Первый осенний месяц в этом году выдался скупым на золото листвы и синеву неба — всего-то с декаду и простояла хорошая погода, а потом монотонной, унылой цепочкой потянулись хмурые, серые дни с холодными ветрами с моря. Тяжёлые, низкие тучи накатывали одна за другой и с наводящим тоску усердием поливали размякшую землю. Все немощёные дороги превратились в жидкий, чавкающий кисель, в котором вязли колёса повозок и утопали копыта лошадей.

Путешествовать в такое время — удовольствие ниже среднего: висящая в воздухе серая хмарь и мелкий, нудный, холодный дождь способны испортить настроение даже самому стойкому оптимисту. Если уж злая нужда погнала в дорогу, то помимо хорошо зачарованной от промокания одежды следовало запасаться терпением и невозмутимостью. Всего этого добра у Айриэ имелось с избытком, но к концу четвёртого дня путешествия она чувствовала почти непреодолимое желание придушить кого-нибудь, кто подвернётся под руку. Вот жалость, что разбойников в Юнгироде давно всех повывели, а если какие и заводились, до лиходействовали на дорогах недолго. А то бы Айриэ с большим удовольствием уничтожила бы пяток-другой душегубов — просто для поднятия настроения.

Надо сказать, настроение у неё было гнусным, и, разумеется, не только из-за погоды. Что там дождь, льющийся за шиворот, если сосущее чувство вины доставляет гораздо больше неприятных ощущений.

Фирниор был жив. Пока. Драконна не стала обращаться к королю с просьбой пересмотреть приговор в отношении юноши или доказывать его невиновность, тем более что и доказательств никаких не было. Были её собственные впечатления и уверенность в том, что магия где-то дала сбой. Король, наверное, не отказал бы Айриэ в просьбе, но остался уверенным в том, что отпустил на волю преступника, заговорщика, покушавшегося на его трон. Доверие к драконне и всему Ордену оказалось бы слегка подорванным, отношения неизбежно если не испортились, то охладели бы. Что не пошло бы на пользу ни самому Кайниру, ни всему Юнгироду. Не было смысла действовать столь… прямолинейно ради умирающего юноши, которому и жить-то, скорее всего, осталось совсем немного.

В пользу неведомого магического сбоя говорило то, что проклятие сработало весьма странно. Сама Айриэннис тюрьму, где содержали заговорщиков, не посещала, но заплатила одному из тюремщиков за информацию.

Встретились они в тёмной, продымлённой и пропахшей каким-то прокисшим варевом таверне, находившейся в одном из бедняцких кварталов столицы. Айриэ набросила на себя облик рослой, грудастой наёмницы с толстенной золотистой косой до лопаток. Тюремщик был полненьким, гладеньким и лоснящимся. Хитроватые глазки то и дело перебегали с лица «наёмницы» на её выдающийся бюст, и это, кажется, несколько отвлекало мужчину от разговора. Впрочем, полученная в качестве аванса золотая «корона» заставила толстячка забыть о прелестях собеседницы и вспомнить, зачем его вообще попросили о встрече.

— Кто из Файханасов ещё жив, спрашиваете, брайя наёмница? Так трое их и осталось. Брат герцогский, да кузен Синтион, но тот, наверно, помрёт сегодня ночью — уж больно плох. А ещё мальчишка Ниарас, но с тем вообще странное дело творится.

— Что там может быть странного? — нарочито равнодушно спросила Айриэ и закинула в рот солёный орешек.

Пиво, стоявшее перед ней в кружке, она понюхала, но пробовать не решилась. Толстяк, впрочем, тоже последовал её примеру — видимо, не питал никаких иллюзий по поводу качества здешних напитков. Место встречи, к слову, выбирал он.

— Так проклятие-то его хоть и задело, но наполовину.

— Это как же?

— А вот так! Правая сторона тела у него вообще не тронута, зато левая — ужас, смотреть невозможно. Сам я не видел, приятель рассказывал, — поспешил уточнить толстячок.

— Ну а чего ещё интересного там приключилось? Ты рассказывай, рассказывай, а я послушаю. Будешь складно говорить, получишь ещё три «короны».

