1. Силы противников
Численность орденского войска (в котором, кроме тевтонцев, имелось много добровольцев и наёмников из разных государств Европы) в разное время исследователи оценивали в пределах от 15 до 50 тысяч человек.
Однако польский историк Стефан Кучинский после скрупулезного изучения документов самого Тевтонского ордена пришел к выводу, что под его знаменами было при Грюнвальде 27 тысяч воинов. В том числе 21 тысяча конных и 6 тысяч пеших (включая несколько десятков пушкарей, обслуживавших бомбарды). Кроме того, в обозе состояло до 5 тысяч вооруженной челяди.
Собственно рыцарей среди них было максимум 400–450 человек. Правда, любого из них по боевым возможностям можно сравнить с танком. При каждом рыцаре, помимо оруженосца, состояли несколько десятков конных и пеших воинов плебейского происхождения.
В современной живописи и кинематографе любят изображать тевтонов одетыми в белые плащи с черным крестом. Но, как уже сказано выше, носить такой плащ имели право лишь посвященные братья-рыцари. Во всем Тевтонском ордене к 1410 году, по оценке Кучинского, таковых было около 570 человек, по немецким данным — до 700. Многие из них находились в орденских замках на предполагаемых направлениях вторжения союзников. Ныне подсчитано, что в Грюнвальдской битве приняли участие 250 обладателей белых плащей с черным крестом, причем 203 (81 %) погибли!
Из 27 тысяч воинов руководство ордена сформировало 51 тактическое подразделение — хоругви («знамена»). Теоретически, средняя численность одной — 530 человек. Но практически дело обстояло иначе. В одних набралось до тысячи бойцов, тогда как в других — не более 300.
Польско-литовская сторона выставила 91 хоругвь и 2 татарских отряда. Однако хоругви со стороны ордена были намного крупнее. Известно, что некоторые польские хоругви насчитывали 200–300, отдельные только по 60–80 воинов.
Средневековые авторы, как правило, весьма значительно преувеличивали численность вооруженных сил противоборствующих сторон, сходившихся в битвах. Например, Гербурт Фульштинский (Herburt Fulstinius) писал, что объединенное войско Польши и Литвы насчитывало 163 тысячи воинов (67 тысяч конных и 96 тысяч пехоты) при 60 тяжелых орудиях. Французский хронист Ангеран де Монстреле (Enguerran de Monstrelet) вообще утверждал, что одних только «сарацинов» (татар и караимов) было в нем 400 тысяч, тогда как поляков и литовцев в два раза меньше — «всего лишь» 200 тысяч!
Маститые советские историки (П.А. Жилин, В.Д. Королюк, Е.А. Разин) еще недавно всерьез утверждали, что силы Тевтонского ордена под Грюнвальдом составляли более 40 тысяч воинов, тогда как антиорденской коалиции — до 90 тысяч конных и пеших бойцов! Между тем, столь громадные полчища просто не могли поместиться на площадке размером 2,5 ґ 2 километра, да и набрать их обе стороны не имели никакой возможности.
Позже С. Кучинский еще больше «сократил» армию союзников. Войско Короны Польской — до 17 тысяч человек (15 тысяч конных, 2 тысячи пехоты); войско Великого Княжества Литовского — до 15 тысяч человек (14 тысяч конных, включая 2 тысячи татар и тысячу пехотинцев). Он писал во втором издании своей книги:
«Если взять за основу, что в польско-литовско-русинской армии было 29 тысяч конных и 2,5 тысячи пехоты, то обозных повозок с провиантом и фуражом было, как минимум, 10 тысяч. К ним надо добавить возы с пушками и ядрами, с палатками, возы ремесленников, возы королевской канцелярии. /…/ В сумме выходит 10,5 тысяч повозок. Если считать 8 метров на одну упряжку и интервалы между повозками, получим колонну длиной 84 километра!» Это абсолютно нереально». /с. 226/
Скорее всего, число повозок не превышало 4–5 тысяч, а Ягайло и Витовт имели в своем распоряжении 32 тысячи воинов против 27 тысяч воинов Тевтонского ордена.
Некоторые современные авторы (как правило, историки-любители) доказывают, что войск при Грюнвальде было еще меньше: у Тевтонского ордена — не более 12 тысяч воинов (до 3000 конных рыцарей, столько же оруженосцев, около 6000 пехотинцев), в соединенном войске Польши и ВКЛ — около 20 тысяч.
* * *
Перечисление хоругвей я даю не по хронике Яна Длугоша (Annales seu cronicae incliti Regni Poloniae), a на основе новых исследований. Хочу отметить в этой связи, что Длугош не был современником событий, он писал о них в 1455 году, по прошествии 45 лет!
Хоругви и командиры Тевтонского ордена
/Сначала указан населенный пункт или регион, где формировалась хоругвь, затем ее командир. Командиры десяти хоругвей не установлены/
11) Хоругвь магистра большая. Ульрих фон Юнгинген (Ulrich von Jungingen);
12) Хоругвь магистра малая. Ульрих фон Юнгинген;
13) Орденская. Маршал Фридрих фон Валленрод (Friedrich von Wallenrod);
14) Великого казначея. Томас фон Мёрхайм (Thomas von Mцrheym);
15) Великого командора. Куно фон Лихтенштайн (Kuno von Lichtenstein);
16) Аленштайн (Allenstein) — ныне Ольштынек (Olsztynek) в Польше. Генрих Хайльсберг фон Фогельзанг (Heinrich Heilsberg von Vogelsang);
17) Альтхауз (Althaus) — ныне Старогруд (Starogrуd) в Польше. Эберхард фон Иппинбург (Eberhard von Ippinburg);
18) Балга (Balga) — ныне поселок Веселое Калининградской области РФ. Фридрих фон Цоллерн (Friedrich von Zollern);
19) Бартенштайн (Bartenstein) — ныне Бартошице (Bartoszyce) в Польше;
10) Бранденбург (Brandenburg) — ныне город Ушаково Калининградской области РФ. Марквард фон Зальцбах (Markward von Salzbach);
11) Брунсберг (Brunsberg) — ныне Бранево (Braniewo) в Польше;
12) Брунсвик (Brunswik). Точная привязка к месту не установлена.
