Ярослав подозрительно сощурился, когда я, наконец, выскочила во двор. Завтракала в комнате, не желая снова увидеть холодно — равнодушное лицо Защитника. А теперь брат явно ждал объяснений, придерживая лошадь, чтоб я могла сесть в седло. Ветер же гарцевал поодаль, тоже не горя желанием общаться.

— Чего вы опять не поделили?

— Мою кровать, — буркнула я.

— Чего?!

— Яр, остынь! Этого упрямца в постель затащить можно только на аркане и только под наркозом!

— Не понял.

— И не надо. Уймись.

— Да ради бога! Поехали уже, нас сегодня к вечеру ждут в лагере.

Я нехотя тронулась следом, понимая, что этот день будет ну очень долгим. А ночь еще и холодной.

На просторном поле везде, куда ни кинь взгляд, пестрели разномастные палатки и шатры. Горели костры, фыркали лошади, стоял гомон людей, пахло потом, навозом и каким-то варевом. То тут, то там раздавались крики посыльных, перебранки типичных снабженцев, проверяющих свое хозяйство. А сверху, порываясь в темнеющее небо, реяли стяги. Разные, как и снующий вокруг народ.

Ярослав спокойно лавировал среди этого дурдома на выезде, пробираясь к большому шатру, где было и посвободней для лошадей, и пошумнее человеческое сборище. Внутри спорили запакованные в доспехи разномастные военачальники. В отдельном закутке взлохмаченная худая брюнетка лет тридцати в изгвазданном плаще самозабвенно орала на молоденького вестового, преградившего ей путь к герцогу.

— … и в какой шлюхиной повозке я должна искать эту клушу? — зло поинтересовалась брюнетка.

— Госпожа, я понятия не имею, где ее искать! Но приказ на этот счет четкий!

— Могу я чем-нибудь помочь? — мягко поинтересовался Яр у женщины.

— Если только вы сейчас как фокусник из шляпы вытащите мне магистра Алисию! — съязвила дама.

— Да пожалуйста! — меня выпихнули вперед.

— Я вас очень внимательно слушаю, — хищно улыбаюсь дамочке.

— Слава Хранящим! А то эти олухи понятия не имеют, куда нас всех девать! — немедленно успокоилась брюнетка. — Я Хранящая Бара.

Пожав сухую узкую ладонь, отвела ее в сторону.

— Сколько сейчас в лагере Хранящих?

— Десяток. Магистр Валлин отправил сюда лучших.

— Ясно. Сейчас попытаем наших полководцев и займемся расстановкой сил. Яр! — Брат оглянулся. — Покажи, как встанут наши союзники!

На меня полпалатки вытаращилось с удивлением. Потом повинуясь кивку герцога, один седоусый дядька провел меня к карте местности и на пальцах показал кто и где встанет.

— Бара, смотри — в центр ставим кого послабее. По флангам и впереди — сильнейших.

— Но это большой разброс! Пока по цепочке передадут сообщение…

— Никаких цепочек!

— Думаешь сеть соорудить? Но у нас всего двое потянет такую нагрузку.

— Надеюсь, меня и одной хватит. Главное — вовремя передать сигнал, когда пойдут в бой основные силы. Остальное — дело техники.

— Не знаю уважаемой Техники, но для сети тут большое расстояние — просто сил не хватит.

— Бара, я умудряюсь от Тиссары до Вассета дотянуться, а тут — всего лишь поле.

Брюнетка скептически осмотрела меня с ног до головы.

— Вас всех вместе поместили?

— Да…

— Тогда давай я к вам позже подойду и еще раз все обсудим. — Я уже видела приглашающий жест брата.

Герцог, Князь и Ветер ползали по похожей карте, ожесточенно о чем-то споря.

— Господа. Магистр Алисия. — Ярослав положил мне руки на плечи. — Алиса будет у нас выполнять роль связи с дальними отрядами. И союзниками.

— Предположение о драконятах подтвердилось, — сообщил мне герцог. — Их везут в длинных повозках, в цепях. Но, думаю, в первые минуты боя их поберегут. Вот когда ударит конница…

— Хорошо. Будем ловить на взлете. Главное, чтобы ваши герои не впали в панику при виде драконов.

— Тогда мы договорились. Отдыхайте, Алиса. Я распорядился поставить для вас отдельный шатер. — Князь испытующе смотрел на меня.

И чего они ждут? Признания, что я всемогуща? Или отросших у меня за спиной крыльев? Внезапно вспомнила, о чем всю дорогу думала.

— Кстати, господа, у меня к вам маленькая просьба.

— Слушаю вас, магистр, — герцог улыбнулся.

— Оставьте в покое мою личную жизнь, а?

Мужчины остались стоять с отвисшими от моего хамства челюстями. Яр аж побагровел весь. Бедненький, все шишки ему прилетят. Я хихикнула, представляя, как они сейчас на брата насядут. А вот фиг! Где сядут, там и слезут!

Отдельный шатер оказался маленькой, втиснутой по соседству палаткой с пятачком для костерка перед ней. Внутри меня поджидала Бара и еще двое Хранящих.

— На рассвете паланцы будут в пределах видимости. — Сообщила мне брюнетка.

Две отчаянно рыжие женщины, словно сестры похожие, с темными глазами и чудными ямочками на щеках, одинаково удивленно смотрели на меня. На лицах крупными буквами надпись: "Магистр? Да она же ребенок!"