— А откуда мне знать, что вам, брайя, услышать интересно? Я и хотел бы угодить, да не знаю как, — хитренько ухмыльнулся толстячок и вцепился желтоватыми, неровными зубами в бок сушёной воблы, отдирая полоску мяса и выплёвывая чешую. — Тьфу ты, зубы об эту рыбищу обломать можно! Ну чисто доска!

Он ругнулся и в доказательство постучал твёрдой, пересушенной рыбиной о край стола.

— Ты мне скажи, что там тебе приятель любопытного поведал?

— Про молодого Ниараса-то? — уточнил тюремщик. — Ну так… лежит он в камере, как остальные заговорщики, шевельнуться не может. То есть это левая сторона тела у него навроде как отнялась, а ещё язвами всякими да нарывами покрылась. Приятель мой видел, так, говорит, чуть не блеванул со страху да от омерзения. А справа у парня всё чисто, не тронуто, оттого ещё страшней смотрится. Сил у него совсем нет, жар мучит, тошнота, а есть-пить не может. Пытались насильно кормить, да без толку. Воды разве что влить в него удаётся изредка. Чудно как-то. Остальных заговорщиков целиком поразило, а этого — наполовину.

— Чудно, — задумчиво отозвалась Айриэ и выплатила толстячку обещанный «гонорар».

Драконна в жизни не слышала, чтобы проклятие срабатывало подобным образом. Так не должно быть, но так было. Странно и непонятно. По какой причине это произошло, Айриэ не имела ни малейшего понятия, но надеялась разобраться. Подозревала, что просмотрела что-то — возможно, на Фирниоре висели остатки какого-нибудь Запретного заклятия или что-то в этом роде. В любом случае, вину за случившееся она ощущала, поэтому и взялась действовать по-своему.

Признаться, тогда, после разговора с тюремщиком она подумала, что Фирниор умрёт, но прошло пять дней, десять, а он ещё был жив. И когда наконец собрался тюремный караван, юношу отправили с ним в каменоломни, хотя никто не сомневался, что живым он не доедет. А если вдруг и доедет, то всё равно долго не протянет. Но король сказал своё слово, а дело подданных было выполнять, не рассуждая.

Тюремный караван, доставлявший на каторгу осуждённых преступников, собрался и выехал из столицы на юго-восток. Там, в герцогстве Сэйбаон, неподалёку от границы с гномьим Фиарштадом, находился небольшой городок Страйкан, куда и направлялся караван. В Страйкане традиционно проходила встреча с гномами, занимавшимися выкупом заключённых. Отобранных по каким-то особым приметам каторжников гномы забирали с собой в Фиарштад, выплачивая королю вознаграждение за каждого.

Страйкан оказался маленьким и грязноватым городишкой с кривыми улицами и сиротливо жмущимися друг к другу облупленными домами. Единственным прилично выглядящим зданием во всём городе был так называемый Гномий Двор, он же филиал гномьего банка, он же гостиница для останавливающихся в Страйкане гномов и их друзей. От Гномьего Двора начиналась лучшая в городе улица — прямая, чистая, старательно выложенная ровно обтёсанными камнями. Улица плавно перетекала в Фиарштадский тракт, и поговаривали, что мостили дорогу те самые выкупленные каторжники — под бдительным гномьим надзором, разумеется.

Из-за ненастной погоды и задержавших её в столице орденских дел Айриэ прибыла в Страйкан позже, чем намеревалась. Однако и тюремный караван, как выяснилось чуть погодя, пришёл в город только накануне.

Когда Айриэ сворачивала к Гномьему Двору, дождь хлестал так сильно, что соседние здания было не разглядеть за мутной пеленой. Массивные ворота были наглухо заперты, однако стоило Айриэ несколько раз стукнуть дверным молотом, как они приветливо распахнулись. Драконну ждали, ибо за несколько часов езды от Страйкана она послала «письмоносца» Бромору, надеясь, что старый друг уже прибыл.

