Уборщица моет сцену. Входит Шестерка.
Шестерка. Никого нет еще?
Уборщица. Худрук заходила.
Шестерка. А этот?
Показывает в сторону радиорубки.
Уборщица. Вместе с Худруком и ушли. В бухгалтерию вроде зачем-то.
Шестерка. Понятно. А что новенького?
Уборщица. Премии не будет опять.
Шестерка. Не будет?
Уборщица. Спецсчет-то пустой. Хапают, как в прорву. Никак не нажрутся, прости Господи. А ты работай за голый оклад, грязь выгребай.
Шестерка. А вы случайно не слышали, кто на юбилее ведущим будет? Что говорят?
Уборщица. Делать мне нечего, только разговоры ваши слушать. По мне, так и совсем бы не было юбилея этого. Вам, может, деньги, а мне только работа лишняя да нервы.
Входит Танцор.
Уборщица (Танцору). Явился?
Танцор. Как видите. А что?
Уборщица. Ты за девчонками своими когда смотреть будешь?
Танцор. Ну что опять?
Уборщица. Семечками весь пол вчера заплевали.
Танцор. Где? В зале?
Уборщица. В коридоре.
Танцор. Здрасьте. В коридоре кто только ни ходит, почему сразу к нам претензии?
Уборщица. Убирай тут за вами за всеми. Тут пыли только одной за кулисами, у меня на пыль на вашу аллергия. Я уже вся красная и чихаю вся!
Забирает ведро со шваброй и уходит.
Шестерка. Ты что телефон не берешь? Весь вечер вчера тебе звонила.
Танцор. Занят был.
Шестерка. А перезвонить не судьба? Может, у меня дело срочное.
Танцор. Что еще за дело?
Шестерка. Ты как в следующий вторник?
Танцор. Как всегда.
Шестерка. Значит, в три часа сможешь?
Танцор. Смотря что.
Шестерка. Корпоратив.
Танцор. Сколько?
Шестерка. Три.
Танцор. Фи.
Шестерка. Сколько дают. Тебе что, деньги не нужны?
Танцор. Между прочим, ты нам еще за тот раз должна.
Шестерка. Не заплатили они еще, сказала же. Так что во вторник?
Танцор. Ладно, поговорю с девчонками и тебе отзвонюсь.
Шестерка. Ты отзвонишься, как же. Я уж лучше сама тебе позвоню завтра пораньше.
Танцор. Пораньше – это во сколько? Опять в восемь? Вот этого не надо. Не раньше одиннадцати.
Шестерка. Скажите барин какой. Я вот в шесть утра встаю каждый день.
Танцор. А я вот нет.
Шестерка. Ну, если тебе деньги не нужны…
Входят Худрук, Секретарша, Она.
Худрук. Кому тут деньги не нужны? Отдайте мне. Мне всегда пригодятся.
Шестерка. Слушайте, а говорят, на спецсчете денег нет опять?
Секретарша. Не знаю. Герцог Евграфович запретил обсуждать финансовые дела с посторонними.
Танцор. Ну очень интересно получается. Как за сцену отвечать, так я свой, а как спецсчет, так я сразу посторонний.
Худрук. Чтобы на спецсчете были деньги, работать нужно.
Танцор. Ну конечно, я тут отдыхаю всю дорогу, в свое удовольствие.
Худрук. На твой последний концерт, лапка моя, билетов было продано сам знаешь сколько. Электричества больше нагорело. Вот тебе и спецсчет.
Шестерка. Слушайте, а кто-нибудь в курсе, кого на юбилей ведущим поставят?
Худрук. А тебя почему волнует? Ты своим делом занимайся.
Входит Герцог.
Герцог. Все собрались?
Худрук. Все.
Секретарша. Все, Герцог Евграфович.
Герцог. Радиста не вижу.
Худрук. Да там он, у себя.
Герцог. Особое приглашение нужно? Я сказал, на сцене сбор.
Голос Радиста. Мне и здесь все отлично слышно.
Худрук. Давай уже, спускайся.
Голос Радиста. Мне здесь удобнее.
Шестерка. Да что это такое? Что он себе позволяет!
Голос Радиста. Не ори.
Герцог. А где Завхоз?
Худрук. Сейчас подойдет.
Герцог. Правильно. Как зарплату получать, так ни один не откажется. А как на рабочем месте свои обязанности…
Голос Радиста. Я как раз на рабочем месте.
