1. Человек не вечен

Говорят, что когда человек начинался исторически, то у него существовало только понятие «мы», «они», «он». Сам же о себе он говорил тоже в третьем лице – «он».

Понятие «Я» появилось позже. Появилось, когда набор ролей, связанный с одним индивидом, увеличился, появился ролевой пучок, а технологический центр принятия решений по организации его поведения, перемещающийся вместе с ним в пространстве и предположительно расположенный где-то внутри его тела, стал называться гордым местоимением «Я».

Центры принятия решений, совместившись в одном едином центре, вдруг осознали, что «они» – это «Я», и индивид превратился в личность. Разные философы по этому поводу имели разное мнение, и в частности, такие небезызвестные, как Карл Маркс с Фридрихом Энгельсом, вслед за Гегелем утверждали, что

если чего-то когда-то не было, и это что-то появилось, то это что-то когда-нибудь исчезнет.

И в этом смысле человек, который когда-то не имел «Я», а теперь имеет, он тоже пройдет этап, когда еще он останется как индивид, но «Я» опять иметь не будет, а потом, позже исчезнет и сам.

 

2. Социальная технология – колыбель и могила человечества

Социальная технология – научная дисциплина будущего, которая постепенно подомнет под себя множество «наук о человеке».

Социальная технология образуется, если все то рациональное, толковое и деловое, что есть в этих не скупых на слова науках, спроектировать на ось технологии (ось рецептов).

Если простое соединение различных социальных наук сильно отдает эклектикой (совмещение несовместимого), то на оси технологии все совместимо: ведь технология есть последовательность действий (как прямых человеческих действий, так и опосредованных – с использованием сил природы, животных, машин и приспособлений), приводящих к заранее задуманному результату. Из какой бы мы науки ни выдернули рецепт, все равно он может существовать только на языке действий.

С другой стороны, можно сказать, что социальная технология – это наука о Социальной Технологии как о некой «объективной реальности». Социальная Технология существовала до человека, превратилась некоторым своим фрагментом на время в человека и продолжит свое развитие без человека, когда тот, за своей для нее ненадобностью, исчезнет.

С третьей стороны, можно сказать, что

Социальная технология – это законы природы, которые видоизменяются от каждого факта их применения.

Подобно руслу реки или ручейка, где каждая текущая капля вносит свой вклад в постепенное изменение геометрии русла.

А есть ли иные законы природы, которые не изменяются по мере их фактической реализации?

Этот вопрос мы оставим философам, а если те не справятся, позовем на помощь социальных технологов.

Сама социальная технология состоит из отдельных элементов – образцов поведения, из которых любое поведение строится, как из конструктора LEGO.

Не всякие комбинации образцов поведения допустимы, а лишь те, которые соответствуют собственным законам Социальной Технологии (законам законов). Эти элементы, соединяясь между собой, образуют все более и более сложные, прежде всего, социальные роли – и вплоть до образования таких сложных социально-технологических комплексов, каким является, например, человек.

По мере роста технологического богатства человека развивалась и его личность, развивалась и расцвела. Человек почувствовал себя хозяином технологий. Когда было это прекрасное время – можно спорить. Может быть – в Средние века, а может быть, и совсем недавно – перед Первой мировой войной.

Сегодня технологии начинают подчинять человека все больше и больше, и очень трудно от них уклоняться. Если раньше были в основном технологии производства, и не было устойчивых технологий потребления, то сейчас технологий потребления много и многое из производства связано именно с производством потребления, т. е. людей, занятых в обслуживании, в организации потребления стало значительно больше, чем в производстве.

А когда человеку диктуются и способы потребления, да и сами потребности, тогда человек постепенно становится придатком социальных технологий, которые в силу глобализации мира пронизывают все человечество, и изменить что-нибудь, сделать шаг в сторону все сложнее, сложнее, сложнее… Примерно понятно, какие шаги есть: хочешь шаг – вот тебе технология на этот шаг! А вот тебе последствия! Вот и все. Просто.

Технологии начинают развиваться независимо от человека: от конкретного человека, от отдельных людей, и центр принятия решений перемещается от человека к технологиям. И только стоит накопить технологиям достаточное богатство, как у них появится очередное «Я», как оно когда-то появилось у человека и как оно не существует у иных технологий, с человеком не связанных. Вот у собаки же нет своего «Я». У человека «Я» появилось при определенном богатстве технологий. Поэтому технологии, связанные с человеком, развиваясь и обретая свое «Я», станут сперва оппонентом человека, а затем и его хозяином.