— Значит, как только двинутся, нам нужно быть уже на местах. Для начала не будем перегружать сеть, но потом пойдет по полной. Вы уверены, что успеете выбраться, если сильно припечет? — я оглянулась на сестер.

— Вполне. И не в таких передрягах были.

— Славно. Мне еще нужно будет познакомиться с остальными, чтобы в памяти отложились.

— Нет проблем, — одна выскочила наружу и тут же сунулась обратно. — Там какой-то воин стоит!

Одним глазом посмотрела — Ветер.

— Пусть стоит. Заслужил.

Женщины понятливо переглянулись. Видать, не у меня одной трудности с воспитанием Защитника.

Хором явившиеся Хранящие заполнили палатку до упора. Где-то нашлось вино, и, судя по моим смутным воспоминаниям — его был целый бочонок. Раскинув на пробу сеть, я удовлетворенно кивнула — все весело пересмеивались и моих экспериментов даже не заметили. Только Бара настороженно вскинулась и тут же успокоилась. Потом мы добавили по чуть-чуть и началось… Все же у женщин всегда найдется куча общих тем, основной из которых была, есть и будет одна — мужчины. Солидарность рулит!

Еще через час, вытаскивая из моей палатки веселящихся Хранящих, их сопровождающие наслушались о себе такого, что у меня уши покраснели. А самое интересное — слышала эти эпитеты не только я. Поняв, откуда ветер дует, Ярослав решительно запихнул меня обратно, велев ложиться и спать. Почему нет? Завернулась в одеяло и подвела мысленные итоги. Завтра будет трудно. Но сдержать данное драконе слово я смогу. А там уже и домой можно будет отправляться.

Шуршание у входа заставило вздрогнуть и затихнуть. Кто-то подобрался ко мне, улегся и обнял. Тепло, покой и знакомый запах. Осторожно касающиеся волос пальцы. Ветер — таки не устоял и пришел. Что ж, ему же хуже. Потому что я сплю. А во сне вот обязательно буду играть в футбол, из вредности!

Неровный, дерганый и обрывочный сон растаял, клочьями расползшись по углам палатки. Снаружи, видимо было еще темно, но шум проснувшегося лагеря возвещал о скором наступлении рассвета. Осторожно пошевелилась, соображая, что же за странная у меня подушка. Ветер. Волосы рассыпались по одеялу, трогательно бьется жилка на шее, лицо спокойное и безмятежное. Красавец. Пока не проснется.

Как будто накаркала. Открыл глаза, потянулся. И спокойно встретил мой ехидный взгляд. Если будет говорить, что мне кошмары снились, я его прямо тут закопаю!

— С добрым утром.

Да ну на фиг! Каким местом оно доброе? Встала и молча выбралась наружу. А снаружи — то прохладно, ветерок неприятный. Да и народ носится как ошпаренный. Поплелась к главному шатру, где уже ждал Ярослав. Забилась в угол и сосредоточилась на своих "проводниках".

— Всем доброго утра! — нарочито громко "возвестила" я Хранящим.

И мысленно прокрутила пионерскую побудку. Несколько еще спавших дам мгновенно приняли боевую стойку в положении лежа. Похихикав, разорвала связь. Пора поискать старую знакомую в зеленой чешуе. Смех нервным шипением вырвался наружу. Вот только истерики мне сейчас не хватало для полного счастья.

— И тебе доброго утра, — ехидно встретила меня ящерица. — Думала, сплю?

— Ага.

— Какие новости?

— Малышей везут в длинных повозках, под цепями. Герцог считает, что их выпустят, когда атакует конница. Сможете на взлете перехватить своих и сразу утащить их подальше?

— Сможем, — уверенно кивнула дракона. — Подумать страшно, как эти твари искалечили наших детей.

В моем мире иногда по телевизору проскакивали эпизоды, где от одних слов про издевательства над детьми волосы дыбом вставали. Здесь дети хоть и размером больше, но оттого не менее беззащитные. Истлевшим полотном рассыпалось все мое судорожное метание. Сейчас нет ничего важнее.

— А мне еще страшнее, — призналась я. — Первый раз в таком участвую.

— У вас, у людей все время какие-нибудь стычки. Привыкнешь, хотя я тебе этого и не желаю.

— И на том спасибо.

Чешуйчатая союзница мрачно хмыкнула и исчезла. Тем временем рассредоточившиеся Хранящие начали подавать сигналы. Паланцы собирались атаковать.

Я отстраненно передавала команды штаба своим узелкам в сети, заворожено наблюдая за несущимися в бой людьми. Хрипели лошади, кричали люди, ломалась сталь о щиты, звенели мечи, гарь и кровь густой патокой разлилась в воздухе. Страшно, чудовищно, нелепо — сотни жизней обрывается за несколько минут, на месте полноводных энергопотоков появляется пустота. Страшно до дрожи. Кровь, раны, раны, кровь, боль, орущие в отчаянии люди, свист горячего воздуха, пот и кровь… Я сходила с ума, понимая, что начинаю погружаться в эту бушующую топь, хотя вторая часть меня по-прежнему спокойно и размеренно передавала команды связанным со мной Хранящим. А еще в голове мусором вертелась глупая мысль: "Только бы не вывернуло! Только бы не!.." И не понятно, то ли моя, то ли из сети кто-то нервничает.