Герцог. Хоть бы один пришел бы и честно сказал: я не справляюсь со своими обязанностями, понизьте мне разряд.
Танцор. А кто не справляется?
Герцог. Да никто не справляется. Юбилей вон на носу уже, а все спят в хомуте. Своими делами заняты. Я все знаю, кто в каких кабаках танцует, кто где себе десятую работу нашел. При деле все, а тут хоть трава не расти. Ничего, скоро у нас новый устав будет. Автономное учреждение культуры. Платить вам тогда буду в зависимости от творческого вклада. Кто зарабатывает деньги для ДК, тому процент. А кто только свет на репетициях жечь умеет, с того вычту еще.
Танцор. Должен же я видеть, что у меня на репетиции делается. Я не сова, у меня ночного зрения нету.
Худрук. Молчал бы лучше сидел, пока тебя не трогают.
Входит Завхоз (тихонько, стараясь не обратить на себя внимания).
Герцог. Ага! Опаздываем?
Завхоз. Никак нет! Задержался на боевом посту!
Герцог. Ну-ну. Ладно, присоединяйся к кворуму.
Шестерка. А можно вопрос?
Герцог. Давай.
Шестерка. А кто на юбилее ведущим будет?
Герцог. А что? Свою кандидатуру предлагаешь?
Шестерка. Предлагаю. А что, нельзя?
Герцог. Можно. Даже нужно. Интересное предложение. Ладно, я подумаю. (Худруку.) А почему эскизов сцены нет до сих пор?
Худрук. Есть. Вчера уже были.
Герцог. А почему я не видел?
Секретарша. У вас в папке на столе лежат, Герцог Евграфович.
Герцог. Ладно, посмотрю. А какие идеи по сценарию? Есть мысли какие-нибудь?
Худрук. Есть предложение слегка поменять концепцию.
Герцог. Да? Это интересно. Рассказывай.
Худрук. Я думаю, гораздо органичнее будет выстроить сюжет по историческому принципу. Как все начиналось, как завод строился, что в войну было…
Герцог. Ну вот опять. Я же ясно сказал: креатив нужен. Заштамповались все, смотреть противно. Каждый раз одно и то же. Вот сидит новый человек. Кстати, ответственный за сценарий. Должен быть свежий взгляд. Что скажете?
Она. Я тоже думаю, логичнее рассказать об истории завода. Я смотрела материалы, там столько интересного, оказывается. И фотографий много, можно сделать хороший видеоряд. Вы же хотели медиа-экран. А креативность проявляется не в выборе материала, а именно в форме его подачи.
Герцог. Ну никак никто думать не хочет. История, фотографии! Сто раз было уже, не цепляет. Все малой кровью хотите. А надо душу вкладывать. Я же ясно задачу вам поставил: тематика должна быть про любовь.
Танцор. К экскаваторному заводу?
Завхоз. О экскаваторный завод, приди в мои объятья!
Шестерка. Какие вы пошлые все, ужас просто.
Танцор. Не понимаю, в чем пошлость.
Завхоз. Тем более завод уж лет десять как в бозе почил. Это уж, извините, некрофилия какая-то получается.
Худрук. Послушайте, ну хватит. Не превращайте оперативку в балаган.
Герцог. Вот именно. Прошу не забывать, что у нас есть заказчик. Это группа определенных лиц, которые купили этот почивший в бозе завод.
Худрук. Вот мы и напишем в финале, как они в поте лица завод возрождают.
Герцог. Ну что вы как дети, честное слово. В зале-то будут сидеть приглашенные ветераны. И просто жители района. Они ж не слепые. А тем более что эти самые группа лиц и есть те самые, кто завод развалил. Вы как представляете, им понравится?
Худрук. Все, поняла, вопрос снят.
Она. И все-таки… Конечно, заказчик есть заказчик, но надо и свою позицию как-то… А то им и про любовь не понравится, что тогда?
Герцог. Про любовь они утвердили. Креативно и воспитательное воздействие на молодежь. Тем более Валентинов день там близко по календарю.
Худрук. Не так и близко, юбилей-то у нас…
Секретарша. Двадцатого января юбилей у нас.
Герцог. Вот. Они так и сказали: праздник в квадрате.