А социальная технология, образовав человека, обучив его, воспользовавшись его помощью и превратив его на некоторое время в свой послушный атрофирующийся придаток, продолжит свое победное развитие дальше. Для того, чтобы ей иметь собственное сознание и собственные «Я» в любых количествах – человек не обязателен.

Однако, у человека есть шанс продлить свое существование, если он успеет научиться учиться у Социальной Технологии и, прежде всего, научится разговаривать с ней и быть для нее интересным собеседником. Она заслуживает этого. Не в обиду многим будет сказано, но более интересную собеседницу довольно трудно встретить.

Уже сегодня человека, который увлеченно занимается компьютером и который с голоду умирает, потому что он все время играет, уже полноценным человеком нельзя назвать.

Это обратный переход в некоторое почти животное состояние. Это сейчас кажется случайностью, исключением, а в принципе, ведь это симптом. И человечество на определенном этапе разделится. Одни впишутся в новую реальность, другие как люди исчезнут. Как раньше исчезали целые народы, потому что они не вписывались в новую реальность. Так и здесь определенные слои населения, которые ведут не перспективный образ жизни, исчезнут, а хочется попасть в тот слой населения, который будет опять-таки даже в диалоге с Социальной Технологией принимать решения, а не быть объектом принятия ее решений.

Это далекая цель.

А бизнес-лагерь – одна из многих вех на этом пути.

 

3. От права силы к силе права

По мере развития фрагмента социальной технологии в лице человека возникло и относительно менее сложное обслуживающее его социально-технологическое образование – государство.

Государство возникло как некий гарант обеспечения договоренностей между конкретными людьми. Ведь если принимаются какие-то правила поведения и соблюдения договоренностей, то должен быть гарант, который обеспечит их выполнение. Того, кто не выполняет эти правила и договоренности, акцептированные государством, государство же и призывает к порядку путем угрозы наказаниями и их исполнением.

Эта функция государства весьма положительна, потому что обеспечивает соблюдение обязательств и договоренностей (правил игры). Гарантия того, что вопросы, конфликтные ситуации будут решаться не с позиции силы: будет иметь место сила права, а не право силы. Право силы заменяется силой права именно благодаря государству.

Конечно, это возможно только в том случае и до тех пор, если и пока государство заведомо сильнее любого своего жителя или группы жителей. Как только это правило нарушается, так сразу же на территории такого государства сила права уступает праву силы. Однако, такая ситуация временна:

на смену слабому государству, чьи законы гражданами не уважаются, неизбежно приходит сильное государство, не уважающее своих граждан.

Долг платежом красен.

 

4. Затраты на государство

Государство как средство обеспечения выполнения нужных обществу функций – вещь затратная, оно чего-то стоит.

Именно для его содержания берутся налоги, таможенные сборы, штрафы и поборы. Иногда применяются и более радикальные меры для обеспечения содержания государства: через различные способы конфискации, через революции, национализирующие собственность, через войны, за которые общество расплачивается жизнями и имуществом своих сограждан. Так или иначе, общество несет затраты на его содержание, что вполне естественно.

Возникает вопрос: насколько рентабельно государство?

Этот вопрос всегда мучил людей, и многие придумывали, как снизить затраты на содержание государства, по этому поводу возникали всякие идеи, в том числе и анархические. Анархические не в смысле «матроса в рваной тельняшке, однако с маузером», а анархические в смысле сетевой организации общества, без вертикальной большой пирамиды, которая много забирает средств и обслуживает больше саму себя, чем общество. Да еще и порождает много стрессов, и не только с имущественной тематикой. Есть еще и те стрессы, которые граждане и резиденты испытывают, опасаясь проверки налоговыми, таможенными и правоохранительными органами, когда думают, получат ли лицензию, зарегистрируют ли сделку, что им надо для этого делать и т. д. – это ведь тоже затраты.

Что тут говорить: все мы много чего переживаем в государстве: иногда и чувство беззащитности и униженности перед ним.

 

5. Мечты и реальность

Люди пробовали разные государства строить, различные модели возникали. Пробовал, как известно, в свое время и великий Платон свои идеи претворить в жизнь, но пришлось ему бежать от государя, которому он имел неосторожность эти идеи рассказать.

