«Мировая революция-2» написана уже довольно давно – до мирового экономического кризиса, в конце 2005 – начале 2006 г. Так получилось, что раньше всего этот текст был опубликован по-венгерски – в журнале «Eszmélet» в 2006 г. (http://www.eszmelet.hu/index2.php?act=period&lang=HU&item=281&auth=Alekszandr Nyikolajevics Taraszov: &info=Eszmélet folyóirat, 69. szám (2006. tavasz)) – поскольку статья была написана на основе доклада, прочитанного в Будапеште в октябре 2005 г. И только в конце 2009-го удалось издать текст по-русски – в журнале «Левая политика» (http://leftpolicy.ru/articles.php?article_id=93). Затем, в 2010-м, появился украинский перевод – в журнале «Вперед» (http://vpered.wordpress.com/2010/04/16/tarasov-worldrevolution-2/). То есть опыт мирового кризиса в самой статье не только не проанализирован, но даже не упомянут.

А между тем он очень показателен – как прекрасно подтверждающий справедливость выдвинутых в статье тезисов и предложенного анализа. Поскольку это – предисловие к английскому изданию, укажу в первую очередь (вынужденно кратко) на некоторые сюжеты, относящиеся именно к «первому миру».

Во-первых, отметим, что разразившийся кризис – первый действительно всеобщий экономический кризис за весь послевоенный период. Этого следовало ожидать: как только прекратилось мировое противостояние двух систем («Холодная война», то есть III Мировая, де-факто заставлявшая работать капиталистическую экономику как военную – за счет гонки вооружений и влияния на внутреннее положение факта противостояния с «внешним врагом»), вновь заработали без искажений механизмы функционирования капиталистической экономики, хорошо известные нам из марксистской политэкономической классики.

Во-вторых, отметим, что экономический кризис больнее всего ударил по капиталистической периферии: именно там ООН и ФАО констатировали наличие 1 миллиарда голодающих (невиданная в мировой истории цифра!), именно там – в Египте, Бангладеш, Гаити и т.д. – мы увидели классические голодные бунты, именно там кризис дестабилизировал до того вроде бы стабильные (или недавно успешно стабилизированные) политические структуры (Таиланд, Мавритания, Гаити, Киргизия, Гондурас, Мексика, Кот-д’Ивуар).

Но, как и полагается мировому экономическому кризису при капитализме, нынешний кризис начался не с периферии, а с капиталистической метрополии. И именно в метрополии (где накоплен основной капитал и прочие богатства!) правящие классы постарались сделать всё возможное, чтобы решить экономические проблемы за счет трудящихся, за счет наемных работников. Банки и корпорации, оказавшиеся на грани краха, повсеместно спасали за счет бюджета (начиная с бюджетных вливаний и кончая прямой – причем никто не скрывал, что временной – национализацией), то есть за счет рядового налогоплательщика, не способного скрывать свои доходы с помощью «оптимальных» бухгалтерских схем и ухода в офшоры. Следующим шагом стало внедрение – под предлогом «борьбы с кризисом» – воинствующе неолиберальных схем «экономии расходов», то есть новый виток контрреформ, направленных на демонтаж социального государства.

Как ответили на это наступление наемные работники стран метрополии? Ведь атака на их доходы и права была столь наглой и грубой, что, кажется, нельзя и придумать лучшей проверки революционного потенциала самих широких слоев трудящихся стран «первого мира».

Если посмотреть левую периодику стран метрополии (неважно, анархистскую, троцкистскую, маоистскую, сталинистскую или более мелких течений), в глаза бросается неоправданный оптимизм. «Трудящиеся поднялись на борьбу за свои права!», «Невиданная за многие годы мобилизация!», «Всеобщая забастовка – первая за… (далее приводится срок)!», «Впервые за… (опять приводится срок) все профсоюзы были едины!», «Возрождение классового духа трудящихся!» И т.д., и т.п. Правда, там, где массовые мобилизации и мощные забастовки были не так давно, – тон потише и оптимизма поменьше. Французские левые, например, с одной стороны, хвастаются достижениями, а с другой – уже ищут виновных в провале (хотя вроде бы борьба не закончена).

Понятно почему. Всеобщие забастовки (тем более, в странах, где их не было десятки лет) и миллионные демонстрации, конечно, впечатляют, но результат везде один: везде правящий класс спокойно плюет на них и продолжает неолиберальные контрреформы. Это мы видим и в Греции, и в Италии, и во Франции, и в Испании, и в Португалии, и в Германии, и в Великобритании, и в Ирландии. В качестве кости, брошенной озлобленному населению, выступают выборы, которые ничего не меняют: лейбористов могут сменить консерваторы (как в Великобритании), или, наоборот, консерваторов (радикальных неолибералов) могут сменить социалисты (как в Греции) – это неважно: кто бы ни сформировал правительство, он всё равно вопреки самым широким и самым впечатляющим протестам населения продолжает (и даже усиливает) проведение той же политики контрреформ.

