Риа просыпалась медленнее, чем обычно, потягиваясь под тяжелыми покрывалами. Наступило утро, хотя сквозь маленькие щели в ставнях, закрывавших ее окно, проникало совсем мало света. Огонь в камине ярко горел, защищая комнату от прохлады ранней весны.

Обведя вокруг сонным взглядом, она поняла, что не одна.

— Мама?

Дара сидела в кресле возле кровати своей дочери.

— Доброе утро, милая.

— Что-нибудь случилось?

Дара ответила не сразу, и сердце Риа екнуло, как только она вспомнила, что в этот день она покидает Галлхиел. Отъезд уже не казался ей приключением, как тогда, когда ей впервые сказали о нем. В течение многих дней она жила ожиданием путешествия, любуясь новыми платьями, которые шились для нее. Их было не много. Ее мать планировала полностью обновить гардероб девочки после приезда в Атдаир, где Анна была более сведущей в современной моде.

Она с нетерпением ожидала поездку, но предстоящий отъезд из Галлхиела делался теперь важнее того, что лежало впереди. Да и год казался крайне длинным сроком, хотя она знала, что родители будут навещать ее. Ей будет недоставать Галлхиела. Здесь ей был дорог каждый камень.

— Когда мы уезжаем?

— Очень скоро. Твой отец подготавливает людей. Ты должна вставать и одеваться.

— А где Гарда? — Ведь именно Гарда всегда помогала ей по утрам. Она находилась рядом с самого ее рождения.

— Гарда… она в своей комнате. Я помогу тебе сегодня.

— Она плачет? — От этой мысли у Риа защемило сердце.

— С Гардой все нормально, — твердо ответила Дара.

Чувство вины снова охватило Риа. Если бы только она не спряталась от Парлана в тот день. Она и понятия не имела, что за этим последует изгнание.

Она села и спустила ноги на край кровати. Тонкие лодыжки были прикрыты кружевом ночной рубашки, обнаженные ступни, маленькие и белые, тихо покачивались. Она повернула к матери огромные глаза.

— Неужели меня нужно отсылать, мама? Я ведь обещала отцу, что больше ни от кого не буду прятаться. Я правда не буду.

— О, Риа! — Дара обняла свою дочь, пытаясь сдержать слезы. — Тебя же не наказывают. Мы говорили тебе это. Тебе нужно многое увидеть и многому научиться. Ты ведь не дочь фермера, которой не нужно ничего, кроме этой долины. Анна сможет помочь тебе в этом и научит всему, что ты должна знать, чтобы свободно чувствовать себя при дворе. — Но сейчас Дара думала только о том, как мала ее дочь, как молода еще.

— Я не хочу жить при дворе, — голос Риа звучал очень жалобно. — Я хочу остаться здесь, в Галлхиеле.

— Ты вернешься домой, в Галлхиел, Риа, клянусь тебе. Но ты должна уметь защитить его. Я имею в виду не силу оружия. Ты должна знать, кто твои друзья, а кто — враги. Враги Галлхиела. А их наберется немало, когда не будет твоего отца.

— Мой отец не собирается умирать! — Риа выглядела потрясенной и расстроенной таким предположением.

Печальная улыбка появилась в уголках рта Дары.

— Когда-нибудь каждый из нас должен умереть. Ты это знаешь, Риа. И мы должны знать, что ты подготовлена к тому, чтобы позаботиться о самой себе и защитить свое наследство.

— А разве не мой муж будет заниматься этим? — Риа знала, что она должна будет выйти замуж, и она была уверена, что ее муж будет сильным и смелым, как ее отец.

— Возможно, — отозвалась Дара, — если ты правильно сделаешь свой выбор. И это тоже часть из того, что тебе предстоит узнать. Сделать свой выбор мудро и разумно.

— Тогда почему отец не может сделать выбор вместо меня?

— Потому, — голос Дары был очень мягким, — что мы с твоим отцом хотели бы, чтобы ты любила человека, который станет твоим мужем. Мы не можем выбрать того, кого ты полюбишь. Ну давай, — более резко произнесла она, — тебе уже давно пора быть одетой.