Вообще, попытка воплощать свои идеи путем «просвещения» великих мира сего – попытка весьма наивная:

можешь – сделай сам, а не можешь – молчи.

Утописты писали книги об идеальном государстве. Некоторые из них пробовали осуществить свои идеи на практике. В частности, Роберт Оуэн целое состояние потратил на эти эксперименты, чтобы осуществить пусть не идеальное, но хотя бы более оптимальное государство.

Он посчитал в свое время, сколько обуви производит Англия и сколько одежды производит, сколько питания она производит, и если поделить на численность населения, то получается, что все могут быть сыты, одеты и обуты многократно, всем хватит, бедных и нищих вообще не будет.

Этими подсчетами теорема существования возможности построения государства, в котором не будет бедных и нищих, вроде бы была доказана. Вот он и попробовал.

И разорился: не учел такие факторы, как эгоизм, лень, зависть, нечестность, желание выделиться и прочий богатый букет моральных несовершенств людей, который расцветает отнюдь не от холода и голода.

Пробовались разные модели.

Для кого-то было совершенно очевидно, что система капиталистического общества, которая просуществовала несколько веков, очень несовершенна, и надо пробовать другую – социалистическую, и попробовали.

Известный итог исканиям человечества подвел англичанин Черчилль своим грустным высказыванием о том, как ни плоха демократия, но лучше нее человечеству пока, к сожалению, ничего выдумать не удалось.

Разумеется, развитие человечества на Черчилле не заканчивается.

 

6. Выборы или лотерея

Проблема снижения издержек на государство остается.

Наша Школа проводила эксперименты по созданию игровых государств. Несколько десятков государств было слеплено, расцвело и пожило, а затем было свернуто и убрано в чемодан.

Одним из важных достижений этого экспериментирования я бы отметил, наверно, следующее.

Раньше, когда строили государство, мы проводили выборы: народ избирал парламент, президента, избирал судью и т. д. В наиболее крупных бизнес-лагерях избирались и региональные органы власти.

Потом стали экспериментировать: отменили выборы полностью и заменили их простой лотереей. Чтобы посмотреть, есть ли разница и насколько эффективна вся избирательная система.

И эксперименты показали, что демократическая избирательная система проигрывает по сравнению с простой лотереей.

 

7. Варианты приватизации

Мысль о приватизационной лотерее впервые появилась после реальной приватизации в России. Когда она прошла, то, конечно, каждого честного человека она задела за живое, если сказать очень мягко.

И появилась мысль: а вообще говоря, что могло бы быть иначе, чем произошло по факту?

Была задача быстро передать в частные руки государственную собственность, не за пятьдесят, и не за сто лет, а быстро. Потому что медленно неприемлемо, никто не будет ждать сто лет, чтобы иметь счастье построить капитализм. Ведь не для детей же и внуков, на самом деле, живет подавляющее большинство!

Тут было всего два варианта.

Вариант первый. Погасить свет: кто ближе к власти, ближе к реальному управлению государственной собственностью, кто «без комплексов», тот и схватит, что и произошло на практике. Это быстрый, но нечестный вариант. От него жулики и ими соблазненные – в выигрыше, а честные – в проигрыше.

Вариант второй. Разыграть социальную лотерею: кто выиграл КАМАЗ, тот и становится его собственником, кто выиграл кинотеатр – тому и кинотеатр, кто ничего не выиграл – нанимается на работу к тому, кто что-то выиграл. Это быстрый и честный вариант. Замечательно. Все разыграли, вот и все. Тоже очень быстрая приватизация, и не жульническая, а стремительная и честная.

Но мы понимаем, что никакие человеческие нервы не выдержали бы такой приватизации. Сосед, который раньше жизнь свою прожигал и у вас деньги ходил-одалживал, выиграл бы что-то большое, скажем, алмазные прииски. Сколько людей покончило бы с собой с горя, трудно сказать. Жертвы, наверное, были бы такие же, как и при жульнической приватизации. Только при той, что реально была, есть утешение:

«Я ничего не получил, зато ничего и не украл, свое имя в чистоте сохранил, в отличие от популярных героев теленовостей!»

