Не буду врать. Я был готов поклясться, что на середине толчка услышал стук в дверь. Однако у меня не возникло ни единой догадки о том, кто мог стучаться в дверь моей спальни. Особенно в час ночи, когда мой член находился глубоко внутри девушки моей мечты. Вдруг это был серийный убийца? Хотя, если честно, меня бы и это не остановило. Разве что он был вооружен пистолетом. От человека с ножом мы, наверное, смогли бы удрать. Но вот от пистолета так легко не скрыться. Что ж, тогда я бы умер счастливым и внутри Клэр.

Потом у меня промелькнула мысль, что это Джим вломился ко мне в дом и что сейчас он начнет донимать меня из-за двери воплями в духе «надеюсь, ты знаешь, что делаешь с этой штукой» или «Клэр для меня как сестра. Смотри, чтоб довел ее до оргазма шесть раз».

Думать о Джиме в такой момент было категорически неправильно, и мой член едва не поник.

Но только едва.

Клэр сотворила своей вагиной какой-то супермощный маневр, отчего у меня возникло ощущение, будто у нее есть кулак, и он сдавил мой пенис точно мячик для снятия стресса. Пресвятая мать всех вагин!

Моя голова немедленно вернулась в игру – даже дальше, чем нужно. Клэр делала мне настолько хорошо, что хотелось, чтобы это длилось вечно, но ее маленький вагинальный кулак продолжал сжимать меня, и я чуть было не расплакался – до того мне было приятно. Она была теплой, тесной и обхватывала меня поистине идеально. Я был готов выступить тотальным придурком и сравнить ее вагину с теплым яблочным пирогом, как в том фильме. И не просто с каким-то яблочным пирогом, а с яблочным пирожком из «Макдональдса», которые настолько теплые и вкусные, что их ставят в однодолларовое меню, чтобы вы могли позволить себе слопать одиннадцать штук. Я бы мог съесть одиннадцать миллионов вагин Клэр. Тихие звуки, которые она издавала, пока я вталкивался в нее, приближали меня к оргазму гораздо быстрей, чем хотелось бы. Он ее просьб не останавливаться у меня чуть не взорвалась голова… а вместе с ней и головка.

В попытке замедлить надвигающийся оргазм я поцеловал Клэр, но добился совершенно противоположного результата. Ничего вкуснее и слаще ее рта я в жизни не пробовал, и когда ее язык заскользил рядом с моим, мой член начал пульсировать у нее внутри. Вторгаясь как можно глубже в ее гостеприимный жар, я ощутил, как взрываюсь в оргазме – настолько мощном, что испугался, как бы не лопнул презерватив.

Нам всем было известно, что у меня суперсильная сперма. История могла повториться еще раз. Мои маленькие чертовы головастики бились между стенками презерватива и истошно вопили: «Этот человек не дает нам выйти! Да будь он проклят!»

После первой ударной волны моего оргазма из-за двери донесся тоненький голосок.

– Мамочка, я хочу пить.

И я, выстреливая в презерватив сотнями тысяч разъяренных, потрясающих кулаками сперматозоидов, расхохотался, после чего рухнул на Клэр, стараясь, однако, не раздавить ее. Она должна была остаться жива, чтобы мы могли проделать все это снова. Я не был большим поклонником некрофилии.

Несколько минут мы лежали, тяжело дыша, а потом на меня опять напал смех. Как я умудрился забыть, что в доме ребенок? Я ведь на самом деле подумал, что в дверь, прежде чем ее выломать, вежливо стучится маньяк. Непонятно почему, но это показалось логичнее, чем вспомнить, что у меня есть ребенок и что он в одном со мной доме.

– Мамочка!

– Одну минуту! – крикнула Клэр прямо мне в ухо.

Приподнявшись немного, чтобы увидеть ее лицо, я спросил, не стоит ли в следующий раз примотать его скотчем к кровати, и она, к полной моей неожиданности, просияла. Вообще-то я шутил насчет скотча. Вроде как.

– Надо придумать, что соврать ему насчет того, чем мы тут занимались, – сказала она.

– Ты… ааах! О ч-ч-черт! – вырвалось у меня.

Ну вот опять. Опять сработал вагинальный кулак. Что за черт это было?

