1

— А, Фердман! Проходите, рад видеть вас таким цветущим. Бы еще раздобрели? Чересчур увлекаетесь пивом…

Старк встречал своего давнего подручного приветливо и не скупился на добрые слова.

— Здравствуйте, господин майор. И я искренно рад видеть вас таким бодрым и здоровым, — вскинул ладоши прибывший. Тяжелым, по размашистым шагом он пересек большой кабинет, направляясь к Старку, ждавшему его у стола с протянутой рукой.

— Садитесь. Давненько не было у меня здесь человека, столь любящего и понимающего жизнь во всех ее проявлениях.

Фердман удовлетворенно хрюкнул, услышав такую оценку. Это был крупный мужчина лет сорока пяти, с гладко выбритой квадратной головой, большеносый и толстогубый, маленькие глаза прятались под выдвинутыми вперед массивными надбровными дугами. Развалившись в кресле, он достал платок и обтер голову и лицо.

— Жарко, черт возьми, как в Африке. Думал, растоплюсь, пока на солнцепеке ловил такси. Тут я вроде бы в гостях…

— Надеюсь, у вас все благополучно, — сказал Старк, нажимая кнопку вызова секретаря. — Принесите виски и содовую, Анни. И фужеры побольше, — крикнул он. — Я знаю, Альфред, что охладит вас. А пока вот это… Прошу, угощайтесь.

— О, «Гавана», — восхитился Фердман, обнюхивая темно-коричневую длинную сигару.

«Тоже мне аристократ! Заметил этикетку, а выдает себя за знатока», — подумал Старк.

Фердман тем временем пододвинул настольную «гильотину». Крошечный металлический нож, щелкнув, отрубил кончик сигары. Зажег спичку, раскурил сигару и, полузакрыв глаза, картинно выражая блаженство, сделал несколько глубоких затяжек.

Вернулась Анни. На подносе — бутылки виски, содовой и ваза с матовыми кубиками льда. Уходя, она включила вентилятор. Волны взбудораженного пропеллером воздуха обрушились с потолка вниз, разгоняя табачный дым.

— Разбавляйте по своему вкусу… За встречу! — поднял бокал Старк.

— За встречу! — эхом отозвался Фердман и стал цедить сквозь стиснутые зубы ледяную жидкость.

— А теперь перейдем к делу, Альфред, — сказал Старк, поставив пустой фужер на стол. — Сразу же к делу, не теряя времени. Есть необходимость, и притом срочная, активизировать деятельность вашей энбургской резидентуры. Цель — установить задачи, которые решает недавно созданное там конструкторское бюро. Речь идет о совместной разработке советскими и восточно-германскими инженерами так называемой Х-конструкции. Вы хорошо знаете Энбург и…

— Не каждая хозяйка знает так свою квартиру, как я Энбург, — перебил Фердман.

Старк сердито посмотрел на немца.

— Перестаньте хвастать, Фердман. Слушайте. Наиболее подходящая кандидатура для выяснения всех этих дел — «Финн». Он, безусловно, должен знать, о чем идет речь. Что касается «Дункеля», его трогать запрещаю. Такого агента у вас на связи никогда не было. Не только фамилию, но и кличку его забудьте. Надеюсь, понятно?

— Понял и принял к сведению.

— Заставьте как следует работать женскую агентуру. Дайте задание повертеться около работников бюро, завести знакомства. Встряхните официантку из Дома офицеров, надеюсь, она еще не «покраснела»?

— Нет, как можно. Она у меня вот где, — Фердман сжал похожие на сардельки пальцы в кулак, страшный огромный кулак, которым можно было убить быка. Старк далее отметил про себя, что не хотел бы оказаться в таких лапах.

— Тем лучше, Фердман. Обещайте им все что угодно: выезд к нам, деньги. Деньгами не скупитесь и меньше присваивайте. Вам и так достается больше всех. Не жадничайте…

Фердман хотел было возразить, но Старк предостерегающе поднял руку:

— Ладно, я вас знаю… — Сказав это, Старк достал из стола тугую пачку немецких марок и бросил перед Фердманом. — Здесь пять тысяч. Задаток. Давайте расписку. Впрочем, передадите ее секретарю. Если нужно изготовить какие-либо документы…

— О документах но беспокойтесь. Имею надежнее, чем самые настоящие, — Фердман спрятал деньги в карман.