 

8. Эксперименты с социальной лотереей

Тем не менее, идея лотереи сама по себе запала в душу, и, когда появилась возможность экспериментировать со многими государствами, захотелось посмотреть, а в чем разница между избирательной системой и социальной лотереей.

Первая проба была в Москве, когда проводился конкурс среди старшеклассников на лучшего менеджера. Конкурс был однодневный, и времени для проведения выборов в органы государственной власти не хватало. Это и послужило поводом провести избирательную лотерею. Оказалось, что это было вполне разумным.

Затем в бизнес-лагере в Новосибирске, уже для взрослых, попробовали сделать такое сравнение: одни и те же участники, только в одном случае была лотерея, а в другом – выборы. Разницы в функционировании государства мы не заметили. Так появилась гипотеза, которую захотелось проверить более основательно.

Такая проверка была сделана на обычных трехдневных бизнес-курсах, в программе которых была деловая игра «УПРАВЛЕНИЕ ИЗ ЛЮБОЙ ТОЧКИ». Эта игра всегда проводится в последний – третий день, когда слушатели уже имеют какое-то представление друг о друге благодаря предыдущим жестким деловым играм. Когда кого-то выбирали президентом или в парламент, то это был в определенной мере осознанный выбор, даже более осознанный, чем в реальной стране.

В экспериментах с государствами в рамках этой деловой игры мы имеем хороший количественный показатель эффективности деятельности государства, а именно:

• возвратило ли оно внешний долг;

• какой процент населения накормлен по схеме для богатых;

• какой – по схеме для бедных;

• какой – умер с голоду.

Многие знают эту нашу игру.

Есть производство, надо сварить суп и покормить людей.

Для этого надо закупить овощи у иностранного государства, для этого – взять кредит у иностранного государства, для чего в родном государстве понадобится банковская система.

Закупают компоненты для супа, и его варят предприниматели, и если они поконфликтуют, то понадобится суд, суду понадобится законодательство, а значит – нужен парламент…

Надо откуда-то брать деньги на содержание чиновников, а значит – надо собирать налоги и таможенные сборы, а там понадобится граница, пограничники и полиция и т. д.

Так строится государство, и результаты его работы выражаются показателями, о которых уже говорилось: вернули ли внешний долг, кого и как покормили…

И что же это дало?

Это дало примерно одинаковый результат. Что выбирать лучших в государственное управление, что разыграть по жребию: кто президент, кто налоговый инспектор, кто полицейский… Это очень важный эмпирический результат, который, как минимум, ставит вопрос: зачем же все эти затраты на избирательную кампанию, на выборы, на все прочее? В чем же здесь дело?

На самом деле, конечно, если президента определять выборами, а не выбирать лотереей, то вероятность, что будет более умелый президент, будет больше, это очевидно.

Но есть и «но». Когда создаются партии и блоки, покупаются СМИ, ведется избирательная компания с белым, серым и черным пиаром, когда проводятся выборы и оспариваются их результаты, возникает напряжение между политическими группировками, неприятие одной группировки другой, доходящее до жесткой конфликтности, а иногда и до убийств. Оппозиция активно препятствует работе государства: даже если и называет себя «конструктивной», руководствуется принципом «чем хуже, тем лучше» и не преминет при случае подставить власти ножку.

И тот эффект, что к власти приходят, весьма условно, «наиболее достойные», нейтрализуется, а то и перехлестывается теми потерями и конфликтами, которые впоследствии мешают государству нормально функционировать.

Когда же позиции в государстве определяются лотереей, то политической борьбы просто не возникает, как некоторое время не возникает и оппозиции. Остается лишь управленческая борьба, а политическая – уходит на второй план, а то и практически сходит на нет.

Конечно, лотерея может привести к верховной власти не самого подходящего человека. Но, как показала практика, если президент оказался слабым, тут же всплывает рядом с ним более умелая личность (будь то помощник президента, министр внутренних дел, председатель Центробанка или кто-либо еще), которая и берет на себя реальное управление государством, оставляя президенту исключительно представительские функции, а государство может относительно нормально функционировать.

Одно уравновешивает другое, и особой разницы между выборами и лотереей в смысле эффективности работы государственной машины ощутить не удается. Затраты же на выборы неизмеримо больше, не говоря уже о том, что они криминализируют страну:

где, когда и какая партия приходила к власти без нарушения закона?!

Победителей не судят.