— Внимание! Они выпускают драконов! — пришел наполненный ужасом крик от Бары.

Она в первых рядах. Что ж, я и не сомневалась. Немедленно сжатым толчком силы толкнула дракону, и застыла, уставившись сквозь полог палатки в небо. К счастью, сейчас для меня преград не существовало, потому что видела я не только потоки, но и глазами тех, кто находился снаружи.

Несколько десятков огромных крылатых теней ринулись стрелами над полем боя, когтями выхватывая поднимающихся в воздух драконят, исчезали в мельтешении крыльев и хвостов, уступая место следующим собратьям. Люди внизу замерли, наблюдая за необыкновенным зрелищем. Драконы кружили, метко выплевывая сгустки обжигающего пламени в скопища противника, далеко за линией боя. Их становилось все меньше, свободных от ноши, с неумолимостью грифов бросающихся на мечущихся в ужасе людей и судорожных перепуганных до смерти животных. Раз за разом они кружили, не обращая внимания на поднимающиеся навстречу град стрел и проклятий. Трое последних, сделав завершающий заход, исчезли за горизонтом. Но там, в вышине, мне чудился отблеск солнца на зеленой чешуе и прохладный ветер, наполняющий призрачные крылья.

Очнувшись, торопливо перекинула новые сообщения Хранящим, едва удерживаясь от нахлынувшей тошноты. Они уже устали, едва не падали от напряжения, но стойко держались, ровно до тех пор, пока паланцы, дрогнув, не побежали. Хотелось выть в рдеющее солнцем небо, раздирая когтями грудь, хотелось прокатиться по земле, сбить с тела эту липкую мерзость, слишком уж напоминающую реальность. Одна за другой отключались, с хрипом, стоном, воем и слезами. Магистр Валлин как — то рассказывал, что Хранящие призваны хранить равновесие и мир — между жизнью и смертью порой грань слишком тонка, затягивая в себя совершенно невинных. И любая Хранящая чувствует их. Даже ушедших за грань. А сейчас перед нами лежали сотни, если не тысячи, погибших.

Яд смерти вливался вином в мои губы, срывая дыханье, заставляя согнуться от боли, слезы брызнули из глаз. Я больше не могла бороться с этой чернотой, этой гарью, въедающейся в мою кожу. Страшно, больно, противно. Холодной иголочкой кольнув напоследок сердце, силы покинули самоуверенное тельце, укоризненно плюнув в лицо на прощанье.

Пробуждение вышло не из приятных. Голова трещала как с сильного похмелья, конечности вообще делали вид, что их нет. Перед глазами плясала луна, правда почему-то в сочетании с тремя солнцами. И синего цвета. Слышать я тоже толком не слышала, в ушах поселился мелкий пакостливый тролль, который решил, что мои уши — лучшее место для игры на расстроенной волынке. Начихав на сошедший с ума мир, снова ненадолго провалилась в забытье. Когда же смогла разлепить глаза — первое, что увидела — Ветра. Зеленого. И с трольими клыками. Если он и есть тот козел, который на волынке играл — убью. Пошевелилась. Вроде ничего, но последовавший приступ дурноты смел все мечты о немедленном выздоровлении на нет. Теперь я точно знаю, что такое — уйти в себя и не вернуться.

Белый, давно нуждающийся в побелке потолок. Оливковые, неровно выкрашенные стены. Кафель. И откуда в средневековье кафель? Прикольно. А еще запах. Острый запах хлорки и лекарств. Сплошная стерильность. Хотя мне бы больше подошли обитые мягкой тканью стены и кожаные ремни, стягивающие измученное тело. Лучший отдых для буйных пациентов.

Не успев толком удивиться, ощутила приматывающие меня намертво к лежаку путы. Хм, оригинально. И только скосив глаза вбок поняла — я в своем мире! Капельница со свисающими трубками, непрерывно пикающий монитор, куча баночек на тумбочке, стальная кювета с таящимися внутри неведомыми инструментами. Такого никак не могло быть в мире магии и меча. А значит, все происшедшее может оказаться либо сном, либо плодом больного воображения. Учитывая, что лекарство свое принять я забыла. Но как же был реален этот восхитительный сон! И кожа загорелась, откликаясь на воспоминания о Ветре и его поцелуях. И война. И драконы. И Хранящие. Все это — сон?!

— Вадим Георгиевич, Ясинская очнулась! — голос из коридора прервал мои потуги на самоанализ. — Два куба? Хорошо.

В палату вплыла блондинистая медсестричка с кукольным лицом, порожденным тонной косметики, со шприцем в руках.

— Доброе утро, Алиса Анатольевна. Все в порядке, ваше состояние стабилизировалось, но доктор Дмитров велел дать вам снотворное, чтобы вы могли хорошенько отдохнуть, — прощебетала обладательница белого халата и с видимым удовольствием всадила мне в вену иглу. На ее счастье, боли я не почувствовала, медленно уплывая обратно в страну своих грез.

Однако путешествие остановилось на границе — в плотном мерцающем тумане, наполненном прохладой и покоем. То ли таможня не дала добро, то ли у них на сегодня закончился прием иномирных туристов, но в тот мир я не попала. Туман, слегка пожевав бесхозную странницу, выплюнул меня обратно в мир кафеля и стен любимого цвета ихтиандров.