— Отлично. Теперь вот что необходимо выяснить, что за немцы работают в этом бюро? И русские: каждый в отдельности. Особенно Денисов. Мы полагаем, он и руководитель группы. Максимум через десять дней жду вас назад. Без результатов не возвращайтесь, Альфред. Узнайте хотя бы в общих чертих, не обязательно все сразу. Ну хотя бы состав бюро, и что это за штука Х-конструкция…

2

Лютце неторопливо шел по улице, запоминая детали района, где придется теперь жить. Сначала он направился в сторону, противоположную той, откуда вечером они приехали с Лоттой на такси. Чувство раздражения, вызнанное последней беседой с ней, все еще но улеглось. Певичка с первого же дня попыталась ему внушить, чтобы на нее не очень-то рассчитывали. Но это уж его дело, и, если появится необходимость, он сумеет заставить ее подчиниться.

Переулок упирался в здание, от которого остались одни стены. Тропинка через горы щебня вела к арке, через нее Лютце прошел на большую улицу, прочел на указателе: «Оттоштрассе». «Она и раньше так называлась», — вспомнил он. Вернувшись домой, с удовлетворением отметил, что с площадки второго этажа можно без хлопот проникнуть во двор наполовину разрушенного и необитаемого дома и сразу же оказаться на широкой Шенеберкерштрассе. Для этого потребуется лишь небольшая лестница, чтобы спуститься со второго этажа.

Закончив эту разведку, Лютце отправился на трамвайную остановку. Снова знакомые места. Вот зоологический сад. Он изрядно пострадал от бомбежек. А дальше — обгоревшее здание цирка, с которым связано так много воспоминаний о детстве. В доме, где раньше было шикарное варьете, теперь открыт ресторан советской администрации.

Сошел с трамвая, не доезжая до парка. В этот утренний час людей в нем почти не было, лишь два старичка садовника возились у клумбы. Тенистая аллея вывела к реке с мутной, неспокойной водой. Все будило воспоминания, далее этот гранитный парапет набережной, с которого он однажды одетым прыгнул в воду на спор с мальчишками. Потом дома его наказали.

Вот стены и сторожевые башни городской крепости. Тут он когда-то играл в Зигфриде, из картона делал рыцарские доспехи. Подошел к собору. Налеты англо-американской авиации не затронули его, и в этом Лютце хотелось видеть руку всевышнего. Собор возвышался серой громадой над крепостью и деревьями парка. Узкие окна бесстрастно взирали на мир. Повинуясь необъяснимым чувствам, — Лютце никогда не причислял себя к сентиментальным, — он снял шляпу и вошел в храм. В холодном сумраке различил молящихся: это были в основном пожилые люди. С молитвенниками в руках они тихо сидели на скамейках, печальные и отрешенные от всего. Постоял недолго в притворе и, не оглядываясь, быстро пошел прочь, к жилым кварталам города.

3

— Вам не кажется, что было бы целесообразней сразу покинуть город, — заметил Кторов. — Мы же договорились — посмотреть лишь так, бегло. Чтобы иметь общее представление. А вы?..

— Я вначале тоже так думал, Георгий Васильевич. Но когда удалось без особых осложнений выяснить о Вышпольском и заполучить документы Клюге, я решил зайти в комендатуру. Походил, потолкался, беспечность невообразимая. Я даже удивился. Вы говорите: относись к врагу всегда серьезно, никогда не считай его глупее себя. Но, честное слово, там у них такая толчея. Я перепроверил себя, не ошибаюсь ли. Перед тем как идти туда, выяснил, что Старка нет. Это придало мне решимости. Ну, ведь все окончилось удачно. Удачно же?

— Заладили — удачно, удачно, — сердито перебил его Кторов. — Хорошо, что удачно. Ну, а дальше.

— Дальше? Когда увидел Эльзу у комендатуры, понял, что не так уж все хорошо, как казалось, что появление мое не осталось в тайне. И еще копирка…

Кторов поморщился.

— Георгий Васильевич, это была мгновенная реакция на ошибку, на небрежность противника. Такая возможность…

— Понимаю и осуждаю! Потому что ваша поспешная реакция могла привести черт знает к чему. — Кторов сердито воткнул карандаш в стаканчик письменного прибора. — Ну ладно, беритесь за документы. Вы хоть знаете, что привезли.