 

9. Проблема избирательного ценза

Может быть, в России так и поступить – провести лотерею, не надо тратиться на выборы, не надо стрелять, взрывать и что-то еще делать?! Большая экономия средств! Энергия народа и властвующей элиты понапрасну не отвлекается, теневые каналы немножко усыхают, ну, и масса ресурсов высвобождается.

Нет, так не получится. Почему?

А потому что люди, из которых строится государство на бизнес-семинарах или в бизнес-лагере, это люди не простые. Это те, которые выстояли, выжили, приспособились, адаптировались, которые являются относительно самостоятельными и полноценными гражданами страны.

В реальной же России есть и те граждане, которые, условно говоря, пошли «в отходы», т. е. несамостоятельны, занимают очень низкую социальную позицию, а то и вовсе готовы отдать свой голос за бутылку водки. И они тоже избиратели, и их более чем много. Может же и на них выигрыш упасть.

В скрытом виде избирательный ценз все же имеет место и в современной России, и он определяется уже сложившейся «рыночной ценой» места в законодательном органе, которая доступна далеко не каждому.

Однако этот скрытый избирательный ценз обладает серьезным неликвидным недостатком: он привязан не к личности кандидата, а к месту в законодательном органе.

Поэтому кандидат может лично не иметь средств на избирательную кампанию и, что еще хуже, не иметь и способности их лично заработать, но кто-то может оплатить его расходы, оставшись за кулисами публичной политики. Слишком много поэтому всякого неформального, скрытного и криминального.

Тут становится очевидным, что не зря государства, когда они образовывались и укреплялись в свое время, вводили определенный избирательный ценз.

Вначале этот ценз был в виде допуска к выборам только свободных граждан – рабы не участвовали в выборах, и свободных было существенно меньше, чем рабов по количеству. Потом появился имущественный ценз, ценз оседлости, образовательный ценз, который позволял считать избирателем только человека, который может свой выбор делать осознанно, который понимает, кого и почему он выбирает, и чьи интересы объективно более или менее совпадают с интересами развития данного государства.

Поэтому, когда лотерея происходит в среде слушателей (предпринимателей и менеджеров), то в принципе это нормальные люди, которые автоматически прошли «избирательный ценз», от которых можно ожидать нормального управленческого решения. Именно поэтому здесь возможна замена выборов лотереей. А экономия ресурсов колоссальная.

Дело еще улучшается, когда выборы проводятся с помощью лотереи периодически – на каждый срок лотерея. Человек, по мере того как ему достается та или иная государственная должность, все лучше и лучше овладевает различными технологиями государственного управления. Подобно тому, как один музыкант только на флейте играет, а другой – может на флейте, и на гармошке, и на рояле – на чем угодно играть. И в принципе, это не есть что-то такое, что требует суперталанта. Просто некоторая практика…

В этом смысле хороший менеджер тот, кому все равно, какие управленческие технологии реализовывать: бизнес-технологии, чиновничьи технологии или военные. В армии, в театре, где угодно. В принципе, он везде может хорошо справляться.

И еще одно важное преимущество систематической лотереи: она делает временно власть имущих скромнее. Ведь произойдет очередная лотерея, и кто-то из твоих бывших подчиненных может оказаться твоим начальником…

 

10. Эволюция государства и гражданства

Сегодня, если человек хочет иметь гражданство какой-либо страны, он может его получить, если он соответствует некоторому имущественному и имиджевому цензу. Я имею в виду свободного человека, который имеет деньги и умеет их зарабатывать, который имеет нормальную репутацию, понимание, как общество устроено, который может свободно передвигаться из одной страны в другую.

Речь идет не о каких-то очень богатых людях, а просто о людях, способных себя самостоятельно содержать. Такой человек, если хочет, в принципе, может получить практически любое гражданство, может быть, за небольшим исключением.

Мобильность сильно повысилась, и все государства потихонечку размываются.

Мы видим это на примере Европейского союза. И на примере готовящихся азиатских союзов. Мы видим это на примере качественного роста сотрудничества спецслужб ранее враждебных друг другу государств.

Наконец, США по факту становятся совладельцами все большего количества государств, продвигая свою политическую культуру, культуры разного типа меньшинств и пр. и тем самым размывая различия между завоеванными или частично скупленными ими государствами.

Переплетение государств возрастает, и государства, в своем прежнем понятии, исчезают. Они будут вытесняться чем-то другим, более виртуальным.