— Алиса Анатольевна, я рад, что вы пришли в себя. — Худой очкарик с бородкой "под козла" лет тридцати самодовольно разглядывал груду лекарств на тумбочке. — Могу вас порадовать — вы в полном здравии, и скоро сможете вернуться домой, к родным и близким.

— Доктор? — я удивленно прислушивалась к издаваемому собственным горлом свистящему шипению — А что со мной произошло?

— Ваши друзья доставили вас к нам в состоянии комы. Анатолий Сергеевич сообщил нам, что вы принимали специализированный препарат. И кома, по-видимому, была вызвана резким прекращением приема.

Да. Скорее всего. Теперь меня точно ждет новое обследование. И если не отдельная палата с вожделенными мягкими стенами, то уж очередная убойная панацея — точно. И будет в родительском доме сидеть на диване эдакий овощ по имени Алиса…

Доктор еще долго сыпал непонятными терминами, медсестра активно виляла филеем перед его носом, отключая нависшую по бокам аппаратуру и сгребая банки — склянки на сияющий металлом столик на колесиках. А мне хотелось зарыться в подушку и разреветься. Потому что после этого в моей жизни никогда уже не появится такого удивительного, живого, полного во всех смыслах мира. И такого человека.

В полной изоляции от мира и времени я прожила почти три дня. Единственный способ считать часы — по приходам врача с бородкой под козла, регулярно, примерно пару раз в день убаюкивающего меня своими терминами и объяснениями. Да медсестры, пичкавшие меня пюре непонятного происхождения пополам с успокоительным и снотворным. За эти дни я уже почти начала верить, что я в психиатрии. Только окружающий меня медперсонал — буйные больные, а не доктора.

Наконец, привычное сонное оцепенение было прервано отвратным скрипом двери. Я лениво открыла глаза, равнодушно ожидая новой порции снотворного в уже посиневшую попу.

Тихо, словно, боясь нарушить зыбкое молчание, в палату прокралась мама, разом осунувшаяся и усталая. И отец. Новые горькие морщинки вокруг глаз и складки у губ обоих показались мне еще большим наказанием за глупо прожитый день рождения.

— Привет, зайчонок, — мамины пальцы легким касанием пробежали по волосам.

Знакомый с детства запах, спокойный усталый голос. Я не выдержала, горячие слезы пробежали по щекам.

— Ну что ты, родная, что ты, — ласково уговаривал отец. — Все хорошо, все уже прошло.

— Простите меня, я так виновата…

— Девочка моя, ты ни в чем не виновата! И ребята тоже. Просто так неудачно получилось.

Но в папиных глазах ясно читалось, что виновник уже известен и его не ждет ничего хорошего.

— Что произошло? Доктор сказал, это из-за лекарства… я забыла выпить…

— Лена со своим мальчиком тебя нашли в каком-то овраге и сразу привезли сюда. Видимо, тебе стало плохо.

— Игорь исчез. Бросил тебя и испарился, — зло отозвалась мама. — Ярослав до сих пор в бешенстве, по всему городу этого мерзавца ищет.

— Ярка дома? — от удивления у меня даже голос прорезался.

— Да, он на твой день рождения торопился. Опоздал всего на чуть — чуть, — мамина улыбка расцвела маленьким солнышком.

Яр дома. Он здесь. И он может одним словом развеять все мои сомнения. Сердце заколотилось, едва не выпрыгивая через горло. Он мне нужен! Сию секунду, пока я окончательно с ума не сошла!

— Мам, а можно, Яр ко мне придет? — робко попросила, изображая мученически умирающую.

— Не нужно. Врач сказал, что завтра тебя можно будет забрать домой, если все будет в порядке. Там за тобой Яр присмотрит, да и Василь Васильевича вызовем.

Ага, нашего семейного врача с претензией на элитность. Этот оптимистичный деятельный старичок был седым уже тогда, когда я научилась сама находить горшок по ночам. А теперь просто консультировал по несложным вопросам сильных города сего.

— А меня точно завтра отпустят? — и мысленно добавила: "Или просто переведут в отделение для душевнобольных?"

— Да, мы договорились. Тем более результаты анализов вполне нормальные, никаких патологий. Правда, твои таблетки придется пока отложить в сторону, — папа покачал головой.

Только непонятно, что он осуждал — лекарство или мои анализы?

В течение дня еще несколько раз заглядывала медсестра, мерила температуру и давление с таким видом, словно я — единственная пациентка в этой больнице. Видимо, родители успели подсуетиться со своими связями. Ночь прошла относительно спокойно — мне снились кошмары, несколько раз просыпалась в холодном поту. Ночная дежурная, злая с недосыпу, сначала предложила мне успокоительное, а потом просто вкатила снотворного. И уже до утра ни один сон не навещал мою бедовую головушку.

Скучно и однообразно — разглядывать потолок, считая минуты до приезда родителей. Очень хотелось домой, в свою постель, к привычным вещам. К брату. Последнее меня волновало больше всего. Мне нужно твердо знать, что реальность, а что — всего лишь фантазии коматозницы. И не хотелось думать о том, как жить дальше, если все окажется сном. К тому же подозрительно быстро меня выписывать собрались. Тоже есть над чем поразмыслить.