– Так. Что, блин, ты сейчас сделала своей вагиной? По-моему, я опять кончил.

Она рассмеялась и тем самым вытолкнула мой обмякший член из своей вагины. Чувство утраты было так велико, что я хотел было надуться, но потом вспомнил, что за дверью спальни до сих пор стоит Гэвин.

Вау, ну и отстойные же мы родители. Надеюсь, он не расшиб себе голову или еще что до крови.

Прости, сынок, мама с папой были заняты игрой в «спрячь салями». Как твоя голова?

Скатившись с Клэр, я взял с тумбочки салфетку, чтобы завернуть в нее презерватив, но перед этим ухмыльнулся и показал его содержимому средний палец. Обломись, чуваки! Не сегодня!

– Кегель, – сказала Клэр, торопливо набрасывая через голову блузку и натягивая юбку. От моего внимания не укрылось то, что трусики она надевать не стала.

– Погоди, что? Почему мы вдруг заговорили о хлопьях?

В этот момент Гэвин задергал за дверную ручку так сильно, что я бы не удивился, если б он ее вырвал. Я свесил ноги с кровати и, натянув боксеры, вслед за Клэр подошел к двери.

– Не «Келлогс», Дженни, а Кегель, – рассмеялась она. – Это объяснение, почему у меня такая крутая вагина.

За комментарий о Дженни я хотел было шлепнуть по ее хорошенькой маленькой заднице, но не успел. Она уже распахнула дверь, за которой, со скучающим видом прислонившись к дверному косяку, стоял Гэвин.

Клэр присела на корточки и обняла его.

– Дружок, все в порядке? Испугался чего-то? – спросил я, ероша волосы у него на макушке.

– Что это вы тут делали?

Господи, прямиком к делу.

Клэр отодвинулась от него и подняла взгляд на меня.

– Э-э-э… – замялась она.

– Вы что, играли в какую-то игру? – спросил он.

Я хмыкнул, гадая, стукнет ли меня Клэр, если я расскажу ему правила игры в «спрячь салями». Первое правило игры в «спрячь салями» – не стучаться во время игры в закрытую дверь, за исключением случаев, если у тебя из глаз идет кровь или что-то горит. Например, твои волосы. Все прочее может подождать до конца игры.

– Ну, нам было нужно сделать телефонный звонок. Очень важный телефонный звонок, – уточнила Клэр.

Гэвин, судя по лицу, не особенно ей поверил.

– Это был очень длинный телефонный разговор, – пустился объяснять я. – Очень-очень большой и важный. Мы не могли откладывать его ни на минуту, и как только мы его сделали, то уже не могли остановиться, иначе нам стало бы… больно. Вот почему мы не отвечали, когда ты стучался в дверь. Да-да, этот телефонный разговор был очень большим и длинным. Твоя мамочка даже закричала, когда увидела, какой он большой.

Клэр ущипнула меня за бедро.

– Твой папочка немного преувеличивает насчет размеров этого телефонного разговора, – сказала она сухо.

Я разинул рот, а Гэвин непонимающе взглянул на меня. Клэр же, стоя перед ним на коленях и раздраженно глядя на меня, даже не осознавала, какое именно слово она только что произнесла.

В животе у меня запорхал целый рой бабочек, и мне захотелось схватить их обоих в охапку и закружить по комнате. Мы еще не обсуждали, говорить ли Гэвину, кто я такой, и хотя услышать из уст Гэвина «папа» было самым моим заветным желанием, я не хотел подгонять Клэр, ведь она так долго воспитывала его одна. Я хотел, чтобы она сама пришла к такому решению – когда поймет, что может доверить мне и себя, и нашего сына.

И тут до нее дошло. Ее лицо стало таким белым, что я испугался, как бы ее не вырвало прямо на мои голые ноги. Ее взгляд заметался между мной и Гэвином, потом остановился на моих глазах, и она быстро встала.

– О боже. Извини меня. Не знаю, с чего вдруг я это ляпнула, – прошептала она, оглядываясь на Гэвина, который стоял и смотрел на нас, как на идиотов. – Черт. Скажу ему, что я просто пошутила. Что говорила о телефонном звонке или еще что. О боже! Какая же я тупица, – пробормотала она.

Я провел ладонями по ее рукам, успокаивая ее.

