйся от меня сейчас. Я не люблю эту женщину.

Риа заметила, он говорил тихо, чтобы на лестнице, по которой поднималась Беатрис в сопровождении Кирен, не услышали. И она удивилась, не было ли это преднамеренно. Не так ли и Ниалл заверял Анну? В следующее мгновение ход ее мыслей изменился. Почему она думает, что Гавин заверяет ее как мужчина, который стремится заверить свою жену? Их дружба не давала ей таких прав.

Она опустила глаза и смотрела на мыски своих туфель.

— Я вмешиваюсь не в свои дела, Гавин. Меня не касается, кому ты отдаешь свое предпочтение и симпатию. Просто дело в том, что я не люблю эту женщину. Боюсь, что у нее недоброе сердце.

Гавин остановился возле основания лестницы, заставив ее остановиться тоже. Когда она повернула к нему свое лицо, у него сразу стало легко на сердце при виде мучительной боли в ее прекрасных глазах. Она бы не чувствовала боли, если бы в действительности думала, что его увлечения не касаются ее. Он поднял руку, чтобы убрать прядь волос с ее щеки. Этот локон показался ему настоящим шелком, от его взгляда не ускользнул и вспыхнувший на ее щеках румянец.

Все в Риа, каждая клеточка ее тела тянулись к этому мужчине. Сила ее чувств пугала ее. Никогда прежде не ощущала она такой страсти к чему-то еще, кроме Галлхиела, и сейчас ее поразило, что если вдруг ей предстоит сделать выбор между холодным камнем и живой плотью, то она не сможет с легким сердцем выбрать первое. Осознание этого напугало ее, и она повернулась, чтобы уйти.

Гавин остановил ее:

— Нет, милая. Посмотри на меня.

Риа нехотя остановилась. Как она и предчувствовала, когда их глаза встретились, она была совершенно очарована. Она едва сознавала, что подняла к нему свое лицо. Когда его губы прикоснулись к ее губам, ее щеки вспыхнули от неожиданного жара, заставившего ее кровь быстрее бежать по жилам. Ее рука поднялась к его лицу, нежные чувствительные пальцы прикоснулись к едва заметной щетине, оставленной его лезвием. В это мгновение она больше не думала о Галлхи-еле, все ее мысли были заполнены этим человеком. Он притягивал, захватывал ее.

Целуя девушку, Гавин был взволнован ее отзывчивостью. Нет, она не была равнодушна к нему. Больше того, ее губы были мягкими и податливыми, даже ищущими, хотя было ясно, что в своей невинности она не знала, что искала. Ее рука нежно прикасалась к его лицу, лаская его. Прикосновение было таким чувственным, что он ощутил, как его охватывало горячее желание. Не торопясь, нежно он закончил поцелуй, положил руки ей на плечи, держа ее на расстоянии от себя, но не позволяя уйти. Она смотрела на него с такой страстью, что он готов был снова прижать ее к себе. Но он не знал, как это закончится. Через мгновение его желание будет непреодолимым и он будет искать любую постель, чтобы удовлетворить его. Мысль о поджидающей его Беатрис сразу охладила его пыл.

— Девушка, — произнес он с дрожью в голосе, — если я не доведу тебя до твоей комнаты, ты проведешь эту ночь не одна.

Ее страстный взгляд погас, и вместо этого в глазах появилось внезапное понимание, и густой румянец залил ей лицо и шею. Он хмыкнул при виде ее смущения.

— Нет, Риа, никогда не чувствуй себя так со мной. Ты еще не понимаешь, но мы как одно целое. Это было ясно, когда мы впервые встретились, и мы просто следуем своей судьбе.

Риа едва сдерживала дрожь. Ее мысли путались от сказанного им только что, и она никак не могла привести их в порядок. Она попыталась найти спасение и защиту, думая о Галлхиеле, окружив себя мыслями о нем, словно накидкой.

— И наша судьба вернет нас в Галлхиел? — Что ее отец подумает теперь о сыне Лесли? Она представила себе Лесли, сидящую в своей темной комнате наверху и плетущую зло, точно так же как паук плетет паутину.

Упоминание о Галлхиеле отрезвило Гавина, но он твердо выдержал ее взгляд, не позволив ей увидеть его страх за то, что его собственные действия могут принести им обоим.

— Да, Риа. Мы вернемся в Галлхиел.

Оба молчали, когда поднимались по лестнице и прошли по длинному верхнему коридору до ее комнаты. Они одновременно остановились возле ее двери.

Гавин больше не поцеловал ее. Он поднял руку, чтобы погладить волосы, обрамлявшие ее лицо, затем отпустил ее.