Привратник, на редкость пухлый, но резвый гном напоминал крепенький, румяный боровичок, вдобавок на голове у него была шляпа с очень широкими полями для защиты от дождя. Он деловито поинтересовался именем посетительницы (драконна назвалась Айнурой, потому что снова носила эту личину), но только после того, как они оказались под крышей и стряхнули с непромокаемой одежды капли воды.

— Бромор Фиар-хорр-Зандаг ждёт вас. Прошу пожаловать за мной, — важно провозгласил привратник. — О лошадке вашей не беспокойтесь, мэора, о ней позаботятся.

Он окликнул слугу — человеческого, кстати, мальчишку и велел ему заняться конём, а сам повёл Айриэ вглубь здания. Точнее, Гномий Двор состоял из нескольких зданий, соединённых между собой крытыми галереями, да и наверняка дополнительно потайными подземными ходами, как это водится у гномов.

Здания были деревянными, ладными и аккуратными. Дерево пропитали бесцветным защитным составом, сохранив фактуру, и тёплые, золотистые стены смотрелись просто, но при этом очень благородно. Впрочем, гномы даже каменные помещения умудрялись сделать уютными, лёгкими и воздушными, не давящими тяжёлой мрачностью, как это частенько бывало в людских каменных зданиях. В Гномьем Дворе нижние подвальные помещения были каменными, однако стены в них были обшиты светлыми деревянными панелями, а на полу в коридоре были постелены пёстрые домотканые половички явно человеческой работы. Смотрелось это неожиданно и довольно мило. Судя по тому, что на них не оставалось ни малейшего следа от мокрых, заляпанных сапог, половички были на совесть зачарованы от грязи.

Провожатый провёл драконну мимо массивных железных дверей, за которыми, судя по всему, скрывалось помещение банка, и углубился в хитросплетения коридоров нижнего уровня. Здесь половичков и панелей на стенах коридоров уже не наблюдалось, однако потолки были высокими и на магические светильники гномы не скупились, так что впечатления мрачных подземелий не возникало.

— Айнуррра! — разнёсся по коридору могучий приветственный рык, эхом отражаясь от стен, и магессу стиснул в объятиях невысокий даже для гнома, но широкоплечий Бромор.

Он неожиданно выскочил из-за узкой, неприметной боковой дверцы, почти сливавшейся со стеной, так что Айриэ даже вздрогнула, хотя вроде и была готова в любой момент увидеть старого дружка. Водилась за Бромором такая особенность — выскакивать непонятно откуда, этаким деловитым вихрем налетать на собеседника, выпаливая заготовленную загодя фразу или скороговоркой раздавая поручения, и нестись дальше. Несчастный замороченный собеседник оставался позади — хлопать глазами и пытаться понять, а что это вообще такое было. Бромору, видите ли, было некогда.

Впрочем, с драконной старина Бро разговаривал более обстоятельно и не торопясь, никогда не бросая посередине разговора и не уносясь в светлые дали, как он частенько поступал со своими подчинёнными. Однако наскакивать — наскакивал, более чем неожиданно, хотя Айриэ давно привыкла к этой особенности. За его троюродным кузеном Конхором водилась примерно такая же привычка, хотя и не была столь… ошеломительной для его собеседников.

Бромор отличался ещё одной весьма нехарактерной для его племени чертой: он не носил бороды. Айриэ знавала миры, где гномам брили бороду только в знак великого бесчестья, однако в Акротосе этот обычай не был распространён. Желаешь — брейся или иди к магу, избавляйся от бороды заклинанием, никто и слова не скажет. Бромора уважали за его дела, а если за глаза и именовали чудаком, то его деловой репутации это никак не мешало. Свои косились немного поначалу, но давно привыкли, а на мнение чужаков Бро никогда особого внимания не обращал. Он только упрямо выдвигал вперёд свой широкий, квадратный подбородок и гордо нёсся по жизни, не обращая внимания на помехи.

— Айнура, сколько же я тебя не видел! — радостно улыбаясь, пророкотал Бромор и тут же, грозно нахмурившись, напустился на её провожатого: — Ты почему, гриб червивый, мэору магессу сюда привёл, а не в мои комнаты, как тебе было сказано?