– Эй. Послушай меня. Все нормально. Даже прекрасно. Я давно хотел попросить, чтобы ты ему рассказала, но боялся поторопить события, – объяснил я.

Она испустила вздох облегчения.

– Ты уверен? Не хочу, чтоб ты делал то, к чему еще не готов.

– Детка, я был готов с момента, как вытряхнул глупость из задницы и пришел поговорить с тобой после той первой недели.

Она прильнула ко мне и быстро чмокнула в губы, после чего подхватила Гэвина на руки.

– Итак, Гэвин, – сказала она. – Ты знаешь, кто такой папочка?

Он уставился на меня и на несколько минут погрузился в задумчивость. Я начал волноваться. Вдруг он не захочет, чтобы я был его отцом? Вдруг он решит, что я слишком строгий или слишком глупый? Черт, и зачем я только заставил его оттирать с пола зубную пасту… Клевые отцы не заставляют своих детей заниматься таким дерьмом. Клевые отцы водят своих детей в стрип-клубы, разрешают им закатывать дома шумные вечеринки, а по воскресеньям, собирая вместе команду для фэнтези-футбола, угощают их травкой.

– Деда – это твой папочка? – спросил он.

Клэр кивнула.

– Какой ты у меня смышленый малыш! Да. Деда – это мой папочка. А Картер – это твой папочка.

Мы оба стояли в молчании, пока Гэвин переводил взгляд с Клэр на меня и обратно.

Да он всерьез оценивает меня.

– Я куплю тебе приватный танец, а в следующее трансферное фэнтези-окно дам дунуть, – выпалил я.

Клэр посмотрела на меня так, словно я спятил.

– Можно я буду звать тебя папкой-тряпкой? – наконец невозмутимо спросил Гэвин, проигнорировав мою вспышку.

И увидел Гэвин, что отец – это хорошо.

Да. Я процитировал Библию и сравнил своего сына с Богом. Заткнитесь.

В ответ на запрос Гэвина Клэр рассмеялась.

– Может, ты будешь называть его просто папочкой? – спросила она.

– А может, я буду называть его просто попочкой? – отпарировал Гэвин.

Наш маленький гений придумывал для меня свой вариант папочки. И зачем только я волновался.

– А может, мы отправим мамочку спать и придумаем мне новое прозвище, пока я буду укладывать тебя в кроватку? – спросил я, забирая его у Клэр.

Привстав на цыпочки, Клэр чмокнула в щеку сначала нашего сына, а потом меня. Гэвин склонил голову мне на плечо и обвил своими ручонками мою шею.

– Хорошо, папуленчик.

Мы с Клэр дружно расхохотались. Выходя в коридор, я оглянулся на нее и одними губами проговорил «спасибо», а потом понес Гэвина в его спальню.

***

Даже не знаю, почему я думала, что Картер испугался, когда назвала его отцом Гэвина. Ничего подобного не произошло, и это лишний раз доказывало, насколько он замечательный.

Пока Картер укладывал Гэвина спать, я оделась в топик и шортики, которые взяла с собой вместо пижамы, потом почистила зубы и вернулась в постель, где свернулась калачиком под одеялом и стала ждать возвращения Картера. Я уже засыпала, когда почувствовала, как матрас прогнулся, а вокруг моей талии обвились его руки. Улыбнувшись, я устроилась поуютнее у его теплого тела.

– Все нормально? – пробормотала я сонно.

– Угу. Он решил, что больше не хочет пить, но заставил прочитать ему сказку. И мы сошлись на «папуле», – добавил он со смешком.

– Ты легко отделался. Пару недель назад он называл меня «старушенцией» и никак иначе.

Я лежала в объятьях Картера, и мне было комфортно как никогда в жизни.

Приблизительно пять минут.

Вот оно, доказательство того, что в кино нам демонстрируют полную чушь. Из-за того, что между подушкой и моей головой лежала его рука, моя шея изогнулась под неудобным углом и уже начала ныть. Плюс под его тяжелой ладонью у себя на талии я потела, как проститутка в церкви, а в том месте, где моя взопревшая задница соприкасалась с его колючими волосатыми бедрами, меня точно кусали тысячи комаров.

Наверное, будет нехорошо, если пнуть его, да?