К удивлению Риа, ее мать позволила ей самой выбрать платье. Гарда всегда делала это за нее. Будет непривычно без Гарды в Атдаире, но, возможно, это даст ей хоть немного свободы.

— Никто не будет следить за мной в Атдаире?

— Конечно, я думаю, Анна выберет кого-нибудь. Возможно, это будет тот, кто находился при дворе и может многое посоветовать тебе.

Несколькими минутами позже Риа была готова, она одела простое теплое платье из темно-зеленой шерсти. Оно не было новым, но было привычным и самым любимым, и ощущение тяжести платья сквозь тонкий лен ее рубашки успокаивало девочку.

Пока Дара заканчивала быстрые приготовления в комнате, Риа подошла к окну, распахнув его для прохладного утреннего воздуха, и вновь стала любоваться своей долиной. У подножия холмов клубился туман, и ей казалось, что она чувствует его влажность.

— Поклянись мне снова, что я вернусь сюда, мама! Через год. — В ее голосе звучала настойчивость и отчаяние.

Дара подошла и встала рядом с ней, сердце ее разрывалось.

— Обещаю, Риа, через год. — Но они обе знали, что после этого, после краткого времени в Галлхиеле ей придется уезжать, на этот раз, чтобы жить при дворе.

Взгляд Риа скользнул по горам, окружавшим Галлхиел, и ее мысли обратились к Гавину из Аирдсгайнна и его матери.

— Она правда сумасшедшая, мама?

Даре не нужно было спрашивать, о ком она говорила.

— Да, правда. Она такая же сумасшедшая и злая, как ее мать.

— И мой отец убил ее мать и ее отца?

— Да, и если бы он этого не сделал, то это сделала бы я. Киарр поклялся, что твой отец умрет. Из-за мести Каиристионы я потеряла ребенка.

— Тебе очень не хватает его?

— Ребенка? Возможно, не то что не хватает, ведь я никогда не видела его, но иногда я смотрю на тебя и думаю, что у него могли бы быть такие же глаза или твой отзывчивый характер. — Даже сейчас эти воспоминания причиняли ей огромную боль.

Глаза Риа стали нежными.

— Я люблю тебя, мама.

— И я люблю тебя, Риа.

Дара подумала, что Риа оставит эту тему, но она ошиблась.

— Он не сумасшедший.

— Этот мальчик?

Риа кивнула.

— Да, — согласилась Дара, — но сумасшествие можно взрастить, оно заразно.

— Но почему его мать так делает?

— Насаждает семена сумасшествия? Да потому, что она не понимает, что делает. Ее мозг болен.

— Он не станет сумасшедшим. — Риа решительно отвернулась от окна.

Дара была рада, что юношу забрали из Аирдсгайнна и увезли далеко отсюда. Она также была рада, что в следующие месяцы голова Риа будет занята многими новыми впечатлениями и ей некогда будет думать о выродке Лесли. Они с Лаоклейном не упоминали о мальчике при своей дочери, но теперь Дара поняла, что в Галлхиеле от девочки практически не было никаких секретов. Много свободного времени проводила она на кухне и конюшне, где прислуга мало обращала на нее внимания и не стеснялась обсуждать самые разные проблемы. Она подозревала, что Риа уже знала, что Никейл наконец признал его своим сыном и что Лесли потеряла его.

Лаоклейн ждал их во дворе. Для графа и для расстояния, которое им предстояло преодолеть, их снаряжение было довольно легким. Но Лаоклейн был прежде всего воином, а Дара — женой воина, хотя в последние годы она редко покидала Галлхиел, чтобы следовать за ним. Большую часть багажа составляли вещи для Риа, и число охранников, которых они брали с собой, предназначалось только для ее защиты.

— Где мой конь? Где Клег? — С замирающим сердцем Риа смотрела мимо крепкого стражника, который собирался подсадить ее на коня.

— Он здесь, — поспешил заверить ее Стефан.

Взгляд Риа отыскал Клега среди животных, которые везли на себе поклажу. Довольная тем, что не было забыто ничего из того, что было ей дорого, она села на лошадь.

Ее родители понимали обеспокоенность своей дочери, но не знали, как убедить ее в том, что все у нее будет хорошо.