— Спокойной ночи, милая.

Она пожелала ему спокойной ночи, и голос ее дрожал, но рука дрожала еще сильнее, когда она закрыла за собой дверь и вошла в комнату. Впервые в жизни будущее страшило ее. Она больше не была уверена, что ее отец сможет выбрать будущее за нее.

***

Гавин не был удивлен, увидев в своей комнате ожидавшую его Кирен. Он хмыкнул, увидев ее решительный вид. Она собиралась высказать ему все, независимо от того, желал ли он слушать или нет. Он подумал, что ей могла сказать Беатрис, чтобы так обеспокоить ее.

— Расскажите мне о своем детстве, сэр Гавин.

Он с подозрением взглянул на нее. Это было не то, чего он ожидал. Вместо немедленного ответа он подошел к маленькому столику и налил вина для себя и для нее. Графин и кубки ставили туда каждый вечер, хотя он редко прибегал к вину сам. Он решил, что это был обычай, которого придерживались слуги, выполняя приказание лорда Мортона.

Протянув ей кубок с вином, он улыбнулся:

— Детство такое же, как у многих других.

Кирен нетерпеливо дернулась, складки ее темно-серого платья зашуршали. Всем своим видом она показывала, что не верит ему и сердится от того, что он притворяется. Негодование отразилось в ее глазах, хотя она не произнесла ни слова.

Гавин улыбнулся, словно раскаиваясь.

— Ты действительно колдунья, Кирен. Ну что ж. Это было трудное детство с не совсем психически здоровой матерью, и все из-за человека, который разрушил ее семью и оставил ее прозябать в бедности.

— И она забила твою голову рассказами о вероломстве и мыслями о мести. — Кирен вздохнула, ее взгляд был полон сострадания.

— Это было естественно при тех обстоятельствах, — настаивал он.

— Да, если все, что тебе говорили, было правдой. — Она хотела, чтобы он проникся этой мыслью, когда она, замолчав, отпила вина из тяжелого кубка.

Драгоценные камни на кубке тускло поблескивали при свете свечей, и Гавин сосредоточил на них взгляд, раздумывая, была ли способна Лесли видеть правду. Он вдруг понял, то не знал ответа и что ему не у кого спросить. Он попытался привести факты, которые были ему известны.

— Но ведь правда, что Лаоклейн Макамлейд убил моего деда, а потом мою бабушку. И он захватил Галлхиел.

— Но разве он не принадлежал ему по праву, унаследованному от отца?

— Нет, он потерял право на него, когда сражался за Джеймса IV.

— По чьему решению? — с вызовом произнесла Кирен. — Твоего деда, который хотел заполучить его для себя? Твоей матери, которая хочет его для тебя? А как же быть с отцом Лаоклейна? Кого он хотел видеть во главе клана? Он ведь прожил с сыном последние годы своей жизни. Разве его благословения было недостаточно?

Гавин отвернулся, выругавшись, но твердый голос Кирен остановил его:

— Найди ошибку в моих рассуждениях, но не отказывайся выслушать их. Ты видишь причину всех несчастий в Лаоклейне Макамлейде. Ты разрушишь семью и отнимешь то, на что ты не имеешь права. Признает ли клан главой тебя? И исчезнут ли все обиды после смерти Макамлейда?

Разочарование сквозило в голосе Гавина, когда он отвечал ей.

— А ты не можешь подсказать мне, женщина? — проворчал он. — Ты ведь все знаешь, не так ли? Кирен нежно улыбнулась.

— Я хочу, чтобы ты нашел ответы в себе самом. Они есть, если ты захочешь, поискать их. — Она тихо поставила кубок на столик и задала ему последний мучительный вопрос: — Неужели ты хочешь, чтобы Риа замкнулась в темных закоулках сумасшествия, лелея мечты о мести за своего отца человеку, который убил его?

Гавин чуть не завыл от ярости, когда дверь спальни тихо закрылась за ней. Будь проклята эта женщина! Будь она проклята!

Кирен постояла возле его двери; она не улыбалась, но была довольна. Ей удалось немного осветить путь, по которому он шел, теперь он не будет слеп. Если человек торопит свою гибель, то должен делать это, по крайней мере, с открытыми глазами.

Когда она подошла к своей комнате, которую делила с разъяренной Беатрис, темная тень выступила из глубины мрачного коридора. Кирен остановилась.

— Лесли.

— Не вмешивайся, — безо всякого вступления и объяснений предупредила ее женщина.