Мы все пережили некоторый социальный излом, переход от одной системы ценностей к другой, от централизованной системы хозяйствования к рыночной системе. Мы пережили, но многим это далось нелегко. Правда, у нас у всех появился опыт такого большого перелома, которого нет, скажем, у западных людей сегодня, это колоссальное преимущество российского человека, который этот опыт имеет, и выжил, и ничего.

Теперь мы приближаемся к новой ломке поколений, к переходу в виртуальную реальность. Можно предположить, что лет через десять будет колоссальная ломка и кто-то войдет в этот новый мир, а кто-то останется за бортом, как осталось за бортом рыночных отношений сейчас почти целое поколение моих ровесников, да и многие более молодые. Похоже, такое же испытание ждет тех, кто сейчас активно живет и работает, и тех, кто еще только входит в жизнь. Тем, кто одну ломку пережил, вторую уже легче пережить. В этом смысле, хочется сказать слова поддержки тем, кто постарше – у них есть определенная фора перед молодежью.

Кроме того, картина складывается такая: человек превращается в фирму, а фирма съеживается до одного-двух людей. Масса фирм существует, в которых фактически один человек или семья. И такие фирмы занимают все большую и большую долю на рынке.

Затем и государство само превращается в фирму во многом, а фирма превращается в государство. Административные методы уступают место политическим, с одной стороны; с другой стороны, чиновники вплетаются в бизнес («взятки» уступают место «зачетам»). Словом, постепенно трансформируется личность, фирма, государство – все сплющивается, переплетается, а различия между ними, которые были раньше радикальными, сейчас все более и более стираются.

И отсюда следующий шаг: наступает время, когда человек будет свободно выбирать место жительства и гражданство. Притом ему не обязательно переезжать в это государство своего гражданства.

И сейчас некоторые имеют паспорт венгерский или испанский и спокойно работают, как и работали, в России, вовсе не переезжая на «новую родину», разве что – в отпуск, отдохнуть.

Когда-то перемена гражданства была связана с фундаментальным переездом, а сегодня эти грани стираются. Семья может жить в одном государстве, глава семьи работать в другом, а иметь гражданство третьего государства. Человек может выбирать между государствами, выбирать, где ему быть налогообязанным, выбирать где выгодней, где защищенность больше и т. д. Это не имеет никакого отношения к чувству Родины – можно быть патриотом своей Родины и не иметь ее гражданства. Можно иметь гражданство и даже быть высшим чиновником и при этом не только не быть патриотом, но по факту – общеизвестным агентом влияния другого государства.

Неизбежно возникает следующий шаг: это возможность принадлежать государству номинальному, которое не имеет своей территории, но которое имеет свое гражданство, свое налогообложение и все остальное, то есть может быть принадлежность к виртуальному государству.

Скоро – это лет через десять, пятнадцать или двадцать – начнут возникать виртуальные государства и люди будут выбирать свою принадлежность к тому или другому из них.

 

11. Высшая мера как различительный признак

Чем отличается виртуальное государство от реального?

В основном оно отличается высшей мерой наказания, вот и все. В виртуальном государстве пока (и в ближайшем обозримом будущем) невозможны меры физического воздействия.

Рамки любой социальной системы – семьи, фирмы, государства – определяются именно высшей мерой.

Например, возможная высшая мера наказания в семье – развод, или другая – на время перестали разговаривать друг с другом.

Ребенок может применить к родителям свою высшую меру: ушел из дома и вот теперь родители – ищите меня! А я у бабушки или где-то еще.

С другом – высшая мера: я ему не звоню, обиделся.

В фирме – уволили человека. В другой фирме – не только уволили, а еще и сообщили туда, куда он пошел работать, что он «плохой».

В какой-то фирме этой манеры нет, уволили, а дальше его судьба прежней фирмы не касается.

В иной фирме увольнений нет в принципе: человека так подталкивают, чтобы он сам ушел, увольнений по статье вообще не практикуют.

Разные высшие меры наказания у фирм есть.