Почему это происходит? Потому что участники массовых протестов в странах метрополии – наемные работники, представители средних слоев – не покушаются на основы Системы. Десятилетиями подкупаемые той частью сверхдоходов, извлекаемых монополиями из стран «третьего мира», которая распределяется в пользу широких слоев населения, эти слои вполне довольствуются капитализмом и всё, чего они хотят, это чтобы у капитализма было «человеческое лицо». И они совершенно не задумываются о том (вернее, не хотят слышать об этом, поскольку это – неприятная информация), что такое «человеческое лицо» в метрополиях возможно только при грабеже и сверхэксплуатации периферии. То есть их протест – сугубо оборонительный (и даже охранительный – в данном случае объектом консервативной защиты является исчезающее социальное государство при капитализме), их мышление – конформистско-реформистское.

Именно с этим, кстати, связаны и все скандальные электоральные успехи ультраправых в разных странах: в Нидерландах, Бельгии, Швеции, Швейцарии, Германии, Дании, Австрии и даже Греции. Успехи разные по масштабу, но заставляющие задуматься.

Вспомним, какой была первая реакция британских рабочих на кризис. Это были «дикие» забастовки и пикеты работников энергетики, протестовавших против использования труда иностранцев (то есть своих братьев по классу!). Причем это были стихийные выступления, не организованные и не инспирированные никакими группами, партиями, изданиями ультраправых.

Собственно, уже на этом месте британским левым стоило бы задуматься: а чем они занимались все последние десятилетия? а так ли случаен был провал вроде бы грандиозных выступлений против начала войны в Ираке, организацией которых они так гордились?

Это – не вопрос верной/неверной идеологии или верной/неверной тактики. Как всегда в таких случаях, в основе подобного поворота событий лежат экономические причины. В данном случае такой причиной является превращение метрополии («первого мира») в коллективного эксплуататора периферии («третьего мира»), в коллективного паразита. Эксплуататоры и паразиты не устраивают революций. А если устраивают – это «консервативная революция».

Сравним нынешнее поведение наемных работников западноевропейских стран с действительно революционным поведением европейских же наемных работников в прошлом. Возьмем для примера Испанию первой половины XX века. Огромное количество специальных исследований и еще большее количество мемуаров показывает нам, что испанские трудящиеся (рабочие в первую очередь, но также со временем и, например, крестьяне-рабассайрес), выходя на сравнимые с нынешними грандиозные забастовки и манифестации (и даже куда более мелкие!), прямо и откровенно ставили своей целью свержение капитализма. А забастовки и демонстрации они рассматривали как первые шаги, как необходимую ступень в достижении этой цели. И даже если это была борьба за повышение заработной платы или сокращение рабочего дня, все знали: не это является подлинной целью, это – лишь промежуточные, тактические цели, подлинная же цель – социальная революция, уничтожение власти капитала. Поэтому любая такая манифестация, любая такая забастовка легко могла перерасти в вооруженные столкновения и вооруженное восстание (и даже в провозглашение Рабоче-крестьянской республики, как это было в Астурии в октябре 1934 г.). Да, такими настроениями пользовались в своих авантюристических целях анархисты, но только поэтому борьба испанских трудящихся привела в 30-е годы к революции, для ликвидации достижений которой (то есть, в конечном итоге, для сохранения Испании в составе капиталистического мира) потребовались объединенные усилия всех трех основных фашизмов того времени: франкизма, нацизма и итальянского фашизма.

Те же специальные исследования и мемуары (плюс статистика) объясняют нам и то, почему трудящиеся Испании вели себя именно так – революционно, а не реформистски. Потому что они жили именно в таких условиях, в каких живут сегодня трудящиеся стран «третьего мира». Именно этим объясняется тот факт, что призывы революционных организаций к социальной революции находили такой широкий отклик в массах.

То есть дело не только в том, что сегодня европейские левые, опасаясь прямых политических репрессий, в лучшем случае говорят о необходимости «преодоления» капитализма вообще, в некотором отдаленном будущем, но не призывают к непосредственной, в том числе вооруженной борьбе за социальную революцию. Есть ведь и такие (пусть их мало и они очень слабы), кто и призывает. Но вот что-то откликов их призывы в широких (и даже узких) массах трудящихся не находят.

И ситуация не изменится до тех пор, пока правящие классы «первого мира» смогут позволять себе откупаться (более или менее щедро) от широких слоев населения за счет части тех сверхдоходов, которые они получают от эксплуатации «третьего мира». Только тогда, когда этот источник доходов будет если не уничтожен, то сокращен до минимума, правящие классы «первого мира» окажутся вынуждены пойти на такие меры по отношению к трудящимся метрополии, которые неминуемо взорвут «классовый мир»: на отказ от ограничения рабочего дня, на отказ от пособий по безработице, на фактическую ликвидацию социального сектора, на силовое подавление протестов (поскольку финансовых возможностей для реальных компромиссов не останется). А это неизбежно приведет к радикализации классовых организаций трудящихся (таких как профсоюзы), к обнажению классового характера капиталистического общества, к широкому принятию населением революционной пропаганды, а следовательно, к возрождению классовой борьбы в ее исходном, жестоком и непримиримом, виде и – затем – к социальной революции.

И как бы ни был еще силен классовый враг, эта социальная революция в странах метрополии будет иметь все шансы на победу, поскольку будет протекать в благоприятных условиях: в условиях, когда она будет иметь мощный тыл и мощную поддержку в виде революционного «третьего мира» – и этот революционный «третий мир» будет выступать в качестве серьезного сдерживающего, ограничивающего и деморализующего фактора по отношению к силам контрреволюции в метрополии.

2–5 декабря 2010