Переход из Новоросии в неизвестность продлился тридцать два дня. И всё это время о месте нашего назначения не было ничего известно.

  Какие только гипотезы и предположения не роились в мыслях экипажа. Возникало чувство, что половину свободного времени все только и посвящали обсуждению этой животрепещущей темы. Буквально каждый пытался всеми правдами и неправдами разузнать больше. Но начальство нас не баловало информацией, а на все вопросы стандартно отвечало, мол, прилетите - узнаете, а пока хватит болтать, пора чего-нибудь поработать.

  Может возникнуть ощущение, что в связи с полётом в гипере делать на корабле стало решительно нечем заняться. Уверяю - это ошибочное ощущение, все были при деле.

  По курсу крейсер шёл самостоятельно, выйти в нормальное пространство из гипера раньше точно вычисленного до отправления срока невозможно, но вахты всё равно несла дежурная смена навигаторов, сменяющаяся через каждые шесть часов.

  Экипаж самосовершенствовался, проверял и перепроверял оборудование. Научные деятели занимались научными деяниями, как им и положено, по пути третируя Колобка и меня (да, да, до меня они тоже добрались). В основном это была заслуга сестрёнки, которой ни с того ни с сего пришла в голову гениальная идея, что корабельное медоборудование можно очень даже эффективно использовать, если засунуть в него меня любимого. Что она и проделала, а когда я попробовал сослаться на рабочее расписание, просто попросила разрешение у моего начальства, которое всегда готового оказать услугу медикам. Ну а там и учёные не смогли пройти мимо такого занимательного объекта для исследований. Ай да и ладно, что я всё о грустном.

  Не знаю, как остальные, но я весь корабль исходил вдоль и поперёк, побывал даже в рубке, куда был пущен с целью ознакомления, а вдруг придётся порулить, а я и не знаю куда бежать в случае чего и что нажимать. Ладно-ладно, знаю, что шансы нулевые, но чего не помечтать то?

  Помнится, с самого прибытия я собирался побывать в энергоотсеке и пообщаться со специалистами - а ну, как присоветуют что дельное и по поводу моего 'беркута', оставленного дома, как то там себя Тень чувствует, кстати?

  С главным энергетиком судна мы познакомились, пока профессор Весенин разбирался с весьма запутанной структурой Колобка. Николай Викторович оказал буквально неоценимую помощь в данном вопросе и продвинул исследования чуть ли не на порядок, без него учёные так бы и копались где-то в районе отправной точки.

   Как оказалось, этот человек так же имел учёную степень и был одним из создателей системы энергообеспечения судна.

  Именно Николай Викторович первым использовал принципиально новую схему избыточного насыщения, которая на первый взгляд, казалась излишне сложной, на практике же получилась надёжнейшей и простой, как старый кондиционер.

  В основу всего пошла способность установленного таргами преобразователя создавать несущее энергополе, из которого в любой точке корабля можно сделать вывод энерготочки. Всё вооружение, защита и прочие системы были запитаны от этих энергозон. Скажете - ненадёжно? Или вдруг что во время боя случится, ведь прямое попадание в энергоотсек и корабль лишён возможности атаковать и защищаться. Но на деле не так всё плохо.

  Ключевая мысль - создавать конечную энерготочку непосредственно в накопителе, который аккумулировал достаточно большой запас мощности, чтобы обеспечить работу подключённого к нему оборудования в течение длительного времени. Таким образом, отпадала необходимость создавать сложную систему силового каркаса на основе энергопроводников, а за счёт непосредственного включения энергонакопителя в структуру поддерживаемого им устройства, удалось добиться значительной экономии внутреннего пространства. Теперь даже если с преобразователем что случится, то ляжет, через какое-то время самое сложное вооружение и полевая защита, но без энергии корабль не останется в любом случае.

  Помимо этого, существовала и дублирующая схема питания. Бытовые системы были основаны на кристаллах первого и второго классов, кои были понатыканы без счёта везде, где можно и обеспечивали любые вспомогательные службы энергией. Сами по себе эти источники не могли питать самые ёмкие системы, но будучи объединёнными в общую микросеть, в случае экстренной ситуации несколько тысяч кристаллов малой мощности вполне могли обеспечить энергией крейсер, и даже на уровне энергоячейки четвёртого типа. Немного, но на прыжок вполне хватит.

  На досуге мне пришла мысль - мой реконструированный 'беркут' хорош, спору нет, но ведь специально созданный для работы с новой энергоустановкой корабль был бы куда эффективнее. Естественно, это полностью меняло как внешний вид, так и внутренний состав систем малого корабля и фактически его нужно было создать заново, всё же корпус Тени не совсем подходил.