Риа хранила молчание, когда они проезжали мимо невысоких холмов их долины. Крестьяне стояли возле своих домов и молча махали руками, прощаясь с наследницей Галлхиела. Лаоклейн изредка громко приветствовал кого-нибудь, а Риа только серьезно кивала головой, подарив дрожащую улыбку нескольким хорошо знакомым людям. Много лет она бродила по этой долине под их ласковыми и уважительными взглядами, и по выражению их лиц было понятно, что им будет недоставать ее.

Когда они добрались до пологого склона первой горы, Риа оглянулась назад. Только раз. Утренний туман все еще окутывал каменные стены Галлхиела, смягчая очертания замка и его башен, не предназначенные для того, чтобы восхищать сторонних наблюдателей. Риа молча отвернулась и сосредоточила свой взгляд на бегущей впереди тропинке.

Они продвигались медленно, и в отличие от предыдущих путешествий Дары с Лаоклейном, часто останавливались, и везде их ждали и старались угодить. С каждым днем горы становились все более похожими на невысокие холмы, признаки наступающей весны делались более явственными. В первые дни апреля резкие ветры смягчились и превратились в свежий бриз, который ерошил волосы Риа.

Они пересекли Ривер-Клайд и Форт и оказались в местности с аккуратными фруктовыми садами и небольшими деревеньками. Пустынные долины Северной Шотландии остались позади.

***

Атдаир встретил гостей в мягком свете угасавшего дня. Риа удивилась огромному числу людей, которые окружили их после того, как Лаоклейн крикнул, и для них были открыты ворота. Множество зажженных факелов поднялось, и среди каменных стен замка стало светло как днем.

Пораженная, Риа придвинулась к своей матери. Чья-то рука удержала ее лошадь за поводья, и приятное лицо дружески улыбнулось ей. Она улыбнулась в ответ и позволила помочь ей сойти с лошади, но сразу же снова прижалась к матери.

Дара представила ее дяде и тете, а затем показала рукой на четырех мальчиков, которые выстроились в ряд, словно на проверку.

— Риа, а это твои двоюродные братья.

Взгляд Риа скользил от одного к другому, когда их представляли ей, начиная со старшего. Гервалт был всего на год старше ее, и озорной блеск в его глазах помог ей расслабиться. Крег был на год моложе и сильно похож на свою мать. Но двое младших, семилетний Рос и двухлетний Дункан, так же как и их старший брат, имели сильное сходство со своим отцом и дядей.

— Мама, можно я покажу Риа замок?

Анна радостно улыбнулась своему старшему сыну:

— Только быстро, Гервалт. Нашим гостям надо поесть и отдохнуть. Присоединяйтесь к нам, когда все будет накрыто на стол.

Риа не забыла сделать реверанс, приветствуя своих дядю и тетю, прежде чем ушла.

Вид Атдаира просто лишил ее дара речи. Она всегда считала Галлхиел огромным, но их фамильный замок не шел ни в какое сравнение с размерами и богатством этого приграничного владения.

Гервалт заметил, как она восхищалась серебристыми гобеленами.

— Моя мама говорит, что Атдаир не был так богато украшен, когда она только что вышла замуж за моего отца. Она привезла гобелены и прекрасную посуду из Кермичил-Кип. И отец кое-что привез из Эдинбурга.

— Твой отец, должно быть, очень богат.

— Не мой отец, — честно ответил Гервалт, — а твой. Все в Атдаире принадлежит Макамлейду.

— Он не нужен ему, — с юношеской непосредственностью заверила Риа. — Он любит только Галлхиел. И я думаю, что моя мама совсем не любит Атдаир. — От ее взгляда не ускользнула бледность на лице матери, когда они въезжали в ворота замка.

Лицо Дары вновь порозовело, когда дети присоединились к своим родителям в большом зале. Она улыбнулась дочери, и не только Лаоклейн мог бы сказать, что она уже перестала страшиться разлуки.

Когда через несколько недель этот момент наступил, Анна постаралась успокоить свою золовку, насколько это было возможно, но сама она знала, как будет пусто у нее на душе, когда Гервалта отошлют на воспитание к родственникам. А время для этого уже наступило. Он был на год старше Риа.

