Иеронимус подбежал к Брейгелю. Здоровяк так и сидел около машины, в полной растерянности. Только что его хотели арестовать, потом полицейские ни с того ни с сего невероятно ему помогли, а потом вдруг уже Иеронимуса надумали арестовывать. А потом Слинни всего лишь посмотрела на полицейских, и они вдруг рухнули как подкошенные.
— Брейгель! Ни в коем случае не смотри ей в глаза!
— А в чем дело-то?
— Долго объяснять. Слушай, надо срочно мотать отсюда. У тебя есть ножик или что-нибудь острое?
— В ящике с инструментами.
— Отлично! Тогда сними с меня наручники.
Один полицейский сжался комочком в позе эмбриона, другой пытался отползти. Слинни первым делом забрала у них пистолеты и зашвырнула подальше, насколько хватило сил. Потом, не возвращая очки на место, опустилась на колени перед ползущим полицейским. Тот застыл, боясь еще раз увидеть запретный, недоступный пониманию цвет ее глаз. Лицо у него стало бессмысленным, челюсть отвисла. Слинни приложила ему ладони к щекам.
— Не бойся, — сказала она.
«Ты ничего этого не вспомнишь. Вы не встретили посреди пустыни трех подростков на сломанном “пейсере”. Смотри мне в глаза! Ничего этого не было. Ты нас не видел. Имя Иеронимус Рексафин тебе ничего не говорит. Сейчас ты сядешь в машину и сотрешь все данные, которые ввел в служебный компьютер за последние полчаса. Вы с напарником забудете все, что здесь случилось. Вы вернетесь на то место, где вам показалось, что какая-то девочка машет плащом. На самом деле это был обман зрения. Если вы успели сообщить начальству о трех подростках на “Пейсере”, то скажете, что произошла ошибка. Свои пистолеты вы забыли в участке. Если будете чувствовать дурноту, это потому, что вы надышались выхлопных газов, пришлось выйти из машины и немного отдохнуть. Весь этот разговор ты полностью забудешь. Ты не узнаешь нас, если встретишь снова. Ты никогда меня не видел. Ты не видел моих глаз. Ты убежден, что четвертого основного цвета не существует. Ты ничего не знаешь о деле Иеронимуса Рексафина…»
Пока Брейгель кромсал ножом пластмассовые наручники, Слинни повторила свою речь слово в слово второму полицейскому, который свернулся клубком и непрерывно дрожал. Потом забрала из патрульной машины идентификационные карточки и какое-то портативное устройство.
Когда она снова подошла к мальчишкам, очки были на месте.
— Ты с ума сошла, — произнес Иеронимус без особых эмоций.
— Нет бы спасибо мне сказать!
— В глазах закона ты сейчас совершила умышленное нападение на двух полицейских инспекторов. Теперь тебе грозит кое-что похуже, чем мне.
— Брейгель, — сказала Слинни как ни в чем не бывало, — ты действительно починил машину?
— Ага.
— Тогда поехали!
— Никуда мы не поедем! — Иеронимус оглянулся на полицейских, ползающих по безжизненной лунной поверхности. — Мы не можем их тут бросить! Их надо в больницу.
— Они хотели тебя арестовать!
— А что они могли сделать, у них приказ! Я не преступник и не буду калечить людей, лишь бы скрыть, что вчера нарушил закон! Да, нарушил! Я не должен был смотреть на ту девочку! А я слабак и тупица, я посмотрел, а теперь еще и вас с Брейгелем втравил! Сейчас возьму в полицейской машине рацию и вызову врачей, дождусь их и сдамся! Скажу, что это я посмотрел на патрульных! Я все возьму на себя!
Слинни только отмахнулась:
— Шлак ты городишь! Трус! Как всегда, лишь бы ничего не делать. Все равно это тебе не поможет!
— Я отсюда ни за что не уйду!
— Правда? — спросила Слинни.
— Правда! Ни за что на свете!
Слинни подошла к нему вплотную и поцеловала в губы.
Через несколько минут они ехали по пустыне, направляясь к обратной стороне Луны. Брейгель вел машину.