13) Данциг (Danzig) — ныне Гданьск (Gdansk) в Польше. Иоганн фон Шёнфельд (Johann von Schцnfeld);
14) Диршау (Dirshau) — ныне Тчев (Tczew) в Польше. Маттиас фон Беберн (Matthias von Bebern);
15) Грауденц (Graudenz) — ныне Грудзёндз (Grudziadz) в Польше. Вильгельм Эльфенштайн (Wilhelm Elfenstein);
16) Кёнигсберг (Kцnigsberg) — ныне Калининград. Ганс фон Хайдек (Hanеs von Heydeck);
17) Книпхов (Kniephow) — ныне пригород Калининграда;
18) Кульм (Kulm) — ныне Хельмно (Chelmno) в Польше. Воевода Януш Ожеховский (Janusz Orzechowski) и комтур Конрад фон Роппельн (Konrad von Roppeln);
19) Кульмской земли (Kulmenland) — ныне Хелминское воеводство в Польше (Ziemia Chelminska) в Польше. Иоганн фон Зайн (Johann von Sayn);
20) ‑Лескен (Lesken) — ныне Ласки (Laski) в Польше. Генрих Кушечке (Heinrich Kuszeczke);
21) Меве (Mewe) — ныне Гнев (Gniew) в Польше. Сигизмунд фон Рамунген (Sigismund von Ramungen);
22) Мейссен (Meissen) — ныне город в восточной части Германии;
23) Нессау (Nessau) — ныне Нешава (Nieszawa) в Польше. Готфрид фон Хатцфельд (Gottfried von Hatzfeld);
24) Нойемаркт (Neumarkt). Ныне Нове Място в Польше. Иоганн фон Редере (Johann von Redere);
25) Ортельсберг (Ortelsberg) — ныне Щитно (Szczytno) в Польше. Альбертус фон Эчбор (Albertus von Eczbor);
26) Остероде (Osterode) — ныне Оструда (Ostruda) в Польше. Гамрат фон Пинценау (Gamrath von Pinzenau);
27) Помезания (Pomezania) — часть Восточной Пруссии, ныне в Польше. Марквард фон Ризенбург (Markward von Riesenburg);
28) Рагнит — первая (Ragnit — 1) — ныне город Неман в Калининградской области РФ. Генрих фон Каменц (Heinrich von Kamenz);
29) Рагнит — вторая (Ragnit — 2). Фридрих фон Цоллерн (Friedrich von Zollern). Он же командир хоругви из Балги (см. № 8);
30) Роггенхаузен (Roggenhausen) — ныне Рогозно (Rogozno) в Польше. Фридрих Вед (Friedrich Wed);
31) Самбия (Sambia) — часть Восточной Пруссии, ныне в Польше. Теодорих фон Зонненбург (Teodorich von Sonnenburg);
32) Святого Георга (St. Georg). Георг Керцдорф (Georg Kerzdorff);
33) Страссбург (Strassburg) — ныне Бродница (Brodnica) в Польше. Балдуин Штоль (Baldwin Stoll);
34) Торн (Thorn) — ныне Торунь (Torun) в Польше. Альберт Роте (Аlbert Rothe);
35) Тухель (Tuchel) — ныне Тухоля (Tuchola) в Польше. Генрих фон Швельборн (Heinrich von Schwelborn);
36) Хайлигенбайль (Heiligenbeil) — ныне г.п. Мамоново Калининградской области РФ;
37) Хелсцберг (Helszberg). Точная привязка к месту не установлена.
38) Швайднитц (Schweidnitz). Ныне Олешница (Olesnica) в Польше. Поморский князь Конрад Седьмой (Konrad VII);
39) Шёнзее (Schцnsee) — ныне поселок Ковалево в Калининградской области РФ. Николаус фон Вильтц (Nicolaus von Viltz);
40) Шлёхау (Schlochau) — ныне Члухув (Czluchоw) в Польше. Арнольд фон Баден (Arnold von Baden);
41) Штеттин (Stettin) — ныне Щецин в Польше. Поморский князь Казимир Пятый (Kazimierz V);
42) Эльбинг — первая (Elbing-1) — ныне Эльблонг (Elblang) в Польше. Генрих Мёнх (Heinrich Mцnch);
43) Эльбинг — вторая (Elbing-2). Вернер фон Теттинген (Werner von Tettingen);
44) Эльбинг — третья (Elbing-3). Ульрих фон Штоффен (Ulrich von Stoffen);
45) Энгельсберг (Engelsberg) — ныне Покшивно (Pokrzywno) в Польше. Бурхард Вобек (Burchard Wobek);
46) Ливонcкая;
47) Вестфальских наемников;
48) Немецких наемников — первая;
49) Немецких наемников — вторая. Иоганн фон Шёнфельд (Johann von Schцnfeld). Он же командир хоругви из Данцига (см. № 13);
50) Немецких наемников — третья. Кунц фон дер Феста (Kunz von der Vesta);
51) Швейцарских наемников. Фон Фишборн (von Fischborn).
Великий маршал Фридрих фон Валленрод командовал левым флангом орденского войска (против войска ВКЛ), правым флангом — великий комтур Куно фон Лихтенштайн (против войска Короны).
Рыцари и простые воины, прибывшие из разных стран (помимо наемников), полностью укомплектовали хоругвь Святого Георгия, а также вошли в состав ряда других подразделений.
На главном знамени ордена был изображен черный крест с орлом в центре на белом поле. В шуме и тесноте знамена служили главными ориентирами средствами управления. Ими подавали сигналы, к ним собирались после атаки или отступления. Если знамя опускалось, это значило, что полк разбит. Не случайно знамя держали и охраняли лучшие рыцари.
Хоругви и командиры Короны Польской
11) Королевская (Krуlеwska). Король Владислав /он же Ягайло/. (Wladyslaw czy Jagiello);
12) Маршала Королевства Польского (Polskiego Krуlestwa marszalka). Збигнев из Бжезя (Zbigniew z Brzezia);
13) Подканцлера Королевства Польского (Polskiego Krуlestwa podkanclerzego). Николай Транба из Висьлич (Mikolaj Traba z Wislicz);
14) Надворная («Nadworna»). Анджей Цёлка из Зелехува (Andrzej Ciolka z Zelechowa);
15) Вадовицкая (Wadowice). Ян Мензик из Домбровы (Jan Mezyk z Dabrowy);
16) Великопольская (Wielkopolska). Винцент из Гранува (Wincent z Granowa);
17) Велюньской земли (Wielunskiej ziemi);
18) Вислицкого каштеляна (Wislickiego kasztelana). Клеменс из Москожева (Klemens z Moskorzewa);
19) Висьничская (Wisnicz), в т. ч. воины из Дубецка и Собеня. Николай Кмита (Mikolaj Kmita);
10) Войницкого каштеляна (Wojnickiego kasztelana). Анджей из Тенчина (Andrzej z Teczyna);
11) «Гончая» («Goncza»). Анджей из Брохоциц (Andrzej z Brochocic);
12) Герба «Сырокомля» («Syrokomla» herb);
13) «Грифов» из Краковской земли («Gryfуw» rodu z ziemi Krakуwskiej). Зыгмунт из Бобровой (Zygmount z Bobrowej);
14) Гнезненского архиепископа. Миколай Куровский из Гнезно (Mikolaj Kurowski z Gniezna);
15) Из Дендно (Dedno). Добеслав из Олешницы (Dobieslaw z Olesnicy);
16) Добжиньской земли (Dobrzynskiej ziemi);
17) Калишской земли (Kaliskiej ziemi);
18) Краковская «большая» (Krakуwska «wielka»). Зындрам из Машковиц (Zyndram z Maszkowic);
19) Краковского каштеляна (Krakуwskiego kasztelana). Кристин из Острува (Krystyn z Ostrowa);
20) Краковского подкомория (Krakуwskiego podkomorzego). Петр Шафранц из Песковой Скалы (Piotr Szafranc z Pieskowej Skaly);
21) Краковского воеводы (Krakуwskiego wojewody). Ян из Тарнува (Jan z Tarnowa);
22) Куявской земли (Kujawskiej ziemi);
23) Лечицкой земли (Leczyckiej ziemi). Ян Лигезы из Бобрка (Jan Ligezy z Bobrku);
24) Любельской земли (Lubelskiej ziemi);
25) Мазовецкая — первая (Mazowiecka — 1). Князь Семовит IV (Siemowit IV);
26) Мазовецкая — вторая (Mazowiecka — 2). Князь Семовит IV;
27) Мазовецкая — третья (Mazowiecka — 3). Януш I (Janusz I), князь Черский и Варшавский;
28) Остроружская (Ostrorуg). Седзивой из Остроруга (Sedziwoj z Ostrorуga);
29) Петркувская (Piotrkуw). Флориан из Корытницы (Florian z Korytnicy);
30) Познаньская (Poznanska). Николай из Чарнкува (Mikolaj z Czarnkowa);
31) Познаньского епископа (Poznanskiego biskupa). Войцех Ястшенбец (Wojciech Jastrzebiec);
32) Познаньского подстолия (Poznanskiego podstolia). Мартин из Славска (Marcin ze Slawska);
33) Сандецкого каштеляна (Sadeckiego kasztelana). Кристин из Козичглува (Krystyn z Kozichglow);
34) Сандомирской земли (Sandomierskiej ziemi). Миколай из Михалова (Mikolaj z Michalowa);
35) Серадзской земли (Sieradzkiej ziemi). Якуб из Конецполя (Jakub z Koniecpola);
36) Сремского каштеляна (Sremu kasztelana). Ян из Обихува (Jan z Obichowa);
37) Хелмской земли (Chelmskiej ziemi);
38) Шамотульская (Szamotul). Доброгост из Шамотуль (Dobrogost z Szamotul);
39) Галицкой земли (Halickiej ziemi). Иванко Сушук из Романово;
40) Львовской земли (Lwowskiej ziemi);
41) Подольской земли — первая (Podolskiej ziemi — 1). Ян Жедевид;
42) Подольской земли — вторая (Podolskiej ziemi — 2). Ян Жедевид;
43) Подольской земли — третья (Podolskiej ziemi — 3). Ян Жедевид;
44) Ярославско-Тарновская (Jaroslaw, Tarnуw). Спытко (Spytko), генеральный староста русский (из Галицкой Руси);
45) Перемышльской земли (Przemyskiej ziemi);
46) Чешская (Czeska), в ней чехи и силезцы. Гневош из Далевиц (Gniewosz z Dalewic);
47) Моравская (Morawska). Ян из Жичина (Jan z Jicina);
48) Святого Георгия (Sw. Jerzego). Ян Сокол из Ламберка (Jan Sokol z Lamberku). В ней состояли наемные чехи и моравы;
49) Хоругвь личной охраны короля. Жигимонт Корибутович (Zygmunt Korybutowicz). Хоругвь состояла из литвинов и поляков*.
