Найти её оказалось непросто. Ни ведьмы, ни поисковика было недостаточно. Золотистый, потускневший с самого края камень, как живой, задёргался в оковах перстня на руке Бри, стоило приблизиться к месту, где Вирке весьма доступно и недвусмысленно объяснила, что не хочет больше видеть своего незадачливого братца. Взрыхлённая, как огромным плугом, земля, ошмётки травы и выжженная серая полоса мрачно обозначали начало пути. Камень вёл, направлял, указывал, раз за разом указывая на город, селение, дом, где ей довелось побывать.

Часто помогали языки, злые и не очень, довольные работой заезжей ведьмы или проклинающие хитрое гоблиново отродье.

Хозяин изрядно покосившейся таверны «Два меча» ухмылялся, показывая выбитые зубы, и совершенно неубедительно врал, что про ведьму слыхом не слыхивал и вообще в их краях эдакую пакость сразу поднимают на вилы. Не заставил его изменить показания ни помятый золотой, ни многозначительно опущенная на рукоять захваченного из дома меча ладонь. Последнее вообще заставило ехидно заржать и поднять руки с таким видом, будто сдавался трехлетнему силачу. Но камень упорно настаивал, а заклятию Брианны верилось всё-таки больше.

До Лоанога шли, почти не останавливаясь, не теряя и без того упущенное время, лишь сверяясь с волшебным указателем: не сбились? Правда, тамошний бургомистр, заявив, что он человек слова, и гордо ударив себя в грудь, тоже клялся, что ведьма в их город не заглядывала. Зато довольные горожане не только подтвердили, что заезжала, но ещё и указали направления, куда отбыла. Правда, три разных.

А вот после Лоанога не то Брианна утомилась, не то наспех сляпанная копия артефакта оказалась куда слабее оригинала, но удача закончилась.

– А я говорила, нечего эту поганку слушать! – тут же влезла обиженная, что её не хотели брать с собой Эделина.

– На кой нам служанка? – возмущалась тогда Бри. – Ноги на привале мять?

– Если ты настаиваешь, – протянула Эда ей собственную стопу, за что тут же получила по ней шлепок и попыталась броситься в ответную атаку головой вперёд.

Пришлось растаскивать девчонок в разные стороны за шкирки, как заигравшихся котят.

– Эда, в самом деле, какой нам с тебя прок в пути? – попытался воззвать к голосу разума я.

– Там видно будет, – смущённо проблеяла она, кидая на обидчицу полные презрения взгляды.

– Только задержит! – покивала ведьма.

– Ещё посмотрим, кто кого! Господин, вот честное слово даю, возьмёте – не пожалеете. А не возьмёте – подгажу. Не знаю пока, как, но подгажу.

Во второе почему-то верилось скорее. Но сил что-то доказывать уже не осталось. Я махнул рукой:

– Седлай коня сама.

И вот настал час, когда горничная сумела отомстить. Заклятье не желало работать, путало, водило кругами, будто натыкалось на границу чужой, куда более серьёзной магии. Камень трещал, покрываясь мелкими трещинами, пульсировал, нестерпимо светился и тут же гас, пока не рассыпался блестящей пылью.

Бри привычно огрызнулась:

– Можешь лучше – делай!

Эделина величаво, лишь неуклюжим приземлением подпортив впечатление, спрыгнула с седла, сцепив, размяла пальцы:

– Учись, пока я жива!

Засучила рукава и, прикусив язык от напряжения, ногтем подцепила простенький плетёный браслет, который не снимала с тех пор, как пришла служить ко мне семь лет назад.

– Туда, – уверенно указала она на отпочковавшуюся от тракта сужающуюся просёлочную дорогу.

– Эда? – нежно окликнул я и, дождавшись, пока, гордая проделанной работой, она обернётся, рявкнул: – Какого гоблина? Здесь все знают немного больше, чем я?

Женщины впервые без ненависти понимающе переглянулись и хором радостно заявили:

– А то как же!

– Это же ты? – сощурилась Бри.