— Твой сын поступит так, как должен, — нисколько не испугавшись, ответила Кирен. — Ни ты, ни я не сможем сделать выбор за него.

— Ты себя обрекаешь, — выпалила Лесли. — Моя власть велика.

— Но твоя власть — это власть тьмы, она не ведет к свету. — Кирен прошла мимо нее, почувствовав, как на нее повеяло холодом. Сердце ныло от того, что должно будет случиться.

***

Лисса Макичерн не подавала голоса в ответ на ворчание. Служа у леди Беатрис, она поняла, что Беатрис может быть щедрой хозяйкой, но когда что-то было не по ней, она становилась злой и нетерпеливой. Итак, в этот час, который казался Лиссе слишком ранним, она аккуратно причесала и уложила светлые волосы леди.

Беатрис улыбнулась, довольная своим планом. Кирен покинула комнату еще до рассвета, рассчитывая, что ее «гостья» будет долго нежиться утром. Но Беатрис решила не тратить ни одного мгновения напрасно. Маргарита Тюдор хотела, чтобы она проверила верность Гавина регенту. Она могла сделать это, только поговорив с ним, намекнув на богатство, которое он мог бы получить от английской короны.

Беатрис не собиралась забывать о себе самой. Она страстно жаждала ощутить прикосновение Макамлейда, после него она оставалась холодной к прикосновениям других мужчин. Потребовалось совсем немного времени, чтобы понять это, и разочарование и злость наполнили ее. Она заставит его страстно желать ее, никто ему не будет больше нужен, он ни на кого не взглянет.

Она была в бешенстве, увидев в его замке Риа Макамлейд, и это после ее так тщательно спланированного «неожиданного» появления. Эта сучка снова у нее на пути, но она ее не остановит! Нет, она ей не помешает.

Лисса подала Беатрис прелестное, сильно открытое платье цвета аметиста. Все ее платья были прелестными, с глубокими вырезами. Их единственным назначением было доставлять радость ей и привлекать взгляды того мужчины, которого она желала. А сейчас она страстно желала Гавина Макамлейда.

— Ну как? — спросила она Лиссу, расправив складки платья вокруг бедер.

— Вы неотразимы, моя госпожа, как всегда, — покорно произнесла Лисса. Она знала, что от нее ожидали. Но, как обычно, в мыслях она проклинала леди, а заодно и Риа Макамлейд, которая довела ее до этого.

***

Выйдя из комнаты, Беатрис отправилась на поиски Кирен, а не Гавина. После бесполезных посещений кухни и кладовых Беатрис нашла ее в пивоварне, проверяющей все необходимое для приготовления пива в замке.

Кирен наблюдала за ее приближением, ее обычно доброжелательное лицо не улыбалось.

— Итак, — резко начала Беатрис, — Мортон мертв.

Кирен кивнула:

— А вы не пожелали, чтобы сэр Гавин узнал, что это не первый ваш визит в Чарен.

Беатрис разглядывала женщину, довольная тем, что заметила у нее на лице морщины. Ее всегда бесило, что она не могла соблазнить лорда Мортона, хотя она слышала, что в последние годы он предпочитал мужчин женщинам. Она не хотела его, она просто хотела утвердить свою власть над ним, как делала с другими мужчинами.

— Но вы же не сказали сэру Гавину, что я здесь не незнакомка.

— В этом нет необходимости, — спокойно ответила Кирен. — Вы проиграете.

Беатрис нахмурилась:

— Если вы вмешаетесь, то пожалеете. Маргарита не потерпит никакого вмешательства ни от вас, ни от кого другого.

— Я не вмешаюсь, если сэр Гавин сможет свободно сделать свой выбор. Он такой человек, который должен следовать велению своей собственной совести, и ничему больше. Но, — предупредила она, устремив на Беатрис полный презрения взгляд, если его будут принуждать какими-либо способами, то вы заплатите за это.

От этой угрозы у Беатрис перехватило дыхание.

— И кто будет наказывать? — воскликнула она. — Ты? Да ты не могла даже распорядиться своей собственной судьбой, пока был жив твой муж.

— Но его больше нет, — напомнила ей Кирен. — И безопасность моей дочери, которая удерживала меня от мести, теперь находится в надежных руках ее мужа. Тебе не спастись от меня, моя леди, не сомневайся в этом.

Красивое личико Беатрис сделалось уродливым.

— Твоя жизнь будет кончена, если я проиграю.

Кирен улыбнулась, но улыбка не коснулась ее глаз.