Судя по всему, кома — дело нешуточное. И при этом, по словам отца — нормальные анализы и полное отсутствие повреждений на теле. Если из-за таблеток такое произошло, то еще более странная картина получается. Папин психотерапевт говорил, что с моей неустойчивой эмоциональной сферой и активной психикой могут быть проблемы. Но шансов мало. Все-таки я — организм молодой, растущий. И вдруг кома. Понятно, припишут не столько таблеткам, сколько сочинят какой-нибудь противный диагноз. Иэх, как бы побыстрее отсюда ноги сделать?..

— Привет, зайчонок, а я за тобой, — мама весело помахала мне рукой от двери. — Давай одеваться, пока отец все бумаги заберет.

— Привет, мам. Вы на машине?

— Конечно.

Мама в своем репертуаре. Даже больной мне она привезла какие-то модные тряпки. Если я правильно сориентировалась в многочисленных ремешках, это должно быть платье. Сунув ноги в ставшие непривычными туфли, поморщилась — то ли слабость в теле, то ли ноги и правда притерпелись к сапогам и стремени.

— Готова? Пошли.

Под руку с всегда элегантной мамой я почувствовала себя гадким утенком. Тщательная прическа тоже не гармонировала с моими распущенными волосами. Попробуй, прочеши их теперь. На крыльце рядом с отцом стоял мой лечащий врач и толстый дядька с ответственным лицом минимум зав. отделения. До главврача он не дотягивал. Торопливо простившись, я юркнула в машину и свободно вздохнула. Назад, домой, обратно к лекциям, конспектам, интернету… И пустоте.

— Алис, Ярка тут на днях приятеля встречать собрался из-за рубежа. Покажешь ему город? Тем более доктор велел побольше находиться на свежем воздухе.

— Хорошо, — я пожала плечами. — Если самочувствие позволит.

Родители переглянулись.

— Конечно, пару дней стоит отдохнуть. Но не вздумай сидеть взаперти. А компьютер тебе вообще категорически противопоказан! — отрезала мать.

— Кстати, этот парень — англичанин. Из старинного дворянского рода.

Меня затошнило. И папа это увидел — наверное, лицо было очень зеленым.

— Мне остановиться?

— Нет, папуль, все нормально.

Только потомков дворянских родов мне сейчас для полного счастья не хватало!

Знакомый с детства подъезд. Радостные бабушки — старушки на лавочке, китайскими болванчиками кивающие на приветствия. Орущая в песочнице малышня. Мамаши с колясками. И непрерывный гул — словно едва заметное жужжание большого пчелиного роя, зудящей вибрацией врывающийся в мозг. Всюду суета, люди, люди, люди…

Я почти бегом нырнула в двери подъезда, взбежала по лестнице и остановилась, не решаясь постучать в родную дверь. Она раскрылась сама — Ярослав со спокойной улыбкой притянул меня к себе, зарываясь носом в волосы.

— Как же ты меня напугала, Каштанка.

— Яр?

— Потом, ладно? — братишка подтолкнул меня в сторону комнаты. — Иди, приводи себя в порядок.

Ванна! Вершина достижений цивилизации! Не бегающие с ведрами горячей воды слуги и бадья, а настоящая фаянсовая ванна с кранами, горячей и холодной водой, душем и даже шампунем! Я блаженно млела, что-то бормотала в ответ на периодический стук в двери. И как же здорово! Ни о чем не думаешь, ни о чем не беспокоишься, никуда не торопишься! Есть в жизни счастье. Про мои восторги при виде унитаза вообще молчу.

— Алиса, хватит отмокать, выходи! — встревожено прогудела дверь голосом мамы.

— Уже иду.

Как и всему хорошему, удовольствию тоже приходит конец. Забравшись на стул с ногами, уже переодевшись в домашнее и чистое, с наслаждением вдыхала аромат любимых блюд. Мама расстаралась и даже не пожалела своего модного маникюра, чтобы испечь рулетики с острыми баклажанами. Я подобрала слюни, дожидаясь, когда же все усядутся за стол, и просто выпала из пространства на полчаса, поглощая все, до чего дотянутся руки. Семейство со смехом наблюдало за ожившим организмом, хотя братишка от меня не отставал. В детстве это вообще было его любимым развлечением — съесть побольше, чтоб мне не досталось.

— Ну что, молодежь, какие планы? — папа расслабленно прикрыл глаза.

— Ты говорил, сегодня Василий Васильевич приедет осматривать нашу спящую красавицу, — напомнил Ярослав. — Так что я за ней присмотрю.

— Алиса?

— Ммм? — я вяло улыбнулась. — Думаю, меня сейчас и бульдозер с места не сдвинет.

— Вот и славно, — мама рассмеялась. — Тогда мы с папой побежали на работу, а вы отдыхайте.

— Идите уж, — отмахнулся брат.

— Алиса, запомни — никакого компьютера! Я вас люблю! — это уже слышалось из прихожей под аккомпанемент маминого мобильника.

Отец задержался еще на час, собирая и сортируя свои бумаги. Яр же упрямо молчал, несмотря на мои отбитые об него под столом пятки. И только когда дверь хлопнула, братишка облегченно выдохнул. Я же наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц, стараясь ничем не выдать волнения. Вот сейчас спрошу и… Страшно! Страшно узнать, что со мной происходит, страшно встретить лицом асфальт реальности — слишком больно будет.

— Ну и выдала же ты! Кома! Тоже мне, спящая красавица! Перепугала нас до смерти!