Анна была благодарна Риа, что та своим веселым поведением и разговорами успокоила Дару, и мать девочки покинула Атдаир с легким сердцем. Однако она удивилась, когда улыбка исчезла с лица ее племянницы в тот самый миг, как ее родители скрылись из вида.

Прошло несколько дней, и Анна окончательно признала тщетность своих усилий воскресить эту улыбку. Она говорила об этом с Ниаллом, когда однажды поздним вечером они сидели в своей уютной спальне.

— Девочка тоскует, — Анна подняла на мужа обеспокоенные глаза. У нее были необыкновенно красивые глаза — единственное достоинство в сравнении с неброскими чертами лица. Ее вышивание лежало нетронутым на коленях.

— Дара и Лаоклейн уехали неделю назад, и она с тех пор не улыбнулась ни разу. Может быть, она действительно еще слишком маленькая, чтобы жить отдельно от них.

Ниалл удобно вытянулся в глубоком кожаном кресле. День был длинным, и он устал. Атдаир был тяжелой ношей. Он удовлетворенно оглядел комнату. Она соответствовала его натуре, и ему никогда не приходило в голову, что оформление в мужском спартанском стиле могло быть не очень подходящим для его жены.

Он долго раздумывал над ее словами, прежде чем ответить.

— Я думаю, маленькая Риа тоскует не о моем брате или Даре. Гервалт рассказывал мне, что она говорит только о Галлхиел и ни о чем другом. Что Галлхиел во всех отношениях лучше, чем Атдаир. — В его тоне проскользнуло удивление, потому что по богатству и удобству никакой северошотландский замок не мог сравниться с Атдаиром.

Брови Анны удивленно поднялись под аккуратной челкой ее светлых шелковистых волос.

— Ее страсть к этому месту просто невероятна для маленькой девочки. Не перестаю удивляться, о чем думала Дара, давая ей знания по ведению счетов и хозяйства. Даже Гервалт не знает так много об Атдаире.

В ее словах послышалась гордость. Четверо ее сыновей были смыслом ее существования, и бывали моменты, когда Ниалл особенно остро ощущал это. Сейчас, однако, его мысли были заняты Риа.

— Сомневаюсь, что именно Дара привила ей эту любовь, скорее всего, этим занимался Лаоклейн.

— Мужчина должен иметь сына. — В этих словах чувствовался налет тщеславия. Как бы красива ни была Дара, и как бы страстно ни любил ее Лаоклейн, Дара оказалась неспособной сделать то, что сделала она, Анна. У Макамлейда не было прямых наследников по мужской линии.

— Ты должна радоваться, что у него его нет, — произнес ее муж, — иначе у нашего сына не было бы никакого наследства.

Ниалл любил Атдаир, и он содержал его в порядке для своего брата почти половину жизни, но никогда не злоупотреблял этим. Атдаир, по его мнению, принадлежал брату.

Анна с готовностью подхватила его слова:

— Неужели Лаоклейн сказал, что Атдаир будет принадлежать Гервалту?

— Да. Сказал и подписал.

Несколько недель назад, наблюдая, как Лаоклейн поставил свою подпись под документом, Ниалл почувствовал умиротворение, которого ему так не хватало. Гервалт любил Атдаир так же, как и он сам, и хотя Ниалл никогда не позволял мальчику считать, что в будущем он станет владеть им, сердце Гервалта было бы разбито, если бы Атдаир перешел другому. Даже титул — граф Атдаир, по велению Господа и короля, перейдет к Гервалту.

Ниалл поднялся:

— Мне нужно просмотреть бумаги. Не жди меня, Анна. Я могу задержаться допоздна.

Анна искала повод, чтобы задержать его. В эти дни он редко сидел и беседовал с ней, хотя все еще часто делил с ней ложе.

— Да, горничная для Риа. Я немного обеспокоена, что она задерживается. Ты не думаешь, что нам следует послать кого-нибудь посмотреть на дорогу в Эдинбург?

Ее муж приподнял бровь:

— Она сильно опаздывает?

— Она должна была прибыть две недели назад.

— Подождем еще день или два, а потом пошлем гонца. — Он направился к двери.

— Ниалл…

Он остановился:

— Да, любимая?