Привратник, ничуть не обидевшись на «гриба», спокойно возразил:

— Ты, Бромор, прежде чем кипятиться и булькать, что твой котелок над огнём, лучше научись говорить чётко и без спешки. Горы-долы, ты ж сначала выпаливаешь на ходу обрывок фразы, вроде «отвести магессу ко мне», а после вдруг выясняется, что я должен был догадаться, что речь шла не про тебя, а про твои комнаты.

— Ой, да ладно тебе, не ворчи, Транг, — добродушно отмахнулся друг. — Ты лучше распорядись-ка там, чтоб нам пива какого-нибудь тёмного принесли, вот хоть «Чёрную пещеру», что ли, да с закуской.

— Тебе прямо сюда принести, — ядовито уточнил Транг, — или всё-таки в твои комнаты?

— Да я-то «Пещеру» и прямо посреди коридора готов пить, — не растерялся Бромор, — только вот гостья моя большего комфорта заслуживает.

— Ну тогда конечно, — фыркнул привратник и уже без насмешки поклонился магессе: — Моё почтение, мэора.

«Чёрная пещера» была отменно хороша. Хотя плохого пива гномы не варили вовсе, а уж за разбавление недобросовестными людьми любимого гномьего напитка могли с полным правом засудить преступника, лишив того имущества и пустив по миру. Своих обидчиков бородатое племя искало въедливо и дотошно, а обиды могло помнить не то что годами — веками, так что с ними редко связывались. Тем более что человеческие власти перед гномами не то чтобы лебезили (этого бородатые крепко не любили), но, скажем так, всегда помнили, у кого в этом мире больше всего золота и тайных возможностей подёргать за нужные ниточки.

Настроение у Айриэ слегка повысилось, что даже Бро отметил — вскользь, в разговоре, не торопясь лезть с расспросами. Драконна и сама всё ему рассказала чуть позже.

— Горы-долы, я уж думал, мы опять не увидимся. Хорошо, что ты выбралась старого приятеля навестить, — хитровато улыбнулся Бромор и прищурил свои и без того маленькие зеленовато-голубоватые глазки. — Хотя Кон и говорил, что ты обещала заглянуть…

— Обещала — вот и делаю, хотя и совмещаю приятное с полезным, — усмехнулась в ответ Айриэ.

— Полезное — это всегда хорошо, — согласился Бро, отхлёбывая из своей кружки и деликатно причмокивая от удовольствия.

— А Конхор, кстати, где, что поделывает?

— Ты не поверишь, Айриэ, Кон за море рванул! — хохотнул Бромор и покачал головой. — Вот уж и правда Неугомонный! Хотя я ему даже позавидовать немного готов. За морем я ещё не бывал, а на Стайфарре столько всего неизведанного!..

Он по давно водившейся за ним привычке погладил ладонью свой гладкий подбородок и мечтательно вздохнул, хотя Бромор и мечтательность сочетались плоховато. Он скорее играл — отчасти для себя, отчасти для подруги — чем действительно жалел о том, что не отплыл вместе с кузеном. В конце концов, если бы Бромор по-настоящему хотел побывать на Стайфарре, он бы туда отправился, невзирая ни на какие препятствия.

Айриэ рассказала гному про свои кайдарахские приключения.

— А после? Ты лечила мир?

— Всё оставшееся время «драконьего дня», — кисло подтвердила Айриэ.

Она вспомнила бесконечное скольжение по запутанным силовым нитям мира — скольжение в драконьем облике, на магическом уровне реальности. Нудно, выматывающе, холодно, скучно, пусто, но необходимо. Больше-то некому. Осторожно, касаясь крыльями спутанных нитей, мягко заставляя их расправиться и лечь так, как полагается. Где-то гасить в зародыше вспухающие «узлы», где-то дохнуть драконьим огнём на почерневшие нити, очищая их от налипшей дряни. Это совсем не то, что настоящий, свободный полёт, но пользы для мира от него гораздо больше. Только этим и остаётся утешаться, мысленно усмехнулась она.