— Мельком просмотрел еще там, у стола Клюге. В основном это копии его донесений. Есть материалы, в которых надо разобраться, не поймешь сразу, о чем в них речь. А вот копирка, Георгий Васильевич… Думаю, в ней что-нибудь важное, хоть, кроме грифа, я ничего не успел прочитать. И может быть, риск окажется оправданным. А потом ругайте меня, наказывайте, но я не мог удержаться, и момент был удобный. Вы же сами не раз напоминали нам: «Надо учитывать момент и быть смелым и решительным».

— Все так. Ни вы опять оправдываетесь, хоть прекрасно понимаете — эта ваша «реакция» могла обойтись нам очень дорого. — Щеки Кторова слегка порозовели — признак явного волнения. — Достаточно, Евгений Николаевич. Закончим на этом. — Он снял трубку. — Провоторов? Зайдите, пожалуйста. — И осторожно развернул копирку.

— Случай, Георгий Васильевич, был все же очень подходящим, — вздохнул Фомин.

— Да разве мы отрицаем роль случайности? — уже примирительно отозвался полковник. — Диалектика говорит: «Необходимость прокладывает себе путь сквозь толпу случайностей». Но не следует, однако, устраивать охоту за случайностями.

В кабинет вошел майор Провоторов.

— Вот этот молодой человек, — сказал Кторов, — не совсем случайно нашел лист копировальной бумаги. И, не имея на то достаточных оснований… — полковник весело посмотрел на Фомина, хочет нас убедить, что листок этот представляет значительный интерес. Пусть ваши чародеи поколдуют и разгадают, что на нем начертано.

Провоторов извлек из кармана пинцет и, ухватив за уголок копирку, подошел к окну. Несколько минут внимательно изучал бумагу на свет, потом, вернувшись к столу, очень лоеко и бережно, аккуратно расправив ее, уложил между двумя листами чистой плотной бумага.

— Хорошо еще, что вы не использовали это в качестве носового платка. Помято и потерто изрядно. Но оттиск просматривается отчетливо. — Взглянул на часы. — Надеюсь, после обеда я смогу доложить вам его содержание.

— Прекрасно. А вы, Евгений Николаевич, займитесь пока остальными бумагами. Если, конечно, пришли в себя после путешествия.

— Какой сейчас отдых, я не успокоюсь, пока все не пересмотрю.

— Тогда за дело!

…Изучая документы, Фомин и не заметил, как прошел перерыв, и если бы не Скиталец, принесший ему бутерброд, так и остался бы голодным. Но за это время он укрепился во мнении, что «Журналист», хотя и пытался освещать довольно широкий круг вопросов военно-экономического характера, по существу был малопросвещенным агентом. Донесения носили чисто информационный характер, основанный на личных наблюдениях. Лишь одно сообщение представляло несомненный интерес. Оно касалось фотографий, сделанных в отсеках модернизированного советского танка, недавно поступившего на вооружение. Фомин пометил в блокноте; уточнить, каким путем могли быть получены эти снимки. Потом несколько раз перечитал копию короткого письма, адресованного «господину фон Г…» Письмо приподнимало завесу над совершенно новой деятальностью «Журналиста». Он писал:

«Господин фон Г…

Почтительно докладываю, что в соответствии с договоренностью, высылаю со связным копии моих донесений, представленных на протяжении 1945–1947 гг. в распоряжение Э.С.

Ваш Клюге.

Ганновер.

P.S. Привратник на вилле Альберт Цискэ — ефрейтор «СС» из охраны Заксенхаузена. Садов-пик Отто Мюллер был в России. Оба имеют причины скрываться от русских властей.

Особый интерес представляет молодая баронесса Мари Эрика фон Штольц, которая по моим предположениям находится со Старком в интимных отношениях».

Как не хотелось Фомину немедленно опросить Мевиса, но прежде нужно было посоветоваться с Кторовым. Фомин убрал документы в сейф и пошел к Провоторову.

— Материал действительно интересен, — сказал майор. — Я попросил полковника задержаться. Через пяток, минут все будет готово. Пойдем вместе.

Кторов ждал их. Провоторов молча положил перед ним текст перевода, второй экземпляр дал Фомину.

В правом углу указывалась степень секретности документа, в левом стоял штамп-Британская разведывательная служба. Ниже текст:

«Сэр!

Прошу Ваших указаний — откомандировать в наше распоряжение резидента Фердмана Адольфа — псевдоним «Лоцман», проживает Берлин, Адлем, 8. Его агентура, особенно Юлиан Бломберг, псевдоним «Финч», переводчик технического отдела Энбургского бургомистрата, крайне необходим для выполнения I части акции «Дельфин». Позволю себе заметить, что «Лоцман» ранее находился в распоряжении нашего отдела и был передан в Берлин временно.