– Ну я, – с вызовом фыркнула Эда. И больше им не понадобилось произносить ничего. А я, как водится, остался дураком, ничего не понимающим, озирающимся и не устраивающим допрос с пристрастием лишь потому, что боялся спугнуть снизошедшую милость богов.

Она провела нас через небольшую деревеньку с недоверчивыми жителями, оторвавшимися от пышных огородов лишь для того, чтобы цыкнуть нам в спины и бросить пару нелестных замечаний, уверенно указывала на густые заросли, недавно помятые кем-то крайне торопливым и неаккуратным и, наконец, велела шагать прямиком в глушь дубового леса.

– Это не слишком похоже на Вирке, – задумчиво протянул я, но заткнулся так же быстро, как открыл рот, когда, заслышав знакомый голос, из-за деревьев выглянула слегка одичавшая и сильно присмиревшая Гадина.

Лошадь прижала уши, испуганно отшатнулась, не поверив, что встреченные знакомые люди реальны, а потом бросилась к нам со всех ног.

– Эделина, – как можно спокойнее обратился я, поглаживая Тварь по испачканной в пыльце и паутине морде, – если ты думаешь, что тебе удастся отмолчаться, ты сильно ошибаешься.

– Это он? – вместо привычного хамского комментария выдохнула Бри, трепетно касаясь ближайшего ствола. Служанка кивнула, с неясной тоской заглядывая в лесную темноту. – Вот уж не думала, что когда-то доведётся увидеть его вновь…

– Гх-гх! – обратил я на себя внимание, ослабляя подпруги на утомившемся напуганном животном, истосковавшемся по заботе. – Дамы, вы пытаетесь меня разозлить?

Брианна, прекратив, наконец, обниматься с деревом, повисла у меня на шее:

– Мон шери, как тебе в голову такое пришло?! Мы радуем! Случилось лучшее, что только могло или не могло произойти, дурья твоя башка! Наша обожаемая Вирке нашла матушку Иону! Это же последний ковен!

– То есть, она там?

Я не дождался ответа.

Кочки.

Болото.

Бьющие по щекам ветки.

Хватающий за ноги вьюнок.

Я бежал. Бежал так быстро, как только можно бежать в лесу, нетерпеливо притопывая на месте, пока Эделина соизволит уточнить направление, пока до дрожи медленная Брианна подойдёт сама и одну за другой протащит по кустам лошадей.

Я бежал, цеплял, рвал зелёные путы, а проклятые бабы не спешили, осторожничали, перепроверяли по сто раз…

Да сколько можно?!

Наконец-то! Маленький, словно сам по себе выросший из-под земли домик. Я заколотил в дверь, едва сдерживаясь, чтобы не вынести её плечом.

– От такого нетерпеливого любая бы сбежала, – подбоченившись, недовольно буркнула открывшая невысокая женщина с искрящимися насмешкой глазами.

– Она здесь? – я без труда заглянул за плечо хозяйки дома, как ни пыталась она загородить проход. – Вирке!

Вломился, не удостоившись приглашения, не спрашиваясь, на коленях полуподскочил-полуподъехал к узенькой кровати, припал губами к тёплой руке… Вирке спала крепким магическим сном и не думала открывать глаз.

– Ну давай, ещё поцелуй её, чтобы разбудить, принц на… – ведьма выглянула за дверь, – на чёрной козе.

– Она в порядке? Жива? Больна?

Женщина устало вздохнула, изо всех сил стараясь не засмеяться:

– Девочки, – повысила голос она, – он с самого начала такой? Как тебя не разорвало-то по дороге, несчастный влюблённый? Да жива она, жива. Отсыпается. Устала. Я немного помогла ей уснуть, чтобы не нервничала и не пыталась сбежать те несколько дней, на которые ты отставал. Раз добрался, можно будить. Только сначала…

Иона нахмурилась, нашла взглядом попятившихся ведьму и служанку-с-тайной.

– Матушка Иона!

– Матушка Иона! – просительно сморщили лица мои спутницы.