Она. Но ведь надо же все равно как-то связать… У нас же не день влюбленных все-таки, о заводе же все равно говорить придется в любом случае.
Герцог. Творческие работники называются. Все учить вас надо. Включайте верхний этаж. Тематика у нас – про любовь. Значит, с чего начнем? С любви и начнем. Разобраться с ней надо, что это у нас такое. А? Кто даст определение? (Пауза.) Что молчим? Я вопрос вам задал.
Танцор. Я такие вещи публично не обсуждаю.
Герцог. Так, один высказался. Конструктивно, ничего не скажешь. Послушаем остальных.
Худрук. Ну, можно, конечно, так сценарий завернуть, про любовь к малой родине, к родному заводу…
Завхоз. О экскаваторный завод!
Худрук. Да хватит, в самом деле.
Герцог. Я тебя не про малую родину, я про любовь тебя спрашиваю.
Она. А вот нельзя ли…
Герцог. Так-так, вот это интересно, что нам новая женщина скажет. За сценарий к тому же ответственная.
Она. Нельзя ли как-то поточнее узнать, что именно заказчики имели в виду? Спросить как-нибудь ненавязчиво.
Герцог. Они нам деньги не за то платят, чтоб мы их спрашивали.
Голос Радиста. Они имели в виду, что за их деньги мы должны их любить и широко, и узко, и в хвост, и в гриву, и в прочие во все места.
Секретарша. Вы его не слушайте, Герцог Евграфович, дайте я скажу. Женщины более компетентнее в этом вопросе.
Герцог. Ну, послушаем.
Секретарша. Вот лично я думаю, что любовь – это чтобы был человек значительный. Чтобы персоналом руководил и распоряжался денежно-финансовыми средствами.
Голос Радиста. Вот и я говорю. Меня тоже деньги возбуждают со страшной силой.
Секретарша. Да кому интересно, что тебя возбуждает?
Герцог. Правильно. Нам главное, что возбуждает заказчиков.
Завхоз. Их возбуждает хапать и хавать!
Шестерка. А вас нет?
Завхоз. Ну, как тебе сказать…
Шестерка. Вы бы тоже так хотели, да только вам слабо, вот и сидите тут. А у них все есть – и деньги, и власть. И какая разница, что они завод развалили. Они, может, вместо этого завода что-нибудь полезное сделают.
Завхоз. Например, казино.
Шестерка. А что? Завод все равно не работает. А казино, может, еще нужнее завода.
Худрук. И что, ты предлагаешь юбилей об этом писать?
Герцог. А ты что предлагаешь? Режиссеров как собак нерезаных, а толку? Сами ничего не можете, так хоть других послушайте. Она интересные вещи говорит, между прочим. (Шестерке.) Ну и какие твои предложения?
Шестерка. Во-первых, надо концертную программу пересмотреть.
Герцог. Вот! А я что говорил совсем недавно? Никуда не годится программа.
Шестерка. Вот именно! Программа должна отвечать вкусам клиентов. Если они любовь заказывают, значит, концертную программу надо всю отдать «Гарему».
Она. Кому?
Худрук. Это ансамбль восточных танцев у нас. (Шестерке.) Полтора часа «Гарему»? Ты хоть соображаешь, что говоришь?
Шестерка. Я все соображаю. А у них номеров и на два часа хватит.
Худрук. Да у них, может, и на три часа хватит попами вертеть, только какой же это концерт? Это же непрофессионально.
Шестерка. Это ваши концерты, которые каждый раз номера одни и те же по сто раз, непрофессионально. Заказчики любовь хотят? Значит, в самый раз попами вертеть. Как раз и будет про любовь. А не ваши песни хором про любимый город да про День Победы.
Завхоз. Ой, держите меня семеро!
Секретарша. Герцог Евграфович, а можно узнать, вот что лично вы про любовь думаете? Какое лично у вас определение?
Герцог. Я думаю, что любовь – это когда я вас всех на оперативке…
Танцор. Когда вы нас – что?
Герцог. Шуток не понимаешь?
Танцор. Таких – не понимаю.