Хоругви и командиры Великого княжества Литовского
11) Брестская;
12) Быховская;
13) Вилькамирская (воевода Вежкгайло);
14) Виленская — первая (князь Войцех Монтвид, или Манивид);
15) Виленская — вторая (князь Петр Гаштольд);
16) Витебская;
17) Владимиро-Волынская;
18) Волковыская;
19) Гродненская (князь Михаил Монтвид, или Манивид);
10) Дрогичинская;
11) Друцкая;
12) Заславльско-Минская (князь Юрий Михайлович),
13) Киевская (князь Иван Гольшанский);
14) Кобринская;
15) Ковенская;
16) Кревская (князь Ян Гаштольд);
17) Кременецкая;
18) Кричевская;
19) Лидская;
20) Лукомльская;
21) Луцкая (князь Федор Острожский);
22) Медникская;
23) Мельницкая;
24) Могилевская (князь Андрей Владимирович);
25) Мстиславльская (князь Лугвен Альгердович, он же Симеон);
26) Несвижская (князь Иван Несвижский);
27) Новгорода Великого (князь Лугвен Альгердович, он же Симеон);
28) Новгорода Северского;
29) Новогородская (Новогрудская) /князь Жигимонт Кейстутович/;
30) Оршанская (князь Лугвен Альгердович, он же Симеон);
31) Ошмянская;
32) Пинская;
33) Полоцкая (воевода Иван Немира),
34) Ратненская;
35) Слонимская;
36) Слуцкая (князь Александр Владимирович);
37) Смоленская (князь Лугвен, он же Симеон Альгердович);
38) Стародубская;
39) Трокская — первая (воевода Яунис);
40) Трокская — вторая (князь Гинвил);
41) Ушпольская;
42) Чарторыйская.
В том числе:
С территории современной Беларуси — 23 хоругви
1) Брестская; 2) Быховская; 3) Витебская; 4) Волковыская; 5) Гродненская; 6) Дрогичинская; 7) Друцкая; 8) Заславльско-Минская; 9) Кобринская; 10) Кревская; 11) Кричевская; 12) Лидская; 13) Лукомльская; 14) Могилевская; 15) Мстиславльская; 16) Несвижская; 17) Новогрудская; 18) Оршанская; 19) Ошмянская; 20) Пинская; 21) Полоцкая, 22) Слонимская; 23) Слуцкая.
С территории исторической Беларуси — 8 хоругвей
1) Виленская — первая; 2) Виленская — вторая; 3) Медникская (ныне Медининкай в Летуве); 4) Мельницкая (Мельницк — город в Подляшье, передан Польше в 1569 г.); 5) Смоленская; 6) Стародубская; 7) Трокская — первая (ныне Тракай в Летуве); 8) Трокская — вторая.
С территории современной Украины — 7 хоругвей
1) Владимиро-Волынская, 2) Киевская, 3) Кременецкая, 4) Луцкая, 5) Новгород-Северская, 6) Ратненская, 7) Чарторыйская.
С территории Жамойтии (Летувы)
1) Вилькамирская (ныне Укмерге в Летуве), 2) Ковенская (ныне Каунас в Летуве), 3) Ушпольская (в районе Вилькамира, ныне это район Укмерге в Летуве).
С территории будущей России
Из Новгорода Великого.
Татары
Два татарских чамбула (хана Джелаль эд-Дина, сына Тохтамыша, и хана Бах эд-Дина (в большей степени он известен как мурза Багардин, подчиненный Джелалю, что не соответствует действительности).
* * *
Итак, среди 42 хоругвей ВКЛ беларускими (литвинскими и русинскими) были 31, украинскими (русинскими) — 7, жамойтскими — 3, и одна — новгородская. Хочу напомнить, что беларуские города Медники и Троки «оказались» в составе Летувы (исторической Жамойтии) лишь в конце XVIII века, а Вильня и Виленский край — вообще в 1939 году.
Конница ВКЛ состояла из феодалов (панов) и военных служилых людей — бояр путных (предшественников шляхты). То есть оно, как и у противника, в основном являлось профессиональным.
На стягах большинства хоругвей ВКЛ была изображена «Погоня». Ян Длугош отметил:
«Почти каждая из них имела в гербе на красном поле вооруженного мужа, который сидит на белом, несколько на черном, или рыжем либо пестром коне и потрясает рукой с мечом».
Десять хоругвей (по Длугошу) имели другой герб: у них на красном поле были нарисованы белые знаки, которыми Витовт метил своих коней — «колюмны» («колонны»).
Татарские отряды ханов Бах эд-Дина и Джелаля эд-Дина шли в бой под зелено-белым флагом с тремя зубцами.
Построение войск
Согласно исследованию польского историка Веслава Маевского, хронометраж передвижений союзного войска накануне сражения был таков.
Перед рассветом 15 июля, примерно в 3.30 (восход в этот день в 4.10) литовские и польские отряды выступили из лагеря возле Леща в направлении на Фаулен (Ульново). Первыми двигались татары, за ними — литвины, потом поляки.
К околице Фаулена головная группа всадников подошла примерно в 5.30–6.00, а замыкающая группа колонны из 24-х тысяч конных (по три всадника в ряду), при скорости 7–8 км/час достигла этой точки в 9.00–9.30. Пехота шла позади в два — три раза медленнее.