Теперь командовала Слинни. Она велела Брейгелю держать курс на две высокие горы с зубчатыми вершинами почти у самого горизонта. После того как открылось, что права у Брейгеля фальшивые, он растерял свою всегдашнюю самоуверенность и предстал в совершенно непривычном облике: растерянный мальчишка, не способный слова вымолвить от смущения, и в то же время впервые в жизни воодушевленный ощущением цели.
Иеронимус сидел и думал: как долго мы целовались? Надо же, подошла и поцеловала… как будто так и надо…
— Может, полицейские уже при смерти.
— Не волнуйся, не умрут.
— Откуда ты знаешь? Мало того, что ты на них смотрела, так еще и за лицо взяла, и заставила посмотреть еще раз! Что ты им говорила?
— Объяснила, что они сделают в ближайшем будущем.
— Что-что?
— Сам знаешь, что! Когда я посмотрела на этих полицейских, то увидела проекцию их будущих действий. Они полежат еще немного, потом встанут, сядут в свою машину и будут сидеть, пока окончательно не придут в себя, а потом спокойно поедут своей дорогой. Встречу с нами они не вспомнят.
— Зачем ты сказала Брейгелю ехать на обратную сторону Луны?
— Когда я посмотрела на «пейсер», то увидела, что мы все трое сядем в него и поедем. Проекция указывала прямо на те две горы.
— Ты знала, что мы поедем в ту сторону?
— Да.
— Ты знала, что поцелуешь меня?
— Да. Только…
— Что?
— Чтобы узнать это, не надо было снимать очки.
Брейгель ехал жутко быстро, но горы почти не приближались. Тем временем Слинни вертела в руках приборчик, который взяла из полицейской машины.
— Что это у тебя? — спросил Иеронимус.
— Полицейский омни-трекер.
— Это еще что?
— Портативное навигационное устройство, но не совсем обычное. Их разрешается использовать только в полиции. Теоретически оно способно отслеживать перемещения любого человека на поверхности Луны.
Слинни нажала на кнопку, и в воздухе возникла полупрозрачная картинка — нечто вроде карты, явно изображающей ближайшие окрестности. На карте вспыхнула красная движущаяся точка. Слинни ткнула в нее пальцем.
— Это мы. Красная точка указывает местоположение самого омни-трекера.
— По крайней мере, теперь можно понять, где мы, — сказал Иеронимус. — Значит, ты не только показала свои глаза двоим полицейским, что, по сути, является нападением, но еще и украла государственную собственность.
— Полицейские не сразу заметят, что прибор пропал, а когда заметят, решат, что оставили его в участке, как и пистолеты.
— Почему ты так уверена?
Горы понемногу увеличивались в размерах. «Пейсер» ехал намного быстрее, чем раньше. Брейгель не знал, что, подсоединяя шланг, нечаянно устранил засор, многие годы мешавший нормальной подаче горючего.
Слинни оглянулась на Иеронимуса.
— Уверена… Знаешь, почему власти так боятся четвертого основного цвета? Дело не только в том, что от него впадают в ступор. Мозг настолько дестабилизируется, что в это время можно убрать старые воспоминания и заменить их другими, ложными.
— Вроде гипноза?
— Нет, — грустно ответила Слинни. — Воздействие гораздо глубже, чем при гипнозе. Как ты знаешь, когда обычный человек видит четвертый основной цвет, у него в мозгу происходит перезагрузка. В эти минуты его сознание делается податливым, словно глина. Все, что ему скажут, человек принимает за правду. Сейчас полицейские понемногу приходят в себя, и оба они намертво убеждены, что потеряли сознание, надышавшись выхлопных газов. И что я — обман зрения. Они не видели, как я махала, они никого из нас не встречали. Просто потому, что я так сказала.
— Откуда ты знаешь?
Она снова посмотрела на него. На фоне окрестных гор в наступившей полутьме ее синие волосы казались бесцветными; их трепал ветер, бьющий в открытое окно. Она улыбнулась.
— Откуда ты все это знаешь, Слинни?