С почтением майор Э. Старк».

— Любопытно. Что вы думаете по этому поводу? — спросил Кторов.

— Не знаю, что и думать, — пожал плечами Фомин. — Поднимают законсервированную агентуру? Может быть, опять конструкторское бюро?..

— И я так считаю. Нужно было ждать, что они зашевелятся. Приезд наших инженеров и прочее… Коль скоро, Евгений Николаевич, вы хозяин этих материалов, вам и карты в руки. Доложим руководству и примемся за дело. Займитесь этими «Лоцманом» и «Финном» и берите бюро под свою опеку. Подключите Скитальца и шире привлекайте к работе наших коллег из полиции. Без них нам просто не обойтись. А начинайте с плана. Когда подготовите — посоветуемся. Эта атака, затеваемая противником, может быть, даже целая серия, сводится к одной цели — прикрыть главную фигуру. Будем считать это предположением, но, как вы понимаете, сидеть в обороне нельзя. Активнее, наступательнее думайте, Евгений Николаевич. Впрочем, мы будем все этим заниматься.

4

Особняк был обнесен высокой железной оградой. Лютце даже удивился, как это здание и забор уцелели в таком хаосе разрушений; соседние дома лежали в руинах. По фасаду особняка окна первого этажа были закрыты решеткой. Лютце прошел мимо дома. Увидел, что в проходной дежурит полицейский. Вернулся. На стоянке перед особняком стояло несколько легковых автомобилей различных марок — от «оппеля» тридцать четвертого года до последней модели БМВ. Уловив момент, Лютце резко свернул в проход между развалинами. Его интересовало — можно ли проникнуть во двор с другой стороны.

Скрытый за разбитыми стенами и штабелями кирпичей, Лютце наблюдал почти два часа, но ничего существенного для себя не извлек. Небольшой чистенький сад и здесь был обнесен новым высоким кирпичным забором, поверху в несколько рядов была натянута колючая проволока. Сменился полицейский у проходной. Приезжала машина с продуктами. В половине первого сотрудники группами стали выходить через двор на обеденный перерыв. Без пяти минут час проходную миновал полицейский вахмистр и прошел в помещение, а оттуда вышел другой служащий полиции.

«Значит, постов два, — отметил Лютце, — и меняются они в разное время». Ему уже давно хотелось есть, ноги затекли, но он продолжал наблюдения. В два часа дня сменился полицейский в проходной, в четыре — разошлись служащие, в пять — сменился постовой внутри помещения. Одновременно с ним вышли две женщины. «Посты меняются каждые два часа, а женщины, верно, уборщицы», — подытожил Лютце.

Полицейский его не интересовал. Еще днем из своего укрытия он заметил, что участок находится неподалеку, на противоположной стороне улицы. «А вот женщины…» — у него где-то подсознательно мелькнула мысль о возможности знакомства с какой-либо из них, выскользнув из развалин, он последовал за ними.

Обрывки разговора, которые он расслышал, подтвердили его догадку — это были действительно уборщицы. Одну из них, молоденькую, звали Ангелиной. Она обращалась к своей собеседнице, женщине уже в годах, почтительно, называла ее госпожа Грабе. На ней-то Лютце и остановил свой выбор.

В ресторане за обедом он неторопливо перебрал в уме все сведения, которые сумел собрать за день. Что они давали ему? Некоторую ориентировку. Особняк усиленно охраняется снаружи и внутри. Проникнуть далее во двор, минуя охрану, невозможно. Лезть через забор из колючей проволоки — нелепо. Вот и все. Вот разве только Грабе?.. Правда, он знал лишь, что имя ее Марта и проследил, где живет. Мало, очень мало.

По пути домой Лютце зашел в аптеку, купил таблетки от головной боли и снотворное. Лотты дома не было.

Лютце переоделся в пижаму, достал блокнот и аккуратно вывел на листе:

«Дорогой отец!

Доехал благополучно. Кузина встретила хорошо. Видел покупку. Внешне дом сохранился, но побывать в нем не удалось. Он закрыт. Ищу кого-либо из владельцев, чтобы осмотреть внутри. Мой номер: Энбург, 163–13.

Твой Макс».