Возле Фаулена войска перешли узкую и мелкую речку Марша и расположились тремя обозами, построенными как вагенбурги*. Эта речка с заросшей кустарником болотистой поймой протекает за лесом с восточной стороны поля.
Несколько конных хоругвей (3 или 4) были посланы на разведку. Они обнаружили орденское войско, разместившееся на возвышенности с противоположной стороны поля, начинавшегося за лесом с левой стороны от маршрута союзных войск.
Коронный маршал Збигнев и великий князь Витовт дважды просили короля начать бой, но он хотел дождаться прибытия пехоты и обоза. К 12 часам дня уже и пехота была на месте.
Войско ордена выстроилось к югу от Танненберга сначала в три линии. Потом, чтобы расширить фронт до 2,5 километров, оно перестроилось в две линии. Тевтоны находились на возвышении, что вынуждало противника атаковать вверх по склону пригорка. Бомбарды и арбалетчики расположились перед основными силами.
Правое крыло (20 хоругвей) возглавлял великий комтур Куно фон Лихтенштайн, левое (15 хоругвей) — великий маршал Фридрих фон Валленрод. Верховный магистр находился на холме за третьей линией своих войск, по центру фронта. В тылу, перед своим вагенбургом возле села Грюнефельде, он оставил в резерве то ли 14, то ли 16 хоругвей — сведения об их числе расходятся.
Союзное войско начало выходить из леса и выстраиваться напротив орденского. Наконец, оба войска приготовились к битве. Они занимали покатые склоны невысоких холмов, поле лежало между ними. Тому, кто первым пойдет в атаку, надо было спуститься немного вниз, а затем подниматься на противоположный склон.
Союзники встали тремя линиями на фронте в 2,5 километра за Людвигсдорфом и к северу от него. На левом крыле находились поляки (а также русины из Галиции, чехи, моравы, армяне), на правом — литовцы во главе с Витовтом, на крайнем правом фланге — татарская конница. Молдавские сечкари входили в состав либо гродненской, либо одной из виленских хоругвей.
Левое и правое крыло разделял холм высотой около 12 метров. Король Владислав (Ягайло) с польским резервом расположился в тылу, перед деревней Фаулен. Витовт находился во второй линии своего войска.
По традиции той эпохи, верховное командование войсками считалось одним из атрибутов королевской власти. Поэтому «верховным» официально считался Ягайло. Однако историки полагают, что реально войсками Польского королевства командовали коронный маршал Збигнев из Бжезя и краковский воевода Зындрам из Машковиц. Ягайло в течение всей битвы находился в тылу и лично в сражении не участвовал — в отличие от Витовта.
При той же протяженности фронта, что у орденской армии, союзники имели большую глубину построения. Поскольку местность была с пригорками, войска стояли не сплошной линией, а колоннами. Правый фланг литовской армии упирался в пойму реки Марша. Левый польский фланг (соответственно, и правый фланг крестоносцев) прикрывало болото. Значительные силы Витовт и Ягайло оставили в лесу в качестве тактического резерва.
На левом фланге литвинов, неподалеку от правого фланга польских хоругвей, стояли две виленские и две трокские хоругви, а также хоругви князя Симеона (Лугвена).
Войском ВКЛ на поле боя командовал сам Витовт.
Князь Симеон (Лугвен) Альгердович, возглавлявший группу из четырех хоругвей (оршанской, мстиславльской, смоленской и новгородской) стоял на крайнем левом фланге этого войска. В результате его группа оказалась в центре фронта союзников и приняла на себя самый мощный удар крестоносцев после тактического маневра Витовта (ложного отступления конницы).
Витовт выбрал его не случайно. 55-летний князь был опытным командиром, а воины его хоругвей отличались храбростью, хорошей подготовкой и вооружением.
Еще 5 июля Витовт сформировал из своих войск 40 клиньев. Вот что сказано об этом у Длугоша:
«Александр же /Витовт/, великий князь Литвы, в этот день занимался построением литовского войска; разделив его по стародавнему обычаю предков по клиньям и хоругвям, он поставил в каждом клине в середину рыцарей на худших конях или недостаточно хорошо вооруженных, которых окружали другие, на более сильных конях и отлично вооруженные. Такие клинья, сомкнутые и скученные, не допускали разреженности рядов, но один клин держался раздельно от другого на небольшом расстоянии, Под конец великий князь Литвы Александр присвоил этим клиньям 40 знамен, которые мы называем хоругвями, и велел каждому клину и отряду следовать под своим знаменем и подчиняться своему начальнику».
Примерно так они выстроились и на Грюнвальдском поле. Однако точное расположение хоругвей обеих сторон нам неизвестно.
2. Ход сражения
Точно восстановить ход Грюнвальдской битвы невозможно, хотя сохранилось довольно много сведений о ней. Непосредственные участники описали в своих воспоминаниях отдельные эпизоды, из которых трудно сложить общую картину. Многие детали интересны и красочны, но мало что дают для реконструкции сражения. Например, можно прочесть, что в ночь перед битвой на Луне виден был рыцарь, пронзенный мечом, а у великого магистра Ульриха фон Юнгингена появились слезы от предчувствия близкой смерти и т. п. Большинство таких деталей — плод фантазии разных авторов.
Завязка боя
Еще до битвы Ульрих фон Юнгинген обеспечил определенное преимущество своему войску. Он сумел закрыть врагу путь к столице, точно определил место встречи, заранее подготовил позицию. Теперь надо было сделать так, чтобы союзники начали атаку первыми и встретились с преградами и обстрелом. Однако, хотя солнце уже поднялось высоко, со стороны поляков и литвинов не наблюдалось никакого движения.
Три часа противники стояли в бездействии. Крестоносцы не наступали потому, что хотели сохранить позиционное преимущество и навести кавалерию противника на волчьи ямы (ради этого они даже немного подались назад). Союзное же войско ожидало символической команды Ягайло, который неизвестно почему тянул время, долго молился в походной часовне (он отстоял две мессы подряд) и, как пишет Длугош, все время плакал.
Окончив молиться и утерев слезы, король неторопливо надел доспехи, сел на боевого коня, потом взъехал на холм, осмотрелся… Затем спустился к его подножию, где начал рукополагать в рыцари несколько сотен молодых воинов. Сказав речь новоиспеченным рыцарям, Ягайло уже надевал шлем, когда ему сообщили, что от ордена прибыли два герольда. У одного на груди был знак Священной Римской империи — черный орел на золотом поле, у другого — герб князей Шецинских: красный гриф на белом поле. Герольды принесли два обнаженных меча — от верховного магистра Юнгингена королю Владиславу и от великого маршала Валленрода великому князю Витовту — и на словах передали вызов на битву. Столь дерзкий вызов имел целью побудить союзников первыми пойти в наступление. Тем не менее, ответ короля был преисполнен христианского смирения (возможно, напускного): «Мы никогда не просили помощи ни у кого, кроме Бога. И примем эти мечи от Его имени»…
По другой версии, оба меча прислал королю со своим герольдом щецинский князь Казимир V, вызывая его и Витовта на бой от имени всех рыцарей. Якобы князь Казимир хотел «придать мужества» предводителям вражеских войск, которого, по его мнению, «у них обоих было мало».
Впрочем, существует и более прозаическая версия относительно вызова — орденское войско просто устало ждать на солнцепеке наступления врага, поскольку жаркое июльское солнце раскаляло доспехи.
Витовт находился во второй линии своих хоругвей, Ягайло с сильной охраной стоял на холме примерно в середине фронта, но позади него. Расстояние между ними было около километра. Неизвестно, дошла ли до Витовта весть о появлении герольдов с мечами. Скорее всего — нет, так как некоторые польские авторы упрекают великого князя в «преждевременной атаке».