«Пейсер» проскочил между двумя горами и помчался дальше по пустыне. Земного шара больше не было видно. Иеронимус и Слинни поняли, что они уже на обратной стороне Луны. Небо здесь было не красным, а темно-багровым. Свет почти угас. Терраформирование на обратной стороне проводилось несколько иначе, поэтому ландшафт выглядел непривычно. Большие участки высокой травы зловещими пятнами выделялись на склонах холмов.
Перед самым носом «пейсера» возникла здоровенная колибри и чуть не врезалась в ветровое стекло.
— Нет, ну вы видали! — закричал возмущенный Брейгель.
Слинни вгляделась в изображение над омни-трекером и принялась что-то набирать на клавиатуре устройства.
— Что ты делаешь? — спросил Иеронимус.
— Подготавливаю для тебя защиту.
— Защиту? Какую еще защиту? — Иеронимус откинулся на спинку сиденья. — Все равно меня найдут и посадят. А потом…
— Заставят водить мега-крейсеры, пока не надорвешься. Ну, а мы позаботимся, чтобы этого не случилось.
— Как?
Мотор негромко урчал. Огромное колесо машины подскакивало на неровностях почвы.
— Мы поставим под вопрос саму формулировку закона. Разоблачим злоупотребления правительства, связанные с Постановлением о карантине за номером шестьдесят семь. Текст закона определяет все, но знаешь, Раскар прав — текст изменили, и не в нашу пользу. Тебе известно, что за всю историю не было ни одного судебного процесса по делам, связанным с оптической агрессией?
— Как это?
— А так! У тебя нечаянно падают очки. Кто-то видит твои глаза и на минуту впадает в ступор. Тебя арестовывают, и ты исчезаешь. Ни суда, ничего. Ни у кого не возникает вопросов, потому что нас все боятся, и мы сами боимся друг друга. Но все это явно противоречит конституции, а если вспомнить, что тебе рассказывала та девочка с Земли, наверняка существует договоренность между лунным правительством и корпорациями, которым принадлежат линии мега-крейсеров, а то и вся транспортная сеть Солнечной системы. Они делают деньги, нарушая закон за наш счет.
Слинни нажала еще какую-то кнопку, и в воздухе возникла карта знакомого лунного города — Олдрин-сити, не так уж далеко от квартала Сан-Кинг. Среди путаницы дорог и высотных зданий замигала синяя точка.
— Смотри! — Слинни показала на точку. — Это твой отец. А это — городская тюрьма Олдрин-сити. Твоего отца посадили. Ничего удивительного.
Иеронимус только скрипнул зубами, чувствуя себя ужасно виноватым.
— Он точно в тюрьме?
Вдруг отца просто вызвали для дачи показаний?
— Точно, точно. Вот!
Она нажала еще одну кнопку, и в воздухе появился сопроводительный текст.
Слинни прочитала вслух:
— «Ринго Рексафин задержан без права выхода под залог за пособничество в сокрытии оптического преступления. Обвиняется в том, что солгал следователю Отдела по борьбе с оптическими преступлениями. Обвиняется в нарушении Постановления о карантине за номером шестьдесят семь. Обвиняется в терроризме. Ожидает суда».
— В терроризме? — охнул Иеронимус. — Он всего лишь меня прикрывал!
— Пока мы ничего не можем сделать, — вздохнула Слинни. — Но у меня есть вопрос. Твой дядя — тот, что дал тебе первоначальный текст «Шального древоволка»…
— Дядя Рено.
— Ага. Ты говорил, что он иногда прилетает на Луну, заниматься исследованиями в той огромной библиотеке?
— Ну да.
— В уникальной библиотеке, которая находится на обратной стороне Луны?
Иеронимус потрясенно уставился на Слинни.
Они проехали мимо высокого белого дерева без листьев. Кто-то покрасил его белой краской, а потом весь ствол изрисовал граффити.
— Как ты думаешь, твой дядя сейчас там?
— Вряд ли он чем-нибудь сможет нам помочь.