Разумеется, за неполные сутки весь Акротос на крыльях не облетишь, но сколько смогла — сделала. Ещё Айриэ успела понять, что ситуация с магической оболочкой сейчас гораздо лучше, чем когда состоялся приснопамятный уход драконов из этого мира. Как ни странно, уход пошёл Акротосу на пользу — по меньшей мере, помог предотвратить магическую катастрофу, это уж точно. Однако наблюдателей оставить стоило бы, Саэдрэ был прав.

— Подумать только, до знакомства с тобой я и не знал, как вы, драконы, нужны Акротосу, — задумчиво заметил Бромор

Айриэ досадливо поморщилась.

— По-хорошему, мы не должны бросать без присмотра ни один мир. Только нас маловато, на все не хватает. Видела я такие «брошенные» миры — не наяву, моей расе туда хода почти нет. Саэдран показывал в магических зеркалах — давно, ещё когда он только взялся меня опекать. Так вот, миры без магии — зрелище ужасающее, поверь мне, Бро, особенно если эти миры ещё и технические. Люди и прочие им подобные расы умудряются так испакостить дом, в котором живут, что просто диву даёшься.

— Ох, да, за людьми постоянный присмотр нужен, — тяжко вздохнул гном и почесал кончик своего мясистого, толстенького носа. — Правда, есть у них немало превосходных качеств, потому я с ними и вожусь.

— Аналогично, Бро.

Друзья переглянулись, хмыкнули и в полном согласии направились в сторону кухни. Было самое время поужинать.

На следующий день мелкая, холодная морось продолжала сыпаться с неба, добавляя грязи на улицах Страйкана. Ровные же камни гномьей дороги маслянисто блестели; вода впитывалась в песчаную «подушку» и уходила в землю. Контраст сильно бросался в глаза, особенно после того, как пришлось свернуть на немощёную «человеческую» улицу. Драконна, не утерпев, выехала навстречу Бромору, которому пора уже было возвращаться после осмотра заключённых. Метаться без дела по комнатам Гномьего Двора сил уже никаких не было, хотя Шоко прогулкой был недоволен. Ещё бы, тёплая и сухая конюшня гораздо приятнее чавкающей грязи под копытами, но неугомонной хозяйке разве это объяснишь?..

Приговорённых к каторге держали в дощатых, кое-как слепленных бараках на окраине города. Бараки были обнесены высоченным каменным забором, который наверняка был дополнительно усилен заклинаниями, предотвращавшими побег заключённых. Обычно тюремный караван задерживался в Страйкане дней на пять — этого времени гномам хватало на то, чтобы осмотреть всех каторжников и отобрать тех, кого они намеревались выкупить.

Слухов про выкупленных среди людей ходило немало — как хороших, так и плохих. Многие кривились презрительно: мол, гномы себе рабов покупают, чтобы потом использовать на самых чёрных работах. Однако Айриэ доподлинно знала, что жили эти «рабы» получше многих свободных людей. Ели досыта, спали в нормальных кроватях, а не на голых досках или вонючей, гнилой соломе, как на человеческой каторге. Работали много, но непосильных трудов от них никто не требовал. Со временем обретали свободу, причём успевали скопить денег на дальнейшую жизнь — начать своё дело или ещё как-то устроиться. К слову, трудились гномы наравне со своими «рабами», много и без устали, просто им были необходимы обученные рабочие для определённого вида работ, не требовавших магии. Самих-то гномов было мало по сравнению с людьми, а объём работ, за которые брались бородатые — внушительным. Одна прокладка приличных дорог чего стоила. Но зато и стояли такие дороги не века даже, а тысячелетия, требуя разве что подновления наложенных на них чар, да и то редко.

Нахохлившийся Бромор, надвинувший капюшон плаща на самый нос, попался Айриэ навстречу почти возле самых бараков. Гном ехал верхом на невысокой, мохнатенькой, толстоногой лошадке горской породы.

— И чего тебе под крышей не сидится? — недовольно спросил он. — Погода мерзкая, я, кажется, простуду подхватил — придётся к Джамору за настойкой идти, а они у нашего целителя гадостные на вкус.