  И я полез в дебри программ виртуального конструирования. Наверное, вы догадались, что было дальше. Мой мозг чуть не взорвался от обилия деталей, которые я сгоряча попытался удержать в готовой схеме и я плюнул на это задание, дав зарок в своё время разобраться с этим вопросом.

  Жаль только времени не хватило для детальной работы над новой задумкой, и так я спал по паре часов в день всего и периодически получал втык от сестрёнки за издевательство над организмом. Но свою идею я до конца доведу, быть может не на корабле, а в Академии, где не нужно будет экономить активную массу.

  Что касается моих непосредственных обязанностей, то я, как было сказано кем-то в древности, учился, учился и еще раз учился.

  В Академии оно как было? Вызубрил материал и топайте на полигон или в вирт-центр, закреплять знания на практике. На 'Ломоносове' подход к обучению был несколько иным.

  По большому счёту очень мало кого из членов лётной группы интересовали всесторонние знания в любой области науки. Даже начальство снисходительно спускало нам не освоенные по причине недостатка времени ксенодисциплны. Зато по специальности - пилотирование, тактика, освоение матчасти и прочие премудрости - их требования были неумолимы.

  Каждому из стажёров дали в напарники матёрого инструктора, который вдалбливал в наши головы премудрости избранной профессии. Да уж, знал бы я раньше, каково это на самом деле - быть боевым пилотом. Такое ощущение, что командование задалось целью не только проверит наш предел растяжения, но и сделать из нас профессиональных асов за период полёта.

  Для начала нас обязали вызубрить всё о 'терминусе'. Ну, в смысле, как его чинить если что. За каким лешим нам сдалось это ни до кого из стажёров не дошло эта премудрость, я не понимал, но прилежно впитывал знания. Лишь только мы справились, в качестве практики нас заставили этого монстра разобрать и собрать, что при участии компьютера и многоточечных силовых захватов было достаточно просто, вот только компьютер вдруг 'сдох'. Кстати речь шла о ремонте того самого испорченного Колобком штурмовика, подвергшегося неосознанному эксперименту моей карманной шаровой молнии.

  К концу второй вахты удалось демонтировать все возможные компоненты, мы сделали передышку и устроили мозговой штурм на тему, чего бы еще такого отсоединить у бывшей боевой машины, когда нас наконец остановили.

  Всё же не зря я на свалке половину жизни провёл. Когда пришел старший техник и увидел плод наших трудов, то он застыл в ступоре. Я как-то не понял, а нам не сказали, что требуется частичная разборка, мы же несколько увлеклись.

  Все элементы брони аккуратной кучкой покоились рядом с остовом, больше напоминавшем скелет древнего динозавра, выполненные из энергопласта. Кабина отсоединена, все приборы сняты, частично размонтированы и сложены каждый по порядку на белом покрытии пола. С другой стороны сиротливо лежали разряженные накопители, двигательная установка, гравигенератор, энергоячейка и прочие агрегаты, разобранные до винтика. Хорошо ещё вооружен е было демонтировано заранее, и правильно - нам только дай в ракетных установках покопаться. А что, дурное дело - не хитрое.

  Мехник вышел из шокового состояния, прекратил издевательство над несчастным штурмовиком, отдав команду компьютеру на сборку. Тут выяснилось, что сложены детали не в правильном порядке и часть из них (список из восьми пунктов) исчезла. При этом даже Умник затруднялся сказать, куда три стажёра с герметичного ангара могли деть 'верконовый демодулятор ч.1/2 малый', весом в три килограмма, поскольку не наблюдал за разборкой по команде начальства.

  Пришлось заказывать детали со склада и только тогда гравизахваты сноровисто приступили к сборке, после чего мы искренне поблагодарили нашего спасителя, и ушли спать.

  Детали, кстати, так и не нашли, что вошло в легенду корабля, а нас больше не подпускали к ремонту сложной техники, во избежание, так сказать.

  Очень много нас гоняли по тактическим симуляциям, заставляя принимать единственно верное решение в доли секунды. Наработка навыка, в отличие от простого запоминания бесчисленных инструкций и лётных правил, продвигалась не столь быстро, но прогресс был налицо. Теперь бы мы не допустили того позора, что постиг нас в первый день и после трёх подряд поражений в одиночку против нашей тройки не рисковал выступать никто из присутствующих на борту крейсера пилотов.