Ровно в полдень тевтоны произвели два залпа из бомбард. Ядра не долетели до литовского строя и упали без всякого вреда. Потом до конца битвы уже не было слышно ни о каких бомбардах.
Итак, символическое начало сражения произошло.
Сразу отмечу, что на правом (литовском) фланге и на левом (польском) фактически происходили две отдельные битвы. При этом правый фланг вступил в бой на час или полтора часа раньше левого.
Притворное отступление
Не дождавшись приказа Ягайло, Витовт сразу после того, как крестоносцы открыли огонь из бомбард, послал в наступление татарскую конницу, находившуюся на его правом фланге. Вслед за татарами с кличем «Вильня!» двинулась первая линия литовского войска, тоже состоявшая из конных воинов, но в тяжелых доспехах (в ВКЛ их называли вершники).
Генрих Сенкевич в романе «Крестоносцы» описывал начало битвы следующими словами:
«Наступила минута ожидания, которая всем показалась тягостней самой битвы. Между немцами и королевским войском, ближе к Танненбергу, высилась в поле купа вековых дубов, на которые взобрались местные крестьяне, чтобы поглядеть на схватку несметных ратей, каких мир не видывал с незапамятных времен. Одна только эта купа дубов и видна была в поле, а так все оно было пустынным, унылым и серым, подобным мертвой степи. Взоры рыцарей невольно обращались к этой зловещей, безмолвной равнине.
И вдруг поднялась буря. Она зашумела в лесу, сорвала множество листьев, ринулась в поле, подхватила сухие стебли трав, подняла тучи пыли и швырнула их в глаза крестоносцам. И в эту минуту воздух сотрясли звуки труб, рогов и пищалок, и все литовское крыло ринулось вперед, словно несметная стая птиц»*.
Часть татарских всадников из первых рядов в самом деле провалилась в ловушки, где они погибли или получили ранения, ибо в ямах были вбиты в землю заостренные колья. Как отметил летописец, «многим людям от тех ям шкода великая стала». Однако благодаря развернутому строю большинство конников миновало волчьи ямы. Они смяли заслоны вражеской артиллерии и полностью вырубили пушкарей, а также пехоту, прикрывавшую бомбарды и вооруженную преимущественно арбалетами.
Вершники ВКЛ атаковали хоругви великого маршала Фридриха фон Валленрода. Вследствие высокой плотности построения войск на относительно небольшом поле было так тесно, что «кони терлись боками». Вклиниться в боевые порядки крестоносцев, закованных в прочные доспехи, удавалось, только «сбросив с коня или убив противника». С этой целью татары применяли арканы, а вершники — копья с крючьями.
Тем не менее, строй рыцарской конницы не дрогнул, потери орденских латников оказались минимальными. Примерно через час боевого столкновения маршал Валленрод приказал своим рыцарям идти в контратаку. Чтобы избежать разгрома под натиском бронированного кулака, татары и вершники первой линии применили испытанный прием — притворное бегство. Они оторвались от противника и устремились в направлении северо-восточнее Танненберга.
Это было вовсе не бегство, а заранее предусмотренный тактический маневр. Тактику достижения победы посредством отступления с последующей контратакой впервые зафиксировал еще Геродот в V веке до нашей эры у скифов. Татары часто использовали такой прием, и он почти всегда приносил им успех. Враг, поверив в победу, рассыпался в погоне за беглецами и вдруг натыкался на засаду или на свежее войско. А беглецы опять оказывались собранными в отряды и с новой силой атаковали ошеломленного врага. Литвины и русины войска Витовта и тем более татары были хорошо знакомы с такой тактикой и пользовались ею.
Однако исследователи оценивают это событие неоднозначно. Одни (польские и российские авторы) рассматривают его как паническое бегство, другие (беларуские и летувисские) говорят о тактическом маневре. Оно и понятно: поляки лезут из кожи вон, чтобы доказать полное превосходство их предков во всем. Чего ради нам обращать внимание на их выдумки, если они по сей день не признают даже факт существования в прошлом литвинов-беларусов, упорно подменяя их жамойтами! Вот измышление Сенкевича:
«Меж тем литовско-русские ряды все отступали, и наконец началось бегство. Кинулась в стремительный бег, выходя из сражения, татарская конница, бежали литвины. Витовт, в этом сражении не щадивший себя, — он с самого начала битвы скакал вдоль рядов, меняя коней, равнял строй, ободрял вспятивших, громко призывал к выступлению Ягайлу-Владислава, затеявшего перед сражением столь долгое молитвословие, что чуть не потерял рать, сам то и дело кровавил свое оружие и чудом оставался в живых, раз за разом бросаясь в сечу, — он кинулся возвращать бегущих, но не мог сделать ничего. Татары едва не увлекли его с собой».
Витовт, четыре раза вступавший в союз с Тевтонским орденом, проживший несколько лет в его владениях, прекрасно знал своего противника. Он понимал, что пробить строй тяжелой рыцарской конницы в лобовой атаке практически невозможно. Единственный шанс на победу — заставить ее нарушить этот строй и навести на полевое укрепление — вагенбург. Кстати говоря, благодаря именно такому маневру новгородцы в 1242 году победили ливонцев в Ледовом побоище. Тогда рыцарская конница рассыпала строй и понесла серьезные потери именно при попытке прорвать полевое укрепление новгородцев, состоявшее из нескольких рядов саней. Почему-то никто из исследователей до сих пор не обращал внимания на это обстоятельство. Был Витовт знаком и с татарской тактикой притворного бегства.
Главным аргументом за то, что отступление являлось заранее предусмотренным маневром, является несомненный факт возвращения в битву отступивших отрядов. Кроме того, не так давно стал известен документ, подтверждающий мысль об отступлении как организованном маневре. Уже после Грюнвальда один из командиров ордена предупреждал нового магистра фон Плауэна, что в будущем сражении враг может умышленно устроить бегство нескольких отрядов, чтобы привести к разрыву боевых порядков тяжелой конницы, «как это произошло в великой битве».
Кульминация на правом фланге
После отступления татарской конницы и первой линии вершников в бой с хоругвями Валленрода включились вторая и третья линии литовского войска. В «Хронике Быховца» (летопись второй половины XV века) об этом этапе битвы сказано:
«И началась битва сначала между немцами и литовским войском, и многое количество воинов с обеих сторон литовских и немецких погибло».
Мацей Стрыйковский описывает данный эпизод сражения следующим образом:
«Трокская, виленская шляхта со Жмудью стойко держалась
С Витовтом, и полякам отважно помогала.
Но иные поветы Литовские угнетенные,
Кто куда побежали в разные стороны.
И главной со святым Георгием хоругви не стало,
На которую войско Литовское взирало.
Уже было тяжко Литве, но Витовт во главе,
С Новогородцами и с Волынцами стоялсмело»…
Валленрод рассчитывал смять и отбросить войско ВКЛ, а затем всеми силами навалиться на правый фланг поляков. Натиск был мощный, возникла критическая ситуация.
Вырубленные наполовину конные отряды ВКЛ спас от неминуемого разгрома тот же маневр, что и татар — притворное бегство. Часть хоругвей правого фланга и центра войска Витовта россыпью поскакала к лесу и, разделившись на две части, открыла проход к своему укрепленному лагерю (вагенбургу). Действительно, несколько хоругвей Валленрода устремились в погоню, что нарушило боевые порядки противника и облегчило положение левого фланга Витовта.