— А тебе следует беспокоиться не за свою жизнь, Беатрис, а за свою красоту. Есть много алхимиков, которые могут изготовить на заказ зелье. Когда твоя служанка будет натирать маслами твою нежную кожу, всегда думай, не опередила ли я ее. Возможно, уже через несколько мгновений масло начнет сильно жечь, навсегда уничтожая красоту, которая привлекает к тебе мужчин. Помни об этом, Беатрис, пусть у тебя не будет ни минуты покоя.

Кирен повернулась и ушла, удовлетворенно вспоминая Беатрис, которая с расширившимися от ужаса глазами прикоснулась к нежной мягкой щеке, представив ее, покрытую шрамами. По мнению Кирен, это была жалкая женщина.

Риа Макамлейд была первой, кого встретила Кирен после того, как оставила Беатрис. Прелестная юность девушки контрастировала с продажной красотой, которую она только что видела.

— Кирен, я искала тебя. — В голосе Риа чувствовалась теплая привязанность. Она подумала, что невозможно не любить мать Гьёрсал.

— Ну вот ты и нашла меня, — сказала Кирен, продолжая идти, так что девушке пришлось ускорить шаг. — И надеешься выведать у меня, находилась ли леди Беатрис возле меня всю эту ночь или нашла возможность посетить спальню сэра Гавина.

Риа густо покраснела.

— Я не думала, что вы знаете о моих чувствах, — тихо произнесла она.

— Не волнуйся, что я знаю. Гавин не узнает о них от меня. — Кирен взглянула на нее, направляясь к дверям, ведущим из зала. — Ну, а ты сама знаешь, каковы твои чувства?

Риа вышла во двор на яркий солнечный свет и тихо вздохнула.

— Боюсь, что да. Я не люблю леди Беатрис, и я не хочу, чтобы Гавин страдал от ее непомерной самоуверенности.

— И? — настаивала Кирен, удивленная тем, что девушка все еще не отваживалась признаться.

— И… — Риа резко повернулась к ней и остановилась. — И я не знаю, что я еще чувствую. Кровь начинает кипеть в жилах, когда он рядом со мной. Сердце стремится к близости, но я боюсь, я дрожу, когда остаюсь одна со своими мыслями о Гавине Макамлейде.

— Чего ты боишься? — нежно спросила Кирен. Возможно, помощь Гавину придет с той стороны, о которой она даже боялась подумать и не осмеливалась надеяться. Девушка была сильной, и если она признается самой себе о своих чувствах, то сможет спасти Гавину от его собственных действий.

— Потерять саму себя, — Риа говорила спокойно, рассудительно, словно пыталась разобраться в своих собственных эмоциях.

— Ты — Риа Макамлейд. Гавин не сможет заставить тебя потерять это.

— Потерять свой дом, Галлхиел, — призналась она.

— Это холодный камень.

— Потерять уважение отца.

Кирен взглянула в серые растерянные глаза девушки и увидела ее страх перед болью, которую может принести ей будущее.

— И что, — нежно спросила она, — что ты будешь делать, когда твой отец будет лежать в холодной могиле, а ты останешься в замке из бесчувственных камней только с памятью о его уважении и тебе, возможно, придется спать рядом с мужчиной, чьего прикосновения ты боишься? Что тогда?

Риа почувствовала, как мир внутри нее пошатнулся, закружились обрывки воспоминаний — родители, Галлхиел, Гавин.

— Я не знаю, — вырвалось у нее сквозь стиснутые губы. — Я не знаю, что тогда.

Кирен почувствовала жалость к ней и нежно положила на плечо руку:

— Подумай над этим, Риа Макамлейд, хорошо подумай. Любовь имеет много граней, но мало возможностей.

Любовь? Риа смотрел, как Кирен ушла от нее назад, в замок. Неужели она любила Гавина Макамлейда? А что, если любила? Какой же выбор она должна будет тогда сделать? Да и будет ли вообще выбор? Она подумала о леди Беатрис и взглядах, которые бросал на нее Гавин. Да, она умела разжечь в нем страсть, а Риа не знала, сможет ли соперничать с опытом этой леди.

Ее голова все еще была занята этими мыслями, когда она возвратилась в зал и задумчиво

прошла мимо леди Беатрис. Та снисходительно улыбнулась ей, ничего не сказав, словно это было ниже ее достоинства. Риа почувствовала себя очень неуютно в платье с чужого плеча и неуверенно, как никогда раньше.

Чувство неуверенности не уменьшилось, когда, взглянув на верх лестницы, она обнаружила, что мать Гавина заметила молчаливый обмен взглядами между ней и Беатрис. На худом лице Лесли застыло самодовольство.