  Минимум четыре часа в день посвящалось физической подготовке и развития внутренней энергетики, при этом занятия проводились в весьма жёсткой манере, когда резерв иссякал полностью, после чего мы приходили в себя уже в ячейке медицинского аппарата. Но никто не жаловался, поскольку все остальные тренировались точно так же - никак иначе растормошить организм не получалось. На вопрос 'зачем?' (ведь и так наш пси-индекс был очень высок) нам терпеливо объясняли, что если дар не развивать и не стремится стать сильнее, то постепенно можно его потерять. Во все времена лень и замена оригинала суррогатом ухудшали конечный результат. Поэтому только тренировки на грани помогали самосовершенствованию, а применяемая в Академии таргская техника занятий казалась местному руководству излишне долгой и мягкой для нас.

  И это работало - ребята сразу стали тянуться вверх. Мой же пси-индекс рос очень медленно, зато развивалось умение им эффективно управлять, что положительно сказалось на реакции и времени работы в вирте.

  В последний день перед предполагаемым выходом в нормальное пространство нам дали день отдыха, а на следующее утро удар колокола возвестил о получасовой готовности к выходу.

  Сразу же была объявлена жёлтая тревога и поднялась суета. Весь персонал торопился занять свои места, инженеры проводили последние проверки, появляясь и исчезая в недрах транспортной системы крейсера с непостижимой скоростью. Иллана наверняка в своём медицинском отсеке по десятому разу перебирает препараты и инструменты. А вот нам троим выпало самое трудно - сидеть в комнате подготовки и ничего не делать.

  Все малые корабли уже заняли стартовые позиции, состав лётной группы удобно устроился в кабинах штурмовиков и готовился первым ощутить на себе вкус неисследованного пространства. А нам, стажёрам, остаётся только изматывающее ожидание и наблюдение за действиями тактической группы, координирующей работу пилотов на заданиях.

  Вот наконец лёгкое ощущение головокружения заставляет на миг прикрыть глаза. Вышли. Если всё пройдёт по плану, то вскоре по полу пробежит едва ощутимая дрожь, означающая отстрел беспилотных тактических модулей (бтм) с примыкающих к ангару стартовых комплексов.

  Метрового диаметра шары веером разлетятся во все стороны, окружив 'Ломоносов' сплошным сенсорным полем в границах которого не останется ничего неизвестного и тем более опасного для корабля. Маленькие аппараты будут глазами крейсера, его авангардом и первой линией обороны в случае опасности. 'Ломоносов' тем временем будет окружён многослойной системой полевой защиты, готовый в случае любой опасности ответить ураганом огня.

  Когда безопасная зона достигнет заданного размера, волной растечётся в стороны активная броня, открывая 'терминусам' путь к свободе. Штурмовики стартуют, заключив корабль в правильный тетраэдр эскорта, и вся космическая группировка выдвинется к цели экспедиции, тщательно ощупывая пространство радарными импульсами.

  Но корабль молчал, подвешенный где-то в бескрайней пустоте меж звёзд и планет, тихий и незаметный. Проходили секунды, минуты, а команда на запуск не поступала. Я попробовал вызвать внешний экран, чтобы хоть через полупрозрачную неосязаемую поверхность увидеть окружающее нас пустое пространство с незнакомым рисунком созвездий, но доступ к обзорному модулю был ограничен протоколом безопасности.

  Как разряд тока по напряжённым нервам ударил колокольный звон. Я вновь ощутил головокружение, и стало ясно, что 'Ломоносов' экстренно ушёл в гиперпространство.

  - И что это было? - почему-то шёпотом поинтересовался я у товарищей, не решавшихся нарушить тишину в помещении.

  - Экстренный старт. Набрали энергии и снова ушли в прыжок. Такое ощущение, что используется протокол отрыва от вражеского преследования. Если это так, то можете быть совершенно уверены - никакой спокойной археологией от нашей экспедиции даже не пахнет.

  - А чем же пахнет? - поинтересовалась Марина, с хрустом вытягивая вперёд руки, разминаясь после напряжения последних минут.

  - Скорее всего, исследовательский зонд обнаружил очередную тайну, ради которой сразу собрали экспедицию. Чего гадать, прилетим и посмотрим, пойдём лучше к нашим, вон они вылезают после отбоя.

  Но пилоты были информированы не больше нас самих. Делясь предположениями, мы стояли на одной из посадочных площадок. В итоге обсуждения родилось два предположения - запутывание кого-то, предположительно севшего нам на хвост, или внезапная угроза, заставившая корабль отступить. И та и другая гипотеза вполне имели право на существование, но отсутствие информации делали наши умозаключения бессмысленными.