Я чуть-чуть сменила положение. Мне не хотелось, чтобы он думал, будто я не люблю обнимашки, но лежать совершенно неподвижно было выше моих сил. Может, если подождать еще немного, то он заснет, и я смогу из-под него выбраться? Все-таки не зря Каннингемы в «Счастливых днях» спали раздельно. Потому-то они и выглядели такими довольными и хорошо отдохнувшими. Марион не приходилось терпеть, как о нее трутся волосатые ноги Говарда.

– Клэр, выкладывай, – пробормотал около моего уха Картер.

Черт. Неудобно-то как. У нас только что впервые за годы был секс, а теперь мне предстоит сказать ему, чтобы он отодвинулся, иначе я не засну. Я самая неромантичная женщина в мире.

– Что выкладывать?

– Ты уже десять минут ерзаешь и вздыхаешь, – ответил он.

У меня синдром Туретта, синдром беспокойных ног и сердце бабуина, поэтому каждый раз, когда эта мохнатая штуковина делает удар, я вздрагиваю и вздыхаю.

Черт, я же все время учу Гэвина честности. А сама, вместо того, чтобы сказать Картеру правду, пытаюсь придумать, как убедить его, что у меня органы обезьяны.

– Нуууу… в общем, я еще ни с кем не ночевала в одной кровати. Только с Лиз, но мы обе всегда были пьяные.

Картер, лежа позади меня, поперхнулся смешком.

– Можешь повторить? Только теперь помедленнее и поподробнее, – пробормотал он.

Я рассмеялась и шлепнула его по руке.

– Я серьезно.

– Я тоже. Вы ведь были при этом голыми, да? Скажи, что вы были голыми.

Сердце бабуина или правда. Сердце бабуина или правда…

– У меня сейчас отвалится шея, и мне так жарко, что одеяло может воспламениться, – выпалила я.

Картер подозрительно затих.

Проклятье. Я ранила его чувства.

– Слава тебе господи, – проговорил он, расплетая обнимающие меня руки. – А у меня затекла рука и свело ноги.

*** 

– Когда собаку чешут, блохи получают массаж. Ха-ха, фермер!

Я уже проснулась и, лежа в постели, наблюдала за пробивающимися из-за занавесок лучами рассветного солнца. Когда Картер забормотал во сне, мне пришлось захлопнуть ладонью рот.

Господи, вот уж точно «каков отец, таков и сын». Очевидно, Картеру ни разу не сообщали об этой его привычке. От мысли о женщинах, с которыми он делил постель, мне стало противно, и я на некоторое время задвинула ее куда подальше.

Он лежал на спине, забросив одну руку за голову, а вторую положив себе на живот. Будь мы в порно, то под одеялом он был бы голым и с торчащим членом олимпийских размеров, а я бы, исполняя роль шлюшки, стягивала с него одеяло, чтобы сделать ему минет.

Бау-чика-вау-вау.

Я не была шлюшкой, и мы были не в порно. Однако порнофильмов я пересмотрела достаточно, и потому знала, что делать. Взглянув на часы на тумбочке, я поняла, что до пробуждения Гэвина у меня есть минимум час. Потом снова посмотрела на умиротворенное лицо Картера и вспомнила, сколько удовольствия доставил мне этой ночью его рот.

Окей, я смогу. В конце концов после того, как мы встретились, он подарил мне два крышесносных оргазма. Пришло время сравнять счет, чтобы не чувствовать себя такой эгоисткой из-за того, что сейчас из нас двоих лидирую я.

Я медленно стянула с него одеяло и, опершись на локоть, осторожно подцепила кончиком пальца резинку его трусов, чтобы заглянуть внутрь.

Привет-привет, здоровячок.

Вау. Здороваясь с его членом, я ощутила себя настоящей шлюшкой. А ну-ка, лизнем-ка его…

Хе-хе. В рифму.

Не отвлекайся!

Я придвинулась поближе к нему и сползла вниз, чтобы мое лицо оказалось на уровне его талии. Тут мой локоть соскользнул на простыне, и я автоматически отдернула от его трусов руку, чтобы восстановить равновесие и не упасть на его спящее тело. Раздался громкий щелчок резинки по коже. Затаив дыхание, я замерла, высматривая на его лице признаки пробуждения.

– Маффины в подвале, – пробормотал Картер во сне.