Но матушка Иона была неумолима. Попыталась выставить меня, но оценив суровый вид и готовность наброситься на каждого, кто рискнёт вырвать из моих рук пальцы любимой, довольно хмыкнула и вышла сама:

– Не пытайся, – напутствовала она будто бы закутанный плащом чугунок на столе. – Без меня всё равно не разбудишь. А теперь вы, – поймала она нашкодивших девчонок.

– Я всё как приказывали! – быстро вставила Эда.

– А мне пришлось соображать по ходу дела. Вы ж не изволили мне тоже браслет вручить! – обиделась Бри. – Всем дали, а мне – шиш!

Не удержавшись и не выпуская ладонь сестры, я развернулся, чтобы видеть в окошко таинственных защитниц: интересно же!

Ведьма надвигалась на них медленно, как неотвратимая грозовая туча, поворачивалась то к одной, то к другой:

– Я не виновата! Не явилась Вирке во дворец! А этого спасать пришлось – угробили бы же!

– Откуда мне знать было, что они переругаются?! Это их, любовные, дела! Я в такое не вмешиваюсь! Ну не двоих привела, ну одного! Ну вторая-то сама добралась! Что теперь, слово не держать? Вы обещали, матушка Иона!

Вот значит как. Все всё предусмотрели, и только я оставался в неведении. А всё мнил себя великим интриганом! Очень интересно, прямо-таки очень. Кажется, с Ионой, или как там её, предстоит серьёзный и долгий разговор.

Вирке во сне сжала мою ладонь.

Долгий и серьёзный. После того, как поблагодарю хитрую ведьму за то, что поймала мою пропажу.

Девчонки, напуганные виноватые девчонки, а не строящие козни женщины. Они оправдывались, извинялись, вот-вот готовились расплакаться, но Иона опередила их – притянула обеих к себе, как бабушка нашкодивших внуков, крепко-крепко обняла и поочерёдно поцеловала в макушки:

– Всё будет хорошо, девочки. Теперь всё будет хорошо. Я вам обещаю.

Наверное, я ждал целую вечность. Вздыхал, пыхтел, нетерпеливо, якобы случайно, тряс Вирке. Не просыпалась. Несколько раз за день заходила Брианна, фыркала, называя меня подкаблучником, но потом неизменно устраивалась рядом и рассказывала, каждый раз уточняя, что даже не думает извиняться.

Говорила о том, как её, голодную и бездомную, нашла одна из немногих сохранивших свободу ведьм, как отчитала за то, что не скрывается и не учится правильно пользоваться даром, отвела обалдевшую от свалившейся на неё новости бродяжку к матушке Ионе.

– Ты думаешь, друг мой, она просто милая заботливая женщина? – Бри подсела ближе, отгораживая от меня сестру. – Вот ещё! Матушка Иона куда старше и куда хитрее, чем кажется. И тебе б благодарить её за то, что приставила нас сторожить тебя и красотку твою ненаглядную, а не злиться. Без нас давно бы кони двинули оба.

Я устало обнял зазнавшуюся подругу, а она доверчиво прильнула, сообразив, что ни за враньё, ни за молчание наказания не последует.

– Не городи ерунды, Бри. Ты понятия не имела, кто я.

– Конечно, не имела! – вскинула лукавые глаза она. – Ну как меня б пытать стали, а? Я ж не ты, я ж сразу, как на духу всё бы выложила! Мне вон даже браслета не дали, чтоб я сюда дорогу не нашла, случись что. Моё дело было добровольно сдаться, пойти на службу к Вальдингу, если возьмут (а что ж не взять, с моими-то талантами?!), и вас ждать. Вы ж дурачьё! Что один, что другая! Ну как Рикмас нашёл бы вас и притащил во дворец? Ну как запытал бы до смерти? А тут – ать! – я. И сразу бы всех спасла.

Я слушал и запоминал нечаянные откровения. Столько лет под надзором, как дорогая хрупкая ваза; как не способная о себе позаботится ценность; как вещь, которую оберегают, прячут, с которой стирают пыль и никому не показывают только потому, что считают слишком важной, не рискуют испортить.

Под таким же надзором, под которым я держал её. Не решался даже сам налюбоваться, лишь бы не повредить.

– Бри, мы давно не дети и вполне в силах сами о себе позаботиться.