— Он может просто невероятно помочь, если впустит нас в библиотеку и отведет в отдел юридической лунной литературы. Там я смогу найти печатные экземпляры всех документов, связанных с Постановлением о карантине за номером шестьдесят семь. Наверняка в них нет ни слова о бесчеловечном наказании, которое рано или поздно грозит каждому из нас. Если бы я смогла отсканировать первое бумажное издание и передать его брату…
Они проехали еще одно дерево, выкрашенное белой краской.
— Почему здесь все деревья белые? — спросил Брейгель.
Слинни, не обращая на него внимания, снова повернулась к Иеронимусу:
— Та девочка с Земли…
Иеронимус замер.
Да. Девочка с Земли.
— Ты на самом деле думал, что сегодня с ней встретишься?
— Надеялся, что встречусь.
— Я не о том спросила. Я спрашиваю, ты на самом деле думал, что встретишься?
Иеронимус отвел глаза.
— Ты ведь не верил, что она придет, скажи?
— Я уже не знаю, чему верить.
— Признайся, ты поставил опыт? Хотел доказать: мол, не все, что ты видишь без очков, сбывается.
Иеронимус кивнул.
— А когда смотрел на нее без очков, ты был уверен, что больше никогда ее не увидишь?
— Слинни… — только и смог выговорить Иеронимус.
Она облекла в слова то, что он знал и сам.
— А тебе не кажется странным вот что: если бы ты по-настоящему хотел проверить, нашел бы более надежный способ добраться до Зоны первого ЛЭМа? А ты попросил своего друга Брейгеля, и вот что в итоге получилось. Ты специально выбрал Брейгеля, потому что на него нельзя положиться, и ты заранее знал, что он попросит пригласить меня и еще больше все усложнит.
Вдалеке показались белые лунные лоси. Двое дрались, вцепившись зубами в какой-то предмет, и тянули его в разные стороны. Это была мертвая колибри размером с собаку.
— Ее и на Луне-то уже нет, — сказал Иеронимус. — Я видел проекцию… След шел прямо в небо. Наверняка в полиции догадались, что произошло, стали ее допрашивать, она не захотела отвечать, и ее отправили обратно на Землю.
— Ты не хотел этому верить, — прошептала Слинни.
— Не хотел. Мы с ней договорились встретиться у колеса обозрения — проверить, правду я видел или нет. Я знал, что это глупо. Был абсолютно уверен, что ее отправят, точно так же как ты уверена, что полицейские нас не вспомнят.
— Если бы ты действительно хотел проверить, мог просто заплатить несколько баксов и доехать до Зоны первого ЛЭМа на такси или на ТЖВ.
— Угу. А так еще оставалась надежда, что она все-таки меня ждет, просто я не успел вовремя к месту встречи.
— Опоздал на свидание, как все нормальные люди.
— Ага. Нормальные люди опаздывают, потому что плохо организовали свое время.
— Только мы — не нормальные, — сказала Слинни тоном окончательного приговора.
Благодаря омни-трекеру трое беглых школьников по крайней мере знали, куда они едут. Правда, Слинни тревожило, как бы кто-нибудь в полицейском участке не заметил, что патрульные движутся каким-то странным путем. Ясно, что машину придется бросить.
Но сначала нужно сделать пару звонков.
Слинни набрала на клавиатуре омни-трекера имя: Рено Рексафин. Полупрозрачная карта показала новую локацию: нечто, похожее на подземный комплекс в горах, и там внутри мигает зеленая точка. Слинни проверила координаты — километров триста от того места, где они сейчас находились.
Гигантская библиотека. Собрание книг, отпечатанных на бумаге.
— Брейгель, — позвала она. — Брейгель!
— Ау, Слинни! Как тебе поездка, нравится?
— Ага. Слушай, Брейгель, сколько у нас осталось горючего?
Он прищурился, всматриваясь в приборную доску. Показания датчиков были неутешительны.
— Я думаю, до «Собачьего питомника» хватит! — бодро отрапортовал здоровяк.
— Брейгель, мы сейчас очень далеко от «Собачьего питомника».