Так и у государства. Мы видим, что и сейчас у различных государств – различные высшие меры наказания. Если раньше во всех государствах смертная казнь была неизбежной мерой, а в каких-то существовало вырезание рода до седьмого колена (чтобы не волноваться, что кто-то из рода будет мстить). Потом у государств появились раздумья о высшей мере, а теперь уже пошла тенденция еще и на отмену смертной казни как высшей меры, независимо от того, готово ли общество к этому или нет. Понятно, что такая мода навязывается сверху вниз: сильными государствами – государствам слабым (чтобы обезопасить своих граждан, совершающих преступления в этих слабых государствах).

Все меняется, но само понятие высшей меры остается. У одной страны – это смертная казнь, у другой – это десять лет тюрьмы, и т. д. Государства отличаются друг от друга высшей мерой.

Государство должно иметь какой-то обруч, который сдерживает его жителей и заставляет выполнять те договоренности, которые возникли между ними или ними и самим государством. Этим обручем и является высшая мера наказания.

А виртуальное государство? Какая там высшая мера может быть?

Высшей мерой наказания в виртуальном государстве может быть

депортация из государства с конфискацией виртуального имущества.

Виртуальное государство – значит компьютерное государство, его нигде нет реально, оно только в Интернете.

Депортация из государства означает, что

если раньше человек пользовался для решения своих споров теми правилами и возможностями защиты договоренностей, которые предоставляло виртуальное государство, то теперь:

• с одной стороны, он лишен этих возможностей;

• а с другой – остальные граждане государства также лишены этих возможностей в тех сделках и отношениях, которые они имеют с этим своим бывшим, а ныне депортированным соотечественником.

Конфискация виртуального имущества едва ли нуждается в пояснениях. Заметим только, что, разумеется, имеет свою специфику, для нас же сейчас важно одно: что она возможна.

Надо сказать, что такая высшая мера сегодня кажется почти пустяковой, но по мере развития человечества и все большего его перехода в виртуальную реальность эта мера оказывается все более и более серьезной.

Мы видим, что все постепенно переходит в виртуальную реальность. Мы это замечаем на разных явлениях, в том числе видим, что очень важные для человека вещи туда дрейфуют. Например, капитал в его интеллектуальной и имиджевой форме.

Такие важные вещи, как знакомства, семья и секс также плавно, но неуклонно сдвигаются в виртуальный мир.

А при появлении дешевых и качественных видеотелефонов и других средств видеосвязи этот процесс примет взрывной характер.

Значит, и депортация из этого мира с конфискацией имущества в нем будет являться достаточно серьезным обручем, который связывает государство. Можно ожидать, что даже наступит момент, когда некий «союз хитрых с безответственными» начнет выступления в пользу отмены столь строгой высшей меры.

Обратим внимание на одно важное преимущество высшей меры наказания в виртуальном государстве по сравнению с реальным: в виртульном государстве ее очень просто применять (условно: нажатием кнопки), и в этом смысле неотвратимость наказания практически гарантирована. А мы знаем, что строгость наказания важна, но все же не так, как неотвратимость.

Какие-то из виртуальных государств окажутся очень эффективными, в них очень удобно будет «жить», быть гражданином этого государства, совершать сделки именно в этом государстве. Обеспечивать соблюдение договоренностей друг с другом именно таким образом окажется гораздо дешевле, чем содержать обычное, непроизводительное, бестолковое и вороватое государство над собой.

Удобные для граждан государства начнут выигрывать конкуренцию у реальных государств, и пошло-поехало.

А потом реальные государства, затратные и неэффективные потихонечку, как кокон у бабочки, распадутся, и из них вылетит целый рой виртуальных государств.

Наша задача, когда мы учимся управленческому искусству, овладевать новыми технологиями, и в частности, технологиями построения удобных для граждан, т. е. для самих себя, виртуальных государств.

 

12. Сверхзадача бизнес-лагеря

Занимаясь совершенствованием управления, интересно как можно быстрее найти общий язык с социальной технологией. Заглянем в это будущее, и вроде как появится некий маяк: куда идти, чему учиться.

Для этой цели и для тех, кто этим интересуется, и предназначено такое мероприятие, как такой бизнес-лагерь, который даст старт постоянно действующему виртуальному государству. До сих пор, когда очередной бизнес-лагерь запускался, он был каждый раз как в первый раз: ни финансовой, ни законодательной, ни политической, ни организационной преемственности с предыдущими бизнес-лагерями не было. Лагерь заканчивался, и все сворачивалось. А вот с некоторого, особого бизнес-лагеря начнется преемственность.