Герцог. И очень жаль. Плохо с чувством юмора у нас, плохо. Отсюда все проблемы. А любовь, дорогие мои – это чувство ответственности за свою работу. За культуру, в конце концов. Ведь мы же в культуре работаем! Вы посмотрите, что наше телевидение делает, ведь это же ужас. Силиконовое искусство! Пластмассовые люди! И все деньги, деньги, деньги! Помешались все на деньгах. А искусство за деньги не купишь. И любовь не купишь, так-то. Вот и у нас. Вам сейчас надо что? Вам сейчас по-хорошему надо все подработки ваши бросить и все силы отдать на юбилей. А вы только и думаете, где лишнюю деньгу сшибить. Для ДК деньги надо зарабатывать, а не на свою шкуру. Вот вложите душу в юбилей, чтоб от сердца все. А то только и слышно, что сколько заплатят да когда заплатят, а про душу забыли. Не стыдно? Ведь вы же работники культуры! А? Что молчим?
Шестерка. Абсолютно согласна! Под каждым словом подписываюсь!
Худрук. Спасибо, Герцог Евграфович, мы учтем.
Герцог. Ну ладно. В общем, так. Чтобы к вечеру был проект сценария. И концертная программа собрана. И чтобы шутки научились понимать, а за плохое чувство юмора – выговор. (Секретарше.) Пойдем. Я там совсем в бумажках потонул. Кто же мне поможет разобраться, если не ты?
Секретарша. Конечно, конечно, Герцог Евграфович, уже иду.
Герцог и Секретарша уходят.
Завхоз. Ну, я тоже пошел. Забегался с утра, покурить даже некогда. Никто не составит компанию?
Голос Радиста. Подожди на входе, я сейчас.
Завхоз. Ладно, только не копайся.
Уходит.
Шестерка. И правда, покурить пойти. (Танцору.) Ты идешь?
Танцор. Нет.
Шестерка. Как хочешь.
Уходит.
Худрук. Ладненько, ребятишечки, я побежала. К вечеру вернусь, если кто спросит.
Она. Погоди. Что писать-то?
Худрук. Да неважно. Он сто раз еще передумает. Ты, главное, ему что-нибудь подсунь, а он и читать не будет.
Уходит.
Она. Черт знает что.
Танцор. Жаль, помочь ничем не могу.
Она. Да ерунда, нацарапаю что-нибудь.
Танцор. Вообще-то я писать пробовал, в молодости. Вовремя остановился.
Она. Серьезно? Прозу?
Танцор. Хуже.
Она. Значит, стихи? Интересно было бы прочесть.
Танцор. Невозможно. Уничтожил.
Она. Сжег в печке?
Смеются.
Танцор. Почти.
Она. А кстати, просвети, что там за финальный танец?
Танцор. Да это импровизация была. Я уже и не все помню.
Она. Жаль, я не видела.
Танцор. Да его, может, еще и не будет в концерте. Герцог-то еще не видел. Не понравится – и снимет.
Она. Я не в этом смысле. Мне просто интересно.
Танцор. Да там ничего особенного. Ее зацепило, что на шаре, а так…
Она. Все равно. Мне все интересно, что ты делаешь.
Танцор (смущен). Спасибо.
Она. Ты знаешь, я вчера весь вечер с тобой говорила мысленно. Ты слышал?
Танцор (очень смущен). А… да. Простите, я…
Она. Ты уже уходишь? Подожди немного. Мы с тобой почему-то всегда урывками разговариваем. Хотела вчера позвонить тебе, но…
Танцор. Звоните.
Она. Ты опять будешь мне «вы» говорить? Не надо.
Танцор. Да нет, это… это я так.
Она. Я не обижусь, если что. Просто мне казалось… Но если не хочешь, я тебя трогать не буду.
Танцор (справившись с собой). Нет. Я тоже с тобой все время мысленно разговариваю. И вчера тоже хотел… позвонить тебе.
Входит Секретарша.
Секретарша (повиснув на Танцоре). Ты все еще здесь, дорогой? А я тебя обыскалась. Пойдем, ты мне нужен.
Танцор. В чем дело?
Секретарша. На центральном входе баннер косо висит. Который с экскаватором. Герцог рассердился страшно. И главное, он же третью уже неделю висит, и все косо, оказывается. А сейчас его сфоткали для рекламы, а он косой.
Танцор. А я причем?
Секретарша. Ты у нас прямо как американский наблюдатель, всю дорогу ни при чем. Я туда полезу, прямо в мини, да? Ты так это себе представляешь?
Танцор. Ну ладно, идем. (Ей.) Увидимся.
Она. Конечно.
Все уходят.