Крестоносцы, погнавшиеся за беглецами, были окружены и уничтожены в районе литовского лагеря. На болотистых берегах Марши и возле вагенбурга закованные в тяжелые доспехи рыцари стали сравнительно легкой добычей. Обозная челядь и пехотинцы с помощью рогатин, копий, цепов валили их на землю, а затем добивали топорами и молотами.
Как уже сказано, маневр с отступлением Витовт планировал заранее. Поэтому он приказал князю Симеону (Лугвену) Альгердовичу с его хоругвями (Мстиславльской, Новгородской, Оршанской и Смоленской), находившимися неподалеку от правого фланга польского войска, любой ценой удержать позицию, чтобы прикрыть поляков от удара в бок и в спину. Три беларуских полка и новгородские наемники справились с этой трудной задачей, хотя понесли значительные потери, а один из них погиб полностью. Рыцари Валленрода не смогли сломить их. Длугош писал:
«В этом сражении русские рыцари Смоленской земли упорно сражались, стоя под собственными тремя знаменами, одни только не обратившись в бегство, и тем заслужили великую славу*. Хотя под одним знаменем они были жестоко изрублены и знамя их было втоптано в землю, однако в двух остальных отрядах они вышли победителями, сражаясь с величайшей храбростью, как подобало мужам и рыцарям, и, наконец, соединились с польскими войсками…»
Тяжелая конница ордена не могла быстро двигаться по пересеченной местности, это позволило Витовту перегруппировать войска. Он своевременно направил на помощь Симеону-Лугвену три хоругви из своего резерва. Затем начали возвращаться в бой хоругви, расстроенные притворным отступлением. Мацей Стрыйковский описал этот эпизод битвы следующим образом:
«Смоленская, Троцкая шляхта, Виленская с Гроднянами,
Видя уже литовский строй слабым и смешанным,
Теша друг друга, сразу пришли до дела,
И с крыжаками опять начали бой кровавый»…
Действия поляков
На левом фланге союзной армии, отделенном от правого холмом, происходил свой бой. После того, как татары и литвины разыграли притворное отступление, крестоносцы Лихтенштайна пошли на поляков. Поляки двинулись им навстречу.
Интересное обстоятельство — войско вчерашнего язычника Ягайло, внезапно ставшего королем христиан-поляков, шло на войско ордена Пресвятой Девы Марии под торжественное пение молитвы Ей же, Пречистой Деве: «Богородице Дево радуйся…». В этом было поистине что-то роковое.
Конные хоругви королевства и ордена сошлись стенка на стенку. Ян Длугош писал:
«Когда же ряды сошлись, то поднялся такой шум и грохот от ломающихся копий и ударов о доспехи, как будто рушилось какое-то огромное строение, и такой резкий лязг мечей, что его отчетливо слышали люди на расстоянии нескольких миль. Нога наступала на ногу, доспехи ударялись о доспехи, и острия копий направлялись в лица врагов, когда же хоругви сошлись, то нельзя было отличить робкого от отважного, мужественного от труса, так как те и другие сгрудились в какой-то клубок и было даже невозможно ни переменить места, ни продвинуться на шаг, пока победитель, сбросив с коня и убив противника не занимал места побежденного. Наконец, когда копья были переломаны, ряды той и другой стороны и доспехи с доспехами настолько сомкнулись, что издавали под ударами мечей и секир, насаженных на древки, страшный грохот, какой производят молоты о наковальни, и люди бились, давимые конями; и тогда среди сражения самый отважный Марс мог быть замечен только по руке и мечу».
Вот как о том же писал Сенкевич, перефразируя Длугоша:
«Металлическая стена орденского войска, опустив забрала глухих шеломов, с тяжким криком обрушилась на другую такую же стену польских рыцарей. От ударов по железу и треска ломающихся копий шум стоял до небес. Лязг мечей был слышен за несколько миль, доспехи ударялись о доспехи, и острия копий нацелены на лица врагов. Знамена и штандарты той и другой рати призраками реяли в поднявшейся пыли и нельзя было отличить отважного от робкого, героя от труса, — все сгрудилось в неистовый клубок борющихся тел. Невозможно было сделать и шагу, не убив врага и не сбросив его с коня. Копья были уже переломаны. Стук доспехов, звон мечей и секир, посаженных на долгие древки, производили такой страшный грохот, точно в тысячах кузниц молоты били по наковальням. Люди, раздавленные теснотой, погибали под копытами коней. Вздрагивая и кренясь, железная стена подавалась то вперед, то назад, передние ряды уже легли костью под копыта вражьих коней и нельзя было понять, кто одолевает в бою и одолевает ли?»
Критический момент на левом фланге
Полякам приходилось туго, они с трудом сдерживали натиск 20 полков великого комтура Куно фон Лихтенштайна.
Командир отряда чешских и силезских наемников Ян Сарновский был ранен в голову. После этого его воины (около 300 человек) ушли с поля и остановились в лесу. Королевский подканцлер Миколай Трамба поскакал к ним — уговаривать. Неизвестно, что он им говорил, но факт, что выслушав его речь и отдохнув, воины вернулись на поле брани.
Тем временем под мощным напором крестоносцев начали отступать польские рыцари. Это был критический момент. Убитый польский знаменосец выронил великую Краковскую хоругвь с изображением белого орла. Ее тут же подхватили и снова подняли.
Однако тевтоны восприняли это падение как божий знак о скорой победе и начали петь пасхальный гимн «Христос воскресе после всех мучений…» (Christ ist erstanden von der Marter allе…). Но Ягайло своевременно послал подкрепление из резерва, которое исправило положение.
Сенкевич написал об этом моменте битвы так:
«Крик ратей взмыл к небесам, потом, точно весенний гром с продолжительным, рокочущим треском прокатился над полем — хоругви столкнулись друг с другом, и все потонуло в поднятой пыли. Вот обратилась в бегство хоругвь Святого Георгия на королевском крыле, в которой служили чешские и моравские наемники и которую вел чех Ян Сарновский. Хоругвь ушла в рощу, где стоял король Владислав.
В это время под натиском крестоносцев зашаталось большое знамя короля Владислава, которое нес Марцин из Вроцимовиц, краковский хорунжий, рыцарь герба Полукозы. Оно уже рушилось на землю, когда подоспевшие рыцари отборного королевского отряда подхватили его и встали грудью, защищая знамя. Тут закипел самый яростный бой. Поляки в неистовстве, не щадя жизней, ринули на немецкий строй, опрокинув, сокрушив и втоптав в землю победоносных соперников».
В это же самое время вернулись конные отряды Витовта, перестроившиеся после отступления. Над полем боя зазвучал радостный возглас поляков «Литва возвращается»! Поляки, «отбросив охватившие их сомнения» (выражение Длугоша), с энтузиазмом бросились на врага. Наметился перелом в пользу союзников.
Часть польского войска тем временем пошла слева через лес, чтобы обойти правый фланг крестоносцев с юго-запада. Кто их послал в обход — неясно, как вообще неясен вопрос с управлением коронным войском на поле боя. Одни польские авторы утверждают, что от начала и до конца сражения им руководил король Владислав (Ягайло). Другие отдают все лавры краковскому воеводе Зындраму. Третьи — коронному маршалу Збигневу. Что ж, пусть спорят между собой. Что касается литвинов, то никто не оспаривает руководящую и вдохновляющую роль великого князя Витовта (или Александра, как предпочитают называть его польские авторы).