Слинни снова вызвала на экран карту окрестностей. Обратную сторону Луны пересекала всего одна дорога. К ней Брейгель и ехал все это время, следуя указаниям Слинни. Судя по количеству горючего, Слинни пришла к выводу (в отличие от своих спутников она была сильна в математике), что до дороги они, может быть, и доедут, а вот до заправочной станции — ни в коем случае. Однако в полукилометре от шоссе на карте имелся неприметный значок, указывающий, что здесь находится покинутый город, или шахтерский поселок, или еще какой-то населенный пункт. Написано было просто: «Джойтаун-8 (заброшен)». Именно словечко в скобках привлекло внимание Слинни. Она проверила координаты и велела Брейгелю ехать туда, что было несложно — они и так двигались в нужную сторону.
Слинни обернулась к Иеронимусу:
— Дядя Рено там и живет, в библиотеке?
— Ага, — устало ответил Иеронимус. — Все исследователи там останавливаются, потому что поблизости другого жилья нет.
— Он обычно поздно ложится спать? Ну, хотя бы после полуночи?
Иеронимус пожал плечами.
— Откуда я знаю? Дай сюда омни-трекер, попробую ему позвонить.
Слинни знала, что омни-трекер можно использовать как телефон, но звонить Иеронимусу не разрешила. Она даже родителям своим не позвонила, хотя они наверняка уже беспокоились.
— С этим прибором надо поосторожнее, — сказала Слинни. — Звонок родным почти наверняка привлечет внимание полиции. Тебя ведь разыскивают, а единственный твой родственник на Луне — дядя Рено. В общем, на нашем булыжнике есть только один человек, который может нам помочь, и я ему сейчас позвоню.
— Кто это? — спросил Иеронимус.
Слинни только улыбнулась, набирая номер.
Пит крайне удивился, что Слинни звонит ему на ночь глядя. И смутился тоже. Наверняка ей было слышно, как наяривают на эстраде «Джинджер-канкан». В «Собачьем питомнике» веселье было в самом разгаре. Хорошо еще, что Слинни не позвонила на пару часов раньше, когда они с Клеллен были в том сомнительном мотеле.
— Пит, алло! Это Слинни!
— А-а… Привет, Слинни. Э-э… Как дела?
— Замечательно! Ой, Пит, я тебя почти не слышу! Ты, наверное, в «Собачьем питомнике»!
— Ага, я в «Собачьем питомнике»…
— А я — угадай, где? Мы с Иеронимусом и Брейгелем тоже едем в «Собачий питомник»! Мы тоже хотим послушать «Джинджер-канкан»!
— Правда? — окончательно стушевался Пит.
— Ага! Мне было нечем заняться. Ты ведь помнишь, Пит, сегодня ты отменил наше свидание? Сказал, у тебя что-то случилось. Надеюсь, ничего страшного? Я так беспокоилась! Просто ужасно переживала, а Брейгель с Иеронимусом позвали меня в «Собачий питомник», на концерт «Джинджер-канкан»! Только мы не доехали! У нас авария случилась!
— Правда? — спросил совсем сбитый с толку Пит.
— Ну да. Настоящая авария. Пит, а передай, пожалуйста, трубку Клеллен!
— Клеллен? Ты хочешь поговорить с Клеллен? Э-э… А кто это?
— Да ладно тебе, Пит! Я знаю, что она где-то рядом. Мне надо с ней поговорить.
— Правда?
— Пит! Ну передай ей трубку!
Несколько секунд ничего не было слышно, кроме гула голосов на заднем плане, шарканья и гремящей музыки. Потом раздался легко узнаваемый голос Клеллен:
— Алё?
— Привет, это Клеллен?
— Ага, Клеллен. С кем имею удовольствие собеседовать?
— Я Слинни! Помнишь меня?
— Слинни?
Шумовой фон заметно ослаб — видимо, Клеллен перешла в более тихое место. Имя Слинни явно ничего ей не говорило.
— Ты из нашей школы? Я тебя знаю?
— Конечно знаешь! Я — девочка в очках и с синими волосами…
— А-а, ну как же! Я тебя видела в ротонде. Ты ботанка! И с Мусом дружишь!