Посмотрев ему между ног, я увидела, что Мистер Кончун начал просыпаться. Ха. Вот это да. Его заводят сны о маффинах. Надо будет напечь их на завтрак. Интересно, есть ли у Картера дома черника? Нет ничего лучше свежих черничных маффинов, но наверное можно…

Дьявол! Почему мне так сложно сконцентрироваться на пенисе? Особенно на таком симпатичном, как у Картера.

И таком твердом!

Я закрыла глаза и представила Дженну Джеймсон, только без уродливых от инъекций губ и без фингала от Тито. Как можно медленнее встала на четвереньки и оседлала Картеровы ноги, а затем, запретив себе тратить время на размышления о маффинах и порнозвездах, наклонила голову и кончиком носа провела по всей его длине поверх ткани боксеров.

Ого, от моего прикосновения он стал еще тверже. Отлично! Поглядим, как он вырастет.

Ча-ча-ча-чиа!

Черт. Никаких рекламных песенок в момент, когда я собираюсь лизнуть его член.

Я поставила локти по сторонам Картеровых бедер, а задницу задрала в воздух, чтобы не дотрагиваться до его ног и не потревожить его. Затем, очень-очень осторожно сдвинув эластичную ткань боксеров вниз, выпустила на свободу его эрекцию.

Я бросила быстрый взгляд на его лицо и, довольная тем, что он по-прежнему спит, выдохнула прямо ему на пенис, который к этому времени находился в паре сантиметров от моего рта. И увидела, как он становится невероятно длинным и твердым.

Серьезно? От одного только моего дыхания? Или ему все еще снятся маффины?

Я одернула себя. Нельзя проявлять к пенису неуважение. Он был великим и могущественным, как Волшебник из страны Оз. И прямо сейчас этот Волшебник хотел, чтобы я лизнула его член из желтого кирпича. Приложив язык к его основанию под краем боксеров, которые я придерживала рукой, я лизнула его по всей длине и пришла в полнейший восторг от того, какой гладкой и мягкой была там его кожа. Добравшись до ложбинки прямо под головкой его пениса, я нажала кончиком языка посильнее.

Картер тихо застонал во сне, и его стон вызвал у меня улыбку.

Сместившись немного подальше, я начала облизывать головку его пениса. Покружила по кончику языком, затем захватила головку губами и всосала ее себе в рот.

Картер всхлипнул. Подняв голову, я увидела, что глаза у него по-прежнему крепко закрыты.

Ладно, все не так уж и плохо. Я смогу. Я грязная членососка! Лиз будет мною гордиться.

Лиз. Надо не забыть позвонить ей и спросить, нет ли у нее желания помочь мне с тремя сотнями шоколадных пенисов для ее вечеринки на выходных.

Я опустила голову ниже и, продолжая кружить языком по головке, втянула Картера немного поглубже. Капельки влаги, сочившиеся из него, оказались удивительно приятны на вкус. Практически как хлопья «Lucky Charms». Только солеными. И без лепрекона.

Зеленый клевер, желтая подкова, розовый член!

Я хихикнула. С пенисом Картера во рту. Слава богу, он еще спал. Сомневаюсь, что мужчинам нравится, когда над их пенисами смеются.

Я начала сосать сильнее, вбирая его на максимальную глубину, однако так, чтобы не подавиться. Стошнить на его пенис было бы не лучшим вступлением в мир минетов.

Он заполнял весь мой рот, и я не могла поверить, что все это происходит на самом деле, а рядом нет ни одного свидетеля. Подумать только, у меня – Клэр Морган – был во рту пенис. Мне не хватало аплодисментов и одобрительных хлопков по спине. Наверное, стоило дождаться, когда Картер проснется. Он бы как минимум сказал «молодчина».

Я медленно поднималась и опускалась по его длине, скользя влажными губами по гладкой коже.

Бедра Картера дернулись, и он опять застонал, а у меня от собственного могущества голова пошла кругом. Это ощущение длилось ровно до момента, пока я, еще раз пройдясь по его длине своим Кирби-ртом (да, мой рот назывался отныне как пылесос, и не вздумайте осуждать меня), не взглянула вверх и не увидела, что его глаза распахнулись, а тело застыло.