Ага, то ли оговорился, то ли недоговаривает. Вон, какое лицо смущенное. Господи, если ты есть — пусть все окажется правдой!

— Яр?

— Чего? — он изумленно уставился на трясущиеся мои руки.

— Мне что, это все действительно не приснилось?!

— Э-э…нет…

— Ура! Я не сумасшедшая! — я радостно заплясала по комнате, но потом рухнула в кресло от слабости. — Это здорово.

— Что именно?

— Что с моей головой все в порядке.

— Сильно сомневаюсь. И вообще не понимаю, о чем ты.

Я замерла на полушаге. Нет! Так не должно быть! Не хочу! Неправда!

— Яр, вот сейчас, прошу тебя, честно ответь — Катарина, Чаретта, Каллайт, Ветер — они существуют?

Брат задумчиво почесал в затылке, выдавливая фальшивую улыбку.

— Алиса, по-моему, тебя рано выписали. Что за странные фантазии?

— Ярослав! Не смей мне врать! Я ничем этого не заслужила!

— Сестренка, — он присел на край дивана, — мне бы очень хотелось, чтобы ты осталась здесь. В безопасности. И забыла все, словно страшный сон. Так будет лучше для тебя.

— Ты даже не пытаешься меня понять, да?

— Я просто хочу как лучше.

— Знаешь, братишка, а ты действительно сволочь.

Он ошарашено уставился на меня.

— Чего смотришь, как баран на новые ворота? Или скажешь — я не права? Можешь катиться на все четыре стороны. А я все равно вернусь обратно. С тобой или без тебя.

— Сгоришь.

— Плевать.

— А мать? Отец? О них подумай.

— Совру что — нибудь.

— Хорошо. Сдаюсь.

Я недоверчиво изучала лицо брата, отмечая круги под глазами и заострившиеся скулы.

— Наверное, твой дар сыграл злую шутку — признайся, тебя опьянила власть, которую он дает.

— Вот еще! Меня до сих пор трясет при мысли, что я в чужие мозги влезаю.

— Я рад, если так. Не пожелаю тому миру беды в виде взбалмошной глупой девчонки с силой Хранящей.

— Сам ты пугало народное. Мне на Хранящую еще учиться и учиться.

— И почему ты родилась у моих родителей? — страдальчески вздохнул Яр.

Угу, не хватает только воздетых к небу рук.

— Да брось. Расскажи лучше, чем все кончилось?

— Не стоит. У тебя и так эмоции через край. К тому же доктор вообще обещал частичную амнезию. И такой облом!

— Фиг вам! Индейская национальная изба! — проинформировала я. — А как вышло, что тут прошло так мало времени? Родители даже не заметили моей пропажи.

— А вот это не ко мне вопрос. Сам не знаю.

Ярослав отправился открывать назойливо вибрирующую звонком дверь. Ну конечно, прибыло наше чудаковатое медицинское светило. Василь Васильевич, добродушно улыбаясь, просеменил в гостиную и устроился в кресле напротив. Долго изучал привезенные из больницы бумажки, поглядывая на меня как из амбразуры.

— Ну-с, Алиса, могу тебя порадовать. Физиологически с тобой все в порядке. В эти дни странные ощущения не беспокоили?

— Нет. Все нормально.

— Хорошо. В клинике тебе делали небольшое обследование. Но я не вижу никаких причин беспокоиться. Все нормально. Анализы хорошие. Ты не переутомлялась перед… поездкой?

— Да не особенно. Сессию закончила. Никаких дел не планировала.

— Вот и славно. Препаратов я тебе назначать никаких не буду, но если снова начнут появляться страхи, непонятная нервозность — сразу звони. Поняла?

— Конечно. Обязательно. — Ага, бегу и спотыкаюсь.

— Василий Васильевич, а ей не вредно будет сменить обстановку? Может, съездить куда-нибудь? — Яр совершенно спокойно принял назад мои документы.

— Было бы неплохо. Правда, не одной.

— У меня приятель давно зовет приехать к нему в Англию. Большое поместье, за городом, свежий воздух, конные прогулки, все такое.

— Что ж, это чудесно. Думаю, Алисе пойдут на пользу такие каникулы. Я созвонюсь с Викторией Александровной. И где-нибудь через три месяца надо пройти полное обследование.

Братишка отвел доктора в соседнюю комнату и прикрыл дверь. Но для моего любопытства двери — не помеха. Жадно прильнув к щели, я наблюдала за ними, готовая в любой момент стартовать обратно.

— Какие-то ограничения будут — в еде, в режиме дня?

— Только не утомляться. Можно, конечно, постепенно давать физические нагрузки, но лучше больше гулять, дышать воздухом, отдыхать.

— Понятно. А что все-таки с ней произошло?

— В принципе это может быть и эмоциональное переутомление, и истощение. Психика ведь тоже имеет предел прочности. А у Алисы и так сильные перепады в настроении. День рождения, праздник, какие-нибудь переживания — вот нервы и не выдержали. А кома только позволила организму восстановить равновесие.

— Я подозреваю, что тут виноват один парень. Мог он что-то не так сделать?..