Ведьма зажевала край моей рубашки, чтобы не расхохотаться в голос:

– Одному чуть мозги в кашу не сварили, другая лежит, опоённая зельем, и спит который день. Сами, говоришь, способны позаботиться?

И правда. Я улыбнулся:

– Мы идиоты. Но не беззащитные.

– А вот это, – Брианна мигом посерьёзнела, – ты объясняй матушке Ионе. Я с ней спорить не дура. Вон, служанка твоя уже однажды её разозлила, теперь расхлёбывает.

– Брианна, – мягко, но строго окликнули от дверей. – Что я тебе говорила про распускание сплетен?

– Всё-всё! Рот на замке! – ведьма подняла руки и выскочила из дома, как ошпаренная.

Иона требовательно притопнула, намекая на то, что в присутствии женщины не мешало бы и подняться. Я вальяжно поджал под себя одну ногу и остался сидеть:

– Значит, это ты следила за нами?

– Значит, это ты – испуганный мальчишка, выросший в неблагодарного мужчину? – в тон мне ответила она.

– Мне не за что тебя благодарить. Пока вокруг нас с Вирке лишь вьются таинственные доброжелатели, каждому из которых что-то нужно. Вопрос в том, что нужно тебе?

– Всего лишь сохранить вам жизнь, дурачок, – она подошла и по-матерински растрепала мои волосы. – Я очень рада, что вы наконец-то вместе.

– Не заговаривай мне зубы, ведьма.

– Я хочу того же, чего и ты. Чтобы вы с Вирке были счастливы.

– Матушка, стало быть? На это давишь? – я понизил голос, проницательно заглядывая в чрезмерно светящиеся искренностью глаза. Такие честные и бескорыстные, какие не встречаются у действительно правдивого человека. – Пытаешься заменить нам погибших родителей и втереться в доверие?

– Пытаюсь помочь, пустая твоя голова! – она попыталась дать мне подзатыльник, но я увернулся.

– Мы справимся сами. Я и сестра. Вдвоём, – особо подчеркнул я последнее.

Иона сощурилась, кажется, прощупав меня насквозь до самых кишок:

– Что ж, если ты хочешь, чтобы она так и осталась навсегда твоей сестрой и не более…

Ведьма! Старая хитрая тварь! Она слишком хорошо понимает, что я готов отдать половину жизни за один лишь день, когда Вирке признает, что я больше, чем её брат.

– Нет уж. Хватит с меня ваших интриг и тайн. Это наша жизнь и мы справимся сами. Разбуди её и мы уйдём.

– Интересно, куда? Действительно думаешь, что таким, как вы, удастся спрятаться без посторонней помощи? Без присмотра?

Я встал, оказавшись выше женщины на две головы, едва не стукнувшись о потолок и ехидно заметил:

– Пока что обе твои подопечные провалили свои задания, разве нет?

– Пока что вы все живы. Значит, не провалили, – Иона требовательно указала на дверь. – Можешь подождать снаружи. Можешь даже послушать, наверняка узнаешь что-то, чего не рассказывал тебе отец. Я разбужу твою сестру, раз так просишь. И отвечу на те вопросы, которые она задала мне, когда вошла в этот дом. После делай, что хочешь. Можешь связать её и силой увести отсюда. Только что-то мне подсказывает, что она не станет покорно идти на поводу.

– Ты всего лишь попытаешься сбить её с толку. Начнёшь врать и путать.

– Я никогда не вру, мальчик. И тебе не мешало бы брать с меня пример. Пошёл вон. Делай так, как велела матушка, – тихо сказала она, сверкнув очами так, что стало ясно: ослушаюсь – пожалею. Я бы всё равно рискнул, но… Но впервые в жизни Вирке самой стоило принять решение. Это было нужно ей. И ещё больше это было нужно мне. Я опустился к губам спящей, чувствуя, как дыхание связывает нас воедино, как запертая внутри магия бьётся в оковах, кричит, умоляет выпустить её на волю, но так и не прикоснулся к ним.

И вышел за дверь.