Когда мои губы сомкнулись вокруг головки его члена, он испустил дикий крик:

– С МОЕЙ ПИСЮЛЬКОЙ ВСЕ СОВЕРШЕННО НОРМАЛЬНО! ЭТО СЛУЧАЕТСЯ СО ВСЕМИ ПАРНЯМИ!

Он забрыкался подо мной, отбрасывая меня в ноги кровати, а потом сел и обеими руками прикрыл торчащую из-под белья часть своего пениса.

– Где Гэвин? – спросил он, шаря безумным взглядом по сторонам. – У него нет вагины.

Я лежала на спине, опираясь на локти, и недоумевала, какого дьявола с ним происходит.

– Хм… думаю, он еще спит. И ты, по всей видимости, тоже, – проговорила я.

– Где фермер с маффинами?

Вытянув ногу, я ткнула его носком в бедро.

– КАРТЕР! – рявкнула я. – Проснись!

Его взгляд наконец-то сфокусировался на мне. В смятении морщась, он быстро заморгал и тряхнул головой, точно пытаясь привести мысли в порядок.

– Мне опять приснилось, будто ты делаешь мне минет. Совсем как тем утром, когда Гэвин стоял в гостиной и наблюдал за тем, как я сплю. Черт, только этот сон был офигеть какой реалистичный, – пробормотал он.

Я понятия не имела, о чем он.

Он все еще блуждал встревоженным взглядом по комнате, словно ждал, что из-под кровати или еще откуда-то вот-вот выскочит Гэвин с криком: «Сюрприз! А я видел, как мамочка у тебя отсасывает!»

Он снова посмотрел на меня.

– Почему ты лежишь в том конце кровати?

Вздохнув, я поднялась и легла с ним рядом. Прислонившись к спинке кровати, я посмотрела вниз – туда, где его ладони по-прежнему закрывали торчащий из-под резинки пенис. Заметив, куда я смотрю, он быстро поправил боксеры.

Эх. Как жалко.

– Что ж, на сей раз это был никакой не сон, Картер. Когда ты начал метаться с криками о своей писюльке и о нашем сыне с вагиной, твой пенис на самом деле был у меня во рту.

Выражение его лица было бы уморительно смешным, если бы мой рот не скорбел о преждевременной утрате его пениса. Его пенис заслуживал собственного слогана: «Делает рот счастливым».

– О боже. Скажи, что я не прервал утренний пробуждающий минет. Скажи, что этого не было, и мы сможем притвориться, будто я не сбрасывал тебя со своего члена. От такого мое эго вряд ли оправится.

Я погладила его по щеке.

– Прости, солнце, но пока ты спал, мои губы и рот действительно находились на твоем члене, – прошептала я, и он застонал. – Однако замечу, что я была немного удивлена тем, что минет, оказывается, включает в себя пинки в грудину.

Он опять застонал, на этот раз от досады.

– Черт! Я не виноват. Просто в твоем присутствии у меня всегда встает – даже когда я в отключке, – и мне снятся о тебе грязные сны. Я решил, что мне опять снится тот утренний сон, вот и перепугался.

Он взглянул на меня и, надув губы, умоляющим голосом попросил:

– Сделаешь это еще раз? Ну пожалуйста.

Я рассмеялась – до того он был похож сейчас на ребенка.

Внезапно дверь в спальню открылась и в комнату влетел Гэвин. Забравшись на кровать, он плюхнулся между нами и проворковал, устраиваясь у меня под боком:

– Доброе утро, мамочка.

Картер вздохнул, понимая, что умолять больше нет смысла. Однако он улыбнулся и, глядя, как я заворачиваю Гэвина в объятья, соскользнул по спинке кровати вниз и забрался под одеяло.

Как только мы все улеглись, Гэвин оглянулся через плечо на Картера.

– Доброе утро, папа-бука, – сказал он, после чего снова повернулся лицом ко мне и начал играть с моими волосами.

Я рассмеялась. Картер и впрямь выглядел букой.

Он только покачал головой и тоже расхохотался.

Мне на щеку легла ладошка Гэвина, и он с самым серьезным видом заглянул мне в глаза.

– Эй, мам, – сказал он.

Я обняла его покрепче и улыбнулась.

– Что, детка?

– Дай посмотреть на свои сиськи.