«Присутствие наших войск в Западном крае придает правильное направление мыслей местному населению» (Русский генерал).
Результаты войны
Война принесла огромные потери обеим сторонам. Наполеоновская армия потеряла 80 %, русская армия — 50 % того состава, который участвовал в боевых действиях.
В результате массового беспощадного ограбления наших земель русскими, потом французами, потом снова русскими вся территория Беларуси к лету 1813 года представляла собой сплошную зону бедствия. За 12 месяцев (июль 1812 — июнь 1813) наша страна потеряла каждого 4-го жителя, половину посевных площадей, две трети поголовья лошадей. Были разграблены 90 % храмов всех конфессий. Материальные потери пяти беларуских губерний (без Смоленской) и Белостокской области составили около 160 млн рублей серебром. Только хорошие урожаи 1813 и 1814 годов (и картошка!) позволили избежать массового голода.
Фельдмаршал М.И. Кутузов обратился к царю Александру I с предложением о конфискации имений всех магнатов и шляхты, выступивших на стороне Наполеона, в пользу генералов и офицеров русской армии, отличившихся в боях. Но царь не решился на столь радикальную меру. Он извлек некоторые уроки из бурных событий предыдущего десятилетия и понял, что в таком случае создаст на десятилетия огромную проблему для России.
«Лукавый властитель» (по определению А.С. Пушкина) предпочел выступить в роли «доброго отца». Своим манифестом от 12 (24) декабря 1812 года он объявил жителям западных губерний — участникам войны против России — «всемилостивейшее общее и частное прощение, предавая все прошедшее вечному прощению и глубокому молчанию». Правда, при условии их возвращения на родину в течение двух месяцев (позже срок был увеличен).
Амнистией, объявленной Александром I, воспользовались далеко не все. Ведь Наполеон еще не был побежден, его борьба с очередной антифранцузской коалицией продолжалась более 15 месяцев и завершилась только после вступления союзных войск в Париж 31 марта 1814 года. Многие крупные и средние землевладельцы западных губерний попрежнему связывали с ним надежды на политические изменения в Восточной Европе. Достаточно привести лишь одну цифру: из 103 дворян Минской губернии, ушедших с наполеоновскими войсками, в указанный срок вернулись только 10 человек.
С другой стороны, пока война продолжалась, царский манифест не применялся по отношению к «невозвращенцам". В начале 1813 года в губернских городах были созданы специальные комиссии для конфискации имений. Только в трех губерниях (Гродненской, Минской, Могилевской) подлежали конфискации имения более чем 200 помещиков, в которых, поданным довоенной VI ревизии, числилось около 153 тысяч крестьян мужского пола старше 14 лет. В ноябре того же года возобновили свою деятельность комиссии, созданные еще осенью 1809 года для продажи с аукционов конфискованных имений.
Репрессии прекратились только с изданием царского манифеста от 30 августа (11 сентября) 1814 года о всеобщей и безусловной амнистии и возврате владельцам всех без исключения конфискованных или секвестированных имений.
Католическое духовенство, широко сотрудничавшее с наполеоновской администрацией, тоже получило «высочайшее прощение». Ведь нелояльность этой группы населения была заранее известна. А вот православные священники, изменившие в 1812 году присяге своему императору, понесли суровое наказание: предательство этой группы населения западных губерний стало неожиданностью для российских властей.
Российское правительство приняло энергичные меры по укреплению положения православной церкви. В частности, униатские церкви стали превращать в православные. Этому процессу активно помогали военные власти. Типичный пример — рапорт протоиерея Василия Корженевского в Минскую духовную консисторию:
«По вступлении российских войск в город Игумен, по повелению генерала Рахманова все церкви от униатских священников отобрал я и поручил священникам (православным. — Авт.)».
Между тем до войны численность униатских церквей в некоторых губерниях превосходила все остальные. Так, в Витебской губернии накануне войны было 87 православных церквей, католических — 186, а униатских — 330.
В честь побед российских войск над войсками Наполеона на территории Беларуси царские чиновники поставили памятники в Бресте, Верхнедвинске, Витебске, Друе, Кобрине, Молодечно, Полоцке, а также в деревнях Клястицы, Копцевичи, Островно, Поддубно, Солтановка, Сапежинка, Студёнка.
Наши современные «янычары» рьяно заботятся об их сохранности и предлагают ставить новые. Хочу напомнить читателям в этой связи, что речь идет о памятниках войскам страны, уничтожившей наше древнее государство (Великое Княжество Литовское) и поработившей наших предков на 220 лет! Те, кто воздаст им почести — это люди, наплевавшие на трагическую историю своего Отечества и своего народа.
* * *
Правительство и помещики опасались, что крестьянство после войны не захочет оставаться под властью рабовладельцев. Поэтому царь и правительство приняли меры, чтобы пресечь стремление крестьян к свободе. В упомянутом выше манифесте от 30 августа (11 сентября) 1814 года по случаю окончания войны царь Александр поспешил развеять чаяния крестьян о свободе, лицемерно утешая их фразой:
«Крестьяне, верный наш народ, да получат мзду свою от Бога».
Крестьянство западных губерний стало объектом крепостнической эксплуатации более жестокой, чем прежде. Помещики стремились возместить убытки, причиненные их хозяйствам войной. После войны государство укрепило во всех губерниях, затронутых войной, бюрократический аппарат, располагавший мощными военными и полицейскими силами. Беларусь в этом плане находилась в особенно неблагоприятной ситуации, так как в силу географического положения на ее территории всегда находилось огромное количество царских войск, широко использовавшихся для усмирения малейших проявлений недовольства. Поэтому острые формы социального протеста, такие, как поджоги помещичьих имений, убийства управляющих и помещиков, вооруженное сопротивление воинским командам, носили здесь единичный характер.
Жесточайший экономический кризис и «разруха в умах», в сочетании со значительным усилением военно-полицейского режима, обусловили после войны окончательную победу в беларуских губерниях российской формы рабовладения и консервацию крайне низкого уровня национального самосознания крестьянства и мещанства — до полного отсутствия такового.
Самая главная духовная потеря в результате войны — это окончательное крушение надежды на восстановление независимости ВКЛ. Уже в январе 1813 года император Александр I в письме к Адаму Чарторыйскому заявил:
«Не забывайте что Литва, Подолье и Волынь до сего времени считают себя провинциями русскими и никакая логика в мире не переубедит Россию, чтобы они могли быть не под властью государя России, а под чьей-то другой».
С той поры начало стихийно формироваться шляхетское национально-освободительное движение, чисто польское по своему содержанию и формам. Оно заявило о себе в восстаниях 1831 и 1863 годов. Собственно беларуское движение зародилось намного позже — на рубеже XIX и XX веков.