На конверте Лютце указал западноберлинский адрес. Еще он написал на обычной открытке несколько слов в Ганновер обладателю абонементного ящика 2235-Х.

5

Утром Фомину сообщили, что Вышпольский в приемной и ждет вызова. Фомин позвонил Кторову и напомнил о его желании присутствовать на допросе. Полковник тотчас пришел и попросил протоколы допросов Мевиса.

— Так… Фотография в деле есть. Это хорошо, — заметил Кторов, листая протокол. — Ага, вот откуда Вышпольскому известен факт поломки автомобиля. И это, значит, имело место… Легенда продумана детально. Ну что же, зовите вашего «поляка».

Дежурный ввел Вышпольского. Широко улыбаясь, он поздоровался с офицерами, как со старыми знакомыми.

— Не слишком ли загостились у нас? — спросил Фомин.

— Мне здесь нравится, пан капитан. Я хорошо отдохнул, осмотрел город. Нашлась бы подходящая работа, я с радостью остался, привез маму, хоть понимаю, что это не просто. Отсюда легче будет потом уехать на родину… Извините, я разболтался, а у вас дела… Удалось ли пану капитану поймать Мевиса?

— Да, ваше заявление о Мевисе-Клюге целиком подтвердилось. Он действительно военный преступник и английский шпион. Правда, в ходе расследования возник вопрос, который при вашей помощи можно легко разрешить…

Вышпольский подался вперед. И лицо, и глаза его говорили о неподдельной радости.

«Умелый актер, — подумал Кторов, — а на первый взгляд этакий простачок…»

— В ходе допроса Мевиса-Клюге, — продолжал Фомин, — выяснилось, что у него на квартире в Ганновере хранятся интересные документы. Он утверждает, что они в письменном столе. Вы знаете, где он стоит?

— Конечно, помню, — ответил Вышпольский.

— Вот бумага, ручка, — нарисуйте подробный план квартиры, расположение мебели, чтобы решить, как лучше добраться до его документов. Помогите нам.

На какую-то сотую долю секунды Вышпольский задумался. Потом решительно пододвинул к себе бумагу и начал рисовать.

Фомин поднялся со стула, прошелся по кабинету, хотел было заглянуть через плечо Вышпольского, что тот рисует, но под укоризненным взглядом Кторова отступил и сел.

— Вот! — подал через стол план квартиры Мевиса Вышпольский. Расположение комнат указано правильно, определил Фомин, но мебель стоит явно не там. Он передал листок Кторову.

— Вы не ошиблись? — опросил Вышпольского Кторов.

— Нет, был в этой квартире всего несколько дней назад.

— А если мы устроим вам очную ставку с Мевисом-Клюге, он вас узнает?

Вышпольский задумался.

— Но скажу наверняка, по думаю, что узнает.

— Оставим пока этот вопрос, — сказал Кторов, листая протоколы допросов.

— Слушайте меня внимательно. Я прочту показания Мевиса:

«В один из предпоследних приездов, с месяц назад, я приобрел кабинетный гарнитур. Произвел некоторую перестановку; перенес кабинет в спальню, мне так было удобней. Так указано на плане. Над письменным столом, как и раньше, висит фотография, о происхождении которой я показывал».

Кторов сделал длинную паузу, дав возможность Вышпольскому осмыслить услышанное.

— Ну, что вы на это скажете.

Вышпольский удивленно посмотрел на Фомина, потом на Кторова, пожал плечами.

— Право, я удивлен. Я не мог ошибиться. Разве что в некоторых деталях.

— Значит, лжет Мевис?

— Я не пойму, зачем ему это надо? Но я точно помню план, и мебель стояла так, как я нарисовал.

— Нет, вы недостаточно хорошо ознакомились с квартирой Мевиса. Или у вас были старые данные.

— А потом еще Эльза… — сказал Фомин.

— Что Эльза?..

— Она не числит вас среди своих знакомых…

— Откуда вы это взяли?

— Она сама сказала мне об этом, — спокойно заметил Фомин.

— Вам?!.

— Да, мне. Я знаком с ней и вчера был в Ганновере.

Вышпольский побледнел. Оборот дела был для него так крут, что он не смог пересилить волнения.

— Но она, впрочем, могла вам в этом и не признаться, — сделал он попытку найти объяснение. — Женщина есть женщина.

— Но вас не признали и на авторемонтной станции на Принц-Альбертштрассе.