— Вполне. Тем более в такой значимый для девочки день, да любое сильное потрясение на фоне отказа от лекарств…

Я с ужасом слушала этот бред, понимая, что доктор беззастенчиво врет. Он давно и надолго записал меня в невротики, а теперь еще и шизофрению подозревает. Минимум. И если я отсюда не сделаю ноги — мечты о мягких обитых тканью стенах вполне могут исполниться.

— Спасибо, доктор. Вы так внимательны, — без намека на улыбку сообщил братишка.

Да уж, долгое общение с придворными тестя не прошли даром. Торопливо метнувшись обратно, навострила уши. Дальнейшее бурчание старика я уже слышала из коридора. Ярослав ловко спровадил доктора и вернулся ко мне, таща на руках Сявку. Этот бессовестный котяра только величественно прищурился, не обращая ни малейшего внимания на меня.

— Что за приятель у тебя в Англии? И почему я должна туда ехать?

— Вообще-то это на всякий случай. Надо же нам как-то оправдать твое отсутствие. Или ты уже не хочешь возвращаться в Манир?

— Манир?

— Ты почти три месяца прожила в другом мире и даже не удосужилась выяснить его название?! — он закатил глаза. — Я в шоке.

— Меня больше интересовала учеба в Доме Хранящих.

— Боюсь теперь тебе не скоро придется ее продолжить.

— Что?!

— Магистр Валлин велел не допускать тебя туда до полного выздоровления.

— Но я же здорова!

— Физически. Кто знает, как этот шок сказался на твоем даре? — парировал брат. — Собирайся. А то потом будет сложно пробиться. Да и времени тоже непонятно сколько прошло.

Я заметалась по комнатам, сгребая в старый рюкзак все подряд. И запасные джинсы, комплект белья, лекарства, зачем-то прихватила с зеркала в ванной все свои шампуни. Натянула штаны, блузку. Брат только с улыбкой наблюдал за моими скачками, никак не комментируя. И то спасибо.

На всякий случай начеркала записку родителям, типа поехала с друзьями в санаторий. А то только из больницы вышла и пропала в неизвестном направлении, родители не на уши — на дыбы встанут.

— Ну все, я готова.

— Давай руку.

Брат что-то бормотал, рисуя в воздухе непонятные мне символы. Зажмурившись в ожидании чуда, я крепко стиснула его руку, с бьющимся сердцем надеясь открыть глаза и увидеть знакомую комнату в доме Ветра.

— Глаза открой, трусиха.

Я послушно распахнула глаза, медленно озираясь. Деревья. То ли парк, то ли лес. И ничего не видно дальше нескольких метров, потому как стояли мы прямо в гуще какого-то колючего кустарника.

— И куда нас занесло?

— Сейчас узнаем.

Яр играючи раздвинул колючие стебли, выглядывая из нашего импровизированного убежища.

— Все в порядке. Это парк при резиденции наместника в Вассете. Эти уродливые клумбы я на всю жизнь запомнил. Когда прошлый раз угодил задом на розы.

Он поманил меня за собой, торопливо шагал по вынырнувшей прямо под ноги дорожке. Вдали уже виднелись кованая ограда и ажурные ворота, послышались крики распорядителя, зазывающего экипаж. Миновав стражу со спокойным достоинством, братишка усадил меня в карету и дал знак трогать.

— Ну как самочувствие?

— Не могу поверить, что нам удалось, — выдохнула я. — Страшно.

— Успокойся. Вот приедем, тогда и будешь бояться.

— Чего?

— Чтоб не раздавили обнимающие, — хмыкнул брат.

Примериваясь к мерному покачиванию кареты, я осторожно наблюдала за бурлящей вокруг жизнью города. Странно, дома еще только полдень, а здесь время уже к вечеру. И неизвестно, сколько времени прошло с момента возвращения в родной мир. А вдруг все, кого я знала, успели меня позабыть? Вдруг я окажусь лишней, ненужной теперь?

— Яр, а почему ты все-таки согласился меня взять?

— Во-первых, мне хочется быть уверенным, что ты в безопасности. И с твоим характером проще это сделать, если я буду рядом. Во-вторых, я успел пролистать твою историю болезни, и мне не понравилось, что там понаписали. А в-третьих, я не сволочь, — он улыбнулся.

— И что эти вивисекторы на меня накатали? Очередной ужастик на тему — либо под скальпель, либо на шоковую терапию?

— Почти. Через месяц тебя бы отправили в лечебницу. А там и из нормальных людей психов умеют делать.

Я похолодела. Значит, не показалось, что старый врач подозревает серьезный диагноз и хочет меня от греха подальше спихнуть. Чтобы репутацию не портила. А учитывая, что без Манира я бы точно начала с ума сходить, то и подавно терапией не отделалась бы.

Долго рефлексировать мне не дал Ярослав. Стоило экипажу дернуться и остановиться, как он выскочил наружу, протягивая мне руку и помогая выйти. У приоткрытых парадных дверей замерла на полушаге Целеста. За ее спиной маячило удивленное лицо Рыся.

— Лиска — а - а! — заверещало это стихийное бедствие, подхватывая подол платья и кидаясь ко мне. — Живая!

— Стоп! — брат легко перехватил подругу и поставил на землю рядом. — Больную не трепыхать!

Осторожные, но крепкие объятья друзей окончательно уверили меня в реальности происходящего, я едва не расплакалась от облегчения.

— Как же здорово видеть тебя! — Рысь сгреб меня в охапку вместе со своей Хранящей.