  - Вась, может быть попробуешь выяснить, что к чему? - предложил лейтенант Щербаков, напарник Мишки. - Ты со своим Колобком к научникам мотаешься каждый день, они уж точно всё знают.

  Идея была горячо поддержана окружающими, ну а мне не сложно, отчего бы не сходить. Тем более, уже второй день мой светящийся разбойник прохлаждается в компании учёных, которые его обеспечивают подходящим питанием в обмен на какие-то опыты. Купили, можно сказать, за еду. И ведь всё понимает, мелкий, только притворяется глухим и немым сгустком энергии. Гадёныш, одним словом.

  Поскольку делать в ближайшие часы (или дни, кто его знает) было особо нечего, а нагрузить нас тренировками ещё не успели, я решил не тянуть кота за причинное место и, воспользовавшись советом старших товарищей, отправился навестить моего горячо любимого Колобка. Ну, типо того.

  На территории лаборатории меня прекрасно знали, многие здоровались, я отвечал на все приветствия и лавируя по коридорам научного сектора, старался никого не сбить с ног (учёные отчего-то любят бегать, как будто у них свербит). Вот и 'моя' дверь.

  Всё, как и предполагалось. Мой шарик блаженно висит посреди комнаты, нежась в сиянии энергосферы, а установленное вокруг в три наката научно-исследовательское оборудование усердно жужжит, изучая этот наглый комок плазмы. Думаете, он ко мне рванулся сразу, как увидел? Щаз, аж споткнулся. Висит и в ус не дует (хотя ни спотыкаться, ни дуть ему вроде бы нечем).

  Четыре кресла вирта, ранее стоявшие рядом с дверью теперь размножились до шести. По крайней мере, одно было не занято, и я тотчас же в него запрыгнул, подключившись к конференции, здрасьте.

  - О, Василий, привет! - это профессор соизволил меня заметить, наконец, - ты по делу пришёл, а то подожди чуток, эксперимент закончим и поговорим.

  Знаем мы эти 'чуток' - где один, там и второй, пока пациент спокойный и не дёргается. Тут на несколько часов может затянуться.

  - Я поговорить с вами хотел, профессор.

  - Ну хорошо, - Пётр Сергеевич отдал несколько указаний и вышел из виртуального пространства.

  - Ого, уже утро! Мы же скоро прилетаем, - произнёс он, выпив бокал стимулятора и обратив внимание на часы.

  - Ну...вообще то уже вышли.

  - Да? - он с сомнением посмотрел на меня, затем открыл голоэкран, рассмотрел какой-то график и снова перевёл взгляд в мою сторону, - а вот приборы мне подсказывают, что мы не в трехмерном пространстве, а в гипере.

  - Вот это я и хотел выяснить, мы на пятнадцать минут вынырнули и теперь летим куда-то. Ребята волнуются, никто ничего не знает, вот и пришёл поинтересоваться, что к чему.

  - Я в том же положении, молодой человек, но это можно поправить.

  Он включил экран и вызвал капитана. Вскоре голова профессора окуталась полем подавления, скрыв от чужих глаз и ушей разговор.

  - Нет, вы посмотрите на это, 'Секретная миссия! Уровень доступа ограничен!', - глаза руководителя научной секции сверкали. - Как будто они по прилёту сами будут заниматься изысканиями. Ну, я вам покажу, бюрократы военизированные! Василий, за мной.

  Мы сорвались с места и я еле успевал за стремительной походкой учёного, двигающегося по коридорам сектора наподобие тарана. Таким образом мы спустились на один ярус и очутились в помещении, уставленном под самый потолок приборами различного назначения. В комнате присутствовали трое молодых людей, они как раз завтракали и что-то весело обсуждали. При виде начальника все трое вскочили, но тут же снова уселись на удобный диванчик поддавшись успокаивающему жесту профессора.

  - Людочка, будьте любезны, выведите динамику пространственных возмущений, график энергопотребления за последний час, и векторный анализ двух последних переходов.

  - Да, Пётр Сергеевич, одну минуточку.

  Девушка поставила чашку, стряхнула крошки с пальцев и вызвала голоэкран, на котором поползли непонятные таблицы и графики, которые буквально сразу преобразовались в несколько строчек формул и текста. Когда мельтешение закончилось, экран плавно перетёк к профессору, который развернул поверхность побольше и углубился в изучение данных.

  - Отлично, Умник, сделай расчет с привязкой к координатной сетке и пространственной карте.

  - Выполнено.