Анна улыбнулась немного печально:

— Не засиживайся допоздна. Тебе нужно отдохнуть.

Ниалл улыбнулся в ответ, подумав, что она разговаривает с ним, словно с одним из своих сыновей.

— Спокойной ночи, Анна.

— Спокойной ночи, Ниалл.

Оставшись одна, Анна не могла сосредоточиться на вышивании и прошла по длиному каменному коридору в спальню своей племянницы.

Света не было, но запах горячего воска все еще витал в воздухе.

— Риа?

— Да, тетя Анна.

— Еще рано спать.

— Да, мадам. Я немного устала.

Сердце Анны сжалось при этих словах ребенка. Ведь не усталость держала ее узницей в темной комнате, в то время как шумные двоюродные братья хохотали в большом зале внизу.

— Ты не хочешь поговорить?

— Нет, мадам.

Анна улыбнулась в темноте:

— Ты не против, если я поговорю? Мне кажется, я не засну сейчас.

— Вы не заболели? — В голосе Риа послышалось участие.

— Нет. Просто не спится. — Анна присела на краешек кровати и почувствовала, как ее племянница подвинулась, освобождая для нее место. — Ты знаешь, что в первый раз я увидела твою мать здесь, в Атдаире?

— Она была с моим отцом?

Анна обрадовалась неуловимому изменению в тоне голоса Риа, в котором до этого не было никаких эмоций.

— Да. Она была с Лаоклейном, но не хотела быть с ним. Это было немного спустя после того, как Руод похитил ее.

— Дедушкин ублюдок.

Анна изумилась, когда Риа произнесла это слово. Она никогда не привыкнет к тому, чему научили Риа.

— Да, сводный брат Лаоклейна и Ниалла, — согласилась она. — Мне кажется, что с самого дня его рождения в нем не было ничего хорошего.

— Потому что он был незаконнорожденным? — Мысли Риа обратились к Гавину.

— Нет, хотя это и не помогало, когда он начал подрастать. Он рос в том же самом доме, где Лаоклейн и Ниалл, но не так, как они.

— С ним плохо обращались?

Анна вздохнула:

— Не то чтобы плохо, но трудно было быть добрым с ним, когда он был злым и неприятным. Пока была жива мать Ниалла и Лаоклейна, Руод видел каждый день, с какой любовью она относилась к своим сыновьям, это было постоянным напоминанием о том, что у него не было настоящей семьи. Позже, когда Ниалл и твой отец переехали в Атдаир, Руод приехал сюда тоже. И хотя Атдаир принадлежал только твоему отцу, он не гнал Руода прочь. — Почти для себя Анна добавила: — Хотя было бы лучше, если бы он это сделал.

— Но тогда мои отец и мама никогда бы не встретились, — возразила Риа, заинтересованная словами Анны.

— Правда. И это была бы трагедия. — Анна не могла не думать о многих людях, кто потерял жизнь только из-за того, что изгнанный шотландец похитил дочь знатного английского дворянина. Среди убитых были и ее собственный отец и брат.

— Ты любила мою мать?

— Да, конечно, но она была так несчастна в то время. Ведь Лаоклейн держал ее как узницу в ее комнате! В этой комнате.

— Почему?

Анна рассмеялась, ее приятный серебристый смех заполнил комнату. Именно этот смех привлек Ниалла к ней много лет назад.

— Да потому, что он не знал, что с ней делать. Генри, король Англии, требовал ее возвращения, так же как и Джеймс, король Шотландии. В то же время Лаоклейн прекрасно понимал, что ее присутствие удерживало ее брата от нападения и начала большой пограничной войны. Джеймс IV тоже не хотел начала такой войны и приказал Лаоклейну избежать этого.

Риа села, положив руки на колени перед собой.

— Что же сделал мой отец?

— Прежде чем он смог что-либо сделать, дядя твоей матери и брат похитили ее из Атдаира, в то время как Лаоклейн был в Эдинбурге. — Они с Ниаллом тоже были там в своем свадебном путешествии. — Он как раз поехал туда, чтобы сообщить Джеймсу, что он увозит твою мать в Северную Шотландию. Когда он возвратился в Атдаир, ее уже не было. — Анна преднамеренно не упомянула о кровавой резне во время похищения Дары.