– Что, ваше благородие, и тебя выгнала? – съехидничала Брианна, ненадолго отвлекаясь от плетения пышного венка. – На, тебе делала, – нахлобучила она подарок.

Воздух стремительно темнел, наполняясь вечерней прохладой, и я, попеняв на непредусмотрительность подруги, отдал ей свою пенулу. Бри благодарно укуталась, став похожей на встрёпанного птенца под крылом наседки.

– Больше деть некуда? – быстро сообразил я.

– Обижа-а-а-аешь! Это я от большой неразделённой любви, а ты не оценил.

– И верно, не оценил. Вот здесь криво, а тут вообще не держится, – рассмотрел я обновку и небрежно водрузил на пышную каштановую шевелюру. – И вообще тебе больше идёт. Где Эделина?

Ведьма кокетливо поправила венок:

– Девушкам в такие моменты мешать нельзя.

– Голая прыгает через костёр? – предположил я.

– Куда там! С милым своим обнимается. Матушка Иона велела им попрощаться, потому как заклятье скоро действовать перестанет и больше случая не предвидится.

Кажется, служанка-с-тайной хранила куда больше секретов, чем мне думалось.

– Пошли, – заговорщицки потянула Бри, аккуратно отодвигая листья хмеля и давая заглянуть на задний двор.

На дворе обнаружилась Эделина и… козёл. Огромный, рыжий с совершенно по-человечески курчавящейся бородой и мелкими пятнами, напоминающими веснушки, на морде. Служанка, то вытирая проступающие слёзы, обнимала животное, то с силой, чередуя удары руганью, лупила по рогам. Козёл виновато прижимал уши, не пытаясь сбежать, и всё тёрся об ноги. Сумерки далеко разносили крики, делясь подробностями ссоры с ненужными свидетелями:

– Семь лет, ты понимаешь?! Семь гоблиновых лет! – кричала девушка. – Пока ты здесь травку щипал, я там жизнью рисковала! В чужой стране! Среди странных людей, непонятных правил! Ты, кобелина эдакая, семь лет нам обоим испоганил! А всё почему?! А потому что мы головой думать не умеем! А потому что мы другим местом думаем!

– Ме-е-е-е, – мотал рогатой головой козёл, видимо, оправдываясь.

– Бри, это я схожу с ума или вы все посходили? – шёпотом уточнил я, не решаясь прервать сцену.

– Да самой смешно, – ведьма поправила венок, улучшая маскировку, и высунулась из куста сильнее, чтобы не пропустить интересное. Теперь нас, укрытых темнотой и листьями, спорщики не разглядели бы, даже будь они менее увлечены друг другом. – Я же её в человеческом обличье и не помню. А вот она меня не забыла. Потому и невзлюбила. Мстила, что я её за хвост таскала.

– Хвост?!!

– Смотри, – Бри с силой развернула меня, чтобы не отвлекался. – Матушка сказала, заклятье спадёт, как только они встретятся. Сама удивилась, что сработало. Семь лет назад меня учили здесь. И угораздило этой парочке попасть к нам в ковен. Магии в них – никакой. Но ни границы не остановили, ни заклинания не брали. Будто сама Богиня пошутила и щедро отсыпала им удачи. Мы, конечно, перепугались, решили, Рикмас нашёл и сейчас худо всем будет… Ан нет. Самый обычный мужичок и самая обычная коза.

Мужичок и коза? Разве не наоборот? В глазах раздвоилось, расплылось по полумраку, слилось с шушукающимися тенями, а потом снова собралось воедино. Вот только кое-что изменилось: вместо рыжего козла на четвереньках стоял и рассеянно блеял заросший рыжий мужчина, покрытый веснушками, как рыба чешуёй, а там, где только что, раскрасневшаяся и злая, кричала Эделина, замерла, прислушиваясь к забытым ощущениям, маленькая изящная чёрная козочка.

– Чернушка! – зашёлся в хрипе рыжий и облапил животное, прижимая к себе. Коза угрожающе выставила рога, фыркнула, но после передумала и доверчиво прильнула.

Я машинально прикрыл подруге глаза ладонью: нечего девице рассматривать странных голых мужиков! Но она тут же высвободилась.