— Это провокация, господин капитан. — Он гневно посмотрел на Фомина. — Я, кажется, не давал основания так со мной обращаться. Вам каждый скажет на станции, что на ней работал Станислав Вышпольский, то есть — я.

— Станислав Вышпольский — да. Но не вы, а другой, тот, которого кто-то упрятал ради того, чтобы придать правдивость вашей легенде. Далее случай проверки вашего алиби был предусмотрен. Но по фотографии, вот по этой вашей фотографии — на станции вас не признали. — Фомин поднял со стола снимок. — Это, как видите, тоже ваши шефы не предусмотрели. Так же, как подвели с мебелью в квартире Мевиса.

— Это провокация, — повторил Вышпольский. — Вы обманываете меня.

— Ну, что же, придется пригласить сюда хозяина квартиры. Устроим очную ставку. Евгений Николаевич, пусть приведут Мевиса…

— Нет, не надо! — вырвалось у Вышпольского.

— Будете говорить? — спросил Кторов, чувствуя, что тот прижат к стенке. — Зачем же отпираться. Обидно, конечно, все было так хорошо придумано: выдача Мевиса и прочее… Но советую лгать. Дальнейшей ложью можно только усугубить свое положение. Стоит ли вам рисковать? Выкладывайте-ка все начистоту…

Вышпольский рукавом пиджака вытер пот с лица.

— Да, пан полковник, — сказал он наконец, — я никак не предполагал… — он смотрел на Кторова, словно ожидая от него поддержки. — Но я должен вам объяснить.

— Не обольщайтесь, — сказал Кторов. — И не торопитесь пересказывать нам отредактированную Старком легенду. Ведь вас направил сюда Эдвард Старк?

— Да.

— Рассказываете. С каким заданием шли. К кому? Как связываетесь с Ганновером?

Вышпольский заговорил не сразу, вздыхал, мотал годовой. Попросил закурить. Наконец начал:

— Предполагалось, что я приобрету доверие комендатуры. Потом устроюсь работать где-нибудь здесь… А пока о том, что мне удалось сделать, я должен сообщать на абонементный ящик Ганноверского почтамта.

— В адрес вашей матери? — спросил Фомин.

— Да, якобы для моей матери… — Вышпольский сидел, опустив голову, тер виски и говорил медленно, словно вспоминая. — В целом эта операция называется «Аяксы», сокращенно А2С… Я рассказываю все, что знаю…

— «Аяксы»? Что это значит, — спросил Кторов.

— Формула А2С означает, что в акции принимают участие два агента. Второй — это я, — проваливает первого — Мевиса, обеспечивая себе тем самым доверие властей и возможность внедрения в этой зоне. Так во всяком случае я понимаю это дело… Мевис о своей роли в этой игре ничего не знал.

— Задумано неплохо, — улыбнулся Кторов. — но звучит слишком парадоксально — «Аяксы». Два неразлучных друга, героя, сражавшихся плечом к плечу в греческом войске против троянцев. И вот — новая трактовка Аяксов, где один умышленно предает другого, чтобы обеспечить свое, так сказать, благополучие! Хороши «друзья»! Вам не кажется, Вышпольский, что в самом шифре операции, в которой бы участвуете, звучит насмешка над вами?

— Я не знаком, пан полковник, с греческой мифологией и впервые от вас узнал, что это значит.

— А жаль. Итак, часть первую своего задания вы, надо сказать, провели успешно. А что вы предприняли для выполнения части второй?

— В понедельник утром опустил открытку, в которой написал: «Мама, все прекрасно. Надеюсь скоро получить работу по специальности. Тогда приеду за тобой. Стась». Так я написал, пан полковник. Вы видите, я ничего не скрываю и очень прошу это учесть, пан полковник…

— Учтем, — бросил Кторов. — Почему Старк должен поверить, что сообщение поступило именно от вас?

— Старку знаком мой почерк…

6

Детина охранник увидел приближающийся на большой скорости автомобиль, поспешно открыл створки ворот, вытянулся по стойке «смирно». Звонко разбрызгивая гравий, машина остановилась у подъезда. Шофер выскочил, предупредительно открыл дверцу. Приезжий — высокий, сухопарый человек в годах, легко поднялся по лестнице. Служитель почтительно поклонился, принял дорожное пальто и шляпу. Уверенной походкой человек через холл направился к тяжелой, темного резного дуба, двери и толкнул ее. Старк стремительно поднялся навстречу гостю.