Бромор шумно высморкался в огромный платок и наотрез отказался разговаривать под дождём. Пришлось возвращаться на Гномий Двор, терпеливо дожидаться, пока друг сходит к целителю, выпьет снадобье, отплюётся и наворчится всласть. Только после этого Бро согласился поговорить о том, что интересовало драконну.

— Ну видел я твоего приятеля. А-апчхи!.. — мрачно чихнул гном. — По-моему, не жилец. Непонятно, как он до сих пор не умер. Сдаётся мне, его твоя магия искалечила, но она же его в этом мире держит и не даёт уйти окончательно.

— Думаешь, лучше добить, чтоб не мучился? — не менее мрачно поинтересовалась магесса. — Будь здоров!

— Спасибочки. А-апчхи!.. Да нет, раз уж он столько прожил, протянет и ещё немного, я думаю. Может, ты что-то сумеешь сделать.

Он опять тронул подбородок. Жест со стороны смотрелся довольно забавно: будто гном в очередной раз желал убедиться в отсутствии там всякой растительности.

— С собственным проклятием? Сомневаюсь. Вот если только… — она прикусила язык, потому что озвучивать эту возможность не хотелось. Может, не придётся прибегать к этому последнему средству или оно всё равно Фирниору не поможет… Ладно, надо сначала смотреть, как у него обстоит дело с магическими потоками. Вот окажется юноша на Гномьем Дворе, тогда и будет время разобраться.

— Я тебя завтра в бараки проведу, как мою помощницу, так что сама посмотришь на месте, — сказал Бромор. — Только хорошо б ты иллюзию другую на лицо надела, на всякий случай. И коня своего приметного замаскируй.

— Мальчишку выкупить надо, а не в бараках оставлять.

— А вот это сложней. Сама же понимаешь, осуждённые за преступления против короны не выкупаются. Им дорога только на человеческую каторгу, медленно подыхать в каменоломнях.

Об этом Айриэ знала, но она полагала, что будет несложно подкупить какого-нибудь человеческого чиновника, чтобы тот закрыл глаза на исчезновение государственного преступника. Подумаешь, запишут Фиора как умершего, его смерть никого удивить не должна, скорее уж наоборот — её должны ожидать в любой день. Кажется, начальник тюремного каравана отвечает только за доставку каторжников к гномам и показ «товара», а вот оформлением бумаг и передачей людей уже занимается какой-то местный чиновник, из Страйкана. Кажется, имеет смысл со взяткой подкатываться именно к нему.

— Я и сам думал поговорить с нужным человеком, но его сегодня не было. Дочка, что ли, у него сильно болеет, не знаю толком. А его заместитель мне, кстати, не понравился. Крыса подлая, — припечатал гном и в знак подтверждения оглушительно чихнул. — Если договариваться, то с самим браем Грейниром, причём так, чтобы его заместитель ни о чём не пронюхал.

— Договоримся. Заплачу сколько скажет, — равнодушно сказала Айриэ. Что ей деньги — если надо, ещё заработает, да и вообще на её счету уже должно быть немало золота. Вон, один только Кайнир весьма высоко оценил её помощь в деле Файханасов, пришлось даже просить короля быть менее щедрым. Зачем ей столько местного золота, если она скоро отсюда уйдёт и неизвестно, когда в следующий раз вернётся в Акротос?.. — И вообще, я бы лучше подождала, пока Фирниора привезут сюда, тогда уже и посмотрела, что с ним.

— А ты уверена, что он доживёт? Лично я — нет. А-апчхи!

— Да будь ты уже здоров! — искренне пожелала драконна и, как ни странно, Бромор больше не чихал. То ли снадобье наконец подействовало, то ли она друга «сглазила наоборот». С драконами иногда такое случается. — Ладно, уговорил, поеду завтра с тобой и внешность поменяю, разумно говоришь.