— Задушите — прохрипела я, мечтая о земле под ногами.

А когда в дверях показался бледный, худой и осунувшийся Ветер, мне стало еще хуже, даже ноги подкосились. Но упасть не дали. Он схватил меня в охапку и сжал так, что ребра затрещали, зарылся пальцами в волосы и замер. Я дышала через раз и молила всех, кого могла припомнить, чтобы он меня отпустил. А то вместо здравиц придется читать отходную молитву.

— Как же ты меня напугала, — наконец, выдохнул Ветер, отступая. — Никогда больше не смей так делать, слышишь?!

— Ветер, нам всем, наверное, стоит вернуться в дом? — невинно поинтересовалась Целеста, вцепляясь в мой рукав.

Вспомнив, что у моей шелковой блузки вырез для этого мира, да и прозрачность — это перебор, я покраснела.

— Да, конечно, правильно, — тоже слишком поспешно согласился мужчина.

— Ветер, надеюсь, мы не злоупотребим твоим гостеприимством? — Ярослав повернулся к нему.

— Ни в коем случае.

— Спасибо. Не беспокойся, через несколько дней будет готово наше поместье, и мы больше не будем надоедать тебе.

Я с удивлением смотрела на них. И какая муха обоих покусала? Или оба перенервничали и успели разругаться? Помнится, они прекрасно ладили. Особенно, когда на меня орали.

На спокойные раздумья времени не осталось, Целеста непрерывно трещала, пересказывая все события, пока нас не было. Паланцы, оказывается удрали с поля боя, только пятки сверкали. Соединенная армия "проводила" их до границы, после чего на каждом углу вывесили объявления, что территория Палана аннексируется поровну между герцогством, княжеством Чаретта и драконами. Последние пришли в восторг, но решили от своего имени назначить там подходящего наместника из людей. На переговоры не прилетали и на вызовы не отвечали, сославшись на неотложные дела по воспитанию молодняка.

Правители радостно кинулись переписывать захапанное имущество, народ и налоги, на время забыв про все свои интриги и дружески перемигиваясь на пирах во дворце герцога. На заставе торопливо шло строительство больших торговых рядов, поместий и нового межгосударственного дворца, куда намеревались торжественно поселить Яра и Дженнара с женами. Ветру в категорической форме предложили отступного, но разъяренный Защитник послал и герцога, и князя прилюдно и в таких выражениях, что правители дружно на него обиделись, поместив под домашний арест. Под домашний, потому что присутствовавший при этом магистр Валлин весьма неодобрительно заметил, что Ветер — мальчик большой, и способен самостоятельно распоряжаться и своими землями и своими вассалами. Видимо, герцог хотел под шумок и его владения к рукам прибрать.

Мысленно пообещав себе самой вправить герцогу не только энергопотоки но и мозг до прямой кишки включительно, я бездумно отдалась в руки подруги и подоспевшей Фритты. Умыли, причесали, переодели во что-то невозможно воздушное цвета осеннего леса. Я даже в зеркало побоялась взглянуть, и так страшно после больницы на себя смотреть. А в контрасте с хорошей одеждой и подавно — Фредди Крюгер нервно курит.

Под бесконечные ахи и охи мне удалось затеряться в облаках вынимаемых на свет из шкафа новых платьев. Тихонько выскользнув за дверь, спустилась в столовую, изнемогая от желания выпить. И чего-нибудь покрепче.

Схватившись за первую попавшуюся бутылку, набулькала полный бокал и уже наполовину его осушила, едва не захлебываясь от жадности. Вроде вино, а как воду пила.

— Многоуважаемая госпожа магистр, вам не подобает злоупотреблять вином в это время дня, — ехидно заметил голос из-за спины.

Резко обернувшись, я встретила веселую улыбку Учителя. С визгом повиснув у него на шее, совершенно забыла, что в этом мире мое поведение как минимум несдержанное. Но я больная на голову, а, значит, мне можно.

— Ну-ну, Алиса, умерь свой пыл, — меня деликатно усадили в кресло.

Магистр "незаметно" поморщился, потирая поясницу. Бедняга. Надо будет ему что-нибудь от ревматизма притащить из дому. И от склероза прихватить. Это уже мне — в упор не помню, когда стала магистром.

— Учитель, вы не представляете, как я рада вас видеть!

— Взаимно, девочка, взаимно. Ты, как вижу в добром здравии.

— Похоже, не совсем. Что с моим даром? Я даже потоки рассмотреть не могу.

— Ты почти сгорела, Алиса. И я не знаю, когда восстановится твой дар. Все, что мы сейчас можем — ждать. И надеяться.

Облом. Вселенского масштаба. А я-то размечталась, какой набег совершу на библиотеку Дома Хранящих.

— Кстати, — я прикрыла глаза, удерживая слезы. — А с каких это пор я магистр?

— С военной кампании. Не могла же простая недоучившаяся Хранящая командовать более опытными сестрами! — Учитель рассмеялся. — Учти, звания с тебя никто не снимал. И занятия посещать тоже придется. Пока без практики проживешь.

Я счастливо разулыбалась. Все-таки набег состоится. И у меня еще была целая куча планов, половину из которых магистр бы не одобрил, а за вторую я вполне могла угодить в городскую тюрьму. Но оно того стоило. И я буду не я, если Вассет не встанет с ног на голову. А герцог — на уши.