– Коза! – зашлась Бри. – Нет, точно! Коза!

– Это какая-то шутка?

– Какие шутки, красавец ты мой! Эделина – коза! И мама её была козой, и папа козлом!

Я прокашлялся, вспоминая, сколько лет родители скрывали правду, способную изменить всю нашу с сестрой жизнь:

– Если так рассуждать, то мой папочка тоже был тем ещё козлом…

– Насчёт твоего не знаю, не знакома. А тут точно без вариантов: хвосты, рога, копыта – полный набор!

– Бри, я схожу с ума?

– Тогда уж мы оба! Это чудо рыжее угораздило семь лет назад того… скажем так, соблазнить, нашу уважаемую матушку Иону. Сам понимаешь, она, конечно, не младая дева, но чудо как хороша. Ну этот, как его? Имя ещё такое, ненашенское. Сказал, из-за моря приехал. Радогость, Радосвест… Миролюб? А, неважно. Пока он у нас гостил, успел погостить и, собственно, в спальне нашей ведьмы. А потом, как за всеми мужиками водится, попытался сбежать. Ну она его и…

– Прокляла? – так. Так. Кажется, не стоило слишком вольно обращаться к ведьме. Поуважительнее надо было. Извиниться, что ли?

– Ну типа того. Вообще, как потом созналась, припугнуть хотела. Она ж тоже не шибко наивная, не развешивала уши, когда он клялся, что женится. Но и так оставлять дело не собиралась. Прочитала какую-то абракадабру. Ну, говорит, отныне поменяешься ты местами с женщиной, почувствуешь, каково нам живётся. Но что-то не так пошло, коза эта влезла, гром-молния… А, ладно, вру. Никаких молний, токмо гром. Да и то, по-моему, этот рыжий воздух со страху испортил. В общем, гля, а у нас заместо этой парочки – козёл и девка. Мы и так, и эдак, обратно – ни в какую. Ну матушка и насочиняла, что вернёт им прежние обличья, когда ей службу сослужат. Что дальше случилось, я уж не знаю. Мне тогда велели во дворец идти сдаваться. Ну а Эделину, как она решила по-благородному назваться, к вам отправили. Сюда привести, когда срок настанет. Оно и правильно: ведьма бы только больше внимания привлекла, людям доверия нет. А зверь не обманет, не передумает. Тем более мотивация ого-го какая!

– В общем, все счастливы.

– Это как посмотреть, – задумчиво протянула Брианна, оценивая, насколько сильно впился острый рог чёрной козочки в улепётывающую филейную часть провинившегося ловеласа.

– Неужели Иона настолько сильна? Она действительно способна превратить человека в зверя? – смех смехом, а на это обратить внимание не мешало бы.

– Куда там! Матушка сама не поняла, почему проклятье именно так сработало. Почему сработало вообще. Рассуждала на тему тотемного животного и истинной связи, но так ничего и не придумала. Что-то мне подсказывает, что слишком слаба она была, хоть до Источника от её дома рукой подать.

– А теперь?

– А теперь, выходит, стала намного, намного сильнее. С чего бы? – Бри многозначительно кивнула на домик, где спала Вирке. Моя Вирке. Моя беззащитная, снова доверившаяся не тому, Вирке. Что если Иона не стала сильнее? Что если она использовала чужую магию и просто взялась проверить, на что та способна? – Смекаешь? – торжествующе закончила подруга.

Я смекнул. Как обычно, слишком поздно.

– …Лишь выбор. Правильный или нет, но наш! – послышался из-за дверей голос, от которого внутри всё сжалось и рухнуло вниз, а потом взлетело, окрылённое сумасшедшей надеждой.

Иона ответила спокойно, мягко, но так, что сомнений не оставалось – пора!

– Что ж, тогда тебе придётся объяснить это ему.

– Нет. Я не вернусь домой.

– Придётся, – настояла ведьма.

Я разорвал стремительно густеющие сумерки, нащупал ручку и распахнул дверь резче и требовательнее, чем собирался:

– Придётся, – подтвердил я. – Потому что я уже нашёл тебя.