— Хелло, Эдвард! Как поживаете? — бодро проговорил приезжий и первый протянул руку.

— Благодарю, сэр, — Старк стоял навытяжку, ожидая, когда гость сядет. А тот, чуть сутулясь, ходил по кабинету, движениями бывалого спортсмена разминая затекшие от длительной поездки ноги. Седой, коротко остриженный, с серовато-зелеными глазами, увеличенными большими стеклами очков без оправы, с подбородком упрямца, Стюарт чем-то был похож на профессора колледжа. Темно-синий, свободного покроя костюм скрадывал выправку военного.

— Бокал шампанского, сэр? — услужливо спросил Старк.

— С удовольствием.

Майор отворил дверцу книжного шкафа, за ней в стену был вмонтирован бар-холодильник.

— У вас отличное шампанское, мой друг, — сказал Стюарт, отпив глоток.

— Из довоенных запасов. Но хорошо сохранилось. Досталось мне вместе с этим имением. Мы арендуем его у барона Штольца.

— Як вам ненадолго, — сказал Стюарт. — Проездом в Берлин. Поэтому сразу докладывайте. Как развивается операция «Аяксы»?

Хотя внутренне Старк давно готовил себя к неприятному разговору с генералом, сейчас он не без волнения рассказал о ходе операции и непредвиденных осложнениях. Почему-то перестали поступать донесения от Вышпольского, хотя вначале все шло хорошо. Казалось, русские клюнули на Мевиса.

Стюарт слушал, не перебивая. Только постукивание сухих длинных пальцев о полированную поверхность подлокотников кресла выдавало его раздражение. Когда же Старк сообщил о том, как русский агент побывал на квартире Мевиса-Клюге и посетил комендатуру, всегда бесстрастно-снисходительный шеф не выдержал и прервал его:

— Ну, это уж черт знает что! Я понимаю, операция могла по каким-то причинам провалиться. Но дать хозяйничать русским у себя в доме?! Уму непостижимо? Я начинаю сомневаться в ваших способностях, майор! Стыдно подумать, но неужели я в вас так безнадежно ошибся? Теперь я оказываюсь в идиотском положении. Меня приглашал к себе адмирал и настоятельно предлагал перепроверить данные атташе о Х-конструкции. А бы до сих пор толчетесь на месте?

Старк молчал, открывая и закрывая зажигалку.

— Хорошо, — уже более спокойным тоном сказал Стюарт, — надеюсь, вы не сидели сложа руки и подготовили что-нибудь?

Гроза миновала.

— Так точно, сэр, — встал Старк. — Разрешите, я доложу вам план операции «Гладиатор», я возлагаю на нее все наши надежды.

— Докладывайте.

Старк, вначале торопливо, а затем все спокойнее и четче стал излагать Стюарту сущность плана, который сводился к нескольким вариантам проникновения Лютце в помещение конструкторского бюро и получению материалов. Лютце давались самые широкие полномочия, вербовка служащих бюро, подкуп сотрудников. Вся остальная агентура, имеющаяся в Энбурге, будет брошена на обеспечение этой операции, на отвлечение сил работников русской контрразведки от главного действующего лица. Ради достижения цели могут даже быть некоторые потери, по за счет «мелкой рыбешки», которая подбрасывается им, Старком, в чужой водоем.

— Вы уверены, что этот Лютце справится с задачей? — строго спросил Стюарт.

Бесспорно. Его способности не вызывают сомнений. Биография его безупречна, на его счету немало подвигов, для своих прежних хозяев, разумеется. Это кадровый представитель «Черного ордена». К тому же он человек, обуреваемый жаждой реванша и, если хотите, антикоммунист, фанатик.

— План «Гладиатор» не исключает других мер по этому делу, о чем, я надеюсь, в скором времени от вас услышать. — Генерал поднялся с кресла. — По вашей просьбе вам возвращен резидент «Лоцман»: надеюсь, он уже в деле? Предупреждаю, майор, провалы принесут вам серьезные неприятности. А теперь я погуляю в саду, пока вы пригласите меня обедать. Потом немного отдохну — и в путь…

Вкусный обед, несколько бокалов хорошего шампанского привели шефа в прекрасное расположению духа. Он мною шутил и благосклонно воспринял распоряжение Старка, чтоб ему в машину положили корзину с шампанским.

«Кажется, на этот раз пронесло», — облегченно вздохнул Старк, провожая взглядом автомобиль, увозивший генерала.