  Нашему взору предстала трёхмерная модель космического пространства. Зелёной стрелкой был обозначен 'Ломоносов', удалявшийся от яркой точки звезды. Экран укрупнился, деталей стало больше, над звездой появилось буквенно-цифровое обозначение.

  - Итак, - начал объяснять учёный. - Мы в трёхстах световых годах от метрополии. Сектор не исследован, но по последним данным с зондов ничего интересного тут быть не должно, кроме одного объекта искусственного происхождения на второй планете покинутой нами системы. Древние развалины, возрастом более тысячи шестиста лет, точнее сказать затрудняюсь. Архитектурные особенности соответствуют первобытным строениям корн. Планета не кислородного типа, никому не интересная и бесполезная.

  - Но это не наша цель, так получается?

  - Верно. Летим мы вот сюда, - профессор ткнул пальцем в карту и над одной белой звёздочкой зажёгся голубой ореол. - Но эта звезда не сформировала планет в процессе развития и практического интереса представлять не может. Опять же мы близко к зоне интересов корн и они наверняка тут всё исходили вдоль и поперёк. Непонятно. Ладно, скоро всё узнаем, лететь осталось не более суток, да и энергии у нас маловато для дальнего скачка. Так что, Вась, передавай своим коллегам, что через двадцать часов мы будем на месте.

  Я поблагодарил профессора и помчался к своим. Колобок, кстати, тоже освободился и в кои-то веки решил составить мне компанию, устроившись на привычном месте.

  Передав слова профессора, я слегка позавтракал и отправился к десантникам на тренировки, которые уже начали мне нравиться, несмотря на всю их сложность. Вот, кстати, кто был полностью спокоен, так это пехота. Никаких разговоров - кто, куда летит, сколько прыжков делает. Отдадут команду - будут работать, не отдадут - занимаются каждый своими делами и никаких споров и антинаучных гипотез. Мне бы так.

  Два часа разминки, небольшой спарринг, душ. Поделился новостями и бегом назад. По пути к лётной палубе связался с Илланой, спросил как у неё дела. Оказалось, что она только проснулась, поскольку не её вахта и завтракала. Вот же, есть у человека возможность спать до одиннадцати, везёт.

  Прогноз профессора Весенина о выходе из гипера через сутки не оправдался, причём самым неприятным образом - прозвучал сигнал боевой тревоги. Коридоры наполнились бегущими людьми - экипаж экстренно занимал свои места.

  Моё место на этот раз было в кабине штурмовика - дежурная смена только что покинула вирт, и уровень резерва пилотов не соответствовал боевому протоколу. Еще повезло Мишке, Марина осталась на борту. Если честно, то не думал, что нас пустят в такой ситуации в кабину, боевая красная тревога, всё таки. С другой стороны, с кем можно воевать в гипере, до выхода ещё двенадцать часов, ну точно! Учебная тревога. Теперь всё встало на свои места, я даже расслабился.

  Тренировка, так тренировка. Выполняю навсегда вбитую в подкорку последовательность действий - одеваюсь, запрыгиваю в кабину, тест систем: зелёный, готовность. Только успел усесться, как заметил моего Колобка, незаметно пристроившегося у меня за плечом. Колпак кабины уже успел захлопнуться и зарасти броневым покрытием, так что гнать мелкого было поздно, ну и ладно, пусть сидит, лишь бы не мешал.

  На этот раз штурмовики расположились на стартовых площадках. Толчок направляющего захвата, створ выходного тоннеля надвигается, заполняет всё пространство, зажигается четырёхполосная иллюминация предстартового комплекса. Включаюсь в вирт. Остаётся немного посидеть и подождать пока не закончится тревога.

  - Экипажу приготовиться к переходу, готовность одна минута, - голос корабельного интеллекта проникает в каждую точку крейсера.

  Так я ему и поверил, какой тут переход, когда мы на гипертрассе и ещё ни одного успешного выхода с неё посредине пути не было зафиксировано - корабли просто исчезали. Так что будем сидеть и наслаждаться тишиной и споко...твою мать!

  Лёгкая дезориентация возвестила об успешном переходе. Я ещё не успел осознать, что жив и порадоваться, как ожил тактический канал.

  - База - Альтаиру. Готовность к старту под вторым номером сорок секунд. Позиция тета-4.

  - Принято, База.

  Я - ведомый, наше место в задней части охранного многоугольника. Дрожь известила об отстреле беспилотных зондов, тридцать секунд. Это получается как, всё взаправду, что ли? Ну нихрена ж себе шуточки у командира.