— Он последовал за ней?

— Да. И забрал ее в Галлхиел, но в этот раз не силой. Твоя мать выбрала Лаоклейна и Шотландию. — Анна неоднократно спрашивала себя, сделала бы она такой же выбор ради Ниалла, а он — ради нее.

Она понимала, что рассказанная ею история получилась очень романтичной, да, собственно, почему девушке не думать так о ранних днях и молодости своих родителей? Пролитая кровь высохла, да и мертвые превратились в горестные воспоминания.

Ей удалось отвлечь Риа, а в этом-то и заключалось ее единственное намерение.

— И моя мама никогда не видела свою семью с тех пор?

— Ни разу. Это было небезопасно.

— Но ведь сейчас между нами и Англией нет войны.

— Это правда, но это нелегкий мир. Теперь, моя дорогая, боюсь, что твоя мать никогда больше не увидит Англию, но думаю, она не считает это большой потерей. Она нежно любит твоего отца и Галлхиел. И у нее есть ты.

— Она отослала меня прочь. — Риа вздохнула, когда ей напомнили о ее большом горе.

— Ты можешь быть счастлива здесь, — мягко произнесла Анна, — если только захочешь. Мы так много могли бы сделать вместе. Я люблю своих сыновей, но мне так не хватает дочери.

Ее слова тронули душу Риа.

— Я не буду вам в тягость, тетя Анна.

— Я знаю, милая. Завтра мы снова поговорим, правда? Скоро прибудет твоя компаньонка, и мы просмотрим весь твой гардероб. Она привезет образцы самых последних фасонов, которые носят при дворе.

— А она находилась при дворе?

— Конечно, и мы обе будем изучать, что сейчас модно, а что нет. Уверена, что многое изменилось после смерти Джеймса IV.

— Возможно, сейчас фасоны больше напоминают английский стиль из-за королевы Маргариты.

— Сомневаюсь. Похоже, Маргарита не имеет большого влияния даже среди своего ближайшего окружения, с тех пор как вышла замуж за Реда Дугласа. У меня есть основание считать, что господствует французская мода, с тех пор как герцог Олбани стал регентом. — Анна поднялась. — А сейчас поспи, посмотрим, что нам принесет завтрашний день.

В первый раз с тех пор, как она покинула Галлхиел, Риа заснула с чувством ожидания, едва сомкнув глаза. Тетя была доброй, и теперь ее окружало прошлое ее родителей. Возможно, Атдаир многое откроет ей, потом у нее промелькнула мысль о модной гувернантке, которая видела то, о чем Риа знала только понаслышке.

В последующие несколько дней Анна радовалась изменениям, происшедшим с Риа. Она обнаружила, что хотя ее племянница не имела большой склонности к вышиванию гобеленов, но у нее было превосходное чувство цвета, и она могла часами подбирать шелка для работы, которую задумала ее тетя. Анна рассказывала ей о прошлом Атдаира и с изумлением слушала, как Риа перечисляла названия различных трав и специй и способы их использования в приготовлении пищи.

Они провели три чудесных дня. А затем после драматических событий прибыла Лисса Макичерн.

Гервалт был первым из Макамлейдов, кто увидел ее хорошенькое личико, и первым, кто влюбился в нее. В свои тринадцать лет он был весьма чувствителен, его тронул вид молодой женщины, которая явно испытала большие трудности и опасности во время своего путешествия. Ее сопровождали двое людей Ниалла, выглядевшие такими же усталыми и изможденными, как и она.

Наследник Атдаира только что выехал из замка, его собака бежала рядом с конем, когда эти трое приблизились к воротам. Он подхватил поводья уставшей лошади и обратился к старшему из двоих мужчин:

— Поездка была неудачной? Вы должны были вернуться йесколько недель назад.

— Да. На нас напали разбойники. Леди была ранена, и мы вынуждены были укрыться в деревне.

Гервалт прекрасно видел, что стражник отвечал ему так, словно перед ним был отец мальчика. Отчасти это было из-за уважения, которое внушал всем Ниалл, но отчасти также из-за собственного положения Гервалта среди мужчин.

— Почему вы не послали гонца? Мой отец отправил бы еще людей, чтобы охранять вас.