Сеча продолжалась, шел пятый час боя. Вдруг стали отступать две хоругви из Кульмской (Хелминской) земли, повинуясь ложному сигналу своего знаменосца Никкеля фон Рениса. Следуя их примеру, за ними последовали четыре орденские хоругви во главе с великим госпитальником (гроссшпиттлером) Вернером фон Теццингеном.
Ульрих фон Юнгинген, увидев, что чаша весов стала склоняться не в пользу ордена, предпринял отчаянную попытку переломить ход битвы. Он во главе резервных 14 (или 16) хоругвей атаковал королевское войско. Этот маневр свидетельствует о хорошей организованности подразделений ордена и достоинствах верховного магистра как военачальника. Ему удалось прорвать фронт, но его отряд со всех сторон окружили с одной стороны литвины, с другой — поляки, рассекли на небольшие группы и полностью уничтожили.
Генрик Сенкевич, желая возвеличить Ягайло, отсиживавшегося в тылу, придумал, будто бы во время атаки орденского резерва произошло нападение на него. Вот как он это преподнес:
«Вот в это-то время, когда Владиславу /Ягайло/ казалось, что его войска одолевают врага, вступили в сражение 16 свежих немецких хоругвей под своими знаменами. С глухим согласным топотом копыт, опустив копья, рыцари мчались в бой. Развевались конские попоны, развевались белые плащи рыцарей. Телохранители уже сомкнули ряды, взявши копья на изготовку, но их было всего шестьдесят рыцарей-копьеносцев, и могли ли они устоять под прусским натиском?
В сей миг Ягайло невольно вспомнил о подготовленных для его возможного бегства конских подставах — ибо польская господа, оценивая жизнь своего короля в десять тысяч коп, отнюдь не хотела гибели Ягайлы, после которой, неволею, начнутся прежние смуты и сами Великая и Малая Польша могут погибнуть под орденским натиском. Однако его хватило на то, чтобы не пуститься в бегство, но он отчаянно взывал о помощи, и послал Збигнева из Олесницы, своего нотария, в хоругвь дворцовых рыцарей, стоящую близь.
Збигнев подскакал к строю хоругви, которая как раз намеривала вступить в бой. От шума брани приходилось кричать. Спасайте короля! — крикнул им Збигнев. Но рыцарь Миколай Колбаса, герба Наленч, стоявший под знаменем, обнажил саблю, взмахнул ею перед лицом нотария и грозным голосом, в рык, возразил Збигневу: — Прочь! Не видишь, несчастный, что хоругвь идет в бой! Что ж нам, подставить спину врагу, спасая твоего Владислава? Ежели разобьют нас, погибнет и король! — Збигнев, неволею, прянул в сторону и вовремя. Закованная в латы хоругвь разом пришла в движение и ринула на врага, все убыстряя и убыстряя ход. Новый ратный крик взмыл к небесам и новый треск от столкнувшихся доспехов и ломающихся копий заполнил воздух, закладывая уши.
Владислав тем часом, крича то ли в испуге, то ли в ярости, бился в руках телохранителей, шпоря коня и порываясь в бой. Меж тем немецкий рыцарь из прусского войска Диппольд Кикериц фон Дибер с золотой перевязью, в белом тевтонском плаще на рыжей лошади, выскочил из рядов прусской хоругви и устремил, потрясая копьем, прямо на короля. Ягайло и сам поднял копье, обороняясь, но тут безоружный нотарий Збигнев, поднявши с земли обломок копья, ринул на немецкого рыцаря и, ударом в бок, сбросил с коня. Владислав ударил Кикерица копьем в лоб; тот, беспомощный, пытаясь встать, бился, лежа на спине, а кинувшиеся со сторон рыцари охраны добили его.
Много позже Збигнев, предпочтя духовную карьеру рыцарской, принимая сан краковского епископа, получал от Папы Мартина V отпущение за совершенный им в бою, при защите своего короля, грех убийства… Считалось, что духовная карьера несовместима с подвигами на поле брани. Но и латинские ксендзы дрались при случае!
Отряд крестоносцев, потеряв Кикерица, проскакал мимо короля. Явившиеся на поле боя новые немецкие хоругви не сразу были опознаны польскими рыцарями: кто-то посчитал их польскою подмогой. Но Добеслав из Олесницы, рыцарь герба Крест (называемый Дембно), желая разрешить спор, один погнал коня на врага. Крестоносец, ведший новые отряды, тоже выехал из рядов. Они сразились, метнув легкие копья сулицы, и никто не потерпел поражения, лишь конь Добеслава был ранен в бедро».
На самом деле ничего подобного не было, весь этот эпизод от начала и до конца — выдумка. Тем не менее, эта выдумка вошла в большинство книг польских историков, не говоря уже о художественных произведениях. Кстати, о поединках. Ягайло на момент сражения было 60 лет, такой возраст в ту эпоху считался старостью. Между тем и в молодые годы Ягайло не отличался ни крепким телосложением, ни успехами в рыцарских забавах…
Решительная атака 16 хоругвей во главе с магистром могла бы решить судьбу битвы, если бы перед ними оказался другой противник, менее опытный и храбрый. Как уже сказано, хоругви Витовта вернулись и атаковали ударную группу магистра с фланга и тыла. Посланные в обход польские отряды начали окружать правый фланг крестоносцев с юго-запада. Это стало началом конца.
Группу верховного магистра и правый фланг орденской армии литвины и поляки окружили порознь. Некоторое время крестоносцы сдерживали натиск, но, наконец, были разбиты. Верховный магистр погиб. Весть о его смерти мгновенно облетела поле, окрылила союзников и повергла в смятение их противников. Первыми сдались рыцари Кульмской земли. Вслед за ними отдали свое знамя заграничные «гости» — среди них остались в живых только 40 рыцарей. Сдались и союзники ордена — щецинский и олешницкий князья.
Сенкевич:
«Польские и литовско-русские хоругви вновь обрушились на врага со всею силою. Вновь возвысился до небес копейный стон и лязг железа, но что-то уже сломалось в немецком войске: с утра еще неодолимые, хвастливо заявлявшие, что со своими мечами пройдут всю Польшу из конца в конец, они начали все чаще и чаще валиться под мечами. Наемники откатывали назад, и Витовт, бледный от восторга, прорубался к немецкому знамени, а Ягайло, ободряя своих, так орал, что охрип, и назавтра едва мог говорить только шепотом. «Потемнела слава немецких знамен». В рядах этих последних шестнадцати хоругвей, полностью изрубленных, пали: магистр Пруссии Ульрих, маршалы Ордена, командоры и все виднейшие рыцари прусского войска».
В орденских хрониках записано, что верховный магистр Ульрих фон Юнгинген погиб от руки татарского мурзы Багардина (хана Бах эд-Дина). Понятно, что смерть магистра от руки мусульманина («неверного») служила еще одним упреком против христианских государей Владислава (Ягайло) и Александра (Витовта). Именно для того, чтобы отвести такой упрек, Ян Длугош написал в своей хронике, будто бы магистра убил «простой драб», то есть рядовой воин плебейского происхождения.
Предательство
Не исключено, что несмотря на численное превосходство союзников, хитрый маневр Витовта и стойкость полков Симеона Альгердовича, тевтоны все же одержали бы верх в этой битве, если бы не измена в их собственных рядах. Это обстоятельство российские историки игнорируют, а польские с негодованием отвергают.