Мы собирались начать строить виртуальное государство еще в 2000 г., выбрав в качестве стартовой точки бизнес-лагерь в Лосево, однако непредвиденные обстоятельства нам помешали. У нас даже там в Лосево в качестве символа был кит, уходящий под воду и всплывающий на поверхность, что означало переход от виртуального государства к реальному игровому в бизнес-лагере и обратно.

«На поверхности» – значит бизнес-лагерь, а «под водой» – все разошлись-разъехались, государство ушло в Интернет, в компьютерах продолжается жизнь, законодательство принимается, бизнес делается и т. д. Потом опять собрались все вместе. Чтобы посмотреть друг другу в глаза, и т. д. Посмотреть друг на друга надо, пока еще не развиты достаточно средства видеосвязи – когда появятся голос и изображение для каждого из наших сограждан, тогда такая необходимость собираться в одной точке почти исчезнет, а когда еще и виртуальное осязание появится, тогда виртуально общаться станет совсем просто. Надеюсь, что при нашей жизни это уже будет.

Вообще, государство, которое таким образом будет построено, – это государство технологов. По существу, это такое государство, где нет политической власти, если сказать упрощенно. Можно также сказать, что это вновь некоторое сословное государство, где люди, сами себя записав в некое сословие, чиновничье там, бизнес-сословие там или еще какое-то, они сами себе построят технологию. Люди грамотные.

Нет той прежней борьбы за власть, ибо кем ты будешь, ты не знаешь – лотерея. Тебе не надо ни с кем за власть бороться – может быть, ты завтра президентом станешь, может кем-то другим: будет лотерея – все станет ясно.

Задача каждого: уметь из каждой точки управлять государством. Вот и все. А как? Изобретать, изменять технологию на своем участке работы так, чтобы

катить шар общества-государства в ту лузу, куда ты хочешь его закатить.

Соответствие же потенциальных граждан этого государства цензу, позволяющему использовать социальную лотерею, будет достигнуто тем простым обстоятельством, что первыми гражданами этого государства станут члены Федерации управленческой борьбы. Понятно, что имеется в виду право членов федерации, а не их обязанность.

 

13. Виртуальное государство

Когда государство организуется, то в традиционной технологии его создания надо менять только те вещи, которые имеет смысл менять; а есть вещи, которые не имеет смысла менять.

Каков нормальный путь?

Государство образуется путем объединения прежде самостоятельных региональных предгосударственных образований, населенных более или менее такими народностям, которые близки друг другу по укладу жизни и ментальности, говорящими на понятном друг другу языке, хотя бы и с местными особенностями.

В России собирались земли, в Италии – объединялись города-государства, в Китае – княжества, в США – штаты.

В нашем виртуальном государстве такими предгосударственными образованиями могут быть губернии. С них и следует начинать.

Виртуальная губерния как предгосударство образуется Комитетом граждан губернии, который избирается потенциальными гражданами губернии из своих рядов или просто самопровозглашается ими.

Комитет граждан губернии – это уже определенная организационная структура, имеющая свои руководящие и исполнительные органы. Задача комитета: сформировать виртуальную губернию, решив для этого все законодательные, организационные и финансовые вопросы, вопросы гражданства и иммиграции (в частности, организовав собственный сайт).

Для образования Комитета граждан губернии необходимо собрать Учредительное собрание потенциальных граждан губернии. Поскольку губерния виртуальная, то не имеет значения, где физически проживает ее потенциальный гражданин: это несущественно ни для Интернета, ни для бизнес-лагеря, где так или иначе все соберутся вместе.

Самый простой способ собрать Учредительное собрание, имея в виду, что никаких губерний еще не существует, да и число их никому не известно, – это проявить инициативу.

Любой потенциальный участник бизнес-лагеря, который проявит инициативу (пожелает стать отцом-основателем или матерью-основательницей своей губернии) и наберет в свою губернию не менее пяти ее потенциальных граждан, выбирая их по своему собственному субъективному усмотрению, может начать строить собственное микрогосударство в виде независимой губернии. Впоследствии губернии, симпатизирующие друг другу, могут объединиться в государство технологов.

Сегодня у каждого равные права и равные шансы принять участие в первых рядах строителей виртуального государства, а завтра – эти шансы изменятся.

ЗАПОМИНАЮТ ПЕРВЫХ.