— Некого было послать. Крестьяне были запуганы разбойниками, которые уже несколько недель грабили окрестности. Я не мог оставить только одного человека для защиты леди. Мы остались вместе.

Гервалт кивнул.

— Ты сделал правильно. — Его взгляд скользнул по молодой женщине, которая покачивалась в седле. Она оставалась хорошенькой даже в растрепанном виде, ее бледное лицо было окружено густыми золотистыми волосами, такими же, как и у его матери. Ворота открылись после его резкого окрика, и к ним на помощь заспешили другие люди.

За оградой замка Лиссе Макичерн помогли спуститься с седла. Она тихо поблагодарила Гервалта, и его сердце наполнилось гордостью, словно он сам в одиночку отбил нападавших на нее и доставил ее в безопасности в Атдаир. В этот миг он забыл, что ему всего тринадцать лет и что она на несколько лет старше его.

— Сейчас для вас будет подготовлена комната и еда. Вам нужно отдохнуть.

— Благодарю вас, мой господин, за все. — Она присела перед ним в реверансе, грациозно придерживая свои юбки.

Через несколько минут их окружили его братья и отец, и второй Макамлейд был пленен Лиссой Макичерн. Но Ниалл был старше и не так быстро, как его сын, распознал свои собственные чувства. Его быстрый взгляд отметил слабость женщины, и он послал за Анной. Он также отметил, что ее волосы были такими же золотистыми и блестящими, как у его жены. Однако в отличие от Гервалта он также заметил и гибкое тело под платьем с модным вырезом, и все в нем напряглось.

Ее огромные карие глаза встретились с его глазами и слегка расширились, когда она почувствовала его интерес. Макамлейды были легендой, и в течение многих недель Лисса лелеяла романтические мечты об этом моменте. И вот они, казалось, начали осуществляться. Она непроизвольно облизала свои губы и вспыхнула, когда его взгляд проследил за этим движением.

Затем рядом появилась Анна, внимательная и заботливая, и Ниалл решил, что она всегда по-матерински обращалась со всеми, даже с ним.

Когда Лисса ушла со двора, Ниаллу показалось, что яркое утреннее солнце немного померкло. Он повернулся и увидел, что Гервалт смотрит на него.

— Ты собирался прокатиться верхом, сын?

— Да, отец, я встретил их, когда выезжал.

— Если ты подождешь немного, я присоединюсь к тебе. Я слишком долго находился в замке.

Обрадованный тем, что отец составит ему компанию, Гервалт сразу перестал думать о девушке, но мысли Ниалла были заняты, он представлял золотистые волосы, разметавшиеся по шелковой подушке.

Говоря точнее, подушка была льняной, и через несколько минут после того, как Лисса поднялась в удобную спальню, Анна аккуратно причесала ее волосы, и новая компаньонка Риа уютно устроилась в чистой постели.

— Я сейчас попрошу Син принести тебе чудесный травяной чай и немного поесть, а потом ты отдохнешь. Рана сильно беспокоит тебя?

Рана представляла собой небольшую царапину на плече, окруженную огромным синяком, полученным ею, когда лошадь сбросила ее во время нападения на их маленькую группу.

— Не очень, моя госпожа. Вы так добры, и мне очень неловко причинять вам беспокойство.

— Чепуха, — быстро разуверила ее Анна. — Ты не причиняешь никакого беспокойства. Очень жаль, что мы подвергли тебя опасности. По правде говоря, казалось, что двоих мужчин будет вполне достаточно, чтобы охранять тебя.

— И так оно и было, конечно! Господи, если бы не они, я была бы мертва. Или хуже того. — Ее голос затих, она содрогнулась. Люди, напавшие на них, были грязными и жестокими.

— Не надо больше думать об этом. Ты отдохнешь, а потом встретишься со своей воспитанницей. Не сомневаюсь, что вы понравитесь друг другу. Риа просто прелесть, хотя иногда бывает немного упрямой.

Лисса, которая никогда в жизни не была упрямой, улыбнулась. Она постарается сделать все, что в ее силах, чтобы добиться успеха как компаньонка Риа Макамлейд и служанка госпожи, потому что она не собиралась покидать Атдаир.