— Да-да, я с Мусом дружу…
— Ой, ты такая классная, такая красотка! Я чуть волосы в синий цвет не покрасила, после того как тебя увидела! Только не хотела, чтобы подумали, будто я за тобой повторяю.
— Никто ничего такого не подумает! Крась в какой хочешь цвет и наплевать, кто что говорит! А вообще, у тебя и так очень красивые волосы.
— Правда? Я постоянно придумываю разные прически — гелем волосы укладываю или накручиваю на бигуди…
— Получается замечательно.
— Спасибо тебе, Слинни! Ты такая добрая! Давай как-нибудь встретимся!
— А давай сегодня!
— Сегодня?
— Ну да. Вы с Питом в клубе сейчас? У него классная машина! «Проконг-девяносто»?
— Кажется, да. Машина роскошная! Мы сначала поехали в мотель, чтобы никто не мешал повеселиться, часа два кувыркались по радуге, а потом вдруг вспомнили, что сегодня «Джинджер-канкан» выступают, а я их обожа-аю! Мы боялись, что опоздаем, потому что «Собачий питомник» далековато от Телстар, но у Пита такая быстрая машина, мы за сорок минут доехали!
— Вот это да!
— Ага, а Пит такой хороший, просто лапочка…
— Не сомневаюсь.
— А ты правда хочешь сегодня встретиться? Прямо всем вместе собраться?
— А почему нет? Я поэтому и звоню. Тут у нас намечается шикарная вечеринка…
— Вы сейчас где?
— На обратной стороне Луны.
— Правда, что ли?
— Ага, тут есть такой городок, называется Джойтаун-восемь, заброшенный совсем. Ребята из Гагаринского университета устраивают здесь дискотеку на всю ночь, представляешь? Будет так весело! Приезжайте с Питом, обязательно!
— Ой, Слинни, как здорово, что ты нас пригласила! Мус тоже там?
— Тоже тут.
— Получится двойное свидание! Мы с Питом и ты с Мусом!
— Да, вроде того. Только здесь еще и Брейгель.
— А, Брейгель, — снисходительно отмахнулась Клеллен. — Он всегда третий лишний.
Иеронимус слушал и дивился, как ловко Слинни провела разговор. Правда, ему совсем не хотелось втягивать еще больше людей в свои беды, нарастающие как снежный ком. Он-то знал, что никакой вечеринки в пустом городе не предвидится. Неизвестно еще, осталось ли вообще хоть что-то от этого Джойтауна-8. В ходе освоения Луны на обратной стороне создавалось множество городков и поселений, и по большей части все они рано или поздно приходили в упадок. Некоторые совсем снесли, другие пустовали, постепенно разрушаясь. Слинни надеялась, что хоть несколько зданий в поселке сохранилось. Она хотела спрятать «пейсер», в котором уже заканчивалось горючее, и на «проконге» Пита добраться до библиотеки. Лишь бы доехать, а уж внутрь они как-нибудь проберутся и добудут доказательства, что стопроцентно лунных граждан преследуют незаконно, что случившееся между Иеронимусом и земной девочкой доказать невозможно и что сама Слинни вправе жить свободной жизнью, не боясь, что правительство и могущественные корпорации отправят ее в глубины космоса только за то, что ее глаза способны видеть искривление пространства и времени.
Без омни-трекера им бы ни за что не найти дороги в Джойтаун-8. Его даже городом-то не назовешь. Первое творение рук человеческих, которое они увидели, — цепочка покосившихся столбов на горизонте, словно когда-то, сотню лет назад, там была построена стена. «Пейсер» сбавил ход. Небо уже стало темно-лиловым. Это не значило, что наступает ночь — на Луне не существует смены дня и ночи. Просто чем дальше на обратную сторону, тем более темным и зловещим становится мир.
Здесь росла длинная сероватая трава, кое-где она полегла и спуталась. Очертания гор сделались резче. Земли не было видно. Вверху, над слоем искусственной атмосферы, простиралась бесконечность.
— Стоп.
Иеронимус говорил тихо, но вот еще одно странное явление: на обратной стороне Луны все звуки усиливались. Даже шепот казался оглушительным.