На следующее утро Айриэ нацепила на себя облик той грудастой наёмницы с косой и отправилась с Бромором в бараки. Встретившиеся в коридорах Гномьего Двора соплеменники Бро смотрели на неизвестно откуда появившуюся чужачку спокойно, больше интересуясь её бюстом и кокетливо распущенной шнуровкой ворота рубашки. С Бромором пошли ещё пятеро его помощников, нагруженных ларчиками с магическими браслетами подчинения.

В бараки они попали беспрепятственно, охрана нисколько не возражала. Подумаешь, понадобилось уважаемому браю гному зачем-то с собой ещё и человеческую наёмницу привести — главное, он за неё поручился.

Будущих каторжников перед встречей с гномами явно постарались привести в порядок и хотя бы отмыть после стольких дней пути по раскисшим от грязи дорогам. Получилось это у тюремных властей плоховато. Бараки пропахли едким дешёвым мылом, а заодно запахом усталой безнадёжности и скрытого отчаяния. По крайней мере, для Айриэ эти эмоции пахли именно так: кисловато, затхло, временами резко и очень навязчиво — не сразу избавишься.

Люди сидели в тесных, тёмных клетушках по четверо; вместо обычных дверей и стен были решётчатые, из толстых железных прутьев. Всё на виду, только дыру в полу — для отправления естественных потребностей — прикрывала дощатая перегородка высотой фута четыре. В бараках и мужчины, и женщины встречались вперемешку, но внутри клетушек людей хотя бы разделили по половому признаку. Женщин было заметно меньше; на каторге их ждала нелёгкая работа портних, прачек и поварих, обшивавших, обстирывавших и кормивших прочих каторжан.

Охранники выводили заключённых по одному и объявляли, за что и на какой срок человек был осуждён. Бромор сосредоточенно осматривал каторжников, иногда задавал какие-нибудь вопросы. После либо просил вернуть человека в клетушку, либо говорил одному из своих помощников надеть на правую руку каторжника магический браслет подчинения, помогавший гномам управлять своими буйными работничками. После чего отобранного каторжника охрана сноровисто уводила в отдельный барак, где все прочие «счастливчики» обречённо дожидались, когда их заберут гномы. Впрочем, выбранные реагировали по-разному. Кто-то откровенно боялся, кто-то начинал дерзить или сыпать ругательствами, в чьих-то глазах читалось облегчение, смешанное с робкой надеждой. В основном люди в клетушках угрюмо молчали — очевидно, опасаясь наказания, и только провожали гномов глазами, но кто-то и распускал язычок. Начальник тюремного каравана сопел, потел и угрожающе хмурился, но при гномах карами заключённых не стращал. Или, скорее уж, стращал молча.

Айриэ с самого начала приняла скучающий вид, позёвывала, на заключённых посматривала с лёгкой брезгливостью, а на похотливые взгляды охранников реагировала нагловатой ухмылочкой. Во втором бараке она нарочито скучала и, «потеряв терпение», попросила у брая гнома разрешения посидеть в сторонке, отдохнуть, «раз я вам пока не нужна, а то мне ночью выспаться не удалось». Бромор важно кивнул, и Айриэ, позаимствовав скрипучий табурет в комнатушке охранников, устроилась недалеко от входной двери, привалившись спиной к стене. Она прикрыла глаза и сделала вид, что продремала всё то время, пока Бромор занимался отбором.

Они с Бро заранее договорились, что третьим осмотренным бараком будет тот, где содержали Фирниора. Гном примерно объяснил, где находился лежащий в забытьи юноша. Больных держали в дальнем закутке, отделив от прочих каторжников, хотя в настоящий момент там находился только Фирниор, прочие считались здоровыми.

После осмотра второго барака Бромор важно заявил, что намеревается посетить вон тот, самый дальний.

— Брай Бромор, так ведь вы его вчера уже осматривали, — подобострастно улыбаясь, напомнил начальник тюремного каравана.

Поскольку ему полагался процент от каждого выкупа за каторжника, желание всячески угождать Бромору с помощниками было вполне объяснимым.

— Осматривал, но не до конца, — недовольно заметил Бромор. — Простудился я вчера и плохо себя чувствовал.