В оглушительном грохоте, лязге и шуме тогдашних сражений команды были практически не слышны, поэтому их заменяли сигналы, подаваемые значками и знаменами. Знаменосец рыцарей Кульмерланда, или Кульмской (Хелминской) земли — вассалов Тевтонского ордена, Никкель фон Ренис подал своим соратникам ложный знак к отступлению, чем вызвал большую сумятицу в рядах орденских войск. Заметив, что враги пришли в замешательство и показали спину, Витовт мгновенно среагировал и атаковал отступавших ленников ордена.
У магистра имелась возможность бежать с поля боя, но якобы он гордо заявил: «Не дай мне Бог оставить это поле, на котором погибло столько доблестных мужей!». В любом случае — глава тевтонов погиб в бою…
Окончание боя
Но это еще не был конец битвы. Многие крестоносцы, избежавшие окружения или вырвавшиеся из него, засели в своем вагенбурге. Окруженный рядами повозок, обеспеченный пехотой, лагерь давал возможность обороняться. Но успешной обороны не получилось. Решительной атакой вагенбург был взят, почти все его защитники убиты. Большое число погибших здесь орденских воинов объясняется участием в этом эпизоде битвы пехоты союзников, состоявшей из крестьян и горожан. По обычаям того времени, простолюдины не могли получать выкуп за пленников. Поэтому пехота пленных не брала…
Примерно в 18 часов битва закончилась взятием польской и литовской пехотой вагенбурга ордена возле деревни Грюнефельде (или Грюнвальд).
Геройскую смерть на поле брани приняли почти все сановники Тевтонского ордена. Помимо верховного магистра погибли великий маршал фон Валленрод, великий комтур (командор) фон Лихтенштайн, великий шатный (церемониемейстер) Альбрехт фон Шварцбург, великий скарбник (казначей) Томас фон Мергейм, а также 14 комтуров (командоров) и 15 войтов (фогхтов). Одним словом, почти все «гроссбегитеры («великие хранители»), за исключением великого госпитальника (гроссшпиттлера) Вернера фон Теццингена, которому удалось бежать. Вместе с ними «испили смертную чашу» 203 орденских рыцаря, «а прочих — бесчисленное множество», как обычно пишут в подобных случаях.
Во время бегства погиб Генрих фон Швельбок — командир хоругви из Тухоли. Еще до битвы он приказал носить перед собой два обнаженных меча и всем говорил, что не вложит их в ножны, пока не окрасит кровью врагов. Получилось с точностью наоборот.
Трое вельмож ордена — Генрих Шаумбург, фогт орденской провинции Самбия, Юрген Маршалк — оруженосец верховного магистра и Марквард фон Зальцбах — комтур Бранденбурга, были взяты в плен и убиты уже после окончания битвы. Об убийстве Шаумбурга и Маршалка сообщается, что причиной якобы послужило их дерзкое поведение (!). Что касается фон Зальцбаха, то напомню, что именно Марквард оскорбил Витовта, будучи послом. Витовт при виде его сказал по-немецки «Du bist hi Markward…» («Ты здесь, Марквард…»). На это крестоносец резко ответил: «Да, и спокойно приму то, что мне уготовил вчерашний день. А тебе, князь, то же может принести день сегодняшний или завтрашний, ведь не в твоей силе определить судьбу!» Разгневанный Витовт подал знак, комтура отвели в рожь и сняли ему голову — несмотря на возражения короля Владислава (Ягайло).
Как уже сказано, само сражение происходило с 12 до 18 часов. Еще два часа до заката солнца (по местному времени солнце заходит 15 июля в 19 часов 51 минуту) продолжалась погоня за беглецами. Всю ночь с 15 на 16 июля войска возвращались из погони, вели пленных, везли захваченные хоругви и добычу — коней, оружие, доспехи… Сенкевич писал:
«Отступавших гнали несколько верст, набирая полон. Рыцарь Георгий Керцдорф, несший в немецком войске знамя Святого Георгия, преклонив колено, сдался в плен рыцарю Пшедпелку Копидловскому, герба Дрыя. Захвачены были и оба поморских князя, что сражались на стороне крестоносцев, взяты в плен многие иноземные рыцари. Обозные повозки рыцарского войска были дочиста разграблены победителями. Многие обогатились, снимая доспехи с побежденных. Бочки с вином Владислав приказал вылить на землю, дабы не погубить рать при возможном вражеском нападении».
Неподалеку от поля битвы под слово чести Ягайло и Витовт отпустили тех пленных, которые не принадлежали к ордену*.
Кстати говоря, в захваченном обозе победители нашли большой запас цепей и веревок, подготовленных крестоносцами для пленных поляков и литвинов. Что ж, оковы пригодились. Их надели на недавних хозяев.
Факторы победы
Итак, главные факторы, обеспечившие победу союзников, следующие:
— Ложное отступление татар и литвинов, вследствие чего тевтоны увязли в бою за вагенбург и понесли тяжелые потери;
— Превращение союзных обозов в укрепленные лагеря, позволившее литвинам остановить атаку отрядов Валленрода.
— Стойкое сопротивление четырех хоругвей князя Симеона (Лугвена) Альгердовича, прикрывших в этот момент войско Короны от удара ему во фланг.
— Численное преимущество союзного войска над противником, позволившее создать два тактических резерва.
— Ложный сигнал, поданный кульмским знаменосцем. Попросту говоря — предательство в войске противника (скорее всего, заранее хорошо оплаченное).
— Полководческое искусство Витовта, сумевшего нанести удар во фланг и тыл резервной группе верховного магистра**.
— Мужество и стойкость большинства участников сражения.
Потери и трофеи
Ян Длугош указал потери ордена в 50 тысяч убитых и 40 тысяч пленных, что чрезвычайно далеко от правды. Как мы знаем, войска обеих сторон вместе с обозниками и слугами насчитывали максимум 70 тысяч человек.
Стефан Кучинский утверждал, что со стороны крестоносцев погибло около 18 тысяч рыцарей, солдат и челяди из обоза, примерно 14 тысяч попали в плен. Немногим более 1400 рыцарей и кнехтов (в том числе 77 арбалетчиков) сумели добраться до Мариенбурга. Потери союзников убитыми, предположительно, были на 2–3 тысячи человек меньше.
Нынешние историки полагают, что орденское войско потеряло убитыми максимум 13 тысяч человек.
Точные потери поляков неизвестны, но хоругви ВКЛ потеряли убитыми и умершими от ран около 10 тысяч, тогда как общие потери союзников (включая татарские и другие отряды) составили до 20 тысяч человек. Видимо, и поляки потеряли убитыми около 10 тысяч.
Окрестности поля на протяжении нескольких миль усеяли трупы павших, а земля пропиталась кровью людей и лошадей. Воздух оглашали стоны раненых. Многие из них, не дождавшись помощи, замерзли и умерли к утру под холодным дождем.
На следующий день, 16 июля, на поле боя были найдены тела верховного магистра и других «гроссбегитеров». По приказу короля на них надели чистые белые саваны и с почетом отправили в специальной повозке в Мариенбург. 19 июля 1410 года их погребли в часовне Святой Анны Мариенбургского замка. Всех остальных убитых похоронили на месте.
Хоругви тевтонских рыцарей, их вассалов, «гостей» и союзников, захваченные поляками, король приказал вывесить в Краковском кафедральном соборе. Там они оставались до времен пресловутого «Потопа», то есть, до середины XVII века. Позже хоругви бесследно исчезли в ходе интервенции, охватившей всю территорию Речи Посполитой*. Тевтонские знамена, захваченные литвинами, находились в соборах Вильни. Их описания нет.