«Пейсер» затормозил у ворот. Видимо, когда-то здесь был въезд в поселок. Дальше дорогу сплошь покрывали засохшие сорняки. Рама от ворот все еще стояла — жутковатая конструкция, а створки валялись рядом, покрытые какой-то странной слизью цвета охры, как и длинный ряд столбов, тянувшийся в обе стороны от дороги.
— Что это?
Иеронимус ткнул пальцем в большой белый предмет сферической формы, лежащий на земле у ворот. Брейгель подвел машину поближе. Предмет был похож на пластиковый шар около метра в диаметре. Внутри сквозь дыры виднелась металлическая сетка. Хотя рисунок снаружи сильно выцвел, все-таки можно было рассмотреть, что когда-то он изображал огромный глаз. От шара к верхней перекладине ворот тянулась проволока, словно раньше это украшение было подвешено над дорогой.
— Как странно, — проговорила Слинни. — Своеобразный был городок! Повесить над воротами здоровенный глаз…
— Вряд ли здесь был настоящий город, — мрачно ответил Иеронимус.
За воротами Брейгель свернул к небольшой кучке заброшенных блочных строений — одинаковые прямоугольные коробки, расставленные ровными рядами, одноэтажные, с разбитыми окнами и давно провалившейся крышей. В развалюхах так и кишели ослепительно-белые колибри. Птицы влетали и вылетали в окна, лазали по стенам, забирались в ямы, наполняя поселок-призрак движением и странной звенящей тишиной.
— Может, это бывшая военная база? — чуть испуганно прошептала Слинни.
— Насколько я знаю, на Луне никогда не было вооруженных сил. А для земной базы городок недостаточно древний. Может быть, здесь был тренировочный лагерь для полицейских? Или общежитие для рабочих, которые строили шоссе?
— Бензин заканчивается… — сказал Брейгель.
Все стали искать, куда бы спрятать «пейсер». Впереди виднелись несколько зданий повыше — одно частично обвалилось, в нем как раз хватило бы места поставить автомобиль на пару дней.
— Не хочется мне оставлять здесь мамину машину, — бурчал Брейгель, подъезжая к развалинам.
— А что делать? — ответил Иеронимус. — До заправки мы не доедем, застрянем посреди шоссе, и вот тогда-то будет полный финиш. Полицейские наткнутся на машину, по ней найдут тебя, и все повторится по новой. Лучше найдем человека с запасом горючего на обратную дорогу. Твоя мама очень расстроится, если ты вернешься без машины?
Брейгель передернул плечами, выкручивая руль:
— Она и не знает, что я эту машину одолжил. Когда уходил, мама уже была в отключке. Я просто взял ключи в шкафчике на кухне. Мама все равно никогда на ней не ездит.
Они нашли большой кусок полиэтиленовой пленки, грязный и осклизлый, и накрыли машину Брейгеля, предварительно загнав ее в разрушенное здание.
Под ногами хрустело — мелкий гравий, скопившееся за столетия битое стекло. Над заброшенными корпусами нависало тускло-багровое небо. Крупные колибри порхали на безопасном расстоянии, а иногда пролетали у самого лица — все такие же беспощадно белые. Лунная белизна. Все бесцветное — и перья, и длинные клювы. По земле и по стенам домов тянулись пучки кабелей разной толщины. На углу одного здания торчала громадная антенна. Здесь приятели увидели печальное зрелище: высохшую туша лунного лося, опутанную проводами. Белый мех пожелтел от времени, морда провалилась. Наверное, десятки лет прошли с тех пор, как зверь забрел в покинутый поселок, застрял в паутине кабелей и умер с голоду.
— Ужасное место, — сказала Слинни.
Пройдя немного дальше, они наткнулись на нечто еще более странное. Перед круглым зданием с треснувшим куполом вместо крыши стояли семь-восемь автомобилей. Две машины, покрытые пылью и слизью, казалось, пробыли здесь не меньше лося, другие напоминали давно недвижные валуны, зато одна явно только что приехала. Задние фары еще светились.
Из круглого здания доносились загадочные звуки. Какое-то бормотание…
Жалобные человеческие голоса.