— Ох, брай, погода сейчас такая отвратная, что немудрено насморк подхватить! — сочувственно закивал начальник, отчего его полноватые щёки заколыхались, как плохо застывшее желе. — Надеюсь, целители вам помогли и вашему здоровью ничто более не угрожает?

— Спасибо, не жалуюсь, — важно ответствовал гном и решительно направился к указанному бараку, вынудив свиту последовать за собой.

Барак был самым маленьким из всех и таким щелястым, что наверняка насквозь продувался холодным ветром. Самое лучшее место для заболевших, кто бы сомневался. Вдобавок внутри имелись всего три жалких масляных лампы, не способных толком разогнать мрак. Несмотря на сквозняки, отчётливо воняло прогорклым жиром, чадом от ламп, какой-то кислятиной и подстилкой из крысиных гнёзд. Мрачно, сыро и безнадёжно, как в склепе.

Клетушки здесь были расположены как-то бестолково — не двумя длинными рядами вдоль стен, как в прочих бараках, а поперёк, образовывая короткие боковые проходы. Заключённых здесь было немного — очевидно, те, кто не поместился в большие бараки. Бромор принялся их осматривать — неторопливо, задавая вопросы почти каждому и после что-то вполголоса обсуждая с помощниками на гномьем языке. Прочие почтительно внимали, не понимая ни слова. В общем, Бромор всячески тянул время, как было условлено.

Айриэ опять «отпросилась у нанимателя» и, лениво покачивая иллюзорным бюстом, плавно проплыла мимо тоже заскучавших охранников. У входа стояла небольшая скамейка — очевидно, на ней сидели дежурившие в бараке караульные. Драконна аккуратно сотворила фантом — точную копию наёмницы, а на себя одновременно с этим набросила мощный «отвод глаз» и отступила в сторону. Иллюзия уселась на лавочку и прикрыла глаза. Охрана глазела на задремавшую наёмницу, но Бромор быстро их отвлёк, решив проверить всех заключённых в бараке заново. Мол, вдруг он вчера из-за плохого самочувствия кого-то пропустил. Начальник тюремного каравана возвёл глаза к потолку с мученическим видом (пользуясь тем, что Бро смотрел в другую сторону), однако беспрекословно приказал охранникам выводить каторжников по одному для осмотра. Наверняка считал это въедливой гномьей дотошностью, но заодно и слабо надеялся, что Бромор выберет ещё каторжников и тем самым увеличит его, начальника, заработок.

Айриэ медленно и осторожно пробиралась по проходу, аккуратно миновав столпившихся в боковом коридорчике гномов и людей. «Отвод глаз» работал превосходно — ещё бы, сил в это заклинание магесса вложила немало. Резерв опустел почти наполовину, зато чужие взгляды исправно скользили мимо. Драконну никто не замечал, а полумрак, царивший в этом тесном, вонючем бараке, только помогал. Припомнив пояснения Бро, Айриэ с некоторым усилием (плечи у наёмницы были по-мужски широкими), протиснулась в узкий проход между двумя клетушками — к счастью, пустыми, иначе тут никакой «отвод глаз» не помог бы.

Клетушки загораживали собой железную дверь, отделявшую остальной барак от помещения «тюремного лазарета». Дверь находилась правее центрального коридора и от входа не просматривалась. Обернувшись и убедившись, что её никто не видит, Айриэ подступила к двери. На ней висело совсем простенькое охранное заклинание — на дверях бараков плетения куда серьёзней и сложней. Поскольку караулить беспомощного Фирниора нужды не было, охранников к лазарету не приставили, так что Айриэ беспрепятственно проникла внутрь, придержав рукой и одновременно своей магией массивную дверь, чтобы та не лязгнула.

В этом тесном помещении лампа была всего одна, крысами пахло ещё отчётливей, а холод и сырость так и норовили пробраться под распахнутую куртку и ворот рубахи, заставляя ёжиться от неуютного ощущения. Каково же здесь приходится бедным больным?..

Драконна зло, почти беззвучно фыркнула и двинулась вперёд — к тому месту, где стояла лампа, а на низком топчане лежал кто-то, укрытый небрежно наброшенным тонким драным одеялом.